12+
Очертание звука

Объем: 58 бумажных стр.

Формат: epub, fb2, pdfRead, mobi

Подробнее

Тест на свежесть

Поэту всегда есть о чём писать, ибо весь мир для него — бесценный кладезь смыслов. Да, он может устать, заболеть, потеряться в суете/темноте/пустоте, скатиться под откос, опуститься на самое дно жизни, но проходит время — и несмотря на боль, на собственное страдание, он вновь выкарабкивается на свет Божий и продолжает своё путешествие по миру. Поэт несёт в себе вселенную бесконечной радости, оттого никто и никогда не может лишить его слова; ведь этим словом он зорко отмечает то, что окружает каждого из нас, но однако заметить это может только он. Поэт обращает внимание человека на то, что он человек. А что до самой поэзии — её настоящесть идентифицировать очень легко. Если на волшебное сочетание слов вдруг откликается сердце, если оно вдруг заходится, начинается биться сильнее и громче — значит, волшебство сработало. Поэзия по своему родству гораздо ближе к музыке, чем, скажем, к прозе, так как поэзия целиком и полностью принадлежит сердцу, а не уму. Ум ведь можно обмануть, над этим работают целые научные и исследовательские центры, лаборатории, целые политические схемы выстаиваются вокруг этой нехитрой задачи. А сердце обмануть невозможно, ему, как известно, не прикажешь.
И вот, моё сердце уже несколько лет подряд постоянно «говорит» мне, что стихи Надежды Князевой — это настоящая поэзия, от которой в мире становится гораздо больше правды. Она не всегда тепла и удобна, но именно она является целью нашего поиска! Она, а не сладкое забвение в матрице снов и домыслов. Надины стихи — индикатор свежести вашего сердца, хороший способ понять: работает ли оно? не зачерствело ли? не заплесневело?
Попробуйте, и вы всё о себе узнаете!

Павел Пиковский

поэт, музыкант, автор песен

Телец повседневности

***

Попал под град.

Покинул стольный град.

Вагон сидячий с головы состава.

И кто-то с грязной головою справа

В стекло уткнулся, извергая храп.


А ночь была светла.

В слюду стекла

Впечатывались молнии, как стрелы.

На мокрой куртке молнию заело,

Вода уже за шиворот текла,

Но поезд, перехваченный теченьем,

Уже добрался к месту назначенья.


Был город тесен, как родимый дом.

Он, в рамки будней втиснувшись с трудом,

Не пикнув, миновал металл-искатель,

Потом придя домой и сняв штаны,

Он лёг в кровать,

И будничные сны

Смотрел без смс и регистраций.

Високосный

На рынке топчется неловко,

Как мамкой посланный пацан,

Февраль — неряха, грязнокровка,

Раскрыв с товаром чемодан.

Нелепый, рослый, тонкокостный,

С чернильной синею слезой,

Подросток этот високосный —

Он здесь впервые, он чужой.

А я здесь свой, я местный житель.

Пройдусь, взгляну на чемодан…

«Есть лишний день, — кричит, — возьмите!

Совсем недорого отдам!»

***

я у любви в долгу

места нет пустоте

тараканьё в мозгу

бабочки в животе

небо раздалось вширь

сердце упало ниц

уши полны лапши

руки полны синиц

очередь добрых утр

жизни хромой кульбит

я как страшила мудр

я как дурак набит

много для одного

хватит делить пора

но у тебя полно

и своего добра

***

в городе провинциальном

в нашем возможно в любом

многоэтажные спальни

в лес утыкаются лбом

памятник старой победы

карканье вечный покой

труп стадиона торпедо

(т) ленин с простертой рукой

окна покрытые пылью

в раме стекло дребезжит

плиты поросшие былью

крыши овраг гаражи

крикнешь усталое эхо

губы боится разжать

может и стоит уехать

только куда уезжать

Малометражный мир

1

Вот, мальчику наскучила игра —

И он уходит прочь, оставив мелочь,

И застывает в космосе двора,

Не представляя, что же дальше делать.


Так после лета достаёшь пальто —

И чувствуешь, что плечи узковаты,

Размер не тот и качество не то,

И странно, что носил его когда-то.


Так чешется под кожей у змеи,

Сбегающей из чешуи вчерашней,

Так режутся дома из-под земли,

Которая всегда служила пашней.


Мал потолок, и спят на дне квартир

Запаянные в капсулы надежды,

Когда ты изменяешься, а мир

Вокруг тебя — такой же, как и прежде.

2

Врастая в грунт кредитов и квартир,

Ложась на дно районов многоспальных,

Мы создаем малометражный мир

Настольных пятен, надписей наскальных.


Насыщенный досуг, насущный хлеб.

В конце тоннеля — свет настольной лампы.

Теряясь в вышине, опоры ЛЭП

Несут равнину неба, как атланты.


Не жалко дни, как серые листки,

Срывать с дешевой календарной кроны.

Не страшно плыть в течении реки

В тоске провинциального перрона.


Но вынырнешь — а ночь так молода!

Висит звезда — холодный света сгусток.

Высоковольтный ветер в проводах.

И пусто, и светло.

Светло и пусто.

Примеришь осень

Примеришь осень — и для лета умер ты:

Становятся длиннее платья, сумерки,

И списки дел, и ленты новостей.

Каким-то лицам с лицами суконными

Деревья платят золотыми кронами

За летний жар и бурелом страстей.


И солнце улыбается растерянно,

И всё, что летом второпях посеяно,

Взойдёт нескоро из земных тисков.

Деревья платят самодельным золотом,

И голова осенняя прополота

От летних сорняков и пустяков.

***

Свалился снег — на ползимы вперёд,

Засыпал окна непроглядным светом.

И свежий след владельца выдаёт,

И контуры являют суть предметов.

По оттиску синичьего креста

Узнаешь птицу, щурясь близоруко.

Так нота на безмолвии листа

Даёт не звук, но очертанье звука.

***

Это свежее чувство

подаренных кем-то цветов,

заключённых в слюду

и прерывистый скрип целлофана,

погружённых в прозрачные стены

пустого стакана,

окружённых заботой и блеском

стеклянных оков.


Неизбежная жалость

достигнутой кем-то мечты,

иллюзорность владения счастьем

теперь и отныне.

Это нежное чувство —

тебе подарили цветы —

заменяется медленной смертью

в стеклянном графине.

Кто я такой

Движенье губ рождает строчку букв,

Бесплатный фрагмент закончился.

Купите книгу, чтобы продолжить чтение.