Бесплатный фрагмент - Одинокие сердца

Одинокие сердца

Все герои вымышлены, все совпадения случайны.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Снег вкусно скрипел под сапожками Златы. Именно так — вкусно. Злата обожала зиму — со всей её непредсказуемой погодой — внезапным потеплением, метелью, крепкими, когда краснеет нос, морозами, и конечно же, снегопадом.

Последнее явление погоды девушка всегда ждала с замиранием сердца.

Потому что снегопад — настоящее чудо. Когда весь мир преображается, становится белым-белым! Воздух, небо!

Впрочем, то, что она, Злата, жила — тоже было чудом, и девушка с благодарностью принимала каждый прожитый миг. Наслаждалась им. Смаковала.

Впереди показался дом. Еще немного — и её окутает теплом. Мама, наверное, уже пришла. Хорошо когда все дома. Отогнав ненужные чувства, Злата свернула и направилась прямиком через детскую площадку к дому.

Она старалась не особо спешить, да и нога не позволяла этого, но идущий рядом мужчина вежливо напомнил ей, что нужно поберечься.

— Злата, не нагружай себя, — попридержав девушку за локоток, попросил Павел.

Для неё Павел, для остальных Павел Сергеевич — блестящий врач их областной больницы. Полгода назад Злата была его пациенткой, теперь стала нечто большим.

Он, конечно, держал это в тайне. Но тот, кто знал толк в любви, видел, что Павел Сергеевич неровно дышит к своей бывшей пациентке.

— Да все в порядке, — Злата улыбнулась и жадно втянула в себя морозный воздух.

Расплата пришла мгновенно — из груди вырвался кашель.

Прошло уже полгода с её пневмонии, а легкие все еще «капризничали». Холодный воздух был одним из провокаторов. Сразу же начинался кашель.

— Ну, вот, пожалуйста, — Павел окинул Злату обеспокоенным взглядом.

Она ободряюще улыбнулась ему:

— Повторяю — всё в порядке. Ты, кстати, чай останешься попить?

Павел весь просиял от её вопроса:

— Если приглашаешь — останусь.

Навязываться он не хотел, но и оставаться в стороне не испытывал никакого желания.

— Конечно, приглашаю, — голос Златы зазвенел от веселья, — ты мне сегодня суперконсультацию с пульмонологом организовал, проводил, если я не приглашу тебя, то кем я буду? Ответ — неблагодарной. Так что — пошли.

Они уже подошли к подъезду, как из припаркованной машины вышел мужчина.

Мужчина, как мужчина, Злата мельком окинула его силуэт и вновь перевела взгляд вперед. И пошла бы дальше, если бы не услышала, брошенное в спину:

— Злата!

*****************

Этот голос…

Злата почувствовала, как ей обожгло спину. Будто пламя, растекаясь по каждому позвонку, поднялось до самой головы.

Затылок стал горячим и запульсировал.

Странное, непонятное чувство, которое она была не в силах проигнорировать.

Да и сердце её.

Будто сумасшедшее, подпрыгнуло, а потом начало быстро-быстро стучать.

Опять-таки странно, потому что по обследованиям, у неё все хорошо, просто замечательно. В космос, конечно, не возьмут, но в остальном — грех жаловаться.

Злата порывисто обернулась.

Неподалеку стоял высокий мужчина. Сейчас, в сумерках, было сложно разглядеть его лицо, но девушка отметила, что у него имелась борода, и выглядел тот вполне привлекательно. Так, чисто девчачье замечание.

Но взрослый такой!

— Это вы мне сказали? — уточнила Злата.

Михаил Таранов, а это был именно он, переменился в лице от её вопроса.

— Ты что, Злата, не узнала меня?

— Нет, — глядя прямо ему в глаза, ответила она. — А должна была? Мы с вами знакомы?

Каждый её вопрос больно бил по мужскому сердцу. Не понимая что происходит, Михаил вглядывался в любимое лицо в надежде, что вот-вот его девочка-мечта скажет, что разыграла его.

Они вместе посмеются, обнимутся, а потом он заберет её.

Но этого не произошло.

Зато случилось другое, менее приятное.

Спутник Златы выступил вперед и, окинув Михаила взглядом, задал вопрос:

— А вы кто? И почему, вы — чужой человек, обращаетесь к Злате на ты?

До этой секунды Михаил не обращал внимания (а может, просто не хотел признавать это) на высокого, молодого мужчину, сопровождавшего Злату.

Но теперь, когда тот задал вопрос…

Кровь закипела, кулаки автоматически сжались. Захотелось вдарить этому носатому пижону, чтобы он отлетел куда подальше от Златы.

Понимая, что это не приведет к желаемому, а лишь сильнее напугает девушку, Михаил досчитал до пяти и ответил:

— Я — не чужой. Мы знакомы. Очень хорошо, — он перевел взгляд на Злату.

Та стояла бледная и напуганная. Глаза такие огромные!

— Злат, хорош шутить. Я вернулся, Злат. Твой Миша вернулся.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Она не ответила, но взгляд, которым Злата одарила Михаила, сейчас были красноречивее слов.

Страх, непонимание, отчужденность.

Вот что Михаил увидел в любимых глазах. И видеть это было невероятно больно. Словно под дых ударили. И нечем дышать.

Словно желая добить его, Злата произнесла:

— Вы, кажется, ошиблись. Паш, идем.

Она потянула спутника за рукав куртки и, избегая того, чтобы посмотреть на незнакомого бородатого мужика, пошла к двери.

Павел, окинув Михаила быстрым взглядом, поспешил за Златой. Он помог ей быстро открыть дверь, придержал, как настоящий рыцарь, пропуская девушку вперед.

В безопасность.

Она уже шагнула внутрь, но что-то, Злата не знала, что именно, заставило её обернуться. Взгляд девушки остановился на мужчине.

В этой полутьме Злате невозможно было разглядеть каким было выражение его лица. Но удивительно.

Она, вдруг, почувствовала тоску, которую тот испытывал. Которым был наполнен его взгляд.

Это чувство — словно пущенная стрела, проникло внутрь.

Злата испугалась, ахнула то ли от внезапной боли, то ли от страха, понять себя сейчас она не могла. Ей стало не по себе, и, желая скорее вернуться в привычные чувства, когда все понятно и знакомо, девушка скрылась в подъезде.

Через секунды, сквозь гул, грохочущий в её ушах, Злата уловила, как Павел закрыл дверь.

— Злата, все хорошо? — участливо заглядывая ей в глаза, поинтересовался он.

Его тоже напрягла неожиданная встреча с этим бородатым. Не то чтобы Павел Сергеевич был трусом и слабаком. Нет, пару приемчиков он знал, и готов, если нужно было, защитить Злату.

Но не хотелось драки. Потому что это наверняка напугало бы девушку. А ей совсем не нужно волноваться. Злате необходимо окрепнуть. Павел еще помнил, какой она была полгода назад. И вряд ли забудет. Нет, Злату нужно беречь! В том числе от таких неадекватов, как тот бородатый!

— Все хорошо, не переживай, — Злата выдавила из себя улыбку, — кажется, я проголодалась. У нас там щи, вчера варила. Будешь?

— Буду, — Павел начал неспешно подниматься с ней по лестнице.

Они уже подошли к квартире, как вдруг, Злата, будто что-то вспомнив, остановилась и посмотрела на Павла.

— Паш, у меня к тебе просьба, — тихо попросила она.

— Весь во внимании, — он даже наклонился, всем своим видом показывая свое желание помочь Злате.

— Ты маме ничего не говори про того человека.

— Почему?

— Не хочу, чтобы она расстраивалась, переживала. Мама и так со мной намучилась, а тут еще он. Давай забудем. Наверняка ошибся.

— И с именем? — не понимая, что этим вопросом он посеял очередное семя сомнений в душе Златы, усмехнулся Павел.

— Не знаю… Не хочу о нем думать, и слышать тоже.

Во взгляде Павла мелькнуло понимание.

— Хорошо, — согласился он.

— Спасибо, Паша, — Злата благодарно улыбнулась ему, и мужчина ощутил приятное тепло в груди.

«Выполню её просьбу. Пока промолчу про того мужика. Но если еще раз увижу — поговорю с ним», — сторговался Павел с самим собой.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

— Злата, нарежь хлеб! — скомандовала мать девушки, как только та показалась на пороге кухни.

Сама женщина неотрывно наблюдала за происходящим на экране своего телефона. Смотрела сериал, и потому, погруженная в драму, происходящую в гаджете, не заметила, что дочь пришла не одна.

— Мам, я с Павлом, — улыбнулась Злата, проходя на кухню.

Вслед за ней зашел Павел Сергеевич.

— Ой, Павел, и ты тоже пришел, как хорошо, — заулыбалась Полина, и её щеки покрылись приятным глазу румянцем. — Ну что же стоишь, Паша? Садись за стол. Я щи погрела. Злата, ты тоже садись, вижу, что устала. Сама нарежу.

Полина, ведя себя как радушная хозяйка, закружилась на кухне. Загремела тарелками, зазвенела ложками. Любимый сериал был поставлен на паузу.

Совсем скоро на столе стояли тарелки, полные густого золотисто-рыжего бульона.

— Приятного аппетита, — улыбнулась Полина.

— Приятного аппетита, — как эхо, отозвалась Злата.

Она старалась вести себя как обычно, но понимала, что это довольно трудно. Мысли то и дело возвращались к тому мужчине.

Неужели они на самом деле знакомы? А если да, то каким было их общение? Что их связывало?

Надо бы отвлечься! Только на что?

— Паша, как дела у тебя? — заворковала Полина.

Он, немного смущенный кокетливым тоном женщины, ответил ей сдержанной улыбкой и произнес:

— Все хорошо. Мы, кстати, сегодня со Златой у одного очень хорошего специалиста были. У пульмонолога.

— Да? — по лицу женщины пробежало неподдельное удивление. — Первый раз слышу такое название. Это что за врач такой?

— Коротко говоря — специалист по легким, — не испытывая особого желания рассказывать подробнее, ответил Павел.

У него и так, на работе, полно всяких медицинских терминов. Голова уже пухнет! Надо переключаться.

— А, — Полина моргнула. — И? Все ведь нормально?

Она очень надеялась, что именно так обстоят дела Златы.

Не хватало еще очередного диагноза. Господи, какая же невезучая Злата! То нога, то пневмония, каким-то непонятным образом вылившаяся в кому.

Златку еле спасли!

Что за невезучая? И почему ей, матери, выпало столько страданий! За что?!

Она, Полина, между прочим, когда-то тоже болела пневмонией. И что? Перенесла на ногах! Единственное, что беспокоило — кашель, а тут… Златка весь букет собрала, да еще чуть не умерла!

— Все хорошо. Она, — Павел окинул Злату теплым взглядом, — молодец. Просто умничка. Старается, тренируется.

Злата почувствовала, как к лицу прилила кровь.

Внимание Павла не только смущало. Злата ощущала себя обязанной ему, за всё, и вот за этот взгляд тоже.

Ей стало не по себе.

— Любой бы старался, если бы хотел жить, а я хочу, — отшутилась Злата.

— Не любой, — поправил её Павел, — есть те, кто сразу сдается. Так что ты, правда, умничка.

Щеки Златы стали совсем красными. Мало того, они еще и неприятно защипали. Нужно было сворачивать с этой темы.

— Ну что мы все обо мне? — Злата улыбнулась. — Мам, а где Маша?

— Маша? — глаза Полины засверкали от гордости. — А её пригласили на творческий вечер, сегодня в доме культуры проводится молодежная встреча, вот и Машу, как талантливую спортсменку, красавицу и просто хорошего человека, пригласили. А я говорила, что на днях видела её тренера?

И Полина на десять минут закатила эмоциональную речь об успехах своей старшей дочери. Чем дольше она рассказывала, тем выразительнее становилось её лицо. Казалось, Полина проживала каждый момент, а потом вовсе создалось впечатление, что она говорит не об успехе Маши, а о своем собственном.

Наконец, щи были доедены, а от чая Павел Сергеевич вежливо отказался и засобирался домой. Злата и рада была такому повороту событий.

Несмотря на дружеское общение, она быстро уставала от него и частенько жаждала уединения.

Сегодня — особенно.

— Паш, ты приезжай, мы тебе всегда рады, — Полина не сводила с молодого мужчины глаз, — в субботу блины будут, тоненькие, кружевные, на языке тают.

Сказав это, Полина чуть показала кончик языка.

Наверное, она считала это действие умопомрачительно сексуальным, представила себя знаменитой итальянской дивой, но на деле это выглядело отвратительно пошло.

Павел сдержался, однако его едва не передернуло от увиденного.

— Спасибо, — вежливо ответил он и перевел взгляд на Злату. — Созвонимся, Злата.

— Хорошо, — она устало улыбнулась ему, — спасибо тебе, Паша.

— Пожалуйста, — он потянул за ручку двери, — всего доброго.

Сбегая вниз по лестнице, Павел Сергеевич пытался понять — показалось ему или на самом деле мать Златы флиртовала с ним.

От этой догадки ему стало еще противнее.

Нет, Полина выглядела отлично для своих лет, и быть может, в других обстоятельствах, он бы и закрутил с ней!

Но женщина же видела, что он ухаживает за её дочерью! Неужели это не имело для неё никакого значения?!

Павел рывком открыл дверь и вышел на улицу. Морозный воздух обдал мужское лицо, но, увы, никак не остудил от охватившего его гнева.

И это сделало Павла Сергеевича невнимательным.

Через пару секунд, когда тот отошел от подъезда, кто-то железной хваткой схватил его за плечо.

Следом раздался убийственно-властный голос:

— Ну что, Пашок, пошли, поговорим.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Павла Сергеевича затолкали в тонированную машину. Дверь с таким грохотом захлопнулась, что мужчина расценил это, как приговор.

Он не сделал попытки убежать, нет.

Понимал — в любом случае догонят, а если нет — снова найдут. Уж лучше прямо сейчас, расставить все точки над и, чем томиться в неприятном ожидании.

Через секунды за рулем седана оказался тот самый бородатый мужчина. Молча, словно так было обговорено, тот завел машину.

Только когда автомобиль выехал со двора, тишину салона прервал мужской голос:

— Итак, Пашка, рассказывай.

— Что именно? — Павел окинул незнакомца напряженным взглядом.

— Всё, Паша, всё, — Михаил не смотрел на него, взгляд его был направлен на дорогу. — Как познакомился со Златой, какие у вас отношения. Мне это очень интересно.

— С чего бы? — Павел усмехнулся. — Такой интерес к ней?

Тут Михаил глянул на него.

Взгляд получился таким давящим и многообещающим, что в голове Павла невольно пронеслась мысль «закопает меня в лесу».

— С того, что мы любим друг друга, — ответил Михаил.

По лицу Павла пробежалось удивление.

Потому что услышанное было для него из нереального. Как такое может быть, чтобы Злата — эта нежная, раненая девочка с тонкой душевной организацией, любил а это бородатое чудовище, которое и любить-то, наверное, не умело!

— Да, Пашок, вижу ты удивлен, но так в жизни бывает. Злата мне письмо написала, я как раз на передке был. А когда в отпуск вернулся, первым делом нашел её. Мы полюбили друг друга. Потом кое-что случилось, я не смог приехать, а когда приехал, её мать заявила мне, что Злата уехала учиться в Москву. Несколько дней я караулил, ждал свою любимую, но не дождался. Отпуск мой закончился, и я вернулся туда. А теперь я хочу послушать твою историю, Паша. Искреннюю, честную, потому что если ты хоть в чем-то мне соврешь, я это узнаю и потом не завидую тебе.

В салоне повисла тишина.

Павел переваривал услышанное.

— Давай, Паша, твой выход, — требовательно произнес Михаил.

Павел заерзал на месте. Хоть сиденья в этом авто были максимально комфортными, мужчина ощущал себя не в своей тарелке. Оно и понятно — с такой-то компанией!

Но заявление бородатого мужчины немного успокоило Павла. Это многое объясняло.

— Злата тяжело заболела. Пневмония, которая плохо поддавалась лечению, затем анафилаксия, аллергия на лекарства, после которой она впала в кому.

Михаил чуть не ударил по тормозам.

От услышанного пот проступил у него на лбу. Сердце сжалось от жалости к Злате. Бедная, бедная его девочка!

— Она три дня пролежала в коме, а когда очнулась, оказалось, что Злата потеряла память. Я, кстати, врач из той больницы. Она была моей пациенткой.

Так вот оно что… Михаил испытал облегчение от услышанного, которое, впрочем, перемешалось с чувством вины. Ведь его рядом с ней не было!

Но Злата… Она потеряла память, и теперь все встало на свои места!

Или нет? Нужно было все прояснить.

— А теперь кто? — Михаил метнул в него темный взгляд.

— Мы пока просто общаемся, — тщательно подбирая каждое слово, отвечал Павел. — Как друзья. Я по возможности, помогаю ей с реабилитацией. Сегодня, например, Злату осматривал пульмонолог. Специалист по легким.

— Что сказал? Как она вообще? Анализы там, рентген? А то такая бледная была. В обморок не падает?

Павел вновь удивился.

Родная мать столько вопросов не задавала, а этот, бородатый, завалил его вопросами.

Вывод напрашивался сам. Неравнодушен он был к Злате. Только вот проблема, он, Павел, тоже питал к девушке чувства.

И как теперь быть?!

— По сравнению с тем, что было, состояние небо и земля. По анализам хорошо, по дыханию и рентгену замечательно.

— Это хорошо, это чудесно просто, — ощущая, как злость, а вместе с ним и напряжение спадают с него, Михаил улыбнулся.

Павел не оценил его улыбки, хотя бы потому, что она очень напоминала ему оскал голодного волка.

В отличие от Михаила, Павел все еще был напряжен. Да и как тут расслабиться? Неизвестно, что дальше сделает этот бородач.

— Да ты что такой напряженный, Пашка? — заметив его состояние, хохотнул Михаил. — Расслабься! Я врачей уважаю! Там, на фронте, знаешь какие бравые ребята? Скольких наших спасли! Герои! Тебя, кстати, куда подбросить?

— Можно на остановке, дальше я сам, — сдержанно ответил Павел.

Михаил кивнул.

Павел, взвешивая все «за и против», все же, решился кое-что сказать.

— Михаил, — позвал он.

— А? — тот бросил на него спокойный взгляд.

— Вы должны понимать, что Злате нельзя нервничать. Всякий стресс может вылиться в непредвиденные ситуации. Это я, как врач вам говорю. Вы ведь понимаете важность этого?

— Понимаю, ты не беспокойся, Пашка. Я о своей Злате позабочусь. Это я тебе как мужик говорю. Понял?

Воздух завибрировал от напряжения.

Те ниточки дружелюбия, которые только-только протягивались между двумя мужчинами, оборвались.

Машина остановилась возле остановки. Павел открыл дверь, вылез и только тогда осмелился ответить:

— Я, как врач и как друг Златы, буду помогать ей и постараюсь быть рядом. Вы не сможете мне запретить этого.

Ответом стала очередная улыбочка-оскал.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Этой ночью не спалось.

Не помогал даже ромашковый чай, который она, Злата, выпила уже две чашки. Теперь от него в животе была неприятная тяжесть, а языке жгло.

Вот тебе и успокаивающая травка!

Хотя, впрочем, никто её не заставлял пить так много. Так нечего жаловаться. К тому же, внутренний голосок подсказывал — даже без ромашки, она, Злата, вряд ли бы заснула.

Не после такой встречи.

Уставившись в потолок, девушка с интересом, словно разглядывала экран телевизора, смотрела на него.

Где-то на кухне тихо мурчал холодильник, за стенами слышались шаги и скрипы. Жители дома потихоньку готовились ко сну. Время стояло позднее — половина первого. Еще полчаса — и фонари погаснут.

Мир станет сонным и тихим.

Хоть телом Злата была здесь, но мыслями находилась за пределами квартиры. И в душе её далеко было не тихо.

Она вновь стояла там, на морозе, и смотрела на бородатого незнакомца.

Теперь, когда Злата осталась наедине с собой, мысли и чувства, поднимаясь внутри мощной волной, начали подкатывать к её душе.

Все выше и сильнее. Казалось — еще немного, и она, душа, захлебнется в них.

Откуда этот мужчина знает её имя?

Злата, перебирая различные варианты, так сильно нахмурилась, что у неё заныл лоб. Увы, это действие никак не помогало ей в вопросе.

Губы Златы зашевелились, и она беззвучно произнесла:

— Михаил… Миша…

Девушка не могла точно утверждать, но в эти секунды ей показалось, что её губы стали чуть теплее.

Она удивилась, а потом испугалась.

Потому что неизвестность всегда пугает. Вот и ей, Злате, было совсем неизвестно, что связывало её с этим бородатым мужчиной.

И чем дольше она размышляла о нем, тем беспокойнее становилось.

Злата со стоном повернулась набок.

Одеяло сползло, и ей пришлось поправить его на себе. Простое действие вызывало раздражение. За этим раздражением скрывалось бессилие, в котором девушка не готова была признаться.

Завернувшись в одеяло, как в кокон, Злата снова легла и зажмурилась.

Спать! Нужно спать, а не накручивать себя!

Так просто сказать, и так сложно сделать!

В памяти Златы пронесся взгляд, которым одарил её Михаил. Сердце в груди болезненно заныло. Оно билось странно, вызывая у девушки отдаленно знакомые чувства.

Несколько минут она боролась сама с собой, потом пыталась дать определение этим чувствам.

В голове все вертелось, грудь прожигало, и дышать стало так тяжело, что Злата невольно вспомнила те дни, когда болела пневмонией.

Уже когда сон тяжелым облаком придавил Злату, и её руки-ноги, охваченные приятной слабостью, не шевелились, она, вдруг, поняла значение одного из этих чувств.

Тоска.

Её сердце тосковало. И, кажется, тосковало оно по Михаилу.

***********

— Ну, как тебе? — Маша, крутясь возле зеркала, бросила взгляд на сестру.

Злата, в это время разглядывавшая старый фотоальбом, подняла на неё взгляд.

На Маше были облегающие кожаные штаны и кофточка, усыпанная пайетками. При малейшем движении эти пайетки шевелились и блестели. Совсем как чешуя какой-то сказочной змеи.

— Очень эффектно, — тщательно подбирая слова, ответила Злата. — А это куда ты так нарядилась?

— Ой, ну голова у тебя, дырявая, — Маша развернулась к сестре и окинула её недовольным взглядом.

Тактичности Маши хватило только на первые недели после возвращения Златы домой, затем старшая сестра уже не сдерживалась.

Да и зачем? Пусть Златка привыкает, вспоминает! Полезно для здоровья!

— Какая есть, — губы Златы дрогнули, девушка чуть не расплакалась.

Резкость сестры частенько вызывала неприятные чувства и ощущение, что с ней, Златой, что-то не так.

Вот и сейчас слова Маши больно кольнули.

— Да что ты закисла, Злата, — Маша демонстративно громко вздохнула, — слово тебе не скажи! Сразу обижаешься! Короче, день студента! Тусовка будет! Я б тебя позвала, но там народу много будет, вдруг тебе не понравится.

— Ты права, мне там не понравится, — Злата опустила взгляд на выцветшую фотокарточку, на которой была запечатлена мать.

Ей здесь было 23 года. Улыбчивая, с волосами гофре, она самоуверенно смотрела на Злату. Девушка украдкой посмотрела на Машу, которая сейчас, застыв возле зеркала, красила губы.

В глаза бросалось их сходство. Маша была очень похожа на мать. Та же улыбка, тот же взгляд, да и внешность — обе блондинки, невысокие, хрупкие. Разве только у Маши фигура была чуть спортивнее, оно и понятно, сестра занималась фигурным катанием.

Говорят, она, Злата, тоже умела, а потом с ней случилось несчастье, и потому у нее была больная правая нога.

Девушка ничего не помнила об этом, зато замечала, сколько неудобств вызывала у родных эта тема. Поэтому она старалась не поднимать её. Злата вообще очень старалась быть такой, чтобы не мешать родным. Она искренне жалела их, и иногда испытывала чувство вины перед ними, которое эти родные с энтузиазмом подпитывали.

— Ой, блин, Златка! Я ж хотела еще браслет надеть! Такой большой, типа золотой, — Маша спешно убрала помаду в сумочку и начала открывать ящики тумбочки, — да где же он?

— Может, в шкафу? — отложив в сторону фотоальбом, Злата подключилась к поискам браслета.

Открыла нижние полки и начала доставать оттуда содержимое. Коробки с летней обувью, какие-то бумаги, еще коробки. Злата открыла их и обнаружила там разобранный светильник. Не то. Дальше…

Пальцы Златы коснулись чего-то пушистого.

На короткий миг она, испугавшись, одернула их. Лихая мысль, что это — крыса, тут же погасла, и любопытство взяло верх.

Девушка снова засунула руку, схватилась за мягкий плюш и вытащила наружу игрушку.

— Ой, какой симпатяга, — сама того не понимая, что повторяет слова, сказанные полгода назад, улыбнулась Злата.

На неё, глядя мудрыми глазами, смотрел Чебурашка.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Блестящие глазки Чебурашки показались Злате знакомыми, да и сама игрушка тоже вызывала смутные воспоминания, от которых почему-то хотелось улыбаться. Она чуть сильнее сжала плюш, прикрыла глаза и нашла подтверждение собственным мыслям.

Руки помнили Чебурашку.

Да, она точно прежде держала её в своих руках. Возможно, даже играла ей.

— Это ведь моя игрушка? — повернувшись к сестре, задала вопрос Злата.

Вопрос прозвучал больше как утверждение.

Маша, обернувшись, на секунду обомлела от увиденного.

Сказала же мамка убрать игрушку подальше, она и убрала, но видимо, не слишком далеко. А теперь Златка нашла!

— Точно моя, — не дождавшись ответа, Злата прижала Чебурашку к себе и улыбнулась.

Стало так спокойно и хорошо!

Несколько секунд она просидела так, а потом её взгляд зацепился за коробочку, стоявшую сбоку. Злата сняла крышку и увидела бижутерию, среди которой был тот самый браслет, который искала Маша.

— Я и браслет нашла, держи, — Злата протянула украшение сестре и улыбнулась.

— Спасибо, — ощущая смятение, Маша забрала браслет и быстро нацепила его на руку.

Движения её были резкими и нервными.

Ей хотелось скорее уйти. Боялась, что сестра начнет засыпать вопросами. А Маша не готова была отвечать на них. Потому что надо будет снова врать, а она, хоть и делала это умеючи, иногда, против воли, после чувствовала себя гадко.

Ей совсем не хотелось портить себе настроение!

— Мне пора, — Маша, вернув утраченную уверенность, вызывающе улыбнулась, — пойду, сведу с ума студентов!

— Удачи, — Злата вновь занялась изучением Чебурашки.

Ласковое тепло разливалось по её груди, и она чувствовала себя так, будто нашла прежде потерянного друга.

— Какой ты потрепанный, — разговаривая с игрушкой, Злата ласково погладила его ушки, — неужели я тебя так потрепала? Как могла быть такой неаккуратной с таким симпатягой?

В порыве чувств, Злата прижала игрушку к лицу, вздохнула… И уловила нотки до боли родного аромата.

Сердце, откликнувшись на запах, как безумное, забилось в девичьей груди, и тело Златы задрожало от приятных, ярких чувств.

Правду говорят — «тело помнит всё», и пусть пока разум еще блуждал в попытках вернуть себе память, тело с радостью признало плюшевого друга.

Какое-то время Злата просто наслаждалась вновь обретенными чувствами, затем желание разузнать еще больше, сподвигло её на действия.

Спрятав Чебурашку в своей комнате, девушка вернулась в зал и продолжила изучение нижних полок. Её усердие можно было сравнить с усердием золотоискателей, но, увы, ничего, кроме старой посуды в этот раз она не нашла.

Тогда Злата, влекомая чутьем, вышла в коридор. Окинув пространство задумчивым взглядом, девушка остановила свое внимание на антресолях.

— А что, если? — озвучила вслух она свои догадки.

Притащив табурет с кухни, Злата аккуратно взобралась на него. Голова немного закружилась, и девушка замерла на пару секунд, тем самым давая себе привыкнуть к высоте.

Когда головокружение исчезло, Злата открыла шкафчик.

В нос ударил характерный запах пыли вперемешку с ароматом саше от моли. Это ядреное амбре вызвало у Златы кашель.

Она закашлялась и, чтобы не упасть, схватилась за ручку шкафчика. К счастью, этот приступ довольно быстро прошел. Отдышавшись, Злата продолжила свои поиски.

Чего тут только не было!

Какие-то шляпки, кепки, сумочки, зонты. А это что?

Злата ухватилась за плотную ткань и вытащила её. Не сразу поняла она, что находкой оказалась куртка. Мужская, между прочим.

Виталькина, что ли, старшего брата?

Да нет, размер не тот, брат не такой широкоплечий!

Злата продолжила бы разглядывать эту куртку, если бы не какие-то голоса, что раздались в подъезде.

Что, если мама пораньше вернулась с работы?

Чувствуя себя так, словно её почти застали за чем-то преступным, Злата быстро закрыла шкафчики, слезла с табурета, затащила его в зал, а потом насколько это было возможно быстро, ворвалась в свою комнату и сделала с курткой тоже, что и прежде с Чебурашкой.

Она спрятала её подальше ото всех.

И только тогда смогла облегченно передохнуть. Злата ощущала себя невероятно вымотанной, хотя, по сути, она ничего особенного не делала.

Девушка медленно поплелась в зал, как раз в этот момент послышался звук проворачиваемого ключа. Через мгновение дверь открылась, и раздался требовательной голос матери:

— Златка! Я дома! Ставь суп греться и чайник!

Злата поспешила выполнить просьбу (хотя это было больше похоже на приказ) матери.

Поставив пузатую кастрюлю на плиту, девушка начала резать хлеб. Делала это она предельно аккуратно и осторожно.

— Да что ты сто лет хлеб режешь? — раздраженно вопросила Полина, заходя на кухню.

Злата подняла на неё взгляд. На короткий миг женщина испытала что-то, отдаленно напоминающее чувство вины. В дальних уголках своего надменного сердца Полина понимала, что ведет себя несправедливо по отношению к младшей дочери.

Увы, это лишь прибавило ей раздражения.

Кому захочется признаться в том, что он несправедлив? А уж ей, Полине, вырастившей такую замечательную дочку, как Маша, тем более, не хотелось делать этого!

— Ты, наверное, устала, мам? — стараясь смягчить мать, Злата говорила сдержанно.

Она даже улыбнулась — сквозь слезы.

— Устанешь тут, — Полина, не выдержав, отвела взор в сторону.

— Ты покушай, посуду я сама помою. Приятного аппетита, — чувствуя, что вот-вот расплачется, Злата покинула кухню и зашла в свою комнату.

Только тут, оставшись наедине с собой, девушка дала волю слезам.

Господи! Какая же она одинокая!

Тяжко ей было, невыносимо тяжко!

И только Господь знал, как много сил уходило на то, чтобы сдерживаться, чтобы улыбаться, чтобы не отчаиваться!

…Уже когда все легли спать, Злата вспомнила о своей находке. Заперев дверь, девушка включила ночник и достала Чебурашку и ту мужскую куртку.

Некоторое время Злата вновь занималась тем, что разглядывала игрушку, а потом переключила внимание на куртку.

Сперва она разложила её на диване и мысленно представила, какой фигурой обладал хозяин куртки.

Хоть Злата не могла точно утверждать, но фигура отдаленно напоминала фигуру… Михаила.

Бах!

Сердце, восторженно подпрыгнув, подскочило до самого горла и начало громко стучать. Не в силах удержаться на ногах, Злата села на край дивана. Протянув руку, девушка стала задумчиво водить по куртке. Словно это действие могло подсказать ей, дать важный ответ.

Утомившись, Злата взяла куртку и зарылась в неё лицом.

Едва уловимый аромат окутал её нос. Девушка жадно вздохнула, еще и еще, а потом поняла, что этот запах — совсем такой же, как у Чебурашки.

Потрясенная, она зависла в своих чувствах. Внутри все шевелилось, томилось, стонало и плакало. Злата, не выдержав, тихо расплакалась. То были уже другие слезы.

Теперь девушка понимала, что она тоскует. Неужели по Михаилу?!

Телефон, что лежал рядом с Чебурашкой, издал приятный «дзинь».

Злата взяла его и увидела сообщение от неизвестного номера. Обычно девушка сразу удаляла такое, но не сегодня.

Злата открыла сообщение, и начала его читать.

Привет. Это Мишка. Не пугайся, пожалуйста. Я не хочу тебя пугать, но нам с тобой нужно встретиться и о многом поговорить. Обещаю, что ты не пожалеешь, если согласишься. Ты сможешь завтра прийти?

Сердце Златы опередило разум. Пальцы скользнули по экрану, нажали «отправить». Короткий, но столь значительный ответ.

Да.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Она волновалась.

Безумно волновалась, когда собиралась на встречу.

Из рук все валилось, казалось, даже простые действия, как например, расчесывание волос, Злата делала с огромным трудом.

Дрожала.

Волнение то накатывало на неё, и Злате становилось жарко, то спадало, и тогда она ощущала холод. Не спасал даже шерстяной свитер, который девушка надела.

Дрожала, и всё тут. Чувствовала — не поможет от дрожи даже если она завернется в одеяло, даже если выпьет литр горячего чая вперемешку с валерианкой.

То была внутренняя дрожь, которую — вероятнее всего, но необязательно, мог унять грядущий разговор с Михаилом.

Слоняясь из комнаты в комнату, Злата не оставляла попыток уравновесить свои чувства.

Дома никого не было — мать на работе, сестра — в университете — и потому её хождения туда-сюда не сопровождались раздраженными комментариями.

Злата тоже продолжала учиться, но теперь заочно. Училась она, на удивление, неплохо. Хотя многие, в том числе и мать, ставили под сомнения её способности после перенесенной комы.

Но она смогла.

Когда стрелки часов, висящих в коридор, показали 11, Злата покинула квартиру.

На улице стоял по-настоящему зимний день.

В воздухе ощущался мороз, но не такой, от которого становилось трудно дышать, а приятный.

Приятно покусывал мороз девичьи щеки, отчего те приобрели здоровый румянец, приятно прихватил он снег, и тот звонко, совсем по-сказочному хрустел под подошвой зимних сапожек.

А какой воздух! Чистый, прозрачный!

Солнце ярко светило на бесконечно-голубом небе, снег под его лучами искрился, словно драгоценность.

Злата неспешно шла и любовалась природой. Сердце впитывало в себя эту благословенную красоту и невольно наполнялось спокойствием.

Прохожих в этот час было мало, оно и понятно — кто на работе, кто на учебе. Пара бабушек, молодые мамочки с колясками, спешащие домой — вот и все, кто попался Злате на пути.

Покинув двор, девушка пошла по улице. С обеих сторон — магазинчики. Новогодний антураж, что украшал их: гирлянды, колокольчики, елки и прочая мишура пока еще не спешили убрать. Людям совсем не хотелось расставаться с праздничной атмосферой, вот и «красовались», местами уже облезлые, елки и шарики, правда, ассоциации при виде них были далеко не праздничные.

Злата спокойно относилась к новому году, не было у неё того щенячьего восторга и ожидания, что этот праздник, вдруг, изменит жизнь.

Собственный опыт подсказывал — хочешь перемен — молись, меняйся сам, работай над собой.

Вот к таким размышлениям пришла Злата, когда впереди показалось кафе.

При виде его названия «Пончиковая», девушка мгновенно утратила равновесие. Сердце вновь отчаянно забилось в её груди. Ей, вдруг, стало так страшно, что на секунду Злате захотелось развернуться и убежать.

Бегать, правда, из-за больной ноги она не умела, но доковылять смогла бы.

Только вот… Разве побег избавит её от страха? Разве не лучше прояснить всю ситуацию?

«Смелее», — тихо шепнуло сердце Златы.

Она подчинилась ему.

Через минуту девушка открывала дверь в кафе. Теплый, пропитанный ароматом вкусной выпечки и кофе, ветерок обдал лицо Златы.

Её ресницы задрожали. Как же вкусно!

Девушка прошла внутрь, пробежалась взглядом по залу. Всего пять человек находились тут. Михаила среди них не было. Так и должно было быть, потому что она пришла на полчаса пораньше.

Зачем?

Точного ответа Злата не знала. Возможно, чтобы успокоиться. Заказав себе горячее какао, девушка уселась за самый дальний столик, в углу, где стоял диванчик, чтобы уже оттуда наблюдать за всем.

Становилось жарко, и Злата вовремя спохватилась, что так и не сняла куртку. Освободившись от неё, девушка положила куртку рядом. Не стала вешать на вешалку, чтобы в случае чего (вдруг, Михаил не придет), быстро одеться и уйти.

Но он пришел.

Пришел значительно раньше, чем предполагала Злата. Дверь открылась, и девушка, до этого разглядывавшая меню, оторвала от него свой взор и устремила его вперед.

Она увидела Михаила, и первое, что ей бросилось в глаза, был пышный букет, который тот держал в левой руке.

Михаил, ощутив её взгляд, повернулся. Удивление и радость мелькнули на его бородатом лице. Не сводя глаз со Златы, он быстрым шагом направился к ней.

«Господи, — ощущая, как бешено забилось её сердце, взмолилась Злата, — неужели это — не сон? Неужели эти цветы для меня? Неужели мы с Михаилом связаны? Если это так, молю Тебя — помоги мне, не дай ошибиться!»

— Злата, здравствуй, — остановившись сбоку от неё, Михаил окинул девушку ласковым взглядом, — какая ты красивая, глаз не оторвать. Это тебе.

Он положил перед ней букет цветов, и Злата опустила взор на них.

От вида столь красивого букета у девушки перехватило дыхание.

Белые бутоны роз, чуть раскрытые, ярко-красные розы, а еще — синие ирисы. Необыкновенное цветовое сочетание напомнило Злате флаг страны. Правда, цвета шли не по порядку, но все равно, это сравнение вызвало улыбку у неё.

А может, в этих цветах скрывался какой-то тайный смысл?

Размышляя над этим, Злата чуть наклонилась, вздохнула и ощутила утонченно-сладкий аромат цветов. Девушка нежно коснулась подушечками пальцев прохладных бутонов, неспешно обвела красные лепестки, дотронулась до ирисов.

— Как красиво, — подняв на Михаила блестящие глаза, с благодарностью произнесла Злата. — Спасибо.

— Пожалуйста, — Михаил стянул свою куртку, и девушка мысленно отметила, каким натренированным оказалось его тело.

К удивлению Златы, Михаил сел не напротив, а сбоку от неё. Она, смущенная теплом его тела, нервно заерзала на месте. Желая как-то отвлечься от странного, но приятного ощущения, Злата задала вопрос:

— Такое необыкновенное сочетание цветов, но очень красивое. А это что-то значит?

— Конечно, — Михаил обаятельно улыбнулся, — белая роза — знак невинности, искренности, чистоты, красные, думаю и так понятно, символ сильных чувств.

Он взял паузу и выразительно посмотрел на Злату.

У неё защипало щеки — то ли от мужского взгляда, то ли от услышанного. Но опять-таки, девушке нравилось это.

Кому не понравится, когда красивый мужчина говорит столь романтичные слова?

Но природное смущение, конечно, напомнило о себе небольшой неловкостью. Злата стыдливо опустила взор, вновь дотронулась до синих лепестков ириса и тихо спросила:

— А синие ирисы, что это значит?

— Веру и надежду.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Слова Михаила попали точно в цель.

Сердце Златы сладко забилось, и сама она, взволнованная его ответом, почувствовала себя стоящей на пороге чего-то прекрасного.

Раньше о таком она читала только в книгах, а теперь, какое чудо, это случилось и в её жизни.

Не зная, что сказать, Злата лишь переводила взгляд — от прекрасных цветов на Михаила и обратно. В воздухе повисла тишина, которая, однако, не тяготила их двоих.

Словно вакуум, спокойствие опустилось на Злату и Михаила.

Не слышно было никого — ни посетителей, ни тихой музыки, ни работы кофемашины. Обмениваясь взглядами, они впитывали образ друг друга.

Михаил не кривил душой, когда сказал, что Злата красивая. Это было действительно так. Она потихоньку расцветала. Удивительно, учитывая то, что ей довелось пережить.

Злата стала женственней, волосы у неё отрасли, и теперь, распущенные, доходили почти до поясницы. Словно золотистый шелк, они манили. Михаил едва сдерживался, чтобы не провести по ним ладонью.

Неизвестно, как долго они бы так разглядывали друга друга, но появившаяся официантка нарушила воцарившуюся между ними тишину.

— Здравствуйте, вы уже выбрали что закажете?

Злата вздрогнула, а Михаил почувствовала себя так, будто его вырвали откуда-то с параллельного измерения. С трудом оторвав взор от Златы, он ответил:

— Давайте кофе и еще бокал горячего какао. Так, а пожевать, пожалуй, Злат, что хочешь?

Злата пожала плечами. Сейчас она была слишком смущена, чтобы что-то сказать в ответ.

— Давайте пончиков, пожалуйста.

— Хорошо, — официантка не сдержала улыбку, уж очень милая картина предстала её глазам.

Брутальный мужчина, нежная девушка и шикарный букет цветов! Романтика!!!

— Так, на чем мы остановились? — улыбнулся Михаил Злате, когда официантка ушла.

— Последнее, что мы обсуждали — это значение цветов, — Злата подняла на него глаза.

Пора, нужно задать прямой вопрос, чтобы получить ответ.

Чувства чувствами, но разум хотел понимать.

— Я хочу знать. Всё знать — как мы познакомились, как долго общались, что между нами было.

— С радостью расскажу тебе об этом, — Михаил поднялся и подошел к вешалке, на которой у него висела куртка.

Злата затаила дыхание. Она не могла объяснить причину, но ей стало страшно, что Михаил сейчас уйдет.

Разумеется, этого не произошло.

Михаил, достав что-то из внутреннего кармана куртки, вернулся за стол. Правда, он совершенно не догадывался, какие чувства в этот момент испытывала Злата, и потому тот удивился, заметив, какой бледной та стала.

— Злата, все нормально? Тебя кто-то напугал? — на всякий случай решил уточнить Михаил.

— Все в порядке, — Злата нервно улыбнулась и, окончательно смущенная тем, что у неё получилась такая дурацкая улыбка, порывисто обняла себя за плечи.

— Что там? — девушка кивнула на сложенный, мятый, местами испачканный, тетрадный листок.

— О, это одна из самых ценных вещей, ношу всегда с собой, — широко улыбаясь, заявил Михаил.

Его глаза так странно поблескивали, словно он что-то замышлял.

Или предвкушал?

Злата не могла точно понять этого.

— Вот, прочитай, только осторожно, пожалуйста, — Михаил вложил ей в руку листок.

Злата вздрогнула. Странно, но прикосновение к нему оказалось ей почему-то знакомым.

Или не почему-то?

Девушка аккуратно развернула листок, и глаза её побежали по старательно выписанным буквам.

«…Знаю — тебе тяжело. Быть может, твои соратники уже пали смертью храбрых, но ты — ЖИВИ! Дома тебя наверняка ждут. Ждут и любят. И ради тех, кто любит тебя, ты должен жить. Живи, боец, живи! Я буду молиться о тебе…»

Злата читала дальше и дальше, и, сама того не замечая, она начала дрожать. И тетрадный листок, который девушка держала в своих пальцах, сейчас дрожал, как одинокий осенний лист на ветру.

Взор Златы устремлялся все ниже и ниже, пока не остановился на имени адресата.

Злата Корчагина.

— Это я? — вскинув голову, Злата устремила взгляд на Михаила.

Глядя на неё, он невольно сравнил её глаза с аниме.

Казалось, огромные, до края наполненные слезами глаза девушки, еще немного — и задрожат, совсем как восточном мультике.

— Ты. Ты написала мне это письмо, и я получил его очень вовремя, Злата. Знала бы ты как вовремя. Считай, ты спасла меня.

Злата перестала моргать. Признание Михаила оказалось столь искренним, что она просто не знала, как реагировать на него.

Ей верилось и одновременно не верилось, что она имела причастность к его спасению.

— Это правда?

— Правда, — Михаил задумчиво посмотрел на неё.

— Расскажи, пожалуйста, расскажи мне.

*************************

Два года назад

Звуки затихли.

Лишь непривычный гул в голове, напоминающий пульс сердца, то стихал, то вновь наполнял собой все пространство.

Что-то оказалось под его рукой.

Михаил попытался открыть глаза, но те отказывались слушаться его. Веки задрожали, с усилием приподнялись, и сквозь узкую щелку он увидел языки пламя, пожирающее ящики со снарядами.

Михаил с трудом повернул голову и увидел смятый листок в своей руке.

Понимание того, что БК (боекомплект) рванет в любой момент должно было подействовать на него отрезвляюще, но странным образом Михаила куда больше волновало то, что было написано на листке, который он только начинал читать.

Превозмогая жжение в плече, Михаил развернул бумажный листок и попытался сконцентрироваться на написанном.

Буквы, словно издеваясь, плясали перед его взором.

Михаил несколько раз моргнул, и, наконец, начал читать.

Позабыв о боли и чувстве обреченности, он все глубже проникался написанным. Казалось, он уже не тут, а там, сидит рядом с хорошенькой девушкой, и та, доверчиво глядя ему в глаза, просит его жить.

Рука Михаила задрожала.

Будто встряхнуло воина, окрылило. Сил прибавилось, да и желания выжить стало куда больше, чем полчаса назад.

Если недавно сомневался — выберется ли из этой заварушки, то теперь точно знал — выберется.

Будет жить.

Затолкав письмо за пазуху, Михаил начал ползти к образовавшейся пробоине в стене. Сквозь сгущавшийся дым он разглядел очертания тела своего боевого товарища.

Михаил не знал жив тот или нет.

И не было времени проверять это.

Он вцепился в своего брата по оружию и потащил за собой.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Михаил, как завороженный, наблюдал за тем, как слезы, подступив к глазам Златы, на несколько секунд застыли.

Кажется, только теперь мужчина понял значение слов «глаза утопают в слезах».

Именно это он сейчас видел.

Красивое и одновременно печальное зрелище.

Михаилу хотелось утешить Злату, только он не знал, как правильно сделать это. Она ведь такая хрупкая, пугливая!

Одно неосторожное слово или движение — и испугается, закроется от него его девочка-мечта.

— Злата, — тихо позвал он.

Злата медленно моргнула. На темных ресницах, словно бусинки, повисли капельки слез.

— Значит, ты был там? Ты воевал? — голос девушки стал сдавленным, и создавалось ощущение, что каждое слово давалось ей с трудом. — Ты чуть не погиб…

Она снова моргнула, и по бледным щекам побежали дорожки из слез.

Тут уж Михаил не выдержал. Сгреб в охапку Злату, прижал к себе. Та ойкнула, но не сделала попыток отстраниться.

Уже хорошо. Можно даже сказать, что замечательно.

Особенно теперь, когда она, его Злата, в его объятиях.

— Ты ведь тоже чуть не погибла, — тихо напомнил ей Михаил.

Злата подняла на него раненый взгляд.

— Да, но не так же.

— Ну и что? — Михаил осторожно коснулся ладонью её распущенных волос.

Гладкий шелк! И даже мягче, чем он мог себе представить.

И вся Злата — лучше, краше, чем он когда-то рисовал в своем воображении.

А ведь этого всего могло и не быть…

— Твоя жизнь не менее важна, Злата, — сдерживаясь от того, чтобы не запустить пальцы в золотистые пряди, добавил Михаил.

Девушка всхлипнула и вновь прижалась к мужской груди. Жадно вдыхая до боли родной аромат, она плакала. Слезы просачивались сквозь трикотажную кофту, и Михаил почувствовал приятную телу прохладу.

Даже сердцу стало приятно, будто умыли его этими слезами.

— Тише, все прошло, — успокаивающе прошептал Михаил.

Злата снова всхлипнула. Трудно было совладать со своими чувствами, которые, подобно непокорной стихии, разгорались внутри неё.

Тут было всё: и боль, и страх, и надежда, и желание, чтобы тебя любили, и стремление самой любить в ответ…

А потом Злата стихла. Удивительно, но так вовремя — стук сердца, который она слышала под своей щекой, успокаивающе подействовал на неё.

Слезы были выплаканы, и сразу стало легче.

Злата, смакуя секунды спокойствия, еще некоторое время просидела так, а потом, наконец, вновь посмотрела на Михаила.

Её заплаканные глаза изучающее, словно они увиделись впервые, рассматривали мужское лицо.

Михаил был так близко, что Злата разглядела лучики-морщинки, которые были рядом с его глазами. Заметила она и старый шрам-ямочку на щеке, и еще один — на верхнем веке.

Это нисколько не портило Михаила.

Всё в нем было прекрасно. Пожалуй, особого мужского очарования придавала его черная борода. Не длинная, как у Старика Хоттабыча, а аккуратная.

Интересно, она мягкая или колючая?

Подушечки пальцев Златы заныли от желания прикоснуться к темным волоскам, но девушка не позволила себе такой вольности.

Вместо этого она вздохнула и задала вопрос, который волновал её все это время:

— Мы любили друг друга?

— Почему же любили? — мягкая улыбка пробежалась по мужским губам. — Мы и сейчас любим друг друга. Даже если твой мозг пока не вспомнил меня, уверен, сердце — меня не забыло.

Злата в очередной раз смутилась от его слов.

Медленно и прекрасно, нежный румянец стал возвращаться на её прежде бледное лицо. Теперь она была похоже на чудесный цветочек, согревшийся в лучах весеннего солнца.

Порозовевшая, ожившая, источающая ласковое тепло.

И плевать, что за окном — морозный январь.

Над ними, вокруг расцветала весна.

— Какао, кофе, пончики, — скороговоркой выдала официантка и поставила на стол поднос.

— Благодарю, — Михаил окинул её беглым взглядом, достал кошелек и извлек из него несколько купюр, а потом вложил их в кармашек меню.

Официантка, оценив щедрые чаевые, схватила меню и быстро вернулась за стойку. Щеки её едва не лопалось от радости, когда она уже там, подальше от чужих глаз, пересчитывала деньги.

— Вижу, ты любитель горячего какао? — кивнув на пустой бокал, который Злата выпила до того, как пришел Михаил, произнес он.

— Да, это так, какао, да еще в мороз создает особый уют, — девушка обхватила ладонями бокал, поставленный Михаилом перед ней и с улыбкой заглянула внутрь.

— А что еще для тебя уют? — он поднес к губам чашку с кофе.

Эспрессо. Горький, крепкий. Но обязательно сладкий, поэтому Михаил щедро добавил в свой кофе сахар.

— Дай-ка подумать, — Злата медленно вздохнула, приятная расслабленность окутала её, и думалось медленно-спокойно.

— Первые ассоциации — загородный дом, камин, теплый плед.

Михаил довольно хмыкнул.

Злата подняла на него глаза и с улыбкой спросила:

— Что, наивно, да?

— Не, просто у меня есть загородный дом, и представь себе, даже камин.

Злата удивленно вскинула брови. Наслаждаясь зрелищем, Михаил, продолжил:

— Камин, большая кухня, веранда с видом на луг. Только пледа там нет, — он намеренно выдержал паузу, а потом добавил:

— Только тебя не хватает.

Злата вздрогнула от тихого, но невероятно сильного признания Михаила.

До этой секунды ей казалось, что он и так сказал достаточно, чтобы её сердце откликнулось, не осталось равнодушным.

Но это «только тебя не хватает» всколыхнуло не только сердце Златы, но и её душу.

Уже знакомая тоска окутала её, напомнила о тех чувствах, которые девушка прежде старательно гасила в себе. Плохо ли, хорошо ли, но как-то удавалось ей не слишком сильно обращать внимания на них, правда, ночью они становились почти неподвластными.

А теперь…

— Будь со мной, Злата. Моя Злата-девочка-мечта.

Из груди Златы вырвался прерывистый вздох:

— Миша, я…

— Злата, — он наклонился к ней и мягко коснулся её узкой ладони, — я не хочу снова потерять тебя. В последний раз, когда мы условились с тобой встретиться, я не смог прийти, а потом случилось всё это — твоя болезнь, кома, потеря памяти.

— А почему ты не пришел? — в глазах Златы мелькнуло непонимание.

— Потому что случилось неприятное. Вкратце — меня задержали и продержали в обезьяннике пару дней.

Михаил опустил подробности, что ему еще неплохо досталось. Не хотел ни давить на жалость, ни расстраивать Злату.

— Обезьянник? — она удивленно посмотрела на него. — Что это?

— Изолятор временного содержания.

Злата вся напряглась.

— У тебя проблемы с законом?

— Сейчас — нет, — чувствуя, как разговор перетекает в не самое приятное русло, ответил Михаил.

— А раньше? — Злата перестала моргать.

Михаил понимал, что его ответ, вероятно, может переменить отношение девушки, но врать — тем более ей, он не мог.

Михаил знал — рано или поздно правда всплывет наружу, и обычно такое случалось в самый неподходящий момент.

— Раньше — да.

— Очень серьёзные? — Злата сильнее сжала бокал с какао.

— Я отсидел пять лет в тюрьме за бандитизм.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Как вести себя, когда ты узнала, что человек, к которому неравнодушно твое сердце, человек, осыпавший тебя лаской и заботой, имел криминальное прошлое?

Злата не знала и не понимала, как реагировать.

Смятение, страх и ощущение собственного бессилия — всё разом накатило на Злату. Придавило тяжелым облаком. Ни вздохнуть, ни сказать что-либо в ответ.

Глядя на Михаила, она медленно моргала.

Единственное, на что девушка была сейчас способна.

— Ты шокирована, да? — сделал свой вывод Михаил, и по его губам скользнула печальная улыбка.

Злата заметила это. Сердце в груди заныло от увиденного.

Она не хотела его обидеть, но и сделать вид, что новость о прошлом Михаила не напугала её, не смогла.

— Что-то вроде того, — как есть, призналась Злата.

— Что ж, теперь ты знаешь куда больше обо мне. Это лучше, чем замалчивать и придумывать красивые истории. Я — не герой, Злата. Я — человек с багажом такого прошлого, хоть книгу пиши. И туда, на передок, я пошел по двум причинам. Первая — желание защитить свою Родину, и вторая, не буду кривить душой — потому что обещали скосить срок. Вот такие дела.

Ему стало горько от воцарившегося между ними молчания. Потому что понимал — вероятно, девичьи мечты разбились. Если до этой секунды Злата видела его героем, то теперь наверняка разочаровалась в нем.

Кому приятно понимание того, что в нем разочаровались? Особенно та, о которой ты все это время мечтал?

Михаил сделал жадный глоток кофе. Может, хотя бы этот напиток немного погасит неприятную горечь? Увы, ни крепкий кофе, ни сахар, растворившейся в нем, были не в состоянии хотя бы на полграмма сбавить это неприятное чувство.

— Хочешь какао? — тихо спросила Злата.

Михаил непонимающе посмотрел на неё. Уж такого вопроса он точно не ожидал.

— Попробуй, вкусно, — она подвинула к небу бокал, и Михаилу не оставалось ничего другого, как сделать глоток.

Теплая, шоколадная жидкость с нотками ванили и сливок побежала по его горлу.

— Вкусно, спасибо, — Михаил выжидающе посмотрел на Злату.

Та, вновь обхватив свой бокала, отпила от него и робко улыбнулась.

Но именно эту улыбку он и ждал.

Будто нежный, первый луч солнца, её улыбка рассеяла ту мрачность, что секунду назад висела в воздухе.

Михаил улыбнулся в ответ и взял Злату за ладонь.

— Скажи, Злата-девочка-мечта, после всего, что ты услышала — ты хочешь продолжать со мной общение?

— Да, — сердце, опережая разум, высказало свой ответ.

— Но я прошу тебя — давай мы не будем спешить, — следом добавила Злата, — к тому же, мне нужно понять себя, все свои чувства. Это так трудно — понимать себя, и…

Она не договорила — гармоничная мелодия телефона привлекла её внимание. И Злата, и Михаил посмотрели на экран смартфона, где высветилось имя звонившего.

Павел. Доктор.

Михаил сжал челюсти, а Злата, не замечая этого, взяла телефон и сказала:

— Извини, пожалуйста, я отвечу. Да, Паша?

— Привет, Злата! Как твои дела? Чем занимаешься? — раздался бодрый голос Павла Сергеевича.

— Дела хорошо. Я сейчас в кафе, — ощущая неловкость, ответила она.

— В котором? Скажи, может я поблизости, подъеду.

Злата чуть сильнее сжала телефон.

— Я не одна, Паш.

— А с кем? — Павел Сергеевич хоть и старался не показывать чувств, но нотки ревности пару раз выдали его состояние.

Злата прерывисто вздохнула. Врать она не то что не хотела — не умела. Но и в подробности вдаваться не хотела.

И как ей быть?

— Я с другом, — ответила она.

— С тем бородатым? — вопросил Павел, и Злата поморщилась от его тона.

Получилось это у Павла довольно грубо. Это он только потом понял и испытал сожаление, но слов назад было не вернуть.

Михаил, заметив перемены в лице Златы, забрал у неё телефон.

— Пашок, ты? — хищно улыбаясь, протянул он. — Здорова! Что хотел?

— Михаил… — в голосе Павла Сергеевича послышались нотки презрения и беспокойства. — Вы что задумали?

— Что я задумал — тебе знать совсем не обязательно. Ты что хотел? Зачем звонишь?

— Послушайте, Михаил, если вы что-то плохое сделаете Злате…

— Полегче, парниша, — Михаил беззлобно рассмеялся, — не надо меня пугать, не из пугливых. И на счет Златы тебе точно не стоит беспокоиться.

Сказав это, Михаил отключил звонок и положил телефон на стол.

— Так о чем мы с тобой говорили? — как ни в чем не бывало, обратился он с улыбкой к Злате.

Та сидела, ошарашенная его поведением.

— Злат, — Михаил чуть сильнее сжал её ладонь. — Все в порядке?

Она моргнула и, наконец, заговорила.

— Наверное, это получилось грубо, — имея в виду то, каким образом Михаил общался с Павлом Сергеевичем, произнесла она.

— Согласен. Что он такого тебе сказал, что ты вся переменилась в лице? — думая о своем, ответил Михаил.

До Златы дошло, что они говорят о разном.

— Я не про это… Ты так грубо общался с Павлом, — она нахмурилась, — не надо так, он хороший человек.

Ревность огненными тисками сжала сердце Михаила. Он мысленно досчитал до пяти — не помогло, тогда счет продолжился до пятнадцати. Когда кровь чуть остыла, мужчина предельно спокойно улыбнулся ничего не подозревавшей Злате и произнес:

— Не спорю. Пашка — молодец. К тому же доктор. Врачей я уважаю.

Тон, которым это было озвучено, вызвало подозрение у Златы. Михаил сказал это так, словно еще до этого общался с Павлом.

— Вы что, виделись с Павлом? — уточнила она.

— Ага, — Михаил с аппетитом откусил медово-золотистое тесто пончика, — пообщались чуток.

Кровь отлила от лица Златы. Она вновь стала бледной — который раз за это время.

— И… О чем вы говорили?

— О тебе, разумеется. Пашка рассказал мне, что с тобой случилось, мне стало много понятно, в общем, Пашка молоток, — Михаил не стал добавлять, что будь Павел Сергеевич не столь разговорчив, их общение было бы совершенно другим.

— Да, я ему благодарна. Он помогал мне… Наверное, некрасиво вот так поступать с ним, — ощущая чувство вины перед Павлом, тихо ответила Злата.

Какому мужчине понравится, когда любимая женщина нахваливает в его присутствии другого, чужого мужчину?

Михаил со злостью вгрызся в пончик и начал его жевать. Довольно агрессивно.

Наблюдая за ним, Злата почувствовала себя не в своей тарелке. Девушка начала спешно допивать свой какао. К пончикам она не прикоснулась.

— Мне, наверное, уже пора, — засобиралась Злата.

Она спешно схватила сумочку и засунула внутрь свой телефон. Движения её были нервными и неуверенными.

Михаилу стало тошно от увиденного. Ему стало понятно, что каким-то образом он напугал свою девочку-мечту.

— Ты, правда, куда-то торопишься или просто хочешь поскорее уйти от злобного чудовища? — уточнил он.

Злата, до этого безуспешно пытавшаяся застегнуть замок на сумке, замерла.

Михаил озвучил частично то, что двигало ей сейчас.

— Ты прав — я немного напугана твоим поведением, мне это надо переварить, Миша, — Злата, устав от попыток застегнуть сумку, тяжело вздохнула, и тогда Михаил молча забрал её, а потом легкостью сделал то, что не удавалось ей эти секунды.

Замок сумочки покорно подчинился его сильным пальцам. Михаил поставил её рядом со Златой и сдержанно произнес:

— Как скажешь, Злата. Но надеюсь ты позволишь мне проводить тебя до дома? Мне так будет спокойнее — знать, что ты в безопасности.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

— Поехали на машине, — первым делом сказал Михаил, как только они вдвоем со Златой вышли из кафе.

— А пешочком никак нельзя? — Злата с улыбкой посмотрела на него.

Не могла не улыбаться — таким красивым и заботливым был Михаил.

Помог надеть ей куртку, сам застегнул, попросил бумажный пакет и собственноручно сложил в него оставшиеся пончики, чтобы она, Злата, поела дома.

— Можно, конечно. Только цветочки жалко. Дома завянут. Холодно им.

Злата окинула букет печальным взглядом. Не хотелось, чтобы такая красота пропала!

— Хорошо, — прижимая к себе цветы, словно намереваясь отдать им часть своего тепла, согласилась Злата. — Где твоя машина?

— Да вон стоит.

Михаил нажал на сигнализацию, и фары-глаза седана, припаркованного у дороги, вызывающе моргнули. От неожиданности Злата чуть не выронила букет.

Во-первых, она не ожидала, что машина так «моргнет», во-вторых никак не представляла, что Михаил приедет на таком крутом автомобиле.

Злата не разбиралась в них, но её эстетическая сторона по достоинству оценила плавные линии машины с легким налетом хищной опасности.

— Прошу, — Михаил открыл перед ней дверь.

Злата, ответив ему робкой улыбкой, залезла в машину. Получилось это у неё не слишком грациозно. Мало того, своим сапожком, испачканном в грязном снеге, она задела внутреннюю часть двери.

— Прости, — виновато глянув на Михаила, выдавила из себя Злата.

— Это мелочи, — ответил он, но, увы, его слова не возымели на неё действия.

Она понуро опустила голову.

От той, солнечной Златы, не осталось и следа.

Теперь девушка ощущала себя так неуверенно!

Машина была такая роскошная, Михаил крутым мужчиной, а она… Ну кто она на фоне всего этого?

Хромая, глупая, с кучей проблем.

Неужели Михаил правда любит её?

Сейчас, когда самоуничижительные нотки заглушали все остальное, хорошее, девушка начала сомневаться в искренности его чувств. В глубине души она не верила, что её, просто так, можно любить.

Михаил не догадывался о чем думает Злата. Мысли его крутились в другом направлении. Звонок Пашки, да еще потом реакция Златы, оставили неприятный осадок. Чуял — Пашок так просто не успокоится. Будет «спасать» Злату. Только вот каким образом — он не знал.

В одном был уверен точно — если тот переступит грань, то он с удовольствием набьет ему морду. И плевать, что он, Михаил, уважает врачей. Когда дело касается любимой, тут уж другие правила включаются, да и не только они.

Инстинкты. Как зверь, он хотел защитить свое.

Один нюанс — Злата могла его не понять.

И вот как теперь быть?

Михаил завел машину и усмехнулся собственному вопросу. Жизнь научила — действовать надо по обстоятельствам.

— Злата, а поехали вечером в кино, — вдруг, предложил Михаил.

Злата непонимающе посмотрела на него. Выглядела она так, будто Михаил обратился к ней на латыни.

— А? — переспросила девушка.

— Утомилась, да? — в темных глазах Михаила мелькнуло понимание. — Говорю, поехали в кино вечером?

— Наверное, я не смогу, — Злата, не отрываясь, разглядывала белые розы.

Тугие бутоны цветов как нельзя лучше характеризовали её состояние. Она тоже была закрыта.

— Почему? Я бы подумал, что ты вечером не гуляешь, но тогда ты ж вечером шла домой.

«Потому что мне плохо. Страшно и мне хочется спрятаться ото всех», — пронеслось в голове Златы, но озвучивать это она, разумеется не стала.

— Просто, — Злата осторожно посмотрела на Михаила, и тот, ощутив это, поймал её взгляд.

Удивился, обнаружив, что Злата как-то затравленно смотрела на него. Лихорадочно перебирая в голове, где и что он сделал не так, Михаил глядел то на дорогу, то на Злату.

— Что-то не так? — не выдержав, уточнил он. — Или ты так из-за Пашки огорчилась?

Злата вздохнула и отвела взор в сторону.

Она чувствовала себя виноватой — теперь и перед Михаилом, а еще глупой, потому что не могла понять, как себя вести.

— Если сегодня не можешь — тогда давай завтра пошли в кино.

— А что за фильм там? — понимая, что совсем невежливо и неблагодарно всю дорогу отмалчиваться, поинтересовалась Злата.

— Да не знай пока. Наверное, как всегда — боевики, ужасы да романтика.

— Я ужасы и боевики не люблю, — Злата поежилась, — в мире и так много жестокости.

— Тогда пошли на мультики, — Михаил широко улыбнулся, и Злата вновь почувствовала себя неблагодарной.

Он старается, пытается найти к ней подход, а она…

Как говорится? Что-то вроде — «отношения — это танец».

Значит, и ей нужно постараться, ведь какой танец получится, если один танцор стоит, как вкопанный, или хуже того, отмораживается?

— Пошли, — согласилась Злата.

Михаил довольно блеснул глазами.

— Во сколько завтра заехать за тобой?

— Можно часиков в десять. Там с утра, наверное, тоже сеансы есть? — Злата почувствовала, как неприятные ощущения начали медленно сползать с неё.

Какое облегчение! Даже дышать стало легче.

— Наверное, а если нет — будут.

— Ты что, заставишь их? — робко улыбнулась Злата.

— Если моя девочка хочет мультики, значит мультики будут показывать, хоть с утра до ночи, — самоуверенно заявил Михаил, и Злата поняла две вещи.

Первое — ей нечего было сказать в ответ.

Второе — ей очень нравилась такая мужская самоуверенность.

Вопреки здравому рассудку, доводам, сердце отчаянно наслаждалось сделанными выводами. Губы Златы растянулись в мечтательной улыбке.

Это не осталось незамеченным.

Михаил, вдруг, накрыл своей рукой девичью ладонь. Злата тихонько вздрогнула, но не сделала попыток освободиться от его прикосновений. Только смущенно посмотрела на Михаила, а тот, довольный, как налакавшийся сливок кот, улыбнулся еще шире.

Теплая мужская ладонь была невероятно бережна к руке Златы. Она, ощущая это, почувствовала прежде утраченное спокойствие.

Как, оказывается, хорошо вот так — быть, держась рука за руку!

Вскоре впереди показался дом Златы. Увидев его, девушка ощутила разочарование. Теперь ей совсем не хотелось прощаться с Михаилом, но и остаться она — по всем правилам приличия — не могла.

— Спасибо, что подвез, — засобиралась она, когда Михаил начал припарковываться на парковке.

— Погоди, я провожу тебя.

Злата, замерев от услышанного, посмотрела на него.

— Ну, что ты, Злата? В гости не напрашиваюсь. Просто провожу до двери.

Михаил пристально посмотрел на неё.

Стыдится, милая. Но какая же хорошенькая, так и хочется…

Хочется, да рано!

Это Михаил прекрасно понимал, но тут, как говорится — телу не прикажешь.

— Да я сама могу, — отчего-то краснея, пробормотала Злата.

— Можешь, но так будет лучше, — Михаил вышел первым, и, намеренно не торопясь, давая телу остыть, обошел машину и открыл дверь для Златы.

Она осторожно выбралась наружу, правда, пакет с пончиками едва не упал, но Михаил вовремя поймал его.

— Спасибо, — Злата смущенно улыбнулась, и румянец на её щеках стал еще ярче, — я такая неловкая.

— С тобой всё в порядке. Пошли?

— Пошли.

Михаил протянул ей руку, и Злата, обхватив его под локоть, пошла рядом с ним.

Это было непривычно… И одновременно знакомо. Так уже было. Когда-то они шли вот так, вместе.

Михаил и Злата уже подходили к подъезду, когда до них донесся мужской голос:

— Злата, погоди!

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Сердце Златы рухнуло вниз.

Словно в замедленной съемке, она начала поворачиваться вслед за Михаилом.

Взор её припечатался к Павлу, который двигался в их сторону. На его лице застыло беспокойство. С губ то и дело срывались облачка пара. Шел он очень быстро. Почти бежал.

Чем ближе становился молодой мужчина, тем отчетливее понимала Злата.

Что-то будет.

Что делать? Как правильно поступить?

Мысли беспокойным вихрем закружились в голове Златы. Сердце, вторя разуму, начало проникаться страхом. Оно тотчас учащенно забилось, и от этого девушка почувствовала себя еще хуже.

Ей стало мало воздуха.

Хотя секундами ранее она не испытывала даже намека на это. Вывод напрашивался сам — её вот-вот могло накрыть панической атакой.

— О, Пашок, какие люди! — Михаил не сводил с Павла убийственно-спокойного взгляда. — Ты что забыл тут?

Павел Сергеевич встал напротив. Ответив Михаилу недобрым взором, он переключил внимание на Злату.

Та стояла бледная.

Павел Сергеевич мысленно перебрал какие причины могли поспособствовать этому. Кровь у нее была хорошая, анализы сам смотрел, может, давление упало?

Или этот бородатый неандерталец запугал бедную Злату? Заставил с ним встретиться, а теперь шел вместе с ней домой.

Для чего?!

— Я не к тебе пришел, а к Злате, — огрызнулся Павел и протянул к ней руку, — Злат, ты как? Проводить тебя?

Реакция Михаила была молниеносной.

Он с силой ударил поверх чужой руки и рявкнул:

— Ты что, урод, берега попутал?! Руки свои грязные убрал!

Павел Сергеевич согнулся пополам от боли. Удар был такой ощутимый, что мужчина на автомате мысленно выставил себе предполагаемый диагноз — ушиб мягких тканей, предположительно перелом, необходим рентген.

— Миша, не надо! — испуганно вскрикнула Злата. — Паша!

Она хотела ринуться к Павлу, но Михаил властно взял её за руку и потянул к подъезду.

— Он большой мальчик. Справится, — равнодушно заявил он, но внутри него все уже закипало от злости.

— Не справится, нельзя так! Так неправильно! — Злата попыталась вырваться, но Михаил не отпускал её. Мало того, вскоре его рука властно обхватила Злату за плечи.

Ни вырваться, ни вздохнуть!

Злата ощущала себя куклой, за которой все решили.

Сердце её разрывалось от переживаний за Павла и страха, что все плохо закончится.

— Изверг! Что ты делаешь?! — крики матери Златы наполнили морозный воздух оглушающим звоном.

Как в плохом фильме, из подъезда выбежала Полина.

Полы наспех накинутой куртки развевались, как зловещая мантия. Женщина пробежалась взглядом по дочери и её спутникам.

Глаза её округлились дважды — первый — когда она увидела с кем была её младшая дочь, второй раз — когда женщина заметила Павла, с лицом мученика прижимавшего ладонь к своей груди.

— Мама? — Злата стала еще белее.

Почему мама дома, а не на заводе? Что будет? Как быть?

— Мама, — с широкой улыбкой повторил Михаил.

Кажется, он был единственным, у кого сейчас было хорошее настроение. Оно и понятно — выпустил немного пара, и жизнь заиграла новыми красками.

— Какая я тебе мама? Ты! Злата, кто это? — делая вид, что впервые увидела Михаила, вопросила Полина.

Злата молчала, не было у нее сил говорить. Удержаться бы на ногах, не грохнуться позорно в обморок.

Мать, не замечая её состояния, продолжала атаковать:

— Почему он трогает тебя?! Господи, у тебя что с ним, шпили-вили?

— Мама, а почему вы делаете вид, что мы не знакомы? Мы же виделись! Я приходил к вам, и вы утверждали, что Злата уехала в Москву учиться, — сохраняя спокойствие, произнес Михаил.

Но Полина словно не услышала его вопроса.

— Проваливай! Я сейчас полицию вызову! Убери руки от моей дочери, наркоман несчастный! — женщина, словно гарпия, ринулась в сторону Михаила и Златы, но тот выступил вперед, тем самым закрывая собой девушку.

— Ты! — Полина попыталась ударить его по лицу, однако Михаил перехватил её руку и сжал запястье, тем самым не позволяя ей пошевелиться.

На пару секунд их взгляды встретились. Наивно полагая, что отлично разбирается в людях и умеет влиять на них, Полина испытала страх, когда разглядела пугающую темноту в глубине карих мужских глаз.

Ей стало не по себе, и, желая защититься, женщина вновь начала виртуозно играть.

— Ай! — жалобно выдохнула Полина, и по её щекам побежали слезы. — Дочка! Стоишь, молча смотришь, как это изверг мне руку ломает! Мать родную убивают, а она стоит!

Михаил разжал пальцы, но было поздно.

Злата, подхваченная удушающим чувством вины, рванула к матери. Рука Михаила сползла с девичьих плеч. Он не стал мешать ей. Понимал — сделает еще хуже.

— Мама, мамочка! — Злата дрожащими руками схватилась за материнские ладони.

Полина поморщилась:

— Ай! Больно, дочка!

Злата задрожала еще сильнее. Испуганными глазами она разглядывала руки матери, пытаясь понять, которая из них была повреждена.

— Может, скорую? — Злата порывисто потянулась к сумочке, чтобы достать телефон.

— Какую скорую, что ты говоришь?! Сначала — полицию, а то этот, — Полина пренебрежительно мотнула головой в сторону Михаила, — поубивает нас.

— Мам, не говори так, — Злата попыталась заступиться за Михаила, но это еще больше обозлило женщину.

Покраснев до корней волос, Полина яростно закричала:

— Ты в своем уме, Злата?! Как ты можешь защищать его?!

— Мама, Михаил не такой плохой, как ты думаешь! — Злата ахнула от боли, когда Полина, как остервенелая, схватила её за руку и дернула к себе.

Вот это силища!

Хорошо, что Полина следом отпустила её, но ощущения от её хватки продолжали отдавать жжением в руке.

Но это было ничто по сравнению с тем, что творилось сейчас в душе Златы.

Так все разрывалось от боли.

— А я не думаю! Я знаю! Ты глянь-ка на него, — женщина смерила Михаила презрительным взглядом. — Морда-то какая! Сразу видно, что плохой человек!

Взгляд Златы заметался между матерью, Михаилом и Павлом. Последний уже медленно, словно крался, шел к ним. В его глазах застыло беспокойство.

А вот Миша… Выражение его лица стало нечитаемым. Невозможно было понять, что он чувствует. И ей, Злате, стало не по себе от увиденного. Внутри все заныло, заскулило от едкого ощущения собственной вины.

— Ты бы лучше о Паше подумала! — не унималась Полина. — Ты посмотри, что он с ним сделал! Это — твоя благодарность за то, что Павел все это время заботился о тебе? Ты решила защитить этого урода?

Слова матери лишь утроили ощущение вины. Оно стало столь сильным, что перевесило все остальные чувства.

Вплетаясь ядовитыми ветвями в легкие, сердце девушки, чувство вины впрыскивало в кровь Златы ощущение того, что все беды, крики, боль и несправедливость были из-за неё.

Только из-за неё одной.

— Мама, не надо полиции, — еле шевеля языком, попросила Злата, — он уедет.

Удивительно, но Полина услышала её.

— Почему это? — устремив на дочку испытывающий взгляд, уточнила она.

— Миша сейчас уедет, и всё.

— И всё? — Полина криво усмехнулась. — А мне потом каждый раз вздрагивать, ждать, когда этот приедет?!

Злата прерывисто вздохнула. Перед глазами все плыло, в голове стучало, а сердце разрывалось от нарастающей боли.

— Миша, — Злата с мольбой посмотрела на него, — пожалуйста, уезжай.

Он окинул её непонимающим взглядом, а потом посмотрел прямо в глаза.

— Ты, правда, этого хочешь? Чтобы я снова уехал? Чтобы мы вновь расстались, и твоя мать снова напридумывала, что ты куда-то уехала, чтобы она упрятала тебя от меня еще на полгода? Ты действительно хочешь этого?

Злату затрясло от его вопросов.

Цветы, которые она обнимала одной рукой, в такт девушки, задрожали.

— Злата, — позвал её Михаил, — девочка моя, скажи правду.

Она всхлипнула и судорожно сжала букет цветов.

— Я н-не знаю, так неправильно, я не хочу, чтобы кто-то пострадал из-за меня, и так слишком много боли… — с каждым словом её дрожь усиливалась, дошло до того, что теперь Злату покачивало, как на корабле.

— Не уеду, — Михаил в два шага оказался рядом с ней и обнял за плечи, прижал к себе.

— Если хотите — вызывайте полицию, — твердо добавил он.

— Миша, — Злата запрокинула голову и внимательно посмотрела на него, — не надо, я не хочу, чтобы ты пострадал из-за меня, пожалуйста.

— Я вызываю полицию! — выплюнула Полина.

Сверля взглядом дочь и Михаила, она начала доставать телефон из кармана куртки.

— Мам, не надо! — Злата бросила на мать обеспокоенный взгляд. — Пожалуйста, не делай этого!

— А что ты переживаешь? Он же смелый. Вот и посмотрим, насколько, — ядовито усмехнулась та.

— Злат, поехали со мной, — чуть сильнее сжимая её, произнес Михаил.

Он сделал это негромко, но Полина все равно услышала.

— Что? — её глаза превратились в щелки. — Злата! Если ты поедешь с ним — знай, ты мне больше не дочь!

Слова достигли своей цели. Сердце Златы взвыло от боли.

Глотая слезы, девушка нежно коснулась мужской щеки.

— Прости меня, пожалуйста, Миша, — зашептала Злата. — Она — какая бы не была, моя мать.

С этими словами Злата попятилась назад.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

— Это надо же! Никогда бы не могла подумать, что именно ты, Злата, свяжешься с каким-то мужиком! — продолжала свою речь Полина, уже когда она, вместе с дочерью и Павлом, поднялись в квартиру.

Злата, уставившись в одну точку, никак не отреагировала на слова матери. Полина, окинув ту раздраженным взглядом, переключила свое внимание на Павла Сергеевича.

Взор её переменился. Смягчился, наполнился лаской.

Павла было искренне жаль. Он, как прекрасный, благородный рыцарь, пострадал. Его хотелось пожалеть, прижать к груди…

Эти мысли не смущали Полину.

Что поделать? Она же — женщина, в самом расцвете сил и красоты!

— Паша, как рука? Давай я тебе дам… — она сглотнула. — Замороженную курицу?

— Да не надо, нормально все, — Паша сделал вид, что не заметил завуалированного подката Полины.

Если рука его беспокоила, то уже не так сильно. Куда больше переживаний вызывало состояние Златы.

С тех пор, когда та попрощалась с Михаилом, она не издала и звука. Была какая-то закрытая. Взгляд потух, лицо совсем побелело. Даже губы стали бледными.

— Злат, ты как? — осторожно обратился к ней Павел.

Она, мотнув головой, обняла себя за дрожащие плечи. Не было сил говорить. Внутри образовалась какая-то пустота, и с каждым новым вздохом она отнимала у неё энергию.

Этакая черная дыра, которая поглощала её жизнь.

— Полина, где у вас одеяло? Надо Злату укрыть, мерзнет она, — Павел выжидающе посмотрел на женщину, крутившуюся возле плиты.

Полина, подавив раздражение (раздражал не сам вопрос, а то, что Павел так пекся о дочке), нацепила улыбочку и ответила:

— Сейчас принесу.

Она быстро ушла и так же быстро вернулась. Протянув одеяло Павлу, сказала:

— Паш, ты, наверное, не обедал? Оставайся, погрею суп.

Тот кивнул и, поднявшись, осторожно накрыл плечи Златы одеялом. Она никак не отреагировала на это.

Это настораживало.

— Злата, как ты? — заглянув к ней в глаза, повторил Павел.

— Не очень, — с трудом шевеля губами, ответила она.

Заставила себя сделать это.

Чтобы успокоить Пашу, и чтобы он… Отстал от неё.

При всей той благодарности, которую Злата питала к нему, сейчас его забота была ненужной. Ей вообще сейчас никто не был нужен.

Но уйти в свою комнату, значит, дать повод еще больше беспокоиться о ней. Вот и сидела она, терпела. Навык, к которому её приучили с самого детства, сейчас, не взирая на потерю памяти, действовал в полную силу.

— Полина, а где у вас тонометр? — Павел, включив режим врача, решил действовать.

— Да зачем он нужен? — Полина загремела тарелками. — Мне и без него понятно, что у Златы упало давление с голода. Сейчас поест — полегчает. Да, Злата?

Полина выразительно посмотрела на дочь.

Та выглядела столь болезненно, что женщине стало жаль…

Не её, нет! А себя! Что у неё уродилась вот такая дочь. Одно сплошное недоразумение!

Эх, дура она, Полина! Надо было делать аборт, а не слушать Сергея, который потом её, на пятом месяце беременности, бросил!

— Все же, вы можете принести мне тонометр? — не успокаивался Павел.

Полина, обреченно вздохнув, вышла в коридор и вскоре вернулась с прибором.

— Вот, пожалуйста, — сдержанно ответила она и отвернулась, не желая, чтобы Павел увидел очередной приступ её раздражения.

Она прекрасно знала, как портит ей лицо это чувство. Прям старит! А она, Полина, стареть не хотела! Она еще ого-ого!

Всем фору даст!

— Спасибо, — Павел сел сбоку от Златы, — Злат, давай руку. Измерим давление.

Зная, что у неё нет сил, чтобы спорить, Злата протянула левую руку и устало прикрыла глаза. Веки её задрожали, когда мужские пальцы коснулись обнаженной кожи.

Хоть умом и понимала, что сейчас Павел выполняет функцию врача, все равно, тело противилось чужому прикосновению.

Павел плотно закрепил манжету на руке Златы и включил тонометр. По мере того, как манжета сжималась, сжималось и сердце девушки. Ей было больно — в руке, но куда сильнее это было чувство в груди.

Сердце, легкие, болели так, что каждый вздох давался девушке с трудом.

— Сто на семьдесят, — констатировал Павел, — Полина, сделайте, пожалуйста, кофе.

— Сейчас, — засуетилась она.

Как раз и чайник вскипел! Женщина достала банку с кофе, и уже насыпая его в бокал, уточнила:

— Паша, а ты пьешь растворимый?

Павел сдержал едкие слова, рвущиеся наружу.

Неужели эта женщина совсем не замечает, не понимает, не жалеет свою дочь?

А может он сам, слепой? И за эти полгода общения впервые заметил, что из себя представляла Полина?

Или же все это время он упорно делал вид, что не понимает, что происходит?

А сегодня прям какое-то обострение! Страшно подумать, что будет по весне! Глядишь, еще накинется на него!

— Любой пью. Два сахара, пожалуйста, — ответил он.

Полина быстро сделала кофе и поставила на стол. Глаза её округлились, когда она поняла, что напиток предназначался не Павлу, а Злате.

— Пей, — попросил тот девушку.

Злата наклонилась и осторожно поднесла ложечку с кофе к губам. Горячая жидкость обожгла их. С трудом, она проглотила её.

Злата выпила еще, а потом, как нарочно, закашлялась.

Громко, с надрывом.

Тут Полина и не выдержала. С грохотом бросила половник и, театрально подняв руки, запричитала: