Бесплатный фрагмент - Невинная история винная

О культуре пития

То ли водка, то ли ром.

Можно ночью, можно днём.

Лакирнуть пивком, шампанским

Либо портвейшком кубанским.

Всё зайдёт, проблемы нет.

Только поутру привет

Прилетит в виде отрыжки

И кроваво-синей вспышки,

Что сияет у виска.

Душит жуткая тоска

От ужасно сильной боли.

Затоскуешь поневоле.

Снадобья в виде рассола,

Килька пряного посола

И лечебные сто грамм.

Точно говорю я вам:

«Нужно этот курс пройти.

И к гадалке не ходи.

Без него не обойтись,

Как сюжет ни повернись».

А в конце леченья в срок

Нужно дать себе зарок:

«Меру строго соблюдать

И напитки не мешать».

Лучше будет всем, друзья,

От культуры пития.

Невинная история винная

Предрассветное затишье. До встречи с первыми золотыми лучами ещё час-полтора. Но свет уже разливается по небосклону. Из облаков, как из кристалликов в калейдоскопе, начинают складываться необычайные картины. Их сюжеты зависят только от воображения наблюдателя и постоянно меняющегося угла падения лучей, пришедших со скрытой от взора стороны земли. В этот короткий, всегда особенный промежуток времени не только в небесном океане, но и на земле происходят чудеса. В стройных рядах виноградных лоз чуть слышны непривычные голоса.

«Эх, опять темнота отступает. Какие короткие ночи. Листочек, дай мне капельку росы умыться! Вон на твоей спинке сколько прозрачных горошинок скопилось».

Но листик неподвижен и безмолвствует. Полный штиль.

«Так всегда, просыпаюсь раньше всех и поговорить не с кем».

«Чой-то не с кем! Я вообще сегодня глаз не сомкнула. Всю ночь веселилась. Я и сейчас весёлая. Ты подожди немного, росинки сами упадут к тебе, как побольше станут. Мне тут уже нормально их прилетело. И умыться, и попить хватило. С вечера жажда мучила. Сейчас лучше. Говорить могу, не хриплю».

«Да, голосок у тебя громкий. А ты где? Я тебя не вижу».

«Листва прямой обзор перекрыла. Я тоже тебя не вижу».

«Зато я вас обеих вижу. Что ж вы с утра так орёте? Мне бы ещё спать и спать до восхода, а вы мешаете».

«Долго спать вредно, во-первых. А во-вторых, кто рано встаёт, тому Бог подаёт. Слыхала про такое? И на самом деле рассвело уже. Просто ты там, в тенёчке, и не видишь, как потусторонний свет залил небо волшебством».

«А ты чего такая капризная? Подумаешь, разбудили. К тебе, что ли, каждый день такие собеседники прилетают?»

«Так это ты тут ночью приземлилась и песни горланила?»

«Не горланила, а пела громко. Если душа поёт, разве можно её унять… И то не простая песня была, а романс!»

«А я ничего не слышала. Мало сплю. Допоздна работаю, очень рано просыпаюсь. Отключаюсь на ночь как убитая. „Романс“ — звучит красиво. Можешь на бис для меня ещё раз?»

«Чего ж не мочь. Горло вон росой свежей промочила и могу.

Под гнетом натуральной пробки

Томилась много тёмных лет…

Там, в штабелях, а не в коробке,

Хранила я любви завет.

И знала я не понаслышке,

Что день придёт, наступит час,

Он скажет мне: «Давай, малышка,

Меня порадуй в этот раз!»

И я не стану отпираться,

Подставлю голову свою.

«Я счастлива», — смогу признаться.

Его любовью напою.

Он отопьёт, глаза закатит:

«Как же нежна ты, черт возьми!

Одной тебя нам всем не хватит.

Друг мой, вторую подними!»

Нас, право, много не бывает.

Пока верны рука и взор,

От нашей ласки сердце тает

И мысль выходит на простор».

«Ух ты! Как красиво. Душевный романс, трогательный. Многого я, конечно, не поняла. За что ты томилась где-то в темнице? И почему тебя так жестоко прессовали пробкой?»

«А чего тут не понять… Дебоширила, небось, ещё где-то. Вот и отправили в изоляцию на перевоспитание. Очень уж горластая ты и шебутная».

«Зато, наверное, красивая, если к ней так народ тянется. Ведь песню она про себя пела?»

«Может, и про себя. Только ничего в ней особенного не вижу. Горло длиннющее, головы вообще нет. А туловище — смехота: зелёное, мрачное, толстое и сверху донизу одного размера. Плечи, правда, красивые, покатые. И фартучек роскошный: фактурный, чёрный с золотом. Весь в вензелях каких-то витиеватых тиснёных. Может, ты, Горластая, и впрямь важная особа?»

«Так тебе всё сразу и расскажи! Сестрёнка твоя поприятней будет: уважительная, работящая. Наверное, ещё и красавица?»

«Мы близняшки, поэтому смотри на меня и представляй, что видишь её».

«Голоса у вас разные, интонации непохожие, манера речи другая. И даже если она, как ты, незрелая гроздочка сейчас, то ягодки на ней наверняка более налитые и пухленькие, прижатые друг к дружке плотнее, потому что она добрее и приветливее. Характер сильно на внешность влияет».

«Что ты мне стебли заговариваешь? Ничего интересного не можешь рассказать? Так сразу и признавайся! А то взялась тут наши внешности обсуждать…»

«Какая же ты всё-таки ещё зелёная… Хотите, я для начала предскажу ваше будущее?»

«Чего тебя слушать? Соврёшь сейчас чего-нибудь. А мы проверить не сможем. И будем мучиться всю оставшуюся жизнь».

«А мне интересно, — раздалось сверху. — Я тоже проверить ничего не смогу. Но буду ждать чего-нибудь хорошего. Ты ведь нам что-то хорошее предскажешь?»

«Я расскажу всё как есть, ничего не утаю».

«Ой, солнце встаёт! Смотрите!»

Все встрепенулись и приподнялись как смогли навстречу первым нежным лучам, дающим жизнь. Хор приветствий доброму светилу зазвучал над землёй: стройно защебетали птицы, зашуршал листвой ветер, с плеском выкатилась волна на галечный пляж, соки в стволах задвигались, зажурчали, с лёгким хлопком раскрылись бутоны спавших цветов. Мир приукрасился для встречи нового дня. «За работу, всем за работу!» — донёсся ежедневный призыв свыше. Разговоры пришлось прекратить. Теперь уж точно пришла пора хорошенько умыться и заняться фотосинтезом и наращиванием сахаристости. Ветер завёл свою порывистую нескучную песню. А внизу под обрывом ему аккомпанировали морские волны, мерно накатываясь на игривые камушки. Облако изредка давало солнышку передышку, погружая его в свою пелену.

Самый главный труженик тоже иногда нуждается в перерывах. Если он будет палить без остановки, то рассвирепеет от усердия и тогда может случиться беда страшная: земля заболеет сушью или, того хуже, начнёт маяться жаром. Потому и хороша во всем гармония: и в холоде, и в тепле, и в любви, и даже в усердии. Стройная жизнь напоминает проход канатоходца по шаткому канату с огромным балансировочным шестом в руках. Необдуманные движения могут привести к падению. От того-то каждый благополучно прожитый день — это маленькая победа для нашего большого общего дома над страстями, рвущими его на части.

Начало вечереть. И приветственный хор птиц сменил ансамбль цикад и сверчков. Лучи солнца, торжественно погружавшегося в море, побежали по пенным гребешкам волн. Золотая дорога соединила берег с горизонтом. Бегите по ней, смелые и дерзкие, ищущие ответы на тайные вопросы! Это верный путь к откровению и самообновлению. Ловите глазами, руками, всей кожей эти закатные посылы добрейшего во всей Вселенной светила. Благодарите его за подаренный миру прекрасный день! Вот уже багрянец разлился из небесного ларца, закапал кромки облаков и окрасил синий морской простор в ласковый малиновый цвет. Этот волшебный пейзаж — награда всем, кто не поленился помахать солнцу на прощанье, крикнув: «До завтра! Будем ждать!»

Небо стало покрываться звёздами, как нос и щеки покрываются на лето веснушками от колдовских солнечных лучей. Тихая темноглазая ночь осторожно села на край высокого обрыва: «Дышите ровнее, успокаивайтесь и настраивайтесь на ночные чудеса и приключения». На небосвод выплыла яркая лодка месяца, озарив поверхность моря серебристым светом. На пляже послышались оживлённые голоса. Ночные купания летом не редкость, но есть сезон, когда они приобретают особый магический смысл. В эти ночи к морю спешат для того, чтобы погрузиться в лунный перляж. Каждый пузырёк воздуха в толще морской воды в этот летний период сверкает перламутровыми переливами, как настоящая жемчужина. Плавая в этом мерцающем пространстве, всякий может ощутить себя кудесником, способным наколдовать лучезарный дождь, рождающийся на пальцах рук, движущихся в толще воды. Перлы, плавно изменяющие форму, срываются с кистей, разлетаются вокруг, катятся по телу и тают в глубине. Завораживающее и чарующее зрелище остаётся в памяти творящего его на всю жизнь. Шум, радостные, восторженные крики людей, приходящих в эти ночи на берег, не дают уснуть окрестностям.

«Я сегодня, похоже, спать не смогу вообще. Может, поболтаем до восхода солнца, коль такая ситуация? Послушаем про наше будущее».

«Ты же утром говорила, что тебе всё ясно. И ничего тебе не интересно. Проси прощения у рассказчика за строптивость свою. Мне бы очень хотелось узнать о себе побольше».

«Алле! Ты там, внизу, Горластая! Не сердись уж на меня. Расскажи, что нас ждёт. Сегодня, по всему видно, времени для баек будет предостаточно».

«Без обид. Ты ещё совсем незрелая, и слова твои пока не более чем просто сотрясание воздуха. Могу рассказать про вашу судьбу. Неправильно молчать о том, что копилось долгие годы. Кроме того, вы всё-таки очень хорошенькие, такие пухленькие, аккуратненькие, уже почти налитые и ароматные. Если бы вы смогли видеть себя со стороны… Не удержались бы от восхищения своей внешностью. Загордились. Гордыня губит, поэтому хорошо, что вижу вас только я.

Ну так вот, слушайте. Пройдёт ещё около месяца или чуть больше, по берегу начнут ездить трескучие существа, которые привезут сюда на тележках много ящиков. Заботливые руки срежут вас с материнской ветки и положат в эти ящики. Туда положат ещё много-много ваших сестёр и повезут к приёмным бункерам-питателям.

Вы там, конечно, расплачетесь от волнения, и это будет тот самый первый и самый ценный сок — сусло-самотёк. Потом шнек станет аккуратно продвигать вас на дробилку-гребнеотделитель. Это не страшно и не больно. Хотя звучит, может быть, угрожающе. Здесь вы расстанетесь с гребнями, удерживающими вас вместе. С этого момента каждая ягодка станет совершенно самостоятельной. Но поверьте, именно в тот самый момент вы поймёте, как важна была семья, и не захотите расставаться, так и будете следовать друг за дружкой, стараясь соединиться со своими сродниками струйками активно источаемого нектара, текущего в специальный отсек. Получится сок, в котором заключена вся ваша любовь друг к другу. В нём все вы станете едины. Это самая ценная фракция, в ней счастья сконцентрировано более всего! Количество этого продукта и будет свидетельствовать о качестве всего снятого урожая и о ценности сорта. Каждая из вас сейчас, по сути, работает именно над тем, чтобы отдать как можно больше этой драгоценной жидкости.

А ваши курчавые гребешки отправятся на переработку.

Их судьба простая, вскорости они все вернутся в долину в виде подкормки для будущего поколения винограда. Вас же отправят в прессовые камеры. Именно там вы сможете многое понять про себя. Там проявится истинная сущность каждой из вас. Вас начнут давить, освобождая от грубой взвешенной сущности, сначала воздействуя только естественным давлением. Вы все плотно прижмётесь друг к дружке и приметесь источать сок, ведь вам будет тесно, некомфортно. Жертвуя собой ради ближнего, начнёте съёживаться, чтобы соседу осталось больше свободного места. Эти прекрасные чувства заботы попадут в следующую фракцию нектара, которую тоже отберут отдельно.

Потом начнут применять усиленное прессование. Я не могу предсказать, какой тип давилки вас ожидает.

Требовательный пресс заставит сильно напрячься, практически стать единым целым. На этом этапе вас даже могут слегка подогреть, и тогда нектар обогатится танинами из косточек, минералами, содержащимися в кожице, и её цветовыми ферментами. Оказываемое на вас усилие вызовет сопротивление. А сопротивление порождает чувства, далёкие от любви и заботы: борьбу, силу, непримиримость. Полученную третью фракцию тоже сольют в отдельные сосуды.

Она будет по своему уникальна, ведь в естественной природе такого сока никогда не получится. Мощное взаимопроникновение сродни чуду.

Так вы узнаете о своём триединстве, поймёте, как глубока и многогранна ваша природа. Вы резко повзрослеете в каждой своей части, осознаете, на какие свершения способны, какая сложная работа вам предстоит. Здесь, в тени зелёных листьев, обдуваемые нежными бризами под шум морского прибоя, вы проводите лишь своё детство.

«Как это странно!»

«Как это страшно!»

«Взрослеть всегда интересно. А вот методы взросления у всех разные. Поверьте мне, повидавшей различные виды формирования, применяемые к вам методы совершенствования самые щадящие».

«Ну а потом-то что будет? После того, как мы обретём три лица?»

«Потом каждый ваш облик должен будет пройти чистилище. Этот процесс поможет вам раз и навсегда освободиться от всего материального. Строгие бескомпромиссные фильтры помогут выделить из всех нектаров самое ценное — вашу искреннюю, добрую, работящую душу».

«А если я не хочу, чтобы меня разделяли на части и фильтровали. Ты же сама говорила, что я и так хороша», — раздалось снизу.

«Тогда ты или повзрослеешь и образумишься к моменту сбора урожая, осознаешь своё предназначение, с честью выполнишь свою миссию на этой земле, или… сгниёшь на своей ветке, бездарно закончив свои дни. Не желая себе такого печального конца, будешь с трепетом ждать, когда тебя склюёт какая-нибудь птица, съест голодная зверушка, высосет жирная улитка.

Но если всё-таки перестанешь капризничать, примешь своё предназначение всем своим существом, жизнь обернётся увлекательным, полным неожиданностей приключением».

«Хорошо-хорошо, поняла. Подумаю над твоими словами. Время ведь есть?»

«Не зря говорят, что большие знания приносят большие страдания. Так жили бы припеваючи в неведении ещё целый месяц, а теперь придётся голову напрягать, думать, переосмысливать. Права ты, сестра моя незрелая, лучше бы нам про судьбу не знать. Пришло время, Горластая, тебе отвечать на наши вопросы. Мы ведь договаривались», — взгрустнула верхняя гроздь.

Ночь была в самом разгаре. Месяц лукаво улыбался, оглядывая прибывающих на пляж гостей. Они, в свою очередь, оценивающе смотрели на него, потому что в эти дни визит к морю без лунного света терял всякий смысл. Лучезарный осознавал свою значимость и никого не собирался подводить. Вокруг него хороводом кружили звёзды и пели величальную песню. Он благосклонно принимал восторги, давая себе отчёт в том, что его свет всего лишь одно звено в этой живописной ночной феерии. С пляжа доносилась музыка и возбуждённые голоса купающихся. Праздник таинственного сияния морской воды был в разгаре!

«Кхе-кхе… Что ж, коли обещала, непременно отвечу. Ничего не утаю. Только вот в горле свербит и в утробе зуд какой-то. С полудня маята эта началась и никак не проходит. О-о-ой, что это из меня вылезло?!»

«Не что это. А кто это. Темно-то как! Который час? Всё в голове перепуталось. Такие сны снились, будто я в винных погребах.

Дух там сладкий, мускатный, ванильный. Бочки ровными рядами стоят одна другой выдержанней. Потемнели от времени. И это все моё. А одна после ремонта, похоже, была. Светлый бочок у неё. Несколько капель содержимого просочилось наружу из стыка между старыми и новыми клёпками. Загустели, соблазнительно источая аромат. Я их как ням… Так вкусно оказалось, что и не разберёшь, портвейн там или мадера.

Накушалась всласть. Разнежилась на новой духовитой клёпке. Слышу сквозь сон голос, возмущённый такой: «Что ж вы все так рёбра свои повыпячивали, локти порастопыривали! Дышать нечем! К чему такая безбожная теснота? Чего надулись? Будто я неправду говорю. Слушать меня не хотите, игнорируете? Презрение своё ко мне так выражаете? Потому что я новенькая здесь среди вас, завсегдатаев? Да потеснитесь же! Я тоже напирать умею не хуже вашего, и грудь выпячивать, и пихаться. Ну, что за публика собралась… С виду все такие солидные, в почтенном возрасте, а ведёте себя как дети капризные. Осторожней там! На спину не давите! Может, ещё на голову сядете?..»