Бесплатный фрагмент - Обнажая душу

На вопрос: «Как у тебя получается искренне радоваться жизни в инвалидной коляске?», ни на минуту не задумываясь, отвечаю: «А как можно не радоваться тому, что живешь!»

Предисловие

С огромным удовольствием представляю вам свою книгу, в которой хочу поделиться своими мыслями и переживаниями. Но почему это должно быть вам интересно? И кто я такой?

Если вы смотрели фильм «1+1», то знаете, что главный герой — парализованный человек, который с юмором и оптимизмом относится к своим трудностям. И пусть моя депрессия простит меня, но я предпочитаю больше позитива.

За 20 лет, прошедших с момента получения травмы, у меня накопилось множество историй, которые я хотел бы рассказать.

Небольшое предупреждение

Моё детство было наполнено жестокостью и тиранией со стороны отца, который постоянно издевался над моей мамой и нами с братом. Если бы я рассказал об этом в нескольких коротких историях, то не смог бы передать весь ужас того, что нам пришлось пережить. Поэтому я решил поделиться этим в подробностях.

Однако уверяю вас, что впереди вас ждут весёлые и увлекательные рассказы о моей бурной жизни. Вы узнаете, как через призму иронии я преодолел трудности, переосмыслил свои ценности и закалил дух.

Спойлер: в конце мемуаров будет… содержание.

Дорогой читатель, приятного времяпровождения!

С уважением, Павел.

На чаше весов

Случилось так, что один миг отнял у меня почти всё, оставив выбор: сдаться или бороться?

Упасть духом, умереть до прихода смерти с косой? Или найти в себе силы и перелистнуть тяжелую страницу судьбы?

Думать, что это Божье наказание, и задаваться вопросом «за что?», или подойти к ситуации философски и искать ответ на другой — «длячего?».

Пассивно опуститься на дно бутылки, заливая печаль? Или ограниченным возможностям задать курс духовного роста?

Поддаться боли и упасть на обе лопатки? Или стиснуть зубы и превозмочь боль, отчаяние, безнадегу?

Этот выбор неожиданно встал предо мной как раз тогда, когда во мне разбушевались подростковые внутренние бури: бешеный протест, горячий нрав, очумелая безбашенность! Шёл напролом стезёю запретов, довольствовался иллюзиями, получаемыми вместе с алкоголем и лёгкими наркотиками, пока невидимая рука не дернула стоп-кран!

Кто не оступался? Кто не падал? Тот ходил по глади морской!

Роковой прыжок

За шутками и комплиментами с другом в карман не лезли. Они как-то сами по себе зарождались в голове, а по-особому певучий смех девушек насыщал легкостью совсем свежее знакомство. Атмосфера флирта разжигала сердце! Естественная красота, хрупкие фигуры юных дев, едва прикрытые купальниками, украдкой оценивались с юношеским пылом! Поток юмора в такой атмосфере только разжигал веселье и дарил легкость общения всем присутствующим. Ничто не предвещало беды!

На этой высокой ноте оставил приятную компанию, а сам отошел покурить… Насытив легкие никотином, что был подобен материнскому молоку в младенчестве, отпустил щелбан воздуху, задавая траекторию полета окурку, оставляющему пунктирные наброски сизого дыма!

Мистически необъяснимо, но что-то изнутри подтолкнуло или извне позвало, чему противиться не мог! Спонтанно побежал по пляжному берегу, оставляя на прогретом под солнышком песке следы последних сделанных мною шагов! Набрав немного воздуха с ароматной ноткой полевых цветов, что росли вдоль дороги, ведущей к реке, напряг мышцы ног, пружинистым толчком прыгнул вниз головой в объятия бегущих волн! Всплеском хрустальной чистоты брызг нарушил тонкую гармонию двух стихий! Едва почувствовал облегчение, охладив загорелое под июньским зноем тело, а по коже побежала приятная дрожь, как молниеносно все изменилось. Успел понять, что ударился головой о дно и услышал хруст, что был таким громким и четким, как будто прозвучал на полную мощность в наушниках! В тот момент почувствовал, как тысячи игл вонзились в шею одновременно, каждую из которых ощутил отдельно! Вскрикнул всей силою легких под водой, но звук был настолько глух, что даже сам себя не услышал. На меня вдруг обрушилась вакуумная тишина со знакомыми эффектами, что видел в фильмах, где тонет человек!

Пузырьки поднимались вверх, а в них был заточен не только крик о помощи, но и последний глоток воздуха! Того самого бесценного воздуха, что минутой ранее охотно заменял сигаретным дымом.

Только бы всплыть на поверхность! Грести, грести! Но только тупо смотрел на руки, что плетьми повисли, и я не мог ими пошевелить. Ноги тоже не чувствовал. Парализовало абсолютно все тело! Разум отказывался принимать реальность! Все происходило, как в самом ужасном сне: не знал, видит ли меня кто?.. Спасут ли?..

Сердце вырывалось из грудной клетки, ломая ребра! Мамин голос зазвучал в голове — звала как в детстве:

— Павлик, Павлик, Павлик!..

А я мысленно орал, разрывая голосовые связки:

— «Мама, спаси»!

Вытягивал из легких остатки воздуха с таким усилием, что судорожно вибрирующие щеки впились в крепко стиснутые зубы! Рывками дыхательных путей повторял попытки, что сопровождались глухими звуками изнутри: «уп — уп — уп»!

Шею будто прокручивало через мясорубку, нещадно дробя кости! В глазах темнело, а в ушах шипело — терял сознание!

— «Мама, спаси»! «Мама, мамочка»! Ма…

Ясно понимал, если допущу обморок, то утону! Вспомнилась зародившаяся на днях фраза, что изложил в тетрадке над рисунком с элементами готики: «Смерть сломает косу о желание жить»!

С большим трудом разжал стиснутые зубы и принялся кусать губы, придавая воде кровавый оттенок!

Смотрел на песчаное дно, что менялось ландшафтом, и понимал — это глубина! Парализованное тело подхватило течением. Я умирал, еще не успев насладиться жизнью. Терял последнюю надежду на спасение.

Мгновением пролетали перед глазами те моменты жизни, что даже не помнил…

Глава I Исток

Там, где есть для глаз потехи,

Там нет тепла степного края!

Взять бы весь багаж, уехать,

Но дом родной подобен Раю!

Объятия родины

С легкой руки предлагаю перейти на «ты», ведь ты не только читатель, а уважаемый гость, вошедший в широко раскрытые двери моей души!

Проведу краткий экскурс по малой родине!

Когда спрашивают: «Где ты живешь?», отвечаю с юмором: «На границе двух полушарий в самой глубинке»!

А если без шуток, то не только у человека есть судьба с предписанным местом рождения и определенной миссией, но и у всего одушевленного и неодушевленного тоже! Собака-поводырь помогает незрячим, а пудель чарует собой многоликий люд на выставке! Красивый газон украшает парк, а луговую травку щиплют коровы, питая людей молоком! Одна песчинка может прикрыть собой мизерную часть земли, вписываясь в песчаный пляж, а может попасть в раствор и укрепить краеугольный камень глобальной стройки!..

Как и несколько поколений моих земляков, я родился и живу в маленьком хуторочке Синяпкинский, что протянулся вдоль речки Чир. А на другом берегу расположилась станица Обливская и другая область. В окружении трех маленьких лесочков и невысоких холмов хутор лежит в низине, будто матушка природа бережно держит его в своей ладони, где линии жизни и судьбы меняются ландшафтом. Несмотря на скудное количество домов, и то, что молодежь разъезжается по городам, а старики покидают этот мир, односельчане бережно «держат палец на пульсе жизни медленно умирающей родины», подпитывая ее своим теплым дыханием да крестьянскими трудами-заботами. Трактористы засевают поля злаками, предприниматели завозят в частный магазинчик продукты весьма скудного ассортимента и количества, остальные хуторяне живут хозяйством и огородом!..

Нет, наш хутор не настолько глухой и отсталый, что населяющие его люди по сей день припадают ухом к земле, дабы распознать в ее тревожном гуле, не грядет ли очередной набег печенегов. Врагов высматривают с деревьев, а взбираясь на них с помощью пришедшей индустрии в виде лестниц.

А если серьезно, то плюсов у нас хватает: живописная местность с умиротворяющей тишиной, где душа прибывает в спокойствии, а чистота воздуха и ночного неба, где мерцающие звезды кажутся «на вытянутой руке» и завораживают взгляд! Щебечущие птицы и стрекочущие кузнечики говорят на языке первозданной природы! А аромат степных цветов и свежий запах сеновала — парфюм родины моей!

Поводырь слепой любви

Перейду к знакомству, а начну с мамы. Ее зовут Инна. Это миловидной внешности женщина, с отличным чувством юмора, маленького роста, но с большим сердцем, искренне любящим жизнь!

Как и несколько поколений наших дедушек и бабушек, мама родилась и училась в начальной школе до третьего класса в хуторе, а потом в станице, что от нас в трех километрах. Жила в родительском доме с папой Владимиром, мамой Надеждой и младшим, с разницей в 5 лет, братом Сергеем.

Обычная семья, со своим укладом жизни, в котором было место и семейным радостям, и разладам. Владимир — тракторист, Надежда — техничка в станичной школе. В свободное время — заядлые читатели книг. Их читали и за едой, и перед сном под тусклыми лучами торшера.

Мама очень рано повзрослела: готовила, убирала, стирала и присматривала за младшим братишкой. В 15 лет она стала встречаться с хуторским взрослым парнем по имени Юрий (мой отец). Он был старше ее на шесть лет. Родители знали ухажера дочери как человека, на которого ни в чем нельзя было положиться. Конечно же, они не скрывали своих опасений и предостерегали дочь, как могли, от отношений с хуторским ловеласом. Но она будто бы и вовсе не слышала доводы родителей и украдкой продолжала видеться с Юрием.

— Инна, я люблю тебя! — не уставая, твердил он юной девушке. — Хочу сделать тебя самой счастливой!

Ее сердце таяло от этих ласковых слов, которым безоглядно верила.

И когда майским вечером, окутанным ароматом сирени, отец произнес заветные слова: «Выходи за меня замуж! Будешь моей женой?», она без раздумий ответила: «Да!» Эта ночь была такой восхитительной, что Инна забыла обо всем на свете и отдалась на волю своего суженого и своих чувств.

С большим трудом они распрощались, до следующего вечера! Девушка потерялась во времени. Она шла домой, памятью оставаясь в объятиях Юрия, а новость о замужестве была наполнена предвкушением счастья, которого хватит на всю ее жизнь.

Едва вбежав в дом, не дала возможности папе дать волю возмущению по поводу ее позднего возвращения.

— Инка, посмотри на ча…

Строгий папа, встречавший в дверях дочь, указывал пальцем на часы!

Но она оборвала его назидательно — поучительную речь фразой:

— Я замуж выхожу!

Те три слова будто оглушили родителей, перепутав их мысли и планы.

— Да ты что, дочь, ведь Юрка — хулиган, бабник и… Какой из него муж?!

— Не-е-ет! — выкрикнула она, стараясь защититься.

Инна не понимала такой агрессии и такого непонимания отца, ведь она счастлива и хочет только одного, чтобы с нею разделили эту радость.

Хотела сказать так много, но стена непонимания ее чувств встала комом в горле. Инна судорожно сглотнула, ее глаза защипало от слез обиды, дыхание сбилось, подступили рыдания и сквозь них она дрожащим голосом выдавила из себя:

— Я вв-вв-вввсе равно выйду за него замуж!

— А я сказал «нет!» — рявкнул отец так, что на секунду показалось, как вылетевшее острое слово разорвало в клочья воздух!

Тут же раздался звон падающих осколков, но не воздуха, а кружки! Пока глава семьи ждал возвращения дочери, нервничал, успокаивая себя крепким кофе. А теперь он стекал по обоям стены, в которую запустил кружку!

На шум прибежала мама:

— Что случилось? — испуганно, но не удивленно спросила, зная, за что ругал дочь отец.

— Полюбуйся, наша Инночка созрела, замуж выходит! — с ехидной интонацией сказал он, адресуя слова своей жене, но тем самым стараясь задеть чувства дочери!

— Как замуж? — широко открыв глаза от удивления и прислонив ладонь к приоткрытому рту, переспросила женщина.

— Я выйду замуж! — шмурыгая носом и вытирая слезы, сказала девушка, подняв заплаканные глаза на маму, дабы быть ею услышанной!

Но та, взглянув на разозлившегося мужа и памятуя о том, что последнее слово оставалось всегда за ним, виновато опустила взгляд в пол! Нет, не перед мужем она чувствовала вину, а перед дочкой, что не могла утешить ее!

Она тоже была наслышана о Юре, о его гнусных поступках, но сказать хотя бы одно слово в поддержку не смогла!

Папа был суровых взглядов и владел крепким словом!

Именно тогда он произнес фразу:

— Если выйдешь за него замуж, то что бы ни случилось, назад не приму!

Девушка смотрела на родителей невидящими глазами, силясь понять, как можно так с любовью…

Выбежал младший братик, вцепился ей в ногу:

— Инна, не уходи!

— Сережа, не бойся, я не уйду, — гладила братика по голове любимая сестра.

Все легли спать, но уснуть в эту ночь никому не удалось.

Сережа почти до утра не смыкал глаз, папа точечным взглядом сверлил потолок, периодически стирая скупую слезу, а моя мама пыталась успокоить свое сердце, еще не зная, что в ней зарождается новая жизнь. Это обстоятельство и стало решающим в вопросе, быть или не быть свадьбе.

Между тем две семьи были настроены по отношению друг к другу подобно Монтекки и Капулетти из драмы «Ромео и Джульетта».

Свадьба состоялась, но кто знал, что та фраза: «если выйдешь за него замуж, то что бы ни случилось, назад не приму» станет ключевой и так отразится на маминой и нашей с братом жизни. И хоть была она сказана от страха за дочь, но все же сыграла свою роковую роль. А философия жизни вывела свою формулу: «Если у слепой любви есть собака — поводырь, то инстинкты могут завести в тупик.

Изнанка счастливого брака

Супружеская жизнь, что была в сказочных представлениях юной жены, уже к шестнадцати годам обернулась полным разочарованием!

Сладкие обещания принца в один миг превратились в ничто, показав его истинное лицо. Беременная братом мама жила с отцом у его родителей. И когда муж приезжал с работы после развозки хлеба по магазинам, то тем только и занимался, что с помощью грубой силы прививал покорность молодой жене:

— Хоть кому-нибудь пожалуешься — убью! — грозил он каждый раз.

Страх проникал в каждую клеточку, а уязвимая психика поддавалась этому страшному влиянию.

Крик о помощи внешне был нем, а изнутри готов был разорваться подобно водородной бомбе! Его родители делали вид, что были слепы и глухи, когда сын распускал руки, а жаловаться своему папе не решалась. В голове звучала та фраза: «Если выйдешь за него замуж, то что бы ни случилось, назад не приму»! Ситуация была такова, что загнанная в угол, она покорилась на волю судьбы. Маленькая хрупкая женщина-подросток не могла тем же ответить высокому и сильному мужчине. А фраза ее папы становилась навязчивой мыслью, что назад дороги нет. Теперь уж точно ей никто не поверит, что сама жизнь стала ей невмоготу.

…Мама родила сына Вову. Спустя несколько месяцев молодая семья стала жить отдельно от родителей, но чистый лист судьбы начался с корявого почерка на странице смятой газеты! А муж и отец запятнал грязью своей репутации эти два социальных статуса!

Уезжал на работу, а по возвращении домой бил маму, приписывая ей вымышленных любовников и прикрывая свои измены.

— Пока меня не было, ты тут мужиков принимала! А ну-ка иди сюда! — хватал за волосы и тащил по полу!

— Нет! Не надо, пожалуйста, ревела и прикрывалась от ударов мама.

Но в ответ — удар за ударом, сопровождаемые злобным: «Вот тебе, получай!»

— Ребенок! Только бы не ребенок! — в ужасе думала мама.

Прикусывая нижнюю губу и закатывая глаза, вновь и вновь бил, удовлетворяя садистские наклонности. Справившись с беззащитной жертвой, буднично осматривал побои и ложился спать. Замазав синяки «бодягой», мама, стиснув зубы, шла в кровать, стараясь превратиться в невидимку. Никому не жаловалась. Боялась!

А как же былая влюбленность? Она ушла вместе с ее сказочными представлениями о совместной жизни с избранником! Было тогда молодой жене невдомек, что страницы даже самых красивых романов в быту иногда сворачивают в тугой квадратик и подкладывают под ножку стола, а он все равно шатается!

Глава II Детство

Поднимают пыль тропинок

Пара ноженек босых…

Омывает вновь щетину

Память искренней слезы!

Читая эту книгу — помни, что в твоих руках «моя жизнь».

Родился в рубашке

Когда в семью «прилетает аист», оповещая этот момент первыми симптомами, то свет радости отражается в особо красивой улыбке будущей матери, а слова «Я жду ребенка» льются сладкозвучной мелодией из уст счастливой женщины! Кому-то хочется кричать об этом всему миру, а кому-то — повторять это шепотом или про себя, поглаживая животик, налаживая контакт с ребенком, приглашая его в этот мир.

Чудо ждут всю жизнь, а, узнав, что оно так реально близко, ожидают 9 месяцев! Едва заметный рост окружности приятно кружит голову. Перед зеркалом ее счастливая обладательница аккуратно разглаживает на себе одежду, выделяя такую значимую в этот момент часть тела. Вдруг представляется, как на скучно серый диван забавно вскарабкивается малыш. Монотонный ход часов становится неслышным за топотом маленьких ножек и заразительным детским смехом, поглаживание мягкой игрушки ощущается теплом нежнейшей кожи, что так сладко пахнет…

Когда мама была беременна, то испытала именно те чувства, что описаны выше! И вот настал тот долгожданный день родов:

— Тужься! Тужься! Головка уже показалась!

— А — а — а! Уф — уф! — старалась мама следовать командам фельдшера через отчаянные крики и тяжелое дыхание.

— Давай — давай! — продолжали уговаривать ее и удивляться увиденному:

«Ой, а малыш-то «в рубашке»!

Вдруг интонация принимающих роды поменялась.

— Боже, да он не дышит, синюшный, бедненький! Неужто мертв?

— Нет! Сердечко бьется! — в этих словах — новый прилив радости, почти восторга.

В родовой палате слышался только разговор акушерок, но неслышно было глашатого появления новой жизни — плача ребенка.

Пульсация схваток возобновилась.

— Тужься! Тужься! — снова звучало над роженицей, в то время как кто-то уже шлепал по попке родившегося ребенка.

Наконец, раздался плачь и облегченное «Слава Богу, живой!». Даже сквозь боль и удушье мать пронзило, будто молнией, осознание, что сын жив, что свершилось Божье чудо.

— Тужься, тужься! — меж тем снова требовали люди в белых халатах.

Судорожная боль вернулась в тело! Ритмичное удушье вынуждало жадно глотать воздух, крепко стискивать зубы. Весь поток сил был вновь направлен на вспомогательное выталкивание с трудом выходящего плода! На секунду вспыхнула мысль: «Близнецы».

— Тужься! Тужься!

— А! а — а — а! Уф — уф!

— Умничка, еще немного! Вот — вот, выходит!

Как только удушье прекратилось и дыхание выровнялось, а внизу живота почувствовалось облегчение, женщина вопрошающе взглянула на суетящийся вокруг нее медперсонал. А в ответ услышала новость, которая обрушилась на нее будто смертоносная молния из разорванного грозой неба,

— Мальчик мертв!..

В то время не было УЗИ, мама не знала, что ждет однояйцовых близнецов! На 5 месяце один из них умер в утробе.

Маму разрывало надвое от свалившихся разом и горя, и радости. Когда питала грудью младенца, везде и всюду виделся ей второй, что был так похож на живого братика!..

А я находился целых 5 месяца в едином пространстве с братом, в моменты его жизни, не имея возможности ни познакомиться, ни попрощаться!..

«Папа может»

Нынешнее понятие «стирка» не сопоставимо с данным процессом тех времен. Это были восьмидесятые. Воду нужно было носить ведрами от соседей, своей колонки не было, качать тугую колонку руками, стирать тоже вручную, как и полоскать, а это опять же носить воду от соседей, затем, развешивать белье во дворе…

Стирать приходилось часто. Этого требовал уход за двумя маленькими детьми. В то время не было подгузников и одноразовых пеленок…

В один из таких дней мама стирала, Вова спал, а я почему-то не мог заснуть.

Приехал домой отец и вместо того, чтобы помочь маме носить воду, лег спать, а мама пошла за водой.

Вернувшись, ужаснулась: шестимесячный ребенок (я) диким криком орал, а его тельце было покрыто вспухшими полосками от волдырей. Это отец шнуром кипятильника хлыстал по мне!

— Идиот!!! — взревела мама и кинулась на него, но получила удар и упала.

— Он орал (указал на меня пальцем) и спать не давал! Я с работы, устал! И ты заткнись! — грозно кричал он…

Чужой взор своими глазами не виден

Кто-то осудит маму, что мучилась сама и невольно позволяла, чтобы через пытки проходили и дети. Но осудить и назидательно изречь: «Я бы на ее месте…» куда легче, чем понять, почему это происходило.

Начнем с того, что это были восьмидесятые, где не было телепередачи «Пусть говорят» и интернета с подобающими форумами, на которых люди легко обнажают проблемы, их слышат многие и на них реагируют. А попробуйте погрузиться в ту атмосферу, где о «свободе слова» даже не помышляют и где сор не выносят из избы.

Представим на минуту, что мама пожаловалась подруге:

— Меня избивает муж!

Она бы, наверняка получила в ответ предсказуемую реакцию:

— Вот удивила, да мой дурак меня тоже бьет…

Она бы даже не дослушала ее и, перебив разговор на болезненную тему, перевела его на другую, не дослушав и не успев уловить ту ужасную разницу!

Людям свойственно рассуждать субъективно: у подруги такая же проблема, но хуже, чем у нее, не может быть! Не побывав в ее «шкуре», никогда бы не поняла той страшной трагедии, которая развернулась в семье.

Ловлю себя на аналогичном восприятии другой ситуации: по телевизору показывают истощенного до ужаса ребенка из Африки и, понятное дело, что он голоден! Мне жаль его. Но понять этого несчастного по-настоящему можно только имея свой горький опыт, вспомнив голод, с учетом глобальной разницы.

Отец продолжал безжалостно избивать маму, запугивая излюбленной фразой «Если кому-нибудь пожалуешься — убью!»

Участковый находился в районном центре, что 30 километрах от хутора.

Написать заявление?! Отец и об этом заранее предупредил маму:

— Тебе никто не поверит!

Мама своим родителям тоже жаловаться боялась и поэтому прятала и замазывала синяки.

То, что буду описывать дальше, отчетливо помню до сих пор! Это вовсе не значит, что в моем детстве не было счастливых моментов, куда хочется вернуться.

Дворик вечного лета

Наша семья переехала жить в другой дом в том же хуторе.

Дом был на два хозяина, и во второй половине жила прабабушка Лена (маминого папы мама).

Дом был разделен стеной, а двор — забором, но калитка была всегда открыта! Следы наших с братом босых ног скоро протоптали к прабабушке широкую и спасительную тропинку.

Прабабушку Лену я вспоминаю с теплом и трепетом сердца. Небольшой клочок земли — дворик вечного лета.

Цветы «Анютины глазки» блестели от счастья, купаясь в нежности солнышка, что росли чуть поодаль от порога, а рядом с ними, слегка сгорбившись от своего же веса, радовали глаз пионы, подвязанные веревкой к вбитым в землю колышкам. От дома до летней кухни об забор росла петунья. Она так гармонировала с нежными лилиями! Легкий взмах крыла ветерка касался бутонов, и все вокруг благоухало цветочной парфюмерией.

По другую сторону выложенной из кирпича дорожки расположились грядки с помидорами отменного вкуса. Все казалось исполненным добра и света. Даже летняя кухонька, которая притягивала гостеприимством и необыкновенным уютом. Его создавали два маленьких окошка, завешенные занавесками из тюли в мережку, стол, на котором красовалась тарелка с аппетитно пахнущими оладьями, рядом — газовая плита, баллон, а на нем — тряпочки, низкая и короткая лавочка с двумя ведрами питьевой воды и белой кружкой. Белый диван с мутно — оранжевыми узорами, похожими на цветы, был особенного интерьера: спинка из трех подушек, а вместо боковин — продолговатые подушки, похожие на боксерские груши.

Шарканье тапочек со стоптанными задниками и по-особому мелодичный и добрый голос обрывали тишину:

— Вова, Павлик, идите кушать.

На душевно-заботливый зов бежали, играючи, обгоняя друг друга. А прабабушка, подбоченившись, ждала, по-доброму улыбалась и шутливо называла нас озорниками. Ее по-особому вкусный борщ, жареная картошка и слегка смоченный сахар на кусочке хлеба — вкус детства!..

С интересом наблюдали за ее особой манерой резать хлеб, прислонив к груди и орудуя ножом об себя (сложно описать этот процесс).

Мама уже работала в столовой, что находилась через дорогу от нашего дома. В ней питались все, кто трудился на земле: трактористы, комбайнеры, кузнецы, сварщики, а еще солдаты, которых привозили в помощь хлеборобам в горячую пору страды. Так что приходилось готовить где-то на 70 человек, а то и больше. Адский труд, в котором помогали двоюродные сестры мамы Лена и Маша. Они приезжали из города на летние каникулы к бабушке Лене.

Отец развозил хлеб по району и в наш магазин тоже.

В то время, когда родители были на работе, за нами присматривала прабабушка Лена. Она нас часто журила, потому что мы росли озорными и не умеющими сидеть на одном месте.

Возле гаража рос огромный пышный тополь, где мы любили лазать, как обезьяны, а прабабушка, беспокоясь за нас, покрикивала:

— Ну-кась слезайте, немедля, а то упаните и руки с ногами убьете (цитирую дословно ее интересное изречение).

— Ну, ба! Не упадем!

— Ах вы, неслухи такие!..

Бранила, конечно, за дело, но быстро остывала и никогда не докладывала родителям о наших проделках. Как-то с братом мы стащили спички, чтобы покурить за сараями, а она как раз хворостиной прогоняла со двора кур, чтобы те не клевали помидоры. Как пригодилась ей тогда та хворостина, от которой попы наши горели. Повторюсь, наказывала редко, но по делу! Боялась и за нас, и за то, чтобы мы не сожгли сараи и сено.

Между тем постоянно баловала нас блинами, варениками, оладьями…

Ласково называла нас «Сыночек».

Все, что связанно с прабабушкой Леной, отложилось в моем сердце благодарностью и любовью, радостной порой, куда часто возвращают воспоминания. Видно, там и таится счастье ощущать себя босоногим внучком, которого любят и которому прощают его шалости.

Братская пуповина

С братом Вовой все детство были «не разлей вода», да и по сей день так, хоть сейчас нас разделяет расстояние в тысячу верст. Братская пуповина по-особому питает нас любовью и взаимопониманием. Мама не раз рассказывала, как я, будучи младенцем, спал, а Вова подходил, вставал на носочки, с детским любопытством заглядывал в кроватку и звал меня:

— Палик!

А мама шепотом предупреждала:

— Тише, а то разбудишь!

Вова отходил, но тут же возвращался и уже шепотом звал:

— Па — а — алик!

Мама давала ему игрушку, чтобы отвлечь, но его так и тянуло к кроватке с младшим братом, глядя на которого он мог бы повторять его имя вновь и вновь:

— Па — а — алик, Па — а — алик…

Забавно и в то же время душевно тепло!

Моя любовь к брату проявлялась несколько по-иному. Когда я немного подрос, то подошел к маме, рыдая и вопрошая:

— Почему ты назвала Вову — Вовой, а меня Павликом?! Я тоже хочу быть Вовой!

— У тебя красивое имя, Павлик, — утешала мама, гладя по голове.

— Нет! Я хочу быть Вовой! — топал я ногами.

Да-да, так хотелось во всем быть похожим на него.

Подрос и понял, что поводу имени «психовал» не зря! Как выяснилось, Вову назвали в честь дедушки Володи, а меня — в честь бабушки Пани.

И если следовать этой логике, то Вову, слава Богу, миновало имя — Надя (имя второй бабушки)! А сейчас я очень люблю свое имя! И еще думаю, что братская любовь сопоставима с первым полетом птенца. С одним крылом он не взлетит.

Помощники

Бежали годы, росли и мы! Пятилетний Вова мыл посуду… Да-да! С малых лет мы были к этому приучены: мыть полы, посуду, помогать в огороде и по хозяйству. Но вернемся к мытью посуды. На носочках Вова дотягивался до большой чашки, где мыл тарелки и ложки после вкусного обеда.

— Водик (так я его называл)!

— Что?

— Я тоже хосю мыть посуду! — на ломаном детском говорил я.

— Ты еще маленький, — назидательно отвечал брат.

— Я не уланю.

— Ага, ты разобьешь, а меня накажут.

— Нет! Не лазобью! — тянул руки к чашке.

— Ладно, только чуть-чуть! — и брат отошел немного в сторону.

Я тянулся к грязным тарелкам, будто это было золото в горшочке! Но, как ни старался, не доставал…

Вова дал в руку мне тарелку и посудомойку (тряпочку), я протер ее, а он поспешно забрал.

— Только маме не говори, что я тебе давал посуду мыть.

— Холосо, а еще дашь?

— Да, но в следующий раз.

Я был счастлив, что помог, что умею, как брат!..

Хотелось тут же побежать и похвастаться маме, но просьба Вовы вмиг останавливала! Нет, не из-за того, что Вова бы мне больше не давал посуду мыть. Просто не мог позволить, чтобы его из-за меня наказали. Так рождалась и крепла наша братская солидарность.

Исюх

Кудахтающие куры, поднимающие пыль гребущими лапами, телята, отгоняющие хвостами мух, гуси и утки, будто скользящие по воде в искусственно сделанном водоеме, магнитили любопытный взор ребенка! Так четырехлетним я познавал животный мир! Это был скотный баз у бабушки Нади.

Видел ли все это ранее? Конечно! Так что же меня так привлекало, ведь каждый раз со слезами уводили со двора?! Опоросилась свинья? Так и у нас тоже на тот момент были маленькие поросята! Но в том-то и был секрет, что у бабушки Надиной свиньи один из поросят оказался пятнистым. Этот черно-белый поросенок и запал мне в душу! Ах, как я им восхищался! Хотел забрать и играть с ним дома, но мне был разрешен только зрительный контакт. И я становился на носочки и наблюдал, как огромная свинья мама лежала на боку, лениво похрюкивая, а поросята беспорядочно тыкались ей в брюхо и сосали ее. Накушавшись, они резво бегали по базу, будто играли в пятнашки, а я мысленно вступал в их игру.

— Павлик, иди пить чай, я пирожки пожарила с картошкой, как ты любишь! — звала бабушка Надя.

— Потом, потом! — не отрывая взгляда от пятнистого поросенка, отвечал я на приглашение к столу. Но бабушка брала меня за руку и вела опробовать пирожки.

— Ба, я хочу этого исюха (так маленький называл свиней), и пальцем указывал на поросенка-красавчика.

А она улыбнулась, но ничего не ответила.

— Ба, давай поменяемся? Я тебе два белых, а ты мне этого?

— Давай! — и примирительно похлопала меня по спине, подыгрывая шутке.

Я развернулся и побежал домой.

— Павлик, а пирожки? — крикнула вслед бабушка.

— Я мигом!

Мелкие камешки, под солнышком нагретую пыль и прохладу травки, что редкими кустиками росла на оживленной дороге — все это я ощущал босыми ногами, когда шел к бабушке! Но когда бежал домой, то ничего подобного не испытал! По пыльной дороге бежал быстро! Боялся, что бабушка передумает.

Не успел заметить, как за спиной хлопнула калитка.

— Мама! — закричал громко и призывно.

— Что случилось? — Она положила в грядку с клубникой шланг, что держала в руках, поливая под корешок.

— Давай меняться исюхами!

— Что?

— Бабуска Надя даст мне исюха с пятнами, а я ей два белых.

Мама смеялась, а я не понимал причины ее веселья.

— Глупыш ты мой, — прижала меня мама к себе.

— Мама, посли, — тянул ее за руку к нашему свинарнику.

Но она еще больше смеялась, а я заплакал, поняв, что меняться не будем.

Заплаканный побежал обратно к бабушке, а точнее к исюху!

Смотрел на него, а слезы текли ручьем! Будто смотрел на друга, что уезжает от меня насовсем, и мы больше никогда не увидимся!

Бабушка Надя подошла ко мне.

— Павлик, я тебе его подарю.

— Спасибо, бабуска! — крепко ее обнял.

Души не чая в своем друге, кидал травку ему, гладил!..

Кабанчик рос-рос и стал кабаном, а в один день перелез через забор и убежал…

Так сказал за столом отец, а затем попросил еще порцию свежих жареных котлет! Тогда я понял, что взрослый мир суров и беспощаден.

Мойдодыр и дыр — дыр домой

С Ваней часто играли в машинки, лазали по деревьям, а однажды испытали большой соблазн, увидев, как четким строем с громким гоготом гуси вышли из большой лужи!

Накат грязной волны слизал следы гусей, вышедших сухими и чистыми из воды. Это был для нас наглядный пример и стимул для действия.

— Ванька, давай искупаемся? — предложил я.

У того глаза заблестели, подобно солнечным бликам, что играли в легкой ряби манящей лужи.

— Давай, конечно! Только я сам раздеваться не умею.

— Я помогу (старше его на год).

Сначала разделся сам, затем помог другу, правда, кофту с него снять не получилось.

— А давай ты ее намочишь, так легче будет снимать, — предложил я.

Следуя этой логике Ваня без трусов, но в кофте бултыхнулся в лужу, я тут же присоединился к нему. Имитировать плавание было захватывающе весело.

— Вставай, будем кофту снимать, — наконец, сказал я.

Материя намокла и прилипла к телу, так что теперь ее было совершенно невозможно снять.

— Ну и ладно, уже все равно кофта мокрая! Давай купаться так, — предложил Ваня.

Мы так азартно барахтались, что ранее упавшие капли дождя, образовавшие ту лужу, долетали обратно до тучек. Вода была теплая, как парное молоко. Так что восторгу нашему не было предела.

Безмерную детскую радость и звонкий смех остановила увидевшая нас моя троюродная бабушка Тоня.

— Ах вы паразиты! Ну-ка быстро выходите!

Но мы не выходили по вполне себе уважительной причине — были голые! Сидели и прикрывались руками! В итоге все же покинули природный бассейн, а бабушка Тоня попросила знакомого парня Леню, чтобы тот отвез меня на своем дыр — дыр мопеде домой.

Грязного, как домовенка Кузю, привезли к родителям! Думал — убьют! Но были гости из города, которые оказались веселыми людьми с хорошим чувством юмора. Мне тут же вместо отчитки и наказания предложили попозировать и сделали снимок на память. Грязь на снимке было не очень видно, зато фон из цветов сделал фотографию красочной и оригинальной, а моя улыбка довершила портрет счастливого деревенского парнишки, похожего на гадкого гусенка.

«Кругосельское путешествие»

— Сынок, пойди в дом, посмотри сколько времени.

— Хорошо, мам!

Зашел в дом, зрительно зафиксировал время, выбежал к маме:

— Большая стрелка на 1, а маленькая на 6.

— Пять минут седьмого, — сказала мама.

— Нет, мам, большая стрелка на 1, а маленькая на 6! На 7 нет стрелок — повторил я.

— Знаю, сынок, но и без семерки я поняла, сколько времени. Спасибо тебе, сынок.

Она хотела объяснить мне эту загадку, но я перебил:

— Мам, можно мы с Водиком поиграем?

— Только не долго, скоро за коровами идти.

Нас приучали встречать коров с детства. Мы шли к трем столбикам (наш ориентир), где собирались с ребятами… Набирали в горсти и подбрасывали вверх прогретую под солнцем пыль. Оседая, пыль превращалась в видимые образы, а мы озвучивали, что увидели.

— Водик, смотри, а это похоже на самолет.

— Ага, а это — на дерево.

— Да, точно!

В этот момент подъехал на мотоцикле дядя Сережа, мамин брат.

— Привет, бандиты!

— Привет! мы не бандиты.

— Кататься поедете?

— Да! — с радостью отозвались мы с братом.

Дядя посадил меня на бак, а Вову сзади.

— Держитесь!

Мы получали несказанное наслаждение от скорости и встречного ветра.

Покатались не долго, нужно было бежать за коровой, но в свободное время бежали вновь к дяде за порцией адреналина. Я и сейчас помню это ощущение, как скорость щекотала пятки…

С армейской хваткой

Пришел ко мне друг Ваня.

— Паш, пойдем играть.

Детское сердечко загорелось желанием поиграть, но нужно было сначала помочь родителям.

— Сейчас, посуду помою, подожди!

Тот сел и стал смотреть, как я мою посуду, а Вова — полы.

Помыл посуду, пополоскал, вытер, расставил на полочку.

— Ну, что идем?

— Сейчас, еще кур накормлю, подожди.

Ростом едва выше ведра, из колонки набрал воды полведерка, вылил в специальную емкость, затем принес зерна и насыпал в кормушку.

— Паш, пойдем уже! — заканючил мой друг Ваня.

— Сейчас, только собакам воды налью.

Трем собакам отнес воды, Вова тем временем полил помидоры и только тогда пошли с Ваней играть. Мы с братом четко знали свои обязанности и так же четко их исполняли.

Истина устами ребенка

Отец вернулся с работы в нетрезвом состоянии, взял что-то и уехал.

Мы с Ваней отправились играть, а навстречу нам вышел дедушка Коля.

— Павлик, папа дома?

— Нет!

— А где он?

— На блядки уехал.

Дедушка поперхнулся от неожиданности.

— Куда уехал? — переспросил он с тревогой.

— На блядки, — повторил я спокойно.

Дедушка замер в изумлении, а мы пошли дальше.

— Паш, а что такое блядки? — спросил Ваня.

— Я не знаю. Тётя Наташа часто говорит маме: «Юрка опять на блядки уехал».

Отец был в курсе разговора внука и деда.

Да, мне тогда досталось, но, как оказалось, за дело! Я был прав…

Азы письма

Дядю Сережу забрали в армию, он служил в Нижегородской области, закрытом городе Арзамас — 16 (нынешний Саров). Я подошел к маме, она сидела на стуле, в правой руке держала ручку, а на столе лежала тетрадь.

Ее взгляд был направлен в окно и растворялся где-то вдали…

— А что ты делаешь? — спросил я.

— Письмо пишу, дяде Сереже, — ответила она, вернувшись в реальность из задумчивости.

Мое детское виденье этого процесса я сформулировал в вопросе:

— Мам, а почему ты пишешь, потом смотришь в окно, замираешь, вытираешь слезы, а потом опять пишешь?

— Вспоминаю, сынок, как мы с твоим дядей росли, а сейчас он далеко, и я очень скучаю! А давай ты ему тоже напишешь?

— Я плохо пишу и не знаю, что писать, — растерялся я.

— Ты скучаешь по дяде?

— Да! Очень!

— Так и напиши об этом.

И я вспомнил, как он со мной и Вовой играл, его шутки всегда нас смешили. Еще на санках и велосипеде катал. Это было здорово!

И на самом деле соскучился по дяде и всему, что было связано с ним. Но у меня напрочь отсутствовали понятия «расстояние» и «время»! Я не представлял, где он и когда вернется. Не понимал и того, если все мы скучаем по нему, а он тоже скучает, то почему же он не едет домой?

Все попытки объяснить мне ситуацию не укладывались в детском понимании! Одно было ясно: отсутствие его здесь и сейчас стало причиной того, что я соскучился. Об этом и написал в своем коротком письме корявым почерком:

«Дядя Сережа, я скучаю! Привези мне значки!»

Мама смеялась, а дяде Сереже, как оказалось, было очень приятно читать такие строки. Тем более, что это был мой первый опыт изложения мыслей на бумаге.

Азы чтения

За окном снег припорошил усталую и сонную землю, а вступивший в полноправие ветер метался и вьюжил, будто проверял, не утратил ли он с прошлой зимы свою силу и скорость! Но, как показал результат, — за год он только окреп!

На подоконнике в горшочке огненно пылала красная герань, рядом со столом включенный телевизор «Рекорд» фоном издавал какие-то звуки…

Мы часто ночевали у прабабушки Лены при условии мы с братом будем там читать. Вова умел, а я учился. И мы под чутким руководством бабы Лены совмещали чаепитие и чтение! За окном ветер складывал усталые крылья, мы с Вовой читали детские сказки по очереди вслух, а прабабушка пряла шерсть и с определенной периодичностью повторяла фразу:

— Брысь, пошел!

А мурлычущий кот Барсик вновь терся об ее ногу! Белоснежная от побелки печь дарила нам тепло, а в ее коробе, дразня нас аппетитным ароматом, румянились сухари…

Самое удивительное, что эти походы с ночевкой и стали моей успешной школой, где я научился читать, причем одинаково хорошо, глядя на текст, как положено и вверх тормашками.

Цыплят по осени щипают

— Помогите! Помоги-и-и-те! — дуэтом раздавался детский крик о помощи.

Мама в этот момент возвращалась домой после трудового дня. На тот момент она работала учетчиком, а это адский труд. Она ходила по колхозным полям в зной и грязь с саженем, замеряя площади обработанных посевов, скошенных и обмолоченных полей, фиксировала данные в журнале, вела документацию, начисляла наряды и зарплаты. Так что шла, уже не чуя от усталости ног. Но услышав крик и узнав голоса своих сыновей, она бросилась на зов о помощи, позабыв в один момент об усталости и обо всем на свете.

— Бегу! — в ответ кричала мама, успокаивая надеждой, что она уже рядом.

Она подбежала к нам и остановилась в удивлении. Мы с братом увязли в огороде прабабушки Лены.

Предыстория этого ЧП такова: весеннее солнышко своим теплом растопило снега, а талая вода смягчила твердь земли до вязкого состояния.

— Водик, давай играть в мячик, — предложил я.

Его месяцем ранее подарили мне на день рождения.

— Давай, пока мама с папкой на работе, а баба Лена задремала, — ответил Вова.

Соблазн был велик! Подаренный мяч и так уже месяц лежал в доме, а родители все откладывали разрешение до того дня, когда просохнет земля…

— Паш, удар на меня! — вполголоса командовал Вова.

Глухой звук «бум!» и ошметки грязи, что отлетали от сапога, сопровождали полет мяча. Он приземлился с не менее глухим звуком «шмяк!» на вспаханную делянку, где прабабушка сажала картофель.

— Я сейчас достану его, — смело сказал Вова.

Но едва он сделал несколько шагов, как увяз в грязи, а его попытки выбраться только усугубляли ситуацию. Вову засасывало все глубже и глубже! Он решил помочь себе руками, но эта попытка лишь карикатурно вписалась в пейзаж. Теперь он стоял враскоряку с застрявшими в пахоте руками и ногами средь веселых солнечных зайчиков, блестевших в лужицах по всему огороду.

Я очень испугался за брата и ринулся к нему на помощь. Успел сделать два-три шага и сам завяз в пахоте по самые ушки, разделив братскую участь!

Теперь мы оба были пленниками огорода и синхронно орали во всю мочь:

— Помогите!..

Подбежала мама, протянула нам сажень, вызволила из плена и… впервые отлупила — заслужили. Мяч остался в огороде, а утром его там уже не оказалось. Я надеялся, что по осени, копая картошку, мы выкопаем и мяч, но увы…

«Я убью себя, лодочник»

Мы часто с Вовой прибегали к дяде Вите (родной брат отца) с тетей Ниной! Несмотря на возрастную разницу, играли со старшими двоюродными братьями Лешей и Виталей, сестренкой Олей.

Тетя Нина нас баловала желтой черешней с незабываемым вкусом!

Ставила чашку, а мы собирались, как котята вокруг миски с молоком, да и мурлыкали аппетитно подобно им!

Голодный вихрь детскими ртами мгновенно сметал до дна янтарные ягоды!

Совсем юное очарование — сестренка Оля — с удовольствием помогала готовить маме, а куклы оказывались второстепенными среди ее приоритетов! Еще бы! В результате совместного с мамой творчества рождалось то, что тут же с аппетитом поглощалось.

Леша и Виталя изобрели гоночную машину из самокатов и подручных средств. Изобретение радовало глаз дизайном, а вот с двигателем обнаружились недоработки, точнее — отсутствие такового. Компенсировали этот досадный недостаток количеством желающих прокатиться на самодельной гоночной машине. По очереди сажали одного за руль, а остальные ее толкали…

В один из таких гостевых визитов мы захотели чего-то эдакого. Леша, Виталя, Вова и я взяли лодку из пенопласта, и пошли…

Накаты волн на водной глади озера, расположенного вблизи небольшого леска, корабликами гнали упавшую листву!

— Давай, давай, давай! Ура! Класс! — резал тишину звон детских голосов…

По берегу озера бежал Леша, самый старший из братьев. В его крепко сжатой руке была веревка, закрепленная за лодку, в которой сидели Виталя, Вова и я. Лодка скользила по воде подобно тому, как легкое облако, что плывет по просторам небес. Набранная скорость захватывала дух! Эмоции выражали всеми прелестями чисто русского языка…

Но что-то пошло не так, и лодка неожиданно перевернулась! Виталя и Вова моментально взобрались обратно на борт, а моя попытка вынырнуть не удалась. «Бум — бум» бился я головой об лодку, но быстро сообразил, что следует отплыть под водой в сторону! Поплыл влево, а в тот момент наверху прозвучала команда:

— Вовчик, Павлик под лодкой, греби влево!

Братья изо всех сил руками выгребали лодку в указанном направлении.

Я отплыл немного влево, попробовал вынырнуть, но опять — «бум — бум» головой об лодку! Очень сильно испугался! «Нужно плыть вправо!» — мелькнуло в моей голове, а в это время сверху:

— Виталя, он под лодкой, слышишь, бьется головой? Гребем в другую сторону! — уже кричал Вова.

Они снова четко стали действовать по команде…

Внутренняя паника поедала энергию, но я поплыл вправо и вновь — «бум-бум» головой о дно лодки. В тот момент Леша уже был рядом, а Виталя с Вовой прыгнули в воду. Втроем вытащили меня, перепугавшись не менее тонущего. Я впервые плавал, да еще и под водой…

Смеялись уже не так весело, как перед походом на озеро! Пришли к тете Нине и дружно соврали, что в лужу упали… Тетя напоила любимых озорников теплым чаем и дала нам с Вовой сухую одежду. Для нас не было в том ничего удивительного. Я многое донашивал за Вовой, Вова — за Виталей, Виталя — за Лешей! И мы с удовольствием участвовали в этом братском обмене.

Кусочек радуги

Детство наше не блистало и достатком. Наши немногочисленные игрушки были в основном самодельными.

— Водик! Тетя Жанна приехала! — радостным голосом сообщил я брату.

Мы бросились в ее объятия!

— Ого, как вы выросли! — подметила тетя Жанна.

Она обняла нас, как родных, а не как подруга мамы.

— Мальчишки, смотрите, что я вам привезла на выбор: черный пистолетик с красными пистонами и гоночная машинка на пульте управления.

— Вот это да! — удивленно вскрикнули мы!

— Спасибо большое!

— Играйте! — улыбнулась она

Мы не могли нарадоваться! Ведь и правда: наши игрушки вышли из-под рубанка, а тут такое чудо!

— Мальчишки, купите мне минералки! — протянула нам купюру тетя Жанна. — А на сдачу жвачки себе купите.

— Да там же много остается! — удивился я.

— Пашка, а ты, я смотрю, хорошо считаешь.

— Да! — с хвастливой интонацией произнес я.

— Остальное — все ваше, — с улыбкой повторила тетя Жанна.

Мы побежали в магазин и купили в общей сложности полблока жвачек.

С набитым жвачками ртом делились впечатлениями от вкладышей:

— Водик, смотри, какая у меня тачка! — гордо показывал вкладыш, будто это фото моей машины.

— Да фигня! Смотри, что у меня! — показывал брат еще круче машину на вкладыше.

— Давай поменяемся?

— Не-е-е!

— Ну, Водик! — смотрел на него умоляющим взглядом.

— Ладно, давай, — соглашался он.

Тетю Жанну мы ждали в гости не только из-за подарков и щедрости, а она играла с нами с таким же детским азартом, как и мы, весело и искренне! А еще мы ездили на природу жарить шашлыки и купались в реке.

И хочется от души сказать этой удивительной женщине спасибо за яркие моменты детства!

Глава III «Окстись» и дети

Только трус расправит крылья

Перед женщиной и детьми!

Поджавший хвост при равной силе —

Преждевременно улетит.

А синий «Днепр» на пруду…

У отца был мотоцикл с люлькой «Днепр», и мы всей семьей поехали на рыбалку на пруд. Стрекотание кузнечиков и пение лягушек исполняли гимн лета, а зелень лугов с полевыми цветами расправляли флаг этой замечательной поры. Мама с отцом удили рыбу, а мы с Вовой бегали вокруг мотоцикла, который стоял на возвышенном берегу. Изобилие тех мест разнообразной растительностью насыщало глаза красками, а свежий воздух обогащал легкие своим привкусом свободы.

Дети часто не задумываясь и всегда следуют за своим любопытством, а любой запрет обретает обратный эффект и действует, как вывеска с надписью: «Добро пожаловать!»

— Павлик, давай на мотоцикле посидим?

— Порулим? Как вчера?

— Да! Пока мама с папкой не видят.

— Давай!

Без ведома родителей оседлали мотоцикл и имитировали езду, нажимая на все, что нажимается. И вдруг мотоцикл покатился прямо в пруд, а мы пытались его удержать!

— Водик, держи его!

— Не удержим! — надрывным испуганным голосом вскрикнул брат.

Дальше — как в кино: темно, светло, мокрые тряпочки на голове у обоих.

Мама, как уточка-наседка, вилась вокруг нас с братом:

— Вова, Павлик, голова болит? Что болит? Вы ничего не сломали?..

А мы больше притворялись! По уважительным причинам, зная крутой нрав отца.

— Вашу мать! — зло орал он.

Я предполагал, что эта фраза была адресована нам с братом. Так оно и было на самом деле. Но в тот момент мы, как после бомбежки, лежали с белыми перевязками на головах и слушали, как на фоне «летнего гимна» раздавались крики:

— Тянем!

— Три — четыре, тянем!

— Дружно! Разом!

И, наконец, как итог всех усилий, отцово смачное: «Трындец мотоциклу!..»

Тут же — обнадеживающая фраза кого-то из помощников: «Не переживай, у меня тоже тонул! Ездит, как и прежде».

Это отец с мужиками, что тоже ловили на том пруду рыбу, тросом вытаскивали из воды мотоцикл. Благо, что солнце июля не жалело своих лучей и самые горячие направляло на мотоцикл, что вскоре просох.

Мы всей семьей проголодались, спешили домой. Отец накручивал ручку газа, а я смотрел на его жилистые руки, как наливались кровью вены и с определенной периодичностью пульсировали! Смотрел на кисти рук, что сжимали ручки руля так, будто боксер на ринге принял стойку, угрожая сопернику кулаками, нарочно сняв перчатки. Думалось о том, что эти сильные руки не защитят и не пощадят…

Мысли были предсказуемы, потому что исходили из предыдущего опыта.

По приезду домой думали с братом об одном — наказание неизбежно! Лишь бы он сначала покушал — будет не таким злым.

Но он обед перенес на потом и принялся за наказание! Отходил ремнем так, что наши красные, как у мартышек, задницы горели! На них можно было ставить сковороду и жарить пойманный улов, но его не было. И вообще в этот злосчастный день мы вместо того, чтобы сушить рыбу, распугали ее, так и не пойманную, лихо въехав в пруд на «Днепре».

Фокус прогорел

К нашей великой радости из армии вернулся дядя Сережа. Он привез нам с братом погоны и значки!

Он жил со своими родителями бабушкой Надей и дедушкой Володей.

С дядей у меня было всего 13 лет разницы в возрасте, но огромное уважение к нему не позволяло называть его иначе, как дядя.

В тот день он показал нам «фокус»: отрывной календарь над горящей свечой каким-то образом сам быстро перелистывался и не загорался.

— Ого! — в один голос отреагировали мы.

— Понравилось?

— Да! Покажи еще.

Дядя показывал этот фокус еще несколько раз! По его лицу было видно, как ему приятно удивлять племянников. Мы же были погружены в иллюзию виденья, наделяя дядю качествами, что присущи волшебникам, и ему это заметно льстило.

По дороге домой обсуждали с братом увиденное.

— Классный фокус! — сказал я.

— Ага! — восторженно подтвердил Вова.

— Я тоже хочу так же научиться! — мечтательно произнес я.

— Давай научимся? — предложил Вова.

— Давай! Пока мамы и папки дома нет.

Пришли домой, сняли со стены отрывной календарь, нашли свечи, которые были припрятаны на случай, если отключат свет! Подожгли одну из них, взяли календарь и…

Листочки, на которых были прописаны числа, название месяцев и сделаны какие-то пометки, сначала пожелтели, потом начали чернеть, взметнулись огнем и осыпались пеплом. Мы испугались, затушили календарь и спрятали!

— Водик, нас папка убьет! — дрожащим голосом сказал я.

— Да, будет хуже, чем позавчера! — уныло подтвердил брат.

Двумя днями ранее отец своим излюбленным «Вашу мать!» весь дом оповестил, что случилось очередное ЧП.

— Ну-ка, идите сюда! — звал нас отец.

Мы покорно подошли

— Это что такое? — указал пальцем на смятый половик, о который споткнулся.

— Не знаю! — В один голос ответили мы, опустив глаза в пол.

Раздался щелчок и резкий визг Вовы, которого отец наградил подзатыльником.

— Что это?

Теперь этот вопрос, как рык льва, был обращен только ко мне. И тут же я взвизгнул еще громче брата от полученного тяжелого удара.

— Мы больше не будем! — вытирая слезы, шмурыгали мы носами.

Но отец обжег Вове пальцы рук, приговаривая:

— Я вас отучу!

Руки брата тряслись, нежная детская кожа волдырилась от огня!

— Папа! Папочка, не надо, пожалуйста, мы больше так не будем!

— Убирайте за собой! Сволочата! — прорычал с таким гневом и такой злостью, будто мы были не его дети, а ненавистные подкидыши.

Трясущими руками мы подбирали спрятанные ранее под половиком листочки календаря, что скручивали в трубочку, поджигали и курили, копируя отца, когда он дымил сигаретой около печки.

Вспомнив это, переглянулись и поняли, что впереди — еще более жестокое наказание! Так и оказалось! Отец это делал изощренно и каждый раз со все большей жестокостью!

Волдыри от ожогов зажили, а вот душевные рубцы до сих пор кровоточат памятью…

Милиция разочаровала

Приехали милиционеры и вели длительную беседу с отцом! Высокие мужчины в форме, серьезные лица — все это пугало и настораживало! Причины того визита мы не знали, побежали к прабабушке Лене, что жила с нами в доме на два хозяина, а двор разделен забором.

— Ну-кась зайдите немедля! — бабушка нас завела к себе в дом. Но мы вновь хотели побежать во двор.

— Не пущу. Если отец вас слышал, он всыпет вам щертей!

Минутами ранее мы с братом не по-детски радовались:

— Ура! Папку в тюрьму посадят! Ура! Папку в тюрьму посадят!

Дуэтом мы даже не кричали с Вовой, а пропевали эти слова.

Но как оказалось потом, отец был свидетелем какого-то преступления, а душевную нашу песню он не оценил!

Дом пыток

Мы заслуживали порки, отрицать не буду, но не издевательства, которым подвергал нас отец.

Он бил всем, что попадало под руку: ремнями, шлангами, плетками…

— Убью! Выродки!..

Мне не забыть его озлобленных глаз, прикуса губ, и того, как замыкался с нами в комнате!

Бил с такой силой, как бьют не всякого взрослого: все тело горело, а он продолжал бить и орать:

— Не тряситесь! Что вы, как бабы!..

Орал так, что от каждого его слова нас действительно начинало трясти.

Мама рвалась в комнату, но он угрожал:

— Если не прекратишь ломиться, я их убью! Позовешь кого-нибудь — убью!..

Было слышно, как она плакала и уговаривала его:

— Юра, прекрати! Открой дверь! Выпусти детей!

Дергала дверную ручку, обморочно сползала по двери, замолкала, а потом опять плакала и уговаривала его остановиться!

Мамино сердце кровоточило от того, что слышала за закрытой дверью. А мы рыдали взахлеб, то и дело выкрикивая:

— Папа, не надо, пожалуйста!!!

Но он лишь зверел! Бил и заставлял заткнуться и не ныть, а иначе еще хуже будет! Было страшно вдвойне от того, что ждали спасения от мамы и знали: когда откроется дверь, то и ее он будет бить тоже. Так и было — открывал дверь и избивал маму, чтобы не жалела нас! Бил кулаками, таскал за волосы, она падала, а он бил ногами…

Мы с Вовой, крепко обнявшись, истошно кричали, но зверь был глух и слеп!

Попытки помочь маме оборачивались ударами и ором, что пугал до ужаса!

Те минуты длились часами, а часы — годами. В наших детских глазах стояли слезы. В них отражались мамины мучения, которые она переносила молча, удерживая крики боли, чтобы не напугать нас.

Этот ужас продолжался долгих двенадцать лет — ровно столько продлился брак родителей, ставший настоящим адом для мамы и нас с братом.

Открытый перелом логики

Кроме издевательств отец заставлял нас выполнять тяжелую работу. Вспоминается в связи с этим лютая зима, что завалила все вокруг снегом, на две зимы вперед!

— Я буду чистить дорожки от снега, грузить в тачку, а вы будете вывозить вон туда, — сказал отец, показав за двор, где была свалка.

Отец посмотрел так, что все вопросы отпали, за исключением еще одного:

— Пап, а зачем снег вывозить за двор?

— Везите молча! — грозно рявкнул он.

Два маленьких ребенка (6 — 8 лет), по колено в снегу, как бурлаки на Волге тащили «баржу» со снегом… Щеки горели от обжигающего морозного ветра, а руки сводило от холода. Отец курил, пока мы вывозили снег. От страха мы не жаловались, что замерзли. Знали, что было бы хуже, скажи мы это!

Мало того, что нагружал работой, да еще такой, которая не поддается простой человеческой логике! Зачем, к примеру, снег вывозить за двор?!

Хорошо еще, что дождь тазиком ловить не заставлял!

No comments

Помню, как однажды отец разбудил нас с Вовой, полностью раздел и выгнал на улицу, а была зима! Замкнулся в доме, где не утихали грохот, его крики и мамин плачь. Он бил ее так сильно, а она рвалась к нам…

Крики и грохот сводили с ума! Знали, что происходило по ту сторону двери, но помочь не могли и не знали, что будет дальше!..

Не забыть ее криков от боли и о помощи!..

Мы ревели, что было сил, а Вова трясущейся рукой пытался вытереть мои слезы. Зуб на зуб не попадал от леденящего холода, трудно было пошевелиться, колики по всему телу бегали подобно разряду тока.

Время тянулось бесконечно долго, а ожидание отчаливало от берега надежды.

Вова растирал себя и меня руками, а затем мы обнялись и грелись друг о друга. Наконец, открывалась дверь, и мама, шатаясь от бессилия, забрала нас в дом, где вместо теплого чая нас ждал крепкий отцовский ремень!..

До сих пор эти воспоминания выворачивают душу. Это так страшно, когда видишь, как страдает мама, и не можешь за нее заступиться. Страх парализует, лишает сил и воли. Наступает тупая безысходность.

Ночь, ты приютила нас опять

Летом так же выполняли тяжелую работу не по годам, а играть хотелось, ведь мы же дети! Отец не отпускал нас, пока не доделаем то, что он приказал (крепостное право не везде отменили)!

Иногда мы рисковали — убегали без спроса, а обратно идти было страшно!

В тоненьких майках и шортиках ночевали, где придется: в кустах, в стогах, где никто не ходил…

— Павлик, пойдем «Спокойной ночи малыши» смотреть? — иногда предлагал Вова.

— К Ивановым?

— Да!

Перелазили через забор, подходили к незашторенному окну той комнаты, где был включен телевизор. Становились на носочки, украдкой без звука смотрели «Спокойной ночи малыши»…А взгляд невольно переключался на то, в каком уюте смотрели ту же передачу наши одногодки. Два мальчишки, избалованные родителями, кушали пирожки, по дому ходил улыбчивый папа, даже синие софиты телевизора обнимали их!

Завидовали ли им? Нет! Если бы мы познали отцовскую любовь, затем ее лишились по каким-то причинам, то увидев, как ребят лелеет отец, наверное, позавидовали бы! Но любви отцовской не знали! Просто застыл в глазах вопрос непонимания: а разве такое бывает?

После «закрытого сеанса», шли куда-нибудь спать, но прежде подзывали или ловили кошек, прижимали к себе и гладили всю ночь — грелись. Мне не забыть то сладкое мурлыкание и то тепло, что отдавала кошка! Маленькое кошачье сердечко было в сотни раз объемнее и человечнее, чем у отца!

Ненавидел те двоякие ощущения, когда мама нас искала, а мы прятались в кустах:

— Павлик, Вова! — повторяла она с такой надеждой и любовью в голосе, что хотелось броситься ей на шею, с криком:

— Мамочка, мы здесь! Забери нас!

Хотелось обнять ее и не отпускать, но страх перед отцом заставлял молчать.

Лежали и смотрели, как мама проходила мимо, а затем, ее облик поглощала ночь, а зов становился все тише и тише. Наконец, наступала тишина и опустошала все внутри: надежду и веру в чудо! Вова крепко сжимал мою руку, давая понять, что в этот миг мы не одиноки — есть друг у друга!

Спустя некоторое время, мамин голос вновь становился громче, из темноты выступали ее очертания, но мы не отзывались, и она проходила мимо, а вслед за ней бежали наши души…

Две мальчугана, прижавшись друг к другу, смотрели на звездное небо и видели огромные просторы вселенной и ее свободу! В такие минуты слабости и мы были свободны от оков боли и решеток отчаяния! Тогда, наверное, и влюбились в ночь. Ее безликость тем и прекрасна, что художником являешься ты сам!..

Под утро были синими от холода и стучали зубами, да еще и посмеивались друг над другом, но тот смех был скорее психологической защитой, чем весельем. Ведь мы знали, что нужно идти домой и что нас там ждет!

Почти весь день без еды, ночь и холод были веским поводом возвращения домой. Но не «блудных сыновей» встречал любящий отец, а озверевший тиран, импровизирующий все более изощренные наказания провинившимся сыновьям и плачущей от собственного бессилия маме.

Проходило несколько дней, и мы вновь убегали и ночевали в объятиях темноты и «свободы». И так несколько лет.

Помню, как прабабушка Лена жарила семечки, угощала нас, а ночью мы заглушали ими голод! Иногда запасались и корочкой хлеба на двоих и тогда горстка жареных семечек с хлебушком вприкуску становились для нас ни с чем несравнимым лакомством!..

Бить или бить?

Сладкий детский сон, где свободный полет обеспечивал физиологический рост, был нарушен так внезапно, как когда-то Юрский период потревожил метеорит! Теплое одеяло было сорвано подобно тому, как фокусник, дернул за край скатерти, что, молниеносно скользнула по столу, и оказалось в руках умельца…

Еще не успели с братом понять, в чем дело, как услышали крики отца:

— Выродки! Кто из вас украл?

— Что украл? — потирая сонные глаза, пытались уточнить мы с братом.

Но отец объяснил по пальцам, заставив вытянуть руки. И начал бить по кистям ремнем (иногда бляшкой), прикладывая всю силу своего гнева.

Вибрации его голоса пронизывали каждую клеточку, наполняя первобытным страхом организм в целом!

— Не убирайте руки! Не нойте, как бабы! Ну-ка, цыц!..

Колени тряслись так, что было слышно, как чашечки стучали друг о друга! Скулы сводило судорогой, глаза были открыты настолько сильно, что поток слез не успевал их смачивать, а моргать не могли — не выпускали из виду ремень и отца, что бил уже куда попало!

— Выродки! Твари! Кто из вас украл зажигалку?

— Мы не брали!

— Не врите!

Удар за ударом! Удар за ударом!..

На крики прибежала мама и тоже попала под раздачу! В порыве гнева отец извергал такие слова и выражения, что они казались блевотиной, которая прорывается из гнилостного нутра.

— Эти выродки не от меня! Ты нагуляла…

Женский протест был, как всегда, бессилен перед жестокостью домашнего деспота. Прикрывала собой детей, подобно крыльям Ангела! Своих детей, которые внешне переняли черты отца и были неопровержимым доказательством обратного.

Удар за ударом, удар за ударом… пока «воспитатель» не устал махать ремнем и не вышел на улицу перекурить… Мама нас прижимала к себе и гладила, успокаивала, как могла…

Через несколько минут открылась уличная дверь в дом, производя на нас тот же эффект, что и кинематография жанров ужаса. Каждую деталь звука анализировал слух: поворот ручки, едва уловимый скрип ставней и топот идущего человека! Это был звук шагов обладателя переполненного злостью злодея. И эта злоба по дороге расплескивалась под давлением тяжелых ног на пол, делая звуки громче и громче! Казалось, накаленный страшными эмоциями воздух коснулся тела и возглавлял отряд мурашек, что особым строем маршировали по коже! Чем ближе был слышен топот, тем сильнее прижимала к себе нас мама! И вот открылась дверь, где сидели мы тесным комочком! Крепко зажмурив глаза, пытался мыслями очутиться где угодно, но только не в той комнате! Но даже с закрытыми глазами ощутил на себе взгляд, что чуть не проломил спину своим гнетом! Уже морально подготавливал тело к ударам, примерно зная, куда они прилетят, крепко сжимая руки мамы и брата, когда услышал фразу:

— Нашел! Оказывается, зажигалку в машине оставил! Извините!..

Предыстория: отцу подарили красивую зажигалку, он проснулся и пошел покурить, но рядом с пачкой сигарет ее не оказалось… Мысли тут же направились к сыновьям и обвинили их в пропаже. Остальное уже известно из повествования.

Слово «Извините!», прозвучавшее после обнаружения жестокой ошибки, подразумевало угрызение совести и искреннее осознание содеянного. Но интонация, с которой было это слово произнесено, убеждала в другом: тиран извинялся за пустяк, и этим должны были довольствоваться избитые ни за что дети и жена.

С тех самых пор, когда в фильмах показывают момент, где папа заходит в детскую комнату, целуют ребенка и желает спокойной ночи, меня посещает мысль: где же его зажигалка? Или он не курит?

Кого спрятал, тот и виноват

Справедливости ради скажу, что отец порой замечал, что мы дети, и даже играл с нами, а любимой игрой были прятки!

— Вова! — звала мама.

— Водик! — искал брата и я.

— Вова, внучок! — подключалась и прабабушка Лена.

Но в ответ — тишина! Поиски затянулись на часы, а уже стемнело!

— Вова! — звала, не на шутку растревожившись, мама.

— Водик! — со слезами на глазах, кричал и я.

— Вова, внучок! — дрожащим голосом вторила прабабушка Лена.

А отец, знавший, где спрятан сын, спокойно смотрел телевизор…

Через несколько часов прабабушка Лена нашла Вову, выражение лица которого не отражало детского восторга оттого, что его нашли.

— А вот и Вова! Ага, нашелся?!

И последующая реакция — облегченный смех искавших, не знавших, что в детскую игру отцом были внесены изменения правил:

— Сиди тут, сученок! Попробуй только пискни, а то я тебя…

Дальше следовали слова, что вгрызались во все каналы детского восприятия, а предыдущие отголоски горького опыта напоминали о воплощении обещанного! С этими словами закрылась крышка бункера — накопителя под зерно, где лучик солнышка едва проникал через маленькое окошечко и напоминал о том, что по ту сторону стен еще есть тепло! Соблазн отозваться на крики искренне желающих его найти, подавлялись страшным предупреждением отца: «Сиди здесь и молчи — ты наказан!»

Спасение было всего в нескольких шагах, но звать на помощь — запрещено, да и страшно! Быть изолированным от жизни, находиться в неведении, что происходит за «броней» бункера, испытывать голод и тревогу — все это, вместе взятое, пугало меньше, чем наказание телесного характера!

Такое «воспитание» проявлялось и в сарае, где с братом вели себя тише, чем сама тишина, дабы не ослушаться отца!..

Это ломало детскую психику, но не останавливало его!

Глава IV Большие чувства маленьких сердечек

На щеках костры стеснений,

А в глазах искринки счастья!

На листках слова мгновений,

Что тогда казались сказкой.

Волнительный почерк

Анна Васильевна, моя первая учительница, с первых дней учебы возложила на меня лавр вундеркинда! Придя в школу, я уже хорошо читал и писал. Вот тогда-то ко мне неожиданно пришла первая любовь. Ее звали Лиля. А моя детская влюбленность проявлялась с обнаженной искренностью и не была прикрыта нормами и стереотипами. При этом я совершал, как мне кажется, вполне взрослые поступки, ухаживая за ней, серьезно обдумывая подарки, мечтая в будущем о свадьбе и детях. В общем Лилю я со всей своей ответственностью семилетнего мужчины мог назвать: «Моя невеста». Я заходил за ней по пути в школу, мы шли под ручку, а после выполненных уроков вместе играли.

Помню первые поцелуи в щечку, что окрыляли и уносили до небес, а иногда и выше! Мне нравилось делать щедрые жесты, когда друзей угощал карамельками, а ее — шоколадными конфетами. Я нарочно поддавался ей, когда играли в прятки, жмурки, догонялки. Катал на санках по снегу и по льду, что блестел скользкой гладью около ее двора. А в школе писали друг другу записки.

Помню, как ждал ответа с замиранием сердца, наблюдая, как Лиля выводила буквы и слова, предназначенные мне. Интрига, а что же в письме, дразнила, окрыляла, дарила радужные надежды. Наконец, получал аккуратно сложенный листочек, где таился целый кладезь чувств «моей невесты».

Это были трогательные детские истории, но сердце, казалось, билось по-взрослому! Приходил домой, вновь и вновь перечитывая записки, целовал глазами строки, а эмоции собирались в звёздную пыльцу и кружили вальс в моей душе!

Письма от Лили будоражили чувства и мотивировали ходить в школу! Домой приносили оба пачками, а после сделанных уроков вместе играли.

И это были незабываемые моменты моего детства.

«Дождалась дембеля»

Записки записками, но как быть с первым поцелуем в губки?

Лиля стеснялась, да и мера моей воспитанности держала дистанцию! В то время началась в Чечне война. «А при чем тут эти страшные события?» — спросит любопытный читатель. Да вот при чем. Написал послание своей возлюбленной:

— Лиля, если на перемене не придешь в спортзал и не позволишь поцеловать себя в губы, я уеду воевать в Чечню!

Как только раздался звонок, я пошел в спортзал, сел на маты и стал ждать.

Лиля так и не пришла! «Не любит» — подумал я. Вернулся в класс и увидел, что Лиля горько плакала, а ее успокаивали подружки!

— Паша погибнет там, — сквозь рыдания лепетала она.

— Нет, он вернется живой!

Выглядело так, будто я и вправду ушел служить в «горячую точку», а то, что на тот момент мне было всего восемь с половиной, никто и не подумал…

Увидев меня в дверях, Лиля подбежала, крепко-крепко обняла и поцеловала в губы, громко чмокнув без тени сомнений. И это было настоящее волшебство после моего маленького шантажа и напрасных ожиданий. Передать пережитое невозможно и в памяти остается ярким, теплым и сладким.

Глава V Свободу Юрия деточкам

Мы мамины дети; пора, брат пора!

Туда, где разводом скрепляет семья,

Туда, где не будет насилья отца,

Туда, где свободой нас встретит судьба!

Хвастунишка

— Фу, как жарко!

— Да еще бы! Зачем ты надел зимнюю куртку?

— Замерз!

— Не ври! Похвастаться решил?

— Нет!

Предыстория: родители летом купили нам зимние куртки — красивые, и, главное по дешевке. Мы с Вовой ушли в школу, мама с отцом — на работу, а на перемене я побежал домой, надел куртку и пришел обратно — хвалиться. В это время в школу приехал фотограф…

В первых числах сентября было жарковато, но обновка стоила того, чтобы в ней запечатлеться на память.

«Волчий хвост»

Молодой семье с двумя детьми государство подарило новый дом, но строители отнеслись к своей деятельности не по совести — возводили стройку «на соплях», да еще и подворовывая материал. В итоге, большой дом на четыре комнаты, с кухней и ванной, был передан нам с массой недоделок! В стенах, полах, на потолке и оконных рамах — щели. Их затыкали, клепали подручными средствами, но это не помогало — все тут же отклеивалось.

Первые годы после переезда были сопоставимы с тем, что мы зимой жили в сарае! Даже кошка предпочитала уходить во двор и проводить ночи в стогу сена, лишь бы не оставаться в доме на пересечении ветров, что сквозили изо всех щелей! Мы же спали под одеялом, в пальтишках и шапках, а по утрам обнаруживали иней в доме! Не забыть те моменты, когда нужно было вставать, но не хотелось даже носа высовывать из-под одеяла! Еще страшнее было идти умываться. Наверное, примерно то же самое ощущал новорожденный тюлень, покидая теплую утробу мамы и соприкасаясь со снежно — ледовым контрастом! Иногда мы умудрялись мыть голову, не снимая свитера, да еще так аккуратно, что он был абсолютно сухой!

Были в той леденящей атмосфере и свои плюсы — борщ не прокисал. Такое положение дел продолжалось годы. Чтобы утеплить дом, нужно было много стройматериала, но финансовые затруднения растянули этот процесс на десяток лет.

Зато мы стали жить рядом с недавно проложенной асфальтированной дорогой, неподалеку была общая баня, располагалась кузня и стояло много тракторов. В хуторе жизнь пульсировала! Мама по-прежнему работала учетчиком, отец так же возил хлеб и не забывал про «свои обязанности» наказывать детей и бить супругу. Так что новый дом с одной стороны нас переселил в самый центр кипучей хуторской жизни, но с другой ощутимо добавил забот-хлопот по его обустройству, чтобы стало в нем теплее и уютнее.

«Плеть — система»

С братом и друзьями мы часто играли за хутором, лазали, где попало, вот и подхватили чесотку!

— Идите сюда! — подозвал нас как-то «креативный» отец.

Увидев емкость с солидолом, поняли, что что-то не то, но было уже поздно. Он смазал нас с братом этой вонючей липкой «мазью» с ног до головы.

Но и это не все: в самый пик июльской жары заставил переносить и аккуратно сложить огромную кучу дров.

Солнышко, что рисовал на листочках, было очень ласковое и любящее, а это нещадно пекло. Жара, что проницательно подобрала рифму — крематорий к санаторию, активно проявляла заложенный смысл! Кожа раздраженно изнывала от зуда, но пальцы скользили по противно — жирному солидолу и создавалась только видимость того, что почесался!

Казалось, что из база раздавался дикий смех свиней, которых месяцем ранее настигала такая же участь — чесотка! И теперь, избавившись от этой заразы, они смотрели на нас с братом и не сдерживали эмоции — смеялись так, что слышалось прихрюкиванье! В детстве не любил сало, но на тот момент хотел съесть с добавкой! Тем более, что отец потому и использовал на нас универсальную ветеринарно — педиатрическую мазь, что свиньям же помогло!

Куча разбросанных дров во дворе уменьшалась. Мы их аккуратно складывали в сарае, заготавливая для топки печи на зиму. Тела зомбированно исполняли приказ, завуалированный под просьбу и помощь, а души вырывались на свободу — играть! Хотелось разодрать кожу, все бросить и бежать на речку, но «крепостное право» велело — работать! Под такой «плеть — системой» забываешь о жаре!

Труженики земли

Рев тракторов ранним утром начинался с переклички, а копоть, поднятая от них к небу, была командой — вперед!

Всем отрядом выходили в поля. Искусно опустив плуги, пропитывая потом одежду, подготавливали землю к плодородию простые мужики!

С раннего утра и до позднего вечера кабина трактора служила домом, а товарищи по общему крестьянскому делу — семьей! И лишь на часок дружно приезжали на обед.

Помню белоснежные улыбки и в три пальца слой пыли на лицах дедушки Володи и дяди Сережи! Они сначала купались в душе, что стоял во дворе, кушали, ложились отдохнуть на какие-то пятнадцать минут, а потом снова заводили трактора и ехали в поле. Культивировали, сеяли, косили, развозили: зерно, семечки, силос!.. Колхоз жил подобно муравейнику: дружно, слаженно и в бесконечных трудах! Но редко кто испытывал плохое настроение! Зато как они умели подшучивать над собой и другими, облегчая тем самым тяготы хлеборобского труда! Дедушка, увидев нас с Вовой, всегда затрагивал шуткой, усаживал за стол, угощал всем, что оказывалось у него с собой. Так и жили, зная наверняка: что посеешь, то пожнешь!

Поворот не сюда

Про отца тоже вспоминается хоть что-то хорошее: иногда он возил нас на речку и брал на работу — развозить хлеб. Помню хруст и вкус того свежего хлеба вприкуску с кефиром. Но эти счастливые моменты все же не покрывают детский страх и боль, испытанные под воздействием отца!

Как-то пьяный за рулем на рабочей машине, он вез нас на речку, как вдруг что-то переклинило, и он свернул с дороги. Медленно ехал об холмы, наезжая одной стороной на них и машина была готова вот-вот перевернуться, а отец орал:

— Мы сейчас все умрем!

— Папа, пожалуйста, не надо! — испуганно кричали мы.

А он наезжал на следующий холм и орал всякую чушь, призывая страх! Мы ничего не могли с этим сделать, а колеса уже отрывались от земли… И тут, как в боевике, в открытое окно влетел кулак — прямой наводкой отцу в челюсть, а вторая рука вывернула руль.

— Ты дурак что ли?! — это был знакомый мужик, что недалеко пас коров, увидел этот идиотизм и спас нас.

Колеса коснулись земли, а мы с Вовой убежали и вновь ночевали в кустах, а утром холодные и голодные шли домой, где, как всегда, ждало наказание.

Невольно приходит на ум сравнение: как за котятами он неотступно ходил за нами с ведром.

Папа любит тишину

С малых лет мы уже кормили домашних животных: курам — корм и воду, коровам — тыкву и сено… Как-то кормил кур и уронил ведро на ногу, и палец опух! Наступить было больно, но отец заставлял работать и не ныть! Ночью я стонал от боли, а «заботливый» папаша орал:

— Заткнись там!

Попытки мамы встать и облегчить боль сыну обернулись очередными угрозами!

Но мама вновь настойчиво рвалась ко мне:

— Это же ребенок! Пусти!

Но мамины попытки встать и подойти ко мне отец блокировал своим повелительным: «Заткнись!»

И снова гневно обращался ко мне:

— Ты мужик или баба? Заткнись и спи! А то я вам всем сейчас!..

Я понимал, что если не замолчу, то достанется маме и Вове тоже, поэтому кусал подушку и терпел! В итоге, у меня слазил ноготь с большого пальца…

Сапоги без подогрева

Зима пришла без стука, выбив дверь ногой! Холод проникал во все щели, а их в доме было немало! Засыпали под одеялом одетыми, а проснувшись, не хотели покидать теплую постель. Но долг звал: нужно идти в школу…

Осенняя обувь, что донашивалась за двоюродными братьями, не согревала в зимнюю стужу! Мама пересчитала общий скромный капитал и пошла в гараж к главе семьи за одобрением распределить деньги на нужды первой необходимости! Открыла дверь и поняла — не вовремя. Отец в этот момент точечным взглядом смотрел под капот Запорожца и сжатыми зубами перекатывал сигарету с одного уголка губ на другой, нервно покусывая ее и то и дело выпуская дым!

— Юр, детям нужно зимние сапоги купить — холод собачий, а они в осенней обуви ходят! Нужно купить зимнюю! — решилась озвучить цель своего визита мама.

Отец молчал и не переводил на нее взгляда.

— Юр, ты слышишь, что говорю?

В ответ раздался свист! Нет, не вьюги, что влетела в открытую дверь, и не ветра, что создал заботливый отец, побежавший разрешать проблему, а летевших пассатижей, что бросил в маму с фразой:

— Заткнись! Я думаю! Ты что, не видишь?!

Инструмент, попавший в руку, пронзил болью. Но то была телесная боль. Куда больнее удар получила ее душа. Брызнули слезы от обиды!

— Ну, Юр, это же дети! — потирая руку, сквозь слезы проговорила мама.

— Ты что не понимаешь? Дура! Мне нужно мотор запасной купить, нашел по выгодной цене!

— Но у тебя этот мотор рабочий, а дети мерзнут.

— Ты ни хера не понимаешь! По такой цене я никогда не куплю!

— Юр, но дети!

— Потерпят! И иди на хер отсюда! — сжал в руке гаечный ключ и замахнулся на маму!..

В итоге купил запасной мотор, а мы, надевая по двое вязаных носков, так и ходили в осенней обуви. Надавливало пальцы и пятки, пока родственники не помогли, подарив зимние сапоги.

Колеса фортуны

В детстве, когда у нас не было смартфонов, мы делали что-то вроде «селфи-палки» из колёсика от детской коляски с ручкой. Также мы использовали колёсики от велосипеда, насаживая их на палки или проволоку.

Еще круто было катать покрышки от машин и тракторов с передних колёс — это было нечто! Руки, конечно, были грязные по самые уши, но мы бежали, кричали и радовались! А какое было воображение! Представляешь, что это твой личный транспорт, и ты сам задаёшь скорость по ощущению ветра!

По соседству с нами жила семья: муж, жена и двое мальчишек примерно нашего возраста. Однажды вечером мы вчетвером катали покрышки, а потом забрались в большую покрышку от «Кировца» и сидели там.

Вдруг мы услышали голос отца, который приближался к нам. Это было как если бы отец был совсем рядом (другого сравнения я не мог подобрать, чтобы описать уровень опасности).

— Ну вот и всё, нам конец! — прошептал Вова.

И тут же придумал:

— Пацаны, давайте поменяемся майками. Вы побежите в ту сторону (указал пальцем), а мы с Павликом убежим в другую.

План «ж» сработал идеально: мальчишки были пойманы, отец удивился нашей смекалке и даже засмеялся. А вот дома колесо было уже без фарта.

Не детские игрушки

Шло время, все круче ломалась детская психика! Бежали куда подальше от проблем отцов и детей. Жаждали других острых ощущений, чтобы заглушить реальные, что впитались губкой и выходили горячим паром. Плюшевых игрушек в нашем детстве не было, а альтернатива была не детской — все, что стреляло, горело и взрывалось. Научились у ребят постарше делать пугачи из велосипедных спиц и из медных трубок, гвоздей и резинок. С ними и дружили. Редко играли в хуторе, уходили далеко за его пределы. Пейзажи, предстающие взору с холмов, завораживали своей красотой, а свобода придавала уверенности!

Есть в окрестностях нашего хутора такое место — Белый яр (холм из песка). Расположен он неподалеку от речки, а на другом берегу — станица.

Оттуда приезжали милиционеры на стрельбище — стреляли по мишеням.

Мы были почетными зрителями такого взрослого «развлечения»!

После того, как милиционеры уезжали, мы собирали гильзы и выкапывали пули в песочном яру, что ранее поражали мишени. Приносили все домой и коллекционировали.

А пугачи заряжали серой от спичек, которые таскали из дома и за которые отец частенько избивал. За дело, но без оглядки на то, что мы — дети!

Но даже такими радикальными мерами отец не выбил из нас страсть ко всему, что взрывается и стреляет! Ремень тоже издает хлопки, но это больно — проверенно попой!

Деревенский драйв

— Догоняй — догоняй!

— Давай, цепляйся!

— Яху!

Ветер усиливался в разы! Сердце бешено билось! Красота природы мелькала в глазах! Но вдруг раздавался визг тормозов и крик водителя:

— А ну-ка пошли вон, сорванцы! Поймаю, уши оборву!

— Атас, убегаем!

Бежали в разные стороны, как тараканы при включенном свете…

Как я уже упоминал выше, раньше был колхоз и тракторов в хуторе было много! Скучное время мы коротали экстримом: цеплялись сзади за прицепы тракторов, и катались. Те смешанные ощущения страха и своеобразного наслаждения заставляли это делать вновь и вновь! Любили и в кабине прокатнуться, но только с теми мужиками, кто давал порулить.

И тогда ты едва выглядываешь из-под руля, а трактор покорно подчиняется тебе! На глазах сразу взрослеешь и чувствуешь себя мужчиной!

Треском сломанного сучка переключает скорость рычаг, нажатая педаль газа выбрасывает копоть из трубы, а вибрация кабины приятно массирует. В открытое окно накатом волны вливается аромат силоса. Его трамбовали в силосной яме под прессом больших колес Кировца. Так готовили запасы корма животным на зиму всему хутору.

А наша погоня за приключениями и за взрослыми годами набирала скорость!

Кровавая точка

Вышеописанные истории тоже заслуживали порки, но без той жестокости, что каждый раз охватывала отца! Не забыть того вечера, когда с еще большей яростью избил маму. Бил так, что она попала в больницу с гематомами на теле, сотрясением мозга и искореженной душой. И именно это страшное событие стало кровавой судьбоносной страницей в нелегкой жизни мамы.

В больнице она познакомилась с женщиной, что тоже была в браке с мужем — тираном и так же терпела и боялась! Но набралась мужества и с помощью юриста развелась. Поделилась горьким опытом и дала подробный инструктаж, как это осуществить.

Все истории с гестаповскими подробностями разом обнажились, и о них узнал дедушка Володя, мамин папа. Он знал, что ее обижал муж, но даже и представить не мог, насколько жестоко и безжалостно!

— Инка, ты почему раньше не рассказывала?! — со слезами на глазах спрашивал ее папа.

Ответ был очевиден. Мама была настолько запугана мужем, что своим родителям не смела пожаловаться. К тому же ясно помнила отцовское предупреждение: «Если выйдешь за него замуж, то чтобы ни случилось, назад тебя не приму». Отцовскую заботу и страх за ее будущее она приняла за прямую угрозу отказаться от нее. И это бы ее убило окончательно.

Итак, мама внимательно послушала и, главное, воспользовалась инструкцией подруги по несчастью и успешно применила! Но до того, непросто давшегося ей процесса, нужно было поправить здоровье. Этим и занимались доктора.

Мы с Вовой в тот момент жили у бабушки Нади, а с дедушкой Володей ездили в больницу к маме. Дедушка Володя терзал себя мыслями в горячке о сказанных словах и очень часто повторял полушепотом:

— Какой же я дурак! Почему раньше не… эх… Инночка, дитё, ты мое, дитё…

Та страшная картина у меня перед глазами: больничная палата, вся в синяках мама, что обнимает нас так, как последний раз в жизни! Хрупкая женщина не сломалась и улыбалась, чтобы никто не видел ее боли!

После выписки из больницы мама, Вова и я стали жить втроем в нашем доме. А наш «герой», что многие годы жестоко и безнаказанно справлялся с беззащитными женщиной и детьми, трусливо сбежал. Поджав хвост, так убегал от дедушки Володи, что на бегу растерял обувь!..И это понятно, ведь

только трус поднимет руку на женщин и детей!

«Горячие пирожки»

Скоро отец понял, что теряет свою семью и стал часто приходить извиняться, но мама, которой он успел показать свое истинное лицо, его яростно ненавидела. Простить? Да ни за что!..

Тогда он пропитал ватку бензином, намазал себя и поджог!

На тот момент я был с сумкой в руках, принес от бабушки Нади пирожки, и увидев этот страшный спектакль, истерически закричал и стал бить по нему сумкой, стараясь потушить огонь.

— Папка! А — а — а! Помогите!

Я был охвачен ужасом — на моих глазах горит человек…

Но когда огонь поднимался к лицу, он быстро снял одежду.

Мама увидела это и произнесла только одно слово:

— Трус!

Тогда я не понял его значения, ведь поджечь себя — нужна смелость, думал я. Но сейчас понимаю, что это был блеф! Хотя тот детский испуг часто тревожил меня ночными кошмарами, в которых присутствовали пожар и крики!..

Бабушкины пирожки по дороге остыли, но я их подогрел…

С чистой страницы

После развода отец позорно уклонялся от алиментов да еще забрали у нас газовую плиту, стол и телочку. А в тот период разваливался колхоз, и маму сократили с работы. Так одинокая женщина, оставшись с двумя детьми, без зарплаты, с мизерными алиментами начинала новую жизнь.

Готовить было не на чем, так же, как и кушать! И тогда на прокат взяли у знакомых электроплиту, а кушали первое время на стульях. Потом прабабушка подарила нам стол. Коронным блюдом на том столе была отваренная и мелко нарезанная на кусочки сосиска на большую сковороду с макаронами. Чаем служил кипяток с двухлетним вареньем. Активно растущий организм, нуждался в ином рационе, но без жалоб и упреков кушали то, что было.

Помогали, как могли, бабушки, приобретая для нас хлеб, сахар и крупы, делясь соленьями.

А зимой мы с Вовой ходили с мешком и санками к бабушкам за углем, но печь грела очень плохо (причину искали несколько лет), да еще и дом, как «дуршлаг», в ветряную погоду был насквозь продуваемым.

Бабушка и прабабушки помогли и обзавестись хозяйством: подарили корову и два поросенка. А ведь помимо всего этого нужны были одежда и школьные принадлежности…

Колхоз развалился, настала эра фермеров, и мы, став по статусу пайщиками, получаем с той поры зерно для животных и муку на нужды семьи. Так что

было чем кормить поросят, хоть частенько и не хватало, и мы брали в долг.

По осени свиней продавали и вырученных денег с натяжкой хватало на одежду к школе, уголь на зиму и раздачу долгов. На продукты мама зарабатывала тем, что два раза в неделю ходила в станицу за три километра и продавала молочную продукцию: сметану, творог, масло…

На каникулах мы с Вовой по очереди помогали маме нести все это в станицу. Помню, как ручки сумки впивались и резали ладони от большого веса! А как наша бедная мамочка одна носила такую тяжесть, даже представить трудно. А на обратном пути шла груженая продуктами, купленными на вырученные деньги.

И все равно преследовавшие нас голод и холод были лучше, чем боль и страх!

Глава VI Познания незнанием

Пути проб и ошибок —

Подпитка интереса,

Идут в ногу мальчишки

Под гимном протеста.

Куда уходит детство

Пути и расстояния — индивидуальны, но здесь позволю себе некоторые обобщения по поводу того, куда уходит детство, почему уходит и куда, да и уходит ли оно вообще?!

Ход времени неумолим, мы растем и взрослеем. Но стоит заострить внимание на самом дорогом, что было в детстве, и у большинства всплывет образ бабушки! Доброй, ласковой, все прощающей. Это она баловала плюшками и пирожками, дожидаясь, когда мы вволю выспимся и сядем за стол, окутанные ароматом свежей выпечки и видом поданных на завтрак самых вкусных и любимых бабушкиных изысков. Память услужливо на миг возвращает ощущение вкуса коронного блюда прабабушки Лены — жареной лапши, которую катала сама!..

Наказы родителей воспитывать внуков в строгости и послушании распылялись в первые же минуты нашего появления в ее доме. Ее озорное поведение охотно нами принималось и приравнивалось к детским шалостям в играх! И что с того, что их не разделяли взрослые родители! Зато в тех забавных играх мы находили искреннюю радость на утеху бабушки.

Задумываюсь: где осталось детство, куда ушло, почему, да и ушло ли?

Детство уходит, когда являются нежданные гости и оставляют после себя пустоту! Речь — не о нудной подруге мамы и не о пьяном товарище отца, а о болезни и смерти близкого человека! Болезнь свалила нашу любимую бабушку, а смерть забрала ее от нас навсегда!

Когда женщина с косой пришла за прабабушкой Леной, за ней ринулось и детство, но тот путь оказался для нас запретным, поэтому детство не умерло! Оно никуда не ушло, а осталось в памяти лучших лет! Именно в те годы возвращаюсь памятью чаще всего. Вот мы с братом Вовой беззаботно бежим по пыльной дороге, оставляя следы босых ног, спеша на звонкий и милый голос прабабушки:

— Вова, Павлик, идите скорей кушать, а то все остынет!

Забегаем на тропинку, выложенную из белого кирпича, что согревает стопы летним зноем, бежим наперегонки. Успеваем на бегу определить, нет ли по близости пчел. Укус их способен вмиг погасить радость и даже заставить зареветь. Но глаз замечает только высаженные нежные лилии, разноцветные петуньи и слегка сгорбленные пионы! В восторженном настроении забегаем в летнюю кухню, а там прабабушка Лена, подпоясанная фартуком в мелкую сирень, встречает нас с таким радушьем, что побуждает обнять! Прижимает к себе, ласково приговаривая:

— Баловни, вы мои баловни!

Говорит так, наверное, потому, что видит в наших руках немытые яблоки, которые мы догрызаем на ходу. Что толку ругаться за то, что уже сделано. Лучше объяснить, что так укрепляется иммунитет.

Она-то точно знает, что чистоту и порядок в их семье блюдут и уважают, так что некоторые отступления младшими прощались без нотаций. А мы уже в эту минуту не отрываем взгляда от аппетитно парящего наваристого борща и накидываемся на него со зверским аппетитом. Прабабушка, глядя на нас, умильно улыбается и берется мешать чай, чтобы он поскорее остыл…

Отрицание происходящему

Каким бы сильным ты ни был — время не удержать! Как быстро бы в жизни ни бегал — смерти не избежать!

Когда с братом увидели прабабушку Лену, лежащую в гробу, то не признали ее. Это была совершенно другая женщина! Ведь когда заходили в дом в обеденный час, а прабабушка пребывала в сладкой дреме, по привычке положив ногу на ногу (так ей было легче, когда «выкручивали ноги» на погоду), а при легком шорохе открывала глаза и приветливо улыбалась…

А «та женщина» лежала в неестественной позе, не открывая глаз и не улыбаясь!..В окружении неутихающего плача родственников, «женщина в гробу» будто была закована в абсолютную тишину, а мы рассматривали морщины, которых раньше не замечали! Только повзрослев, узнали, что это были высохшие русла, по которым когда-то бежали реки молодости!

Страх пришел, когда на нас будто обрушилась ночь с ее пугающей темнотой. Мы с братом сидели над гробом, боясь признать в лежащем в нем мертвом человеке нашу дорогую прабабушку! Это все-таки произошло, когда прабабушкина подруга Вера трясущимся голосом, утирая слезы, произнесла речь:

— Мама — детям, бабушка — внукам и прабабушка — правнукам, сколько же поколений вынянчили твои руки!..

Бабушка Вера что-то еще говорила, но я уже не слышал ее. В порыве эмоций прорвало дамбу, от чего ринулся поток слез, заложило нос и уши! Я не мог оторвать глаз от рук, что сотни раз гладили по голове, зашивали и залатывали одежду, вязали носки и готовили что-то по-особенному вкусное! Как заступалась за нас с Вовой, бросая неравный в силе вызов нашему отцу! Как не спала — искала с мамой ночами, когда прятались от отца в кустах, кормила и укладывала спать под теплым одеялом…

С Вовой разревелись в голос! Слезы неконтролируемо текли и текли из глаз, создавая пелену. Но даже через нее видел прабабушкины руки, что впитали много наших горьких слез, а теперь застыли сложенными на груди.

Но самым страшным для нас событием были похороны — день кошмарного сна, где заколоченная крышка гроба ярко красного цвета была похожа на любимый платок прабабушки Лены, что был повязан на нее в последний раз!..

Страхи ушли, но по сей день бережно храню в памяти то время, когда, находясь у прабабушки Лены, пребывал в счастливом детстве!

Киномания

Просыпались мы рано утром и, как всегда, начинали день с помощи маме — выполняли свои обязанности по уходу за хозяйством и огородом.

В свободное время с удовольствием ходили к бабушке Наде с дядей Сережей смотреть видик. Дедушка Володя купил импортный телевизор, а дядя Сережа — видеомагнитофон. Именно тогда я и «подсел» на такие жанры фильмов: «ужасы», «боевики», «комедии» и, конечно же, на мультик — «Tom and Jerry».

Помню первый фильм ужаса: «Кошмар на улице Вязов», как по сюжету, Фредди Крюгер приходил во сне и убивал!.. Я реально позеленел от страха, но не отворачивался в страшные моменты!

В те годы мы были особенно близки с дядей Сережей и посмотрели очень много фильмов, по нескольку раз гоняя пленку. Мы не обращали внимания на то, что загрузка кассеты сопровождалась непонятными звуками, изображением на экране черно — белых хаотичных полос и фигур, что пиратское качество фильма озвучивал гундосый — Леонид Володарский.

Помню, как с Вовой подражали Жан Клоду Ван Даму — актеру из фильмов «Кровавый спорт», «Самоволка», «Двойной удар»…

Также и Арнольду Шварценеггеру из «Коммандоса», «Хищника» и, конечно же, «Терминатора».

Были захвачены сюжетами, а я мысленно был наделен силой главных героев, представлял, что спасал людей от бандитов, а потом целовала та, в кого был влюблен. Помню, как после фильма «Челюсти», боялся купаться на речке — вдруг акула съест.

Зато как смеялись, когда смотрели комедии «Маска», «Эйс Вентура», «Тупой и еще тупее», «Горячие головы», «Полицейская академия»…

Было очень весело.

Помню как мы с Женей (двоюродный дядя, что на 2 года младше меня) ждали, когда бабушка Надя пожарит свои коронные пирожки с картошкой, чтобы мы «под видик» их уплетали. Юморист дядя Сережа включил тогда нам фильм: «Живая мертвечина». Это «черная» комедия, где много до тошноты неприятных моментов, но мы с Женей героически «уничтожали» пирожки под этот фильм и смеялись, выделываясь друг перед другом.

Порой у бабушки Нади оставались с ночевкой, где смотрели видик до резей в глазах. Как-то проследили за тем, куда дядя Сережа спрятал кассету с эротическим фильмом: «Эммануэль». Все заснули, а мы с братом смотрели «запретный плод», не моргая и не дыша! Восхищался прелестями Сильвии Кристель — актрисы, исполнившей роль «Эммануэль». Отчетливо это помню.

Это уже не было детским любопытством, я испытывал половое влечение к актрисе. Взгляд скользил по ее изгибам, а ревность разрывала на клочья, когда ее ласкали партнеры по постельной сцене!..

Меломания

Также, дядя Сережа подсадил на музыку:

— Бандиты, пойдем музониться! — звал он нас к себе и мы шли к нему в комнату. В углу над кроватью, от притока воздуха закрытой двери колыхались подобно шторке ровно нарезанные и приклеенные кассетные ленты. На одной стене висел плакат с изображением полуобнаженной девушки на Harley Davidson, а на другой — готическая сексапильная девушка, укрощающая дракона. На столике стоял магнитофон, две колонки, красные наушники, и аккуратно сложенные кассеты и пластинки…

Тишину обрывал звук гитар и барабанов…

«ДДТ», «Metallica», «Сектор газа». Тогда же я впервые услышал «Enigma», что значительно отличалась от тяжелого звучания, но и то, и другое я одинаково жадно впитывал. В это время дядя Серёжа подарил мне футболку с надписью: «Metallica» — это был крутой подарок!

Дядя Сережа был нам вместо отца! Во всем ему подражали!..

Помимо фильмов и музыки, он часто вел воспитательные беседы.

Зазеркалье

В преддверии дня рождения и весны, пришел к бабушке Наде, с дядей Сережей посмотрели видик. Внезапно кадры обычного «боевика» сменились на жанр, где с легкой эротикой постельная сцена ввела меня в смущение!

Нет, в ней не было откровенной демонстрации наготы. Она была прикрыта нижним бельем, но жгучие поцелуи заставили отвернуться от экрана. Дядя, заметив мое смущение, засмеялся и спросил:

— Пашка, а через зеркало что, лучше видно?

Я отвернулся, но обнаружил при этом, что можно смотреть через зеркало трельяжа! И я не преминул этим воспользоваться, надеясь таким образом выйти из неловкой ситуации, но не получилось!

Боковым зрением посмотрел в окно, вспомнил, как летнее солнышко ласкало со всей своей нежностью, а мы с Вовой сидели на дереве и кушали тутовник, затем шли по малину и клубнику. Скорее бы лето!

— Пашка, иди сюда, что-то покажу! — подозвал дядя к мебельной стенке.

— Что покажешь? — Заинтригованно спросил я.

Он достал наручные красивые новенькие часы и сказал: «Их мы тебе на день рождения подарим, только никому не говори, что я тебе показал», — и спрятал их обратно

Зашел дедушка Володя, занял свое коронное место — диван, дядя лег на пол (любил на полу лежать), бабушка Надя, как всегда, что-то готовила…

Раздавался аппетитный хруст, и не менее аппетитный аромат зимних яблок, что росли у них, окутывал комнату. Мы, причавкивая, увлеченно погружались в просмотр фильма.

А я сидел в кресле, одним глазом смотрел фильм, другим — на большие настенные часы, с браслетом, как наручные, и следил за временем — скоро идти домой, помогать маме…

Я уже был в предвкушении дня рождения, который предвещал такой замечательный взрослый подарок.

В то время я много времени проводил в доме бабы Нади. Часто прибегал на премьеры фильмов и просто побыть в теплой атмосфере!

Уют и тепло

Помогали мы с братом и прабабушке Марфе и прадедушке Грише по маминой линии. Зимой — кормили и поили корову, а в сезон — сажали и выкапывали картошку. Прадедушка Гриша — ветеран Второй мировой войны, прабабушка Марфа — труженик тыла! Когда прабабушка была маленькой, то их семью раскулачили: ее папа попал под Сталинскую репрессию. Его увезли, и он пропал без вести. Маму выгнали из дома с детьми! Кормить, поить, да и просто приютить их люди боялись, поскольку это каралось законом!..Голод доводил до того, что после уборки собирали в полях зернышки и кушали… Жутко даже это представить!

Вопреки наказам, одна женщина приютила голодную и бездомную маму с детьми, но и это не предел ее отважного поступка, а когда к ней лично пожаловал представитель власти, то смелый отпор женщины обезоружил действие:

— Это мой дом и в нем будут жить те, кого приютила!..

Так ошеломленно он и ушел, а благодаря стойкому духу и большому сердцу женщины, мои предки обрели временный уголок уюта.

До раскулачивания они не были никакими «кулаками», только трудились, не покладая рук всем своим родом, не нанимая работников…

Несмотря на пережитое: боль, кровь, голод, в их добрых глазах не было озлобленности. Прабабушка была хлебосольная: пироги, ватрушки, запеченная тыква — этим и многим другим потчевала гостей.

Прадедушка обладал искрометным чувством юмора, часто отвечал шутками:

— Дедушка, ты куда ходил? — бывало, нарочно спрашивали мы.

— Красотой хвалиться! — с доброй и открытой улыбкой отвечал он.

Любил подшучивать над собой:

— Ох, памяти нет! — сокрушался он. — Наклонился шнурок завязать, выпрямился и забыл, что внизу делал!

Очень добрая и любящая друг друга пара! Поистине лебединая любовь, которую можно только воспевать высоким стилем!

Дедушка часто пел песни: «Шумел камыш», «Синий платочек», «Сама садик я садила»…Много слов знал на немецком языке — эхо войны.

Так приятно сознавать, что в моем роду были такие добрые и любящие предки.

Любовь любовью, а обед по расписанию

Росли хулиганистыми — это факт, но было место и романтике!

В наш хутор приехали новенькие: муж, жена и две дочери. Младшая — восьми лет, как раз моего возраста.

Я сразу же сообразил, что в данном случае следует делать — купил шоколадку и пошел знакомиться. Но по дороге к ней очень волновался: сердце колотилось, руки тряслись, ладони потели, а про себя проговариваемая речь ужасно путалась. Когда увидел ее, готов был бежать назад, но брал себя в руки и направлял к ней…

Чтобы не волноваться, рефлекторно распечатал ту шоколадку и с ее помощью активировал гормон радости. Сам того не заметил, как половину съел. В итоге протянул девочке оставшуюся половину шоколадки, что таяла от волнения в «накаленной ладошке» с фразой:

— Поделимся!

Кто бы видел в этот момент ее удивленное лицо!..

Затем продолжил начатое. Нет, не шоколадку доедать, а знакомиться:

— Паша!

— Настя!

Такой романтичный подход «положил ее сердце на лопатки» и у нас закрутился детский роман…

Недалеко от хутора луга преображаются с приходом весны — в конце апреля распускаются тюльпаны. Они волшебным образом превращают поле в море, переливающееся колоритом желтого, белого и красного. При легком прикосновении ветерка цветы колышатся волною, наклоняя крупные бутоны цветов. Взор утопает в том море, где другого берега не видно, а все вокруг благоухает неповторимым ароматом весны.

Каждый год мы всей семьей ездили на то место, собирали лазоревые букеты, привозили домой и расставляли по вазам.

Я брал несколько тюльпанов, заходил за Настей и мы шли в школу. Носил ее портфель и бережно держал за ручку. Сидели за одной партой, а после школы провожал домой. Сделав уроки, вновь с тюльпанами окрыленно бежал к Насте! Наш детский роман продолжался около года!.. И это были романтичные дни моего детства.

Квест

После развода родителей мы с братом еще долго отвыкали от того, чтобы не убегать из дома, а там и друзья были старше нас…

Была у нас и совеем не детская забава — ночью ходить на кладбище, что находится за хутором на холмах. А идти туда приходилось мимо небольшого лесочка, где неподалеку жила бабка с репутацией ведьмы. Кто-то из старших, видимо, придумал это для устрашения. Сначала ходили на кладбище на спор. Относили туда вместе какую-нибудь вещь смельчака, оставленного до времени у клуба под присмотром. Он не должен был видеть, куда мы положим эту вещь. Возвращаясь, мы сообщали, на какой могиле и в каком ряду она лежала. И смельчак должен был без спичек и фонарика идти один на кладбище. Сказать, что до ужаса было страшно — ничего не сказать!

Это испытал и я. Не забуду своих первых шагов за предел хутора, где стеной стояла тьма! Тусклая луна отбрасывала тени от плывущих облаков и деревьев. Я делал шаг вперед, а душа пятилась назад. К тому же мы установили временной лимит, и надо было поторапливаться. С каждым шагом все выше и выше поднимался на холм, а разум отказывался что-то осознавать, грозясь вовсе отключиться.

Минут 20 уходило на дорогу в одну сторону. Поднимаешься на холм, а там кресты и ветер со скрипом пошатывает ветки деревьев, что посажены на том кладбище. Тени от них искаженным восприятием оживали образами зомби.

Эмоции блокировали разум, и было сложно концентрироваться на поиске спрятанной вещи! Любой звук приобретал зловещее значение, а движущиеся тени деревьев многократно увеличивали эффект до ощущения ужаса.

Как только находил ту вещь, что была на тот момент подобна кладу, то тут же со скоростью гепарда бежал обратно к клубу. И уже не ощущал землю под ногами и не замечал ни крестов, ни леса, ни дома «ведьмы». Казалось, на обратный путь уходили считанные секунды — и вот ты у первого дома в хуторе. Бежать еще продолжал, но сердце уже не так бешено колотилось в груди. Возле магазина останавливался, чтобы отдышаться, а потом вальяжно шел до клуба с таким видом, будто совсем не было страшно!..

Благополучно возвратившись, получал выигрыш, не подавая вида, что всего несколько минут назад пережил безумные страхи. Зато у клуба под неутихающую музыку девяностых чувствовал себя настоящим героем. Мне льстило, что девушки постарше хвалили за смелость. В тот момент понимал, что такой финал стоил того, через что прошел! Так утверждался в своем окружении и подпитывался чувством собственной значимости от тех, кто был старше меня, особенно если это были девушки.

«Властелин овец»

Пастух — профессия неудачника! Так считает большинство, а у меня на этот счет свое мнение. Это же такая возможность общения с природой, пешего похода на многие километры, укрепления здоровья, бодрости духа, ощущения прекрасного! Разве можно сравнить это занятие с работой в офисе?!

Мы с малых лет пасли коров и коз, сначала помогая взрослым, а затем нам одним доверяли стадо. Это не было чем-то принудительным. Наоборот, мы ощущали свободу в кубе. Нравились и доверие взрослых, и наша собственная ответственность за порученное дело. Не только это мотивировало, но и возможность единения с природой. Это же заветная мечта художников — запечатлеть на холсте ее первозданную красоту. Когда с холмов смотришь на степи и леса, замечаешь и зеленую гладь травки, которую курсивно разделяют серо-белые тропки, и кроны могучих тополей, будто только вышедших из-под рук парикмахера, и легкие барашки-облака на сини неба.

Чувствуешь, как теплый ветерок разгоняется, прыгая с холма, расправляет крылья и вплетается в макушки тополей, покачивая их и нежно лаская.

Секундами ранее этот ветерок крылом коснулся тебя и ты чувствуешь, что ты — часть этого мира. Это ли не философия? Это ли не поэзия? И это ли не жизнь?!..

Когда приходила наша очередь пасти коров, мы просыпались очень рано, бежали босиком по травке, сбивая ногами капельки росы, и они разлетались по сторонам легкими брызгами. Над рекой клубился туман, олицетворяя заблудившиеся облака. Лениво и ласково пробуждалось солнышко, придавая полевым цветам по-особому яркий колорит, и об этом заливисто пели птицы.

А как вкусно кушать на природе, интересно играть и весело управлять стадом коров, этого просто невозможно описать!..

Неправильные шершни

Помню забавный случай, как всерьез восприняли иронию старшего друга:

— Хотите меду? — спросил он.

— Еще бы, конечно, хотим! — ответили мы.

— Где-то он должен быть в лесу.

— А где именно?

— В той стороне, — указал он пальцем.

Мы с Вовой пошли искать, и нашли: в дупле были шершни, но кто знал, что они не мед, а отпор дают. Вова кинул свою футболку на то дупло, а они тут же ее облепили, он подошел забрать ее и мед, но вскрикнул и побежал к реке. Что-то мне подсказывало, что не от восторга был тот крик.

Я взял палку и начал ею размахивать, грозно выкрикивая:

— Ах, вы негодные, моего брата обидели?!..

Не успел я договорить, как вдруг под глаз сел огромный шершень и виновато на меня посмотрел. Я на минуту застыл на месте, и мне показалось, что он заранее извинялся и через секунду понял, за что! Не заметив, как обогнал Вову, нырнул в реку, и на миг мне показалось, что вода закипела от того, как горело вокруг глаза. А выглядел после нашего неудавшегося похода за медом настолько смешно, что меня прозвали китайцем.

Пробежка под водой

Река, что граничит с другой областью, как и все реки, имела названия излюбленных мест: «Мостик», «Брод», «Белые яры», «Тарзанка», «Вербочка»…

Научившись плавать, любили играть в водные догонялки. Приходили на речку и следовали правилу: кто последний ныряет, тот гоняет. Бегали по дну: ныряешь, опускаешься на дно, упираешься ногами в него, наклоняешься, как бегун при старте, и бежишь по дну… А плавательные движения руками в стороны, не позволяют всплыть. Таким образом, скорость значительно быстрее, не считая большого минуса — порезанных о ракушки ног. Играли в водные догонялки с открытыми глазами под водой до посинения.

Приехала как-то летом к бабушке из города красивая девушка, пришла на речку, а нас было около 10 человек мальчишек. С криком: «Кто последний, тот гоняет!» Все разом нырнули и долго не выныривали. Зеленоватый цвет воды обладал эффектом искажения зрительного восприятия, завораживал и восхищал виденьем, в котором дно было подобным пустынным дюнам, где каждой песчинке придавались подобающие форма и образ! Вакуумная тишина по-особому уединяла и в то же время объединяла с природой…

— Мальчики! — испуганно позвала нас девушка.

Но на берегу и над водой стояла пугающая тишина. Сквозь нее только пробивалось едва уловимое журчание реки под накатом волн. Они догоняли друг друга и радовались этой игре. В эту музыкальную гармонию включался и шепот камыша, рождаемый от прикосновения нежного крыла ветра, стрекотание кузнечиков и пение птиц.

Весь этот летний оркестр создавал задний фон, который усиливал испуг у начавшей не на шутку нервничать девушки.

— Мальчики, не надо так шутить! — со все нарастающей тревогой в голосе выкрикивала она.

А мы так же синхронно вынырнули уже на другом берегу реки, выяснив, кто гоняет. И уже хором кричали ему, привлекая внимание к себе: «Можешь!», что означало «Можешь за мной погнаться!» Речка наша не широкая, но и далеко не ручеек. Так что мы сумели произвести на прекрасную незнакомку ошеломляющее впечатление!

Когда замерзали, то ложились животами на прогретый солнышком песок пляжного берега, подгребали его себе под грудь до подбородка, а на загорелых спинах по очереди друг другу что-нибудь рисовали сухими веточками.

Речка оставила о себе немало приятных воспоминаний.

Чужих лошадей не бывает

Помимо прочего, у нас была ещё одна любимая забава — конные прогулки. В соседнем хуторе жил мужчина, который держал лошадей. Они свободно паслись и часто приходили к нам в хутор. Мы ловили их, надевали уздечки и пускались вскачь по просторному полю.

В такие моменты нас охватывали смешанные чувства: восторг, страх и ощущение свободного полёта. А когда мы поворачивали голову, то могли наслаждаться красотой холмов и глади лугов, а также особым очарованием полевых цветов, которые прятались в густой траве.

Скорость и свобода пьянили нас!

Чужих арбузов тоже не бывает

Арбузы, которые выращивают в нашей области, всегда славились своим отменным вкусом. За хутором сажали бахчу, а мы не могли не воспользоваться этим обстоятельством и делали набеги за арбузами. Желание подогревало то, что сторож охранял бахчи с ружьем, а значит, экстрим был налицо. Для нас это был весомый аргумент действовать!

Человек восемь, как саранча, налетали на арбузы и от пуза наедались их прямо в поле, благо, что урожаи были обильными. Чувство осторожности притуплялось и мы действовали нагло и открыто, пока не замечал нас сторож с ружьем. Вот тут и начиналось самое захватывающее: мы разбегались по балкам и степям, спустившись с холма, а сердце пульсировало где-то в пятках. Когда босиком шли на бахчу, то аккуратно обходили колючки, а когда оттуда бежали, то, казалось, вовсе не касались земли.

Наверняка, нас поймет каждый, кто хоть раз испытал, насколько вкуснее яблоки в чужом саду…

Глава VII«Сколиоз извилин»

Долго искали мы школу на карте,

Блуждая по лесу тропой!

Дома мы врали, что были за партой,

Пропахнув дымящим костром…

Поздравляю, Павлик, ты балбес!

Школа казалась мне каторгой! Когда шел в этот храм знаний, то даже тень хваталась за голову и бежала обратно! При этом я не был тупым! Просто принуждение ограничивало мою свободу, и я от этого задыхался.

До третьего класса учился в нашем хуторе, а потом после сдачи экзаменов в другой школе «перепрыгнул» сразу в пятый класс.

Другой хутор, гораздо больших масштабов и сама школа, и требования к ученикам! Все это рождало во мне мальчишеский протест, и я с каждым днем все хуже и хуже учился. И меня оценивали некоторые учителя в соответствии с моим отношением к учебе, даже не пытаясь разобраться, в чем, собственно, дело. Я и не претендовал на пятерки, но изначально не был двоечником, а стал тем, кем меня видели. Причем, такого меньшинства было достаточно для создания общего представления об ученике. Сейчас они уже не работают, и я давно не держу на них зла, а просто излагаю, как было.

Те педагоги сознательно занижали оценки и публично при всем классе называли меня бараном. Из-за этого не хотелось идти в школу и делать уроки именно по этим предметам, зная заранее, что и так получу двойку. Не стану скрывать — от меня тоже многое зависело, но, как говорится, нашла коса на камень.

С некоторыми учителями мы до сих пор общаемся. А на мою жизненную закалку, как ни странно, повлияли и те, и другие.

Школьные мотивации

В один из первых дней меня встретил школьник-верзила с видом хозяина жизни, схватил меня за шкирку и прохрипел в ухо:

— Ты кто такой?

Я упорно молчал, а черная рубашка, что была расстегнута на груди у того бугая, предвещала возможный траур по моей дальнейшей репутации! Окружившие нас зрители ржали в голос, и каждый пытался задеть меня хотя бы словом!

Это напоминало кадры из исторических фильмов, где средневековая необузданность вершила правила!

Стоило мне оттолкнуть его, как выхватил по морде! Весовое и возрастное преобладание при этом никого не смущало! По их мнению, это было даже круто, когда старшеклассник бьет пятиклашку!

Можно было бы все происходящее объяснить простым «Это же дети!», но именно дети проявляют жестокость так, как им диктует «обнаженная агрессия». А что еще хуже — все происходило в отсутствие взрослых за пределами школы, и действовал закон толпы, который снимал ответственность с каждого, надевая маску анонима.

Брат заступался, но местные «герои» нападали всей толпой на одного, двух или трех наших пацанов по дороге домой! Да еще следует учесть и возрастную разницу в три-пять лет не в нашу пользу. Обиднее всего была, конечно же, не причиненная боль в неравной схватке, а испачканная или порванная одежда, что тяжким трудом зарабатывалась мамой!

Были и нормальные пацаны, кто с раннего возраста знал цену равенству и дружбе! С ними поддерживаю общение, по сей день.

Нам редко когда предоставляли транспорт для подвоза в школу, так что в основном ходили пешком в любой сезон и в любую погоду, а это семь километров по асфальту среди голой, продуваемой всеми ветрами степи.

Шли в школу, чтобы услышать в очередной раз: «Ты — баран», а после пяти или шести уроков голодными и усталыми получить по морде. Лучше мотивации для учебы — не придумать!

Спасало одно: на уроках ждал перемену, на переменах — мечтал о каникулах, а на каникулах — грезил о скорейшем выпуске из школы!

«Зеленый класс»

В начальной школе умудрялся в одном столбике сразу прибавлять и отнимать, выдавая правильный ответ. Выразительно читал и мог достаточно грамотно писать, правда, плохой почерк так и не выправил.

А здесь, в новой школе поймал волну двоечника и прогульщика! Мама будила нас очень рано, когда было еще темно. Шли в школу, но сворачивали в лес. Место это называлось «затон», поскольку по весне, во время паводка его затопляло талой водой.

В том «классе» не было стен и потолков, вокруг — «живые фотообои» восхищали красотой, а главное — не было тех беспричинно озлобленных лиц!

Там играли в экстремальные игры. Это были догонялки по деревьям: от дерева к дереву привязывали веревками толстые ветки, земли касаться нельзя, кто касался, тот заменял гоняющего. Было по-детски весело, и по-взрослому ощущали, как зашкаливал адреналин.

Предусмотрительно, наигравшись, писали в тетрадях число и классные работы, типа были в школе. Приходили домой и врали, что уроки не задавали, либо выбирали себе легкие задания, все равно на следующий день шли в лес.

Выходило по шесть — восемь двоек в четверти, а прогулы уроков зафиксированные за год, намного превышали учебные.

Наших мам вызывали в школу, они краснели, наказывали нас, но мы не менялись! Статистика такова, что мама ходила в школу по вызову директора чаще, чем мы.

«Стезею Ломоносова»

Помню, как в пятом классе моя мама и мама одноклассницы не пришли на родительское собрание. Были на то уважительные причины. На следующий день пешком пришли в школу, а учительница нас с одноклассницей вернула домой за родителями.

Все бы ничего, если бы не погода: поздняя осень, холодный пронизывающий ветер, и наш путь в степи длиной семь километров.

Пришли в школу пешком, замерзли, а нас на пороге дома развернули обратно в холод той же дорогой.

Я сообразил, что если свернуть с асфальта и идти по полю, где был подсолнух, то ветер будет дуть слабее. Но к одежде одноклассницы бесконечно цеплялись репьи, а их на поле было очень много! Она через каждые два-три метра останавливалась, отрывала репьи и ревела!

То, что я советовал — дойти до конца поля и за один раз «очиститься» от репьев, она не слышала и упорно делала по-своему.

В тот злосчастный день мы шли до дома несколько часов! Но я на этот раз не думал о холоде и усталости. У меня тогда в голове билась одна и та же мысль: «На ней точно не женюсь!» Это было мое первое знакомство с женской логикой и первый вывод, продиктованный обстоятельством.

Прогулка по зимней стуже

В январские лютые морозы ветер пронизывал насквозь, а мы, согнувшись, шли в храм знаний. Внутри чувствовали себя ничуть не лучше, когда ты находишься в преддверии приговора, знаешь печальный итог, но все равно идешь! Мысленно представляли озлобленных «героев», поджидавших нас за воротами школы. Виделись нам и двойки, с верностью лебедей ждавшие, как бы попасть в наши дневники. Как только вошли в школу, учительница подошла, стерла иней с ресниц друга и произнесла:

— Мы не учимся по причине сильных морозов!

— А что нам делать?

— Домой идите!

Не могу передать, что почувствовали в эту минуту! Мы пустились в обратный путь и сразу же застучали зубами от холода, сложно было говорить, а одежду продувало, как сито. Здесь можно было бы обидеться на родителей, что отправили в такую погоду в школу, но в семьях хорошо понимали, если всю зиму сидеть дома — второй год обеспечен! Но, как ни странно это звучит, такие походы нас только закаляли!

«Забил» на учебу

Меня все-таки оставили на второй год в шестом классе. Зато я сел за одну парту со своим другом детства, с которым жили в одном хуторе.

Повторюсь, что не все учителя занижали оценки, некоторые ставили вполне заслуженные двойки с сожалением и назиданием:

— Паша, учись…

Но механизм протеста уже был запущен!..

Необъяснимо, но «Fuck»

Проходили тесты по биологии и я обратился к другу:

— Жень, помоги!

— Я сам еще не прошел.

— А потом поможешь?

— Ладно.

Он очень добрый и прошел тесты за меня и за себя.

Прошло время, объявляют оценки:

— Агеев — пять.

Женя расслабился в предвкушении отличной оценки.

Но ирония жизни подготовила свой неожиданный сюрприз:

— Евгений — два.

Его взгляд был полон разочарования и растерянности, а я его подбодрил:

— А если перевернуть дневник, то будет пять.

— Да хоть шесть! — разозлился он.

— В следующий раз я тебе помогу.

— Ну-ну! Чтобы я кол получил?

— Ну, не обижайся!

— Да не обижаюсь я…

Охотничий инстинкт

На уроке было скучно, и я из спортивного костюма вытащил шнурок, привязал его к стулу, продев через петлю джинсовки Жени. Именно в этот момент учительница задала вопрос, на который он знал ответ (был хорошистом). Женя тянул руку вверх с таким диким желанием, будто выпил литр касторки и хотел выйти! Учительница предоставила ему слово, но когда он встал, то вместе с ним поднялся и стул. Все засмеялись, я приготовился к «двойке» или удалению из класса, но учительница была с чувством юмора:

— Женя, не летай в облаках, а то так Паша под тебя капкан подложит, а ты не почувствуешь.

Женин взгляд упал на меня так, что я услышал его грохот и ощутил всю тяжесть! И еще укол совести — кто-то учился математике, а я тренировал охотничьи навыки.

Полиглот

В пятом и шестом классе мы учили английский язык, а когда остался на второй год в «шестом», то пришлось вместе с новыми одноклассниками обучаться немецкому. Весь класс был вовлечен в учебный процесс, а я с энтузиазмом ловил ворон…

Учительница, заметив это, спросила:

— Паша, почему ты ничего не читаешь?

Я с умным лицом ответил:

— Не могу переключиться с английского на немецкий!

Учительница, которая преподавала два этих языка, рассмеявшись, спросила:

— Ты хоть одно слово по-английски знаешь?

Но моя твердая двойка по предмету ответила за меня. Я находил видеокассету у дяди на немецком, но и оттуда не запомнил ни слова. Да и зачем, когда во взрослых фильмах все понятно и без слов.

По прогулам — «5»

Прогуливали школу в любую погоду! Зимой проводили учебное время на озере Японском (до сих пор никто не знает, почему ему дали такое название).

Там катались по льду, жгли камыши — грелись, а дома нас ждало заслуженное наказание…

Прогуливали в том же лесу — «Затон». Ах, как красиво там в зимнюю пору: все ветви сказочно белые от снега, что девственно нетронуто лежал, а пенье зимних птиц вступало в удивительную гармонию с ритмичным треском мороза. Эти звуки матушки-природы щекотали слух, дополняя из самой души идущий восторг от созерцания красоты окружающего мира.

Мы разжигали костерчик, грелись у огня, а затем играли в снежки и догонялки.

Еще мы часто, рискуя провалиться, бегали по льду едва замерзшей реки, где через ледяную пленку пробивалась водичка быстрым течением. Трусость придумали трусы, а мы отчаянно играли со смертью, даже не думая о том, что могли утонуть.

Маленькие мужчины

Приходили домой «со школы», кушали, помогали по дому: когда мама стирала, то ведрами от соседей носили воду, наполняли стиральную машинку и ванну. Также наполняли флягу для питья, носили воду коровам, а еще заливали в расширительный бак для отопления (с отоплением были проблемы — вода часто выплескивалась из бачка). Носили сено и солому коровам, чистили навоз, кормили свиней, рубили дрова, просевали через сито пыльный уголь… В общем, всю мужскую работу мы с братом брали на себя.

«Туда не ходи, а то ум в башка попадет»

— Лелик, может, прогуляем? — предложил я.

— Да зря мы «Мослу» портфели отдали, — ответил он.

— Не хочу идти в школу.

— Да я и сам тоже не хочу.

Предыстория: Косте отец иногда давал мотороллер «Муравей» ездить в школу. Обычно он без проблем подвозил всех, кто помещался в кузове, а у тех, кто не помещался, забирал портфели, чтобы облегчить пеший путь до школы.

— Так давай прогуляем, — предложил Лелик.

— А давай так: сейчас придем в школу, портфели нас ждут на порожках, и, если учителя не увидят, то прогуляем.

— Давай!

Дальняя дорога соблазняла свернуть с нее на одну из многочисленных тропинок, но мы все же дошли до школы, немного опоздав на первый урок, встретили одну учительницу, поздоровались, потом другую, взяли в руки портфели, открыли двери и уже на пороге синхронно развернулись и ушли!

Игривая погода повышала настроение, а пышные ветви лесочка — «Затона» — радушно нас встречали в объятия! Вновь весело проведенное время быстро пролетело, а дома, как всегда, соврали, что были в школе!

Когда мама узнавала правду о прогулах, то непременно следовало наказание, а через несколько дней манящие тропки вновь сбивали с пути в школу, и мы до нее частенько не доходили.

Глава VIII Подростковый пыл

Как прежде детство на коне,

Но кони те несли галопом:

Мятежность мыслей в голове

И ноги, что росли из попы!

Танки «плазмы» не боятся!

Затертые джойстики и кнопки, а вместо целой кассеты — в игровой приставке вставленная плата! Перед глазами экран телевизора, за спиной очередь пацанов — советчиков:

— Давай — давай, езжай, бери «броню птичке», вон «лопата мигает»!

— Да вижу я!

— Так хватай!

— Отвали! Сбиваешь!

— Пап, а зачем сейчас его чистить? Ведь снег еще идет, — сказал Вова.

— Сейчас тебя шмальнут!

— Убери руку, а ты не наваливайся на меня!

— Ха-ха-ха, продул! Давай мне!

— Сейчас моя очередь!

— Нет, моя!

— Тише, а то мамка проснется и разгонит нас, а меня уроки заставит делать! — предупредил нас Серега — владелец приставки.

К Сереге с разрешения родителей ходили играть в приставку толпой, но был временной лимит, установленный его мамой.

Запомнилось, когда играли вдвоем, то в настройках бетонировали путь врагам, между собой играли в догонялки: гоняющий стрелял в убегающего, а мигание танка подтверждало, что попал, значит гоняешь!..Это было захватывающе интересно, но никто из нас не приобрел зависимость от игры. Мы все же больше предпочитали уличные игры!

Горячие зимы

В свободное время зимой ходили на холм, но и там придумывали экстрим и катались на обрезанной крыше от машины. Ее клали скользящей стороной на снег, садились на нее человек шесть и мчались вниз! Ветер и тот не поспевал за нами! И его разрезали звонкий смех и крики:

— Яху!..

А морозный воздух румянил наши щеки. Снег накатанного маршрута отражал солнечные блики подобно зеркалу. Через узкие щели зажмуренных от тех бликов глаз уже виднелся ждавший нас внизу трамплин! С еще более громкими криками подпрыгивали мы на крыше, та летела дальше, а мы, как яблоки, рассыпались на трассе!

Все извалянные в снегу, не ощущая холода, вновь тащили крышу на холм.

С него катались и традиционно: на санках и лыжах.

Ходили и на озеро, где катались на коньках, играли в хоккей…

Еще была забава: бегать толпой синхронно по «резиновому льду», что едва застыл! Он волной прогибался под нами, а ощущение было таким, будто душа не успевала бежать за телом. Вот где настоящий адреналин!

Когда проваливались под лед, то, во избежание домашних разборок, сушились в лесу — разводили костер и весело обсуждали случившийся казус.

И получалось так, что зима еще более разогревала нашу кровь и дарила общую на всех радость. Это было незабываемо!

Мамино воспитание

Мама, оставшись одна, с двумя детьми — мальчишками в мятежные девяностые, пережила не самые легкие времена! Воспитание интуитивно строила на том, что нас с братом считала своей главной опорой. И мы быстро усвоили: нужно помогать по хозяйству, в огороде и по дому! Все проблемы решали в ходе диалога. Заведенный отцом метод кнута отпал сам по себе. Теперь мы чувствовали равную с мамой ответственность за весь быт семьи, за достаток и порядок в доме.

— Сегодня, мальчики, нужно заняться колкой дров на зиму. Это мужское дело, а кроме вас, мужчин у нас нет. Работы, думаю, на пару часов, остальное время до обеда — в вашем распоряжении. Вечером — полив огорода, как обычно. Потом — свободны.

Так с детства и повелось: просыпались, заправляли постель, кушали, мыли за собой посуду и брались за домашние дела. Выполняли свои обязанности с армейской хваткой — четко и быстро. С чувством исполненного долга выбегали на улицу и давали волю своей безудержной энергии и шальным идеям.

Нелогично доказал логичность

Что мне нравится в нашем семейном древе, так это четкая иерархия в семейных отношениях, построенная на уважении старших! Даже такая незначительная с братом разница — 2 года и 19 дней имела значение. Я всегда ощущал в старшем брате наличие какой-то мудрости и постоянной заботы обо мне и всегда чувствовал себя защищенным.

С детства никогда не перечил брату, и хотя случались между нами ссоры, и даже драки, причины крылись не в приказном тоне. Сам процесс восприятия жизни и межличностных отношений в ней изнутри был таким, где не сила значила и вершила, а понимание, что старший важнее и мудрее. Надо при этом признать, что случались и ироничные исключения, как в тот раз, когда мы с Вовой чаевничали. Чаепитие взяло паузу по причине закончившегося в вазочке варенья. Звонкий стук ложечкой по стеклянному дну издавался с ноткой намека на добавку, но мы с братом молча терроризировали вазочку, надеясь, что заполнит ее вареньем самый сознательный.

Не выдержав затянувшейся паузы, Вова обратился с просьбой:

— Павлик, принеси из холодильника банку с вареньем!

— Ну, тебе же ближе! — попытался отмахнуться я.

— Подай, тебя просят!

Сам от себя не ожидая такой реакции, я встал, подошел к стулу, на котором сидел Вова, и отмерил шаги до холодильника, затем от него до своего стула. Доказав таким образом правоту своих слов, сел обратно, не взяв варенье. Изрек:

— Я же говорил, что тебе ближе!

Далее раздался хохот…

«Нежданчик»

Казалось бы, незамысловатая фраза «решающий час» имеет на самом деле сотни значений! Одно из них: наконец-то пришло то время, когда мама начала отпускать нас вечером на улицу официально, обозначив временной лимит для меня — до 22 часов, для Вовы — до 23.

По возвращению домой обоих ждал «фейсконтроль», а если мы нарушали отведенное время, мама строго наказывала! У брата, конечно, были привилегии, но были и минусы у того часа, что позволял приходить позже! Ведь можно посмотреть на ситуацию иначе: у него был всего один час свободы, а у меня — целых 60 минут на действие!

Я пришел раньше, покушал, лег спать… Все, как полагается.

Дальше со слов Вовы:

— Пока шел домой голодный (не обедал и не ужинал), мысль работала в режиме аврала, повторяя одно и то же: кушать, кушать, кушать!.. Как только зашел на кухню, где вдохнул источаемый аромат мясного блюда, то «хочу кушать» моментально превращалось в «хочу жрать»!

Нарезал хлеба, уже готов был положить на него нежно прожаренный кусочек мяса, что при нажатии будет сочиться… Поднял крышку, пальцами крепко сжал вилку и… увидел опустошенную до него сковороду, а в ней — записку с одним лишь словом — «облом».

— Павлик, ах ты…

Не буду озвучивать мысли Вовы, но что-то мне подсказывает, что в тот момент он шутку не оценил!

«Дом с призраком»

С пацанами и девчонками играли везде и всюду, лишь бы не оставаться дома! Вечерами делились на две команды и искали друг друга. Это было захватывающе интересно и весело. Остроту ощущений сложно передать словами!

Как-то девчонки спрятались, а мы долго не могли их найти (территория хутора), но интуиция подсказывала, что они в заброшенном доме! Подошли с Ваней к тому ужасному на вид зданию, где клеенка на оконных рамах была потрепанна ветрами и шумно билась об оконный проем белыми обрывками!

— Паш, полезли внутрь, там поищем, — предложил Ваня.

Я прошептал ему на ухо:

— У меня идея, сейчас они сами выбегут оттуда.

Сразу же начал импровизировать, говоря как можно громче:

— Вань, а ты знал, что в этом доме давно жил мужик, а после смерти его душа бродит по комнатам и что-то ищет?!

Не успел договорить фразу до конца, как в доме послышались визги и девчонки выскочили из окна, как пробки из бутылок шампанского! Страхов хватало только до следующего дня и мы, как только опускался над хутором вечер, вновь играли и прятались там, где «чертенку» было бы страшно.

«Короткометражная спячка»

В те же прятки играли долго по времени, а Степу так и не нашли! Уже подошли назад к клубу, сели на ступеньки и начали строить свои предположения:

— Степа, наверное, домой ушел, — начал один из нас.

— Скорее всего, — подхватил другой.

— Мог бы и предупредить! — заметил третий.

В этот момент из темноты показалась тень, а тот «медведь — шатун» молвил человеческим голосом:

— Вот вы козлы, не могли разбудить?!

— Степа, ты где был?

— Где-где, в стогу соломы спрятался и заснул!..

Хорошо, что хозяин того стога вилами не разбудил.

Тонкая нить или на грани риска

Асфальтная дорога казалась живым организмом. Такое впечатление создавало постоянное движение транспорта. В связи с этим мы находили для себя рискованные забавы, например, кассетными пленками перевязывали дорогу. Водители резко тормозили у таких преград и пытались нас догнать и как следует наказать. В эти минуты адреналин в нас буквально зашкаливал, и мы улепетывали от вполне справедливого возмездия, что было мочи. Но когда автомобиль отъезжал от места происшествия, мы снова брались за свое рискованное дело. Особенно интересно было создавать водителям ночные иллюзии, когда натянутые белые нити от прикосновения света фар казались широким прочным кантом! А бег за спиной и громкий мат обманутых водителей буквально кипятили в венах кровь! Мы заранее знали, куда спрятаться, сколько по времени отсидеться и вновь брались за старое!..Нас ни разу не поймали, а стоило бы…

Хорошо, что вежливый

В хуторе был еще один заброшенный дом, куда нас, конечно же, не могло не привести любопытство! Я шел первый, сзади — Ваня и девчонки. Ветер завывал хором волков, рядом об стену дома росло дерево, а ветви скребли так, будто то были ногти покойника, что выбирается из склепа!

Подошли к перекошенной двери, за ручку которой потянул на себя. Раздался ужасающе громкий скрип! И дальше услышал то, что мне очень понравилось:

— Паш, дай я первый пойду! — сказал Ваня.

Он еще не успел договорить, как я уже согласился.

Едва вошли в дом, где стояла кромешная тьма, поняли, что передвигаться придется на ощупь. Вместо пустой и мрачной стены я смотрел прямо на Ванину спину. Мой друг был пухлого телосложения.

Делали первые шаги, ориентируясь на шорохи, исходящие друг от друга. Я ожидал всего, что угодно, но только не такого:

— Спички мне дайте! — низким и неистовым голосом выкрикнул откуда-то снизу Ваня, будто коту наступили на хвост.

Сзади меня раздались громкие звуки, но не те, что логично вписываются в ситуацию, а это завизжали девчонки!

В заброшенном доме, наполненном мистическими загадками, перед моими глазами внезапно исчез человек и чужим голосом выкрикнул из-под ног.

Итак, что же это было? Крышка подпола, кем-то предусмотрительно «гостеприимно» отрытая, позволила беспрепятственно провалиться туда Ване, так что он даже вскрикнуть не успел. И лишь только приземлившись, испуганно отреагировал просьбой дать ему спички!

Вот так любопытной Варваре в подвале чуть ноги не переломали.

Вечерние посиделки

Поцелуй алых губ заката с темными губами ночи отразились бликами созвездий.

Искупался, переоделся, вылил на себя «полведра парфюма» и стал ждать…

Раздался звонок в дом: «дзынь — дзынь»!

— Ма, я пошел!

— Так, не долго! В десять не придешь, будешь дома сидеть в наказание.

— Мам, я помню!

— Это хорошо, что помнишь! Запомни заодно, что вернешься — обнюхаю!

— Да, я же не курю!

— Ох, и надухарился! — заметил Ваня, стоявший около порога.

— Пошли!

— Пошли…

На летние каникулы к бабушке приезжала Юля, а рядом с их двором лежали большие бревна, служившие молодежи лавочками! На провода набрасывали зачехленный длинный провод, делали «розетку», включали магнитофон, и из колонок лилась зарубежная музыка девяностых: «Dr. Alban», «Ace of Base», «Corona», «E-Type»…

По фэншую

Снежно-холодными вечерами иногда приходили к дяде друга, с которым мы общались на «ты»! Его простота и юмор располагали к себе и мы подолгу играли у него в карты и много шутили!

— Саня, ты что, перестановку сделал? — проницательно подметил я.

— С чего ты взял?

— Ну, вчера стул стоял в том углу, а сегодня около печки.

— Пашка, вот так подколол!..

Я не мог промолчать, зная, что реакция последует самоироничная!

Это был дом холостяка со скудным наличием мебели: кровать, тумбочка и всего пара стульев.

Выполнил просьбу

Зимним вечером с друзьями играли в карты в нашей с братом комнате на отжимание, что подогревало всеобщий интерес, а азарт буквально зашкаливал! Мама устала, решила лечь спать пораньше, открыла дверь и сказала:

— Ребята, допоздна не сидите и чтобы не шумели, я спать ложусь.

Игра увлекала. Проигравшие пытались оспорить результаты игры.

— Ты здесь обдурил!

— Все, поздняк метаться — карты в «бите»!

— Не гони! Так нечестно!

И тут прозвучала обеспокоенная фраза:

— Тише, тетя Инна спать легла!

Все бы ничего, но у Сереги уже в подростковом возрасте бас был, будто он все детство вместо соски держал во рту «Беломорканал»!

Утром мама рассказывает:

— Сладко сплю, а сквозь сон Сережин голос одернул так, что я испугалась!

А ведь он всего-то побеспокоился.

Дом поехал

Аромат свежезаваренного чая приятно окутал кухню, губы напротив сидевшего брата Вовы тянулись трубочкой — остужал горячий напиток. Моментально сменилась его мимика блаженства на удивление! Так он зеркально отразил меня: я уронил чайную ложечку и, выпучив глаза, приоткрыл рот!

— Павлик, что с тобой?

Я молчал и не мог словесно сформулировать то, что увидел.

— Там что, приведение?

— Дом поехал, — на выдохе заторможено произнес я.

— Какой дом? Крыша у тебя поехала, — смеялся он.

— Я серьезно! Смотри! — указательным пальцем показал в окно.

— Да ладно тебе! Продолжал смеяться и сомневаться брат.

Но эмоция удивления уже выражалась и на его лице!

Вова встал, подошел и с моего ракурса посмотрел в окно.

— Ну и где дом? Брехло!

Там действительно уже ничего не было.

— Да был там дом! Он ехал! Я видел!

— Харэ «разводить!»

— Пойдем на улицу, посмотрим! — уверенным голосом предложил я.

— Да не пойду я!

— Пошли — пошли! — потянул его за руку.

Вышли, увидели по дороге стену пыли.

— Побежали! — предложил я.

Нам не стоило трудов догнать очень медленно ехавший трактор — ДТ — 75.

Только заглянули мы за ширму пыли, как схватились за животы от смеха!

Предыстория: овдовевший дом, что лет пять назад «потерял» своего хозяина, на заброшенном участке старого сада тщетно ждал возрождения и новоселья!

За это время он успел обрести ужасающий вид!..

Дальний родственник «ушедшего» хозяина и наследник имущества прицепил тросами к трактору старый дом, что стоял на железных рессорах, и повез на новое место жительства…

У нас за двором лежала большая куча земли, а летом густая щетина из травы визуально увеличивает ее масштаб.

В тот момент, когда я посмотрел в окно, трактор скрылся за кучей, а дом в моем видении ехал сам…

У кого-то крыша едет, а у меня дом целиком поехал!

Культовые игры

В детстве мы любили играть в футбол, но стадион, форма и профессиональный мяч мы видели только по другую сторону экрана.

Два кирпича отмеренные шагами — это ворота, или самодельные перекладины, а поляна за хутором, что танцует ландшафтом — для нас была стадионом! Был дешевый мяч, на который скидывались… Вот мы там с пацанами и играли в футбол в любую погоду.

Играли и в «набивало» по правилам: набивать мяч ногой, чтобы тот не упал на землю, а чем больше набьешь, тем лучше! Естественно высчитывались очки и уровни, а в конце была «кончалочка» — набить мяч поэтапно: левой ногой, правой ногой, левой коленкой, правой коленкой, левым кулаком, правым кулаком, левым локтем, правым локтем, головой два раза и вниз: кулаками, локтями, коленями и ногами.

Сложно ли было? Очень! Но в этом и интерес! Время пролетало, а по дороге домой гордо хромая, но со смехом обсуждали падения и хвастались новыми ссадинами.

Играли в «выбивало» (правила объяснять не нужно — известная игра). В «Песни»: в нарисованном квадрате (как в игре выбивало), ведущий называл букву, игроки пели песню на ту букву, а кто не знал, тот пытался пробежать мимо ведущего, чтобы тот его не залатал. Игра в «Светофор» похожа на предыдущую: ведущий называет цвет, если такой есть на одежде игроков, то они в безопасности, а у кого нет такого цвета, те пытаются пробежать, чтобы ведущий не залатал. А вечером с девчонками играли в «бутылочку» (правило игры все знают — прописывать не буду).

Но самая любимая у нас была игра: «Кис — брысь — мяу», где я всегда называл «красный цвет», что предполагал поцелуй.

Украдкой целуя взглядом

В то время был влюблен в Олю, очень милой внешности девочку. А еще у нее была очень добрая душа! Влюблен в нее был не только я, а еще и Ваня. Но взаимностью она нам не отвечала.

Наша конкуренция не переходила грани дружбы: каждый добивался сердца Оли, не нанося физического или морального урона друг другу. Вместе дарили тюльпаны и сирень, подчеркивали значимость и красоту Оли и ждали реакцию, но каждый раз у нас была «ничья» во всех смыслах данного слова!

Помню, как девочки составляли анкеты, а мы, мальчишки, тоже их заполняли с одной лишь целью — узнать, нравишься ли той, в кого сам влюблен.

Интрига грызла ногти, а сердце выбивало чечетку, пока ждал своей очереди заполнения анкеты! И все ради того, чтобы увидеть ответ Оли на вопрос: «кого любите?» или «кто нравится?» Но и там желанного ответа не было.

Недоступность и загадочность предмета нашего воздыхания придавала особый шарм и без того очаровательной Оле, а у воздыхателей оставалось все меньше шансов на взаимные чувства. Но именно это обстоятельство нас особенно мотивировало, ведь, как известно недоступность манит с необычайной силой!

С Ваней так и не добились той, кого считали истиной леди! Оля не была заносчива, наоборот — проста и добродушна. Наверное, именно эти качества и создавали загадочность!..Помню, как гуляли вечерами, а девочки пели песню Натали «Ветер с моря дул» (хит того времени), а мы, мальчишки, вились вокруг них.

Время шло, а влюбленность не проходила! Тем временем в наш хутор на летние каникулы приехал Дима к своим родственникам, и мы нашли общий язык.

«Кошка перешла дорогу» между нами после того, как Оля проявила симпатию к Диме.

И вот все вместе мы продолжали днями пропадать на речке, а вечерами находиться в общей компании. Не видеть их симпатии друг к другу было просто невозможно и это разбивало наши с Ваней сердца. Тогда мужская солидарность взяла верх — остались друзьями! Просто мудро оценили ситуацию — Оля никого из нас не предавала, а следовала зову своего сердца. Так что мы только продолжали украдкой смотреть на влюбленную парочку и тихонько вздыхать.

Страшные события

За хутором были озеро и маленький лесок, где мы сделали большой шалаш и проводили там вечера, а после этого случая проводили там свободное время и днем. Что же случилось? Купались на речке, а потом обратили внимание, что на другом берегу абсолютно нет людей и стоит много табличек, лицевой стороной повернутых к станице. Мы строили свои версии: «сом-людоед», «стоят сети», «кто-то утонул»…

И тут прозвучала гениальная фраза одного из нас:

— Поплыли, посмотрим, что там!

— А вдруг в реке завелся сом-людоед? — прозвучала в ответ вполне здоровая реакция самосохранения.

— Но так мы не узнаем, что там!

Любопытство все-таки взяло верх, и мы поплыли на другой берег.

Неизвестность пугает тем, что в такие моменты активируется фобия! И даже если она из области абсурда, то все равно она имеет место быть!

Я, например, боялся акул после просмотра фильма «Челюсти» и когда плыл, то мне казалось, что вот-вот она схватит за ногу!..Переплыли, подошли к одной из табличек, ожидая всего, что угодно, только не этого. Красными буквами было написано «Купаться строго запрещено! Вода заражена — чума!»

Мы сначала громко хохотали над ситуацией, но скоро смех стал истеричным, ведь нужно было еще плыть обратно. Накатом цунами был тот выплеск адреналина! Не переплывали реку, а, казалось, бежали по ней, не касаясь воды!..

Архивы тех событий

Архивы официального сайта Первого канала 17 июля 1999 года тогда сообщали о тех ужасных событиях:

«Новые подробности о загадочной болезни, эпидемия которой возникла в станице ****

Симптомы болезни напоминают обычное ОРЗ.

По последним сведениям из штаба Минздрава **** области, всего с симптомами неизвестной болезни госпитализировано 70 человек. Из них 28 в городе. Двое больных в тяжелом состоянии. Пять человек скончались. Трое из них — дети.

Станица закрыта на карантин. Ежедневные обходы врачами домов дают возможность выявлять людей с первыми клиническими проявлениями болезни. Повышенной температуры уже достаточно для немедленной госпитализации.

При паталого-анатомическом исследовании тел погибших от неизвестной пока болезни специалисты обратили внимание на сильно выраженные кровоизлияния в мозг, во внутренние органы. Этот факт сделал версию об арбовирусе, как возможном возбудителе заболевания, наиболее убедительной.

Арбовирус и его разновидность — вирус калифорнийского энцефалита — вирусы новые. Их распознавание может быть проведено лишь в двух-трех лабораториях страны.

Заборы проб из станицы уже находятся в НИИ вирусологии Минздрава России. Ученым понадобится от недели до месяца, чтобы дать ответ на вопрос, какой конкретно вирус вызвал эпидемическую вспышку в районе.

Газета: «Коммерсант» №128 (1772) от 22. 07. 1999