Бесплатный фрагмент - Непокорная. Будешь моей!

***

Ненавижу ее настолько сильно, что хочу трахнуть, причиняя боль, зло и жестоко.

Перед глазами мелькнуло видение: широкие бедра, тонкая талия, строгое платье и… Насмешка, а возможно и хитро заброшенный рыболовный крючок, торчащая сквозь ткань возбуждённая пуговка соска.

Тварь не удосужилась надеть бюстгальтер на официальный прием! Ловила очередного «папика» на живца.

Незнакомка, которую, я, владелец корпорации «БлэкМоторсГрупп» именовал не иначе как «лицемерная тварь» и «продажная зараза», попалась на светской вечеринке, куда меня привела очередная пассия — безмозглая блондинка. Ненастоящее имя, которой я никак не мог запомнить. То ли Анджела, то ли Анжела. Она обреталась в моей постели последние полгода, и не только в постели… Бездушная хищница, запустила свою руку глубоко в мой кошелек, постепенно высасывала из него крупные суммы денег, «разводя» на дорогие подарки. Попутно, кукла, таскала меня по вечеринкам, клубам и приемам. И намекала на нечто большее, чем ничего не обязывающий секс в обмен на деньги.

Содержанка, грудь которой я сейчас ожесточенно терзал, желая успокоиться, раскинулась на широком столе, растолкав бедрами бумаги и канцелярские принадлежности.

Как ее имя? Вылетело из головы… Блондинка знала свое дело. Дрожь в руках постепенно начинала проходить, а красная пелена перед глазами рассеиваться.

Колени женщины широко раздвинуты, рука небрежно лежит на животе, а пальчик кокетливо указывает на ожидающее место. Опытная соблазнительница теребит и поглаживает пуговку, распаляя себя и меня одновременно. Чего я жду? Все уже в боевой готовности. Разве не ради этого я ей позвонил?

Придерживая кончик, я вошел в предложенное. Бедра не спеша задвигались, член легко проскакивал внутрь.

Мозг тем временем бешено работал, да и сам я был в бешенстве.

Все они продаются, вопрос лишь в цене. Но эта гадина, мелькнула передо мной обнаженными сиськами и отказала. Резко и наотрез. Обозвав похотливой скотиной и наговорив при этом таких красочных эпитетов, что при одном воспоминании в глазах краснело от бешенства и зубы начинали сами собой скрипеть. Язык у этой хостессы, остер как бритва.

Всем известно, хостес могут и не давать, это право каждой, но у всего есть своя цена. Если девушки хотят быть допущены на светские вечеринки высокого ранга, они отсасывают где угодно по первому желанию клиента. Для того они и приглашены.

Руки вцепились в каблуки туфель и стащили крашенную женщину на край стола. Так удобнее. Содержанка откинулась назад, а моя рука задрала ее платье до шеи, обнажив дорогое белье.

Блондинка красива, как богиня с неживым лицом бездушной куклы.

А у той волосы, как огонь, взгляд, как выстрел. Лицо дерзкое и живое, эмоций она своих скрывать не умеет, не то воспитание.

Воспоминания вновь возникли в моей голове.

Все произошло у лифта. Я подошел к девушке, галантно опередив, нажал на кнопку вызова. Не самый сложный прием соблазнения, дамочки от этого тают. В нем кроется секрет. Доминированием и демонстрацией заботы, ты сразу показываешь им, что все в твоей власти, в том числе их комфорт и процветание. Мягко перехватывая у них инициативу вместе с кнопкой лифта, ты решаешь, на какой этаж и когда они поедут, незримо подчиняя своей воле. А дальше ты просто продолжаешь решать за них все. Даже то, когда у них будет очередной секс и оргазм.

Встав у незнакомки за спиной, я наклонился и прошептал на ухо:

— Сколько стоит твое сердце? — Желая в шутливой форме узнать таксу девушки, привлекшей мое внимание.

Завитые локоны взметнулись вокруг лица, когда незнакомка резко повернула ко мне голову. Строгий взгляд темных глаз осмотрел меня с ног до головы, задержался на дорогом галстуке и строгом костюме от известного лондонского портного.

— Не все в этой жизни покупается! — надменно бросила она и отвернулась к раскрывшимся дверям. В голосе ее было столько презрения.

— Все! — отрезал я, рука придержала створку лифта, перегородив вход. — Вопрос только в цене!

Грудь девушки, прикрытая тонким слоем материи, мазнула по руке. Меня прошил электрический разряд. Она сделала шаг назад, отстраняясь. В штанах стало совсем тесно. Долго она еще будет играть на моих нервах? Пусть не ломается и скажет цену!

— Я буду щедр-р-р… — Скрипнув зубами, я придержал за предплечье, шагнувшую в дверь рыжую. Я еще ее должен упрашивать? Да полмосквы радостно прыгнет в мою постель и раздвинет ноги! Меня и мои возможности знает каждая. Я никогда не обижал ни одну женщину!

Гордячка резким движением ударила по моей руке и вырвала предплечье, а я отшатнулся от подобной грубости.

— Денег не хватит расплатиться! — презрительно скривленные губы, как будто я какой-то ничтожный мусор или бомж, а не один из влиятельнейших людей города.

Что заставляет ее морщить свой аккуратный, вздернутый нос? Как будто я предлагаю ей грязные извращения, а не приятный секс с привлекательным мужчиной. Волны презрения окатывают подобно цунами.

— У меня большие возможности… — прохрипел я, теряя последние капли терпения.

— Не льстите себе, — огрызнулась незнакомка и мне захотелось схватить ее и затолкать в лифт. Когда двери захлопнутся нажать кнопку остановки и прижав ее к стенке… Я сморгнул.

Ее глаза уставились прямо в мои зрачки. Губы упрямо сжаты, брови нахмурены.

— Не воображайте, что вам все можно, только потому, что у вас есть счет в банке! Сегодня вы на коне, а завтра о вас и не услышат!

Рука ударила в стену лифта я навис над девушкой.

— Мне можно все! — я потерял последние капли самообладания и начинал вести себя, как идиот. Хуже того, как мудак. — Я протягиваю руку и беру все, на что упадет мой взгляд. И если я что-то захотел — оно будет моим!

— Не такой уж вы и разборчивый.

— Я получаю самое лучшее!

— Значит, сегодня вы в первый раз поймете, что не все будет ваше! — Кажется, она тоже начинала злиться, я перегнул палку.

Так и хотелось со всего размаху смазать по ее физиономии оскорбленной целки. Двери лифта захлопнулись перед моим носом, и я в ярости проделал костяшками пальцев вмятину в Алюкобонде.

***

Рука непроизвольно дернулась, шлепнув блондинку по соску. Та, ойкнула.

Уши покраснели, а член немного обмяк. Никогда не поднимал руки на женщин. Это прерогатива безвольных слабаков и истеричных маменькиных сынков, таким в большом бизнесе не место.

Желая скрыть смущение от произошедшего, я перевернул куклу на живот и толкался в нее еще минут двадцать, доводя до оргазма. Жестоко давя на спину и заставляя оттопыривать тощий зад выше. Так глубже входит, к тому же попка на виду можно поиграть с ней пальчиком, но это для особо послушных игрушек. Удовольствие здесь получаю я. После резкого отказа мне необходимо почувствовать власть над кем-то.

Мне понравилась эта поза и широко расставленные ноги, согнутые в коленях. Я долбил в нее, бедра гулко шлепались о накачанную задницу с родинкой на одной половинке. Крашенная стерва выгибалась сильнее, мои яйца ударялись о ее широко раскрытые половые губы. Я убыстрял ритм.

На губе у блондинки повисла ниточка слюны, она хрипела и стонала в голос, не сдерживаясь, пальцы с нарощенными когтями вцепились в край стола и побелели от усилий. Женщина билась в моих объятьях, содрогаясь всем телом. И все-таки жестокость ей нравилась, она сопротивлялась моим толчкам, давя назад бедрами, поглубже захватывая мой конец. Содержанка уже кричала в голос.

Перед глазами мелькнуло видение. Укоризненный, надменный взгляд, возмущенно нахмуренные брови. Такие же выщипанные, как и у этой блондинки, что стонет сейчас подо мной. Кто-то хорошо потрудился над внешность хостессы, но в изгибе ее бровей было что-то более теплое, натуральное даже когда она хмурилась.

Я растеряно остановился. И вытащил не кончив. Между нами было мокро, широко раскрытое нутро сочилось соком. Я обтер живот салфеткой, одновременно стаскивая резинку и швыряя все в мусорное ведро. Хлопок по булке, означал: все кончено.

Содержанка послушно спрыгнула со стола не удосужившись опустить задранное платье, тощие груди с темными сосками торчали в разные стороны.

Окончательно ставя точку, я дернул вверх молнию на брюках.

«Все, кина больше не будет». Сигарета сама собой прыгнула в пальцы, и я расслабленно закурил. На женщину не смотрел, я не из тех мужчин, у которых после перепихона начинается словесное недержание и из него можно вытрясти все что угодно: новую машину, дом, брильянты.

Блондинка со свежим тюнингом на лице все понимала с полуслова. Мурлыкнула: «До встречи, милый», и вышла из кабинета оправляя на ходу юбку, нетвердо стоя на высоченных каблуках. Мокрые трусики, содержанка небрежно засунула в сумочку.

«Правильно, — поддакнул я мысленно, — так удобнее обслуживать следующего клиента. Знаю, что я у тебя не один».

Кукла ничего не выпрашивала, у нее уже была подаренная мной серебрянная кредитная карточка с определенным лимитом. На золотую элитная шлюха, пока не тянула. Хоть и была одной из самых верных подруг, приходивших по первому зову. Я посмотрел в след удовлетворенной женщине.

«И кто из нас здесь ш…?» — Идиотская мысль.

Из роскошного кабинета я пошел в ванну, прилегающую к комнате отдыха. В этот час дня я мог быть совершенно спокоен, секретарши настолько вышколены, что не посмеют сунутся или побеспокоить, при любых обстоятельствах. Сегодня меня нет для всех. Потому что тоска грызет душу и хочется водки, но я не пью. Здоровый образ жизни и все такое.

К тому же добрая часть из «помощниц» уже побывала вон на том кожаном диване. Много раз на столе, обычная поза, удобная кстати. Можно при этом еще что-нибудь делать, например, вместе рассматривать журнал с пошлыми картинками. Так же секретарши оказывались пару раз на полу в затейливых позах и просто стоя, упираясь руками в стенку, когда времени в обрез.

Я сел на бортик ванны, включив воду, расстегнул брюки.

Член все так же удручающе стоял.

Чертова белобрысая шлюха! Могла бы подзадержаться и довести дело до конца, вместе того, чтобы сломя голову бежать тратить мои деньги!

Вода в ванне шумела, зазря утекая в водопровод. Пусть ее, я достаточно богат, чтобы сорить деньгами направо и налево. Но звук мешал, путал мысли, я со вздохом потянулся к вентилю. Нищенское советское детство не хотело отпускать, заставляя кидаться в погоню за каждым долларом и экономить. Когда счета в банке Credit Suiss перевалили за N-ную сумму страсть к накопительству и добыче не улеглась, а даже как-то болезненно обострилась.

Я задрал ногу на бортик и взял в руку свой член. Ладонь привычно заскользила по коже, задевая складки. Мечтательный взгляд устремился сквозь окно, заскользил по грязным московским крышам. Дым от сигареты витал вокруг. Пепел небрежно стряхивался на пол.

Образ черных глаз, на лице с нагло вздернутым носиком, на фоне развивающихся рыжих волос плыл, накладываясь на изображения домов.

Рука задвигалась быстрее.

Призрак несговорчивой хостессы, потревожившей мой покой, подняла руку и убрала прядь волос за ухо, темно-зеленые глаза глянули в самую душу.

Белая жидкость вулканическими толчками извергалась на руку. Ладонь самопроизвольно сжалась в мощный, гневно стиснутый кулак.

А почему собственно я должен отказываться от того, что захотел? Все рано или поздно становится моим. Чем эта рыжая целка такая особенная?

План по соблазнению недотроги вспыхнул в мозгу сам собой и разложился по полочкам, как простенькая бизнес-модель.

Я, — Максим Черный, всегда добиваюсь своего. Непокорная станет моей!

***

Глаза открылись сами собой, я взяла в руки сотовый: пять тридцать утра! И почему не спится моему организму?! Это все нервное перевозбуждение и шампанское, выпитое мной на той вечеринке.

Настроение было препаршивое, во рту сухо, в голове гул, а в душе еще гаже, словно туда наделали кошки. Я вспомнила ВЕСЬ вчерашний день и сморщилась.

***

Ангелина картинно ползла за мной на коленях и хватала за растянутую майку. И почему бы моей соседке самой не справляться со своими проблемами?

— Ну, пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста! Меня не примут обратно, если я кину вип-клиента! Он постоянный и платит много! У него днюха, а девушек не хватает! Я так долго боролась за эту работу! Спаси меня, ты же знаешь, что у меня в Самаре мать на иждивении и братик инвалид!

А вот этого я не знала, сожительница никогда так не откровенничала.

— Они живут только на деньги, которые я им посылаю, — девушка ревела в голос.

И это та гордячка по кличке Ангел, которая так презрительно ко всем относиться? Первая красавица в институте слезно просит меня об одолжении. Никогда бы не подумала, что какое-то легкое недомогание сломает несгибаемую соседку по комнате.

Девушку согнуло в очередном приступе дурноты, благо рядом был тазик. Но из несчастной почти ничего не вышло. Я подхватила болезную под мышки, вдвоем пригибаясь мы доковыляли до дивана, я сгрузила плачущую девушку на мягкие подушки. Ангелина уже рыдала как белуга. Лицо ее сморщилось, рот безобразно искривился, а из глаз полились крупные крокодильи слезы. Лицо девушки покраснело и стало уродливым.

— А вот не надо было соблазняться незнакомыми напитками, теперь — получай заслуженную кару! — выдала бессердечная я.

Мы с Ангелиной, уже давно снимаем квартиру на двоих, но подругами так и не стали, хотя и особых терок у нас с ней не было. Все потому, что соседка ночной житель, а я — дневной. Она не лезет в мой мир, — я не интересуюсь чем она занимается по ночам. Мы просто не пересекаемся с ней во времени.

Я посмотрела на несчастную и сдалась… Все-таки она часто помогала мне, в том числе и деньгами, когда я только приехала в Москву.

— Хорошо, в чем заключается твоя работа?

Этот невинный вопрос раскрыл передо мной прямой путь в Ад. Но тогда я об этом еще не знала.

***

Как я поняла, Ангелина работает кем-то вроде официантки помноженной на гейшу. В ее задачу входит быть красивой и опрятной, развлекать гостей приятным разговором, сопровождать и помогать им непринужденно веселиться.

Лежа на диване, укрытая до подбородка одеялом с тазиком неподалеку, Ангелина давала мне последние указания, что и как. Куда идти, что делать и как себя вести.

— Все легко. Просто улыбайся и будь милой. Тебе совершенно ничего не надо делать. Мужчины будут разговаривать о деньгах, акциях, бизнесе и крыше, в общем, меряться пиписьками — у кого больше. Ты просто красивый аксессуар, как булавка для галстука. Стой, улыбайся и молчи.

Вещью мне быть не хотелось, но посмотрев на бледное, изможденное отравлением лицо подруги я сдалась. Правда все еще задавалась вопросом: и чего это я сегодня такая добрая?

— В первую очередь надо привести тебя в порядок. Ты сама по себе ничего так, — щебетала подруга, — симпатичная, но шику и изыска явно не хватает. Хороший салон красоты добавит тебе лоску. Искупайся и вперед, до вечера не так уж и много времени! Сначала поездка к косметологу. Потом возьмешь такси и доедешь до банкетного зала.

Я выскочила из дома подгоняемая воплями подруги. В кулаке у меня была зажата записка с адресами салонов красоты, беглыми указаниями от Ангелины и ее пластиковая карточка. Самой мне никогда бы не потянуть такую дороговизну.

***

В салон я, конечно же, опоздала, за что получила нагоняй. Все из-за того, что пожалела денег подруги и поехала на метро. За жадность была наказана.

Во-первых, весь салон посмотрел на меня, как на дерьмо, начиная с блатных женщин, ожидавших приема, листающих глянцевые журналы, и кончая персоналом, который тоже поджимал губы, искоса разглядывая меня. Ну да, я одета в простенькие джинсы, синтетический свитер из полиэстера, но мне так хорошо и комфортно. Попробовали бы они в метро в час пик удержаться на шпильках и не полететь с эскалатора вниз.

Ну, а во-вторых, хозяин салона, к которому меня нехотя подвели, только небрежно поджал губы и, повернувшись спиной, прочитал мне лекцию на тему опоздания и точности — вежливости королей и банкиров.

Ни к первым, ни ко вторым я себя не причисляла. Однако все равно было обидно.

Все в этом храме красоты вопило о том, что это место предназначено для тех, кто может денно и нощно холить и лелеять свое тело. Войти в эту обитель красоты могу только те, у кого день целиком и полностью свободен. А не такие работяги как я, в грязных стоптанных сапогах с поломанной молнией, которые ежеутренне встают в шесть, чтобы к семи тридцати быть на лекциях, а по выходным — на подработке. Вот и сейчас ради подруги я пропускала занятия, причем профильные.

Составив о возникнувшей на его пороге оборвашке отчетливое мнение, хозяин салона небрежно бросил:

— Ангелина уже звонила и слезно просила за тебя. Что ж, она наш давний клиент и всегда аккуратно платит. — Все это время желтый глаз голубого дизайнера ползал по мне, вернее по моему отражению в зеркале, потому что специалист по неземной красоте, так и не удосужился повернуться ко мне лицом. Во взгляде светилось брезгливое презрение. — Времени отчаянно мало, а работы ну о-о-очень много.

— Так, девочки, займитесь самым важным и основным по минимуму, чтобы ее можно было упаковать в короткое платье для коктейлей. Вся остальная «печалька» на мне. Сделаем из этого «замкадного» поросенка московскую лань.

Помощницы очень вежливо схватили меня за локотки, и под злыми взглядами и кривыми улыбками посетительниц повели куда-то в арку, завешенную занавеской в цвет логотипа салона.

Как после стало понятно: в долину боли и юдоль скорби.

Вряд ли я еще раз соглашусь на что-то подобное, пусть подруга теряет работу, а ее родственники идут по миру, это будет не более жестоко и болезненно по сравнению с тем, что творили со мной в этом салоне.

А самое обидное было в том, что я, садясь в кресло, даже и не подозревала, что за подстава меня ждет.

Под предлогом депиляции ног меня раздели до нижнего белья, но и с последним пришлось в конце концов расстаться. Взамен мне дали жалкую одноразовую простынку в цветах фирмы, все с тем же ненавистным логотипом салона. Это, наверное, чтобы гости никогда не забыли, где их так отделали.

Началось все очень мило, поскольку я все-таки платила, хоть и картой подруги. Приятные девушки в лиловой униформе медсестер очень доброжелательно усадили меня в кресло. Подали журнальчик, предложили на выбор кофе, чай или свежевыжатый сок, и вроде бы занялись своим делом, то есть моим телом. Бегло осмотрели, посовещались и… Стоило мне только углубиться в чтение какой-то статьи, как резкая боль прошила мою щиколотку до самого неназываемого места. Мне показалось, что у меня с ноги содрали кожу. На глаза навернулись слезы, а девицы уже размазывали теплую зеленую гадость по другому участку кожи.

Я лежала и, вздрагивая, завывала каждый раз, как от меня вместе с частичками моего волосяного покрова отрывали липкие полоски.

Действия повторялись с отвратительной регулярностью: зеленая гадость — ткань — рывок! Мой придушенный локтем вой.

А садистки ползли все выше и выше, излишне добросовестно оказывая услугу. Девушки уже прилично вспотели, но продолжали слаженно работать в четыре руки, я же от боли готова была хлопнуться в обморок.

Да только не успела. Противная липкая гадость мазнула меня «там», не успела я возмутится, как последовал рывок, а за ним дикая по своей чудовищности боль.

— Й-у-у-у! — взвыла я и возмутилась вандализму. — Там-то зачем?!

На удивленных лицах читался немой ответ: а как иначе?

— Нет-нет, спасибо, — быстро затараторила я, понимая, что вторую сторону я не осилю, буду орать в голос. — Но там не надо. Девушки повторно обменялись невербальной информацией и, не смотря на вышколенность, скривили удивленно-презрительные мордочки.

Я не собиралась сдаваться, им меня не сломить! Я вскочила и быстренько натянула на себя растянутые труселя в рисунок — мелкая клубничка.

Обмен невербальщиной приключился вновь, и с совершенно круглыми от шока глазами помощницы потянулись к принесенному мной платью. Расстегнули молнию футляра и обомлели.

М-да… Лезть в переполненное метро с чехлом для одежды было сущей глупостью. Я виновато застыла. В меня стрельнули убийственным взглядом, помноженным на две симпатичные мордочки, и откуда ни возьмись появилась небольшая складная доска и утюжок. Похоже, в этом салоне и вправду могли угодить клиенту на все сто. Пока одна из девушек отглаживала мое мятое платье, я, абсолютно лысая, обессиленная от боли, надевала свое бельишко.

Совершенно не стуча, в закулисное пространство вылетел мастер. Увидел меня и, скорчив рожу, отшатнулся.

— У-уй-й! Что это за сирое убожество?

Но я не обратила никакого внимания на возглас, а помощница уже подавала висевшее на плечиках платьице.

Я посмотрелась в зеркало и сдалась. На плечах из-под узких бретелек торчали лямки бюстика, а через тонкую ткань проглядывали линии труселей, врезавшихся резинками в измученную депиляцией плоть.

Главный по красоте мучитель прокомментировал этот кошмар так:

— В женщине, идеальным должно быть все! От острых коготков до нижнего белья! — А после скомандовал только два слова: — Фас, девочки!

И мучители двинулись на меня.

Круг хищно сомкнулся.

***

Я повертелась перед зеркалом, эффект невероятно нравился. Это каким же универсальным, проверенным временем и совершенным должен быть фасон, чтобы на любой фигуре он сидел идеально! Платье струилось по телу, словно стекающая с мрамора вода. Даже мне понравилось это гладкое, скользящее по коже ощущение, будто кошечка провела лапкой. И мои чудовищно широкие бедра не так заметны, и тонкая талия в меру подчеркнута, но не перетянута.

Что мне не понравилось — это прохладный ветерок, гуляющий под слишком коротким подолом юбки, и полное отсутствие приличий под этим самым подолом. А все потому, что мое белье у меня отобрали с просьбой не позориться. Равно как и сапожки со сломанной молнией, потертые джинсы с дырой на коленке (еще в магазине они выглядели так, словно их кто-то носил до меня) и все остальное. Держа двумя пальцами, сложили, засунули в пакет и пообещали, что посыльный занесет «это» куда прикажете. На лицах так и читалось: но лучше на помойку!

Ветерок бередил и холодил тайные местечки, заставляя мысли путаться, а скользкая ткань нагло щекотала оголенные соски, донельзя смущая.

«Не опозорюсь ли я, сверкнув исподним, вернее его полным отсутствием, на приеме больше, чем присутствием неуставного домашнего белья в клубничку?»

По-видимому, стилист считал иначе. Пребывая в шоке, я так и не задала этот вопрос вслух.

Я пошатнулась на высоченных каблуках и, еле-еле балансируя, как акробат на ходулях, пошла на следующий круг ада.

Измученная, с горящей от депиляции кожей, я выползла в главный зал и под насмешливыми взглядами посетительниц упала в кресло. Каждая из этих надменных содержанок слышала мой закулисный вой, и я не сомневалась, что все до одной сейчас насмехаются надо мной.

А дальше было почти как в обычном салоне: мытье и без того чистой головы, и мастер, засучив рукава, решил показать, почему стрижка в этом салоне стоит больше трехсот баксов. Стилист считал, что ему лучше знать, как я должна выглядеть, поэтому все решалось без меня. Смирившись с неизбежным, — все равно уже вляпалась по полной и отступать на полдороге поздно, — я расслабилась и даже решила получить некое извращенное удовольствие. Ведь получают же его все вот эти ехидные посетительницы.

Мэтр в два счета управился с волосами и был вполне доволен результатом. Меня вместе с креслом обернули к зеркалу.

— Мы еще сделаем из тебя светскую львицу, ну-ка, покажи свой коронный рык!

— Гр-р-рь… — пропищала я в ответ, не желая играть в дурацкие игры. Тем более я теперь действительно чем-то походила на льва.

Мои волосы, которые я так тщательно прилизывала, вытягивала плойкой, запрещая им своевольничать и виться, теперь были искусно завиты в мелкую, как у Джессики Паркер, кудряшку. И, о ужас, стояли огромной пружинистой шапкой, отдаленно напоминающей львиную гриву морковного цвета.

— Ох, всех зайцев в округе испугала. Ладно, за дело, у меня и более жалкие создания превращались в примадонн!

И понеслось! Казалось, мэтр заново перерисовывает мое лицо, но, когда я заглянула в зеркало, это по-прежнему была я, только во сто крат очаровательнее и красивее. И что самое удивительное, не было тех тонн косметики, что обычно используют столичные штучки. Я даже робко улыбнулась своему отражению.

Все было готово, я облегченно встала из кресла. Весь салон затаил дыхание. Даже дамы с журнальчиками, перестав читать, смотрели на меня с раскрытыми ртами.

— Ну-ка, крутанись, — нетерпеливо скомандовали мне.

Пошатываясь, я, как больной пингвин, покрутилась вокруг своей оси.

Меня осмотрели критическим взглядом. Увиденное удовлетворило строгого судию. Стилист небесно-голубого оттенка счастливо кивнул.

— Удержишься на новом месте… — мастер пожевал губами, что-то прикидывая, — приходи в любое время. Деньги там, куда ты едешь, более чем хорошие, услуги моего салона осилишь. Я тогда из тебя не просто конфетку сделаю, а настоящий брильянтик! Отшлифую так, что засияешь почище всяких там звезд, ослепишь всех, мое рыжее солнышко! — Я подала карточку, молясь, чтобы мое чудесное преображение не стоило подруге всех ее денег, но стилист только отмахнулся от предложенного.

Вот как, бесплатно?

— А теперь поспеши! И на такси, моя кошечка… На такси… — прогундосил хозяин салона, глядя на меня довольным взглядом.

«А как иначе? — подумала я. — На таких шпильках я и двух шагов не пройду!»

— Те, к кому ты едешь, не будут столь снисходительны, как я! — недовольная отповедь напоследок, и дверь салона гостеприимно захлопнулась перед моим носом.

***

Я стояла перед сверкающим зданием из стекла и металла. Если бы на свете существовали снежные королева или король, они бы непременно жили в таком замке. Я задрала голову, пытаясь разглядеть утопающий в небесах шпиль, но все терялось в городской дымке и свете прожекторов.

Только строгая администраторша на ресепшене напомнила мне, что я не принцесса, приехавшая танцевать на бал, а всего лишь обслуживающий персонал.

— Опаздываешь, быстро в зал! Уйти можно не позже часу ночи! — пролаяла задерганная нервной работой тетка и кинулась к вошедшему клиенту.

В банкетный зал пускали по пропускам. Строгий охранник осуществлял фейсконтроль, не менее строгий, чем его нахмуренный от усилий лоб.

Как я заметила, на эту стеклянную вечеринку пускали не всех. По обе стороны от входа стояли толпы жаждущих пройти, но по каким-то критериям бедолаги не подходили, и их не пускали. Они мялись в ожидании, как я потом узнала, знакомых владельцев клубных карт, которые могли их провести как гостей.

Я проскользнула мимо, боясь даже взглянуть в каменные лица.

Услышав только угрюмое урчание, больше похожее на медвежий рык:

— Новенькая? Удачи!

Из вещей у меня с собой были только две пластиковых карточки — пропуск в зал и банковская карта подруги. При общении с клиентами не позволялось иметь ни сумочек, ни личных вещей, а маленькие пластинки помещались в потайном карманчике, спрятанном в шве платья.

Осторожно, словно дикий зверек, я скользнула в ярко освещенное помещение. Что делать и как себя вести, я совершенно не знала. Маленькие группки людей, одетые в одинаковые строгие костюмы, пугали больше всего, а ведь я каким-то образом должна подходить к этим официальным фигурам, знакомиться, развлекать их…

Для меня, в общем-то нелюдимой студентки, общение с воротилами бизнеса — страшнее пытки раскаленными клещами. Это ж надо было так вляпаться! Нет, я точно скажу что-нибудь не то и опозорюсь! Или, что гораздо хуже, схлопочу выговор от начальства и подставлю подругу.

Я осторожно шла по краю зала, словно лань, да так я себя и чувствовала на высоких каблуках, прислушиваясь и приглядываясь, готовая в любой момент шарахнуться в чащу леса (залезть под банкетный стол и натянуть скатерть пониже).

В общем и целом все веселились и даже неплохо проводили время.

Огромное помещение включало в себя несколько ярусов-этажей, все из стекла и стальных хромированных балок, в центре танцпол, вокруг небольшие одиночные столики, дальше под первым ярусом индивидуальные кабинки с зеркальными стенами.

Народу было тьма-тьмущая, шум, гам, гомон голосов и рокот музыки.

Девушки с визгом подбегали к вальяжно сидящим за столиками мужчинам, набрасывались на них с объятиями или вежливо подходили, трогали за плечо, здороваясь со знакомым клиентом. Я же никого не знала, но уже ощущала на себе подозрительные взгляды и от этого начинала смущаться еще больше.

Это были странные косые взгляды, будто я товар на витрине. На меня украдкой поглядывали, прицениваясь и определяя, стою ли я внимания или это пустая трата времени.

На танцполе в основном зажигала золотая молодежь, еще не растерявшая пыл и задор. Баловни жизни постарше сидели за столиками. Каждого облепило по девушке, а то и по три.

Иногда парочка шепталась, а после они бросали всех и поднимались наверх, иной раз шли туда группками.

Другие совмещали должность официанта с массовиком-затейником и челночили от столиков к бару и обратно, принося напитки.

Но в целом девушки были просто милашки, веселые, заводные миниатюрные куколки, все как одна в коротеньких платьицах одинакового покроя, как я потом поняла — униформа хостес этого заведения.

Были здесь и другие, я бы сказала, дамы. Эти чинно прогуливались, изредка кивая гостям и подходя к тому или иному кружку, заговаривали с мужчинами на равных. Настоящие снежные королевы: от их лиц и прямой, словно кол проглотили, осанки веяло холодом; одеты они были строже, чем веселые девушки — в длинные до пола платья.

На фуршетные столы выставили закуски и напитки. И я поняла: вон она — работа, с которой я справлюсь! Как можно быстрее мелкими шажочками я подбежала к столу, схватила поднос, поставила на него бокалы, тарелочки и принялась сновать между гостями, предлагая закуски и шампанское. Некоторое время я разносила подносы, делая вид, что занята очень важной работой, и администраторы перестали подозрительно на меня коситься.

После угощения в центре зала началось некое шоу, призванное развлечь пришедшую публику. По-нашему тамада, а по-ихнему конферансье — седой и вертлявый мужчина с зычным голосом вел какой-то конкурс-аукцион.

Я, подавая бокал сидящему мужчине, так и замерла нагнувшись, очень уж было интересно посмотреть, что происходит на сцене.

Когда очнулась, обнаружила, что незнакомец пялится непосредственно в открытый ворот платья, его глаза-буравчики прям-таки прилипли к демонстрируемому зрелищу. Какая там сцена со скучным аукционом, когда здесь такой интерес, да еще и без бюстгальтера!

Выпрямившись, я дала деру подальше от глазастого и затерялась в толпе.

Тем временем на сцене что-то происходило. Ряды девушек мялись, хихикали, краснели и в общем-то правдоподобно делали вид, что смущены, при этом бойко стреляли глазами на своих временных спутников, компаньонов и покровителей.

— Кто еще? Кто еще? — орал тамада в микрофон. — Поставит на кон содержимое своего кошелька? Только сегодня экзотический танец в исполнении девушки на ваш выбор и по вашему желанию! Ага! — Конферансье, завидев поднятую в жесте привлечения внимания руку, театрально метнулся к развалившемуся на стуле мужчине. Тот привстал и достал из кармана кошелек.

— Кто же ваш танцор? — осведомился у игрока ведущий.

Меня без труда нашли в толпе по ярко-рыжей копне волос и ткнули в меня пальцем.

— Вон та, рыженькая, новенькая морковка, что сегодня маячит в зале целый день. — Увы, это был он, глазастый, который буквально сожрал взглядом содержимое моего ворота. И сейчас он смотрел на меня так же голодно и ненасытно. — Дадим ей шанс. Ставлю шестьсот.

Конферансье-тамада подскочил ко мне и, цапнув за рукав, вытащил меня на сцену, вопя в микрофон:

— А вот и новый участник!

Я стояла ни жива ни мертва. Внезапно почувствовала приступ паники и удушья, я не совсем понимала, что мне следует делать, только и мечтала, чтобы уползти куда-нибудь со сцены. Страх сковал тело и, окоченев, я замерла в одной позе, вцепившись в поднос.

Тем временем у меня вырвали его из рук. Администраторше потребовалось несколько сильных рывков, чтобы я разжала скрюченные паникой пальцы. Блюдо положили передо мной, словно чашку на паперти.

Предложенные глазастым деньги небрежно швырнули на зеркальную поверхность. Ставки делали не только на меня, кучки денег росли у ног других девушек.

— Может быть, кто-то еще перебьет ставку? Ставим, не стесняемся! Кто желает догрузить?

Черноволосый горец встал и, достав из кармана кошелек, швырнул на поднос пачку денег. Его примеру последовали другие мужчины, сидящие за одиночными столиками вокруг сцены.

— Дадим шанс новенькой!

— Морковку на сцену!

Спустя какое-то время до меня дошло, что это они делают ставки исключительно на меня.

«Ужас, как торговля живым товаром! — пронеслось у меня в голове. — И я ходовой товар! Жертва, которую организаторы решили скормить этим толстосумам».

И еще одна мысль всплыла в подсознании: «Почему именно я?»

«Потому, — ответило сознание, — потому что в ярко-ультрамариновом платье, с копной ярко-рыжих волос ты, как никто, выделяешься на фоне этих черных и темно-серых костюмов! Кого, как не тебя, выбирать в козлы, вернее козлихи отпущения?

Спустя какое-то время я уже как-то отрешенно наблюдала за чуждым мне миром, стараясь понять, что это за заведение такое, куда я попала и какие в нем правила. Казалось, я уже не в Москве и не в России, а в каком-то ином месте со странными правилами и дикими развлечениями за гранью приличий.

Кучка денег передо мной стремительно росла. Более того, я, нищая студентка, которая привыкла ежедневно считать каждый грош и иногда долго не решалась разменять тысячерублевую купюру, заметила, что этим людям очень нравится сорить деньгами. Они получают колоссальное извращенное удовольствие, перебивая ставки друг друга. И это были не рубли, а доллары. У моих ног разразился валютный бой не на жизнь, а на смерть, в основном схлестнулись горец с глазастым, ни один из них не хотел уступать. А остальные участники только подзуживали их и подливали масла в огонь. Каждый из игроков, распаляясь все больше, вскакивал с места и кричал. Публика, затаив дыхание, с восторгом следила за битвой.

Обстановка настолько накалилась, что около богачей материализовалась их охрана, а также во избежание проблем подтянулись местные секьюрити.

Рядом со мной шипела змеей администраторша, тыкая меня пальцем под ребра, старалась расшевелить.

— Ну, улыбнись же! Смотри, как ты нравишься посетителям! Что ты стоишь с кислой мордой? Улыбнись клиентам, слышишь, тебе платят за это!

Я же стояла с закрытыми глазами, покачиваясь и сглатывая слюну. Мне казалось, от напряжения и волнения меня вот-вот вырвет, ну или на глазах у всех я упаду в обморок. Мне стоило неимоверных усилий удержать себя от скатывания в бессознанку, я даже сумела выдавить кривую, больше похожую на гримасу боли улыбку.

Бескровная драка на кошельках продолжалась.

— Ласковей, ласковей скалься! — шипела змеюка. — Часть денег тебе достанется, не забывай. Улыбнись и поиграй глазками, распали их пыл, пусть поставят больше! Если будет меньше обычной суммы, взятой со всех девушек, ты здесь присутствуешь первый и последний раз!

Господи, что за люди, что за нравы! Как можно делать ставки на живого человека, да еще шантажировать его деньгами и потерей работы?

Еще одна проблема была в том, что этот злобный шепот слышала не только я, но и участницы, стоящие рядом. Из центра вселенной, обожаемых всеми звездочек на небосклоне, они внезапно превратились в статисток при ярко воспылавшем светиле. И свет этого солнца целиком и полностью затмевал их.

Злобный шепот слышался не только из-за спины, но и по бокам. Девушки, отошедшие на второй план, переговаривались между собой.

— Новичкам всегда везет… — слышалось обиженное шипение.

— Судя по всему, этой новенькой не объяснили, что тому, кто здесь первый раз, выпячивать себя не стоит, — горькое обещание мести справа.

— Ей стоит быть осторожней и беречь себя, кто резко и высоко взлетел, тому будет ой как больно падать… — издевательское замечание с другой стороны, в котором слышались хищные нотки скорой расправы.

Сразу становилось понятно: каждая бы удавилась на месте, лишь бы попасть на мое. А теперь мне за мой успех и их поражение придется заплатить чуть ли не кровью.

«Боже мой, еще одна проблема!» — мысленно взвыла я.

Меня вновь ткнули под ребра.

— Улыбайся веселее — один приватный танец, и ты на месяцы забудешь о том, что такое безденежье, а то и на год! Если сразу все не спустишь.

— Я не умею танцевать! — тихонько простонала я и увидела акульи оскалы конкуренток, видимо, каждая из них могла исполнить не один зажигательный танец.

Больше меня беспокоили слова администраторши:

— Ну снимешь платье, покрутишь бедрами, покажешь груди — и денежки твои! Упустишь выгоду, идущую прямо в руки, вылетишь из клуба! Навсегда! И во все остальные вход тебе тоже будет воспрещен, станешь зачуханным именем в черном списке. На панель пойдешь или в домохозяйки!

Страшнее кошмара не придумаешь, вряд ли мне когда-нибудь снилось нечто ужасное, я просто сгорала между двух огней.

С одной стороны, долг пред подругой, с другой — полное нежелание нырять в эту дрянь. Кто же знал, что клубная жизнь столь порочна и грязна?

А самое главное, я в один миг превратилась из человека в предмет, разменную монету и статью дохода одновременно.

Кульминация была поистине грандиозна!

В какой-то момент деньги в кошельке у горца закончились и ему нечем стало отвечать и повышать ставку. Полное фиаско плюс несостоятельность на глазах у всего клуба. Это было целое светопреставление, истерика большого мальчика, проигравшего в «танчики» другу. Горячий мужчина вскочил, схватил стул и зашвырнул его в ближайшую зеркальную перегородку, разбил стекло и вылетел вон, роняя стулья, расталкивая столики и смеющихся гостей.

Секьюрити было дернулись, готовые броситься в погоню за ним, но администраторша с ведущим остановили их. Пускай его, проигравший вправе за свои деньги выразить переполнявшие его эмоции. Навара с сегодняшнего аукциона за глаза хватит, чтобы понавставлять стекол куда и сколько душе угодно.

Банкет удался на славу, гости развлеклись, участники пощекотали себе нервы и клуб остался с прибылью.

А глазастый праздновал свой триумф, купался в аплодисментах и поздравлениях. Большинство бизнесменов с завистью и восхищением смотрели на этого толстосума, который мог так швыряться деньгами ради своей мимолетной прихоти и из принципа унизить соперника. Всех восхищала лихость и уверенность глазастого в своем кошельке.

Администраторша и ведущий бросились ко мне, как конвой встали по обе стороны.

Меня, как сувенир, изящную бессловесную статуэтку подвели к ликующему призеру.

Я со страхом взглянула в выпуклые рыбьи глаза купившего меня человека.

***

Передо мной стоял немолодой, лысеющий господин с представительским пузиком, торчащим вперед, очень самоуверенный и готовый вот-вот лопнуть от гордости за свою глупость и расточительство. Его действительно выпуклые глаза вареной рыбы смотрели на меня с вожделением, а нижняя губа блестела от слюны.

Цепкий хват сжал предплечье, толстые, как сосиски, пальцы, будто лапки паука, пробежались по руке вверх, а после влажная ладонь уже более уверенно сжала мою руку и поелозила туда-сюда, поглаживая. Мерзкое, липкое движение, от которого я вздрогнула всем телом.

— Победа осталась за мной! — доверительно поведал мне толстячок то, что я и без него знала. Только я бы не назвала это победой.

В мои ладони сунули бокал шампанского, а после предложили тарелочку с закусками.

Толстяк явно ухаживал, нашептывая на ухо что-то о своей победе, превознося себя и хвастаясь на все лады.

Шокированная произошедшим, испуганная своим недалеким, уже подступавшим будущим, я практически не слышала этот велеречивый тихий голос. До меня дошел лишь конец длинной фразы:

— Пойдем на верх, моя рыбонька, мочи нет терпеть.

Я, как сомнамбула, зашагала вперед, ведомая толстяком.

Поднимаясь по лестнице, я залпом выпила предложенный бокал, этакая анестезия перед смертельной операцией. Неизвестность пугала, заставляя делать то, что в обычной ситуации я ни за что бы не совершила.

В руке оказался очередной бокал, не задумываясь, выпила и его.

Клуб арендовал у здания три этажа. На первом проходили увеселения и банкеты, на втором играли в азартные игры. Третий этаж встречал неожиданной тишиной, время от времени прерываемой приглушенной музыкой и звуками, доносящимися снизу.

Во все стороны от центрального колодца расходились лучи коридоров, по обе стороны которых шли ряды глухих дверей. Здесь стены были уже не стеклянными, а полы устилали мягкие ковры, скрадывающие шаги.

В конце коридора маячила другая дверь, единственная с круглыми окнами.

Я дернулась в сторону далекой двери.

— Куда же ты, моя рыбка, ускользаешь? — масленым голосом осведомился пучеглазый колобок.

— Я… Я должна подготовиться! — проблеяла я, стараясь вырвать локоть из цепких сосисок.

— Иди в душик, поплескайся, моя рыбонька, только недолго, я жду. — Толстяк вошел в отдельный кабинет для ВИП-персон.

Я же на негнущихся ногах пошла дальше. В душе горела надежда, что далекая дверь выведет меня на пожарную лестницу, по ней я спущусь вниз и выберусь из здания на улицу.

Моя подруга сама продемонстрирует свои груди клиенту, когда выздоровеет. Ничего, персона хоть и ВИП, подождет, на подобное мы с Ангелиной не договаривались. Этот толстяк, чего хуже, еще целоваться полезет.

Я уже была в двух шагах от двери с круглыми окнами, за ними угадывалась лестница. Сбоку от меня две полуоткрытых двери вели в душевые и санузлы.

Тьма метнулась из дверного проема, и меня втянули внутрь. Я не сразу поняла, что произошло, потому как, очутившись во мраке, потеряла всяческую ориентацию.

Я довольно сильно испугалась, когда что-то холодное и твердое уперлось в живот, а вокруг только темнота и редкие отблески, как звезды.

На спину навалилось тяжелое, вдавливая в скользкую поверхность. Горячее дыхание опалило ухо.

— Сла… Ик… денькая моя, иди к папочке, ему совсем плохо…

Рука споро задрала короткую юбочку и полезла было в несуществующие труселя…

— Это еще что такое? — послышался хриплый и довольно-таки молодой голос, над все тем же ухом. Я дернулась, но руки, прижимавшие к раковине, держали крепко, пока ладонь с растопыренными пальцами исследовала потаенные окрестности, сравнивая правую и левую строну. Что сказать, на холмике Венеры прическа и вправду была ассиметричной. Это была воистину минута позора. Всегда бледная и белокожая, я покраснела как свекла, благо в темноте не видно. — Занятно, новая мода? Ик… Такого еще не встречал. — Голос звучал уже более трезво, словно от неожиданного открытия говоривший пришел в себя.

Рыча, словно пес, незнакомец зарылся лицом в мои волосы, будто я букет цветов, втянул носом воздух и шумно выдохнул. Все это, не отлепляя от меня своих цепких лап.

Постепенно глаза привыкли к полумраку, и в темноте перед собой я увидела посверкивающий хромированный кран. Рука сама собой потянулась к вентилю.

Мужчина отскочил, словно ошпаренный кипятком кот, отфыркиваясь и тряся головой. От ледяной воды странный тип мигом протрезвел, ну или мне так показалась, потому что на некоторое время он перестал бредить.

Я же стояла и разглядывала незнакомца. Блондин, стройный, высокий, небрежно одет. Очень миловидный для мужчины, словно модель или кинозвезда, одним словом — секс-символ. Даже вода нехотя скатывалась с такого не по-мужски красивого лица, не желая расставаться с бледной, словно у вампира, кожей.

Одет очень дорого, но на шелковой рубашке не хватает пуговиц и застегнуты они косо, являя всему миру обнаженный торс. Весь неухоженный, мятый, словно его долго валяли на помойке, с грязными сальными волосами, собранными сзади в хвостик. И вид у незнакомца был какой-то болезненный. Взгляд обиженный, как у побитой собаки, правда, с поволокой на светлых, в обрамлении темных ресниц глазах. Он сильно пьян, а то и что похуже — долбанулся или курнул, тут же определила я, значит, во сто крат опаснее. Никогда не известно, что подобному неадеквату придет на ум.

— Куда ты… Ик… — проныл блондин, силясь вновь меня схватить. Мужчина нетвердо стоял на ногах, покачиваясь из стороны в сторону, возможно, у него еще и двоилось в глазах, потому что руку он тянул куда-то в сторону. — Не уходи, сладенькая морковка, мне как раз сейчас не хватает витаминчиков.

— Извините, вы обознались, — пролепетала я, обходя опасного типа по кругу. Тот смотрел на меня сквозь мокрые спадающие волосы, низко наклонив голову, как бык, вероятно, так я не двоилась. По стеночке, по стеночке я пробиралась к двери. — Там заказчик, приватный танец. Мне пора идти…

— Идти? Ик… Щаз решим этот вопрос, — сказала косая челка и на нетвердо стоящих ногах пошла. Вернее, шагнула и попыталась упасть лицом вперед, но каким-то чудом удержалась от встречи с кафельным полом. Проблема была в том, что пошел странный мужчина не один, а ловко метнулся и прихватил меня с собой. Как бы я ни сопротивлялась, держал он крепко. Вместе мы вывалились в коридор.

Тут же наткнулись на бегущих тамаду и администраторшу. Те, шепотом выкрикивая мое имя, рыскали по коридорам.

Массовики-затейники, увидев меня, подбежали и вцепились мертвым хватом. Это был очень злобный шепот, похожий на шипение ядовитых гадюк.

— Хочешь в первый день вылететь с концами? — наперебой зарычала на меня сладкая парочка, ни дать ни взять — цепные собаки, спущенные с поводка.

— Что-то я тебя не припомню в списках постоянных девушек. — Это был уже ведущий. — Первый раз на сцене, такая удача, и ты хочешь все испортить? Я никому не позволю испоганить мое шоу! Тем более мелкой ничтожной ш… — Мужчина успел остановить себя вовремя, а я только мечтала добраться до заветной и спасительной двери.

— Отпустите, я должна еще подготовиться!

— И долго ты будешь это делать? Клиент недоволен! Он заплатил огромные деньги за развлечение, приватный танец и что он получил взамен, скуку?

— Он тебя выиграл, девочка, поэтому ты немедленно пойдешь туда и отработаешь возложенную на тебя ставку! Если клуб из-за тебя лишится денег — ты потеряешь все!

Подвыпивший незнакомец, стоявший до этого и смотревший на массовиков-затейников, как баран на новые ворота, внезапно встрепенулся.

— Приватный… Ик… Танец? — вопросил блондин. — Ста… ик… ставка?

Опознав в мятом блондине клиента, видно, здесь и не таких потертых видели, тамада залебезил перед ним.

— Ну, понимаете, розыгрыш уже прошел…

— Понима… Ик… ю… Сколько?

— Ну, понимаете… — блондин лениво порылся в кармане и выудил оттуда блеснувший благородной платиной прямоугольник. Продемонстрировал ведущему. Дождался, когда взгляд жмота прилипнет к взятке, и разжал пальцы.

Пластиковая карточка упала на пол.

— Ну, — жадность почти победила, — необходимо проверить… Есть ли на счету средства?

— Стаса Белого здесь все знают… Ик… Я, кажется, завсегдатай этого клуба и не скрываюсь.

Услышав только одно это имя, ведущий, несмотря на объемное пузико, перегнулся пополам и ловко схватил платиновую карту. Сверкнул благородный металл, и прямоугольник исчез в кармане массовика-затейника.

— Приватный танец ваш, — мурлыкнул ведущий, удаляясь на полусогнутых. — Вы перебили ставку. Особый зал свободен и ждет вас. Любые ваши желания — закон!

Для столь тщедушного человека белобрысый был слишком силен. Его рука на моей талии была подобна стальному обручу, а самое отвратное то, что его предплечье задирало сзади до неприличия короткую юбку, оголяя не прикрытые бельем пышечки.

Держа меня в захвате, выпивший любитель перебивать ставки затащил в приват-комнату. Последние метры и вовсе перенес сопротивляющуюся меня через порог. Захлопнул дверь и повернул в замочной скважине стилизованный под старину ключ. И вообще все помещение было — одна сплошная стилизованная восточная ночь: полупрозрачные занавеси, груды расписных подушек, приглушенный свет и тихая, непонятно откуда доносящаяся музыка.

Плюхнувшись на мягкий диван, блондин поелозил бедрами туда-сюда, производя жутко смущающие действия и раскладывая сидение в положение лежака.

— Ты… Ик… Несговорчивая, морковка… — В течение диалога назвавшийся Стасом Белым все время вертел между пальцев ключ, так что я не могла оторвать от него взгляд, мне казалось, что я просто жажду, чтобы он его выронил. — Возможно, я знаю способ уговорить тебя так, что ты не сможешь отказать мне.

В голове пронеслась мысль: я попытаюсь это сделать изо всех сил! Нет, конечно, Стас был головокружительно красивым мужчиной, но что-то в горькой складочке около губ также говорило о том, что он в той же степени порочный.

К тому же я сильно не любила пьяных.

Выпятив вперед пах, совершенно не стесняясь моих шокированных взглядов, блондин расстегнул ширинку и засунул ключик в трусы.

— Захочешь выйти — достанешь. Он ждет тебя здесь, — он похлопал себя по паху, — в любой момент, любое время или… купи его у меня! — А после этот не такой уж и пьяный или очень хорошо соображающий шантажист откинулся на спинку дивана, заложив руки за голову, и выжидающе уставился на меня.

— Нет денег? — к моему стыду правильно определил блондин, — расплатись танцем, но погорячее! Хочу сгореть в огне твоих волос!

— Я не… не умею танцевать… — Признание далось мне нелегко, но, может быть, узнав, что я бесполезна, меня благополучно выгонят отсюда? Это, конечно, будет предательством по отношению к Ангелине, но ни на что подобное мы с ней не договаривались, было оговорено, что в услугу подруге входит только мое присутствие в клубе, приятная беседа с клиентами и подача прохладительных напитков. Но никакого интима, никаких приватных танцев и ничего сверх обещанного. А то, что творится здесь, просто узаконенное рабство, шантаж, торговля интим-услугами и живым товаром.

Я даже и не подозревала, что подруга меня так подставит! То, что подходит для нее, не может сойти для меня, я, конечно, мечтаю сделать карьеру, только не в такой области. Зря я, что ли, ехала покорять Москву? Ночами не досыпала, учила, лишь бы поступить на бюджет! Нет, наверно столичные, да и приезжие девушки отдали б зуб за то, чтобы закрутить роман с состоятельным бизнесменом, но раз уж на то пошло, я сама мечтала когда-нибудь открыть свое небольшое дело!

И поэтому мне сейчас не до романов и не до лав стори, ведь впереди практика и защита диплома! От этого зависит моя дальнейшая карьера. Мне ли до тусовок в клубе? Определенно нет!

Из самотерзаний и раздумий «кто виноват и как быть?» меня вырвал голос блондина.

— Морковка… Зато я умею… Мне говорили, я дитя тысячи талантов. — К моему ужасу, блондин со вздохом встал, можно сказать, перетек в вертикальное положение, не забыв при этом цапнуть бутылку со стола и надолго присосаться к ней. А после, — увы, я проморгала этот момент, увлеченная шоу под названием «вылакай бутыль за раз», — он прилип ко мне.

Материализовался рядом, взял за руку, плавно крутанул вокруг себя, а когда мои ноги запутались, резко уронил на пол. Слава богу, не забыв поймать в каких-нибудь считанных сантиметрах от земли. Поднял, прижал к себе, и мы неспешно закружились в медленном танце. Причем вел блондин, а мне ничего не оставалось, как подчиняться и повторять движения.

— Ну вот видишь, моя сладкая морковка, мы уже танцуем, а ты говорила, что не умеешь… — Незнакомец, назвавшийся Стасом, прижался ко мне, не обращая внимания на попытки отстраниться.

Для пьяного он слишком хорошо соображал и, к моему ужасу, контролировал не только свои движения, но и мои, а еще хлестал все подряд, не глядя на этикетку, так, словно его томила вселенская жажда. Бокал за бокалом как не в себя, не прекращая танец! Он уже наполовину опустошил местный бар и настырно пытался угостить меня чем-нибудь. От большей части мне удалось отказаться, но меня обманом заставили продегустировать какой-то особый старинный коньяк. Подлость, с которой это было проделано, я не забуду никогда.

Мы крутанулись и очутились недалеко от бара, проделав очередной прием с бросанием на пол и подхватыванием, помимо меня «неупиваемый» захватил в плен еще и очередную бутылку.

Выдрав зубами пробку, сплюнул ее в сторону и предложил хлебнуть первой. Я, сжав губы, стоически замотала головой, мне и выпитого до этого шампанского хватило. Тем более я подозревала, что в нем что-то было. Не может же от пары бокалов так сильно кружиться голова?

Ухмыляясь и глядя на меня прищуренным взглядом, завсегдатай клуба отпил сам.

Полумрак, тихая музыка, нервы и беспрестанное кружение вкупе с выпитым сделали свое дело. Голова и вправду кружилась настолько, что, остановившись, я запрокинула ее, стараясь дышать глубоко.

Вначале мне показалось, что это всего лишь жажда, как известно, алкоголь обезвоживает организм, губы высохли и стали чувствительными, но потом до меня дошло — это не обман чувств, а нежные прикосновения других губ.

Стоило мне дернуться, как крепкие руки схватили и прижали к твердому телу. А чужой язык скользнул в приоткрытый рот, заглушая вскрик.

Вместе с языком в рот нырнула огненная жидкость. Обожгла нёбо, губы и провалилась дальше в пищевод, вспыхнув там фейерверком.

Наглый захватчик прошелся по зубам, как змея, сплелся с моим языком. Студенты так не целуются, это был поцелуй опытного мужчины, точно знающего, чего он хочет… И как…

Губы незнакомца терзали мои, поцелуй был настолько страстным, что мне только и оставалось хватать ртом воздух в перерывах между сладостной болью.

От этих ощущений невозможно было не улететь, закрыв глаза.

После того как поцелуй оборвался, еще несколько долгих секунд я чувствовала на языке покалывающий вкус алкоголя с ароматом ягод и цветов. Видно, посетитель клубов пил не только чисто мужские напитки, но и не брезговал женскими коктейлями с вермутом, подаваемыми в этом заведении.

Когда вспышки огня в желудке погасли, жаркая волна поднялась из глубин тела и ударила в голову, заставляя очнуться.

Странное дело, но коньяк помог, согрел конечности, прогнал слабость, вернул сосредоточенность и бодрость. А вместе с этим и осознание, что я сейчас натворила!

Я готова была провалился сквозь пол от стыда, а Стас Белый продолжал кружить меня и мою голову, как будто ничего не произошло.

Музыка кончилась, а вот движения нет, меня последний раз крутанули вокруг оси, но не отпустили. Я оказалась в объятиях Стаса. Притаившись за моей спиной, он поднес бокал с все тем же ликером к моим губам.

— Глотни, тошнота и головокружение сразу уйдут. Это из-за пустого желудка, время близится к полуночи. Можно было бы сгонять вниз за закусками, но вот незадача, я потерял ключ от двери, скажи, если найдешь его.

«Потерял он, как же!» — ругнулась я про себя.

Взяв в рот сладкую, обжигающую язык жидкость, я почувствовала в себе очередной прилив сил.

Я понимала, что меня невероятно ловко и профессионально охмуряют с целью соблазнить на нечто большее, чем поцелуй, тем более полученный хитростью. Спасение от толстяка при помощи выкупа за огромные бабки… Я не сомневалась, что на платиновой карте была сумма, вдвое превышающая ставку, не зря же ведущий так за нее схватился. Романтичный танец, сладкий коньяк… Очень профессионально и очень опытно.

Все это было бы невероятно соблазнительно, тем более, я уверена, не очень трезвый соблазнитель был превосходным любовником, опыт и мужская уверенность чувствовались в каждом движении. Любая бы капитулировала под таким натиском, меня бы тоже ждало поражение, если бы я не помнила о своей голубой мечте: практика, диплом, бизнес!

Над ухом раздался вкрадчивый голос с невероятно сексуальной хрипотцой.

— Медленный танец с партнером мы освоили, немного подкрепились и подняли друг другу настроение, а как насчет того самого приватного танца? — Я испуганно замотала головой, и мне пришлось проглотить липкое и сладкое зелье, чтобы выкрикнуть:

— Нет!

— А я думаю — да… И раз уж я сегодня выступаю в роли учителя, подам пример первым.

Это было не то пошлое кручение бедрами, а красивая пластика, призванная продемонстрировать всю мощь и красоту мужского тела: ни намека на грязь, ни грамма неприличностей или вульгарности.

Скрестив руки, Стас стянул с себя рубашку, даже не расстегнув пуговицы, и, раскрутив над головой, бросил.

Мне осталось только шарахнуться от шутливо брошенной в меня рубашки.

Стас прибывал в одних джинсах, небрежно повисших на бедрах, ни дать ни взять секс-символ.

Черт! Ну и влипла! Он и вправду был невероятно красив, помесь супермодели и актера. Такой соблазнит что угодно и кого угодно.

— Твоя очередь… — выжидающе взглянул на меня плейбой и присосался к очередной бутылке.

Моим надеждам на то, что, когда блондин напьется, я сбегу, не суждено было сбыться.

Кажется, этот может пить спиртное, как верблюд, не пьянеть и танцевать стриптиз всю ночь напролет, его также не смущает собственный оголенный вид.

— Да ни за что! — не очень вежливо толкнула искусителя, понимая, что этот опытный ловелас вот-вот добьется своего.

Осознала, что ладони мазнули по голой мужской груди, соблазнительной, гладкой, горячей, и в ужасе отдернула руки.

Стас плюхнулся на стоящий сзади диван.

Попытался встать, но не смог, упав назад, откинулся на спинку, глаза клубного тусовщика медленно закрылись.

Сначала я не поверила в свое везение.

Спит! Радости не было предела. Я собралась с мыслями, подышала и, пожелав себе удачи, медленно расстегнула ширинку на так сексуально сползающих на бедра штанах.

Под ними были довольно дорогие шелковые семейники со стильным принтом. Я осторожно расстегнула три пуговки на брендовом исподнем.

Увы, это была ловушка: вместе с упругой плотью, выскочившей оттуда, как черт из табакерки, внезапно очнулся и блондин.

С воплем «Ага!» от которого содрогнулось все мое естество, проснувшийся Стас схватил меня за плечи и повалил на диван. Я судорожно хватала ртом воздух.

— Попалась… — прошептал он. — Сладкая морковка!

Черт! Помимо секс-символа он еще и прекрасный актер, не только спящим, но и мертвым вполне убедительно мог прикинуться. Голливуд многое потерял в лице Стаса Белого.

— Я знаю еще один невероятно приятный танец, его танцуют без одежды, очень медленно, а потом очень быстро… и ведет мужчина…

И наглец споро полез под юбку! А там, как все это время я помнила, совершенно не было белья! По-моему, сегодня до моего голого тела дотрагивалось больше мужских рук, чем за все предыдущее время моей жизни!

Наверное, дьявол уговорил меня послушаться этого небесно-голубого стилиста «не портить безупречный результат» и пойти так! И вот результат: я сгорала со стыда, сгораю и буду сгорать, пока не надену трусы! А еще — пока эти наглые руки и губы не прекратят своего озорства!

— Кажется, я не давала согласия танцевать!

— Нет, давала! — парировал хулиган, прокладывая дорожку поцелуев вдоль моего тела. Он с головой залез под платье и упорно полз вверх к оголенной груди.

— Нет, не давала!

— Нет? — удивленно переспросил беспардонный соблазнитель.

— Нет! — возмутилась я.

Ну почему мужчины не могут понять, что «нет» означает твердое «нет!», а не «может быть, если ты будешь настойчивым»?

— А чем мы тогда по-твоему до этого занимались?

— Это просто развлечение… Музыка, танец… — пробормотала я и поняла, что попалась в словесную ловушку.

— Да, детка, ты абсолютно права, все в этом мире несерьезно и секс тоже. Поэтому скрасим одиночество, развлечемся, поиграем. Я уже выбрал для себя игрушку и купил ее, заплатил больше, чем она того стоила. — Говоря все это, он гладил меня костяшкой пальца по щеке, глаза его все так же были затянуты дымкой, и я поняла: он не пьян, а хуже, гораздо хуже. Это наркотики или нечто другое. Я же в ужасе смотрела на богатенького мальчика и не верила своим ушам. Мне казалось, это бред больного человека. — Неужели ты, моя куколка, моя превосходная забава, думаешь, что сможешь просто так от меня уйти? Обещаю, я буду осторожен, стану обращался бережно и не сломаю тебя.

«О мой бог! Они здесь, в этом клубе, и вправду рехнулись от денег, вседозволенности и скуки? Или попросту у меня на роду написано натыкаться на засранцев или вот таких вот бесполезных прожигателей жизни? Я уже один раз связалась с парнем из более богатой, чем у меня, семьи и обожглась. Мне хватило, и поэтому я сейчас в Москве. Второго раза не случится, я не наступлю на одну и ту же граблю дважды. И поэтому: практика-диплом-собственный бизнес!»

— Будешь умницей, когда-нибудь сможешь завести себе собственную игрушку, я подарю. А пока насладимся игрой друг с другом. Хочешь, я покажу тебе то, с чем ты можешь беспрепятственно играть сколько захочешь? — Блондинистый отморозок схватился за штаны, но, вспомнив про спрятанный там ключ, так и не стянул. — После, — бросил он, — я еще сам не наигрался, — и зарылся смазливой мордой в мою грудь. Уже оттуда послышалась приглушенное: «Здравствуйте, девочки!»

Я понимала: надо решиться на какое-нибудь действие или закричать в надежде на то, что кто-нибудь прибежит. Был и третий вариант: самостоятельно сорвать штаны с блондина и силой отобрать ключ. Но что-то мне подсказывало: в нашем противостоянии, несмотря на худощавое телосложение, ночной кутила шутя одержит победу, а мое сопротивление только доставит ему большее удовольствие.

Что касается просьбы о помощи — все бесполезно, даже если я буду орать: «Помогите, режут!». Управители этого заведения только крепче запрут двери и встанут на страже возле них. Чтобы всех проходящих мимо душевно убеждать, что это все не по-настоящему, а всего-навсего спектакль, все идет по плану, не о чем беспокоиться.

А после просто избавятся от трупа, за определенную сумму конечно же.

Я содрогнулась при мысли об этом. Придется брать ситуацию в свои руки, только я не знала как.

Потому что меня уже взял в свои руки один несносный, чем-то обкуренный наглец.

Еще я осознавала: эти самые руки очень и очень опытны, и если в ближайшее время я не избавлюсь от этих назойливых, но таких умелых ласк, мое тело непременно согласится танцевать этот танец в обход голосу разума, велению сердца и сознания.

Рука шарила по покрывалу в поисках спасения от интимного танца с незнакомцем. Ладонь инстинктивно сжала гладкое и холодное. Я зажмурилась и вознесла простенькую молитву богам, в которых не верила: «Пусть получится! Это мой единственный шанс!» Больше мне не у кого было просить помощи.

Удар был не самый сильный, но я определенно услышала треск, от чего испугалась еще больше.

Станислав Белый бездыханный и бесчувственный упал на меня. Стараясь не завизжать, я столкнула с себя… О боже, труп!

Соблазнитель не дышал и не шевелился. Тело, тяжелое и неповоротливое, повалилось на спину.

Кажется, у меня начиналась тихая истерика.

«Я преступница, я убийца! Ну хотя бы не ш… О боже, я убила человека!» — провыла я тихо.

Метнулась к двери, не зная даже, куда я бегу, в полицию или, наоборот, прочь из города и из страны. Впрочем, здесь везде, скорее всего, видеокамеры, и меня найдут. Поэтому, наверно, в полицию. Но что я там скажу? Я убила человека пустой бутылкой из-под шампанского, потому что не хотела заниматься сексом с красивым и умопомрачительным мужчиной? О боже, какой бред лезет в голову!

Я дернула дверь. Закрыто.

Застонав, я обернулась. Пришлось вернуться назад, на место преступления, и обокрасть мертвеца. Это было ужаснее всего. Частично расстегнутые штаны и приспущенное белье — и я лезу туда рукой в поисках заветного металла.

Не знаю, как я выдержала, нервы были натянуты как струны. Мне казалось, я сейчас рухну здесь же, прямо поперек трупа, и нас найдут вместе.

Шарящая в подштанниках рука мазнула по чему-то обжигающе теплому и дотронулась до холодного. Пальцы проворно схватили ключ, и я отскочила от мертвеца, как от раскаленных углей.

Я вновь метнулась к выходу.

Дрожащая рука стучала по замочной скважине ключом, он никак не мог попасть в дыру. Пока с ужасом я не услышала за спиной скрежещущий стон, более похожий на скрип ржавого металла.

Я повернулась посмотреть на источник кошмарного звука, и ключ каким-то чудом попал в замок. Я отреагировала немедленно: повернув ключ, толкнула дверь и вылетела наружу.

За спиной, держась за голову, вставал стеная Стас Белый, завсегдатай Зеркального клуба и обладатель поистине крепкой головы, которой ни алкоголь, ни курево, ни бутылка из-под шампанского были нипочем.

Хлопнув дверью, я отрезала коридор от заунывного воя воскресшего гуляки.

На этот раз я нырнула в другой коридор в надежде замести следы и наткнулась на самое желанное.

Лифт!

Я старалась держаться непринужденно и не привлекать внимания. С души свалился камень, я оказалась не убийцей, правда, это не означало конец моих проблем, я еще не выбралась из этого вертепа. Но свобода была уже близка! За спиной послышались шаги.

Еще пара сантиметров и… Из ниоткуда возникла рука и нажала кнопку лифта.

Я успела заметить только благородный блеск дорогих часов.

Шепот над ухом, низкий вибрирующий голос:

— Сколько стоит твое сердце?

Я стремительно обернулась и впилась взглядом в лицо незнакомца.

Красив невероятно. Но не так, как клубный соблазнитель, не ангельской ванильной красотой невинного мальчика, а грубой привлекательностью зрелого, состоявшегося мужчины.

Черные волосы вопреки моде коротко стрижены. Строгое выражение лица, можно сказать, патологически серьезное, словно этот человек никогда не улыбается.

Яркие пронзительно голубые глаза, которые сразу же начали стремительно темнеть, стоило мне открыть свой рот и резко ответить ему. В глазах сверкали молнии, обещая скорую расправу. И этот злобный блеск очень порадовал по той одной причине, что донельзя испуганной мне очень сильно хотелось в кого-нибудь вцепиться, лишь бы не чувствовать себя настолько жалко. Я хлестала незнакомца словами как только могла и получала от этого несказанное удовольствие, насмехаясь над «богатеньким Буратино» и мстя за всех оскорбленных девушек.

— Я получаю самое лучшее! — зарычал темноволосый незнакомец.

Еще один самоуверенный хам! Очень приятно будет обломать его!

— Значит, сегодня вы в первый раз поймете, что не все будет ваше! — Глаза вспыхнули невероятной всепоглощающей ненавистью, кажется, я попала не в бровь, а в глаз!

Взгляд незнакомца уже не был светлым, он больше походил на темное грозовое небо и метал молнии.

А еще в лице содержалось что-то дьявольское, упорное и несгибаемое, особенно в одной иронично заломленной брови. Она как бы говорила: все равно будет по-моему, я добьюсь этого!

Слава богу, двери лифта закрылись, отсекая нас одного от другого, еще пара секунд — и мы вцепились бы друг в друга. Между нами явно пробежала искра, только не та, о которой пишут в сахарных любовных романах, скорее, это была уничтожающая молния всепоглощающей ненависти.

Наверху грохнуло, а в кабине щелкнуло, свет погас, и лифт остановился.

Кажется, в отместку богатенький Буратино сломал лифт, у него хватит деньжат заплатить за испорченное. Ладно, спущусь по лестнице. Я нажала аварийную кнопку, и двери открылись. Прошла по коридору и, как мышка, шмыгнула в дверь пожарного выхода.

— Морковка? — донеслось сверху. Я похолодела. Морковка… Морковка… Морковка… Многократное эхо отозвалось дрожью во всем теле, от этого вкрадчивого голоса волоски на руках поднялись дыбом.

Я немедленно сорвалась с места и побежала.

За спиной по лестнице уже стучали дробные тяжелые шаги.

Внизу была дверь. Взмолившись всем богам, я врезалась в нее со всего разбега. К моему несказанному облегчению створка подалась.

Вылетев на улицу, я метнулась вправо-влево и побежала прочь.

Где-то за спиной взревел двигатель мотоцикла. Слишком медленно, меня заметили!

Я нырнула в ближайший проулок, сняла с ног туфли и вновь пустилась наутек.

***

Не разбирая дороги, я бежала босиком по мокрому асфальту.

Где-то в центре столицы пробили куранты. Золушка стремительно превращалась в нищенку, а нищенка в добычу зверя. Начиналась новая сказка. Далеко за моей спиной слышался рев Харлея.

Мой спринтерский забег остановило банальное стекло, впившееся в ступню и заставившее кубарем полететь в грязь.

Вынырнув из сточных вод, я встала и героически похромала в ближайший переулок просто потому, что звук мотоцикла уже был рядом. Заныкавшись между мусорными баками, я вжалась в нишу, стараясь лопатками продавить запертую дверь.

За спиной осторожно щелкнуло, и я упала в темноту.

На чьи-то радушно подставленные ладони, а после меня просто тихонечко втащили через порог внутрь и неслышно прикрыли дверь.

Меня подхватили на руки, и я ненароком испугалась, не блондин ли это?! От этого шустрого наркоши всего можно было ожидать, даже того, что он материализуется за моей спиной в совершенно закрытом помещении.

Но общая мягкость тела, отсутствие выпирающих костей успокоили меня: звезды и идолы следят за собой. Мне ничего не оставалось, кроме как прижаться к спасителю. Мы так и стояли в полной темноте, вслушиваясь в уличные звуки. Некто, и я даже знала кто, бродил по переулку. Загрохотал по мокрому асфальту в сердцах запущенный в полет мусорный бак.

Незнакомец, державший меня на руках, недовольно хрюкнул, дернулся, но не сдвинулся с места.

Мы простояли довольно долго и отмерли только тогда, когда рев мотоцикла скрылся вдали. Но и после этого загадочный незнакомец не сразу отпустил меня. Выждал еще некоторое время, а после, уверенно передвигаясь в темноте, прошел вперед и ссадил меня на мягкое сидение. А еще спустя пару минут включился свет, и я увидела своего спасителя.

Молодой мужчина, с уже намечающимся брюшком. Очень высокий, в белом переднике, с руками, до локтей забитыми тату, и в поварском колпаке. Стоя с широко расставленными ногами, незнакомец совершенно спокойно рассматривал меня. Мелькнула мысль: в самом деле, кто может навредить такому громиле?

Поджав грязные босые ноги, как нашкодившая собачка, я сидела на небольшой потертой софе, судя по всему, в подсобке кафешки. В небольшом помещении находились мойки, плиты, холодильный шкаф и многое другое. На разделочном столе, отмытом до блеска, лежали уже почищенные и готовые к обработке овощи.

Я попыталась поблагодарить незнакомца, но не смогла, губы дорожали, да и всю меня колотило то ли от пережитого страха, то ли от холода.

Похоже, мой спаситель был из тех людей, которые не сотрясают зазря воздух, потому что вместо въедливых расспросов и липовых утешений он сказал только:

— Кофе?

Я благодарно улыбнулась потрескавшимися губами и кивнула.

***

Спустя десять минут вместо напитка передо мной стояла тарелка с густой, совершенно не кофейной жидкостью. Я, схватив ложку, счастливо зачавкала и только через некоторое время догадалась, что неплохо было бы поблагодарить своего молчаливого спасителя за помощь и еду.

— Фпасибо! — Слабая попытка сделать это с набитым ртом тут же провалилась, но сырный с креветками суп был настолько вкусен и ароматен, что я не смогла оторваться от миски.

Незнакомец только кивнул. Взял табуретку, сел рядом и, положив мою ногу к себе на колени, стал осторожно вынимать осколки из раны.

Только после этого я заметила, что пол на кухне истоптан кровавыми отпечатками моих ног.

***

Так и не узнав имя молчаливого спасителя, я до утра просидела укутанная в плед, с перебинтованной ногой и в обнимку с кружкой кофе.

Когда рассвело, я бледной, не выспавшейся тенью, не забыв поблагодарить, выскользнула через заднюю дверь кафе. Запрыгнула в такси, очутившись дома, упала лицом в постель.

Проснулась через три часа, вырванная из объятий Морфея истеричным воплем говорящего будильника: «Двенадцать ноль-ноль, в час дня встреча с работодателем!»

Несмотря на кошмарное самочувствие и порезанную ногу, я подскочила, как ужаленная.

***

Короткое и четкое «НЕТ» повисло в воздухе.

— Ты, — фраза, подкрепленная многозначительным взглядом, прозвучала как синоним слова «чучело», — не будешь проходить практику здесь, — резкие, рубленые слова. — Видишь ли, я предпочитаю, чтобы мои помощницы обладали определенным свойствами…

Я стояла перед генеральным директором компании, бледнея и краснея, неумытая, нечесаная, в мятой, первой попавшейся под руку одежде.

Но причиной моего шока и стыда был вовсе не неподобающий внешний вид, а тот факт, что в огромном, явно дорогом кожаном кресле, сидел мой недавний знакомый. Темноволосый тип, любитель покупать женские сердца. Мужчина со строгим неулыбчивым лицом и стремительно чернеющими от гнева глазами. Вот и сейчас этот самый взгляд был наполнен эмоциями до краев, такими как презрение и предвкушение сладкой мести.

— Я обладаю! — пискнула я. Раз уж идти в бездну ко всем чертям, туда, куда меня сейчас пошлет этот богатенький тип, которому я так нагло отказала, то идти до конца, бодро, радостно и упорно.

— Боюсь, что нет, не обладаешь. — Кажется, сидящий в кресле изощренно издевался, более того — ему это нравилось и он получал запредельное удовольствие от мести. — Ни нужными свойствами, ни другими дополнительными кхм… навыками… — Я скрипнула зубами. Это какими такими навыками и свойствами? Валиться на спину при первом щелчке пальцев и широко раздвигать ноги?

Видела я секретарш на ресепшене и возле его кабинета. Сплошь все блондинки, вытянутые и тощие, как недокормленные борзые. Ковыляют на высоченных каблуках в узких юбках, только и умеют, что заваривать кофе вручную, так как на освоение инструкции к кофемашине им интеллекта не хватает!

— Я, между прочим, молодой специалист, и меня сюда направили для прохождения практики!

— Отвратительная инициатива государства — навязывать фирмам никчемных рабочих, полных бездарей и нахлебников… — брезгливо поморщился гендиректор, весело покачиваясь в кресле. — Со мной этот бюрократический фокус не пройдет.

— У меня справка-направление есть! — выложила я на стол последний козырь.

— А у меня есть дыра в законе, которая позволяет мне выгнать взашей любого соискателя с гнилой бумажкой, если он не пройдет тестовое задание и не выдержит испытательный срок. Кстати, ты уже его не прошла. Отсутствие сдержанности, такта, воспитания, полная профнепригодность для деликатной работы персонального помощника или секретаря, — гнул свое мстительный тип. Хотя по тоннам папок и стопкам бумаг на его столе было видно, что, если в скором времени уважаемый не наймет себе помощника или дельную секретаршу, ту, которая предназначена для разбора текучки, а не для хождения на высоких каблуках… Ну так вот, к этому типу подкрадывается моя ответная месть, его попросту накроет лавиной неразобранной макулатуры с собственного стола.

— Короче, можешь так прямо и записать в своей справке, потом отнеси в бухгалтерию, тебе там поставят печати.

— Ничего подобного, я требую то, что мне полагается по закону: официальное тестовое задание и договор на три месяца для прохождения практики!

— Ты же не обладаешь нужными свойствами.

— Это какими, например, свойствами? — пропустила я мимо ушей изящную попытку послать меня туда, куда солнце не светит, в бухгалтерию то бишь.

— Ну, например, ноги от ушей, приличная офисная одежда, общая доброжелательность, умение варить кофе…

— Будет вам после собеседования, в первый рабочий день приличная одежда, — парировала я подначку хама. — Длиной своих ног я вполне довольна, они меня еще никогда не подводили, и руки у меня тоже из правильного места растут. И я очень, очень доброжелательная, — оскалилась я в злобной улыбке, стараясь походить на офисных дамочек с голливудской лыбой на правленных лицах. — Кофе? Я вам его ведро заварю… — сатанея, пообещала я. Бурная фантазия уже показывала мне, как этот несносный и придирчивый «недобосс» выпивает одну, вторую кружку концентрированного пойла, хватается за сердце и падает пригожим лицом прямо в текущие бумаги. Прям от сердца отлегло при виде этой картины.

— Умение красиво сервировать напитки и угощение для го…

— Я разберусь с кофемашиной… — зло бросила я и прикусила язык. Повисла пауза.

— Да ни в жизнь с ней не справишься!

— С-с-с-порим? — змеей зашипела я, подлетела к столу, ударив кулаком по бумагам, прямо перед носом у гендиректора завопила: — Спорим на испытательный срок? Или кишка тонка? Как по клубам таскаться и девушкам лапшу на уши вещать, так мы хвастаем, что все можем, и нам все подвластно, а как слово свое держать, так сразу не встает! — Мне показалось, он сейчас меня ударит. Так сильно полыхнул взгляд мужчины. Полыхнул и погас.

Гендир «БлэкМоторсГрупп» не спеша встал. Вышел из-за стола, чинно застегивая верхнюю пуговицу, остановился перед отшатнувшейся мной и в свою очередь выставил руку.

Я с удивлением и ужасом посмотрела на протянутую ладонь.

— С-с-сделка! — не менее ядовито прокомментировал он мое опасливое рукопожатие.

— Договор на испытательный срок длительностью три месяца? Если я за это время починю кофемашину, то я получу работу в вашей фирме? — подозрительно уточнила я.

— Да, — коротко кивнул директор, глядя в упор.

Стоило разнять ладони, как я, не веря своим ушам, услышала:

— А кофемашину я, пожалуй, выброшу. Все, можешь идти домой, ты честно боролась, но проиграла. За отчаянную попытку я тебе, так и быть, напишу хорошую рекомендацию, поищешь работу где-нибудь еще! — столько насмешки и удовольствия было в его торжествующем голосе, что я не выдержала.

— Вы делаете это назло! Чтобы отомстить! За мой отказ в клубе! Готовы даже потерять хорошего сотрудника только ради того, чтобы ублажить свое эго!

Директор ринулся на меня, и я не успела понять, как сумела взлететь в воздух, а после сильный удар выбил из меня дух. Я очутилась лежащей на спине, прямо поверх документов.

— Если бы я хотел отомстить, я сделал бы вот так, — генеральный директор налег сверху и прижал меня к столу. Я дернулась раз-другой и поняла, что попалась. Рука, занесенная для удара, была перехвачена в запястье; как я ни старалась, не могла вывернуться из захвата. Был еще шанс укусить агрессивного директора за наглый прямой нос, но я даже не представляла степень расплаты за такое злодеяние.

— Но мне не особо и хочется это делать… — как-то сдавленно прохрипел будущий босс. — Я хочу, чтобы на эти три месяца ты очень, — прорычал он, встряхнув меня, — повторяю, очень хорошо запомнила: ты всего лишь мой секретарь, временная помощница, но не более. Будут какие-нибудь попытки выйти за границы дозволенного, и ты вылетишь из «БлэкМоторсГрупп» с волчьим билетом и такими рекомендациями, после которых тебя не возьмут даже уборщицей. Не приближайся ко мне, не доставай и не надоедай мне… И да, принеси мне кофе… Это все, на что ты способна. Тебе все равно не справиться с документами и не разобрать эту гору. Что касается кофемашины — забудь, она, скорее всего, сломана. Так что иди домой, девочка!

— Ни за что на свете! Мы заключили сделку! Я буду первой помощницей, которая на самом деле будет работать, а не просиживать юбку на работе и мять задницей ваши документы! Я справлюсь!

— Впрочем, я не против найти кого-нибудь, кто будет их мне мять… — Босс задумчиво наматывал мой взъерошенный локон на палец.

— Я и с этим справлюсь! — Уголок губ гендиректора слегка дрогнул. Лицо по-прежнему было непроницаемо.

— Иди домой… — Я открыла рот, чтобы в очередной раз возразить, но гендир закончил: — Готовься к первому рабочему дню. Легкого испытательного срока не жди.

Я не успела просиять от счастья, как дверь рывком распахнулась. Мы дружно вздрогнули.

— Максим Максимыч! — в кабинет влетел растрепанный человек.

— Ну что? — рявкнул генеральный, отвлекаясь.

Я выскользнула из-под босса и встала около стола по стойке смирно.

Босс как ни в чем не бывало застегнул пуговицу на пиджаке, сел обратно за стол и недовольно застучал ручкой по столу. По лицу генерального не было понятно, смущен ли он тем, что его подчиненный застукал его на горяченьком. Или «Максимыч» вытворяет, что ему заблагорассудится, не стесняясь служащих и не заботясь о своей репутации.

Ручка недовольно стучала по столу, решая, прогнать меня взашей или как. Паркер — не меньше, а то и нечто подороже.

— Там ваш брат… — пожаловался ворвавшийся начальник отдела. И ручка тотчас перестала стучать об стол. Тишина, наполнившая кабинет, была во сто крат более зловещей, чем эти судорожные постукивания.

Лицо гендиректора окаменело.

— Что он?

— Ну… — Мелкий начальник покосился на меня, с блокнотиком наизготовку и пустым взглядом, смотрящим в никуда. Определил во мне помощницу-стажерку, первый раз стоящую в позе верной собачки, ожидающей приказа. Решил, что произошедшее здесь не его дело и не его проблемы, — раз помощница, значит, в курсе всех дел гендира, — и выпалил:

— В холле бузит пьяный, дерется с охраной. И мужики не справляются. — Настучав, начальник исчез за дверью. Правильно, пусть у других хвосты горят, что-то мне подсказывало, до конца дня этот руководитель отдела сделает все, чтобы больше не попадаться на глаза начальнику.

А Максим Максимыч уже поднимался из-за стола, словно Зевс-громовержец со своего трона. И лицо у директора было такое зловещее. Ой, кому-то щаз влетит, и гадать нечего.

Секунда — и дверь вторично хлопнула, но на этот раз так сильно, что от нее отлетел кусок.

Минуту я стояла, хлопая глазами, а потом сорвалась с места.

Мне ничего не оставалось, как на цыпочках бежать за летящим по коридорам разгневанным директором, помощница я, в конце концов, или нет?!

И неважно, чего там у нас с ним «не было» до этого, выжить себя за здорово живешь с места практикантки ни за что не позволю! Мне нужно это место, и точка!

Мой первый рабочий день начался.

***

Я выбежала из кабинета директора. «Полный непрофессионализм — бегать по коридорам фирмы», — одернула я себя и уже более степенно зашагала в направлении места событий.

Проходя через приемную с непонимающе пучившими глазки блондинками, я углядела одиноко стоящую в углу кофемашину. Несчастная брошенка разве только пылью не покрылась. Нет, конечно, обрасти паутиной ей бы уборщицы не дали, но мне стало жаль бедняжку. Поэтому я решила, что со мной ей будет веселее, глядишь, и приготовление кофе вместе осилим.

Я все еще боялась, что новоприобретенный работодатель вышвырнет беднягу вон за профнепригодность и меня вместе с ней — за то же самое.

Конечно, я не специалист в починке кофемашин, но что-то мне подсказывало, что работники и сам гендир просто не разобрались с инструкцией.

На худой конец у меня в запасе имелся грязный приемчик: я могла залить в кофемашину вместо обычной воды уже готовый напиток. Пусть тогда Максим Максимыч доказывает, что он не лось. Кофе есть? Есть! Из машины? Из нее родимой!

Под удивленными взглядами фиктивных помощниц, жалкими вяками и вялыми попытками меня остановить, я подхватила мой билетик в счастливое будущее и потащила прочь.

Все правильно, так и надо, не им со мной тягаться. Они поддельные, а я настоящая! Истинная секретарша для босса! В лучших традициях современной литературы.

***

Звуки «бузы» донеслись до меня еще на лестнице. Но стоило мне спуститься в холл, как все светопреставление развернулось предо мной во всей красе.

Мой новообретенный, можно сказать, добытый непомерными усилиями босс готовился боксировать. Глядя на разоренное помещение, я сомневалась, что это ему под силу. Тем не менее, Максимыч расстегнул пиджак и бросил его одному из сотрудников, тот поймал директорское облачение и попятился. Остальные сотрудники тоже жались по углам и по стеночкам. Один из охранников лежал лицом в пол, второй держался за подбитый глаз и прижимал странно вывернутую руку к груди.

Я стояла на первом этаже бизнес-центра, с нагло спертой кофемашиной под мышкой, и наблюдала преинтересную сцену.

Какой-то хмырь бомжеватого вида, в кепочке а-ля «советский шофер» (но судя по ткани в клетку, это был шедевр лондонских дизайнеров), ну так вот, «кепарик» уделывал в котлету третьего охранника.

И вот на сего ненормального, подвернув рукава рубашки, с голыми кулаками шел наш директор!

— Прочь с дороги! — ревела «кепочка», отбрасывая четвертого охранника и бросаясь на гендира. — Ик… Я иду в свой кабинет! — Ну и родственнички у нашего босса! И с этим ненормальным мой босс будет драться, пытаясь утихомирить и урезонить? Мрак!

Прижимая кофемашину к груди, я приготовилась к тому, что мне как персональной помощнице и секретарю придется устраивать похороны безвременно почившего гендира. Как подло со стороны судьбы отобрать у меня только что полученного директора! Я уже перечисляла про себя все необходимое: гроб, венок, место на кладбище… как заметила, что бой идет полным ходом и босс пока не собирается сдаваться.

Это было нечто вроде разновидности кунг-фу, но местного разлива. Никто не соблюдал никаких правил. В ход шли любые приемы: боксерские блоки, ловушки айкидо, дзюдо, броски через… Мм-м… любые части тела. Кепочка в основном использовал приемы: пьяный мастер, долбанутый дятел и поддатый медведь, что при его худощавом телосложении было верхом мастерства.

Боссу (я, конечно же, болела за своего работодателя. Нужна мне работа в конце концов или нет?) приходилось несладко, но он чудом держался, подключив еще несколько стилей борьбы, таких как славянские боевые пляски, самбо и прочие приемчики честной и не очень драки. Это в основном те виды единоборств, что я узнала.

Когда Максимычу удалось взять в захват Кепочку, буйный родственник вывернулся ужом. «Скользкий гад», — определила я.

Все завертелось по новой. Смачные удары made in Кепочка летели во все стороны. Гендир в свою очередь настырно, но очень осторожно пытался уложить на обе лопатки и обезвредить растрепанного индивида в рваной рубашке. Кепочка даже не старался остановить свое внимание на каком-то одном противнике, под раздачу попадали все. Я сомневаюсь, что он вообще хоть что-то видел из-под надвинутого на глаза козырька и осознавал, с кем дерется. До того момента, когда один из ловких хуков Максимыча не сбил с буйного головной убор. И Кепочка внезапно прозрел. Яркие глаза в обрамлении темных ресниц уставились на меня.

— Морковка! Ик… — Стас, а это был точно, не перепутаешь, мой недавний знакомый, пошатнулся. — Моя Морковка! — Беловолосый ломанулся ко мне, протягивая загребущую руку. Сердце ушло в пятки от страха, словно я на аттракционе «русские горки». Внезапно замутило, захотелось расстаться с содержимым желудка тут же. Может, увидев это, любвеобильный знакомый отстанет.

Босс, видя, что агрессивный родственничек несется на меня, и понимая, что не успевает его остановить, ловко выставил вперед ногу и подсек бегуна.

Запнувшись, брат начальника с еще большим ускорением полетел вперед.

Я в ужасе выронила кофемашину.

Глухой удар — звук конца моей стажировки — и воцарилась тишина. Мало того, что Стас лежал лицом в пол, так еще и несчастный агрегат приземлился как раз на макушку беловолосого.

Горячая ладонь схватила за си… за рубашку спереди и дернула на себя, я оказалась отрезана от всего происходящего взмокшей широкой спиной гендира.

Раздался стон, достойный подмостков самых знаменитых театров мира. Блондин, он же брат босса, хватаясь за голову, вставал. Ну и крепкая же она у него! Два удара за сутки, и он все еще на ногах! Не просто шевелится, но и пытается вскакивать. Опасный тип, неубиваем, как таракан.

Нет, но вот именно сейчас и в такой позе я совершенно не боялась его, за такой большой и мокрой спиной тяжело дышащего гендира.

— Марко… — затянул старую песню неугомонный, но тут же его челюсть встретилась с внушительным кулаком моего замечательного босса. Кувыркнувшись назад, буян рухнул как подкошенный.

Все сотрудники выдохнули с облегчением и «зашуршали», словно тараканы.

— От-отведите Станислава Станиславовича в его кабинет, — приказал босс, помахивая в воздухе рукой с разбитыми костяшками пальцев. — И пошлите за врачом, пусть поставит капельницу. — Самые отчаянные подхватили под белы рученьки брата гендира и потащили куда-то.

Максимыч развернулся и уткнулся носом в спрятавшуюся за его спиной меня. Узрел разбитую кофемашину в моих руках и…

— Ф-ф-фамилия? — рявкнул разъяренный босс.

— М-м-маркова! Ваш новый секретарь!

— Знаешь что, М-м-морковина! — заикаясь от ярости, перепутал фамилии гендир, его аж трясло. Мечтал, наверное, вцепиться в первого попавшегося и провинившегося сотрудника, да вот незадача — толпа предусмотрительно рассосалась. Умные у них здесь сотрудники, босса своего хорошо знают. Я одна тут осталась. Дура! — Иди ты знаешь куда?

Мое выражение лица ясно говорило: я в ужасе… В ужасе оттого, что такой влиятельный человек, да еще и спаситель, и так себя неприлично ведет на людях. Посылает свою секретаршу на глазах у всех, в первый день ее работы… И с этим человеком мне работать долгих три месяца? Я сделала профессионально безразличную моську: посылайте, господин начальник, готовы мы. Все стерпим, такая наша секретарская доля. Только этот грех несправедливости будет на вашей совести!

— В бухгалтерию! Вот куда! — вывернулся взбешенный гендир и, метнувшись прочь, озлобленно забился в свой кабинет.

Я же, счастливо обнимая кофемашину: «Мы тебя еще починим, маленькая!» — пошла в бухгалтерию.

Все-таки меня послал именно спаситель, а не какой-нибудь другой босс.

***

— Так-так-так, новенькая? — осведомилась главбух.

Жизнь в бухгалтерии с моим приходом временно замерла, чтобы, как только я уйду, закрутиться с новой силой на месяц, а то и два. Коллектив будет жить слухами, сплетнями и предположениями, пока не выяснятся все подробности.

Я протянула документы женщине и в завершение положила сверху мой счастливый билетик.

— По направлению? Детдомовская? — переспросила тетка. И ее тон ох как сильно мне не понравился.

— Кто вам сказал, что детдомовские дети, вырастая, чем-то хуже остальных?! — тут же ощетинилась я.

— Многим, — огрызнулась бухгалтерша, вызвав у меня прилив ненависти к тону ее голоса, этакое самодовольство с налетом превосходства. — Например, не умеют держать язык за зубами или им невдомек, что в офисах принят определенный дресс-код…

Мне хотелось ударить себя по лбу! Дресс-код! Ну, конечно же, белый верх, темный низ. Я так сильно стремилась получить работу, что совершенно забыла о том, что мне потребуется для этой самой работы! Пришлось судорожно соображать: есть ли подходящая случаю одежда в моем гардеробе?

— Я сегодня не работаю, — недовольно буркнула я, оправдываясь. Просто эта женщина нервировала, я ей сразу не понравилась, и она явно недобро ко мне относилась. — А только оформляю документы.

Тетка хмыкнула, не веря мне. Сама-то она была одета во вполне строгое платье, впрочем, не лишенное стиля, изящества, красоты, и это при ее-то габаритах! Точно, под заказ сшито, ни один бренд не отшивает двухместные палатки. Только под заказ, исключительно за большие деньги.

Я уже пожалела, что вернула пластиковую карточку подруге, наотрез отказавшись от вознаграждения. Этому предшествовал скандал, в результате которого я чуть ли не поссорилась с соседкой и не съехала прочь с квартиры. Остановило только одно: примут меня или нет — неизвестно, насчет зарплаты тоже, а снимать в одиночестве квартиру в Москве я не потяну, даже с вполне приличным денежным вознаграждением, слишком все дорого в столице. Тут уж или соседка, или добираться до работы два часа с окраины города. Выбор и так ясен. Да и не могла я долго злиться на подругу.

Уже очухавшаяся от отравления Ангелина заливалась соловьем, заверяя меня: она, подруга, даже и не думала, что я когда-нибудь пойду на такое. Заведу себе «папика» и буду жить на деньги мужчины.

В ее тоне проскакивало: тебе это не по плечу, рыльцем вышла, а мозгами — нет. Впрочем, тон этот был снисходительный и дружелюбный, такой, каким разговаривают с маленьким, несмышленым ребенком, не доросшим еще до серьезных мыслей.

У меня закралось подозрение, что мое клубное приключение ничто иное как извращенная проверка: смогу ли я привлечь мужчину и стать содержанкой, или кишка тонка?

Для моей подруги существовала одна-единственная профессия, к которой она стремилась: дорогая содержанка. Она не собиралась самостоятельно пробиваться в жизни и зарабатывать, считая, что тяжкий труд — это удел других.

Ангелина уважала лишь одно — деньги. И стремилась найти богатенького покровителя.

Я ее в этом не винила, финансы и вправду упрощали жизнь. Но моей подруге не стоило всех стричь под одну гребенку: домогательства, что я пережила в клубе, надолго отвратили меня от каких-либо отношений с денежной элитой столицы.

Мне стиль жизни подруги не подходил, но Ангелина, видите ли, взяла меня под свою опеку и очень сильно волновалась за мое будущее.

«Ты в Москве, — не уставала она мне повторять, — а не в своем Мухосранске, и надо соответствовать!»

Я посмотрела на рваные джинсы, стоптанные, в пыли кроссовки и поняла: увы, соответствовать действительно надо. Только на какие шиши?!

Бухгалтершу все еще не устраивали мои документы. Она перещупывала и пересматривала их. Я еле-еле удержалась, чтобы не открыть свой детдомовский невоспитанный рот и не сказать: вы их еще лизните, вдруг поддельные?!

Но, судя по всему, женщина все прочла на моем лице и принялась двумя пальцами заполнять какие-то формы на компьютере. Бухгалтерша была явно старой советской или постсоветской школы и обращалась с компьютерами на «вы».

Это длилось долго, мучительно долго. Я успела припомнить и перебрать в уме весь свой гардероб, приходя к выводу, что без помощи подруги мне здесь не обойтись. Все-таки она мне еще должна за клуб и за ту нервотрепку, которую я по ее вине пережила.

Когда последняя точка была поставлена, главбух опять затормозила, более того, «встала на ручник». А мое терпение уже кончалось, не ночевать же в этом подвале!

— Что-то не так? — чуть ли не прорычала я.

— Да нет, все так, — недовольно проговорила тетка и отдала документы своей помощнице, чтобы та их… Внимание! Отправила на печать! — Только я не понимаю, зачем наш Максимыч собирает в фирму всякую дерь… детдомовщину, — закончила бухгалтерша, явно желая сказать другое, более обидное слово. — Хотя закон вполне позволяет взашей прогнать таких вот работничков. Есть же способ: тестовое задание — не сдал и прочь на завод, например. Туда всех берут. Или в ассенизаторы — дерьмо черпать! — хохотнула толстуха так, что туго завитые вавилоны на голове качнулись, а мощная грудь заколыхалась. Подвальный офис угодливо захихикал.

— Может быть, я слишком ценный специалист, чтобы мной разбрасываться! Я, между прочим, лучшая на курсе! Почти, — исключительно из чувства справедливости уточнила я.

— Камень ты на шее, навязанный государством, а не специалист. У специалистов опыт есть и резюме на две страницы. Специалисты просто так по улице не слоняются, заняты слишком, их с руками сразу же отрывают!

Как же все это было несправедливо! Обидно, а самое главное — абсолютная правда. Я, конечно, просматривала газеты и сайты с объявлениями работодателей, и везде требовалось одно и то же: молодой коммуникативно-активный профессионал, с десятилетним опытом, не старше двадцати пяти лет.

Получалось, что сразу, как только научишься ходить, надо оканчивать школу, а потом немедля высшее образование и лет этак в одиннадцать-двенадцать устраиваться на работу, а то до двадцати пяти не успеешь стать крутым спецом. А еще лучше сразу из мамы вылезать в должности не ниже ведущего менеджера. От газетных объявлений с их абсурдными требованиями хотелось реветь, как младенчик, отчаянно и тщетно.

Почему-то все фирмы считали, что давать первоначальный опыт и растить специалистов — это удел других, они желали получить уже готовенького опытного работника, чтобы платить ему небольшую зарплату.

Поэтому направление от детдома я считала своим шансом и золотым билетиком, иначе мне действительно не светило получить реальный опыт работы и хорошую должность. Оставались или бухгалтерия, или завод, а то и что похуже. Ангелинин вариант я даже не рассматривала.

С недовольной физиономией главбух ставила печати на копии, словно убивала надоедливых насекомых.

— Гляди, если воровство или еще что похуже, вылетишь отсюда! А то и в полицию…

Меня прорвало.

— Да вы что! — Я даже задыхалась от возмущения. Черт с ним, с шансом на работу, сейчас я все ей выскажу, что думаю.

— Ничего! — перебили крашеные вавилоны. — Знаем мы вас, детдомовских…

— Да я там всего-то три года провела, после того как родители умерли в автокатастрофе! Пока длился процесс опеки, а после меня тетя к себе взяла!

— И одного года достаточно, — не желая слезать с любимого конька, отрезала главбух. — Если хорошее яблоко положить в корзину с гнилыми, оно тоже плесенью покроется. — Завтра в восемь ноль ноль, прилично одетая, с пропуском в холле. Я за тобой пригляжу и девочкам наверху скажу, чтобы они глаз с тебя не спускали, а то мало ли что… Иди, Морковина.

Злобная тетка шлепнула документами с пропуском по столу и отвернулась от меня к компьютеру. Остальные тоже потеряли ко мне интерес. Кажется, интересная жизнь откладывалась, бухгалтерия, внезапно разбуженная моим появлением, вновь впадала в привычное сонно-отупелое состояние. Я не была чьей-то родственницей или протеже, не являлась перспективным сотрудником или еще кем-то, для них я была никем.

— Маркова… — буркнула я и, сграбастав бумажки, под тихие смешки вылетела вон.

***

Я ехала домой в автобусе, прислонившись лбом к холодному стеклу, через каждые пять минут дергала рукой, не давая упасть кофемашине.

Меня никогда еще так сильно не унижали. Настроение было полное «г», настолько отвратительное, что теперь вряд ли засну, а ведь завтра к восьми я должна быть бодра, весела и во всеоружии.

Я записала бухгалтершу в свой персональный черный список. Вторым именем в этом перечне обидевших меня злодеев, как ни странно, оказался мой прекрасный и непреклонный босс, наотрез отказавшийся видеть во мне перспективного сотрудника.

Поднявшись из бухгалтерских подземелий, я столкнулась с ним в коридоре. Максимыч бодрым шагом покидал офис, я даже залюбовалась.

Шикарный плащ, черный, как и все, что носил гендиректор. Начищенные до блеска ботинки, явно ручной работы, сшитые под заказ, и такой же темный, будто ядовитая змея, галстук.

Полный мрак! Темный принц на черном Land Rover Defender. Невероятная машина, больше похожая на военный внедорожник, чем на современные городские джипы, слащавые, округлые, будто корова лизнула мыльницы. У этой же машины были резкие углы и острые выступы хищного опасного животного.

Неудивительно, что дамочки в холле не отрывали глаз. Я только не поняла, кем они больше восхищались — машиной или владельцем. Оба были под стать друг другу.

И я такой же дуркой застыла с открытым от изумления ртом. Прошелестев дорогой тканью мимо, босс небрежно бросил:

— Надеюсь, вы, Морковина, завтра одумаетесь и не придете, практику в фирме я вам, так и быть, засчитаю! — И выпендрежник сел в авто, хлопнув дверью.

Машина тронулась, но тут же тормознула. Стекло поехало вниз.

— А кофемашину я вам дарю! — Авто взревело дизельным двигателем, и гад укатил. Захотелось пнуть начищенный бампер грязной кроссовкой, да черный джип уже скрылся за углом.

— Ну уж нет, дорогой Максимыч! Я завтра приду, даже и не сомневайтесь! Чего бы мне это не стоило!

Доехав до дома, я клещом-кровопийцей вцепилась в соседку. Бросив кофемашину с порога, зашипела змеей:

— Дрес-с-с-код! — Подруга вздрогнула, но сразу же сообразила, хмыкнула и пошла к своему шкафу.

Как ни странно, неверие в меня боса нисколечко не расстроило меня, я даже воспрянула духом, почувствовав в этой бесплодной попытке прогнать меня вызов.

Поэтому я с удвоенным рвением и большим энтузиазмом зарылась в гардероб подруги.

Спустя два часа мы обе, взъерошенные и потные, сидели на кровати. За нашими спинами высились горы отбракованных вещей.

Подперев кулачками щеки, мы с тоской смотрели на единственный приемлемый вариант.

Дело было не в размере одежды и обуви. Тут с соседкой по квартире нам повезло, ее силиконовая грудь вполне соответствовала моему третьему растоптанному, а большинство современной одежды шьется из стрейчевой ткани, которая где надо растянется, а где требуется — схлопнется. Длина ступни у нас и вовсе одинаковая.

Просто в вопиюще обширном в гардеробе подруги, занимавшем пол ее комнаты, как-то совершенно случайно не оказалось по офисному сдержанных вещей. Были кучи пестрых платьев, юбок и блуз, праздничных и рабочих для клуба. А вот повседневной одежды не наблюдалась. Клуб был Анжелиной ежедневной работой — вечный праздник, круглосуточный маскарад.

Из всего мы отобрали только простую черную юбку, невесть как затесавшуюся в ворох пестрых материй, белую блузку и туфли, единственные без перьев и блесток, сшитые из простой черной замши.

Но когда я все это надела и встала перед зеркалом, увы, представительного офисного внешнего вида не получилось. От дресс-кода в моем внешнем виде присутствовал только белый верх, темный низ.

Пришлось соглашаться на то, что есть.

«Дареным туфлям в зубы не смотрят», — подумала я, собираясь на свою первую работу утром. С зарплаты обзаведусь серым костюмчиком типа «прощай молодость» и огромными очками, толщина линз у которых будет со спичечный коробок. Пусть видят во мне профессионала.

На такой дорогой прикид, как у блондинистых стервочек, который так и кричит: «Возьми меня прямо на столе», — денег все равно не хватит.

Вот примерно так же развратно, как эта фраза, я сейчас себя чувствовала и выглядела, одетая с чужого, более праздного, чем у меня, плеча.

О каком уважении может идти речь, если у белой блузки глубокий вырез, а черная прямая юбка на ладонь выше колена, а не ниже, как положено по международным стандартам дресс-кода? А эти туфли на высоком каблуке? Нога в районе подъема так соблазнительно изгибается, и совершенно невозможно делать широкие шаги, да и не стоит, не при такой короткой юбочке размашисто вышагивать и наклоняться.

«Спрячусь за столом, и меня никто не увидит», — решила я.

Вздохнула и подумала: «По крайней мере, не буду выделяться из толпы секретарш. Затеряюсь, скроюсь среди них, а после поражу босса своими навыками в сфере коммуникаций и связей с общественностью».

Короткую юбку постаралась замаскировать плотными черными колготами. Ноги стали казаться еще длиннее, прямо от ушей! Белую блузку я упорно стянула и насильно застегнула на все пуговицы, до самого подбородка! Я профессионал, и нечего в вырез заглядывать, посмотрите лучше на документы, дорогой Максимыч!

Встала перед зеркалом и поморщилась. Грудь, обтянутая блузкой, казалась еще больше. Стыдливо расстегнула две верхние пуговицы. Черт с ним, и так сойдет! Не хватало мне еще опоздать в первый день!

5.30 утра. Я во всеоружии, на каблуках, несусь за улепетывающим от меня автобусом. Кофемашина врезается в бок. Понимая, что «поезд ушел», торможу на остановке, и чуть ли не наполовину залезаю в окошко ремонтной мастерской. Сдаю болезный аппарат под расписку и… Вот глупость, но я действительно это сделала. Прощаюсь с кофемашиной, целуя кончики пальцев и дотрагиваясь до блестящей поверхности. Шепча про себя: «Не болей, мой счастливый билетик. Сделаем с тобой Максимычу кофе, а он нам — трудовой договор! Один тебе, один мне — и все у нас с тобой будет хорошо!»

А после бегу за следующим, уже отходящим от остановки транспортом.

На работу приезжаю вовремя. Ай да я! Ай да молодец! Последнее препятствие — и я на рабочем месте. Стою возле лифта и преданно, как собачка, жду, когда он спустится.

К сожалению, место встречи изменить нельзя. Знакомый рев мотора на улице, за моей спиной хлопает дверь, и горячая ладонь обжигающе соприкасается с моей пятой точкой. Веселый без всякого кофе, бодрый голос надо мной произносит:

— Поторапливаемся, девочки! Работа — не волк, в лес не убежит!

В ужасе я оборачиваюсь и встречаюсь взглядом с Максим Максимычем. Мои волосы, и без того завитые парикмахером пышной шапкой мелких кудрей, встают дыбом.

— Морковина… Ты… Вы… — Голос, да и сам директор как-то сдулся и поник. — Я надеялся, что ты не придеш-шь…

Нет, он серьезно? Думает, что мне слабо, что испугаюсь? Не на ту напал! Я умею достойно отвечать на вызов!

— Не дождетесь! Как видите, я пришла и готова к работе! — Мне так и хотелось, как джинну, сложить руки перед собой, с издевкой и поклоном спросить: «Чего желаете, господин?» Но это было бы уже чересчур, за такое в первый день можно и вылететь, поэтому я сказала просто: — Жду первого задания.

Вместо задания я получила очередной недовольный взгляд-нагоняй. С замиранием сердца я отследила тот момент, когда глаза босса начинают темнеть, из светлых и веселых превращаются в черные грозовые тучи, обещающие наказание. Можно не сомневаться — сейчас рванет.