Бесплатный фрагмент - Обет. Дракон просыпается в полдень

Моей музе и вдохновительнице

Наталье Шигаповой

с огромной благодарностью

посвящается

---

Лэнмар, столица Кэтанга

После разговора с Фэрроном Рэданн не мог найти себе места. При одной мысли о том, что его ожидает, его бросало в пот, и начинали дрожать руки. Он даже представить себе не мог, как он, такой солидный мужчина, гордящийся своей лояльностью к трону, никогда не нарушавший ни одного закона или указа, вдруг ввяжется в противоправное дело и полезет в чей-то сад, чтобы выкрасть предмет, который доставит неудобство правящей династии.

О том, что это «неудобство» может оказаться смертельным, Рэданн старался не думать. Иначе ноги сразу подгибаться начинали, а живот сводило такой судорогой, что приходилось немедленно в туалет бежать.

Вот как с таким организмом в опасные авантюры ввязываться?

К тому же не подготовлен он к подобным похождениям. Это Тайным полицейским любое дело по плечу. Они и невидимыми становиться умеют, и Личным Путём ходят. Ментальные щиты такие носят, что попробуй их расковыряй. А он выше бытовой магии так и не поднялся. Ладно, хоть на мыслеречи говорить научился, и то с трудом, уйму времени и сил на это потратил. Гордился этим, словно подвиг совершил. А оказалось — зря. Не умел бы ею владеть, не добрался бы до него Фэррон, не смог бы передать своё повеление.

С трудом дождался, когда на улице достаточно стемнело. Оделся во всё чёрное, чтобы быть незаметнее, посмотрел на себя в зеркало. Словно в первый раз увидел своё нетренированное тело: отвисший животик, дряблые, совсем не мускулистые, руки, круглое лицо с полными щеками и маленькими глазками.

Ну, куда ему такими подвигами заниматься? Ни бегать, ни через заборы лазать не умеет. Как справиться с заданием, для которого выносливость и сила нужны?

Да и колдун он, скажем прямо, слабый. А боевой маг вообще никакой. Если попадёт на глаза страже, ни убежать, ни защититься не сумеет. Может, хоть амулеты помогут?

Достал из ящика стола неприкосновенный запас, хранимый на крайний случай. На шею надел амулеты для отвода глаз и для сокрытия мыслей, в ботинки положил стельки, приглушающие звук шагов, в карман — амулет-накопитель, содержащий небольшой запас магической Силы на случай, если своя истощится.

Опять вспомнил Тайных полицейских и вздохнул: если придётся с ними сражаться, ни один накопитель не поможет. Много ли в нём той Силы? Колдуны, поди, и не заметят, что он им воспользуется. Прихлопнут одним ударом, как комара, над ухом жужжащего. Да и все эти амулеты против них бесполезны. Защищают только от таких же неумех, как он сам, а Тайные полицейские сразу почувствуют его присутствие, как бы он за амулетами не прятался.

Опять затряслись руки, и Рэданн задышал глубоко, пытаясь справиться с внутренней дрожью, которая не проходила с того момента, как услышал он задание Фэррона.

И надо же было ему так попасться! Зачем, ну, зачем он дал Фэррону эту ужасную клятву? Думал в тот момент, что попал в положение — хуже некуда. А сейчас понимает, что ничего страшного тогда и не произошло. Всё бы само постепенно наладилось. А он запаниковал, заторопился и принял помощь так по-доброму, сочувственно отнёсшегося к нему колдуна. И дал клятву, даже не сообразив, что действительно добрый человек не стал бы требовать её кровью скреплять. Кровавые клятвы — страшные клятвы. А когда понял, что произошло, было уже поздно. Подцепил его Фэррон на такой крючок, с которого только смерть снять сможет.

Взмолился отчаянно всем Богам сразу, чтоб помогли они ему в его сложном деле, уберегли от гибели. Но тут же прикусил язык: разве захотят Боги помогать преступнику? Лучше молчать, не привлекать их внимания. Может, тогда они не заметят, какое неправое дело он совершить собирается?

Трясясь от страха, вышел из дома. Идти надо было далеко, на противоположный конец города, к северным воротам. Фэррон когда-то специально поселился на окраине, чтобы убегать было легче при необходимости. Эта предусмотрительность его и спасла, когда хотели его арестовать Колдуны Короля. Успел выбраться из города буквально за пару минут до начала полицейской операции по его поимке. А жил бы в центре, не успел бы уйти, перехватили бы его на подходе к воротам. Всё-таки, интуиция у Фэррона хорошо работает.

А может, не интуиция? Может, среди полицейских у него тоже есть осведомитель, находящийся под клятвой? С этого ненормального колдуна станется и полицейского околдовать. Обычные полицейские не настолько сильны, чтобы против такого мощного мага пойти.

Вспомнил, как отчитывал Главный Королевский Колдун своих подчинённых за то, что упустили они опасного преступника. А Фэррон с той поры попал в разработку Тайной полиции, и охотиться за ним начали Тайные полицейские. Но тот как в воду канул.

Впрочем, может, они с ним и встречались ещё где-то. Он же не в курсе их дел. И о разносе-то случайно узнал, не предназначался он для его ушей. Вошёл в кабинет не вовремя, услышал несколько слов, когда дверь открывал, а потом начальник замолчал и ни слова не сказал до тех пор, пока не вышел Рэданн. Не того полёта он птица, чтобы ему государственные тайны открывать.

Вздохнув, подумал: что было хорошо для Фэррона, для него, Рэданна, составляло лишь дополнительные трудности. Идти по пустынным улицам через весь город было страшно. Ведь первый же ночной патруль, заметив его, может поинтересоваться, почему уважаемому лорду ночью дома не сидится, и куда это он направился в одиночестве, без охраны, да ещё и пешком, не в карете, как ему по статусу положено. Что ему тогда им ответить?

А если остановят они его в бедных кварталах, так и совсем ничего не выдумаешь.

Вот и шёл Рэданн, едва дыша, жалея, что так хорошо освещены улицы магическими фонарями.

Но Боги, видимо, были на его стороне. Не встретил Рэданн за всю дорогу ни патрульных, ни молодцев, на запоздалых путников охотящихся. Ни на ярко освещённых центральных улицах, ни на погрузившихся в полумрак окраинных. И, наконец, вышел к высокому глухому забору, которым был огорожен дом колдуна.

Огляделся настороженно, не наблюдает ли кто за ним, нырнул за густые кусты, растущие недалеко от ворот.

Фэррон сказал, что дом наверняка поставлен под охранную сигнализацию, и на воротах она должна стоять. Но проникнуть во двор можно и через тайный ход, зачарованный так, что ни одна сигналка на нём не сработает, если специально её на это место не поставить. Поэтому и высадил здесь маг колючие кусты, чтобы никому и в голову не пришло искать тут заколдованный проход.

Впрочем, Тайные полицейские могли и догадаться об этой хитрости. И здорово рисковал Рэданн, продираясь сквозь кусты к забору. Трясся так, что с трудом сумел сказанное Фэрроном заклинание выговорить. Но — обошлось. Открылся проход, и пролез через узкий лаз начинающий вор. Огляделся, привыкая к темноте двора, и так на четвереньках и пополз к стоящему неподалёку от прохода дереву, сжимая стучащие от переполняющего его ужаса зубы, чтобы своим стуком не выдали они его, таким громким казался ему каждый звук. И трава под его коленями шелестела невероятно шумно, и дышать он старался через раз, потому что казалось, что его сопение даже на улице слышно. А уж когда в животе со страху забурчало, так вообще уткнулся носом в землю и замер, запаниковав, готовый к тому, что раздастся сейчас над головой громовой голос лорда Стэнна, и потащат его Тайные полицейские в королевские казематы.

Но время шло, а во дворе было по-прежнему тихо, и Рэданн, наконец, осмелился поднять голову и увидел, что до дерева осталось проползти совсем немного. Снова огляделся, выдохнул застоявшийся в лёгких воздух и торопливо двинулся к цели.

Нашёл среди корней самый крупный и неровный, отсчитал на нём пятый нарост, надавил на него, читая заклинание, и вдруг земля под рукой разошлась, открывая небольшое углубление, в котором лежало что-то, хорошо завёрнутое в плотную тряпку.

Шкатулка?

Бережно вытащил таинственный предмет, ощупал, не разворачивая.

Похоже, она.

Засунул шкатулку в специально приготовленную для неё сумку, надел на плечо, перекинув через голову, широкую лямку.

Теперь не потеряет, даже если убегать придётся.

Поспешно закрыв тайник, быстро пополз обратно к проходу. Едва не застрял в нём, зацепившись сумкой за густые ветки, выбрался на улицу и почти бегом помчался к своему дому.

Как добежал, потом и вспомнить не мог. Пришёл в себя уже в спальне, сидя на кровати прямо в грязной, порванной одежде. Во рту пересохло, но трясло его так, что стакан с водой взять не смог, чтобы напиться. С трудом приподнялся, вытащил из-под себя одеяло, укутался в него и долго ещё сидел, не шевелясь, не в силах поверить, что страшное приключение закончилось благополучно.

Когда, наконец, отступил ужас, и перестало сводить горло от страха, послал зов Фэррону:

«Я принёс шкатулку. Что дальше?»

Думал, обрадуется маг, похвалит его за хорошо выполненное задание. Но услышал в ответ грубое:

«Дальше — спать надо. Мог бы с сообщением и до утра подождать».

И чуть не расплакался от понимания, что его старания для мага ничего не значат. Что ничуть того не беспокоит, с каким трудом выполнил он его приказ. Что для Фэррона он — раб, обязанный выполнять его повеления, а чувства его во внимание не принимаются.

Задышал торопливо и судорожно, загоняя обратно выступившие на глаза слёзы, и пошёл в ванную смывать грязь, по дороге засунув шкатулку в тайник, сделанный в письменном столе в кабинете.

Где-то в Скалистых горах

Фэррон стоял у окна и смотрел на клонящееся под ветром тоненькое деревце. На нём уже полностью распустились два больших розовых цветка. Ещё день, и цветы превратятся в маленькие плодики, а для мага начнётся самый сложный период, когда ему, пожалуй, и не до сна будет. Слишком короток период между созреванием плодов и началом их гниения. Нельзя пропустить момент сбора урожая. Но один день у него ещё есть, и им надо воспользоваться для изменения предсказания.

Фэррон повернулся к неподвижно стоящей посреди кабинета фигуре, усмехнулся довольно. До последнего момента не знал он, получится ли у него перенос раба Зеркала в Эля, сумеет ли тот захватить душу монаха. Но всё вышло просто отлично и теперь у него есть послушный и преданный слуга, с которым его план по достижению Божественной власти становится легко выполнимым.

— Эль, подойди ко мне.

Услышав оклик, неподвижно стоявший молодой мужчина повернулся и шагнул к Фэррону. Маг испытующе взглянул в равнодушные глаза. Усмехнулся:

— Молодец, Эль, послушный мальчик.

Эль посмотрел пустым, ничего не выражающим взглядом, тускло ответил:

— Я — ваш покорный слуга, повелитель. Я обязан вам подчиняться.

И склонился в низком поклоне.

Фэррон сдержал торжествующую усмешку.

— Называй меня господином, Эль.

— Слушаю и повинуюсь, господин, — вновь поклонился парень.

Маг задумчиво посмотрел на него. Конечно, такая покорность приятна, но слишком неестественна для юного монаха. Элю придётся ходить среди людей в большом городе. Нельзя, чтобы на него обратили внимание стражники. Надо как-то отрегулировать его поведение, сделать его более непринужденным.

— Эль, слушай мой приказ. Так ты должен вести себя только со мной. Среди остальных людей ты по-прежнему Солнечный монах, молодой и наивный парень из Обители Солнца. Ты должен разговаривать с ними, когда они тебя будут о чём-то спрашивать, улыбаться, если услышишь что-то смешное, словом, вести себя, как обычно. Ты понял?

— Да, господин, — с прежним равнодушием ответил парень.

— Тогда улыбнись, — с удивившим его самого раздражением приказал маг, и Эль послушно растянул губы в кривой улыбке.

Фэррон мысленно выругался: на настоящую улыбку Эля эта гримаса походила слабо. Если его встретит кто-то из старых знакомых, то сразу поймёт, что дело нечисто. Впрочем, вряд ли у Солнечного монаха, никогда не бывавшего в столице и попавшего в Обитель в юном возрасте, есть старые знакомые в Лэнмаре.

— Что ж, Эль, я доволен тобой. Завтра я скажу тебе, что надо сделать. А сейчас уже поздно, надо немного поспать. Пойдём, я провожу тебя.

Эль снова поклонился и последовал за магом.

Фэррон привёл его в ту же самую комнату без окон, подвёл к кровати.

— Ложись.

И тут же торопливо остановил парня, собирающегося выполнить его приказ:

— Только сперва разденься и сапоги сними.

— Слушаю и повинуюсь, — опять склонился парень, и маг не сдержался. Схватил мальчишку за грудки и, глядя в глаза, зло сказал, обращаясь не к Элю, от которого здесь мало что осталось, а к занявшему его тело рабу:

— А если будешь придуриваться, я тебя подвешу под рёбра на крюк и запру в самом сыром, тёмном и вонючем подвале на всю твою бесконечную бессмертную жизнь, и ты больше никогда не увидишь солнца даже сквозь Зеркало, понял?

— Понял, мой повелитель, — неохотно согласился Эль, и маг усмехнулся: так-то лучше. У рабов тоже есть свои страхи и хозяину надо их знать, чтоб успешно управлять своей собственностью. И снова приказал:

— Ложись.

Эль поспешно снял сапоги, разделся, аккуратно повесив одежду на стул у кровати, лёг, укрывшись одеялом.

— Спокойного сна, Эль.

— Благодарю, господин, — почти шёпотом отозвался парень и закрыл глаза.

Фэррон постоял ещё немного, глядя на сразу ровно и спокойно задышавшего монаха. Во сне с его лица ушло равнодушие, разгладились хмурые морщинки возле глаз, и он снова превратился в мальчишку, которого накануне принёс дракон.

Неужели во сне раб Зеркала теряет над ним контроль?

Впрочем, какая разница, что происходит с ним во сне. Главное, чтобы наяву он был покорен и послушен.

Вышел из комнаты, закрыв её охранным заклинанием, не спеша поднялся в кабинет. Сел на диван, зевнул, прикрыв рукой рот: пожалуй, ему тоже надо лечь спать. Слишком много сил вытянули из него сначала длительное лечение Эля, а потом — сложный ритуал по перемещению раба Зеркала в тело монаха.

Но даже шевелиться не хотелось. А уж куда-то идти — хотя бы в спальню — тем более.

Вызвал на мыслеречи Борра, приказал ему прибыть рано утром. На недовольное: «Это же мне прямо сейчас вылетать придётся» жёстко ответил: «Значит, сейчас вылетай. После смерти отоспишься».

А потом вытянулся на диване во весь рост и лёгким щелчком пальцев погасил свет.

Выдохнул облегчённо и только начал погружаться в блаженный сон, как в голове прозвучал зов Рэданна.

«Я принёс шкатулку. Что дальше?»

Злость окатила бурной волной: что за бестолочь этот Рэданн! Сам не спит, и считает, что и остальные сидят и ждут, когда его приключения закончатся? Отозвался сердито:

«Дальше — спать надо. Мог бы с сообщением и до утра подождать. Спрячь её так, чтобы никто не нашёл. Завтра расскажу, что нужно делать».

И прервал разговор.

Но сон пропал. Некоторое время Фэррон ещё лежал, упрямо пытаясь заснуть, потом выругался и встал. Подошёл к Зеркалу, прочитал заклинание. По ровной поверхности пробежала рябь, и маг увидел спокойно спящего мальчишку. Усмехнулся: хороший у него появился наблюдательный пункт. Теперь он в любое время сможет увидеть раба Зеркала, а, следовательно, и Эля. Ведь сейчас это одно и то же.

Прикрыл Зеркало защитной дымкой, отошёл к столу и вызвал Рэданна:

«Рассказывай, как прошло».

«Всё хорошо, — заторопился тот. — Проход в охранном куполе открыть сумел, а дальше не так сложно было. О тайнике во дворе полицейские, видимо, не узнали, так что охранок возле него не было. Шкатулка у меня, я её спрятал в надёжном месте».

Маг хмыкнул: какое надёжное место может быть у этого слабого колдуна? Надо забрать у него артефакт как можно скорее.

Впрочем, он и так собирался отправить Эля в Лэнмар прямо с утра.

«Завтра к тебе придёт молодой парень. Его зовут Эль. Он передаст тебе привет от старинного друга. Отдашь ему шкатулку и можешь быть пока свободен».

Усмехнулся злорадно, почувствовав, как подавил Рэданн тяжёлый вздох, услышав слово «пока». Неужели этот глупец надеялся отделаться таким простым заданием? Нет уж, он выжмет из него всё, что можно. А потом… потом видно будет. Может, он его даже не убьёт. Сделает своим приближённым для выполнения всяких неприятных поручений. Верный человек никогда лишним не бывает, даже если верность его вынужденная.

«Ты всё понял?»

«Да, Фэррон, — покорно согласился придворный. — Я всё выполню».

«И ещё: кто может быть благодарен жене принца настолько, чтобы сделать ей дорогой подарок?»

Рэданн задумался:

«Да многие. Она, конечно, странная, но добрая. И короля совсем не боится. Так что, когда надо от гнева короля защититься, придворные к ней бегут. А у лорда Бэйнироса она вообще дочь от смерти спасла. Ту за измену казнить хотели. Его Высочество наследный принц Стэнн говорил, что это Лунная Дева его уговорила попросить короля заменить казнь казематом и ссылкой».

«У Бэйнироса, говоришь? — задумчиво повторил маг. — А он при дворе появляется?»

«Нет, что ты. Как эта история с его дочерью произошла, он уехал в поместье и глаз в Лэнмар не кажет. Только два раза в год на разрешённые свидания приезжает, но ни с кем не общается. Дочь повидает — и сразу обратно».

«А ещё что о Селене сказать можешь?»

«Ну… Пророчица, говорят, она сильная. Да я тебе в прошлый раз, вроде, всё сказал, что знаю. Я с ней близко не общался. Раскланиваюсь издали, и всё».

«Ну, да, — усмехнулся Фэррон. — Ты сказал, что она выскочка и придворные её не любят, а теперь выясняется, что она добрая, и они к ней за защитой бегают?»

«Одно другому не мешает, — сухо ответил Рэданн. — Я ж говорю — странная она».

«Вот она, людская благодарность, — вздохнул маг. — И стоит ли после этого людям добро делать?»

Рэданн не ответил.

«Жди посланника», — закончил разговор Фэррон.

Выслушал поспешное «Конечно, не беспокойся, я всё сделаю» и прервал мыслеречь.

Снова отошёл к окну. Вид на цветущее дерево, хорошо видимое при ярком свете луны, успокаивал и приводил в благодушное состояние. Ещё немного, и его мечта сбудется. И никто не сможет ему помешать. Никакие Лунные Девы и радужные драконы.

А сейчас, пожалуй, всё-таки надо поспать. Скоро утро, дел на завтра запланировано много.

Постоял, глядя на сияющую в тёмном небе луну. Усмехнулся: Лунная Дева, надо же. От скромности принцесса не умрёт, это точно.

И пошёл в спальню.

Утром Фэррон проснулся рано, проспав всего четыре часа, но, как ни странно, был бодр и собран. Приказал подавать завтрак и заглянул в Зеркало. Эль уже не спал. Сидел на кровати, полностью одетый, опустив голову, неподвижный, как статуя.

Маг поморщился: равнодушие раба порой раздражало. Иногда хотелось добиться от него каких-то эмоций, и маг начинал угрожать ему или хвалить, но и то, и другое раб воспринимал с одинаковым безразличием. И только кланялся без конца, словно делал это назло, понимая, что Фэррону эти бесконечные поклоны действуют на нервы. Но уличить его в этом Фэррон не мог, и только молча бесился, в очередной раз наблюдая, как клонится его голова в раболепном поклоне.

Тряхнул головой, отбрасывая ненужные мысли. Какой толк об этом думать, если изменить ничего нельзя? Ему очень повезло, что достался ему такой артефакт, а остальное — не стоящие внимания мелочи. А сейчас пора за дело приниматься, время идёт, скоро Борр прилетит, надо к его появлению Эля накормить и дать указания рабу.

Спустился в комнату Эля. При его появлении парень встал, поклонился:

— Доброго утра, господин.

Фэррон окинул парня внимательным взглядом: что ж, сегодня он почти похож на себя. Глаза, правда, по-прежнему пустые, но кто будет смотреть в глаза какому-то мальчишке?

— Как спалось, Эль?

— Хорошо, господин. Благодарю за заботу.

И голос звучит нормально, не тускло и безжизненно, как было после ритуала.

— Сейчас мы позавтракаем, а потом я дам тебе важное задание, от которого будет зависеть судьба всего мира. Но ты ведь с ним справишься, Эль?

— Я приложу к этому все силы, господин. Я оправдаю ваше доверие.

— Молодец, Эль, — благосклонно кивнул маг. — Я доволен тобой.

Эль сделал движение, словно хотел низко поклониться, как всегда кланялся раб Зеркала, но тут же выпрямился и только склонил голову в благодарственном поклоне.

Феррон довольно усмехнулся. Хорошо, что вчера он сразу объяснил рабу, чем грозит ему непослушание. Теперь проблем быть не должно.

— Пойдём, Эль.

И, не дожидаясь ответа, вышел из комнаты. Эль заторопился за ним.

В столовой молча поели, затем прошли в кабинет. И там Фэррон чётко проговорил всё, что должен был сделать Эль.

Подошёл к нему почти вплотную, жёстко потребовал:

— Повтори!

Эль чеканно повторил.

И Фэррон, снова глядя ему в глаза, с угрозой проговорил:

— И только попробуй что-нибудь напутать, раб! Ты знаешь, что тебя ждёт в этом случае.

— Знаю, мой повелитель, — совсем другим голосом ответил Эль. — Я выполню ваш приказ в точности.

Маг удовлетворённо кивнул и сменил тон, заговорив, как заботливый и любящий отец:

— Сейчас прилетит дракон, отнесёт тебя в Лэнмар. Ты ведь хотел полетать на драконе, Эль?

— Да, господин. Благодарю вас, вы так внимательны ко мне.

— И так будет всегда, Эль, если ты будешь послушен и не будешь мне перечить, — назидательно сказал Фэррон, и Эль испуганно мотнул головой:

— Разве я могу перечить своему господину? Такого никогда не случится!

Фэррон опять кивнул: опыт удался. Эль в его власти, о своей ненависти не помнит, готов к полному повиновению. Сейчас он слетает в Лэнмар, а потом возьмёт Кристалл, и они отправятся к озеру Силы. И уже завтра Фэррон станет владыкой мира, и сами Боги придут к нему на поклон.

А уж что он с Тайными полицейскими сделает!..

Фэррон предвкушающее улыбнулся и услышал мыслезов Борра:

«Я прилетел».

Недовольно ответил:

«Ты опоздал».

Хотя прекрасно помнил, что о точном времени прилёта они не договаривались. Но дракона надо было держать в тонусе, чтобы тот никогда не забывал, кто здесь хозяин.

«Я торопился, как мог, — хмуро отозвался Борр. — Даже не позавтракал».

«В Лэнмаре поешь, — отмахнулся Фэррон. — Отнесёшь туда Эля, а пока его ждёшь, и позавтракаешь, и пообедаешь, и в носу поковыряешь…»

Усмехнулся, услышав, как зашипел от негодования дракон: сказать деру в сто тридцатом поколении, что он будет ковырять в носу, как простолюдин, было страшным оскорблением, за которое любого другого Борр вызвал бы на дуэль. Но Фэррону он сделать ничего не мог, и маг этим беззастенчиво пользовался.

Приказал:

«Поднимись в кабинет, скажу, что надо делать».

Отошёл к столу, сел на стул, изобразив на лице брезгливое недоумение, которым хотел он встретить дракона.

— Я чем-то прогневил вас, господин? — встревожился Эль.

— Нет, что ты, — сразу стал благодушным его повелитель. — Это один дурной дракон меня разозлил. Ты сейчас полетишь на нём. Прошу тебя, мальчик мой, не разговаривай с ним в полёте. Он глуп и злобен, наговорит тебе ерунды про меня, а ты, чего доброго, уверуешь, что я жестокий и коварный.

— Мой господин не может быть таким, — убеждённо ответил монах. — Я никогда в это не поверю, что бы ни сказал мне лживый дракон.

Фэррон улыбнулся. Результат ритуала всё больше его радовал. Он получил послушного и верного слугу, готового беспрекословно выполнить любой его приказ и при этом не вызывать подозрений, как раб Зеркала, когда пытался тот изображать из себя человека. Не получалось у раба становиться телесным, колыхался вечно туманным облаком.

Ну, да ладно. У раба свои обязанности, у Эля — свои. Надо ещё, кстати, посмотреть: может, у монаха и умения раба Зеркала сохранились? Тогда вообще замечательно будет.

Но это он проверит позже, когда Эль вернётся. Пока надо закончить с первым делом.

Подумал неожиданно: может, не рисковать парнем? Он ему нужен для похода на озеро Силы. Но тут же одёрнул себя: какой тут риск? Заберёт у Рэданна шкатулку да передаст дежурному в Тайную полицию. Главное, с самими Тайными полицейскими не встретиться, но это он Элю уже внушил. А кроме Эля некому выполнить это задание. Самому Фэррону в Лэнмаре даже под мороком появляться нельзя, сразу схватят.

Услышал стук в дверь, шевельнул пальцем, открывая её, сказал недовольно:

— Ты чересчур медлителен, Борр. Я тебя заждался. Ползком по лестнице поднимался?

Борр вспыхнул, сжал кулаки, но ничего не ответил.

— Вот Эль, познакомься. Это — Борр, можешь так его и называть, разрешаю.

Маг насмешливо посмотрел на покрывшегося красными пятнами дракона. В отличие от Эля Боррэгон прекрасно понял, что хозяин передал тому права управления, и теперь дракон будет вынужден подчиняться мальчишке и выполнять его приказы.

Боррэгон кинул настороженный взгляд на обернувшегося парня. И удивлённо нахмурился. Монах смотрел на него так, словно в первый раз его видел. И взгляд его был пустым и безразличным, совсем не похожим на живой любознательный взгляд того Эля, которого знал Борр.

Что произошло, пока его не было? Какую очередную подлость сотворил Фэррон?

— Ты сейчас отнесёшь Эля в Лэнмар, — скомандовал маг. — На шее отнесёшь, не в когтях. Высадишь за городом, так, чтобы тебя никто не видел. Подождёшь его возвращения и отнесёшь обратно. Всё понял?

— А где я тогда позавтракаю, если в лесу его ждать буду? — угрюмо проворчал Борр.

— Травку пощиплешь, — издевательски ухмыльнулся Фэррон и рявкнул: — Я что, тебя ещё и кормить обязан? Не маленький, разберёшься. Главное, чтобы возле города тебя никто не видел!

Борр молча кивнул. Он уже давно понял, что ждать милостей от своего хозяина бесполезно. И решил, что поохотится по дороге. Эль добрый, не даст ему с голоду умереть.

— Всё, Эль, — голос злобного мага опять зажурчал ручьём. — Ты знаешь, что делать. Жду вас вечером обратно.

— Конечно, господин. Я всё исполню, — склонил голову Эль.

Господин?!

Борр снова внимательно посмотрел на молодого монаха. Но тот уже выпрямился и прошёл мимо дракона к двери.

— А ты чего стоишь? — прикрикнул на Борра Фэррон. — Быстро за ним!

Борр развернулся и кинулся следом.

На площадке перед замком Боррэгон обратился в дракона. Эль, не говоря ни слова, по крылу быстро забрался ему на шею, уселся, как на коня, сжав её коленями. Борр хотел рыкнуть сердито на этого наглеца, выбравшего самое удобное для себя и самое неудобное для дракона место, но поймал прищуренный взгляд Фэррона и снова промолчал, отложив и этот случай в копилочку памяти, куда складывал все перенесённые унижения в надежде когда-нибудь за них рассчитаться. И, взлетев, взял курс на Лэнмар.

Полдороги пролетели молча. Эль сидел неподвижно, и Борр, пару раз оглянувшись на него, заметил, что тот даже по сторонам не смотрит, не любопытствует. Вспомнил, как нёс Эля к Фэррону. Тогда, даже будучи испуганным и летящим в не самом удобном положении, парнишка всё равно смотрел на пролетающие под ним виды с восторгом первооткрывателя и даже пару раз охнул от красоты открывшегося ему вида. А сейчас летит с таким равнодушием, словно видел это всё уже сотни раз и все эти горные пейзажи ему смертельно надоели.

Что же всё-таки сотворил с парнем Фэррон?

Примерно на середине дороги желудок дракона окончательно взбунтовался, и Боррэгон стал высматривать внизу какую-нибудь живность для охоты. Увидел горного козла и, не ожидая возражений, предупредил парня:

— Эль, держись крепче, я хочу поохотиться, голоден очень.

Но мальчишка вдруг сильнее сжал его шею ногами и командным голосом заявил:

— Господин запретил останавливаться по дороге. Мы летим дальше.

— Но Эль… — растерялся дракон. — Задержка будет минут на пять, не больше. Я потом наверстаю, полечу быстрее.

— Мы летим дальше, Борр, — жёстко скомандовал Эль, и Борр, мысленно выругавшись, подчинился и только тоскливым взглядом проводил скрывшегося среди камней козла.

Нет, это — не Эль. Тот бы не стал запрещать охотиться голодному дракону. Как же выяснить, что произошло?

— Эль, — осторожно начал Боррэгон. — А ты помнишь, как мы с тобой два дня по горам шли? А потом я тебя к Фэррону унёс, помнишь? Мы ещё в пещере ночевали, и я тебя мясом кормил. И куртку тебе когтями порвал нечаянно. Наверное, поэтому ты сейчас в плаще летишь.

— Ты лжёшь, дракон, — уверенно ответил Эль. — Я этого не помню, потому что этого не было. Господин предупредил меня, что ты захочешь меня обмануть. Так что молчи и выполняй свою работу, Борр. Я всё равно не поверю тебе.

— Я лгу? — взъярился дракон, но тут же замолчал.

Нет, это — не Эль. Не Эль. Что же сделал Фэррон с парнем? Как заколдовал, что тот его господином называет и охотно ему подчиняется?

Боррэгон махал крыльями, погрузившись в мрачные размышления, не обращая внимания на дорогу. Впрочем, драконы никогда не теряли направления, даже когда в темноте летели. Включался у них внутренний компас, безошибочно приводящий в нужное место. Так что и теперь Борр не опасался пролететь мимо Лэнмара, и ничто не мешало ему предаваться сумрачным раздумьям.

А ведь жалко мальчишку. Такой был солнечный, светлый. А сейчас…

Борр снова повернул голову, взглянул на сидящего с выпрямленной спиной парня.

И ведь не пошевелился за всю дорогу. Сидит каменной статуей. И лицо такое… такое… неживое лицо, словно из него душу вынули.

Но не мог же Фэррон действительно лишить парня души?

Или мог?

Боррэгона даже передёрнуло от такой ужасной догадки.

«А ведь это ты виноват, — шепнул ему внутренний голос. — Ты принёс парня на погибель».

«Я не мог иначе, — стал оправдываться Борр. — Фэррон убил бы меня, если бы я не выполнил приказ. Да и клятва бы не дала его не исполнить».

Но внезапно и так не вовремя проснувшаяся совесть не замолкала, и Боррэгон, сжав зубы, быстрее замахал крыльями, стремясь скорее добраться до пункта назначения и снять с себя ставший таким непомерно тяжёлым груз.

В Лэнмар прилетели после обеда. Выполняя приказ Фэррона, Борр приземлился на небольшой поляне в лесу. Эль скатился по крылу и, бросив на ходу: — Жди меня здесь! — пошёл к дороге.

Но голодный дракон поспешно воскликнул, не желая сидеть на одном месте всё время отсутствия своего временного хозяина:

— Через два часа или через три?

— Через три, — буркнул Эль, не останавливаясь.

Борр облегчённо вздохнул и возблагодарил всех Богов за то, что пришло ему в голову уточнить время. Иначе пришлось бы ему сидеть голодом, выполняя приказ своего повелителя.

С трудом дождавшись, когда Эль скроется из виду, взлетел и полетел низко, над самыми деревьями, чтобы не заметили его случайные путники. Спешил на равнину, где заметил, пролетая с Элем, пасущихся среди зарослей густой травы диких лошадей. В животе уже бурчало так, что он боялся распугать свою добычу и, вероятно, из-за этого заторопился, увидев табун, и выдал себя раньше, чем хотел. Вожак, крупный конь буланой масти, заржал, предупреждая об опасности, и лошади с места взяли такой темп, что с первого захода Борр промахнулся и когти схватили только пучок травы. Но, как бы быстро не мчались лошади, удрать от разозлённого неудачей ящера удалось не всем, и через полчаса сытый и довольный дракон напился воды из протекающей неподалёку небольшой речушки и не спеша полетел обратно в лес ждать Эля.

Нашёл нужную полянку, обернулся в человека, растянулся на нагретой солнцем траве и задремал, отдыхая после сытного обеда, бессонной ночи и длительного перелёта.

Лэнмар, столица Кэтанга

До города Эль добрался быстро. Сказался опыт хождения по горам. Без проблем прошёл мимо стражников, охраняющих ворота, сообщив им цель визита: в гости к родственникам. И вскоре шёл по главной улице города, целенаправленно отыскивая нужный дом и не обращая внимания ни на цветущие клумбы, тянущиеся вдоль заборов, ни на разноцветную мозаику в окнах трактиров, ни на башенки и другие архитектурные изыски домов местной знати.

И вдруг услышал сзади шёпот:

— Смотри, смотри, Лунная Дева идёт! И опять одна. Догуляется девка, пристукнут её.

— Гляди, как бы она тебя не пристукнула, — хмыкнул второй голос. — Пробовал уже один. Она на него только посмотрела, даже пальцем не пошевелила, а он сразу в камень превратился.

— Врёшь!

— Чтоб мне лопнуть! Потом десять магов его оживляли, еле справились!

Эль внимательно посмотрел на приближающуюся девушку, шагнул в сторону, к забору, почти слившись с ним своим тёмным плащом. А двое простолюдинов, остановившихся неподалёку, продолжали свою увлекательную беседу.

— А она?

— А что она? Дальше пошла, как ни в чём не бывало. Зато больше к ней никто подходить не решается. Все поняли, что с ней лучше не связываться.

— А говорят, она бедным помогает и за сирот заступается?

— Это да. Тут не поспоришь. Любой бедняк к ней прийти может с жалобой, всех выслушает, не прогонит.

И перебил сам себя:

— Кланяйся уже!

Горожане сдёрнули шапки, поклонились низко. Девушка рассеянно скользнула по ним взглядом, кивнула приветливо и пошла дальше. Было видно, что мысли её далеки и от этой улицы, и от идущих навстречу людей.

Эля она не заметила, и он, настороженно посмотрев ей вслед, торопливо пошёл дальше, свернув в первый же проулок на случай, если пророчица решит обернуться.

Он, конечно, не поверил глупым россказням городских простаков, но Селена и без того была для него опасна, а подвергать риску свою важную миссию по спасению мира Эль не хотел. Да и господин строго-настрого велел избегать встреч с Лунной Девой и Тайными полицейскими.

Наконец, нужный дом был найден. Эль остановился перед большими воротами, дважды нажал на кнопку звонка и приготовился ждать, когда ему откроют. Дом большой, пока звонок услышат, пока до ворот дойдут…

Но ему открыли мгновенно. Словно ждали у дверей, когда же он придёт.

Впрочем, может, так и было? Господин Эля — важная персона, его приказы должны исполняться незамедлительно.

Слуга провёл Эля к дому, где на крыльце уже стоял невысокий толстенький человечек с жиденькими волосами, заплетёнными по последней дворцовой моде в тощенькую косичку. В руках он держал большой свёрток.

Эль надменно посмотрел на придворного:

— Вы — Рэданн? Вам привет от старого друга.

— Благодарю, — кивнул тот и протянул Элю пакет: — Вот то, за чем вы пришли.

Эль забрал свёрток, положил его в болтающуюся на боку сумку, взятую специально для этой цели. И, больше не сказав ни слова, развернулся и пошёл обратно к воротам.

Рэданн с облегчением выдохнул, подождал, пока покинет Эль его двор и приказал слуге закрыть ворота на засов и больше не пускать сегодня никого, даже если этот «никто» начнёт ломиться с тараном. А сам зашёл в дом и начал собираться во дворец на бал, посвящённый дню рождения Его Величества, наконец-то перестав трястись от опасения, что случится что-то непредвиденное и шкатулка не попадёт к своему адресату. Потому что то, что сделал бы с ним в этом случае Фэррон, Рэданн представлял себе очень живо, и предстающие перед ним картины ему совсем не нравились.

А Эль в это время уже подходил к неприметному трактиру, где должен был для отвода глаз снять на день комнату и где мог пообедать перед выполнением последнего этапа задания. Впрочем, долго рассиживаться за столом он не стал. Времени до начала праздника оставалось совсем немного, а шкатулка должна была оказаться в руках Лунной Девы до бала. Поэтому, быстро прожевав пару бутербродов с мясом и запив их стаканом травяного отвара, Эль прошёл в комнату и переоделся в оказавшуюся в свёртке одежду, сразу став похожим на посыльного. Взял в руки большую резную шкатулку из дорогого дерева, покрытую блестящим лаком, окинул оценивающим взглядом: дорогая вещь, хорошая. Такую не стыдно было бы и самой Королеве подарить. Но внутрь заглядывать не стал: господин такого задания не давал, а самому Элю любопытничать было не интересно. Не его это дело, что господин собрался подарить принцессе.

Положил шкатулку в красивую коробку с золотой надписью на красном фоне: «Её Высочеству прекрасной леди Селене с огромной благодарностью за всё, что она для нас сделала. Лорд Б.». Обвязал коробку лентой с огромным бантом, спрятал получившийся подарок в сумку. Надел на шею маскирующий кулон-амулет, благодаря которому черты его лица становились незапоминающимися, и через чёрный ход, стараясь остаться незамеченным, выскользнул из трактира.

Вскоре он был возле двери небольшого домика, стоящего перед защитным куполом, прикрывающим здание Тайной полиции. Здесь сидел принимающий посетителей дежурный из числа обычных полицейских, в обязанности которого входило выслушивать жалобы населения и каждый час передавать их дежурному Тайной полиции, который уже и разбирался, стоит ли дело внимания Магической полиции, или обычная с ним справится. Такой порядок появился после покушения на Тайных полицейских, в результате которого погиб законовед Йохтра Морр и полностью разрушилось здание полиции. Его потом отстроили заново, сделав более современным и удобным для работы, но повторения подобного никто не желал.

Эль вежливо постучал, как сделал бы настоящий посыльный, поклонился у входа, протянул дежурному полицейскому шкатулку:

— Подарок для леди Селены. Просили передать до бала.

Дежурный осмотрел посылку, но никаких подозрительных заклинаний на ней не увидел и кивнул:

— Хорошо, сейчас сообщу.

Эль снова поклонился и вышел за дверь. Отошёл на безопасное расстояние, чтобы не было его видно из окон Тайной полиции, затаившись, посмотрел, как прошла в домик дежурного Селена, как вернулась она сквозь защитный купол в основное здание, держа в руках коробку.

Усмехнулся: задание выполнено. Теперь надо быстро возвращаться в лес к дракону и лететь к господину. Но сначала надо зайти в трактир и переодеться, чтобы стражники у ворот в этой одежде его не видели.

В трактир проник тем же путём, что и выходил из него. С лестницы бросил взгляд на зевающего у стойки трактирщика: кажется, тот ничего не заметил. Зашёл в комнату, быстро переоделся, огляделся — не забыл ли чего, не оставил ли какую-нибудь вещь, по которой его смогут отыскать.

Шагнул к двери и остановился, увидев разгорающееся у стола свечение. Замер, недоверчиво вглядываясь в выходящую из сияющего ореола прозрачную женскую фигуру.

— Далеко собрался, Вэлларий? — иронично спросила переливающаяся солнечным светом девушка.

Из тела Эля вытекла туманная фигура, а Эль замер, как статуя, с застывшей маской вместо лица.

— Домой, к хозяину, — раб Зеркала шагнул к девушке, с надеждой вглядываясь в её лицо. — Он приказал вернуться сразу, как отправлю Селене подарок.

— До чего ты докатился, Вэл, — качнула головой призрачная фигура. — Против Богов идёшь?

Надежда во взгляде мужчины угасла. Хмуро посмотрев на девушку, он угрюмо произнёс:

— Я — раб Зеркала. Я должен подчиняться хозяину.

— И мне, не так ли? — хитро улыбнулась девушка.

— И тебе, Сиятельная Элэнсия, — кивнул мужчина. — Тебе — в первую очередь.

— Тогда — мой тебе приказ. Сейчас ты ляжешь спать и проспишь до тех пор, пока не придут сюда Тайные полицейские.

— Но… — вскинулся Вэлларий, но тут же сложил перед грудью ладони и поклонился. — Слушаю и повинуюсь, Сиятельная Элэнсия.

— Зачем ты так? — поморщилась та. — Уж передо мной-то не надо эту комедию разыгрывать. Что ты хотел сказать?

— Вам парня не жалко? — вздохнул раб Зеркала. — Его ж казнят за покушение на принцессу.

— А тебе-то что? — насмешливо спросила девушка. — Тебе-то в любом случае ничего не грозит. Вернёшься в Зеркало, будешь дальше перед Фэрроном спину гнуть.

— Элэн! — сердито выпрямился Вэлларий. — За невыполнение приказа он обещал заточить меня в подземелье, без света и солнца, на всю мою долгую жизнь! А для меня это…

Помолчал немного, потом хмуро добавил:

— Впрочем, я переживу. А вот мальчишка… Не заслужил он такой судьбы.

— Такова воля Богов, — пожала плечами девушка.

— Воля Богов… — повторил Вэлларий. — Воля Богов…

И с горечью произнёс:

— Лучше бы казнил меня Учитель тогда. Неужели Он знал, что не смогу я выполнить Его условие для освобождения, и заточил меня в Зеркало навеки? Устал я, Элэн. Если бы мог, давно бы себя убил. Жаль, что я теперь бессмертный.

И столько тоски и боли прозвучало в его голосе, что перестала девушка улыбаться, подплыла поближе к отвернувшемуся от неё мужчине и сочувственно спросила:

— Всё так плохо, Вэл?

— А ты будто не видишь? — грустно усмехнулся тот. — Скольких хозяев сменил я за эти тысячелетия, и хоть бы один пожелал чего хорошего. Ты же знаешь, я многое могу, во мне — великая Сила. А чем я занимаюсь? Деньги и власть. Власть и деньги. Больше никому ничего не надо.

— А тебе разве не этого же нужно было? — мягко спросила Элэнсия.

Мужчина помолчал, уткнувшись взглядом в пол, потом хмуро ответил:

— Я был молод и глуп, Сиятельная Элэнсия. И я уже достаточно наказан за своё самомнение. Двадцать тысяч лет гнуть спину перед жестокими властолюбцами… Неужели я до сих пор не искупил свою вину, Элэн? Что мне сделать, чтобы поверил Учитель, что осознал я свою неправоту? Если не хочет Он, чтобы жил я в этом мире, пусть развеет, я согласен. Только бы выбраться из этого камня, только бы хоть разок глотнуть вольного воздуха.

Он замолчал, потом горько усмехнулся:

— Прости, Сиятельная. Что-то я разошёлся не по делу. Значит, вы решили убить парнишку?

— А тебе его жаль? — равнодушно поинтересовалась девушка.

— Да, жаль, — резко ответил Вэлларий. — Хороший он парень, солнечный. Душа у него светлая. Ему бы жить и жить, радуя мир своим присутствием.

— Но ты ведь не пойдёшь против замысла Богов и моего приказа? — вкрадчиво спросила девушка.

— Не пойду, — хмуро ответил раб Зеркала. И опять с горечью выговорил: — Я обязан вам подчиняться. Я всем обязан подчиняться. Я не смогу пойти против вас, даже если захочу.

— Вэл, прекрати истерику, — жёстко сказала Элэнсия, и мужчина сжал губы. А потом сухо сказал:

— Прошу прощения, Сиятельная. Я выполню ваш приказ. Сейчас Эль ляжет спать и проспит до появления полицейских.

— Я надеюсь на тебя, Вэлларий, — кивнула девушка. — Это очень важно — отдать Солнечного монаха в руки Тайной полиции.

— Я всё сделаю, — повторил раб Зеркала. — Только я не понимаю, зачем тогда ты просила меня предупредить их там, в туннеле, если сейчас собираешься отдать его в руки палачей. Мне было нелегко туда пробраться, но я думал…

— Ты всё узнаешь, Вэл, — перебила его девушка. — Только — позже, не сейчас. А теперь мне пора уходить, а тебе — ложиться спать. Отдыхай, Вэл.

И девушка, махнув на прощанье рукой, вплыла в сияющий овал Божественного Портала.

Раб Зеркала проводил её взглядом и, глядя на голубое свечение Портала, вдруг до мелочей вспомнил тот страшный день, когда очутился он в Зеркале и понял, что теперь этот камень на многие годы станет его домом. И как долго не мог он в это поверить, считая происходящее страшным видением.

А когда, наконец, поверил, пришло отчаяние — дикое, всё затмевающее. Он сейчас даже не помнит, что делал в первые годы своего заточения. Всё происходило, как в кошмарном сне, только вот он никак не мог проснуться. Он жалел себя, считал, что Учитель оказался слишком суров, что не заслужил он такого ужасного наказания. Посылал ему мольбы о прощении, обещал, что не повторит своих ошибок, что будет смиренным и покорным. Но, видимо, не поверил ему Учитель, ни разу не получил он от Него ответа.

Затем на смену отчаянию пришла злость — яростная, разрушающая. Он словно мстил всем за своё рабское положение. С пугающим его самого ликованием помогал своим хозяевам, рвущимся к власти. Участвовал в интригах, проникая в защищённые дворцы, внушая придворным крамольные мысли. Выслеживал и убивал непокорных. И сердце наполнялось злым торжеством: этого ли ты хотел, Учитель? Ты думал, сломаешь меня? Нет! Даже здесь, замурованный в камне, я буду жить, как и жил, делая, что хочу. И все эти мелкие людишки по-прежнему будут меня бояться.

Потом — как очнулся. Оглянулся на прошедшие годы и ужаснулся тому, что натворил — пусть и не по своей воле, но — с радостью. И понял, что так никогда не заработает прощения. И что если он хочет вырваться из этого камня, надо успокоиться и смириться со своей участью. Но смирение никогда не входило в перечень его добродетелей, и прошло не одно тысячелетие, наполненное душевными метаниями от полного отчаяния до равнодушия, от ярости до покорности, пока, наконец, однажды не пришло осознание, что прав был Учитель в своём гневе. И что наказание он получил неприятное и суровое, но справедливое. Ибо понял он, каково это — быть в полном подчинении и выполнять то, чего по своей воле никогда бы не сделал.

Вспомнил, как командовал людьми, как заставлял их выполнять свои жуткие капризы, как наслаждался их страхом и болью… И впервые по-настоящему раскаялся в содеянном и поклялся себе, что, если когда-нибудь удастся ему вырваться из плена, никогда больше не будет он так жесток.

И следующие тысячелетия с надеждой встречал каждого нового хозяина, надеясь, что именно этот маг захочет с его помощью творить добро, и он, наконец, выполнит заданное Учителем условие для обретения свободы — покроет добрыми делами сотворённое им зло.

Но магам нужна было только власть, к которой они стремились по трупам своих соратников, и он снова и снова выслеживал, убивал, интриговал, со всё усиливающимся отчаянием понимая, что застрял в Зеркале навеки, что с каждым тысячелетием он всё глубже запутывается в интригах и убийствах.

Он не жалел тех, кого ему приходилось убивать, все они были такими же, как его хозяева — с грязными, алчными душами, мечтающие о власти, живущие по жестоким звериным законам, вынуждающим бить первым, чтобы остаться в живых. И ему стало казаться, что весь мир жесток и безжалостен, а все люди — хладнокровные убийцы и властолюбцы. И начал думать, что и его душа уже очерствела настолько, что больше никогда не сможет испытать любовь или жалость.

Но тут появился Эль, и он, впервые увидев его душу, даже зажмурился на миг, такой она была солнечной, сияющей, без тёмных пятен убийств, без наплывов жадности, без чешуи жестокости. И впервые за все годы он пожалел свою будущую жертву и отчаянно, до боли в сердце, захотел ей помочь. Именно поэтому он откликнулся на просьбу — не приказ! — Элэнсии и с огромным трудом, через раздирающую его магическую боль, накинувшуюся на него из-за того, что покинул он Зеркало без разрешения своего господина, прорвался к ним в туннель, чтобы передать её послание.

Но раб есть раб. Не смог он воспротивиться приказу хозяина, хоть и страстно желал этого. И стал Эль пустой марионеткой, а его сияющая душа погасла.

И словно солнце светить перестало, так темно стало рабу в теле монаха.

Только мысль, что душу убить не так-то просто, поддерживала Вэллария. Что есть ещё четыре декады на то, чтобы оживить её и вернуть в тело. И он надеялся, что за это время сможет что-нибудь придумать и сумеет освободить мальчишку.

Но жизнь вновь повернулась по-другому. Эль попадёт в руки Тайной полиции, его казнят, и мир больше никогда не увидит его светлой, солнечной души.

А он опять ничего не может сделать.

Ни-че-го…

И даже развеять собственную душу, чтобы убрать из неё гвоздём сидящую боль из-за этой невероятной несправедливости, творящейся по воле Богов, он тоже не сможет…

Значит, вот что чувствовали люди, выполняя его повеления? Насколько, оказывается, незначительным кажется наказание Учителя в сравнении с этой болью. Настоящая пытка начинается только сейчас, и сколько она продлится — неизвестно. Но прежним он уже не станет. Соприкоснувшись с душой этого мальчика, его заскорузлая душа словно смыла с себя окутавший её мрак, сожгла его солнечным огнём, и мир заиграл новыми красками… доставляя почти невыносимую боль от того, что душа, принёсшая эту радость, скоро перестанет существовать.

И этого злодеяния он себе никогда не простит…

Раб Зеркала отвёл глаза от истаявшего Портала, хмуро посмотрел на стоящего столбом Эля, и медленно вплыл в его тело.

Эль моргнул, словно очнувшись, огляделся, не понимая, почему он тут стоит, и внезапно зевнул.

Странно. Ещё не ночь, а спать хочется, словно несколько суток не высыпался.

Посмотрел на заправленную кровать, качнул головой:

— Нет, надо идти. Приказ был — вернуться сразу, как выполню задание.

И хмыкнул:

— А как господин узнает, выполнил я его уже, или ещё нет? Пара часов роли не сыграет. А я хоть отдохну перед дорогой.

Снова зевнул, подошёл к кровати, сел на краешек, но спать хотелось неимоверно, и Эль махнул рукой:

— Ничего не случится, если я вздремну немного.

Стащил сапоги, лёг, не раздеваясь, и через несколько секунд уже крепко спал, по-детски поджав колени к животу. И на лице его блуждала лёгкая улыбка.

Лэнмар, Тайная Магическая полиция

Зов дежурного раздался неожиданно. Селена удивлённо взглянула на сидящего за столом Стэнна:

— Марэн говорит, мне подарок принесли, просили передать до бала.

— Кто принёс? — оторвался от бумаг начальник Тайной полиции.

— Посыльный. Пойду посмотрю, что там.

— Будь осторожнее, — встревожился муж, и Селена кивнула:

— Буду. Марэн, правда, её уже осмотрел и ничего не нашёл, но я посмотрю ещё раз.

Селена вышла, а Стэнн сразу вызвал Рэвалли:

«Рэв, нужна твоя помощь. Селене принесли какой-то подарок, проверить надо».

«Иду», — немедленно откликнулся тот. И когда в кабинет вошла Селена, неся на вытянутых руках открытую коробку, Рэвалли уже стоял у окна, навалившись на подоконник, и внимательно смотрел, как пророчица осторожно ставит её на стол.

— Вот, — сказала Селена, отступив на шаг. — Марэн прав, я тоже ничего не почувствовала. Но я шкатулку не вскрывала. Может, изнутри скрывающее магию заклинание стоит?

— Давайте проверим, — Рэвалли накинул на шкатулку прочный купол, чтобы защититься от взрыва или выстрелившего заклинания. Не прикасаясь, пассом открыл крышку. И Селена не смогла сдержать восхищённого вздоха:

— Ох, какая красота!

В шкатулке, на бархатной подушечке, лежала диадема из стразолитов.

Стразолиты — редкие, трудно добываемые, сложно обрабатываемые и чрезвычайно красивые камни, стоили невероятно дорого, поэтому их в основном использовали в серёжках или брошах. У Селены, правда, было колье из стразолитов, когда-то подаренное ей любящим мужем и стоившее целое состояние, из-за чего защита на нём стояла не хуже, чем на Тайной полиции. А ещё она постоянно носила тоненький браслет-амулет со стразолитом, зачарованный на предупреждение о близкой опасности верным её поклонником Нэйтасом. И девушка сразу представила, как чудесно эта диадема будет гармонировать на балу с колье и браслетом. Но тут же отогнала от себя мечтательные мысли и иронично спросила:

— И кого же я так облагодетельствовала, что он мне решил такой дорогой подарок сделать?

— Странно, — задумчиво проговорил Рэвалли, разглядывая диадему. — Я ничего не чувствую. Никакого воздействия. Никаких заклинаний. Неужели действительно просто подарок?

— Её Высочеству прекрасной леди Селене с огромной благодарностью за всё, что она для нас сделала. Лорд Б., — прочитал Стэнн надпись на коробке. — Подписи нет и это тоже странно. Обычно дарители стараются своё имя повиднее написать, чтобы одариваемый знал, кому свою благосклонность выказывать. А тут такая драгоценность — и только одна буква. Кто же это может быть?

— Может, лорд Бэйнирос? — предположила Селена. — Вы его давно не видели?

— Давно. Он на глаза никому не показывается. Но, я думаю, он бы подписался полным именем.

— Кто ещё мог сделать такой подарок?

— Да кто угодно. Ты уже стольких спасла за эти годы…

— И стольким насолила, — насмешливо подхватила девушка.

— Надо выяснить, кто её принёс, — Рэвалли осторожно взял шкатулку, прикрыл глаза, осматривая её внутренним взором.

— Какой-то посыльный, — пожала плечами Селена. — Марэн сказал, самый обычный, в форменной одежде, какую все посыльные носят. Лицо тоже обычное, ничем не примечательное. Он его и не запомнил толком.

— Не запомнил? — сразу насторожился Рэвалли. — Дежурный должен уметь запоминать лица посетителей.

— Меня это тоже удивило, — кивнула Селена. — И я, с его разрешения, уже поковырялась в его памяти. Смотрите, что я увидела.

И девушка спроецировала на стену воспоминания Марэна.

— И правда, сложно запомнить, — прищурился Стэнн, разглядывая колышущееся и постоянно меняющее очертания лицо молодого парня. — Я уверен, что здесь без амулета стирания черт не обошлось.

— Скорее всего, — согласилась Селена. — Наяву Марэн видел его нормально, просто не мог заострить на нём внимания, а вот в его памяти парень отложился, как изменчивый, с непостоянными чертами лица. Так что описать он его не сможет. Да и мы с вами тоже. Но мне почему-то кажется, что я его где-то видела. А узнать не могу, настолько он переменчив. Надо будет посидеть, поглядеть и подумать, может, вспомню.

— Посидеть и подумать — это, конечно, хорошо, но не сейчас, — поднял голову сосредоточенно к чему-то прислушивающийся Стэнн. — Мама напоминает, что времени немного осталось. Говорит, чтобы мы не опаздывали.

— Позор на наши бестолковые головы, — фыркнула Селена. — Королева напоминает своим подданным, что пора на бал собираться, а то они могут заработаться и забыть о столь важном событии! Совсем мы из доверия вышли! Но она права. Мне, между прочим, ещё причёску делать, раз уж я в платье пойду, а я всё ещё здесь, а не у парикмахера. Быть неотразимой, так во всём.

И снова задумчиво посмотрела на диадему.

— Не вздумай! — торопливо сказал Стэнн, но Рэвалли внезапно поддержал невысказанную мысль пророчицы:

— А что? Укрепим щиты так, чтобы ни одна зараза их пробить не смогла…

— По крайней мере, сможем узнать, чего дарителю надо было, — подхватила Селена. — Раз он просил вручить подарок до бала, значит, что-то должно произойти на празднике.

— А если диадема взорвётся? — хмуро предположил Стэнн, уже поняв, что двоих в одиночку он не переспорит.

— Это вряд ли, — ответил Рэвалли. — Разрушающее заклинание так не замаскируешь. Здесь, скорее, какое-то ментальное внушение скрыто. Укрепим щиты как следует и узнаем, что нужно неизвестному дарителю. Может, сумеем понять, кто это был.

— А если мы узнаем это ценой жизни Селены?

— Это вряд ли, — повторила Селена слова Рэвалли, не сводя внимательного взгляда с украшения.

— Зачем тебе это надо? Обследуем диадему не спеша после бала.

— Стэнн, почему-то мне кажется, что надо поскорее выяснить, что не так с этим странным подарком. Думаю, он как-то связан с нашим делом.

Стэнн нахмурился, но протестовать больше не стал. Раз Селене что-то кажется, значит, надо проверить её предположения. Просто так, для того лишь, чтобы похвастаться перед дамами красивым украшением, она рисковать не станет.

— Делаем двойной щит? — спросила Селена, усаживаясь на стул перед Рэвалли.

— Лучше тройной, — ответил тот.

— Четверной, — отрезал Стэнн. — Или я уношу эту диадему в Хранилище.

— Хорошо, — покорно согласилась девушка. — Четверной.

Четверной щит — максимально возможная защита от ментального вмешательства. Но им практически не пользовались с одной стороны — из-за сложности плетения, а с другой — из-за неприятных ощущений. При наложении четверного щита голову сдавливало так, словно пыточным обручем её стягивали, да и в ушах шуметь начинало. А могло и головокружение возникнуть. Словом, впечатления были весьма неприятные и, главное, бесполезные — для защиты от самого сильного воздействия обычно хватало двойного щита.

Но Селена не стала спорить с мужем. Она и сама чувствовала опасность, исходящую от этой красивой безделушки, несмотря на то что браслет на руке вёл себя на удивление спокойно, и не собиралась рисковать жизнью. А проверить диадему было нужно. Почему-то крепло в пророчице убеждение, что связана она с Кристаллом и озером, и благодаря ей они смогут продвинуться в своём расследовании.

— Готово, — стоявший с прикрытыми глазами Рэвалли сделал знак активации и опустился на стоящий рядом стул. — Подпитай ещё своей Силой для верности.

— Куда уж вернее, — поморщилась Селена. — И так голова как в тисках.

Рэвалли сочувственно улыбнулся:

— Никак не получается у тебя просто понаслаждаться балом.

— Да чем там наслаждаться? — отмахнулась девушка. — Шумно, душно, дамы с глупостями лезут.

— Какими, например? — заинтересовался друг.

— В прошлый раз меня всё пытали, читала ли я последний роман Альтейниса. А я у него всего один роман прочитала года три назад. И впечатлений на всю жизнь хватило.

— Так понравился? — улыбнулся Рэвалли.

— Ага, — фыркнула Селена. — Море слёз, проливаемых героями то от горя, то от радости, куча злобных гномов, беспрестанно выкрадывающих героиню, прекрасная эльфийка, бесконечно лежащая в обмороке, и не менее прекрасный эльф, постоянно падающий перед ней на колени, заливаясь слезами, и так же бесконечно спасающий её от этих злыдней. Я «сломалась» на пятом гноме.

— Так и не дочитала? — рассмеялся менталист.

— Не смогла, — улыбнулась противница любовных страстей. — И, в результате, для девушек на балу я оказалась неинтересной собеседницей. Ну, сам подумай: Альтейниса не читаю, новыми рисунками вышивок похвастаться не могу, а всем известную сплетню о том, что… — Селена перешла на трагический шёпот: — вон та девица, да, да, та, в зелёном платье, строила глазки самому лорду Гаррету, представляете, какая нахалка! — и нормальным голосом закончила: — и ту в первый раз слышала. О чём со мной разговаривать, сам подумай?

Мужчины рассмеялись. А потом Стэнн сочувственно спросил:

— Тоскливо тебе здесь без подруг?

— Нет, — улыбнулась девушка. — Я же в любой момент могу на Землю сходить, с Ларисой пообщаться, с сестрой. Да и по мобильнику постоянно с ними болтаю. И с нэниссой чуть не каждый день вижусь. Так что за меня не переживай, с тоски я не умру.

И вскочила:

— Всё, я побежала. Меня парикмахер ждёт. До бала два часа осталось, а я ещё не готова!

Селена, схватив шкатулку, выскочила из кабинета, а мужчины переглянулись, и Стэнн тихо сказал:

— Порой я чувствую себя виноватым в том, что привёл её сюда. Она так и не привыкла к придворной жизни.

— А ты сам к ней привык? — усмехнулся друг. — Ты ж во дворце с самого детства отираешься.

Стэнн улыбнулся:

— Нет, не привык. Она мне тоже кажется скучной и бестолковой.

— Так что ты тогда переживаешь? Вы с Селеной два сапога — пара, как у неё на Земле говорят. Вы нашли друг друга, вот и радуйтесь.

— Я радуюсь, — серьёзно ответил Стэнн. — Очень радуюсь. До сих пор поверить не могу, что она — со мной, что сбылась моя самая заветная мечта.

И деловито сказал, переводя разговор:

— Пожалуй, нам тоже надо идти. Отец не поймёт, если мы опоздаем на торжество.

Рэвалли бросил взгляд на часы:

— Ты прав, пора собираться.

— До встречи на балу, — улыбнулся начальник Тайной полиции, и друзья вышли из кабинета.

Лэнмар, Королевский дворец

— Ну, как я выгляжу?

Селена впорхнула в комнату мужа, покружилась перед ним, расправив юбки. Диадема и колье сверкнули под лучами заходящего солнца, пустив по стенам солнечных зайчиков.

— Потрясающе! — восхищённо вымолвил принц. — Ты просто красавица!

— Мне тоже нравится, — довольно сказала девушка и, создав перед собой зеркало, снова оглядела себя с головы до ног.

Платье сшили из лёгкой, воздушной ткани, и Селена словно парила в сиреневом облаке пышной юбки, как небесная фея из сказки. Искусная драпировка делала талию ещё более тонкой, а фигуру — хрупкой. Подобранные волосы открывали шею и плечи и давали возможность насладиться переливами камней в изумительном по красоте колье. Лёгкий макияж добавлял взгляду выразительности, а губам — чувственности.

Теперь уж точно ни один придирчивый взгляд не найдёт изъянов в её внешности, и ни один злой язычок не сможет назвать жену принца невзрачной дурнушкой, на которой принц женился из жалости.

— Ты готов? Пора ехать, карету уже подали.

— Готов, — кивнул Стэнн. — Поехали.

Два квартала до дворца проехали в карете, присланной из Королевского каретного двора. Лошади тоже были дворцовые, Фарроасы лошадей не держали. Какой в них смысл, если до любого нужного места можно дойти за пару секунд Личным Путём? Но этикет требовал торжественного прибытия, вот и присылали перед каждым балом им золочёную карету с четвёркой лошадей, украшенных плюмажами и лентами.

По протоколу в бальный зал зашли последними, перед самым выходом Их Величеств.

— Его Высочество наследный принц Стэнн и Её Высочество принцесса Селена, — громко объявил глашатай, и придворные недовольно поджали губы, но склонились в низком поклоне.

Недовольство их было вызвано тем, что, пожалуй, впервые в истории государства чью-то жену, пусть даже и жену принца, объявляли по титулу и имени, как королеву. Ведь жёны остальных придворных оставались безымянными, слыша от глашатая «Лорд Вэнси с супругой», «Лорд Ганнэди с супругой и дочерьми». И только Селену объявляли как самостоятельную личность, а не просто как жену Его Высочества.

Но Стэнн сразу, едва женившись, заявил тогда ещё правящему прадеду, что Селена — не просто его жена, а значимое лицо, в государственной иерархии стоящее выше большинства придворных, и имеет право на отдельное объявление. И Его Величество согласился и даже издал об этом Королевский Указ.

А для придворных это оказалось ещё одним щелчком от неизвестно откуда взявшейся выскочки.

Впрочем, как раз об этом Селена даже не задумывалась. Одной сплетней больше, одной меньше — какая разница. Под руку с мужем прошла мимо склонившихся в поклоне придворных, остановилась рядом с троном, окинула взглядом празднично украшенный зал, вспомнила, как когда-то впервые танцевала здесь, открывая бал в паре с королём.

Как давно это было! Столько событий произошло с тех пор — кому-то на целую жизнь хватит. А ведь всего семь лет прошло…

Посмотрела на выпрямившихся придворных, с которыми за это время так и не смогла найти общий язык. Почему-то сразу не приняли они выбор принца. Наверное, слишком неожиданным оказался он для них. Своих дочерей хотели выдать за него замуж, а повезло никому не известной провинциалке. Первое время было неловко от их преувеличенно почтительных поклонов, сделанных с презрительной гримасой, но потом она к ним привыкла. Точнее, перестала обращать внимание. А вот к шепоткам и пересудам за спиной привыкнуть было сложнее, но она и с этим справилась.

Нет, конечно, среди придворных были и действительно умные, знающие своё дело, люди, которые приняли выбор принца, уважали пророчицу и никогда не пытались унизить её сплетнями. Но и они поддерживали с ней чисто деловые отношения, не пытаясь перевести их в дружеские.

Впрочем, друзей-мужчин ей и так хватало. Все Тайные полицейские её любили, оберегали, старались чем-то порадовать. Так что в мужском внимании недостатка она точно не испытывала.

Улыбнулась стоящему у окна Нэйтасу. Парень в ответ расцвёл радостной улыбкой. Кивнула стоявшим с ним рядом драконам: Дэрринэлу, его сыну Дарру и другу Бролу. Драконы с серьёзным видом поклонились в ответ, и Селена хмыкнула: надо же, как официально. Но, наверное, так и полагалось. Ведь присутствовали они здесь не в качестве друзей принца и принцессы, а как представители дружественной страны. Дарр был правителем Феллии, Великим Белым Шаманом, а Дэрринэл и Брол — послами Феллии в Дарстене.

Нашла взглядом Тайных полицейских, снова мысленно улыбнулась: ведь просто на бал пришли, а всё равно равномерно распределились по залу, будучи готовыми кинуться на помощь охраняющим Короля Королевским Колдунам, откуда бы ни появилась угроза. Профессиональная привычка — всегда быть наготове.

Из толпы вынырнул Рэвалли со своей невестой Джэлиссой. Джэлисса весело улыбнулась Селене, и та ответила ей такой же беззаботной улыбкой.

Зря Стэнн говорил, что нет у неё здесь подруг. Среди придворных — нет. А с Джэлиссой она с удовольствием общается. Встречам с любимой Дарра, драконицей Лиэррой, тоже радуется. И с женой Дэрринэла Вэллэрией всегда находятся темы для разговора. Так что зря муж переживает.

Размышления прервал громкий голос:

— Его Величество король Кэтанга Джэффас и Её Величество королева Икэсса.

Шепотки и движение немедленно прекратились. Открылась высокая дверь, и в зал вошли Их Величества. Красавица королева держала под руку статного короля, и Стэнн, бросив на родителей восхищённый взгляд, кланяясь, подумал, что отец рождён быть правителем и хорошо, что прадедушка нашёл способ отменить магический договор, запрещающий их роду занимать трон. Хоть и пришлось ему для этого убить своего внука. Счастье, что всё закончилось благополучно. Но прадед до сих пор не любит вспоминать этот страшный ритуал.

Все присутствующие склонились в глубоком поклоне, ожидая разрешения выпрямиться. А Стэнн вдруг увидел, как шевельнулась рядом юбка Селены и медленно двинулась вперёд. Что-то странное было в этом движении, ведь принцесса прекрасно знала дворцовые ритуалы и уж точно не ходила по залу, когда все кланялись Его Величеству.

С недоумением поднял голову, не дожидаясь, пока отец сядет на трон. И увидел, как Селена очень медленно, маленькими шажками, сжав кулаки и закусив губу, идёт к королю, дёргаясь при каждом шаге, словно тащит её туда какая-то сила, а она отчаянно ей сопротивляется.

«Рэв! — крикнул он на мыслеречи. — Селена!»

И, выпрямившись, схватил жену за плечо, но она только сильнее задёргалась. А он понял, что удержать её не сможет, с такой силой рвалась она к трону. Тогда он подхватил её на руки и, наплевав на дворцовый этикет, кинулся к выходу из зала. Селена застонала, забилась в его руках, вцепилась в плечо так, что он испугался, что она раздробит ему кость. Чуть не зашипел от боли, но сдержался и только прибавил шаг.

Рэвалли быстро пошёл за ними. Следом кинулся Нэйтас, но Рэвалли остановил его:

«Оставайся здесь. Будешь нужен — вызову».

И Нэйтас нехотя подчинился, с тревогой посмотрев вслед скрывшимся за дверями Стэнну и Селене.

Проходя мимо трона, Рэвалли остановился, поклонился и на мыслеречи сказал:

«Простите, Ваше Величество, но мы вынуждены Вас покинуть».

Джэффас слегка прикрыл глаза, соглашаясь:

«Потом доложишь».

«Конечно, Ваше Величество», — пообещал менталист и поспешил следом за Стэнном, провожаемый недоуменными взглядами придворных.

То-то сейчас опять сплетен пойдёт о жене принца и о скандале на балу! И что здоровьем она слаба, и что падучая у неё, что ненормальная она. Жалеть принца начнут, что так не повезло ему с женой. А у мечтающих породниться с королевской семьёй царедворцев появится надежда, что, выждав положенные по закону пятьдесят лет, разведётся с ней принц и можно будет опять попытаться выдать за него своих дочерей-красавиц, которые уж точно не будут попирать нормы морали и придворный этикет, как это постоянно делает выскочка из низов, внезапно ставшая важной леди.

Королева проводила Рэвалли встревоженным взглядом:

«Что случилось, милый? Что с Селеной?»

«Не знаю, дорогая. Но, видимо, что-то серьёзное произошло, раз они оба так встревожились. Подождём доклада Рэвалли».

И король милостиво кивнул, разрешая начать бал: какие бы тревоги не терзали его душу, придворным знать об этом было не обязательно.

Рэвалли догнал Стэнна, когда тот заносил Селену в полностью закрытый и от прослушивания, и от постороннего магического воздействия кабинет Главного Королевского Колдуна лорда Вэллэка. И только тут Селена немного расслабилась и отпустила многострадальное плечо мужа.

Стэнн сел на стул, усадил её себе на колени, обнял крепко, чувствуя, как начинает её трясти от спадающего напряжения.

Рэвалли присел перед ними, заглянул колдунье в глаза:

— Что произошло?

— Это была очень неудачная мысль — проверить действие диадемы, — сердито ответила девушка, теснее прижимаясь к мужу.

И тот, слыша, как стучат её зубы от накатившего на неё холода, вполголоса скомандовал:

— Рэв, горячего чаю и напиток эльфов.

Друг кивнул и, налив воды из графина, быстро подогрел её, сжав стакан между ладоней. Бросил в стакан несколько крупинок сразу растворившейся в воде заварки из запасов Вэллэка, туда же плеснул бурую жидкость из небольшого флакона, который всегда носил с собой. Напиток эльфов был сильным тонизирующим и лечебным средством и не раз уже выручал его в моменты, когда до помощи лекаря было не добраться.

Селена торопливо глотала горячий чай, а колдуны выжидательно на неё смотрели, но молчали, давая ей время прийти в себя.

В кабинет быстро вошёл лорд Вэллэк, окинул троицу встревоженным взглядом:

— Что произошло? Селена, что с тобой?

— Сейчас — ничего, всё в порядке, — хмуро ответила девушка, поставила чашку на стол и попросила: — Стэнн, сними уже с меня эту чёртову диадему!

Стэнн протянул руку к украшению и тут же её отдёрнул, увидев, как пробежали по нему охранные искры.

Колдуны переглянулись, а Селена вздохнула и повторила:

— Это была очень плохая идея.

— Так всё-таки, какое на ней было заклинание? — спросил Рэвалли.

— А вы ещё не догадались? — удивилась девушка. — Убить Его Величество, конечно. Причём такой мощи, что чуть все мои щиты не пробило. Сработало сразу, как появился король, и меня к нему так потащило, что любой другой бегом бы помчался. Хорошо, что мы с тобой столько щитов поставили. Двойной бы точно не выдержал.

— Хорошо, что поставили, — согласился Рэвалли. — Тут другой вопрос: зачем им убивать короля? Что он им сделал?

— Ничего, — пожала плечами Селена. — Он был не целью, а средством. Убрать хотели меня. Если бы покушение удалось, пусть даже и не до конца, что бы со мной стало?

Стэнн нахмурился и крепче прижал к себе жену.

— Может, вы всё-таки поднапряжётесь и снимите с меня эту гадость? — снова сердито спросила пророчица.

Трое сильнейших колдунов Кэтанга склонились над головой колдуньи, разбираясь в защите, и через пару минут диадема лежала на столе, чуть заметно поблёскивая под освещением магической люстры.

— Надо найти того, кто её прислал, — вполголоса сказал Рэвалли.

— А для начала — хотя бы того, кто её принёс, — Селена с облегчением скинула ментальные щиты, потёрла виски, снимая ноющую боль. — На коробке должны были остаться какие-то следы.

— Я же говорил, надо было её сперва обследовать, — с упрёком взглянул на девушку начальник Тайной полиции.

— Но ты же понимаешь, что у нас не было на это времени, — ответила она. Но потом со вздохом согласилась: — Ты прав, конечно. Мы с Рэвалли погорячились.

И улыбнулась:

— Зато теперь у нас есть благопристойный повод не ходить на бал, потому что с поставщиком этой дряни надо разобраться как можно скорее, пока он окончательно следы не запутал.

— Ага, — иронично усмехнулся Стэнн. — Вот, оказывается, ради чего всё затевалось. Чтобы на бал не ходить.

Колдуны облегчённо рассмеялись.

— Я Лэрриса вызвал, — отсмеявшись, сообщил начальник. — Он у нас специалист по артефактам, пусть глянет на этот подарочек. А потом решим, что делать.

Он ещё договорить не успел, как открылась дверь, и вошёл знаменитый артефактник.

— Что случилось? — встревожено спросил он и тут же застыл, глядя на лежащую на столе диадему.

— Что, знакомая штучка? — поинтересовался Рэвалли.

— Диадема Лэнсании! Где вы её взяли? — настороженно ответил обычно невозмутимый колдун, не сводя глаз с артефакта.

— Сама пришла, — сухо ответил Стэнн. — Рассказывай, что за Лэнсания.

— Это из-за неё ты Селену с бала утащил? — прозорливо спросил Лэррис. — С вашей стороны было очень неосторожно надевать древний артефакт, не зная его свойств.

И накинул на диадему защитный колпак, предохраняющий окружающих от её воздействия.

— Мы это уже поняли, — нетерпеливо кивнул Стэнн. — Рассказывай, давай.

— Эту диадему около десяти тысяч лет назад сотворила мощнейшая колдунья того времени Лэнсания Кэнтаврская. Была тогда на юге Кэтанга небольшая деревенька Кэнтавра, возле которой стоял замок этой душегубки, иначе её и не назовёшь. Злая, жестокая, нелюдимая. Боялись её все, как огня. Любила она кровавые ритуалы, все созданные ею артефакты напитаны кровью её вассалов. И для создания этой диадемы тоже использовала кровь нескольких жертв, в том числе — собственного сына, сильного мага. Все они умерли во время ритуала в страшных мучениях, но зато артефакт получился настолько мощный, что ни один колдун противиться ему не мог. Даже надевать его было не обязательно. Если бы Селена его просто в карман положила, воздействие было таким же. Но тем, что он попал в руки именно ей, а не кому-то другому, она спасла короля.

— Это как? — удивилась Селена. — Я же его убить была готова!

— На тебе оказался, как я понимаю, мощный щит? Четверной? — высказал догадку Лэррис.

Селена кивнула.

— Вот вся Сила артефакта и ушла на его пробивание. И воздействовать на остальных придворных он не успел.

— На остальных? — насторожился Вэллэк.

— Двойной щит диадема прошибает за пару секунд, — пояснил Лэррис. — Во времена Лэнсании четверной щит ещё не изобрели. Его, кстати, и создали, чтобы противостоять натиску этой диадемы, после того как несколько королей пали её жертвой. Она ведь не так проста. Вот, посмотрите.

Артефактник сосредоточился и медленно провёл рукой над артефактом. Камни на нём засверкали, заискрились, и начали неторопливо меняться местами. Через минуту на столе стояла не менее красивая, но совсем другая по форме диадема.

Лэррис выдохнул, потряс кистью, расслабляя руку. Пояснил:

— Сил, зараза, забирает немерено, но зато узнать её может только сильный колдун, знающий её свойства. Сегодня она одна, завтра — другая. Никто и не заподозрит в красивом подарке страшную угрозу. Если бы на Селене был обычный щит, она бы сразу накинулась на короля. А диадема бы немедленно раскинула свои щупальца на весь зал и все, на ком были бы обычные щиты, в том числе, стража и сам король, оказались бы на одну минуту парализованными, и никто бы не смог помешать убийце сделать своё чёрное дело.

Селена побледнела, а Стэнн выругался и сердито воскликнул:

— Пороть вас некому, экспериментаторы! Камера в каземате по вам плачет.

— Согласен, — вздохнул Рэвалли. — Напортачили здорово.

— Не расстраивайтесь, — усмехнулся Лэррис. — Не так уж вы и виноваты. Вы — менталисты, а это значит, что вы не только можете влиять на других, но и сами чутко реагируете на чужое воздействие. Именно поэтому вы и носите всегда мощные щиты. Но диадема испускает призыв такой силы, что проигнорировать его вы даже под щитами не смогли. И поэтому же Стэнн не сумел воспротивиться вашему желанию. Я удивляюсь, что вам удалось щит поставить. Обычно она заставляет щиты снимать. Говорю ж — это очень мощный артефакт.

— То есть, это она меня заставила её надеть? — растерялась Селена.

— Именно, — подтвердил Лэррис. — И я бы посоветовал срочно унести её в Хранилище. Она потратила много сил на пробивание четверного щита, но сейчас её Сила восстанавливается, и скоро она опять начнёт командовать. Кстати, где шкатулка, в которой её принесли?

— У нас дома, — ответил Стэнн. — А как ты узнал, что она была в шкатулке?

— Шкатулка создавалась специально для диадемы. Она глушит её излучения. Пока диадема в шкатулке — она не опасна.

Стэнн замолчал, отдавая приказ на мыслеречи, потом сообщил:

— Сегодня Кэмбис дежурит. Сейчас он принесёт и шкатулку, и коробку.

— А мне ведь и правда не хотелось щит надевать, — призналась Селена. — Просто не захотела Стэнна расстраивать.

— А мне тоже не хотелось на тебя щит надевать, — неожиданно улыбнулся тот. — Но я так привык за тебя беспокоиться, что решил настоять на своём из чистого упрямства.

— И переупрямил древний артефакт, — рассмеялся Рэвалли. — Твоё упрямство поистине безгранично.

— Любовь творит чудеса, порой спасающие жизнь, — усмехнулся Лэррис. — Но в следующий раз попробуйте сперва головой подумать, прежде чем кидаться в сомнительные эксперименты.

Селена помотала головой:

— Больше — никаких экспериментов!

И, схватив со стола чашку, сделала большой глоток.

— На сегодня? — иронично спросил Стэнн, и колдуны снова рассмеялись.

Селена тоже усмехнулась:

— На сегодня — точно. А дальше видно будет.

Потом глянула на свою руку и проговорила, размышляя вслух:

— Меня вот что сейчас интересует: почему мой браслет не сработал? Он же должен был предупредить меня о грозящей мне опасности.

— Вот в этом ничего удивительного нет, — сразу ответил Лэррис. — Непосредственная опасность угрожала королю, а не тебе. Это ж ты его убить собиралась, а не он тебя. Амулет не может просчитывать предполагаемые риски, он не мог знать, что грозило бы тебе, если бы покушение удалось.

— Ясно, — вздохнула Селена. — А я так привыкла на него полагаться.

Тайные полицейские помолчали, ожидая Кэмбиса со шкатулкой. Селена пила чай, грея ладони о стакан, мужчины разглядывали диадему, изредка вполголоса переговариваясь.

Наконец, в кабинет зашёл сходивший Личным Путём к Фарроасам за шкатулкой Кэмбис.

Оглядел собравшуюся компанию, с любопытством поинтересовался:

— Вы почему не на балу? Что случилось?

— Диадема у нас случилась, — ответила Селена. — Её надо отнести в Хранилище.

— Что, такой страшный артефакт? — удивился Кэмбис, разглядывая красивую безделушку.

— Ещё какой! — подтвердил Лэррис и, забрав у Кэмбиса шкатулку, поставил её на стол. — А сейчас накиньте все как минимум тройной щит, я купол сниму.

Колдуны поспешно выполнили его приказ, и Лэррис, не прикасаясь к диадеме, аккуратно перенёс её в шкатулку и закрыл крышку.

— Всё. В Хранилище я её сам отнесу. А сейчас давайте коробку обследуем.

Убрав шкатулку на подоконник, колдуны встали вокруг стола, внимательно разглядывая коробку с золотистой надписью.

— Коробку, кроме Кэмбиса, Марэна и Селены держали два человека. Оба — сильные маги, — начал вслух рассуждать Стэнн. — Магический отпечаток одного сильно смазан, вряд ли мы сможем его узнать. Надо, конечно, глянуть в базу магических слепков, но…

— Бесполезно, — перебил Рэвалли. — След скрыт профессионально. Видно, что человек уже не первый раз это делает. Скорее всего, у этого мага уже были столкновения с законом. Думаю, искать его надо среди беглых преступников.

— Беглых у нас сейчас пять человек. Двое в розыске, ещё трое исчезли достаточно давно, розыск пока прекращён, — сообщил Кэмбис.

— Полагаю, это кто-то из исчезнувших, — подхватил разговор Лэррис. — У тех, кто в розыске, нет причин для подобного, очень серьёзного, преступления. Они — мелкая сошка. А вот среди оставшейся тройки есть пара магов, готовых на любую подлость.

— Фэррон и Альтэрн?

— Да. Оба способны на многое для достижения своей цели.

— А их цель…

— Озеро Силы, — вдруг тихо, но очень убеждённо сказала Селена. — Один из них связан с похищением Кристалла.

— Думаешь? — цепко глянул на пророчицу начальник полиции.

— Думаю, — подтвердила она. — Помните, я вам свой сон рассказывала про какого-то мага, к которому я с луны по лестнице спускалась, но видела себя словно со стороны? Мы тогда не смогли его расшифровать. А сейчас думаю: может, я его сон видела? Того мага? Если он меня узнал, у него вполне могла появиться мысль убрать меня, чтобы я на дороге ему не мешалась. Я же во сне Кристалл у него забрала.

— Сны, сны… — вздохнул Стэнн. — Сон к делу не подошьёшь. А если это был просто сон, вызванный тем, что ты постоянно о Кристалле думаешь? Ты ж ни лица его не разглядела, ни имени не расслышала.

— Может, и так, — тоже вздохнула Селена. — Но пока это — единственная зацепка. Замок в горах и маг в длинном плаще с рукавами до локтя.

— А о рукавах ты тогда не сказала, — вдруг зацепился за её фразу Лэррис. — Ну-ка, поподробнее — как он был одет?

— Длинный тёмно-красный, почти коричневый, плащ с золотым шитьём. Рукава широкие, но короткие, до локтя. Руки крепкие, жилистые. На голове — капюшон, так низко натянутый, что смотреть мешал. Остальное не знаю, я в том сне им была, со стороны его не видела.

Колдуны переглянулись и в один голос воскликнули:

— Фэррон!

— Это у него страсть к золотому шитью. И рукава любит укороченные, чтобы колдовать не мешали, — пояснил Стэнн.

— И капюшон постоянно на самые глаза натягивает. У него взгляд очень неприятный, колючий, вот он его и прячет, — добавил Рэвалли. — А мы зря тебя тогда не расспросили как следует.

— Зря, — согласилась девушка. — Но кто знал, что это окажется важным. Мне ж сейчас каждый день что-то снится, но пока ни один сон ясности не принёс. Вот и тогда ничего не поняли и не стали углубляться.

— Значит, замок в горах? — повторил Рэвалли.

— По крайней мере, шпиль какой-то торчал неподалёку, — кивнула Селена. — Но что горы — точно. Правда, какие — не скажу. Надо утром к кимраку наведаться, может, он что разведал. Как раз пятый день будет с нашего разговора.

— Слетай, поговори, — согласился Стэнн и снова углубился в изучение коробки. — А вот След второго я не знаю. У нас появился новый неучтённый злодей? Очень сильный маг, справиться с ним непросто будет.

— Сильный, но неопытный, — возразил Рэвалли. — Даже не подумал След замаскировать. Надо снять слепок, вдруг он уже где-то всплывал.

— Давайте-ка ещё шкатулку посмотрим, — предложил Лэррис. — Может, на ней какие-то отпечатки найдём.

И взмахнул рукой, призывая шкатулку.

— Здесь тот же смазанный след, но очень старый. Первый маг, предположительно — Фэррон, давно её не трогал. Второй след — совсем свежий, того же неопытного мага. И есть ещё третий. И вот третий мне кажется знакомым. Он тоже смазан, но очень неумело, можно попробовать восстановить.

Стэнн выпрямился, взглянул на Лэрриса:

— Лэррис, отправляйся в зал экспериментов, обследуй шкатулку и коробку, выжми из них всё, что сможешь. Всеми артефактами проверь, заклинаниями. Слепки магических Следов сделай, попробуй восстановить смазанные. Ну, не мне тебя учить, сам знаешь, что делать.

Лэррис кивнул, положил шкатулку в коробку и вышел из кабинета, бережно держа артефакт на вытянутых руках.

— Кэмбис, возвращайся на дежурство. И вызови ко мне Кэрвана, Харрита и Нэйтаса. Пойдём с ними След колдуна искать.

Кэмбис поспешно последовал за Лэррисом.

— Лорд Вэллэк, усильте охрану Его Величества, — обратился Стэнн к Главному Королевскому Колдуну. — Хоть мы и считаем, что покушение было направлено в первую очередь на Селену, но мы можем и ошибаться. И ещё нам нужно десять человек посильнее.

— Мага брать будете? — догадливо спросил Вэллэк. — Сейчас организую.

И тоже ушел.

Стэнн помолчал, разговаривая на мыслеречи, потом сказал:

— Рэв, мы сейчас отправимся к дежурному искать След принёсшего шкатулку. Марэн сказал, что просителей из-за праздника мало было, всего шесть человек. Так что каждому из нас выделим по два человека охраны и пройдём по Следам всех побывавших в Тайной полиции.

— Сегодня праздничные гуляния, людей на улицах полно. Следы уже давно затоптали, — с сомнением проговорил менталист, но Стэнн с досадой оборвал его:

— А у тебя есть другое предложение?

— Нет, — нехотя согласился заместитель начальника. — Попробуем поискать, может, что и получится.

— А мне что делать? — спросила Селена.

— Отдыхать, — отрезал Стэнн. — И думать о своём поведении.

Селена улыбнулась:

— Ты же слышал, что я не виновата. Это всё диадема. Бессовестно воспользовалась моей беспомощностью.

— Да, да, конечно, — хмыкнул муж. — Нашла себе оправдание.

— Тебе действительно нужно отдохнуть, — вмешался в разговор менталист. — Такое сильное вмешательство бесследно не проходит. Ты сейчас на возбуждении и напитке эльфов держишься, а как их воздействие пройдёт, так и слабость накатит, и головокружение. Поэтому будет лучше, если ты прямо сейчас приляжешь, не дожидаясь, пока мы уйдём.

— Серьёзно? — встревожился Стэнн. — Тогда пойдём, я отведу тебя домой. Или во дворце останешься? В наших покоях?

— Лучше в Тайную полицию. Полежать я и там могу, под присмотром Кэмбиса. Зато не пропущу момент, когда вы все туда вернётесь.

— Хорошо, — согласился муж. — Пойдём.

И подал ей руку. Селена встала, обняла его за пояс, он обхватил её за плечи и так, в обнимку, они и вышли из кабинета, оставив Рэвалли ожидать вызванных колдунов.

Лэнмар, Королевский дворец, зал для балов

Рэданн не мог найти себе места. Блестящий бал, который раньше потряс бы его своими масштабами и красотой, превратился в пытку после того, как увидел он Его Высочество, уносящего на руках из зала свою жену. И сразу понял, что это означает.

А означало это одно: жить ему осталось недолго. Лишь до того времени, пока начальник и пророчица Тайной полиции не выяснят, что произошло. А выяснят они быстро, в этом Рэданн не сомневался.

В начале приёма он стоял неподалёку от них, поэтому успел заметить, как задёргалась при виде вошедшей королевской четы Селена, как подхватил её принц и чуть не бегом помчался к выходу. И как билась она в его руках, пытаясь вырваться и завершить начатое движение к королю.

Сразу понял, что добился своего Фэррон, передал принцессе свой страшный подарок. Только что это было? Скорее всего, диадема. Чем ещё можно прельстить девушку, как не красивой и дорогой безделушкой? Колье он на Селене уже видел, а вот диадему — нет. И, судя по всему, зачарована она была на убийство короля. Хитёр Фэррон, за один раз хотел и от короля, и от Лунной Девы избавиться!

Значит, вот что было в шкатулке, которую он достал из тайника мага?

Больше всего Рэданну сейчас хотелось покинуть бал, забрать из дома драгоценности, которые собирал он в течение многих лет, заслужив славу опытного коллекционера и оценщика, и сбежать из города. Сперва — пешком до реки, потом отдаться на волю волн и уплыть как можно дальше, чтобы запутать преследователей, ведь на текущей воде След не остаётся. А затем уйти Личным Путём куда-нибудь далеко-далеко, где не достанет его тяжёлая рука королевского правосудия.

Только вот куда? К Фэррону? На верную смерть? Магу не нужны свидетели. Развеет его пеплом по ветру, едва он порог его замка переступит.

Впрочем, может, клятва его спасёт? Знает Фэррон, что под клятвой не сумеет Рэданн ему навредить. Возможно, не убьёт сразу, оставит жить в замке. Только вот в качестве кого? Слуги на побегушках? Подопытного для экспериментов? Мальчика для битья? За ровню маг его точно не примет.

Нет, к Фэррону нельзя. Тайные полицейские ещё могут сжалиться, а у этого злодея сердца нет.

Но куда тогда? Построить хижину в чаще леса, где нога человека не ступала, и жить всю жизнь, от каждого звука шарахаясь? Собирать грибы и ягоды, делать запасы на зиму? С бесшумным арбалетом, чтобы не привлечь чьёго-нибудь внимания громким звуком, ходить на охоту? А по вечерам любоваться на бесполезные драгоценности и плакать о минувших временах?

Бред. Такая жизнь не для него. Не настолько он ловок и силён, чтобы выжить в лесу, полном диких зверей с большими клыками и острыми когтями. А самому становиться чьим-то обедом совсем не хочется.

Или, может, сдаться? Пойти сейчас к начальнику Королевской охраны лорду Вэллэку, упасть в ноги, покаяться во всех грехах?

Нет, тоже нельзя. Не разрешит ему клятва это сделать. Слова не даст сказать. Прикончит быстро, но очень мучительно.

Так что же делать?

— Лорд Рэданн, — раздался над ухом знакомый голос, и он, подскочив от неожиданности, обернулся, думая, что пришли уже за ним Тайные полицейские, чтобы арестовать и прямо с бала переправить в каземат.

Дрожащим голосом выдавил:

— Слушаю вас, лорд Кэрван.

Сердце бухало в груди, едва не выламывая рёбра, воздуха не хватало, и он испугался, что сейчас упадёт в обморок. Страшно захотелось в туалет, и Рэданн с отчаянием подумал, что до каземата он не дойдёт, опозорится по дороге.

— Что с вами? Вам нехорошо? — встревожено спросил целитель Тайной полиции, и Рэданн понял, что Кэрван ещё ничего не знает и не собирается его арестовывать. И едва не прослезился от облегчения.

Кивнул, трясущимися губами проговорил:

— Да. Что-то душно здесь.

И подавил порыв упасть перед Тайным полицейским на колени и самому рассказать о содеянном. Рано ещё сознаваться. Может, обойдётся? Он ведь не зря по приказу Фэррона приобретал для неведомого парня одежду для маскировки. Тайные полицейские будут искать посыльного, принёсшего шкатулку. А парня, скорее всего, уже в городе нет. Фэррон умён, наверняка дал ему чёткие инструкции. А потом он мальчишку убьёт, развеет пепел по ветру, и никто никогда не узнает, как шкатулка оказалась во дворце. Так что, наверное, всё не так уж и плохо? И не стоит ему так паниковать, а, тем более, сознаваться в своём преступлении?

— Присядьте, я вас подлечу немного, — предложил Кэрван. — Вы очень встревожены. Что у вас произошло?

— Нет, нет, — поспешно отказался Рэданн. Кимрак знает, что на уме у этого Тайного полицейского. Вдруг вместо лечения мысли читать начнёт? Щит на Рэданне, конечно, прочный стоит, но слух про Тайных полицейских ходит, что им никакие щиты преградой не являются. Вдруг и правда под любую защиту залезть могут? — Мне уже лучше, не беспокойтесь. Сейчас на балкон выйду, воздухом подышу, и всё пройдёт.

— Ну, смотрите, — с сомнением проговорил целитель и вдруг замер, прислушиваясь, а потом торопливо сказал: — Извините, вынужден вас покинуть. Хорошего вечера.

Поклонился вежливо и, не дожидаясь ответного поклона, быстро пошёл к выходу из зала.

Рэданн на подгибающихся ногах добрался до ближайшего стула, тяжело опустился на него, посмотрел вслед полицейскому.

Кажется, началось. Недаром так заспешил лорд Кэрван. Наверняка его начальник вызвал на совещание по поимке злостного и опасного преступника, передавшего принцессе заколдованный подарок.

Что же делать?

Что делать?

И чуть не заплакал от понимания, что жизнь его теперь превратится в страшную пытку ожидания возмездия.

Где-то в Скалистых горах

Фэррон был доволен. Через Зеркало он долго наблюдал за Элем. Видел, как разговаривал тот с Рэданном, как передавал шкатулку дежурному в Тайной полиции. Вместе с Элем проследил за несущей шкатулку Селеной и даже в трактир заглянул, куда Эль вернулся. Окончательно успокоился, глядя, как переодевается Эль перед обратной дорогой, и закрыл Зеркало в тот момент, когда шагнул тот к выходу из комнаты. Всё прошло благополучно, мальчишку не схватили. Часа через четыре он вернётся, переночует, а завтра уже поспеет на дереве плод, и можно будет идти к озеру Силы.

Сел за стол, достал древние манускрипты и свитки и стал ещё раз просматривать и так уже выученное чуть не наизусть описание похода к озеру, написанное каким-то древним магом, чтобы завтра уже пойти туда, не задумываясь. И так этим увлёкся, что и не заметил, как наступил вечер. Поднял голову, когда в сгустившихся сумерках стало трудно читать, и с удивлением понял, что прошло уже больше пяти часов, а Эль всё ещё не прилетел.

Сердце сдавило неприятное предчувствие, и Фэррон кинулся к Зеркалу. Скинул туманную завесу, пожелал увидеть раба… и зло выругался. Вместо того, чтобы лететь на драконе, приближаясь у замку, Эль лежал на кровати и сладко спал, чему-то улыбаясь во сне.

— Раб! — гаркнул колдун так, что магическая люстра под потолком дрогнула и зажглась, осветив кабинет ярким светом и заставив Фэррона прищуриться от неожиданности. — Немедленно просыпайся. Ты должен был уйти сразу, как выполнишь задание!

Раб не откликнулся, и это было настолько странно и так противоречило всему, что знал Фэррон об артефакте, что на какое-то время маг лишился речи.

Раб не мог проигнорировать его зов! Он обязан был ему подчиниться!

— Раб! — снова воскликнул маг, когда голос к нему вернулся. — Вставай! Быстро! Ты обязан мне подчиняться! Или ты забыл, что я сделаю с тобой, если ты нарушишь мой приказ?

Эль даже не пошевелился. Спал сладко, приоткрыв рот, дыша ровно и спокойно. Сложенные ладони положил под щёку, как послушный мальчик после слов няньки. Был расслаблен и спокоен, и от этого спокойствия Фэррону вдруг стало страшно.

Кажется, что-то пошло не так. Почему Эль лёг спать? Ведь он собирался уходить. Переоделся и пошёл к двери. Что произошло после этого? Его заколдовали? Но кто сумел заколдовать раба Зеркала — мощный древний артефакт, на которого не мог повлиять никто, кроме его хозяина?

Он сделал огромную ошибку. Не надо было отходить от Зеркала, не убедившись, что Эль сел на дракона. Но сейчас поздно рвать на себе волосы. Надо как-то разбудить парня.

Но как?

Фэррон сжал губы так, что превратились они в узкую полоску, прищурил глаза.

Легче всего было бы самому прийти в Лэнмар Личным Путём и разобраться с происходящим на месте. Но беда в том, что пройти так он сможет только до ворот. Проникнуть в город Личным Путём невозможно, сразу поднимется тревога. А идти через ворота ему нельзя. Он — в розыске. И пересечь зачарованную полосу, сверяющую каждого входящего со списком нежелательных посетителей, ему не удастся.

Что же делать?

Борр! Дракон должен быть где-то недалеко. Пусть сходит в трактир и выяснит, что произошло с мальчишкой. В крайнем случае, пусть хватает его и уносит спящего. А здесь Фэррон уже разберётся, что с ним делать.

«Борр! Борр!!!»

«Слушаю», — раздался сонный голос дракона.

Он тоже спит?! Ну, пусть только вернутся, а уж наказания им долго ждать не придётся!

«Почему вы ещё не в замке?»

И услышал, как охнул дракон, увидев, что проспал до вечера, а затем растерянно ответил:

«Эль почему-то не пришёл. А я уснул, пока его ждал».

Фэррону захотелось кого-нибудь убить. Он сжал кулаки и тяжело, с шумом вдохнул через сжатые зубы, пытаясь сдержать рвущиеся ругательства.

«О том, что Эль не пришёл, ты должен был сообщить мне четыре часа назад… с-с-скотина, — всё-таки не сдержался он. — Ты действительно пригоден только на перевозку грузов, тупая бестолочь!»

Борр даже не огрызнулся, понимая, что в этот раз действительно провинился, хоть и обидно было выслушивать подобные нелестные эпитеты. Но тут уж сам виноват, Фэррон прав.

«Живо в трактир „Жирный хряк“! Разбуди Эля, а если не проснётся — так неси, сонного. И, как вылетите, сразу сообщи! Чтоб через четыре часа здесь были! Время пошло!»

И прервал разговор. Тяжело дыша, еле сдерживая приступ бешенства, снова взглянул в Зеркало. Картина не изменилась. Эль по-прежнему спал, и, кажется, даже не пошевелился за прошедшее время.

Фэррон зло выругался и, выхватив плеть, с неистовством и ожесточением накинулся на несчастный книжный шкаф, чтобы выпустить заполняющую его ярость и при этом не разбить ненароком бесившее его Зеркало.

Лэнмар, Королевский дворец, бальный зал

Поздравив Его Величество с днём рождения, правитель Феллии Великий Белый Шаман Дарровэнридэрринталл дер Флограссоберендит и два его посла, работавшие в посольстве Феллии в Дарстене, Дэрринэлратриволент дер Гровопатридокррампт и Бролвырретрриффтер дер Левспорридьеррошар вновь отошли к окну и замерли в ожидании, когда все придворные пройдут мимо короля с поздравлениями и выражением своего почтения и преданности. Жена Дэрринэла Вэллэрия и дочь Бролвырретра Лиэрра, встав чуть в стороне, на мыслеречи обсуждали наряды присутствующих здесь дам, а Великий Белый Шаман, глядя на медленно двигающуюся мимо трона вереницу людей, спросил, не изменяя выражения лица:

«Отец, ты не знаешь, что произошло?»

Дэрринэл сразу понял, о чём спрашивает сын, и качнул головой, сохраняя на лице почтительно-торжественную, соответствующую моменту, маску:

«Нет, Дарр, не знаю. Но что-то неприятное, это точно. Иначе бы Стэнн так не встревожился».

«И Рэвалли тоже ушёл, — вступил в разговор Брол. — Как бы узнать, что у них случилось?»

«Никак, — оборвал его Дэрринэл. — Не вздумай к ним с вопросами приставать. У них сейчас и без тебя дел полно. Понадобимся — сами вызовут».

«Ты что-то знаешь?» — насторожился Дарр.

«Немного, — ответил отец. — Но без их разрешения говорить не буду, даже не спрашивай».

«Всё так серьёзно?» — удивился Брол.

«Серьёзнее некуда», — подтвердил Дэрринэл, и тут зазвучала бравурная музыка, и король с королевой вышли на танец, открывая праздник. Только вот принц с принцессой, которым следовало идти за родителями, в зале так и не появились. Но Его Величество это, казалось, ничуть не тревожило. Вёл он свою супругу с таким невозмутимым видом, словно заранее договорился с сыном, что на танец тот не выйдет.

А потом начался бал, и Дэрринэл, мысленно хмыкнув, сказал вполголоса:

— Сын, ты пользуешься успехом у дам. Может, пойдёшь, потанцуешь, пока они в тебе дырку взглядами не прожгли?

Дарр огляделся по сторонам, увидел Лиэрру, оживлённо разговаривавшую с подошедшей к драконицам невестой Рэвалли, кивнул:

— Ты прав, потанцую.

И пошёл к своей любимой.

— А я, пожалуй, Джэлиссу приглашу, — проговорил Борр. — А то Рэвалли удрал куда-то, она теперь, бедная, весь вечер одна на балу будет.

— Пригласи, — согласился Дэрринэл и улыбнулся, взглянув на оставшуюся в одиночестве жену. Подошёл к ней, поцеловал руку, посмотрел на идущих в танце сына с невестой. — Правда, они прекрасны?

Вэллэрия улыбнулась:

— Самая восхитительная пара на этом балу. Смотри, как девушки их глазами провожают.

А посмотреть, действительно, было на что. Высокий беловолосый и белокожий дракон с ослепительно голубыми глазами выделялся на общем фоне, как белый лебедь среди пёстрых уток. Впрочем, к повышенному интересу к своей персоне Дарр давно привык. Дракон-альбинос был таким невероятным дивом, что всегда оказывался в центре внимания. И многим хотелось бы узнать, как в роду Чёрных драконов появился белоснежный дракончик, но только самые близкие друзья были посвящены в чудо его рождения, и делиться этим знанием с остальными придворными не собирались.

Лиэрра, радостно улыбаясь, наслаждалась танцем, а Дарр что-то шептал ей на ухо, отчего она розовела и опускала глаза, и это было так трогательно, что у Дэрринэла увлажнились глаза. Джэлисса смеялась, слушая комплименты, которые рассыпал ей Бролвырретр, и Дэрринэл подумал, что пора бы женить друга. Он, конечно, невысок по драконьим меркам, ниже того же Дарра, но вполне симпатичный. А уж на его густые, длинные, с зеленоватым отливом волосы, хитро и необычно заплетённые в толстую косу, заглядывались все красавицы. Но он после смерти жены так и не нашёл себе подругу, посвятил жизнь дочери. А теперь Лиэрра собирается замуж за Дарра, и Брол останется в одиночестве. Впрочем, при желании он быстро бы нашёл себе драконицу. Пожалуй, даже то, что его от рода отлучили, не стало бы большим препятствием. Но вот как-то не горит желанием Брол жениться. Раньше дочь растил, теперь о внуках мечтает. А сам так и живёт бобылём.

Дэрринэл снова посмотрел на следящую взглядом за сыном жену:

— Пойдём-ка и мы с тобой тряхнём стариной. Когда мы в последний раз танцевали?

— На прошлом балу, — улыбнулась Вэллэрия. — Но я согласна повторить этот опыт.

И подала мужу руку с такой грацией, что он подтянулся, став даже выше ростом, и повёл её к танцующим с такой торжественностью, словно это он был королём, ведущим на бал свою королеву.

Время шло, танец сменялся танцем, а Стэнн с Селеной не появлялись. Более того, очень скоро Дэрринэл заметил, как исчезли из зала Тайные полицейские, и встревожено подумал, что дело оказалось весьма серьёзным, раз ушли его друзья с такого важного праздника. И забеспокоился, всё ли в порядке с Селеной, жива ли она. Впрочем, тут же прогнал неприятные мысли: если бы с Селеной случилось что-то страшное, не стал бы Его Величество праздник продолжать, прервал бы бал. Он свою сноху любит.

— Что-то я устала, пойдём, посидим немного, — попросила Вэллэрия, и Дэрринэл отвёл её на мягкий диванчик, стоящий у окна. Сел рядом, спросил:

— Может, соку принести? Или вина?

— Морс, — оживилась жена. — Я видела, как его Джэлисса пила.

— Хорошо, — улыбнулся Дэрринэл. — Сейчас принесу.

Но не успел сделать и нескольких шагов, как в голове раздался чей-то зов:

«Дер Дэрринэлратриволент».

В первый момент не узнал голос, спросил с недоумением:

«Слушаю. Кто со мной говорит?»

И неожиданно услышал:

«Это я, Боррэгоналиттеррод дер Порревэстарронегор из рода Красных драконов».

Удивился: никогда раньше Красный дракон не оделял его своим вниманием. Такого зазнайку ещё поискать надо было. Чтобы он — да решил пообщаться с отлучённым от рода изгоем? Видимо, произошло что-то невероятное, раз решился он на разговор.

«Чем обязан такой неимоверной чести — услышать твой зов?» — спросил насмешливо, пробираясь через толпу к заветному столику с напитками.

«Не язви, — угрюмо проворчал Борр. — Ты в Лэнмаре?»

«Да. На балу у Его Величества».

«Выйди к воротам, поговорить надо».

«Надо, так говори, — отрезал Дэрринэл. — А я сейчас занят».

И взял с подноса два стакана с розовой жидкостью.

«Танцами?» — съязвил Борр.

«А хоть бы и так», — сухо ответил Дэрринэл, собираясь прекратить этот бессмысленный разговор. И Боррэгон это, видимо, понял, потому что воскликнул торопливо:

«Дэрринэл!»

И с трудом выдавил:

«Выйди… пожалуйста».

Дэрринэл помолчал, пытаясь понять, что за странную настойчивость проявляет его старинный недруг. Видимо, дело серьёзное. Пожалуй, надо выяснить, в чём тут дело.

Проворчал неохотно:

«Сейчас выйду».

И торопливо двинулся через зал к жене.

Подал ей стакан, в три глотка осушил свой и сказал:

— Милая, мне уйти надо ненадолго. Не скучай, ладно? Я скоро вернусь.

И, не дожидаясь её расспросов, сунул пустой стакан проходившему мимо лакею и быстро пошёл к выходу.

Лэнмар, столица Кэтанга

К городским воротам Боррэгон подходил с опаской. Совесть была нечиста, и ему казалось, что стражники обязательно это почувствуют. Но стражник, окинув его быстрым взглядом и не увидев ничего подозрительного, спросил только о цели визита.

Над целью визита Борр думал всю дорогу до города. Он прекрасно понимал, что его внешность стражников не обманет. Это не наивные Солнечные монахи, на ворота дураков не ставят. А, значит, они сразу поймут, что он — дракон. И заинтересуются, что надо дракону в людской столице при том, что драконы людей презирают и по своей воле с ними не общаются?

К родственникам приехал? Какие могут быть здесь родственники у дракона?

К другу на день рождения? Ха-ха. Так они и поверили.

Но что тогда? Что?

Придумал в последний момент и, собрав в кучу всю свою спесивость, высокомерно сказал:

— Я — учёный, интересуюсь обрядами разных народов. Пришёл посмотреть, как проходят праздники у людей. Насколько мне известно, сегодня вы отмечаете день рождения вашего монарха?

Стражника этот ответ удовлетворил, и Борр, сохраняя надменное выражение лица, прошёл в ворота, услышав, как второй стражник презрительно хмыкнул ему в спину:

— Ох, и зазнайки эти драконы. Чего им вечно не хватает?

Что ответил пропустивший его стражник, Борр уже не услышал. Торопливо лавируя между гуляющими людьми, вышел на главную улицу города и зашагал к трактиру.

А праздник был в самом разгаре. Центральные улицы были запружены народом. На каждом углу выступали фокусники, бродячие музыканты, циркачи. Стояли палатки со сладостями, едой и сувенирами, среди которых выделялись выточенные из дорогого дерева скульптуры короля — от небольших, величиной с палец, фигурок, до крупных, в полный рост, статуй. И, как успел заметить Борр, королевские изображения пользовались спросом. То ли народ действительно так любил своего монарха, то ли спешил продемонстрировать свою лояльность к правящей династии, но дела у торговцев шли хорошо.

К трактиру Борр подошёл, когда уже совсем стемнело. Огляделся настороженно, вошёл… и шарахнулся к стойке трактирщика, увидев, как спускается по лестнице Эль со скованными магическими наручниками руками, а впереди него и позади, не глядя на окружающих, идут трое полицейских с суровыми лицами.

Борр повернулся к трактирщику, дрогнувшим голосом попросил пива, проводил глазами выходящих из трактира конвоиров.

Взял придвинутую кружку, глотнул холодный напиток и спросил небрежно, кивнув на дверь:

— Что, перепил парень, буянить начал?

— Нет, — шёпотом, с оглядкой, ответил трактирщик. Было видно, что и страшно ему говорить на эту тему, и поделиться увиденным хочется. — Тут государственной изменой попахивает. Полицейский-то за ним не обычный пришёл, а Тайный. И ещё — Колдуны Короля. Они за каждым пьянчужкой ходить не станут.

— И что же парень натворил? — деланно удивился Борр, чувствуя, как холодеют от волнения руки.

Если попал мальчишка в руки Тайных полицейских, вряд ли он от них живым выберется. Что произошло? Фэррон сказал, что Эль спал. Не во сне же он дорогу Тайной полиции перешёл?

А трактирщик, рассудив, что, раз полицейский не запретил ему говорить об увиденном, значит, можно и поделиться своими соображениями с внимательно слушающим его знатным господином, продолжил:

— Не знаю, что он натворил, но, когда я, по приказу господ полицейских, открыл дверь в его комнату, он, увидев их, даже не удивился, словно ждал их появления. Не сопротивлялся, сразу руки протянул для оков. И стоял с таким видом, будто ему всё равно, что с ним будет. А когда я уходил, нечаянно услышал слова лорда Нэйтаса — это Тайный полицейский, он в этой тройке за главного был. Он сказал, что парень обвиняется в попытке покушения на Её Высочество Селену. И ещё что-то про древний артефакт говорил, который тот подарил принцессе.

Борр мысленно недоверчиво хмыкнул. Нечаянно он услышал, как же. Поди стоял под дверями, прильнув ухом к замочной скважине, до последней возможности, а потом едва успел спуститься, чтобы сделать вид, что давно стоит за стойкой.

Но Эль… не мог он ничего сделать сам. Значит, Фэррон решил разделаться с Лунной Девой его руками? Поэтому и требовал, чтобы они сразу покинули город? Понимал, что Тайная полиция быстро в деле разберётся и найдёт виновного в покушении на принцессу. Но что-то пошло не так, и Эль заснул. Может, какое-то охранное заклинание сработало? И, значит, это его, Борра, вина, что парня арестовали. Если бы он не уснул после сытного обеда, если бы вовремя сообщил Фэррону, что Эль не вернулся в назначенное время, всё сложилось бы по-другому. Успел бы он забрать мальчишку из трактира раньше Тайных полицейских, унёс бы в замок и никто бы его там не нашёл.

Что же теперь делать?

Кинул на стойку монетку, вышел на улицу. Послал вызов Фэррону, рассказал об увиденном. Выслушал град эпитетов, раскрывающих его сущность с самой неприглядной стороны, но даже не поморщился: голова была другим занята, некогда было обижаться. Все мысли вертелись вокруг безропотно идущего на расправу монаха.

Почему мальчишка был так покорен? Почему даже испуганным не выглядел? Неужели он знал, что его арестуют, и ждал этого? Может, он и спать лёг специально, чтобы дождаться полицейских?

Как это узнать? Как выяснить, что с ним будет?

Кивнул машинально на приказ Фэррона немедленно лететь к нему, но даже не подумал выполнять повеление. Пошёл по шумной улице, не видя, куда идёт, без цели и без смысла, погрузившись в невесёлые думы. Вспоминал своё знакомство с Элем — добрым наивным парнишкой, которого он так подло обманул. И их последний полёт, в котором Солнечный монах оказался совсем другим: бездушным, жестоким. Что же сделал с ним Фэррон? Лишил души? Но, возможно, сумел здесь Эль избавиться от влияния мага и решил, что лучше казнь, чем подчинение?

Перебирал воспоминания и не мог решить, что же ему сейчас делать: лететь к Фэррону или попытаться как-то выяснить, что будет с парнем.

А город гулял. Шумел весельем, трещал фейерверками, пылал магическим пламенем, из которого фокусники выдували страшных чудовищ и прекрасных танцующих девушек. На Борра налетали, наступали ему на ноги, он только машинально извинялся, хоть и не был в этом виноват. И остановился, когда внезапно понял, что прошёл уже через весь город и вышел к Королевскому замку.

А ведь Дэрринэл, наверное, тоже здесь, на балу во дворце. Его наверняка пригласили. Может, он сумеет помочь? Ведь он с Селеной дружит. И даже возит её на себе. Неужели она его не выслушает?

Только вот как убедить надменного дракона в том, что Эль не виноват, что подставил его Фэррон?

Долго не мог решиться послать зов своему недругу, которого всю жизнь презирал, правда, сам не зная, за что. Просто, так было принято. Если даже отец Дэрринэла, дер Роллыдерроваолинг, относился к нему с брезгливым презрением, то уж им, Красным драконам, и подавно не за что было его уважать. А ещё на Дэрринэла гневался Владыка, и по его повелению Чёрного дракона отлучили от рода за то, что он оказался нарушителем всех устоев драконьего мира: носил ментальные щиты, что было строго запрещено, ходил Личным Путём, словно крыльев у него не было, дружил с людьми, вместо того, чтобы презирать их. И — самое отвратительное! — носил их на своей спине. В это Борр даже не верил, думал, не может дракон из правящей династии до такого опуститься, врут придворные. Но вот недавно, в Зачарованных горах, увидел это своими глазами.

Впрочем, может, Дэрринэл — его собрат по несчастью? Борр сейчас тоже вынужден носить людей. Возможно, и Дэрринэл попал на удочку Селене, и вынудила она его дать ей клятву? Тогда Дэрринэла не презирать, а пожалеть нужно. Уж Борр-то хорошо знает, каково это — быть зависимым от человека.

Наконец, решился и осторожно позвал:

«Дер Дэрринэлратриволент».

Услышал сказанное с некоторым недоумением:

«Слушаю. Кто со мной говорит?»

«Это я, Боррэгоналиттеррод дер Порревэстарронегор из рода Красных драконов».

«Боррэгон? — удивился Дэрринэл и насмешливо продолжил: — Чем обязан такой неимоверной чести — услышать твой зов?»

«Не язви, — угрюмо проворчал Борр. — Ты в Лэнмаре?»

«Да. На балу у Его Величества».

«Выйди к воротам, поговорить надо».

«Надо, так говори, — отрезал Дэрринэл. — А я сейчас занят».

«Танцами?» — съязвил Борр.

«А хоть бы и так», — сухо ответил Дэрринэл, и Борр понял, что сейчас дракон прервёт общение. И торопливо воскликнул:

«Дэрринэл!»

И с трудом выдавил:

«Выйди… пожалуйста».

Дэрринэл помолчал и, видимо, рассудил, что без большой необходимости не был бы Боррэгон так настойчив. Проворчал неохотно:

«Сейчас выйду».

И прервал разговор.

Борр торопливо подошёл к дворцовым воротам, остановился неподалёку. Стражники настороженно посмотрели на него, и один из них шагнул к топчущемуся на месте дракону:

— Вы приглашены на бал, дер?

— Нет, — мотнул головой Борр. — Я жду…

— Это ко мне, — раздался знакомый голос, и стражники вытянулись перед выходящим из дворцового парка послом дружественной страны.

Дэрринэл подошёл к своему давнему врагу, спросил отнюдь не дружелюбно:

— Что ты тут делаешь? Рассказывай, что тебе надо. У меня мало времени.

— Дэрринэл, — говорить было трудно, и Борр внезапно подумал, что зря он унижается перед этим надменным драконом. Бесполезно это, не захочет он ему помочь. Но всё-таки продолжил: — Давай отойдём. Мне надо с тобой поговорить без свидетелей.

И почувствовал, что начинает его трясти от волнения. Слишком невероятной была ситуация, в которую он попал. Он, дер в сто тридцатом поколении, собирается просить о помощи человеку — человеку! — отлучённого от рода изгоя, с которым Владыка запретил общаться!

Сказал бы кто ему об этом ещё вчера, он бы этого нахала на дуэль вызвал. А сейчас больше всего боится, что Дэрринэл не захочет его выслушать.

— А ты в курсе, что я отлучён от рода, и разговоры со мной, не связанные с моей профессиональной деятельностью, чреваты неприятностями? — насмешливо спросил глава дипломатической миссии Феллии в Дарстене.

— Мне плевать на неприятности, я и так в них по уши завяз, — вскинулся Красный дракон, но тут же поник и хмуро закончил: — Мне больше не к кому здесь обратиться, а дело срочное и касается безопасности короля и Селены.

— Даже так? — посерьёзнел Дэрринэл, а Борр торопливо добавил:

— Но если ты вызовешь Тайную полицию, я ни слова не скажу.

Дэрринэл помолчал, разговаривая с кем-то на мыслеречи, поглядывая на настороженно ждущего дракона, потом коротко сказал:

— Пошли.

И, не дожидаясь ответа, взял его за плечо. В глазах у Борра потемнело, к горлу подкатила тошнота, но длилось это какое-то мгновение и сразу прошло, а они оказались стоящими перед небольшой калиткой в хорошо защищённом от проникновений заборе.

— Где мы? — прохрипел Борр. — Как мы здесь оказались?

— Прошли Личным Путём, — пожал плечами Дэрринэл. Приложил ладонь к пластинке, прикреплённой возле магического запора, распахнул калитку и втащил дракона внутрь.

Калитка захлопнулась, возле неё сразу замерцал защитный купол. И Борр заморгал от обрушившегося на него света. После тёмной улицы, освещаемой редкими фонарями, глаза не сразу привыкли к сиянию сада.

Свет шёл от магических фонарей, плавающих в воздухе над посетителями и сопровождающими их, куда бы они не пошли, так что подобраться к дому в темноте незамеченными было невозможно.

А драконы стояли на дорожке из жёлтого камня, по обеим сторонам которой росли кусты с огромными розами. Каких только роз тут не было: красные, жёлтые, лиловые, фиолетовые, белые, разноцветные… Их лёгкий аромат вплетался в свежесть вечернего ветерка, успокаивая и навевая приятные мечты.

— Красиво, правда? — улыбнулся Дэрринэл.

— Где мы? — повторил Борр.

— У Селены.

— Что?!

Боррэгон рванулся к калитке, но защитный купол, спружинив, оттолкнул его, и он едва удержался на ногах.

— Без меня тебе не выйти, — заметил Дэрринэл. — Защиту тут четыре мощных колдуна ставили: сам король, когда ещё здесь жил, Стэнн, Селена и Рэвалли. Тут такое наверчено — армия магов не пробьёт.

— Ты обманул меня? — взъярился Красный. — Решил меня арестовать?

— Глупости говоришь, — поморщился Чёрный. — Если бы я хотел тебя арестовать, привёл бы в Тайную полицию. Но ты хотел поговорить без свидетелей, а этот сад на сегодня — лучшее убежище. Во дворец я тебя провести не могу. В городе из-за праздника кругом толпы народа. А здесь нас никто не увидит и не услышит, хоть кричи, хоть голышом бегай. Не нервничай, ты не пленник. Поговорим, и я тебя выведу отсюда. Пойдём.

И двинулся по дорожке к ближайшей скамейке. Борр, всё ещё хмурясь, последовал за ним.

— Говори, что случилось? — скомандовал Дэрринэл, усаживаясь на широкую скамью с высокой изогнутой спинкой.

— А Селена знает, что мы здесь? — вместо ответа спросил Боррэгон, присаживаясь рядом.

— Конечно, иначе бы защита нас не пропустила. Так в чём всё-таки дело? Ты что-то говорил о безопасности короля?

— И Селены, — пробурчал Борр и, взглянув исподлобья на свободно развалившегося на скамейке недруга, сердито продолжил: — Но если ты начнёшь смеяться или иронизировать…

— Да говори уже, — простонал тот. — Сколько можно тянуть?

Боррэгон помолчал, собираясь с мыслями и с духом, и начал своё тяжёлое повествование. Рассказал, как оказался под клятвой, как выкрал Эля, как заколдовал того злобный маг и отправил в Лэнмар, видимо для того, чтобы вручить подарок Селене. И как увидел он арест монаха.

Но ни разу не назвал Борр мага по имени, а Дэрринэл и не спрашивал. Знал, что не сумеет Боррэгон, находясь под воздействием клятвы, это сделать. Удивительно, что он вообще что-то рассказать смог.

И сочувственно поглядывал на бледнеющего дракона, замечая, как порой закусывает он губу, как морщится непроизвольно. И удивлялся: чем так зацепил Красного задиру этот мальчишка, что пошёл он ради его спасения на пытку. Видно же, что клятва пытается помешать ему раскрыть все детали, болью горло перекрывает.

— Не знаю, что за артефакт он передал Лунной Деве, но не виноват парень. Это всё колдун этот, кимрак его забери. Заколдовал мальчишку. Прошу тебя, помоги ему. Казнят ведь парня ни за что, а Фэ…

И закусил губу, сдерживая стон. Выругался шёпотом и торопливо закончил:

— В стороне маг останется, словно и ни при чём.

И выдохнул: всё главное сказано, сильной боли больше не будет. Клятва реагирует только на слова, которые могут чем-то хозяину навредить. Простой разговор её не интересует.

Дэрринэл помолчал, потом с досадой спросил:

— Это что у вас, семейное?

— Что — семейное? — не понял Борр.

— Клятвы всяким злыдням давать, — сердито пояснил Дэрринэл.

— Почему — семейное? — удивился Боррэгон.

— Потому что братец твой, Баррахад, тоже несколько лет под клятвой ходил, — пояснил Дэрринэл. — Потому и погиб.

— Барр? — изумился дракон. — А ты откуда знаешь?

— Знаю — и всё, — отрезал Дэрринэл. — Пришлось мне как-то с его хозяином столкнуться. Радости мало получил. А Баррахад под ним долго летал.

— Почему же он не сказал мне? — потрясённо прошептал Борр.

— Боялся, что от рода отлучите. Ты ведь тоже не торопишься об этом родне объявлять.

Боррэгон помолчал, потом горько усмехнулся:

— Ты прав, видимо, это у нас семейное.

И подумал, что брат правильно поступил, никому не сказав о своём рабстве. Узнал бы отец о его промашке, точно бы из дома выгнал. Заявил бы, что не нужен ему сын, который человеку подчиняется.

Барру удалось сохранить тайну, а вот он, Борр, рассказал о ней Чёрному дракону, своему врагу, которому терять нечего. И сейчас, получается, стал зависим от него. Ведь достаточно Дэрринэлу проговориться кому-нибудь из его родственников, и Борр станет таким же изгоем, которого ни в одном приличном доме не примут.

И он сам дал отвергнутому обществом отщепенцу возможность управлять собой, заполучив ещё одного хозяина. И сейчас придётся унижаться ещё и перед ним, упрашивая его никому не сообщать о позоре Красного дракона.

Медленно сжал кулаки, опустил голову, выдавил с трудом:

— Дэрринэл… я хочу тебя… попросить…

И замолчал. Было невероятно неприятно оказаться в зависимости от дракона из враждебного рода, и чрезвычайно трудно просить его о милости.

— Ты мог бы…

— Я никому не скажу, — перебил его Дэрринэл, которому совсем не доставляло удовольствия смотреть на мучения своего врага. Теперь уже, наверное, бывшего врага. Как-то не хотелось Дэрринэлу больше злиться на Красного дракона, попавшего в такое сложное положение. — Про Баррахада не сказал, и про тебя не скажу. Мне ни к чему сплетни распускать.

И уточнил:

— Драконам не скажу. А вот Тайным полицейским сообщу обязательно.

— Так я для этого к тебе и пришёл, — с облегчением выдохнул Борр. — А то жалко парня. Хороший он мальчишка, доверчивый только слишком.

— Тебе жалко человека? — усмехнулся Чёрный дракон. — С чего бы это? Люди — они ведь только презрения достойны, разве не так?

— А ты сам тогда что рядом с ними всё отираешься? — вспыхнул Красный. — Тоже, что ли, под клятвой летаешь?

— Я с ними дружу, за что и отлучён от рода, — пожал плечами Дэрринэл. — Клятвы на мне нет. Была когда-то, давал её Селене, но она давно её с меня сняла. И ношу я людей на спине по собственной воле. А тебе какая радость от твоей жалости? А если узнает кто?

— Ты обещал, что никому не скажешь! — вскинулся Борр.

— Не скажу, — кивнул Дэрринэл. — Но мне просто интересно, с чего вдруг Красный дракон, чей род всегда презирал людей и считал их низшими существами, вдруг решил заступиться за человека?

— Какая тебе разница? — проворчал Боррэгон. — Захотелось мне. Каприз у меня такой. И хватит болтать. Пока ты тут языком чешешь, Эля казнят. Или пытать начнут. Иди уже к своим Тайным полицейским, освободи парня.

— Насчёт освободить — не знаю, не от меня зависит, но наш разговор передам, — согласился Дэрринэл, вставая. — Как что-нибудь выясню — сообщу.

И пошёл к калитке. Борр вскочил и заторопился за ним:

— Буду ждать.

— Куда ты сейчас? — на ходу спросил Чёрный дракон.

— К хозяину, — вздохнул Борр. — Он приказал лететь к нему, а я пошёл к тебе, и сейчас клятва уже наказывает меня за невыполнение приказа.

Дэрринэл сочувственно глянул на бледного дракона:

— Больно?

— Неприятно, — хмуро согласился тот.

— Давай я тебя к воротам Личным Путём провожу, чтоб ты скорее смог крылья расправить, — предложил нарушитель драконьих устоев, и Борр неожиданно для себя согласился:

— Давай. А то я через толпу долго добираться до них буду.

Остановились у калитки, и Дэрринэл, уже протянув руку к магическому засову, неожиданно замер и спросил:

— Кстати, а где у мага замок?

— В Скалистых горах, — по инерции ответил Боррэгон и не сумел сдержать крик от пронзившей его боли. И так вцепился в Дэрринэла, стараясь удержаться на ослабевших ногах, что тот поморщился и покаянно повинился:

— Прости, я не должен был об этом спрашивать.

Борр кивнул, кусая губы, чтобы не выказать перед ним свою слабость. Потом перевёл дух и выдавил:

— Больше я тебе ничего не скажу.

— Не говори, — согласился Дэрринэл и открыл калитку. — Выходи.

Вышел следом, проследил, чтобы сомкнулся за ними защитный купол. Взял дракона за плечо, провёл его Личным Путём к городским воротам.

— Я всё выясню и сообщу тебе результат. Жди.

— Благодарю, — Борр вежливо наклонил голову в прощальном поклоне, вышел за ворота и, обернувшись в дракона, быстро полетел к лесу.

Дэрринэл проводил его взглядом, достал из кармана маленький микрофон.

— Ты всё слышала?

И перешёл на мыслеречь:

«Я полечу за ним, посмотрю, где его хозяин прячется».

Выслушал ответ, усмехнулся:

«Не беспокойся, я невидимость накину. Боррэгон — не самый сильный маг, он меня не увидит. А близко к замку я подлетать не буду».

Вышел за ворота, отошёл в сторону и — исчез. И только лёгкий порыв ветра от расправившихся крыльев да зашелестевшая трава выдали на мгновение его присутствие.

Лэнмар, Тайная Магическая полиция

Рэвалли оказался прав: когда закончилось действие напитка эльфов, Селена пережила несколько весьма неприятных минут. По счастью, слабость и головокружение оказались сильными, но кратковременными, и закончились до того, как с ней связался Дэрринэл. А когда она услышала, что брат известного ей Красного дракона хочет что-то рассказать о покушении на короля, ей и подавно стало не до неприятных ощущений. Рассказ Боррэгона, которой транслировался через лежащий в кармане Дэрринэла микрофон, сразу захватил её и очень многое разъяснил. Жаль, конечно, что не узнали они имени мага, но зацепку Боррэгон ей дал, однажды чуть не проговорившись. «Фэ…» — это, наверное, Фэррон, про которого говорили колдуны на внеплановом совещании после покушения.

А Красный дракон даже не догадался, что его речь слышит не только Дэрринэл, но и пророчица Тайной Магической полиции. Да и откуда ему было знать, что Тайные полицейские в своей работе используют не только местные амулеты и артефакты, но и изобретения земных магов, если он и о Земле-то никогда не слышал.

И теперь Селене не терпелось поделиться полученными сведениями.

Но Нэйтас, Харрит и Кэрван вернулись в бальный зал помогать Королевским Колдунам охранять Короля. Лэррис всё ещё колдовал над коробкой и шкатулкой, пытаясь восстановить смазанный магический След. Стэнн пошёл с докладом во дворец каяться перед отцом в совершённой ими глупости, едва не приведшей к трагическим последствиям. И поэтому она послала зов Рэвалли, сообщив ему, что не только установила личность принёсшего шкатулку, но даже знает, кто сделал ей такой изумительный подарок. И ей нужна его помощь, чтобы убедиться в своих подозрениях.

Естественно, Рэвалли не мог не откликнуться и уже через несколько минут входил в кабинет начальника Тайной Магической полиции, где лежала пророчица, приходя в себя после отката, вызванного сильным ментальным воздействием.

Селена встретила его словами:

— Нэйтас нашёл посыльного.

— Да, я знаю, — кивнул менталист.

— Но ты не знаешь, кто им оказался! — торжествующе выговорила девушка, садясь на диване.

— И кто же?

— Солнечный монах Эль! Правильно мы решили, что не надо его искать, что он сам нас найдёт, когда придёт время. Так и оказалось.

— Эль? — удивился Рэвалли. — Я думал, он Кристалл ищет. А он, оказывается, покушения на принцесс устраивает?

— Самое неприятное в этой истории, что он ни в чём не виноват, а отвечать за свои действия ему придётся, — вздохнула пророчица.

— Давай-ка поподробнее, — попросил заместитель начальника Магической полиции. — Почему ты решила, что он не виноват? И кто тогда организовал покушение?

— Мне кажется — Фэррон, — небрежно ответила девушка. И, взглянув на нахмурившегося друга, улыбнулась: — Ладно-ладно, сейчас расскажу, не бей только.

— Любишь ты театральные эффекты, — усмехнулся Рэвалли. — Не тяни уже, рассказывай.

— Дело было так, — тоном доброй сказочницы начала говорить Селена. — Жил-был дракон. Звали его Боррэгон.

— Брат Баррахада, помогавшего Гэттору? — догадливо спросил Рэвалли.

— Он самый, — кивнула Селена. — И случилось с ним такое же несчастье, что и с его братом. Злой колдун обманом заставил его дать клятву, и пришлось ему служить магу, хоть и очень ему этого не хотелось.

И Селена подробно передала Рэвалли весь рассказ Боррэгона.

— Да, вляпался дракон основательно, — пожалел Борра менталист, когда закончила Селена свой рассказ.

— И Эль тоже, — вздохнула девушка. — Ни за что не поверю, что по своей воле он пошёл на это преступление. Заколдовал его как-то Фэррон, сделал своим рабом покорным. Надо бы навестить парня, поковыряться у него в мозгах.

— Где он сейчас?

— В каземате. В камере для особо опасных преступников, ожидающих казни.

— Даже так? — присвистнул менталист.

— Это Нэйтас постарался, — усмехнулась Селена. — Как узнал, что я из-за Эля чуть убийцей короля не сделалась, так и рассвирепел. Я ему сказала, конечно, что он погорячился, но менять пока ничего не стала. Решила подождать твоего возвращения.

— Тогда не будем тянуть.

Рэвалли встал, но в этот момент в дверь заглянул Кэмбис:

— Из каземата вещи арестованного принесли. Смотреть станете, или их описать и до завтра в сейф убрать?

— Давай сюда, — приказал заместитель начальника. — Сейчас посмотрим и пойдём с ним общаться.

Кэмбис протянул ему булыжник, упакованный в плотный мешочек и незапечатанный конверт, на котором был написан только номер — тридцать четыре КК. Две буквы К означали «Королевская Казнь». Так помечали смертников, чья вина была настолько велика, что приговор обжалованию не подлежал.

— Поторопился Нэйтас, — качнула головой Селена, увидев буквы. — Ну, ничего, разберёмся.

Кэмбис вышел, а Рэвалли взвесил на руке камень, иронично хмыкнул:

— И охота ему с такой тяжестью таскаться?

Высыпал содержимое конверта на стол и вдруг замер, глядя на лежащий перед ним медальон.

Медленно протянул руку, поднял его за цепочку, поднёс к глазам, осмотрел со всех сторон и резко протянул Селене:

— Там должен быть портрет двух детей. Мальчика и девочки. Девочка ещё совсем маленькая, а мальчишке лет четырнадцать-пятнадцать. Посмотри — так?

Селена удивлённо взглянула на посуровевшего друга и взяла медальон. Щёлкнула, открываясь, крышка, и девушка подняла глаза на сжавшего зубы менталиста.

— Откуда ты знаешь Эля?

— Дэннивэль. Его зовут Дэннивэль. Пойдём, надо разобраться в этом деле.

— Пойдём, — пробормотала Селена и, положив медальон, двинулась за Рэвалли к выходу.