Бесплатный фрагмент - Нью-Мексико, год 1887

Пролог

Небо расцветало рыжим золотом, горело, плавилось, расцвеченное кровавыми и лиловыми, индиговыми и почти черными клочьями облаков. Ветер гнал их, трепал, ежесекундно меняя очертания. День был жарким, и от земли поднимался горячий воздух, несмотря на то, что солнце уже готовилось нырнуть за кромку гор — зубчатые их отроги на горизонте чернели, как острые гребни на спине неведомого зверя, и от них вот-вот потянутся длинные густые тени, затапливая долину, принося ночь.

Река сверкала в закатном свете, как кровь, как медный расплав, как живое золото; казалось, настоящее золото, которым все грезили, так насмехается над людьми, показываясь в волнах в закатный час — и тут же скрываясь на дне, недоступное. Впрочем, крови эта река тоже видела немало, и зловещие отблески красного сияния должны были бы напомнить всякому: где золото, там и кровь. Только вот вряд ли кому-то из живущих поблизости требовалось подобное напоминание — люди в таких местах хорошо знали такие вещи сами.

Травы колыхались волнами под ветром — точно бесконечное море. Было зелено, ярко, сочно — солнце еще не успело выжечь травы в белесую сушь, лето только начиналось. Прерия цвела, прерия благоухала медовым духом диких цветов, полынной горечью, и тонкой, как какао, бледной пылью, и свежепримятой травой. Это был настоящий запах свободы, и всякий, кто его хоть раз вдохнул, знал об этом.

Метелки трав оставляли на конских бабках следы пыльцы, листья и стебли пачкали светло-серую шерсть зеленым соком — всаднику, едущему через равнину, не захотелось петлять по дороге, и он, мало печалясь, срезал дорогу напрямую.

Скоро должно было стемнеть — когда рыжий шар солнца упадет за горные отроги, тьма накроет прерию быстрее, чем сумеешь сообразить, что к чему — но ночевать в степи всадник не собирался, да и перспектива ночной езды его не смущала. Наверное, у него были свои резоны спешить, а может, попросту он и не задумывался о том, что в темноте даже на дороге делается неспокойно, а уж на дикой равнине… Плачуще подвывали койоты где-то за холмами, потявкивали лисицы. Наверняка чуть позже выйдут и волки — впрочем, у всадника была при седле винтовка, а на бедре имелся заряженный револьвер сорок пятого калибра, что само по себе весьма серьезно. Людей же, которые ему могли встретиться, он не боялся вовсе — уж точно не больше, во всяком случае, чем волков.

В травах что-то белесо отсвечивало — и путник направил коня чуть в сторону, равнодушно мазнув взглядом по бледной, как известь, кости. Конский череп, выбеленный ветром и временем — кажется, кому-то в свое время повезло намного меньше.

Всадник надвинул шляпу пониже, чтобы ветер не хватал ее за поля, и усмехнулся про себя: до полной темноты он, конечно, вряд ли успеет вернуться, но одно дело темнота на дороге к дому, и другое — еще одна ночевка на дороге… домой хотелось больше. А койотов и волков не ему бояться. В конце концов, на меткость он никогда не жаловался.

Синие тени расползались из низин — скоро в них проклюнется семя сумерек, поднимется, как та трава в прерии, затянет всю долину, и вечер, а за ним и ночь, вступят в свои права. Эти синие тени дышали прохладой и свежестью уже сейчас.

Самое начало лета.

Где-то за ближним отрогом в небо тянется нитка бледного дыма — там становище утэвво, далеко они в это раз забрались, надо же.

Где-то, точно так же сминая травы, едет пара индейских охотников — со всадником на серой лошади они не встретятся, не в этот раз, во всяком случае.

Где-то в тысячах миль к востоку отсюда прямо сейчас бежит на перрон, спотыкаясь, молодой офицер: боится опоздать на поезд. Ему остались последние свободные часы перед отправкой в форт приписки. Форт Три Звезды — это недалеко от этих, залитых закатным светом, мест, но сам юноша в синей форме пока что понятия не имеет, где это вообще, и в какой части карты искать эти самые Три Звезды. Нью-Мексико — довольно большая земля, что ж, это правда.

Едущий через травяное море мог бы подсказать незадачливому лейтенанту — смотри южнее Сокорро, вдоль отрогов и в сторону от Рио-Гранде, где-то здесь твои Три Звезды. Вот она, нитка дороги на карте, по ней и доедешь… а мне и без дороги понятно, куда ехать — напрямую, через холмы.

Дорога, что осталась по левую руку, больше не пылила — в этакое время по ней редко ездили вообще. Впрочем, через несколько месяцев, когда прерия отцветет, выгорит и сделается из зеленой песчано-белесой, соломенной, сухой — по этой дороге в один из городков, нанизанных на нитку дороги, как бусины из сушеных ягод — на утэввский оберег, приедет человек, потерявший коня и почти все деньги; и, наверное, лошадиный выцветший серый череп в травах смутил бы его намного сильнее, чем недавнего путника. Это будет нескоро. Этот человек понятия не будет иметь ни про становище утэвво, ни про индейские разъезды, ни тем более про какой-то форт. Даже свою цель приезда, впрочем, этот человек будет представлять весьма смутно — до поры.

Дорога, как нитка, на которую нанизаны сушеные ягоды-бусины, соединяет не только города — но и истории, и людей, и судьбы… бывает, в самой причудливой комбинации. Ни дать, ни взять, как на обереге из тех, что плетут колдуны рода дерев и трав: от случайной пули, от злого взгляда, от других колдунов и их черных помыслов. Или от внезапной — страшной — смерти.

Закат разлился последней яркой вспышкой — солнце выползло из облака, расцветило рыжими лучами все вокруг и провалилось за самый высокий из горных зубцов на западе.

Остановившийся на короткий миг всадник снова шевельнул поводьями — закат, конечно, красив, но не стоит терять время. Ведь тогда зачем срезал дорогу-то?

В собственный двор он въедет, уже когда на небе зажгутся первые бледные искорки звезд, а от заката останется только тонкая медная полоска у самого горизонта.

Наверное, именно в это лето, именно в этот закатный час какой-то странный неведомый колдун заплетал нитки дорог близ Рэд-Крик в свой чародейский узел; только вот, разумеется, знать об этом ни путник в прерии, ни путник без коня, ни путник у железной дороги не могли.

Не в своей шкуре

Нью-Мексико, год 1887, округ Сокорро, Рэд-Крик и окрестности.

1

Внутри кабака было сумрачно, накурено и шумно. Мутные стаканы, сонный бармен — длинный, тощий тип с желчным лицом, сальной индейской косицей на полулысом черепе и длинной пестрой серьгой в ухе. Выпивка дрянь, клиентура не лучше… то, что надо. Никому тут до него нет дела, и это отлично. Джойса все устраивало. По крайней мере, поначалу — пока его размышления не прервали. Джойс тут же подумал, что его с самого начала не устраивал городишко — но выбирать не приходилось. Хотя бы было время все обдумать и не привлекать внимания, и то дело — но все же кому-то он понадобился.

На стойке с легким стуком возник стакан, наполненный непонятным пойлом — буро-багровым, мутным, решительно неаппетитным. Бармен подтолкнул стакан поближе к нему. Месиво в стакане тяжело всколыхнулось.

— Я не заказывал, — Джойс чуть вздернул бровь, взглянув на бармена. — Тем более… это.

— Вас угощает тот джентльмен, в дальнем углу, — бармен ничуть не изменился в лице, протирая мутноватые стаканы ветхим полотенцем.

Джойс качнул стаканом — его содержимое остро пахло дешевым виски и почему-то томатным супом, в глубинах густой жидкости колыхался рыже-буроватый, мутный крупный кубик льда.

— Это что за холера вообще? — пить эту дрянь Джойс не испытывал ни малейшего желания.

— «Бычий Глаз», — пояснил бармен. — Джентльмен в углу просил передать, что вы, очевидно, дельный человек, но в наших местах совсем недавно, и это заметно.

Бармен чуть заметно кивнул в сторону, и Джойс понял — поясняет, где именно искать угостившего. Оборачиваться Джойс не спешил — лениво вынул папиросу и неспеша потянулся за зажигалкой-огнивом в заднем кармане, игнорируя бармена, замершего с недонесенной до коробка спичкой — теперь можно и с ленцой оглянуться… мазнуть взглядом по темному углу и загадочному джентльмену. Джойс за один короткий взгляд успел высмотреть все, что хотел, но виду не подал. Бармен, видимо, все же сообразив, что к чему, равнодушно пожал плечами и бросил коробок обратно на полку за собой. Дураком он определенно не был.

— Занятно, мы совсем незнакомы, — Джойс все-таки взял злополучный стакан и отхлебнул — на вкус пойло оказалось не таким мерзким, как на вид, если честно. Впечатление было странное — как будто острый томатный суп развели виски. Мутный и склизкий кубик льда оказался говяжьим бульоном, а багрово-бурое месиво — собственно томатным соком, виски и здоровенной порцией острого, пряного соуса — и его там было как бы не больше, чем всего остального.

Джойс взглянул на бармена, ожидая ответа, но тот снова лишь пожал плечами, как бы говоря — ну, это ты так думаешь. Потом все-таки бармен ответил:

— Он больше ничего не велел передавать. Как вам наш фирменный коктейль?

— Как суп, — фыркнул Джойс. — Выпил-закусил.

— Ну, иной закуской вы себя не особенно баловали, — за спиной заговорили, и Джойс, даже не оборачиваясь, знал — это типчик из того угла. Ждал, стало быть, стервец, реакции?

Впрочем, сам Джойс, вероятно, вел бы себя на его месте так же.

— Вы хорошо меня знаете? — Джойс расслабленно потянулся, разворачиваясь — да, точно, он. Франт — одет добротно и вроде неброско, но вся одежда на нем сидит, как хорошая перчатка на руке. Да и на рожу красавчик — тому даже шрам через пол-щеки не помеха. Прическа — индейский хвост, только что перьев-бусин не хватает, на ногах щегольские сапоги, под курткой угадываются очертания револьвера, наверняка что-то не хуже Смит-Вессона новой модели… Типичный бандит, короче. Или наемник, или контрабандист — черт его разберет, но… Джойс хмыкнул — сам не многим лучше, впрочем. Так что было бы, о чем печалиться!

— Вовсе не знаю, мистер Джойс. Но я умею смотреть и замечать.

— Я так полагаю, у вас есть ко мне дело? — Джойс в несвойственной ему манере рванул напролом.

— Разумеется. Оно, правда, больше ваше, чем мое — но это разговор долгий. Не присоединитесь ли вы к моему столику? А то у Долговязого Сэма тут разные типы уши греют за стойкой, знаете ли.

Джойс чуть удивленно окинул взглядом кабак — за стойкой кроме него обнаруживался только один забулдыга, с истертыми по-старательски грубыми ладонями, пьяный до изумления и уже подремывающий над полупустым стаканом. Но Джойс пожал плечами и не стал отказываться от приглашения — черт его знает, почему.

…уже сильно после разговора Джойс поймал себя на мысли — что-то с этим молодчиком было не так. Что-то, едва уловимое при беглом взгляде — другие же на его внезапном собеседнике точно и не задерживались. Точно так же, как сам Джойс не пожелал открыто оборачиваться и смотреть прямо на «того джентльмена», на него избегали пялиться вообще все вокруг. Выпивохи-завсегдатаи, которые уж наверняка точно знали, кто он таков, тоже. В отличие от Джойса, конечно же. Как там…? «В наших местах вы наверняка недавно»? Что же, угадал. А смотреть и замечать он и правда умеет.

И все же, что с ним не так? Джойс изо всех сил напряг память — «смотреть и видеть» он тоже умел неплохо. Когда же догадался, едва не захохотал в голос прямо посреди улицы — да он же полукровка! Нет, серьезно — как есть полукровка. Высоченный это ладно, это не такая редкость, но эта оливковая зеленоватость кожи, заметная даже во мраке кабацкого нутра! Не подделать, да и не бывает ее ни у кого, кроме полукровок. Да и глаза, как две серебряные монеты — какие тут сомнения? Новехонькие такие монеты, ага. Даже, пожалуй, редкие, «счастливые» — с хитрой позолотой ободка и втиснутыми в серебро золотыми буковками. Точно.

Полукровка, надо же! Но каков здоровяк — ладонь не у́же джойсовой, да и в плечах пошире, пожалуй. Джойс ухмыльнулся и подумал — вот это наверняка у молодчика был папаша! Ловкач! Хмыкнул — а что, я бы пожал ему руку. Даже с удовольствием — каков, верно, был мужик! Отпрыск вышел дельный, нельзя не признать. Джойсу, впрочем, пока не слишком нравилось творящееся, но больше по привычке — предложение этого парня было со всех сторон взаимовыгодным. В конце концов, в одиночку Джойс на свое дело убил бы куда как больше времени и сил — и с более туманным результатом.

Джойс потом неоднократно припоминал детали короткой, но содержательной беседы, особенно сейчас, поутру, сообразив — новому знакомцу неймется, и он назначил еще одну встречу. О чем там бишь они говорили вчера? Ага. О деле.

Помнится, Джойс медленно и обстоятельно допил странный коктейль, раздавил окурок в принесенной предусмотрительным барменом пепельнице, растягивая молчание назло навязчивому типу, а потом небрежно обронил:

— Так о чем вы хотели со мной поговорить-то?

— О человеке, которого вы ищете, — фыркнул собеседник. — Не так уж вы и пьяны, не притворяйтесь.

— Я не притворяюсь, — огрызнулся Джойс. — Я устал, натянулся дрянного пойла и мечтаю завалиться спать, прямо в сапогах и куртке, а не слушать мутных личностей.

— Сделайте небольшое одолжение, это в ваших интересах, — холодно ответил загадочный тип.

— Хорошо. Тогда — скажите, кто вы, собственно, таков, — Джойс искоса взглянул на него, пытаясь угадать, бандит тот или все же нет.

— Меня зовут Дэф О'Нил. Ну а как ваше имя, мистер Джойс? А то я, конечно, много чего знаю, но вот имени…

— Уильям. Коротко — Уилл. Биллом звать меня никому не советую.

— Хорошо, мистер Джойс. Фамилию вашу, к слову, мне сообщил почтовый служка, всего-то.

Джойс затянулся следующей папиросой, пыхнул дымом и заметил:

— А вы мастерски уходите от ответа, Дэф. Все-таки — кто вы и зачем я вам? Вы контрабандист или греющий руки на чужом золоте ловкач?

— Додумайте сами, — кивнул О’Нил. — Это не столь важно для ваших поисков.

— Предположим, я угадал. Вы упомянули о том, что дело больше мое, чем ваше… но тем не менее, интерес проявили. Что вам нужно и зачем вы мне морочите голову?

— Можете считать это дурной привычкой, но со здешними ребятами порой по-другому нельзя — к слову о «морочить голову». Что же, мы оба заинтересованы в поисках некого человека, поэтому давайте и правда будем вполне честны друг с другом. Я в самом деле связан с не самыми добропорядочными кругами, однако грабежом не промышляю. У меня другие интересы. Вы же ищете человека, которого я, так вышло, видел буквально перед его пропажей. Зачем, и почему вы его ищете — я, разумеется, понятия не имею. Вам нужен он сам?

— Да, и однозначно живым.

— А мне нужно знать, почему именно — ну или куда именно — он делся. Это не так критично, как нахождение кого бы то ни было живым — знать, почему этот кто-то пропал. Но мне это интересно. Таким образом, наши интересы пересекаются — но ваш все равно больше.

— Что же, вынужден согласиться. Вы тут, я смотрю, не последняя птица на насесте.

Дэф скривился от сравнения, но кивнул.

— Насколько я знаю, в подобных городишках преимущественно ценится грубая сила… ну или деньги. А лучше — все вместе. Так скажите, а как вы подмяли под себя здешнюю дыру, если, как говорите, не интересуетесь грабежами и разбоем?

— А никто и не говорил, что у меня с названными вами ценностями какие-то проблемы, — ухмыльнулся Дэф, сверкнув глазами. — Отребье меня как раз таки боится. Люди поумнее — знают, что я небесполезен при ведении разных дел. Думаю, вы все-таки относитесь к тем, кто поумнее.

И с тем был таков, негодяй. Назначил вот встречу — и смылся. Даже не уточнил, что за эскапада это была с джойсовой стороны — «подмяли под себя здешнюю дыру»…

Джойс его же провоцировал! И тот даже ухом не повел… отродье утэвво. Кто вообще первым додумался, что у оливковокожих женщин «рода дерев и трав», как утэвво себя называли, и человеческих мужчин может что-то сложиться дольше, чем на одну ночь? Дети получались только в долгих связях, хвала всему сущему — а то беды не оберешься с этими полукровками.

Джойс поежился — судя по могучему телосложению, его новый знакомец должен был относиться к тому сорту детей-метисов, кого природа наградила силой и здоровьем телесным, но начисто отказала во всем человеческом душевно. Злобные, чаще всего неуправляемые психопаты с уровнем разума чуть повыше звериного. Были и другие дети от помесных связей — кто вовсе безумен и даже говорить не всегда умел, но оставался тих и безобиден, или такие вот, что встречались чаще прочих — которые совсем как люди в том, что касается ума и души, но обычно хилые, увечные, больные существа, в которых неясно, как вообще держится жизнь. В любом случае — наказание для неосторожного отца… Детей-полукровок, рожденных человеческой женщиной, Джойс вовсе не помнил, да и говорили, их не бывает.

А тут… полукровка-утэвво с повадками главаря огромной, могучей банды. Опасный тихий зверь, при этом совершенно разумный, изысканно держащийся, терпеливый… Что же за кровь текла в стрике О’Ниле, что породил этакого сынулю?

— Так о чем мы тогда договорились? — Джойс исправно явился на встречу, назначенную Дэфом, но пребывал в расположении духа ничуть не более благостном, чем накануне.

— Что мы ищем Ника Хьюстона вместе.

Солнце перевалило за полдень — глухой час сиесты, люди сидели по своим домам и не высовывались. Зато Дэф был отвратительно бодр и подтянут — точно не наливался вчера виски вместе с самим Джойсом. Посиживал на веранде огромного дома — кажется, местной медленно загибающейся от нехватки клиентов гостиницы — сияя беззаботной улыбкой и белизной свежей рубашки, крутил в пальцах соломинку. Приветствовал кивком и дружелюбно поинтересовался:

— Курить будете, мистер Джойс?

Зараза. Увидел, значит, что Джойс потянулся к карману, вспомнил, что забыл курево в комнате, и скривился. Дэф протянул портсигар, и Джойс немедленно оживился, выудил пижонскую пахитоску, чиркнул спичкой, удивленно взглянув на собеседника:

— Хм… такие, как вы, обычно не курят. Ради чего таскать с собой полный портсигар, да еще… такой, хм, франтовской?

Портсигар в самом деле сверкал серебром и наверняка манил бы любого нечистого на руку молодчика — что белого, что индейца.

— Ну, в этом смысле я несколько отличаюсь. Я курю — правда, редко и только трубку. А портсигар — что же, может, это вас и удивит, но у меня довольно много друзей. Друзей можно и нужно угощать при случае. А еще…

— А еще — когда кто-то в такой дыре выглядит и держится как вы, а потом заявляет, что у него много друзей, то становится очевидно, что этот кто-то — вполне заметная шишка. И трогать его карманным щипачам не с руки.

— Верно понимаете. И давайте на чистоту, мистер Джойс: задайте уже вопрос, который у вас на лбу написан!

— Я его не стану задавать — потому что и так вижу. Вы полукровка, мистер О’Нил.

— И даже дважды! — неожиданно радостно отозвался тот. — Фамилия у меня, впрочем, бабкина — Мойра О’Нил уперлась и ни в какую не захотела давать ни своему сыну, моему отцу, ни мне фамилии деда, потому что, как она говорила, «ни цыганской, ни индейской фамилии мои дети носить не будут».

— Дэф, вы мне зубы заговариваете, — отмахнулся Джойс. — Все-таки: кто вы такой? Чем так знамениты в здешней глуши и главное — что за связи, а может, личная репутация позволяют вам знать движение хвоста любой мыши в любом кабаке, одеваться, точно вы только что ограбили банк и на все деньги заказали моднейшему портному аж из Довера вещей по вашему вкусу, не бояться носить с собой добрый фунт серебра в кармане и при том охотно трепаться со всякими странными типами вроде меня? Отчего-то мне думается, что на порядочного домохозяина-ранчеро вы не тянете.

— Ну почему же… от бабки с дедом остался довольно большой кусок земли, и добротная усадьба. За ними нужно следить, так что ранчеро я вполне себе добропорядочный. Пусть и рос я в основном с другим дедом, а тут прошла моя юность, и…

Джойс разинул рот, едва не выронив пахитоску. Поперхнулся дымом, даже не пряча своего изумления:

— С дедом по матери?

— Да, — Дэф взглянул коротко и хищно, а потом улыбнулся: — И это не ваше дело.

— Вероятно. Как не ваше — то, что меня связывает с Хьюстоном и как я его стану искать.

— Ладно, вы не хотите спрашивать прямо — точно так же, как я не стану выяснять, кто вы там на самом деле и почему, а главное — зачем ищете бедолагу Хьюстона, но ваш странный взгляд действует мне на нервы, Джойс. Слушайте и отвалите потом с вашими догадками к черту.

Да, меня родила женщина из утэвво. Да, мой отец — наполовину ирландец, а наполовину идиот. И да, я умудрился вырасти и вменяемым, и физически здоровым. На эту тему я больше ничего пояснять не буду, надеюсь, вам будет этого достаточно?

— Вполне, — хрипло отозвался Джойс. — Что же, а Хьюстона я ищу потому, что, так вышло — он родич одного человека, которому я задолжал. Не деньгами, да и вообще не материально — скорее морально, но задолжал, это факт. Ник Хьюстон — бестолковый тип, я бы не стал его искать по своей воле, но… Пропал, бесследно — помоги, Джойс, тебе же помогли! Я не смог отказать.

— Женщина замешана?

— Не совсем. Даже в основном нет.

— Что же, в любом случае вы неплохо распутали тот клубок, в который Ник Хьюстон угодил по дурости — даже дошли до нашего городка. Откуда у вас такие хорошие познания в деле добывания из-под земли людей, пропавших бесследно? На охотника за головами вы не похожи. Не для меня, во всяком случае — Долговязый Сэм, например, решил иначе. Кто прав — он или я?

— А я и не охотник за головами — даже никогда им и не был. Бармен ошибся.

— Ладно, на этом с откровенностями все — можете не говорить, кем были, а то сейчас выяснится, что вы бывший шериф или кто-то столь же малоприятный в этом роде, мне оно ни к чему.

— Кто-то в этом роде, ага, — кивнул Джойс, мстительно усмехнувшись.

Дэф и бровью не повел.

— Так что к делу — давайте искать Хьюстона вместе. Я узнаю, почему он исчез, вы, если повезет, закроете свой долг.

— Было бы глупо отказываться, — Джойс сплюнул окурок, растоптал его в пыли каблуком. Только вот один-единственный вопрос напоследок. Почему бы вам все-таки не прибегнуть к помощи ваших, как вы уверяете, многочисленных друзей, если вас так уж мучает загадка пропажи людей? Я что-то плоховато понимаю. Опять же — ну не может же у вас не быть… боевых товарищей, самом деле!

— Они есть, вы правы. Кому-то я доверяю больше, кому-то меньше, но дело в том, что сейчас все те люди, которых можно было бы позвать в такое приключение, в отъезде по нашим общим делам. А остальным слишком долго и муторно объяснять вещи, в которых я пока что не уверен на все сто. А вы и так, я повторяю, в этом деле по уши. Так что никто из нас ничего не проигрывает, успокойтесь. Вы же в первую очередь, между прочим.

— Если никаких дополнительных условий…

— Только одно. Не распространяйтесь о том, что увидите и услышите, нигде и ни с кем. Исключение — я и бармен, Сэм.

— Мое — такое же. Не люблю, когда обо мне слишком много знают, — Джойс скривился.

— Тогда по рукам.

Они скрепили договор крепким рукопожатием и Дэф предложил «освежиться» — заглянуть к Сэму. Подумав с мгновение, Джойс согласился — в конце концов, почему бы и нет.

— Сейчас в кабаке сидят только те, кто, как и мы, праздно слоняется без особых дел — ну или те, кто в нем же вчера и заночевал. Разговору никто не помешает, а Сэм может, в свою очередь, поделиться сплетнями.

— Сэм не показался мне разговорчивым типом, — заметил Джойс.

— Это да… но смотря с кем.

— Ваш приятель, этот самый Сэм?

— Можно и так сказать… был дружен с моим дедом, тем, который ранчеро. Даже вроде бы не просто дружен, а приходился черт его знает какой степени кузеном.

— Сэм внешне напоминает мне помесь навахо с испанцем — в нем есть индейская кровь или мне показалось?

— Есть, есть! Немного — но есть. Сэм ею даже гордится.

— Ну, тогда понятно, почему у него все время рожа кирпичом, — фыркнул Джойс, и Дэф только покачал головой, улыбнувшись:

— Стереотипы, мистер Джойс, вас не доведут до добра. Стереотипы и предубеждения! Ну или по крайней мере до правды не доведут точно. Будете бродить среди призраков собственных догадок, как в зарослях юкки… или как на агавовой плантации после грозы, хе-хе.

— Всю мою прошлую жизнь то, что вы назвали предубеждениями, Дэф, только помогало мне, — ворчливо отозвался Джойс. — И давайте уже безо всяких «мистеров», просто — Джойс.

— Ну и по мне вы, Джойс, сказали бы, что кровь тех же самых навахо и в моих жилах плещется?

— Н-ну… по зрелому размышлению заподозрил бы — скулы, прищур, эта ваша грива, как у мустанга, черная — хотя по фамилии подошла бы скорее рыжая!

— Грива как раз в бабку. Предубеждения, Джойс, предубеждения! Вашим размышлениям только что белой шляпы не хватает!

— Вы, Дэф, самый странный образец людей, что я видел, — сдался Джойс. — Непредсказуемый и опасный.

— Это хорошо, что вы понимаете. Ладно, довольно туману. Давайте так: сейчас придем, я расскажу, что знаю про Ника, мы оба послушаем Сэма — не про Ника, а про все, что творится здесь в последнее время. Потом я вас оставлю — как раз ко времени, как начнут подтягиваться прочие местные завсегдатаи. Вчера было довольно пусто, нами мало кто интересовался. Они вас застанут, как и накануне, в одиночестве и над стаканом виски. И вы не спешите о нашем уговоре пробалтываться — расспросите так, как будто никого здесь толком не знаете. В общем, попробуйте пока что собрать сплетни у народа без моего участия, хорошо?

— И что это нам даст? Тем более после того, как мы расспросим Сэма?

— А вот то и даст. Думайте, Джойс.

— Хм-м…. Так я смогу понять, о чем именно люди умалчивают, по крайней мере.

— Точно.

— А это, опять же, подскажет — что самих их тревожит больше всего… Так, стоп! О’Нил, какого черта? Вы здесь живете, это ваш город, бандитская вы рожа! Почему нужно разыгрывать этот цирк?

— Джойс, Уилл… вы посмотрите еще раз на меня и подумайте! Вы же умный человек, или я ошибся? Что вы видите?

— Вы полукровка, — брякнул Джойс. — И…

— И все. Ирландец, навахо, утэвво. Каков коктейль, а?

— То есть — хотите сказать, местным вы все равно со всех сторон чужой?

— Точно. Меня могут слушать. Меня могут бояться. Меня могут сколько угодно уважать или даже любить…

— Особенно бабы, с вашей-то рожей, — хихикнул вдруг Джойс.

— В том числе и они, — невозмутимо продолжил Дэф. — Но своим я никогда не буду. Не скажу, что меня это расстраивает. К тому же — это Новый Свет. Тут, положа руку на сердце, люди — просто люди. Пуэбло, навахо, яки, испанцы, англичане, немцы или люди островов — да какая, к лешим, разница! Были бы деньги, руки и ноги на месте и голова варила — все. Одни молятся Христу и Деве Марии, другие — местным духам и собственным двойникам, третьи не верят ни во что, а что касается четвертых… не важно, понимаете — не важно, пока ты просто человек. Но вот утэвво и все, с ними связанное — это сразу как метка краской на лбу. Как племенных бычков в стаде метят, знаете же?

— На заднице, — буркнул Джойс. — Скотину метят пятном краски на заднице.

Дэф расхохотался.

— Это уже, собственно говоря, без разницы. А чтобы собрать всю информацию, придется исхитриться.

— Вы играете за местного, но не совсем своего по рождению, а я — за неместного, но обычного?

— Именно.

— Что же, поверю вам на слово. Звучит, по крайней мере, не очень бредово. Рассказывайте уже давайте — чем Ник Хьюстон успел отличиться?

…Ник Хьюстон прибыл в городишко в погоне за золотом, разумеется. Ему говорили, что

это гиблое дело: настоящее золотоносное русло лежит на территориях индейского племени, а то, что досталось белым, уже давным-давно вычесано на миллион раз, просеяно жадными людскими пальцами — и теперь золото моют только или сами навахо, или те, кто им что-то обещал за такую возможность. И это должно было быть очень щедрое предложение. Ну, или ты покупаешь у индейцев золотой песок и продаешь там, где его цена гораздо, гораздо выше.

Почему индейцев не выгнали с этого места? Да черт его знает. Как-то так сложилось, что оружия у индейцев всегда было в достатке, стреляли они метко, да и происходило тут всякое… пытались ли? Ну разумеется! Только вот не всегда все решает оголтелая сила, да.

В этом месте рассказа Джойс мысленно пометил себе — так вот оно что. Дэф, кажется, причастен и к индейскому золоту, и к людям, что помогают местным с оружием!

— Как бы там ни было, а тут вышло что вышло — городок чахлый, старатели перекочевали дальше, на реки покрупнее и пощедрее, навахо остались при своем клочке, мирно торгуют со всеми подряд — от утэвво до испанцев. Вежливо улыбаются, не снимая руки с приклада винтовки, но первыми не лезут. Про то, что им помогло отстоять свой клочок земли, ходят разные байки — откровенно завиральные местами, или жуткие, или глупые. Но, шутка какая, далеко не все они — байки.

— Например?

— Например, о колдунах племени — далеко не все враки. Или о том, что иногда люди пропадают бесследно на их земле.

— Бесследно, как же, ага, — Джойс скроил скептическую мину.

— В том-то и дело, — Дэф покачал головой, — что в самом деле бесследно. И белые, и индейцы.

— А что колдуны?

— А что колдуны? Сами, говорят, непричастны. А как спросишь, что же происходит — такое нести начинают…! В общем, вы еще услышите, и не раз, коли уж влезли в это дело. Мне больше всего и интересно с этим-то разобраться. Ваш Хьюстон пропал недавно — вот он и шанс!

— А что там с Хьюстоном-то? Прибыл, ну?

— И в первую же неделю влип в местные разборки, — ухмыльнулся Дэф. — Заступился, за кого не надо, или в долг взял, в общем, насолил крепко одной кучке молодчиков — а те возьми его и сцапай на тракте ночью.

— И?

— Обобрали, избили, связали и продали в рабство — я потом нашел его в стане бродячих артистов… представляете, продали в рабство кочевым актерам-пуэбло! Кто мог влипнуть в такой идиотизм?!

— Хьюстон, — фыркнул Джойс. — Это на него похоже.

— Он что, вообще стрелять не умеет? — удивленно развел руками Дэф. — Не отбиться от тех типчиков, ну я не знаю!

— Умеет… не как вы и даже не как я — но вовсе не ужасно, если уж честно.

— Откуда вы знаете, как я стреляю? — ухмыльнулся Дэф.

— Ой да бросьте уже. Я что, не видел, какая у утэвво меткость? Птицу камнем в полете сбивают!

— Я, признаться, думал, что вы никого из утэвво никогда в глаза не видели.

— Видел, — буркнул Джойс. — Вы многого обо мне не знаете. Что там с Ником?

— Да выкупил я его, вот что. За пол-барашка и пяток долларов.

— Зачем?

— Просто. Работник мне на ранчо как раз нужен был — я и пошутил, что будет свою цену отрабатывать, потом волен идти, куда глаза глядят. Тот, придурок, решил было, что я его за настоящие деньги или золото купил — ну и прикинул, что работать столько времени не хочет. Короче, подался он однажды пытать счастья в мытье золота снова. Там-то и сгинул — а навахо, черт их дери, божатся, что не только не трогали его, а и видели-то всего один раз! Даже показали — где… Дальше плели околесицу такую, что я запутался в конец.

— А этих навахо вы хорошо знаете-то?

— В том и дело, что хорошо. Семья Рыжей Совы там обитает, кому-кому может, и соврали бы… но не мне.

Собственно, с этого и начались активные поиски. Дэф пересказал индейские сплетни — и Джойс лишь досадливо крякнул: и правда бредни. Призраки, духи, перевертыши, подземелья… бред. И тем худший бред, что индейцы в него явно верят.

Сэм поведал о контрабандистах — в связи с ними снова мелькнули некие «подземелья». И тут уже Джойс насторожился более явно. Что, если все эти мистические бредни — просто прикрытие? Чем бы навахо отличаться от остальных людей — контрабанда вещь прибыльная! А что в обход дел О’Нила — хм, тогда ясно, зачем он роет землю, чтоб выяснить…. Ник-то, дурья башка, поди и контрабандистам насолил… дай бог, жив все-таки.

Джойс несколько дней копал, буквально как собака землю носом — и все больше утверждался в своей версии. Дэф отмалчивался и кривился, слушая предположения Уилла, но копилку знаний не обогащал. Только загадочно заявлял — не время. Еще немного — и сложим картинку, ага.

В этой беготне по кругу прошла добрая неделя — и на исходе оной Джойс наконец поймал, кажется, рыбку удачи за хвост.

…Выпивоха выглядел скверно — впрочем, Джойс видывал всякое, и смутить душком давно немытого тела его было сложно. Да и чего он хотел от старателя, только вернувшегося в городок с работ? Этот тип представился Томом Куком, жадно высосал предложенную Джойсом кружку пойла, и разговорился. Да, пуэбло связаны с контрабандой. Да, он видел. Да, золото мыл у них… нет, не скажу, почему пустили. Нет, ха-ха, не угадал, мистер! Налей еще, а? Расскажу, если нальешь. И покаж-ууух! Да, за бутылку виски… что? Да гады они, контр-рррабанде… бандисты! Да, пещера там, ага, рабами не гнушаются, знаешь. Только индейцы мразота тоже, помогают им людьми торговать, ну! Натурально! А пошли прям ща? Не-ее, завтра вдруг протрезвею, решу, что к черту, а теперь-то я храбрый, ну. У тебя пушка есть, мистер? Есть? Эт-то хорошо. У меня тоже был-ла… «Галант», старье ржавое… Почему была? Да потому что я ее забыл, ха-ха! В комнате забыл, ага. Я тут недалеко остановился — проводи? Нет, конечно, ты прав, мистер-твистер-как-там-тебя… Джойс! Вот, ты, Джойс, умный мужик, да, сейчас точно не пойдем искать никого — но до комнаты проводи, а то я перебрал, видишь же. Помощь за помощь — просплюсь, авось вспомню чего еще полезного.

Джойс не мог объяснить, что с ним такое случилось — он отчего-то безоговорочно верил каждому пьяному слову. У Тома очень натурально дрожали руки, как дрожат у отчаявшегося, усталого человека, в мутных глазах плескалась совершенно естественная тоска, и говорил он так, что Джойсу с каждым словом становилось все яснее — человек попал в беду, спустил все деньги — или был ограблен. И вина в том вполне себе явственно чья — индейцы, а с ними и контрабандисты. И он готов совершенно за малую услугу рассказать Джойсу все то, что из этого хлыща О’Нила тянуть приходится клещами.

И конечно, Джойс пошел проводить бедолагу — в самом деле, не хватало, чтоб тот околел в канаве, не успев ничего рассказать.

Они вышли из кабака — глухая полночь обняла подгулявших господ, чернильная синева кромешной тьмы накрыла индейским одеялом, заставив Джойса моргать с непривычки — в кабаке было намного светлее. В прорехах туч где-то гнездилась луна, но показываться не спешила. После дымного, душного помещения смрад, источаемый бедолагой Куком, показался особенно омерзительным, и Джойс, продираясь сквозь хмельной туман, подумал — эк угораздило меня с этаким отребьем-то связаться… Ничего. Все для дела. Но несколько отстранился — буквально на несколько шагов отстал, пока Том петлял по глухим закоулкам, ища свое пристанище. И чуть было не налетел на него, когда Том остановился внезапно, раскинув руки — точно собирался обнять.

А дальше события завертелись бешеным огненным колесом, вроде шутихи — мелькание, шум, гам, ничего толком не понять.

Выучку виски не залить — Джойс и не сообразил, что не так, а тело уже само дернулось в сторону, избегая нежеланных объятий, и рука метнулась к бедру, выхватывая кольт. Выстрелил он раньше, чем сообразил — ножа у Тома нет. Выстрел прокатился эхом, дым пороха развеялся — и Джойс не успел даже удивиться: промахнулся? Быть не может! С трех шагов же! Джойс вообще промахивался редко — но тут, видать, лихая неудача толкнула под локоть. Том Кук, пригнувшись, как койот, бросился снова на Джойса. Ножа у него не было — зато были когти. Луна наконец скупо окропила светом улицу, и когти сверкнули, как железо.

— Уилл, мать твою! — громовой рык, выстрел, и Джойс буквально ощутил, как волосы на виске опалило пролетевшей мимо пулей. Пуля поймала Тома Кука в самом начале прыжка, отшвырнув, точно добрый удар кулаком. Он завизжал, как кабанья самка, принялся бить себя по лицу, потом свалился, затих… и запах мертвечины густым облаком окутал забулдыгу. Именно ею разило всю дорогу от Кука, а вовсе не немытым телом.

— Уилл, мать твою. Ты не знал, что шкуродера не убить простой пулей? — Дэф вырос рядом с Джойсом, как черт из табакерки. В его руке дымился крупнокалиберный «Уэбли Прайс», голос был тверд, но лицо в кои-то веки потеряло беззаботно-уверенное выражение: брови свело к переносице, у рта — жесткая складка, вторая рука предусмотрительно придерживает кобуру «Смит-Вессона». О'Нил был напуган и скрывал это даже не слишком старательно.

— А какой, серебряной, что ли? — огрызнулся Джойс, с которого разом смело весь хмель. В голове медленно прояснялось — его только что чуть не сожрала тварь из индейских сказок. Тех, над которыми он потешался всю неделю.

— Заговоренной, дубина. Желательно — шаманом из навахо. Но я тоже справляюсь, знаешь ли.

— Справляешься? С оборотнями? С этими, как его, шкуродерами?! Теми, кто пожирает людей и натягивает их кожу… Да ты рехнулся, Дэф.

— Как видишь — на твое счастье, нет. Я не знал, сработает, или не очень — но сработало. И вот тебе, да и мне заодно, отгадка, куда деваются люди в землях Рыжей Совы.

— Так, погоди, погоди…

— Джойс, придурок. Если бы ты слушал сплетни внимательнее, ты бы знал, что Том Кук пропал без вести три сезона назад. И теперь мы знаем, что тому причина. Я же в них тоже не верил, если честно. В шкуродеров. Но подготовился все равно, на счастье.

— И что теперь? — глупо спросил Джойс, чувствуя, что его начинает колотить безобразная дрожь, а к горлу подкатывает.

— Придумаем что-нибудь. В конце концов, Ника мы еще не нашли. Ну и с тварями этими, шкуродерами, тоже нужно что-то делать. Я думаю, у нас нет выбора — только загнать их туда, откуда они лезут.

— Мы не справимся, — тоскливо протянул Джойс, глядя на лопнувшую по швам шкуру-обличье и то, что под ним — темное, мерзкое. Луна снова скрылась, многого он не разглядел.

— У нас нет выбора. Справимся.

2

Красно-рыжие отсветы огня и жирные угольные мазки теней превращали лица в маски выходцев из преисподней — Джойс не видел себя со стороны, но с лихвой мог наблюдать этот дивный эффект на своем спутнике. Острые, резкие блики, непроглядные пятна черноты, красное, рыжее, взблеск глаз. Любое движение мимики превращается с ними или в оскал ярости, или полную пекельной злобы гримасу. Даже под этим танцем огненных отсветов все равно было видно — О’Нил выглядит чертовски усталым. Непривычное зрелище, м-да.

Здоровенный зловонный костер чадил и плевался густым едким дымом: неведомую тварь решили сжечь. Что еще оставалось делать — просто зарыть? Да как же! А если выкопается снова?

— Не должна, — с сомнением покрутив «Прайс» в руках, пересчитав зачем-то заряды и сунув его в кобуру, отозвался Дэф, но все же покачал головой: — Лучше спалить ко всем чертям.

— Ну и как мы это потащим? — Джойс и не думал спорить. Подошел ближе, опасливо ткнул носком сапога в то место, где у человека было бы плечо. С удивлением отметил — а ведь поросшая темной жестковатой щетиной тварь под сползающим с нее мешком из человеческой плоти тоже чем-то напоминала человека. Отдаленно — у «шкуродера» были костлявые и длинные конечности, излишне узкая грудь, лицо… Джойс сперва малодушно отвел взгляд, но усилием воли заставил себя взглянуть. Лицо вроде как у иссохшего мертвеца, только челюсть почти собачья или даже койотовая. И когти на пальцах — такими бы лже-Том и без ножа прекрасно выпотрошил кого угодно.

— Ну и когти, — поежился Джойс. — Как я их не заметил-то?

— Никто не заметил. Они отводят глаза. Всем, всегда. Давай, помогай, что ли.

— Мерзость, — протянул Джойс, но упираться не стал, да и делов-то было немного: замотать в мешковину, поднять, погрузить…

Тварь вывезли на телеге — Дэф нырнул куда-то в чужой двор и привел вялую кобыленку, запряженную в самую простецкую деревенскую повозку — капусту да хлеб возить только. Вывезли за город, насобирали веток и сухой травы, выплеснули галлон керосину, прихваченного там же, где и лошадь. Подпалили, долго откашливались от едкого дыма. Потом Джойса все-таки вывернуло — не столько от густой склепной вони, сколько от осознания: а ведь каких-то полчаса назад он мог превратиться в такой же мешок кожи и тонкой прослойки мяса, как то, что осталось от бедолаги Кука.

— Как, собственно говоря, ты меня нашел-то? — Джойс задал наконец вопрос, который занимал его ничуть не меньше основного — что же за чертовщина такая творится.

— Довольно просто: вернулся в кабак, не застал тебя. Ну, Сэм говорит, что ты с забулдыгой каким-то ушел. Удивился еще — забулдыга-де назвался тебе Томом Куком. Что Том пропал — я тебе уже говорил. Разумеется, узнать в этом типе Тома было сложно, и потому Сэм решил, что забулдыга просто жулик, а потому пожал плечами и хмыкнул — этот Джойс вроде не похож на того, кого легко ограбить, за себя постоит, небось. А, каково?

— Ну, в общем-то так и есть, — хмыкнул и Джойс.

— А я вот не могу толком объяснить, что мне тут же не понравилось, но чувство такое мерзкое накатило, знаешь, как когда ты не видишь врага, но точно знаешь: тебя держат на мушке. Стоишь, крутишь головой и чуешь, как смерть щекочет загривок?

Джойс молча кивнул — он прекрасно понимал, о чем речь.

— Вот я и решил все-таки не пускать дело на самотек. Ну, Сэм показал, в какую сторону вы побрели, еще крикнул вдогонку: да они пьяные оба, поди в канаве какой найдешь! Не понял, стало быть, что мне не понравилось. А я все думал — успею, нет? Успел, гляди-ка.

Джойс криво усмехнулся. Чувствовал он себя на редкость глупо и паршиво — и, по-хорошему, должен был бы поблагодарить О’Нила, но сил на это все никак не мог найти.

— Я не мог промахнуться, — задумчиво проронил Джойс, все еще глядя в костер.

— Ты и не промахнулся. Их не берет простое оружие, — устало повторил Дэф. -– Никакое, если верить дедовым историям.

— М-да. Выпить бы…

Дэф с сомнением покосился на Джойса, но только пожал плечами:

— Ага. Сейчас эта гадина дотлеет вот — и поедем, асьенда не так уж далеко. Кобылу поутру старику Хуану Джим вернет… работник мой. И коня от Сэма заодно заберет.

— То есть ты меня в гости приглашаешь?

— А тебе хочется тащиться через весь город в свою съемную нору, и всю ночь трястись с кольтом под подушкой, вспоминая раз за разом — простые пули все равно не берут эту койотову отрыжку? — поинтересовался Дэф, моментально снова став похожим на самого себя.

— Вообще-то я планировал налиться по самые брови и уснуть мертвецки пьяным… но чую, что-то получится с трудом. Я-то думал, всякого повидал!

— Я тоже. Бывал в скверных историях, но равных по мерзости вспомнить что-то сходу не могу.

— Вот и я. Дэф, у меня точно не едет крыша?

— Разве что у нас всех одновременно.

Дэф помолчал и мрачно добавил:

— У всего города.

Джойс начал слегка задремывать уже в повозке — устал пялиться в темноту, с трудом различая дорогу и очертания холмов. Луна окончательно утонула в пене густых облаков — непогода собирается, что ли? Вот сожрал бы меня этот выродок, сонно думал Джойс, прошел бы дождь, смыл следы… и никаких больше проблем, поисков, прочего. Тишина и темнота… Вздрогнул, сообразив — шиш тебе, а не тишина. Сожрал? Или ходил бы в твоей личине? Да какая разница, отмахнулся сам от себя Джойс. Все равно никто не опечалился бы.

— Приехали, — услышав эту фразу, Джойс встряхнулся, зевнул и побрел за хозяином дома.

Асьенда, к слову сказать, была немаленькая — добротный большой дом, окруженный двором, в темноте не разглядеть подробностей, конечно, но дорожка под ногами приятно шелестит мелким гравием, сонный дом моргает одиноким светлым окошком. Ага, кажется, кто-то из слуг проснулся.

И точно — их встретил вертлявый смуглый парнишка лет шестнадцати. Позевывая, поднимал керосиновый фонарь над головой, таращился в темноту, и с облегчением выдохнул, разглядев прибывших:

— Ох, сэр, это вы. Надо кого-то еще поднять?

— Привет, Джим, нет, я думаю, ты сам справишься притащить таз теплой воды и полотенец да немного порыскать в кладовой.

— Конечно, — усмехнулся паренек, потом вгляделся за спину хозяина: — Вы с гостем, я вижу… господин Джейкоб, что ли?

— Нет, Джим. Джейк и Тед вернутся не раньше, чем через две недели.

— Хорошо, понял, молчу, — Джим мигом посерьезнел. — Точно больше ничего не требуется?

— Нет, — отозвался Дэф. — Иди уже, да постарайся сильно не шуметь.

— Как скажете, — Джим отдал фонарь хозяину, сам запалил светильник поменьше и скрылся в недрах дома, прибывшие же двинулись в гостиную.

Джойс, попривыкнув к свету, огляделся по сторонам — хм, а дом и правда ничего.

— Уютно обжился, — заметил он, падая в кресло.

— Этот дом, ферма, и все, что здесь есть — бабкина с дедом заслуга, — хмыкнул Дэф. — Вот кто в хозяйстве смыслил! Мне остается только поддерживать все это царство. Ну и вроде бы получается.

Через пару минут появился Джим, почему-то в сопровождении коренастого парня постарше, неуловимо на него похожего. Старший нес умывальные принадлежности и воду, а Джим — какую-то снедь.

— Джим, я ж сказал — никого не буди больше, — ворчливо уставился на парочку О’Нил.

— Сэр, ну вы что, Джима не знаете, — усмехнулся старший парень. — Он вместо того, чтобы сходить пару раз, пытался утащить все в один заход. Поднял бы грохот… я решил, что лучше так.

— Спасибо, Стив, — обиженно засопел Джим. — На добром слове.

— А ну цыц, — зыркнул на них Дэф. — Да, Стив, спасибо за предусмотрительность.

— Да, сэр. Мисс Дженис уехала к тетушке, просила передать — заночует там.

— Одна?

— Нет, Тони и Гейб с нею, поклажу повезли, тыквы, сыр, всякое, в общем.

— Ладно, впрочем, она говорила, что собирается, — несколько холодновато ответил Дэф, чуть поморщившись. — Джим, во дворе телега — завтра утром вернешь ее старому Хуану, что на окраине живет. И заверни к Длинному Сэму, забери Хейза, понял?

— Да, сэр!

— Мне будут поручения? — спросил тот, что постарше.

— Кроме обычных — никаких новых, Стив. Что ж, на этом все, парни, идите.

Стив и Джим испарились, а Дэф почему-то тихо чертыхнулся под нос.

— У тебя что, сестра есть? — вдруг спросил Джойс, и Дэф подозрительно уставился на него, потом сообразил и сухо отозвался:

— Нет. По счастью — нет. Дженис — внучка управляющего. Дед — управляющий ранчо, а бабка — экономка. Давние друзья нашей семьи.

— Да? Хм, в роли ревнивого брата ты смотрелся бы прекрасно, — усмехнулся Джойс, вытянув ноги. — Господи, как я чертовски устал!

— Поэтому и городишь чушь? — хмыкнул Дэф. — Что же, тогда простительно. Рожу умой, а то белый, как мелом присыпали. И лоб вон в саже, кстати.

Джойс вяло огрызнулся в ответ, но совету последовал — к тому же, зря, что ли, служки тащили эту бадью с водой? Умылся — и правда в голове чуть прояснилось. И жрать захотелось вдобавок.

О'Нил тем временем куда-то отлучился, вернулся с парой стаканов и початой бутылкой — жидкость цвета светлого золота за толстыми стеклянными стенками фигурной бутылки, помятая корковая пробка, этикетки Джойс не разглядел.

— Текила? — Джойс потянул носом над предложенным ему стаканом и удовлетворенно кивнул сам себе. — Пойдет. Даже более чем.

Глотнул, выдохнул, задумался. Пока хозяин дома отмывал руки и лицо от копоти — успел заляпаться, как, в прочем, и Джойс — гость ополовинил стакан и заглянул, что там на притащенной Джимом доске-подносе под салфеткой. Там нашлись ломти кукурузного хлеба, сыр и копченый окорок, от которого предлагалось отрезать самостоятельно, сколько захочется.

— Без закуски пить стоит только с большого горя, — пошутил Дэф. — А поскольку у нас такого повода нет…

— Ну как сказать, — проворчал Джойс, но все равно потянулся за ножом, отхватил полоску мяса и моментально сжевал.

— Жри давай, пессимист чертов, — отозвался Дэф. — Живой? Радуйся!

— Спасибо.

— Что? — не понял Дэф.

— Спасибо, — словно через силу выдавил Джойс снова. — Живой я, понятное дело, твоими стараниями.

— А, — Дэф отмахнулся. — Не в моих правилах, знаешь ли, было не вмешаться.

Джойс неопределенно покрутил ладонью, хотел что-то сказать, но только вздохнул, допил и потянулся за добавкой.

— Индейцы не очень-то любят рассказывать про этих тварей другим, кто… не они. Но знаешь, я, хоть и слышал эти сказки не раз, все никак не мог взять в толк, что оно — не такие уж сказки. Кто-то говорил, что ходящие в чужой шкуре — это люди, которые утратили человеческую свою природу из-за увлечения черным колдовством. Кто-то — что никогда эти твари людьми и не были.

— По-моему, второе.

— А вот с этим нам придется разбираться, — Дэф уставился на огонь лампы через стакан. — Потому что…

— Потому что эти гады ходят по твоей земле?

— Именно. Это, знаешь ли, мой дом.

— И весь город тоже, — поддел Джойс.

— Да, и что? Эти придурки, сидящие в ратуше, да и в форте к северу отсюда, могут считать сколько угодно иначе, — голос Дэфа стал неожиданно жестким, даже ожесточенным.

— Я так и понял, — Джойс чуть печально усмехнулся. — Из-за таких… ай, ладно.

— Договаривай, — недобро протянул О’Нил.

— Мир не берет нашу землю, — Джойс подумал, что если Дэф его сейчас пристрелит, он будет только рад. — Потому, что каждый считает, что он здесь закон, а остальные так, погулять вышли.

— Нет, дружище, из-за таких, как я, в подобных местах хоть какой-то порядок, — вполне миролюбиво ответил Дэф. — Кажется, я был прав, и ты — бывший слуга, хе-хе, закона.

— Бывший, — подтвердил Джойс.

— И поэтому что ни вечер, заливаешь выпивкой свою совесть?

— Не лезь в бутылку, Дэф.

— Это я полез?

Джойс отмолчался, опрокинул стакан залпом.

— У-у-у-у, — присвистнул Дэф. — Кажется, тебе хватит.

— Что?

— Завязывай бухать, как черт, вот что. Мне нужен вменяемый подельник, вообще-то.

Дэф, кажется, ожидал, что Джойс снова огрызнется, но он лишь вздохнул. Да он и сам был не рад тому, что с ним происходит, если уж честно.

— Проспись сначала, потом поговорим, — подытожил О’Нил.

Утром к Джойсу вернулось не только самообладание, но и его всегдашняя подозрительность.

Выспался он, как ни странно, вполне неплохо — и, если уж говорить честно, гораздо лучше, чем ожидал после веселой ночки с буйными оборотнями, горящими трупами в прерии и ночным препирательством с человеком, о котором он знал все еще исключительно мало, но уже которому был обязан жизнью. И, черт возьми, почему-то именно это и заставляло Джойса настороженно перебирать в посвежевшей голове события вчерашние и всей недели перед этим.

Так, вчерашние парни, Джойс вспомнил, старшего звали Стив, младшего — Джим…

Джим, хоть и юнец, а, так присмотреться-то, дельный. Именно его Дэф отправил в город с кобылой. Мальчишка, между прочим, вышел встречать их, предусмотрительно сунув за пояс револьвер. Даже не притронулся, конечно — Джойс заметил его только благодаря собственной привычке подмечать мелочи. Почему? Ну, верно, потому что ночью выходить без оружия тут давно неспокойно, а не притронулся — собаки. В любом большом дворе должны быть собаки. Были, конечно — Джойс их даже видел, как те вышли, помахали хвостами и разбрелись молча. Не лаяли — значит, приехали свои, ага. Часто ли Дэф возвращается заполночь? Верно, да. Интересные дела.

— О, проспался? Отлично. Завтрак на веранде, — размышления Джойса прервал хозяин дома, приглашая того за стол. Но Джойс все же вернулся к начатой мысли, уже за столом, жуя яичницу с беконом и обжигаясь слишком горячим кофе. Думал, жевал, заодно поддерживал беседу.

— Соображения, Джойс? Тебя в городе хватятся. Сделаем вид, что ничего не было, или же нет?

— Хватятся? Кому я нужен-то?

— Ты на уши поставил половину кумушек — до того старательно рыл носом землю.

— Но так и не нарыл ничего стоящего.

— Уверен? Давай пораскинем еще разок тем, что нам известно — вчера-то так и не вышло. Между прочим, я тебя в баре за этим и искал.

— Ну, что тут сравнивать — мы же выяснили, что творится какая-то чертовщина… И люди о ней втихомолку давно говорят, вот и все, что я понял. Не верят, как мне показалось, но все равно говорят.

— Так. Значит, народ и правда мало что знает, — Дэф задумчиво возил ложкой в своей чашке с кофе. — А пропадающие люди на слуху, тем не менее.

— Что-то мне все больше кажется, что Ника я живым не отыщу, — мрачно изрек Джойс. — Впрочем, это уже не зависит от моего желания или нежелания. Ох и влип я с этими поисками! Дэф, скажи мне вот что — ты в самом деле и сам не знал, что происходит?

— Джойс, ты сейчас серьезно?

— Более чем. Мне почему-то кажется сейчас, извини уж, что это спасение — не такое уж и случайное.

— Ты точно не успел с утра надраться? — нахмурился Дэф. — Что-то я тебя плохо понимаю.

— Ну, ты давно слышал о какой-то мистической дряни. Ты ничего не хотел мне говорить заранее. У тебя, негодяя такого, все всегда схвачено — распоследние сопляки на твоем ранчо умеют стрелять и прекрасно знают, что если собаки не лают — значит приехали свои. А ведь дверь Джимми открыл не сразу! И пушку прихватить не забыл. Вы тут как в осаде, я погляжу.

— Джимми по молодости излишне впечатлен моими привычками, Джойс. Всего делов. А так… нет, тебе определенно что-то не то кажется.

— Я не закончил, если что. Мне чем дальше, тем больше думается — я был наживкой. Ты выманивал врага, сомневаясь в его сути. Подготовился, выждал — и в нужный момент просто помешал меня сожрать, потому что, ну, ты расчетливый и умный тип, в этом тебе не откажешь. Я, преисполненный благодарности за спасение, буду полезен, и куда как больше, чем дохлый, верно? А если что-то пойдет не так — ну, я чужой здесь, невелика потеря, а? И вот именно поэтому ты не стал звать никаких своих дружков на это дело, вот что я еще думаю.

— Черт возьми, Джойс, вот это тебе по мозгам дало, — Дэф выпустил ложку из пальцев и покачал головой. Невозмутимо-деловитое всегдашнее выражение лица его сползло, точно ему сунули в чашку с кофе лягушку. — Нет, я не выманивал на живца никого. Нет, не поэтому я впутал в это дельце тебя: ты ночью слышал, что я говорил, Тед и Джейк уехали, а остальные приятели потребуют слишком много пояснений, зачем им в это лезть, когда дело не несет внятной выгоды. Можешь не верить, клясться я не стану, не обессудь. Я и в самом деле понятия не имел, что все получится именно так.

— Если ты сейчас скажешь, что я та еще скотина, то отвечу — да, так и есть. Поэтому жив до сих пор. Так что, у тебя не было двойного плана, хочешь сказать?

— Я тебе это уже говорил. Если бы он у меня и был — я бы все равно не стал тратить время на многоходовые игры с твоим участием. Слишком много непредвиденных случайностей, слишком много неизвестных в этой задачке. Еще и выпивку на тебя переводить, ха! Оно мне надо?

— Хм, — Джойс нахмурился. — Если все так, мне бы нужно извиниться.

Дэф помолчал, обдумывая что-то, а потом фыркнул, улыбнулся и, заложив руки за голову, откинулся на спинку стула:

— А не надо, не извиняйся. Именно в этот раз ты, конечно, горячку порешь, это да. Но, видимо, ты и правда в столь веселых заварушках побывал, что настолько привык видеть во всем двойное дно — чего это я, в самом деле, удивляюсь, будто сам в какое дерьмо только не влезал! Что ж, недопонимание на этом исчерпано, а?

— Ну, видимо, да, — Джойс пожал плечами, мол, тебе виднее. — Дальше что?

— Я говорил уже — в городе сегодня, если ты не появишься вечером у Сэма, будут весело обсуждать, кто кого пристрелил в ночи и закопал на холме за городом. Выстрелы явно слышали, я даже не обольщаюсь по этому поводу.

— Так давай поворошим народные умы, — ухмыльнулся Джойс. — Послушаем, о чем судачит народ.

— Джим как раз отправлен собирать слухи, помимо прочего, ага, — кивнул Дэф. — Скоро уж вернется.

— Впрочем, видимо, тебе придется побездельничать какое-то время, пока я мотаюсь по делам — ранчо штука хлопотная, надо доехать кое-куда. Можешь составить компанию, можешь торчать дома и изводить слуг в меру дурацкими просьбами, на твой выбор.

— Второе, — решил Джойс. Втайне подумал — вдруг новости подоспеют пораньше? Можно будет пораскинуть мозгами. Да и все-таки страшно захотелось привести себя в порядок в комфорте — на съемной квартирке даже купальни толковой не было, а за долгую дорогу пыль, кажется, въелась под кожу так, что ни речная вода, ни чуть теплая из кувшина-умывальника не в состоянии были ее вытравить.

Собственно, это было лучшим решением — Джойс уверился в этом, рассевшись с чашкой чая на веранде, с удовольствием отмечая свежую ясность в голове, все еще мокрой после купания, но лишившейся привычной уже похмельной тяжести в затылке.

«Изводить слуг в меру дурацкими просьбами» почти не понадобилось — у асьенды был свой, давно сложившийся ритм жизни, идеально подходящий для приятного существования в нем практически любого человека. При чем даже такого, который спит абы как, ест на бегу и может вернуться в пыли и крови, завалиться спать на трое суток и потом поглощать кофе кварту за квартой, приходя в себя. Так, служанка, пожилая испанка Люсия, пару раз справилась о том, чего хотел бы гость, принесла свежую одежду, забрав в чистку пыльные и потрепанные джойсовы тряпки, а после — полдник, чай… сиди, ленись, кури, любуйся на цветущие рододендроны перед верандой, слушай, как где-то вдалеке плачуще подвывают койоты.

— Кур поди таскать пришли, негодяи хвостатые, — ворчала Люсия. — Отправить Стива с ружьем? Да, наверное, надо.

Люсия была матерью Джима и Стива — вчерашние ребята и правда оказались братьями.

Люсия приносила чай и перекус, меняла пепельницы. Вздыхала, слушала перекликающихся зверей вдалеке, уходила — Джойс оставался бездельничать и глазеть на дорогу. Как Джойс и рассчитывал, вскоре впереди, на дороге, возникло желтоватое клубящееся облако — кто-то ехал прямо сюда. Джим? Дэф ускакал в другую сторону, да и совсем недавно, так что это явно кто-то из работников. Ну или у них гости, и тогда все крайне интересно.

Облачко росло, вскоре превратилось в крытую легкую повозку. Собаки — здоровенные серые и палевые звери, похожие на степных волков — выбежали навстречу, и, радостно помахав хвостами, снова попрятались в тень за домом. Свои, ага. Но не Джим — тот, верно, вернется верхом.

Джойс получил замечательную возможность рассмотреть приехавших, не особенно привлекая внимание: повозка остановилась у дальнего крыльца, и первой из нее вылезла молодая девушка. Чуть выше среднего роста, с длинной толстой косой цвета рыжеватого золота. Фигурка что надо – стройные бедра и небольшая, но безупречно очерченная грудь притягивали взгляд даже под довольно плотной тканью одежды. Одета она была очень по-городскому: синее нарядное платье, белые кружева, простой, но изящный покрой. Скромная благопристойная шляпка, которую она тут же стянула, командуя сопровождающим ее парням, куда тащить корзину и какой-то тючок, всплеснула лентами на горячем ветру. Девушка повернулась, и Джойс получил возможность увидеть милое, но какое-то уставшее лицо, чуть нахмуренные светлые брови и легкие непослушные пряди у висков. Не записная красотка, но что-то в ней было определенно такое… смотришь, и глаз отводить не хочется.

Девушка его не заметила, скрылась в доме.

Вот и мисс Дженис, сам себе сказал Джойс, и чуть усмехнулся. Занятно. Надо бы поспрашивать, какие в городе новости — пусть не ее, но хотя бы вон парней. Как там? Тони и Гейб, ага. С этой целью Джойс и направился на задний двор — в конце концов, болтаться по асьенде ему никто не запрещал.

— …в городе снова веселье — животики надорвешь, — услышал, подходя ближе, Джойс, и прибавил шагу. — Говорят, приезжего пристрелили ночью. Кто? Да все отнекиваются… на меня вон странно смотрели чего-то, да я не успел спросить. А? Нет, про Кука давно ничего не говорят, ты что. А меня зачем расспрашивать, я что, так, уши в лавке погрел, пока мисс Хансен со своей тетушкой чай попивали. А, это хозяин велел, ну тогда… да давай я тебе перескажу и все! Что еще? Да как всегда, сплетни про то, что ночью кто-то кур крадет и калитки обгрызает — а неча объедки раскидывать, это ж койоты бродячие хулиганят! Ну, я и говорю, ха-ха! Горожане, что возьмешь! А еще… о, сэр, здравствуйте, сэр!

То ли Тони, то ли Гейб распрягал лошадей из повозки и болтал с чистящим ружье Стивом и, увидев Джойса, осекся, мигом переключившись на него.

— Привет, парни. Из города?

Тони-Гейб кивнул и повел лошадей в стойло. Да уж, не слишком разговорчивый тип.

Стив пожал плечами:

— Новостей не густо, мистер Джойс. В нашей дыре пропажа гуся — уже новость!

— Я долго ехал, вообще почти ни с кем не общаясь, так что мне и такое интересно, — добродушно откликнулся Джойс.

Стив хмыкнул, но от беседы уклоняться не стал — отвечал на расспросы, окликнул Тони, тот не слишком охотно, но заново пересказал услышанное в лавке, и Джойс только мысленно вздохнул: и правда негусто. А все интересное он и на подходе услышал. Что же, по крайней мере Дэф оказался прав — слухи об убийстве и перестрелке поползли. Что ж из этого вырастет, знать бы!

Беседу, впрочем, прервали:

— Стив, ты куда собрал… а, койотов от курятников гонять, что ли?

— Да, мисс Дженис, именно так! — отозвался Стив с улыбкой.

Джойс повернулся и увидел ту самую девушку — только вот если бы Стив не назвал ее по имени, то вряд ли бы узнал. И вообще за девушку принял бы не сразу, если честно — на Дженис была свободная густо-бирюзовая блуза с подвернутым рукавом, явно мужская, и она была ей откровенно велика; завершали наряд плотные темные брюки, всадничьи сапоги и черная простая жилетка. Широкий пояс утягивал тонкую талию, а на голове красовалась шляпа — тоже мужская, несколько не по размеру; потертые поля и легкие подпалины свидетельствовали о явно непростой судьбе этой шляпы.

Только вот коса сбивала — был бы индейский хвост, так и вовсе издалека за парня можно было бы принять. Да, издалека и мельком. Фигура у девушки все-таки прелестная, да и личико нежное, светлое — девушка больше не хмурилась, и улыбка ей шла гораздо больше прежнего сумрачного выражения. Джойс рассмотрел и бледную россыпь веснушек, и легкую складку между золотистыми бровями, и цепкую внимательность бирюзовых, как и ее рубашка, глаз; прикинул возраст — двадцать? Двадцать три? Все-таки, пожалуй, второе.

— Добрый день, мисс, — Джойс полушутливо приподнял шляпу.

— А, так вы и есть наш гость, — она чуть подбоченилась. — Добрый, меня зовут Дженис Хансен, я здешняя экономка. Точнее, вторая экономка. Усадьба большая, дел много, знаете ли.

— Уилл Джойс, — отрекомендовался он.

— Скучаете поди? Д… мистер О'Нил поехал на поле, а вы слоняетесь без дела? — Дженис, щурясь от солнца, поправила шляпу и развела руками: — С развлечениями у нас среди дня негусто, это правда. Я думала тоже съездить вон со Стивом, так что могу только распорядиться об угощениях или…

— Ничего не нужно, спасибо, — Джойс улыбнулся. Он заметил короткую оговорку-запинку Дженис, но сделал вид, что не обратил внимания. — Люсия и так отлично со всем справляется, правда! Разве что новости, мисс Хансен — я вот уже жаловался Стиву, что одичал в дороге изрядно, может, порасскажете, что нового слышно в городке?

— Да так… — Дженис сделалась задумчивой. — Говорят, кого-то снова убили и ограбили. Какого-то недавно приехавшего человека, он искал кого-то. А еще вот снова тетушка распереживалась — будто кто-то к ней ночью заглядывал в окно и долго стоял, смотрел… Грешит на индейцев, только глупо как-то это!

— Индейцев? Не просто грабителей, а именно индейцев?

— Ну да. Тетя говорила — у заглядывавшего была маска или шапка, очень странная, как из звериной головы сделанная. Странная и страшная.

— Ну позвольте, разве только индейцы могут напялить на себя черте-что! — рассмеялся Джойс. — А то меня упрекали тут, мол, у меня убеждения как у господина в белой шляпе…

— Напялить, верно, могут кто угодно и что угодно, особенно грабители. Только раскрашивать себя редко кто станет… вроде как у незнакомца руки по локоть в краске были, вроде бы черной. Ох, да не берите в голову, мистер Джойс! Правда, в лавке какой чуши только не наслушаешься! Тетя Мари́ держит лавочку в городе, вот к ней и стекаются разные слухи и сплетни, она и сама поболтать не прочь совсем, так что… я даже не знаю, правда ли она рассмотрела все то, что описывает!

Дженис с улыбкой развела руками, а потом повернулась к работнику:

— Стив, а неси еще ружье, я в городе насиделась среди кумушек, лучше поеду с койотами вон поговорю, и то пользы больше будет, — она рассмеялась и снова повернулась к Джойсу:

— Сплетни городских тетушек штука утомительная, если честно.

Стив покачал головой и отозвался:

— Нет, мисс, скоро вернется хозяин, он хотел поговорить о чем-то, так что…

— Ладно, — махнула она рукой. — Пойду тогда распоряжусь на счет обеда.

Джим прибыл ненамного позже — сияющий, как начищенный медный чайник, и, кажется, абсолютно счастливый.

Влетел в облаке тончайшей пыльной кисеи, белесо-желтой, пронизанной солнцем.

Здоровенный жеребец, на котором восседал паренек, поневоле притягивал взгляд — крутая шея, могучая широкая грудь, точеные ноги и мощный круп, шкура как шелк, и глаза налиты ярким, живым огнем. Повинуясь движению поводьев, встал, как вкопанный, норовисто встряхнул головой и замер. Джойс залюбовался зверем — отличный скакун, картинка прям. А Джим-то, оказывается, отличный всадник! Когда лошадь так резко встает на месте, от седока требуется определенное искусство, чтоб усидеть ровно и удобно.

— Выглядишь, Джимми, будто тебе орден дали, — пошутил Джойс. — Или принцессу в жены обещали.

— Лучше, — счастливо выдохнул Джим, ловко скатываясь с конской спины. Принялся гладить конскую шею, вытащил из кармана яблоко, и, пока шелковисто-серый жеребец довольно хрупал угощением, Джим пояснил:

— Что там какой-то орден! Или тем более принцесса, фе! Правда, мистер Джойс, сами посудите: это же Хейз, лучший конь в округе! И я наконец-то на нем прокатился… Так давно мечтал! Но кто ж мне даст-то, верно? К тому же Хейз у нас вообще парень с характером, и на всем ранчо только три человека к нему подойти могут, не получив копытом в грудь, если честно. Меня он все-таки подпускает, и знали бы, как я этому рад!

— Я вижу, — улыбнулся Джойс. — Конь и в самом деле что надо, сам дьявол за такого бы мешок золота отвалил, верно! Хейз — хозяйский любимчик, я угадал?

— Да-ааа, — протянул Джимми, перебирая конскую гриву. И добавил, обращаясь уже к жеребцу:

— Ну пойдем, парень, пойдем, свежей воды, овса сейчас тебе добудем, славный ты мой!

Уже от ворот конюшни обернулся и крикнул:

— Мистер Джойс, да вы минутку подождите, я сейчас вернусь и расскажу, в городе правда много всякого! Мне сэр так и сказали: приедешь, рассказывай все сразу мистеру Джойсу, пока все помнишь. Я сейчас!!

Джойс усмехнулся, чувствуя себя на редкость глупо — играл тут, понимаешь, в сыщика. Норовил вперед Дэфа расспросить слуг, мол, первым все узнать. А он, гляди-ка, сам распорядился, чтобы Джим ему докладывал… ладно этот Тони — он, уезжая, никаких таких указаний получить не мог, и потому отмалчивался. Джойс почесал в затылке, сбив шляпу почти на глаза — необычное ощущение неприятно ворочалось в душе. Ему сделалось совершенно неожиданно стыдно. Совсем слегка.

Что ж, когда Дэф вернулся, Джойс уже успел обстоятельно поговорить и с Джимми, и с Тони, и с даже неуловимым Гейбом — эти двое, сопровождавшие юную экономку в город, были просто ковбои-работники, а значит, в доме не сидели, но все тот же неугомонный Джимми их живо сыскал и передал хозяйское поручение.

— Вот что я узнал, — прямо за обедом Джойс, деловито уплетая превосходное мясное рагу с тыквой, и принялся излагать новости и соображения. — Ты был прав, об убийстве судачат. Похоронили в народных слухах меня, подозревают почему-то отчасти твоих парней — Гейб тоже подтвердил, что и на него смотрели косо, как и Тони. С мальчишкой Джимом никто особенно не беседовал, только Сэм и тот дед с кобылой, как бишь его… дон Хуан, вот. Дед ворчал и кривился, накидал полыни в телегу и долго ругался по-испански, Джим отказался пересказывать, какими словами, хе-хе.

Дэф ухмыльнулся, но молча кивнул, продолжая жевать и слушать.

— По версии кумушек — я жертва бандитских разборок. По версии завсегдатаев Сэма — неизвестного грабителя, который напал на меня и того типа, Кука, который то ли сам и есть грабитель, то ли успел унести ноги… Про сожженные трупы молчок. Все уверены, что меня где-то закопали.

— Без фантазии народ, — фыркнул Дэф, прожевав кусок свежей лепешки. — Это, впрочем, довольно ожидаемо. Прошлым летом случай был очень похожий, действительно грабители убили и прикопали одного типа, вот народ привычно и пересказывает то, что видел и слышал. Дальше.

— А дальше начинается интересное, но странное. Мэри Хансен, тетка твоей экономки, поведала вот какую новость — на днях она видела в окне странного типа в койотовой или собачьей шкуре. Он заглядывал в окно и… и, собственно, все. Считает, что это грабители, но индейцы. Потому что шкура и руки, как там… в черной краске. Каково?

— Черт, — Дэф бросил ложку и задумчиво сцепил пальцы в замок перед лицом.

— Я бы не стал верить малохольным лавочным сплетням, Дэф, — заметил Джойс. — По крайней мере, безоговорочно.

— Ты прав, но мне все равно это не нравится.

— Мне тоже. Но давай рассудим логически — не факт, что эта самая тетка вообще не выдумала историю на почве…

— На почве уже бродящих в городе слухов, — закончил за него Дэф.

— Вот именно.

— Вот именно, да. А это значит, что?

— Что все те сказки, от которых я сперва так легкомысленно отмахнулся, и правда людям не дают покоя.

— Джойс, а когда людям обычно хочется рассуждать обо всякой мистической дряни, скажи мне? — Дэф, обдумав что-то, снова взялся за еду. — Как вот ты думаешь?

— Когда у них и без того какая-то дрянь в жизни. Нигде в других местах я не слышал столько душераздирающих баек, как среди людей, у которых каждый час может стать последним, поверь.

— Вот и мне так кажется. Только вот… можешь верить, а можешь нет, но запредельного уровня разбоя в наших местах давно нет.

— Пропадающие люди?

— Реже, чем нужно для того, чтобы захотелось сбежать из этих мест.

— Незаразные, но часто приключающиеся болезни? Внезапные смерти вроде как от естественных причин, ночные кошмары, странные тени на улицах, в конце концов? — Джойс ткнул наугад, но, когда произнес вслух свои предположения, сам поразился, как логично и стройно они звучат.

— Черт, Джойс. Ты чертов гений, — Дэф прищурился. — Ведь о таком не говорят первому встречному. Да и соседу не всякому!

— Да уж. Такое не приняло обсуждать с собутыльниками или соседями — только с родней и священником разве что. Кстати, о священнике…

— Не думаю, — отмел предположение Дэф. — Местный падре — фанатичный придурок. Я с ним не имею ни малейшего желания говорить. Тебе он тоже будет пудрить мозги на тему «не убий» и тем, что всякое смущение ума — наказание за грехи, и нужно просто больше молиться.

— Ты уже спрашивал, дай угадаю?

— В самом начале этой истории. Когда так и не понял, это я вижу то, чего нет, или в самом деле что-то происходит. С тех пор у меня в печенках сидит этот самый падре и все, что с ним связано.

— А ты в бога не веришь? — ухмыльнулся Джойс.

— В этого, который в книгах и речах проповедников? Не очень, если честно, — с усмешкой ответил Дэф. — Нашел, о чем спросить.

— Ну надо же во что-то верить, — Джойс откровенно посмеивался, и Дэф это, похоже, прекрасно видел — усмехался уголком рта, но вид делал невозмутимый.

— А я верю. В господина Смита, господина Вессона…

— И господина Прайса, — Джойс не выдержал, заржал, как конь. — Я, собственно, тоже примерно этой веры адепт. Храни небо сухой порох и творения господина Кольта, ага. Во имя сорок пятого калибра, лучшего помощника человека, аминь.

— Ну и какого тогда черта начал? — Дэф улыбнулся, махнул выглянувшей из-за двери Люсии, и та принесла здоровенный кофейник и пирог. С яблоками.

Похоже, здесь привыкли все делать основательно, когда на то есть время. Время, впрочем, было — никакой спешки пока что. То есть, конечно, у того же Джойса все внутри кипело — разобраться, найти, нитка ускользает. Беги, лови, сейчас! Но это был зов сердца, а не разума — он понимал, что, сорвавшись сию секунду, не найдет желанной зацепки. И все равно несколько раз успел подумать — надо бы вернуться в город. У него там проплаченная комната, в которой вещи. И странные тени в окнах!

— Джойс, ты весь вечер будто на муравейнике, — заметил его терзания Дэф. — Я не думаю, что нужно мчаться распугивать горожан сегодня же. Мы вряд ли что-то выясним с ходу, так что давай триумфальное твое возвращение из мира мертвых провернем завтра — а за сегодня хотя бы придумаем план, с какой стороны зайти в этой добыче. Надеюсь, ты понимаешь, что в противном случае…

— Добычей станем мы, — завершил фразу Джойс. — Понимаю.

Он взглянул на подернувшееся ржавчиной заката небо и признал — ну его. В город — завтра.

И остаток вечера они посвятили придумыванию плана — выходило, прямо скажем, негладко.

Слишком мало знаний, слишком зыбко и мутно все — и на почве этого подельники горячились, спорили, несколько раз едва не переругались. На совершенно трезвую голову к тому же думалось со скрипом — и примерно на половине бутылки дело пошло живее. Зато шуму прибавилось, м-да.

В очередной раз в дверь, отпихнув створку бедром, вошла не Люсия с закусками, а почему-то Дженис Хансен.

Со стуком водрузила нагруженный поднос на стол — графин с водой на нем даже не качнулся.

Помахала ладонью, разгоняя табачный дым, и, покачав головой, кротко заметила:

— Господа, постарайтесь все-таки не перестрелять друг друга, хорошо? Это было бы досадно.

— Что? — от неожиданности Джойс чуть не выпустил стакан, по счастью, полупустой. — Простите, мисс…?

— Это было бы досадно, — терпеливо пояснила она, чуть улыбнувшись, и Джойс мигом сообразил: кротость была притворной, и в глазах девушки пляшут чертики — то ли веселые, то ли злые, не разобрать. — Потому что вас просто будет жалко — совсем недавно в наших местах, как же так, нехорошо оно, сами понимаете. А уж вести самой всю эту махину хозяйства, которую здесь скромно величают просто «ранчо», мне в одиночку что-то совсем не хочется! Дедушка еще крепок, но вот о бабушке так не скажешь, а у меня опыта маловато… в общем, ради моего спокойствия, постарайтесь без стрельбы, ага?

И с этим вышла.

Джойс ошалело похлопал глазами, залпом опрокинул остатки виски и только и сказал:

— Однако.

— Ну что? — невозмутимо поинтересовался Дэф.

— Ну и местечко. Я как-то, знаешь ли, чаще видел дам, которые не вмешиваются в мужские разговоры вовсе…

— Ну попробуй, сам ей это скажи, — хмыкнул О’Нил, казалось, вовсе не заботясь о том, что его слуги ведут себя столь фривольно. — Что ей не стоит вмешиваться.

Покосился на закрытую дверь и фыркнул, только и всего.

— А что будет? — ухмыльнулся Джойс.

— Честно? Понятия не имею. Но, думаю, будет занятно!

И бессовестно заржал.

Джойс озадаченно почесал в затылке — вроде бы не было похоже, что Дэф хоть сколько-то значительно захмелел, а чем-то другим такое поведение объяснялось с трудом. Разве что… хм.

Поэтому Джойс только повторил, уже с улыбкой:

— Ну и местечко!

— Вернемся к тому, о чем договорились, опуская твое возмущение по поводу моих методов — нам, как ни крути, нужно будет съездить к людям Рыжей Совы. Твоего Хьюстона они видели, все-таки.

— Ну, что же, тут да, ты прав. Все указывает на то — надо ехать, — согласился Джойс. Снова взглянул на дверь и неожиданно прыснул — ну и девица!

— Хорош гоготать, — Дэф бросил в него яблоком с подноса.

Джойс только пожал плечами — яблоко он поймал и захрустел им. Да уж, компанию ему судьба подсунула престранную, но почему-то ему впервые не хотелось слинять куда подальше от чужого общества, как обычно. Напомнил себе — ты, старик, не раскисай. Настороже будь.

Кисло кивнул самому себе — да, я помню. От этого почему-то сделалось тоскливо, но еще одна порция выпивки заставила заглохнуть эти странные трепыхания в душе.

«Ты здесь по делу, вот и все. Постарайся не подставляться, Джойс, будь добр»

3

— Эй, в смысле — ты сдала мою комнату, старая ведьма? — Джойс успел уже сегодня настолько наспориться до хрипоты с разным людом, что вредная старуха, квартирная хозяйка той комнаты, что он снял по приезду, стала буквально последней каплей.

Дэф лениво подпирал косяк двери, с ухмылкой наблюдая наверняка крайне занимательную сцену — его приятель наседал на ушлую старую тетку. Тетка прослышала вчера о том, будто-де ее постоялец отбыл в мир иной, и, не будь дурой, тут же пристроила комнатку какому-то охламону. Дверной проем был низковат, и Дэфу пришлось поневоле наклонять голову, но сдвинуться куда-либо с порога он почему-то не желал.

А Джойс все ярился, ничуть не заботясь о том, кто и что о нем подумает.

— Я тебе за полную неделю заплатил, или нет? — обманчиво-вкрадчиво поинтересовался он, устав сотрясать воздух.

— Заплатил, — кивала старуха. — Неделя сегодня кончилась, мистер. Не обессудь.

— А комнату ты сдала вчера! — рявкнул он, снова теряя самообладание.

— Так тебя же убили, — старуха вздернула седые кустистые брови.

— Что за глупая старуха… убили, закопали, надпись написали! С кем ты тогда говоришь сейчас?

— Ну, ошибочка вышла. А комнаты нет. Вещи вон твои в кладовке, скажи спасибо, продать не успела.

— Я тебе сейчас скажу спасибо, у-у-у, ведьма, — плюнул в сердцах Джойс.

— Да ну ее к черту, — Дэф отлип от косяка. — Забирай вещи, и пошли отсюда.

Старуха испуганно зыркнула в его сторону, но только сумрачно проворчала снова:

— Извиняйте, мистер…

Джойс погрозил старухе кулаком, сгреб пожитки и, выкатившись на улицу, выругался так зло и грязно, что на него даже оглянулись пара зевак.

— Да плюнь уже на эту крысиную нору, ты чего? — Дэф сорвал белесую травинку с короткой метелкой, сунул ее в рот, прикусив зубами, и усмехнулся.

— У меня денег нет на гостиницу, вот что, — буркнул Джойс. — А дрыхнуть на столе в общем зале у Сэма — я уже слишком стар для таких приключений.

— Тоже мне, старая больная лошадь, — отмахнулся Дэф. — На ранчо тебе что, не живется?

— То есть?

— Я думал, тебе двойное приглашение не понадобится. К тому же к тебе большая часть домашних слуг пригляделась, пугать своей мрачной мордой ты там никого не будешь.

— Морда у меня не мрачная, а злая.

— Я же сказал — плюнь на квартиру, старуху и вообще все, что с этой норой связано.

— Ладно. Тем более что все равно в дорогу скоро.

— Вот именно.

Джойс, впрочем, и не предполагал, как его возвращение из мира мертвых всколыхнет городишко. Вопросами его успели замучить и в лавке, куда он завернул за табаком, и у оружейника — пороховницу все-таки старуха или стянула, или продала, но возвращаться и трясти ее не было ни сил, ни желания.

Джойс мрачно отшучивался на все расспросы — грабитель был так пьян, говорил он, что не попал в него и с трех шагов, а потом получил доброго тумака и передумал грабить. Цедил сквозь зубы: на меня нужна зверюга побольше, чем доходяга с ржавым «галантом». Том Кук? Да вы смеетесь, что ли — какой такой Кук, я вообще его имени не знал. Кук, я слышал, какой-то в ваших местах пропал в том году к тому же. Вы что, думаете, меня так легко провести? Ну-ну. И прочее в таком духе. Впрочем, расспросы закончились сразу, как они с Дэфом зашли к Сэму.

Народ, толкающийся в кабаке, обменялся многозначительными взглядами — Джойс буквально чувствовал, как у некоторых типов из собравшихся в мыслях растет ценник на его, Джойса, голову, если ее кто-то решит заказать. Эти взгляды — точнее, чувство от них — были ему слишком хорошо знакомы.

— Что пить будете, господа? — Сэм невозмутимо приветствовал новых посетителей кивком.

— Что-нибудь поприличнее, а не как всегда в твоей забегаловке, — хмыкнул Дэф, и Сэм спокойно кивнул, отставив в сторону мутный стакан, который он без особого энтузиазма тер тряпкой.

Стаканы тут же нашлись нормально отмытые, и выпивка тоже не настолько ужасная, как в предыдущие разы — Джойс только головой покачал. Длинный Сэм тот еще пройдоха, оказывается. Впрочем, а чего он ждал — любой владелец кабака прирожденный жулик, без этого никак.

— Сэм, Тревор сегодня появится? — поинтересовался О'Нил.

— Да, сэр, должен, — кивнул бармен.

Столик в углу, тот самый, что облюбовал О'Нил в первую их встречу, был занят, но притулившийся там тип в енотовой шапке мазнул взглядом по идущим в его сторону людям и слинял сам, без напоминания.

— Через пол-часа сюда должен наведаться сэмов кузен, торговец — возит Рыжей Сове и его людям всякий скарб. Перекинемся с ним парой слов еще, — пояснил Дэф. — Можешь пока наслаждаться тем, как скрипят мозги у здешней публики.

— Я уже вижу. Пока что, правда, больше слышу, как в головах некоторых шелестят воображаемые доллары и растет цена моей головы. Гипотетическая.

— Ты же вроде бы не в розыске?

— Со стороны федералов — нет, не в розыске. Но как знать, насколько далеко тянутся ручонки людей, которые предпочли бы видеть меня не особенно живым и уж точно ни разу не здоровым, — Джойс закинул ноги на край стола. — Таких парочку я за спиной оставил.

— Это ты зря. Если и оставлять — то мертвыми.

— Ну, так вышло. Не скажу, что считаю, будто ты не прав.

— Касательно шелестения воображаемой награды — не думаю, что кто-то рискнет, — Дэф чуть нахмурился. — Не здесь, во всяком случае.

— Потому что у меня приятная и полезная компания?

— Отчасти. А в основном потому, что ты уже одного такого охотничка, по общему выводу — он вот-вот последует, поверь — отправил на тот свет, даже не поморщившись. Так что в городе — нет. Разве что когда соберешься уезжать…

— Ну спасибо!

— Для тебя это новость?

— Нет.

— Ну и то-то же.

Дэф собирался что-то еще сказать, но на улице сделалось как-то неожиданно шумно — Джойс навострил уши и разобрал: всадники прибыли. Топот копыт, голоса, звон шпор… занятно.

— Кстати о федералах, — минутой спустя дверь распахнулась, и Джойс качнул стаканом в сторону вошедших.

Дэф тихо чертыхнулся.

Вошедших было четверо — три офицера и капрал. Кажется, еще двое остались на улице, с лошадьми. Вот, значит, какие всадники это были.

Подняв стакан на уровень глаз и делая вид, что рассматривает маслянистые «ножки» на стекле, Джойс цепко оглядел вошедших. Синяя форма — новенькая, с иголочки, лишь слегка подернута пылью. Тончайший налет песчаной пудры и на начищенных лаковых сапогах, зато пуговицы и пряжки сверкают, точно зеркальные.

— Тьфу ты, какие птицы. Красавчики, скажи же? Блестящие, новенькие, чистенькие… ну почти, вон, как раз перышки чистят, — еле слышно проговорил Джойс, наблюдая, как один из офицеров — нашивка первого лейтенанта на рукаве — отряхивает фуражку. Военный лениво мазнул взглядом по кабаку, Джойс чуть приопустил веки, чтоб не лезть в глаза раньше времени.

— Приперлись, — выдержав паузу, добавил он.

Дэф молча кивнул.

— Аж противно, — закончил Джойс, снимая ноги со стола.

— Я — капитан Адам Джонстон, — начал громко старший из вояк.

Джойс пригляделся — седые виски, лихо подкрученные усы, лицо сухое, узкое, как у вяленой рыбины. Только, в отличие от рыбины, не унылое, а суровое и даже, тьфу ты, какое-то одухотворенное. Подобные типы навевали на Джойса смертельную тоску — служака, истово верящий в великие идеи, и сомневаться не приходится. Равенство, свобода, что там еще? Ах да, порядок и закон. Конечно, как же.

Джонстон говорил громко, да и голос у него был хорошо поставленный:

— Наш отряд отправлен из форта Три Звезды выяснить, куда пропадают люди на дороге между городком и центральным трактом. Кроме того, есть сведения, что пропажи случаются и в индейских землях. Но самой главной — и основной задачей все же будет, по возможности, отыскать и поймать Рамиро Санчеза и его людей. Поэтому, горожане и владельцы окрестных земель, и все, кто хоть что-то знает и может помочь нам в этих делах — подходите к ратуше в полдень! Наш отряд с радостью примет содействие добровольцев и любую посильную помощь — какой бы она ни была. Информация, что поможет в поисках, также чрезвычайно важна, не забывайте.

— Этого только не хватало, — шепотом произнес Дэф, и Джойс согласно качнул головой.

Люди им! Дармоеды синеформенные — впрочем, про себя Джойс ругался и похуже, но слушать капитана не перестал. И чем дальше, тем больше понимал — Джонстону и его начальству, как там его бишь, майору Кэмпбеллу, что остался греть задницу в форте, как раз куда как больше интересен Санчез и его банда, а люди… что люди. «Никому эти пропадающие не интересны, кроме… кроме, выходит, нас» — Джойс убедился в этом уже на середине пламенной речи.

Даже про вознаграждение за помощь в поимке Санчеза почти не слушал — вон пусть эти, кто подсчитывал долларовый эквивалент головы самого Джойса, и вписываются в такие дела.

Джойс так увлекся разглядыванием исподтишка нарядных федералов, да своими измышлениями на тему, что не заметил, что за ерунда творится с его спутником. О’Нил же уставился в собственный стакан и стиснул зубы так, точно услышал из уст лихого капитана какое-то личное оскорбление.

Впрочем — Джойс не сомневался — у его приятеля наверняка тоже есть за пазухой не один камень в адрес синеформенных, как и у него самого. Так что даже не удивился, заметив это. Только чуть тронул за локоть — мол, сделай лицо попроще, к нам идут.

А и в самом деле шли — Джонстон принялся донимать бармена, а своих ребят отравил расспрашивать посетителей. Как там он их представил?

— Второй лейтенант Артур Дюпурер. Будьте добры, расскажите — знаете ли вы, господа, что-либо о пропадающих торговцах и старателях? — самый младший из синеформенных нарисовался рядом с их столиком, двое других, этот, как его, капрал Уилсон и первый лейтенант Пэйсли — разбрелись по другим завсегдатаям.

Джойс смерил юного офицера взглядом — мальчишке было едва ли больше двадцати лет, он был подтянут, аккуратно причесан, хорошо выбрит и вид имел одновременно наивный и молодцеватый.

— А вы уверены, офицер, что пропадают только торговцы и старатели? — чуть хрипловато поинтересовался Дэф. — А простой народ? Лавочники там всякие, забулдыги… Вам они неинтересны?

— Интересно вообще все, что вы можете знать.

— Хм. Знаете, мне нечем особенно вас порадовать. Больше, чем расскажет Сэм или любой из сидящих здесь, я и не знаю. Да, говорят о пропажах. Только насколько эта напасть так уж велика именно в наших краях — если сравнивать с другими? Везде такое случается. Банды разного жулья до сих пор гуляют, где вздумается.

— Верно, но… а представьтесь, господа, — вдруг нашелся этот Дюпурер.

— Дэф О’Нил. У меня ранчо неподалеку — и у нас как раз все спокойно. Только койоты донимают, — Дэф хмыкнул, так достоверно изобразив скучающего ковбоя, просто зашедшего опрокинуть стаканчик по случаю заезда в город, что вояка даже, кажется, повелся. Ну, почти.

— Койоты?

— Койоты. Кур таскают, негодяи.

— Хм. И правда, напасть, но, увы, не по нашей части, — нашелся паренек. И следом дотошно уточнил: — А вы, сэр…?

Джойс его тут же горячо возненавидел — вот пристал, колючка! Однако ответил спокойно и так же лениво, как и О’Нил:

— Джойс. Уильям Джойс. Здесь я проездом.

— Гостит у меня, — подсказал Дэф, скучающе поболтав остатками выпивки в стакане.

— Так что, ничего, совсем ничего? О Санчезе не слышали?

— Слышали, но давно. И поверьте, офицер, если бы я хоть примерно знал, где этого подонка носит, я бы вам непременно это сказал, — Дэф сказал это так искренне, что Джойс тут же сделал на будущее пометку — Санчез, выходит, его подельнику и в самом деле поперек глотки. Надо запомнить.

— А я, как не местный, так и вовсе ничем вас не обрадую. Впервые слышу это имя.

— А вы, мистер Джойс, случайно не служили в округе….

— Нет, — отрезал Джойс. — Определенно нет.

— А может, он просто охотник за головами? — за спиной младшего офицера возник тот, что отряхивал фуражку по приезду — Пэйсли.

— Боже упаси, — протянул Джойс, прикладываясь к стакану. От души глотнул, скосив глаза в сторону Пэйсли — мол, чего тебе нужно, добрый человек?

— И не рэйнджер?

— Еще чего!

Пэйсли покачался с каблука на носок и обратно, сверля взглядом обоих — и Джойса, и О’Нила.

Джойс уронил правую ладонь на стол, и Дэф мимолетно покосился на него — кажется, это заметил только сам Джойс.

Пэйсли, не придумав больше каверзного вопроса, подкрутил ус и с улыбкой обратился к сослуживцу:

— Что, негусто?

— Так точно, — развел руками Дюпурер. — Может, все-таки господа еще что-то вспомнят?

— Не думаю, — Дэф пожал плечами. — Я бы не стал скрывать, знай я больше. А сплетни слушать, это, извините, не в моих привычках.

— Да отстань от них, — поскучнел Пэйсли. — Они ирландцы!

Хлопнул Дюпурера по плечу и развернулся к стойке, направившись к капитану. Поравнялся с ним, что-то сказал.

— Что-что, офицер, простите, я не расслышал? — в спину ему бросил Джойс. Ладонь сползла под куртку, и Дэф, прекрасно это увидевший, пнул его под столом — мол, ты что творишь, мать твою?

— Ничего, — шепотом отозвался Джойс и громче уже добавил:

— Кажется, господин первый лейтенант что-то еще хотел уточнить?

— Нет, совершенно ничего, вам показалось, — осклабился Пэйсли, поймав хмурый взгляд капитана.

Дюпурер извиняющимся жестом развел руками и, пожелав доброго дня, испарился вслед за старшими офицерами. А там и капрал пропал за дверью.

— Уилл, ты в своем уме?

— Более чем, просто терпеть не могу, когда оскорбляют людей просто потому, что могут, и им за это ничего не будет.

— Идиот. Это не оскорбление, это факт.

Джойс смерил приятеля взглядом и заметил точно так же расслаблено опущенную ладонь — у бедра, рядом с рукоятью вессона.

— Тьфу ты, черт… ирландский, — буркнул Джойс.

— Сам такой, — последовал ответ.

— Я не о тебе, а о ситуации, — огрызнулся Джойс, потом покачал головой и вздохнул:

— Когда-нибудь меня мои дурные привычки доведут до могилы.

— Так не потакай им столь явно. Однако же попали мы… придется убираться под носом у этих красавчиков, и стараться не попадаться на глаза. Иначе они нам всю поисковую кампанию подпортят.

— Да уж. Не скажем же мы им про этих шкуродеров — за кого нас примут в таком разе?

— Это да. Что ж, планы меняются — Тревор нам тогда и не нужен. Я хотел, чтоб он предупредил Рыжую Сову, что мы приедем, но обойдемся без таких тонкостей. Поедем завтра утром — пока вояки шляются по городу в поисках улик и зацепок. А сейчас — дождемся, как мундиры отъедут, и возвращаемся. Принесло же на нашу голову…

— Идет.

Следующее утро они встретили в дороге.

Пыль клубилась позади всадников — наверняка с любого пригорка как на ладони, только ничего с этим не поделаешь. Солнце нещадно припекало, но Джойс с надеждой поглядывал на облака, лениво ползущие по небу — белые клочья ваты. Пышные, густые — только вот все никак не желающие заслонить солнце. Ладно, авось к полудню, к самому пеклу, все-таки доползут…

— Эй, так скажи все-таки, что ты хотел от того вояки, Пэйсли, или как там его? Неужели правда собирался стрелять в федералов? — поинтересовался Дэф, чуть придержав коня.

Норовистый Хейз постоянно стремился напомнить игреневому жеребчику Джойса, кто тут главный, и шел на пол-корпуса впереди, если хозяин не осаживал его.

Игреневый Спарки, впрочем, был не джойсов — коня у него свистнули в предыдущем городке, и до Рэд-Крик он добрался с дилижансом. Поэтому Джойс подозревал — на самом деле противостояние Спарки и Хейза имеет давние корни. Впрочем, несмотря на это все, оба жеребца отлично слушались седоков, да и шли бойко.

— Нет, в федералов стрелять я не собирался. А хотел я только чтобы этот тип извинился — он ведь хотел, чтобы его слова звучали как оскорбление. Терпеть не могу таких, как он.

— А зачем за пушку схватился?

— По привычке, — хмыкнул Джойс. — Ты хочешь, чтобы я назвал себя идиотом самостоятельно?

Дэф отмахнулся — мол, больно надо.

— Может, кстати, Пэйсли и ждал, что ты или я полезем в бутылку, — задумчиво изрек Дэф. — Тогда у него был бы повод расспросить нас с большим тщанием.

— Ты слишком хорошего мнения о его уме. Это если бы капитан так сделал — еще можно было бы подумать.

— Количество ума измеряется званием, что ли? — насмешливо уточнил Дэф.

— У федералов — как правило, — хохотнул Джойс. — Хотя тот младший паренек ох и въедливый попался! Далеко пойдет.

— Тебе видней.

— Эй!

Дэф ухмыльнулся и чуть тронул поводьями.

Хейз, точно ожидавший позволения разгуляться во всю силу, рванул с места. Поганец серый. Понаблюдав за ним, Джойс пришел к выводу, что любой конокрад жестоко пожалел бы, вздумай он свистнуть этого дьявола в лошадиной шкуре.

— Ничего, Спарки, мы тоже не лыком шиты, — похлопал Джойс коня по шее, потом качнул шпорами: — Догоняй!

Мелькали холмы, каменистая дорога змеилась меж них, уводя все дальше — к реке, на которой и поселились индейцы.

— За сутки мы, разумеется, не успеем. Навахо не слишком жалуют соседей, ты, верно, знаешь.

— Придется ночевать в холмах?

— Именно.

— Место для ночевки лучше найти до заката, — высказал предложение Джойс, и спутник его только кивнул: ни для кого не секрет, как быстро темнеет в холмах посреди прерии, стоит только солнцу коснуться горизонта. Оглянуться не успеешь — и небо уже как уголь, а темноту хоть по кружкам разливай. Особенно осенью, как сейчас.

Да и холодно уже по ночам — так что костер придется жечь до утра.

— Ночевать будет занятно здесь, — мрачно пошутил Джойс, объехав по широкому кругу выбранное место ночевки, пока Дэф занимался костром. — Я тут как лис, каждую нору и каждый холм носом извозил, и все равно могу сказать только одно: по этим кустам к нам подобраться сможет любая дрянь.

— А без кустов мы как на ладони, — ответил Дэф, впрочем, как бы не в десятый раз уже, и Джойс снова кисло кивнул: О'Нил был прав.

— И потом, дрянь, чтобы напасть, будет подкрадываться, при чем как можно ближе, — Дэф многозначительно постучал пальцами по рукояти своего «Прайса». — А люди прекрасно обойдутся и без этого, если у них есть пара винтовок.

— Вообще-то под «дрянью» я в первую очередь и имел в виду людей, — проворчал Джойс. — Но ладно, соглашусь. Все-таки на открытом месте и правда неуютно.

Пришлось обустраиваться пусть под небольшим, но укрытием чахлых деревцев. Ну хоть в сухих ветках для костра не было недостатка — не ленись только, подкладывай.

Костер горел ярко, лошади сонно похрапывали и фыркали, скромный ужин всухомятку после целого дня в седле показался натурально божьим даром. И, не смотря на всю свою настороженность, Джойс все-таки уснул — не снимая ладони с кольта, впрочем: сунул под голову по привычке, натянул одеяло до самого носа и провалился в дрему.

Только вот сон долгим не был — конь цокнул подковой о камень, опуская поджатую было ногу, и Джойс моментально проснулся. Поднял голову, озираясь — заметил, что его напарник тоже не спит — медленно-медленно тащит из кобуры вессон, почему-то пока не открывая глаз.

— Слышал? — шепотом поинтересовался Джойс.

— Тш-ш-ш, — откликнулся Дэф. — Как раз слушаю.

Повернул голову, приоткрыл один глаз, подобрался, перетекая из полулежачего положения в удобную для стрельбы позу. Секунда — вскинул револьвер, выстрел!

В кустах раздался негромкий скулеж и быстрый шорох.

— Кто там был?

— Не знаю. Бабушка говорила — выстрели, перезаряди и выстрели еще раз, — Дэф щелкнул курком, — а потом спрашивай, кто там! По-моему, просто койот. Или вообще земляная собачка.

— Суслики не скулят.

— Тогда койот. Если не вернется — точно он. А если вернется… — Дэф вынул из кобуры «прайс», положил рядом с собой. — Ночка будет веселая.

Как в воду глядел, а.

— Как я ненавижу этих тварей, кем бы они ни были! Койоты, волки, шкуродеры, да хоть сурки-переростки! — зевая, заявил Джойс где-то через пару часов, снова вскидываясь от въедливого шороха. — Сколько же можно, я спать хочу!

— Им, видимо, тоже на голодный желудок не спится, — хмыкнул Дэф. — Мы поужинали, а они — нет.

Кажется, он уже окончательно махнул рукой на возможность заснуть и сидел спиной к костру, выглядывая что-то в темноте.

Тихо ругаясь под нос, Джойс перебрался к огню, заняв точно такую же позицию в зеркальном отражении — если его товарищ оглядывал кусты по правую строну, он сам повернулся влево.

— Не они. Он. Тварь, по-моему, одна, — еще через полчаса пришел к выводу Джойс.

— Видел?

— Видел, ага. Серая зверюга такая, то ли волк, то ли койот. Уши торчком, горбится и крадется. Ага! — Джойс вскинул револьвер, выстрелил. — Вот и узнаем сейчас, кому там неймется! Я попал.

— По-моему, нет, — быстрый шорох удирающего зверя услышали оба.

— Я попал. Клянусь, — медленно проговорил Джойс.

Дэф замысловато выругался. Со щелчком переломив рамку «прайса», проверил, все ли гнезда в барабане заряжены, и пихнул Джойса в бок:

— Можешь тогда убрать кольт. Твои пули ему — только почесаться.

— Это шкуродер, да?

— Да. Больно крупный для койота… и слишком горбатый для волка. А еще заметил одну милую странность?

— Какую?

— У него глаза не светятся.

— Чего?

— У зверя обычно в темноте глаза блестят. У этого — нет.

— У Кука блестели, — с сомнением произнес Джойс, припоминая. — А он был…

— Кук прикидывался человеком, Уилл. А этот прикидывается зверем. В сказках, что рассказывают навахо, обычно это единственный способ отличить шкуродера. Когда он выглядит, как человек, у него звериные глаза, сияют в темноте. А когда зверь — то человеческие.

Кольта, впрочем, Джойс не убрал. Правда, больше зверь — или колдун в зверином облике, кто они уж там есть — не приходил. Или все-таки он ошиблись, и это был простой степной хищник? Уполз, раненый, и больше не появился.

Успокаивая себя такими мыслями, Джойс клевал носом, а потом, привалившись спиной к товарищу, и вовсе снова начал задремывать, не выпуская револьвера. Проснулся от особенно громкого шороха, вскинулся, выстрелил наугад, даже не надеясь попасть — хотя бы просто спугнуть, чтобы было время…

Время для чего, он так и не додумал — из темноты донесся испуганный возглас и довольно дружелюбное, хоть и торопливое:

— Господа, не стреляйте. Я не враг.

Темнота разродилась похрустыванием каменной крошки под ногами — четыре из них были подкованы, а еще две — обуты в сапоги.

— Черт бы вас пробрал, Дюпурер! — изумленно воскликнул Джойс, рассмотрев вступившего в круг света человека, почему-то с непокрытой головой.

— Вот это гости, — присвистнул и Дэф, замирая с поднятым револьвером.

— Простите, я…

— А если бы я вас пристрелил, а? — вкрадчиво поинтересовался О'Нил, опуская руку с пистолетом: лишь каким-то чудом Джойс пальнул раньше, и Дэф успел услышать человеческий голос, а потом и рассмотреть — у темной высокой тени нет горящих глаз-точек, а значит, тратить заряд «Прайса» на него не стоит.

— Это было бы неприятно, — довольно иронично отозвался офицер. — Впрочем, моей фуражке и так не поздоровилось — надеюсь, что лошадь ее не затопчет в темноте вдобавок!

— Ну и ночка. За каким чертом вы за нами следили?

— Так вышло, я не следил, просто, ну, просто заметил всадников, едущих в ту же сторону, куда и я, решил догнать и поинтересоваться…

— И ради этого гнали пол-ночи, прекрасно, я охотно верю, — Дэф усмехнулся. — Садитесь уже к костру, лейтенант. Имейте в виду — место тут нехорошее. Увидите в кустах тень размером с волка, стреляйте, не думайте.

— А куда вы это ехали, позвольте узнать? — ворчливо уточнил Джойс. — Что нам так неожиданно по пути оказалось? И где все ваши товарищи?

— К индейцам. Капитан Джонстон позволил мне отдельно расспросить и их тоже, сам капитан с отрядом и кое-кем из местных отправились в другую сторону, туда, по тракту, — он махнул рукой, поясняя, куда.

— К индейцам? Это вы зря. Они вам ничего не скажут, — покачал головой О'Нил.

— А вам?

— А я с вами не собираюсь вести дел, — зевнул Дэф. — Тем более помогать. После того, как лет шесть назад вы — ваши люди, из форта — упустили этого самого Санчеза и всю его шайку буквально из-под носа, я с вами вообще ни о чем говорить не желаю.

— Я-то тут при чем? — будто бы обиделся Дюпурер. — Я вообще первый год в форте!

— Оно и видно. Сторожи давай, — неожиданно зло заявил Джойс. — Отсыпь ему пару зарядов, годных от нашего гостя, и ложись спать, Дэф. Раз уж он приперся — пусть сторожит!

— У меня винчестер, — заметил Дюпурер. — Если у вас найдутся под сорок четвертый…

— Да что ж все не слава богу, — прорычал Джойс, поднимаясь на ноги.

Отвязал от седла «Энфилд», захваченную О'Нилом только из соображения взаимозаменяемости боеприпасов. Зарядил теми, что протянул ему Дэф, вручил лейтенанту:

— Держи. И не спрашивай, почему требуются какие-то особые патроны.

— Ну и почему же? — немедленно пренебрег пожеланием лейтенант.

— Это долгая история, — покачал головой Дэф. — Утром поговорим.

4

Конечно, лейтенант заснул — утром Джойс застал его сидящим с винтовкой в обнимку, но с крепко закрытыми глазами.

Проснулся он, впрочем, моментально:

— Между прочим, я заснул всего полчаса назад, — заявил он.

— Как ни странно, а он почти не врет, — заметил Дэф. — Дрых, но урывками.

Дюпурер поморщился с досадой, однако же промолчал. Вместо препирательств поинтересовался:

— Что такое было ночью, что потребовалось чуть ли не боевой пост учреждать, да с какими-то таинственными, особыми боеприпасами? Что за тень такая — размером с волка?

— Он не поверит, — Джойс кивнул на лейтенанта. — Что мы ему скажем-то?

— Пусть не верит. Раз собрался к индейцам, и не такое услышит, — Дэф потянулся, плеснул из фляги себе в лицо свежей водой и встряхнулся, как пес. — Ночка препоганая вышла, однако.

— Так все-таки? — Дюпурер не выглядел ни глупо, ни растерянно, как ни странно. Чуть улыбался, закономерно недоумевая, но на мальчишку, которого разыгрывают взрослые дядьки, ничуть не походил. — Я бы хотел немного больше информации.

— Ну что ж. У меня есть чрезвычайно веские подозрения, что ночью вокруг нашей стоянки расхаживал оборотень.

— Оборотень?

— Он самый.

— Но их же не бывает!

— Я тоже так думал сперва, — пожал плечами Джойс. — И, между прочим, если ты, лейтенант, не веришь в них, то разворачивайся и поезжай обратно: индейцы точно так же не разделят твоего скепсиса.

— Пожалуй, я все-таки продолжу свою дорогу. Нам по пути, господа, — Дюпурер подобрал фуражку, похлопал ею об рукав и надел. Дыра от пули вроде бы была с краю, и вид головного убора портила не особенно.

Джойс и Дэф обменялись совершенно одинаковыми взглядами, в которых читалось только одно — вот же привязался, молокосос.

Артур проигнорировал этот факт — он вообще как-то на диво спокойно отнесся к тому, что его не хотят видеть в спутниках, словно это было несущественно. Молча собрался, вручил Джойсу «Энфилд», заседлал своего гнедого, и, пока Джойс паковал винтовку в остальной арсенал, лишь иронично присвистнул:

— А вы неплохо снарядились, господа.

Джойс даже голову не повернул — больно надо.

Костер не прогрел до конца — его надо было только чуть поворошить и подкинуть сухих веток, и можно приткнуть с боку закопченный ковшик, сварить кофе и наконец попробовать проснуться окончательно. Да и поджарить солонины, нанизав ломтики на нож, и есть ее, горячую, прямо так, с ножа — все лучше, чем двигаться в путь на голодный желудок.

— Кофе сбегает, — буркнул Джойс, покосившись на костер.

— Так лови, — хмыкнул Дэф, вытаскивая ковшик за длинную рукоять из горячей золы. Потом, поделив содержимое ковшика на две кружки, заметил:

— А на вас, лейтенант, кофе не предвидится. Мы не ждали попутчиков.

Дюпурер усмехнулся, жуя бледную армейскую галету:

— Я озаботился собрать с собой немного припасов, и не стану обузой в дороге. Но мы могли бы объединить наши, так скажем, запасы, и встретить это утро чуть менее мрачно.

— Кофе не дам, — буркнул Джойс. — Я без него с большой вероятностью откушу кому-нибудь голову.

— Ну и шутки у вас, мистер Джойс, — покачал головой Дюпурер. — У меня тут есть на случай непредвиденных ситуаций, исключительно, так скажем, в лечебных целях…

С этими словами он поднялся, порылся в своих вещах и продемонстрировал миниатюрную бутылку темного стекла.

— Бренди! — объявил он. — Думаю, как раз как средство, помогающее перестать ненавидеть это утро, сие лекарство сработает.

— Вероятно, вы правы, — Джойс слегка подобрел. — Только кофе нужно ставить варить еще раз.

— Я послежу, — заверил лейтенант.

— Занимайтесь, — Дэф бросил вояке мешочек с кофе. — В самом деле, мы ж не звери, оставить человека после такой гадкой ночи без кофе. Есть будете?

— Нет, благодарю… мне по утрам ничего, кроме галет и кофе, в горло не лезет, — развел руками Дюпурер. — Казалось бы, я их ненавидеть должен, эти галеты, но…

— Не лезет, говорите? Эх, молодежь… — хмыкнул Джойс. — Все-таки зря вы затеяли эту погоню, лейтенант. За бренди спасибо, но все равно — вам своя дорога, нам — своя.

— Разумеется, — серьезно кивнул Дюпурер. — Мне — туда.

И показал рукой в ту же сторону, куда ехали и они.

— М-да, — мрачно отозвался Джойс, но ругаться с человеком, который поделился выпивкой, было не с руки. Чтобы ругаться, надо было не брать угощение, но что сделано — то делано.

Позавтракав, они выехали — Дэф и Джойс подчеркнуто сноровисто заседлали лошадей и двинулись прочь, оставив лейтенанта допивать кофе и тушить костер.

Впрочем, он живо их нагнал. Ехать в тишине лейтенант, кажется, не собирался, и это особенно раздражало.

— И все-таки, позвольте полюбопытствовать, для чего везти с собой целую укладку самого разнообразного оружия? Так обычно разъезжают охотники за головами — однако же вы оба, господа, начисто отрицаете факт занятия этим ремеслом.

— И заметьте, лейтенант, и я, и мой друг кристально честны с вам в этом, — отозвался Дэф. — Были бы мы ими, уехали бы с вашим капитаном, верно?

— Верно. Только вот…

— Никаких «только», — покачал поднятым пальцем Дэф. — Напоминаю: мы вас с собой не звали.

Артур Дюпурер, второй лейтенант армии, только поправил фуражку и ничего не ответил — как ехал чуть сбоку от них, так и продолжил ехать дальше. Зато хоть замолк на какое-то время.

— Слушай, Дэф, он ведь не отстанет, — через пару часов Джойс выразительно покосился на незваного спутника.

— Его проблемы, — откликнулся тот.

— Между прочим, он тут и все слышит, — заметил Дюпурер. — И кстати, я имею право задавать вопросы.

— Ну и что же вы надумали, лейтенант?

— Что здесь творится?

— Это хороший вопрос, в отличие от предыдущих, — одобрил Дэф. — Лучше бы вам, юноша, этого не знать.

Лейтенант досадливо скрежетнул зубами — и Джойс едва ли не рассмеялся: Дэф, кажется, удачно поддел мальчишку. Хотя не так уж их разница в возрасте и велика, если считать только годами.

— Ну а если честно? — Дюпурер все-таки не отступал.

— Если честно — понятия не имею. Но не отказался бы разобраться, — Дэф чуть пожал плечами, оглянулся и оценивающе оглядел молодого офицера.

— Ладно, тогда следующий вопрос: от кого были те патроны в «Энфилде», да и заодно сам «Энфилд» с кучей винтовок вон в той оружейной сумке?

— Эту дрянь народ называет шкуродерами.

— Но они же…

— Мы слышали, ага, выдумка. Только меня такая выдумка чуть не прикончила, — сплюнул Джойс. — Послушай, лейтенант, действительно разворачивайся и езжай обратно, лови своих бандитов, грабителей и контрабандистов, а в эту муть не суй нос, целее будешь.

— Меня зовут Артур, — молодой офицер был не так-то прост. — И, господа, нравится вам это или нет, но наши дороги соединились и ведут в одно и то же место. Поэтому хватит меня спроваживать. Давайте так — честность за честность. Я уверен, что командование, старшие офицеры то есть, что-то упускают. Какую-то мелочь, буквально штришок — и поэтому у нас ничего не получилось с облавой на Санчеза пару месяцев назад…

Дэф присвистнул, услышав это, и Артур продолжил:

— Да, именно. Если это не первый раз…

— Не первый, — тихо и зло процедил О’Нил.

— То тогда тем более нельзя больше бегать по кругу. Над нами же смеяться будут!

— Я подумал, что индейский народ должен хорошо знать местность, да и тех, кто по этой земле ездит — лучше нас, во всяком случае. И лучше горожан. Когда я заметил вас в баре, господа, мы мне показались людьми, которые что-то да знают, уж простите. Но вы так старательно отнекивались, что я еще больше укрепился в своей уверенности — что-то знаете. Так вот, я не думал с самого начала за вами гоняться, конечно, но, когда выехал поутру из города и вдалеке заметил всадников, то решил проследить. И в результате встретил вас. Не иначе, перст судьбы в этом!

— Сказал бы я, какой это перст, — буркнул Джойс.

— Только вот в оборотней я не верю, все-таки. Уж простите, — добавил Артур, чуть помолчав.

— Ну, это дела не меняет. Верить или нет в смерть — дело вольное. Только она приходит, не спрашивая, — мрачно изрек Дэф.

— Но…

— Спросишь у навахо, когда приедем, — предложил О’Нил. — И посмотришь, как он не захотят тебе отвечать.

— Но вы-то сами надеетесь что-то у них узнать!

— Да.

— Господа, я настоятельно прошу — давайте все-таки объединим усилия.

— Ответьте на один вопрос, Артур — зачем вам это?

— Это мой долг, — недоуменно отозвался он.

Джойс скривился: в разговор он не лез, предоставил Дэфу разбираться с назойливым мальчишкой, но сдержаться тут не сумел:

— Ах, до-олг?

— Да. Защищать людей. Это плохо? Я хочу, чтобы люди перестали пропадать. А вы?

— Удивительно, но я бы тоже хотел, чтобы люди перестали пропадать. Совпадение ли?

— Я понял, в чем дело — ну, ваше это отношение, — помолчав, заметил Артур. — Вы считаете, что у меня вместо головы — армейские правила и порядки. Так вот, мое желание совершенно искреннее. Если угодно, я делаю все это не потому, что так написано в уставе! А потому что гибнут люди. Мне их жаль, вот что. Так не должно быть. А что вас-то самих гонит, и почему вы этим занялись?

— Потому что эта земля — мой дом, — отрезал Дэф. — Вот почему.

Лейтенант ничего не ответил. Помолчав минут десять, все же поинтересовался:

— Так мы договорились о сотрудничестве?

— Возможно, — ответил Дэф. — В общем-то, еще один стрелок лишним не будет, как думаешь, Джойс?

— Черт с ним, — сдался тот. — По-моему, бесполезно пытаться его спровадить.

— По-моему, тоже. Хоть польза какая будет.

— Вот и отлично, — невозмутимо подытожил лейтенант. — Кстати, я вижу речную долину. Навахо живут там, как мне сказали?

— Да, к середине дня как раз доедем. Дай небо, еще до самого пекла, — ответил Дэф, поправляя шляпу. — А к ночи гроза будет. Вот ее точно я бы хотел встретить под крышей, а не в поле.

Ветер гнал клубы пыли и снова издевательски не трогал облака, гнездящиеся в раскаленной синеве неба. Джойс оценивающе поглядел вверх и согласился с товарищем — в таких высоких пенистых облаках дождь вызревает долго, и, когда обрушивается, хлещет, как из ведра.

Ветер принес пронзительный орлиный крик с неба, и где-то в прерии ему отозвались койоты. Джойс поежился — почему-то показалось, что на него смотрят из-за кустов. Он огляделся. Но никого, разумеется, не заметил, да и О’Нил вроде бы не проявлял никакого беспокойства. Показалось? Да, скорее всего.

Нервы ни к черту, про себя вздохнул Джойс.

Доехали они без приключений, впрочем.

Навахо обосновались в долине, где река давала достаточно влаги — и там зеленели деревья, ветер сделался из горячего, сухого и пахнущего пылью свежим, ну, и после тишины пустой безлюдной дороги мир снова наполнился звуками близкого жилья.

Ощущение взгляда в спину еще какое-то время поизводило Джойса, но быстро растворилось под взглядами совершенно настоящими, а не воображаемыми: — индейцы, особенно молодежь, народ любопытный.

Незамеченными им ехать пришлось недолго — и трети мили не продвинулись под древесными кронами, как на тропу вынырнула пара молодчиков на конях и с винтовками. Они не слишком любезно поинтересовались, что за гости нагрянули, настороженно поглядывая на синюю форму одного из путников, но, опознав-таки среди гостей О‘Нила, вдруг совершенно спокойно согласились проводить к Рыжей Сове, вождю.

— У нас нынче сезон гостей, — чуть коверкая английскую речь, проговорил тот из дозорных, то выглядел помладше. — Старший рода говорил — будут еще. Мудрый! Вот вы приехали.

— Что за гости прибыли раньше нас? — полюбопытствовал Дэф.

Индеец не ответил — лишь повел плечом, как бы говоря: сами увидите. Махнул рукой — езжайте за нами.

— Артур, сделай одолжение, не крути головой, как сычик, — негромко заметил Дэф. — Навахо, как и все индейцы, любознательный народ, но ответного интереса не любят.

Замечание было дельное — Джойс и сам с трудом сдерживался от желания как следует осмотреться, особенно под десятками въедливых взглядов.

Вроде бы поселение жило своей жизнью — женщины суетились близ землянок-хоганов, варили в котлах на улицах какую-то снедь, стирали одежду или скоблили шкурки; подростки помогали отцам или гоняли коз и свиней, дети помладше что-то мастерили, занимались мелким домашним трудом вроде переборки крупы или сбивания масла; мужчины, кто не работал где-то в поле или не ушел добывать дичь или рыбу, чинили снасти, лодки, чистили оружие.

Но стоило проехать мимо, как бесшумным дротиком в едущих вонзался взгляд темных глаз — короткий, но цепкий. А уж дети так вовсе глазели, ни в чем себе не отказывая. Малышня даже побежала следом — пока один из провожатых не шикнул на них.

— Сезон гостей… мы не любим чужих, — снова сказал тот же самый дозорный.

— Медвежонок, с каких это пор я вам — чужой? — поинтересовался Дэф, и тот только нервно дернул плечом.

— Ты привел с собой незнакомцев, — нехотя произнес он. Помолчал, продолжил: — Рыжая Сова мне не велел болтать много, только вот он не велел с чужими. Заметь, я с тобой говорю.

— Что же, у незнакомцев своя свободная воля, если так. Я не мог им запретить ехать, — отозвался Дэф. — Ты так не думаешь?

Медвежонок что-то невнятно сказал по-индейски, и Дэф только фыркнул.

— Что он сказал? — тихо поинтересовался Джойс.

— Сказал, что пусть отец сам разбирается, — пояснил Дэф.

— А кто его отец?

— Рыжая Сова. Вождь.

— Хм.

Медвежонок покосился на белых, выражая всем видом неодобрение их болтливости, но промолчал.

Рыжая Сова был не слишком стар — но выглядел потрепанно. Он сидел вместе с парой стариков и несколькими воинами примерно одного с собой возраста у самого большого хогана, расстелив одеяла и беседуя о чем-то. Неподалеку на огне кипел и фыркал паром здоровенный котел, куда две женщины, старая и молодая, деловито крошили овощи.

С вождем и его ближайшими соратниками сидел и гость, о котором так недовольно — если Джойс правильно понял сдержанную интонацию молодого воина — отзывался Медвежонок. Почему-то Джойсу сразу показалось, что это «мы не любим гостей» — его личное мнение, а не отцовское.

Гость оказался утэвво.

Высокий, изящно сложенный, волосы светло-пепельные, безбородый, с тонким рисунком белой краской по всему лицу — этот мужчина ни на секунду не походил на воина. Шаман? Колдун? Скорее всего. Одежда его мало чем отличалась от наряда тех же навахо, разве что такого буйства синего и красного в ней не было — преобладали густо-зеленый, черный, желтый. Зато по количеству ленточек, бусин и перьев одежду старика, сидящего рядом с ним, она превосходила. Утэвво выглядел примерно на сорок человеческих лет, но сколько ему в действительности, конечно, наверняка никто из людей и не знал.

Джойс моментально прилип взглядом к нему, хоть и старался не подать виду. Наблюдал, как оливковокожий чужак степенно передает раскуренную трубку дальше, поворачивается к прибывшим и медленно, но явственно меняется в лице. Изысканная вязь рисунка никак не могла скрыть, как он гадливо поджал губы и прищурился. Тонкие губы колдуна дрогнули, но он промолчал. Пока что. Джойс медленно выдохнул — он догадался, что сейчас будет. Почти догадался — вождь был не дурак и приветствовал прибывших до того, как его гости успеют обменяться нелестными мнениями друг о друге.

— Я говорил, что гости будут. Я оказался прав, — важно, с большим достоинством произнес вождь, поднимаясь на ноги.

— Здравствуй, Рыжая Сова. Мне нужна твоя помощь. А вам… что ж, вам, наверное, не будет лишней моя, — Дэф улыбнулся, но как-то холодно.

— Сразу к делу, мальчик мой. Нехорошо, — вождь покачал головой. — И ты с чужими людьми.

— Ну, я уже сказал твоему сыну — у этих людей своя воля. И она привела их сюда. Я за них ручаюсь, к тому же.

— Что же, если так, то присаживайтесь. Костер горит, скоро будет готова еда — раз речь зашла о помощи друг другу, то не стоит отказывать и в угощении!

— Говоришь разумные вещи, — кивнул Дэф и обернулся к товарищам: — Парни, слезайте уже, нас пока что не гонят обратно!

Артур и Джойс спешились — лейтенант беспомощно посмотрел вслед коню, которого увел какой-то точно из-под земли выросший мальчишка, но двух других коней увели точно так же, и никто из спутников не проявил никакого волнения. Что же, делать все равно было нечего, и Артур скромно присел на предложенное место. Он, как и Джойс, предпочитал помалкивать — уж пусть говорит тот, кто знает, как тут все устроено.

Какое-то время гости и хозяева сидели чинным полукругом, обменивались малозначащими новостями — говорили о погоде, о грядущем урожае, о коровах и лошадях. Казалось, не было этого напряженного вступления — нам нужна помощь, вам нужна помощь… Ни о пропажах людей, ни о странных тварях в кустах вдоль дороги не упоминали. До поры, разумеется. Джойс мало общался с индейцами — но прекрасно знал эту их манеру долго и обстоятельно раздумывать, с какой стороны зайти к неприятной всем теме… с их скверным нравом, наверное, иначе было сложно вообще вести какие-либо переговоры.

Начали говорить о деле, тем не менее, даже не притронувшись к еде — утомившись от словесного хождения по кругу, Джойс прямо спросил про Ника Хьюстона.

Ему рассказали без особых обиняков — да, приходил. Да, хотел мыть золото, попался, повинился… обещал кое-в чем помочь разобраться — и сгинул. Нет, сами дене — так навахо называли себя — не выясняли, почему. Да, им очень жаль — Рыжая Сова отнесся к нахальному белому парню с симпатией: он напомнил мне повадки моего приемного сына, Тони Два Пера, сказал вождь.

«Тони? Тот, которого я ранчо видел?» — Джойс вопросительно взглянул на О’Нила, тот кивнул, и Джойс сделал заметку себе на будущее. Потом продолжил расспросы:

— Так в чем он вызвался вам помогать?

— Разузнать, как поживает лекарь, мы зовем его просто Знающим. Он стар для более воинственного имени, но, когда был моложе, носил имя Рогатая Змея.

— А что с лекарем?

— Он стар. Он давно не показывается на собраниях — хотя мы не ссорились. Живет на отшибе. У него есть ученики, они говорят, что Знающий неплохо себя чувствует, но сейчас погружен в какие-то свои бдения, даже отослал большую часть обратно, оставил лишь двоих при себе. И вот я что подумал: старик горд, может, даже не пошлет никого просить, если будет в чем нуждаться! Отправил этого мальчика, Ника. Он не вернулся. И я опечален.

— Вам в самом деле жалко белого чужака? — удивился, не успев прикусить язык, лейтенант.

— Мне жалко, что я так и не получил ответа на свои вопросы. А жизнь, молодой воин в синем, есть жизнь. Она всегда ценна.

— То есть живым мне Хьюстона не советуете искать? — уточнил Джойс. Про себя подумал — что-то вождь недоговаривает. Зачем посылать к своему же соплеменнику чужака? Они чего-то боятся? Кажется, да.

— Я не знаю. Шаман тоже не знает.

— Хм-м. Эк занятно выходит. Вы посылаете чужака к своему же товарищу…

— Он своенравен. Просил не беспокоить его, но скоро зима, и я бы хотел, не ссорясь со Знающим, попросить его о кое-каких лекарствах. Да, через человека, который его пусть и разгневает, но не заставит обижаться на нас.

— Знающий не имел обыкновения бросать томагавк в любого встречного, даже если он зол на него. Твоему другу ничего не угрожало, — заметил один из воинов, что молчал до этого. — Рыжая Сова сказал — он не хотел, чтобы обида осталась в племени. Белый пришелец уехал бы — и с ним пропало недопонимание меж нами и Знающим. Вот и все.

— Экий сложный у вас этикет, — усомнился Джойс. — Что-то я плохо в это верю. Если Ник умер…

— Так кто он тебе, этот твой Ник Хьюстон? — вождь проницательно взглянул на Джойса. И тот лишь развел руками:

— Считайте, что брат. Точнее, брат жены, — что ж, вот даже и не соврал.

Почти не соврал — не брат, а кузен, и не сказал, что жены уже бывшей, но… какая разница, в общем. Это никого не касается.

— Худо, если он умер. Я не собирался отправлять его в опасные места. Но мы не можем тебе помочь — даже если бы хотели, — снова увильнул вождь.

— А ваш шаман не знает, почему Хьюстон пропал? — перешел в наступление Джойс. — Потому что не пытался разобраться или пытался, но не смог?

— Спрашивайте его сами, — Рыжая Сова взмахнул рукой. — Он здесь сидит, рядом с нами.

— Белый Дым, ты в самом деле не знаешь, или попросту молчишь? — Дэф повернулся к молчаливому старику в расшитом перьями наряде.

Тот пожевал сухими запавшими губами и безучастно отозвался:

— Я не знаю, вождь уже ответил. Это плохо, я согласен. Я… старею.

— По-моему, в твоем деле года — ни разу не помеха, — Дэф пожал плечами.

— Ты всегда был дерзким мальчишкой, — ворчливо добавил Белый Дым. — Вижу, годы не меняют таких, как ты — радуйся.

— Ну, если скверный характер — это достоинство, то буду радоваться, как скажешь, — усмехнулся О’Нил. — И по-моему, вы меня, да и моего друга, водите за нос, господа старейшины, вождь, и ты, Белый Дым, тоже.

— Что ты хочешь сказать этим? — проворчал вождь, чуть двинув бровями в раздумье.

— Поясни мне, зачем вы позвали его? Если ничего не знаете, и у вас все тихо, спокойно и безопасно? — Дэф ткнул в сторону утэввского колдуна, всю беседу не сводившего косого взгляда с новоприбывших.

Зеленый тип вскинулся — выпрямился, точно ему меж лопаток прислонили раскаленный железный прут, прищурился и тихо зашипел. Бросил какое-то короткое слово, которое Джойс не то, что не понял, а даже не смог бы и приблизительно воспроизвести. Что-то короткое и хлесткое — прозвучало оно будто бы «рах хаатрай» или вроде того.

— Рин хайи, — с невероятным презрением откликнулся Дэф незамедлительно. — Ты даже не назвал своего имени, чужак. Да, чужак здесь — ты.

Рыжая Сова отчетливо скрипнул зубами, Белый Дым уставился на трубку в своих руках, завершившую круг по собравшимся. Вот и выкурили «трубку соглашения», ага. Нужно было что-то сказать — только вот останется ли соглашение после этого в силе? Медленно-медленно Белый Дым поднял голову и произнес:

— А ведь мальчик прав. Они представились, а ты сидел молчал, колдун.

— О. Я должен представляться перед низшими?

— Ты в моем доме, — Рыжая Сова пожал плечами. — Мне все равно, что ты о ком думаешь. Ты гость, хоть и нужный. Веди себя как положено.

— Хорошо-о-о, — протянул он. Голос у колдуна был очень красивый, мелодичный — Джойс никогда такого не слышал, даже у других утэвво. — Я Анвару Бизонья Кость.

Дэф безмятежно улыбнулся и выдал быструю, совершенно чуждую человеческому уху тираду все на том же ужасном языке, услышав которую, колдун как-то вдруг слегка поник и утратил половину своего чуть ли не королевского норова.

— Извини, вождь. Я забылся, — холодно произнес Анвару. — Ты прав: твой дом, твои правила.

— Не хочешь повторить свои слова или взять их назад? — спросил Дэф, и Джойс заерзал на месте: он не понимал в сказанном ровным счетом ничего, кроме того, что зеленый тип обозвал его товарища, вероятно, каким-то недобрым словом, и получил гневный ответ.

— Я беру назад свои слова.

— Я тоже, — кивнул Дэф. — И забудем об этом.

— Да, забудем, — с облегчением проговорил Белый Дым.

Знал ли старик язык утэвво? Навряд ли, решил Джойс. И, скорее всего, этот Анвару вовсе не рассчитывал, что кто-то поймет брошенное им словцо.

— Ну, давайте начнем все-таки по порядку… — Дэф уселся поудобнее и принялся обстоятельно рассказывать о недавней ночевке. Дошло дело и до оборотней: сначала Джойс и Дэф рассказали про ночную стрельбу по кустам, потом о городском происшествии. Чем подробнее становился их рассказ, тем сумрачнее делались лица индейцев — кажется, они были в курсе происходящего, а Дэф с самого начала предполагал, что разговор пойдет именно так.

— Да, вы многое успели раскопать, а самое важное, понять практически все верно, — Белый Дым наконец сдался. Переглянулся с вождем, и Рыжая Сова кивнул: выхода не было, дальше запираться бессмысленно.

— Это они, yee naaldlooshii, — подытожил шаман. — И раз белые все знают…

— Не белые вообще. Только мы, — заметил Джойс.

— Я предлагал помощь — в обмен на вашу, разумеется — с самого начала, — уточнил Дэф.

— А он? — кивнул Рыжая Сова в сторону Дюпурера.

— А он сам по себе. Его товарищи не знают того, что знает он. Пока что не знают.

— Впрочем, если вы нас выгоните… — очень скромно, но твердо произнес лейтенант, и поглядел на вождя и старших воинов-навахо так, что стало сразу понятно: а парень вовсе не трус и не дурак, и молчит скорее из уважения, чем из робости.

— Хорошо. Будь так — завтра обсудим, что можно сделать. Для этого дня многовато слов, новостей и гневных взглядов, — решил вождь. — Давайте есть, а после мы дадим вам место для ночлега, а прочие дела решим, как придет новый день.

То, что Дюпурер не договорил, понял абсолютно каждый: если выгоните сейчас, вместо меня приедет отряд таких, как я. И вот этого-то не хотел совершенно никто.

5

За стенами хогана лило, точно черти в клочья разодрали все бурдюки с водой, что хранились на небесах, и начался второй потоп. В небе грохотало нещадно, и сделалось так темно, будто уже пришла ночь — хотя по времени следовало бы только-только начать сгущаться вечерней синеве.

Дэф сидел у открытой двери хогана, где поселили гостей, и глазел в стену воды за нею. Перед этим долго возился, раскуривая трубку — не индейскую, а самую обыкновенную, к слову. Молчание можно было уже черпать ложкой, и прерывать его никто не торопился.

Джойс валялся на груде одеял, и вроде как дремал, но в пол-глаза. Устал за день, разумеется, да еще эта бессонная ночь накануне — но полноценно отключиться все равно пока не мог. Так, разглядывал сумрачные отсветы молний, темный контур фигуры у порога да призрачные клубы табачного дыма, поднимающиеся над головою сидящего.

— Ты не выглядишь человеком, который с чистой совестью готов отправиться отдыхать. Хотя с индейцами ты говорил, как со старыми приятелями, — заметил Джойс, нарушая молчание. — Ты им не доверяешь?

— Дождь идет, — невпопад ответил Дэф. — В нем можно спрятать любой шум, любое грязное дельце. Особенно, если ты зверь, или обладаешь звериной изворотливостью.

— То есть не доверяешь.

— Они сами себе не в состоянии безопасность обеспечить, Джойс. О каком доверии тогда можно говорить?

— То есть все-таки все знают об этих шкуродерах, боятся нос из дому высунуть, и при этом разыгрывают хорошую мину при такой ужасающей игре? — Джойс подобрался, сел и, пошарив за пазухой, выудил крохотную фляжку с выпивкой — припрятанные остатки лейтенантского угощения. Встряхнул ее, отвинтил крышку, глотнул. Передал приятелям дальше, потом, получив обратно, сунул в карман куртки. Вздохнул про себя — мало. Ну уж сколько есть.

— Именно. Эти самые yee naaldlooshii бродят среди них, и подозревать можно кого угодно. И ты сам слышал, что Рыжая Сова признался потом, когда все разошлись уже: они давненько уже поняли, что за напасть такая творится. Пытались, гляди-ка, сами разобраться.

— Не преуспели, я так понимаю, — пожал плечами Джойс.

— Не преуспели, — кивнул Дэф. — И позвали вон этого поганца зеленого, тьфу ты…

— А что ты ему сказал все-таки? — полюбопытствовал Джойс.

— Что в гробу я видал его с его претензиями, если коротко, — не стал вдаваться в подробности Дэф, и Джойс кивнул сам себе: значит, правильно понял.

— Кстати, он болтается вон там, под дождем, — неожиданно сказал Дюпурер. Он выглядывал в крохотное окошко, обосновавшись перед ним, точно на сторожевом посту, и, видимо, переваривал все увиденное и услышанное.

— Кто? — повернулся на его голос Дэф.

— Анвару. Колдун этот.

— Уверен, что это он?

— Конечно. У него такой маленький колокольчик есть на одежде, на груди. И я слышал этот звон, когда он проходил мимо нашего хогана, еще в самом начале дождя. И сейчас, кстати, если помолчать, можно разобрать, когда ветер наносит… Недалеко бродит.

Все трое замолкли, прислушались. Артур оказался прав — слабый мелодичный перезвон изредка пробивался через грохот и шелест льющейся воды.

— Вынюхивает что-то, — пришел к общему выводу Артур. — И не сидится же, в такой ливень!

— Скорее злость срывает, — хмыкнул Дэф. — Утэвво довольно злопамятные ребята, особенно… такие.

— Согласен. Те, кого я видел, по мстительности могли переплюнуть любого мексиканца.

— Что есть, то есть, — согласился Дэф. — Поэтому, Артур, запомни — не стоит наживать такого врага, но уж если нажил — увы, с ними это легче легкого — готов будь убить первым. Пока не убили тебя.

Дюпурер, отлипнув от окна, присел с краю той же горы одеял, где только что валялся Джойс, и вздохнул: кажется, уже потихоньку осознавал, во что вляпался, и был этому вовсе не рад.

— Как при таком раскладе вообще откуда-то берутся полукровки, — брякнул он, не подумав.

Дэф в ответ засмеялся, поперхнувшись дымом:

— Кто как, у всех по-своему.

Джойс же дотянулся и выразительно постучал по лбу лейтенанту костяшками пальцев.

Он удивленно поморгал, потом сообразил и смущенно заметил:

— Я не в этом смысле…

— Дайте угадаю, лейтенант, опыта общения с этими ребятами у вас вовсе нет? — иронично уточнил Дэф.

— Чистая правда, — признал лейтенант.

— Так вот, парень. Твое счастье, что я — человек. Пусть и полукровка.

— Простите. Я только сейчас сообразил…

— Да иди ты, — отмахнулся со смешком О'Нил. — Ложись спать. Да и ты, Джойс. Предыдущая ночь такая себе выдалась.

— А ты будешь сидеть глазеть в темноту? Отличный расклад — утром лучший стрелок отряда превратится в сонную муху, прекрасно, — съязвил Джойс.

— А мы утром никуда и не будем спешить. И, если что, я дождусь, пока Анвару отвалит туда, куда его поселили — и тоже на боковую.

Ночь прошла тихо, только снилась всякая дрянь — и не одному Джойсу, как выяснилось утром.

Да и тишина тоже оказалась довольно обманчивой — Джойс проснулся раньше всех, выглянул за дверь и увидел плотнейшее туманное марево, затянувшее округу. Поежившись, он прислушался — показалось или нет, что тихо-тихо прозвенел колокольчик? Звук, если и был, не повторился, и Джойс совсем было собрался окончательно выбраться наружу, но вместо звона колокольчика раздался шорох, точно от крадущихся осторожных шагов, и вот он-то точно не померещился. Медленно повернув голову в сторону звука, Джойс разглядел две ярко-рыжие, как огоньки от спичек или сигарет, горящие точки. По загривку продрало ознобом, и Джойс счел за благо втянуться обратно в хоган. Присел у порога, осторожно протянул руку, ухватил провокационно блеснувший в неверном утреннем свете «Прайс»: О’Нил во сне откатился к стене, оставив оборотнебойный револьвер с краю лежанки, и Джойс не стал слишком долго раздумывать, стоит ли воспользоваться случаем. Тихо щелкнул взводимый курок, но за стенами, в молочном мареве, уже не было ни шагов, ни рыжих огней-глаз, ничего и никого.

— Ну и куда ты собрался? — негромко поинтересовался Дэф. — С моей пушкой?

— На охоту, — съязвил Джойс. — Пока не поохотились на нас.

— В дом эта тварь не полезет, — зевнул приятель. — У них табу на вхождение в чужое жилье, как я понял.

— Кхм, — отозвался Джойс скептично.

— Ну как знаешь… смотри не отстрели там себе чего полезного, — пошутил Дэф, ныряя под одеяло с головой.

В тумане, впрочем, не оказалось и в самом деле никого и ничего подозрительного. «Прайс» холодил ладонь, мокрая туманная пелена липла к коже — и желания рыскать по кустам, ища следы, у Джойса особого не было. Хотя бегло все равно огляделся: следы были, обычные следы обутых в мокасины ног, при том совершенно непонятно, когда возникшие — они с равным успехом могли быть натоптаны сегодня утром или вчера сразу после ливня.

Вернулся обратно он с большим удовольствием, чем выбирался наружу, и снова завалился спать — на этот раз безо всяких снов, слава богу.

— Какая же невообразимая муть мне снилась, — выдохнул несколькими часами позже Дюпурер, просыпаясь. Сел, потер лицо ладонями, встряхнулся. Странным образом, взъерошенный и помятый, он стал выглядеть старше. Джойс даже усомнился, а в самом ли деле лейтенанту всего двадцать?

— Есть такое, — буркнул Джойс в ответ. — Ну хоть не оборотни, надеюсь?

— Нет. Мне приснился штурм форта, — Дюпурер передернул плечами. — Понятия не имею, кем.

— А, тоже покойники, — Джойс покачал головой. — Матушка моя, помнится, говорила, это на перемену погоды… будем считать, так и есть.

— Не сходится, — отозвался Дэф. — Хотя тоже не назову эту ночку приятной в плане снов, но без покойников обошлось.

— Ну хоть кто-то поспал спокойно, — усмехнулся Джойс.

— Да как сказать…

— А что тогда тебе приснилось?

— Рысь.

— Ну и что она делала?

— Да так, ничего. Ходила между деревьев, и все.

— Тогда вовсе не понимаю твоей задумчивости.

— Понимаешь какое дело, эта рысь снится мне уже не впервые. И всякий раз я вляпываюсь во что-то… Например, в прошлый раз закончилось вот этим, — О’Нил с нервной усмешкой коснулся большим пальцем тонкой нитки шрама на щеке.

— Будем считать, что это по той же категории — на скверную погоду, — с нажимом произнес Джойс. Он прекрасно рассмотрел, что его спутники устали от творящейся дряни ничуть не меньше его самого, и потому решил: что ж, в свое время ему мешали расклеиться вполне успешно, теперь его очередь.

Поселение к этому времени уже, разумеется, проснулось окончательно.

Прибежал какой-то мальчишка лет пяти, притащил сверток с едой — теплые еще лепешки, овощи, большая печеная рыбина.

Отдал все молча, отскочил прочь — точно его укусят. Но не ушел, постреленок. Стоял, глазел на чужаков, как на диковину какую. Корчил рожицы и пялился так, будто впервые вообще увидел белых людей.

Джойс хотел было шугануть мальца, но Дюпурер успел раньше — бросил мальцу мелкую монетку и спросил:

— Где тот зеленый колдун живет?

Поймав монетку на лету, мальчишка махнул рукой — там! Показал три растопыренных пальца и еще несколько малопонятных жестов. По-английски он понимал, но сам говорил плохо.

— Ага… на другом конце деревни, — кивнул Дэф. — Спасибо и давай, чеши отсюда, мелкий.

Мальчишка отбежал немного, показал язык и припустил, точно заяц, по кустам напролом.

— Хороший вопрос, Арти, — заметил Дэф. — Неприятеля всегда надо держать на виду. Ты же тоже думаешь, что от Анвару еще будет хлопот?

— Еще как, — подтвердил лейтенант. — Особенно после ваших слов о злопамятности утэвво. Кстати, вчера вождь говорил, что желает поговорить о деле — как мы узнаем, когда и куда идти?

— Я думаю, нас позовут. А пока что можно делать все, что угодно — только слишком не наглейте, парни. Девчонок не трогайте, лучше вообще без лишней нужды не заговаривайте — если у какой девицы есть брат или муж, они непременно поинтересуется, чего это хотел пришлый засранец. Арти, это понятно?

Дюпурер рассмеялся:

— Ну уж об этом можно было и не говорить! Я не в том возрасте уже, чтобы такую глупость отмочить!

— А в каком? — саркастично уточнил Джойс.

— Мне двадцать четыре!

— Молодо выглядите, лейтенант, — фыркнул Джойс. — Хотя да… раньше лейтенантские нашивки получить затруднительно. Если ты не чей-то сынок, разумеется!

— Чей-то сынок не торчал бы в такой дыре, правда? — улыбнулся Дюпурер. — Не поймите неправильно, я не жалуюсь. Больше того, считаю, что и форт, и я сам как военный в захолустье как раз нужнее всего. Но если честно — места здесь… те еще.

— Это точно, — Дэф кивнул. — И правда, те еще. Как человек, который родился и вырос здесь, совершенно согласен. Давай жуй, Арти, не щелкай — лепешки или остынут, или от них ничего не останется!

— А остывшие маисовые лепешки — та еще дрянь, — жуя, откликнулся Джойс. — Хотя всяко лучше галет!

Дюпурер опустил голову, пряча глаза и ползущую по физиономии улыбку — ему было смешно, но гоготать, как мальчишке, делалось стыдно. Еще бы, только что хорохорился, выставляясь взрослым парнем!

После завтрака Арти куда-то испарился — пошел бродить и расспрашивать местных, как пить дать. Не зря его на счет девчонок Дэф предупредил — с этого правильного парня сталось бы, совершенно не подозревая о том, влипнуть в разборки с кем-нибудь вроде того же Медвежонка. Сын вождя являл собой все, что принято думать, когда говоришь «индеец». Даром, что вон, например, О'Нила почитал за товарища — Джойс понимал, как мимолетна и хрупка может быть мирная расположенность таких парней. Чтобы не вляпаться, надо знать местные правила. Джойс себя знатоком особым и то не считал, о чем же говорить тогда с этим лейтенантиком! Но, вроде, обошлось: ни шума, ни криков. Авось что-то и узнает полезное, он, похоже, везучий.

Ушел чуть позже и О'Нил — дойду до реки, сказал. Тут недалеко.

Что же, Джойс остался сам по себе — и тоже решил поболтаться по окрестностям.

Впрочем, сильно ничего нового он не увидел и не узнал.

Пару раз пытался заговаривать с молодежью — те, кто охотно отвечал, ничего толком не знали, зато сыпали совершенно детскими страшилками и сказками. Подростки кивали на старших братьев и отцов. Воины постарше держались холодно и отчужденно. Медвежонок был прав — «мы не любим гостей», и это «мы» означало именно таких, как он, молодых парней с ружьями и топориками. Старики же отмахивались — все, что нужно, скажут на совете.

Разве что одна бабка, древняя, как ископаемая кость, мрачно изрекла:

— Рогатая Змея не стал бы выгонять учеников. Зачем он их повыставил прочь? Я его знала, о-о-о, да, хорошо знала — тогда он был молодой, как ты сейчас. Так вот, Рогатая Змея — он никогда не был трусом. И скандальным дураком тоже не был! Разве что к старости ночные духи ум повыпили — как мою память, и сейчас я не могу запомнить даже, сколько успела перебрать за день зерна! О чем я там? А, Рогатая Змея… Встретишь его, парень, спроси — что за чепуху он творит? Скажи — Лунный Цветок назвала его старым болваном!

И залилась совершенно безумным хриплым смехом.

Джойс отметил себе в голове — ага, что-то странное, надо подумать над этим.

Не преуспев в общении с местными, Джойс отправился обратно — и, уже подходя к пристанищу, едва не налетел со всего маху на Анвару.

Утэвво стоял, прислонившись к деревцу, и курил длинную трубку, украшенную перьями, подвесками-бусинами и резьбой — по виду как индейская, только сработана намного тоньше.

Косы и узкие перья в длинных распущенных волосах свободно шуршали по плечам, расписанное узорами лицо хранило холодно-отрешенное выражение. Извернувшись, как ящерица, он все-таки избежал столкновения и злобно прошипел что-то сквозь зубы, но моментально снова принял невозмутимый вид, затянулся и уставился в небо.

— Ты чего здесь вынюхиваешь? — недружелюбно поинтересовался Джойс, прекрасно понимая — общение уже не задалось, а значит, нечего и стараться.

— Ровным счетом ничего, — расплылся в двусмысленной улыбке утэвво, повернувшись к нему.

— Все, что хотел, уже вынюхал?

— О. Да ты не такой дурак, каким кажешься!

— Колокольчик надо было бы отпороть, если ты хотел остаться незамеченным вчера, — Джойс подошел ближе и щелкнул по тому самому колокольчику, а потом ткнул колдуна пальцем в грудь. — А не надеяться на дождь.

— Что?

— Ничего.

— Не преувеличивай свою значимость в происходящем, белокожий приятель. Мне плевать на вас — всех троих, — Анвару выпустил три красивых дымных колечка и посмотрел на Джойса так, как цапля смотрит на лягушку.

— Мне так не показалось вчера, — усомнился он.

— Ладно, хорошо — не совсем плевать. Я жалею об одной вещи, на самом деле — о том, что не смогу разобрать на амулеты кости твоего дружка, когда у вас тут все плохо закончится. Рыжая Сова запретил мне забирать убитых оборотнем, старый дурак. Мне, конечно, любые кости сгодились бы, но если можно повыбирать…

— Поганец.

— Ну ты же не убьешь меня только за слова?

— За слова — нет. И почему это ты решил, что все закончится плохо?

— Потому что я не стану помогать вам. Я уже знаю, кто главный в этой истории со шкуродерами — и вам никогда не догадаться. А я не скажу.

Джойс хмуро взглянул на него и угрожающе уточнил:

— Точно?

— Абсолютно.

— Оставь этого стервятника, — окликнули за спиной. Дэф, оказывается, умел ходить совсем бесшумно, когда нужно. — Ничего, кроме гадостей, ты не услышишь.

Утэвво только иронично приподнял бровь:

— Давайте начистоту. Вообще, конечно, я страшно и неприятно удивлен — ожидал вполне несложное, хоть и опасное, дельце, а тут вы… Я не рад встрече, и совершенно точно не буду рад вашей удаче. А раз награды обещанной мне не видать, то и помогать я вам не буду, вот и все. Чему вы удивляетесь, белые? Любой из вас поступил — и подумал бы! — так же. Кто-то уводит прибыльный заказ — так отчего мне быть с этим кем-то дружелюбным?

— Есть небольшой нюанс — речь не просто о поимке парочки обормотов с оружием, как это делают охотники за головами, — возразил Дэф.

— Ну, это тебе так кажется, мальчишка.

Дэф только пожал плечами и махнул рукой — что с тобой разговаривать.

Они с Джойсом ушли, а Анвару остался докуривать — и только потом убрался, насвистывая какую-то песенку. Разговаривать о чем-то серьезном, пока утэвво болтался вокруг, не хотелось, поэтому приятели попросту бездельничали — перебирали и чистили снаряжение, лениво болтали о всякой ерунде, грызли принесенные в их отсутствие индейцами груши, твердые, но все равно сладкие. Чуть позже вернулся и Арти, и почти следом за ним прикатился давешний заяц-мальчишка: вождь звал на собрание.

— Я добыл кое-каких интересных новостей, — поделился лейтенант, пока шли следом за мальчишкой-посыльным. — Как тут все решится, расскажу… без лишних ушей.

— Занятно. Я тут кое-что тоже разузнал — не от людей, скорее, просто заметил, — Дэф еле заметно кивнул.

Народ собирался все тот же, старшие воины, вождь, шаман. Рыжая Сова приветствовал пришедших кивком, Белый Дым — поднятой ладонью. Анвару, как заметили все трое, уже был там. Уселся, правда, чуть в стороне, и вид имел непроницаемый. Взглядом так и шарил, впрочем.

— Я вчера много думал, и принял решение, — начал Рыжая Сова. — И оно такое. Право на спасение жизни родича есть у каждого человека. Мы не можем и не хотим мешать человеку по имени Джойс искать своего родича. И даже поможем в этом — сколько получится. Это дело явно связано с меняющими шкуру созданиями, все ли это понимают?

Послышались нестройные возгласы подтверждения. Джойс кивнул тоже.

— Вы хотите отказаться от моей помощи? — уточнил Анвару.

— Я бы попросил тебя не мешать этим людям, — негромко сказал вождь.

— То есть я должен посидеть подождать, да? Хорошо.

Джойс, да и индейцы, ушам своим не поверили — этот утэввский негодяй так легко взял и согласился?

— Только к моей цене добавляется еще одно условие. Ты мне запретил забирать мертвых участников охоты на меняющих шкуры, опасаясь — совершенно напрасно, кстати — что тогда их станет больше, чем надо. Я повышаю цену — ты мне отдашь одного, любого, убитого оборотнем.

— Анвару, твоя цена и так была велика! В придачу к живой душе тебе потребовалась и мертвая?

— Рыжая Сова, ты что, ему раба обещал? — удивился Дэф.

— Рабыню, — тихо сказал Арти. — В поселке только об этом и говорят.

— Не ожидал, если честно, — хмуро произнес Дэф. — Экие подробности всплывают!

— Я был против, — скрипуче проговорил один из воинов. — И не только я. Белый Дым отговаривал, Хвост Куницы, Гром, да много кто.

— Может, одна жизнь лучше, чем жизни наших детей? — тихо спросил вождь.

— Ты и тогда так сказал, — все тот же воин продолжил наседать.

Анвару раздраженно прервал спор:

— Я не буду мешать белым. И я не буду вам помогать — оставьте свою девчонку себе. Но чтобы я не затребовал плату за потраченное время — э нет, вот этого не ждите. По выбору — любая жертва вашей неудачной охоты или… или дважды та мера золота, что вы мне предлагали с самого начала.

— Подавись этим золотом, — бросил Дэф до того, как кто-то что-то успел сказать. — Учти, Рыжая Сова, если ты решишь обменять одну черную магию на другую, добра из этого не выйдет. Я знаю, о чем говорю.

— Ну и идите тогда ко всем нижним духам, — процедил утэвво. — Идиоты.

— Можешь не обременять нас своим присутствием тогда, — ответил Белый Дым. — В конце концов, это было трусостью с нашей стороны — звать тебя.

— Знаете что? Ваши сопляки точно не разберутся сами, это я гарантирую. Мне-то понадобилось столько времени, чтобы понять, кто замешан… вы не найдете, — Анвару улыбнулся, как хищная зубастая рыбина, на редкость неприятно. — Я полюбуюсь, как вы вляпаетесь, и только тогда уеду.

— Как знаешь, я не в праве выгнать того, кого пригласил сам, раньше, чем гость отдохнет столько дней, сколько затратил на дорогу. У тебя еще два дня, иными словами.

— Отлично, — Анвару потянулся, как степной кот. — Я, пожалуй, пойду — совет будет говорить о том, что я считаю ошибкой, а поэтому мне нечего тут делать.

С этими словами он поднялся и исчез за ближними хоганами.

— Если бы он не ушел сам, его бы попросил уйти Белый Дым или Сова, — шепнул спутникам Дэф. — Этот гаденыш умеет держать лицо, надо же.

— Может статься, мы совершаем ошибку, — Рыжая Сова развел руками. — И золота он запросил много… я не знаю, где мы его столько возьмем теперь.

— Вождь, ты что? Я тебя не узнаю! — возмутился О’Нил.

— Я боюсь за своих детей, — сдался вождь. — Наша молодежь говорит много странного. Например, что оборотни вовсе не напасть, а было бы неплохо договориться с ними и…

— И пойти войной на кого-нибудь из соседей? Согнать пуэбло с дальней речной излучины, или подвинуть все тех же утэвво? — снова заговорил тот воин, что возражал против выдачи рабыни. — Я слышал, и не раз. Это детские фантазии, вот что. Кто в здравом уме будет начинать войну просто потому, что стало скучно?

— Да, это правда, но мальчишки — уже совсем не мальчишки. След Оленя прожил трижды по семь лет, Медвежонок моложе его всего на три года. Я в их возрасте точно так же мечтал рубить врагам головы, между прочим, Серый Хвост.

— Тогда время было другое, — возразил тот.

— Я понимаю. Они — нет. Но я решил. И мне никто не возразил, я слышу.

— Я и не хочу возражать, — пожал плечами Хвост.

…И я тоже не буду возражать. И я. Я согласен с тобой, вождь… Я не согласен — надо было начинать с этого, а не звать кого ни попадя, но теперь поддержу…

Джойс послушал еще, и понял: против них никто не выступил, и это уже хорошо.

— Все, решено, — прервал говорящих Рыжая Сова. — Мы покажем, где живет Знающий, как туда можно пройти и куда мог забрести этот ваш Ник Хьюстон. Мы выделим наших воинов — любых, кто согласится, и кого из них вы захотите взять с собой.

— Нам бы боеприпасов, Сова. Ты понимаешь, о чем я, — Дэф вынул один из заговоренных патронов, подбросил на ладони, поймал и посмотрел на вождя испытующе.

— Понимаю. Спрашивай об этом Дыма.

Белый Дым покачал головой:

— С этим все не так гладко. Я умею то, о чем вы просите — только для этого нужна полная луна, а она лишь через четыре дня. Я это умею делать только так. И почти все то, что я уже успел заговорить, мы раздали дозорным.