Бесплатный фрагмент - Окраина: расследование кошмарного преступления

Александр БЕЛКА

О К Р А И Н А:

расследование кошмарного преступления

Глава первая

Первым на следы кошмарного преступления наткнулся Максимка Веселков. Рыжий такой, весь в конопушках пострелёнок, с самого рождения привыкший совать нос туда, куда, как говорится, собака свой не совала, за что и прозвали его Вездесущим Максом. Как всегда, оббегая поутру родной посёлок на окраине небольшого шахтёрского городка, чтобы раньше всех узнать здешние новости, он по великой нужде (а только великая нужда могла заставить его зайти туда, куда и взрослые-то побаивались заходить) заскочил в подвал давно заброшенного полуразвалившегося дома, в народе именуемого Скрипом.

У этого дома, стоявшего особняком на отшибе посёлка, была жуткая история, которую вам не мешало бы послушать, чтобы понять дальнейшие события.

Построил его ещё в начале двадцатого века и впоследствии жил в нём припеваючи один богатый мужик по фамилии Скрипов. Когда-то мальцом, убегая от нищеты и нужды, он с группой мужиков отправился на поиски лучшей жизни. Где он скитался и чем занимался — это никому не ведомо. Только когда, спустя двадцать лет, он вернулся в родную деревню, то привёз с собой кучу денег и всякого богатого добра и на зависть местным богатеям отгрохал из камня этот двухэтажный особняк и обнёс его железной кованой оградой. Молва не сохранила его имени, но зато хорошо запомнила, какие гулянки он закатывал и каким бывал добрым и щедрым, находясь в изрядном подпитии.

Жил он так не тужил, работал как вол и гулял как царь, пока не перешла ему дорогу красавица одна, молодая вдова заезжего лекаря. Звали её как-то странно, не то — Элизабет, не то — Жаннет, не то ещё как-то. В общем, иностранкой она была, заносчивая и своенравная. То то ей не этак, то это не так. Но и Скрипов был парень не промах. Весельчак и балагур, за словом в карман никогда не лез и наглости хоть отбавляй, особенно, когда выпивши. Вдобавок, здоровый, как медведь. Короче, обломал он эту иностранку на свою шею и женился на ней.

Тут бы и зажить ему ещё веселее и радостней, да почему-то после свадьбы вдруг сдал он, чахнуть начал. Вскоре от богатыря-весельчака, считай, один скелет и остался. Разные лекаря пытались его излечить, но только бабке Матрёне, слывшей в народе колдуньей, удалось вырвать его из лап непонятной болезни. И Скрипов ожил, силами стал набираться. Но в один прекрасный день, когда он уже начал вставать и передвигаться без посторонней помощи, его нашли в своей спальне с размозжённой головой. Рядом в луже крови лежал обыкновенный плотницкий топор.

Кто и за что убил Скрипова, стало ясно, когда обнаружилось исчезновение его жены и ценных вещей. Деревенским давно было известно, что она крутила шашни с отставным капитаном, осевшим здесь незадолго до их свадьбы. Возможно, сговорившись, они решили избавиться от него и прибрать его богатство. Но крепкий и здоровый организм сибиряка спутал им все карты, и тогда они решились на крайнюю меру. Это предположение подтвердилось, когда выяснилось, что отставной капитан тоже исчез.

В тот же день поздно вечером из города приехал следователь в сопровождении пристава и двух жандармов. Он лишь мельком взглянул на место преступления, решив детальное рассмотрение отложить на утро, и, оставив свою свиту в особняке для охраны, отправился к старосте на постой, отдохнуть с дальней дороги, а заодно испробовать крепость местного самогона. Но уже на рассвете, задолго до первых петухов, его разбудил перепуганный насмерть пристав. Вместо того чтобы объяснить причину своего раннего появления, он понёс какую-то чепуху о покойниках, нечистой силе, о скрипе и жутком вое и разозлил этим следователя куда больше, чем ранним визитом. Так и не добившись от него ничего внятного, следователь поспешил в дом Скрипова.

Там он встретил, как ни странно, нескольких зевак, в основном старушек, и одного из жандармов, который явно не дружил с головой. Бедняга корчил разные нелепые рожицы и что-то неразборчиво лопотал себе под нос. Для расспросов он был бесполезен, и следователь не стал к нему приставать, а сразу вошёл в дом.

Поднимаясь по лестнице на второй этаж, где произошло убийство, он снова ощутил как непонятное беспокойство, перерастающее в страх, которое он вчера списал на усталость, всё сильнее и сильнее захватывает его. Он непроизвольно сбавил шаг и с тревожным чувством ожидания чего-то опасного, продолжил путь. Находясь в сильнейшем напряжении, он едва не упал в обморок, когда, поднявшись на этаж, внезапно наткнулся на второго жандарма, лежавшего бездыханным на полу коридора. Юнец, недавно пришедший на службу, был весь седой. Лицо исказила гримаса неописуемого ужаса, а вылезшие из орбит глаза смотрели в потолок с таким выражением, словно это «нечто», так испугавшее его, всё ещё находилось там. Невольно проследив взгляд мертвеца, и не увидев на потолке ничего угрожающего, следователь немного успокоился.

Оправившись от испуга, он подошёл к спальне Скрипова, перекрестился, с опаской открыл дверь и, заглянув в комнату, к удивлению своему обнаружил, что труп Скрипова исчез. Пропало и орудие убийства — топор. А лужа крови, которая за сутки должна была свернуться и засохнуть, блестела свежестью и пугала тошнотворным запахом. Ничего не понимая, он подошёл к луже и осторожно сунул в неё указательный палец…

Следователь пробыл в особняке всего минут пять и выскочил из него как ошпаренный. Крестясь и бормоча: «Свят, свят, свят… Боже, спаси и сохрани…», он бегом взобрался в бричку. Подоспевшему приставу велел вынести из дома мертвеца, забрать второго жандарма и на других лошадях следовать за ним. Больше не сказал ни слова. Ни кому, даже старосте, и умчался прочь из деревни.

Причина столь быстрого отъезда полиции не стала для деревни секретом. По ней моментально разнёсся слух, что труп Скрипова обратился в призрака, который теперь никому не позволяет заходить в его дом. Скрип объявили проклятым местом и стали обходить стороной.

После Октябрьской Революции в деревню пришла новая власть, а с нею новые люди, не верящие ни в чёрта, ни в бога, и не боявшиеся ни того, ни другого. В деревне создали коммуну, и её председатель, вчерашний студент, решил обосновать её именно в Скрипе. Местные пытались отговорить его, но на все их доводы он только смеялся и отвечал, что всё это происки империалистов.

Дом отремонтировали, внутри все убрали, навели порядок, побелили стены и заново покрасили полы. Засохшее пятно крови в спальне Скрипова, после неудачных попыток соскрести, покрасили на три раза.

В день открытия коммуны в Скрипе устроили грандиозный праздник. Но, несмотря на всеобщее веселье и радость, ближе к вечеру все начали под тем или иным предлогом расходиться по домам. Вскоре в особняке остались только председатель с женой, пара-тройка их друзей из города и несколько активистов из местных. На следующий день всех их нашли мёртвыми в комнатах первого этажа. На их лицах лежала печать ужасного испуга.

Старожилы сразу смекнули, в чём дело. А один из них, самый отчаянный мужик в деревне, забравшись на второй этаж, заглянул в спальню Скрипова и увидел около кровати лужу свежей крови. Сначала он подумал, что это ему померещилось со вчерашнего перепоя и с сегодняшнего перепуга. Но когда на его глазах лужа крови стала впитываться в пол и вскоре совсем бесследно исчезла, он понял, что это не зрительный обман, а самое что ни на есть колдовское проявление бесовской силы и поспешил удрать из проклятого дома как можно быстрее.

Следователь, прибывший аж из Новониколаевска расследовать это чрезвычайное происшествие, никаких следов насилия и отравления не обнаружил и списал все непонятные вещи, происходившие с ним во время пребывания в Скрипе на вмешательство нечистой силы. Например, войдя в дом, он испытал прилив непонятной тревоги, с которой едва смог справиться. Папироса, которую он многократно пытался прикурить, постоянно затухала (в деревне тут же вспомнили, что Скрипов терпеть не мог табака). Бродя по дому, он постоянно ощущал рядом с собой чьё-то присутствие, хотя понятые и двое красноармейцев стояли около входной двери, не решаясь пройти дальше. Наконец, поднимаясь на второй этаж, он вдруг ощутил такой жуткий страх, что тут же, забыв про солидность, опрометью бросился назад. И пока он добирался до выхода, кто-то невидимый всё время дышал ему в затылок.

Обо всём следователь поведал начальнику местной милиции, с которым пропьянствовал всю ночь, а утром чуть свет уехал в город. Уехал не один.  Забрал с собой того самого отчаянного мужика, что видел лужу свежей крови в спальне Скрипова на следующий день после смерти коммунаров. Больше об этом мужике не было ни слуху, ни духу.

Шли годы. В деревне нашли залежи угля и открыли несколько шахт. Началось её бурное развитие. Строились посёлки для горняков, школы, больницы, детские сады. Деревня преображалась и росла на глазах и уже в тридцать пятом году получила статус города.

А Скрип всё также гордо и одиноко стоял особняком на окраине, пугая прохожих пустыми, безжизненными провалами окон. Несколько раз его пытались заселить всякие разные конторы, но каждый раз всё заканчивалось поспешным бегством и проклятиями в адрес неприветливого дома.

Однажды кто-то попытался спалить это пристанище нечистой силы. Обложил дом соломой, облил бензином и поджёг. В этот момент на ясном безоблачном небосводе вдруг откуда-то возникла чёрная туча. И проливной дождь забил пламя раньше, чем оно успело разгореться. После этого той же ночью в посёлке помер мужик, прежде никогда не жаловавшийся на здоровье, да и годов-то ему было всего около сорока. Говорят, что это он и был поджигателем Скрипа.

Случай, произошедший после Великой Отечественной Войны, раз и навсегда отбил у кого-либо охоту связываться со Скрипом. Трое друзей-фронтовиков, прошедших с боями от Москвы до Берлина, возвращались после Победы домой и, надо же такому случиться, ночь застала их как раз неподалеку от этого зловещего места.

В это же время в городе сменилась власть. Новый секретарь горкома партии, присланный сюда из-за Урала, в первый же день своего правления решил лично осмотреть мрачную достопримечательность вверенного ему города. Вы бы видели его, когда он со своей свитой обнаружил на крыльце Скрипа два трупа! Он не упал в обморок только потому, что его вовремя подхватили под руки и подали валидол. Расторопный начальник горотдела милиции со своими помощниками тут же ринулся вовнутрь особняка искать вещьдоки преступления и нашёл там ещё один труп.

Судя по тому, как лежали тела, солдаты пытались от кого-то убежать и не смогли. На лицах их застыл такой ужас, что не предать словами. Трудно было поверить, что они, четыре года смотревшие смерти в лицо и прошедшие все круги ада, могли испугаться чего-то ещё. Но это было так.

Очухавшись, секретарь горкома приказал немедленно снести проклятый дом и поручил это своему первому заместителю. Тот рьяно взялся за дело. Но с техникой, которую пригнали сюда по его указанию, стало твориться нечто странное. Двигателя тракторов то глохли по непонятной причине и не желали заводиться, то ни с того ни с чего заводились сами. То у грузовиков отказывали тормоза, до этого исправно работавшие, и машины продолжали движения, несмотря на усилия шоферов всячески остановить их. А один трактор, у которого порвалась гусеница, вдруг сам по себе завёлся и на глазах обалдевших трактористов, пытавшихся его починить, тронулся с места, обогнул сад, росший за Скрипом, и свалился в старый карьер, где когда-то добывали щебень.

На этом противоборство со Скрипом кончилось. Его оставили в покое. Поэтому он и сохранился до наших дней — мрачный, местами разрушенный временем двухэтажный особняк. Поговаривают, что и сейчас можно увидеть эту лужу крови, если рано утром заглянуть в спальню Скрипова. Очевидцы, которых судьба-злодейка случайно забрасывала на Окраину к заброшенному дому в тёмное время суток, утверждают, что слышали жуткие стоны и вой. А некоторые уверяли, что видели сам призрак, блуждающего по дому с топором в руках.

Теперь вы понимаете, какую отчаянную храбрость проявил Вездесущий Макс и какая убедительная причина для этого ему понадобилась, чтобы забраться в подвал Скрипа.

В подвале было жутко и мрачно, хотя местами сквозь обвалившийся потолок в него проникали яркие снопы света. С бешено колотящимся от страха сердцем и остро ноющим от расстройства кишечником Макс подскочил к самому освещённому месту, быстренько стянул штаны, но только поудобней устроился, как увидел перед собой засохшую лужицу крови. Коротко стриженые волосики на его голове зашевелились и стали медленно подниматься. От лужицы в сторону тянулся тоненький след. Выпученными от страха глазёнками Макс проследил его и под обломками старых досок и мусора увидел труп бедной Лизки, так внезапно пропавшей неделю назад и поисками которой занимались лучшие сыщики Окраины: Шериф и его команда. Мгновенно забыв о великой нужде, он, сломя голову, помчался к Шерифу, чтобы сообщить об ужасной находке

Глава вторая

Шериф любил поспать. Это была его любимая мечта — как следует выспаться. Он всегда вставал в одиннадцать, не спеша, завтракал и только потом брался за свои обязанности. Девять часов утра для него было невыносимо рано, а так как Вездесущий Макс разбудил его именно в это время, то он встретил его не очень-то приветливо.

— Что, каникулы уже кончились, что ли? — недовольно пробормотал он, закрывая глаза.

— Нет, сэр, — часто дыша от быстрого бега, затараторил Макс, обеими руками поддерживая расстёгнутые штаны, — но я нашёл труп!

— Какой ещё труп в такую рань? — продолжал бурчать Шериф и, заворачиваясь в одеяло, отвернулся к стене, тем самым, давая понять, что аудиенция закончена.

— Но я нашёл Лизку! — заорал тогда Макс, всё ещё полный ужаса от своей находки.

— Лизку!? — Шерифа словно холодной водой окатили. Он подскочил в постели с ошалелыми глазами. — Что ты там сказал?

— Я нашёл Лизку… — голос Макса предательски дрогнул, на глаза навернулись слёзы, и он непроизвольно шмыгнул.

Шериф соскочил с кровати:

— Чёрт возьми!

Лизка была больным местом в биографии этого двенадцатилетнего крепыша, которого за страсть к детективам и согласно посту, им занимаемого, прозвали Шерифом, и грозила стать крахом его карьеры как знаменитого сыщика. Дело в том, что когда она пропала (а пропажу её обнаружил опять же Вездесущий Макс), он перед Сходом похвастался, что со своими помощниками найдёт её за три дня. Но прошла неделя, а поиски не дали никаких результатов. Нельзя сказать, что его команда плохо поработала. Они облазили все стайки и сараи и прочие злачные места, но Лизка как сквозь землю провалилась. А недавно приходил долговязый из шестого класса, в шутку за высокий рост, прозванный Малышом, и потребовал свой выигрыш. Шериф по глупости заключил с ним пари на «пиявки». Малыш не блистал умом, но славился на редкость сильными щелбанами. Шерифу легко удалось уговорить его продлить срок пари ещё на несколько дней. И сегодня срок как раз истекал.

— Чёрт возьми! — повторил Шериф, встряхиваясь от остатков сна, и потёр лоб, словно Малыш уже наставил ему «пиявок». — Лизка — это уже другое дело. А то сразу труп…

— Так я и говорю… — взялся было объяснять Макс и осёкся, удивившись, с какой невозмутимостью выслушивает его знаменитый сыщик.

А тот, сладко потянувшись, не спеша направился к стулу, на спинке которого аккуратно висела одежда, и мимоходом, как бы между прочим, чтобы ничем не выдать внезапно охватившую его радость в связи с обнаружением Лизки, спросил:

— Ну, что там про Лизку-то?

— Нашёл я её, а она…

— А труп тут причём? — Шерифу с трудом удавалось сохранять внешнее спокойствие, когда душа его ликовала, но как высокопоставленная особа, славящая хладнокровностью и невозмутимостью, он вынужден был делать это, и потому спросил как можно беспечнее. — Это розыгрыш, да?

— Так труп-то Лизкин и есть! — выпалил Макс, в отчаянии взмахнув руками, отчего штаны, потеряв поддержку, сползли на пол.

— Чего?!!

Шериф осознавал, что в данный момент выглядит идиотом, что совсем непозволительно при его должности, но ничего не мог с собой поделать. Эта весть ударила его как кувалда.

Лизка была всеобщей любимицей. Несмотря ни на какие родительские запреты и наказания, все с удовольствием с ней играли, кормили её и не давали в обиду. Она имела одну странность: исчезать раз в несколько месяцев, но всегда, спустя пару недель возвращалась. Иногда её оперативно находила сыскная команда Шерифа. К этой её странности ребятня уже привыкла, и некоторые даже могли с точностью до дня угадать, когда она снова смоется. В последний раз она исчезла задолго до всяких сроков. И вот труп…

— Вот так дела… — растерянно пробормотал Шериф, оправившись от удара, и почесал затылок, — ну и ну…

Прошло ещё некоторое время, прежде чем он окончательно взял себя в руки и стал одеваться. За что уважали Шерифа на Окраине так это за умение владеть собой, быть спокойным и хладнокровным в трудные минуты, здраво, совсем по-взрослому, рассуждать и за его манеру выражаться на языке американского сленга, которого он нахватался, посещая видеосалоны. Многие подражали ему, но у него получалось лучше всех.

— Ну ладно, — Шериф вздохнул, достал из ящика письменного стола старую деревянную трубку и сунул её в рот (думаю, не нужды объяснять, что любимым сыщиком Шерифа был Шерлок Холмс). — Итак, Макс, начнём.

— Чего? — не понял тот.

— Рассказывай всё самого начала, парень.

— Ага, — кивнул Макс и, немного подумав, начал. — Значит так, проснулся я, как всегда, полвосьмого (при этом у Шерифа лицо на мгновение скисло), наспех поел. Поел я, наверное…

— Ближе к делу.

— Ага. Поел я, короче, и думаю, пойду-ка посмотрю, что в мире творится. Начал с нашей улицы. У нас всё нормально. На «Энгельсе» и «Восьмого марта» тоже. На «Ачинской» вчера вечером драка была. Жорж с Гвоздем напились и отлупили кого-то. Говорят, что он к ним в гости приезжал, а они его…

— Дальше, бой!

— Так вот. На «Котовской» — тишина. А на «Петропавловской» Пузырь немного поскандалил. С пьяных глаз что-то с женой не поделил. Но его быстро успокоили. Правда, к его жене потом «Скорая» приезжала. Но вроде бы ничего страшного. Потом я сделал крюк, чтобы до «Омской» добежать. Хоть и не наш район, а всё равно интересно…

— Стоп! — внезапно прервал его Шериф.

— Что? — осёкся Макс.

— Покороче нельзя, а?

— Ага.

— Что ага?

— Можно и покороче. Я и так уже…

— Тогда продолжай.

Шериф сунул трубку в рот и сделал глубокомысленный вид. На самом деле, ему давно надоела пустая болтовня Макса, и он едва себя сдерживал, чтобы не сорваться.

— Ага.

— Может, все-таки хватит, а? — всё же не выдержал сыщик.

— Чего? — не понял рыжий.

— Агакать.

— Ага, хватит.

— Тьфу ты, чёрт! — закатив глаза, прошипел от злости Шериф.

— Ну, привычка у меня такая, — стал оправдываться Макс. — Что я теперь… Я что не могу, что ли… Да я…

— Ладно, ладно, парень, успокойся. — Шериф решил, что сейчас не время для разборок. — Давай продолжай. Но помни, я просил тебя рассказать, как ты нашёл Лизку, а не то, что творится в нашем поселке.

— Ну… значит, иду я с «Омской» и тут вспомнил кое-что. Я вчера четыре петли на сусликов поставил. Там суслики вот такие жирные, сам видел. Вот я и решил домой через обвалы пройти. Так короче, а заодно и петли проверить. И тут как меня скрутит! Видно, что-то съел я в впопыхах не то…

— Чёрт тебя побери, бой! — снова сорвался Шериф. — Давай по делу, а?

— Да я и так по делу! — огрызнулся пацан, разозлившись на то, что ему постоянно затыкают рот. — В общем, приспичило меня. И как раз в таком месте. Представляешь, прямо у Скрипа! А тут ещё, как назло, две тётки на встречу с сумками тащатся. С базара, наверное. Они на «Омской» живут. Я их знаю. Ну не садиться же мне посреди дороги у них на глазах! И штаны марать не охота. А кишки скрутило — вот-вот прорвёт! Тогда я к Скрипу и рванул. Смотрю — дыра в стене. Я туда. Только сел, смотрю — кровь, а чуть дальше труп Лизки лежит. Убили её, гады!

— С чего ты взял, что её убили? Может, она сама умерла?

— А кровь тогда почему?

— Логично, — ушёл от ответа шеф полиции и, чтобы как-то сгладить свой глупый вопрос, ловко перевёл разговор на другую тему. — А ты что, так со спущенными штанами и бежал?

— Да… Э-э, нет… Я их держал, когда бежал. Это они сейчас у меня упали.

— Так, ну всё, перейдём теперь к делу!

Шериф снова стал шерифом, известным сыщиком Шерлоком Холмсом. Он сделал несколько затяжек из пустой трубки и объявил:

— Итак, нам известно следующее: первое — Лизка мертва, и второе — её труп лежит в подвале Скрипа. Я правильно тебя понял?

— Ага, — кивнул Макс, с увлечением слушая главного сыщика Окраины.

— Ты сможешь показать это место?

— Чего?

У рыжего глаза округлились от испуга. Вернуться в Скрип? Да он что, дурак, что ли?

— Не дури, парень, — Шериф вытащил трубку изо рта, — ты прекрасно понял, о чём я.

— Ой! — вместо ответа вдруг пискнул тот.

— Ну-ну, бой.

— Ой! — снова вскрикнул пострелёнок и, схватившись за живот, согнулся пополам.

— Ты чего? — не на шутку перепугался сыщик, до этого считавший всё это розыгрышем.

— Опять резануло.

— Чего?

— Да живот снова скрутило!

— Да ты так и не сходил в Скрипе, что ли?

— Нет, конечно, — простонал Макс, красный от напряжения. — Я же тебе сказал: только сел и тут Лизку увидел. И сразу к тебе…

— Чёрт возьми! — растерялся было Шериф, но тут же спохватился. — А ну напяливай свои штаны и вали отсюда быстрее! Через полчаса чтобы был у меня. Понял или повторить?

Повторения не потребовалось. Макс был смышленым малым. Ловко подхватив брюки, он пулей выскочил на улицу.

Пока Макс решал свою проблему, Шериф пытался обдумать свою, так внезапно свалившуюся на него с ранним визитом этого рыжего непоседы. Посасывая трубку, он медленно прохаживался по кабинету, как он называл свою комнату, и напряжённо думал. А думать было над чем. Раз Лизку убили, значит, должен быть убийца или убийцы. Шериф тяжело вздохнул, едва не всхлипнув. Лизка была ему дорога, как и всей детворе Окраины. Чтобы сдержать слёзы, он посильнее вонзил зубы мундштук. Надо обязательно найти этих подонков и предать правосудию. Сход без сомнения этого потребует. Ну что ж, он согласен взять на себя это нелёгкое дело…

— В чём дело, мой мальчик?

В кабинет неожиданно заглянула его мама. Ей было уже сорок, но она как-то сумела сохранить девичью стройность и моложавый вид, великолепно сочетавшиеся с очарованием зрелой женщины.

— Ты поднялся в такую рань? — её удивлению не было предела.

— У меня появилась проблема, — объявил ей Шериф, вовремя спрятав трубку за спину.

— Какая же? — улыбнулась она, наивно полагая, что у детей в нашей стране нет и не может быть, никаких проблем.

— Очень серьёзная.

— Да? На столько серьёзная, что Максим Веселков прибежал к тебе со спущенными штанами?

— Вот именно, — многозначительно ответил сын, давая этим понять, что ему нужно побыть одному.

— А, понимаю, — сказала мама, при этом, конечно, ничего не понимая.

Она просто поверила ему на слово, ибо чтобы заставить её сына встать так рано, да ещё в каникулы, нужно, чтобы случилось действительно что-то из ряда вон выходящее.

— Только не забудь сначала заправить постель, — напомнила она, — затем умыться, почистить зубы и поесть. А вот потом уже можешь заняться своими проблемами.

Что поделаешь, мама Шерифа была, как и все мамы мира, очень заботлива и строга. Но Шерифу сегодня было не до этих пустяков. Аппетит у него пропал, а заправлять постель он не любил никогда.

— Боюсь, ма, — озабоченно заявил он, — что с этим придётся обождать.

— Это ещё что за новости? — узкие брови сомкнулись на узкой переносице, не предвещая ничего хорошего.

— Я же сказал: у меня крупные неприятности.

— Ну и что? Причём тут завтрак? Еда ещё никому и никогда не вредила. Да и что можно сделать на голодный желудок?

— У меня проблема, ма, — ещё раз настойчиво повторил Шериф, — очень серьёзная. Придётся поработать мозгами, чтобы разрешить её. А для этого, как ты знаешь, нужны две вещи: одиночество и тишина.

Надо сказать, что ма весьма стойко переносила американский жаргон сына, но когда тот пытался ей противиться, теряла самообладание и начинала нервничать.

— Бог ты мой! — рассердилась она. — Он меня ещё и выпроваживает! У него, видите ли, проблема! Да если бы тебе мои заморочки, ты бы тогда давно с голоду помер со своими выкрутасами. Так что не выпендривайся, а немедленно заправляй кровать, умывайся и марш на кухню!

— Ну как ты не понимаешь, ма! — взмолился Шериф. — Ведь речь идёт о чести твоего сына. Какой может быть разговор о жрачке и прочей ерунде, когда надо мной повис Дамоклов меч?

— А я сказала: немедленно! — ма была непреклонна. — Иначе вообще никуда не пойдёшь!

По стальным ноткам в её голосе главный полицейский Окраины понял, ещё одно слово против, и домашний арест ему обеспечен. И тогда он решил пойти на хитрость. А уж в хитрости ему не было равных по всей Окраине. Ну… разве что кроме Чингачгука, Виннету и Мэра.

— О, кей, ма, — сдался он, — твои аргументы весомее моих.

— То-то же, — назидательно изрекла та, успокаиваясь.

— Готовь завтрак, через пять минут я буду на кухне.

— О, кей, сэр!

Иногда, в порыве чувств, ма была не прочь блеснуть знаниями иностранного языка.

Но только она вышла, как Шериф быстро натянул на себя старенький пиджачок, на левой стороне которого красовалась кокарда с военной фуражки — знак шерифа, нахлобучил на голову ковбойскую шляпу и, пряча на ходу в карман трубку, выскочил на улицу, где нос в нос столкнулся с Максом. Столкновение было настолько сильным, что оба оказались на земле.

— Чёрт возьми! — выразил мнение на счёт этого инцидента страж порядка, потирая ушибленное место.

— Сам, чёрт возьми! — резонно возразил Макс, держась за нос. Именно им он протаранил грудь великого сыщика. — Смотреть надо, куда летишь.

— Хорошо, бой, — примирительно сказал Шериф, понимая, что разборки сейчас ни к чему. Вот-вот ма должна была обнаружить его бегство, — будем считать это небольшой автомобильной катастрофой. О, кей?

— О, кей! — охотно согласился Макс и, поднявшись, стал отряхивать свои штаны.

Пытливый взор лучшего следователя Окраины тут же подметил, что штаны на нём те же, что были раньше.

— Неужели успел? — искренне удивился он.

— Ага, — радостно ответил рыжий и облегчённо вздохнул. — Как раз успел.

— А я думал, тебе хана… Ну а живот как?

— Нормально! — довольно расцвёл парнишка и хлопнул себя по пузу. — Мамка мне ещё лекарство какое-то дала. Так что, всё нормально.

— Молодец! — похвалил его Шериф. — Тогда беги и сообщи всем, чтобы собирались на Пустыре.

— Уже.

— Что, уже?

— Уже всем сказал. Поди, собрались уже.

— Да??

Макс до глубины души был рад, что поверг видавшего виды детектива в изумление своей расторопностью. А Шериф, находясь в состоянии прострации, долго пытался найти подходящие слова, чтобы хоть как-то высказать то, что он думает по этому поводу, но так и не смог, и только выдавил из себя:

— Одно слово — вездесущий.

— Ага! — гордо согласился Макс и счастливо улыбнулся на всю ширину конопатой физиономии.

— А ты сказал им про Лизку? — спросил Шериф, когда они уже подбегали к Пустырю.

— Ага!

— Болван! — не сдержался главный сыщик.

Это путало его планы, и он не мог не высказаться об этом. Но, увидев, что Макс собирается возразить, тут же спохватился:

— А в прочем, может это и к лучшему. Но ты представляешь себе, что там сейчас твориться?

Глава третья

На Пустыре действительно творилось что-то невероятное. Несмотря на то, что с момента обнаружения Лизки прошло каких-то полчаса, там собралось уже больше половины представителей детворы Окраины. Все что-то негодующе кричали друг другу, махали руками и больше напоминали разорённый улей, чем сход.

Лишь двое из этой галдящей компании не принимали участия в общем гомоне. Они молча сидели на толстом, обтёсанном временем бревне посреди Пустыря и с невозмутимым видом посасывали курительные трубки. У обоих на голове красовались расшитые бисером повязки, из-за которых торчало несколько перьев, выдранных из сорочьих и вороньих хвостов. Это были Виннету и Чингачгук. Два великих вождя двух великих племён: апачей и могикан. Их высокий сан не позволял им так открыто поддерживать негодование своих собратьев. Они должны были всегда и при любых обстоятельствах сохранять хладнокровие, присущее всем великим вождям.

— Вот видишь, что натворил твой длинный язык, бой, — Шериф лежал на вершине холма, у подножия которого простирался Пустырь. — Ставлю сто долларов против твоих пустых карманов, что сейчас эти вопли можно запросто услышать на другом конце Окраины.

— Да уж, — возразил Макс, обиженно шмыгнув носом, но спорить не стал.

— Н-да, натворил ты делов. Поди, успокой их сейчас. Ну да ладно, — Шериф снова приподнял голову над травой, — кажется, все собрались. В такую-то рань, господи… Постой, а что это я Воттута с Вонтамом не вижу, а? Ты у них был?

— Кончено, сэр. Они сказали, что занимаются и придут попозже.

— Занимаются?

— Ага.

— Интересно, чем это могут заниматься эти бездельники, а, Вездесущий?

— Не знаю, сэр.

— А ты разве не сказал им про Лизку?

— Не-а.

Шериф удивлённо уставился на Макса.

— Я просто не успел, сэр, — стал оправдываться тот, — честное слово. Я только хотел сказать им про неё, как они закрыли дверь. Воттут. Он сказал, что они занимаются, и закрыл. Ей-богу, не вру.

— Можешь не продолжать, парень, я тебе верю.

Шериф, не отрываясь, наблюдал за бурлящим сходом, потом тяжело вздохнул и, проронив: «Ну ладно, пошли», скатился с холма.

На Пустырь они пришли одновременно с мэром Окраины, который примчался на сход на служебном транспорте.

Мэр, не по возрасту упитанный, глупый мальчишка с вздорным характером, кстати, одноклассник Шерифа, стал мэром Окраины совсем не потому, что обладал большим умом и разбирался в политике, экономике и прочих тонкостях. Вовсе нет. Просто во время избирательной компании он проделал такой трюк, который другим претендентам, и не снился. На каждой встрече с избирателями он щедро угощал их шоколадными конфетами и газировкой, обещая им при этом, что в случае его избрания на пост мэра, они в течение года раз в месяц будут получать такие же подарки. Неудивительно, что на это клюнуло большинство. Надо сказать, обещание своё новый мэр сдержал. Регулярно раз в месяц, в день Выборов, каждый, не достигший четырнадцати лет, получал свою порцию. Правда, шоколад сменился ирисом и карамелью, а газировка — квасом и морсом, но никто и не подумал выражать недовольство тем, что его надули. Получать каждый месяц пять ирисок и стакан морса, да ещё на халяву, это граждане Окраины считали вполне достаточным. Поэтому мало кто вспоминал, что при прежнем мэре в посёлке было больше порядка, улицы блестели чистотой, а старики и пенсионеры не могли пожаловаться на отсутствие внимания со стороны подрастающего поколения.

Вот каким хитрым был новый мэр Окраины. Правда, потом выяснилось, что его победе помогла сильная поддержка его дяди, директора кондитерской фабрики, такого же глупого и вздорного, как и он, но умудрившегося не единожды раз избираться в городские депутаты. Дядя и сейчас гордо носил значок народного избранника. «Важен не ум, ребятки, а умное выражение», — любил поговаривать тот, попадая в среду детворы. Мэр Окраины тоже любил цитировать эту фразу. Но, как бы то ни было, мэром Окраины был Мэр, и вся власть в посёлке среди детворы принадлежала ему.

Ещё не отдышавшись от быстрого бега, Мэр вцепился в лацканы пиджака Шерифа и, дыша ему в нос ароматом копчёной колбасы, испуганно заорал:

— Чёрт возьми, Шериф, что здесь происходит? Революция?

Шериф недоуменно глянул на Макса. Уж этого кретина он должен был уведомить в первую очередь. Макс его понял.

— Я был у него, сэр, — с готовностью пояснил он, — но его не было дома. Я сказал его бабушке, чтобы она передала ему, что…

— Достаточно, бой…

— Так всё-таки я могу узнать, что всё это значит?

Мэр всё ещё был вне себя от ярости. Макс действительно не застал его дома. А бабушка то ли недослышала, то ли недопоняла, что наговорил ей этот рыжий бесёнок, и сообщила ему, что его срочно вызывают на какой-то Сход для разборок. На ум сразу пришли пара-тройка казусов, совершённых им. Но это, по его мнению, были мелочи, а тут разборки. Видно, он где-то крупно прокололся, и теперь ему хотят объявить импичмент. Неужто Шериф решился с ним потягаться и затеял переворот? Но какую он допустил оплошность? Когда?

Всю дорогу до Пустыря, трясясь на заднем сидении мопеда, он пытался вспомнить хотя бы один серьёзный проступок, который мог бы послужить поводом для импичмента. Бабка Дуська настучала, что ли? Неделю назад она попросила его помочь стаскать привезённый уголь в углярку. Он пообещал и забыл. Через три дня уголь бабке скидали соседские мужики. А может, это тёть Оля пожаловалась Шерифу на то, что тот нахамил ей, когда она попросила найти её корову, которая отвязалась и ушла куда-то со двора? И чего он тогда сорвался? Ведь мог же просто поручить это индейцам, а те нашли бы корову за пару минут. Но неужели из-за таких пустяков надо сразу объявлять импичмент?

Мэр разозлился. Подъезжая к Пустырю, он уже решил, что покажет Сходу Кузькину мать, чтобы впредь никому неповадно было устраивать ему какие-либо разборки. Но, увидев Пустырь, заполненный негодующий детворой, струхнул. По-настоящему испугался, словно его собирались поколотить. Вот это да! Похоже, ему пришла хана. И тут он заметил Шерифа, вместе с Максом приближающего к Пустырю с другой стороны холма. Ярость настолько охватила Мэра, что он, не раздумывая, бросился догонять своего соперника. Соперника во всём: и по учёбе и по жизни. Сейчас он покажет ему, кто здесь власть.

— Ну так! Я жду ответа!

— Успокойтесь, сэр, сейчас выясним, — спокойно ответил ему знаменитый сыщик.

Мэр требовал, чтобы к нему обращались на «вы» все без исключения, что немного коробило Шерифа, когда он, разговаривая с этим глупым выскочкой, вынужден был говорить «вы», как взрослому. Впрочем, он и сам требовал от всех, чтобы его называли «сэр». Ведь он всё-таки был второе лицо на Окраине после мэра.

— Уж сделай милость, Шериф.

Наезд не получился, но Мэра это не огорчило. Ответ Шерифа его успокоил. Раз тот сам не знает, что здесь происходит, значит, не он всё это затеял и импичмент ему не грозит. Мэр незаметно облегчённо вздохнул и расслабился.

Они вошли в круг бушевавшей толпы и встали около вождей. Мэр криком пытался утихомирить своих подданных, но его никто не услышал. Тогда Шериф сунул пальцы в рот и так свистнул, что у самого уши заложило. Все в раз замолчали, и гробовая тишина нависла над Пустырем.

— Что случилось, великие вожди? — воспользовавшись затишьем, спросил индейцев Шериф.

— Вездесущий Макс сказал, что убили Лизку. Мои воины требуют мести, — степенно ответил Виннету.

— Мои воины требуют того же, — добавил Чингачгук.

При таком известии сход зашумел с новой силой:

— Кого убили? Лизку?!!

— Кто это сделал?!!

— Кто её убил?!!

— Что?! Убили Лизку?!!! — впал в ступор Мэр.

Охрана и забота о Лизке была вторым пунктом в его предвыборной программе, и он был ошеломлен этим известием больше других. Его словно кирпичом огрели. Понадобилось некоторое время, чтобы лицо у него приняло осмысленный вид, а в глазах появились проблески жизни. Вытаращившись на Макса, как на воплощение зла, он в сердцах воскликнул:

— Не может быть!!!

— Это так, сэр, — стал оправдываться тот. — Я своими глазами видел её труп…

— Вот именно, труп, — вмешался Шериф, ибо опять поднялся шум. — И ещё неизвестно, чей это труп. Макс увидел его в подвале Скрипа, когда его скрутил понос. Сами понимаете, при таких серьёзных обстоятельствах легко обмануться.

Народ притих. В смерть Лизки не верил никто. Шериф тоже не хотел верить, и где-то в глубине души у него теплилась надежда, что он прав. Хотя, как детектив, прекрасно понимал, что это самообман. Вездесущий, как и все здесь присутствующие, любил Лизку и знал её как облупленную. Он не мог ошибиться.

— Уф!

Мэр облегчённо выдохнул. Ему тоже хотелось, чтобы Шериф оказался прав. Для пущей уверенности он решил переспросить. Вытащив из кармана чёрного смокинга носовой платок и вытирая им потное лицо, он повернулся к Шерифу:

— Где, ты говоришь, он её увидел?

— В Скрипе, сэр.

— В Скрипе? — ужаснулся Мэр. — А что же он там делал? Ах да, понос, — вспомнил он и озабоченно покачал головой, глядя на Макса. — Да, это серьёзно. Конечно, тут легко ошибиться. Мало ли что привидится с перепуга.

Детвора молчала, ожидая, что ещё скажет Шериф. Лишь Макс, заваривший всю эту кашу, молчать не стал. Он не хотел, чтобы его выставили посмешищем.

— Я не мог ошибиться! — твёрдо заявил он. — Я…

— Заткнись! — шёпотом, сквозь зубы, чтобы больше никто не смог услышать, осадил его Шериф. — Всё, что ты мог, ты уже натворил. Теперь моя очередь.

— Итак, леди и джентльмены, — обратился он затем к Сходу, — Макс нашёл труп. И если это даже труп Лизки, как он утверждает, то ещё неизвестно умерла ли она сама или была убита. А может это несчастный случай? Сами понимаете, в доме Скрипа возможно всякое…

Все одобрительно загудели. Они знали, что такое Скрип.

— Так вот, — Шериф махнул рукой, требуя тишины, — я считаю, что больше нет нужды продолжать этот спектакль, который вы тут устроили. Прежде надо досконально разобраться в этом деле, а уж потом…

— Вот ты и разберись, — Мэр хлопнул его по спине, — на то ты и шериф.

— Точно!

— Конечно, пусть разберётся!

— Давай, Шериф!

Сход снова загудел, зашевелился, но тут встал Чингачгук и поднял руку. Стало тихо, словно выключили звук. Авторитет вождя был непререкаем.

— Белый вождь сказал правильно, нужно разобраться. Пусть он расследует это дело, разберётся что к чему, а потом, когда мы сегодня вечером снова соберёмся, он нам всё расскажет. Если тебе понадобиться помощь, Шериф, мои воины к твоим услугам, — затем вождь повернулся к Сходу, поднял руку и закончил. — Хау, я всё сказал!

Вслед за ним выступил Виннету. Он поддержал собрата и предложил всем сейчас разойтись.

Показывая пример, оба вождя тут же ушли, забрав с собой воинов. Народ сразу убавился больше, чем наполовину. Но и остальные тоже не стали задерживаться. Вскоре на Пустыре остались только Мэр, Шериф и Макс. Чуть поодаль от них сверкал на солнце мопед, на котором гордо восседал Винтик, личный шофёр Мэра. Вообще-то, мопед принадлежал Мэру, но Сход решил, что при высокой должности не приличествует водить транспорт самому, и выделил ему водилу.

Мэр взял Шерифа под локоть и отвёл подальше от Макса.

— Тебе придётся, как следует постараться, Шериф, — сказал он ему, вначале убедившись, что Макс не сможет теперь их услышать. — Если то, что наговорил этот рыжий, подтвердиться, тебе будет нелегко. Конечно, я обещал, что Лизку будут надёжно охранять, но ведь именно ты был обязан оградить её от всех неприятностей.

— Только не надо всё сваливать на меня, сэр, — предупредил Шериф. — Если Лизка мертва, вам это всё равно не поможет.

— Да нет, — спохватился Мэр.

Сейчас в его планы не входила ссора с человеком, от которого зависело его будущее как мэра. Недовольно поморщившись, он продолжил, но уже другим тоном.

— Я просто хотел сказать, что это дело нужно замять и как можно скорее.

— А если это Лизка?

— А кто это проверит?

— В смысле?

— Ты можешь назвать хотя бы одного, кто рискнёт сунуться в Скрип?

— А мои ребята?

— Тебе совсем необязательно туда лезть. Я уверен, что сейчас ты и Макса не заставишь это сделать, чтобы показать это место.

— Так, а что же мне тогда делать?

— Тебе достаточно сделать умный вид, как ты умеешь, и объявить, что это не Лизка.

— Только и всего? — в голосе сыщика послышался сарказм.

— Уверен, никто не полезет в Скрип, чтобы это проверить.

— А вдруг?

— Да брось, ты! — отмахнулся Мэр и продолжил развивать свой план. — Лучше послушай. Если мы скажем Сходу, что это не она, шума уже не будет. Так? Так. Спустя некоторое время мы объявим её пропавшей без вести. А это не одно и то же. Так? Так. Все будут надеяться, что она жива, что когда-нибудь вернётся и так далее. К тому времени я постараюсь найти ей подходящую замену. И всё это пройдёт тихо и мирно. И наши репутации не пострадают.

— А если…

— А если ты захочешь поиграть в честного ковбоя, — голос Мэра стал злым, — то тебе придётся лезть в Скрип. И если это окажется Лизка и если её убили, тебе придётся попотеть, шериф, чтобы найти её убийц. А это один шанс из тысячи. Если не из миллиона. Твоя репутация гениального сыщика будет сильно замарана. Ну, так как?

Глава Окраины с надеждой посмотрел на главу правопорядка. Конечно, сейчас его волновала только своя судьба, а не репутация этого зазнайки, но по иронии судьбы, она зависела именно от этого зазнайки. И поэтому он ждал ответа, затаив дыхание.

Шериф скучающим видом осмотрел Пустырь, потом пыльный носок своей правой кроссовки. Затем повернулся к Мэру. Взгляд его был твёрд и решителен.

— Придётся попотеть, сэр, — ответил он.

— Ну и дурак! — разозлился Мэр. — Тогда не медли. Вечером мы ждём от тебя результатов!

Мэр резко развернулся и зашагал к мопеду. Усевшись позади водителя, приказал:

— Поехали!

Винтик дрыгнул кик-стартером. Мотор взревел, как разбуженный зимой медведь, и «Верховина», натужно урча, скрылась за холмом.

Задумчиво глядя в след удаляющему Мэру, Шериф достал из кармана трубку и сунул в рот. Чёртов мэр! Хотел всё свалить на него! Какой умник, а! И как ловко он хотел надуть Сход! Действительно, кто бы рискнул пойти в Скрип проверить его, соври он на Сходе? Да и кто бы вообще усомнился в его правдивости? Вся Окраина знает, что Шериф самый честный парень. Но с другой стороны, Шериф призадумался, план мэра не так уж и плох. Без всякого напряга, достаточно просто солгать, можно было спустить это дело на тормозах. Так сказать, без шума и пыли. И всё. И волки был бы сыты, и овцы целы. Но как же Лизка? Ведь тогда её убийцы, а то, что её убили и убили именно её, он не сомневался, останутся безнаказанными. А уж этого он, как шериф и как гражданин Окраины, никак не может допустить…

— Эй, Шериф! — прервал его размышления нахальный оклик.

Он обернулся. Рядом с Максом стоял Малыш и усердно разминал пальцы, особенно средний правой руки.

— Как дела, Шериф?

— А, Малыш, — Шериф постарался изобразить невозмутимый вид, — привет. Чего лыбишься-то? У тебя что, хорошее настроение?

— Конечно, сэр! — Малыш не скрывал ликования, ведь не каждому же было дано десять раз щёлкнуть в могучий лоб великого сыщика.

— Раскатал губу, — пробурчал Шериф, поняв его намерения, и, не удержавшись, потёр вдруг некстати зачесавшийся лоб.

— Что, чувствуешь приближение расплаты?

Злорадно ухмыляясь, Малыш подошёл к Шерифу и, играючи, снял с него шляпу.

— Должок, сэр, — с иронией торжественно объявил он и вежливо попросил. — Подержите шляпу, пожалуйста, она мне мешает.

— Положи, где росла, — главный детектив стоически перенёс это унижение и взял инициативу в свои руки.

— Не понял, сэр? — Малыш состроил глупую гримасу. — Что такое?

— Мне жаль тебя, Малыш, но ты проиграл. Впрочем, думаю, Максу понравилось твоё выступление.

— Чего?

Теперь Малыш, не отличавшийся особо умом, и в самом деле смахивал на глупца.

— А того! Лизка нашлась, приятель.

— Да ну! — оживился тот.

— А ты как будто не слышал! — в тон ему ответил Шериф.

— В том-то и дело, что слышал, как ты трепался, мол, это не Лизка, нечего беспокоиться, надо разобраться.

— Нет, Малыш, это Лизка. К нашему общему сожалению. Макс не мог ошибиться.

— Ага! — радостно подтвердил Макс. — Я никогда не ошибаюсь!

— Только имей в виду, — спохватился глава порядка, — это пока секретная информация. Понял?

— Так что же ты тогда нам лапшу на уши вешал?

— Я похлёбку расхлёбывал, которую один парень заварил, да не будет при нём сказано.

Шериф покосился на потупившего взгляд Макса, затем на Малыша. Спокойно забрал у него из рук шляпу, нахлобучил себе на голову и пошёл прочь, крикнув ему на ходу:

— Вот так-то, приятель!

— Эй, эй, подожди! — спохватился долговязый и побежал за ним. — Так не пойдёт!

— Что ещё? — Шериф остановился. — Ты не всё понял, что ли, или это я плохо всё объяснил?

— Дело в том, сэр, что Лизку-то Макс нашёл.

— Ну и что?

— А то, что ты обещался сам её найти. На то мы с тобой и спорили. Разве не так?

— Так. Но здесь есть один нюанс, который ты забыл.

Шериф любил иногда вставлять в свою речь иностранные словечки, смысл которых он и сам не всегда понимал.

— Чего? — сразу насторожился Малыш, ожидая подвоха.

— Одна деталь, парень, — Шериф поднял указательный палец. — Всего одна, но очень важная. Я обещал найти её вместе со своей командой. Так?

— А Макс тут причём?

— Макс? Он наш внештатный сотрудник. Не так ли, Макс?

— Ага! — Макс чуть не захлебнулся от радости, услышав такую новость.

— У тебя ещё есть что-нибудь для меня? — Шериф победоносно посмотрел на Малыша снизу вверх.

Тот некоторое время что-то соображал, закатив глаза, а потом сам обалдел от сделанного вывода.

— Так получается… что это ты выиграл, что ли?

— Я рад, что ты, наконец-то, понял это. Так что зря ты ломал себе пальцы, приятель. Тебе следовало как следует растереть лоб, чтобы не так больно было. Но ты можешь не расстраиваться. Нет, нет, побереги свой лоб на будущее. Ты проявил снисходительность, продлив срок нашего пари, и я тоже, в свою очередь, буду гуманным по отношению к тебе. Надеюсь, мы квиты?

— Если тебе так хочется…

Малыш ушам своим не верил. У Шерифа «пиявки» тоже получались не слабо. Он уже представлял, каких размеров у него на голове будет шишак, а тут амнистия. Совсем не ожидав подобного поворота событий, Малыш обрадовался такому исходу дела, но постарался скрыть это.

— Ну тогда пока, парень, — Шериф небрежно махнул рукой, едва сдерживая ликование по поводу того, что так ловко избежал экзекуции. — Было очень приятно с тобой поболтать, но я спешу. Сам знаешь, дела.

— Пока… сэр.

Вконец обескураженный долговязый отупело уставился вслед Шерифу.

Возбуждённо прочёсывая пятернёй давно нестриженые патлы, пытаясь этим унять бушевавшие в нём страсти, он, в конце концов, всё же не выдержал и восхищённо воскликнул:

— Во даёт, а!

— Ещё бы! — согласился с ним Макс.

Малыш, забыв о существовании этого рыжего пацана, вздрогнул от неожиданности и удивлённо посмотрел на него, словно вместо конопушек на круглом его лице увидел нечто невообразимое.

— Это же Шериф! — с гордостью добавил Макс, нисколько не смутившись, и побежал догонять своего шефа.

Глава четвертая

Шериф был зол. Нет, зол — даже не то слово. Он был разъярён, как тигр, у которого из-под носа убежала добыча. Избежав стальных пальцев Малыша и испытав при этом полное удовлетворение, он вдруг впал именно в такое состояние. И Макс, которого он только что осчастливил, зачислив в свой штат, никак не мог понять столь резкую перемену его настроения. А причина была проста, как выеденное яйцо. Шериф был разгневан на своих помощников: Воттута и Вонтама. Случилось из ряда вон событие, а эти охламоны даже не соизволили прийти на Сход. Они, видите ли, занимаются там чем-то! И сейчас, когда нужно уже вовсю работать, когда дорога каждая секунда, их до сих пор нет. Чёрт бы побрал этих разгильдяев!

Шерифу не терпелось попасть в Скрип и убедиться, что труп, найденный Максом, не Лизкин. Ему очень хотелось, чтобы это было именно так, хотя умом понимал, что Макс не мог ошибиться. Лизку любили все и узнавали её ещё издалека, даже в сумерках. Но время шло, а его помощники и не думали появляться. Он давно бы ушёл один, если бы дело не касалось Скрипа. Туда-то кучей идти — не сразу осмелишься, а одному — вообще, полнейшее безумие. Мысль взять с собой Макса промелькнула у него в голове шальной пулей и исчезла за горизонтом. Хотя он там и побывал уже, это ещё ни о чём не говорило. По такой причине он, пожалуй, и сам сиганул бы в Скрип. Гм, может быть… Впрочем, он, конечно бы, нашёл другой выход. Без сомнения… Чёрт, но где же эти…

Шериф уже потерял терпение и хотел было отправить за ними Макса, когда, наконец-то, увидел своих подчинённых.

Это были два белобрысых очкарика. Два брата — близнеца, по экстерьеру не понятно какие. Что-то среднее между тонкими и не очень тонкими. Одетые в одинаковые голубые рубашки с короткими рукавами, в синие пионерские шорты и такого же цвета сандалии. Они были точными копиями друг друга, поэтому никто не мог определить кто из них Воттут, а кто Вонтам. Кроме матери, конечно, которая, не понятно как, делала это запросто. Надо сказать, что эти два одиннадцатилетних хлопца были совсем не промах. Несмотря на внешнюю схожесть, у них были разные вкусы. Воттут любил английский и точные науки, а Вонтам больше тяготел к естествознанию. Эта разница помогла им неплохо закончить четыре класса. Потому что на уроках иностранного и математики за обоих умудрялся отвечать Воттут, а на литературе и истории неизменно блистал своими познаниями Вонтам. Правда, не обходилось и без курьёзов, когда их, например, спрашивали сразу обоих. Ну, а для того, чтобы на улице их всё-таки могли различать друзья, близнецы носили разные поясные ремни: Воттут из тёмной кожи, а Вонтам — из светлой.

Они тоже любили детективы, вдобавок, умели логически мыслить — оба имели второй разряд по шахматам, — и Шериф, почуяв в них родственные души, взял их в свою команду, чему впоследствии был очень рад. Очкарики превзошли все его ожидания, и он умело пользовался их способностями. По словам бывшего мэра Окраины Шериф стал знаменитым сыщиком только благодаря бессовестной эксплуатации своих помощников. Но оставим это высказывание на совести экс-мэра и перейдём к нашим героям.

— Привет! — ещё издали поздоровался с ними Вонтам, махнув рукой.

— Наконец-то, чёрт возьми! — раздражённо встретил их Шериф. — Сколько вас можно ждать?

— Откуда нам было знать, что ты нас ждёшь, да ещё в такую рань? — привёл довод в оправдание Вонтам.

— Мы хотели прийти к тебе как обычно, — поддержал его брат, — полдвенадцатого.

— Если бы вы соизволили выслушать Макса до конца, а не захлопнули бы перед ним дверь, — едва сдерживаясь, стал выговаривать им главный сыщик, — то тогда узнали бы, что случилось и почему я на ногах с самого сранья! На Сходе почему не были?

— Мы пришли сразу, как только освободились, — заверил его Вонтам и для пущей убедительности добавил. — Честное пионерское!

— Извини, шеф, задержались мы немножко. Мы…

Воттут уже понял, что они нарвались на неприятности, и решил попытаться разрядить обстановку, но Шериф резко оборвал его.

— Вас извини, так вы совсем обнаглеете. В общем, так, парни, ещё одна такая задержка и можете считать себя уволенными.

— Ты чего, Шериф? — опешил Вонтам.

— Что-то случилось, шеф? — догадался Воттут. — Может, тогда лучше сразу перейдём к делу?

Это деловое предложение понравилось главе правопорядка, и он смягчился, разумно рассудив, что делу — время, а ругани — час.

— Да, случилось, — сказал он, — произошло кошмарное преступление, ребятки.

— Какое? — в один голос спросили братья.

— Когда? — задал после ещё один вопрос Воттут.

— Вот это и многое другое нам и предстоит выяснить. А сейчас, для начала, послушайте Вездесущего Макса. Давай, бой, расскажи им всё с самого начала и поподробнее.

— Ага, шеф!

Совсем обалдевший от счастья, Макс стал рассказывать двум знаменитым пинкертонам, как он обнаружил Лизку, подробно останавливаясь на каждой улице, на которой побывал, прежде чем добраться до Скрипа. Близнецы внимательно и терпеливо выслушали его, стоически перенесли весть о гибели Лизки и сразу приступили к расспросам.

— Во сколько ты её нашёл? — Воттут достал из кармана небольшой блокнот с карандашом и приготовился писать.

— Э-э… — Макс в раздумье закатил глаза, — ага, вот! Когда я пришёл к Шерифу, чтобы об этом рассказать, на его часах было без десяти девять. Ну, минут пятнадцать-двадцать я бежал… Значит, где-то около половины девятого я её и нашёл.

— Так… Ты видел всё её тело или только отдельные её части? Ну, там, голову или ноги.

— Вы хотите сказать, что её разорвали на кусочки? — ужаснулся Макс.

— Мы хотим знать, что ты конкретно видел, — пояснил Вонтам.

— А, — успокоился мальчуган, — а я уж было подумал, что…

— Итак? — напомнил ему Воттут.

— Чего? — переспросил Макс, но тут же спохватился. — А, ага. Понял. Ноги. И немного туловище. Вот так, — он провёл ладонью по животу на уровне пупка.

— Понятно. А остальное?

Воттут спрашивал, не переставая что-то записывать в блокнот. Макс несколько раз попытался заглянуть в него, но Воттут так и не предоставил ему такого удовольствия.

— Остальное было завалено.

— Чем?

— Не знаю, я не смотрел. Я сразу к Шерифу побежал.

— А кровь? — спросил Вонтам. — Почему ты решил, что это была именно кровь?

— Я что, совсем дурак, что ли? — обиделся рыжий.

— И всё же? — настаивал Вонтам.

— Я же говорил, когда я сел, около меня какой-то лист валялся. Может, фанера, а может, ещё что-нибудь. Не знаю. На нём я это пятно и увидел. Сверху в потолке была вот такая дырень, — Макс раздвинул руки как заправский рыбак, — и через неё это место хорошо освещалось. Я специально выбрал, где посветлее, чтобы не так страшно было. А как увидел это пятно, сразу подумал: «Что это такое?» И пригляделся специально, чтобы разобраться. От этого пятна след в сторону шёл, я туда глянул, тут Лизку и увидел.

Воттут закончил писать, посмотрел на брата, который в ответ утвердительно кивнул, и обратился к Шерифу.

— У нас пока всё, шеф. Теперь надо попасть на место происшествия и осмотреть труп.

Он сказал это так обыденно, словно местом происшествия был какой-то сарай. И это тоже понравилось Шерифу.

— Труп находится в Скрипе. Ты забыл? — на всякий случай напомнил он.

Воттут пожал плечами.

— Макс видел только нижнюю часть тела. А это ещё ни о чём не говорит. Нам обязательно нужно осмотреть труп. А вдруг это не Лизка?

Где-то в глубине души у Шерифа снова вспыхнула надежда. А вдруг это действительно не она?

— И всё же это Скрип, а не соседская стайка, — повторил он с сожалением.

— У нас есть выбор? — отозвался Воттут.

— Выбор есть всегда. Мы, конечно, можем отказаться, — Вонтам и не пытался скрыть, как его брат, что предстоящее путешествие ему совсем не нравится, — и нас за это ни кто не осудит. Здесь замешан Скрип, и нас поймут. Но не забудут. И при случае всегда будут тыкать нас носом. Это будет нашим вечным позором…

— Чёрт возьми, Вонтам! — одёрнул его Шериф, болезненно сморщившись. — Не сыпь соль на рану, а. И так тошно.

— Тогда пошли, что ли, — предложил Воттут. — Чего резину-то тянуть?

— Пошли.

Шериф подошёл к Максу, обнял его и похлопал по плечу:

— Ну, парень, надеюсь, ты ещё не забыл это место и сможешь нам его показать?

— Попробую, — как-то неуверенно ответил тот.

— Вполне обнадеживающе, — улыбнулся Шериф, встряхивая его. — Тогда пойдём быстрее, пока ты совсем не забыл.

И сыщики кротчайшим путем отправились к Скрипу. В другое время им вряд ли удалось бы так легко уговорить Макса пойти на такое дело. Хотя он и был октябрёнком и ярым атеистом, он всё же не менее яро боялся привидений и всякой нечисти. Но сейчас он был сотрудником, пусть и внештатным, самого Шерифа, и потому ему пришлось крепко взять себя в руки. «А то чего доброго, могут уволить за слабохарактерность. За Шерифом не заржавеет. Вон даже Воттута с Вонтамом грозился выгнать», — думал Макс, чувствуя, как при виде Скрипа дрожь всё сильнее и сильнее охватывает его, грозясь перейти в лихорадку.

Глава пятая

— Так говоришь, именно через эту дыру ты проник в подвал, да? — в который раз переспросил Шериф, оттягивая тот момент, когда нужно будет проявить смелость и решительность.

— Я же говорю, шеф, именно через эту. Я точно помню.

И Макс снова указал на бывшее подвальное окно, которое, благодаря воздействию времени, погоды и человека, стало намного шире и выше. Темнота, зияющая в его проёме, пугала мрачностью и безжизненностью. Не решаясь подойти к зданию, ребятня, сбившись в кучу, стояли неподалёку на заросшей тропинке. Они наслышались про Скрип столько ужастиков, что до сих пор ещё никогда не подходили к нему так близко. Но нужно было идти — такая у них работа. Там их ждала Лизка. И требовала возмездия. Шериф сделал глубокий вдох. Затем резко выдохнул и со словами: «Чему быть, того не миновать!» шагнул к Скрипу и навстречу неизвестности. За ним, словно стадо за вожаком, последовали остальные. При этом Вонтам взял Макса за руку. И не только для того, чтобы успокоить трясущегося от страха свидетеля, но и чтобы предотвратить его побег.

В подвале царил полумрак. Пахло гнилью и сыростью. Иногда порывы ветра доносили запах мертвечины. Местами, сквозь проломы в потолке, служившим одновременно полом первого этажа, в подвал проникал дневной свет, что давало мальчишкам возможность чувствовать себя несколько уверенней.

— Сейчас проведём небольшую разминку, — объявил Шериф, как только глаза привыкли к полумраку, чтобы хоть как-то разрядить обстановку. На всякий случай, чтобы не привлечь внимание призрака, он говорил шёпотом. — Где, по-вашему, находится труп, а пинкертоны? Я думаю, что здесь, — он ткнул пальцем влево.

— А я считаю, вот тут, — показал Воттут вперёд на мощный сноп света.

— Скорее всего, вон там, — выдвинул свою версию Вонтам, махнув вправо, где в подвал врывался такой же по диаметру яркий световой столб.

— Ну, теперь твоя очередь, Макс, — Шериф подтолкнул его вперёд. — Смелее, бой. Давай, покажи нам то место.

Тот к тому времени отчасти уже пришёл в себя. Разминка шефа возымела на него воздействие. Глядя, как сыщики бесстрашно ходят по подвалу и по-деловому размышляют, он тоже успокоился, разумно рассудив: раз сразу ничего не произошло, то, возможно, и дальше ничего не будет. Когда начальник обратился к нему, он смело выбежал в центр подвала.

— Вот оно!