Бесплатный фрагмент - Переводчик

Посвящается Виталии

Переводчик

роман

Заказы сыпались один за другим. На кухню то и дело вбегал маленький щупленький узбек и выкрикивал названия блюд из блокнота, который он повсюду таскал с собой: «лахмаджун с ягнятиной и телятиной, средний», «фасоль с бараниной и пиде ассорти», «гуляш телячий с овощами — две штуки», «мерджимек — две штуки, кебаб куриный и телячий», «кофе по-турецки — три порции, баклава — три порции». Вокруг все бегали, суетились, гремели посудой.

Заправлял всем высокий турок в белом колпаке. Его подчиненные нарезали овощи, раскатывали тесто, смешивали фарш, занимались грилем. Костя только путался под ногами, на него все время кто-нибудь натыкался. Он двигался, словно в замедленной съемке, и совершенно не вписывался в ритм этого места. В поисках обычного сандвича он обошел все стойки, даже заглянул в холодильник и морозильную камеру. А тем временем работа кипела, на него никто не обращал внимания, и пока он обдумывал, у кого бы спросить, в руках у него оказался миксер. Костя огляделся по сторонам, но так и не понял, кто ему его подсунул и что с ним делать. Какое-то время он смотрел на него, затем надавил кнопку под указательным пальцем, и насадка завертелась. Он попытался отнять палец, но миксер продолжал вибрировать у него в руке. Вдруг все пространство наполнилось звуками мантры, которую Костя недавно установил на свой мобильный. Это очень красивая и успокаивающая мелодия. Но откуда они знают, и почему она звучит здесь, в турецком ресторане, на кухне? Чудесные звуки заглушало жужжание миксера. Оно мешало и раздражало.

Костя открыл глаза. Рука его лежала на телефоне. Сам он уснул в гримерке прямо за столом. Здесь же спали и его друзья. Ваня с Анютой отлично уместились в мягком кресле. А Гриша растянулся на стульях, выставленных под стенкой в ряд. Музыка убаюкивала, а вот виброзвонок все портил. Чтобы прекратить это безобразие, Костя взял трубку. Он выпрямился и глядел на себя в зеркало. Физиономия помятая, а волосы взъерошены. Зато на груди красовалась Моника Беллуччи собственной персоной, да еще и расстегивающая лифчик. Эту футболку ему подарили ребята вчера в честь окончания университета!

Наконец-то! Свершилось! Целых пять лет позади, отмучился на филологическом факультете, изучая турецкий язык и считая это занятие совершенно пустым. Так в свое время решили родители Кости, а он не хотел их огорчать. Заниматься же собирался иным, чем, собственно, уже и занимался. Вместе с друзьями он подрабатывал в театре и мечтал написать пьесу. Для этого неплохо бы пойти учиться в другой университет или хотя бы на курсы, но все времени не хватало. Этот турецкий… Костя уже работал переводчиком. Была практика. В университете это поощрялось. В его обязанности входило находиться в офисе одной строительной компании и переводить шефу перечень ежедневных закупок, необходимость которых он сначала оспаривал, но в результате все равно подписывал. Работа скучная и неинтересная. К счастью, это продлилось недолго. Их группу на три месяца отправили в Анкару на языковые курсы для иностранцев. Костя их успешно окончил и с радостью вернулся домой. Турков и компаний, в которых можно работать, и здесь хватает, а вот друзей, таких как у него, там днем с огнем не сыскать.

Вчера они потрудились на славу, премьера состоялась, и все прошло почти гладко. Конец театрального сезона, поэтому и помещение выделили. Дипломная работа молодого и перспективного режиссера. Девушка родом отсюда, но училась не у нас. Сцену предоставили, а вот все остальное своими силами. С миру по нитке, как говорится. Ваня и Гриша монтировали декорации, Анюта отвечала за грим, а свет был на Косте. Готовились долго, много репетировали. Результат налицо — справились. Чувство победы и завершенности.

В строительной компании Костя не остался, хотя ему предлагали. Его больше устраивала одна юридическая контора, куда периодически звали на переводы. Пока только на устные. Для письменных нужен был диплом. И вот теперь он у него имеется, что дает право заверять любые свои переводы официально в различных инстанциях, включая государственные органы и нотариуса.

В трубке булькал хриплый голос Автандила Исмаиловича — куратора их курса, который вознамерился работать дальше со своим уже бывшим учеником. Человек он крайне сложный. Характер тот еще — восточный. Существует его мнение и неправильное. В спор с ним лучше не вступать. Это было известно всем и каждому. Но за время пятилетнего правления стычка у него произошла именно с Костей. Парню сложно давалась несвобода, которую так умело сплел вокруг своих учеников этот усатый тиран. Еще на первом курсе в самый первый день он заявил о своей полнейшей над ними власти, сказав, что «Ленин» здесь он. Даже не ректор, а он! Далее поведал об условиях и правилах их единственно возможного взаимовыгодного и мирного сосуществования. Заключалось оно в усиленном изучении и сосредоточении только на одном и самом главном предмете — турецком языке. Все остальное не имело значения. «Если по языку успеваемость нормальная, все остальное уладим», — не уставал повторять Автандил Исмаилович, расхаживая между рядами и заложив свои волосатые руки с подвернутыми рукавами белой отглаженной рубашки за спину. Когда он говорил, губы его скрывались за густой черной растительностью. Было непонятно, откуда исходит звук, чревовещание какое-то. Но звук исходил из него, и не просто звук, а в виде инструкций, к которым следовало внимательно прислушиваться и незамедлительно их выполнять. Он не только преподавал, но и трудоустраивал. Все студенты работали на него. Им практика, а Исмаиловичу объем работ и процент. Заказы он брал отовсюду, точнее, их ему приносили сами заказчики. Отказаться — все равно, что приговор себе подписать, впереди ведь зачеты, экзамены…

И вот, когда все закончилось, Костя был уверен, что позабудет о своем мучителе на веки вечные, но не тут-то было. Голос этого типа захлебывался в его телефонной трубке. И эта его вечная привычка говорить по-турецки! Накануне Автандил позвонил ему и попросил подменить в одной инстанции — в суде! Костя по привычке кивал головой, хотя его бывший «ходжа» (в переводе с турецкого — «наставник») никак не мог видеть его в этот момент. Затем все по той же привычке Костя согласился и записал адрес. Произошедшее дошло до него спустя пять минут после того, как их разговор был окончен. Вместо того чтобы отсыпаться после премьеры в театре и обмывания диплома, с подачи Исмаиловича ему придется ехать на официальный перевод в суд, да еще и ранним утром в субботу! И это в первый день лета и своей свободы!

— Да? Что? Я! Да, Автандил Бей, помню, конечно! А как же, буду! Я где? А, нет, не далеко.

Костя глянул на циферблат и понял, что опаздывает. Ничего не поделаешь, придется позаимствовать Ванькин раритетный транспорт, пока тот спит. Преодолев размотанный посреди комнаты кабель и обойдя стремянку, Костя пробрался к другу и вытащил ключи от машины из правого кармана его джинсов. Тот даже не шевельнулся. «Объяснять долго, записку писать тоже уже нет времени, позже наберу и извинюсь», — оправдал Костя свои действия. По дороге успел захватить Анькины солнцезащитные очки со стеклами в форме сердечек. И книгу. Пелевина. Всегда и везде у Кости с собой была какая-нибудь книга. А очки, таких ни у кого больше нет, Аня откуда-то привезла и вчера ему подарила.

Город еще спал. Конструкцию, напоминающую замок Дракулы, окружают аккуратные современные здания. Здесь давно уже требуется ремонт, да все никак не соберутся. Внутри все отсырело, обсыпалось, состояние аварийное. Зато памятник культуры и все еще действующий театр.

Трасса пуста. Машину следует прогреть. Огромное количество раз Костя видел, как это делает его друг. Дело не быстрое. Лишь бы завелась. Салатовая девятка — ровесница Кости, а то и старше. И как она еще на ходу, уму непостижимо. Пара вмятин смотрится органично, будто это заводской дизайн. Фыркающий, как старый подавившийся кормом кот, двигатель нарушил тишину окрестностей. Не подвела, родимая, завелась. Скорей бы. По дороге еле плетется пустой троллейбус. Нога Кости нервно подергивается на педали газа. Опаздывать не в его правилах. Просили же пораньше. Только теперь он обратил внимание на свою одежду. Футболка! Толстовка Грини пришлась бы кстати, но уже поздно. Машина дернулась. «Нежнее нужно. Только Ванька умеет с ней обращаться. Он с ней, как с женщиной, — думал Костя. — Не заглохнуть бы на светофоре. Ни прав, ни техпаспорта. Если остановят, вообще никуда не доберусь. И понять бы, куда ехать. Мобильный скоро сядет, и тогда мне не смогут дозвониться. Нужно было поставить на подзарядку, да кто ж об этом думал вчера?!»

Костя промчался по городу без происшествий и ударил по тормозам перед самым пешеходным переходом напротив какого-то кафе. Оно уже работало. На террасе были расставлены столы и стулья, и даже успели побывать посетители. Две женщины как раз собирались переходить дорогу, когда одну из них окликнула официантка. Что-то с карточкой, не прошел платеж, нужно вернуться. И пока одна разбиралась, другая стояла на тротуаре и наблюдала, как вертится белокурая курчавая голова Кости в попытках рассмотреть название улицы на ее противоположной стороне. Затем он обернулся. Солнце светило прямо в глаза, но на нем были солнцезащитные очки, те самые. Два сердечка устремились на ту, что ждала подругу.

— Вы-то мне и нужны! — с телефоном в руке Костя выскочил из машины.

— Я? — удивленно переспросила женщина, всматриваясь в рисунок на его футболке.

— Да, Вы! — под ее взглядом Костя немного смутился, но виду не подал. — Не подскажете, где это? — и он протянул ей свой телефон.

Она молча указала на здание через дорогу от кафе. Вернулась подруга, и внимание женщины тут же переключилось на нее. Они собирались уходить.

— Благодарю! — с явным запозданием и некоторым пафосом крикнул Костя им вдогонку.

Она обернулась, глянула на часы.

— Остановка более чем на пять минут — это парковка. Пункт 15 ПДД, — и женщина указала на знак, под которым обосновалась Ванькина девятка; на зебру, на которую залез бампер и передние колеса; и на перекресток позади, до которого оставалось меньше чем пара метров. — Положенное расстояние 10 метров.

Женщинам и правда пришлось обходить машину, которая преградила им путь. И все же они перешли дорогу по пешеходному переходу и направились в сторону остановки. Какое-то время Костя смотрел им вслед, затем тоже глянул на часы. Время еще есть, он даже успеет заказать себе кофе. Официантка убирала со стола, за которым сидела та женщина с подругой. Костя успел заметить след от помады на одной из кофейных чашечек, остатки чизкейка и апельсинового фреша на дне стакана. Девушка унесла все это на подносе, а он зачем-то продолжал стоять возле этого столика. Спохватившись, Костя вбежал внутрь и у бородатого бариста с татуировками на шее и запястьях заказал двойной эспрессо со сливками на вынос. Тут же передумал и сказал, что выпьет кофе здесь. С такой же чашечкой он сел за тот же столик на террасе, за которым только что сидела женщина с подругой. Сделал глоток. Но рассиживаться было некогда. Она права, машину нужно переставить. Сколько продлится все это мероприятие, на которое его вызвали, неизвестно. Да и Ванька убьет, если его любовь заберут на штрафплощадку. И вообще не об этом сейчас нужно думать. Хорошо бы сконцентрироваться на предстоящей встрече.

У здания суда над входом развевается флаг. Камера на углу по форме напоминает уличный фонарь. «На таких видна вся улица, а значит, и моя остановка в неположенном месте тоже», — предположил Костя. Чтобы войти, пришлось приложить усилия — дверь резная, основательная. На проходной нужно предъявлять паспорт и проходить через металлоискатель. Как в торговом центре, только с документами. Служащий скучает перед монитором, в котором идет трансляция с камер и с камеры-фонаря в том числе. Сказали подниматься наверх. Кого-то еще ждут. Можно было и не спешить. Следователь представил Костю помощнику прокурора. Тот кивнул. В двух словах объяснил, что дело серьезное и не терпит отлагательств. И все. Женщина с двойным подбородком и опухшими ногами с папкой в руках в коридоре — адвокат. На скорую руку она просматривала листы в стопке. Костя сел рядом. Больше здесь никого. Зал заседаний открыли спустя час. Все вошли. Переводчику полагается занять место рядом с адвокатом. Так следователь сказал. Виновник этого «торжества», точнее, виновница, уже заперта в боксе. Ее привели под конвоем в наручниках чуть раньше. Для этого всем пришлось выйти на лестничную клетку, освободить проход. Таковы правила.

Металлические перекладины и стекло. Отверстие сбоку для других целей, но в него удобнее всего говорить. Костя поздоровался, назвал свое имя. Услышав родную речь, турчанка оживилась, все в то же отверстие протянула руку. Она переспросила имя, еще раз повторила вслух. Поинтересовалась, где он выучился турецкому. Вечно турки задают этот вопрос. Костя сказал, что он выпускник отделения тюркологии. Ее лицо просияло. Можно было подумать, что Костя ей сын родной.

Низенькая, полная, лет тридцати. Зовут ее Пынар. Переводится как источник, родник, фонтан. Все турецкие имена что-нибудь да обозначают. И фамилии тоже. Поэтому их извечный вопрос «Что значит твое имя?» обычно ставит в тупик. Турчанка обратила внимание на шевелюру Константина, сказала, что владеет сетью салонов и, если все закончится благополучно, всегда будет ему рада. Сторона обвинения сидела напротив и о чем-то дискутировала. В зал вошла девушка и попросила у Кости документы. Он их ей отдал. Сказали занять свои места.

— А в чем ее обвиняют? — шепнул Костя.

Пока женщина-адвокат с одышкой продолжала рыться в бумагах, судебный пристав отворил дверь и произнес знаменитую фразу: «Всем встать!». Сделал он это, словно кондуктор-контролер в троллейбусе, предлагающий пассажирам приобрести талоны, вальяжно, лениво. Косте никогда еще не доводилось бывать на судебном заседании. Его представление обо всем этом носило характер весьма приблизительный, а все знания сводились к кино и сериалам. Вот в них эта фраза всегда звучит чуть ли не торжественно.

Все поднялись, и Костя тоже. В зале появилась судья, сказала всем садиться и проследовала на свое место мимо него. Все сели, кроме Кости. Она глянула на него и повторила: «Садитесь».

— Приступаем к рассмотрению ходатайства старшего следователя Следственного отдела Центрального УВД города Киева Головко А. М. по обвинению Пынар Озтюрк в совершении преступления, предусмотренного частью первой статьи сто пятнадцатой Уголовного кодекса Украины — умышленное убийство. Доложите о явке, — обратилась она к секретарю.

Костя с трудом сделал вдох. Похоже, сейчас одышка появится и у него. Неизвестно, что его взволновало больше, то, что эта милейшая с виду турчанка, с которой он здоровался за руку, кого-то укокошила, или то, что судьей оказалась та самая женщина, с которой он разговаривал возле кафе!

— В судебное заседание явились: обвиняемая — гражданка Турции доставлена конвоем; переводчик; защитник; помощник прокурора и старший следователь, — закончила свой доклад секретарь.

— Устанавливается личность переводчика, — в руках судьи оказался паспорт и диплом Кости.

— Представьтесь.

Их глаза встретились. Словно в школе, когда вызывает учительница, Костя снова поднялся. Но она смотрела уже не на него, а в документ.

— Костя.

Она устремила на него свой взгляд и остальные тоже.

— Константин Романович, — исправился Костя и поспешил добавить — Григорьев.

— Дальше, возраст?

— Мне двадцать… один скоро будет. Не женат, — добавил он и тут же об этом пожалел, потому что вышло как-то не очень.

— Дата рождения полностью?

— Ноябрь. Седьмое. Число в смысле. Двухтысячный. 07.11.2000 — выпалил он, мобилизовавшись.

— Квалификация переводчика подтверждается дипломом Киевского национального университета имени Шевченко, специальность турецкий, английский, — констатировала она, глядя в его диплом, и передала его обратно секретарю.

— Угу, — довольно подтвердил Костя.

— Место работы?

— Свет, звук в театре. Помогаю. А с турецким… Меня попросили. То есть не работаю пока. Преподаватель наш… Я только окончил. Фрилансер, короче.

Судья была серьезна и невозмутима. Вроде та же женщина, что и на улице, и вместе с тем другая.

— Хорошо. Ваши права и обязанности, предусмотренные Уголовным процессуальным кодексом Украины: переводчик имеет право задавать уточняющие вопросы, ознакомиться с протоколами процессуальных действий, получать вознаграждение за выполненный перевод, заявлять ходатайство про обеспечение безопасности в случаях, предусмотренных законом, заявлять самоотвод при наличии обстоятельств, выполнять полный и правильный перевод. За заведомо неверный перевод переводчик несет ответственность, установленную законом. Вам все понятно? Вопросы есть?

— Так точно! То есть нет! В смысле вопросов нет, все понятно, — и добавил: — Ваша Честь!

«Ведь так всегда говорят в кино», — подумал он про себя.

— Садитесь, Константин Романович, — между его именем и отчеством образовалась еле уловимая пауза. Возможно, заметил это только Костя. — Сторона обвинения, представьтесь.

Следующим поднялся государственный обвинитель Центрального района помощник прокурора Анисимов Роман Дмитриевич, так он представился. Говорил он четко и быстро. Костюм на нем сидел отлично. Мог бы и свидетелем на свадьбе в нем быть. Костя никогда не носил костюмов, они ему не нравились. Но теперь он об этом жалел. Следователь в рубашке, судья в мантии, на секретаре пиджачок, женщина-адвокат в блузе. И только одежда Кости никак не вписывалась по стилю в интерьер этих стен и этого общества.

У Кости зазвонил телефон. Произошло это в самый неподходящий момент. О том, что телефоны положено выключать в театре перед спектаклем, ему было отлично известно, и он всегда это делал. Но о том, что правило актуально и для суда, он как-то не подумал. Наверняка звонит его друг, и надо бы ответить. Вместо этого Костя отчаянно пытался отключить звук и на нужную кнопку попал только с третьего раза. Воцарилась тишина.

— Простите, извините, я не… это случайно вышло, — искренне пытался загладить свою вину Костя.

Заседание продолжили. Представились все. И старший следователь по особо важным делам Следственного управления, и представитель защиты от Регионального центра предоставления бесплатной помощи. Наступил черед подозреваемой. Костя подошел к боксу со стороны отверстия. Теперь ему лучше было видно судью. Турчанка поднялась.

Все прошло гладко и закончилось быстро. Вопросы были простыми. У Пынар высшее медицинское образование, ее речь безупречна. С другими бывали и сложности. С ней нет. Каждый раз, когда судья задавала свой вопрос, от ее взгляда перепадало и Косте. Совсем чуть-чуть. Внимание ее было сосредоточено вовсе не на нем, а на Пынар. Затем выступила сторона обвинения и адвокат, после чего судья удалилась для принятия решения.

Все это время Костя чувствовал себя странно. С ним определенно что-то творилось. Ясно одно — все дело в ней. Ее присутствие волновало его куда больше всего остального. Есть она и все остальное. Теперь этот мир делится именно так.

Вскоре она вернулась и огласила решение. Для подозреваемой была избрана мера пресечения — содержание под стражей без права внесения залога. До следующего судебного слушания. Таковым было ходатайство, и суд его удовлетворил. Это Косте уже адвокат объяснила после. Сам он ничего этого не понял. Когда она читала, он слушал. Не содержание — голос. И испытывал волнение. Не за турчанку — за нее. Так он обычно волновался за свою девушку, Ольгу, когда та сдавала экзамен или была на сцене.

Окна нараспашку. Жара еще не успела вытеснить утреннюю прохладу из этого помещения. Слышны звуки голубиной возни на карнизе. Все стоят. На лицах читается безразличие и многолетняя привычка. Взгляд потуплен. Происходящее, пожалуй, волнует только Пынар. И Костю. Переводить во время оглашения не положено. Он перескажет ей потом.

Судья торопится и некоторые слова проглатывает. Он смотрит на нее не отрываясь. Причин для волнения за нее нет, она точно знает, что делает. Ощущение такое, что, не зная ее вовсе, он знаком с нею всю жизнь. Все хотят быстрее закончить и разойтись по домам. Сама суть решения изложена в самом конце, в последнем абзаце, но такова процедура. Поскорее сбежать с перевода обычно хочется и Косте, но не сегодня. Мысль о том, что все закончится, его пугает. «Она судья! Тогда он этого не знал, теперь знает. И значит, он не сможет больше подойти к ней, заговорить. И когда они успели все это написать? Скорее всего, существует форма, шаблон. Но даже если и так, все равно требуется время. Ну и скорость!»

Пынар дали поговорить с адвокатом и увели. Решение выдадут на руки, и его нужно будет перевести. Об этом Автандил Исмаилович не упоминал. В коридоре к Косте подошел следователь и попросил ненадолго задержаться. Сказал, что все оплатит. Возможно, сейчас состоится еще одно слушание. Об этом Исмаилович тоже ничего не говорил. Надо, значит надо. Без проблем. Странное дело, но уходить ему не хотелось. Не мешало бы набрать Ваню, успокоить насчет машины. Это если он еще не заявил об угоне. Мысли Константина путались. Можно было бы списать все на стресс, не каждый день видишь женщин за решеткой, да еще и таких, которые кого-то убили. Но волновала его вовсе не эта женщина, а другая — та, что была в мантии, имени которой он до сих пор не знает.

В коридоре перед залом судебных заседаний сидит адвокат, она ждет того самого решения. Костя умостился рядом.

— Вы тоже ждете?

— Да. Канцелярию. Копию решения.

— Ну и работа у вас! Знаете, я здесь впервые. И часто такое бывает?

— Что именно?

— Ну, убийцы?

— Разбирательство же будет.

— Да, это понятно. Это я так, не очень ориентируюсь пока. А скажите, судья, которая у нас была, которая это все… как ее зва… ее фамилия? Она…

— Романцева Наталья Константиновна.

— О, спасибо большое! — записывает в телефон.

— Одна из адекватных в этом суде.

— А бывает как-то иначе? — удивился Костя.

— О, сколько угодно, — адвокат хмыкнула.

— Мне она тоже очень понравилась. Очень!

Теперь он узнал то, что хотел. Только Костя открыл своего Пелевина, как в этот самый момент заметил судью Наталью Романцеву. Она спускалась по лестнице. И тоже его заметила. Он сразу же захлопнул книгу и вскочил.

— Вы еще здесь?

— Следователь сказал ждать, еще одно слушание возможно бу… — Костя чувствовал, что краснеет, а она это видит!

— Сегодня не будет. В понедельник. А идемте-ка со мной, подпишите явку на следующее слушание.

О понедельнике они с Исмаиловичем не договаривались. И у Кости планы — договоренность с родителями, но он даже не заикнулся об этом. Просто шел за ней. Она обернулась.

— Как язык выучили? — спрашивает.

— Учил пять лет, вот и выучил, — почему-то дрожащим голосом отвечает.

— Я вот тоже учу английский. Пытаюсь.

Они шли уже по коридору. Больше она ничего не говорила. Только в приемной напомнила помощнице про уведомление и скрылась за дверью своего кабинета. Костя поставил подпись и вышел в коридор. Он стоял под именной табличкой золотистого цвета с номером комнаты. У него снова звонил телефон. Не Ваня, следователь ждет его на улице.

— Переносится. На понедельник. Здесь, в то же время. За сегодня сколько мы должны?

Они отошли в сторонку. «Вознаграждение за выполненный перевод» — кажется, так сказала Наталья Константиновна, зачитывая ему его права и обязанности.

— Да… как считаете нужным, — махнул рукой Костя.

— Не, так не пойдет. Начали мы в девять. Сейчас у нас…

— А давайте за час и все.

— Точно?

— Да.

— Ну спасибо! Держи-ка. На связи тогда.

Следователь пожал Косте руку и ушел. Сколько именно времени он провел в суде, Автандилу знать не обязательно. Костя вернулся к машине. Впереди припарковался Land Rover, а сзади подпер Hyundai. Картина та еще. Нужно как-то выехать. Самое время набрать друга.

Костя вернулся домой. Родителям сообщил, что на понедельник их сюрприз отменяется. У него работа. Не в театре, а снова в суде, с самого утра. До понедельника еще целый выходной. На читку пьес, где обычно бывал по воскресеньям, Костя решил не идти. Не хотелось. Весь день просидел в своей комнате, пытался писать. Долго не мог уснуть. Все прокручивал минувший день и с нетерпением ждал следующего. Время тянулось мучительно медленно.

В понедельник с утра все повторилось и закончилось даже быстрее, чем в прошлый раз. Только теперь в здании было полно народу. Романцева никак Костю не выделила, ничего особенного, обратилась пару раз, как и ко всем остальным. Она зачитывала решение, на этот раз турку, а Костя смотрел на нее так, словно собирался писать портрет, старался запомнить ее жесты, интонацию, черты. Стоило ей войти в зал, как все ожило. В помещении стало светлее. Она была в черном, а ему казалось — в белом. Словно мать вернулась к своим нерадивым чадам. Сейчас она выслушает, затем рассудит справедливо и беспристрастно — жена Зевса и мать Прометея, дочь Неба и Земли, ликом подобна соцветию прекрасных цветов.

Сторона обвинения та же, адвокат другой. Тоже из Центра бесплатной помощи. Неопытная и всего боится. Это если сравнивать с предыдущей. Он видел одну и вторую в деле и пришел к такому выводу.

Странное дело, но Костя решил не ехать с ребятами на море, а устроился на работу, чем снова удивил родителей и себя самого. Съемочные площадки, любой функционал, от хлопушки или менеджера по локациям до помощника режиссера или кастинг-менеджера — это всегда пожалуйста. Возможны и телевизионные проекты, шоу, ток-шоу — модератор. Ко всему этому он привык и чувствовал себя в своей тарелке. Но офисный работник! Друзья на него обиделись. Планировали же уже давно, своей привычной компанией, вот только театральный сезон закончится. Сезон закончился. Костя не знал, как им об этом сказать. И не знал, как сказать Оле. А на работу вышел на следующий же день. Это юридическая контора, в которой он бывал раньше. Сотрудники им всегда нужны. Но главная причина — их офис находится в двух кварталах от здания суда, в котором работает Наталья Романцева.

В первый же рабочий день ему набросали документов. И это совершенно неинтересно. А вот завтра адвокат Кристина возьмет его с собой в суд, правда, в другой. Весь день и вечер Костя провел за переводом каких-то паспортов, разрешений на работу и доверенностей. Закончил только к часу ночи. Встречу с друзьями пришлось отложить.

Кристина ждала у входа. Она приехала на своем авто. Если в театре до полудня всегда затишье, то работа в судах начинается рано, и Костя чуть не опоздал. Клиенты тоже на месте. Административное правонарушение. Никакого заседания, так, встреча в кабинете. Документы поданы ранее. Турок утверждал, что не владеет ни английским, ни тем более украинским языками. Задача Кости состояла в переводе всего, что тот скажет. Но по указанию его адвоката, то есть Кристины, говорить он должен минимум, что максимально облегчало задачу переводчика. Дело в том, что остановили иностранца, протокол оформили на английском, и он его подписал. А вызвать на место происшествия должны были его, Костю, переводчика турецкого языка. Теперь турок стоял в комнате и разводил руками. Что-то подписал, но не ведает что! Английского он не знает. Доказать обратное вряд ли получится. Это лазейка, за нее-то и ухватился адвокат. Результат — протокол аннулирован. Чистая работа. На радостях гражданин Турции пообещал привезти всем пахлаву медовую, готов был расцеловать и судью, и его помощницу. На самом деле целовать и везти пахлаву он должен исключительно Кристине.

— И что у него за правонарушение?

— Бухой за рулем. Камеры зафиксировали. Видео есть.

— Ого!

— Лишение прав. Тип, конечно, нахальный. Но эта парочка, пожалуй, и того хуже. Ты заметил, кто решения принимает?

— Ага. Не судья. И это странно!

— Вообще-то да. Так что лучше ему, чем им.

— Согласен.

— Клялся, что осознал и что не повторится.

— Жестами?

— Взглядом, — рассмеялась Кристина.

В офис они с Кристиной вернулись вместе. На этот раз никаких убийц и стресса. Перевода минимум, денег максимум. Но ему не понравилось. Все дело в судье и ее помощнице. Наталья Романцева и эта парочка отличались как небо и земля. Доказательств нет, одни предположения, но выглядело все так, будто у них отобрали лакомство, которое они вот-вот собирались надкусить. Заискивающий тон и бегающие глазки, вот что он заметил. Иностранец, владелец компании! Могли поживиться. И поживились бы, если бы не Кристина. Золотая рыбка уплыла прямо из рук. Многое покупается, многие продаются, так говорят и в кино показывают. Похоже на правду. Вот эти точно не отказались бы. Весь вечер настроение у Кости было плохое, пока он не прошел мимо окон Натальи Константиновны. В них горел свет.

* * *

— Ты что, издеваешься надо мной?! Костян, прекращай! Какой офис?! Мы же договаривались! Все едут! — со взъерошенными волосами размахивал руками Ваня. — Скажи, что ты пошутил.

— Не могу, друг.

— Ну почему?! Что изменится за месяц?! Вернешься и устроишься в эту свою контору! Хотя вообще не понимаю, зачем тебе это… ты же сам всегда говорил, что офисная работа — отстой.

— Мне нужно быть в Киеве.

— Зачем?! Можешь объяснить мне, за-чем?!

— Хочу остаться здесь, мне нравится. Летом и в городе хорошо. У нас классный город.

— Не понимаю. Вернешься ты в свой город, и потом целый год только он и будет у тебя перед глазами! Надоест еще!

— Не надоест. Теперь он мне никогда не надоест.

— То ты бежишь отсюда, то тебя за уши не вытянешь! Что происходит?

— Я не знаю, но вот так. Вань, это уже точно. Я не еду. С тобой Аннушка. Оля не особо и расстроилась. Хорошо вам погулять.

— Слушай, это из-за денег, вы собирались с Олей квартиру снимать, ты поэтому?

— А, не, не поэтому.

— Тогда я вообще ничего не понимаю.

— Пока что я и сам многого не понимаю. Олю там нигде одну не оставляйте. Любит она у меня… ну ты в курсе. Чтобы с ней там ничего не приключилось. И плавать одну ее не отпускайте, она не умеет.

— Вот и ехал бы с нами, с Олей! Не понимаю!

Выходные Костя снова провел дома. Вместо моря и солнца письменный стол и бумаги. Из офиса домой он возвращался одной и той же дорогой. Если предлагали подвезти, отказывался. Станция метро есть и ближе, но тогда ему придется менять ветку. Такое объяснение самому себе его вполне устроило. Проходя мимо ее окон, он пытался представить, где она и что сейчас делает: сидит за столом в кабинете, идет по коридору или председательствует в зале. Если она в зале, то кто перед ней на этот раз? Что если это снова иностранец, а рядом с ним другой переводчик?! У нее там сто других переводчиков с других, возможно, куда более экзотических языков. А о нем она давно уж позабыла. Да и кто он вообще? Мальчишка! На какой-то момент он даже приревновал ее к сидящему в клетке заключенному, но быстро отказался от этой идеи. Пару раз пробовал пойти другой дорогой, но снова шел этой. Он стал замечать то, чего раньше не замечал, и начал чувствовать то, чего раньше не чувствовал. Никогда раньше он не испытывал любви к государственным учреждениям и не радовался простым вещам, таким как парк, фонтан, лавочка, дождь. Воздух он вдыхал полной грудью, и тот его дурманил. Теперь ему нравилось рассматривать кафешки, прохожих, витрины магазинов и покупателей. Среди всех этих людей он пытался представить ее.

В офисе Косте поручили зайти в нотариальную контору. Обычно нотариус приходит к ним, но, если не укладывались по времени, шли сами. Нужно было занести документы, всего-то. А вот находится контора в здании суда, только с обратной стороны, во дворике. Костя явился в обеденное время и никого не застал. Тогда он выбрал местечко в тени деревьев в сквере и стал ждать. Собирался позвонить в офис и в этот самый момент увидел ее! Наталья Романцева шла по улице совершенно одна. Он узнал ее только потому, что видел на улице раньше. Иначе не узнал бы. В суде у нее другая прическа, другая одежда. Красивая и беспечная, она направлялась прямо к нему. Он так разволновался, что забыл про телефон. Секретарь офиса уже несколько раз повторила его имя. В это время Наталья Константиновна перешла дорогу и подошла к машине, возле которой стоял Костя. Открывая заднюю дверь, она оглянулась. Машина уехала, а он стоял на месте, все еще не двигаясь и еле дыша. Уже несколько раз перезванивали из офиса, он сбрасывал. На то, чтобы осознать произошедшее, требовалось время. Из магазинчика напротив вышли две девушки и стали возле него. Они говорили о своем, Костя не слушал, не слышал, не понимал. Все произошло так неожиданно и так быстро закончилось. Радость от того, что снова увидел ее, сменялась грустью от того, что он упустил свой шанс. Он мог бы что-нибудь сказать или хотя бы поздороваться. Может, она его и не узнала. Тогда все нормально. А если узнала?! И не выглядело ли это подозрительно? А вдруг она теперь думает, что он специально ее здесь дожидался? Но откуда он мог знать, что она выйдет именно сейчас, да еще и так подгадать с машиной?! Он просто стоял рядом. Ясно же, что случайность! Или не ясно? И что теперь? Не караулить же ее здесь специально?! Нет, этого он делать не станет совершенно точно.

В нотариальной конторе Костя долго еще не мог сообразить, что с чем скреплять для заверки и сколько копий делать. Вернувшись домой, первым делом он достал свой блокнот, в котором порой делает зарисовки, записывает какие-то мысли, оставляет заметки. Он открыл страничку с набросками стихотворения, которые сделал в самый первый день их с Натальей Романцевой знакомства. Никогда ранее он не писал стихов. Вышло это под каким-то сильнейшим впечатлением, которое на него произвела эта женщина. Тот день и правда выдался насыщенным. И теперь ему хотелось закончить стихотворение. Стоило Косте прочесть пару строк, как остальные сложились, словно пазл. Он и сам удивился.

Вопрос не мне, ответ не мой,

Посредник слов — глухонемой.

Душа и чувства — под замок.

Я переводчик мертвых слов.

Их говорит какой-то тип,

Который взаперти сидит,

В окно напротив свет проник,

Я между ними проводник.

Все начинается с конца,

Отмечу даты, имена,

Под боком адвокат сидит,

Он очень много говорит.

Моя задача из простых —

На час о чувствах позабыть,

Статьи, права переводить,

Затем молчать и делать вид.

Но я не в силах отключить

Радар любви, души ключи —

За черной мантией судьи

Мне чудных черт не позабыть!

Ростки любви в процессе этом проросли,

Лелею правила суда: вставать, смотреть в глаза…

Да что и перед кем скрывать?

Я, Ваша Честь, навеки Ваш!

_______________________________________________

Для нее он переводчик, поэтому и озаглавить стихотворение Костя решил так же — «Переводчик». Остальное время он провел за просмотром фильма про судью по роману, который уже прочел. Смотрел с упоением, потому что главная героиня чем-то напоминала ему Наталью Константиновну. Этот фильм и книга окончательно лишили его покоя. Да еще и встреча на улице, которую он все еще считал случайной. Но случайная она настолько, насколько можно считать случайностью встречу с человеком под зданием, в котором тот работает. И все же он этого не планировал.

Когда он думал о ней, не замечал времени. Теперь, лежа в кровати, он мысленно задавал себе вопрос за вопросом. Почему он ничего не сделал? Каждый раз, когда он ее видит, он перестает соображать что-либо, почему? Кто тот мужчина за рулем? Где она живет, бывает ли в общественных местах или им не положено? Кажется, он уже волнуется за нее, мало ли кто мог поджидать ее на улице так же, как он сегодня, но только специально и с определенными намерениями… А охрана на входе? Разве это надежно? Парни и девушки возраста Кости, а то и младше. Вот в консульстве, где он недавно был, охрана надежная, это специально обученные и опытные люди, а не юнцы-срочники.

Можно сказать, что Костя был благодарен Исмаиловичу впервые за все годы учебы. Да что там, расцеловать его готов! Потому что, если бы не ходжа Автандил, он так и не узнал бы о существовании Натальи Романцевой. С нее началось его лето и новый этап в жизни. Состояние, в котором он находился, которое доставляло беспокойство и уйму проблем, ему скорее нравилось, чем наоборот. Нет, оно ему определенно нравилось, хотя и шло вразрез с его привычками и планами. На творческую тропу он в свое время ступил твердо и сворачивать не собирался. Но планы изменились. Теперь он работает в офисе юридической конторы и вместо написания пьесы или романа, учебы в литературном или театральном университете, работы в театре, наконец, занимается переводами скучных документов.

Ребята уже звонили. Устроились хорошо. Были на море, купались. Успели сгореть на солнце. Вечером будет шашлык и вино. Снова. О том, что остался дома, Костя нисколько не жалел. Вместо всего этого он готов был работать не то что в юридической конторе переводчиком, но и водителем такси, если ей понадобится машина, гарсоном в пиццерии, если она проголодается, продавцом в магазине, если она в него зайдет, кем угодно, лишь бы увидеть ее снова.

* * *

— Судей никто не любит! Любят адвокатов, — Ваня, сидя в тени на берегу, одной рукой держал пиво, другой — планшет.

— Почему?

— Как почему, Костян? Судьи обвиняют людей, а адвокаты их защищают, спасают!

— Во-первых, обвиняют не судьи, они работают с тем, что им предоставляют, а во-вторых, адвокаты защищают разных людей, преступников в том числе.

— И?

— Что и?

— Ты хочешь сказать, что наша судебная система не прогнила, а судьи честные и порядочные люди?

— Они разные. Честные и порядочные в том числе.

— Тебе что, там мозги промыли? Быстро же!

— Ничего мне не промыли! Врачей у нас тоже все ругают. Все, давай!

— Подожди! Кстати, сегодня же очередное слушание, люди собираются в три. Может, будет онлайн-трансляция.

— Мне пора! Потом наберу! — не захотел продолжать разговор Костя и сбросил вызов.

Политикой Костя не интересовался совершенно. Новостей не читал. Но в данном случае речь шла о некоем резонансном деле, фигурантом которого стал один из его любимых режиссеров. Костя был на него подписан. Когда-то он даже отправлял ему свой первый сценарий, и тот ему ответил, нашел время, дал рекомендации и поделился контактом продюсера. В его поддержку выступали многие известные люди, актеры, писатели. Народ стекался под здание суда, собирали подписи, записывали ролики, размещали посты в социальных сетях. То и дело Костя читал о сфабрикованном деле, о продажности судей и прогнившей системе в целом. К счастью Кости, все происходило в другом суде, а иначе они бы с Натальей Романцевой оказались по разные стороны баррикад. В том, что его кумир невиновен, сомнений быть не могло. Он определенно попал в очень плохую историю. Его обманули. Творческого человека легко обмануть. В душе Костя верил, что во всем разберутся, виновных найдут и накажут. Ведь по законам жанра добро всегда побеждает зло. Скорей бы! Вопрос только в том, когда это произойдет и насколько сильно ударит по нервной системе мэтра.

Когда Костя проснулся, блокнот лежал возле подушки. Он открыл его и прочел написанное стихотворение «Переводчик». Слова теплом разлились по телу. Говорить ей слова — желание, которое не остановить. В офисе он набрал строки на компе и даже распечатал. Чувство к ней не давало ему скучать на работе. На нем он и концентрировался, забывая обо всем остальном и ничего не замечая.

Большинство сотрудников безвылазно сидят в офисе, они собирают, печатают, ксерокопируют, скрепляют бумажки. Пара человек работает «в поле», они ходят по инстанциям, стоят в очередях, получают различные разрешения по собранным другими сотрудниками в офисе бумажкам. А есть адвокаты. И их деятельность отличается. Они работают и «в поле», и в офисе, и они более независимы. Из всех сотрудников Костю интересовали именно они, потому что только адвокаты могли посвятить его в тонкости мира, с которым он столкнулся совсем недавно и который стал интересовать его настолько, что отдыху со своими друзьями он предпочел этот офис. Адвокаты были тем самым возможным связующим звеном между ним и миром Натальи Романцевой.

* * *

Кристина только что вернулась с очередного судебного заседания и готовила себе кофе. Костя показал ей стихотворение. Она прочла. Имен он не называл. А местонахождение уточнил.

— Здесь, по соседству. Я бы купил ей огромный букет цветов и подарил вот вместе с этим, — листик уже перекочевал обратно к нему.

— Так а за чем дело стало? — спросила Кристина.

— Ну как, не могу же я к ней прямо туда… — развел руками Костя.

— Почему?

— Там же все серьезно, проходная, люди, помощница ее, сама она все время то уходит, то приходит… Нельзя же просто так заявиться…

— Ясно, дуй за букетом, и через полчаса встречаемся у входа.

— Серьезно?

— Абсолютно.

Он готов был ее расцеловать. Это была самая хорошая новость за целый день.

— Я мигом! — он вылетел из офиса, позабыв обо всем на свете и никого не предупредив.

Бежать недалеко. И выбор огромный. Но для этой женщины цветы должны быть особенные. Банальные тюльпаны или розы не подойдут. Нужно что-нибудь нежное и хрупкое. Пришлось обойти все ряды. Эустома, или лизиантус, оба названия Костя записал, на всякий случай. А проще — горная роза, похожа и на пионы, и на тюльпаны, и на маки, но не они. Лепестки словно атласный шелк. И цвет любимый — синий. С белыми смотрится вообще отлично. Его любимая цифра семерка. Семь, семнадцать, семьдесят семь. Подошло семнадцать.

Взмыленный, но с букетом, Костя добрался до здания суда. Кристина была уже на месте. Как всегда, представительная с папкой в руках. Костя соответствует — в белой выглаженной рубашке. Теперь это его одежда. У двери он замешкался. Кристина обернулась.

— Мы заходим или ты здесь будешь стоять?

— Секунду, паспорт, — судорожно проверяет карманы. — А, вот он. Все, идем.

— Этаж какой? — спрашивает Кристина.

— Третий, — шепотом отвечает Костя.

Кристина и Костя подходят к дежурным. Их двое. Одному из них Кристина показывает удостоверение. Тот и не взглянул. Костя держит перед собой огромный букет, пытается из-за него увидеть дежурного и предъявить паспорт.

— Куда? — обратил внимание дежурный на Костю, точнее, на букет.

— Со мной, — избавила его от ответа Кристина.

— Хорошо.

Костя взбежал по ступенькам и ждал Кристину уже наверху.

— Гля, рванул. Может, меня подождешь или я все уже свободна?

— Нет, нет, пожалуйста, прошу!

— Ладно. Куда дальше?

— Туда!

В коридоре полным-полно народу. Сидят и стоят вдоль стенки под кабинетами.

— Ну и где? Справа, слева?

— Здесь. Слева, — и он указал на уже знакомую дверь.

— Что стоим, чего ждем?

— Как чего? Что вот так сразу?

— А ты предлагаешь до ночи здесь сидеть? Лично у меня еще дел полно.

— Я так сразу не могу, давай немного посидим, умоляю!

— Хорошо, но учти, у меня есть желание попасть в офис до окончания рабочего дня.

— Я понял, понял.

— И?

— Я же не знаю внутри она или нет, может, на заседании.

— Могу узнать.

— Нет, подожди, не надо! Не сейчас! — подскочил Костя, останавливая Кристину и усаживая ее на место.

— А когда?

Из приемной вышла секретарь, отдала мужчине какую-то бумагу и скрылась за дверью.

— Вот это ее помощница! Натальи Константиновны!

— А, так тем более сейчас спрошу.

— Не надо, не спрашивай! Подожди!

— Да чего ждать-то, у моря погоды? Раз помощница на месте, то и твоя Наталья Константиновна скорее всего тоже там. Как фамилия?

— Романцева.

Костя почти уже был готов войти, как его опередил какой-то лысый тип лет сорока, наутюженный до стрелок. Зашел, как к себе домой. Дверь приоткрыта.

— Смотри, все нормальные люди заходят и спрашивают.

В коридор снова вышла помощница, кажется, Вика, так к ней обращалась Наталья Константиновна. Спросила, кто на два часа. К ней сразу же подошли, она объявила номер зала, и все отправились туда. Костя умостился рядом с Кристиной.

— Ты чего?

— Ничего. Сейчас Наталья Константиновна будет проходить.

— В смысле? И что? Нам это как поможет?

В коридоре со стороны кабинета Натальи Романцевой стало пусто. Кристине позвонили, а Косте сложно было усидеть на месте. Он начал мерить шагами коридор и даже вышел на лестничную площадку.

— Что ты мечешься, как раненный кабан? Сто раз уже мог зайти, — Кристина выключила мобильный.

— Разве так можно? Вдруг она чем-то занята?

— Она все время чем-то занята. Она судья!

— Вот именно! Прячься, — и он отдал цветы Кристине.

— Ты шутишь?

— Нет, я серьезно, нельзя, чтобы Наталья Константиновна видела сейчас цветы.

— Это еще почему?

— Не знаю почему, нельзя и все! Я потом, на обратном пути, когда она будет возвращаться.

— А вот потом к ней будет нельзя, она будет принимать решение.

— Я в курсе, я подожду. Стой, стихотворение где?

— Надеюсь, ты ей его не собираешься декламировать в коридоре?

— Нет, я вообще его не собираюсь декламировать, — дрожащими руками Костя вынул из кармана лист бумаги в файлике, расправил. — Ты права, наверное, долго будет. Ты хотела идти, иди.

— Нет, я уже хочу на это посмотреть, это становится забавным. Пожалуй, останусь.

Наталья Романцева появилась в тот самый момент, когда Костя изо всех сил за руки тянул Кристину с букетом к лестнице. Кристина заметила первая, стала серьезной и перестала сопротивляться. Костя стоял спиной, затем обернулся. Прижался к стене. Наталья Константиновна сосредоточена, по сторонам не смотрит. Прошла мимо. Выбегает за ней на лестничную клетку.

— Простите, а я… Вы… Вы меня помните? — успел адресовать ей свой вопрос Костя уже на втором лестничном пролете.

— Конечно, помню, — она приостановилась, посмотрела на него. — Простите, меня ждут.

Кристина над Костей больше не подшучивала. Сказала, что как-то видела ее, когда приходила по делам в соседний кабинет.

— Теперь я хоть знаю, зачем пять лет учил турецкий.

— И зачем?

— Чтобы встретить ее, чтобы однажды попасть в это здание.

— Тогда уж на юрфак нужно было поступать, — смеется Кристина, — а то сложный какой-то путь. Ладно, нужно бежать, думаю, ты справишься.

— Теперь точно справлюсь. Не сдвинусь с места, если нужно, просижу здесь до утра.

Но сидеть до утра не понадобилось. Наталья Константиновна вскоре вернулась. Костя постучал. Помощница приветливо улыбнулась, вошла в кабинет и объявила: «К Вам переводчик».

Костя оказался у Натальи Константиновны в кабинете. Она встала из-за стола и облокотилась на подоконник. С букетом он продолжал стоять у двери.

— А это Вам, — спохватился Костя и как-то неумело положил цветы ей на стол.

«Лучше было бы дать в руки», — подумал он, но момент упущен. Смелости не хватило. Он стоял перед ней и, словно в чем-то провинившись, смотрел в пол. Он позабыл все слова, которые собирался произнести. «Переводчики с языком работают, все время говорят, разговорчивые значит, не то что я», — пронеслось у него в голове. Он вспомнил про стихотворение и снова подошел к столу. Положил рядом с цветами.

— Что это?

— Тоже Вам. Случайно написалось. Вообще я не… не то чтобы… — он снова отошел к двери.

Наталья Романцева пробежала по написанному глазами, затем подняла их на парня. В дверь постучали. Задерживать Наталью Константиновну больше нельзя, ведь дел у нее невпроворот.

— Можно Ваш мейл? — будто со стороны услышал Костя свой собственный голос. Говорить этого он не собирался.

Наталья Романцева подошла к столу, взяла ручку и на листике для заметок что-то написала, после чего протянула ему. Вот так просто! Он взял, попрощался и вышел из кабинета. В коридоре за это время людей стало еще больше. А ведь он пробыл там всего несколько минут. На лестнице он остановился. На небольшом квадратном розового цвета листике значились латинские буквы и цифры. «Неужели так бывает?! — думал он, выходя из здания суда. — Сколько еще людей выходили отсюда столь же счастливыми?»

У самого входа остановилась машина, к вышедшим из нее тут же бросились журналисты. Косте даже не было интересно, кто это. Он шел по улице и ничего не замечал вокруг. Мысли витали где-то далеко, но все время возвращались в одну и ту же точку — он до сих пор не понимал, как отважился спросить ее электронный адрес. Но как же хорошо, что спросил! Ничего, собственно, и не произошло, он подарил ей цветы, вот и все. Ей, наверное, часто дарят цветы, она красивая женщина. Но для него это стало целым событием, грандиозным и выдающимся, потому что никогда еще в жизни он не волновался так сильно. Ни экзамены в университете, ни премьера спектакля не могли стать в один ряд с тем состоянием, которое охватило его сегодня, когда он стоял перед ней, когда их глаза встретились и когда ее рука выводила на бумаге заветные символы. Название переулка, которое он не мог запомнить поначалу, теперь стало родным, словно название улицы, на которой он вырос.

Система правосудия, правоохранительные органы, адвокат, ходатайство, явка, старший следователь, уголовная ответственность — все эти слова и словосочетания скорее могут напугать, чем ласкать слух и вызывать положительные эмоции, однако именно это и происходило с Костей, когда он засел над очередным переводом, который взял на дом. Приходилось листать словарь, но его это не раздражало, как раньше, а доставляло истинное удовольствие. Он тщательно все проверял и выписывал значения на отдельный листик, по которому собирался еще раз пробежаться утром. Такой метод изучения новых слов всегда срабатывал. С переводом в суде он справился, потому что это было предварительное слушание. Простые вопросы, простые ответы. Но что, если его позовут снова? И раз такая вероятность существует, терять времени он не станет.

«Забудьте все, чему вас учили в университете», — так обычно говорят новичкам в их первый рабочий день. С переводчиками иначе. Забывать ничего не нужно, наоборот, неплохо бы вспомнить, да побольше. Всего на свете знать невозможно. И профессионализм переводчика в том и состоит, чтобы имеющийся словарный запас развернуть на полную, какой бы сферы дело ни коснулось. Если это промышленная выставка, продажа экскаваторов или строительных материалов, есть способ избежать казуса. Всегда можно прибегнуть к каталогу товаров и воспользоваться их маркировкой и кодами. В конце рабочего дня — полное владение лексикой в заданной области. Нижний диапазон оборотов двигателя, синхронизированный 4-ступенчатой КПП, смещение каретки, плоская диффузионная мембрана, профилированная, антиконденсатная, кварцевый песок и полевые шпаты — отлетают от зубов. Переводчик осведомлен и разбирается не хуже штатного менеджера компании по продажам. Но решение суда, как и медицинское заключение, — документ, который требует точности. Никаких подмен и интерпретаций, догадок и описаний, только термин и только на своем месте.

* * *

Каждый вечер Костя созванивался с Ольгой. Сегодня они тоже разговаривали. Было шумно, играла музыка, кажется, джаз, и она была навеселе. Никакой грусти по поводу его отсутствия. Оля не из таких. Вместе они уже два года. Она актриса и работает в театре. Ей двадцать восемь. Они собирались жить вместе. Давно пора уже было что-то решать. С Костей они познакомились в больнице. Челюстно-лицевое отделение. Туда он приходил к своей маме. В стоматологической клинике вместе с анестезией ей занесли какую-то инфекцию. По соседству с мамой лежала Оля. У нее была температура, чуть раздуло щеку, и ничего еще не было ясно. Косте тогда было не до знакомств. Он сильно переживал за маму, навещал ее каждый день. Именно она обратила его внимание на молодую и красивую девушку из киновуза. Они успели подружиться и отлично ладили. Мама Кости и Оля абстрагировались от бесед своих соседок о болячках и вели свои собственные разговоры. В основном Оля рассказывала о профессии. Это ее второе образование. Ее никто не навещал. Она из другого города. Родители далеко. Уже при выписке за ней приехал ее однокурсник. Доктора ею не занимались. Денег она никому не предлагала. Температура спала, и ее сразу же выписали, без диагноза. Она вопросов не задавала, собрала вещи и ждала в коридоре. Они с Костей обменялись номерами телефонов. Вскоре выписали и маму. Они нашли хорошего специалиста, который приехал и все сделал, за деньги. Спустя пару дней пришла мысль позвонить Оле и поделиться контактом врача. Она звонку обрадовалась, и на прием к нему они поехали вместе. Костя взял машину отца. Доктор проблему определил быстро и цену назвал сразу. Киста. Было больно и длилось долго. Требовался постельный режим, и вместо общежития Костя отвез Олю к себе домой. С тех пор они не расставались. Ему с ней было хорошо, к тому же нравилось то, чем она занимается. Они много гуляли и встречались на репетициях. Костя всегда присутствовал на ее премьерах и видел все спектакли с ее участием. Сейчас она на море с его друзьями. Девушка она видная, и Косте самое время волноваться, но вместо этого он погрузился в работу и в другие свои мысли.

Хотелось поскорее закончить перевод и мысленно окунуться в события минувшего дня, лежать с закрытыми глазами, представляя, что написать в своем первом письме Наталье Романцевой. Целая система и другой мир, в который Косте довелось заглянуть лишь одним глазком в силу случайно сложившихся обстоятельств. В здании суда наверняка имеются и другие кабинеты, в них работают другие судьи, есть еще другие суды, в других городах, но для Кости отныне все сводилось только к ней. Вся судебная система теперь вмещалась в одно имя — Наталья Романцева.

Написать ей хотелось сразу же, в первый день. Но он медлил. Он наслаждался самой возможностью такого действия и лелеял ее. Костя доставал листик с адресом ее почты, долго рассматривал его, затем возвращал на место в верхний ящик своего письменного стола. Конечно же, он уже знал все символы наизусть. NataliRom2306@gmail.com. Он глянул на дату в углу монитора, затем снова на цифры — 2306! Скорее всего, это день ее рождения! И это уже очень скоро! От такого открытия его бросило в жар. Вот если бы снова можно было явиться и подарить ей что-нибудь кроме цветов! В том, что она расценит это правильно, он не сомневался. Наталья Константиновна определенно разбирается в людях. В силу профессии это навык, выработанный годами. Да и у него все на лице написано. Разве похож он на всех этих людей — прокуроров, адвокатов, следователей, заявителей?

Написать ей как можно скорее, чтобы ко дню своего рождения она знала о нем хоть что-нибудь. Костя в сотый раз набирал и затем стирал первое предложение. Все, что вполне подошло бы для любого другого письма, никоим образом не подходит для этого! Не может же он тратить ее время на какую-нибудь обыденность и банальность. То, что она дала ему свой мейл, еще ничего не означает. Право говорить с ней нужно заслужить. О чем таком важном и необычном он может сообщить Наталье Романцевой? О своей к ней любви? Вряд ли ее это удивит. С ее-то красотой, обаянием и сексуальностью, обычное дело, наверное.

Думая о ней вечером, уже лежа в кровати, ему пришлось встать, включить свет, взять блокнот и кое-что записать. И только после этого удалось уснуть. Блокнот Костя взял с собой на работу. С ним же в обед он отправился в парк. К вечеру все было готово. Дрожащей рукой в строке «кому» он набирал на клавиатуре заветные символы. Если она откроет мейл, то прочтет следующее:

Сижу, жду тебя,

словно пес на привязи,

по коридору проходишь —

стройная, молодая, красивая,

спокойствие, которого и не было

исчезло вовсе!

Глаза твои светлые, бездонные, нежные

поглотили, связали, окутали,

мне ли жить без них и разумно ли?!

Улыбнулась. Поздоровались,

у меня пересохло в горле и не хватает дыхания,

обворожительна, сосредоточена на работе.

За тобой словно тень следую,

в кабинет вхожу, прикрываю дверь,

а сердце вот-вот выскочит,

ты глаза поднимаешь, смотришь внимательно,

а меня уже просто нету!

Всю волю в кулак собрать пытаюсь

и хоть что-нибудь вымолвить,

умираю и заново рождаюсь

пред тобой, словно дитя малое,

секунда прошла или час — неведомо,

показалось, что люблю тебя в вечности,

знаю, звучит нелепо, и другие слова подбираю,

в этот миг ты изумительна!

— Ладно, мне пора уже… — прощаемся,

выхожу из кабинета, — еще увидимся?

_____________________________________________

Проснулся Костя ни свет ни заря. О том, что он сделал вчера вечером, он вспомнил сразу же, как только открылись глаза или даже еще раньше. Он написал ей письмо! И не только написал, но и отправил! И в нем еще одно стихотворение. Уже второе! Назвал он его «Самая». Она и есть самая, в его жизни так точно, в этом он не сомневался. Костя вскочил. Лист с текстом оказался у него в руках через мгновение. Он пробежался глазами по строкам, и сердце его замерло. Контекст сказанного ему определенно нравился, ибо совпадал с тем, что он чувствует, но вот волнение по поводу того, что на это скажет сама Наталья Константиновна, лишило его всякого покоя. Первым делом он зашел в свой почтовый ящик. Во входящих пусто. А в отправленных ее адрес, так и есть. Потом он проверял почту каждые пятнадцать минут. Чего ожидает, он и сам не знал. Что может ответить ему женщина, судья, которая видела его всего пару раз, на эти его пылкие излияния? Но он вынужден был поступить так, иначе его просто разорвало бы на части от невысказанности. А теперь будь что будет.

Ответ пришел на следующий день. Рано утром. Что-то о муже и о том, что она с ним счастлива. Перечитывать его более вдумчиво он пока не мог. Для этого потребуется время. Но времени не потребовалось. Ничем другим заниматься он все равно не мог. Сам факт того, что она ему написала, смягчал удар. Конечно, она замужем! А иначе и быть не могло! Это было бы даже странно. Но сей факт ничего не меняет. Желание видеть ее и говорить с ней только усилилось. Если бы она согласилась усыновить его, он был бы рад. Интересно, у нее есть дети?

* * *

— У меня как-то был суд. Ну как суд, это я думал, что прямо суд. На самом деле пришел, ушел. Ехал я, в общем, возле оперного. Поворачивал на перекрестке. Был зеленый. И была тянучка. Короче, пока дополз в этой пробке до самого поворота, уже с другой стороны поехали. Стою себе, никого не трогаю, жду следующего зеленого. Те все проехали, поворачиваю я, значит, и сразу же тормозят меня. Давно это было, не умел еще тогда с этими борзыми разговаривать и устройств записывающих никаких с собой не было. То покажите страховку, то предъявите права. Причину остановки не озвучивает. Думал, думал, почему со второй линии поворачиваете, спрашивает. Тут я конкретно уже психанул. Чтобы ты понимал, вдоль бровки машины стоят до конца улицы, центр. Так этот мудила тормознул Lexus, который рванул с места, наверное, под сто, сунул ему бумагу подписать и отпустил. Я в протоколе написал, что не согласен. Знаю же, что ничего не нарушал! Потом даже со своими консультировался, с Валеркой, если бы не та бумага от Lexus`а, а так типа свидетель. Напугал я его, короче, а должен был пропустить. Так написано было.

— Я понял, а с судом-то что?

— Да ничего. Зашел я в кабинет, там тетушка какая-то в очках сидит с кучей бумажек. Листала, листала, потом на меня глянула, я сказал, что вину признаю, на штраф согласен, и ушел.

— Так а она при чем? Что не так с судом и с судьей, на которых ты все время наезжаешь?

— А что я должен был ей сказать?

— То, что мне сейчас сказал.

— Ты наивный?! Так она мне и поверила. Доказательства, что тот мудила Lexus тормознул через минут двадцать после того, как меня остановил, отсутствуют. Мои слова против его протокола.

— Но ты даже не попробовал!

— Я и так для этого с работы отпрашивался, и Валерик сказал, что, если бы не свидетель… Так чего зря время тратить?

— Знаешь, ты, как персонаж из моего любимого фильма «Орел и решка», помнишь? Он с одним своим одноклассником ехал к другому их однокласснику денег просить в долг для своей девушки. Тот состоятельный человек, бизнесмен. Всю дорогу этот его одноклассник подзуживал — а что, если он заставит тебя перед секретутками своими прощения просить на коленях, а что, если он тебе скажет зубами шнурки развязывать? Тот на все был согласен — извинюсь, стану на колени, шнурки зубами буду развязывать. А что, если он скажет: «Пей воду из унитаза» — станешь? И тут подъезжает «мерс», из него выходит их одноклассник, расплывается в улыбке, с распростертыми объятиями приглашает их в офис и в ответ на такой радушный прием слышит от главного героя: «Сам пей воду из унитаза»! Тебе ничего не напоминает, Вань?

— Скажешь тоже! Ты бы меня еще с героем кинофильма «С легким паром» сравнил!

— Не понял, объясни.

— Да нечего объяснять.

С моря они вернулись несколько дней назад. И уже успели поссориться. Косте нужно было с кем-нибудь поговорить, поделиться всем происходящим, посоветоваться, но в ответ его друг только и делал, что гнул свою линию да посмеивался. Костя уже сожалел о том, что доверился настолько, что показал ему свои стихи.

— Да ты поэт!

— Вот именно, что нет!

— А ты писал раньше стихи?

— Нет, не писал, говорю же!

— Вообще никогда? А в школе?

— И в школе.

— А я писал. Все писали стихи. Вот и твой черед настал.

— Спасибо!

— А что ты хочешь, чтобы я сказал? Я уже выразил свою точку зрения. Это люди другие. Они другие, понимаешь?

— Нет, не понимаю!

— Дело твое. Не говори потом, что я тебя не предупреждал.

— Мне плевать, что ты думаешь по этому поводу. Ты ее не знаешь!

— А ты знаешь?

— Нет, я тоже ее не знаю. Но вряд ли ее интересует твое или мое мнение.

— А вот это ты верно подметил. Неужто стало проясняться в голове?

— Эти стихи пишу не я.

— А кто?

— Нет, ну пишу их я, но это не моя энергия, ее.

— А вот сейчас я не понял, объясни.

— Я не могу этого объяснить, но слова приходят сами, я просто их записываю.

— Ага, где-то я это уже слышал, что-то диктует свыше и т. д. и т. п.

— Нет, я не об этом, никакой мистики, но энергия ее, не моя. Это она со мной делает. Иначе почему именно эти слова и именно сейчас? Так выходит только с ней. Ни с кем другим такого не было. Я стоял в коридоре и готов был отдать все на свете, только бы увидеть ее снова. В прямом смысле. Это не слова. Если я ее не знаю, то как такое может быть?

— Ну это вот да, и я о том же. И пройдет, видать, не скоро.

С Олей Костя поговорил сразу же, как только она вернулась. Она восприняла все куда более спокойно, чем он ожидал. Но пара моментов, конечно, была. Признаваться особо не в чем. Он сказал, что увидел и полюбил женщину и ничего не может с этим поделать. Он ничего и не хочет с этим делать. Между ними ничего нет и быть не может. Она взрослый самодостаточный и реализовавшийся человек. Она замужем и из другого мира. Ей никто не нужен, точнее, он ей не нужен, и, скорее всего, она вообще уже позабыла о его существовании. Но это ничего не меняет. Она произведение искусства, которое он увидел раз и забыть уже не получится. Знать, что она есть, существует, — уже счастье. Оля заверила, что чем-нибудь из этого грандиозного монолога она обязательно воспользуется на сцене. Констатировала, что женщина и правда красивая, успела заметить фото на заставке телефона, которое Костя загрузил из интернета. Затем Оля напомнила, что они опаздывают. Костя пригласил своих друзей в турецкий ресторан, который был обещан им еще перед отъездом на море.

Столик у окна с видом на центральную улицу, его Костя заказал заранее. Анюта с Ваней напротив, а Ольга между Костей и Гришей. Официант принес и поставил на середину стола ассорти из шашлыка, по два шампура каждого вида — куриный, рыбный, бараний, телячий и сырный. Вслед за шашлыком подоспел айран и бараний лахмаджун. После того как друзья отведали его, их представление о турецкой кухне сложилось. Принцип, как у пиццы, мясной фарш на раскатанном листе теста, а вот вкус совершенно другой. Костя давно уже знал, что это такое, еще со времени учебы в Анкаре, а вот друзья попробовали впервые. Ему хотелось им угодить. Он по ним соскучился. Оля уплетала за обе щеки и про обиду забыла. Никакого спиртного, так решил Костя. За окнами стемнело, и началась вечерняя программа — караоке. В соседнем зале турок с компанией праздновал свой день рождения и заказал ребятам шампанское.

— Как это все называется, скажи-ка еще раз, — попросила Аня.

— Кебаб (шашлык по-нашему), айран и лахмаджун с бараниной.

— Люля который?

— Нет, это не люле-кебаб, потому что мясо кусочками. А «люле» — это шашлык из мясного фарша. Фарш, лук.

— Люля или люле? Ты, кажется, говоришь люле?

— Да, на турецком пишется через «е» в конце, но все говорят «я».

— Все, теперь я фанат вот этого …джуна. Вещь! А пицца наша отстой! И даже грузинские хачапури ни в какое сравнение, — констатировал Ваня.

— Да, очень вкусно, правда, — и Оля осушила бокал с шампанским. — Я петь.

Она взяла микрофон. Поет она здорово. Могла бы заниматься этим профессионально. Они с Костей даже записали одну авторскую песню в студии. Всем понравилось, кроме самой Оли. Сказала, что не ее стиль. Она и сама сочиняла, но ничего не доводила до конца. То припев осталось дописать, то куплета не хватает. Из соседнего зала прибежали турки и долго аплодировали. А затем прибыла еще одна бутылка шампанского — от нашего стола вашему столу. Ольга пользовалась вниманием у мужчин любой национальности.

Все ушли на перекур. Наконец-то они остались одни — Костя и Аня. Все время хотели поговорить, но не получалось. Им подали чай с пахлавой.

— Что там у тебя с твоей загадочной женщиной? Ты с ней виделся уже?

— Виделся. Цветы принес. И все испортил.

— Это как?

— Не знаю, цепенею перед ней, веду себя, как идиот. Говорю не то, делаю все не так. И к тому же она замужем.

— Ты из-за нее с нами не поехал?

— Да. Но за все время вот один раз видел и потом еще на улице случайно.

— Ты встретил ее на улице? Вот это да!

— Она просто села в машину и уехала. А я даже не поздоровался.

— Почему?

— А я знаю? Говорю же, стоит ее увидеть, как перестаю соображать.

— И как же ты тогда переводил?

— Как-то переводил. Теперь не знаю, когда увижу ее снова. У нее скоро день рождения будет. Что можно подарить такой, как она?

— Духи.

— Духи? Думаешь?

— Конечно. Все женщины любят духи. Я даже скажу какие. Пока ребята не вернулись, как у вас с Олей?

— Поговорили. Я ей все сказал.

— В смысле?

— Сказал, что влюбился в другую женщину.

— А Оля что?

— Не знаю, нормально.

— Оригинальные у вас отношения.

— Я люблю Олю, но я не мог не сказать. С Натальей Константиновной все иначе. Не знаю, как объяснить. Я увидел ее и с тех пор все время счастлив. Я все время о ней думаю. И сейчас тоже. Пытаюсь представить, что она делает, когда не на работе, как она живет. И мне неважно, я не преследую каких-то определенных целей, я готов быть для нее, кем угодно. У нее такая профессия, а она живая, понимаешь? Я, когда смотрю в ее глаза, не понимаю, кто она. Она не похожа на них вообще, ни на кого не похожа.

— Так, ясно, любовная горячка. Молчи. Я тебе сказать хотела, Ваня мой за твоей Олей там по всей округе бегал по твоему поручению. И я тоже. В первый же день она познакомилась с одним горячим грузинским мачо. Ну и дальше мы за ними по пятам, куда они, туда и мы. Порой доходило до смешного. Один раз мы даже все вместе спали. Идут! Потом расскажу.

Кофе по-турецки и сладости стали завершающим штрихом палитры восточных вкусов. Вечер удался на славу и требовал продолжения. Как оказалось, домой собирался только Костя. Выяснилось это уже на улице, когда все загрузились в Ванькину девятку. Сегодня в «Цифре» выступает их друг, Ярик, играет джаз. Самоучка. Актерскую карьеру сменил на саксофон. У него и коллектив имеется. Состав несколько раз менялся, но все как-то продолжалось и держалось на плаву. И вот сегодня выступление. Все едут. Оля и не думала выходить из машины. Все будет, как обычно, до утра. Аргумент Кости о том, что ему завтра на работу в офис, никого не впечатлил. Пришлось снова плыть против течения, сойти на обочину, подвести коллектив. Новая работа перекраивала уклад его жизни. Просыпаться надо рано, когда все еще спят, когда город еще спит. Ему это нравится, потому что так делает Наталья Константиновна. Ему стало об этом известно из циферок, обозначающих время, которые расположены под именем отправителя после даты и дня недели в электронной почте во входящих от нее. Там значилось 06:06.

Кристина скинула Косте сайт, где можно посмотреть расписание каждого из слушаний. Список рассматриваемых дел Романцевой укомплектован, а рабочий день начинается с восьми утра. Дело за делом с перерывом в пять минут. Кражи, хулиганство, наркотики, родительские права, вождение в нетрезвом виде и так далее и тому подобное. И так целый день до самого вечера. Глядя на этот список, Костя почувствовал себя лодырем-тунеядцем и принялся за работу. Завтра утром он едет на перевод в другой город.

* * *