Бесплатный фрагмент - Один один ноль

…есть число зверя, что явится в последние времена.

И нельзя будет ни купить, ни продать без числа его.

Откровение Иоанна «Апокалипсис», стих утрачен

— 1 —

Ленин рухнул. Когда пули эсерки Каплан сразили его, он пал не сразу. Будучи живым, он умел сопротивляться. Так и став монументом, он не желал сдаваться. И когда десятки рук вцепились в канаты и под «раз-два-тянем» рванули — он устоял. Но подогнали трактор, и железная арматура не сдержала напора упрятанного в мотор табуна лошадей, гипсовые колени треснули, ноги Ильича подогнулись, и он завалился, под бравурный туш и на радость селянам.

— Свершилось! — разнёсся усиленный динамиками голос директора школы. — Дорогие мои односельчане, наконец-то мы с вами освободились от оков коммунистического ига и говорим радянской империи наше остатóчное прощевай. Вот он, окаянный упырь, тянувший все соки из волелюбных народов, повержен. Отныне нам открыт путь возвращения в лоно цивилизации либеральных ценностей. В знак чего вознесём же здесь, пред школой, крест. Дабы указал он детям нашим путь от былого безбожия к истинному небесному добру. Отче Агафон?

Батюшка в чистой чёрной рясе и с большим золочёным распятьем на груди вышел вперёд и без всяких микрофонов затянул могучим баритоном:

— Господу помолимся…

— Дети, ну же! Ну же! — знаками показал директор.

И хор школьников подхватил:

— Аллилуйя, аллилуйя, аллилуйя…

Но не все разделяли общее ликование.

— Вовсе он не был упырём. Ленин как раз был за право на самоопределение народов. Только благодаря ему Российская империя и была поделена на союзные республики.

— Да тише ты, Олежка, — одёрнула его стоящая рядом девочка. — Услышит директор, опять тебе неуд по поведению в дневник поставит.

— Так июнь же на носу, я без дневника сюда пришёл.

— Ну, значит, запомнит и потом двойку в четверти влепит. Он и в следующем году может. А если сильно разозлится, то и аттестат тебе испортит.

— Чё базарим?

Между мальчиком и девочкой встряла наглая рожа. Стрижка ёжиком, глаза озорные, явно какую-то проказу опять замышляют, но лицо улыбается по-доброму.

— Привет, Костик. А ты чё не при директоре?

— Да я отпетлял. Сказал, пойду, мол, гляну чтоб этот умник, — он мотнул головой в сторону Олежки. — Не отчебучил чего. Ну короче, неча тут торчать. Тут ещё беспонтовых речей на час будет, не меньше. Давайте свалим, а?

— А тебе не влетит?

— А я скажу, его отводил до хаты. Нас тут никто и не хватится. А мы айда на речку, а?

И троица улизнула с вселенского праздника местного розливу. Пока чуть ли не каждый считал своим долгом подняться на трибуну и сказать свои пару слов, про горечи жизни при проклятущих коммуняках и восхитительное будущее прекрасных либеральных свобод, друзья уже выбрались за околицу, благо посёлок городского типа был не так уж велик. И вот она, речка. Ласковое солнце, жаркий день, да слегка прохладная вода. Чего ещё надобно для простого счастья?

Окунулись разок, вылезли на берег. Хорошо.

— Галь, я чё сказать-то хотел, — как бы невзначай обронил Костик, пока Олежка скрылся куда-то в кусты.

— Хочешь так говори, — усмехнулась она, встряхнув косичками.

— Ты красивая.

— Скажешь тоже, — отмахнулась Галька. — Вот Анфиса директорская, вот она да.

— Не ну она…

— Ты чё хотел сказать?

— Не я ничё! — испугался он.

— Да знаю я все ваши мужицкие разговоры. За глаза меж собой потаскухой обзываете, а сами все на неё слюной исходите.

— Не, я не такой.

— Ты ж никак ко мне клинья подбиваешь?

— Не, ну… Вообще да. Галь, будь моей девушкой, а?

Она отвернулась. К чему торопиться с ответом. Пусть помучается, больше ценить будет её согласие. Но тут её внимание привлекло кое-что.

— Смотри-ка, там Олежка рукой машет. Да не кричи! Видишь, показывает чтоб тихо. Идём?

— Ну, давай, — нехотя буркнул Костик.

Потому как ну что там этот ботаник опять такого нашёл? Стрекозу необычной расцветки? Блин, вот обломал же всю волнительную беседу. А вдруг бы она сейчас согласилась? И он стал бы первым парнем из класса, у которого официально появилась девушка. Вот как дал бы больно сейчас этому умнику… Но нельзя. А то у кого списывать потом?

— Ну что нас звал?

— Да тихо. Вон там, за кустами. Только не высовывайтесь.

— Ой, там женщина…

— Ого! Ну, Олежка, вот тут ты грамотно подсёк момент.

Затаившись в своей засаде, они подсматривали, как на берегу тихой заводи, со всех сторон окружённой густыми кустами, раздевалась женщина. Молодая и красивая. И волосы уложены лаком, и ногти накладные накрашены разными цветами. И на ногах покрашены тоже. Сарафан долой. А за ним пришёл черёд и белья.

— Ой, мальчики, да у неё ж там сердечком выстрижено.

Красотка зашла в воду. Недалеко. Здесь, в тени густых зарослей, вода была прохладнее. Нежная кожа быстро покрылась мурашками.

— О, простите, прелестная мадмуазель, что невзначай нарушил Ваше уединение.

— Ай!

Она в испуге оглянулась. На берегу стоял мужчина. Молодой, спортивного вида. Но будто не местный. Одет как городские одеваются. И очки тёмные. Модные такие, как из кино заграничного.

— Вижу, испугал Вас. Ещё раз искренне прошу меня извинить. Но Вы так красивы как богиня, любой залюбовался бы Вашей красотой.

— Ой, ну скажите тоже, — улыбнулась она.

И руки слегка отвела. Что вроде и прикрывается ими, а по сути-то ничего и не скрывает.

— Коли только любуетесь, то чего уж, поглядите.

— Я восхищён Вами. И, разрешите представиться. Сэмэн, предприниматель из большого города. А тут проживаю в собственном уединённом коттедже. Который, однако, надеюсь со временем перестроить в скромную виллу.

— Сэмэн? Что это за имя такое? Ах, да ты ж Семён! Ох ты и болтун, Сеня. Но сладко убалтываешь. Мне нравится.

Она уже вышла из воды и стояла в паре шагов от малознакомого мужчины. В чём мать родила, стояла. И не думала прикрываться от его взгляда.

— Тогда, разрешите проводить Вас…

— Нет, не разрешаю. У нас тут, Сеня, городок небольшой. Скорее большая деревня. Так что видеть нас вместе не должны. Но ты мне шепни адресок, где твой коттедж уединённый, я сама к тебе в гости загляну.

— И когда же ждать Вас, моя богиня?

— А вот дай-ка подумать. Завтра муж дома. А как раз послезавтра уедет в город, товар для лавки закупать. Значит, послезавтра и жди меня.

— Замётано, богиня.

— А ты решительный. Ну давай. Тебе туда, а я сюда пойду. И не вздумай за мной ходить. Жди. Я точно приду.

— Обещаете, прекрасная незнакомка, чьего имени я не знаю?

— Обещаю. Уж не сомневайся. А зовут меня Люба.

— Люба, значит, любовь моя.

— Вот послезавтра меня и полюбишь. А теперь расходимся.

Мужчина и женщина на том берегу разошлись.

— Мальчики, вы поняли, да? Нет, вы поняли, что сейчас тут было? Она же… Нет, вот она потаскуха. А вы на Анфису напраслину наводите.

— Да Анфиска директору…

— А ты чё, видел что ли? Свечку им держал?

— Ну не. Но все так говорят.

— Да брешут они со зла. Сами её хотят безумно, вот и брешут. Все вы, мужики, такие. Коли девушку хотите, да она не про вас, так значит потаскуха. Только слухи пакостные распускать и горазды.

— Не ну, Галь, я не такой.

— Чё не такой? Только что про Анфису чего языком трепал?

— Так я ж не про тебя.

— Сегодня про неё, а завтра и про меня, коли я тебе откажу.

— Да ни в жизнь!

— А проверим? Ну так вот, я тебе отказываю. Не буду я твоей девушкой. Усёк?

— Ну Галь…

— Ребята, а я, кажись, знаю, что это за Люба. Это ж жена…

— Да молчи ты, ботаник.

В сердцах бросил Костик, и пошёл догонять Галю.

— 2 —

Утро понедельника началось с вызова к директору.

— Так-так-так, молодое поколение. Что там на празднике тебе опять не по нраву пришлось? Весь народ празднует, один наш Олежка вечно недоволен. Но то такое, — сменил он гнев на милость. — Не про то разговор. Вот ты мне лучше скажи, что у тебя с информатикой?

— Да, Пётр Спиридоныч, ну не знает же она ни фига…

— Цыц, малявка! Молод ещё такие речи говорить, — осадил зарвавшегося ученика директор и назидательно продолжил. — Не она, а Элоиза Анисимовна. И это она учительница информатики. Так что ей виднее как надо учить.

— Но она же даже не знает что такое клава.

— И кто такая эта Клавдия?

— Да не Клавдия, а клава. Клавиатура то есть.

— Ну ты-то знаешь?

— Ну да.

— А самый лучший компьютер смог бы выбрать, коли тебя в город отправить?

— Ну, наверное.

— Вот и замечательно. Значица так…

Директор подошёл к сейфу, отпер его и достал что-то совсем небольшое. Положил на стол перед Олежкой. Это был прямоугольник, размером чтоб в ладонь поместился, по виду вроде как из крашенного пластика, но будто с золотистыми контактами.

— Видал такое когда-нибудь?

— Не.

— Оно и неудивительно. Приблуда новомодная. Пластиковая карта называется. Прислали аж из министерства. И все школьные деньги на ней. Сечёшь ответственность? Так вот, вручаю тебе. Поедешь в город, там есть магазин солидный, где всё этой картой оплатить можно. Выберешь компьютер и всё что к нему потребно.

— Что прям всё?

Директор только глаза закатил.

— Ты вот вроде умный мальчик, а иногда будто дурачка включаешь. Ежили чего не хватит, то где потом тут в нашем захолустье недостающее найти? Потому сразу бери полный комплект. Всё что полагается. А ежили надо, то и про запас возьми. За цену не волнуйся, нам как раз бюджет осваивать нужно. И срочно, а то учебный год на исходе, а у нас тут ещё ого-го. Не освоим, так на следующий год бюджет урежут. Так что не сомневайся, а бери самое лучшее. Да и себе можешь газировки с мороженым купить. Главное чеки на всё бери, по ним потом бухгалтерия траты спишет. Карточку, все чеки и компьютер сдашь потом Анфисе под роспись. Понял?

— А когда ехать-то?

— Да вот сейчас Фёдор Прокопьич подъедет, ему как раз в город по делам надобно нынче. Так заодно он и тебя отвезёт. И там сопроводит. Но чтоб компьютер был полный идеал. А я тебе за это пятёрку по информатике в аттестат, — с улицы донёсся клаксон, директор глянул в окно. — А вон и Федя подрулил. Ну давай, бегом.

— 3 —

Что есть зло? Маленькое зло это уже Зло или ещё всего лишь просто ошибка? Не сказать правду, это всегда ли зло? А сказать, всегда ли добро?

— Значит, говоришь, Пётр Спиридоныч велел тебе самый лучший компьютер для Анфиски прикупить?

Как типичный профессиональный шофер Федя одновременно и рулил, и болтал про всякое, и мог бы делать ещё кучу дел. Но сейчас единственным его развлечением был разговор со школьником, которого навязал ему в попутчики директор школы. А что поделать, таким важным людям в их городке отказывать не принято.

— Он не сказал, что это для неё.

— А для кого же ещё? Ух, Анфиска эта конечно…, — Федя аж причмокнул. — На неё взглянешь, уже воспылаешь. Как одевается-то, а? Миниюбочка вот прям по самое. Чулочки, что из под юбки резинки видно, когда нагибается. И когда нагибается, тут с трудом себя в руках держишь, чтоб не подскочить и не… Ну ты мал ещё для таких разговоров, — одёрнул Федя сам себя. — А как курит!

— Курить вредно, — заметил школьник.

— Понимал бы чего, — осадил его мужчина. — Тут важно не что она делает, а как она это делает. И вот это самое как… Эх, молод ты, потому не поймёшь. А я вот всё жду, когда её директор выгонит. Я тогда первый к ней подкачу.

— Так ведь все про неё говорят, что она потаскуха?

— Да и пусть! Хотят её безумно, а получить не могут, вот и болтают худое со зла. А мне без разницы. Главное чтоб меня любила, а там пускай хоть гуляет. Я ж с пониманием, ежили у женщины темперамент такой. Но и мне чтоб от неё было приятно. А уж что Анфиска приятно сделать может, это по ней видно, — тут он заулыбался, а потом помрачнел. — Не то, что моя грымза. Сидит себе вечно дома, верная жена. На… нужна, спрашивается? Вот ведь никакого удовольствия. То не буду, это не могу, а про что иное даже речи не заводи, я от них стесняюсь. Тьфу. Вообще никакого интереса. Вот уж лучше б гуляла, честное слово. Но и мне чтоб удовольствие.

Это он сказал твёрдо. Чем и пресёк слабую попытку Олежки вставить слово в его монолог. Так сказать или промолчать?

— Нет, — продолжил Фёдор разговор сам с собой. — Пока Анфиска у директора на зарплате, ясное дело, никому больше её не получить. Кто ж от гарантированной зарплаты откажется? А мне денег чтоб её содержать не хватит, да. А жаль. Уж больно хороша Анфиска. Не то, что моя… Ну вот и доехали. Тебе, парень, туда. А я тут машину постерегу, а то у меня дверной замок сломался, надо бы починить, да вот всё недосуг. Так что ты в магазин. И скажи, пусть тебе сюда, до машины, донесут. Вот, на заднее сиденье загрузим компьютер для Анфисы, красавицы нашей желанной. Желанной да недоступной. Ну это временные затруднения… Ты ступай. А я посторожу тут. У меня на крайний случай и ружьё под сиденьем всегда припрятано.

И Олежка пошёл, куда было велено.

Что ему обычно говорят друзья? Не высовывайся. И Галька и Костик говорят — захотел сказать? Значит, точно промолчи. Ведь никому лучше своей правдой не сделаешь, только всех разозлишь, и тебя же виноватым назначат. Наверно в самом деле так и стоит поступать. Помалкивать про что знаешь.

Потому он ничего не рассказал Федору Прокопьичу про то, как видел шашни его жены Любы с залётным Семёном.

— 4 —

В это самое время в одном уединённом коттедже на окраине, слегка утомлённые ласками мужчина и женщина сидели и пили чай. Но одеваться не спешили. Тем более что, с формальной точки зрения, некоторая одежда на них, можно сказать, присутствовала.

— Нет, всё-таки как всё продумано, — восхитилась она своим нарядом в очередной раз. — Вот я вроде и одета, и в то же время везде доступна. И со стороны выглядит как интересно, правда?

— Да, любовь моя.

— Ой, ну вот не твоя. Да ты, поди, каждой такие слова говоришь.

— Но сейчас я их говорю только тебе.

— Да уж вы, мужики, чего только не скажите, чтоб до нас дорваться.

— Тебе не понравилось?

— Не говори глупости, ты не можешь не понравиться. Ты и сам хорош, и фантазия у тебя есть. Не то, что у наших… Вот чтоб такой наряд подобрать для своей дамы сердца, это ж ни один из наших и не подумал бы.

— Хочешь бери, я его тебе дарю.

— Ага, и чё я с ним делать буду? Принесу домой и мужа так в дверях встречу?

— А почему нет?

— Да он меня сразу матюками обложит. И самыми последними словами называть станет, какая я падшая женщина. Что ты! С нашими так нельзя. Они же дремучие люди в дикости взращённые. У них как чуть за рамочки классики выходит, так уже «таких в губы не целуют».

— Подожди, но ты-то сейчас со мной?…

— Да уж не на своём муже я всему этому научилась. Студенткой когда была в городе, там в общежитии жила, вот была свобода. Ну и думала сейчас на… наиграюсь и успокоюсь, потом и замуж. А видишь как вышло. Вроде и замужем, и вроде удачно, а тело любви требует.

— А муж?

— Да такой же типичный козёл как все вокруг. Приласкать не умеет, да и просить его об этом… Ну как ты себе это представляешь? Он же тут же спросит, а откуда я про такое знаю? Да и вообще, не вызывает он у меня никакого желания. Когда замуж выходила, то ещё думала стерпится-слюбится, как-нибудь наладится. А потом стало ясно, что ничего не наладится. Потому что не мужик, а… Знаешь, мне порой кажется, что его настоящая фамилия не та, что в паспорте у меня после свадьбы записана, а какой-нибудь Нерешительный. Вот у него в машине замок дверной сломался. Так он всё никак не починит. Говорит, машина импортная, дорогая, ну знаешь, пикап какой-то, я в машинах не разбираюсь, знаю только что большой и кузов сзади есть. Он говорит, самому такую сложную технику не починить. Нашим трактористам тоже не доверяет. Говорит, ещё сломают чего доброго. Они ж к тракторам привыкли с кувалдой подходить. Долбанул со всей дури, трактор и завёлся. А не завёлся, надо долбануть сильнее. Значит, надо в город ехать, в сервисе чинить. А он на это говорит, а вдруг обманут? Так и ездит с незапирающимися дверями. Ладно тут у нас большая деревня, его машину всякий знает, никто не угонит. А и попытался бы, так дружок его, участковый, вмиг найдёт, потом таких люлей вору навешает. Но моему же и в город ездить приходится. Вот он туда ездит, а сам дрожит, что машину угонят. Но починить не решается. А ты говоришь, чтоб он меня приласкать решился? Это он-то?

Она поднялась, подошла к мужчине, присела к нему на колени, огладила с любовью.

— Нет, — сказала она. — Он не ты. Ты и сам приласкать умеешь, и тебя ласкать приятно. Давай, пока время есть, ещё разочек, а?

— 5 —

В это же самое время в школе, в классе информатики, как ни странно, шёл урок информатики. И шёл урок этот как и всегда по плановому распорядку. То есть, детишки сидели за партами и слушали. А компьютеры стояли на других столах, что вдоль стен. И все были выключены. Ибо, как гласил старый анекдот, воду в бассейн нальют только после того, как купающиеся научатся нырять. Вот эту же святую народную мудрость своим сермяжным умом исповедовали в большинстве школ. Местная не была исключением из общего правила.

— Что я вам хочу сказать, дети, — вещала немолодая учительница. — Так самое главное, что вы должны накрепко запомнить из курса информатики, ни в коем случае не играйте в компьютерные игры.

— Ну сейчас опять начнёт своё.

— Кто сказал?

Класс как воды в рот набрал.

— Вот вы сидите, да думаете, что уж вас это не коснётся, да? Ну откуда в нашем захолустье компьютерные игры? Но это всеобщая беда современности, это самый настоящий цифровой наркотик! Не понимаете ещё? Вот в дни моей молодости точно так же про обычные наркотики не понимали. Иные даже говорили, мол, нас наркотик не возьмёт, мы же водку пьём. В итоге и водкой потравились, и наркотой себя добили.

Она обвела глазами класс. Но не было отклика в детских душах. Какие же они наивные. Но кто ж убережёт их от зла, как не она, их учительница.

— Поймите, как наркотики распространяют везде, так и компьютерные игры рано или поздно и сюда завезут…

— Да уже есть, — послышался шёпот.

— Кто сказал? — молчанье ответом. — А, должно быть ты, Костя. Ну-ка встань. А куда ж теперь твоя смелость подевалась? Скажи нам всем громко. Чего молчишь-то?

— Элоиза Анисимовна, это я сказала, — раздалось внезапно.

— Ты?

Все знали, сказал Костя. И за это ему грозила верная пара по информатике. А может и по поведению. А его отец… у-у, лучше не нарываться. Вот Галька и вступилась.

— Галя, голос был не твой.

— Нет мой, я нарочно его так изменила.

— Но зачем?

А действительно, зачем? Вот как объяснишь теперь своё хулиганство.

— Элоиза Анисимовна, Вы не правы. Вот зачем я это сказала. И раз уж Вы предлагаете сказать громко вслух, то скажу. Нам Олежка показывал компьютерные игры. У него есть компьютер. Он сказал, что очень старый. Но игры там есть. Они у него про войну. Про то, как наши деды победу добывали…

— Чушь это всё! — в сердцах учительница швырнула учебник информатики об стол. — Деточка, пойми, это цифровой наркотик. Они вам что угодно нарисуют, хоть женщин малоодетых, хоть «спасибо деду за победу», только б вы в игру зашли. А зашёл и пропал, так затянет что и не вырвешься. Ты пойми, глупенькая ты моя, люди в играх миллионы проигрывают. И остановиться уже не могут. Вот насколько это ужасное зло.

— Но Олежка играет и ничего не проиграл.

— Это так всегда в казино, новичкам рулетку подкручивают, чтоб они выигрывали поначалу. А вот уж потом…, — она многозначительно промолчала.

— Да там не на деньги.

— Это они все так говорят.

— Да Вы просто не знаете игр.

— И делаю совершенно правильно, — назидательно подвела итог учительница. — Чего и вам советую. А кстати, где этот ваш шалопай Олег? Что уже затянула игра так, что вырваться не может, аж уроки прогуливать стал?

— Да ничего он не прогуливает. Его директор с поручением послал.

— С каким ещё поручением? Я ведь к директору зайду и узнаю.

— Да сходите…, — она замолкла, и вдруг выпалила. — Раз мне не верите!

— Что?!

Вот такого она не ожидала. Что её лучшая ученица осмелится бросить ей упрёк. Да ещё при всём классе.

— Я за нищенскую зарплату тут свои лучшие годы трачу, чтоб вас от зла уберечь. А вы? В компьютеры играете, значит? А что ваша старая учительница как тот сапожник без сапог, всю жизнь преподавала информатику, а на свой компьютер не накопила? Это вас не волнует!? Вы… неблагодарные!

И она выскочила из класса.

— 6 —

Число сей сцены есть цифирь. А цифирь, она же цифровая. Из циферок состоит, коих только две и есть. Нолик да единичка. Иных нэмае. Их только компьютеры и понимают. А как? Да вот как — цифирь сия один, один, ноль.

Приложена карточка к терминалу. Побежали циферки по проводам. И вдруг среди них один, один, ноль.

И снова один, один, ноль.

И опять один, один, ноль.

— Оплата прошла. Забирай свою покупку, мальчик.

— 7 —

— Только знаешь что, — сказал Федя, заруливая к рынку. — Давай-ка прежде в мой ларёк заедем, я там всё выгружу. А ты пока в машине посидишь, посторожишь. Лады?

— Лады, — согласился Олежка.

А что он собственно мог ещё ответить? Будто если он заявит сейчас «не, давай езжай к школе, а потом до дома меня подбрось», то этот взрослый дядя так и поступит что ли? Хозяин целого ларька на местном рынке, как-никак. Большой человек. Скажи спасибо, что он тебя на своей заморской тачке прокатил.

Заехали на рынок, распугивая бабок с кошёлками воплями клаксона, а пуще того руганью Фёдора в открытые окна. Остановились у ларька. На шум выглянула продавщица.

— Федя? Ой, простите, Фёдор Прокопьич, Вы не один нынче? А вот то, что в салоне?…

— То для школы. Наше, Раечка, только то, что в кузове. Ты двери распахивай пошире, и давай носить разгружать.

Вместе они разгрузили полный кузов довольно споро. Олежка и заскучать не успел. После чего Федя заглянул в окно.

— Ты уж обожди ещё чутка. Мне тут ещё надо по накладным товар учесть. А ежили кто за покупками к ларьку подойдёт, громко кричи «Учёт!». Уразумел? Ну вот и славненько.

С тем он и скрылся внутри. И вот теперь Олежка заскучал. Ничего не происходило, никто больше не носил товары, а как там внутри их учитывали по тем накладным? Так и подмывало глянуть. Но велено было сидеть и, ежили кто подойдёт, то кричать. Однако никто не подходил.

От скуки мальчик стал прислушиваться.

— Федя, милый, ну ещё минутку хоть, я ж тебя весь день ждала, ох ждала.

— Знаю, Раечка.

— Я не просто Раечка, я для тебя рай на земле устрою.

— Ну правда, надо мальца отвезти.

— Когда ж снова увидимся?

— Теперь не раньше, чем этот товар распродадим. Вот тогда поеду опять в город закупаться.

— А нельзя ли пораньше?

— Ну ты что? Хочешь, чтоб про нас весь городок судачил? А дойдёт до жены, эта ж стерва на развод подаст и половину имущества отсудит как пить дать.

— Да, прав ты, Федя, надо нам с тобой поосторожнее. Ну ступай уж тогда. А я тебя ждать буду.

Федя вышел из ларька, огляделся вокруг. Олежка едва успел отвернуться в другую сторону. Мужчина обошёл машину, открыл водительскую дверь, взобрался на своё место.

— Ну что слышал?

— Да ничё, — ответил мальчик беззаботно. — Никто ж не подходил даже. А то б я крикнул, как велено было.

— Молодец! — похвалил Фёдор и протянул пакетик чипсов. — Вот держи, тебе из сегодняшней партии товара, так сказать, премию за бдительную охрану транспортного средства.

— 8 —

— Да уж не надорвитесь, Фёдор Прокопьич.

— Не извольте беспокоиться, Анфиса, ах, простите, отчество своё Вы мне так и не сказали.

— А оно Вам и ни к чему, Фёдор Прокопьич, — ослепительно улыбнулась Анфиса. — Вы человек женатый, Вам со мной знакомиться незачем. А коробку ставьте вот сюда. Это же компьютер?

— Нет, это монитор, — вставил слово Олежка. — Компьютер вот в той коробке. А это к нему клавиатура, мышь, наушники…

— Так, любезная Анфиса, уж простите, что я так к Вам фамильярно, но может, распакуем и на столе Вашем расставим?

— Не надо ничего распаковывать, Фёдор Прокопьич.

— Но как же Вы сами тяжести тягать будете?

— А я и не буду.

— Но это ж Вам обнова?

— Вот ещё! У меня печатная машинка есть, мне и хватит.

— А кому ж тогда директор это купил?

— А Вы у директора и спросите. Ну ступайте, Фёдор Прокопьич, ступайте.

Едва ли не вытолкала она его за дверь кабинета.

— А ты погоди, — велела она мальчику. — Точно всё в идеальном виде?

— Так смотря для чего нужен вид идеальный. Понимаете, компьютер, его ж ещё настроить нужно.

— А ты сумеешь?

— Только скажите, какое ему назначение? Если не Вам, то директору что ли? А ему какие программы поставить?

— Нет. Ни мне и ни директору. А программы…, — она задумалась. — Видимо, придётся и тебя в это дело посветить. Этот компьютер подарок.

— Подарок? А кому?

— Да вот есть тут у нас одна. Ходит вечно да жалуется «я сапожник без сапог, всю жизнь свою на эту школу угробила».

— Элоиза Анисомовна?

— Только, чур, молчок про то. Это ей от школы будет на юбилей подарок. Как заслуженному учителю городка, отличнику районных слётов педагогов и всё такое. И чтоб она перестала уже нудеть про сапожника без сапог.

Секретарша и мальчик тихо посмеялись.

— Хорошо, никому не скажу, — пообещал Олежка. — А какие программы ей ставить-то?

— Да я-то откуда знаю.

— А директор?

— Он и тем более. Он все новости от меня узнаёт.

— А что ж делать?

— Слушай, ну ты у нас умный мальчик. Заведи с дорогой нашей юбиляршей разговор так аккуратненько. Только чтоб не в лоб. А знаешь так, в обход да с околицы. Что у неё вообще за интересы по жизни?

— 9 —

Какими судьбами ноги занесли Олежку на берег реки, мальчик и не думал. Но точно знал, что хочет немедля поделиться тайной, которую пока знали только он, Анфиса и директор. И к радости своей, увидел друзей сидящими у воды.

— Ребята, не поверите, какая у меня новость про нашу Элоизу…

— Да пошла эта старая коза!

— Остынь, Галь, — придержал Костик вскочившую подружку. — Он же не в курсах. Давай я спокойно ему объясню.

— Да что стряслось-то?

— Ну короче, Галя за тебя, вроде как, заступилась на уроке. А Элоиза, дура старая, обиделась. Наябедничала директору. Директор пришёл, наорал, обложил всех чуть не матом. А Гальке пару в дневник.

— Да ещё приписал «за неуважение к старости», — выкрикнула девочка. — Чтоб я теперь эту грымзу уважала? Да вот нарочно буду её игнорить.

— Галь, ну они ж тебя двойками завалят. Сперва в четверти, а там и в аттестат.

— Ну и пусть!

— Не нужно.

Он сказал это твёрдо. Как, наверное, никогда в жизни ещё не говорил. Друзья посмотрели на него удивлённо.

— Так, — сказал он. — Похоже, всё случилось из-за меня. Ну так я и исправлю…

— Тогда тебя двойками зачморят.

— А вот хрен им с маслом! — рассмеялся он. — Короче, ребята, сейчас я вам ничего сказать не могу. Даже вам. Так надо. Потерпите несколько дней, ведите себя тише воды и ниже травы, а там сами всё увидите. Отольются кошке мышкины слёзки. Будет и на Элоизу управа. Я вам обещаю.

С этим он развернулся и убежал.

— Первый раз его таким вижу, — сказала Галя.

— Ну, — рассудительно заметил Костик. — Надеюсь, он не собрался учинить какую-нибудь глупость. Всё же, хулиганства всякие это, уж скорее, по моей части.

— 10 —

Наступил долгожданный вечер последней пятницы последней учебной недели завершающегося учебного года.

— Ох, и зачем же Пётр Спиридоныч распорядился в моём классе банкет устроить? — причитала учительница информатики, всплёскивая руками как жеманная барышня позапрошлого века. Да и на вид ей было как будто годков не меньше, чем кабы в позапрошлом веке родилась.

— Не волнуйтесь, Элоиза Анисимовна, — успокоил её Костик, сдвигая парты. — Год учебный уже закончился, занятий теперь до осени не будет. А мы уже завтра всё по местам расставим.

— Ну, всё тут готово? — директор заглянул в класс. — Замечательно! Анфиса, будь любезна, командуй парадом. Ну где там Федя? А вижу, вот он наш кормилец Фёдор Прокопьич нынче угощает, от щедрот своих накрыл нам стол. И дамы с ним, прощу прощения, запамятовал. Всё сюда, на эти столы! Нет, не на те! Которые вдоль стен с компьютерами, туда не надо. Вот сюда в центр, где из парт большой стол составлен. И шпроты открывай! Из белорусских морей выловлены. Высший сорт!

— Пётр Спиридоныч, да ведь из этих банок консервных масло на парты накапает.

— Ах, наша Вы строгость и порядок, Элоиза Анисимовна. Но уж сегодня ни о чём не беспокойтесь, коли и случится какая оказия, так всё будет исправлено. Я сам прослежу. А Вы праздником наслаждайтесь.

— Да я как все…

— А вот и нет! — он оглядел заполненный людьми класс взором хозяина. — Так, вижу наш участковый, власть наша на земле, Савелий Михалыч присутствует. А вот и отче Агафон, батюшка, припозднились Вы что-то, а мы ведь только Вас и дожидаемся, заступника нашего перед властью небесной. Ну, коли все в сборе, позвольте объявить праздник открытым… Элоиза Анисимовна, ну что Вы там?

— Да неровно ведь стоит…

Вот ей что, по линейке что ли промерять надо, чтоб всё тютелька в тютельку ровно было? Такой торжественный момент портит.

— Так, Элоиза Анисимовна, идите-ка сюда, вот рядышком со мной встаньте. Ну ровно ведь всё.

— Нет, вон гляньте там, я сейчас поправлю.