Бесплатный фрагмент - Откуда ты, белый человек?

Вступление

Проведя несколько исследований по вопросу зарождения человеческой цивилизации, перед нами последовательно раскрылись некоторые значимые моменты древнейшей истории, в частности, — откуда появился человек на планете Земля, что явилось толчком и основным моментом появления человечества, участие в этом процессе космических сил или сил иного рода, роли при этом «дарвиновской» обезьяны, кто такие арии, и их значение в становлении цивилизации и т. д. При этом набралось достаточно значимой информации из различных независимых источников и соотносимой с разными периодами существования жизни на планете, что в целом подтверждало правильность направления наших исследований и давало основание выстраивать в результате последовательную, непротиворечивую мозаику далекого прошлого. Вот итогами этой работы и хочется поделиться. Оговоримся сразу, конечно же, что бы не было представлено на суд читателя в этом издании, это будет всего лишь наброском древнейшей истории человечества, лишь попыткой сложить историческую мозаику, раскрывающую процесс появления нашей цивилизации.

Итак, относительно недавно (в конце XIX — начале XX века) ученые обнаружили упоминания о неведомых северных странах, где был так называемый золотой век, откуда происходили боги. И что удивительно, отголоски этих воспоминаний сохранились в древнеиндийских и древнеперсидских литературных памятниках. Поэтому и считается, что первые письменные сообщения о некой Северной земле оставили нам древние индийцы и персы. Греки назвали эту страну Гипербореей. С утверждением христианства и падением античного мира миф о Гиперборее канул в лету. На целые века он выпал из центра внимания европейских мыслителей. Ни эпоха Возрождения, ни века Просвещения не восстановили былой интерес к тайне Северной земли. Тотальное забвение длилось до тех пор, пока в конце 19 — начале 20 веков одна за другой не грянули несколько научных сенсаций. Некоторыми учеными была выдвинута так называемая Полярная теория о происхождении человечества. Суть ее заключалась в следующем. При изучении древней ведической литературы исследователи столкнулись с очень любопытными описаниями природных явлений, как ни странно, абсолютно не соответствующими, в частности, природным условиям в Индии, да и в других южных, близлежащих к ней странам. Это были скорее описания длительных полярных дней и ночей, полярных сияний, характерных только для крайнего Севера. Это дало повод выдвинуть предположение, что эпические произведения (хотя вначале это были устные предания, передаваемые из поколения в поколение) древних индийцев и персов не могли создаваться на территории современных Индии или Ирана, а только в северных широтах Заполярья, поэтому прародину всех арийских народов, к коим и относились индийцы и персы, надо искать в этом далеком северном крае. Это было предположение о зарождение Белой расы людей в северных широтах.

Основоположником полярной теории считается известный астроном и общественный деятель XVIII века француз Жан Сильвен Байи (см. отдельный раздел). Он дал серьёзное научное обоснование полярной концепции происхождения цивилизации и мировых культур. Изучив доступные ему сведения, Байи пришёл к выводу, что все имеющиеся наработки древних опираются на ещё более ранние достижения неизвестного, в его интерпретации «потерянного» народа, обладавшего высокоразвитым знанием. В числе прочего он проанализировал астрономические расчёты древности и понял: те народы, которые в ХVIII веке относились к южным этносам, ранее обитали в северных (полярных) широтах. Жан Байи привел в одном из своих знаменитых «Писем к Вольтеру» свидетельство Ферекида (одного из семи мудрецов древности) о том, что северные люди — гиперборейцы происходили из рода Титанов, а Гиперборея — легендарная страна титанов. «Атланты, вышедшие с острова в Ледовитом море, определенно есть гиперборейцы…», — пишет Байи. Байи также отсылает нас к сообщению Плутарха о земле, населённой прародителями греков, «где Солнце в летний месяц лишь час скрыто за горизонтом, и сию столь короткую ночь освещают сумерки». Байи пишет в этой связи: «Лучше, чем это астрономическое обстоятельство, и не обозначить климат Севера», и прямо указывает, что «сии мнимые противоположные острова, населенные греческими народами, где солнце на протяжении месяца покоится за горизонтом едва час, могут быть только Московской Лапландией, севером Финляндии, где почти схожие дни…». Отметим при этом четкое указание Байи на Север, а также на упоминание некоего острова в Ледовитом океане, что нам пригодится в ходе исследования.

Байи первым указал на полярное происхождение мифа об умирающем и воскресающем боге, который есть во многих культурах. Такие древние божества, как египетский Осирис или сирийский Адонис (перекочевавший затем в греко-римский пантеон), в далёком прошлом олицетворяли Солнце. А оно, как известно, в северных широтах на несколько месяцев скрывается за горизонтом, уступая место долгой полярной ночи. Байи рассчитал, что 40-дневный цикл, предшествующий воскрешению Осириса, соответствует «умиранию и воскрешению» Солнца на северной широте 68 градусов. Именно здесь стоит искать прародину египтян с их солнечным культом Осириса. Если мы взглянем на карту Восточного полушария, то увидим, что шестьдесят восьмая параллель проходит по центру Кольского полуострова, пересекает Ямал и Обскую губу, а также обширные территории Западной и Восточной Сибири.

Продолжателем взглядов Байи стал американский историк, ректор Бостонского университета Уильям Ф. Уоррен, который на основе анализа древних мифов, легенд и преданий в свете научных открытий написал в 1885 году интереснейшую книгу «Найденный рай на Северном полюсе» (книга выдержала десять изданий и была переведена на русский язык известным индологом, доктором исторических наук Н. Р. Гусевой). В ходе исследований ученый пришел к заключению, что исходная прародина всех людей планеты должна располагаться в области Северного полюса и Заполярья. Автор, обобщивший и проанализировавший в своей книге малоизвестные современникам факты, утверждал, что первоначальные истоки человеческой цивилизации следует искать не на Юге, не в Малой Азии или Африке (что соответствует академической точке зрения), а в районе Арктики, где в доисторические времена были благоприятные климатические условия для природного развития.

Причем Уильям Уоррен проследил, как в мифах самых разных народов ставится вопрос о нахождении места, где зародился человек! Поражает не только широта приводимых сопоставлений мифов самых разных народов, но и сам факт возможности проведения таких сопоставлений. Так вот, в своей книге У. Уоррен отбирает фрагменты содержания мифов, которые касаются локализации рая и ада как изначального очага зарождения людей и места их посмертного пребывания соответственно. Применяя единый подход к материалу мифов, он вычленяет универсальные общие элементы, упрощая сюжеты и содержание так, чтобы мифы можно было сопоставлять. Строго соблюдая единство подхода, Уоррен рассматривает утвердившиеся в сознании христиан библейские представления, как из Ветхого, так и из Нового Завета, и исходные представления из религий иранцев, китайцев, индусов и других народов. Демонстрируя обширные познания и интерпретируя эти исходные представления в соответствии с уровнем современной ему науки, исследователь впервые наглядно доказал возможность их сопоставления с особым акцентом на проблеме зарождения таких воззрений. И Уоррен убедительно показал при этом, что в коллективной памяти каждого народа сохраняются наиболее архаичные элементы отдаленнейшего прошлого этого народа. В этой памяти прочно закреплены признаки, уводящие эту память в одну сторону света — на Север. И не просто по северному направлению, а гораздо конкретнее — к Северному полюсу.

У. Уоррен пришёл к закономерному выводу, что указанная память хранит в себе наидревнейшие образы, отличающиеся у всех поразительным сходством, а то и прямыми совпадениями. И в каждом из этих образов вырисовывается картина года, состоящего из единого долгого дня и единой долгой ночи, а также просматривается и описание «небесной горы», обиталища богов или просветленных душ, взбираясь по которой, души праведников достигают рая. Там, в этом раю, стоит в центре великое дерево (по распространившемуся в среде мифологов определению, «дерево жизни», или мировое древо), или же столб, достигающий неба, или же некий мост, ведущий на небо, или же лестница, достигающая тех же сфер. Из этого рая вытекают по четырем главным направлениям четыре великих реки (видим точное соответствие так называемой карте Меркатора), питающие все воды земли, или же струится некая общемировая влага из светлого источника. Там царят свет и благодать, к достижению которых следует стремиться всем живущим, и это достижение связывается с безгреховным образом жизни. Туда должны устремляться души как к колыбели своего зарождения. С этим итоговым выводом и было связано заглавие книги «Найденный рай на Северном полюсе».

Новые аргументы в пользу полярной теории высказал индийский ученый Б. Г. Тилак в своей книге «Арктическая родина в Ведах», вышедшей в 1903 году в Бомбее (см. о нем отдельный раздел). Известный политический деятель и ученый Индии, анализируя древние тексты, написанные на ведическом санскрите, убедительно доказал, что арьи — предки индийцев в доледниковый и межледниковые периоды обитали на Севере, так как климат арктических районов в то время был теплым и там мог быть иной растительный и животный мир. Около 10 — 8 тысяч лет назад, считал Тилак, под влиянием наступивших холодов арьи двинулись на юг. Тем самым ученый подтвердил исторический факт существования прародины ариев в арктическом регионе. В своей книге он не раз подчеркивает ценность находок Уоррена и объясняет по-новому переводы Вед, сделанные западными учеными. В своем исследовании он выявляет и оценивает древнейшие описания астрономических явлений, подтверждая в каждой главе книги неизбежность их соотнесения с реалиями севера.

Эти и другие сенсационные открытия не могли не привлечь внимания русских исследователей. В России на труды Уоррена и Тилака откликнулся петербургский ученый Е. Елачич, выпустивший собственную книгу под названием «Крайний Север как родина человечества» (1910). Привлекая данные из древнеиндийской и древнеперсидской литературы, он полемизировал со своими коллегами, подвергая сомнению наиболее спорные части гипотезы и дополняя новыми фактами очевидное. Елачич заметил, что Полярная звезда из созвездия Малой Медведицы появилась над земной осью сравнительно недавно. Еще в 3 — 2 тысячелетии до н.э. над Северным Полюсом стояла другая звезда — альфа созвездия Дракона. Ведическое почитание Дхрувы может относиться к альфе Дракона или даже к альфе Лиры — Веге. В гимне Видевдата, посвященном «звезде блестящей Тиштрия», говорится, что она стоит со своим спутником (звездой Сатаваэса) «над горой, стоящей посередине на море Ворукаша. Ее почитают наравне со звездами семизначными» (т.е. созвездием Большой Медведицы). Елачич сообщает также, что в священных книгах говорится, что по воле богов и в поисках новой земли арьи переместились с севера — на юг. Приняв в целом гипотезу Уоррена-Тилака, подкрепленную данными современной археологии, Елачич пришел к аналогичному им выводу, что «человек разумный» (homo sapiens) появился в Европе, исходя с Севера под давлением наступающих холодов периода последнего оледенения. Согласен он и с утверждением о генетической связи арийцев различных ветвей.

Другим крупным событием в области изучения истоков человеческой цивилизации стали открытия немецкого ученого Германа Вирта, обобщенные в фундаментальных исследованиях «Происхождение человечества» (Herman Wirth. Die Aufgang der Menschheit, Berlin,1927) и «Священная протописьменность человечества» (Die Heilige Urschrift der Menschheit, Berlin-Leipzig, 1936). В России они впервые введены в научный оборот современным метафизиком и историком религий А. Г. Дугиным, который добросовестно излагает наиболее существенные и ценные открытия Вирта в книге «Гиперборейская теория» (1993). Немецкий ученый, в отличие от своих предшественников, избирает в качестве объекта исследования не внешние стороны культуры древнего мира, а внутренние. Он сосредотачивает свое внимание на содержательных, эзотерических аспектах сакральной традиции. Через исследование языковых и религиозных символов Вирт проникает в святая святых духовной жизни предков. Различные элементы древнего космоса выстраиваются в органичное целое, и перед нашими глазами встает кристаллически ясная картина мира.

Исходной точкой для Вирта стала теория «полярного», северного происхождения человечества. По убеждению ученого древнейший палеоконтинет был некогда расположен в Арктике. Именно оттуда, с крайнего Севера вышли изначальные люди, основавшие прарелигии. По Вирту, полярный человек был не только восприемником этого своеобразного «нордического христианства», но и сам был символом Сына Божьего, микрокосмическим аспектом макрокосмоса. Первые люди, вышедшие из Арктики и были богами, мыслящими бого-человеками, наделенными 1-й группой крови, от которых произошла Белая раса людей. После природных катаклизмов, когда арктические острова затонули в океане, жители Арктики стали мигрировать с Севера на Юг в Евразию, а оттуда расселились по всему миру.

Известный индолог, доктор исторических наук Н. Р. Гусева также является активной сторонницей полярной теории. В дополнение к выводам Уоррена и Тилака ученый-индолог привлекла данные современных геологии, географии и археологии. Она излагала в своих работах новые материалы индийского исследователя вед Р. К. Прабху «Арктический год ведических ариев», привлекала к анализу «Голубиную книгу», также обращала внимание на образ жертвенного белого коня, сравнивала Индру с Индриком. Н. Р. Гусеву чрезвычайно увлекали славяно-индийские параллели. Отдельную свою статью она посвящает родству санскрита с русским языком и приводит убедительную сводку однокоренных слов (как пример, праматерь — праматрь, твой — тва, этот — этат, первый — пурва, любить — лубх, творить — твар, переплыть — параплу, чашка — чашака, дева — деви, дверь — двар, дырка — дрька и др.) Она ссылается на статью Д. П. Шастри «Связь между русским языком и санскритом», где тоже даются красноречивые языковые параллели. Н. Р. Гусева приводит и параллели религиозно-мистических терминов: Ведать — Веда, Дажьбог — Дакша, Индрик — Индра, Лада — Лата, Огонь — Агни, Перун — Варуна, Род — Рудра, Сварог — Сварга, Ярило — Яр и др.

По мнению Н. Р. Гусевой, внимание ученого Б. Тилака, занимавшегося исследованием древних ведических текстов, привлекли те места священных книг, где говорилось о северной прародине древних ариев. В Ведах, датируемых примерно 2 тысячелетием до н.э., описывалось такое время, когда год людей был равен суткам богов и делился на две половины: день — период движения солнца к северу, и ночь — период движения к югу. Но солнце, уходящее к югу на полгода, могло означать только полярную ночь, равно как вторая половина года — полярный день. На такой же вывод наводило и упоминание о том, что Полярная звезда (на санскрите — Дхрува) на родине ариев стояла в зените, а вокруг нее описывали круги все небесные светила. Такое могло быть только на Северном полюсе, либо очень близко к нему, ибо в современной Индии Большая Медведица с Полярной звездой появляется низко над северным горизонтом. Гусева подчеркивала, что Тилак, проанализировав те места ведических гимнов, где воспевается период «мерцающего полумрака», именуемого Зарей (на санскрите — Ушас), которая бывает дважды в году и длится примерно 50 — 60 дней, подтвердил гипотезу Уоррена, которая приобрела еще один сильный аргумент. Такие длинные «зори» бывают только в Заполярье. Н. Р. Гусева приводит при этом большое количество примеров из ведических произведений — описаний и рассказов о впечатлениях, порождаемых грандиозным зрелищем полярных зорь. Она отмечала, что важно не их изобилие, а их точность, которую не могли бы породить пересказы чужих повествований, услышанных, возможно, тоже в чьих-то пересказах. Эти примеры говорят о прочности памяти, сохранявшей знания и впечатления, полученные некогда предками арьев, т.е. теми их давними прародителями, проживавшими в областях, где видели полярные зори и глубоко понимали и описали обстановку и условия жизни в арктических областях.

В близком направлении к Н. Р. Гусевой работала искусствовед С. В. Жарникова (см. отдельный раздел). Она являлась сторонником арктической теории. Следуя отечественной традиции сравнительной культурологии (А. Н. Афанасьев, И. И. Срезневский, А. Журавский, В. А. Городцов, А. В. Миллер и др.), она приводит дополнительные источники и факты в подтверждение родства северных и южных ариев. Привлекая ведические тексты, С. В. Жарникова сумела локализовать и географически точно идентифицировать те места, о которых упоминается в «Ригведе» и «Авесте».

Свидетельства о пребывании исторических народов в Арктике можно найти у Гомера в «Одиссее». Полярные реалии встречаются даже в Библии. Например, в Книге Иисуса Навина есть ссылка на поведение солнца: «Стояло солнце среди неба и не спешило к западу почти целый день». Есть данные исследований славянского фольклора, их проводила наша соотечественница Лилия Алексеева. Результатом явилась её монография «Полярные сияния в мифологии славян». В ней убедительно показано, что многие образы в сказках, а также обрядовая поэзия, народные поверья, заговоры и заклинания наших предков были навеяны созерцанием зрелища полярных сияний.

Итак, кто же является исконным жителем крайнего севера Евразии? К какой этнокультурной группе современности можно их отнести? Сегодня население края в основном состоит из представителей двух языково-этнических семей: угро-финнов в лице карелов (несколько процентов) и индоевропейцев в лице русских (около 90% населения). Всегда ли они жили здесь? Если нет, то кто пришел сюда раньше?

Существует две основные версии. Первая, традиционная — академическая, предполагает, что здесь издревле жили кочевые угро-финские племена — скотоводы, охотники и собиратели (к ним также относятся коми, эстонцы, ненцы, венгры, финны и др.). По этой гипотезе славяне пришли сюда лишь около тысячи лет назад с юга и мирно расселились на огромных просторах севера. Подчеркиваем — это неверная трактовка исторических событий. Очевидно, основой для этой гипотезы стало распространенное представление о том, что культура зародилась на юге, и что более примитивные общества на окраинах ойкумены моложе более развитых народов, обнаруживающих родство с очагами культуры Средиземноморья. Данный подход заранее предполагал, что вопрос о прародине решен. Однако, это далеко не так. Народы и культуры вокруг Средиземного моря на поверку все оказываются пришлыми, причем часто можно найти их же собственные свидетельства о том, что они пришли с севера. Наука, к тому же, до сих пор не может решить вопрос о происхождении индоевропейских народов и их культуры. Пока ученые называют в качестве прародины то причерноморские степи с Кавказом, то Скандинавию, то Среднюю Азию с Памиром, то Тибет с Гималаями. Иные указывают на долину Вислы или верховья Волги. А есть и такие, кто упорно настаивает на Месопотамии, или Египте, или на Ближнем Востоке, а то и на Индии! Куда только не отправляют академические исследователи наших далеких предков!

Трудным необъяснимым моментом акаднмической гипотезы применительно к крайнему северу является проблема топонимики. Наука о наименовании мест давно уже установила, что пришлые народы обычно перенимают те названия, которые озера, реки, горы и долины получили от туземного населения. Так вот, на карте Русского севера мы видим архаичные имена, относящиеся к индоевропейской культурно-языковой семье. Значит, индоевропейцы жили здесь раньше угро-финов? Значит, русские являются автохтонами, туземцами этих мест, а карелы — пришельцы. Индоевропейские топонимы Русского севера появились в той глубокой древности, когда индоевропейцы еще не успели разделиться на отдельные группы. Очевидно, именно Русский Север и является той почти мифической прародиной, которую безуспешно ищут европейские ученые по всему свету, кроме России.

Полярная версия заселения Русского севера находит множество подтверждений в мифологии народов индоевропейской семьи. Полярная теория говорит о том, что расселение индоевропейских народов шло не с юга на север, а наоборот с севера на юг в период, предшествующий расцвету цивилизаций в Египте, Месопотамии, Индии и Греции. В греческой мифологии сохранились, например, многочисленные следы северных корней античной культуры. Так, бог Аполлон прямо считается выходцем с севера, так же как и его сестра-близнец Артемида, богиня охоты и диких зверей. Оба они — дети богини Лето (Ладо), бежавшей от гнева Зевса на юг. Получается, что и Зевс — северянин? Артемидой, что значит Медведица, греки называли самое упоминаемое созвездие северного полушария, Большую Медведицу, которое вращается в непосредственной близости от Полярной звезды. Титан Атлант, держащий небо, есть не что иное, как символическое и вполне очевидное указание на земную ось, как бы держащую вращающееся звездное небо. Атлант — не просто северянин, он полярник! На Северный полюс в гости к Атланту ходил за золотыми яблоками Геракл. Этот миф, в частности, указывает на то, что когда-то в полярной области могли вызревать яблоки. Одна из основных составляющих греческого этноса, дорийцы, считаются пришельцами с севера. Из семи великих «греческих» мудрецов только один не скиф (скифы — жители степей северного причерноморья, чья северная граница проходила по Рипейским горам — Северным Увалам). Возможно, число семь по отношению к «отцам-основателям» различных индоевропейских народов, продиктовано не только нумерологическими соображениями, но также и тем, что Большая Медведица с ее семью яркими звездами играла важнейшую роль в мировоззрении народов северного полушария Земли.

Наука приписывает именно оледенению изменения к худшему, наступившие в теплом климате древнего Приполярья (см. о климате отдельную главу). Б. Тилак приводит много материалов, доказывающих, что в древности год считался десятимесячным (о чем говорит и римское название последнего календарного месяца — «декембер», то есть «десятый»), а два не учитываемых самым древним календарем месяца как раз и «отводились» под зиму, а значит, и под долгую ночь. В Авесте же есть описания десятимесячной зимы наряду с описаниями двухмесячной. Вот первое и относится к тем изменениям в теплом прежнем климате родины арьев, которые внес холод. И это произошло, по мнению Тилака, тогда, когда благодатный климат межледниковья был резко изменен наступающими холодами последнего оледенения. Приводимые Тилаком переводы отрывков из Авесты (из «Вендидада») ясно и выразительно говорят о наступлении снега, льда и холода на теплую страну, а это не может относиться ни к какому более позднему периоду, чем начало последнего наступления льдов. Все эти данные подтверждают тезис о межледниковом периоде в истории предков индоевропейцев, который мог сохраниться лишь в воспоминаниях, отраженных в сообщениях Авесты и Вед.

Полярная теория не только объясняет множество отдельных фактов языкознания или этнографии. Не только увязывает в единое осмысленное целое всю совокупность индоевропейских преданий. Она говорит о том, что когда-то предки всех индоевропейцев жили единой семьей на Крайнем Севере. Затем наступило похолодание, которое длится до сих пор, и люди были вынуждены уйти на юг. Там, на юге, на основе древнейшей северной культуры они создали прекрасные образцы человеческого общества, значение которых не уменьшается и в наше время. На севере же остались народы, которые с древнейших времен населяют Север, прародину многих народов и многих культур. Похоже, что в седой древности на берегу «Молочного океана» действительно была счастливая страна без злобы и войн, и мы, русские, храним отчий дом, прародину народов Европы и Азии.

ГЛАВА 1. Север — прародина человечества

В плане поисков прародины человечества внимание ученых уже давно привлекает Арктика. Полагаем важным перед началом изложения вопроса о северной прародине еще раз обозначить ряд свидетельств на этот счет. В конце XIX века европейский профессор А. Райс, изучив в календарном плане кельтские, германские и греческие мифы, сделал вывод, что «пути к поиску родины лежат на север, где солнечный свет бывает в течение семи месяцев, ночь длится пять месяцев, а зори до 30 суток». В середине XX века опубликовал свою книгу «От Волги до Ганга» известный санскритолог и сибировед Рахул Санкритьяяна. В 30-е годы он побывал в Сибири, был женат на сибирячке и сильно удивлялся сходству сибирских и индийских традиций и обычаев. В своей книге он приходит к выводу, что примерно в 1700 году до н.э. индоарии начали мигрировать в Индию именно из Западной Сибири. Следовательно, прародину арьев мы вправе искать и на арктических берегах Сибири (см. раздел Таймыр — территория ариев).

В 1974 и 1982 гг. дважды издается замечательная книга Г.М.Бонгард-Левина и Э. А. Грантовского «От Скифии до Индии», в которой авторы сделали очень важный вывод об идентичности Гипербореи античных мифов, ведийской и авестийской прародины и индоевропейской прародины. В 1996 г. в Москве издательством «Палея» опубликован сборник статей «Древность: Арьи, славяне», в котором рассматривается вопрос родства ариев и славян, и даже вводится термин «арьяславы». В числе авторов сборника — исследователи Н.Р.Гусева, С.В.Жарникова, Б.А.Рыбаков, Д.П.Шастри, Н. Л. Членова и др. В 1997 г. к проблеме арктической прародины Гипербореи обратился доктор философии Валерий Никитич Демин, которого мы по праву считаем ученым, возродившим в наше время интерес к арктической прародине. Его изыскания по локализации прародины были связаны с Кольским полуостровом, более того, уже в 1997 году В.Н.Демин в брошюре «Гиперборея, утро цивилизации» уверенно заявил: «Я знал, что найду Гиперборею, и мы ее нашли. Все — точка! Начинается новый отсчет времени».

I Все пути ведут на север

В данном разделе более подробно остановимся на выводах, сделанных одним из выдающихся ученых конца XVIII века Жаном Сильвеном Байи. Во вступлении мы обозначили основные постулаты его позиции. Здесь же представим подробно интересные и логически обоснованные выводы Байи о месте расположения прародины человечества, которые он изложил в своих письмах к выдающемуся философу того времени Вольтеру.

Ж. Байи в первую очередь пояснял, почему нет точных данных о первонароде, от которого ведут начала все индоевропейские народы: «Нужда в вещах побуждает их изобретать: но потребное не всегда оказывается возможным. Больше нужды ощущалось в астрономии для ведения работ, нежели в мифах для управления людьми; но мифы, неизменно зиждущиеся на действительном источнике, суть плод воображения; научные же истины суть плоды трудов, времени и гения. Воображение забавляется до наступления царства разума; взрослый человек, занятый науками, более не предастся забавам своего младенческого возраста. Именно оттого, что индийцы создали сии мифы, они не изобретали и не усовершенствовали астрономии. В тех краях, где отсутствует книгопечатание, многие события теряются в веках, изглаживаясь из памяти. Записывают то, что считают значимым, все прочее забывается. Иноземный народ мог просветить Индию, не оставив засим никаких свидетельств своего участия; а туземцы в своей гордыне тщатся всяким образом стереть оные».

Изучая историю астрономии, Ж. Байи обнаружил, что времена до Гиппарха и Птолемея подарили нам великие, но обособленные истины, которые возвышались над общим невежеством. Он собрал то, что ускользнуло от разрушения, ему открылось, что эти останки принадлежат к глыбе разрушенных и уцелевших в виде обломков знаний. Эта глыба, собранная воедино, позволяет быть более высокого мнения касательно первоначального состояния знаний. Байи привел доказательства этому в труде «Истории древней астрономии», и ему удалось умножить их в «Истории новой астрономии». Он увидел, что эти знания вовсе не являются плодом трудов существующих народов, известных в Азии, и что, несмотря на древность индийцев, следует отнести эти чудные открытия к народу предшествующему и более искусному. И он приводит исторические свидетельства этому. Однако о принесшем просвещение чужеземном народе не остается никаких следов прежде всего у народа, который безмолвствует, ничего не записывая. Наставники умирают, ученики же оказываются неблагодарными: примерами такого забвения совершенных благодеяний пестрит история всякой страны и всего рода людского.

Но в Индии остались следы этого великого события. Эти следы слишком отчетливы, чтобы их не заметить. До нас дошел чудный памятник от арийских предков, в виде привитой философии и наставлений, воспринятых в Индии без какого-либо последующего развития последних. Это — санскрит, тот ученый язык, что был оставлен теми, кто говорил на нем с народом, который его более не разумеет. Ученые мужи Индии проводят свою жизнь за изучением его в словарях, но не владеют им, ибо, с одной стороны, сохранившихся трудов крайне мало и пишется там о материях отвлеченных, а с другой, сами ученые еще крайне невежественны. Какое более убедительное доказательство можно еще предъявить, спрашивает Байи. Он уверен, что мертвый язык предполагает погибший народ. Это есть незыблемая истина, поэтому, «не беря в расчет памятники астрономии, не говоря об общем духе древних установлений, которые громогласно свидетельствуют о давнишнем народе, санскрит есть памятник его существования и сохранившийся след пребывания оного в Индии».

Для установления данной истины выслушаем свидетелей. Первым будет Платон. Он советовался с египетскими мудрецами, именно они наставляли греков его устами. «Прекраснейший и наилучший род людей, — говорили они, — жил некогда в вашей стране. Ты сам и весь твой город происходите от малого семени, оставленного этим родом, но вы ничего о нем не ведаете <…> Ведь, по свидетельству наших записей, государство ваше положило предел дерзости несметных воинских сил, отправлявшихся на завоевание всей Европы и Азии, а путь державших от Атлантического моря». Вот он, древний род людей, почти целиком уничтоженный, ибо Платон не скрывает от греков, что они являются лишь малым семенем того. Причем Платон приводит нам не один народ. Тому, который оборонялся, он противопоставляет народ, державший путь от Атлантического моря (из Атлантиды), отправившись дерзновенно на завоевание Европы и Азии.

Вторжение атлантов оказалось огромным событием: такое нашествие на Европу и Азию не могло обойтись без потрясения всего земного шара. Захватчики, закованные в латы, крушат все на пути, и вздымающаяся вслед за ними пыль покрывает все, что те оставляют за собой, все заканчивается и возобновляется вместе с ними. Потоки воды, огня и людей в состоянии лишь опустошить землю. Зло этого переворота как раз и повергло во мрак времена более древние. Завоевание, что все возмутило вокруг, положило преграду в виде бескрайней пустоши между народами, о которых повествует нам Платон, и народами, известными из истории. Вести отсчет стали с новых установлений, все остальное исчезло. Народ атлантов, как и сопротивлявшийся ему народ, потерялись во времени. Неведомо, к каким векам их следует причислять, они исчезли в пространстве, ибо исчезла сама Атлантида. «Ах, Солон, Солон! — молвил египетский мудрец. — Вы, эллины, вечно остаетесь детьми, и нет среди эллинов старца! <…> Все вы юны умом, ибо умы ваши не сохраняют в себе никакого предания, искони переходившего из рода в род, и никакого учения, поседевшего от времени <…> Между тем древность наших городских установлений определяется по священным записям в восемь тысяч лет. Итак, девять тысяч лет назад жили эти твои сограждане, о чьих законах и чьем величайшем подвиге мне предстоит вкратце тебе рассказать».

Повествование Платона, уверен Ж. Байи, имеет все признаки правдивости. Это не вымысел ради развлечения и наставления своих читателей. Вот доказательство того, что Платон передал, а не выдумал: Гомер, бывший за шесть веков до него, Гомер, сведущий в географии и иноземных нравах, в «Одиссее» говорит об атлантах, об их острове. Имя Атлант или народа атлантов встречалось у всех писателей древности: Диодора Сицилийского, Страбона, Плиния, Солона, Еврипида и прочих. Философ не придумал эти имена. А поскольку имена предполагают вещи, то это указывает на древнее существование самого народа. Байи считал, что эти писатели никак не подражатели философа, ибо те сообщают нам подробности, которых не отыщется в его диалогах. Стало быть, там содержится историческое зерно или отголосок предания. Стало быть, имелись подлинные источники, к которым эти сочинители обращались подобно Платону. Диодор Сицилийский и древний Санхониатон сохранили нам родословные и деяния героев атлантов. Байи приводит некоторые выдержки из их рассказов.

Первым царем Атлантиды был Уран. Он вывел людей из дикости и собрал в городах. Его владения охватывали почти всю землю, но, прежде всего, западную и северную часть. Меж чад Урановых были Гиперион, Атлант и Сатурн. Его старшими дочерями были Базилея [Великая Мать] и Рея, именуемая также Пандорой. Гиперион, став преемником отца, женился на своей сестре Базилее. Их добродетельность, благополучие людей под их водительством, все, что раздражает злонравных, возмутило титанов, братьев Гипериона. И те решили умертвить его вместе с сыном Гелиосом. Они перерезали горло отцу, а сына утопили в реке Эридан. Базилея, их мать, спустилась к реке в надежде хотя бы отыскать тело сына, но усталость сморила ее. Гелиос явился ей во сне и сообщил ей, что хранимый на небесах священный огонь обретет его имя и станет называться Гелиосом, сиречь Солнцем, а ночное светило, именовавшееся прежде Месяц, будут величать как его сестру Селеной, сиречь Луной. Страдающая мать радостно лицезрела появление своего сына вслед за утренней зарей и скорбела со своей дочерью ночью. Нет необходимости замечать, говорит Байи, но этот рассказ, либо история или миф, подкрепляет историю или миф в Египте об Осирисе, который погиб от козней Тифона, и об Исиде, ищущей останки своего сына Гора и своего мужа по берегу Нила. Это несомненное доказательство родства обоих народов и преемственности египтян.

Говоря о греках, нам следует прилагать сказанное к египтянам, которые признавали это сами через родство своих богов. Народ атлантов, стало быть, им предшествовал, он есть отец всех прочих, родоначальник жизни, бытия, как и установлений, мифов и историй. Все начинается с него. Все рожденные потом боги — выходцы из сего первого племени, они принадлежат ему либо через известную родословную, либо через семейственные черты: таковы некоторые отметины древности. Почему в этой связи не признать древность этого люда атлантийского, спрашивал Байи, коль скоро сами египтяне признали их, начиная свою историю с их истории, коль скоро греки, завистливые, спесивые, склонные открещиваться от всего иноземного, устами Диодора Сицилийского признали, что почитаемые ими боги, кои древнее их, являются богами или героями атлантов. Диодор Сицилийский не придумал все эти вещи, столь противные тщеславию греков, иначе бы сотни писателей не преминули бы уличить его во лжи.

Другим поручителем глубокой древности преданий является Санхониатон, наш третий свидетель. Известно, что он древнейший наш историк, он определенно жил до осады Трои. Он отыскивал книги Тота, прародителя истории и первого, кто оставил памятные записи. Эти записи хранились в храмах, о них едва сообщали, но они содержали предания пращуров. Именно с опорой на их авторитет Санхониатон писал историю Финикии. Так вот, рассказы Диодора и Санхониатона совершенно одинаковы, они разнятся некоторыми обстоятельствами, но этого и следовало ожидать в отношении истории, сообщаемой различными народами. Разве приходилось когда-либо слышать одну и ту же новость в свете, переданную на один манер? У Санхониатона имеются почти все имена богов и предводителей атлантов: Урана, дающего свое имя Небу, берущего в жены свою сестру, ставшую впоследствии Землей; одного из сынов Урана, умерщвленного другим сыном; Меркурия, который изобрел буквы и письменность.

У Байи был воспитатель (он полностью доверял его знаниям и таланту), но по мере расширения своих представлений ему становилось ясно, что воспитатель сам позаимствовал все, чему обучал его. Также и греки, финикийцы, египтяне были нашими преподавателями, но и они обучались подобно нам. Итак, пред нами три обозначенных великих народа, которые происходят от рода Атланта. Есть основание говорить, что потомки Атланта были предводителями многих народов. Как бы там ни было, мы везде отыскиваем следы невежества, которое следует после просвещения. Некоторые установления наук сохраняются, но неверно понимаются. Физические системы дают начало религиям, атмосферные явления приводят к созданию мифов, аллегории обращаются в истории. Байи говорил, что авторы этих недоразумений хорошо известны: это не только финикийцы, египтяне и греки, это и народ, где коренятся их общие предки. Вся эта троица грешит одной и той же ошибкой, поскольку она порождена их истоком. Но народ, который исказил столькие вещи, народ, который доставил эти истины в измененном виде, древнее народов вышеобозначенных. Ж. Байи попытался изучить этот народ и разыскать его истоки. По его мнению, «правдоподобия и предположения философические должны нас укрепить в поисках потерянного народа в Азии». Байи из-за отсутствия у него на тот момент необходимых сведений называл этот народ атлантами. Как представляется, само название народа на данный момент нашего исследования не столь важно. Для нас важнее сейчас понять, куда приведут Байи его рассуждения об этом народе. Но далее условное название атланты будем брать в кавычки, из самого повествования будет ясно почему.

Байи полагал, что «атланты» пришли в Палестину и оставили там свои установления, он в этом не сомневался. При этом он ссылается на Страбона, который говорил, что Скифы из-за возникшей у них перенаселенности спустились со своих гор и напали на Понтийское царство, на Каппадокию, а Акмон, один из их предводителей, построил на границах Фермодона город, названный его именем Акмоний. Затем он вступил во Фригию и там возвел второй Акмоний. А ведь этот Акмон приходился отцом Урану, который взял в жены Тетию, свою сестру, как мы знаем по рассказу Диодора. Итак, как видим, Акмон был одним из предводителей Скифов, а не «атлантов». Он привел их во Фригию, и города Акмонии это дело рук Скифов. Видим, что у Байи было основание говорить, что «атланты» есть родоначальники финикийцев и египтян. Эти события относятся к глубокой древности. При этом все события подсказывали Байи, что искать этот народ Скифов следует у Кавказа.

В Финикии почитали Адониса. Адонис, отправленный в Аид и обреченный воспламенять сердца богинь, пробудил те же чувства в Прозерпине. И когда Венера стала упрашивать своего отца Юпитера вернуть ее возлюбленного, владыка богов, вероятно, был немало озадачен, услышав, что одна хочет вновь видеть того, кого другая желает оставить. Притязания обеих были одинаковыми притязаниями любви. Сошлись на разделе: Адонис каждый год возвращается в мир услаждать Венеру, а шесть других месяцев остается в объятиях своей ночной повелительницы. В его честь установили праздник, каждый год носили по нему траур и оплакивали, а затем радовались, когда к нему возвращалась жизнь. Подобные празднества устраивали в Египте в те сорок дней, когда исчез, а после был найден Осирис. Невозможно отрицать сходства этих обычаев у обоих народов. Солнцу и Луне поклонялись в Финикие под именами Адониса и Астарты, тогда как в Египте это были Осирис и Исида. Не стоит удивляться различию этих историй, так как во времена, когда не умели писать, имена претерпевали изменения. Еще хорошо, что после долгих лет все же сохранили сходство основные черты. Вот эти изначальные черты и удержались в двух мифах об Осирисе и Адонисе. Поверим при этом и древним авторам, Макробию [Macrob. Sat. I. 21] и Плутарху, что оба культа были исконно одинаковыми.

Нам не проверить, были ли эти божества людьми, впоследствии обожествленными: при такой глубокой старине подобные вопросы трудно разрешимы. И если Осирис был некогда человеком, помещенным после смерти на солнце, наделенным чертами и культом оного, то при этом нас не должен смутить поход, который приписывают ему египтяне от песков Эфиопии до льдов Медведицы (указание на северную землю). Байи рассмотрел указанный поход Осириса в обратном порядке и, отправившись ото льдов Медведицы, он достигает песков, занятых Эфиопией, доходя до тех мест, куда палящий зной жаркого пояса позволял продвинуться. Одновременно Осирис, происшедший от Сатурна, одного из богов атлантов, приносит этому народу исток мифа. Вот еще одно предположение, допускающее исход этого народа из некоего северного края, так или иначе близкого к Медведице. Раз оный родился не в Египте, раз не пришел туда через Африку, неизбежно следует, полагал Байи, что он шел через Финикию и там учредил культ Адониса и Солнца перед тем, как принести его в Египет.

Причем это не голое допущение и не философическая догадка, это есть событие, удостоверенное Лукианом. Согласно этому философу, культ Диониса принес в Финикию некий скиф (как видим, не атлант!) по имени Девкалион, который был сыном Прометея. Это на худой конец могло бы указывать на потомка этого владыки, жившего на Кавказе, где, согласно мифу, орел склевывал его печень. Каков бы ни был смысл мифа, Прометей родом из Азии. Сказывают, что его мать звалась Азия, и он связан с атлантами через сына Атласа, а с Кавказом через скалу, к которой, согласно мифу, он был прикован. Наконец, именно этому народу, неизменно привязываемому к Кавказу, откуда его выводят, приписывают еще установление культа Адониса и Осириса.

Байи ссылается при этом на аббата Баннье, который полагал лишь, что траур по Дионису, радость его возвращению к жизни суть выражение утраты солнца и его обретения. «Солнце, — говорил он, — удаляясь зимой, не сходит ли в Аид? Покидает ли оно людей, прежде всего, в Сирии и Финикии, где зимы столь коротки и часто более терпимые, чем лето? Если этот праздник установили лопари или сибиряки, можно было бы считать, что полное отсутствие солнца побудило их к этому; однако можно ли было убедить в том жителей Сирии, которые всегда радовались ясному небу и где неодинаковость дней не столь выражена. Впрочем, если система была верна, справлять праздник Адониса следовало бы в различные времена года и один за другим чередой в шесть месяцев; вместо этого его справляют один раз в году и в месяц, отстоящий от обоих равноденствий, которые лучше обозначали бы миг, когда солнце начинает удаляться от нашего полюса либо приближаться к нему».

Тем самым аббат Баннье подтверждал мнение Байи, который не верил в ловкое объяснение Макробия, когда полагал этот праздник творением финикийцев. Он поверил бы, если бы он происходил из Сибири: тамошние невзгоды были природного свойства. Причина празднеств Адониса, дух культа и обрядов многим представлялся загадкой, но мысль, которую высказал Байи, истоки, найденные на севере, служат ключом к этой загадке. Едва ли можно было поверить, что соответствующие причины кроются в Сирии, где они представляются нелепыми. Понадобилось пятнадцать веков, чтобы обнаружить северные истоки, которые делают эти причины правдоподобными и которые сводят их к климатическим условиям. Вовсе не обязательно, чтобы траур и радость были разделены полугодовым отрезком, как думает аббат Баннье. Только на полюсе смерть, то есть отсутствие солнца, длится полгода. Опускаясь ниже, солнце продлевает свою жизнь, оно прекращает жить или появляться на протяжении более или менее длительного времени. На широте 68° его теряют из виду, подобно Осирису, на сорок дней. Вот чем определяется продолжительность траура.

Стало быть, климатические условия противны самому духу празднеств на Ближнем Востоке, тут следовало бы радоваться смерти Адониса и огорчаться его возрождению. Однако Сирия и Египет были полны храмами и городами, посвященными Солнцу. Байи сообщал в «Древней истории» миф, привязанный уже к астрономии. Геркулес, говорится в том сказании, когда двигался через Скифию, то продрог до костей из-за северных льдов. Он лег отдохнуть на свою львиную шкуру, но после пробуждения не обнаруживает своих волос и обыскивает Скифию в поисках оных. Лишенный волос Геркулес являет собой солнце, которое в своих точках стояния некоторое время остается недвижимым, не опускаясь и не поднимаясь к полюсам. Оно как бы отдыхает на львиной шкуре, ибо, действительно, некогда летнее солнцестояние приходилось на созвездие Льва. Но почему местом действия была избрана Скифия? Солнце поднимается лишь над Индией и полуденными областями Персии, слишком далеко для достижения зенита в Скифии. Отчего же Геркулес, или Солнце, приходит туда замерзшим и продрогшим? Не есть ли это изображение лучей слабых и немощных, лучей, падающих полого, подобно тому, как это случается в северной Скифии.

И если нет никакого сомнения, что Геркулес есть олицетворение Солнца, то должно заключить, что это олицетворение, связанное с солнцем Скифии, было принесено в Сирию подобно культу Адониса, Осириса, воплощений солнца, которое умирает (исчезает) в полярных широтах. Эти данные и объяснения подталкивают к поискам того, каковы эмоции и мысли, их порождающие. Ведь солнце, наилучшее творение Создателя, самое полезное из его даров на земле, и спрашивается, в каких климатах оному, прежде всего, поклонялись. В жарком поясе, где солнце царствует единовластно, оно проклинается своими подданными. За тропиками, в Индии, Персии, власть солнца также нестерпима. В климате более мягком, более умеренном, где тепло несет одну пользу, к нему привыкают, а то, что получают каждый день, не почитают, этим не восхищаются. И далее Байи рассуждает, что «весну хвалят лишь в умеренных широтах. Там начинается почитание солнца, но само поклонение разнится на всем протяжении земного шара, подобно теплу, или, точнее говоря, оно возрастает в соответствии с уменьшением жары. И раз мы желаем оценить воздействие сего поклонения, необходимо отыскать его в тех местах, где оное явлено в полном своем выражении. Чем мы несчастнее, тем больше наша признательность. Вот рождены мы в суровом краю, который солнце покидает на некоторое время в году, и потеря светила наглядно преподает нам даруемое оным: в отсутствие солнца все чахнет, все умирает вокруг нас».

Когда человек сопротивляется своими силами, то ощущает, как они слабеют. С замерзанием рек замедляется движение соков в нашем организме — именно тогда начинаешь понимать, что движение и жизнь могут пресечься. Наши чаяния устремляются к отсутствующему солнцу, его ожидают подобно спасителю, дабы возродиться вместе с ним. Возносятся хвалебные песни к его возвращению, и если оно когда-либо умело явить собой Бога-заступника, так это в пору, когда дарует первый свой луч страждущей земле. Однако человек, удрученный повторяющимся из года в год отсутствием солнца, догадался, что нужно последовать за дневным светилом. Он снялся с места и, двинувшись вслед за оным, пустился в сторону юга, и когда повстречал климат более мягкий, край плодородный по причине умеренного там тепла, то освятил солнце в его привычном обличии и почтил благодетеля, на поиски которого отправился.

Байи считал невозможным само рождение культа Солнца в Сирии и Египте. Культ был занесен туда подобно тому, как культ Адониса принес скиф Девкалион. Действительно, мы видим, что массагеты, скифское племя, обитавшее за Яксартом (Амударья), возможно, единственные, по мнению Байи, имели культ солнца. Сему светилу, стало быть, поклонялись на широте 45° или 50° и в умеренных областях, где оно показывается все дни тем, кто смог прийти с Севера в поисках оного. Северное происхождение, приписываемое богу света и тепла, не столь уж необычно, чтобы оному не доставало свидетельств. Сами греки дают нам доказательство. Разве не было у них Аполлона Гиперборейского? Кем является сей Аполлон севера, как не богом холодных стран, богом чужеземным, лишь впоследствии прижившимся в Греции? Боги нарождаются в местах, где появляется их культ, их странствия суть всего лишь распространение культа. Аполлон убил Циклопов и спрятал свою стрелу на горе страны гипербореев. Скифия включала племя аримаспов, которые, подобно Циклопам, имели один глаз.

Аполлон, прячущий свою стрелу в Гиперборейских горах, очень походит на солнце, прячущееся в этих краях, чтобы затем долго не появляться. Впрочем, почитание гипербореями Аполлона есть историческое событие, что обнаруживается в сказаниях. Северный край был местом рождения Латоны. Все тамошние жители являются жрецами ее сына, они постоянно поют хвалебные песни в ее честь, города полны музыкантов, они прославляют ее благодеяния. Царь, являющийся там верховным жрецом, происходит от Борея. Аполлон являет себя своему любимому народу каждые девятнадцать лет, возобновляя своим приходом лунный цикл. Когда Овидий повествует о споре между Латоной и Ниобой и погибели детей этой спесивой женщины, убитых у нее на глазах пущенными Аполлоном и Артемидой стрелами, мы видим, как греки переносили древние события и древние сказания на имена из своей истории.

Итак, эти истории и сказания неизменно относятся к северному краю, куда Диодор помещает рождение Латоны, где ее сына — Солнце — почитали особо; и вместе с тем они похоже, пришли с Кавказа и которые, будучи не кем иным, как титанами, включали в себя семейства Ниобы, Латоны и их детей. Греки, желая все прибрать к своим рукам, перелицевали историю: все хоть немного славное должно было родиться у них. Им не было никакого резона вести эти истоки с Севера.

Культ Осириса в Египте, Адониса в Сирии, наконец, культ Солнца вообще относится к глубокой древности, он корнями уходит к 2800-м годам до н. э. Если культы, сказания Севера были известны в полуденных краях, значит, их туда занесли. Но мудрая философия показывают, что с учетом природы человеческой культ Солнца мог родиться только на Севере. Предания, собранные греками, более дотошными и непоседливыми, позволяют нам проследить за этим культом до самого Кавказа. Из самих мифов видно, что там присвоили их, но, по мнению Байи, плохо перелицевали. Ясно, что культы Адониса и Осириса относятся к широтам еще более удаленным к Северу, нежели Кавказ. Те же предания ведут нас по пути переселенцев вплоть до подножий этих гор, культ Солнца устанавливается везде на этом пути, от Скифии до рубежей Эфиопии. Осирис из Египта, Геркулес из Тира относятся к семейству Атласа. Стало быть, эти народы дают начало всем установлениям: величественные храмы Солнца — творение их рук; культ, обряды внушены их духом; вся мифология, идолопоклонство исходят из того источника; Сатурн, Юпитер, Юнона, Прозерпина, Аполлон, Диана, Минерва, Геркулес рождены у них.

Следует признать, что «атланты» (скифы) оказали огромное влияние на древний мир! Если же мифы покоятся на настоящем, но поблекшем от времени предании, древняя история принадлежит им целиком. Ими все свершено и создано в Финикии, Малой Азии, Греции, Египте, и следы их хранят развалины сооружений, служивших тем обычаям, которые внушил этот народ. Накапливаемые свидетельства делают его еще занимательней. Однако этот народ затерялся, подобно тому племени, что было прародителем знаний, у него нет пристанища на земле. Все дышит памятью о нем, за исключением страны, откуда он вышел завоевывать себе место в мире.

Перейдем через Кавказ и вступим в холодные края, откуда вышли эти народы-тигры, по образному выражению Байи, которые пожрали полуденных овец? Самые процветающие державы начинали с захвата. Хотя природа поставила персов после финикийцев, отчетливо видно, что они разного происхождения или, по меньшей мере, будучи выходцами уже разделившихся ветвей, прежде сблизившего их соседства развели нравы. Если одно-единственное случившееся и тянувшееся из века в век переселение создало финикийцев, фригийцев, жителей Египта, Малой Азии, Греции и Италии, то персов породило иное переселение. Сказывают, что Бог прежде сотворения Адама создал дивов [джиннов] и отдал им мир в управление на семь тысяч лет. Наследовали им пери, владевшие землей последующие две тысячи лет. Видим, что на Востоке власть представляют как выражение силы и могущества, что и запечатлено в слове «дива». Эти обозначения вместе с тем отражают и царящие нравы. В Азии владычествуют, если обладают силой.

Выше представлены люди, которые населяли некую часть земли, чей дух остался запечатлен в распространенном и долго чтимом культе. Этот древний народ оставил по себе долгую память, ощущение силы и просвещенности, народ, с которым связывают величественные сооружения вроде пирамид Египта. Этот народ, имевший такое влияние на земле, мог создать астрономию, о которой затем почти забыли.

Продолжим рассмотрение имеющихся фактов. Кахерман-Катель (Caherman-Catel) отыскал в стране Шад-у-кам (Shadoukiam; «удовольствие-услада») мраморный столб чрезвычайной высоты и толщины, покоящийся на основании с высеченной на нём ныне не известными Востоку, но еще понятными баалбекскими (bialbanique) письменами надписью, которая начинается так: «Аз есмь Сулейман Хакки» (т.е. надпись на древнерусском языке!). Если присовокупить это имя к девяти прочим, получим десять поколений, насчитываемых Беросом, что были до потопа. Кеюмарс, согласно персам, был первым царем оных, первым владыкой мира и тем же, кем приходился Адам евреям. Что касается его древности, никто из персов не оспаривает, что он первым взошел на престол и обложил данью народы. Эта дань была справедливой; он вывел людей из пещер, где они обитали; он велел им строить жилища и города; он изобрел ткань, дабы заменить ею шкуры, в которые те облачались, и пращу для самозащиты и т. д.

Байи при этом подчеркивал, что он не ручается за эти предания, он лишь повествует о мифах, где ищет правду о древности, подобно Вергилию, что извлекал крупицы золота из праха Энея. Далее он анализирует историю персов и говорит, что Тахмурес, сродни Хушенгу, имел своего верхового животного, но весьма редкого и крайне резвого. Это была птица по имени Симург-Анка, ее величали великая Птица, чудесная птица, волшебный грифон. Сия птица была наделена разумом, ей были ведомы все наречия и свойственно благочестие; иных подробностей о ней не приводится. Байи делает предположение, не будет ли эта птица Фениксом, что измыслили на Севере и перенесли в Египет и чью историю и наружность переменили на Востоке? Байи уверен, что это так, стоит нам только вслушаться в ее речь. Такова картина древней истории персов. Байи не утверждал, что никакие свидетельства нельзя тут оспорить, но большинство свидетельств, по его мнению, смена царей, подробное описание войн, показывают завидную точность.

Дивы и пери правили на земле на протяжении 9000 лет, как передают мифические предания персов. Когда же земля была передана Адаму и его чадам, те удалили сих древних и исключительных созданий в горы Каф. Эти существа обладали тем преимуществом, что превосходили численностью род людской. Так и должно было когда-то случиться. Люди, размножаясь, начинают взаимно теснить друг друга, наиболее сильные преследуют самых слабых; одни народы возвышаются, тогда как другие гибнут. Итак, дивы и пери остались жить исключительно в памяти людской и встречались лишь в романах. Это объясняют тем, что дивы были гигантами. Все на земле традиции сходятся к тому, что считают гигантов одним из первых племен человеческих. Громадный рост указывает на их хоть и великую, но человеческую крепость, и это обстоятельство свидетельствует, что различие было сугубо телесным.

Горы же, где обитали пери, за которые сослали дивов, есть горы Каф и Демавенд. Демавенд был прежде городом провинции и располагался на широте 37° у подножия горной гряды, которая примыкает к Кавказу: гора Каф есть не что иное, как сам Кавказ. Этот знаменитый в древности хребет тянется от Черного моря к морю Каспийскому, а затем, опускаясь к югу и выступая за последнее море, поворачивает уже под именем Паропамиз, дабы затем пересечь вдоль Азию и достичь Китая. Эта гряда служит естественным разделом для Азии. Она разграничивает края полярные от полуденных, более ласкаемых солнцем. Во времена Байи она выступала рубежом для Татарии, а некогда делила Скифию на две части, отличаемые по названию: верхняя и нижняя от гор Скифия. Скифы, стало быть, обитали за Паропамизом и Кавказом, подобно дивам, жившим за горой Каф.

Байи продолжает поиск истины и говорит, что во времена древние и новые огонь почитался богом в Азии. Может быть, страх и сотворил бога, но только не огонь. Как представляется, не предписывают охранять то, чего боятся, и не берут с собой то, чего страшатся, уравнивая это с отцом и сыном. Потому этот культ представляется выражением признательности. Ведь огонь служит двум насущным нуждам — приготовлению пищи и обогреву. Если огонь был открыт в Персии, вряд ли он мог возбудить много признания: там, где неведом холод, — огонь, стало быть, без нужды. Как раз в тех краях, где долго царит холод, где обосновалась зима в сопровождении вечных льдов, открытие огня явилось милостью небес, благодеянием для человечества. Холод есть враг, что наслала на людей природа. Огонь, что борется с холодом, вынуждая его отступить, мог быть только благим, заступающимся за людей божеством. Байи отмечает, что само естество огня способствовало этим умозаключениям.

Итак, огонь согревал и оживлял озябшие тела, веселил воображение. По этой причине происхождение культа огня на Севере, в краях льдов и ночи, представляется единственно правдоподобным и даже, можно сказать, единственно объяснимым. Огонь в Персии не только непотребен, но бесполезен, его следует не почитать, а избегать. Спрашивается, где огонь сначала должны были узнать и назвать, если не в краю, где употребление его наиболее полезно? Стало быть, по мнению Байи, принесли его во Фригию народы Севера, откуда он попал в Египет и Грецию. Таким образом, огонь приютили, хранили, почитали в краях, где он был необходим и полезен. Оттуда этот культ спустился в страны более южные, подобно бегущим с гор водам. Эти заключения Байи представлялись очевидными. Они более надежны, нежели предание и сама история: ведь предание часто искажается, история обманчива, тщеславие народов и столькие предубеждения ее переиначивают! Сколько разновидностей наречий, неясностей в именах народов, изменений в географических названиях, что невольно приводит к неверным представлениям! Байи же обратился к людским нуждам, склонностям, эмоциям, которые присущи людям и которые не меняются. Тем самым он судил согласно природе и разуму, что вечно и незыблемо.

При этом Байи был далек от мысли признать целиком все предания, ибо видел, сколь полны они мифов. Но он ясно видел, что там постоянно идет речь о горах Каф, или Кавказа. Он видел, каковы начала истории Персии. Критика и философия заставляют признать, что огнепоклонство есть культ Севера. Байи полагал, что этот культ перешел указанные горы, чтобы осесть в краю полуденном. Байи заключил, что именно на Севере следует искать происхождение персов, которые принесли этот культ. Прометей царствовал в окрестностях Кавказа, именно здесь клевал орел его печень. Итак, миф или, скорее, греческое предание, примыкает к преданию восточному. При этом трудно ошибиться, когда поиски направляют такие свидетельства. Рубрук, Карпини, что ходили в Татарию при правлении Людовика IX Святого более пятисот лет назад (XIII век), сообщали, что жившие за этими горами люди имели божества, которые посредством огня очищали все нечестивое. Сюда же надо присовокупить известие о массагетах, скифском народе, что поклонялся солнцу. Тогда будет ясно, что огонь и солнце почитали, а возможно, и доселе, писал Байи, почитают в этом далеком крае Азии, который некогда населяли скифы, а потом татары, тем самым мы получаем новые доказательства в пользу мнения, что культ огня и солнца рожден за хребтом Кавказа.

Обозначенных преданий вполне достаточно, чтобы прояснить отдаленные как расстоянием, так и временным промежутком истоки. Видим, что индийцы, китайцы, персы пришли от линии заслона, которую Байи обозначил в Азии. Мы видим также, что греческая традиция направляла нас по стопам «атлантов» на Кавказ, как раз к этой линии. Наряду с тем, что эта цепь являет собой преграду, она еще, оказывается, полагал Байи, общим истоком. Все полуденные народы Азии вышли, спустились с этих гор, значит, их истоки находятся по ту сторону в равнинах. Байи делает заключение, что народы Севера есть древняя ветвь рода людского, которая дала ростки по всей Азии. Если народы, которые вышли из нее, более не походят на родителя, то это, по мнению Байи, «подобно тому, как воспитанные и испорченные отпрыски разбогатевшей семьи совершенно не походят на их прямодушных пращуров».

Далее Байи в своих рассуждениях переходит через Кавказ, Паропамиз (Памир) и обширную горную гряду, которые отделяют известные народы — халдеев, персов, индийцев, китайцев — от их отчизны. Он говорит, что Азия имеет покатый вид, она опускается к Ледовитому морю посредством плоских уступов — плато, следующих друг за другом, с разным возвышением и зачастую охваченных поясом более высоких гор. Все спускается к северу, все во власти его ледяных ветров, что добираются до самых гор. Продвигаясь на восток, вы отыщете Уральские горы, которые тянутся до Ледовитого моря, точно по направлению, в котором течет Обь. Эта горная гряда тянется от севера к югу, образуя рубеж между Европой и Азией, она простирается к Каспийскому морю. Русские там живут в Астрахани, а татары в Самарканде. При этом Байи предполагал, что, возможно, здесь была первая остановка кочевий, место отдыха кочующих и воинственных народов.

Если подняться выше на север, то мы встретим страну калмыков, или ойратов, одно из колен монголов. Этот народ кочует по второму плато, защищенному оплотами Магога. Сказывают, что это самый чудный край на земле. Эта область повсюду изобильна и крайне плодородна. Некоторые из этих мест были достаточно плодородными, дабы люди, пришедшие, возможно, из края более сурового, могли довольствоваться ими и на долгое время оседали там, не ведая о лучшей земле либо выжидая удобного случая двинуться дальше с целью захватов.

Байи задается вопросом, были ли эти края в целом плодородней, нежели сейчас? Всегда ли они не были столь холодными и столь засушливыми? Он считает, что Татария могла претерпеть подобные изменения, она стала засушливей, холодней и менее плодородной, когда отсюда удалился род людской. Но Татария, стало быть, была плодородной до их ухода. Байи уверен, что он не напрасно полагал, что на широте 49°, на одной с Францией и Германией, некогда можно было наблюдать возвышающиеся в Азии державы, счастливые, могучие и цивилизованные народы. Какова же причина, произведшая такой урон? Отчего источники пропитания ныне не столь изобильны? Если бесплодие порождено недостатком людей, если природа утомилась производить, не видя более потребителей, нельзя говорить, что бесплодие сдерживало рождаемость. Байи полагал, что в Татарии наблюдается некая постоянная причина, которая, по существу, и порождает эти изменения. Такой причиной представлялась для Байи ослабевание тепла. Если рост населения остановился, то лишь из-за нынешнего похолодания северных климатических поясов.

Таким образом, люди искали солнце, свой путь они должны были держать с севера на юг, и действительно, в этом направлении история сохранила их следы. В поисках солнца им приходилось следовать руслам рек или, скорее, подниматься против их течения. Река кормила их рыбой, ее берега давали пастись животным, а леса близлежащих долин были раздольем для охоты. Так, они прибыли к плато, где и были задержаны горными преградами. Обь, великая река Азии, вместе с Иртышом, что впадает в нее, привела их к верховьям Сибири и к горам Алтая, где обретаются истоки этих рек. Енисей привел их почти к тем же пределам. Как раз эти горы они и перешли, вступив в круг гор. Лена привела их к Селенгинску и на плато, которое начинается у Халхи и заканчивается в Тибете. Их продвижение остановили горы. Переселенцы видели приближающееся солнце, лицезрели воды, текущие к иному морю. Верные своим проводникам, они желали двигаться навстречу солнцу, желали следовать бегущим от них водам. Они следовали за Курой, Евфратом и плодородием, которое реки несли в Персию и Сирию. Инд, Ганг показали им путь в Индию, а Хуанхэ, Желтая река, путь в Китай. Закон, как пишет Байи, «что мы установили и из коего извлекли следствия, представляется мне путеводной нитью. Сие движение народов крайне правдоподобно, ибо согласуется с природой: оно верно, ибо подтверждается ходом истории».

Обращаясь к истории, Байи говорит о татарине, хане узбеков Абу-ль-гази, который правил в прошлом веке в Хорезме, что у берегов Каспийского моря. Он написал историю своего народа, составленную на основе предания и подлинных воспоминаний. Татария некогда утопала в изобилии. У Аланзы было два сына, Татар и Могол, сиречь Монгол. Отселе тюркский народ разделяется на два колена, на два царства: одно простерлось на восток до самых берегов Японского моря, живя по законам своего основателя, Татара, и переняв имя его. Другое раскинулось к западу под названием монголов. Оные жили летом у гряды алтайских гор, а зимой — по берегам реки Сырдарья, под защитой гор, которые окружали ее с севера. Стало быть, стоянка их находилась между Каспийским морем и вторым плато.

Внук Монгола был самодержцем, оставившим по себе громкую славу. Его рождение сопровождалось знамениями, как бывало со всеми людьми, которые представлялись великими в века дикости. В возрасте одного года, когда отец решил дать ему имя, он опередил отца и сам сказал, что будет именоваться Огузом. Именно с его правления начинается последующее летосчисление, которое охватывает четыре тысячи лет от Огуза до Чингисхана. Правление Огуза относят к 2880 г. до н. э. Ранее в работе «Истории древней астрономии» Байи пытался посредством допущений сократить огромное число татарских календарных циклов, оценив, что эти циклы должны были отсчитываться с 2980 г. до Рождества Христова. Летосчисление, оцененное им, стало быть, весьма согласуется с летосчислением указанной истории. Огуз был завоевателем, он, сказывают, покорил Татарию, Китай и Персию. Татария, полагал Байи, есть колыбель всех народов, есть подмостки, на которых прошли великие древние зрелища.

Далее Байи обращает внимание на самое любопытное из сообщаемого нам путешественником Палласом — останки погибшего древнего народа, найденные на берегу реки Енисей, в окрестностях Красноярска. Внутри Змеиной горы (Шлангенберг) находились рудники, выработанные руками древних людей. Примечательно, что железо отсутствовало во всех обнаруженных там древних захоронениях. Эти захоронения, говорящие о состоянии ремесел и возможностях производства в то время, дают точную картину народа, оставившего после себя некоторые предметы обихода. Монголам уже издавна было известно железо и кузнечное дело, значит, обнаруженный древний народ не относится к племени монголов. Он мог быть изгнан монголами, но, несомненно, предшествовал им. Безо всякого сомнения Байи считал, что этот народ до того, как заняться выработкой руды, должен был иметь дома, строения, а поскольку не осталось никаких руин, стало быть, время, очень продолжительное время медленно поглотило их. Этот народ должен был быть весьма древним, посему потомки Тюрка и Монгола, знавшие железо, жившие почти в тех же самых краях, могли прийти лишь после этого народа. Паллас полагал, что их истинное местожительство следует отнести к замечательным равнинам и горам близ реки Енисей.

Итак, греки наставляли нас, их сочинения совершенствовали наше красноречие и поэзию, их историки, их ораторы, их поэты составляют предмет наших занятий и наших услад, но они вовсе не были, как полагал Байи, учителями этого мира. Они не просвещали Азию, куда порой отправлялись сами за знаниями. Они вовсе не приносили свое наречие на Север, как раз Север заселил Европу и Азию. Сходство обычаев, установлений и языка передается от колена к колену и проистекает из этого начала. Ведь не отец походит на своих чад, но сами чада имеют черты отца: сходство определяется природой. Греки хоть и путешествовали, но в края богатые и просвещенные. Они основывали колонии, но в Малой Азии, в Средиземноморье, в местах благоприятных климатом и схожих с их собственными краями. Тот же древний народ (см. выше), который разрабатывал рудники, представлялся Байи наиболее любопытным. Именно этот народ меж тем сильно расширился и пустил корни за отрогами Алтая.

Байи задается вопросами, почему одни оставляют по себе столь долгую память, тогда как другие обречены на забвение? Не определяется ли это тем обстоятельством, что обиды глубже запечатлеваются в памяти, нежели благодеяния? Байи полагал, что указанный народ жил в мире и спокойствии, он расширялся посредством колоний, завоевывая единственно природу. Он превратил пустыни в места обитания — все подобное может забыться, ведь здесь мы видим одни благодеяния. Раз он ничего не отнимал, то и жаловаться не на что, раз он ничего не разрушал, не ломал, стало быть, и не возбуждал той ненависти, которая и увековечивается в людской памяти. Из того, что они не оставили по себе памяти, Байи заключил, что они не творили зла, можно также заключить, что они не делали зла по отсутствию нужды в нем, по причине своей великой древности и при отсутствии соседей или, по меньшей мере, их большой удаленности. Земля находилась в распоряжении этого народа. Он жил почти на той широте, что и предполагалось. Он был просвещенным, ибо располагал ремеслами, разрабатывал рудники и вел большие работы в горах. Но этот народ более не существует, народ, чей гений Байи обнаружил среди обломков знаний.

Все люди схожи, когда хранят молчание. Народы различаются, выделяются языками, как люди речью. Облик языка хранит отпечаток климата, ум показывает гений народа, язык есть плод мыслей, дух выражается в его творениях. Достаточно известные и хорошо изученные языки могут сообщить происхождение народов, их родственные узы, страны, где они обитали, пределы знаний, которых они достигли, и степень возмужалости их духа. Байи считал, что именно г-н де Жебелен более продвинул эту науку своими многочисленными трудами и удачными находками. Де Жебелен сообщил нам о всех языках, он разделил их на местные наречия, а остальное, что присуще всем языкам, он отнес к некому первоначальному языку. Значит, существовал первичный язык.

Итак, Байи отмечал, что с переходом из Финикии в Персию попадаешь в совершенно новый мир — перед вами иные нравы и иные обычаи. Но это не все. Язык древних персов был более закончен и ближе к окончательному становлению, следовательно, финикийский народ образовался раньше. Финикийцы, с одной стороны, персы с индийцами, с другой, все вышедшие из одного колена, как это удостоверяют подтвержденные сходства, общие предания и астрономические сооружения, появились в различные эпохи: финикийцы раньше, индийцы с персами позже и на таком временном удалении, которого, несомненно, хватило, дабы язык, представления и багаж знаний тех же самых народов более не имели сходства. Финикийцы спустились с Кавказа под именем «атлантов». Истоки этих народов, как древние персы, индийцы и даже китайцы, должны находиться в Татарии (в Скифии), так как именно там происходит разделение. Вспомним еще, что Сирия, Финикия, подобно Египту, находились во власти культа солнца, который мог зародиться лишь в северных краях. Народ вместе с культом приносит и язык. Если бы он поменял язык, его боги более не разумели бы его речи. Поэтому язык, подобно культу, тоже выходец с севера. Лейбниц, который философским взглядом окинул наречия, рассматривая их с другой точки зрения, тоже признал там два семейства. Он обозначает северные наречия словом яфетические, а южные — арамейские. Итак, эти наречия, равно рожденные в Азии, оказались разделены Кавказом, теми же самыми горами, что разделяют народы: с одной стороны, они суровы и грубы по причине холода, как и люди; с другой, смягчились, как и люди, став благодаря умиротворяющему влиянию климата более приятными на слух.

Имя Геркулес, например, явно чужое для Греции, оно обособленно, у него нет эллинского родства, корни его обретаются в северных наречиях. Гер (her) означает «армия»; герья (herja) — «опустошать»; гербод (herbod) — «объявление войны»; гербунал (herbunal) — «оружие»; гере-кледе (hereclede) — «одетый в доспехи»; наконец, гер-фулл (herfull) или гер-кулле (her-culle) — «полководец». Общепризнанно, что все собственные имена некогда были знаменательными словами. Они чужие для наречия, где у них нет значения, они принадлежат стране, где что-то обозначают. Поэтому Байи имел все основание говорить, что Геркулес был героем Севера. А так как Геркулес олицетворяет Солнце и культ этой звезды идет с Севера, то оба этих доказательства подпирают друг друга. Не тот же самый Геркулес освободил на Кавказе Прометея, чью печень склевывал орел? А как быть с Геркулесом в самой Скифии, где мы находим все истоки, с его подвигами и благодеяниями на Кавказе, откуда вышли «атланты» и где берут свое начало персы с их историей? Геркулес, сражавшийся с амазонками, освободивший прикованного к скале Прометея, Геркулес, который получил свое имя через северные наречия, принадлежит народу Севера. Геркулесу должна быть известна страна, где его род жил когда-то. Это имя будет вести нас в наших странствиях.

Двенадцатый, и последний, подвиг Геркулеса заключался в похищении золотых яблок из сада Гесперид. Страна Гесперид, где обитает ночь, стало быть, находится у полюса, или, по меньшей мере, этот край не очень удален от того, чтобы Гесиод мог поместить его там ввиду вольностей, позволительных для поэзии. Эсхил показывает, как Прометей в признательность за свое освобождение открывает Геркулесу путь, ведущий к саду Гесперид. Он предписывает ему перейти Кавказ. Еще одно свидетельство предоставил Аполлодор. «Похищенные Геркулесом золотые яблоки, — говорит он, — находятся не в Ливии, как утверждают некоторые, а у Атланта, там, где обитают гиперборейцы». Итак, все мифы ведут нас на Север. Миф о Фаэтоне связан с краем янтаря, рекой Эридан, которая несет свои воды в северные моря. Все подвиги Геракла, настоящие или аллегорические, свершены либо придуманы там. Значит, сад Гесперид обретается близ полюса.

Байи также нашёл преисподнюю. Древние издавна верили, что все как появляется из земли, так и возвращается в неё. Придя к более верным представлениям о бессмертии души, те, однако, сохранили этот предрассудок, поместив преисподнюю внутрь земли. Свидетельства удостоверяют, что мифы пересаживались из одной почвы в другую: преисподняя, реки, страшный перевозчик — все это кочевало по земле. При виде такого перемещения из Египта в Грецию, а затем из Греции в Италию, возникает подозрение, что и сам Египет не был первым источником этих мифов? Именно в краю киммерийцев и теней, стало быть, на Севере, а не в Египте, помещает Гомер преисподнюю. Но вот на каком удалении вверх от Греции, на какой широте земли нам следует ее искать? Гомер говорит, что преисподняя находится у киммерийцев. Не станем уточнять местонахождение преисподней на земле, нам хватает того, что Гомер указывает на Север. Заметьте, что он помещает там Персефонин лес, ибо миф об этой богине связан с краями, где ночь длится шесть месяцев. Именно гипербореец Абарис, странствующий по земле с золотой стрелой, принес в Лакедемон культ Прозерпины и возвел там ее храм.

Предания, которым следует Гомер, первый греческий писатель, сообщают некое обстоятельство, которое представляется несомненным, а именно: древние размещали обиталище манов на Севере земли. Елисейские поля показывают, что там царило счастье. Тартар же свидетельствует, что там царила справедливость. Взгляните на реки, что текут в преисподней. Вначале на Ахеронт, чьи воды горьки, подобно печали, чье имя вызывает ужас и стенания: он был сыном земли. Юпитер низверг того в преисподнюю, ибо он утолял жажду Титанов. Титаны это гиганты, что обитали на Севере. Затем следует река Кокиг, являя собой рожденную слезами топь; Флегетон, несущий огненные валы; Стикс, где течет вода безмолвия и смерти; и Лета, более благосклонная к людям, откуда черпают воду забвения, — таковы стремнины Тартара. Но имена этих рек чужды Греции, Египту и Италии, корни их покоятся в наречиях Севера. На наречиях Севера словом «блоттри» («blottrie») называют изваяния Плутона или Одина, запятнанных человеческой кровью. Греки дали этому богу прозвание Аид, т. е. Гадес, но им был не ведом сам источник слов, которым они пользовались. Плутарх наделяет это прозвание особым происхождением. Он говорит, что Аид означает «то, что пленяет», так как Плутон, человеколюбивый, мудрый и богатый, удерживает души искусством убеждения и силою слова. Греки же, по мнению Байи, все исказили. Аид служил прозванием бога смерти, а по-финикийски «эд, аиид» означал «мор, смерть»: стало быть, вот тот источник, откуда греки взяли это слово. Но в наречиях Севера есть «ауда» или «ода», то есть «рушиться», «терять», «оде», то есть «смерть», откуда и имя Один. Бог смерти, Адонис — это умершее, спустившееся под землю и ставшее Владыкой преисподней и мира теней Солнце.

Слово «барис» заслуживает того, чтобы показать источник его происхождения. «Баар, барен» на Севере означает «домовина», «гроб». Действительно, это повозка, которая препровождает нас к месту последнего успокоения, та роковая ладья, которая переправляет нас в мир иной. Это слово, что греки и египтяне оставили по небрежности, выдает истинных авторов иносказания о Хароне. Слово Манн, либо по причине могущества первого человека, либо из-за представлений о величии и силе, стало обозначением власти: оно стало титулом царей — их величали Миннур, Миннер. Можно считать, что греки взяли оттуда своего Миноса, знаменитого законодателя и царя Крита, вставив в северное слово гласную более певучую и более созвучную. Тонкому и чувствительному слуху обитателей этих мест требовались мягкие звуки.

Байи ссылается на Платона, приводящего наставления, которые он получил от некоего философа. Этот дед отыскал на острове Делос две медные таблички, вывезенные Опис и Гекаэргой из Гиперборейской земли, где он вычитал полное описание преисподней, учение о бессмертии души, которая после высвобождения из тела отправляется в некое безвидное место, в подземное обиталище, туда, где находится дворец Плутона, где преддверие пути в царство Плутона надежно охраняется засовами и замками. Видно, что знания греков были иноземного происхождения — учение о бессмертии души и загробной жизни было заимствовано. Можно ли требовать более весомого свидетельства, нежели то, что приводит Платон со слов философа? Он прочитал на табличках, которые принадлежали северным народам, всю Историю установлений. Там он увидел имена рек и лиц, значения и корни которых до сих пор сохраняет язык. Согласитесь, что остров Делос, ставший свидетелем рождения богов в Греции, был так преподан, дабы потешить национальное тщеславие. На самом деле то был остров более древний и более величественный, который и Диодор Сицилийский, и Плиний помещают в северные моря. Один называет его островом Базилея, т. е. Царским, другой дает ему имя Осерикта (Osericta), и это слово, словно в подтверждение их свидетельств, на северных наречиях означает остров богов-царей, царский остров богов. Итак, всё, что выложили греки касательно острова Делос, удостоенного чести стать местом рождения богов, относится к острову Базилея, что находился в северных морях.

Плутарх полагал некогда, как считал и сам Байи, что Гомер хотел поместить преисподнюю у северного полюса. Плутарх считал, что именно тени этих краев побудили его к такому шагу. Гомер был ближе к источникам древности и знал больше Плутарха. Посему он руководствовался преданиями, а не условностями. Этот выбор диктовался не его гением, он следовал общепринятому мнению. Все поэты, все древние сочинители размещали Тартар, Елисейские поля, сады Гесперид, рождение богов и героев, обиталище манов на краю земли и в стране теней. Все эти названия рек, судий и богов преисподней чужды Греции. Греки лишь смягчили их, когда перенимали. Они получили их от пеласгов, чье имя означает, что он странствовал, иными словами, был кочующим. Как раз вследствие перемещения людей к экватору земля населялась и народы просвещались. Платон подтверждает это заключение, ибо в соответствии с неким преданием он сообщает нам, что на острове Делос видели медные таблички с именами северных краев, где описывалась преисподняя.

При этом греки, какими бы невеждами они ни были, отличали киммерийцев от гиперборейцев. Киммерийцы действительно жили в стороне Меотийской топи, между 45° и 50° широтами. Эти народы, согласно догадкам Байи, спустились по Волге, затем по Танаису, ныне Дону, что впадает в Азовское море. Идя вверх по течению этих рек к их истокам, мы окажемся в месте исхода этого народа. «Киммерийцы, знакомые в старину грекам, составляли только небольшую часть племени, — повествует Плутарх, — ибо это были предводимые неким Лигдамидом мятежники и беглецы, которых скифы вынудили переселиться с берегов Меотиды в Азию и что самая большая и воинственная часть киммерийцев живет у внешнего моря, в стране столь лесистой, что солнце там никогда не проникает сквозь чащи высоких деревьев… Небо в тех краях таково, что полюс стоит чрезвычайно высоко и вследствие склонения параллелей почти совпадает с зенитом, а дни и ночи — равной длины и делят год на две части». Мимо греков не прошло и то, что на Севере были края, где год состоял из одного дня и одной ночи, каждые протяженностью шесть месяцев. «Люди из сих краев, гиперборейцы, утром сеют, в полдень поливают, вечером собирают урожай, а ночью засыпают оный в свои закрома». Разве можно лучше описать жизнь этих народов, для которых время делится исключительно на большие промежутки, для которых природа не позаботилась о беспрестанно сменяющих друг друга дне и ночи?

Впрочем, описание края гиперборейцев совершенно не походит на берега Меотийской топи. За галлами, в Океане, с северной стороны, согласно Гекатею, находится остров, такой же большой, как Сицилия. Именно там обитают гиперборейцы, которые согласно их имени находятся в тех краях, которыми владеет Борей и откуда северный ветер насылает лед на землю. Это место рождения Латоны и ее сына Аполлона. Поэтому и не удивляет находка у островитян Делоса медных табличек, исписанных наречием гиперборейским. И когда Платон вас заверяет, что они содержали описание преисподней, у вас отпадает всякое сомнение касательно того, что она размещалась в краю гиперборейцев, на Севере земли.

Из всего сказанного представляются очевидными следующие выводы. Слово манн принадлежит исключительно северным наречиям, поэтому Байи заключил, что представление о манах, о Тартаре и Елисейских полях пришло с Севера и что все народы, которые вне религии откровения пришли к вере в загробную жизнь, своими предками имеют народы этой части света. Похоже, словно некая сила влекла людей на юг — таково неизбежное следствие привлекательности тепла и богатств и воздействие силы нужды и выгоды. Это обстоятельство истории присовокупляется к первым двум, оно объясняет, почему мифы Севера и слова наречий северных оказываются в полуденных краях: люди, слова и представления следовали одной дорогой.

Падение Фаэтона случилось не в Италии — он утонул в Эридане, что пополняет воды северных морей. Прометей указал Геркулесу путь к садам Гесперид через Кавказ, где самому имени Геркулеса история дает северное гражданство. Геспериды, дочери Атланта, выходцы с тех же мест. Калипсо, которая своими чарами на семь лет приковала к себе Улисса, которая заставила его забыть супружескую верность и затем безуспешно пыталась обратить те же чары против Телемаха, приходилась дочерью великому Атланту. Персефонин лес, Елисейские поля, судилище Радаманта находятся на Севере, во владениях Сатурна, брата Атланта. Такова обновленная память об «атлантах», таковы мифы, порождение установлений оных. Мы не только видели, как они перешли Кавказ, мы отыскиваем их в Скифии, но имеющиеся мифы показывают нам их значительно дальше, в области теней полюса. Представляется очевидным, что эти мифы уходят языковыми корнями на Север. Прибыв в края, располагающиеся между полюсом и Кавказом, мы увидели, что оттуда вышли все народы Азии, мы очутились близ истоков рода людского, считал Байи.

В Греции существовало смутное предание о собственном происхождении. Истоки своего народа они относили к некоему древнему племени, которое связывали с неведомой тогда частью света. Дабы прояснить положение, узнать получше самих греков, просто необходимо сопоставить предания. Греки хвалились своими постоянными сношениями с гиперборейцами. Передают, что они посещали тех, кто оставлял дары с греческими надписями. Гиперборейцы в качестве посланника держали скифа Абариса. Каждый год они привозили в Элладу первый урожай зерна. Путь, которым следовали дары, весьма примечателен. Павсаний сообщает нам, что гиперборейцы передавали их аримаспам, те исседонам, исседоны скифам, которые переправляли дары в Европу: эти три народа, очевидно, те племена, что жили в Татарии, между Кавказом и Ледовитым морем. Стало быть, и Диодор Сицилийский поместил гиперборейцев к северу на острове в этом море обоснованно. А без древнего соседства греков и гиперборейцев, где же могли греки на заре своей истории, во времена, когда люди вообще не путешествовали, взять столько знаний о долгих днях и ночах в северных широтах, о мраке, который поражает те края на некоторое время в году? Как раз эти наставления, полученные в пору своего младенчества рядом с колыбелью, и сохранил, возмужав, этот народ. Орфей, Гомер воспели в стихах эти предания, тем самым увековечив для потомков.

У тех и других народов (конечно же, арийских народов) общий исток мог находиться лишь на Севере. Согласно правилу Байи, поскольку они взяли там имя лодок и челнов, что представляли начальный этап корабельного дела, то они должны были перенять там и само понятие мореходства. Ясно, что те, что обучили нас этой науке, то бишь финикийцы, эти умелые мореходы, поражающие мир своими плаваниями, хранящие культ солнца и память обо всех предводителях атлантов, вероятно, были выходцами с Кавказа, а возможно, даже переменившими имя атлантами, и, подобно тем, родина которых находилась на Севере, где наречия указывают на истоки мореходства. Дионисий Перигет говорит, что великое море на севере Азии звали Ледяным или Сатурниевым, точнее, на греческий лад, Кронийским. Орфей, Плиний говорят, что это имя ему дали жители.

Байи считал, что люди, пустившиеся вслед за солнцем и двигавшиеся с Севера к экватору, имели предводителя в своих странствиях. Предводителя звали Вакхом индийцы и греки, Осирисом — египтяне. Солнце двигается по небу, также и люди двигались по земле, и предводитель памятного похода стал олицетворением солнцеворота на небе. У оседлых народов и мысли такой не могло возникнуть: предания их не могли послужить пищей для аллегорий касаемо походов солнца. Как раз по причине своих кочевий и именно в направлении полюсов люди и привязали движение этой звезды к своей истории. У нас не может быть никаких сомнений относительно исхода Вакха с Севера. Авсоний ясно выражается на сей счет, когда говорит о солнце: «Египтяне величали оного Осирисом; на острове Огигия оному дали имя Вакха». Стало быть, вот она — настоящая отчизна Вакха, остров Огигия. Именно оттуда поднялся рой людской, что под водительством Вакха пустился в Индию и вторгся в Египет под началом Осириса.

У Плутарха не было перед собой карты северных краев, но из рассказа его видно, что острова, о расстоянии которых до материка он сообщает, размещались к северу от этой части света. Как раз через азиатское побережье велись сношения с жителями материка, и потому Новая Земля служила перевалочным пунктом. Эти мнимые противоположные острова, населенные греческими народами, где солнце на протяжении месяца покоится за горизонтом едва час, могут быть только Московской Лапландией (о чем отмечалось выше). Плутарх намерен показать ту территорию, колыбель воинственных народов, на одном из островов Ледовитого моря. Дабы переправиться через море в Азию, они должны были иметь суда. Это предположение, столь естественное, Байи подкрепляет еще преданием. На Востоке вам поведают о неком туманном море, некой сумрачной области, где обретаются счастливые острова, где находится источник жизни.

История Персии, как отмечалось, связана с преданием этого древнего материка либо острова, лежащего за Океаном. Жители Востока, которые не отказываются добровольно от своих древних преданий, приладили к рассказу о потопе обстоятельства перехода людей от одной земли к другой. Эти люди пришли морем и из края, куда на Востоке помещали земной рай, ибо там было их первое прибежище и Золотой век. Страна Шад-у-кам, этот чудный край фей, находится за горами, и чтобы туда попасть, нужно было преодолеть сумеречные края, куда не пробивается ни один луч света. Эти края и есть северные страны, где царствуют долгие ночи. Греческие и восточные мифы вкупе, дух Европы и Азии, история двух частей света указали нам истину. Эта истина есть происхождение, древнее пристанище пропавшего народа. Заключенные на полярных островах, они провели свое младенчество в невинности, а ныне, его утратив, доселе вспоминают о времени, которое уже не воротится. Возвращение к оставленному родному пепелищу стало невозможным, подобно возврату в прошлое из настоящего: те места более недоступны, природа сокрыла их. Море там твердо, подобно нашим рекам в лютую зиму, ледяная ограда опоясывает полюс, и древний мир уже почил от холода.

Мы не напрасно, как считал Байи, двинулись к Северу. При всей предубежденности касательно этих ледяных областей Байи, как он выражается, «даже в мыслях не могли бы представить там обиталище огромной части рода людского, той воинственной части, которая, хлынув подобно потоку, все опустошала на своем пути и стала питать землю живительными соками лишь по достижении долин, где ее течение замедлилось. Пожалуй, выглядит странным заключение о том, что сие древнее обиталище людей находится на Шпицбергене, в Гренландии и на Новой Земле». Байи сам был поражен этим обстоятельством, у него это едва укладывалось в голове. Он предложил это в своих первых Письмах к Вольтеру в качестве лишь допущения. Тогда он не поднимался выше 49° широты. Двигаться дальше его побуждали свидетельства. «Открывшаяся истина обретает право системы лишь когда объемлет два свидетельства: тогда это объяснение соединяет, составляет, обретает некое вероятие. Это вероятие умножает в уме соединенные свидетельства, и оно может возрастать до бесконечности, подобно числу самих свидетельств — поэтому его мнение есть система», — заключает Байи.

Этому мнению противостоит одно обстоятельство — холод северного климата. Спрашивается, как человек умудрялся там жить. Байи считал, что климат этой стороны крайне изменился. Он настаивал на этом. Как увидим далее в исследовании, Байи был совершенно прав. Аргументы Байи сводились к следующему. Почему вы встречаете бегущие и орошающие землю воды и вместе с тем целые глыбы застывшей воды? Каково здесь первичное состояние? Байи полагал, что вода и лед предстают последовательно идущими состояниями. Застывшие и твердые, подобно земле, моря, ледяные покровы полюса некогда были текучи, подобно металлу в наших печах. Вода, составляющая эти ледяные покровы и заторы, некогда привольно текла, но затвердела. Раз льды растут в таких различных странах, значит, у них было начало. Но что могло доставить туда первичный и вечный лед помимо перемены температуры, похолодания земли? Байи подчеркивал, что мысль о похолодании столь естественна и прилаживается к столь огромному числу свидетельств, что по всему походит на правду.

Каковы бы ни были основания исходного поселения одной части рода людского на Севере земли, Байи полагал, что показал это со всей очевидностью, как и поход его к экватору. «Атланты» (в том смысле, какой закладывал в это Байи — народ с территории Гиперборейской Атлантиды) появились в Египте, куда, по мнению Ж. Байи, те могли попасть лишь через Азию. Как раз в Сирии, во Фригии, подобно Египту, те воздвигли культ солнца, который есть культ Севера. Байи проследил, как они вместе со скифами либо под именем скифов перешли Кавказ. Персы тоже появились из-за этих гор и продолжали поклоняться огню, и это поклонение не могло зародиться в краю жарком. Китайцы говорят о себе, что пришли в Китай с Севера. Индийцы вспоминают о горах, где некогда жили.

Древние мифы приносились на новые места волнами переселения, о которых свидетельствует сама история. Мифы относятся к глубокой старине, к истоку всего сущего. Они должны были возникнуть там, где все зачиналось. Мифы, поведанные грекам финикийцами и египтянами, принадлежат к общему началу обоих народов, что кроется среди северного народа. Следуя за этими мифами к колыбели народов, нужно преодолеть Кавказ, нужно идти в Скифию, где был известен Геркулес, который, в чем мы убедились, был выходцем с Севера. Геркулес был в саду Гесперид, а греки сами располагали сей сад на Севере земли, в краю долгих ночей, подобно тому, как помещали там Тартар и Елисейские поля. Они повествуют вам об Островах блаженных, об островах гиперборейцев, где зародился культ солнца, принесенный теми в Сирию. Эти острова обретаются на севере Азии: здесь есть именно то место, откуда люди переправились на материк. При этом мореплавание несет следы северного происхождения. Дивы, которые так досаждали персам, определенно были островитянами, они неоднократно наводняли Азию под водительством Вакха, Осириса, Геркулеса, Акмона и прочих. Ко всем этим свидетельствам, ко всем собранным фактам Плутарх присовокуплял утвердительное показание, представляя нам лежащий поверх Европы и Азии остров Огигию.

Байи вопрошает: «Разве можно систему со столькими скрепами легко опрокинуть? Выше было показано посредством обычаев, нравов, установлений и сходных суеверий, что древние народы индийцев, халдеев и персов доводились сородичами друг другу, они имеют общее происхождение. Стоит попасть к оным, как наталкиваешься всюду на останки древностей: музыкальные системы оказываются сколками единого целого; огромное число дорожных мер, которые приняты у сих народов, некогда принадлежали к одной общей системе мер, создателем коей мог быть один народ; разрозненные астрономические свидетельства, останки погибшей науки; один и тот же установитель искусств, наук, религии. Религиозные представления оказываются там просто перелицованными физическими представлениями».

Некоторые астрономические свидетельства, похоже, относятся к широтам более северным, чем те, на которых лежат Китай, Индия, Халдея, и к краям, расположенным севернее Кавказа. Науки, мифы, люди, стало быть, выходцы с этих гор. Разве система, содержащая естественное объяснение стольких мифов, система, которая в стольких местах согласуется с показаниями истории, астрономии и физики, не есть история людей и слепок природы? Первый из результатов анализа сведений Байи состоит в том, что установлены некие древние предшественники известных народов Индии и Персии, что эти народы вышли с Кавказа и пребывали по ту сторону гор. Истоки, установленные на Севере, стало быть, верны.

Байи уверен, что «атланты» с Севера принесли с собой в Сирию и Египет все повествования или мифы о Сатурне, Юпитере, Геркулесе, память о временах Реи и Золотом веке, отправляемое после смерти правосудие, представление о Тартаре и Елисейских полях, связанные с отсутствием солнца аллегории с Прозерпиной и Адонисом, поклонение этому светилу, рожденное в краях, где отсутствие его делает его особенно чаемым, вызванный холодом, что преследовал людей Севера, культ огня. Вышедшие с острова в Ледовитом море определенно есть гиперборейцы — жители некоего острова, о которых столько поведали нам греки. Эти гиперборейцы жили по солнечно-лунному календарю с девятнадцатилетним циклом, принесенному в Грецию Метоном, которого считают его изобретателем.

Плутарх в Ледовитом море показывает нам четыре обитаемых острова, на которых жили разные народы: они могли вызвать различные волны переселения. Огромная Татария, раскинувшаяся на азиатском материке от Ледовитого моря до Кавказа и от Камчатки до России, своими размерами почти не уступает целой Европе. Даже при неполной заселенности в те далекие времена эта земля включала в себя несколько различных народов, доказательства чему мы находим в наречиях, которые представляются нам весьма древними.

В заключение Байи, согласовывая Платона с Плутархом, изложил историю потерянного народа. Он полагал, что «атланты», жители одного из островов Ледовитого моря, может быть, Шпицбергена, пережили на этом острове правление Урана, Геспера и Атланта. В расположенное на западе царство Сатурна он определяет Гренландию, которую считали соединенной со Шпицбергеном. Эти народы, страдающие по причине перенаселенности нехваткой средств к существованию, будут вынуждены расширять свои владения, строят суда, отваживаются на плавание, поначалу к небольшим соседним островам, а затем в сторону азиатского материка. Обская губа, по сообщению Байи, как спасительная гавань от ненастий, станет самым отдаленным местом их плавания. Эта колония, окружающие просторы которой позволяли расширяться, населяла своими отпрысками пространство между Обью и Енисеем: те постепенно приближались к верховьям этих рек, ведомые плодородием их берегов. Однако, путь, что вел их, не затерялся, избыток населения островов продолжал оттекать на материк. Племена, хоть и родственные, после вековой обособленности более не признавали друг друга, вновь пришедших воспринимали единственно как чужаков, врагов: земля стала причиной распрей. Жители бассейна Оби и Енисея, изнеженные более теплым климатом, а главное, изобилием, уступили натиску закаленных и толкаемых нуждой народов, отступив к местам близ Красноярска: именно там они разрабатывали жилы, оставив следы, которые обнаружил г-н Паллас (об этом выше). Непрерывно терзаемые соседями, которые также хотели продвигаться далее, эти народы повернули в сторону Каспийского моря, сыскав себе убежище в горах Кавказа и среди обширных ложбин многочисленных его отрогов. Одним предстояло обживать горы Аштархана, другим — край тангутов. Все эти народы были с севера защищены горами, они укрепили, заперли проходы заставами и жили спокойно. Так произошло заселение 49° широты. Кое-кому удалось избежать гибели — это были брамины, укрывшиеся в горах Тибета, это был Фуси, что принес первые светильники знания в Китай. Но «атланты» с Севера прорвали разделяющую линию гор и, сделав в ней проход, затем постепенно, шаг за шагом, год за годом, докатились до Индии, Финикии и Египта.

Древняя история персов знала татар только под их именем. Джемшид со своим народом, защищенным воротами Дербента, продвигаясь на юг, основал персидскую державу, тогда как Фуси и его преемники просвещали Китай, подготавливая почву для мудрой и прочной империи, а спустившиеся из Тибета брамины стали наставлять индийцев, передав им санскрит и астрономические карты. Вот опиисание той эпохи, как считал Байи, с которой ведет отсчет новое, известное ныне состояние Азии.

Как представляется, Ж. Байи четко обрисовал причинно-следственные связи между установленными академической наукой древними центрами цивилизации, такими как Египет, Финикия, Персия и возможной их прародиной на планете Земля, так называемой Гипербореей, где проживал тот самый «потерянный» народ, который может быть назван истоком Арийской расы на планете. Этот народ назван у Байи «атлантами», но это не совсем правильно, т. к. Атлантида все же располагалась в Атлантическом океане, именно там, где указывал Платон, за Геркулесовыми столбами. Именно так по-гречески назывался только Гибралтарский пролив. Сам же Байи в ходе своих рассуждений неоднократно называет этот народ Скифами или соплеменным Скифам. А если вспомнить при этом, что П. Мела называл Скифов самым древним народом на земле, то «потерянный» народ Байи и есть те самые Скифы!

Байи прав, говоря, что именно на севере Евразии формировались язык, мировоззрение, мифы народа, который впоследствие переселился из-за наступления холода на юг, и различные ответвления этого «потерянного народа» создали новые центры цивилизации уже на новых более приемлемых к проживанию местах обитания.

II Б. Тилак об арктической родине ариев

Ранее мы ссылались на исследования индийского специалиста по санскриту Б. Тилака касательно арктической родины древних ариев. По данному вопросу Б. Тилак считал, что арии пришли в Индию с севера и принесли с собой воспоминания о своей северной родине, о чем собственно он и нашел подтверждение в индоиранских древних произведениях. Для Б. Тилака этот факт был настолько очевиден, что он провел специальное исследование в подтверждение указанного тезиса. Хотя, наверное, ему как индийцу было бы проще не акцентировать на вопросе о северной прародине никакого внимания, а иметь такое же мнение как большинство индийских исследователей, что арии появились на территории Индии, где и происходили все события, изложенные в Ведах. По мнению же Б. Тилака, арии не были автохтонами ни в Европе, ни в Центральной Азии — их исходный регион лежал где-то вблизи Северного полюса в эпоху палеолита. И они мигрировали оттуда в Азию и Европу не под влиянием «неведомого импульса», а потому что там наступили неблагоприятные изменения климата. Остановимся подробнее на освещении доказательств по вопросу о северной прародине ариев по результатам работы Б. Тилака «Арктическая Родина в Ведах» (перевод и комментарии Н. Гусевой).

Обращаясь к традициям, мифам и верованиям Вед, Тилак исходил из того, что Веды возникли много тысяч лет тому назад и были без изменений переданы нам, и поэтому вполне возможно, что в этих древних книгах есть следы изначальной приполярной родины ариев, и то, что они жили в самые давние времена в пределах Полярного круга. Северный полюс и арктические области обладают особыми астрономическими характеристиками, и если в Ведах могут быть открыты указания на это, значит, предки ведических риши (пророки, мудрецы, считающиеся авторами гимнов Вед) должны были знать эти характеристики, живя в этих областях, что было возможно только в период межледниковья. При этом Тилак ссылался и на других ученых, которые уже объявили о своем убеждении, что начальную область сложения человечества нужно усматривать в арктическом регионе. В частности, доктор Уоррен, ректор Бостонского университета, опередил в известной степени труд Тилака, издав свою научную и призывающую к размышлениям книгу «Найденный рай, или колыбель человечества на Северном Полюсе». Тилак сделал лишь один шаг дальше и показал, что его теория в той мере, в какой она касается выявления родины изначальных арьев, полностью подтверждается традициями Вед и Авесты, и, что еще более важно, последние выводы археологов не только согласуются с описанным в Авесте разрушением арийского рая, но дают нам возможность отнести его существование ко времени перед последним периодом оледенения. Это мнение было высказано в начале XX века.

Согласно Б. Тилаку, в Авесте сохраняются указания, полностью подтверждающие этот взгляд. Но этому не придавали значение те ученые, которые разрабатывали свои теории в те годы, когда в науке считалось, что человек зародился в послеледниковую эпоху. Они не увидели, что традиции Авесты при этом полностью поддерживаются и данными Вед. Однако некоторые исследователи на начало XX века уже стали считать Северный полюс тем местом, где возникла жизнь человека. Тилак полагал, что в древнейших книгах арийской расы, в Ведах и Авесте, содержится достаточно утверждений, чтобы доказать, что древняя родина арьев лежала где-то вокруг Северного полюса.

Итак, аргументы и доводы по обозначенному вопросу Б. Тилака сводились к следующему. Известно, что в период плейстоцена на всей поверхности земного шара происходило заметное поднятие почв и погружение их в воды морей. Это приводило к изменениям климата, что в наиболее значительной степени относится к областям вокруг Северного полюса. Вода и суша распределялись здесь в период межледниковья иначе, чем во времена Тилака. Например, доктор Уоррен, который в своем исследовании, «Найденном рае», цитирует труды ряда авторитетных ученых, показал, что в сравнительно недавний геологический период широкая область арктической земли, частью которой являлись Новая Земля и Шпицберген, была под водой. Один из выводов при этом основан на указаниях ученых, что в числе современных островов Полярного океана оба этих объекта представляют собой вершины гор, оставшиеся над поверхностью вод после того, как море покрыло ту часть земли, к которой они оба относились. Глубина Арктического океана к северу от Сибири невелика, и если в плейстоцене происходили большие геологические изменения, то похоже, что этот участок земли, ныне лежащий под водой, мог раньше возвышаться над ней. Это служит достаточным указанием на существование вокруг Северного полюса континента перед последним оледенением. Долгое лето в 229 теплых дней и короткая зима в 136 дней создавали на тех землях климат, который д-р Хершель назвал «приближением к весне». Если человек жил здесь в межледниковый период, он должен был считать эти условия очень благоприятными, даже, несмотря на то, что солнце исчезало с неба на некое количество дней.

Б. Тилак дает описание, представленное в Ведах, характеристик точек полюса и приполярных областей и указывает, что таких характеристик нет больше нигде на земном шаре. В частности, он отмечает:

1. Солнце там встает всегда на юге.

2. Звезды не восходят и не заходят, а вращаются в горизонтальной плоскости, завершая каждый свой круг за 24 часа. Северная небесная полусфера видима на протяжении всего года, тогда как южная всегда невидима.

3. Год состоит только из одного долгого дня и одной ночи по 6 месяцев.

4. Бывает лишь одно утро и один вечер, тогда как солнце восходит и заходит один раз, но утренний и вечерний рассвет длятся непрерывно по два месяца, т.е. по 60 периодов в 24 часа каждый.

Тилак полагал, что эти указания можно считать верными проводниками в исследовании данных, приводимых в Ведах. В ведических описаниях и традициях вскрываются те или иные из приведенных характеристик, и мы можем определить полярность или циркумполярность места зарождения традиции. И если даже поэт-риши (создатель литературного произведения) не был свидетелем явлений, то знал, наверняка, их по условиям передачи точных описаний от поколения к поколению. К счастью, в ведической литературе имеется много таких отрывков и отсылок. Тилак разделил их на две части: одна состоит из непосредственных описаний и указаний на долгие ночи, рассветы и закаты, а другая — из мифов и легенд, соответствующих первой или косвенно ее поддерживающих.

По мнению Тилака, в ведической литературе есть указание на четко организованную систему жертвоприношений, регулируемую лунно-солнечным календарем. Она указывает на то, что ведические барды того времени достигли глубоких знаний по практической астрономии. Своеобразными хронометрами в те дни служили ежедневные, двухнедельные, ежемесячные, поквартальные, полугодовые и годовые сроки обязательного принесения жертв. Тилак обратил также внимание на то, что день и ночь богов длятся по 6 месяцев. И это крайне широко распространено в древнеиндийской литературе. Гора Меру признается астрономами земным Северным полюсом. «На Меру боги видят солнце после его одноразового восхождения и на протяжении его пути, равного половине его обращения вокруг земли». Это подтверждается и таким авторитетным источником, как «Законы Ману»: «У богов и день и ночь — год (человеческий), опять разделенный надвое: день — период движения солнца к северу, ночь — период движения к югу». В Авесте (Вендидад, фаргард II), в священной книге парсов, мы видим аналогичное утверждение, отметающее все сомнения касательно его полярного характера: «Что они считают днем, то есть год». И здесь же Ахура Мазда говорит: «Там звезды, месяц, солнце можно лишь один раз в год видеть восходящими и заходящими, и год кажется только одним днем».

Прекрасное описание Тилаком приполярных зорь является самым доказательным анализом содержания соответствующих ведических гимнов. Он посвятил в своей книге отдельную главу только этому анализу (главу V), так и озаглавив ее: «Ведические зори». Ригведа содержит 20 гимнов, посвященных богине зари Ушас, и упоминает о ней еще в более чем 300 строках. Ни в одном произведении мировой поэзии нет таких восторженных и радостных описаний зари, как в Ригведе, ибо с первыми же проблесками зари ощущалось завершение ужасной полярной ночи, казавшейся бесконечной и неизменно погружавшей в страх и отчаяние души людей. В литературе всех народов Земли можно встретить описания тягостных душевных переживаний, усугубляющихся в часы ночи, описания ночных страхов и т.п., но нет ничего равного по эмоциональному напряжению гимнам Ригведы, посвященным долгой беспросветности полярной ночи и ликованию при встрече зари. Это свидетельствует о реальности как ощущений людей при длительном ожидании зори, так и явному присутствию людей при этих явлениях природы.

В этих гимнах Тилак находит возможность доказать весомую суть своей теории, выявляя по возможности то, что наиболее древние описания зари явно носят характер, указывающий на Арктику. В Ригведе, например, кони зари иногда именуются столь медленными, что люди устают ждать, видя, как она медлит на горизонте. В гимне 49 из мандалы I говорится, что заря Ушас загорается «со всех концов неба», а в гимне 113 — «она идет вслед за толпой минувших (зорь)», и что она «самая первая из многих… из этих прежних сестер в течение многих дней она идет ближайшая вслед за прежней» — это явное свидетельство длительного разгорания зари. Говорится также, что заря в давние дни была «наиболее длительной».

Тилак полагал, что мы можем говорить о многих зорях, кружащихся по горизонту, каждая по 24 часа и убедиться, что столь многие из них уже прошли и многие еще придут. Мы можем также утверждать, что столь много длящихся весь день зорь уже прошло, а восход солнца все еще ожидается. И видим при этом молитву к богу Варуне: «Столь много зорь еще не разгорелось полностью, дай мне пожить до их завершения». О зорях говорится, что они подобны собирающимся в войско воинам или коровам, сходящимся в стадо, и что они не спорят одна с другой, хотя и живут вместе. Это никак не может относиться к 365-ти ежедневным зорям в году. Таким образом, Тилак приходит к выводу, что в Ригведе явно говорится о единстве многих зорь, ход которых не прерывается ежедневным появлением солнца.

Пять сестер-зорь, говорится в «Тайттирийя Самхите», имеют по пять сестер, не считая самих себя, и тогда выходит, что их общее число равно 30-ти. Далее описывается, как эти 30 сестер ходят по кругу. А в последнем стихе этого описания есть завершающее указание, что хотя зори в разные дни выглядят по-разному, они все же являются единой зарей. В «Тайттирийя Брахмане» сказано, что зори имеют пять форм, вечных и неделимых, и каждая из них не оканчивается. Эти пять форм соответствуют делению тридцати дней на пять групп по шесть — так указывается на необходимость приносить жертвы (в это время) по шестидневным периодам. Шесть частей стиха этой Самхиты четко указывают на 30 сестер, что само по себе уже говорит о тридцатидневной заре древности. И в Ригведе, в 6-й книге, говорится о 30 шагах зари.

В Ригведе же в гимне Ушас тоже ясно описано, как зори «сегодня и завтра долго ходят по кругу в обители бога Варуны по расстояниям в 30 йоджан предписанным путем». Словом «йоджана» определяется (у нас) и «дневной путь „тапа“, который переходят лошади без нагрузки» — так оно употреблено в Ригведе. Принимая такое значение, можно понять, что «зори проходят кругами 30 йоджан» как указание на то, что они совершают 30 ежедневных кругов, как это бывает на Северном полюсе. И в других гимнах есть дальнейшее подтверждение: «Направляясь к той же цели, новорожденная (заря) крутится как колесо». Колесо же может крутиться в вертикальной плоскости, как у колесницы, или в горизонтальной, как у гончаpa. Но нигде зори не пересекают небо с востока на запад, как солнце, над головой человека, т.е. в вертикальной плоскости. Единственное круженье, подобное колесу, возможно вдоль горизонта, что говорит об области вблизи полюса. Если мы соотнесем с полярной зарей выражения — «достигая назначенной точки день за днем» и «стремясь снова и снова к той же цели», то увидим, что это не относится к зорям вне Полярного круга.

По строкам памятников также ясно видно, что зорь было много, а не воспевалась лишь одна, и что они гармонично сочетаются, оставляя непрерывную и нераздельную группу. Но надо помнить, что ведические зори описываются не как 45-60-дневные, а как 30-дневные, т.е. речь идет не о самой точке полюса, а о землях где-то южнее. В «Тайттирийе Самхите», поясняющей мантры Ригведы, четко говорится, что описания в ней зорь — когда боги видели 30 зорь — является древней традицией. Поскольку в ведической литературе выразительно повествуется о долгой 30-дневной заре или о группе в 30 зорь, то ясно, что этому должна была предшествовать долгая ночь, и, при таком условии, в году должен быть и долгий день. Многие строфы Ригведы говорят о долгой и страшной тьме, которая скрывает врагов бога Индры, и которых он должен уничтожить, борясь с демонами-дасами. Ведические барды часто молили богов избавить их от мрака, как, например, в Ригведе. И не только люди, но и боги жили тоже в условиях долгого мрака — так говорится о боге Агни.

В Ригведе и в Атхарваведе Тилак отмечал гимн, в котором молящиеся просят: «Да достигнем мы благополучно другого края ночи» и «того края, который даже не виден». Почему так? Не потому ли, что это была ночь зимних суток или долгая арктическая ночь? К счастью, «Тайттирийя Самхита» сохранила для нас самый древний традиционный ответ, и мы можем не зависеть от рассуждений современных комментаторов. Там сказано: «О Читравасу, дай мне достичь твоего окончания», и дальше: «Читравасу — это ночь древних времен, когда жрецы-брахманы боялись, что за ночью не наступит заря». С другой стороны ночи зимнего сезона в тропической или среднеклиматической зоне длятся в наши дни столько же времени, сколько они длились здесь и тысячи лет назад, и никто из нас, даже самые не знающие (Веды) люди не испытывают волнения в ожидании зари, которая завершит ночь. Значит, это были не просто зимние ночи, которых боялись ведические барды в древности. Это было нечто другое, нечто длящееся долго, когда хотя и понимали, что это не на век, все же эта продленность тьмы утомляла и заставляла с тоской ждать рассвета.

Мы видим, что в Ригведе дни и ночи описываются как две различные по своему типу пары — «ушас-накта» и «ахани». Обычные дни и ночи следуют друг за другом, вплотную сменяя друг друга, и эту пару не описывают раздельно. Но и долгая ночь и долгий день, даже будучи разными по длительности, не вплотную следуют все время друг за другом… Долгая ночь бывает в то время, когда происходит зимнее солнцестояние, а долгий день — при летнем солнцестоянии, и эти положения солнца различаются на 180°, находясь на противоположных точках эклиптики. В период создания (книг) Араньяк, как пишет Тилак, это было известно по традиции как «ахани». Так, в «Тайттирийя Араньяке» при описании персонифицированного года впервые сказано, что у года одна голова и два различных рта: «Правая и левая сторона бога-года — это дни света и мрака». И дальше говорится, что эта темная и светлая формы у «ахани» составляют противоположные стороны бога-года, будучи размещены на диаметрально противоположных его сторонах. Этим подтверждается объяснение сути «ахани». В Ригведе говорится, что у ветров-Марутов сила и величие простираются так, как у солнца, на долгие йоджаны.

В Ригведе также говорится, что солнце распрягло своих коней на середине неба, т.е. как бы остановилось на отдых. Это ясно, но комментаторы, по мнению Тилака, находят, что трудно объяснить такое поведение солнца посреди неба. В Ригведе о боге Варуне сказано, что «он создал себе золотое качание солнца, как качели». Это говорит о кружении солнца на небесах, видимое непрерывно. И это там же повторяется (88, 3). Здесь отражен тот факт, что только в арктических областях солнце подобно качелям, когда оно не сразу скрывается за горизонтом каждые 24 часа.

Встречаются ли в Ведах такие же следы условий Арктики касательно сезонов, месяцев и лет? Тилак утверждает, что характеристики арктического года столь не похожи на зону умеренного климата, что наши предки ведического периода, жившие там и продвигавшиеся к югу в силу наступающего оледенения, встретились с необходимостью воспринять календарь, связанный с географическими и астрономическими условиями новых для них мест, что не могло не повлиять на них. Но при этом следует видеть, что консервативные жрецы стремились сохранить как можно больше черт старого календаря, или, по крайней мере, древних традиций в той или иной форме, и особенно в том, что связано с правилами жертвоприношений.

Обязанностью этих жрецов было следить, чтобы годовые ритуалы отправлялись в должные даты. В ведической литературе указывается, что годовые церемонии «саттры» должны проводиться в течение 12 месяцев. Но это было невозможно в пределах Арктики, где солнце надолго скрывается за горизонтом и воцаряется долгая ночь. Поэтому древнейшие саттры, если их совершали в пределах полярного региона, должны были проводиться за срок менее 12 месяцев. К тому же надо помнить, что в разных поясах Приполярья периоды света и мрака в году разнятся. Примерно на полюсе солнце светит 7 месяцев, но чем дальше от него, оно светит и по 8, 9 и 10 месяцев. Эти месяцы были периодами активного проведения саттр в отличие от долгой ночи, которая за этим следовала. Тилак ссылается, прежде всего, на легенду об Адити или о семи Адитьях (Солнцах), которая явно связана с природными феноменами. Так, в Ригведе упоминаются вместе семь Адитьев и семь жрецов. И если бог солнца в таких образах запечатлен в памяти, то это не может быть забыто народом в силу необходимости менять места своего пребывания, хотя носители Вед позднее и жили в областях, где знали уже 12 Адитьев. Следует упомянуть здесь тот факт, что число солнечных коней в Ригведе бывает не только 7, но и 10, и если считать, что первое число определяет количество месяцев, то второе — тоже.

В Ригведе описывается две категории жрецов-Ангирасов, называемые «навагва» и «дашагва». Тилак, исследуя значение тех указаний на их роль, которые содержатся в литературе, спрашивал — почему их служебные функции завершались в 10 месяцев, а не продолжались весь год, т.е. 12 месяцев? Описанные в Ведах подвиги бога Индры, роль Ангирасов, а также навагвов и дашагвов, четко связаны с фактом ежегодного высвобождения солнца и «коров» утра из темного плена, куда их заключил Вала. Этот взгляд поддерживается словами: «Индра разыскал солнце, сокрытое во мраке». Мы видим также, что Индра убил Валу в этом мраке в конце года, а навагвы и дашагвы поддерживали его пением гимнов, которые должны были завершиться до начала его битвы, то есть в 10 месяцев света, а после 2 месяцев мрака они снова начинали петь. Считается, что навагвы служили в течение 9 месяцев света («нава» — «девять»), а дашагвы — 10 («даша» — «десять»). Есть указания, что их служба могла длиться и 7 месяцев (Ригведа) и их называют «проводящими обряды в сроки различной длительности», т.е. они пели гимны в те месяцы, когда было светло, от 7 до 10 месяцев. Указывается на 10-месячный год, содержавший пять сезонов по 2 месяца, но полагают, что их считалось шесть, а пять относились лишь к тому времени, из которого исключались 2 месяца мрака.

Легенда о дашагвах, совершавших церемонии в течение 10 месяцев, не является единственным воспоминанием о древнем годе, которое сохранилось в литературе о жертвоприношениях. Тилак выявил в ведической литературе точные указания на длительность ежегодных саттр — жертвоприносительных церемоний. Эти указания не легендарны по своему характеру, они точны и реалистичны. Известно, что жертвоприно-шения — это древнейший институт. Обнаруживаемые у народов азиатской и европейской ветвей арийской расы детали проведения этих церемоний сохранялись в строгом соответствии с обычаем и традициями. Жрецы, не умея иногда их объяснить, ссылались на то, что «такова практика, известная с незапамятных времен».

В число подобных ежегодных саттр входит и «путь коров» — одно из древнейших ведических жертвоприношений. Под этими коровами понимаются Адитьи, т.е. божества солнечных месяцев. В «Айтарейя Брахмане» говорится, что: «Коровы, желая обрести копыта и рога, проводили некогда церемонию жертвоприношения. На десятый месяц церемонии, в конце пяти сезонов, они обрели рога и копыта, восклицая, что церемония принесла желаемое. А те, кто все же продолжал церемонию, утратили рога из-за своего недоверия. Таковы безрогие коровы. Но продолжив свои действия и в шестом сезоне, они в конце 12 месяцев все же обрели желаемое. Поэтому коровы так красивы, и все их любят». Из этого явствует, что эта годовая саттра завершалась некогда в 10 месяцев. Почему так? Почему саттра, ныне длящаяся весь год, т.е. 12 месяцев, некогда завершалась за 10? Обратившись к более древней «Тайттирийя Брахмане», к самому авторитетному тексту по жертвоприношениям, Тилак находит, что эту саттру можно завершить и в 10, и в 12 месяцев, по выбору жертвоприносителя, а о 10 месяцев сказано, что так было принято в незапамятные времена. В этой Самхите говорится, что те коровы терпеливо продолжали саттру еще два месяца, у которых рога не выросли за 10 месяцев. Добавочный к этой Самхите текст разъясняет, что знающий это преуспеет вне зависимости от того, длится ли его саттра 10 или 12 месяцев. Из всего этого следует, что и эта и другие саттры стали длиться по 10 и 12 месяцев, когда ведические арьи пришли в те места, где прежние формы саттр стали невыполнимыми, но приняли альтернативную форму.

Чрезвычайно ценным является, например, описание в Ригведе той службы («саттры»), которую проводили жрецы ради одоления силы «вечной» ночи («ратра»), длящейся сто («шата») суток. Эта служба именуется в Ригведе «шата-ратри», и именно расшифровка Тилака дает возможность определить место ее проведения. Обратимся к точному документу, к «Таблицам солнца для города Мурманска», где обнаружим, что на его широте, т. е. на 69°, «вечная» ночь длится 40 суток. Вспомним, что на Северном полюсе она измеряется 178 сутками, а значит, разница с Мурманском составляет 136 суток. От полюса до Мурманска залегает пространство в 21°, на которое приходится указанная разница в долготе ночи. Разделив 136 на 21, увидим, что на 1° приходится 6,5 суток сокращения ночного мрака. Поскольку саттры длились по 100 ночей, т. е. на 60 суток дольше, чем в Мурманске, то, разделив 60 на 6,5, мы определим, что отдаленность этих саттр от Мурманска равна 9,2° — а значит, они могли иметь место на широте 78,2°, т.е. в очень высоких северных широтах.

На каком же градусе северной широты световое время, начавшееся сразу за окончанием «вечной тьмы», могло длиться неполные восемь месяцев, отраженные в образе «полумертвого Адитьи» в Ригведе? Принимая условно эти данные за 7,5 месяца света (225 дней света и 140 ночей), попробуем вычислить это место в циркумполярной зоне: из 176 суток ночи на полюсе вычтем эти 140 суток и, разделив полученные 36 ночей на 6,5, увидим, что этот «недоразвитый месяц приходится на 5,5° южнее полюса, то есть на 84,5° северной широты. Обратившись к Мурманску, увидим, что там бывает 325 световых дней в году. Разница между этими цифрами равна 100 дням. Попробуем определить, насколько далеко отстоит от Мурманска описываемая Тилаком местность: разделим 100 на 6,5 суток, содержащихся в каждом градусе, и получим цифру 15,4. Условно округлив ее до 15,5° — помня о возможной неточности указаний Тилака, — отодвинемся на эти 15,5° к северу от Мурманска и увидим, что эти 7,5 месяца солнца приходятся на те же самые 84,5° северной широты (69 +15,5 = 84,5).

Далее Тилак отмечает, что и в Авесте и у других арийских племен выявляются аналогичные подсчеты длительности года. Достаточно лишь указать здесь, что древнеримский год состоял из 10 месяцев и был затем заменен сроком в 12 месяцев. И эту традицию нельзя просто игнорировать, так как сохраняется ведь название «десятый» для последнего месяца календаря — «декембер». Полярная теория бросает свет на эти древние традиции, на реликты того периода, когда предки этих обоих народов жили вместе в циркумполярной области. Эти два «лишних» месяца были временем долгой ночи. Переселившиеся на юг, люди просто их добавляли к прежнему году. Тилак подчеркивает, что какого бы взгляда мы ни придерживались, наличие 7-8-9-10-11-месячного года на древней арийской родине является фактом их существования в пределах Арктического круга. Соответственно этому и ночи были разной длительности.

В ведической литературе описывается ряд жертвоприношений, которые продолжаются, если мы включим сюда и Атиратру, от одной до ста ночей, т.е. до 2400 часов. Но их длительность зависела от местоположения. Где ночь длилась десять суток (240 часов) церемония называлась «дашаратра», а где 100 суток, то «шатаратра» — сому возливали от 10 до 100 ночей. 100 ночей — это был максимальный срок. В легенде об Адити говорится о семи месяцах солнца, включая сюда и зори и сумерки по 30 дней, и тогда остается три месяца на долгую ночь.

В Ригведе утренние созвездия — Ашвины спасают людей при помощи лодок. О них говорится, что они имеют и колесницу, и лодку, и их колесница может двигаться и по небу и по воде. Принимая утверждение о космической циркуляции вод и одновременно с ними освобождения вод и зорь, Тилак ставит вопрос, как с этим согласуется арктическая теория и суть легенды о Вритре? И далее он утверждает, что все моменты этой легенды нельзя сочетать лишь с ежедневным появлением и уходом солнца. В Ригведе сказано, что Ангирасы, помогавшие Индре в битве за коров, победили Валу в конце года, т.е. битва была ежегодной, а не ежедневной. И затем там же указано, что Индра убил водного демона Арбуду льдом, а не своей громовой ваджрой, как это ему свойственно, а это значит, что конфликт разгорался зимой, в сезон льда и снега, что подтверждается и в Авесте, где солнце и воды прекращают зимой свой ход. В Ригведе крепости Вритры называют «осенними», а, значит, борьба начиналась осенью и шла всю зиму. Мы видим также, что жертвы приносились сто ночей (о ста ночах битвы речь идет и в Авесте). Все эти указания могут быть правильно поняты только по арктической теории.

Тилак не соглашался с тем, что все это можно объяснить «теорией весны», протекающей в южных широтах. Солнце, конечно, «слабеет» за зиму, но все же его «слепота» особенно означает глубокий мрак, а не ежесуточную ночь, с которой подвиги Ашвинов просто не сочетаются, не соотносятся с долгим исчезновением солнца в арктической ночи. «Теория весны» не может объяснить факт длительных страданий разных «пациентов» Ашвинов, да и Ашвины сами пребывают, как описывается, три дня и три ночи в дальнем краю. Тилак полагал, что при этом важно учесть и места, где страдали те, кого спасали Ашвины. Это и воды, лишенные света лучей солнца, что подобны описанию темных вод океана. Это все относится к нижнему миру, который солнцем в Ригведе пересекается на лодке, подобно Гелиосу греков. Это не может быть простым описанием зимы, и только с помощью арктической теории можно объяснить, каким образом «пациенты» Ашвинов были ими спасаемы от потопления в темном бездонном океане. Есть ряд описаний их дел, где ясно видны реалии того мира («вверх ногами»). Тилак полагал, что д-р Уоррен правильно понял это как древнюю мысль о подземном мире антиподов — темном и полном вод, почему и говорится, что Ашвины перевернули там колодец вверх дном, чтобы пустить воду оттуда кверху, к небу, где она станет дождем.

Солнце сравнивается с пребывание плода в утробе матери 10 месяцев, и мы видели выше, что дашагвы именно в такой срок приносили жертвы. Затем солнце было утрачено, родилось там и очутилось в заброшенном краю, где пребывало, как в ящике, 2 месяца. Это образ Атри, который взывает к Ашвинам о спасении его из провала. Во многих гимнах говорится об этих 10 месяцах и о том, что найденный через два месяца после потери младенец вновь был принесен матери — зарей или Ашвинами. И во всех этих гимнах речь не может идти о средних широтах, хотя и в «теории весны» тоже имеется в виду солнце. Но арктическая теория говорит не только об ослаблении солнца зимой, но показывает, что природной основой многих подобных гимнов Ригведы является долгая полярная ночь, и такие объяснения необходимы для верного понимания.

Во многих гимнах Индра описывается как друг и помощник солнца. Но вдруг говорится, что он отнял у него одно из 10 колес его колесницы. Колесница Сурьи (Солнца) описывается и как одноколесная, и если это колесо похитить, то солнце прекратит свое движение. Вместе с тем, как считает Тилак, похоже, что само солнце именуется в этих случаях колесом, т.е. само солнце было похищено. Что делал Индра с этим колесом? Он использовал солнечные лучи как оружие для убийства или сжигания демонов. Похищение солнца и убийство демонов — это единовременные действия. Борьба Индры с демонами, как видим, нацелена на восхождение света. При этом в Ригведе четко указано, что солнце пребывало во мраке, а значит, Индра мог там использовать его диск в битве с демонами за возгорание утреннего света. Это совершилось в конце 10 месяцев (или в конце римского года), в миг завершения жертвоприношения дашагвов, о которых сказано, что они вместе с Индрой нашли солнце, пребывающее во мраке. Такое объяснение гимнов выявляет истинную картину годового движения солнца в глубокой древности на родине арьев.

Так, Тилак подчеркивал, что риши (брахманы) «достигли в те давние времена высокого уровня знаний в области практической астрономии» и вошедшие в Ригведу их сведения достоверны. В силу свойств Северного полюса люди видят вращение небосвода над головой как вращение колеса на оси: в мандале X, в гимне 89 Ригведы, говорится, что бог Индра «удерживает своей силой небо и землю, как два колеса повозки удерживаются осью», т. е. речь идет о той картине, которую можно наблюдать только на полюсе. Точка полюса именуется в гимнах горой Меру, и все описания движения небесных светил четко сводятся к периодам их вращения вокруг Меру: полгода длится день богов и полгода длится их ночь. Это указание говорит о точке наблюдения, напрямую связанной с Северным полюсом.

Вот такие исследования провел Б. Тилак касательно проблемы родины и предков ведических арьев. Свидетельства, приведенные здесь, базируются в основном на отрывках, взятых из Вед и Авесты, и наглядно доказывают, что поэты — авторы Ригведы были знакомы с климатическими условиями, свойственными только Арктическим областям, и что упомянутые божества являют свое арктическое происхождение. Мы видим, что в литературе ведических арьев о жертвоприношениях и в их мифах есть многое, приводящее к тем же выводам, и это соотносится с древними традициями и легендами Авесты, равно как и с мифами народов, относящихся к европейским ветвям арийской расы. Эти мифы тоже указывают на Северный полюс, как на исходную землю и других народов, кроме арьев, и нельзя утверждать, что только арьи произошли с севера. На вопрос, где и когда раса арьев отделилась от других рас, и как и где развилась речь арьев, Тилак не дал ответа.

Тилак, как и большинство ученых — приверженцев полярной теории, полагал, что «Авеста» и «Веды» («Ригведа») являются двумя ветвями одного породившего их источника и эти священные книги индусов и персов можно считать в отношении северной прародины человечества как бы дополняющими друг друга. Но в «Авесте», в отличие от «Вед», имеется больше сведений по интересующему вопросу. В древнеиранской «Авесте», созданной в начале 1-го тысячелетия до н.э., описывается счастливая райская страна Айрьянам Ваэджо, первая область зарождения людей, посреди которой, подобно Меру, возвышалась небесная гора Хара-Бэрэзайти, «сверкающая гора, вокруг которой вращается множество звезд, куда ни приходят ни ночь, ни тьма, ни холодный ветер и ни горячий ветер; ни смертельная болезнь, ни нечистота, порожденная дэвами». Ее создал Величайший бог, творец Вселенной Ахура Мазда. На вершине высокой Хары он построил дворец для великого бога Митры, отсюда тот обозревает всю землю и встает над миром впереди солнца. Вершины Хара-Бэрэзайти, подобно сияющим пикам Меру, покрыты золотом, откуда по золотым руслам текут реки в океан под названием Ворукаша.

В «Авесте» также говорится, что после создания верховным богом Ахура Маздой шестнадцати областей, в каждую из этих земель злой дух Ангра Манью сразу же насылал различные бедствия, чтобы сделать ее непригодной для обитания человека. В первом фаргарде (отрывке) «Авесты» от имени Ахура Мазды излагается следующее: «1, 2. Я превратил в благоприятную ту область, которая до этого не была нигде обитаема. Если бы я этого не сделал, все живое устремилось бы к Айрьянам Ваэджо. Там десять месяцев зимы и два месяца лета, и они холодны для воды, холодны для земли, холодны для деревьев. Туда приходит зима с худшими из своих бед». Несомненно, в чем надо согласиться с Тилаком и другими сторонниками полярной теории, так это в том, что Айрьянам Ваэджо являлась областью Арктики, ибо только там бывает в наши дни холодная зима длительностью в десять месяцев. И, как считают ученые, эти строки описывают наступление ледникового периода на материк, в незапамятные времена располагавшийся на Северном полюсе или в Заполярье. Понятно, что на территории современного Ирана таких продолжительных зим не бывает, и все это указывает на то, что «Авеста» описывает те места, где землю покрывал снег и лед.

Стоит отметить ещё одну особенность, правителем Айрьянам Ваэджо стал человек по имени Йима, которому Ахура Мазда повелел вести народ по пути счастливой жизни и процветания, и Йима выполнил его волю, построив счастливую страну, пределы которой позже еще трижды раздвигал. Именно «прекрасного Йиму, хорошего пастуха, высоко прославленного в Айрьянам Ваэджо, верховный бог предупредил о том, что смертельная зима готова обрушиться на счастливую землю и все в ней умертвить. Для предупреждения бедствия Ахура Мазда советует правителю Айрьянам Ваэджо создать вару (убежище) и сохранить там все семена живых существ и растений. Йима строит убежище, но там, как сообщает «Авеста», «лишь один раз в год всходили солнце, луна и звезды, и год казался одним лишь днем». Это подтверждает, по мнению Тилака, крайне северное положение вары, так как, считает ученый, больше нигде на планете не обнаружить года длительностью в одни сутки. И что интересно, убежище Йимы очень напоминало описание библейского ковчега Ноя. Только вара спасала от стужи, снега и льда, а ковчег — от воды, но суть одна и та же, так как все это делалось для того, чтобы не погибнуть от какого-то мощного катаклизма или великого бедствия. Во втором фаргарде «Авесты» о грядущей «роковой зиме» Ахура Мазда так говорит Йиме: «22. О, прекрасный Йима, сын Вивангхата! Роковая зима готова пасть на плотский мир, она принесет яростный, отвратительный мороз; на плотский мир роковая зима готова пасть, которая вызовет падение густых хлопьев снега… 23. И всякие виды животных погибнут, те, что живут в диких местах, и те, что живут на вершинах гор, и те, что живут в глубине долин, под покровом стойл… 24. Поэтому сделай ты вару, длиной в конский бег по каждой стороне четырехугольника, и туда перенеси семена овец и быков, и людей, и собак, и птиц, и пылающий красный огонь».

Вероятнее всего, описанные бедствия были вызваны внезапным изменением климата в Айрьянам Ваэджо (запомним это, прим. автора). По предположению ученых, в этой заполярной прекрасной стране прежде был мягкий и теплый климат, но с наступлением «роковой зимы», воцарившейся на десять месяцев, некогда райский благодатный край превратился в покрытую льдом и снегом пустыню. Так начинался период оледенения, полагает Тилак. Он также считает, что первые арии жили в Арктике не после ледникового периода, а до него.

Великий индийский ученый Бал Гангадхар Тилак изложил доводы самих арьев в пользу полярной теории. Давно было известно, что арийские жители Индии и Ирана пришли с севера. На основании изучения Вед Тилак пришел к однозначному выводу о том, что точкой исхода его народа был Крайний Север. Он указал, что в Ведах дано ясное описание арктической действительности. Например, там (на прародине) полгода длится день и полгода ночь, каждый год змей сковывает воды (образование льда), а Индра освобождает их весной («и зашумели реки, побежали ручьи»), в море ходят горы из хрусталя (очевидно, ледяные торосы и айсберги). Причем, так было не всегда, а только с некоторого времени. Предания индийцев прямо указывают, что их прародина находится под той звездой, вокруг которой вращаются все остальные звезды.

На север как на точку исхода указывают и древние иранцы. Юг в Авесте, священной книге ираноарьев, называется передней стороной, север — задней, запад — правой, а восток — левой. По их представлениям на прародине течет великая река Ра, берущая начало с вершины мира. Ра — название Волги с древнейших времен и до 17 века! У иранцев так же присутствуют семь бессмертных начал, связанных со звездами Большой Медведицы.

Сам Тилак писал о своем исследовании, что он «не начинал эту работу с уже созревшей верой в правильность арктической теории — напротив, я считал ее сначала крайне невероятной, но содержательность свидетельств в ее пользу заставила меня воспринять ее». Также и мы, идя по пути поиска истины, полагаем, что разработки Тилака и других исследователей все увереннее приводят нас к итоговому заключению об исходных северных землях, где сформировался белый человек. В Авесте, как видим, сохранился и возможный ответ на то, что было и что стало с прародиной, почему люди ушли с севера. Как показано, родина арьев некогда была светлой прекрасной страной. Злой демон наслал на нее холод и снег, которые стали поражать ее ежегодно на десять месяцев. Солнце стало всходить лишь раз в году, а год превратился в одну ночь и один день.

III О северной прародине ариев

Общеизвестно, что в глубочайшей древности (примерно до V тыс. до н.э.) предки многих народов Европы говорили на едином, так называемом индоевропейском языке и жили на единой прародине, поиски которой учёные продолжают до сегодняшнего дня. Судя по древним текстам, о чем говорилось выше, прародиной индоевропейского языка была именно территория севера Евразии. В этих текстах присутствуют детали, которые характерны только для приполярных областей. Именно на эти детали, такие как описание движения созвездий Полярного неба, северное сияния, указание на непрерывную зимнюю ночь и непрерывный летний день, обратил внимание выдающийся индийский ученый Б. Тилак.

Вторым важнейшим ориентиром, по которому можно определить расположение единой прародины являются горы — священные северные горы индоиранского (арийского) эпоса и мифов Хара и Меру, ярко описанные в древних текстах. Вопрос о том, где же находились эти легендарные Хара и Меру, с которыми соотносят, как правило, скифские Рипейские или Гиперборейские горы античных авторов, для академической науки остается открытым. Но на этот вопрос смогла ответить самобытный, глубокий и непредвзятый исследователь русского Севера С. Жарникова, основной круг научных интересов которой была Арктическая прародина индоевропейцев, ведические истоки северорусской народной культуры, архаические корни северорусского орнамента, санскритские корни в топо- и гидронимии Русского Севера, обряды и обрядовый фольклор, семантика народного костюма. По мнению С. Жарниковой, «вся история европейской цивилизации начинается на Севере, а именно в Приполярье». Вот об этом мы и поговорим в этой части нашего исследования, опираясь на результаты работы С. Жарниковой.

На текущий момент имеем парадокс: Урал не может быть ассоциирован с Рипейскими горами скифов и священными Харой и Меру индоариев, но и Тянь-Шань в рамки традиционных представлений также не укладывается. Также трудно представить себе такой невероятный феномен, как возникновение у разных народов «мифа» с вполне конкретными географическими характеристиками, а именно большой протяженностью, широтной ориентацией, направлением ветров, долгой зимой, полярным сиянием и т.д., в то же самое время не имеющими под собой реальной основы. Это тем более странно, если учесть следующие обстоятельства: в традиции «Махабхараты» и «Ригведы» на севере находилась страна Хариварша, местопребывание Рудры-Хары — «Столпника, носящего светлые косы». Именно на севере обитал бог богатства Кубера, здесь помещались «семь риши» — сыновья бога-творца Брахмы, которые почитались как семь Праджапати — «владык существ», праотцов, прапредков, воплощавшихся в семи звездах Большой Медведицы. И, наконец, на севере находился «чистый, прекрасный, кроткий желанный мир», где «возрождаются добродетельные люди», и вообще, «северная часть земли всех других прекрасней, чище», а «день богов» — это путь солнца на север.

В поиске широтно-ориентированных гор обратимся к такому авторитетному источнику, как «География» Птолемея. На поставленный вопрос, прав или неправ был Птолемей, есть ли на севере такие возвышенности, с которых берут начало Волга и Кама, карта России дает беспристрастный ответ: такие возвышенности есть! Это находящиеся на северо-востоке европейской части России, объединяющиеся при посредстве Тиманского кряжа в единую систему с Северным Уралом и протянувшиеся с запада на восток на 1600 км Северные Увалы. В своем капитальном труде «Рельеф СССР», вышедшем в свет в 1972 году, один из крупнейших советских геоморфологов Ю. Мещеряков писал, что положение главного водораздела северных и южных морей на Русской равнине принадлежит Северным Увалам, и называл их «основной орогидрографической аномалией Русской равнины». В той же работе отмечено единство происхождения Северных Увалов, Галичской и Грязовецко-Даниловской возвышенностей, т. е. тех широтных поднятий на территории Северо-Востока европейской части России, которые объединяют в единую дугу возвышенности Карелии, Северные Увалы и горы Северного Урала, т.е. ту часть хребта, которая имеет северо-северо-восточную направленность. Итак, Северные Увалы — главный водораздел рек севера и юга, бассейнов Белого и Баренцова, с одной стороны, Каспийского и Черного морей, с другой — находятся именно там, где на карте Птолемея помещены Гиперборейские или Рипейские горы, с которых берет начало священная река «Авесты» — Ра. Ветер Борей, получается, дул именно с них, а «за его спиной», за Бореем и находилась Гиперборея, которая занимала северное побережье Ледовитого океана и прилегающие острова.

К этому можно добавить также, что, находясь на 60° северной широты, Северные Увалы действительно не только являются главным водоразделом Русской равнины и границей севера и юга, но именно в этом районе уже можно наблюдать год, разграниченный на шесть светлых и шесть темных месяцев, можно видеть высоко в зените Полярную Звезду и Большую Медведицу, а спустившись ниже к морю — и полярное сияние. Долгая зима — обычное явление в этих широтах, где первый снег зачастую выпадает во второй половине сентября, а последний — нередко в конце мая, так что «в среднем период безопасного произрастания растений можно считать равным четырем месяцам». Но при этом не надо забывать, что ранее климат в этих краях был более чем умеренным до катастрофы 9564 г. до н. э. Поэтому здесь и могла кипеть жизнь, которая прервалась внезапно наступившим похолоданием в указанное время. Здесь, вероятно, уместно вспомнить слова Геродота о том, что «во всех названных странах (у Рипейских гор) зима столь сурова, что «восемь месяцев там стоит невыносимая стужа», но это уже описание послепотопного периода.

С. Жарникова делает в результате своего анализа вывод, что, таким образом, таинственные священные горы индоиранской мифологии и рассказов античных писателей обретают вполне реальные очертания, так как практически всё, что говорилось о Харе и Меру, Рипейских (Гиперборейских) горах, можно соотнести с Северными Увалами:

1. Как и легендарные горы, Увалы протянулись с запада на восток. К востоку от Урала к тому же есть ещё Сибирские Увалы, севернее Ханты-Мансийска, практически являющиеся продолжением Северных Увалов на востоке до самого Енисея, с правого берега которого начинаются восточносибирские горы.

2. Как и эти горы, они являются границей севера и юга, выполняют функцию главного водораздела рек юга и севера, берущих начало на Увалах.

3. Как на этих горах, на Северных Увалах можно видеть круглый год почти в зените Полярную Звезду и Большую Медведицу.

4. Как за хребтами этих гор, за Увалами лежит побережье Белого и Баренцева морей. Здесь полгода длится полярный день и полгода — полярная ночь. На побережье можно увидеть полярное сияние.

5. На территории России есть только одно место, где направление преобладающих воздушных масс зимой четко ориентировано с северо-востока на юго-запад. Это мощный воздушный поток, рождающийся в Карском море, скользящий вдоль западной оконечности Северного Урала и проносящийся по Северным Увалам, — «тот самый северо-восточный ветер — Борей, который неизменно упоминается в связи с Гипербореями, Рипейскими горами и всем кру́гом околорипейских проблем».

6. Реки, текущие с Северных Увалов, действительно часто имеют золото в руслах или же русла, выложенные пиритом (золотой обманкой), который так же дает визуальное впечатление золота.

7. Северные Увалы и Тиман богаты различными полезными ископаемыми.

8. Северные Увалы покрыты великолепными лесами с богатым разнотравьем. Здесь растут ель, липа, вяз, ильм, ольха, береза, черная и красная смородина, кизил, жимолость, шиповник, встречаются мощные заросли хмеля. Эти места всегда славились обилием зверя, птицы и рыбы; все это упоминается в античной и средневековой литературе применительно к Рипейским горам.

Итак, среди всего, что было сказано о священных горах индоиранцев (Рипейских горах античных географов) и что мы пока не связали с Северными Увалами, осталась одна важная деталь — высота гор. Действительно, Хара, Меру и Рипейские горы описываются как очень высокие, высота же Северных Увалов сейчас не превышает 500 метров над уровнем моря. Но здесь следует учесть следующие моменты. Во-первых, описывая вершины Хары и Меру, певцы «Махабхараты» постоянно отмечают, что они покрыты лесом, изобилуют зверем и птицей. Следовательно, они никак не могут быть очень высокими. Надо также учесть, что высота горных массивов — это не нечто абсолютно стабильное: за тысячелетия возвышенности меняют свои параметры, растут и опускаются. Так, согласно данным геологии, древние речные долины водораздельного участка были на 80–160 м ниже современных, а появление глубоко врезанных древних долин исследователи единодушно связывают с вертикальными тектоническими движениями сравнительно большой амплитуды — на 200—400 м. Таким образом, мы не можем с определенностью сказать о том, какова была высота Северных Увалов 3–5 тыс. лет назад и ранее, т.е. в эпоху индоиранской древности.

И еще одна немаловажная деталь — именно на водораздельном участке Северных Увалов и по сей день широко распространены очень интересные с точки зрения возможности сопоставления их с индоиранской лексикой топонимы: Харино, Харово, Харина гора, Харенское, Харинская, Хариновская; Мандара, Мандарово, Мандра (и гора Мандара «Махабхараты»); Рипино, Рипинка, Рипа (и Рипейские горы) и т. д. Не менее интересны и названия (происхождение которых еще не объяснено) рек этого региона: Индола, Индоманка, Индосар, Синдош, Варна, Стрига, Свага, Сватка, Хварзенга, Харина, Пана, Кобра, Тора, Арза и др. Кроме того, в этих местах практически на протяжении всего XX в. в ткачестве и вышивке русских крестьянок стойко сохранялась традиция геометрического орнамента, истоки которого можно найти в древнейших культурах Евразии эпохи энеолита и бронзы, и прежде всего — в орнаментике керамики андроновской земледельческо-скотоводческой культуры XVII–XII вв. до н.э., которую многие исследователи связывают именно с индоиранской (арийской) общностью.

Все вышеизложенное, думается, дает нам основание вслед за С. Жарниковой предполагать, что священные Гиперборейские — Рипейские горы античных авторов можно ассоциировать с возвышенностями северо-востока европейской части России — Северными Увалами.

Продолжая анализ реалий нашего Севера, необходимо также отметить, что древние арийские названия горных вершин, как и названия рек, дошли до наших дней. Так, легенды «Махабхараты» повествуют о великом мудреце и подвижнике На́раде, жившем на севере и передававшем людям веления богов, а богам — просьбы людей. Самая высокая вершина Приполярного Урала до 1928 года носила название На́рада — и только в честь десятилетия Октябрьской революции была переименована в На́родную. Описывая «северную страну света», подвижник и мудрец На́рада сообщает, что здесь живут «великие мудрецы, завладевшие небесами» и летающие на «прекрасных колесницах». Еще один из прославленных арийских мудрецов — Галава описывает полет на «божественной птице». Он говорит, что тело этой птицы «в движении кажется облаченным в сияние, как тысячелучистое солнце при восходе». Слух мудреца «оглушен ревом великого вихря», он «не чувствует своего тела, не видит, не слышит». Галава потрясен тем, что «не видно ни солнца, ни сторон, ни пространства», он «видит лишь тьму», и, не различая ничего, видит лишь исходящее от тела птицы пламя».

Другой герой эпоса — Арджуна — рассказывал о том, как он вознесся на небо на «дивной, искусно сработанной» колеснице и летел там, «где не светили ни огонь, ни луна, ни солнце», а звезды «сияли собственным светом». Надо отметить, что в преданиях викингов рассказывается о летающих огненных кораблях, которые они видели в приполярных широтах. Причем такие устройства «могли парить, зависая в воздухе, и передвигаться на огромные расстояния «в мгновение ока», «со скоростью мысли». Последнее сравнение принадлежит Гомеру, упоминавшему о народе, который жил на севере и передвигался на этих удивительных кораблях. О народе, якобы знавшем секрет полетов в воздухе, писали и другие греческие авторы. Жил народ этот, гипербореи, на Севере, и солнце всходило над ними только раз в году. Ведийские арии, пришедшие в Индию 3,5 тысячи лет назад, принесли со своей прародины «сведения о летательных аппаратах, которые находим мы в санскритских источниках».

Стоит отметить интересное обстоятельство, что подавляющее большинство рек и озер Русского севера имеют названия, которые объясняются только при помощи санскрита. Приведем некоторые примеры: р. Ганга, оз. Ганго, р. Гангрека, оз. Гангозеро, р. Дан (Дану «река» в Ригведе), р. Ида (Ида — «река» в Ригведе), р. Куш (куша — осока), р. Кала (кала — тихий), р. Мандара — (мандара — медленный), Падма (падма — лотос), р. Пуя (пуя — чисто истекающая), р. Рана (рана — рокочущий) и т. д. Как известно, природные условия севера западной Европы стали благоприятными для проживания больших человеческих общностей не ранее рубежа VII–VI тыс. до н. э. Но многие арийские народы упоминаются в источниках в более ранний период. Где же тогда могли проживать арии, в том числе дайтьи и данавы? И здесь имеет смысл обратиться к священной книге древних иранцев «Авесте», в которой, наряду со священной рекой Ардвисурой Анахитой (Северной Двиной), упоминается также река «благая Дайтъя», тоже впадающая в Ледовитый океан. Именно по берегам этих рек, согласно «Авесте», располагалась прародина арьев — страна «Айрьянам Ваэджо», что значит «арийский простор».

Среди множества преданий, сохраненных памятью человечества, древнеиндийский эпос «Махабхарата» считается величайшим памятником культуры, науки и истории предков всех индоевропейских народов. Изначально это было повествование о междоусобице народов Куру, живших более 5 тысячелетий назад. Постепенно к основному тексту прибавлялись новые — и до нас «Махабхарата» дошла содержащей почти 200 тысяч строк стихов в 18-ти книгах. В одной из них, названной «Лесной», описаны священные водоемы — реки и озера страны древних арьев, т.е. земли, на которой и разворачивались события, рассказанные в великой поэме. В Волго-Окском междуречье есть множество рек, над именами которых тысячелетия оказались не властны. Достаточно для этого сравнить названия рек Поочья с названиями священных водоемов в «Махабхарате», в которой дано описание более 200 священных водоемов древнеарийской земли Бхараты в бассейнах Ганга и Ямуны (по состоянию на 3150 г. до н.э.). Приводим это сравнение в таблице 1.

Удивительно, что мы имеем дело не только с почти буквальным совпадением названий священных водоемов «Махабхараты» и рек Средней России, но даже и с соответствием их взаимного расположения. Имеем удивительный парадокс, когда реальные реки словно остановили поток времени, вернув в наш мир и тех людей, что когда-то жили по берегам этих рек, и их дела. Вернули нам нашу Память.

Посмотрим, что рассказывают о далекой северной стране, о древней прародине гимны Вед — древнейшего священного памятника индийцев. «На далеком севере, где земля покрыта большую часть года снегом, протянулись с запада на восток великие и бескрайние горы. Вокруг их золотых вершин совершает свой годовой путь солнце, над ними в темноте ночи сверкают семь звезд Большой Медведицы, а в центре мироздания расположена Полярная звезда. С этих гор устремляются вниз все великие земные потоки, только одни из них текут на юг, к теплому морю, а другие — на север, к белопенному океану. На вершинах этих гор шумят леса, поют дивные птицы, живут чудесные звери и в золотых руслах текут здесь реки. Но не дано простому смертному взойти на них, лишь самые смелые и мудрые преступали предел, положенный людям, и уходили навеки в страну блаженных, берега которой омывали воды Молочного океана».

Горы, отделяющие север и «белое» море от всех остальных земель, зовутся горами Меру, а величайшая из них — Мандарой. За горами Меру полгода длится день и полгода — ночь, там воды застывают, приобретая причудливые очертания, там в небе над океаном сверкают радужные водяницы, и только птицы и великие мудрецы — риши знают дорогу в этот край. Странной, неожиданной сказкой, непонятно как родившейся в далекой жаркой Индии, звучал бы этот рассказ, если бы не жил он также и среди древнейших преданий в другой южной стране — Иране.

В «Авесте», священном памятнике иранских народов, в самой древней ее части, Бундахишне, повествующей о сотворении мира, рассказывается и о далекой северной прародине иранцев — земле богов и предков, где с запада на восток протянулись хребты Высокой Хары — Хары Березайти с их главной вершиной горой Хукайрья. «И над Высокой Харой также сверкают семь звезд Большой Медведицы и Полярная звезда, поставленная в центре мироздания. Отсюда с золотых вершин берут начало все земные реки и величайшая из них — чистая река Ардви, ниспадающая с шумом в белопенное море Ворукаша. Над горами Высокой Хары вечно кружит Быстроконное солнце, и полгода длится здесь день, а полгода — ночь. Только смелые и сильные духом могут пройти эти горы и попасть в счастливую страну блаженных, омываемую водами белопенного океана».