Бесплатный фрагмент - Новый рассвет

Невысказанные тревоги

Впечатления прошедшего утомительного дня переполняли Гедеона, и он спешил домой, чтобы разделить их с Урсулой. Конечно, он понимал, что, возможно, это выглядит как жалоба на всех и вся, что все его мысли — такая мелочь, но Урсула с удовольствием слушала его и смеялась вместе с ним, а иногда утешала, успокаивала и утверждала, что он всегда прав.

Индия… Жаркая, шумная, пыльная… Гедеон с трудом переносил все, что его окружало. Он до сих пор не привык к жизни здесь, поэтому его маленькая уютная и светлая квартира была для него оазисом спокойствия и умиротворения. Он с удовольствием возвращался в убежище и с неохотой покидал его.

Это была светлая двухкомнатная квартира с балконом, большими окнами и качелями, висевшими прямо посреди гостиной, и ажурной люстрой в спальне. А в спальне были витражные окна. По утрам из окон лился волшебный свет, окрашивавший комнату в причудливые цвета и будто меняя ее. А вечером, под проникавшими закатными лучами света комната вновь озарялась невероятными оттенками.

Гедеон понял, что купит ее в тот момент, когда во время просмотра Урсула села на качели и начала на них качаться. В тот день она улыбалась, любуясь этой квартирой. Прямо возле качелей она поставила свой рабочий стол на колесах, который к концу дня двигала к стене. На окна в гостиной они повесили светлую тюль и расшитые в индийский узор шторы, которые купили в ближайшем рынке. На кухне оставили старый гарнитур, лишь перекрасили и починили его, а также заменили технику. В спальне стояла кровать с балдахином, ее они оставили, заменив шторы, матрас и подушки с одеялом. Урсула любила занавешивать тюль балдахина, хотя Гедеон говорил, что чувствует тебя как в детской люльке.

Сантехнику пришлось менять всю.

Всем этим, по сути, занималась Урсула, которой было приятно и радостно.

Урсула радовалась всему, что могла сотворить в их новом жилище, и бесконечно благодарила Гедеона за его доброту и понимание. Столько лет она не могла ничего менять в их с Джиной квартире. Все там пахло болезнью и страданиями. Иногда она мысленно возвращалась в ту квартиру и думала, что не хотела бы вновь там оказаться. А еще Урсула стыдилась мысли о том, что сейчас, без Джины, чувствует себя счастливой и свободной. Гедеон ни в чем ее не ограничивает и она может принадлежать самой себе. Она старалась не думать о Джине и не вспоминать о ней, потому что сестра и мысли о ней все еще причиняли ей боль. Каждое мысленное возвращение в прошлое было болью. Поэтому до самого возвращения Гедеона домой Урсула работала. Когда работа заканчивалась, она погружалась в домашние хлопоты, а потом слушала разговоры мужа. И она была счастлива не оглядываться в ужасное прошлое и идти вперед, смотря в добрые глаза Гедеона и держа его за руку. Потому что он знал куда идти, а Урсула — нет.

Гедеон любовался ее улыбкой и блеском в ее глазах. Ему казалось, что он смог сделать счастливым женщину, которая все время до их встречи выглядела убитой горем. Разве это не достижение?

Он решил устроиться врачом в местной больнице. Стоило ему войти в кабинет главного врача, Каира Шармы, как его сразу же приняли, и даже согласились с условием, что Гедеон не будет заниматься пересадками органов. Он чуть ли не в тот же день сам нацепил на него пожелтевший докторский халат и отправил его работать.

Урсула работала удаленно, и Гедеон искренне завидовал ей. Она могла круглые сутки находиться в их оазисе, тогда как Гедеону приходилось работать в не самой чистой больнице.

Он был в ужасе от того, что там происходило и беспощадно гонял уборщиц и медсестер, чтобы они следили за чистотой. А еще он ругал врачей за неопрятный внешний вид, распущенные волосы, грязные руки, слишком резкий запах духов, украшения и маникюр. В итоге все врачи и медсестры от него шарахались.

Все, кроме главного врача, который, оказывается, дома за него молился вместе со всей семьей. Несколько раз Гедеон бывал у Кабира в гостях, и один раз приглашал его домой сам. Он был единственным человеком, с которым Гедеон говорил не на повышенных тонах.

Гедеон раньше всегда был дружелюбным и вполне спокойным. После колонии он стал просто сдержанно-вежливым к посторонним людям. Но в индийской больнице вся его вежливость просто испарилась, и Гедеон нередко повышал на своих коллег голос.

Это была старая клиника, построенная приблизительно в 80-е годы, ремонт с тех пор в больнице не делали, разве что косметический. — в больнице красили стены и приклеивали отвалившиеся плитки. Возможно даже раскошеливались на замену сантехники. Кровати не менялись, а аппаратур было по одной на всю больницу. Расходные материалы и лекарства покупали родственники пациентов. И от этого Гедеону становилось стыдно. Поэтому иногда медикаменты он покупал сам. Пациенты и врачи были ему признательны, а Шарма просил его так не делать, потому что зарплата Гедеона была и без того невелика. И тратить ее на медикаменты для посторонних людей было неправильно. Гедеон понимал это, но ничего не мог поделать. Он не мог просить пациентов покупать самостоятельно то, что должно быть в каждой больнице. Ему казалось само собой разумеющимся наличие в больнице бинтов, шприцов, физраствора. Урсуле он об этом рассказывал, а та улыбалась и говорила, что это хороший знак. Ведь колония не испортила его и у него все еще в сердце есть сострадание.

Единственное, что его радовало — это то, что в больнице никогда не было кабинета Красной линии. Видимо, пациенты были слишком бедны для них.

Сегодняшний день был таким же тяжелым, душным и шумным, как и все предыдущие. К счастью, он был позади.

Гедеон припарковал мопед возле дома и устремился в свое убежище. Поднявшись на свой этаж, он обнаружил, что около дверей его квартиры столпился народ. Растолкав их, он обнаружил в прихожей настоящий погром. Гедеон смотрел на все ошарашенно. Он увидел в квартире Раджеша, своего коллегу, и нескольких полицейских. Окружавшая обстановка в квартире заставила Гедеона занервничать.

— Что здесь произошло? — растерянно переминаясь с ноги на ногу, спросил доктор.

— В твой дом вломились, — ответил Раджеш.

— Это я вижу. Но может, кто-нибудь объяснит мне, что случилось и кто вломился?

К нему подошел полицейский и начал что-то объяснять на английском, перемешанном с хинди. Мужчина ничего не понял и в растерянности посмотрел на друга.

— Он спрашивает тебя, известно ли тебе о связях Урсулы с БИО-ЭВ? — ответил Раджеш.

— Нет. Я даже название это впервые слышу.

— Инспектор полиции подозревает их, — сказал Раджей, будто напоминал Гедеону забытую истину.

— Впервые про них слышу, — раздраженно ответил Гедеон. Раджеш вздохнул, подошел к одному из полицейских и заговорил с ним, что-то торопливо объясняя, а Гедеон направился к двери, чтобы выгнать зазевавшихся соседей. Те разошлись с неохотой, но одна из соседок вдруг сказала:

— БИО-ЭВ — очень плохие люди! Если твоя жена у них, то она в смертельной опасности.

— Я разберусь, — буркнул Гедеон и захлопнул дверь.

— Нет, не разберешься, ты больше никогда ее не увидишь! — крикнула индианка и ушла. Гедеон услышал эти слова. Он прислонился к двери. Он готов был плакать. Они с Урсулой поженились только два года назад и все вроде бы образовывалось. Какой еще БИО-ЭВ? Что от них еще хотят?

Вскоре ушли и полицейские. Они не смотрели под ноги и наступали прямо на разбросанные на полу вещи. А растерянный Гедеон закрыл за ними дверь и окинул взглядом свой разоренный оазис. Он начал нехотя приводить дом в порядок, начал собирать с пола какие-то раскиданные бумаги, поднял с пола компьютер Урсулы, у которого был разбит экран и выпали кнопки клавиатуры. А Раджеш решил помочь другу, взял щетку и совок и начал подметать осколки разбитой посуды.

Доктор с неохотой и печалью смотрел на квартиру и она уже не казалась ему приютом и оазисом. Она казалась ему руинами. И от этого становилось больнее.

— Что они сказали? — спросил у Раджеша мужчина.

— Они сказали, что начнут расследование, но особо на успех рассчитывать не стоит. Тебе нужно посмотреть, что Урсула насобирала об этой компании. Официально их представительства в Индии нет.

— Что еще за БИО-ЭВ? — усталым голосом спросил Гедеон, усаживаясь на стул. Раджеш сел в кресло напротив него, — Объясни мне, я ничего не понимаю.

— Это… — Раджеш вздохнул, — Это материнская компания Красной линии. Они занимаются всеми разработками и инновациями. Для всех БИО-ЭВ — компания, которая производит косметику, но на самом деле никто не знает, чем они занимаются.

— А зачем косметической организации моя жена?

— Я не знаю. Но подозреваю, что это из-за крайнего любопытства твоей жены. Возможно, она нашла информацию о том, что компания занимается не только кремами и мазями.

— Та женщина… соседка сказала, что БИО-ЭВ — очень плохие и скорее всего Урсулу я больше не увижу. Я даже не знаю, где ее искать, — голос сорвался и по щекам Гедеона потекли слезы.

— Ну… а я знаю, откуда ты можешь начать ее искать, — ответил Раджеш, — Не отчаивайся, я пойду с тобой.

— Серьезно?

— Да. Пора закрывать эти живодерни. Ты же помнишь, я — примерно в таком же положении, что и ты.

— Ты думаешь, эта контора тоже приложила руку к эльфам?

— Я не думаю, я уверен. Красная линия — лишь дочерняя компания всего этого, — ответил Раджеш.

— Ну и откуда мы начнем?

— Я полагаю, что стоит начать хотя бы с колонии в Непале. Она ближайшая.

— Глупости, колония в Непале полностью разгромлена. Когда я там был в последний раз, она была в ужасном состоянии.

— Но БИО-ЭВ могла занять ее и все переделать.

— Возможно… Тогда нам нужно собираться прямо сейчас. Путь неблизкий.

Какое-то время они сидели в тишине. Потом Гедеон решил заварить чай.

— Ты знаешь, там, в колонии в капсуле спал эльф, которого мы разбудили. Медсестра, которая мне помогала, сказала, что он королевской крови. И колонии приказали стеречь его для какого-то проекта.

— Я ничего не знаю о проектах компании, — ответил Раджей, — Я сбежал, даже не доехав до колонии и жил в деревне до встречи с тобой. Но я полагаю, что знаю человека, который может нам помочь. Если хочешь, могу спросить.

— Мне плевать на этот проект. Эльфа я освободил.

— Если такой эльф был в Непале, то и в других колониях тоже будут. Гедеон, тебе нужно встретиться с Древнейшей и ее эльфами. Возможно, они могут помочь.

— Что еще за древнейшая?

— Это эльфийка, вождь одичавших эльфов. Возможно она что-то знает.

— Что, у эльфов есть еще какие-то племена?

— Ну да. Не все из них загремели в колонии. Тебе стоит с

ней встретиться.

— И что я ей скажу?

— Расскажешь о разорении колонии. Подружишься с ней.

— А что, если она сочтет, что я вру? Я должен спасти Урсулу! Мне некогда с эльфами общаться!

— Ты собираешься искать ее в одиночестве?

— Даже если так!

— Я все же предлагаю тебе встретиться с ней. И дождаться результатов расследования, возможно мы найдем зацепку. Возможно, дело даже не в БИО-Эв. Здесь есть банды, которые специально ищут одиноких и беспомощных людей, чтобы продавать их БИО-Эв.

— Я потеряю время!

— Если ее похитила одна из этих банд, то возможно, она еще здесь! Нужно искать!

Гедеон лишь вздохнул. Он был зол и сейчас всю вину за сложившееся положение возлагал на Раджеша, полицейских и даже ту пожилую соседку. Раджеш его понимал и сочувствовал. Друг в смятении и беспокойстве.

— Хочешь, я принесу что-нибудь выпить?

— Нет. Если можно, оставь меня наедине, — сказал Гедеон.

Раджеш ушел к себе, а Гедеон начал рассеянно ходить по квартире и искать вещи, которые могут пригодиться ему в пути. В какой-то момент он пришел в их спальню и прилег на кровать, по привычке засунув руку под подушку. Он нащупал там что-то и сел, откинул подушку. Урсула успела спрятать свою записную книжку и телефон.

Его заинтересовала записная книжка и он с интересом стал листать ее. К его удивлению в ней были вырезки из газет и распечатки каких-то статей о пропаже женщин и девушек. Некоторые имена были ему знакомы, потому что это были его пациентки. Так вот, почему они не появлялись? Может, они там же, куда увезли Урсулу? Ему стало страшно за нее. Что с ней делают? Жива ли она? Ему хотелось сорваться и бежать прямо сейчас, но приходилось ждать до завтра — то есть в таком смятении нужно было прожить сегодняшний вечер и ночь.

Новые цели и методы

Урсула проснулась на больничной кровати в какой-то светлой полупустой комнате. Одной из стен комнаты было большое прозрачное стекло. Первое, что почувствовала женщина — это боль в животе. Она села на кровати и осмотрелась и увидела у стекла мужчину в белом халате и в недоумении уставилась на него. Это был высокий стройный мужчина со светлыми волосами, зачесанными назад. Белый халат выглядел безукоризненно, как и пиджак с рубашкой под ним. Лицо его было белым, словно он ни разу не выходил на улицу, а серые водянистые глаза смотрели с насмешкой, будто на глупую девчонку.

— Здравствуй, Урсула.

— Кто ты такой? — спросила она.

— Я — новый главный врач в этой колонии. Можешь называть меня доктор Рид. Ты слишком много болтала о нас в своем блоге и жалкой газетенке, поэтому я решил заткнуть тебя, а заодно заставить принести нам пользу. Кстати, ты, наверно, задаешься вопросом, что нам от тебя надо и чем мы на самом деле занимаемся, не правда ли? Так вот… я открою тебе секрет, ведь ты так хотела его узнать. Понимаешь, ты и твой муж навели немало шума, раскрыв деятельность Крейна. Его Красную Линию пришлось закрыть, а его самого — прикончить. Но зато мы поняли, что дело в самих эльфах. Они хоть и подходят всем, но при этом токсичны, поэтому мы решили, что возможно, людям подойдут органы тех, кто эльф лишь наполовину.

— Так вы все еще потрошите одних в угоду других?

— Да, — ответил он и улыбнулся, словно сказал простую и очевидную истину, — Но зато мы подняли цену и наши услуги теперь доступны не всем. Так что потрошим мы не всех.

— Эльфы наполовину? — спросила она, хотя и сама понимала, в чем дело.

— Да, одного из таких ты, кстати, вскоре и родишь. И будешь рожать их до самой старости. А потом мы просто распылим тебя и о тебе никто не узнает. Видишь ли, человеческих женщин раздобыть куда проще, чем искать по лесам сбежавших эльфов. А материалы ДНК у нас есть в достаточном объеме.

— И как вы добываете женщин?

— Наш мир несовершенен, Урсула. К сожалению, существуют никому не нужные нищенки, проститутки и просто одинокие женщины и девушки. Некоторых продают нам мужья или родители… Их полно по всему миру, дорогая. Ты досталась нам бесплатно. Что-то я заболтался с тобой. Добро пожаловать!

Женщина стояла ошарашенная. Ее охватил страх и ужас. Сперва она начала прохаживаться по комнате, словно схваченная в плен хищница. Потом забралась в кровать, сжалась в комок, обхватив колени и укрывшись одеялом и уставилась в стену.

«Гедеон меня спасет, — успокоила она себя, — Обязательно спасет».

Она вспомнила мужа, внимательного и деловитого, с добрыми и немного грустными глазами. Вспомнила их квартиру, которую они с такой любовью обустраивали. Неужели Урсула никогда не увидит это все? Неужели не услышит голос мужа, вновь не обнимет его?

С тех пор, как они с Гедеоном поженились, Урсула считала, что ей с ним очень повезло. Он стал не просто мужем, но и опорой и другом. Гедеон мог показаться скучным, но всегда был готов поддержать и помочь. А еще был достаточно терпелив и дружелюбен.

Урсуле было стыдно признаться, но она впервые за долгое время почувствовала себя свободной и не обремененной постоянной заботой о ком-то. Гедеон был неприхотлив к еде или обстановке. И даже если бы Урсула все закрасила бы в девчачий розовый цвет, он бы и слова поперек не сказал. Он мог себе приготовить и сам, и готовил, когда девушка была слишком увлечена работой, но все же Урсула считала своим долгом заботиться о муже, который так любит и беспокоиться о ней. А по вечерам и в выходные они сидели на винтажном мягком диване, ели попкорн и и смотрели фильмы. Это были самые счастливые два года в ее жизни. И ей не хотелось верить, что они были последними.

В ее камере выключили свет, а стеклянную дверь закрыли жалюзи, оставив ее в полной темноте. Ее охватила паника и она боролась с ней около трех минут. Она встала и начала ходить в абсолютной темноте. Неприятные ощущения от холодного пола заставили ее вновь залезть на кровать и укрыться одеялом. Вскоре тревожность спала и она уснула. И во сне впервые за несколько лет увидела Джину. Она пришла к ней вместе с маленькой эльфийкой. Урсула узнала ее — это была та самая Ли. Она выглядела радостной.

— Джина? Как ты?

— Ты попала сюда не просто так. Ты должна вытащить отсюда всех этих детей. Особенно ту девочку, которая в тебе.

— Я не могу. Я очень устала. Я столько раз начинала бороться и каждый раз проигрывала. Наверно, я слишком слабая, — сказала Урсула и расплакалась.

— Эта борьба требует твоих сил. И другого выхода нет, милая.

— Что я могу? Я абсолютно одна.

— Нет, ты не одна. Тут есть твой друг. Просто будь послушной и спокойной и ты увидишь его, — сказала Джина и протянула руку, чтобы коснуться ее волос, но ее рука прошла сквозь нее.

— Хорошо, — через силу согласилась Урсула и села на кровати. Желая обнять сестру, но та отстранилась.

— Мы скоро придем сюда. Древнейшая наконец-то решилась на месть, и мы вырвемся на свободу, — сказала Ли. Урсула впервые услышала тонкий голос этой девочки.

Но женщина ничего не поняла и лишь вопросительно посмотрела на эльфийки.

— Ты скоро все узнаешь, — сказала Ли и посмотрела на Джину, — Нам пора идти.

Та посмотрела на старшую сестру с грустью и погладила по щеке. Однако Джина не выглядела грустной, скорее, посвежевшей и радостной.

— Я больше не страдаю. Будь смелой, Урсула, как была всегда.

Она улыбнулась и последовала за эльфийкой, несколько раз обернувшись на сестру. Они прошли сквозь стекло комнаты и прошли по коридору прочь. Ее золотистые волосы были длинными, как до того, как она остригла их в тот памятный и злополучный день. Урсула помнила, как ей было стыдно жить счастливой жизнью с Гедеоном, как она не хотела вспоминать о сестре. Но теперь поняла, что и Джина тоже освободилась, ведь и сама страдала больше, чем Урсула. Хрупкая и тонкая, как молодое деревце, Джина на себе испытывала все ужасы медицинских процедур. Но теперь она свободна и ее можно отпустить и жить дальше. Осталось только избавиться от чувства вины за то, что не отпускала ее и за то, что согласилась на эту кошмарную операцию по пересадке.

Урсулу вскоре перевели в общую палату. Она ужаснулась тому, как много девушек здесь находилось. Они выглядели подавленными, разозленными и смирившимися со своей печальной судьбой.

Девушки в основном жили и ночевали в нескольких пещерных комнатах по трое или пятеро. Просыпались, когда включали свет, потом завтракали в общем зале. Затем был осмотр у врачей, прогулка, обед, потом снова прогулка, прием лекарств, осмотр и отбой. Каждый день одно и то же. Общаться друг с другом запрещалось, хотя девушки особо и не стремились к этому. Каждая из них закрылась в своей обреченности и тоске. Чем-либо заниматься — тоже. И это было самое тяжелое. Ходить по полупустому каменному залу или по большой террасе, где негде даже присесть, и ничем не заниматься, сидеть, стоять или ходить, уставившись в стену — это ужасно. Деятельная Урсула мучилась от тоски и бездеятельности, поэтому периодически она нарушала правила и разговаривала со своими соседками, за что получала строгий взгляд надзирательниц. Но однажды она не выдержала и подошла к одной из них и просто уставилась на нее злым взглядом.

— Чего тебе? Вернись на место, — огрызнулась невысокая чуть полноватая женщина с темно-русыми волосами, забранными в пучок.

— Дайте нам хотя бы кроссворды, чтобы мы могли хоть чем-нибудь заняться.

— Не положено.

— Невозможно просто так сидеть, просто уставившись в стену! — возмущенно произнесла Урсула.

— Вернись на место! — прикрикнула женщина.

— Не вернусь! Дайте хотя бы книгу!

— Нет! Вернись на место! — закричала инспекторша и все обернулись на них. Урсула нисколько не испугалась.

— Мы — люди, а не стадо коров. Мы не можем просто так сидеть и тупеть! Принеси нам хотя бы кубик рубика или шашки. Или карты хотя бы! Как так можно обращаться с людьми? Хотя, тебе не понять, ты ведь не человек, ты — животное. Если говорить конкретнее, то свинья. Инспекторша не вытерпела и влепила Урсуле пощечину. Но Урсула не осталась в долгу. Она вцепилась инспекторше в зализанные волосы и стала тянуть ее вниз. Поднялся визг и тут все беременные налетели на инспекторшу и начали ее бить. Все это продолжалось до тех пор, пока не заревела сирена и не прибежали другие инспекторы, которые дубинками и оплеухами растолкали и разогнали женщин. Один из них схватил Урсулу за руку и разверну к себе. И Урсула замерла, увидев того, кого никак не ожидала тут увидеть. На секунду узнавание промелькнуло и у инспектора, но тот ткнул ее в плечо чем-то острым и в глазах женщины все потемнело. Очнулась она вновь в той камере, в которой была изначально. Напротив своего стекла она увидела того человека. Он сидел на стуле, откинувшись на спинку стула и положив ногу на ногу. Урсула резко вскочила и на мгновение почувствовала головокружение. Но потом подошла к стеклу и процедила сквозь зубы:

— Как же я рада тебя здесь видеть… Николас.

— Я не скажу о тебе того же самого, — ответил Николас. Ни один мускул не дрогнул на его лице и он даже не сменил позу, — Это ужасное место.

— Ты бросил меня в полной заднице чтобы стать охранником у живодеров? — все также со злостью говорила Урсула. Николас поднялся со стула и медленно подошел к стеклу, рассматривая Урсулу.

— Прости, у меня не было другого выхода. Они могли убить тебя.

Слова Николаса казались ей насмешкой над ее положением.

— О, а теперь я, знаешь ли, в большей безопасности! Это то же самое, что смерть, если ты не понял!

— То, что ты сюда загремела — это не моя вина, — ответил Николас, невольно окидывая Урсулу взглядом. Выглядел он серьезно и казалось, что он чего-то опасался.

Урсула замялась и смутилась.

— Ты прав, — смущенно ответила она, но затем снова с возмущением проворчала, — Но ты бросил меня в какой-то глухомани без денег и документов! А такие, как я понимаю, сюда и попадают.

— У них была моя сестра, — попытался он оправдаться, — У меня не было выхода!

— И где теперь твоя сестра?

— Она мертва.

— Прекрасно. В смысле, это, конечно, ужасно. Но кажется, что твоя жертва была напрасна.

— Я знаю, что виноват перед тобой и перед ней и поэтому хочу помочь тебе. Только ты должна вести себя спокойно и не повторять того, что было вчера. Это было ужасно, Урсула.

— Да, я переборщила, ты прав.

— Та инспекторша теперь тоже одна из вас. Она тоже была ужасна. Нельзя живых людей обрекать на такое существование. Тебя и твоих сестер по несчастью живыми людьми не считают. Вы — просто конвейер по производству доноров. А Мария лишь выполняла свою работу, ты просто уничтожила ее.

— Вы растите маленьких детей, чтобы потом их потрошить и ты говоришь мне о подставе? — вспылила Урсула.

— Я сейчас передумаю, — ответил Николас, не готовый с ней спорить. Он сделал шаг назад.

— Ладно, извини, — сказала Урсула. Злость ушла, а вместо нее накатила усталость и она отступила от стекла, разделявшего ее с Николасом.

— Просто веди себя тихо и тогда ты повысишь шансы на свое спасение, — сказал он, наблюдая за женщиной. Она выглядела ослабшей и отчаявшейся, впрочем, как и другие. Однако, в ней все еще есть надежда и она готова к борьбе, впрочем, как и всегда. Как тогда, когда она четко понимала, что Джина — не жилец, но боролась до конца, чтобы выцарапать для нее хотя бы еще один день жизни, пусть даже он будет полон страданий.

— Хорошо, — сказала Урсула.

Николас ушел и женщина вернулась в кровать.

Ее живот был еще не таким уж большим и Урсула, сперва ненавидевшая свое положение и ребенка внутри себя, из-за которого ей приходилось терпеть столько унижений и неудобств, подумала о нем впервые. Ведь Джина и Ли говорили о том, что ей нужно спасти его. Интересно, что в нем такого особенного?

Слабость и безразличие охватили ее целиком, казалось, что все заволокло каким-то туманом. Выключили свет и все погрузилось в густую темноту, от которой, казалось, даже воздух замер. Урсула зажмурилась пытаясь справиться с накатившей паникой. Она укрылась одеялом до подбородка и в приступе накатившей паники почему-то позвала Джину.

Уснула она в слезах.

***

Месяц проходил за месяцем. Урсула почти смирилась с тем, что ей придется остаться здесь навсегда, хоть в ней и теплилась надежда на то, что Николас все же что-нибудь придумает и выведет ее отсюда.

Беременным все так же приходилось гулять, смотря на голые каменные стены. Но теперь Урсуле не было скучно, потому что ее снедали переживания за ребенка. Она боялась, что после его рождения ребенка просто заберут. Почему-то она связала его с Ли и Джиной. Окончательно привязаться к нему ее заставило шевеление внутри нее. Одновременно с накрывшей ее радостью и изумлением, она почувствовала страх и щемящую грусть. Из глаз покатились слезы, стекавшие на подушку по виску и переносице.

— Прости меня! Прости, что мы с тобой тут оказались. Я не хотела… — прошептала она.

С каждым днем она все больше переживала за ребенка. Живот становился все больше и после очередного осмотра врач что-то написал в ее карточке, приклеил к папке красную наклейку и переложил в другую стопку. Что все это значило — она не понимала, но однозначно что-то серьезное. Ей он ничего не сказал. Врачи вообще ничего не говорили женщинам. Они просто делали пометки в карточках и отпускали их или передавали в руки другим врачам. Сегодня Урсулу просто отпустили.

Но на выходе из отдела врачей ее взяли под руку двое инспекторов и повели куда-то. Урсуле стало страшно и она сделала слабую попытку воспротивиться, но все же последовала за ними. Будь что будет.

У больших металлических ворот они оставили ее и просто ушли. Урсула удивилась и решила открыть двери и заглянуть туда. Это оказался гараж. Ничего не понимающая госпожа Вайс продолжила исследовать гараж, пока не встретила Николаса.

— Давай за мной, — сказал он и радостная Урсула последовала за ним. Они подошли к автомобилю. Он открыл заднее сиденье и сперва достал оттуда теплые зимние ботинки и куртку и кинул Урсуле. Она надела их с трудом. Куртка еле застегнулась на ней. Николас помог ей надеть обувь и завязал шнурки. А потом достал из машины какой-то свёрток, завернутый в одеяло.

— Идем, — сказал он и повел ее по коридорам и тоннелям, пока они не вышли на улицу через выход, которым в свое время воспользовался Гедеон, когда покидал эту же колонию четыре года назад.

— Я до последнего верила, что ты поможешь мне, — сказала Урсула, когда они ушли от колонии на достаточное расстояние.

— Мы пока в опасности, — сказал Николас, — наше отсутствие могут заметить в любую минуту, поэтому нам придется идти долго. Ты сможешь?

— Я постараюсь, — ответила Урсула, хотя ей было тяжело. Срок был достаточно большой, спина и ноги ныли, но ради свободы от этого жуткого места, она готова была идти хоть всю вечность. Но тут он резко остановился и повернулся к ней, положил сверток на снег и взял ее за руку,

— Сейчас будет немного больно, но тебе придется потерпеть. Отвернись, если не терпишь вида крови.

Урсула отвернулась и закусила рукав куртки. Она почувствовала, как Николас разрезает кожу на руке ножом и ковыряется в ней. Было больно и Урсула едва не потеряла сознание. Наконец, когда все закончилось, он перевязал руку взятым с собой бинтом и оторванным рукавом рубашки.

— Эй, ты в порядке? — спросил он побледневшую женщину.

Урсула услышала голос Николаса как сквозь туман и кивнула. Николас взял пригоршню снега и протер ее лицо.

— Нам нужно идти, Улла! Я не смогу тащить вас обеих.

— Да… да, я в порядке, — ответила она, хотя на самом деле чувствовала, как все темнеет в глазах.

Она шла от дерева к дереву, все расплывалось в глазах, но спина Николаса была видна четко. Рука болела, все тело стало тяжелым. Через какое-то время она начала видеть перед собой то Джину, то Ли и это придало ей сил.

— Держись, Улла! Ты почти пришла, — говорила Джина, бледная, со вздувшимися и посиневшими венами и капиллярами, словно утопленница.

«По крайней мере, ребенок родится на свободе» — сказала одна из них и эта мысль засела в Урсуле, словно мантра.

Вскоре сверток в руках Николаса зашевелился. Это оказалась маленькая темноволосая эльфийка. Она зевнула и обняла мужчину.

— Кто это? — Спросила Урсула.

— Это моя племянница, ее зовут Лорен. Она — дочь моей сестры.

— Она будет свободна, — сказала Урсула.

— Да, и она будет жить. Как и твой ребенок. Я хотел дождаться, пока ты не родишь, но понял, что тебе этот ребенок дорог.

— Спасибо.

— Если честно, то я уже жалею.

— Со мной все в порядке. Я не позволю, чтобы с ней что-нибудь случилось, — ответила она.

— По виду и не скажешь, — сказал Николас.

— А что с твоей сестрой? — спросила Урсула. Она поняла, что разговор помогает ей оставаться в сознании и понимании происходящего.

— Она умерла при родах.

— Мне очень жаль.

— Я копил деньги, чтобы выкупить Лорен, но не успел, потому что ее купила какая-то певичка.

— Зачем?

— Я не знаю. Лорен хотели отдать ей, но я нашел способ спасти ее.

— Надо узнать, зачем этой конторе теперь понадобились эльфы.

— Ты хочешь выяснить это сейчас?

— Нет, сейчас я хочу лечь в спальню в своей индийской квартире и не вставать с нее неделю. А еще хочу в душ и горячий чай с имбирем и лимоном.

— Ты знаешь, я не беременный, но хочу того же.

Урсула слабо улыбнулась, хотя из-за тумана в голове не была уверена, улыбнулась ли она? И был ли этот разговор вообще?

— А еще я отдала бы все свои вещи за банку колы.

— Отличная идея. Я думаю, ты скоро сможешь купить ее, только сперва нужно выбраться из этой передряги.

— Да, очень надеюсь, — ответила Урсула с улыбкой, как вдруг почувствовала, как начало тянуть низ живота.

«Ну конечно, мне ведь именно этого не хватало!» — подумала она. Женщина почувствовала, как намокли ее брюки.

Николас, говоривший о чем-то вдруг обернулся и увидел свою подругу, опершуюся на ствол дерева и придерживающую живот.

— Только не говори, что собираешься рожать прямо сейчас! — обеспокоена произнес Николас.

— Я и не говорю, — ответила Урсула резко.

— Сейчас не время…

— Я знаю, Николас, но это не от меня зависит, — раздраженно ответила женщина. Ее бросило в холодный пот, боль сдерживать стало сложно и, чтобы не напугать Лорен, она закусила рукав куртки.

Но схватки скоро прошли и она пошла торопливым шагом, чтобы успеть пройти максимально возможное расстояние, пока ее не задержит очередная схватка. Николас удивленно проследил за ней. Он, конечно, понимал, что Урсула сильная и смелая женщина, но сейчас она вновь его удивила. Они шли почти полдня и схватки стали останавливать Урсулу все чаще и чаще. Единственное, что мог сделать Николас — это держать ее за руку и подбадривать. Перспектива принять у нее роды его пугала. В последний раз она упала наземь и, казалось, потеряла сознание. Николас склонился к ней, поставив Лорен наземь. Но тут его удивила и Лорен. Она подошла к ней и погладила по животу и она пришла в себя, но ненадолго. Боль вновь погрузила ее в забытье. Николас вдруг увидел подходящих к нему двух мужчин.

— О нет, только не это, — сказал он, приняв их за инспекторов.

— Урсула? — испуганно воскликнул один из них.

— Ты знаешь ее? — спросил его Николас.

— Она моя жена, я искал ее, — сказал мужчина и поднял ее на руки, отнес в небольшой охотничий дом. Николас последовал за ней.

— Ты поможешь ей? — спросил Николас.

— Да, я врач, — ответил он. Он был обеспокоен, как и Николас.

Он почувствовал, как с его души сваливается огромный камень. Урсула в надежных руках и это невероятная удача.

— Николас. Я был ее коллегой.

— Да, она рассказывала, ведь это ты оставил ее в той деревне.

Николас хотел что-то ответить, но суетившийся Гедеон остановил его. Урсула пришла в себя и стала стонать от боли.

— Сейчас не время это обсуждать. Выведи, пожалуйста, ребенка. Ему не стоит это видеть.

Николас согласился, взял Лорен за руку и вышел из хижины. Они присели чуть подальше от хижины и мужчина сел на землю возле дерева. Притихшая Лорен, все еще укрывавшаяся одеялом, села рядом, прижалась к нему и прикрыла глаза. Николас приобнял ее и сказал:

— Я отвезу тебя в Лондон, в мой красивый дом, куплю тебе красивые платья и кучу игрушек. И мы будем играть с тобой, кататься на аттракционах. И я никому не дам тебя в обиду.

Лорен посмотрела на него своими ясными голубыми глазами и улыбнулась, а потом снова прижалась к нему и уснула.

Крики Урсулы, которые слышались приглушенно, смолкли лишь под утро. Николас укрыл девочку своей курткой, а сам он успел замерзнуть. К нему подошел уставший и озадаченный Гедеон с пледом. Он укрыл Николаса и присел рядом.

— Ну как? — спросил заспанный Николас.

— Родила. Девочку. С эльфийскими ушами. Ты можешь объяснить мне, что происходит?

Николасу пришлось все рассказать. Гедеон внимательно выслушал и какое-то время молчал. Николас смотрел на незнакомца внимательно, пытаясь угадать эмоции. Не бросит ли он Урсулу с ребенком? И если бросит, то что делать ему?

— Понятно, — озадаченно сказал Гедеон. «И все? Это все, что ты можешь сказать» — задал про себя вопрос Николас. Но провоцировать его Николас не стал. Лишь спросил:

— Значит, ты — ее муж?

— Да. Мы поженились в Индии.

— Когда-то я хотел жениться на ней.

— Ну, ты бросил ее без средств к существованию, так что..

— Мне пришлось. Ее хотели убить.

— Я понял. Спасибо, что вызволил ее, — сказал Гедеон. Его взгляд упал на ребенка.

— Это моя племянница, дочь сестры. Ее зовут Лорен. А сестры нет в живых. Она как и Урсула угодила в такую же колонию, но умерла во время родов.

— Сочувствую.

— Спасибо. Лорен — единственное родное мне существо. Ты ведь позаботишься о ней, если со мной что-нибудь произойдет?

— Если с нами тоже ничего не произойдет, мы позаботимся о Лорен.

— Насчет Урсулы… ты, ведь не бросишь ее сейчас? Она ни в чем не виновата, пойми…

— Я все понимаю, Николас. И я очень благодарен тебе за помощь и ее спасение. Я в неоплатном долгу перед тобой. И Урсулу я, конечно же, не брошу. Ребенок — это немного неожиданно, но не повод ее оставлять. Я люблю ее по-настоящему.

— Хорошо… — с одной стороны Николас почувствовал какое-то облегчение, но еще и ревность.

— Пойду проведаю ее, — сказал Гедеон, поднялся с земли и направился в хижину. Николас в это время смотрел ему вслед. «Может, зря я ее вызволил?» — мелькнула злая мысль, но он отогнал ее. Он не мог бросить Урсулу, ведь и так был виноват перед ней.

Урсула лежала на боку, полусонная и немного бледная от потери крови, и любовалась ребенком. Ее остроухая дочь была такой красивой и хрупкой. Гедеон завернул младенца в полотенце и свой свитер, положил рядом с матерью и вышел, чтобы дать ей хоть немного поспать.

В хижине потрескивал огонь в старой печи, поэтому было даже жарковато. В углу лежали вещи Гедеона и Раджеша, а на полу лежал старый матрас, на котором как раз и лежала Урсула с ребенком. Единственным источником света для них служила керосиновая лампа на столе.

После разговора с Николасом Гедеон зашел и сел рядом и как-то неуверенно коснулся ее волос, будто не имел на это право. Урсула посмотрела на него со смущением.

— Как ты? — спросил он, убрав руку.

— Немного побаливает все, — слабым и слегка охрипшим голосом ответила Урсула, укрытая одеялом и курткой Гедеона.

— Тебе нужно отдыхать. Ты потеряла много крови. Я присмотрю за малышкой. Кстати, как назовешь ее?

— Я хотела назвать ее Джиной, но потом поняла, что у сестры слишком печальная судьба. Так что теперь я не знаю, какое имя дать.

— Как насчет имени Пенелопа?

Урсула улыбнулась и ответила:

— Красивое имя. Ей подойдет. Давай так и назовем, — она робко и устало улыбнулась.

— Хорошо, это тебе решать.

— Она наполовину эльфийка…

— Да, я заметил. И что?

— Ты, наверно, расстроен…

— Тем, что ребенок не от меня? Улла, если ты еще не заметила, я очень далек от предрассудков. Ты попала в беду и я шел тебя вызволять. Ну будет у нас в семье маленькая эльфийка, это даже интересно. Я рад.

Урсула вновь улыбнулась и накрыла его руку своей рукой. Она была благодарна за поддержку. Все же ей повезло с мужем.

— Ты самый лучший, — сказала она.

— Я ведь не планировал детей, наше положение слишком шаткое. Но теперь все изменится.

— Мы ведь не сможем жить в нашей квартире?

— Думаю, нет. Нас там будут искать.

— Жалко. Она была такая красивая. Пенелопе бы там понравилось, — она вздохнул и посмотрела на спящую дочь, а потом вновь взглянула на мужа и обратилась к нему, — Я больше не хочу приключений и борьбы. Я хочу спокойствия, Гедеон.

— Я тоже. И я знаю, где мы можем его найти, — сказал Гедеон и коснулся губами ее лба.

***

К небольшому дому, стены которого были густо увиты девичьим виноградом, подъехал автомобиль. Из нее вышел невысокий мужчина, в кудрявые волосы которого закралась седина, а на исхудавшем лице была изрядно подросшая щетина. За ним вышла светловолосая высокая женщина. Она наклонилась и вытащила из автомобиля детскую авто-люльку, в которой спала девочка в очаровательном темно-синем платьице. На голове ребенка был плотный теплый чепчик.

Мужчина расплатился с водителем автомобиля и тот уехал. Багажа у пары не было. Они переглянулись, взялись за руки и направились ко входу в дом. Там их встретила пожилая пара, выбежавшая им на встречу.

— Гедеон, сыночек мой! Я верила! Я верила, что ты вернешься ко мне! Как же я переживала, сколько молилась! И ты вернулся! — рыдала женщина. Мужчина, который тоже тихо плакал, просто молча заключил его в свои объятия и долгое время не выпускал. А женщина тем временем знакомилась с Урсулой и обнимала ее.

— Какую красотку наш сын отхватил! Ты такая хорошенькая, — говорила она, целуя Урсулу в щеки.

Для Гедеона и Урсулы наступили спокойные времена, чтобы хоть немного перевести дух. Они еще не знали, будет ли у них впереди борьба или нет.

Ночью, когда Урсула лежала в объятиях Гедеона, а Пенелопа лежала на сдвинутых друг к другу креслах, она сказала:

— Мы не сможем всю жизнь прятать Пенелопу. Когда-нибудь нас найдут.

— Значит, нам есть, за что бороться. За Пенелопу, за Лорен, Николаса и нас с тобой.

— Да. Но не сейчас. Сейчас я слишком устала.

— Я тоже устал. Нам нужно время, чтобы Пенелопа хоть немного подросла.

— И что дальше?

— Не знаю.

— А я знаю. Я бы хотела ребенка от тебя. Мальчика.

— Серьезно? Сейчас? — голос Гедеона был приятно-изумленный.

— Не сейчас. В будущем. Может, в следующем году.

— Я не ожидал, что ты это скажешь.

— Ты самый лучший муж, Гедеон. Понимающий, умный и надежный.

— Ну… за мной много ошибок.

— Это неважно. Мне с тобой хорошо. И я хотела бы родить тебе ребенка. Человека, как мы с тобой.

— Я согласен и рад это слышать. Но давай немного повременим с этим вопросом. Хотя бы пару лет.

— Хорошо. Давай повременим. Надеюсь, за это время ничего страшного не случится.

Николас и Лорен

Николас не чувствовал себя в безопасности нигде. Ему казалось, что каждый человек хочет отобрать у него Лорен и причинить ей зло. Казалось, что в его маленькой остроухой племяннице заключена вся его жизнь.

Раджеш привел его в свой старый дом в деревне и там они жили некоторое время. Лорен нравился этот дом. Ей нравились маленькие желтые цыплята, которых привела к ней старушка-индианка. Нравились качели посреди гостиной комнаты. Как заливисто смеялась маленькая полуэльфийка, когда Николас качал ее на этих качелях! А еще Лорен нравилось цветастое сари с пайетками и ярким рисунком, которые Николас ей купил. И браслеты. Она бегала по дому, махала руками, и тоненькие медные браслеты на ее руках весело звенели. Она кружилась и юбка раскрывалась, показывая свой пестрый рисунок. Николас счастливо улыбался, смотря на счастливую племянницу.

Но однажды на рынке он увидел мужчину-европейца и его сердце замерло от страха и безысходности. Неужели за ними следили? Неужели снова придется бежать? Он ведь даже документы не успел получить.

Он прибежал к Раджешу и сообщило том, что по городку ходит европеец. Тот в этот момент варил рисовую сладкую кашу, слушая песенки Лорен. Но когда пришел дядя, она примолкла.

— Не думаю, что это слежка. Скорее всего, это Салазар.

— Кто?

— Тут застрял один из инспекторов Красной линии, компания бросила его без средств к существованию, а одна моя знакомая эльфийки свистнула у него все документы и сожгла. Он живет у моей знакомой фермерши и часто приезжает сюда, чтобы купить продукты.

— Я как-то не сообразил подойти и познакомиться. Пойми, я беспокоюсь за Лорен, не хочу ее потерять.

— Давай завтра на рынок я пойду и посмотрю, кто это. Ты пока посиди дома, хорошо? — спросил Раджеш. Он был раздражающе-спокоен и это бесило Николаса. Однако он ответил:

— Хорошо.

На следующее утро на рынок вышел Раджеш, как и обещал. Он вернулся к вечеру, но обнаружил, что Николаса и Лорен нигде нет. А на столе была записка. Прочитав ее, Раджей лишь укоризненно покачал головой и сел за стол, положив сумку с продуктами на пол. Николас не выдержал и сбежал. Где теперь их искать? И стоит ли? Конечно, Николаса можно понять, он боится за свою племянницу и везде видит слежку. Но, наверно, стоило набраться терпения. Раджей все же решил найти Николаса и Лорен и привезти обратно.

Лорен висела у Николаса на спине. Она была совсем легкой. Лес ей нравился, она поднимала голову и улыбалась, слушая пение птиц и шелест падающих на землю капель. А Николас, охваченный беспокойством, шел, почти не оглядываясь, не понимая, куда он бежит и долго ли придется бегать по лесам. Остановившись у речки, чтобы отдохнуть и перевести дух, он опустил Лорен на землю и присел на ствол поваленного дерева. Лорен тут же окунула ноги в речку и начала радостно плескаться. Его всегда тихая и запуганная племянница оказалась такой жизнерадостной и простой. Смотря на нее, Николас забывал обо всех тревогах. Но тут он услышал, как щелкнул перезаряд и ему казалось, что все внутри него застыло. Оглянувшись, он заметил мужчин в военных формах. Лица их были укрыты концом покрывала, которым, на подобии чалмы были обвязаны головы. Но выглядели эти военные очень необычно и странно.

— Что? Удивлен? — спросил один из них, снимая с лица покрывало, — Мы эльфы. Куда направляешься, кровопийца? Украл эльфийское дитя и ведешь ее на убой?

— Нет… — Николас хотел встать, но эльфы все, как один направили на него оружие. Николас сел и поднял руки, — Я как раз сбежал, чтобы спасти ее. В деревне были инспекторы и я ушел оттуда.

— Ты врешь, — сказал эльф. Видимо, он был их командиром.

— Я не вру. Я спас ребенка из колонии и скрывался в деревне. Она — моя племянница, я спас ее из колонии, — Николас еле ворочал языком от охватившего его ужаса.

— Племянница? — эльф лишь усмехнулся, — Оставь ее и уходи, если не хочешь расстаться с жизнью.

— Ник, кто они? — спросила Лорен, подбежав к нему и схватив за край куртки, — Они отведут меня в то страшное место? — испуганно спросила прижавшаяся к нему Лорен. Но этот же эльф подошел к ней и тронул ее уши, а потом дал ей потрогать свои.

— Мы с тобой одинаковые, дитя. Ты — одна из нас и должна жить среди нас, — сказал он.