Бесплатный фрагмент - Обыкновенный расизм

Обыкновенный расизм.

Автор: Черняев-Крючков Виктор Александрович

Глава I: Дитя угнетённых.

Природа огромных полей, густых лесов и небольших, но прекрасных гор. Округ Колумбии — место неприятных мне воспоминаний и моего трудного детства. Мать моя умерла во время родов, оставив меня одного с братом и отцом. Я рано познал тяжелый труд. Мне приходилось на ровне со взрослыми работать на плантациях. День за днем я собирал хлопок, чтобы прокормить нашу семью. Кормили нас варёной кукурузой, который в основном давали скоту. Обычно приходилось находить, добывать, красть еду. От того как ты умеешь это делать зависела твоя жизнь, так как отец весь день работал на плантациях. Жили мы в небольшом доме, который больше смахивал на шалаш, окруженный глиняными стенами. Спали мы на полу. Брат иногда собирал листья и раскладывал их, как ковёр.

Самой больной и ужасной темой, запомнившееся мне на всю жизнь, считается издевательство над нашим народом. Плантатор был разгильдяем и глупым человеком. Он не мог справиться с управлением своего участка. Его доход часто уходил в минус, бизнес прогорал. В основном я редко видел, чтобы хозяин приказывал убивать своих рабов. Могли просто избить палками, отхлестать кнутом, объявить голодуху, а может даже заставить работать без остановки. Вот так проходили рабские дни не только моей семьи, но и тысячи семей темнокожих людей. Они не убивали нас, они выкачивали из нас все силы, чтобы откормить свой и до того толстый живот. Однако ненависть к нам была не только из-за корыстной выгоды, но и наше различие между «чистой» белой расой…

Мой старший брат Ниджо имел кудрявые чёрные волосы, невысокое лицо, широкий нос, коричневые зрачки и крупные зубы. Характером он был вспыльчивым, упёртый как бык. Он имел большой авторитет у мальчишек в угодьях плантатора. Никто не смел ему перейти дорогу, так как сразу получал по лицу. Однако меня он очень сильно любил и всячески помогал с работой, защищал от недоброжелателей. Один раз я спросил у него.

— Ниджо, брат мой, почему нас заставляют работать на белых людей. Разве мы им что-то сделали. Может быть папа разозлил их?

— Нет, Левер, они угнетают нас, потому что они слабы и беспомощны без нас, они боятся нас. Для них мы не люди, а скот, который обязан преклонятся перед ними.

Эти слова меня заставили задуматься. Возможно Ниджо был прав, но почему-то в детстве хотелось верить в то что всё-таки существуют хорошие белые люди. Я поправил мешок с ягодами, которые мы несли домой. Брат нёс дрова и смотрел угрюмо на наше поселение.

— Отсюда, наша деревня похожа на клетку, окружённая горами и рекой. Даже отсюда можно заметить огромный и роскошный дом нашего хозяина. Зато наши жилища больше смахивают на какую-то глиняную пещеру. — говорил Ниджо, поправляя палки.

Я не стал ничего говорить, а просто молча шёл дальше, смотря под ноги. Брат часто злился на эту жизнь, он ненавидел эти порядки и правила, которые установили нам наши хозяева.

Мои размышления нарушил запах гари и громкий голос брата.

— Левер, смотри, там походу наш дом горит. Видишь там много людей собралось, побежали скорее.

Ниджо ускорил шаг, а я за ним. Мы бежали по протоптанной дорожке, спотыкаясь об коряги и камни. Был вечер. Небо приняло оранжевый свет, и солнце уже заходило за горы. Воздух был накалённый и жгучий, было тяжело дышать, но я не отставал от брата. Вскоре мы благополучно добежали до нашего поселения. Перед нами стояла ужасная картина: Отец был весь в крови, избит до невозможного состояния, рядом с ним лежало еще трое темнокожих мужчин. Их окружали белые люди с оружием и палками. За всем этим наблюдали наши соседи. Они просто стояли и смотрели. Вдруг из толпы белокожих людей вышел наш хозяин. Его лицо приняло красный цвет, сам он весь надулся как жаба и нервно топал ногой.

— Я объявляю всем, что эти нелюди будут казнены. — сказал плантатор и показал пальцем на лежащих темнокожих мужчин, среди которых был мой отец.

Эти слова поразили меня как гром. Я стоял в полном отчаянье, не понимая, что делать. Сердце стало биться чаще, по лбу потекли капли пота. У меня закружилась голова, и я упал на бедра. Никто не обратил на меня внимание, все продолжали смотреть за ситуацией.

Раздался громкий крик и неприятный звук, похожий на то, когда убивают животное. Я поднял голову и увидел своего брата, который вонзил кинжал, принадлежащий одному из охранников, прямо в горло плантатору. Это действие ошеломило всех. Секунды две ничего не происходило, но потом несколько темнокожих мужчин напали на охранников вместе с моим братом. Однако двое из них сразу был застрелены другими охранниками, а моего брата ударили по голове. Я встал и быстро направился к Ниджо, но меня схватила за руку темнокожая женщина. Я сопротивлялся, но все было напрасно. Она крепко схватила и не отпускала меня. В это время моего брата избивали ногами, потом схватили за его кудрявые волосы, наставили ствол и произвели выстрел. Он упал замертво, но охранники на этом не остановились, они подошли к моему отцу и еще к трём темнокожим мужчинам и выполнили приказ уже мертвого хозяина. Произошел ошеломляющий выстрел и все они лежали замертво с простреленной головой, все они умерли по вине деспотичного тирана и жестокого, несправедливого строя…

Этот вечер мне снился каждую ночь в кошмарах. На протяжении всей жизни я вспоминал лицо моего умершего брата. Оно было изуродовано шрамами и синяками, но в его глазах горел огонь сопротивления и ненависти к белым людям. У меня зародилась идея мести и уничтожения этой бесчеловечной системы, которая забрала у меня семью.

Глава II: Чёрный раб.

После смерти плантатора белые люди относились к нам еще жёстче. Но меня это сильно не волновало, все это время я бездумно лежал, оплакивая своего брата. Жамил, темнокожая женщина, которая меня удерживала в тот день, решила приютить меня к себе. У неё не было ни сына, ни мужа (её мужа убили вместе с моим отцом). Она всячески утешала меня и приносила поесть. Я был очень ей за это благодарен. Если бы не она, меня бы уже убили охранники, да и никто из соседей не принял меня к себе. Я бы доставлял большие проблемы им.

Жамил была доброй женщиной, она усердно работала и никогда не жаловалась людям на свою жизнь, всё держала в себе. Мне было её жалко, поэтому я старался не висеть у неё на шее, а пойти самому добывать пищу.