Бесплатный фрагмент - Неженка и Ветер

Романы Елены Васильевой:

«История Милы»

Серия « Дорога к рассвету»

«Дорога к рассвету 1. Актриса» (бестселлер среди электронных книг на Amazon октябрь 2020 — январь 2021 года)

«Дорога к рассвету 2. Бегство на край света» (бестселлер среди электронных книг на Amazon октябрь 2020 — январь 2021 года)

«Дорога к рассвету 3. Снова любить» (бестселлер среди электронных книг на Amazon октябрь — декабрь 2020 года)

«Дорога к рассвету 4. Возвращение на круги своя» (бестселлер среди электронных книг на Amazon сентябрь 2020 — январь 2021 года)

«Неженка и Ветер. Продолжение Дороги к рассвету. 14 лет спустя»

Романы Елены Васильевой,

изданные под псевдонимом Крисии Ковальски

«Милена. Продолжение Истории Милы»

«Порванные струны»

«Шукран и Катажина»

«Счастье в сирени живёт»

«В тёмном костре рябин» (бестселлер среди электронных книг на Amazon сентябрь 2020 — январь 2021 года)

«Танец с одной туфелькой»

«Игра в доминирование или Куклы плачут ночью»

Дилогия « Вальс осени»

«Вальс осени»

«По дороге из битого стекла»

Отзывы читателей:

«Первая часть истории очень понравилась и данные герои тоже, очень переживала за них. Спасибо большое автору за книгу, пошла читать остальные части истории!»

Танюша Шошокина 06 августа 2020, 12:02 (отзыв на книгу «Дорога к рассвету1» на Литрес)

«Очень понравилось! До сих пор нахожусь под впечатлением. Яркие, сложные герои. Хочется встать на чью-то сторону, но не могу. У каждого своя правда. Спасибо за эмоции»

Vpcoder 03 августа 2020, 15:56 (отзыв на книгу «Дорога к рассвету 3» на Литрес)

«Прочитала все 4 части этой удивительной истории, мне очень понравилось, читала, не переставая, и герои тоже понравились.

Автору желаю удачи и вдохновения и буду ждать вот такие истории о любви, у меня после истории осталось тепло на сердце!»

Танюша Шошокина 07 августа 2020, 11:46 (отзыв на книгу «Дорога к рассвету 4» на Литрес)

«Печальная, но важная тема. Жаль, что в настоящей жизни так мало Вадимов и Рустамов, так необходимых жертвам насилия. Книга и стиль письма мне понравились»

AmazonNutzer0815 Reviewed in Germany on July 19, 2020 (отзыв на книгу «Порванные струны» на Amazon)

«„ Shades of Grey“ на русский лад. Прочла на одном дыхании, так всё быстро развивается и происходит. Немного побольше загадки и интриги, не такое стремительное развитие сюжета сделало бы книгу ещё интереснее. Но думаю, что не интрига и напряжение являются целью автора, а сами образы»

AmazonNutzer0815 Reviewed in Germany on November 25, 2019 (отзыв на книгу «Дорога к рассвету 1» на Amazon)

«Sehr gut»

Hanikel Reviewed in Germany on December 20, 2020 (отзыв на книгу «Дорога к рассвету 1» на Amazon)

«Buch gut»

Miller Andrej Reviewed in Germany on May 2, 2021 (отзыв на книгу «Дорога к рассвету 1» на Amazon)

«Читается легко, отличный слог. Проблемы затронуты очень важные. Чувственные и эмоциональные переживания. Герои с честью справляются. Честность и порядочность побеждает. А вот подробности сцен насилия совсем лишнее. Спасибо»

Евгений 2 марта 2021 г., в 18:35 (отзыв на книгу «Порванные струны» на Ridero

Однажды маленькая девочка спросила старшего брата: «Что такое любовь?» Он ответил: Это когда ты каждый день воруешь у меня из портфеля шоколад… А я продолжаю класть его в одно и тоже место…

citatniki.ru

Пролог

Брата забрали в армию.

Так одиноко стало и грустно,

как будто от тебя оторвали какую-то важную часть.

citatniki.ru

Сестра — это лучший друг, от которого

невозможно избавиться.

citatniki.ru

Из SMS переписки два года назад:

SMS Кати:

«Брат! Не знаю, как тебе написать всё то, что я чувствую. Я очень-очень на тебя злюсь! Так и знай! Как ты мог?! Просто невероятно! Как ты мог так поступить? Я не понимаю! Когда ты служил в армии, целый год я тебя ждала. Да, я уже молчу про то, что мне пришлось самой делать всё то, что раньше делал ты — я ношу воду в вёдрах и таскаю дрова, чищу двор от снега. Но я же женщина!!! Целый год я терпела, надеялась, ты вернёшься и поможешь мне! Да, я знаю, что ты подумаешь, когда прочитаешь эти строки. Ты скажешь — какая неженка! Ты же всегда называл меня так в шутку и всерьёз — Неженка. Сейчас меня никто так не называет…

А вот ты — Ветер. Ты отслужил в армии положенное, вернулся домой и, месяца не прошло, как ты опять собрался и уехал! Да, ты — Ветер, который пролетает мимо моего дома, и я уж не знаю, в какие дали ты исчезаешь. А я всё жду и жду, когда ты вернёшься… Денис, ну зачем ты согласился на эту службу по контракту? Я очень тебя прошу, возвращайся! Мне без тебя очень-очень плохо и одиноко. Я так скучаю по тебе! Мы же всегда вместе с самого детства. Брат, ну пожалуйста, не бросай меня, вернись!»

SMS Дениса:

«Милая Неженка, я уже подписал контракт. Ты пойми, я не могу нарушить его условия. Да и не отпустит меня никто. Это же армия, а не детский сад. Единственное, что могу тебе пообещать, сестрёнка, то, что не стану его дальше продлевать. Понимаю, что вам с мамой трудно, и отец тоже всё время на вахте. Но, Катюша, такова жизнь, иначе нам денег не заработать, сама знаешь. И я тоже по тебе скучаю»

SMS Кати:

«Врёшь ты всё! И рад был от меня избавиться! Мне, вообще, показалось, что ты только и делал, что избегал меня целый месяц, пока был дома. Ну, что я тебе такого сделала? Что?! В чём моя вина?»

SMS Дениса:

«Катюша, милая, тебе это показалось. Я не избегал тебя, я просто был занят. И вот ещё — некоторое время не будет связи, мы уезжаем на полигон. Не теряй, если не отвечу»

SMS Кати:

«Вот так всегда! Ты не уехал, Ветер, ты СБЕЖАЛ в армию, а с казармы бежишь на полигон, только чтобы была причина спрятаться от меня!»

SMS Дениса:

«Да нет же, Катюша! У меня нет времени, выхожу из сети. Не скучай, моя Неженка, и не капризничай. Всё будет хорошо»

SMS Кати:

«Просто нет слов…»

Часть первая. Ирэна. Пепел любви

Подруги

Дружба между женщинами — всего лишь пакт о ненападении.

Анри де Монтерлан

Женская дружба — как хрустальная ваза:

как бережно ее не храни,

все равно рано или поздно она разобьется.

Неизвестный автор

Ирэна посмотрела в зеркало и осталась довольна увиденным — на неё смотрела не просто красивая, а ослепительно прекрасная девушка. Тонкие черты лица, огромные зелёные глаза. Чуть большеватый рот не нарушал симметрии, а, наоборот, подчёркивал чувственную красоту юного и нежного лица. Такие нежные изгибы губ хотелось целовать. А ещё две родинки на правой щеке делают милое личико запоминающимся с первого взгляда. Но самым великолепным, по мнению девушки, были волосы. Тёмно-каштановые волнистые пряди с тёмно-рыжим отливом пышной копной обрамляли лицо. На фоне тонкой миниатюрной девичьей фигурки они выделялись большим объёмом. В детстве у Ирэны были длинные косички, которые забавно торчали в разные стороны, а потом она их обстригла. Сейчас роскошные волосы опять отросли и пышным каскадом ниспадали на плечи девушки. В свои неполные восемнадцать лет Ирэна уже знала огромную силу своей женской красоты и даже умела ею пользоваться. Правда, применяла её девушка в основном на своём давнем школьном друге Ефиме. Отчасти Ирэна мстила ему за то, что в начальных классах этот шаловливый мальчишка постоянно дёргал её за косички, рвал её тетрадки, чёркал карандашами в её учебниках, прятал её портфель. Девочке приходилось терпеть его выходки, которые очень часто доводили её до слёз. Один раз её маме даже пришлось вмешаться, когда Ефим очень уж замучил её дочку — он намеренно обрызгал Ирэну грязью, кинув в лужу, возле которой она стояла в школьном дворе, большой камень. Брызги от упавшего в грязную муть камня безнадёжно испортили новое небесно- голубое платье, так нравившееся девочке. Тогда Ирэна, прибежав домой в запачканном платье, рыдала отчаянно и навзрыд. И мама пошла в школу и отругала хулигана. Тётя Маша, мама Ефима, специально съездила в город, купила новое платье и принесла Ирэне. Платье тоже было нарядным, только синим с мелким белым горошком, а не голубым, но всё же оно утешило девочку, так как понравилось не меньше испорченного. Тётя Маша интуитивно не выбрала розовое платье для рыжеволосой девочки, как потом оказалось, Ирэна не любила розовый цвет с детства и никогда ни при каких обстоятельствах не надевала ничего розового. Дома тётя Маша хорошенько отлупила сына веником, после чего Ефимка немного поутих, но всё равно так и норовил толкнуть девочку или дёрнуть за толстую длинную косу. Вот тогда — то Ирэна и возненавидела длинные косы, а в подростковом возрасте их обстригла. Мама была в шоке, отец тоже. Но ругать свою любимицу батько не стал. Ирэна была «папиной дочкой».

Её отец, или батько, как называла Ирэна отца ещё по своей детской привычке, оставшейся с тех времён, когда она с отцом жила в Украине, майор Стас Иващенко безумно любил единственную дочку, баловал и во всём ей потакал. Конечно, был ещё и сводный брат — Никита, но его Стас воспитывал по-мужски. Кроме того, сказалось то обстоятельство, что Стас знал, что больше детей у него не будет. Он смирился с этим. Свою жену он безумно любил, но родить ребёнка она больше не могла. И вот единственная дочка стала для Стаса его светом в окошке. Для неё и ради неё он был готов на всё. И девочка без зазрения совести пользовалась этим с раннего детства, выпрашивая красивые платья, дорогие игрушки, требуя внимания. Настя относилась к девочке как к родной дочери, иногда даже наказывая и строго отчитывая Ирэну за сумасбродные выходки. Девочка ещё немного побаивалась мать, а вот из батьки вила верёвки. Но не только из батьки, а из старшего брата тоже. Её брат Никита тоже любил и баловал младшую сестрёнку, как и отец, он не мог устоять против её обаяния. Пару раз брат даже защищал Ирэну от Ефимки, но тот упорно и настырно продолжал изводить Ирэну. Казалось, против этого бессильны все испробованные средства — и строгий выговор мамы Насти, и веник тёти Маши, и тумаки брата Никиты.

А вот теперь Ефим Левин влюблён в Ирэну уже по-взрослому. Он старается ей угодить, замаливает грехи детства. Юной девушке это льстит, но она не злопамятна, она его простила.

Девушку отвлёк от размышлений о своей внешности звук открывающейся двери.

— Ирэна! Ты скоро? Я тебя уже заждался! — послышался нетерпеливый голос Ефима, а затем показался и он сам в проёме двери — светловолосый и голубоглазый паренёк с открытой и сразу подкупающей хулиганской улыбкой.

— Да иду уже, иду … — отозвалась девушка, отрываясь от зеркала.

Ефим протянул Ирэне большой букет полевых цветов, продолжая улыбаться, произнёс:

— По дороге нарвал.

— Спасибо, я так люблю цветы, — довольно улыбнулась девушка в ответ на его улыбку.

— А где твой брат? — поинтересовался парень. — Он же собирался с нами пойти.

— Так он и придёт. Но не с нами, а с Катей, — ответила Ирэна, надевая туфли на высоких каблуках.

— Тогда понятно. Идём, Ирэна, я у бати машину взял, — сказал Ефим, присаживаясь на корточки и проворно застёгивая ремешки на туфлях девушки, при этом он как бы случайно прикоснулся к тонкой щиколотке и, не удержавшись, погладил её ладонью.

Ирэна сделала вид, что не заметила его наглости и захлопала в ладоши:

— Вау! Вот это да! Мы поедем в наш клуб на машине.

— Только батя не знает об этом, — добавил Ефим, вставая и шкодливо улыбаясь.

Никита слегка волновался. Хотя ему-то что волноваться? Он давно ухаживает за Катей Вольской, можно считать, что они пара. Они с раннего детства дружат. Она одного возраста с ним и с Ирэной. Но ведёт Катя порой себя с ним так, будто это она старше его намного, а он глупый сопливый мальчишка. Предугадать настроение Кати невозможно. Поэтому Никита и робеет каждый раз, как встречается с ней. Хотя ему уже исполнилось восемнадцать, и этой осенью его заберут в армию. При мысли о призыве сердце паренька больно сжимается. Нет, конечно, в армию он хотел, и служить очень хотел. Перед его глазами был пример его отчима (хотя Никита считает его отцом), который много лет как посвятил себя воинской службе. Никита хотел быть на него похожим. Дело было в другом — в Кате. Он сомневался, что такая девушка, как Катя — красивая, капризная и легкомысленная, будет его ждать. Вот уедет он служить, а другой парень быстро займёт его место. От поклонников у Кати отбоя нет. Все, от пацанов трёхлетнего возраста и до дедушек девяноста лет, с первого раза влюбляются в Катю. Катерина не такая яркая, как его сестра Ирэна, но в ней есть какой-то магнетизм, колдовство, и все попадают под её чары. Его отец, майор Иващенко, часто восхищённо приговаривал, глядя Катерине вслед: « Вот мне бы такую гарну дивчину в невестки!» Что особенного было в Кате? Худенькая, небольшого роста, даже грудь маленькая. Пигалица и есть пигалица! Только вот пигалицей Катю никто бы назвать не осмелился. Глядя на неё, это слово даже на ум не приходило. Катерина грациозна, как танцовщица, это у неё ни дать ни взять от матери, красавицы Полины — актрисы и танцовщицы, которая, как поговаривают, в юности играла в театре и танцевала в ночном клубе, а сейчас все мужчины прииска с восхищением смотрят ей вслед. Так вот и Катя такая же, в каждом её движении лёгкость и изящество. Она пластична, гибкая, как кошка. Катя даже двор метлой подметает с изяществом принцессы. Личико тонкое, чуть удлинённое, в обрамлении светлых лёгких волос. Натуральная блондинка с чуть раскосой линией глаз, с длиннющими пышными ресницами, с изящной линией чуть пухлого рта. При мысле о Кате сердце Никиты замирало как перед прыжком с высоты. Ну не реально, чтобы такая девушка быстро не нашла ему замену!

Никита вошёл в дом. В коридоре у зеркала стояла Катя и укладывала волосы в причёску. Её движения были изящны. Увидев в зеркале Никиту, девушка даже не повернулась к нему.

— Катенька, это тебе, — с робкой улыбкой произнёс парень и протянул Кате букет тёмно-синих астр. Он знал, что это был её любимый цвет. И он тайком от мамы срезал эти цветы в своём огороде.

— Зачем мне этот веник? — небрежно отмахнулась Катя. Она намеренно дразнила своего друга. — Положи где-нибудь. И подожди меня во дворе, дай спокойно собраться.

Никита прошёл в кухню, налил в пустую литровую банку, которую обнаружил в старом буфете, воды и поставил в неё цветы. «Ладно, пусть хоть Полина полюбуется», — с тоской подумал он.

— Ты одна дома, Катенька? — поинтересовался он.

— Одна, одна! — весело пропела девушка и сразу же сменила тему. — Ты знаешь, что через неделю Денис возвращается? Я тебе ещё не говорила?

— Как, насовсем? — заинтересовался Никита.

— Да, решил, наконец-то, оставить военную службу и вернуться домой. Его в леспромхоз к бате берут, — сообщила девушка.

— Здорово. Он не женился?

— Никита, ну когда ему было жениться? Ну, какая дурочка бы согласилась с ним по гарнизонам мотаться? Он же после службы в армии ещё на два года продлял контракт. Слава богу, сейчас возвращается. Может, и семьёй обзаведётся, — объяснила девушка и, капризно сморщив носик, недовольно произнесла, — Никита! Кажется, я просила тебя во дворе меня подождать? Дай мне спокойно собраться, а то опять что-нибудь забуду из-за тебя!

— Всё, всё, Катенька, уже ухожу, — вздохнул Никита, исчезая в дверях. Нет, он не был тюфяком, у него был характер. Но почему этой девчонке всегда удавалось вить из него верёвки?

На дискотеке в клубе было шумно, гремела музыка, были слышны весёлые голоса и смех разгорячённой пивом и вином молодёжи. Остановив машину неподалёку возле соседствующего с клубом огорода, Ефим галантно открыл дверцу перед Ирэной.

— Прошу, пани Ирэна. Приехали! — весело произнёс он.

Возле клуба молодые люди заметили Катю, стоящую рядом с Никитой. Увидев двоюродного брата, Катя помахала ему рукой и окликнула:

— Ефим! Кузен, рада тебя видеть! — засмеялась девушка, обняла Ефима и поцеловала в щёку. — А я смотрю, машина дяди Артёма. Подумала, что это он приехал.

— Привет, сестрёнка! — Ефим тоже рассмеялся и с удовольствием поцеловал Катю в ответ. — Нет, это всего лишь я!

— Опять машину у бати угнал? — догадалась сестра. — Вот он тебе задаст, когда прознает!

— Да не прознает, он на участок уехал ещё утром. Представляете, будильник завёл на пять утра и спать лёг. А тот ночью прозвенел в двенадцать часов двадцать пять минут. Батя стрелки перепутал. Давай быстро собираться, одеваться, мамку переполошил, чтобы она ему вещи собирала. Потом подумал, чего это, блин, всё ещё не светает в шесть утра, темно, как в полночь. Глядь на часы, а там час ночи.

Все весело рассмеялись.

— Надо дяде Артёму будильник правильно настроить, — спохватилась Катя.

— Да я уже настроил. За ним если мамка не уследит, он так начудачить может! — засмеялся Ефим.

— Наш батько тоже чудак, — продолжила Ирэна. — В части он такой грозный, все его боятся, слово поперёк сказать никто не осмелится. Никто бы не поверил, что он дома маму с полуслова слушается, со всем соглашается и ещё угодить старается.

Молодые люди опять засмеялись.

— Грозный майор Иващенко оказался подкаблучником, — усмехнулся Ефим. — Интересно, моя жена тоже будет мной командовать?

Произнося эти слова, парень выразительно посмотрел на Ирэну, ожидая ответа. Было очевидно, кого он выбрал себе в жёны. Ирэна внезапно смутилась и, желая сменить тему, быстро спохватилась:

— Что же мы всё здесь стоим? Я танцевать хочу! Пойдёмте! — девушка потянула за руку Ефима, увлекая его за собой. Никита и Катя тоже последовали за ними.

Никита ждал с нетерпением, когда же зазвучит мелодия медленного танца. Больше всего он ненавидел, если какому-нибудь шустрому пареньку удавалось опередить его и увести Катю танцевать. И она (вот ведь ещё та зараза!) никогда никому не отказывала в танце. На его ревнивые замечания девушка невинно улыбалась и ласково произносила: « Но, Никита, я не виновата, я просто люблю танцевать. Ничего больше» И он, глядя в её голубые глаза, уже готов был простить ей всё. Теперь же он намеревался не выпускать Катю из поля зрения ни на секунду. Он сам взял её за руку и повёл танцевать. К самим танцам он был равнодушен (если только танцевала не Катя), но это была редкая возможность обнять девушку и какое-то время держать в кольце своих рук и наслаждаться её близостью. От её невесомых мягких волос пахло сладкой ванилью. Парень зарылся носом в её кудряшки. Катина макушка доставала ему до плеча, поэтому Никите было удобно прислониться щекой к её волосам. Руками он легонько сжимал тонкую девичью талию, стараясь ближе прижать к себе девушку. Катя возмутилась:

— Никита! Ты совсем не слушаешь музыку! Топчешься, как неуклюжий медведь! Следующий танец я пойду танцевать с Пашкой, он умеет хорошо двигаться.

— Катя, можно я тебя поцелую? — на одном дыхании произнёс возбуждённый парень.

— С чего это вдруг? — Катя подняла голову и насмешливо посмотрела ему в глаза. Её бледно-розовые чуть припухлые губы так и манили прикоснуться к ним в поцелуе.

— Ну, ты же с Ефимом целуешься, — привёл шаткий аргумент парень.

— Так он мой брат! Это не то же самое, что с тобой. Я его с пелёнок знаю. Мы с ним в один горшок ходили, — произнесла девушка снисходительным тоном.

— Ну, Катенька, мы с тобой тоже почти в один горшок ходили. А меня ты ни разу не целовала, — продолжал настаивать на своём Никита.

— Не сравнивай! Это не одно и то же, — терпеливо объяснила Катя. — Он мой брат, и всё. А ты нет.

— Это хорошо, что я тебе не брат, — горячо прошептал ей в ухо парень. — Потому что я хочу целовать тебя не как сестру.

— Никита, ты что, сдурел?! — рассердилась Катя. — Что с тобой? Остынь! Иначе я больше к тебе сегодня не подойду.

— Всё, всё… не буду больше, — торопливо заверил он.

— Никита, у меня такое подозрение, что ты не танцевать меня позвал, а потискать.

— Нет, Катенька, что ты… Я танцевать с тобой хочу, — стал быстро оправдываться Никита.

— Ты только лапаешь меня. Пусти, Никита! — девушка попыталась отстраниться из горячих и настойчивых рук парня. — Пусти, говорю!

Никита нехотя разжал руки. Выглядел он при этом несчастным. Катя легонько оттолкнула его руки и резко развернулась на каблучках, так что юбка красиво взвилась воланами, а затем опять упала, прикрывая стройные ноги девушки. Катя пошла в противоположный конец зала. Никита, понуро опустив голову, поплёлся к выходу. У двери его перехватила сестра.

— Никитушка, что с тобой? С Катей поссорились? — спросила она, схватив брата за руку и с тревогой глядя в его глаза.

— Похоже на то, — мрачно ответил Никита, — Ирэна, пойдём выйдем, здесь шумно очень.

На крыльце, опёршись о перила локтями, Никита нервно закурил.

— Никитка, ты что, купить начал? — возмутилась сестра.

— Мне уже восемнадцать лет пару недель назад исполнилось, — усмехнулся парень, затягиваясь сигаретой.

— Если мама узнает…

— Ирэна, перестань. Ты мне лучше скажи, ну почему она так со мной? — с отчаянием произнёс Никита, — Неужели я ей совсем не нравлюсь?

Ирэна внимательно смотрела на брата, в её взгляде было сочувствие. Она пыталась дать честный ответ и, наконец, решилась:

— Знаешь, брат, — улыбнулась она. — Я думаю, что ты ей всё-таки нравишься. Просто Катя привыкла, что ты постоянно рядом, никуда от неё не денешься. Я думаю, надо её проучить, чтобы она задумалась над тем, что может тебя потерять.

— Как это? — Никита удивлённо взглянул на сестру.

— А так! Заставить её ревновать! Вот как, — с горячностью воскликнула Ирэна и уже спокойнее пояснила, — Пусть помучается. Вот тогда она поймёт, что может тебя потерять и не станет больше тебя отталкивать. Я же вижу, она тебе всю душу вытрепала, наизнанку вывернула.

— Как же заставить её ревновать? — с интересом спросил парень.

— Брат, ну ты совсем ничего, что ли, не понимаешь? — насмешливо возмутилась младшая сестра, — Обрати внимание на какую-нибудь девушку, да вон хоть на Ленку Павлову. Она давно в твою сторону заглядывается. И погуляй с ней.

— Зачем мне Ленка? — возмутился Никита, — Я с Катей хочу гулять.

— Так это же просто для виду — чтобы она поняла, что любая другая девчонка быстро тебя у неё увести может, — терпеливо пояснила Ирэна.

— А если она увидит меня с Ленкой и вообще знать меня не захочет? Нет, Ирэна, я так не хочу.

— Тогда и таскайся дальше за её юбкой как собачонка! — не вытерпела девушка, — Брат, ты только начни ухаживать за Ленкой. Вот увидишь, Катя сразу по-другому на тебя посмотрит. Сначала, конечно, она будет злиться, не без этого. А ты потом опять к Катьке подойди. Вот увидишь — она уже не будет носом воротить, — уговаривала Ирэна.

— Вы же вроде подруги. Ирэна, как ты можешь мне такое предлагать?!

Девушка положила ладонь на плечо старшему брату и погладила по нему, вкрадчиво произнесла:

— Я хочу видеть тебя счастливым. Я хочу, чтобы моя лучшая подруга была с тобой. А для этого надо поступить с ней жёстко. По-другому нельзя, пойми, Никита! Вернись в клуб и пригласи Ленку потанцевать, а на Катю сегодня вообще больше внимания не обращай. Проводи Ленку домой, а за Катю не пореживай. Мы с Ефимом её с собой захватим, когда уходить будем и до дома довезём. Всё, Никита, прояви характер, иди! Ты сможешь. Трудно, но выполнимо.

Ирэна легонько подтолкнула брата за плечо к двери клуба, но он помедлил, посмотрел на сестру и спросил:

— Ирэна, ещё один вопрос. Батя мамке тоже во всём потакает, но она иначе к нему относится, не насмехается над ним.

— Потому что наша мама умная, а Катя ещё глупая. Ей поумнеть надо. Вот мы её и проучим. И не жалей её! Делай так, как я сказала. Иди, Никита! — Ирэна решительно схватила брата за руку и потянула его за собой обратно в клуб.

Медленная музыка сменилась зажигательной мелодией. Никита сразу заметил, как в середине танцпола образовался круг, в центре которого танцевали несколько девчонок, и самая яркая среди них — Катя. Её подруга Ксюша скромно стояла в кругу, наблюдая за Катей с восхищением. Ксения раньше была одноклассницей Кати, но теперь, когда Катя последний год доучивалась в коллежде, а Ксения по каким-то причинам так и не стала никуда поступать и осталась в деревне, они виделись редко, только во время летних каникул. Катя, красивая, пластичная в каждом движении, манкая, от неё невозможно оторвать взгляда. Никита почувствовал, как его больно кольнули под лопатку и обернулся. Ирэна зашипела на него:

— Чего уставился? Тебя интересует сейчас не она. Не забывайся! Иди к Ленке, она стенку подпирает.

Никита нехотя отвернулся от танцующей Кати и подошёл к одиноко стоящей в сторонке девушке.

— Лен, а почему ты не танцуешь? Совсем тебе не весело? — приветливо улыбнулся он девушке. Её лицо сразу ожило, щёки запылали.

— Я, конечно, тот ещё танцор, но давай вместе наступать друг другу на ноги, — пошутил Никита, а Лена смущённо засмеялась. Он взял девушку за руку и увлёк за собой.

— Никита, ты со мной потанцевать хочешь? — не поверила она, ведь знала, что Никита влюблён в Катю по уши.

— Ага, пошли, — кивнул парень. Они задвигались в такт музыке. Довольная увиденным, Ирэна улыбнулась.

Полина заметила, что её дочка вернулась с дискотеки раньше обычного, понурая и невесёлая, но расспрашивать её ни о чём не стала. Захочет — сама расскажет. Но и на следующий день Катя была не в духе.

— Катька, что случилось? — спросила Полина, переворачивая котлеты на сковороде.

— Ничего, мам, — Катя небрежно пожала плечами и отвернулась к окну, из которого открывался вид во двор. Как раз в это время на крыльцо поднималась тётя Маша.

— Раз ничего, тогда в магазин сходи. У меня масло кончилось, — попросила Полина.

Дверь открылась, и вошла тётя Маша.

— Всем добрый день! — приветливо произнесла она и бросила беглый взгляд на девушку, — Что это ты, красавица, сегодня невесёлая?

— Всё в порядке, просто не выспалась, — с неохотой ответила Катя, отойдя от окна и присев на стул.

— Полина, я поговорить с тобой хочу, — вздохнула Маша, снимая пальто и сапоги.

Полина развязала фартук и бросила на стул.

— Катька, посмотри, чтобы котлеты не пригорели, — велела она дочери, а затем провела тётю Машу в комнату и прикрыла за собой дверь. Катя с любопытством прислушалась к их приглушённым из-за закрытой двери голосам.

— Полина! Артём уехал почти на месяц, — с отчаянием произнесла Маша.

— Маша, ну и что же здесь такого? — голос её мамы звучал насмешливо.

— Ты не понимаешь, Полина! Я не могу без него так долго! Я возьму отпуск и к нему на участок поеду.

— Это ещё зачем? Что ты там собралась делать? Не глупи, Маня, — отозвалась Полина.

— Мне физически без него больно. Сколько лет я маялась, прежде чем его встретила. И терять целый месяц…

— Маня, успокойся. Никуда ты не поедешь. Не мешай ему работать. Ну что ты как малолетняя влюблённая гимназистка? И у меня Егор часто уезжает на деляну, так что ж мне следом за ним бежать?

— Вот этого я никогда в тебе, Полина, не понимала! Как ты спокойно можешь без мужа быть?! Наверно, это потому что он любит тебя, а ты только позволяешь себя любить.

Катя напряглась. Она не ожидала таких слов от тёти Маши. С нетерпением предчувствуя реакцию мамы, Катя даже привстала со стула и тихонько подошла к двери, забыв о наказе смотреть за котлетами на сковороде.

— Не говори о том, чего не понимаешь, — спокойно ответила Полина, — Я пять лет была лишена возможности быть рядом с любимым мужчиной. Пять лет! Ты можешь представить, Маня, что человек, который тебя любил, в один момент бросил тебя? Я жила им, дышала им одним, а потом увидела в гараже с той девкой…

Здесь голос мамы оборвался, и послышался виноватый и встревоженный голос тёти Маши:

— Извини, Полина, извини…

— Не бойся, Маша, расставания на месяц, — уже твёрдым спокойным голосом продолжила Полина, — Я знаю, что жизнь рушится именно тогда, когда этого не ждёшь. Была бы я тогда поумней маленько, больше внимания уделяла Егору, не посмотрел бы он на другую. Да что говорить пустое! Ты не переживай, подожди недельку, а потом Денис приедет. Я его попрошу тебя на участок к Артёму свозить на пару дней.

— Ой, правда?! — обрадовалась Маша, — Полиночка, правда?!

— Да, Денис ведь тоже очень давно Артёма не видел. Он захочет к нему поехать.

— Как хорошо! Неделю я потерплю. Не представляешь, Полинка, я сплю и плюшевого медведя во сне обнимаю, на которого рубашку Артёма надела. И тогда мне кажется, что он рядом, я чувствую его запах…

Полина рассмеялась:

— Маня, хорошая моя, потерпи недельку!

Дальше разговор перешёл на другую тему, и это Кате было уже не интересно. Она спохватилась — ещё чуть-чуть и котлеты бы начали пригорать. Девушка быстро убрала сковороду с плиты, взяла сумку и пошла в магазин. Пока она шла, в голове звучали слова мамы: «Человек, который тебя любил, в один момент бросил тебя» «Больше внимания бы уделяла ему, не посмотрел бы на другую». Конечно, Катя ни минуты не сомневалась, что Никита её любит. И ей доставляло удовольствие мучить его, насмехаться над ним безнаказанно. С детства она привыкла, что в их отношениях она главная. Но тогда в детстве, когда они впервые увидели друг друга — когда её старший брат Денис, желая помочь учительнице, взял Никиту за руку и из садика привёл к себе домой. Денис сказал ей тогда: «Теперь вы будете дружить». Им обоим тогда было по четыре годика. Мальчуган безоговорочно слушался свою новую подругу во всём, а она стала верховодить. Но теперь Никита уже не мальчик, а парень, но привычка слушаться Катю во всём у Никиты так и осталась. Как и осталась у неё привычка помыкать им. Но вот, похоже, пришёл тот момент, когда Никита не может больше быть ведомым ею. Он становится взрослым мужчиной и по праву претендует на роль главного. Вчера, когда она увидела его с Леной, у неё всё похолодело внутри. Как он мог вот так взять и связаться с Леной?! Даже забыл проводить её, Катю, домой. Раньше он бы себе такого ни за что не позволил. Мамины слова сильно напугали девушку. Она на самом деле рискует потерять Никиту, как когда — то её мама потеряла Егора. Нет, она не позволит этому случиться! Её верный друг детства, её преданный рыцарь, который всегда от всего и всех оберегал и защищал её, всегда будет рядом с ней.

Идти на вечеринку, куда приглашена ещё и Лена, Катя категорически не соглашалась, но Ксюше всё же удалось уговорить подругу.

— Пойдём, Катя, прошу тебя! Без тебя мне там будет плохо. Или тогда и я не пойду.

— Ну вот ещё, — отмахнулась Катя, — Придумала! Из-за меня не ходить.

— Нет, не пойду, — упрямо произнесла Ксюша.

— Да ты и так никуда не ходишь. Всё дома сидишь и сидишь. В клуб тебя в субботу вытащила, а так ты бы и не пошла. Вот ответь мне, что ты всё время дома делаешь?

Ксюша внезапно смутилась:

— Мне отчим не разрешает никуда ходить. А в субботу его не было, вот я и пошла. И сегодня его нет. Пойдём, Катя! Я так хочу сходить с тобой! Кто теперь знает, когда мне снова выпадет такая возможность?

И тогда Катя сдалась, уступила, разрешила себя увести на эту вечеринку, будь она трижды неладна! Катя старалась не смотреть в сторону Никиты и Лены, которые были вместе, как приклеенные. Никита, казалось, совсем не обращал внимания на Катю, только мимоходом поздоровался с ней. Для девушки такое принебрежение с его стороны было непривычно. Как так могло случиться, что всегда получая в избытке внимание Никиты Иващенко, она теперь его напрочь лишилась? В медленном танце они обнимали друг друга, Лена обхватила за шею Никиту, прижалась к нему плотно. В тот момент, когда Катя сидела в уголке за столом и наблюдала за танцующей парой, к ней подсел молодой мужчина на вид лет двадцати восьми-тридцати.

— Привет, конфетка, меня Серёгой зовут, — представился он. Катя не хотела ни с кем знакомиться, но не сидеть же одной с грустным выражением лица на радость Лене с Никитой! Она разрешила себя пригласить на танец, но выпивший мужчина слишком откровенно стал ласкать её во время танца. Кате были противны его наглые прикосновения, его липкий похотливый взгляд. Но и это бы ничего. Она стерпела бы всё это только для того, чтобы Никита заметил и стал ревновать, если бы вдруг внезапно не узнала в этом подвыпившем мужчине Серёгу Смирнова. Именно с ним подрался Денис, когда они были детьми. Катя, под предлогом, что ей нужно выйти ненадолго, высвободилась из цепких объятий Смирнова и ускользнула в другую комнату. Но, боясь, что он настырно последует за ней, незаметно проскользнула на веранду. Там горел тусклый свет настольной лампы, и звуки музыки приглушались. Катя не сразу поняла, чьи фигуры она увидела. Мужчина и женщина занимались сексом, вернее парень и девушка. Девушка стояла, прислонившись спиной к стене, а парень поддерживал её за бёдра, задрав её юбку. Девушка держалась за парня, обняв его шею руками, и стонала, содрогаясь всем телом от его интенсивных толчков.

Вмиг Катя их узнала, и кровь отлила от её лица. Это были Никита и Лена!.. И здесь, в эту минуту Никита обернулся и встретился взглядом с Катей. На его лице отразилось недоумение, а на её — боль и отчаяние. Катя, резко развернувшись, бросилась на улицу. Во дворе стояла непроглядная темень августовской ночи. Поскользнувшись на крыльце, девушка успела ухватиться руками за деревянные перила и удержалась от падения. Она побежала через двор на улицу, не разбирая дороги. Катя бежала и бежала, задыхаясь от быстрого бега, но не останавливаясь ни на секунду. И только когда у неё резко закололо в левом боку, девушка остановилась и прижалась к какому-то забору, тяжело дыша. И в этот момент её ослепил свет фар. Золотистая тайота остановилась невдалеке, и из неё вышел Серёга, про которого девушка уже успела забыть. Он подошёл к ней, схватил за руки.

— Думала удрать от меня, милашка? — ехидно спросил он, — Не выйдет!

— Отстань от меня, Смирнов! — взвилась Катя, стараясь освободить свои руки, — С детства тебя ненавижу!

— Да неужели? — глумливо рассмеялся парень, — А ты мне, наоборот, с детства нравишься. И как нам быть? — он сильнее стиснул тонкие запястья девушки, — А знаю! Ты мне дашь сегодня. А не хочешь по-хорошему, возьму сам.

Он потащил отбивающуюся девушку к машине, но, не вытерпев, повалил её на траву, задрал подол её платья. Девушка истошно закричала, отчаянно вырываясь.

— Ненавижу! — Катя изловчилась и расцарапала его щёку, но Серёга ловко увернулся, прижал девушку всем своим телом к земле. Но Катя продолжала кричать, — За брата тебя ненавижу! Я всё расскажу ему! Он убъёт тебя!

Не обращая внимания на её крики и кровь, бегущую из расцарапанной щеки, Серёга раздвинул её ноги, стал стягивать с неё трусики.

Вдруг он услышал спокойный, но твёрдый голос позади себя:

— Отойди, гад.

Серёга обернулся на голос и сразу же получил сильный удар по лицу. За его спиной стоял Ефим Левин, двоюродный брат Кати. Ефим ещё раз замахнулся и ударил мужчину по лицу, а потом со всей силы в живот. Серёга упал лицом вниз на землю и получил ещё один удар ногой в пах.

Катя поднялась с травы, молча наблюдая, как Ефим избивает её обидчика. Как только она услышала голос Ефима, ей перестало быть страшно. Она бы и дальше хладнокровно наблюдала, как двоюродный брат ударил парня носком ботинка прямо в лицо, но Ефим вдруг отошёл от него и приблизился к Кате.

— Ты в порядке, сестрёнка? — с тревогой спросил он.

От неожиданности его появления, своего нечаянного спасения, от недавно увиденной сцены на веранде — от всего этого она прижалась к Ефиму и заплакала навзрыд, как в детстве.

— Ну, ну, перестань, Катенька, — утешал брат, гладя её широкой ладонью по спине, — Испугалась? Не бойся ничего. Ты же знаешь — любого порву, кто тебя тронет. Ну чего же ты одна-то пошла?

— Никита там с ней… — проговорила сквозь слёзы Катя, бросая взгляд на лежащего на земле Серёгу, который вытирал кровь с лица рукавом куртки.

— Всё, всё, пойдём. Я тебя домой отведу, — резко проговорил Ефим, взял девушку за руку, повёл за собой по дороге, — Возвращаюсь от Игната, темно уже, поздно, и вдруг слышу крики. Если бы ты не кричала, мимо прошёл, — приговаривал Ефим, ведя сестру к дому. Но внезапно Катя остановилась, резко выдернула ладонь из его руки.

— Нет, Ефим! Я домой к себе не пойду. Он мне платье порвал. Вот, гляди, подол порван… Мама увидит меня, испугается. Да и стыдно. А если я ей расскажу, что случилось, то она вообще до конца моих дней меня из дома не выпустит.

— Пошли ко мне.

— И к тебе не пойду! Что тётя Маша скажет, когда меня увидит? Наутро маме всё передаст!

— Тогда пойдём к Ирэне, — нашёл выход Ефим, — Майор Иващенко на очередном задании, тётя Настя уехала в город на несколько дней. Ирэна дома одна. Пойдём! Ты замёрзла, тебе согреться надо, переодеться. Я потом тёте Полине позвоню, скажу, что ты у Ирэнки ночевать осталась.

— Нет, я только переоденусь и домой.

— Хорошо, пусть так. Только пошли к Ирэне, — уговаривал он Катю как маленькую капризную девочку, а она кивнула, опять взяла его за руку, крепко сжала пальцами его ладонь.

Как хорошо, что всё обошлось…

Непонятная боль охватила душу,

будто дождевые облака заслонили пейзаж в моем сердце.

Фэн Цзицай, «Полет души»

Они тихо, стараясь не скрипеть половицами, вошли на веранду. Ефим включил свет.

— Ирэна уже спит, — прошептал он, но тут послышался шорох, и в дверях появилась Ирэна в домашнем ситцевом халатике.

— Ирэна, ты ещё не спишь? — удивлённо спросил Ефим.

— Нет, я телевизор смотрю, а свет просто выключила. А вы чего так поздно гуляете? Первый час ночи уже, между прочим!

— Ирэна, принеси Кате своё платье, ей нужно переодеться. Завтра она тебе его назад вернёт, — попросил Ефим.

Только тут Ирэна внимательно пригляделась к подруге, которая стояла у двери, вжавшись в угол. Край подола был измазан в траве и разорван, волосы девушки растрепались, лицо бледное, а руки, которыми она обхватила себя за плечи, подрагивали.

— Господи, да что случилось-то? — ахнула Ирэна.

— Ирэна, потом, — не стал объяснять Ефим, — Катя, проходи сюда, садись, — и он, приобняв девушку за плечи, провёл её к дивану, усадил на него, взял шерстяной плед и укутал им девушку от плеч до ног, — Грейся, Катенька. Ирэна сейчас чай приготовит.

— Да, да… — спохватилась Ирэна, — Сейчас… И валерьянки в каплях принесу.

Ирэна исчезла в дверях кухни, а Катя вдруг спохватилась, посмотрела на Ефима и быстро начала говорить:

— Ефим, я же Ксюшу там одну оставила! Я же обещала, когда буду уходить, ей сказать. Мы вместе договаривались домой уйти.

— Хочешь, я схожу за ней? — предложил Ефим, — Провожу до дома. Быстро схожу и вернусь.

— Тебе, правда, не трудно? — оживилась Катя, — Заберёшь Ксюшу?

— Да. Я схожу, а вы тут пока с Ирэной чаю попейте.

И он ушёл, а Ирэна принесла платье и кружки с чаем. Катя переоделась, и когда девушки сели пить чай, Ирэна накапала в чай подруге валериановых капель.

— Что случилось? Рассказывай! — потребовала Ирэна.

Катя, отпив с кружки тёплый чай, поморщилась. В напитке присутствовал спиртовой запах и привкус, к чему девушка не была привычна.

— Я возвращалась домой, — начала она рассказывать, — а по дороге меня парень догнал. Серёга Смирнов. Я его не сразу узнала, он ещё там, на вечеринке, ко мне начал приставать. Так вот, я ушла одна, он меня догнал. Я закричала, отбивалась, а он платье моё порвал. Если бы Ефим вовремя не появился, он бы меня… В общем, не отбилась бы я!

— Так ты одна, что ли, шла?! Почему не с Никитой? И где был он в это время?! Вроде бы тоже на эту вечеринку собирался.

— Так он там и был… Только с Леной всё время. Они там даже… — Катя запнулась и смущённо замолчала.

— Ну что они?! — нетерпеливо переспросила Ирэна.

— Я случайно увидела, как они… они… И я убежала.

— Что они? Ну, Катя, ты можешь не мямлить? — всё больше раздражалась Ирэна, — Они, что, целовались?

— Нет, не только… Они не только целовались. Я думала, что на веранде нет никого, а они были там и занимались сексом.

— Ух ты… — ахнула Ирэна, — Неожиданно. Как далеко у них зашло! А Ефим спас тебя?

— Да, он избил Смирнова.

— Господи… — потрясённо прошептала Ирэна, схватившись за голову, — Если бы Ефим не проходил мимо, этот подонок тебя мог изнасиловать! Я бы ни за что себе этого не простила…

— Ты-то тут при чём, Ирэна? — улыбнулась Катя, удивляясь словам подруги.

Ирэна спохватилась и быстро взяла себя в руки, проговорила притворно ласково и заботливо:

— Катенька, милая, да ты пей чай. Я сейчас тебе свою постель постелю, переночуешь у меня.

— Нет, я домой хочу, — призналась Катя, и вид у неё был как у маленького испуганного ребёнка, стремившегося к маме.

Ирэна подсела рядом и обняла подругу за плечи.

— Одну не пущу. Сейчас придёт Ефим и проводит тебя, — сказала она и, глянув в тёмное окно, оживилась, — А вот и он фонариком в окно светит!

И, действительно, через секунду на веранду зашёл Ефим.

— Ефим, пойдём, — сразу встрепенулась Катя, устремилась к брату.

— Подожди, я тебе свою тёплую кофту дам, — спохватилась Ирэна и принесла кофту. Катя надела кофту и была уже в дверях, когда Ирэна порывисто обняла её и прижала к себе, — Как хорошо, что всё обошлось… — шептала она, не выпуская от себя подругу, — Случись всё иначе, я бы не пережила…

Листья черёмухи в саду уже покраснели и начали опадать. Был ещё август, тёплый и ласковый, но уже чувствовалось неизбежное, неуловимое и неумолимое приближение осени. И даже ещё в зелёной и сочной траве, которая сгибалась под ногами Никиты, уже попадались сухие, увядшие стебли. Молодой человек ещё издали заметил одинокую тонкую фигурку девушки, которая сидела на старом, почерневшем от воды, бревне у берега. Катя тоже заметила его, зябко пожала плечами, плотнее укутавшись в цветастый мамин платок. Этот платок с сиреневым пейслийским узором когда-то, когда Катя была совсем-совсем маленькой, подарил маме Егор. Егор тогда взял её с собой в город и спросил, что купить её маме в подарок. И девочка вспомнила, как неделей назад мама долго смотрела на этот платок, проводила ладонью по замысловатым узорам и даже накинула его на плечи, но не купила. А после, когда Егор привёз этот платок из города, мама его не снимала с плеч… Вот если бы её, Катю, любили так, как Егор маму! Тогда ей ничего не было бы страшно. А сейчас ей страшно видеть приближающегося к ней Никиту, страшно разговора, который между ними сейчас произойдёт. А что, если он пришёл сказать ей, что между ними всё кончено и теперь он с Леной?!

Никита подошёл, присел рядом, произнёс быстро, торопливо:

— Катя, прости… С Ленкой это по пьяни произошло, несерьёзно… Сам не знаю, как такое получилось!

Девушка взглянула на него глазами, полными печали и тихо произнесла:

— Уже не искупаешься. Холодно. Мне пять лет было, когда я тонула, вот в том месте, напротив этого берега. Тринадцать лет прошло, а до сих пор помню тот жгучий холод. Я долго потом плавать боялась. И сейчас боюсь.

— Ты тонула? — удивился Никита.

— Да. Мне Егор жизнь спас. Вот так — не больше, не меньше. Мы тогда с девчонками, Ксюшей и Алиной, пошли на речку. Был апрель, на реке ещё лёд, но уже хрупкий, подтаявший. Мама категорически запретила нам ходить по льду на реке, велела играть возле дома. А мы не послушались, убежали. Я не послушалась, девочек подговорила убежать. Вот такая я была балованная. И сейчас такой и осталась. Ты прости меня, Никита! — девушка резко повернулась к парню, прямым открытым взглядом посмотрела на него, — Это я во всём виновата! И в том, что от себя отталкивала. И в том, что потешалась над тобой. И к Лене ты из-за меня подошёл тогда!

Никита слегка опешил, он-то готовился оправдываться и просить прощения, а тут Катя сама признаёт себя виноватой! Но, быстро оправившись от удивления, Никита поинтересовался:

— И что произошло тогда? Ну, на реке?

— Там полынья была, — продолжила свой рассказ девушка, — И лёд треснул подо мной, я упала в воду. Вода была такая ледяная, что сразу перехватило дыхание. Я даже закричать не смогла. До сих пор помню ужас, который пережила тогда. Помню, одна только мысль мелькнула: «Мамочка! Я не хочу умирать!» Смертельный ужас испытала. И вот какой-то дяденька подбежал, сбросил на ходу бушлат, нырнул в воду, схватил меня и вытащил. А потом в машине, в большой такой машине, как сейчас помню, он меня в свой сухой свитер закутал и в бушлат. С себя одежду снимал, на меня надевал. Сам дрожал от холода, а меня согревал… Позже я узнала, что такая большая длинная машина лесовозом называется, а моего спасителя Егором звали. А я так тогда испугалась, что даже плакать не могла. От холода так трясло, зуб на зуб не попадал. Егор меня к себе домой привёз. Помню, водкой мне ноги и руки растирал, двумя одеялами укутал. А Ксюша побежала к моей маме и всё ей рассказала. Мама и папа пришли и забрали меня.

— Егор спас тебе жизнь… — задумчиво произнёс парень, — А твой настоящий отец совсем с тобой не видится?

— Иногда встречаю его, тогда он спрашивает, как мои дела. Я уже давно привыкла своим отцом называть Егора. Помню, как мама запрещала мне с ним общаться. Она говорила, что он пытается через меня её задобрить, чтобы она его простила. Егор мне часто подарки дарил, игрушки покупал, сладости. Тогда я так мечтала о кукле, как у Алины, но маму попросить купить не решалась… Егор мне купил ту куклу, я её в тот день из рук не выпускала. Он после смены всегда ко мне в школу заезжал, тайком от мамы. Такие акварельные краски привозил, как настоящей художнице! Только мама не права была. Егор меня по-настоящему уже тогда любил. Когда мама его простила и вернулась к нему, Егор не стал хуже ко мне относиться, наоборот, мне кажется, ещё больше баловать стал.

— Да, вы с Ирэной избалованные с детства, — улыбнулся Никита, — Но таких красивых девушек как можно не баловать?

Катя встряхнула головой, белокурые пряди волос рассыпались по её плечам, она рассмеялась в ответ. Никита заметил, как на её виске, где кожа была почти прозрачная, пульсирует голубая венка. Ему неудержимо захотелось прикоснуться губами к нежной коже, почувствовать, как под ними трепещет эта венка… Никита встряхнул головой резко, пытаясь избавиться от чувственного наваждения, и заговорил быстро, едва подрагивающим от волнения голосом:

— Стас для меня тоже как родной отец. Он меня как своего сына вырастил. С Ирэнки, конечно, пылинки сдувал, со мной строже был. Он всегда меня с собой брал — на рыбалку, стрелять из ружья учил, в тайге ориентироваться, палатку поставить, костёр разжечь. Да не просто костёр, а сырыми дровами в ветреную погоду. Даже когда в школу родителей вызывали, Стас всегда ходил. Мама уже в школе не работала, Стас её в канцелярию в части устроил, чтобы она всегда при нём была. Так и жили — отчим всегда всех опекал без меры, а Ирэнку, доньку свою, так вообще избаловал. Теперь и сам не рад.

Катя опять рассмеялась.

— Да уж… А мама твоя, между прочим, была моя первая и самая любимая учительница. Я очень жалела и переживала, когда она от нас ушла, — произнесла Катя уже серьёзно с ноткой лёгкой грусти в голосе.

— Видишь теперь, Катя, как мы похожи — нас обоих неродные отцы воспитали.

— Да, только своего родного отца я очень хорошо знаю и вижу часто, — мягко возразила девушка и, наконец, глядя Никите прямо в глаза, собравшись с духом, спросила то, что волновало её больше всего:

— Никит… А ты с Леной по-настоящему встречаешься?

Никита вздрогнул от неожиданного вопроса, сразу как-то весь подобрался, отвёл глаза от её пытливого взгляда и произнёс тихо:

— Нет, Катя. Это всё для того было, чтобы тебя позлить.

— Как?! Зачем?! — выдохнула от возмущения и обжигающей обиды девушка. Катя так и почувствовала обиду — нарастающей огненной волной, душивший её внутри, мешающей дышать. Она хватала воздух ртом, как рыба, пытаясь справиться с этим огнём-обидой внутри себя. И уже упавшим сиплым голосом прошептала, схватившись ладонью за горло, — А Лена?.. Лена об этом знала?

— Лена? — растерянно переспросил парень, — Нет… Не знала… С Леной, и правда, некрасиво получилось. Я хотел тебя заставить ревновать. Катенька, прости меня! — с отчаянием воскликнул Никита, беспомощно наблюдая, как Катя вскочила с бревна и стремительно пошла вдоль берега. Он сорвался с места, настиг её, резко развернул за плечи к себе лицом.

— Катя, умоляю, прости! Катенька, милая… Я так виноват… — отчаянно повторял он, ожидая гневных обвинений, упрёков. Но Катя прижалась к его груди, уткнулась носом в его свитер и тихо прошептала:

— Никита, никогда больше этого не делай. Я с ума сходила. Я кошмар пережила. Как тогда, когда в проруби тонула…

— Никогда, Катя, никогда больше, — порывисто и поспешно заверил её Никита и прижал к себе.

— Никита, и ты меня прости. Это я виновата. Из-за меня ты так поступил, — и вдруг внезапная догадка огнём обожгла девушку. Катя резко отстранилась от парня, пытливо взглянула в его растерянные глаза и спросила, — Кто тебя на это надоумил? Это подлость. Это подлость, Никита! Только хитрый женский ум может придумать такое!

— Кать, я сам такой подлый. Никто меня ни на что не надоумил. Мне стыдно перед тобой. Ты не представляешь, как!

— Всё, Никита, — девушка накрыла его рот дрожащей холодной ладошкой, к которой парень сразу же с наслаждением прижался губами, — Давай договоримся никогда об этом не вспоминать. Я тоже виновата, вела себя с тобой как капризная избалованная дурочка. Пошли домой, Никита. Уже темнеет, а мне ещё ужин готовить.

Катя отстранила ладошку от губ Никиты и, взяв его за руку, потянула за собой. Никита послушно пошёл вслед за ней. На его лице появилась счастливая широкая улыбка.

Ирэна, как хитрая рыжая кошка, прильнула ближе к брату, прижалась боком к его боку. Никита невольно пододвинулся, уступая место сестре на диване.

— Как у тебя с Катей? — спросила Ирэна.

Никита протянул руку к журнальному столику, взял пульт и убавил звук у телевизора, затем повернулся к сестре и ответил на её вопрос:

— Мы с ней сегодня были на реке. Ты знаешь, она спрашивала, кто мне посоветовал спутаться с Ленкой.

Ирэна напряглась, резко спросила:

— И ты сказал, что я?

— Нет, сестрёнка. Как я могу тебя выдать?

— Прости, Никит… Это подло. Я поняла. Ещё тогда поняла, когда увидела Катю бледную, испуганную, в разорванном платье. Ну, я тебе рассказывала, как к ней Серёга Смирнов приставал пьяный. Прости, брат.

Никита обнял Ирэну за плечи, посмотрел на неё с нежностью.

— Не переживай. Я сам виноват.

— Но зачем ты трахался с Ленкой? Я тебе этого не советовала! — возмутилась девушка.

— Как ты сказала?! — притворно возмутился старший брат, — Откуда моя маленькая сестрёнка знает такие грубые слова?

— Никита, не дразни меня! Отвечай! Зачем? — стояла на своём Ирэна.

— Ирэна, сам не знаю, как получилось. Я как только Катю увидел, такую красивую… А она на меня вообще никакого внимания не обращает, с этим хлыщом Смирновым танцует и разрешает ему себя лапать! Нет, Ирэнка, ты только представь! Мне не разрешила, а он лапал её! Ну, я тоже тогда не растерялся, хлебанул пару стаканов водки, не закусывая. А тут как раз Ленка сама на меня со своими утешениями полезла, ну я её и трахнул.

— Ладно, ладно! Избавь меня от подробностей своего грехопадения, — поморщила хорошенький носик Ирэна, вздохнула и задумчиво добавила, — Но всё равно, как бы там ни было, результат получился тот, которого мы и добивались. С Кати спесь сбили. Я не могла спокойно наблюдать, как она тобой понукала, как ни во что тебя не ставила. Ты мой брат, и я тебя уважаю как мужчину. И хочу, чтобы твоя девушка тоже тебя так уважала.

— Спасибо, сестрёнка, — довольно улыбнулся Никита, — Сейчас у нас с Катей, правда, всё хорошо. Я даже мечтать не мог о таком. Она стала уступчивая, покладистая и с другими парнями больше не флиртует. Вот только как подумаю, что через месяц призыв и Катю придётся оставлять, с ума схожу. Сколько пацанов вокруг неё вьётся, и она со всеми кокетничает!

— Я присмотрю за ней, пока ты будешь служить, брат, — решительно произнесла Ирэна.

— Да, присмотри, — согласился Никита, — Катя пообещала мне письма писать и ждать меня. Но ты всё равно за ней приглядывай тут.

— Не беспокойся, я ей не дам разгуляться, — заверила она брата.

Первые потери

А где-то в утраченном мире есть к детству тропа.

Там люди родные и кажется храмом изба…

Там хлеба мякиш был вкусней даже чёрной икры…

Простые дорожки казались теплей, чем ковры…

Я душу зашторю, чтоб вечер прохладнее стал.

Мой добрый герой по дороге из детства отстал…

© Copyright: Ирина Самарина-Лабиринт

И внучку бабы Раи звали Ксюшей, а корову Лушей. Корова была рыжая с белыми пятнами, а девочка худенькая с большими голубыми глазами.

— Луша! — слышался вечером со двора призывный голос бабушки, — Лу- у- у- ша-а-а!

— Бегу, бабушка! Бегу! — радостно отзывалась девочка и резво бросалась на зов.

— Да не тебя зову, внученька, а коровку, — смеялась баба Рая и трепала девочку за толстые тяжелые косы.

Когда пастух приводил стадо, бабушка доила Лушу, а потом заставляла внучку пить молоко. Но маленькая Ксюша не любила парное молоко, отнекивалась, капризно мотала головой. Тогда баба Рая насыпала свежих ягод малины в кружку с молоком. И капризная внучка соглашалась пить молоко.

— Малинка, — девочка внимательно рассматривала спелые розовые ягоды, сладкие и ароматные.

— Ты ягоды не все ешь-то, мамке оставь половину. Придёт с работы, есть захочет, — ворчливо отзывалась баба Раи и шла в дом смотреть вечерний сериал.

Зося Проценко — лучшая подруга Ксюши и соседка. И мама у них тоже Зося, красивая разбитная хохлушка, говорливая и добрая. А ещё есть дядя Ваня, муж тёти Зоси.

Обычно Ксюша сторонилась мужчин. Так получилось, что ни деда, ни отца у неё не было. Но вот дядю Ваню Проценко маленькая Ксюша просто обожала. Да не только Ксюша, Зося тоже души не чаяла в отце. Худой и долговязый, спокойный и терпеливый он был полной противоположностью низенькой полноватой и энергичной жене. И Зося из него верёвки вила.

— Ванько! Чуешь, Ванько, зову тебя?! — сердилась тётя Зося, — Иди, воды из колодца натаскай!

Чуть что — тётя Зося звала мужа, казалось, без него ничего в доме не делается. А когда он уходил на работу, тётя Зося расплетала свои длинные косы, садилась на заваленку и начинала рассказывать девчонкам о себе, как в девках росла, как портфель в подвале от мамки прятала и школу прогуливала, как на танцы с Ванькой бегала. Особенно Зося любила вспоминать о том, как хорошо в Черновцах, откуда ей пришлось с Ванькой уехать.

— У нас там уже черешня поспела, — вздыхала печально молодая женщина, — А сладкая какая, смачная! Девки, вам такую здесь не покушать!

Но Ксюша нисколько не завидовала весне в Черновцах. Ведь своя таёжная весна была не хуже! По сопкам нежным сиреневым туманом стелился богульник, первая сон-трава показывалась из под старых замшелых камней.

— Зоська, когда вы забор-то поставите? — спрашивала, бывало, баба Рая, — Твои же грядки собаки потопчут.

— Нихай топчут! — беспечно отмахивалась Зося, — Мне Ванько осенью всего купит!

То, что за домом не было ограды, очень нравилось Ксюше и маленькой Зоське, можно было по узкой тропинке убежать прямо в лес и там бродить, перекликаясь, лазить по корявым стволам берёз, искать землянику, прятать свои сокровища под старыми пнями, считать, сколько лет накукует лесная кукушка. Но особенно притягателен был заброшенный колодец на самом краю улицы. В нём, по рассказам бабушки, жил водяной. И если ясным солнечным днём долго-долго смотреть в чёрную бездну колодца, то можно увидеть звёзды. Только бабушка Рая ругалась, запрешала к колодцу и близко подходить.

— Утопните! — говорила она, — Как я вас оттудова доставать буду?

— Батько вернётся с работы и достанет, — наивно ответила Зоська.

Баба Рая ничего не ответила, только осуждающе покачала головой. Уж больно девка на свою лентяйку-мать похожа, как будто её копия! И сразу же вспоминала свою дочку Алю. Как же там она? Почти и дома-то не бывает. Алевтина работала поваром, и как только в начале февраля начинался сезон, уезжала на участки, и до поздней осени её не было дома. Можно сказать, что Ксюшка и матери-то своей толком не знает. А что делать? Деньги им нужны. Мужчин в доме нет. Вот и приходится Алечке по вахтам мыкаться.

Зато когда мама Аля приезжала, это был настоящий праздник. Она везла дочку в город, где покупала Ксюше обновки и всё, что хотела дочка. По вечерам она курила в открытую дверцу печки, пока бабушка Рая ходила к соседке, молоко относила. Ксюша садилась рядом с мамой на пол, смотрела, как огонь весело потрескивает в печке. А когда возвращалась бабушка, мама Аля закрывала дверку печки и прятала сигареты.

— Вот тридцатник скоро стукнет, — жаловалась Аля позже своей подруге Тёте Рите, — А всё от матери прячусь, когда покурить охота.

Тётя Рита хохотала в ответ и что-то отвечала маме Але. Ксюша не любила слушать их разговоры. Обычно они обсуждали каких-то парней, незнакомых Ксюше, употребляя в речи матерные слова. Ксюша убегала к Зосе, и больше всего боялась, что мама однажды привезёт ей нового папу.

Когда шёл дождь, и нечем было заняться, девчонки сидели дома и начинали ссориться, тогда мама Аля сердито их обрывала:

— Завтра сварю вам горохового супа, если не заткнётесь!

Девчонки притихали. Хуже горохового супа могла быть только гороховая каша.

Сначала пришлось продать рыжую любимицу Лушу. Бабушка Рая стала болеть, ей назначили какие-то таблетки, в состав которых входил бром. И у бабушки стала нарушаться память. Часто бывало, что она забывала подоить Лушу, и тогда корова протяжно и долго мычала, напоминая о себе.

— Иду, Лушечка! Иду, девонька, — ласково приговаривала бабушка и спешила в коровник.

Но потом и доить стало тяжело. Смирная Луша терпеливо подставляла свои рыжие бока, когда бабушка, охая, пыталась подняться с низкой лавочки. А когда уводили Лушу со двора, в коровьих глазах были слёзы.

Бабушка проплакала несколько дней.

— Не на бойню же, а другим хозяевам отдали, — пыталась утешить бабу Раю тётя Зося.

— Привыкла я к ней шибко, а как ей там-то у других хозяев будет? Она ж, умничка моя, понимает всё. А ж скучаю по ней, горемычной! Сколько лет вместе были!

— Да… да…, — вздыхала тётя Зося.

Затем уехала и сама тётя Зося. Закончился очередной сезон в артели, тётя Зося забрала дочку и уехала в свои родные Черновцы. Дядя Ваня остался ещё на сезон, но и он скоро вернётся к семье.

Ксюша осталась одна. Точнее, одна с бабушкой. Они вместе раскраивали новое платье для Ксюши, в котором она пойдёт в школу. Платье получилось красивым — синее в мелкую клеточку. В нём девочка почувствовала себя старше. И как-то перехотелось сразу бегать по улицам и лазить по заборам.

Скоро начались занятия. Ксюша оказалась прилежной и любознательной ученицей. И вскоре у неё появилась новая подружка — соседка по парте Катя Вольская, миниатюрная, как куколка, белокурая девочка. Её в школу приводил старший брат Денис. Приводил, раздевал, снимал с её ножек валенки, приносил туфельки. А Ксюша часто наблюдала за ним. Вот если бы у неё был такой большой и заботливый брат! После уроков Денис встречал Катю и спрашивал, не обижали ли её мальчишки. И если кто-нибудь из мальчишек дразнил или обижал Катю, Денис находил её обидчика, брал его за ухо и больно тянул. Тогда несчастный мальчишка начинал плакать и обещать, что не тронет его сестрёнку. Однажды он и за Ксюшу заступился. Ксюша никогда не забудет этого чувства радости смешанного с гордостью, когда за неё заступился старший брат Кати. Наверно, именно с этого момента Ксюша начала тайно любить брата Кати. Но любить так, что никто, даже Катя, не могли этого заподозрить.

— Смотри, Ксюша! Мой брат теперь солдат, он в армии служит, — хвасталась подружкам Катя и показывала фотокарточку, на которой повзрослевший Денис был в военной форме, голубом берете.

— Спецназ, — по-деловому произнёс Димка Маслов, подглядывая из под Катиного плеча на соседнюю парту.

— ВДВ, — с гордостью за старшего брата отвечала Катя.

С Ефимов Левиным у Ксюши были непростые отношения. Как — то, когда они были в классе пятом, приехала к ним в Таёжное молодая учительница английского языка, бойкая и настроенная на карьеру. Она сразу же стала классным руководителем пятого класса и принялась устанавливать свои порядки. Перво-наперво ей не понравилось, как ученики сидят за партами. И она пересадила детей — мальчики должны сидеть с девочками. А когда дошла очередь до Ксюши, и её заставили пересесть от Катиньки Вольской к этому вредному задире Левину, то девочка взбунтовалась.

— Не буду! Не хочу я с ним сидеть! — возмутилась она.

— А я тебя не спрашиваю, будешь или не будешь. Живо пересаживайся! — велела Инна Валерьевна, — Все пересаживаются. И ты не исключение. Живее!

— Хорошо, я пересяду, — согласилась девочка, собрала тетрадки и учебники и прошла в конец класса, где за последними партами никто не сидел, — Здесь буду. Одна. Всё, я пересела, как вы и просили, Инна Валерьевна. Лучше на камчатке, чем с Левиным!

А у самой на глаза предательски выступили слёзы. Всё-таки тяжело ребёнку противостоять взрослому властному человеку.

— Как знаешь, сиди на камчатке, — фыркнула классная руководительница и вышла из класса.

Было это перед началом урока литературы. Учительница Елена Петровна с сочувствием посмотрела на девочку и произнесла:

— Ксюша, на моём уроке ты можешь продолжать сидеть с Катей. Я не против. Вы дисциплины не нарушаете.

Ксюша сидела с Катей на уроках литературы и русского языка вместе, а на других уроках, так и быть, Ксюша перебиралась на камчатку. После того случая с пересадкой, Ефимка Левин и Димка Малёв позвали девчонок на старую полосу. Когда-то здесь был небольшой аэропорт, через него везли груз на север — Нерюнгри, Баркакит, но потом в конце восьмидесятых аэропорт закрыли. А вот взлётно-посадочная полоса осталась. Мальчишки залезали в поржавевшие кабины самолётов, изображая из себя пилотов, потом развели костёр, смешили девчонок разными невероятными историями.

— Я когда вырасту, тоже лётчиком буду, — сказал Ефимка. Все знали, что у Ефимка отец — механик в гараже. А вот отец Димки Малёва — бывший уголовник, а сейчас разводит поросят. В общем, похвастаться Димке нечем. Но когда Димка приносил в школу полные карманы жареной сои, дети разбирали её нарасхват, грызли, как семечки.

— Берите, берите, — добродушно угощал Димка, — Мой батька целую бочку сои для поросят притащил.

Вскоре на камчатке ей даже нравиться стало — сидишь, всех видишь, а тебя никто не видит. А когда учительница задала писать сочинение о внешности человека, все в классе выбрали маму или папу или младших братьев и сестер, Ефим, неожиданно, написал о Ксюше. Он и маленькую родинку на её виске заметил, которую девочка стыдливо прятала прядью волос, а глазам её большушим так вообще предложений пять уделил. Девчонки переглядывались, а мальчишки издевательски посмеивались, когда Елена Петровна зачитывала сочинение Ефима, а Ксюша покраснела от стыда. Ей хотелось стукнуть чем-нибудь мальчишку по его башке. Вот учебником русского языка, например. А сам Ефим сидел спокойно и невозмутимо, как будто его это вообще не касалось. Отблагодарил, называется за то, что Ксюша даёт ему списывать контрольную работу по математике. С математикой у мальчишки было плохо, поэтому он на всех контрольных работах садился за Ксюшей, бесцеремонно прогоняя того, чьё законное место это было. Ксюша быстро решала свой вариант, незаметно отдавала тетрадь Ефиму, а сама сразу же начинала решать второй вариант — за Катю. Так, на одном уроке, она успевала решить контрольную за троих.

Не успела Ксюша закончить пятый класс, как умерла бабушка. Она просто не проснулась утром, во сне у неё остановилось сердце. Мама Ксюши Аля, похоронив бабушку, как всегда уехала на вахту, оставив дочь на этот раз одну.

— Ничего, Ксюха, справишься, — на прощание произнесла она, — Огород я посадила, соседка с прополкой поможет, ну а ты поесть сама себе сваришь, не маленькая.

Лето Ксюша провела у тёти Полины, мамы Кати. Девочки были неразлучны, и на речку, и на огороде помочь — всё вместе. За лето обе загорели, подтянулись. А осенью вернулась мама Аля, да не одна. Дядя Игорь сразу не понравился девочке. Глаза злые, маленькие, но при этом так и бегают по Ксюше. А когда он попытался усадить её к себе на колени, девочка, вырвалась, убежала, и больше обедать за стол вместе с дядей Игорем никогда не садилась.

— Что поделать, нелюдимка, — пожала плечами Аля, стряхивая пепел с сигареты в открытую дверку печи. Она теперь часто грелась у раскалёной плиты, кутаясь в пуховую шаль. У неё болели простуженные почки. Как она объяснила дочке, надорвалась она на вахтах. Хотя соседка баба Зина обмолвилась как-то раз, что выпивать Аля любила и пьяная часто на земле в пьяном сне лежала. Ксюша возмутилась тогда таким словам, но вскоре с грустью убедилась в правоте её слов. Мать Ксюши часто прилаживалась к бутылке, а дядя Игорь составлял ей компанию.

Катя сидела на диване, накрывшись тёплым пледом, держала в руках старый альбом и разглядывала свои детские рисунки. Ни на одном из них она не изображала воду — ни озера, ни берега реки не было в её пейзажах. Катя с детства и навсегда запомнила тёмную страшную глубину и то чувство ужаса от понимания, что под тобой только толща воды и от этого не спастись. И только когда сильные руки схватили её, подняли вверх, вырвали из жуткой глубины, девочка снова почувствовала дыхание жизни. От ужаса Катя зажмурилась и когда она открыла глаза, то первое, что увидела — серьёзный взгляд серых глаз Егора. В них была жизнь, в них была сила. И позже, когда девочка случайно услышала, как мама говорила тёте Маше, что боится холодного злого взгляда Егора, Катя не верила, не понимала! Катя видела силу жизни в его глазах, ту силу, которой она так обрадовалась, распахнув глаза от ужаса. Катя не понимала, когда мама называла Егора жестоким. Она всей своей детской душой протестовала против несправедливых слов мамы. Для Кати Егор не был жестоким, он был сильным. Именно его сила спасла ей жизнь. Такие же серые и серьёзные глаза у её брата Дениса. Когда Денис обхватывал её плечи руками, Катя чувствовала их силу. Она смотрела в его глаза и рассказывала ему всё, что пыталась скрыть от мамы, Егора, тёти Маши, учительницы, подружек — от всех. Катя не могла противиться силе и воле этих глаз. Как гипнотизируют кролика, так и Катя, загипнотизированная взглядом брата, рассказывала ему все тайны, шалости и проделки. И только после исповеди горячо просила:

— Только не рассказывай маме!

— Не буду, — серьёзно обещал Денис. И, действительно, не рассказывал. Никому. Он единственный был в курсе всех её тайных переживаний. Когда у маленького ребёнка спрашивают, кто главный в его жизни, ребёнок отвечает, что мама. Для Кати центром её жизни был старший брат. Чтобы успокоить её плачущую, он обхватывал её в кольцо своих рук. И Катя понимала — она надёжно защищена, в его сильных руках ей не грозит никакая опасность. Денис быстро расправлялся с мальчишками, посмевшими дразнить или дёргать за косички младшую сестрёнку. Она пряталась под его одеялом, когда боялась страшной грозы. Он читал ей сказки на ночь. Он решал за неё задачи по математике, а она выполняла его задания по рисованию. Он заплетал ей косы, прижигал ссадины на коленках зелёнкой, дул на них, когда Катя морщилась от боли. Он даже чинил её порванные платья и стирал её бельё, не дожидаясь, когда мама придёт поздно вечером усталая и продрогшая.

Только когда Дениса забрали в армию, Катя осознала, что в своей жизни не принесла ни одного ведра воды, ни одного полена. Всё делал для неё с мамой Денис. Руки старшего брата, большие и сильные, были шершавыми от мозолей. Он косил сено, вскапывал лопатой поле под картофель, колол дрова, чистил двор от снега, помогал отцу ремонтировать машины в гараже. Сколько помнила Катя себя и Дениса, брат никогда не пропадал до темна на дискотеках, не слонялся с деревенскими пацанами без дела. Он всегда был занят.

Катя с нежностью посмотрела на фотокарточку, которую он прислал ей и маме через несколько месяцев после службы в армии. На этой фотокарточке молодой парень в голубом берете, тельняшке, серьёзными серыми глазами смотрел на неё, Катю. И даже на фотоснимке Катя чувствовала силу его взгляда, и на душе становилось спокойно, безмятежно. Катя очень скучала по брату, ей безумно не хватало его рядом. Катя вдруг со стыдом вспомнила, что именно ему первому рассказала о том, как у неё начались месячные. Тогда в двенадцать лет она до ужаса испугалась, обнаружив утром запачканную в крови простыню. Вид собственной крови потряс девочку. Весь день она ходила бледная и больная и только вечером со слезами призналась старшему брату:

— Денис, я умираю!

Денис посмотрел на её дрожащие губы, расширенные зрачки, влажные ресницы и обнял за плечи.

— Глупости не говори, — произнёс он.

— Это не глупости! Когда я проснулась, вся простынь была в крови и бельё весь день пачкается в крови… Мне страшно! Я чем-то больна! — испуганно пролепетала девочка.

— Катя, да всё нормально, — сразу понял Денис, — Не переживай. Ты не больна и не умрёшь. Скоро придёт мама, она тебе всё расскажет.

И Катя сразу же поверила и успокоилась. Когда мама вернулась с работы, то усадила её на диван, взяла её руки в свои и с нежной улыбкой сказала:

— Ты взрослеешь, моя девочка.

Мама рассказала ей всё, а потом она купила дочке средства личной гигиены и научила ими пользоваться.

После этого случая Полина устыдилась, что пропустила такой важный момент в жизни дочери. Несмотря ни на что, Полина так и осталась легкомысленной и в чём-то поверхностной. Но своей беспечности, которая довела её дочь до нервного стресса перед женским взрослением, устыдилась. И даже подумала было, что её старший сын упрекнёт её за то, что она не нашла времени и не взяла на себя обязанность поговорить с девочкой и подготовить её заранее. Но нет. Денис не упрекнул. Даже не подумал об этом. Катя никогда не слышала, чтобы он хоть раз произнёс слова — мать или мамка по отношению к Полине, как называли своих матерей деревенские мальчишки и парни. Он звал её всегда только мамой.

Предсказания старой цыганки

— Я не понимаю ни одного из твоих пророчеств!

— Такова их суть.

Ты понимаешь их, когда они сбываются,

и уже поздно что-то менять.

Викинги (Vikings)

В этот вечер Катя как никогда возбуждена, её голубые большие глаза так и сверкали от нетерпения.

— Девчонки! Пошлите быстрее, а то не успеем! — торопила она своих подружек Ирэну и Ксюшу, — Тётя Маша сказала, что эта старая цыганка — самая настоящая прорицательница. Она безошибочно может предсказывать судьбу. Правда, говорит немного непонятно, загадками, но за гадание берёт недорого.

Катя крепко держала Ирэну за руку и увлекала её по тропинке вдоль диких разросшихся кустов шиповника. Ксюша торопилась, бежала следом за ними, с трудом уворачиваясь от колючих веток, больно царапающих по рукам и ногам.

— И что же она такое предсказала тёте Маше? — с нескрываемой иронией поинтересовалась Ирэна, — Да уймись ты, Катька! Я вся запыхалась, не могу больше так бежать!

Катя чуть забедлила ход, но не остановилась.

— Она сказала тёте Маше, что её муж её очень любит.

— Ну вот ещё! — фыркнула с усмешкой Ирэна, — Так вся деревня знает об этом! Конечно, твоя тётя Маша осталась довольна таким предсказанием! Я ей то же самое сказать могла, если бы она спросила.

— А ещё она сказала… — Катя на миг остановилась и торжественно посмотрела на подружек, — Что у тёти Маши будет очень хорошая невестка, добрая, покладистая, работящая, её, тётю Машу, будет во всём слушаться и угождать ей.

— Ну, тогда это точно не я! — фыркнула Ирэна и рассмеялась задорно, по-девчачьи.

— Да, тогда это точно не ты! — согласилась Катя и тоже засмеялась. Уж очень заразительный смех у Ирэны. Ксюша смотрела на смеющихся подруг с нежной ласковой улыбкой.

— А на чём она гадает? — поинтересовалась Ксюша, когда девушки перестали смеяться, а Катя вновь поторопила подруг бежать по тропинке вниз к реке, где цыгане разбили табор на ночь.

— Тётя Маша сказала, что по картам, — деловито ответила Катя.

— И ты веришь в эту ерунду? — усмехнулась Ирэна, презрительно сморщила хорошенький носик и фыркнула.

— Если ты не веришь, можешь с нами не ходить, мы вдвоём с Ксюшей сходим, — обиженно ответила Катя и встряхнула худыми плечиками. Белокурый каскад волос рассыпался по спине, плечам, пропуская сквозь тонкие локоны золотистый вечерний свет заходящего солнца.

— Нет, я пойду! Мне тоже интересно, — заупрямилась Ирэна.

И вот они спустились к реке, где поднимался влажный молочный туман, принося прохладу после знойного дня. Первый попавшийся им цыган оказался мальчишкой лет двенадцати на вид, в дешёвых спортивных штанах «адидас» из синтетической ткани и чёрной футболке с надписью «Лига чемпионов» и нарисованным футбольным мячом. Катя, ожидавшая ярких пёстрых цыганских нарядов, даже разочаровалась.

— Мальчик, проводи нас к вашей гадалке, — попросила она.

— К шувани? — уточнил паренёк, бесцеремонно разглядывающему её чёрными как тьма глазами.

— Да, к ней, — непонятно почему, но Катя почувствовала смущение, а когда паренёк произнёс одобрительно:

— А ты красивая!

Тогда Катя и вовсе расстерялась. Бросив быстрый равнодушный взгляд на её подружек, паренёк снова обратился к Кате:

— Пошли за мной, красивая. Я отведу тебя в шувани.

Катя последовала за ним, а девушки за Катей. Возле небольшого фургона они остановились. Паренёк приоткрыл шторку, приглашая Катю зайти внутрь.

— Дальше мне нельзя, — с сожалением произнёс он, ещё раз бросив совсем не детский, а откровенно мужской оценивающий и одновременно восхищённый взгляд на светловолосую девушку, отошёл в сторону.

Когда девушки забрались внутрь фургона, то увидели пожилую женщину в тёмном шерстяном платье и в кофте, чёрные волосы цыганки были спрятаны под такой же тёмный платок. Она сидела на полу фургона на половике и раскладывала карты.

— А вот и вы. Как я вас и ждала на закате, — произнесла пожилая женщина, даже не взглянув в сторону пришедших, продолжая раскладывать карты, вылаживая их в большой правильной формы круг.

— Вы нас ждали? — удивилась Ирэна, — Но мы никому не говорили, что собираемся к вам.

Цыганка засмеялась. Её смех прозвучал неожиданно молодо и задорно. Вообще, пожилая женщина в платье и тёплой вязаной кофте не походила на колдунью, да и обстановка в фургоне вполне обычная, современная.

— Садитесь вокруг, — пригласила она, показывая рукой а ковёр, — Знаю, зачем пришли, можете не говорить. Все молодые девушки за этим приходят. Начну с тебя, синеглазка, — сказала она, обращаясь к Кате, — Возьми из колоды три карты своей рукой и положи вот сюда в центр круга.

У девушки на миг замерло сердце. Волнуясь, она дрожащей рукой вынула три карты из колоды цыганки, чувствуя, как замеревшее сердце вновь забилось громко, резко, оглушая своими ударами. Старая цыганка с интересом стала всматриваться в карты, которые вытащила девушка.

— Сердце у тебя доброе, душа чистая, вот и карты ровно и быстро ложатся. Из-за доброты твоей люди к тебе тянутся. Но не всё так гладко… — цыганка вдруг подняла голову и с интересом стала рассматривать Катино лицо, бледное от волнения. Девушка смутилась, щёки её порозовели, но взгляда от цыганки она не отвела.

— Ты думаешь, что сделала сердцем правильный выбор и поэтому будешь счастлива.

— Да? — с волнением и радостью переспросила Катя, — Я буду счастлива с Никитой?

— Я же сказала, что ты так думаешь, а не карты, — снисходительно улыбнулась цыганка, — Но ты поспешила. Сердце твоё слепо сейчас, и душа не проснулась. С тобой я вижу мужчину, который сейчас не рядом, далеко. И путь его долог и труден. Но он рядом, всегда рядом. Он твоя судьба, ты родилась, чтобы принадлежать ему. У него сильная воля, он подчиняет тебя, оберегает и предотвращает зло, которое грозит тебе.

Катя вздрогнула, поёжилась. От фатальных слов пожилой цыганки стало вдруг страшно, не по себе, но всё-таки она осмелилась спросить:

— Это светловолосый мужчина с голубыми глазами?

— Нет. Черноволосый и сероглазый. Взгляд его… — цыганка вдруг на секунду закрыла глаза, а потом снова внимательно взглянула на Катю, — Взгляд его вижу, а, кажется, что волку в глаза смотрю. Тяжёлый взгляд у него, холодный и жестокий. Не по себе мне. Но ты его не бойся. Он твоя судьба. Он!

Катя в испуге отшатнулась. «Ничего не понимаю…», — расстерянно подумала она, и хотела было уточнить что-то, но старая цыганка уже посмотрела на Ирэну и произнесла:

— Теперь ты, рыженькая, снимай карты.

Ирэна, тоже притихшая, испуганная, дрожащей рукой вынула из колоды три карты, положила их в центр круга под картами Кати. Цыганка прищурилась, читая карты, а потом вдруг с живым интересом посмотрела Ирэне в глаза.

— Карты твои путаются, зеленоглазая, — произнесла она, — Испытание выбором тебя ждёт, оттого и карты путаются, не хотят ровно ложиться. Придётся тебе, милая, выбирать сердцем или умом. Выберешь умом — всю жизнь страдать станешь и расплачиваться. Выберешь сердцем — счастье найдёшь.

— Обычно бывает наоборот. Люди умом всё наперёд просчитывают, тогда и не ошибаются, — тихо, но упрямо возразила Ирэна.

— Обычно, да не всегда, — задумчиво покачала головой цыганка и вдруг, резко перемешав Катины карты с картами Ирэны, снова стала их раскладывать, — Ум человека по жизни ведёт. И горько будет тому человеку, кто только умом живёт. Ну-ка, зеленоглазая, сними из колоды карты ещё раз. Не могу сразу прочитать, пути твои с подругой тесно переплелись, только не дружба это, а ненависть…

— Что?! — побелевшими губами воскрикнула Катя, очень внимательно наблюдавшая за каждым движением гадалки.

— Мужчина между вами стоит, — невозмутимо произнесла цыганка, пока ждала, когда Ирэна вытащит карты и снова положит их в круг. Пожилая женщина вдруг сверкнула чёрным огнём глаз и продолжила, — Теперь вижу! Мужчина! Тот же самый! С холодным волчьим взглядом! Всё, не могу больше смотреть! Его взгляд меня сил лишает. Воля у него сильная, энергия от него тяжёлая. Нельзя мне дальше смотреть. Сил лишусь. Всё!

Цыганка жестом поманила к себе тихо сидящую в углу Ксюшу, заставила её вытащить карты из колоды. Девушка послушно сделала это, а цыганка снова вздохнула, нахмурилась и произнесла с неохотой:

— Страдать ты будешь, милая. Много слёз вижу. Ох, много, — покачала она головой, — Смерть вижу. Даже две. Злой человек, жестокой человек рядом с тобой сейчас. Совсем скоро он войдёт в силу, и тогда начнутся твои страдания. И ты тоже любишь этого сероглазого мужчину с волчьим взглядом. А тебе нельзя! Не твоё это! Он спасёт тебе жизнь. Но он не для тебя судьбой предназначен.

Ксюша побледнела. Девушки испуганно затихли, боясь пошевелиться. Цыганка снова посмотрела на Катю. Голубые открытые глаза девушки тревожно манили всмотреться в их глубину.

— Кому бы судьбу не предсказывала, а всё к тебе, синеглазка, возвращается. И к этому мужчине с волчьим взглядом. То, что сейчас у тебя есть, отдашь подруге. Вот этой, рыжей. За это и ненавидеть будешь. И ненависть в тебе и любовь. И оба чувства сильны. Ссора между вами и разлука надолго. На много лет. Всё. Больше ничего не скажу. Карты перестали говорить. Ничего не показывают. Значит, знать вам этого достаточно.

— Да что же это такое! — вдруг возмутилась Ирэна, поднявшись с половика и вскочив на ноги, — Зачем вы нас пугаете?

— Тише ты! — пшикнула на подружку Катя и вежливо обратилась к старой цыганке, — Как вас зовут?

— Зарина меня зовут, — ответила цыганка невозмутимо.

— Вот, возьмите, Зарина, — Катя протянула старой цыганке деньги и положила их на ковёр, — Спасибо вам большое, Зарина. Всего вам доброго.

Катя поднялась на ноги и направилась к выходу. Зарина бросила быстрый удовлетворённый взгляд на деньги и произнесла вслед девушке:

— Всего доброго, красавица. Бог да поможет тебе.

Прощаясь с девушками, старая цыганка посмотрела только на Катю, провожая её заинтересованным взглядом чёрных проницательных глаз.

А вот паренёк-цыганёнок провожал Катю другим взглядом. Он подошёл к девушкам, приблизился к Кате.

— Красивая, пойдёшь за меня? Не обижу! — дерзко и в то же время взволнованно произнёс он, так и прожигая Катю чёрными жадными глазами.

— Эй, ты чего?! — рассмеялась девушка, — Сколько тебе лет, ребёнок?

— Я не ребёнок, мне тринадцать, скоро четырнадцать. Уже невесту можно приглядеть, — очень серьёзно произнёс парнишка.

Ирэна усмехнулась в открытую, дерзко, а Ксюша стыдливо отвела взгляд. Катя растерялась, не зная, что сказать мальчику, чтобы не обидеть его отказом.

— Мне восемнадцать. Я тебя старше, — наконец произнесла она.

— Пять лет не страшно. Я быстро вырасту. Цыгане быстро взрослеют. Ну, что ты хочешь, чтобы я для тебя сделал? Что? Говори! — со страстью и отчаянием в голосе потребовал парнишка.

— Да ничего я не хочу… — смутилась Катя, — У меня и жених уже есть.

— Врёшь! Нет у тебя никого! По глазам вижу! — упрямо воскликнул мальчишка, а в это время Ирэна решила вмешаться.

— Да отстань ты уже! — с раздражением прикрикнула она, — Сказано же тебе, жених у неё. Кстати, её жених — мой брат, так ведь, Катя?

— Так, — подтвердила девушка и посмотрела в глаза мальчишке печально, виновато, — У тебя будет невеста, вот увидишь. Красивая и хорошая.

— Я хочу такую, как ты, с твоими светлыми волосами и глазами, — упрямился по-детски парень.

— Ну, значит, будет такая как я. Не растраивайся, — Катя хотела добавить «подрасти немножко», но вовремя осеклась, сообразив, что это обидит чересчур горделивого заносчивого перенька.

Катя развернулась и побежала по тропинке в сторону посёлка, подружки поспешили за ней, а мальчик-цыган ещё долго стоял и смотрел, как удаляется тонкая стройная фигурка светловолосой красавицы.

— И чего он к тебе прилепился? Вот приставучий-то, — ворчливо произнесла Ирэна. Появление паренька отвлекло их от тревожных мыслей, вызванных предсказаниями цыганки. Но теперь Ирэна вновь вспомнила, что их взволновало, — Нет, надо же такое нам наговорить! А мы тоже хороши! Взяли и поверили!

— Да, — мгновенно с готовностью отозвалась Катя, взяла за руку Ирэну, остановила её, посмотрела ей в глаза испуганно, умоляюще, — И подумать страшно, что мы можем друг друга возненавидеть. Скажи, скажи, Ирэнка, что это неправда!

— Да, конечно, неправда! Выкинь ты это из головы, Катя! Ты моя лучшая подруга! И Ксюша ещё… — вспомнив про Ксюшу, Ирэна резко повернулась к идущий вслед за ними молчаливой девушке, — Ты совсем бледная, на тебе лица нет, Ксюша! Не нужно нам было сюда ходить, ещё и деньги за этот бред заплатили. А эта старая колдунья просто посмеялась над нами и всё! Надо же, такое придумать! Чтобы мы все втроём голову потеряли из-за какого-то страшного мужчины с волчьими глазами. Не верьте ей, девочки, она из ума выжила! Она просто хотела испугать нас и посмеяться над нами!

— Нет, — внезапно возразила Ксюша, — Я знаю, кто этот человек, несущий зло.

— И кто же?! — наперебой нетерпеливо спросили девушки.

— Это мой отчим, — тихо, почти шёпотом ответила Ксюша.

— Тьфу ты! — с явным раздражением всплеснула руками Ирэна, запнулась и чуть не угодила в наполовину пересохшую лужу на обочине дороги, медленно подняла изящную ножку в новых итальянских босоножках из белой кожи и огорчённо посмотрела на то, что они запачканы, но упрямо продолжила, — А я то уже подумала, действительно, злодей какой выискался. Ладно, пойдёмте, девочки. Мне здесь не нравится среди всех этих цыган. Одна старая ведьма ужасами пугает, мальчишка чуть Катьку не умыкнул. Нет, девочки, зря мы одни сюда пошли. Говорила же я вам! Говорила! Ерунда это всё и зря потеряное время!

Катя и Ксюша с подругой спорить не стали, поспешили за Ирэной по просёлочной дороге к деревне. Солнце уже село, и тёмные тени деревьев, отбрасывая мрак на дорогу, пугали юных спутниц. А когда наверху в густых зарослях ельника закричала ночная птица, девушки взвизгнули и побежали без оглядки.

Старший брат

Папа научил быть гордой, мама научила

быть леди, а брат ничему не учил, он

просто сказал: «Обидят — порву!»

citatniki.ru

Ирэна молча наблюдала за матерью, которая гладила одежду её брата. Вид у Насти был сосредоточенный и задумчивый. Ирэна попыталась утешить мать:

— Мам, но он же только на пару дней всего в город, потом вернётся за вещами. В повестке ведь написано, что сборы только через неделю. Ему же только какие-то там справки отвезти нужно.

— Да, конечно… — рассеянно согласилась Настя, думая о своём, — Ты поела?

— Да, мам, поела, — отмахнулась Ирэна, взглянула в окно и радостно воскликнула, — А вот и батько подъехал! Ну всё, пойдём прощаться. Никита! — девушка зовёт брата звонким голосом, — Иди одевайся! Батько ждёт тебя!

Уже на улице Настя не смогла сдержать слёз. Майор Иващенко подошёл к жене и нежно обнял за плечи.

— Ну, лялечка, перестань. Перестань, серденько, — тихо просит он, — Возьми себя в руки, не на войну же сына провожаем. Отслужит, вернётся. Глянь, моя коханна, кто-то подъезжает к нам. Никак Артём Левин. Его машина-то…

Из-за поворота, подняв тучу пыли, вылетела старая тайота и резко остановилась неподалёку. Дверца машины распахнулась, и из неё выскочила Катя. С водительского места не так резво, как его пассажирка, вылез Ефим.

— Ефим! — обрадовалась Ирэна и подпрыгнула на месте, — Это же он гоняет на батькиной машине!

Майор неодобрительно покачал головой, а Ирэна подбежала к Ефиму, схватив его за плечи и закружив. Катя подошла к Никите, который стоял рядом с родителями.

— Никита, еле успели! — сбивчиво и взволнованно начала девушка, — Я боялась, что вы уже уехали.

— Ах, ты, дивчинонька, як же мы уедем, не дождавшись тебя? — Стас приветливо улыбнулся и подмигнул девушке. Катя смутилась, покраснела. И Никита сразу же поспешил на помощь подруге:

— Катенька, я не надеялся тебя сегодня увидеть. Ирэна сказала, ты Дениса встречать поедешь.

— Мы и хотели, но в последнюю минуту я отговорила Ефима. Денис всё поймёт, он не будет сердиться, — поспешила объяснить Катя и, не сдержав порыва, прижалась к груди парня, привстала на цыпочки, обхватила его шею тонкими руками и горячим шопотом произнесла ему прямо в ухо, — Я тебя ждать буду! Ты служи, не переживай. Я тебя дождусь!

Никита обнял Катю и зарылся лицом в её пышных белокурых волосах. Майор Стас Иващенко смотрел на пасынка и его девушку с умилением, не сдерживая одобрительной улыбки.

— Когда ты уезжаешь из города? — всё также тихо спросила Катя.

— Во вторник.

— До вторника я к тебе приеду, — очень тихо прошептала Катя, так тихо, что её услышал только Никита.

— Ну всё, молодые люди! — вмешался Стас, — Долгие проводы — лишние слёзы. Нам пора, Никита. Попрощайся с матерью. А ты, красуня, жди парня, как и пообещала, — майор посмотрел на Катю серьёзно, требовательно.

— Дождусь, — упрямо и уверенно ответила девушка, не отводя глаз от взгляда майора.

Никита нехотя отпустил Катю, обнял мать и поцеловал, потом подошёл к сестре и тоже обнял. Она весело смотрела на него и улыбалась, подбадривая. Потом он пожал руку Ефиму.

— Давай, брат, — Ефим смотрел лихим взглядом шальшых светлых глаз, подмигнул весело, задорно, — Я своё тоже недавно отслужил. Денис вот возвращается со службы. И ты вернёшься, не заметишь, как время пролетит.

Майор сел за руль армейского уазика, Никита забрался рядом на пассажирское сидение, ещё раз помахал рукой всем собравшимся, а потом машина тронулась с места и скрылась за поворотом. Ирэна с Ефимом стояли поодаль, о чём-то тихо переговариваясь, а Настя подошла к Кате и ласково тронула её за плечо.

— Спасибо, дочка, — произесла она с чувством, — Теперь моему сыну и впрямь служиться там будет спокойно. Изводить себя перестанет.

— С ним всё будет хорошо. Я точно знаю это, — уверенно произнесла Катя, — Нам с Ефимом пора возвращаться. Может, ещё и к Денису на вокзал успеем.

— Бог да поможет тебе, — непроизвольно повторила Настя слова цыганки, перекрестив девушку. А Катя вздрогнула, услышав слова Зарины, и как-то неспокойно ей стало. Она вдруг поняла, что на вокзал к поезду, на котором приезжает Денис, они не успеют. И она не сможет первая встретить брата и первая обнять его после долгой-долгой, бесконечно долгой разлукой.

Даже спустя тринадцать лет Денис эту драку помнил отчётливо, до мелочей. Противник был на три года старше, крупнее и выше ростом. Денис и не надеялся победить в этой драке, но и избежать её не мог. На пустыре за школьным стадионом столпились его одноклассники, каждый из них с интересом и азартом наблюдал за двумя противниками. Денис знал, на чьей стороне симпатии толпы. Серёга Смирнов, девятиклассник, любимец девчонок и крутой парень, негласный лидер и его давний враг возвышался перед ним всем своим мощным корпусом. Первый же его удар свалил Дениса с ног, но он поднялся. Тяжело дыша и шатаясь от слабости, он нанёс удар. Потом снова и снова. Он несколько раз падал, но заставлял себя подниматься и снова в отчаянной в своей безнадёжности попытке наносил удары, с каждым разом всё слабее и слабее… Его младший двоюродный брат Ефим несколько раз порывался прийти на помощь, но одноклассник Смирнова Игнат крепким движением останавливал его.

— Пусти! Пусти, падла! — кричал Ефим, извиваясь. Но Игнат неумолимо удерживал его крепким захватом.

От этого удара подняться снова на ноги у Дениса не получилось. Красная пелена застилала глаза. Он только подогнул ноги, защищаясь от ударов ног Смирнова. Когда Серёга, довольно ухмыляясь, отошёл от него, в толпе пронёсся тихий говор. Денис медленно, держать руками за забор, поднялся на ноги. Из толпы отделился Игнат, подошёл к нему. Денис уже приготовился увернуться от нового удара, как Игнат неожиданно протянул ему свою руку.

— Держись, — произнёс он.

— Не западло мне протягивать руку? — усмехнулся Денис, вытирая кровь с рассеченной губы.

— Нет, — серьёзно ответил Игнат, — Вызвать на драку того, кто слабее и меньше, не трудно. Принять такой вызов труднее. За это уважаю.

— Да иди ты… — презрительно сплюнул Денис и отвернулся от Игната.

Когда он добрался до дома, было уже темно. Больше всего он боялся попасться в таком виде на глаза маме. Он помнил, как в прошлый раз мама ничего не сказала, а только отвернулась, и её худые плечики вздрогнули. А отчим презрительно назвал его слабаком. С отчимом у Дениса поначалу сложились хорошие доверительные отношения, но постепенно он начал понимать то, что не бросалось в глаза раньше — безответственность дяди Володи, его равнодушное ко всему отношение. И всё больше он стремился к отцу, которого поначалу ненавидел. Взрослея, Денис начал многое понимать. Он замечал, как осуждающе смотрят в деревне на его маму, называют её за глаза артельской шлюхой. И как дядя Володя, напившись, сам начал называть её такими словами. В такие моменты он его хотел убить. И сам осмелился подойти к отцу и попросить его забрать маму. Именно тогда, в тот момент отец посмотрел на него как на взрослого, равного себе, и с грустью ответил, что забрал бы маму не раздумывая, только она сама не захочет…

У Дениса в школе не было друзей, если не считать брата Ефимку, младше его на четыре года. Как-то не сложились отношения с одноклассниками. Денис не мог позволить себе проводить время, праздно шатаясь вечерами по деревне, покуривая и выпивая пиво. В семье он был за мужчину. И для мамы, и для сестры. И не было у него свободного времени для праздного шатания.

В тот вечер он пришёл раньше мамы, зато его сестрёнка Катя, выбежав во двор, увидела, как он вытирает окровавленные руки снегом. Она беспомощно всплеснула руками, ахнула, и слёзы уже готовы были побежать с её больших испуганных глаз, как Денис резко остановил её:

— Тише, Катя. Всё в порядке. Принеси мне воды и полотенце. И полей с ковша.

Катя сбегала домой, принесла в ковшике воду, мыло и полотенце. А потом она обрабатывала его ссадины и синяки перекисью, несмотря на его протесты. Она трогательно дула на его руки, когда зелёнка начинала щипать его разодранные в кровь костяшки, и Денису казалось, что от её тёплого нежного дыхания его силы удваиваются, боль отступает.

После той драки Игнат стал подходить к нему в школьном коридоре, разговаривать, звать с собой на футбол или на рыбалку. Так началась их дружба, длящаяся до сих пор.

Интересно, какой стала Катя? Вот сейчас он выйдет из вагона поезда на перрон и встретит её. Но на перроне Кати не оказалось. Денис закинул на плечо рюкзак и медленно пошёл, оглядываясь. Его никто не встречал. Интересно, неужели, она его совсем не ждёт? И тогда, два года назад, когда Денис вернулся из армии, Игнат был прав, посоветовав другу уехать от неё? Так или иначе, Денис послушал совета друга, вернулся в армию и прослужил по контракту ещё два года.

— Брат! Денис! — она повисла у старшего брата на шее, а он обнял её крепкими сильными руками, приподнял над полом, так, что она взвизгнула от неожиданности. Денис с восхижением произнёс:

— Сестрёнка моя… Какая красавица выросла! От женихов отбоя нет.

— Денис! Отпусти меня! — Катя так весело и беспеспечно смеётся, как смеялась только в детстве.

— Ну вот ещё! — и Денис смачно поцеловал сестру в щёку, — Скучал я по тебе, Катька. Не думал, что ты так быстро вырастешь.

Егор, наблюдавший за ними, засмеялся:

— Когда ты уезжал четыре года назад, она ещё пигалицей была.

— Она и сейчас пигалица, — ответил Денис, ставя Катю на пол, — Ты почему, егоза, меня не встретила? Ждал тебя, ждал, как было оговорено, уже пешком с города пол-пути прошёл. Смотрю, Игнат на машине летит, мне навстречу. Он и подвёз к дому.

— Жениха своего она в армию провожала, — ответила за дочку Полина.

— Вот оно что… А кто жених-то? — напряжённо спросил Денис.

— А то ты не знаешь, — улыбнулась Полина, — Кто за ней почти с пелёнок бегает?

— Никита, — произнёс Денис всё так же напряжённо, серые глаза его сузились, и в них блеснул огонь злости.

— Зная, какая она зараза, он всё равно согласился стать её женихом, не побоялся её капризов и выкрутасов, — продолжила Полина, внимательно наблюдая за реакцией сына.

— Это я, мама, согласилась стать его невестой! — весело возразила Катя.

— Даже так? — усмехнулся Егор, — Бедный парень, не знает, во что ввязался.

— Он не робкого десятка и прекрасно знает, на что идёт, — всё так же весело возразила Катя.

— Давайте-ка быстро к столу, — поторопил Егор, — Планы обсудим. Тебе, Денис, уже завтра машину принимать и на смену выходить. Медкнижку привёз?

— Да, батя, всё сделал. Всё помню, не переживай. Не подведу, — серьёзно ответил Денис, уже совладав со своими чувствами, но по-прежнему оставаясь напряжённым, он прятал взгляд от матери. Почему-то ему казалось, что именно Полина увидит холодную ненависть в его серых глазах.

Воспоминания детства

Младшая сестра — это единственная

женщина, которую можно воспитать.

citatniki.ru

Денис вёл младшую сестрёнку в школу рано утром. Было темно, и даже свет редких фонарей не делали деревенскую улицу светлее. Из-за крепкого мороза стоял туман. Шли молча. Денис терпеливо приноравливался к мелким шажкам девочки, ресницы которой покрылись густым инеем, ворот шубки тоже стал белым. Вдруг Катя остановилась и захныкала:

— Пальчик замёрз, — она протянула руку вперёд, и Денис увидел, что рукавичка порвана.

— Когда порвала? — спросил он.

— Вчера на горке каталась…

— Почему вчера мне не сказала? — начал раздражаться Денис.

— Забыла… — девочка виновато опустила голову.

— Ладно. Снимай, — распорядился мальчик и сам помог Кате снять рукавички, запихал их в карман, затем стянул с рук свои перчатки и надел их на руки сестры.

— А тебе не будет холодно? — робко поинтересовалась она. Перчатки брата были ей велики, но пальчикам в них сразу стало тепло.

— Нет, не будет, — резко ответил он и спрятал руки в карманы куртки.

Они опять пошли. Катя следовала за братом какое-то время молча, затем остановилась и виновато произнесла:

— Хочу посикать…

— Что хочешь? — резко повернулся Денис и раздражённо посмотрел на сестру.

— Посикать… — тихо повторила девочка.

— А больше ничего не хочешь? — усмехнулся мальчик.

— Нет… — Катя обиженно захлопала ресницами.

— Ладно, — вздохнул Денис, отвёл девочку в сторону от дороги и помог ей снять толстые синтепоновые штаны и две пары шерстяных колготок, при этом ворчливо говорил, — Дома надо это делать, Катя. Отморозишь себе попу.

Когда Катя сделала свои дела, они продолжили путь. Наконец, в морозном тумане показалось деревянное здание школы, где в окнах приветливо горел свет. Проводив сестру в класс, снял с неё верхнюю одежду, штаны и валенки, переобул в туфельки, пригладил ладонью её лёгкие белокурые волосы. Когда начался урок, мальчик постоял немного в коридоре возле батарее, отогревая замёрзшие руки. Сам Денис учился во вторую смену, поэтому ему придётся по морозу вернуться домой. Пока он согревал руки, прислушивался к тому, что происходит в классе, дверь которого была открыта. Шёл урок английского языка, и когда учительница спросила его сестру, Катя начала бойко и быстро читать. Денис удивился — его сестра отвечала лучше всех. «Молодец, соплюшка», — с теплотой улыбнулся он.

Кате только-только исполнилось шестнадцать, она заканчивает девятый класс, после которого собирается ехать в город и учиться в колледже. Брату Денису двадцать лет, он недавно вернулся из армии. Катя ждала с нетерпением последнего звонка. Даже не самого звонка, а когда закончится торжественная часть, и их компания соберётся отметить это событие. Её и Ефима, как обычно, попросили спеть на торжественной линейке. Катя уже к этому привыкла. Все её школьные годы Катю отправляли на всевозможные конкурсы и выступления, где она принимала участие в вокальных и хореографических номинациях. Она пела на всех поселковых концертах и праздниках, а Ефим аккомпанировал на гитаре или баяне.

В этот раз Катя наряжалась особенно тщательно, ведь в их компании сегодня будет Никита Иващенко. Юная девушка надела новое бирюзовое платье, которое так шло к её голубым глазам и светлым волосам. Она долго укладывала непослушные пряди в сложную причёску, делала яркий макияж, совсем как у актрисы в модном журнале. И цвет помады Катя выбрала тёмно-красный, прочитав в том же модном жупнале, что блондинкам идёт насыщенный красный.

Но уже перед самой линейкой в школьном дворе её увидел Денис, отвёл за угол, достал носовой платок и заставил стереть помаду. Катя пробует сопротивляться:

— Я уже не маленькая! Сама могу решать, что мне делать!

— Если ты не сотрёшь помаду сама, это сделаю я, — спокойно произносит брат, но и в его голосе, и во взгляде такая решимость, что Катя робеет. И глядя в его холодные серые глаза, понимает, что он это сделает. И тогда это будет стыдно и унизительно. Катя достаёт из сумочки зеркальце, берёт платок и стирает помаду с губ, чувствуя сожаление от того, что помада пропадает зря, и обиду на брата за это унижение. Она старается не расплакаться от обиды, тогда ещё и тушь растечётся. И это будет катастрофа.

Настроение испорчено. Но брату этого оказалось мало, и уже когда торжественная линейка закончилась, он снова выловил сестру на школьном дворе и потребовал:

— Иди домой, Катя.

— Да с какой это стати?! — возмущается юная девушка, — Мы целую неделю планировали вечеринку! И я всё утро собиралась…

У Кати срывается голос, и она замолкает, не в силах продолжить. Обида и злость на брата мешают ей совладать с собой.

— Домой, я сказал, — тихо повторил Денис и крепко сжал локоть сестры, — Иди домой и готовь ужин. Мама вернётся очень поздно. Она очень устанет. Хочешь оставить её без ужина, напиться пива и блевать в подворотне?

Катя хотела возразить, сказать, что она не станет напиваться, но вспоминает, как на прошлой дискотеке выпила пива с Никитой, и её потом тошнило прямо во дворе клуба. Никита испугался, позвал её брата, который тоже пришёл на дискотеку с Игнатом. Денис тогда на руках унёс домой обессилевшую пьяную сестру. Но от родителей это скрыл, не выдал её. Поэтому сейчас, вспомнив тот злосчастный вечер, девушка молча пошла с братом домой. И пока он работал в огороде, закладывая парники, Катя сварила суп для мамы, так как мама любила вечером, приехав с работы, есть суп. Для брата и Егора девушка приготовила картофельное пюре с мясным подливом.

Друзья звонили Кате несколько раз, потеряв её. Но она отключила телефон. Что девушка могла сказать им? Что её брат не пустил с ними? Но говорить такое друзьям стыдно… Какое-то время Катя сердилась на брата, но Денис делал вид, что не замечает её демонстративной обиды.

После десяти часов вечера мама вернулась из дальнего участка, куда возила с инспекцией своего начальника Матвея Ивановича. Катя заметила, какое усталое и осунувшееся у мамы лицо. И ей стало жалко маму. Катя накрыла на стол, и пока мама ужинала, растелила ей постель.

— Как хорошо, что у меня есть ты, доченька, — с теплотой произнесла Полина.

И Катя вдруг устыдилась, что позаботиться о маме её заставил Денис, а ей бы самой и в голову не пришло встретить уставшую маму с работы. Она же и не думала об этом! Она с самого утра мечтала о свидании с Никитой…

Рисунки Кати

Родители меня учили быть всегда

кроткой и нежной девушкой, однако, они

не предусмотрели один вариант:

с братом быть такой порой очень сложно!

citatniki.ru

Катя стояла спиной к окну, и солнечные блики высвечивали её белокурые волосы до прозрачности, делали их невесомыми как облако. Она что-то говорили ему, он слышал её такой родной нежный голос, но смысл её слов не улавливал. Он думал о том, как долго не слышал этого родного голоса. Голоса его Неженки.

— Так как ты считаешь, Денис? — настойчиво повторила свой вопрос Катя, глядя на брата в нетерпеливом ожидании ответа.

— Прости, Неженка, задумался. Ты что-то спросила? — очнулся от оцепенения Денис.

— Нет, ну нормально! — возмутилась девушка, — Я тут распинаюсь перед ним, а он меня вовсе и не слушает! — Катя обиженно отвернулась к окну лицом. Но солнечные блики продолжали танцевать в её волосах.

Денис приблизился и не удержался, поднял руку, взял в ладонь невесомый локон, сжал между пальцами.

— В детстве я думал, что у тебя кукольные волосы, — произнёс он.

— Какие? — Катя удивлённо переспросила, повернулась снова к нему лицом, — Кукольные?!

— Ну да, ненастоящие, как у куклы. Не могут быть такими светлыми настоящие волосы, только у куклы.

Катя прыснула от смеха.

— Помнишь, как ты мне косы заплетал? — спросила она, уже забыв о своём раздражении на то, что он не слушал то, о чём она ему рассказывала.

— Помню, Неженка, — серьёзно произнёс он и вдруг неожиданно попросил, — Можно я расчешу твои волосы?

Просьба брата девушку не удивила. Катя развеселилась, с готовностью тряхнула каскадом белокурых волос и уселась на диван.

— Расчёсывай, — разрешила она.

Денис взял в руки расчёску, сел рядос с девушкой, осторожно прикоснулся зубьями расчёски к её локонам.

— Мама не так мне волосы расчесывала. Когда она это делала, мне было дольно, — вдруг пожаловалась Катя, — Поэтому я просила тебя. Ты это делал очень аккуратно.

Денис любовался тем, как шёлковые пряди проходят сквозь зубья расчёски, отливают светлым золотом в солнечных лучах.

— Хорошо, что ты не остригла волосы, — произнёс он, — Я этого боялся.

— Но и косички я больше не заплетаю! — весело отозвалась Катя, — Я уже выросла, брат, если ты это не заметил.

— Выросла-то, выросла, да ума не набралась, — притворно ворчливо ответил Денис, продолжая лёгкими движениями проводить гребнем по длинным лёгким волосам.

— Я скоро замуж выхожу! — произнесла Катя с вызовом, развернулась к брату лицом, — Вот вернётся Никита из армии, мы сразу же поженимся.

Рука с расчёской застыла в воздухе, Денис растерянно взглянул на сестру, но сразу же спохватился, отбросил расчёску, поднялся с дивана. Его серые глаза потемнели, стали чёрными, как всегда, когда он начинал злиться.

— А не рано ли, Катя? — холодным голосом спросил он, — Зачем ты торопишься начать жизнь взрослой бабы?

Катя вздрогнула от грубости его слов, вскочила с дивана, встала напротив брата. Ну и что, что маловата ростом, зато своё отстоять сможет! Он возвышался над ней, высокий и крепкий, а ещё злой. И она почувствовала себя маленькой неразумной девочкой, но продолжала упрямо смотреть на него снизу вверх.

— Ты приехал и сразу раскомандовался! — по-детский возмутилась она, — У тебя не спросили, что нам с Никитой делать! Я уже взрослая, если ты не заметил! И тебе больше не надо сажать меня на горшок и нянчить!

Она упёрлась ладонями в по-девичьи тощие бёдра, с вызовом и упрямством блеснула в него гневным взглядом голубыз как весеннее небо глаз.

«Вот поганка какая…», — с досадой подумал Денис, рассматривая стройную фигуру Кати. Там, где надо, её фигурка приобрела женские округлости, но Денис упорно не хотел признавать в ней пробуждение женщины.

— Могу и обратно уехать, — со злостью произнёс Денис, — Если тебе старший брат теперь без надобности.

Он резко развернулся и вышел, а Катя обиженно прикусила нижнюю губу.

В отличие от подруг, предсказания цыганки не стали неприятной неожиданностью для Ксюши. Разве могут напугать слова какой-то там цыганки, когда ежедневная жизнь — это кошмар. Вот сегодня опять, едва зайдя в дом с тяжёлой сумкой продуктов, Ксюша почувствовала резкий тошнотворный запах перегара. За столом, заваленным грязной посудой и сигаретными окурками сидела мать и её собутыльница бабя Эля.

— Алька, а вот и твоя доченька-красавица вернулась, — пьяно улыбнулась баба Эля, демонстрируя гнилые зубы.

Мать Ксюши, Алентина небрежно махнула в сторону дочери и потянулась за наполовину пустой бутылкой. Вид у матери был как всегда неопрятный. В старом домашнем замызганом халате, на коётором не хватало пуговиц, мать сидела, курила, не замечая, что пепел от сигареты падает ей на подол.

Ксюша стала молча разбирать сумку с продуктами, сосредоточенно вытаскивала дешёвые рожки на развес, рис, гречку, полкило сахара и бутылку подсолнечного масла. Она аккуратно раставляла продукты на полку в буфет, радуясь, что хоть что-то удалось купить до того, как мать пропьёт всю получку отчима. В первое время Ксюша пыталась скандалить с пьяной матерью, выгонять её собутыльницу бабу Элю, но потом поняла, что всё это бесполезно. Тогда мать уходила из дома и всё равно напивалась, а потом валялась где-нибудь на обочине дороги или под соседскими заборами. Пусть уж лучше дома пьёт и потом спит на кровати, решила Ксюша.

Не всегда её мать была такой. Она любила, конечно, выпивать по праздникам и никогда не отказывалась от шумных весёлых компаний. Но до прихода в дом отчима пила всё-таки меньше. Всё началось с тех пор, как в их доме появился дядя Игорь. Вот тогда-то мать запила по-настоящему. Не проходило ни дня, чтобы Игорь не приносил бутылку для её матери. Он её специально спаивал. И если вначале это была ещё качественная водка, то теперь — самая дешёвая. Матери было уже всё равно, от чего впадать в пьяный угар.

Всё началось с тех пор, как в их доме появился дядя Игорь… После смерти бабушки Ксюша с мамой жили ещё одни, держали кур и снова завели тёлочку. Мать работала поварихой в леспромхозе, получала немного, но им хватало на скромную жизнь. Теперь Ксюша вспоминает с грустью то спокойное время.

Как-то тёлочка Белушка заблудилась и не вернулась со стадом. Ксюша долго искала её на дальних полях, припозднилась. Когда возвращалась с Белушкой по темноте, проходила мимо покосов, где у реки обычно ставили палатки рыбаки. Вот тогда-то её и встретил дядя Игорь. Всё случилось быстро и бесшумно. Просто Игорь подкрался сзади, зажал её рот сильной большой ладонью и повалил в стог сена.

Ксюша долго мылась в холодной бане, содрогаясь от мерзости и страха. Но никому ничего не сказала. Не решилась. Выплакалась, успокоилась и решила, что всё пройдёт и забудется, а впредь она станет осторожней.

Но не прошло и не забылось. И если раньше дядя Игорь лишь изредка наведывался к её матери, то вскоре поселился в их доме на правах гражданского мужа Алевтины. Мать, очень долго обходившаяся без мужского внимания, приняла его, обрадовалась запоздавшему женскому счастью. Первое время Игорь падчерицу не трогал, довольствовался обществом Алевтины, приносил в дом деньги, заставлял жену накрывать на стол, звать гостей, выпивать… Сам он пил немного, почти никогда не напивался. Через несколько месяцев попойки стали чаще. Мать засыпала пьяная прямо за столом. Игорь относил её в кровать и заглядывал в комнату к своей падчерице…

После первого визита отчима Ксюша решила сбежать. Она уже полтора года работала на почте почтальонкой. Когда Ксюша окончила девятый класс, и речи не было, чтобы девушка продолжила своё образование. Да Ксюша и не питала иллюзий. Она ухватилась за первую попавшуюся работу и стала откладывать деньги. Получалось это плохо. Почти вся её копеечная зарплата уходила на продукты. Но Ксюша всё равно каждый месяц отлаживала хоть несколько сторублёвых купюр. И вот накопившейся суммы как раз хватило бы на билет в город и чтобы снять жильё ровно на месяц. Ксюша всё спланировала, собрала самые необходимые вещи и на следующее утро после того, как в её комнату пришёл отчим, сбежала.

Ксюша села в рейсовый автобус с небольшой дорожной сумкой, испуганно озиралась по сторонам, не встретит ли в пути знакомых матери или Игоря. Но поездка прошла благополучно, Ксюша вышла в городе на автовокзале и сразу же растерялась. Всё-таки планировать побег, находясь дома в привычных условиях, — это одно, а оказаться в незнакомой обстановке, совсем одной — это другое. И она обрадовалась, когда увидела знакомого из Таёжного, Димку Лябова. Ксюша вспомнила, что он учился в одном классе с братом Кати, и всего на четыре года её старше. Димка сам подошёл к девушке, поздоровался, поинтересовался, зачем она приехала.

— Да так… По делам… Вернусь скоро…. — неопределённо ответила Ксюша, рассматривая форму охранника, в которую был одет Лябов.

— А я иду и смотрю, ты это, Ксюха, или не ты! Пошли-ка ко мне в каптёрку, чаем угощу, поговорим. Да ты не бойся, я здесь работаю. Пошли, покажу тебе…

И Ксюша поверила, пошла. Как только он пропустил её в узкую комнатку для охраны, Лябов закрыл дверь на замок, и так же, как отчим, зажал её рот ладонью, повалил животом на стол, согнул, задрал юбку…

Всё произошло быстро, как и тогда… Только после этого Дмитрий её не отпустил, а запер в этой подсобке. Ксюша пыталась кричать и стучать в двери, но никто не откликался. Как позже узнала Ксюша, Лябов предупредил остальных сотрудников, что она сбежала из дома, её ищут и скоро отец приедет за ней.

Игорь оказался хитрее. Как только Ксюша утром не вышла на работу, он связался с Лябовым, зная, что парень работает на автовокзале охранником и попросил задержать девушку до его приезда. И в самом деле, куда ещё поедет Ксюша из деревни, как не рейсовым автобусом? Игорь явился минут через сорок. Лябов открыл ему дверь подсобки, ухмыляясь в сторону Ксюши.

— Твоим должником буду, Дмитрий, — произнёс отчим, а затем приблизился к девушке, замахнулся и больно ударил её наотмашь по лицу. Ему никто не препятствовал, когда он тащил упирающуюся заплаканную девушку к машине, а дома от забрал все её деньги и одежду, кроме той, что была в тот момент на ней.

— Дрянь неблагодарная! — кричал он в присутствии её матери, — Что удумала, бессовестная! У матери с сердцем стало плохо! Умрёт она — на твоей совести будет!

А после Ксюша ещё раз пыталась сопротивляться, но опять безуспешно. Она набралась смелости и призналась во всём матери, но Алентина ей не поверила.

— Ты специально придумываешь гадости про Игоря. Знаю, ты сама на него глаз положила, поэтому и отбить хочешь! — в истерике кричала пьяная женщина.

Ксюша тогда заперлась в комнате и до утра проплакала. Вскоре ей повезло устроиться работать в магазин, подменять соседку, которая давно искала напарницу. Они так и решили с тётей Женей, что Ксюша будет подменять её в магазине в те дни, когда не носит почту. Ксюша пропадала целыми днями на работе, стараясь как можно реже бывать дома. И один раз даже рискнула остаться ночевать в магазине в тесной подсобке, забитой ящиками. В ну ночь отчим потерял её, но не нашёл. Но зато нашёл Ксюшу на вторую ночь, вломился в магазин, надавал пощёчин и за волосы приволок домой. В этой суете дверь магазина осталась незаперта на ночь, а утром это обнаружил хозяин магазина. Девушке просто повезло, что никто не забрался ночью в магазин и ничего не взял иначе пришлось бы платить недостачу, но после этого случая Ксюшу из магазина уволили.

Сломленная девушка не стала больше предпринимать попыток сбежать. Да и куда бежать? Если только в тайгу на верную погибель, больше некуда… Никто, ни соседи, ни тем более близкие подруги Ксюши, не знали, что на самом деле происходит с девушкой. И только Катя иногда вспоминала, как её подруга хорошо училась в школе и спрашивала, почему Ксюша никуда за эти два года после школы так и не поступила. Тогда девушка отмахивалась, говорила, что не хочет оставлять мать, что забыла школьную программу, что ей нравится работа почтальонки. Катя, конечно, ни одному слову не верила, но и догадаться о настоящих причинах тоже не могла.

Ксюша стала подозрительной, всегда настороженной и боязливой. Она старалась избегать тех ситуаций, когда могла бы оказаться в обществе мужчин. Она стала ненавидеть и бояться мужчин. Всех, кроме одного. Кроме того, в кого долгое время с детских лет, ещё с начальной школы была тайно влюблена. Когда-то в первом классе старший брат Кати заступился за неё, когда её обижали мальчишки. Он взял этих мальчишек за уши и заставил извиниться перед Ксюшей. С тех пор Ксюша знала, что есть в этом холодном несправедливом ужасном мире человек, который может за неё заступиться. И эти мысли придавали ей сил жить дальше, терпеть и по возможности сопротивляться всему тому страшному, что обрушилось на неё почти два года назад.

Душа сестрёнки — это что-то такое

кристально чистое и бездонное.

citatniki.ru

Денис вошёл в комнату мамы и остановился, глядя в восхищении на картины на стене. Над книжной полкой висели три работы Кати. Две из них — акварель, а третья выполнена маслянными красками. Вот эту картину — деревенский пейзаж, деревянный домик, стог сена на берегу, нарисованные приглушённой акварельной палитрой — Денис помнил. Помнил он и то, что саму реку Катя не рисовала, только скалистый берег. Акварелью Катя любила рисовать особенно. Ей нравилась в этой технике недосказанность, размытость линий, передающих нежность и трепетность порывов души. Вторую картину Денис тоже помнил отчётливо. Масляными красками Катя рисовала портрет. Он знал, что это репродукция фотоработы с альбома. Катю тогда восхитила эта фоторабота, запечатлевшая простые и вечные человеческие ценности. И юная художница скопировала эту работу масляными красками. На деревянной веранде возле купенно-белых штор, трепещущих от лёгкого порыва ветра, за столом сидит пятилетняя девочка с небесно-голубыми глазами, светлыми волосами, с нежными чертами лица. На столе перед девочкой — кружка с молоком, каравай чёрного хлеба и глиняный кувшин. Смотреть на эту девочку можно до бесконечности, она манит и не отпускает внимание зрителя, вызывая самые радостные, нежные, светлые чувства в душе.

«Как и сама Катя….», — подумал Денис, переводя взгляд на третью её картину. Эта новая работа, выполненная уже после его отъезда. Зимний пейзаж, изображающий снегопад. Кроны деревьев, заборы и крыши домов в снегу, тёмно-серое хмурое небо не вносит грусти, но, наоборот, всё дышит спокойствием и умиротворением.

— Когда снег идёт, всегда так тихо становится вокруг… — произнесла Катя, незаметно вошедшая в комнату.

Денис обернулся, с теплотой и нежностью взглянул на сестру. Это был тот взгляд, который знали только Катя и мама, и больше никто.

— Помнишь, в рассказе Паустовского «Прощание с летом», который ты мне читал в детстве, Равиль проснулся от того, что ему показалось, он оглох? Такая стояла тишина… Он взглянул в окно и увидел, что идёт первый снег.

— Помню, — кивнул Денис, — Он ещё подумал, что первый снег очень к лицу земле, в нём она выглядет нарядной и застенчивой, как невеста. Ты рисовала эту картину, вспоминая рассказ?

— Да, отчасти… — смутилась Катя, взглянула на брата с упрёком, — Когда ты вернулся из армии, а через несколько месяцев опять уехал, пошёл первый снег. Мне было одиноко, а снег всё шёл и шёл… Я прощалась и с летом, и с тобой… Я тоже назвала эту катрину «Прощание с летом».

— Я не мог остаться тогда, Катя, — напряжённо проговорил Денис, — Это единственная работа, которую ты сделала после того, как я уехал. Почему ты перестала рисовать, Катя?

— Так… — пожала плечиками девушка, — Времени на это нет… Хотя это неправда. Дело, наверно, в другом. Я повзрослела, Денис, — она серьёзно посмотрела на брата, — И мне перестало это быть интересным, перестало увлекать так, как раньше. Тогда, когда я рисовала, я погружалась в свой мир. А теперь я хочу жить реальной жизнью. Я и петь перестала… Меня звали солисткой в хор, но я отказалась. Это всё — детские увлечения, а я стала другой. Я стала… женщиной. И я хочу жить настоящей жизнью, а не выдуманной.

— Мама говорила, что ты ей очень хорошо помогаешь в конторе, документы все в порядок привела. Тебе нравится там работать? — произнёс Денис только для того, чтобы отогнать от себя неприятное тревожное чувство, вызванное словами сестры. Да какая она, к чёрту, женщина?! Она его маленькая сестрёнка, а не женщина!

— Да, нравится, — просто ответила Катя, — На самом деле я перестала рисовать, когда ты уехал. Как будто порвалась какая-то тонкая струна или нить, которая нас связывала всё это время. И вдохновение, и желание рисовать пропало… Да и жизнь после того, как ты уехал, изменилась. Мне пришлось делать то, что раньше делал ты.

Денис понял, о чём говорит сестра. Сегодня утром она стирала бельё и очень обрадовалась, когда пришёл брат и принёс воды из колодца, а потом сам выжимал руками тяжёлые простыни и одеяла.

— Катя… Катюша, сестрёнка, — Денис приблизился к девушке и взял её ладони в свои сильные мускулистые руки, — Больше я не оставлю вас, ни тебя, ни маму.

— Обещаешь? — серьёзно глядя в его серые мрачные глаза своими небесно-голубыми яркими глазами, спросила Катя.

— Обещаю, — так же серьёзно ответил Денис, а Катя, довольная его обещанием, встрепенулась, радостно-суетливо воскликнула, высвобождая свои ладони из его рук, — Тётя Маша же позвонила и напомнила, что ждёт нас через полчаса на ужин! Денис, надо собираться!

Тётя Маша ещё не видела племянника мужа с тех пор, как он вернулся на днях, поэтому и позвала его вместе с Катей к себе домой вечером. Катя собралась быстро, надела тёмно-синие джинсовые брючки и розовую футболочку, накинула сверху ажурную кофточку, светлый длинный хвост подобрала в строгий пучок на макушке. Всё, она готова, осталось только кросовки обуть и подождать брата. Денис вернулся из летнего душа побрившийся, переодевшийся.

— Как ты мылся в душе? Уже холодно, — поёжилась Катя.

— Ничего, привык, — ответил Денис и бросил быстрый взгляд на сестру. Она невольно поёжилась, вспомнив почти забытые ощущения от его взгляда — он осматривал её так цепко, как будто обыскивал. Денис неожиданно попросил, — Катя, переоденься, пожалуйста. Надень платье.

— Платье? — переспросила девушка, — Зачем? Мне в брюках теплее.

Денис приблизился к ней и тихим голосом повторил просьбу:

— Надень платье, Катя. Два года я провёл в окружении одних мужиков и после этого очень хочется видеть девушку не в брюках, а в платье.

— Ну, хорошо… — Кате неожиданно стало неловко, и она засмущалась, — Только платье нужно погладить… И туфли найти… А нам идти уже пора…

— Я подожду, Катя. Погладь платье, — ответил Денис.

Катя ещё больше смутилась и поспешила за утюгом. Но к тёте Маше они всё-таки не опоздали, хотя стол уже был накрыт на веранде, дядя Артём, которому всё-таки удалось вырваться с работы в тайге на несколько дней, и Ефим уже тоже сидели за столом. Пожав руку дяде, Денис направился к Ефиму. Братья шумно обнялись, засмеялись, хлопая друг друга по спинам.

— Привет, брат! — радостно воскликнул Ефим, — Наконец-то вернулся!

— Больше не уезжай, — серьёзно произнесла Катя, наблюдая за бурной встречей братьев, — Нам без тебя плохо.

Денис повернулся и несколько долгих секунд пристально смотрел Кате в глаза, затем ответил:

— Я рад это слышать. Всегда приятно вернуться туда, где тебя ждут.

— Да конечно ждут, Денис! — со смехом откликнулась тётя Маша, а Катя поспешила отвести взгляд и даже рада была, когда тётя Маша её окликнула, — Катюшка, детка! Пошли на кухню! Поможешь мне принести горячие блюда, да и за стол уже сядем!

Они засиделись до темноты, сумерки окрасили окна веранды в чёрный цвет, зажгли лампу с абажуром, и тётя Маша включила музыку, потянула мужа за руку танцевать.

— Эх, молодёжь! — громко возмутилась она, — Вы всё сидите и сидите, а мне танцевать хочется!

Наблюдая, как тётя Маша закружила дядю Артёма и со смехом обхватила его руками за шею, Денис подошёл к сестре, присел рядом с нею и тихо спросил:

— Катя, помнишь, ты учила меня танцевать?

Она с улыбкой кивнула в ответ. Он перехватил смущённый взгляд её ярко-голубых глаз и восхитился про себя: «Какие яркие глаза! А я уже успел забыть…» Пытался забыть, старался, собрав всю свою волю в кулак, и уже сам поверил, что получилось. А вот стоило только вернуться, посмотреть на неё и всё, пропал. Оказалось, что и не забывал он ничего, всё помнил.

— Потанцуй со мной, — дерзко и неожиданно даже для самого себя попросил он. Не попросил даже, потребовал. И Катя послушно поднялась из-за стола, позволила взять себя за руку, вывести на середину комнаты к обнявшимся в медленном танце тёте Маше и дяде Артёму.

— Присоединяетесь? Ох, молодцы! — одобрила звонким весёлым голосом тётя Маша.

Денис осторожно обхватил руками тонкую талию Кати, но прижать девушку к себе ближе не осмелился. Да, зря он приехал, вернулся. Бежать! Бежать нужно от этих ярко-синих глаз, шелковистых светлых волос, такого божественного аромата её кожи… Он почти облегчённо вздохнул, когда танец закончился, отпустил Катю и резко вышел из комнаты.

В ночной прохладе немного остыл. Лёгкий ветерок шуршал ещё не опавшей, но уже жухлой листвой. Дрожащими руками Денис вынул из пачки сигарету, забыв, что пытается бросить курить. Приобрёл эту привычку в армии, а вот теперь пытается избавиться от неё. Он решительно смял сигарету так, что крошки табака рассыпались между его дрожащих пальцев на деревянные доски веранды, затем бросил смятую сигарету в кусты смородины. Только вот Катю так не бросишь, не избавишься…!

Притягательно красива…

Женщина думает, что за её красоту

ей всё простят

Неизвестный автор

Ирэна шла по обочине просёлочной дороги, где-то здесь она должна свернуть на тропу. Ага, вот и тропа, где-то совсем неподалёку шумят леспромхозовские машины, но людей вдалеке не видно. Ирэна уже смелее побежала по тропинке, сбивая высокую траву ногами, как вдруг за несколько метров от себя увидела выходящего из зарослей кустарника медведя. Огромный зверь с лохматой в клочьях бурой шерсти стоял на крепких лапах, чуть опустив голову к земле, но секунда — и зверь посмотрел на неё, мышцы возле его чёрного носа сжались, лапы напряглись. Ирэна слышит его горячее смердящее дыхание. От ужаса у Ирэны подкосились ноги, и она не смогла сделать ни шагу. Девушка истошно закричала, оглушая сама себя высоким визгом. Огромное мохнатое тело зверя вздрогнуло и устремилось прямо на неё.

«Господи! Нет!!! — простучала в её висках паническая мысль, — Только не так никчёмно заканчивать…. Только не со мной!!! Сейчас будет чудовищно больно…». Ирэна зажмурила глаза, чтобы не видеть страшного зверя, бегущего на неё. И вдруг грянул оглушительный выстрел, затем ещё один и ещё. Ирэна открыла глаза, не понимая, что происходит. Медведь рухнул в паре метров от неё, и лежал, не шевелясь и не дыша. На его лохматой шерсти растекалось тёмное пятно, делая клочья меха мокрыми. Девушка смотрела на убитого зверя парализованным от пережитого ужаса сознанием, а когда взгляд метнулся на большие мохнатые лапы, из которых торчали длинные острые, как кинжалы, когти, Ирэна почувствовала вдруг, как между ног растекается горячая влага, делая подол её платья мокрым. Низ живота скрутило сильнейшей судорогой. И в это же время девушка увидела, как молодой мужчина в военном камуфляжного цвета костюме с ружьём за спиной быстро приближается к ней. И вот он уже трясёт её за плечи и что-то говорит. Но Ирэна не слышит. Она смотрит остекленевшими глазами с расширенными от ужаса зрачками.

— Как ты, девочка бедная, напугалась? — спрашивает он, но ответа не получает, — Понятно, шок, — произносит он и вдруг берёт девушку на руки, поднимает легко, как пушинку и несёт её в сторону стоящих неподалёку лесовозов.

Он огибает лесовозы и доходит со своей ношей до грузовика, открывает дверцу, сажает девушку на сидение. А затем достаёт из кабины фляжку, откручивает крышку и подносит фляжку ко рту девушки.

— Пей, — кратко приказывает он. Его голос спокойный, но властный, и девушка подчиняется, делает глоток и сразу же морщится и кашляет, поперхнувшись. На глаза выступают слёзы, а резко неприятно пахнущая жидкость обжигает её рот и горло.

— Что это?! — испуганно спрашивает она, хватаясь рукой за горло.

— Ну, вот и хорошо. Отошла, — мужчина успокаивающе гладит её по плечу. Ирэна чувствует, какая тёплая и тяжёлая у него ладонь. Но это её успокаивает, а мужчина говорит, — Это спирт. Чистый. Хлебни ещё пару глотков.

— Нет, не смогу… — Ирэна дрожащими руками отдаёт ему фляжку, — Спасибо вам, если бы не вы… — но слёзы мешают ей договорить, она всхлипывает и замолкает.

Мужчина заметил, что слёзы, набежавшие на глаза, готовы вот-вот пролиться.

— Ну, не надо плакать, — ласково говорит он, — Чего же ты одна по лесу шла? Обычно мы на другой стороне деляны севернее работаем, нас могло здесь и не быть сегодня. Тогда тебе никто бы помочь не смог. Что ты здесь делаешь так далеко от посёлка?

При воспоминании об ужасе, только что ею пережитом, Ирэна уже не сдерживает слёз. Она сжимается, закрывает лицо руками и плачет. Рыдания сотрясают её тело безостановочно, и вдруг девушка чувствует, как крепкие мужские руки обхватывают её за спину, прижимают к сильному телу. Ирэна утыкается носом в грубую камуфляжную ткань и вдыхает запах тайги и табака. Она продолжает плакать, но уже по инерции. В сильных надёжных руках незнакомого мужчины ей становится спокойно, надёжно, безопасно. Она чувствует, как его ладонь успокаивающе гладит её по вздрагивающей спине и слышит его слова:

— Вот и хорошо. Поплачь. Сейчас легче станет, расслабишься.