Бесплатный фрагмент - Оконце в Навь

Самую искреннюю благодарность хочу выразить моим близким родственникам, которым я с особым трепетом посвящаю эту книгу:

Родителям Михаилу и Оксане. Вы научили меня

мечтать.

Сестренке Марии, моему мужу Андрею и его маме

Марине. Вы поддерживали меня на протяжении всего

творческого пути.

И, конечно же, дочке Лидочке. Без тебя эта сказка

не была бы возможна!

Спасибо за вашу бесконечную веру в меня и за вашу любовь, которая всегда была и остается моим источником вдохновения…

ГЛАВА 1

⠀

Все кругом было занесено снегом. Он мягкой ватой лег на крыши деревянных изб и скромных мастерских, валом накрыл питьевые колодцы да поленницы, окутал деревья. Снег облепил плетеную деревенскую изгородь вместе с оголевшими ягодными посадками. Одни сугробы выросли с курятник и напоминали пушистый белоснежный стог, другие наметались в низкие округлые кочки, а последние примкнули к избам.

Сизые вечерние сумерки спустились на землю, окутанную белым покрывалом. В льющемся из окон свете, тени будто бы начали жить собственной жизнью, придавая окружающим предметам причудливые формы.

Жители деревни столпились у главной калитки, дыша холодом зимы. Здесь, на протоптанной закраине, собрались здоровые детины и их отцы, а ребятня и красные девицы по избам спрятались. Вот, с ноги на ногу переминаются, руки для тепла потирают, носы в вороте овчинных шуб прячут. Стоят, нежеланного гостя ждут, чтобы о помощи просить. А что поделать — беда в деревню пришла.

Впереди всех находился староста: человек почтенных лет, невысокого роста, с бородой по локоть. Сгорбившись слегка, он с внимательным прищуром всматривался в узловатые стволы деревьев. Рядом со старостой стоял пришлый бард, который нашел здесь приют неделю назад, спасаясь от обрушившейся снежным бураном непогоды. Любопытничая, бард поинтересовался о таинственном госте. Раз староста собрал у калитки жителей, значит, каким-то образом прознал о его приближении. Не отрываясь от горизонта, старик пояснил хрипловатым голосом, что приметы еще с рассвета сбываются: вся животина смолкла да по углам схоронилась, а череп, помещенный на выступе опорного столба калитки, загорелся нездешним пламенем. Бард посмотрел на сию диковину. Череп был повернут к лесу, а в его полости тлела свеча. Яркой лазурью горели пустые глазницы, освещая часть заснеженной тропинки, пролегавшей между деревней и Дремучим лесом.

Долго ли, коротко ли, а под покровом наступающей темноты, среди стволов деревьев, появилась человеческая фигура. То был мужчина, не молодой и не старый. Высокий и худой, он был широк в плечах при узкой талии, с длинными, прямыми и белоснежными волосами, обрамлявшими бледное лицо. Незнакомец не носил бороду. Его серебристо-голубые глаза, похожие на звезды, смотрели из-под густых темных бровей сурово и мрачно. Этот человек шел по тропинке, приближаясь к деревне. Мужчину облачала черная мантия до пят. Нет надобности носить меховую шубу, коли не страшен зимний холод.

— Мы премного благодарны за то, что ты откликнулся на наш зов. Низкий тебе поклон, — скрывая волнение в своем голосе, староста ударил челом, как только беловолосый мужчина подошел к калитке.

Несмотря на почтительную вежливость, приглашения не последовало: жители не позвали человека в гости, не оказали радушный прием, не повели к накрытому столу и не угостили караваем хлеба с солью.

— Что заставило тебя поместить свечу в черепе? Зачем позвал? — нехотя разомкнув тонкие губы, спросил бледный человек.

— В нашу деревню чудище из леса стало захаживать. Оно брюхатое, с шестью рогами, с выпученными червонными глазами, на большущего вепря похоже, хотя носит змеиный хвост. До наступления снежной непогоды оно трех жителей в чащу леса уволокло, даже косточки не нашлись. Опасаемся, что воротится оно, неладное.

Бард молчаливо рассматривал корону незнакомца. Она тонким обручем обвивала голову и была вылита из загадочного металла. Черная, будто бы смолью напиталась, она блестела при свете, льющемся из пустых глазниц диковинного черепа. Корону не украшали ни злато, ни самоцветы, а только девять зубцов.

— Судя по твоему описанию, чудище не кто иной, как Чудо-юдо. Не обыкновенный зверь, а один из наших, нечисть, — внимательно выслушав старосту, со знанием дела молвил человек. — Вы своими силами с ним не сладите.

Гость задумался. Это что же могло случиться, раз Чудо-юдо вышел из подчинения, ослушавшись царского наказа: покинул темную чащу и на деревенских жителей напал? Бледный человек обратился ко всем людям, толпившимся на закраине:

— В одиночку выслеживание Чуда-юда повлечет за собой длительное блуждание по лесу. Мне понадобится помощь ваших родичей. Тех, что покоятся в земле.

Ситуация навевала страх и тоску. Староста нахмурил седые брови: негоже усопших беспокоить и к посмертной службе призывать. А если откажешься — лесное чудище воротится в деревню и пополнит безмолвные ряды. Деваться некуда. С предчувствием недоброго, староста согласился:

— Так тому и быть. Ступай за мной.

Старик вышел за калитку и поплелся по узкой тропинке вдоль заснеженной изгороди. Следом — его сыновья. Не отставал и любопытствующий бард. Последним, чуть поодаль, шел беловолосый мужчина в черной мантии. Остальные жители остались в деревне: не по себе им было в компании гостя.

В скором времени староста привел незнакомца на погост. Здесь усопшие находили свой последний приют. Несмотря на обилие снега, вглубь погоста вели свежие следы, и обрывались у поминальных голбцев с двускатной крышей.

Люди остановились. Гость обошел деревенских жителей и двинулся дальше — вглубь погоста. Затем бледный мужчина вскинул руками. Пологи мантии разлетелись в стороны, обнажая замысловатые ножны на поясе. Из них был вытащен серебряный и вечно острый меч, клинок которого был длиннее обычного. Гарда меча представляла собой необычную крестовину с зубцами по краям, окруженную шестью ребрами, напоминавшими когтистые пальцы, держащие лезвие меча цепким хватом. Эфес был выполнен из того же чернильно-черного и блестящего материала, что и корона. Навершие меча украшал череп, глазницы которого в один момент вспыхнули лазурным огнем. После этого над человеком появились маленькие искорки. Утягивая за собой снег, они летали вокруг хозяина. Снег постепенно таял в колдовском водовороте. Погост накрыло лазурным заревом, а земля отозвалась тихой дрожью. Староста сложил ладони в молитве.

В середине кружившегося потока находился человек, преклонивший одно колено, с мечом, воткнутым в землю перед собой. Невероятно тощий и сухой старик, с остатками седых длинных волос на голом черепе, увенчанном черной короной. Его бледная кожа была изборождена глубокими морщинами, и сквозь нее отчетливо проступали кости. То было истинное обличье Кощея Бессмертного.

Голбцы зашатались, по снегу пронеслась рябь, а из сугробов тихо поднялись человеческие скелеты. В их пустых глазницах горел лазурный пламень. Он же колдовскими искрами проносился по гладким костям, поддерживая их незримой силой. Когда староста увидел оживших мертвецов, то подумал, что сходит с ума, и вместе с сыновьями глубже в молитву погрузился. Только бард ощущал прилив воодушевления, воочию наблюдая за колдовством и жалея о том, что оставил в избе перо и бумагу. Погостная магия, или, как ее еще называют, некромантия, была отличительной способностью Кощея.

Мужчина поднялся, вложил меч в ножны, и былой облик вернулся к нему. Кощей нашел тропинку и отправился к Дремучему лесу. Но перед тем он пообещал деревенским жителям, что их родичи вернутся на погост после окончания охоты. Староста долго смотрел гостю вослед. Высокая фигура в черной мантии отдалялась, а за ней по сугробам тащились две дюжины скелетов. Когда безмолвная дружина вошла в лес, и последний лазурный огонек исчез за линией горизонта, погасла свеча, стоявшая в диковинном черепе. Затем наступила ночь.

⠀

Переждав долгую непогоду под навесью могучих елей, Чудо-юдо отряхнулся, скинув с жесткой щетинистой шерсти снег, и вновь направился к деревне. Голод точил его изнутри пуще прежнего. Червонные глаза так и рыскали в поисках чего-либо съестного, но кругом был лишь лес, утопавший в белом покрывале. Блистало холодное зимнее солнце. Вдруг откуда ни возьмись среди однообразного пейзажа возникла человеческая фигура, обернутая в черную мантию, а за ней — две дюжины скелетов. Узнав Кощея, Чудо-юдо встал посреди опушки как вкопанный и издал пронзительный визг:

— Хви-и-и! Уйди с дороги, Бессмертный, и моралей мне не читай! — сказал Чудо-юдо и яростно засопел, аж пар повалил из ноздрей.

— Когда ты приполз ко мне сотню лет назад, до полусмерти побитый богатырями, я отвел тебя в Навь и даровал землю от лесов до кикиморовых болот, но при одном условии: людям вредить нельзя. Так ты отплатил мне? — голос Кощея обволакивал колючим инеем, а взгляд был суров и непреклонен. — Сейчас ты воротишься в чащу, а в месяц брезень, когда наступит посевная пора, поможешь деревенским жителям три поля вспахать, за те три жизни, что ты отнял.

— Я не стану услуживать людям! — взъерепенился Чудо-юдо, поднимая дыбом шерсть вдоль хребта. — Люди не должны населять Тридевятое царство. Они словно болезнь, ядом просочившаяся из Яви. Твой брат давно бы спалил все их поселения, и камня на камне не оставил бы! А ты, младший сын Чернобога, помогаешь им! Хви-и-и!

— Люди попали в Навь не по своей воле, а возвратиться уже не могут. Они такая же часть Тридевятого царства, как и ты, — пытался вразумить сородича Кощей.

— Складно баешь, Бессмертный, но меня не проведешь! Навь испокон веков была обителью нечисти, темных божеств да духов. Люди тебе надобны лишь для того, чтобы войска пополнять, — вепрь качнул рогатой головой в сторону скелетов. — Похоже, с годами ты и сам уподобился человеку. Али ты не ощутил манящие потоки силы из той части Дремучего леса? Такой светлой, бьющей животворящим ключом и льющейся сладким дуновением, вяжущим, словно мед. Нет? Тогда исчезни вон! Хви-и-и! — грозно зарычал Чудо-юдо и напряг мускулистые ноги.

Кощей сдавленно выдохнул и обнажил меч. Чудо-юдо без промедления кинулся в атаку, да так рьяно, что снег взмыл из-под его копыт. Мужчина в последний миг уклонился от нечисти, отпрыгнув в сторону. Несмотря на медвежьи размеры, Чудо-юдо был весьма подвижным. Он ловко развернулся, чтобы вновь броситься на Кощея, но не тут-то было — повсюду подстерегала безмолвная дружина. Чудо-юдо в бешеном скачке насадил на рога двух скелетов и швырнул их через всю опушку, а еще одного лягнул с такой силой, что переломал кости, затем еще одного — бац! — вбил в землю змеиным хвостом. Отвлекшись на многочисленных воинов с горящими глазницами, Чудо-юдо потерял из виду Кощея. Последний обошел неприятеля и напал, воткнув меч в брюшину и оставив глубокую рану. Вепрь завыл и лягнул человека, и тот отправился в полет до ближайшего дерева и напоролся на сухой торчащий сук.

Скелеты окружили вепря. Несмотря на полученную рану, Чудо-юдо сражался изо всех сил, — и как сражался! — вставал на дыбы, бросался вперед, размахивал змеиным хвостом. Некоторые скелеты рассыпались при столкновении с многочисленными рогами. При этом, проносящаяся по нагим костям лазурная искра вершила колдовство: собирала безмолвных воинов косточка за косточкой, поднимала и возвращала в бой.

Чудо-юдо постепенно терял силы. Его алая кровь окропила снег. Нечисть понимала, что скелеты, сколько их не бей, будут нападать вновь и вновь. Нужно одолеть того, чья магия питает безмолвную дружину. Все жители Тридевятого царства знали, что смерть Кощея находится вне его. Однако, навий царь все же чувствовал боль, а при получении серьезных ран, хоть и временно, погружался в сон.

Кощей избавился от сука, проткнувшего его насквозь. В следующий миг на человека выскочил большущий вепрь. Утопая в снегу, Кощей оступился и попал под удар: Чудо-юдо сбил колдуна с ног, после чего принялся втаптывать мужчину в сугроб своими копытами. Скелеты быстро настигли вепря, вцепились в него мертвой хваткой и оттащили тяжелое и свирепое существо от хозяина. Змеиный хвост хотел оттолкнуть назойливых воинов, но был заломлен и прижат к земле несколькими из них. Чудо-юдо оказался под сетью, сложенной из двух дюжин скелетов. Вымотанный и крепко раненый, вепрь пытался сопротивляться, но даже подняться не сумел. В отличие от него, Кощей уже стоял на ногах. В руке навьего царя блестел серебряный меч, а из черепа на навершии лился лазурный свет. Тяжелые ушибы, сломанные ребра и оставленная суком сквозная рана, — Бессмертный терпел боль, сохраняя хладнокровие. Прихрамывая, он приближался к нечисти.

— Хви-и-и… Я создание Нави. Возродившись, я отомщу тебе за свои страдания, — искоса глядя на человека, клялся Чудо-юдо.

— Я надеялся решить это дело мирным путем. Ты не оставил мне выбора, — Кощей навис над вепрем, направив острие клинка на шею.

Колдун застыл на месте, ибо заметил остекленевший взгляд вепря. Дух последнего уже покинул тело и вернулся в сердце Нави. Кощей снегом очистил меч и вложил оружие в ножны. В то же мгновение Бессмертный ощутил странную сладость в воздухе, словно кто-то незримый прошел с букетом цветов. Кощей улавливал этот аромат ранее, но не придавал ему особого значения, ибо был занят поиском «лесного чудища». Именно это явление, — то ли запах, то ли колдовская сила, — привлекли Чудо-юдо, заставив ослушаться царского наказа. Закутав израненное тело в черную мантию, на которой после боя появились свежие прорехи, Кощей отправился в другую часть Дремучего леса. Скелеты расцепили костлявые пальцы и последовали за хозяином.

Солнце уже не блестело впереди, а выглядывало сзади, за острыми верхушками деревьев. Навий царь шел медленно, но упорно, ведомый таинственным ароматом.

Долго ли, коротко ли, а Кощей очутился на лесной прогалине, окруженной тонкими березами. Покрытые пушистыми хлопьями, они напоминали невест. Однако, внимание привлекли не деревья. Середина прогалины была свободна от снега, и даже стоявшие вкруговую сугробы не решались посягать на этот лоскуток земли, который зеленел и цвел. Ромашки и васильки, горечавки и одуванчики, лютики и другие луговые симпатяги, не страшась зимнего холода, устилались нежным ковром. На нем, свернувшись калачиком, спала девица. До того прекрасная, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Ее светлые золотистые локоны, будто бы обласканные солнцем, заплетались в длинную косу и обрамляли чистый открытый лоб. На чувственном лице проступал здоровый румянец, а уста были похожи на светло-розовые лепестки цветов. Россыпь веснушек играла на прямом носу. Девицу облачала рубаха длиной до босых ног, украшенная вышивкой.

Кощей медленно опустился на колено, прислушиваясь к плавному дыханию девицы. Неведомое тепло заструилось сквозь кровь и кости Бессмертного, и боль притупилась, отдаляясь от тела, словно улетающее эхо. Навий царь с осторожностью дотронулся до тонкого запястья девицы. Вопреки ожиданиям, незнакомка не испытывала озноба. Колдун вспомнил слова старосты о том, что Чудо-юдо утаскивал людей в чащу леса. Быть может, эта девица тоже из деревни?

Бессмертный снял свою мантию. Под ней показалась простая рубаха-косоворотка, без каких-либо узоров. А теперь еще и с темным кровавым пятном у прорехи, оставленной сухим суком. Кощей бережно укутал девицу в мантию, взял на руки и, несмотря на свои раны, понес в деревню. Всюду царила студеная зима, но незнакомку она каким-то чудом не тревожила. Скелеты в тишине плелись за хозяином, не доверившим спящую красавицу их костлявым рукам.

⠀

Жители деревни заметили Кощея издалеча, как только на линии горизонта под тенью опустившихся сумерек показались лазурные огоньки, что горели в глазницах скелетов. Люди в деревне засуетились: кто-то по обыкновению в избе спрятался, а кто-то на закраину пошел, чтобы снова поглазеть на могучего колдуна. Наскоро застегивая шубу, поспешил к калитке и староста. Оказавшись на месте, он увидел, как навий царь передает одному из жителей тонкую фигуру, закутанную в черную мантию.

— Лесное чудище повержено, — сухо сообщил Кощей и хотел что-то добавить, но пошатнулся, рухнул на колени и уронил голову на грудь, тяжело опустив веки.

Беловолосый человек застыл в такой позе: не то жив, не то мертв. Скелеты окружили хозяина, встали подле него защитным кольцом и никого не подпускали. Выглядели они зловеще и поскрипывали трущимися костями, а глазницы горели лазурными сполохами. Никто из деревни не отважился бы подойти к ним, даже вечно любопытствующий бард, только что примчавшийся на закраину.

Так сменились три луны.

На рассвете нового дня деревенские жители заметили, как безмолвная дружина воротилась на погост, растормошила снег с землей да легла под родные голбцы, предавшись вечному сну. У главной калитки стоял Кощей. Все его раны исцелились, не оставив и следа. Внимание Бессмертного привлекла изба, одна единственная без сугробов. Из-под сруба к небу тянулась зеленая трава. Кое-где пестрели желтенькие пятна весеннего первоцвета, словно на дворе был не месяц студень. Именно из этой избы вышла белокурая красавица в сопровождении старосты и его сыновей. Девицу согревали платок из козьей шерсти и коричневый овчинный тулуп халатообразного покроя, с мехом на высоком воротнике. Признаться, это был изрядно поношенный тулуп, но готовый сослужить добрую службу. Движения незнакомки отличались легкостью, с едва заметной неуклюжестью: валенки-то были не по размеру. Подойдя к Кощею, девица учтиво поприветствовала его поклоном в пояс.

— Сердечное спасибо за то, что уберег меня от беды и принес в деревню, — раздался взволнованный, но очень мягкий и мелодичный голос. — Я зашила прорехи на твоей мантии. Отныне пусть защищает тебя от всех невзгод.

Девица протянула колдуну черное, аккуратно сложенное вчетверо одеяние. Бледный человек лаконично кивнул в знак благодарности. Он принял мантию и впервые встретился с девицей взглядом. Большие фиалковые глаза смотрели чисто и искренне.

— Как ты очутилась в лесной чаще? — спросил Бессмертный.

— Позволь, я скажу, — вмешался староста. — Бедолага ничего не помнит, даже своего имени.

— Она не ваша землячка? — на сей раз навий царь направил вопрос сгорбившемуся седобородому старику, а ответили деревенские жители, отрицательно покачав головой.

Кощей замер в немом изумлении. Он задумчиво глядел то на красавицу, опустившую погрустневший взгляд, то на оттаявшую избу. Кто эта девица и почему Навь отзывается цветением на ее присутствие? Возможно, до появления Бессмертного незнакомку оберегало от жалящего холода зимы чье-то колдовство. Неспроста вепря привлек неведомый свет, ставший причиной вторжения в запретную часть леса. А что, если нечисть последует его дурному примеру? Навий царь даже в мыслях не мог допустить подобный беспорядок.

— Послушай, — Бессмертный проницательно и серьезно посмотрел на румяную девицу, — тебе нельзя здесь оставаться. Только беду на деревню навлечешь, да и сама сгинешь, — остерегал колдун. — В Дремучем лесу живет тот, кто поможет разобраться в этом непростом деле. Без его совета мы не примем мудрое решение. Собирайся в дорогу.

Бард почувствовал невероятный прилив вдохновения — да чего уж там, настоящий дух приключений, — и сошел с натоптанного места, легонько растолкав деревенских детин. Выровнявшись с Кощеем, юноша пристально посмотрел ему в глаза, похожие на звезды, и звонко спросил: «Можно, я к вам присоединюсь?»

Бессмертный одарил барда взвешенным взглядом. Нужен ли Кощею такой спутник? Очевидно, что нет. Однако, могучий некромант осознавал, что любая нужда, которая может случиться с молоденькой и, к тому же, лишенной воспоминаний незнакомкой в пути, будь то голод, усталость или обморожение, ляжет на царские плечи. В этом случае забота о девице достанется барду, а такой расклад нравился Кощею больше. И юноше человеческие потребности были ближе, чем владыке мертвых. Недолго думая, Бессмертный принял предложение. Девица обрадовалась. Оказавшись в деревне, она успела сдружиться с этим жизнелюбивым человеком.

— Я Юлий Рифмоплёт! К вашим услугам, — представился бард и снял шапку в поклоне, показав макушку, усыпанную темно-русыми волнистыми локонами.

Люди собрались в дорогу очень быстро, потому что у девицы вещей не было, а все имущество барда умещалось в одну наплечную суму. Староста жаловал гостье овчинный тулуп и платок. Нашлись и валенки по размеру. Барда жители провожали с тоской, ведь юноша давеча скрашивал их вечера: то баллады пел, то стишки-потешки читал, то исполнял дивную музыку. Деревенские обыватели собрали путникам большой узелок с пирожками, начиненными яйцами да мясом, и вручили сосуд с ягодным сбитнем.

Кощей уже ждал на тропинке, и редкий снег плавно засыпал его следы. В скором времени трое отправились в путь.

⠀

Дорога выдалась непростой. Кощей шел первым. Куда ни посмотри, а зимний лес выглядел почти одинаково, но Бессмертный ориентировался в нем. Чтобы беречь силы при движении по снегу, девица и бард ступали след в след. Казалось, что дело идет к ухудшению погоды, потому что поднялся ветер, но затем, словно вняв надеждам, метель прекратилась, и наступила тишина. Кощей рассчитывал добраться до искомого места до ночи. То и дело он подгонял спутников, напоминая о нечисти, что выходит на охоту после заката. Скорее, припугивал. Ну кто отважится напасть на царя Тридевятого царства, могучего некроманта? Желание колдуна было вполне обоснованным, так как путники не имели при себе никаких приспособлений для ночевки.

Двое так и следовали за своим немногословным проводником, задавшим высокий темп ходьбы. Чтобы как-то скоротать время и отвлечься от усталости в ногах, бард спел балладу о полуднице, родившейся в поле в самый разгар летнего месяца разноцвета. Вот, героиня баллады, танцуя среди колосков пшеницы, заметила юношу. Вместо того, чтобы проучить крестьянина солнечным ударом, — а именно так поступают полудницы с теми, кто работает в поле в жаркий полдень, — она влюбляется в него. Последний был так очарован красотой, что позвал ее в жены. Жили они в счастье до самой осени. Когда окончилось время жатвы, и с поля был срезан последний колосок, полудница обернулась в старуху и ушла в поле.

— А что было потом? — с детской любознательностью спросила девица.

— Ну-у-у, в балладе об этом не сказано, — задумался Юлий, улыбнувшись, и на его щеках появились милые ямочки. — Наверняка полудница родилась среди пшеницы в следующий разноцвет. Если история с благополучным исходом, то двое воссоединились и жили долго и счастливо.

— Недолго. До осени, — лаконично поправил Кощей.

Юлий посмотрел на спину колдуна с небольшим упреком, за отказ воспринимать вымышленные события с юмором, после чего добавил:

— В любом случае, полудницы являются полевыми берегинями и обитают в Яви.

Девица попыталась найти себя в памяти, вспомнить, кто она и где находится: в Яви или Нави. Слезы выступили на глазах и потекли по нежному лицу, тронутому румянцем. Девица осталась без воспоминаний о себе и близких, не могла вспомнить события до того дня, как попала в деревню. Юлий сочувствовал спутнице. «Сколько не плачь, золотая слеза не выкатится, — утешал он. — Мы не оставим тебя без помощи». После этого бард начал долгое повествование о существующем мироздании. Он надеялся, что вызовет утерянные воспоминания.

— Начнем с того, что наш мир поделен на три части. Правь — это его вершина, обитель светлых созданий. Там, в божественном пространстве, ткется великая сила созидания. Она дарует гармонию всему сущему. Проникая в Явь, она направляет людей по верным путям, помогает соблюдать принципы любви и порядка, духовно развиваться и даже постигать новые ремесла.

Юлий сделал глоток ягодного сбитня, смочил горло и продолжил:

— Явь — мир земной, населяемый людьми, зверьми, птицами, рыбой и насекомыми, а также природными духами и низшими божествами. Живя в Яви, души облачаются в бренную оболочку из плоти и существуют в этом воплощении до самой смерти. Бытует поверье, что только самым чистым душам открывается дорога в Правь. До тех пор они бесконечно перерождаются, странствуя между Явью и Навью.

Юлий сделал еще один глоток и собрался с мыслями, чтобы перейти, как он заявил, к самому интересному:

— В Нави же обосновались темные божества, нечисть и злые духи. Это пугающее место, через которое в Явь проникает разрушение. Навь остается миром, недоступным для живых. Сюда попадают души после смерти мерного тела, очищаясь перед перерождением. Поэтому Навь считается обителью мертвых.

— Ты повествуешь с человеческой точки зрения, — молчавший ранее, Кощей решил принять участие в рассказе барда, — но Навь куда шире и разнообразнее, чем о ней думают люди. Навь является матерью всей нечисти и злых духов, которые, в большинстве своем, опасаются Яви и сильно недолюбливают ее жителей. Но есть особенная нечисть. Ведомая Великим Замыслом Прави, она намеренно уходит в Явь, где оберегает природу и помогает людям. Полудница из твоей баллады — одна из них.

— Ты же не станешь отрицать, что в Явь также попадает не совсем добрая нечисть? — с ненавязчивой насмешкой спросил Юлий. — Подпакостить там, схарчить пару человек или еще какого-нибудь шороха навести.

Шагая впереди, Кощей промолчал в ответ. Довольный, бард спрятал сосуд с ягодным сбитнем и отвел от чела волнистые локоны. Затем он повернулся к спутнице и невзначай молвил: «Мы находимся в Нави». Девицу ошеломила эта весть.

— Но ты сказал, что сюда нет пути живым. Значит ли это, что мы мертвы?

— Что ты! Конечно, нет, — Юлий поспешил успокоить девицу. — Видишь ли, бывали случаи, когда живые люди случайно попадали в Навь.

— Ах, случайно, — в обманчиво ласковом голосе Кощея отчетливо слышался оттенок презрения. — Люди из Яви попадали в Навь обманом или прибегая к колдовству. Одних вела благородная цель: воротить к жизни близких. Другие осознанно шли на риск, посягая на несметные богатства Тридевятого царства. Последних было больше. Оправдания никому из них быть не может, ибо люди такими выходками нарушали порядок мироздания.

— Как ты могла догадаться, — бодро продолжил Рифмоплёт, — не все люди сумели вернуться в Явь. Чтобы выжить в Нави, они объединялись в общины, строили поселения. На свет появлялись дети, сменялись поколения. «Живые» люди, рожденные в Тридевятом царстве, или, как нас еще называют, тёмнодушники, действительно обошли стороной некоторые законы, на которых зиждется мир. Из-за этого мы не можем покинуть Навь. Ни ногами, ни колдовством.

«А еще ваши души навечно привязаны к Нави, как и у нечисти, — подумал, но не сказал Кощей, — и поделом». Отсюда и название.

Погибая, нечисть по прошествии времени возрождалась в былом обличье и с уцелевшими воспоминаниями. Однако, ее дух был склонен постепенно стариться, чтобы рано или поздно насовсем отойти в сердце Нави и питать его. Тёмнодушники были лишены такого дара. Они жили в мире, им не предназначенном. После смерти их души погружались в сон, оставаясь на погосте, либо скитались по Тридевятому царству, либо вселялись в новорожденных тёмнодушников. Некромантия могла взаимодействовать только с душами, обладавшими собственными останками, и помещать их в кости.

Постепенно беседа перешла к девице. Юлий напрасно надеялся, что повествование о сторонах бытия, таких разных, но находившихся в равновесии меж собой, возвратит память. Но юноша не сдавался. Первым делом он предложил Кощею, как спасителю, дать имя девице.

— Я не ее родитель, чтобы нарекать именем, — отказался навий царь.

Примерно такой ответ Юлий и ожидал услышать. Однако, после своих слов Кощей кратко обрисовал первую встречу с девицей, намекая на то, что не имеет возражений против домысливания имени, но возлагает эту задачу на воображение Юлия. Юноша предался размышлениям с большой ответственностью.

⠀

— Лада! — воодушевленно воскликнул бард спустя пару часов, предлагая девице новое имя. — В честь богини весны из Прави, покровительницы любви, защитницы детей и хранительницы домашнего очага. Кощей встретил тебя в лесной глуши, спящую на ковре из полевых цветов. В деревенской избе, где ты гостила, примула пустила молодые побеги: хоть бери и нарезай в ботвинью, суп такой на кислом квасе.

Юлий вызвал у девицы смущение, а вместе с ним и очаровательную улыбку, которой хотелось любоваться. Зарделась-зарумянилась красавица, будто маков цвет. Конечно, такое сравнение было похоже на комплимент. Новое имя пришлось девице по нраву.

— Как знать, может быть ты и в самом деле светлое божество, — лирический лад Юлия резко сменился на небеспочвенные рассуждения, — ведь все вокруг тебя наливается жизнью, окутывается теплом и расцветает.

— Исключено, — с холодом отозвался Кощей. — Навь словно отражение Прави. Как две чаши весов, эти стороны бытия не имеют ни границ, ни пересечений. Божествам Прави не попасть в Навь, и наоборот, — Бессмертный остановился и глянул на девицу, уплетавшую на ходу мясной пирожок. — Хорошо. Лада так Лада.

Сумерки опустились на зимний лес довольно рано. Люди провели в дороге половину дня и уже выбивались из сил, ведь их суровый проводник, не знавший усталости, не давал возможности перевести дух. Ноги заплетались, а глаза теряли тропинку. Юлий пустил вперед Ладу, чтобы та не отставала. Бессмертный снял с пояса ножны и поднял их над головой. Из черепа, украшавшего навершие меча, полилась лазурь. Колдовство осветило дорогу, и следовать за навьим царем стало легче. Кощей был скуп на слова поддержки и не пытался приободрять спутников, но Юлий и Лада сохраняли боевой настрой и терпели неудобства, ведь ночевать в Дремучем лесу им совсем не хотелось.

Темнота сгущалась. Путникам мерещилось нечто зловещее: то ветви деревьев превращались в крючковатые пальцы, то мелькали плотные тени, то раздавались неведомые звуки, тревожившие тишину. Юлий шел последним, и ему становилось не по себе: стыла кровь, а иногда тряслись поджилки. Воображение барда бесновалось: он опасался, что нечисть вот-вот схватит его сзади.

Долго ли, коротко ли, а меж голых стволов показался долгожданный огонек. То был свет от лучин — тонких тлеющих щепок. Кощей привел спутников на поляну, похожую на лысину из-за отсутствия деревьев на ней. Посередке стоял аккуратный теремок в два этажа, хотя верхняя комната была такой маленькой, что умещалась под низкой покатой крышей. Простоту сруба восполняло уютно сложенное крыльцо с перилами, ступеньками и навесом, а еще украшенное витиеватой резьбой. Едва Кощей, Юлий и Лада появились на поляне, как на крыльцо вышел лис, передвигаясь на задних лапах, словно человек.

— О-го-го, кого судьби-и-инушка привела, неизбе-е-ежная привела, причу-у-удливая привела! — дружелюбно молвил он нараспев. — Нюх меня не подвел! Все гадал я, что за неведомые странники сквозь ночную чащу пробираются? Заходите!

— Вот тебе на, — опешил Юлий, — говорящий лис.

К слову, росточка лис был человеческого, носил рыжую шубку и пышный хвост, которым ловко воспользовался, смахнув снег с порога. В теремке было светло и тепло. Быт оказался вполне привычным для человека: возвышалась печка, занавеска отделяла угол с кухонной утварью, стояла широкая скамейка, накрытая домотканым рушником. Юлий и Лада удобно устроились на ней, разом вытянув ноги, гудящие от пройденных дорог. Кощей вошел последним и остался у порога, закрыв за собой тягуче заскрипевшую дверь.

— Я Колобок, будем знакомы! — представился лис.

Бард и девица назвали свои имена в ответ. Лада распутала узелок и предложила хозяину теремка последний пирожок, чтобы выразить признательность его гостеприимству. Лис рассмеялся, сказав, что не ест выпечку. Тогда девица робко спросила, нечисть ли он?

— История моего создания очень заня-я-ятная, очень заба-а-авная и зате-е-ейная, — начал нараспев лис, подмигивая озорными карими глазками. — Дедушка из одной семьи, живущей в Яви, с колдовством знавался. Давненько он сделал теленочка из еловой смолы для своей внучки Танюшки, да магией жизнь в оного вдохнул. Так и прозвали того: Бычок-смоляной бочок. От теленочка колдовская пыль осталась. Годами позднее дедушка у своей старухи попросил испечь колобок, а времена были несытные, даже муки в избе не нашлось. Старуха по коробу поскребла, по сусеку помела, да нашла колдовскую пыль. А та белая, рассыпчатая, точно мука! Старуха замесила тесто, состряпала колобок, испекла его да на окошко студить положила. В тот момент я и родился.

Колобок зашуршал в печном углу, подготовил две березовые миски и две ложки.

— Молодо-о-ой я был, глу-у-упенький был, несмышле-е-еный был, — продолжал лис. — Покатился с окна на лавку, по полу к двери, прыг через порог — да в сени, оттуда на крыльцо и во двор, за калитку, все дальше и дальше. Многих лесных зверей на своем пути повидал и каждому песенку спел. А потом лисицу встретил. Плутовка думала схитрить и полакомиться мной. Она притворилась, будто плохо слышит. Я рыжей поверил и на нос ее вскочил. Опомниться не успел, как съеденным оказался. Но не тут-то было! Колдовская суть не дала мне сгинуть. Я поборол душегуба: вытеснил ее разум и занял тело. Так-то.

Колобок пробежался длинными, похожими на человеческие, но обрамленными лисьими коготками пальцами по пучкам сухих трав, подвешенных к потолку, и что-то отщипнул. По-хозяйски достал из печи глиняные горшки с похлебкой из репы и с пшенной кашей. Лежали у него в закромах тушки грызунов, но над ними нужно было похлопотать, чтобы подать к ужину. В теремке отсутствовал стол, ведь лис не часто встречал гостей, а в обыденном своем житие в нем не нуждался.

Колобок разлил по мискам похлебку и раздал юноше и девице. Люди с аппетитом накинулись на горячую еду, постукивая деревянными ложками. Юлий старался не чавкать, хотя иногда забывался. Лис с удовольствием ухаживал за гостями, не жалея добавки. Лада глянула на Кощея. Мрачный и задумчивый, он стоял со скрещенными на груди руками, подпирая стену. Девица предложила присоединиться к трапезе, на что навий царь махнул рукой. «Нет необходимости», — буркнул он. Колобок заметил, с каким интересом люди рассматривают убранство теремка, изучают взглядом незатейливую лестницу, что ведет в комнатушку под крышей, и заглядывают за приоткрытую дверь чулана, где хранятся ветхие и поломанные вещи.

— Нравится? — узконосая плутоватая мордочка лиса изобразила улыбку. — Говорят, будто бы раньше этот теремок приютом для многих зверей был, пока однажды не пришел медведь и не развалил его. Я занимался возведением теремка от зимы до зимы. Скажу я вам, работа была неле-е-егкая, была кропотли-и-ивая и усе-е-ердная!

Колобок с предвкушением ждал от гостей рассказа. Какая беда или дело привели их в самую глушь Дремучего леса? Юлий и Лада так сильно проголодались, что не могли собрать воедино мысли. Тогда Кощей проявил инициативу и без прикрас поведал старому знакомому о причине посещения. Запрыгнув на печную лежанку, лис с увлечением слушал колдуна, кивал головой и диву давался.

— Середка сыта и концы веселятся! — перемежая речь поговорками, молвил Юлий.

Юноша потянулся и присоединился к повествованию. Лада поделилась опасениями по поводу потерянной памяти. Бедолага отчаянно нуждалась в помощи. Колобок понимал, что Кощей не стал бы содействовать каждому встречному, значит, у него была на то веская причина. Чтобы ее узнать, следовало пообщаться с навьим царем с глазу на глаз.

— Нужно хорошенько все обдумать. Не стоит решать на ночь серьезные вопросы, — сказал лис, намекая на то, что путникам будет полезен отдых.

Намерения Колобка изменились, как только Юлий достал из своей сумы балалайку. Лис так любил петь, что не смог отказать себе в этом удовольствии! Бард сел на край скамейки, прижав ногами треугольный корпус музыкального инструмента. Пальцы юноши с озорством забегали по струнам. Юлий спел балладу про старуху из Яви, которая так сильно мечтала о молодости, что переела молодильных яблок и превратилась в розового младенца. «Молодильные яблоки существуют?» — полушепотом спросила Лада. Колобок усмехнулся. «В некотором роде все яблоки молодильные, — молвил он. — Съедай хотя бы одно в день и не будешь знать хворей». Затем Юлий исполнил шутливую песенку про маленького, круглощекого и проказливого духа леса по имени Аука, который своими «Ау!» морочил голову заблудившимся людям. Девица подыгрывала юноше, ударяя деревянными ложками в такт музыке. В завершение Рифмоплёт исполнил несколько веселых куплетов про мужика, что перепил хмельного меда да лягушку поцеловал.

— Как славно! Я будто вновь побывал на гуляниях тёмнодушников! — радовался лис, нахваливая барда. — Как погляжу, ты не голь на выдумки! А частушки слагать умеешь?

— Чего тут уметь? Как раз намедни сочинил одну, — Юлий кашлянул, поправив голос, и запел: — Чем печалишься, Коще-е-ей? Аль поел ты кислых щей? Правда, щи тут не при чем — кислый лик всегда при не-е-ем! Опа!

— Аха-ха-ха! — засмеялся Колобок и внезапно смолк, поймав на себе острый взгляд Бессмертного, после чего с нарочитой суровостью бросил барду: — Ты это, глупости свои где-нибудь в лесу исполняй!

Кощей вышел из терема и остался на крыльце, вдыхая свежий воздух зимы.

— Ты в своем уме, дуралей ты эдакий? Знаешь, над кем подшучиваешь? — Колобок пристыдил Юлия сразу после ухода бледного человека. — Кощей младший сын Чернобога, один из правителей Тридевятого царства, могучий колдун и повелитель мертвых. Страх перед ним настолько велик, что не только люди, но и нечисть с ним встреч избегают! На всякий случай поясню для Лады: Чернобог является главным противником Прави. Он темный владыка, божество разрушения.

— Но хорошая же частушка выдалась? — спросил Юлий, пропуская мимо ушей лисьи нравоучения.

— Хорошая, — тихо признался Колобок и мягко вздохнул. — Кощей изменился. Лет эдак триста назад он бы надел на тебя жабью шкурку и оставил бы квакать на кикиморовых болотах. А ныне вот, помогает.

Колобок уложил гостей спать. Ладе досталась теплая и уютная печная лежанка. Юлий устроился на скамье. Едва люди сомкнули глаза, как погрузились в крепкий сон, только сопение и слышалось. Измотались они, конечно. Лис вышел на крыльцо. Там, на ступеньках, сидел колдун в черной короне и мантии, задумчиво изучая звездный небосвод. Ранее Колобок заметил на одежде Бессмертного боевые прорехи и следы крови. Лис вручил новую рубашку-косоворотку, со словами, что царю негоже носить рванье. Он считал Кощея своим другом, который однажды приютил изгоя Яви в Тридевятом царстве. Колдун принял подарок. Колобок хвостом смахнул со ступенек снег, сел рядом и сказал:

— Ты, конечно, можешь не прислушиваться к мнению сросшейся с лисицей сдобы, но на мой взгляд Лада необычайно хороша. Помнится, в свои лихие годы ты часто вторгался в Явь ради такой невесты, а тут красавица сама появилась в Нави словно из ниоткуда. Не уда-а-ача ли, не сча-а-астье ли?

— Я давно сосредоточил внимание на правлении Тридевятым царством, как велел отец, — отринув намеки Колобка, молвил Кощей. — Лада вызывает у меня опасения. Скажи, ты ощущаешь светлую силу, что исходит от девицы? Из-за нее Чудо-юдо вступил со мной в бой и пал от моего меча.

— Ни шиша себе! — удивился лис. — Нет, ничего подобного я не чувствую. В конце концов, я же творение случайного колдовства из Яви, а старый вепрь — чистокровная навья нечисть. Ты бы поспрашивал кого из своих.

— А что лешие рассказывают? Ты частенько обращаешься к ним за сплетнями.

— Лешие в спячке, зима же, — пожал плечами Колобок. — Ой, ты не представляешь, какие из них сложные и тугие собеседники. Они могут рассказывать во всех подробностях про какую-нибудь букашку, севшую на ветку, или птичку, свившую гнездо. Ты будешь часами их слушать, дожидаясь, когда они перейдут к сути. Зато лешие знают язык леса. У них глаза и уши везде, где растут деревья. Это делает их ценными соглядатаями. Минувшей осенью численность леших в Нави возросла. В Яви люди их из лесов гонят, ставят капканы.

Кощей надеялся, что у лиса найдутся полезные сведения. Их отсутствие огорчало, это было заметно по бледному лицу и сдвинувшимся на переносице черным бровям.

— Я с точностью могу судить, что Лада живая, ибо некромантия обходит ее стороной. И не блуждающая душа, поскольку ее видят тёмнодушники. К тому же, мертвецу не может принадлежать светлая сила, — Кощей искал решение загадки.

— Девица живая, а это уже что-то, — лис распутывал клубок своих мыслей и жалел, что воспоминания Лады не способны рассказать о себе. — В таком случае, тебе остается только одно — обратиться за помощью к Бабе-яге. Скорее всего Лада попала в Тридевятое царство через врата избушки на курьих ножках. Если девица уроженка Яви, она сможет вернуться домой. Если врата не откроются, значит, она тёмнодушник, как и Юлий. Кстати, не держи на барда зла. Ему молодость дурью по голове бьет.

— Смерть Рифмоплёта не принесет мне удовольствия. Пускай балагурит, его ремесло обязывает. Но если он еще что-нибудь срамное исполнит, проткну мечом. А затем подниму его голые кости и заставлю прислуживать до скончания веков.

По голосу Кощея казалось, что он настроен враждебно, но Колобок-то знал: за этими словами скрывается своеобразный тонкий юмор. Какие бы злодеяния не приписывали Бессмертному, он не был кровожадным убийцей, губившем для услады. Пусть и правил он посмертным миром и повелевал мертвыми, а жизни отнимать не стремился.

⠀

Ночь будто бы промчалась одним мгновением. Люди проснулись от суеты Колобка, занимавшегося приготовлением завтрака. Блеклый утренний свет зимнего солнца рассеяно ниспадал в окошко, озаряя комнату. Юлий первым делом проверил свою балалайку: после вчерашних прибауток в сторону Кощея он засыпал с мыслью, что наутро от музыкального инструмента останутся щепки да струнки. Балалайку никто не тронул. Вместо того, чтобы сделать правильные выводы, буйная голова замыслила как-нибудь повторить свой успех.

Лис вышел из теремка и оторопел: по всей поляне тут и там появились проталины. Из-под снега вытянулись первоцветы. Колобок принес в ковше чистый снег и растопил его. Лада натерла ладони мылом, умыла лицо, заплела белокурые волосы в косу, расправила одежду. Юлий же легко провел рукой, словно гребнем, по волнистым волосам, зачесав их к затылку, и на этом оставил свое прихорашивание. Затем двое позавтракали. Колобок долго что-то искал, даже в чулан носом нырнул, и нашел высохший подсолнух. «А где наш царь?» — лузгая семечки, поинтересовался бард, на что лис пожал плечами. Хозяин теремка не выглядел обеспокоенным из-за отсутствия Бессмертного.

— Лада, я и Кощей полагаем, что ты родом из Яви. Чтобы вновь оказаться дома, тебе понадобится помощь Бабы-яги.

Незнакомое имя внушало тревогу, ведь оно звучало гнетуще, пугающе и мрачно. Девица напряженно спросила, кто она, эта Баба-яга.

— Не она, а они, — уточнил лис. — Сестры, что стерегут границы Яви и Нави, провожая души почивших. Они хранительницы врат, отделяющих мир живых и мертвых.

— Помнишь, мы рассказывали тебе о появлении тёмнодушников? Чаще всего люди попадали из Яви в Тридевятое царство через избушку на курьих ножках. Приобщались, так сказать, к посмертному миру, — усмехнулся Юлий.

— Хранительницы согласятся вернуть меня в Явь? — сомневалась Лада.

— Не откажут, ведь в этом заключается их предназначение: впускать в Навь души почивших и стеречь от живых. Если последним все-таки удается обхитрить их, сестры не жалеют сил, чтобы исправить нарушение. Иначе они испытают на себе страшную кару Чернобога. Благо, он погрузился в сон после того, как передал бразды правления своим сыновьям: Змею Горынычу и Кощею Бессмертному, — поведал Колобок и невольно поежился. — Лада, если ты родом из Яви, хранительницы врат помогут тебе вернуться в мир земной. Но есть одна загвоздка. Каждая Баба-яга живет в избушке, которая постоянно передвигается по Нави. Ее сложно застать на одном месте.

— Разве же это загвоздка? — довольно воскликнул Юлий, ударив шапкой по коленке, и уставился на лиса: — Тебе знаком постоялый двор «Кисельный берег»?

— Знаком, в половине дня пути отсюда. Заведение с благой славой. Оно одинаково радо как тёмнодушникам, так и нечисти. И я там бываю, мед попиваю. А что?

— Его хозяйки давно ведут дела с Бабой-ягой. Выменивают у нее настойки на травах, которые очень любимы нечистью. Я услышал об этом, когда давал несколько выступлений с началом зимы.

Дверь скрипнула. В теремок стремительно вошел, почти влетел Кощей. Пологи черной мантии разлетались в стороны.

— Я видел, как в небе пролетели гуси-лебеди! Если немедленно выдвинемся в путь, сможем выследить избушку на курьих ножках! — навий царь выглядел решительно и был готов пуститься в погоню.

Лис второпях пояснил Ладе, что гуси-лебеди прислуживают одной из хранительниц врат и далеко от нее не отлетают. Они — тоже нечисть, но на земных птиц похожая. У тёмнодушников гуси-лебеди давно нажили дурную славу, ибо много шкодили и даже скрадывали детей, оставшихся без присмотра. Колобок озвучил идею юноши.

— А если хозяйки постоялого двора не поделятся тайной о том, где искать Бабу-ягу? — Кощей задал вопрос с нажимом, подталкивая людей к действию.

— Я буду обаятельным и убедительным, — Юлий верил в свои силы, а еще ужасно не хотел шататься по заснеженному Дремучему лесу неизвестно сколько времени, выслеживая летающую нечисть, ведь ноги еще гудели после вчерашнего похода. — Нам до «Кисельного берега» полдня. Как раз притопаем к обеду, поедим чего-нибудь горяченького, об избушке на курьих ножках поспрашиваем.

— Закончил мечтать? Мы теряем драгоценное время! — с раздражением произнес колдун и упер руку в бок, ненавязчиво показывая наличие меча на левом бедре, чтобы осадить юношу.

— Не бушуйте, друзья! — вмешался Колобок, чувствуя, как накаляется воздух, ибо Кощей и Юлий крепко стояли на своем, не уступая друг другу. — Вы затеяли этот поход ради Лады. Пускай она решит, куда отправиться дальше. Согласны?

«Согласны!» — хором ответили двое и выжидающе посмотрели на девицу.

— Имей в виду, Лада, — вполголоса и серьезным тоном добавил лис: — Выбрав один путь, ты навсегда упустишь второй.

Немного погодя девица озвучила свое решение…

Дорогой читатель!

Перед тобой первая сюжетная развилка! В зависимости от выбранного пути тебя будут ждать совершенно разные главы. Каждое предложенное приключение уникально: герои в нем переживут неповторимый опыт, будут взаимодействовать с новыми персонажами и раскрываться с неожиданных сторон. Также твой выбор повлияет на концовку. Смело принимай решения и следуй навигации по окончании каждой главы (тебе в этом поможет оглавление, размещенное в конце книги).

Помни: сюжетная развилка подразумевает выбор одного пути и исключает оставшиеся.

Когда ты прочитаешь книгу и соскучишься по ее приключениям, то сможешь вновь погрузиться в Тридевятое царство, выбирая новые пути на сюжетных развилках и наслаждаясь их многообразием.

⠀

⠀

Сюжетная развилка «Поиски Бабы-яги»:

ГЛАВА 2. Лада согласилась с планом Кощея: гуси-лебеди приведут к Бабе-яге.

ГЛАВА 3. Лада одобрила идею Юлия: вперед в «Кисельный берег»!

ГЛАВА 2

Лада безоговорочно согласилась с Кощеем, предложившим пуститься в погоню за гусями-лебедями. Девица посчитала, что навьему царю ведомо гораздо больше, чем человеческому юноше, и положилась на его опыт и знания. Кроме того, появление прислужников Бабы-яги походило на знак судьбы: упускать его было бы опрометчиво и неблагоразумно. Юлий огорчился, но возражать не стал. Сидя на скамейке, он наслаждался последними минутами в удобстве и тепле, и собирался с силами перед дорогой, очевидно, неблизкой, спешной и тяжелой.

Бессмертный одобрительно кивнул Ладе, вышел на крыльцо и устремил свой взгляд в серое зимнее небо, предполагая, куда полетели гуси-лебеди. Колобок наскоро собрал узелок с едой. Лис хотел дать напутствия, пожелать счастливого пути без происшествий и хлопот, обнять на дорожку, но ничего из этого не успел сделать. Не мешкая, Кощей наметил путь и позвал людей командным голосом. Уже одетые, Юлий и Лада выскочили из теремка и последовали за навьим царем. Колобок задержался на минуту, заметив забытый узелок с едой, а когда вышел на крыльцо, никого уже не увидел — только тропинку из следов.

Колдун задал богатырский темп, и люди едва поспевали за ним. Зато за верхушками деревьев часто слышалось громкое и трубное гоготание, дающее понять, что выслеживание приспешников увенчивается успехом.

Долго ли, коротко ли, а перед путниками расступился лес и открыл поляну, похожую на ту, где находился теремок лиса. Солнце уже ушло за полдень. Кощей остановился. Юлий и Лада выровнялись с ним, оба пыхтели. Когда дыхание наладилось, они перестали шуметь и прислушались вместе со своим немногословным проводником к лесу. Затишье не зря не вызывало доверия. Бессмертный ступил на поляну, и по всей землице пронеслась дрожь, а потом еще и еще! Снег посыпался с тонких ветвей. Нечто приближалось, тяжело топая.

Кощей ухватился за рукоять и обнажил серебряный и вечно острый меч. Юлий загородил собой Ладу и вооружился балалайкой. С противоположной стороны поляны, в сопровождении необычайного гула и треска, ломая ветви, выбежала избушка на курьих ножках. На крыше восседала безобразная старуха, мало чем похожая на человека. Ее глаза горели красными сполохами, а железные зубы хищно клацали. Баба-яга ткнула в путников длинным костлявым пальцем, и избушка ринулась в атаку. Кощей резким движением скинул черную мантию и побежал навстречу, уводя неприятеля от Лады и Юлия. Перед столкновением избушка совершила выпад, чтобы растоптать навьего царя. Колдун ловко ушел из-под наскока и взмахнул мечом. Клинок отсек крючковатый сморщенный палец вместе с когтем, а избушке что в лоб, что по лбу — все одинаково не больно. Только пуще бушевать стала: и так подпрыгнет, и эдак затопает, что снег вихрями над землей встает.

— Яга! Ты ослепла от долгих лет? — негодовал Кощей, и его серебристо-голубые глаза искрились от злости.

— От вашего чернобожьего рода одни лишь проблемы и проклятия! Чего по пятам шел, нечестивец? — старуха рассвирепела, провела костлявым пальцем по небу и натравила своих приспешников на людей.

Гуси-лебеди очертили круг и обрушились на Юлия и Ладу. Юноша одного из них балалайкой по головушке огрел, а другие с гоготом разлетелись, шумя крыльями. «Если инструмент сломаете — будете в ответе!» — вгорячах предупредил бард. Во всем этом переполохе Лада тоже не осталась без участия: нашла длинный сук и встала наготове, ведь нечисть наберет высоту и вновь полетит в атаку по велению хозяйки. Бессмертный оценил положение дел своих спутников, — справляются, — и ринулся в бой. Юноша украдкой посмотрел на Кощея. Сдюжит ли он без безмолвной дружины? Окажись поблизости погост, колдун бы непременно позвал скелетов на подмогу, а так он вынужден рассчитывать только на свои силы.

Младшему сыну Чернобога принадлежала половина Тридевятого царства. За свои годы Кощей со многой нечистью знался, в том числе с хранительницами врат. Этих колдовских сестер в Нави обитало несколько, но с одной из них у царя отношения особенно не сложились. Как назло, гуси-лебеди служили именно ей. Баба-яга не единожды предавала некроманта, когда тот пребывал в Яви в поисках невесты: то добрым молодцам советом помогала, то волшебные вещицы им жаловала, чтобы оставить Кощея ни с чем. Причина, ясен пень, была проста: давненько Яга нежные чувства к нему питала, но не добилась взаимности. Ее ревность всячески пакостить велела. Со временем влюбленность прошла, а желание насолить, подгадить и устроить неприятности окрепло. Кощей догадывался, что пока не осадит разбушевавшуюся старуху, та даже выслушать его не захочет.

Юлий отмахнулся от одной птицы, так другая вцепилась в рукав овчинной шубы и потащила юношу на открытый простор поляны. Лада ударила назойливую нечисть суком, и гусь-лебедь с гоготом отступил. Пока люди укрывались среди деревьев, отбиваться от приспешников Бабы-яги им было под силу.

Кощей получил пинок под седалище и пропахал метр снега. Этот удар был больше унизительным, чем опасным на ранения. Бледный человек озлобленно поднялся. Избушка заслонила собой белый свет, нависая над колдуном, и вокруг него все потемнело. Старуха злорадно хохотала, предвкушая победу. А Бессмертный как подпрыгнет, как забежит по изрубленной конечности да как взберется на покатую крышу — так стремительно, что и жменька льна не успела бы сгореть! Взмахнул навий царь своим мечом и отрубил Бабе-яге глиняную ногу.

— Может, наконец, потолкуем? — предложил Кощей. — Или еще, волчья ты сыть, будешь сопротивляться?

Баба-яга посмотрела на него с обидой исподлобья, потом глиняную ногу обратно приладила и спустилась легонько с крыши, словно лепесток. Красные сполохи в ее глазах поугасли. Кощей вложил меч в ножны и последовал за старухой. Гуси-лебеди улетели, что и слышно их не было.

— Ну, говори, чего пожаловал, да время мое зря не трать, — пробухтела Яга, лентой перевязала длинные лохмы нечесаных волос и по округе зашарила в поисках отрубленных куриных пальцев.

— Нужно, чтобы ты открыла врата и переправила человека в Явь, — начал Кощей.

Юлий и Лада тихонько вышли на поляну, даже вздохнуть побаивались — мало ли чего ожидать от колдуньи. Стукнет ей горячая мысль в голову, и опять своих приспешников натравит. Бессмертный поведал хранительнице о том, как встретил девицу, и об утерянных воспоминаниях упомянул. Со стороны казалось, будто старуха не слушает навьего царя, ибо занимается тем, что прилаживает пальцы к курьим ногам и заговаривает их колдовским словом, залечивая раны. Однако, как только Кощей окончил рассказ, Яга ворчливо сказала:

— Я не впускала эту девицу в Навь, не моя провинность, — отпиралась колдунья. — Без выгоды помогать не стану. Только взамен на услугу. Или сами возитесь с этой напастью.

Юлий вспомнил слова Колобка о том, что хранительницы врат приложат все усилия, чтобы спровадить человека в Явь, если тот случайно или обманом попадет в Тридевятое царство. В действительности все оказалось иначе, и договариваться придется с очень вредной представительницей нечисти.

— Бабушка, если желаешь, я могу сыграть тебе на балалайке, — решил умаслить бард.

— Сдалось мне твое бряцанье. У меня есть гусли-самогуды. Сами пляшут, сами песни играют, стоит лишь попросить, — выказала недовольство Баба-яга, но затем плутовато добавила: — Хотя, если исполнишь что-нибудь неблагопристойное про того беловолосого лиходея, так уж и быть, подумаю над вашей просьбой.

Юлий повернулся к Кощею. «Не вздумай этого делать», — говорил леденящий взгляд некроманта. Старуха встала на крыльцо избушки и скрестила перед собой костлявые руки.

— Или слагай частушку, или уходите вон, — пригрозила Баба-яга.

Юноша повернул в руках балалайку с предвидением того, что не минует страшного наказания. Мысленно распрощавшись со светом, Юлий запел:

— Меня милый не взлюби-и-ил и к Кощею проводи-и-ил! Лучше в речке утопиться, чем в жены старику сгодиться! Фи-и-и-и-ить! — присвистнул бард.

Баба-яга захохотала так, что вялая и обвисшая кожа на ее лице затряслась, а рот явил редкие железные зубы. Но даже это зрелище показалось Юлию менее пугающим, чем Кощей, стоявший за спиной. Юноша не решался повернуться, представляя в воображении очень злобный лик.

— Тебе и десяти жизней не хватит, чтобы уму-разуму набраться, — тихо произнес Бессмертный в сторону Юлия.

Юноша расслышал слова и ощутил, как по спине пробежал холодок. Однако, бард все-таки сумел добиться расположения колдуньи. Навалившись на перила, Яга молвила:

— Есть у меня волшебная ступа, что позволяет летать и искать заблудившиеся души. Но без железного песта понудить ее к передвижению не удается, — ознакомляла старуха. — Мой пест украл Боровик. Верните вещицу. Тогда я открою девице врата и провожу ее в Явь. Этот бесстыдный лесной дух обитает недалече отсюда.

Кощей, Юлий и Лада согласились на условия Бабы-яги. Та мигом призвала гусей-лебедей и велела им сопроводить людей до соснового бора.

Не обманула старуха: путь оказался близким, и часа пройти не успело. Гуси-лебеди покружили в небе над маленькой заснеженной лужайкой, погоготали и обратно к хозяйке улетели. Путники посмотрели по сторонам в легкой растерянности: а что дальше делать-то? Кощей предположил, что Боровик, родственник леших, тоже зиму во сне пережидает. Если так — то худо дело.

Два часа люди ходили-бродили по лужайке, Боровика звали, но ответа не следовало. Кручинясь, девица прислонилась к дереву. Ее фиалковые очи заволокло слезами. Серые облака расступились, в небесной дали выглянуло теплое солнце, утешавшее бедное дитя. Кощей заметил, что снег вокруг Лады осел, налившись водой. Сугробы таяли, и по земле текли крохотные ручейки. Девица перестала плакать и глянула на Юлия, надеясь увидеть ответ в его приветливых карих глазах. Юноша пожал плечами и вновь позвал Боровика.

— Кто потревожил и ото сна пробудил? — раздался скрипучий ворчливый голос.

— Кощей Бессмертный, сын Чернобога, царь Тридевятого царства, — представился беловолосый колдун.

Юлий и Лада мотали головой в поисках источника звука. Сквозь набухший влагой снег протолкалась самая настоящая грибная шляпа, а под ней — поджарое лицо старичка, обросшее бородой из мха. Глаза Боровика были похожи на две округлые щепки трухлявого пня. Нечисть оглядела незнакомцев.

— Чего тебе надобно, чернобожий сын? — монотонно зашевелился мох у рта.

— Я здесь, чтобы загладить несправедливость. Ты у Бабы-яги волшебный пест украл. Верни его по доброй воле.

— Несправедливость? Несправедливость?! — голос затрещал от возмущения. — Яга свою избушку на лужайку пустила, а та разворошила грибницу, небрежно перетоптала ее и сгубила нашу снедь! А сколько сосен по пути надломила?

Земля разверзлась, и Боровик освободился от безвылазного подснежного сидения. Тело нечисти напоминало корягу, а руки и ноги — сучья. Не мал он был и не велик, а со среднего человека. Услышав разгневанный громовой голос, вслед за лесным духом из расщелины вылезла дюжина его чадушек. С личиком детским и тельцем древесным, боровички были с ладонь, а на голове носили шляпку с лопушок. Их щечки покрывал зеленый пушистый мох.

От умиления Лада присела на колени и потянула руки к боровичкам. Невзирая на запрет родителя, малышня поспешила к ней, умело перебирая ножками-сучьями. Боровик вскочил. Чуть что ему не понравится — атакует девицу, защищая своих чад. Кощей держал руку на навершии меча, пристально наблюдая за нечистью. Боровички запрыгнули девице на спину и плечи, хватаясь цепкими пальчиками за длинную косу. Лада наклонилась, изображая птицу, и в такой позе стала ходить по лужайке да пританцовывать, взмахивая «крыльями», что было любо-дорого смотреть. Юлию на ум пришла пословица: человек не солнышко, всех не обогреет. Но эти слова были не про девицу. Катаясь на воображаемой птице, боровички заливались чистым детским смехом. Глядя на счастливую малышню, лесной дух смягчился и внял просьбе путников, нежданно-негаданно пришедших в сосновый бор.

— Вижу, не со злым помыслом ты со своими друзьями сюда пожаловал, чернобожий сын, — спокойно сказал Боровик, качая грибной шляпой. — Так уж и быть, отдам волшебный пест, но при условии, что вы три загадки отгадаете.

Кощей нахмурил брови — он не был силен в этой стезе. Загадки были близки людям, но никак не навьему царю, повелевавшему мертвыми. С появлением в Тридевятом царстве тёмнодушников этот вид устного народного творчества приглянулся многой нечисти. Однако, она использовала его в качестве необычного способа убиения. Заблудился ты, к примеру, в непроходимых дебрях — на тебе загадку, а коли не дашь правильный ответ, так и с жизнью распростишься. Бессмертный внимательно наблюдал за Боровиком. Не похоже, чтобы тот был настроен на расправу. Лесной дух жил один, с маленькими боровичками. К тому же, нечисть его вида обычно строила козни иначе: заставляла блуждать по лесу до полного истощения, либо подкидывала в лукошко ядовитые и несъедобные грибы, а иногда пугала неожиданным завыванием.

Кощей встретился взглядом с Рифмоплётом. Ремесло барда располагало к знанию всевозможных историй и было тесно связано с людским творчеством. В данном деле навий царь мог положиться лишь на юношу, признавая его пользу. Сказал бы колдун об этом во всеуслышание? Да никогда в жизни. Юлий уверенно кивнул Кощею и собрался с мыслями.

— Слушайте первую загадку. Над древесными верхушками висит хлеба краюшка.

— Легко. Месяц! — сказал юноша, сияя от радости.

Это был верный ответ. Кощей улыбнулся уголком рта. Колдун возложил на барда немалые надежды, и Юлий не намеревался его подводить. Боровик понял, что этот юноша не промах, и в думу погрузился. Лада по-прежнему занималась малышней. Девица присела, катая боровичков на ладонях, как на качелях. Некоторым непоседам не надоело карабкаться по ее волосам, уже выбившимся из светлой косы. Боровички забирались на самую макушку и прыгали с нее в талые сугробы. Лада беспокоилась за малышей, но их древесные тельца оказались достаточно крепкими.

— Слушайте вторую загадку. Люди кровь мою пьют, кости мои жгут, руками моими один другого бьют.

Юлий закрыл глаза, пощипывая переносицу, и сосредоточился на поиске ответа. Кощей стался хмурым, глядя на реакцию барда, поставленного в тупик. Боровик трескуче захихикал. Уж не с подвохом ли его загадка? Юноша молча размышлял: «Лесной дух не задумает то, что ему не знакомо. Значит, это нечто привычное и очевидное, судя по смеху». Юлий взмок от напряжения и на миг помечтал о баньке, да чтобы с веничком. Тут-то юношу осенило. Люди вязали веники из веток, то есть из древесных рук. Разводили костры, жгли лучины для растопки печей и освещения изб. Чем не кости? Боровик и сам к лесной нечисти относился и любил ухаживать за деревьями. А какое из них было способно дать человеку питье? Юлий испытал немалое удовлетворение, найдя ответ:

— Береза, — сказал бард. — Некоторые тёмнодушники, кстати, любят непослушных детей березовыми прутьями потчевать. Те гнутся да не ломаются, вокруг попы обвиваются.

— Твоя правда. Я принимаю ответ, — монотонно молвил Боровик, а затем озвучил последнюю загадку: — Три всадника живут: красный, белый и черный. Друг за дружкой мчат, первыми быть хотят.

Юлию на ум пришла мысль о смородине. Она бывает и красная, и белая, и черная. Ее душистые ягоды плотно висят на веточках, словно всадники. «Но почему они хотят быть первыми?» — ломал голову бард. Юноша вспомнил, как в летнюю пору многие люди охотно спорят, какой сорт вкуснее. Самая настоящая ягодная битва за лидерство.

— Смородина, — Юлий дал исчерпывающий ответ.

— Неправильно. То были утро, день и ночь, — последовало от лесного духа. — Что ж, вы не справились со своей частью уговора. Волшебный пест останется у меня.

Боровик протяжно свистнул, и дюжина чадушек поспешили к родителю, потряхивая миловидными грибными шляпками. Оказались они подле нечисти и обратно в расщелину попрыгали, чтобы продолжить зимовать. Юлий обреченно закрыл лицо руками, задыхаясь от такого совпадения. Бард винил себя в том, что вложил много стараний в решение второй загадки и, словно охмеленный успехом, упустил тонкости последней.

Широкая ладонь Кощея плотно обхватила рукоять меча. Лада заметила, как колдун на четверть вытянул клинок из ножен, и ей стало тревожно. «Неужели навий царь применит силу?» — лишалась покоя девица. Мысли Лады хаотично бегали. Нужно было срочно что-то придумать, чтобы решить дело миром. Если обнажится меч, то добром оно не кончится. Лада посмотрела на талый снег и вспомнила слова Юлия, когда он дал ей имя.

— Почтенный Боровик, не спеши впадать в спячку, — обратила на себя внимание девица, молвив проникновенным, но ласковым тоном. — Али ты не видишь, кто стоит перед тобой? Я Лада, богиня весны, защитница детей и хранительница домашнего очага. Взамен на пест я над твоей лужайкой пошепчу. Грибница жизнью новой прорастет, будет здоровая и плодовитая. Ни большие морозы, ни засуха ее не побьют.

Юлий отвел руки от лица, с удивлением слушая девицу. Однако, ее задумку юноша понял и моментально подхватил:

— Ладушка, от твоей могучей ворожбы не только лужайка окрепнет, но и деревья в желуди да шишки нарядятся! — подыгрывал бард.

Лесной дух наклонился к девице, рассматривая ее глазками-щепками. Бессмертный повременил с атакой, вложив меч в ножны. Мимолетно выглянуло солнце и скользнуло лучом по румяному лицу Лады. Нечисть поверила людям, ведь с их появлением землица действительно стала влажнее. Чувствовалась оттепель, какая бывает в месяце протальнике. И Боровик согласился.

Девица скинула овчинный тулуп и закружила по лужайке. Боровички выглядывали из расщелины, наблюдая за богиней весны. Лада сочиняла на ходу: то так бедром вильнет, то эдак ногой притопнет, то руками изобразит ручеек. Да тихонько что-то приговаривала. Юлий взял балалайку и задал ритм, помогая девице. В один момент земля откликнулась дрожью на ворожбу. Лесной дух и боровички были слишком увлечены танцем Лады, чтобы заметить отдалившегося Кощея. Черепушка на навершии его меча светились лазурью. Бард догадался: некромант тоже помогал Ладе, но по-своему: оживил кости заплутавшего и давно почившего странника, сгинувшего здесь (возможно, по вине Боровика), и заставил их копошиться под землей.

Когда девица остановилась, все кругом успокоилось, и наступила тишина. Кощей незаметно подошел. Юлий подмигнул ему: обман удался. Боровик сдержал свое слово и отдал волшебный пест, а затем спрятался в расщелине, что и шляпы не было видно.

⠀

Навий царь запомнил, куда улетели гуси-лебеди, и повел людей к избушке на курьих ножках. По дороге Юлий и Лада заговорили о еде и огорченно охнули: они впопыхах оставили узелок у Колобка, а голод уже точил изнутри. Очутившись на поляне, путники увидели Бабу-ягу: руки в боки, дряхлы щеки.

— Раздобыли пест? — гнусаво крикнула она с крыльца, и Юлий в ответ поднял над головой украденную вещицу. — О, замечательно!

Лада рассказала, что Боровик забрал пест в отместку за перетоптанную грибницу, на что Яга сварливо ответила: «У этого старого пня весь Дремучий лес трогать нельзя. Тьфу на него!» Старуха забрала пест и велела людям прощаться, ибо намеревалась открыть врата и увести Ладу в Явь. Девица поклонилась Юлию и Кощею в пояс, искренне поблагодарила их за заботу. Юноша растрогался и признался, что будет тосковать по Ладе. Бард еще не думал, чем займется после ее ухода. Случившееся приключение было достойно воспевания, и при должной огранке могло принести славу. Лада смахнула с ресниц слезы и подошла к колдуну, но тот шагнул навстречу и заключил ее в объятья. Кощей выглядел хмуро. Юлию показалось, будто навий царь не хочет отпускать девицу. Но бледные руки разомкнулись и не стали удерживать ее.

Баба-яга велела Ладе произнести волшебные слова. «Избушка, избушка, — молвила девица, подув на нее, — встань к лесу задом, а ко мне передом!» Курьи ножки понялись, встрепенулись да вокруг своей оси повернулись. Ставни на окнах распахнулись, дверь избушки отворилась, и появился проход в Явь. Заглянули люди в дверную пройму, а там вместо бытового убранства — леса да небеса, и не зима, а лето, что в зелень одето. Баба-яга прошла через врата, оказалась среди раскидистых берез и помахала рукой, подзывая девицу. Лада зажмурилась и сделала шаг. Ее сердце трепетало от волнения.

Открыв глаза, девица увидела скромное и неряшливое наполнение избушки. Она в недоумении вышла обратно на крыльцо. «Ты что — маленькая, что ли? Чего боишься?» — заворчала старуха, миновала границу миров, взяла Ладу за руку и повторила путешествие. Вот только сама в Яви оказалась, а девица вновь вошла внутрь жилища. Баба-яга вернулась в Навь, железными зубами клацать начала, ясность в мыслях навести пыталась. Между тем, врата закрылись.

— Лада все-таки тёмнодушник? — терялся в догадках Юлий.

— Нет, — тут же отмела старуха. — Избушка не откликнется на волшебные слова, если их произнесет тёмнодушник. Врата перед девицей открываются, а впускать в Явь не хотят. Впервинку у меня такое.

— Может, нам следует обратиться к другой хранительнице врат? — спросил юноша, вспоминая предложенный ранее план о походе в «Кисельный берег». — Вдруг твоя избушка на курьих ножках захворала после битвы с Кощеем?

— Не сочиняй чепухи, — Бабу-ягу рассмешило такое предположение. — Все избушки одинаковы. Если одна не пропустила — то и остальные сделают так же. Мне больше нечем вам помочь.

Юлий положил ладонь на плечо девицы, утешая ее. Лада странно улыбалась: не то радовалась, не то грустила. Явь была от нее на расстоянии одного шага и одновременно очень далеко. Кощей посчитал нужным вернуться в лисий теремок, где можно обсудить положение дел. Не любил Бессмертный, когда все катилось не по плану. Люди отправились вслед за ним. Юноша приободрился, ведь у Колобка всегда найдется что-нибудь съестное.

Неожиданно Яга позвала навьего царя. Юлий и Лада ступали по тропинке, а Кощей подошел к избушке на курьих ножках.

— Бессмертный, ты сделал доброе дело, вернув пест. А я не смогла отвести девицу в Явь. Не хочу оставаться в должниках, мне это не любо. Давай-ка я тебе кое-что скажу напоследок, и на том простимся, — негромко молвила Баба-яга, сидя на крыльце и поправляя глиняную ногу. — От твоих спутников странным духом пахнет.

— От обоих? — немало удивился Кощей.

— От обоих. Не нечисть и не тёмнодушники. Запах живой, аж по ноздрям бьет.

Старуха поднялась и ушла с крыльца. Избушка потопала в лес, и снег захрустел под курьими ногами. Озадаченный, Кощей догнал Юлия и Ладу уже на окраине поляны, а затем занял привычное место впереди них, молчаливо указывая путь. С наступлением ночи люди дошли до жилища Колобка.

ДАЛЕЕ: ГЛАВА 4

ГЛАВА 3

⠀

Лада одобрила план Юлия. Его идея о совмещении приятного с полезным показалась более заманчивой. Мысль о посещении заведения с таким приятным слуху названием как «Кисельный берег» радовала душу. Бард возликовал, и его пальцы, лежавшие на струнах балалайки, исполнили веселенький мотив.

— Придем на постоялый двор и наедимся вдоволь. Коли пузо лопнет, наплевать, под рубахой не видать! — не без потешек делился планами Юлий. — Сытому странствовать легче.

Кощей выглядел мрачно, словно грозовое небо. Он поборол сиюминутный соблазн пришлепнуть юношу. План Юлия казался навьему царю ненадежным, ведь он основывался на обычных людских нуждах. Однако, выступать против решения девицы Бессмертный не стал. Не тащить же ее силой вслед за гусями-лебедями. А отправляться в погоню в одиночку колдун тоже не намеревался — без девицы в этом не было смысла.

Лада извинилась перед беловолосым человеком, но тот пропустил слова мимо ушей. Колобок с облегчением выдохнул — обошлось без драки.

Кощей знал, как добраться до постоялого двора «Кисельный берег», хотя ни разу там не гостил. Он сторонился подобных мест. Перед расставанием лис пообещал колдуну, что постарается выведать какие-либо сведения о необычной силе Лады. Колобок дал девице напутствие, словно родитель, отправлявший любимое чадо в дальнюю дорогу. Юлий тоже не остался без сердечных пожеланий. Лис не скрывал, что будет тосковать по его пению и озорной игре на балалайке.

Прогулка по зимнему лесу выдалась приятной и неторопливой, поскольку Кощей не подгонял своих спутников. Люди заметили следы, выделявшиеся на снежном покрове. К счастью, воочию встретить эту нечисть с большущими лапами не пришлось.

К полудню Дремучий лес расступился и показал дорожный узел, на перекрестке которого красовался «Кисельный берег». Постоялый двор насчитывал несколько изб с пристройками. Некоторые из них были побелены и предназначались для тёмнодушников, а другие были расписаны узорами и отводились нечисти, которая останавливалась на ночлег. Посередке стояла общая изба — корчемница, где постояльцы могли выпить и поесть.

Кощей остался у леса, подперев спиной дуб. Появление колдуна на постоялом дворе могло закончиться всеобщей суматохой. Юлий не ожидал такого поворота событий. Бард мялся, затем все же признался:

— Честно говоря, я надеялся, что ты пойдешь с нами и сам побеседуешь с хозяйками «Кисельного берега». Ты же их правитель! Нечисть не станет перечить царскому слову. Едва увидит твою корону и выложит все как есть.

Бессмертный посмотрел так сурово, что Юлий чуть не помер под его взглядом.

— Нет, голубчик, — отказался Кощей, — ты эту кашу заварил, ты ее и расхлебывай.

Возможно, колдун не желал появляться на постоялом дворе или решил проучить юношу, который отнесся к походу с легкомыслием.

Деваться некуда. Юлий повел Ладу в корчемницу, предвкушая сытный обед. Юноша уже бывал в «Кисельном береге», частенько выступал перед постояльцами взамен на еду и кров. Юлий открыл дверь, приглашая девицу войти. Лада застенчиво переступила через порог и оказалась в просторной благоустроенной комнате с печью, возвышавшейся на опечке. Всюду отдыхали посетители, но имелись и свободные лавки со столами. Двое приземлились в дальнем углу и попросили обед. «Да пощедрее!» — мечтательно добавил бард. В скором времени Юлию и Ладе подали самовар. Затем на столе появились щи со сметаной и клецками, просо со свиным салом и ржаной хлеб. Стоит заметить, что перечень блюд и напитков радовал разнообразием, ведь старался угодить не только тёмнодушникам, но и нечисти.

Постоялый двор принадлежал Одноглазке, Двуглазке и Триглазке. Эти сестрицы вернулись в Тридевятое царство после того, как не смогли найти счастье в Яви. Не любили они вспоминать о Крошечке-Хаврошечке, земной сироте, которую приютили со своей маменькой. В те времена сестры предавались лени, а сироту морили работой. Послушание, доброта и трудолюбие наградили Хаврошечку: стала она невестой молоденького и богатого барина да жила в любви и гармонии, не зная лиха. Задумалась тогда сестринская нечисть. Придя к выводу, что счастье заслуживается упорным трудом, они «Кисельный берег» в Нави основали.

По просторной комнате корчемницы чинно прогуливалась одна из хозяек и смотрела за порядком единственным, но зорким глазом. Она была выше любого тёмнодушника на голову, так еще и носила диковинную прическу, поднимавшую рыжие волосы, похожие на лесной пожар. Как только перед путниками появились яства, нечисть плавно подошла в своем пестром платье, словно плыла по воздуху.

— А я все гадала, кто велел изобильно накрыть на стол, — голос Одноглазки был вяжущим, с бархатной хрипотцой. — Рифмоплёт, ты чем расплачиваться собираешься? У тебя всегда ветер в карманах свистит. К тому же, не один пожаловал, — хозяйка бросила брезгливый взгляд в сторону девицы, напомнившей ей Крошечку-Хаврошечку.

Юлий подскочил с лавки, поклонился нечисти в пояс и вытянулся, расправив плечи, но даже так он не догнал ее ростом.

— Одноглазка, до чего же ты хороша! — Юноша раскинул руки в восхищении и молвил стихами: — Все мо́лодцы Нави на лик твой взирают зело́. И денно, и нощно мечтая понежить устами чело. Око твое, словно солнце, что греет под взором своим. И локоны, словно лозы, что вьются в узорах любви.

Голос барда был сладок и втекал в уши, словно мед. Обаяние Юлия по невидимым ниточкам перебежало к Одноглазке, и она расплылась в кокетливой, но жутковатой по человеческим меркам острозубой улыбке.

— Вернемся к этому разговору позже, когда пообедаешь, — пообещала нечисть и ушла по своим делам, поправив на плечах пуховый платок.

Лада шепотом похвалила стихотворение. Юлий признался, что сочинил его на ходу, поймав вдохновение в охватившем волнении.

Спустя полчаса Лада вернулась к Кощею. Без барда, зато с пряником, изображавшим солнце. Она выглядела счастливой. Бессмертный подметил, что от сытых людей всегда исходит особый ореол дружелюбия. Девица поведала о маленьком мохнатом старичке без одежды, с ног до головы облепленном листочками от веника. Он настойчиво приглашал попариться каких-то тëмнодушников, отдыхавших с дороги.

— Юлий сказал, что с банниками иметь дела опасно, — делилась впечатлениями Лада, поглаживая пряничное солнце, — мол, сначала они много шутят, поддерживают хороший пар и заботливо машут веником, а потом пакостят. Могут ошпарить кипятком или кинуть горячим камнем из печки. Разве это забавно?

Кощей слушал Ладу с умилением, хоть и не подавал виду. Разумеется, он хорошо знал банников, их жестокий нрав и любовь к запугиванию людей. Эта нечисть не нападала за пределами бани, но всегда проявляла навязчивость, чтобы заманить туда. Можно сказать, что приклеивалась как банный лист. Тëмнодушники из рассказа Лады оказались опытными странниками: они откупились от надоеды, угостив его куском ржаного хлеба, обильно посыпанным крупной солью. Задобренная нечисть ушла восвояси, а люди окончили трапезу в покое. Навий царь спросил, где потерялся Юлий. Девица ответила, что бард задержался, чтобы потолковать с одной из хозяек «Кисельного берега».

Юноша не заставил себя долго ждать. Он вышел из корчемницы и неохотно потопал в сторону леса, где его дожидались спутники. Понурая походка Юлия подсказала девице, что беседа завершилась неблагоприятно. Кощей, наблюдая за невеселым приближением барда, строго сложил руки на груди и подготовился к тому, чтобы пожурить его самыми темными словцами.

— Хозяйкам постоялого двора известно, где искать Бабу-ягу. Взамен на встречу с ней Одноглазка хочет, чтобы я женился на ее младшей сестре Триглазке.

— Что поделать, женись, — спокойным тоном посоветовал Бессмертный.

Юлий был готов поклясться, что за невозмутимым лицом Кощея прячется ехидная усмешка. Юноша не стал вдаваться в подробности и рассказывать о том, что Триглазка аж с первого выступления о нем мечтает, видит во снах, на полотнах промеж орнаментов его лик вышивает. «Не женюсь», — бросил бард и отвернулся, не выдерживая взгляда колдуна. Увы, возможность выследить избушку на курьих ножках, следуя за гусями-лебедями, была необратимо упущена. Юлия охватило чувство вины перед Ладой. Едва юноша подумал о девице, как на ум пришла восхитительная идея.

— Лада, могу попросить тебя об услуге? — широко улыбался юноша и был вне себя от воодушевления. — Притворись моей женушкой. Мы явимся в корчемницу, и я представлю тебя как должно. Косу от шеи отринь, позволь за руку взять да назвать ласково.

— Чушь и срам! — возмутился Кощей, ставя под сомнения невинные намерения барда.

— Узнав, что мое сердце отдано другой, Одноглазка откажет в женитьбе, — убеждал Юлий навьего царя.

Лада поборола смущение и согласилась, ведь иного пути не было. Кощей недовольно цокнул языком и удалился в чащу леса.

Двое вошли в «Кисельный берег», держась за руки, и сели рядышком на лавку. Юлий почувствовал дрожь в теплой девичьей ладони и приободрил Ладу. Вдалеке появилась рыжая макушка: хозяйка постоялого двора подошла к посетителям. «Уже вернулись?» — не то спросила, не то утвердительно сказала Одноглазка с привычной хрипотцой. Юноша рассыпался в извинениях, а затем представил свою избранницу и красавицу-женушку Ладу. Тонкие губы нечисти скривились в пренебрежении, а лицо выдало гримасу недовольства.

— Рифмоплёт, — голос Одноглазки ощутимо погрубел, а единственное нижнее веко слегка поднялось в озлобленном прищуре, — доставай свою балалайку и иди отрабатывать обед. Долг не веревочка, не оборвется.

Юлий не стал перечить хозяйке постоялого двора и покорно последовал ее воле. Лада старалась быть незаметной, хоть и привлекала любопытные взгляды нечисти своей нежной красотой и внутренним светом. Юноша занял место у опечка, в центре просторной комнаты, разместил в руках балалайку и заиграл. Посетителей порадовало появление барда, и многие из них пересели ближе, слушая пение. Дверь «Кисельного берега» отворилась, и в корчемницу вошли два тёмнодушника, а вместе с ними влетел ворон. Крупная черная птица приземлилась на полку под самым потолком.

Час спустя Одноглазка подошла к барду и отвела его к лавке, где ждала Лада. Вид у хозяйки постоялого двора был довольный, ведь с того момента, как юноша завел игру на балалайке, посетители расщедрились на плату. Одноглазка поведала, что с наступлением осени «Кисельный берег» посетит множество гостей: это период предзимней перекочевки. Нечисть пообещала поделиться тайной о нахождении Бабы-яги взамен на сто вечеров музыки и песнопений. Услышав число, Юлий на миг потерял пол под ногами. Выступать в уплату долга на протяжении трех с лишним месяцев — немало. А выведать сведения и увильнуть от своей части уговора не получится, ведь нечисть при особом желании может любого тёмнодушника даже из-под земли достать. Навь — это их мир. Дикий ворон смотрел свысока своими глазками-бусинками, наблюдая за колебаниями барда.

В итоге Юлий дал свое согласие. Тогда Одноглазка отлучилась. Вернувшись, она вручила юноше волшебный предмет, принадлежавший Бабе-яге: алый клубок. Оказалось, что избушка на курьих ножках находилась не далече от постоялого двора, но сильная магия скрывала дорогу к ней. Клубок был нужен для того, чтобы показать путь. Одноглазка велела вернуть вещицу в целости, после чего ушла по своим делам.

От нахлынувшей радости Юлий не мог произнести и слова, и сердце выпрыгивало из груди. Юноша подхватил Ладу за талию, приподнял и закружил. Ворон слетел стрелой с полки и обрушился на барда. Неугомонная птица напала со спины и ударила клювом. Юлий ойкнул и спешно опустил девицу на пол. Не успел юноша опомниться, как пернатая подлюка, облетев комнату, вновь атаковала и клюнула в самую макушку. Двое выбежали из корчемницы. Лада крепко прижимала к груди алый клубок. Ворон вылетел следом. Юлий загородил собой спутницу и вооружился балалайкой, готовый вступить в бой. Однако, беспокойная птица улетела, скрывшись за покатыми крышами изб.

Оставив за спиной постоялый двор, Юлий и Лада пошли к лесу. Кощей появился в их компании позже, и выглядел он странновато: мантия небрежно сидела на плечах, на лице виднелись следы усталости, а белые длинные волосы были чуть взлохмачены. Бард с нетерпением ожидал встречи с Бессмертным, чтобы с гордостью поведать ему о своем доблестном подвиге. Навий царь опередил юношу, едва тот сделал вдох и открыл рот.

— А-а-а, вы раздобыли алый клубок. Тогда в путь.

Юлий едва не захлебнулся от возмущения. В своих мечтаниях бард представлял, как колдун похвалит его за проявленную сообразительность. В конечном итоге Бессмертный оставил без внимания старания юноши, обесценив их. Благодарность последовала лишь от Лады. Искренние и наполненные теплом слова девицы смягчили бушующие в безмолвии неурядицы между Кощеем и Юлием.

Лада ласково попросила клубок показать дорогу к Бабе-яге. Волшебный комочек соскочил с ладоней и помчался к той части Дремучего леса, где еще не приходилось бывать людям. Алая ниточка отчетливо виднелась на снегу.

⠀

Пушистый проводник весело катился и уменьшался, а жилище Бабы-яги, умело спрятанное под завесой колдовства, становилось все ближе и ближе. Долго ли, коротко ли, а от клубка остался один хвостик, увенчанный узелком. В этот миг посреди соснового бора, на лоне заснеженной природы, появилась самая обыкновенная избушка из сруба: ни курьих лапок, ни веретенных пяток. С трех сторон она была обнесена обветшалым палисадом, а с четвертой стороны, у распахнутой косой калитки, стояла маленькая постройка, похожая на гумно, в коем обычно люди просеивают и сортируют зерно после сушки снопов. Оттуда вышла сгорбленная старушка, держа под мышкой ковш, наполненный ягодами рябины, сухоцветами зверобоя, можжевеловыми веточками и иными травками-корешками. Баба-яга повернулась к путникам.

— Надо же, младший сын Чернобога ко мне пожаловал, — удивленно прохрипела старушка и зашмыгала большим крючковатым носом. — Чего робеете? Идемте, чай как раз настоялся. Внутри побалакаем.

Баба-яга засеменила к избушке. Юлий и Лада не отважились идти вперед Кощея. Девица обратила внимание, что нечисть оставляет за собой причудливые следы: один как от валенка, а второй как от кости.

В избушке оказалось тесно: стояла маленькая печка и квадратный столик, а вместо лавки — ларь с плоской откидной крышкой. Всюду была разбросана утварь, корзины из лозы, ступки да пестики. Поверхность стола потемнела от постоянных работ, связанных с изготовлением настоек и порошков. Все углы наметались пылью, под полками колыхались тонкие гроздья паутины. На ставнях виднелась высохшая плесень. Большая часть потолка была увешана пучками трав. В устье печи грелся яйцевидный самовар с петлеобразными ручками, испачканный сажей. Баба-яга поставила ковш под стол, затем раздала гостям питейную посуду и устало приземлилась на ларь. Путникам места для отдыха не хватило, и они расположились по углам, насколько позволяло пространство избушки.

— Хранительница врат, мы явились к тебе, чтобы просить о помощи, — учтиво начал Кощей и рассказал историю красной девицы, заостряя внимание на ее появлении в лесной чаще и отсутствии памяти.

— Любопытно, — прохрипела Баба-яга, пожевывая пузатый корешок. — Я-то думала, что ты пришел за мной от своего отца, чтобы жизнь отнять. Видишь ли, я уже лет двадцать не провожаю души почивших. Избушка моя давно в землю вросла. Не поднимется она, не повернется и врата в Явь не откроет. Дружочки, вы чего стоите хвосты поджав? Вот ты, милый молодец, — старушка указала пальцем на барда, — наливай чай!

Юлий украдкой глянул на колдуна, будто бы спрашивая у него разрешения. Кощей кивнул. Тогда бард подошел к самовару и разлил чай по питейной посуде, но ненароком заметил в углублении печи крохотные птичьи кости. Юлий вновь посмотрел на навьего царя. «Не вздумала ли старуха нас отравить?» — читалось в карих глазах.

— В чае ромашка, чтобы спать спокойнее, медоносные цветы липы для здоровьишка и земляничные листья для аромата, — ответила Баба-яга, словно услышав тревожные мысли гостя. — Я стерегла границы живых и мертвых, когда Дремучего леса в помине не было. Служила честно и усердно. Устала. Чувствую, что мой дух навечно в сердце Нави отойдет. Вот, решила напоследок попыхтеть на благо нечисти: собираю лекарственные травы и изготавливаю настойки для всяких нужд.

— Напрасно ты примерила на меня роль палача. Наказывать тебя за то, что службу оставила, я не буду. Все в нашем мире находится в равновесии: раз ты не надзираешь за вратами, значит, в Нави какая-нибудь лесавка новой хранительницей стала.

— Ох, милок, мне всегда нравилась твоя рассудительность. В отличие от твоего жестокого братца Змея Горыныча, ты не рубишь сплеча, не пылаешь и не крушишь, а здраво смотришь на события, — старушка засмеялась, затем обратилась к девице и юноше: — Не забудьте вернуть клубок Одноглазке. Без него она с сестрицами не найдет ко мне дорогу.

Молодые гости кивнули и пригубили чая. Напиток оказался приятным на вкус. Юлий даже испытал угрызения совести за свои злокозненные мысли.

— Бабушка-яга, спасибо тебе за теплый прием, — с улыбкой молвила Лада, и ее щеки налились румянцем. — У людей Дремучий лес имеет славу гиблого и опасного места. Мало кто знает, что среди его суровой красоты скрывается избушка с такой радушной хозяйкой.

— Голубушка моя ясная, такая молва неспроста по свету ходит, — старушка загадочно засмеялась.

По спине юноши пробежали мурашки, ведь бард знал не понаслышке, что здешние леса любят заводить тёмнодушников в самые страшные глубины, безнадежно сводить с ума и губить. Юлию и Ладе несказанно повезло, что их в странствиях сопровождал навий царь. Баба-яга неторопливо жевала пузатый корешок, поглядывала на девицу и размышляла над тем, как помочь ей. Пространство избушки наполнила тишина. За окном посвистывал ветер. Юлий громко прихлебывал чай.

— Я отошла от ремесла хранительницы врат, но еще смогу пригодиться, — позже сказала старушка. — Знаю я одно снадобье. В Явь тебя возвратить не смогу, зато подлатаю память.

Обрадовались гости этой вести. Баба-яга слезла с ларя, открыла крышку, достала сухую поросль и положила на стол. Затем старушка отправилась к маленькой постройке у избушки. Там хозяйка сушила травы и коренья, хранила злаки и семена, и все было у нее под рукой. На столе появились необходимые компоненты для снадобья. Юлий узнал среди них листья шалфея и ягоды шиповника. Баба-яга принесла свежесрезанные листья. По всей видимости, она еще и выращивала лекарственные растения. Не мерзли ее подопечные, не сохли и не хворали, ведь за ними ухаживали заботливые руки, знавшие колдовство.

Старушка уселась на ларь, взяла тяжелую каменную ступку с пестом и начала измельчать травы и семена. Делала она это увлеченно, тщательно перемалывая волокна, и что-то бормотала под нос. Девица обратила внимание на ноги, выглядывавшие из-под лохмотьев длинной юбки. Одна из них была похожа на голую кость без ступни — явный след от связи со смертью, ведь старушка долгие годы странствовала между Явью и Навью. Юлий достал балалайку и тихонечко заиграл. Постепенно в ступке образовалась тягучая паста. Баба-яга скатала шарик и легонько подула на него. От колдовства шероховатая поверхность покрылась тонким свечением. Девица взяла шарик, проглотила его разом и запила горечь чаем. Кощей и Юлий внимательно наблюдали за Ладой. Она выглядела радостной и здоровой, но в один миг закатила глаза, и ее ноги подкосились. Навий царь успел подхватить девицу, заключив ее в своих объятьях.

— Яга-а-а-а? — обеспокоенно позвал Бессмертный.

— Тише, Кощеюшка, — успокаивая, прохрипела старушка, — подействовало снадобье. Значит, память возвращается. Остается ждать.

У Юлия вспотели ладони от волнения, он чуть не выронил балалайку. Баба-яга невозмутимо сидела на ларе и просила барда поухаживать за ней: подлить чайку. Девица по-прежнему находилась в объятьях Кощея — в избушке отсутствовала кровать или лавка, а печная лежанка подходила лишь маленькой сгорбленной старушке. Веки Лады хаотично подрагивали, словно ей снился сон.

Позднее девица пришла в сознание. Кощей отпустил Ладу и помог ей встать.

— Ну? — не выдержал Юлий. — Вспомнила что-нибудь?

— Все как в тумане, — Лада коснулась лба, испытывая недомогание. — Я слышала игру на диковинных инструментах и песнопения. Они звучали многими голосами: мужскими и женскими, взрослыми и детскими. Вокруг меня танцевали яркие краски, закручиваясь в волшебном водовороте. Я чувствовала крылья за спиной, и казалось, будто мне все по силам.

— И? — спросил юноша, не дождавшись продолжения. — Ни лиц, ни имен? Лишь образы и ощущения?

Лада потупила виноватый взгляд. «Часто, когда ты играешь на балалайке, мне в этом тоже чувствуется что-то родное», — немного погодя добавила она и сильнее потерла лоб. Наблюдая за утомленной девицей, Кощей предложил вернуться на постоялый двор. Люди нуждались в отдыхе, а избушка не подходила для этих целей.

— Ох и любопытно, — старушка не ожидала такого исхода событий. — Даю голову на отрез: мои снадобья никогда не подводят. Думаю, за тобой сильное колдовство стоит. Оно в лесной чаще о тебе заботилось, на цветочном ковре берегло, снежинке сесть не давало, холило и лелеяло, пока Кощей не появился.

Гости поблагодарили Бабу-ягу и отправились в путь. Юлий шепнул алому узелку, и тот весело подскочил, наматываясь в клубок. Люди решили, что не останутся на ночлег на постоялом дворе, а дойдут до лисьего жилища. Возможно, у Колобка появятся идеи, как быть дальше.

Оказавшись на перекрестке дорог, юноша поднял волшебный клубок, отряхнул его от снега и вернул Одноглазке. Рыжеволосая нечисть напомнила барду о его обещании и отпустила восвояси.

ДАЛЕЕ: ГЛАВА 4

ГЛАВА 4

С наступлением ночи путники дошли до жилища Колобка, а на поляне было темным-темно. Очертания теремка виднелись под ясной луной. Внутри оказалось пусто. Несмотря на отсутствие лиса, гости вошли в его уютное жилище, зажгли лучины и сняли шубы. Юлий зашарил по закромам в поисках снеди. Девица мялась в сторонке, считая невоспитанным лазанье в чужих пожитках без спроса. Но голод и гласное обещание юноши о том, что он найдет способ услужить Колобку за объедание его запасов, вынудили Ладу присоединиться к поискам. В устье печи нашелся горшок со змеящейся на боку трещиной, а в нем пряталась еле теплая гречневая каша. Лада похвалилась находкой. Юлий деловито заявил, что на одной каше сыт не будешь, и сунул нос в посуду, стоявшую за занавеской печного угла.

Кощей сел на скамейку, стянув с нее чистый домотканый рушник, и задумчиво наблюдал за людской суетой. Он не осуждал молодых спутников за их скверные манеры. Возможно, если бы навьему царю было ведомо чувство голода, он бы поступил так же.

Юлий обнаружил металлическую ендову с тушеными потрошками, а еще небольшой горшочек с редькой.

— О, родная моя, — со смехом сказал бард, вспомнив старую пословицу и озвучив ее нараспев: — Семь перемен, а все редька: редька триха, редька ломтиха, редька с квасом, редька с маслом, редька в кусочках, редька в брусочках да редька целиком.

Лада взяла у юноши березовые миски и полила кашу тушеными потрошками, а редьку разложила на небольшом овальном блюде, так красиво, как женская рука умеет.

— Ай да Колобок! Нас день не было, а он над ужином успел похлопотать! — похвалил Юлий, а затем зашуршал в поисках ложек и заметил кожаный бурдюк.

Юноша потянулся за ним и откупорил горлышко, скорее бессознательно, чем от любопытства. По ноздрям ударил запах крепкого хмельного напитка. Юлий и Лада сытно поужинали. Кощей уступил им скамейку, а сам вышел на крыльцо. После трапезы девица легла на печную лежанку и уснула, одоленная усталостью. Юноша решил дождаться лиса. Бард нашел две чарки, игриво подкинул на ладони кожаный бурдюк и присоединился к Кощею, устроившись неподалеку на ступеньках.

— Надеюсь, ты составишь мне компанию, — Юлий поставил чарки между собой и навьим царем, откупорил бурдюк, еще раз понюхал горловину и ахнул в предвкушении.

Бессмертный окинул взглядом соседа, разливавшего напиток. Кощей был спокоен и невозмутим. Он пригубил хмель и моментально пошел штурмом с вопросами: «Откуда ты родом? Кто твои родители?» Похоже, что за время совместного странствия у колдуна пробудился интерес к барду.

— Ух, по живому режешь. Я не готов откровенничать на такие темы, — в миловидном дружелюбии юноши засквозила рана, махом залитая хмелем. — Лучше скажи вот что. Ты в народном творчестве тот еще персонаж. Истина ли, что ты умеешь вытягивать душу из живых существ, а под твоим взглядом вянет трава и помирает скот?

— Таких способностей отродясь не водилось. Все это сказки, выдуманные искусными балаболами вроде тебя, которые молчать умеют только во сне, — осушив чарку, процедил сквозь зубы колдун.

Бессмертный испытывал неприятные чувства из-за того, что тёмнодушники такую молву о нем слагали. «Незаслуженно обижают, неблагодарные», — думал Кощей. Правя своей половиной Тридевятого царства, Змей Горыныч не терпел людей и сжигал заживо тех, кто появлялся в его владениях. Несмотря на жестокость, он был в чем-то прав, ведь людей следовало вышвырнуть из Нави или уничтожить. Они появились здесь по ошибке, основали поселения и даже умудрились развести скот, домашнюю птицу и животных. Кощей же поступил иначе и дал тёмнодушникам, лишенным возможности войти в Явь, право на существование. Пока они вели тихую и размеренную жизнь, колдун защищал их.

— Юлий, тебе знакома многая навья нечисть, ты ведаешь о порядке Яви и имеешь представление о божествах Прави. Откуда такие познания? — поинтересовался Кощей.

— Может, это покажется нелепицей, но человеку моего ремесла необходимы знания. Чем больше слов в уме, тем веселее рифма! Где бы я ни пел или играл, всегда общаюсь со слушателями и запоминаю или записываю их истории. А еще тебе же наверняка доводилось слыхать о людском городе Златовещенске? Там есть книгохранилище с читальней. Очень многое о Яви и Прави я узнал оттуда, изучая очерки и сказания, — с чувством самоуважения поведал Юлий. — На одних потешках о людском быте далеко не уедешь. Тёмнодушникам нравятся сюжеты о нечисти и неизведанных уголках Нави. Если же передо мной духи, то лучше петь о простом: природе, погоде, еде да охоте. С юмором у нечисти туго.

Юлий потряс в руке кожаный бурдюк — половины напитка как не было. «Надеюсь, Колобок мне холку-то за него не намылит, — с чаянием рассчитывал бард. — Ох и едреные у лиса напитки. Интересно, у него осталась закваска?» Юноша посмотрел на Кощея, а у того взгляд был несколько отрешенный. Видать, и навьего царя хмель пробрал.

— Колобок вскользь упоминал, что ты хаживал в Явь. Как ты это делал? Использовал врата избушки на курьих ножках? — борясь с икотой, спросил Юлий. — Как Ладе помочь?

— Я пользовался не только вратами, — признался Кощей. — Наши миры соединены перемычками в единую цепь. Способы попасть отсюда в Явь еще есть, но они сопряжены с большой опасностью, потому что вынуждают идти в ту часть Тридевятого царства, где властвует Змей Горыныч.

— Он же твой брат. Давай бросим клич. Не подсобит? — румяный от хмеля, юноша вытер платком влажную шею.

Кощей раздраженно цокнул языком, выпил две чарки подряд и поднялся. Очевидно, он не хотел отвечать и прекратил навязчивую беседу. Пошатнулся навий царь на первом шаге, потом выровнялся и ушел в лесную глушь. Юлий наклонил бурдюк, уронил оттуда пару капель и поплелся в теремок, а там рухнул на скамейку и уснул без задних ног.

⠀

Рифмоплёт проснулся оттого, что услышал беседу Лады с Колобком. Щурясь от дневного света, юноша потянулся и обнаружил, что сильно взмок. Вытерев лицо и шею, бард обратился к лису и начал рассказывать о минувшем походе.

— Погоди, — Колобок прервал юношу. — Мне уже известно о том, что Яга не оправдала ваших ожиданий и не проводила нашу красавицу в Явь. Лада поделилась со мной этой печалью. И о том, что вы налетели на мой ужин, как стая волков, я тоже прослышал. Лучше ответь, куда запропастился Кощей?

— Ну-у-у, мы выпивали с ним вчера ночью, толковали о том и о сем, а потом он ушел в лес, — копошась в памяти и покрываясь испариной пота, молвил Юлий.

— Вы — что? — лис в смятении кинулся к печному углу, затем посмотрел на барда, а тот с виноватым видом потряс пустым кожаным бурдюком, обещая, что вернет долг. — Так! Во-первых, этот напиток подарили мне лешие, они от зимней спячки отошли. Вы ни в одной корчемнице его не найдете. Во-вторых, как ты еще концы не отдал? Тёмнодушников такие настойки отравляют. Там шишки и травы с кикиморовых болот. То-то тебя лихорадит! И в-третьих, Кощею нельзя пить хмель! Ох, Навь моя…

— А что с ним сделается-то, с бессмертным? — Юлий не выглядел обеспокоенным.

— Однажды Кощея угостили крепким хмелем в одной деревне, лет десять назад. Одурманился он и начал всякую дребедень творить. Весь погост на ноги поставил, а сам уснул лицом в сугроб. Люди два дня страшились за порог выходить, ведь не ветер стучал в их двери, не пурга завывала под окнами и не половицы скрипели от холода. То были костлявые мертвецы, — рассказывал лис. — Придя в себя, некромант воротил усопших. В качестве извинения он подарил старосте волшебный череп. Если зажечь в нем свечу, Кощей откликнется на зов и поможет справиться с бедой.

Колобок расстелил платок и бросил на него маленькие торбочки из бересты, бечевку из лубяного волокна, цельную редьку и пару полосок вяленого мяса. Концы платка лис соединил двумя узелками и закинул на плечо. Лада и Юлий остановили Колобка, не зная, что им делать.

— Сидеть тут и ждать, — четко сказал лис. — А Кощея искать надобно. На ум нейдет, где он может находиться. Надеюсь, спит в каком-нибудь снежном взгорке.

— Мы пойдем с тобой, — бодро предложил Юлий и встал со скамейки.

— Ой, этого мне еще не хватало! — зафырчал лис. — Рифмоплёт, тебе бы сначала яды перевари-и-ить и здоровье исцели-и-ить. Теремок заговорен, он не впустит тех, кто не чист помыслами. Оставайтесь тут, и будете невредимы. А если в лесу с вами случится что-то плохое? Я не воин. Ей-ей, без защиты останетесь.

— Пожалуйста, Колобок, возьми нас с собой. Мы тебе пользу принесем, — упрашивала Лада, — и долг вернуть постараемся.

Лис замешкался, ведь он не ведал, с чем столкнется в дороге, а помощь лишней не бывает. Колобка знала многая нечисть в округе, не тревожила житие-бытие. Лешие любили его и частенько баловали. Вопреки всему, лис не считал Дремучий лес безопасным местом. «Соглашайся. Вместе тесно, а врозь скучно», — убеждал юноша. Колобок поддался на уговоры, но при условии, что Лада останется в теремке. Лис понимал, что Кощей его в тесто закатает, если с девицы упадет хоть один волосок. Он повел рыжей лапой, приглашая барда последовать за собой. Юлий оглядел комнату в поисках какой-либо тряпицы. Его пробирал пот, а платок уже насквозь промок. Под руку попался домотканый рушник. Юноша скрутил его, поместил за пазуху, впопыхах подхватил шубу и выбежал из теремка.

Лада послушалась лиса, не покидая его жилище. Юлий указал направление, и двое потопали в лес. Бард заметил, что снега убавилось, а пробившиеся цветы шире раскидались по поляне. Юноша обмакнул краешком рушника лоб, догнал Колобка и поблагодарил его за совместное путешествие.

— Да пожалуйста, — нехотя ответил лис, всматриваясь в следы на земле. — Если Кощей лежит без сознания, то понадобятся твои руки и спина, чтобы донести его до теремка. Мне одному силушки не хватит.

Юноша огорчился: его взяли с собой не от дружественного уступка, а от холодного и выверенного расчета.

— Колобок, — вспомнил бард беседу с навьим царем минувшей ночью, — а отчего Кощей не любит своего брата?

— Разве тёмнодушникам это не известно? — удивился лис.

— В летописях златовещенской читальни упоминается, что Навь тысячу драк Змея и Кощея видывала, пока однажды они не провели поперек Тридевятого царства длинную межу и остались править каждый своей половиной.

— Они ненавидят друг друга и враждуют очень давно. Однажды Змей Горыныч коварно подшутил над Бессмертным и пленил его. Скованный цепями, Кощей триста лет провел в заточении подземелья в кроме-е-ешном мраке, беспросве-е-етной тьме, — сказал Колобок гнусноватым голосом, показавшимся противным ему самому. — А отчего вражда пошла, наверное, одному Чернобогу известно. Думается мне, зависть Змея изъела. Кощей умнее и рассудительнее своего брата. Может, поэтому владыка Нави был благосклоннее к Бессмертному и именно ему доверил охранять свою обитель?

Лис неожиданно остановился. Юлий посмотрел тому под лапы и заметил кость, похожую на плечевую человеческую. Поодаль лежали фаланги пальцев. Данные находки могли бы нагнать страх, если бы путники не искали охмелевшего некроманта. Колобок двинулся дальше. Юлий плелся за ним, вытирая пот с лица. Лис предположил, что Кощей применил колдовство и поднял усопших. Радовало, что поблизости не оказалось погоста. В какой-то момент навий царь убрал невидимую длань, и ожившие скелеты рассыпались на части, но делали они это постепенно. Так у Юлия и Колобка появилась возможность пойти по следу из костей.

⠀

Долго ли, коротко ли, а дорога привела путников к опушке. Два старых скрюченных дерева были выворочены с корнем: то ли от давления осевшего на кронах снега, то ли от чьей-то примененной силы. Костяной след подле них обрывался, а сугробы пережили непонятную кутерьму: там подмяты, сям вскосмачены, тут полосами изборождены, как от меча. Колобок и Юлий подошли и давай все вокруг осматривать. Лис сетовал на то, что Кощей не имеет запаха, и учуять его невозможно. Юноша ходил-ходил вокруг деревьев да заметил на темной коре длинный белый волос. Колобок безмолвно согласился: похоже, что колдун был здесь. Лис занялся поисками, и чутье его не подвело — он обнаружил отпечатки на снегу, принадлежавшие либо волку, либо крупной собаке. Делать нечего — двое ушли с опушки, ведомые незнакомыми следами.

Одолеваемый жаром, Юлий расстегнул овчинную шубу. Колобок озадаченно шагал впереди, не упуская цепочку следов и пожевывая пластинку вяленого мяса. Путники шли час, петляя по Дремучему лесу. Но в конечном итоге замысловатая тропинка привела их к одинокой рябине, богато украшенной гроздьями алых ягод, словно рубинами. У подножья стоял окованный железом сундук с крышкой на петлях и замком. Юлий ахнул от изумления и хотел подойти, но лис его остановил.

Рядом с рябиной выскочила нечисть. Этот дух был похож на большого пса: крепкий, с густой мягкой шерстью белой масти, образующей на груди пушистый воротник. Юлий усомнился: может быть, найденный на коре дерева волос не принадлежал Бессмертному? Дух повернул голову клиновидной формы, поднял заостренные уши и навис над сундуком, изучая незваных гостей желтыми блестящими глазами.

— Гав-гав! Бегу навстречу я стремглав. Коль вор ты, то попытки обокрасть оставь. А если сунешься — не будешь здрав. В своих когтях тебя сковав, не отпущу — мой клад, я прав!

Нечисть оскалилась. Выглядывая из-за лиса, Юлий переживал смешанные чувства. С одной стороны, юноше хотелось тихонечко отступить, не связываясь с недружелюбным духом. С другой стороны, барда подкупала причуда пса — всегда говорить стихами. Колобок осторожничал, ведь он не был знаком с этой нечистью. Лис спросил, видел ли тот навьего царя, и описал внешность колдуна.

— Кощей бродил среди дубрав и обронил корону, гав! Сокровище с земли подняв, отнес я в свой сундук, таков мой нрав. Теперь кощееву корону пусть стережет железный сплав. А вы ступайте восвояси, словно меня не повстречав.

Дух угрожающе залаял, скрестив лапы на крышке сундука. Колобок повернулся к своему спутнику и шепотом произнес:

— Я догадался. Это лаюн. Нечисть его вида стережет сокровища и ценности, пряча их под землей. И чешет языком стихами.

— Тёмнодушники его кладовиком называют, — согласился Юлий. — Надо бы вернуть корону, пока лаюн сундук под землю не затолкал. Насколько мне известно, кладовики не любят расставаться со своими сокровищами. Давай предложим что-нибудь взамен.

Колобок пожал плечами и обратился к нечисти. Дух скалился, обдумывая слова лиса, крутился у сундука, лаял, поглядывал на гроздья рябины. Обычно пес сталкивался с ворами и был быстр на расправу, а предложение обменять сокровище огласилось впервинку. Лаюн испытывал мыслительные муки, пытаясь понять, обманывают его или нет.

Кладовик согласился отдать корону, но не задаром. Оказалось, что дух водил дружбу с навьими волками. Однажды они вошли в Явь через брешь между мирами, привлеченные историями о легкой наживе, и пострадали от пребывания на чужбине. Кладовик рассказал, что один волк доверился словам лисицы: ступил на лед, опустил хвост в прорубь, целую ночь не сходил с места, заговаривая рыбку ловиться. А поутру к речке вышли люди и давай колотить его. Бедолага прыгал, метался и оторвал примороженный хвост. Волк бросился бежать без оглядки в Навь. С тех пор живет с мечтами о новом хвосте.

Второго друга кладовика провела перепелка: волк схватил ее, пока та дремала на меже, и хотел съесть. Перепелка взмолилась и предложила взамен на свою жизнь пригнать пять телят. Обрадовался волк, поверил плутовке, долго ждал телят, но так и не дождался. Лаюн попросил не пятерых, а хотя бы одного теленочка достать, волку полакомиться.

Колобок кивнул, взял барда под локоть и увел от рябины. Что означал кивок лиса, Юлий не понял. Согласился он с условиями кладовика или нет? Двое шли четверть часа, потом остановились. Юноша ждал объяснений.

— Послушай меня, — сказал Колобок уверенным тоном. — Лаюны всю жизнь чахнут над своими сокровищами и странствуют по Нави только в том случае, если нужно перепрятать клад. Они сторонятся поселений тёмнодушников, и их не встретить в Яви. В отличие от меня, колдовского брата Бычка-смоляного бочка, лаюну не знаком внешний вид теленка. И лисиц он, судя по всему, не встречал, иначе бы напал. Будем брать его хитростью.

Колобок скинул с плеча суму, развязал узелки, оглядел лежавшее на платке добро. Лис велел юноше принести охапку хвороста. Юлий вытер взмокший лоб и удалился, но держался неподалеку. Позже юноша исполнил веление. Лис собрал туловище хворостинка к хворостинке, обвязал его бечевкой из лубяного волокна, насадил на шею голову-редьку и приделал четыре ноги. Перед Юлием стояло подобие теленка росточком по колено. Таких тёмнодушники мастерили своим детишкам на баловство. Как Колобок собирался обхитрить лаюна такой заурядной поделкой — не понятно.

Тем временем, лис попросил барда снять овчинную шубу. Юлий отдал верхнюю одежду и блаженно ахнул, ощущая, как зимний воздух подхватывает лихорадочный жар с его тела и сушит влажную рубашку. Своими острыми коготками лис раздербанил подол шубы, вырывая покров с внутренней стороны. Колобок остановился, когда рядом с ним оказалась небольшая куча овчинного меха. Юлий оделся, а лис выдернул пучок из своего пушистого хвоста и положил поверх меховой кочки. Затем Колобок поднял с платка две маленькие берестяные торбочки и откупорил их. «Колдовская пыль, лети! Волчий хвост нам заплети!» — с этими ворожащими словами лис высыпал содержимое одной торбочки. Похожая на муку, необычная пыль обволокла овчинный мех. Магия произошла прямо на глазах, и меховая кочка превратилась в волчий хвост. Увы, выглядел он не так естественно, как хотелось бы: серый, с белой кисточкой и проступающей рыжиной, и мятый, словно долгое время пролежал под чьим-то седалищем.

Колобок высыпал содержимое второй торбочки. «Колдовская пыль, лети! В теленка хворост преврати!» — ворожил лис. Белый порошок присыпал творение Колобка и принялся за дело. Когда магия завершилась, теленок сделал свой первый шаг. Без слез и смеха на него невозможно было смотреть: хилый, вместо одного уха торчал хвостик от редьки, шерстка на боках выпадала, как от линьки, а под ней виднелась тонкая кожица корнеплода. Теленок глаза закатывал, ножками еле волочил с каким-то нелепым хрустом. Юноша глянул на Колобка насмешливым ироничным взглядом.

— Чего ты от меня ждал? Скажи спасибо, что он вообще шевелится, — с возмущением оправдывался лис. — Это дедушка, мой создатель, с колдовством знаком. Окажись он тут, то смог бы вдохнуть жизнь в бедолагу, а я только внешний вид придал. Бери животинку на руки да пойдем. Через час магия развеется, нужно успеть обменяться с кладовиком.

Юлий поднял ковылявшего теленка и закинул на плечо. «Теперь уж как есть, на переделку не несть», — с добротой молвил бард. Колобок подхватил с земли волчий хвост и повел юношу за собой. Юлий выглядел лучше — яды отступили.

У рябины двоих уже дожидался лаюн. Он взобрался на сундук и вытянулся струной, разглядывая теленочка издалека. Подойдя, Юлий поставил малыша на землю. Несмотря на странноватый вид, тот вел себя вполне обычно: топтался неподалеку и толкал мордочкой небольшие снежные взгорки. Колобок с уверенностью нахваливал волчий хвост и теленка, намеренно вводя нечисть в заблуждение. И вот, глазами кладовика, впереди находилась отнюдь не хилая животинка, а потомок редкой породы, что растет не по дням, а по часам, и к утру самого лаюна в холке обгонит. А волчий хвост — ах, какое загляденье! — как к хозяину приделается, так и распушится, и следы за ним заметать будет. Юлий кивал и поддакивал, старался не хохотать. Юноша подумал, что с таким талантом Колобок смог бы найти работу за златовещенскими торговыми прилавками. Дух слушал лиса с предвкушением и даже подумывал оставить сокровища себе. На радостях облаяв всю округу, кладовик рявкнул на окованный железом сундук, и замок на нем отворился. Откинув крышку, нечисть завозила лапой. Юлий подошел ближе, с любопытством поглядывая на ценные вещицы.

— Теленок малость худощав, но от того, что моложав. В короткий срок его поймав, умаслили меня вы, гав! — любовался кладовик. — А хвост красив и величав. К себе его прижав, как на перине будешь, гав! Волк станется счастливым, едва хвостище увидав! К себе дары приняв, корону уступлю вам, гав!

Лаюн сверкнул желтыми глазами и повернулся в прыжке. Нечисти почудилось, что Юлий роется в его сокровищах. Кладовик со звонким лаем метнулся к сундуку, отогнав юношу, опустил нос и наскоро перебрал когтями заветные безделицы. Он всего досчитался и еще раз рявкнул на барда. Колобок привел теленочка и вручил хвост. Настроение лаюна наладилось. Дух вытащил из сундука корону с девятью зубцами, будто бы напитавшуюся смолью. Без сомнения, она принадлежала навьему царю.

Обмен состоялся. Колобок и Юлий попрощались с кладовиком, а тот даже ухом не повел — цацкался с теленочком. Дух намеревался подождать до утра, чтобы подопечный обогнал его в размерах, а затем позвать волков. Колобок снова подхватил юношу за локоть и повел подальше отсюда. Лис торопился, ведь скоро колдовство развеется: теленочек и волчий хвост превратятся в вязанку хвороста с редькой да кучку овчинного меха. Юлий не отставал и загадочно улыбался.

⠀

Когда двое дошли до теремка, то не сразу узнали поляну. Она уже не была похожа на лысину, а красовалась полностью растаявшим снегом и выступившей зеленью. Зрелище было забавное, ведь кругом продолжалась зима. Лис вошел в теремок и ахнул. Лада навела такой порядок, какого отродясь не водилось: протерла пыль, смахнула паутину, вычистила печь, подмела пол, расставила посуду, помыла окна. Девица с улыбкой сказала, что хочет отплатить добрым делом за то, что отужинала без спросу.

— Красавица моя ясная, — молвил лис под приятным впечатлением, — так и я могу у тебя в долгу остаться. Как же чисте-е-ехонько кругом, как опря-я-ятненько!

— Между прочим, я тоже хочу свою вину искупить, — таинственно сказал Юлий и вытащил из-за пазухи сверток, отчего глаза у Колобка сделались большими-пребольшими.

— Откуда он у тебя? — лис потянулся дрожащими лапами и бережно взял вещицу.

— Я незаметно подменил его на твой домотканый рушник, пока лаюн был отвлечен теленочком, — хвастал Юлий. — А что это? Стоило рисковать?

Колобок засмеялся, взял сверток за концы, одним взмахом расправил его и положил на вычищенные до блеска половицы. Юлий осознал, что своровал у нечисти ценнейшее сокровище, когда на ровной беловатой поверхности по волшебству появилась разная снедь: присыпанная укропом и щавелем уха, дичь на вертеле, гречневая каша с морковью, калачи с медом, лукошко с малиной да яблочная смоква. Посередке стояла крынка с широкой горловиной, а в ней плавал упругий кисель. Колобок был вне себя от счастья — такому чуду хозяином стал. Лис спросил, что Юлий хочет взамен, а юноша уже знал ответ: колдовскую пыль. Колобок отдал все берестяные торбочки, сколько было: ни много, ни мало, а пять штук. Двое пришли к соглашению, по рукам-лапам ударили. Стали они вместе с Ладой обедать и еду нахваливать — до того было вкусно!

С наступлением сумерек явился Кощей. Он вошел в теремок, будто бы и не пропадал вовсе, и молчаливо обвел всех взглядом. Юлий по своему обыкновению отшутился, сказав, что у Бессмертного здоровый серый цвет лица. Колобок вернул корону. Колдун покрутил ее в руках, вспоминая, где обронил. Затем оставил тщетные попытки и поблагодарил лиса. Он не спрашивал о том, как нашлась корона, и не узнал, что ее возвращение обернулось настоящим приключением. Навий царь намеренно ушел от темы о распитии хмеля.

— Я знаю, как Ладе вернуться в Явь, — не суетливо, спокойным тоном сказал он и слегка прищурился.

— А ты придумал план до или после того, как напил… ай! — не закончил Юлий, получив пружинящий лисий пинок под седалище.

Кощей устало вздохнул и перевел взгляд на девицу. Лада внимательно слушала бледного человека, уважая его старания и заботу. Колдун замечал в ее фиалковых глазах нежность, тихую печаль и искреннюю доброту. Тепло снова согрело сердце навьего царя, как при первой встрече, когда он увидел спящую на ковре из полевых цветов незнакомку. Ощущая прилив сил, колдун озвучил смелый план:

— В Нави есть самая высокая гора, называется Пик. В Яви находится самая глубокая пропасть, люди дали ей имя Бездна. Пик и Бездна — это связующая нить двух миров. На вершине Пика стоит Алатырь-камень. Коснувшись его, ты перенесешься в Явь.

— Разве Пик не возвышается в землях Змея Горыныча? — у лиса шерсть вздыбилась на затылке.

— Так и есть. Преодолев суземье, мы окажемся на чужбине, где властвует мой брат. Если удача будет на нашей стороне, то мы с ним не встретимся, — выдержано пояснял Кощей, поглаживая большим пальцем черепушку на навершии меча и намекая, что любое столкновение со Змеем повлечет за собой битву. — Есть одна сложность. К подножию горы можно дойти, а вот дальше нет ни троп, ни подступов, чтобы добраться до Алатырь-камня. Ни пешему, ни конному к нему хода нет. Заколдованные свирепые ветры не подпустят даже тех, кто носит крылья. До вершины горы может донести лишь Нагай-птица.

— Лешие о ней рассказывали, — молвил Колобок. — Птица Нагай летает высоко под облака-а-ами, под небеса-а-ами и видит тех, кто желает взобраться на Пик. Однако, она не всякого посадит на свой хребет. Непременно попросит что-то взамен. Ей не нужны ни злато, ни драгоценные камни.

— Она говорящая? Значит, мы достигнем взаимопонимания, — не унывал Юлий.

— Нас ждет неизвестность, — голос Лады выдавал волнение. — Стоит ли так рисковать ради этой затеи?

— Разумеется, стоит, — сказал Кощей твердо и категорично. — Нагай-птица отнесет к Алатырь-камню любого, кто исполнит ее просьбу. И не важно, тёмнодушник ты, нечисть или еще кто, — Бессмертный по-прежнему не знал, кем является девица. — Пик расположился недалеко от границы. Нам не придется углубляться во владения моего брата.

Утверждение Кощея было весомым. В конечном итоге все согласились с ним, но условились, что в случае непредвиденной напасти внесут изменения в план.

В командном тоне навьего царя ощущалась спешка. Его опасения сбывались: Навь отвечала на присутствие Лады теплом и цветением, а нечисть становилась активнее. Лешие отошли от зимней спячки на два месяца раньше. Пока Кощей блуждал по Дремучему лесу, очухиваясь от хмельного напитка, то заметил кикимору, покинувшую болото. Некоторые духи, умело маскировавшиеся под ветки и кустарники, вышли из укрытия, хотя они всегда осторожничали и предпочитали оставаться незамеченными. Колдуна заботила причина ранней весны. Очевидно, девица была ключом к решению этой загадки.

Юлий и Лада собрались в долгий путь. Колобок дал все необходимое для ночевки в лесу. Лиса одолевала тоска, ведь он успел привязаться к этим юным и милым сердцу людям, понимая, что не увидит их в ближайшем будущем. Если задумка Кощея воплотится в жизнь, то девица покинет Навь. Колобок обнял двоих напоследок и пожелал им удачи.

⠀

Следующие три дня путники шли по бескрайнему Дремучему лесу. Юлий и Лада делали привалы, а на ночь устраивались под кронами могучих деревьев. Бессмертный вел к суземью. Оно представляло собой длинную межу, разделявшую Тридевятое царство на две половины, каждой из которых правил чернобожий сын. Сидя у костра и наблюдая за ясным звездным полотном, колдун сторожил спутников и предавался размышлениям. Погода благоволила и не пакостила бушующими метелями или длительными снегопадами. В один из вечеров к Кощею подсела Лада, в то время как Юлий повалился на лежак под самодельную палатку и тотчас же уснул. Девица развернула на коленях маленький платок. В нем находились остатки сырной головы и горстка каленых каштанов. Лада предложила навьему царю угоститься заедками, — так юноша называл вкусный перекус, и это слово пришлось девице по душе. Кощей с заминкой взял каштан.

— Из-за меня ты и Юлий постоянно попадаете в непростые ситуации. Помню, ты не нуждаешься в пище и сне, но мне хочется отблагодарить тебя за все благодеяния, — Лада улыбнулась, наблюдая, как бледный человек счищал ногтем мягкую шкурку.

— Ты на совесть зашила прорехи на моей мантии. Этого достаточно. Также проявила хорошие качества в минувшем походе, хотя Баба-яга и не смогла помочь. Рядом с тобой…

Кощей осекся. Что он намеревался сказать? Что рядом с девицей обрел смысл своего существования? Возможно, резонировало мучившее колдуна одиночество. За последние недели навий царь нашел нечто важное, чего не доставало ранее.

— С тобой могло бы быть легче, если бы твоя память не хворала, — Кощей целиком поместил в рот очищенный каштан, чтобы не продолжать эту неловкую беседу.

Бессмертный опешил и в изумлении посмотрел на свои пальцы, мгновение назад державшие каштан. Жмурясь и зевая, Лада не заметила перемену в спокойном лице колдуна и не догадывалась о том, что он впервые за сотню лет почувствовал сладковатый вкус.

— Говоря начистоту, я немного завидую тебе, — не поднимая век, сонно молвила Лада с улыбкой, отчего ее голос звучал ласково. — Колобок упоминал, что смерть находится вне тебя. С такой необыкновенной особенностью любо странствовать, изучать Навь и ничего не бояться. Юлий считает, что ты можешь многое поведать людям об их новом доме.

— Навь отнюдь не благожелательное место, а потусторонний мир для душ и обитель нечисти. В ее глубинах простилаются тьма, холод и болезни. Там, в землях проклятых и отравленных, обитают омерзительные создания, с которыми лучше не сталкиваться, — глядя на звезды, рассказывал Кощей и добавил немного погодя: — Завидовать мне нелепо, я заложник бессмертия. Моя остаточная суть отпугнет любого человека. Она являет себя в моменты погостной магии и обличает сухощавого, костлявого, безобразного, древнего старика, который…

Кощей замолк, почувствовав, как белокурая голова мягко опустилась ему на плечо. Девица не призналась в том, как сильно гудели ее ноги от дальней дороги и как саднило спину. Лада уснула. Колдун долго смотрел на нее. В его груди что-то освобождалось, и дышать становилось легче. Затем Кощей осторожно отвел плечо, бережно уложил спящую красавицу и укутал ее теплее.

К полудню следующего дня Бессмертный вывел людей из леса. Лада и Юлий очень воодушевились, когда увидели за расступившимися деревьями проселочную дорогу. Среди кочек, на каше из грязи и снега, красовался незамысловатый след от колес. Барду казалось, что на горизонте вот-вот покажется хвост уходящей вдаль или, наоборот, плетущейся навстречу повозки. Радостный, Юлий что-то насвистывал под нос, изредка посматривая на угрюмую спину в черной мантии.

Лада отметила, что еды, заботливо собранной Колобком, осталось мало. Кощей обнадежил, заявив, что до конца дня путников встретит деревня. Так и случилось: солнце едва окрасило небосвод в закатное золото, как вдали показались кучно сбитые избушки, занесенные снегом. Колдун отказался входить в деревню и остался у леса. Он предупредил, что следующая часть пути будет безлюдной, ведь чем ближе владения Змея, тем опаснее житие. По этой причине Кощей велел людям поспать в тепле и уюте, чтобы набраться сил. Юлий и Лада пошли к тёмнодушникам, намереваясь не только пополнить съестные запасы, но и отдохнуть.

Деревенские жители встретили гостей радушно. При юноше и девице не оказалось денег. Чем платить за еду и кров? Балалайка и неуемный талант барда в очередной раз пришли на выручку. Юлий старался и горло не берег. Звонкое пение лилось неразлучно с веселенькой игрой. Лада тоже не могла остаться в стороне: то пританцовывала, зазывая тёмнодушников, то изображала мимикой и жестами героев из былин, то хлопала в ладоши, когда Юлий переходил на бескручинные потешки. Девица подпевала барду: она выучила песню о волшебной печке, которая сама умела печь пироги. Людям выступление нравилось: в просторной избе собрались полдеревни от мала до велика. Старшие сидели на лавках, а остальные кучковались рядом. Даже Кощею подчас слышался голос юноши и радостный пробирающий смех.

Пение Юлия покоряло сердца, но и Ладе удалось завоевать внимание и разделить успех барда. К девице подошел воодушевленный живописец и попросил, почти упрашивая, написать ее портрет. До того ему приглянулась белокурая красавица с фиалковыми глазами, что живописец не мог не запечатлеть ее лик. Лада застыла перед ним в позе, наблюдая за потоком творчества, а Юлий перешел к более спокойным песням.

Кощей стоял у дороги со скрещенными руками, припав плечом на шершавый ствол липы. Моросил мелкий дождь, вызывая дымку. Однако, она не мешала колдуну наблюдать за деревенской жизнью и оживленным скоплением тёмнодушников в одной из изб, откуда доносилось пение. Ближе к ночи старосты деревни — супружеская пара весьма солидного возраста, разогнали народ по домам, накормили гостей и уложили их спать в двух горенках. Гасли лучины в домах, деревня постепенно погружалась во тьму. Кощей увидел, как за калитку вышел мужичок в нагольном кожухе мехом внутрь и валяной шапке, сдвинутой набекрень. Незнакомец тянул за собой сани, нагруженные всякой поклажей, накрытой полотнищем ткани от непогоды. Мужичок ступил на дорогу, вытер нос о рукав кожуха, достал из кармана монеты, разложил их на ладони и принялся считать. Он ворчал и выговаривал что-то нелестное. Один из платков, прячущий самую верхушку на санях, внезапно зашевелился. Мужичок рявкнул на него и вернулся к счету, а в ответ донеслось едкое шипение. Заподозрив неладное, Кощей подошел к незнакомцу.

— Тьфу ты! Подкрался, словно нечистая сила! — мужичок испугался неожиданного появления беловолосого человека. — Чего средь ночи бродишь?

— Своих спутников дожидаюсь, — с неохотой ответил Бессмертный, поглядывая на продолговатые очертания предмета, скрываемого под платком.

— А-а-а, так эти двое, потешник и плясунья, твои? Окаянные. Весь люд вокруг себя скликали и денежек выручить не дают. Мне с ними не потягаться, — пожаловался мужичок и сунул монеты в карман.

Кощей не мог оставить тёмнодушника. Среди поклажи находился кто-то живой, в неволе. Услышав голос навьего царя, оно заскреблось и зашипело. Мужичок не выдержал и раздраженно пнул по саням, припугнув неведомое существо. Бессмертный решил узнать, кто томится под платком.

— В клетке маленькая гнусная пакостница. Выскочила из камышей и набросилась на меня во время привала, хотела в воду утащить. Да я не лыком шит. Отбился и связал эту гадину, — охотно поведал мужичок, подогревая интерес колдуна. — Показать ее за монету?

— Могу расплатиться мантией, больше нечем, — не раздумывая, предложил Кощей, щелкнул застежкой и вручил черное одеяние мужичку, не отводя беспокойного взгляда от колышущегося платка.

Незнакомец покрутил в руках мантию, поднес ее к лицу и осмотрел оценивающим прищуром.

— Что это за ткань? Выглядит роскошно, и влага ее не берет. Какая редкая вещица, — нахваливал тёмнодушник.

— Берешь мантию или нет? — терпение исчерпало себя, и Кощей сжал рукоять меча.

Незнакомец согласился без всяких возражений и сдернул платок. Навий царь увидел возвышавшуюся над поклажей клетку. В ней сидела маленькая горбатая нечисть с черными взъерошенными волосами и лицом, похожим на человеческое, но с жуткой пастью через всю голову. Шишига выглядела болезненно: хвост был оторван почти у самого основания, обе пары конечностей, похожие на ласты с коготками, были покрыты шрамами, а тельце исхудало так, что кожа свисала с боков, словно балахон. Шишига жалобно втягивала воздух продолговатыми носовыми отверстиями и смотрела на навьего царя уцелевшим глазом, похожим на мокрый речной камешек.

— Неприятная, правда? Рожа кулака просит, — молвил тёмнодушник, по-прежнему рассматривая мантию.

Его слова попали Бессмертному прямо в сердце и заставили вспыхнуть ненавистью. К горлу колдуна подступила дурнота от осознания того, что нечисть находится в неволе с осени, если не раньше. Кощей с обманчивой любезностью предложил мужичку примерить мантию, которая пришлась тому по нраву. Тёмнодушник расположил одеяние на плечах, щелкнул застежкой и покружил вокруг себя, наблюдая за тем, как на угольную поверхность ложится изморось. Мужичок услышал звон — Кощей вытащил меч из ножен. Вечно острый клинок пронесся со свистом, словно вихрь. Навершие в виде черепушки стукнуло человека по голове. Мантия стала полой и, сложившись, пала ниц, а валяная шапка покатилась по дорожной грязи. Навий царь поднял одеяние, а под ним показалась уродливая жаба. Кощей освободил нечисть, сломав прутья клетки. Шишига робко спрыгнула на снег, в молчаливой благодарности посмотрела на спасителя и поковыляла в лес. Жаба ежилась и тревожно моргала. Кощей не замечал ее: колдовство свершилось, наказание было справедливо. Позже Бессмертный оттащил сани с поклажей в Дремучий лес. Все следы происшествия колдун замел. Жаба куда-то делась. Может, ускакала к избам, либо удавилась?

Наутро Юлий и Лада покинули деревню. Они выглядели отдохнувшими. Кощей ждал их у дороги, преисполненный желанием отправиться в путь. Бард рассказал, что старосты отплатили за выступление и позволили пополнить запасы еды в дорогу. Лада поделилась впечатлениями о горенке, в которой ночевала. Маленькая комнатка отличалась уютным окошком под потолком. Засыпая, девица смотрела на ясное небо сквозь редкую пожухлую листву, качавшуюся на ветвях.

Кощей заметил за спиной Юлия лук и колчан с двумя десятками стрел. Причем, это была не просто гибкая палка с тетивой, а сложносоставное оружие с обмоткой из бересты и бычьих сухожилий, сделанное из двух видов дерева: хорошо работающей на растяжение березы и выдерживающего большое усилие на сгиб можжевельника. Рукоять усиливали накладки. Тетива лука была выполнена из тонко скрученного шнурка сыромятной кожи, перевитой для прочности шелковой нитью. Кощей не мог не спросить, как юноша получил такое оружие. Юлий признался, что обменял на него свою балалайку. Оказалось, он умел отменно стрелять, хотя никогда не хвастал этим.

— Отдал балалайку? С этой чудесной новости и надо было начинать, — с издевкой подтрунивал Бессмертный, сытый по горло бряцаньем.

Однако, навьего царя одолевали сомнения. Кто в здравом уме обменяет новенький добротный лук на изрядно пользованный музыкальный инструмент? Бард и сам жаловался на то, что балалайка дает последние выступления. Мол, ее бы смазать, пройтись шкуркой да заменить струны. Кощей на стал надавливать на юношу и допытывать тонкости обмена, считая его решение мудрым: лучник в отряде полезнее барда, особенно, когда речь заходит об опасных странствиях. Юлий умолчал о том, что помимо балалайки отдал две берестяные торбочки с колдовской пылью.

⠀

Два дня спустя путники дошли до суземья. Широкое поле разделяла глубокая межа. Местная почва не была плодородной, и ни одна травинка не могла прорасти в ней. Не задерживаясь, таял снег, ведь когда-то здесь бушевал огонь Змея Горыныча, старшего сына Чернобога, и земля еще помнила разрушительный жар. В поле тянулась узенькая и едва различимая тропинка, проложенная людьми и даже нечистью. На вершину горы попадали те, кто исполнил просьбу Нагай-птицы. Однако, чтобы войти в Явь, нужно было коснуться священного камня. Алатырь не отвечал тёмнодушникам, потому что они были привязаны к Нави. Кощей был уверен в том, что его спутница не является обычным человеком, но не исключал непредвиденного поворота событий.

— Если Алатырь не впустит Ладу в мир живых, мы иначе извлечем пользу из похода. Я слышал, что на вершине находится реликвия, — продолжал навий царь. — Возьмем ее, а потом будем искать лазейки в Явь.

— Ты бывал там раньше? — уточнила девица.

— На вершине? Нет. Мой отец подарил священную гору Змею. Я не желал биться с братом, поэтому Пик не интересовал меня, — Кощей тяжело вздохнул, жалея о нехватке сведений, как и о том, что ведет людей в неизвестность.

Впереди возвышался покатый холм. Ступая по тропинке, путники взобрались на него, после чего увидели развилку из трех дорог. Перед ней лежал вещий камень, поросший темным мхом. Надпись на нем гласила:

К Пику три ведут пути.

Коль выбрал ты, то до конца иди.

Решай с умом, где сможешь ты пройти.

Налево пойдешь — испытания навлечешь.

Прямо пойдешь — смерть повстречаешь.

Направо пойдешь — разум потеряешь.

Путники переглянулись, и у каждого в глазах возник немой вопрос: какую дорогу выбрать? Кощей предположил, что прямой путь самый короткий и потому более опасный. Юлий возразил ему, с упреком напомнив, что он и Лада не обладают бессмертием.

— Что же делать? — упавшим голосом молвил бард.

— Сидеть и лясы точить, — обиделся колдун. — Можем подождать, пока сюда не придет какой-нибудь тёмнодушник, чтобы довериться его выбору.

Разумеется, предложение было несерьезным. Слова навьего царя не таили выпада в сторону юноши. Скорее, Кощею претила мысль, что он, по мнению Юлия, не относится к своим спутникам с должной заботой. Лада высказалась: она выбрала бы самый безвредный путь, избегая риска. Бессмертный словно опустил девицу с небес на землю. «Мы находимся во владениях Горыныча, — сказал колдун. — Тут нет безопасных дорог». Обсуждение ни к чему не приводило. Тогда Юлий придумал способ, как разрешить спор. Он вытащил стрелу из колчана и начертил на сырой земле треугольник, подписал его вершины и встал в середку. Юноша сказал, что покружится с закрытыми глазами, а затем вслепую укажет направление. Он хотел довериться случаю.

Кощей и Лада выразили согласие. Бард сдвинул шапку. Он чуть не упал, потеряв равновесие, но удержался и сделал еще несколько оборотов. Затем Юлий остановился и вытянул руку с поднятым пальцем, указывавшим на один из путей.

Сюжетная развилка «Вещий камень»:

ГЛАВА 5. Налево пойдешь — испытания навлечешь.

ГЛАВА 6. Прямо пойдешь — смерть повстречаешь.

ГЛАВА 7. Направо пойдешь — разум потеряешь.

ГЛАВА 5

Юлий открыл глаза. «Налево пойдешь — испытания навлечешь», — прочитал он и почесал репу. Каждому из находившихся у вещего камня людей хотелось бы знать, какие испытания им уготовлены. Но ни ответа, ни даже самого крохотного намека не было, и оставалось лишь гадать и двигаться дальше.

Удивительно, но как только трое выбрали путь и свернули налево, далече впереди нарисовалась гора, вершина которой терялась в пасмурных облаках. Словно нарочно, Пик не являлся взору до тех пор, пока путники не оставили вещий камень за своими спинами. Дорога, по которой следовали Кощей, Юлий и Лада, была заколдована. С каждым шагом окружение менялось. Вот, спустя четверть часа, вместо выжженного поля возник лес до небес. Золотые маковки деревьев скрывали синеватый вал Пика, из-за чего ориентироваться в этом месте было невозможно. Юлий глянул через плечо и обратил всеобщее внимание на исчезавшую тропинку. «Коль выбрал ты, то до конца иди». Вернуться к вещему камню уже не получится.

Долго ли, коротко ли, а путники оказались у округлой землянки. Ее свод был сделан из чьих-то продолговатых ребер и покрыт дерном. Рядом со своим жилищем, на вырванном с корнем и поваленном дереве, расположилось существо, отличавшееся высоким ростом. Великан был косматым, с медью в волосах, впавшими глазами и выдающимся носом на пол-лица. Сидел он в одних портках, показывая вьющиеся на груди кольца волос, и с жаром верстал дубье. Заметив гостей, исполин цокнул языком.

— Почему к Пику всегда идут хилые коротышки? — с досадой спросил он у золотых маковок, отложил груз и принялся разминать плечи. — Слушайте, искатели приключений, если хоть один из вас докажет, что сильнее меня, я дам дорогу к моему брату. А если не сдюжите, я щелкну пальцами, и вы мигом окажетесь у суземья. Но в этом случае вы не достигнете заветной горы. Уяснили?

Тропинка обрывалась у землянки. Кощей, Юлий и Лада должны были бросить вызов великану и преуспеть в его испытании. Бессмертный не щеголял чином навьего царя: в этом заколдованном месте существовал особый порядок, не допускавший подкупа и громких обещаний.

Исполин встал. Он с басовитым и насмешливым хихиканьем оглядел гостей, которые мялись в ожидании и были чуть выше его колен. Затем он подошел к жилищу, занял устойчивую позицию и захватил широкими ладонями огромный каменный валун, лежавший у входа. Силач сделал глубокий вдох и оторвал валун от земли, подтянул к груди, подержал немного и положил. Отряхнув руки, великан сказал, что дает час на подготовку и перевернул песочные часы.

— Кто может противопоставить такую силу? — бушуя от возмущения, шепотом спросила Лада, как только исполин отошел на достаточное расстояние.

— Нечисть, но точно не люди, — снисходительно ответил Кощей.

Путники задумались. Самым сильным из них оставался навий царь, но ему подобный трюк был не по зубам. Великан занимался выравниванием дубья, не обращая внимания на гостей. Косматая нечисть не намеревалась беспокоить их, пока сыпется песок.

— Может, ну его, это испытание? Давай сразимся с исполином, — заговорщически предложил Юлий, отчего глаза девицы сделались большими от удивления. — Как одолеем его, так он и признает нашу силу.

— Я уже обдумал этот вариант, и он плох, — совершенно серьезно сказал колдун, наклонившись к юноше. — Тут нет погибших тёмнодушников, мне не воспользоваться некромантией. Биться придется вдвоем, а еще защищать Ладу. Допустим, ты неожиданно нападешь. Выстрелишь, а дальше? Мы не знаем противника. Может быть, у него толстая кожа, об этом не задумывался? Если все-таки сразим великана, то с чего ты решил, что нам покажется дорога? Нечисть в любой момент может щелкнуть пальцами, и тогда мы упустим возможность дойти до Пика.

Юлий потупил взгляд. Он напоминал ребенка, которого отчитал взрослый. Но тут заступилась Лада, и в ее словах присутствовало здравое зерно. Девица подметила, что раз поблизости нет усопших, значит, не случалось смертей: все путники либо выдерживали испытание, либо возвращались к суземью. Возможно, местному обитателю убийство было не по нраву.

Великан верстал дубье и задорно посвистывал. С каждой минутой его настроение улучшалось. Силач не боялся показывать незнакомцам спину. Без его магии они не пройдут дальше, а любой, кто сойдет с пути, заплутает на веки вечные.

Оставалось не так много времени, как вдруг юношу осенило. Он достал из своей сумы черновики, куда записывал мысли, сочиняя песни, потешки и прочее. На один лист Юлий насыпал горсть камешков, поднятых с земли, затем скомкал его и поместил на следующем листе, который тоже измял. Когда Юлий закончил, у него в руках оказался бумажный ком. Бард взял берестяную торбочку и откупорил ее, вспоминая, как ворожил Колобок. «Колдовская пыль, лети! Огромный камень возведи!» — молвил Юлий и высыпал белый порошок. Пыль въелась в бумагу. Ком задрожал, словно в нем бесновался нечистый дух. Вскоре перед юношей появился камень размером с мельничные жернова, затмевавший валун исполина. На поверхности проступали письмена Рифмоплёта, но издалека их сложно было разглядеть.

— Ну что? Будем состязаться или мне щелкнуть пальцами? — послышался голос по истечении часа, и нечисть подошла к путникам.

Великан наблюдал следующую картину. Белокурая незнакомка встала у огромного валуна, расставила ноги по ширине плеч, сделала несколько медленных вдохов и выдохов, подражая силачу. Исполин наклонил голову и с ухмылкой следил за девицей, ожидая провала и не догадываясь, что вес этого громоздкого камня был равен охапке скомканных бумажных листов. Лада положила ладони на гладкую сероватую поверхность и намеренно напрягла руки. Она всем видом изображала натуги, вызванные тяжестью валуна. Предмет испытания плавно оторвался от земли. Из-за волнения лицо девицы залилось румянцем. Вдобавок, на нем появилась страдальческая гримаса, да такая, что великан поверил в обман. Даже Юлий и Кощей покосились друг на друга, беспокоясь за свою спутницу.

— Видишь, наш народ не так жидковат против вашего, — молвил бард с восторгом, как только Лада освободила руки.

Великан хлопнул себя по коленям и довольно захохотал. Он недооценил путников и не ожидал, что столь хрупкое создание сумеет поднять такую тяжесть. Кощей победоносно улыбнулся, заметив, как угас состязательный пыл исполина. Великан подошел к своему жилищу, встал спиной к землянке и посмотрел в чащу леса. Затем он что-то пробормотал и подул. Дыхание с шумом пронеслось по золотым маковкам, и показалась дорога. Исполин помахал путникам вослед.

⠀

Постепенно лес перешел на одну сторону дороги, а по другую, до самого горизонта, расстилались поля с желтой травой. Виднелось небольшое поселение, к небу тянулись узкие струйки дыма, бродили высокие фигуры. Без всякого сомнения, там жили великаны. Тропинка отказывалась сворачивать к ним и уводила все дальше и дальше, пока не прижалась в упор к очередной одинокой землянке. В метрах двадцати, под примитивным навесом, находились тюки с соломой, связки прутьев и охапка лозы. Здесь же расположился пень, сидя на котором мастер занимался ремеслом плетения. Юлий огляделся, увидел лыко и мочало. Интерес Лады вызвала плетеная домашняя утварь. Кощей, не отвлекаясь на предметы окружения, позвал хозяина землянки. Появился великан. Он был похож на брата: косматый и носатый, а еще с огромной, колючей и медной, с частой проседью, бородой, отчего-то свалявшейся набок. В широкой ладони исполина утопала миска, и из нее валил ароматный дым.

— Что за диво? Неужто моего младшего братишку побороли? — великан сощурился в изумлении и низко наклонился, чтобы смерить каждого человека взглядом. — Я-то сильнее его. Давайте живенько посостязаемся, коли пришли, а то обед стынет.

Великан поставил миску с горячей похлебкой на пень и скрылся в землянке. Когда он вернулся, то держал в руке запеченную картофелину, покрытую сажей. По человеческим меркам корнеплод был крупным, но в ладони исполина он помещался целиком: можно было спрятать его, обхватив пальцами. Великан велел незнакомцам громко вести счет. Он сделал замах, выбрал момент и бросил картофелину под облака. Погода стояла безветренная. Корнеплод провел в полете и падении долгое время и приземлился где-то в поле. Юлий прекратил счет. Прищуриваясь, великан попытался найти предмет состязания, но оставил эту затею. Он по-хозяйски вошел в землянку и принес другую картофелину.

— Вот и выясним, кто кому нос утрет, — сказал исполин и упер руки в боки. — Пускай кто-нибудь из вас повторит бросок. Если корнеплод дольше продержится в воздухе, победа за вами. А коли не превзойдете меня в силе, щелкну пальцами и отправлю вас восвояси. Окажетесь у суземья целехонькими, но профукаете дорогу к Пику. Даю час на подготовку.

Великан перевернул песочные часы, ушел к навесу, где хранились материалы для плетения, поднял миску, взял ложку, сел на пень и начал с аппетитом причмокивать. Кощей, Юлий и Лада встали кругом, и первым делом прозвучала жалоба от барда.

— Леший его побери! Почему опять испытание на силу? Исполинам больше нечем похвалиться? — сетовал юноша.

— А чего ты, голубчик, хотел от вещего камня? — колол в ответ Бессмертный. — Ждал испытание на сочинение самого нелепого стишка? Или битву шутов гороховых?

Юлий кивнул в одобрении и улыбнулся, но сделал это надменно, чтобы насолить навьему царю. Лада мягко положила ладонь каждому спутнику на плечо, чтобы успокоить их и направить энергию в нужное русло. Девица предложила воспользоваться колдовской пылью. Юлий пояснил, что порошок берет за основу исходный материал и временно придает ему новый облик. Пыль была бесполезна в данной ситуации, потому что не могла отправить предмет в долгий полет. Бессмертный в очередной раз столкнулся с отсутствием людских костей и душ, а без них некроманту оставалось лишь куковать.

Песочные крупинки с шуршанием сыпались в нижнюю часть часов. Великан пообедал и довольно погладил себя по животу, с мечтательным видом наблюдая за жизнью поселения. Думал думушку Кощей, глядя на перепачканную черной сажей картофелину, а потом обратился к спутникам:

— Я превращусь в ворона, — наконец сообщил он равнодушным голосом, будто бы говорил не об уникальной способности, а о чем-то обыденном. — Юлий, ты подкинешь меня в небо вместе с корнеплодом так высоко, насколько сможешь. После этого я расправлю крылья и полечу.

— Ты — что сделаешь? — юноша потерял дар речи.

— Пойдешь к великану один, чтобы мое отсутствие не вызвало подозрений. Исполин постоянно щурит глаза, у него слабое зрение. Полагаю, оно притупилось за долгие годы кропотливого ремесла. Его недуг подсобит нам, — продолжал Кощей, не обращая внимания на изумление барда.

Люди обговорили тонкости плана. Песок еще сыпался, но они решили действовать незамедлительно. Навий царь закружил вокруг себя и вскинул руками. Вслед за колдовским потоком взлетели полы мантии. Бессмертный повторил движение. Черное одеяние укутало и поглотило его. Кощей уменьшился до птичьих размеров, обзавелся клювом, опереньем и крыльями. Ворон вприпрыжку подошел к барду.

Великан смачно зевнул и поднялся с пня, а Юлий тут как тут. Он держал в руках картофелину вместе с вороном, вцепившимся когтями в корнеплод. Кощей ловко прятал голову. Издали его смоляное оперенье ничем не отличалось от сажи. Великан дал команду и начал вести счет. Бард утихомирил волнение, замахнулся и изо всех сил подбросил черный ком. Когда тот достиг своей наивысшей точки, Юлий оглушительно ахнул и отвлек исполина, обратив его внимание на «искусные плетеные изделия, какие только славить, возвеличивать да на лучших ярмарках продавать!» В тот миг птица расправила крылья и устремилась ввысь. Великан поднял голову, наблюдая за отдалявшимся расплывчатым пятном. Корнеплод находился в небе достаточно долго.

— Вишь ты. Утерли-таки мне нос, — нечисть примерила поражение, пламенея ушами.

Великан увидел, как перепачканный сажей ком упал в лес. Юлий с задором запел. Исполину подумалось, что тёмнодушник приободряет его. В действительности Юлий мастерски отвлекал нечисть, пока не подошли Кощей и Лада. Бессмертный выглядел вяло. Девица держалась рядом и была готова подставить плечо или поддержать того за локоть.

— Что ж, это безусловная победа. Не часто коротышкам вроде вас удается обойти меня и братишку, — отозвался с похвалой великан без нотки огорчения. — Я бы открыл вам дорогу к Пику, но, поскольку вас трое, то и испытаний должно быть столько же. Ступайте к моей сестрице. Она даст вам последнее задание.

С этими словами исполин подошел к деревьям, пролопотал нечто нераздельное и подул. Волшебное дыхание сорвалось с уст и со свистом пронеслось по ветвям так, что на землю посыпали золотые листья. Перед путниками появилась дорога, уводящая в чащу леса. Они пошли по ней, и Лада оглянулась. Она ожидала увидеть исполина, трудившегося над очередным изделием, но вместо него выстроились хороводы деревьев. Кощей попросил девицу не отставать, а еще кое-что рассказал. Когда он находился в небе, то столкнулся с необычным туманом и понял, что упускает землянку из виду. Тогда ворон устремился вниз и долетел до земли, хотя этот маневр отнял многие силы.

⠀

Дорога привела к высокой городьбе из валежника, на которой сушилась одежда. Мимо пробежал мальчик, росточком с Ладу. Ребенок тянул за собой игрушку — настоящую человеческую телегу. Увидев незнакомцев, он бросил веревку и помчался к матери. В считанные секунды появилась обеспокоенная женщина с дитем на руках. Она была высокая и пышная, с взвинченной копной волос, вьющихся медными кольцами. Великаншу облачал многослойный свободный наряд, а еще передник, похожий на мешок.

— Приветствуем тебя! — Юлий задействовал обаяние. — Мы держим путь к Пику.

— Несомненно. Куда же еще вам обращать свои стопы и направлять шаги? Никак мои братцы захворали, раз вы тут околачиваетесь. Надо бы проведать этих недотеп, — нечисть легко подбросила мальчишку, удобнее устроив его на своей руке, и велела идти за ней.

Путники оказались на задворках жилища, где хранились старые вещи. Великанша благосклонно улыбнулась, показав щель между передними зубами, и опустила ребенка на землю. Мальчишка ускакал к землянке, откуда вернулся с полой глиняной игрушкой. То и дело раздавался булькающий свист и детский смех. Женщина нашла прохудившийся горшок, перевернула его и повесила на торчащий сук, а затем отошла и запела. Она долго держала одну ноту. Голос усилился и пронесся мощной невидимой волной, оставившей трещину на горшке. Качнувшись, тот развалился на черепки.

— Вот мое испытание. Докажите, что обладаете голосом, способным превзойти мой по мощи, и тогда я пущу вас к заветной горе. Если не сдюжите, то…

— То ты щелкнешь пальцами и отправишь нас к суземью. Попал в яблочко?

Великанша с улыбкой кивнула барду. Она предоставила путникам час на раздумья и приготовления, а еще разрешила пользоваться любым старьем. «Беда какая-то. Опять проба силы», — приуныл Юлий. Навий царь не стал ехидничать в ответ. Оставшись в своей компании, люди перво-наперво осмотрели хлам, но не обнаружили ничего достойного внимания. Затем они вспомнили о колдовской пыли, но даже богатая фантазия юноши не нашла ей применения. Погостная магия по-прежнему отпадала. Птицей Кощей стать не мог: он обессилел на предыдущем испытании и пока не восстановился. Да и чем в данной ситуации поможет ворон?

Люди не заметили, как пролетел час. Великанша вернулась к путникам, а они так и не придумали план действий. Ребенок плелся за мамой, потом убежал. Нечисть встала в ожидании, наблюдая за незнакомцами, суетливо шушукавшимися меж собой. Женщина подчеркнуто подняла руку и приготовилась щелкнуть пальцами.

— Эй-ой, подожди! — Юлий прервал ее и шепотом обратился к Ладе: — Спой что-нибудь, — второпях скомандовал он, — а мы попытаемся найти выход из положения.

Одолеваемая неумной дрожью, девица подошла к великанше. Она знала одну песню, которую выучила недавно: о волшебной печке. Лада понимала, что необходимо потянуть время, и рассказала историю написания песни, сочиняя на ходу. Нечисть охотно слушала. Затем девица запела:

— Печка моя ду-у-ушенька, печка моя ма-а-атушка, твоя заслонка кру-у-угленька, твои белены кра-а-аешки! Жаром печка как вздохнет, пирогов нам испечет и накормит на здоровье весь порядочный народ! Деткам сладкие, с изюмом, остальным как повезет: с мясом, с творогом, с картошкой! Сверху — маслице иль мед! Ах, печка моя ду-у-ушенька, печка моя ма-а-атушка…

Юлий и Кощей стояли поодаль. «Осталось два куплета и припев. Что же делать, что делать?» — мучился бард. Бессмертный холодно ответил, что можно вернуться к суземью, мол, на Алатырь-камне мир клином не сошелся. «Ты, царь наш, никак белены объелся? Готов признать поражение после стольких трудов?» — уперся Юлий. От напряжения у юноши задергался глаз. Перед Ладой стояла глиняная крынка. Время поджимало: юноша достал лук. Кощей спросил, что задумал его спутник. «Тихонько выстрелю и подстрою все так, будто бы Лада разбила посудину своим голосом», — ответил Юлий, но тут же отказался от этой идеи. Во-первых, он мог задеть девицу и ранить ее. А во-вторых, стрела с легкостью уличит обман, и тогда великанша щелкнет пальцами. Юноша спрятал оружие, посмотрел под ноги и заметил камешек. Если метнуть его с должной силой и сноровкой, крынка разобьется. Юлий поднял находку. Покатывая камешек между пальцами, он готовился к броску. На последнем куплете юноша сделал замах, но навий царь внезапно схватил его руку крепким, почти костяным хватом, и кивком указал на землю у Лады. Из комковатой почвы пробивался маленький полевой одуванчик. Прямо на глазах он вытянул стебелек, раскинул пару листочков, раскрыл желтенький цветочек и повернулся к девице, словно к солнышку. Навь отозвалась на ее переживания.

Девица исполнила песню. Кощей подошел к нечисти и обратил ее внимание на цветок. Великанша лишь ломала и разрушала, но голос Лады обладал большей силой, ибо направлял саму жизнь. Такое заключение сделал Бессмертный, рассуждая о появлении одуванчика. Цветок произвел благоприятное впечатление на женщину. Позвав сына, она присела и легонько коснулась желтенького чуда. Юлий переволновался. Он все еще перекатывал камешек и наблюдал за всеми. Беспокойство отступило, когда великанша прошептала колдовские слова и подула, являя путь. Люди пошли по дороге. Они с улыбкой вспоминали эти нелегкие испытания.

Лес расступился, и перед путниками предстала величественная гора. Ее отлогость покрывал мрачный сосновый лес и оголялся ближе к середине, а сбоку и до самой подошвы виднелся прямой, как скала, утес. Облака прятали вершину, уплывая вдаль. Кощей, Юлий и Лада встали в одну линию, любуясь Пиком. Даже воздух показался им более прозрачным и хладным. Они оглянулись, а лес пропал: ни одного деревца с золотыми маковками! Зато расстилалось выжженное поле. Где-то там, под покатым холмом, на развилке трех дорог лежал вещий камень, поросший темным мхом.

ДАЛЕЕ: ГЛАВА 8

ГЛАВА 6

— Прямо пойдешь — смерть повстречаешь, — с кислинкой в голосе прочитал юноша и добавил: — В народе бытует одна пословица всякий раз, когда сталкиваешься с опасностью. Звучит она так: двум смертям не бывать, а одной не миновать. Надеюсь, это не о нас.

Кощей шагнул вперед и оглянулся — а люди стоят как вкопанные. Безусловно, их отталкивала неизвестность и пугала печальная перспектива лечь в могилу. Юлий и Лада колебались, словно перед ними находилась развилка не дорог, а судеб. Выбрали бы они этот путь, если бы знали, что ждет впереди? Навий царь не приободрял спутников. Вместо этого он велел собрать волю в кулак, держаться рядом и двигаться дальше.

Удивительно, но как только трое пошли прямо, далече впереди нарисовалась гора, вершина которой пряталась в пасмурных облаках. Словно нарочно, Пик не являлся взору до тех пор, пока путники не оставили вещий камень за своими спинами.

— Мне неспокойно, — не унимался, нагнетая, юноша. — Что имели в виду слова на камне? В них ведь вложен определенный смысл. Может быть, нам откроется страшная тайна нашей гибели?

— Нет, слова то и означают: кто-то сгинет. Если зазеваешься, будешь таков.

Юлию показалось, будто Кощей издевается над ним и зачем-то пугает свыше меры. Однако, Бессмертный пояснил, что если Чернобог приложил руку к созданию дорог до Пика, то любые предречения следует воспринимать буквально и не искать в них потаенный смысл. Колдун посоветовал держать ухо востро и быть наготове. Проникшись серьезным настроем навьего царя, юноша взял лук и наложил стрелу. Юлий прикрывал тыл Лады, а Кощей шел первым, ограждая девицу от любой опасности.

С каждым шагом окружение менялось. Спустя полчаса повеяло холодом, и на землю опустились белесые туманы. Пик пропал из виду. Юлий глянул через плечо и обратил внимание на исчезавшую тропинку. «Коль выбрал ты, то до конца иди». Вернуться к вещему камню уже не получится.

Некоторое время дорога петляла между болезненно согнувшимися деревьями, цеплявшимися голыми корнями за влажную землю. По-прежнему ничего не было слышно, кроме шороха собственных шагов. Ни один живой зверь или птица не находили приют в этом необычном месте. Туман ложился плотным покрывалом. Кощей вел спутников без спешки, но в какой-то момент он остановился. Не дожидаясь обеспокоенных вопросов, навий царь сообщил, что тропинку при такой погоде отличать непросто — она теряется под ногами. Люди замедлились, но не прекратили движение.

Туман сгущался, раскрывая дымные объятия и поглощая силуэты коренастых больных деревьев. Юлий чувствовал себя уязвимым. Он шел в конце отряда, прикрывал своих спутников и не отставал. Однако, юноша лишился преимущества лучника: при такой никчемной видимости убийство недруга станет делом случайным, нежели выверенным. На лице барда появился налет отчаяния и сожаление о том, что он сейчас не сидит за кружечкой хмеля в уютной корчемнице. Лада споткнулась, но Бессмертный подхватил ее. Девица глянула вниз, подняла морщинистую корягу и вооружилась ею.

Туман стал похож на молоко. Он обволакивал и нависал над путниками зловещим роком. Юлию, идущему позади, навий царь казался продолговатым пятном, различимым благодаря черной мантии. Кощей сделал шаг и почувствовал, как засосало ногу. Он резко скомандовал остановиться и присел. Его след наливался водой, со дна пузырился болотный газ. Рядом виднелась тропинка — твердая земля, будто бы существовавшая отдельно от окружающего мира. Кощей поделился наблюдениями и обтер сапог пучком травы.

— Ох, мне это совсем не нравится. Из-за непроглядного тумана можно сбиться с пути, и тогда пиши пропало, — ерзал на месте юноша, принюхиваясь к едва уловимому влажному зловонию. — Зря я отдал балалайку. Если кто-то нападет, ума не приложу, как отбиваться луком.

Лада мягко сказала, что несмотря на чуждое, неприязненное и недоброжелательное окружение не стоит поддаваться панике. Девица тоже испытывала волнение, но старалась не показывать его. Ее голос утешал, словно лечебное снадобье. Бард восхищался тем, как стойко держится Лада с корягой в руках. Юлий полагался на Кощея и верил, что он не упустит дорогу, не позволит сгинуть в трясине и сумеет вывести из болот.

Бессмертный не делился своими предчувствиями со спутниками, чтобы они не занервничали. Когда навий царь присел, изучая зыбкую почву, он обнаружил еще один след рядом со своим. Тот был маленьким, козлиным и свежим, оставленным почти в один миг с кощеевым. Колдун понял, что люди тут не одни. Некто наблюдал за незваными гостями, затаившись среди травы и мха.

Серебристо-голубые глаза Кощея сияли, точно звезды. Из черепушки на навершии меча струился лазурный свет. Некромант преклонил колено и вонзил меч в землю, прибегая к погостной магии. Навьего царя окружил колдовской поток, но он не разогнал туман.

— Погибшим здесь счету нет, — мрачным и холодным голосом сообщил Кощей.

По болоту пронеслась дрожь. Отовсюду раздавались хлюпающие звуки. Мерцали искры. Юлий был готов к выстрелу. Из своего бокового положения он осмелился взглянуть на Бессмертного. Как и Лада, юноша увидел костлявого старика в мантии и с короной, придавливавшей длинные седые волосы. Опасения, терзавшие Кощея, оправдались: это заколдованное место не пустовало. Многие сложили здесь свои головы. Одних поглотило болото, других сокрушила нечисть. Местные обитатели ждали подходящего момента для нападения. Как только из опасных пучин начали подниматься скелеты, призванные на помощь, нечисть перешла в атаку.

Раздался непонятный звук, будто бы кто-то низкорослый торопливо бежал по лужам. Руки Юлия опередили его разум — он выстрелил в сторону звука. Стрела угодила прямо в лоб и прошила череп насквозь. Недалеко от юноши рухнуло тело. «Попал!» — Юлий радостно вскрикнул, не ожидав от себя такой сноровки, затем наклонился, чтобы разглядеть неприятеля. Злобный дух достигал ростом человеческого бедра. Его покрывала темная шерсть, а голова, наоборот, была совершенно лысая, с парой маленьких рожек и пятачком вместо носа.

Юлий наложил стрелу и натянул тетиву, доверяя своим инстинктам и вслушиваясь в шорохи. Однако, следующая атака пришла с другой стороны. Нечисть набросилась на Кощея и вцепилась в его руку двумя рядами маленьких, но острых зубов. Бессмертный без жалости вмазал по пятачку. Его сильный удар отбросил злобного духа и повалил на дорогу. Неприятель лежал покорно и не шевелился — то ли был в отключке, то ли помер. Кощею эта нечисть была знакома: он видел ее на кикиморовых болотах так давно, что уже и не помнит. Навий царь успел призвать на помощь полсотни скелетов. Усопших хватало на небольшое войско, но коварные духи всячески препятствовали колдовству.

Примчались двое козлоногих. Лада взвизгнула, завидев их. Вечно острый клинок пронесся перед девицей и раскроил одного неприятеля, но упустил второго. Нечисть подпрыгнула, вцепилась в руку навьего царя и рванула зубами по живому мясу, но тотчас же пала ниц со стрелой в горле. Кощей зашипел от боли, но удержал меч. Рукав его рубахи был изорван в клочья. Юлий заметил темное пятно в тумане и выстрелил, но стрела не нашла свою цель и угодила в трясину.

Отовсюду доносились звуки, похожие на блеяние. Слышались шустрые хлюпающие перебегающие шажки. Сколько козлоногих скрывалось в тумане? Десятки или сотни? Нечисть подбиралась к людям. Юлий взмок от напряжения и был готов выстрелить в любое мгновение.

Среди молочной пелены появились силуэты. Скелеты окружили путников, защищая их. Пустые глазницы сияли лазурными сполохами. Кощей наскоро сосчитал безмолвную дружину: не все из полсотни добрались до колдуна. Некоторые воины так и не выбрались из болотной пучины. Навий царь осторожно повел за собой людей. Неожиданно земля под ногами сделалась мягкой, и Кощей, прощупав ногой почву, возвратился на тропинку. Лада сжимала в кулаке ремень от сумы Юлия, направляя юношу и не давая ему отстать, ведь бард шел спиной вперед, то и дело спотыкаясь о кочки.

Затишье длилось недолго. Козлоногие напали разом и отовсюду. Они мчались напролом, превосходя числом. Прорваться через безмолвную дружину им было непросто. Воины цапали неприятеля костяной хваткой за горло и душили. Если не хватало рук, то они умело пользовались ногами, отбрасывая гаденышей в болотную жижу или наступая на них, растаптывая и расплющивая. Некоторых скелетов козлоногие утягивали в туман, откуда не было возврата. Может, нечисть разбирала их там по косточкам, а может, топила в зыбкой трясине. Дружина убавлялась, а навий царь не мог сосредоточить внимание лишь на погостной магии — он защищал Ладу и продвигал отряд по заколдованной дороге.

Всюду слышались зловещие звуки: рычание, блеяние, шипение и утробное рыканье. Мерзкое зловонье било по ноздрям. Один козлоногий прорвался через ряды скелетов и ухватился за щиколотку Лады, чтобы свалить ее на землю и утащить в мутную воду. Девица устояла на ногах и огрела нечисть корягой по плешивой голове, а там подоспел знакомый серебряный меч и располосовал неприятеля от плеча до бедра, да так, что в воздухе закружились клочья темной шерсти. Еще один злобный дух подбежал к навьему царю со спины, но Кощей успел отразить атаку и снес тому голову.

Юлий держался позади двух скелетов. Юноша стрелял редко, но метко — долго планировал выстрел во всей этой мешанине, а потом действовал. Однако, случилось так, что оба костяных защитника отвлеклись на неприятелей. В построении образовалась брешь, и Юлий открылся для удара. Он только-только выпустил стрелу и еще не успел извлечь из колчана новую. Нечисть воспользовалась этим и атаковала. Бард совершил выпад и отбился луком. Козлоногий вновь попытался достать юношу лапами, но тот под углом вонзил в горло стрелу. Юлий в спешке осмотрел свое оружие. Оно не переломилось надвое, и не оборвалась тетива.

Неожиданно один из скелетов рухнул оземь. Юлий только и успел заметить, как нечисть запрыгнула на него, словно хищник на добычу. Из тумана выскочил злобный дух и безжалостно набросился на юношу, вцепился в ногу, исцарапывая ее. Юлий взревел, двинул по плешивой голове и выстрелил. Лишив врага жизни, бард с болезненной гримасой покосился на Ладу и Кощея, но у них дела обстояли не лучше: девицу покрывала чужая кровь, а на Бессмертном и целого места не было. Навий царь сражался рьяно, не жалея себя. В какой-то момент юноша стал запинаться о тела козлоногих, оставленных колдуном. Люди медленно и с боем продвигались по дороге. Кощей понимал, что нужно как можно скорее выбираться из этого проклятого места, ибо силы его спутников иссякают, и безмолвная дружина тает на глазах. Нечисть, хоть и несет потери, не ослабляет свой натиск. Осязая твердую тропинку под ногами, навий царь прибавил ходу. Некоторое время люди шли таким строем.

⠀

Справа напал козлоногий. Лада замахнулась и ударила, но коряга предательски сломалась. Девица позвала на помощь. Кощей был отвлечен на злобных духов. Скелеты по воле хозяина оттащили гаденыша и встали плотнее на защиту Лады. В этот момент она обнаружила исчезновение Юлия и, вцепившись в мантию колдуна, сообщила ему об этом. Навий царь велел двигаться дальше.

— Мы не можем оставить его! — Лада позвала юношу так громко, насколько могла: — Юли-и-ий! Юли-и-ий!

Кощей вытер липкую кровь со лба и встал наизготовку, видя мельтешащие в густом тумане пятна. Столько мыслей роилось под черной короной. Колдун молчаливо обругал девицу за желание рискнуть собственной жизнью ради, возможно, уже сгинувшего барда. Пять скелетов и верный меч — больше подмоги ждать неоткуда. «Почему она ведет себя так, будто готова наброситься на козлоногих с голыми кулаками? — негодовал Кощей. — Если понесу упрямицу, то не смогу сражаться». Навий царь пронзил нападавшему сердце. Еще двух козлоногих схватили безмолвные воины и подставили под разящий удар. Бессмертный раскатисто скомандовал: нужно выбираться из болот. «Лада-а-а! Коще-е-ей!» — послышался голос Юлия. Колдун предвидел действия девицы и схватил ее за запястье. Вглядываясь в туман, Лада вновь позвала юношу.

Неожиданно на смену блеянию пришла тишина. Девица боялась прервать ее и смотрела по сторонам, пытаясь понять причину отступления нечисти. Скелеты стояли кольцом и изредка поскрипывали.

Лада шепотом позвала Бессмертного, когда заметила странный силуэт. Кощей встал перед девицей, загородив ее собой, и направил острие клинка на неведомое существо. Среди тумана постепенно показался козлоногий, но он был вдвое выше сородичей и плотно сбитый. Нечисть отличали огромные развесистые рога, между которыми на лбу сводились редкие темно-русые локоны. Неужели вожак? Навий царь смотрел волком из-под густых темных бровей: биться с таким силачом будет нелегко. К тому же, важно не задеть спутницу в пылу сражения и не вляпаться в трясину. Колдун намеревался применить излюбленную тактику: обездвижить вожака с помощью безмолвной дружины и нанести смертельный удар. Скелеты шагнули к козлоногому, но тот резко поднял покрытые темной шерстью лапы, отгораживаясь от людей трехпалыми ладонями. Подергивая пятачком, он блеющим голосом назвал себя Юлием.

— Докажи, — грубо потребовал Кощей, с недоверием глядя на существо.

Лада выглянула из-за спины навьего царя. Могло ли все увиденное быть обманом зрения? Козлоногий почесал мохнатую шею и выдал частушку на одном дыхании:

— Ты, Кощеюшка, даешь! Своего не узнаешь! За личиной безобразной не увидел лик прекрасный! Может, нет со мною струн, но средь этого болота самый страшный враг не топи, а ты, любезный наш колдун! — козлоногий хотел присвистнуть, но вместо этого смачно хрюкнул.

Лада захохотала. Бессмертный улыбнулся краешком губ и отвел острие меча. Он обрадовался не столько возвращению юноши, сколько тому, что не придется противостоять девице в безрассудных поисках. Ранее, как только Юлий отстал от спутников, он прибегнул к колдовской пыли: закинул через плечо бездыханное тело козлоногого, откупорил одну берестяную торбочку, обсыпал себя белесым порошком от макушки до пят и попросил самое пугающее обличье, какое может встретиться на болотах. Пыль Колобка взялась за исходный материал и придала ему новый вид. Так лук был преображен в раскидистые рога, а человек — наделен всеми чертами здешней нечисти: темной шерстью, копытами да пятачком. Юлий сказал, что козлоногие пробегали мимо, не проявляя враждебности по отношению к нему. «Возможно, приняли за своего», — подытожил он. Позже к юноше вернулась родная внешность. От колдовской пыли не осталось и следа.

Несмотря на радостное воссоединение, навий царь выглядел угрюмо. Находясь в подавленном состоянии, он, насупившись, всматривался в молочную пелену тумана. Юлий подошел к нему и в шутку назвал кислолицым, за что словил леща. Юноша ушел с позорной краснеющей отметиной на щеке к Ладе, осматривавшей свои раны.

— Козлоногие прекратили атаку, потому что победили, — позже озвучил свои мысли Кощей и пояснил: — Мы сошли с тропинки. Вокруг опасная трясина. Один неверный шаг, и болота утянут на дно. Нечисть отступила, чтобы не нести бессмысленные потери.

— Как нам добраться до Пика? — спросила девица, глотая слезы.

Бессмертный глянул на скелеты, молчаливо ожидающие веления хозяина. И тогда навьему царю пришла на ум идея. Он вновь обратился к погостной магии и вонзил меч в землю. Закружил колдовской поток, пронеслась дрожь по болоту. Пошатываясь, к людям приблизились скелеты, покрытые грязью, тиной и даже остатками рванья. Кощей призвал дюжину воинов. Он использовал их в качестве проводников. Скелеты не отходили далеко и исследовали местность. Некоторые наступали в вязкую жижу и выбирались на тропинку, а другие находили особо опасные участки топи, бесповоротно погружаясь в трясину. Благодаря безмолвной дружине Кощей находил верный путь. Даже зловонье становилось менее едким, и убавлялся туман. Лада и Юлий шли за Бессмертным след в след. Хоть и медленно, но они двигались вперед.

⠀

Прошло много времени, что и не счесть. Последний скелет оступился и хлюпнул по самый таз в мутную воду, коварно маскировавшуюся под густую траву. Такая же ситуация случилась с одним из воинов безмолвной дружины около часа назад. Значит ли это, что топи водят людей кругами? Бессмертный резко остановил спутников и взял передышку. Он размышлял над тем, использовать ли некромантию. «Что, если эта дорога не ведет к Пику? Болота заколдованы. Они будут дурить голову, пока не сдашься и не сгинешь, — подумал Кощей и сказал: — Нам нужен новый план».

Раздался звук маленьких ножек. Колдун занял боевое положение и поднял меч, ожидая нападения козлоногих. Юноша наложил стрелу на лук. Впереди показалось темное пятно. Юлий и Лада увидели странное существо: совсем не козлоногого, а низкорослую горбатую нечисть с копной взъерошенных черных волос и жуткой широкой пастью. Она смотрела на навьего царя снизу вверх единственным уцелевшим глазом. Кощей обратил внимание на изуродованные шрамами конечности и обглодок вместо хвоста и узнал шишигу, которую спас от корыстного тёмнодушника. Бессмертный опустил меч. Нечисть кивнула, повернулась спиной и пошлепала в молочную гущу. Кощей пошел за ней вместе со своими спутниками.

Постепенно туман рассеялся. Среди мшистой почвы показались коренастые деревья. Подул свежий холодный ветерок. Шишига топала впереди, в легкой отдышке посвистывая носовыми отверстиями, жадно хватавшими воздух. Под ногами почувствовалась приятная твердь — нечисть вывела путников на дорогу. Она остановилась, глянула на навьего царя и указала пальцем вперед. Дальше шишига не пошла.

Промчалось порывистое дуновение, заставившее зажмуриться. В следующий миг путники увидели Пик. Отлогость величественной горы покрывал мрачный сосновый лес и оголялся ближе к середине, а сбоку и до самой подошвы виднелся прямой, как скала, утес. Облака прятали вершину, уплывая вдаль. Кощей, Юлий и Лада встали в одну линию, любуясь Пиком. Даже воздух показался им более прозрачным и хладным. Они оглянулись, а болот будто бы и не было: ни одного болезненно согнувшегося деревца, кочки или навеса из тумана! Зато расстилалось выжженное поле. Где-то там, под покатым холмом, на развилке трех дорог лежал вещий камень, поросший мхом. Юлий и Лада запрыгали на месте от счастья, забывая о ранах, ведь они сумели выбраться из этого гиблого места живыми.

— Спасибо тебе за помощь, — всматриваясь в окружение, молвил Кощей, надеясь на то, что шишига услышит его.

ДАЛЕЕ: ГЛАВА 8

ГЛАВА 7

Юлий открыл глаза. «Направо пойдешь — разум потеряешь», — прочитал юноша, посмотрел на Кощея и встретил его привычный задумчивый взгляд. С одной стороны, бард радовался тому, что не придется идти прямо — там точно беды не миновать, а с другой стороны, боялся повредиться умом. Юлий вспомнил одного безумного попрошайку из Златовещенска: глотнув хмеля, он начинал орать о чем-то немыслимом. То ему волки мерещились, то падающее небо. Однажды он выбежал на главную городскую улицу и давай вопить, что все ненастоящее и является выдумкой Сочинительницы. Вот ведь нелепица.

Удивительно, но как только трое выбрали путь и повернули направо, далече впереди нарисовалась гора, вершина которой терялась в пасмурных облаках. Словно нарочно, Пик не являлся взору до тех пор, пока путники не оставили вещий камень за своими спинами. Дорога была заколдована. С каждым шагом окружение менялось. Небо заволокло тучами, дождь вперемешку со снегом стянул просвет, и заветная гора снова пропала из виду.

Показались диковинные врата. Они представляли собой два златых вертикальных столба на каменном основании, соединенные двойной перекладиной. У них отсутствовали створки, да и кругом не было ни единой стены или изгороди. Врата возвышались явно не для запирания прохода. Тропинка таинственно обрывалась перед ними. Повсюду царила тишина, а осадки созерцательно падали на землю.

— Мы пройдем под аркой и окажемся у подножия Пика? — спросила девица, разглядывая врата.

Перед страхом неизведанного Юлий испытал сиюминутное искушение обратиться в бегство. Он повернулся спиной к спутникам и гулко воскликнул, заметив исчезнувшую тропинку. Это означало, что вернуться к вещему камню не получится. Неспроста на нем гласила надпись: «Коль выбрал ты, то до конца иди».

Кощей отправился первым. Он не знал, чего ожидать, и обнажил меч. С оружием в руке ему было спокойнее. Бессмертный велел держаться рядом и быть начеку. Медленной поступью он прошел под аркой врат и… исчез! Словно растворился в воздухе. Лада шагнула после навьего царя и тоже пропала, что и след простыл. Юлий мялся в нерешительности: идти или не идти? Внешний вид врат не вызывал опасений, а вот исчезновение людей — очень беспокоило. Бард окликнул спутников, но ответа не последовало. Тогда юноша еще раз обвел арку встревоженным взглядом и, зажмурившись, ступил в неизвестность.

Юлий почувствовал тяжесть, какая бывает после скверной трапезы. Совладав с тошнотой, он открыл глаза. Сердце чуть не ушло в пятки, ведь в шаге от юноши находилась пропасть. Бард удержал равновесие, широко разметав руки, и очень громко и визгливо выругался, справляясь с испугом. Он выглянул слегка. Пропасть была настолько глубокой, что ее дно при рассеянном свете дождливого дня терялось в седеющей пучине. Юлий обернулся: сзади тоже зиял край, зазывая в долгое падение. «Мы пошли направо? Точно? Не по прямой дороге?» — сомневался юноша, глядя на губительное окружение. Между тем, Кощея и Лады не было видно.

Юлий осмотрелся. Златые таинственные врата вынесли его на узкий каменистый гребень. Здесь были вытиснены ветхие ступеньки. Путник направился вниз, вероятно, к подножию горы. Спуск пугал своей крутизной. Внезапно юноша поймал себя на мысли, что попал на вершину Пика. В этом случае до Алатырь-камня рукой подать. Повернувшись, Юлий пошел вверх. Небо хмурилось. Бард надеялся, что удача отведет от него дождь — не хватало еще карабкаться по мокрому камню. Юноша переставлял ноги, стараясь не думать ни о чем. Разве что о кружечке темного с пышной пенкой. А еще об отдыхе в тени деревьев близ журчащего ручья. Или о ласковых девичьих руках. Юлий мечтал, не давая сломить себя возникшим обстоятельствам даже тогда, когда одна из оставленных позади ступеней предательски сошла вниз и рассыпалась в падении в каменистую крошку в сопровождении громового эха.

Подъем давался тяжело, у юноши взмокла спина. Он сумел добраться до вершины, предвкушая, как коснется Алатырь-камня и войдет в Явь. Однако, в конце пути Юлия ждала иная картина. Впереди находился небольшой ровный участок, высеченный в каменистой породе. Он увенчивался жердью, очищенной от ветвей и сучьев, шириной с ладонь. Мосток тянулся вдаль, не имея ни перил, ни опор под собой. А там, за пеленой сотканного тумана, проступал горный хребет. У пропасти сидел мальчишка с печальным видом. Его яркие карие глаза наливались слезами, выдавая обиду и гнев.

— Внемли же, сын, созданный из дыхания моего! — отовсюду раздался строгий мужской голос. — Иди вперед невзирая на страх. Ощути, как проявляет себя стихия в воздушном пространстве. Затем подчини ее.

Слова разлетелись эхом среди гор. Юлий подошел к мальчику и внимательно посмотрел на его лицо, обрамленное темно-русыми волнистыми локонами. «Это какая-то желчная насмешка?» — недоумевал бард, и его сознание начало зудеть. Ребенок не замечал присутствия человека — уставился на призрачные очертания противоположного хребта и собирался с силами. Позже, когда он наступил на мосток, из пропасти с ревом поднялся жуткий ветер. Неугомонная стихия бушевала, закручивалась в плотные вихри и со свистом билась о мост, чудом сдерживавший ее напор. Мальчик сделал шаг уже над пропастью, но воздушный поток хлестнул его. Бедолага испугался, отступил и занял прежнее положение, вытирая слезы. Бард присел, выровнявшись с ним.

— Ты запомнишь это испытание на всю жизнь. Будешь ценить и ненавидеть этот день, видеть его в кошмарах, а еще использовать как опору, чтобы преодолеть невзгоды, — мягко сказал Юлий и положил ладонь на плечо.

Юноша по-прежнему оставался неосязаемым духом, напутствия которого не могли дойти до детских ушей. Тем не менее, мальчик вновь поднялся и направился к пропасти. Он ступил на узкий мосток и ощутил сносящий ветер. Казалось, что стихия скована между скалами. Она пыталась вырваться и обрушивала свой гнев на мальчишку, который, шатаясь, со стоном продвигался вперед.

Неожиданно просвистел воздушный поток и порывом смел мальчика в пропасть. Детский крик разнесся десятками отголосков. У Юлия потемнело в глазах, и охватило ощущение падения в пустоту. Оглушенный ударом и болью, бард словно пробудился от ужасного кошмара и стал жадно хватать воздух ртом. Он по-прежнему находился на вершине горы, а мальчик сидел недалеко и горько ревел. Между людьми существовала невидимая, неслышимая и неосязаемая связь. Юлий всецело воспринимал чувства ребенка: знал, о чем тот думает и как страдает.

— Не пытайся добраться до противоположного хребта. Твое испытание заключается не в этом, — сказал Юлий с сочувствием, хотя и осознавал, что мальчик не внемлет ему.

День сменился ночью, а потом наступил рассвет. Бедняга не сдавался. Он старался преодолеть мост и боролся с лютыми ветрами. Мальчик ступал осторожно, а иной раз мчался напролом, но всегда срывался вниз. Он то плакал, то кричал и бил кулаками о скалистую твердь, то задумчиво всматривался вдаль. Юлий размышлял над тем, как помочь ребенку, и голова нещадно гудела. Позже мальчик сел у валуна и сник. Бард нащупал в суме маленькую берестяную торбочку и откупорил ее, вспоминая, как ворожил лис. Затем юноша достал из колчана оперенный стержень. «Колдовская пыль, лети! Стрелу звездой с небес спусти!» — молвил Юлий, посыпал наконечник и шлепнул тетивой. Стрела обвела небосвод и вспыхнула золотым сполохом, ясно различимым среди хмари. Мальчик встал, с восторгом наблюдая за падающей звездой.

— Я хочу, — загадывал он желание тихим и чистым голосом, — быть сильным. А еще мечтаю о таком приключении, которому позавидует любое божество.

Звезда пламенеющим шаром скрылась за линией горизонта. Мальчик долго смотрел ей вослед. Застенчивая улыбка, с ямочками на щеках, блуждала на его изможденном личике. Ребенок ощутил теплое дуновение и, полный решимости, встал на мосток. Слышалось, как из глубин подымается ветер. Деревянная жердь качнулась, мальчик резко взмахнул рукой и отвел воздушный поток. Юлий наблюдал за тем, как ребенок борется со стихией, переставляя стопы и шагая вперед. Одежда и волосы разлетались во все стороны — непогода с ревом пыталась ударить отовсюду, но встречала сопротивление и ослабевала. Затем ветер закрутился в плотный вихрь. Мальчик направил на него обе руки, сжал их в кулаки, будто бы хватая воздушный поток, и бросил его в пучину. Ветер с гулом полетел вниз, яростно срывая камень со скал.

Ребенок преодолел мост наполовину и остановился. Порывистые ветры кружили вокруг него, но не могли навредить. Противоположный хребет ускользал в тумане. Мальчик смотрел на него с подозрением и не верил спокойствию, царившему на том конце мостка. «Он все понял», — с улыбкой сказал Юлий и сделал глубокий, полный облегчения вдох. Мальчик развел руки, приподнялся на цыпочках и осознанно полетел в пустоту. По негласному велению стихия мягко подхватила его и бережно понесла. Ребенок оседлал ветер и заливисто засмеялся, не веря своему успеху. Облака расступились, забрезжил солнечный свет. Юлий подошел к краю уступа и заглянул в пропасть, но вместо седеющей пучины увидел зеленую долину с лесной россыпью и извилистую речку, лоснившуюся в позолоченных лучах. Туман рассеялся: на противоположном горном хребте возвышались знакомые врата. Юноша встал на мосток и ловко прошел по нему. Оказавшись у каменного основания, Юлий без промедления прошмыгнул под двойной перекладиной.

⠀

В глаза ударил яркий свет. Вскоре зрение привыкло к новому окружению. Юлий очутился посреди леса в теплое время года. Вокруг все зеленело, и густая хвоя шумела на ветру. Некоторое время бард стоял в растерянности: что делать дальше? Затем он уловил треск валежника и по наитию схватился за лук, наложив стрелу. Юноша аккуратно приближался к источнику звука, выбирая островки среди травяного и лиственного полога, на которые можно было наступить без лишнего шума. Треск повторился, к нему добавился шорох. «Что там за зверь? Дуновение ветра не в его сторону, не учует», — думал Юлий, обнадеживая себя. В кустах показался копошащийся бугорок. Юноша подобрался совсем близко, с такого расстояния не промахиваются. В следующий миг бугорок выпрямился, и появилась девица. «Лада!» — радостно воскликнул бард и отвел наконечник стрелы. Лада выронила лукошко от неожиданности и оторопела.

— Юлий? Это точно ты? — сомневалась она, принимая встречу за сон.

Юноша подобрал лукошко. Подняв с земли, он положил в него несколько маслят и душистую лесную малину с пучком листьев.

— Я, а кто же еще? — с мягкой улыбкой ответил бард и вручил лукошко красавице, но она заплакала. — Лада, ты чего? Ну, полно сырость разводить.

Юлий обнял девицу, утешая ее. Лада поведала свою историю. Как только она прошла под аркой златых врат, ее выбросило на опушку, где встретилась Баба-яга. Колдунья убедила доверчивую девицу в том, что ее спутники пали жертвой древней магии и легли костьми в вечный сон. Также Яга предложила стать ее преемницей: хотела обучить ремеслу и передать знания, чтобы девица в будущем стала хозяйкой избушки на курьих ножках и стерегла границы между Явью и Навью. Словно потерянное дитя, Лада и слова не смогла сказать супротив. Девица жила у старухи один месяц. За едой ходила сама. Благо, здешние леса и речка могли прокормить своими природными богатствами.

— Погоди-погоди, — нахмурился Юлий и уточнил, мотая головой: — Месяц? Ты сказала, что прожила у Бабы-яги месяц?

Лада кивнула, удивляясь вопросу. Вот поэтому она выглядела такой ошеломленной, когда увидела барда, ведь за месяц оплакивания и пустых ожиданий девица успела оставить надежды на воссоединение и возвращение домой. У Юлия снова начал зудеть разум, разве что пар из ушей не повалил! Во-первых, юноша считал, что находится под воздействием колдовства: ему явилось видение из прошлого. Поскольку память Лады была повреждена, то она увидела не прошлое, а иное настоящее, сотканное из глубинных переживаний. Во-вторых, это были не обыкновенные видения. Сначала Юлий придерживался мнения, что спит где-нибудь на обочине дороги, ведущей к Пику, но нет! В его суме отсутствовала берестяная торбочка, а колчан лишился одной стрелы. Лада не утеряла человеческие потребности и на протяжении месяца добывала себе пропитание. В-третьих, время в этом месте текло иначе и зависело от длительности пребывания. Если Юлий прожил здесь день, а Лада — месяц, то сколько времени томится Кощей? Ведь навий царь пересек врата раньше остальных. А еще, если это не сон, а иное настоящее, значит ли, что люди могут окончить здесь свое земное поприще? Погиб бы юноша, если бы оступился и упал с мостка в пропасть? Юлий схватился за волосы и застонал.

— Послушай, — молвил бард, ощущая, как закипает ум, — где-то тут находятся врата, нам нужно войти в них. Давай наведаемся к Бабе-яге и спросим у нее.

Лада кивнула и коснулась юношу, убеждаясь, что он не приснился. Через четверть часа двое пришли к извилистой речке. Юлию показалось, что именно ее он видел с вершины горы. Тогда бард обратил лицо к небу и заметил между кронами деревьев огромный скалистый массив с глубоким ущельем посередине. «Быть этого не может», — подумал юноша и поспешил за девицей. Около получаса путники двигались вдоль русла, шлепая босыми ногами по мелкой водице. Затем, у сгорбленной ивы, они повернули в лес.

Когда перед людьми предстала опушка, на ней не оказалось ни избушки на курьих ножках, ни колдуньи. Вместо этого красовался косой навес из ветвей и настил из травы, на котором лежал худой мешок с соломой. Виднелась старая деревянная утварь, оставленная невесть кем давным-давно. Лада не верила своим глазам. Неужели она прожила месяц в таких условиях, считая, что имеет уютный кров, и общаясь с наставницей? Существовала ли вообще Яга или она была плодом воображения? Юлий желал найти врата или встретить того, кто укажет к ним путь, но никак не полузаброшенный лагерь. Юноша снова посмотрел вверх, как вдруг мимо плывущих перистых облаков пронесся ярчайший золотой сполох. Он очертил поднебесье, приближаясь к горизонту. Бард без объяснений схватил девицу за руку и последовал за падающей звездой. Пламенеющий шар скрылся за деревьями. Двое мчались сквозь редкий лес. Когда деревья расступились, людям в глаза ударила вспышка света, а за ней появились златые врата. Странники подбежали к столбам на каменном основании и не заметили лежавшую неподалеку стрелу с белым от колдовской пыли наконечником. Юлий и Лада вместе вошли во врата, на всякий случай держась за руки.

⠀

Повсюду царила кромешная тьма. Юлия охватила сиюминутная тошнота, но он по-прежнему ощущал мягкую ладонь девицы, и от этого становилось спокойнее. Постепенно глаза привыкли к мраку и стали различать очертания в темноте. Двое очутились в какой-то неприятной темнице. Не то чтобы темница вообще способна быть миловидным местом, но именно в этой чувствовалось нечто до ужаса тревожащее. Тут было сыро, душно и тесно. Единственная лучина освещала обрывок каменной стены блеклым ореолом. Юлий ступал с осторожностью. На подошвы обуви налипало что-то склизкое. Пахло невыносимо. Это зловонье одновременно напоминало болезнетворную гниль и навозную прель.

В конце коридора показалась железная решетка, отворенная настежь. Юлий наложил стрелу и натянул тетиву, приближаясь к месту заключения. Лада не отставала, вцепившись в ремень бардовской сумы. Девице было до того гадко и неуютно, что она испытывала головокружение. Люди обошли решетку, беззвучно просочились в грязную комнатушку и встретили узника. Он сидел на коленях, уронив подбородок на грудь, с разведенными в разные стороны руками в тяжелых оковах на цепях. Костлявый, тощий и изнеможенный старик с остатками седых длинных волос и кожей, изборожденной глубокими морщинами. Рядом с ним валялись ножны с мечом и небрежно скинутая корона. Кощей не использовал некромантию, но в полусвете темницы представал его истинный облик. Навий царь томился один, среди зловонья и тишины. Юлий позвал Бессмертного, но тот пребывал во сне.

— Очнись, иначе мне придется петь твои самые нелюбимые песни. Начну с той, про черного жука, который повелевал мертвыми мухами, — шутливым тоном сказал бард, но узник не пробудился. — Вот ведь беда. Ладно, займусь его освобождением. Негоже нашему ненаглядному царю сидеть в оковах.

Юлий отсмеивался, но в душе переживал за Кощея. Похоже, что в ином настоящем воплотился худший период его жизни — в плену у Змея Горыныча. Юноша вспомнил рассказ Колобка о том, как колдун провел триста лет в заточении в подземелье брата. Пока бард ковырялся в оковах и позвякивал цепями, Лада сидела напротив узника и жалобно глядела на него, держа в руках корону и прислушиваясь к редкому дыханию. Она позвала навьего царя по имени, но тоже не смогла вырвать его из цепких объятий сна.

Юлию удалось снять оковы. Цепи с лязгом протащились по каменному грязному полу. Бессмертный пошатнулся. Он был подхвачен Ладой в падении и мягко коснулся головой ее предплечья. Девица почувствовала, что Кощей был очень холодным, почти окоченелым, и крепко обняла его. К навьему царю стала возвращаться жизнь: седина обрела благородный белый цвет, а морщинистая и дряблая кожа распрямилась и уплотнилась.

Юноша подумал о разведке местности, но отказался от этой идеи: он не знал, по каким устоям бытует эта действительность. Может, он разлучится с людьми, если оставит их здесь. А вдруг кто-то нападет? Кощей не в силах держать меч, а девица не защитит себя. Юлий помахал под носом рукой, отгоняя вонь темницы, и сел на корточки. Бард достал из сумы бурдюк с колодезной водицей и отпил из него, затем предложил девице. Лада взяла откупоренный бурдюк, но не для себя. Она наклонила навьего царя, уложив его голову на сгиб своего локтя, поднесла к расслабленным устам горлышко и плеснула пару капель. Бессмертный сделал глоток. Пребывая в бессознательном состоянии, он сложил губы в безмолвной просьбе. Лада помогла Кощею. Он выпил всю водицу и ощутимо потеплел. Позже бледный человек очнулся. В этот миг в конце коридора забрезжил яркий свет.

— Юлий, чтоб тебя леший забодал, — сквозь зубы процедил Кощей очень хриплым голосом. — Идея выбрать правую дорогу за вещим камнем была откровенно дурной.

Бард засмеялся, но не смог не согласиться. Юноша помог навьему царю встать на ноги, подставив свое плечо для опоры. Лада подобрала ножны с мечом, мантию и корону. Люди направились к вратам. Свет тлеющей лучины ласково бегал по златым колоннам, высеченным в каменном ходе темницы.

Путники взялись за руки и прошли под аркой врат. В следующий миг они увидели Пик. Отлогость величественной горы покрывал мрачный сосновый лес и оголялся ближе к середине, а сбоку и до самой подошвы виднелся прямой, как скала, утес. Облака прятали вершину, уплывая вдаль. Кощей, Юлий и Лада встали в одну линию, любуясь Пиком. Даже воздух показался им более прозрачным и хладным. Навий царь выглядел здраво — силы постепенно возвращались к нему. Юноша зарекся не рассказывать спутникам о видении из прошлого. Между тем, в его суме отсутствовала берестяная торбочка с колдовской пылью. Все минувшее, сколько голову ни ломай, не было обычным сном.

Люди посмотрели по сторонам. Полузаброшенного лагеря или стен темницы не было видно, зато расстилалось выжженное поле. Где-то там, под покатым холмом, на развилке трех дорог лежал вещий камень, поросший мхом.

ДАЛЕЕ: ГЛАВА 8

ГЛАВА 8

Путники направлялись к Пику по холмистому плоскогорью, вдоль соснового леса, любуясь медленно плывущими облаками с рваными краями, цеплявшимися за вершину горы. Здешние земли, пережившие жар пламени Змея Горыныча, казались теплее. Они старательно зеленели, и уже не встречались серые бугорки снега, напитанные влагой.

Далеко впереди появился человеческий силуэт с ярким красным пятном вместо головы. Возможно, то был необычный головной убор. Некто шел навстречу Кощею, Юлию и Ладе. По мере приближения незнакомец приковал к себе всеобщее внимание. Если бы возникшие о его внешнем виде вопросы превратились в пчел, то они бы окружили странника жужжащим роем. Даже Бессмертный затруднялся ответить: нечисть там или тёмнодушник, ибо человеческое тело венчала петушиная голова. Замеченное издалека алое пятно было отнюдь не головным убором, а настоящим гребешком и бородкой — кожистым отростком под солидным твердым клювом. Мощная голова переходила в жилистую шею, покрытую богатым воротником из рыже-коричневого оперения.

Незнакомца облачал стеганый доспех и штаны до колена, ибо длинные и сильные ноги переняли все птичьи особенности: они были четырехпалые, когтистые, покрытые роговыми чешуйками да с особыми наростами — шпорами. А ладони существа, наоборот, больше походили на человеческие, хотя тоже имели по четыре пальца. Кожаные ремни, перекинутые через грудь, держали за спиной ножны с мечом и круглый деревянный щит с железной каймой. Кощей не одобрял заплечное ношение оружия. Впрочем, незнакомцу с такой длиной рук не составит труда его извлечение, а вот при ношении меча на поясе явно возникнут помехи: ножны запутаются под петушиными ногами.

— Ты Нагай-птица? — Юлий обратился к страннику, когда люди встретились на пути.

Кощей глянул на барда с упреком: как ему в голову пришла такая мысль?

— Ко-конечно, нет. Ты ее ни с кем не спутаешь, — пробасил воин, изучая юношу желтыми округлыми глазами, затем задержал взгляд на навьем царе. — Эй! Тебе оружие нужно, чтобы красоваться или лиходеев бить? У нас такими мечами детки тешатся.

Незнакомец словно плеснул в Кощея грязью, не скрывая своей заинтересованности его оружием: любовался черепом на навершии, чернильно-черным эфесом и гардой в виде крестовины, похожей на когтистые пальцы. «Нарывается?» — оценивал неприятеля колдун. Он считал бессмысленным ввязываться в бой: еще не восстановил силы после событий за вещим камнем и хотел встретить Нагай-птицу в полном здравии. Навий царь оставил без внимания словесный выпад незнакомца. Юлий подметил рисунок, нанесенный на щит: два купола и писчее перо.

— О, ты из Златовещенска? — юноша не смог сдержать восторга.

— Верно. Ты имеешь что-то супротив, мой дружок? — с угрозой пробасила петушиная голова, запугивая барда. — Чего на меч пялишься? В бывалые дни я орудовал ко-косой, но она полна недостатко-ков: медлительна, увесиста и слаба против доспехов.

Юлия подмывало пошутить про воинственных крестьян с сельскими орудиями труда, не перекованными на боевые изделия. Однако, юноша воздержался от выражения своего искрометного юмора. Незнакомец выглядел так, будто собирается взять его лук на колено и переломить надвое. Петух ждал малейший повод, любое неловкое словцо, и назойливо добивался боя. Казалось, что воздух накаляется рядом с ним. Лада с волнением наблюдала за затишьем.

— Дражайший путник, достойнейший из воинов, — ласково молвила она, — масляна твоя головушка, шелкова твоя бородушка. Окажи нам милость и поведай, какое испытание таит птица Нагай?

Незнакомец недовольно щелкнул клювом, ведь вежливые манеры шли врозь его желанию ввязаться в драку. «Сами узнаете, ко-когда встретитесь», — раздраженно бросил он и двинулся дальше. Девицу такой исход устроил: воин не ответил на вопрос, зато не обнажил меч. Кощей, Юлий и Лада направились к Пику, но в скором времени бард остановился, повернулся и крикнул отдалявшейся спине:

— Эй! Каков был твой выбор у вещего камня?

— Я повернул налево и сдюжил со всеми испытаниями! — горделивым басом ответил незнакомец, не оборачиваясь.

⠀

Путники шли вдоль леса. Они стремились оказаться у отлогости Пика, но по неведомым причинам ноги привели их к подошве отвесного утеса, возвышавшегося высоко под небом. По обе стороны от скалы раскинулся мрачный сосновый бор. Кощей обвел взглядом груды мелких камней, нашел пологий валун, сел на него и велел всем отдохнуть. Юлий и Лада устроились неподалеку и приступили к трапезе. В суме юноши нашлись ржаные сухари, вареные яйца и пирог с интересной начинкой из гречневой каши с морковью. Набивая исхудавшие животы, двое обсуждали, что же делать дальше. Самостоятельное восхождение на гору было бессмысленным — снесет защитными ветрами на полпути к вершине, либо нападет какая-нибудь пакость. Значит, остается одно: ждать Нагай-птицу.

Долго ли, коротко ли, а на земле возникла большая тень. То ли нюхом учуяла, то ли острым глазом увидела людей Нагай. От взмахов ее крыльев пыль закружилась на земле. Нагай отличалась от обычной птицы, хотя и называлась ею. Она была большая, с львиным туловищем и птичьей головой. Стальное оперение игралось отблесками солнца, а очи горели двумя кострами. Нагай мягко приземлилась на четыре лапы и сложила крылья. На ее лбу торчали две длинные изумрудные кисточки. Перышки такого же цвета мелкими метелками раскидались по груди, среди позолоченной львиной шерсти, словно щит. Нагай величественно оглядела гостей. Из клюва зазвучал певучий женский голос:

— Младший сын Чернобога, если ты желаешь покорить Пик, то столкнешься с непреодолимыми препятствиями. Тебе не добраться до Алатырь-камня, — молвила Нагай, узнав Кощея. — А что до вас двоих, — она кивнула в сторону Юлия и Лады, — дайте мне мяса, кило эдак сто, да хорошенько накормите. Тогда отнесу вас к вершине.

Нагай-птица хлестнула себя по бокам хвостом-кисточкой и расправила крылья, а затем разбежалась и взлетела.

— Священный камень на месте? — с заминкой спросил юноша.

— Конечно, — послышался ответ с небес. — Алатырь сияет светоносными лучами да многоцветием своим переливается, готовый впустить в Явь любого, кто не был рожден в Нави по ошибке, — напоследок сказала нечисть, имея в виду тёмнодушников.

Нагай-птица улетела, скрывшись за утесом. Путники кумекали-кумекали, извилины гнули, друг на дружку поглядывали. Просьба нечисти была до прелести банальной: наесться до отвала. Случилось бы худо, если бы она пожелала, например, то, чего не может быть. Пришлось бы тогда пойти туда, не знаю куда, и искать то, не знаю что. К сожалению, сто кило мяса еще нужно было как-то добыть.

Путники чувствовали усталость после событий за вещим камнем и сошлись на том, что необходим отдых. Но перед этим Юлий предложил ненадолго заглянуть в лес — важно понимать, богат ли он на зверя или дичь. Юноша надеялся приметить следы животных, норы или гнезда. Кощей мог обернуться в ворона и осмотреть лес с высоты птичьего полета, но был измотан. Тогда он и Лада пошли за бардом, доверяя его знаниям в охотничьем деле и опыту. Позже Юлий распознал звериную тропу, тянувшуюся под смыкавшимися над головой ветвями кустарника, и с воодушевлением заявил, что здесь можно поставить ловушку. Разумеется, подобных приспособлений у путников не водилось. На изобретение хотя бы десяти силков уйдет уйма времени, но юноша не отчаивался, и Лада вызвалась помогать ему. Однако, Бессмертный озвучил иную идею. Он хотел применить некромантию и позвать сгинувших в этих лесах тёмнодушников, а затем воспользоваться ими в качестве оживших ловушек: скелеты затаятся под лесным настилом и сомкнутся в костяные клетки, поймав добычу.

Юлий остался доволен разведкой. Этот лес, раскинувшийся на предгорье Пика, не пустовал. Бард был внимателен и заметил достаточное количество признаков животных: помет, стертую кору на деревьях, примятый травяной настил лежбища.

Путники услышали шорох неподалеку. Юноша радостно улыбнулся: похоже, что он ненароком обнаружил место обитания зверя. Юлий ловко перекинул лук в руке и потянулся за стрелой, как вдруг густой высокий кустарник зашевелился, и оттуда выскочил огромный вепрь. Бард попал под копыта и завопил. Нечисть наступала на него, лягая и придавливая своим непомерным весом. Кощей выхватил меч из ножен и пошел на врага. Последний отступил, наблюдая за Бессмертным выпученными червонными глазами. Лада кинулась к юноше, стонущему от боли. Он получил множество травм, а левая рука неестественно завалилась. Было подозрение на нарушение целостности ребер, ибо Юлий ощущал острую боль в груди. Девица попыталась осмотреть его и потянулась к одеждам, но юношу поглотила ужасная паника из-за ее прикосновений.

Медвежьих размеров нечисть помчалась на Кощея. В последний миг навий царь отскочил в сторону, и Чудо-юдо стукнулся о дерево. Один из шести рогов застрял в изгибе раздвоенного ствола. Бессмертный совершил выпад, но вепрь рванул в противоположную сторону, с треском поломав сучья. Из-за этого маневра рана, нанесенная вечно острым клинком, оказалась неглубокой. Кощей поднял окропившийся алым меч, ожидая новую атаку. Лада склонилась над Юлием, не зная, чем помочь ему. Бросив взгляд через плечо, девица увидела, как колдун сшибся с лесным чудищем. Разъяренная нечисть не давала применить погостную магию.

— Чудо-юдо, давай разойдемся по-хорошему, — холодно молвил Кощей, выискивая слабые места. — Тебе не хватило боли в тот раз? Долго же ты залечивал дух в сердце Нави. Погляди-ка, даже на чужбину не поленился притащиться. К слову, если еще раз увижу тебя на своих землях, на лоскуты пущу.

— Отдай девицу, тогда и потолкуем. Хви-и-и! — вепрь с ревом набросился на неприятеля, не обращая внимания на мелкие раны.

— Лады́, — засопел Бессмертный, уклонившись. —

Биться так биться.

Вепря манил неведомый свет, исходивший от девицы, отчего ум заходил за разум. Лесное чудище задумало схарчить Ладу.

Кощей крепче схватился за рукоять меча. Чудо-юдо несся вперед под острие клинка. Он отвел атаку рогами, затем бросился в контратаку. Бессмертный был сосредоточен на том, чтобы не попасть под копыта нечисти, и не заметил змеиный хвост. Он прилетел сбоку и исподтишка ударил по голове с такой силой, что черная корона сорвалась с беловолосой макушки, отправившись в полет. А следом в полете оказался сам навий царь, оглушенный ударом. Брюхатое чудище с тяжелым напором ринулось на неприятеля, оставляя копытами борозды на лесном настиле. Кощей не успел поняться на ноги. Он по наитию выставил меч и всадил его в нависшего вепря. С диким воем, нечисть пронзила колдуна двумя рогами и поволочила по земле.

Неожиданно в шею чудища угодила стрела. Чудо-юдо отпрыгнул в боевой горячке, оценивая ситуацию. Лада стояла со взведенным луком. Она целилась в голову, но попала ниже — неплохо для первого раза. Острый наконечник пробил толстую кожу, но не нанес серьезных повреждений. Кощей пытался встать, но путался в мантии и заваливался набок. В туловище навьего царя зияли две дыры. Лада натянула тетиву. Стрела пролетела со свистом и угодила в бок. Чудо-юдо яростно завизжал, топорща шерсть вдоль хребта. Вепрь помчался прямиком на девицу, ломая под собой заросли кустарника. Ладе ничего не осталось, только бежать!

Нечисть гналась за девицей. Раненый вепрь терял сноровку и отчаянно таранил все на своем пути. Он почти настиг беглянку. Лада ушла в сторону на середине его атаки. Чудо-юдо натолкнулся на хрупкую березку и повалил ее, оголив корни. Девица оставила идею залезть повыше и переждать буйство вепря. Во-первых, она сомневалась, что вскарабкается на дерево, а во-вторых, нечисти эта преграда была нипочем: если не переломит ствол, то взроет землю и выкорчует его. «Закричать? Что, если тот воин с петушиной головой ответит на зов?» — Лада судорожно прикидывала варианты. Возможно, незнакомец ввязался бы в бой, если бы не ушел так далеко. Чудо-юдо приближался к девице и тяжело пыхтел. Вепрь мог настигнуть ее несколькими размашистыми прыжками. Лада упала на колени.

— Не губи меня! — взмолилась она. — Я богиня из Прави и могу даровать тебе силу, коей не обладает ни одна навья нечисть.

Сотканная ложь звучала заманчиво и лилась медом в уши.

— Хви-и-и, я подозревал о чем-то таком, — с хрипом произнес Чудо-юдо, — иначе зачем Кощей так печется о тебе? Что за блажь? Однако, мне уже не выжить, раны слишком глубокие, кхе-кхе, — нечисть давилась собственной кровью. — Я отомщу царскому подлецу за свои мучения.

Вепрь пригнулся, чтобы сделать рывок, как вдруг некто потянул за змеиный хвост. Чудо-юдо увидел скелета с горящими лазурью глазницами. Воспользовавшись моментом, Лада выстрелила из лука и бросилась бежать. Похоже, что она попала не просто в шею, а в горло, ибо нечисть дернулась и раскрыла пасть, но не смогла проронить и звука. Чудо-юдо вытянул скользкий змеиный хвост из костлявых пальцев и погнался за девицей, но встретил Кощея. Изнеможенный, он еле стоял на ногах, и был бледнее обычного. Вепрь с ненавистью поменял цель. «Впереди заклятый враг. Он не способен полноценно умереть, зато чувствует боль. Каждый миг, проведенный в могильном сне, будет ему мучительной пыткой», — думал Чудо-юдо, настигая колдуна. Охваченный своими желаниями, вепрь не заметил отсутствие меча у навьего царя, а в следующий миг клинок пропорол воздух и резанул по шее. Скелет неуклюже выдернул меч, а потом повторил удар.

Чудо-юдо пал ниц и испустил дух. Кощей с облегчением закрыл глаза. Один из скелетов продолжал рубить лежавшего навзничь вепря, пока навий царь не пришел в себя от кратковременной отключки и не велел остановиться. Глазницы безмолвного воина потухли, и он обронил меч. Бессмертный вытер клинок о жесткую шкуру и вложил оружие в ножны. Он улыбался без капли жалости: в этой туше сто кило мяса точно найдется.

Лада склонилась над Юлием. Юноша покрылся испариной пота. Он стонал, и слезы бежали по щекам. Кощей попытался взять Юлия на руки, приняв на себя его вес, но бард завопил от боли. Тогда навий царь щелкнул застежкой, снял мантию и расстелил ее. Вместе с Ладой и одним из скелетов колдун переложил человека на это подручное приспособление для переноски. Безмолвный воин ухватился за края мантии с одной стороны, а Бессмертный с другой. Они подняли юношу и понесли. Раны Кощея вселяли ужас, но он уверял, что с ним ничего не случится, а сам надеялся, что встретится с Нагай-птицей до падения в мертвецкий сон, залечиваясь после боя. Остальные скелеты схватили нечисть за рога и потащили ее за хозяином. Путники волочились по лесу. К счастью, они не отошли слишком далеко.

⠀

Нагай заприметила людей издалека. Ее зеленые перья сверкали на солнце, словно изумруды. Птица пару раз очертила вышину и устремилась вниз, с хищным интересом разглядывая огромного вепря.

— Этот не осилит полет, — приземлившись, молвила Нагай, кивая на Юлия. — Сгинет на полпути.

— Прошу. Мне важно попасть на вершину горы, — шепотом умолял юноша.

Нагай отвернулась от человека, отказываясь идти на уступки. Нечисть сообщила, что посадит на свой хребет лишь Ладу, затем взмахнула крыльями и одним длинным прыжком настигла вепря, вонзив мощный крючковатый клюв в его брюшину. Птица с легкостью отрывала и глотала кусок за куском. Добравшись до костей, она ломала их крепкими львиными когтистыми лапами и тоже отправляла в живот.

Кощей припал на колено, выставил перед собой меч и оперся на него. Силы покидали навьего царя. Скелеты стояли рядом, свет в их глазницах блек. У одного из воинов отошла ключица с лопаткой, шлепнувшись на землю. Юлий лежал на мантии и не шевелился. На его лице сквозил отпечаток страданий, а на щеках — след от слез. Юлий устремил взгляд на утес, терявшийся в рваных облаках. Лада оглядела спутников и призналась, что не может оставить их в таком состоянии.

— Попаду в Явь, и что дальше? Мне не знаком тот мир, я не помню его. Как жить, не зная, все ли с вами хорошо? — беспокоилась девица.

Юлий не реагировал на волнение спутницы, как и на ее тоску. Он столько пережил, чтобы попасть к Пику, но из-за тяжелых ран все усилия пошли насмарку: юноша не коснется Алатырь-камня. Он хотел кричать от удушающей несправедливости, продолжая смотреть на вершину горы в безгласном отчаянии. Кощей сказал:

— Лада, может, ты…

«Останешься?» — подумал колдун и пошатнулся, тяжелее припав на рукоять меча. Он осознавал, что не хочет отпускать девицу. Странствия в ее компании наполнялись бесценными мгновениями, а жизнь обретала вкус и многоцветие. Однако, появление Лады в Нави положило начало череде странных событий, которые Бессмертный, как правитель Тридевятого царства, не мог пустить на самотек.

— Может, перестанешь распускать нюни? Ты наконец-то вернешься домой. Разве не этого мы добивались? — с хладной грубостью закончил Кощей.

— Полно тебе. Ты постоянно угрюмый или злой. На кого будешь кипятиться, когда я попаду в Явь? — молвила Лада, наливаясь румянцем и становясь похожей на рассерженного ребенка. — Если это вошло у тебя в привычку, то потом не минуешь тоски.

От вепря остались одни рога. Нагай-птица подошла к девице. Лада бросила беспокойный взгляд на Юлия, который отрешенно наблюдал за плывущими облаками или, точнее, за упущенной возможностью коснуться священного камня.

— Я позабочусь о нем, — уже мягко сказал навий царь. — Ступай. Возможно, наши пути когда-нибудь встретятся.

Лада присела и крепко обняла Кощея, шмыгая носом и роняя слезы. Бессмертный сомкнул веки, нежась в теплых объятиях. Аромат волос девицы, сладковатый и еловый одновременно, успокаивал колдуна. «Ты действительно отпустишь ее?» — думал в тот миг навий царь. Нечисть поторопила девицу и выставила львиную лапу. Лада взобралась на ее спину, ухватилась за шерсть на хребте и стиснула ноги, расположившиеся дугой. Нагай расправила крылья и величаво прошлась, чтобы всадница освоилась, а затем оттолкнулась и полетела в вышину. Лада прижалась к птице всем телом, чувствуя потоки колючего ветра, и боялась пошевелиться. Костяшки ее пальцев побелели от напряжения. В какой-то миг девицу ужаснула мысль, что она соскользнет и сорвется вниз, но тогда Нагай выровнялась в воздухе, перейдя в плавный полет.

Птица поднималась все выше и выше. Лада осмелилась мельком заглянуть ей за крыло. Юлий лежал на черной мантии недалеко от Кощея. Бессмертный уронил голову на грудь, а его безмолвная дружина рассыпалась на груды костей. Девица вспомнила первую встречу с навьим царем в деревне: пребывая во сне и исцеляясь после битвы с лесным чудищем, он поддерживал магию в скелетах, которые стояли защитным кольцом, охраняя своего хозяина. На сей раз у Бессмертного не осталось внутреннего ресурса для колдовства. «Как он в таком состоянии позаботится о Юлии? Юноше нужна незамедлительная помощь. Он не протянет долго с такими ранами», — мысли девицы суетливо жужжали. Лада поинтересовалась, может ли Нагай-птица спуститься на землю, а отнести к вершине позже? Нечисть ответила отказом.

— Каждому дано лишь единожды посетить Пик. Тот юноша, пускай и не по своей воле, лишился такой возможности. Если остановишь меня и отговоришь, я отнесу тебя в целости к подножию горы, но тогда ты упустишь шанс попасть на вершину. Это защитная магия, не позволяющая многократно пользоваться дарами горы. Когда твои спутники придут к суземью, Пик станет для них недосягаемым миражом, — женственный звучный голос лился из полуоткрытого клюва. — Потерпи, недалеко лететь осталось.

«Дарами горы? Она имеет в виду Алатырь-камень? Или речь о некой реликвии, которую упоминал Кощей?» — задумалась девица.

Долго ли, коротко ли, а Нагай-птица поднялась выше утеса, венчавшего отвесную скалу. Лада вновь бросила взгляд вниз, но земля терялась под перьями облаков, и за ними не было видно ни Кощея, ни Юлия. Зато внимание девицы привлек вишнево-коричневый горизонт и огненная река, похожая на змею. Дым у ее берегов клубился и валил столбами, а воды кипели, вспучивались да бурлили, нагоняя пламенные волны. Девицу охватил озноб. Она спросила у нечисти, что там за зловещее место?

— Та свирепая река зовется Смородиной, из-за удушливого смрада. Отсюда ее ясно видно, — охотно рассказывала Нагай-птица. — Она отделяет мир живых от мира мертвых. Там, по Калинову мосту, раскаленному докрасна, очистившиеся души восходят в Явь, чтобы возродиться, — нечисть сделала несколько резких взмахов крыльями и ощутила под львиными лапами твердь. — Слезай, мы на вершине.

Лада спустилась, следуя велению нечисти. Птица легла, отдыхая. Воздух здесь был ледяным и чистым. Девица испытывала легкое головокружение и не отходила от Нагай, касаясь ее изумрудных перышек.

Вершина горы представляла собой небольшое плоское пространство, окруженное со всех сторон раскинувшимися пропастями. Повсюду высились каменные руины: десяток больших и сотня маленьких. Они будто бы росли из земли под наклоном, повернутые в разные стороны. Посередине лежал Алатырь. На его белоснежной поверхности были высечены самобытные узоры, напоминавшие птичьи перья или морозную наледь. Среди них Ладе привиделось лицо старца. Священный камень излучал тепло и мерцающий свет, похожий на радугу. А еще от него исходил звон. Он доносился среди тишины, откуда-то из сердца камня: мягкий, монотонный и мелодичный. Девица подошла ближе.

Лада заметила маленькую, но бойкую струйку родника, бившего из-под Алатыря. Ручейки текли во все стороны мира. В местах их соприкосновения, прямо на голых руинах, росла зеленая трава и распускались цветы. «Что это?» — девица не могла скрыть удивления. Лежавшая неподалеку Нагай-птица дала ответ. То была живая и мертвая вода. С нее начинались все воды Нави. Однако, именно здесь, у священного камня, родник обладал живительной силой, способной излечить от всех недугов. «Кощей был наслышан вовсе не о реликвии, а об источнике исцеления!» — поняв это, Лада столкнулась с выбором. Она могла коснуться Алатыря и войти в Явь в неведении, выживет ли Юлий. Либо доставить юноше живительной водицы, но лишиться возможности вновь оказаться на вершине горы. Девица размышляла недолго, не сомневаясь в правильности своего решения: Юлий умирал и нуждался в помощи, а его единственный спутник, вероятно, находился без сознания. «Обязательно найдутся иные способы покинуть Тридевятое царство», — в голове Лады прозвучала заключительная мысль. Девица подошла к священному камню и поклонилась.