Бесплатный фрагмент - Песня нестареющей любви
Сумею ли…
Присыпал снег осенние следы
и только грозди алые рябины
даруют цвет, всё также молоды.
Ну, разве есть такие на чужбине.
Ну, разве есть безмолвие полей
укрытых нежно белым покрывалом.
И стайки красногрудых снегирей,
которых до морозов не бывало.
Иду я, чтоб услышать в поле звень
от воздуха с холодным придыханьем.
Туда, где обветшалость деревень
и песни, что похожи на страданье.
Шагаю, но сумею ли вдохнуть
живую поэтическую силу.
Сумею ли уверенность вернуть
на жизнь, что будет нужной и красивой.
Пришествие ангела
Из недр рождественского дня
явился ангел синеокий.
Он притулился у плетня,
и вздох послышался глубокий.
Я зашагал на этот вздох,
улыбкой выдал знак приветный.
Он не застал меня врасплох,
я ждал его зимой и летом.
Я ждал его в весенний день
и в день, когда резвилась осень.
Я ждал и видел только тень,
и вот он сам со взглядом в просинь.
Мне ангел руки протянул,
и я принял его объятья.
Святую просьбу затянул,
о том, чтоб были люди братья.
О том, чтоб чистилась Земля
волной душевного покоя.
Чтоб не копилось в мире зла
от затяжного перепоя.
Сказал мне ангел — потерпи,
пророки худшее терпели.
Того, кто вреден, возлюби,
омой чужую грязь в купели.
И понял я, что не бывать
спокойной жизни в этом мире.
И будут снова убивать
по воле пошлого кумира.
Русская женщина
Не счесть божественных достоинств,
что русской женщине даны.
Не все её любви достойны,
лишь те, кто женщине верны.
Она мечту отдаст за верность
и предоставит право вам
в решеньях жизненных быть первым,
и только чувства пополам.
Она пойдёт в огонь и воду
за вашим мужеским плечом.
Уймёт домашнюю погоду,
когда беда ворвётся в дом.
Её заботливые руки
обнимут вас в холодный час.
Возьмут волненье на поруки
и успокоят нежно вас.
Её душа за вашей рвётся
и с ней стремится дольше быть.
А вам всего лишь остаётся
её лелеять и любить.
Снег попал за воротник…
Снег попал за воротник,
остудил шальные мысли,
мне в сознание проник
без особенного смысла.
И явилось с белизной
распрекрасное виденье.
Ты опять была со мной
словно Муза вдохновенья.
Посмотрев в твои глаза,
я решился на поэму.
Только злые голоса
заглушили эту тему.
Раззадорилась метель,
заметя пути-дорожки.
Вновь шальная карусель
довела меня до дрожи.
Соловки
На море с названием Белое,
на стыке Онежской губы
ожили места запустелые
с монахами божьей судьбы.
Явившись в обитель язычества
с одним православным крестом,
сумели пейзаж прозаический
украсить блаженным перстом.
И к ним потянулись подвижники,
искавшие праведный труд.
От тягот немногие выжили,
но им по честИ воздадут.
Росла монастырская братия,
духовностью полнился край.
Пытались мечом покарать её,
но выжил божественный рай.
Встречал христианских паломников,
явившихся иноков чтил.
Связал проживанье со скромностью,
добру и смиренью учил.
А весть про добро разлетается
по самым далёким местам.
И стал монастырь почитаемым,
не только в умах и мечтах.
Тянулись к нему обделённые,
стремились к нему ходоки.
И светлой мечтой озарённые,
жизнь видели с новой строки.
Но вздыбились вихри враждебные,
на веру накинули сеть.
Свершались дела не судебные,
по спинам елозила плеть.
И вместо священной обители
во мраке представился СЛОН.
И в нём беспардонные мстители,
зверея, не чтили закон.
Глумились над правдой и верою,
топтали достоинство в грязь.
Стремились быть в подлости первыми,
впадая в убийственный раж.
Землица стонала и дыбилась,
качались деревья от мук.
Но кончилось действо постыдное
запачканных мерзостью рук.
Свобода рассталась с веригами,
сердечность вступила в права.
И снова вернулась религия
на крытые мглой острова.
И стала всемирным наследием
политая кровью земля.
Шагают к святыне наследники,
священную память храня.
Утерянная душевность
Уж нет очередей, и ломятся прилавки.
Машин не перечесть и туры за рубеж.
Но что-то в нас не то, общенье просит правки.
Душевное тепло мы потеряли, где ж?
Приветливый кивок ушёл из обращенья.
Улыбчивая нить не связывает нас.
Осталось в забытьи желание прощенья.
Заносчивая брань выходит на Парнас.
Становимся умней, но с киберинтеллектом.
Пытаемся любить компьютерным нутром.
В реальный диалог смартфоны вносят лепту.
И чат, тираня сеть, походит на дурдом.
Ах, осень поздняя…
Ах, осень поздняя — хозяйка серой мглы,
избавь меня от влажных притязаний.
Мы до сих пор соседствовать могли,
я не жалел восторженных признаний.
Я воспевал твой ветреный приход
и буйство красок радужного сада.
Встречал с надеждой солнечный восход
и восхищался шумом листопада.
Дарил тебе душевные слова,
связав их в песню ямбом и хореем.
От ясных дней кружилась голова,
а от закатов делался мудрее.
И вот теперь назойливая мгла
накрыла чувства, мысли и мечтанья.
Скорей бы ты уж зиму позвала.
Мне надоела серость испытаний.
У огня
Давай, мой свет, присядем у огня.
Люблю очаг тобою сохранённый.
Он и вдали поддерживал меня,
я побеждал, надеждой освещённый.
Благодарю за этот дивный свет.
За теплоту целую твои руки.
С тобой мечтой делюсь на склоне лет —
хочу, чтоб нас не мучили разлуки.
Вот и огонь в камине заискрил.
Он поддержал душевное мечтанье.
И нам дорогу к счастью озарил,
так сократим минуты расставанья.
Про водочку
Мне предлагали божоле
в искрящемся бокале.
Но я желудок пожалел
и выпил водки шкалик.
Она на Запад не зовёт,
от водки Русью пахнет.
Глотнув её, идёшь на взлёт,
а не сидишь и чахнешь.
От всех болезней сбережёт,
от злой хандры излечит.
Смешком компанию зажжёт,
прибавит пылу в речи.
Уложит в тёплую кровать,
когда глотнёшь с устатку.
Поможет вспомнить чью-то мать,
да вслух, а не украдкой.
Хотел бы я её сберечь,
но нету сил сдержаться.
А, впрочем, лучше раньше лечь,
чтоб вдруг не облажаться.
В обнимку с морем
Над морской тишиной ярко светит луна,
и дорожка блестит на воде лишь одна.
Мы шагаем по ней в неизведанный мир.
Вдохновляют слова — ты мой милый кумир.
Омывает вода молодые тела,
но не может унять озорного тепла.
Извержение чувств выдаёт лёгкий плеск.
Да в счастливых глазах отражён лунный блеск.
Раздаётся в ночи — я в волну влюблена.
Продолжение ласк наблюдала луна
Как приятен и люб долгий путь из воды.
Даже ночь не смогла остудить молодых.
Нашествие фашизма
Навис фашизм над мирной жизнью,
страна очнулась ото сна.
Призыв разнёсся над Отчизной —
Вставайте, грянула война.
И потянулись по призыву
Союза верные сыны.
Кто шёл по страстному позыву,
а кто по зову старины.
Сплотились люди в общем горе,
презрев смертельный эпилог.
Пошло волной людское море,
победный празднуя итог.
Далась Победа жуткой кровью,
ценой сожжённых городов.
Советский воин в главной роли
расстаться с жизнью был готов.
По всей стране шли похоронки,
от стонов корчилась земля.
Теперь стоявшие в сторонке
грызут Победу словно тля.
Победный факел не погаснет,
людскую память не свернёшь.
Даёшь России небо ясным —
так восклицает молодёжь.
Мои стихи
Мои стихи, как птицы, разлетаются.
Я не держу их в тесном забытьи.
Быть может, кто-то с ними улыбается,
а кто-то суть находит в бытие.
Другой стихами радует любимую,
а этот детям рифмой говорит.
А кто-то землю — матушку родимую
моим стихом взахлёб благодарит.
Стихи летят к крестьянину и воину,
стремятся скрасить рубку моряка.
С победной рифмой силища удвоена.
С приятным слогом милая близка.
В стихах струится лирика былинная.
Они печальны, страстны и добры.
Порой прощают голову повинную
и воспевают хватких за труды.
Так пусть летят рифмованные голуби
по всем просторам русской стороны.
И я надеюсь, им не быть изгоями,
пока добром окрестности полны.
Зима у порога
У порога зимушка — зима
нам готовит снежную порошу.
Велика морозная сума,
только нет с ней Дедушки Мороза.
Он придёт как раз под Новый год,
одарит волшебными дарами.
Закружится детский хоровод,
загуляют взрослые пирами.
А пока голубушка зима
заявляет ветреным участьем —
приготовьтесь, скоро я сама
принесу заснеженное счастье.
И, укрыв уставшие поля,
задержусь до мартовских капелей.
Пусть подремлет русская земля
в благодатной снежной колыбели.
Коррупция
Прожорливый вирус коррупции
в России нельзя излечить.
Вакцина из лживой обструкции
с трибун для отмазки звучит.
И взятки берут не конвертами.
В конверт миллион не впихнёшь.
По кругу коррупция вертится,
а в круге концов не найдёшь.
И грабятся недра российские,
трещит от мздоимцев казна.
Во лжи растворяется истина,
а с ней исчезает вина.
И нет разделенья по совести,
для ушлых не писан закон.
Поэтому числят попсовыми,
всех тех, кто украл миллион.
Всех тех, кто понятие Родина
давно ухайдакал в ломбард.
Ужель на управу с уродами
нам Бог разрешенья не дал?
Душа болит…
Душа болит, не знаю почему.
Над головой всё также светит солнце.
И ничего не предвещает тьму.
Свою судьбу я не испил до донца.
Но изнутри бесстыжая боязнь
грызёт моё стареющее тело.
Рисует мне таинственную связь
моей любви с сознаньем опустелым.
Смогу ли рифмой душу излечить?
Смогу ль боязнь выдавливать стихами?
С больной душой не поэтично жить,
так как тоску не выскажешь словами.
Приятные воспоминания
Сначала иней пощипал траву,
потом снежком укутало округу.
С морозным ветром дождик не в ладу,
за то, что тот смахнул с небес подругу.
Теперь на небе солнышко кружит.
Сияет синью купол над землею.
Под этой синью так приятно жить
и, улыбаясь, вспомнить про былое.
Вот так же было год тому назад —
светило солнце, снег скрипел игриво.
Нас дружелюбно встретил Летний сад,
мы не сдержали пылкого порыва.
Тот поцелуй был долгим и хмельным.
Шальные мысли лезли от объятий.
Ты назвала меня своим родным
и нашу встречу сделала приятной.
Выставка картин
Любуюсь выставкой картин
художников любимых.
Рисунков много, но один
особо выразимый.
На нём внучок изобразил
огромную машину.
В неё медведя посадил
и мяч ему на спину.
А рядом внучкин вернисаж
с лисой и куклой Барби.
У младшей солнечный пейзаж
и всех цветов по паре.
Да всех картин не перечтёшь,
уж стенки не хватает.
И мимо стенки не пройдёшь,
от наслажденья таешь.
Первый морозец
Услышало небо душевные просьбы,
снежком побелило окрест.
Нам впору общаться не серенькой прозой,
а петь под морозный оркестр.
БравУрные ритмы скрипят под ногами,
сияют восторгом глаза.
Тут самое время бросаться снежками,
общаться на все голоса.
Остуженный воздух искрится на солнце,
морозец щекочет носы.
Рисует узоры на мытом оконце
ни с чем несравнимой красы.
Заснеженный Питер, почувствовав свежесть,
воспрял после нудных дождей.
Повсюду витает бодрящая снежность —
крутой эликсир для людей.
Без женщин не было б лиризма
Без женщин не было б лиризма,
стихов небесной чистоты.
Ну, разве можно афоризмом
сказать о силе красоты.
Ну, разве можно краткой фразой
святую прелесть описать.
В ней нежный блеск хрустальной вазы,
бутонов розовых краса.
В ней мой источник вдохновенья,
любви живительная новь,
восторгов чудное виденье,
что будоражит в жилах кровь.
Её обидеть не решаюсь
ни наяву и ни во сне.
Я ей безмерно восхищаюсь
и преклоняюсь перед ней.
Коварство
Коварство дерзкое прощаю
лишь только женщине одной.
Я в нём наивность привечаю
и робкий вызов заодно.
Её коварство умиляет
и будоражит кладезь чувств.
Оно взбодриться заставляет,
я им от лености лечусь.
Я с наслаждением читаю
её коварство по глазам.
С особым трепетом листаю
всё то, что в мыслях вижу сам.
И с каждым разом убеждаюсь,
что в том коварстве жизнь моя.
Вот потому и восхищаюсь,
у Бога новый день моля.
Зима порог переступила
Зима порог переступила,
укрыла землю белизной.
О снежном царстве заявила
метелью шустрой, озорной.
Прошёл заряд, и снова солнце
ласкает утренний пейзаж,
стучится лучиком в оконце
и освещает антураж.
И освещается сознанье
поверьем в то, что чудо есть.
И ждут благие ожиданья
того, что жизни будут цвесть.
Первый снег
Следы ангелочков на снежной перине —
купаются дети в снегу.
А я свой автограф на данной картине
поставить никак не могу.
Смотрю я с улыбкой на дивное чудо,
любуюсь игрой ребятни.
И вдруг выплывает виденье оттуда
со снежной забавой родни.
Тогда мы вот также бросались снежками,
ныряли в пушистый сугроб.
И снежную бабу лепили с дружками
с особым усердьем, без проб.
Лоснились штанины ледовою коркой,
на валенках снежный нарост.
Летали ватагой с заснеженной горки,
и спуск был, конечно, не прост.
И вот уже внуки, приветствуя зиму,
резвятся в пушистом снегу.
И я разошёлся, годков сорок скинул
и бросился с криком — могу.
Худющий Снеговик
Под рябиной ярко-красной
появился Снеговик.
Я кормить его согласна,
больно он худой на вид.
Принесла ему морковку,
он жевать её не стал.
Вместо носа вставил ловко
и сердиться перестал.
Угостила помидоркой,
он оставил вместо губ.
И кормить его без толку
я, конечно, не могу.
Вот и пусть стоит худющий
у рябины на виду.
Может, станет он послушным
и возьмёт мою еду.
Одиночество
В квартире тихо, неуютно.
Всё потому, что нет тебя.
Явилось заспанное утро,
меня впервые не любя.
Явилось песней недопетой,
как недописанным письмом.
Холодным, пасмурным рассветом,
что притулился за окном.
И на душе скребутся кошки
от этой странной тишины.
Быть может, это понарошку
страшат меня дурные сны?
И падал снег
Аэропорт в ночном убранстве,
светил фонарь и падал снег.
Начальный пункт далёких странствий,
от жизни прожитой побег.
И виноватая улыбка,
что отразилась на лице.
Твой спешный вылет был ошибкой,
а не продуманная цель.
Молил всевышнего о чуде,
ведь не случайно падал снег.
Я был внимательным и чутким,
но не готовым к новизне.
Твой самолёт унёсся в небо,
следы загладила метель.
Ночную быль сменила небыль,
так значит Бог того хотел.
Аэропорт в ночном убранстве.
Светил фонарь и падал снег.
Один в заснеженном пространстве.
Моя мечта умчалась с ней.
Жертвы российских дорог
Рытвины, дороги и машины —
перечень кладбищенских невзгод.
Там порой решаются судьбины,
отнимая жизни круглый год.
И они не спишутся на войны,
мы людей теряем без войны.
Нынче катастрофы хуже бойни.
В них источник подлинной вины.
Гибнет в них российское наследство
с дикой постоянной чередой.
Запросто выплёскиваем детство
с талой пробензиненной водой.
Сделаем хоть толику усилий,
выйдем с безалаберного сна.
Новой возрождаемой России
жертвенность такая не нужна.
Колыбельная
Спи, мой милый ангел,
глазки закрывай.
Пусть тебя уносит
прямо в сонный рай.
Там цветные краски
снова оживут.
Куклы без опаски
песенки споют.
Твой любимый зайка
соком угостит.
Только засыпай-ка,
ночью не грусти.
Спи, мой милый ангел,
носиком сопи.
Глазки закрывай-ка,
крепко-крепко спи.
Декабрьский дождь
Был смыт дождём вчерашний снег.
Уплыли зимние наряды.
Ушла приятность снежных нег,
чему мы, в общем-то, не рады.
Пришла унылость во дворы,
покрылась серостью округа.
Зимы волшебные дары
мы не отмерили друг другу.
Да что дары, приятных дней
нам для веселья не хватило.
Мороз устал, ему видней,
а нам придётся ждать Светило.
Мы в этом знаем толк
Мы руку дружбы предлагаем
уже не в первый раз.
Но нашу правду отвергают,
вновь слышится отказ.
Звучат бредовые посылы
о призрачной вражде.
И нам с трудом хватает силы,
чтоб не терять надежд.
Как в прошлый век шальная злоба
скопилась у границ.
Наш светлый мир берут на пробу
с подачи постных лиц.
Но мы сильны своим единством —
сказал бессмертный полк.
Придут, Победа повторится.
Мы в этом знаем толк.
Не печалься, моя радость
Не печалься, моя радость, не горюй.
Понапрасну к прошлой жизни не ревнуй.
Я, как горный камень, чист перед тобой.
Приглашаю в радость жизни за собой.
Разожжём мы знойной нежности очаг.
И исчезнет из груди душевный мрак.
Будем жить, реально веря в чудеса.
И от счастья оживёт твоя краса.
Я готов тебя без устали любить.
Предлагаю ту любовь мою испить.
Положи свою головку мне на грудь.
Не печалься, моя радость, милой будь.
Мой милый человек
Мой милый человек,
души моей отрада,
спасительница верная моя.
В доверчивых глазах
читаю только радость
и хочется скорей тебя обнять.
В объятиях моих
целительная нежность
и страстная гармония тепла.
В общении с тобой
сбываются надежды
на нужные и добрые дела.
Русская глубинка
Родная русская глубинка
томится в горком забытьи.
Зачахли в зарослях тропинки,
замазав добрые пути.
Покрылась плесенью избушка
за заколоченным окном.
Затихла, милая старушка,
надеюсь, что не вечным сном.
За развалившимся забором
потупил сад свой дикий взор.
Подросший клён глядит с укором,
и мне понятен тот укор.
Когда-то здесь звенели косы,
хвалились пеньем петухи.
Теперь остались только росы
на куче скошенной трухи.
И беспросветное унынье
заныло в сердце у меня.
Я так хочу представить ныне —
вернётся в дом моя родня.
Россия
Ну, разве всё бывает хорошо.
Конечно, нет, такого не бывает.
Слова одних, порой, приводят в шок.
Дела других сомненья вызывают.
И в этом нет отсутствия манер,
всё потому, что мы разнообразны.
И для кого-то Муромец пример,
а для кого-то лучший Стенька Разин.
Кого-то Запад манит новизной,
кого Восток покоем соблазняет.
Кому-то дарит радость южный зной,
а кто-то Север рифмой прославляет.
Но нас сближает в пламенный порыв
святое слово звучное — Россия.
И для неё лишь сердце на разрыв.
Лишь для неё дарованные силы.
Диванный покой
За окном моим пороша
снежным маревом грозит.
А у печки расхорошей
лень усатая лежит.
От спокойного сопенья
расслабляется душа.
Лучше нет другого пенья,
неохота заглушать.
И пускай метёт пороша
у дворового плетня.
На диване день хороший
у искрящего огня.
Семья
Счастливое звучанье бытия,
весомая ячейка государства.
В ней истинный создатель ты и я
большого удивительного царства.
В нём правят только чувства и любовь.
В нём ценятся покой и постоянство.
Источник у него — родная кровь,
питающая чудное пространство.
И нет другого шанса на Земле,
чтоб вновь не обезлюдела планета,
семья должна сегодня уцелеть.
Иначе завтра будет без рассвета.
Новый год не за горами
Новый год не за горами.
Невский в праздничных огнях.
Только дождь нас затиранил,
наяву и в чутких снах.
Влажность мечется под ветром
и висит в прохладный штиль.
Ночь сражается со светом,
укрывает мраком шпиль.
И лоснятся кони Клодта
от занудного дождя.
Не снуют по речке лодки,
им погоды долго ждать.
Но не может, окаянный,
смыть величие дворцов.
Вид по-царски постоянный
много выдержать готов.
Как и то, что петербуржцев
одарит вниманьем снег.
И, конечно, вместе с бурей
мокрый кончится забег.
И поздравит с Новым годом
настоящий Дед мороз.
Ну-ка взглянем в небо гордо,
да поднимем сникший нос.
Мамины волнения
Юность встала на крыло,
улетел мой милый птенчик.
Сквозь вагонное стекло
мне сказал — до новой встречи.
Я шагала в забытьи
по вокзальному перрону.
Разошлись наши пути
по армейскому закону.
Я должна его понять,
только сердцу не прикажешь.
Я должна, но я же мать,
разве разум мой обяжешь.
Не могу ни есть, ни спать,
душат мысли о ребёнке.
Ни жестка ли там кровать,
не больны ли перепонки.
Не голодным ли стоит
в гарнизонном карауле.
За него душа болит,
там, быть может, свищут пули.
Лезут мысли каждый день,
по ночам тревожат душу.
Может это дребедень,
но её нельзя не слушать.
Но её нельзя прогнать
за распахнутые двери.
Сыну некогда писать,
я пытаюсь в это верить.
В ожидании живу,
одиночеством страдаю.
Может к сыну призовут,
я давно о том мечтаю.
Обращение к ветру
Ветер — ветрище, что же ты свищешь,
что же не хочешь уйти на покой.
Может, невесту богатую ищешь
или хозяйку с надёжной рукой?
Только от этого поиска тошно,
по тишине заскучала душа.
Будем считать твой визит за оплошность.
С чувством вздохни и назад поспешай.
Мы с удовольствием песней проводим.
Ты за советы на нас не серчай.
Будем под ёлкой водить хороводы,
может, и ты прилетишь невзначай.
Декабрьская мольба
В морозный мир с башкой бы окунуться.
Вдохнуть снежинок зимнюю красу.
На снежный двор снежком бы замахнуться
и пробежаться лыжником в лесу.
Но не спешит зима снежком укутать
мой Петербург в декабрьские деньки.
Решил мороз зиме все карты спутать
и удалился снова в ледники.
В который раз погода раздождилась.
Стучат дождинки в сонные дома.
Ужель зима на город разозлилась
и не раскрыла зимние тома.
И я прошу, нет, просто умоляю —
раскрой запасы зимних кладовых.
А то дожди сознанье утомляют
и ударяют сыростью под дых.
Мракобесы
Мир вырождается по воле мракобесов
и уменьшается духовный генофонд.
Безвольным разумом реально правят бесы,
создав для этого весьма приятный фон.
В шатёр любви внедряют бесы однополость.
Бросают тень на выбор истинной семьи.
И всё слабей звучит тревогу бьющий голос,
всё заразительней безнравственные СМИ.
Изобретаются всё новые отравы,
чтоб задурманить неокрепшие умы.
И пополняется колония бесправных,
непонимающих, а, значит, и немых.
Резвится дождик
Ищу звезду свою на небе,
но сер коварный небосвод.
Резвится дождик на потребу
невинной глади невских вод.
Стучится в Зимний на Дворцовой,
не соблюдая этикет.
С ветрами вьётся по Садовой,
как потерявший совесть шкет.
И подгулявшим хулиганом
стремится лить за воротник.
Даёт дождинки чистоганом,
чтоб образ в небе не возник.
И похваляется всесильем
перед промокшей мостовой.
Когда ж увижу небо синим
с моей немеркнущей звездой?
Распростилась нива с хлебами
Распростилась нива с хлебами,
урожаи хороши.
Улетели гуси-лебеди,
поутихли камыши.
Сникла осень в ожидании
забубённых холодов.
Девки ищут сострадания
у вихрастых молодцов.
Расцвела гармошка музыкой,
гармонист поправил чуб.
Пригласил на танец суженый,
он своей подруге люб.
Свадьба знатная наметилась,
щёки девичьи горят.
Поцелуй друзья заметили
и целуют всех подряд.
Нынче славно поработали,
разгуляться в самый раз.
Угостит зима заботами,
так что вдарим про запас.
Рассвет над Петербургом
На небосводе рассвет зарождается,
тонкой полоской рисует зарю.
Значит, морозный денёк ожидается,
снег нынче выпал, конечно, к добру.
Стало на Невском светлее и праздничней.
Снежный ковёр под ногами скрипит.
Кто-то воскликнет — какая в том разница.
Я же скажу — так удача звучит.
Мало над городом солнечной радости.
Чаще закрыт небосвод голубой.
Вот потому нас рассвет этот радует.
Вот потому мы гордимся судьбой.
Что тревожит тебя…
Что тревожит тебя, моё Солнышко?
Что покоя тебе не даёт?
То ли жизнь твоя нынче не солона,
то ли ветер тревожно поёт.
Не сиди в своём замкнутом тереме,
не томи скукой страстную грудь.
Разорви путы нудной мистерии
и о прошлой беде позабудь.
Окунись с головой в настоящее,
посмотри на желанный рассвет.
Вот оно красотою манящее,
улыбнись лучезарно в ответ.
Распахни без боязни объятия
перед новым загадочным днём.
Ну, а мне остаётся желать тебе —
повстречайся со счастием в нём.
Сытые подонки
Устал я от изысканных тусовок,
где ценится не ум, а крутизна.
Где залежи пластических красоток
судачат в чьих нарядах новизна.
Где баксы ополчаются на правду,
где быдлом называется народ.
Где в Родину бросаются тирады,
которых не позволит даже сброд.
Откуда эти сытые подонки?
Из наших перестроечных времён.
Когда душа России тихо стонет,
у них звучат патетика и звон.
И нет над этой публикой управы,
питается коррупцией закон.
На теле у страны зияют раны,
и больно слышать сказки про заслон.
Я верю в то, что снег придёт
Я верю в то, что снег придёт
в умытый дождиками город.
Зима морозы приведёт
и утолит наш снежный голод.
Украсит иней провода
на петербургской перспективе.
Под льдами невская вода
до дней весенних молча сгинет.
И поселится белизна
в любовью сотканные чувства.
И отразится новизна
в словах любовного искусства.
Скомканный талант
Строка поэта ценится в рублях,
но ценность эта не зависит от таланта.
И даже если рифма на нулях,
её возьмут в рублёвом варианте.
А за талант дают сегодня грош,
лишь потому, что скромность не в почёте.
В своей среде возможно ты хорош,
но в литкругах другие на учёте.
Плати вперёд, потом поговорим.
Или найди высокое знакомство.
Или броди, как вечный пилигрим,
мы не хотим досрочного банкротства.
Найди скорее рифму к слову «блат»,
быть может, с ним ты будешь супер сильным.
И затихает скомканный талант
на дне большой редакторской корзины.
Задание перед Новым годом
Из садика внучка с заданьем пришла —
для Нового года стишок приготовить.
Ей бабушка в книге стишок тот нашла
и с внученькой рядом уселась за столик.
Стишок был про горку с большой крутизной,
с которой катился бесстрашный Егорка.
И не был для внученьки спуск новизной,
она и сама веселилась на горке.
Учился стишок без особых помех,
но слово «трамплин» показалось ей странным.
В упорном учений был близок успех,
а тут оказалось, что праздновать рано.
Запомнить то слово никак не могла,
А с ним и стишок не запомнился внучке.
Тут бабушка внучке на помощь пришла.
С примером трамплина стих выучить лучше.
Пошли они с внучкой на горку во двор,
и бабушка села пред горкой трамплином.
На внучкином личике вспыхнул задор,
и стих показался простым и не длинным.
Мрак
Нам небо дарит снег,
тепло его съедает.
А с ним съедает свет,
что с белизной летает.
На волю рвётся мрак
из мокрых переулков.
Унять его никак,
он злобствует, как урка.
Крадётся в души к нам
и треплет наши нервы.
По чувственным местам
стремится вдарить первым.
Во мраке трудно жить,
витает с ним угроза.
Его не победить
без Дедушки Мороза.
А где Мороз, там снег,
дающий нам весёлость.
Он — опытный стратег
в ведении детских ёлок.
Единым росчерком пера…
Единым росчерком пера, в хмельном угаре,
была развалена страна без божьей кары.
К восторгу западных дельцов, под визги хора,
по воле выбранных глупцов ввелись раздоры.
Делились земли, города, росли границы.
Единой Родины тогда рвались страницы.
И за кордонный частокол вражда вселилась.
Слепая ненависть к годам в сердцах забилась.
Как будто не было у нас одной Победы.
Неслись из памяти людской лишь только беды.
До сей поры призывы к бойне раздаются.
К границам Родины моей войска суются.
Мы всё готовы осуждать…
Мы всё готовы осуждать,
готовы всех клеймить позором.
Пустые догмы насаждать,
сплетая их цветным узором.
Кричим про мусорный бардак,
бросая мусор мимо урны.
Считаем дело за пустяк,
но прегрешенья хаем бурно.
Идём на красный каждый раз,
но о порядке вспоминаем,
когда шофёр, прибавив газ,
нас норовит глушить сигналом.
Теперь, куда ни посмотри,
так всяк крикун закону служит.
С ущербной гнилостью внутри
и с умной мимикой наружу.
Дорога к счастью
По заснеженной дороге
убегает счастье в лес.
Я несусь за недотрогой
в царство солнечных чудес.
Нас приветствуют деревья
серебристой бахромой.
На кустах застыла древность,
побелённая зимой.
Красногрудые комочки
украшают дивный край.
Ветер даже не бормочет,
чем не данный Богом рай.
А в раю дано любиться,
наслаждаться белизной.
Дай мне, нежная, напиться
милых глаз голубизной.
На санях бы…
На санях бы, да по Невскому,
только снега нынче нет.
Тёплый ветер — злая бестия,
шлёт с Атлантики привет.
Зацвела земля от сырости,
но не красен этот цвет.
Нам бы в зиму выйти сызнова
и снежком обдать рассвет.
То ли будет, чем порадовать
озорную детвору.
Да и старым будет радостней,
снег сегодня ко двору.
Я иду во чисто поле…
Я иду во чисто поле
по скрипящему снежку
подышать душевной волей,
с чувством выдавить тоску.
Белоствольные берёзы
остаются позади.
Пусть общаются с морозом
в эти солнечные дни.
Отдохну я на природе
от житейской суеты.
Погадаю на погоде,
чтоб ко мне явилась ты.
Белизна нам скрасит будни,
взбудоражит нашу кровь.
В нудный дождик было трудно
сохранить твою любовь.
А теперь зима шальная
приглашает в свой удел.
Нашу встречу ожидая,
я душой помолодел.
Вопрос про Деда Мороза
Подошёл ко мне внучок и спросил серьёзно —
Дед Мороз ко мне придёт или невозможно?
Я задумался чуток и сказал — конечно,
в Новый год тебя найдёт, Дед Мороз же вечный.
А потом, придя домой, посмотрел в кладовке.
Там костюмчик с бородой ждал меня на полке.
Не хотел я в этот год Дедом наряжаться,
но внучонку угодить стоит расстараться.
Жди меня, мой милый внук, будет тебе ёлка.
Не лежать же бороде в Новый год на полке.
Декабрьский дождь стучит в окно
Декабрьский дождь стучит в окно
и злит меня своим занудством.
Беру исписанный блокнот
и с ним стараюсь оглянуться.
В нём про весеннюю капель
и про цветущие деревья.
Мне солнце жаловал апрель
за возвращение в деревню.
Про летний зной читаю в нём
с купаньем в заводи речушки.
Я с детства с заводью знаком,
но только новые лягушки.
В осенний день ведёт блокнот,
где тихо листья опадают.
Туда вернусь я через год,
но в декабре о том мечтаю.
Некрасову посвящается
К тому, кто лиру посвятил народу своему
я приходил не раз.
На волжский берег шёл к нему,
чтоб получить наказ.
И вместе с ним смотрел с тоской
на быстротечность лет.
И он вселял в меня покой
и охранял от бед.
Поэта рифмой говорил,
писал его строкой.
И вместе с ним свободу пил,
беседовал с рекой.
Мы вспоминали бурлаков,
несправедливый мир.
Освобождали от оков рабов,
кто сердцу мил.
И понял я, его душа
слилась с моей душой.
Я с ним сверяю каждый шаг
и с ним делюсь судьбой.
Унылые ожидания
Присмирела зима под напором ветров.
Не пускает мороз в петербургскую гавань.
Видно в этом году не дождаться снегов.
Значит, Рыцарь дождя нашу ёлку возглавит.
Значит, будем по лужам водить хоровод
и дождинки ловить на унылой Дворцовой.
И одарит дождём нас Владычица вод
под разящие ритмы музЫки попсовой.
Двадцатый век
Россия, сколько испытаний
тебе принёс двадцатый век.
И сколько тягостных скитаний
изведал русский человек.
Открылось жертвенное жерло
войны убийственным ключом.
Войны, что стала зваться первой,
что сварой полнила наш дом.
Когда потоком миллионным
текла кровавая река.
И визгом пуль глушились стоны,
что скорбь убийством нарекла.
По трупам ушлые взбирались
на гребень властного холма.
Иные с Русью расставались,
чтоб не испить с вином дерьма.
За грош разбрасывались гены
великой чести и добра.
Из мрака выбрались гиены,
настала смутная пора.
В момент погосты вырастали,
кишела трупами земля.
И мы терпимей к смерти стали,
вкусив сполна худого зла.
Страна тянулась к мирной жизни,
но снова грянуло — ВОЙНА.
И встали люди за Отчизну,
как в те, другие времена.
И завертелась мясорубка,
вбирая в жерло новых жертв.
В Кремле вождя дымилась трубка,
и люди шли за ним на смерть.
И снова гибли миллионы,
и исчезали города.
Геройством рушились заслоны,
отвагой красилась среда.
И пал Рейхстаг к ногам героев.
Победой вспыхнула заря.
Фашизм назначен был изгоем
в судебный полдень октября.
Настали годы возрожденья,
сплотил людей энтузиазм.
Но очень тихо вырожденье
играло музыку для нас.
Ушла партийная когорта,
а вместе с ней сдалась страна.
Взбодрились западные орды,
звучала ненависть одна.
И вновь бесчисленные жертвы,
скитальцы в мареве чужбин.
И жизни с мыслями о смерти,
и горький перечень судьбин.
С таким безжалостным наследьем
ушёл от нас двадцатый век.
И вновь с особенным усердьем
воспрянул русский человек.
Костюмы для садика
На ёлочку в садик готовим костюмы.
Мне Киборгом выпало быть.
Алёшка на ёлку придёт в виде Тумбы,
а Светке Андроид носить.
Егорка готов наряжаться Планшетом,
а Вике Горгоной парить.
И будет на ёлке две Лолы при этом,
а Зайчика может не быть.
Не будет Лисички, и Волка не будет,
и Белочке быть не дано.
Нарядная ёлка про Репку забудет
и Кошку забыть суждено.
А так бы хотелось увидеть Слонёнка
и Пёсика с шустрым хвостом.
Знакомые звери милей для ребёнка,
чем киборг со страшным лицом.
Бессонные ночи
Бессонные ночи в безмолвной квартире.
Не может быть муки страшней.
Как будто по дому гуляют сатиры,
и нет их в потёмках важней.
Как будто проклятия лезут в окошки
в обличии грозных судЕй.
И звери кусаются не понарошку
с подачей абсурдных идей.
Безвольные ноги стремятся в изгнанье,
и в мыслях витает абсурд.
Ужели бессонье дано в наказанье,
но кто тот немой самодур?
Ну, кто в виде демона властвует ночью
и гонит целительный сон.
Я вестнику тьмы не давал полномочий,
так что ж издевается он.
У жизни нет реальных тормозов
У жизни нет реальных тормозов,
Но мы, порой, хотим влиять на скорость.
К ней в детстве обращаемся с укором —
скорей прибавь хоть капельку годов.
Нам взрослость озаряет небосвод
с заманчивой возможностью свободы.
Мы гоним с жаром медленные годы
и знаем всё на свете наперёд.
Но детство остаётся позади,
а взрослость не бывает беспроблемной.
Повсюду ожидают теоремы,
свобода не маячит впереди.
И мы не замечаем пустяка,
что жизнь не замедляется, а мчится.
И время между пальцами сочится,
и старость уж совсем недалека.
А в старости года летят стрелой.
Порою не успеешь оглянуться,
спина спешит под тяжестью согнуться,
и зрение скрывает пеленой.
И хочется мгновенья удержать,
Бесплатный фрагмент закончился.
Купите книгу, чтобы продолжить чтение.