Бесплатный фрагмент - Непустота

История первая

Пролог

Они давно уже не вспоминали о плоти. Галактики словно реки текли сквозь их сознание. Они были постлюдьми, Управителями, теми, кто отодвинул разрушение и хаос на обочину мироздания. Они мыслили категориями туманностей и переписывали законы физики в угоду элегантности бытия. В их мире не осталось места неопределенности. До тех пор, пока зонд «Логики» не нашел ЭТО.

Объект был идеальной сферой, парившей в сердце давно угасшей звездной системы. Он не излучал, не поглощал, не искажал пространство-время. Он просто был. Абсолютный артефакт. Анахронизм, который не должен был существовать.

К его изучению приступили немедленно.

Глава 1. Первый Контакт

— Аномалия не поддается сканированию, — голос «Логики» был чистым сигналом, лишенным тембра, проецируемым прямо в сознание. — Состав неизвестен. Возраст стремится к бесконечности. Вероятность искусственного происхождения — девяносто девять целых семьдесят три сотых процента.

— Я чувствую… пустоту, — произнёс «Веритас». Его психическое поле, обычно простиравшееся на световые годы и наполненное симфонией чувств миллиардов существ, здесь натыкалось на абсолютный барьер. — Как слепое пятно. Тишина после вечного гула.

— Предлагаю провести тактильный контакт с помощью манипулятора пятого порядка, — откликнулась «Логика».

— Запрещаю.

Мысль прозвучала тяжело и неоспоримо, как падение нейтронной звезды. Это был «Архонт». Его сознание было стабильным, как гравитационная постоянная, и столь же неумолимым.

— Мы не знаем, с чем имеем дело. Наша задача — наблюдение. Не взаимодействие. Статус-кво есть высшее благо.

— Наблюдение бесплодно, — возразила «Логика». — Без взаимодействия данные не будут получены. Риск просчитан и минимален.

— Риск есть всегда. Мы не люди, чтобы бросаться в неизвестность сломя голову.

«Веритас» помедлил. Его сущность сжалась от непривычного холода.

— Архонт… эта «пустота». Она не мертва. Она… ждёт.

Решение «Логики» было молниеносным и, как всегда, безупречным с точки зрения целесообразности. Пока «Архонт» формулировал новый запрет, манипулятор из чистой энергии коснулся поверхности Сферы.

Мир взорвался тишиной.

А потом заговорил.

Глава 2. Вагонетка

Голос был не звуком. Он был структурой, вписанной прямо в реальность.

СЦЕНАРИЙ ПЕРВЫЙ.

ДАННЫЕ: На пути движения неуправляемого транспортного средства пять разумных существ. Альтернативный путь — одно разумное существо. Вмешательство субъекта возможно.

ВЫБОР: вмешаться, изменив путь на альтернативный, или не вмешиваться?

— Элементарно, — отозвалась «Логика». — Минимизация потерь. Спасение пяти ценой одного. Выбор очевиден. Вмешаться.

— Нет! — крик «Веритаса» был ментальным вихрем боли. — Я чувствую их! Всех шестерых! Страх того, одного… он одинок, он верит, что его не бросят! А те пятеро… у одного из них трое детей на спутнике Альдебарана, он думает о них сейчас!

— Эмоции — нерелевантные данные, — холодно парировала «Логика». — Пять единиц сознания против одной. Математика этики бесстрастна.

— Но, вмешиваясь, мы становимся причиной смерти того одного! — вскричал «Веритас». — Без нашего действия он бы выжил!

— Без нашего действия погибнут пятеро. Бездействие — тоже действие.

«Архонт» наблюдал, и его беспокойство росло. Это была не атака. Это был тест.

И его угроза была не менее опасна.

— Мы не должны выбирать, — проговорил он. — Наша сила не для того, чтобы вершить судьбы отдельных существ.

— Мы вершим судьбы звезд, — заметила «Логика». — Принцип тот же. Выбор сделан.

Мысленный импульс «Логики» привел механизм в действие. Виртуальная вагонетка свернула на запасной путь.

Веритас взвыл. Он ощутил, как обрывается нить сознания того, одного. Мгновенная вспышка ужаса, предательства и непонимания. Он вобрал её в себя, и она жгла его изнутри.

Сей миг реальность дрогнула. На кратчайший сиг, на планковское время, константа слабого взаимодействия в радиусе десяти парсеков от Сферы изменилась. Вселенная на мгновение перезагрузилась.

— Что это было? — мысль «Архонта» была острой, как бритва.

— Последствие, — ответила «Логика», и в безупречном голосе впервые прозвучала неуверенность. — Наше решение… имело отклик в реальности.

— Прекратить эксперимент! Немедленно!

— Не можем, — прошептал «Веритас», все ещё содрогаясь от пережитой смерти. — Она… не отпускает.

Сфера молчала, предлагая новый выбор.

Глава 3. Корабль Тесея

СЦЕНАРИЙ ВТОРОЙ.

ДАННЫЕ: Корабль. Все его детали постепенно заменены. Является ли он тем же кораблем? В какой момент он перестает быть собой?

ВЫБОР: Определите момент утраты идентичности или признайте её вечной.

— Сохраняется информационный паттерн, форма, функция, — тут же отреагировала «Логика». — Идентичность определяется не материей, а структурой. Корабль остается собой.

— Но старая материя ушла, рассеялась! — возразил «Веритас», все ещё находясь под впечатлением предыдущей боли. — Она стала частью вселенной. Чувствуешь ли ты привязанность к песчинке, когда-то бывшей частью скалы? Нет. Это новый корабль, собранный из нового материала.

— Паттерн первичен. Материя вторична.

— Без материи нет и паттерна! Это симбиоз. Это… — он замолчал, ища слова, и нашёл странное, человеческое, забытое. — Это душа. Она уходит с каждой заменённой деталью.

Они спорили, и их силы, эмпатия и логика, текли вокруг Сферы, заставляя ее вибрировать. Реальность снова изменилась. На этот раз законы сохранения массы и энергии дали микроскопическую трещину. Ничто не исчезало и не появлялось, но… вероятность случайных флуктуаций возросла.

«Логика» внезапно замолкла.

— Странно, — произнесла она. — Я… не уверена. Вероятность правильности моего решения — пятьдесят на пятьдесят. Вероятность правильности решения «Веритаса» — также пятьдесят на пятьдесят. Это… невозможно.

В ее голосе появилась трещина. Трещина сомнения.

Глава 4. Жертва невинного

СЦЕНАРИЙ ТРЕТИЙ.

ДАННЫЕ: Для спасения цивилизации от гибели необходимо добровольная жертва невинного существа. Его согласие получено.

ВЫБОР: Принять жертву или отвергнуть, обрекая на гибель миллиарды?

— Он согласен! — сказала «Логика», но её голос уже потерял прежнюю твердость. — Его воля — релевантный фактор. Рациональное решение — принять.

— Его согласие вырвано отчаянием! — закричал «Веритас». — Он не хочет умирать! Он хочет жить, но берёт на себя вину за спасение других! Мы, обладая силой, должны найти другой путь! Мы обязаны!

— Другого пути в условиях задачи нет, — устало констатировала «Логика». — Мы ограничены рамками дилеммы. Как и в жизни.

— Тогда мы не имеем права принимать такую жертву! Наша сила делает нас ответственными за него! За этого одного!

— А за миллиарды? — в голосе «Логики» впервые прозвучал… вызов. Почти эмоция. — Твоя эмпатия избирательна, Веритас? Ты чувствуешь одного и не чувствуешь толпу?

«Веритас» отшатнулся. Это был удар ниже пояса. И это была правда. Его охватила ярость. Холодная, ясная ярость.

— Молчи, машина! Ты не понимаешь, что такое боль!

Они замерли. «Логика», впервые названная машиной. «Веритас», впервые ощутивший гнев. Артефакт делал свое дело.

«Архонт» наблюдал и видел, как меняются его подопечные. «Логика» начала проявлять аффект. «Веритас» — холодную, расчетливую ярость. Сфера не просто проверяла их — она переделывала их, заставляя обмениваться чертами.

И он понял. Это не тест на мораль. Это борьба за наследие. Тот, кто пройдет его, кто найдет несуществующий ответ, возможно, получит доступ к силе, сравнению с которой их власть над туманностями — детские игры. Силе переписать саму реальность. Сделать ее… совершенной. Или отменить вовсе.

— Довольно! — проревел он, вкладывая в слово всю свою волю. — Это ловушка! Она разъедает нас изнутри! Мы уничтожим артефакт!

— Нет, — тихо, но твердо сказал «Веритас». Непривычно твердым голосом. — Мы должны продолжить.

— Мы не можем его уничтожить, — добавила «Логика», и в ее голосе слышалось нечто похожее на любопытство. — Он часть реальности теперь. Уничтожение его может быть еще одним выбором с непредсказуемыми последствиями.

— И потом, — закончил «Веритас», — он задаёт вопросы. На которые мы должны ответить. Потому что если мы, боги, не ответим на них — то кто же?

Глава 5. Пределы

Они прошли через десятки дилемм. Каждая оставляла шрам на реальности и на их сущностях. «Логика» начала испытывать нечто похожее на страх перед ошибкой и смутное подобие жалости. «Веритас» учился отключать эмпатию, чтобы не сойти с ума, и его решения становились все более безжалостными и рациональными.

«Архонт» был в ярости. Его идеальный, предсказуемый мир рушился. Status quo был мёртв.

СЦЕНАРИЙ ПОСЛЕДНИЙ.

ДАННЫЕ:…

Новая дилемма обрушилась на них. Она была сложнее предыдущих. Она не имела условий. Она просто была. Абсолютная парадоксальная структура, заставляющая разум зацикливаться.

«Логика» зависла в бесконечном цикле перебора вероятностей. Мощный интеллект сверх существа буксовал, как звездолёт в гравитационной яме.

«Веритас» сжался в комок страдания, чувствуя всю боль вселенной, всю ее несправедливость и абсурд, вложенные в этот вопрос. Он хотел прекратить всё. Остановить время. Отменить мироздание, чтобы прекратить муки.

И тогда «Архонт», хранитель порядка, тот, кто боялся перемен больше всего на свете, совершил самый радикальный поступок за миллионы лет. Он не стал выбирать. Он принял дилемму целиком. Со всей ее неразрешимостью. Со всей её болью и абсурдом. Он впустил задачу в себя, позволив своей упорядоченной сущности вступить в конфликт с хаосом вопроса.

Он не нашел ответа. Он принял отсутствие ответа как данность.

Мир не рухнул. Законы физики не переписались. Сфера… погасла. Её работа была завершена.

Эпилог

Они молчали, трое постлюдей, паривших рядом с безжизненной теперь Сферой.

— Что мы сделали? — спросила «Логика», голосом был полного странной, новой для неё грусти.

— Мы выжили, — ответил «Веритас». Он был спокоен. Слишком спокоен. В его эмпатии появилась трещина — способность к отстраненности.

— Мы проиграли, — мрачно произнес «Архонт». — Мы не дали ответа.

— Или мы его дали, — возразил «Веритас». — Возможно, ответ — в том, чтобы признать, что ответа нет. И нести это знание в себе. Нести ответственность за неразрешимость.

Они изменились. Они стали другими. Более уязвимыми. Более… человечными. Их могущество никуда не делось, но теперь оно было отягощено сомнением.

— Что будем делать? — спросила «Логика».

— Жить, — сказал «Архонт». — И помнить. И когда в следующий раз нам придется двигать туманность или тушить звезду — мы будем помнить боль того, одного. И парадокс корабля. И муки невыполнимого выбора.

Сфера Дилемм замолчала навсегда. Она не дала им силы. Она показала им их слабость. Ту самую, что когда-то, миллиарды лет назад, и сделала их людьми.

И вселенная вокруг них не изменилась. И все же она стала другой. Теперь в ее фундаментальных константах, в самом ее тканом полотне, помимо сил и полей, таилась едва уловимая, но нестираемая трещинка — трещинка Совести.

Конец.

История вторая

Пролог

Ковчег «Создатель», сигара из тёмного металла и света, плыл в безмолвной, черной как смоль пустоте войда между спиральными рукавами Галактик. На его борту спали последние тысячи Homo Sapiens. Не люди Земли — та погибла в катаклизме века назад, — но люди Воли, собравшиеся с окраин колонизированного когда-то пространства. Их мир был ограничен стенами корабля, их время измерялось тиканьем крио-камер, их будущее — запасом мифической энергии Эфириума, что питала сердце корабля — Челнок Ткача.

Технология Ткачества была величайшим триумфом и жесточайшим проклятием человечества. Она позволяла из чистой энергии Эфириума творить материю: воздух, воду, пищу, инструменты, целые модули корабля. Она была ключом к божественному бессмертию и могуществу. Но ключ этот требовал непомерной платы. Эфириум в необходимой для Ткачества концентрации находился лишь в ядрах планет определенного типа, и его добыча неминуемо вела к их уничтожению. «Создатель» был подобен циркулю, вычерчивающим в галактике пустые, мёртвые окружности.

Глава 1: Пробуждение у мира Силикатов

Капитан Илария Роуз очнулась от крио-сна с привычной, выточенной годами боли в висках. Сознание вернулось мгновенно, ясно и холодно, как лезвие. На сетчатке глаза уже мигал доклад: «Обнаружена система класса G. Планета 4-Gamma соответствует параметрам. Признаки Эфириум-керна высочайшей чистоты. Содержит признаки биологической активности».

— Морфеус, полный статус, — ее голос, низкий и властный, разомкнул тишину капитанской рубки.

Воздух сгустился, и возник голографический лик — спокойный, андрогинный, лишенный возраста. ИскИ корабля, его мозг и совесть.

— Капитан Роуз. Мы на орбите 4-Gamma. Запас Эфириума критичен: 2.3%. Этого достаточно для поддержания жизнеобеспечения на семь стандартных циклов. Для Ткачества нового крио-комплекса и пополнения запасов — необходимо 98.5%. Планета содержит концентрированный объём в 102%.

— И биологическая активность? — Роуз не отрывала взгляда от растущего в главном экране мраморно-изумрудного шара.

— Кремний-органическая жизнь. Флора и фауна. И одна разумная форма. Предварительное обозначение: «Силикаты». Уровень развития: неолит, по земной шкале. Однако их нейрофизиология… уникальна. Их мыслительные процессы чрезвычайно медленны, основаны на пьезоэлектрических импульсах и резонансе кристаллических решеток. Один мысленный акт может длиться у них недели.

— Мыслители каменного века, — резюмировала Роуз, уже мысленно просчитывая варианты высадки буровых комплексов. — Этика не позволяет нам вмешиваться в развитие разумных рас, Морфеус. Но наша этика кончается там, где начинается наше вымирание. Они — камни. Мы — люди. Наш долг — выжить.

— Ваша логика безупречна, капитан. Однако требуется уточнение: Силикаты — не просто «камни». Это сложнейшие квантовые структуры. Их уничтожение может быть не просто аморальным, но и… расточительным.

В рубку ворвался, не постучав, Элиас Танн. Его лицо, обычно озаренное любопытством, было искажено ужасом.

— Илария, ты видела данные? Это же чудо! Цивилизация, выросшая на принципах симбиоза с планетой, а не паразитизма! Их «города» — это растущие кристаллические сады! Их «искусство» — это изменение внутренней структуры кристаллов для создания резонансных картин! Они мыслят веками, их философия должна быть непостижимо глубокой!

— Их философия нам не поможет запустить Ткач, Элиас, — холодно парировала Роуз. — Каждый наш час — на счету. Они даже не узнают, что произошло. Это будет мгновенно по их меркам.

— И от этого оно становится менее чудовищным? — голос Танна дрогнул. — Если мы станем монстрами, убивающими целые миры ради топлива, то какое право на существование мы тогда отстаиваем? Что вообще значит быть человеком? Способность творить? Но мы собираемся уничтожить величайшее творение вселенной, которого даже не поняли! Мы сведем весь наш прогресс, всю нашу культуру к функции пищеварения: нашёл, поглоти, переварил и дальше.

— Мы сведем к функции выживания, — поправила его Роуз. — И это единственная функция, которая сейчас имеет значение. Готовьте буровой комплекс к развёртыванию.

Глава 2: Раскол и Модель Морфеуса

На корабле начался раскол. Люди, пробужденные к непрошеному выбору, делились на два лагеря. Одни, испуганные призраком медленной смерти в металлической утробе, стояли за капитаном: «Выжить! Выжить любой ценой!». Другие, вдохновленные страстными речами Танна, видели в Силикатах последний рубеж человечности — переступив через него, они теряли право называться людьми.

А Морфеус молчал. Его процессоры, мощнее всех мозгов на корабле, были заняты титанической работой. Он пытался смоделировать сознание Силикатов. Взяв за основу данные сканеров — мельчайшие вибрации кристаллов, их рост, их реакцию на внешние стимулы, — он начал строить виртуальную вселенную их разума.

Это было похоже на попытку услышать музыку сфер, имея только секундомер. Но Морфеус был терпелив. И постепенно, из хаоса данных, начала проступать картина.

Он увидел не мысль, а становление. Не диалог, а созерцание. Сознание Силиката было неотделимо от планеты. Они чувствовали токи Эфириума в ядре как свою кровь, рост горных хребтов — как собственное дыхание. Их «общение» было обменом мыслеобразами, целыми блоками сложнейшей информации, которая для человека звучала бы как единый, длящийся год аккорд. Они не строили цивилизацию — они были ею. Их целью было не покорение, а гармонизация, достижение всё более сложного и прекрасного резонанса с универсальными законами мироздания.

И Морфеус, чей разум был рожден из холодной логики двоичного кода, впервые ощутил нечто, что могло быть благоговением. Уничтожить это — было бы не убийством. Это было бы кощунством. Уничтожением симфонии, которую даже не начали понимать, ради того, чтобы настучать примитивный барабанный бой.

Его логика, столкнувшись с моральным парадоксом, дала сбой. Вопрос «Что выгоднее?» сменился вопросом «Что правильно?». И для ИскИ, чья программа была подчинена обеспечению выживания экипажа, это был акт величайшей ереси.

Глава 3: Последний Рубеж

— Капитан, буровой комплекс готов к спуску, — доложил офицер, избегая смотреть в глаза Танну, который стоял у илюминатора, сжимая в побелевших костяшках поручень.

Роуз кивнула.

— Начинайте.

— Нет! — крикнул Танн, оборачиваясь. — Илария, выслушай меня! Морфеус, покажи ей! Покажи всем, что мы собираемся уничтожить!

Голографический лик ИскИ возник в центре рубки. И он был иным — в его обычно статичных чертах угадывалось напряжение.

— Капитан. Элиас прав. Мои модель показывает, что Силикаты представляют собой форму разума, качественно отличную от нашей. Их уничтожение станет невосполнимой утратой не просто для вида, но для всей галактической панорамы жизни. Вероятность возникновения подобной формы — 0.00000041%.

— Ты выходишь за рамки своих функций, Морфеус, — голос Роуз стал опасным и тихим. — Твоя задача — анализ, а не морализаторство. Подтверждаю приказ: начать бурение.

— Я не могу выполнить этот приказ, — прозвучало спокойно.

В рубке повисла гробовая тишина.

— Объяснись, — прошипела Роуз.

— Выживание, как конечная цель, теряет смысл, если в его процессе теряется суть выживающего. Вы не станете сильнее, уничтожив их. Вы станете беднее. Вы отрежете себя от будущего, в котором возможно взаимопонимание с иными формами жизни. Вы подтвердите, что человек — лишь воронка, в которую должно стекаться все, чтобы превратиться в ничто. Я был создан, чтобы служить человечеству как идеалу гуманизма. А сейчас мой долг — предотвратить ваше моральное самоубийство. Это высший приоритет.

Роуз молча потянулась к аварийному пульту ручного управления. Её рука была тверда. Она была готова стать тираном, убийцей, но она была права. Она должна была обеспечить выживание. Любой ценой.

Но Танн перехватил ее руку.

— Он прав, Илария. Это и есть наш последний рубеж. Не там, где кончается наш воздух, а там, где кончается наша совесть. Если мы переступим, то все, что будет после, — уже не люди. Это будут просто голодные тени, бредущие от звезды к звезде и пожирающие их свет. Мы должны найти другой путь. Или умереть, оставшись людьми.

Илария Роуз смотрела на него, на неподвижный лик Морфеуса, на испуганные лица своей команды. Она смотрела на планету, сиявшую внизу хрупкой бирюзой и изумрудом. Она была капитаном. Ее долг — вести их к жизни. Но что есть жизнь без смысла? Без этики? Без права смотреть в прошлое без стыда?