Бесплатный фрагмент - Отчаянно

Исключительному человеку, засевшему в моей жизни до самого конца.

В.С.В.

*

и нить раскалилась до бела,

и губы ближе к щеке,

мы рядом сгораем дотла,

восклицанием в каждой строке.

касания жарче огня,

кусочек льда по спине,

нет ни тебя, ни меня,

только звуки во тьме.

*

разлитый виски по столу,

покрытый пылью подоконник,

холодной тьмой в руке патронник,

и разговоры через мглу.

ты бесконечно ждал ответа,

а я молчал, нахмурив взгляд,

набравшись мыслей на прокат,

тобой невзлюбленного цвета.

я сам запутался в тенях,

остался в холоде без света,

и ты, и я — одна монета

на двух подогнутых гвоздях.

скажи еще, мне нужно это,

я слаб и жалок для тебя,

ужасным голосом скрипя,

не выпуская сигареты.

я слушать буду, не уйду,

мне от тебя нигде не скрыться,

ты можешь долго в мыслях рыться,

их заворачивать в слюду.

*

не знаю я, как правильно смеяться,

я не умею праведно любить,

иду под дождь на плоскость плаца,

закрытого мне боле не открыть.

не знаю я, когда берутся слезы,

когда и где — улыбка и обнять,

по городу уже пошли морозы,

а греет не своя кровать.

ты мой октябрь, запутанные числа,

мой позабытый лунный календарь,

опавшие на камень листья,

опора мира, сотней свай.

своей рукой проникла в мои тени,

прогнала демона, что душу заковал,

забылось всё, все слезы на постели,

и отодвинулся пейзаж из скал.

*

тоску измерял сигаретами

и песнями грустными спетыми,

клубами подвешены в воздухе,

слова, что затеряны в полостях.

на скатерти красной разрезы,

я знал, что с эмоций не слезу,

я знал, что ночью от холода,

тепла захочется с голода.

*

я без тебя, сползаю по стене,

в который раз по стрелкам циферблата,

искал, искал тебя везде,

но снова пустота, огонь, палата.

я без тебя пишу свои стихи,

бумагу рву от злости и от боли,

позволил я себя спасти,

зимой в мучительном миноре.

я принял все, что было за душою,

без громких слов любил одну,

но говорил, как будто со стеною,

и доверяя слезы полотну.

*

и все закончится слезами,

разбитою посудой,

улыбкой каменной.

ты говорила, что мы знали,

на улице с простудой

и текстом правильным.

и все закончится дверями,

щелчком замка,

глазами влажными,

недорассказанными снами.

вздох у окна,

слова бумажные.

и все закончится ночами,

вдвоем бессонные

с одними мыслями,

знакомыми, как боль, дворами,

и телефонные

звонки за числами.

и все закончится снегами,

последним Винстоном,

бутылкой крепкого,

синхронными всегда сердцами,

на кресле джинсами,

и без ответного

04:07

забыл себя, оставленного в стуже,

не видел солнца суженый зрачок,

наверно потому и был простужен,

и от того замедлил кровоток.

среди осин, оставленный в сугробе,

забытыми богами проклятый на век,

и как дикарь, повязанный на стропы

безумный и разбитый человек.

и в кровь ветра терзают мою кожу,

и холод снега обжигает кровь,

являя свету то, что так похоже

на образ боли, призванный из снов.

под серым небом, облако — палитра,

а кисти ей — обломки всех вершин

картина здесь на образы разбита,

границы в ней провел серотонин.

я пуст внутри, разорван на осколки,

на капли крови ночью над рекой,

еще вчера, примотанный к двухстволке,

я выдал вой, утробный, затяжной.

но лес молчал, не выдав даже эхо,

не повторив мелодию теней,

и шелест крон, уподобаясь смеху,

ушел наверх, изгибом плоскостей.

я сон терял, лицо уткнувши в небо,

не видя образов всесильного Отца,

мне боль моя, источником плацебо,

дарила вкус из стали леденца.

и мой острог, замерзшим одеялом,

отдушиной явился без вранья,

железным поездом по красным шпалам,

отправился в страну луны и забытья.

здесь сон ко мне подкрался незаметно,

холодными руками горло ухватив,

и голосом своим, звеняще медным,

забрал меня, желанья не спросив.

*

я снова потерял тебя, родная,

я утром встретил пустоту,

в который раз добрался я до края,

не вытерпев безумную тоску.

надеюсь, танцуешь ты, как раньше,

и собираешься подолгу у окна,

а в мире у тебя не больше фальши,

что было лишь недавно у меня.

*

зарыться в мягких волосах,

придать к себе до хруста,

забыть, в моменте, о часах,

и почему же было грустно.

тонуть в глазах одной секундой,

вдыхать тебя до немоты,

назвать тебя своей лагуной,

где все молитвы и мечты.

*

мне рвали крылья раз за разом,

толкали прямо в никуда,

аорты крик, сердечный спазм,

припоминал мне все года.

январь квартиры, белый свет,

и уходящие маршрутки

передавали мне привет,

закрытому в холодной будке.

официанты за окном,

под вывеской и тонной света

топили вечером понтон,

потерянный кусочек лета.

а я сидел, поджавши ноги,

ладони красные в карман,

зачем-то вылез из берлоги,

снаружи — тьма, самообман.

за первым снегом — улыбаться,

а дальше холод новостей.

желанье жить — желанье сдаться,

желанье скрыться от людей.

*

ты мой покой, палитрой пасмурной,

ты мой очаг, в холодном декабре,

ты мой секрет, под лентой атласной,

ты каждый раз являешься во сне.

ты мой наркоз, поставленный по вене,

и свет звезды из Млечного пути,

ты самое счастливое виденье,

к которому мне удалось дойти.

*

мне довелось пройти геенну,

обжечься пламенем не раз,

но выжить, выбив телом стену

и больно было будто в первый раз.

я выжил с перешитым сердцем,

с ожогами и болью за спиной,

в разорванных дорогой берцах,

и каменной раздробленной душой.

мне свежий воздух словно барль серы,

спокойствие — патрон дробовика,

я плакал, слезы лил без меры

и чувствовал на пальце сталь курка.

холодные чертоги подземелий

шипели обжигающею тьмой,

а я менял настройки измерений,

геенну оставляя за собой.

*

если ты потеряешься в бездне,

если оставишь силы доплыть,

если застынешь птицей на месте,

если совсем уж расхочется быть.

сердцем своим тебя отогрею,

телом прильну поближе к тебе,

быть все минуты рядом посмею,

светом остаться в глухой темноте.

*

душа его, раскрой объятья,

отбрось в сторонку свои платья,

закрой глаза, вдохни поглубже,

прими тепло в ночную стужу,

дари улыбку каждый вечер,

пока разносит в спальне свечи,

вдыхай его, покуда утро

не унесло своим маршрутом,

покуда ветреной метелью,

не скрылся он за твоей дверью,

и жди его, вернется точно,

дождливым днем, а, может, ночью.

сырой, голодный, без улыбки,

увязший в мыслях своих зыбких.

ты дай понять, что нужен очень,

что ум его еще наточен,

прижми к себе, не отпускай,

чтоб понял он, где дышит рай.

*

давай перезимуем вместе,

разбитым дорогам не в счет,

споем любимые песни,

запустим свой самолет.

давай зароемся в пледе,

погоде на утро в разрез

и в сером пасмурном небе

отыщем солнечный лес.

давай эту зиму запомним

как самый жаркий костер,

среди бесконечных инсомний,

где выдумал фильм режиссер.

отчаянно

отчаянно сгораю каждый вечер,

не повторяя прошлого побед,

я задуваю окон свечи,

закутываюсь в плед.

отчаянно тону в тебе ночами,

ладонями увязший в пустоте,

обещанные лишь словами —

не те.

отчаянно я задыхаюсь часто,

и вспоминаю сладостный парфюм.

украдкою по краю наста,

разорванный костюм.

отчаянно я ожидаю встречи,

и пальцами узоры на снегу,

приходит вечер:

«дождись, иду».

отчаянно бегу навстречу,

роняя на ходу цветы,

я не замечу,

и ты.

*

приснись, прошу, хоть ненадолго,

хочу обнять твое тепло,

им обернуться, словно тогой,

морозу улицы назло.

смотреть в глаза, не отрываясь,

щекой касаться невзначай,

и знать лишь то, что дикий хаос

преобразится в мой бонсай.

*

разбитые окна,

грязь на фасадах,

— бутылка за сколько?

— сдачи не надо.

холодные лужи,

столбы, светофоры,

снова простужен,

забытые ссоры.

зубами чечетку,

красные пальцы.

— мне бы на водку…

— мимо, не пялься.

шаги по брусчатке,

испачкана куртка,

удар по сетчатке

точкой окурка.

вечернее время,

последний автобус.

— помру от похмелья

первый мой опус.

пустые скамейки,

уставшие лица,

и ругань семейки:

— успел же напиться!

спокойные вздохи,

удары пакетом,

в переполохе

с разбитым портретом.

— иди же отсюда

рыдания, всхлипы.

— ну что же ты, Люда?