Бесплатный фрагмент - Перевернуть мандалу

Надвигалась гроза. Небо быстро темнело. Словно и не было того яркого, теплого, солнечного дня. Все замерло в ожидании бури. Он листал ленту в смартфоне, изредка останавливаясь на каких-то необычных событиях, фотографиях, дайджестах да на всех возможных темах, которые только можно придумать и назвать какими — либо словами. Это был поток сродни тому, который вот-вот должен будет пролиться с небес на землю и от которого мы обычно прячемся под крышами, навесами — под любыми укрытиями. Но спрятаться некуда. Цветной экран полностью поглотил внимание. Он искал. Искал, сам не зная, что, но понимал, чувствовал скорое открытие, и это вопрос ближайших дней и ночей. За окном прогремело еще сильнее. Скоро…

Капли стучали в стекло все сильней. Ему казалось, что сама судьба, само провидение пытается достучаться, пытается войти в Его жизнь, пытается подсказать. «Ищи, ищи, дальше, дальше, быстрее листай страницы», — звучало в его голове. Мир закрылся на замок стеной дождя. Вспышки молний и яркие заголовки новостей сливались в одно целое. Время исчезло. Что там, за очередным движением пальца по дисплею смартфона? Ничего! Сотни килобайт данных, обличенных в яркие обертки, через глаза проникали в Его мозг, как стук дождя проникал через уши… Все Его нейронные связи электрическими импульсами пульсировали в голове, соединяя несоединяемое и разъединяя то, что всегда было прочно связано воедино. А может, было еще что-то такое, что группировало в одно, в один большой взрыв, это Его стремление найти, и надвигающийся с юга шторм. Напряжение нарастало со всех сторон и накатывало, как накатывают океанские волны на когда-то спокойный и солнечный пляж, переворачивая все с ног на голову. Эпицентр приближался, он был уже совсем рядом.

Он встал, взял лежащую на столе сигару, брошенную ранее, и закурил. Выглянув в окно, Он смотрел в небо, наполняющееся громыханием приближающейся грозы. Густой воздух висел неподвижно и чем-то тяжелым проникал в легкие. Казалось, сигарный дым был вроде глотка свежего воздуха в этой нависшей вокруг неподвижности. Все перевернулось. Осознав произошедшую метаморфозу, Он затушил сигару, закрыл окно, задернул штору и снова начал листать бесконечную ленту. Скоро начнется. Гроза неумолимо приближалась, как приближалось и то, что фатально, неоспоримо и абсолютно детерминированно должно прийти в Его жизнь. Было уже близко…

Он вспомнил сон, который приснился несколько дней назад, и почти мистическую историю, связанную с ним. Стоял теплый летний день. Он долго работал над очередной картиной. Вдохновение просто парило в воздухе, заполняло все имеющееся в комнате пространство. Забыв о времени, о том, что уже давно хочется есть, Он рисовал, выводил на листе белого ватмана кружева, фигуры, раскрашивал, штриховал, смешивал краски. Возникало очередное произведение, то ли искусства, то ли отражения реальности или будущего, а может, всего этого вместе. Да, он рисовал мандалы, берущиеся неизвестно откуда узоры. Никогда неизвестно, что получится в итоге. Так и в тот летний день Он не знал, что это будет последняя мандала, написанная им в этой квартире и в этом городе. И что история, которая будет на ней изображена, изменит очень многое в Его жизни. Краски смешивались в удивительно красивые цвета и превращались, наносимые на ватман, в удивительную палитру, невообразимую игру цветов, заключенных фантазией автора в симметричный мир. Картина была закончена, Он остановился и добавил в правый верхний угол галочку. Она получилась изящная, яркого синего цвета, словно автограф, словно птица, словно помарка, которая совсем не вписывалась в получившийся рисунок. Но рука послушно, повинуясь непонятному инстинкту, быстро нанесла ее на ватман. Он даже не успел осознать, почему это произошло, почему в совершенно законченное произведение Он добавил эту деталь. Любая мандала, которую он рисовал, всегда была самодостаточным произведением, несла свою информацию и не требовала никаких дополнений. Но в этот раз что-то пошло не так. Закончив, Он откинулся в кресло, удовлетворенно закрыл глаза. Пара мыслей, может, немного больше, совсем ускользающих, и сон. Он уснул. Кисть выпала из руки на пол, оставив на паркете ярко-синюю линию с небольшим изгибом в середине. Вероятно, вдохновение, которое находилось в квартире, заметило необычное сходство между галками, на картине и на полу, сделанными одной и той же рукой, но при совершенно разных обстоятельствах. А возможно, эта невидимая и неведанная сила заставила Его руку неосознанно сделать этот росчерк, а потом уже рука, теряя власть над кистью, провела по полу, нанеся остатки синей краски на паркет и как бы сделала копию…

Он заснул глубоко, провалился на самое дно, в самую бездну забытья, туда, где водятся сны, туда, где они хранятся тысячелетиями, разложенные на полочки, разбросанные в беспорядке на полу, тумбочках и шкафах, пылящиеся в сундуках, старые, новые, пахнущие нафталином, совсем незначительные, короткие, длинные, запоминающиеся и мимолетные, которые забываются при пробуждении, вещие, пустые, несущие в себе смыслы, безумные, смешные, страшные и успокаивающие. Другой мир, где без умения ориентироваться человек — просто щепка, которую носит по волнам бескрайнего океана снов. И выбор не за тобой.

В комнате стало темно, пахло красками, летом с улицы доносились звуки утихающего города. Июль был удивительно теплым и радостным, неся в себе позитивные настроения, перспективы, надежды. Каждый ловил свое счастье, втягивая в легкие запахи лета. Они всепроникающе действовали на окружающих, как легкий дурман, наркотик, создавая очередную иллюзию, одну из тех, которые человек любит придумывать себе по поводу и без повода, обманывая себя и других. В общем, лето летело, художник спал. Сны зашебуршились, почувствовав первого посетителя, в предвкушении наступающей ночи, когда тысячи оставшихся без контроля мозга душ провалятся туда же, и тогда уже начнется пир. Город засыпал, просыпались сновидения. Мир опять переворачивался с ног на голову на время короткой летней ночи.

Ему снился город. Цветной, яркий, совсем симметричный, с разбегающимися под одинаковыми углами улицами. Он смотрел на город с холма и рисовал его на ватмане, закрепленном на кульмане. Рисовал как чертежник, для которого важна точность в размерах, линиях, словно делал копию, а не картину. Разница была только в том, что он рисовал, чертил цветными карандашами. Рядом, на земле, валялись уже готовые чертежи, проекции домов, парков, даже коммуникаций. Словно по Его работам кто-то хотел в точности воспроизвести этот город или сохранить на века в каких-то неизвестных архивах. Это был последний чертеж, завершающий труд. Остатки исписанных карандашей веселой мозаикой валялись по всему периметру его рабочего места. Не было ни запахов, ни звуков — просто работа. Он чувствовал важность того, насколько точна будет эта копия, и старался не упустить ни одной, даже маленькой детали. Это бесконечное черчение огромного количества деталей сводило Его с ума. Однако проснуться не было ни малейшей возможности. Но неожиданно во сне что-то поменялось. Сначала незаметным ощущением, которое постепенно нарастало, приближалось, было неизвестным и поэтому пугающим. Он чертил, мурашки уже пробегали по его коже. Сначала одна, где-то в левом боку, потом другая, третья — волной по спине… Что-то покалывающее зашевелилось в основании затылка, поползло под волосами к темечку. Спина, грудь, кожа на голове — все пульсировало от волн мурашек, непонятно откуда возникающих и непонятно куда исчезающих. Он достиг всей глубины сна и погружения в него. Мир снов был в эти секунды всемогущ, и ничто не могло изменить планов создателя сновидения. Из облаков вынырнула птица. Воздушные потоки уверенно держали ее в воздухе. Умело управляя крыльями, она сделала вираж напротив холма, где стоял художник, и они встретились глазами. На долю секунды… Потом птица стала медленно подниматься все выше и выше над городом, отбрасывая тень от крыльев на разноцветные фасады, крыши, улицы и парки.

Он открыл глаза. Приближалось утро. Тот самый момент, когда на улицах города нет шума летящих машин и снующих прохожих, но уже отчетливо понимаешь, что ночь прошла и город медленно оживает. Сны в своих подземельях прятались в норы, раскладывались по полочкам, их шебуршание затихало, и скоро окончательно стихнет. И только время от времени тот, кому повезет запомнить, разбирает свой сон по косточкам, вытягивая из мира снов воспоминания, которые очень зыбки. Вот тогда уже самому сну не до сна, когда его беспокоит человеческая память. И все переворачивается, как это бывает в ночь отдыха человека и бодрствования сновидения.

Открыв газа, Он какое-то время смотрел на оставленное вечером произведение как бы не видя его. Но по мере возвращения сознания начинал различать детали картины, и вдруг она — ярко-синяя птица над картиной, вернее галочка… Но теперь это уже не просто случайно нарисованная галка, а летящая над изображенным на ватмане миром птица. Знакомый холодок пробежал по спине, и в памяти начал проявляться сон. Медленно, кадр за кадром, Он вспоминал сновидение. Картины, цвета, ощущения постепенно возвращались. Внизу, где-то в мире сновидений, начал ворочаться с боку на бок вспоминаемый сон. Ему часто снились сны. Какие-то он пытался разгадывать, какие-то оставлял, как обычное приключение, а какие-то хотелось забыть раз и навсегда. Иногда сны возвращались в виде повторов или продолжений, и попытки найти в них скрытый смысл были частью обычной жизни, не более чем развлечением. В подавляющем большинстве они забывались практически сразу после пробуждения. На этот раз все было иначе. Он вспомнил все от начала и до конца во всех деталях. Появилось чувство чего-то такого, чего Он не испытывал раньше. Нельзя это было назвать тревогой, страхом, беспокойством. Нет, это было что-то другое, одновременно манящее к себе и отталкивающее своей фатальностью. Именно фатальностью, почему-то в Его голове возникло это определяющее слово. И выбор был сделан. Накидав на бумаге свои воспоминания о сне, Он пошел принять душ, немного взбодриться и нырнуть в новый день. А после, вечером, за бокалом вина разгадать этот необычный сон.

Душ принес заряд бодрости. Горячие струи воды смыли утреннюю расслабленность, не оставив от нее и следа. Натянув на ноги мягкие тапки, Он что-то напевая, вышел на кухню, выпил воды и направился на балкон, чтобы вдохнуть аромат утреннего города, почувствовать на коже тепло первых солнечных лучей. Но ощутить все то, что Он так любил, сегодня не удалось. Он остановился, как вкопанный перед креслом, в котором проспал всю ночь. Его глаза уперлись в пол. Мозг судорожно сопоставлял факты, подбирал пазлы, строил логические цепочки. Мыслительный процесс использовал те же алгоритмы, те же нейронные связи и потому медлил. Тело послушно повиновалось, замерев в одной позе, и ждало команды. Команда последовала. Речевая.

— Любопытно, — произнес Он вслух.

Дальше команды от мозга начали оживлять зависшую во времени и пространстве сцену. Он развернул кресло так, чтобы видна была картина, а также в поле зрения попадала получившаяся на полу птица. Потом сигара, затем ром в стакане и, о чудо, стало как-то все складываться в картинку. Он выдохнул очередную порцию дыма и почти обреченно сказал сам себе:

— Что ж, давай разбираться. Какой там, к черту, вечер — прямо сейчас.

Что-что, а сны разгадывать он любил. Да и не только сны. Жизнь наполнена всяческими знаками, совпадениями, случайными неслучайностями. Поток жизни изобиловал всем этим. Люди, встречи, события, сны, приметы… бесконечные цепочки причинно-следственных связей. А в этом случае очень многое собралось в Его квартире и, как ему казалось, об одном. И очередная мандала, за которой во второй половине дня должны приехать и сон, и птица на ватмане, и галка на полу, в точности повторяющая силуэт на картине. Он вспомнил, что накидал на бумаге сам сон, поднялся и взял лежащий на столе исписанный лист. Мысленно похвалив себя за такую предусмотрительность, начал читать наброски. Воспоминания живо захлестнули Его память и понеслись галопом. Он медленно проваливался во всплывающие ощущения сна, одновременно записывая трактовки символов.

Мозг раскладывал сон по полкам, и первым объектом анализа стал город. Ему пришло на ум, что это люди — жители города, кровь городской субстанции, без которой город становился мертвым. Люди, группы, индивидуальности, взаимодействия, развороты и повороты судеб за обыденной каждодневной суетой. «Что ж, начало положено, — подумал Он, — Это жители и их судьбы, воплощаемые в обычной жизни и закованные в рамки, границы улиц, домов, парков, магазинов, работы и развлечений». Планы, схемы, лежащие во сне на земле, являлись уже законченной работой, не подлежащей изменению, во всяком случае, на данный момент. Саму картину, конечно же, вспомнить было невозможно, и это была основная загадка сна. По Его ощущению она-то и объединяла всё: и схемы, и птиц, и самого художника. Большая неизвестная буква «Икс». Он решил двигаться от частного к общему. Он знал, что понимание всех частей системы не даст полной картины. Но другого выхода не было. И Он перешел к художнику. Уже то, что художник работал над таким произведением, как город с судьбами, планами, определенной детерминированностью для объектов рисования, наводило на мысли о чем-то высшем. Но Он с ухмылкой стряхнул с себя эту идею, так как сам и был во сне этим художником. «Еще не хватало мании величия», — подумал Он. И все равно уйти в сторону от образа художника как творческого начала не получалось. Иногда в науке говорят: «Ученые договорились считать некий постулат истиной и уже от него строить определенную теорию». И на самом деле не важно, верен ли был этот постулат, от которого можно было оттолкнуться. В результате «творческое начало» и стало вторым столпом в трактовке сна. «Всё кажется логичным», — подумал Он и образ себя в этом постулате как бы опустил, словно и не было в художнике его черт и словно не Он сам рисовал этот город.

— Да будет так, — произнес Он вслух и вышел на балкон.

Солнце уже прилично пригревало. Реальный город ожил и куда-то несся в известное только ему как целому будущее, но неизвестное каждому отдельно взятому его обитателю. Он сел на старинный потертый деревянный стул, купленный год назад на блошином рынке за какие-то смешные деньги, но который бесконечно гармонично смотрелся на Его балконе с кованными замысловатыми узорами перилами. Да и удобен был.

Он вспомнил о заказчике картины. Кто это был, что за человек? Обычно Он писал картины по рекомендациям. Круг заказчиков был достаточно широк, что позволяло Ему не бедствовать, а жить вполне комфортной жизнью. Но это был особенный случай. «Опять особенный», — подумалось ему и так же легко забылось, как и появилось. Он вспомнил, как однажды раздался телефонный звонок, и в трубке прозвучал довольно приятный мужской голос:

— Здравствуйте. Я могу услышать Марка?

Обладателю голоса, казалось, было лет 50. Представившись Михаилом, голос поинтересовался, тот ли это художник, который рисует мандалы? На вопрос о возможной рекомендации Михаил ответил, что звонит без рекомендации и, более того, знает, что она необходима, но возможности представить ее у него нет. Далее прозвучали просьба о короткой встрече и утверждение, что, возможно, это будет полезным для них обоих. После заверений Михаила, что много времени он не займет, Марк решил согласиться. Особых планов у него на этот день не было, и в то же время изменения в их отсутствие он вносить не собирался.

— Если хотите, подъезжайте в Центральный парк — я там буду с 14 часов — и позвоните мне. Если звезды сойдутся, то, вероятно, встретимся.

— Благодарю, я уверен, что сойдутся, — прозвучало в трубке. — До встречи. Еще раз большое спасибо.

«Ну, пусть так», — тогда подумал Марк и пошел делать наброски постеров для одного из офисов, которые он уже давно обещал сделать, но что-то не шло, и получалась сущая ерунда. Эта попытка оказалось тоже неудачной, и в очередной раз он подумал, что надо заканчивать с халтурами, которые не несут, в общем-то, никакого творчества. «К тому же день-то без особых планов», — напомнил он себе и задернул мастерскую шторами.

В 13:30 Марк уже был в Центральном парке. Почему парк назывался Центральным, он не знал, а возможно, не знал никто. Парк был большой и находился на самом краю города. Город медленно обползал его с двух сторон, как наступающая армия обходит своего противника с флангов. Стоимость жилья в прилегающих к парку домах росла как на дрожжах, и строители пытались отрезать от парка еще клочки земли. Парк мужественно держался, но попадал в неотвратимое окружение, медленно, но постоянно теряя территории. Вот так, размышляя категориями военных действий, Марк уже ступал по аллеям парка, направляясь к тому месту, где находился прокат велосипедов, чтобы взять какой — нибудь быстрый велик и погонять до вечера, уехав в лес за пределы парковой зоны, пока еще городские клещи полностью не охватили его, и он по — настоящему не стал Центральным.

— Добрый день, Марк, — раздался знакомый по сегодняшнему телефонному звонку мужской голос.

Марк обернулся и увидел догоняющего его мужчину лет 56, который стремительно приближался, уже начиная протягивать руку для рукопожатия. Ничего примечательного в его внешнем облике не было. Белая футболка, голубые джинсы и рюкзачок, который он нес в руке почти над самой землей. Дружелюбно улыбаясь, мужчина остановился и протянул руку:

— Михаил, меня зовут Михаил. Я Вам звонил сегодня.

— Как Вы меня нашли? — спросил Марк, забыв поздороваться, автоматически пожимая протянутую ему руку.

— Обыкновенная случайность. Кто ищет, тот всегда находит. Это интересное состояние. Думаю, Вы с ним знакомы и точно уж еще познакомитесь, — как-то очень самоуверенно ответил Михаил.

Сильно напрягаться не очень хотелось, а тем более вступать в длительные дискуссии, поэтому Марк решил перейти сразу к делу и умчаться кататься на велике:

— Рассказывайте.

— Да, давайте о деле. Нарисуйте мне мандалу. Я хорошо заплачу и для меня это очень важно, — сказал Михаил, глядя в глаза Марка. С его лица стерлась улыбка. Марку еще подумалось, что это чуть ли не вопрос жизни и смерти для этого человека. Где-то в глубине его глаз плескалась бездна, дотянуться до которой, вероятно, было невозможно. Марк долго смотрел не отрываясь в его глаза. Пауза, казалось, длится вечно. Было ощущение, что один из них дает возможность понять себя, а другой изучает, проводит разведку.

— Давайте присядем, — сказал Марк и указал на ближайшую свободную скамейку.

Они сели на скамейку. Ничего не говоря, Марк закурил. Выдыхая клубы дыма, он словно ушел в медитацию. Михаил тоже молчал, глядя в глубину парка, словно находился в другом измерении. Наконец сигарилла обожгла пальцы. Марк отбросил ее в сторону и потирая обожженное место сказал:

— Хорошо, я нарисую Вам картину. И не спрашивайте, почему я так решил. Она будет готова через неделю. Адрес, я думаю, Вы знаете. Ну, или узнаете. Гонорар на Ваше усмотрение. Ровно через неделю после 18 часов сможете ее забрать.

— До свидания, — Марк резко встал и, не глядя на своего собеседника, направился в глубь парка. На ходу он думал, что все это — какая-то чертовщина. Причем образ мандалы уже начал вырисовываться в его голове и полностью охватил мысли Марка. Станция по прокату велосипедов осталась далеко позади. Марк шел вперед, увлекаемый возникающими в голове картинами. Не замечая ничего вокруг себя, он шел по парку, потом по лесу, пока не уперся в простирающееся перед ним пшеничное поле. Вид неожиданно возникшего перед ним широкого пространства привел Марка в чувство. Увидев за полем автостраду, Марк решил не возвращаться тем же маршрутом, а вызвать такси. Он направился к дороге, вытаскивая телефон, чтобы сделать звонок. Через пару часов он уже расплачивался с таксистом у дверей своей парадной. А еще через пару минут уже прикреплял лист ватмана, чтобы начать рисовать наброски.

Марк закончил мандалу раньше и спокойно ожидал визита Михаила, предаваясь лени на балконе. Как вдруг сверху раздался какой-то скрежет, и периферическим зрением он заметил двигающуюся тень. Молниеносно бросив взгляд в сторону тени, Марк увидел летящую сверху птицу. Ей оказался некрупный ворон, черный, как смола, с белым пером на левом крыле. Вероятно, он вспорхнул с железного карниза крыши, что и вызвало услышанный за секунду до этого скрежет. Ворон быстро спускался к земле, траектория его движения лежала как раз напротив балкона, на котором находился Марк. Их глаза встретились. Словно молния пронзила мозг Марка, будто все тело наполнилось электричеством. И тут же по спине пробежали мурашки одной, но мощной волной. Птица, сделав у земли крутой вираж, быстро исчезла среди деревьев, стоящих неподалеку.

«Также было и во сне, — подумал Марк, выйдя из оцепенения, — встреча взглядов. Что это?», — вертелось в его голове. Марк вернулся в комнату и продолжил ломать голову над своим сном, преломляя его к увиденной с балкона птице.

— Еще монетка в копилку случайностей, — произнес вслух Марк.

На листе бумаги, где он записывал трактовку символов из сна, Марк крупными буквами написал слово «Птица», снабдив буквы несколькими незамысловатыми завитушками. Получилось красиво и где-то даже загадочно. Разделил под словом страницу на две части и стал записывать события с птицей из сна в левом столбике, а из жизни — в правом. Выходило интересно и немного мистически. Встреча взглядов была настолько похожа в обоих вариантах, что найти различия было невозможно. Выражение глаз, глубина и мудрость, даже, казалось, продолжительность контакта была одинакова. Особенность была только в том, что птицы были разные и та, что была во сне, полетела кружить над городом, а пернатая из жизни пропала в кронах деревьев.

Первое, что пришло на ум, — встреча взглядов, это, однозначно, контакт. Контакт, который должен что-то нести в себе, скрывать какую-то тайну, контакт, рассчитанный исключительно на понимание, интуицию. Мудрость, знания — пришли еще ассоциации. Привязать их к картине сна не удалось, но Марк на всякий случай тоже записал эти ассоциации.

Птица у Марка связывалась со свободой, движением в невидимом. Невидимое как символ нематериального, духовного мира. «Здесь можно нагородить, конечно, всякого», — подумалось Марку. И, записав под таблицей слово «Судьба», он закончил трактовку этого эпизода, снабдив слово причудливыми завитушками. И только спустя некоторое время, кинув взгляд на свои записи, Марк отчетливо увидел и осознал, что получилось. На странице вверху красовалось крупными буквами слово «Птица», а внизу также крупно и узорчато было выведено слово «Судьба».

— Да что же это такое? — возмутился Марк.

И тут же в копилке случайностей звякнула еще одна монета.

В итоге накопилось уже достаточно случайностей, знаков, догадок и в целом Марку уже было понятно, что впереди явное приключение. Но с какой окраской, был большой вопрос. В том, что судьба прикладывает руку очень явно, он даже не сомневался. Вспомнились умные книжки, разговоры друзей про поток жизни и прочее. И он решил наблюдать и не сопротивляться происходящим событиям, как не сопротивлялся просьбе мужчины нарисовать картину. Решение уже принято и можно было немного передохнуть. Но что-то грызло, червячок внутри мозга возвращал Марка обратно к размышлениям о прошедшей неделе, с момента встречи до ночного сна и сегодняшних событий с птицей.

Налив в бокал белого вина и устроившись в кресле, Марк снова принялся разглядывать получившееся полотно. Оно, как воронка, втягивало его в свою глубину. Марк вспоминал, как его писал. То, что он почувствовал в человеке, заказавшем картину, оставалось в нем с момента их встречи. Он писал этого человека. Марк это четко понимал, хоть на картине и не было даже намека ни на человека, ни на что-то вообще человеческое. Это была причудливая мандала, которая была этим человеком. И над всем этим летела птица. Марк небольшими глотками пил свое любимое мускатное вино, и фантазии уносили его в бездну бессознательного.

Во входную дверь квартиры уже некоторое время стучали. Но он и картина стали словно одним целым, и ничто из внешнего мира не могло этому помешать.

Звонок не работал, и девушке, стучавшей в его дверь, это уже порядком надоело. Она нажала на ручку, и дверь открылась. Осторожно, словно боясь, что дверные петли вот-вот скрипнут, она медленно вошла в прихожую. Дверь, вопреки ее опасениям, не скрипнула, и девушка оказалась внутри, предусмотрительно оставив ее приоткрытой.

— Есть кто дома? — довольно громко произнесла она. На часах уже был седьмой час вечера, и посетителя должны были ждать. Но, похоже, это было не так. Это, мягко говоря, печалило, так как она хотела забрать картину, расплатиться и уйти, а не терять время. Надежда на такой исход еще оставалась, она в мыслях перебирала благоприятные для нее варианты.

— Есть кто дома? — еще громче сказала она, проходя через коридор к просвету арки между прихожей и комнатой. В ответ по-прежнему не было ничего. Подойдя к комнате, она заглянула внутрь. Ее глазам предстала большая гостиная, заставленная разношерстной мебелью, без всякой эстетики, а просто по ее функционалу для удобства проживания. Картины, шикарная старинная люстра и двухстворчатая резная дверь на балкон, откуда струился слегка желтоватый солнечный свет, придавали гостиной какой-то шарм из шестидесятых. За всем этим она даже не заметила в углу комнаты сидящего в кресле с бокалом вина молодого мужчину и стоящей напротив него картины. Давно ушедший в себя Марк даже не подозревал, что в комнате он не один.

— Добрый вечер, — немного помедлив, произнесла девушка и для достижения нужного результата постучала по дверце шкафа, стоящего рядом.

И даже не ее голос, а это «тук-тук» вернуло Марка к реальности. Он обернулся. На пороге комнаты стояла симпатичная шатенка среднего роста в легком летнем платье с элегантной сумочкой. Почему-то в ее руках еще был совершенно не вписывающийся в образ рюкзачок. Какое-то время они смотрели друг на друга, затем девушка сделала шаг вперед и представилась:

— Ирма. Я за картиной.

— Марк, — дружелюбно ответил он.

— Глоток холодного муската? — продолжил он разговор.

— Нет, спасибо. Я хотела бы забрать картину и расплатиться за нее, — ответила Ирма.

— Так быстро не получится. Она еще не упакована и даже не снята с кульмана, — как ни в чем не бывало ответил Марк, наливая себе порцию вина.

— Располагайтесь, сейчас все сделаю. Жаркий сегодня день. Может, все-таки налить немного? — и не дожидаясь ответа он достал еще бокал и плеснул очаровательной гостье немного прохладного напитка. — Берите, берите, — и протянул бокал ей в руки.

— Спасибо, уговорили. А это та самая картина? — принимая бокал спросила Ирма.

— Да, это она. Мистическая в некотором смысле, оказалась, вещица. Хотите посмотреть?

Ирма сделала небольшой глоток. Легкое и прохладное мускатное вино в конце жаркого летнего дня было просто восхитительно. Она подошла к картине. Пару минут они молча разглядывали полотно, потягивая вино из бокалов.

— Симпатичная птичка вверху, — резюмировала увиденное Ирма. — Во всяком случае, хотя бы один понятный объект, — добавила она и улыбнулась несколько озадаченному художнику.

— Там, на полу, еще одна, — немного съехидничал Марк, показывая указательным пальцем на синюю галочку на паркете.

Ирма посмотрела на пол, куда указал Марк. Он наблюдал за ней, ожидая очередного подкола. И, надо сказать, дождался.

— Птицы Вам особенно удаются, — выпалила она и лучезарно улыбнулась, — да не волнуйтесь, я же шучу.

— О, я могу Вам нарисовать таких массу, — ответил Марк и принялся снимать картину с кульмана.

Пока Марк занимался картиной, Ирма разглядывала другие полотна, которые находились в комнате. Его творчество было действительно необычным, странным. Казалось бы, во многом похожие друг на друга картины были столь разные, словно художнику удалось объединять в одном совершенно несовместимые вещи.

— А почему Вы назвали эту картину мистической? — спросила Ирма, уже начиная понимать, что это не просто какая-то мазня, а нечто необычное и даже уникальное.

Марк обернулся и пристально посмотрел на нее.

— А вообще, Вы правильно в своей иронии уловили смысл, — ответил он. — Могу рассказать, если найдется время.

Время, как оказалось, нашлось. Желание забрать картину побыстрей и уйти как-то внезапно улетучилось. Возможно, было действительно интересно, может быть, вино и краски в цветах шестидесятых годов действовали таким образом, а может, сам художник приглянулся очаровательной шатенке — поди разбери. Тем не менее, налив еще немного вина, они уселись на балконе, и Марк в общих чертах рассказал Ирме о непонятных птицах на картине, на улице, во сне и на паркете комнаты.

Зазвонил телефон. Ирма ответила. Разговор был коротким, и Марк понял, что она говорила с его заказчиком по вопросу готовности полотна.

— Мне пора, сказала она поднимаясь. В рюкзаке Ваш гонорар. Спасибо за приятно проведенное время, — и, достав из сумочки визитку, Ирма протянула ее Марку. — Я представляю интересы человека, который заказал Вам это полотно.

На этом она подхватила упакованную в рулон картину и выбежала на площадку. «Все интересней и интересней», — подумал Марк, глядя, как девушка вышла из подъезда и направилась к скверу, в кронах которого днем исчезла сорвавшаяся с крыши птица.

С исчезновением картины и Ирмы в квартире сразу стало пусто. Марк открыл рюкзак и вытряхнул на стол его содержимое — несколько пачек с денежными купюрами. Сумма действительно была крупной, но почему-то радости не принесла. От последней недели остались только воспоминания и галка на паркетном полу, так похожая на птицу.

Марк искал новость, статью, историю про парящую над городом птицу. Вводя новые и новые запросы, он получал новые и новые бестолковые ответы, списки ненужных ссылок. Алгоритмы систем, призванные облегчать людям поиск информации, работали по совершенно иной логике, чем та, которая строила запросы в его голове.

Вдруг окружающий мир замер, полная тишина охватила все, что было вокруг. Марк отвлекся от Интернета, повернув голову в сторону балкона, замерев в ожидании. Эпицентр бури был уже здесь. И вот произошел взрыв. Все смешалось в один большой вихрь. Дождь, сверкающие молнии, раскаты грома, удары ветра, яркие заголовки. Марк ткнул пальцем в очередную ссылку на экране смартфона и прочитал заголовок: «Птица над городом». Он жадно стал вчитываться в текст статьи. Статья была короткой. В ней говорилось, что над одним городом постоянно кружит большая птица. Никто не видит, когда она взлетает и когда она садится. Вообще, по словам автора статьи, никто не придает этому значения. Все заняты делами. На его вопросы о птице, люди неохотно поднимали глаза и бежали дальше, отвечая что-то типа того: «Она всегда здесь кружит». Прожив там какое-то время, так и не поняв откуда берется птица автор статьи уехал из города, даже не написав его названия.

Гроза начала затихать. Марк продолжал искать ссылки, связанные с этой статьей, но все было тщетно. Однако в копилке случайностей снова звякнуло. «Первый раз, сон — случайность, второй, птица с крыши — совпадение, третий, статья — уже закономерность», — подумал Марк, разглядывая синюю галку на паркете.

И тут его осенило. Возникла тоненькая ниточка, зацепка. Вдруг это все связано: заказчик картины из другого города, визит дамы, забравшей полотно, случайно нарисованная птица на картине? И он потянул за эту невидимую нить, осторожно взяв со стола оставленную Ирмой визитку. Марк набрал указанный на визитке номер телефона. Тот был отключен.

Оставалось только ждать, когда наступит утро следующего дня. Марк почувствовал, как болят от напряжения глаза и сильно хочется спать. Наспех умывшись, он упал в постель и мгновенно уснул.

С крыш еще капала вода — бежала по водосточным трубам, разбиваясь брызгами на асфальте. Ветер еще шумел в кронах деревьев. Где-то, уже совсем далеко, слышались едва уловимые раскаты грома, уходящей грозы. Город уснул до утра, умытый, очищенный, наполненный свежестью и силой.

— Ирма, привет. Это Марк, — услышала она в телефонной трубке голос своего вчерашнего знакомого.

— Мне нужно с тобой встретиться. Это касается картины, которую ты вчера забрала, — продолжал он.

— А что с ней не так? — ответила она первое, что пришло в голову.

— Я все объясню при встрече, — продолжил Марк.

— У меня поезд через несколько часов, я уезжаю. Впрочем, если с ней что-то не так, лучше поговорить до отъезда. В 15 часов на Южном вокзале, кафе «Подсолнух». А сейчас мне надо собираться. До встречи.

— Договорились, — ответил Марк и повесил трубку.

В 14—30 он уже сидел в этом кафе, пил чай и постоянно поглядывал на вход. Марк специально приехал раньше и занял место за самым удобным столиком, чтобы была возможность видеть приближающихся к кафе людей. Вот и она. В удобной для поездок одежде и больших солнечных очках, он даже не сразу узнал во входящей женщине Ирму. Марк быстро встал и взял из ее рук средних размеров дорожную сумку.

— Давай помогу, я сижу вон за тем столиком.

— Держи, — Ирма отдала Марку сумку и взглядом профессионального журналиста автоматически успела оценить сидящих в кофе посетителей.

Усевшись за столиком, они заказали еще чаю, каких-то маленьких пирожных, и Ирма, сняв очки и глядя в глаза Марку, произнесла:

— Ну, слушаю, что там опять у Вас за загадки?

— Мне необходимо знать название города, из которого поступил заказ? — произнес Марк, решивший без прелюдий перейти к делу.

— Это можно было узнать и по телефону, — ответила Ирма, — а теперь уж будьте любезны подробности, — продолжила она, удобно откинувшись в кресле с чашкой чая.

Подробности, хотя и в урезанном виде, последовали незамедлительно. И основным моментом в коротком повествовании была заметка в сети о странном городе с кружащей над ним птицей. По версии Марка, надо сказать не лишенной на взгляд Ирмы логики, о чем она пока мочала, заказчик картины проживал именно в этом городе.

— В Интернете нет ни автора статьи, ни названия города, ни даже даты ее выхода, — закончил Марк свой рассказ.

— Со всей этой историей Вы мне сразу показались сумасшедшим, — слукавила Ирма, — и есть соблазн не сказать Вам то, о чем Вы просите. Она очаровательно улыбнулась, отпила из чашки чаю и продолжила:

— Тогда Вы, наверняка, начнете за мной следить: какой поезд, какая станция… Подвергать себя ненужному риску… Хм)

— Да ну! Возможно, я бы просто выкрал Вас и стал бы пытать, — пошутил он в ответ, и они вместе рассмеялись.

— Мне уже пора: скоро поезд. Проводите меня до платформы. И спасибо, что наполнили мою поездку какой-то тайной.

— Вы обещали название города, — напомнил Марк.

— Обещала, значит, скажу, — ответила Ирма, надевая солнцезащитные очки.

Марк расплатился, подхватил сумку, и они направились вглубь вокзала к междугородним платформам. Вокзал был наполнен народом. Лето, южное направление, кто-то уезжал в отпуск, кто-то уже возвращался. Таких было большинство. Марк с Ирмой забыли о разговоре в кафе и были увлечены разношерстным многообразием людей, окружавших их со всех сторон. Незаметно они подошли к вагону скоростного экспресса, в котором Ирма должна была уехать через несколько минут.

Они остановились у вагонной двери. Маленькая пауза на мгновение повисла в воздухе.

— Город называется «Н». Я еду туда и везу Вашу картину заказчику. Это мой отец. Прощайте, — уже как-то очень серьезно произнесла она и исчезла в глубине вагона.

Ошеломленный Марк медленно направился обратно, к началу платформы. Поезд неслышно тронулся и быстро исчез в привокзальных кварталах города. Мысли в его голове роились, возникали различные варианты действий, как следствие, различных вариантов будущего. Шестеренки механизма под названием жизнь раскручивали события, набирая ход.

Марк вытащил из заднего кармана джинсов телефон и, не заглядывая в адресную книгу, по памяти набрал телефонный номер. Это был номер его старого друга, с которым они были знакомы с детства.

— Саня, привет, — сказал Марк. — Заеду через 30 минут.

— Давай, заскакивай, — коротко ответил Саня и положил трубку.

Такси быстро домчало Марка до небольшой промышленной зоны на краю города, где находились Санин автоцентр и его коллекция автомобилей. На дверях серебристого ангара гордо красовалась вывеска: «Саня-моторс». Марк расплатился и быстро прошмыгнул в раскрашенную аэрографией дверь, очутившись под сводами царства железных колесниц. Марк быстрым шагом прошел через ремонтную зону, где возились с разными машинами слесари и механики, и распахнул дверь в кабинет друга. Увидев Марка, Саня встал из — за стола, широко улыбнулся и, подойдя ближе, пожал руку и крепко его обнял. Видно было, что друзья рады встрече.

— Что скажешь? Опять новая творческая идея? — предположил Александр с явным настроем выслушать что-то интересное и сильно оторванное от жизни. Разница между ними была колоссальна, но они искренне интересовались всем тем, что происходило в жизни друг друга.

— На этот раз нет, — ответил Марк. Ему не хотелось пересказывать всю историю, которая приключилась с ним за последние дни. — Мне нужна машина. Сможешь помочь?

— Ну конечно. О чем разговор? — мгновенно отреагировал Саня и после паузы осторожно спросил:

— Куда собрался?

— Это длинная история. Я обязательно расскажу, когда вернусь. Небольшое путешествие, — ответил Марк.

— Ну пойдем, посмотрим, что есть.

Друзья направились в ту часть ангара, которая была отведена для Саниной коллекции. Возможно, эта коллекция и не была серьезной, но для Сани это был предмет гордости, в который он вкладывал душу. Среди тех двух десятков автомобилей не было каких-то жутко дорогих экземпляров, но у каждой машины была своя интересная история. Более того, среди них были экземпляры, которые Саня не доверил бы никому, такие своего рода священные коровы. А несколько машин можно было спокойно дать другу на время покататься.

— Марк, смотри, могу предложить пару седанов, один джип и микроавтобус. Выбирай любой, — предложил Саня. — В микроавтобусе есть кровать, — с загадочной улыбкой добавил он и подвел друга к серебристой Тайоте Хайс, на вид так начала 90-х с тонированными стеклами и аэрографией в виде цветущей сакуры, каких-то самураев и пагод. Марк вспомнил, что когда-то давно Саня просил его набросать эскиз, и он набросал. «Какая безвкусица», — — подумал Марк о своей работе.

— Беру. Давай ключи, — сказал он вслух.

— Отличный выбор, — съехидничал Саня, — постельное белье не в комплекте. Расплатишься интересной историей из поездки, разумеется, за рюмкой в ресторане.

Друзья пожали друг другу руки. Марк сел за руль и повернул ключи в замке зажигания. Тайота приятно затарахтела дизельным двигателем. Медленно выехав из ангара, Марк направился к дому. Теплый июльский ветерок залетал в салон сквозь приоткрытое окно. Пахло летом, свободой, неизвестностью. Будущее казалось захватывающим и непредсказуемым.

Припарковав машину рядом с подъездом своего дома, Марк поднялся в квартиру. Закрыл дверь на замок, бросил ключи от машины на стоящий у стены комод. Прошел в комнату. Воспоминания вчерашнего дня пролетели в голове, как стая спешащих куда-то чаек, и исчезли также быстро, как и возникли.

— Слишком много эмоций, черт с ними, — вслух произнес Марк, — все завтра.

Когда Марк ехал домой от друга, он думал, что по приезде соберет вещи, построит маршрут в этот неизвестный ему город «Н» и с раннего утра отправится в путь. Но все с легкостью было отложено на завтра. День клонился к закату, Марк включил какой-то старый, еще черно-белый фильм, налил вина и больше не думал о случайностях, совпадениях, мистике. Не думал ни о чем, наслаждаясь спокойствием, которое окружило его в эти минуты. Он понимал, что завтра все снова поменяется, и шестеренки жизни снова раскрутятся и понесут его в эту неизвестность. Но это завтра. А сегодня все остановилось.

Утро вернуло силы, желания. Планы бодро раскладывались по полочкам, как вещи заполняли дорожную сумку. С привычной почти любому мужчине «аккуратностью» Марк накидал, на его взгляд, самые необходимые для поездки вещи. Туда же были помещены пачки с деньгами, полученными за картину. Как вишенка на торте, сверху была брошена коробка с его любимыми мини — сигарами.

Закинув сумку на плечо, Марк было направился к двери, но вдруг подумал о том, что неплохо бы взять с собой кисти, краски, мольберт. Пару секунд погоняв эту мысль в голове, он быстро собрал все необходимое и взял с собой.

Быстро закинув вещи в салон микроавтобуса, Марк сел за руль. Приятно заурчав, Тойота тронулась с места. Марк с благодарностью вспомнил своего друга и даже не столько за его отзывчивость, а за то, в каком состоянии он держал свои автомобили. Хотя микроавтобус был и не новый, он точно бы не подвел. Ухоженность автомобиля доставляла отдельное удовольствие. Размышляя об этом и привыкая к управлению, Марк незаметно выскочил на загородную автостраду в южном направлении. Настроение поднималось на глазах. Он перестал думать о цели своей странной поездки и окунулся в ощущения путешествия — пролетающих мимо лесов и полей, деревень и городов, рек и озер. Под музыку какого-то радио машина несла его туда, не знамо куда и затем, не знамо зачем.

Ехать было, как Марку показал навигатор, часов 12. Еще перед выездом Марк успел забронировать небольшую квартиру с балконом и видом на реку. По договоренности с хозяевами, его ждали на следующий день, поэтому где-то придется остановиться на ночлег.

Время летело незаметно, унося километры дороги в зеркале заднего вида. Один раз он остановился на заправке, выпил кофе и перекусил сэндвичами, заправил полный бак и двинулся дальше. К 10 вечера Марк уже проехал больше половины пути. Стемнело, и он остановился на ночлег на одной из придорожных заправок. С удовольствием вытянув ноги на кровати в салоне микроавтобуса, он быстро уснул. Рядом стояли большие фуры дальнобойщиков, неоновым светом сверкала заправка, большие мотыльки кружили вокруг ламп. Все реже и реже по трассе проносились машины, спешащие куда-то в темноту ночи. И вскоре уснула даже дорога, сдавшись на милость наступившей ночи, окутавшей мир. Только где-то в темноте небес любопытный пассажир авиалайнера наблюдал за светящимися огнями на земле и яркой точкой неоновой заправки, прилепленной к светящейся нитке дороги. Он фантазировал о том, что за люди там внизу в это время, какой жизнью они живут и куда ведет их судьба. Но вот заправка исчезла за крылом самолета, открыв для наблюдателя новые светящиеся точки каких-то населенных пунктов. А утро уже готовило на плите мироздания для всех новый день, расставляло тарелки, приборы, чашки, бокалы. Пусть каждый отведает свое блюдо нового дня. Кухня кипела работой, пока люди спали. Но скоро, скоро множество будильников, внешних и внутренних начнут будить спящих обитателей этого мира. И кто знает, кому какой завтрак был приготовлен и чем наполнен у каждого бокал грядущего.

Утро началось с гула заводящихся моторов. Слышимость внутри микроавтобуса была колоссальна. Марк подумал, что он спит на улице, рядом с работающими грузовиками. Автоматически пронеслась мысль о путешественниках в домах на колесах, которые в дороге спят под звуки окружающего их мира. Не найдя ничего для себя позитивного в длительных поездках такого рода, он сбегал на заправку, купил свежей выпечки, кофе, чего-нибудь погрызть в дорогу и тронулся в путь. Небо заволокло какой-то дымкой. Прогноз обещал хорошую погоду, без дождей, на ближайшие дни, но облаков заметно прибавилось.

Оставалось ехать еще немало, но уже был виден свет в конце тоннеля. Мелькали знаки с цифрами километров и несмотря на то, что Марк ехал достаточно быстро, расстояние сокращалось медленно. «Это как с чайником: если ждать, когда он закипит, то он закипает долго, а если заняться чем-то и отвлечься, то он закипит мгновенно», — подумал он. Но знаки так и попадали ему на глаза: плюс один, плюс два… Очередной городок, стоящий на холме не далеко от трассы, отвлек Марка от подсчетов, и он вспомнил фотографии города «Н», которые видел в Интернете, и в который он как раз направлялся. Город «Н» по фотографиям был вполне живописным, расположенным с двух сторон широкой реки. Набережные, старинные и современные дома. Немного окунувшись в грезы, он представил себя в этом городе, гостиницу, номер с балконом и пофантазировал о том, как все может быть на самом деле.

Марк чуть не проскочил поворот с трассы. Голос навигатора вовремя сообщил, что пора съезжать на какую-то второстепенную дорогу. На знаке-указателе был город «Н». Осталось каких-то 200 километров. Езда по местным дорогам существенно отличалась от движения по большой трассе. Сразу усилилось внимание и время задвигалось быстрее. Пейзажи глубинки всегда доставляли Марку неподдельный интерес. Но по мере приближения к цели начало появляться какое-то волнение. Марк всматривался в небо через лобовое стекло: нет ли там той заветной птицы? Но небо было затянуто тонкой дымкой из облаков. Надежда сразу увидеть то, что он искал, таяла на глазах. Но Тойота уверенно катилась уже по улицам заветного города, неся Марка к старому дому с балконом и видом на реку, в котором он заблаговременно снял квартиру.

— Ничего необычного, — как-то равнодушно произнес он вслух.

Послушно реагируя на поворот рулевого колеса, микроавтобус вывернул на набережную.

— Хотя…, — произнес Марк, увидев открывшийся перед ним вид на реку.

Трехэтажный каменный дом на набережной с видом на реку был красив, хоть и немного тяжеловесен. Кованные ворота закрывали внутренний двор. Ограды балконов в том же стиле были украшены живыми цветами. Все было очень, очень неплохо. Марк позвонил по телефону, представился, и ворота медленно открылись. Аккуратно подруливая, он медленно заехал во внутренний двор. Там было просторно и уютно, стояла пара легковых автомобилей. Посередине двора лежал большой рыжий кот, который, казалось, даже не обратил внимание на нового гостя. Но понимая, что вставать все-таки придется, так как траектория движения машины пролегала явно по тому месту, где он спал, кот поднялся и потянулся, своей неспешностью давая понять новому гостю, что у него тут свои правила. Марк в общем-то не сильно возражал, наблюдая за вальяжностью пушистого.

Из подъезда вышла женщина, что-то сказала коту и указала Марку место для парковки. Пушистый послушно потрусил в сторону ближайшей клумбы, Марк припарковал автомобиль и заглушил двигатель. Вытащив из машины сумку, направился к встречавшей его женщине.

— Добрый день. Марк, — коротко представился он.

— Линда, управляющая, — представилась женщина, — пойдемте оформим бумаги, и я покажу ваш номер.

Времени на оформление ушло немного. Марка профессионально посвятили в правила проживания в доме и проводили на третий этаж. За темно — синей деревянной дверью с цифрой 11 оказался очень уютный двухкомнатный номер или квартира. Одна комната была спальней, другая — гостиной с кухней и выходом на балкон, куда, собственно, Марк сразу и направился, скинув в прихожей обувь и бросив на диван сумку.

Распахнув двери, он полной грудью вдохнул свежий воздух и, опираясь на перилла балкона, внимательно осмотрел открывшийся перед ним пейзаж. Изгиб реки, набережная, старинные дома, старые деревья, закрывающие своими кронами тротуары, скамейки, редкие гуляющие люди. На другом берегу — маленькие домики, рыбацкие лодки и катера. Все было спокойно и неспешно. Контраст с городом, откуда он приехал и где все куда-то спешило, даже время и воздух, был очень большой. Вспомнив о цели своего приезда, он посмотрел на небо. Оно было затянуто плотной дымкой. Птицы, кружащей над городом, которую он надеялся увидеть сразу, не было видно. Марк неожиданно почувствовал, что он здесь некий чужеродный объект, а еще то, что город с любопытством наблюдает за ним, стоящим на балконе. Ощущение было не плохим и не хорошим, просто странным. Машинально побарабанив пальцами по ограде балкона, он вернулся в комнату и набрал номер Ирмы.

— Ирма, привет. Это Марк. Я приехал, — сказал он и замер в ожидании ответа.

— Привет. Я нисколько не сомневалась, что ты это сделаешь. Чем планируешь заняться? — ответила она.

— Ждать безоблачной погоды, — пошутил Марк, — а пока хочу осмотреться и, если ты не против, встретиться.

— Давай завтра в первой половине дня в районе пристани. Кстати, ты где остановился?

— В сером каменном доме на набережной, с красивыми балконами, кованными воротами и рыжим котом во дворе.

— У… сразу понятно стало. До завтра. Адрес-то все равно уточни. Пока, — ответила Ирма и положила трубку.

Марк спустился вниз, чтобы найти карту города и что — нибудь расспросить у сотрудников отеля. В вестибюле никого не оказалось. Оглядевшись по сторонам Марк, вышел во внутренний дворик. Кота нигде не было видно и двор был пуст. Казалось, что в доме никого нет, но вдруг он услышал звук шагов. Железные набойки громко стучали по ступеням лестницы. Марк быстро вернулся в вестибюль и увидел спускающегося по лестнице мужчину. Тот, широко улыбаясь, поприветствовал Марка.

— Добрый вечер. Меня зовут Эдуард. «А Вы наш новый жилец? — дружелюбно сказал он и, пожав Марку руку, добавил:

— Вы играете в карты?

— Ну, если совсем скучно, — ответил Марк.

Эдуард остановился и какое-то время изучал Марка, как бы пытаясь понять, что это за такое: «Если совсем скучно». Придя к каким-то своим выводам и потеряв интерес к беседе, Эдуард произнес:

— В этом городе отличное казино. Я уже месяц играю и небезуспешно. Если будет скучно, присоединяйтесь. А лучше до этого скучно не доводить, — он подмигнул Марку и направился к выходу.

Железные набойки на каблуках его ковбойских сапог зацокали по каменному покрытию двора.

— Тут еще и казино есть, — вслух произнес он.

— Да, есть, — ответил голос управляющей отеля.

Марк обернулся.

— О, как раз не это главное, — ответил Марк. — У Вас найдется карта города?

— Конечно, — Линда вытащила из шкафа карту и протянула Марку.

— Большое спасибо, — вежливо ответил он и осторожно поинтересовался:

— Может быть, Вы порекомендуете, что посмотреть, может, какая особенность есть в Вашем городе?

Линда с любопытством посмотрела на Марка. Особых достопримечательностей в городе не было, и туристы здесь надолго не задерживались.

— Это смотря кто и зачем приезжает. В основном все по делам, кто-то в казино поиграть, кто-то проездом. Обычный город: архитектура, рестораны, дома известных людей, которые здесь когда-то жили, река. Кстати, на набережной отличные рестораны, где готовят свежую рыбу. Вы любите рыбу? — ответила Линда.

— Да, конечно, — машинально ответил Марк, немного разочарованный ее ответом.

Он не стал спрашивать про то, что искал. Марк решил осмотреться, поговорить с Ирмой, познакомиться с людьми, может, кто-то и знает про историю с кружащейся над городом птицей. Но пока ничто на это не указывало. Да и в городе он был всего несколько часов. С этими мыслями Марк решил подняться к себе в номер.

Где-то около часа ночи Марка привлекла громкая музыка и голоса под окнами дома. Он вышел на балкон и обнаружил внизу любителя поиграть в карты с открытой бутылкой шампанского в руках и в обнимку с молодой блондинкой, которая звонко смеялась. Марк вспомнил, что того звали Эдуард и он, еще будучи вполне вменяемым, собирался посетить казино. «Судя по всему, поход был удачным», — подумалось Марку, и он решил вернуться в номер. Но Эдуард неожиданно посмотрел вверх и увидел его.

— Сосед, дружище! — прокричал он. — Ты должен к нам присоединиться: сегодня чудесный вечер, я сорвал куш. Идем, — обратился он к блондинке. — Я познакомлю тебя со своим другом.

После этих слов он нырнул в салон такси, вытащил коробку шампанского, и парочка зашла в дом. Вряд ли это предвещало что-то хорошее, скорее всего, банальную пьянку. Звуки приближались. Слышно было, как парочка весело поднимается. Марк накинул халат и мысленно надеялся, что они по мере продвижения забудут о его существовании. Но надежды рухнули с уверенным стуком в дверь его номера и громким криком: «Свистать всех наверх!» По всей видимости, это было для всех соседей.

Марк открыл дверь и выглянул в коридор. Его тут же заключил в объятья Эдуард, которому Марк для себя придумал кличку «Игрок».

— Здорово, дружище. Катюха, тащи его к нам, я подтяну остальных, — шумел Эдуард, продолжая «свистать всех наверх».

Как оказалось, нашлись желающие быть свистанными наверх и присоединиться к веселью в столь поздний час. Они вываливались из номеров и весело переговариваясь шли к номеру Игрока и пропадали внутри.

— Катюха, — задорно представилась блондинка и потащила Марка в сторону номера Игрока.

В результате в комнату набилось человек десять, в основном молодежь — парни и девчонки, проживающие в отеле. Судя по всему, такое повторялось уже не раз, когда Игрок выигрывал что-то в азартные игры, и все с удовольствием этим пользовались. Шампанское лилось рекой, курились дорогие сигары, молодежь играла на гитарах, дом стоял на ушах. Как оказалось, в городе проходил еще какой-то музыкальный фестиваль и некоторые его участники — соседи Марка по отелю.

— Ну что ж, понеслась душа в рай, — произнес Марк и залпом осушил бокал шампанского. Ему были не в новинку вечеринки творческой молодежи, и он решил не строить из себя сноба, а влиться в это устоявшееся, хоть и на время, сообщество.

— Отлично, — каким-то вкрадчивым голосом произнес Игрок и налил шампанского в опустевший бокал Марка.

Катюха уже уговаривала некого Юру сыграть что-нибудь на гитаре. Юрий ломался, по всему было видно, что он еще не достиг того «волшебного» состояния, когда, собственно, просить и не надо. В это время в номер влетела совсем молодая брюнетка со скрипкой и исполнила какую-то невероятно красивую, но короткую мелодию. Катюха завизжала от восторга.

— Да ну тебя, — кинула она гитаристу, — вот, вот настоящее искусство.

— Прошу, — тут же оказался рядом Игрок, наливая шампанского новой гостье.

Вечеринка шумела и веселилась. На мелькнувшую в коридоре тень никто, кроме Марка, не обратил внимания. Это была Линда, управляющая. На мгновение она замерла, заглянув в номер, и тут же растворилась в темноте коридора. Она явно что-то держала за спиной, но Марку не удалось рассмотреть что. Шампанское притупило внимание, и водоворот смеха, разговоров, песен и музыки тут же унес его от этого секундного наблюдения.

За эти пару часов общения Марк узнал кое-что о городе, жителях, мероприятиях и заведениях, в которых стоит побывать, а которые лучше обойти стороной. И воспользовавшись моментом, когда все постепенно стало утихать, сбежал к себе в номер. Завтра он увидится с Ирмой и начнется его путешествие к цели. «Впрочем, оно уже началось и весьма недурно», — думал Марк, погружаясь в уют мягкой постели.

Утро, утро, утро. Рассвет заползал в номер из всех возможных щелочек в шторах. Спрятаться было негде. «Утро, хочется петь и плясать», — вспомнились слова песни одного знакомого барда. И тут же Марку подумалось о том, что вообще могло навеять человеку такое начало песни. Марк, конечно, знал весь текст и смысл слов, но эта строчка сейчас никак не коррелировалась ни с чем. Марк не был жаворонком даже в первом приближении, а после ночного шампанского — тем более. Светом в конце тоннеля наступающего дня, вернее, светом в его начале служила встреча с Ирмой. На этот свет он и направился долгим путем приведения себя в порядок.

Уже бодрым и довольным он услышал, что на телефон пришло сообщение. Это Ирма написала, где и в какое время она будет ждать Марка. Время еще было в запасе, и он вышел на балкон. К его сожалению, небо опять затянулось облаками и рассмотреть, что там творилось выше, оказалось невозможно. «Вероятно, всему свое время», — подумал Марк и одевшись вышел из номера.

В гостинице было тихо. Только с ресепшен доносилась приятная музыка типа лаунж. За стойкой стояла Линда и приветливо улыбалась.

— Доброе утро, Марк, — сказала она, — отправляетесь на прогулку?

— Да, хочу немного прогуляться, — ответил Марк и положил ключи от номера на стойку.

Пройдя несколько шагов, он обернулся. Линда что-то записывала в тетрадь или журнал. Марк обратил внимание, что она опять была одета во все белое, как и в тот день, когда он приехал. На этот раз это было белое платье.

— Я вчера ночью видел, как Вы стояли в коридоре, напротив двери, где все веселились. Мы не мешали другим соседям? Вы не сделали нам замечания, — сказал Марк.

— О, нет. На вечеринке собрались все жильцы дома, поэтому вы никому не мешали. Я заглянула так, для порядка, — ответила Линда, — не волнуйтесь: у нас все проходит мирно.

Марк улыбнулся и выскользнул за дверь. Он шел увидеться с Ирмой. Настроение было прекрасным. Размышляя о предстоящей встрече, он незаметно подошел к кафешке на набережной, где они договорились встретиться. Ирмы еще не было, и Марк занял место за понравившимся ему столиком. Тут же к нему подошел официант и предложил меню. «Тоже весь в белом», — подумалось Марку. Взяв меню, он не спеша начал его изучать.

— Привет, — прозвучал приятный женский голос. Ирма материализовалась, как из ниоткуда, хотя Марк постоянно поглядывал по сторонам в ожидании желанной встречи.

— Привет. Хоть один знакомый человек из моего прошлого в этом городе, — ответил Марк.

Ирма улыбнулась и, протянув руку, попросила меню.

— Ты уже выбрал, что будешь на завтрак? — спросила она и, словно потеряв интерес к ответу, начала изучать меню.

Сказав, что выбрал, Марк подозвал официанта. Они сделали заказ, немного помучив его расспросами о свежести и составе блюд.

— Как тебе в городе? — спросила Ирма, как только официант удалился на приличное расстояние.

— Пока я не вижу того, зачем приехал. Вероятно, это облачная погода. Поэтому пока хочу посмотреть, что здесь к чему. Есть ощущение, что город за мной наблюдает, но это, думаю, временно, — ответил Марк.

— Интересное ощущение, откуда оно? — промолвила она.

— Не знаю. Пройдет, — формально ответил Марк, хотя ощущал, что это не так.

— Ну ладно. Ты натура творческая и чувствуешь все иначе, чем обычные люди, — ответила Ирма, понимая, что Марк не хочет развивать эту тему.

— Ты надолго в городе? — поинтересовался Марк.

— Не знаю. Время у меня есть. Пока побуду, тем более давно не виделась с отцом, — ответила она.

Подошел официант, принес заказанные блюда и, не сказав ни слова, удалился.

— Как картина, понравилась отцу? — с нескрываемым любопытством спросил Марк.

Ирма подняла глаза и пару секунд пристально, пронзительно смотрела на Марка, словно хотела увидеть его насквозь, прочитать его мысли. Он даже почувствовал какую-то неловкость. Но в долю секунды взгляд Ирмы поменялся — стал такой мягкий, искрящийся. Она лучезарно улыбнулась.

— О, да! Выше всяких похвал. Отец повесил ее у себя в кабинете. Но он был очень удивлен галочке в углу картины. Я ему вкратце рассказала твою историю про сон, что это не галка, а птица, что такую же ты нарисовал случайно на полу и про ту мистику на балконе… Ты же не против? — спросила Ирма.

— Он вообще не очень верит во всякие мистические штучки, — продолжала она.

— Ну да, — усомнился Марк, — поэтому он и приехал за тридевять земель заказать мне не просто картину, а мандалу.

— Ну этому есть простое объяснение, — парировала Ирма, — он коллекционер и любит собирать неординарные вещи. А ты, Марк, как раз такие и делаешь. Кстати, расскажешь, как они у тебя получаются настолько индивидуальными?

— Марк, привет! — к столику подошла Катюха и, обернувшись, крикнула стоящему к ним спиной мужчине, — Эдик, смотри кого я встретила, давай к нам!

Эдик обернулся, не скрывая удивления на лице, осушил до дна полупустую бутылку с минеральной водой и решительно направился в их строну. По мере приближения на его лице расплывалась широчайшая улыбка. «Сейчас будем обниматься», — подумал Марк и не ошибся. Через мгновение он был заключен в крепкие объятья.

— Марк, дружище, привет. Да ты не один? Смотрю, ты время зря не теряешь, — шумел Игрок, подмигивая Марку и кивая в сторону Ирмы.

Катюха весело смеялась, Ирма с интересом наблюдала за происходящим. Оба нежданных гостя без проса бухнулись на стулья за тот же столик.

— Официант, шампанского, четыре стакана морковного сока со сливками и бокалы! — прокричал Игрок и обратился к Марку, — ты, может, нас представишь?

— Ирма, — представилась она сама, и тоже обратившись к Марку сказала, — ты быстро осваиваешь город.

Марк молча развел руками, наморщил лоб, показав всем своим видом мысль: «Ну, как-то так». Все дружно рассмеялись. Но Марк сожалел, что он не может продолжить беседу о картине и ее заказчике. Официант принес заказ. Все, кроме Ирмы, выпили шампанского. Она сделала вид, что не пьет спиртного, чем, похоже, бесконечно удивила Игрока. Девушка быстро выудила у Эдика всю информацию о нем и его спутнице. Эдик оказался патологическим игроком, который не мыслит жизни без азартных игр, хотя и достаточно удачливым. Его спутница была фанаткой вечеринок, безудержного веселья и только при мысли о минуте одиночества впадала в депрессию. Марк наблюдал за этим разговором и ни о чем не думал. Правда, он попытался найти связь между шампанским и морковным соком со сливками, но это ему не удалось. Из таких размышлений его вывел тычок в бок и вопрос:

— Да ты художник? Круто! Ты принимаешь заказы? Мне нужен мой портрет, — обратился к нему Игрок.

— Я тоже хочу, — вторила ему Катюха.

— Я не пишу портреты, — Марк осекся, сообразив, что он вкладывает в свои картины, и продолжил, — да, напишу! Кстати, Ирма, возможно это и будет ответом на твой вопрос: «Как?».

Ирма мгновенно поняла, что Марк включился в игру и кивнула в ответ, оценив изящество такого решения.

— Отлично! Тогда до вечера! — рявкнул Эдик, — официант, столик за мой счет. Приходи с Ирмой, срежемся в картишки. Кстати, ты не думай, за портреты я заплачу.

— Золотом, — уже на ходу шутил Игрок.

И они с Катюхой исчезли также быстро, как и появились.

— Мне тоже пора, — сказала Ирма, — но если у тебя будет желание, я покажу тебе одно интересное место. Позвони мне вечером, если надумаешь.

Она быстро встала, махнула рукой официанту и направилась прочь. Тот кивнул ей в ответ и исчез внутри здания ресторана. Марк наблюдал за тем, как она идет по набережной, за ее легкой походкой. Мысли в голове носились в разные стороны, напоминая броуновское движение. «Похоже, мне единственному никуда не надо спешить», — подумал Марк и направился гулять по городу.

В прогулке быстро пробежал день. Марк много размышлял, время от времени, поглядывал в небо. Но желанной птицы так не было. Причиной этого он считал облачность, которая уже второй день висела над городом. Постепенно Марк начинал ориентироваться на улицах нового города практически без использования карты. Порядком устав и перекусив на ходу гамбургером, он направился к дому. Оказалось, что он ушел довольно далеко, и решил поймать такси. На его удивление машина появилась очень быстро и притормозила у голосующего Марка.

— Тебе куда, парень? — спросил из открытого бокового окна водитель.

Это был молодой, крепкого телосложения человек в белой рубахе с закатанными до локтей рукавами и белых джинсах. Из машины играла какая-то незнакомая Марку музыка наподобие легкого джаза. Марк назвал адрес.

— Садись, мне почти по пути, — ответил водитель и добавил, — интересное местечко, этот дом на набережной.

— Чем же? — полюбопытствовал Марк.

— Про этот дом и его постояльцев все время ходят какие-то легенды и истории. Но ничего плохого. Обычно туда попадают люди творческие. Карма, наверное, — рассмеялся водитель.

— Да, сейчас там живут музыканты. Веселая публика, — ответил Марк.

Как оказалось, на машине до гостиницы было совсем рядом. Машина остановилась на противоположной стороне улицы. Марк расплатился, пожелал водителю хорошей дороги и ступил на тротуар.

— Марк, дружище, наконец-то! Мы тебя заждались. Поднимайся скорей, — услышал он голос Игрока, курившего на балконе сигары, после чего он исчез внутри дома, и тут же на балконе появилась Катюха, которая, видимо, была тоже рада очередной «движухе».

Взяв ключи и обменявшись парой слов с Линдой, Марк поднялся на свой этаж. Там его уже ждали все, а именно: Игрок и его спутница.

— Нет, нет, ребята, не сегодня, — сразу принял он оборонительную позу.

— Ты обещал нам портреты, — безапелляционно заявила Катюха.

— Святая правда, — добавил Игрок.

— Обещал, значит, сделаю, будьте уверены, — ответил Марк и, открыв дверь, исчез в своем номере.

Оставшись вдвоем и упустив вечернюю добычу, они переглянулись и, весело засмеявшись, ушли в свой номер. Марк налил себе чаю, вышел на балкон и закурил свою любимую мини-сигарку, предусмотрительно захваченную с собой в дорогу. Сидя в кресле с сигарой и чашкой чая, он наблюдал, как сумерки наполняются мглой и превращаются в ночь. Немного отдохнув, он поднялся, чтобы вернуться в номер… Где-то высоко в небе пронзительно прокричала какая — та птица. Марк поднял к небу глаза. Темная мгла ночного небосвода скрывала от него тайну.

Он еще какое-то время всматривался и вслушивался в ночное небо, но так больше ничего и не услышал. Крик птицы словно снял всю усталость. Больше не хотелось спать. Марк спустился к машине, взял все, что было с собой для рисования и, поднявшись к себе в номер, начал творить Неистово, с азартом, потеряв связь с окружающим миром. Он рисовал Игрока. Круглая мандала быстро наполнялась красками, узорами, знаками, фигурами, колодами карт, изображениями фишек казино, неимоверными переходами и переливами. Симметрия и асимметрия — на первый взгляд не сочетаемые вещи — превращались в произведение, в портрет, в черты личности, воплощаемые на ватмане. Время неслось и одновременно стояло на месте. Дождь из мастей карт сыпался в его голове, рука, словно ведомая кем-то, делала свое дело. Последний штрих, и Марк устало опустился в кресло.

— Посмотрю утром, — вслух сказал он и ушел в спальню.

Он не заметил, что на телефоне горел экран и уже давно висело сообщение от Ирмы: «Завтра, в 11 утра, заедь за мной. Я буду ждать в том же кафе. Потом немного прокатимся».

Утром его разбудил настойчивый стук в дверь. Открыв газа, Марк направился в прихожую. Стук повторился. Он повернул дверную ручку и увидел стоящую за ней Ирму и чуть поодаль, уже традиционно в белом деловом костюме, администратора Линду.

— Я же говорила, что в он в своем номере, — произнесла Линда.

— Я тебя ждала в кафе. Ты получил мое сообщение? — спросила Ирма.

— Нет, — удивился Марк и направился к телефону, — проходи в номер.

Телефон не подавал признаков жизни. Еще ночью сел аккумулятор. На часах было 13:00.

— Спасибо большое, — обратилась Ирма к администратору и прошла в номер.

— Я хотела, чтобы мы съездили… — голос Ирмы оборвался.

Перед ней во всей красе предстала мандала. Ирма впилась глазами в картину и, казалось, потеряла дар речи. В это время Марк возился с телефоном, ставя его на зарядку.

— Это Игрок? — произнесла Ирма, показывая на полотно.

Марк обернулся и застыл в оцепенении. Можно сказать, что он тоже видел картину в первый раз. Они какое-то время молча смотрели на мандалу. Она завораживала. В голове у Марка начинал моросить дождь из разных мастей карт.

— Да, это он, — сказал Марк и добавил, — когда я нарисую блондинку, хочу, чтобы ты присутствовала при вручении. Не знаю, какова будет их реакция.

— Пожалуй, я буду, — ответила Ирма, не отводя глаз от картины.

— Подожди, я быстро, — Марк первым пришел в себя после впечатления от увиденного и скрылся в ванной комнате.

— Я подожду тебя на ресепшен, — сказала она и, сфотографировав мандалу, вышла из номера.

Марк не заставил себя ждать. Быстро собравшись, он спустился вниз и обнаружил Ирму, о чем-то беседующую с Линдой, которая одновременно что-то записывала в тетрадь.

— Вот и он, — сказала управляющая, убирая тетрадь.

Ирма обернулась и улыбнулась спускающемуся по лестнице Марку.

— Поехали? — спросила она.

— Да, пойдем, — ответил Марк, передавая ключи от номера Линде.

Во внутреннем дворе, подойдя к микроавтобусу и открыв пассажирскую дверь, Марк пригласил Ирму садиться. Обошел авто по кругу, посмотрел, не спущены ли колеса, и, сев за руль, повернул ключи в замке зажигания.

— Показывай дорогу, — сказал Марк и направил авто к выезду.

— Сразу направо и потом прямо, — сказала Ирма, удобно устраиваясь для поездки, — классный автомобиль: винтаж и еще ухоженный. А почему аэрография в японском стиле?

— Это моего друга. Кстати, рисовал я, — ответил Марк.

— Не совсем в твоем стиле, — пошутила Ирма.

— Что есть, то есть, — улыбнулся он в ответ.

Как оказалось, они едут в горы. Горами здесь назывался ряд сопок, возвышающихся за городом, в противоположной стороне от реки. Другими словами, город находился между сопками и рекой. Покрутившись немного по городским улочкам, машина вынырнула на дорогу, ведущую к сопкам. Пейзаж был красив, а главное — нов.

— Мне кажется, ты очень точно нарисовал портрет Игрока, — вернулась Ирма к разговору, начатому в номере.

— Это было словно наваждение: моей рукой словно кто-то водил, — поддержал разговор Марк, — А еще, знаешь, ночью, прежде чем приступить к картине, я вышел на балкон и услышал крик птицы в небе.

— — Думаешь это та, о которой ты видел сон? — спросила Ирма.

— Не знаю, — ответил Марк, — но мистикой какой-то попахивает.

— Вся наша жизнь — мистика, — философски продекламировала Ирма.

Микроавтобус легко мчался по асфальтовой дороге, которая по мере приближения к сопкам становилась все более петляющей. Ни встречных, ни попутных машин, как ни странно, не было.

— Здесь не самая оживленная дорога, — сказала Ирма, словно почувствовав, о чем думает Марк.

Марк посмотрел на нее, но ничего не ответил.

— Как ты думаешь, Игрок оценит картину? — спросил Марк.

— Вероятно, такой портрет будет для него необычен, — уклончиво ответила Ирма, — пусть все идет своим чередом. За тем большим камнем, сверни налево, на грунтовку.

Микроавтобус перескочил с асфальта на грунт и, пыля всеми колесами, начал подниматься вверх по склону. Подъем был некрутой, и дорога — достаточно ровная. Только время от времени камушки щелкали по аркам машины. Начинал открываться вид на город, и Марк с интересом поглядывал в боковое окно.

— Еще немного, вон туда, — Ирма показала рукой на скопление камней где-то впереди, достаточно высоко от того места, где они сейчас находились. Марк начал ощущать чувство необычности, мистики, которое довольно часто он испытывал в жизни. Волна мурашек пробежала от затылка к шее. Марк тряхнул плечами.

— Все хорошо? — спросила Ирма, обратив на это внимание.

— Конечно, — ответил Марк, всматриваясь в дорогу.

Оставшуюся часть пути они проехали молча. Марк был полностью поглощен дорогой. Езда уже не была столь комфортной: большой уклон, множество камней заставляли его подходить к управлению автомобилем со всей серьезностью.

— Остановись вон там, на площадке. Дальше пройдем пешком, — сказала Ирма.

Через минуту Марк припарковал машину на плоской площадке, и они вышли на свежий воздух.

— Нам туда, пойдем, — показала Ирма в сторону, — возьми у меня рюкзачок, там термос и бутерброды. Дойдем, перекусим.

Марк взял рюкзак, закинул его себе через плечо, и они зашагали вверх по склону.

Тропинка почти скрылась из виду. Было достаточно тепло, и легкий ветерок создавал комфортные условия для подъема. Где-то через 10 минут восхождения они подошли к небольшой площадке на краю сопки. Поднявшись на нее, оба путника развернулись, и перед ними открылся потрясающий вид на город. Он завораживал. Сердце Марка учащенно забилось. Это было то место из сна, один в один, откуда он рисовал город. Справившись с первым волнением, он услышал, как где-то в его голове в копилку случайностей упала еще одна монетка. Он поднял к небу глаза в надежде увидеть птицу, но облака по-прежнему скрывали его.

— Как тебе? — спросила Ирма, — обводя рукой лежащую перед ними панораму.

— Восхитительно, — отозвался Марк. — По-моему, самое время насладиться пикником.

Он снял с плеча рюкзак и, расстегнув на нем молнию, начал вытаскивать провизию. Было видно, что это импровизированная смотровая площадка, но совсем не туристическая, а только для тех, кто знал. На краю площадки стояла пара самодельных деревянных скамеек. На них-то они и устроились, разложив на пеньке бутерброды и разлив по чашкам кофе.

Марк ничего не сказал Ирме о том, что именно это место было в его сне, хотя был искренне ей благодарен за эту поездку. Он решил и дальше пытаться разобраться самостоятельно во всех случайностях и совпадениях последнего месяца. Он даже подумал, что как-нибудь приедет сюда один и попробует воссоздать картину, которую рисовал во сне.

Путники пили кофе, Ирма рассказывала Марку о городе, показывая на здания. В ее повествование легко вплетались истории из ее детства. Город, улицы, дома оживали, наполнялись людьми из ее историй. Было интересно и очень романтично. Легкий ветер приятно обдувал кожу. Аромат кофе с корицей проникал в самую глубь мозга, пьянил летом и счастьем, свободой, о чем Марк уже давно забыл в суете своей городской жизни.

Ирма, продолжая увлеченно рассказывать, потянулась рукой мимо Марка, показывая куда-то вдаль. Но он уже не слышал слов, ее лицо оказалось настолько близко, что практически касалась его. Сердце отчаянно забилось. Почувствовав это, Ирма повернулась к Марку, и он поцеловал ее. Нежно, как целуют любимую женщину. Сама не ожидая, Ирма ответила ему взаимностью. Ответный поцелуй был такой же нежный, словно они были влюблены друг в друга. Ощущение поцелуя совсем не совпадало с их ситуацией и знакомством. На какое-то мгновение они стали другими людьми.

И тут в небе раздался крик. Пронзительный, отрывистый. Марк и Ирма одновременно посмотрели в небо. Под облаками в восходящих потоках воздуха кружила большая птица. Оба вскочили и подбежали к краю площадки. Но, сделав несколько кругов, птица сильными движениями крыльев быстро набрала высоту и исчезла в облаках.

— Нам пора, — тихо сказала Ирма и пошла собирать вещи в рюкзак.

Марк еще какое-то время смотрел в небо, но птица больше не появлялась. Он развернулся, взял из рук Ирмы рюкзак, при этом ее рука на мгновение оказалась в его руке. Ирма подняла глаза и посмотрела на Марка, их взгляды встретились.

— Пойдем, — произнесла она. И они не спеша стали спускаться к машине.

Обратную дорогу они проехали молча, находясь каждый в своих мыслях. Марк остановил машину около дома, где жила Ирма. Он хотел открыть ей дверь. Но она уже вышла и, бросив: «Пока. Созвонимся», побежала в дом. Марк смотрел, как открылась входная дверь и Ирма зашла внутрь. На сиденье остался их походный рюкзак.

Домой не хотелось. Марк заехал в табачную лавку, купил сигару и поехал на набережную. Найдя уединенное место, он сел на скамейку и закурил. Он выдыхал дым и ни о чем не думал. Тишина и умиротворение царили внутри. Река несла свои воды куда-то вдаль. Вечер затемнял все вокруг, добавляя и добавляя темноты, словно художник, мешая краски, добиваясь нужного оттенка наступающей ночи.

Огни города отражались в водной глади реки. Докурив сигару, Марк бросил ее в воду и тут же услышал рядом негромкие шаги.

— Добрый вечер, месье. Не хотел Вас тревожить в минуты раздумий и смиренно ждал в стороне, — начал разговор подошедший мужчина, — разрешите предложить Вам стаканчик прекрасного португальского портвейна.

Мужчина был весьма прилично одет. На вид ему было лет 65. В руках он держал винную бутылку.

— Позвольте представиться, меня зовут Модест Аркадьевич. И не торопитесь отказываться от предложения, — продолжал он, — я присяду?

— Валяйте, — начинало попахивать каким-то сюрреализмом, и Марк широким жестом указал на край скамейки, где он сидел.

Модест Аркадьевич тут же воспользовался предложением, сел на скамейку и достал из внутреннего кармана два раскладных стакана.

— Подержите, — сказал он, передавая их Марку.

Сам принялся открывать бутылку. Надо отдать ему должное, если он все время, пока Марк курил, а это длилось почти час, терпеливо ждал. Марк с интересом наблюдал за происходящим. Домой по-прежнему не хотелось.

— Готово, давайте стаканчики, — непринужденно произнес Модест Аркадьевич и, взяв у Марка стакан начал разливать вино.

— За встречу! — торжественно произнес он и, оценив аромат вина, сделал большой глоток, — ну, что Вы медлите?

— За знакомство, — ответил Марк и также, понюхав вино, сделал небольшой глоток, — Марк, меня зовут Марк.

— Я знаю. И живете Вы в том странном каменном доме с красивыми кованными воротами, — ответил Модест Аркадьевич, — зовите меня Модестом, ради бога, зачем нам лишние формальности.

— Откуда Вы это знаете? — поинтересовался Марк.

— Знание — сила, — торжественно произнес Модест, — правда хорошее вино?

Вино действительно было неплохим. Сладкий белый портвейн был приятен на вкус. Марк с удовольствием сделал еще глоток и утвердительно кивнул.

— И все-таки, — продолжил настаивать Марк.

— Все просто, друг мой. Небольшой город, я живу здесь давно, знаю всех без исключения жителей и Вашу управляющую тоже, — он хитро улыбнулся и продолжал, — когда-то это был мой дом. Я был ректором местного университета и преподавателем философии.

— А я художник, ищу свою птицу счастья, — с грустью пошутил Марк.

— Кто ищет, тот всегда найдет, — бросил очередной лозунг Модест и протянул руку с бокалом в сторону Марка, чтобы чокнуться и закрепить успех.

Они еще долго сидели, попивая портвейн, болтая на разные темы. Модест оказался интересным собеседником. Да и было бы странно, чтобы ректор и преподаватель философии с бутылкой портвейна в руках оказался неинтересным человеком. Причем бутылка оказалось не одна. Уже было за полночь, когда они осушили оба сосуда и проговорили на множество разных тем — пришло время прощаться. Модест встал, вытянулся по струнке и резко кивнул головой:

— Благодарю за прекрасную компанию, надеюсь, еще увидимся. И, быть может, Вы напишите мне портрет.

— Почту за честь, — включился в эту странную игру Марк, также встав и кивнув своему собутыльнику в ответ.

После чего они дружно рассмеялись, и Модест пошел куда-то в темноту ночи. За руль садиться было нельзя, и Марк решил переночевать в машине, еще раз мысленно поблагодарив друга за такой маленький дом на колесах. Марк забрался в салон, закрыл двери, лег на кровать и уснул.

Ему снились разные обрывочные сны: Ирма в роли какого-то руководителя, увлеченно о чем-то говорившая Модесту; Линда, почему-то моющая полы в доме; снующие там и тут люди; идеально застеленные белые кровати с пышными подушками, лежащими на них; картины Пикассо; Игрок, кидающий с балконы карты… Перед самым пробуждением ему приснился поцелуй Ирмы.

Пару минут у Марка в голове прокручивался прошедший день. Еще немного он поразмышлял над снами, но больше по привычке, чем с целью понять, о чем все это. Решив, что в этот раз сны были просто бредом, особенно после вечера с портвейном, Марк перебрался за руль и поехал в гостиницу. Заехав во внутренний дворик и выйдя из машины, он столкнулся с соседями-музыкантами. Те что-то активно обсуждали. Увидев Марка, выходящего из микроавтобуса, они обернулись в его строну и как по команде, с каким-то странным улюлюканьем быстро направились к нему. Марк уже начал привыкать к неожиданностям этого города, но все равно, как-то неосознанно попятился назад к машине, понимая, что это стремительное приближение явно несет очередное событие.

— Марк, ты очень вовремя на своем микроавтобусе. Ты просто обязан нам помочь. Вечером у нас выступление на фестивале, и мы были бы очень признательны, если бы ты нас докинул до концертной площадки. С нас, безусловно, контрамарка, — умоляюще промолвил один из них.

По глазам других Марк понимал, что отказать им, было бы бесчеловечно с его стороны, а отказ от контрамарки могут воспринять как факт его нелюбви к музыке и наличие крайне плохого вкуса. С одной стоны, ему было глубоко плевать на это мнение, а с другой, учитывая близкое соседство, совсем не плевать.

— Две, — ответил Марк, показывая компании указательный и средний пальцы.

— Что две? — спросили музыканты, изначально думавшие, что придется уговаривать.

— Контрамарки! Две штуки, один плюс один — два, — ответил Марк, прижатый к машине.

— Мы знали, мы знали, — завизжала скрипачка.

— Мы познакомим тебя с очень интересным человеком. Тебе понравится, — продолжил еще один музыкант, — в 17 часов во дворе. Договорились?

Марк кивнул, и, словно воды перед Моисеем, окружавшие его музыканты расступились в стороны. Оглядывая их не очень добрым взглядом, Марк направился в дом.

— Правильно, что согласился, — услышал он голос Игрока, который, видимо, наблюдал в сторонке за представлением, — кстати, парни, мне тоже две контрамарки, а то я его отговорю. Спорим?

Компания тут же пообещала организовать еще две контрамарки. Спорить с Игроком никто не собирался. В итоге все довольные разошлись.

Поднявшись в свой номер, Марк позвонил Ирме.

— Привет. Хочу отблагодарить тебя за вчерашнюю поездку и пригласить вечером на музыкальный фестиваль, — начал Марк совсем не издалека, как планировал, — там будут наши выступать.

— Наши? Это кто? Привет! — послышалось в телефоне.

— Наши — это мои соседи-музыканты, — ответил Марк, неожиданно осознав, что здесь у него уже есть «наши».

— Дай угадаю: там, вероятно, еще Эдик с Катей будут? И тоже ваши? — проявила редкую догадливость Ирма.

— Ну, скорее да, чем нет, — попытался скрыть очевидность Марк.

— Понятно. Зачем я только рассказала тебе про этот город, — ответила Ирма, — шучу, я бы тут умерла со скуки, без твоих поисков птицы.

Неожиданно Марк подумал, что совсем забыл про птицу, которую даже видел вчера и, продолжая разговаривать по телефону, подошел к балконной двери и, открыв ее, вышел на балкон. Сегодня облаков не было и в небе кружила большая птица, паря в воздушных потоках и описывая широкие круги. Она была высоко над городом. Марк не отрываясь смотрел в небо.

— Ты чего завис? — спросила Ирма, — а, птица… Да, ты о ней забыл.

Ирма звонко рассмеялась.

— Так получилось, я везу музыкантов, сможешь взять такси? — спросил Марк.

— Да, конечно. Увидимся. Я знаю, где все это происходит, — ответила она и положила трубку.

Марк наблюдал за птицей. Та, сделав еще пару кругов, спикировала в сторону сопок и исчезла из виду. Он вернулся в комнату и начал рисовать мандалу. На этот раз это была спутница Игрока, Катюха, ведь он обещал им обоим. И опять Марк с головой провалился в другое измерение. На ватман ложились узоры, линии, мешались цвета, вваливались из глубин сознания символы. На какой-то момент Марк ощутил себя птицей, смотрящей на людей с высоты своего полета и словно видевшей всех насквозь, со всеми привычками, комплексами, зависимостями, склонностями и увлечениями.

От работы его оторвал стук в дверь. Это стучали музыканты.

— Эй, нам пора, — слышалось из-за двери, — можем опоздать.

— Музыкантам принято опаздывать, — ответил Марк, недовольный тем, что не успел дорисовать портрет, — пять минут.

— Дай нам ключи, мы пока погрузим инструменты, — предложили они.

Марк через приоткрытую дверь передал им ключи и краем глаза увидел промелькнувшую управляющую Линду.

Максимально быстро приведя себя в порядок, Марк спустился к машине. Компания ерзала на сиденьях и призывала Марка скорее заводить машину и ехать. И наконец-то это случилось — они поехали.

Музыканты почему-то сидели молча, глядя по сторонам через окна микроавтобуса. Инструменты были аккуратно уложены. Концертная площадка, где проходили выступления, находилась на окраине города, поэтому дорога заняла какое-то время. Но успели вовремя. На фестивале были представлены разные группы и исполнители разных стилей и направлений музыки. Тематика распределялась по дням. В одни дни проходили смешанные концерты, в другие выступали известные исполнители. Были отборочные этапы, в общем, фестиваль кипел и сильно оживлял жизнь в городке.

Народ активно подходил к залу, площадь перед ним уже была заполнена припаркованными автомобилями, везде сновали такси, подвозя зрителей.

— Объедь здание с правой стороны. Там служебный вход, — сказал один из музыкантов.

Марк повернул машину и подъехал к воротам. Охраннику показали удостоверение участников фестиваля, и тот его пропустил. Подъехав к служебному входу, Марк остановился.

— Спасибо, Марк. Держи контрамарки. Они на места в первом ряду — будет классно. Я потом тебя найду, не уходи, познакомлю с нашим другом, организатором всего этого действа.

Пока ребята разгружали инструменты, Марк набрал Ирму.

— Привет. Контрамарки у меня. Ты где? — спросил он, услышав, что Ирма взяла трубку.

— Привет. Я уже внутри. Заходи и увидишь меня, — ответила она.

Марк все меньше и меньше удивлялся происходящим событиям и решил находиться в потоке и особо не делать резких движений, задавая ненужные вопросы. Оставив машину у служебного входа, Марк зашел внутрь, показав охраннику контрамарку. Тот особо и не всматривался, так как знал, что посетитель с музыкантами.

— Постойте, хотите я Вам дам бейджик, как vip посетителю? Я слышал, что Вы в первый ряд, — сказал охранник и улыбнулся.

— Совсем не обязательно, — отказался Марк.

— Берите, берите, — настоял охранник и вытащил из кармана своей белоснежной рубашки карточку и протянул Марку.

— Спасибо, — ответил он и взял бейджик, — А как пройти к центральному входу?

Охранник показал дорогу, и Марк направился по указанным коридорам. По мере его продвижения шум от большого количества людей нарастал и ошибиться в выбранном направлении было невозможно. Марк подошел к двери и отворил ее. На него хлынул свет холла и голоса людей. Он пошел искать Ирму. Она стояла чуть в сторонке от входа и смотрела на входящих людей. На ней были надеты рваные джинсы и рубашка, завязанная узлом на животе.

— Привет, — поприветствовал ее Марк.

— О, как же я тебя пропустила? — удивленно ответила она.

— Тут все происходит не так, как предполагаешь, — улыбнулся Марк в ответ.

— Ну, где наши места? — спросила она, проигнорировав его наблюдение.

— Пойдем, найдем, — ответил Марк. — А почему ты так одета? Концерт вроде бы, фестиваль.

— Сегодня же фолк-рок, — засмеялась она, — а ты не знаешь, на что идешь?

— Мои обещали, что будет интересно, — ответил он.

— Это все объясняет, — снова засмеялась Ирма и взяла Марка под руку.

Они быстро нашли места в первом ряду. Там уже отжигали Игрок с Катюхой, перезнакомившиеся со всеми соседями по ряду и теми, кто сзади. Настроение фестиваля быстро захватывало всех. В воздухе царило веселье, одежда гостей была пестра и разнообразна в соответствии с тематикой концерта. Увидев Марка и Ирму, Игрок вскочил, активно жестикулируя и начал знакомить их со всеми окружающими. Катюха в это время с кем-то из соседнего ряда увлеченно болтала. Наконец-то все расселись в ожидании начала.

— Может, ставочку, каким номером выйдут наши? — предложил Игрок.

Марк, решивший поиграть в окружавшем его спектакле, согласился. Определившись с размером ставки, Игрок устроил импровизированный тотализатор со всеми, кто был рядом. Народ с охотой соглашался и ставки сделали многие. В результате у Игрока в руке появилась увесистая пачка купюр. Он сунул ее в карман.

— Чтобы я не намухлевал, считайте выступления. Наши называются «Белые птеродактили»! — прокричал он.

Сцена наполнилась дымом, светом, лучами и бог весть знает чем. Концерт начинался.

Ведущего не было, но голос, идущий, как казалось, со всех сторон, объявлял музыкантов. На сцену выскакивали, выходили разные группы и одиночные исполнители. Названия, одежда, музыка были настолько разношерстными, что вскоре все это начало создавать атмосферу какого-то веселого бреда. Участники исполняли по две-три композиции, кто-то — вообще по одной. Но находились и те, кто в угаре азарта, может быть, даже транса, забывали, что это не сольный концерт. Тогда на сцене, под веселое улюлюканье зала появлялись охранники и вежливо выдворяли заигравшихся музыкантов со сцены.

Игрок весело загибал пальцы на руках и показывал их всем участникам тотализатора. «Наши», как он называл «Белых птеродактилей» не оказались в числе первых. Уже были проигравшие, но они, видно, не сильно расстраивались по этому поводу. Марк поставил на цифру восемь, Ирма — на десятку. Это придавало интригу творившейся вакханалии фолк-рока, лавиной несущегося со сцены.

— «Белые птеродактили», — раздалось откуда-то из-под крыши зала и на сцену выскочили «наши».

— Да!!!! — все услышали крик Игрока, вскочившего с места, — Да!!! Ставка сыграла, господа! После концерта угощаю всех!!!

Все удовлетворенно захлопали. Но было непонятно, хлопают ему или музыкантам. И это было совсем не важно.

— Он — везучий игрок, — шепнул Марк Ирме на ушко.

«Белые птеродактили» были в тренде. Скрипачка, казалось, находится в трансе или под кайфом. Вокалист, гитарист, ударник… Да, ударник… «а ведь я чем-то похож на этих сумасшедших», — подумал Марк, вспомнив свои состояния, когда он писал мандалы. Отыграв три композиции, ребята ушли со сцены. Концерт промчался незаметно и, когда диктор объявлял о его окончании, к ним подошел вокалист «Птеродактилей» и позвал за собой.

Игрок потащил в бар проигравших участников тотализатора, а Марк с Ирмой пошли вслед за вокалистом. Как и обещали, их привели знакомиться с организатором фестиваля.

В большом, прокуренном помещении, развалившись в кожаном кресле сидел мужчина средних лет. Там находилось еще несколько человек, среди которых были остальные «наши» музыканты. Все пили виски и играли в карты.

— Дэвид, знакомься. Это наши друзья, Марк и Ирма, — представил Дэвиду гостей вокалист.

— Располагайтесь, — вальяжно предложил тот и затянулся, закрыв глаза.

Марку показалось, что тот умер, но через какое-то время Дэвид медленно выдохнул дым травы и произнес, протягивая Марку косяк:

— Попробуй, хотя надо было до концерта.

К удивлению Ирмы, Марк согласился и сделал пару затяжек. Она, как всегда, наблюдала за происходящим, словно находилась в стороне.

Марк вернул самокрутку Дэвиду и спросил: «У тебя есть лист бумаги?» Дэвид удивленно уставился на Марка и показал в сторону письменного стола. Подойдя к нему, Марк взял лист и начал рисовать, используя имеющиеся на столе карандаши и ручки. Рисовал, как всегда, фанатично. Цветовая гамма была бедна: простой карандаш, красная и синяя ручки. Игроки оторвались от своей игры, Дэвид тоже отвлекся от своего дымного занятия. Все заворожено смотрели за движениями Марка. Ирма отошла в угол комнаты и оттуда наблюдала за происходящим. Марк менял листы. После того, как он нарисовал что-то на первом, он отложил его в сторону и начал рисовать на втором, потом на третьем и четвертом. При этом не глядя на предыдущие рисунки.

Первым к нему подошел Дэвид и посмотрел на изображения, после чего уселся рядом, на край стола, и пристально стал смотреть на то, что появляется на четвертом листе. Постепенно стол окружили все. Подошла и Ирма, словно чувствуя, что наступает кульминация. Она была такая, которую никто не ожидал. Марк схватил все четыре листа, перевернул их пустой стороной к верху и начал перемешивать, словно играл в наперстки. После чего быстро перевернул их и соединил вместе.

— Это ты, Дэвид! — сказал Марк и отошел от стола, опустившись в кресло.

— Тебя так с двух затяжек? — удивился Дэвид.

— Да нет же, он просто талантливый художник, — поспешила внести ясность Ирма, — а Вы присмотритесь. Обязательно сохраните, это когда-нибудь будет стоить больших денег.

Дэвид с удивлением посмотрел на нее и попросил всех отойти от стола.

— Сема, головой отвечаешь за сохранность, — сказал Дэвид администратору и, обращаясь к Марку сказал, — думаю, нам надо будет еще увидеться.

Опустившись в кресло, Дэвид вырубился. Администратор Сема тут же засуетился и попросил всех покинуть помещение. Марк с Ирмой выскользнули первыми.

— Ну ты даешь, — сказала Ирма, таща Марка к выходу.

Свежий воздух вернул обоих к жизни. Они вышли к центральному входу. Зрители уже все разошлись, но внизу еще копошилась группа людей в черной одежде. Они собирали белые полотна с надписями и, аккуратно сворачивая их, засовывали в тубусы. Увидев, что еще не все посетители фестиваля ушли, один из них поднялся и начал говорить что-то про рассадник разврата, исчадия ада, гиену огненную, показывая то на концертный зал, то на оставшихся в одиночестве Марка и Ирму. Произнеся все эти, как ему казалось, обличающие и устрашающие вещи, он подошел к ним вплотную и с явным желанием вырвать ребят из лап антихриста, начал проповедовать «вечное, доброе, светлое».

Марк с Ирмой удивленно уставились на этого человека в черной рясе.

— Я призываю вас спастись, пока еще не поздно. Суд божий близок! — почти кричал тот в религиозном запале и попытке спасти этот мир, — миссия скоро вернется на землю. Будьте готовы встретить его…

В это время из близлежащего бара вывалилась компания во главе с Игроком и Катюхой и весело направилась в сторону центра города. Ирма показывала на подвыпившую группу, как бы намекая ему, что нужно усилия направлять в их строну. Священник рванул в ту строну, но по пути был перехвачен полицейскими в белых рубахах. После чего один из полицейских подошел к Марку с Ирмой.

— Прошу прощения, это наш местный священник, он бойкотирует все концерты фестиваля. Хорошего вечера, — сказал он.

— Вежливая полиция, — произнес Марк, на время потерявший дар речи от встречи со священником.

— По-другому здесь и не может быть, — ответила Ирма, — вызови такси. На сегодня впечатлений хватит. Кстати, зачем ты курил?

Марк ничего не ответил, набирая телефон, оставленный ему тем парнем, который когда-то подвозил его до дома.

Усталые, они грохнулись на заднее сиденье, и машина поехала в сторону центра города.

— Что на тебя такое нашло. Ты всегда так рисуешь свои картины? — спросила Ирма.

— В основном да. Иногда даже не помню, как это было, — ответил Марк, — потом смотрю и пытаюсь понять, что получилось. Но твоему отцу рисовал иначе. Он какой-то особенный, не такой, как все. Наверное, это лучшая моя картина. Очень хотелось бы узнать его мнение лично от него.

— Да. Но всему свое время, — Ирма посмотрела в окно.

Но мимолетное выражение ее глаз Марк успел разглядеть. Свет от неоновой вывески осветил ее лицо на мгновение перед тем, как она отвернулась к окну. В них была какая-то бесконечная грусть. Бездна отчаяния. Он взял ее за руку. Ирма повернулась, и Марк увидел в ее глазах слезы.

— Почему ты плачешь? — удивленно спросил он.

— Где-то в глубине души, ты знаешь ответ, — тихо произнесла она.

Машина мчалась к дому Марка. Небо плело паутину жизней, завязывая и развязывая узелки судеб. Через минуту авто остановилось около него.

— До завтра, мне все равно дальше, а твой дом по пути. Ничего не говори, не надо, — она прижала указательный палец к губам, — спокойной ночи.

Марк вышел из такси, и оно умчалось вдаль. Пробежав мимо стойки ресепшен, где его ждали ключи от номера и внимательный взгляд управляющей, он поднялся по лестнице, зашел к себе и стал рисовать. Он рисовал взгляд, рисовал грусть, рисовал глубину, бездну, отчаяние, пытаясь понять почему. Но не понимал. Вдруг он услышал на балконе хлопанье крыльев. Марк обернулся. На периллах сидел большой орел и смотрел на него. Они встретились глазами, и огромная птица, взмахнув крыльями, взмыла в небо и скрылась в темноте. Марк посмотрел на получившуюся картину. Он не знал ответа на вопрос Ирмы. Чего-то не хватало. В памяти возникали обрывки каких-то снов, в которых он видел женщину, видел мужчину рядом и туман. Туман, который закрывал все: внешность, обстановку, сюжет сна. Он пытался проникнуть глубже в эти видения, но тщетно. Марк чувствовал, что начинает уставать. Этот город накидывал в него событий, бомбардировал его. Было ощущение, что это испытание на прочность. Несмотря на кажущуюся легкость происходящего, какой-то умелый режиссер вскрывал в нем маленькие потайные дверцы. В Марке что-то отчаянно сопротивлялось вмешательству. И при этом другая его часть отчаянно пыталась понять. Они боролись между собой, и от этого возникала усталость. От невозможности простым усилием воли решить этот вопрос Марк врезал кулаком в стену, оставив на руке ссадины. Это немного привело его в чувства. Марк вышел на балкон. Небо невидимыми глазами смотрело на него и продолжало вязать свои невидимые узелки судеб. Но он видел только темноту небосвода и огни спящего города.

Первое, что он увидел утром, — это взгляд с картины, нарисованные глаза женщины. Вспомнив свои чувства и ощутив боль в костяшках пальцев, он встал. Подойдя к картине, Марк снял ее и свернул, после чего убрал в шкаф. Подойдя к телефону, он заказал завтрак в номер и вышел на балкон. Подняв к небу глаза, он увидел птицу. Она медленно кружила над городом, расправив широкие крылья. «Вот и она. Что будешь делать дальше?» — спросил он себя. И, не получив ответа, вернулся в номер, отключил свой телефон, достал из бара бутылку виски, взял стакан и вышел обратно на балкон. Сев в кресло, он налил себе четверть стакана, поставил бутылку на столик, стоящий рядом, сделал большой глоток. Крепкий напиток приятно пробежал по пищеводу и разлился теплом внутри.

В дверь постучали — это принесли завтрак. Марк сделал еще глоток и подошел к двери. За ней стояла милая девочка в белом платьице с подносом, на котором был желанный завтрак. Марк забрал поднос, поблагодарил и захлопнул дверь. По пути на балкон он захватил спички и мини-сигару. Допив остатки виски, он закурил, оставив завтрак на потом. Марк смотрел на птицу и размышлял о том, почему он придает ей такое значение. Он вспомнил сон, вспомнил мандалу, написанную для отца Ирмы, галки на картине и полу, саму птицу. И вдруг — короткое озарение. Марк идет к шкафу, достает картину, где изображен взгляд Ирмы. На долю секунды ему кажется, что у птицы во сне был такой-же взгляд. По коже бегут мурашки. В копилке случайностей звякает еще одна монета. Тут же все исчезает, также быстро, как и возникло. Он кладет картину обратно в шкаф и возвращается на балкон. Сигара потухла, завтрак остыл, стакан пуст.

— Хоть натюрморт пиши, — вслух произнес Марк.

Он снова наполнил стакан, прикурил сигару и сделал глоток. Спокойствие охватило Марка. Он наблюдал за птицей, курил, пил виски. Ум расслабился, мир перестал быть таким враждебным и загадочным, как казался несколько минут назад.

Докурив, Марк с удовольствием позавтракал, хоть завтрак совсем остыл. Вернувшись в комнату, он решил дорисовать портрет Катюхи и с удовольствием погрузился в работу.

Марк рисовал без обычного азарта, спокойно и вдумчиво. Мандала получалась красивой, радостной и легкой. Марк чувствовал, что получает удовольствие от работы. Алкоголь постепенно улетучивался, но оставался покой ума. Он чувствовал, как река жизни несет его по течению. Сильные и спокойные воды знают точно, что ему нужно. Это было новое, ранее не испытываемое Марком чувство. Он уверенно наносил разные конструкции на мандалу. Она наполнялась, как наполняется чаша с вином. Почему-то Марк подумал о церковном вине, кагоре. И он вспомнил о священнике, том, который был на фестивале. На мгновение Марк остановился, внимательно посмотрел на получившуюся картину и нарисовал незаметную, почти теряющуюся за пестротой узоров мандалы, женщину с младенцем на руках. Это была точка.

Собрав все принадлежности и быстро приведя их в порядок, Марк принял душ оделся и вышел из номера. На журнальном столике остался выключенный еще утром телефон. Марк вышел из дома и направился к церкви. За эти дни он уже хорошо узнал город и уверенно шел в нужном направлении. Было еще не поздно, и он надеялся, что она еще открыта. Дорога заняла немного времени, и Марк уже стоял у массивных дверей церкви. Он потянул за ручку и вошел внутрь.

— Я настоятельно прошу Вас, святой отец, чтобы Вы меня причастили, — услышал он знакомый голос.

— Сначала нужно избавиться от Вашего нездорового пристрастия к алкоголю, — возражал святой отец.

— Но если я избавлюсь от этого пристрастия, зачем мне причащаться, ибо это действо опять вернет меня в объятия «зеленого змия», — отвечал собеседник святого отца, — а потому давайте решим эту коллизию самым простым для нас обоих способом.

Видно было, что священник уже терял терпение. Понимание между собеседниками явно стремилось к нулю. Марк с удовольствием наблюдал за ними, особенно за Модестом Аркадьевичем, а это был никто иной, как он. Неожиданно Модест обернулся и увидел Марка.

— Марк, мой друг, ты ли это? — Модест направился к Марку и заключил его в объятья.

— Святой отец, познакомьтесь, это один из самых милосердных и человеколюбивых людей на свете, — продолжал Модест, указывая на Марка и как бы намекая этим на то, что Марк недавно любезно согласился составить ему компанию на берегу реки.

— Да, да, я его помню, — ответил святой отец, — он выходил из здания, в котором проходит этот адский фестиваль.

— Ну почему же адский? — попытался возразить Марк.

— Да, святой отец, мы грешны, каждый по-своему, — взял инициативу Модест, — и у Вас есть отличный шанс отпустить нам наши грехи, и мы, причастившись, тут же покинем эти стены и начнем новую жизнь там, в этом грешном мире, неся доброе…

— Довольно, Модест, — прервал его святой отец, — в этих стенах твое юродство неуместно.

— Честь имею, — гаркнул Модест в ответ и, щелкнув каблуком, направился к выходу, — Марк я подожду Вас снаружи.

Какое-то время оба смотрели на захлопнувшуюся за Модестом дверь.

— Завтра будет новая проповедь, приходите завтра. Вам особенно нужно, — сказал святой отец и обратился к внезапно возникшему своему помощнику в белой рясе, — запри двери, после того, как молодой человек уйдет.

— Суд близок, суд близок, — бормотал священник, покидая Марка.

Проводив взглядом святого отца, Марк вышел на улицу, где нетерпеливо перетаптывался с ноги на ногу Модест Аркадьевич.

— Странный у Вас священник. Бойкотирует фестивали, — сказал Марк риторически и добавил, обращаюсь к Модесту, — а Вы зря его причастием донимаете.

— Не зря, не зря, — весело ответил Модест, — не желаете ли повторить тот чудесный вечер?

— Нет, спасибо, Модест. Лучше расскажите мне, что за птица постоянно кружит над городом. Вы же здесь живете давно, — попросил Марк.

Модест серьезно посмотрел на Марка, после чего, взяв какую-то неимоверно длинную паузу, начал прохаживаться взад-вперед рядом с Марком, потирая рукой подбородок.

— Присядем на скамеечку, — предложил он Марку, и они направились к пустующим скамейкам в скверике рядом с церковью.

Удобно устроившись на скамейке, Модест Аркадьевич, на удивление Марка, сбросил с себя весь напыщенный вид. Еще больше Марка удивляло, а главное, устраивало, что тот не предложил посиделки совместить с очередным распитием алкоголя. Марк приготовился внимательно слушать.

— Давным-давно, когда я еще был мальчишкой, отец перед сном рассказывал мне историю одного народа. Для меня тогдашнего это было как сказка на ночь. Каждый вечер, когда у него была возможность, отец садился у кровати и начинал повествование о том, как появился некий народ на этой земле. И каждый вечер он рассказывал продолжение. По его словам, эту историю ему рассказал его дед, а тому — его дед, ну и так далее, — начал Модест повествование.

После такого вступления, словно в Тридевятом царстве, Тридесятом государстве, Марк немного даже загрустил, чувствуя, что сейчас будет какая-то банальная банальщина. Но делать было нечего, сам попросил — теперь слушай. «Может, тоже детям буду рассказывать», — подумал он.

— Но всю историю я не буду повествовать, а поведаю тебе самый важный момент, — продолжал Модест.

Марк где-то внутри себя облегченно вздохнул.

— Долго, долго, долго, в этих местах жили племена. Они основали поселение и придумали себе Бога, придумали себе существо, от которого они произошли. Например, кто-то считает, что они — потомки волков, кто-то — медведей. Так вот, эти ребята считали себя потомками птиц. С детства я задавал себе вопросы: почему? какая связь? ведь летать-то они вряд ли могли. Но факт остается фактом, — рассказывал Модест, добавляя свои комментарии.

При этом Марк обратил внимание, что все взгляды и жесты Модеста связаны с поиском чего-то недостающего. Марк догадался, что это был рефлекторный поиск бутылки и стакана, которые по непонятным для тела Модеста причинам здесь отсутствовали. Хорошо, что мозг был занят рассказом. Но мышечная память была, прям память с большой буквы.

— Вождь и жрецы, как водится, умело манипулировал людьми. В середине поселения стояла птица, выполненная из дерева. Тут же приносились жертвы, устраивались праздники. Ну, как у всех примитивных племен. Естественно, эти руководители купались в благах, устраивали пиры, завидовали друг другу, боролись за власть. И наконец жрец взял власть в свои руки. Убив вождя, он провозгласил себя Богом-птицей. Алчности и амбициям, граничащим с сумасшествием, не было границ. И однажды, находясь в трансе, или угаре, или психическом обострении он облил статую птицы какой-то жидкостью и поджег. Та мгновенно вспыхнула и яркое пламя осветило всех жителей на площади. Они с ужасом смотрели на гибель своего божества. Жрец провозгласил себя Богом. И когда дело было сделано, и он начал подниматься в свой дом, позади него рухнула горящая статуя птицы. К небу взмыл поток ярких искр. Жрец обернулся. Люди с ужасом смотрели на происходящее. И вдруг из огня вырвалась огромная птица, разбрасывая крыльями искры на сухие крыши домов. Город объял огонь. Птица поднималась выше, и с ее крыльев сыпались искры. Люди в панике бежали, кто-то сгорел в своих домах. На следующий день на месте поселения остались только угли. Люди ушли. А в небе, над сгоревшим поселением, кружил большой орел, — Модест выдохнул и замолчал.

Марк, понимая, что в целом-то это весьма банальный рассказ, сидел, как завороженный, живо представляя себе эту фантасмагорическую картину.

— Прошли века, на это место пришли совсем другие люди и построили совсем другой город и другую жизнь. Но птица постоянно кружит над ним, как бы намекая на что-то или просто наблюдая за человеческими жизнями. Вот, как-то так, — закончил Модест свой рассказ и широко улыбнулся, — чистая правда. Так и есть.

— Пойдемте, я Вас провожу, — сказал Марк.

— Вижу скепсис в Ваших глазах, молодой человек. А зря, зря. Пойдемте, до центральной площади.

Они встали и отправились в путь, уже ничего не говоря друг другу. На площади Модест Аркадьевич привычным образом откланялся и под крик птицы с небес исчез в каком-то баре. Но перед тем как исчезнуть, он обернулся и указал пальцем в небо, откуда доносился крик:

— Зря, зря, это она.

Марк отправился к дому…

Он шел и размышлял, что написал уже три мандалы и одно странное, несвойственное его стилю изображение глаз, вернее взгляда. Марк думал о том, что он хочет продолжить творчество, продолжить делать мандалы для людей, которых он встречал и с которыми начинал общаться. В этом, пока небольшом списке были Модест Аркадьевич и священник, имени которого почему-то он еще не спросил. Марку пришла, как ему показалось, необычная идея — рисовать небольшие мандалы, наброски для мимолетных людей, этот процесс займет пару-тройку минут. Идея ему понравилась, и он подумал, что нужно зайти купить блокнот, легкую сумку, карандаши. Когда идея оформилась в небольшой план, он вспомнил, о поездке в горы. Марк понял, что в суете событий последних дней он совсем забыл, что собирался поехать в горы порисовать в одиночестве, в то место, где он был с Ирмой и которое видел во сне.

За такими размышлениями он не заметил, как подошел к дому. Зашел во внутренний дворик и не увидел совей машины. На месте ее парковки вальяжно разлегся рыжий кот, которого он видел, когда только приехал в город. Кот лениво посмотрел в сторону Марка и широко зевнул, мгновенно потеряв к нему интерес.

«Завтра заберу машину и на днях поеду в горы», — решил он и, заказав легкий ужин поднялся в номер. К его радости, по пути он никого не встретил и не ввалился опять в какую-нибудь авантюру Игрока. С большим наслаждением после длительной прогулки он завалился на диван и в ожидании ужина начал смотреть в потолок, разглядывая какой-то изъян в штукатурке, напоминающий то ли облака, то ли море, при этом предаваясь легким фантазиям. Марк совсем забыл про телефон, который он давно выключил. Находясь в фантазиях, строимых мозгом, вылепленных из обычного изъяна штукатурки на потолке, он, словно вспышки, видел силуэт женщины. Словно один и тот же сон, в котором он видит ее, но не видит лица, иногда видит мужчину рядом, но тоже не понимает, кто это. Видения то приближаются, то удаляются от раза к разу. Но только кажется, что вот-вот он увидит, кто эта женщина, картинка отдаляется или исчезает.

В дверь постучала горничная, которая принесла ужин. Марк с удовольствием поел. После чего достал очередной холст и сделал легкий набросок. Посмотрев на него, он понял, что впереди рождение мандалы Модеста и что на ней будет изображено дальше.

— Не сегодня, — вслух произнес.

Утро выдалось дождливым и безветренным. Моросил небольшой теплый дождик. Река тихо вбирала падающую с неба воду. Словно два водных мира соприкоснулись между собой. Изредка полуразмытые силуэты пароходов проходили куда-то своими маршрутами. Марк с порога балкона смотрел на эту картину, как на полотно Моне. По набережной проезжали машины, обдавая брызгами обочины. Дождь захватил все окрестности. Марк любил дождь, любил его тишину, его шум, его очищающее действие. Он всегда чувствовал, что вода смывает все, главное — видеть это, и тогда обновление войдет внутрь. Сейчас он чувствовал именно так и, вспомнив, что еще вчера выключил телефон и так и не включил его, ощутил, что не хочет его этого делать. Безусловно, он хотел увидеться с Ирмой, но дождь завораживал его, растворял в себе, Марк почти исчезал. И тогда он решил, что вновь оставит телефон дома. Марк быстро оделся, спустился вниз, спросил у Линды плащ. К счастью, в отеле были плащи на случай, если они понадобятся жильцам и натянул его на себя.

— Куда Вы в такую погоду без машины? — поинтересовалась Линда.

— Прогуляюсь за ней, — неохотно ответил Марк и выскользнул из дома.

Дождь мгновенно накрыл его. Капли попали на лицо. Марк почувствовал свежесть и легкость, словно в церкви его обдали святой водой. Он шел вдоль домов по набережной, перешагивая лужи. Через дорогу текла река, вбирающая в себя небесную реку. Марк был счастлив. Ни мыслей, ни тревог, ни забот. Шаги, движение, дождь. И тут в голове возникла строка: «Вероятно, это все дождь…». Затем еще: «Настучал на стекле сны». И рифмы полились потоком, словно проникая в него с каплями дождя: «Словно утренний гость, прислонившийся у стены». Марк шел и сочинял на ходу:

Закрывая мир на замок,

Дождь не спрашивал ничего.

Просто что-то внутри, щелк,

И все множества слились в одно.

Марк вытащил из кармана листок бумаги и ручку, написал эти первые строки. Тут же пришли другие:

Тишина, монотонный шум.

Колдовство по стеклу вниз.

Или это просто вода

Обтекает резной карниз?

Проливается дождь с небес.

Бесконечным потоком. Дни.

Не меняется ничего здесь.

Изменяются только сны.

Марк записывал, бумага намокала, от чернил оставались кляксы и разводы. Но это было лучше, чем ничего:

За замком из дождливых дней

Наконец-то я сам с собой.

У закрытых дождем дверей

Нахожу я в себе покой.

Поняв, что стихотворение закончено, он аккуратно убрал лист бумаги в карман в надежде, что удастся сохранить текст несмотря на то, что писал под дождем и листок изрядно вымок. Марк был удивлен и вдохновлен. Он никогда не писал стихов и даже не зна, л хорошо ли у него получилось. Но это было неважно. Он вспомнил один фантастический рассказ, который читал в молодости. В нем человек подключил к окну пишущую машинку, которая печатала те или иные буквы в зависимости от ударов капель дождя по стеклу в надежде получить хоть строку, в которой есть смысл. Шли годы, получалась абракадабра и когда искатель отчаялся и собирался забросить дело, машинка напечатала стихотворение. Капли дождя сложились в произведение искусства. «Забавная аналогия», — подумал он и продолжил идти, да и дождь делал тоже самое, только в вертикальной плоскости.

Через три часа ходьбы он добрался до места, где стояла машина. Когда Марк подошел к проходной и сказал охраннику, что он пришел за машиной, тот попросил подождать и, сняв трубку, кому-то позвонил.

— Вас ждет организатор фестиваля. Он просил проводить Вас к нему, как только Вы придете, — сказал охранник после короткого разговора по телефону.

— Я бы хотел просто забрать свою машину, — попытался возразить Марк, понимая, что гармония дождя начинает рушится.

— Простите, у меня приказ в таком случае Вас не выпускать на машине. Такая работа, — ответил охранник и попытался улыбкой сгладить ситуацию.

«Может, бросить ее, она же не моя», — подумал Марк. Ему не очень хотелось встречаться с тем типом, употребляющим всякую запрещенную фигню. Но мысль была дурацкая и деваться было некуда. Марк кивнул, ничего не произнося вслух. И они направились ко входу в здание.