Бесплатный фрагмент - Остров Гопников

Посвящается Елизавете Кузнецовой

и Сергею Вискову, в честь которого был назван главный герой.

Пролог

Выпал Кабан из бэхи, подвалил к Жидовину и взбыковал:

— «Э, ты чего, оборзел, сучара? За район не ездишь, к центровым не заходишь, в общак не стегаешь?»

Былина о гопниках

Разбитая дорога. Асфальт остывает после жаркого летнего дня. Полинявшие деревенские домики и магазины уже накрыли вечерние сумерки. За обочиной под ярким фонарем, словно накренившийся на картине корабль, застыл ларек. Молодежь неспешно стекается на круглую деревенскую площадь, похожую на немытую, расцарапанную сковородку. Площадью это место только называется, а на самом деле это маленький сквер с памятником моряку-десантнику посередине.

Местные приходят сюда в ночь с субботы на воскресенье. Поговорить и подраться. Выяснить, кто сильнее и навалять слабому. Узнать последние новости и запустить бредовую сплетню. Похвастаться обновкой или намять кому-то бока. Нажраться дешевым пойлом и поговорить за жизнь. Оторваться на деревенской дискотеке. Найти девушку на одну ночь. Да мало ли зачем собирается молодежь?

И контингент тут самый разнообразный. На одном краю площади парковка: тюнингованные копейки, заниженные семерки, тонированные девятки, престарелые иномарки и их владельцы. В скверике у сломанной березки кучкуются парни на мотоциклах и скутерах, а рядом с ними еще и пьяные девчонки.

Деревянные столы, сломанные скамейки. Парни борются на руках, кто половчее передергивает в очко. Бойкий грузин играет в наперстки и одновременно продает краденый телефон. Парнишка в фасонной гопницкой кепке меняет стаканы на сигареты и чинно присев на корточки, рисует что-то в дорожной пыли, объясняя расклад. Двое братков тащат к реке пьяную малолетку с тонкими, как спички, ногами.

Черные плиты у пьедестала памятника. Здесь накрыта поляна: на газетке разложена закуска, стоят бутылки водки, пластиковые стаканчики. Тут пьют мужики и парни из тех, что постарше. Кто-то лезет на памятник и завязывает на бронзовой шее моряка грязный шарф, а потом надевает на штык винтовки целлофановый пакет. Здесь яблоку некуда упасть. Все скамейки заняты, урны завалены банками и бутылками. Кругом горы мусора. Среди смятых пластиковых стаканов, рваных полиэтиленовых пакетов и кладбищенских венков с искусственными цветами валяются пьяные аборигены. Пахнет водкой и перегаром.

Тут наливают всем и пьют все подряд: портвешок, брагу, самогон, пиво, тоники. Закусывают чипсами, сухариками и сушеным кальмаром из разодранных пакетов. Едят, вернее жрут, всухомятку вермишель из пластиковых банок, занюхивают самогонку рукавом. Трясущимися руками прикуривают «Приму», «Петра» или забитый шмалем «Беломор».

Рядом тихо несет свои темные воды река. Она омывает площадь с одной стороны. А с другой — деревенский клуб. Бывший барский особняк обшит досками и покрашен в синий цвет.

На крыльце с некогда круглыми колоннами, которые после ремонта превратились в невообразимые многогранники, тоже тусуются аборигены. Услышав знакомую музыку, гопники входят в клуб, чтобы потанцевать, а кто не умеет — потрястись напоказ. Когда же музыка гопников не устраивает, те, кто еще могут ходить, вываливают на свежий воздух перекурить и побазарить о нелегкой пацанской жизни.

Со стороны моста к клубу подтягивается очередная веселая компания. От нее откалываются двое молодых людей. Один — низкорослый парнишка с решительным лицом и грязными, взлохмаченными волосами. На нем большая, не по размеру куртка с длинными рукавами, камуфляжные штаны и простые кеды. Второй — застенчивый на вид здоровяк, похожий на ходячую вышку мобильной связи. На нем свободная рубашка навыпуск.

— Тоже мне клуб! Даром что не хлев! — бросает парнишка верзиле. — За мной!

Они быстро поднимаются на крылечко и заходят в коридор. Отсюда можно краем глаза увидеть зал, где проходит дискотека. Со сцены грохочет и шипит музыка. В почти полной темноте под потолком посверкивает зеркальный шар. Он едва заметно вращается. Танцующих немного. Основная масса клубящихся, рассевшись вдоль стен на стульях или прямо на полу, слушает музыку и выпивает.

В коридоре бросаются в глаза порванные обои, дощатый пол с огромными щелями и потертый советских еще времен диван, на котором сидят четыре гопника, они же местный фейсконтроль. Один из них, самый упитанный, со странной квадратной стрижкой, медленно встает и нехотя бросает:

— Э-э-э-э, вы с ка-какого б-берега, нах? — слегка заикаясь, говорит он, одновременно вытирая руки о свое голое волосатое пузо.

Малой бросает на ходу:

— Мы сами по себе! — и пытается пройти дальше.

Но гопник перекрывает ему путь. Он криво усмехается и теребит в руках золотой крест на массивной цепочке.

— Не прокатит! — заявляет он твердо. — Ты кто по жизни, малóй? — кидает гопник предъяву и расплывается в ехидной улыбке.

— Пацан по жизни. Серегой кличут, — парень протягивает небольшую, размером с мобильный телефон, ладошку.

— Телик, йоба! — представляется в ответ гопник и растерянно пожимает Сереге руку.

Телик пристально смотрит в лицо новому знакомцу. У него высокий лоб, едва заметно выступающие скулы, узкий и острый подбородок, короткий, правильной формы нос и хитрые глаза с прищуром. Он нисколько не испуган, держится молодцом. А как бы Телику хотелось, чтобы все было наоборот! На гопника ведь Серега не похож. Скорее — ботаник.

— Понимаешь, друг, — с иронией в голосе произносит Серега, — у меня есть домик в этой деревне, значит, я могу прийти на вашу дискотеку.

Говорит коротышка медленно, растягивает слова с невыносимой для Телика издевательской иронией. Сразу видно — интеллигент.

— Нефигасе, — мямлит Телик. Такой поток слов выбивает его из колеи. Комедия с крабами и терками ему надоедает, и он поворачивается к товарищам: — Степыч, иди с-с-сюда!

Гопник в черной кепочке и майке опирается руками о диван, а потом вдруг словно пружина распрямляется и выпрыгивает на середину коридора:

— Ки-я-я чихуа! — Степыч походкой гориллы вальяжно подваливает к Телику, а гопники, как известно, не подходят, а именно подваливают.

Секунду другую он презрительно смотрит на незнакомцев, а потом с посылом выкрикивает:

— Слышь, ты, хрен моржовый… Ты, нах, определись, за кого ты, или дуй отсюда! За местных или за питерских, йоба? Кого знаешь?

— Понимаешь, друг, — совершенно спокойно повторяет Серега Степычу. Видно, что он и его не боится. — У меня дом в этой деревне. Мой дед родился и похоронен тут, мой прадед похоронен тут, и после этого ты будешь мне втирать, что я не местный?

— Местный, йоба? — радостно сипит Телик. — Вали нах отсюда. Че за фигня-то?

— Местный, но родился я и вырос в Петербурге. Понимаешь, друг? — с нажимом говорит Сергей Степычу и этим окончательно ставит гопников в тупик.

При этом Серега то многозначительно смотрит в глаза Степычу, то косится на вход из коридора в зал. Между тем на входе образуется толпа. Всем интересно посмотреть, кто это здесь настолько оборзел, что буянит на фейсконтроль. На гопницком языке правильнее было бы сказать «залупается», хотя это и не самое книжное слово, но в истории о гопниках эти представители гопноса, без сомнения, имеют право выражаться точно так же, как они это делают в реальной жизни.

Все посетители клуба лезут вперед, толкаются, не пускают друг друга. Чтобы поддержать разговор и заполнить образовавшуюся паузу, Телик снова начинает кидать предъяву:

— Слышь, ты, ты чего такой бык? Ты че, нах, э? Че ты возникаешь, а-а-а?

В толпе зевак между тем назревает конфликт. Паренек кавказского типа в белой рубашке пытается протиснуться к выходу. Его не пускают, заталкивают обратно в зал. Он падает, толкает еще кого-то. Звенит упавшая бутылка. Какая-то девица материт паренька, ее звонкий голос, перекрывая музыку, разносится по клубу.

Сергей ничего не успевает ответить Телику. В коридор с улицы твердым шагом заходит парень в фирменном адидасовском костюме. Походка у него важная, как у петуха в курятнике. На пальце — покоцанный болт, на левой руке поверх куртки золотые котлы на расстегнутом ремешке. Сразу видно — на районе центровой. С ним входят двое спортивного вида парней в одинаковых толстовках.

— Паша-Кенгурятник! — с пиететом шепчутся в толпе. — Кенгура…

Гопники вскакивают с дивана и становятся в неровную шеренгу.

— О, гребаный Степыч! — обращается к похожему на мартышку гопнику Паша-Кенгурятник, сильно налегая на первое о: — Молодец, ценю! Тормознул лохов, что расхреначили мою тачилу, нах! Дай-ка рихтану их! — Паша поворачивается к Сергею и вдруг замолкает.

«Глазам не верю» — подумал Сергей, внимательно рассматривая Пашу. Это был курносый, среднего роста парень с накачанным торсом, короткой модной стрижкой и небольшими бакенбардами на острых скулаха. Этот Паша-Кенгурятник очень напоминал друга детства Сергея — Салынцева.

— Салымяга? Ты что ли? — усмехнувшись, перебил Пашу-Кенгурятника Сергей. — Заправляешь тут всем? — съязвил он. — А помнишь, как мы с тобой одну песочницу никак поделить не могли! До драки дело доходило, мамки нас разнимали.

В толпе раздались смешки. Мало кто так решался подкалывать Пашу-Кенгурятника, но Сергей уже завелся и никак не мог остановиться:

— Скажи своим церберам, чтобы пропустили. Мы и так можем зайти, сами от себя. Что за глупости?

— Итить-колотить! Залилась моя попка слезами! — Салынцев удивленно развел руками.

Лицо у него побагровело от раздражения. Немного помедлив, он рявкнул:

— Обшмонать гастролеров, и козе под хвост!

А затем вышел из зала, бросив через губу:

— Водяры всем!

Чем и заработал аплодисменты.

Гопники бросились исполнять приказ авторитета. Согласно их шифрокоду, выражение козе под хвост означало четкую последовательность действий: залетных следовало ограбить, а затем отвести в лес и отметелить.

Двое близнецов в толстовках перекрыли выход на улицу, еще двое сдерживали толпу, выпиравшую с танцплощадки. Телик и Степыч без лишних слов вывернули карманы горе-гастролеров. Благо те не сопротивлялись. Здоровяк только скорчил недовольную гримасу, но и пальцем не пошевелил.

Кроме двух погнутых ключей, порванной десятирублевки и нескольких монет гопникам ничего не досталось. Грабителей не смутил даже факт отсутствия мобильных телефонов.

Участь гастролеров казалось предрешенной. От наказания Паши-Кенгурятника еще никто не уходил, а после наказания редко кто возвращался. Обступив гастролеров плотным кольцом, гопники поволокли их в лес.

Глава 1

Первые лучики солнца, прятавшегося за горизонтом, медленно прорезали туманную дымку. За одну короткую белую ночь туман успел не только опуститься на землю, но и спрятать от чужих глаз все лишнее.

Мелкий дождь хлестал не переставая. Видно метров на пятьдесят, а дальше ничего нельзя разглядеть: лес кажется городом, силуэты деревьев — остроконечными крышами домов, а поле и вовсе можно перепутать с озером.

Несмотря на дымку и туман, по трассе неслись машины, и в их потоке выделялся один огромный, наглухо тонированный джип квадратной формы — хаммер. За его рулем сидел молодой человек в черной рубашке от «Dolce & Gabbana» и джинсах «Gucci». Настолько плечистый и высокий, что даже эта машина казалась мала для него. Двумя огромными мускулистыми руками с толстыми, как щупальца осьминога, пальцами, он спокойно контролировал руль, и лишь изредка крутил круглой, словно футбольный мяч, коротко стриженой головой, осматривая окрестности или бросая осторожный взгляд на соседнее сиденье.

А рядом с исполинского роста водителем сидел худенький, невзрачный паренек в простой разноцветной футболке и камуфляжных штанах. Звали его Сергеем. Он выглядел лет на пятнадцать-шестнадцать, хотя на самом деле родился лишь на год позже здоровяка. Он постоянно крутил своей большой головой из стороны в сторону, как будто она была на шарнирах, а длинные каштановые волосы из-за порывов ветра так и норовили попасть в глаза.

— Ты знаешь, Витя, — обратился Сергей к водителю, — я рассмотрел все реальные варианты заработка в деревне, но ничего стоящего не придумал. Можно пойти на стройку класть кирпичи или устроиться грузчиком на железной дороге, но это ли нам надо? — Сергей выдержал паузу, фыркнул себе под нос и продолжил: — Твой папа недвусмысленно намекнул нам, что ждет от нас настоящих успехов. Открытия своего дела или успешной торговли хоть чем-нибудь. Иначе он отберет у тебя все!

Сергей покачал головой. Строгость Витиного отца ему не нравилась, а идея отправки Виктора в российскую провинцию на заработки казалась бредовой, хотя он и согласился составить другу компанию.

— Но чем можно торговать в деревне, чтобы еще и получить прибыль? Ну не пиратскими же копиями фильмов на болванках или порнографией? — заметил Сергей и подумал, что нужны какие-то инновации, но какие?

Когда Сергей делал расчеты или погружался в размышления, он не замечал ничего вокруг. Для него не существовало ни прохладного ветра из открытого окошка, ни тумана, ни дороги. Поскольку чистой бумаги не было, он писал на буклетах из автомобильного салона. Цифры и буквы легко умещались между абзацами с всевозможными инструкциями, рекомендациями и телефонами сервисных центров.

Но когда место на рекламных буклетах закончилось, Сергей положил ручку на приборную панель и полез в бардачок. В бардачке нашелся толстый англоязычный путеводитель по Лондону, заложенный помятым билетом на рейс Лондон — Петербург и парой фотографий.

Писать на глянцевых страницах путеводителя не получилось, и Сергей принялся рассматривать фотографии: на одной увидел Витиного родителя со строгим выражением лица, а на другой разглядел среди одинаково одетых в форменные рубашки парней, учеников английской школы, здоровенную фигуру Виктора. Сергей вновь полез в бардачок. На сей раз он вытащил оттуда большое кожаное портмоне с позолоченной застежкой и, положив его себе на колени, продолжил исследовать содержимое бардачка.

Обогнав несколько автомобилей, хаммер вышел на оперативный простор и, ускорившись, понесся вперед. Где-то слева, на секунду, вынырнуло из тумана неприметное серенькое здание и сломанный дорожный знак возле него. Если бы Виктор знал, что это милицейский пост, он бы обязательно сбросил скорость, но тут произошло нечто неординарное, что не могло не привлечь внимания сотрудников ГИБДД.

Машина подскочила на выбоине, и ручка упала с приборной панели. Сергей попытался поймать ее, как вдруг из бардачка вывалился небольшой черный пистолет. Здоровяк-водитель сразу это заметил, что нисколько не вывело его из равновесия. Он спокойно посмотрел на друга своими сонными серыми глазами.

— Воу-воу-воу? — воскликнул Сергей, взяв в руки опасную находку.

Виктор насупил черные брови и шевельнул губами, собираясь что-то сказать, как вдруг на обочине дороги возник толстопузый сотрудник ДПС и начал активно жестикулировать, требуя остановиться.

— У-б-б-бери волыну, С-с-серега, — с трудом преодолевая заикание, попросил Виктор и, притормозив, выехал на обочину.

— Сейчас спрячу.

Сергей тоже заметил милиционера и, быстро убрав пистолет в бардачок, завалил его буклетами, на которых писал минуту назад.

— Вспомнишь солнце — вот и лучик… — с досадой отметил он. — Тормози, Витя…

Джип остановился, и около водительской двери появился пузатый страж порядка. Виктор не стал торопиться. Повернув голову к стеклу, за которым стоял похожий на самовар милиционер, он неспешно убрал руки с руля и опустил стекло наполовину. Между тем работник ДПС отдал честь и представился, но через стекло его не было слышно.

— Документы, будьте добры! — отрывисто попросил он.

Парня лет двадцати-двадцати пяти за рулем дорогого черного хаммера, милиционер приметил несколько минут назад. Несмотря на блатной номер автомобиля — ЕКХ, он рискнул остановить джип после того, как пассажир, сидевший на переднем сиденье, взял в руки нечто похожее на пистолет.

Сергею было не по себе. В поисках ручки он наклонился вперед и вниз и, отстегнувшись, шарил руками под креслом. Нет, он не струсил, но неожиданная находка зародила в нем подозрения, хотя до этого момента он всецело доверял Виктору.

В голове крутились страшные картинки, похожие на кадры из голливудских боевиков: вот друзей вытаскивают из машины вооруженные спецназовцы, скручивают, кладут на асфальт и расстреливают из автоматов в затылок…

И еще ему не хотелось потерять ручку. Не то чтобы это был золотой «Паркер», это была самая обыкновенная синяя пластиковая ручка, на которой желтыми буквами выгравировано: «Капитану от команды. Зарница». Этим трофеем Сергей особенно дорожил, и лишь найдя и обтерев от пыли ручку, он решил распрямить спину и сесть нормально.

Сергей ожидал увидеть что-нибудь необычное, но ничего такого не произошло. Пока он искал ручку, Виктор, не проронив и слова, успел взять в руки портмоне, расстегнуть его, и из кучи хранящихся внутри разноцветных кредиток и бумажек, вытащить маленькое красное удостоверение и отдать его милиционеру.

Не прошло и минуты, как работник ДПС снова взял под козырек и, держа руку у виска, вернул удостоверение Виктору, а тот неспешно положил его на место и, расплывшись в довольной улыбке, вернул портмоне Сергею, который спрятал в него ручку и пристегнулся.

— Вопросов нет! — ошарашенно сказал милиционер и вдруг заговорил быстро и совсем другим, более спокойным и приятным тоном. — Но вы все же фары отрегулируйте, а то туман, сами знаете, плотный, а лихачей-то полно, гоняют ведь…

— Ф-ф-фары? М-м-машина т-т-только из-з-з м-м-магазина! — со злобой в голосе проговорил Виктор.

Каждое слово давалось ему с трудом из-за сильного заикания, и от этого, а также от заискивания милиционера, его на секунду обуял гнев.

— Я понял, — закивал милиционер и, сделав шаг назад и все еще не убирая руки от козырька, добавил приятным елейным голосом: — Счастливой дороги! — и замахал жезлом.

Виктор ударом ноги вдавил педаль газа в пол. Хаммер сорвался с места так резко, что ускорение прижало водителя и пассажира к сидениям. Сказывалось отсутствие водительского опыта. Хотя Виктор водил легковушку уже два года, джип купили всего день назад, и привыкнуть к нему неопытный водитель еще не успел.

«Великое дело — корочки», — отметил про себя Сергей и, поправив волосы, вслух сказал: — Сейчас я наведу здесь порядок, и вернемся к разговору о заработке.

Он вытащил из бардачка смятые проспекты и принялся их разбирать. Виктор повернулся к Сергею. Он снова излучал спокойствие и, судя по слегка приподнятым уголкам губ, улыбался в глубине души. Только в компании старого друга Витя действительно чувствовал себя уверенно и не стеснялся своего заикания.

— Удостоверение… Ра-ра-разрешение на п-п-п… — так и не справившись с собой, Виктор был вынужден замолчать.

Сняв руку с руля, он ткнул пальцем в портмоне.

— Разрешение на пистолет, — угадал Сергей и, забыв последнюю тревожную мысль, отправил портмоне в бардачок. — Оно мне не нужно. Я не мент-телепузик, я твой друг и полностью тебе доверяю. Ты же знаешь, старый друг лучше новых двух! Я сказал тебе это сразу, как только ты позвонил…

Виктор вновь довольно улыбнулся и вспомнил, как он, еще не покинув аэропорта, с замиранием сердца вслушивался в телефонные гудки, как обрадовался, услышав знакомый заспанный голос и как, заикаясь, рассказывал о своей поездке в провинцию. Еще больше он обрадовался и удивился в тот миг, когда Сергей согласился принять участие в его авантюре.

— А д-д-давай отроем к-клад? — помолчав, предложил Витя.

— Что еще за клад?

— П-папа ра-ра-рассказывал, что за-зарыл что-то це-ценное…

Он продолжал говорить, но очень невнятно.

— Клад — это из области невероятного, а я в это не верю, — заметил Сергей. — Может, твой отец просто трепал языком, а ты и поверил.

Виктор скептически хмыкнул. Его папа много лет работал в силовых структурах и умел хранить важные секреты. Поэтому Витя сразу поверил в историю про клад. Он попытался возразить другу, но ему помешал все тот же приступ заикания.

— Не надо говорить, — сказал Сергей. — Я и так тебя прекрасно понимаю. Следи за дорогой и не сбавляй скорости! Через час мы будем на даче, там и обсудим.

Глава 2

Деревня, в которую ехали Сергей и Виктор, начала оживать. Проснулись и залаяли собаки, люди потянулись в магазины и на работу, велосипедисты и машины начали колесить по дорогам… Солнце уже заняло свой небесный плацдарм.

От троекратного автомобильного гудка в большой, но низкой спальне собственного дома, на огромной, словно взлетная полоса аэродрома, кровати с балдахином проснулся загорелый двадцатилетний парень. Пнув коленом спавшую рядом грудастую девушку, он вскочил на ноги, метнулся к открытому настежь окну и, выругавшись, крикнул:

— Ну, че вы там, а? Итить-молотить!

За забором участка, возле защитного цвета уазика с ликвидированной крышей и самопальным, сваренным из водопроводных труб бампером его ждали трое крепких парней. Проснувшийся помахал им рукой, а разбуженная пинком девушка недовольно буркнула:

— Какого хрена, Салынцев? Рано еще…

И, завернувшись в одеяло, отвернулась к стенке.

— Итить твою не переитить! — Салынцев вернулся к кровати, одной рукой поднял одеяло, а другой с размаха шлепнул девушку по ягодице. — Выметайся, сиповка!

Натягивая на ходу бретельки лифчика на широкие плечи, Анжела поправила трусы на объемистой попке, вставила ноги в тапки и, включив свет, вышла из комнаты, хлопнув дверью.

Салынцев потянулся и размял шею. Его вытянутое лицо с трехдневной щетиной и маленькими карими глазками под мостиками черных бровей обрело привычное нагловатое выражение. Именно из-за такого внешнего вида злые языки прозвали Пашу Салынцева кабаном, хотя ему больше нравилась кличка Кенгурятник (да-да, он сам писал свое погоняло с большой буквы), которая прилипла к нему из-за вычурного бампера на его уазике. Это прозвище как нельзя лучше подчеркивало его статус сельского авторитета.

Паша с удовольствием осмотрел свою комнату: двуспальную кровать с балдахином, компьютерный стол, заваленный всевозможной техникой и телефонами, открытый платяной шкаф с грудой шмотья и плазменный телевизор на стене.

Мысленно пройдясь по всем комнатам своего трехэтажного коттеджа, он сам себе сказал: «Жизнь удалась, все зашибись!» и подошел к зеркалу на шкафу. Полюбовавшись на свой торс и бицепсы, он нацепил чистую белую майку, простенькие короткие шорты и пластмассовые шлепки. Размялся, потягал гантели, отжался несколько раз.

Прикрыв по привычке окно шторами, Паша выглянул из спальни. Анжела возилась где-то внизу и не могла ему помешать. Тогда деревенский авторитет вернулся к шкафу, сунул руку под него, нажал потаенный рычаг и отодвинул его. Как в хороших детективах, которых, впрочем, Паша не смотрел, за шкафом скрывалась дверь стального сейфа, где хранились Пашины сокровища: горы сомнительного происхождения наличности, документы на земельные участки, ценные бумаги, золотые монеты, ювелирка, бутылка дорого коньяку. Всего этого было много, очень много. Паша любовно осмотрел свои богатства, взял немного денег, закрыл свой тайник и пошел на первый этаж.

Наскоро перекусив, он вышел из дому, на ходу крикнув Анжеле, чтобы та не забыла закрыть за ним входную дверь.

Подойдя к любимому уазику, Паша поприветствовал своих товарищей: субтильного коротышку, от которого за версту несло перегаром, его звали Череп, и двух здоровенных амбалов: услужливого и глуповатого рыжеволосого Найка, а месте с ним и курчавого, похожего на Иванушку-дурачка, блондина Лексуса.

— По тачилам! Курс на магаз! — скомандовал Паша.

Схватившись за борт, он ловко запрыгнул в открытый уазик. Пацанский джип с самодельным, замысловатой формы бампером лихо помчался по дороге, вздымая клубы пыли.

Развалившись на заднем сиденье, Паша окинул хозяйским взглядом своих подопечных, которых, не стесняясь, звал шестерками. Он руководил гопотой не первый год и привык жестоко контролировать все их действия, так как считал, что недооценка человеческой глупости и тупизны к добру не приведет. К тому же его шестерки должны были выглядеть подобающим образом, чтобы достойно представлять его в гопницком обществе.

— Череп, итишкин ты козерог, — проворчал Паша, закончив ревизию, — ну че ж ты, мля, черные гады в такую жарень нацепил?

Смотрелся Череп весьма импозантно. Сдвинутая на затылок кепка FBI, стрекозы на носу. Расстегнутая клетчатая рубашка и ярко-синяя футболка навыпуск. Узкие облегающие черные джинсы и белые кроссовки с витиеватыми узлами желтых шнурков. На одной руке рукав рубашки закатан по локоть. Ровно так, чтобы обнажать кривоватую татуировку с гитарой. На левой руке с обколотыми венами рукав рубашки сползает ниже локтя.

Паша перевел взгляд на грубоватое лицо Найка, скомпонованное из одних острых углов, и в который раз подумал, что эти брови, скулы, нос и подбородок Господь Бог вытесывал с помощью топора.

Найк выглядел проще. Примерно одинакового с Пашей роста, атлетически сложенный, он одевался невычурно: выцветшая камуфляжная футболка с надписью «Made in Russia», серые джинсы (и как ему не жарко?) с дырками чуть выше колен. Салынцев оставил его без внимания, зато придрался к Лексу:

— Разоделся петухом! Нацепил гандон цвета блевотины обезьяны…

Лекс не отличается сообразительностью, и внешность у него соответствующая: лоб низкий, светлая шевелюра, напоминающая прическу в стиле «афро», на макушке клок седых волос, который Паша называет памятью о незалежной Украине. На Лексусе светло-зеленая майка-борцовка, красные свободные шаровары и белые сандалеты.

— А як же ще? — раздраженно ответил гопник.

— Ну, блин, ты мне еще на хохляцком побазарь… — бросает в сторону Салынцев, и оба гопника надолго замолкают.

***

Оставляя за собой хвост из клубов пыли, уазик кометой пролетел всю улицу и, сбросив скорость, плавно подкатил к крайнему дому. Заасфальтированная дорога уходила в горку и пересекалась с федеральной трассой, направо от перекрестка — автомобильный мост через реку, а возле насыпи моста, отделенный от дороги песчаными барханами и лужами, стоял магазин. От остальных домов на улице он отличался своей ухоженностью. Обшит светло-розовым сайдингом, покрыт новой сверкающей черепицей.

Все, кроме Салынцева, покинули машину и выстроились перед ней, как это было заведено. Паша-Кенгурятник вылез только тогда, когда Найк открыл перед ним заднюю дверцу бобика.

— Ждите здесь, я в магаз, — отдал команду Салынцев и вошел в заранее растворенную Черепом дверь.

Слова «я в магазин» шестерки Паши знали наизусть. Череп всегда заходил в магазин с боссом, а Найк и Лексус в это время ждали его в машине, остановившись где-нибудь в теньке.

Салынцев-старший запретил сыну бросать автомобиль возле магазина и перегораживать им проход, так как это неизменно вызывало недовольство покупателей. А с общественным мнением, ему, Салынцеву-старшему, владельцу торговой точки, приходилось считаться. В деревне магазинов немного, и местные жители запросто могли объявить бойкот любому из них. Бойкот грозил разорением в зимний период, когда уезжали дачники, и никто, кроме местных жителей, магазины не посещал.

Найк и Лексус только успели отъехать от крыльца, как из-за пригорка вылез старенький «москвич», нагруженный какими-то досками. Он начал скатываться вниз, и парням пришлось остановится из-за того, что на их полосе дорогу украшали несколько выбоин, их следовало объезжать по встречке.

— Пропусти старого козла и по газам, — с неудовольствием сказал Найк.

— Какого Паша до мене докопався? — с обидой в голосе спросил Лексус.

Найк лишь выругался в ответ. В отсутствие Паши-Кенгурятника он оставался за старшего и не забывал о том, что ввязываться в конфликты с местными строжайше запрещалось.

Стоило громыхающему москвичонку проползти мимо, как уазик сорвался с места и, влетев на пригорок, пошел на запрещенный поворот налево по встречной полосе. Но этот маневр выполнить у пацанов не получилось. Будто из-под земли на них выскочил джип. Лексус сразу нажал на тормоз, попытался вырулить, но массивный кенгурятник УАЗа все же стукнулся о бампер хаммера и, отвалившись, упал на асфальт.

— Вы че творите, уепоны? — заорал Найк — Эй, ты! Ты эта! Я тебе счас, мля, за это! — схватив здоровенный ключ из бардачка, он спрыгнул на землю и зашагал к черному хаммеру. Ему натерпелось вылить в драке всю накопившуюся злость. А злился он и на Салынцева, всю поездку сверлившего его своим недоверчивым взглядом, и на деда с его машиной-черепахой.

***

Виктор и Сергей проторчали на мосту перед деревней минут десять. Обгон тут был запрещен, и им пришлось плестись позади дохленького красного москвичонка, за рулем которого сидел какой-то старичок в круглых очках с толстыми стеклами.

Сергей продолжал колдовать с цифрами, а Витя, воспользовавшись моментом, любовался окрестностями с моста: широкой речкой, убегавшей куда-то за горизонт, сельскими домиками, разбросанными на берегах реки, и голубым небом, очистившимся от туч.

Через мост вереницей тянулись жители. Они тоже заинтересовали Виктора. Россиян он не видел года четыре, и эти незнакомые лица казались ему милее и роднее всех на свете. Вот мужик ведет старый, еще немецкий велосипед, вот неизвестная бабушка в белом платке несет черного, как смоль, котенка.

Виктор засмотрелся по сторонам, и не заметил, как москвич проехал. Кто-то просигналил сзади. Утопив, как всегда, педаль газа, он неожиданно услышал чей-то визгливый вскрик:

— Волк!

На обочине впереди несколько человек шарахнулись в сторону, женщина завопила. Машины на встречной полосе заревели сигналами. Какой-то серый клочок шерсти действительно метнулся в этот момент через дорогу и отвлек внимание Виктора. Он и не заметил, как вылетевший из — под горы зеленый уазик, оказался на их полосе.

Скрип тормозов и резины, цепляющейся за асфальт, удар, лязг. Уазик слегка сдал назад и от него отвалился бампер. Хаммер же остановился на вершине горы. Оба пассажира козлика выскочили из машины, и один из них, здоровый парень в камуфляжной футболке с надписью «Made in Russia» начал орать и пошел на встречу хаммеру:

— Мля, ну, йопт? Вы че, йопт?

— Выйди, разберись, — последовало указание от Сергея, которое Виктор незамедлительно выполнил.

Открыв дверцу, он соскочил на землю и, сжав руки в кулаки, шагнул навстречу незнакомцу. Он безошибочно идентифицировал своего противника. Стрижка полубокс, небольшие, стоячие как у собаки уши и выдающийся кадык на крепкой шее. Серебряная цепочка поверх футболки, логотип Абибаса на кроссовках. Гопник. Настоящий. Деревенский и очень злой.

— Че ты, охерел, сука? — незнакомец остановился в паре шагов от Виктора и закричал ему прямо в лицо — Ты вообще откудова нарисовался? — потрясая ключом, кричал Найк.

Виктор ничего не сказал ему, только недовольно нахмурил брови. Вскинув ключ, Найк крикнул:

— На, мля!

В тот же миг Виктор правой рукой схватил и выкрутил правую руку нападавшего. Виктор был настолько силен, что пальцы Найка разжались и ключ упал на асфальт. Одновременно Витя ударил ногой Найка ниже колен, но не сильно, так чтобы избежать открытого перелома, и затем, резко дернув и выкрутив захваченную руку, уложил незнакомца на землю.

Эти действия отняли у Виктора несколько драгоценных секунд, и второй парень, сидевший за рулем уазика с деревянными бортами, успел приблизиться к хаммеру с другой стороны. Витя бросился на выручку другу, но помощь другу не потребовалась.

Сначала Сергей не понял, что произошло, но когда Лекс, огромный, с близко посаженными глазами и взглядом, как у быка, двинулся в его сторону, в голове пролетела шальная мысль:

«Чем с горем жить, лучше с песней помирать!» подумал Сергей и в ту же секунду начал действовать. Он не успел испугаться. Открыв бардачок, Серега высыпал на пол хаммера все документы и вытащил пистолет.

Несколько секунд ушло на то, чтобы потянув назад кожух-затвор, дослать патрон в патронник, а затем, покинув хаммер, высунуться из-за открытой дверцы и произвести первый выстрел. Времени на пустые предупреждающие крики не осталось, Сергей замешкался с поиском пистолета, а что происходило с другой стороны машины у Виктора, он не знал. Выстрелив в воздух для острастки, он тут же взял на мушку нападавшего. Все это делалось на автомате.

Второго выстрела не потребовался. Противник, здоровый как бык парень в зеленой борцовке, шел прямо, но увидев пистолет, рванул в сторону, спрыгнул с дорожного покрытия, и в тот миг, когда прогремел выстрел, скрылся в кустах на обочине. Убедившись, что противник преодолел не только кусты, но и забор перед соседним домом, а значит точно вышел из боя, Сергей выскочил из-за двери и с пистолетом в руке плюхнулся на капот хаммера.

Виктор в этот момент хотел перемахнуть капот и броситься на помощь другу, но увидев, как тот направляет на него пистолет, отскочил за машину.

— В машину! — проорал Серега и, опустив пистолет, рванул назад.

Они одновременно залезли в джип и захлопнули двери. Сергей бросил пистолет в бардачок. Виктор хотел сдать назад, но что-то напутав, поехал вперед, еще раз врезавшись в уазик. И тут произошло то, чего никто не ожидал. От второго удара уазик неожиданно поехал назад с горки. А хаммер, быстро съехав с горы, миновал с десяток домов и завернул возле большого неухоженного участка, где посреди высокой травы возвышался заброшенный кирпичный дом…

***

Между тем Паша-Кенгурятник хозяйничал в магазине своего отца, или, как он говорил, делал проверку. Для начала он приказал Черепу встать у входа, а когда пухлая продавщица обслужила очередную бабушку и вышла из-за длинного прилавка, он позвал ее в складское помещение.

— Че есть че? — строго спросил он и, облокотившись о шкаф с ящиками, сдвинул брови, подражая отцу.

Марина Михайловна, грузная женщина лет сорока, мама Анжелы Боевой, перечислила ему все, что следовало привезти. Бабульки из числа местных скупали крупу и хлеб, дачники баловались мороженым, пивом и квасом. Всего этого катастрофически не хватало, и Салынцеву-младшему следовало съездить за продуктами на склад.

Паша понимающе кивнул и приступил ко второй части своей утренней проверки. Неспешно пройдясь по лабиринту из стеллажей и шкафов, он осмотрел пирамиды коробок и ящиков с алкоголем, а затем взял несколько бутылок дорогого пива, пару блоков сигарет и пятилитровку минеральной воды — стандартный дневной набор для его шестерок.