Бесплатный фрагмент - Нумизматическая головоломка

Денди заключает контракт

Этот пассажир прилетел в Россию обычным рейсом. В нем не было ничего, чтобы привлекло постороннее внимание.

Он так же, как и все пассажиры рейса, удивился сильной жаре этого лета, когда горячий воздух контрастно повеял на него при выходе из охлажденного кондиционерами самолета.

Пассажир поторопился скрыться от яркого солнца под крышу аэродромного автобуса.

Немного погодя он уже прошел пограничный контроль и беспрепятственно покинул таможенную зону. Сегодня в этой зоне у него не было причин о чем-либо переживать: с собой у пассажира был только саквояж, который он даже не сдавал в багаж.

Еще немного — и двери аэропорта выпустили его в большой город, живший повседневными проблемами и заботами.

Убрав паспорт со своим настоящим именем во внутренний карман пиджака, в город пассажир вышел под другим, вымышленным именем — Денди.

Под этим именем его знают те люди, с которыми он должен встретиться по общему с ними делу. И они, эти люди, никогда не узнают того имени, которое предусмотрительно спряталось в кармане пиджака.

Ничего особенного: обычная предосторожность, соблюдаемая в тех делах, которые предстоит ему обсудить.

Денди, махнув небрежно рукой, подозвал такси, назвал адрес и, сев на заднее сиденье, принялся безразлично смотреть в окно на мелькающие картинки улиц.

Через полчаса Денди расплатится за поездку и выйдет из такси. Затем он дождется, когда машина отъедет и даже скроется из виду в городском потоке, чтобы остановить другое такси.

Кто знает, может быть, его предосторожность и была излишней. Но пока об этом можно было судить только по тому, что долгое время он обходится без неприятных встреч с представителями закона. Таким образом, можно не без оснований полагать, что все предпринимаемое им вполне оправданно, хотя несколько и обременительно, если судить со стороны — то есть без знания сути дела.

По этой причине оставим это рассуждение, тем более что такси уже остановилось по указанному адресу, и Денди должен был выйти из машины.

Незаметно для других он огляделся вокруг: ничего подозрительного.

Денди назначил встречу на уличной террасе кафе. И это было разумно сразу в двух смыслах.

Во-первых, жара, а во-вторых, все та же обременительная предусмотрительность, которая была флагом его удач последние несколько лет.

Ему никто не давал никаких инструкций: где и как себя вести. Но вот платили строго по результату. И если результаты были неплохими, значит и все, что он для себя положил в части осторожности, тоже было, следовательно, правильным. Он просто включил это все в свои правила безопасной работы и уже больше никогда не думал о том, что что-то кажется неуместным.

Работа есть работа.

Он не торопясь расположился за самым крайним столиком, так чтобы одновременно с входом в кафе видеть выход на террасу, и приготовился ждать.

До встречи оставалось пять минут…

— Смотри, Сэр, вон он твой Денди. Одет — с иголочки, как будто из дома напротив вышел кофейку попить. Можно идти на встречу, — сказал один из троих, сидящих в припаркованной недалеко от кафе машине.

— Нет, нельзя. Надо СМС отправить, как мы с ним условились.

— Зачем такие сложности? Мы давно сидим — ничего подозрительного.

— Береженого Бог бережет.

— Ну, как знаешь — ты начальник, тебе виднее.

— Вот теперь можно, — сказал Сэр, посмотрев на экран мобильного телефона. — Вы тут не расслабляйтесь — секите обстановку вокруг.

Сэр не спеша вышел из машины и потянулся, разминая засидевшееся тело.

Денди, уже давно определив среди множества других «ждущую» именно его машину, теперь наблюдал за Сэром, исподволь контролируя ситуацию вокруг.

Пока все было спокойно, и на них никто не обращал абсолютно никакого внимания, даже едва уловимым для посторонних профессионально коротким взглядом.

— Салют, Денди! Я — Сэр. Там моя команда.

— Отлично! Давай сразу к делу. Все просто — вот адрес, там же имя, инструкция. Меня интересует только нумизматическая часть результата вашей работы. Но есть одна немаловажная деталь контракта: среди нумизматики должна оказаться вот эта монета.

Денди передал Сэру фотографию. Пока тот рассматривал ее, он еще раз огляделся вокруг, бросив взгляд и на команду своего нового «партнера».

— А если ее там не окажется?

— Тогда сделка будет оплачиваться только частично. Надо определиться — устраивают вас условия или нет?

— Цена вопроса?

Денди написал на салфетке несколько цифр, показал салфетку Сэру, а затем, вытерев ей губы, смял и выбросил в урну.

— Это если будет полный комплект. Если комплекта не будет, то дели на два.

Сэр шмыгнул носом, поправил рукой волосы, потер лоб и решил согласиться — расценки оказались выше местных «тарифов».

— Тогда можно будет встретиться через два месяца, — заключил Денди. — Где и каким образом — я отпишусь. В конце сообщения будут буквы моего имени, записанные в обратном порядке: для надежности верификации.

— Чего-чего?

— Для того чтобы было понятно, что на конце провода именно я. Давай поступим так — ты сейчас посиди на месте минут пять, а лучше — пригласи партнеров и выпейте чего-либо прохладительного. А я прощаюсь на этом.

— А что — подъемных не будет? — спросил Сэр на всякий случай.

— Только за результат. Мы это обсудили раньше.

Денди, слегка раздраженный, встал и быстро вышел из кафе, чтобы через пару часов достать свой паспорт и снова забыть на время о Денди…

Коллекция монет

Кто только и чем только не увлекается в этом мире, лишь бы не умереть со скуки после работы.

Самуил Яковлевич, например, увлекался нумизматикой. Для него, собственно, и жизнь-то начиналась только после работы. Давненько пристрастившись к этому хобби, он сейчас уже не представлял себе — как бы смог жить без него?

Особое удовольствие ему доставлял тот факт, что нумизматика открывала перед ним удивительную возможность заниматься сразу двумя увлекательными делами: коллекционированием и коммерцией.

Коллекционирование Самуил Яковлевич относил к интеллектуальной составляющей его вечерней жизни.

Он считал, что, собирая монеты, невольно погружаешься в мир истории и историй, узнаешь много интересного в самых разнообразных направлениях знаний. Такой человек сам по себе со временем становится интересным собеседником, а это, кстати, очень полезно для второй составляющей вечерней жизни — коммерческой.

Давным-давно, когда он еще только заинтересовался монетами, у него преобладала составляющая интеллектуальная: было очень интересно узнавать о том, что изображено на приобретенном экземпляре.

Запечатленные на монетах события, люди, предметы постепенно увлекали его, делали его жизнь наполненной каким-то иным смыслом, отличным от угнетающей необходимости делать что-то только из-за куска хлеба.

Вечером, за своим уютным рабочим столом, он становился свободным в своих мыслях и предпочтениях. Это была своеобразная отдушина, а границ у нового занятия практически не существовало.

По мере того, как коллекция собиралась, она стала приобретать некую ценность, измеряемую во вполне конкретной сумме денежных знаков.

Только понять ее ценность в этом измерении он смог не сразу. Видимо, пониманию мешало то обстоятельство, что из коллекции что-то доставалось ему даром, что-то удавалось купить совсем недорого, а некоторые оказавшиеся впоследствии ценными монеты приобретались за бесценок из-за незнания им и продавцом реальной стоимости. Иногда исторические события развивались таким образом, что ничего не стоящие экземпляры вдруг приобретали невообразимую значимость и поднимались ценою в разы!

Так что со временем мамин Самуильчик повзрослел до Самуила Яковлевича, а вместе с этим взрослением поменялись и его взгляды на свое занятие.

Вот как раз в этот период и возникли сначала только осторожная мысль, а потом и непреодолимое желание понять и, главным образом, оценить — что же он собрал за эти оставшиеся в прошлом года?

Своеобразный внутренний аудит коллекции, помноженный на приобретенный опыт, даже по самым скромным оценкам свидетельствовал, что, помимо интеллектуальной составляющей, появилась вторая, не менее значимая составляющая — коммерческая.

Так, например, выяснилось, что некоторые монеты его коллекции стоили от двух и более миллионов рублей!

Самуил Яковлевич был человеком неглупым и сразу понял, что если более глубоко «увлечься» составляющей коммерческой, слушать советы знающих коллекционеров, наблюдать и анализировать нумизматический рынок, то можно, даже если и не сразу, обеспечить себе скромную добавку к пенсии, безнадежно малый размер которой постоянно удручал будущего ее получателя.

Таким образом, его жизнь стала изменяться, наполняясь новыми для него коммерческими горизонтами, а интерес к нумизматике поддерживался уже не столько объемом накопленных знаний, сколько нумизматическими котировками.

К тому же он потихоньку стал интересоваться не только внутренним рынком, но присматриваться и к рынку международному.

Все просто и понятно: у нас этот рынок только развивается, а на Западе, особенно в богатых странах, за нумизматику готовы платить вполне приличные деньги.

Так и получалось: он присматривался, к нему присматривались.

Постепенно Самуил Яковлевич, расширяя круг своих знакомств, становился известным среди нумизматов. Появились новые грани увлечения: стало возможно подрабатывать на экспертизе, на различных консультациях, на статьях, торговле и прочем. Хобби исподволь становилось работой, как это часто и бывает у наиболее терпеливых и целеустремленных людей.

Но сегодня Самуила Яковлевича беспокоил сугубо житейский вопрос: он задумал подарить одной своей близкой знакомой красивую копию из ювелирной коллекции, которую недавно увидел на выставке.

Именно по этой причине у него в гостях и оказался частный ювелир Антон Ветров, отлично выполнивший несколько его предыдущих заказов.

Хороший заказ

Самуил Яковлевич ценил свои отношения с Антоном, которые хотя и были небескорыстными, но все же виделись ему прежде всего как очень полезные, хотя бы потому, что Антон был настоящим мастером своего дела и все его работы заслуживали только превосходных степеней оценки!

Он обладал каким-то невероятным талантом воспроизвести копию известного ювелирного шедевра, практически один в один, по фотографиям с разных ракурсов.

Кроме того, он никогда не спрашивал о некоторых щекотливых нюансах заключаемой сделки в обмен на то, что и ему никто не будет задавать лишних вопросов.

Одним словом, эти два человека хорошо понимали и, в связи с этим, ценили друг друга.

Антон сразу уцепился за предложение Самуила Яковлевича — не имея постоянной работы, когда необходимо куда-то приходить каждый день в обмен на то, что тебе будут платить каждый месяц, любой заказ для него, тем более хорошо оплачиваемый, был в радость.

Для начала ему требовалось не так много: фотографии оригинала и, если возможно, взглянуть на этот оригинал на выставке или в музее.

А дальше — дело техники: прикинуть дома, как он будет выполнять заказ, уточнить расход материалов, уточнить характеристики камней, если они были в копируемом изделии. Затем оставалось рассчитать цену заказа, вычислив отдельно аванс на приобретение драгоценных металлов и камней.

И ни-ка-ко-го начальника над тобой!

В этот раз Самуил Яковлевич предложил использовать имеющееся у него золото, для чего открыл свой заветный сейф, чтобы достать его оттуда.

Антон, впервые увидев коллекцию нумизмата, был несколько озадачен: зачем все это?

— Что вам, Антон, ответить на ваш вопрос? У каждого человека есть что-нибудь увлекающее его. Но если спросить, как он к своему увлечению пришел, в самый-самый начальный момент, я уверен, что добрая половина озадаченно пожмет плечами. Так и у меня — как-то да началось. Затем интерес подрос, потом появился азарт, а уже намного позднее подоспели разные коммерческие идеи. Простой пример — чем плохо взять и продать коллекцию в старости?

— Да кто же у вас все это купит? Другое дело — ювелирные украшения! Они всегда в цене.

— Насчет ювелирных украшений — совершенно с вами согласен. Но я же не барышня, чтобы их собирать!

— Я говорю в том смысле, что этим быстрее обеспечишь свою старость.

— Но, друг мой, до старости все-таки надо еще дожить! Не могу же я просто собирать драгоценности всю жизнь. В конце концов, мне это неинтересно по-человечески, вот и все. А насчет стоимости, боюсь вы, Антон, осведомлены, мягко говоря, недостаточно. У меня есть экземпляры, которые стоят несколько миллионов рублей.

— Ого!

— Да-да! Я вам покажу одну редкую монету… Так… сейчас.

Самуил Яковлевич бережно переложил планшеты с монетами и достал ту самую редкость, о которой говорил.

— Вот, молодой человек, показываю вам достойнейший экземпляр стоимостью что-то около двух-пяти миллионов рублей.

Антон даже присвистнул. Глаза бывшего профессионального гравера мгновенно осмотрели серебряную монету с изображением императрицы.

— Такие ценности хранить у себя дома, наверное, хлопотное занятие?

— Времена теперь изменились, и даже такие стоимости хранятся по разным квартирам не так уж и редко. Посмотрите на улицу — какие там стоят машины? Правильно — очень дорогие. Вот вам и ответ.

Антон не мог оторвать взгляд от монеты, а в голове все время воспроизводилась ее стоимость: какие деньжищи! Неужели кто-то готов платить за маленький кусочек металла такие деньги?

Ему по непонятной причине вдруг почему-то подумалось, что если плотно поработать, он, в принципе, смог бы по фотографии повторить образ любой монеты из коллекции, в том числе и самой дорогой.

А что может помешать сделать это человеку с образованием художника-скульптора, тем более работавшему какое-то время гравером? Да ничего!

«Пожалуй, надо над этим подумать не торопясь».

Новое дело совершенно неожиданно захватило Антона: он почувствовал, что наткнулся на неплохой вариант для заработка.

Надо только все-все хорошо продумать!

Антон постарался как можно быстрее закончить ставший скучным для него разговор с Самуилом Яковлевичем, уточнив пожелания относительно нового украшения.

«Что же мне понадобится?»

Антон торопился домой…

Фотография монеты

Добравшись до дома, Антон решительно отложил в сторону материалы по заказу и, сев за свой рабочий стол, принялся прикидывать то, что понадобится для реализации новой идеи.

Что касается материала, то тут он затруднений не предвидел: мало-помалу оставшееся от выполненных ранее заказов серебро скапливалось к нему в «загашник».

Правда, было одно обстоятельство, которое его смущало, а именно — проба серебра, из которого эта монета изготовлена.

Но тут, решил для себя Антон, можно совершить небольшой исторический экскурс, который, кстати, будет не только уместен, но и достаточно занимателен.

Зная исходные пробы «нажитых остатков», которые будут закладываться в плавку, попасть в историческую пробу не составляло никакого труда, а осложнений из-за возможных незначительных отклонений он все же не предвидел, справедливо полагая, что и в восемнадцатом веке тоже не все было, как говорится, тютелька в тютельку!

Да и кто без серьезного повода станет портить будущий «раритет», чтобы точно определить содержание драгоценного металла?

Правильно — никто!

На самом деле, сейчас его гораздо сильнее волновала необходимость заполучить фотографию монеты в хорошем качестве и желательно с разных сторон.

Дело было не в технической трудности самой съемки, а в том, что снимать придется без ведома хозяина монеты.

Найти повод зайти к Самуилу Яковлевичу, конечно, нетрудно. И даже увидеть коллекцию с интересующей его монетой тоже реально — ему вполне доверяли.

А вот как остаться одному наедине с коллекцией и, в частности, с конкретной монетой — это пока казалось задачей нерешаемой.

И тут Антону пришла в голову бестолковая на первый взгляд мысль: сейчас жарко и можно в подходящий момент попросить горячего чаю!

Самуил Яковлевич — человек, безусловно, эрудированный и по достоинству оценит просьбу утолить жажду в жару горячим чаем, а не каким-либо холодным напитком. А это и будет поводом остаться одному на пять-десять минут!

Антон потер руки от удовольствия: бизнес-план обрастал конкретными деталями, приближающими его к вожделенному результату.

Он настолько увлекся своими размышлениями, что заказ копии броши показался ему теперь малозначительным и неинтересным. Но делать было нечего, потому что как раз именно с вопросом по этому заказу и был открыт ему путь к заветной монете.

Пару дней он кое-как промаялся, изучая брошь по фотографии и подготавливая шихту для отливки сплава. Но мысли, все его мысли, оставались сосредоточенными совсем на другом предмете!

Наконец поводов для аргументации своего визита набралось более чем достаточно, и Антон, как и предполагал ранее, без особых усилий договорился о встрече.

Теперь, несмотря на кажущуюся продуманность его плана, успех все же в основном зависел от обыкновенной удачи.

А удача в тот день будто сама если не бежала, то, по крайней мере, торопливо семенила прямо к нему навстречу.

Антон, внутренне напрягшись, уже было собрался попросить чай, как неожиданно и как нельзя кстати Самуилу Яковлевичу позвонили!

— Антон, не сочтите за бестактность, но мне необходимо переговорить. Это займет минут десять-пятнадцать. Надеюсь, небольшое ожидание вас совсем не затруднит.

О-о!

Антон едва сдержал свои чувства, чтобы они от радости не выплеснулись бурно наружу.

— Что вы, Самуил Яковлевич! Какие могут быть затруднения, я подожду — это не вопрос!

Медлить было нельзя ни секунды, и как только Самуил Яковлевич вышел, Антон достал из открытого сейфа коллекцию, а из нее необходимую монету.

Несмотря на заранее придуманное объяснение своих действий на случай внезапного возвращения хозяина кабинета, волнение охватило его до такой степени, что руки отказывались слушаться и предательски тряслись, не давая сделать снимки.

Отказываться от задуманного плана Антон не собирался: пришлось немного поработать над своими чувствами, прежде чем все же начать фотосессию.

Он лихорадочно фотографировал ракурсы двух сторон монеты, понимая, что впоследствии любая подробность может пригодиться или оказаться существенной, а любая дополнительно воспроизведенная деталь подлинника придаст достоверность его копии.

В какой-то момент Антон вдруг услышал, что дверь в комнату скрипнула и чуть приоткрылась.

Он застыл на секунду от смущения и досады, прислушался.

Вероятно, все же ему показалось.

Вот только продолжить съемку решимости не хватило.

Аккуратно восстановив обстановку на момент, когда они расстались с Самуилом Яковлевичем, Антон с чувством хорошо провернутого дельца облегченно вздохнул.

Вернувшийся Самуил Яковлевич был в чудесном расположении духа и точно никуда не торопился сам, а тем более не торопил своего гостя.

Он не только не заметил ничего, что могло бы его насторожить, а напротив, казался таким беспечным, что, вероятно, в этот момент не смог бы заметить даже пропажи части своей коллекции, не то что обнаружить следы так ловко проведенной фотосессии.

Разумеется, Антона такое положение дел вполне устраивало.

К счастью, минут через тридцать ему удалось освободиться, и он, чуть ли не бегом, заспешил домой к своему рабочему месту.

Теперь только одно могло утолить желание специалиста — начало работы над копией. Только это могло вернуть ему хорошее настроение и тот настрой, который необходим для сосредоточенного внимания и тщательности в задуманном деле…

Разговор с бойфрендом

Все складывалось удачно для Антона Ветрова, если бы, как всегда, не очередное но.

Казалось, что судьба, будучи в тот день столь благосклонна к нему, сделала все-таки робкую попытку скрипнувшей дверью предупредить его кое о чем. Но Антон, начавший тогда торопливо и сосредоточенно фотографировать монету, не внял осторожному знаку судьбы.

Внучка Самуила Яковлевича Анастасия, ничего не подозревая, открыла дверь кабинета деда. Она собиралась узнать у него, когда мама обещала вернуться из поездки, а в результате стала невольной свидетельницей «чего-то такого не вполне понятного».

Анастасия затаилась в дверях, наблюдая за тем, что происходило в кабинете, не без основания заподозрив неладное.

Было очевидно, что Антон, которого она часто и раньше видела у них в квартире, делает снимки коллекции, явно не имея на это разрешения. Об этом недвусмысленно говорила хотя бы та поспешность, с которой они делались.

Можно было, конечно, войти в кабинет со словами «а что это вы здесь делаете?», но эта мысль в тот момент почему-то показалась ей не очень удачной.

Анастасия осторожно прикрыла дверь и на цыпочках вернулась в свою комнату: надо было обдумать ситуацию.

Она не считала себя наивной маленькой девочкой и прекрасно осознавала, что в кабинете деда находились старинные монеты и ювелирные украшения на довольно внушительную сумму.

Понятно было, что дед сидит на своих «сокровищах», как курица на насесте. Но от курицы — яйца, а тут — толку чуть, ни себе ни людям. Только вот хорошо жить Анастасии хотелось не когда-нибудь в гипотетическом завтра, а буквально сегодня, сейчас.

В этом вопросе она была солидарна со своим бойфрендом Микки.

Вообще-то он был просто Мишкой, но Мишкой не простым, а с немалыми претензиями на жизнь, в прямой связи с которыми и появилось это элегантное имя — Микки. И Микки никогда не откликался на другое обращение к нему.

Их с Анастасией взгляды в претензиях на хорошую жизнь не просто сходились — можно сказать, они сплетались в единое целое.

— Деньги принесла? — спросил Микки Анастасию, когда она пришла к нему с новостью.

— Нет. Откуда я их возьму? Мама уехала по делам, а у деда лишнего не выпросишь.

— Скука, короче.

Анастасия зашла в квартиру.

За целый год, который они встречались с Микки, здесь мало что изменилось: бардак в комнате, куча немытой посуды на кухне — обстановка, ставшая уже привычной. Никакие средства борьбы с ленивым обитателем квартиры, к ее большому сожалению, были неприменимы.

— У меня есть новость… Не знаю, как к ней отнестись и что из нее можно поиметь.

— Из сегодняшних новостей ничего, кроме дурного расположения духа, поиметь нельзя.

— Как сказать — из этой новости как раз, может быть, и можно. Если, например, хорошо подумать над ней.

— В чем суть?

— Понимаешь… ходит к деду один ювелир. У них какие-то общие дела: этот парень мастерит для него копии украшений. Кстати, весьма неплохого качества: я видела одну его игрушку — мне она очень понравилась. Но суть не в этом…

— Переходи ближе к делу, пожалуйста.

— Так вот: сегодня мне пришлось стать свидетелем одной любопытной ситуации. Ювелир утром пришел к деду, и они с ним долго обсуждали, как я поняла, новый заказ. Потом дед вышел из своего кабинета для разговора с кем-то в гостиную…

— Ну и что?

— А то! Как раз с этого момента все и началось. Дед вышел. А я, не зная, что его нет в кабинете, хотела зайти к нему, чтобы спросить, когда обещала вернуться из поездки мама. Открываю дверь и вижу: этот самый ювелир делает снимки коллекции деда!

— И что из этого?

— Зачем ему снимки коллекции? Почему он делает это тайком? Тебе не кажется это странным? Включи мозг, дорогой.

— Так, а нам-то что с этого? Где наш с тобой интерес? Я пока его не вижу. Ну, допустим, заложишь ты ювелира своему деду, ну, допустим, он его выгонит. Или они объяснятся между собой — и инцидент исчерпается. По-любому получается — просто «пшик»!

— Я тоже сначала так подумала и хотела зайти в кабинет, чтобы поинтересоваться у него, а что он тут, собственно, делает — без спроса? Но потом меня будто оттащило от двери в свою комнату. А уже в комнате я поняла — а что если он собрался кому-нибудь толкнуть коллекцию?

— Как это — толкнуть? Кто ж ему даст это сделать?

— Вот именно! Он, может быть, не сам решил стырить, а собрался навести кого-нибудь на коллекцию! Представляешь, какой к нам с тобой козырь в руки идет!

— У тебя, детка, богатая фантазия! Пока не очень представляю — в чем тут фишка?

— Я думаю надо за ним последить. Если мое предположение окажется правильным, мы с тобой сможем ему предъявить счет. И, как ты понимаешь, не маленький!

— Так это если ты права!

— А что нам терять? Сиди в тени да жди своего часа! Он точно что-то затеял: если бы ты видел, как он торопился!

— Эх, если бы не ждать у моря погоды, а как-нибудь сразу с него «бабок» содрать. А для чего за ним следить-то?

— Ну, мало ли что, мы — тут как тут и окажемся! Дорога ложка к обеду.

— Это когда на обед есть что на стол поставить.

— Ну, что — будем впрягаться?

— Неохота.

— Как знаешь: одна я, конечно, ничего не смогу.

Анастасия расстроилась: опять сидеть и думать — где денег взять, а делать для этого ничего не хотеть.

Микки улегся на диван, положив голову на спинку. Идея Анастасии его определенно заинтересовала, но вот так сразу, с утра, браться за дело — это не про него. Если бы она пришла с таким предложением ближе к вечеру, когда его активность значительно повышалась, он, пожалуй, сразу бы принялся думать о деталях дела. Но сейчас, с самого утра — увольте.

— А у тебя совсем нет денег?

— А что?

— Сходи, купи хотя бы батон и бутылку ряженки.

— Можно. Только пойдем вместе, а то ты опять до вечера проваляешься в меланхолии, — потребовала Анастасия, надеясь таким образом мало-помалу расшевелить все еще не проснувшегося Микки.

— Тебе легко говорить: живешь как королевна. Мама — бизнес-вумэн, дед — вообще на деньгах сидит в прямом и переносном смыслах. А мне свой хлеб самому приходится зарабатывать: и каждый раз не знаешь, что у тебя вечером в кармане окажется.

— Я — дело предлагаю, а тебе лень даже подумать о нем.

После магазина Микки немного приободрился и повеселел.

— В принципе, я не возражаю заняться ювелиром. Да тут и делать-то ничего особенно не надо. Кстати, тебе все равно придется самой за ним следить. Я прикинул — а как иначе? Он придет к деду, и ты сразу об этом узнаешь. Зачем тебе звонить мне, ждать пока я соберусь, да причем так вдруг! А потом еще ждать, пока я доберусь до тебя. Это все слишком сложно. Слушай, что мы с тобой сделаем. Твоя задача проследить его до самой квартиры. Это непросто, я согласен, но я объяснил, почему только так что-то может получиться. Его адрес, безусловно, нам необходим как воздух. Дальше в дело вступлю я. Моя задача объяснить ему, при определенных обстоятельствах, его ситуацию и ее возможные последствия, а самое главное — назначить цену.

— Ну вот, видишь, — оказывается, ты уже обо всем подумал! Мне одной, наверное, страшновато будет за ним следить, но ты прав — узнать адрес должна буду я. А дальше надо действовать по обстоятельствам. Как ты думаешь — сколько с него можно «снять»?

— Не знаю. Смотря что именно случится и что именно нам с тобой будет известно на тот момент. Главное — не прогадать: тогда мы сможем куда-нибудь махануть погреться на солнышке. Представляешь, как было бы здорово! Я думаю, мы у него тысяч сто попросим, а может, и больше.

— Да, совсем не плохо! Мне даже захотелось тебя поцеловать. Только давай сначала наведем порядок в твоей хибаре, а то уже и заходить в нее тошно.

— Можно пыль смахнуть кое-где. Давай, приберись, я не буду возражать.

— А ты, лоботряс, что будешь делать?

— Я буду смотреть на тебя и ждать, когда же ты меня поцелуешь!

— Ага, жди больше: нашел дурочку! Будешь помогать — не переломишься! Я вон какое нам дело отхватила, а ты меня в благодарность еще и припахать захотел.

Бесполезные железяки

Эльвира, дочь Самуила Яковлевича, когда мама решила уйти от него, не поддержала ее и осталась с отцом. Ей очень нравилось, что отец не докучал без нужды разными требованиями.

Он всегда говорил в случае, если требовалось родительское вмешательство: «Эля, ты можешь поступить по-своему. Но я всегда был уверен, что у меня растет умная дочь и ей не требуются мои внушения. Теперь, видимо, пришло время расплачиваться за свою недальновидность».

Эля, в очередной раз выслушав папин «разнос», делала усилие над собой и принимала «правильные» решения, не возмущавшие школьных учителей, а следовательно, не беспокоившие и отца, который в этом случае снова удалялся в свой кабинет до очередной педагогической проблемы.

Кроме того, ей, совсем уже взрослой и «все» понимавшей, не хотелось уходить вместе с мамой в новую, совершенно незнакомую обстановку: у отца у нее была своя комната, в школе подруги. Она не осуждала маму за ее предпочтение: отношения матери с другим мужчиной ее, по большому счету, не касались. Тогда зачем что-то менять?

Каким бы опрометчивым ни казался на первый взгляд метод воспитания дочери Самуилом Яковлевичем, он приносил свои плоды. Дочь хорошо училась и росла девушкой самостоятельной, почти не требовавшей от него каких-либо в чем-либо усилий, освобождая время для всепоглощающей страсти — коллекционирования монет.

После окончания школы она устроилась в торговлю. Это скорее был исподволь сформировавшийся посыл от отца: он всегда что-то изучал, искал, продавал, перепродавал.

Стихия захватила и дочь. Так что она быстро вошла во вкус и в довольно короткий срок маленькими женскими шажками продвинулась до директора магазина.

С мужем ей не повезло. Да они и прожили вместе недолго: из воспоминаний о нем осталась только дочь Анастасия.

А какие могут быть воспоминания у деловой женщины от мужика, который умел только тратить и совсем не хотел зарабатывать самостоятельно?

Тюфяк — одно слово.

Дела ее шли с переменным успехом, но на хлеб с толстым куском масла хватало всегда.

Вот только сейчас намечалась полоса невезения: надо возвращать деньги за товар, а торговля шла, как специально, ни шатко ни валко.

Она попробовала осторожно переговорить с отцом, но тот даже слушать ее не стал до конца:

— Ты хочешь погубить дело моей жизни!

А что тут губить? Сидит над своими разноцветными железяками все вечера подряд! Какой с них, спрашивается, прок?

Конечно, то, как относились к коллекции Эльвира и ее дочь Анастасия, очень сильно отличалось от того, как относился к ней сам Самуил Яковлевич.