Бесплатный фрагмент - Новороссийские дачи: история дачного посёлка на Сухумском шоссе
Эта книга посвящается моей маме
Галине Васильевне СЫСОЕВОЙ в благодарность
за то, что с детства привила мне любовь к истории
Рецензия на книгу
«Новороссийские дачи:
история дачного посёлка на Сухумском шоссе»
Книга посвящена интересному, но до сих пор недостаточно изученному вопросу. В работах историков и краеведов тема дачных поселков, располагавшихся в пригороде Новороссийска в дореволюционную эпоху, изучалась лишь фрагментарно и никогда не являлась предметом отдельного исследования.
В своей книге автор излагает историю дачного поселка, располагавшегося на северо-восточном берегу Цемесской бухты. Неоспоримым преимуществом данной книги является попытка автора реконструировать хронологию событий с конца XIX в. до сегодняшнего дня касательно поселений, начинавшихся за цементным заводом «Цепь» («Октябрь») и простиравшихся до имения «Шесхарис» инженера Осинского.
И. А. Гусенин также описывает состояние дел дачного поселка в очень непростой период истории России — революционных потрясений 1917 г. и последовавшей Гражданской войны. Автор по крупицам пытается воссоздать историю смены владельцев участков в эти годы.
В книге анализируется законодательная база дореволюционной России. Характеризуются как нормативные акты имперской власти, так и постановления местной администрации, затрагивается вопрос колонизации Черноморского побережья в XIX в.
Отдельная глава посвящена истории Детского городка, который располагался на территории дачного поселка в первой половине 1920-х гг. Автор описывает не только месторасположение детских домов, но и приводит списки личного состава сотрудников Детского городка. В книге удачно представлены их характеристики, с указанием личных качеств, и даже степени благонадежности в отношении новой власти.
Автор подробно анализирует состояние дачных домов в период, когда они находились в ведении цементного завода «Октябрь», затем жилищно-строительного кооперативного товарищества «Красно-цементное». В конце книги И. А. Гусенин дает характеристику современному состоянию сохранившихся зданий бывшего дачного поселка.
Книга написана с привлечением солидного круга источников. Автор использовал материалы фондов Управления архива МО г. Новороссийск, изучил законодательную базу, справочные издания, использовал материалы периодической печати и тексты личного происхождения. Наблюдения автора позволяют сформировать общее представление о быте и нравах людей, живших в дачном поселке в разные годы конца XIX–ХХ вв. И. Гусенин не упускает из виду и описание биографий владельцев дач.
В книге фрагментарно представлены история Елизаветинской санатории, Ольгинской обители и дачи профессора Ковалевского, располагавшейся в Пенайском урочище.
В конце повествования И. Гусенин анализирует некоторые нестыковки в изученных им материалах. Пытается ответить на ряд вопросов. Какова история «исчезнувших» из архивных документов дач? Что происходило с данной территорией в послевоенный период? Какие перспективы у сохранившихся зданий? Таким образом автор определяет направление исследований на перспективу.
Книга прекрасно иллюстрирована редкими фотографиями, рисунками и картами.
В то же время глава «Октябрьская революция и Гражданская война» оказалась излишне описательной и перегруженной второстепенными фактами, что создает ощущение некоего сумбура в повествовании.
В главе «Передача дач Детгородка в ведение ц/з „Октябрь“» автор дает подробный отчет о техническом состоянии дач и перечень необходимых ремонтных работ на тот период времени. В главе «ЖСКТ „Красно-цементное“» мы вновь встречаем подобные характеристики. Так как промежуток времени между описываемыми ремонтными комиссиями был незначительным, создается устойчивое впечатление повтора излагаемого материала. Может быть, следовало изложить материал в другой форме?
В целом жители Новороссийска, историки, краеведы и сотрудники туризма получили прекрасный подарок. Представляется, что насыщенная интересными фактами книга И. Гусенина устраняет серьезный пробел в истории города и открывает перспективное направление в дальнейших исследованиях дачных поселков Черноморской губернии.
Рецензент —
кандидат исторических наук,
доцент кафедры инженерных дисциплин
и управления Новороссийского политехнического
института (филиал) ФГБОУ ВО «КубГТУ» Нагаева Г. А.
От автора
Бывшие барские дачи за цемзаводом «Цепь» (ныне цемзавод «Октябрь») — это своеобразная терра инкогнита для профессиональных новороссийских историков, краеведов и просто любителей истории. Дореволюционный Новороссийск со всех сторон был окружен дачами: в Мысхако, в Широкой Балке, за цемзаводом «Октябрь», в Пенайском урочище и других местах. Но обо всех этих местах и существовавших в них барских дачах мало что известно. Более-менее известны некоторые дачные домики, находившиеся на Сухумском шоссе. Сразу хочу подчеркнуть, что в этой книге мы будем рассматривать только дачи на участке Сухумского шоссе, за цемзаводом «Цепь», немного коснемся дач Пенайского урочища, а также того, что кроме дач находилось в дачном поселке, частично историю постройки Сухумского шоссе, и, конечно, Детского Городка. Остальные дачи и культурные участки — это, несомненно, цель для будущих исследований.
Меня всегда привлекала эта тема своей неизученностью. Крайне интересно, что же там за история творилась. Ведь мы сейчас говорим об истории целого дачного поселка, а не отдельно взятого домика. Дачный поселок на Сухумском шоссе был по статусу выше дачных участков в Мысхако. Земельные участки в Мысхако раскупали зажиточные горожане, купцы средней руки, гласные Городской Думы и так далее. Но в целом в Мысхако имел дачи в основном местный люд — горожане.
Другое дело — поселок за цемзаводом «Цепь», вот там покупали землю богатые промышленники, графы, высокооплачиваемые инженеры, дворяне и другие знатные и состоятельные люди со всей Российской империи. Я по крупицам собирал историю дач, общался с людьми, которые когда-то жили или учились в школах, которые находились в некоторых барских дачах.
Хочу выразить благодарность за помощь и поддержку Галине Леонидовне Кольцевой, Наталье Васильевне Кербс, Михаилу Генриховичу Леонову, Людмиле Борисовне Бойко, Александру Борисовичу Герасименко, Гильде Александровне Нагаевой. Начальнику Управления архива МО г. Новороссийск Наталье Анатольевне Мартовецких и главному специалисту управления архива Светлане Николаевне Лемешевой, а также Василию Михайловичу Хонину.
Эта книга раскроет вам множество тайн дачного поселка, но, я уверен, что еще немало предстоит раскрыть!
О дачном поселке и культурных участках
«После пыльного и жаркого города, когда едешь по шоссе, — веселит взор, разбросанными среди зелени усадьбами-дачами, припертыми к берегу бухты. Вот здесь можно найти тихое пристанище в уютной усадьбе, в тени зелени, с прекрасным видом на бухту и море с хорошим купаньем»
(Личков Л. С., 1904).
Колонизация Черноморского побережья началась сразу после завершения покорения Кавказа в 1864 году и первые 20 лет велась крайне неудачно.
Первоначально правительство пыталось заселить побережье в принудительном порядке. Не увенчалась успехом и попытка привлечения на побережье с большими льготами известных своей высокой культурой земледелия немцев, чехов, эстонцев, а также знакомых с природой и сельским хозяйством Черноморского побережья турецких армян и греков. Новые поселенцы не только не способствовали возрождению старых и новых сельскохозяйственных культур, но и повели хищническое истребление хозяйства. Их деятельность сводилась большей частью к уничтожению вековых лесов, вырубке выращенных горцами плодовых деревьев с целью облегчить сбор урожая.
Ещё более неудачной оказалась попытка создать крупные землевладения путём раздачи в частные руки огромных участков земли, либо безвозмездно в виде пожертвований, либо за ничтожную плату с рассрочкой в 10 лет. Таким образом к 90-м годам XIX века вся земля на Черноморском побережье была распродана и раздарена, а между тем побережье представляло собой безлюдную пустыню.
Оживление колонизации Черноморского побережья началось в конце 80-х г. XIX в. Стабильные успехи появились лишь в 90-е годы, когда правительство обратило серьезное внимание на Черноморское побережье Кавказа и приняло ряд мер и законов для более быстрого и успешного его освоения. В их экономическую основу был положен план раздачи в небольших размерах оставшихся в руках казны земель под создание культурных и дачных участков. Новыми владельцами этих участков стали, главным образом, люди образованные и состоятельные, жившие в самых разных местах Российской империи.
Сильный толчок для развития колонизации Черноморского побережья дало проведение железной дороги Тихорецкая–Новороссийск. В 1896 году для ускоренного и более детального развития побережья Черноморский округ был выделен из состава Кубанской области, с которой он не имел в принципе ничего общего, в отдельную Черноморскую губернию. И Новороссийск стал административным центром новообразованной губернии. В 1891-м году были начаты работы по проведению 500-верстного шоссе Новороссийск–Сухуми. Дорогу, проходившую по берегу Черного моря, называли Анненковским, Голодным, Сухумским или Береговым шоссе. Руководил стройкой генерал Михаил Николаевич Анненков. В отдельные месяцы численность рабочих доходила до 16 тысяч человек. Дорога была завершена в 1895 году, мостов на больших реках не было, а через небольшие речки были перекинуты временные деревянные мостики. Основные каменные мосты были построены только к 1900 году. Тогда шоссе и было сдано в эксплуатацию. С окончанием строительства шоссе в 1895-м году плановые участки по обе его стороны стали осваиваться особенно быстро. Хотя земли под дачи обрели владельцев еще в 80-90-е гг. XIX в. Постепенно за городом по обе стороны шоссе вырос дачный поселок.
В прибрежной полосе, недалеко от города, начала развиваться дачная жизнь. Состоятельные люди империи покупали землю, строили дачи и жили там летом семьями или сдавали в аренду. Причем возникали не просто отдельные дачи, а целые дачные поселки, окруженные прекрасными фруктовыми садами. Как, например, дачный поселок по обеим сторонам Сухумского шоссе за цемзаводом «Цепь». От цемзавода, его садов и больших и роскошных садов дачи Васильевой поселок протянулся вдоль берега на полторы версты включительно до дачи фон Энгельмана. Хотя, разумеется, она не всегда была «конечной». После неё со временем появились дачи других людей. И поселок еще вытянулся в верстовом измерении.
Эти так называемые культурные участки, принадлежавшие частным лицам, были плантажированы и засажены виноградом, ибо иная высшая культура вследствие норд-оста в этом месте — невозможна. Возделанные, засаженные, огороженные участки производили живое, хорошее впечатление, тем более что на каждом таком участке находились жилые постройки.
Министерство земледелия и государственных имуществ ввиду заселения этого пустынного в сущности края стало отводить казенные земли частным лицам на основании выработанных льготных условий. Участок шёл в пользование для устройства дач и разведения там виноградников, садов, тутовых рощ и проч. на пять лет с правом приобретения участка в собственность по истечении этого срока и при выполнении всех условий. Эти положения (контракт) были утверждены министром земледелия от 12 июня 1900 года.
Земля считалась культивированной, если четверть ее была засажена указанными выше для Новороссийского округа сортами благородных древесных и культурных растений. В контракте было точно указано количество деревьев и кустарников каждой породы на десятине. Кроме того, на участке должны быть возведены постройки, причем жилое помещение (деревянное или каменное) должно занимать не менее 12 кв. саж, а надворные — не менее 4 кв. саж. Если эти условия в течение пяти лет не будут выполнены в точности, то участок отбирался в казну. По выполнении же предоставлялось право приобрести участок в собственность за цену, размер которой выяснялся через умножение на 20 годовой платы за пользование участком, причем плата, причитающаяся за время приобретения участка в собственность, в счет продажной цены не засчитывалась. На приобретенный участок совершалась на общем основании купчая крепость. Продажная цена по желанию приобретателя участка могла быть рассрочена на 37 лет с взиманием за каждый год пяти процентов роста и одного процента погашения в сроки, определенные в купчей крепости.
Вот те условия, на которых приобретались частными лицами участки земли на Кавказском побережье Черного моря. Такие лица, несомненно, должны были иметь некоторый капитал, ведь с пустыми, хотя и рабочими руками к выполнению этих условий само собой приступить было невозможно.
Но какие средства нужны были для окультуривания хотя бы одной десятины? По ценам 1895-го года только плантаж одной десятины обходился в 960 руб., считая земляные работы по 40 коп. за сажень. С посадкой и кольями затраты составляли ровно 1 000 руб.
В 1903-м году, принимая во внимание, что культура выразится в винограде, плантаж должен быть глубиною не менее 5 четвертей, а выработка квадратной сажени такого плантажа стоила 50 коп. Работа эта была дьявольски трудная, и рабочая цена не падала, а еще и имела тенденцию к повышению. Окупаться затраты начинали только на 5-й или 6-й год. Итак, только один плантаж десятины в том же 1903-м году стоил 1 200 руб. Затем посадка, огораживание, уход, постройка дома — не менее 2 000 руб. А ведь был зачастую еще огород и другие непредвиденные расходы. Представьте, что нужно культивировать три десятины, тогда приступать к делу можно, имея около десяти тысяч в кармане или рассчитывая на такие деньги в течение пяти срочных лет. В противном случае участок, несмотря на затраченные труд и капитал, переходит снова в казну.
Потому неудивительно, что большая часть культурных участков (если не все) принадлежала состоятельным лицам, которые смотрели на свои владения как на дачи для отдыха, либо просто занимались виноделием. А для занятий виноделием опять-таки требовались деньги, пока не начнется производство вина, которому еще нужно было найти сбыт. В общем, нужна была приличная финансовая подушка.
На карте города за 1902 года указаны основные дачи и крупные земельные участки, существовавшие на тот момент.
Конечно, количество дач не было величиной постоянной, равно как и количество земельных участков. Они продавались, перепродавались, дробились. На 1902 год благодаря этой карте видно, что существовали крупные участки Текиджиева, Барыкова, Фоса, Осинского, Прокопенко. Всего пять фамилий. Но не исключено, что на карте отмечены только очень крупные земельные участки.
Как пишет в книге «История Новороссийска в открытках» краевед А. Б. Герасименко: «Среди городских дач старейшей, с причудливой архитектурой, являлась дача Георгиева, дача Асмолова (Асмоловой — авт.), засаженная садом с интересными экземплярами растений, дача-усадьба Барыковой, на участке которой велись посадки по всем правилам сельскохозяйственной науки, несколько дальше от дороги дача Буколовой (с интенсивным карликовым плодовым хозяйством с заграничными образцами), готический замок-дача князя Голицына, дача Ермолова в мавританском стиле». В этом же районе находились дачи Никулина, Тенедиева, Михиной, Энгельмана, Самсонова, Посполитаки, швейцарская дача Волкова, зимние дома-дачи Волкова и Самсонова с прекрасными садами, виноградниками, среди которых расположен оригинальный дом-сакля, где в верхнем этаже находится «самсоновская церковь», с балкона которой открывается великолепный вид на Цемесскую бухту. В двух ущельях, которые принадлежали господам Кольсгорну, Ливену и Самсонову, практикуется разведение фазанов, имеются большие искусственные бассейны с проточной водой. В разбросанных по балкам рабочих домиках можно было получить хлеб и самовар, а иногда и молоко.
Стоит заметить, что владельцы дач не всегда проживали в них постоянно. Поэтому желающие приехать в Новороссийск с целью курортного лечения могли взять дачу в аренду.
На людей, проезжавших по Сухумскому шоссе, дачные участки производили хорошее впечатление. Дачи с охотой снимали, несмотря на высокие цены. Так, меблированная дача в четыре комнаты стоила 300—400 рублей за сезон (с мая по октябрь), в 5—6 комнат — до 600 рублей. Отдыхающих привлекали живописное место, достаточно удобный для купания берег, возможность совершать увлекательные пешеходные экскурсии по окрестностям, поездки на автомобилях вдоль шоссе. Также имелись прекрасные возможности для рыбалки. Любители техники имели возможность побывать на Пенайском маяке, осмотреть приспособления для маячного освещения и послушать объяснения смотрителя маяка. Тем, кто предпочитал пешие прогулки, рекомендовались прилегающие к шоссе тенистые ущелья. Любители же горных экскурсий могли совершить подъем на Сахарную или Лысую горы. Можно было прокатиться на велосипеде до Кабардинки и дальше. Но еще большее значение для отдыхающих имели удобства поселка и благоустройство самих дач: близость города, продуктовых лавок при цемзаводе «Цепь», где всегда можно было купить свежую провизию, наличие хорошего шоссе, водопровода в поселке. А также телефонов на некоторых дачах. Для желающих заняться виноградным лечением очень важным было то обстоятельство, что совсем рядом с поселком находились Пенайские культурные участки, где выращивались не только винные, но и лечебные сорта винограда.
Благоприятные климатические условия позволяли Новороссийску надеяться на создание в нем большого лечебного центра и вообще на развитие дачной жизни в окрестностях. Наш город в былые времена всегда привлекал богатых и состоятельных людей своей красотой, лазурным морем, теплым климатом.
В 1904-м году попасть в центр дачного поселка, смежного с заводом «Цепь», или, как говорили местные, в «Самсоновку», можно или на катере до Староцементного завода (цемзавод «Пролетарий» — авт.), оплата за проезд составляла 10 коп. После чего нужно было либо две версты идти пешком, либо же плыть на фелюге прямо в «Самсоновку», оплата за проезд составляла от 60 коп. до рубля. Также за 2 рубля можно было нанять извозчика.
В архивных документах дореволюционного периода также встречается название «поселок Пенайских дач». Возможно, что название «Самсоновка» употреблялось больше в разговорной речи, тогда как первое, как мы видим, в деловой переписке среди госучреждений. Интересно, что в середине 1920-х гг. за дачным поселком закрепилось уже другое название — «Шесхарис».
Вот как описывал путешественник поездку в дачный поселок в 1904-м году: «…дальше два-три скучных изгиба дороги и перед нами из-за пригорка вновь выступают красные кирпичные здания завода с его высокими трубами. Это цементный завод Акционерного Общества „Цепь“. Хорошенькие домики — особнячки для служащих стоят над пыльной дорогой. Серые от пыли громады заводских зданий громоздятся выше. Но вот камень и пыль промышленной сутолоки, наконец, сменяются зеленью: мы въехали в область дач. Жаль только, что растительность, обступающая дорогу справа и слева, не отличается размерами, но ведь строить дачи и беречь деревья начали не более как 12—14 лет тому назад, а до того времени всё лишь рубили нещадно и беспорядочно. Тем не менее некоторые из дач совсем скрыты за зеленью».
Для желающих приобрести землю в дачном поселке в 1904-м году одна сажень земли в первой линии у моря оценивалась в пять рублей. А во второй линии от моря — от одного до трех рублей. Для сравнения, сажень городской земли в центре города оценивалась от 15 до 20 рублей.
Иллюстрированный практический путеводитель по Кавказу Г. Москвича за 1914 год сообщал: «от Новороссийска до Геленджика по берегу моря идут так называемые культурные участки, принадлежащие частным владельцам. Эти участки, разные по количеству земли (от 3 до 10 десятин), плантажированы и засажены виноградом, ибо иная высшая культура вследствие норд-оста в этом месте невозможна. Возделанные, засаженные, огражденные участки производят живое хорошее впечатление, тем более что на каждом находятся жилые постройки».
Некоторые путеводители писали фамилии владельцев дач неправильно, из-за чего потом возникали несоответствия. Например, путеводитель по Черноморскому побережью Кавказа за 1916 год (составитель Доброхотов) пишет о дачах: «за Пенайским маяком, на правой стороне расположены культурные участки и дачи Староцементного завода Асмолова, Волкова, Георпева (так в путеводителе — авт.), Михина и др». Забавно, что из четырех перечисленных дач — фамилии трех владельцев указаны не корректно и правильно (правильно — Асмоловой, Георгиева, Михиной — авт.)
Кроме дач, в поселке имелся известковый завод инженера Осинского (он находился примерно на месте нынешнего БТОФ — авт.), Козловский (Свято-Ольгинская обитель или Ольгинский монастырь) монастырь с кладбищем и на 9-й версте Елизаветинская санатория.
В списке землевладельцев Кубанской области и Черноморской губернии за 1909—11 гг. список владельцев дач выглядел следующим образом:
Буколова Лидия Владимировна (1 800 дес.)
Васильева Эмилия Ивановна (1 395 дес.)
Каракай Анна Федотовна (330+196 дес.)
Медведев Феофан Алексеевич (1 222 дес.)
Михин Павел Васильевич (1 333 дес.)
Проценко Григорий Мефодиевич (1 ¾ дес.)
Ананко Григорий Леонтьевич (179 дес.)
Асмолова Софья Сергеевна (2 дес.)
Голицын Борис Борисович (1 526+2353 ½ +16,6дес.)
Гусакова Ольга Матвеевна (1,5 дес.)
Дерюгин Григорий Михайлович (10 ½дес.)
Ермолов Виктор Клавдиевич (1047 +5 ½дес.)
Ковалевский Павел Иванович
(4 ¼ +3 ¼ +2 ¾ +4,6 +8 ½ +4 дес.)
Козловская Ольга Викентьевна
(22 +1 359 +1040 +33 +1 +5 дес.)
Котлярова Феодосия Степановна (689 дес.)
Осинская Александра Андреевна (300 дес.)
Прокопенко Василий Григорьевич (10 дес.)
Щенснович Александр Николаевич (5 ¼ дес.)
фон Энгельман Зинаида Александровна (1 500 дес.)
Черноморское Общество цементного производства (406+374 ¼ дес.).
В этом перечне землевладельцы указаны с общим количеством земли в собственности. Нет разделения с привязкой к географии. Поэтому приведенная выдержка немного условная, так как я ее составлял ориентируясь на известные мне фамилии и, возможно, кого-то упустил.
Практически весь период существования дачного поселка, как отдельной от города единицы город пытался присоединить его земли к своей селитебной части, так как эти населенные пункты пользовались всеми благами цивилизации, которые предоставлял город, но при этом не платили никаких налоговых отчислений. Естественно, что это было крайне несправедливо по отношению к городскому бюджету. История этих попыток уходит корнями еще в конец XIX в. Во время приезда в Новороссийск императора Александра III несколькими видными жителями города было подано прошение императору о присоединении к городу в административном и налоговом отношении значительной части прилегающей к городу и заселенной частными владельцами земли. Ходатайство это было рассмотрено в министерствах и Сенате, но вследствие отсутствия поддержки со стороны города и противодействия барона Ливена, не желавшего платить городские налоги за цементный завод, прошение было выполнено лишь частично.
В 1912 г. по инициативе одного из городских гласных (т.е. депутатов Городской Думы — авт.) в Городской Думе был поднят вопрос о включении в черту города в административном и налоговом отношении следующих частных владений:
1. Земли Черноморского Общества цементного производства.
2. Земли цемзавода «Цепь».
3. Дачные и культурные участки от цемзавода «Цепь» до дачи Энгельмана включительно.
Дума вынесла постановление поручить особой комиссии рассмотреть всесторонне вопрос о присоединении к городу означенных владений. Работать комиссии пришлось в самых неблагоприятных условиях, так как ее работе неоднократно пытались воспрепятствовать заинтересованные лица. В итоге комиссия все же смогла выполнить поставленные перед ней задачи. И Городская Дума на экстренном заседании 8 марта 1917 г. постановила ходатайствовать перед правительством о включении в черту города двух цементных заводов и 28 дачных участков, исходя из следующих соображений: «В последние 10 лет, одновременно с ростом Новороссийска, стали быстро застраиваться земли, прилегающие к его окраинам; часть города — Адамовича балка слилась с соседним цемзаводом Черноморского Общества цементного производства и стала местом проживания половины общего количества рабочих, работающих на этом заводе; далее, за цемзаводом «Цепь», густо заселились дачные участки, образовав поселок с церковью и школой. Эти пригодные места — поселения двух названных заводов и дачный поселок, имеют общую жизнь с городом Новороссийском, предъявляют к городу требования на больничное обслуживание, городские училища, извозный промысел и продукты потребления, приобретаемые в городе. Они страховали свои постройки в городе, пользовались почтово-телеграфными учреждениями, банками, магазинами, мостовыми. А ведь на содержание городской больницы, прогимназии и городских училищ город тратил до трети своих скромных доходов.
В последнее время, во время войны (имеется ввиду Первая мировая война — авт.), люди, живущие на заводах, исходатайствовали у Новороссийского Городского Управления право пользоваться на равных основаниях с горожанами продовольственными продуктами, которые приобретались на городские средства для снабжения ими населения по сниженной цене. Живущие в дачном поселке жители также пользуются некоторыми продуктами, приобретаемыми на городские средства.
Таким образом, пользуясь выгодами и преимуществами городского благоустройства, эти поселения не несут никаких обязанностей в деле поддержки городского бюджета и в работах по улучшению жизни населения как самого города, так и этих поселений.
Ещё в 1912-м году Министерство финансов признало вышеперечисленные поселения городскими и взимало сборы с имуществ этих поселений как с городских, причисляя их к городу Новороссийску. Хотя эти земли не входили в городскую черту.
Земли завода Черноморского Общества цементного производства вклинились в территорию города: с северо-западной стороны на протяжении 350 саж. ограничивает эту землю городская часть — балка Адамовича, а с другой, почти под прямым углом к первой, на протяжении 1 ¼ версты по берегу бухты, так называемая портовая территория, входящая в состав города. Такое расположение земли означенного Общества показывает, что только по какому-то недоразумению она с находящимися на ней постройками не включена в черту города Новороссийска. В настоящее время это Общество в полной мере пользуется этой прибрежной полосой для своих заводских нужд. Завод «Цепь» также пользуется для своих надобностей этой прибрежной полосой.
Резко обнаружилась ненормальность отношений поселений цемзаводов и дачного поселка в 1916-м году, когда эти местности стали предъявлять Городской Управе требования по снабжению их продовольствием. На цемзаводах главным рабочим контингентом служат преимущественно немцы. У горожан в итоге сложилось мнение, что завод Черноморского Общества цементного производства представляет как бы автономную немецкую область. Дачный поселок за означенными заводами образован преимущественно жителями города Новороссийска, которые естественно тяготеют к городу. Летние дачные помещения представляют собой продолжение города, и распространение забот Городского Управления на это поселение будет отвечать желаниям его жителей, что подтверждается присланными заявлениями многих из них, например Л. П. Георгиевым, А. П. Подушко, А. Ф. Толкиным, А. Н. Щенсновичем и др.»
Перебои с продуктами в постановлении Думы упомянуты не случайно. Начиная с 16 марта 1916 г., в Новороссийске начались перебои с продуктами. Цены на продовольственные товары резко повысились: черный хлеб — 5 коп. за фунт, белый хлеб — 6 коп. за фунт, мясо — 21 коп. за фунт, картофель — до 2 руб. 10 коп. за пуд. Для сравнения в неспокойном 1905 г., после того, как Новороссийская Городская Дума начала контролировать рынок продовольственных товаров, цены были следующие: мясо 3½ коп. за фунт, хлеб белый 3½ коп. за фунт, хлеб ржаной 3 коп. за фунт, сахар 16 ½ коп. за фунт, сено — 40 коп. за пуд, овёс — 80 коп. за пуд, картофель — 55 коп. за пуд.
Дачный поселок по густоте поселения имел городской характер. В состав дачного поселка входили дачи следующих лиц:
1. фон Энгельмана Андрея Васильевича
2. Козловской Ольги Викентьевны
3. Гарбуза Григория Гавриловича
4. Котляровой Марии Федоровны
5. Михиной Лидии Евгеньевны
6. Ермолова Виктора Клавдиевича
7. Голицына Бориса Борисовича
8. Ананко Григория Леонтьевича
9. Гусаковой Ольги Матвеевны
10. Толкиной Анны Ивановны
11. Асмоловой Софии Сергеевны
12. Вельгоцкого Ивана Ефимовича
13. Подушко Адриана Прокофьевича
14. Кулишка Михно-Максима Емельяновича
15. Гаврилова Ивана Сергеевича
16. Манченко Максима Карповича
17. Сименова (Сименцова) Григория Яковлевича
18. Георгиева Леонида Полихроновича
19. Медведева Федота Алексеевича
20. Богарсукова Егора Никитича
21. Васильевой Эмилии Ивановны
22. Проценко Александра Михайловича
23. Курдюкова Егора Степановича
24. Котлярова Федора Степановича
25. Щенсновича Александра Николаевича
26. Каракая Лазаря Тимофеевича
27. Звездопуло (Азвездопуло) Георгия Харлампиевича
28. Никулина Алексея Андреевича.
Этот список на 1917 г. приведен в свободной форме, а не в порядке расположения дачных домиков. Следует заметить, что с течением времени список неоднократно менялся из-за продаж дач и участков или сдачи их в аренду.
18 января 1917 г. из Городской Управы заведующему Черноморской губернской чертежной поступил запрос приобрести планы земель Черноморского общества цементного производства, земель цементного завода «Цепь», дачных и культурных участков от цемзавода «Цепь» до дачи Энгельмана. Городская Управа просила дать возможность городскому землемеру Н. С. Беляевскому снять копии этих планов, а Управе они были очень нужны.
7 февраля 1917 г. черноморский губернский землемер сообщал в Новороссийскую Городскую Управу, что за бывшей землей генерала Адамовича по берегу моря расположены следующие крупные участки (приводятся фамилии владельцев. К 1917 количество участков увеличилось до семи фамилий):
1. Шашин Федор Михайлович, с количеством земли 294 десятины, 800 кв. саженей.
2. Жирард-де-Сукатон Этьен Артурович, с количеством земли 100 десятин, 1 780 кв. саженей.
3. Пиленко Владимир Илларионович, с количеством земли 135 десятин.
4. Барыков Сергей Лаврентьевич, с количеством земли 201 десятина.
5. Фос, с количеством земли 219 десятин, 900 кв. саженей.
6. Осинская Ольга Валерьевна (или Александра Андреевна), с количеством земли 195 десятин, 1 440 кв. саженей.
7. Прокопенко Василий Григорьевич, с количеством земли 85 десятин, 1 920 кв. саженей.
Интересно, что в свое время, в начале 70-х гг. ХIХ в. одесский инженер Федор Михайлович Шашин купил у Пиленко (соседа по землевладениям генерала Адамовича) 400 десятин земли. Шашин планировал заняться разведением сада и виноградника, но, обнаружив на участке мергель, решил подождать, когда этим природным богатством заинтересуются промышленники.
В июне 1881 г. акционеры Общества «Черноморского портландцементного производства» перекупили у инженера Шашина земельный участок, добавили к нему 700 десятин земли, купленной у генерала Адамовича, и в декабре того же года заложили цементный завод «Звезда», ныне это цемзавод «Пролетарий». 22 января 1882 г. царский министр финансов утвердил устав нового акционерного общества. Председателем правления цементной компании стал барон Этьен Артурович Жирард-де-Сукатон, который также числится землевладельцем.
8 февраля 1917 г. Городская Управа обратилась в Управление Государственного Имущества с просьбой прислать ей земельные планы, помимо озвученных ранее земель цементных заводов появились и новые участки, на которые требовались планы. Это планы всей земли бывшего участка Барыкова и всей земли бывшего участка Фоса.
А уже 28 февраля 1917 г. состоялось заседание Финансовой комиссии по делу о присоединении к черте города Новороссийска соседних цементных заводов и дачных участков. Управление Государственного Имущества ответило Городской Управе 20 марта 1917 г., что в архиве Управления имеются планы на участки «Барыково» и «Фоса» межевания 1888 г. И эти планы могут быть высланы в Управу для снятия копий.
Чуть позже Городская Управа создала небольшое описание дачной местности и характеристику: «Прибрежная местность, начиная от цементных заводов до дачи Энгельмана, протяженностью до 1 ½ версты, достаточно благоустроена: имеется прекрасное Новороссийско-Сухумское шоссе, на всем протяжении сплошные дачи — с цветниками, садами и купальнями, дорожками и проч. Местность, занимаемая цементными заводами, представляет из себя благоустроенное поселение заводского характера со многими складскими строениями, водопроводом, канализацией и электрическим освещением. Садов, парков и прочих мест, имеющих общественное назначение — нет, кроме небольшой поросли позади заводских построек. На земле двух цемзаводов и дачного поселка мест общего пользования нет. Постоянного полицейского надзора в поселке тоже нет. Лишь на двух цемзаводах имеется по одному полицейскому чиновнику и трем городовым на каждого в помощь. Полиция содержалась за счет завода. Город на эти цели не тратил ни копейки. Содержание полицейских чинов обходилось заводам в 3 600 тыс. руб. в год».
В целом Городская Управа справедливо указывала на необходимость создания единого полицейского надзора, ведь скопление разномастного рабочего люда на землях цемзаводов делало нередкими убийства, грабежи и вооруженные нападения, особенно участившиеся в военный период, а раскрываемость преступлений, вследствие наличия нескольких административно-полицейских властей, оставалась крайне низкой.
Приблизительная стоимость всего недвижимого имущества, включая сами цемзаводы, другие строения и землю, составляла 3 000 000 рублей. Количество земли занятой предприятиями равнялось 5 019 дес. 553 кв. саж. Частновладельческой земли — 64 земельных участка общей площадью 57 дес. 383 кв. саж. На благоустройство дачного поселка, как следует из документа, тратилось ежегодно до 15 тыс.руб.
По вопросу присоединения к городу земель цемзаводов руководство оных ответило уклончиво. Не сказав ни да ни нет. А вот сознательная часть дачевладельцев была не против вхождения их дачного поселка в селитебную часть города. Но были и такие, которые не хотели этого, справедливо опасаясь новых поборов и налогов. Дачный поселок уже ранее был обложен государственным налогом на недвижимое имущество согласно Закону от 6-го июня 1910 г. на основании определенной границы между селитебной частью города и поселком.
Каждому владельцу дачного участка было направлено уведомление, в котором сообщалось, что ввиду разрабатываемого Новороссийским Городским Управлением дела о присоединении к черте г. Новороссийска соседних владений, был бы весьма желательным обмен мнениями по этому предмету между представителями города и владельцами соседних имений для выяснения обоюдных интересов в деле хозяйственных забот от слияния разрозненных владений в одно общее, что в итоге предоставит каждому владельцу больше выгод и будет способствовать развитию благоустройства всего района. Каждого владельца земли просили прийти в Городскую Управу 29 января1917 г. в 13.00 для обмена мнениями.
И наконец-то 22 июня 1917 г. свершилось: постановлением Временного правительства частновладельческие земли Черноморского Общества Цементного производства, земли цемзавода «Цепь», дачные участки до дачи Энгельмана включительно, принадлежащие: А. В. фон Энгельману, О. В. Козловской, Г. Г. Гарбузу, М. Ф. Котляровой, Л. Е. Михиной, В. К. Ермолову, Б. Б. Голицыну, Г. Л. Ананко, О. М. Гусаковой, А. И. Толкиной, С. С. Асмоловой, И. Е. Вельгоцкому, А. П. Подушко, М.-М. Е. Кулишка, И. С. Гаврилову, Г. Я. Сименову (Сименцову), Л. П. Георгиеву, Ф. А. Медведеву, Е. Н. Богарсукову, Э. И. Васильевой, А. М. Проценко, Е. С. Курдюкову, Ф. С. Котлярову, А. Н. Щенсновичу, Л. Т. Каракая, Г. Х. Звездопуло (Азвездопуло), А. А. Никулину, М. К. Манченко были присоединены к Новороссийску с изъятием этих местностей из состава уезда с тем, чтобы присоединяемые к городу земли оставались в полной собственности лиц, которые приобрели их ранее на законных основаниях. А также для того, чтобы лица сельского состояния, проживающие в присоединяемых местностях, которые не пожелали бы причисляться к городскому сословию, сохранили все свои права и состояния, которыми они пользовались до присоединения этих местностей к городу.
Эти территориальные изменения произошли при согласовании с министром внутренних дел Временного правительства, Черноморским Губернским комиссаром, и. о. Правителя Канцелярии и Городским головой. После присоединения окрестных земель 14 ноября 1917 г. Новороссийская Городская Управа приступила к изготовлению общего плана города с присоединенной территорией. Для этих целей у всех владельцев присоединенных земель Городская Управа просила копии планов их имений как можно скорее.
Времена были уже неспокойные, и некоторые владельцы присоединенных участков поторопились обзавестись соответствующими бумагами. Так, 11 августа 1917 г. в Новороссийскую Городскую Управу было направлено заявление присяжным поверенным Андреем Матвеевичем Пальчиковским, который представлял интересы Эмилии Ивановны Васильевой. К заявлению были приложены две купчие крепости (т.е. договоры купли-продажи — авт.) на земельные участки Э. И. Васильевой. Пальчиковский просил Городскую Управу выдать ему удостоверение в том, что участки Э. И. Васильевой действительно были присоединены к городу и пока в оценку для определения оценочного сбора еще не внесены. Неизвестно, зачем поверенному потребовались эти документы. Но чуть позже Городская Управа действительно выдала ему требуемое удостоверение, в котором сказано, что два смежных участка, принадлежавших Э. И. Васильевой, площадью 1 395,5 кв. саж., означенных в купчих крепостях и утвержденных 3 июля 1895 г. за №№35 и 39 распоряжением Временного правительства, присоединены к городу Новороссийску и ныне значатся во 2-й части города. На оценку для определения оценочного сбора участки еще не поставлены.
Интересно, что пример Новороссийска вдохновил и другие города с подобной ситуацией.
11 августа 1917 г. в Городскую Управу пришло письмо от Оханской Городской Управы, в котором сообщалось, что из газеты «Вестник» — печатного органа Временного правительства — представители Оханской Управы узнали о присоединении к городу Новороссийску окрестных земель. Далее они писали, что ввиду того, что вблизи города Оханска с двух сторон — западной и полудневной (возможно, южной — авт.) — есть деревни крестьян-собственников на расстоянии 2—5 верст. Городская Управа Оханска по примеру Новороссийска тоже намерена ходатайствовать перед Правительством о присоединении некоторых деревень к городу Оханску. И поэтому Городская Управа Оханска просила Новороссийскую Городскую Управу поделиться опытом по вышеизложенному вопросу.
Нынешний Оха́нск — город в России, административный центр Оханского района Пермского края. Имеет статус городского поселения.
После Октябрьской революции1917 г., и особенно установления Советской власти в Новороссийске в 1920-м году, дачи могли менять свои названия, но уже по другим причинам. Иногда дачу просто называли по фамилии последнего арендатора. Так, например, дачу Гусаковой иногда называли дачей Богданова. Да и саму дачу стали называть дачей Гусакова, хотя хозяйкой дачи была женщина. Иногда на свой лад прибавляли окончание к фамилии предыдущего владельца. Так дача Гарбуза, стала дачей Гарбузова, а иногда и Арбузова. Видимо, записывали название по принципу «как запомнил» или «как слышу, так и пишу». Ну а что? Настоящие владельцы дач исчезли, можно было искажать их фамилии как угодно.
Дальше, когда речь пойдет о дачах в советский период, первым будет идти название дачи так, как оно указано в архивных документах, а рядом в скобках будет указано название дачи, как было в документах перед 1917 г.
Дачи в дореволюционный период
К сожалению, до наших дней дошли лишь обрывистые сведения и только о некоторых дачах. Возможно, более подробная информация еще ждет своего часа, а может быть она утеряна безвозвратно. Более или менее нам известна дореволюционная история только девяти барских дач: Голицына, Щенсновича, Гарбуза, Буколовой (Подушко), Ермолова, Ковалевского, дача предположительно Медведева, Самсонова, Осинского, а также Свято-Ольгинского монастыря и Елизаветинской санатории. Давайте их рассмотрим, по возможности коснемся истории и самих хозяев дач. Ведь невозможно говорить о дачах и обходить стороной их владельцев. И, кстати, в дореволюционном периоде о некоторых владельцах дач известно больше, чем о самих дачах.
1. Асмоловой дача — строение, принадлежавшее Софье Сергеевне Асмоловой (1864–1905) и ее мужу, табачному магнату Владимиру Ивановичу Асмолову (1860 — после 1917). Дача находилась на Сухумском шоссе, недалеко от дачи Голицына.
В книге «Старая Ялта в деталях. Обстоятельный путеводитель» от коллектива авторов: А. Булавинцев, Л. Жукова, Л. Лысова, Т. Мусиенко, С. Ситало, Е. Солнце и Н. Эльстер есть глава «Русская избушка Владимира Асмолова», в ней написано: «…Магазин Владимира Ивановича Асмолова, расположенный в первом этаже гостиницы «Франция», чаще всего посещали мужчины, поскольку торговая лавка задумывалась, в первую очередь, для реализации табачных изделий. Здесь, как гласила реклама, имелся широкий выбор «заграничных и русских сигар, крымский табак и папиросы, а также разные табачные принадлежности. Впрочем, там же продавались книги по номинальной цене.
Несколько странное, на первый взгляд, сочетание предлагаемых товаров объяснялось личностью хозяина лавочки. Владимир Иванович был младшим из двух братьев Асмоловых, владельцев Ростовской табачной фабрики, одной из крупнейших в России табачных империй.
Начинал семейное дело старший брат Василий — степенный и основательный, с окладистой бородой — настоящий купец. Он сумел превратить небольшое кустарное производство в предприятие с миллионной выручкой. После скоропостижной смерти Василия Ивановича в 1881 г. за управление семейным бизнесом взялся младший из братьев, Владимир. В отличие от старшего брата он был совсем некупеческой наружности — высок и худощав, носил интеллигентскую бородку и маленькие круглые очки, всем своим видом напоминая земского доктора, но никак не главу солидного коммерческого предприятия.
Тем не менее этот образованный, сметливый и предприимчивый человек сумел значительно усовершенствовать и развить семейное дело, поставив его на новые технические и научные рельсы. К середине 1880-х гг. империя Асмоловых стала одним из крупных игроков российского табачного рынка. К 1914 г. объединенные под именем Асмолова компании вырабатывали в год уже около 20 млрд штук папирос различных сортов и около 300 тыс. пудов табака.
В личной жизни Василий Иванович тоже не слишком походил на среднестатистического купца-домостроевца. Он женился на барышне Софье Сергеевне Барыковой, дочери известной связями с народовольцами поэтессы А. П. Барыковой — автора подпольно издававшейся в России «Сказки про то, как царь Ахреян ходил богу жаловаться» и Барыкова Сергея Лаврентьевича. В. И. Асмолов был активным участником общественной жизни Ростова — несколько раз избирался депутатом местной думы, стал почетным казаком Войска Донского. Вместе с женой они в крупных масштабах занимались благотворительностью. Суммы, вложенные супругами Асмоловыми в развитие города, исчислялись сотнями тысяч рублей. Владимир Иванович выделил значительные средства на строительство ростовского музея, библиотеки, возвел больничный корпус местной лечебницы, велодром, богадельню, театр. Ростовский театр сразу окрестили Асмоловским. Активное занятие бизнесом и реализация больших благотворительных проектов со временем начали сказываться на здоровье Владимира Ивановича. Во второй половине 1880-х гг. супруги Асмоловы все чаще уезжали на ялтинский курорт и все дольше там задерживались.
На улице Верхне-Бассейной (сегодня Бассейная, 20, г. Ялта) у потомков землевладельца М. А. Лазарева он приобрел 28 соток, на которых разместились собственный дом Асмоловых и, чуть ниже, здание табачной фабрики. Производство оснастили новейшими табакокрошильными, гильзопапиросными и папиросонабивными машинами, способными выпускать до 10 тыс. папирос в час. Продукцию Асмолова употреблял Николай II, ее закупал Двор, она также широко экспортировалась во Францию, Англию, США, Италию, Японию и другие страны. В Новороссийске у Асмолова был собственный табачный магазин в доме Сарсенти.
Согласно воспоминаниям старожилов, Софья Сергеевна большую часть времени проживала в Ростове-на-Дону и на дачу приезжала отдыхать. Путешествовала всегда на собственной яхте, которая в момент нахождения Софьи Сергеевны на даче ожидала ее на рейде. Вихрь революционных событий вынес Владимира Ивановича Асмолова на французский берег. Лишенный средств, окончательно потерявший здоровье, бывший табачный магнат был вынужден работать кочегаром и очень скоро умер. Практически все его начинания на родной земле были уничтожены».
2. Буколовой (Подушко) дача — изначально принадлежала Буколовой Лидии Владимировне, которая приобрела дачу 2 августа 1901 г. за 150 рублей как часть имения у Барыкова. Присяжный поверенный округа Санкт-Петербургской Судебной Палаты, титулярный советник Сергей Лаврентьевич Барыков казны прикупил 21 января 1889 г. 201 десятину за 2010 рублей. Его владения от цемзавода «Цепь» простирались в сторону Шесхариса. Однако вскоре он по частям стал продавать эту землю. И вот госпожа Буколова стала владелицей земельного участка и дачи.
Газета «Черноморское побережье» от 24 сентября 1903 г., напечатала очерк профессора Ковалевского: «На даче-пансионе госпожи Буколовой можно добыть обеды и ужины французской кухни по очень низким ценам. Эта дача-пансион стоит того, чтобы сказать о ней много хорошего.
Госпожа Буколова — это одна из наших носительниц сельскохозяйственного просвещения. Она около полутора лет назад развила дивный образцовый сад и в этом году получила великолепные персики, груши, яблоки, черешни и помидоры. Всюду проведена вода и все благоустроено.
Мало того, госпожа Буколова устроила великолепный дом со всеми приспособлениями, с дивными видами на море и горы в трех минутах ходьбы от моря среди дивного сада, и она сдает его внаём в виде пансиона по очень умеренной цене. Отдельные комнаты можно иметь как зимой, так и летом. Относительно удобств жизни можно сказать одно: в это лето на этой даче жила одна знакомая мне петербургская семья, вообще живущая довольно широко, и они остались очень довольны своим существованием».
На 4 июня 1916 г. владельцем дома на 5-й версте от Новороссийска уже числился по списку 4-го полицейского участка Андриан Прокофьевич Подушко. И проживало в доме 10 семей из 39 душ. По списку абонентов 1916 г. у него был телефон с номером 79. Когда и как он стал владельцем неизвестно. Андриан Прокофьевич Подушко работал нотариусом, присяжным поверенным в Екатеринодаре. Его жену звали Лидией, и есть версия, что он женился на Лидии Буколовой, после чего и стал владельцем этого дома.
Сведения о Подушко крайне скупы. В годы Гражданской войны предпочел кабинетному покою вооруженную борьбу с большевиками. Участвовал в знаменитом Первом Кубанском походе, за что и был награжден орденом «Крест Спасения Кубани» 1-й степени. Его жизненный путь окончился в феврале 1941 г. в далеком Тунисе, в «городе русских моряков» Бизерте.
А вот, что писал журнал «Нива» за 1900 г. о Буколовой Лидии Владимировне — уроженка Орловской губернии, воспитывалась в московском Екатерининском институте (Институт благородных девиц). Возвратившись в Орловскую губернию, она познакомилась с управляющим обширными имениями князя А. Б. Голицына Буколовым и вышла за него замуж. Детей у них не было.
Она занялась делами мужа. После его скоропостижной кончины полностью стала руководить его делом. Управляла имением более десяти лет. Была одним из организаторов женских сельскохозяйственных курсов в Москве под почетным председательством Ея Императорскаго Высочества принцессы Евгении Максимилиановны Ольденбургской (супруга А. П. Ольденбургского — основателя курорта Гагра и радетеля развития российских курортов). Примерно в это время Л. В. Буколова обзавелась участком на восточном берегу Цемесской бухты.
3. Волкова дача — где располагалась эта дача, неизвестно, но принадлежала она Черноморскому губернатору Евгению Николаевичу Волкову.
Газета «Кавказ» за 20 августа 1900 г. сообщала: «На пристань у дачи Волкова взошел Его Императорское Высочество Великий князь Кирилл Владимирович».
Та же газета, и уже за 1904 г., сообщала: «29 августа по железной дороге прибыл в Новороссийск председатель комитета министров статс-секретарь С. Ю. Витте с супругой. После остановке на даче Волкова Витте с супругой отбыл на автомобиле в Сочи по Голодному шоссе».
Волков Евгений Николаевич (1864–1933), генерал-лейтенант русской императорской армии (1913); губернатор Черноморской губернии (1901–1904), первый в истории градоначальник Москвы (1905), губернатор Таврической губернии (1905–1906). Почетный гражданин Новороссийска, потомственный дворянин.
В 1882 г. Евгений окончил Николаевский кадетский корпус, а в 1884 г. завершил обучение в Николаевском кавалерийском училище по 1-му разряду. С 1884 г. служил в лейб-гвардии гусарском полку.
Наследник престола Николай Александрович в рамках программы своего военного образования два летних сезона проходил службу командиром эскадрона лейб-гвардии гусарского полка, тем самым эскадроном, которым до него командовал Е. Н. Волков. Волков близко сошелся с Николаем Александровичем (будущим императором Николаем II), которому во многом обязан своей блестящей карьерой. Вместе с цесаревичем Николаем в 1890–1891 гг. Е. Н. Волков посетил Австро-Венгрию, Италию, Грецию, Египет, Индию, Китай, Сиам, Японию, а затем из Владивостока через всю Сибирь возвратился в Санкт-Петербург. Волков оказался одним из пяти особо доверенных лиц, сопровождавших наследника престола в его путешествии.
Благодаря административным усилиям Волкова в Новороссийске был построен Народный дом — место, где после работы собирался рабочий люд. Здесь читались книги, устраивались любительские спектакли и концерты. К концу 1902 г. в Новороссийске была сооружена бетонная набережная с тротуаром. С именем Волкова связано и устройство бульвара по улице Раевской (Новороссийской республики - авт.). Благодаря Волкову губернскому центру были выделены средства на изыскание источников воды и разработку проекта водопровода из Цемесской долины в городские кварталы. В 1904 г. по личному указанию Е. Н. Волкова было издано справочное пособие по Черноморской губернии. На общественных началах возглавлял губернский попечительский комитет о тюрьмах, Черноморский отдел Общества спасения на водах, Черноморский отдел Императорского общества плодоводства, являлся почетным мировым судьей окружного суда. В свободное время увлекался виноградарством и виноделием. Генерал-майор гвардейской кавалерии с 1903 г.
В годы Гражданской войны участник Белого движения в составе Вооружённых сил Юга России. В феврале-марте 1919 г. — военный губернатор Черноморской губернии. После отставки с военной службы вместе с семьей покинул Россию. Умер в 1933 в г. Ницце (Франция).
4. Гарбуза дача — владельцем являлся некто Гарбуз Григорий Гаврилович. Пока большей информации о нем или его даче не имеется.
5. Георгиева дача — изначально принадлежала Георгиеву Леониду Полихроновичу. Предположительно, дача находилась сразу за цемзаводом «Цепь» и являлась самой старой в дачном поселке.
Георгиев Леонид Полихронович — гласный (депутат — авт.) Новороссийской Городской Думы, а также директор городского Общественного банка. Купец. Один из учредителей товарищества «Новороссийский курорт». Кроме дачи имел свой собственный дом в городе, который находился на углу ул. Серебряковской (чётная сторона ул. Советов — авт.) и Романовской (ул. Свободы — авт.). До наших дней дом не сохранился.
6. Голицына дача — принадлежала учёному-сейсмологу князю Борису Борисовичу Голицыну.
В конце 1900 г. Борис Борисович Голицын приехал в Новороссийск, где его встретил с очень большим почетом первый черноморский губернатор Евграф Филлипович Тиханов. В ходе встречи князю презентовали дачные участки за цемзаводом «Цепь». В результате князь присмотрел себе участок на берегу моря. Дачу он решил построить такую, которая бы затмила своей красотой все имеющиеся дачи в округе.
По рекомендации Тиханова князь встретился с городским архитектором Н. Н. Карлинским. Николай Николаевич произвел очень хорошее впечатление на князя своим профессионализмом. Настолько хорошее, что князь, будучи очень богатым человеком и имея возможность пригласить любого архитектора из-за границы, нанял в итоге Карлинского.
У князя была мечта… Он хотел построить необычную дачу, своего рода средневековый замок немецкого барона. Кроме этого, князь считал, что его замок обязательно должен иметь наблюдательную башню, и она должна была служить ориентиром для проходящих мимо судов. Здание дачи построено в псевдоготическом стиле из привозного керченского камня. Здание дачи было сложено из небольших блоков серо-зеленого камня и удачно вписано в окружающую местность. Территория когда-то была обнесена каменной оградой с островерхими башенками по углам и у главного въезда. Строительство было завершено в 1901 г.
Ходила молва, что хозяин дачи любил устраивать в башне с домочадцами вечерние чаепития. Впоследствии именно сюда он приезжал из Санкт-Петербурга поразмышлять и отдохнуть от городской суеты. К 1916 г. на даче имелся телефон под номером 51. В последние годы перед Революцией князь сдавал дачу губернатору Черноморской губернии.
Борис Борисович Голицын (18.2/2.3.1862 — 4/17.5.1916) — физик и один из основоположников российской сейсмологии, академик Императорской Санкт-Петербургской Академии наук. Отец — Голицын Борис Николаевич (1838–1888), князь. Мать — Голицына, урожденная Кушелева Мария Григорьевна (1841–1901), графиня.
В 1880 г. окончил Морское училище в Санкт-Петербурге. Занял первое место по успеваемости, его имя было занесено на Мраморную доску училища. Гардемарин. В 1886 г. окончил гидрографическое отделение Николаевской Морской Академии в Санкт-Петербурге по специальности мичман. В 1890 г. окончил физический факультет Страсбургского университета со степенью доктора философии. Там же защитил диссертацию по молекулярной оптике на тему «О законе Дальтона».
В 1880 г. совершил плавание на фрегате «Герцог Эдинбургский» по Средиземному морю с посещением Греции, Италии, Палестины, Иерусалима, Вифлеема, берега Иордана и Мертвого моря. В 1881 г. списался с судна и вскоре серьезно заболел. У князя обнаружились признаки туберкулеза. С 1882 по 1884 гг. по рекомендации врачей жил у матери в Италии, где посещал лекции по физике, истории, теории искусств, брал частные уроки математики.
В 1891–1894 гг. приват-доцент кафедры физики Московского университета. В историю науки князь Голицын вошел как сейсмолог, геофизик и изобретатель 1-го электромагнитного сейсмографа в 1906 г. В конце 1890 гг. князь приобрел несколько земельных участков под Новороссийском. В том числе одно в дачном поселке за нынешним цемзаводом «Октябрь» и шесть — в Пенайском урочище (прибрежная полоса от 9-го км Сухумского шоссе до Красной щели у Кабардинки). И еще одиннадцатью культурными участками там же Голицын владел совместно со своим родственником А. Б. Голицыным.
На Пенайских участках Голицын совместно с егермейстером И. М. Леонтьевым создал образцовое винодельческое хозяйство. По данным 1919 г. два участка князя Голицына были расположены на 9-й и 16-й верстах Сухумского шоссе.
7. Елизаветинская санатория — располагалась на 9-м км Сухумского шоссе и была построена для лечения раненых воинов в русско-японскую войну 1904–1905 гг. Санатория изначально основана по инициативе великой княгини Елизаветы Федоровны, супруги московского генерал-губернатора великого князя Сергея Александровича, убитого 4 февраля 1905 г. террористом Каляевым. Елизаветинская санатория была построена на участке земли, подаренной для этой цели его владелицей Ольгой Викентьевной Козловской, по проекту городского архитектора Николая Николаевича Карлинского.
Строительство санатории началось 28 марта 1904 г. и обошлось в 7 000 рублей. Весь инвентарь санатории — от мебели и специального оборудования до письменных принадлежностей и предметов личной гигиены для каждого пациента — был тщательно продуман и куплен в Москве. Гравюры для комнат пациентов выбирала сама Елизавета Федоровна. В устройстве санатории принимали участие своими пожертвованиями директор цемзавода «Цепь» господин Кольсгорн, который предоставил санатории цемент по бросовой цене и устроил колодец для снабжения санатории водой. А также он пожертвовал санатории цементные плитки, из которых были сделаны красивые дорожки между зданиями. Вообще для содержания санатории принимались абсолютно любые пожертвования.
На момент открытия санатория получила в качестве пожертвования две коровы и одну лошадь. Любой, кто вносил в кассу санатории 25 руб., мог в течение месяца содержать в санатории кровать своего имени. Санатория была торжественно освящена 19 сентября (2 октября) 1904 г. Среди присутствующих пресса называла фрейлину М. А. Васильчикову, черноморского вице-губернатора А. А. Березникова, князя Б. Б. Голицына, редактора-издателя газеты «Черноморское побережье» Ф. С. Леонтовича, заведующую санаторией Н. С. Соковнину и др.
За четыре месяца два первых здания санатории были не только построены и полностью оборудованы, а и готовы принять раненных. О полном оборудовании санатории было сообщено по телеграфу великой княгине Елизавете Федоровне, и вскоре в санаторию прибыла первая партия раненых с Дальнего Востока. Каждая комната предназначалась для двух человек. Все, что находилось в них, было просто, но хорошего качества и вида: железные окрашенные белой краской кровати с мягкими тюфяками и хорошим постельным бельем, гардероб, комод с большим зеркалом, столик с письменными принадлежностями, два умывальника с необходимыми предметами гигиены — для каждого больного отдельно — свои собственные. На полу перед кроватями уложены коврики, на которых в ожидании пациентов уже стояли домашние туфли. Двери комнат были окрашены под красное дерево. На них изнутри были прибиты вешалки, снаружи предусмотрены особые крючки для вывешивания одежды, отдаваемой прислуге на чистку. Каждому больному в санатории выдавали белье, халаты и туфли.
Небольшие, но уютные комнаты располагались по коридорной системе. К морю выходили предназначенная для тяжелобольных угловая комната и небольшая веранда. На террасе этого здания, как и соседнего, была расставлена изящная плетеная мебель. Ниже — административное здание, в котором находились столовая, кухня, аптека, комната для ванн и комната обслуживающего персонала. Остальные сооружения — павильон наверху и здание у берега, капитальные лестницы и купальни, а также сад с виноградниками — были устроены Владикавказской железной дорогой.
В дальнейшем санатория стала собственностью ВЛКЖД и называлась «Приморской». Со временем появились новые здания, были разбиты виноградники, к небольшому причалу с купальней вели каменные лестницы. В санатории уже имелись отделения мужское, женское и детское — всего на 80 кроватей. Санатория действовала с 15 мая по 15 октября. Имелся собственный телефон с номером 120.
Показания для отправки в санаторий были следующие: анемия, неврастения, начальные формы закрытого туберкулеза легких, туберкулез желез и костей и некоторые женские заболевания.
Чистый горно-морской воздух, абсолютно свободный от городской пыли и дыма, обилие солнечных лучей благодаря большому количеству безоблачных дней, все устройство для проведения воздушных, солнечных, песочных и из горячей морской воды ванн, а равно и самые морские купания делали новороссийский железнодорожный санаторий весьма ценными приятным средством для укрепления здоровья железнодорожников и членов их семей.
8. Ермолова дача — построенная в мавританском стиле, с башенкой-минаретом или же маяком. Ермолов Алексей Петрович, генерал, который воевал, потом был в ссылке, опять воевал, а с конца 1816 г. был назначен Главнокомандующим и Наместником Царя на Кавказе.
Он жил безбедно, был кумиром в армии, почетным членом академий, обществ, клубов и учебных заведений, но не имел личного семейного счастья. Его уважали в мусульманском мире. И первой его мусульманской женой стала черкешенка Сюйда, которая родила ему сына Бахтияра, при крещении названного Виктором. Второй кебинный брак (то есть договорной по мусульманским правилам — авт.) был с красавицей Тотай, которая родила ему сыновей: Омар крещен Клавдием, Аллах-Яр крещен Северьяном и дочь Сатинат крещенная Софьей-ханум. Генерал Ермолов забрал сыновей (дочери по договору оставлены с матерью) и увез в Россию в 1827 г. После смерти своего отца, Ермолова Петра Алексеевича, стал жить в Москве. Его дети были причислены сначала к купцам 2-й гильдии. Потом все стали военными, имели дворянский титул.
Сын Клавдий Алексеевич Ермолов (Омар, 1823–1895), генерал-майор, умер и захоронен в фамильном склепе в г. Орле. У Клавдия Алексеевича были дети: Клавдий Клавдиевич, камер-юнкер Двора Его Императорского Величества и правитель дел Совета Императорского женского патриотического общества, умер и похоронен в Париже; Виктор Клавдиевич (женат на графине Рихтер) и дочь Варвара Клавдиевна (замужем за князем Сергеем Григорьевичем Урусовым).
Эти внуки и внучка знаменитого генерала Ермолова имеют отношение к даче на Сухумском шоссе. Виктор Клавдиевич Ермолов, титулярный советник, живет в Санкт-Петербурге, заключает договор купли-продажи недвижимого имущества.
Мещанин А. В. Вдовьев совершает сделку на основании доверенности дворянки Марии Филаретовны Щукиня, которой принадлежит усадебное место под зарослью. Это место на северо-восточном берегу Цемесской бухты по береговой шоссейной дороге досталось ей от Сергея Лаврентьевича Барыкова по купчей крепости. Имущество принадлежит ныне Виктору Клавдиевичу Ермолову. Выдано на руки по передоверенности статскому советнику Петру Евгеньевичу Самсонову, поверенному Ермолова. Подписал присяжный поверенный Михин Александр Васильевич. Заверил нотариус Мензелинцев 23 мая 1901 г.
Виктор Клавдиевич Ермолов был министром земледелия и государственных имуществ. Два брата, Виктор и Клавдий, приобрели пустопорожние участки, в итоге на этом месте было построено здание летней дачи в мавританском стиле. Однако в неизвестном пока году братья умирают (от чего неизвестно — авт.) и родная их сестра вступает в наследство. Княгиня Варвара Клавдиевна Урусова, которая уже была замужем за князем Сергеем Григорьевичем Урусовым 18 января 1910 г. оформила наследственные бумаги. Однако революционные события в России не дали ей этой возможности.
9. Ковалевского дача (имение «Павловка») — в 1891 г. была выстроена двухэтажная дача-замок с цокольным ярусом в псевдороманском стиле. Позднее она была приобретена у одного из представителей семьи Швецовых. Купец Швецов и его два сына владели пятью участками в урочище.
Одним из первых владельцев участка на южном склоне глубокого ущелья на 12-й версте Новороссийска–Сухумского шоссе, был действительный статский советник, профессор Павел Иванович Ковалевский. Что вполне знаменательно. Усадьба Ковалевского занимала ¼ десятины, виноградник — ¼ десятины, фруктовый сад — ¼ десятины, лес ¼ десятины и пастбище — 5 десятин. Среди лучших хозяйств культурных участков путеводители того времени особо выделяли благоустроенное винодельческое хозяйство, принадлежавшее Ковалевскому. Начиная с 1904 г. дача стала известна как дача профессора медицины Павла Ивановича Ковалевского.
Среди лучших хозяйств культурных участков путеводители того времени особо выделяли благоустроенное винодельческое хозяйство, принадлежавшее Ковалевскому. Постоянно проживая в Санкт-Петербурге, он на протяжении многих лет вместе с семьей приезжал на летний отдых в Новороссийск в свое имение, получившее название «Павловка».
Профессор Павел Иванович Ковалевский (1849 или 1850–1931) — отечественный учёный, психолог, публицист, идеолог русского национализма, общественный деятель, психиатр, историк (1849 (1850?), местечко Петропавловка Павлоградского уезда Екатеринославской губернии (ныне п. г. т. в Днепропетровской обл., Украина) — 17.10.1930 (1931), Льеж, Бельгия), врач-психиатр, доктор медицины.
Родился в семье священника. В 1869 г. окончил духовную семинарию первым учеником. Но, увлекшись естествознанием, образование продолжил на медицинском факультете Харьковского университета. Работал ординатором отделения душевнобольных в Харьковской земской больнице. Степень доктора медицины получил в 1877 г. за диссертацию «Об изменении чувствительности кожи у меланхоликов». В 1884 г. профессор кафедры психиатрии в Харьковском университете, в 1889 г. — декан медицинского факультета.
В 1892 г. был назначен ректором Варшавского университета. Однако из-за тяжелой болезни, перенесенной летом 1896 (7), Ковалевскому пришлось его оставить. Он переселился в СПб. Здесь вел курс судебной психиатрии в университете, издавал медицинские журналы, переводил труды зарубежных психиатров. Усилиями Ковалевского состоялся первый российский съезд психиатров и невропатологов. Он участвует в работе Института братьев милосердия, комитета Красного Креста.
Когда в конце 80-х — начале 90-х гг. ХIХ в. на прибрежной полосе Черного моря стали возникать «культурные участки», то освоением пустующих земель занялись образованные и состоятельные люди. В числе их и профессор Ковалевский. В Новороссийске не упускал случая прочитать какую-нибудь лекцию, например, «Об использовании города для лечения почечных болезней и других». Указывал, что «климат Новороссийска приближается к климату Египта», почему рекомендовал «направлять сюда больных почками» на лечение. Ему принадлежит оценка полезности Суджукского озера того времени: «Дно озера покрыто мягкой маслянистой черно-серой грязью, по своим свойствам совершенно сходной с грязью Одесских лиманов…»
Летом 1903 г. разносторонний ученый выступал с публикациями в местной прессе: «Это застроенное побережье… имеет дивное море… Воздух великолепный, шоссе вполне исправное и охраняется стражей… Что касается лихорадки и других инфекционных болезней, то они в этой местности не существуют; если же заносятся извне, то немедленно на этом же и прекращаются…»
Находил время на общественные дела: 24.8.1904 вместе с гостившим проф. К. Э. Вагнером принял участие в заседании товарищества «Новороссийского курорта».
При всем этом Ковалевский не только историк Кавказа, известный рядом исследовательских работ, таких как «Народы Кавказа», «Завоевание Кавказа Россией», «История Малороссии», «История России с национальной точки зрения», «Психиатрические эскизы из истории» и др., но и идеолог-теоретик русского национального движения (по советской терминологии — черносотенного), заботящийся о благе и целостности нашего Отечества. Был старшиной Русского национального клуба и членом совета Русского национального союза. Накануне революции в течение двух лет читал курс судебной психологии на юридическом факультете Петроградского университета.
После Революции пожилой профессор был мобилизован в Красную Армию главным врачом военного отряда, затем работал главным врачом психиатрического и нервного отделений Николаевского госпиталя в Петрограде. В декабре 1924 г. получил разрешение на выезд за границу. Жил в г. Спа (Бельгия), где занимался научной и публицистической деятельностью. В 1925 г. обращался к митрополиту Евлогию (Георгиевскому) с предложением прочитать курс психологии в Свято-Сергиевском православном богословском институте в Париже, однако преподавать там Ковалевскому, по-видимому, не пришлось.
10. Медведева дача — предположительно принадлежала Медведеву Федоту Алексеевичу. Дата постройки неизвестна. В исторических кругах не оспаривается сам факт существования такой дачи и человека по фамилии Медведев. Вызывает вопрос здание, которое называют дачей Медведева. Пока это не доказано, но и не опровергнуто. Дача находилась на 4-й версте Сухумского шоссе. Как личность Медведев тоже малоизучен. Известно лишь, что он занимал какую-то высокую должность на Владикавказской железной дороге (ВЛКЖД). По другой версии, он проживал в Москве и приезжал на дачу с семьей только летом (по воспоминаниям старожилов).
11. Михиной дача — владелицей дачи являлась Михина Лидия Евгеньевна. Дача находилась на Сухумском шоссе, рядом с дачей Голицына. Из воспоминаний старожилов известно, что Михина Лидия Евгеньевна была профессором из Харькова и приезжала на дачу только летом. Здесь память старожилов немного подвела. По сведениям автора, профессором Харьковского института был сам Павел Васильевич Михин. А Лидия Евгеньевна — это его жена.
Павел Михин родился на Кубани в 1866 г. Окончив в 1886 г. Кубанскую военную гимназию, он поступил на медицинский факультет Императорского Харьковского университета. После учебы он с 1891 г. начинает службу в клинике университета, пройдя путь от врача до профессора и секретаря медицинского факультета. Михин подготовил много публикаций по женским болезням, был награжден несколькими орденами. В год на его курс приходило более 500 слушателей. В 1909 г. Михин во время операции заразился инфекцией, которая дала осложнение на сердце. Павел Васильевич некоторое время лечился в Крыму, но ему не становилось лучше. В апреле 1912 г. он подал рапорт об отставке, а через месяц — 30 мая — профессора не стало. Михина отпевали в университетской Антониевской церкви и похоронили на Кирилло-Мефодиевском кладбище, которого сейчас уже нет. У него остались супруга Лидия Евгеньевна, дочь Лидия и сын Михаил.
Каким образом Павел Васильевич снова оказался в наших краях? С 1906 г. в Геленджике особый статус имела санатория доктора Владимира Михайловича Платонова. Принимал он на собственной даче, которая называлась «Надежда». С мая 1910 г. дача получает статус санатория. Именно в этом году при санатории открылось оборудованное хирургическое отделение, где впервые в Геленджике пациентам начали делать операции. Первым консультантом санатория был профессор Харьковского университета Павел Васильевич Михин.
12. Никулина дача — владельцем дачи являлся Алексей Андреевич Никулин. Предположительно, дача находилась сразу за цемзаводом «Цепь».
Никулин Алексей Андреевич (1859, Ставропольская губерния — 1941, Ростов-на-Дону), коммерческий бухгалтер, общественный деятель. Новороссийский Городской голова (с декабря 1901 г. по декабрь 1905 г.). В 1890 г. вместе с семьей переехал в Новороссийск, где открыл хлебную контору. С 1895 г. купец 2-й гильдии. Также в конце 1890-х гг. являлся рыбопромышленником. В 1904 г. один из учредителей Товарищества «Новороссийский курорт». Имел свой собственный дом, который сохранился до наших дней (ныне улица Новороссийской Республики, 9, где находится ДХШ им. Эрьзи). В декабре 1895 был избран гласным Новороссийской Городской Думы. Являлся членом водопроводной, училищной и строительной комиссий Думы. Внес значительный вклад в социальное и экономическое развитие города, активно занимался его благоустройством.
Алексей Андреевич был избран 1 декабря 1901 г. Новороссийским Городским головой и проявил свою деятельность на этом поприще постройкой городской скотобойни и здания 2-го городского училища. Отдавая часть своего времени делу благотворительности, Алексей Андреевич состоял членом следующих обществ: пособия бедным, Красного Креста, Спасения на водах, Вспомоществования нуждающимся учащимся в учебных заведениях г. Новороссийска и Черноморского общества содействия, защиты и воспитания детей. Кроме того, он состоял членом Совета женской гимназии и членом Учетного комитета Новороссийского отделения Государственного банка.
В 1904 г. по его инициативе в городе была открыта Новороссийская торговая биржа. В декабре 1905 г. активно сотрудничал с руководителями Новороссийского Совета рабочих депутатов. А в конце декабря был подвергнут аресту за поддержку антиправительственного выступления «революционных партий». Несколько месяцев провел в Екатеринодарской и Новороссийской тюрьмах. Был уволен с гражданской службы и впоследствии занимался коммерцией. В 1913 г. владел автомобилем мощностью в 12 л. с.
В годы Гражданской войны, в период нахождения в Новороссийске белогвардейцев, являлся гласным Городской Думы. В течение короткого времени (сентябрь 1918 — февраль 1919) осуществлял полномочия Городского головы. В 1925 переехал в Ростов-на-Дону. Супруга — Никулина Анна Ивановна и дочери Антонина и Лидия.
13. Осинского дача (имение «Шесхарис») — в восьми верстах от Новороссийска начиналось имение «Шесхарис» площадью в 406 десятин. Со стороны Геленджика имение граничило с участком Прокопенко, а со стороны города с участком Фоса.
Поместье располагалось в живописном ущелье, в саду-парке с тенистыми дорожками, фонтаном, ручьями, славилось не столько красивым парком и молочной фермой, сколько большим и образцовым винодельческим хозяйством. В имении находился дом, напоминающий замок, с рощами хвойных деревьев. Все проезжие улицы близ имения были уложены булыжником. В порядке вещей в имении была охота на кабана и фазана. Владел этим хозяйством первый хозяин имения, один из пионеров здешнего виноделия — инженер Валериан Андреевич Осинский. Основатель имения «Шесхарис» в так называемом Банниковом ущелье прибыл в Новороссийск вместе с семьей в 1870-е гг. для строительства крупного цементного завода (то есть современный завод «Пролетарий»). Одновременно он начал служить штатным инженером Новороссийского отдела Черноморского округа.
Помимо инженерной деятельности, Осинский в свободное время успешно занимался виноградарством и являлся крупным землевладельцем. Валериан Андреевич применял конную разработку виноградников. Образцовое и большое винодельческое хозяйство и молочная ферма служили лучшей рекомендацией имению.
Очень остроумным и в тоже время простым способом была устроена система орошения. Из специально устроенного водоема для почвенных вод расходились желобки, по которым вода поступала на виноградники и луга. На более чем 10 десятинах земли выращивался виноград таких сортов, как семильон (сотерн), каберне, рислинг.
В 1885 г. Осинский приступил к посадке виноградников. Одна часть виноградников располагалась на склонах выше Сухумского шоссе, другие лозы — вдоль берега. Вина Осинского были известны как одни из самых тонких и благородных российских вин. За ведро (1 ведро = 12,2994 дм2) вина Осинский получал от 9 до 16 руб., в то время, как 6—7 руб. считалось хорошей ценой для здешних вин.
К 1887 г. виноградники уже занимали площадь в 12 десятин. Посадка была сделана на западном пологом склоне в 25 саж. от берега и не выше 22—23 фут. (так в документе — авт.) над уровнем моря. Впрочем, одна часть виноградника была расположена выше шоссе на юго-западном и юго-восточном склонах. Растущие вдоль берега виноградники заметно страдали от влияния морского ветра: кусты имели чахлый вид, не только ягоды, но и сама лоза не вызревала. В этой береговой части виноградника были посажены сорта рислинг, каберне (лафит) и семильон (сотерн), причем последний был посажен у самого шоссе. Выше шоссе на склонах росли рислинг, каберне и бургундский (португизер). В этой части виноградника имелся также небольшой ассортимент столовых сортов винограда — ранних и поздних, занимающих всего ¾ десятины. Здесь разводились: шасла дорэ, шасла розовая, агостенга, мадлен блан и др. Повсюду принята правильная рядовая или квадратная посадка, причем все столовые сорта — красные и белые — рассажены на расстоянии 2 ½ аршина как между рядами, так и между кустами. Для винных же белых сортов принято расстояние в два аршина между рядами и один аршин между кустами. Красные винные сорта были посажены таким образом, что между кустами сохранялось расстояние в два аршина, а между рядами 2 ½ арш., а посадка чубуков производилась на глубину одного аршина.
Почва под виноградником большей частью каменистая, состоящая из разложившегося известняка под общим названием «трескун». Встречалась также мягкая почва, состоящая из суглинка. Посадка чубуков производилась в первоначально пробитую ломом, а затем расширенную деревянным колом дыру, и чубуки засыпались мелко просеянной черноземной землей и уплотнялись с помощью деревянных шомполов. Затем в один год посадки чубуки поливались два раза — в мае и в июле, во время больших засух. Виноградник был разбит на кварталы широкими дорогами, удобными для проезда на лошадях, и обнесен оцементированным каменным забором, а в некоторых местах колючей проволокой. Форма виноградных кустов чашевидная. Подрезка практиковалась на несколько глазков длиннее, чем в Крыму, так как виноградные кусты росли очень быстро. Каменистая часть виноградников ежегодно весной перекирковывалась, а мягкий грунт перекапывался на глубину 6—8 вершков. Обработка производилась месячными и поденными рабочими, а исполнение некоторых работ и вовсе отдавалась с подряда. Имение производило продажу чубуков всех разводимых сортов винограда по цене 8—10 руб. за тысячу на месте.
Для брожения и хранения вина в горе был вырыт просторный подвал, вмещавший до 12 тыс. ведер. К сожалению, выбор места для подвала был сделан не совсем удачно, так как в подвале бывало много воды, в особенности в зимние дождливые месяцы. Подвал имел два отделения: предбанник подвала и собственно сам подвал, перед которым были построены винодельня и бродильня, которые занимали недостроенное двухэтажное здание, которое, как и подвал, на момент смерти Осинского так и не был закончен. Бродильня была расположена на верхнем этаже здания, а винодельня на нижнем. Все хозяйство было снабжено богатым винодельным инвентарем. В достаточном количестве имелись отличные прессы (системы Мабиля), громадный чан для брожения красных вин закрытой системы, эграппуар, помпы для перекачивания вина, машины для закупоривания бутылок и прочее. При подвале находился паровой котел для выпаривания бочек вообще, и в особенности для новой посуды. В 1897 г. в подвале хранилось две тысячи ведер красного и белого вина — урожаев прошлых годов.
В 1889 г. вина Осинского экспонировались на Парижской выставке, и рислинг получил золотую медаль, а остальные сорта — серебряные медали.
Все вина Осинского были безукоризненными. Рислинг чисто золотого цвета обладал приятным и нежным букетом, это было освежающее и малокислое вино. Сотерн (семильон) — светло-золотистого цвета был немного пресным, но приятным на вкус и с ароматным букетом. Лафит (каберне) темно-красного цвета с сильным приятным букетом, весьма приятный на вкус и без заметной терпкости. Бургундское (португизер) более слабой окраски отличалось приятно-вяжущим вкусом, но с очень слабым букетом.
Преждевременная смерть Валериана Андреевича в сентябре 1892 г. привела имение Шесхарис в упадок. После смерти Осинского имение стало частично распродаваться. В этом же году подвал и виноградники были сданы одному специалисту-французу сроком на 10 лет. Для получения более высоких урожаев арендатор ввел так называемую высокую резку. Лишив виноград солнца, он стал получать ягоду водянистее и кислее, а вино в итоге более низкого качества. Но даже такое вино он умудрялся продавать ежегодно на 25 000 рублей, в том числе и за границу. Аренда к счастью продолжалась всего три года, после чего из-за нарушения условий аренды хозяйство снова перешло в руки владелицы имения госпожи Осинской. Но слава вин Шесхариса все равно стала постепенно уходить в прошлое. К 1895 г. знаменитые вина Осинского были уже редкостью. В продаже их не было, остатки еще продолжала продавать вдова Ольга, но только по знакомству. В 1903 г. вина имения «Шесхарис» продавались по цене от 40 до 50 коп. за бутылку. Посуду можно было сдать обратно по цене 5 коп. за штуку. При единовременном заказе от 50 бутылок была возможна доставка на дом в пределах Новороссийска. При единовременном заказе не менее 100 бутылок можно было получить 5-процентную скидку.
С 1892 по 1904 гг. имение распродавалось по частям. 3 июля 1898 г. Топоршин Александр Иванович купил часть имения в размере 950 саженей за 500 р. В тот же день была совершена еще одна купчая на три десятины 915 саженей на сумму 15 000 р. Марковым Николаем Сергеевичем. 28 октября 1898 г. вдова продала часть имения Обществу черноморского цементного производства. В 1904 г. единственным владельцем имения стало Общество Черноморского цементного производства.
На территории имения лежит исковерканная плита могилы Осинского. На надгробии написано «Валериан Андреевич Осинский — основатель имения „Шесхарис“, родился январь 1858 г., умер в 1892 г., в сентябре. Мир праху твоему. Честный труженик». Эксгумация останков не проводилась. Поэтому вполне возможно, что прах инженера Осинского так и лежит в могиле возле дороги.
Родственниками Осинского являлись его жена Ольга Валерьевна, которая была дочерью титулярного советника Валерия Ивановича Чарыкова, ее брат Чарыков Николай Валерьевич был камер-юнкером. Сестра Ольги Аглаида Валерьевна Фридерикс была женой генерал-майора Владимира Евстафьевича Фридерикса. У Осинского также были дети: первая дочь Ольга родилась в январе 1882 г. и умерла в феврале 1882 г., вторая дочь — Аглаида, названная так в честь сестры Ольги, родилась 25 ноября 1883 г., и сын Николай, который родился 22 декабря 1885 г.
На 1916 г. в имении Фоса и имении Шесхарис было четыре двора, в них проживало 16 семей и 57 душ. Имелся свой собственный телефон под абонентским номером 80.
Путеводитель по Черноморскому побережью Кавказа за 1916 г. сообщал, что имение Черноморского цементного завода «Шесхарис» занимает 406 десятин, из которых свыше 10 дес. находится под виноградниками. Хозяйство ведется образцово. Применяется конная разработка виноградников. Виноградники дают блестящий урожай. С десятины орошенного луга снимают в четыре укоса от 300 до 400 пудов сена. Вина хорошего качества вывозятся даже за границу. Ежегодно продается вина на сумму свыше 25 000 рублей.
14. Самсонова дача — дача, здание которой, к сожалению, не сохранилось до наших дней. Ее владельцем являлся П. Е. Самсонов. Об этой даче путеводитель по Черноморскому побережью за 1904 г. писал: «На склоне, ниже обширных, раскинувшихся на горе виноградников, стоит красивое маленькое здание в виде сакли; это небольшая церковь, сооруженная трудами и стараниями местного землевладельца П. Е. Самсонова». Справочник также отмечал, что с балкона здания открывался прекрасный вид на море. Кроме сада на дачном участке был огород, хозпостройки и виноградники.
15. Свято-Ольгинская обитель — женская обитель возникла в 1901 г. на территории заразного кладбища. На нем хоронили умерших от холеры рабочих, которые строили Сухумское шоссе. Поначалу кладбище считалось заразным. Но чуть позже стали хоронить всех. Первое упоминание о кладбище датируется 1893 г.
Бытует версия, что на территории обители, еще до ее основания, жили помещики Ольгины, возможно, оттуда и появилось название монастыря. Но также в воспоминаниях старожилов, которые хранятся в городском архиве, я нашел строки о том, что монастырь называли Козловским, так как некая госпожа Козловская Ольга Викентьевна жертвовала деньги на его сооружение. И в монастыре была сделана ниша с креслом напротив алтаря специально для Козловской. Возможно, именно она жертвовала деньги на постройку монастыря. Главное здание монастыря было трехэтажным. На первом этаже дома была кухня и трапезная. На втором этаже проживали священники, на третьем проходили богослужения. Имелась церковно-приходская школа, построенная из красного кирпича, и большой монастырский подвал.
Вот так нарисовала монастырь старожил города Велиготская М. И.
16. Щенсновича дача — дача инженера Александра Николаевича Щенсновича была построена на рубеже XIX — XX вв. По некоторым данным до каменного замка на этом же месте находился деревянный дом, построенный Щенсновичем в 1868 г. К 1916 г. на даче имелся телефон под номером 117. В своем трехэтажном особняке инженер прожил до 1917 г. Когда в городе власть взяли большевики, инженер с семьей уехал в Хабаровск, а дом и дачу его национализировали.
Александр Николаевич Щенснович (1845–1928) — один из талантливых русских инженеров, чья деятельность тесно связана со строительством и развитием железнодорожно-транспортного узла Новороссийска.
Родился Александр Николаевич в Соломбале, историческом районе Архангельска, в семье ссыльного польского дворянина. Щенснович окончил в 1863 г. Артиллерийское училище военного ведомства, а в 1875 — институт инженеров путей сообщения. А. Н. Щенснович стал работать на железной дороге, а с 1881 г. в акционерном обществе Владикавказской железной дороги. Работал Щенснович распорядителем, заведующим строительными работами и технической частью на станции Новороссийск. Это было время, когда начиналось строительство новой железнодорожной ветки Тихорецкая–Новороссийск.
Александр Николаевич Щенснович внес огромный вклад в развитие транспортного узла. Под его общим руководством осуществлялось строительство механических мастерских, электростанции трехфазного тока, подъездных путей, формирование путей парков прибытия, а также он руководил сооружением всей механизированной части элеватора и электростанции.
По воспоминаниям старожилов, А. Н. Щенснович был требовательным и пунктуальным начальником, знал несколько иностранных языков. Всё это не мешало ему решать не только сложные технические задачи, но и с пониманием относиться к нуждам своих подчиненных. Инженер А. Н. Щенснович пользовался заслуженным авторитетом не только рабочих, коллег по службе, но и городских гласных. Был заядлым автомобилистом, имел два автомобиля в 1913 г. Один автомобиль был с двигателем на 12 л. с., а другой на 5 л.с.
Много времени отдавал общественной деятельности, являясь почетным попечителем 2-классного училища «Общества Владикавказской железной дороги» и членом попечительного совета ремесленной школы. Александр Николаевич жил и работал в Новороссийске до апреля 1917 г., активно участвуя в жизни города. В городе сохранился его дом (ул. Тихоступа, 3 — авт.).
В 1917 г. в возрасте 72 лет он уехал из Новороссийска в Хабаровск и больше уже не вернулся. По самой распространенной версии он был направлен в г. Владивосток с целью приемки партии паровозов, доставленных из США. В 1920-х гг. жил в эмиграции в г. Харбине. Работал служащим на Китайско-Восточной железной дороге. А с 1921 по 1923 гг. был членом эмигрантского Союза русских инженеров. Александр Николаевич Щенснович умер в Харбине в 1928 г.
Образцовые хозяйства по виноделию и виноградарству также находились в имении Барыкова и имении Прокопенко. У Барыкова получались отличные вина, в особенности Лафит урожая 1894 г. Подвал для хранения вина был небольшим, но очень хорошим для выдержки вина. У Прокопенко вина были весьма хорошими, в особенности Рислинг урожая 1895 г., подвал также был небольшим, но содержался в чистоте и порядке.
Необходимо пару слов сказать об участке Барыкова. Присяжный поверенный округа Санкт-Петербургской палаты титулярный советник Сергей Лаврентьевич Барыков являлся владельцем земельного участка с 1889 г. Участок он приобрел у казны. Однако в дальнейшем он стал распродавать свой надел по частям. Про Барыкова известно, что он был женат на Анне Павловне Карлинской, матери городского архитектора Николая Николаевича Карлинского. Однако она умерла 1 июня 1893 г. в возрасте 54 лет от воспаления легких. Барыков же 6 октября 1893 г. женился снова на дочери дворянина из Тульской губернии 24 лет, Клавдии Харлампиевне Меснявой. Интересно, что эта девица годом ранее, 3 мая 1892 г., купила часть его участка. Нынешний парк им. Ленинского комсомола как раз ведет свое происхождение от сада имения Барыковых.
Если исходить из информации, предоставляемой телефонным справочником за 1916—17 гг., то дачи к этому времени были еще слабо телефонизированы. Хотя на даче Тимофея Павловича Каракая — попечителя Екатеринодарского Александровского 3-го училища, в 1916 г. уже имелся свой собственный телефон под абонентским номером 104. Тимофей Павлович, по воспоминаниям старожилов, приезжал на дачу только летом. Дача Каракая находилась рядом с дачей Котляровой Марии Федоровны.
По дореволюционному периоду это практически все, что известно о бывших барских дачах, имениях и участках на сегодняшний день. Немногим больше известно и о большинстве владельцев сохранившихся дач. Надеюсь, что когда-нибудь мы сможем узнать больше о том времени. Ну а впереди нас ждут две революции и лихолетье Гражданской войны.
Октябрьская Революция и Гражданская война
В 1918 г., еще до занятия города Добровольческой армией Деникина, была произведена оценка имущества 34 дач. К этому времени дачи уже были национализированы. Дачный поселок стал именоваться Дачным районом. В этом году согласно Декрету Советов народных комиссаров и распоряжению комиссара юстиции Черноморско-Кубанской республики в Новороссийском округе был введен так называемый Местный суд в составе одного постоянного судьи, по возможности с юридическим образованием или знаниями, и двух очередных заседателей. Округ вместе с Новороссийском был разбит на пять участков, первый участок был выделен для обслуживания окрестных деревень и дачных участков Новороссийска вплоть до Кабардинки.
10 марта 1918 г. Совет солдатских и рабочих депутатов издал декрет, в котором в том числе прописывались и нормы новой местной власти — домовых комитетов. Декретом указывалось, что все квартиронаниматели в воскресенье 25 марта 1918 г. в 12 часов дня обязаны провести выборы в домовые комитеты. На их организацию и создание выделялся недельный срок, считая с 25 марта. Они должны выбрать по одному человеку из своих рядов на конференции домовых комитетов. Каждый должен зарегистрироваться в Квартирной комиссии. К домовым комитетам переходили все функции домовладельцев, в том числе взимание жилищной платы, ремонт домов и квартир, обеспечение их топливом, водой и прочими удобствами, страхование и т. д. Для руководства деятельностью домовых комитетов и надзора за ними была создана жилищная инспекция. Естественно, что эти события не обошли стороной и Дачный район.
Дачи и находящиеся на Пенайских культурных участках жилые дома использовались под жилье, главным образом, для беженцев и в незначительной степени — красногвардейцев с уплатой властям квартплаты. Так, например, в апреле 1918 г. бывшая дача Котлярова была предоставлена под квартиру некоему гражданину А. И. Чумаченко. Но гражданин Чумаченко оказался недобросовестным арендатором, уже 7 августа 1918 г. ему пришла повестка от комиссара Новороссийской окружной милиции, в которой было сказано, что гражданину Чумаченко следует в трехдневный срок внести арендную плату за занимаемую им бывшую дачу Котлярова в размере 38 руб. 40 коп. В противном случае Чумаченко пригрозили выселением, а также распродажей в счет долга его движимого имущества. Окружной комиссариат находился в то время на Стандарте по ул. Французской.
До этих событий 19 марта 1918 г. в Совет рабочих и солдатских депутатов и в квартирную комиссию было подано прошение от новороссийских рабочих реквизировать для квартир рабочих дачи Семенцова, Асмолова (Асмоловой) и Михина (Михиной). А вот от предложения реквизировать дачу Козловской (правда, в документе не указывается, какую именно — авт.) рабочие отказались, аргументируя это тем, что дача была занята родственниками Ольги Викентьевны.
На основании этого документа можно предположить, что дачи, которые рабочие просили реквизировать, по состоянию на март 1918 г. пустовали.
Бесплатный фрагмент закончился.
Купите книгу, чтобы продолжить чтение.