Бесплатный фрагмент - Пасторство наизнанку

Об авторе

Кобелев Алексей Валентинович является служителем евангельской церкви с 2003 года. В настоящее время несёт служение старшего пастора «Асбестовской городской церкви «Любовь Христа» ХВЕ и старшего пресвитера «Объединения церквей Свердловской области» РЦХВЕ. Счастлив в браке, вместе с супругой Надеждой воспитывает пятерых детей.

Об издании

Этот сборник статей предназначен для профессионального сообщества пасторов России. Изначально статьи писались для использования внутри Объединения церквей Свердловской области РЦХВЕ. Теперь объединенные в одном издании, размышления автора об особенностях пасторского служения в России станут доступными более широкому кругу заинтересованных читателей. Многие из авторских тезисов можно считать полемическими. Автор не претендует на окончательную истинность изложенных в статьях утверждений, но рассчитывает побудить читателя к самостоятельному осмыслению поднятых вопросов.

Предисловие

Последние двадцать пять лет новое поколение пастырей выполняет своё служение в странах, ранее составлявших советскую империю. До нас проповедовали Евангелие другие пастыри. Наши предшественники жили и созидали евангельские церкви в совершенно иных условиях. В большинстве случаев они действовали подпольно, за что платили довольно высокую цену: подвергались преследованиям, заключались в тюрьмы и лагеря, теряли близких и становились объектом для социально-экономического и психологического давления. Это была суровая, сложная, крайне болезненная эпоха для христианских церквей. Но последователи Христа создали весьма устойчивую систему общинной жизни, что позволило не только выстоять в годину искушений, но и моментально воспользоваться внезапно распахнувшимися вратами свободы. Служители тех лет научились весьма продуктивно действовать в соответствии с внутренними настройками гонимой церкви.

Но время изменилось. Прошумел ветер свободы, минули годы безудержного мистического ажиотажа, уходит в прошлое чудовищный провал в яму социальных бедствий и теперь нарастает безрелигиозное равнодушие постмодерна и всевластие «третьего рима». Наступил новый период церковной истории, позволивший сформироваться целому классу работников «плуга и посоха». В этом пасторском цеху существуют свои внутренние связи, устойчивые стереотипы, узнаваемые модели поведения, накоплен обширный опыт и сформирован профессиональный инструментарий. Несомненно и то, что современное пасторство перенесло ряд «вирусных заболеваний», из которых отдельные грозили сообществу обширной эпидемиологической катастрофой.

И, тем не менее, несмотря на неблагоприятный общественный климат и внутренние болезни роста, не менее 10 тысяч пасторов успешно несут служение в своих поместных церквях только в одной России. Абсолютно убеждён, для дальнейшего качественного и профессионального развития нам необходима честная рефлексия и здоровый самоанализ. Известная доля самокритики тоже не повредит. Просмотр собственного отражения в «зеркале» библейской истины является весьма душеполезным занятием.

Статьи этого сборники написаны в качестве попытки осмыслить особенности жизненного пути современного российского пастыря, обозначить несомненные достижении и «узкие» места в его специфическом деле, наметить высоты, которые нам предстоит покорить в ближайшем будущем. Я честно делюсь с вами, уважаемые читатели, своими наблюдениями, выводами, радостью, беспокойством и досадой, связанными с практической пасторской работой. При этом я вовсе не рассчитываю на полное совпадение ощущений и оценок с другими служителями. Напротив, буду считать свою цель достигнутой, если мне удастся спровоцировать конструктивную дискуссию внутри пасторского сообщества. Поднятые в статьях вопросы нам предстоит обсуждать ещё довольно долго, до тех пор, пока не наступит новая эпоха и другое поколение пасторов возьмется за плуг после нас. Надеюсь, мы сможем оставить им богатое наследство мудрых наставлений и полезного практического опыта.

Выбор названия сборника не случаен. Профессиональная деятельность любого рода имеет как внешнюю, видимую для стороннего наблюдателя, сторону, так и внутреннюю, раскрытую лишь для участников профессионального процесса. Эта внутренняя, изнаночная сторона не обязательно указывает на явления постыдные, вызывающее желание их спрятать и создать из них «коммерческую тайну». Изнанка — это профессиональное зазеркалье, специфический мир, включающий погружённых в него людей, их систему отношений, устойчивые идеологемы, профессиональные навыки, не нуждающиеся в истолковании штампы, эмоциональные реакции и т.д.; мир, раскрывающийся исключительно для причастного к процессу профессионала. У пастырей тоже есть такой мир. О особенностях этого мира и написана эта книга.

Признателен многим христианам, оставившим свои отзывы после публикации этих статей в социальных сетях. Это помогло в поиске верных и наиболее безопасных выражений, использованных в окончательном варианте текста. Выражаю благодарность Ивану Боричевскому за необходимый мотивационный толчок и моему старинному другу Анатолию Ермохину на неоценимую помощь в редактировании текста. Отдельные слова благодарности моей супруге Надежде, чуткой и нежной женщине, с истинно христианским терпением воспринимавшей мои творческие приливы длинными зимними вечерами.

25 апреля 2017, Асбест

Пастор vs специалист

Временами я немного завидую узким специалистам, тем, деятельность которых направлена на одно основное дело всей жизни. Это дело ограничено узкими рамками профессиональных обязанностей. К примеру, вся энергия медицинского работника тратится только на защиту здоровья пациентов. Преподаватель весь комплекс своих умений и талантов ежедневно использует исключительно для развития образовательного процесса. День за днём служитель фемиды разбирает судебные дела и выносит приговоры. Более того, даже внутри профессионального цеха специализация делится на ещё более узкие участки. Ортопед не лечит сердце, а гастроэнтеролог не принимает роды. В этой узкой направленности и заключается логика профессионального развития: оно реализуется благодаря рамочной концентрации жизненной энергии человека на отдельном секторе знания и деятельности. Только так возможно достижение высокого качества и филигранного мастерства, только таким образом возможен профессиональный рост. Человек, применяющий себя сразу во всём, либо скачущий из одной профессиональной области в другую, обречён остаться дилетантом или низкоквалифицированным сотрудником. Вряд ли он сделает серьёзную карьеру и достигнет экспертного уровня, вряд ли совершит технологический прорыв.

Безусловно, есть своя красота в спайке человека с профессией. Разум специалиста всецело поглощен любимым делом. Он прикипел к нему душой, практически сросся с ним плотью. Весь арсенал дарований и способностей положен на алтарь избранного ремесла. Умелец ежедневно упражняется в конкретном мастерстве, ему не нужно отвлекаться, не нужно разрываться в перипетиях многозадачного и разновекторного процесса. Он — человек одного дела.

С пасторством всё иначе. Особенность положения пастора в обществе предполагает соприкосновение с различными сферами жизни. В современной российской действительности пастор — это учитель и психотерапевт, оратор и богослов, семейный консультант и специалист в области социальных технологий, управленец и бухгалтер, немного строитель и немного юрист, нередко разбирающийся в вопросах здравоохранения и физкультуры. Вроде бы целью служителя является только духовное наставление и проповедь Евангелия. Но на деле наш пастор — служитель «широкой практики». Он на все руки мастер, он должен всё знать и всё уметь. Зачастую кроме него в общине некому помочь прихожанам в ситуациях, требующих компетентного вмешательства.

Конечно, я обобщаю. В многочисленных церквях внутри команды служителей уже существует «разделение труда». К этому располагает библейское учение о духовных дарах и пятигранном служении. В европейских церквях разграничение ответственности и специализация давно стали нормой. Но в небольших приходах России, коих в стране подавляющее большинство, пастор по-прежнему «и швец, и жнец, и на дуде игрец».

Пастор вынужден быть разносторонне развитым. К нему обращаются люди, с поломанной жизнью, похожей на абсурдное и дикое соревнование безумных злоключений. И пастор ремонтирует человеческую жизнь.

Однако, именно из-за «широкой практики» нашему пастору трудно сосредоточенно посвятить себя одной области духовного труда. А значит, трудно дорасти до экспертного уровня. Практикующий пастор и научная деятельность — почти не совместимые понятия. Служащему пастору некогда писать книги и заниматься искусством — он занят живыми людьми. Добавьте сюда присущую многим пасторским семьям многодетность и вы получите образ перегруженного заботами человека.

Роль пастора в России сильно недооценена. Для светского общества его служение происходит на «обратной стороне луны». Протестантского пастора не существует для российских масс-медиа. О нём не скоро снимут художественный фильм. Твёрдая рука высшего чиновника не скоро повесит на его груди орден. Нередко представители светского общества соревнуются в бичевании и демонизации фигуры евангельского священнослужителя, наполняя циничной ложью туман массового сознания. Для российского пастора существует не так уж много точек опоры, ещё меньше внешних источников мотивации. Его единственная надежда — Господь и поместная церковь.

Значение пасторства чудовищно недооценено! Секулярный мир активно развивает альтернативные пасторской заботе формы воспитания личности. Лайфкоучер за день тренинга вознаграждается суммой, равной месячной пасторской зарплате (если таковая имеется). На атмосферных клубных вечеринках утомлённый солнцем горожанин снимает психологическое напряжение под модные вскукареки МС. Многочисленные камеди-шоу изобретательно и исподволь формируют альтернативные ценности. И всё это глумливое, алчное, вывихнутое жречество ведёт покорную душу обывателя в царство пустоты и бессмысленности.

Там временем пастор тихо и незаметно ремонтирует человеческую жизнь. В этом его крест. В этом его благословенная доля. Он — непризнанный герой нашего времени, герой не от мира сего. Он — наследник профессии Иисуса Христа, принявший единым пакетом все особенности дела: глубокое внутреннее удовлетворение и общественное недоверие, радость духовных переживаний и опасность преследования, бедность и искушение властью.

Дай Боже сил Церкви развить пасторский труд, создать фамильные священнические династии, сформировать свой багаж профессиональных традиций и, самое главное, сделать пасторское служение внутренне целостным, здоровым и продуктивным!

Пасторская жертва

Однажды, после прочтения Малахии, меня охватило чувство несправедливости… Причина — роль, которую Всевышний отвёл священникам. Поясню…

В категоричной и безапелляционной форме в адрес священников звучит претензия: «Говорит Господь Саваоф вам, священники, бесславящие имя Моё». Бесславящие священники…? Взирая на исходящее из их стерильных рук, Бог посчитал Себя оскорблённым. Он не проявил благоволения к Своим служителям и предложил им закрыть храм и напрасно не тратить дрова. А всё из-за некачественных жертв.

Но разве священники в этом виноваты? Ведь это не их жертвы, это приношения народа. Люди привели в храм паршивую овцу и хромого телёнка. Это порочные потомки Авраама осквернили святилище нечистым хлебом. Священник в храме только посредник, имеющий четкие функции, он лишь передавал Вседержителю принимаемые от верующих дары. Священник предлагал Господу ровно то, что жертвовали евреи. Как говориться: ничего своего и ничего личного — просто работа.

Ум и душа современного пастора могут оказаться во власти подобной теории служения. Церковная жизни — это сумма умонастроений, этический поступков, ценностных приоритетов, практических действий и духовных свершений всех христиан в общине. Это — истина. Истина, способная дать толчок для формирования весьма удобной для самооправдания жизненной позиции, выраженной в усталом вздохе — «это всё они, Господи». Я же — хорошо подготовленный и опытный пастор. Я даже бакалавр. Я точно знаю, как нужно Тебе служить. В воображении я рисую прекрасное, стройное и мелодичное музыкальное служение, но в действительности мне достаётся только вымышленный мир роскошных фантазий о сверхъестественной гармонии и хоральном блаженстве. Мои прихожане на такое не способны. Слишком маленький город, слишком малочисленная церковь. Наши люди «консерваторий не кончали», все одарённые давно в мегаполисах да на больших сценах. В моей «провинциальной дыре» остались только несчастные жертвы медвежьего произвола. Какофония и фальшь — вот естественное состояние наших песнопений. Радуйся тому, что даём, Господи, иное у нас не водится.

Подобным образом мысленный поток движется по всем направлениям. Да, Господи, у нас облезлый, страшный и травмоопасный Дом Молитвы с отталкивающим цветом фасада и отвратительным смрадом в туалете. А чего Ты хотел от таких прихожан? У меня нет нормальных, чистоплотных людей с высокими представлениями об эстетике. В день воскресный здесь собираются сирые и убогие, нищие пенсионеры да инвалиды. Конечно, как по мне, я бы организовал современное здание с фешенебельной отделкой в стиле Ампир или Контемпорари. Я представляю как этого достичь и имею необходимые знания и навыки. Но мне не с кем созидать дворцы. Ты дал мне слишком негодный человеческий материал, Господи.

Не прогневайся, Великий, но мы очень бедная церковь. Мои последователи борются за выживание. Собирать с них пожертвования — рука не поднимается. Финансовая поддержка регионального Объединения грезится нами недостижимой мечтой. Не пойти бы по миру самим. А сбор материальной помощи в интересах национальной церкви представляется изощрённым актом беспощадного надругательства над скудным карманом сельских жителей. Отстань, от нас, Господи, со своими десятинами. Конечно, я то продвинутый современный пастор, подрабатываю и втихушку инвестирую, я осведомлён о новейших трендах на финансовых рынках, имею представление о здравом подходе к организации домохозяйства. Я мог бы организовать финансово независимую общину. Только мне бы других прихожан, таких, например, как у того, столичного пастора…

И пастор, в чьей душе пульсируют потенции и клокочет неуёмная жажда смелых свершений, опускает руки. Он ещё обладает высоким представлением о себе, чувствует, что многое мог бы… Но не в этой жизненной ситуации, не с этими людьми. Он не признаёт своих ошибок, ошибаются лишь его подопечные; он не проявляет слабость, её проявляют бездуховные христиане в его церкви. Это не его хромая жертва, он получил её от прихожан. Такой пастор не ощущает полного духовного родства с паствой, он всегда сохраняет дистанцию, не отождествляя себя полностью с церковью, служителем которой является. Идеальный пастор с неидеальным приходом, он будет спорить с Богом и обязательно спросит: «чем я бесславлю Тебя?»

Что всё сказанное значит для меня? Я осознал, что никогда не смогу отмахнуться от Божьих стандартов и сослаться на несовершенство людей, особенность географического положения, бедность населения или другую причину, которая мешает мне принести Богу достойный результат. Есть определённое сходство между позицией ветхозаветного священника как гиперответственнего посредника и ролью новозаветного наставника христиан. Бог по-прежнему не смиряется с посредственностью, компромиссом, ленью и скудоумием. Значит и я не должен смириться с проявлением этих пороков в своей церкви. Значит, я призван сделать всё возможное для формирования библейской культуры в доверенной мне общине. Сделать всё возможное!

Действительно, стартовые позиции служения не для всех благоприятные. Экономический кризис, депрессивность региона, специфика социальной группы, на которую направленно служение — всё это объективные обстоятельства, способные притушить самый дерзкий импульс. Только даже это не повод опустить руки. Допустим, вашу церковь не посещают лауреаты шоу «Голос», но старание и прилежность в музыкальном деле никто не отменял. Предположим, вы не имеете средств на дорогую отделку церковного здания, но внушить прихожанам почтение к Божьему дому и навести в нём порядок и чистоту вы способны. Конечно, доходы людей в российской глубинке ничтожны, но пожертвование от скудости приобретает известную ценность, если «глубокая нищета их преизбыточествует в богатстве их радушия».

Пастор, снисходящий к слабостям «национального характера» прихожан рискует вступить в конфликт с Богом. В этом случае терпимость не стоит воспринимать как милосердие и доброту, скорее — как наплевательское отношение к духовности. Как Божьему слуге времён Малахии следовало воспитывать народ, разъясняя угодный Всевышнему стандарт поклонения, так современному служителю необходимо учить христиан ответственному отношению к верованию и церковной работе.

Плохо, если в служении не хватает старательности, если дело выполняется «спустя рукава». Грустно, если церковная жизнь пущена «на самотёк», если кормчий измождено смотрит назад. Печально, когда вместо бурного потока церковной работы Господь получает скудные потуги полуживых сомневающихся сектантов.

Точно знаю, другое возможно. Не раз испытывал шок и восхищение, посещая отдельные церкви в посёлках и малых городах. На собрание стекаются раньше. Вчерашние заключённые посещают богослужение в строгих костюмах. Молитвенный домик с любовью ухожен. Братья с замиранием сердца ожидают своей очереди поделиться словом. Поют стройно, громко и радостно. Молятся горячо и подолгу не могут закончить…

Взбодрись, пастор! Подтяни отстающие сферы служения. Приложи руку со всем старанием. Воспламени тлеющее собрание, вдохнови братьев к жизни посвящения и дерзаний. Пусть Вечный Бог прославиться вашей страстью и упорством, вашей несгибаемой волей к духовной победе и отчаянным стремлением отдать Ему максимум! Пусть жизнь вашей церкви станет энергичным порывом благочестия и веры! Убеждён, Господь примет такую жертву…

Профессиональная деформация пастора

Введение в проблему.

Абстрагирование, уход от реальной жизни.

Изменение отношения к людям.

Менторский тон.

Формирование стереотипных подходов.

Приступы социопатии.

Спутанность образов служителя и человека.

Подмена личной духовной жизни церковной работой.

Приспособленчество и утрата интереса к служению.

Исследования социологов выявили феномен профессиональной деформации личности. Подразумеваются изменения, происходящие в личности в результате длительной деятельности в определённой сфере. Значение слова «деформация» указывает на сам процесс изменений, развитие которых способно вызвать «профессиональную деструкцию», явление опасное и требующее коррекционного вмешательства.

Общеизвестно, что практикующие хирурги отвыкают сочувствовать человеческой боли. Школьные учителя становятся нудными и утрачивают привязанность к детям. Военнослужащие привыкают к выправке настолько, что переносят армейские порядки в семью и гражданское общество. Водители-дальнобойщики, длительные периоды жизни работая в рейсах, теряют навыки семейных отношений и превращаются в пожизненных «вольных странников». И так по всему списку профессий, ведь каждая из них формирует специфический способ восприятия действительности, выстраивает удобные для неё механизмы взаимодействия с обществом, накладывает отпечаток на эмоциональное состояние человека.

Нужно признать, что искривления личности являются своего рода защитной реакцией и вызваны попыткой психики защититься от деструктивных потенций, таящихся в профессии и способных разрушить человеческую душу. Приспособление вместо разрушения.

Впрочем, не стоит абсолютизировать власть профессии над личностью. Это не про всех. К тому же, многие люди регулярно меняют вид деятельности. Однако чем глубже человек погружён в своё ремесло, чем более он отождествляет себя с избранным делом, тем выше вероятность профессиональной деформации.

Как насчёт пасторов? Можно ли относить пасторское служение к профессиональной деятельности? Меняется ли со временем внутреннее состояние пастора, меняется ли характер его общественных связей? Как служение влияет на образ мыслей, состояние здоровья и качество жизни наставника христианских душ? Существуют ли в церковной работе угрозы и искушения, способные ослабить духовную жизнь, вызвать и закрепить вредные изъяны в характере духовного работника?

Длительное, многолетнее служение изменяет индивидуальность пастора. Это совершенно точно. Прошу отметить, его преображает не только Бог, не только благодатное пребывание в милости Благословенного Господа, но и многократное повторение однотипных духовных и социальных операций, закрепляющих типичные алгоритмы пасторской деятельности. Именно этому последнему аспекту и посвящена данная статья.