Бесплатный фрагмент - Пепел

Глава 1

Она взглянула на свое отражение в свинцовом холодке зеркала над фаянсовой раковиной, которые были установлены только в очень дорогих отелях. А отелей она повидала не мало — этого не отнять. От самых дешевых с кишащими клопами кроватями до невероятно претенциозных, таких, как этот.

Слегка повернув голову, она увидела еле различимое темное пятнышко на скуле. Тая включила дополнительное освещение по периметру зеркала и присмотрелась еще раз. Да уж. Не густо. Бывало и похуже. Надо бы подправить, сделать его больше, ярче. Синяки на ее теле неизменно приводили мужчин в состояние еще большего возбуждения. Но этот быстро сдался: один удар и сразу упал на колени, умоляя о прощении. Тая сразу вникла, что из садо-мазо наклонностей он предпочитает мазо. Тоном разгневанной госпожи она велела целовать ее ногу, и он обслюнявил весь ботфорт из черной лакированной кожи, облизав при этом высокий острый каблук. Она раздела клиента донага, пристегнула наручниками к кровати и велела ждать. Перед уходом в уборную от души хлестанула его флоггером так, что остались кровавые отметины на белой коже ягодиц, отчего он взвизгнул, как счастливая болонка.

Тая достала из сумочки палитру теней и подрисовала кровоподтек от его слабой, нетвердой руки, сделав его внушительнее, солиднее. Таким, чтобы сполна вытребовать с него мольбы о прощении, приправленные внушительной долей унижения. И тогда клиент останется довольным. Ее большой опыт в делах подобного рода помог быстро раскусить его желания. Кисточкой смахнула чуть осыпавшиеся тени, добавила румяна. Ярко-алой помадой выделила недостаточно полные по современным меркам губы, слегка выходя за их контур.

Из спальни — единственной в номере — послышался скулеж. Подгоняет, шельмец! Ждет не дождется, когда она начнет пороть его, и он, извиваясь и уклоняясь от ударов, испустит сморчок желто-серой спермы на ее сапог. Потом попросит отвязать его и закурит, хотя в номере запрещено, но для таких VIP-персон, как он, делают исключение. Смочит пересохшее гордо дорогим виски из мини-бара, и начнет игру заново. Только тогда будет требовать более изощренных «ласк», ибо кончить второй раз уже сложнее. А если еще и третий захочет, то трудиться над ним всю ночь, не смыкая глаз. Она знала весь сценарий наперед: слишком уж все предсказуемо складывалось.

Тая убрала косметику в сумочку, и последний раз оглядела себя в зеркале. Черный лакированный корсет приподнимал ее уставшую с годами, истерзанную сотнями клиентов грудь; зауживал поплывшую со временем талию. Широкий пояс с чулками подчеркивал достоинства и скрывал недостатки чуть полноватых ног и синяки, еще не сошедшие от прошлой встречи с больно уж активным БДСМ-щиком. Трусики сняла, дабы быть готовой к любому развитию событий. На гладко выбритом лобке темнела тоненькая полосочка интимной стрижки.

Морщины вокруг уставших, многое повидавших за тридцать шесть лет глаз она умело скрыла ярким дымчатым макияжем. Зону декольте и шею, что также выдают возраст женщины, прикрыла ошейником с черной сеткой. Руки — длинными лакированными перчатками. Тая тряхнула головой, и ее длинные волосы цвета воронова крыла рассыпались по плечам. Пожалуй, это единственная часть ее тела, ее гордость, не измученная и не потерявшая лоск.

Оставшись удовлетворенной своим видом, она вышла из ярко освещенной ванной комнаты и дала глазам привыкнуть к полутьме спальни. Сделала пару неслышных шагов, утопая в толстом ворсе светло-серого ковра, и пораженно замерла, обнаружив комнату не в том виде, в каком ее оставила.

На кровати, которая, наверняка, немало повидала на своем веку сладострастных переплетений обнаженных тел, все также прикованный наручниками полулежал ее клиент, все также голый и распростертый. Только теперь из крошечного отверстия в центре его лба текла струйка темно-красной крови. А напротив сидел мужчина с понуро опущенной головой. Одной рукой, безвольно висевшей между широко расставленных ног, зажимал пистолет. Другой — поднес зажженную сигарету ко рту, сделал затяжку и выпустил долгую струю дыма.

За двадцать лет работы в древнейшей профессии мира Тая всего повидала: и убийств, и самоубийств, и передозировок от наркотиков. Из всех этих переделок она четко уяснила одно единственное правило — не шуметь. И теперь ее выдержке мог бы позавидовать любой спецагент.

Она перенесла вес тела на одну ногу, скрестила руки под грудью и негромко осведомилась деловым тоном:

— И кто мне теперь заплатит?

Глава 2

Пепел опустил руку и «Вул» смиренно притих, сделав свое дело. Вот и все. Быстро. Тихо. Чисто. Какой по счету паскудник загнулся от его руки и не счесть. Его руки давно в крови по самые… плечи.

Он тяжело опустился на оттоманку, что напротив кровати, и полез за сигаретами в карман кожаной куртки. Каждый день если не разборка, то «стрелка», или переговоры, или вендетта, как сейчас. Вот почто он дорогу перешел? И не кому-нибудь, а Кадацкому? Тот подстав не прощает. Накосячил — плати головой. А карателем назначает Пепла, потому что тот работает быстро, тихо и чисто.

Пепел закурил, щелкнув Zippo, и надавил основанием ладони на глаз — дым попал. Еще одна загубленная им жизнь. Для таких хладнокровных убийц, как он, в аду наверняка есть отдельный, специальный, котел. Вся его жизнь катилась под откос. Хотя нет, не вся. Шесть лет назад покатилась, пока не скатилась на самое дно — аморальное, безнравственное, грязное. Так и живет.

Он с силой провел ладонью по коротко стриженым волосам от макушки до затылка и обратно. Сделал последнюю затяжку, раздавил окурок ногой о темно-серый, начищенный до блеска ламинат, с которым впервые так грубо обращались, и выпустил долгую струю дыма. Пора убираться отсюда.

— И кто мне теперь заплатит?

С быстротой, которую сложно ожидать от его массивного грузного тела, Пепел вскочил на ноги и нацелился на источник звука, машинально взведя курок. Баба. Судя по виду — бикса. И откуда взялась? Он потер лицо ладонью. Она испугала его до усрачки — задача не из легких. Вот это он задумался.

— Кто такая? — нахмурился он.

— Горничная. Уборка номеров. Разве не похожа? — ответила она. Слова дерзкие, а голос едва заметно дрожит от страха.

Пепел оглядел ее с головы до ног, затем метнул взгляд на безжизненное тело, и в голове сложился пазл. Значит, мудак со шлюхой развлекался. Что ж, можно считать это последним желанием перед смертью.

Правило гласит убирать всех свидетелей. Никаких исключений. Пепел нахмурился сильнее, внутренне не соглашаясь с ним. Она-то здесь причем? Сколько уже он жизней загубил просто потому, что те оказались не в том месте не в то время? Сколько можно? Ему самому осточертело вот так без разбору всех подряд в расход пускать.

— Что ж ты медлишь? — вывел его из задумчивости голос девки. Подошел к ней ближе. Коснулся холодным дулом ее виска. Заглянул в глаза. И не девка она вовсе. Женщина. Взрослая, зрелая, судя по глазам. И, видно, наученная опытом. Стоит, не шелохнется. И в глаза смотрит. Прямо, открыто. А у самой зрачки большие. Страх в них плещется. Но не пасует, вида не подает.

Повел дулом ниже, по скуле, вслед за ним заскользил взглядом, а там синяк. Вот мразота. И за что ударил? А он, Пепел, чем лучше? Он не ударить — убить собирается. И за что? Вдруг что-то взбунтовалось внутри против такого расклада. Она тут совсем не при делах! Она просто выполняла свою работу. Так за что ее убирать?! Впервые за долгие годы кровавой службы в нем поднялся протест. И он прислушался.

Повел ниже, мимо плотно сомкнутых губ. Ниже, мимо бешено пульсирующей жилки на шее, которую видно над ошейником. Ниже, по высокой округлости груди, по закованной в корсет тонкой талии к бедрам. Она без трусиков. Его мужское естество взволновало это, но он резко пресек порыв. Безвольно уронил руку, щелкнув курком обратно. Тяжело посмотрел ей в глаза, и устало бросил:

— Уходи. И никому ни слова. Узнаю — убью.

Отвернулся и сам пошел к выходу, пряча на ходу волыну.

Негромкий звук захлопнувшейся двери после его ухода вывел Таю из оцепенения. Судорожно вдохнула и поняла, что все время «осмотра» задерживала дыхание. Голова закружилась. Она пошатнулась и ухватилась за косяк. Сердце забилось с удвоенной скоростью. Адреналин вспенил кровь. В ушах зашумело. Но главное — она жива! Каким чудом — одному богу известно.

Задышала глубоко и нарочито медленно, успокаиваясь, а саму дрожь бьет. Надо выметаться отсюда подобру-поздорову. Поверх «рабочей формы» надела юбку в пол и коротенькую дубленочку, застегнув все пуговицы под горло. Взяла сумочку и шаткой походкой покинула комнату. Номер был оформлен на клиента, поэтому на стойке администратора ее не задержали. И ноги сами понесли ее домой на автопилоте, пока до нее медленно доходил весь ужас произошедшего.

Глава 3

— Какого лешего ты не грохнул бабу?!? Шалавой больше, шалавой меньше, подумаешь, велика потеря!

— Она не виновата, что…

— Да срать я хотел на нее! — в бешенстве перебил Кадацкий оправдания Пепла. — Лярва сбрехнёт его браткам, те на нас выйдут и кранты плану! Сразу просекут, что не прокатит кидалова, и с прыгнут с дела! А они все мне нужны, паскуды! За яйца их прижать!..

Назар в ярости метался по VIP-комнате в стриптиз-баре, владельцем которого являлся. Эта комната всегда была за ним и условно считалась кабинетом. Сейчас она выглядела, как после разгульной пьяной вечеринки: стекла разбитой посуды усеивали пол и кожаные диваны, из перевернутой пепельницы рассыпались окурки, темнели пятна от пролитых напитков на ковролине. На низеньком стеклянном столике образовалась трещина после того, как Пепел всем своим тяжеловесным телом рухнул на него, без предупреждения сбытый с ног Кадацким после первых же слов. Не успел он опомниться и подняться на ноги, как сжатый кулак Назара обрушился на его нос. Брызнула кровь. Ну, тут уж и он обозлился, и завязалась между ними потасовка. Не сказать, чтоб сломанный в очередной раз носовой хрящ мог как-то подпортить его внешность, а затем и настроение. Нет, отнюдь нет! Но и покорно позволять избивать себя он тоже не мог.

— Не сбрехнёт, — насупился из-под бровей Пепел.

— Ой, ли?! Языком они мелют не хуже, чем ляжки раздвигают! Твою мать! — Кадацкий пнул заварочный чайник, что упал на пол, и тот, отскочив, как футбольный мяч, разбился о стену. Пепел следил за кентом исподлобья настороженно и зло. Надавливал на переносицу стопкой салфеток, но кровь не останавливалась. Дело тут не только в девке, что-то еще. Пепел нутром чуял. Шибко уж тот разъярен.

— Из-за такой лажы завалить все дело! — продолжал сокрушаться Назар.

— Не кипятись ты раньше времени. Не станет она трепаться. Оно ей не надо.

— К стенке прижмут, еще как надо станет!

— Да кому она нужна?! Чай, не единственная, с кем тот развлекался. Поди, найди теперь ту самую.

Кадацкий вдруг замер и глянул на Пепла ох, как не добро.

— Вот ты и найди ее. Из-под земли вырой, но достань. И чтоб на виду была. Хоть в берлогу свою замуруй ее, мне похрен. Кому сбрехнёт — спрос с тебя будет.

Разговор окончен. Кадацкий ясно дал это понять и вихрем вылетел из кабинета, оставив Пепла самому кумекать, как выкручиваться. Убрал окровавленные салфетки и сплюнул. Вроде перестала кровь идти. Достал курево из нагрудного кармана. Пачка помялась, сломав сигареты. Нашел целую, закурил.

Дела… облажался он по полной. Реноме свое конкретно так подпортил в глазах кореша. Не мог же он завести шарманку, что совесть его загрызла за напрасные убийства. Не его это песня. Теперь вот расхлебывать тоже ему. Твою-то мать!..

Где девку искать он просекал — сами крышевали не одну точку. А вот что дальше с ней делать — поди, разбери.

Пепел докурил и нажал на кнопку вызова официанта. Подошла администратор — девушка модельной внешности в очень коротком платье с глубоким декольте. Знать, все слышала, потому сама и пришла.

— Мы тут насорили чутка. Ты накажи, кому надо, пущай приберут, — немного смущаясь растерянного взгляда девушки, обронил он и ушел. Заехал в логово, смыл с себя кровь и поехал на точку искать блудницу.

Время — разгар ночи. На дворе хоть и ранняя, но теплая весна. Наверняка все биксы высыпали на улицу после зимней отсидки в душных прокуренных квартирах. Пепел медленно проезжал мимо точек, внимательно вглядываясь в размалеванные лица проституток. Не нашел. Поехал в обратку: может с клиентом была да вернулась. Тщетно! Он уж, было, потерял всякую решимость найти ее, как вдруг под утро среди усталого и порядком поредевшего строя «ночных бабочек» он увидел ее.

Она стояла, устало прислонившись к фонарному столбу. На ней была черная коротенькая приталенная дублёночка с глубоким вырезом на груди, который окаймлял ярко-розовый мех, понятно, искусственный. Из-под нее выглядывала черная мини-юбка. Затем полоска ног, обтянутых черной сеткой и блестящие ботфорты. Она скрестила руки перед грудью и склонила голову на бок. Ее блестящие, черные, как смоль, волосы, перекинутые на одну сторону, рассыпались по груди.

Пепел тормознул у обочины и опустил окно с пассажирского места. Тут же нарисовалась блондинка в белом меховом жилете, загородив ему обзор. Ей даже не пришлось нагибаться, чтобы заглянуть в салон. Она просто положила руки, как на парту, на окно высокого внедорожника и кокетливо улыбнулась:

— Как насчет развлечься? Могу составить компанию.

— Ага. В самый раз, — хмыкнул Пепел. — Позови-ка мне подружку свою. Вон ту, чернявую, что столб подпирает, — кивнул он головой. — Небось, засыпает со скуки.

Блондинка закатила глаза и отступила от машины.

— Тая! — крикнула она, направляясь к коллегам, вульгарно виляя бедрами. — К тебе клиент, — ткнула большим пальцем себе за спину, указывая на машину.

«Только этого еще не хватало! — устало подумала про себя Тая. — Они что все, с цепи сорвались после зимней спячки? Это уже четвертый за ночь!» Но она оттолкнулась плечами от столба и неспешно, выверяя каждый шаг, как умела ходить только она, направилась к черному тонированному автомобилю, закинув сумочку на плечо.

Она не видела, к кому шла: все окна снова были закрыты наглухо. Но когда открыла пассажирскую дверь, замерла, не успев занести ногу над подножкой. Она узнала его и испугалась. Лед сковал сердце. Все краски схлынули с лица, и это было видно даже под толстым слоем макияжа.

— Садись, — коротко кивнул мужчина. «И без глупостей», — прочитала в его прищуренных глазах.

Тая сглотнула. Вот и пришел ее час. А она, глупая, радовалась, что легко отделалась. Что ее отпустили и забыли. Как бы ни так!

— Пошустрее! — грубовато поторопил низкий голос. Дрожащей рукой Тая подтянула себя и аккуратно опустилась на сиденье. Не успела закрыть дверь, как машина тронулась с места. Без пробуксовки, но довольно резво.

В салоне тихо. Слышно, как урчит мощный двигатель. Он молчит, а Тая пытается задушить в зародыше подступающую панику. Наконец, нервы не выдержали и она, повернувшись к нему вполоборота, спросила севшим от волнения голосом:

— Убивать меня везешь?

— Есть за что? — он даже не посмотрел в ее сторону.

— Нет.

— Нет.

И это все? Какой содержательный диалог у них получился.

Тая больше не нарушала тишины, как и он. Она терялась в неизвестности, но здравый смысл подсказывал не лезть. Не меняя своего положения, она принялась разглядывать своего спутника. Искривленный нос, видно, что ломанный, демонстрировал свежую рану с запекшейся кровью на переносице. Длинный шрам тянулся рваной линией от кромки волос до контура лица. На мощных челюстях, заросших щетиной, терялись, путаясь, множество других тонких шрамов. Глубоко посаженные глаза цвета темного серебра она разглядела еще раньше. Могучая шея обтянута черным воротом-стойкой. На дюжих плечах ладно сидела кожаная куртка. Типичная внешность бандита — Тая таких за версту чует. Но вот что было непривычно, так это седина, полностью покрывавшая его голову. Тая присмотрелась повнимательнее. Да, действительно, абсолютно седые волосы. Хотя по виду и не скажешь, что он старик.

Словно почувствовав ее взгляд, он быстро оглянулся на нее:

— Чего высматриваешь?

— Мысли прочесть пытаюсь. Из тебя ведь и слова не выудишь.

— Получается?

— Не особо.

Вот и поговорили. Неужели и сейчас не понимает, что ей до смерти нужно знать, куда он везет ее? Тая развернулась лицом по ходу движения, переживая дрожь волнения перед предстоящими событиями.

Наконец, он завернул на парковку перед зданием со светящейся надписью «Территория Z» и остановил машину. Не спеша закурил и, приоткрыв окно, выдохнул струю дыма в щелочку. Кивнув на здание, он сказал:

— Твое новое место работы.

— Меня и старое устраивало.

— А меня нет.

Он покосился на нее, но со своего ракурса разглядеть синяк на скуле не удалось. Тая наблюдала за происходящим. Заведение оканчивало работу, и его покидали мужчины, некоторые в сопровождении девушек.

— И что это за место?

— Стриптиз-бар.

Тая повернула к нему голову. Ее и без того большие глаза, умело подведенные тенями, расширились еще больше.

— Ты предлагаешь мне танцевать??

Он покачал головой, глубоко затянулся и только после этого ответил:

— Я обязываю тебя танцевать.

До этого момента Пепел и сам не знал, зачем привез ее сюда. Не в берлогу же, в конце концов. А к этому месту как-то дорожка проторена. И идея родилась сама собой: Кадацкий велел, чтоб на виду была? Вот и пущай здесь пляшет, у него же и под носом.

Тая снова повернулась к нему всем телом, намереваясь выразить возражения, но споткнулась, не зная, как к нему обратиться.

— Гражданин! — вывернулась-таки она. — К твоему сведению, мой возраст по ночным меркам, вполне можно считать преклонным. Или, как сказали бы девочки помоложе, мне пора на пенсию. И, если выполняя работу с клиентом, я могу скрыть особо уставшие участки своего тела, то танцуя стриптиз, этого сделать никак не удастся!

— Это не мои проблемы, — равнодушно бросил он на столь бурную проповедь.

— Одумайся! Я же распугаю всех клиентов! К тому же я совершенно не умею танцевать! — пыталась достучаться Тая.

— Здесь научат.

— Ничего не понимаю, — Тая прижала пальцы ко лбу, хмурясь, явно озадаченная. — Все же нормально было! К чему все эти изменения?

Пепел начал терять терпение. Повернул к ней потемневшее от злости лицо и голосом тугим, не допускающим возражений, сказал:

— Либо ты батрачишь здесь, либо подыхаешь в ванной с перерезанным горлом — выбор за тобой!

Какой у него жуткий, пугающий взгляд. Вдруг вспомнился черный глаз дула пистолета, что заледенил сердце в их первую встречу, и Тая благоразумно сбавила обороты:

— По-моему, он очевиден.

— Другое дело, — он удовлетворенно кивнул и снова стал смотреть перед собой. — Днем придешь сюда, скажешь от Пепла. Тут тебе все растолкуют. Жить будешь в той «сталинке», — он указал пальцами с тлеющей сигаретой на виднеющийся неподалеку дом, — в общей квартире с остальными… — он запнулся и так и не окончил. Потянулся, открыл бардачок, достал связку ключей и протянул ей. — Последний этаж, пятнадцатая квартира.

— Но мне есть, где жить, — снова запротестовала Тая.

Пепел вперил в нее тяжелый волчий взгляд из-под нахмуренных бровей.

— Таки не въезжаешь? Под надзором теперь будешь. И жить, и работать, и в сортир ходить. Вот надо было тебе оказаться в том злополучном отеле? — сетуя, проговорил он как бы сам себе.

— Я же сказала, никому не проболтаюсь.

— Словам в наше время нет веры.

«А слову проститутки — особенно» — поняла Тая по его глазам. Царапнуло. Но не смертельно. Она давно смирилась со скотским отношением к себе подобным. Сейчас же ее волновало другое — грядущие перемены. И пока не ясно, что они сулят.

— Давай, топай, — поторопил Пепел, и женщина, вынужденная признать свое поражение в этой баталии, выскользнула из машины, мягко стукнув каблучками по асфальту.

Глава 4

На другой день Тая отправилась в бар. Ее задумчивое, сумрачное настроение рознилось с ясным и погожим деньком. Она терзалась нехорошими предчувствиями и сомнениями, да к тому же выглядела очень плохо, и чтобы скрыть круги под глазами, нанесла толстый слой тонального крема. Ей удалось поспать совсем немного. Сначала мысли о ее новом положении и о человеке, из-за которого она и оказалась в этом положении, не давали заснуть. Потом девочки вернулись с работы и после короткого знакомства объяснили правила проживания.

Тая подошла к служебному входу и дернула за ручку дверь. Та оказалась не запертой. Прошла по коридору, заставленному вдоль стены коробками и ящиками из-под алкоголя и продуктов питания, мимо кабинета с приоткрытой дверью, и вошла в зал. Неслышно ступая по ковролину, утопая каблуками в коротком ворсе, она пошла по залу мимо столиков, которые перевидали много шумных вечеринок, мимо диванов, которые продавливали упругие девичьи попки, и дошла до сцены.

Там девочка, на вид совсем еще малышка, в простом топе и шортиках пыталась выполнить какое-то движение у шеста. По краю стояли еще три таких же юных, нетронутых ночной жизнью создания. В кресле перед сценой сидела еще одна девушка, но у той вид был совсем другой. Уже по осанке, по тому, с каким видом превосходства она смотрела на сцену, можно сразу определить, кто здесь главный.

Тая остановилась сбоку, но та ее не замечала.

— Добрый день, — поздоровалась она, привлекая внимание. Девушка повернула к ней голову, и небрежно собранный пучок русых волос на затылке заколыхался, как желе. Дерзкий взгляд карих глаз бесцеремонно оглядел Таю с головы до ног и вернулся к лицу.

— Привет, — отозвалась она.

Тая смогла на глаз определить, что девушка явно моложе ее, чего не смогла сделать она. Но оно и понятно — по одежке встречают. А Тая все еще была облачена в «рабочую форму», в которой ну никак не ожидаешь увидеть женщину под сорок.

— Я от Пепла, — сказала Тая и увидела, как девушка сразу же поменялась в лице.

— Понятно, — серьезно кивнула она и поднялась с кресла. Тая никогда не жаловалась на свой рост, но даже при своих ста семидесяти шести на шпильках, взгляд ее устремился выше еще на полголовы, не прерывая контакта с глазами. — Идем со мной. А вы, девочки, тренируйте «лягушку». Приду, проверю.

Девушка развернулась и пошла в другую от сцены сторону. Тая невольно залюбовалась ее плавной грациозной походкой с легким, но не вульгарным покачиванием бедер. Оценивающий взгляд проскользил по всей длине стройных точеных ног, от до неприличия коротких шорт из лайкры до ступней. И тут она поняла причину ее необычайно высокого роста — открытые туфли на высоченной платформе.

Тая проследовала за ней в отдельную комнату, что находилась сбоку от стойки бара. Девушка подкрутила выключатель и свет из бра в золотистых абажурах, что находились в углах комнаты, усилился. Тая увидела угловой диван в обивке из золотой парчи, тяжелые бархатные шторы глубокого красного цвета, что служили вместо двери, и красно-золотистые обои в вертикальную полоску. Комната была пропитана сексом. Не то, чтобы в ней пахло спермой, но в ней царила сама атмосфера похоти и распутства.

Девушка плавно опустилась на один край дивана, жестом руки пригласив Таю сделать то же самое.

— Меня предупредили о твоем появлении и велели ввести в курс дела. Итак, я — Женя, хореограф здешней богадельни, — она взмахнула рукой. — Я учу танцевать на сцене и в приватной комнате. Для этого на репетициях даю растяжку и боди-балет. Это основное. Но помимо этого я ставлю девочкам королевскую осанку, учу красиво ходить на высоком каблуке, а не передвигаться, как каракатица. Учу о чем можно и нужно разговаривать с гостями, а о чем лучше промолчать. Как грамотно вести беседу, чтобы собеседник не заскучал. Я прорабатываю и оттачиваю с ними все мелочи прежде, чем выпустить на смену. Вплоть до таких нюансов, как изящно присаживаться к гостю за столик и элегантно пить коктейль.

Женя сделала паузу и, не дождавшись встречных вопросов, продолжила:

— Тебя как зовут?

— Тая.

— У тебя есть опыт в танцах? — Тая отрицательно качнула головой. — Может быть, спортивное прошлое? — Снова отрицание. — Что ж, тогда будет не так просто начинать с нуля. Но ничего, справимся. Репетиции с новенькими проходят ежедневно в дневное время. При себе иметь обтягивающую, но не стесняющую движений одежду, желательно с открытыми ногами, и туфли на высоком каблуке. Когда научишься уверенно танцевать на простом каблуке, подберем тебе стрипы. Есть вопросы?

Тая сняла сумочку с плеча и положила рядом с собой.

— Это стриптиз-бар, — Женя кивнула, — место, где девушки, танцуя, обнажаются. Насколько?

— Полностью.

Тая внутренне не согласилась с этим условием, выдав свое смятение слегка приподнятой бровью, но в открытую конфронтацию решила пока не идти.

— Как протекает работа в баре?

— Танцовщицы выступают в режиме нон-стоп. В промежутках между выходами на сцену составляют компанию гостям бара и всячески развлекают их беседой, исполнением приватных танцев или другими пунктами Crazy menu, из чего и складывается основной заработок. Чаевые от гостя танцовщица полностью забирает себе. Здесь нет дележки. Это основное преимущество в пользу нашего бара среди прочих.

— И часто раздают чаевые?

— За хорошее исполнение танца довольно-таки.

— Вы сказали, учите танцевать…

— Можно на «ты».

— Без проблем. Кроме танцев мужчина может получить иные услуги эротического характера? Массаж или секс?

— Оказание интимных услуг в баре запрещено, — отчеканила Женя фразу, выученную на зубок. — Гости платят за откровенное шоу, когда красивые обнаженные девушки танцуют, извиваясь и соблазняя их в непосредственной близости. Она платят за атмосферу эротики и искушения, в которую погружаются на приватном танце в отдельной, скрытой от посторонних глаз, комнате.

Тая снисходительно склонила голову на бок и позволила себе покровительственную улыбку:

— Евгения, не хочу ставить под сомнение твои слова и уж, тем более, не хочу тебя обидеть, но за всю свою многолетнюю практику общения с мужчинами, я могу со стопроцентной уверенностью сказать, что ПРОСТО посмотреть на танец с обнажением — это далеко не все, чего они хотят. Поэтому все, что ты мне тут пролепетала — абсолютная чушь. Я никогда не поверю, что мужчина готов платить за то, чтобы его возбудили без логического продолжения.

Женя смущенно кашлянула и на миг отвела взгляд своих внимательных цепких глаз.

— У нас есть «Crazy menu», как я уже сказала. Среди прочих пунктов есть такой, который называется «освободить девушку от работы». В девяноста девяти случаев из ста, когда гость оплачивает эту услугу, то увозит танцовщицу из бара. Куда и чем заниматься — остается между ними. Не исключено, что это секс или что-то в этом роде.

Вот это уже другой разговор. А то все эти танцульки — детский сад. Не ее профиль.

Тая откинулась на спинку дивана и только теперь почувствовала себя вольготнее. Сковывающее ее напряжение отпустило.

— Тогда мне подходят условия работы, — и внутренне скривилась сама над собой. Можно подумать, ее об этом кто-то спрашивал.

Глава 5

Тая перевезла все свои вещи с одной съемной квартиры на другую. К счастью — или, наоборот? — у нее так и не накопилось за всю жизнь собственной бытовой техники, мебели и прочего вещевого хлама. Всего-то два чемодана — посчитай, налегке. Причем один из них — сплошь костюмы для работы. А вот они-то как раз таки пригодятся.

Квартира, что занимали танцовщицы, представляла собой объединенную жилплощадь из двух квартир. Четыре комнаты, по две девочки на каждую. Роскошь, если взять во внимание в каких условиях Тае, бывало, приходилось жить.

Она стала посещать репетиции каждый день, а когда поняла, что раньше времени ее до работы не допустят, удвоила свои усилия. И вот тогда впервые за долгое время ее накрыло горестное осознание своего возраста на фоне молоденьких танцовщиц. Не то, чтобы она заблуждалась на этот счет. На прежнем поприще большая часть девушек была моложе ее, но визуально это не так ярко бросалось в глаза. Проституция старит преждевременно, и даже двадцатилетних малышек затаскивает до неузнаваемости за каких-то пару-тройку лет. Курение, алкоголь, не обходилось и без наркотиков — все это в чрезмерных дозах слишком пагубно влияет на молодые неокрепшие тела и они увядают раньше срока. Но Тая с головой дружила всегда, и для себя такой же участи не желала. Наоборот, старалась поддерживать себя в физической форме, стабильно посещая тренажерный зал, и даже следила за своим питанием. Но все одно, когда она встала в коротких шортах и свободной футболке на одно плечо на одну сцену с остальными «новенькими», в глаза сразу бросились явные отличия их тел. И скорее это подстегнуло Таю усерднее заниматься, нежели желание зарабатывать.

У нее от природы были сильные руки — это она узнала еще на занятиях с тренажерами. Поэтому все самые простые, базовые «крутки», где нужно держать свое вращающееся вокруг шеста тело на руках, она освоила быстро и легко. Касаемо остального набора знаний и умений, без которого ни одну танцовщицу не выпускают на смену, то уже Женя была приятно удивлена осведомленностью Таи. Она убедилась в том, что заметила еще при первой их встрече: Тая взрослая, по-женски умная и опытная женщина. И выходило не так, что Женя разжевывала и втолковывала ей, казалось бы, элементарные правила поведения танцовщицы в зале или с гостями. Как, например, не плюхаться рядом с гостем на диван так сильно, что тот подскакивал бы на другом его конце. Или, скажем, не выдыхать сигаретный дым в его сторону, а лучше вообще не курить при нем. Они с Таей вели беседу на равных, а кое в чем и Женя уступала ей в знаниях. Короче говоря, для Таи все складывалось пока проще, чем она себе представляла.

И вот уже через какую-то пару недель Тая впервые танцевала стриптиз на сцене в интимном полумраке. Ее движения были выверенными и плавными. Ничто не выдавало в ней внутреннего трепета перед дебютным выходом. Наоборот, глядя на ее неторопливые, чуть с ленцой движения, пропитанные эротичностью, даже какой-то сонливой сексуальностью, можно подумать, что она танцует всю жизнь. И не для простых смертных, а для арабских шейхов. И сегодня, эта богиня чувственного наслаждения снизошла для того, чтобы покорить всех присутствующих одним лишь томным взглядом.

Тая неспешно обнажалась перед жадными взорами мужчин и оценивающим взглядом хореографа, которая обязательно присутствовала в первую рабочую ночь танцовщицы. Заметила, с каким одобрением та посмотрела на ее откровенный костюм, который не столько скрывал самые пикантные места, сколько оставлял места для похотливого воображения мужчин. Сказать по правде, Женя считала, что элементы белья, будь то чулки или подвязка, добавляют еще больше эротики обнаженному телу, нежели чистая девственная нагота. К сожалению, далеко не все танцовщицы разделяли ее мнения, и общие выходы девушек на сцену, которые обязательно включались в программу, выглядели как день открытых дверей в женской бане.

Тая же, скинув платье, осталась в кружевном бюстгальтере вишневого цвета без чашечек, но с косточками, которые поддерживали грудь; в тон к нему кружевных трусиках с открытым доступом, и чулках. Один из мужчин, тот, что сидел за ближайшим к сцене столиком, подался вперед, алчно разглядывая все, что так умело Тая спрятала, выставив напоказ. Он же пригласил ее в приватную комнату, а от туда забрал на «выкуп». Тая видела, как Женя неодобрительно поджала губы, провожая ее взглядом к выходу под руку с гостем. Также уловила, как танцовщицы шушукались в гримерке, бросая на нее косые взгляды. Но никто ничего ей в открытую так и не сказал. Да и не перед ними Тае отчитываться, так-то.

В дверях сопровождающий Таи столкнулся плечом с другим мужчиной, который явно торопился в бар. Проигнорировав этот микро инцидент, они пошли дальше. В отличие от того, с кем произошло столкновение…

Взвинченный до предела и крайне раздраженный, что было абсолютно ему не свойственно, Пепел налетел на мужичка и хотел, было, пропесочить того, чтоб зенки свои раскрыл. Да так и замер вполоборота с раскрытым ртом, когда просек С КЕМ тот идет. Матюгнулся себе под нос, видя, как они сели в машину и поехали. Сердито потопал в свою тачку, откуда только что выскочил, как ошпаренный, громко хлопнул дверцей и поехал следом.

Ведь ясно же сказал, русским языком, чтоб была на виду и даже не думала ходить налево. Нет ведь, ты глянь, уехала! Пепел, как охотничий пёс, выслеживал и методично вылавливал всех ублюдков одного за другим и разделывался с ними, согласно епитимии каждого. Он сосредоточился на одном, полностью погрузившись в это дело, и никак не ожидал подсечки. Да к тому же оттуда, откуда быть не должно было по определению!

Преследуемая машина остановилась на парковке перед отелем, Пепел парканулся рядом. Вышел и негромко, но очень так весомо заметил:

— Не ту женщину ты выбрал.

— Прошу прощения? — недоуменно обернулся мужчина, который к тому времени уже направлялся к ступеням, ведущим в отель. Тая тоже обернулась, движением головы перебросив волосы за спину. И слету впечаталась в знакомый взгляд — тяжелый, жуткий и мрачный.

— Можешь не просить, — отрезал он и в упор посмотрел на Таю, да так, что у той все холодом внутри обдало. — В машину села.

— Да кто ты такой?! — взбеленился мужчина, похоже, не из робкого десятка, но и не так, чтобы щедро одаренный умом, иначе быстро б сообразил, что такому перечить — себе дороже. Но Пепел не реагировал, схлестнувшись напряженными взглядами с Таей.

— Если хочешь, я ее купил, и эту ночь она проведет со мной! — назойливо ворвался в его воспаленное сознание неприятный голос.

— Я знаю, кто она и откуда, — Пепел снова глянул на него, вот теперь окончательно теряя терпение и всякую выдержку, которую по крупицам восстанавливал, пока ехал за ними.

— Тогда тем более отвали!

Ну, все. Достал. Пепел в два счета преодолел незначительное расстояние между ними и вырубил молодчика одним точным сокрушительным ударом. Его обмякшее тело с глухим стуком упало к ногам Таи. Та охнула и глянула на смутьяна с праведным негодованием в сверкающих глазах.

— Да что ж ты за человек такой?! Ты же не можешь вот так просто всех подряд лупить!

— Разве? — с тихой угрозой спросил он, будто бросая вызов всем, кто оспорит это право. Приблизился и навис над ней грозовой тучей. Тая подняла голову и встретила его взгляд прямо и открыто.

— Что, и меня ударишь? — слегка изогнула бровь.

Это был вызов. Слишком открытый и не свойственный для женщин. Вспомнил их первую встречу, синяк на скуле. А может она всегда ведет себя так гордо-вызывающе, потому и схлопотала? Присмотрелся к ней внимательнее, только сейчас различив в свете уличного освещения поразительную выразительность ее зеленых с темными вкраплениями глаз. Тонны макияжа, конечно, отвлекали внимание, но он смог увидеть главное — стойкость. Не та безбашенная с придурью упертость, которой грешат молодые да ранние, желая доказать всему миру, что не лыком шиты. А именно стойкость, которая накапливается с годами, преодолевая жизненные трудности и невзгоды. Та стойкость, которая закаляет характер и укрепляет силу воли. Которая несмотря ни на что заставляет идти вперед, до конца. И не для того, чтобы кому-то что-то доказать, а просто потому, что иного выбора нет. Или ты, или тебя.

Все раздражение, которым он задавливал ее сузившимися, полыхающими разгорающейся злостью глазами схлынуло, будто просочилось через поры и кануло в небытие. Он поостыл, а в глубине глаз затаились потаенные искры уважения — и откуда в ней столько смелости??

Этим же вопросом задавалась Тая. Уж кто-кто, а она знала, чем чревата непокорность мужчинам. На своей шкуре не раз испытывала. Стреляный воробей. Но почему-то рядом с этим верзилой она чувствовала себя… в безопасности. Сама толком не понимая, откуда взялось это иррациональное чувство, но она была уверена, что он ее не тронет.

— Садись в машину, увезу обратно.

— И уеду с другим, так стоит ли?

— Не уедешь. Забыла уговор? — А потом возьми да и ляпни, не подумав, — хватит кобелей обслуживать. О себе подумай.

А вот это он зря. Она его жизни не учит, вот бы и он не лез ей в душу!

— Поздно быть бережливым, когда все растрачено! — сверкнула глазами и поправила сумку на плече, намереваясь уйти, но он предвосхитил ее порыв:

— Сядь в машину.

— Прогуляюсь! — и таки рванула с места в другую от него сторону.

Реакция Пепла не подвела. Схватил за руку. Тая дернулась и развернулась так резко, что волосы перекинулись через плечо и ударились о грудь. Сжал, как тисками, не позволяя вырваться, но вместо боли, Тая почувствовала тепло, и даже жжение сквозь рукав куртки в том месте, где он держал. Скрестились накаленными взглядами на несколько секунд, но она битву проиграла. Тяжелый взгляд холодных серых глаз без слов заставлял подчиняться. Тая не будь дурой, молча, приняла поражение. Близко прошла мимо него, вторгаясь в приватное пространство, и его носа коснулся сладкий, дурманящий запах этой женщины.

Последнее, что она увидела отъезжая с парковки, это то, как вяло приходил в себя пострадавший и охранников, что сбегали по ступеням крыльца отеля, видимо, спешившие оказать помощь.

Ехали молча. Пепел курил, а Тая смотрела в окно на раннее пробуждение города. Тяжелая, гнетущая атмосфера в машине не то, что говорить — думать трезво мешала. Разошлись в зале: Пепел в кабинет Кадацкого, куда, собственно, и шел до этой внезапной незапланированной встречи, а Тая в гримерку переодеваться. Но перед тем как исчезнуть за дверью, она увидела, как он говорил с администратором, и что-то ей подсказывало, что разговор шел о ней.

Она вышла в зал и села за дальний столик, ожидая, когда Ди Джей пригласит ее на сцену. С гостями общаться не хотелось. Сейчас ей нужно обдумать свои дальнейшие действия. Ежу понятно, что зарабатывать привычным для нее способом ей никто не даст. По крайней мере, в этом месте точно. На чудо она не надеялась, не из той породы. Тогда… что, неужели танцами?

Вспомнились его слова. Что-то задело. Что-то всколыхнуло в ней. А что, если… даже страшно об этом подумать… но что, если и, правда, настало время подумать о себе, а не слепо следовать годами отработанной привычке? Ведь представился же ей реальный шанс зарабатывать на жизнь по-другому, так почему бы им не воспользоваться?

Глава 6

— Он такой милый! Держит меня за руку, когда мы смотрим фильмы. В рот заглядывает, ловит каждое мое слово! Старается выполнить любое мое желание! — Лёля, студентка второго курса Политеха, она же Шерлиз, сладострастная искусительница бара «Территория Z», увлеченно рассказывала про свою новую пассию. Она стояла у огромного во всю стену зеркала в гримерке и красила ресницы.

— Ну, а с финансами у него как? Или вы гуляете за твой счет? — спросила ее подруга и соседка по комнате прагматичная Лёня, как ее все называли за мальчиковский вид. Она сидела на стуле рядом и протирала стрипы, которые на прошлой смене в пьяном угаре случайно облила коктейлем.

Бар начинал работу через полчаса и все девочки — соседки по квартире — пришли заранее, чтобы успеть подготовиться. Тая сидела на стуле в углу и наносила макияж. Она обернулась полотенцем, сняв всю одежду, чтобы с тела пропали следы от белья. Ее довольно просто приняли соседки, не устраивая никаких «испытаний» и проверок на вшивость. Может, потому что была старше их всех, а может потому, что сама не набивалась в подружки. Держала себя ровно, даже чуть отстраненно, но выказывала определенную долю участия, когда того требовали обстоятельства.

— Он вообще-то еще учится, — отозвалась Лёля, вставая на его защиту.

— Как и ты, — многозначительно взглянула на нее Лёня, она же Лена, она же Тиффани.

— Кстати, ты сказала ему, кем работаешь? — вступила в разговор Тутти, младшая сестренка Фрутти. Они тоже квартирантки. Тая не знала их настоящих имен, потому что только так этих забавных хохотушек все и звали.

— Нееет, — виновато протянула Шерлиз с плутовской улыбкой. Теперь, когда она облачилась в короткое платье из розовой сетки на голое тело, из средних ромбиков которого пикантно выглядывали горошины сосков, ее сложно идентифицировать с Лёлей. — Мне кажется, он не поймет.

— А чего тут понимать? — вклинилась Лейла. Девушка с очень экзотичной восточной внешностью, которая работала под своим настоящим именем. Пожалуй, из всех соседок только она отнеслась к появлению Таи настороженно. И она же больше всех, осуждая, шепталась у нее за спиной за тот единственный неудачный «выкуп». — Мы не по своему желанию стали голыми титьками на жизнь зарабатывать. Кому-то надо учебу оплачивать, кому-то — жилье. Кому-то содержать ребенка, а кому-то и целую семью! Попробуй-ка на зарплату официанта прокормить младшего брата, мать-инвалида и пьющего отца!

Все знали эту историю Лейлы, которую она повторяла уже не один раз. Как ее мать отреклась от семьи и вышла замуж за вроде бы преуспевающего русского бизнесмена. Родила дочь, потом сына. А потом что-то пошла не так, бизнес рухнул, глава семейства не выдержал удара, и начал пить. У матери на нервной почве образовалась меланома и ей дали инвалидность. Младший брат оканчивал школу и, по сути, единственным кормильцем семьи стала Лейла.

— И все же это твой осознанный выбор — танцевать стриптиз, — негромко сказала Тая, но так, что все разом повернули головы к ней и стали прислушиваться. — Ты могла устроиться на дневную приличную работу, тем более, имея высшее образование за плечами. К основной работе найти подработку, а то и не одну, если уж так сильно нуждаешься в деньгах. Но ты сопоставила, сколько потратишь усилий днем, а сколько ночью за одинаковое вознаграждение, и решила, что станцевать голой возле мужчины проще, чем восемь часов сидеть перед монитором, а вечером носиться по городу, доставляя еду из ресторанов, к примеру. Не нужно перекладывать ответственность за свои аморальные, с общепринятой точки зрения, действия на неподвластные обстоятельства. Не нужно строить из себя несчастную жертву, применяя чистой воды отговорки типа «у меня не было выбора» и «не мы такие — жизнь такая». Мы, и только мы сами, несем ответственность за все принятые нами решения, даже если они не всегда удачные.

Все это Тая проговорила, глядя в маленькое зеркальце, смахивая мягкой кисточкой осыпавшиеся тени, в то время как девочки внимательно слушали едва ли не с открытыми ртами. Возможно вот за это спокойствие и рассудительность, которые были ее неизменными спутниками, она и снискала среди них некое уважение, если не сказать авторитет.

— О! Какая напыщенная речь бывшей проститутки, если не ошибаюсь? — зло съязвила Лейла.

— Не ошибаешься. Но у меня хотя бы хватает смелости называть вещи своими именами, а не прятаться за ударами судьбы, — все тем же спокойным ровным тоном, с чувством легкого превосходства, ответила Тая, глянув на Лейлу через большое зеркало.

— Ну, да… — медленно отозвалась Фрутти, старшая сестра. — Нас никто не заставлял. Мы сами пошли танцевать, случайно узнав, сколько здесь можно заработать! — она переглянулась с сестрой, заговорщически улыбаясь, и дала ей пять.

— Да короче! — Шерлиз капризно топнула ножкой, обутой в стрип цвета фуксии, возвращая всех к обсуждению своей темы. — Он милый, внимательный, добрый, смешит меня, но, — и тут она так умилительно тяжело вздохнула, что Тая не смогла сдержать свою невольную улыбку. Ее забавляли их проблемы, высосанные из пальца и возведенные в ранг мировых. — Как бы это сказать… он не очень красиво… ест. Да блин! — она таки стала терять терпение. — Мне вообще не нравится, как он ест! Это просто ужасно! Губы вечно в соусе! Он и не облизывает их, и не пользуется салфеткой! А мне смотреть на это ну очень неприятно! — сказала и захлопнула свой маленький ротик брезгливой складочкой губ.

— Пффф! Так скажи ему об этом! — фыркнула, а потом и вовсе рассмеялась Фрутти.

— Ну, да, да… просто… как о таком сказать, я даже не представляю!

— А в остальном-то он как? Хорош? В сексе, например? Дрын у него, что надо? — поигрывая бровями, допытывала Тутти.

— Да нормальный. Вроде. Спит, правда, как-то… даже не знаю… как-то не так, как мне удобно!

— Главное, чтобы ему удобно было! — хохотнула Тиффани, которая тоже успела преобразиться до неузнаваемости.

— Но во всем другом он такой милый! Просто лапочка! Мне бы так хотелось, чтобы у нас все чики-пуки получилось! — Шерлиз собрала пальчики в кучку и постучала ими друг об дружку, сделав при этом бровки домиком.

— Тая, как считаешь, если парень милый, но имеет парочку недостатков, но все же его милота превалирует, можно с ним построить отношения? — спросила Кортни, девочка-тихоня, соседка по комнате Таи. Она училась в мединституте и постоянно что-то читала, учила, зубрила, крайне редко участвуя в общих девчачьих беседах, таких, как эта. Она с первых же дней знакомства увидела в Тае наставницу, к советам которой стоит прислушиваться, чем и не преминула пользоваться.

Тая, облачившись в белье и чулки в сетку, застегивала ремешки вокруг щиколоток новеньких стрипов на десятисантиметровой платформе, каблуки у которых были в виде пистолетов. Уж очень ей понравилась эта модель в каталоге, и она не смогла отказать себе в этой маленькой блажи, хоть и пришлось выложить за них немало.

Она выпрямилась, оценила свой вид в зеркале и услышала голос ди-джея из колонок, который приветствовал прибывших гостей. Тая открывала программу и, накинув платье, все же успела ответить, прежде чем ее пригласили на сцену.

— Если в мужчине не нравится, как он ест, спит и как от него пахнет, ничего с этим мужчиной не выйдет.

Оставив желтоперых цыплят обдумывать эту непреложную истину, Тая выплыла на сцену. Пришел мужчина, который занял столик у сцены. На пороге топтались еще несколько, и пока те выбирали места, Тая обрушила всю силу своего гипнотического очарования на этого, первого.

Во время работы здесь Тая обращала внимание на то, кто и как подает себя на сцене. Так сказать, перенимала опыт. И вот что отметила: были те, которые двигались удивительно гармонично с музыкой, видимо, обладая музыкальным слухом; те, которые вроде бы ничего сверхъестественного не выполняли, но брали харизмой, природным магнетизмом. Была прима-танцовщица, высокая, стройная, с бесконечно длинными ногами, которая выполняла невероятно зрелищные крутки на пилоне. Но были и те, кто двигался чисто механически, уткнувшись глазами в пол, не вызывая никакого интереса к своей персоне.

Тая выработала свою манеру танца. Не обладая ни выдающейся фигурой, ни умением исполнять невероятные курбеты на шесте, она заинтриговывала глазами и мимикой лица. В ее томном с влажной поволокой взгляде мужчина мог прочесть обещание исполнения любой, даже самой развратной прихоти.

Вот и сейчас Тая, дразня, изогнулась и посмотрела на него из-под полуопущенных ресниц, закусила губку и медленно проскользила по ней зубами, высвобождая плоть. Взглядом намекнула на неземное блаженство, которое сможет доставить ему только она, и после выступления на сцене, по установленному заведением правилу, она подошла к гостю и пригласила его на приватный танец. Он принял приглашение, и Тая увела его в одну из шести уединенных комнат — затемненную, обставленную в стиле Венецианского маскарада. На задрапированных фиолетовым бархатом стенах висели маски, тяжелые фиолетовые шторы закрывали вход. Черный кожаный диван так и манил предаться сладострастию на нем, тем более, когда можно скрыть лицо под одной из этих масок и перевоплотиться в Казанову.

Тая медленно приближалась к нему походкой плавной, неторопливой, от бедра, позволяя насладиться зрелищем полуобнаженной женщины и заставляя замирать от предвкушения.

— Кем ты желаешь меня видеть? Нежной кошечкой или дикой тигрицей? — бархатистым голосом прошелестела она.

— Какой основательный подход! — он потянулся к ней и обхватил руками соблазнительные бедра.

— Я хочу сделать тебе приятно, — опускаясь на колени между его широко расставленных ног, прошептала она возле самых его губ.

— Тогда будь послушной девочкой, — принял он правила игры. Откинулся на спинку дивана, прикрыл веки и опустил ладонь на затылок Таи, приближая ее голову к своей ширинке.

— Хочешь, чтобы я взяла в рот твой член? — промурлыкала она, наминая руками увеличивающуюся на глазах выпуклость в паху.

— Да, возьми его, — прохрипел мужчина, явно довольный действиями Таи.

— Какой он большой! Просто огромный! — она чувствовала, как член набухал и становился предельно твердым. Мужчина стал подаваться бедрами навстречу ее умелым ласкам. — Хочешь, чтобы я продолжила сосать?

— Хочу, чтоб трахнула меня!

Он рывком притянул ее на колени. Понукая руками за бедра двигаться, имитируя половой акт, сам припал губами к ее груди и впился в сосок через ткань платья. Тая не рассчитывала на столь быструю развязку, а потому не успела обнажиться. Но его это ничуть не смущало.

— Подожди немножко, — выдохнула Тая, и пробралась руками в его волосы. Теперь уже сама, без подсказок скакала на нем, копируя бурный секс.

— Не могу ждать!

— Совсем чуть-чуть.

Тае все же удалось отстраниться ровно настолько, чтобы успеть стянуть материю через голову. А затем они устроили бешеную скачку. Тая терлась промежностью, прикрытой лишь кружевом белья, о его налившуюся выпуклость под брюками. Он вдавливал пальцы в ее бедра, притесняя к себе еще ближе. Впивался губами в грудь, соски, шею, оставляя красные влажные отметины.

— Нравится, как я тебя трахаю? — задыхаясь, шептала Тая ему на ухо, покусывая мочку.

— Да! — стонал он, уткнувшись ей в шею.

— Хочешь еще?

— Да!

Он отстранил ее лишь затем, чтобы развернуть и усадить на свой возбужденный до крайности пах мягкими ягодицами, прижав спиной к себе. Одной рукой схватил за грудь, другой — понукал за бедра двигаться жестче, быстрее.

— Хочешь кончить на мое лицо? — выбросила козырь Тая, зная, в какое неистовство приводит эта фраза мужчин.

— Да! — он жестко взял ее за подбородок и повернул к себе лицо.

— Да! — надавил пальцами, вынуждая открыть рот, и протолкнул свои пальцы внутрь.

— Да! — его глаза смотрели на нее, но видели ту картинку, что нарисовала в воображении ее фраза.

Да!.. — и это «да» было вытолкнуто сквозь сжатые зубы, крепко прижав к себе опытную искусительницу.

Тая замерла, не веря собственным ощущениям. Он кончил! Кончил себе в штаны, в то время как она даже трусиков с себя не сняла! И теперь медленно приходил в себя и пытался отдышаться, безвольно уронив руки на диван.

Тая движением руки перебросила взлохмаченные волосы на грудь и посмотрела ему в лицо. Тусклый свет выхватил испарину по кромке волос. Она бережно стерла ее и заглянула в глаза. Довольные, поплывшие глаза.

— Сирена! — Он поцеловал ее плечо и ссадил с колен. — Посмотри, что ты наделала! — упрекнул он, но без злобы в голосе. Наоборот, восхищаясь. Да и пятна на брюках видно не было. Пока. — В следующий раз возьму с собой запасную пару трусов, — подмигнул ей и полез в карман за бумажником. Оставил новенькую, хрустящую купюру оранжевого цвета чаевых, поправил сорочку и покинул комнату.

Тая медленно моргала, сжимая в руке банкноту. Она считала, ее уже ничем нельзя удивить. Но… вот это что сейчас было? Она довела мужчину до оргазма, не сокращая между ними расстояния до отрицательного, и ему, вроде как, понравилось. По крайней мере, он пошутил про следующий раз. И чаевые… да это самые легкие деньги, которые Тае удавалось заработать в жизни!

И это все? Так просто??

Она выходила, все еще пребывая в какой-то прострации. На автомате открыла штору и прикрепила один ее край к боковой стене, давая всем понять, что комната свободна. Второй раз за короткий промежуток времени ее понимание устройства мира пошатнулось. Оказывается, действительно можно зарабатывать неплохие деньги танцем? Да, очень откровенным, да, за гранью хореографического представления, но танцем! Без проникновения! Без насилия над своим и без того потрепанным организмом очередным грубым и чисто механическим совокуплением.

Да уж… к такому она не была готова. Теперь нужно как-то перенастроить себя на иной лад. «Хватит кобелей обслуживать» — снова всплыли в памяти эти многозначительные слова.

Глава 7

Пепел стоял на крыльце под светящейся вывеской и курил. Первый настоящий дождь этой весной барабанил по крыше с такой силой, что оглушал. Тяжелые тучи заволокли небо еще с обеда, и день раньше времени погрузился во мрак, загоняя пешеходов преддверием ненастья в помещения. Теперь же, когда ночь вступила в свои полные права, на улице и вовсе стало безлюдно. Даже развязная молодежь, которая, подчиняясь бурлению гормонов, оккупировала все парки и скверы, все они попрятались по домам.

Пепел прислонился к железному столбу, что служил опорой скатной крыше крыльца, достал из внутреннего нагрудного кармана пачку сигарет и прикурил. Рыжее пламя вспыхнуло в его руках и осветило на мгновение кольцо из ладоней и часть лица. Он любил плохую погоду в любом ее проявлении: будь то метель или ливень с резкими порывами ветра. Потому что тогда все люди прячутся, словно в муравейник и создается иллюзия, что он остался один во всем городе, во всем мире. Да, уж больно по нраву ему было такое одиночество в эпицентре озверелого ненастья. И сейчас он наслаждался им, прежде чем пойти к Кадацкому и доложить, что дело сделано. Всех выродков, что решили облапошить его в крупной сделке, теперь чествуют в аду.

Он выбросил окурок. Тот мгновенно был подхвачен стремительным потоком дождевой воды и исчез в недрах ближайшей ливневки. Зашел внутрь, и чувственная тягучая музыка окружила его. Как обычно, не обращая ни на кого внимания, пошел сквозь переполненный посетителями зал в кабинет Назара. Но черт его дернул взглянуть на сцену, проходя мимо нее.

Из облака какой-то воздушной материи, за взмахом длинных иссиня-черных волос появилась она. Комбинезон из черной сетки облегал гибкое тело, широкий черный пояс охватывал талию и все. Больше на ней ничего и не было, если не считать туфель. Пепел остановился, как вкопанный, не в силах отвести взгляд от этой дьявольской нимфы. Каждым выверенным отточенным движением она опутывала своими чарами. Ее плавные изгибы ласкали взгляд. Смелая, раскрепощенная куртизанка безвозвратно утягивала в пучину плотского удовольствия расплавившийся и одурманенный сексуальными фантазиями мозг мужчины. И не дай бог заглянуть в ее томные с влажной поволокой глаза, считай, пропал. В их выразительной глубине мерцали все самые сокровенные, самые ужасные в своей похотливой ненасытности и самые прекрасные в своей изощренности эротические фантазии. И не просто фантазии — обещание воплотить их в реальность.

Вот она легла на спину, призывно выгнулась и стала ласкать ладонью шест, который оказался между ее широко разведенных ног. Черт, да любой мужик в зале отдал бы все, чтобы оказаться на месте этого шеста.

Вот она вытянула ножку и кокетливо прошлась длинными пальчиками по изгибу бедра. Зацепилась аккуратным коготком за сетку и оттянула перекрестье ниток в самом пикантном месте, словно приглашая внутрь.

Вот она заскользила ладонью по животу, обхватила грудь и стала играть тугим соском. Глядя на то, как она без ложной скромности ласкает себя можно сойти с катушек!

Но вот она перевернулась и взмахом головы откинула волосы на спину. Те рассыпались шелковым покрывалом, и Пепел едва не застонал. Волосы — это его особый фетиш, а от таких, как у нее, он мог возбудиться в два счета. Он бессознательно сжал руку в кулак, мечтая почувствовать их прохладу, чтобы шелковые пряди заструились между пальцев. А потом намотать их на кулак и…

Пронзительный свист вывел его из эротического оцепенения. Он мотнул головой, сбрасывая наваждение. Какой-то молодчик, видимо, тоже захлестнутый бурей эмоций, громко выражал свое одобрение действиям на сцене. Другой, такой же, как Пепел, поплывший от визуального наслаждения, подошел к сцене с зажатой в руке купюрой, показывая, что хочет отблагодарить девушку за этот умопомрачительный танец. Тая подкралась к нему на четвереньках, как хищница на охоте. Выгнулась, подставляя себя ему. Но когда мужчина потянулся к ней, ловко увернулась. Плутовка играла с ним, так и не давая себя коснуться, пока он не взмолился. Наконец, Тая позволила просунуть банкноту под ремешок ее туфельки, естественно, запомнив филантропа, чтобы после пригласить его в приватную комнату или выполнить для него любой другой пункт из Crazy menu. Ну, почти любой.

С того памятного приватного танца, который закончился фееричным оргазмом, в Тае что-то поменялось. Отношение к себе. Она приняла решение, которое далось ей непросто, ибо в таком случае пришлось менять давно устоявшуюся закоренелую самооценку. Именно она была у Таи ниже некуда, и именно она заставляла сносить похабное унизительное отношение к самой себе, не позволяя допустить даже мысли, что может быть как-то иначе. Это вошло в привычку, и ничего предосудительного в таком отношении к себе она не видела. Но в то утро после работы она крепко задумалась, обхватив горячую кружку с чаем. Сидела в одиночестве на пустой кухне и прокручивала в голове дальнейшую стратегию своих действий, когда девочки уже разошлись спать. Она не станет больше ложиться под каждого встречного-поперечного. Хватит! Сил больше нет! Это раньше, когда ничего другого не умела, она видела лишь в этом единственную возможность заработать на жизнь. Но теперь она открыла для себя иной способ и станет двигаться в этом направлении. Да, танцем в общепринятом смысле слова это назвать сложно. И да, стриптиз в понятиях общества — это далеко не престижный род деятельности. Но это лучше, чем то, что она делала раньше. И несравненно лучше того, что делали с ней.

После выступления на сцене Тая переоделась в другой костюм, убедилась, что макияж в порядке и вышла в зал. Мужчина, что дал ей щедрые чаевые, с радостью принял приглашение. Когда она вела его за собой через зал по направлению к приватным комнатам, то почувствовала на себе взгляд. Пристальный. Оценивающий. Тая повернула голову и напоролась на цепкий, до нутра пробирающий взгляд на знакомом, грубо скроенном лице. Холодные бездушные глаза убийцы теперь горели нестерпимым пламенем. Тая зацепилась за этот взгляд, будто застряла на нем, и замедлила шаг. Было в нем что-то пугающее и притягивающее одновременно. Сзади мужские руки мягко подтолкнули ее, и зрительный контакт пришлось разорвать.

— Поедем в гостиницу? Я вижу, ты умеешь гораздо больше, чем просто танцевать, — горячо уговаривал мужчина, жадно шаря по ее телу руками. Тая извивалась на нем в разных позах, имитируя то, чего он так хотел. Она чувствовала его возбуждение, слышала бессвязные речи, но сама не отвечала. Лишь под конец танца оседлала его бедра лицом к нему и сказала, нежно обхватив его щеки руками:

— Я не езжу на выкупы.

Сказав это в первый раз, она почувствовала небывалую доселе свободу. И теперь, повторяя эти слова снова и снова, она упивалась этим чувством свободы собственного выбора.

Мужчина разочарованно вздохнул:

— Ну, что ж, твое право.

И пусть она знала, что оставаясь в баре, заработает меньше, чем могла бы, уехав с гостем — она смогла бы это сделать в обход запрету Пепла — но это был ее выбор. Ее маленькая победа над гнетом подневольной жизни «ночной бабочки».

Глава 8

Тая пережила тот угнетающий период своей жизни, когда дни не приносили радости, и хотелось скорее лечь спать, чтобы быстрее наступил следующий день, потому как этот безнадежно испорчен своей обыденностью, серостью и монотонностью. Скорее всего, это было связано с отсутствием цели в жизни, занятием нелюбимым ремеслом и невозможностью завести ребенка в ее положении. Одним словом — кризис среднего возраста. Тогда надеяться было не на что, ждать чего-то лучшего, чему даже не находилось словесного описания не приходилось. И так каждый день.

Теперь же она переживала волну небывалого доселе вдохновения, словно открылось второе дыхание. И потому, что теперь ее окружали юные, во многих вопросах неопытные, полные надежд и мечтаний девушки, которым можно что-то подсказать, чему-то научить. Быть полезной, словом сказать. И она заряжалась их воодушевлением, их твердым настроем на позитивный лад. И потому, что сама вдруг почувствовала себя женщиной в сокровенном смысле этого слова. Она поняла, что значит завлекать и соблазнять, но при этом не ронять свою честь и достоинство. Она прочувствовала, как это здорово быть хозяйкой положения и играть по тем правилам, которые устанавливает она. И если она говорит «нет» с этим считаются.

Тая упивалась своей властью именно там, где раньше была абсолютно бесправной. Ее растоптанная самооценка воскрешала. Когда мужчина предлагал ей «уехать из бара», она могла отказать. И отказывала! И получала от этого колоссальное удовольствие! В таком приподнятом настроении она пребывала каждую рабочую ночь, и, несмотря на все отказы, еще ни разу не ушла домой с пустым кошельком. А это тоже играло немаловажную роль в ее настрое. Вдобавок ко всему она вплотную занялась своим внешним видом. Налегла на солярий и теперь ее смуглая, загорелая кожа дополнительно скрывала возрастные недостатки. Следила и постоянно обновляла маникюр и педикюр. С особой тщательностью ухаживала за волосами. Посещала spa-кабинеты и оздоровительный массаж. Она полюбила свое тело и старалась всячески баловать его.

Она чуть запыхалась после выступления на сцене — ди-джей включил зажигательную песню и она, что называется, поймала волну — и теперь восстанавливала дыхание в гримерке. Заглянула официант, нашла глазами Таю и сообщила о том, что «ее уже ждут в приватной комнате». Должно быть тот малыш, что пожирал ее глазами с дальнего столика, смекнула Тая про себя.

Она надела боди из эластичной мерцающей сетки телесного цвета на голое тело, которое отлично поддерживало грудь. Сверху — длинное в пол платье в греческом стиле золотистого цвета с брошью, перехватывающей ткань на одном плече. Когда дошла до комнат, администратор указала на ту, что была стилизована под садо-мазо: с мягкими, обитыми черной кожей и стальными клепками стенами, свисающими с потолка наручниками и черным кожаным диваном. Да, немного не угадала Тая со стилем наряда…