Бесплатный фрагмент - Океан

Глава 1

Игорь сидел со скучающим видом и наблюдал за тем, как грузчики-операторы внутри дорогущих экзоскелетов переносили внутрь подлодки грузы. Не понятно почему, но он всегда любил глазеть за этим, как корабль готовится к отходу, как люди деловито снуют по причалам и складам, как загружают такие припасы и аппаратуру, о которой он и не догадывался. Мысленно он переносился на несколько веков назад в какую-то Португалию или Кастилию. Конечно, в то время ни о каких подлодках речь не шла, а были только теплые ламповые каравеллы, но смысл человеческой деятельности не меняется. Да, тогда грузы носили живые люди на своих спинах, а сейчас — высокотехнологичные комплексы, где оператор находился внутри. Их по старинке называли экзоскелеты или погрузчики, но прямого отношения, конечно, ни к тем, ни к другим эти машины отношение не имели.

Все пространство подземной базы, спрятанной глубоко под горой, было наполнено лязгом железа и скрежетом каких-то механизмов, и, несмотря на отлично работающую систему принудительной подачи воздуха, стоял постоянный запах топлива и чего-то горелого.

Рассказывали, что при постройке этой базы много лет назад, случился в одной шахте большой пожар, естественно, из-за человеческого фактора, под которым, как всегда, подразумевались расхлябанность и нарушения технологического процесса строительства, и погибло много рабочих. Очень много. Конечно, обычным людям об этом ничего не сказали, а журналистским бонзам пригрозили, что если хоть малейшая утечка произойдет в Сеть, то все очень плохо закончится и для них самих и для рядовых искателей сенсаций.

Так Россия ничего и не узнала, а родным, по старой советской традиции, были посланы похоронки, в которых было написано, что их близкие погибли на посту смертью храбрых, а чтобы семьи не слишком возмущались и не начинали копать, что и как, им закрыли рты небольшими единоразовыми денежными выплатами. Поскольку, рабочие были из разных регионов, история благополучно была похоронена.

Когда Игорь впервые сюда попал, то просто не мог поверить, что такое создали у нас. Это не просто циклопическое сооружение, это не просто очередной подземный город, а целая подземная область, куда входили база подводных лодок, жилые поселки, атомные электростанции, разные заводы и прочее. Конечно, он и раньше видел подземные города, да что там говорить, постепенно все население России постепенно зарывалось вглубь, и только один Урал чего стоил, но таких масштабов… Да…

С другой стороны, почему нет? Здесь земли до сих пор оставались дикие, главное, не подбираться близко к вулканам, и все будет хорошо. Да и враг, насколько бы он ни был силен, даже если знает, что здесь находится, у него, скорее всего, не хватит столько сил, чтобы пробить такую толщу горной породы и достать до базы. Уж что-что, а закладывать коэффициенты запаса и готовиться даже к самым невероятным ситуациям у нас всегда умели.

К нему пробирался по лабиринту из ящиков, баллонов и каких-то железок Эмиль, с явно недобрыми намерениями. Игорь хотел уже ускользнуть, и даже уже приготовился дать деру и, петляя, трусливо сбежать, но тот уже его заметил.

Эмиль подошел и, настороженно поглядывая на Игоря, что-то начал набирать на электронном устройстве, интегрированном в левую руку.

— Ого, у ты как-то получил от министерства новую игрушку? Дашь поиграться?

— Ты почему инструктаж не прошел? Инструктажи, вернее.

Игорь состроил страдальческую гримасу.

— Слушай, ну зачем мне эти инструктажи? Я что, первый раз иду в море? Опять будут вопросы идиотские, какие-то новые регламенты и прочее. Почему не поставить все автоматически?

— Ты понимаешь, порядок есть порядок. А на флоте тем более. Если каждый будет ерунду какую творить, то… Не маленький, должен понимать, что не просто так инструкции написаны, а выстраданы они кровью… Например, какой-то оболтус вроде тебя лет двести назад нажал просто так, из хулиганства на клапан, и все, корабль на дне. Надо все до автоматизма довести, чтобы в случае… Чего ржешь-то?

— Извини, просто представил, как тащмаёр своим унылым голосом опять мне все рассказывает, про устройство подлодки, тип реактора, про «Краба». Мне, геологу, морскому геологу! Да я сам его проектировал, а он мне рассказывает его принцип действия!

— Вот прям уж сам?, — Эмиль на секунду отвлекся от своей новой игрушки и посмотрел на Игоря.

— Ну, не прям сам. Так, внес свой вклад.

— Вклад? Пропустил вперед в двери человека, который нес бумагу для утверждения начала разработок опытного образца робота-станка, который потом создал «Краб»?

— Ты так говоришь, будто это не считается вкладом. Обидны твои слова.

— Ладно, нечего тут разговоры разговаривать. Я, как офицер по безопасности подводной лодки ДК-18 отдаю тебе приказ пройти до конца дня сегодня все инструктажи и сдать нормативы. С тебя особый спрос, ты не военный моряк.

В ответ Игорь выпустил газы.

— Ты знаешь, офицер по безопасности, почему у тебя нет друзей?

Тот растянул губы в улыбке:

— Ну-ка, просвети.

— Ты зануда. Ты хочешь, чтобы я остаток дня потратил на эту ерунду? Ты зануда, так и знай. А зануд девушки не любят.

— Я был женат.

— Ну вот видишь. От тебя даже жены уходят.

Тот нервно сглотнул и повернулся.

— Хорошо, я скажу главному инспектору, что ты считаешь его работу бесполезной.

Крутанулся на пятках и зашагал прочь. Игорь изменился в лице.

— Не-не-не, даже не думай! Я пошутил, ты не зануда, тебя девушки любят! Извини, погорячился!

Но Эмиль уже был далеко.

Делать было нечего. Игорь посидел немного, и поплелся сдавать нормативы по профпригодности.

Вечером, когда закончилось построение и все торжественные церемонии перед боевым походом были закончены, к Игорю опять подошел Эмиль. На этот раз он улыбался с какой-то хитринкой.

— Ну что, натянул тебя тащмаёр?

Игорь поморщился.

— Не вспоминай. Оказывается, на этой подлодке новый реактор какой-то. Пришлось выучить его. Теперь с закрытыми глазами могу починить.

— Ну, если у нас сломается все на подлодке и реактор придется чинить голыми руками, я порекомендую тебя.

— Вот ты мой хороший! Всегда знал, что ты настоящий друг. А от офицера по безопасности слышать, что все сломается на подлодке — очень внушает оптимизм.

Эмиль усмехнулся.

— Ты на этой подлодке уже ходил в походы?

Игорь обернулся на громаду, которая сливалась с тьмой пещеры, и если бы не рои летающих дронов, то была бы совсем невидимая.

— Не-а. Ну, это стандартная же модель? Я на ДК-9 и 17 ходил.

— Практически. С капитаном и экипажем ты знаком?

— Нет. А что, не знакомые?

— Ну, я же не знаю, с кем ты познакомился во время своих пьянок. Капитан Томас, Юрий Юрьевич. Ну и экипаж, десять, кажется, человек.

— А чего у него какая-то яркая родословная с такой фамилией? Только не говори, что он какой-то князь в тридцатом поколении.

— Не интересовался. Сейчас он закончит, подойдем, представлю тебя.

— А для такой громадины, — Игорь махнул рукой в сторону подлодки, — десять человек экипажа хватит?

— Ты же говорил, что десятерых стоишь, — улыбнулся Эмиль. Хватит, не волнуйся. Ну, и Юнга.

— Последней модели, надеюсь?

— Новеший. Ты, главное, не мучай его своими логическими загадками. Еще сгорит, и мы без Юнги останемся посреди рейда.

— Слушай, ты мне все удовольствие убиваешь. Что я буду делать все время? Сколько нам плыть?

— Это не ко мне вопрос, я знаю ровно столько же, сколько и ты.

— С кем он там говорит-то так долго? Кто этот в шляпе?

Эмиль присмотрелся.

— Не знаю. Суровый какой-то мужик. Из штаба, наверное.

— Ты мне скажи, — Игорь крутанулся на каблуках, — а почему до сих пор роботов не используют в качестве погрузчиков?

— Ну, — Эмиль закатил глаза, — много причин. Основная — консерватизм. Люди боятся, кто рядом огромные штуки ходят или ездят, которые сами что-то решают, какие-то логические цепочки. Вот идет такой большой робот, несет какой-то генератор или бочку с топливом. И если у человека есть какой-то встроенный запрет, табу на то, чтобы сбросить на тебя груз и убить, то у робота… Кто знает, что ему в голову придет? Мы до сих пор не знаем точно, как работает мозг человека, а ты хочешь довериться мозгу робота?

— Так законом же не запрещено, неужели, никто не пробует?

Эмиль внимательно посмотрел на него и хмыкнул.

— Может и пробует, кто знает. Только, и так ресурсов мало, людям бы для нормальной жизни оставалось, а тут с роботами.

Они замолчали, и смотрели на капитана, инструкции которому, похоже, и не думали прекращаться.

— Не знаешь, куда мы идем? Поход, в смысле.

Эмиль фыркнул.

— Если до похода все будут знать о цели, то какая тут секретность? Да и капитан сам не знает, пакеты вскроем уже в море.

— Навряд ли это у нас где-то. В Охотском море все выбрали, что могли. Можно, конечно, бурить и ставить там серьезную станцию, но американцы тут же ее засекут и уничтожат. Думаю, куда-то подальше.

— Скорее всего. О, все, закончили! Ты подтянись немного, а то на местного бомжа похож.

Медленно и твердо к ним приблизился капитан Томас.

— Здравия желаю, товарищ капитан.

Тот медленно и с недоверием осмотрел с ног до головы Игоря.

— Это ты, что ли, наш геолог?

— Так точно!

— А почему на бомжа похож?

— Виноват. Только вернулся из рейда, не успел привести себя в порядок.

— Да? А человека, похожего на тебя, я тут замечаю уже с месяц.

Эмиль дернулся, но сумел сдержать хохот.

— Похожий кто-то, думаю.

— Ладно. Что делать знаешь?

— Знаю. Плывем в разведанный пункт, стараемся не попасться американским подлодкам, там выпускаем «Краб», добываем столько редких металлов, сколько сможем, забиваем подлодку и плывем домой. Стараемся не погибнуть.

— В целом, все правильно. На вулкане когда-нибудь работал?

Игорь сглотнул.

— Только на тренажере.

— Хм, плохо…

— Ну, по всей России, насколько я знаю, всего три случая добычи прямо из вулкана. Два успешных.

— «Краб» и технологию хорошо знаешь? Лучше, чем выглядишь?

— Так точно. Знаю.

— Хорошо, если что Лада тебе поможет. Ты, — он повернулся к Эмилю, — проведи экскурсию новичку, познакомь со всеми.

— Есть.

Внутри оказалось непривычно чисто. Подлодка оказалась действительно новой, только со стапелей.

— Вы ее так назвали?

— Кого?

— ЦВС

— Ну да, Лада, хорошее русское имя. Ладно, смотри, тут каюта твоя. Еще не все на борту, обживайся пока, вещи принеси. Вечером выходим в море.

Глава 2

В тот же вечер громадная подводная лодка, подрагивая, медленно ползла по основному каналу в море. Выход был пробит в толще породы, ниже уровня моря, поэтому корабль уже двигался в соленой воде, аккуратно подруливая направляющими водометными двигателями.

В принципе, эта работа считалась довольно простой, и ее можно было поручить ЦВС, но морские традиции требовали, чтобы лично стоял за штурвалом капитан. В этом было и сугубо прозаическая причина. Часто из-за всех событий в последние годы, нервы высших офицеров, боевых офицеров во время походов были настолько на пределе, что в самый ответственный момент они срывались. А руководство тысячами тонн металла и композита при выводе в море делало последнюю проверку, в себе ли капитан, а если нет, то вернуться обратно.

Поскольку, работа Игоря начиналась только по прибытии на место, то весь путь туда и обратно он обычно со спокойной совестью бездельничал или спал, но даже сейчас сидел в кают-компании с двумя новыми знакомыми и смотрел на экранах, как они двигаются вперед.

Николай Иванович, офицер по ядерному реактору и Семен, молодой, но уже опытный врач, с механической рукой.

— Смотри-ка, от краев тоннеля до корпуса подлодки не больше десяти сантиметров. А он все вручную делает, без приборов.

— Ну, подстраховка работает, наверное. Предотвращение аварийного столкновения.

— Да, кажись, нет. Лада, подстраховка работает?

Из динамика раздался женский голос.

— В данный момент подстраховка отключена.

Николай Иванович посмотрел важно на молодых товарищей.

— О, как, наш капитан. Ничего не боится.

— Как бы от его лихачества худа не было. Чуть дрогнет рука, врежемся в скалу и перегородим выход из базы.

— Есть же еще резервный выход в море. А вообще да, рисковый он мужик. Я бы не посмел такого гиганта вручную вести через такой узкий ход.

Доктор взял механической рукой со стола банан и начал его очищать. Заметил пристальный взгляд Игоря и повернулся к геологу:

— Чего? Я твой банан взял?

— Нет, — он смущенно отвел глаза, — просто никогда так близко эту всю биомеханику. Знал, конечно, что она есть, но так не видел. Это как с неграми, знаешь. Умом понимаешь, что в мире есть черные люди, ну насчет Африки не знаю, есть ли они еще там, но в США точно. Знаешь, почему они черные. Но когда вблизи видишь, очень интересно, начинаешь разглядывать.

Семен хохотнул.

— А теперь представь, каково врачу с рукой такой? Ничего, привык, могу теперь фокусы показывать и операции проводить на мозге.

— И как, нервные окончания есть? Чувствуешь?

— Чувствую, но не так, как своей рукой. Другие ощущения, но привыкнуть можно.

Он достал монетку из кармана, и сначала с ней сделал ловкий трюк своей рукой, потом механической.

— А почему ее поставил? Сам захотел или травма?

— Травма.

— А на чем работает? Я не очень в теме, есть же разные виды.

— Тут, — он показал чуть выше металлического локтя, — батарейка есть. С радиоактивным изотопом никеля. Гарантийный срок работы — полвека. Так заявляют, по крайней мере.

— Николай Иванович, — окликнул Игорь внимательно следившего за экранами офицера, — а это вообще неопасно? Ну, радиация, в смысле, без особой защиты. А если, не знаю… Рука каким-то образом будет разрушена… Что тогда? Поясни, как специалист.

— Что тогда — тогда, если будешь стоять рядом, облучишься и умрешь. А может, и не умрешь, тут уже надо смотреть. Но больным останешься точно на всю жизнь. Достаточный ответ?

— Очень профессиональный главное.

— Ну, так мне платят за то, что я слежу за реактором подлодки, а не отвечаю на твои вопросы. И платят не так много, между прочим. Спроси у Лады.

— Ой, не люблю я у ЦВС что-то спрашивать, — он откинулся на спинку кресла и вытянул ноги. Они или начинают мне читать энциклопедию, или задают сотню уточняющих вопросов, и ты плюешь на это дело.

— Сейчас будет главный поворот, смотри, — заметил Семен. Я прошлый раз был на меньшей подлодке, и то, командир не вписался и небольшая авария случилась. Исправлять пришлось уже в море, ремонтников внешних выпускали.

Все задержали дыхание. Скорость движения снизилась почти до нуля.

— Сейчас справа будет такой паскудный выступ скалы, — прошептал Семен. Давно его хотели срезать, но…

— Да знаю я, — ответил Игорь. Начальство, вроде, решило провести обследование, и выяснили, что тут магматические породы проходят близко, и от греха подальше лучше не трогать. Как проложили путь этот и не пробили в вулкане дыру со всеми вытекающими, невероятное везение.

Несколько минут было напряженное ожидание. Наконец, оно спало и все заулыбались.

Пронесло.

— Ну, теперь еще немного и океан.

— Смотри-ка, — Семен вызвал голограмму на столе, — у него пульс не поднялся выше семидесяти! Это даже не железные нервы, а алмазные! Он даже не вспотел!

— Ты шутишь?

— Смотри сам, — врач махнул голограмму в сторону.

— Невероятно. Слушай, он вообще нервничает?

— Не человек, скала!

Вскоре подложка вышла в открытое море и легла на курс.

— Интересно, сколько плыть?, — спросил между делом Игорь у офицера по вооружению Руслана, здоровяка, у которого было непонятно, его огромные мускулы были обусловлены генами родителей, постоянными тренировками или чем-то более интересным.

Тот пожал плечами.

— Вот, выйдем из территориальных вод, из-под прикрытия боевых дронов, там капитан соберет всех и вскроет конверт. Мое дело маленькое: чтобы баллистические ракеты с ядерными боеголовками, крылатые ракеты, ПВО и торпеды были готовы. Остальное меня не очень интересует.

— Ну, правильно, тебе лишь бы бахнуть кого-то. Желательно, ядерными ракетами.

Руслан безразлично кивнул.

— А почему нет? Кто-то же посылал смерть миров на врага, и даже успешно достигали цели. Командиры дадут приказ, я его выполню.

Подлодка медленно ползла под толщей воды, прячась под холодными течениями. Наверняка, американцы следили за выходом подлодки в море, используя какие-то сверхмощные радары или спутниковые системы, но это все легко обходилось. Подлодка двигалась на среднем ходу, постепенно уходя на глубину. Километр, потом два, потом три.

Наконец, когда достигли границ, где с Камчатки военные силы уже не могли прикрывать от врага, подлодка остановилась для того, чтобы возможные преследующие не могли проследить траекторию.

На экранах высветилось сообщение, что через час общий сбор в кают-компании.

— Ну вооот, — сидевший за столом и копошившийся с метабериллиевой сферой протянул Аркадий, связист и главный по ЦВС. Наконец, капитан нам скажет, куда идем и что будем делать.

— Что будем делать и ежу понятно, — тотчас откликнулся Игорь. Если на борту геолог и «Краб», то идем добывать редкие металлы. Наверное, нашли какое-то месторождение. Капитан мне, — он понизил голос, — спросил, работал ли я на вулкане.

— Ну и как, работал?

— Не-а. Почти никто не работал, это даже не работа высшего пилотажа. Это.., — он покрутил пальцем, — так сказать, настолько экзотика, настолько не рассматриваемо даже. Экстраординарно, в общем. Я тут набросал пару десятков вулканов по всему Тихому океану. Желательно, конечно, не сильно нам приближаться к Америке, а то нам быстро там найдут и уничтожат.

— Интересно, — без всякого энтузиазма откликнулся тот.

— А ты что делаешь?

— Ты на самом деле интересуешься или просто тебе скучно и хочешь кого-то достать?

— А тебе не все равно?

— Действительно, — пробормотал тот. Что такое метабериллий ты, наверное, знаешь не хуже меня. Да, это искусственный материал, не совсем твой профиль, но все-таки.

Игорь кивнул.

— Ну? так вот. Сам знаешь, что искусственный интеллект пытались создать десятилетиями. Даже, — Аркадий усмехнулся, — древние греки пытались делать механических людей, всяких шагающих львов, шестеренки и все дела. Но это, конечно, немного не то. Потом, уже ближе к нам, к нашему времени, создавали очень сложные машины. Механические мальчики, которые писали стихи или играли на музыкальных инструментах. Для своего времени это было невероятно сложно, но, как и у греков — это всего ли машины. Очень хитрые, тщательные, остроумные, но механизм. Самостоятельность, анализ, абстрактное мышление, логические выводы так и остались недостижимым. Вернее, я не правильно выразился, к этому даже не знали, как подступиться. Есть задача, но как ее как даже начать анализировать ее непонятно. Ведь что такое мозг? Это просто миллиарды нейтронов? Вон, зоологи и генетики создавали гигантские количества нейтронов, которые плавали в специальной жидкости. Тут я, может, где-то совру, потому, что не специалист.

— Ничего, мы же не на конференции, а так, простой треп в ожидании общего сбора.

— Угу. Ну, создавали мозг мыши. Физически это мозг, всякие нейроны, сети, еще какая-то ерунда. Ничем не отличается от мозга настоящей мыши. Всеми способами обследовали, отличий нет. Но сознание не зарождалось.

— Правильно, что они хотели. Как может зародиться сознание в голом мозгу, который плавает в какой-то моче? Надо какие-то внешние раздражители, наверное, нервы.

— Это да, несомненно, но проблема глубже. Вот у ребенка в утробе матери раздражителей не так много, плавает он себе в околоплодной жидкости. Слышит, конечно, какие-то звуки, настроение матери, но этого же немного, но мозг развивается быстро и определенное сознание есть. Так вот, пошли дальше. Взяли одну мышь, максимально аккуратно и тщательно извлекли из нее головной и спинной мозг, и заменили его искусственным.

— Как это, интересно, они хотели, чтобы нервы приспособились к новым условиям?

— А помнишь, тогда было повальное увлечение стволовыми клетками и нанороботами? Все уверенно говорили, что синергия искусственного и естественного даст великолепные результаты, взаимодополнят друг друга.

— Слышал что-то. Рассказывали на уроках истории. Как так называемые эксперты с пеной у рта пересказывали друг другу одни и те же байки, говорили, что результаты налицо, и тут никаких сомнений нет, а потом, когда другие результаты опровергли первые, так же, с таким уверенным видом друг другу и людям рассказывали, что тут и дураку понятно, и они с самого начала утверждали, что это тупик. Мне всегда этот момент нравился.

— Ага, мне тоже, — Аркадий улыбнулся. Так вот, это тоже не получилось. Конечно, нервы действовали, сигналы проходили, нейроны тоже работали. Но… Мозг так и не заработал. Ни нового сознания, ни старого, ни даже простейших физиологических процессов. Лучше тебе об этом Семен расскажет.

— Да, я знаю всю предысторию. В целом. Давай к мету.

— А что к мету, — Аркадий покрутил зеленоватый шар пальцами. Потом открыли, совершенно случайно, синтезировали метабериллий или мет. Сначала думали, что это новый изотоп или как это называется… ммм… Не анизотропия, а… Аллотропия, что ли… Черт, слово вылетело из головы… Не помню, в общем, думали, шлак какой-то.

— А потом поняли, что не так.

— Конечно, потом создали красивый миф, как с «Эврикой», что сразу ученые поняли, что и как использовать. Я вот специально копался в этой истории, там почти все закрыто, понятное дело. Да и чтобы врагам технология не досталась, хотя, уже выкрали ее давно и собственные эксперименты ставят. Я так думаю, по крайней мере. В общем… В каком-то смысле, это может заменить мозг. Как-то. Там кристаллические связи создают структуру, очень похожие на нейроны и синапсы. Это, очень условно, как мозг, только из металла.

Начали подтягиваться люди. Нашел Семен с его каким-то офицером средний лет. Они налили себе кофе, и продолжили вполголоса ранее начатый разговор.

— Хорошо, но ты же сам говорил, что самое главное — сознание, самостоятельность и постоянный выбор. Ведь такие, классические роботы не могут потерпеть никакой неопределенности, и, столкнувшись с любой проблемой, будут вести себя, как Буриданов осел, бесконечно долго оценивать варианты и последствия.

Зашел Эмиль с двумя членами экипажа, активно что-то обсуждающими, и тыкающие по очереди пальцами в какой-то документ. Они отошли подальше, и расселись под карликовой пальмой.

— Вот тут у нас и находится главная особенности мета. Он не всегда однозначно проводит сигналы. Вероятность прохождения верного сигнала составляет меньше единицы, совсем немного, но меньше. Так очень сложная математика, но, если упростить, не всегда если мозг, сознание дает команду «Да», такой же сигнал доходит до исполнения. Может дойти сигнал «Нет». Может какой-то другой дойти. А это примерно соответствует человеческому мозгу, нам. И такая система, при загрузке не таких сложных программ в нее, может самообучаться.

— Слышал об этом, но мне кажется это слишком невероятным. Механический мозг может самообучаться?

— Да, мало того, некоторые математики утверждают, что обучение это в принципе ничем не ограничено.

— И что, это будут такие гении, боги, которые все будут знать? Все языки, науки и прочее?

К ним подсел Семен и начал слушать разговор.

— В теории, да. Но моя точка зрения в том, что и человек, чисто теоритически может стать богом и познать все науки. Но чем больше он узнает, тем больше и забывается. Понимаешь, о чем я?

— Конечно. Это как ребенок. В первые годы у него мозг открыт, и фактически пустой, и может быстро освоить любые языки и науки. Потом загружается информация, школа и так далее. И в лет в сорок ты уже практически не можешь усваивать новую информацию. Мозг переполнен.

— Это мы не берем такие вещи, как подсознание и внутренние демоны, так называемые, нравственные установки. В этом копаются уже столько десятилетий, а по сути, так и не начали разбираться. И как там это будет действовать, никто не может предсказать.

— И как, есть успехи реальные?, — подал голос Семен, осматривая свои искуственные ногти.

— Говорят, пока идут эксперименты над мышами. Им вместо мозга помещают бериллиевую сферу. Пока результаты противоречивые.

— Бедные мышки, — опечалился Игорь, — мучают по-всякому.

— Ну, а что ты хотел. Это цена развитию человечества.

— Так, нет еще капитана?, — Игорь обернулся. Мы отвлеклись от темы. Это все здорово, мозг — я понял, сознание — практически понял. А остальное? Ну, тело, кишки и прочее? Член в конце концов.

— Да тут проще всего, — вмешался Семен, — здесь возможны два варианта. Первый — механический, как пример, — он помахал своей металлической рукой. Сейчас, думаю, возможно сделать полностью механический, бионический организм, тело. Без нервной системы, конечно. А второй… Это гораздо круче и гораздо сложнее. Клонирование, выращивание тела условно говоря.

— Ух ты… А что, технологии такие есть? Я слышал, отдельные органы выращивают.

— Да, руки-ноги, сердце, глаза и прочее выращивают, но пока это удел очень богатых людей. Нам, простым людей, это пока недостижимо. Да и выращивание всего тела… Мммм… Как врач, думаю, что в обозримой перспективе это пока не возможно… Вернее, невероятно сложно, но не невозможно.

— Поэтому ты не вырастил себе новую руку?

Семен хохотнул.

— Не, я столько не зарабатываю. Даже капитан не сможет скопить, думаю, на выращивание. Хотя… Да тут и дополнительное усовершенствование можно сделать, смотри.

Семен двумя металлическими пальцами согнул вилку, а потом разогнул ее.

— Напомни мне, чтобы я с тобой не ссорился. Ты же одной рукой убить можешь.

— Смиррррно! Капитан в помещении!, — рявкнул старпом.

В кают-компанию вошел быстрым шагом Томас и осмотрел собравшихся. Даже Юнга пристроился в углу, осматривая все сразу своими многочисленными камерами и датчиками.

— Все, что ли…, — Томас осмотрел экипаж.

— Товарищи матросы, — его взгляд упал на Игоря, — и не матросы. Вы выполняем задание Родины и находимся в боевом рейде, и прошу проявить соответственное отношение. Никаких учений. Час назад я вскрыл конверт с боевым заданием.

Все внимательно смотрели на него.

— Мы идем за редкими металлами, как вы уже поняли по присутствии на борту «Краба» и товарища геолога. Некоторые знают уже, что добывать мы будем их вблизи вулкана.

Судя по взволнованному шепоту, далеко не все были в курсе таких необычных обстоятельств. Подводные лодки, да и все корабли, старались держаться подальше от подводных вулканов, а чтобы специально приблизиться и добывать оттуда редкие металлы. Слишком опасно!

— Теперь о том, куда мы идем…, — он замялся. Разлом Сан-Андреас. Чуть южнее, где раньше был Сан-Франциско, молодой вулкан Сан-Педро.

Повисла тяжелая тишина, которую первым нарушил старпом.

— Товарищ капитан. Я не ослышался? Мы идем к берегам врага? Практически к их главным военным базам.

— Ты не ослышался, Артем Викторович. Мы идем туда.

— Могу я посмотреть конверт?

Капитан бесстрастно передал старпому, который быстро пробежался глазами по приказу.

— Но это же верная смерть. Там и радиация зашкаливает. Да и датчиков, камер и дронов больше, чем у нас во всей стране!

— Да, будет непросто.

Он повернулся к остальным, на лицах которых был запечатлен ужас, и спокойно их осмотрел.

— Идем малым ходом, сначала на юг, потом на восток. Прямой путь, естественно, закрыт. Плыть, думаю, если особых проблем не будет, дней десять. За нами будут следить, да и уже следят с самого выхода. Две подлодки и штук пять подводных дронов. Разумеется, сохраняем полное молчание, связи с нашими нет. А то, перехватят обязательно.

— Товарищ капитан, — осмелился подать голос Игорь, — разрешите вопрос? А враги знают об этом месторождении? Я просто думаю, что, если мы туда прибудем, а нас ожидает целая эскадра.

— У нас нет информации, знают ли американцы об этом месторождении. Скорее всего, они пока не нашли его. Будет непросто, повторюсь. Мы будем из зубов тигра забирать мясо, и из вооружения всего у нас только палка. Я понимаю, о чем вы думаете. Но это не смертный приговор, нет. Это просто задание, чуть сложнее, чем обычное.

Все молчали и прятали глаза.

— Ладно, готовьтесь все. Ты, — он окликнул Игоря, — изучай, готовься, тренируйся. Я хочу, чтобы когда мы прибыли на место, ты мог с закрытыми глазами управлять «Крабом» на вулкане. Все остальные — на свои посты. Юнга, за мной.

Он вышел, за ним шумя металлическими конечностями, последовал Юнга, а все остальные остались стоять, посматривая друг на друга.

Глава 3

На следующий день, когда Игорь лежал в каюте и путешествовал в виртуальной реальности, к нему зашел Эмиль и толкнул в плечо. Тот, вырванный из эротических фантазий стол бесцеремонным образом, сначала не понял, что происходит, а потом снял шлем.

— Я что, дверь не закрыл?

— Закрыл. У меня, как у офицера по безопасности, есть доступ ко всем помещения подлодки.

— Хочется надеяться, что ты этим правом пользуешься только в служебных целях, а не чтобы воплотить какие-то свои тайные желания.

— Ты себя в зеркало видел?, — не обращая внимание произнёс Эмиль.

— А что?

— У тебя глаза мутные. Ты вообще что-то соображаешь?

— Конечно! Ты по делу пришел или так, потрепаться?

— Ты бы вместо своих мультиков наркоманских лучше изучал вулкан и тренировался.

— Слушай, — Игорь сел на край койки и смахнул длинные черные волосы назад. Про вулкан я изучил еще вчера, все, что мог. Информации о нем, как ты сам, наверное, знаешь, не так много. Он и новый, и далеко от нас находится. Ничего точно не известно. А насчет тренировок — я же говорил тебе, что нет таких программ обучающих на тренажере, чтобы смоделировать работу на активном вулкане. Я нашел модуль, но он сырой и старый. Попрактикуюсь.

— То есть, ты хочешь сказать, что у тебя работы нет? Найти?

— Чего ты прицепился? Надо что-то? Ты же знаешь, что геологам до прибытия на место делать особо нечего, а вот когда начнется настоящая работа — тогда они главные. Ну, и потом, дотащить все домой.

— Я хочу, чтобы ты был в форме постоянно. И в адекватном состоянии. Плыть не так далеко, глазом не успеешь моргнуть, как будем на месте. Пошли в операторскую, расскажешь мне, как ты будешь проводить свои работы.

Игорь тяжело вздохнул и встал.

— Ну, веди, давай.

Придя на место, они расположились в креслах и надели шлемы виртуальной реальности.

— Комментируй.

— Сразу говорю, этот вулкан неизвестный и четкого изображения его у меня нет.

— Давай меньше лирики, я это все и без тебя знаю.

— Ладно, — он замолчал и двинул правой рукой. Допустим, это наш вулкан. Вот здесь, смотри, на восточном склоне, кажется, есть неплохая площадка. Лада просчитала, что, скорее всего, чуть выше, примерно на километр, есть холодное течение, это хорошо, заодно и укроемся от американцев. Так, подлодка опускается почти на дно, зависает на ста метрах. Я выпускаю «Краб» из днища, и он опускается на дно.

— Не мало сто метров? Может, повыше? Вулкан, все-таки. Если рванет, накроет и нас.

— Нет, нормально. Если выше — снижается точность и контроль, а тут это очень важно. Дальше. Он закрепился на дне и начинается бурение. Вот тут ничего не скажу.

— Сдвинь влево его, — показывая куда-то вдаль, — видишь, сносит течением.

— Ага. Сейчас. Сколько будет происходить поиск, бурение, разрыв, выбивка и подъем руды — не знаю. Может, они залегают на поверхности, может, глубоко. Это вулкан, поэтому, — он замолчал что-то прикидывая и медленно поворачивая головой в шлеме, — полтора суток. Можем два.

— Может, автопилот включить? Ну, на всякий случай.

— Он и так включен. Только не бурения, потому, что такой программы нет, а защиты от ошибочных действий. Ну, чтобы я невольно не дернул рукой. Но если что, можно и его отключить. С разрешения офицера по безопасности.

— Разрешаю, отключай. Попробуем усложнить задачу.

— Есть, — Игорь махнул рукой, и подводный аппарат тут же стал заметно дергаться и дрожать. Течения сильные.

— Ты начал бурить?

— Да. На какой глубине месторождение?

— Давай пятьсот метров. На семисот — каналы лавы.

— Принял.

Игорь шевелил руками, а Лада захватывала его движения и синхронизировала работу подводного бурильщика.

— Тэээкс, тут уплотнение породы, обходим. Тэээкс… А тут что…

У обоих в шлемах загорелся красный свет тревоги, который сигнализировал, что «Краб» опасно относит течением.

— Вижу, — бросил Игорь. Так, выровнял. Есть, достигли нужного уровня.

— Давай, дальше.

Дальше предстояло самое сложное — достать породу на «Краб», там обогатить руду, и уже ее поднять наверх на подлодку.

Игорь, сражаясь с виртуальными течениями и содроганием дна, весь вспотел и уже тяжело дышал.

— Так, первые тонны поступили на «Краб».

— Раскручивай.

— Есть.

Прошло еще несколько минут, после чего первая руда достигла борта подлодки, и Игорь немного выдохнул.

— Дальше все делает Лада, я только контролирую.

Они оба сняли шлемы тренажера и переглянулись.

— Для начала неплохо, что скажешь?

— Скажу, что у тебя будут напряженные дни, когда бурение будет происходить. И потом.

— Да, — Игорь почесал в затылке, — потом самое неприятное. Подлодка с тысячами тонн руды на борту, неповоротливая, как беременная моржиха, будет идти домой, надо тянуть еще гораздо большую баржу, а на хвосте враги, которые пытаются уничтожить.

— Ты где беременную моржиху-то видел? Их на планете не осталось.

— В зоопарке видел. Там несколько семей сохранились, и теперь пытаются возродить вид.

— Что я могу сказать, — Эмиль посмотрел на часы, — для первого раза неплохо. Смотри, держи себя в руках, все-таки не на базе, где можешь со спокойной душой саморазрушаться.

— Так точно, товарищ офицер по безопасности, буду разрушаться с неспокойной душой.

— У тебя девушка есть?, — неожиданно сменил тему Эмиль. Я про настоящую девушку, а не твой виртуальный гарем или девок на базе.

— Ну как, — смутился Игорь, — а что?

— Ты что-то стал вопросом на вопрос отвечать часто.

— Нет у меня девушки. Была, но… Я, в общем, пока не готов.

Эмиль фыркнул.

— Еще бы. Смотри у меня, не хватало мне еще тут виртуально зависимых. И так, эту заразу еле обуздали, и ты тут еще. Показывался Семену?

— Слушай, — начал возмущаться Игорь, — только не надо из меня какого-то торчка делать. Я все понимаю, и нам в школе этой ерундой промыли мозги. Виртуальная реальность очень коварна и затягивает. Вроде, ты только там делаешь что-то полезное или занимаешься тем, что тебе интересно. Постепенно, тебе все больше там нравится. Ведь, реальная жизнь так скучна, особенно, если под землей живешь. Грязь, сырость, безнадега. А тут есть и модули готовые, есть и подсознание. Не надо меня учить, я не маленький мальчик.

— Хорошо, — после продолжительного молчания откликнулся Эмиль. Пока мы в пути, осмотри с Андреем все системы, которые касаются тебя. И бурильщика, и цистерны, и шланги, и датчики еще раз все проверь. Не хватало еще, чтобы в самый ответственный момент что-то по глупости или недосмотру сломалось.

— Так точно. А где мы сейчас? Лада?, — Игорь крикнул куда-то вверх.

Томный женский голос раздался из ближайшего динамика.

— Подлодка приближается к острову Хоккайдо на малой скорости.

— Чего ползем-то?, — но вопрос улетел в пустоту, потому, что Эмиль уже вышел с мостика.

— Да, это мы так небыстро поберемся, — пробормотал он про себя. Лада, скажи, а на борту бабы есть?

— Нет, — женский голос мягко и с удивленными интонациями ответил, — не подлодке женщин нет. Это запрещено уставом боевых рейдов.

— Да знаю я, знаю… Ладно, Лада, где Андрей?

— Офицер по бортовым системам сейчас находится в отсеке систем жизнеобеспечения.

На ближайшем экране появилась картинка, где Андрей наполовину залез под какие-то провода, а Юнга стоял рядом и подавал какие-то ключи.

— Надо же, неужели на самом деле, работают все, кроме меня…, — пробормотал Игорь.

— Судя по прогрессу, офицеру по бортовым системам работы примерно на полчаса.

— Хм… Ну ладно, чем бы заняться…

Он вышел в кают-компанию. Там тоже никого не обнаружилось, и Игорь разочарованно сел с чашкой кофе.

— Лада, покажи капитанский мостик.

На экране появилось изображение. На мостике не было никого, кроме Томаса, который сидел в своем кресле и смотрел на экраны.

— Ясно все, — Игорь отхлебнул кофе и прикрыл глаза. Надо еще раз почитать про этот вулкан, и какие металлы там могут залегать, потому, что у каждого своя специфика и особенности, а эффективность работы геолога всегда по возращению оценивает специальная комиссия.

Так Игорь просидел несколько минут наедине с мыслями, а когда открыл глаза, то взгляд непроизвольно опять упал на экран с капитаном.

Положение его тела совсем не изменилось. Томас сидел в той же позе и смотрел так же вперед.

— Лада, у нас проблема с экраном?

— Неполадок с экраном не обнаружено, — озадаченно донесся голос из динамиков.

— Ну как же, картинка не двигается, зависла. Сгорел экран, что ли?

— Неполадок с экраном не обнаружено.

Игорь присел на краешек стола и внимательно всмотрелся.

Нет, положение капитана не поменялось. Левая рука немного сползла с подлокотника, а голова немного приподнята и повернута направо.

— Что за…

Игорь мог поклясться, что с первого момента капитан ни разу не моргнул.

— Его удар, что ли хватил…

— Все жизненные показатели капитана Томаса в номер. Пульс семьдесят…

— Да-да, помолчи…

Игорь не отрываясь смотрел на экран. Капитан сидел в той же позе. Когда геолог уже хотел броситься на мостик, какой-то огонек загорелся справа от Томаса, он моргнул и посмотрел на новую информацию.

Игорь выдохнул.

— Спал, что ли, с открытыми глазами. Первый раз вижу такое.

— Офицер по бортовым системам закончил работу.

— А?.. Да, спасибо.

Дойдя до нужного отсека, Андрея уже там не было.

— Куда же ты делся, а…, — пробормотал растеряно Игорь.

— Я наверху, трубы проверяю.

Игорь задрал голову и увидел того, сидящего в неудобной позе на каком-то выступе и смотрящий на какие-то мигающие датчики.

— Слезай, Андрей, нам надо все мое хозяйство проверить.

— Да?, — он легко спрыгнул. Ну, пошли.

Следующие несколько часов они облазили сами, а куда не могли, посылали Юнгу. Провели осмотр, опрессовку, прозвонили все электрические цепи, проверили все электронные мозги систем, датчики и прочее. Запустили систему проверки «Крота», осмотрели узлы и сочленения. Кое-какие неполадки они обнаружили и оперативно исправили.

Через несколько часов они сидели рядом на полу, и пили кофе.

— Хорошо поработали, — сипло сказал Игорь.

— Угу.

— Смотри-ка, а при выходе в море по документам у нас все оборудование исправно. Вот уроды.

— Да не. Невозможно проверить каждый узел, проверка опирается на проверки других людей, а те — на третьих. Но между первыми и вторыми, и вторыми и третьими соответственно, проходит большое время, а узлы переносят грузчики, ходят люди. Дай, думает такой человек, лежит на складе какая-то бочка, встану я на нее, чтобы под потолком повесить датчик загазованности или радиации. Сделал свое дело, а в бочке пошла микродеформация, которая со временем, даже если ничего больше с ней не делают, развивается. Вот так и получается — по документам все исправно, все и должно быть исправно на самом деле, а потом мы находим поломку. И виноватых нет.

— Виноватых всегда можно найти.

— Можно. Если все время будем тратить на то, чтобы найти человека, который ударился ногой о бочку или наступил на шланг. Полностью исключить поломок нельзя, можно только максимально снизить уровень вероятностей их.

— Да, я понял. Только лекции не надо мне читать по теории управления и отказов. И так голова болит. Кстати, — вспомнил Игорь, — перед тем, как пришел к тебе, смотрел на капитанский мостик, так, представь, там Томас спал с открытыми глазами. Несколько минут сидел абсолютно без движения, я даже испугался, что у него инсульт.

— Спал с открытыми глазами? — недоверчиво протянул Андрей. Ты шутишь?

— Нет. Натурально спал, даже не моргнул ни разу.

— А я точно знаю, что он храпит, как пароход. И спит, как все нормальные люди.

— Так что это было?

— Не знаю, это же ты мне рассказываешь. Может, задумался, может, еще что-то. Ладно, я в душ, а ты сиди тут, если хочешь.

Андрей, тяжело поднялся на ноги и поднес к глазам грязные руки.

— Сейчас отмываться долго…, — он выругался и ушел.

Игорь остался сидеть.

«Как интересно, — думал он, — значит, капитан спит нормально. А что же это было…»

Вдруг послышался скрежет корпуса и будто какой-то глухой удар.

Игорь медленно поднялся.

— Лада, это что такое было?

На экранах возникли лица экипажа, который тоже захотел побыстрее узнать ответ на этот вопрос.

— Причина деформации не установлена, — произнес женский голос.

— Какова величина деформации?

— В пределах нормы. Не увеличивается.

— Дмитрий, ты где? — повелительно позвал капитан.

Высветилось крупнее лицо щуплого паренька со светлыми волосами.

— Здесь, товарищ капитан.

— Выпускай своих жуков на корпус, пусть обследуют. Быстро.

— Есть, — и исчез.

— Скорее всего, ничего страшного, — подал голос старпом, — перешли из холодного в теплое течение. Разные плотности среды, вот и скрипнули.

— Я тоже так думаю. Но пусть обследует.

— Жуки на корпусе, — откуда-то послышался голос Дмитрия.

— Лада, снизить ход до самого малого. А то, против течения они будут ползти неделю.

— Принято, капитан.

Все молчали, из разных отсеков смотрели на экраны и ждали информации от оператора дронов.

— Так, капитан, вижу небольшую вмятину, будто от удара. Круглая, диаметром около двух метров. Глубина сантиметра четыре.

— Да, вижу. Что же это могло быть… Обо что-то ударились по касательной, похоже. Понятно, считай, пронесло. Так, запрограммируй своих жуков, Дмитрий, когда в следующий раз поднимемся повыше, чтоб приступили к починке.

— Понял.

— Всем возвращаться к своим обязанностям, — и отключился.

«Хороший этот Томас, — подумал Игорь, — все четко и по делу. Тогда он просто задумался, а я сразу какие-то тайны ищу».

Он отправился в душ, откуда вышел уже практически стерильно чистый, и решил немного поспать. Он устал настолько, что рука даже не потянулась к личному шлему виртуальной реальности, а сразу к одеялу.

На сегодня — точно все, — решил он твердо, и был готов уже провалиться в темноту, как раздался резкий звук сирены и зажегся красный свет.

— Боевая тревога! Внимание! Боевая тревога! Все занять свои места! Боевая тревога!

Ну вот и поспал, — недовольно подумал Игорь, пока прыгал на одной ноги и пытался надеть штаны.

Хотя он и не являлся военным моряком, по инструкции во время боевых тревог обязан был находиться на капитанском мостике и выполнять функции оператора внешних систем.

Прибежав на место, он обратился к старпому:

— Что у нас? Обнаружили?

— Да, как минимум одна подлодка-акула на хвосте. Может, еще есть, пока сигналы нечеткие. И пара подводных дронов. Проворные, суки, смотри.

Он показал на один из мониторов, где в центре неторопливо двигалась большая желтая точка, обозначающая их, сзади, не так далеко, приближалась неумолимо вторая, а по бокам сопровождали два штришка, боевые дроны.

Капитан сидел в центре.

— Лада, поднять ход до полного.

— Есть, капитан.

— Что мы сейчас делаем? — шепотом спросил Игорь у Артема Викторовича.

— Пытаемся проверить, они действительно нацелились на нас, — отозвался старпом. Потопить, то есть, или это какие-то случайные граждане.

— Реакторный отсек, -капитан немного повернул голову, — у вас там все нормально?

— Так точно.

— Готовьтесь перейти на форсажный режим.

Игорь и старпом переглянулись.

— Принято.

Подлодка позади приближалась, но враждебных действий не предпринимала. Наверное, на том корабле раздумывали, что же они такое обнаружили. Действительно, ДК-18 был какой-то необычной громадиной, фактически подводным танкером, и встретить вражескую российскую подлодку так далеко от своих территориальных вод для американцев было удивительно. Обычно, они если и выходили чуть дальше шельфа, то под очень серьезным воздушным прикрытием.

Сейчас ДК-18 шла на трех четвертях своей максимальной проектной скорости. Был еще вариант с форсажем, но все конструкторы и производители рекомендовали использовать только в крайнем случае потому, что реактор в таком режиме слишком быстро деградирует.

— Набрать глубину три километра.

— Капитан решил уйти на глубине? — прошептал сидевший недалеко Эмиль, на секунду отвлёкшись от своих мониторов. Вариант, они вряд ли смогут за нами последовать.

Здоровяк Руслан внезапно выкрикнул:

— Мы на боевом наведении у подлодки и левого дрона.

— Вижу, — капитан безмятежно посмотрел в другой экран. Заряжай противоторпеды.

— Есть.

Подлодка сзади и дроны приближались. Наверное, они так и не разобрались, что видят перед собой, но это однозначно русские, а значит, враги.

— Увеличить скорость до максимальной.

— Есть.

Корпус начал едва заметно дрожать.

Погоня продолжалась. Игорь пробежался по экрану пальцами и увидел, что сейчас они плыли вдоль острова Хонсю. Интересно, — подумал он, — как там люди живут? В землянках и пещерах? Или, начали уже строить каменные дома?

— Есть пуск торпед! Две сзади, одна слева!

— Запустить противоторпеды.

— Есть.

Потянулись долгие секунды тишины и едва заметного дрожания корпуса.

— Левая торпеда нейтрализована.

Опять тишина.

— Одна… нет, обе торпеды позади нейтрализованы. Непосредственной опасности нет.

— А теперь поиграем немного, — пробормотал Томас. Далековато, правда.

— Продолжать идти прежним курсом. Скорость снизить до трех четвертей. Подпустим поближе.

Дрожание корпуса исчезло.

— Как там правый дрон?

— Сопровождает, но на боевое наведение не берет.

— Хорошо. Двигаемся дальше на юг.

Дальше довольно продолжительное время ничего не происходило. Американцы, и на подлодке, и управляющие дронами, наверное, были смущены тем, что преследуемые Левиафан так просто отбился.

— Наверное, ждут подмоги, — предположил старпом.

— Да, — бросил Томас, — поэтому, нам надо быстрее что-то делать. Если их станет больше, считай, нам конец.

Тут вдруг по правому борту подлодки что-то бухнуло, и все на капитанском мостике попадали на пол. ДК-18 вздрогнула, и кое-где погас свет.

Капитан тут же запрыгнул обратно на своё место.

— Андрей, повреждения?

— Выясняю, товарищ капитан. На первый взгляд, ничего серьезного. Пару вмятин на корпусе. Будет время — починим.

— Руслан, что это было? Торпеды?

— Никак нет. Это, — он замолчал, отчаянно что-то отбивая пальцами на своем экране, — это глубинные бомбы. Запущены с воздуха.

— Начинает припекать, да? — наклонился к старпому Игорь. Тот только отмахнулся.

— Ладно, — сказал Томас, — если они такие нерешительные, надо спровоцировать. Руслан, приготовь торпеды. По готовности — пуск по подлодке и левому дрону.

— Готов!

— Пуск!

Минута напряженной тишины. Игорь вытер бежавший ручьем пот.

— Наши торпеды нейтрализованы.

— Ну же, давайте, покажите, что у вас есть яйца, — пробормотал Томас.

— Подлодка и дроны резко увеличило скорость и готовы стрелять.

— Наконец-то, — выдохнул капитан. Всему экипажу — включаем форсаж!

— Что он делает? — обеспокоенно спросил Игорь у Эмиля.

— Понятия не имею.

Тут уже стало не до разговоров, потому, что включился форсаж, а этому значит, уровень шума и вибрации во всех отсеках достигли приличного уровня.

— Подлодка и дроны не отстают, — крикнул Андрей.

— Хорошо.

Когда преследующие приблизились уже на минимальное расстояние, капитан полуобернулся к остальным и слегка улыбнулся.

— Теперь держитесь за что-то, может тряхнуть.

Мало что понимая, Игорь все-таки вжался в кресло и вцепился в подлокотники.

Капитан надел шлем, пристегнул ремни, и взял управление подлодкой в свои руки.

— Приготовились? Стоп машины! Самый полный назад!

Как бы он не предупреждал, уже второй раз за последние полчаса, кроме него самого, все попадали на пол. Понятное дело, что мгновенно остановить такую громадину как ДК-18 невозможно, а тем более, начать движение обратно, но даже те несколько десятков секунд было очень неприятно.

— Главное, — потирая кровоточащую ссадину на лбу, сказал Эмиль, садясь обратно в кресло, — чтобы корпус такие перегрузки выдержал. Композит — это дело хорошее, но даже он не предназначен для таких штук.

Весь экипаж следил за тем, как на полной скорости неприятели пронеслись мимо них, и только тогда начали медленно сбрасывать скорость.

— Набираем глубину, — крикнул Томас, — максимально быстро!

ДК-18, осуществив закритический дифферент на нос, быстро уходила на глубину.

— Где оно… где…, — бормотал капитан, — пропустили, что ли… А, вот! Холодное течение! Уходим под него! Быстро! Еще быстрее!

Корпус подлодки уже дрожал слишком сильно, чтобы это было проектным показателем. Незакрепленные вещи очередной раз попадали.

— Главное, чтобы мы не слишком быстро погружались, а то не успеем остановиться, уйдем на такую дикую глубину и нас раздавит.

— Не раздавит, не беспокойтесь, — капитан неожиданно отозвался на их перешептывания.

ДК-18 постепенно сбавляла ход, и медленно по инерции зашла под холодное течение на глубине.

— Ну, все, — капитан снял шлем, — теперь они нас не видят. В теории. Лада, — он обратился к ЦВС, — готовь полное отключение всех систем. Николай Иванович, — обратился он по видеосвязи, — как там реактор поживает? Не перегрелся?

На экране появилось усталое и грязное лицо офицера-ядерщика.

— Все в порядке, товарищ капитан. Кое-что тут накрылось, но мы с Юнгой все починим.

— Хорошо, только как можно тише. Товарищи, — капитан встал с кресла и оглядел тех, кто был на мостике, — всем спасибо. Мы оторвались от врага, теперь, он нас не видит, и будем надеяться, не найдет. Объявляют режим тишины. На сутки. Все выключается, старайтесь на шуметь и громко не разговаривать. Лада, — он поднял голову, — режим тишины. Все системы — в спящий режим.

— Принято, капитан.

— Все свободны.

Экипаж стал не спеша расходиться по каютам, и только Игорь сидел и думал. Ему не давала покоя железная невозмутимость капитана. Во время погони, когда на Томасе был шлем виртуальной реальности, Игорь заметил, что он волнения и дребезжания корпуса, все, кто был на мостике, выглядят изрядно испуганными, у всех тек пот ручьем. Поэтому, он решил вывести на экран медицинские показатели всех членов экипажа. Пульс капитана оставался неизменным, около семидесяти ударов.

Другие показатели были доступны только Семену и самому Томасу, поэтому, оценить эти параметры было невозможно.

Игорь сидел и думал.

Что могло означать, что даже во время погони и подводной битвы капитан ни на секунду не взволновался?

Первый вариант, и он же самый вероятный — у капитана просто невероятно крепкие нервы. Наверное, это врожденное качество, а за время многочисленных походов оно только укрепилось. Да, такое бывает крайне редко, но бывает. Наверное, именно поэтому Томаса так ценят и поручили такую опасную и ответственную миссию.

Второй вариант, теоретически возможен, но практически — большой вопрос… Капитан находится под воздействием какие-то медицинских препаратов, каких-то седативов, которые его успокаивают и не дают воли эмоциям. Но он не выглядел ни заторможенным, ни в сумеречном сознании, был абсолютно адекватным. Только очень спокойным. Может ли быть такое?

В принципе, да. Но когда у тебя под контролем два десятка ракет с ядерными боеголовками, то большое командование и гражданские власти сами заинтересованы осуществлять перекрестный контроль. Да и офицеры — крайне здравомыслящие люди, это только в старых фильмах прошлого века, командиры подлодок или военных баз внезапно сходили с ума и развязывали ядерный конфликт.

Третий вариант — это то, что он является киборгом наподобие Семена. Вот тут трудно сказать, возможно такое или нет, остается простор только для фантазий и размышлений.

Это значит, что нужно механически вырастить внутренние органы или какую-то часть нервной системы, и регулировать выбросы адреналина или чего-то подобного в кровь. Надо будет с Семеном поговорить, возможно ли такое. Он, как врач и сам киборг, должен знать или хотя бы иметь представление о таких моментах.

И четвертый вариант… Он настолько смешон и невероятен, что Игорь его даже не собирался серьезно рассматривать. Нелепо, конечно, думать, что капитан робот. Нет, конечно, это даже не смешно.

Взгляд Игоря упал на Юнгу, который тоже соблюдал режим тишины, поэтому, крайне аккуратно передвигался на своих четырех металлических конечностях по капитанскому мостику. Этому механизму, довольно совершенному на данный момент, было настолько далеко до неотличимого от человека робота, как от какой-то мелкой кильки до голубого кита. Нет, это просто невозможно. Игорь, хоть и имел довольно отдаленное отношение к робототехнике, но, как и все в нынешние времена, оказался в какой-то степени причастен к технике. Нет, это невозможно.

Надо расспросить Семена и Эмиля поподробнее. Остановимся на втором и третьем варианте. С первым они точно никак не помогут.

Он тяжело встал и прошел мимо Юнги. Тот проводил его своими бесстрастными цифровыми глазами.

Глава 4

Вечером, когда все отдохнули и немного поспали, Игорь вышел в кают-компанию, где уже сидело несколько человек. Поскольку в режиме тишины практически все было отключено, в том числе и все электронные устройства, чтобы по электромагнитным полям враги не смогли выследить подлодку, то по инструкции рекомендовалось или отдыхать (читай, спать), или читать бумажные книги (но их почти никто не брал в рейс из-за дороговизны), или общаться вполголоса в кают-компании. Экипажи любили такие минуты затишья, когда можно было пообщаться за чашечкой кофе или искусственного сока.

Игорь подсел к ядерщику.

— Ну как там, Николай Иванович, подлатал свои поломки?

— Ты говори потише, — тот отвлекся от своего занятия, выстругивания миниатюрной мебели из дерева и посмотрел наверх, будто сквозь корпус мог увидеть врагов. Да так, кое-что заделал сам, самое критичное. Продолжим движение — надо будет закончить. Там ничего страшного, просто заварить кое-что надо и сменить прокладки. Правда, подлезть туда не получится.

— Ну, пошли Юнгу.

— Ага, без него никак.

— А вот вопрос, если бы что-то произошло не с обвязкой, а с самом реактором. Ты бы послал Юнгу туда?

— Ты что, в целях эксперимента хочешь в реактор бомбу бросить, а потом посмотреть, как мы будем выкручиваться?

Игорь вовремя успел зажать себе рукой рот, иначе бы расхохотался. Переведя дыхание:

— Нет. Просто интересно.

— Просто? — Николай Иванович отложил изящный деревянный диванчик и внимательно на него посмотрел. Он выглядел, как типичный советский инженер, сухой, поджарый, знающий и умеющий почти все, но абсолютно не терпевший праздности. У нас есть инструменты, в том числе и манипулятор в самом реакторе. И много инструментов и приспособлений для работы там. Ими может управлять и Лада, могу и я.

— А Юнгу можешь туда отправить?

— А что?

— Да я просто об него недавно споткнулся, и теперь думаю отомстить и придумать повод, чтобы отправить в реактор.

Николай Иванович долго на него смотрел, и по его виду нельзя было понять, понял он шутку или нет.

— В принципе, могу послать туда и Юнгу. Правда, Лада будет яростно протестовать, да и капитан не обрадуется. Юнга-то стоит кучу денег, а по возвращении нас ждала бы комиссия и расследование, по какой причине такая дорогая машина была отправлена в реактор. Скорее всего, мне пришлось бы компенсировать всю сумму или часть из своего кармана. Поэтому, если уж возникнет такая необходимость, то я потребуют устного приказа капитана или старпома, и чтобы Лада это зафикировала.

— А ты ловкач, Николай Иванович. Тебя не проведешь.

Зашел в помещение Семен, открыл холодильник с витаминными коктейлями, после чего сел напротив Игоря.

— Кстати, товарищ врач, у меня к тебе вопрос есть.

— Тебе не кажется, товарищ геолог, что ты болтаешь больше, чем весь остальной экипаж вместе с Ладой вместе взятые?

— Ну, а что? Я любознательный. Если вы все ограниченные вояки, то у меня широкий кругозор и жажда знаний. Что я спросить-то хотел. Забыл… А, расскажи мне, как проходит контроль на наркотики перед рейдом?

На него удивленно обернулись сидевшие рядом.

— А ты что, не проходил его?

Семен уже хотел вызвать на экран информацию о проверке, но потом вспомнил, что все отключено.

— Не волнуйся, проходил. Просто, интересно.

— Ты кого-то на борту подозреваешь? Сам знаешь, если есть подозрения, я обязан проверить…

— Да чего ты так завелся? — Игорь улыбнулся. Конечно, я, как и все здесь сидящие, накануне выхода проходил полную проверку. Просто интересно. Я вот в одном рейде был, и там один офицер был… как сказать… странным. И мне хотелось узнать, как проходит это все.

— И ты не доложил врачу на той подлодке?

— Ну ты и зануда, — тяжело вздохнул Игорь. Ты можешь просто рассказать, или мне поведать тебе всю предысторию ситуации от Большого взрыва до последних военных действий?

— Что рассказать… Ты сам в целом знаешь, — он подпер своей механической рукой подбородок, — каждый житель базы проходит ежемесячный осмотр. Если предстоит поход, то когда начинается подготовка к рейду — за сутки полное обследование, в том числе и на психологическое состояние. А уже в самом походе состояние всего экипажа постоянно мониторит Лада. Ну и я присматриваю. Так что, вероятность, что кто-то под действием наркотиков пошел в рейд около нуля. Она, конечно, есть, но тогда человеку надо обмануть и выпускающую комиссию, и ЦВС, и врача на борту.

— А какой-то новый наркотик может быть? Ну, которого нет еще в базах данных, и которых пока не умеют выявлять?

— Новый… Но, только разве твои виртуальные игрушки, — Семен улыбнулся.

— Я серьезно.

— Серьезно… Возможно, в принципе…, — он пожал плечами. На самом деле, думаю, нет. Ведь Лада не только биохимию отслеживает. Но и сравнивает все показатели со стандартными этого человека. Если бы синтезировали новый наркотик, который никто не знает еще… Сам понимаешь, сил одного человека или корпорации для этого мало, но даже если бы это сделали. Последствия его сразу бы ЦВС выяснила — пульс, давление, ЭЭГ и множество других параметров. Нет, в нашей жизни такое невозможно.

— Понял. А теперь профессиональный вопрос, ты и как врач, и как наполовину железка, — Игорь кивнул на руку, — возможна киборгизация и замена внутренних органов?

— Тебе кто-то говорил, что с твоим тактом ты плохо кончишь? — спокойно ответил врач.

— Постоянно говорят, в разных интерпретациях. Так что, возможно такое?

— Это возможно. Например, механическое сердце, действующее, создали около века или больше назад. Конечно, тогда это был примитивный насос, вживляемый в тело. Потом он стал все более миниатюрный, потом появились ядерные батарейки и так далее. Легкие вон делают, пищевод.

— А что-то посложнее? Почки там, печень… или надпочечники.

Семен нахмурился.

— Не слышал о таком. Механические аналоги… нет, не слышал, особо не интересовался. Да и вряд ли можно такое создать в принципе, слишком сложные там химические реакции протекают. Это же, по сути, надо целый завод, целое производство уместить в весьма малом объеме. Такого уровня миниатюризации мы пока не добились, да и вряд ли теперь добьемся. Я слышал, что клонируют эти органы успешно. На животных отработали давно, теперь и у людей выращивают. Это оптимальный вариант.

— То есть, ты хочешь сказать, что если потребуется заменить внутренний орган, надпочечники, к примеру, то лучше вырастить новый, чем прибегать к механизации?

— Да, именно так.

— Аркадий, где ты, а как там продвигается твоя работа с мета-бериллием?

— А, — улыбнулся тот и вытащил из кармана зеленоватую сферу. Ну, как продвигается. Нормально. Думаю, если будет время и поход окажется спокойным, поэкспериментировать немного. Собрать на коленке какого-нибудь дроида…

— Вроде Юнги?

— Да, кстати, — Аркадий обернулся, — вроде Юнги. Отключить у него все процессоры, оставить только провода и механику, и подключить мет. Посмотрим, что получится.

— А это вообще не опасно? Я в том смысле, что исходя из того, что ты рассказывал, появится какое-то… не знаю… типа, человеческого сознания. Самообучение и так далее.

— Эх, да ты, кажется, совсем меня не слышал? Я говорил, что по последним данным, мет — это идеальный аналог мозга, не важно, человеческого или нет. Но еще важно и тело, как связь с внешним миром…

— Ну так вот, — перебил его Игорь, потом встал, налил себе еще кофе и вернулся, — какое-то тело будет. Конечно, самое примитивное, но с чего-то надо начинать.

— Ага. Только отсутствуют предпосылки для разума. Например, хочет ребенок кушать, начинает плакать, и его дают молока. Первая связь. Намочил пеленки — начинает плакать — ему меняют. Ага, второе есть. Чуть постарше становится. Разбросал еду — его наругали — ага, значит, так делать нельзя. И так далее.

— То есть, — Игорь покрутил пальцем и заметил, что к ним подсели ближе заинтересовавшись Дмитрий, оператор всех дронов и Руслан. Это воспитание? Так можно, а так нельзя?

— Нет. Воспитание — это только часть. Я говорю про весь комплекс: опыт, общество, воспитание, моральные установки, инстинкты и так далее. А то, что я хочу поэкспериментировать — так, безделица, хотя и интересная.

— Но ты же говоришь, что есть самообучающиеся программы.

— Ты видишь у нас на борту опытных программистов или психологов? — он развел руками. Металлическая выглядела особенно эффективно. Есть коллективы, которые пишут такие программы, но у нас на борту таких нет.

— А не боишься, что, твой эксперимент выйдет из-под контроля, станет слишком умным и перебьет нас всех? Ведь, человечество всегда очень опасалось таких сценариев, вспомним еще с этого… как его, — Игорь поморщил лоб — а, Франкенштейна или доктора Моро.

— А ты не боишься, что Лада выйдет из под контроля или какой-то Юнга? Они точно не глупее нашего и умеют анализировать и делать прогнозы лучше человека.

— Тут ты прав, — согласился Игорь и замолчал.

— А вот помнишь, — продолжил геолог, — древнего писателя Азимова? И три закона робототехники. Нельзя такие табу поставить в мет-мозгу?

— Азимов и прочие сейчас можно читать только как лёгкие рассуждения на тему. Да, для своего времени это был прорыв, да и сейчас философские вопросы, поднимаемые там, довольно любопытны. А что касается конкретики, — Аркадий бросил взгляд на Эмиля, как самого эрудированного и многопрофильного специалиста среди присутствующих, — сам подумай. Ведь, чтобы понять, грозит или нет человеку опасность, сам робот должен быть таким умным, уж не меньше, чем человек. Не меньше, а на самом деле — гораздо более умным.

— А как же наша Лада, — вмешался Семен. Она же смотрит за показаниями всего экипажа и сообщает, если существует опасность.

— Да там другая же система, — вмешался Руслан, поигрывая своими впечатляющими бицепсами. Она просто постоянно отслеживает, а у Азимова роботы анализировали и делали вывод — опасно или нет. И мало того, самостоятельно предпринимали действия для предотвращения. Если, например, у кого-то из нас опасно повысится температура, она даст знать об этом Семену и капитану, — он обернулся на врача, который согласно кивнул. Если никого не будет, она, в крайнем случае, направит Юнгу, чтобы он сделал укол. Но это прямая и явная угроза. А если кто-то наставит оружие на человека?

— Она не среагирует, — тихо закончил Игорь.

— Правильно. Потому, что все показатели в норме и непосредственной опасности нет. Лада будет просто наблюдать.

Аркадий тяжело вздохнул и потер глаза.

— В общем… Не стоит полностью полагаться на машины. Кто знает, помогут они тебе или нет. Это хороший инструмент, как топор или прокатный стан, но в сложных вещах, которые подразумевают выбор, от них толку не больше, чем от палки.

Разговор сам собой угас, кто-то остался, чтобы поесть, а Игорь отправился в свою каюту. Делать особо было нечего, шлемы виртуальной реальности в режиме тишины выключались принудительно, поэтому он решил поспать.

Проснувшись позже, он посмотрел на часы, и оказалось, что прошло всего несколько часов, и до начала движения дальше было еще прилично времени. За время отдыха, боевая тревога так и не прозвучала, что означало только одно — их так и не нашли.

Он проследовал на капитанский мостик, и увидел там оживленно беседующих Николая Ивановича и Томаса. Старпом стоял чуть в сторонке и внимательно слушал. Ядерщик выглядел довольно мрачно.

— И что, никак сейчас нельзя починить?

— Нет, надо подниматься. Даже под водой можем плыть только на самом малом ходу, даже на средний не перейдем.

— Как там пока ситуация?

— Если не будет ремонта, я еще сутки-двое могу латать, но дальше все начнет усугубляться.

— Хорошо. Делай, что можешь, будем готовиться к всплытию.

Николай Иванович кивнул, и отправился в свой отсек. Его догнал Игорь.

— Что случилось?

— Протечки во втором контуре, возле газогенератора. Сначала была одна, потом еще несколько. Я перекрыл этот участок, но возникают в новом месте. Надо менять весь участок, а это означает серьезный ремонт при помощи Юнги и его мелюзги, малых сервисных дронов.

— Надо всплывать?

— Придется. Если ничего не делать, то скоро весь контур будет напоминать решето, а такая замена в походе невозможна, этот ремонт надо на берегу проводить.

Игорь проследовал в кают-компанию, где, к его неожиданности, никого не было. Только он сел, как включились все экраны, а это значит, что режим тишины был окончен.

Капитан обратился ко всем отсекам:

— Экипаж, режим тишины окончен досрочно, через пару часов мы начинаем подъем на поверхность. У нас обнаружилась небольшая неисправность с реактором, которую требуется устранить. На устранение дается полдня, после чего уходим снова на курс. Готовьтесь.

Экран погас.

Вскоре, действительно, подлодка пришла в движение и весьма заметно стала с высокой скоростью всплывать. Два километра… Полтора… Километр…

Дифферент уменьшился, всплывать стали медленней. Полкилометра… Триста метров… Сто…

— Выпустить воздушных дронов. Остановить подъем.

— Есть.

Когда оба дрона поднялись из-под воды в воздух, то на камерах сначала ничего не было видно.

— Что с картинкой?

— Не могу знать, — оператор Дмирий непонимающе сражался с дисплеем управления, — все системы работают исправно.

— Почему же мы тогда ничего не…

— Мы в центре тайфуна, — Эмиль привстал и показал на один из экранов, — поэтому почти ничего не видно.

— Похоже, так и есть, капитан, — откликнулся старпом, просматривая данные на своем месте.

— Лада, какова вероятность тайфуна здесь в это время года?

— Не более пяти процентов, капитан.

Эмиль выругался.

— Вот ублюдки, климатическое оружие использовали!

— Не слишком ли мы незначительная цель, чтобы такие затраты ради нас нести? — прошептал кто-то позади.

Капитан помолчал, а потом вызвал реакторный отсек.

— Николай Иванович, подъем невозможен. Остаемся здесь, на глубине около сотни метров. У тебя двенадцать часов, чтобы со всем разобраться. Юнга помогает только тебе. Приступай.

— Есть, — бледное лицо Николая Ивановича исчезло.

— Лада, на какой глубине уже заметно влияние цунами?

— Около пятидесяти метров, капитан.

— Тогда поднимай на пятьдесят и держи глубину погружения на границе. Николаю Ивановичу необходимо проводить ремонт как можно выше.

Некоторые согласно закивали.

— Дмитрий, как там наши птички? Держатся или ветерок им не нравится?

— Товарищ капитан, они на грани потери управления. Я бы рекомендовал вернуть обоих на подлодку. Иначе, потеряем.

— Что, такой прямо сильный?

— Так точно. Никогда такого не видел.

— Хорошо, возвращай обоих. Пусть разведают на обратном пути сколько могут, сделают все замеры — и домой.

— Есть.

— Капитан, — подал голос старпом, — может дать тестовый сигнал нашим, на Камчатку?

— Нет, — немедленно откликнулся Томас. Нас и так выслеживают, а по этому выстрелу гамма-лучей в ближний космос тут же найдут. Да и рассказывать особо нечего, мы не так далеко еще отошли от своей базы, чтобы о чем-то сообщать. Даже трети пути не одолели, не говоря уже о том, чтобы добыть металлы и возвращаться домой.

— Да тут, наверное, и нет наших спутников, — дополнил Эмиль. Их всего-то осталось несколько штук.

— Лада, что у нас на радарах? Не видно врагов?

— Капитан, в радиусе действий наших систем нет опознанных или неопознанных объектов.

— Так, — капитан встал и обратился к остальным. Сидим тихо и надеемся, чтобы нас в этом тайфуне не заметили. Потому, что погрузиться еще раз мы сможем, но еще одна гонка или всплытие — уже под сомнением.

— Капитан, — вмешалась Лада, — на границе действия наших радаров находится неопознанный атмосферный объект.

Все бросились обратно по своим местам.

— Что за объект, Лада?

— Вероятно, металлический. Высота около пяти километров.

— Смотри-ка, — злобно фыркнул Руслан, — наши дроны в такой тайфун еле летали, а он спокойно себе держится и его не вертит.

— Лада, это не ошибка? Слишком твердо висит в воздухе. Это не помехи?

— Объект, вероятно, металлический. Находится на краю действия радаров. Вероятность ошибки низкая.

— Вряд ли это пилотируемый аппарат.

— Николай Иванович, — вызвал капитан, — ты как там, начал?

Появилось грязное лицо ядерщика.

— Так точно, товарищ капитан. Только снял свои временные заплатки, сейчас буду демонтировать прохудившиеся трубы и ставить новые. Что-то случилось?

Капитан молчал, мысленно прикидывая разные варианты. На него неотрывно смотрел весь экипаж, ожидая план действий. Ведь что он сейчас решит, может оказаться роковым для всех них. Потом Томас вздохнул:

— Нет, Николай Иванович, продолжай свой ремонт, только постарайся побыстрее. Не хочется торчать посреди океана со сломанным реактором.

— Есть.

— Руслан, — обратился он к здоровяку, — подготовь обе установки ПВО и постарайся захватить цель.

— Есть. Только, они маломощные, — он беспомощно пожал плечами, — и я не знаю, смогут ли они достичь цели в такой тайфуне и на такой дальности.

Прошло несколько минут, летающий объект никак не демонстрировал свои намерения.

— Наверное, действительно помеха какая-то, — произнес Дмитрий, — или аномалия. Никто и ничто не может так прочно стоять в эпицентре тайфуна.

И как только он сказал эти слова, объект стал медленно передвигаться по экрану, не к подлодке, но по окружности меньшего, чем раньше, радиуса.

— Смотри-ка, живой, сволочь, — процедил старпом. Поди, разведчик какой.

— Может, не заметил нас?

— И просто так здесь летает? От нечего делать? Нет, на такой глубине нас аппаратура прошлого века обнаружит. Он точно знает, где мы, и скорее всего, даже видит.

— Есть захват средствами ПВО цели.

— Пока не стреляй. Посмотрим, что он будет делать.

Все напряженно уставились на свои экраны, периодически меняя настройки, чтобы лучше увидеть цель. Конечно, его нельзя было обнаружить визуально, но все другие средства обнаружения постепенно засекали незнакомца.

— Большой, сволочь.

— Американец?

— А то. Опознан и идентифицирован, как враг.

— Капитан, он активировал боевой режим!

— Целится на нас?

— Эээ, — пальцы Руслана энергично танцевали на дисплее, но шлем он пока не надевал, — нет, не на нас. Чуть подальше, на полкилометра западнее.

— Что такое…, — Томас непонимающе вызвал другие данные. Хм, так и есть. Наверное, тайфун как-то и его немного сбил или вывел из строя.

— Капитан, он готовится запустить ракету. Но не в нас.

— ПВО готовь.

— Есть.

— Вражеский пуск!

— ПВО огонь по ракете и врагу!

Подлодка немного качнулась, когда две ракеты были запущены, все переключились на оптические камеры, чтобы видеть их полет, однако, на поверхности, похоже, бушевал кромешный ад, и кроме огонька сопел, никто ничего не увидел, да и те почти сразу пропали.

— Вражеская ракета вошла в воду! Двести метров от нас!

— Противоторпеды — огонь!

Как только капитан отдал эту команду, под водой раздался какой-то глухой грохот, и их корабль изрядно качнуло. На мгновение чуть моргнул свет, а Игорь был готов поклясться, что его глаз зафиксировал какое-то темно-зеленый ореол на поверхности всех предметов на мостике. Однако, моргнув еще раз, все исчезло, и было невозможно что-то сказать определенное.

— Противоторпеда — попадание?

— Никак нет, капитан, — Руслан не отрывался от своих показателей, — ракета сдетонировала сама.

— Сама? Хм… Повреждена, значит, была. Как там наш летучий незнакомец?

— Он быстро уходит из зоны поражения. Наша ракета его не достанет. Все, ушел…

Томас выругался.

— Ладно, заряжай новые ракеты. Как только появится, не жди, а сразу открывай огонь.

— Есть.

Ситуация, скорее всего, была исчерпана, потому, что все стали расходиться, а Игорь ради интереса решил посмотреть пульс Томаса за последние полчаса. Семьдесят ударов в минуту, только один раз повысился на два удара.

Игорь неотрывно смотрел на эти показатели. Потом решил, что на сегодня с него хватит мыслительной деятельности и отправился спать. Ведь не зря говорят, что когда мы спим, мозг бодрствует и обрабатывает информацию. Утро вечера мудренее.

Глава 5

Сон не шел, сказывались переживания последних часов, Игорь пытался найти удобное положение, но все никак не находил.

Наконец, Игорь впал в необычно пограничное состояние между сном и бодрствованием. Если бы у него под страхом смерти спросила, спал он или все привиделось наяву, он бы не смог ответить.

А увидел он вот что.

Игорь очутился одновременно и в теле человека, и как бы в образе бесплотного духа, который кружил над поверхностью. Одной частью сознания он ощущал себя взрослым мужчиной, а другой — неким облачком, которое плавало в небесах.

Игорь понял, что очутился в каких-то стародавних временах, поскольку все вокруг сидели на лошадях и одеты в доспехи, а другим разумом, тем, которой парил, что он — часть свиты великого царя. Этот царь был довольно молодым человеком, практически еще юношей, но уже прославил себя в нескольких битвах. Все, с самого рождения предрекали ему необычную судьбу.

Когда царь вступил на престол, к нему однажды пришел старик, безобразный и израненный. Все его лицо и тело было покрыто шрамами, а беззубый рот искривился в постоянно усмешке. Кто-то подумал, что это волшебник, кто-то, что сумасшедший, но не пристало молодому царю, уже покрытому славой показывать страх перед каким-то стариком.

— Кто ты и чего тебе надо?, — повелительно обратился он к старику.

Старик, грязный и вонючий, затрясся беззвучным смехом и показал на него коричневым крючковатым пальцем

— О да, такой надменный и бесстрашный. Конечно. Как и пристало повелителю, перед которым лежит весь мир. Я пришел к тебе с дарами, о великий царь.

— Какими же, — молодой царь внимательно оглядел его лохмотья, — я у тебя не вижу ни золота, ни серебра, ни драгоценных камней. Возможно, — он немного улыбнулся, — ты привел с собой караван, который стоит сейчас возле дворца?

Свита угодливо засмеялась.

Ко всеобщему удивлению, старик тоже присоединился к этому смеху.

— Да, великий царь, да. У меня есть дары, не беспокойся. Я тебе даю безудержную алчность, жажду власти и удачу во всех делах. Все, за что бы ты ни взялся, у тебя получится. И только я могу забрать у тебя этот дар, запомни, царь, только я.

— Кто же может отказаться от такого, — царь усмехнулся. Несмотря на свое величие, он все еще оставался мальчишкой, заносчивым и дерзким. Ты так говоришь, будто являешься каким-то богом. Только они могут делать такие дары. Откройся: ты бог?

Старик вздохнул и закрыл глаза.

— Боги устали, царь. Они теперь очень слабы и не интересуются делами смертных. Их нет.

— Тогда, ты просто обманщик.

И царь велел страже выбросить старика из дворца.

На следующий день царь забыл уже о странном старике, но у него откуда-то возникла жгучая идея, объединив желание своего не менее великого отца покорить величайшую империю мира и желание величайшего мудреца всех времен увидеть край света, отправиться в поход.

Сперва этот царь очередной раз подтвердил, что является избранным тем, что заставил себе служить народ, который изобрел цивилизацию, а именно, геометрию и механику, физику и астрономию, философию и поэзию. Имея таких подданных, впервые их объединив в одном государстве, он бросил вызов богам, ведь им никогда не удавалось повторить ничего подобного.

Царь отдал последние приказы своим приближенным, и вскоре небольшая, но отличная армия выступила в неведомые края на завоевание всего мира.

Шли годы. Царю неизменно сопутствовала удача. Он выиграл множество битв, взял все великие города, которые были известны на его родине. Всех варваров, которые по своей глупости не признали в нем Господина и любимца богов, он покорил. Но царь не был очередным халифом на час, у него имелся грандиозный план, чтобы объединить весь мир мечом и прекратить все войны. Во главе своей непобедимой армии он убил всех чудовищ и демонов, которые попадались ему на пути и держали в страхе людей. Ему достались неимоверные сокровища мира, в том числе и алмаз размером с голову ребенка.

Постепенно, царь сам стал верить в свое бессмертие, в свою судьбу. В каждом сражении он испытывал на прочность свою благодать. Он бросался в саму гущу сражения с одним мечом. С годами его тело постепенно стало покрываться шрамами и травмами. Его кости были переломаны, в него попадали стрелы и камни, однажды, во время боя в горах, он упал с коня и был чуть не затоптан своими же телохранителями. Еще раз, во время битвы на реке, царь упал в воду и чуть не был раздавлен двумя бортами кораблей. Наконец, при штурме города, о котором в войске накануне никто не слышал даже, а сегодня проходили мимо, увидели, поразились его размерам и укреплениям и решили штурмовать, царь во главе с передовым отрядом ворвался в город, а потом контратака местных жителей отрезали нескольких человек внутри, оставив шокированную армию захватчиков под стенами.

Царь сражался, как лев, и пал последним, когда три стрелы попали в его тело. Когда же горожане хотели отрубить ему голову и так положить конец кровавому походу, который уничтожал целые народы, отчаявшиеся солдаты, оставшиеся снаружи, совершили безумный бросок, опять заняли крепостные стены и отбили царя. Он был без сознания, и жизнь в нем еле теплилась.

Солдаты в ярости, что какие-то дикари посмели поднять руку на их божество, уничтожили всех в городе, даже женщин и детей, их разумами овладевал какой-то леденящий ужас при мысли о том, что они останутся одни в невообразимой дали от дома среди кровожадных народов и племен.

Однако, царь довольно быстро поправился от ран, и они продолжили свой бесконечный поход.

Завоеватель все чаще задумывался, почему ему дозволяется высшими силами то, что не под силу простому смертному. Неужели тот сумасшедший старик, который, наверное, давным давно помер, действительно принес дар? Неужели, это какой-то бог спустился на землю? Но что же он взял взамен? Что забрал?

Армия двигалась по неведомым лесам, затем пустыням, перебиралась через горы, громоздящиеся до самого неба, переплывала реки и моря.

Игорь сам был и участником этого похода, пробираясь через заросли джунглей и загорая на палубе корабля, который пересекал какой-то пролив и рассказчиком, который уже знал, к чему идет дело, но боявшимся признаться себе в этом.

Царь присоединял новые царства и племена, но чем дальше он уходил, тем больше что-то тревожило его душу, что-то не давало ему покоя. Да, он не знал поражений, и теперь был правителем стольких стран, что не мог перечислить даже половину. Да, он везде одерживал верх, но не мог найти успокоения.

Вот, в прошлом месяце, когда, согласно данным мудрецов из недавно завоеванной империи, он должен был выйти к последнему царству, за которым был конец мира. Он пришел в это царство, покорил его, а потом выяснялось, что за ним еще три, и начинается новый континент, чужой и ничего еще не знающий о своем властелине. Он в данный момент, вместе со своими приближенными покорял эти три государства, но за каждым располагались еще три.

Да и разве его приближенные — действительно его? Когда он собирал военный совет, то уже не видел ни одного лица, с которым он покидал свою родину. Теперь свита и военачальники представляли всю его мировую державу, здесь были люди всех рас и оттенков, от рыжебородых северян с белоснежной кожей, до воинов с далекого юга, с кожей, цвета самой темной ночи. Где его друзья детства и соратники? Одни остались в гарнизонах покоренных столиц, другие пали на полях уже забытых всеми равнин, третьи вернулись домой.

Царь начал тревожиться, что не успеет осуществить свои планы. Он был уже далеко не тот восторженный юноша, который бросал вызов всему миру. Это был взрослый мужчина с печалью в глазах и уже видневшейся седине в бороде, который очень многое видел, а еще больше хотел бы забыть.

Однажды, возвратившись из дальнего разведывательного рейда, в накидке, скрывающей лицо и фигуру, он зашел в большой шатер в центре лагеря, где проводились военные советы.

Он вошел, и… его никто не узнал. Стояли многочисленные военачальники, разбившиеся на группки и оживленно обсуждающие последнюю компанию. Он ходил среди них, и никто его не узнавал в необычном одеянии. Мало ли гонцов или рабов ходит в лагере? А они ждут царя, и отвлекаться на какого-то незнакомца им не стоит. Он долго ходил между ними, и понял, что не понимает ни одного слова. Все говорили на своих родных языках, и сколько он не силился, так и не смог услышать ни слова на своем.

Царь начинал тревожиться, что мир слишком большой, и не хватит жизни человека, чтобы покорить весь. В сердце его поселился червячок, который подтачивал уверенность в своей судьбе и избранности.

Куда он идет? Зачем?

Ведь впереди еще больше царей и племен, о которых он никогда не слышал. Так ли надо их покорять? Или, оставить их собственной судьбе?

Но царь был упорным и еще твердо держался своей линии. Он продолжал идти вперед.

Однажды, перевалив через очередной хребет, армия вышла на какие-то совершенно уж пустынные земли. Ни царь, ни географы, ни проводники уже не представляли где находятся. Потому, что до всех известных и покоренных земель было одинаково далеко, и пусть был только один — назад.

Они заблудились.

Здесь царь встал на колени и вознес молитву тем богам, которым поклонялись в этой земле. С годами он стал изрядным скептиком, и его вера в богов сильно пошатнулась, но все равно по какой-то причине он держался правил.

Царь поблагодарил богов за помощь, за то, что оберегали его во время всех походов и за то, что позволили увидеть конец земли. То, что дальше нет ничего, были очевидно всем. Да, армия не дошла до океана, но пустынные земли простирались вдаль на десятки километров, и нигде не было заметно ни единой живой души.

И вот, он завоевал мир. Пока эта мысль еще не пустила корни в его разуме, но уже блуждала на периферии. После молитвы они совершили жертвоприношение всем богам, известным и неизвестным, и когда царь снова сел на коня и поворачивал поводья назад, он увидел, что чуть в отдалении стоит мальчик.

Мальчик, видимо, был родом не из здешних мест, не какой-то дикарь на окраине мира, а в богатых одеждах с необычным узором и с взглядом спокойных синих глаз.

Царь снова спешился и подошел к ребенку.

— Мальчик, я царь, бог и сын бога, владыка всего мира, скажи мне, кто ты и что ты здесь делаешь?

Тот долго молчал, а потом ответил на родном языке царя, который не понимал уже никто среди разношёрстной свиты.

— Царь, ты можешь быть и сыном бога, но ты не повелитель всего мира. Есть на свете один город, который стоит больше, чем все богатства, которыми ты обладаешь. И в этом городе никто о тебе не слышал.

Царю стало плохо. Он покачнулся и сел в дорожную пыль возле мальчика.

Как же так. Ведь он уверен, что завоевал все, а оставшиеся дикари в пустынях слишком жалки, чтобы тратить на них его божественное время. И теперь оказывалось, что его миссия еще не закончена.

Мальчик бесстрастно смотрел на сидящего повелителя мира, потом показал себе за спину и сказал:

— Через много дней пути, когда твое войско почти погибнет от жары и жажды, ты увидишь прекрасную реку, быструю и чистую. Говорят, что боги, которые еще остались, иногда спускаются и отдыхают на ее берегах. Ты ее сразу узнаешь. Там раскинулись заливные луга, на которых величественно ходят олени и косули. Там нет людей.

— Так где же? Где этот город?!

Свита была изрядно встревожена тем, что повелитель мира и какой-то мальчик разговаривают между собой на никому неизвестном языке, но вмешиваться не решалась.

— На этой реке есть только один паромщик, одноглазый и старый, как ворон, и он перевозит людей на тот берег.

Царь спросил:

— И что, этот город на противоположном берегу?

— Нет, — отвечает мальчик, — это только половина пути. Если ты действительно хочешь стать повелителем мира, если ты готов принести любые жертвы ради этого, чтобы увидеть город, если у тебя хватит воли, если ты действительно бог и сын бога, то отправишься дальше.

Но ты можешь остаться на берегу этой реки, потому, что эта река — и есть Рай. Все твои желания будут удовлетворены, все твои раны исчезнут, ты закончишь в наслаждении жизнь, и после смерти тебя будут помнить величайшим царем, которого помнят тысячелетия. Тебя никто не будет осуждать, что ты остановился, не достигнув своей мечты, ведь для того они и существуют, чтобы вести нас за своей судьбой, а не достигать их.

Однако, если ты хочешь сделать то, что не под силу ни одному человеку, ты отправишься дальше.

Здесь царь впервые проклял того безумного старика, который принес ему такой дар, ибо остановиться на берегу реки и закончить жизнь в счастье он не мог.

Оставив мальчика позади, армия двинулась дальше, вглубь пустынных земель, ведомая мечущимся и безутешным царем к заветной реке.

Все произошло так, как и предсказывал мальчик. Этот поход оказался очень трудным, недели напролет не было ничего, кроме скал и пустынь, им не встретился ни один человек.

В армии постепенно стала заканчиваться вода, и люди, чтобы выжить, стали убивать животных и пить их кровь.

Царь собрал своих военачальников и дал им выбор: возвращаться в последний город, завоеванный ими, и ожидать его возвращения, или продолжать поход с ним.

Сперва, все единогласно высказались, чтобы продолжать движение, однако, с каждым днем все больше солдат погибало, а еще больше все-таки повернули назад, и, наконец, когда с царем оставался небольшой отряд ближайших друзей, они вышли на плато. Еще через несколько дней, когда царь думал, что от жары и жажды все здесь окончат свою жизнь, он на горизонте увидел реку.

Глава 6

Игорь проснулся. Или, он не спал? Его шлем был выключен, поэтому, сказать что-то точно было крайне затруднительно.

Он встал с койки и потянулся, потом грустным взглядом оглядел свою каюту. Она была небольшой, но предельно функциональной. Небольшой помещение, несколько квадратных метров, где находится все, что можно понадобиться человеку в дальнем походе. Только у капитанов каюта была побольше, и состояла из двух помещений, условно разделяясь на спальню и кабинет.

Игорь вышел в кают-компанию, где сидели Руслан и Аркадий. Каждый занимался чем-то своим в тишине. Игорь сел, налил кофе и прикрыл глаза.

— Ну ты и спишь, — прозвучал рядом голос Эмиля.

— В каком смысле?

— Ты проспал почти сутки.

— Ты шутишь?, — поразился Игорь.

— Посмотри на часы.

— Сутки… Сутки?! Что-то произошло за это время? Что с реактором? Где мы сейчас?

— Не суетись, все нормально. Если бы были проблемы, ты бы уже знал. Николай Иванович починил реактор, теперь, если его не перенапрягать, как в прошлый раз, то все будет хорошо.

— Сбили того разведчика?

Эмиль покачал головой:

— Насколько мне известно, нет. Он больше не появлялся, а мы ушли на глубину. Не знаем, что это было.

— А где находимся?

— Отплыли, на самом деле, не так далеко. Только закончили ремонт и тестирование реактора. Пока в Западной части Тихого океана, не так далеко пока отошли от Японии.

— Странно, чего же я так заснул-то…

— Видать, приснилось чего-то особенное, — Эмиль подмигнул смурному Руслану. Девка какая или что-то получше, премия за работу, например.

— Да нет, всякая ерунда. Сколько еще плыть-то?

Что-то рисовавший в блокноте Руслан на секунду отвлекся, встал, потянулся и ответил:

— Еще дня три, думаю. Если все будет хорошо, и мы ни на кого не нарвемся. А потом — твоя работа.

— А чем ты там занят-то? — повернулся к нему в профиль Игорь, — рисуешь самого красивого мужчину на корабле?

— Ты, Игорь, даже не самый красивый мужчина за этим столом.

Так как сидели их двое, то Эмиль иронично поклонился в знак благодарности.

— Да нет. Вот проснулся и решил кое-что спроектировать. Дальние спутники.

— Что?

— Ну, знаешь. Есть еще несколько околоземных спутников, которые пока летают на орбите и кое-как поддерживают связь. А есть которые летают к дальним планетам и даже к звездам.

— Так спутники уже сколько лет не запускают. Пытаются, конечно, но слишком много утеряно. Эксплуатируем старичков и молимся, чтобы они еще поработали. Да и у американцев так же. Но я понимаю, зачем они работают, это очень дорогие машины. А зачем эти, дальние спутники?

— Ну как, — Руслан отложил блокнот с рисунками и схемами и размял свои кулачищи, — развитие науки же. Всегда же интересно, что находится далеко. Какие планеты, какие атмосферы, какой у них состав. Может, когда-то и доберемся до них.

— Ты шутишь? Это давным давно люди запускали ракеты в космос, с людьми и грузами. Тогда у них может и был шанс полететь на дальние планеты. Тогда у них были перспективы. А сейчас… Живем под землей, плаваем под водой. Пустая твоя работа.

— Может, пустая, а может, и нет. Вон, над Циолковским тоже смеялись в свое время, а его работы, не только чисто научные расчеты, но и его полет фантазии дали толчок всему развитию космоса.

— Над кем? — недоуменно поднял голову Аркадий.

Три человека синхронно повернулись в его сторону, на мгновение застыли, и вернулись к разговору.

— И вот, я начинаю рассчитывать ракету. Фтор-кислородные двигатели, вывод на орбиту. И, параллельно, спутник дальней работы.

— Зонд, — подсказал Эмиль.

— Да-да, зонд.

— И что же твой зонд будет делать? Извини, просто я до сих пор понять не могу. Ну, запустят этот зонд. А дальше? Потрачено будет столько ресурсов, столько редких металлов, которых и так сильно не хватает у нас. И… чтобы собрать информацию? А ее что, намажешь на хлеб? Или, выкуешь станок из нее?

— Ну как же, — Руслан выпрямил спину и посмотрел твердо, — если бы пещерный человек тоже не начал разбираться что и как, он бы не одомашнил корову, не начал бы сеять зерно. Да весь прогресс, вся цивилизация двигалась потому, что у кого-то постоянно было неспокойно в одном месте. Он постоянно задавал вопрос «а почему?». Постоянно копал, изучал, испытывал. Так и развитие происходило. А сейчас мы потеряли интерес ко всему, нас интересует только наша жизнь, наши удовольствия и безопасность. Прогресс исчез, его нет. И вот мы топчемся на месте.

— Подожди, ты ушел от конкретики в область какой-то голой философии, — Игорь начал распаляться, а за их спором с интересом наблюдали Эмиль с Аркадием, и даже зашедший старпом, обычно бывший равнодушным к таким разговорам. Ну, вот запустим ракету. Я думаю, если вся страна напряжет силы, то сможем. Наверное. Дальше что? Запустили твой зонд. Возьмем даже, что все успешно, он работает как ты спроектировал и так далее. Дальше что? Полетел он к Марсу или какие там еще планеты есть. Сделал фото, снял объемную модель, всякие анализы атмосферы, грунта и прочая ерунда. Передал, допустим, это все на Землю, к нам. Не знаю, правда, есть у нас техника, чтобы все принять, но, представим, что построили, и это не разбомбили тут же американцы. Вот пришла информация. На Марсе холодно, воздуха нет и ураганы. Посмотрит какой-то генерал, благожелательно покивает, и… И что? Положит в какую-то папку до лучших времен. То есть, мы потратили огромное количество ресурсов, металлов, времени инженеров, подземных заводов и так далее для того, чтобы положить документы в архив? Такая только польза?

— Вот тут ты не прав, — Руслан встал и прошелся, будто подбирая в голове аргументы. В кают-компанию зашли еще люди, свободные от выполнения служебных обязанностей и сели, почувствовав, что происходит что-то интересное. Ты знаешь, кто такой Фарадей?

Игорь покачал головой.

— Это давно жил такой английский физик, который положил начало изучению электричества. Про это явление и раньше знали, но особо не придавали значение. Но Фарадей тратил годы на эксперименты, чтобы найти какие-то закономерности, какие-то правила, по которым электромагнетизм действует. Он тратил деньги, время, хотя, даже другие физики не очень понимали, для чего. Ведь все описывается механикой Ньютона и Кеплера, а если и есть какие-то необъяснимые явления, то их можно разложить по полочкам, если немного модернизировать старые теории. Но он был упорным и даже упертым. Когда у него спросили, какая от этого может быть польза, он ответил, что не знает, но когда-то в будущем с этого можно будет взымать налоги. Так вот, он умер, так и не успев увидеть результаты своего многолетнего труда. Нельзя сказать, что он ушел в безвестности, но почти все считали его занятие бесполезной ерундой. И только через десятки лет люди поставили это все на серьезные рельсы, коммерциализировали все, и сейчас, — он обвел небольшое помещение театральным жестом, — все, что есть в нашем мире, основано на электричестве. А теперь вернемся к нашей теме. Вот мы сейчас дико страдаем от недостатка металлов и нефти. Люто страдаем, так? И как решить проблему в обозримой перспективе, никто не знает. Даже, думаю, наши дети будут работать со шлаковыми отвалами, которые оставили мы, чтобы из них выдавить хоть капельку платины, меди или хрома. А ты знал, что в космосе тысячи астероидов, которые полностью состоят из металлов? Да-да, не делай недоверчивое лицо, миллиарды тонн вольфрама и молибдена, серебра и кобальта. Летают просто так. А теперь представь, что мы могли бы все это доставить к нам на Землю. Мы бы сделали резкий рывок, и проблема снабжения резко бы ушла

Это становилось уже интересным. Теперь в кают-компании собрались все, кроме капитана. Это была дуэль ораторов, как в Древней Греции, дуэль двух философских систем, и на кону была победа и уважение собравшихся.

— Отчасти я согласен с тобой, — начал Игорь, наливая себе витаминный сок. Ты говоришь все правильно, друг, все по делу. Я бы даже помог тебе кое с чем, с твоими ракетами, если бы хоть каплю в этом понимал, — все заулыбались. Семен, подойди, пожалуйста. Врач, мало что понимающий, но ощущающий себя в центре театрального представления, вышел в середину. Покажи свою металлическую руку.

Тот протянул.

Игорь медленно и тщательно все осмотрел.

— Скажи, на чем работает твоя рука?

— Ты спрашивал уже. Это радиоактивные соли. Батарейки. Фактически, они вечные, но гарантия на полвека. Да я с такой работой, — он улыбнулся, — вряд ли протяну больше.

Стоящие хихикнули.

— Ну, а если и сядет батарейка, то заменят. Стоит, конечно, прилично, но ради такого дела, — он достал из кармана колоду карт и металлической рукой продемонстрировал всем пару фокусов, — не жалко.

— То есть, ты хочешь сказать, — Игорь ходил мимо, — что прогресс налицо?

— Конечно. Я смотрел старые протезы, с которыми ходили несколько поколений назад. Это чудовищно, в общем. Пальцы еле сгибались, ничего сделать не надо было. По сути, крюк какой-то.

— Хмм, интересно. Спасибо, Семен, — он повернулся к Руслану, который уже понял, куда тот ведет и нахмурился сильнее тучи. А теперь, товарищи моряки, давайте подумаем. На космос и прочие ерундовые вещи были потрачены… не могу даже сказать сколько, потому, что сам не представляю. Сказать «гигантские» средства — значит, преуменьшить их в гигантское количество раз. И что нам это дало? Да, Руслан, я знаю, что ты скажешь: спутники, зондирование Земли, связь и прочее. Это очень нужные вещи, согласен. Тут никто и отрицать не будет. Но нам рассказывали, что была еще пилотируемая космонавтика, и даже, если я ничего не путаю, какие-то космические станции. Вот зачем они нужны? Какой прогресс, какую пользу они в целом принесли человечеству? Если бы хоть бы десятую часть, которую потратили на это дело, пустили бы на развитие такого протезирования, — он показал на Семена, — или на батарейки на радиоактивных солях, которые абсолютно безопасны потому, что химически разлагаются при нарушении капсулы и сейчас есть практически в каждом приборе, такие технологии были бы уже тогда. Не совершило ли Человечество ошибку? Не пустилось ли оно на журавлем, если синица была в руке, стоит только опустить голову? Как бы развивалась история, если бы потратили ресурсы в другое русло — сейчас уже никто не скажет. Но Человечество потратило всего себя на какие-то прожекты, на какую-то ерунду, ненужную, для того, чтобы потешить свое самолюбие. Потратили все ресурсы, а что в итоге? Ностальгия по тем временам, когда человек летал в космос? Равноценная ли это замена? На одной чаше весов ностальгия, на другой — утраченные перспективы для всей планеты. Мы потратили себя, свои ресурсы, свои резервы на то, что не важно. Может, хватит витать в облаках? Хватит мечтать о галактиках и дальних планетах? Не нужнее ли опустить взгляд вниз, закатать рукава и просто работать. Да, это не так возвышенно и романтично, но кто сказал, что путь в Рай будет легким? Человек представляет себе свое прекрасное будущее так: вот я сейчас здесь, потом не понятно что, чего я касаться не буду, потому, что неинтересно, а затем Человек — хозяин Вселенной. Но это трусливая позиция, разве ты не видишь? Человек боится разработать план, а просто прожигает себя в пустых мечтаниях.

— Я не согласен вполне с тобой, — буркнул Руслан.

— Подожди, я почти закончил. Или, не брать медицину и ядерные технологии даже. Взять ЦВС. Нашу Ладу. Сам посуди, а мужики не дадут мне соврать. Принципиально ЦВС не отличается от первых компьютеров. Да, она неимоверно умная, быстро работает, резервируется и прочее. Распознает человеческую речь, принимает решение согласно своих алгоритмов. Но, по сути, это машина, механизм. Нажал на педаль, она поехала. Нажал на другую — остановилась. Но есть квантовые компьютеры. Их раньше разрабатывали, но потом… Сами понимаете, стало не до того. Сейчас они кое-где используются, но все-таки, это больше экзотика, они слишком сложны, чтобы внедрить во флот, на подлодки, к примеру. Почему нет прогресса, хотя столько лет прошло? Может, потому, что тратили все на вещи, вроде космических станций и медиасферу? А вот если бы квантовый компьютер загрузить в мета-мозг, как мы обсуждали недавно. Не создали бы мы новую жизнь? Или, даже не жизнь, кое-кто говорит, что мы бы создали Бога, идеальный разум в идеальном носителе. Ты понимаешь, о чем я хочу сказать, Руслан, — Игорь улыбнулся, подошел к здоровяку и положил ему руку на плечо. Мне кажется, что не только Человечество сделало ошибку много-много лет назад, когда повернуло не туда в развитии, но и сейчас до сих пор бьется в этом тупике, уверенное, что эта борьба только сделает его сильнее. А эта борьба бесмысленна. Это тупик. И пора это признать.

Неожиданно для самого себя, Игорь ощутил в груди какую-то печаль и пустоту. Он понял, что спорил даже не с Русланом, не с собравшимися, и даже не с собой, а со всем миром. И ощущая свою правоту, он чувствовал только грусть. Да, он прав, но от этого только еще горше.

Тишина повисла над кают-компанией. Каждый размышлял и думал о себе и своих близких.

Игорь вышел. Ему не хватало воздуха.

Он в коридоре отвернулся к стене, схватился на балку и пытался отдышаться. Нет, его давили не слезы, а какая-то тоска, как человеку, который выиграл в лотерею огромное богатство, и потом спустил его на всякую ерунду, и через несколько лет думал — эх, сейчас бы вернуться туда, я бы лучше распорядился деньгами. Все люди крепки задним умом, и только очень немногие способны преступить свою гордыню и признать ошибку. А еще меньше способны не оглядываться назад и тосковать об утерянных шансах, потому, что время — это дорога с односторонним движением, и то, что было, уже не получится никак изменить.

Никто ведь не хочет очутиться среди неудачников. Ведь осознать такое — это то же самое, что садиться на «Титаник», точно зная, чем все закончится.

Заставив сердце успокоиться, он отправился на капитанский мостик, чтобы проверить состояние своих систем.

Проходя мимо отсека с оборудованием, его взгляд упал на командный модуль «Краба». Конечно, сама установка не находилась внутри, а располагалась среди корпусов подлодки потому, что было слишком большая, но эту часть рекомендовали хранить здесь.

Игорь осмотрел ее, проверил работоспособность, контакты и загруженные программы, потом медленно пробормотал бездушной железке:

— Ну что, приятель, готовься. Еще несколько дней, и придется нам с тобой активно поработать. Прямо на вулкане, да еще и под носом у американцев. Не знаю, насколько получится, и получится ли, но мы должны сделать все, что от нас зависит. Ты пока отдыхай, работы будет много.

На мостике находились капитан в своем кремле в шлеме и Аркадий, который выполнял какие-то тесты. Когда он оставил кают-компанию и ушел, геолог не запомнил. Сел в свое место и проверил рельеф дна, соленость и температуру той части океана, где они двигались, запустил программу быстрой проверки всего геологического комплекса. Все было в порядке. Тогда он вывел на экран общую информацию. Все системы работали исправно.

Немного повернувшись направо, он краем глаза увидел, как Аркадий что-то воровато посматривает себе вниз на ноги и тут же вбивает в свой экран. Его вид был, как у первокурсника, который неумело списывает на экзамене у строго преподавателя.

Томас был до сих пор в шлеме и занимался своими делами.

Игорь деликатно кашлянул и подкатил к Аркадию, который тут же спрятал что-то у себя на коленях.

— Ты что, американский шпион и передаешь врагу наши коды шифрования? — грозно прошептал Игорь, свирепо вращая глазами.

Но молодого офицера так просто было не запугать.

— Да иди ты. Какие коды, работаю тут, разве не видишь?

— Работаешь, говоришь, — задумчиво протянул Игорь, подозрительно щурясь, — хороший ты офицер, Аркадий. Зашел я в кают-компанию — ты там что-то пишешь в блокноте, прихожу себя, продолжаешь. Ты вообще когда-нибудь спишь?

— Чего ты пристал? — сдался тот. Тебе скучно, что ли?

— Нет, не скучно. Просто, хотел спросить, что ты писал и сейчас прячешь.

Аркадий посмотрел на него с неприязнью и недоверием.

— Тебе зачем? Это мое личное дело.

— Точно, извини, — наигранно согласился Игорь, — не могу вмешиваться. Придется доложить Эмилю.

— Вот ты…, — возмутился тот. Неприятный ты человек.

— Ты не первый, кто говорит мне это, — ухмыльнулся тот. Ну?

— Ладно, — тяжело выдохнул. Это личный проект. Математика.

— Чего? — не понял Игорь.

— Знаешь, что такое простые числа?

— Чего?

— Ну, число, которое делится только на себя и на единицу. Можешь назвать такие?

Игорь отодвинулся и скривился, будто от лимона.

— Эммм… Три, пять, семь, девять…

— Девять — нет. Оно еще делится на три.

— А, точно. Одиннадцать и так далее. Ты что, первый класс школы решил вспомнить?

— Тут все не так просто.

— Ну, расскажи, — Игорь обернулся на капитана, который раздраженно уставился, не снимая шлема виртуальной реальности, на них, недовольный каким-то пустым разговором.

— Пойдем-ка тогда ко мне, в мастерскую, там постараюсь объяснить.

Они отправились в отсек радиста, где был не просто творческий беспорядок, не просто производственно-ремонтная часть, а ощущение, что здесь произошел взрыв, и взрывная волна состояла из микросхем, каких-то плат, оптики и самых различных кабелей, он толстенный силовых в руку взрослого мужчины, до самых тоненьких, в десятки раз тоньше человеческого волоса и видимых только в особой поляризационном свете.

Аркадий освободил два кресла и очистил наименее важную часть стола, после чего продолжил:

— Так, на чем закончили? Понял, что такое простые числа?

— Допустим. И что из этого?

— Ты вот спрашивал про школу. Если ты помнишь, то обучение у нас строится так: даются какие-то самые простые и очевидные постулаты, например, что точка делит прямую на два луча. Или, что параллельные прямые не пересекаются.

— Что-то такое было, вроде. Давно я в школе учился…

— Так вот, как ты думаешь, какое самое большое постое число?

Игорь задумался.

— Вот ты задачку мне подкинул… Даже не знаю, сдаюсь.

— Ладно, зайдем с другой стороны. Как думаешь, самое большое простое число есть в принципе или их бесконечно?

Игорь обескураженно выдохнул и с надеждой посмотрел на дверь.

— Нет-нет, какое твое мнение?

— Давай подумаем, — Игорь встал, налил себе кофе и так же остался стоять подпирая шкаф. Самое большое число, которое делится только на себя и на единицу и не делится на что-то еще… С одной стороны, чем больше число, тем больше вероятность, что найдется какая-то паскуда, на которую нечаянно поделится. Он же большой, мало ли.

— Логично. Продолжай.

— С другой стороны, тут другая тенденция. Если, допустим, какое-то очень большой число не делится на множители от двух до ста, то тем более вряд ли оно делится на большее число. Потому, что этот потенциальный множитель сам уже слишком большой, чтобы на него делилось то, очень большое число. Потому, что, условно, очень большое число скорее поделится на сорок пять, а не на пятьсот сорок девять.

— И это верно. Дальше.

— А что дальше? К чему это вообще все? Разминка для мозгов? Тебе работу найти, что ли? Уверен, у старпома найдется задача, которую должен ты решить.

— Да погоди ты, — отмахнулся тот, — себе работу я и сам найду. О смысле в конце расскажу. Дальше давай. Насчет самого большого простого числа.

— Ох, я не математик, знаешь ли, а простой геолог. Ладно, продолжим. Ну, что я думаю… Скорее всего, интуитивно, этих чисел бесконечно много. Где-то в галактической дали существует какое-то число, которое внезапно является простым. Только, — он глубоко задумался, — чем дальше в лес, тем таких числе меньше. Это, как называется, — Игорь зажмурился, — слово такой, как сексуальная болезнь… Блин… А, асимптота! Распределение таких чисел с увеличением порядка выборки асимптотично!, — он с гордостью от такой умной фразы посмотрел на Аркадия.

Тот рассмеялся.

— Смотри, а ты не такой уж тупой, как кажешься на первый взгляд. В целом, правильно. Таких чисел бесконечно много. Это факт и это доказано. И я могу тебя поздравить: ты только что интуитивно решил то, что доказано еще древними греками. Вернемся на базу, сварю тебе металлический лавровый венок.

— Ну и? Так в чем вопрос, если еще древние доказали?

— А вот тут и возникают первая проблема. Таких чисел бесконечно много, это правда. А как их находить?

— В каком смысле?

— Ну, вот надо найти простые числа, если они есть, между миллионом и двумя. Как ты поступишь?

— А зачем это надо?

Аркадий встал от раздражения.

— Я тебе говорю, о смысле потом. В конце. Пока поразмышляем о самой проблеме. Чистой и незамутненной.

— О самой проблеме? Хорошо… Перебором, как. Миллион — не простое число, так как делится на два. Миллион один — тут надо уже думать. Последовательно делить на все числа от двух до пятисот тысяч. Это чисто механический перебор же, — он поднял глаза на Аркадия, — это можно поручить ЦВС. Ну, или на базе огромные вычислительное мощности стоят. Целые гектары. Поручить им и пусть себе считают.

— Да, ты в целом прав. Существуют разные ухищрения, так называемое «решето», но даже с их помощью в конце приходят к тому же перебору. А как ты сам знаешь, минута работы этих вычислительных центров стоит очень дорого, да и все на военные цели тратится. Но даже если так… Вот ты сказал правильно, это можно поручить вычислительной технике. Она справится. А если надо найти простое число в интервале, который начинается с числа с миллионами знаков, а не с семью, как один миллион. Тут никаких вычислительных мощностей не хватит. И никакое «решето» и прочие уловки не помогут. Да, мы можем, условно, разделить бесконечность на две части. И у нас будет бесконечность в два раза меньше, но она останется бесконечностью.

— Ммммм, еще раз. Я что-то потерял нить.

— Аналогия такая, смотри. Ты когда последний раз звезды видел?

— Давно. Года три назад.

— Вот, смотришь ты на две звезды рядом. Но одна в сотне световых лет, а вторая — в тысяче. Да, первая в десять раз ближе, но тебе какая разница? Ты никогда не достигнешь ни первой, ни второй. Так и с простыми числами. Там, основная проблема — что у нас нет четкого и надежного алгоритма для поиска больших простых чисел. Понимаешь?

— Кажется, да. Простым перебором можно найти их только здесь, недалеко от тех масштабов, где мы живем. Вот с какими числами мы ежедневно имеем дело? Тысячи, миллионы. Редко — миллиарды. Все, что больше — с такими числами работают только ученые, да и то, не сильно забираются дальше. А что касается чисел вселенских размеров — там решение в лоб уже не подходит.

— Мало того. Вот диаметр всей Вселенной в метрах можно написать числом всего с двадцатью семью цифрами. Всего двадцать семь, представь. А мы говорим о простых числах с миллионами знаков по крайней мере. И то, это нижняя так сказать граница поисков математиков. А если числа, и это не просто придуманные ради забавы, а действительно использующиеся в работе, настолько большие… Гораздо больше, чем во сколько Вселенная больше планковских масштабов. Есть такие «башни» степеней, например, три в степени три в степени три и так далее. Понял?

Игорь кивнул.

— А теперь представь, что таких «ступенек» в башне миллиарды. То есть, три в степени три в степени три… И так миллиард раз. Представил?

— От твоих кошмаров я спать не буду.

— Жизнь — такая штука. Понял в целом проблему?

— Да. Найти алгоритм для отыскания больших простых чисел.

— А теперь вторая подзадача, тесно связанная с первой.

— О господи…

— Не плачь, ты почти уже все понял, осталось немного. Есть такая проблема Гольдбаха.

— Уже звучит зловеще.

— Звучит она так: любой четное число больше четырех можно представить, как сумму двух простых чисел.

— Поясни, а то я поплыл уже.

— Берем восемь: пять и три. Берем десять: семь и три. Понимаешь?

— Ну да. И что?

— Надо доказать это утверждение. Вернее, доказать, что это всегда бывает. Даже на очень больших числах. На более-менее малых числах можно это проверить перебором. А на больших… Ну, ты понял.

И это проблема очень серьезная. Над нею бьются уже несколько веков, лучшие математики. И никто не может решить.

— Так, я понял проблему. И теперь скажи мне, наконец, какое это вообще имеет значение, кроме морального твоего удовлетворения.

— А тут все гораздо проще, — Аркадий улыбнулся и откинулся на спинку. Шифрование.

— Чего?

— Все шифрование наше. Общение с базой в Авачинской бухте, спутниковая связь, всякие секретные каналы — тут вся математика, все алгоритмы базируются на простых числах. Это оправдано и это правильно. Сейчас любой секретный канал, если подключиться к нему, можно расшифровать. Чисто теоритически, по крайней мере. Но взломать можно. Максимально все усложняется, но и развиваются мощности и алгоритмы для их вскрытия. А если будут решены эти две проблемы, эти два вопроса, то можно будет создать такое шифрование, которое в принципе невозможно взломать. Я сейчас не буду тебе читать еще лекцию по теории шифрования…

— …спасибо.

— Но в целом, ситуация такая. И я, кажется, что-то нащупал.

— Ты?

— Да, и проверяю небольшие леммы в ЦВС. Какие-то небольшие вычисления делаю, чтобы проверить какие-то части теории.

— Не понял. Ты думаешь, что решил эти проблемы?

— Не знаю, но кое-что я нащупал.

— Несколько веков величайшие математики пытались решить и не могли, а ты сейчас что-то нащупал?

— Мне так кажется.

Игорь опять встал и недоверчиво прищурился.

— Ты же не математик?

Аркадий оскалился.

— Куда там. Простой инженер, потом обучился в офицерской школе.

— Очень странно, — Игорь в задумчивости прошелся по мастерской, — вопрос такой: а раньше у тебя такого интереса не было к математике? Способностей каких-то?

Аркадий задумался крепко.

— Не припомню. Как и все инженеры, математическая подготовка у нас была очень приличной, но, как и все технари, мы благоговели перед математиками. Это какая-то высшая каста, говорящие на языке Бога. Нет, не было. Наверное, перед началом похода это появилось. А после сна, после того, как тот американский разведчик улетел, я проснулся и решение, вернее, не решение, а путь к нему, я стал четко себе представлять. На проверку, думаю, если особо тревожить никто не будет, потребуется пара недель.

— Если надо, чтобы никто тебя не тревожил, ты выбрал не лучшее время. А знаешь, что бы там ни было, я вспомнил одну шутку про математиков, которая ходила у нас.

— Ну-ка? Надеюсь, не пошлую?

— Нет. Она заключается в том, что все руководители университетов очень любят математиков. Почему? Во-первых, никто не может понять, чем они занимаются и какие результаты. И под это можно любые деньги гонять туда-сюда. А во-вторых, физикам или химикам нужны лаборатории, какие-то материалы редкие, дорогие приборы. А математикам нужны только бумага, ручка и персональный компьютер. Да и компьютер по большому счету не обязателен. Потому, что их разум — это уже целая Вселенная, и, зачастую, не одна и там возможны любые чудеса.

— Ох, как приятно.

— Последнюю фразу я только что придумал. Так что, не расслабляйся и иди на пост. Пифагор, блин.

Игорь через некоторое время вернулся на мостик, и увидел, что капитана там уже нет, а на его месте сидит старпом, который проверяет свои данные.

— Как у нас дела, Артем Викторович? Не видать врага на горизонте?

— Да, вроде, нет, — тот отвлёкся немного от одного экрана и бросил взгляд на другой. Ты тренируешься, геолог?

— А как же, — Игорь принял более удобную позу, — каждый раз, когда все спят, у меня не минуты покоя. Закрываю глаза и моделирую разные ситуации.

— Ты шути пока. Потом, когда доберемся до места, не до юмора будет. Если что-то пойдет не так, или не добудешь нужного количества металлов — пойдешь под трибунал.

— Эй, — Игорь погрустнел, — ты чего меня пугаешь? И так страшно, еще ты тут подкидываешь дровишек. Не надо так.

— А чего ты ходишь без дела?

— Я у тебя вот что хотел спросить, — только начал уводить разговор в сторону, как вдруг зажегся сигнал «Опасность».

Игорь тут же повернулся к своему экрану и начал выводить все данные. На мостик быстро зашел Томас, сел в свое кресло и одел шлем. Судя по звукам, за спиной Игоря еще несколько человек появились на мостике и заняли свои места.

— Так, что у нас тут, — протянул капитан. Так, можете выдохнуть немного, это не боевая тревога.

— Капитан, а что тогда? — спокойно спросил Эмиль.

— Какая-то природная деятельность на дне. Что это такое…

Все данные начинали на экранах плясать. Температура, плотность, соленость, насыщенность газами — все изменялось несколько раз в секунду, однако, сама подлодка никаких изменений не ощущала.

— Лада, система мониторинга и датчики в порядке?

— Неполадок не обнаружено, капитан.

— Проверь силу тока в датчиках. Может, их коротит. Аркадий, ты где там?

— На месте, товарищ капитан.

— Запусти быструю проверку ЦВС и модуля сбора данных.

— Есть.

— Это не датчики, — откликнулся Дмитрий, оператор дронов, — я тут выпустил одного из разведчиков. Смотрите.

Он вывел на экран изображение. Сначала никто ничего не понял, какое-то темное пятно.

— И что это?

— Это объем какой-то огромной массы воды с газом. Может, на дне произошел выброс вулкана или большого гейзера.

— Может, подняться выше, капитан?

— Нет, ни в коем случае. На глубинах меньше километра мы становимся очень заметны врагу. Не знаю, летают ли они сейчас, но рисковать нельзя. Увеличить ход.

— Есть.

— Ну что, геолог, — капитан неожиданно в шлеме повернулся в сторону. Прояви себя, это твой шанс.

— Мой? — удивленно спросил Игорь. Здесь же нет пород, да и до дна далековато.

— Ты должен знать. Выброс газов со дна. Мы не знаем, вулкан это или нет. Или, какая-то потерянная ядерная бомба сдетонировала. Быстро думай, что это может быть за газы и чем нам это грозит! Времени мало!

— Так, — лихорадочно начал размышлять вслух Игорь. Это может быть сероводород. Может, водород. Могут от температуры перейти в такое состояние газовые гидраты, метан, например. Трудно сказать. Судя по размерам, — он еще раз бросил взгляд на пятно, которое постепенно увеличивалось на экране, — это что-то очень серьезное. Надо быстрее уходить отсюда, — резонно заключил он.

— Ну да. Николай Иванович, -вызвал он реакторный отсек. Как там дела? Максимальную скорость выдержим?

— Так точно, капитан. Только рекомендую не выходить на форсаж. А то, снова…

— Понял тебя, — капитан его прервал. Лада, увеличивая скорость до полного впе…

Подлодка затряслась. Ощущение было такое, что это не одна взрывная волна, не какой-то механический удар, а едва слышный шепоток по корпусу, который постепенно усиливался.

— Полный вперед!

— Капитан, — раздался мягкий женский голос, — получены первые данные. Это сероводород. Поток усиливается.

— Понял. Андрей, посмотри, где ближе всего к выходу из этого пузыря и двигайся туда.

— Есть.

Подлодку трясло все сильнее.

— Нам главное, чтобы этот газ нас не перевернул и не поставил на попа.

Только это было сказано, как мелкие вещи стали медленно скатываться налево.

— Нас разворачивает!

— Держи корабль ровно!

Теперь подлодку вращало так, как самолет при посадке при урагане. Она поворачивалась по всем трем направлениям. Благо, поручив выравнивание Ладе, та, как могла, компенсировала эти возмущения

Вскоре предметы уже валялись на полу. Экипаж сидел, пристегнувшись, не сводя глаз с экранов.

— Так, вроде, выходим из плотного фронта.

Это чуть позже почувствовали все. Подлодку уже не вертело так сильно, и они начали приводить порядок мостик. Немного прибравшись, Игорь сел обратно в кресло и от нечего делать, проверил пульс членов экипажа. У всех он подскочил в два раза по сравнению с нормальным значением.

Кроме капитана. У него никакого скачка не было.

— Так, вышли из основного пузыря. Газы еще есть, но немного совсем.

— Дмитрий, — капитан снял шлем и устало потер лицо, — выпусти одну птичку в воздух. Посмотрим, как это все выглядит со стороны.

— Есть.

Через несколько минут все напряженно смотрели на экраны, куда летающий дрон передавал картинку.

— Ничего себе, — передал общую мысль Руслан.

Поверхность моря, небольшая относительно область, начинала вспениваться, как кипящая вода. Это процесс усиливался, поднимающиеся пузыри становились все больше, пока, наконец, не стали достигать поверхности какие-то совсем уж гиганты. Видимо, они пошли слишком часто, потому, что экипаж увидел какую-то совсем уж сюрреалистичную картину: посреди моря внезапно образовался некий провал, пропасть, куда через мгновенье устремились миллионы тонн воды.

Так образовался гигантский столб воды, в десятки или даже сотни метров высотой и неимоверным диаметром.

— Мама дорогая…

— Ладно, — капитан обратился к оператору дронов, — давай их назад возвращай. Черт его знает, как это повлияет на радиосвязь, а может и привлечет наших американских граждан. Не хватало еще дрона потерять.

— Есть.

Через полчаса, когда движение на восток продолжилось в привычном режиме, Игорь и Эмиль сидели в кают-компании и обсуждали произошедшее.

— Такое вообще часто бывает? Ну, подъем газов неизвестной природы со дна.

— Я слышал, что бывает, но никогда непосредственно подъем, выплеск, не фиксировался. Сам понимаешь, это и раньше было практически невозможно зафиксировать. Океан все-таки большой и в какой точке это будет происходит и в какой момент — сказать трудно. Да и человек в более отдаленные времена не всегда, как ты понимаешь, в морских путешествиях проводил сутки напролет, днем и ночью, наблюдая за морем.

— Наверное, ситуации бывали, но примерно такие — о, море закипает. Мы не знаем, что это, но скорее всего, там какое-то чудовище всплывает. Огромное, судя по области, и, конечно, злое, хочет сожрать весь корабль.

— Да, есть в океане такие области, которые пользовались определенной славой. Как тот же Бермудский треугольник. Или юг Индийского океана, недалеко от Антарктиды, помнишь?

Эмиль кивнул. Еще бы, то гиблое место всем ставят в пример, как образец смертельных вод.

— Ходили веками легенды, что кто туда заплывает — те исчезают или поднимается чудовище и всех съедает. Или, еще сотня вариантов страшных сказок, кто во что горазд. А ученые давно предполагали что-то подобное, правда, подтверждения не было. А потом все выяснилось, и как почти все научные открытия, совершенно случайно.

— Хм. И как же? И насчет случайных открытий… Ты же сам знаешь, что случайные открытия происходят потому, что ученый готов к его появлению и примерно чего-то подобного ждет.

— Это да, но давай не будем углубляться, а то залезем в такие дебри… Так вот, насчет газов. Да, выяснилось, что там не стык тектонических плит на дне океана, как все ожидали, а единичная область потухшего подводного вулкана. И периодически он пердит, смесью разных газов, в основном — сероводород. Это все поднимается на поверхность в огромных количествах. Люди задыхаются и умирают. Или, теряют сознание, а пока корабли без контроля — или тонут, или сбиваются с курса, или еще что-то. Так и здесь.

— Но странно все-таки, что этот район, где мы только что попали, не был исследован.

— Почему странно-то? Ведь корабли, как торговые, так и пассажирские не ходят по всему океану, а только по выделенным маршрутам, наверное, десятая часть всего мирового океана или того меньше. Все остальное — дико и девственно чисто. Годами не видело ни одного человека.

— Тут ты прав. Но неужели, здесь, — он немного откинулся и, прищурившись, поглядел на экран, который показывал их текущее местоположение, — посреди Тихого океана никогда никто ничего не замечал?

Игорь пожал плечами.

— Может, торговые маршруты пролегали чуть в стороне. Может, и исследовали, но очень многое же потерялось. А может, вообще, это что-то новенькое, чего раньше не было.

— Да уж, — протянул Эмиль, — интересное зрелище мы наблюдали.

— Лада все данные собрала, я проверил. Потом я немного с ними покопаюсь, и представим дополнительный отчет, когда вернемся домой. Может, какая премия перепадет.

— Ты похудел, — внимательно посмотрел на него Эмиль. Ты принимаешь все лекарственные комплексы? Смотри, без этого никак.

— Да знаю я, — отмахнулся тот. Не… Просто, переживания последних дней. Да и сон плохой… Нервы, вот и похудел.

— Сон плохой? — удивленно переспросил Эмиль.

— Да. А что тут такого? Такие события, не удивительно, что впечатлений очень много.

— Да-да. Наверное, — рассеянно откликнулся Эмиль. Наверное, когда американцы подходят к нашим берегам — у них такие же синдромы.

— Вот уж не знаю. Мне, на самом деле, плевать на них. Пусть не высыпаются и плохо воюют против нас. Нам же выгоднее.

— Какой ты кровожадный.

— Ну, а что? Пусть болеют, страдают, не спят. Каждая потопленная подлодка их — это спасенные наши корабли. Поэтому, если ты спросишь, жалею ли я их — отвечу, что нет.

— А меня, знаешь, последнее время все никак не покидает одна мысль, — Эмиль немного отвернулся, будто с каким-то стыдом, — американцы, думаю, не так уж сильно отличаются от нас. Я в том смысле, ну, что это такие же мужики, у них есть жены, дети. Они так же ходят в рейды на подлодках, так же боятся, что нарвутся на нас и не вернутся домой. У них те же заботы, те же интересы, с поправкой, конечно, на национальные особенности. Они ворчат на начальство, считают, что их не ценят, и так далее…

— Это ты к чему мне говоришь?

— Да вот, просто думаю. А зачем вообще это все? Почему бы не жить мирно, как раньше. Да, там политики грызлись, но простому человеку-то что с этого? Они семьи строили, карьеру, детей родили. А сейчас? Ну, вот зачем это все? Какое дело тебе вот до американского континента? У тебя там интересы? Какое-то имущество осталось? Помню, давным-давно, до нашего рождения, конечно, в школе проходили, Россия вечно, чтобы отвлечь внимание от внутренних проблем, вечно влезала в какие-то конфликты по всему миру.

— Я что-то такое пропустил на уроках.

— Так вот. В мире постоянно же какие-то конфликты. То в Африке, то на Ближнем Востоке, то в Латинской Америке. То коммунисты какие-то, то нацисты, то местные бандиты, то политики, которых отстранили от кормушки, а они снова хотят вернуться. И Россия постоянно влезала куда-то, даже там, где у нее совершенно нет интересов. И как только США поддерживали одних, наши тут же начинали помогать их врагам. Зачем? Вот какая польза нашим людям, что мы поддерживаем каких-то арабов или негров? Так там еще смешнее ситуация была. Американцы как поддерживали. Давали вооружение, вернее, продавали в кредит, а взамен брали под контроль все полезности, которые в этой стране есть: нефть, металлы, лес и прочее. Это рационально, это разумно. А как действовали наши? Поднимали экономику, практически бесплатные осуществляли поставки, фактически под честное слово. Под лозунги о всеобщей справедливости, миру мир, дружба народов и прочее. А потом, правительства тех стран, которые наши, по сути, и ставили на власть, говорили: а вы не вмешивайтесь в нашу политику, мы независимая и великая страна, у нас многовекторность. И что получается? Мы, наши, российские регионы, беднеют, из них выкачиваются ресурсы, а какие-то папуасы получают цивилизацию и развитие, которые, в конечном итоге, так или иначе, попадают под власти американцев. Потом новые власти этой Папуасии станут жирными, расставят везде своих родственников, будут бесить людей своим богатством, их, в конце концов, свергнут, и все по новой. Опять американцы начнут поддерживать одну из сторон, наши тут же назло им, и чтобы показать, что Россия великая держава, будем помогать их противникам. Ну, ты понял…

— Кажется, это не только с Америкой было. И раньше. Не помню, с Англией, вроде.

— Да, и не только. Наше государство всегда почему-то больше любило каких-то дальних людей, о существовании которых узнало только вчера, чем своих собственных граждан. Почему так? Я не философ, знаешь, но обидно. Да и не особо изменилось все…

— Вообще-то, — Игорь немного откинулся на спинку, — не надо нам такие разговоры вести, знаешь ли. Идет война, а ты очеловечиваешь врага. Говоришь, что его методы правильные, его солдаты — тоже люди, и вообще. Я-то все это прекрасно понимаю, не маленький. Но, как посмотрит начальство…

— Да уж, тут ты прав.

— Скажи лучше, — Игорь обернулся на вошедшего Николая Ивановича и повернулся обратно к собеседнику, — тебе никогда наш капитан не казался… Как сказать… Немного странным?

— В каком смысле?

— Просто, вспомни. Как мы выходили из базы.

— Ну?

— Он идеально провел и даже не вспотел.

— Хороший капитан. Из отличных.

— Допустим. Потом бой, когда за нами гнались. У него пульс даже не поднялся.

— И что?

— Потом тот непонятный вражеский разведчик и шторм на поверхности. Ситуация тоже была, скажем, неприятная.

— Продолжай.

— И вот, недавний выброс газа. Нас могло и перевернуть, и как-то сломать системы какие-то. Представь, попадет задняя часть в такой пузырь, а передняя — останется в воде. Что тогда будет? Очень плохо, и для реактора в первую очередь. Капитан спокоен, как удав.

— К чему ты ведешь, я не могу понять.

— А теперь давай на минутку забудем, что я говорили про капитана. Забыли? Отлично. На мой скромный взгляд, быть очень спокойным может лишь тот, который что-то знает. Может, он знал что-то, чего не знаем мы?

— Это конечно. Он же капитан, естественно, он должен что-то знать, чего не знаем мы. Какие-то секретные приказы от начальства, какие-то инструкции.

— От начальства ли? — Игорь внимательно посмотрел на собеседника. Точно? Ни от кого-то другого?

Брови Эмиля поползли вверх.

— Ты хочешь сказать, что он шпион?

— Ну что ты, — Игорь по-доброму улыбнулся, — кто я такой, чтобы так говорить? Так, мысли вслух. Ни в коем случае так не думаю. Да и ты, признайся, слышал за последние оды что-то о шпионах? Ну, таких, по-старинке, а не цифровых каких-то червях?

Эмиль подумал.

— Так, прямого сообщения между странами, понятно, нет. В принципе, добраться можно, окольными путями. Чисти теоритически, любой сотрудник нашей базы может оказаться шпионом. В принципе. Но это очень сложно, да и вероятность, что его раскроют — слишком высока. Гораздо проще заслать цифрового шпиона, как тот, помнишь, пару лет назад.

Игорь кивнул.

— Да, громкое дело было. При том, что он орудовал почти полгода, побывал почти на всех серверах, и что успел передать… Наверное, многое. Тогда многих посадили, а нескольких расстреляли.

— Угу. Так гораздо проще в итоге. А человек-шпион… Тут какое-то ретро, с двойными и тройными агентами.

— Да, я тоже так думаю. Просто, мысли вслух.

Эмиль отправился отдыхать, а Игорь все продолжил думать.

Что-то в этом походе ему не нравилось, что-то казалось очень странным. И нет, не опасность, и не близость месторождения к берегам Америки, и не то, что оно фактически находится на вулкане. Нет… Была какая-то недосказанность, какая-то тайна, и он ее чувствовал каждой клеточкой.

Тут, от нечего делать, неосознанно, он задал вопрос.

— Лада, на борту есть роботы?

— Есть, — тут же ответил мягкий женский голос.

Сердце Игоря учащенно забилось. Неужели, все так просто. Значит, робот есть!

— Лада, кто этот робот?

— Это робот-помощник Юнга.

Игорь шумно выдохнул и схватился за грудь.

— Ну, ты меня до инфаркта доведешь. Конечно, наш Юнга, как я мог о нем забыть. Наш верный помощник и друг. Наш бортовой пес практически.

Конечно, что за глупость. Роботы… Ну, конечно, они есть на борту, на каждой подлодке есть свой Юнга, а кое-где и по два. Это был непревзойденный помощник и ремонтник, и часто экипажи просили нескольких таких машин, однако, начальство шло на увеличение крайне неохотно из-за их высокой цены.

Ради шутки, он решил еще попытать ЦВС.

— Лада, а кроме Юнги роботы на борту есть?

Игорь уже ожидал отрицательный ответ и собирался отправляться в свою каюту, как из динамика раздался непривычный звук.

— Информация закрыта.

Он сперва не понял, что это значит, а потом, второй раз за пару минут, адреналин резко выбросился в кровь.

— Что значит «закрыта»? Лада, кроме Юнги есть еще роботы на подлодки?

— Информация закрыта.

Так, он старался успокоиться, закрыть информацию мог или капитан, или большое начальство еще на суше. А у капитана есть абсолютная власть на борту. Значит, он не может не знать о таком запрете.

— Так, тогда давай по-другому, — он проворчал. Как как у Азимова было…

— Лада, кем закрыта информация?

— Информация закрыта.

— Лада, ммм, среди экипажа есть роботы?

— Информация закрыта.

— Лада, сколько людей среди экипажа?

— Информация закрыта.

Игорь выругался.

— Ты чего ЦВС мучаешь? — к столу подошел Андрей. Ты что у нее спрашиваешь? Звук от ее сигналов по всему отсеку.

— Да так, задаю один вопрос, а она ответить не хочет.

— Ты учти, если сломаешь — будешь сам чинить. А без ЦВС нам проще домой вплавь добраться.

— У нее есть какие-то защиты? Ну, закрытые области.

— Конечно. Там многоуровневая система защиты «от дурака» в том числе. И есть барьер от логических ловушек и парадоксов, — он с укоризной посмотрел на Игоря. Так что, шел бы ты, геолог, отдыхать, а сломать нашу ЦВС еще успеешь.

Игорь не хотел отдыхать, но пока делать было нечего, и все-таки отправился в свою каюту.

На подлодке затихли все отсеки. Был, как говорили в шутку, «тихий час», и на мостике оставался только дежурный.

Игорь все ворочался в постели. Информация закрыта. Наверняка, робот, если он вообще есть и не является его вымыслом — это и есть капитан. Правда, все улики косвенные, вскрывать и рассматривать внутренности Томаса было бы слишком радикально, но и их хватало.

Что же делать? По инструкции, все решения принимаются коллегиально комиссией из трех человек: капитан, старпом и офицер по безопасности. Так же, например, решение о ядерном ударе принималось только при единогласном решении всех трех.

Однако, существует еще такой пункт, о котором знал даже Игорь, формально не являющийся военным моряком. В случае, если один из этих троих по каким-то причинам не может осуществлять свою деятельность, то оставшиеся двое обязаны его отстранить.

А что значит «не может осуществлять свою деятельность» — внезапно подумал он. Капитан отлично выполняет свои обязанности. На протяжении всех этих дней, даже если вспомнить подводный бой, сомнительно, что лучший из капитанов мог бы что-то сделать лучше.

В таких сомнений Игорь заснул. И совсем не знал, что за переборкой, совсем рядом с ним спит Андрей и видит очень интересные сны.

Виделось ему, что он в одной их старых эпох, не совсем далекую, потому, что уже ходили поезда, пароходы, и первые автомобили пыхтели, но перевозили пассажиров. Мужчины расхаживали в старомодных, но стильных костюмах с неизменной тростью, а дамы величаво прогуливались в наглухо закрытых платьях с огромными шляпками.

Андрей видел себя молодым человеком, без особых денег и способностей. Самый обычный, самый серый юноша. Отец — небогатый еврей из глубинки, который держал небольшую лавку.

Никаких перспектив, никаких шансов. Кое-как Андрей переехал в ближайший крупный город, где поступил в техническое училище на инженера-электрика. В те времена электричество было новинкой, однако, все понимали отчетливо, что за этим дело будущее.

В училище было довольно скучно. Престарелые преподаватели читали заезженные ими сто лет назад учебники, яростно ненавидели все новое, а студенты бегали по митингам и революционным кружкам, и жадно впитывали все, что им там говорили. Аркадий быстро понял, что здесь долго задерживаться не стоит, а поскольку с его национальностью нечего было и думать о переезде в столицы, он решает поехать на год на стажировку в солидную электротехническую фирму в Германию.

Сон был, совсем как у Игоря, реален и правдоподобен до страшного, однако, у Андрея в наличии присутствовали свои особенности. В частности, он не отдавал себе отчет, что спит и не знал, чем закончится его история.

Прибыв на стажировку в Германию, Андрей обнаружил, что ничего кардинально не изменилось. Он такой же бедный стажер и никакой красивой жизни, о которой он так мечтал, не видно даже на горизонте, а еще обиднее то, что не видно даже потенциальных путей для ее достижения. Вокруг него была все та же революционная русская молодежь, которая обожествляла всех террористов, сама не понимала, что же она хочет, но хочет твердо и решительно.

Здесь Андрей совершил судьбоносный шаг, да это и естественно, от недостатка денег пойдешь и не на такое. Поглядев, что в Европе ошивается огромное число русских революционеров, экзальтированных и истеричных студентов, разномастных сомнительных личностей и прочих интересных граждан, но написал письмо в охранку с предложением услуг, как осведомителя.

Обычно, службы безопасности не очень любят таких «инициативников», и стараются не иметь с ними дело, однако, в данном случае предложение пришло из немецкого городка, где по оперативным сведениям, находилась нелегальная типография и одна из штаб-квартир террористической группы. Поэтому, в итоге, через несколько недель переговоров, вернее, переписки, Андрей получил работу, маленький оклад и первое задание.

Ему, как еврею из России, было элементарно миновать этап безмозглых воодушевленных юнцов, и сразу познакомиться с серьезной публикой. Здесь Андрей, начав с самых рядовых поручений, быстро стал продвигаться по карьерной лестнице. Он обнаружил не только выдающиеся личные качества, которые, конечно, были в наличии, но и то, что его кураторы из охранки с целью поднятия его авторитета в среде революционеров, регулярно сообщали важную информацию или давали сожрать каких-то пешек или никчемных личностей.

Постепенно, через пару лет, Андрей стал уже одним из руководителей немецкой резидентуры революционеров. Ему полагалось приличное содержание со стороны организации, он имел непосредственный доступ к партийной кассе, но и он, оказывая неоценимые услуги охранке, например, устроенный пожар в типографии или информацию о членах другой революционной партии, которых его кураторы тут же ликвидировали. Так, Андрей резко повысил свою ценность для обеих сторон, и когда развиваться в Германии стало уже некуда, он решил вернуться в Россию.

Несмотря на то, что практически все время он тратил на двойную игру, во время стажировки Андрей сумел неплохо освоить и электротехническое дело. Так, уже в России, с двумя приятелями, которые ничего не знали о напряжённой борьбе на невидимом фронте, он организовал свою небольшую компанию. А поскольку в то время массовая электрификация в больших городах была на первом месте, а толковых инженеров и техников практически не было, то их компания довольно быстро стала получать большие заказы и иметь серьезные деньги.

Был ли резкий рост компании правильно выбранной бизнес-стратегией или как-то помогли революционеры (а в их составе и среди сочувствующих всегда было немало очень богатых людей) или охранка (а у государства, как известно, всегда больше всего денег) — уже неизвестно.

Здесь Андрей был представлен руководителю боевого крыла революционеров, молодому, но очень опытному человеку под партийной кличкой Князь. Князь очень впечатлился эффективностью Андрея в Германии, и после нескольких блестяще проведенных операций в России, в результате которых погибли высокопоставленные царские чиновники, сделал его своим заместителем. На нескольких агентов и конспиративных квартир, которые были раскрыты охранкой, никто среди революционеров не обратил внимание. Подумаешь, люди дешевы, а их деятельность обычно подразумевает то, что, скорее всего, рано или поздно они попадутся или погибнут.

Однако, в охранке вскоре начинали ходить нехорошие слухи. Непосредственно Андрея курировал один человек, который благодаря ему очень серьезно продвинулся по карьерной лестнице, но сплетничали, что существует некий крайне ценный агент, который стоит серьезных денег, а взамен регулярно устраивает провалы революционерам. Пошли вопросы к куратору, особенно после того, как удались покушения на нескольких губернаторов и министров: как может человек, который находится на самой верхушке террористической организации, не знать или не предотвратить такие акции?

Андрей всегда оправдывался, что он не всесилен, где возможно — предотвращает, однако, многие акции проходили без его ведома.

В этом была часть правды. Все подобные организации были максимально предотвращены от провала центральной части или раскрытия какого-то крыла. Они имели матричную структуру, и единый координационный центр зачастую не имел ни малейшего представления, чем занимаются коллеги в соседнем регионе. Это был плюс и в этом был минус революционных групп.

Догадывался ли куратор Андрея о том, что тот непосредственно направляет акты против государственной власти или нет? Трудно сказать даже во сне, где, как известно, никому по настоящему не получается лгать. Скорее всего, что-то подобное подозревал, однако, ликвидировать столь ценного агента, который так резко двигает его карьеру, он не мог.

Андрей начинал уж слишком рисковую игру. Охранка была рада его работе, но старалась не замечать удавшихся актов. Террористы были просто счастливы, что ими руководит и направляет столь талантливый и умный человек, и не замечали и не задавали вопросов, откуда у него появляется информация, которая есть только у специальных служб. Конечно, периодически у него спрашивали, но Аркадий делился крохами правды, которая, как известно, гораздо хуже, чем ложь, в частности говорил, что у него есть своя сеть в охранке и люди лично ему обязаны. Чтож, если смотреть широко, было чистой правдой.

Андрей был отличным тактиком и невероятно умным исполнительным, однако, что касается стратегии, был абсолютно слеп. Его электротехническая компания росла, и, наконец, деньги его личные и партийная касса смешались настолько сильно, что нельзя было их отделить, а он без зазрения совести запускал свои руки, куда хотел.

Руководитель боевого крыла, Князь, ему не просто благоволил, но считал самым ценным членом партии, и многие были с ним согласны. Андрей был рад роли второго человека, и совсем не стремился стать лидером. Да и зачем ему это? На лидера, так или иначе, можно свалить непопулярное решение, или то, что с ним, вторым, просто не поделились информацией. Гораздо приятнее быть серым кардиналом, чем ярким и активным королем или князем.

Так бы и было дальше, всех все устраивало. Князь имел регулярные взрывы и убийства, поэтому, известность и популярность партии резко выросла. Куратор имел регулярно ликвидированных террористов и предотвращенные покушения на первых лиц страны. Фирма обеспечивала электричеством и занималась сервисом многих объектов в столицах и регионах. Андрей имел отовсюду немалые деньги.

Но в одночасье все рухнуло.

По собственной глупости, из-за женщины, Князя арестовали.

Глава 7

На утром все сидели, проверив каждый свою зону ответственности, в кают-компании с мрачными лицами. Вероятно, у всего экипажа была тяжелая ночь, потому, что никто не выглядел особо выспавшимся. Даже Эмиль, бывший неким моторчиком и выполнявший роль того, кого раньше бы назвали политруком, выглядел бледно и нездорово.

Подлодка, судя по информации, находилась уже практически в центре Тихого океана, постепенно приближаясь к островам Мидуэй. Конечно, там уже давно никто не жил, однако оставалась и функционировала автоматическая станция слежения за морем и воздухом, поэтому, этот сектор надо было обойти максимально аккуратно.

Игорь просмотрел бортовой журнал. За то время, пока все отдыхали, было зафиксировано два появления вражеских подводных аппаратов под водой и еще один — в воздухе. Боевой тревоги не объявлялось потому, что Лада действовала строго по алгоритму: снижала ход до самого малого и уходила на глубину под холодные течения. Не обнаружили.

Особенно помятый Семен решил с чего-то сделать осмотр всех членов экипажа, и сейчас переходил от одного к другому, делая серию анализов и что-то записывая в своем планшете.

— Ты чего это затеял? — недовольно проворчал Николай Иванович, закатывая рукав для забора крови. Не сидится, что ли? Лада может дистанционно все замерять.

— Она не все может. Пока еще телепортацию крови из плеча не умеет.

— А зачем это? — полюбопытствовал Дмитрий.

— Да вот, интересно, — Семен чуть пожал своим металлическим плечом. Глядя на вас, ощущение, будто вы все работали ночь напролет. В какой-то шахте.

— Ты на себя посмотри. Точно не лучше нашего.

— Это я знаю. И увидев всех в таком состоянии, решил провести исследование, почему это так. Может, отравились чем-то, что не фиксирует Лада. У нее же заложена программа основных жизненных показателей. Если что-то редкое или необычное, она и не среагирует.

— Я в детстве читал много научных статей. Эксперименты и прочее. Про нанороботов. Ну, нано они назывались по традиции, конечно, это были размеры молекул и больше. Но вот интересно, такого же пока не создали?

Семен возился с анализами, но ответил.

— Об этом давно писали. Полтора века точно. Что можно создать таких роботов, которые в силу малых своих размеров будут путешествовать по организму и лечить всякие болезни и раны. Как иммунитет, только механический, вернее, биомеханический.

— Ну, и как прогресс?

— После первых экспериментов, — Семен закончил какие-то манипуляции, налил кофе и сел за стол. Все повернули головы в его сторону. После первых экспериментов прогресс фактически и закончился.