Бесплатный фрагмент - Олечка

Глава первая. Ознакомительная

Вечер. Она придет усталая с работы, сбросит с себя одежды. Влезет в старенький затрепанный халат в мелкую дырочку с затертыми от старости локтями и сядет за старенький видавший виды компьютер с такой же задрипанной жизнью, мышью.

Вот тут у Олечки и начинается новая жизнь.

В этом мире виртуальных сетей, виртуальных друзей, любовников, кошечек, собачек и невиданных зверюшек, она королева! Ей есть, что сказать, ведь из обычной жизни простая повариха детского садика не может сделать конфетку, у нее нет ничего, кроме любимого ребенка от некогда любимого мужчины и спившейся от злобы жизни сумасшедшей старухи-матери на руках. Да, еще есть квартира этой самой матери, но она ее благополучно сдает, чтобы хватало на новые кофточки для себя любимой и интернет. Как же без него прожить, если ты просто никому в этой жизни не нужна, а случайные знакомые, это всего лишь вехи ее ночей, на одну ночку, ну максимум на месяц… Она же королева, а они кто? Они ее пажи… И не важно какой статус у «пажей», королева всегда остается королевой. Такова ее се ля ви!

Конечно, как большинство таких как она разведенных «королев», Оленька часто зависала на сайте с одноклассниками. На форумах в разных группах успешно обсуждали разные девичьи секреты. То как плов сварить правильно, то как кота помыть, то как косы заплести, самогоночку приготовить, тортик забацать за пять минут. На жизнь пожаловаться, поныть, как же ей бедной, тяжело на своих нежных плечиках тащить сына-подростка, мать-инвалидку, самой выкарабкиваться и искать любовь.

Олечка включила компьютер и на мониторе весело задребезжала надпись «Форум одиноких сердец».

— Ольк, — окликнула ее из комнаты мать. — Ты есть чаво будешь?

— Я на работе поела, — хмыкнула в ответ дочурка и достала из сумки баночку пива, — Я фигуру бляду!

— Ну, бляди-бляди, — хохотнула такая же немытая старуха, и с ехидцей добавила, — Для кого только? Был мужик и тот сплыл…

— Ну, ма-маа, — на расплыв с явным раздражением в голосе, проворчала Олечка.

— Ну, что ма-ма? Мамаа? — отрапортовала с иронией ее мать, — Говорю, как есть! Вон как у твоей сестры в семье порядок, ты ей в противовес прям уродилась.

— Вы ее с папой больше меня всегда любили! — задыхаясь от обиды, проорала Олечка.

— Да что ты! — взмахнула руками мать, — Мы с отцом вас всегда любили одинаково!

— Неправда! — ворвалась в комнату, где находилась ее мать, красная как помидор, «королевишна», — Вы ее любили больше!

И захлебываясь слезами продолжила:

— Вы ей всё! Вы ей всё моё отдали!

— Ну, и тебе что-то досталось, — пытаясь противостоять натиску обезумевшей дочери, проговорила старуха-мать, вжимаясь в стенку.

— Что-то! — вскричала и затопала ногами Олечка, — что-то! Это те крохи! Которые не достались ей!

Мать отпрянула ближе к балкону. «Королева» -дочь двинулась за ней. Пыталась ли она что-то доказать матери или просто отстаивала свою правоту? Мать от испуга закрыла лицо руками.

В проходе между комнатами показался заспанный взлохмаченный парень.

— Мам, ба! — сонно протянул он, — Вы опять ссоритесь?

— Что ты, сыночка, — затрепетала, отступая в его сторону, Олечка, — Мы просто разговаривали.

И обращаясь к матери, сурово добавила:

— Да, мам?

— Конечно, доченька, — промямлила старуха и поворачиваясь к внуку, тихо спросила, — Ты кушать что-нибудь будешь?

— Да, — коротко ответил пацан и устремился в свою комнату доигрывать очередное сражение в таких же виртуальных сетях, в которых так любила проводить время его мать.

Женщины разошлись по комнатам. Олечка недовольно пнула сумку ногой и из нее как по команде «На старт! Внимание! Пли!» с диким воем повылетали банки теплого пива, устремляясь то вверх, то вниз.

— Ой, мамочки! — притихла от нервного перегруза Олечка, когда одна из банок, парировала над ее головой, аккуратно в открытую форточку, не задев ни рамы, ни стекла.

— Судьба! — выдохнула ее мать, на удивление оказавшаяся на пороге комнаты с большим сачком.

На недоумение, написанное на морде лица «королевишны», мать разведя руками парировала:

— Банки летают! Скажи кому, за сумасшедшую примут!

— Вот и промолчим…

Глава вторая. Лук это овощ или что-то еще?

Каждый день Олечка прихорашивалась около зеркала. В её берлоге с ремонтом из советского прошлого с обшарпанным паркетом, отсутствием обоев под стенкой-мебелью — гордостью любой хозяйки того времени, зеркало в метр высотой вызывало бурю эмоций у её знакомых, посетивших сей гостеприимный дом. От искреннего удивления до манерного примирения с явностью.

— Вау, Оленька! — ворковали её коллеги, забежавшие на чай, — Какое крутое зеркало!

— Какая рама!

— Какой стайл! Лук!

— Что? — удивлялась женщина, — причём тут овощи?

— Ха-ха, — смеялись в ответ такие же, как она «светские» дамы, нахватавшиеся новомодных словечек в любим

ой ими сети Интернет.

— Лук это не овощ в данном случае, — парировала одна, а другая подхватывала эстафетную палочку и продолжала, парируя в невесомости, этакая воздушная одухотворенная интеллигентная дама:

— Лук — это состояние души! Это вид, это внешность, это стиль! Украшение дома!

— Аааааа, — протягивала Олечка в ответ, она тоже умела создавать лук дома, лук внешности, просто не знала, что это так называется.

Под эти весёлые непринужденные разговоры женщины пили чай, переходящий в куда более крепкие напитки, и также переходили с тем уюта дома на «любимых» коллег и знакомых.

— Эка вон Танька с сиськами, — закусывая огурцом, вылавленным руками из банки, очередную кружку водки, причитая в полушепот абы раскрывая самую страшную на земле тайну, проговорила та самая неземная интеллигентная «светская» дама, — С Сережкой мутит!

— Да ты что! — в один голос, вытаращив на нее глаза, заорали Олечка и вторая подружка.

— Ага, — надкусывая тот же огурец, с довольным умиротворенным видом, ответила им женщина и добавила, — Сама видела!

— Где-где? Расскажи!

— Иду я вечером из магазина, а Танька, она в соседнем подъезде живёт, вылезает жопой кверху из сережкиной машины. Не заметила она, что я то рядом и все вижу!

— Подумаешь, — вяло перебила ее Олечка, — может он её просто подвез. Делов то!

— Даа?! Но он то её высадил, сам вышел и в губы, представляешь?! — тут женщина сделала театральную паузу, что обе ее собеседницы замерли, хлебнула из чашки глоток водки и, прижимая руку ко лбу, откидывая голову назад, разделяя по слогам, продолжила, — по- це- ло -вал!

— Понимаешь?! — выдохнув ещё раз и практически крича, — Он её поцеловал!

Женщины замерли и не знали, что на эту сногсшибательную новость ответить, разлили по кружками очередную бутылку и хором, не сговариваясь и не чокаясь, выпили.

— А муж то ейный? — прервав эту нависшую тугую тишину, спросила, вошедшая в комнату старушка-мать, — Он то знает?

— Нет! — хором выдохнули сплетницы и заржали аки кони.

— Не знает он ничего! — закричала от радости первая дама, — Не знает!

Олечка насупилась и выдала, осадив коллегу:

— Нет же у неё мужа, девки, нет!

Дамы снова погрузились в тоску-печаль от которой не только выть, но и петь хотелось.

Олечка включила компьютер, нашла онлайн-караоке и бабы завыли.

— Ой, мороооооз, мороооооз, не мороооозь меняяяяя!

— Маево коняя! — подвывала одна, вторя первой.

— Всё для тебяяяяя! Рассветы и туманы! Моряяяя и океаны! Для тебяяяяя — цветочные поляяныыы! Всё для тебяяяяя!

— Эх, — мотанула своими взбитыми космами одна из коллег Олечки и навзрыд прокричала, -У всех любовь! Счастье! Отношения! А ты, я, она, одни мы, девоньки, никому не нужные!

— Да! — вторила ей Олечка, — А что у этой Таньки кроме сисек?

— Да ничего! — проорала в микрофон другая, -Жопа толстая, щеки как у хомяка, разговаривает шепелявя. Что он в ней нашёл?

— Вот да! — подначила ее Олечка, — Другое дело ты! Или Степановна, или я, на худой конец!

— Лучше на толстый! -как бы между делом пролепетала «в стельку» пьяная Степановна.

Девки перемигнулись и заржали, подпевая в такт продолжающему высвечиваться на мониторе караоке, но не попадая в слова:

— Всё для тебяяя! Лишь для тебяяяя горят на небе звёздыыыы, для тебяяяяя безумный мир наш создан, для тебя живу и я под солнцем для тебяяяяяя. Лишь для тебяяяяя! Живу и я под солнцем, для тебяяяяяя!

— Эх, хорошо поем!

— И хорошо сидим, бабоньки!

Хлопнула входная дверь, из строительного колледжа приехал сын Олечки.

— Мам, привет! — крикнул Сашка, сын Олечки, и немного смутившись, увидев развеселую компанию ухмыляясь, добавил:

— Здрасьте! Вас на улице хорошо слышно.

— Ой, ой, ой! — засуетилась резко протрезвевшая Олечка.

Больше всего она блюла своё «интеллигентное я» перед соседями. Ну, вдруг её, такую непорочно зачатую, обвинят в чёрт знает чём! А это ведь все не она, это ведь все другие! И эта жизненная позиция у Олечки была во всем. От дружеских до родственных отношений. Вечно ревнивая к поступкам и деятельности других, она не оставляла попытки принизить собеседника, а если уж ей это не удавалось, Олечка из любого спора уходила с «высоко поднятой головой» и походкой от бедра. Олечка очень любила манипулировать людьми. Например, вякнуть что-нибудь не подумав, а потом в процессе всплывающей постепенно информации, сделать удивлённое лицо с выпученными то ли от страха, то ли от недовольства глазами, что её очередной коварный план раскрыт, и отнекиваться до последнего, что я ни я и конь в пальто не мой, свалить все на других, что её не правильно поняли или это вообще не она сказала и она тут не причём, мало ли кому что в голову взбредёт, а она просто мимо проходила.

— Мам, — загундосил под нос Сашка, — там, на улице тётька Надька стоит с какой-то женщиной, на окна смотрят и громко рассуждают, кто так воет и к кому полицию вызывать.

Олечка поджала губы и на её лице пронеслась буря чувств от страха до раздражения. Она побледнела и осела на стул.

— Сашк, ты это, прекрати! — резко затараторила её старуха-мать, занюхивая рукавом очередную чашку водки, — Пусть попиздят, им делать нечего, чем о других разговоры разговаривать! Ты посмотри до чего мать довел!

С этими словами женщина встала, подошла к дочери и приобняла её за плечи, одновременно гладя её по коротким волосам.

Олечка вспрянула и закатив глаза, недовольно прохрипела:

— Ну, мама!

Затем обратилась к сыну с явным недовольством и откуда-то взявшейся усталостью:

— Ты есть будешь?

Сашка взял со стола пирожок, запихнул его себе в рот и, мотнув головой, что означало «Да, маман, подайте» с довольным видом удалился в свою комнату.

— Мужик растёт! — парировала Олечкина коллега Степановна, разливая остатки бутылки по чашкам, — Так давайте выпьем за здоровье и настоящих мужиков!

— Верно! — загоготали женщины, забыв, что у них все ещё включён караоке-микрофон.

— Чин-чин!

И тут в дверь позвонили.

Олечка успела испугаться, «сесть на ежа», вспомнить, что она королева-мать и пойти открывать дверь.

На пороге стояла её соседка Алёнка.

— Мать, ты так громко гуляешь, что аж слюньки текут! — обмахиваясь веером просвирестела соседка с заметной ехидцей в голосе.

— Заходи! — с чувством ежеминутного облегчения, проговорила сияющая Олечка.

— А удобно? — чуть оступившись, спросила Алёнка, увидевшая в проем двери незнакомую компанию.

— Конечно, — замотала головой Олечка, — это девки с работы. Ирина Степановна и Наталья Ивановна.

— Очень приятно, — парировала в ответ соседка, -Алена Сергеевна!

Бабоньки дружно гоготнули и продолжили чревоугодие и дегустацию водки разных сортов уже в пополневшейся компании.

Глава третья. Правду от себя не скроешь

За окном лёгкими хлопьями кружился снег. Олечка приоткрыла форточку на кухне и одернула занавеску, достала пачку дешёвых сигарет, вытащила одну и закурила, высоко подняв голову так, чтобы дым уходил из квартиры едва только последняя гостья покинула её гостеприимную квартиру.

— Что грустишь? — спросила, расставляя руки в боки её мать, — Хорошо ж посидели! Будет что ещё соседям вспомнить! Косточки нам с тобой перемыть!

— Хорошо то как! — ответила, роняя слезу, Олечка.

— Мужика бы тебе…

— Ой, мам, — осерчав на прерванное умиротворение, заскандалила Олечка, и повторила чуть слышно, — Мужика бы мне…

— Мда, — парировала как бы не замечая перепадов настроения Олечки её мать, отхлебывая остатки рассола из банки, — Если бы расторопнее была… И никого не слушала, ни меня, ни подруг… Жила бы сейчас в Африке, в племени Юмба… Королевой была… и с кучей маленьких Алимчиков под боком…

Мать расцвела в улыбке от того, что напомнила дочурке о её не сложившемся замужестве с принцем-студентом из Африки, а увидев замешательство на лице у дочки, захотела укусить ещё больнее и поэтому добавила:

— Или вот, родила б последнему дитя, авось при бизнесе была бы… а то так быльем и поростешь… забудут к тебе стежеку-дорожку!

Олечка громко разрыдалась.

— Что? Что я делаю не так? Почему меня бросают? Я же хорошая!

Мать приобняла дочурку и злорадно заулыбалась. На кухню завалился сонный Сашка.

— Мам, — обратился он к Олечке, -Я тебя больше всех люблю!

Олечка подняла голову и по её размалеванному от слез и обилия косметики лицу потекли слёзы, которые она нещадно начала тереть рукавом.

— Санечка, сыночка, -протянула она к сыну руки, -подойди обними мать!

Саня подошёл, обнял зареванную Олечку и прижал её к себе.

— Прорвемся, ма! Зачем нам с тобой эти мужики? У тебя есть я!

Олечка ещё больше зарыдала.

Её мать отошла в сторону шаткой походкой и, завалившись на стул, подперла рукой подбородок, женщина незаметно захрапела за наблюдением сцены сыновьей любви.

Утро наступило неожиданно рано, в 11 утра. Едва продрав глаза под трель орущего над ухом телефона, Олечка осознала, что опаздывает на важную деловую встречу, как она успела всему свету рассказать.