Бесплатный фрагмент - Осколки вчера

Я проснулся, но это не означало, что я жив. Скорее, это было очередное подтверждение моей неспособности исчезнуть. Я открыл глаза, и комната обрушилась на меня своей нелепой достоверностью: стул был стулом, стол оставался столом, но всё это не имело значения. Мир существовал без меня, и если бы я не открыл глаза, он бы не изменился.

Я посмотрел на свои руки — они мне не принадлежали. Движение пальцев казалось автоматическим, чужим, как если бы они сами вспоминали, что должны изгибаться, распрямляться, хватать. Я мог бы решить не двигать ими, но даже это было бы выбором. От этого делалось дурно.

Я встал и подошёл к зеркалу. Отражение смотрело на меня с пустым выражением — не потому, что в нём ничего не было, а потому что оно было переполнено моей собственной ненужностью. Лицо, застывшее в стекле, не спрашивало меня, кто я. Оно уже знало: никто.

Я подумал, что должен что-то сделать. Люди любят действия, чтобы не думать о том, что они существуют. Завтрак, работа, новости, сигарета — любое механическое движение, позволяющее на время забыть, что ты брошен в этот мир без инструкции. Я мог бы приготовить кофе, но кому он нужен? Я мог бы выйти на улицу, но для кого? Всё это напоминало бесконечный спектакль, в котором я исполняю роль, которую никогда не выбирал.

Внезапно я осознал, что если я сейчас ничего не сделаю, мир рухнет. Нет, не для всех — для других он продолжит своё бессмысленное движение. Но для меня он застынет, как плёнка, зажёванная в кинопроекторе. Я должен двигаться, говорить, делать что-то — иначе меня поглотит тишина.

Я открыл окно. Улица дышала, как огромное, равнодушное существо. Люди шли, улыбались, спешили, ругались, смеялись, не зная, что они уже мертвы. Их лица, наполненные значением, были лишь масками, скрывающими ту же пустоту, что и во мне. Но они продолжали — потому что так надо.

Я закрыл окно. Сегодня я снова буду делать вид, что существую.

Я заварил кофе, но он был мне не нужен. Я сделал глоток, почувствовал горечь, но никакого удовольствия это не принесло. Почему-то казалось, что горячая жидкость должна хоть как-то согреть меня изнутри, но она просто скользнула вниз, оставив только тёплый след, который быстро исчез.

Я сел за стол. Передо мной лежала газета — остаток чужих слов, разбросанных по бумаге, смысл которых мне не хотелось разбирать. Заголовки кричали, призывали к чему-то важному, но важность была притворной. Политика, экономика, катастрофы — всё это продолжалось без моего участия. Если бы я перестал существовать прямо сейчас, мир бы этого не заметил.

Я посмотрел на свои руки — те же, что и утром. Они казались мне чем-то посторонним, отдельным от меня. Я мог сжать их в кулаки, мог разжать, но в этом не было никакого смысла. Они были лишь инструментами, которыми я владел, но не управлял.

Я снова сделал глоток кофе и почувствовал, как время лениво ползёт вперёд. Вчера, сегодня, завтра — всё сливалось в одну размазанную массу. Казалось, что этот момент уже происходил, что я уже сидел здесь, за этим же столом, пил тот же кофе, испытывал те же мысли. Может, я застрял во времени?

Я встал, прошёл по комнате, ощупывая взглядом предметы, которые окружали меня. Стул, на котором я не сидел. Книги, которые я не читал. Окно, в которое я не смотрел. Всё это было моим, но в то же время чужим, как если бы я жил в доме, который мне не принадлежал.

Я подошёл к зеркалу. Оно смотрело на меня равнодушно. Я провёл рукой по лицу, пытаясь ощутить себя, но прикосновение казалось искусственным. Я улыбнулся, но это была не моя улыбка — просто механическое сокращение мышц.

«Ты существуешь?» — спросил я у отражения.

Оно не ответило. Оно не могло ответить.

Я отвернулся и снова сел за стол. Время продолжало идти, но я его не чувствовал. Где-то вдалеке звучал шум улицы, но он не имел ко мне отношения. Люди жили, двигались, говорили — но я оставался на месте.

Я снова сделал глоток остывающего кофе и подумал: а что если ничего не изменится? Что если я так и буду сидеть здесь, день за днём, в ожидании чего-то, что никогда не произойдёт?

Ответа не было.

Я посмотрел в окно. Улица оставалась той же.

Я смотрел на улицу, но улица не смотрела на меня. Она просто существовала — сама по себе, без причины, без осознания того, что я за ней наблюдаю. Люди двигались, машины проносились мимо, где-то кричали дети, кто-то смеялся, кто-то спорил, и всё это происходило независимо от меня.

Если бы я закрыл глаза, исчезло бы ли это? Если бы я отвернулся, продолжила бы улица своё существование или застыла бы в неподвижности, ожидая, когда я снова брошу на неё взгляд?

Я снова посмотрел в зеркало. Оно всё ещё отражало меня — одинакового, неизменного, заключённого в стеклянной ловушке. Оно было даже честнее меня самого: я мог обманывать себя, мог пытаться отвлечься, но отражение оставалось безжалостно точным.

Я хотел было снова заговорить с ним, но осёкся. В этом не было смысла.

Тогда я встал и вышел на улицу.

Воздух был холодным, но не бодрящим. Он просто был. Люди шли мимо, не замечая меня. И это было естественно. Я тоже не замечал их — не в том смысле, что их не существовало, а в том, что они не значили ничего. Лица мелькали, выражения сменялись, но я знал, что за каждой улыбкой, за каждым жестом скрывается пустота.

Вон тот человек, который так громко смеётся? Он смеётся не потому, что счастлив. Он смеётся, потому что это проще, чем признать, что ему страшно.

Женщина, которая быстро идёт по тротуару? Она не спешит — она убегает. От чего? От времени? От себя?

Парень, который смотрит в телефон, так сосредоточенно, будто от этого зависит его жизнь? Он просто боится поднять голову и столкнуться с реальностью, в которой он ничем не отличается от всех остальных.

И я ничем не отличался от них. Я тоже шёл, делал вид, что иду куда-то, что у меня есть цель.

Я остановился перед витриной кафе. Внутри люди пили кофе, ели, разговаривали. Они двигали ртами, жестикулировали, будто пытаясь убедить друг друга, что это имеет значение.

Я представил, как один из них замрёт, перестанет говорить. Как второй замолчит вслед за ним. Как третья остановит жестикуляцию, положит ложку. Как постепенно все в кафе застынут, осознавая, что никакого смысла в их действиях нет.

Но этого не произошло.

Они продолжали есть, пить, говорить.

Я открыл дверь и вошёл внутрь.

Аромат кофе окутал меня, но он не вызывал эмоций. Я сел за столик у окна, как будто делая выбор, но я знал, что этот выбор был иллюзией. Я мог сесть за другой столик, мог вообще не заходить, но это не изменило бы ничего.

Официантка подошла и спросила, что я буду заказывать.

— Чёрный кофе, — сказал я.

Она кивнула и ушла.

Я посмотрел на людей вокруг. Их лица были оживлёнными, но в каждом было что-то от пустоты.

Я чувствовал себя мёртвым среди живых. Или живым среди мёртвых.

Разницы не было.

Я ждал кофе, но не потому, что хотел его. Скорее, это было частью ритуала, который должен был заполнить пустоту времени. Когда тебе приносят чашку, ты делаешь глоток, тепло обволакивает тебя, и хотя бы на несколько секунд кажется, что всё не так уж плохо.

Официантка поставила передо мной чашку. Я кивнул, но она уже отвернулась, не ожидая благодарности. Люди здесь не нуждались в благодарности, потому что их интересовало только одно — продолжать. Ещё одна смена, ещё один заказ, ещё одна пустая фраза.

Я сделал глоток. Кофе был горячим, но это не имело значения.

За соседним столиком сидела пара. Мужчина говорил, женщина слушала, рассеянно водя пальцем по краю своей чашки. Я не слышал их слов, но знал, о чём они говорят. О жизни, о планах, о работе, о новостях, которые завтра уже забудутся. Она кивала, улыбалась, но её мысли были где-то в другом месте. Может быть, она представляла, как всё это заканчивается.

Я видел таких людей постоянно — тех, кто делает вид, что вовлечён, что разговор имеет смысл, что их присутствие в этом мире оправдано. Они выполняли свои роли с таким упорством, будто надеялись, что если продолжат достаточно долго, в этом действительно появится смысл.

Я перевёл взгляд на своё отражение в оконном стекле. Оно было размытым, расплывчатым, будто я сам становился тенью. Я мог бы исчезнуть прямо сейчас, и никто бы этого не заметил.

— Вам что-нибудь ещё? — раздался голос официантки.

Я посмотрел на неё. Она была молода, но в её глазах уже поселилась усталость. Её губы двигались автоматически, взгляд был пустым — таким же, как у всех остальных.

— Нет, — сказал я.

Она кивнула и ушла.

Я снова посмотрел в чашку. На её дне отражался свет, колеблясь, как жидкое солнце. Я вспомнил, как в детстве смотрел в лужи после дождя, пытаясь увидеть там другой мир. Тогда мне казалось, что если присмотреться достаточно внимательно, можно разглядеть что-то за пределами привычного.

Но теперь я знал правду. Там ничего не было.

Я сделал последний глоток, поставил чашку и посмотрел на людей вокруг.

Они продолжали говорить.

Я встал, оставил деньги на столе и вышел на улицу.

Воздух был прохладным, но не освежающим. Он просто был. Как и я.

Я мог пойти направо. Или налево. Или не идти вовсе.

Ничто не изменилось бы.

Я пошёл.

Я шёл без цели, но и без сопротивления. Тротуар с его бесконечным узором плитки простирался передо мной, приглашая двигаться вперёд, будто это имело хоть какое-то значение.

Люди проходили мимо — лица, тела, жесты, голоса, каждый погружённый в свою рутину. Кто-то разговаривал по телефону, кто-то нёс пакет с продуктами, кто-то торопился, словно спешка могла хоть что-то изменить. Их движения были уверенными, но я знал: никто из них не знал, зачем они идут. Они просто продолжали.

Я остановился у витрины книжного магазина. Там, среди хаотично расставленных томов, был один с громким заголовком: «Как найти смысл жизни». Я усмехнулся. Это была ещё одна ложь, очередная попытка продать надежду тем, кто отчаянно в ней нуждается.

Я вошёл.

Внутри пахло бумагой, печатной краской и пылью. Кассир — мужчина лет пятидесяти с уставшим взглядом — лениво листал газету, будто делая вид, что новости могут его хоть как-то развлечь. Я прошёл вдоль полок, проводя пальцами по корешкам книг. История, философия, психология, бизнес, саморазвитие — категории, призванные упорядочить хаос, будто знание могло стать спасением.

Я взял книгу наугад. Развернул. Первая строка гласила:

«Каждый человек уникален, и каждый путь особенный».

Ложь.

Мы не уникальны. Мы — копии, слегка различающиеся деталями, но одинаковые в основе. Мы едим, спим, работаем, ищем привязанности, боимся одиночества, но не знаем, что делать с собой, когда остаёмся одни.

Я закрыл книгу и поставил её обратно.

Сколько людей заходили в этот магазин, надеясь найти ответы? Сколько выходили, так и не поняв, что искать нечего?

Я направился к выходу, но в дверях столкнулся с женщиной. Она что-то сказала, может быть, «извините», но я не услышал. Мы разошлись, каждый продолжая свою траекторию, и через минуту забыли о существовании друг друга.

Я снова оказался на улице.

Светофор мигал, заставляя людей переходить дорогу или ждать. Я остановился вместе с ними. Никто не смотрел друг другу в глаза. Мы стояли рядом, но были бесконечно далеки друг от друга.

Загорелся зелёный, и толпа двинулась вперёд.

Я пошёл вместе с ними.

Почему?

Потому что так надо. Потому что иначе я бы остался стоять один. Потому что движение даёт иллюзию смысла.

Я знал, что, куда бы я ни шёл, в конечном счёте я вернусь туда же, откуда начал.

Но я всё равно продолжил идти.

Я шёл, потому что все шли.