Бесплатный фрагмент - Одиссея Атани Дюбарри

Солнце палило нещадно. Голубое небо, на котором не было ни облачка, сияющим зеркалом касалось горизонта. По неровной узкой дороге среди полей, недалеко от Сен-Жермена, неспешно ехал закрытый экипаж, и пыль, поднимаемая его колесами, ещё долго клубилась в душном воздухе. Сидящие рядом друг с другом пассажиры кареты — молодой человек и девушка — смотрели каждый в свое окно, поддерживая, очевидно, не самый приятный обоим разговор.

— Больше добавить мне нечего… — сказал высокий и худощавый мужчина с тонкой бородкой, и покосился на свою спутницу. Девушка промолчала, теребя рукой вышивку на платье.

На вид ей было не более восемнадцати лет. Бледный усталый вид, тонкие губы, сжатые в полоску, выступающие скулы и низкий лоб словно подчёркивали её настроение. Могло показаться, что она только что перенесла длительное путешествие, но нет — это была всего лишь воскресная загородная прогулка в обществе старшего брата. Что она могла ответить в этом разговоре? Что выразить? Год назад их отец — известный в округе нотариус — слег с параличом, и теперь главным в доме стал сын. Девушка не хотела ни спорить с братом, ни соглашаться.

— Аврелия? — полувопросительно осведомился тот, выждав паузу.

— Да… Я тебя услышала, Филипп, — нехотя ответила она, продолжая смотреть в свое окно. — Сейчас только июнь…

— Я не заставляю, — судя по тону, молодой человек смутился. — Но, давай, попробуем смотреть в глаза реальности… Матери больше нет, наш отец глава теперь только формально. Я же за тебя беспокоюсь в первую очередь…

— Я поняла, — негромко повторила Аврелия и вдруг подалась вперед. — Рене! — крикнула она кучеру. — Останови, пожалуйста, я пройдусь немного пешком! Мне хочется воздуха…

Толкнув дверцу, она спрыгнула, не дожидаясь полной остановки экипажа, набрала полной грудью душного полуденного воздуха и обвела взглядом все вокруг. На горизонте темнело угрюмое здание каторжной тюрьмы, где содержались те, кому не нашлось места в более крупных острогах страны. В низине кучка арестантов, закованных в тяжелые кандалы, долбили камень. Их худые фигуры казались ещё более измученными в мешковатой тюремной одежде, мрачные лица, лишенные возраста, выражали полную непричастность к событиям вокруг них.

Сердце молодой девушки на секунду замерло и снова двинулось в путь. Ей вдруг подумалось о том, что она тоже может иметь какое-то сходство с этими людьми. У неё также нет ни свободы, ни выбора. Каторжники, многие из которых еле держались на ногах, делали свою работу, не поднимая головы, и звон их цепей перемежался со звуком расколотого камня. На этом фоне упитанный надзиратель с крученой плеткой в руках показался Аврелии каким-то угрожающим. Он потягивал из фляжки воду, утирал потный лоб, и периодически покрикивал на узников чуть надтреснутым басом.

Вдруг один из каторжников остановился и покачнулся. Инструмент выпал из его руки, и он медленно повалился ничком на серую от дробленого известняка землю, заставив своего напарника по кандалам, остановиться в растерянности.

— Эй, падаль! Вставай! — голос надзирателя громом прокатился над долиной, и плеть с металлическим наконечником опустилась на плечи арестанта. — Быстро!

Аврелия видела, как тот задрожал всем телом, но подняться не мог. Плеть засвистела в воздухе и снова ударила по худому телу.

— Не надо! — неожиданно крикнула девушка, сжимаясь. — Пожалуйста, не надо бить его! Ему больно!

В голосе ее зазвенело отчаяние.

Надзиратель повернулся в её сторону и осклабился:

— Да бросьте, мадемуазель! Этот скот вашей жалости не стоит! Эй! — он с силой пнул арестанта тяжелым сапогом. — Вставай, ничтожество! Видишь, барышне тебя жаль!

— Не надо! — приблизившаяся Аврелия склонилась над каторжником. — Он встанет сам… Не бейте его… Ему просто дурно… У вас есть вода?

— Вода? — усмехнулся тот. — Мадемуазель, эти люди — каторжники. Это дерзкие убийцы, жестокие воры, отъявленные злодеи…

— Я не убийца… — вдруг заговорил каторжник и поднял голову. Голос его был молодым и, несмотря на слабость, выражал упрямство. — Я никого не убивал! Это ошибка!

В его тоне промелькнули гнев и отчаяние, к бледному лицу вдруг прилила кровь.

— О, да! — захохотал надзиратель. — Все вы так говорите, я за десять лет службы всяких тут видел! Вставай, сволочь, прекрати валяться!

И он снова замахнулся плетью.

— Не надо! — взмолилась Аврелия, просительно поднимая руку, и опустилась на колени перед арестантом. — Не надо его бить, пожалуйста, — она достала свой носовой платок и попыталась вытереть заключенному серое от пыли лицо. — Ему надо воды…

— Мадемуазель… Я свою фляжку на это пушечное мясо тратить должен? — поморщился надзиратель.

— Да… — неопределенно выдала девушка. Она выпрямилась, две секунды сжимала губы молча, затем стянула с мизинца кольцо. — Возьмите. Этого, надеюсь, хватит за воду? Как его зовут? — вдруг спросила она.

Почесав рукояткой плетки свой тугой живот, надзиратель тюрьмы повертел в пальцах тоненькое колечко с белым камнем, отстегнул от пояса фляжку и протянул её девушке, усмехаясь.

— Зовут? Мадемуазель, у них нет имен! Только номера! Этот — триста шестнадцатый!

Ничего не сказав, Аврелия, снова опустилась на колени перед арестантом и поднесла фляжку к его губам. Вода полилась по подбородку номера триста шестнадцатого, и девушка вытирала её своим платком. На неё взглянули чуть сощуренные карие глаза.

— Как тебя зовут? — спросила Аврелия приглушенным шепотом.

— Пьер Дюбарри… — ответил тот после паузы и снова отчаянно воскликнул. — Я никого не убивал!

Честный и упрямый взгляд его скользнул куда-то за спину девушки. В нем прочиталась тревога.

— Аврелия, ты с ума сошла! — внезапно прогремел над ней голос брата. — Что ты делаешь?! Это же мерзкий каторжник! Отъявленный злодей! — Филипп схватил сестру за локоть и оттащил в сторону. — Они все наверняка заразные! Немедленно поехали домой, слышишь?! Сию секунду!

Тюремный надзиратель, подняв с земли пустую фляжку, молча провожал взглядом эту картину, с улыбкой наблюдая, как худой джентльмен в сюртуке тащит за руку по кочкам и камням эту странную добросердечную девушку, а она все время оборачивается назад, пытаясь увидеть, что происходит.

* * * *

Затянувшийся на два дня дождь наконец-то стих. Запах морской воды смешался с ароматом сандала, деревья которого росли на Новых Гебридах в большом количестве, и запах этот концентрацией своей мог вызвать у непривычного европейца головную боль. Пышные облака плотного серого цвета расползались по небу в разные стороны, словно подчиняясь чьему-то приказу. Часть острова выдавалась в море большой скалистой грядой, на которой приютилась скромная гостиница. С берега могло казаться, что её может снести оттуда любым порывом ветра, однако двухэтажное здание хорошо пряталось за выступами скал, а росшие вокруг деревья закрывали его от стихии с подветренной стороны. От порта было далеко. До ближайшей деревни — немногим ближе. Когда-то «Серебряный лев» — а это название красовалось на вывеске — было популярным местом для всех кораблей, следующих курсом в сторону Фиджи и Австралии, но с переносом порта на более южный остров, заведение потеряло былую популярность. Легкий ветер бил подвижную вывеску, но хорошо смазанная — та даже не скрипела.

В этот день ничто не обещало изменений. В зале первого этажа стоял полумрак. Три круглых столика блестели своей пустотой, в окно билась какая-то мелкая птица. На повышенных тонах шел разговор содержателей заведения.

— Ты прекрасно знаешь, почему я не соглашусь продать гостиницу, Марта! — мужчина с широкими бакенбардами одернул полосатый жилет и развел руками. — Потому что мой отец, приехав…

— Всего лишь потому, что сейчас её никто не купит. Даже даром не возьмет! — пронзительный голос супруги оборвал его на полуслове. — Я прекрасно помню, что и как было каких-то пять лет назад, Леандр. Не тебе мне говорить об этом…

Она вышла из-за стойки портье и глубоко вздохнула, откинув голову назад. С первого взгляда на эту женщину было понятно, что она способна заставить уважать свой авторитет не только семью и прислугу, но ещё и полный набор постояльцев гостиницы одним только появлением. Высокая, полногрудая дама с волевым подбородком и орлиным взором. Сейчас она, как никогда, хотела отдавать распоряжения и встречать гостей своей фигурой, но, за неимением такой возможности, завела перед мужем давно болезненную тему о продаже убыточного заведения.

— Марта, — мягкий баритон Леандра Суронте приятно контрастировал с волевым тоном супруги. — Если мы бросим гостиницу, нужно будет начинать все сначала…

Глава семьи Суронте был на удивление спокоен и добр. Очень трудно было потревожить благодушное настроение Леандра, и уж, тем более, не его жене. К аргументам он был готов.

— Больше двадцати лет назад, Леандр, — приподняла тонкие черные брови та. — Когда я вышла за тебя, помнится, мы очень многое начали сначала. А потом, когда с Филиппом на руках мы преодолели плавание через Индийский океан, было ли легче? Те времена, когда «Серебряный лев» кишел жильцами, словно блудная собака колтунами шерсти, уже не вернутся. Здесь не будет моряков и торговцев, даже если мы закроем это приличное место и откроем кабак!

На этой фразе она презрительно фыркнула, и её грудь на секунду приподнялась. Она гордилась своей добропорядочностью и строго осуждала любое проявление неприличного поведения. В былые времена в «Серебряном льве» останавливались только капитаны кораблей или порядочные торговцы, здесь не приветствовали грубых и необязательных жильцов. Для матросов в деревне была дешевая таверна, сейчас плотно наводненная работниками плантаций южных островов.

— Ещё подождем немного, — спокойно сказал Леандр, убирая руки за спину. — По слухам, здесь начнут вырубку сандаловых деревьев и тогда…

— Начнут, в лучшем случае, через пару лет, — передернула плечами Марта, смотря на себя в большое зеркало на стене. — Ты дочь замуж выдавать с чем будешь? С деревьями?

— А она собирается? — вдруг обернулся Леандр с интересом.

Женщина смерила супруга взглядом:

— А есть, за кого? Кассандра у нас девушка умная и подходит ко всему логично, ты знаешь это. Это ещё одна причина, по которой нам надо уехать отсюда… Уже не о нас с тобой сейчас речь, а о детях!

Разговор был прерван появлением с улицы молодого человека двадцати с небольшим лет, держащего в руках зонт. Он стряхивал капли воды с черных кудрей и загадочно улыбался своим мыслям.

— Как? Дождь не кончился? — вскинула брови Марта вместо приветствия.

— Кончился, — усмехнулся тот. — Это я неудачно задел дерево! Я уже опоздал на завтрак?

— Ты знаешь, что да… — усмехнулся Леандр и облокотился на стойку. — Но я думал, о тебе уже позаботились.… В поселке есть какие-нибудь новости?

— Честно признаюсь, отец, не знаю, — молодой человек посмотрел на обоих родителей. — А к чему был этот вопрос именно сейчас?

— У нас ничего не меняется, Филипп, — сказала Марта, усаживаясь на стул, и её величественная фигура приобрела ещё более королевский вид. — Я говорю, что, пока не поздно, нужно бросать этот убыточный бизнес и переезжать…

— Ах, вон оно как… — неопределенно протянул тот, и на его красивом лице появилось выражение неопределенности. — Что ж…

Он собрался пройти в ту часть первого этажа, которую занимала их семья, но отец остановил его жестом:

— Филипп, стой! Какова твоя позиция? — он сделал паузу. — Когда меня не станет, гостиница уйдет к тебе…

— Отец… — тот неловко повертел в руках зонт и шевельнул кожей на лбу, подбирая слова. — Осмелюсь держать пари, что ты проживешь ещё пару десятков лет…

— Это неважно. Все-таки, по поводу «Серебряного льва»…

Филипп несколько раз скользнул взглядом с отца на мать и обратно и пожал плечами, обдумывая свой ответ:

— Почти вся моя жизнь здесь прошла, — уклончиво начал он. — Я помню, когда в порт заходили корабли, здесь было шагу некуда ступить. Комнаты в правом крыле сдавались…

— Предлагаешь построить тут новый причал? — перебила сына Марта, махнув рукой в сторону. — Я так понимаю, в этом доме все против меня?! Ведь я о вас же беспокоюсь, прежде всего, не о себе! Что за странное поведение у мужчин в этом доме?!

— Марта, дорогая, я предлагаю выждать ещё хотя бы полгода… — миролюбиво начал Леандр. — Я же тебе говорил, слухи ходят…

— Через полгода опять дожди… — упрямо тряхнула короткими волосами та, а Филипп, пользуясь тем, что внимание с него переключилось, скользнул в коридор за стойкой портье. Он терпеть не мог разговоров о будущем острова, семейном деле и родительских пререканий, на которые не было возможности как-то отвечать, и всегда старался находиться в этот момент подальше.

Семья Суронте и гостиничная прислуга занимали весь первый этаж. Там же была и кухня. Второй — сдавался постояльцам. В прежние времена в отдельном флигеле проживало ещё несколько человек из слуг, но сейчас владельцы могли себе позволить только кухарку, старого слугу, служившего в этом доме много лет, и горничную. Болтливую белозубую девушку из местных аборигенов пять лет назад подобрал на одном из соседних островов Леандр Суронте, и взял в гостиницу в качестве помощницы. Вообще-то, её звали Галабаэсса, но здесь, в «Серебряном льве», к ней приросло имя Галарос, и она успешно на него отзывалась.

Столкнувшись в коридоре с молоденькой круглощекой шатенкой, Филипп приветствовал её кивком головы

— Отлично выглядишь, Кассандра!

Девушка подавила усмешку и поправила оборку платья. Вот уже какой год подряд её брат, вместо ежедневного приветствия в её адрес, говорил именно эти слова, независимо от её наряда и самочувствия.

— Добрый день, Филипп, — шевельнула бровями она и в карих глазах промелькнули огоньки. — Как поживает мадам Жюлебье?

Молодой человек, уже взявшийся за ручку своей двери, вдруг остановился:

— Это ты к чему? — напряженно спросил он. Его идеально прямой подбородок дрогнул.

— Просто интересуюсь… — улыбка на её лице даже не пыталась спрятаться, хотя тон выражал смиренность. — Нет, я понимаю, бедная мадам уже полгода, как овдовела, ей очень одиноко и грустно, кто-то же должен её утешать и помогать коротать эти бренные вечера…

Филипп повел челюстью и покрутил туда-сюда дверную ручку. Его лицо выглядело в этот момент особенно отталкивающим.

— Дорогая моя сестра, — с плохо скрываемым раздражением сказал он наконец. — Лучше, если ты не будешь лезть в то, что тебе не нужно, хорошо?

— Я ничего такого и не планировала, — снова открыто улыбнулась девушка, убрав за ухо прядь каштановых волос. — Я лишь спросила… — она притворно вздохнула. — Бедная только мисс Элла… Как, должно быть, ей будет неприятно узнать…

— Кассандра! — уже зло прорычал молодой человек, и та вдруг расхохоталась, показывая жемчужные зубки.

— Хорошо! Я молчу! Я бьюсь головой о стену, пытаясь понять, что все дамы в тебе находят, вот честно! За миллион золотом бы не вышла за тебя!

— Удивительно, но я бы сам заплатил столько же, что бы на тебе не жениться! — огрызнулся Филипп и уже более миролюбиво спросил: — У нас что, опять семейный разлад?

Девушка пожала плечами

— Не в курсе, но не удивлена. На прошлой неделе мама говорила мне, что хотела бы, в абсолютном идеале, уехать в Австралию… Ах, кстати, да! Вспомнила! У меня для тебя записка, — она вынула из корсажа конверт и протянула его брату.

Тот взял письмо не сразу: сначала взглянул на сестру, потом на белоснежный конверт. Взяв его в руки, Филипп скользнул взглядом по надписи и протянул его обратно

— Возьми… Можешь выбросить.

— Ты даже не прочтешь?

— Зачем? — сухо ответил молодой человек. — Я узнаю этот почерк, я знаю, кто написал письмо, и мне совершенно неинтересно узнать, что там содержится. Можешь открыть сама, я тебе разрешаю. Мне все равно.

— А если…

— А если подательница сего, — перехватил мысль сестры Филипп. — Спросит у тебя о судьбе своего послания, ты вольна отвечать ей то, что считаешь нужным. Заранее спасибо!

И на этой фразе он вошел в свою комнату.

Оставшись одна, Кассандра повертела в руках конверт, зачем-то понюхала его и, пожав плечами, скомкала в руке. За свои восемнадцать лет она не написала ни одного письма мужчине, и вообще считала это ниже своего достоинства, а после такой реакции брата решила, что никогда не поступит подобным образом, если адресат не является, как минимум, законным мужем.

Заглянув на кухню, она швырнула смятый конверт в кучку мусора, и вышла в зал, где семейный спор супругов Суронте разгорелся не на шутку. Причем, все происходило в лучших традициях дома: Марта кричала, размахивая руками, и призывая в свидетелей все, что находилось вокруг, включая мебель, Леандр максимально смиренно пытался защищаться, прекрасно зная характер супруги и не желая нагнетать обстановку.

— О какой удаче может идти речь?! Ты что, флибустьер какой?! — женщина топнула ногой. — Тут разве что чудо свалится в лице целого корабля постояльцев!

— Удачи нет, потому что никто из нас не может ею похвалиться! Из нас никто не притягивает к себе везение и успех, вот и все!

— Ты с ума сошел?! — крякнула Марта, упирая руки в широкие бока. — Если бы двадцать три года назад я услышала от тебя такой бред, ни за что бы не стала твоей женой! Где я возьму на этом Богом забытом острове того, у кого телега этой удачи?!

На этом спор резко оборвался. Зазвенели колокольчики над дверью, и на пороге показалась целая процессия: девушка в непривычно легком платье и в широкополой шляпке, скрывающей лицо, и двое джентльменов, чья одежда выдавала простолюдинов, несмотря на аккуратность и опрятность. В руках девушки был розовый зонтик, а её сопровождающие несли по саквояжу. Войдя первой, незнакомка на секунду придержала дверь, чтобы помочь пройти своему сопровождению, это поведение заставило челюсть благовоспитанной Марты Суронте нервно дернуться. Однако, судя по виду гостьи, она не смутилась ничем, но, наткнувшись на молчаливые взоры владельцев заведения, остановилась, в замешательстве, обнимая зонт.

— Ой… Это же гостиница, правда? — голос её зазвучал чисто и приятно. Изящная фигура выражала хрупкую и обманчивую нежность. Поля шляпки бросали тень на чуть загоревшую тонкую шею.

Марта и Леандр одновременно кивнули, не говоря ни слова.

Девушка повертела головой туда-сюда и снова спросила:

— У вас нет мест?

— Есть! — хором отозвались супруги.

— Тогда это хорошо. — нашлась незнакомка, и уверенно прошествовала к стойке. — Выделите мне комнату? И, желательно, с видом на море…

Марта усилием заставила вернуть себе самообладание и оторвать испепеляющий взгляд от сопровождающих девушку мужчин. Все это казалось ей странным, но внезапное появление молодой незнакомки, её магнетический голос и грациозная фигура буквально требовали усомниться в реальности происходящего. Шляпка немного скрывала её лицо, но по идеальному подбородку и ярким губам уже представлялась настоящая красавица. Что-то здесь не так.

— Вы планируете проживать одна? — спросила Марта, стараясь, чтобы её голос звучал обыденно. Ей очень хотелось задать другие вопросы, но она не смела.

— Да, — сказала незнакомка спокойно.

— Нет… — прозвучал в эту же секунду мужской голос сзади неё. Марта вздрогнула всем телом, а девушка обернулась назад, передернула плечами и упрямо повторила:

— Нет, я буду одна!

Повисло молчание. Где-то на кухне загремела посуда.

На помощь жене пришел Леандр:

— Надолго планируете у нас остановиться?

— Дня на три! — снова сказал один из джентльменов, уже немолодой, но красивый брюнет с короткими кудрями, под слегка потертой курткой которого угадывалась кружевная рубашка.

Прибывшая девушка снова обернулась назад, сделала еле уловимую гримасу и ещё более упрямо повторила:

— На пять дней примерно!

— А… Господа? — осторожно поинтересовалась Марта, бросив взгляд за её спину.

— А господа обойдутся! — красавица вдруг резко сняла шляпу и в лучах оконного солнца по плечам рассыпались длинные сияющие локоны насыщенного шоколадного оттенка. — Ну, то есть, им не надо, они просто принесли мои вещи. В жизни бы не подумала, что у меня столько барахла! — и она засмеялась, показывая жемчужную улыбку.

Марта, сглотнув накопившуюся вдруг слюну, бодро раскрыла журнал, куда вписывала постояльцев, стараясь, чтобы никто не заметил пустующих страниц.

— Ваше имя, мадемуазель?

Девушка на секунду поджала губы и вдруг вскинула изящные брови:

— А давайте, я заплачу двойную цену и будем считать, что вам не так важно, как меня зовут… — темно-зеленые глаза с огоньком посмотрели на Марту. — Я имею право на сохранение инкогнито, ведь правда?

И так как прямого ответа не последовало, она взглянула на Кассандру, которая, стоя в дверях, молча наблюдала за всем происходящим, и снова обратилась к Марте:

— Ваша дочь, мадам? Сразу два одинаковых взора смотрят на меня… Вы похожи чем-то…

— Не то, чтобы очень… — смутилась та, поджимая губы. — Благодарю… Это ваш ключ, мадемуазель. На второй этаж и направо, первая дверь… Я сейчас позову слугу… — тон ее был неуверенным, она до сих пор сомневалась, что поступает правильно.

— О, не стоит никого беспокоить! Я сама в состоянии найти дорогу, — незнакомка повернулась к своему сопровождению и усмехнулась. — Парни, ну ещё рывочек! Все слышали? Второй этаж и направо!

И прежде, чем кто-либо успел что-то сказать, она направилась к лестнице уверенным крупным шагом, столь нехарактерным для молодой леди. Оба незнакомца молча последовали за ней под уничтожающим взором Марты Суронте. Впрочем, тех, кажется, это никак не волновало.

Поднявшись на второй этаж, девушка нашла нужную дверь, открыла её и вошла в комнату.

— Что ж, — заключила она, осмотревшись, и кивнула своим мыслям. — Очень даже мило!

Первым делом красавица бросила шляпу на кресло, направилась к окну, распахнула его и выглянула на улицу.

— Великолепно! — снова кивнула она. — А в идеале мне бы ещё третий этаж! Будет еще лучше видно!

— По-моему, его тут никто не построил! — заметил позади неё все тот же брюнет с кудрями, облокачиваясь на стену. — И надеюсь, на крышу ты не полезешь…

— Эдгар, не зуди! — добродушно проворчала она. — Нормальное тихое место! Как думаешь теперь, много ли народу тут останавливается?

— Вообще, мы управились бы и за три дня, — заметил второй джентльмен с высокими скулами носивший тонкую косичку, так характерную для моряков.

— Нам сейчас нельзя спешить, Боб, — девушка свободно села в кресло, откинувшись на спинку. — Я уже думала… Нам проходить пролив — это раз, во-вторых, я хотела бы зайти на Таити…

— А я бы не советовал… — заметил Эдгар, переглядываясь с Бобом, и вдруг пожал плечами. — Хорошо, решай сама.

— Не надо паниковать заранее, — чуть поморщила идеальный носик девушка. — Пока все нормально. Около недели я поживу тут. Остров небольшой, пара поселков. Гостиница в стороне, не думаю, что тут толпа моряков бывает и торговцев. А если говорить обо мне…

— То наша Атани и тут найдет себе обожателя! — усмехнулся Боб с легкой иронией, и по его очерченным скулам скользнула легкая судорога.

Она поморщилась снова

— И все тебе смешно! Старый зануда! Вы оба когда-нибудь научитесь мне сочувствовать или как?

— Я, чур, больше никаких писем носить тебе не стану! — улыбнулся Эдгар.

— А я больше не возьму тебя на роль опекуна, старина! — сделала забавную гримасу девушка. — Ты как-то слишком равнодушно относишься к этой роли! Того и гляди — замуж отдашь!

Все засмеялись, потом Боб спокойно спросил:

— Ты карту взяла?

— Я взяла их две. Завтра хочу дойти до поселка… Послушать сплетни.

— По-моему, тут сугубо нет сплетен, — заметил Эдгар. — Надо сдать на северо-восток, на плантации…

Атани поморщилась:

— Нет. Мы идем на юг и все… Хорошо, свободны. И не стоит так по сторонам смотреть, будто меня тут кто-то украдет… Я сама украсть кого угодно в состоянии!

* * * *

— И? — Филипп Суронте испытующе взглянул на мать, сминая в руке бумажную салфетку.

— Больше ничего! — всплеснула руками та, покосившись в сторону лестницы второго этажа. — Она ушла, и больше не спускалась! Галарос час назад поднималась к ней, но она сказала, что ей ничего не нужно. Имя не назвала. Не знаю, что ещё ты хочешь знать.

— Значит, говоришь, красивая… — словно пробуя слово на язык, произнес молодой человек.

— Ужасно! — прозвенел за его спиной голос Кассандры.

Он обернулся, вздрогнув от неожиданности.

— Говорю, очень красивая, — повторила та, выдержав паузу. — Я её видела. Шикарные волосы, идеальные черты лица, изящная фигура… В наших краях таких нет.

— И не надо, — проворчала Марта, поднимая подбородок, и пожевала губами. — Где это видано… Путешествует в компании двух мужчин непонятных с ней отношений, заселяется одна, а потом они ещё к ней заходят. Приличные девушки так себя не ведут!

Филипп взглянул на мать и пожал плечами.

— Кажется, ты обычно в таких случаях отказывала в предоставлении комнаты, нет?

— Я… — замялась та. — Я как-то растерялась…

— Мама оказалась в удивлении, — хихикнула Кассандра и на её румяных щеках появились ямочки. — Она просто опешила, и ей духу не хватило анализировать положение вещей и ставить условия!

— Да… — та смутилась ещё сильнее. — Это все было очень неожиданно! Она, правда, меня озадачила и появлением, и видом, и взглядом, ну прям, как мальчишку какого в оцепенение вогнала! — и она бросила косой взгляд на сына, который массировал тщательно выбритый подбородок большим пальцем, смотря в одну точку.

Входная дверь открылась, и на пороге появился хозяин заведения.

— Ох, как! Все в сборе! — усмехнулся он, увидев своих домочадцев. — По какому поводу собрались? — он покосился на второй этаж и понизил голос. — Прелестная незнакомка спускалась?

— Леандр! — нахмурилась Марта, расправляя плечи, на что тот с улыбкой покачал головой:

— Я сказал, как есть. Безумно красивая даже, не только прелестная. Она на вид возраста Кассандры или около того, не пытайся ревновать… Я того не стою. И, кстати, я буду не я, если она не принесет сюда с собой к нам новых постояльцев.

— Пока я того не заметила! — шевельнула бровями жена.

— Так не за один же день! По ней видно, что она счастлива, и у неё нет проблем, а это то, что я пытался тебе сказать с утра.… Держи! — он протянул супруге конверт. — Тебе письмо! Почтмейстер сказал, что оно больше недели там пролежало!

Марта живо схватила измятый конверт и повертела его в руках:

— Оно отправлено больше месяца назад!

— Ничем не могу помочь. От графини же?

Не ответив, Марта Суронте вскрыла письмо и бегло перечитала несколько написанных строк.

— Этель хочет приехать сюда! — воскликнула она. — Сменить обстановку! В следующем месяце!

— Или в этом… — задумчиво сказала Кассандра. — Ты же сказала, что письмо написано больше месяца назад…

— Замечательная новость! Пару лет назад она меня уверяла в письмах, что не перенесет такого длительного плавания, что этот климат другой, и все прочее, но в итоге она решилась…

— Она не вышла там замуж снова? — вдруг хихикнула Кассандра, но поймав уничтожающий взгляд матери, предпочла удалиться.

— И все-таки, сегодня день удачных новостей, — довольно заключила Марта, обмахиваясь письмом. — Это хорошо…

— А она говорила что-нибудь про ужин? — вдруг спросил Филипп, словно очнувшись.

— Кто? — на секунду опешила мать. — Этель?

— Нет. Девушка, занявшая ту комнату наверху…

— Ты все о ней! — поморщилась Марта. — Я тебе уже все сказала! Она больше ничего не говорила и не спускалась, и еще…

Тон её голоса сменился. Мысль осталась незаконченной. Наверху застучали каблуки, и на лестнице показалась Атани. Она остановилась наверху, облокотилась на перила, и на секунду задержалась взглядом на присутствующих. Филипп вскинул голову, его глаза восхищенно заблестели, и в них отразился азарт. Он выпрямился и сделал шаг вперед.

— Добрый день… — с придыханием выпалил он.

Девушка две секунды смотрела на него, потом насмешливо улыбнулась и склонила голову к плечу:

— Вполне добрый… — и начала спускаться вниз. — Я забыла поинтересоваться у вас, как здесь с обедом?

— По времени уже скоро ужин, — заметила Марта с некоторым сарказмом. — Если вас не сильно смутит стряпня нашей кухарки…

Атани передернула плечами.

— А что, кого-то из всех ваших жильцов она сильно смущала? Были случаи?

— Нет, разумеется! — оскорбилась Марта и прибавила. — Ужин будет готов через пару часов, если у вас нет каких-то особых пожеланий, мадемуазель.

— Не волнуйтесь, я абсолютно непривередлива в еде и освященным в Ватикане сельдереем не питаюсь. Я пройдусь до поселка… Тут, кажется, не особо далеко…

— Вы уложитесь в три четверти часа. — сказал Леандр, кивая. — Только накиньте что-нибудь, холодный ветер идет с моря…

— О, не волнуйтесь, мистер Суронте. Я абсолютно устойчива к погодным условиям.

— Позвольте мне вас проводить! — дернулся Филипп, не сводивший с неё глаз.

Атани пару раз моргнула, и по её губам снова скользнула улыбка:

— Не стоит беспокоиться, вряд ли, я заблужусь.

— Здесь не особо безопасно! — соврал молодой человек, что вызвало у нее новую улыбку с тенью снисхождения:

— Я же говорю, ничего страшного, любезный, я в состоянии о себе позаботиться!

Она уже хотела двинуться в сторону выхода, но события этого насыщенного дня были не закончены. За дверью послышались голоса и лай собаки местного лодочника. С каждой секундой этот шум приближался, словно волной накатывая на гостиницу. Все присутствующие замерли, наблюдая за дверями, которые скрывали сейчас что-то необычное. Вдруг они распахнулись и в гостиницу медленно вошли двое: мужчина и женщина, зябко кутавшаяся в яркую шаль.

— Надеюсь, у вас есть хорошие свободные комнаты? — прямо с порога гортанно осведомился новоприбывший, останавливаясь, и критически взглянул на рыбака, заносившего багаж. Его редкие светлые волосы с трудом прикрывали уже обозначившуюся лысину, а наряд подошел больше бы торжественному ужину, чем бывшей портовой гостинице. Посторонившись, чтобы дать пройти рыбаку, его спутница, изящная миловидная блондинка с равнодушным лицом неловко повернулась, и шаль соскользнула с её плеч на пол. Быстрее, чем она успела опомниться, Атани, стоявшая рядом, наклонилась, подхватила аксессуар, и молча протянула его хозяйке. Две пары глаз — живые зеленые и печальные серые — на мгновение встретились.

— Благодарю… — одними губами сказала блондинка.

— Да, конечно! — Марта Суронте, безошибочно распознав дворянина в прибывшем джентльмене, на его вопрос поспешила выйти из-за стойки и гордо выпрямилась. — У нас много хороших комнат. Вашей светлости будет угодно остановиться у нас?

— Разумеется, — немного нервно бросил тот и его редкая бородка дернулась. — Именно это нам и нужно. Хорошую просторную комнату для меня и жены… Надеюсь, у вас прилично кормят?

Марта снова выпятила грудь, в её голосе появились нотки обиды.

— Сэр, у нас приличное место, и в былые времена здесь…

— Да, я понял! — оборвал её гость, поморщившись, и взмахнул рукой. Его кружевные манжеты описали дугу в воздухе. — Меня не волнует цена, мы проделали долгий путь до ваших Богом проклятых мест…

— Как можно будет обращаться к Вашей светлости?

Тот аккуратно провел пальцем по горбинке крупного носа, золотые запонки ярко блеснули в свете зажжённой люстры:

— Мадам… — с легкой хрипотцой начал было он, поведя челюстью, но в его речь неожиданно вклинился уверенный голос Атани, которая с интересом наблюдала за происходящим, стоя немного в стороне.

— Я думаю, Его Светлость не будет тратить сейчас лишнее время на формальности и разговоры, — сказала она. — Леди устала, она бледна и еле стоит на ногах…

Этого было достаточно, чтобы оба новоприбывших перевели взоры на неё: муж — недоуменно-раздраженный, жена — заинтересованно благодарный. Облокотившись на перила, что придало её позе совсем неженственный вид, Атани продолжила:

— Смею вас уверить сэр, заведение это вполне уютное. Вы же не ищете кабак, правда? Странно было бы ехать из Англии ради этого…

Тот кончиками пальцев ущипнул себя за бороду

— Странно, что это говорит француженка, судя по акценту…

— Вот видите! — шевельнула бровями девушка. — Я распознала в вас англичанина, вы во мне — француженку, что ж… Забавно, что мы встретились так далеко от Европы.

— Я представляю интересы исключительно своей страны, мадемуазель, — сухо сказал он. — Я полагаю, что кем бы вы ни были, ваш интерес к этим землям отличен от моего…

— Я в этом даже не сомневаюсь. Просто я отлично переношу любые путешествия и условия. — Атани бросила взгляд на его жену. — В отличие от мадам… ой, простите, миссис… — она усмехнулась. — Не хотела бы — задевать ваше национальное достоинство! И да, прощу прощения, я вас покину!

На этой фразе Атани направилась к двери и вышла на улицу. Несколько секунд она стояла на месте, вдыхая бриз, идущий с моря, ощущая, как разлетается платье от его порывов, потом мотнула головой, словно отгоняя какую-то мысль, и пошла вниз по тропинке.

* * * *

Аврелия Пунш прислушалась к шагам на лестнице и напряглась, не сводя глаз с входной двери. В неё тихо поскреблись, неровный ломающийся голос сказал

— Это я, мадемуазель! — и в комнату быстро вошел худой мальчик-подросток лет четырнадцати, облаченный в костюм слуги.

— Ох! — хрустнула пальцами девушка. — Что там?

— Рассказываю, — кивнул тот. — Месье Филипп сегодня точно собирается в клуб. Но пока ещё не уехал, просто я слышал разговоры горничных, Жозефа гладила ему костюм… Еду я нашел, даже больше, чем вы просили, — он вытащил из-за спины большой сверток. — Вот! Это только та часть, которую вы просили собрать дополнительно… — он взглянул на девушку и вдруг спросил. — Не боитесь?

— Ох, Боб… — она села перед туалетным столиком и уставилась в зеркало. — Имею ли я право бояться? Не все ли теперь равно?

— Так это же тюрьма… — мальчик выглянул в окно и поскреб тонкую скулу. — И ещё там темно!

— Но ты же со мной?

— Я? — подтянулся он. — Конечно, я с вами! Я всегда на вашей стороне, мадемуазель! Если бы вы тогда не уговорили мадам меня приютить, я бы от голода умер…

Девушка помрачнела и снова взглянула в зеркало.

— Как давно это было, да, Боб? Как будто вечность прошла… мамы теперь нет, а отец уже ничего не решает… Филипп выдаст меня замуж за господина Трено и все. Ему все равно, что он стар, и я его не люблю… А мои годы идут… — она потрогала свое лицо и поджала бескровные губы. — Вот была бы я красивой…

— Мадемуазель, вы прекрасны!

— Маленький лжец…

— Душою… — добавил он, и Аврелия грустно рассмеялась

— Да, вот только, как видишь, это никак не способствует моей популярности у кавалеров. Совсем. И, как бы я ни противилась решениям брата, я готова его понять. Филипп хочет устроить мою судьбу, а с каждым днем надежды на то, что кто-нибудь попросит моей руки, тают все сильнее. Только месье Трено и остался… — она встала. — Да, Боб, я спятила, я знаю, если брат узнает о том, что я замыслила, мне уже не миновать этого замужества… Так, — она упрямо тряхнула головой, отгоняя мысли, голос её стал бодрым. — Времени у нас немного, нужно все приготовить… Боб, достань мне шкатулку с драгоценностями. А я приготовлю другое платье. Это слишком светлое, оно испачкается и привлечет лишнее внимание…

Подросток достал шкатулку с полки и заглянул в неё.

— Что вы хотите взять с собой?

— Подвески…

— Ох, мадемуазель! Это был подарок вашей матушки…

Аврелия на секунду остановилась, потом кивнула:

— Да, я знаю! Мама видит меня сейчас, она не осудит! Я иду на благое дело…

— Угу, в тюрьму… — задумчиво буркнул Боб, моргая.

— Если б ты видел глаза этого несчастного, ты бы не сомневался! Он не может быть преступником, просто не может! Что я могу сделать, кроме как принести ему и его товарищам немного еды, они так измучены…

Он взяла в руки подвески с камнями и осмотрела их:

— Ведь я права, правда? — как бы обратилась она к самой себе. — У надзирателя наверняка семья, детишки… Вряд ли, у него огромное жалование. А я прошу всего немного: возможность увидеться с этим заключенным и передать ему еды… — она помрачнела. — Когда я выйду замуж, у меня уже не будет даже такой возможности. Я недостаточно набожна, чтобы уйти в монастырь, значит, придется коротать свои дни подле месье Трено. Ох, я бы лучше даже за тебя вышла!

Боб сначала растерянно посмотрел на неё, потом вдруг оскалился.

— Мадемуазель мне льстит…

Она с грустной улыбкой посмотрела на паренька и пожала плечами:

— Вот только пришлось бы подождать как минимум, три-четыре года, а я уже не располагаю таким временем…

— Ох, все то вы не устаете шутить…

— Я должна хоть раз быть сильнее, чем кажусь, правда? Я впервые иду куда-то тайком ночью… Иду далеко, иду в тюрьму…

— И я иду с вами!

— Вот поэтому я и не боюсь, — она улыбнулась опять. — Ох, если узнает мой брат, пропали мы оба с тобой, друг мой Роберт!

Повисло молчание, после которого последний спросил.

— Мне идти вниз?

— Да, — девушка села. — Если Филипп спросит обо мне, что вряд ли, скажи, что я уже легла… что я себя плохо чувствую или ещё что-нибудь… В общем, придумай, что хочешь, главное, чтобы он не вздумал ко мне подняться, и всё. Я себя выдам… Ступай! — она выглянула в окно и с чувством прибавила: — Наше время ещё не пришло!

* * * *

Атани с ногами сидела на подоконнике своей комнаты, обнимая белые округлые колени. Она изучала горизонт и предавалась своим мыслям, её красивое лицо было задумчивым и немного печальным, брови были слегка сдвинуты. Весь её вид поражал своей неприступностью, загадочностью и кристальной нежностью одновременно. Царившую тишину нарушил только шелест листвы за окном и чуть надтреснутый крик чаек где-то за скалами. Внезапно по коридору прозвучал быстрый стук каблуков, и дверь комнаты открылась. Сделав по инерции внутрь два быстрых шага, та самая блондинка, приехавшая с мужем накануне вечером, увидела Атани, остановилась как вкопанная, и мгновенно сменилась в лице, отшатнувшись.

— О, Боже! — громко воскликнула она, покрываясь красными пятнами волнения. — Я ошиблась дверью! Извините, ради Бога! Какой стыд!

Атани спрыгнула с окна, а непрошеная гостья продолжила паниковать и рассыпаться в извинениях, ломая себе руки.

— Мне так неловко, простите, ради Бога! Эти двери… Они внешне такие одинаковые! Я спустилась вниз всего на минутку и подумала, что это моя комната…

— Все нормально, миледи! — Атани с улыбкой поняла вверх руки, словно сдаваясь. — Ничего не произошло! Вы абсолютно правы: двери внешне одинаковые, а номерные таблички рассматривать только в подзорную трубу! Не волнуйтесь так…

— Мне очень стыдно, — лепетала та, бледнея. — Это такой ужасный конфуз. Не понимаю, как я могла так глупо ошибиться, и вот так ворваться… У вас было не заперто, и я… Простите, пожалуйста!

Атани вдруг нахмурилась:

— Перестаньте же! Леди Хьюстон, кажется?

— Можно леди Карла… — пискнула та.

— Я же сказала — ничего не произошло! Прекратите уже так унижаться, все нормально! Смотрите! — Атани вытянулась в полный рост и развела руками — Я тут совсем одна и я абсолютно одета… Да, впрочем, была бы и раздета, не упала бы в обморок от вашего визита. Так что, все нормально!

— Мне, правда, так неловко, — та хрустнула пальцами. — Я обычно более внимательна…

— Так! — Атани подскочила на месте и сдвинула брови. — Да что же это, а! — она с ребячеством забегала по комнате. — Что же придумать такое, чтоб вы успокоились! О! — она нырнула в саквояж и достала оттуда миниатюрную модель корабля, вырезанную из дерева. — Видите, кораблик? Я сама его вырезала несколько дней! Это — бригантина! Хотите, подарю? Только не надо тут больше извиняться!

Вид у неё был такой, что леди Хьюстон вдруг засмеялась. Засмеялась открыто, весело, слегка запрокинув назад голову, и в её серых глазах заблестели искорки. Атани стояла перед ней в умилительной позе, прижав к груди кораблик, и выжидала, когда кончится это веселье.

Кончилось оно быстро. Леди Хьюстон перестала смеяться почти также внезапно, как и начала и смущенно опустила голову:

— Прошу прощения. Я давно не веселилась… А модель я взять не могу, это большой труд, я не заслужила…

— Я ещё вырежу, — пожала плечами девушка. — Не такой уж и труд, скорее, развлечение… Вы больше не будете извиняться? Мы забыли этот случай, надеюсь?

Леди Хьюстон заулыбалась и повертела игрушечную бригантину в руках

— Хорошо. Забыли. Извините, не спросила ваше имя…

Атани на секунду задумалась, открыла рот, но тут за дверью загудел резкий гортанный голос лорда Хьюстона, и его жена сменилась в лице.

— Простите… Мой муж… Я пойду, спасибо за все!

Она скрылась за дверью внезапно, как и вошла, даже не зашелестев при этом платьем, и оставив Атани обдумывать произошедшую сцену. В этой позе её и застал громкий барабанный стук в дверь.

— О, Боже, — встрепенулась девушка. — Войдите!

— Я уж думал, ты оглохла! — хохотнул Эдгар Косс, входя. — Три раза пришлось стучать, на секунду подумал, что меня внизу неточно информировали, и ты вышла…

Его высокая отлично сложенная фигура дышала уверенностью и силой.

— Я просто задумалась. Проходи, садись…

— Задумалась о чем? О том, что мадам хозяйка убивает тебя взором?

— Кто? Марта Суронте? Плохо убивает, взглядов я не боюсь… — пожала плечами девушка. — А то, что я ей не особо нравлюсь, это нормально в моем случае… — она вдруг засмеялась. — Зато хозяйскому сыну — наоборот!

— Что, он уже упал к твоим ногам? — Эдгар плохо сдерживал смех.

— Не упал. Я не дала ему это сделать. — усмехнулась Атани. — Парень, конечно, красив, я отдаю ему должное. Но когда меня это трогало? И вот сейчас как раз совсем не то время, когда я готова выслушивать чьи-то пылкие признания в вечной верности…

— Ты хотела дойти до поселка… — напомнил Эдгар, усаживаясь в кресло.

— И дошла. Но ничего интересного. И ничего информативного… Я о другом думаю…

— О чем?

— Вчера здесь остановился один английский джентльмен с супругой. Что он тут забыл? — Атани пожевала губами и взглянула на своего собеседника пристальным взглядом.

— Случайным рейсом? — тот быстро провел зыком по ровным зубам.

— А что, кто-то попадает в эту часть Полинезийских островов случайно? Волнующий вопрос, согласна. Хорошо, посмотрим, Может быть, что-то пойму для себя… Пока я поняла только то, что меня нервирует Его Светлость…

Эдгар вытянул ноги и откинулся в кресле.

— Он что, тоже?

— Что, тоже? — не поняла девушка. — Нет, впасть в обожание меня ему не грозит! Я имею неосторожность быть француженкой, а он скорее, уйдет в монахи, чем себе позволит подобную слабость, — Атани расхохоталась и показала глазами на стену. — Нет. Меня волнует: эти стены здесь что, из бумаги? Я вчера весь вечер слушала брюзжание лорда Хьюстона! И утром оно продолжилось! У него рот не закрывается и орет он, будь здоров. Все ему не так. И кровать неудобна, и стоит плохо, и рубашку ему отвратительно погладили, и в окно дует… Уф, — в сердцах выдала девушка. — Была бы я его женой, уже б повесилась на резинке от панталон!

— Тогда, может, вернешься?

— Где разместиться? В кубрике? Или в твоей кровати? — ехидно осведомилась она.

— Вот ты, а! — поморщился Эдгар и мотнул головой. — Слышал бы твой отец…

Атани поджала губы и стала серьёзной:

— Он слышит… И я, мне кажется, всегда слышу его слова неодобрения, да. Я не успела дать ему слово, которое он просил… А раз не успела, то вроде, как и не должна…

— И если помножить это на твое упрямство, то, пожалуй… — Эдгар шевельнул бровью.

— И когда мое упрямство нам мешало? — девушка взглянула на него, прищурив левый глаз. — Приведи пример!

Тот поднял руки вверх.

— Я не спорю с начальством!

— Вот-вот, — назидательно сказала Атани, усаживаясь в другое кресло. — И я о том же!

* * * *

— А потом он спустился и ушел, — сказала Марта Суронте, упирая руки в бока. — И все. Так что я тебе второй раз могу повторить — даже в качестве игрушки барышня странная…

— Но очень красивая, — произнес Филипп, который, кажется, слышал из её слов только половину, и откинулся на спинку стула. — И, по-моему, мама, насчет неё ты не права…

— Я ничего не берусь утверждать, я всякого насмотрелась за эти годы. Это я тебя хочу опустить на землю из облаков… Ох, уж эти мужчины! Увидят юбку — и голова прочь! Просто катастрофа! — проворчала женщина, презрительно фыркая, и снова покосилась на сына.

Прекрасно зная её характер, Филипп даже не пытался спорить, тем более, понимая, что все возмущения её происходят исключительно за спиной той, о которой шла речь. Внезапное появление этой незнакомки в «Серебряном льве» явилось странным предзнаменованием перемен. Чего только стоило прибытие лорда Хьюстона с женой: здесь уже несколько лет не видели знатных персон. Поневоле поверишь в слова Леандра Суронте о том, что успешный человек приносит везение с собой всюду, где бы ни появился.

За несколько месяцев пустования гостиницы, Марта привыкла тратить свое время на вышивание и ни о чем не беспокоиться. Сейчас же она нервно открывала и закрывала журнал регистрации постояльцев, каждые полчаса отправляла кого-нибудь узнать, все ли нормально на кухне и посматривала на лестницу. После того, как утром лорд Хьюстон пожаловался на плохо выглаженные рубашки, она устроила огромный выговор Галарос, и теперь боялась, что тому ещё что-то может не понравиться. Филипп вдруг встал с места и стал мерить шагами залу, видимо, надеясь, что загадочная красотка внезапно спустится, но получилось все совсем иначе.

На улице прозвучали шаги и голоса, колокольчик нервно задребезжал, дверь открылась от толчка какого-то поселкового мальчишки и, кутаясь в накидку из лисы, показалась высокая худая женщина с бесцветными волосами, густо присыпанными пудрой. Остановившись в дверях, она вдруг обернулась назад и сказала идущей за ней служанке.

— Входи быстро и закрывай двери! Мне дует!

Марта вскочила с места и выбежала на середину залы, прижав к груди ладонь.

— Этель?!

Та странно взмахнула узкими кистями с тонкими пальцами.

— Дорогая Марта! Я так рада тебя видеть!

И в порыве радости обе женщины кинулись в объятия друг друга.

Филипп с некоторым удивлением наблюдал эту эмоциональную картину: в ней было столько неожиданности и противопоставления. Воздушные формы румяной Марты Суронте странным образом контрастировали с нездоровой бледностью и сухостью графини Монгори. Черные волосы одной и изрядно напудренные блеклые волосы другой. Ночь и день. Дождь и ветер. Восход и закат. Пустыня и океан.

— Ты не поверишь! — всплеснула руками Марта, успокаиваясь. — Я только вчера получила твое письмо! Но это был такой замечательный сюрприз!

— Я отправила его в день отъезда, — графиня помассировала виски костлявыми пальцами. — Это было утомительное путешествие, но я так устала от однообразия, от одиночества… И вот я здесь! Армида, не стой там в углу! Заплати мальчишке и пусть идет… Это — Марта Суронте, о которой я тебе столько рассказывала, — она уставилась на Филиппа. — А этот красавец — неужели Филипп? Он так вырос за эти годы! Мужчина!

Тот сжал губы и, ничего не ответив, отвесил вежливый полупоклон. Стареющая графиня его мало интересовала. Он думал об Атани.

— Этель, ты сама похорошела! Ничто тебя не испортит! — воскликнула Марта.

— Да что ты, милочка! — та опустилась на стоящий у одного из столиков стул и нервно замахала на себя своей накидкой. — На меня все валится и валится… Мне казалось, только недавно я тебе писала о своем замужестве и вот — вдова… Снова. Признаться, я не хочу выходить замуж в четвертый раз… Какие-то грустные перспективы. Что у тебя произошло за последнее время?

— Ох, да как же сразу все рассказать! Да и зачем, — всплеснула руками Марта. — Ты ведь не уедешь завтра?

— Знаешь, признаться, я пока никуда ехать уже не хочу…

— И не надо! Мой дом — твой дом! Филипп, позови Кассандру, пусть поприветствует графиню!

Но та, видимо, услышав необычное оживление, уже сама появилась в зале.

— Девочка моя! — оживилась Марта. — Подойди к нам! Ты ведь хорошо помнишь графиню Монгори?

— Помнится, тогда она ею не была, — улыбнулась девушка. — Но все же помню, да. Добрый день, мадам, как добрались?

— Устала, юная леди, устала. Марта, она похожа на тебя стала!

— Ох, — заметно обрадовалась та. — Полагаешь?

— Конечно! Твой взгляд и лоб! Девушка на выданье. Я приехала к свадьбе или как?

— Нет пока, — ответила Марта, взглянув на дочь, и повторила. — Пока нет…

— Я не претендую на титул знатной дамы, графиня, — немного сухо ответила Кассандра. — Думаю, ещё успею выйти замуж. Разве это главное?

Занятые разговором и гостьей, никто не обратил внимания на то, что на лестнице появилась Атани и, остановившись на месте, теперь наблюдала за происходящим с выражением крайнего изумления. Её брови изобразили дугу.

Графиня Монгори снова потерла виски тонкими пальцами:

— Да, девочка моя, — устало сказала она. — Я тебе могу точно сказать, что носить титул — это труд… Это условия, образ жизни… Не все так просто и дано не каждому. Главное — соответствовать этому внутри, я думаю. Я сейчас о себе, как понимаешь…

— Да я, скорее, писать зубами научусь! — цинично выпалила Атани наверху, и все, как по команде подняли головы. Повисла пауза. Графиня смотрела на девушку в недоумении несколько секунд, потом встала:

— Атани?! — протянула она пораженно.

Та шевельнула бровями и презрительно фыркнула.

— Почти девятнадцать лет, как Атани! Двадцать футов над ватерлинией, почему вы, мадам, встретились мне именно здесь?! Ничего себе, тихий остров!

Графиня протянула к ней тонкие руки.

— Девочка моя… С ума сойти!

— Я не ваша девочка, уж точно! — нахмурилась та, медленно спускаясь вниз. — И я абсолютно не рада вас видеть, ясно?!

— Я была бы склона думать, что твои детские капризы… — начала было та, но девушка снова её перебила, взмахнув рукой:

— Мои детские капризы, мадам, стали взрослой уверенностью! Чего вы от меня ждете? Восторга?! Пушечных выстрелов приветствия?

Графиня окинула её взглядом и покачала головой.

— Вид… Манеры… — вздохнула она. — Я хотела сделать из тебя леди…

— Не стоит беспокоиться! При необходимости я могу быть и ею, уж поверьте! Благо, папа вовремя убрал меня от вашего влияния…

— Не вижу, чтобы это сильно тебе помогло… — чуть приподняла брови графиня Монгори, но тон ее не был язвительным.

— Ой, — произнесла Кассандра, смотревшая все это время то на одну, то на другую. — Так вы знакомы?

— Дочь Пьера… — устало выдохнула графиня и села. — Моего второго мужа. Атани.

— Атани… — мечтательно прошептал Филипп, прислоняясь к стене. — Какое шикарное имя…

— Уж и сразу тогда скажите, — нахмурилась та, не замечая никого, кроме своей мачехи. — Что вы свели на смертное ложе его первую жену!

— Что?! — голос графини Монгори сорвался на крик, она сделала попытку встать с места, но передумала. — Это ложь! Я тут ни при чем!

— Конечно! — Атани повысила голос, распаляясь. — Давайте начистоту! Зачем вы тогда меня забрали на целый день, не сказав ничего матери?! Вы тупо меня выкрали!

— Кто знал, что…! — попыталась вставить та, покрываясь красными пятнами.

— Знал, что?! Что бедная женщина впадет в истерику, сляжет резко и потом скончается через три дня?! Вы получили того, кого хотели, и?! Вам это помогло?! — гнев придал красоте девушки палящее очарование.

— Кто вбил это в твою голову?! — графиня встала и выпрямилась, выпятив грудь, её бледное лицо порозовело. — Где твой отец! Пусть он нас рассудит!

Атани провела языком по зубам.

— К сожалению, папа может рассудить нас только тогда, когда мы обе окажемся там, где он, — она сделала паузу. — Его два года, как нет на этом свете…

— Ох, — графиня помрачнела, опять села и мгновенно успокоилась. — Мне очень жаль…

— Да, — хмыкнула Атани. — Я вам даже верю… А вы, как я понимаю, ещё раз вышли замуж, получив право признания моего отца пропавшим!

Та пожевала губами.

— Я овдовела в прошлом году…

— Боже мой! — наигранно воскликнула девушка. — Все ваши мужья на этом свете не задерживаются! Пожалейте других — не выходите замуж больше!

Кровь снова бросилась в лицо графини Монгори. Её голос сорвался на хриплый визг.

— Что знаешь ты о потерях?! Много ли видела ты на свете, деточка?! В добрый час не видеть тебе горя от потери тех, кому бы ещё жить и жить! — воскликнула она, с силой хлопая ладонь по столу.

Кассандра вздрогнула. Где-то на кухне с адским грохотом упало что-то тяжелое. Марта нервно перекрестилась.

Повисло молчание. Облизав губы, Атани взмахнула юбкой и пошла к дверям, бросив на ходу только:

— И это называется, тихая и неприметная гостиница, акулы всех забери!

Выйдя на улицу, она быстрым шагом направилась к скалам, потом стала спускаться вниз, нарочито выбирая самые неудобные места для спуска. Подол платья она заткнула за пояс и легко взмахивала руками для равновесия. Со стороны она напоминала горную газель: так легко давались ей скалы. Каштановые локоны с шоколадным отливом блестели на солнце, играя на нежно-голубом платье. Солнце пробивалось сквозь плотные облака, отражалось от камней, улетало в море, и снова возвращалось на скалы в виде гневных искорок в глазах девушки.

Через несколько минут такой своеобразной прогулки её эмоции утихли, она остановилась, сделала глубокий вдох, словно пытаясь прочувствовать морскую гладь, и взобравшись на высокий валун, обняла себя за плечи. Несколько минут девушка смотрела вдаль, не замечая, как брызги обдают её оголенные ноги, потом обвела взглядом берег и по её губам против воли скользнула легкая улыбка.

На огромном камне, почти у самой воды сидела леди Карла Хьюстон, зябко обнимая себя за плечи, и смотрела куда-то в одну точку перед собой. Большой пеликан теребил свою добычу в поразительной близости от молодой женщины, но она даже не поворачивалась в его сторону, хотя, даже привычная к подобному зрелищу, Атани на секунду заинтересовалась картинкой.

Нарочито сильно махая руками, она двинулась в сторону леди Хьюстон, забавно прыгая по камням. Заметив ее, та подняла голову, заулыбалась и крикнула

— Упадете же!

— Кто, я? — Атани остановилась. — Да что вы! С детства приучена к таким штукам! Это совсем несложно и не страшно… — она сделал паузу. — Хотя, наверное, леди трудно понять девчонку, выросшую на море и островах…

— Я не всегда была леди, — ответила та с легкой улыбкой. — Разве что последние десять лет. Я всегда помню о своих корнях, мать моя была дочерью кабатчика и история её брака с сэром Далласом достойна лучших традиций даже прошлых столетий…

Атани на секунду задумалась:

— Года четыре назад мы были в Лондоне, видела я тамошних… кабатчиков…

Это было сказан как-то странно, леди Хьюстон засмеялась:

— Не лондонского в моем случае, а йоркширского. И, когда этот кабатчик сказал одному своему посетителю, что если не женится на его дочери, которой расточает столько внимания, то получит пулю в зад… — она хихикнула, прикрыв рот ладонью.

— Не умаляю чувств вашего отца, — пошутила Атани. — Но все-таки пулю в зад никому словить не хотелось бы, я думаю! — и спросила. — Надеюсь, брак ваших родителей гармоничен и по сей день?

— Мамы нет давно… — грустно сказала леди Хьюстон. — Больше восемнадцати лет её нет со мной… Воспоминания…

Атани помрачнела

— Мои такие же, миледи… Я была слишком мала, чтобы хорошо помнить её. Рассказы… рассказы… — она вдруг встрепенулась. — Вам не холодно так сидеть?

— А вам — стоять с поднятой юбкой? — снова улыбнулась та.

— Ох, уж эта юбка! — крякнула Атани. — Она мне мешает! Я в ней себя ощущаю порой, наверное, как вы в слишком затянутом корсете… — она спрыгнула с камней и повертела головой по сторонам. — Никто не видит, надеюсь, а то и правда, эта юбка…

И прежде, чем леди Хьюстон успела что-то сказать, она прошлась колесом по каменистому берегу, сверкнув панталонами, потом выпрямилась, убрала с раскрасневшегося лица волосы и быстро опустила подол.

— А то леди ужасается…

Та снова засмеялась.

— Я восхищена и не менее того, мадемуазель…

— Атани, — сказала та. — Меня зовут Атани. Атани Дюбарри. Не люблю эту парижскую официальность! И Париж тоже не люблю!

Леди Хьюстон хотела что-то сказать, но вдруг сменилась в лице, чего-то испугавшись, и встала.

— Вы извините… то есть, Атани, я пойду… кажется, я слышу голос мужа. Не стоит ему…

Она замялась.

— Не стоит что? — шевельнула бровями та. — Видеть свою супругу в компании дикарки, да ещё и французских кровей…? Идите, леди Карла, все нормально!

Она проводила взглядом леди Хьюстон, которая устремилась наверх в сторону гостиницы и снова осталась одна. Пнув ногой гальку, Атани села на прибрежный валун и подперла подбородок кулаком, вглядываясь в морскую пену. Однако насладиться своим одиночеством в полной мере она не успела. За её спиной зазвучали шаги, и девушка резко обернулась.

— Мадемуазель… — выдохнул Филипп Суронте, замирая, и расстегнул воротник рубашки, словно ему не хватало воздуха. Он тряхнул кудрями и набрал воздуха в легкие.

Атани приподняла брови.

— Что не так? Вам дурно в моем присутствии или без меня? Вы меня объявили в розыск, любезный? — в голосе ее была здоровая насмешка.

— Просто хотел сказать вам, как вы прекрасны! — воскликнул молодой человек.

Атани молчала несколько секунд, потом облизала губы.

— Я думаю, что тебе ответить. Начистоту, Филипп… Филипп же, верно? — тот кивнул. — Мне лень ломать комедию. Благодарю за комплимент, но нечто подобное я слышала десятки раз…

— Это ещё более подкупает! — воскликнул тот, откровенно любуясь ею. — Понимаю, что вас не удивить, но…

— Удивить? — она подняла указательный палец. — Хочешь удивить меня — избавь меня от паданий на колени и слов любви. Мне неинтересно — честно! Я не хочу слушать про твою любовь. В другой раз.

Молодой человек приблизился:

— Я не могу отказать себе в счастье хотя бы попытаться растопить это сердце! — сказал он восторженно. — Ваше очарование лишает меня рассудка!

Атани посмотрела на него, отвернулась и демонстративно подперла щеку рукой.

— Что и требовалось доказать… — негромко сказал она, ни к кому не обращаясь. — Когда нормальных слов не понимают, я стреляю по ватерлинии!

Филипп подошел ещё ближе и, немного подумал, медленно присел на одно колено перед ней.

Простонав «Тысячу акул мне под киль!», девушка резко встала с места и, не обернувшись, пошла прочь по берегу со словами:

— Ещё один, что видит, туда и стреляет..! Уже даже терпения нет!

Филипп Суронте провожал её взглядом до тех пор, пока она не скрылась из виду, потом встал, пожевал губами и прошептал.

— Все равно будешь моей! Все равно!

* * * *

— Что там?! — нетерпеливо бросил Филипп Пунш спускавшейся по лестнице служанке.

— Месье… — в изумлении развела руками та, явно волнуясь. — Мадемуазель Аврелии нет в комнате!

— Это ещё как? — замер тот.

— Нет… Комната пуста, постель не тронута… — развела руками горничная. — И вещи её частично отсутствуют. Мадемуазель пропала!

— Дьявол! — выругался Филипп и заметался по гостиной, брызгая слюной. — Что тут происходит?! Куда вы все смотрите, черт возьми! Что значит, пропала!? — его голос приобрел хриплый оттенок. — Как?! Сбежала?! Куда?! — он остановился, озаренный мыслью. — Боб! Немедленно найдите мне её мальчишку, сейчас же! Выпорю! Запру! Обоих! — он отчаянно замахал руками.

Словно в подтверждение его слов из коридора для прислуги выбежала вторая служанка:

— Месье Филипп! Боба нет! В его каморке пусто, койка не мятая, пожиток нет…

— А! — зарычал молодой человек, снова начав метаться по комнате. — Готовьте экипаж! Нет, одну лошадь! Плащ! Ни слова отцу! Найду… догоню… Убью!

Он уже бросился к дверям, на ходу натягивая плащ, когда снаружи прозвучали лай собак, шум, много голосов и в дверь несколько раз тяжело постучали, потом пронзительно прозвенел звонок. Филипп сам в нетерпеливом бешенстве распахнул дверь. За дверью стояло около десятка жандармов с собаками и несколько человек в одежде тюремщиков.

— Прошу прощения, месье! Позвольте осмотреть дом и участок…

Филипп Пунш в ужасе отпрянул:

— Что…?

— Сегодня ночью из острога сбежало несколько заключенных…

Окончания фразы молодой человек не расслышал, ему казалось, что он в панике бегает по дому, но на самом деле, он, белея на глазах, прижался к стене и медленно оседал, сминая рубашку на груди.

* * * *

Лорд Хьюстон положил салфетку и покосился в сторону Атани:

— Мадемуазель, — презрительно бросил он. — Я — политик и знаю, что говорю!

Та приподняла одну бровь:

— И вы сейчас считаете, что это делает вас заведомо сильнее? Ещё скажите, что я, как женщина, не имею даже права спорить с вами!

— Были бы вы мужчиной…

— Тогда что? — Атани встала. Все, присутствовавшие в этот момент внизу, напряглись. Графиня Монгори, несколько секунд назад решившая подняться к себе, остановилась на ступеньках лестницы и теперь тоже наблюдала за происходящим. Тусклая люстра, казалось, стала ярче. Где-то на кухне что-то зазвенело.

— Ваша Светлость, — в голосе девушки проскользнула какая-то странная веселость. Она, убрав руки за спину, изучала стены залы, где было развешано много старого оружия. — Вы по-прежнему считаете, что раз я девушка, то должна бояться вас?

— Это не относится к нашему диалогу, — пожевал губами тот, не смотря в её сторону, и смял салфетку узловатыми пальцами. — Учитывая вашу фамильярность, мадемуазель, вы ничего не боитесь. Боюсь предположить, откуда это у вас…

Атани провела языком по зубам.

— О! Признаюсь, мне глубоко наплевать, что вы думаете о моем воспитании, однако ж, вернемся к разговору… — Марта! — вдруг сказала она, и та вздрогнула всем телом от неожиданности. — Скажите, эта шпага в ходу?

— У нас в семье никто не умеет с ней обращаться, — пискнула хозяйка дома, чего-то испугавшись. — Это был подарок моему мужу от одного джентльмена…

— Отлично! — девушка сняла шпагу со стены и сделала несколько взмахов, пробуя руку. Марта Суронте вдавилась в стену, леди Хьюстон, которой было хорошо видно Атани, поставила бокал, который держала в руке, и замерла в напряжении. Всем однозначно было не до завтрака.

Не обращая ни на кого внимания, девушка зажала лезвие шпаги зубами и зацепила подол платья за пояс, открывая ноги в кружевных чулках. Филипп Суронте, который наблюдал за всем этим, стоя в углу, старался казаться равнодушным, но при этом маневре резко повернул голову. Графиня Монгори нервно закачала головой, сжимая в полоску и без того тонкие губы.

— Милорд! — сказала Атани, шевельнув бровями. — Давайте, продолжим наш разговор на более равных условиях!

Тот слегка обернулся. Светлые брови поползли вверх, ноздри раздулись.

— Вы провоцируете? — хрипловато спросил он.

— Я? Ради Бога! — усмехнулась девушка. — Вы пару минут назад сожалели, что я не мужчина… А давайте на секунду опустим это условие! Защищайтесь!

И она, сделав резкий выпад, острием шпаги опрокинула бокал лорда Хьюстона. Недопитое вино потекло по столу. Марта Суронте не сводившая с них глаз, вздрогнула всем телом.

Джон Хьюстон встал из-за стола так резко, что его супруга вдавилась в спинку своего стула. Втягивая носом воздух, он выхватил шпагу и сделал выпад, который Атани легко отразила.

— Так, собственно, о чем мы с вами там говорили? — осведомилась девушка невозмутимо и отступила назад.

Фехтовальная партия началась. Леди Хьюстон вскочила с места и отбежала в сторону лестницы, прижимая к груди салфетку, которую забыла оставить на столе. Марта схватила за локоть мужа, отойдя в другой угол. С самого верха лестницы свесилась голова Галарос и её черные глаза с азартом блестели. Из внутреннего коридора наблюдали сразу двое — кухарка и Кассандра Суронте — но выходить в залу не пожелали. Филипп встал в амбразуру окна у противоположной от боя стены и оттуда созерцал все происходящее.

Атани и лорд Хьюстон перемещались по зале, периодически отшвыривая мешавшие им стулья или натыкаясь на столы. Губы милорда были сжаты теперь в ещё более тонкую полоску, Атани старалась вести диалог, но те, кто её знал, сказали бы, что она при этом очень тщательно оценивает своего противника.

После того, как Атани отразила его очередной выпад, лорд Хьюстон приподнял брови

— Вы знаете и это, мадемуазель…! Кто вы?

— Кто я? — Атани отпрыгнула назад, увеличив расстояние между ними. — Мое имя безжалостно рассекретила графиня, а другого у меня нет. Атани Дюбарри, вы знаете…

— И уроки фехтования вам давали во Франции?

— У меня сложные взаимоотношения с Францией, если вы имеете в виду Европу, — заметила Атани. — А во всем же остальном — у меня не было недостатка в учителях, милорд!

Партия продолжилась молча. Зрители неотрывно следили глазами за фехтующими, пытаясь понять при этом, кто же из них побеждает. Между тем, оба противника были достаточно сильны и неизвестно, сколько бы ещё продолжалась эта сцена, если бы не появление в дверях гостиницы Боба Кельвина.

Войдя, он в недоумении уставился на картину, открывшуюся его взору. Атани метнула на него взгляд и пропустила выпад своего оппонента. Лезвие шпаги лорда Хьюстона скользнуло по её руке, оставив кровавую полосу. Леди Хьюстон и Филипп Суронте одновременно еле слышно ахнули, графиня Монгори приоткрыла бледные губы.

— Я советую вам быть более внимательной, мадемуазель! — по губам лорда Хьюстона пробежала ироничная улыбка. — Я ненароком и поранить вас серьезно могу!

Атани скользнула взором на него, потом на свою руку, втянула воздух через нос, скрипнула зубами и вдруг резко бросилась на стойку портье. Ловко перевалилась через неё, что-то с грохотом опрокинув, затем отбежала назад, увеличив расстояние между собой и противником, и внезапно пошла в активное нападение, пытаясь прижать лорда Хьюстона к стене. Её шпага со свистом рассекала воздух, звон стали в зале стал отчетливее и словно пронзал голову. Через каких-то две минуты Атани сделала мощный выпад, выбила шпагу у своего противника, и та улетела в дальний угол рядом с Филиппом. С шумом выдохнув воздух, девушка с размаху воткнула свою шпагу в деревянный пол и выпрямилась.

— Итальянская техника…! — опешил побежденный лорд Хьюстон, скрипнув зубами. — Вы полны сюрпризов, мадемуазель…

— Будем считать наш спор оконченным милорд! — сухо сказала та, зажимая ладонью свою царапину, и быстро пошла к выходу.

Когда она поравнялась с леди Хьюстон, та незаметно сунула ей свой носовой платок, и тут же вздрогнула от фразы мужа:

— Карла, дай платок… — лорд Хьюстон закатав рукав, осмотрел рану, которую получил в пылу драки.

— Я…Я не взяла… — пролепетала женщина. — Сейчас схожу наверх… Вот… салфетка только…

Продолжения диалога Атани не слышала. Обмотав руку любезно предложенным носовым платком, она вышла на улицу, сделав Бобу знак. Тот вышел следом.

— Ладно, убедила! — усмехнулся моряк. — Верю!

Девушка передернула плечами.

— Я, кажется, разозлилась просто. А вообще, пока я только тебя не могу одолеть, старина…

Тот задумчиво закусил губу.

— Ученица своего учителя… Было бы грустно!

Атани поморщилась.

— Тоже мне, итальянец нашелся, а, мистер Кельвин! Или как вас величать?

— Можно «эй, ты». В лучших традициях твоего дяди…

Атани взглянула на Боба.

— Почему это ты вдруг его вспомнил?

— Просто, наблюдая за этой сценой, подумал, что бы сказала твоя мама. Атани затеяла драку.

— Ничего подобного. — не согласилась она. — Обмен вежливостью. Парадокс — чем больше мне нравится его жена, тем сильнее меня раздражает он сам, но при этом — он мне нравится…

Боб слабо улыбнулся.

— Тем, что ты сама его раздражаешь?

Девушка рассмеялась, расправляя волосы.

— О, это непередаваемое чувство удовлетворения, когда я нервирую мужчину! Вот сейчас, когда я его обезоружила, в его глазах было еле скрытое желание оттаскать меня по полу прямо за волосы. Клянусь чертями, это даже интересно!

— Будь осторожна, — серьезно сказал Боб и в его серых глазах проскользнула тень неуверенности.

— Брось! Не кинется же он на меня из-за угла с ножом…

— Понятия не имею, что в его голове, — заметил он. — Мне вообще непонятно, что его сюда привело.

— А вот это уже другой вопрос, дружище, — Атани чуть приподняла изящные брови. — Вот эта мысль сидит в моем мозгу с той минуты, когда я узнала, что он имеет отношение к парламенту…

— Поэтому, съезжай с гостиницы.

Атани подняла голову и встала обеими ногами на большой валун. Боб был выше её на добрых полторы головы и теперь после такого маневра их глаза находились на одном уровне.

— Так лучше, — резюмировала она. — А то я сразу себя ребенком почувствовала, как в старые времена…

— Старые времена… — эхом повторил Боб, взглянул на неё и помрачнел.

— Что? О чем подумал?

— Лучше тебе не знать, — быстро ответил тот и спросил. — Кстати, а что ты там передавала вчера про тесный мир и странные встречи…

— Ах, это! — Атани нервно хихикнула. — Шифровальное донесение… Ты не заметил на лестнице даму, напудренную до цвета парламентёрского полотна?

— Следил исключительно за вашим боем.

— Вот… Графиня Монгори, знаешь ли…

— И?

— Вот видишь, и я про то! — хихикнула девушка, зябко обнимая себя за плечи. — Хорошо, а если так — собственной персоной Этель Санторо Грамон Дюбарри Монгори…

Боб вскинул брови.

— Мадам…?

— Мадам-мадам, — специально придавая себе сильный французский акцент, кивнула Атани. — Только теперь ещё и вдова графа Монгори… Подробностей не знаю, и знать не хочу. Также не спрашивай, какие черти её сюда принесли. Знаю только, что она знакома с Мартой Суронте!

— Да уж, — хмыкнул Боб, поведя челюстью, и на его худом лице дрогнули скулы. — Бывают иногда странные встречи. И что она тебе сказала? Даю руку на отсечение, прочитала тройную мораль!

— Не рискуй ни рукой, ни головой: не дала я ей ничего прочитать, — Атани поежилась снова и окинула его взглядом. — О, дай куртку, что ли!

Тот со смехом стянул с себя плотную матросскую куртку и протянул ей.

— Возьмите, капитан!

— Mersi, — кивнула девушка, мгновенно превращаясь в странного персонажа в платье и потертой куртке, заметно ей великоватой в размере, потом спрыгнула с камня и чуть прошла вперед по узкой аллее, идущей вдоль здания. — Если опустить странную встречу с этой дамой — мне все равно не должно быть до неё дела — то есть другие вопросы, которые волнуют меня сильнее.

— Например? — Боб медленно пошел следом.

— Пришли ко мне Эдгара, хорошо? — сказала девушка, оборачиваясь.

— А он вроде в порядке, — пошутил он и поправился. — Слушаюсь.

— Он высказывал интересную мысль, — задумчиво прибавила Атани. — Хотела бы обсудить…

— Звучит как-то многообещающе! — усмехнулся Боб, засовывая руки в карманы широких штанов. — Старина Джордж бы сказал «ой, я лучше назад, на каторгу».

— У моего верного старины Джорджа чувство юмора, порой, похлеще, чем у нас с тобой вместе взятых. По отцовским словам, он ещё и в кандалах умудрялся всех подбадривать!

— Кстати, ему можно передать, — Боб мотнул головой в сторону. — По поводу мадам Этель?

— Ооо, — рассмеялась Атани. — Того и гляди, он сорвется и сюда прибежит! По всеобщим рассказам, отношения у него и новой мадам были не очень. Папа говорил, Джордж — единственный, кто открыто высказывал ему протест этому союзу…

Боб пожал плечами.

— Я готов понять твоего отца и знаю его аргументы достаточно хорошо. Он не хотел, чтобы ты росла без матери…

— Неудачная была затея — запереть меня с этой французской Медеей… — усмехнулась Атани, имея в виду, видимо, неоднозначность вышеуказанного древнегреческого персонажа.

— Наверное, это его шутка сверху была привести её сейчас сюда…

Атани, слегка ушедшая вперед, снова остановилась и обернулась.

— Ааа, чтоб было кому схватиться за голову при виде меня? — она передразнила голос графини Монгори: — Нет, деточка, эта вилка не для омлета! — и прибавила: — Боюсь подумать, о чем она думала, наблюдая за моей фехтовальной партией с лордом Хьюстоном!

— Думаю, истина в её голову все равно никогда не придет, если за те несколько лет она даже ничего и не заподозрила…

— У зонтика леди Хьюстон мозгов больше… — хмыкнула Атани и кивнула. — В общем, пришли ко мне Эдгара, я пока наверх к себе поднимусь…

— Рану перевяжи!

— И это тоже! Мне моя рука ещё нужна в рабочем состоянии! Ты только не говори Лонго, а то он запаникует! Вообще никому не говори…!

На этой фразе Атани пошла к дверям и скрылась в «Серебряном льве». Проводив её взглядом, Боб широкой походкой начал спускаться со скалы.

В холле гостиницы мало что изменилось. Отсутствовали супруги Хьюстон, да прислуга скрылась с глаз. Хозяева заведения и графиня Монгори, судя по всему, живо обсуждали только что увиденное, но при появлении Атани воцарилась мгновенная тишина.

Поймав на себе всеобщие взгляды, девушка остановилась, потом выдала:

— Всем хорошего дня! Миссис Суронте, если что-то разбила, я компенсирую, не волнуйтесь! Прибавьте к счету за жилье!

Никто не шевельнулся, все смотрели на неё. Открыв было рот, чтобы ещё что-то сказать, Атани вдруг махнула рукой, передернула плечами и пошла наверх. Почти у самой своей двери она вспомнила, что на ней мужская куртка, и зашлась истерическим хохотом, возродив в памяти лицо своей бывшей мачехи. Отсмеявшись, она вошла в свою комнату, сняла куртку, бросила её на стул и улеглась на кровать, задрав ноги на стену. Пролежав так около четверти часа, Атани встала, осмотрела свою правую руку и сняла окровавленный платок с запястья.

Неприятно запахло свежей кровью. Поджав губы, девушка потрогала рану, покрутила рукой и сделала гримасу, потом достала из саквояжа дезинфицирующий раствор и бинт.

— Давай, Атани, ты прекрасно все умеешь, не ленись… — пробормотала она себе под нос.

С помощью одной только левой руки она обработала рану, морщась от боли, и вцепилась зубами в бинт, чтобы оторвать кусок, когда в дверь деликатно постучали.

— Вай-гы-ге! — крикнула Атани. — Тьфу… Войдите!

В дверь осторожно заглянула белокурая голова с цветами в прическе.

— Атани…

— Входите, леди Карла, — кивнула она и снова вцепилась в бинт зубами.

— Как твоя рука?

— Аргальна… — пробубнила Атани, потом повторила: — Нормально, спасибо…

— Давай, я помогу! — спохватилась леди Хьюстон. — Держи руку вот так, я завяжу!

— Мужа уже перевязали, да? — в глазах девушки появилось веселье.

Та кивнула.

— Это был красивый бой, спасибо… — прошептала она.

— За что? За то, что победила милорда? — улыбнулась Атани.- Признайтесь, он зол до чертиков. О, нет, не отвечайте, миледи, это лишнее. Иначе это будет выглядеть, будто я прошу вас свидетельствовать против супруга… — она сделала паузу. — Вы ведь сейчас пришли на цыпочках, чтоб никто не видел, правда? По вам это видно…

— Я… — на секунду замялась та. — Я не могла не узнать, как ты себя чувствуешь.

— Прекрасно, не волнуйтесь. Это всего лишь царапина. Обидно просто, что по запястью…

— Я не только от своего имени пришла, — слегка улыбнулась леди Хьюстон. — Филипп Суронте тоже за тебя беспокоился…

— А, — равнодушно протянула Атани. — Не удивлена!

— По-моему, очень приятный и красивый молодой человек…

— Как бы сказал один хороший знакомый врач, — театрально сказала Атани. — Все это сидит у меня глубоко между вторым и третьим ребром… И Филипп пойдет туда же!

Леди Хьюстон посмотрела на неё.

— Стало интересно вдруг, какой же мужчина способен задеть твое сердце?

Атани задумалась и поскребла шею указательным пальцем.

— Хороший вопрос! Сама не знаю, я ещё такого не видела. Времени как-то нет на решение подобного вопроса, миледи…

Та как-то печально улыбнулась.

— Может, это и хорошо… Я в твоем возрасте как раз вышла замуж…

— Вам придется меня пнуть, чтобы я туда протиснулась! — хохотнула Атани. — Да-да, я помню, что отец очень хотел бы меня там видеть, но его желания мне мало!

— А чем занимался твой отец?

Девушка на секунду задумалась.

— Капитан корабля… — не очень охотно ответила она после паузы. — Думаю, вы не удивитесь, узнав, что я провела там огромную часть своей жизни.

— Могу представить, — сказала леди Хьюстон. — А я впервые проделала такое большое путешествие. Но сначала мы ещё три недели провели в Вест-Индии.

— Его светлость продавал ваши меха на Тортуге? — сострила Атани. — Без хороших мехов с губернатором острова можно и не договориться… — и, поймав чуть испуганный взгляд своей собеседницы, пояснила. — Разговоры в нашем морском болоте всякие ходят, знаете…

Разговор был прерван громким и мощным стуком в дверь: два удара, потом ещё один.

— Входи, Эдгар! — крикнула Атани, встряхивая волосы.

— Хотел бы я знать, что ты натво… — начал было тот, входя, но заметив постороннего человека, осекся.

Несколько секунд он и леди Хьюстон смотрели друг на друга.

— Мадам… — Эдгар в почтительном приветствии склонил голову.

— Я пойду, пожалуй, — слегка смутилась вдруг та. — Прошу прощения!

Она направилась к двери, и тут вышел забавный казус. Она хотела обойти Эдгара справа, но в тот момент тот, чтобы дать ей пройти, тоже сдвинулся вправо. Осознав ошибку, он сделал шаг влево, но одновременно с этим леди Хьюстон тоже захотела обойти его с левой стороны. Они в недоумении посмотрели друг на друга ещё раз, потом Эдгар отступил, открыл дверь и жестом предложил ей выйти. Не сказав ни слова, женщина удалилась.

Атани расхохоталась.

— Вежливость иногда вредит! Проходи!

— Это кто был?

— Леди Карла Хьюстон… Собственно, жена лорда Хьюстона, который меня сильно беспокоит и раздражает одновременно… — Атани села в кресло и вытянула ноги.

— А, — протянул Эдгар с нотой разочарования. — Жена… Что у тебя с рукой?

— Ах, — девушка поморщилась. — Мелочи! Общалась-таки с милордом! Кстати, ты что, на крыльях летел?! С какой скоростью?

— Двадцать узлов, — Эдгар насмешливо показал ровные зубы и прибавил. — Я просто встретил Боба… Так, что у тебя с рукой?

— Спроси у Боба, он видел это. Мы с лордом Хьюстоном немного пофехтовали!

— Да-да, — съязвил он. — И Атани обещала, что совершенно не собирается привлекать внимания эти дни…

— И гостиница такая неприметная! — закивала девушка в тон ему. — Всего-то бывшая мадам Дюбарри причалила, да лондонский политик с женой прибыл изучать местные гавани! И не только местные!

Эдгар сел.

— Что-то узнала?

— Как тебе сказать. Как предлагаешь это сделать? Задать ему вопрос, какие черти его сюда принесли? Нет, — Атани пожевала губами. — Десять минут назад у леди Карлы проскользнула фраза про то, что они были в Вест-Индии, и теперь я её думаю…

— Я вдруг подумал о другом… — сказал Эдгар, проведя пальцем по переносице туда и обратно. — Если он везет какое-то ценное письмо… на словах ли, или бумагой… Почему один, вот так, по-тихому, да ещё с женой? Больше некого было послать в эти неспокойные дали?

— Ответ на этот вопрос можно получить, как минимум, узнав получше, что из себя представляет персона самого милорда, как понимаешь. Может, у него тихая страсть к островам и морю?

— Или дикая ненависть ко всем вольным морякам и островным губернаторам! — шевельнул бровями Эдгар.

* * * *

Солнце медленно уползало за горизонт, береговые огни Антигуа запылали, отражаясь в морской глади. Потянуло прохладой. Аврелия сидела на палубе, обняв себя за плечи, и не сводила глаз с суши в ожидании лодки.

— Мадам, — окликнул её голос преданного Боба. — Вам холодно? Может, вниз спуститесь…

— Нет-нет, я буду ждать. Пьер обещал, что они вернутся до заката и вот, уже закат…

— Месье будет ругаться, если вы промерзнете. Здесь холодные ночи, мадам…

Девушка молчала.

— Хорошо! — сказал Боб. — Тогда позвольте мне принести вам хотя бы одеяло!

И так, как она ничего не возразила, он бегом понесся к трапу. Схватив свое собственное одеяло из кубрика, Боб собрался бежать наверх, но тут заметил фигуру, прижимавшуюся к стене в углу. Юноша остановился.

— Кто здесь? — спросил он. — Кто тут?! Выходи! — и он угрожающе взмахнул рукой, чтобы придать своим словам больше серьёзности.

— Не надо! — прозвучал из темноты молодой голос. — Я безоружен! Пожалуйста!

— Ты — это кто?! Выходи на свет!

Фигура двинулась с места, и в свете коридорного фонаря показался высокий черноволосый юноша в рваной одежде. На вид он был всего лишь на несколько лет старше самого Боба.

— Пожалуйста! — взмолился он. — Не выдавай меня! Мне нужно спрятаться!

— Тут не место для пряток! — нахмурился Боб. — Выходи и убирайся, пока не вернулся капитан!

— Пожалуйста! — снова попросил тот. — Иначе плантатор меня выпорет! У меня последний шанс!

Боб задумался, изучая светлую кожу парня.

— Беглый раб, что ли? — с сомнением спросил он.

— Политические интриги отца, — покачал головой тот. — Ссылка… Он умер, а нас с матерью отдали тут на плантации! — и он перешел на эмоциональный приглушенный крик. — Я не хочу назад! На меня кандалы наденут!

— Кандалы… — мрачно протянул Боб. — Да, кандалы это не шутка… Но я тебе ничем помочь не могу! Увидит тебя наш капитан, выставит вон! У него спрашиваться надо!

— Да видел я его! — юноша показал Бобу красное ухо. — До сих пор горит! Он меня из таверны за него выволок и ещё и под зад коленом пнул! А мне некуда бежать уже! Не выдавай меня, будь другом! Я же изгнанник…

— Изгнанник, — Боб словно попробовал слово на вкус. — Так здесь все такие… Не знаю, что с тобой делать. Промолчу про тебя, а потом получу ремнем по ногам!

— Я же способный! — взмолился тот. — Простые паруса ставить даже умею! И ем мало! — выдал он козырь после паузы.

Боб думал:

— Я мадам скажу… Пусть она и решит, что делать про тебя… Если и она не уговорит месье, то выкинут тебя отсюда… Прям за борт и выкинут… Звать тебя как?

— Эдгар. Эдгар Косс. — закивал беглец.

— Боб Кельвин! — и юноша протянул руку новому знакомому.

* * * *

Выходя от Атани, Эдгар задел кого-то дверью и услышал в ответ гневное шипение.

— Прошу прощения, — бросил он.

— Смотреть надо! — процедил гортанный мужской голос.

— Я же извинился! — передернул плечами Эдгар.

— А быть аккуратней все равно бы не помешало! — тот потрогал редкую светлую бородку. — Хотя, судя по тому, что вы вот так выходите от дамы среди белого дня…

Эдгар поморщился.

— Сэр, это вас не касается, вам не кажется? Я перед вами извинился, чего вы ещё хотите?

— Любезный, — лорд Хьюстон повел челюстью. — Кто вы такой, чтобы указывать мне, что именно меня касается, а что нет? Идите, куда шли!

— Вы хотите скандала? — Эдгар напрягся.

— Я? Увольте! У меня на вас нет лишнего времени, мистер!

Дверь комнаты Атани внезапно открылась, пожевав губами, она оценила сцену, и растянула губы в деланной улыбке.

— Ещё раз добрый день милорд! — и серьезно прибавила, мотнув головой. — Эдгар, ещё кое-что! Зайди!

Оба спорящих джентльмена обменялись ненавидящими взглядами и разошлись.

— Уф… Ну и местечко тут, я скажу, одни запоминающиеся личности! — выдохнул Эдгар, оказавшись в комнате Атани снова. — Это вообще что за мерзкий тип?

— Так я тебе о том полчаса пыталась втолковать, — усмехнулась Атани. — Лорд Джон Хьюстон!

Эдгар обернулся на дверь.

— Ааа… — протянул он. — Значит, лорд Хьюстон…

— А то! Я ж тебе говорю — мой горластый сосед через стенку. Джентльмен из разряда «дай, Боже, нервишек».

Эдгар пожевал губами.

— Когда ты говорила, что он противный тип, я почему-то думал, что ты, как всегда, преувеличиваешь…

Атани подскочила.

— Кто?! Я?! Почему «как всегда»?!

— Согласись, я пока не могу вспомнить, чтобы ты оценивала высоко даже куда более приятных джентльменов… — усмехнулся Эдгар.

— Потому что они меня раздражают своей тупостью. А этот — своим чванством. Вот и всё…

— Хорошо, теперь верю. Так что ты хотела ещё?

— Ничего, — ответила она. — Я должна была что-то придумать, чтобы вы не сцепились в драке…

— Атани!

— Не прям в матросской потасовке, конечно, но все равно… Ах, да! Куртка Боба! Отдай ему, а то я забыла! — она хихикнула. — Меня в ней все уже тут видели, ничем не удивлю!

…В это же самое время в комнате Кассандры Суронте между нею и братом происходил разговор, отличный по своей направленности и эмоциональному настроению.

— Ты это нарочно, да? — слегка возмутился Филипп, смотря на девушку сверху вниз.

Та со вздохом закрыла книгу и подняла голову. Ямочки на ее щеках исчезли.

— Ты задал вопрос, я тебе ответила. Нет, не издеваюсь. Мне так кажется…

Молодой человек прошелся туда-сюда, размахивая руками:

— Я уже вторую ночь не сплю! Думаю! Места не хожу, эти глаза, эти волосы, этот стан — мне покоя не дают, везде мерещатся, а ты… Не дорос ещё до её предпочтений! — в его голосе было отчаяние. Он сделал глубокий вздох, изучая недоделанное вышивание сестры, разложенное на столе.

— Хорошо, — Кассандра отложила книгу и серьезно взглянула на брата. — Допустим, я не права, и эти джентльмены к её любовникам отношения не имеют…

— Что-то мне подсказывает, что это так…

— А тебе ли не все равно? — девушка развела руками. — Начистоту, Филипп: тебе же нужна ещё одна победа и все?

Тот обернулся.

— Я влюблен! Впервые настолько! — воскликнул он, тряхнув взъерошенными волосами.

— Если так, то… Даже жаль… Хотя нет, я тебя понимаю. Честно. Она очень красива, но…

— Возражения смысла уже не имеют! — Филипп снова взмахнул руками. — У меня голова не на месте! Но она не дает мне даже слова вставить! Совсем! — он прошелся по небольшой комнате туда-сюда.

Кассандра поморщилась.

— Сядь, пожалуйста. У меня уже самой в глазах темнеет от твоего хождения и размахивания. Ты пришел ко мне сейчас, как к женщине, или как сестре?

Молодой человек шумно сел, громыхнув стулом.

— Скорее, первое… — после паузы произнес он. — Как сестра, ты ничего нужного мне не скажешь…

— Не сочти за иронию, но с твоим опытом очаровывать девушек… — чуть шевельнула бровями та и замолчала.

— Можешь смеяться, Кассандра, — мрачно сказал Филипп. — Ничего не работает в этом случае. Совсем ничего! Не поворачивается в мою сторону, слушать не желает, на знаки внимания не реагирует. Бегает от меня, словно я опасен!

Та пожала плечами, словно говоря, что ничего странного в этом не видит.

— Если бы это была обычная девушка, я бы выдвинула версии, но в случае с Атани Дюбарри… Этого и следовало ожидать — привычные методы тут не пойдут. Разве что, если ты попросишь её дать тебе уроки фехтования!

Молодой человек болезненно поморщился.

— Это будет скверно выглядеть. Я шпагу в руки никогда не брал…

Кассандра вздохнула и прибавила.

— А вот, как сестра, я бы посоветовала тебе присмотреть другую девушку для внимания…

— Но мне нужна она!

— Такова жизнь… — с философской мрачностью заключила девушка. — Далеко не всегда страсть можно облечь в нужную форму и довольствоваться её изливанием в нужном направлении!

— Это ты сейчас о ком?

— Я? Ни о ком. Я вообще, — тон Кассандры был спокойным. — Мое сердце абсолютно ровно бьется. Его бури не трогают и я этого никогда не скрывала…

— А…И ты с этой позиции… — начал было огорченный Филипп.

— Минуточку! — девушка подняла палец. — Не уходя далеко, разница между нами в том, что я все равно планирую выйти замуж и учитываю этот фактор. Она же, как мне кажется, туда не собирается. Поэтому у нас отсюда разные взгляды на мужское внимание. У меня есть идея!

Филипп вздрогнул и выпрямил спину, с надеждой в глазах взглянув на сестру.

— Я тут вдруг подумала, а если она влюблена? Или обручена? Замужем?

— И это называешь идеей… — красивое лицо молодого человека скривилось. Тень от цветочного горшка на окне нарисовала на его гладких щеках уродливое пятно.

— Не перебивай, ты знаешь, я этого не одобряю. — поморщилась в свою очередь Кассандра, вскидывая голову. — Я о том, что кто вообще это знает, правильно? Допустим, сердце её другому отдано, поэтому её раздражает твоя назойливость… Я понимаю, что моя идея не самая лучшая и может сойти дерзкой, но, по-моему, ни тебя, ни её это не испугает…

— Ты меня уже испугала! — усмехнулся Филипп.

— Нет. Все просто. Задай ей этот вопрос. Вот она тебя отталкивает, как ты говоришь, игнорирует… Спроси — почему. Только в нормальной манере, а не как ты обычно со мной разговариваешь…

— Кассандра!

— И от этого ответа уже будем делать выводы… — заключила та.

— А если она скажет, что это я лично ей не нравлюсь?

— Что ж, — Кассандра пожала плечами. — Придется тебе с этим смириться, брат. Не все же тебе нравиться тут вповалку всем от шестнадцати до тридцати…

— Успокоила! — усмехнулся Филипп. — Хорошо, и потом?

— Вот ты сначала узнай, что она скажет, а потом мы с тобой и подумаем, что дальше, — заключила хитрая девушка.

* * * *

День был удивительно ясный. Высоко стоящее солнце пробиралось сквозь растущие вокруг дома деревья и создавало причудливые фигуры на полу и мебели. Легкий ветер играл тонкими занавесками на распахнутом настежь окне и подкидывал вверх сухой листок, сорванный с дерева, которое простирало свои ветви к подоконнику. За обеденным столом сидела девочка лет шести и мрачно смотрела на стоящий перед ней сервированный стол. У стены стояла высокая худая женщина и не сводила с неё выжидательных глаз.

— Атани, — не выдержала она, но голос её был мягким. — Может, ты все-таки поешь?

Девочка посмотрела на неё, потом на стол и пододвинула себе тарелку с омлетом. Немного подумав, она схватила одну из лежавших перед ней вилок и откинула назад длинные каштановые волосы, собранные в небрежную прическу.

— Нет-нет, — поспешила сказать женщина. — Ты же помнишь, как я тебе говорила? Во-первых, эта вилка не подходит для омлета, во-вторых воспитанная леди не прикасается вот так к волосам за столом…

Девочка посмотрела на неё упрямо и недовольно.

— Другая вилка больше меня! — сказала она.

— Атани!

Та отложила прибор и уставилась в окно:

— Где папа? — вдруг спросила она.

— Я тоже его жду… — та попыталась придать своему голосу покорную мягкость. — Мы все ждем. Он будет ругаться, если узнает, что ты плохо кушаешь…

— Тогда я могу взять бульон, — чуть подумав, сказала Атани. — И вон ту ложку…

— Все верно. Ты помнишь, что делать, когда бульона меньше половины?

Девочка посмотрела на мачеху и внезапно положила приборы на стол:

— Я хочу к папе! — упрямо сказала она.

Женщина набрала воздуха в легкие, развернулась и молча вышла из столовой, бесшумно колыхнув портьерой.

— Мадам? — служанка вопросительно взглянула на неё.

— С каждым днем все труднее, Ирия. — она села. — Я теряю всякую возможность с ней договориться, она меня не признает никак! Мне иногда начинает казаться, что она все это делает нарочно! Что будет, когда ей стукнет пятнадцать!?

— Замуж её выдать! — показала зубы та.

— Вот только Пьер на это не пойдет, — заметила мадам Дюбарри. — Я это заранее знаю. Только по воле самой Атани… Вот почему я и хочу воспитать её достойно! Пусть не знатную девушку, но приличную! — она сделала паузу, и покрутила кольца на тонких пальцах. — Она очень способный ребенок, но это упрямство… Я сказала ей, что отец приедет в июле. И вот теперь каждый день она заявляет, что хочет к папе! Такое впечатление, что я — какая-то лгунья!

— Она хотя бы ела? — спросила горничная, показывая глазами на портьеру.

— Поэтому я и вышла, чтобы она осталась одна, — покачала головой женщина. — Надо было хоть что-то уже сделать…

— Вы ещё не передумали попытаться отговорить месье от таких частых морских рейсов?

— Нет. Да, для меня и его ребенка так будет лучше, но другой вопрос, что оторвать Пьера от моря не по силу никому… Анализируя то, что имеем, могу сказать, что если это не могла сделать Аврелия, то я не смогу и подавно!

— Мадам, ну что вы! Он любит вас… — сказала служанка стараясь быть искренней.

— В какой-то очень узкой манере, Ирия, — пожала плечами та с легкой усмешкой. — И не сильно пытается скрывать, что лучше Аврелии может быть только сама Аврелия… — Что ж, — она снова печально усмехнулась. — Я хотела, я получила… Остальное уже детали…

— Вы очень стараетесь подружиться с девочкой!

— Уже три года почти, как стараюсь, Ирия, — мадам Дюбарри устало взглянула на свой портер на стене. — И последнее время это стало почти невозможно. Она знает, что я ей не мать, и воспринимает меня, словно сторожевую собаку! А я так хочу ей добра! Может быть, она это поймет… только не сейчас…

В столовой громко хлопнула дверь, ведущая на террасу, обе женщины вздрогнули и переглянулись.

— Атани! — Этель Дюбарри метнулась к дверям. — Атани!

В столовой никого не было, дверь на террасу распахнута.

По узкой тропинке к дому, слегка приволакивая правую ногу, шла мужская фигура, а ей навстречу несся ребенок с радостным визгом

— Папаааа!

* * * *

Чайки с натужным криком носились друг за другом, то снижаясь, то набирая высоту, словно пытаясь соревноваться в резвости полетов. Волны набрасывались на береговые валуны, разлетались на миллионы сверкающих капель и снова убегали. Вне досягаемости от брызг на огромной, принесенной морем коряге сидели Боб и Эдгар, негромко переговариваясь. Последний лениво скручивал из табачного листа сигару, та разваливалась, но он снова повторял этот маневр с видом человека, который никуда не спешит. Крупный жук выполз из укрытия и теперь, шевеля усами, гордо и быстро перебирал лапками в пугающей близости от сапог обоих мужчин.

Из-за скал показалась женская фигура и замахала руками. Менее, чем через минуту перед ними появилась сверкающая красотой и улыбкой Атани Дюбарри.

— Я, кажется, запоздала?

— Склянки тут не били, мы не в курсе, — усмехнулся Боб, ковырнув носком сапога влажный песок. — Мы не жалуемся…

— Я вынуждена была идти кружным путем, на тот случай, если некоторых понесет меня выслеживать! — пожала плечами девушка.

— Это ты сейчас случайно не о Филиппе? — улыбнулся Эдгар. Атани сделала гримасу:

— Он уже успел сделать мой день, парни! Вот, казалось бы, я вчера почти весь день провела у себя, не выходила, чтоб поменьше встречаться со всякими лишними личностями, но нет — он меня и тут нашел! Ввалился ко мне в комнату с утра! Такое впечатление, что вчера ждал, а сегодня решил пойти ва-банк!

— А наша Атани не оценила степени его страсти! — хохотнул Боб, но в его усмешке чувствовалась усталость.

— Если бы! У меня аж дар речи пропал! — сказала та. — Он не просто так пришел рухнуть к моему подолу! Он полюбопытствовал, почему я так упорно его игнорирую!

— Красавчик самоуверен! — грохнул Эдгар. — Явно не привык, что его не замечают! Что, вот такими словами и спросил?

— Эдгар, — заметила Атани с легкой улыбкой. — Тебе ли завидовать обаянию Филиппа Суронте! Лет пятнадцать назад ты мог переплюнуть сразу двоих таких Филиппов!

— Черт! — рассмеялся Эдгар, сплюнув. — Атани, почему я узнаю об этом только сейчас, когда я изрядно потрепан и никому не нужен? Где ты была 15 лет назад?!

— В обществе теперешней графини Монгори! — огрызнулась та и уселась на соседнюю корягу. — Это ещё одна причина, по которой я стараюсь поменьше высовываться. У меня впечатление, что она своей приятельнице Марте про меня растрезвонила все выводы, какие только пришли в её напудренную голову! Я, наверное, сама о себе столького не знаю!

— Кстати, все-таки, что ты ответила парню? — спросил Боб, слегка подавшись вперед.

Атани сделала легкую гримасу, которая придала ей особенное очарование.

— Что… Он честно так спросил, я решила честно ответить и даже вроде спокойно получилось. Жеманство включать даже смысла не было. Сказала, как есть. Что на меня глупый арсенал всех влюбленных не действует. И дело не в нем конкретно. Уж, если даже герцог Альтенский удостоился такой участии — до сих пор помню взгляд его вдовы — то, что должно упасть на какого-то Филиппа? Мой поросячий восторг?

— А он что? — поинтересовался Эдгар.

Атани задрала ноги на дерево, чуть подняв платье, и откинулась назад.

— А вот как раз ничего! Промямлил что-то невнятное и поспешил убраться! — хохотнула она. — Ушел обдумывать мой ответ, видимо! Ладно, речь вообще не о нем! — она вдруг стала серьёзной и выдержала паузу. С её красивого лица выражение ребячества мгновенно исчезло. — Что мы имеем? Джон Хьюстон. Английский политик, так, между прочим, противный тип, зацикленный на совершенстве английской нации. — тон ее был сухой и командный. — Зачем-то он срывается с места, и в обществе только жены — даже без её служанки, отправляется в длительное путешествие… Сначала Вест-Индия, потом Полинезия. Что это? Зачем? Куда дальше? Цель…? — она сделала паузу. — Внутри у меня сидит странное чувство, что он может нам навредить каким-то образом.

— Я сказал Джорджу про твою идею, — Боб снова ковырнул песок носком сапога.

— Можешь не продолжать, я знаю что он сказал… Если бы на то воля его была, он бы уже запихал меня куда-нибудь замуж и понадежнее. Я уже решила все равно, — сказала Атани. — Итак, нам нужен лорд Хьюстон! Непременно нужен! В моей голове коварная идея, может, если его голодом начать морить, или ещё что, то он сдаст свою миссию… Или ещё как-нибудь… Да, я сумасшедшая, я знаю, говорить это мне сейчас нужды нет. Я слишком хорошо знаю для этого вас обоих, — она поджала губы в легкой гримасе. — Все немного усложняется его женой. Леди Карла. Я невероятно симпатизирую этой женщине, можно сказать, мозг ломаю, какие невероятные чудеса привели её в этот брак… Что я не разглядела в этом джентльмене, а?

— Знаешь ли, — Эдгар пожевал губами. — Может, тогда он был невообразимо великолепен? Просто сейчас стал мерзким? Политика, понимаешь, никого не красит…

— Возможно. Леди Карла для меня, так сказать, существенная мель на пути следования… Лорд Хьюстон все-таки её муж… Вообще, ничто не делается судьбой просто так. Я это уже поняла… Одно тянет за собой другое, теперь я должна принять решение и я его приняла. Я забираю обоих и все… — Атани вытащила из корсажа большой сложенный лист бумаги и протянула Эдгару. — Это план гостиницы. Нарисовала, как могла. Насчет внутренних ходов могу ошибиться, но что поделаешь: там почти невозможно пройти постороннему, даже если я хорошо чувствую себя в темноте…

— Это не так существенно, — заметил Боб. — А вот толпа лишних людей — вопрос более значимый…

— Да, знаю… — Атани вздохнула и почесала ногу через кружево чулка. — Графиня со служанкой и семья Суронте. Прислугу в расчет не беру, хотя у них прелестная горничная, веселая такая, болтливая, постоянно ко мне забегает, как только выяснила, что я свободно говорю по-французски… Вот кого неприличная леди в моем лице никак не заботит! — она сделала паузу и кивнула. — Графиню я планирую запереть в её же комнате, предварительно подмешав снотворное посильнее. Я уже заметила, она постоянно пьет много воды, и вот…

— Семья Суронте? — спросил Боб и прибавил. — Да уж, вторая мадам Дюбарри намешала нам проблем! Так бы никто не знал твоего имени, и мы не придумывали бы хлопот на свою голову!

— За все встречи тоже платить надо, — мрачно усмехнулась девушка. — Лорд Хьюстон и его жена… Мадам Этель… Филипп, который проходу мне не дает! — она снова сделала паузу. — А вот сестра его мне нравится! Кассандра неглупая, серьезная, есть в ней что-то сильное, интересное… Она на меня так смотрит, как будто разгадывает какой-то ребус. Если бы она была политиком, я бы боялась её похлеще лорда Хьюстона! — прибавила Атани со смехом.

— Честно, если бы они все не знали твоего имени, то было бы все равно, что они могут увидеть и узнать… — сухо заметил Эдгар, выбрасывая свою так и незакуренную сигару.

— У меня есть несколько альтернативных вариантов, — сказала девушка, подняв указательный палец. — Кассандру я планирую запереть в её комнате. Прогуливаясь вечерами вокруг гостиницы, я заметила, что свет в её комнате гаснет рано…

— Если не она не уходит куда-нибудь к любовнику… — усмехнулся Эдгар, вытягивая ноги.

— Далековато будет, — передернула плечами Атани. — Как-то совсем по-свински выглядело бы! Сам бы тогда приходил! — она на секунду задумалась. — А, впрочем, если это так, то ещё лучше. С Филиппом в мою голову не приходит ничего, кроме как убрать его из дома… Выманить…

— В такую рань? — не согласился Боб и вдруг поднял указательный палец. — Да! Назначь ему свидание!

— Не смешно!

— Почему? Между прочим, это идея, — вмешался Эдгар — Если он сейчас только тобой и бредит, то назначь ему свидание где-нибудь подальше… Разумеется, ты не придешь, но это дело уже другое.

Атани уставилась на круживших над водой чаек, обдумывая эту мысль, потом ущипнула себя за прядь волос:

— Хорошо, убедили. Остались Марта и Леандр. И в моей голове есть одна мысль… Может, выманить их в поселок? Придумать предлог от чужого имени…

— От имени графини Монгори! — прыснул Боб. — Которая будет сопеть у себя в спальне…

Атани хрюкнула.

— Я подумаю!

Если бы она знала, как все получится на самом деле, то сказала бы фразу о том, что лучше было на бумаге, незаметны там овраги.

* * * *

Накатившая с левого борта волна чуть не опрокинула корабль, заливая палубу. Кто-то из матросов не удержался на ногах и покатился по мокрым доскам, хватаясь за все подряд. Заскрипели мачты, где-то вверху пронзительно лопнул парус.

— Лево руля, Джордж! — рявкнул зычный голос, пытаясь перекричать шум дождя. Новая волна — и откуда-то со стороны кормы с грохотом покатилась наполненная смолой бочка. Секунда — и, проломив фальшборт, она исчезла в морской пене. Детский голос испуганно вскрикнул.

— Атани! — мокрый с головы до пят молодой человек метнулся в сторону трапа и сгреб в охапку девочку, одетую под мальчика. — Немедленно вниз!

— А папа…

— Твой папа и сам справится! — он взял ребенка на руки спустился вниз по лестнице. — Зачем ты вышла из каюты?

Атани ответила не сразу. Она положила голову на плечо парня, вдыхала запах пота и морской воды, и смотрела в одну точку. Потом вздохнула и её тонкие пальчики со знанием дела убрали под ворот его рубашки крупную цепочку с украшениями в виде рыбок и якорей.

— Фонарь упал и потух, — сказала она. — Там скучно… И я боюсь за папу. Вдруг его тоже смоет в океан, как в прошлый раз случилось с Франсуа?

— А ты подумала, что будет с твоим папой, если смоет тебя? — он внес девочку в каюту и посадил на стол. — Он большой и сильный, поняла? Сиди здесь… — он повертел головой по сторонам. — Вот, видишь? Карта! У Джорджа тут куча карт, изучай, потом расскажешь, что увидела!

— Боб! — она нахмурилась. — Мне уже скоро восемь лет!

Он, словно извиняясь, развел руками:

— А мне двадцать два. Я старше, поэтому ты будешь слушаться. Даешь мне слово, что не поднимешься наверх, пока шторм не утихнет?

Девочка молча убрала под куртку волосы и не ответила.

— Хорошо. Тогда я тебя запру!

— Угу. — надулась Атани. — В каюте Джорджа. А я тут что-нибудь нарочно натворю!

— Погибель ты моя… — вдруг вздохнул Боб и прибавил: — Натвори все, что хочешь! Только будь в безопасности! Всё, я побежал!

Он буквально пулей выскочил в коридор, затем немного подумал, сделал два шага назад, и повернул ключ в дверном замке.

* * * *

Атани Дюбарри, облаченная в бордовый камзол с нашивками, металась по своей комнате туда-сюда, бросая взгляд на часы. Отступать было некуда, указания её людьми были получены, предупредить их об изменениях или отмене плана возможности не представляется никакой.

Как вышло, что вместо графини Монгори всю эту ударную дозу снотворного выпила её служанка — случай объяснить не захотел, но зато утро сразу пошло наперекосяк, ибо бывшая мадам Дюбарри, не сумев дозваться до своей горничной, спавшей непробудным сном, подняла панику на всю гостиницу. Да, Атани смогла накануне вечером запереть Кассандру в её комнате обычной проволокой, но, в связи с шумом, поднятым графиней, ту выпустили. Как случилось подобное, разбирать было некогда. В итоге, сейчас внизу собрались Марта, Леандр, графиня и Кассандра, и это не считая супругов Хьюстон, которые по плану Атани единственные должны были там быть. Была — не была! У неё нет времени отменять приказы! Это был её план и ей нести за него ответственность! Если упустить ситуацию сейчас, последствия могут быть значительными для всех! С этой мыслью она подошла к окну и помахала в него широкой шляпой с перьями, потом, убрав под неё свои шикарные волосы, вышла прочь, не закрыв двери.

Внизу стоял гул голосов. Графиня нервно размахивала веером, сбивчиво пытаясь доказать, что Армида никогда не принимала снотворных. Почти одновременно с ней Кассандра старалась убедить отца, что замок её комнаты накануне был в полном порядке, и она не имеет никакого отношения к этому происшествию. Лорд и леди Хьюстон, которые спустились в этот час вниз по якобы огромной просьбе хозяйки заведения, вообще в недоумении смотрели на все происходящее, переглядываясь между собой. Кульминацией сцены стало появление с улицы растрепанного Филиппа Суронте в куртке нараспашку. Но, прежде чем он успел сказать хоть слово, на лестнице прогремел выстрел в потолок. Потом тут же — ещё один!

Все последующее заняло не более минуты.

Графиня Монгори, даже не шевельнувшись, побледнела и рухнула в обморок на стоявшего позади лорда Хьюстона, и тому ничего не осталось, как неловко поймать её. Леди Карла попятилась в испуге, наткнулась на стул и неловко села на него. Марта Суронте хрипло завизжала, но так же быстро замолчала. Со стороны черного хода показалось несколько вооруженных людей в морской одежде, среди которых был Боб Кельвин. Через парадную дверь появилось также несколько человек, во главе с Эдгаром. Тот почти бегом оказался подле лорда Хьюстона, отцепил его шпагу, и вытащил из-за его пояса пистолет.

— Ваша светлость, — процедил он. — Вы арестованы!

— Капитан… — Боб обвел взглядом всех присутствующих и поднял вопросительный взгляд на Атани.

— Знаю! — нервно крякнула та. — Всех забираем к чертям! Так, толпа! — она обратилась к хозяевам и постояльцам гостиницы. — Все быстро выстроились в шеренгу и — выходим! Иначе я пальну по ногам, ясно?!

Никто не пошевелился. Все молча смотрели на неё, в их лицах читались страх и недоумение. Один лишь Лорд Хьюстон держал графиню Монгори и сверлил Эдгара уничтожающим взором.

— Минуточку! — вдруг заговорил Филипп, дергаясь с места. — Кто-нибудь объяснит мне…

Атани нахмурилась.

— Рот закрой! Я считаю до трех! Все в кучку!

— Это ловушка, что ли?! — начал было Филипп, но Атани сделала своим людям знак рукой и, получив мощный удар в ухо, молодой человек рухнул на пол. Кассандра взвизгнула от испуга, потом зажала себе рот рукой.

— Ещё вопросы будут?! — прорычала Атани. Голос её был рассерженным и стальным. Она очень смутно походила на то улыбчивое создание в романтичном платье, которое тут уже привыкли видеть. — Отлично! Забирайте Филиппа! Нельзя его тут оставлять!

Угрожая пистолетами, напавшие собрали в кучку всех пленников, и только леди Хьюстон осталась сидеть на стуле, словно незамеченная никем.

— Миледи, — выросла перед ней фигура Эдгара. — Соблаговолите пройти с нами…

Она медленно подняла голову. Лицо её было белым, как носовой платок, серые глаза округлыми. Ничего не сказав, она несколько секунд смотрела на красивое загорелое лицо разбойника, потом перевела беспомощный взгляд в сторону Атани.

Повисло молчание.

— Леди Карла… — сказала капитан пиратов неожиданно более мягко и спокойно. К ней на секунду вернулась романтичная женственность. — Если вы мне хоть немного доверяете… Прошу вас… Не хотелось бы отдавать приказ в отношении вас.

Внешне леди Хьюстон осталась невозмутимой, и только по вздымающейся груди можно было заметить её состояние. Она молча встала и обняла себя за локти, ни на кого не глядя. Её фигура излучала покорность и желание быть незаметной.

— Эдгар, кто на берегу? — спросила Атани.

— Энтони! — был ответ.

Она цепким взором обвела всех и крикнула.

— Рик! Бегом вперед! Скажи, у нас лишние пленники! Срочно готовьте вторую шлюпку! — и прибавила. — А сейчас все дружно шевелим ногами! Кто делает попытку бежать, получает пулю! Не вынуждайте меня к крайним мерам, хорошо!?

Толпу пинками и пистолетами погнали к дверям. Лорд Хьюстон тащил на руках графиню Монгори, двое пиратов — Филиппа. Замыкала это странное шествие леди Хьюстон, по-прежнему задумчивая и не выражающая никакого смятения.

Когда перепуганных пленников уже вывели на улицу, Кассандра Суронте вдруг подняла руку:

— Капитан! — сказала она. — Вопрос можно?

Это прозвучало настолько неожиданно, что обернулась в её сторону не только Атани. Её собственная мать уставилась на девушку так, словно та была оборотнем.

Видимо, это застало Атани врасплох, она приподняла голову, чуть выпятив подбородок.

— Например?

— Если нас не планируют убивать, то зачем это?

— А затем, мисс Суронте! — Атани вплотную подошла к ней и посмотрела немного сверху вниз. — Что впредь, если вы оказываетесь запертой в своей комнате, сидите там и не вылезайте для собственной же безопасности!

Выдохнув это, она махнула рукой.

— Быстро всех по шлюпкам! Никаких вопросов больше!

* * * *

Сжав губы, одиннадцатилетняя девочка взвела курок и вытянула руку, прицеливаясь в сидящую на мачте птицу. Брови её были прямыми, из-под шляпы выбивались шоколадные пряди волос. Чуть великоватая мальчиковая одежда и пистолеты на поясе ничуть не делали её менее милой.

— Локоть прямее… — вдруг прозвучал справа мужской голос. — Ещё прямее… И не стой так, отставь одну ногу, у тебя сейчас собьется прицел, а мишень под сильным углом…

Девочка обернулась:

— Ты меня напугал, — сказала она серьезно.

— Ты же хочешь попасть… — улыбнулся молодой мужчина, мягко смотря на неё. — В целом, удобное сейчас расположение…

Мотнув головой, девочка подняла зеленые глаза на птицу, прищурилась, потом вдруг вскинула руку с пистолетом и выстрелила, почти не прицеливаясь. Потеряв несколько перьев, чайка взлетела, но юная разбойница свободной рукой выхватила у себя второй пистолет, щелкнула курком и выстрелила. На этот раз выстрел был меткий: мертвая птица упала в воду, а сзади девочки прозвучал суровый бас.

— Что за пальба?! Атани!

Девочка резко обернулась, щурясь от солнца, потом покрутила в руках оба пистолета и убрала их за пояс.

— Эдгар! — капитан корабля сверкнул глазами. — Марш к штурвалу! То же мне! Наставники!

— Дэ, сэр! — сказал тот и быстро удалился, а Пьер Дюбарри посмотрел на дочь и покачал головой:

— А чайку-то за что?

— Я бы по рыбам стреляла, но они не летают! — возразила Атани. — Зато я попала в неё в стрельбе с левой руки!

— Успехи отличные, молодец, — сказал Пьер Дюбарри, но радости в голосе не было.

Атани несколько секунд молча смотрела на отца, потом показала глазами на горизонт.

— Шторм будет, да?

— Мы меняем курс, должны уйти от него… — сказал тот.

— Пап…

— Да?

— А правда, что Серж не выживет?

Он повернулся в её сторону, думая, что сказать, потом медленно кивнул.

— Правда. Рана серьезная, Лонго уже ничего сделать не может. — он заложил руки за спину и задумчиво прибавил. — Вот.…Ещё одним беглым каторжником станет меньше. Ещё одним человеком из тех, кто был со мной с самого начала, станет меньше…

— Меня к нему просто утром не пустили, — сказала девочка.

— Это был мой приказ, Атани. Это уже лишнее теперь… Не нужно тебе такого видеть.

Она слегка пожала плечами.

— Я уже привыкла…

— Твоя мама бы этого не хотела… — заметил тот.

Атани обвела взглядом паруса и заметила:

— Возможно. Но я бы сейчас посоветовала отдать приказ поднять фок-марсель.

* * * *

Едва поднявшись на палубу своего корабля, Атани начала отдавать приказы и её звонкий, но такой волевой голос эхом отозвался в каждом уголке двухмачтового судна, окутанного утренним туманом. Это был тон абсолютной власти и уверенности.

— Всех запереть в потайном трюме! Кроме леди Хьюстон! Вилли! — она показала какому-то матросу на леди Хьюстон. — Леди Карлу проводить в мою каюту! — и подняла указательный палец. — Не затолкать и не запереть, а проводить!

Пришедшая в себя ещё в шлюпке графиня Монгори обвела взглядом палубу и задрала голову.

— «Аврелия» ведь, да? — спросила она, ни к кому не обращаясь.

— А то! — тряхнула волосами Атани. — Правда, уже третье судно с этим названием, но неважно! Что, подошвы жжет?! — прибавила она язвительно. Та ничего не ответила, она остановилась на месте, даже вырвав свой локоть у кого-то из пиратов, и смотрела на плотного седого господина в одежде боцмана, который вышел из-за полуюта и теперь также смотрел на неё.

Графиня нарушила молчание первая.

— Джордж…? — полувопросительно сказала она.

Тот усмехнулся в усы.

— Мадам! — и перевел вопросительный взгляд на Атани.

— Что?! — не выдержала та. — Да, видишь, спать без её присутствия не могла! Потом расскажу! В трюм её тоже!

Леди Карла пару раз беспомощно обернулась на мужа, которого уводили вниз, и вздрогнула: перед ней появился молодой человек в матросском костюме и шрамом на шее, который немного витиеватым жестом предложил ей следовать за ним.

— Каюта капитана… — сказал он, открывая перед ней какую-то дверь, потом развернулся и молча исчез. Леди Карла осталась одна. Воцарилась тишина.

Достаточно было одного взгляда, чтобы понять, что каюта принадлежит капитану корабля, и что им является девушка. Бордовая с позолотой драпировка стен, утопленная в углу широкая кровать, резной стол с большим креслом, шкаф для одежды. В противоположном углу стоял аккуратный диван и встроенный в стену секретер с книгами и множеством ящиков. Пол был обит тканью в тон стенам. В каюте царили идеальный порядок и… запах свежей краски смешанный с запахом распиленного дерева.

Леди Карла по инерции обернулась на дверь, потом сделала пару робких шагов и остановилась взглядом на стене над койкой. Там в немного облезлой раме висело два портрета: один изображал Атани и, судя по всему, был сделан пару лет назад, на втором она была запечатлена с мужчиной, судя по всему, её отцом. Леди Карла отметила про себя, что оба этих портрета, очевидно, были сделаны в один день.

Она несколько минут вглядывалась в лица изображенных людей, пытаясь найти ответы на мучившие её вопросы. Нет, она сейчас не думала о своей судьбе. Весь путь в шлюпке она смотрела по сторонам, прислушивалась к разговорам и думала. Почему? Что и зачем привело этих людей на такой опасный путь? В представлении леди Карлы пираты были отчаянными головорезами с жаждой наживы, но Атани не вязалась у неё с этим образом. А теперь, вглядываясь в хмурое лицо её отца, она еще менее верила в то, что этот человек был злодеем и убийцей. Здесь было что-то не то. Но что? Молодая женщина прислушалась к голосам снаружи. Корабль выходил в море. Что будет дальше? Зачем их всех похитили, с какой целью? Почему она, леди Хьюстон, стоит сейчас здесь, в то время, как все, включая её мужа, упрятаны пиратами в трюм? В её голове за этот час уже несколько раз возникало предположение в ответ на часть вопросов, но она стремилась отогнать его подальше.

Оторвав взгляд от портретов на стене, леди Карла сделала пару робких шагов и оказалась возле стола. Ничего примечательного: письменные принадлежности, карта Полинезии под стеклом, карта Вест-Индии — леди Хьюстон видела такую по пути сюда, поэтому вряд ли ошиблась — листок бумаги с какими-то датами, цифрами и именами, вникать в которые смысла не было. Один из выдвижных ящиков был приоткрыт и, ужасаясь своей дерзости, женщина аккуратно выдвинула его, касаясь лишь двумя пальцами. Сверкая длинным стволом, на неё смотрел блестящий пистолет.

До своего замужества леди Хьюстон приходилось пару раз держать в руках оружие отца, и она знала, как им пользоваться, но десятилетний образ жизни строгой и добропорядочной дамы из высшего общества уже практически вытеснил из неё былые привычки. Сейчас пистолет, лежавший в ящике, буквально призывал взять его в руки, спрятать, защищаться, выживать, сопротивляться. Это была внутренняя борьба длиной в несколько секунд.

— Капитан! — прозвучал за дверью чей-то голос, в дверь заколотил чей-то кулак, и через секунду в каюту просунулась лохматая голова.

Несколько секунд голова и леди Карла смотрели друг на друга, потом женщина развела руками, как бы говоря, что Атани здесь нет, и матрос молча исчез, а леди Хьюстон, сжав виски пальцами, в ужасе отпрянула от стола.

— Боже, Карла! — прошептала она. — Что ты творишь? Откуда такие мысли в голове… Какой пистолет, зачем… для чего? Сколько раз ты успеешь спустить курок и успеешь ли? Это не принадлежит тебе… тут ничто тебе не принадлежит. Нужно достойно нести на себе то, что выпало, а не опускаться до уровня отчаявшейся глупой женщины, думающей, что с одним пистолетом сможет тягаться с целым пиратским кораблем…

Она подняла глаза на портрет Атани. Оттуда на неё слегка вызывающе и вместе с тем необыкновенно проникновенно смотрели зеленоватые глаза.

Сжав на груди платье, словно ей не хватало воздуха, леди Карла зажмурилась. Потом отступила в угол и села на диван, обняв себя за локти и смотря в одну точку. Сколько она так просидела, она сказать затруднялась. За дверью простучали каблуки, и с шумом вошла Атани, на ходу снимая шляпу. Столкнувшись взглядом со своей пленницей, девушка остановилась и смутилась. Несколько секунд в каюте висело напряженное молчание.

— Я… — вдруг начала Атани, положив шляпу на стол. — Прошу прощения, леди Карла, за эти не самые приятные пару часов, что вам пришлось пережить. Я сожалею, но у меня не было иного выхода. Как капитан корабля, я в первую очередь, думаю о преданных мне людях…

— И… Что теперь будет… с нами? — осторожно спросила та, не сводя с неё глаз.

— Пока ничего, — уклончиво ответила девушка. — Вы можете ничего не опасаться. Это мой корабль, это — моя каюта. Здесь вы в полной безопасности, — она повертела головой по сторонам. — Собственно каюта в вашем распоряжении. Больше предложить ничего не могу. Спать будете на этом диване. В шкафу есть книги, если станет очень скучно, правда, не знаю, что читает английская леди… Сейчас попрошу парней принести ваши пожитки, — она передернула плечами и пояснила: — Я что-то из ваших вещей сгребла в кучу, не разбираясь. Чтоб вам комфортнее было… Кажется, вашу книгу с ночного столика я тоже свалила в этот мешок…

— А Джон? — спросила леди Карла после небольшой паузы.

— Он в трюме вместе со всеми, — не очень охотно ответила Атани, облизав губы. — Нет, если вы хотите, я могу и вас туда отправить… — и так, как ответа, не последовало, прибавила. — Вы свободны, леди Карла. Можете выйти отсюда, пройтись по палубе, осмотреть корабль — пожалуйста, тут все в вашем распоряжении. Вам запрещено только пытаться выпрыгнуть за борт. Если это произойдет, моя команда получила указания вытащить вас любой ценой… Если вы решите нарочно утонуть, я что-нибудь прострелю нерасторопным. Надеюсь, вы будет благоразумны в достаточной мере.

Леди Карла тихо кивнула:

— Да, капитан…

Атани нахмурилась:

— Вот что, миледи! Я не припоминаю, чтобы вы давали мне присягу! Также я не помню, чтобы нанимала вас на корабль! Так что для вас я не капитан, ясно?

Леди Карла кивнула снова и вдруг спросила.

— Это твой отец?

Атани резко обернулась на стену.

— Да, — и прибавила. — Оба портрета сделаны во Франции за полгода до его смерти. Я настояла на общем портрете… Словно знала…

— А можно спросить, от чего он умер?

Атани посмотрела на неё.

— Вы сильно удивитесь, узнав, что от полученной в бою раны?

— А… — снова протянула леди Карла и тихо спросила. — Он был… пиратом?

Слово это было произнесено с таким волнением, словно сюда должна была с минуты на минуту ворваться шайка головорезов.

Атани прошлась туда-сюда, заложив руки за спину, потом остановилась, с шумом выдохнув воздух:

— Леди Карла, скажите, как вы относитесь к каторжникам?

— К ка… каторж… — та умолкла на полуслове.

— Да, к каторжникам. Не отвечайте сразу, я не прошу ответа сию секунду, у вас есть время подготовить мне ответ. Например, после обеда. Или ужина. Я не спешу, у меня даже ночное дежурство будет, я устала спать по ночам, как коала в дупле…

И так как леди Карла молчала, она продолжила:

— Я вас оставлю на какое-то время. Дам пару указаний насчет обеда. В целом, я хотела бы видеть вас за столом в кают-компании, но я не настаиваю. Если хотите, я распоряжусь, и еду вам принесут сюда…

— Не стоит из-за меня беспокоиться… — пискнула та, не глядя на неё.

— Нет уж, если вы вздумаете объявить голодовку, это не приветствуется! Можете поверить, наш кок одной солониной никого не потчует! — Атани пожала плечами и усмехнулась. — Если, конечно, вас не смущает, что двадцать лет назад его обвинили в умышленном отравлении целой семьи… Но за эти годы от его еды никто не помер, так что… Рекомендую!

На этой фразе она вышла из каюты.

Около получаса леди Карла ходила туда-сюда, заламывая себе руки в волнении, потом, словно собравшись с мыслями, вышла за дверь. Прислушавшись к голосам на палубе, она убрала за ухо назойливый светлый локон и пошла вперед.

Впереди навстречу ей показалась мужская фигура и резко остановилась при виде неё, будто налетев на стену. Леди Карла узнала Эдгара, который уже сменил обычную одежду на костюм по типу того, который был сейчас на Атани. Не нужно было быть слишком опытным пассажиром корабля, чтобы признать по манжетам командующий состав судна. Эдгар был без шляпы, и черные кудри оттеняли канву камзола. В корабельном освещении его правильное лицо приобретало несвойственный моряку оттенок. Леди Карла остановилась также. Несколько секунд они молча смотрели друг на друга, потом Эдгар прошел мимо неё, жестом предложив ей пройти вперед. Вздрогнув всем телом, она поспешила к трапу, подхватив платье, не заметив того, как ей задумчиво обернулись вслед.

Было ветрено, корабль шел вперед под поднятыми парусами. Кто-то наверху очень коряво свистел незнакомую леди Карле песню. Несколько матросов драили палубу и при виде нее напряженно выпрямились.

— Я… — смутилась она. — Не волнуйтесь, я не собираюсь выпрыгивать за борт…

Чтобы подтвердить свои слова, она отошла подальше от фальшборта и подняла голову наверх, стараясь увидеть что-то сквозь паруса.

— Не Веселого ли Роджера ищете, миледи? — прозвучал за её спиной спокойный грудной голос. — Не увидите… Это не смысл жизни. Как и отец, Атани поднимает его в крайних случаях…

Леди Карла обернулась: перед ней стоял ещё не старый, но абсолютно седой джентльмен в одежде боцмана, которого ранее графиня Монгори признала за Джорджа.

— Я… — слегка смутилась она и вдруг спросила. — А под каким флагом идет судно?

— В этих водах, чем меньше на тебе флагов, тем лучше. — усмехнулся тот. — Пока ни под каким. Но на всякий случай, есть и английский, и французский. И здесь последний Атани поднимает чаще…

— И часто ли… — леди Карла подбирала слова. — Вы похищаете людей…?

Джордж засмеялся.

— Не поверите, обычно капитан делает все, чтобы избавиться от лишнего груза с минимальными потерями… Хотите спросить, что вы здесь делаете — задавайте этот вопрос самой Атани.

— Она, кажется, не хочет это пояснять, сэр…

— Джордж, — чуть поморщился тот. — Джордж Браун. Можно номер четыреста двадцать второй, так и быть, — со смехом прибавил он.

…А в самом нижнем трюме «Аврелии» происходила в этот момент совсем иная сцена.

— Что ж, графиня! — лорд Хьюстон вытянул длинные ноги. — Ну, рассказывайте теперь, во что вы нас всех втянули!

— Я?! — отозвалась та в изумлении. — Я?!

— Конечно, вы! Разве не вы тут всех знаете, как я посмотрю!

В потайном отделении трюма было душно и пыльно, стоял запах сырости и гниющего дерева. Пленники на ощупь нашли несколько досок и растащили их каждый себе вместо подстилки. Теперь из каждого угла доносился тот или иной голос: только так они могли они узнавать друг друга в этой кромешной темноте. На высоте трех футов от пола начиналась лестница, которая тянулась к люку наверху, но о наличии его все знали только теоретически: ни единой полосы света оттуда не проникало.

Не менее часа ушло у пленников, чтобы осмотреться — практически на ощупь — прийти в себя и найти себе места. Лорд Хьюстон скрипнул зубами в сторону графини Монгори и решил выяснить то, что его беспокоило последнее время.

— Конечно, вы! Разве не вы тут всех знаете, как я погляжу!

— Я — знаю?! — нервно замахала та руками. — Это не так… Я не знаю, что произошло! Я была в обмороке…

— Это я в курсе! Потому что я вас тащил! Я о том, что вы по имени назвали кого-то из разбойников. И девчонка тоже ваша родня! Так что, выкладывайте, во что мы вляпались!

— Я не знаю… — залепетала та, подбирая слова. — Это был Джордж! Друг моего второго мужа! Он с ним всегда плавал… И ещё я узнала Боба… Мальчишка, который всегда был подле Аврелии, её преданная собака… А сейчас оберегает её дочь. Он меня люто ненавидит… И Атани меня тоже не любит! Меня тут все ненавидят!

— То есть… — подала голос Марта Суронте. — Этель, твой второй муж был… разбойником?

Повисло молчание. Видимо, все присутствующие анализировали смысл этих слов.

— Я… — пролепетала графиня и сжала виски пальцами. — Я не знаю! Он был капитаном! Регулярные рейды… Торговое судно.

— И чем торговал? — съязвил лорд Хьюстон. — Рабами с Анголы? Контрабанда с Индии?

— Я… Нет… — лепетала графиня, словно теряя сознание. — Господи, я сейчас с ума сойду… Пьер не был похож на разбойника… Он не такой…

— А друзья у него странные… — продолжал лорд Хьюстон насмешливо. — Из каких мест выпущены были?

— Ваша Светлость, вы сами что-то скрываете?! — вставила Марта Суронте, вступаясь за подругу.

— Я?! В отличие от вашей уважаемой приятельницы, я этих всех людей вижу впервые! И меня бы на её месте сильно интересовало, почему друзья моего мужа прихрамывают на правую ногу!

— Это я знаю! — гордо вставила графиня и даже как-то выпрямилась, словно её могли видеть. — На ногу Пьеру и Джорджу упала балка, когда…

— Надо же! — перебил её лорд Хьюстон, хлопнув ладонями в воздухе, и все вздрогнули от неожиданности. — Так ваш муж тоже одну ногу приволакивал? И сколько таких хромых друзей у него было?! Двадцать? Сорок? Что вы там говорите, он вам сказал? Балка упала? И обоим на правую ногу?! Вы это серьезно?!

Повисла пауза.

— Что вы хотите этим сказать, милорд? — осторожно спросила графиня.

— Мадам, — усмехнулся тот. — Я, конечно, всегда знал, что женщины существа примитивные, но чтобы настолько!

— Милорд! — дернулся в своем углу Леандр Суронте. — Здесь все-таки много дам!

— Я называю вещи своими именами! — процедил тот. — И не вижу смысла изображать тут высшее общество, которое им не является! — он сделал паузу. — Графиня, судя по всему, о вашем муже вы знали едва ли больше, чем я сейчас! Держу пари, хромал он не из-за несчастного случая, а из-за кандалов, которые надевают на каторжников!

Графиня застонала и прошептала.

— Мне дурно… Воды…

— Воды тут полно, — бросил лорд Хьюстон. — Вот буквально за этой стенкой. Судя по всему, мы в потайном трюме, а значит, воды будет с лихвой, если судно получит пробоину… Правда, она морская, но не все ли уже равно будет…

— Ваша светлость, — недовольно сказала Марта Суронте. — Перестаньте пугать мою дочь!

— Пугать? Черт, а она ещё думает, что её сюда притащили, чтобы отдать низкий поклон?! У вас, Марта, замечательные подруги, можете одну даже поблагодарить за теперешний комфорт…

Графиня Монгори издала слабый стон, а из темноты донесся голос Кассандры.

— А мне вот кажется странным другое… Если бы им была нужна прежде всего, графиня, почему первым обезоружили и арестовали вас, милорд?

— Почему? Девочка, я — единственный, кто был вооружен, и мог оказать сопротивление! Все просто!

— Да, но… — не унималась девушка. — Однако же, я была изначально заперта в своей комнате, а Филиппа с утра уже не было дома…

— Она мне записку передала накануне… — отозвался молодой человек из темноты. — И свидание назначила… Я ждал, а она не пришла, я замерз и подумал, что лучше вернуться!

Лорд Хьюстон прыснул в кулак.

— И вы, молодой человек, купились на эту шутку со свиданием где-то в кустах? Барышни такого сорта не размениваются…

— Давайте, вы не будете её оскорблять! — запальчиво воскликнул Филипп, вскакивая с места, но, судя по звуку, стукнулся о какую-то балку и, охнув, сел обратно.

— Только не говори, что ты все ещё думаешь о ней! — услышал он недовольный голос матери. — Это было бы, по крайней мере, неуместно в нашем положении. Нам, кажется, придется тут умереть с голоду!

— Или задохнуться… — простонала графиня Монгори. — Мне сейчас станет дурно… Тут мало воздуха…

— Или нас отравят дымом… — предположила Марта, и лорд Хьюстон опять грохнул.

— Ещё скажите, закидают горящими факелами… У этого сброда есть, как правило, два способа избавиться от лишних людей. Скучный и веселый. Скучный — это выпустить всем пулю в лоб, веселый — это побросать живыми в воду, например.

— Если вы так все знаете, — вмешалась Кассандра. — То может быть, тогда сообщите всем, почему нас похитили и посадили в трюм!

— Да, кстати, — сказала графиня. — И где же тогда леди Хьюстон? Её привезли на корабль со всеми, но тут её нет! Где она?

— Как это где… — мрачно выдохнула Марта. — Если верить словам лорда Хьюстона, и корабль полон преступников, то леди Хьюстон удостоилась чести развлечения для пиратов!

— В таком случае, непонятно, почему же ваша дочь ещё тут! Она на порядок моложе моей жены! — не без сарказма заметил лорд Хьюстон, двинув челюстью.

Филипп дернулся.

— Прекратите оскорблять мою сестру! — запальчиво воскликнул он.

— Хватит вам всем! — не выдержал миролюбивый Леандр. — Ради чего ругаться?! Нам нужно быть командой!

— Леандр… — сказал лорд Хьюстон. — Опускаем условности, не в парламенте… Вы надеетесь выйти отсюда?

— Лестница ведет к люку…

— Лично я отказываюсь туда лезть, — хладнокровно заметила Кассандра. — Потому что не хочу получить рукояткой пистолета по голове… И это при лучшем исходе!

Ей никто не возразил. Все замолчали, обдумывая дальнейший ход событий.

— А я все думаю, — после паузы произнесла Марта. — Этель, получается, что Пьер Дюбарри был бывшим каторжником и пиратом? Может, контрабандистом? И дочь, получается, недалеко ушла…

— И? — спросил Филипп, так как никто не произнес больше ни слова.

— А ты бы вообще молчал! — не выдержала мать. — Ведь сказала же, что не нужен ты ей! Что странная она слишком! Нет же, типичный бабник: увидел женские ноги и последний разум потерял! И что теперь нам делать?

— Учитывая, что по её приказу, — вступилась за брата Кассандра. — Он получил по голове, не думаю, что бы мы оказались здесь из-за её симпатии к Филиппу…

— Скорее, из-за антипатии к графине, — лорд Хьюстон с шумом стащил с себя сапоги. — Она ведь хранила инкогнито, правда? А потом приехали вы и все сорвалось…

— Но я… — пискнула та. — Но я не хотела. Я и подумать не могла! Пьер был немного замкнут, но он не походил на разбойника!

— А вы много ли их видели, мадам?

— А вы, ваша светлость, — снова пошла в наступление Кассандра. — Для светской личности не слишком ли много знаете о каторжниках?

— Деточка…, — иронично начал тот.

— Милорд! — взвилась Марта. — Что вы себе позволяете…!?

— …Если сидеть в домике за вышивкой, — продолжал тот, не слушая её. — То можете продолжать ничего не знать. А если бы вы выросли где-нибудь в Вест-Индии, вы бы не задавали глупых вопросов. Ситуация запущена, степень наглости этих отбросов уже переходит все мыслимые границы! Давить их надо, как гадов, сапогами! Но ни один флот не в состоянии тягаться с пиратством, потому что эта зараза пускает корни резко, часто и глубоко! Только объединив усилия, идя на хитрости, можно достичь результата и обеспечить нормальную жизнь мирному населению!