Бесплатный фрагмент - Основы истории философии

Краткий обзор

Четвертый раздел труда (продолжении) Фридриха Убервега «Grundriss der Geschichte der Philosophie» погружается в сложный и плодотворный период философии Нового времени, обозначенный как «Эпоха систем, возникших из кантовской критики». Раздел открывается рассмотрением судьбы гегелевской философии (§50), детально анализируя широкий спектр ее последователей — от правогегельянцев, стремившихся к религиозному примирению и сохранению системы, через центр к радикальным левым гегельянцам (Фейербах, Штраус, Бауэр, Маркс, Энгельс), подвергшим систему критике и трансформации в материализм, атеизм и социальную критику, а также рассматривает поздних представителей и критиков школы, таких как И. Э. Эрдман и Розенкранц. Далее (§51) внимание переносится на рецепцию и влияние Канта и более поздних немецких философов (особенно Шеллинга и Гегеля) в Италии, где их идеи нашли отклик у таких мыслителей, как Галлуппи, Розмини, Джоберти и Мамиани, формируя специфическую итальянскую философскую дискуссию. Последовательный обзор (§52) позитивизма охватывает его истоки у Сен-Симона и основоположников — Огюста Конта и Джона Стюарта Милля, прослеживая его развитие и влияние в различных интеллектуальных кругах. Раздел (§54) специально посвящен историко-философским исследованиям этого периода, выделяя ключевых авторов и их методологические подходы к изучению истории мысли. Возрождение схоластической традиции представлено в параграфе (§55) о новом томизме, где анализируются фигуры вроде Сансеверино, Корнольди и Клеутгена, стремившихся к обновлению философии Фомы Аквинского в ответ на вызовы современности.

Значительная часть раздела отведена детальному анализу английской философии. После общего введения (§56), задающего контекст и основные тенденции, Убервег последовательно разбирает шотландскую школу «здравого смысла» в лице Гамильтона и его последователей, включая Манселя (§57), уделяя особое внимание их теориям познания и полемике. Глубокому рассмотрению подвергается (§58) утилитаризм и эмпирико-ассоциативная традиция, представленная Джеймсом Миллем, Бентамом и, что особенно важно, Джоном Стюартом Миллем, чьи работы по логике, этике и политической философии получили исчерпывающий анализ наряду с другими мыслителями этого направления. Развитие философской мысли под влиянием естественнонаучных достижений, особенно теории эволюции Дарвина, подробно излагается в параграфе (§59), где центральное место занимают Герберт Спенсер и Джордж Генри Льюис, а также другие авторы, синтезировавшие эволюционизм с философскими системами. Эволюционная этика и связанные с ней дискуссии представлены через работы Мартино и других (§60). Возникновение и развитие абсолютного идеализма в Англии, как реакция на эмпиризм и утилитаризм, освещено в параграфе (§61) через ключевые фигуры Т. Х. Грина и Ф. Г. Брэдли, чьи метафизические и этические концепции получили детальную проработку.

Завершающая часть раздела характеризуется уникальным для своего времени широким охватом философской мысли за пределами Германии, Франции и Англии. Кратко рассматривается (§62) состояние католической философии в данный период, а также (§63) значительные работы в отдельных специализированных областях философского знания. Далее следует масштабный обзор национальных философских традиций: глубоко анализируется (§64) философия в Северной Америке (США), где выделяются такие фигуры, как Эдвардс, Эмерсон и зарождающийся прагматизм. Значительное внимание уделяется (§65) богатой философской сцене Швеции с конца XVIII до середины XIX века, включая Бострёма, Грипенъельма, Нибура, Геерборна и др. Философское развитие (§66) в Дании освещено прежде всего через наследие Кьеркегора и его влияние, а также других датских и норвежских мыслителей. Параграф (§67) посвящен философии в Нидерландах этого периода. Убервег также включает в свой обзор (§68) философию в Польше, (§69) — в России (где упоминаются славянофилы, западники и другие течения), (§70) — в Чехии, (§71) — в Венгрии и, наконец, (§72) — в Испании и других странах, демонстрируя глобальный масштаб философского процесса в эпоху после Канта и подчеркивая разнообразие интеллектуальных ответов на вызовы современности в разных культурных контекстах. Этот заключительный блок параграфов делает труд Убервега поистине энциклопедическим и новаторским для своего времени в плане охвата.

Пятый раздел философии Нового времени

Философия современности (продолжение)

§50. Последователи гегелевской философии: Вера, Спавента, Фиорентино, д'Эрколе и другие

Сочинения Веры: Introduction à la philosophie de Hegel, Париж, 1855; 2-е изд. 1864; Logique de Hegel, там же, 1859; Problème de la certitude; Platonis, Aristotelis et Hegelii de medio termino doctrina, там же; L’hégélianisme et la philosophie, Париж, 1861; Mélanges philosophiques, там же, 1862; Essais de philosophie hegélienne, там же, 1864; Cavour et l’Eglise libre dans l’Etat libre, Неаполь, 1871; Strauss, L’ancienne et la nouvelle foi, там же, 1873; Introduction to speculative Logic and Philosophy, Лондон; Inquiry into speculative and Experimental Science; History of Religion and of the Christian Church, Лондон; La pena di morte, Неаполь, 1863; Amore e filosofia, Милан; Due frammenti, Неаполь; Lezioni sulla filosofia della storia, raccolte e publicate da R. Mariano, Флоренция, 1869; Problema dell’assoluto, Неаполь, 1872; Он перевел на итальянский язык: La logica, la filos. della natura, la filos. dello spirito di Hegel. Смотри: Мариано, Strauss e Vera, Рим, 1874; Aug. Vera, в An. univ. Неаполь, 1885—86; К. Розенкранц, см. выше, стр. 140.

Сочинения Спавенты: Introduzione alle lezioni di filos., Неаполь, 1862; Saggi di critica filosofica, politica e religiosa, 1867; Principii di filos., там же; La dottrina della conoscenza, посмертное сочинение, Неаполь, 1889. О нем пишут: Фьорентино, Commemorazione di B. Spaventa, в Ann. scien., Неаполь, 1884; Л. Ферри, Un libro postumo di B. Spaventa, в Riv. it. fil., 1889.

Сочинения Фьорентино: Saggio di filosofia greca; Pomponazzi, Флоренция, 1868; Telesio, Флоренция, 1872; Elementi di filosofia (разные издания); Manuale di storia della filos., 3 тома, Неаполь, 1879—81; редактировал с 1875 по 84 год «Giornale napoletano di filos., lettere e scienze morali e politiche»; Посмертное сочинение: Il risorgimento filosofico nel 400, Неаполь, 1885. Смотри: С. Феррари, Bruno, Fiorentino, Mamiani, Мантуя, 1887.

Тари: Confessioni filosofiche, 1873; Estetica ideale, там же. Смотри: Сичилиани, Gli begeliani in Italia, в Riv. Bol., 1868; Альевo, Sulla critica dell’ hegelianismo, в Riv, contemp., 1864.

Мариано: La pena di morte, Неаполь, 1864; Lassalle e il suo Eraclito, saggio di filos. hegeliana, Флоренция, 1865; Il risorgimento italiano secondo i principii della filos. della storia, Флоренция, 1866; La philosophie contemporaine en Italie, Париж, 1868; Il problema religioso in Italia, Флоренция, 1872; La libertà di coscienza, Милан, 1875; Cristianesimo, cattolicismo e civiltà, Болонья, 1879; Le apologie nei primi tre secoli della chiesa, Неаполь, 1888; La persona di Christo, 1889; Cristianesimo e buddismo, 1890.

Д«Эрколе: La pena di morte e la sua abolizione dichiarate teoricamente e storicamente secondo la filos. hegeliana, 1875; La psicologia positiva; Le idee cosmologiche; Il teismo filosofico cristiano.

Керетти (Теофил Элевтерий): Saggio circa la ragione logica di tutte le cose, перевод с латинского К. Бадини и Э. Антониетти, т. 2, Турин, 1888. Sinossi dell’ enciclopedia speculativa di P. Ceretti, с примечаниями и введением П. Д'Эрколе, Турин, 1891. Смотри о нем: Д'Эрколе, Notizia degli scritti e del pensiero filosofico di P. Ceretti, Турин, 1886.

Де Мейс: I tipi vegetali, 1865; Dopo la laurea, 1866—67; I tipi animali, 1874; Darwin e la scienza moderna, Болонья, 1876.

Маши: Le categorie del finito e dell’ infinito di Hegel, в Riv. Bologn., 1869; Le idee morali in Grecia prima di Aristotele, 1882; La famiglia, Ланчано, 1885; Coscienza, volontà, libertà; La psicologia del comico, Неаполь, 1891; Sul concetto del movimento, 1892; Le teorie sulla formazione naturale dell’ istinto, 1893. Смотри его полемику с Ардиго о teoria della responsabilità, в Riv. it. fil., 1887.

Матури: L’idea di Hegel, Неаполь, 1891.

Джая: Studio critico su le categorie e forme dell’ essere del Rosmini; Sentire e pensare; L’idealismo nuovo e la realtà, Неаполь, 1886.

Де Лючия: L’Hegel in Italia, Васто, 1891.

Леви: La dottrina dello Stato di Hegel e le altre dottrine intorno al medesimo argomento, Рим, 1884.

Рагниско: Storia critica delle categorie dai primordî della filos. greca fino ad Hegel, 2 тома, Неаполь, 1870; La teleologia nella filos. greca e moderna, Рим, 1884; Il principio di contradizione: Hegel, в Fil. sc. ital., 1883; Nicoletto Vernia, 1891.

Флоренци: Pensieri filosofici, 1840; Перевод Bruno Шеллинга с предисловием Мамиани; Перевод психологии Аристотеля; Confutazione del socialismo e comunismo, Флоренция, 1850; Filosofemi di cosmologia e di ontologia, Перуджа, 1863; Saggi di psicologia e di logica, Флоренция, 1864; Saggi sulla natura, там же, 1866; Saggio sulla filosofia dello spirito, там же, 1867; Dell’ immortalità dell’ anima umana, там же, 1868.

Итальянский онтологизм не привлекал живое воображение сынов Юга в то время, когда стремление к свободе и политическому единству пронизывало духовную жизнь во всех ее проявлениях. Ему противостоял гегелевский идеализм, который с учением о бесконечном развитии идеи, с классическим понятием государства как этической тотальности, как абсолютной и неизменной самоцели, гражданами которого быть — долг индивидов, с обозначением осуществления свободы как высшей цели всемирной истории, давал патриотизму философское содержание и представлялся могущественным средством духовного, гражданского и нравственного возрождения. В Неаполе в середине века тайно, чтобы не возбудить подозрений у Бурбонов, собралась группа молодых людей вокруг Дж. Б. Айелло, который разъяснял им произведения Гегеля, самостоятельно им изученные. После завоевания политической свободы группа выросла численно и качественно и проникла в университет, где ее первыми восхищаемыми учителями гегельянства стали Аугусто Вера (1813—85), прежде профессор философии во Франции, который вне гегельянства не видел спасения и ничего не значил для итальянского онтологизма, по его мнению чуждого движению европейской философии, и Бертрандо Спавента (1817—83). Последний, в отличие от первого, показал, что, подобно тому как итальянские философы Средневековья и Ренессанса примкнули к общему движению, так и между Галлуппи, Розмини и Кантом, с одной стороны, и Джоберти, Спинозой и Гегелем, с другой стороны, существует несомненное в большей или меньшей степени духовное родство. В ту историческую группу входили литераторы, историки, художники, юристы и медики: Сильвио Спавента, Джироламо Лиой, Оттавио Серена, Флориано Дельцио, Эдуардо Сальвестри, Антонио Торкьяруло, переведший «Философию права» Гегеля, Никола Марселли, пытавшийся соединить гегелевский рационализм с историческим учением англичанина Бокля и впоследствии склонившийся к позитивизму; Федерико Персико, перешедший к томизму, Пьетро Ардито, Алессандро Новелли, Винченцо Де Лука, Франческо Де Санктис, чья многократно восхищавшаяся в Италии литературная критика полностью пропитана гегелевской философией, и другие. Неаполитанская гегелевская школа дала университетам и лицеям ценных профессоров: Франческо Фьорентино, калабрийца (1835—84), который начал как джобертианец, затем стал последователем Спавенты, кафедру теоретической философии которого в Неаполе он занял. В последние годы своей жизни он стремился привести гегелевский пантеизм в соответствие с современными результатами наук, со Спенсером и Дарвином: в то время как Спавента защищал, что философия автономна и является истечением разума, Фьорентино, напротив, определял философию как организм всех отдельных наук и, склоняясь к гегельянству, утверждал: «Воля не есть независимая деятельность, но результат бесчисленных тенденций, которые в основе своей суть не что иное, как преобладающие представления, так что душа в воле склоняется на сторону побеждающего представления». Однако, соглашаясь с позитивистами в несовместимости религии и философии, он всегда учил, что и та, и другая могут следовать абсолютной истине, добавляя, что философское содержание превосходит религиозное и вбирает его в себя. Антонио Тари (1809—88, Неаполь), занимавшийся эстетикой. Рафаэле Мариано (род. 1840, Неаполь), последний и единственный представитель чистого гегельянства, плодовитый писатель в области истории религий. Паскуале Д'Эрколе (род. 1831, Турин), ученик Мишле, развивал гегельянство самостоятельным образом; он познакомил философский мир с Пьетро Керетти из Интры (1823—84), который, живя в одиночестве и безвестности только для философии, стоически переносил долгие несчастья. Побуждаемый изучением трудов Спинозы, Фихте, Шопенгауэра и Гегеля, Керетти разработал величественную систему, названную им «созерцательной» [contemplativ], с которой он намеревался реформировать философию и гражданское общество. Подобно Гегелю, он считает внешнюю реальность результатом способности мышления и подобно тому, как Спиноза выводит атрибуты и модусы из субстанции, он выводит каждую вещь и даже дух из абсолютного и для себя неопределенного сознания и находит в своей системе абсолютную бесстрастность. Гениальная попытка применить гегельянство к зоологии была предпринята Камилло де Мейсом из Абруццо (1817—1892), профессором медицины в Болонье. Последователем гегелевской философии является С. Матури (Неаполь), и к этой точке зрения приближаются Д. Джая (Пиза) и Пьетро Рагниско (Падуя). Длинный путь под влиянием новых течений и благодаря своей природной одаренности проделал Филиппо Маши, занявший кафедру философии в Неаполе после Фьорентино. Среди гегельянцев была также женщина, восхищавшая Кузеном, Мамиани и Шеллингом, Марианна Флоренци-Уоддингтон (1802—1870).

§51. Кант и поздние немецкие философы в Италии

Направление мысли, которое в целом можно охарактеризовать как направление критического идеализма, в Англии всегда развивалось в противоположность эмпирической философии. Этим был заложен фундамент, который в значительной степени отсутствовал в немецком развитии от Канта до Гегеля. Кроме того, использование принципов теории познания Канта в качестве вспомогательного средства для глубокой критики основных воззрений эмпиризма, что неизбежно должно было привести к дальнейшей разработке идеалистических тенденций кантианства, придало английскому неокантианству определенную самостоятельность и своеобразный характер. Конечно, в нем можно вновь узнать основные идеи Фихте и Гегеля; тем не менее их форма, а также метод их применения во многом стали иными. Кроме того, между Гегелем и Т. Х. Грином лежит период чрезвычайно большого прогресса в области естественных и гуманитарных наук. Само собой разумеется, что философский синтез, который должен быть способен воспринять и усвоить новый материал, не мог быть достигнут точно таким же способом, как в эпоху, непосредственно последовавшую за смертью Канта.

Будучи убежденным, что каждая эпоха должна постигать и выражать проблемы философии на своем собственном языке, Грин применил против Милля, Спенсера и Льюиса ту же самую критическую методу, которая послужила ему во «Введении к Юму» против их предшественников. Критические атаки Грина вращаются вокруг одного главного пункта. Эмпирики постоянно, как он полагает, смешивают ощущения или представления как психические процессы с объектами, на которые они направлены. Фундаментальный для теории познания вопрос, что означает отношение к объекту, таким образом, просто отодвигается в сторону. Сделать лишь еще один шаг по тому же пути означает, когда Т. Х. Брэдли в своей критике учения об ассоциации пытается доказать, что ассоциация всегда должна означать ассоциацию содержаний представлений, т.е. общих понятий, но никогда психических процессов как таковых.

Что касается эволюционизма, Грин утверждает, что развитие предполагает как тождество, так и дифференциацию. Однако между развитием чувственного организма через повторяющиеся ощущения и развитием сознания в опыте фактов нет такого тождества.

Что касается конструктивной попытки Грина, то ее исходный пункт можно найти в кантовском различении эмпирического и трансцендентального Я. Ибо в этом различении Канта уже содержится учение, которое Грин считает существенным в гегелевской системе, — о мышлении как объективном, в противоположность мышлению как дискурсивной процедуре конечного духа. Также и у Брэдли, отвергающего гриновскую концепцию вневременного сознания, можно усмотреть то же самое понятие, когда он противопоставляет конечному опыту индивида всеобъемлющий опыт, в котором индивид в определенной степени участвует. Позднейшие попытки расходятся с Грином главным образом в отношении учения об отношениях и той неопределенной позиции, которую он отводит ощущению.

О Шэдуорте Х. Ходжсоне было сказано, что «лишь особенность его терминологии скрывает существенное сходство его образа мыслей с философами, от которых он, казалось бы, на словах отклоняется». Во многих отношениях это замечание, без сомнения, справедливо. Возражения Ходжсона, например, против допущения априорных форм, направлены против такого их понимания, которое едва ли найдет еще хоть одного представителя. Он отвергает учение о трансцендентальном Эго, однако, согласно ему, божественный дух имманентен природе и человеку.

Из переводов, помимо упомянутых в Grundr. III, 1, S. 260f. и в этой части на с. 44, здесь следует упомянуть: Metaphysical Works of Kant, Transl. by John Richardson, Lond. 1836; Кантовскую «Критику чистого разума» до конца трансцендентальной аналитики от J. H. Stirling, Textbook to Kant, with Commentary etc., Edinb. 1881; Kant’s Logic, by T. K. Abbott, Lond. 1885; Kant’s Kritik of Judgment, by J. H. Bernard, Lond. 1892; Kant’s Philosophy of Law, by W. Hastie, Lond. 1887; Kant’s Critical Philosophy for English Readers, by J. P. Mahaffy, Lond. 1873, новое изд. by Mahaffy и J. Bernard, Lond. 1889. Из Фихте: Popular Works (with Memoir), Lond. 1883, Уильяма Смита, Science of Knowledge и Science of Rights, Lond. 1889 переведены Крёгером. Из Гегеля: в Secret of Hegel by J. H. Stirling, Lond. 1865, первая часть «Логики»; Logic of Hegel, transl. by W. Wallace from the Encyclopaedia, Oxon 1874, новое изд. в двух томах (один из которых содержит Prolegomena to the Study of Hegel), Oxon. 1892—4; Lectures on the Philosophy of History by J. Sibree, Lond. 1881; Introduction to Hegel’s Philosophy of Fine Art by Bernard Bosanquet, Lond. 1886; The Philosophy of Art by Hegel and Michelet, transl. by W. Hastie, Lond. 1886; History of Philosophy by Haldane, Lond. 1892; Hegel’s Philosophy of Mind (with Introd. Essays) by W. Wallace, Oxon 1894; Hegel’s Lectures on the Phil. of Religion, transl. by E. B. Spiers and J. B. Sanderson, 3 vols 1895. Из Шопенгауэра: The World as Will and Idea by R. B. Haldane and J. Kemp, Lond. 3 vols, 1883—6; Fourfold Root etc. и On the Will in Nature, in Bohn’s Phil. Library 1889. Меньшие сочинения Шопенгауэра были переведены Т. Б. Сондерсом в 1891 г. и след. Из Лотце: Logic and Metaphysic by B. Bosanquet, Oxon. 1884, и Microcosmos by E. Hamilton and E. C. C. Jones, Lond. 1885. Из Э. фон Гартмана, The Philosophy of the Unconscious by W. C. Coupland, 3 vols., Lond. 1884.

Английские сочинения о кантовской и послекантовской философии упомянуты в «Очерке» (Grundriss) в соответствующих местах. Здесь следует еще назвать: T. M. Lindsay, Recent Hegelian Contributions to English Philosophy, Mind II, 1877; R. B. Haldane, Hegelianism and Psychology, Mind III, 1878, S. 568; A. J. Balfour, Transcendentalism, Mind III, 1878, S. 480 (содержится в A Defence of Philosophic Doubt, Lond. 1879) и A Criticism of Current Idealistic Theories, Mind II, N. S., 1893, S. 425 (также содержатся в The Foundations of Belief, Lond. 1895). John Watson, Kant and his English Critics, Glasg. 1881 (ср. Watson о The Critical Philosophy and Idealism, Phil. Rev. 1, 1892, S. 9 и The Problem of Hegel, Phil. Rev. III, 1894, S. 546). Andrew Seth, The Development from Kant to Hegel, with Chapters on the Philosophy of Religion, Lond. 1882 (ср. Seth о Hegel, An Exposition and a Criticism, Mind VI, 1881, S. 513 и The Present Position of the Philosophical Sciences, Edinb. 1889). W. James, On some Hegelisms, Mind VII, 1882, S. 186 (ср. James о Absolutism and Empiricism, Mind IX, 1884, S. 281). J. Royce, Mind and Reality, Mind VII, 1882, S. 30; The External World and the Social Consciousness, Phil. Rev. III, 1894, S. 513; Self Consciousness, Social Consciousness and Nature, Phil. Rev. IV, 1895, S. 465 и 577. W. L. Courtney, Studies in Philosophy, 1882; Studies at Leisure 1892; Constructive Ethics, новое изд., 1895. A. Seth, R. B. Haldane u. Andere, Essays in Phil. Criticism, ed. by Haldane and Seth, Предисловие Edward Caird, Lond. 1883. J. S. Haldane, Life and Mechanism, Mind IX, 1884, S. 27. G. J. Stokes, Going back to Kant, Mind IX, 1884, S. 274. J. Dewey, The Psychological Standpoint, Mind XI, 1886, S. 1; Psychology as Philosophic Method, ib. S. 153; Knowledge as Idealisation Mind XII, 1887, S. 382; On some Current Conceptions of the term «Self», Mind XV, 1890, S. 58. E. Belfort Bax, The Problem of Reality, being outline Suggestions for a philosophical Reconstruction, Lond. 1892. A. Eastwood, Lotze’s Antithesis of Thought and Things, Mind II, N. S. 1892, S. 305 u. 470. D. G. Ritchie, Darwin and Hegel, with other Phil. Studies, Lond. 1894; The Relation of Logic to Psychology, Phil. Rev. V, 1896, S. 585 u. VI, 1897, S. 1. S. W. Dyde, Hegel’s Conception of Freedom, Phil. Rev. III, 1894, S. 655. J. A. Leighton, Fichte’s Conception of God, Phil. Rev. IV, 1895, S. 143; Hegel’s Conception of God, Phil. Rev. V, 1896, S. 601. H. Haldar, Some Aspects of Hegel’s Philosophy, Phil. Rev. V, 1896, S. 263. J. E. Creighton, The Nature of Intellectual Synthesis, Phil. Rev. V, 1896, S. 135; Is the Transcendental Ego an Unmeaning Conception? Phil. Rev. VI, 1897, S. 162. J. E. Mc Taggart, Studies in the Hegelian Dialectic, Cantab u. New York 1896, ср. также выше, с. 45. J. Watson, Christianity and Idealism, New York 1897.

Противник Райнера, кантианец, это Альфонсо Теста из Пьяченцы (1784—1860). Он пытался в то время, когда философская область почти полностью господствовала онтологическим идеализмом, противопоставить ему учение Канта. Теста обучался у сенсуалистов Коллегио Альберони (Collegium Alberoni), и его первые сочинения (1829—34) также принадлежат сенсуализму; за этим последовал субъективистски-скептический период (1834—41), во время которого он практиковал строгую и основательную критику против сенсуализма, и, наконец, кантианский период (1841—60). В этот период он опубликовал обширное изложение «Критики чистого разума», единственно с желанием, как он говорил, принести пользу учащейся молодежи. Он хорошо знал, что трудность понимания была большим препятствием при распространении кантианского учения в Италии, поэтому он приложил всю свою тщательность к тому, чтобы быть ясным и точным, и в этом он, несомненно, превзошел Мантовани. Критическая часть произведения Тесты значительнее, чем изложение. Теста использовал кантианскую философию, после того как полностью ее усвоил, для борьбы со всеми итальянскими, томистскими, сенсуалистскими, экспериментальными, онтологистскими школами, особенно что касается проблемы познания. От итальянцев он перешел к тому, чтобы бороться и с иностранными авторами, которые нашли в Италии наилучший прием, такими как Кондильяк (Condillae), Кузен (Cousin) и Дестют де Траси (Destutt de Tracy), чья идеология была переведена на итальянский язык и высоко ценилась. Хотя Теста в свое время понял и ценил кантианскую философию больше, чем любой другой итальянец, он все же не считал ее окончательной философией. Некоторые из возражений, которые он против нее выдвинул, были предвестниками современного критицизма. Его попытка ввести кантианство в Италии осталась единичной и не была должным образом замечена: на севере светила Розмини (Rosminis) и Джоберти (Giobertis) своим светом победили меньшие звезды; на юге вскоре взошла звезда Гегеля. Это произошло потому, что Теста жил уединенно и не создал школы, потому что также и в философии искалось национальное итальянское, и потому что в то время и в Германии критицизм должен был уступить место абсолютному и пантеистическому идеализму, который от него отделился. Поэтому неудивительно, что Италия стала скорее гегельянской, чем кантианской.

Прошло несколько десятилетий после смерти Тесты (1860), пока Кант не пришел к почету у итальянцев, что следует приписать не влиянию Тесты, а различным другим причинам. После того как единство Италии было совершено, в философии стали искать уже не итальянскую национальность, а человеческую и всеобщую истину; поэтому итальянский онтологизм постепенно потерял свою почву. Одновременно итальянский дух, вступив в период большей спокойствия и осмотрительности, не находил более в полете гегельянского идеализма духовной пищи, в которой он нуждался, и начал с любовью культивировать историю философии, которая формирует критику и широту взгляда. Кроме того, после 1870 года и укрепления политических отношений между Италией и Германией, итальянский научный дух принял то же направление, и многие произведения немецких ученых и философов изучались в Италии, также многие молодые люди отправлялись для совершенствования своих занятий в Германию. Поэтому естественно, что неокантианство, развившееся в Германии, чтобы реагировать против абсолютного идеализма и привести в согласие успехи и методы естественных наук с философией, было благоприятно встречено и в Италии.

За последние двадцать лет трудно найти в Италии философского писателя, который так или иначе не занимался бы Кантом. Среди них первое место заслуживает Карло Кантони (род. 1840, Павия). Он видит в неокритицизме (Neukriticismus), который представляет собой углубленную размышлениями различных школ и расширенную логическую разработку кантианской мысли, философию, наиболее пригодную для соединения с современным интенсивным научным движением. Он находит его наиболее действенным для борьбы с догматическими преувеличениями позитивистов, которые, «желая объяснить все механически, намереваясь духовный мир сводить к физическому миру, приходят к тому, чтобы восставать против благороднейших стремлений человека и против требований долга и практической жизни, не удовлетворяя при этом лучше требованиям и условиям итальянского знания». Он также находит его более подходящим для примирения философии и науки с нравственными и религиозными стремлениями человечества, разрешая конфликт между мистицизмом и натурализмом, который с каждым днем обостряется, и оказывая свое влияние также в социальной и политической жизни. При этих предпосылках Кантони дал Италии столь всеобъемлющее критическое изложение всех философских произведений Канта, какого, пожалуй, не имеет никакая другая нация. А тот факт, что это произведение получило большую королевскую премию в Академии «дей Линчеи» (Academie «dei Lincei»), доказывает не только внутреннюю ценность самого произведения, но и направление официальной философии в Италии в это последнее десятилетие, что также видно из широкого использования «Курса философии» («Corso di filosofia») Кантони в лицеях (Lyceen). Кантони — один из самых ревностных защитников высшего преподавания философии, так как она, по его мнению, не менее чем итальянский язык, латынь или история, пригодна для того, чтобы сделать дух подвижным и способным к критике и к тому внутреннему, свободному от всякого предрассудка обсуждению, из которого рождаются истинные и глубокие убеждения.

Заслуги в кантианском движении в Италии стяжал Феличе Токко (род. 1845), который с особым успехом преподает во «Флорентийском институте высших исследований» («Istituto di studi superiori») и недавно мастерски изложил философию Бруно. Себастьяно Турбильо, пьемонтец (род. 1842, Рим), с выдающейся проницательностью проанализировал «Критику чистого разума» и писал о Декарте (Cartesius), Спинозе и Мальбранше. Никто из других немецких философов этого века не вызвал в Италии специального движения, хотя и не отсутствуют отдельные замечательные трактаты. Джакомо Барджеллотти (род. 1844, Неаполь) был сначала учеником Конти (Contis) и, казалось, примыкал к нему, затем последователем Мамиани (Mamianis) и не без основания был назван эклектиком. Одаренный духом, пригодным для исследования характеров, от природы и воспитания обладая изысканным литературным и художественным вкусом, он занимался Шопенгауэром; Адольфо Фаджи (Палермо) писал о Гартмане и Ланге. Среди живых немецких философов наибольший отклик находит Вундт, о чьем семинаре по экспериментальной психологии пишет Луиджи Кредаро (Luigi Credaro), там работавший, и чье направление довольно точно придерживается другой его ученик, Джузеппе Мантовани (1860, Павия). Не очень далек от Вундта способ философствования Франческо Де Сарло (Francesco De Sarlos), который, как и Мантовани, вышел из медицины. О философии Вундта писали А. Паоли (A. Paoli), Р. Бенцони (R. Benzoni) и Дж. Ческа (G. Cesca, 1859, Мессина), который также занимался Кантом, Когеном (Cohen), Лотце (Lotze) и Фолькельтом (Volkelt).

§52. Позитивизм

Позитивизм, подготовленный Каттанео и Феррари. Явные позитивисты Сичилиани, Виллари, Ардиго, Морселли, Де Доминичи и другие.

Каттанео (Cattaneo): Scritti di filosofia, vol. 2. Firenze 1892 (1-й том: Su la scienza nuova di Vico; Considerazione sul principio della filosofia; Delle doti di Romagnosi; Al sig. A. Serbati-Rosmini; La politica di T. Campanella; La via nell’ universo di P. Livi; Un invito alli amatori della filosofia; Psicologia delle menti associate; Del diritto e della morale. 2-й том: Corso di filosofia: cosmologia, psicologia, ideologia, logica). См.: А. Гизлери (A. Ghisleri), Статья в Diz. di ped.; А. Марио (A. Mario), La mente di C. Cattaneo, в Riv. europ. 1870; Дж. Роза (G. Rosa), Commemorazione di C. Cattaneo, в Rend. istit. lomb. 1869; Джованни Кантони (Giov. Cantoni), Il sistema filosofico di C. Cattaneo, в Riv. fil. scient. 1887.

Дж. Феррари (G. Ferrari): Filosofia della rivoluzione; L’aritmetica nella storia; Vico e l’Italia. См. о нем: Ферри (Ferri). Su G. Ferrari e le sue dottrine, в Acc. Line. 1876—77; М. Табаррини (M. Tabarrini), G. Ferrari, necrologia, в Arch. stor. it. 1876; К. Кантони (C. Cantoni), Commemorazione di G. Ferrari, в Rend. istit. lomb. 1877; А. Солимани (A. Solimani), La filosofia della storia di G. Ferrari, в Rass. naz. 1891.

Бовио (Bovio): Corso di scienza del diritto, Napoli 1877; Il sistema della filosofia; Filosofia del diritto, 3-е изд. Torino, 1892; Il naturalismo. Де Маринис (De Marinis): Studi di storia e filosofia del diritto penale; Prolusioni universitarie, Napoli 1896. Морселли (Morselli): La Neogenesi, 1873; Il suicidio, Milano 1879, в Bibl. scientif. internaz; Il delitto; Diagnosi della pazzia, 1882; L’anima funzione biologica del corpo, 1886; La filos. monistica in It. 1887; Le ultime fasi dell’evoluzionismo, 1889.

Ломброзо (Lombroso): L’uomo delinquente, 3-е изд. Torino, 1887.

Ферри Э. (Ferri E.): Teorica dell’ imputabilità e negazione del libero arbitrio, Firenze, 1878; I sostitutivi penali, ibid.; I nuovi orizzonti del diritto e della procedura penale, Bologna, 1881; Socialismo e criminalità, Torino, 1883; L’omicidio nella sociologia criminale, nella legislazione e nella giurisprudenza, Bologna 1888—89. См. о нем: Луиджи Ферри (Luigi Ferri), La scuola positiva di diritto penale e i nuovi orizzonti di Enrico Ferri, в Riv. it. fil. 1894.

Колайанни (Colajanni): Criminologia sociale, 1889; Il socialismo.

Габелли (Gabelli): L’uomo e le scienze morali, Milano 1869. См.: Э. Мази (E. Masi), A. Gabelli, в N. Ant. 1891; Ф. Пьетропаоло (F. Pietropaolo), Il positivismo naturalistico di A. Gabelli, в Riv. fil. scient. 1891.

Виллари (Villari): Arte, storia e filosofia, Firenze, 1889: Scritti pedagogici, Firenze 1868. Сичилиани (Siciliani): Della statistica e del metodo numerico, Firenze 1861; Della legge storica e del movimento filosofico e politico del pensiero italiano, ibid. 1862; Il rinnonovamento della filosofia positiva italiana, ibid. 1871; Prolegomeni alla moderna psicogenia, Bologna 1878; Socialismo, darwinismo e sociologia moderna, Bol. 1879; La nuova biologia, Milano 1885.

Де Доминичис (De Dominicis): La pedagogia e il darwinismo, Bari 1877 и Nap. 1879; La dottrina dell’evoluzione, Napoli 1879—80.

Анджулли (Angiulli): La filosofia e la ricerca positiva, Napoli 1868; Quistioni di filosofia contemporanea, ibid. 1873; La pedagogia, lo stato e la famiglia, Nap. 1876; La filosofia e la scuola, Nap. 1888. См.: Э. Де Маринис (E. De Marinis), Un filosofo positivista italiano, A. Angiulli, в Riv. fil. scient. 1889; А. Де Сарло (A. De Sarlo), La filosofia, la scienza e il darwinismo, ibid. 1889.

Ардиго (Ardigò): Opere filosofiche, vol. 7: 1-й том: Pietro Pomponazzi (1869) e la psicologia come scienza positiva (1870), Cremona, 2-е изд. 1882; 2-й том: La formazione naturale nel fatto del sistema solare; L’inconoscibile di H. Spencer e il positivismo; La religione di T. Mamiani; Lo studio della storia della filosofia, Padova 1884; 3-й том: La morale dei positivisti; Relatività della logica umana; La coscienza vecchia e le idee nuove; Empirismo e scienza, Padova 1885; 4-й том: Sociologia; Il compito della filosofia e la sua perennità; Il fatto psicologico della percezione, Padova 1886; 5-й том: Il vero, Padova 1891; 6-й том: La ragione; La scienza sperimentale del pensiero; Il mio insegnamento di filosofia nel R. Liceo di Mantova, Padova 1894; 7-й том: L’unità della coscienza (в подготовке). См. о нем П. Д'Эрколе (P. D» Ercole), La morale dei positivisti, la psicologia positiva di R. Ardigò, в Fil. sc. it. 1880—81; Т. Мамиани (T. Mamiani), La psicologia come scienza positiva di R. Ardigò, ibid. 1871; Л. Фризо (L. Friso), Il positivismo in Italia, в Riv. fil. scient. 1886.

Фризо (Friso): Filosofia morale, Milano 1893 (использовано нами).

Дандоло (Dandolo): Appunti di filosofia ad uso dei Licei, 3-е изд., Padova 1894; La coscienza nel sonno, ibid. 1889: La dottrina della Memoria nella filosofia tedesca, ibid. 1893; La dottrina della memoria nella psicologia inglese.

Тароззи (Tarozzi): L’evoluzionismo monistico e le idee forze secondo A. Fouillée, Milano 1890; Della necessità nel fatto naturale ed umano, Torino 1896; Lezioni di filosofia, ibid.

Маркезини (Marchesini): Saggio sulla naturale unità del pensiero, Firenze 1895.

Брофферио (Brofferio): Le specie dell’ esperienza, Milano 1884; Manuale di psicologia, Milano 1889; Per lo spiritismo, ibid. 1892.

Виньоли (Vignoli): Saggio di una dottrina razionale del progresso; Delle condizioni morali e civili dell’ Italia, 1877; Era nuova del pensiero, 1885; Mito e scienza, Milano 1879; Sull’ origine del linguaggio articolato, 1885: L’intelligenza del cane secondo Lubbock e De Lacase-Duthiers, в Rend. istit. lomb. 1892.

Ческа (Cesca): L’evoluzionismo di Spencer, Verona 1883; Il nuovo realismo contemporaneo della teorica della conoscenza in Germania ed in Inghilterra, ibid. 1883; Le teoric nativistiche e genetiche della localizzazione spaziale, ibid.; L’origine del principio di causalità; I fattori dell’evoluzione filosofica, ibid. 1892; Contributo alla storia del fenomenismo, Messina 1894.

Серджи (Sergi): Usiologia, ovvero scienza dell’ essenza delle cose, Noto 1868; Vico e la scienza della storia, Messina, 1872; Se i fenomeni psichici si possono ridurre a movimento, ibid. 1877; Elementi di psicologia, ibid. 1879; Natura ed origine della delinquenza, 1885; Le basi della morale di E. Spencer, 1886; Psicologia per le scuole, Milano 1891; Dolore e piacere, storia naturale dei sentimenti, ibid. 1894.

Паницца (Panizza): La fisiologia del sistema nervoso e i fatti psichici, Roma 1887.

Лабриола (Labriola): La dottrina di Socrate, 1871; Morale e religione, 1873; I problemi della filosofia della storia, 1887: Del socialismo, 1889; Saggi intorno alla concezione materialistica della storia. 1896.

Астураро (Asturaro): Gli ideali del positivismo e della filosofia scientifica, Genova 1891; La sociologia e le scienze sociali, Chiavari 1893.

Традиция Романьози (Romagnosis), решительно противостоящая всякой метафизике, была продолжена в Северной Италии двумя его учениками, которые оказали большое влияние на гражданскую и политическую жизнь нации: Карло Каттанео (Carlo Cattaneo) из Милана (1801—69), федералистский республиканец, который умер учителем в лицее в Лугано, чтобы не приносить присягу на верность итальянской монархии, пытался, подобно Бэкону, придать всем исследованиям практическую и плодотворную направленность. Он основал и руководил журналом «Il Politecnico». Он положил в основу философии опыт, понимая под этим естественные науки, как они были основаны Бэконом, анализ самосознания по Локку и изучение социальных и исторических фактов по примеру Конта. При этом он придавал большее значение психологии народов, которую он называл «la psicologia delle menti associate» («психология ассоциированных умов»), и в отношении которой он признавал за Вико первую заслугу, чем индивидуальной психологии, потому что индивид может быть описан и понят исключительно посредством настоящей и прошлой общности. Каттанео писал на различные темы: история, право, политическая экономия, искусство, философия, педагогика, ища общую связь отдельных дисциплин.

Джузеппе Феррари (Giuseppe Ferrari) из Милана (1812—1876) указывал на непримиримое противоречие между реализмом и идеализмом в метафизике, как и между полезностью и долгом в морали, вследствие чего он отвергал все системы с одинаковой строгостью. Но страсть к социальным и политическим вопросам влекла его к философии истории, где он верил, что открывает истину, и поэтому он стал более догматичным, чем Вико, чьи труды он тщательно издавал. Он разработал теорию политических периодов, охватывающих в себе развитие всех исторических фактов; каждый период включает в себя определенное число лет, в течение которых в столь же определенном порядке следуют друг за другом четыре различных поколения, каждое примерно по 30 лет, и каждое имеет склонность к воплощению великого политического принципа: поколение предшественников подготавливает то, что производит будущее, революции осуществляют это, реакции борются с этим, а примирители направляют встречные движения в окончательное русло, пока не возникает новая революция против этого.

После 1870 года позитивистское движение, поддерживаемое Каттанео и Феррари, приобрело интенсивность и размах. Открытый разрыв между государством и церковью из-за светской власти, преследования джобертианцев и росминианцев со стороны папства, его враждебность к современной науке, которая была одним из факторов политической революции, полное разделение между священниками и мирянами — все это побуждало отдельных духовных лиц обращаться к философии, которая находилась в самом явном противоречии с Силлабусом.

К этому добавилось быстрое и мощное развитие специальных наук, которое щедро поддерживало достигшее единства официальную Италию и благоприятствовало народу. Многие их представители выступили на поле философии, вооруженные обширными конкретными и позитивными знаниями, приобретенными ими в ходе терпеливых и утомительных изысканий в лабораториях, архивных исследованиях, изучении статистики, а также социальных и экономических процессов, и они отвращали молодежь в университетах от метафизических и априористических теорий, которые все еще преподавались во имя абстрактной идеальности. Среди этих ученых мужей следует выделить: Джакомо Молешотта (1822—93), который изложил монизм в работе «Циркуляция жизни»; Паоло Мантегацца, соблазнительного автора «Физиологии удовольствия» и «Физиологии любви», а также основателя психологического музея во Флоренции; Анджело Моссо, который с психо-физиологической точки зрения исследовал многие чувства, такие как усталость и страх; Алессандро Герцена, занимавшегося физиологией воли; Букколу, проводившего новые исследования относительно закона времени в психических явлениях. Антропология, психиатрия, судебная медицина, зооморфология, физика были обогащены исследованиями Гольджи, Ливи, Тамбурини, Тамассиа, Лучани, Верга, Сеппилли, П. Грасси, Морселли, Э. Даль Позцо ди Момбелло и других.

Конечно, этот поток новых мыслей возник не целиком на итальянской почве, в него впадали ручьи, текущие с других гор. Бюхнер и Геккель, Конт и Литтре, Дарвин, Спенсер и другие иностранцы были переведены, прокомментированы, разъяснены и обсуждены разнообразными способами и с различным пониманием; их то смешанные, то комбинированные теории усилили итальянский позитивизм, которому значительный прирост дала новая школа уголовного права, называемая «scuola positiva» (позитивная школа). Некоторые смелые умы возродили блестящую итальянскую традицию Беккариа, Верри, Пагано и коренным образом обновили принципы социологии и криминальной антропологии. Они отрицают свободную волю, как ее принимает классическая школа, и заменяют ее новым понятием ответственности, рассматривают преступника как ненормального человека и подчеркивают зависимость правонарушений от физических, экономических и социальных условий, из чего вытекает независимость преступлений от наказаний и их относительная неэффективность. Поэтому должны классифицироваться не наказания, а преступники, должны разыскиваться социальные причины преступления и им должно быть оказано противодействие. Наказание — это не восстановление нарушенного права, а средство социальной и исправительной опеки. Самые яркие представители этих идей: Энрико Ферри из Мантуи, Чезаре Ломброзо, Филиппо Турати, гениальный руководитель «Critica sociale» («Социальная критика»), Наполеоне Колаянни — почти все борющиеся социалисты и марксисты. Философия права была обновлена на основе умеренно либеральных принципов мадзинианцем Джованни Бовио из Апулии (род. 1838) и имеет сейчас солидного представителя в лице позитивиста-социалиста Энрико Де Мариниса (род. 1863, Неаполь).

Помимо этих позитивных причин, другие, более негативного характера, обусловили относительную популярность позитивизма в народе. Факт, что молодежь в университете не находит в национальном онтологизме и гегельянстве желанной духовной пищи, как поколение, создавшее отечественное единство. Это вечная борьба нового против старого. Соответственно, молодежь в целом не удовлетворена и неокантианством, которое, несмотря на свои неоднократные заявления в пользу наук, производит крайне мало действительно научного и позитивного. Неокантианцы продолжают считать вечную проблему познания фундаментальной частью философии, и она, несмотря на поток написанных о ней книг, остается все на том же месте.

Главным органом позитивизма с 1881 по 1891 год была «Rivista di filosofia scientifica» («Журнал научной философии») под руководством Энрико Морселли (род. 1852, Генуя), Ардиго, Серджи и других, и под редакцией Букколы, которому в гораздо меньшем масштабе наследовал «Il Pensiero italiano» («Итальянская мысль»), выходящий до сих пор.

Среди позитивистов, занимавших чисто моральную позицию, первым по времени стоит Аристид Габелли из Венеции (1830—1891), которого охотно читают не столько из-за оригинальных мыслей, сколько из-за особой ясности и простоты, с какими он трактует труднейшие вопросы: свободная воля, цель, связь между полезным и добрым, свобода моральных понятий. Он также доказывает, что философия должна быть обновлена через опыт и индуктивный метод. Паскуале Виллари (1827, Флоренция), известный автор мастерской истории Дж. Савонаролы и его времени, которую Гёффдинг называет лучшим комментарием к Евангелиям, и труда о Макиавелли, своими сочинениями внес немалый вклад в распространение основных принципов позитивизма, который он с особой проницательностью применил к истории, объясняя действия с учетом исторической среды. Неаполитанец Пьетро Сичилиани (1835—86, Болонья) перенес позитивистское направление на педагогику, и то же самое сделал, не с меньшим умом, но с меньшей научной подготовкой, Франческо Саверио Де Доминичис из Беневенто (1846, Павия).

Из позитивистской школы педагогики следует назвать Андреа Анджулли (1837—1890, Неаполь): по его мнению, социальный вопрос может быть решен путем радикальной реформы образования, предпринятой с научными критериями и как первое дело государства, которая преобразовала бы все жизненные порядки через распространение науки, потому что она направлялась бы разумом. Чтобы проникнуть и в семью, государство должно было бы также законодательно предписать женщине научное образование.

Превосходя всех философской одаренностью и научной подготовкой, Роберто Ардиго, ломбардец (род. 1828, Падуя), единственный среди позитивистов, создавший полную и оригинальную систему философии. Сейчас он занят написанием работы о единстве сознания, которая, по его замыслу, должна увенчать его философское учение и станет завещанием его трудовой жизни. Для Ардиго психический факт и соответствующий ему физиологический — это два различных способа проявления одного и того же феномена; отсюда движущая сила идеи, которая есть сумма чувств и сумма волевых актов. Воля не отделена от интеллекта, а есть совокупность всех движущих сил, накопленных в сознании и служащих для подчинения низших психических влечений высшим идеальностям. Психические факты, как и физические, управляются принципом естественной причинности; но человеческая воля определяется не внешними, а внутренними условиями. Отсюда ее автономия, отсюда ее ответственность, отсюда право общества защищать себя и наказывать преступника. В социальном порядке господство (Uebermacht) есть нечто неясное (Unklare), потому что индивид действует по собственной инициативе и, следовательно, из мести по отношению к другим. Развитое общество присваивает себе функцию вмешиваться вместо пострадавшего индивида против обидчика, и так переходят от неясного господства к ясному правосудию. Менее значительные действия, однако, предоставлены свободной воле индивида и образуют порядок социальных отношений вне правосудия, а именно соглашение. Мораль Ардиго подчеркивает основную идею бескорыстия и, как видно, независима от каких-либо сверхъестественных представлений, как и его онтология, и его психология. Верными учениками Ардиго являются: Л. Фризо и Дж. Дандоло, Дж. Тарроцци, Дж. Маркезини.

К позитивизму примыкал А. Брофферио (ум. 1894, Милан), который в последние годы посвятил себя изучению спиритизма. Значительными эволюционистами являются: Тито Виньоли, заслуженный своими исследованиями по сравнительной психологии; Джованни Ческа (род. 1859, Мессина), занимавшийся историко-критическими исследованиями, а в физиолого-психологической области — Джузеппе Серджи (род. 1841, Рим) и Марио Паницца. Антонио Лабриола из Неаполя (род. 1843, Рим) и А. Астураро (Генуя) применили социализм, первый — к истории, второй — к морали. Попытку соединения позитивизма и пифагореизирующего идеализма предпринял Энрико Капорали, который требовал от математики решения большинства философских проблем и основал в Тоди журнал под названием «Scienza nuova» («Новая наука»), который издавал несколько лет.

§54. История философии

История философии также не была запущена среди всех этих философских течений, которые сталкиваются, расходятся, уклоняются друг от друга и взаимно усиливаются, но и она, начатая Галлупи с его «Письмами от Декарта к Канту» (Lettere da Descartes a Kant), расширенная Розмини, с любовью поддерживаемая Поли, Бертени, Доменико Берти (род. 1820), Р. Боббой из Турина, также благодаря влиянию Кузена и его последователей, получила распространение. Пройдя полный круг, неаполитанский гегельянство под влиянием философа из Штутгарта (Гегеля) обратилось к изучению великих итальянских мыслителей, которые в XV веке разбрасывали/распространяли первые зародыши иллюминатизма и современного натурализма. Мамиани еще до 1834 года первым подал пример, написав о Возрождении. Другие пытались через историю, во имя итальянской национальности, снова привязаться к философии Вико. По случаю открытия памятника Джордано Бруно в Риме в 1889 году появилось большое количество написанных с исторической точки зрения более или менее ценных сочинений о Бруно. Джузеппе Цукканте (Милан) держался в стороне от позитивистов и изучал Стюарта Милля и Спенсера с независимым суждением и теоретическим пониманием. Но и в Италии в последние годы сложилось мнение, что история философии должна перестать служить той или иной философской школе и должна разрабатываться в чисто историческом смысле, с критикой источников и помощью филологических наук. Этому принципу следуют работы Токко, Алессандро Кьяппелли из Тосканы (род. 1857, Неаполь), Санте Феррариса (Генуя), Кредаро (род. 1860, Павия) и филолога Карло Джуссани (Милан) о греческой философии. Публикации исторического характера упомянуты в общих чертах в соответствующих местах.

§55. Новый томизм

Посредничество между либеральной философией и томизмом со стороны Бонавино (Франки). Папская энциклика, Римская Академия Святого Фомы; заявленные томисты.

Франки (Franchi): La filosofia delle scuole italiane, Каполаго 1852; Aggiunta al libro: La filosofia delle scuole italiane, Генуя 1853; La religione del secolo XIX., Лозанна 1853; Il sentimento, Турин 1854; Il razionalismo del popolo, Женева 1856; Letture Убервега-Гейнце (Ueberweg-Heinze), Grundriss III, 2. 8. Aufl. [Основы истории философии, т. III, ч. 2, 8-е изд.] sulla storia della filosofia moderna, Милан 1863; La ragione (Еженедельное обозрение, 1853—57); Il secolo XIX. (другое Обозрение, несколько выпусков); Ultima critica, 3 тома, Милан 1889—93. См.: Scuola nefanda di pervertimento, il vero Ausonio Franchi, в Riv. e Bibl. contemp. 1854—55; Л. Ферри (L. Ferri), L’ultima critica di A. Franchi, в N. Ant. 1889; Дж. Булгарини (G. Bulgarini), La conversione di A. Franchi e la sua critica del rosminianismo, в Rass. naz. 1893; Де Доменичис (De Domenicis), La seconda apostasia di A. Franchi, Павия 1890; Р. Бобба (R. Bobba), L’ultima critica di A Franchi, Рим 1895.

Вентура (Ventura): De methodo philosophandi, Рим 1828; La raison philosophique et la raison catholique, Париж 1854; La tradition et les semi-pélagiens de la philosophie, Париж 1854; De la vraie et de la fausse philosophie, Париж 1852; Essai sur l’origine des idées, там же (ibid.) 1854; Le Pouvoir politique chrétien, там же 1857; Essai sur le pouvoir public, там же 1859; La Philosophie chrétienne, там же 1861 (произведения, написанные по-французски, затем переведенные на итальянский).

Либераторе (Liberatore): Institutiones philosophicae, Неаполь 1851; Trattato della conoscenza intellettuale, Неаполь 1855 и Рим 1873; Ethica et jus naturale, там же 1858; Compendium logicae et metaphysicae, Рим 1868. Тапарелли (Taparelli): Esame critico del governo rappresentativo della società moderna, Рим 1854; Saggio teorico del diritto naturale fondato sull’ esperienza, Рим 1855. Д'Ондес Реджо (D`ondes Reggio): Sulla necessità di restaurare i principii filosofici e specialmente quelli della morale e della politica, Палермо 1861. Корнольди (Cornoldi): La filosofia scolastica speculativa di S. Tommaso d’Aquino, Болонья 1881. Пальмьери (Palmieri): Institutiones Philosophiae, quas tradebat in collegio Romano Societatis Jesu, Рим 1875. Сансеверино (Sanseverino): Philosophia christiana cum antiqua et nova comparata, Неаполь 1862; то же, изложенное в сокращении (in compendium redacta), там же 1868. Де Крешенцио (Decrescenzio): Scuole di filosofia, Флоренция 1866. Каподза (Capozza): Sulla filosofia dei Padri e Dottori della Chiesa e in ispecialità di S. Tommaso in opposizione alla filosofia moderna, Неаполь 1868. La scienza italiana, периодическое издание по философии, медицине и естественным наукам, издаваемое Философско-медицинской академией св. Фомы Аквинского (Accademia filos.-medica di S. Tomm. d’Aqu.) с 1876 года.

Ср. (Vgl.): Т. Мамиани (T. Mamiani), Degli scolastici italiani, в Politec. 1844; Cristianità della filosofia italiana, Civil. cattol. 1875; Л. Ферри (L. Ferri), L’Accademia romana di S. Tommaso e l’istruzione filosofica del clero, в N. Ant. 1880; Р. Бенцони (R. Benzoni), La filosofia dell’ Accademia romana di S. Tommaso, в Riv. it. fil. 1886 (нами использовано); П. Реньо (P. Regnaud), Le mouvement néo-thomiste, в Rev. phil. 1892.

Вне упомянутых до сих пор философских учений, которые вели и ведут между собой борьбу за существование, живет и борется против всех старейшее из всех, томизм, который в Италии приобретает особый характер из-за раскола между Церковью и государством. В качестве связующего звена между томизмом и либеральной философией может рассматриваться Кристофоро Бонавино из Генуи (1820—95), которому в уединенных размышлениях и в практической деятельности как священника при исповеди приходили на ум противоречия между католической догмой и человеческой совестью. В 1849 году он с большим шумом обратился в либерализм, принял имя Аузонио Франки, преподавал под этим именем в Павии и Милане, писал и с большим рвением и успехом боролся с онтологами, в особенности с Джоберти, исповедуя самый абсолютный рационализм, отрицая сверхъестественное и утверждая, что науку можно получить исключительно из явления. После того как Франки напал на всех итальянских философов, в последние годы его жизни ему ничего не оставалось, как направить стрелы своей критики на самого себя; он опубликовал три тома под названием «Ultima critica» («Последняя критика»), чтобы доказать, что истина заключена исключительно в томизме, и умер как вновь посвященный священник.

В 1879 году папа Лев XIII обратился к епископам с энцикликой «Aeterni Patris», которой он ставил целью восстановление философии посредством обновления томизма (см. выше, с. 190). Предписываемые к соблюдению критерии обозначены следующим образом:

«…Предписываем, чтобы с готовностью и благодарностью принималось всё, что было мудро сказано, всё, что было кем-либо с пользой открыто и придумано… Если что-либо… исследовалось схоластическими учителями с чрезмерной утонченностью, или передавалось без должного рассмотрения, если что-либо недостаточно согласуется с установленными учениями позднейшей эпохи, или, наконец, как-либо не заслуживает доверия, то это никоим образом не предполагается предлагать нашему времени для подражания» [1].

Чтобы облегчить исполнение папских намерений, было предпринято новое и великолепное издание сочинений Фомы, и в 1891 году в Риме с большой пышностью была основана и открыта Accademia Romana di San Tommaso (Римская Академия Святого Фомы). Первый выпущенный ею том начинается со следующего заявления:

1. Намерения Академии честны, поэтому пусть никто не подозревает, что академики преследуют иные цели, чуждые предприятию, желаемому Львом (удивительное заявление!).

2. Академия будет строга к себе самой, чтобы не связаться с заблуждением, но в то же время мягка и умеренна по отношению к другим.

3. Ее желание велико — достигнуть цели во взаимной помощи, каковой является благо всех под благотворным светом разума и веры.

4. Она будет доказывать на теории и практике, писателям и журналам, бегущим от веры, потому что считают ее враждебной разуму, что они противостоят ей ложно.

5. Она будет испытывать сладкое удовлетворение всякий раз, когда ей удастся убедить в том, что человеческий разум, именно потому что он человеческий, заключен в определенные границы, и что, когда он пытается их преступить, он ведет суетную игру дерзости и страсти.

6. Она раскроет лоно, чтобы украсить себя редкими драгоценностями современной науки, она предложит свой свет, чтобы всё несравненное множество уже сделанных наблюдений было приведено в наиболее целесообразный порядок.

Accad. Rom. di S. Tommaso, v. I. fasc. 1. p. VII f.

Рассматриваемые в первом томе аргументы таковы:

1. Об отношениях, которые томизм имеет относительно материи и формы к различным частям философии.

2. О душе вообще.

3. О духовности человеческой души.

4. О бессмертии человеческой души.

5. Об анимизме св. Фомы.

6. О связи души с телом.

7. О местопребывании души.

8. О сущности и способностях человеческой души.

Однородны проблемы, содержащиеся в других томах. Прежде чем изучаются душевные процессы, определяются природа и сущность духовных сил, и из этих априорных определений всегда выводятся импульсы для изучения соответствующих действий. Что касается метода, то здесь нет никакого новшества. Что касается содержания, то можно утверждать, что академики повторяют по-итальянски то, что Фома написал по-латыни. Дарвинизм и другие современные теории опровергаются поверхностным сравнением с учением Фомы и таким образом, который показывает малое или никакое понимание научного и социального прогресса Нового времени. С совершенно особой озлобленностью они нападают на своих соседей, россминианцев, которые, по их мнению, представляют собой выродившийся тип философии.

К 1880 году 278 итальянских епископов в ответ на упомянутую выше энциклику заявили, что философия Фомы является единственной, преподаваемой в их семинариях и колледжах, за исключением Турина и Казале-Монферрато. С тех пор неотомизм, несомненно, не утратил почвы; достаточно следить за его органами — «Civiltà Cattolica» («Католическая цивилизация») и «Divus Thomas» («Божественный Фома»), чтобы убедиться в этом. Главные защитники этого направления: Дж. Вентура (G. Ventura), П. Тапарелли д'Адзельо (P. Taparelli d’Azeglio), В. Д'Ондес Реджо (V. D’ondes Reggio), Э. Фонтана (E. Fontana), Т. Гауденци (T. Gaudenzi), Адв. Дж. Б. Фаббри (Adv. G. B. Fabbri), П. Джачинто (P.Giacinto), Пальмьери (Palmieri), М. Либераторе (M. Liberatore), Сансеверино (Sanseverino), К. Де Крешенцио (C. Decrescenzio), Ф. Каподза (F. Capozza), Аудизио (Audisio), которые рассматривают физические и естественные науки. Иезуиты — душа этого направления. Устами Корнольди (Cornoldi), который является одним из самых влиятельных среди них, они выносят следующее своеобразное суждение о современной философии:

«История современной философии есть не что иное, как история интеллектуальных заблуждений человека, оставленного головокружению своей гордыни, так что эту историю можно было бы назвать патологией человеческого разума».

См.: La filosofia scolastica speculativa di S. Tommaso d’Aquino, Bologna 1881 p. XXV.

Школа, которая в таком тоне судит все другие, возрождает не всеобъемлющий и понимающий дух Фомы для своего времени, но дух пирронистов древней Эллады!

§56. Английская философия. Общее

Современную английскую философию нельзя охарактеризовать одним общим признаком. То, что часто принято обозначать как «английская школа», безусловно, не имеет исключительного права на это название для данного периода.

Без сомнения, эмпирические воззрения, которые старший (Джеймс) Милль, опираясь на Юма и Хартли, перенес в XIX век, пользовались высоким авторитетом и послужили толчком к значительным достижениям в отдельных областях. Однако никогда не было недостатка в интеллектуальных направлениях, резко противопоставлявших себя эмпирическому образу мышления, и особенно в университетах, где философские спекуляции часто велись в тесной связи с теологией, чисто эмпирическая философия редко господствовала. В первые десятилетия этого века все еще давала о себе знать начатая Ридом реакция против юмовского скептицизма. Правда, шотландская философия здравого смысла (Common-sense) претерпевает огромную трансформацию в лекциях и сочинениях сэра Уильяма Гамильтона. Однако достаточно бросить взгляд на полемику Милля с Гамильтоном в шестом десятилетии [XIX века], чтобы убедиться, что противоположности между двумя образами мышления в отношении основных проблем оставались достаточно резкими и отчетливыми.

Тем временем дарвиновская теория в естествознании постепенно завоевала прочную почву. Попытка Герберта Спенсера использовать понятие развития как основную идею для всеобъемлющего философского мировоззрения, которое должно было предложить своего рода примирение между противоположными направлениями, нашла здесь, таким образом, уже подготовленную почву. «Синтетическая философия» в следующем десятилетии стала популярной философией в кругах образованных людей. При всем многообразии различий упомянутые направления имели теперь нечто общее, что было обозначено естествоиспытателем Хаксли как «агностицизм».

Сверхчувственное должно было быть областью, недоступной человеческому познанию: между знанием и действительностью существовала непреодолимая пропасть, и философское исследование должно было ограничиваться феноменальным миром. Некоторые мыслители уже решительно выступили против этого, в частности, атаки Джеймса Мартино в его проницательных и увлекательных эссе и рецензиях дали повод для реплик Милля и Спенсера. Но крупные работы Мартино появились только в 1885 и 1888 годах, а тем временем возникло другое философское течение.

В 1865 году (в год выхода «Анализа философии сэра Уильяма Гамильтона» Милля) Хатчисон Стирлинг опубликовал свою книгу «Тайна Гегеля» — первую попытку передать на английском языке более глубокие мысли немецкого идеализма. В 1876 году последовало основательное изложение и критический разбор «Критики чистого разума» Эдвардом Кэрдом. Тем временем ряд мыслителей, особенно в Оксфорде, с энтузиазмом посвятили себя изучению немецкого развития от Канта до Гегеля. «Введение к Юму» Т. Х. Грина (1874), исчерпывающее исследование основополагающей эмпирической точки зрения, может быть названо первым крупным достижением школы критического идеализма в Англии. Однако если кто-то хочет быть вправе говорить об английской гегельянской школе, то следует избегать заблуждения, будто диалектический метод логики Гегеля был возрожден на английской почве в неизменной форме. Это отнюдь не было так. «Все должно быть переработано» — якобы говорил Грин в отношении гегелевской системы, и при этом он, как говорят, выражал мнение, что гегелевская система сложилась несколько поспешно и считала уже обоснованным то, что могло бы явиться лишь результатом более обширного познания и более полной рефлексии. С тех пор такая переработка частично была осуществлена. Прежде всего, в современной логике и этике явно прослеживается влияние немецкого идеализма, но столь же явно и влияние эмпирических исследований и строгого научного анализа. «Критическое исследование основополагающих принципов является величайшей потребностью современной английской философии», — говорит известный представитель нового направления, и из этого, по его мнению, можно надеяться увидеть зарождение систематической философии. Другими словами, убежденность в том, что метафизика, лежащая в основе естественных и гуманитарных наук, есть необходимость, стремление постичь вселенную не только по частям, но как-то в целом — вот черты современной английской философии, которыми она главным образом обязана немецкому идеализму.

Значительный вклад в продвижение философских исследований и развитие исследований в отдельных областях внес журнал «Mind, a Quarterly Review of Psychology and Philosophy» («Ум, ежеквартальное обозрение психологии и философии»), который представляет исключительно интересы философии и был основан Александром Бэном в 1876 году. Крум Робертсон (University College, Лондон) был его редактором с 1876 по 1891 год. Его преемник — Дж. Ф. Стаут (профессор психологии, Университет Абердина). В 1869 году в Лондоне было основано «Метафизическое общество» (Metaphysical Society), членами которого были несколько выдающихся мужей (например, Хаксли, Тиндаль, Мартино, Рескин). Оно прекратило свою деятельность в 1880 году, в том же году была основана «Аристотелевское общество для систематического изучения философии» (Aristotelian Society for the systematic study of Philosophy) с Шэдвортом Х. Ходжсоном в качестве первого президента. Он оставался президентом до 1894 года, с тех пор эту должность занимает Бернард Бозанкет. Обзоры публикуются регулярно, также в число членов общества входят несколько известных философов. Кроме того, с 1886 года активно действовало, особенно в Лондоне, Общество этической культуры (Gesellschaft für ethische Cultur). Ежеквартальный журнал «The International Journal of Ethics» («Международный журнал по этике») выходит с 1890 года одновременно в Англии и Америке. Ценные психологические работы можно найти в журнале «Brain» («Мозг») (основан в 1878).

О новейшей философии в Великобритании пишут: —

— Дэвид Массон, «Новейшая британская философия» (Recent British Philosophy), Лондон 1865, последнее издание 1877 (дополненное).

— Джон Гроут, «Философские изыскания; Черновые заметки о современной интеллектуальной науке» (Exploratio Philosophica; Rough Notes on Modern intellectual Science), Часть 1, Кембридж 1865.

— У. Уэвелл, «Лекции по истории моральной философии в Англии» (Lectures on the history of Moral Philosophy in England), нов. изд. Лонд. 1868.

— Дж. Маккош, «Современное состояние моральной философии в Англии» (Present state of Moral Philosophy in England), Лонд. 1868 (специально о Гамильтоне и Милле).

— Томас Коллинз Саймон, «Современное состояние метафизики в Великобритании» (Present state of Metaphysics in Great Britain), Contemp. Rev. 1868, С. 246–261 (переведено на немецкий в журнале Zeitschr. für Philos. Т. 53, 1868, С. 248—272).

— Александр Бэйн, «Умственная и моральная наука» (Mental and Moral Science), Лонд. 1868.

— Ренувье, «О духе современной английской философии» (De l’esprit de la phil. anglaise contemporaine), в La Critique philosophique 1872, №25, 32, 1873 №2.

— Т. Рибо, «Современная английская психология» (La psychologie anglaise contemporaine), Париж 1870, пер. на англ. под загл. «Английская психология, анализ взглядов Хартли, Джеймса Милля, Герберта Спенсера, А. Бэйна, Дж. Г. Льюиса, Сэма Бейли и Дж. С. Милля» (English Psychology, an Analysis of the views of Hartley, James Mill, Herbert Spencer, A. Bain, G. H. Lewes, Sam. Bailey and J. S. Mill), Лонд. 1874.

— Приложение I (Appendix I), составленное Ноа Портером к англ. пер. этого очерка Джорджем С. Моррисом, Т. II, 1875, С. 348—460.

— Статьи в журнале Mind, Т. 1, 1876: «Философия в Оксфорде» (Philosophy at Oxford) М. Паттисона, С. 84; «Философия в Кембридже» (Phil. at Cambridge) Г. Сиджвика, С. 235; «Философия в Дублине» (Phil. at Dublin) У. Х. С. Монка, С. 382; «Философия в Лондоне» (Phil. in London) Крума Робертсона, С. 531: Т. 11, 1877, «Философия в шотландских университетах» (Phil. in the Scottish Universities) Джона Вича, С. 74 и 207.

— Ф. Брентано, «Греческие софисты и современные софисты (Дж. С. Милль и Г. Спенсер)» (Les sophistes grecs et les sophistes contemporains (J. S. Mill et H. Spencer)) Париж 1879.

— Томас Мартин Герберт, «Реалистические предпосылки современной науки, рассмотренные критически» (The Realistic Assumptions of modern Science examined), Лонд. 1879.

— Джон Уотсон, «Кант и его английские критики, сравнение критической и эмпирической философии» (Kant and his English Critics, a Comparison of Critical and Empirical Philosophy), Глазго 1881.

— Дж. С. Моррис, «Британская мысль и мыслители» (British Thought and Thinkers), Чикаго 1888.

— Харальд Хёффдинг, «Введение в английскую философию нашего времени» (Einleitung in die englische Philosophie unserer Zeit) (нем. пер. Г. Куреллы) Лейпциг 1889.

— Эдмунд Кёниг, «Развитие проблемы причинности в философии со времен Канта» (Die Entwickelung des Causalproblems in der Philosophie seit Kant), Часть II, Лейпц. 1890.

— Дж. М. Робертсон, «Современные гуманисты, социологические исследования Карлейля, Милля, Эмерсона, Арнольда, Рескина и Спенсера» (Modern Humanists, Sociological Studies of Carlyle, Mill, Emerson, Arnold, Ruskin and Spencer), Лонд. 1891.

— Леон Деволь, «Кондильяк и современная английская психология» (Condillac et la psychologie anglaise contemporaine), Париж 1892.

— Дж. Мильсан, «Английская литература и философия» (Littérature anglaise et philosophie), Париж 1894.

— Эмиль Буарак, «Идея феномена» (L’idée du Phénomène), Париж 1894.

— Р. Х. Халтон, «Современная мысль и мыслители» (Contemporary Thought and Thinkers), 2 тт., Лонд. 1894.

— Томас Уиттакер, «Эссе и заметки: философские и психологические» (Essays and Notices: Philosophical and Psychological), Лонд. 1895.

— Джордж Крум Робертсон, «Философское наследие» (Philosophical Remains), Изд. Алекс. Бэном и Дж. Уиттакером, Лонд. 1895.

— Джон Уотсон, «Конт, Милль и Спенсер» (Comte, Mill and Spencer), Лонд. 1896.

Об английской логике см.: —

— Томас М. Линдсей в Приложении А (Appendix A: On recent logical speculation in England), приложенном к его англ. пер. «Логики» Убервега (Ueberwegs Logik), Лонд. 1871.

— Луи Лиар, «Современные английские логики» (Les Logiciens anglais contemporains), Париж 1878 (нем. пер. Й. Имельмана под загл.: «Новейшая английская логика» (Die neuere englische Logik), Берл. 1880, 2 изд. Лпц. 1883).

— А. Риль, «Современная английская логика» (Die englische Logik der Gegenwart), Vierteljahrsschr. für wiss. Philos., Т. 1, 1876.

— Роберт Адамсон, Ст. «Логика» (Logic), Encyclopaedia Brit., 9 изд., Т. XIV, 1882, С. 780 и далее.

Об английской этике см.: —

— Саймон С. Лори, «Заметки пояснительные и критические по поводу некоторых британских теорий морали» (Notes expository and critical on certain British Theories of Morals), Эдинб. 1868.

— Генри Колдервуд, «Руководство по моральной философии» (Handbook of Moral Philosophy). 1872. 14 изд. 1888 (История С. 318—367).

— М. Гюйо. «Современная английская мораль» (La Morale Anglaise contemporaine) 1879.

— Л. Карро, «Современные английские моралисты» (Moralistes Anglais contemp.) в Revue phil. Т. 5, 1875.

— Генри Сиджвик, «История этики» (History of Ethics) (Отдельный оттиск из Encyclop. Britann. IX. ed.), Лонд. 1879.

— Ф. Йодль, «История этики в новой философии» (Geschichte der Ethik in der neueren Philos.), Т. 2: «Кант и этика XIX века» (Kant und die Ethik des 19. Jahrh. s), Штутг. 1889, Кн. 3 С. 397—494.

— Дэн Риз, «Современная английская этика» (Contemporary English Ethics), Дисс., Лейпц. 1892.

— Джон Уотсон, «Гедонистические теории от Аристиппа до Спенсера» (Hedonistic Theories from Aristippus to Spencer), Глазго 1895.

Об английской философии религии см.: —

— Берн. Пюнйер, «Позитивизм в новой философии, II. Английская философия. Дж. С. Милль и Герб. Спенсер» (Der Positivismus in d. neueren Ph., II. Englische Phil. J. S. Mill u. Herb. Spencer) в Jahrbb. für protest. Theol., Год 4, 1878, С. 240—272, 434—481.

— Л. Карро, «Философия религии в Англии от Локка до наших дней» (La philosophie religieuse en Angleterre dep. Locke jusqu’à nos jours), Париж 1880.

— Отто Пфлейдерер, «Развитие рациональной теологии в Германии со времени Канта и ее прогресс в Великобритании с 1825 года» (The Development of Rational Theology in Germany since Kant and its Progress in Great Britain since 1825), Лонд. 1890 (также издано на немецком).

Об английской эстетике см.: —

— Уильям Найт, «Философия прекрасного» (Philosophy of the Beautiful), Кн. 1, История, Лонд. 1888.

— Бернард Бозанкет, «История эстетики» (The History of Aesthetik), Лонд. 1892.

— О происхождении названия «Агностицизм» (Agnosticismus) см. Т. Х. Хаксли, «Агностицизм» (Agnosticism), Nineteenth Century, Т. XXV., С. 169.

— Интересное описание дискуссии в Метафизическом обществе дает Р. Х. Хаттон в Nineteenth Cent. Т. XVIII, С. 177.

— Об Аристотелевском обществе см. Proceedings of the Arist. Society, Тт. 1—3, Лонд.

— Об основании журнала Mind см. Дж. Крум Робертсон, «Прощальное слово» (Valedictory), Mind, Т. XVI, С. 557, и Алекс. Бэйн, «Биографическая заметка о Дж. Круме Робертсоне» (Biographical Notice of G. Croom Robertson), Mind, Т. 11, N. S., 1893, С. 1.

§57. Гамильтон, Мансель и др.

«Все философы от Платона до Юма», — сказал Томас Рид, основатель философии здравого смысла (common-sense), — «сходятся в том, что мы не воспринимаем внешние объекты непосредственно и что непосредственно воспринимаемым объектом должно быть некое присутствующее в уме подобие (Abbild)». Против этого логово лжи (tov yeudos) прежних спекуляций — теории идей (ideal system), как он ее называл, — он направил свои критические атаки. Он полностью отрицает предполагаемое положение идей как подобий (Abbilder) внешних вещей и хочет установить непосредственное познание объекта без какого-либо посредничества. То, что воспринимает ум, суть не его собственные представления, сходные с внешними объектами, а сами внешние протяженные объекты. Это учение Рида, которое должно основываться на непосредственном свидетельстве сознания, сэр Уильям Гамильтон обозначает как «презентационизм» (Presentationism) или «естественный реализм» (Natural Realism). Последним названием он хочет выразить, что результат психологической рефлексии согласуется с интуитивной верой обычного человека. Противоположное учение он называет «репрезентационизмом» (Representationism) или «космотетическим идеализмом» (Cosmothetic Idealism). Он полагает, что последнее в конечном счете основывается на ложном предположении, что подобное может быть постигнуто только через подобное. Против этого предположения сознание дает недвусмысленное свидетельство, что воспринимающее «Я» находится в непосредственном присутствии «Не-Я» и что познание первого без одновременного познания последнего невозможно. Основное воззрение, что «те самые вещи, которые мы воспринимаем посредством чувств, существуют», Гамильтон, согласно нескольким его высказываниям, разделяет с Ридом и шотландской школой. Однако в дальнейшем изложении своей философии он весьма значительно отходит от этой точки зрения, — обстоятельство, которое, очевидно, следует приписать его изучению кантовского критицизма. Га́мильтоново учение об относительности познания едва ли может быть согласовано с реализмом Рида, хотя уже в сочинениях Рида можно найти некоторые намеки, которые, кажется, указывают на это. «Естественный реализм» для Гамильтона приобретает значение того, что мы воспринимаем непосредственно и интуитивно свойства, атрибуты или явления как материи, так и духа. О материальных и духовных субстанциях, лежащих в основе явлений, у нас нет познания. С учением об относительности познания существенно связано начало или закон обусловленного (law of the conditioned). Только обусловленное, ограниченное есть предмет познания или позитивного мышления: то, что выходит за пределы обусловленного, есть предмет веры. Из сущности человека как моральной личности проистекают мотивы религиозной веры: теология необходимо предполагает психологию. «Нет на земле ничего великого, кроме человека, и в человеке ничего великого, кроме духа» (Henry Mansel). Генри Манзель, представлявший философию Гамильтона в Оксфорде, устанавливает исключение из непознаваемости реальных субстанций в отношении собственного «Я», и в этом отношении он приближается к первоначальному учению шотландской школы. Он также оспаривает допустимость гамильтоновского объяснения понятия причинности.

Противоречие между знанием и верой дало повод ко многим нападкам с разных сторон. Даже ученики Гамильтона, Маккош (M’Cosh) и Колдервуд (Calderwood), решительно его оспаривали. Немалая трудность в учении Гамильтона и Манзеля состоит в колеблющемся употреблении выражения «вера». То «вера» означает убеждение, которое покоится на себе самом и обладает высшей степенью достоверности, то — убеждение, которое не достигает достоверности познания. Третье значение обнаруживается в утверждении, что мы можем верить в то (ór), но знаем лишь тогда, когда достигли двойного того (diór).

О шотландской философии см.: James Frederick Ferrier, Scotch Philosophy, 1856. M. P. W. Bolton. Examination of the Principles of the Scoto-Oxonian Philosophy. James M’Cosh: Scottish Philosophy from Hutcheson to Hamilton, 1875. Andrew Seth, Scottish Philosophy, A Comparison of the Scottish and German Answers to Hume, Edinb. 1885. 2. ed. 1890. Henry Sidgwick. The Philosophy of Common Sense, Mind N. S. vol. IV, 1895. S. 145.

Сэр Уильям Гамильтон: Discussions on Philosophy and Literature, Education and University Reform Lond. 1852, 3. ed. ebd. 1866 (содержит главным образом статьи из Edinburgh Review); The Works of Thomas Reid, edited by Hamilton (с примечаниями и очерками от него), 2 vols. 1856; Lectures on Metaphysics and Logic edited by Mansel and Veitch. 4 vols, Lond. 1859—1860.

Главные труды Манзеля: Artis Logicae Rudimenta, from the text of Aldrich, with Notes and Introduction; Prolegomena Logicae; A Series of psychological Essays introductory to the science, 1851; Mans Conception of Eternity, 1854 (ответ на Мориса (Maurice), см. ниже); Psychology, the Test of Moral and Metaphysical Philosophy (вступительная лекция в Оксфорде) 1855; Metaphysics, or the Philosophy of Consciousness, 1860 (Отдельный оттиск из Encyclop. Britann. VIII ed., 1857); The Limits of Religious Thought, Bampton Lectures. Lond. 1858. 2. ed. 1859, 3. ed. 1867; Philosophy of the Conditioned, Remarks on Sir William Hamiltons Philosophy etc., 1866; Philosophy and Theology, Contemp. Rev. 11, S. 1; Letters, Lectures and Reviews (изд. Чандлером (Chandler)), 1873.

О Гамильтоне пишут: O. W. Wight, The Philosophy of Sir William Hamilton, 3. ed. 1855. K. Ulrici, Engl. Philosophie, Sir William Hamilton, в Ztschr. f. Ph. u. ph. Kr. 1855, S. 59—97. John Stuart Mill, Examination of Sir William Hamiltons Philosophy, 1865, 4. ed. 1874. J. H. Stirling, Sir William Hamilton, the Philosophy of Perception, 1865. M. P. W. Bolton, Inquisitio Philosophica, an Examination of the Principles of Kant and Hamilton, 1866. John Veitch, Memoir of Sir William Hamilton, 1869; он же, Hamilton, Blackwoods philosophical Classics Series, 1879; он же, Hamilton, the Man and His Philosophy, 1884. E. Hamilton (дочь философа), Ст. Hamilton в Encyclop. Britann. IX. ed., 1880, Vol. XI, S., 416. W. H. S. Monk, Sir William Hamilton (в English Philosophers Series) Lond. 1881. Leslie Stephen, Ст. Hamilton в Diet. of National Biography, Vol. XXIV, 1890, S. 227 — 232. James Martineau, Sir William Hamiltons Philosophy в Essays, Reviews and Addresses (из Prospective Rev. 1853), Vol. III, 1891, S. 439.

О Манзеле: Frederick Denison Maurice, Theological Essays 1853, 2. ed. 1854; он же, What is Revelation? A Letter to Dr. H. L. Mansel, Camb. 1859; он же, Sequel to Inquiry, What is Revelation. Camb. 1860. Goldwin Smith, Rational Religion, 1861. James Martineau, A. L. Mansel, Limits of Religious Thought, в Essays Reviews and Addresses (из National Rev. 1859), Vol. III, 1891, S. 117. Leslie Stephen, Ст. Mansel, в Dict. of National Biography, Vol. XXXVI, 1893, S. 81—83.

О логике Гамильтона и Манзеля см.: T. H. Green, The Logic of the Formal Logicians, Works of T. H. Green, edited by Nettleship, Vol. II, Lond. 1886, S. 158—194. О математической логике см. ниже.

Среди многочисленных сочинений и статей, вызванных «Examination of Hamilton» Милля, кроме упомянутых выше и ниже, следующие могут считаться наиболее значительными: Herbert Spencer, Mill versus Hamilton, Fort. Rev. vol. I, 1865, S. 531—50. Alex. Campbell Fraser, Mills Hamilton, North British Rev. Vol. XLIII, 1865, S. 1. J. S. Stirling, Was Sir William Hamilton a Berkeleian? Fort. Rev. Vol. VI, 1866, S. 218—228. An Inquirer, The Battle of the two Philosophies, 1866. H. L. Mansel, The Philosophy of the Conditioned, Sir William Hamilton and J. S. Mill, Contemp. Rev. Vol. I, 1866, S. 31 и 185; он же, Supplementary Remarks on Mills Criticism of Sir William Hamilton, Contemp. Rev. Vol. VI, 1867, S. 18. James M» Cosh, в British and Foreign Evangelical Rev., April 1868.

Сэр Уильям Гамильтон, родился в Глазго 8 марта 1788 г., получил образование в своем родном городе и в Оксфорде. Посвятив некоторое время профессии адвоката, он принял в 1821 г. профессуру истории в Эдинбурге. В 1836 г. он был призван на кафедру логики и метафизики в том же университете. Он умер 6 мая 1856 г. Известным его сделали прежде всего его статьи в «Edinburgh Review» (издававшейся его другом Нейпиром (Napier)), в особенности его критика Шеллинга и учения Кузена об Абсолютном. Метафизика в самом широком смысле, или философия духа, распадается, по Гамильтону, на три основные части. Сначала надлежит установить факты или феномены сознания. Это составляет задачу эмпирической психологии или феноменологии духа. Затем номология (Nomologie) должна выявить законы, действительные для этих феноменов. Из этого возникают три дисциплины: логика, наука о законах процессов познания; эстетика, наука о законах чувств; этика, наука о законах воления. Наконец, задача онтологии или «выводной психологии» (inferential Psychology) — заключать о неизвестных причинах феноменов. Онтологии подлежат три проблемы: сущность «Я», сущность «Не-Я» и существование Бога. Однако систематически Гамильтон разработал только феноменологию и логику. Основным условием всех психических явлений является сознание. Само сознание не может быть определено, потому что оно лежит в основе всякого познания; тем не менее, его философский анализ возможен. Путем наблюдения и сравнения фактов сознания мы можем установить общие условия, при которых возникает акт сознания. Гамильтон рассматривает сознание с трех точек зрения. 1. Сознание само по себе означает не что иное, как непосредственное или интуитивное познание. Когда я познаю, чувствую или желаю, я знаю, что я познаю, чувствую или желаю, и это знание есть сознание. В каждом акте сознания подразумевается различающая и сравнительная деятельность. Первый акт сознания содержит утверждение, что нечто существует. Это существующее нечто двойственно: «Я» и «Не-Я». Мы непосредственно сознаем оба в их различии и противоположности. 2. Сознание, как оно развертывается в фактических условиях, является предметом эмпирической психологии. Психические явления упорядочиваются в три группы: явления познания, чувства и воления, из которых Гамильтон подробно рассматривает только первую. Он различает шесть познавательных способностей. Первая — способность непосредственного познания, способность восприятия (acquisitive or presentative Faculty) в двух ее формах: внешнего восприятия и внутреннего восприятия (или самосознания). Затем следуют три способности, посредством которых отдельные объекты представляются опосредованно: сохраняющая способность (conservative faculty) или способность памяти, посредством которой объект удерживается в духе, хотя и не в сознании; воспроизводящая способность (reproductive faculty), посредством которой объект вновь вызывается в сознание; и способность воображения (representative Faculty), посредством которой воспроизведенный образ удерживается в сознании живо. Пятая способность, способность сравнения или отношений (elaborative Faculty), представляет множество объектов таким образом, что они объединяются под общим понятием. Однако Гамильтон подчеркивает, что все четыре процесса опосредованного познания участвуют и в процессе непосредственного восприятия. 3. Шестая способность образует сознание как источник априорных принципов познания (locus principiorum). Это понимание сознания выражается в двух основных принципах: обусловленности нашего мышления и здравого человеческого смысла (gesunden Menschenverstandes). Учение об относительности познания раскрывается в первом из этих принципов через то, что мы не можем познать, во втором — через необъяснимый характер фундаментальных фактов того, что мы познаем. Принцип обусловленного (principle or law of the conditioned) формулируется следующим образом: Все, что постижимо в мышлении, находится посредине между двумя крайностями, носящими характер безусловного (Unbedingten), и, поскольку они взаимно исключают друг друга, не могут быть оба истинными, но из которых одно, согласно принципу противоречия и исключенного третьего, должно быть принято как истинное. Прежде всего, этот принцип следует из самой сущности сознания. Основным условием всякого сознания является противоположность, двойственность субъекта и объекта, которые, таким образом, взаимно обусловливают и ограничивают друг друга. Мышление означает обусловливание (to think is to condition). Кроме того, мы постигаем внешние явления как существующие в пространстве и времени, а внутренние явления — как существующие во времени. Пространство (и то же относится ко времени) мы не можем представить себе ни как максимум, ни как минимум: существующее во времени и пространстве потому всегда ограниченно и относительно. Сознание, таким образом, не может переступить сферу ограниченного. Безусловное (Unbedingte), которое в своих двух формах — Абсолютного (т.е. того, что завершено или совершенно) и Бесконечного (т.е. того, что не может быть завершено) — образует отрицание обусловленного, является, таким образом, для нас невообразимым и непостижимым. Главная ошибка «абсолютистских теоретиков в Германии» состоит, по Гамильтону, в том, что они понимали безусловное как позитивное понятие. Принцип здравого человеческого смысла учит, что первоначальные данные сознания как таковые и исключительно на основании свидетельства сознания должны быть признаны истинными. Таких первоначальных фактов существует два рода: 1. факты чувственного восприятия, а именно наша вера в реальность собственных состояний сознания и внешнего существования, с которым мы находимся в непосредственном контакте в чувственном восприятии; 2. факты разума, а именно основные законы мышления (противоречия и исключенного третьего), необходимые отношения существования (пространство, время и степень), закон причинности, понятия субстанции и акциденций и т. д. Первоначальные факты сознания отличаются от других допущений своей простотой, своей всеобщностью и субъективной необходимостью, своей достоверностью и своей непостижимостью. Под последним признаком Гамильтон понимает, что рассматриваемые убеждения покоятся на себе самих и не могут быть выведены из других познавательных фактов. Достоверность существования внешнего мира стоит, таким образом, на той же ступени, что и достоверность основных законов мышления. Если сомневаются в свидетельстве сознания в одном случае, то нет основания принимать его в другом, и неизбежно приходят к скептицизму. Ибо здесь справедливо изречение «falsus in uno, falsus in omnibus» (лживый в одном, лживый во всем). Закон причинности выступает как особая форма принципа обусловленного. Рассудок не может постигать существование иначе как в форме времени. Мы не можем представить себе абсолютное начало или абсолютный конец существования. Мы не в состоянии мыслить существующую вещь как когда-либо не существовавшую. Возникновение или исчезновение вещи есть, таким образом, для нас лишь кажущееся. Omnia mutantur, nihil interit (Все изменяется, ничто не погибает). Одна и та же вещь в двух различных формах является последовательно причиной (или, вернее, причинами, ибо их всегда несколько) и следствием. Закон причинности происходит, таким образом, не от позитивной способности духа, а от неспособности нашей природы мыслить иначе.

(Хотя познание ограничено обусловленным, из этого не следует, что теология невозможна. Теология начинается там, где философия заканчивается. Высшее, чего может достичь философия, — это установить способности и границы знания. Вере доступно что (das Dass) определенных истин, почему (das Warum) которых мы никогда не сможем постичь. Обусловленное существование само было бы невозможно, если бы не существовало безусловного существования. Две крайности, между которыми находится обусловленное, суть противоречивые противоположности: одна из них, следовательно, должна быть истинной. Поэтому вера в существование Безусловного, предмета теологии, основывается на непосредственном свидетельстве сознания. Именно через сознание неспособности познать то, что выходит за пределы относительного, создается вера в нечто Безусловное, лежащее по ту сторону феноменальной действительности. Божественная сущность не может быть познана нами — Бог, который мог бы быть познан, не был бы Богом, — но в Него необходимо верить и следует верить. Как для Гамильтона, так и для Канта моральное достоинство человека дает главный мотив для религиозной веры. Свобода воли и основанная на ней моральная ответственность человека, хотя и являются непостижимыми фактами, тем не менее суть неоспоримые свидетельства сознания, и они требуют морального миропорядка и, следовательно, морального мироуправления.)

(Психологические рассуждения Гамильтона полностью зависят от теории душевных способностей. Однако он подчеркивает единство и тождественность субъекта и тесную связь всех душевных деятельностей. Субъект никогда не ведет себя совершенно пассивно; даже во сне всегда присутствует некоторая активность Я. Активность и пассивность субъекта суть коррелятивные составные части в каждом душевном процессе, хотя то одна, то другая может быть преобладающим элементом. Гамильтон различает «ощущение» (sensation) и «восприятие» (perception) следующим образом: «Собственно восприятие» (Perception proper) — это сознание, посредством чувств, свойств объекта, который распознается как отличный от субъекта; «Собственно ощущение» (Sensation proper) — это сознание субъективного аффекта удовольствия или неудовольствия, сопровождающего этот акт познания. Таким образом, «восприятие» — это объективный элемент душевного процесса, «ощущение» же — субъективный элемент или элемент «чувства». Оба элемента всегда присутствуют в соединении, но они всегда находятся в обратном отношении друг к другу. Например, в зрении объективный элемент достигает своего максимума, субъективный — своего минимума; во вкусе и обонянии дело обстоит наоборот. Что касается ассоциации представлений, то особенно подчеркивается роль, которую играет в ней деятельность Я. Все законы ассоциации могут быть сведены к одному единственному всеобщему закону — закону тотальности (или «the law of redintegration»). Он гласит: представления, которые ранее были частями мыслительной связи, имеют тенденцию вызывать друг друга. Однако в других местах Гамильтон приводит определенные отношения сходства и контраста, которые не могут быть подведены под этот закон.)

(По существу, логика Гамильтона представляет собой переработку аристотелевской с точки зрения кантовской, как последняя была изложена в работах Круга и Эссера. Она послужила образцом для целого множества логических учебников, которые видят задачу логики в изложении формальных правил мышления безотносительно к действительному мыслительному содержанию. Гамильтон рассматривает понятия как уже готовые продукты, образующие конечные элементы мышления. Другие мыслительные процессы формируются как операции, имеющие дело исключительно с соединением и разделением понятий. Суждение, следовательно, есть не что иное, как явное высказывание непосредственных отношений, существующих между понятиями. Эти отношения, в конечном счете, могут быть сведены к одному единственному — количественному отношению части к целому. Поскольку главный упор делается на экстенсивное отношение понятий, тем самым подготовлена почва для той логической дисциплины, которую принято обозначать как алгоритм логики. Для Гамильтона учение о квантификации предиката составляет основу той «новой аналитики», которая должна дополнить и упростить аристотелевскую. Оба понятия суждения, полагает он, и субъект, и предикат, имеют в мышлении свою определенную количественность, которая, однако, лишь в исключительных случаях находит языковое выражение. Если мы теперь эксплицитно положим то, что мыслится имплицитно, то необходимо следует, что мы должны принимать во внимание не только количественность субъекта, но и предиката. Если мы это сделаем, то окажется, что суждение превращается в уравнение между субъектом и предикатом. Далее, три формы обращения будут сведены к одной-единственной форме, и все общие законы силлогизма — к одному единственному закону. Кроме того, на этой основе должно стать возможным создание схемы символической нотации, посредством которой можно было бы выражать любое отношение понятий, любой порядок суждения и любое отношение количественности.)

(Систематическое изложение новой аналитики было впервые дано учеником Гамильтона, Томасом Спенсером Бейнсом, в его удостоенной премии работе: «An Essay on the New Analytic of Logical Forms», Эдинб., 1850 (Очерк новой аналитики логических форм). Но уже в 1827 году Джордж Бентам (племянник упомянутого ниже Иеремии Бентама) в некотором смысле проложил путь своим трудом: «An Outline of a New System of Logic» (Очерк новой системы логики), который Гамильтон рецензировал в «Edinburgh Review» (Эдинбургское обозрение) в связи с «Elements of Logic» Уэтли, 1825 (см. «Discussions etc.» (Дискуссии и пр.)). Однако ни Бентама, ни Гамильтона нельзя назвать основателями символической логики. Основателем ее в собственном смысле следует считать Джорджа Буля: «The Mathematical Analysis of Logic», Кембр., 1847 (Математический анализ логики); «An Analysis of the Laws of Thought on which are founded the mathematical theories of Logic and Probabilities», Лонд., 1854 (Анализ законов мышления, на которых основаны математические теории логики и вероятностей). Буль рассматривал суждение как выражение отношения равенства между субъектом и предикатом и стремился на этой основе представить для логики исчисление, подобное математическому. Согласно Булю, закон противоречия составляет основной принцип логики, и он может быть выражен уравнением x=x² или x (1-x) =0, где x обозначает класс объектов, а 1-x — все те объекты, которые не включены в x. Ученик Буля, У. Стэнли Джевонс, стремился упростить метод своего учителя. Главные работы Джевонса по логике: «Pure Logic, or the science of Quality apart from Quantity», 1864 (Чистая логика, или наука о качестве в отрыве от количества); «The Substitution of Similars», 1869 (Подобие подстановок) (обе вошли в «Pure Logic and other Minor Works» by W. S. Jevons, изданные Адамсоном и Х. А. Джевонсом, Лонд., 1890); «The Principles of Science», 1874, 2-е изд. 1877 (Принципы науки); «Studies in Deductive Logic», 1880 (Исследования по дедуктивной логике). Основным принципом умозаключения, по Джевонсу, является подстановка подобного (the Substitution of Similars), и нет больше необходимости различать в суждении два понятия, которые совершенно обратимы, как субъект и предикат. Две работы Джевонса, «Elementary Lessons in Logic», Лонд., 1870 и след. изд. (Начальные уроки логики), и «Primer of Logic», Лонд., 1878 и след. изд. (Букварь логики), широко используются в качестве учебников. Другую позицию занимает Джон Венн, который оспаривает, что система Буля состоит в каком-либо внутреннем родстве с гамильтоновским учением о квантификации предиката, см. его «Symbolic Logic», Лонд., 1881 (Символическая логика), которая также содержит богатые библиографические указания. В этой области следует упомянуть еще следующие сочинения: А. Де Морган, «Formal Logic», 1847 (Формальная логика); «Syllabus of a proposed System of Logic», 1860 (Программа предлагаемой системы логики); Ст. «Логика» в «Eng. Encyclopaedia»; У. Сполдинг, «Introduction to Logical Science», 1857 (Введение в логическую науку); К. М. Ингельби, «Outlines of Theoretical Logic», 1856 (Очерки теоретической логики); Дж. П. Хьюлингс, «The Logic of Names, an Introduction to Booles Laws of Thought», 1869 (Логика имен, введение в законы мышления Буля); А. Дж. Эллис, «Algebraical Analogies of Logical Relations» (Алгебраические аналогии логических отношений) («Proc. of R. Society», vol. XXI); Уильям Томсон, «Outline of the Laws of Thought», 1875 (Очерк законов мышления); Дж. Венн, «Logic of Chance», 2-е изд. 1876 (Логика случая); Дж. Н. Кейнс, «Studies and Exercises in Formal Logic», Лонд., 1884 (Исследования и упражнения по формальной логике); У. Э. Джонсон, «The Logical Calculus», «Mind», N. S. II, S. 3, 235, и 340 (Логическое исчисление); Э. Э. Констанс Джонс, «Elements of Logic as a science of Propositions», Лонд., 1890 (Элементы логики как науки о суждениях).)

(О учении Гамильтона см.: Любомир Недич, «Die Lehre von der Quantification des Prädicats in der neueren englischen Logik» (Учение о квантификации предиката в новейшей английской логике): в «Wundts Phil. Stud.», III, S. 157—194; Т. С. Бейнс, «H. Spencer on Sir W. Hamilton and the Quantification of the Predicate» (Г. Спенсер о сэре У. Гамильтоне и квантификации предиката), «Contemp. Rev.», vol. XXI; Ф. Бурдилле, «La reforme logique de Hamilton» (Логическая реформа Гамильтона). О системе Буля см.: Дж. Венн, «Booles Logical System», «Mind», I., S. 479. О Джевонсе см.: Дж. Крум Робертсон, «W. S. Jevons Formal Logic», «Mind», I., S. 206.)

(Генри Лонгвил Мансель, род. в Косгрове, Нортгемптоншир, 6 октября 1820 г., получил степень в Оксфорде в 1843 г., священник государственной церкви в 1845 г., «Reader» по моральной и метафизической теологии в Magdalen College, Оксфорд, в 1855 г., профессор церковной истории в Оксфорде в 1866 г., декан Собора Святого Павла в 1868 г., умер в 1871 г., является самым знаменитым последователем философии Гамильтона. Однако в его сочинениях влияние Канта проявляется решительнее, чем в сочинениях Гамильтона. Фундаментальная проблема метафизики, по его мнению, состоит в установлении различия между действительностью и явлением. Соответственно, метафизика распадается на две главные части: психологию, или науку о фактах сознания как таковых, и онтологию, или науку о тех же фактах в их отношении к реальностям, существующим вне сознания. В первой части своей «Metaphysics» (Метафизика), посвященной психологии, Мансель различает созерцание (Anschauung) как сознание индивидуального объекта, непосредственно данного субъекту, и мышление (Denken) как сознание общего понятия, относящегося к неопределенному числу возможных индивидуальных объектов. Однако в каждом акте сознания участвуют оба фактора, а именно: субъективные формальные элементы, которые всегда остаются постоянными, и объективные материальные элементы, которые изменчивы. Пространство и время, как и у Канта, суть априорные формы созерцания. Материя, поставляемая специальным опытом, происходит из двух источников: внешнего созерцания (ощущение, sensation) и внутреннего созерцания (рефлексия Локка, Lockes reflection). Существует четыре вида априорных суждений: 1. Логические, в которых предикат либо идентичен целому, либо части атрибутов, содержащихся в субъекте. Это — особые случаи законов тождества и противоречия, составляющих основные принципы формальной логики. 2. Математические суждения, т. е. исходные допущения относительно величины как таковой и фундаментальные законы арифметики в операциях сложения и вычитания. Необходимость этих суждений основывается на априорных формах созерцания — пространстве и времени. 3. Моральные, представляющие безусловную обязательность определенных правил действия и бездействия. 4. Метафизические, выражающие видимо необходимое отношение между чувственными феноменами и сверхчувственной реальностью, например, что каждый атрибут принадлежит какой-либо субстанции, и каждое действие происходит по причине. Единственная субстанция, которой мы непосредственно сознаем, есть наше собственное личное существо, которое образует основу всех других понятий субстанции. Другим людям мы приписываем опосредованно тот вид субстанциальности, который мы непосредственно распознаем в себе. Что же касается бессознательных объектов, то мы имеем лишь отрицательное понятие субстанциальности, и существует ли такое внутреннее связующее звено между материальными явлениями на самом деле, мы знать не можем. Что касается принципа причинности, то Мансель хочет признать априорным лишь совершенно общее суждение: всякое событие зависит от какой-либо причины. Под причиной, однако, понимают не просто предшествующее, но и то, что обладает силой с необходимостью производить действие. Этот фактор в суждении о причинности может быть, как полагает Мансель, объяснен «личной причинностью» (persönliche Causalität), встречающейся в волевой деятельности.)

Вот полный перевод текста на русский язык без пропусков и сокращений, с сохранением ссылок в скобках:

При совершении волевого акта нам интуитивно приходит в сознание двоякое: во-первых, что мы имеем свободный выбор между воздействующими мотивами, и, во-вторых, что мы проявляем силу и производим результирующее действие посредством собственной волевой деятельности. До тех пор, пока со стороны субъекта возможно свободное проявление силы, отношение между мотивом и действием рассматривается как случайное. Если же возможность свободного проявления силы отпадает, то отпадает и вставной момент обдумывания. Поскольку же между причиной и действием не возникает промежутка, случайность в последовательности исключена. Необходимость в причинно-следственном отношении может, таким образом, быть объяснена как отрицательное понятие. Случайность здесь немыслима, потому что случайность постижима лишь в форме сознательного выбора между двумя образами действий, чего недостает лишь механической причинности. Момент силы, однако, этим не снимается, а остается как составная часть понятия причинности.

В онтологии Мансел утверждает, что человеческий разум не обладает никаким положительным понятием о существовании или сущности вообще. Всякое существование, которое мы можем воспринимать или мыслить, есть особенное и определенное, конечное и ограниченное. Философия Безусловного (как, например, в системах Фихте, Шеллинга и Гегеля) неизбежно ведет к атеизму или пантеизму. Субъективный абсолютизм постулирует Я как первоначальную основу всей реальности и исключает независимое от Я и его состояний божественное существо. Объективный абсолютизм рассматривает человеческую личность как феноменальное проявление высшей реальности и называет эту реальность Богом, но не приписывает ей никаких из свойств, которые должны принадлежать божественному существу. Напротив, примитивным утверждением сознания является то, что Эго и не-Эго, взаимно ограничивающие друг друга, существуют одновременно. Пантеизм противоречит первому из этих элементов сознания, отрицая реальное существование моего собственного Я. Эгоизм противоречит второму элементу, отрицая реальное существование чего-либо другого, кроме моего собственного Я. Вера в существование материального внешнего мира, различение реального от феноменального, по Манселу, возникла как следствие опыта сопротивления, которое протяженные внешние вещи оказывают нашему произвольному движению. Однако о природе реальности, поставляющей сопротивление, мы ничего не знаем и не можем сказать, похожи ли наши представления на действительные вещи или нет. Философия материального мира есть на самом деле не онтология, а феноменология. Что касается существования личного индивидуального субъекта, дело обстоит иначе. В области психологии никоим образом нельзя утверждать, что реальным является то, в чем мы не сознаем себя. Мое реальное существование есть непосредственный факт сознания; более того, сознание само есть мое реальное существование. Сознание моей собственной личности допускает, таким образом, онтологию в высшем смысле слова и не может рассматриваться как проявление какой бы то ни было более фундаментальной реальности. Два условия существенны теперь для моего личного существования: время и свободная деятельность. Одна лишь последовательность сменяющихся душевных состояний не может создать сознания тождественного субъекта; с другой стороны, последнее возможно лишь в отношении и в противопоставлении такой последовательности. Воля не исчерпывает всей человеческой личности. Но она есть необходимый элемент таковой, и без проявления сознательной волевой деятельности не возникло бы различение между длящимся субъектом и его сменяющимися состояниями.

В области теологии Мансел в своих Бэмптоновских лекциях «О границах религиозной мысли» развил дальше учение о непознаваемости Абсолюта в пользу христианского откровения.

Указывая на противоречия, в которые впадает человеческий разум, когда пытается постичь конечные принципы знания и бытия, Мансел хочет посредством аргумента «и ты тоже» (tu quoque) отвести рационалистические возражения против догматов ортодоксальной веры. Мы не можем, например, постичь ни абсолютную первопричину, ни абсолютный безграничный ряд причин и следствий, и тем не менее один из этих двух противоречивых противоположных тезисов должен быть истинным. Постижимость и действительность, таким образом, не совпадают. Всякая попытка развить рациональное понятие о Боге ведет к неразрешимым противоречиям. Бог должен, например, рассматриваться одновременно как первопричина, как Абсолют и как Бесконечное. Но причина существует лишь по отношению к своему действию, и Абсолют поэтому не может как таковой быть причиной. Точно так же сотворение в определенный момент времени несовместимо с бесконечностью Бога; ибо то, что становится причиной, не может быть бесконечным. Догмат Троицы, конечно, непостижим, но сосуществование трех лиц в божественном единстве не есть большее таинство, чем сосуществование различных атрибутов в божественной сущности, которое должна допускать любая рационалистическая теология. Соединение божественной и человеческой природы во Христе не является для нас более загадочным, чем сосуществование любого конечного объекта с Бесконечным. Рационалистическая теология, как показывает история философии, всегда разрешается в пантеизм, который не может удовлетворить моральную и религиозную природу человека. Ибо человек есть нечто большее, чем просто познающее существо. Чувство своей зависимости и своего морального обязательства, а также сознание собственной ограниченности указывают на личного Бога и не могут быть устранены логическими аргументами. Поэтому мы вправе верить в личного Бога, хотя для познания безусловная личность кажется contradictio in adjecto (противоречием в определении). Ибо противоречия, которые влечет за собой отрицание Бесконечного, носят положительный характер, в то время как противоречия, которые влечет за собой предположение, что Бесконечное существует, носят лишь отрицательный характер и должны быть приписаны неспособности нашего мышления, которое хочет подвести непостижимое под условия постижимого.

Учение о непознаваемости Абсолюта подверглось всесторонней критике со стороны Генри Колдервуда («Philosophy of the Infinite, a Treatise on Man’s Knowledge of the Infinite Being, in answer to Sir William Hamilton and Dr. Mansel», Лондон и Кембридж, 1854, 2-е изд. 1861), а также со стороны Джеймса Маккоша («Method of Divine Government», 1850; «Intuitions of the Mind», 1860; «The Supernatural in Relation to the Natural», 1862).

В качестве ученика Гамильтона следует назвать Джона Витча (профессора логики в Глазго, умер в 1894 г.): «Speculative Philosophy» (инаугурационная лекция), Глазго, 1864; «Institutes of Logic», 1885; «Knowing and Being», 1889; «Dualism and Monism» (издано Р. М. Уэнли), 1895. Ср. «Memoir of John Veitch», Мэри А. Л. Брайс, Эдинбург и Лондон, 1896. На психологической точке зрения Гамильтона стоит также по большей части Ной Портер: «The Human Intellect», Лондон, 1872.

Позицию, по существу близкую к позиции Мэнсела, занимает также Артур Джеймс Бальфур (известный государственный деятель). В 1879 году он опубликовал «A Defence of Philosophic Doubt, being an Essay on the Foundations of Belief» («Защита философского сомнения, будучи очерком об основах веры»). Он выдвинул в качестве неотъемлемого требования, которое должна удовлетворять любая философская система, то, чтобы она давала удовлетворительное обоснование конечных принципов, на которых покоится познание. В особенности это касается двух первичных убеждений (Beliefs), нуждающихся в таком обосновании: принципа единообразия природы и веры во внешний, транссубъективный мир. Относительно этого требования Бальфур подвергает господствующие философские системы всесторонней критике и приходит к результату, что выдвинутое им требование не выполнено ни одной из этих систем. Более позднее сочинение Бальфура: «The Foundations of Belief, being Notes introductory to the study of Theology» («Основы веры, будучи заметками, вводящими в изучение теологии») (1895), содержит развитие и применение аргументации первого сочинения. Прежде всего весьма проницательно критикуется точка зрения «натурализма». Под натурализмом Бальфур понимает в положительном смысле совокупную сумму естественнонаучных учений, в отрицательном — утверждение, что за пределами границ естественных наук ничего не познано и не может быть познано. Он пытается показать, во-первых, что натурализм не способен удовлетворить этические, эстетические и соответствующие разуму потребности человека, и во-вторых, что натуралистическая теория познания противоречит натуралистической теории бытия. Наши представления, рассматриваемые психологически, как источник познания природы не просто иногда ошибочны, но всегда обманчивы. Наука обязана своим существованием ложному взгляду относительно характера сведений, которые наш опыт в действительности дает. Естествознание есть система веры, которая с точки зрения разума совершенно необоснованна. Философское сомнение в существовании внешнего мира, таким образом, возможно, однако вера в него для всех практических целей непосредственна и надежна. Если же база самого естествознания столь философски сомнительна, то в высшей степени нелогично использовать его учения, чтобы подвергать сомнению верования в других областях. Вера есть убеждение, которое либо не способно к доказательству, либо выходит за пределы всех доказательств. На вере покоятся в конечном счете как максимы повседневной жизни, так и религиозные и этические принципы, и естественнонаучные воззрения. Достоверность — дитя (порождение) не разума, а привычки. Совокупность нерациональных факторов, которые вызывают убеждения, без которых практическая жизнь людей была бы невозможна, Бальфур называет авторитетом (властью, авторитетностью). Именно авторитету, а не разуму, мы обязаны не только религией, но также этикой и политикой, существенными элементами естествознания и основами общественной жизни. Подобно тому как в практической жизни мы предполагаем соответствие между нашими убеждениями и внешним миром, которое не может доказать ни естествознание, ни философия, так и в религиозной вере мы предполагаем соответствие между миром и нашими высшими потребностями. Догматы христианского откровения способны удовлетворить упомянутые потребности. Следовательно, если мы, несмотря на отсутствие рационального обоснования, вынуждены допустить, что система естественных наук не есть обман, то мы вправе также допустить, что система религиозной веры, которая удовлетворяет потребности людей, хотя бы даже отчасти, не может быть полностью ложной. Несколько ценных критик против утверждений Бальфура появилось с разных сторон. Особо следует упомянуть критики У. Уоллеса (Mr. B.s «Found. of B.», Fort. Ueberweg-Heinze, Grundriss III, 2. 8. Aufl. 25 Rev. vol. LVIII, p. 540), А. М. Фейрбэрна (The Found. of B., Contemp. Rev. vol. LXVII, p. 457), Т. Г. Гексли (Mr. Balfour’s Attack on Agnosticism, Nineteenth Cent. Vol. XXXVII, p. 527), Джеймса Мартино (The Foundations of Belief, Nineteenth Cent. vol. XXXVII, p. 552) и Фредерика Харрисона (Mr A. J Bs F. of B.), Posit. Rev Vol. III, 1895. Ср. также А. Иствуда в Mind N. S. III, p. 222, «Mr. Balfour’s Refutation of Idealism», и А. Сета, «The Term Naturalism», в «Recent Discussion», Phil. Rev., V, 1896, p. 576.

Томас Х. Кейс, профессор метафизики в Оксфорде с 1889 года, в своем сочинении «Physical Realism» («Физический реализм») (1888) заявляет о своем согласии с философией здравого смысла в том, что современный психологический идеализм должен рассматриваться как правильно выведенное следствие картезианской теории идей. Теория идей несостоятельна потому, что естествознание показало, что мы можем познавать материальные объекты, которые не воспринимаемы. Если бы данными человеческого познания были только собственная душа и ее представления, то можно было бы познавать лишь другие души и представления. Философская проблема состоит в том, чтобы объяснить, как мы от изначальных чувственных данных приходим к познанию физических объектов естествознания. «Natural Realism» («Натуральный реализм») совершает ошибку, рассматривая познание внешних объектов как интуитивное. Кажущееся непосредственным восприятие внешних объектов есть обман, возникший посредством ассоциации. Что мы, согласно Кейсу, воспринимаем непосредственно, так это скорее физические, различным образом аффицированные части нервной системы, которые репрезентируют внешний мир и частично сходны с ним. Эти аффицированные части нервной системы суть внутренние объекты: обо всем внешнем делается умозаключение. Условие, что мы можем умозаключать только от подобного к подобному, выполняется благодаря тому, что внутренний объект есть физический, а не психический объект. От модификаций нервной системы мы умозаключаем к их внешним причинам. Эти выводы обычно так тесно связаны с непосредственным восприятием, что обманчивая видимость непосредственного восприятия внешнего объекта легко объяснима. Физические и одновременно познаваемые объекты бывают трех видов: 1. Внутренние, чувственно аффицированные части нервной системы, которые воспринимаются непосредственно, например, чувственно движимое, чувственно теплое; 2. внешние объекты, которые репрезентируются чувственными объектами и сходны с последними в отношении первичных качеств, например, огонь, волны моря; 3. внешние объекты, которые не репрезентируются чувственными объектами, хотя и вызывают некоторые чувственные объекты, например, атомы, колебания эфира. Объекты второго вида суть опосредованно воспринимаемые объекты умозаключения, объекты третьего вида вообще не воспринимаемы и суть объекты трансцендентального умозаключения (transcendental inference). Теория познания Кейса основывается на атомистике, которая, хотя и отличается от атомистики древних, но в главном не является ей не подобной. Атомистическое учение реалистично, но не обязательно материалистично. Оно отвергает психологический, но не теологический идеализм. Материя может иметь существование, не являющееся духовной природы, и все же быть созданной духом. Человек есть мыслящее существо, которое мыслит отчасти посредством своего тела, а именно своей нервной системы, отчасти посредством латентного фактора — своей души. Это и есть тот конечный элемент, который участвует во всяком мышлении и который материализм не в состоянии объяснить. Ср. Т. Х. Кейс, «The Philosophic Term Phenomenon», в Mind, vol. XIV, p. 309.

§58. Джеймс Милль, Бентам, Стюарт Милль и др.

Из всех философских направлений Англии ассоциативная психология (Associationsphilosophie) является той, которая в наименьшей степени подверглась влиянию чужих воззрений. Психологический анализ духовной жизни Джеймса Милля (James Mill) непосредственно восходит к английскому эмпиризму восемнадцатого века. Хотя психология Рида (Reid) и Томаса Брауна (Thomas Brown) не осталась без влияния на развитие ассоциативной психологии, все же современные представители эмпиризма, несмотря на возражения шотландской школы, сохранили общую позицию Юма (Hume) и Хартли (Hartley). Основное воззрение, которое Джеймс Милль изложил с большой остротой мышления, — это воззрение психологического индивидуализма. Согласно ему, познание начинается с простых изолированных ощущений: сложные психические образования возникают благодаря способности элементов ассоциироваться. Такая способность рассматривается как бы как первоначальная присущая элементам сила, которая не допускает дальнейшего объяснения: процесс, который происходит, по выражению Стюарта Милля (Stuart Mill), есть процесс психической химии (mental Chemistry). Подобно тому как в химии сложный продукт обладает свойствами, которые не присущи отдельным элементам, так же обстоит дело и с психическими продуктами ассоциации. Наиболее значительным из приобретенных таким образом свойств является свойство отношения психических образований к внешним объектам. На этой основе, которая привела Юма к скептицизму, Стюарт Милль и Бэн (Bain) хотят создать логику эмпирических наук и методику научного исследования. «Система логики» Милля (Mills «System der Logik») представляет собой серьезную попытку обосновать человеческое познание с точки зрения психологического индивидуализма. Против юмовского утверждения, что истинное познание невозможно, поскольку мы ограничены представлениями и их связями, Милль и представители новейшего эмпиризма возражают, что само познание есть не что иное, как прочная и нерасторжимая связь представлений. Задача логики состоит в том, чтобы установить методы, с помощью которых можно отличить случайные связи мыслей от устойчивых и, следовательно, правомерных. Поскольку он не был способен допустить лежащую в основе необходимость и всеобщность, Юм отрицал всякую объективную значимость познания; Милль и Бэн, напротив, стремятся спасти объективную значимость познания эмпирическим путем, возводя общезначимые необходимые положения к психологическому принуждению, с которым соответствующая связь представлений навязывается нам. Математические аксиомы не составляют здесь исключения: они, как и понятие причинности, выражают результат прочных и непрерывных связей представлений. Этим гносеологическим устремлениям в этической области соответствуют попытки найти переход от эгоизма к утилитаризму. В самом деле, центр тяжести эмпирического образа мышления повсюду заключается в том, чтобы открыть принцип, согласно которому мог бы быть сделан шаг от единичного к всеобщему.

О новейшем эмпиризме см. Алекс. Бэн (Alex. Bain), The Empiricist Position, Mind, Vol. XIV, 1889, S. 369. Джеймс Сет (James Seth), The Truth of Empiricism, Phil. Rev. II, 1893, S. 544. О принципе ассоциации идей см. Дж. Крум Робертсон (G. Croom Robertson), Art. Association of Ideas, в Encyclop. Brit. IX. ed., Vol. II, 1875, S. 730 (содержится также в Philosophical Remains of G. C. Robertson, ed. by Bain und Whittaker, Lond. 1895). Роберт Флинт (Robert Flint), Associationism and the Origin of Moral Ideas, Mind, vol. I, 1876, S. 321. Ф. Г. Брэдли (F. H. Bradley), Logic, Lond. 1883, Bk. II, Pt. 2, Ch. 1; «The Theory of Association of Ideas». Джеймс Уорд (James Ward), Psychological Principles, Mind, Vol. VIII, 1883, S. 153 u. 462, vol. XII, 1887, S. 45; тот же автор (ders.), Assimilation and Association, Mind, N. S. vol. II, 1893, S. 347 и vol. III, 1894, S. 509. Алекс. Бэн (Alex. Bain), On Association Controversies, Mind, vol. XI, 1886, S. 161.

Философские сочинения Джеймса Милля (James Mill) следующие: Analysis of the Phenomena of the Human Mind, 1829, новое изд. 1869, 2 vols, с примечаниями Дж. С. Милля (J. S. Mill), Алекс. Бэна (Alex. Bain), А. Финдлейтера (A. Findlater) и Дж. Грота (G. Grote); A Fragment on Mackintosh, 1835 u. 1870; Статьи для «Supplement» к Encycl. Brit. VIII. ed. о Правительстве (Government), Юриспруденции (Jurisprudence), Международном праве (Law of Nations) и т.д.; Рецензия на «Essays» Сэмюэла Бейли (Samuel Bailey’s Essays), в West. Rev. July 1829, Отдельный оттиск последней под загл.: The Principles of Toleration, 1837. О нем см. Т. Б. Макалей (T. B. Macaulay), Mill’s Essay on Government, Edinb. Rev. vol. XLIX, S. 159 и 273, vol. L, S. 99, 1829. Т. П. Томпсон (T. P. Thompson), Mill’s Essay on Government, West. Rev. vol. XI, 1829, S. 254 u. 526, vol. XII, 1830, S. 246. Анон (Anon), Mill’s Phenomena of the Human Mind, West. Rev. vol. XII. 1830, S. 265. Джон Стюарт Милль (John Stuart Mill), James Mill’s Relation to Bentham, Edinb. Rev. Jan. 1844, S. 267. Алекс. Бэн (Alex Bain), James Mill, a Biography, Lond. 1882 (Отдельный оттиск из Mind. vol. I, 1876, S. 97, 509, vol. II, 1877, S. 519); тот же автор (ders.), Art. Mill (James) в Enc. Brit. IX. ed., Vol. XVI, Edinb. 1883. Дж. С. Бауэр (G. S. Bower), James Mill and Hartley, Lond. 1881 (English Philosophers). Джон Морли (John Morley), Life of James Mill, Fort. Rev. vol. XXXVII, 1882. S. 476. Лесли Стивен (Leslie Stephen), Art. James Mill, Dict. of Nat. Biog., vol. XXXVII, 1894, S. 382. Ср. также автобиографию Дж. С. Милля (J. S. Mill’s Autobiography), 1873.

Джеймс Милль родился в 1773 году в шотландской деревне графства Форфаршир (Forfar), сын сапожника; изучал теологию в Эдинбурге и вскоре посвяти себя литературной работе. В 1818 году появился его большой труд «История Британской Индии» (History of British India»), и в следующем году он был назначен на должность при правительстве Ост-Индской компании (Ostindischen Compagnie) (в «Индийском доме» («Indian House»)) в Лондоне. Он умер в 1836 году. Задача его главного философского произведения, «Анализ явлений человеческого духа» (Analysis of the Phenomena of the Human Mind»), состоит в том, чтобы посредством тщательного психологического анализа разложить психические явления на их простейшие элементы и с помощью синтетического принципа ассоциации показать, как из простых элементов первоначально возникли сложные продукты. В юмовском смысле он различает ощущения (sensations) и идеи (ideas). Первые суть вид чувств (feelings); последние — образы, которые сохраняются, когда ощущения исчезли. Осознать чувство равнозначно «чувствовать чувство», т.е. является тавтологией. Сознание — лишь общее выражение, под которым следует понимать все подвиды чувств чувствующего существа. Принцип ассоциации, применяемый у Милля, по существу, хартлианский; только при этом физиологические гипотезы Хартли отодвинуты в сторону. Милль называет этот принцип законом неразрывной ассоциации (law of inseparable Association), иногда также законом частой повторяемости (law of frequency), поскольку сила ассоциации зависит от частого повторения в сочетании с живостью чувственных впечатлений. Процесс, происходящий благодаря действию этого закона, есть процесс слияния: идеи как бы сливаются друг с другом, так что из нескольких идей образуется одна единственная идея, которая кажется не менее простой, чем любая из тех, из которых она составлена. Помимо частоты повторения идей, роль играет также интерес индивида к ассоциированным идеям. Таким образом возникают наши представления о внешних объектах, идеи об особых осязательных, зрительных и мышечных ощущениях, например, определенного цвета, протяженности, твердости и т. д. Когда они слиты в одну идею, продукт называют объектом. Милль, как и Хартли, признает лишь одну основную форму ассоциации, а именно ассоциацию по смежности (Contiguität (Berührung)): ассоциированные представления либо одновременны, либо непосредственно следуют друг за другом. Однако он предпринимает попытку вывести ассоциации по сходству и контрасту из основной формы. Идеи, которые называли идеями отношений, не являются особым видом идей. Иметь два представления и осознавать их как два — одно и то же: процессы сравнения и различения заключены в самих представлениях. Последовательности представлений бывают либо случайными (fortuitous), либо постоянными (constant). Постоянная последовательность есть причинность. Принцип ассоциации применяется также для объяснения воли. То ощущение, то идея являются антецедентом волевого акта; во всех случаях, однако, волевое действие является таковым потому, что оно есть средство для достижения цели, т. е. потому, что оно ассоциировано как причина с чувством удовольствия как следствием. В произвольном действии предшествующая идея есть желание, которое так тесно ассоциировано с определенным видом мышечного движения, что действие с необходимостью следует из него. Сочинение «Фрагмент о Маккинтоше» (A Fragment on Mackintosh») содержит резкое нападение на этические изложения Маккинтоша (Mackintoshs). Собственные взгляды Милля по существу совпадают со взглядами Бентама (Benthams).

Полное собрание сочинений Иеремии Бентама (Jeremy Benthams) издано сэром Дж. Баурингом (Sir J. Bowring) в 11 томах (из которых том X содержит его биографию и переписку, а том XI — указатель содержания). Из его философских сочинений следует назвать следующие: Introduction to the Principles of Morals and Legislation, напечатано 1730, изд. 1789 (изд. 1876 Clarendon Press, Oxford). Traité de la Législation Civile et Pénale, traduit par Etienne Dumont d’après les Manuscrits confiés par l’auteur, Paris 1802, 2. éd. 1820, пер. на англ. Р. Хилдретом (R Hilreth), Lond. 1864, пер. на нем. и снабжено примечаниями Бенеке (Beneke), Berlin 1830. Théorie des Peines et des Récompenses, Lond. 1811. Essai sur la tactique des assemblées législatives, 1815. A Table of the Springs of Action, напечатано 1815, изд. 1817. Traité des preuves judiciaires, 1823. A. Book of Fallacies, edited by a Friend, 1824. Deontology, or the Science of Morality, arranged and edited by Sir John Bowring, 2 vols., 1834 (франц. пер. Ляроша (Laroche)).

О Бентаме см. Edinburgh Review, vol. XXII, S. 1, Dumont’s Bentham’s Theory of Punishments, 1813. Сидней Смит (Sydney Smith), Bentham’s Book of Fallacies, Edinb. Rev. vol. XLII, 1825, S. 367. Дж. П. Томпсон (J. P. Thompson), Greatest Happiness Principle, West. Rev. vol. XI, 1829, S. 254; vol. XII, 1830, S. 246; тот же автор (ders.), Bentham’s Deontology, West. Rev. vol. XXI, 1834, S. 1. Анон (Anon), Bentham’s Science of Morality, Edinb. Rev. vol. LXI, 1835, S. 365. Джон Стюарт Милль (John Stuart Mill), Bentham, West. Rev. vol. XXIX, 1837, S. 467, нем. пер. в собр. соч. Дж. С. Милля (Verm. Schriften J. S. Mills), пер. Эд. Весселя (Ed. Wessel), т. I, Лейпц. (Leipz.) 1874. Г. Г. Милман (H. H. Milman), Bentham Bacon and Plato, Quart. Rev. vol. LXI, 1838, S. 462. Джон Хилл Бёртон (John Hill Burton), Introduction to the Study of Bentham’s Works. Эдинб. (Edinb.) 1843; тот же автор (ders.), Benthamiana, select Extracts from Bentham, Эдинб. (Edinb.) 1843. Г. В. Х. Флетчер (G. W. H. Fletcher), Analysis of Benthams Theory of Legislation. Колл (Coll), Utilitarianism unmasked, 1844. Этьен Дюмон (Etienne Dumont), Jeremy Bentham (англ. пер. Р. Хилдрета (R Hilreth), Лонд. (Lond.) 1871). Миссис Джордж Грот (Mrs George Grote), Personal Life of George Grote, passim. Лонд. (Lond.) 1873. Т. Э. Холланд (T. E. Holland), Art. Bentham, Enc. Brit. IX. ed. Vol. III, 1875, S. 575. Генри Сиджвик (Henry Sidgwick), Bentham and Benthamism in Politics and Ethics. Fort. Rev. vol. XXVII, 1877, S. 627. Джон Макдонелл (John Macdonell), Art. Bentham in Dict. of Nat. Biog. vol. IV, 1885, S. 268. Ср. также Жуффруа (Jouffroy), Cours de Droit naturel, Tome II. См. впрочем выше (S. übrigens ob.) у Бенеке (Beneke).

Иеремия Бентам, родившийся в 1748 году в Лондоне, умерший в 1832 году, некоторое время посвятил себя профессии адвоката, но вскоре отказался от нее, чтобы полностью посвятить себя своим исследованиям. Его значение заключается преимущественно в области правоведения и политики законодательства и в его стремлениях создать теорию разумного уголовного права. Чисто этические вопросы обладали для него интересом лишь постольку, поскольку они находились в тесной связи с юридической практикой. Этим объясняется недостаток теоретического обоснования у него. Принцип, на котором основываются как нравственность, так и законодательство, Бентам формулирует как наибольшее счастье наибольшего числа (формула, которой уже пользовались до него Беккариа и Хатчесон), или, как он это выражает короче, как максимизацию счастья (примечание: в оригинале опечатка «Maximation», правильно «Maximization»). С этим он связывает изречение: «Каждый должен считаться за одного, никто — более чем за одного». Нравственность, как и законодательство, определяются им как учение об искусстве регулировать человеческие действия таким образом, чтобы они производили возможно большую сумму счастья. Однако сфера нравственности простирается дальше, чем сфера законодательства, ибо существует много нравственно необходимых действий, которые законодательство не предписывает, и много нравственно предосудительных действий, которые законодательство не должно запрещать.

Под пользой следует понимать свойство вещи, благодаря которому она доставляет нам благо или ограждает нас от зла. Благо же есть удовольствие или причина удовольствия, зло — страдание или причина страдания. Каждый человек стремится к удовольствию, каждый знает, что такое удовольствие и что такое страдание. Удовольствие и страдание (Unlust) определяют как то, что мы будем делать, так и то, что мы должны делать; они являются мотивами и целями нравственного действия. Как мотивы они направляются разумным рассуждением, и при этом рассуждении принимаются во внимание четыре вида санкций: физическая санкция (локковский «Закон Природы»), посредством которой мы на собственном теле узнаем, что полезно и что вредно; моральная санкция, или закон общественного мнения; политическая санкция, исходящая от верховной власти государства; и религиозная санкция, или связанные с определенными действиями награды и наказания от божественного существа, находящие свое осуществление в этой или в будущей жизни. Обозначение «наказание» применимо собственно только к трем последним.

Адекватные мотивы существуют лишь для содействия собственному счастью. Если в симпатии и следует видеть изначальный фактор человеческой природы, то он все же недостаточно силен, чтобы пробудить интерес к счастью других. Однако правильно понятый личный интерес неизбежно ведет к тому, чтобы работать на содействие благу всех; ибо благодаря этому индивид создает себе самому наиболее продолжительные и чистые радости. Во всяком случае, полезнее казаться бескорыстным перед миром, но постоянное притворство невыносимо, к тому же лицемер может быть разоблачен; поэтому лучше всего стать бескорыстным. «Не воображай себе», — говорит Бентам в посмертной «Деонтологии» (примечание: Deontologie — учение о долге), — «что люди пошевелят мизинцем, чтобы послужить тебе, если они не увидят явно свою выгоду; но они пожелают оказать тебе услугу, если поймут, что тем самым служат самим себе».

Соответственно, существует два вида обязанностей: обязанность по отношению к самому себе и обязанность по отношению к другим (и под ними подразумеваются также и животные). Нравственное качество, выражающееся в исполнении первых, Бентам называет благоразумием (Klugheit), из которого проистекают умеренность и самообладание. Счастье других можно содействовать либо негативно, оберегаясь от его уменьшения, либо позитивно, стремясь его увеличить. Первое есть честность (Probity), второе — благожелательность (Benevolence).

Область законодательства относится главным образом к обязанностям честности. Из всех мотивов благожелательность — это тот, который наиболее верно совпадает с пользой. Чтобы определить нравственную ценность поступка, нужно учитывать сам поступок, обстоятельства, намерение и сознание (или знание результатов поступка). Так называемый «нравственный бюджет» состоит из различных таблиц, которые Бентам устанавливает для расчета и сравнения последствий удовольствия и страдания, по которым может быть установлен определенный порядок благ и зол. Прежде всего, для оценки чувств удовольствия и страдания решающими являются следующие моменты: интенсивность, продолжительность, достоверность, близость, плодотворность (способность порождать новые удовольствия/страдания), чистота (отсутствие примеси противоположного ощущения) и количество лиц, участвующих в удовольствии или страдании. Затем нужно учитывать индивидуальные влияния, обусловливающие различие в чувствовании, такие как темперамент, здоровье, умственное развитие, пол, профессия, сословие, религия и т. д. При этом расчете эгоизм окажется вредным, а безнравственный поступок будет равнозначен ошибочному вычислению. Особенно ценную часть исследований Бентама составляет его классификация видов удовольствия и страдания как общей основы для нравственности и законодательства.

С юридической стороны утилитаризм получает дальнейшее развитие благодаря Джону Остину (John Austin) (1790—1859): «Определенная область правоведения» (Province of Jurisprudence determined), 1832, и «Лекции по правоведению, или Философия позитивного права» (Lectures on Jurisprudence, or the Philosophy of Positive Law), изд. после его смерти его вдовой, Сарой Остин (Sarah Austin). Остин отличает позитивные законы, или предписания, которые устанавливаются властями для подданных, от законов, налагаемых на людей Богом, или другими людьми, которые, однако, не принадлежат к политической власти. Позитивные законы составляют предмет правоведения (Positive Law). В обсуждении божественных заповедей Остин развивает свою утилитаристскую доктрину. Такие заповеди либо открыты, либо не открыты. Принцип полезности, который он основывает на благости Бога, надежно указывает на такие божественные заповеди, которые не открыты. Совокупность правил, которые действуют в обществе вследствие общественного мнения, Остин называет позитивной нравственностью (Positive Morality).

Другую позицию занимает историк Джордж Грот (George Grote) (1794—1871), «Фрагменты по этическим вопросам» (Fragments on Ethical Subjects), 1876; «Мелкие работы» (Minor Works) изд. Александром Бэйном (Alex. Bain) (1874). Он стремится смягчить строгость принципа полезности в отношении действий и бездействий отдельного лица и рассматривает его как ограниченный взаимностью (Wechselseitigkeit).

Об Остине см.: Джон Макдонелл (John Macdonell), ст. «Austin», «Словарь национальной биографии» (Dict. of Nat. Biog.), т. II, 1885, с. 265.

О Гроте см.: Александр Бэйн (Alex. Bain), «Критические замечания» (Critical Remarks) (в «Мелких работах» Грота); Миссис Грот (Mrs Grote), «Личная жизнь Джорджа Грота» (Personal Life of George Grote), 1873; Уильям Смит (William Smith), ст. «Grote» в «Британской энциклопедии» (Encycl. Brit.), IX изд., т. XI, 1880; Дж. К. Робертсон (G. C. Robertson), ст. «Grote», «Словарь национальной биографии» (Dict. of Nat. Biog), т. XXIII, 1890, с. 284.

Что касается исследований Джона Стюарта Милля о методах индукции (Induction), то следует упомянуть, в частности, двух авторов, чьи произведения послужили основой для систематической разработки логики научного исследования. Со стороны естествознания выдающееся значение имеет работа астронома сэра Джона Гершеля, озаглавленная: A Preliminary Discourse on the Study of Natural Philosophy (Предварительное рассуждение об изучении натурфилософии), Лондон, 1831 (переведена на немецкий Вайнлигом, Лейпциг, 1836). Гершель показал на многочисленных примерах, как фактически возникали обобщения и открытия в науке. Схожую задачу поставил перед собой Уильям Уэвелл в своей History of the Inductive Sciences (История индуктивных наук), 1837 и последующие издания (переведена на немецкий Литтровым, 1839—42), которая послужила пролегоменами к его Philosophy of the Inductive Sciences, founded upon their History (Философия индуктивных наук, основанная на их истории), Лондон, 1840 и последующие издания. Уэвелл указывает на роль, которую играют идеи и понятийные формы в научных исследованиях. Индукция, по его мнению, — это не просто накопление новых фактов, но формирование общих законов, которые как таковые не существуют ни в одном из соответствующих фактов. В этом можно усмотреть деятельность познающего субъекта, которая посредством ряда основополагающих понятий вносит связность и единство в факты опыта. В основе восприятия даже единичного факта лежит бессознательное умозаключение.

Произведения Джона Стюарта Милля: A System of Logic, Ratiocinative and Inductive, being a connected View of the Principles and the Methods of Scientific Investigation (Система логики силлогистической и индуктивной, представляющая связное изложение принципов и методов научного исследования), Лондон, 2 тома, 1843, 3-е изд. 1851, 6-е изд. 1860, 8-е изд. 1872, 9-е изд. 1875, народное изд. 1884; переведена на немецкий Й. Шилем, Брауншвейг, 1849 и последующие издания. Essays on some Unsettled Questions of Political Economy (Очерки о некоторых нерешённых вопросах политической экономии), 1844, 2-е изд. 1874. Principles of Political Economy, with some of their applications to social Philosophy (Принципы политической экономии с некоторыми их приложениями к социальной философии), 2 тома, 1848 и последующие издания. On Liberty (О свободе), 1859. Thoughts on Parliamentary Reform (Размышления о парламентской реформе) 1859 (позднее опубликовано в Dissertations, том III). Dissertations and Discussions (Рассуждения и дискуссии), тома I и II, 1859, том III, 1867, том IV, 1874. Considerations on Representative Government (Размышления о представительном правлении), 1861, 3-е изд. 1865. Utilitarianism (Утилитаризм) 1863 (Отдельный оттиск из Fraser’s Magazine, 1861). Examination of Sir William Hamilton’s Philosophy (Анализ философии сэра Уильяма Гамильтона), 1865 и последующие издания. Auguste Comte and Positivism (Огюст Конт и позитивизм), 1865 (Отдельный оттиск из West. Rev.). Inaugural Address at the University of St. Andrews (Инаугурационная речь в Университете Сент-Эндрюса), 1867. England and Ireland (Англия и Ирландия), 1868. The Subjection of Women (Подчиненность женщины), 1869. Chapters and Speeches on the Irish Land Question (Главы и речи по ирландскому земельному вопросу), 1870. Autobiography (Автобиография), 1873; переведена на немецкий Карлом Колбом, Штутгарт, 1874. Three Essays on Religion; Nature, the Utility of Religion and Theism (Три очерка о религии; Природа, польза религии и теизм), 1874. Собр. соч., авториз. переводы, изд. Т. Гомперцем, Лейпциг, 1869 и далее.