Бесплатный фрагмент - Она остров

Глава 1 Бумажная мечта

Я всегда была абсолютно нормальной. С такими людьми не происходит ничего внезапного, непредсказуемого, вызывающего хоть какой-то интерес. Когда играешь по правилам, жизнь становится похожей на шахматную партию с самим собой. Делаешь ход, разворачиваешь доску. Все шаги известны наперед. Ты всегда побеждаешь. Но и единственный, кого обыгрываешь в конечном счете — это самого себя. На последнее можно закрыть глаза, если вы понимаете, о чем я.

Мы с мужем не так давно переехали в собственный дом в одном из загородных поселков, где новенькие виллы нисколько не отличаются друг от друга, как и судьбы их хозяев. Спрячешь за высоким забором выхолощенную жизнь, разворачиваешь доску и обдумываешь очередной ход с умным видом. А следующий шаг — поменять машину. Всегда нужно стремиться к большему.
Мой муж Игорь управлял фирмой под названием ООО Бумажная Мечта, производившей одноразовые стаканчики. А я была его заместителем или наоборот, впрочем, какая разница. И наш с ним союз выглядел крепче той цепи, которая висит на носу корабля и надежно держит его на якоре, даже когда море штормит не на шутку.
Отглаженные воротнички и галстук остались у Игоря как привычка с тех самых времен, когда мы познакомились в банке. Баскетболист и просто красавчик, он служил заместителем начальника отдела, а я проходила практику в соседнем кабинете, куда меня потом взяли на работу. Моргнула, и десять лет прошло. Теперь, когда баскетбол остался в прошлом, рубашка едва сходилась на талии, спорт же перекочевал на экран игровой приставки.
Вообще, у нас с Игорем было все, чего не намечтаешь в прогулках по интернет–магазинам, а кроме того отпуск на Мальдивах раз в год. Откровенно раздражали только поздравления на каждый день рождения, когда неизменным пожеланием были детишки, да побольше, да поскорее! На которые оставалось только отвечать натянутой улыбкой, всем ведь не станешь объяснять подробности.

В то воскресенье, с которого я хочу начать свою историю, мы проснулись ближе к обеду, как это обычно бывает в выходной. Осенний день был серым и скучным. Но идеальный завтрак на идеальной кухне сам себя не запечатлит, как говорится. Тыквенный латте с авокадо–тостом разлетелись по соцсетям типичной картинкой показного счастья.
Каждое воскресенье мы навещали мою маму. После недавней смерти отца она осталась одна. Он ушел от сердечного приступа не попрощавшись. Пока отец был жив, я фантазировала, что придет время, и мы, как в детстве сходим на рыбалку или в поход, а может, отправимся в путешествие. Но его жизнь оборвалась так внезапно.

Близился вечер, когда мы сели в машину. Она еще пахла как новенькая, но уже не вызывала восторга. А всего-то годом раньше, скрип кожаного сидения и особый звук мотора щекотали тебя изнутри, как пузырьки шампанского.

Мать открыла нам дверь. Знакомый с детства запах был таким привычным, обычным. Но все изменилось безвозвратно, и матери следовало научиться жить заново: готовить только для себя, заботиться о себе, но, кажется, она решила переключить внимание на меня.

— Ты плохо выглядишь, — немедленно сообщила она, как только мы вошли.

— Ты хочешь поговорить об этом? — Я начинала заводиться.

— Я просто беспокоюсь о твоем здоровье, ты давно сдавала анализы?

— Ничего я не сдавала, — огрызнулась я, — все нормально у меня.

— Как же нормально, если не получается…

— Она вовремя осеклась: тема детей неизменно вызывала много конфликтов.

— А что врачи говорят про ЭКО? Нужно пробовать! У Ларисы Сергеевны дочь родила двойню, здоровые девочки!
Так ничего и не ответив, я ушла в комнату отца. На полке с пластинками лежал блокнот, который я ему подарила пару лет назад. На первой странице мелким почерком были написаны названия музыкальных альбомов, остальные страницы оставались пустыми, и я решила взять блокнот себе. Из плотного ряда виниловых пластинок я вытащила первую попавшуюся, аккуратно опустила на нее иглу, выключила свет и легла на диван. Комнату наводнила темнота, желтый свет уличных фонарей ложился на проигрыватель и стеллаж с книгами. Мелькание теней на потолке обратилось в танец призрачных видений. Под песню сэра Элтона «Your song» я закрыла глаза, и две огромные слезы скатились на подушку. Из колонок звучало:

«It’s a little bit funny this feeling inside
I’m not one of those who can easily hide…»

Раздался негромкий стук в дверь. Я прогундела:

— Войдите!
Но никто не вошел. Снова тихо постучали, и мне пришлось открыть. В коридоре было темно, в углу на табуретке сидела темная фигура. Это был мой отец.

— Ты пришел ко мне?

— Да.

— Ты что-то хочешь мне сказать?
Он промолчал. На нем была панама, резиновые сапоги, в руках — удочка.

— Ты на рыбалку, что ли?
Отец кивнул.

— Значит там у вас, наконец, можно делать то, что любишь, и жить своей жизнью? — улыбнулась я.

— Нет, здесь уже поздно. А вот у вас — самое время.

— Когда? Сейчас что ли?

— Сейчас.

Иголка запрыгала над пластинкой на одном месте: “now…now...now». Я открыла глаза. Получается, сейчас или никогда. Какое гадкое чувство: когда всю жизнь карабкаешься вверх по лестнице, и только теперь, когда залез довольно высоко, но в этот момент понимаешь, что лестница приставлена не к той стене. Я взяла карандаш, на чистой странице отцовского блокнота нарисовала лестницу и маленького человечка, стрелой бросившегося с нее вниз. В неизвестность.

А несколько месяцев спустя, мы с Игорем встретились, чтобы забрать документы о разводе. Весною ветер пронизывает насквозь. Мы зашли в кафе погреться и выпить по чашке кофе.

— Поздравляю с разводом! — сказал Игорь.

— Ты добилась чего хотела. Что дальше? Какие планы на жизнь?

— Я решила уехать.

— Куда? Надолго?

— На остров N.

— А, в отпуск…

— Нет, не в отпуск. На год, наверно.

— А потом что?

— Потом… не знаю пока…

Конечно, он удивился. Я готовилась к этому отъезду несколько месяцев. Но никому не рассказывала о своих планах.

— Это смешно, что ты будешь там делать? Ты же даже языка не знаешь, — проговорил он сквозь зубы, а потом разорвал салфетку, сложил и снова порвал.

— Пока не знаю… Буду учить язык и думать, чем хочу там заниматься.

— Так вот почему ты взяла деньги при разделе имущества…. Хочешь все спустить за год? Потом вернешься ни с чем… — Бросив обрывки на стол, он отвернулся в сторону.

— Ну, это уже не твои проблемы, — отрешенно ответила я.

— Когда уезжаешь?
Он не смотрел на меня, ребром ладони собирая в кучу то, что осталось от салфетки.

— Через неделю.

— Ясно.

Тяжело расставаться с прошлым. Одиночество холодной ладонью легло на мое плечо, но чувство свободы и любопытство дарили надежду. Казалось, что стоит сделать шаг, и получится отыскать свой путь. Все было готово к отъезду, и тут на глаза мне попался блокнот. Я открыла следующую страницу и записала:

1 марта

Прощай, моя бумажная мечта, я отправляюсь на поиски настоящей!

Глава 2 С чистого синего листа

Я то думала, что буду рыдать в самолете, как это обычно бывает, когда оставляешь позади прошлую, некогда счастливую жизнь. Вместе с тем, я убегала от неудовлетворенности и потерянных смыслов. Это был мой способ перестать противиться собственной природе, сойти с дороги, которую я больше не выбираю. Самолет уносил меня с берегов холодного Балтийского моря на солнечный остров в Атлантическом океане. Там, куда я убегала, у меня не было ничего и никого. Я собиралась поселиться на маленьком клочке земли где-то в бесконечности и начать жизнь сначала. Раскинувшийся под крылом самолета океан стал моим чистым синим листом. Остров, окутанный облаками, как огромный кит, вынырнул из воды. В дымке плавником замер пик спящего вулкана. Волны с белыми гребнями застыли, как нарисованные. Самолет снижался, и можно было разглядеть на воде крошечные лодочки. Бесстрашные! Их кренило под порывами сильного ветра, но они продолжали следовать своему пути. Ступая на новую землю, я — следовала своему. Остров встретил меня горячим воздухом, полным цветочных ароматов. Солнце здесь светило ярко, небо сияло ослепительно-голубым.
Такси ехало вдоль побережья. За окном мелькали ветряные мельницы, песчаный пляж сменился скалистым берегом. Водитель свернул с трассы, и машина нырнула вниз на узкую дорогу к океану. Петляя по крошечной рыбацкой деревушке, мы доехали до моего домика, который, точно раковина, прилип к скалам и нависал над прибоем, где с мягкой силой накатывали волны. Я нашла свой ключ в голубом почтовом ящике, открыла дверь и втащила чемодан. Это был старенький выбеленный домик с небольшой террасой, видом на океан и садом на переднем дворе. Внутри почти не было мебели, я попросила хозяйку забрать старые вещи, и она это сделала. Остались только двуспальный матрас на полу, ящики на кухне, холодильник, стиральная машина да гамак на террасе. И мне предстояло обустроить свое жилище. Я распахнула стеклянную дверь. Непослушный ветер поднял пыль, закружил сухие листья по комнате. И для того, чтобы начать новую жизнь, я принялась отмывать, отдраивать всё застаревшее и выметать ненужное. Вне всякого сомнения, то же самое надлежит проделать со своим внутренним миром.
Поздней ночью, закончив уборку, я, довольная собой, улеглась на матрас и смотрела сквозь кристально чистое стекло на кусочек ночного неба, где ярким белым пятном разлился Млечный Путь. В россыпи мерцающих бусин на меня смотрела Большая Медведица. Серебристые нити соединяли сияющие точки в созвездия. Если мысленно связать две боковые звезды ковша и повести глазами вправо, ты упрешься взглядом в Полярную звезду — она же ручка ковша Малой Медведицы. Но мое любимое созвездие — Кассиопея в форме огромной буквы W была не видна из окна. Я вышла на террасу навстречу влажному ночному воздуху. Месяц игриво выглядывал из-за черепичной крыши соседнего домика. Он был не в силах затмить звезды, хотя горел ярким желтым светом. Какая красота — этот подлунный мир!
Бездна смотрела на меня, завладевала. Вдруг желтый метеор рассек черноту, оставил длинный след и постепенно исчез. Срочно загадать желание! Но ничего не приходило в голову. Нужно придумать что-то особенное, такой яркой падающей звезды я никогда не видела. Но я не смогла. У меня не было ответа на вопрос, чего я желаю от всего сердца. У меня не было мечты.
Рокот волн и мерное дыхание океана сливались в мудрый таинственный образ. Голос прибоя словно нашептывал: «Мой друг, откуда происходит этот страх, что неожиданно накрывает тебя, словно тень? Это боязнь познания самого себя. Но не нужно беспокоиться, я здесь, чтобы помочь тебе разобраться во всем. О, моя душа, не отвергай своей уникальности, прими ее с юмором. Открой для себя свои странности, которые делают тебя особенной, и посмейся над ними. И пусть они больше не пугают тебя. Познание себя может стать настоящим приключением с загадками и сюрпризами. Лишь когда ты снимешь оковы — найдешь самую истинную версию себя. Так что отпусти плотные тиски страха и прими свои недостатки с легкостью и изяществом. И в самопознании ты найдешь ключ к свободной и подлинной жизни». В моей голове никак не могли уложиться в один день две такие разные реальности: прошлая и будущая. И я словно замерла между ними. Возможно ли стать счастливым, лишь сменив свое место в этом мире? Или меня неизбежно настигнет разочарование, желание все бросить, сбежать, уехать. Но если я бегу от себя — придется найти то, что толкает меня на это.

Глава 3 Жизнь на острове

Жизнь на острове текла размеренно, и дни тянулись неспешно. Эта странная деревушка полностью отражала мое состояние отчужденности. Ее немногочисленные белые домики, казалось, вырастали из скалы, подставляя свои стены соленому ветру. В особенно неспокойные дни волны с такой силой разбивались о камни, что брызги долетали до моей террасы. Стоит выйти за порог, как ты окажешься в диковинном, ни на что не похожем мире.

Как повелось, утром воскресенья все жители моей деревни стекались на службу в крошечную старинную церквушку. Ее арочный проем с колоколом возвышался над крышами одноэтажных домиков. Из любопытства я пришла сюда на колокольный звон и за толпой нарядных старушек увидела огни сотен свечей, озаряющих иконостас. Я протиснулась через это вавилонское столпотворение, чтобы рассмотреть внутреннее убранство храма. Но в какой-то момент внимание публики переключилось на мою персону. Толпа смотрела на меня с добродушной заинтересованностью. Самое время почувствовать себя неловко. Спасибо святому отцу, который сообщил о начале воскресной службы. Снаружи церковь казалась крошечной, но внутреннее пространство чудесным образом вмещало в себя бесконечное количество гостей. Сводчатый потолок в свете свечей казался гораздо выше.

Моего внимания хватило от силы на пять минут, и я незаметно прокралась к выходу.

Стоило мне выйти за ворота церковной ограды, как меня настигла неопрятного вида девушка. Она просила денег, и по обыкновению я отказала ей. Так уж повелось, я не даю милостыню. И дело даже не том, что мне не жаль этих бедолаг, просто не даю и все тут. Они непременно потратят деньги на очередную выпивку.

Должно быть, я стала иначе смотреть на мир, но эта девушка чем-то меня зацепила — ее образ не выходил у меня из головы, и я начала сожалеть, что прошла мимо.

На площади за церковью шумел рынок выходного дня. Местные фермеры и ремесленники занимали здесь свои места каждое воскресенье. Рыночная площадь кипела и суетилась, но эти хлопоты были наполнены спокойствием и умиротворением. Время позабыло про этот уединенный уголок мира. Здесь резко пахло свежевыловленной рыбой, копченым мясом и фермерским сыром.

Я прошла по тесному ряду прилавков, плотно заставленных коробками с овощами. Моих познаний в местном диалекте с трудом хватило объясниться со старушкой, которая продавала огромные помидоры и спелый авокадо. Вдобавок к моим покупкам она подарила мне целый пакет красных перцев.

Я прошла дальше мимо сладкого запаха спелого разрезанного манго, растекшегося на солнце, и клубники, раздавленные ягоды которой привлекали полчища мух и ос. В соседнем ряду выставили свои работы местные ремесленники. Бородатый мужчина в кожаном фартуке стучал молотком, на прилавке висели ремни и кошельки. Смолистый запах натуральной кожи заставил меня задержаться, рассмотреть и потрогать его работы. За молчаливым кожаных дел мастером стояла говорливая женщина. Ее прилавок пестрел украшениями из разноцветного бисера. Плетеные браслеты стояли копейки, и сложно было отказать ее доброжелательному напору. Так что не успела я оглянуться, как мое запястье было украшено двумя разноцветными веревочками. Упавшие монеты зазвенели и закатились под соседний стол. Их достала высокая девушка в очках. Ее светлые волосы были убраны назад, а острые черты бледного лица выдавали в ней чужестранку. Таис была родом из северной Европы и переехала на остров со своей семьей несколько лет назад. Здесь она продавала свои картины и изделия из местных природных материалов. Мне наконец удалось свободно поговорить с кем-то на английском, большинство жителей острова говорили только на местном языке, так что большую часть времени я вынуждена была молчать. Таис рассказала мне, у кого дешевле фрукты и где купить изумительный домашний сыр. Когда я уходила с рынка, мои руки были увешаны двумя тяжелыми сумками с продуктами.

У ворот церкви мне навстречу снова вышла девушка, что просила милостыню. В ней не было притворства. Открытость, уязвимость, откровенная неидеальность поразили меня. Я остановилась рассмотреть ее подробнее. Надетые на ней джинсовые шорты и майка выглядели поношенными. Окрашенные волосы давно уже отросли, потеряли цвет и были убраны в хвост. Она безуспешно старалась скрыть синяк под глазом.

— Ты хочешь есть? — спросила я.

Она радостно покачала головой.

— А как тебя зовут? — продолжила я.

— Люсия, — ответила она.

— Вот держи, Люсия, — сказала я и отдала ей одну из сумок.

— Спасибо, сеньорита! Храни тебя Бог! — поблагодарила меня она и принялась изучать содержимое сумки. На этом мы простились, и с легким сердцем я отправилась домой.

— Стой! А как тебя зовут, сеньорита? — окликнула меня Люсия.

Я ответила ей и пошла своей дорогой — сначала по площади, окруженной домиками с черепичными крышами, а затем вниз по узкому лабиринту белых улочек.

Глава 4 Эсперанса

На переднем дворе моего домика в палисаднике разросся куст бугенвиллеи. Она рассыпала засохшие цветы перед входом в дом. Как обычно утром я подметала свой сад и поливала растения, когда внезапно что-то черное шлепнулось рядом со мной. Одноглазая черная кошка с красной ленточкой на шее, мяукая, обвилась вокруг моей ноги. Должна вам признаться, я не верю во всякого рода суеверия, но черные кошки неизменно наводят на меня ужас. После подобной встречи со мной обязательно случаются неприятности. Поэтому, увидев одноглазую чертовку, я вскрикнула и отпрянула назад. Кошка посмотрела на меня своим ярко-зеленым глазом и исчезла за оградой. И с этой минуты было очевидно, что напасти не избежать. Я хотела выругаться, но из-за забора показалось лицо соседа. — Добрый день! — с сияющей улыбкой крикнул худой высокий старик. Сквозь его тонкую смуглую кожу отчетливо проступали очертания черепа. — Добрый день! — отозвалась я. — Это ваша кошка? — Да, это красотка Эсперанса!
Кошка и правда обладала необычайной грацией. Тонкая, воздушная, она изящно взобралась на верхушку пальмы, стремительно сбежала вниз и легла на ограждении между моим садом и палисадником моего нового знакомого. Ее черная шерсть без единого пятнышка переливалась и блестела на солнце. Точеная маленькая мордочка внимательно смотрела на меня изумрудным оком. Отсутствие второго глаза ничуть не уменьшало ее красоты, а лишь добавляло чертовщинки. — Живешь здесь или на каникулах? — спросил меня старик. — Я живу здесь! — ответила я, довольная тем, что у меня получается поддерживать диалог. Мы познакомились со стариком Карлосом, и из его рассказа мне удалось понять лишь то, что он живет здесь один и любит рыбачить. Его усталые глаза светили ярким светом, подобно звездам, что напоследок сияют ярче. Говорил он быстро и неразборчиво, так что скоро я совсем перестала его понимать, и, немного огорченные трудностями в общении, мы отправились по своим домам. Переезжая в чужую страну, привыкаешь чувствовать себя нелепо. Ты становишься персонажем комедии, где каждая попытка общения превращается в непредсказуемый сценарий с элементами фарса. И всегда наступает момент, когда уже невозможно ничего понять даже по ярким жестам. Но это лишь подталкивало меня изучать местный язык, мне недоставало общения.

Глава 5 В раковине

Город был в десяти минутах езды, но без машины в этой местности оказалось непросто — поблизости не было магазина и даже к автобусной остановке нужно было подниматься по крутому подъему.

Поэтому я решила купить машину. Мое сердце покорил маленький голубой пятисотый «Фиат» на местном сайте объявлений, и уже через пару дней я ехала с другого конца острова к своему домику у океана на небесного цвета автомобильчике. Тогда я еще не предполагала, сколько приключений нам суждено пережить с этой голубой крошкой.

Я мчалась по автостраде вдоль берега, высунув руку в открытый люк и подставляя ее теплому ветру. Теплый сухой воздух врывался в салон, дергал за волосы и словно птица бился в окна. В машине играло местное радио, я добавила громкости, и мне сделалось до того весело, что слезы покатились из глаз. Ладонь танцевала в потоке ветра, а сердце подпевало. Было приятно, что язык, на котором исполнялись песни, становился мне все более и более понятен. Эмоции переполняли, будто бы разом нахлынули и радость, и грусть. Внутри меня приоткрывалась новая дверца, за которой еще столько всего неузнанного.

Когда я вспоминаю первые месяцы на острове, в моей голове всплывают лишь эпизоды. Дни были заполнены формальностями и суетой, я приводила в порядок дом и привыкала к размеренной островной жизни.

Напряженная и закрытая, я не чувствовала себя уверенной среди местных жителей. Они слишком веселы и беззаботны, я же словно спряталась в раковине и избегала любого общения.

Я редко выходила из дома, почти не бывала в городе и чаще всего прогуливалась по берегу океана.

Пляж в моей деревне был единственный в своем роде. Путь до него лежал по тесным пешеходным улочкам между домов. Здесь ты оказываешься настолько близко к открытым окнам и дверям, что чувствуешь картофельный запах кипящего потахе, а разглядывая фотографии на стене, ощущаешь себя гостем.

Спускаясь к океану, ты оказываешься на выдолбленной в скале достаточно широкой лестнице, выкрашенной в серый. И эта лестница ведет тебя на узенькую дорожку, отделяющую каменистый пляж от прибрежных домиков. Здесь ты попадаешь в сказку. Лестница, дорожка, вырубленные в скале дома, по сути своей являющиеся жилыми пещерами, — все вокруг выкрашено в разные цвета и расписано узорами. В углублении скалы красуется маленький алтарь со статуей Девы Марии в стеклянном шкафчике.

Дверь в один из домиков по обыкновению открыта и увешана плетеными браслетами с ракушками и подвесками с найденными в море камнями и стеклышками. Хозяин дома — старичок Хавьер проводит на пляже в ожидании покупателей весь день, за исключением сиесты, когда он запирается в своей пещере на обеденный сон. А пещера, надо сказать, убрана с особенным вкусом. За занавеской из палочек, камней и ракушек скрывается тесная комнатка с кроватью, столом, креслом и маленькой кухонькой на столе. Стены пещеры никак не обработаны, и она представляет собой темную нору, украшенную диковинными самодельными вещицами. Но снаружи, как и все остальные домики, она выкрашена в белый и расписана рисунками.

Остальные дома и пещеры по обыкновению закрыты.

Вы можете расположиться на любом удобном выступе и расстелить свое полотенце, как и все. И когда устроитесь спиной к деревне, вашему взору откроется вид на небольшой каменистый пляж, окруженный скалами. Сегодня океанские волны накатывают на пляж мягко, лишь слегка облизывая камни. Скалы, торчащие из воды, образуют причудливые формы и заводи. В особенно погожие безветренные дни здесь бывает тесновато, поэтому я часто загораю на островке вулканического происхождения. До него от пляжа тянется мостик, и можно спуститься в океан по металлической лестнице.

— Мне кажется, я изменилась безвозвратно и больше никогда не буду веселой и живой, — призналась я Лене, моей давней знакомой из прошлой жизни. Она жила здесь уже 15 лет. Этой одинокой женщине недоставало общения, поэтому она говорила много и не дожидалась ответа на вопросы.

— Расслабься дорогая, ты здесь совсем новенькая, Relájate, получай удовольствие.

— Расслабься, расслабься… — Мне не удавалось скрыть иронию. — Не могу…

Я чувствовала, что потеряла связь с телом и просто его не ощущала, настолько сильным было напряжение. А когда не чувствуешь тело, неизбежно теряешь и контакт с реальностью.

— Тьма какая-то кругом, я иду в темноте, — призналась я Лене. — Старый порядок вещей разрушен, привычное не работает, новый путь не виден. Я ничего не вижу и ничего не чувствую — ни вкуса, ни прикосновений. Ни-че-го.

— Идем купаться, — предложила она, — и все как рукой снимет!

— Ты иди, я догоню, — согласилась я, но мысли не оставляли меня.

Случалось ли вам проваливаться в состояние безвременья? Просыпаться утром, делать свою работу, общаться, любить, но при этом не чувствовать дыхания жизни. Это то, от чего я сбежала на остров, и теперь было очевидно — привезла это состояние с собой! Я снова нахожусь в забытьи, и все звуки доносятся до меня откуда-то издалека.

Лена успела вдоволь наплаваться, я же продолжала сидеть на месте.

— Мне нужно на массаж, ты знаешь где можно сделать массаж? — спросила я, когда Лена села рядом.

Она поделилась со мной контактом Хамимы, и я записалась на прием.

***

У Хамимы был крошечный массажный кабинет на тихой улочке в центре города. Все было готово к моему приходу: играла успокаивающая музыка и горели свечи.

Я не без труда объяснила Хамиме, что все мое тело напряжено и мне хочется просто расслабиться.

Невозможно находиться в настоящем моменте, когда вращаешься в мыслях, диалогах, фантазиях о прошлом, будущем или, как у меня часто бывает, в своем воображаемом мире. Там хорошо и предсказуемо, но счастливым можно стать только в настоящем. Когда ты не чувствуешь связи с реальностью — тебя нет.

Я опустила свое лицо в тесный кожаный круг массажного стола. Плечи поднялись к ушам, не давая расслабить шею. Скособоченное тело застыло в напряженном положении. «Расслабься, расслабься, расслабься…» — повторяла я как заклинание.

И нежные руки Хамимы принялись разминать мои тугие мышцы, хранившие сдержанные эмоции, страх и боль. Постепенно вытягивалась шея, смягчались плечи. Стресс и навязчивые мысли улетучивались как пар из кипящей кастрюли.

Первый шаг к освобождению из оков был сделан. Я возвращала себе мое тело. Умиротворение сменилось новыми силами, желанием укорениться здесь, на острове, и начать жить. А что для меня означало жить? Быть в ладу с собой и с тем, что меня окружает.

Но пока этого не удавалось. Я ощутила незримую брешь, которая меня опустошала. Не хватало чего-то важного в моей жизни. Мне недоставало любви, творческого проявления, отношений с другими людьми.

И пусть я пока была не готова вылезти из раковины, но стоило выглянуть из нее и осмотреться.

Глава 6 Пеший поход по острову

Безмятежное утро. Океан дышит едва заметно. Небольшие волны нежно облизывают камни у подножия скалы, на которой держится мой домик. Я лениво покачиваюсь в гамаке на террасе и наслаждаюсь прохладным лимонадом. Мой взгляд устремлен в море — туда, где треугольный парус белеет вдалеке. Я представляю себя там — у самого края горизонта. В море прошлое и будущее не имеют значения, есть только один момент — здесь и сейчас. Стоит заглянуть за горизонт, и кажется, что море бесконечно и жизнь бесконечна. Там, в море, веришь, что ты в полной мере свободен! Порой одного пристального взгляда туда, в морскую синеву достаточно, чтобы прояснилось зрение и ты смог посмотреть на мир и на себя чистым незамутненным взглядом. И как бы ни хотелось мне чувствовать себя свободной, я едва ли понимаю смысл этого слова. Для того, чтобы выйти из созависимых отношений, я переехала на другой конец мироздания. Но стала ли свободной? И что для меня это значит?

Казалось, нечто извне ограничивает меня, как раньше это делали родители, работа, партнер. Сейчас для меня стало очевидно: никто иной, как я сама, делаю это с собой.

С этими мыслями я оделась и решила «выглянуть из раковины» — познакомиться с островом: собрала рюкзак и поехала в лес. В навигаторе был отмечен трек общей протяженностью около 10 км, который заканчивался в том же месте, где начинался. Удобно сделать круг и вернуться к месту парковки.

Сосновый лес покрывал горы колючим одеялом. Зеленые вершины были видны с обратной морю стороны моего домика, и порой, желая укрыться от палящих солнечных лучей, согревающих мою террасу, я пряталась в тени своего палисадника, откуда открывался вид на остров и горную долину. Игрушечные домики горных деревень казались совсем близко, но путь к ним пролегал по извилистому серпантину. За вершину хребта зацепилось облако, бросив тень на морщинистые складки зеленой долины, и дымной завесой поволоклось вниз.

Я впервые ехала по серпантину. За хрупким ограждением разворачивался потрясающий вид на океан. Соседний остров призрачно утопал в плотной дымке. Край дороги обрывался так резко, что невозможно было избавиться от мысли, что одно неловкое движение, и я полечу с обрыва. Интересно, даже если я сгруппируюсь и не разобьюсь о воду, удастся ли мне выбраться из тонущего автомобиля?

Реальность прервала фатальные мысли — на узком повороте было сложно разъехаться двум машинам, так что мне пришлось остановиться и подождать с минуту. Но снова тронуться с места на крутом подъеме с резким поворотом оказалось непросто. С каждой попыткой заехать на горку, машина глохла и скатывалась назад. Я заводила ее снова, умоляла «Фиат» поехать, но мотор у «Фиата» был слабый, а я чувствовала себя неуверенно, управляя механикой. Словно нарочно рядом не было ни души… И вот моя машина уперлась задним крылом в хрупкое ограждение. Я сделала глубокий вдох, медленно выдохнула с протяжным звуком и немного погодя, подбадривая себя и умоляя машину заехать в гору, попробовала еще раз. С лаем маленькой собачонки мой «Фиат» потихоньку пополз вверх. Я придерживала сцепление и молилась, чтобы машина не заглохла снова. Минуя поворот, я уже готовилась отпустить напряжение, как почувствовала запах гари. Из-под капота еще не валил дым, но мне было необходимо сейчас же остудить перегретый двигатель. Я искала глазами обочину, однако узкая дорога изгибалась, петляла, не оставляя возможности остановиться.

С мигающей лампочкой "Check engine" машина докатилась до места назначения. На парковке у смотровой площадки я открыла капот — оттуда сильно пахло гарью. Я выпила воды и отправилась в путь. Не знаю, о чем я думала, не рассчитав даже примерное время возвращения. Ведь было очевидно, что 10 км со спуском и набором высоты займут не меньше пяти часов, и вернусь я скорее всего затемно.

Трек начинался со смотровой площадки, расположенной на самом пике горы. С нее открывался поистине потрясающий вид на все 360 градусов. С трех сторон был виден океан, и я впервые воочию убедилась, что нахожусь на острове. Одиночество и отчуждение нахлынули волной, и я представила себя в некотором роде островом, обособленным, затерянным в океане. «Да, я остров», — констатировал голос в моей голове. «Никто не остров, каждый — лишь камешек материка», — всплыли в памяти слова Джона Донна.

Я усмехнулась, отметив, до чего противоречивые персонажи живут у меня в уме. Мне не было грустно. Я чувствовала себя частью чего-то большого. И в этот момент мне отчаянно захотелось взять блокнот и зафиксировать свои мысли. Но блокнота с собой не оказалось, поэтому я взяла телефон и продиктовала:

Сегодня 20 апреля

…и я подумала, что мы приходим в этот мир и уходим одинокими… попытка окружить себя семьей, друзьями, кем угодно разве не вгоняет нас в иллюзию? Я на острове, и здесь у меня никого нет. Получается, я свой выбор сделала — предпочла собственное общество любому другому. К чему жалеть себя?

…здесь я ищу покой и гармонию, думаю, здесь я найду свою силу.

Вид вокруг восхищал величием и грандиозностью. Облака, родившиеся на другой стороне Атлантики, проделывали путь в тысячи морских миль и попадались в ловушку гор с западной стороны острова. Величественный вулкан — самая высокая его точка — был отчетливо виден. О, если он проснется, то уничтожит весь остров. Детали завораживали: маленькое озеро в низине и домики соседних деревень казались игрушечными. Западный ветер, державший путь на восток, лишь на мгновения задерживался в этих краях и улетал, оставляя на губах вкус свободы.

Попрощавшись с фантастическими видами, я нырнула на тропу, которая уходила резко вниз в густую чащу. Местные называют это место эльфийским лесом. Здесь запросто можно было снимать «Властелина колец», и мне постоянно казалось, что из-за дерева выглянет эльф или хоббит. Узкая тропа была окружена зеленой аркой. Деревья здесь невысокие, их ветви, плотно покрытые мхом, причудливо переплетались. Грибной запах влажной земли и лишайника напомнил мне о северных лесах. Сюда не доносилось ни звука. Я шагала словно по сказочному тоннелю около часа и уже чувствовала себя немного жутковато. Дорога теперь шла вверх, и вот наконец из зарослей показалась безлюдная дорога. Здесь было уже не так загадочно. Вдоль дороги возвышались сосны, и через их ветви проникали пучки солнечного света. Этот вид внушал мне больше радости.

С дороги я свернула на гравий и чуть погодя устроила себе пикник. В этом лесу было много поваленных деревьев, я присела на одно из них. Я съела пару бутербродов, выпила чаю, отдохнула с полчаса и отправилась в путь. Пейзаж поменялся. Теперь вдоль дороги росли огромные эвкалипты, их целительный аромат наполнял легкие и радовал сердце. Как же легко здесь дышится! Я сорвала лист эвкалипта и растерла его пальцами. Резкий запах вскружил мне голову.

Дорога привела к забору с решетчатыми воротами. Узкая тропа уходила вдоль забора дальше в лес. Я остановилась перед воротами, за которыми был золотой луг, а над ним — яркое голубое небо с массивными белыми облаками.

На лугу паслась лошадь. И до того все это было живописно, что я как зачарованная стояла перед этими воротами и не могла налюбоваться.

Глухой стук копыт вернул меня в реальность. Я обернулась и увидела всадницу. Лошадь замедлила свой бег, подошла к воротам, и с нее спрыгнула девушка. Это была молоденькая колоритная испанка, с тугим хвостом густых темных волос. Она выглядела встревоженной и что-то спросила у меня на местном диалекте. Я не поняла вопроса и переспросила еще раз. Девушка заговорила медленно, но смысл ее вопроса оставался мне непонятным. Я лишь пожала плечами. На этом мы попрощались. Она вместе с лошадью вошла за решетчатые ворота, снова села на лошадь и скрылась из виду.

Осмотревшись, я увидела табличку «Ранчо Мартинез», а потом продолжила путь вдоль забора и дальше — в глубь леса.

Высокие сосны упирались кронами в небо. Я шла, задрав голову и наблюдая, как ветви своими длинными иглами расчесывают облака. В какой-то момент мне показалось, что я уже шла здесь сегодня. Вероятно, навигатор водил меня кругами. Настроение сделалось хуже некуда. Но я продолжала идти.

Было уже половина девятого вечера. До заката оставалось не больше получаса. Солнце давно скрылось за деревьями, и теплый ветер сменился холодным дыханием надвигающейся ночи. Пришлось признать, что я окончательно заблудилась. В моей душе поселилась мучительная тревога. Темнота постепенно заполняла пространство между деревьями. Мой взгляд метался, а рваное дыхание нагнетало суету и беспорядок в голове. Мысль о ночевке в лесу вызывала ужас. В надежде поймать связь я взобралась на невысокий холм, но и там связи не было. Зато внизу я увидела широкую тропу, и мне показалось отличной идеей спуститься на нее. Я осторожно ступала по крутому склону, усыпанному влажными еловыми иголками. Вдруг моя нога поехала вниз, как по маслу, а затем, споткнувшись о торчащий из земли валун, я побежала с горки, но потеряла равновесие и кубарем покатилась вниз. Резкая боль пронзила бедро, за ней последовал тупой удар в висок. Мягкий настил еловых иголок был местами усыпан камнями разной величины и обломанными ветками. Я скатилась со склона до самого низа и опомнилась уже на большой тропе, к которой так стремилась попасть.

В ярости я вскочила на ноги, скинула рюкзак и принялась отчаянно пинать его.

— Черт! Черт! Черт!

Лес отозвался глухим эхом. Я разглядела рану на ноге: из нее сочилась кровь и торчало что-то черное, похожее на обломок ветки. К тому же сильно болела голова. Прикоснувшись к виску, я поняла, что он рассечен.

— Чертов остров, — тихо проговорила я.

Я оглядывалась по сторонам и не представляла, куда идти и что делать. Вокруг была темнота.

Глава 7 Новое знакомство

Я так и стояла посередине тропы, оба конца которой уводили в кромешную тьму, как вдруг мое воображение нарисовало чей-то немигающий взгляд, устремленный на меня из мрака.

Глазами, полными страха, я всматривалась в потемки и, к своему ужасу, обнаружила нечто огромное, медленно надвигающееся на меня.

Можно было не верить собственным глазам, но звуки приближающихся шагов убеждали в реальности происходящего.

По телу пробежал холодок, руки и ноги онемели. Мне захотелось спрятаться, исчезнуть, не смотреть. Я попятилась назад, запнулась о рюкзак, беспомощно опустилась на него и, закрыв лицо холодными руками, пропищала: «Мааамааа!»

Шаги приближались. И вот уже теплое дыхание этого неведомого существа коснулось моих безжизненных ладоней.

Я осмелилась посмотреть и сквозь пальцы увидела огромного размера ноздри, длинную черную морду и влажные внимательные глаза.

Холодной рукой я дотронулась до теплого лошадиного носа. Никогда раньше я не видела этих животных так близко, однако страх моментально сменился доверием.

— А где твой хозяин? Ты ведь отведешь меня к нему?

В ответ животное громко фыркнуло, выпустив из ноздрей густой пар. Я встала не без усилия и с трудом взвалила на себя заметно потяжелевший рюкзак.

— Идем же… Откуда ты вообще взялся?

Конь потоптался на месте и медленно пошел по дороге. Я, прихрамывая, следовала рядом с ним.

Мы шли по дороге где-то уже с полчаса, как послышались женские крики.

— Черт! Черт!

— Кто здесь? Эй! — отозвалась я.

Спустя несколько мгновений я услышала топот, и из темноты выскочила всадница. Это была та самая девушка, которую я встретила по пути сюда около «Ранчо Мартинез».

Она резко спрыгнула с седла и подошла к моему спутнику с криками возмущения.

Я не понимала ни слова, но глаза девушки сверкали гневом, а улыбка выражала неудержимую радость. Девушка то обнимала, то сильно похлопывала лошадь. А затем обратилась ко мне, но, увидев раны и ссадины, округлила глаза и засыпала вопросами, которые я была не в силах разобрать.

Познаний в языке хватило на то, чтобы объяснить, как я потерялась, а с помощью жестов я красочно описала сцену падения с холма и встречу с лошадью.

Я не разобрала полного имени коня, но хозяйка звала его Чет, это было похоже на «Черт!», вероятно, животное услышало мои крики и прибежало на них.

В любом случае это стечение обстоятельств спасло нас обоих. Конь убежал, и все жители ранчо сновали по окрестностям в поисках беглеца.

Теперь, когда эмоции немного улеглись, мы принялись рассматривать мои раны. Одна из них оказалась довольно серьезной. Сухая ветка воткнулась мне в ногу сбоку выше колена, и ее фрагмент, обломившись, застрял в ране.

Мы посветили фонариком. Кровь продолжала сочиться из раны. Девушка недолго думая достала нож, отхватила им рукав от своей рубашки и туго перетянула рану тканью.

Мою новую знакомую звали Алисия. Она оказалась внучкой владелицы ранчо. Немного подумав, она предложила мне сесть в седло ее лошади и немедленно отправиться на ранчо, до которого было не больше получаса верхом.

— Но я не могу… не умею. — Меня переполняли сомнения.

Девушка рассмеялась.

— Не говори так! Что еще ты «не умеешь»? Петь? Танцевать? — Она говорила с такой искренностью и наивностью, что у меня возникло ощущение, будто я разговариваю с ребенком.

Но ее слова меня задели. Ей было смешно, что такое бывает, а я действительно не умела ни петь, ни танцевать, ни тем более ездить верхом. Уставшая и злая, я хотела лишь одного — поскорее выбраться из леса.

— Как? Как залезть-то на нее? — спросила я, приблизившись к лошади.

Алисия показала, и я не без труда забралась в седло. Сидеть в нем оказалось высоко и неловко. Алисия вскочила на Чета, несмотря на то, что он был без седла, взяла поводья, и мы двинулись довольно быстрой рысью.

По дороге Алисия рассказывала мне про свою семью. Она говорила медленно, подбирала простые слова, использовала язык жестов или английский при необходимости, и я впервые ощутила настолько тесный контакт с кем-то из местных жителей. Это дарило мне надежду найти здесь друзей и близких по духу людей.

Алисия поделилась воспоминаниями о детстве: у нее была обычная семья, они много путешествовали и жили в городе, часто проводили время на ранчо. Но когда родители погибли, Алисия была еще ребенком, и они с Диего, ее старшим братом, остались жить на ранчо бабушки и деда. С тех пор жизнь всей семьи переменилась.

— Мы были вместе, но каждый из нас стал одинок. Меня не покидает ощущение: они будто заколдованы этим горем. Бабушка до сих пор украдкой плачет, но старается скрывать это, потому что Диего ужасно злится, когда видит ее слезы. Бесчувственный сухарь, что с него возьмешь.

Мы прошли вдоль забора и оказались под ярким светом уличного фонаря, который освещал ворота ранчо.

Глава 8 Ранчо Мартинез

— Madre mía! — прошептала Алисия, помогая мне слезть с лошади. — И голова тоже ранена. Сильно болит?

Я в ответ отрицательно помотала головой.

Алисия открыла ворота, и мы вошли на территорию ранчо. Вокруг было темно, один фонарь вдалеке освещал крыльцо дома, а второй — вход в конюшню.

Мы прошли по просторному лугу, который сейчас походил на черный пустырь.

Алисия усадила меня на скамейку около конюшни и повела лошадей внутрь.

Я сидела, закрыв глаза и вдыхая ночной воздух. Насыщенные дневные запахи развеялись, остались только их тонкие оттенки, свежие, как капелька росы. Звонкие цикады нарушали ночную тишину своим цвирканьем.

Я достала телефон и тихо заговорила:

Итак, по-прежнему 20 апреля

И… я не знаю, с чего начать.

Сегодня остров спас меня, получается? Мне нужна была помощь, и он мне ее послал.

Нет, ерунда, с каких пор я верю в мистику… Это надо стереть.

Звук приближающихся шагов прервал мои размышления. Из конюшни появилась Алисия, и мы с ней направились в дом.

В темноте высился трехэтажный особняк с высокими зашторенными окнами, светящимися теплым желтым светом. Мы поднялись по ступенькам на террасу, отделанную деревом и освещенную тусклым светом фонаря, и прошли в дом.

Вероятно, заслышав наши шаги, навстречу нам решительно вышла хозяйка.

— Познакомься с моей бабушкой! — сказала Алисия.

— Элена. Добро пожаловать! — Она протянула мне свою руку с безупречным маникюром и изящно подобранными украшениями.

Ее седые волосы были заплетены в длинную плотную косу. Элена выглядела напряженной, словно сгорала от нетерпеливого волнения. Алисия рассказала ей о нашей встрече и о найденном беглеце. Я слушала их разговор, улавливая знакомые выражения. Удивительно, как по паре понятных слов и интонации можно выстроить смысл всей фразы. Но это занятие крайне утомительное.

— Я не знаю, где они ищут, они недоступны, скажи, что Чет нашелся, если дозвонишься, — закончила разговор Алисия и принялась изучать мои раны.

— Доктор Моралес уже едет, — обратилась ко мне Элена, — он обработает тебе раны, и тебе лучше остаться ночевать у нас.

— Большое спасибо, — поблагодарила я.

— Ерунда! Ты нам очень помогла, ты нашла Чета!

Доктор не заставил себя ждать. Это был семейный врач. Он приезжал в дом по первому требованию. На мою удачу он оказался хирургом, и ему не составило труда очистить раны и наложить швы.

— А теперь, сеньорита, вам нужно отдохнуть, — заключил доктор Моралес.

— Идем, я отведу тебя в комнату для гостей, — сказала Алисия, а потом обратилась к Элене: — Хосе звонил, они едут домой.

Мы поднялись по скрипучей парадной лестнице на второй этаж. Я, грязная и запачканная кровью, хотела лишь одного: поскорей помыться и надеть чистую одежду. Алисия проводила меня по темному коридору до гостевой комнаты.

— Соседняя дверь — ванная. Сейчас я принесу тебе мою одежду, идет?

…Я смотрела на себя в зеркало. Это было душераздирающее зрелище. Губа разбита, все лицо перепачкано запекшейся кровью. Я сняла с себя грязную одежду и включила воду. Ее струи вонзились в тело острыми иголками. У меня не получалось настроить нормальную температуру. Горячая или холодная, вода обжигала, и любые прикосновения приносили боль. К тому же, мне становилось очень холодно — тело пробивал озноб. Помывшись наспех, я замоталась в полотенце и робко выглянула из ванной, а потом пробралась в свою спальню, переоделась и легла в постель.

Мне снилось, как я скачу на огромном коне величиной с гору и никак не могу совладать с ним. Конь был умный, он сам пытался приспособиться ко мне, но я не смогла удержаться и упала, долго летела с огромный высоты и угодила в облака. Словно в море, я нырнула в них. Вода в этом море оказалась мутная, точно молоко, и я безуспешно пыталась разглядеть, куда плыву. Кто-то следовал рядом со мной, и, как я ни старалась, не могла разглядеть, что это была за рыба.

Когда я проснулась, было еще темно. На столе стоял стакан воды, я сделала несколько глотков и пошла в туалет. Дверь в соседнюю комнату была приоткрыта. А дверь в ванную, наоборот, заперта, и из-под нее пробивался желтый свет. Голова гудела, и я стояла, держась за стену.

Я смотрела за открытую дверь соседней комнаты. Тусклый фиолетовый свет пульсировал, освещая стеллаж с книгами. В кресле валялась куртка. Фиолетовая лампа оказалась стереосистемой, и из нее играла музыка. Я слышала знакомую мелодию, но не в силах разобрать подошла ближе. Это оказалась «Your song» Элтона Джона.

«I hope you don’t mind,

I hope you don’t mind…»

У меня возникло ощущение, что отец снова пытается заговорить со мной, и я зашла в комнату. В этот момент в ванной сработал слив. Я подскочила на месте, но не успела опомниться, как спустя мгновение в комнату вошел ее хозяин.

Увидев меня, мужчина с растрепанными темными волосами, мокрыми лицом и руками застыл на месте. Его рубашка и ремень были расстегнуты, воротник забрызган водой. Мы так и застыли, уставившись друг на друга. От его изучающего взгляда у меня внутри все перевернулось. Было в его глазах что-то мистическое, непредсказуемое и оттого пугающее.

— Кто вы и что вы здесь делаете? — холодно спросил мужчина.

Я бы уже давно выбежала из комнаты, но он стоял у меня на пути. Набравшись смелости, я выпалила: «Пардон» и, потеснив его, вылетела вон, скрывшись в ванной напротив.

— Черт, ну и вид. — Из зеркала на меня смотрела побитая жизнью версия меня. — И кто это вообще был?

Пару минут спустя я тихо приоткрыла дверь и вышла из ванной. Мужчина стоял на пороге комнаты, скрестив руки.

— Так скажете, кто вы, или нет? — спросил он.

Я задумалась, но тут же поняла, что попросту не смогу объясниться. Поэтому я отрицательно покачала головой и прошла в свою комнату. А что тут скажешь? Что я искала здесь своего отца?

Стараясь не чувствовать себя глупо от того, что ворвалась в чужую комнату, заблудилась в лесу и упала с горы, а также от самого факта своего существования, я не могла теперь избавиться от вопроса: «А что я действительно здесь делаю?». Не только в этом доме, но и вообще.

20 апреля… все еще

Что я здесь делаю?

Думаю, пришло время перестать делать, действовать и научиться просто быть. И это сложнее, чем кажется. Я прислушиваюсь к своему внутреннему голосу, он еще слаб, я едва различаю его.

Я медленно проваливалась в сон, бессознательное постепенно отвоевывало меня у реальности.

Робкий стук в дверь разбудил меня утром. Дверь отворилась, и ко мне заглянула Элена.

— Доброе утро, дорогая! Как ты?

— Хорошо, — пробубнила я.

— Ты сможешь спуститься на завтрак, или тебе сюда подать? — заботливо спросила Элена.

— Я спущусь.

Элена кивнула и вышла из комнаты.

Я встала, подошла к двери и выглянула в коридор. Там было тихо и темно. Я прошла в ванную и приняла душ. Это не помогло мне выглядеть лучше.

Спускаясь на завтрак, я надеялась не встретить там того мужчину, с которым столкнулась ночью.

Проходя по коридору, я отметила, что дверь в его комнату была закрыта. На стенах длинного холла висели картины с изображением кораблей и городских пейзажей острова начала прошлого века. Старые половицы скрипели под ногами, и тонкий запах полувекового дерева говорил о том, что интерьер старинный.

Сверху падал мягкий свет — на крыше дома были прозрачные вставки, благодаря которым днем в коридоре и ванных комнатах было достаточно светло.

Я спустилась по деревянной лестнице и оказалась в просторной гостиной. Обстановка в этом доме не менялась, наверное, лет пятьдесят, не меньше. Мебель хорошо сохранилась. Деревянные шкафы были заполнены книгами и статуэтками. На стене висела керамическая фигурка Девы Марии.

Я прошла гостиную насквозь и, услышав голоса, отправилась на их звук. Так я оказалась в столовой.

За большим столом сидели Алисия, Элена и тот мужчина. Они неторопливо завтракали и, вероятно, говорили обо мне, потому что, когда я вошла, они замолчали.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила Алисия.

— Мне лучше, спасибо, — робко ответила я.

— Познакомься с Диего, — продолжила Алисия, — это мой брат. Он вчера прилетел с «большой земли» на поиски Чета, это его конь.

Я кивнула, взглянув на него. Алисия представила меня, и Диего ответил:

— Очень приятно. Спасибо, что нашла Чета, — а потом добавил: — простите, если я напугал вас ночью.

— Что значит напугал? Я же тебе рассказала, что у нас гости! Что ты ей сказал ночью, остолоп? — моментально вспыхнула Алисия.

— Даже не начинай, я не стану в этом участвовать, я встретил ее раньше, чем ты мне все рассказала, — сдержанно ответил Диего, но в миг напрягшееся лицо и тяжелый взгляд выдавали скрываемый гнев.

— Дети, не ссорьтесь, все-таки у нас гости, — постаралась разбавить напряженную обстановку Элена.

Она предложила блинчики с кофе. Несмотря на раннее утро, Элена уже выглядела безукоризненно. На плечи был накинут цветастый платок, и его бахрома плясала при каждом движении хозяйки. Волосы, как и вчера, были заплетены в тугую длинную косу. От нее веяло изысканностью и достоинством. Ее морщины таили истории, много смеха и слез.

Мы сидели за большим деревянным столом, рассчитанным на человек десять, не меньше. Высокое окно было открыто и выходило во внутренний двор с пальмами и кустами розовой бугенвиллеи. Звонкая перекличка птиц создавала впечатление ранней весны. Оттуда веяло свежестью, прохладой и жизнью, тогда как в доме все казалось замершим. Как будто время здесь остановилось. На стене висела керамическая статуя какого-то святого, окруженного цветами, и множество черно-белых семейных фото в рамках.

Алисия пересказывала подробности вчерашнего дня, точнее, той его части, когда мы с ней встретились, а Элена расспрашивала о том, что было до. Диего же сидел молча и, закончив свой завтрак, удалился.

Я все еще чувствовала себя неловко от того, что зашла ночью в его комнату, поэтому, когда он вышел, вздохнула с облегчением.