Бесплатный фрагмент - Песнь Лиры

Глава 1. Путь Феникса

Элдвуд дышал тишиной раннего утра. Узкие мощеные улочки, окутанные молочно-белым туманом, казались призрачным лабиринтом, где каждый камень, каждая старая деревянная стена хранили истории поколений. Лира знала этот город насквозь — каждый его изгиб, каждый шепот ветра между домами, каждый звук, что рождался задолго до её рождения.

Но сегодняшнее утро было иным. Оно несло в себе тревожное предчувствие перемен, словно надвигающаяся гроза скрывалась за горизонтом невидимых возможностей.

Звон молота разрезал утреннюю тишину. Металлический ритм эхом разносился по спящей деревне, врезаясь в память отголосками прошлого. Некогда этот звук был для Лиры колыбельной — обещанием тепла, защиты, надежды. Теперь каждый удар отдавался болью, словно отсчитывая последние мгновения того мира, который она так отчаянно пыталась сохранить.

От окна повеяло прохладой. Лира медленно натянула потрескавшуюся кожаную куртку. Её пальцы машинально нащупали нож на поясе, проверяя привычную тяжесть металла. За спиной, в полутемной спальне, слабо дышала мать.

Анна — некогда сильнейшая целительница Элдвуда — теперь была лишь тенью прежней себя. Болезнь, магическая и необъяснимая, истощала её с каждым днём. Травы, которые Лира собирала с первыми утренними лучами, настаивала и заваривала целебные отвары, казалось, уже не могли остановить неумолимое течение недуга.

Лира помнила, как год назад мать была полна жизни. Её руки творили настоящие чудеса — одно прикосновение могло остановить кровотечение, другое — унять боль. А теперь от той магии остались лишь воспоминания и слабеющее дыхание.

Кузница встретила её жаром раскалённого металла и силуэтом отца. Олаф, казалось, был частью этого огня — его могучие руки, покрытые шрамами и угольными разводами, методично превращали бесформенный металл в острие будущего клинка.

— Доброе утро, дочь, — голос Олафа был хриплым, словно выкованным из того же металла, что и его изделия.

— Доброе, отец, — ответила Лира, стараясь, чтобы в её голосе не было слышно усталости.

Они работали молча, но это молчание было не пустым — оно было наполнено пониманием, месяцами совместных переживаний, невысказанными словами. Каждый удар молотка, каждое прикосновение к раскалённому металлу был их диалогом, их связью.

Олаф был кузнецом от рождения и по призванию. Его руки помнили тысячи изделий, которые он создал за свою жизнь. Но сегодня в его движениях чувствовалась особая тщательность — он создавал кинжал для охотника, и каждый удар молота был продуманным и выверенным.

— Смотри, — он показал Лире, как выравнивать лезвие, — металл живой. Он помнит каждое прикосновение.

Лира кивнула. Она унаследовала от отца не только любовь к ремеслу, но и понимание того, что между мастером и материалом существует особая связь.

Когда кинжал был почти готов, Олаф отложил инструменты и взглянул на дочь:

— Ты становишься похоже на меня, — в его голосе была гордость, но Лира услышала и что-то ещё — тревогу, которую отец старательно пытался скрыть.

— Не совсем, — тихо ответила она. — Я хочу быть лучше.

После работы в кузнице Лира вышла на улицу. Солнце поднялось выше, и Элдвуд ожил. Дети носились по центральной площади, старики оживлённо обсуждали городские новости, а торговцы развешивали разноцветные товары. Маленькая деревня дышала жизнью.

***

Лес встретил её странной тишиной. Обычно полный жизни — птичьих трелей, шороха листвы — сегодня он казался затаившимся, настороженным. Каждый шаг Лиры был осторожен, рука инстинктивно искала защиты возле ножа.

Корзина для трав была наполовину пуста. Целебные растения подходили к концу, и Лира знала — сегодня ей нужно собрать особые травы для нового отвара матери. Но лес сегодня был иным — каждый шаг давался с трудом, воздух казался густым и непривычным.

И тогда она увидела его — Лунного волка…

Лунный волк стоял между древних сосен, его серебристая шерсть мерцала внутренним светом, словно собирая отблески невидимой луны. Янтарные глаза существа пронзали пространство древней мудростью, в их глубине переливались искры тысячелетних знаний. Зверь казался соткан из самой магии — каждое его движение нарушало привычные законы природы.

Лира застыла, чувствуя, как время вокруг неё замедляется, превращая момент в вечность. Воздух загустел, наполнился едва уловимым мерцанием, словно сама ткань реальности истончилась, позволяя древней магии просочиться в мир.

Между деревьев мелькнула тень. Лира потянулась к ножу, пальцы инстинктивно сжали рукоять. Тень двигалась тихо, почти беззвучно, будто скользя над землёй.

— Кто здесь? — её голос прозвучал неожиданно громко в этой странной тишине.

Ответа не последовало. Тень застыла, и теперь Лира могла разглядеть её лучше. Янтарные глаза, сверкающие из глубины леса, смотрели прямо на неё. Это был не просто волк, а Лунный волк — магическое создание, чьё появление всегда считалось предвестником судьбоносных перемен. Его белоснежная шерсть отливала серебром, а взгляд, несмотря на всю дикость, был исполнен осознанности и древней мудрости.

В легендах говорилось, что такие волки являются лишь избранным — тем, кому суждено изменить ход истории. Волк не двигался, не проявлял агрессии. Он словно ждал, испытывая её готовность принять вызов судьбы.

Лира медленно убрала руку с рукояти ножа, показывая, что не представляет угрозы. Волк сделал шаг вперёд, его лапы бесшумно касались мха. Затем он обернулся, взглянув на неё через плечо, и начал удаляться. Но недостаточно быстро — он явно хотел, чтобы она последовала за ним.

— Что же ты хочешь мне показать? — прошептала Лира, и после секундного колебания двинулась следом за загадочным проводником.

Они углублялись в лес, где тропы, которые она знала с детства, растворялись в незнакомой местности. Воздух становился холоднее, деревья — выше и древнее. Их ветви переплетались над головой, пропуская лишь тонкие лучи света, которые, казалось, тоже несли в себе частицы древней магии.

Наконец, волк остановился у исполинского дуба, чей ствол был испещрён загадочными символами. Лира приблизилась, чувствуя, как сердце начинает биться чаще. Она осторожно коснулась коры дерева, и в этот момент символы ожили, засветившись мягким голубым сиянием.

Перед её глазами развернулось видение: образ матери, Анны, слабой и увядающей, сменился ослепительной фигурой феникса, поднимающегося из пепла. В этом видении была не просто надежда — в нём был ответ.

— Это… — слова застыли на губах Лиры, когда свечение внезапно угасло, оставив после себя лишь отголоски древней магии в воздухе.

Она обернулась к волку, но тот растворился в лесном сумраке, словно его никогда и не было. Только тихий шелест листвы и едва уловимое серебристое мерцание между деревьями напоминали о его присутствии.

Вернувшись домой, Лира не могла избавиться от ощущения, что мир вокруг изменился. Или изменилась она сама. Каждая травинка, каждый листок теперь казались частью большего узора, частью истории, которая только начинала разворачиваться.

Она подошла к постели матери, чьё дыхание было таким слабым, что едва колебало воздух. В тусклом свете догорающей свечи лицо Анны казалось почти прозрачным, словно она уже начала растворяться между мирами. Лира склонилась к ней и прошептала:

— Я не знаю, куда ведёт этот путь и что ждёт в конце, но я найду способ тебя исцелить. Я обещаю.

В этот момент что-то изменилось в воздухе. Пламя свечи дрогнуло, отбросив на стены тени, похожие на расправленные крылья феникса. За окном поднялся ветер, принося с собой запах древней магии и обещание перемен.

Лира знала — каждый удар молота в кузнице, каждый собранный целебный цветок, каждое мгновение её жизни вели к этому моменту. К началу пути, который изменит не только её судьбу, но и судьбу тех, кого она любит.

В кармане куртки что-то тихо звякнуло. Лира достала маленький серебряный медальон, которого раньше там не было. На его поверхности был выгравирован феникс с расправленными крыльями — символ возрождения и надежды. Символ пути, который ей предстояло пройти.

Глава 2. Весть о магических кристаллах

Сумерки опускались на Элдвуд подобно древнему заклинанию, окутывая деревню таинственной вуалью теней и полутонов. Небо над деревней превратилось в живую картину, где розовые и сиреневые оттенки сплетались в причудливый узор, а первые звёзды прокалывали небесный покров, словно кристаллы в короне невидимого правителя.

В центре деревни пламя костра взметнулось к небу, будто пытаясь дотянуться до звёзд. Его отблески танцевали на лицах собравшихся жителей, превращая обычных людей в загадочные тени из древних легенд. Языки пламени отбрасывали длинные тени, которые тянулись до самой кромки леса, словно пытаясь соединить мир людей с миром древней магии.

Именно в этот момент он появился — странник, чье присутствие изменило саму ткань реальности вокруг площади. Высокий и худощавый, закутанный в дорожный плащ, покрытый пылью неизведанных дорог, он казался пришельцем из другого мира. Его одеяние когда-то было роскошным — остатки древних узоров всё ещё проглядывали сквозь потёртости, рассказывая истории о давно забытых землях. В руках странник держал посох, излучающий мягкое голубоватое сияние, которое, казалось, пульсировало в такт с биением его сердца.

Лира стояла в тени на краю площади, чувствуя, как каждая частица её существа отзывается на присутствие незнакомца. Было в нём что-то неуловимо знакомое, словно он пришёл прямиком из её снов или древних легенд, которые рассказывала ей мать в детстве. Его образ притягивал взгляд, как притягивает путника мерцающий огонёк в ночной мгле.

— Давно в деревню не приходили такие, как он, — прошептал кто-то рядом с Лирой, и в этих словах слышался трепет перед неизвестным. — И почему именно сейчас?

Толпа затихла, когда странник поднял руку. Его голос, неожиданно глубокий и мелодичный, словно вплетался в сам воздух, превращая обычные слова в нити судьбы:

— Знаете ли вы, что на свете есть места, где магия живёт в самом воздухе? — его слова падали в тишину подобно каплям древней мудрости. — Где ледяные ветры поют древние песни, а каждый камень таит в себе силу, способную изменить судьбы?

Толпа замерла, завороженная не столько словами, сколько той силой, что стояла за ними. Даже скептики, обычно косившиеся на чужаков с недоверием, теперь внимали каждому слову, словно от этого зависела их жизнь.

— Я расскажу вам о Северных пустошах, — продолжил странник, и его голос наполнился холодом дальних земель. — О месте, где вечные льды хранят древние тайны, где природа скрывает свои самые могущественные сокровища. Там, среди ледников и снежных бурь, сокрыты магические кристаллы, чья сила способна победить даже смерть. Они могут исцелить любую магическую болезнь, вернуть угасающую жизнь и восстановить то, что казалось навсегда утраченным.

Сердце Лиры забилось чаще, каждое слово странника отзывалось в нём подобно удару колокола. Она сделала шаг вперёд, не в силах сдержать рвущийся наружу вопрос:

— Эти кристаллы… — её голос дрожал от волнения, но в нём звучала сталь решимости, — они действительно могут исцелить любую магическую болезнь?

Странник повернулся к ней, и его взгляд, казалось, проник в самые глубины её души. В его глазах плескалась мудрость веков, смешанная с чем-то похожим на сострадание.

— Магия этих кристаллов велика, — ответил он после паузы, в течение которой, казалось, сам воздух застыл в ожидании. — Но ничто не даётся без жертв. Путь туда смертельно опасен. Северные земли охраняют Криониты — ледяные духи, что никогда не прощают вторжения на свою территорию. И всё же… — его голос стал глубже, словно вторя древним тайнам, — те, кто вернулся с кристаллами, говорили, что их сила стоит любой цены.

Толпа зашептались, голоса смешивались подобно осенним листьям на ветру. Кто-то недоверчиво качал головой, другие обменивались встревоженными взглядами. Но Лира уже не слышала их — её мысли были далеко, среди ледяных пустошей, где таилась надежда на спасение матери.

Когда рассказ подошёл к концу, странник растворился в толпе так же незаметно, как появился, оставив после себя лишь отголоски древних тайн и неизведанных возможностей. Лира осталась стоять у костра, чувствуя, как его тепло борется с холодом решения, которое уже созрело в её душе.

Дорога домой показалась бесконечной. Каждый шаг отдавался в сердце эхом слов странника: «Кристаллы могут исцелить любую магическую болезнь… но путь туда смертельно опасен». Элдвуд, такой знакомый и родной, вдруг показался иным — словно она видела его в последний раз перед долгим путешествием.

Отец спал у очага, его трубка выпала из ослабевших пальцев. Лира осторожно подняла её, заметив новые морщины на его лице, ещё глубже прорезавшие кожу за последние месяцы. В этот момент она как никогда ясно осознала — время утекает подобно воде сквозь пальцы.

Комната матери встретила её полумраком и тишиной, нарушаемой лишь слабым дыханием. Анна не спала — её глаза, хотя и затуманенные болезнью, следили за дочерью с той же нежностью, что и всегда.

— Лира… ты поздно вернулась, — голос матери был подобен шелесту осенних листьев, но в нём всё ещё теплилась та любовь, которая согревала Лиру с детства.

— На площади был странник, — Лира опустилась рядом с кроватью, стараясь, чтобы её голос звучал уверенно. — Он рассказал о магических кристаллах на севере. Они могут исцелить любую болезнь…

Анна прикрыла глаза, и слабая улыбка тронула её губы — не радостная, а полная той мудрой грусти, которая приходит с пониманием неизбежного.

— Лира, это легенды, — прошептала она. — Эти странники… они рассказывают много историй, чтобы завлечь наивных. Я не хочу, чтобы ты рисковала… ради меня.

— Мам, — голос Лиры дрогнул. — Это не просто легенда. Он показал кристалл. Они существуют. Если есть хоть малейший шанс…

— Это смертельно опасно, — Анна вдруг напряглась, с трудом приподнимаясь. Лира бросилась помочь ей, чувствуя, как хрупко и невесомо стало тело матери. — Ты думаешь, я смогу жить с мыслью, что ты погибла из-за меня?

— А ты думаешь, что я смогу жить, если ничего не попробую? — Лира взяла руки матери в свои, их холод пронзил её сердце острой болью. — Ты — моя семья, моя опора. Ты всегда учила меня бороться, не сдаваться. Как я могу сидеть здесь, когда ты угасаешь?

Глаза Анны наполнились слезами, превращая их в кристаллы в тусклом свете комнаты.

— Лира, ты ещё так молода, — прошептала она. — Ты могла бы создать семью, жить своей жизнью… а ты привязана ко мне.

— Потому что ты — моя жизнь, — твёрдо ответила Лира. — Ты думаешь, я оставлю тебя? Ты моя мама, и я сделаю всё, чтобы спасти тебя. Всё.

Слёзы покатились по щекам Анны, но она не отвела взгляда. В тишине комнаты её шёпот прозвучал подобно молитве:

— Я не хочу терять тебя…

— А я не хочу терять тебя, — Лира обняла мать, чувствуя, как дрожит её хрупкое тело. — Но если я не попробую, я потеряю и тебя, и себя.

Тишина между ними стала почти осязаемой. Анна медленно провела пальцами по волосам дочери — жест, полный такой нежности, что сердце Лиры сжалось.

— Если ты так решила, я не могу удержать тебя, — наконец произнесла Анна. — Но, Лира, обещай мне одно.

— Что угодно.

— Если почувствуешь, что не можешь продолжать, вернись. Даже если это значит оставить меня… вернись.

В глазах Лиры вспыхнул огонь решимости:

— Я принесу тебе кристалл. Я обещаю.

Улыбка Анны была подобна последнему лучу заходящего солнца — в ней смешались гордость и боль, надежда и смирение:

— Я всегда знала, что у меня особенная дочь.

Лира сидела рядом, пока мать не заснула, держа её за руку и слушая тихое дыхание. В её сердце бушевала буря противоречивых чувств, но решимость была подобна маяку в этом шторме эмоций.

Собирая вещи в своей комнате, она двигалась тихо, словно тень. Каждый предмет, который она складывала в рюкзак, казался частью новой главы её жизни — главы, полной неизвестности и опасностей.

Но судьба решила иначе. Когда она вышла в общую комнату, Олаф уже не спал. Он сидел, опершись локтями о колени, его взгляд был устремлён прямо на неё.

— Ты всегда такая тихая, — проговорил он. — Думаешь, я не услышу

Лира замерла, чувствуя, как лямки рюкзака впиваются в плечи под тяжестью её решения.

— Я не хотела тебя будить, — её голос прозвучал тише шороха ночного ветра за окном.

— Ты уходишь, — это не был вопрос. Олаф поднялся, его фигура, освещённая умирающим светом очага, отбрасывала длинную тень на стену. В этой тени читалась вся тяжесть его страхов и сомнений.

Лира молча кивнула, не в силах облечь в слова то, что разрывало её сердце.

— Скажи мне, зачем? — в его голосе прорезалась боль, острая как лезвие только что откованного меча. — Почему ты думаешь, что можешь победить то, с чем никто не смог справиться?

— Потому что я не могу сидеть и ничего не делать, — слова вырвались подобно искрам из горна. — Ты же знаешь, пап. Мама умирает. И если есть хоть малейший шанс её спасти, я должна попробовать. Должна.

Тишина между ними стала плотной, как воздух перед грозой. Олаф провёл рукой по лицу, словно пытаясь стереть с него маску тревоги, но она въелась слишком глубоко в его черты.

— Ты понимаешь, что это может тебя убить? — его голос был подобен звону остывающего металла.

— Да, — Лира встретила его взгляд, в её глазах горел тот же огонь, что она видела в кузнечном горне — неукротимый, живой. — Но я готова рискнуть.

Олаф молча направился к своему рабочему столу. В его движениях читалась решимость человека, принявшего неизбежное. Он достал свёрток, завёрнутый в потёртую кожу, и медленно развернул его. В тусклом свете блеснуло лезвие древнего меча.

— Это был меч твоей матери, — произнёс он с благоговением в голосе. — Когда она ещё могла сражаться, этот клинок пел в её руках. В нём живёт часть её силы, часть её духа. Если ты всё же идёшь, он должен защищать тебя.

Лира приняла меч, и её руки дрогнули — не от тяжести оружия, а от веса ответственности, которую оно символизировало. Клинок казался живым существом, хранящим память о временах, когда её мать была не просто целительницей, а воином.

— Спасибо, пап, — прошептала она, чувствуя, как в горле встаёт ком.

Олаф положил свои мозолистые руки ей на плечи, и в его глазах Лира увидела отражение всей своей жизни — от первых шагов в кузнице до этого момента.

— Возвращайся, — его голос дрогнул, как никогда прежде. — И не смей погибнуть. Слышишь? Не смей.

В этих словах была не просто просьба — это была молитва, заклинание, приказ любящего отца. Лира почувствовала, как слёзы подступают к глазам, но сдержала их. Сейчас не время для слёз. Время действовать.

Заря уже начинала окрашивать небо на востоке, когда Лира последний раз оглянулась на дом. В окне комнаты матери всё ещё горела свеча, а в дверях кузницы стоял отец, его силуэт был неподвижен, как статуя древнего воина. Это изображение запечатлелось в её памяти подобно клейму на металле — несмываемо, навечно.

Она знала — путь будет долгим и опасным. Но теперь у неё было всё необходимое: меч матери на поясе, благословение отца в сердце и цель, ясная как первый луч рассвета. Северные пустоши ждали её, и где-то там, среди вечных льдов, таилась надежда на спасение.

Глава 3. Путь через древний лес

Летнее солнце заливало лес золотистым светом, пробиваясь сквозь густую листву вековых деревьев. Воздух был наполнен сладковатым ароматом цветущих трав и хвои, а в кронах деревьев раздавалось многоголосое пение птиц. Лес жил своей жизнью, дышал, шептал тайны устами ветра, играющего в изумрудной листве.

Лира шла по едва заметной тропе, чувствуя, как пот стекает по спине. Её рюкзак казался всё тяжелее с каждым шагом, а меч матери, хоть и привычный к руке, добавлял дополнительный вес. Солнечные лучи, проникающие сквозь листву, создавали причудливую игру света и тени на лесной подстилке, иногда заставляя её сомневаться в том, что она видит.

Внезапно что-то изменилось в лесной симфонии — птицы замолчали, и тишина накрыла окрестности подобно невидимому покрывалу. Лира замерла, инстинктивно положив руку на рукоять меча. Её обострённые чувства уловили движение справа, и она резко развернулась, выхватывая клинок.

— Неплохая реакция, — раздался спокойный мужской голос, и из-за дерева вышла высокая фигура. — Но если бы я хотел напасть, ты бы уже была мертва.

Мужчина выглядел лет на сорок, его тёмные волосы были собраны в небрежный хвост, а одежда путешественника носила следы долгой дороги. На поясе висел короткий меч, а в руке он держал простой деревянный посох.

— Кто ты? — Лира не опускала оружия, внимательно следя за незнакомцем.

— Меня зовут Корин, — он слегка склонил голову. — И, думаю, нам по пути.

— С чего ты взял?

— Потому что я тоже ищу магические кристаллы в Северных пустошах.

Лира напряглась: — Откуда ты знаешь?

— Я был на площади, когда странник рассказывал о них, — Корин прислонился к дереву, его поза была расслабленной, но Лира заметила, как внимательно он наблюдает за окружением. — И видел твои глаза. В них была та же решимость, что и у меня.

— Зачем тебе кристаллы? — Лира медленно опустила меч, но не убрала его в ножны.

Корин помолчал, его взгляд на мгновение стал отстранённым: — У каждого свои причины рисковать жизнью. Я ищу способ снять проклятие с моей дочери. А ты хочешь спасти мать, верно?

Лира кивнула, всё ещё не доверяя незнакомцу полностью: — Откуда мне знать, что ты говоришь правду?

— Ниоткуда, — он пожал плечами. — Как и мне неизвестно, можно ли доверять тебе. Но впереди опасный путь, и вдвоём у нас больше шансов выжить.

Лес вокруг них словно прислушивался к их разговору, листва тихо шелестела на ветру. Лира взвешивала все за и против, вспоминая предупреждения отца о недоверии к незнакомцам. Но что-то в глазах Корина — усталость и боль, спрятанные за внешним спокойствием — заставило её поверить его словам.

— Хорошо, — наконец произнесла она, убирая меч в ножны. — Но при первых признаках предательства…

— Ты меня убьёшь, — закончил он с лёгкой улыбкой. — Справедливо.

Они двинулись вперёд. Корин шёл чуть впереди, его движения были плавными и уверенными, как у человека, привыкшего к лесным тропам. Лира держалась на полшага позади, внимательно наблюдая за спутником и окружением.

— Расскажи о своей дочери, — попросила она после долгого молчания.

Корин не сразу ответил, продолжая идти вперёд: — Её зовут Мира. Ей всего двенадцать, — его голос стал тише. — Проклятие пришло во сне, как часто бывает. Теперь она не может проснуться, застряв между сном и явью. Целители говорят, что без помощи сильной магии она никогда не очнётся.

— Прости, — искренне произнесла Лира. — Как давно это случилось?

— Три месяца назад. С тех пор я ищу способ её спасти, — он перепрыгнул через поваленное дерево и протянул руку, помогая Лире. — А твоя мать… что с ней?

— Магическая болезнь, — Лира приняла помощь, перебираясь через препятствие. — Она медленно угасает, и никто не может понять причину. Даже она сама, хотя она сильный целитель.

День медленно клонился к вечеру, когда лес начал меняться. Деревья становились выше и толще, их кроны сплетались так плотно, что солнечный свет едва пробивался сквозь листву. Воздух стал холоднее и влажнее, а тени, казалось, обрели собственную жизнь.

— Что-то не так, — прошептал Корин, останавливаясь. — Чувствуешь?

Лира кивнула. Она уже несколько минут ощущала странное напряжение в воздухе, словно перед грозой.

— Иллюзии, — Корин поднял свой посох, и его конец засветился мягким голубым светом. — Кто-то изменил тропу.

Перед ними лесная дорожка раздваивалась, обе тропы выглядели абсолютно одинаково.

— Как мы узнаем, какая настоящая? — спросила Лира, вглядываясь в полумрак.

— Никак, — Корин провёл рукой в воздухе, словно что-то нащупывая. — Обе настоящие и обе ложные. Это древняя магия, она играет с нашим восприятием.

— И что нам делать?

— Довериться интуиции, — он посмотрел на неё. — Какой путь ты бы выбрала?

Лира закрыла глаза, пытаясь прислушаться к своим ощущениям. Ветер, шелестящий в листве, казалось, шептал что-то на древнем языке. Она вспомнила, как мать учила её доверять не только глазам, но и сердцу.

— Левый, — уверенно сказала она, открывая глаза. — Не знаю почему, но левый.

Корин кивнул: — Я думаю так же. Держись ближе ко мне.

Они ступили на левую тропу, и лес вокруг них словно ожил. Тени начали двигаться самостоятельно, принимая формы странных существ. Лира услышала шёпот и смех, доносящийся словно отовсюду сразу.

— Не обращай внимания, — предупредил Корин, крепче сжимая посох. — Это лесные духи. Они пытаются сбить нас с пути.

— Почему именно здесь? — Лира старалась идти точно по его следам.

— Потому что мы приближаемся к границе их владений. Древняя магия сильнее всего на границах между мирами.

Внезапно перед ними возникла высокая фигура, сотканная из теней и лунного света. Существо было похоже на женщину, но его черты постоянно менялись, как рябь на воде.

— Зачем вы идёте в земли вечного холода? — голос существа звучал как шелест осенних листьев. — Там только смерть ждёт вас.

— У нас нет выбора, — твёрдо ответила Лира. — Мы должны найти кристаллы.

Существо склонило голову: — А готовы ли вы заплатить цену? Магия Севера берёт больше, чем отдаёт.

— Любую цену, — произнёс Корин, делая шаг вперёд. — Ради наших близких.

Тень растаяла в воздухе, но её последние слова эхом разнеслись по лесу: — Помните об этом, когда придёт время платить…

К вечеру они вышли из зачарованной части леса. Воздух стал заметно холоднее, а деревья начали редеть. Вдалеке виднелись заснеженные вершины гор, а небо приобрело странный серебристый оттенок.

— Мы почти у цели, — сказал Корин, указывая на горы. — За тем перевалом начинаются ледяные пустоши.

Лира поёжилась, чувствуя, как холодный ветер пробирается под одежду. Страх и сомнения снова начали подниматься в её душе, но она вспомнила бледное лицо матери и её слабеющий голос. Нет, она не может повернуть назад.

— Нам нужно найти место для ночлега, — предложил Корин, заметив её состояние. — Завтра будет трудный день.

Они устроили лагерь в небольшой пещере, защищённой от ветра. Огонь отбрасывал причудливые тени на каменные стены, а снаружи начинал падать первый снег.