Бесплатный фрагмент - Отставники

…Ближе к полудню погода заметно ухудшилась. Прежде малооблачное веселое небо постепенно хмурилось, затягиваясь плотными иссиня-серыми облаками, придавая ему какую-то неповторимую и зловещую красоту. Вскоре принялся накрапывать дождь, заливая все вокруг своими мелкими противными сырыми каплями. Завывающий промозглый ветер, дующий с моря, с каждой минутой усиливался, предвещая скорое начало страшной бури. Вокруг заметно потемнело. Для немногочисленных жителей крохотного немецкого поселка Зеедорф, расположенного на одном из безымянных островов в Северном море где-то между Германией и Датским Королевством, это могло означать только одно — сообщение с «большой землей» пропадет на неопределенный срок, возможно очень надолго…

Официальное название такому маленькому острову присвоено не было, но местные именуют его Грюнеинзель, несмотря на то, что огромных валунов и невысоких острых прибрежных скал на его территории значительно больше, чем деревьев, кустов и прочей зеленой растительности. От состоящего из двух малых островов германского архипелага Хельголанд, где даже функционировал небольшой аэропорт, Грюнеинзель отделяло примерно пять морских миль, то есть, около десяти километров. Ну а до самой «большой земли», например, до германского приморского городка Дунен, плыть по морю пришлось бы уже миль тридцать. Остров Грюнеинзель не имел регулярного сообщения не только с большой землей, но даже и с ближайшими к нему островами Хельголанд, поэтому даже до них добраться можно было исключительно на личном водном транспорте, и, разумеется, только в идеально хорошую погоду…

Несмотря на то, что до датских земель было существенно дальше, чем до немецких, в Зеедорфе, кроме пяти германских семей, проживала еще одна, выходцев из Дании. Практически все жители были людьми старшего или преклонного возраста, дети и внуки которых уже давно обитали на «большой земле», хотя время от времени при удобном случае все-таки навещали своих предков. Но и те при особенно благоприятных обстоятельствах периодически выбирались со своего богом забытого Грюнеинзеля на континент, чтобы вместе с внуками прогуляться по улицам родного для всех их Гамбурга, а заодно и ненадолго вкусить приятных благ цивилизации. Если немцы жили на острове уже не один десяток лет, то датская семья Свенсен перебралась сюда относительно недавно, чтобы, как и их немецкие соседи, доживать свой век в уюте и покое вдали от остального шумного и суетного света…

Но изменчивая и коварная морская погода не всегда радовала обитателей Грюнеинзеля покоем и тишиной, изредка ненавязчиво нарушаемой криками морских птиц. Вот и в этот день уже часа через полтора крохотный остров, площадь которого едва дотягивает до четырех квадратных километров, в очередной раз целиком оказался под властью настоящего бушующего урагана. На морской берег, сплошь покрытый каменными глыбами и острыми причудливыми скалами, с оглушающим шумом медленно и размеренно падали массивные волны, деревья послушно «по пояс» сгибались под натиском шквального пронизывающего ветра, который мог запросто сбить с ног всякого, кто попытался бы покинуть свое жилище, пожелав пройти по улице с десяток метров.

Во время подобных погодных катаклизмов, которые нет-нет, да и случаются в этой части Северного моря, жителям Зеедорфа только и остается, что сидеть в своих добротных каменных домах с двускатными кровлями, покрытыми металлическим настилом, разбросанных вдоль одной единственной улицы поселка примерно в тридцати-сорока метрах друг от друга, и заниматься своими делами. Благо провизией островные аборигены постоянно запасаются в достаточном количестве, чтобы можно было не покидать жилище даже в течение нескольких дней.

Вот и сегодня во время очередного разгула разыгравшейся непогоды все жители поселка по обыкновению сидели дома, греясь возле своих печек, не переставая молиться и надеяться на то, что на этот раз буря не будет столь жестокой и не разрушит расположенные на берегу каменные ангары с их спасительными лодками и катерами. Ведь без них не добраться даже до Хельголанда, дабы пополнить запасы горючего для лодочных моторов, необходимого продовольствия и даже бутилированной питьевой воды. Впрочем, на острове, окруженном соленым морем, когда-то очень давно для нужд поселка все же была оборудована одна единственная скважина, из которой в жилища поступала пресная вода, но и она, в силу своих природных свойств, годилась только для того, чтобы принять водные процедуры, помыться и полить растения на придомовом участке. Но, в отличие от немцев, которые предпочитали все-таки приобретать воду для питья на архипелаге, датчане Йорген и Нора Свенсен, не задумываясь, просто кипятили эту подземную воду и использовали без видимого ущерба для здоровья. Для них это было обычным делом, потому что на многочисленных островах Датского Королевства добываемая из недр природная вода не такая уж и чистая, чтобы можно было безбоязненно пить ее сырой, как это делают, скажем, жители Норвегии или Швеции.

С электроэнергией все сложилось намного лучше, так как она существовала на острове исключительно благодаря тому, что в течение многих лет в поселке Зеедорф размещалась и активно действовала секретная станция военной спутниковой связи «Грюнеинзель», а значит, в то прекрасное время и проживало здесь гораздо больше людей, как военных, так и гражданских. В связи с этим, на остров по дну моря был проложен кабель с архипелага Хельголанд, который в свою очередь также пользовался аналогичным способом получения электричества, но уже с «большой земли». Военные не обидели и местных гражданских, проложив подземные кабели электропитания ко всем их домикам. На всякий случай на Грюнеинзеле для нужд станции, а заодно и жителей, военные установили еще и резервный дизель-генератор.

Размеренная и безмятежная жизнь на острове шла своим чередом, местные были безмерно ею довольны. Но лет пять назад просто за ненадобностью или еще по какой-то одним военным известной причине станцию законсервировали. Почти все связанные с ней военнослужащие и гражданские покинули остров Грюнеинзель, который, впрочем, не потерял своего секретного статуса, специальное оборудование оставалось в рабочем состоянии, до сих пор сохранились и ныне пустующие жилые домики персонала объекта. Однако с того времени жизнь острова стремительно утратила былую активность, а вместе с тем коварно ослабила и душевный комфорт его обитателей, которым стало безмерно одиноко на этом маленьком клочке суши посреди огромного моря. Некогда полнокровная жизнь Грюнеинзеля в одночасье замерла, превратив его в один из многочисленных унылых уголков, каких много существует на немецкой земле…

Сама станция располагалась под землей, внутри невысокого холма, а снаружи можно было заметить только замаскированную большую круглую антенну или радар, как ее называли обитатели Зеедорфа. И, тем не менее, бундесвер не совсем забросил станцию, она была всего лишь законсервирована. Поэтому для присмотра за военным объектом в запасе и поддержания его в рабочем состоянии, чтобы в случае необходимости, вновь легко и оперативно его запустить, двое немцев, бывших военных офицеров связи, добровольно остались на острове, за что минобороны доплачивало им определенную сумму к и без того приличной военной пенсии. Этими немцами были два друга, военные отставники — бывшие обер-лейтенант Конрад Шульц и лейтенант Маркус Кауфман. Им обоим было немногим за шестьдесят, на здоровье они никогда не жаловались, да и выглядели гораздо моложе своих лет, потому что алкоголь употребляли весьма умеренно, не чаще обычных среднестатистических немцев, жалуя, как правило, качественное пиво или очень хорошее легкое вино, и, разумеется, отрицательно относились к курению табака. Теперь они проживали со своими женами не в военных деревянных домиках поблизости от радара, а в самом поселке Зеедорф в собственных коттеджах, почти в километре от станции…

— Эй, Конрад, как ты думаешь, ураган не разрушит наш ангар с катером? — спросила своего супруга Бригитта, сидя за столом со спицами в руках, в очках в роговой оправе, не отрывая взгляда от своего монотонного вязания.

— Откуда я знаю, черт подери! Это одному богу известно! Молись, дорогая, иного не остается! — недовольно буркнул Конрад Шульц и задумчиво откинулся в своем любимом кресле-качалке, свободно положив обе руки на подлокотники, потому что, честно говоря, этот вопрос не меньше беспокоил и его самого…

— Кстати, дорогой, если я правильно помню, сегодня тебе с Маркусом надо снова проведать радар, — после короткой паузы произнесла жена, натруженные пальцы которой продолжали проворно шевелить спицами, закручивая пряжу во все новые и новые петли, которые со временем должны превратиться в теплый шерстяной свитер для старшего внука.

— Знаю, Гитта, знаю! И это не менее важно, чем целость лодочного ангара! Только, как это сделать в такую бурю, нам с лейтенантом не пройти по улице и десяти метров!

— Полагаю, не такая уж это и проблема, Конни, можно сходить и позднее, ничего с вашей станцией не случится, если вы навестите ее через день-два, когда непогода утихомирится! — ответила жена отставного обер-лейтенанта.

— Я мог бы согласиться с тобой, майне либэ! Однако у нас существует строго определенный порядок обслуживания объекта, и, конечно, задержка на одни сутки, возможно, не сыграет никакой роли, но если шторм будет бушевать несколько дней, то это уже категорически неприемлемо! Я прекрасно знаю, что нельзя надолго откладывать визиты на объект, там очень чувствительная аппаратура, которую надо непременно и тщательно контролировать, чтобы она могла снова выполнять свои функции, когда наступит нужный момент. Мы, немцы, народ очень пунктуальный и привыкли ответственно относиться к своим обязанностям, а в особенности это касается военных! — подчеркивая свою значимость, важно заявил Конрад, продолжая вальяжно покачиваться в кресле, — понимаешь, Бригитта, сейчас я не могу даже связаться с Маркусом, чтобы обсудить наши дальнейшие действия!

— Да, вот это большая проблема! К сожалению, здесь нет даже мобильной связи! К слову сказать, и обычные проводные коммуникации между нашими домами тоже не были проведены в своем время. Господа военные, твои коллеги, между прочим, когда уходили с острова, об этом совсем не подумали! — назидательно произнесла Бригитта, продолжая накручивать шерстяные петли на тонкие стальные спицы.

— Да, все верно! Даже связь с «большой землей» имеется только на станции, да и она не предназначена для гражданских целей, — спокойно и рассудительно добавил Конрад.

— Вот если бы у нас здесь имелись автомобили, тогда в непогоду можно было бы легко доехать до бункера, но их, к сожалению, тоже нет, потому что на острове в четыре квадратных километра они, собственно говоря, без особой надобности, — степенно рассуждала Бригитта.

— Что же тогда нам делать? — спросил сам себя Конрад и замолчал, продолжая мерно покачиваться в любимом кресле…

— Смотри-ка, дорогой, что за чудеса! Вон Маркус Кауфман сам к нам идет! — с неподдельным удивлением произнесла Бригитта, оторвавшись от вязания и показывая рукой в сторону окна.

— Не может быть, господи! — воскликнул Шульц и посмотрел через окно на улицу, где погода вытворяла черт знает что.

Конрад увидел, как через улицу, стойко преодолевая порывы шквального ветра, к их дому медленно шаг за шагом продвигается его коллега, одетый в толстую теплую куртку с капюшоном, в резиновых сапогах, в вязаной шапке и стеклянных водолазных очках для защиты глаз от ветра, чтобы можно было хоть что-то разглядеть на пути. Когда Маркус приблизился к дому супругов Шульц, Конрад мигом поднялся со своего уютного кресла и спешно направился к выходу, чтобы встретить друга.

Зайдя в дом, Маркус оставил свою промокшую куртку и сапоги в прихожей, а когда они вместе с Конрадом вошли в комнату, то, не спрашивая разрешения, он сразу всем своим весом буквально плюхнулся на кожаный диван, старые пружины которого издали жалобный звенящий звук.

— Здравствуй, Бригитта! — добродушно произнес Кауфман, — тебе большой привет от моей Гертруды.

— Грюс Готт, Маркус! Ей тоже передавай привет! — вежливо ответила хозяйка, — кстати, не желаешь горячего чаю или чего покрепче? У нас в доме есть пиво, и даже где-то в шкафу сохранилась недопитая бутылочка доброго шнапса…

— Нет, спасибо, хозяюшка, я не очень-то и продрог, пока шел, наши дома не слишком далеко друг от друга, — улыбаясь, ответил Кауфман Бригитте, а потом, откинувшись на спинку дивана и наслаждаясь отдыхом от воздействия противной непогоды, обратился к Конраду.

— Ну, что же нам теперь делать, герр обер-лейтенант?

— На станцию идти все равно надо! Это наша с тобой обязанность! В конце концов, мы за это деньги получаем от правительства! — категорично ответил Шульц.

— Может быть, все-таки подождем? Вдруг к завтрашнему утру погода наладится? — предложил Маркус.

— Не знаю, может, наладится, а может быть, и нет! Один бог ведает! — буркнул Конрад.

— Кстати, у вас в доме имеется радио? Мы бы могли послушать актуальный прогноз!

— Радио у нас есть, но я редко его включаю, а теперь боюсь, что в такой шторм и радиоволны сюда вообще не доберутся, — пытаясь невесело пошутить, ответил Конрад.

— Но мне кажется, нам стоит послушать прогноз, милый, где у нас стоит транзистор! — пробормотала Бригитта, откладывая вязание, и встала со стула, чтобы отыскать радиоприемник…

Конрад включил быстро найденный женой свой старый «Грюндик» и начал то в одну, то в другую сторону крутить ручку настройки в поисках устойчивого сигнала. Из динамика слышались только шипящие шумы и пение волновых помех. Наконец удалось уловить голос какой-то немецкой радиостанции, где как раз говорилось о погоде.

«…по данным Немецкой метеорологической службы, влияние небывалого мощного циклона по всей акватории Северного моря сохранится еще как минимум в течение трех суток, продолжительный шторм накроет также и все северное побережье страны. Все коммунальные и спасательные федеральные службы приведены в состояние полной готовности…», — вещал сухой и лаконичный голос диктора, а потом Конрад прервал его, выключив радио, так как услышал все, что ему было нужно.

— Плохо дело, Маркус! В ближайшие дни нам легко на станцию не попасть, значит надо все равно идти прямо сейчас! — категорично заявил Шульц.

— Это невозможно, ребята! В такой-то жуткий шторм!!! — встревожено всплеснула руками Бригитта.

— Почему же, Гитта, Маркус ведь каким-то образом прошел до нашего дома несколько десятков метров, — апостериори произнес Конрад.

— Да, конечно, прошел! Но ты разве не заметил, как он сильно устал?! А вам-то идти почти километр! Да вас обоих может этим свирепым ураганом запросто унести куда-нибудь в сторону моря! — с видимым беспокойством произнесла Бригитта в адрес мужа.

— Об этом даже не волнуйся, дорогая! Ничего страшного не случится! Это же не смерч, в конце концов, а просто очень сильный шквальный ветер. Куда он может нас унести? Нет, безо всякого сомнения, он будет стараться затруднить наше продвижение, но мы и не станем особенно торопиться. Оденемся потеплее и постепенно дойдем, будем двигаться осторожно, прятаться за естественные препятствия, чтобы по пути отдыхать, — вполне убедительно и невозмутимо произнес Конрад, чтобы, прежде всего, успокоить супругу.

— Да, обер-лейтенант прав, если уж идти на станцию, то именно сейчас, потому что, когда я пробирался к вам сюда, ветер был не такой уж и сильный, но кто знает, вдруг позже, когда сюда доберется эпицентр циклона, ветер усилится еще больше, так что… — подтвердил версию Конрада лейтенант запаса Кауфман.

— Ну а как же твоя Гертруда? Она же не узнает, что вы пошли туда! — спросила у Маркуса все еще обеспокоенная Бригитта.

— Не волнуйся, соседка, я ее заранее предупредил, чтобы за нас не переживала! — с завидным спокойствием ответил Маркус.

— Только прошу, ради всего святого, будьте предельно осторожны! И храни вас Господь! — произнесла Бригитта, обращая молитву к Всевышнему…

Отставные военные оделись так, чтобы, насколько это было возможно, защитить себя от воздействия урагана, и, полные решимости выполнить свой воинский долг отставников, вышли из дома. Адская непогода продолжала бушевать с прежней силой. Свирепый завывающий ветер, охвативший друзей буквально с первых шагов, едва они отошли от жилища Шульца, просто валил их с ног, а плотный дождь мощными жесткими струями беспощадно хлестал по их загорелым морщинистым лицам. Казалось, сама природа озлобилась на людей за какую-то провинность, и теперь мстит им своей черной неблагосклонностью…

Дорога к станции была добротная асфальтированная, идя по ней, невозможно было заблудиться даже в такую жуткую погоду. Хорошо это было или плохо, но только штормовой порывистый ветер ежеминутно менял свое направление, и поэтому то подгонял Конрада с Маркусом, заставляя двух смельчаков почти бежать под его напором, то заметно препятствовал их продвижению вперед, вынуждая их ценой огромных усилий делать медленные шаги, при этом наклоняя тела немного вперед. Но, тем не менее, это помогало друзьям хоть время от времени использовать силу «попутного ветра» в свою пользу. Пройдя метров тридцать, они оказались возле крайнего в поселке дома, принадлежащего пожилой супружеской паре по фамилии Дитрих. Хозяйка Хильда раньше была школьным учителем, а ее муж Виланд когда-то служил в полиции Гамбурга. Случайно взглянув на их дом, Маркус заметил, что соседи пристально глядят на них через окно, с серьезным выражением лиц покачивая головами, как бы укоряя путешественников, на свой страх и риск отправившихся в путь во время такой непогоды. Но Кауфман и Шульц только приветливо махнули им руками и продолжили продвигаться дальше, все ближе и ближе к заветному радару.

Вдоль дороги росли разной толщины деревья, среди которых были и достаточно крупные диаметром в полметра, за которые можно было ненадолго спрятаться от ветра и немного передохнуть, но даже их крепкие верхушки покорно сгибались под напором мощного беспощадного урагана. Завывающий шум неистового ветра затруднял друзьям возможность даже говорить друг с другом, несмотря на то, что шли они совсем рядом, крепко держась за руки. В эту пору вокруг совсем не было заметно ни животных, ни вечно кричащих и каркающих птиц, которых на острове всегда было в избыточном количестве. В трудный час все они попрятались по углам и щелям, что смогли отыскать на территории этого маленького острова.

Леденящий душу ветер продолжал бесчинствовать с новой яростной силой, опрокидывая секции штакетника, дворовые скамейки, коробки и ящики, беспощадно срывая с деревьев отсохшие ветви, ломая хрупкие стволы и роняя их на землю со звонким пугающим треском. Время от времени ураган подхватывал во дворах домов небольшие никак не закрепленные металлические и деревянные предметы, а то и просто куски дерева или металла. Все это с легкостью перышка на бешеной скорости неслось по измученному порывами ветра воздуху или катилось по сырой земле, которая, казалось, сама была готова трястись от страха перед чудовищным кошмаром происходящего на ней светопреставления. Несомненно, эти жуткие ветряные игры были прямой угрозой для жизни и здоровья тех, кто рискнул прогуляться в эту ненастную пору…

Примерно через пару часов борьбы с проявлениями непрекращающегося циклона, Шульц и Кауфман, наконец, добрались до невысокого холма, расположенного в самом центре острова, на котором возвышался стойкий даже к таким погодным перипетиям радар. До входа на станцию оставалось с десяток метров, которые наши друзья мужественно преодолевали, превозмогая всякое «не могу». Но, наконец, последние самые тяжелые метры были победоносно пройдены, и Шульц, позвенев вынутой из кармана связкой ключей, отомкнул замок в массивной стальной двери, окруженной со всех сторон бетонными стенами, тем самым, пропуская их персоны внутрь все еще секретного подземного бункера, имевшего, как говорили, надежную защиту даже от попадания атомной бомбы.

— Ну, все, дошли, слава богу! — произнес Шульц, с усилием закрывая тяжелую входную дверь на толстых петлях, и в тот момент, когда она с лязгом захлопнулась, порядком надоевший жуткий вой штормового ветра мгновенно заглох. Герметичная дверь сделала свое дело, и с улицы больше не было слышно и малейшего шума, внутри объекта было так спокойно и тихо, будто и нет вовсе никакой бури.

— Теперь за дело! — живо произнес Кауфман, привычным движением нащупав в темноте выключатель и зажигая свет в коридоре с литыми железобетонными стенами, как и принято в подземных сооружениях военного назначения.

Расстегнув куртки, откинув капюшоны и засунув в карманы теплые шапки, коллеги стали спускаться вниз по освещенной тусклыми лампами в стеклянных взрывобезопасных кожухах лестнице, ступени которой также были отлиты из качественного и прочного бетона. Благодаря особой системе вентиляции, воздух внутри помещения бункера постоянно оставался чистым и свежим, чтобы тем, кто там находился, было легко и комфортно.

Несколько лестничных пролетов привели друзей на уровень третьего подземного этажа, где непосредственно располагались помещения с секретным оборудованием для обеспечения спутниковой связи. Чтобы попасть в главную комнату управления, нужно преодолеть еще одну солидную гермодверь, что, собственно, и было незамедлительно сделано, благодаря имеющимся у обер-лейтенанта Шульца ключам и его знанию верной комбинации цифр на дополнительном электронном кодовом замке. Создавалось впечатление, что они проникают в какой-то суперсейф, где хранятся несметные сокровища, но, увы, в бункере станции друзей ожидало то же самое, что они видели и делали каждую неделю вот уже в течение нескольких лет подряд.

Внутри, как и предполагалось, не произошло никаких изменений, все выглядело точно так же, как и вовремя их предыдущего посещения. Все приборы работали, попискивая и мигая разноцветными огоньками, смысл и значение которых был понятен только Шульцу и Кауфману, то есть тем, кто был способен полноценно обслуживать все это мудреное электронное хозяйство. Основной смысл всех этих регулярных еженедельных посещений неиспользуемой станции заключался, прежде всего, в тщательной проверке работоспособности каждого узла и прибора с обязательным итоговым докладом о результатах по спецсвязи в отдел федерального министерства обороны Германии. По всему выходило, что для обитателей острова Грюнеинзель настоящая связь с внешним миром существовала только на этой станции, но пользоваться ей в личных целях никто из местных не имел права, включая и этих двух ответственных офицеров, обслуживающих радар. По инструкции, если персонал не выходил на связь дольше положенного времени, на остров должны были сразу же наведаться представители спецслужб для уточнения причины задержки, что, несмотря на консервацию, все еще говорило о высокой значимости этого объекта для обороны страны…

В комнатах бункера беспрестанно поддерживалась среда определенного температурного комфорта, но не только для удобства пребывания сотрудников на рабочих местах, но и в целях обеспечения непрерывной и безотказной работы сложного и весьма чувствительного к внешним воздействиям электронного оборудования. Сняв теплые куртки, офицеры запаса привычно и молча заняли свои места за панелями управления перед датчиками, кнопками, ручками, мигающими огоньками и мониторами, чтобы, согласно вызубренной наизусть инструкции, с головой погрузиться в очередную рутинную проверку.

Прошло около часа, тестирование было успешно и штатно завершено. Как и прежде никаких отклонений от нормы в работе электрооборудования станции обнаружено не было. Удовлетворенные результатами, Шульц и Кауфман отключили тестирующие линии приборов и собирались, как полагается, доложить в министерство бундесвера о положительном итоге проверки, и, разумеется, о том, что станция спутниковой связи Грюнеинзель сохраняет полную готовность к работе. По обыкновению это всегда делал старший по званию офицер.

Оставаясь за пультом, Конрад снял телефонную трубку спецсвязи и набрал нужную комбинацию цифр, чтобы задействовать закодированную линию, а потом и ввел цифры номера для вызова требуемого абонента в министерстве обороны, который находился на дежурстве круглосуточно.

— Здесь обер-лейтенант Шульц, код 42589430 Курт-Фогель! — официальным тоном четко и членораздельно сообщил отставной офицер в трубку сразу же после того, как услышал ответ на другом конце провода.

— Слушаю вас, говорите! — продолжал дежурный офицер бундесвера.

— Разрешите доложить! Объект «Точка Грюнеинзель» протестирован полностью, отклонений от нормы не обнаружено!

— Принято! Спасибо! — сухо ответили на другом конце провода, и связь отключилась.

— Все, герр Кауфман, на этот раз наша работа выполнена, собирайся, нам предстоит не менее трудная обратная дорога домой, — сообщил Конрад своему приятелю, застегивая молнию уже надетой куртки.

— Ты прав, Конни, нам предстоит снова выдержать это! — ответил Маркус, неспешно надевая свою теплую куртку.

Одетые они подошли к двери, ведущей из главной комнаты управления в коридор с лестницей наверх, и по обыкновению стали ее открывать. Шульц использовал ключи, привычно ввел свой личный код, но дверь почему-то никоим образом не отреагировала, а только неприятно пискнула, и вместо слова «открыто», на маленьком экране появилось «ошибка», свидетельствуя, что введенный код был неверен. Конрад несколько раз к ряду пытался нажимать на нужные кнопки с цифрами, не торопясь, аккуратно, спокойно, но замок так не открылся. После пятой попытки набрать коды на цифровом табло электронного замка высветилась надпись, говорящая о том, что из-за нескольких ошибочных попыток дверь полностью заблокирована. Такого поворота никто из друзей никак не ожидал, это было нечто несуразное, а то и попросту фантастическое.

— Что за черт, Маркус? — удивленно спросил Шульц и вопросительно посмотрел на Кауфмана, узнав, что дверь теперь по какой-то неясной причине замурована наглухо, и они вместе с ней внутри бункера.

— Не знаю, Конрад, впервые такое вижу, чтобы наша дверь не принимала правильный, годами выверенный код, и не открывалась ключами! А потом и вообще оказалась блокированной! — ответил приятелю не менее удивленный происходящим Маркус.

— Этого нам еще не хватало! Шайсе! — резко бросил Шульц, выдав злобную гримасу на лице.

— Конрад, мы оказались заперты в этом чертовом бункере, факт! А значит, это самая настоящая чрезвычайная ситуация! Надо снова связываться с бундесвером, иного выхода у нас с тобой просто нет! — предложил приятелю Маркус, указывая рукой на главный пульт управления.

— Ты прав, дружище! Я тоже об этом подумал, — ответил Шульц и мгновенно подошел к панели с кнопочками, огоньками и мониторами, где находилась трубка телефона спецсвязи, не задумываясь, схватил ее, набрал коды и нужный номер, а когда услышал ответ на другом конце провода, начал говорить тоном сильно обеспокоенного человека.

— Здесь обер-лейтенант Шульц, код 42589430 Курт-Фогель! Я снова вам звоню, чтобы сообщить о чрезвычайной ситуации на нашей станции! Чрезвычайная ситуация на станции «Грюнеинзель»!

После этих слов на том конце провода неожиданно повисла небольшая пауза, а потом сухой и явно молодой голос произнес фразу, от которой Шульц оказался в полном недоумении.

— Я не могу понять, кто вы такой? Что вы делаете на секретном объекте «Грюнеинзель»?

— Что значит, «кто я такой»? Я обер-лейтенант Конрад Шульц, несколько минут назад докладывал вам о состоянии этого объекта! Вы что уже забыли?

— Несколько минут назад, герр Шульц, никто со мной не связывался, а я на дежурстве уже двенадцать часов подряд! А вас, между прочим, по закону, можно привлечь к уголовной ответственности за нарушение государственной тайны и незаконное проникновение на секретный объект министерства обороны, это вам ясно? — произнес голос какую-то несуразицу, по мнению Конрада.

— Вы меня разыгрываете что ли, герр штабс-гауптман? — с искренним удивлением спросил обер-лейтенант у своего странного собеседника.

— Не имею ни малейшего намерения, герр Шульц, так вас кажется?.. — спокойно ответил офицер на другом конце провода.