Литературный проект «Сиерия» — это современное комьюнити, которое объединяет множество талантливых авторов, экспертов, и просто творческих людей со всего мира. Ориентирован на создание высококачественной литературы, в которой совмещаются элементы увлекательного сюжета, ярких персонажей и глубоких тем. Книги носят не только развлекательный характер, но и вдохновляют, показывая разнообразные человеческой жизни и их судеб. Сборники коротких рассказов — результат совместной деятельности неравнодушных людей, объединенных общим стремлением к улучшению мира через любовь к литературе и творчество.

Ирина Яценко

Вольная птица

Юля проснулась раньше обычного. Словно в ней пробудился фонтан энергии, стремительно поднявший ее с кровати. Казалось, она вот-вот взлетит. Улыбнулась и почувствовала, как счастье растекается по ее телу от кончиков пальцев до кончиков волос. Внутри родилась идея, действительно стоящая, совершенно гениальная!

Юлька спешила. Перевернув содержимое выдвижного ящика, она искала старенький, но любимый блокнот, чтобы записать все свои озарения. До работы еще оставалось прилично времени, а мысли словно разрывали изнутри и стремились выйти наружу. Ей хотелось сохранить эти волшебные ощущения и зафиксировать озарения, пришедшие в состояние потока.

Отложив блокнот, достала доски Садху и словно птичка взлетела на них. Даже непродолжительное стояние на гвоздях всегда помогало ей обуздать ум и начать контролировать эмоции. В этот раз практика длилась дольше, чем обычно. Девушка быстро вошла в состояние транса, хотя раньше на это требовалось больше времени. И еще лучше представила, как ее идея воплощается в жизнь.

По дороге на работу взгляд девушки остановился на забавно корявом дереве с пышной кроной багряного цвета. Затем интерес вызвал причудливый дом, и в голове промелькнула мысль: «Любопытно, о чем думал архитектор, когда работал над проектом?» Совершенно узкое здание, которое стремится к небу. И напоследок — рекламный щит с надписью: «Верь в себя, и у тебя все получится!» Все это указало на уникальность, способность выделиться из толпы, прибавив уверенности и желания стать лучшей версией себя.

Не успела она переступить порог офиса, как на нее обрушились тысячи риторических вопросов. Вперемешку с хихиканьем, обрывками фраз было абсолютно непонятно, что же произошло. И только Ольга умела четко и громко сообщить шокирующую новость.

— Юлька! Ну, где тебя носит. Тут такое произошло, Виктор Петрович все бросил и уехал! И никто не понимает, отправился он в командировку или вовсе сбежал из нашего коллектива.

— Как сбежал, сегодня же важное совещание?! Ничего не понимаю.

— Ну и я про то, весь коллектив в шоке. Укатил и даже не оставил никаких инструкций. У нас на носу сдача проекта, почти все готово. Мы столько работали, и когда уже пришли к финишу, совсем непонятно, что делать дальше. Забежал в офис, взял какие-то бумаги и многозначительно заявил: «Я устал от этого балагана, дальше без меня!», а потом просто вышел из офиса и на звонки не отвечает.

— Значит, так, я попробую выяснить, куда он пропал и как надолго. Пока предлагаю сохранять спокойствие и продолжать заниматься привычными делами.

Юля набрала номер Виктора Петровича и буквально через пару гудков услышала:

— Юлечка, свет моих очей, приезжай скорее в отель «Моне», я тебе забронирую номер с видом на море. Тут такой классный бассейн и бар.

«Приплыли. Наш капитан отправился в открытое плавание…», — подумала Юлька.

— Виктор Петрович, вы что, в Сочи уехали?

— Так точно, жду тебя, моя русалочка.

Виктор Петрович — мужчина средних лет, серьезный, стабильный и в чем-то заносчивый. Была у него одна слабость, из-за которой он часто кодировался. То удачно, то не очень. И так тридцать лет. Стоило ему сорваться, как превращался в мальчишку, который активно ищет приключений на свою пятую точку. Остановить его мог только Толян, бывший компаньон и по совместительству приятель со студенческих времен.

— Виктор Петрович, море — это прекрасно, но что нам делать? У нас горит проект, его нужно сдавать.

— Юлька, раз ты не хочешь на море, я назначаю тебя временно исполняющим руководителем. Сама уже сдай ты этот проект, а то он мне порядком надоел.

— А как же приказ о назначении?

— Отставить приказы. Приказы отдаю здесь я, марш работать.

— Так вы вернетесь?

— Как знать, все, давай, пока!

Анатолий не был «скорой помощью», но все же умел Виктора вернуть в реальность. Сначала, по классике жанра, они неделю по полной гудели и лишь потом возвращались в привычный режим. Но без друга загул мог вообще затянуться на месяцы. Толян обрадовался предстоящим приключениям и попросил Юлю купить билет на ближайший рейс.

Дальше нужно было принять решение, что делать с заказом. Заказчик уже несколько дней ждал сдачу финального варианта. Его все устраивало, но он хотел услышать дополнительные предложения о том, как проект можно усовершенствовать. Всю неделю команда работала над этим, но так никому ничего стоящего не пришло в голову. Но сегодня Юлю словно осенило, и она хотела поделиться своей свежей концепцией с коллективом. Девушку не покидала мысль, что ее предложения сделают проект более современным и подчеркнут его оригинальность. Правильно было бы все согласовывать с Виктором Петровичем, а тут такое…

Несколько часов Юля варилась в своих мыслях. Затем, набравшись храбрости, организовала коллективное собрание, на котором озвучила идеи по улучшению. Единицы поддержали и предложили внедрять, зная особенность руководителя, который на ближайшую неделю исчезнет с радаров. А кто-то боялся и шаг сделать самостоятельно.

— Давайте все-таки услышим мнение остальных. Что вы думаете по поводу моего предложения?

Повисла тишина в зале совещаний.

— Ну что тут думать и обсуждать, заказчик ждет сдачи проекта. Будет странно отдать ему тот же вариант без каких-либо изменений. Юля, бери ситуацию в свои руки и действуй, — уверенно поддержала Ольга.

Ольга — проверенная годами боевая подруга, которая всегда готова прийти на помощь и посодействовать в нужный момент. Странно было то, что другие промолчали. Совсем непонятно, что у них в голове: согласны они или нет. Но нужно было действовать. Принято решение распределить обязанности и рискнуть, быстро внедрив предложенные обновления. И предоставить заказчику выбор из двух проектов: старый и с изменениями. Пусть выбирает, какой ему больше нравится.

С одной стороны, Юля взяла на себя ответственность спасти репутацию компании и показать, что они готовы и могут учитывать все пожелания клиента. С другой — возникло чувство, будто коллективу не нравились ее идеи или проявленная инициатива.

Напряженный день завершился, и Юля с облегчением покинула свое рабочее место. Пронзительные солнечные лучи больше не обжигали, а лишь слегка согревали кожу своим мягким прикосновением. Свежий воздух после осеннего дождя манил к прогулке. Вблизи офиса находился уютный сквер с прудом и клумбами бархатцев, гладиолусов и хризантем. Любимое место для прогулок и наведения порядка в своей голове. Постепенно тревожные мысли утихали. Достигнув полного умиротворения, девушка направилась к выходу из сквера, как вдруг услышала встревоженный щебет. Крохотная птичка запуталась в сломанных сухих ветках, которые удерживали ее словно капкан. Самостоятельно не получалось выбраться, и она громко звала на помощь.

— Ну что ты, маленькая, царапаешь тельце, причиняя себе боль. Тебе просто нужно приложить усилия и вернуться. Если бы я могла до тебя достать!

Но птица все больше путалась в ветвях, когда стремилась вырваться вперед. Ну надо же, как густо сплетены, совсем не пропускают. Птичка продолжала громким пронзительным криком молить о помощи. Остальные пернатые соседи с интересом наблюдали за тем, что происходит.

— Милая, ну как же тебе помочь? Зря стараешься, твои усилия напрасны.

Проходивший мимо парень остановился, внимательно прислушался к диалогу и с усмешкой вмешался:

— Вы прям как психолог, говорите правильные вещи. И что вам ответила птица?

— Молодой человек, я понимаю, что выгляжу довольно смешно, разговаривая в сквере с синичкой. И, быть может, похоже, что я нездорова, но птенец запутался в ветках, а я пытаюсь помочь.

— Ну и как, успехи есть?

— Очень остроумно, вы же видите, что пока безуспешно. Вы бы шли, куда шли, и не мешали мне, — с обидой буркнула Юля и отвернулась от собеседника.

— Вы обладаете удивительной добротой. В наше время редко встретишь человека, который проявляет сочувствие к чужим несчастьям, даже если они касаются простой птицы.

— Если это были извинения, они приняты. А теперь, пожалуйста, ступайте.

— Давайте я вам помогу.

— Вы тоже хотите поговорить с птицей? — Юля не сдержала смех.

— У меня другое предложение. Будучи мальчишкой, я ловко лазил по деревьям, вроде дерево крепкое, должно меня выдержать. Вспомню молодость.

— Не смею лишать вас такой возможности.

— Мне будет нужна ваша помощь. Подержите мои вещи?

— Безусловно, за это можете не переживать.

Парень снял с себя пиджак, протянул вместе с портфелем. Затем передал фирменные наручные часы. За долю секунды девушка рассмотрела его с ног до головы. Оценила безупречный стиль, подтянутое тело, манящий шлейф дорогого парфюма. А вот красивые туфли подвели, совсем не подходили для «операции по спасению птицы». Гладкая подошва соскользнула, и он едва не остался без опоры. Быстро схватился за ближайшую ветку, холодный пот струился по лбу, но решимость не покинула его. Юлька лишь взвизгнула от испуга.

— Не переживайте, все хорошо. Просто обувь скользкая, не для лазания по деревьям.

— Держитесь там!

Молодой человек добрался до верхних веток, аккуратно вытащил птенца. Некоторое время подержал его, прижав к своей груди, дав возможность отдохнуть и набраться сил для полета. А затем вытянул руку, и птица стремительно полетела ввысь. Кое-как спустился, словно неуклюжий мишка, постоянно соскальзывающий с веток, но уверенно спрыгнул на ноги.

Птица вернулась, пролетев два круга над их головами, словно поблагодарила за свое освобождение, а затем исчезла из вида.

— Приятно познакомиться, Захар! «Операция по спасению птенца» прошла успешно. Я предлагаю отметить столь важную совместную победу в ресторане.

— Рада знакомству, Юлия. Спасибо за помощь, сама бы я не справилась. Но больше всего испугалась, когда ты чуть не упал. Отличная идея — отметить успех за ужином.

— Не нужно было беспокоиться, во всем виноваты туфли, а так я отлично забираюсь не только по деревьям, еще увлекаюсь альпинизмом. Но было приятно, что такая красивая девушка переживает за меня. Нам с птенцом повезло, — и Захар многозначительно улыбнулся.

Парочка отправилась в ближайший уютный ресторан. За душевной беседой они не заметили, как пролетело несколько часов. Затем у Захара зазвонил телефон:

— Да, слушаю.

«Любопытно, кто это», — подумала Юля, с интересом глядя на мужчину.

— Я сейчас очень занят. Без меня никак? Ладно, подъеду.

— Простите, Юля. Мне нужно ехать.

В спешке он оплатил счет и даже не сумел проводить девушку, обстоятельства не могли ждать.

Юля решила прогуляться по улицам города и не спеша отправилась в направлении дома, наслаждаясь видом вечерних огней. В голове прокручивала свежие воспоминания: о новом неожиданном знакомстве и таком же внезапном расставании, о птенце, который попал в беду и никак не мог выбраться. Но больше всего ее волновала работа.

Следующее утро далось тяжелее, долгий звонок будильника буквально заставил проснуться. Несмотря на усталость, в голову приходили свежие идеи по улучшению проекта. Юля только и успевала записывать стремительно возникающие в сознании мысли.

Коллектив упорно трудился несколько дней, несмотря на неопределенное отношение к работе. Некоторые многозначительно молчали. Видимо, чем-то были недовольны, но вслух не говорили. Впервые за многие годы заказ сдавался без руководителя. Тянуть больше не имело смысла, клиент нервничал и ссылался на сроки, указанные в договоре. Виктор Петрович сам дал добро, чтобы Юля закрыла проект без него.

Юлька очень переживала и едва справлялась с волнением. Ей казалось, что все продумано до мелочей. И, по ее расчету, заказчик быстрее должен окупить вложенные средства. Ведь многие процессы оптимизированы и улучшены. Коллеги так и не выразили свое отношение к ее стараниям, осталось ощущение недопонимания и недосказанности.

Клиент приятно удивился и выбрал улучшенную версию с внедренными идеями Юли. Поблагодарил и обещал порекомендовать своему приятелю их компанию.

Еще несколько недель компания держалась на старых проектах, которые необходимо было завершить, новые уже не брали. Начальник появился, как раздавшийся гром среди ясного неба. Сперва сделал выговор инициативной группе, тем, кто принимал активное участие в улучшении контракта. Затем вызвал Юлю в свой кабинет.

— Ну и как это понимать, что за самодеятельность?

— Виктор Петрович, вы сейчас о чем?

— Дурочку мне тут не включай, ты для чего кардинально изменила проект? Идиотом меня выставить хочешь и никчемным руководителем?

Мягко говоря, эти вопросы вызвали шок и недоумение.

«Какая муха его укусила?» — подумала Юля.

— А что еще оставалось делать, на звонки вы не отвечали, а заказчик требовал проект с улучшениями.

— Пока мы все голову ломали, идей у тебя не было, а как я уехал, так сразу появились.

— Я не понимаю, в чем претензия. Заказчик остался доволен, я действовала исключительно в интересах фирмы.

Разговор был ни о чем и ни к чему хорошему не привел. В коллективе холодок в сторону девушки усилился. Да это и понятно, всем было комфортнее выполнять привычные действия, все новое отталкивало и те, кто старался внедрить какие-то нововведения, тревожили устоявшийся спокойный рабочий уклад. Девушка почувствовала себя обесцененной, причем руководителем и большей частью коллектива.

Юля продолжала размышлять о несправедливости и искала ответы: что не так сделала или сказала, с чего такая негативная реакция? Затем пришло осознание: в коллективе все так, им привычно выполнять не спеша только стандартные заказы, любая креативность вызывала сопротивление и панику. Собственно, по этой причине и сорвался Виктор Петрович, так как не мог удовлетворить запрос заказчика улучшить проект. Ей же было скучно работать по шаблону, множество идей буквально рождались в голове и требовали воплощения в жизнь. Юля решила уволиться и открыть собственную компанию с индивидуальным подходом к каждому клиенту. Отработала положенные две недели, получила расчет и с чистой совестью отправилась в любимый сквер шуршать листьями. Купила ароматный кофе, устроилась на скамейке и начала разрабатывать свой бизнес-план.

Юлька отвлеклась на птицу, наблюдая, как она парит в небе. Она казалась такой свободной и счастливой. Быть может, это была совсем другая синица, но создавалось ощущение, что это та самая, которая на днях запуталась в ветках.

— Ну привет, маленькая. Я вижу, у тебя все хорошо, теперь ты вольная птица. Похоже, и я обрела свободу.

Синичка совершила еще один круг и улетела, как будто выразила свое одобрение. Это на мгновение отвлекло её от дел, но вскоре она вернулась к своим записям в блокноте, вдохновившись легкостью и свободой полета.

— Юля, привет. Как я рад снова с тобой встретиться. Мы очень быстро попрощались в прошлый раз.

— Захар, я тоже рада встрече и даже не удивлена. Сегодня замечательный теплый осенний день, идеальное время для прогулки в сквере.

— Ты не занята, можно составить тебе компанию?

— Я работаю над бизнес-планом, но, похоже, мозги закипают. Прогулка поможет освежить мысли.

Захар подробно узнал, чем хочет заниматься Юля, и у него начали возникать идеи, как можно еще улучшить структуру новой компании. Парочка взахлеб обсуждала, спорила и приходила к общему знаменателю. На следующий день они снова встретились и продолжили работу над проектом, объединяющим креативных людей. Определили миссию, целевую аудиторию и ключевые услуги, которые будут предлагать. Также составили финансовый план и стратегию маркетинга. Сами того не ведая, сформировали четкую структуру и план развития. Захар предложил Юле стать партнерами по бизнесу. Сначала такое предложение вызвало противоречивые чувства, но вскоре стало очевидно, что они отлично дополняют и усиливают друг друга. После обсуждения ключевых аспектов, таких как распределение прибыли, обязанности сторон и сроки выполнения задач, они разработали структуру договора. Это помогло избежать недопонимания в будущем и обеспечило четкие ориентиры для их взаимодействия. Процесс заключения договора стал важным этапом в их бизнес — отношениях, подтверждая серьезность их намерений.

***

«Стремись не к тому, чтобы добиться успеха, а к тому, чтобы твоя жизнь имела смысл».

С первых дней работы предприятие уверенно заняло новую нишу на рынке. Команда вдохновленно работала над инновациями, стремясь предложить клиентам уникальные решения. Владельцы активно участвовали в общественных мероприятиях, что способствовало формированию положительного имиджа компании. Успехи, достигнутые в короткие сроки, говорили о высоком потенциале и о том, что это лишь начало долгого и успешного пути.

Оксана Зарандия

Осеннее равноденствие

До осеннего равноденствия оставалось лишь два часа. Калия сидела у холодного подножия древнего храма и задумчиво смотрела на закат. Багрово-красное солнце, словно огненный диск, медленно скрывалось за горизонтом, окрашивая небо и горы в ярко-алые тона. Будто вот-вот все запылает. Зрелище, поистине достойное конца света!

— Символично, не находишь? — произнес Аскар, появившись словно из ниоткуда. Его глаза, как глубокие океаны, черные, как угли, зловеще заблестели.

Калия кивнула. Она понимала — время настало. Но тут же уловила свое легкое сомнение, отчего едва заметно прикусила нижнюю губу.

В храме, укрытом в горах Асхет, в месте для избранных, ее готовили к этому событию с самого рождения. Жрецы верили, что в ней течет кровь древнего рода, призванного нести хаос и разрушение, некую форму священного очищения и перерождения. Здесь же, в оплоте тьмы, её обучали тайным искусствам и знаниям о силах, способных сокрушить мир, доступных только детям Саита — темного божества, о котором среди обыкновенных людей мало кто знал.

Родившись в первый день после осеннего равноденствия, в лоне священных гор, долине, защищенной скалами, когда ночь длиннее дня, а силы Тьмы имели больше свободы, она призвана исполнить пророчество.

Мать Калии погибла при родах, а святое писание гласило: «…равновесие исчезнет, и ночь станет сильнее. И умрет она, явив свету дитя тьмы. И разрушит её дитя мир в свою восемнадцатую осень, не встретив света…»

С самого детства Калию воспитывали служители храма. Они внушали ей, что она станет великой, могущественной владычицей, достойной открыть дверь в мир людей для Саита. Они верили, солнце исчезнет, и в тот же миг человечество погрузится во тьму.

С каждым годом сила Калии набирала мощь, проявлялась все ярче. Это было видно по ее глазам. Янтарные с рождения, они каждую осень становились темнее и темнее. Наполнялись цветом вселенской пустоты, а блики от светил словно звезды загорались в них.

Говорили, такие девочки рождаются раз в тысячелетие, но ни одной не удавалось довести начатое до конца по непонятным причинам. Но все же на Калию, прилежную ученицу с сердцем, холодным как лед, возлагали большие надежды.

Аскар, её наставник — воплощение мрачной элегантности, одержимый пророчеством, старался угодить своему повелителю. Одежды Аскара, чёрные как вороново крыло, седые волосы словно струны и глаза цвета морских глубин создавали образ таинственного жреца, которому выпала роль наставника и проводника Калии в мрачный мир, где свет — враг, а тьма — божество, которому все должны преклоняться.

— Скоро, Калия, скоро. Ночь поглотит всё, и ты воцаришься над пепелищем!

Девушка улыбнулась. В улыбке не было радости, только холодная решимость. Воображение рисовало картины, в которых мир трепещет перед её могуществом, мужчины и женщины в ужасе молят о пощаде, надеются на своих богов, но тщетно. А выжившие преклоняются перед ней. Привычный мир падет, а Тьма воцарится, уничтожив бо́льшую часть всего живого. Калия еще раз пристально посмотрела на уходящее солнце, и в сердце сильно защемило. Она предпочла не заметить этого.

— Да, время пришло! — сказала как отрезала и тут же вспомнила человека, который однажды встретился на ее пути у подножья гор Асхет.

Странник, будто искал свою погибель, посмотрел в глаза Калии и тут же умер. Его сердце не вынесло того ужаса, что таился в её душе. А она узрела все его воспоминания, страхи и боли, все ужасное, что он совершил за свою короткую и никчемную жизнь, словно вредное и мерзкое насекомое.

— Аскар, а если я не справлюсь? Когда я спущусь на землю, память покинет меня, я боюсь этого. Пока ночь короче, я буду слаба, совсем как человек!

— Перестань! Главное, когда силы и память вернутся, сделай все, как планировали! Сотвори хаос на земле!

Калия походила на божество, словно фарфоровая безжизненная статуя с широко раскрытыми глазами и волосами темного цвета, струящимися, как локоны из шелковых нитей на ветру. Безэмоциональная и холодная с бархатно-бледной кожей, она предпочитала молчать. Ее изящное тело выглядело хрупким, но таило разрушительную мощь, которая тревогой звенела в воздухе. Так было и сейчас.

Иногда Калия спускалась в мир людей из любопытства, но только когда день короче ночи, тогда и память была при ней. В эти моменты, едва она ступала на землю, случались страшные катастрофы: безудержно извергались вулканы, цунами накрывали континенты, разжигались войны, человечество страдало от эпидемий. Но это всего лишь капля в море. Репетиция, игра ребёнка, которому всё можно. И Калия играла, каждый раз придумывая что-то новенькое. Усилия людей противостоять ударам судьбы, желания управлять своей жизнью казались ей напрасными и смешными.

— Аскар, я уже не могу дождаться дня, когда моя сила расцветет в полную мощь. Хочу доказать Владыке, что достойна его имени!

— Калия, мы все ждем этого дня! У тебя будет лишь шанс установить свой порядок. Забрать власть, которая по праву тебе принадлежит. Когда это случится, ни один человек больше не увидит свет, лишь бесконечную тьму.

— Все так… — задумчиво произнесла девушка, — Удивительно, сегодня солнце прекрасно как никогда… Буду скучать по нему…

Калия и Аскар еще некоторое время молчали. Каждый думал о своем.

Внезапно раздался звон колокола. Это сигнал. Девушка встала, глубоко вздохнула и шагнула навстречу своей судьбе, смело и непоколебимо.

Аскар смотрел ей вслед, как вдруг мимо пролетел светлячок и быстро скрылся из виду.

***

Калия проснулась на берегу океана, на безлюдном пляже, залитом теплыми лучами мягкого утреннего солнца. На ней было темное ситцевое платье, которое небрежно задралось от ветра, обнажая тонкие ноги. Её голова сильно болела, словно в ней стучали множество маленьких молотков. Она села и непроизвольно поднесла руку к виску. Мелкие брызги нежно касались её лица, будто желая облегчить боль, а легкий поток воздуха нежно играл с ее волосами.

«Что за черт!» — прозвучало в её уме. Она огляделась по сторонам, пытаясь осознать, где находится.

«Ничего не помню…» — в голове хаос. Вдруг что-то резко коснулось ее ноги. Это был желтый теннисный мячик.

— Ой, простите, мисс! — послышался голос издалека.

Калия обернулась и увидела светловолосого мужчину, идущего в ее сторону. Ему было лет тридцать. Высокий, худощавый парень с глазами цвета голубой волны. Выглядел он немного глупо из-за нелепой и будто извиняющейся улыбки. В этот же момент из ниоткуда появилась собака — золотой ретривер радостно вилял хвостом. Он быстро подбежал к мячику, но тут же настороженно замер. Затем, словно почуяв неладное, оскалил зубы и стал в защитную позу, не отводя взгляда от девушки.

— Бонди, фу! Нельзя! — резко окликнул мужчина, подбежал и схватил уверенно ошейник собаки.

— Прошу прощения, обычно он так себя не ведет!

Калия злобно посмотрела на парня, потом на его пушистого друга, не скрывая эмоций.

«Только его не хватало! Да ещё эта мерзкая псина!» — подумала Калия, сдерживая гнев.

— Простите, мисс, я играл с собакой. Обычно тут никого нет ранним утром. Не ожидал здесь увидеть кого-то. Я живу недалеко, вот там, — парень указал тропинку, ведущую к одиноко стоящему зданию за спиной Калии.

Без особого интереса, чувствуя боль и усталость, Калия повернула голову и посмотрела на двухэтажное деревянное строение, окрашенное в белый цвет, продолжая молчать.

— У вас все нормально? Могу ли я чем-то помочь? — спросил мужчина в белом поло с логотипом в виде светлячка и голубых шортах. Теперь в его голосе чувствовалось лукавство, будто он что-то скрывал.

Калия напряглась, пытаясь понять, кто она и где, но безрезультатно. Внутри словно бушевали ветра, путая все мысли. Странное чувство.

— Вы мне поможете, если оставите в покое! — резко ответила она, пытаясь встать.

Но из-за слабости ноги предательски подкосились, Калия потеряла равновесие, падая от бессилия в полуобморочном состоянии. Марк, так звали парня, ловким движением поймал Калию, и она вздрогнула от его прикосновения, словно от ожога. Пес продолжал следить за незнакомкой, время от времени скаля зубы.

— Бонди! Хватит! — нервно выпалил Марк. — Будь добрее к нашей гостье!

Потом взял девушку на руки и понес в сторону дома.

«Какое хрупкое и необычное создание, но безобидное лишь на первый взгляд», — подумал мужчина.

Калия казалась ему странной, неземной, из другого мира. Руки её были холодными и тонкими, а лицо — бледным и безжизненным. Кожа бархатная, пахнущая ландышами и чем-то древесным. Вдруг сердце мужчины забилось быстрее, а на щеках вспыхнул розовый румянец. Он почувствовал что-то совсем незнакомое, таинственное, невероятно манящее и запретное одновременно. В его сердце запылал огонь, такого раньше с ним не было. Чувство, которое сложно контролировать, но невероятно приятное.

Ветер завыл с новой силой, играя локонами девушки, которые нежно коснулись руки Марка, отчего у него по телу побежали мурашки. Он почувствовал себя словно мальчишка, случайно оказавшийся рядом с девушкой, в которую давно тайно влюблен. Но он быстро отогнал эти мысли.

На мгновение Калия открыла глаза, испуганно посмотрела на Марка, видимо, тоже что-то почувствовала и напряглась.

— Вам нужна помощь! Это мой дом. Я приезжаю сюда каждую осень, чтобы отдохнуть от суеты. Вы можете…

Не успел Марк договорить, как девушка снова закрыла глаза и совсем обмякла.

— Не думал, что она такая слабачка!

Марк ехидно улыбнулся и мысленно добавил: «Не обольщайся, парень, эта дамочка не так проста!»

Очнулась Калия в одной из комнат с высокими потолками, лежа на диване. Осмотрелась. Дом оформлен скромно, но со вкусом, мебели минимум: тумбочка, обеденный стол со стульями, кухонный гарнитур и две большие картины, висящие друг напротив друга. На одной закат. На другой рассвет. Пол в виде шахматной доски. У стены между картинами — старинные весы, золотые, изрядно потертые. На одной чаше лежал белый камень, на другой — черный, уравновешивая друг друга.

«Просто и со вкусом!» — подумала она.

— О, вы очнулись! Была бы связь, вызвал бы медиков, но ее нет. Тут только Высшим можно позвонить, но они редко отвечают, — в голосе Марка звучали нотки иронии, которые Калия явно не поняла, тогда он продолжил: — Я приготовил ужин. Составите компанию?

— Пожалуй, да. Очень голодна. Будто не ела целую вечность.

— Ну так, путь сюда не ближний! Любой устанет.

— А где мы?

— А ты не помнишь? — Марк недоверчиво посмотрел на Калию.

— Голова болит, наверное, ударилась… Забыла все.

— Тогда назовем это место так: между небом и землей, место, где встречаются свет и тьма, — и засмеялся.

— Ну я свет, а вот вы кто, может, маньяк?

Марк чуть не подавился от услышанного, но сдержался, чтобы вновь не рассмеяться. Вся эта история его весьма забавляла.

Так и не дождавшись ответа, Калия аккуратно встала и направилась в зону столовой, ступая босыми ногами по прохладному полу, интуитивно выбирая только черные квадратики. На столе стояла тарелка с жареными яйцами, ломтиками свежего хлеба и беконом. Она так сильно хотела есть, что просто бесцеремонно начала хватать еду руками, как дикий зверь. Голодный и непредсказуемый.

— Вау! Это что-то новенькое! — изумился Марк. Но девушка лишь облизала пальцы и продолжила есть. Желток и жир стекали по её рукам. Марк подумал, что в этом есть что-то первородное, забавное, хотя выглядело весьма странно.

— Как вас зовут, мисс?

— Не знаю… Не помню. А вообще, вы меня бесите!

— Почему же? — удивлённо спросил Марк. Бонди, который лежал у входа, опять оскалил зубы и тихо зарычал.

— Просто! — Смазливое лицо, светлые волосы, слишком хороша! А на самом деле, небось, ничего существенного.

— Ого! Дамочка, да вы мастер ярлыки вешать! Что значит «Не помню своего имени»?

— То и значит, но уверена, что вы должны преклоняться передо мной.

Марк снова искренне засмеялся.

— Увольте! Мне бы стоило вас выгнать после всего сказанного, но вы забавная, подожду, пока память вернется. Мне даже интересно, что же будет дальше. Может, вам салфетку дать?

— Да. И уберите этого пса! Он следит за мной и явно недружелюбен.

— Бонди — добрейшее существо, в отличие от вас!

Будто не услышав язвительную фразу, Калия встала, вытерла руки и подошла к окну. Солнце почти скрылось за морской гладью, окрашивая воду в золотые цвета. Всматриваясь вдаль, словно пытаясь найти что-то волшебное, девушка произнесла:

— Сегодня точно какой-то особенный день, я чувствую это, но не понимаю… И солнце так прекрасно! Ощущение, словно вижу его в последний раз.

Потом Калия резко повернулась и выбежала из дома. Уверенно проскочив мимо недовольного пса, она направилась к воде. Села на прохладный песок, обняла колени руками и словно завороженная снова уставилась вдаль, будто ожидая чего-то. Марк последовал за ней и сел рядом.

— Вы очень странная…

— Мне кажется, мы больше не увидим мир таким, каков он есть. Я хочу насладиться моментом, его красотой в золотистых лучах, послушать океан. Тут так спокойно, безмятежно… до безобразия идеально! И мне нравится.

— Завтра будет новый день! — уверенно и серьезно перебил ее Марк.

В этот же момент большое светило полностью исчезло из виду, и Калию будто ударило током. Сердце бешено забилось, она схватилась за голову и на мгновение снова потеряла сознание.

— Да что ж такое с этой женщиной!

Марк опять поймал ее. Калия открыла глаза. Память полностью вернулась. Но что-то изменилось. В душе появилось какое-то теплое и незнакомое чувство. Будто маленькая птица трепетала в груди и хотела на волю. А от прикосновений Марка стало невероятно тепло и приятно. Тело дрогнуло, она пристально посмотрела на незнакомца, утопая в его объятиях.

«Кто этот мужчина? — задавалась она вопросом. — Почему он так просто смотрит на меня?»

— У меня сегодня день рождения. А ещё скоро наступит вечная ночь, и мир обезумеет. Хаос разрушает всё! — сухо, с нотками обреченности в голосе сказала она.

Марк недоверчиво и как-то глупо улыбнулся.

— И когда это случится?

— После полуночи! — без шуток ответила девушка.

— Ну тогда, если все предопределено и нас ждет апокалипсис, предлагаю просто посидеть, посмотреть на океан, звездное небо и послушать шум волн, поболтать о чем-нибудь отвлеченном. Как вам такая идея?

— Вы же завтра умрете!

Парень посмотрел на Калию и продолжил:

— Ну тогда проведу это время в прекрасной компании с немного чокнутой повелительницей Тьмы.

Калия засмеялась.

— А зря не веришь, Марк.

Так весело они проболтали почти до полуночи. Но в какой-то момент огромные тучи начали сгущаться, молния разрезала небо на несколько частей, от раската грома, казалось, оно вот-вот обрушится. Момент, которого ждали в горах Асхет, настал. Ветер яростно завыл. Темная сила внутри Калии начала пробуждаться, овладевать ее телом и заполнять сознание. Глаза засияли по-новому и стали как смоляные. Она встала, подняла руки вверх и, будто всматриваясь в бездну, прокричала:

— Да придет хаос в этот мир! Во имя отца моего всемогущего, да потухнет солнце!

Закрутилась воронка разрушительной силы, откинув Марка на несколько метров.

— Нет, Калия! Пожалуйста, остановись! Ты дочь Тьмы, а я — сын Света. Мы созданы для равновесия! Это наше предназначение! Нам решать…

Марк быстро подбежал и что есть силы схватил Калию за руку.

Она вздрогнула, взглянула на Марка, и нити их энергий сплелись воедино.

Они стояли словно завороженные, а вокруг разразилась настоящая буря: молнии сверкали повсюду, вода неистово ударялась о берег, ветер громко взвыл, а тьма затянула небо. Сердце Калии бешено колотилось. Она сомневалась.

— Мы сможем изменить это, понимаешь? «И разрушит её дитя мир в свою восемнадцатую осень, не встретив света!» Но ты встретила! — голос его звучал убедительно и серьезно.

Калия взглянула еще раз на мир вокруг, его бескрайние просторы, естественную красоту, которая вот-вот исчезнет…

Внутри боролись две силы: одна хотела разрушить, другая — сохранить. И это было новое чувство, которому она не могла противостоять. Будто в ее душе лучи света пробиваются сквозь тьму, словно в ней самой пробудилось солнце и наступит рассвет.

— Возможно, всё не так, как я думала… — неуверенно произнесла она.

Вселенная замерла, ожидая ее выбора и…

***

…и в кинотеатре резко погас свет! Зрители начали возмущаться.

— Ну блин, на самом интересном месте!

— Уважаемые посетители кинотеатра «Звездочка», приносим свои извинения за неудобства. На подстанции авария, досмотреть фильм «Равновесие» сегодня не получится. Но восстановительные работы уже идут.

Зрители возмущались, покидая зал. Они были недовольны и разочарованы, лишь странная парочка в самом последнем ряду никуда не спешила и многозначительно улыбалась.

Мила Сердюк

Сумасшедшая

Лиза смотрела в зеркало и не узнавала себя. Будто заново знакомилась с собой, будто спрашивала: «Кто ты?». Из зеркала смотрело красивое худощавое лицо, загоревшее после лета, а за большими печальными глазами, казалось, прячется кто-то другой — кто знает, что происходит, но не может вырваться на свободу.

— Ты знаешь, мне иногда кажется, что я теряю себя. Эти голоса… Они не дают мне покоя, — тихо произнесла она.

— Ты не теряешь себя, — ответил Сева, его голос был полон уверенности, — ты просто проходишь через трудный период. Хорошо, что нашли поломку в гене, который вызвал болезнь, что позволило подобрать оптимальное лечение.

Лиза кивнула, но в её сердце всё ещё оставалась тревога. Раньше она могла легко смеяться и радоваться простым вещам, а теперь каждое утро начиналось с голосов в голове.

— Я не хочу, чтобы наши дети видели меня такой, — сказала она со слезами на глазах. — Я не хочу, чтобы они боялись меня.

— Они любят тебя любой, — произнес Сева, прижимая её к себе. — Мы найдем способ справиться с этим. Ты не одна.

Лиза почувствовала, как его слова наполняют её надеждой. Она понимала, что ей предстоит тяжелый путь лечения, и с Севиной поддержкой она просто обязана справиться с любыми трудностями.

Несколько дней спустя, после очередной встречи с психиатром, Лиза решила, что нужно что-то изменить в жизни. Начала вести дневник, в котором записывала свои мысли и чувства. Это помогало лучше понимать себя, а вместе с тем — восприятие окружающего мира. Однажды, сидя в беседке возле дома с блокнотом на коленях, заметила, как солнечные лучи пробиваются сквозь листву деревьев и, создавая яркие блики, отражаются светящимся ореолом на цветах. В этот момент Лизе пришла в голову мысль: «Я могу управлять мыслями так же, как управляю садом». Она представила, как вырывает негативные мысли словно сорняки и сажает на освободившееся место любовь близких.

— Я сильная, я достойна любви, — шептала она, пока писала в дневнике. — Я люблю своих детей, и они любят меня.

С каждым днём Лиза становилась более уверенной в себе. Голоса в голове иногда появлялись, но теперь она знала, как с ними справляться. Она научилась не поддаваться им, а вместо этого фокусироваться на том, что действительно важно.

Сева заметил изменения в Лизе. Она стала спокойнее и осознаннее. Он гордился ею и поддерживал на каждом шагу. Вместе они стали проводить больше времени с детьми, устраивая семейные вечера и прогулки на свежем воздухе.

Однажды, когда они всей семьёй гуляли в парке, Лиза почувствовала, как её сердце наполняется радостью. Смотрела на Севу и детей, смеющихся и играющих, и полностью уверилась, что, несмотря на все трудности, она не одна. Она была частью чего-то большего — своей семьи, своей жизни.

— Мам, смотри, как я могу высоко прыгать! — закричала Соня, поднимая руки к небу.

— Молодец, моя девочка! — ответила, улыбаясь, Лиза.

В тот момент Лиза осознала, что жизнь продолжается, и она готова встречать её, что бы ни случилось, с открытым сердцем. Голоса в голове больше не пугали её, они стали просто фоном, который она могла игнорировать.

Однако через некоторое время голоса в голове усилились, стали звучать громче, медленно заполняя сознание непролазной бездной. Словно в ее голове завелся ядовитый паук, плетущий паутину из застывших нитей.

«Почему вы здесь? Я не хочу вас слышать».

«Ты не можешь от нас избавиться. Мы часть тебя», — звучали голоса как приговор.

— Заткнитесь, — закричала Лиза и в попытке заглушить голоса стала биться головой о стену.

А после того, как Лиза напала на соседа (ей показалось, что он сказал бранные слова ей вслед), пришлось изолировать детей, отправили их к бабушке. С того дня окружающие стали косо смотреть на нее и за глаза называть сумасшедшей.

Лечащий врач развел руками:

— Мне очень жаль, но Лизе требуется стационарное лечение. Нужно войти в ее многоголосый мир и вывести наружу к свету, пока не стало слишком поздно и не произошел распад личности, — сказал доктор Севе.

На стареньком «Вольво» Сева подвез жену к дверям приемного покоя городской больницы. По знакомству удалось выбить отдельную палату в психиатрическом отделении.

Она не хотела отпускать Севу и продолжала держать его за руку.

— Родная, пора, — дрожащим голосом сказал он спустя десять минут.

Лиза не проронила ни слова, только кивнула в знак согласия.

Двое санитаров в застиранной одежде, подхватив ее за подмышки, помогли подняться по лестнице. Переодевшись в цветную хлопковую пижаму, Лиза легла на кровать, отвернувшись к стене. Из коридора доносились разговоры медперсонала, изредка бормотание пациентов и одинокий истерический хохот. Из дальнего конца коридора раздавались оглушительные вопли. Глубоко несчастная, страдая от криков, она закрыла уши подушкой.

В палату тихо вошел доктор.

— Доброе утро, Елизавета Ивановна, — сказал он мягким голосом. — Как вы себя сегодня чувствуете?

Лиза медленно открыла глаза, блуждая взглядом по палате, вспоминая, где она сейчас находится.

— Я пытаюсь понять, где заканчиваюсь я и где начинается болезнь. Я просыпаюсь и пытаюсь собрать мысли в кучу, но они разбегаются, как тараканы, — ответила она. — Я хочу вернуться к жизни, к моим любимым — мужу и детям, я хочу стать снова собой.

— Можете рассказать подробнее о том, что вы чувствуете?

— Я чувствую себя одинокой, даже когда вокруг меня люди. Я вижу, как они улыбаются, как общаются друг с другом, и мне хочется быть частью этого мира, но у меня не получается.

— Прошу вас, держитесь за воспоминания о ваших близких, не поддавайтесь голосам. Нужно бороться!

— Доктор, — оживилась Лиза, — есть вероятность, что я вылечусь?

— Мы сделаем все возможное, чтобы помочь вам. Но иногда нужно время, чтобы найти подходящее лечение. Мы сейчас с коллегами обсуждаем дополнительные методы терапии, это может помочь стабилизировать состояние, — сказал доктор и ушел.

Лиза взобралась на подоконник и, чтобы отвлечься, стала перебирать в памяти дом, семью, представляла, чем они сейчас там занимаются. Вспоминала, как на годовщину их свадьбы Сева организовал романтический вечер на берегу Финского залива в том самом месте, где семь лет назад сделал ей предложение. Тот вечер был только их: они танцевали, мечтали, обнимались, целовались. От мыслей о доме отвлекла грубая медсестра с большими бровями и большими губами, потребовала спуститься, измерить температуру и выпить лекарство.

Сева ежедневно навещал жену, он постоянно напоминал ей о том, что они — семья и что они вместе пройдут через все трудности.

Лиза лежала с закрытыми глазами. Он взял ее кисть — узкую, с длинными тонкими пальцами и прижал к губам.

— Я здесь, Лиза, — прошептал он, чувствуя, как его сердце наполняется надеждой. — Мы вместе, я не отпущу тебя.

Состояние Лизы ухудшалось, она всё чаще пребывала в молчании. В такие моменты Сева, сидя на краешке больничной кровати, просто гладил Лизу по голове, тихонько напевал их памятные песни, читал письма от детей, словно пытался пробудить ее из глубокого сна. Он вспомнил тот день, когда читал ей сонет Уильяма Шекспира на крыше Исаакиевского собора и как она светилась нежностью, излучая глубокие чувства к нему. Теперь Сева повторял эти строки словно молитву, надеясь, что каждое слово достигнет ее сердца, даже если разум их не слышит.

С дамасской розой, алой или белой,

Нельзя сравнить оттенок этих щек.

А тело пахнет так, как пахнет тело,

Не как фиалки нежный лепесток.

***

Прошло уже полгода с начала лечения, казалось, что от прежней жизни ничего не осталось и выхода нет. Стоя около окна в помятой ночной рубашке, Лиза наблюдала за красочным миром: красивым двухэтажным домом, усыпанным разноцветными цветами садом, резвящимися детьми на зеленом лугу, мужчиной в ожидании прихода любимой женщины. Влекомая тайным зовом, она открыла окно, почувствовала, как свежий ветер обдувает лицо, и в этот момент ей так отчаянно захотелось освобождения. К жизни, к свободе.

***

Севе не спалось. Он чувствовал, как внутри него нарастает глухая тоска, как будто все радости и надежды выветрились из его жизни. Он встал и начал медленно двигаться по комнате, стараясь отвлечься от своих мыслей. Думал о детях, о том, как они ждали, когда мама вернется домой.

Внезапно распахнулась балконная дверь, впуская пронизывающий осенний ветер. Сквозняк шевелил тюль, и Севе казалось, что это Лиза шепчет ему что-то важное.

Затем раздался телефонный звонок.

— Квартира Инютиных? — спросил тревожный женский голос.

— Да, — настороженно ответил он.

— Мы хотим сообщить вам…

После последних слов трубка выскользнула из рук Севы как расплавленное сливочное масло. Левой рукой держась за стену, правой схватившись за голову, он заплакал. Севе казалось, что мир вокруг него распался на тысячи мелких осколков, каждый из которых отражал боль и утрату.

***

Смоленское кладбище. Сева взглянул на желтые хризантемы, которые принёс. Они казались такими яркими на фоне сырой земли.

Священник сложил требник в портфель и подошел к Севе:

— Иногда жизнь преподносит нам испытания, которые мы не в силах понять. Мы можем только принять их и помнить о тех, кто ушел.

— Я просто не знаю, как жить дальше без нее, — произнес Сева, и слезы потекли по его щекам.

Священник кивнул, понимая, что слова утешения не всегда могут помочь.

— Ваша любовь к ней будет жить в вашем сердце. И хотя ее нет рядом, она всегда будет частью вас.

Сева закрыл глаза, представляя, как Лиза улыбается, как они вместе смеются и делятся мечтами. В этот момент он почувствовал, что не всё потеряно, что память о ней будет согревать его душу.

Анна Белецкая

Нюрка

Жизнь в три года полна смеха, где все мечты сбываются или забываются. Кажется, что можно всё! Взрослые в этом возрасте — волшебники и лучшие люди на Земле. Так хочется тоже поскорее стать большой.

Нюрка сидит на краю своего крошечного мира — за клумбой сочных гладиолусов, которые как башни волшебного замка тянутся за ее спиной к небесам. Тихонечко, не привлекая лишнего внимания, оттирает гудрон с ботиночка. А ведь он, когда надевала утром перед улицей, был совсем новенький и блестел.

— Эй, мелкая, и чаго ты, горемыка, притихла? — кричит в окошко бабуля, как мудрая сова, почуяв неладное. — Пади нагре′шила, а я ни сном ни духом тут… Ой, и сведешь меня в могилу, ей-богу!

— Бабуль, я щас! А что есть вкусненького? — знает, плутовка, что старушке будет приятно накормить внучку, и тянет время.

— Пышки твои любимые поспели, айда домой! — выкрикнула уже из середины кухни бабуля, проверяя очередную партию на сковороде — отвлекающий маневр удался.

Знаешь, есть такие старушки, у которых, даже когда не улыбаются, глаза добрые. А лицо наполнено счастьем и каким-то светом изнутри. Там хранится целая вселенная, полная безоблачного неба и тайны, которую ребенку никак не разгадать.

Нюрка тоже умеет так красиво щуриться, глядя на ласковое осеннее солнце. Жизнерадостная и активная девочка-егоза, одним словом. Или заноза, для тишины и порядка в доме неудобная. И гре′шит, несмотря на вздохи бабули, на каждом шагу.

Однажды в той самой клумбе так промокла под дождем, что болела неделю. Ключ от дома искала. Уже на шею прицепили с веревкой, а все равно посеяла. И возраст здесь ни при чем, все повторяется и в шесть лет, и в десять. Поэтому двери квартиры, в которой живут бабуля, сама девочка и мама Нюрки, запираются только на ночь. Даже если днем нет никого дома, всегда открыто.

Если белые гольфики и новые сандалики — так эта красота на полчаса максимум. И так обидно, ведь не специально она лямку оторвала, запнулась и колено рассекла. Гольфики цвета земли и крови. Вот он — стандартный прикид непоседы.

Нюрка почти не помнит свои колени без болячек. Каждый вечер процедура промывания фурацилином и визг, как будто ее режут. И хочется чесаться без конца, когда раны заживают.

Зимой получше — одежда все-таки, большую часть тела защищает. Однако никто не мешает ей коньком руку порезать или губу.

— Я больше не буду, бабулечка, любименькая, не рассказывай маме, а?

— Не скажу, если почитаем вместе, — улыбается бабуля, только так можно задержать внучку дома с книжкой.

— Давай, только пять страниц, меня ребята во дворе ждут.

— И в кого ты такая выродилась?

— Мама говорит, что от осинки не родятся апельсинки, а мы с тобой кто? Осинки или апельсинки? — хохочет девчушка, забираясь на кровать под разлинованный клеткой бабулин плед. Приготовилась загибать пальчики при листании страниц. Читать не научилась, но уже отлично считает до двадцати.

— Готова? Сказка называется «Золушка», тебе понравится.

— А потом мы посчитаем спички? — новое увлечение со спичками вместо счетных палочек нравится Нюрке больше, чем учить буквы.

— Ага, и я тебе новый фокус покажу, если стакан молока выпьешь, — подмигивает бабуля.

— Бе-е-е, может, не надо? — Нюрка отводит глазки и хмыкает: «Она не шутит, придется пить».

До пяти лет Нюрка с бабулей и мамой жили в коммуналке. Кухня одна, но шкафчик у каждой семьи свой. Ну и поиграла шкода немного, как в книжке написано. Смешала горох, рис, гречку и что-то еще, что нашла, в огромную кучу на полу посреди кухни.

Не оценил никто из взрослых первую постановку сказки от Нюрки. Пришла мама и наказала. Маму девочка почти не помнит. Видит постоянно уставшую, расстроенную или спящую по вечерам и выходным.

— Удивительно, как жива осталась? Ну что ты за горе луковое! — мама, кажется, и не рада такой дочурке. Обнимает редко и почти не разговаривает.

Каждое лето отправляют в лагерь, там весело. Самый высокий кедр, чур, Нюркин! Прыгает, как белка с дерева на дерево на высоте десять метров — шишки отряду собирает.

И что ты думаешь? Сорвалась и полетела вниз.

Зацепилась за ветку при падении, но не удержалась и пробороздила по стволу, цепляясь за другие сучки. Повезло.

Лицо, живот, ноги и руки — одна сплошная рана. Долго заживает, но не мешает не выключить газ, разбить тарелку, сожрать полный бутылек ревиток, забыть выключить воду в заткнутой ванне, благо живут на первом этаже. Затопили только половину подвала.

На карандаш участковый милиционер поставил их семью еще в первом классе. Случайно застукали взрослые в женском туалете третьего этажа за представлением. Нюрка придумала позвать весь класс и ходить снаружи по карнизу между рамами трехстворчатого окна. Довыпендривалась.

И никогда этой девчушке не бывает скучно. Даже когда приходится сидеть в запертой квартире, когда мама наказала и во двор целый день нельзя.

Она вырезает цветочки из штор, испытывает липкость меда на стенках разной фактуры, проверяет кровати и матрасы на отпружинивание, катается на дверках шкафов, ставит эксперимент по тому, что не сможет перепрыгнуть в комнате и почему-то постоянно прячет ношеные носки и колготки в разных местах. Вот такой ребенок получился.

Но однажды бабуля заболела так, что из больницы уже не вернулась.

Нюрке тринадцать лет. Рыдает всю ночь в своей комнате, а в соседней стоит гроб с любимой бабулечкой. Еще на прошлой неделе она капризничала и гоняла старушку за печеньем в магазин, а сегодня некому концерты закатывать.

— Это я ее убила! — воет белугой Нюрка, и никто не может ее успокоить.

И лишь одна мысль крутится в голове: «Если бы я не была такой непослушной, то не свела бабулю в могилу. Она была бы жива!»

Все резко переменилось. Нюрка просит больше ее так не называть. Вообще, ненавидит свое имя, такое мерзкое — имя убийцы.

Зато мама перестала называть горем луковым и не нарадуется таким переменам.

— Подросла, наконец повзрослела, — улыбается она и гордится дневником с отличными отметками за учебу и поведение. Больше не будет участкового на пороге и вызовов в школу, от которых каждый раз становилось страшно всем.

Только девочка чувствует себя самой серой мышью на свете. Такая тихая заучка в некрасивой кофточке есть в каждом классе, которая все знает и дает списывать соседу по парте. И никогда не бросается тряпкой на переменах, как другие ребята.

С той ночи пропал озорной прищур глаз на осеннее солнце. Нет его. Нет Нюрки больше. А осень — самое грустное время года, несмотря на день рождения в октябре. Ведь накануне праздника не стало бабули.

Больше всего из предметов нравится математика. Очередная областная олимпиада и первое место. Хотела и Сибирь обыграть, но там были умнее ребята и дали третье. Любимый учитель, конечно, математичка Клара Захаровна. Вот бы стать такой умной, как она. Остальное и не интересно вовсе. Жизнь пошла своим чередом, как будто и не было той ночи. Только появилась мечта вырасти, получить паспорт и обязательно сменить имя. Осталось немного потерпеть.

Когда дошли до высшей математики, родилась фантазия про Клару. Так теперь называет себя новая Нюрка в честь любимого учителя и решает, что она самая умная девочка в своем потоке. А потом эта внутренняя Клара как-то выключила воспоминание о смерти бабули. Школа с медалью на радость маме и растерянность. Даже умная Клара не придумала, кем хочет стать и куда поступать.

Представь себе такую молодую оторву в двадцать три года. Ночью звезда танцпола в клубах — коктейли рекой. Днем универ, поступила спустя пять лет после окончания школы на экономический. До этого умудрилась бросить уже два вуза.

С театрального сбежала на втором курсе. Не так она себе представляла подготовку в актрисы. Народ в общаге только бухает и аборты делает — решила, что это не ее.

На журналистику поступила легко, но почти сразу Клара начала долбить и доконала себя позорными упреками. Убедила, что мысли приходят чаще глупые и, вообще, не дано писать, зачем мучиться.

Красотка замужем, о достатке голова не болит, живет в свое удовольствие — ногти пилит по салонам, журналы модные листает, супружеский долг исполняет и деньги мужа тратит.

Думаешь, она помнит о том, что убила свою бабулю? Ничего подобного!

Все подруги очень любят детей. А с нашей героиней что-то не так. Ужасно бесят эти вопящие противные соплежуи. Не умиляют даже крошки до года.

И тут, бац — две полоски.

— Ну, какого черта? Ненавижу тебя! Наверное, только этого и ждал!

Чтобы стало понятней, девушка вышла замуж по строгому расчету за юрисконсульта крупной угольной компании и никаких детей рожать от него не собиралась. Юная меркантильная головка, та самая внутренняя Клара, считает, что любовь с пеленками — это чушь для простушек. Она же умная!

Городской роддом №1. Срок уже давно прошел, красотка превратилась в бегемота — набрала плюс тридцать килограммов и кучу заметок красной пастой от врачей в карточке. Что-то происходит, не хватает воздуха, охватила паника.

— Я умру! Я не могу рожать — я точно умру! — крик посреди ночи напугал весь этаж, пришлось вызвать специалиста.

Кабинет психолога роддома. Новый опыт в роли клиента. Сперва только смех и мысли Клары: «Чушь какую-то несет дядька».

Еще пара вопросов, вся в соплях, рыдает:

— Это я убила бабулю! — вспомнила разом детство и ту страшную ночь.

Психолог терпелив. Все, что говорит, эхом отдается в голове и раздражает. «Попросить прощения?» — у кого, ее же больше нет.

— Если бы бабуля сейчас стояла перед тобой, то что бы ты ей сказала?

— Даже представлять не хочу, мне так пло-о-хо, — всхлипывает то ли Нюрка, то ли Клара. «Ну, какая теперь разница кто, ее не вернешь и это я ее… Как я могла это забыть?»

Вслух последнее сказать не решилась, упекут в дурку вместе с Кларой, потом ходи — доказывай, что нормальная.

— Сейчас станет легче, сделай глубокий вдох-выдох и повтори за мной.

— Что? Принять себя в роли убийцы? Да, конечно? Это моя вина, и пришло время наказания. Не хочу, не буду! — затряслась будущая роженица и выскочила из кабинета.

Звонок маме, рев в трубку. Больше никто не поймет — последняя надежда. Впервые она, ее Нюрка, говорит открыто о том, что чувствует. Мама должна помочь, ведь сейчас речь не только о ней, ее дочери, на кону рождение малыша. Ей страшно и как будто важно получить разрешение на жизнь от близкого человека. Голос мамы кажется впервые родным:

— Деточка, бабуля должна была умереть еще в год твоего рождения. У нее был цирроз с высокой степенью поражения тканей. Врачи давали несколько месяцев.

Захлебываясь слезами, повесила трубку. Дышать стало легче, несмотря на начинающиеся схватки. Вот это новость! Оказывается, бабуля решила не умирать, пока не дождется первого дня рождения своей Нюрки. Потом еще одного и еще. Так и прожила целых тринадцать лет после приговора врачей.

Осень снова стала любимым временем года и такой же светлой, как в детстве. Период перемен, волшебства и надежд.

— Бабуля, почитаешь сказку? — резвый малыш забрался на колени с книжкой. Знакомый прищур и улыбка. Нюрка любит смотреть, как ее мама играет с внуками, когда возвращается с работы. Несмотря на усталость, всегда улыбается, вспоминая теплоту и любовь любимой бабулечки.

— Обнимашки! — командует кто-то из ребят первым, и все смеются.

Илья Бурканов

Огуречный рассудок

— Давай, не боись, Попка, просто разбегись и прыгни!

— Я не Попка… — прошептал Артём.

Ребята стояли за школьным стадионом. Самый крепкий из них, по прозвищу Большой Глеб, держал худощавого, бледного Артёма за шею, все крепче сжимая хватку. Вокруг этой пары противно хихикали приятели Глеба, будто намеренно усиливая чувство унижения паренька.

— Что ты сказал? Не слышу!

— Я не…

Большой Глеб резко дернул из стороны в сторону голову Артёма, словно раскачивая маятник, и захохотал во весь голос:

— Да с тебя песок сыпется, Огурцеголовый! Ты уже стареешь!

И действительно, с головы парня слетело несколько песчинок цементной пыли, которой одноклассники посыпали его макушку пару минут назад. Раздался всеобщий гогот, который в мгновение разнесся по всему стадиону.

Все они были учащимися девятого «Б» класса, ничем особенным не отличающегося от остальных. Разве что в их классе процветала жестокая травля одного из сверстников.

— Ну, прыгнешь, нет?! — заорал на него Валёк. Низкорослый тип, с ёжиком на голове. — Чего непонятного?! Разбегись и прыгни в эту кучу, огуречный ты рассудок!

— Ха-ха!! — заржал Большой Глеб на ухо Артёму. — Огуречный рассудок! Мне нравится!

Артёма прозвали Огурцеголовым в средних классах за чуть вытянутую форму черепа. В то время его тело еще формировалось и выглядело не совсем пропорционально, тогда как сейчас телосложение активно стало меняться. Ближе к старшим классам он уже был обычным чуть повзрослевшим школьником, пусть и субтильным на вид. Однако прозвище «Огурцеголовый» так и осталось отпечатанным клеймом на его имени.

«Не хочу быть ни Попкой, ни каким-то Рассудком. Отпустите меня», — приготовился сказать парень, но лишь позорно сморщился, подавляя слезы. Отец говорил: «Никогда не плачь. Этим ты еще больше раззадориваешь этих садистов!». Как же тяжело, когда отца рядом нет.

— Ладно, все. Попка-Огурцеголовый по ходу не собирается прыгать. Значит, берем за ноги и за руки! Давайте!

— Не надо… — испуганно попятилась жертва.

— Надо. А ты снимай видео! — повернулся Большой Глеб к одному из друзей. — Выложим потом. Пусть люди поржут.

— Лизе понравится! — заулыбался тот.

— Да, и Лиза будет в восторге!

Лиза Волохова была их одноклассницей и выглядела не по годам ярко. Рано повзрослевшая и хорошо сформировавшаяся женская фигура вкупе с тем, что девушка непрестанно ухаживала за собой, сводило с ума всех парней школы. Окружающие ее боготворили, набивались в друзья, заискивали перед ней. Говорят, что на улице на нее обращали внимание даже взрослые мужчины. Она постоянно являлась лауреатом различных конкурсов красоты и с радостью отвечала согласием поучаствовать в фотосъемках для какого-нибудь местного журнала. Девушка негласно являлась авторитетом в школе. Таким авторитетом, который признавался даже преподавателями. Никто не смел ставить ей плохие оценки, поскольку малолетняя модель Лиза Волохова являлась лицом школы.

Четверо парней подхватили Артёма за конечности и принялись раскачивать, усиливая амплитуду.

— Не надо! Не надо, ребята! Ну, ребят… — кричал Артём прорвавшимся от ужаса голосом.

— Надо, Огурцеголовый! У тебя главная роль в нашем фильме!

На счет три агрессоры отпустили руки.

Он почти не помнил, как приземлился. Но совершенно точно приземление не было жестким. Как и предполагал Артём, под ним оказалась не просто куча листьев. Ими была прикрыта груда гнилых овощей, вперемешку с грязью и еще чем-то скользким и вонючим. Вся правая сторона его костюма, который мама бережно наглаживала сегодня утром, была перемазана противными нечистотами.

По стадиону вновь разносился гогот малолетних хулиганов, который все же постепенно стихал: одноклассники удалялись в сторону здания школы.

Артём неуклюже встал и, сделав несколько шагов, присел на небольшой валун. Сейчас уже можно пустить слезы. Они ушли, и никого рядом нет. Но почему-то плакать не хотелось, будто уже не было смысла показывать миру свою слабость. Все, что хотел сейчас худощавый парень с испачканным костюмом — больше не существовать. Он вздохнул глубоко и поднял взор в небо.

Осень. Пасмурная светловолосая осень. Иногда ты бываешь дружелюбна, бываешь хмура. Иногда ты приносишь боль, иногда радость… Ты шепчешь, Осень: «Тебе грустно? Погрусти!». Но никогда ты нам не даришь чувство облегчения и свободы.

Дунул ветерок, и на плечо сидящего измызганного школьника опустился кленовый лист. Осень словно пыталась утешить Артёма, мягко положив на него желто-коричневую руку.

«Нет. Я не буду плакать», — подумал он и поднялся на ноги.

Пора идти. До начала урока истории оставалось всего несколько минут. Артёму нужно успеть в туалет, где он попытается очистить костюм. Вначале возникла мысль, что он прогуляет сегодняшний день. Зачем ему очередные насмешки одноклассников из-за загаженного костюма? Но ведь первый урок — история. Ее преподаватель Роман Витальевич был единственным, кто понимал Артёма и сочувствовал ему. Пусть он увидит, как поступили с Артёмом одноклассники! Пусть зафиксирует! А Артём покажет, что гордо явился на урок, не боясь реакции Глеба и остальных.

Высокая белая дверь с выцветшей табличкой «Кабинет истории». Артём стоял перед ней, слышал голос Романа Витальевича, возгласы Глеба и хихиканье его дружков. А также неизменный ритмичный скрип стула двоечника по кличке «Комар», который шатал под партой ногой. Ни один урок истории не обходился без этого звука.

Артём внутренне собрался, глубоко вздохнул и открыл дверь.

— Простите за опоздание, можно войти?

— Артём? Да, конечно. Ой… Где это ты так?

Все равно заметно. Как бы ни пытался парень оттереть и отмыть костюм — видно.

Кто-то громко прыснул, проговорив: «Всё равно явился, идиот».

— Я… Я упал…

Класс громыхнул смехом. Заулыбалась даже Лиза Волохова, которая, казалось, не подозревала о существовании Артёма, каждый раз выказывая полное безразличие к нему. Для нее этот худощавый одноклассник был пустым местом.

Не смеялся только Роман Витальевич.

— Где это ты так? — повторил он.

— Мы видели, как Огурцеголовый резвился за стадионом! А там такая куча отходов противная.

Валёк, а это был его голос, не стал договаривать, все догадались и так — неуклюжий Артём угодил в эту кучу. Всеобщее веселье продолжалось.

«Главное, не плакать».

Артём держался. Как говорил отец: «Не старайся избежать того, что и так произойдет. А лишние издевательства тебя только закалят, чтобы в дальнейшем ты относился к этому более спокойно». Был ли он прав, что нужно намеренно встречаться лицом к лицу со своим страхом и унижением? Ведь прямо сейчас Артём был готов провалиться сквозь землю, и никогда оттуда не показываться.

— Ладно, садись на место, потом поговорим, — сказал учитель и отвернулся к доске.

Артём осторожно зашагал к своей парте, замечая то, как одноклассники по обе стороны отворачиваются от него, усаживаясь дальше. Со своего места выскочил сосед по парте Артёма и быстро пересел на свободное место.

— Я с ним сидеть не буду! Он воняет!

Очередной взрыв смеха.

— Замолчите вы! — повысил голос Роман Витальевич. — Со всеми ведь бывает!

— С тобой тоже бывало такое? — с шокирующей фамильярностью бросил учителю Большой Глеб.

Глеб обращался к преподавателю истории исключительно на «ты». Кого-то это забавляло, кого-то восхищало, но у большинства вызывало недоумение.

— Глеб! Я же тебя просил!

— Мало ли что ты просил! Я папашку своего тоже попросил тебя не трогать! Ты же знаешь, кто мой папашка? Это все знают!

Роман Витальевич засопел, подбирая слова. Казалось, сейчас он выльет весь свой гнев на наглого ученика.

— Успокойтесь вы оба! — внезапно раздался возглас Лизы Волоховой. — Глеб, заткнись! А вы, Роман, перестаньте вести себя как ребенок! Продолжайте урок и не слушайте пустоголовых!

Глеб притих. Учитель, как и велела Лиза, быстро успокоился и продолжил вести урок, а Артём, почувствовав, что все внимание к его персоне исчезло, уселся на свое место. Все-таки авторитет Лизы непререкаем, ведь даже учитель делает так, как скажет она.

Когда урок закончился, одноклассники принялись спешно покидать кабинет, ведь никто, кроме Артёма, не любил задерживаться у историка. Что связывало ученика и учителя, какими тайнами они делились друг с другом, никто не знал, но по вечерам, после уроков они проводили много часов в беседах. Это была единственная отдушина для Артёма и в чем-то его психологическое спасение. Конечно, мужчина не заменил мальчику отца, но стал ему хорошим, а главное, понимающим, другом.

— Опять они?

Артём ответил молчанием. Таким молчанием, которое было красноречивее любых слов.

— Глеб?

— Почему вы позволяете ему так с вами разговаривать? — внезапно воскликнул парень.

— А что я могу сделать, Артём? Пожаловаться директору? Донести до его родителей?

Артём слабо качнул головой, что означало нечто среднее между «да» и «не знаю».

— А очень помогло то, что твоя мама пыталась говорить с его родителями насчет этой травли?

Ученик опустил глаза.

— Ну вот, о чем я и говорю. И ты ведь знаешь, кто его отец. Не последний в городе человек. А Глеб… Нам остается только мириться с безнаказанностью этого малолетнего мерзавца.

— Вы просто не понимаете, каково мне!

Повисла гнетущая пауза, после чего Артём наконец попытался задать мучивший его вопрос:

— Роман Витальевич… Он говорил… «Я папашку своего просил тебя не трогать». О чем это?

— Не надо, Артём. Тебе это незачем.

— Я думал, мы…

— …открыты друг перед другом, — договорил за парня учитель, глядя в окно, где осень снова кропила противной моросью.

Через минуту, за которую на лице педагога мелькнула тень неприятных воспоминаний, он заговорил:

— Его отец — мой одноклассник. И мы учились в этой же самой школе. Все было очень похоже на ситуацию с тобой. Поэтому, понимаю ли я каково тебе? Поверь мне, понимаю.

Артём удивленно уставился на учителя. Неужели они так похожи? И учитель истории, его друг и опора, тоже когда-то подвергался травле?

— А знаешь, — вдруг весело затараторил историк, — я решил поменять свою жизнь! Я хочу уйти с этой работы и… Хочу исполнить свою мечту! Соберу бэнд и буду ездить по городам и петь песни!

Парень этой веселости не разделил.

— Вы меня бросаете? Бросаете с этими… Чтоб они меня совсем загнобили здесь? Я думал…

— Мы много раз об этом говорили, Артём. Тебе нужно переходить в другую школу. Тебе нужно найти, к кому обратиться. Психолог, полиция, общественные организации! Все мои попытки помочь и с кем-то насчет тебя поговорить были тщетны. Ты же знаешь. Ты должен сам справиться с этим! Ты и твоя мама.

— Вы трус!

— Всё. Иди на урок, — отрезал Роман Витальевич. — Перемена закончилась.

— Я не пойду на другие уроки! Мне от Вас больше ничего не нужно. До свидания, — бросил Артём и, повернувшись, вышел.

Мама была дома. Услышав, как хлопнула дверь, она крикнула:

— Артём, это ты? Что-то ты быстро сегодня!

Парень не ответил. Торопливо пройдя в свою комнату, он прямо в одежде бросился на не застеленную кровать, оставляя грязные пятна повсюду. Наконец он плакал — мамин вопрос поднял на поверхность его старательно подавленные чувства.

— Что случилось, Тём? — осторожно спросила мама, войдя в комнату.

Она, конечно же, заметила эту грязь и стоящую в воздухе вонь, почти сразу догадавшись о причине слез сына.

Женщина знала о школьной травле. Истерики сына случались и раньше, но тогда отец мальчика был еще в семье и старался быть примерным родителем и хорошим мужем. Он как мог помогал еще совсем юному Артёму справляться с эмоциями, учил быть мужчиной, пытаясь укрепить его мягкосердечный характер. Однажды, после громкой продолжительной ссоры с матерью Артёма, в которой почему-то назвал мальчика «тюфяком», а также говорил про какую-то другую женщину, он вдруг собрался и вышел. Больше сын не видел отца. Мать обращалась во многие учреждения, пыталась писать заявления в различные инстанции, разговаривать с учителями, директором и даже участковым. Но родители агрессоров обвинили ее в вымогательстве, поскольку знали о ее несостоятельности после ухода мужа из семьи. Совсем забитый и затравленный Артём всегда молчал и отрицательно мотал головой, когда учителя или даже полиция задавали ему вопросы касаемо его агрессивных одноклассников. Мальчик знал, скажи он хоть слово — его будут бить и всячески унижать сильнее. Еще буквально год назад отец был для него всем — опорой, любовью, надеждой и спасением. В школе новость о том, что Артёма бросил отец, подогрела интерес к издевательствам над щуплым одноклассником, и травля началась с новой силой.

— Мам, я не хочу учиться здесь, — сквозь подушку пробубнил Артём.

— Тём, ну мы с тобой говорили уже. Ездить в другую школу — никак… Нам это не по карману. Нанимать репетиторов тоже. А дома сидеть ты не можешь.

— Я не буду туда ходить!

— Тёма, успокойся…

Парень, не стесняясь собственной матери, уже почти ревел навзрыд. Плевать, что уже почти взрослый! А мама, казалось, не знала, как помочь сыну и как его успокоить. Все, что ей приходило в голову в этот момент, это то, что нужно непременно почистить и помыть сына.

— Тём, давай я брошу в стирку твой костюм и грязное постельное белье… Ну, сынок… Давай я тебе помогу. Нельзя же так, прямо в грязи…

— Где он? — тихо спросил Артём.

— Кто?

— Он.

Опять вопросы про отца.

— Я не знаю, сынок.

— Он ведь ушел к другой женщине, да?

— Да, — чуть слышно произнесла мама, а затем торопливо добавила: — Но мы справимся! Я что-нибудь придумаю! Они от тебя отстанут!

— Ты всегда так говоришь.

Мама помогла сыну раздеться. Стянула с кровати грязное постельное бельё и, задумчиво постояв пару минут, тихонько вышла.

А осень все громче и громче подкрадывалась к городу. И вот уже грохочущие тучи сверкали молниями над домами, срывая бордово-охристые крупицы с деревьев брызгами холодного воздуха. Разверзлась гроза, вторя той, что бушевала в душе лежащего на не застеленной кровати парня. Весь оставшийся день он так и провел в своей комнате, давясь воздухом одиночества.

На следующее утро, будто извиняясь перед человечеством, город уже обнимало нежное октябрьское солнце. Пели птицы, слышался задорный детский смех, проплывали машины, воздух был заметно теплее. Этим бархатным желто-красным уютом день как будто подсказывал Артёму, что что-то изменилось. Он шагал к школе в приподнятом настроении, твердо решив, что сегодня он не даст себя в обиду, ведь даже осенняя погода на его стороне. Проходя мимо стадиона, он даже не взглянул в сторону того места, где вчера произошло унизительное событие. Что было, то было, теперь лишь новый день.

Когда парень поравнялся с одним из одноклассников, то ожидал услышать от него «О, Попка идет!» или даже почувствовать слабый пинок, но…

— Здоров, Тёма! Ну, ты, конечно, молоток!

Артём с улыбкой кивнул и зашагал дальше, при этом внутренне недоумевая.

— Привет, Артём! — улыбнулась Рита, одна из подружек Лизы Волоховой.

«Странно…» — пронеслось в голове.

Парень поднялся по ступенькам и вошел в предбанник школы, где обычно восседал седой Валентиныч — охранник их учебного заведения.

— Правильно, пацан! — завопил он, обнажая золотые зубы. — Так его! Теперь тебя зауважают! А то ведь совсем замучили.

— Я не понимаю.

— Иди! Тебя ждут! — кивнул Валентиныч на группу парней, во главе которых стоял Большой Глеб. Вчерашний агрессор приветственно махал Артёму изнутри фойе через надтреснутое стекло.

Страх снова сковал ноги.

— Я не могу…

— Чего не могу? — засмеялся Валентиныч. — Иди! Хвалить тебя будут!

Весь оставшийся учебный день ребята хлопали парня по плечу, девушки здоровались, а учителя приветственно улыбались. Никто так толком и не сказал ему, в чем же, собственно, дело, а он и не особенно пытался это выяснить, довольствуясь внезапно обрушившимся на голову счастьем. Все, что он смог понять, что каким-то образом «уберег нашу звездочку Волохову Лизу».

«Какой прекрасный осенний день!» — думал Артём, возвращаясь из школы домой.

Он игриво раскидывал палую листву, шаркал по неглубоким лужам, дотрагивался до остывших стволов деревьев и напевал незамысловатые мелодии. Войдя в квартиру, он встретил радостную маму, которая уже была в курсе всех событий, ведь ей недавно позвонили и поблагодарили за сына.

— Мам, сегодня один из лучших дней моей жизни!

— Я рада за тебя, сынок! Я знала, что ты у меня умница!

— Мам, я до сих пор ничего не понимаю.

— Ты не думай, — перебила его мама. — Ты все правильно сделал. Я знала, что вы общаетесь и ты ходишь к нему, но извращенцы должны сидеть в тюрьме!

Пауза.

— Какие извращенцы?..

— Ну как какие, сынок? Этот ваш молодой учитель истории.

И снова пауза. Царапая кожу, подкрадывался шок.

— Подожди, мам. Скажи все как есть, — заикаясь, попросил Артём.

— Вашего историка забрали люди в форме. Он намеренно запер вашу Лизу Волохову в кабинете. Кто знает, что он собирался сделать… А ты, увидев это, вызвал полицию. Они вовремя успели!

— Никого я не вызывал! Когда это было?

— Вчера вечером же…

— Мам, где я был вчера вечером? — спросил парень, намекая на то, что пролежал весь день в своей комнате.

Казалось, мама поняла, что ее сын ни при чем, однако возопила:

— Да не знаю я! В общем, ты молодец, и все!

Она чмокнула Артёма в макушку и торопливо вышла на кухню, словно боясь, что сын подтвердит ее догадку.

Артём вздохнул, вытащил смартфон и заглянул в общий чат класса, надеясь найти в нем хоть какое-то объяснение произошедшего события. Лента диалога была переполнена одобрительными смайликами, приятными словами в его адрес, глупыми сердечками и шутливыми мемами с суперменом.

«Как же они любят эту Волохову! Всё за нее готовы отдать! Но Роман Витальевич? Зачем он это сделал?»

Сама же «богиня» весь день одаривала улыбками худощавого одноклассника, при этом все равно держа дистанцию и не говоря ни слова. Ее высокомерие говорило о том, что холодное отношение к нему обязательно вернется. Ну и пусть. Артём — единственный учащийся школы, кому она безразлична.

Парень открыл электронную почту и обнаружил непрочитанное письмо от Романа Витальевича. Вряд ли учитель мог отправить его сегодня, учитывая то, что был задержан. Скорее всего оно было написано вчера, а Артём, утопая в своем горе, просто не видел уведомление. Дрожащими руками он открыл письмо и принялся читать.

«Дорогой Артём. Ты, наверное, уже слышал новость о том, что я якобы приставал к Лизе. Возможно, меня уже прозвали чудовищем. Смешно и страшно.

А вот как все было на самом деле:

Я позвал ее после уроков в кабинет под предлогом дополнительного занятия. Когда она явилась, я посадил ее за парту, взял ее телефон и быстро вышел, заперев за собой дверь. Что там рассказывает всем Волохова, я догадываюсь, но я всего лишь сказал ей одну фразу: «Вернусь и поговорю с тобой по-взрослому». Как я и предполагал, это ее напугало. Она стала звать на помощь, стучаться в окна, пыталась открыть замок. И вся эта веселая какофония продолжается до сих пор.

Ты бы слышал, какими угрозами она сейчас сыплет в мою сторону! Но хорошо, что в школе практически никого нет. Я думаю, это сработает. Только что я позвонил в полицию и попросил скорее приехать, ведь не известно, что на уме у психопата историка. И да, оператору я назвался твоим именем.

Я хотел, чтобы в глазах окружающих ты выглядел героем, ведь ты сдал меня, своего друга, ради лица школы. Весь город любит Лизу Волохову. А значит, все уважают того, кто спас Лизу Волохову от рук агрессора.

Пойми, это не благородство с моей стороны. Каждый раз, наблюдая за издевательствами над тобой, я вспоминал, как это было со мной. Я все глубже и глубже опускался в прошлое, которое так старательно пытался забыть. Помогая тебе таким странным способом, я помог самому себе избавиться от гнетущих воспоминаний.

Что будет со мной? Возможно, следствие, суд. Но я верю, что найдутся свидетели в мою пользу. Вернуться к преподавательству я, конечно, не смогу. И пусть! В конце концов, я все равно хотел уйти. А мой бэнд уже жаждет покорять своей музыкой города!

*Письмо ставлю на отложенную доставку, чтобы ты не звонил и не отговаривал меня от задуманного.»

***

Прошел целый год. Минули выпускные экзамены, кто-то покинул школу, намереваясь продолжить учебу в колледжах и специализированных училищах, а кто-то решил пойти в десятый класс. Артём решил остаться и продолжить учебу в этой школе. Впрочем, как и Большой Глеб с его верными дружками, численность которых значительно поредела. Артёма никто больше не трогал, Волохова изредка улыбалась ему при встрече, учителя относились снисходительно. Большое уважение за год угасло, но и травля совсем прекратилась, теперь парень был обычным старшеклассником.

В один из пасмурных осенних дней Артём, уже являясь учащимся десятого «Б», двигался по привычному маршруту по направлению к школе, минуя знакомый стадион.

— Здоров! — послышалось впереди. — Подойди, тебя Глеб зовет!

Артём завернул за деревья к тому месту, где год назад произошло унизительное для него событие, и увидел Большого Глеба, склонившегося над плачущим на корточках девятиклассником. Рядом была точно такая же куча отходов, как и год назад, наспех забросанная сухой осенней листвой.

— О! Тёмыч! — повернувшись, радостно воскликнул Глеб. — Ну, что скажешь? Что мы с ним будем делать?

— А что? — осторожно, почти испуганно спросил Артём.

— Ну, мы ему говорим: «Прыгай в кучу или мы тебя сами в нее закинем!» А он, видишь…

Артём приблизился к новой жертве его одноклассников и с жалостью посмотрел на парня. Затем оглянулся на Глеба и его друзей и, улыбнувшись, пнул сидящего.

— Если тебе говорят «прыгай», значит, прыгай, огуречный ты рассудок!

Евгения Замулло

ПАРК

Она не носила красный цвет.

Она не любила красный цвет.

Она была уверена, что этот цвет слишком яркий для нее, слишком вульгарный и не сочетается с ее мальчишеским стилем в одежде. Когда многие стали носить этот цвет для усиления внутренней энергии, она сказала: «Фи!» Ее энергии хватало на всё, что было запланировано или спонтанно попадало в поле ее интересов. Так было всегда. Но не в эту осень. В эту осень энергия капля за каплей покидала ее стройное тело, унося в прошлое ее улыбку, радость, мечты и желания. Она никогда не могла бы подумать, что вот так закончится всё. Этой осенью она перестала жить, как обычно. Она училась жить с новой собой. Она училась слушать себя.

Последние два месяца она все реже общалась с подругами, перекрасила волосы в рыжий цвет и, чтобы отвлечься от терзающих по вечерам мыслей, подолгу задерживалась на работе. Затем не спеша шла в парк, название которого даже не знала, гуляла по широкой центральной аллее и никогда не сворачивала с нее. Но не из страха темноты, он был ей неведом. Скорее ей было неинтересно, что находится за высокими деревьями, которые смыкали свои кроны там, где небрежно был уже наброшен полог ночи. Она не могла понять, что влечёт её сюда. Здесь не было красивых газонов с цветочными клумбами, дубов или раскидистых грецких орехов, которые нравились ей. Это был просто лес, случайно выживший среди каменных и серых построек большого города.

Сюда она забрела случайно пару месяцев назад. В тот день боль не отпускала ни на минуту. Механические действия по отработанной схеме рабочего процесса оставляли ей свободу мыслей. И те мысли давно уже завели ее в тупик непонимания и выводить оттуда не собирались. Новые увлечения, оставленные на неурочное время, отвлекали ненадолго. Как и в тот вечер. Шагнув в уличную свежесть, она размышляла: «Что и когда она сделала не так?»

Смеркалось. Она направилась в сторону трамвайной остановки, но не дошла до нее. На очередной развилке внезапно повиновалась сиюминутному желанию, повернула налево и пошла туда, где никогда до этого не бывала. Кое-где уже загорались вывески. Но ни одна витрина не привлекала ее внимание. Ей просто хотелось идти. Идти вперед, не обращая внимания ни на прохожих, ни на то, в каком направлении она движется. Невидимый путеводный клубок, катившийся по тротуару, несколько раз поворачивал и привел ее к кованым высоким воротам, гостеприимно распахнутым перед нею. Не сомневаясь ни на секунду, она вошла. В парке не было фонарей, не было людей. Это было важно. Ей хотелось темноты и тишины. Все ее простые на тот момент желания исполнились. Здесь время замерло, как замерла и боль. К остановке она пыталась вернуться тем же путем, что шла до парка. Поняв, что не помнит, как пришла, понадеялась на авось. И он не подвел.

Следующим вечером, ведомая своим желанием, она снова оказалась в том же парке. Не рассматривая ничего вокруг, она просто наслаждалась темнотой. Темно было снаружи и темно было внутри. И так происходило каждый вечер и продолжалось до выходных. Их она наполняла домашними делами и мелодрамами, позволяя себе горько поплакать. Общение с подругами лишь усиливало чувство вины, которое перекрывало чувство значимости себя в этом мире. Девчонки не позволяли ей забыть, что было в жизни до августа и чего она сама себя лишила, приняв неверное решение. После рассказов, что именно ее смущало, они лишь ухмылялись: «Придираешься».

Она ждала понедельника. Возвращаясь на работу и находя себе задачи посложнее, она отодвигала в сторону вопрос: «Как жила бы она сейчас, если бы ничего не произошло в тот августовский день?» И у неё была только одна мечта, чтобы скорее наступил вечер, чтобы, закончив на работе затемно, добраться до места пустоты, наполниться пустотой и хоть немного отдохнуть от терзаний и размышлений. Так проходили дни, недели и наступил октябрь.

Бабье лето затянулось, радуя всех солнечными деньками. Она бросила все субботние дела, услышав свой внутренний голос, который кричал: «Все, на сегодня хватит. Я больше не могу и не хочу находиться здесь. Я хочу в тот парк. Я хочу увидеть, какой он при свете солнца». И она повиновалась.

Пройдя через двор, прилегающий к старинному особняку, около трамвайной остановки она свернула направо и уже привычным маршрутом направилась туда, где ее отпускала боль. «Поторопись», — мелькнуло в голове. Причин для спешки не было, но она послушно ускорила шаг.

У входа в парк ее, как всегда, встретил крошечный магазинчик, единственный привлекавший ее до этого своей вывеской «Все сделано руками». Ни разу ей не удавалось застать открытой эту лавочку с необычными вещицами. Две недели назад в подсвеченной витрине она заметила маленькую дамскую сумочку. Ничего особенного, но ей тогда впервые в жизни захотелось купить себе что-то красное.

Подойдя к витрине, она поняла, что опоздала. Сумочки не было. Разочарованно вздохнув, она направилась к двери магазина. Массивная кованая ручка коснулась ее ладони гладкой прохладой. Войдя, она зажмурилась. Солнечный свет заливал маленькое пространство, проникая через стекло витрины с южной стороны. Внутри пахло натуральным деревом и разнотравьем с нотками цитруса. Не останавливаясь у входа, она шагнула к витрине у противоположной стены. Мыло, крема, саше ручной работы. «Помада?» — удивилась она.

— Хочу вот эту, — и, не задумываясь, взяла с полки маленькую прозрачную баночку.

Секундная радость пробежала по телу мелкими мурашками и накрыла теплым ливнем, когда на плече манекена рядом с выходом она увидела ту самую красную сумку.

Парк в лучах послеобеденного солнца казался совсем другим. Давно не видела она деревья, окрашенные в такие сочные цвета. Она увидела, что было скрыто от глаз поздними вечерами. От центральной аллеи разбегалось в стороны множество тропинок. Прятались за высокими кустами деревянные скамейки с круглыми спинками. А маленькие уличные кафе манили уютными верандами.

Сейчас, как никогда до этого момента, она прислушивалась к тому, куда ей хотелось повернуть и по какой тропинке прогуляться. Вот так, шаг за шагом, она набрела на кафетерий, где могла съесть любимый десерт. Заказав лимонное мороженое, она осмотрелась. Играющая листвой шумная малышня иногда замирала, переключая свое внимание на белок, перебегающих между деревьями. Родители, сидящие за столиками, перешептывались, чтобы не спугнуть то ли зверьков, то ли детей, которым было весело.

Воздух, наполненный горьковатым запахом увядающей листвы, настраивал на меланхолию. Пустоты и тишины не получилось, и в ее голове тихонечко начали шевелиться мысли. Правильно ли она поступила? Ей до сих пор не верилось в то, что она сама приняла решение и смогла его высказать, в то, что он согласился с ней и ни разу после этого не позвонил. И главное, что она собственными руками разрушила свое возможное счастье. Кислый вкус и холодок напоминали ей те времена, когда она ни о чем не сожалела, когда перестала чувствовать вину перед его семьей, когда перестала думать о будущем и просто наслаждалась их общим настоящим. Посидев ещё немного за столиком, она направилась к центральной аллее, высматривала шаловливых белок, провожая их к верхушкам столетних сосен.

Немного впереди себя она заметила пару. «Где воздух?» Грудная клетка сжалась, перекрыв дыхание. Его фигуру она узнает среди тысяч. «Красная коляска? Может быть, внучка?» В том, что это была девочка, она не сомневалась. «Его старший сын женат, и рождение малыша логично. Прогуляться по парку со снохой и внучкой — это же вполне нормально в дружных семьях, как у них». Эти мысли уже было успокоили ее, но следующая секунда была как пощечина. От удара невидимой ладонью сердце оборвалось и полетело в пропасть. Девушка отпустила коляску и, взяв своего спутника за руку, поцеловала его. Сомнений больше нет. Она отвернулась, но, видимо, не так быстро, чтобы остаться незамеченной.

— Таня? — окликнул ее женский голос.

«Сделать вид, что я не услышала и пойти прочь», — мелькнуло в голове. Ей хотелось убежать. Но ноги перестали слушаться. Она вздрогнула, почувствовав на плече легкое прикосновение. На побег решаться было поздно.

— Зина? — ее голос дрогнул, когда, переборов себя, она повернулась. Знакомое лицо светилось от счастья. Мужской силуэт с коляской удалялся.

— Что ты здесь делаешь? — по традиции, заведенной когда-то, бывшая коллега нежно коснулась губами Таниной щеки.

— Сама не знаю, — чуть отстранившись, она заметила, что невысокую фигурку, ещё не потерявшую округлость недавней беременности, обтягивало бледно-розовое трикотажное платье до колен. — Открыла для себя это место и влюбилась, — еле сдерживая волнение, ответила она. «Влюбилась», — мысль в ее голове вспыхнула и взрывной волной толкнула сердце. Как бы ей хотелось снова влюбиться.

— Мы живем рядом, — поставила в известность молодая мамочка. — Каждый вечер гуляем здесь с малышкой.

— Вы поженились?

— Зачем?

— Чтобы была семья, — осмелилась предположить она.

— У него уже есть семья, — взгляд собеседницы померк. — Ты же это знаешь.

— Я не хотела. Извини… — еле слышно прошептала Таня.

— Нормально все. Пойду.

— Прощай! — и почти неслышно поправила себя, — прощайте!

Ее взгляд скользнул по спине мужчины, медленно катящего коляску, в которой находился единственный ответ на множество вопросов, мучивших ее. Черную копну на его голове тронул шаловливый порыв ветра. На руке возникло ощущение его жестких волос, которыми она также любила играть. Те минуты были для него моментами тишины, в которые он сбегал из своей жизни. Перед глазами пронеслись картинки счастья, которые она рисовала себе и мечтала прожить их рядом с ним. Пазлы событий последнего года их отношений сложились. Короткие визиты раз в неделю, только в течение рабочего дня, без прогулок, кино и долгих чаепитий стали понятны.

«Как я могла поверить тому, кто обманывал другую?» Таня пересекла центральную аллею и шагнула на узкую тропинку, в конце которой блестели золотые лучи заходящего солнца. Никуда не спеша, шла она по засыпанной разноцветной листвой дорожке. Камень ответственности за не сложившееся совместное будущее упал с ее плеч. В голове больше не суетились мысли. Она почувствовала, как боль в солнечном сплетении растворилась и сердце окутала нежность. По щекам катились крупные слезы, которые были теперь с привкусом клубники, как и красная помада на ее улыбающихся губах.

Этот цвет был ей очень к лицу.

Валентина Василевицкая

Мистика

Юбка разметалась сизым дымом по сиденью, а вынырнувшие невесть откуда острые носки потертых сапожек пытались проткнуть брючину Вадима.

Это было первым, что он увидел, когда вечером открыл отяжелевшие веки в пригородной электричке. Противно визжа и лязгая, электричка тормозила, прервав его неожиданно крепкий сон. За стёклами несмело подвывал сентябрьский ветер.

Боже мой! — шея затекла, спина ныла от неудобной позы, а тут еще этот то ли ботинок, то ли сапог его визави.

— Просс-тите! — ответили остро очерченные серебристо-черной помадой губы.

Что за нечисть, подумал Вадим, глядя прямо в серый глаз девушки, грубо подведенный жирной темной полосой. Второй и не думал показываться из-за густой, почему-то красной челки. На верхней губе этого чудовища угрожающе поблескивала дурацкая железка. Но это было еще не все.

Черные атласные перчатки доходили до острых, как носки ее обуви, локтей. Казалось, что все ее худое, изломанное резкими линиями тело протестовало против изгибов, округлых форм и волнистых очертаний этого мира.

Вскинутая бровь так и остановилась на лбу, а нос выступал легкой горбинкой.

«Это мрачное чучело, по-видимому, готка», — продолжал рассматривать сидевшую напротив девушку Вадим. — «Говорят, есть и похуже — с красными зрачками, выбритыми висками и прочей мерзостью. Близко не видел этих готов. Кто же ее такую полюбить сможет? Разве что такой же ряженый?»

Прочитав его мысли, чудище фыркнуло и, вытащив что-то из смоляной копны волос, протянуло Вадику. К этому он был вовсе не готов и поэтому не сразу понял, что это наушники.

Не ожидая от себя такой смелости, он тут же вставил один из них в ухо. Тотчас барабанную перепонку взорвали звуки металлического рока. Готесса понимающе улыбнулась и острой перчаткой провела по плееру. Звуки поутихли и даже стали похожи на музыкальные, позднее сложившись в гармонический ряд.

— Вагнер? — просипел Вадим еще сонным голосом.

— «Путь в Вальгаллу», — уточнили губы цвета сажи.

Никогда бы он не подумал, что в недрах этой одноглазой и однобровой нечистой силы может прижиться интеллект.

Бесплатный фрагмент закончился.

Купите книгу, чтобы продолжить чтение.