Бесплатный фрагмент - О времени и о себе

Предисловие

Решение написать воспоминания о своей жизни пришло с возрастом, когда я поняла, что мои дети, живя рядом со мной, заняты своей молодой жизнью и в жизнь родителей не вникают. Когда же они становятся старше, то начинают расспрашивать родителей: что, как да почему было у нас? И если к этому времени родители многого не помнят, а некоторых уже и вовсе нет в живых, то детям уже нечего рассказать и нечего передать потомкам.

Моя племянница Галина, прочитав одну из глав написанных мной воспоминаний, предложила изложить их для нее подробнее, что я и сделала. Позже пришла идея изучить мою родословную по материнской линии — Малаховских, т.к. по линии родителей моего отца, Ф. Ф. Бирюкова, почти никаких сведений не было. Он не поддерживал контактов с родней, в отличие от связей мамы с ее многочисленными родственниками.

Галя изучала архивы, нашла много сведений о моих дедушке и бабушке — Малаховском и Романовской. Так возникла идея кратко описать родословное древо этих двух дворянских родов. Проведенные исследования и привели к мысли издания небольшой книги для родственников, что и было сделано к концу февраля 2021 года.

О времени и о себе

Когда я родилась, а это было 3 ноября 1927 года, отец мой, Бирюков Фома Фёдорович, работал начальником милиции в г. Витебске. Ему было 27 лет (по документам — 30: они были выданы по наружному виду). Он родился в семье священника. Об этом мне стало известно от тети Нины уже в те годы, когда моя мама сама вспомнить не могла, а у меня появился интерес к предкам. В те отдаленные времена такого рода родство скрывалось. Мама говорила, что видела свёкра перед смертью и запомнила лишь его большую чёрную бороду. Отец был единственным общим ребенком у родителей. У его матери были девочки от предыдущего брака, а у отца — мальчики, но уже большие.

В 12 лет мой отец ушёл рабочим на какой-то завод и потерял связь с родителями.

В 1919 году он женился на моей маме, будучи уже тогда начальником милиции. В те неспокойные времена его отдел вёл борьбу с бандитизмом и самогоноварением. Разъезжая по своему району, папа как-то попал в дом моего дедушки, где и познакомился с его дочерью, Софией (Зоней) Малаховской.

Мой дедушка по матери, Малаховский Викентий Фомич, был управляющим имения Барсуки Полоцкого уезда помещицы Чайковской, которой он доводился каким-то родственником. Он рано ушёл из дома, служил в армии, а вернувшись, отказался от своей доли наследства в пользу брата, у которого уже была семья, и стал служить у Чайковской. Помещица часто не платила ему деньги за работу, вечно жаловалась на их отсутствие, просила подождать, и ему трудно было содержать семью.

Бабушка моя по матери — Романовская Елизавета Болеславовна. Её мать, т.е. моя прабабушка, имела во владении часть имения Шалошино и помогала дочери продуктами, особенно молочными.

Мама родилась в ночь, когда наступал 1902 год (по старому стилю, поэтому день её рождения отмечали 14 января). Значительную часть времени своего детства она провела в семье родственницы — помещицы Чайковской, играя с её детьми. Она рассказывала, как украшали там ёлку к Новому году, как стреляли из ружей, приветствуя его наступление. Маму часто приглашали на встречу Нового года, чтобы было чётное число гостей. Об этом периоде жизни у неё были приятные воспоминания. Она росла бойкой, весёлой и очень способной к наукам. Ей очень хотелось учиться дальше, и она с трудом уговорила родителей отпустить её в город. Но вскоре ей пришлось вернуться, так как на учёбу не было денег, а старшие сестры были на выданье, и все заботы родителей тогда были о них, о Яде и Анусе. Девушки были ленивы, любили поспать, а мама везде успевала.

Она рассказывала, как сечкой в корыте секла траву для скота, потом бросает сечку, потанцует вокруг корыта — и снова работает. Если приезжали гости, моя бабушка отправляла маму занимать их, пока старшие сестры наряжались да собирались. Так она и первая замуж вышла, и с тех пор семья почему-то стала считать, что теперь именно Зоня обязана всем помогать.

У неё жил и учился брат Франц, его даже считали их сыном и удивлялись молодости «родителей». И так повелось, что всю дальнейшую жизнь мама по-матерински относилась к своим братьям и сёстрам, чем некоторые из них иногда и злоупотребляли.

Мамины братья:

Ромуальд — контрразведчик, семьи он не имел и умер вскоре после войны.

Франц в годы войны был подполковником-интендантом. В его семье было две дочери — Рита и Наташа.

Младший, Мечислав, работал механиком на спиртзаводе. Он был добрым, скромным, всеми уважаемым человеком. В семье одна дочь — Нина.

Мамины сёстры:

Старшая, Ядвига, была хорошей кулинаркой, швеёй, но любила ехидничать и мне не нравилась. Её дети — Тамара (Тофа),  Роман, Александр (Налик), Лев.

Далее по возрасту: Анна (Ануся) — ленивая, занималась только собой, разошлась с двумя мужьями, детей не имела, в старости стала добрей, испытала тяготы одиночества, окончила жизнь в доме престарелых в Минске, где её и навещала моя мама. Мама была средней сестрой.

Затем — Бронислава, тихая, скромная женщина. Её дети — Толя, Витя, Зоя. Я её помню, когда она жила в Минске с дочерью, мы немного общались.

Младшая сестра, Янина, была самой красивой, с русыми волосами и большими голубыми глазами. Она лучше всех была обеспечена в жизни.

Первый её муж, Алексей Косарев, был военным лётчиком, второй — Виктор Базилевский, тоже лётчиком, но гражданским. Она, как и старшая сестра, была хорошей кулинаркой и рукодельницей. Дочь — Нелли.

Когда мой отец попросил руки моей матери у её родителей они не согласились по двум причинам: сначала должны выйти замуж старшие сёстры и нельзя жениться без венчания. Но мой отец умел добиваться своей цели, и они тайно обвенчались в костёле. Тайно потому, что он был членом партии.

Мама была верной подругой своего мужа. Они часто переезжали, т.к. велась борьба с бандитизмом, шёл 1919 год. Отцу было 19, маме — 17 лет. Мама рассказывала, как мой отец с милиционерами на лошадях выезжали на ликвидацию какой-то банды, а поскольку он был очень ревнивым, то мама на подводе с другими бойцами переезжала следом на другое место. Часто в этих переездах сильно промерзала, и с того времени у нее стали болеть суставы.

Она научилась хорошо стрелять и даже завоевывала за это какие-то призы.

Жили они обычно в комнатке при самой милиции. Мама рассказывала такой случай из этого периода её жизни: после разгрома одной из банд сотрудники собрались вместе поужинать, разделись в прихожей, а винтовки поставили за собой у стены. Мама с сестрой Анусей (так звали её дома) оделись в шинели, взяли какие-то ружья. Затем, резко распахнув дверь, крикнули: «руки вверх!». Милиционеры побледнели, медленно подняли руки и в это время женщины не выдержали и рассмеялись. Только это и спасло их от пуль: отец, скрытый распахнутой дверью, уже готовился открыть огонь по «бандитам» из револьвера.

Я очень жалею, что не расспрашивала родителей об их жизни подробнее. Когда меня стали интересовать эти вопросы, мама мало что могла вспомнить.

Родилась я после восьми лет их супружеской жизни, так как папа не хотел иметь детей, но мама настояла под угрозой развода. Это был знаменательный для нашей страны год — 10 лет победы Октябрьской революции. Только мама «поспешила» с родами, и я появилась на свет 3 ноября, а тем мамам, кто родил 7-го, делали подарки. Рожать ей помогали врачи — она была полной и не могла разродиться. Пришлось даже накладывать акушерские щипцы на мою бедную головку.

Себя я помню приблизительно с трёх лет, когда мы жили в Минске на улице вблизи парка им. Горького, затем на улице Краснозвездной.

В обоих случаях квартиры были коммунальные, и мы жили в одной комнате. Был общий туалет, который назывался ватерклозет. В моей памяти он остался маленькой кладовочкой без окна, но с электрическим светом и со ступенькой, на которую следовало при необходимости подниматься. Некоторое время с нами жила моя бабушка. Спала она за занавеской, где ещё стоял сундук и я любила на нём играть с куклами.

Однажды родители собрались в театр. Пока мама одевалась, отец играл на гитаре (у него был хороший слух). Потом разыгралась сцена ревности и я не помню, пошли ли они в театр, но я была напугана. Мама очень любила театр. Когда они жили в Витебске, отец имел постоянный пропуск. Мама вспоминала, что, покормив меня, оставляла с кем-нибудь из родственников и убегала на спектакль. У нас почти всегда жила какая-нибудь родственница, которая помогала маме со мной на даче, а иногда и в городе. Часто это была Лена Романовская, двоюродная сестра мамы, весёлая и добрая.

Помню, как ходила с мамой на Троицкий рынок. Идти нужно было в гору. Это было зимой: лошади, сани и впечатление чего-то яркого, ярмарочного. Сейчас на этом месте стоит Оперный театр.

Когда мне было лет пять, мы с мамой заходили за тётей Ниной, которая работала в библиотеке им. Ленина. Я и сейчас словно вижу перед собой длинную лестницу покрытую ковровой дорожкой, а в конце её за столом сидела тётя. Было ей тогда лет 17—18.