***
В размытой комнате протаяло окно,
Пятно неровное — остывшая кровать,
Ещё хранило очертанья тела,
Но неотложное, в дверях топталось дело,
Не уставая звать.
Да если бы одно!
Остыл мой кофе. В голове пустой
Возилась тишина. Болезненно-бескровно
В окно вползало, разбухая, утро.
Пригрелась лень за пазухою, сутры
Урчала сонно. Словно.
Платила за постой.
Какую-то придумав дребедень —
У дела перед носом запер двери.
Холодный кофе — вон! Даёшь горячий чай!
А там, глядишь — чего погорячее!
Подумаешь! Невелика потеря —
Один промозглый день,
Другой промозглый день.
Из темноты, оглохший и бессильный,
Я выпал в утро. Мёл колючий снег.
Прохожие — расплывчатые тени.
Сугробов влажных телеса тюленьи.
День начинал разбег.
Сквозило синим.
Вечер
Вот и всё. Полыхнуло, погасло.
Загустел и остыл окоём.
И заполнило жёлтое масло
Запотевший оконный проём.
Тянет прелью из пасти подвала,
Толстый чайник беззлобно ворчит,
Громко пахнет нагретым металлом,
И на вкус даже воздух горчит.
Стариковски кряхтит половица.
Робко тренькнул — и замер — сверчок.
Оживают забытые лица
И смеются за правым плечом.
Согревая в дырявом кармане
Долгий счёт безвозвратных потерь,
Я дремлю на скрипучем диване.
Дует август в открытую дверь.
Я остаюсь
Мимо плотины слёз,
Через надежды дым,
Из лабиринтов грёз
Я выхожу живым.
Я выхожу на свет,
Я принимаю бой.
И в перекрестье лет
Я остаюсь собой.
В утро стекает ночь,
Строчка бежит к строке,
Спит безмятежно дочь,
Спрятав меня в руке.
Дом
Дом слышал всё. Вечернюю молитву.
И голос хриплый пьяного отца,
Дрожащего, с притупленною бритвой,
Не видящего в зеркале лица.
Он слышал шёпот ветра в тополях,
И на реке предутренние плески.
Надсадный зуд пузатого шмеля
В тяжёлой паутине занавески.
Дом жизнь хранил. Потрёпанный годами.
Глаза больные ставнями прикрыв,
Он мир непрочный подпирал стенами,
Фундамент в землю русскую зарыт.
Смелела мышь, точила половицы,
И галки поселились на трубе.
Давненько не варили чечевицы
В покинутой потомками избе.
Дом позабыл весёлый голос мамин,
В её кровати дремлет тишина.
Он незаметно стал воспоминаньем,
Обрывком недосмотренного сна.
Но он всё ждал, подслеповато щурясь,
Щетиной зарастая сорняков.
А новостройки, нагловато хмурясь,
Совсем не замечали стариков.
И я, как он, заброшенный, бесхозный,
Не раз судьбою битый наповал,
Его по тайным знакам узнавал,
И радовался, что пришёл не поздно.
И вот уже подстрижен, и подлатан,
Расправив стены, вновь хорош собой,
Дом, прикурив от головни заката,
Дымит нещадно новенькой трубой.
Не стыдно перед дедом и отцом!
Ухожен двор и перекрыта крыша.
Приблудный кот царапает крыльцо.
Живёт мой дом! И всё, как прежде — слышит!
***
В осенней гулкой тишине
Хромая музыка звучала.
Я всё хотел начать сначала —
Она не позволяла мне.
Она кривлялась и звала
Ошибок прежних выпить яда,
И осень, пьяна и нагла,
Брела по лужам Ленинграда.
И, наблюдая за тобой,
Промокшие ругая ноги,
Я так же плёлся по рябой,
Давно нечёсанной дороге.
***
Смешалась с долгим шумом тишина
В густую, гуттаперчевую массу.
А в городе к полуночному часу
Сдала позиции разбитая весна.
С размаху сунула восставшая луна
Ей нож янтарный в согбенную спину,
И двор собрал, вооружил и кинул
Пехоту тополей на бастион окна.
Холодным пеплом выстелив балкон,
Выводит он бравурные рулады,
Чадит в углу потухшая лампада,
И лики грозные на дереве икон.
Я тщетно тру глазницы пыльных окон
И с мясом рву из рамы рукоять,
И время заворачиваю вспять
В тугой заиндевевший кокон.
Мне нет покоя. В тесноте ночной
Идей моих бесформенная каша
Вступает в бой, как говорится, «с марша»,
И отраженье ссорится со мной!
Доколе знамя алое восток
Не развернёт над павшими стенами —
Воюю я с прошедшего тенями,
И не пускаю память на порог.
А за стеной, на кухне полутёмной,
Смолят себе ядрёный самосад —
Мой прадед, защищавший Сталинград,
И дед другой, матёрый уголовник.
Не приходи
Звонила Осень. Признаюсь, не ждал.
Был за мгновенье мир переиначен.
Я потерял надежду на удачу
И потому забвения искал
И ёжился. И, согревая руки,
Дышал на них. Дышал и не согрел.
И всё зевал от холода и скуки,
А вечер постепенно догорел,
Потух и задушил в объятьях солнце,
Убил огонь и угли затоптал…
Я пялился на переплёт оконца,
Дрожал и думал: «Как же я устал!»
А в коридоре хлопали дверями
И звали всё по имени меня.
Я головой приник к оконной раме
И любовался угасаньем дня.
А Осень распиналась о погоде,
Рыдала в трубку: «Только не молчи!»
Я промолчал — молчанье нынче в моде —
Я так себя безмолвию учил.
А Осень забывалась, забывала
Попутно пересчитывать цыплят,
Несла про лёгкий свет, про дым вокзала,
А я не мог взять в толк: на кой мне ляд?..
Я оттого грустил ещё сильнее,
Но Осень заливалась соловьём,
Что скоро будет глубже и синее
За окнами прозрачный окоём.
И в холоде заутренников белых,
В пустой стерне, в заброшенных стогах,
Везде она — и жаждущее тело,
И шёлк паучий в ласковых руках.
О нежности своей мне пела Осень.
(Я так когда-то голос твой любил.
И пил взахлёб из глаз любимых просинь,
И на руках оранжевых носил).
Она всё лепетала о подарках,
Которые в подоле принесёт…
Я прикурил от сального огарка.
И бросил трубку — чёрт её поймёт?..
Тени на воде
Есть своя прелесть в тихой воде.
Сонная речка туманом укрыта,
По берегам невесомы ракиты.
Скрыт горизонта далёкий предел.
Нету ни звука. Таинственный сумрак.
Мысли медлительны. Сонная нега.
Влажным пятном у овражка — телега.
Лошадь застыла размытой фигурой.
Нет на душе ни волненья, ни злости,
Радости нет. Пустота. Очищенье.
Миру всему ты даруешь прощенье,
Вдруг ощущая — в нём мы только гости.
Странники мы, за плечами котомка,
Мимопроходцы уснувшего мира,
Дудка в руках у немого факира,
Первое слово устами ребёнка.
Мы — только тени на водах стоящих,
Здесь, в этом мире без солнца и звука.
Гости, открывшие двери без стука —
В сонные горницы ангелов спящих…
Утро бездомное
Утро, кряхтя, забралось на подмостки.
Небо завязано, туго закручено.
Мятые тряпки да грубые доски —
Вот так приметы счастливого случая!
В горне кипящем заветное слово
Только бы выродить, только бы выдохнуть!
Золото вмиг превращается в олово,
Золоту — выцвести, олову — высохнуть.
Смотришь — тушуются сонные рожицы
Новой истории белыми пятнами.
И неприметные точки и чёрточки
Преобразуя в картинку понятную,
Утро — нелепица, утро — чудачество,
Мягко потухнет, завянет, осыплется.
В землю сырую поглубже запрячется.
Небо промокнет, смягчится и свыкнется.
Брякнув, цепочка натянется ржавая,
Мир разложив на привычные модули,
И наслаждаясь дешёвою славою,
День зацелован зарёю до одури.
Оранжевый
Оранжевый сродни воспоминаниям,
Когда вечерней призрачной порой
К нам память возвратится из изгнания —
Неисправимый отрицательный герой.
Оранжевый, ты — фильтр сигареты,
Изжёванный задумчивой ухмылкой.
Где в мыслях: «Как ты? Где ты? С кем ты?»
А наяву — наедине с бутылкой.
Оранжевый — из детства мандарины,
Щемящий душу новогодний запах.
Блестят огнями Невского витрины,
И серебрится снег в еловых лапах.
Оранжевый — отчаянная небыль,
Когда, уставший, покурить присяду
У изголовья каменного неба
Гранитного гиганта Ленинграда.
***
Давай лежать последним тёплым днём
И мять ковры оранжевые будем!
Назло грядущим леденящим будням
Давай с тобою навсегда уйдём
От дел мирских, от суеты, от гонки,
Бесплодности побед, от маеты,
Чтоб оставались только я и ты,
И жизни непроявленные плёнки.
Давай же, взявшись за руки с тобой,
Научимся мечтать и удивляться,
Чтоб беззаботно осени отдаться,
Из хаты с покосившейся трубой
Глядеть на мир счастливыми глазами.
И наплевать на грязный небосвод —
До лета остаётся только год,
Заполненный оранжевыми снами.
***
В. Поляковой
На полях наших сражений лежит снег.
Метели заносят былые следы и раны.
Время неслышно замедлит бег,
И залатает наш век — худой и рваный.
У меня за окном синиц свист.
Пьяный мороз надувает щёки.
Исписан холодный февральский лист,
Последние инеем скрыты строки.
На крышах у нас — бородой — лёд.
Дворник замёрзший в рукав дышит.
А я вдруг заметил — Весна идёт,
И пятнами чёрными расцветают крыши.
И я выхожу на подсохший бульвар.
Динамик орёт бесшабашное буги.
И ветер разносит зимы перегар,
И угли грачей раздувает в округе.
Последняя строчка: «Конец войне!»
Сломал карандаш и закрыл тетрадку.
На вырванном с мясом вчерашнем дне,
Бесплатный фрагмент закончился.
Купите книгу, чтобы продолжить чтение.