Бесплатный фрагмент - Неизвестные страницы происхождения чувашского народа и его языка

В книге научно обоснована выдвинутая в ХХ в. гипотеза хуннского, гуннского происхождения чувашского народа и его языка.

Для специалистов в области этноглоттогенеза, а также интересующихся происхождением чувашского народа и его языка.

Библиогр. назв.: 387.

Ибо нет ничего тайного,

что не сделалось бы явным…

Евангелие от Луки и от Марка

Монумент «Мать-Покровительница» (чув. «Анне-Пирěшти» палăкě)

(г. Чебоксары) — символ Чувашской Республики и возрождения

духовных ценностей чувашского народа

На постаменте внизу написана фраза на чувашском и русском языках: «Килěшӳпе юратура пурăнакан ачамсем пиллěхлě» —

«Благословенны дети мои, живущие в мире и любви»

Разгаданная тайна

Тема, объявленная в названии монографии, связана с енисейскими племенами: аринами/арами, ассанами/эскелами, кетами, пумпоколами, хусанами. Она содержит в себе тайну, которая раскрывается на страницах настоящего исследования.

Во Введении сообщается, что арины/ары, ассаны/эскелы, кеты, пумпоколы, хусаны во II– I вв. до н. э. были завоёваны восточноазиатскими хуннами, после чего часть их охуннизировалась. Охуннизированные енисейские племена были увлечены частью северных хуннов на запад и вместе с ними прошли путь от Южной Сибири до Северного Кавказа и Европы. С IV в. н. э. ушедшие на запад хунны, их потомки и охуннизированные енисейские племена стали выступать под общим именем гунны, данным прямым потомкам северных хуннов со стороны. Последние, будучи неотъемлемой частью гуннов, огуннизировались. Путь хуннов, их потомков и охуннизированных енисейских племён изложен пунктирно, главное — не на фрагментах этнонимического материала, а по всему изучаемому этносу и по всей территории их исторического обитания. Он прослежен также по оставленным ими названиям рек, населённых пунктов, образованным от слов шуй «вода; река» (гл. 3 §3.1) и тим «река» (гл. 1 §1.2: 1.2.3), первое из которых автор называет визитной карточкой хуннов, собственно гуннов, второе — визитной карточкой охуннизированных, огуннизированных кетов.

Введение вооружает читателя тем минимумом знаний, который необходим для адекватного понимания анализируемого в основной части монографии историко-географического, археологического и лингвистического материала.

В первой главе рассматривается происхождение названий некоторых енисейских племён (аринов/аров, ассанов/эскелов), приводятся гидронимы, топонимы, образованные от этнических имён аринов/аров, ассанов/эскелов, кетов, пумпоколов, хусанов, указывается местоположение обозначаемых ими географических объектов. Анализ собранного историко-географического, археологического и лингвистического материала приводит автора к выводу, что охуннизированные, огуннизированные арины/ары, ассаны/эскелы, кеты, пумпоколы, хусаны, оказавшиеся в Европе, последнее пристанище нашли на Средней Волге, где оставили память о себе в виде названий рек, населённых пунктов, образованных от их этнических имён: Ар (я) — река (левый приток Свияги; Чувашская Республика), Ар (ья) — река (левый приток Большой Кокшаги; Республика Марий Эл), Ар (ккасси) /Ар (кассы) — деревня (Чувашская Республика), Ар (ск) — город (Республика Татарстан), Ар (ский) камень — село и скала, утёс (Республика Башкортостан), Асан (касси) /Асаново — село (Чувашская Республика), Хусан — город (чувашское название города Казани), Хозан (дайкино), Хозан (кино), Хозан (чинно) — деревни (Чувашская Республика) и другие. Конечно, они сами по себе мало что дают для истории народа и его языка; но когда их происхождение, значение, развитие, географическое распространение достаточно надёжно согласуются с историческими, археологическими, лингвистическими и иными данными, гидронимы, топонимы, образованные от этнических имён, представляют собой бесценный информационный потенциал, через изучение которого приоткрывается историческое прошлое того или иного этноса. Среди других подобных примеров особый интерес вызывают гидроним Казанка (тат. Казан, чув. Хусан) и топоним Казань (тат. Казан, чув. Хусан) (гл. 1 §1.2: 1.2.5). Связывающая их с этнонимом хусан (ы) этимология, предложенная автором, более чем правдоподобна. Смущает только то, что хусаны науке не известны. Между тем настоящее исследование не оставляет сомнения в том, что они входили в число енисейских племён и вместе с аринами/арами, ассанами/эскелами, кетами, пумпоколами, хуннами, собственно гуннами прошли путь от Южной Сибири до Северного Кавказа и Европы. Справедливости ради необходимо признать хусанов енисейским этносом постфактум.

Отмечается, что охуннизированные, огуннизированные арины/ары, ассаны/эскелы, кеты, пумпоколы, хусаны на Средней Волге жили по соседству, смешанно с волжскими суварами. Осмысливая этот факт, автор утверждает, что этническая близость и связанные с ней природные качества, образ жизни, общая историческая судьба, общая религия (язычество), общность языка (возможность взаимопонимания) объединяли их и способствовали тому, что часть аринов/аров, ассанов/эскелов, кетов, пумпоколов, хусанов растворилась среди волжских сувар — ближайших предков чувашей — и таким

образом приняла участие в этногенезе чувашского народа, часть — в этногенезе казанских татар, марийцев, удмуртов и некоторых других народов Среднего Поволжья.

Во второй главе констатируется, что языки аринов/аров, ассанов/эскелов, кетов, пумпоколов, хусанов по своему происхождению относятся к так называемой енисейской семье. Те их носители, которые подчинились хуннам, согласно автору, перешли в быту на хуннский язык и на его основе сформировали разговорные варианты своих языков. В результате изменилась их первоначальная лингвистическая основа, и языки подчинённых хуннам енисейских племён стали разновидностями хуннского языка; когда хуннский язык плавно перешёл в гуннский, — разновидностями гуннского языка. В основе языка волжских сувар лежит, как утверждает автор, тоже хуннский, гуннский язык; значит, делает он вывод, чувашский язык и языки охуннизированных, огуннизированных аринов/аров, ассанов/эскелов, кетов, пумпоколов, хусанов — родственные языки. При этом подчёркивается, что родство чувашского языка с хуннским, гуннским генетическое, языков охуннизированных, огуннизированных енисейских племён с хуннским, гуннским — приобретённое. С волжскими суварами охуннизированные, огуннизированные арины/ары, ассаны/эскелы, кеты, пумпоколы, хусаны поддерживали интенсивные контакты, глубже осваивали понятный им язык волжских сувар, и часть их перешла на него. К их языкам автор возводит один из компонентов многих географических названий, в том числе: Аржив (чув. Аршыв) «река аров» — название оврага (Чувашская Республика), Арабоси (чув. Арапуç) «исток реки Ара» — название деревни (Чувашская Республика), Арда (мар. Арде) — название реки (Республика Марий Эл), Арское поле (тат. Арча кыры) — название военно-торгового тракта, связывавшего Арск с Казанью (Республика Татарстан), Арелга (чув. Арăлка) «ар река» — название реки (Республика Башкортостан), Тим — чувашское название реки Дёма (Республика Башкортостан), Тим — чувашское название посёлка Дим (Республика Башкортостан), Тимеш — название села (официальное название Кожай-Семёновка; Республика Башкортостан), (Тип) Тимеш — название деревни (официальное название Малая Ерыкла; Чувашская Республика), Тимяшево (тат. Тимǝш) — название села (Республика Татарстан), Тетюши (тат. Тəтеш, чув. Тетĕш) — название города (Республика Татарстан), Хусан — чувашское название города Казани (гл. 1 §1.2); Чулман/Чолман — река (чувашское название реки Кама), Сура — река (правый приток Волги), Гайчул/Гайчур — река (левый приток Волчи, Волча — левый приток Самары), Янчул/Янчур — река (левый приток Гайчула/Гайчура), а также Селигер — озеро (Тверская обл.), Илмень — озеро (Новгородская обл.), Сула — река (левый приток Днепра) (гл. 2 §2.3).

Автор с большой долей вероятности допускает, что языки аринов/аров, ассанов/эскелов, кетов, пумпоколов, хусанов оставили свой след в чувашском, казанско-татарском, марийском, удмуртском и некоторых других языках народов Среднего Поволжья (гл. 2 §2.2) и что он до сих пор не стал объектом научного исследования. Естественно, основная причина этого — отсутствие письменных памятников охуннизированных, огуннизированных енисейских племён.

Не будет преувеличением сказать, что изложенное в первой и второй главах — сенсационное открытие в чувашском этноглоттогенезе; теперь на историю происхождения чувашского народа и его языка необходимо смотреть несколько иначе.

В третьей главе речь идёт о гидротопониме Шуй/Шуя, получившем распространение от географического востока Земли до запада, и кетско-чувашских языковых соответствиях. Сопоставляя фонетические и лексические данные кетского и чувашского языков, автор устанавливает, что эти два языка роднят, в частности, ограниченное развитие оппозиции звонкость/глухость, оглушение звонких согласных в определённых фонетических позициях, колебание согласных звуков [л] и [р], наличие большого количества односложных и двухсложных слов. Названные кетско-чувашские языковые соответствия на сегодня — тайна за семью печатями. Безусловно, они нуждаются в специальных исследованиях.

В четвёртой главе отмечается, что хунны, собственно гунны сами себя предположительно называли *сыпар/*сывар, что их имя имело многочисленные фонетические варианты; выявляются географические названия Европы и термины, которые этимологически связаны с именем хуннов, собственно гуннов: Свара, Савала, Сибирь и некоторые другие гидронимы, Саварка, Саварцы, Сабаровка, Савар (ия), Сабар (ия), Сувар и некоторые другие топонимы.

В пятой главе говорится о формировании чувашской народности, её языка, устанавливается языковая основа языка-предка чувашской народности. В результате анализа историко-географиче­ского, археологического и лингвистического материала автор делает такие выводы: 1) у чувашской народности были две крупные этнические основы: а) потомки восточноазиатских хуннов, собственно гуннов, б) потомки охуннизированных, огуннизированных енисейских племён и 2) в основе языка-предка чувашской народности лежит хуннский язык.

В шестой главе схематично прослежен путь северокавказских савир/сабир/сувар, баранджаров/беленджаров, барсулов/берсулов/бер­силов на левый берег Средней Волги, где последние два этноса и племенная знать первого подчинились булгарам/болгарам и приняли ислам. Отказавшиеся от него сувары/сувазы перешли на правый берег Средней Волги и осели в междуречье Волги и Свияги (в нижнем её течении), а после разгрома монголо-татарами ушли в междуречье Свияги и Суры (в нижнем их течении).

В седьмой главе кратко излагается история булгар/болгар. Впервые в науке высказывается идея, что, оказавшись подданными собственно гуннов (70-е гг. IV в., Северный Кавказ), булгары/бол­гары перешли в быту на хуннский, гуннский язык, на его основе сформировали разговорный вариант своего языка, который со временем превратился в разновидность хуннского, гуннского языка. Так булгарский/болгарский язык и генетически связанный с языком хуннов, собственно гуннов чувашский язык стали родственными. И это, по мнению автора, подтверждают исследования языка текстов эпиграфических памятников Волжской Булгарии/Болгарии XIII–XIV вв.

В восьмой главе критике подвергаются основополагающие положения булгарской/болгарской концепции происхождения чувашского народа и его языка, которые утверждают, что волжские булгары/болгары и волжские сувары — один народ, что чуваши являются потомками волжских булгар/болгар и что чувашский язык — наследник булгарского/болгарского языка. В результате системного комплексного исследования темы автор логически обоснованно приходит к заключению, что этническое ядро чувашского народа составляют не волжские булгары/болгары, а волжские сувары и растворившиеся среди них охуннизированные, огуннизированные арины/ары, ассаны/эскелы, кеты, пумпоколы, хусаны; что волжские булгары/болгары практически не приняли участия в этноглоттогенезе чувашей, а если и приняли, то незначительное, и что волжские булгары/болгары и волжские сувары — два этноса, а термин булгаро (болгаро) -сувары искусственно сконструирован булгаристами. Критика, думается, аргументированная, заслуживающая внимания.

Весьма привлекательны историко-этимологические толкования автора корейско-чувашских (кор. сем «счёт» ~ чув. сум «счёт», кор. пори «полба» ~ чув. пăри «полба» и др.), китайско-чувашских (кит. жень «человек» ~ чув. çын «человек», кит. цзыр «иеолгиф; записка, расписка» ~ чув. çыру «письмо» и др.), монгольско-чувашских (монг. зиру «рисовать» ~ чув. çыру «письмо», монг. šаγаzаγаi «мысль» ~ чув. шохǎш//шухǎш «мысль; дума», монг. šiγűr «метла» ~ чув. шǎпǎр «метла; веник» и др.), старославянско-чувашских (старосл. брада «топор» ~ чув. пуртă «топор», старосл. соує (в словах: всоує, соуєта, соуєтьnъ; рус. всуе, суета) «ненастоящий, ложный» ~ чув. суя «ложь, ложный; мнимый» и др.), немецко-чувашских (нем. Barte «топор» ~ чув. пуртă «топор», нем. Wermut «полынь» ~ чув. эрĕмути «полынь», нем. Uhu, Huhu, Puhu «филин» ~ чув. ӳхӳ «филин» и др.) и других лексических соответствий. Они говорят в пользу вывода, согласно которому чувашский язык генетически связан с хуннским, гуннским языком.

Монография изобилует примерами, среди них много названий рек, речек, речушек, населённых пунктов, образованных от этнонимов, которые свидетельствуют, что топонимика — это «язык Земли», на котором история человеческая «записывается в географической номенклатуре» (Н. И. Надеждин; XIX в.). Живой интерес вызывают иллюстрации и представленная в них визуальная информация.

Одна из особенностей Л. К. Филиппова как исследователя заключается в его способности к синтезу внешне разрозненных фактов и событий, выстраивавшихся под его пером в стройную гипотетическую систему. Эта особенность ярко проявляется в настоящей монографии, как, впрочем, и в его ранее опубликованных книгах, посвящённых предыстории чувашского народа и его языка.

Настоящее исследование написано в ключе научно-популярной разновидности научного стиля. Она, как известно, применяется в тех случаях, когда с достижениями науки хотят ознакомить широкий круг лиц — людей, не являющихся специалистами в данной области знаний. Поэтому главным для текстов этого стиля становится простота изложения, доступность объяснений, приведение конкретных примеров, сравнений, образных средств языка, с помощью

которых сухая, понятийная информация подкрепляется изобразительным рядом и становится более понятной для людей, далёких от науки. Неслучайно автор своё исследование назвал «Неизвестные страницы происхождения чувашского народа и его языка», а не «Неизвестные страницы чувашского этноглоттогенеза», что одно и то же. Но такое название — сугубо научное, и в нём термин этноглоттогенез непонятен массам читателей.

Необходимым дополнением к монографии являются два приложения. Они подкрепляют выводы автора о том, чуваши — потомки хуннов и что чувашский язык генетически связан с хуннским, гуннским языком, новыми данными. В плане сказанного особый интерес вызывает первое приложение. В нём прослежен исторический путь северных хуннов, ушедших в Западную Сибирь, которые, двигаясь вдоль её рек, дошли до полуострова Ямал (Российская Федерация). Имеющиеся в некоторых языках народов Западной Сибири и чувашском лексические соответствия (ненецко-чувашские, хантыйско-чувашские, мансийско-чувашские и другие), очевидно, следует рассматривать как подтверждение того, что чуваши действительно являются потомками потомков восточноазиатских хуннов и что их язык генетически связан с хуннским, гуннским языком.

Обширен список использованной литературы — 387 названий. В монографии всё строго документировано, находит логическое объяснение, её историко-географический, археологический и лингвистический материал вызывает эмоции, желание думать, полемизировать. Это и есть признаки качественного научного труда. Автор копнул глубже, чем другие исследователи чувашского этноглоттогенеза, а объявленную в названии монографии тему раскрыл масштабно, системно и глубинно. Именно такие исследования позволят приблизиться к решению спорного вопроса о происхождении чувашского народа и его языка.

А. А. Зарайский, профессор, доктор филологических наук, действительный член Национального общества прикладной лингвистики (МГУ, Москва, РФ)

Введение

Чуваши — коренное население Чувашской Республики, которая находится в центре европейской части Российской Федерации (рис. 1). Согласно результатам Всероссийской переписи населения 2010 г., численность их составляет 1,5 млн человек. Столица республики — город Чебоксары.

Рис. 1. Административная карта Чувашской Республики

(Российская Федерация)

Происхождение чувашей связывают с разными народами: аварами (не аварцами!), амазонками, арабами, буртасами, волжскими булгарами/болгарами, гуннами, египтянами, индо-иран­цами, саками, сарматами, скифами, финно-уграми, хазарами, хуннами, чудью, шумерами, этрусками и некоторыми другими. Большинство чувашских гуманитариев считает, что чуваши — потомки волжских булгар/болгар.

* * *

Концепция булгарского/болгарского происхождения чувашского народа была обоснована Н. И. Ашмариным (1870–1933; Россия, СССР) ещё в 1902 г. [Ашмарин, 1902; 2012]. Для краткости назовём её булгарской/болгарской концепцией. Она получила интенсивное развитие в работах чувашских исследователей и заняла центральное место среди других концепций, гипотез происхождения чувашского этноса. 18 декабря 2015 г. на круглом столе в рамках завершения проекта «Концепция учебно-методического комплекса по истории Чувашии» устами Г. И. Тафаева официально было заявлено, что «болгаро-чувашская история (под которой подразумевается булгарская/болгарская концепция. — Л. Ф.) сохранилась» [Книги по истории Чувашии… 18 декабря 2015 г.]. Сторонники булгарской/болгарской концепции (назовём их булгаристами) последовательно, твёрдо и настойчиво отстаивают её основополагающие положения, которые утверждают, что волжские булгары/болгары и волжские сувары — один народ, что чуваши — потомки волжских булгар/болгар, что чувашский язык — наследник булгарского/болгарского языка.

* * *

Булгарская/болгарская концепция систематически подвергалась критике, особенно татарскими гуманитариями. Подвергается она ей и в наше время, в том числе в монографиях автора данного исследования, посвящённых предыстории чувашского этноса и его языка [Филиппов, 2008; Он же, 2009; Он же, 2010; Он же, 2012; Он же, 2014; Он же, 2018; Он же, 2020]. В них (не сочтите за нескромность) с той или иной степенью полноты и достоверности научно обоснована концепция хуннского, гуннского происхождения чувашского народа. Для краткости, и признавая, что собственно гунны (не вообще гунны!) — прямые потомки хуннов, назовём её хуннской, гуннской концепцией. В её основе лежат историко-лингвистические высказывания востоковеда, тюрколога, арабиста В. В. Бартольда (1869–1930; Россия, СССР) и специалиста по алтайским языкам, монголоведению и тюркологии Н. Н. Поппе (1897–1991; США). Приведём некоторые из них.

Предки чувашей «пришли в Европу до прибытия настоящих турок (тюрок. — Л. Ф.), т. е. турок VI в.» [Академик Бартольд, 1968, т. 5, с. 198].

Чуваши — остатки «того первого по времени переселенческого движения из Средней Азии в Европу, главными представителями которого были хунны» [Там же. С. 456].

Если это так, заключает В. В. Бартольд, историческими предками чувашей «придётся признать хуннов, выступающих в истории Китая в III в. до н. э.» [Там же].

Предок чувашского языка, «вероятно, был принесён хуннами далеко на запад, и остатки его имеются во всех языках, прямо или косвенно связанных с движением хуннов, до турецких (тюркских. — Л. Ф.) элементов в венгерском языке включительно» [Там же. С. 38].

Предок чувашского языка не был турецким (тюркским) в том смысле, как теперь понимают это слово, т. е. не тем языком, на котором говорят все турецкие (тюркские) народности, кроме якутов и чувашей [Там же].

«…возможно, что языком хуннов, вопреки мнению Пельо (П. Пельо, 1878–1945; Франция. — Л. Ф.), был не монгольский, а тот язык, от которого происходит чувашский» [Там же. С. 198].

«Чувашский язык восходит не к пра-турецкому… но к одному предку с пра-турецким языком. Этот чувашско-турецкий… праязык является гораздо более древним, чем пра-турецкий язык, и самым правильным названием для него будет «дотурецкий» (дотюркский. — Л. Ф.)» [Поппе, 1925, т. 18, с. 426].

Одни из приведённых историко-лингвистических высказываний заключают в себе идею, что чуваши — потомки хуннов, другие — идею, что чувашский язык происходит от хуннского. Академик АПН СССР Г. Н. Волков (1927–2010; Россия, СССР) — уроженец чувашского села Большие Яльчики (ныне Яльчикского района Чувашской Республики), видно, придерживался того мнения, что чуваши — потомки хуннов. В противном случае он едва ли взял бы себе псевдоним Кашкăр Хуначи «Волк сын хуна» (т. е. хунна).

Хуннская, гуннская концепция в «Концепции учебно-мето­дического комплекса по истории Чувашии» (2015 г.) не упомянута, хотя в Пояснительной записке к ней сказано, что она «отражает современные концепции этнической истории чувашского народа (курсив наш. — Л. Ф.)» [Концепция учебно-методического комплекса… 2015, с. 3]. Для не обладающих познаниями в указанной области науки сообщаем, что хуннская, гуннская концепция возникла на рубеже XX–XXI вв.; она — самая современная концепция этногенеза и этнической истории чувашского народа. Авторы названного учебно-методического комплекса как исследователи истории Чувашии не могли не знать о ней. Невольно возникает вопрос, почему они оставили её совершенно без внимания. Не потому ли, что она опровергает официально поддерживаемую булгарскую/болгарскую концепцию происхождения чувашей (гл. 8).

* * *

В хуннскую, гуннскую концепцию органично вписывается суварская (савирская) гипотеза происхождения чувашского этноса, согласно которой чуваши — потомки волжских сувар [Илитвер, 1993; Он же, 2003; Он же, электронный ресурс; Салмин, 2016; Филиппов, 2018; электронный ресурс, сайт сувары.рф и др.]. Её приверженцами являются такие известные чуваши, как учёный и поэт В. Г. Родионов (он выбрал себе псевдоним Сувар Эрдиван); молодая современная певица чувашской эстрады Арина (она сменила фамилию на Суварпи); молодой поэт Алексей Никитин (он выбрал себе псевдоним Элекçи Сăвар — «Алексей Сувар»); заслуженный художник Российской Федерации, народный художник Чувашской Республики, скульптор монумента «Мать-Покрови­тельница» в Чебоксарах В. П. Нагорнов (он выбрал себе псевдоним Тутимěр Сувар). (Памятник был открыт 9 мая 2003 г.; создали его по инициативе и под контролем первого президента

Чувашской Республики Н. В. Фёдорова.) Некоторые чуваши называют и отражают себя в документах как сувар. В. Н. Алмантай и Н. М. Адёр выступают за переименование чувашей в сувары [Алмантай, 2010; Алмантай, Адёр, 2010; Алмантай, 2011]. (За это ратует и пишущий эти строки [Филиппов, 2018, с. 319–320; Он же, 2020, с. 251].) В Казани издаётся общественно-политиче­ская газета «Сувар» на чувашском языке; создан научно-информа­ционный сайт сувары.рф (электронный ресурс).

Суварская (савирская) гипотеза возникла в 40-х гг. прошлого века, со временем получила достаточно широкое распространение, хорошо известна среди чувашского населения и в науке. Странно, почему она оказалась не удостоенной чести быть названной в «Концепции учебно-методического комплекса по истории Чувашии» (2015 г.). Не потому ли, что суварская (савирская) гипотеза в наши дни активно позиционирует себя как оппонент булгарской/болгарской концепции. Создаётся впечатление, что это (как и в случае с хуннской, гуннской концепцией) — преднамеренное неупоминание, замалчивание, а это уже, извините, не из области научной полемики (гл. 8).

* * *

Происхождение чувашей хуннская, гуннская концепция связывает с восточноазиатскими хуннами. Известно, что они ещё в 209 г. до н. э. в Центральной Азии создали первую кочевую державу — обширную и могущественную (рис. 2–6). В середине I в. до н. э. в ней разразилась ожесточённая междоусобная война, которая кончилась тем, что в 25 г. до н. э. хунны разделились на южных и северных. Южные подчинились Китаю (часть их поселилась даже на его территории) [Гумилёв, 1994], северные отстаивали свою независимость в борьбе с сяньбийцами, динлинами, южными хуннами, китайцами. Во второй половине II в. н. э. их завоевали сяньбийцы. (Своё название они, согласно Фань Е (398–445; Китай), получили от имени горы Сяньби [цит. по: Леонтьев,

Егоров Н. И., 2012, с. 268], что на территории Восточной Монголии.) Тогда одни северные хунны покинули родные северо-западные монгольские степи. Часть их, продвигаясь по рекам, которые ныне называются Бия и Катунь, ушла в верховье Оби, часть — в Среднюю Азию, часть — в Южное Приуралье. (Заметим, в эти географические точки хунны уходили и до второй половины II в. н. э.) Остальные северные хунны подчинились сяньбийцам.

Оказавшихся под властью сяньбийцев северных хуннов было не просто много, а очень много. Достаточно сказать, что ещё в конце I в. н. э. северные хунны в количестве «свыше 100 тыс. юрт» (примерно 700 тыс. человек! [Филиппов, 2014, с. 69–70,

73–74]) подчинились сяньбийцам и приняли их имя [цит. по:

Материалы по истории сюнну… 1973, вып. 2, с. 153, примеч. 26; см. также: Бичурин, 1950, т. 1, с. 150–151]. Часть их потомков, как увидим ниже (гл. 1), приняла участие в этногенезе чувашей.

* * *

Потомки находившихся под властью сяньбийцев северных хуннов в середине IV в. в большом количестве явились в Южное Приуралье. Будь их немного, в новых местах поселения они не могли бы разбить аланов (предков современных осетин), войско которых насчитывало свыше 100 тыс. человек [Бичурин, 1950, т. 2, с. 150, 186]. Уход северных хуннов из северо-западных монгольских степей связан с усилением на востоке табгачей/тавгачей, жужаней [Гумилёв, 1994, с. 38–39; Иностранцев, 1926, с. 101, 119; Бернштам, 1956, с. 80, 102, 111–113, 214]. В середине же IV в. к ним, должно быть, присоединилась и часть южных хуннов (через Среднюю Азию, по Сырдарье). Связано это с массовым убийством их соплеменников, что произошло в 350 г. Как это было? В 330 г. южные хунны основали династию Младшая Чжао [Гумилёв, 1994, с. 76], императором был провозглашён Ши Лэ. После его смерти (333 г.) один из его полководцев Ши Ху предал смерти жену, сыновей и соратников Ши Лэ и объявил себя императором Младшей Чжао. В 349 г. Ши Ху умер, у него было трое сыновей: Ши Цзунь, Ши Бинь и малолетний Ши Ши. Один из его полководцев Чжан Чай после смерти Ши Ху, подослав головорезов, убил Ши Биня, возвёл на престол малолетнего Ши Ши, его мать стала регентшей, а сам Чжан Чай — фактическим правителем империи. Ши Цзунь уцелел, поскольку он своевременно покинул столицу. Тогда Ши Цзунь обратился к командованию армии. Полководцы Яо И-чжун и Жань Минь приняли его сторону, явились в столицу, казнили Чжан Чая, Ши Ши, его мать и возвели на престол Ши Цзуня, который в знак благодарности назначил Жань Миня главнокомандующим. Жань Минь был приёмыш-китаец, воспитанный, усыновлённый и возведённый в ранг принца крови Ши Ху. Он всей душой и всю жизнь ненавидел хуннов, стремился к власти, желая отомстить хуннам, покорившим его народ — китайский. Став главнокомандующим, Жань Минь предложил императору назначить его наследником престола в обход собственного сына. Получив отказ, он убил императора и наследника, поставил другого принца императором, которого через 103 дня посадил в темницу, а себя назначил маршалом. Захватив всю власть в Младшей Чжао, Жань Минь в 350 г. приказал перебить всех хуннов — только в столице было убито свыше 200 тыс. хуннов, а общее число истреблённых в стране неизвестно [Там же. С. 74–98]. Говоря словами Л. Н. Гумилёва, «это был открытый геноцид…» [Там же. С. 98]. В 352 г. в жестоком бою с сяньбийцами Жань Минь был взят в плен, после обезглавлен [Там же. С. 100–102].

* * *

За время жизни по соседству, смешанно с сяньбийцами (в течение двух с половиной веков — с конца I в.) северные хунны в известной степени осяньбились (уподобились сяньбийцам по языку, обычаям и т. п.), омонголились (уподобились монголам по языку, обычаям и т. п.). (Некоторые исследователи сяньби считают предками монголов; с точки зрения китайцев, они родственны хуннам; по нашему мнению, сяньбийцы — потомки дунху.) В Южном Приуралье осяньбившиеся, омонголившиеся северные хунны, разумеется, вошли в контакт с соплеменниками, обитающими там со второй половины II в. н. э. Вместе с ними и их союзниками (в основном угорскими племенами — предками венгров) они покорили местные этносы, разбили аланов, тем самым ещё более укрепили свой и без того сильный военный потенциал. В Европе о них мало что было известно, а в воздухе витал вопрос: «Где вы, грядущие гунны, Что тучей нависли над миром!» (В. Брюсов. Стихотворение «Грядущие гунны»). Окрылённые успехом, осяньбившиеся, омонголившиеся северные хунны не заставили себя долго ждать и в 70-х гг. IV в., увлекая с собой покорённые племена и часть подвластных им аланов, ворвались в степные просторы Северного Кавказа, подчинили своей власти местные народности, а также этносы, обитавшие между нижним течением Дона и средним течением Днепра. В Европе они и сопровождающие их в качестве военного подкрепления племена стали известны под названием гунны.

* * *

Когда в декабре 406 г. убежавшие от осяньбившихся, омонголившихся северных хуннов аланы вместе с вандалами перешли Рейн и осели в Галлии, гунны ушли на Средний Дунай (рис. 7–10).

Часть их осталась в местах прежнего обитания, чтобы держать покорённые племена в страхе и повиновении. Вскоре гунны бросают вызов римлянам: «Попробуйте, сразитесь с нами! Да, скифы — мы! Да, азиаты — мы…» (А. Блок. Поэма «Скифы»). В Европе они создали сильнейшую державу со столицей (главной ставкой) в Паннонии (на территории современной Венгрии). При короле Аттиле (? –453) она занимала пространство от Волги до Рейна. (По-видимому, его внешний вид скрывается под словесным портретом, данным ему готским историком VI в. Иорданом: «По внешнему виду (Аттила. — Л. Ф.) низкорослый, с широкой грудью, с крупной головой и маленькими глазами, с редкой бородой, тронутый сединою, с приплюснутым носом» [Иордан, 1960, с. 102]. Этот словесный портрет Аттилы совпадает с китайским изображением хунна XIV в. (рис. 10). Иордан, по его признанию, был знаком с трудом Приска Панийского, посвящённом Аттиле, в котором он, естественно предположить, описал и внешность Аттилы. Не исключена возможность, что Иордан воспользовался описанием внешности Аттилы, имеющимся в труде Приска Панийского, а он, как известно, не раз видел Аттилу.) После неожиданной смерти Аттилы (453 г.) Гуннская держава распалась. Тогда одни гунны остались на Дунае, другие ушли в степи Восточного Приазовья, третьи — в «отдалённые места Малой Скифии» [Иордан, 1960, с. 120], четвёртые — кто куда. В конце 60-х гг. V в. часть оставшихся на Дунае гуннов вернулась на Средний Днепр [Там же], где кочевали их соплеменники, в декабре 406 г. не ушедшие на Средний Дунай (см. выше), и осела по реке Рось. (Рось — правый приток Днепра; в её бассейне было много травы и воды для скота; по одним данным, в ней насчитывается 1136 малых рек.) Узкую полосу Днепровского правобережья от неё до современного Киева занимали летописные поляне [Рыбаков, 1947, с. 95–96]. Их исследователи традиционно относят к восточнославянским племенам. Оставим днепровских гуннов на время в стороне и вернёмся к северокавказским гуннам.

* * *

Осяньбившиеся, омонголившиеся северные хунны и сопровождающие их племена обосновались в степях Восточного,

Среднего и Западного Предкавказья. В наши дни на этой территории расположены полностью Краснодарский край, Ставропольский край, Республика Адыгея (Адыгея), Карачаево-Черкесская Республика, Кабардино-Балкарская Республика, Республика

Северная Осетия — Алания, Чеченская Республика, Республика

Ингушетия, Республика Дагестан, юго-западная часть Ростовской области Российской Федерации. На Северном Кавказе новых поселенцев, известных под именем гунны, называли и сабир (ами) /са­вир (ами) /сувар (ами).

Сабиры/савиры/сувары, осевшие на приморской части современной Республики Дагестан, занимали «территорию от Самура до Сулака и выше на север» [Тревер, 1959, с. 192]. Когда начались арабо-хазарские войны (713–714 гг.), они, будучи вассалами хазар, защищали Хазарский каганат со стороны Дербента, первыми принимая удары неукротимой арабской конницы. Арабы всякий раз жгли поселения, грабили, безжалостно убивали людей, уводили в плен, угоняли стада скота и табуны лошадей. Спасаясь от них, часть подчинённых хазарам северокавказских сабир/са­вир/сувар в 20–30-х гг. VIII в. покинула свою страну. Куда ушли дагестанские и другие северокавказские сабиры/савиры/сувары в поисках земли для поселения? Где-то в среднем течении Сулака от каспийского пути (вдоль западного берега Каспийского моря до стран Передней (Малой) Азии) ответвлялась древняя дорога на запад. Она проходила между Кабардино-Сунженским хребтом и отрогами Андийских гор в сторону Эльхотовских ворот (невдалеке от нынешней станицы Змейской; Республика Северная Осетия — Алания) и дальше в Прикубанье [Фёдоров Я. А., Фёдоров Г. С., 1978, с. 18, 109, 231]. Очевидно, по этой дороге дагестанские и другие северокавказские сабиры/савиры/сувары ушли в Прикубанье, оттуда — в междуречье Волги и Дона, затем — в верховья Севéрского Донца, Оскола и Дона, где и осели [Филиппов, 2014, с. 153–154; Он же, 2018, с. 176–178]. Другого пути у них не было: на юге господствовали арабы, на севере — хазары, на востоке простиралось Каспийское море.

С того времени, как северокавказские сабиры/савиры/сувары осели в верховье Донца, река стала называться их именем — предположительно в форме Сувар/Сăвар. В устной речи местного (преимущественно славянского) населения её имя изменилось в север. С ним связан и гидроним Севéрский Донец, который может и должен быть истолкован как «река сувар/сǎвар», «суварская/сǎварская река». Осваивая новые земли, северокавказские сабиры/савиры/сувары создали на них своё территориально-политическое объединение; со временем оно стало известно далеко на западе. Его, очевидно, имеет в виду Равеннский аноним (IX в.), локализуя на Дону страну суар — patria suaricum

[Ravennatis… 1870]. В том, что suaricum в patria suaricum по своему происхождению восходит к одному из фонетических вариантов самоназвания хуннов, собственно гуннов, едва ли приходится сомневаться.

* * *

Известно, что во второй половине VIII в. хазары изменили направление своей экспансии и обратили взоры на северо-запад, где и стали «наводить порядок». В верховьях Севéрского Донца, Оскола и Дона они настигли убежавших от арабов северокавказских сабир/савир/сувар, дошли до гуннов Поросья. Тогда часть тех и других подчинилась хазарам; часть поросских гуннов ушла в междуречье Сейма и Десны [Филиппов, 2014, с. 192–199; Он же, 2018, с. 151–162], а часть северокавказских гуннов-сабир/са­вир/сувар — в верховья Псла, Сулы и Сейма (левые притоки

Днепра) [Филиппов, 2014, с. 205–206], часть — на земли современной Курской области [Филиппов, 2014, с. 206–2013; Он же, 2018, с. 178–181], часть — на Среднюю Волгу, где осела на левом берегу, по соседству с булгарами/болгарами [Филиппов, 2014, с. 213–217; Он же, 2018, с. 181–184]. Кстати, в начале 60-х гг. ХХ в. М. И. Артамонов терялся в догадках, каким образом в состав населения Волжской Булгарии/Болгарии «попали савиры — сувары-чуваши, в предшествовавшей своей истории тесно связанные с хазарами и в какой-то своей части оставшиеся в Дагестане и слившиеся с хазарами» [Артамонов, 1962, с. 174].

* * *

На пути на Среднюю Волгу дагестанские, северокавказские сабиры/савиры/сувары встретились с буртасами. Кто они и какие земли занимали во второй половине VIII в.? Арабский автор

ал-Истахрий (писал около 930 г.) сообщает: «Буртасы — племя соседнее с хазарами; между ними и хазарами не живёт никакого другого народа; это народ, рассеянный по долине реки Итиль (Волги. — Л. Ф.)» [цит. по: Караулов, 1901, вып. XXIX, с. 49]. Багдадец ибн-Хаукаль, побывавший в стране волжских булгар/болгар в середине или во второй половине X в., передаёт: «Буртасы — племя соседнее с хазарами, и в промежутке между ними и хазарами нет никакого иного народа» [цит. по: Караулов, 1908, вып. ХХХVIII, с. 115]. Марокканский географ XII в. ал-Идриси в своём труде «Развлечение пламенно жаждущего» пишет: «Буртасы следуют за хазарами, и нет между ними и хазарами другого народа» [цит. по: Ковалевский, 1954, с. 25]. Хазары в X в. кочевали в западноприкаспийских степях между реками Сулак в Северном Дагестане и Нижней Волгой. На той же территории они, должно быть, обитали и в VIII в. Если это так, то буртасы во второй половине VIII в. занимали территорию Средней Волги — на север от хазар. На каком языке они говорили? А. И. Попов пишет: «…существует много несомненных подтверждений тюркской языковой принадлежности буртасов, начиная со свидетельств арабских путешественников X в., которые при этом подчёркивают отличие языка буртасов от языков болгар и хазар» [Попов А. И., 1973, с. 117]. «Таким образом, — заключает он, — есть основания думать, что буртасы принадлежали к тем тюркам, в языке которых не было характерных черт, свойственных болгаро-хазаро-чувашскому кругу языков с его ротацизмом и ламбдацизмом» [Там же. С. 117–118]. Выходит, буртасский язык относился к «з» -группе тюркских языков, фонетической особенностью которой, как известно, является зетацизм/зетатизм, под которым понимается исторический переход дрожащего сонанта [р] в звонкий свистящий [з]. Значит, буртасы волжских сувар называли не иначе, как суаз/суваз. Так же называли их и тюрки-огузы (гузы), которые отдельными группами проникали в Среднее Поволжье. (Тогда они занимали «приблизительно область Западного Казахстана» [Ковалевский, 1956, с. 24].) Численность носителей тюркских языков «з» -группы на Средней Волге увеличивалась и за счёт оседания в её городах тюркоязычных ремесленников из Средней Азии. Нет сомнения в том, что и они волжских сувар называли суаз/суваз. Соответственно представители «з» -группы тюркских языков, в отличие от волжских сувар, булгар/болгар, названия средневолжских рек Джаушыр, Кундурча произносили как Джаушыз, Кундузча. Этим, очевидно, объясняется то, что названия указанных рек в сочинении ибн-Фадлана имеют двойное написание: Джаушыр ~ Джаушыз, Кундурча ~ Кундузча [Ковалевский, 1954, с. 14, 20, 30, 32–33; 1956, с. 131, 139]. Заметим, и в Передней (Малой) Азии, где жили другие носители «з» -группы тюркских языков, гуннов-сабир/савир, осевших ещё в конце IV в. н. э. в верховьях Тигра, Евфрата, Кызыл-Ирмака (современная Турция), — соплеменников волжских сувар — называли суаз [Девицкий, 1908, с. 150]. Это фонетическое явление наблюдается и в написании и произношении этнонима булгар/болгар. Так, арабский автор первой половины X в. ал-Масуди передаёт имя волжских и приазовских булгар/болгар как брγз, т. е. баргаз или бургаз [цит. по: Ковалевский, 1954, с. 34]. Известно, что он сам севернее Кавказа не бывал, а собирал сведения о народах Восточной Европы, находясь на южном берегу Каспийского моря [Там же]. Стало быть, сведения о волжских и приазовских булгарах/болгарах ал-Масуди мог получить как от самих волжских и приазовских булгар/болгар, так и от их соседей, возможно, тюрок-огузов.

* * *

От буртасов этноним суаз/суваз ещё до прихода его носителей на левый берег среднего течения Волги стал известен черемисам, обитавшим в бассейне Большого Черемшана — левого притока Волги. (Черемисы (черемись, черемиси) — древнерусское имя марийцев.) Те из них, которые раньше других услышали имя

суаз/суваз, конечный звонкий согласный звук [з] в нём восприняли как глухой согласный звук [c] и соответственно суаз/суваз произносили как суас/сувас. Это «неправильно» услышанное этническое имя постепенно распространилось и утвердилось среди всего черемисского населения. Так на Средней Волге возник новый фонетический вариант этнонима сувар — суас/сувас.

Слово-этноним суас Г. В. Юсупов переводит как «зареченцы», полагая, что «древние марийцы, живя на правом берегу Камы, или, быть может, древнейшие тюрки края, поселившиеся задолго до булгар на правом берегу Камы… назвали булгар термином „суас“, т. е. зареченцами по их расположению на другой стороне Камы» [Юсупов, 1971, с. 220–221]. Что это не так, подтверждает тот факт, что фонетический вариант сувас в форме сивас функционировал и в Малой (Передней) Азии — так назывался древний город Сивас, расположенный на правом берегу верхнего течения Кызыл-Ирмака (между Анкарой и Эрзурумом — см. выше). Он дважды упоминается в сочинении арабского писателя ибн-ал-Асира, писавшего в XIII в. [цит. по: Материалы по истории Азербайджана… 1940, с. 17, 169]. Его называли и Сиваш, и Суваз. В работе В. Девицкого «Из поездок по Карсской области» читаем: «Наши туркмены явились в Карсскую область лет 70–80 тому назад (в 1820–1830 гг. — Л. Ф.). Переселились они из-под Сиваша, или, как они говорят, Суваза, города в Малой Азии» [Девицкий, 1908, с. 160]. Топоним Суваз — это сувар в произношении малоазиатских тюрок. Сиваш — фонетический вариант топонима

Сивас.

* * *

Убегающие от хазар, дагестанские, северокавказские сабиры/савиры/сувары в конце VIII — начале IX в. дошли до реки Большой Черемшан и осели по соседству с волжскими булгарами/болгарами.

* * *

Процесс переселения потомков собственно гуннов на Среднюю Волгу продолжался и в Х в. Чтобы правильно понять ход дальнейших рассуждений, надо постоянно помнить, что собственно гунны, где бы ни обитали, жили за счёт военной добычи и грабежа. Об этом красноречиво свидетельствует, например, разговор прикаспийских (дагестанских) гуннов с епископом Григорисом, который прибыл в стан царя маскутов Санесана

(Санатрука) и стал проповедовать у него Христово Евангелие. Сначала они приняли христианство, а когда узнали, что «богу ненавистны грабежи, хищничество, убийство, жадность, присвоение чужого, чужеядство, страсть к чужому имуществу» [История Армении… 1953, с. 14], обозлились на Григориса и спросили его: «Если мы не будем похищать, если не будем грабить, если не будем отнимать чужого имущества, то как же можем мы прокормиться с таким множеством войска?» [Там же]. Григорис всячески старался благорасположить их, но успеха не имел: они не хотели его слушать и говорили друг другу: «Он явился, чтобы такими речами лишить нас мужества, запретить нам добычу, которой мы живём, если мы послушаемся его и обратимся в христианскую веру, то чем нам жить, если по исконному нашему обычаю не садиться на коней?» [Там же]. И предложили царю убить Григориса. Санесан согласился. «Тогда, — сообщает Ф. Бузанд, — они поймали дикого коня; привязали юного Григориса к хвосту его и пустили по полю вдоль берега великого северного моря (Каспийского. — Л. Ф.), за пределами своего лагеря… и таким образом они погубили добродетельного проповедника христова, юного Григориса» [Там же]. Святой Григорис нашёл мученическую смерть на Ватнийском поле. Г. Саргис Джалалиян уверяет, что оно находится к северу от Дербента [Путешествие… 1858]. Там, где обитали прикаспийские гунны. Значит, Григориса предали смерти в их стране. Грабить, похищать, отнимать чужое имущество — способ существования собственно гуннов. Они не только сами вели бесконечные войны, но и в качестве наёмников принимали участие в военных предприятиях других племён и народов. Так, во второй половине Х в. курские гунны могли быть участниками масштабных военных походов древнерусских князей, например Святослава Игоревича (965 г.) и его сына Владимира (конец Х в.) на волжских булгар/болгар и хазар. На обратном пути их небольшие отряды по той или иной причине могли остаться на правом берегу Средней Волги — предположительно в междуречье Свияги и Суры (в нижнем их течении), где было много травы для скота и, конечно, воды. Не исключено, что впоследствии к ним отдельными группками присоединялись и другие их соплеменники, тем более дорога им была известна: через Курский край шли торговые сношения с волжскими булгарами/болгарами: «…из Днепра в Волгу по р. р. Десне, Семи, Тускари, Снове, через Самодуровское озеро, волоком и далее по р. Очке и к истокам Оки…» [Ященко, 1958, с. 33].

* * *

Во второй половине Х в. в междуречье Суры и Свияги (в нижнем их течении) могла поселиться и часть поросских гуннов, во второй половине VIII в. ушедших в междуречье Сейма и Десны (см. выше). Без особых сомнений можно допустить, что и они в качестве наёмников принимали участие в упомянутых выше военных походах Святослава Игоревича и его сына Владимира на волжских булгар/болгар и хазар. На обратном пути их небольшие отряды по той или иной причине тоже могли остаться в междуречье Свияги и Суры (в нижнем их течении).

* * *

Во второй половине Х в. в междуречье Суры и Свияги (в нижнем их течении) могли оказаться и потомки гуннов, известных под именами шельбир (ы) и ольбер (ы). Кто они такие? Шельбиры и ольберы упоминаются только в «Слове о полку Игореве» и только один раз — в речи великого князя Киевского Святослава Всеволодовича (ок. 1125–1194). Этимологический анализ их названий [Филиппов, 2014, с. 289–293; Он же, 2018, с. 300–306; Он же, 2020, с. 190–197] позволяет считать, что шельбиры и ольберы — потомки осяньбившихся, омонголившихся северных хуннов, в 70-х гг. IV в. осевших на Северном Кавказе. В первой четверти VIII в. они, как и другие северокавказские гунны-сабиры/са­виры/сувары (см. выше), спасаясь от арабов, ушли в верховья Севéрского Донца, Оскола и Дона, затем — в верховья Псла, Сулы и Сейма (см. выше). В новых местах поселения шельбиры и ольберы оказались в близком соседстве с восточнославянскими племенами. Судя по содержанию отрывка из «Слова о полку Игореве», в котором они упоминаются, шельбиры и ольберы были союзниками древнерусских князей. С большой долей вероятности можно допустить, что они принимали участие в их военных предприятиях, включая походы Святослава Игоревича (965 г.) и его сына Владимира (конец Х в.) на волжских булгар/болгар и хазар. На обратном пути какая-то их часть по той или иной причине также могла остаться в междуречье Свияги и Суры (в нижнем их течении). Географические названия, рассмотренные в связи с этимологией этнонимов шельбир и ольбер [Филиппов, 2014, с. 289–293; Он же, 2018, с. 300–306; Он же, 2020, с. 190–197], подтверждают высказанное предположение.

Названные гуннские племена, во второй половине Х в. осевшие в междуречье Свияги и Суры (в нижнем их течении), говорили на разновидностях хуннского, гуннского языка. Этническая близость и связанные с ней природные качества, образ жизни, общая историческая судьба, общая религия (язычество), языковая общность (возможность взаимопонимания) объединяли их, способствовали установлению различного рода контактов, а затем и этническому смешению.

* * *

При отсутствии письменных сведений об этносе особое значение имеют оставленные им памятники материальной культуры. Оставили ли их волжские булгары/болгары на правом берегу Волги? Наука на поставленный вопрос обычно отвечает так: домонгольские памятники волжских булгар/болгар известны только в Левобережье и по самому правому берегу Волги. Некоторые исследователи считают, что они имеются и на территории современной Чувашской Республики. К ним предположительно относят: Больше-Тарханские могильники, городища Криушское, Тигашевское, Б. Тояба (Козловский район), селища близ селений Нимичкасы, Янмурзино, Кирегаси (Красноармейский район), Таутово (Аликовский район), у деревень Б. Янгильдино и Самуково (Чебоксарский район), Черкасы (Вурнарский район) [Каховский, Смирнов, 1968, с. 47–48], Тавлинское городище на берегу ручья, впадающего в реку Аря, и городище Япанчино [Там же. С. 51] и другие [Там же. С. 52]. Возникновение названных поселений археологи В. Ф. Каховский и А. П. Смирнов относят к домонгольскому времени, сопровождая своё заключение словами: «…распространение болгарских памятников в правобережье (Волги. — Л. Ф.) уже с X в. …установлено и исследованиями Н. Ф. Калинина» [Там же. С. 48; см. также: Каховский, 1978, с. 9, 13–17; и др.]. Придерживаясь мнения, что территория Чувашской Республики «ни в домонгольское, ни в золотоордынское время не была занята булгарским населением (точнее, собственно булгарами/болгарами. — Л. Ф.)» [Фахрутдинов, 1971, с. 201; Он же, 1975, с. 86], полагаем, что их следует связывать не с волжскими булгарами/болгарами, а курскими, поросскими гуннами, шельбирами, ольберами и суварами, со второй половины Х в. обитавшими на правобережье Средней Волги. Сходство названных памятников с археологическим материалом волжских булгар/болгар объясняется взаимодействием булгарской/болгарской и собст­венно гуннской культур. Оно было, и нет смысла отрицать это. Значит, предположение, что волжские сувары на правом берегу Средней Волги обитали задолго до монголо-татарского нашествия, подтверждается и археологическим материалом.

* * *

Когда в 30-х гг. XIII в. сувар, осевших в междуречье Волги и Свияги (в нижнем её течении), разбили монголо-татары, часть их ушла в междуречье Свияги и Суры (в нижнем их течении) (гл. 6 §6.3: 6.3.1 и 6.3.2) — туда, где со второй половины Х в. обитали родственные им потомки курских, поросских гуннов, шельбиров, ольберов (см. выше). Когда монголо-татары разбили и сеймодеснинских север/северян (1239 г.), часть их ушла на северо-запад — в брянские леса и дальше на север (на территорию современной Республики Беларусь — гл. 4), часть — на северо-восток и дошла до реки, которая ныне называется Вятка (гл. 4).

* * *

В основе настоящего исследования лежат два определяющих положения: 1) язык — важнейший источник при изучении дописьменной истории народа и 2) «самыми вескими доказательствами происхождения того или иного народа являются те, которые основаны на его языке» [Миллер, 1937, с. 183]. Они предполагают изложение внутренне связанных между собой исторических событий в неразрывной связи с лингвистическими данными. Оба вида информации в равной мере существенны: они взаимодополняют друг друга. Нельзя сбрасывать со счётов и визуальную информацию, представленную в иллюстрациях.

* * *

Введение, как видим, представляет собой предельно краткое описание исторического пути, пройденного ушедшими на запад осяньбившимися, омонголившимися северными хуннами, их потомками (собственно гуннами) и охуннизированными, огуннизированными енисейскими племенами: аринами/арами, ассанами/эскелами, кетами, пумпоколами, хусанами. Цель его — вооружить читателя тем минимумом знаний, который необходим для адекватного понимания анализируемого в основной части данного исследования историко-географического, археологического и лингвистического материала.

Читателю может показаться, что некоторые главы данного исследования представляют собой отдельные очерки. Это так, если исходить из их названий, и не так, если исходить из их содержания, стержнем которого является мысль о генетической связи чувашского этноса и его языка с хуннским этносом и его языком. Это значит, что все главы книги подчинены единой цели и по праву носят одно название.

Глава 1

УЧАСТИЕ ОХУННИЗИРОВАННЫХ,

ОГУННИЗИРОВАННЫХ ЕНИСЕЙСКИХ ПЛЕМЁН

В ЭТНОГЕНЕЗЕ ЧУВАШЕЙ

— Кто такие енисейские племена

Енисейские племена, или енисейцы — это арины/ары, ассаны/эскелы, кеты, котты, пумпоколы, юги. Они — выходцы из южных районов Обь-Енисейского бассейна [Вайнштейн, 1951, с. 3–7] (рис. 11). В начале нашей эры енисейцы, по данным топонимики, обитали в горно-таёжных районах Южной Сибири; предположительно в первой половине первого тысячелетия они переместились в район Среднего Иртыша — Васюгана [Алексеенко, 1980, 118–140; Дульзон, 1962а, с. 50–84; и др.]. Напомним, ещё во

II–I вв. до н. э. часть енисейских племён завоевали хунны (Введение). Те из них, которые подчинились хуннам, постепенно охуннизировались, т. е. уподобились хуннам, и, видно, стали их верными союзниками, быть может, составляли ударную силу хуннских войск и как таковые пользовались бόльшей самостоятельностью и свободой, чем другие нехуннские, но подчинённые хуннам, племена и, возможно, делили с хуннами державную власть.

С IV в. н. э. прямые потомки хуннов стали выступать под именем гунны, данным им со стороны. Связано это с тем, что они, перемещаясь по территории Азии, Северного Кавказа и Европы, то и дело завоёвывали одни племена за другими, многих из них ассимилировали. В результате регулярных этнических смешений прямые потомки хуннов изменились внешне, стали как бы новым этносом, который в Европе получил название гунны (рис. 7). Иначе говоря, они уподобились гуннам, огуннизировались. (Обстоятельный анализ существующих в науке мнений о происхождении хуннов, гуннов и о взаимоотношениях между ними по состоянию на середину 20-х гг. XX в. дан К. А. Иностранцевым [Иностранцев,

Рис. 11. Расселение енисейских племён

(фото из открытых интернет-источников)

1926], а по состоянию на сегодняшний день — Е. М. Григорьевым [Григорьев, 2012, с. 3–58], объёмная статья которого завершается обширным списком литературы.) Наиболее принятой считается гипотеза, согласно которой собственно гунны — прямые потомки хуннов. Огуннизировались и верные их союзники — охуннизированные енисейские племена: арины/ары, ассаны/эскелы, кеты, пумпоколы, хусаны. Они вместе с частью северных хуннов, их потомками прошли исторический путь от Южной Сибири до Северного Кавказа, Европы и разделили с ними свою судьбу.

1.2. Из этнической истории енисейских племён

Память о енисейских племенах живёт в географических названиях, образованных от их имён. Они рассмотрены в наших ранее опубликованных книгах [Филиппов, 2014, с. 32–39; Он же, 2018, с. 47–57, 197–207; Он же, 2020, с. 206–217]. К сожалению, эти работы, за малым исключением, недоступны для читательской аудитории, ибо изданы небольшим тиражом (что связано с финансовыми возможностями автора-пенсионера), существуют только на бумажном носителе и в этом смысле относятся к числу редких книг. Попытка найти их — затяжное занятие, и едва ли она окажется успешной. И нам ничего не остётся делать, кроме как заимствовать из их текстов отдельные (иногда большие) отрывки, в которых рассматривается топонимический материал, образованный от имён енисейских племён. Знать его не только желательно, но и необходимо, ибо географические названия являются сильным определяющим фактором этногенеза и этнической истории любого народа и в них отражается его географическое прошлое. Использованные в том или ином контексте данной монографии, они поясняют, дополняют, иногда аргументируют, в отдельных случаях обосновывают то или иное выдвинутое положение.

1.2.1. Арины и гидро-, топонимы,

образованные от их имени

Арины/ары с незапамятных времён жили по Енисею и занимали его юго-западную часть от устья речки Качи, где стоит город Красноярск, до порога, который отделял тогда Красноярский уезд от Енисейского [Дульзон, 1962а, с. 71] (рис. 12). Предки их когда-то жили в бассейне Средней Оби — по Кети (начиная с устья), Чижапке и Чае [Там же. С. 72]. Именно на этой территории сохранились типично аринские географические названия, имеющие в своём составе аринское сет «река», сат «реки», например: Алсет, Ингузет, Уксат, Сульзат [Там же].

На Средней Волге память об аринах/арах сохранилась в гидронимах, образованных от их имени. Заметим, в далёкие от нас эпохи этнос имел привычку называть реку, по берегам которой жил, своим собственным именем. Быть может, так её называл другой, обитавший по соседству народ, вкладывая в название значение, что это река живущего на ней этноса. Так или иначе, название реки нередко совпадало с именем обосновавшегося на ней племени, народа. Стало быть, в некоторых гидронимах законсервированы ныне забытые имена народов. Часть названий рек дошла до нас из глубокой древности и, как правило, не в первозданном виде. Дело в том, что в бассейнах рек в разные исторические эпохи жили разные по происхождению и языку этносы.

Рис. 12. Арины (енисейские остяки)

(фото из открытых интернет-источников)

Гидронимы передавались от одних из них к другим. В устах разноязычных племён и народов они, безусловно, подвергались тем или иным фонетическим (иногда и морфологическим, словообразовательным) изменениям. Названия рек старше одноимённых названий населённых пунктов. Они как объекты природной среды меняются реже, чем вторые; и в них «больше следов древности» [Нестеров В. А., 1980, с. 6].

* * *

На территории современной Чувашской Республики к гидронимам, образованным от этнонима арин (ы) /ар (ы), относятся: Ар (я) (левый приток Свияги, протекает по территории Урмарского района, впадает в Свиягу на территории Республики Татарстан; фонетический вариант Ара); Ар (баш) (приток Урюма, в бассейне Кубни, Кубня — левый приток Свияги, протекает в Канашском районе); Ар (башка) (протекает по территории Ядринского и Красночетайского районов; фонетические варианты Арабашка, Орпаш, Урыпаш) [Дубанов, 2010, с. 32–33, 35].

* * *

В какой-то период своей истории часть аринов ушла на левый берег среднего течения Волги, оттуда одни из них направились на север и осели на территории современной Республики Марий Эл, другие — на северо-восток и осели по реке Казанке (левый приток Волги, протекает по территории Республики Татарстан). Те, которые ушли на север, оставили о себе память в названиях рек, протекающих по марийской земле, например: Ар (ья) (марийское название Ордя) — левый приток Большой Кокшаги (Большая Кокшага — левый приток Волги); Ар (байка) — левый приток Илети (Илеть — левый приток Волги); Ар (биш) (марийское название

Арбакш) — левый приток Рутки (Рутка — левый приток Волги); Ар (да) (марийское название Арде) — левый приток Волги; Ор (ья) — правый приток Сабаки (Сабака — левый приток Буя, Буй — правый приток Вятки, Вятка — правый приток Камы, Кама — левый приток Волги.) Впоследствии арины, осевшие на территории современной Республики Марий Эл, растворились среди марийцев и приняли участие в их этногенезе.

К сожалению, мы не располагаем гидронимами, образованными от этнонима арин (ы) /ар (ы), территориально относящимися к бассейну Казанки. В том, что они были, едва ли приходится сомневаться. Косвенно это подтверждается этимологией названия деревни Ащерма. В XVII в. она находилась на Арской дороге, считалась татарской, но жили в ней чуваши [цит. по: Алмантай, 2011, с. 5]. Имя своё деревня получила от названия реки, которое представляет собой чувашское словосочетание Ар ширма (шерма, çырма) «река аров/аринов, арская река». В Ащерма отсутствует буква, обозначающая звук [р]. Согласно В. А. Нестерову, такого рода фонетическое явление нередко встречается в чувашских географических названиях, например: Пюрсирма ~ Пюсирма, Тюрляр ~ Тюляр [Нестеров В. А., 1980, с. 20]. С одной стороны, это облегчает их произношение (экономия мускульной силы), с другой — придаёт им благозвучность [Там же]. Ащерма — это чувашское Аширма/ шерма (> Ар ширма/шерма/çырма) в русском произношении.

* * *

Как и многие другие этносы, арины именем реки, на которой жили, назвали главное своё поселение. Современный небольшой город Арск (Республика Татарстан) расположен на реке Казанке, в 65 км от Казани (рис. 13). (О ранней истории Арска см. [Ситдиков, Хузин, Шакиров, 2010]; см. также: Ахметзянов, 1996.) Татарское название его — Арча, в котором -ча — словообразующий формант, или топоформант; он представлен и в гидрониме Кондурча. (Кондурча — правый приток Сока, Сок — левый приток Волги, протекает по территории Самарской области.) С аринами связан и топоним Арское поле (тат. Арча кыры), по которому пролегал важный военно-торговый Арский тракт, связывавший Арск с Казанью.

Рис. 13. Арское городище. Вид с левого берега Казанки. 2010 г.

Фото З. Г. Шакирова

«Арская земля впервые упоминаетcя в конце XIV в.: «В лето 6887 (1379 г.) вятчане ходиша ратию в Арскую землю…«» [цит. по: Агеева, 2000, с. 334]. Её основное население, по мнению Д. М. Исхакова, называлось чюваша/чуваша арская [Исхаков, 1988, вып. 5, с. 140–146; Татары, 2001, с. 105]. Скорее всего, потому, что оно говорило на языке чувашского типа (гл. 1 §1.3). Чувашей как таковых тогда ещё не было.

* * *

И. Р. Газимзянов среди поволжско-приуральских татар выделяет четыре основных антропологических типа, один из них — монголоидный (южносибирский) [Газимзянов, 2001, с. 36]. Он отмечает, что монголоидный компонент южносибирского типа наиболее ярко выражен у татар Арского района Республики

Татарстан [Там же. С. 37]. Объясняется это, надо полагать, тем, что их далёкие предки были выходцами из Южной Сибири, известными под именем арины/ары. Поскольку арины являются близкими родственниками кетов (речь о них ниже), они, как и кеты, могут быть охарактеризованы как монголоиды с несколько ослабленным комплексом степени выраженности монголоидных признаков и рядом специфических особенностей (гл. 1 §1.2.3).

* * *

Часть аринов Арской земли (вероятно, после того как Золотая Орда потерпела два жестоких поражения от непобедимого Тамерлана (Тимура): в 1391 и 1395 гг.) ушла далее на северо-восток и осела рядом с вотяками. Так прежде русские называли удмуртов; другое русское их название — ары, аряне, арские люди

[Радлов, 1893, стлб. 1354; Агеева, 2000, с. 334]. В чувашском языке этноним ар означает «вотяк» [Ашмарин, 1928, вып. 1, с. 316], в татарском — «удмурт». К сожалению, мы не располагаем

географическими названиями, образованными от этнонима ар (ы) /арин (ы), территориально относящимися к Удмуртской

Республике. Со временем эти арины растворились среди вотяков и приняли участие в формировании удмуртского народа.

* * *

В XVI–XVII вв. часть аринов Арской земли переселилась на территорию Цивильского, Канашского и Вурнарского районов современной Чувашской Республики и основала там ряд деревень [Иванов Л. И., 1992; Он же, 2012]. Память об аринах на территории Чувашской Республики сохранилась не только в гидронимах (см. выше), но и топонимах. Один из них — название деревни Ар (ккасси) (официальное название Аркассы), что в Чебоксарском районе Чувашской Республики [Дубанов, 2010, с. 34]. В переводе оно означает «часть деревни, где живут ары/арины». Согласно Л. П. Павлову, В. П. Станьялу и И. С. Дубанову, ар- в Аркасы по своему происхождению восходит к чувашскому слову арман «мельница» [цит. по: Дубанов, 2010, с. 34]. Но это не так: ср. аналогичные по семантической, морфологической и словообразовательной структуре топонимы Чувашской Республики: Мишеркасси (село в Красночетайском районе; официальное название Мижеркасы), Мошкасси (деревня в Чебоксарском районе; официальное название Мошкасы), Нимěчкасси (деревня в Красноармейском районе; официальное название Нимичкасы) [Дубанов, 2010, с. 226, 234, 248], в которых первая часть представляет собой чувашское название народа (соответственно татар-мишарей, мордвы (мокшей) и немцев), вторая — чувашское слово кас «околоток; часть деревни». Между прочим, одна из деревень Саратовской губернии в середине XIX в. носила название Чувашкас [Центральный государственный архив… ф. 1, оп. 1, ед. хр. 309, л. 4; см. также: Филиппов, 1988, с. 105–106]. Ещё примеры. Ар (жив) — название оврага (Алатырское Присурье) [Нестеров В. А., 1980, с. 111]: ар — этноним, жив (чув. шыв) «вода; река», дословно «река аров, аринов, арская река». Ара (пуç) (официальное название Арабоси) — название деревни Урмарского района Чувашской Республики: ар (а) — этноним, пуç — «исток, начало (реки)», в целом Арапуç означает «исток реки Ара).

* * *

Некоторые арины Арской земли ушли на территорию современной Республики Башкортостан. Память о них сохранил, например, гидроним Ар (елга) — левый приток Усени (чув. Ĕсен), в котором ар — этноним; слово елга в башкирском языке означает «река». Стало быть, название реки Арелга имеет значение «ар река, арская река». Река Арелга протекает через село Илькино (башк. Илькин, чув. Илкел) (относится к Анновскому сельсовету Белебеевского района Республики Башкортостан), в котором, по данным 2002 г., живут чуваши (54%), русские (36%) и представители других национальностей (10%). Гидроним Арелга чуваши произносили как Арăлка. В Белебеевском уезде Казанской губернии (ныне Белебеевский район Республики Башкортостан) была деревня с названием Аре (баш), в котором ар (е) (от ар (а)) — этноним, башкирское, татарское баш — в данном контексте «исток, начало (реки)»; целом означает «исток, начало реки Ар (е)». Топоним Аребаш по своему происхождению восходит к названию чувашской деревни Арапуç «исток реки Ар (а) (см. выше). Заметим, в 1818 г. девять семей из Аребаша переселились в чувашскую деревню Кекен-Васильевка (ныне она относится к Миякинскому району Республики Башкортостан) [Миякинский район — родина Акмуллы, 2006, с. 46].

Есть на территории Республики Башкортостан и топоним, в котором один из компонентов представляет этноним ар/арин (ы). Это — Арский камень (башк. Ар ташы). Так называется скала (утёс), что расположена на правом берегу реки Белой (недалеко от города Белорецка). Своё имя она получила по возникшей поблизости деревни, в которую переселили крестьян из Арской округи Казанской губернии. Надо полагать, аринов по происхождению.

Вернёмся, однако, на Арскую землю.

* * *

Согласно публикации на платформе «Яндекс. Дзен», татары Арского уезда Казанского наместничества, живущие в деревнях, которые располагались возле Сибирского тракта, славились разбойным нравом. В 1840 г. они, не желая сажать картофель, устроили так называемые картофельные бунты. Зачинщики их были выселены и отправлены в Западную Сибирь на вечное поселение. Отдельные группы этих же татар то и дело прибегали к подсобным промыслам в виде воровства. Они тоже были выселены и отправлены в Западную Сибирь на вечное поселение. Там эти татары обосновались также вблизи Сибирского тракта и продолжали заниматься своим «ремеслом». Тогда их отправили в Якутию и поселили в Амгинской слободе. По своему характеру и нраву арские татары напоминают собственно гуннов, которые, как и их предки — хунны, жили не только войной, но и грабежами, о чём не раз говорилось выше (Введение). Предки их, бесспорно, испытывали культурное влияние хуннов, собственно гуннов; в частности татары деревни Культеси Арского уезда Казанского наместничества (надо полагать, отатарившиеся арины), как и хунны, застёгивались на левую сторону (рис. 14). (В послесловии к главе 94 Бань Гу пишет («История Ранней династии Хань»): «Варвары (племена, обитающие на северо-восток от Китая, в том числе предки хуннов. — Л. Ф.) … запахивают полу на левую сторону…» [цит. по: Материалы по истории сюнну… 1973, вып. 2, с. 27].) Предки древних китайцев «запахивали верхнюю одежду только направо, так что левая пола оказывалась наверху» [Крюков,

Софронов, Чебоксаров, 1978, с. 256]. Этой черте китайцы всегда придавали исключительное значение, рассматривая её как показатель этнической принадлежности. Оценивая заслуги Гуань Чжуна в борьбе с кочевниками, древнекитайский мыслитель Конфуций (ок. 551 — 479 до н. э.) заметил: «Если бы не Гуань Чжун, мы все… запахивали бы одежду налево» [цит. по: Крюков, Софронов, Чебоксаров, 1978, с. 256].

Рис. 14. Аринские татары

(фото из открытых интернет-источников)

Суммируя сказанное о гидро-, топонимах, образованных от этнонима арин (ы) /ар (ы), отметим, что в XVII–XVIII вв. (до 1781 г.) в Свияжский уезд входили и десять чувашских волостей, в том числе и Аринская. По данным В. А. Нестерова, на севере Чувашии «в прошлом было известно несколько волостей, названных Аринскими: в районе р. Юнги и р. Сундырки на верхнем Приволжье, возле устья Аниша и р. Белой Волошки» [Нестеров В. А., 1980, с. 105].

1.2.2. Ассаны и топонимы,

образованные от их имени

Ассаны на Средней Волге более известны под названием

эскел (ы). Д. А. Хвольсон эскелов предположительно связывал с северодагестанскими сарагурами [Хвольсон, 1869, с. 95], другие исследователи — с азиатскими изгилями, с которыми воевали древние тюрки, о чём сообщают древнетюркские надписи (VIII в.) [Академик Бартольд, 1968, т. 5, с. 302]. По мнению последних, этноним изгиль тождествен с исгиль — так, согласно им, называлась часть волжских булгар/болгар (имеются в виду эскелы) [цит. по: Академик Бартольд, 1968, т. 5, с. 302, примеч. 105].

Эсегель, изгиль, искиль, скорее всего, — фонетические варианты этнонима эскел. Д. М. Исхаков и И. Л. Измайлов изгилей называют также чигилями, которые «фиксируются вблизи племени аз (ас) … в Западной Туве (Саяно-Алтайская зона)» [Исхаков, Измайлов, 2001, с. 51]. Позже они, по их мнению, оказались в обширном ареале — от реки Или до Сырдарьи [Там же]. А. П. Ковалевский

эскелов связывает с «карпатскими székelуseg секейами» [Ковалевский, 1954, с. 38]. Известно, что этническая группа секеи (SzekeIy) проживает в Венгрии — на границе с Румынией и что она ассоциирует себя с собственно гуннами и связывает своё происхождение с выдающимся королём дунайских гуннов — Аттилой (? –453). (Речь о нём впереди.)

Племя аз/ас, которое упоминают Д. М. Исхаков и И. Л. Измайлов, — это, возможно, родственные с кетами ассаны, предки которых, как и предки других енисейских племён, обитали в Южной и Юго-Западной Сибири. Иноязычные соседи называли их по-своему: изгиль, искиль, эсегель, эскел, в которых первую часть

(из-, ис-, эсе-, эс-) допустимо сопоставить с именем ассанов (в стяжённом виде ас-), вторую (-гиль, -киль, -гель, -кел) — с чувашским словом кил (из *кäл), что значит «дом». Живая форма кäл (в современной чувашской орфографии кел), как передаёт М. Р. Федотов, сохранилась в названиях чувашских деревень, например: Микуш-кел (Иваклинский р-н, Самарская обл.),

Йăваш-кел (Комсомольский р-н, Чувашская Республика), Тус-кел (Яльчикский р-н, Чувашская Республика), Муле-кел, Тÿпре-кел (Шигоновский р-н, Самарская обл.) [Федотов, 1996, т. 1, с. 463], Иссеккел — название татарской деревни Тетюшского уезда Казанской губернии [Ашмарин, 1929, вып. 3, с. 146].

* * *

Этноним эскел структурно и семантически, кажется, связан со старым (дореволюционным) названием хантов — остяк. Полагают, что в далёком прошлом остяки «жили в бассейне Оби и Иртыша от Барабинской степи до Обской губы, от Енисея до Урала, заходя и на западные склоны Урала» [Соколова, 1982, с. 44]. О происхождении и значении слова остяк высказано несколько предположений. Согласно одному из них, оно произошло от самоназвания части хантов, живущих по реке Оби (ханты реку Обь называют Ас): асјах «обский народ». З. П. Соколова также считает, что слово остяк происходит от ас-ях. Задаваясь вопросом «Что значит «ас-ях»?», она пишет: «Это люди (большой) реки. «Ас» — по-хантыйски — это и Обь, и Иртыш, и Енисей…» [Там же]. З. П. Соколова приводит и местные названия этих рек: Аг-Пал-Ас — Иртыш, Хопи-Пал-Янаг-Ас — Енисей, Яныг-Ас — Обь [Там же]. Яныг-Ас означает «большая река» [Воробьёва, 1977, с. 92]. По мнению А. П. Дульзона, ас — древнее угорское слово, потерявшее своё значение, или заимствованное слово [Дульзон, 1961, с. 367]. Ос- в остяк является его фонетическим вариантом и представляет собой первый слог этнонима ассан (ы). Это предположение станет более определённым, если учесть, что ханты близкородственных с ассанами аринов называли а:р-ях [Дульзон, 1959, с. 107, сн. 22; Он же, 1962а, с. 72]. (Знак: в а:р-ях означает долготу предыдущего гласного звука.) -Ях в а:р-ях — это хантыйское йăх, что означает «народ, люди», которое по значению совпадает со словом јах «народ; род; племя» в асјах «обский народ». Стало быть, а:р-ях переводится как «ар люди, ар народ», т. е. арины. -Як в остяк — фонетический вариант -ях в а:р-ях. В таком случае, остяк означает «ас люди, ас народ», т. е. ассаны/асаны. Остяк — это асйăх со вставным [т] в русской передаче. Хантыйское йăх соответствует чувашскому йăх «род, племя». Начальное [й] в йăх, по мнению венгерского исследователя Б. Мункачи (1860–1937), «могло развиться только в «угорском» (древнечувашском, болгарском)» [цит. по: Федотов, 1996, т. 1, с. 188]. (В чувашах Б. Мункачи видел потомков волжских булгар/болгар.) Значит, исторически

ассан (ы), остяк (и) и эскел (ы) — разные названия одного и того же этноса.

Когда ассаны оказались в верховьях Севéрского Донца, Оскола и Дона, они стали известны под именем эскел (ы), в котором часть эс- являет собой ас- (ос-) этнонима ассан (ы), а часть -кел — хазаро-чувашское слово кел/кил «дом». (Оно представлено в составе названия хазарского города Саркел «белый дом» (др.-рус. Белая Вежа.) В арабских, персидских письменных источниках этноним эскел передаётся как (а) сγл, (а) скл (ибн-Русте, начало X в.), (а) скл (ибн-Фадлан, начало 20-х гг. X в.), (а) шкл, (о) шкл (персидский аноним «Худуд ал-Алем», конец X в.; ал-Бекри, XI в.) [цит. по: Ковалевский, 1954, с. 37–38, 57]. Проведение границы между эс- и -кел в эскел, не опираясь на его этимологию и исторические сведения, невозможно, ибо они, слившись в одно, не оставили никаких «сегментных» следов, позволяющих доказать, что этноним эскел состоит из народо-наименования ассан (ы) и хазаро-чувашского слова кел/кил «дом».

* * *

Енисейские ассаны/эскелы вместе с осяньбившимися, омонголившимися северными хуннами в 70-х гг. IV в. явились на Северный Кавказ, а в первой четверти VIII в. вместе с северокавказскими гуннами-сабирами/савирами/суварами (или отдельно от них), спасаясь от арабов, ушли в верховья Севéрского Донца, Оскола и Дона, где обитали и восточнославянские племена. В их окающей речи этноним эскел получил огласовку оскол. По имени племени реку, по берегам которой оно обитало, восточные славяне назвали Оскол. (Оскол — один из левых притоков Севéрского Донца, берёт начало в Тимском районе Курской области, протекает по территории Белгородской области Российской Федерации и Харьковской области Республики Украина.) Напомним, во второй половине VIII в. эскелы/осколы вместе с другими северокавказскими гуннами-сабирами/савирами/суварами (или отдельно от них) с верховьев Севéрского Донца, Оскола и Дона, убегая от

хазар, ушли на Среднюю Волгу. Продвигаясь вверх по Волге по правому берегу, дошли до междуречья Волги и Свияги (в нижнем её течении), где и осели в конце VIII — начале IX в. Главная ставка их называлась Эскел/Оскол; в Северо-Восточной Руси она была известна под именем Ошель. Испанский араб XI в. Ал-Бекри называет её Ашкл [Известия Ал-Бекри… 1879, с. 63], его фонетическим вариантом является (А) скл. В начале 20-х гг. Х в. царь эскелов с кочевой знатью переселился на левый берег Волги и осел на территории между булгарами/болгарами и суварами [Ковалевский, 1954, с. 37], что, должно быть, связано с его женитьбой на дочери булгарского/болгарского царя Алмуша (гл. 6 §6.1).

Память о них сохранилась в топонимах, образованных от их имени, например: Асан (касси) (село в Шемуршинском районе

Чувашской Республики; официальное название Асаново), Асан (касси) (деревня в Комсомольском районе Чувашской Республики; официальное название Асаново), а также, вероятно,

Асса (касси) (село в Аликовском районе Чувашской Республики; официальное название Асакасы) и Асса (касси) (деревня в Чебоксарском районе Чувашской Республики; официальное название Асакасы) [Дубанов, 2010, с. 35–36]. Часть -касси в приведённых топонимах — это чувашское кас «околоток; часть деревни». Топоним Ассакасси, как и Асанкасси, означает «часть деревни, где живут ассы/асаны/ассаны». Другими аналогичными примерами автор не располагает. Повторимся, немногочисленность топонимов, образованных от этнонима ассаны/асаны, объясняется отчасти тем, что его носители на Средней Волге были более известны под именем эскел (ы). Очевидно, к нему по происхождению восходит литературный псевдоним чувашского прозаика, поэта, переводчика Александрова Аркадия Александровича (1914–1992) — Эсхель.

1.2.3. Кеты и гидротопоним Тим

Кто такие кеты? (Рис. 15.) Наиболее ранние исторические сведения о кетах относятся к началу XVII в.; слово кет «человек» в русском языке в значении этнонима утвердилось в 20-х гг. ХХ в.; до этого русские служилые люди начиная с XVII в. кетов называли остяками, енисейскими остяками, енисейцами [Алексеенко, 1980, с. 122; Алексеенко, 1967, с. 4], хотя они не имеют

Рис. 15. Кеты

(фото из открытых интернет-источников)

ничего общего с обскими остяками (хантами), так же как и с самодийцами, которых в то время тоже называли остяками [Ивáнов, Топоров, Успенский, 1968, с. 13]. На вопрос «Кто такие кеты?» Вяч. Вс. Ивáнов, В. Н. Топоров, Б. А. Успенский отвечают так: «Без преувеличения можно сказать, что кеты являются одним из наиболее загадочных народов земного шара, изучение которого может пролить свет на целый ряд ключевых вопросов, связанных с судьбой народов и языков Сибири, Алтая и Центральной Азии» [Там же. С. 5]. Они и сегодня остаются «живой загадкой» для антропологов, этнографов, лингвистов [Кондратов, 1969, с. 8]. Библиография исследований, посвящённых им, достаточно большая — содержит несколько сот названий [Алексеенко, 1967, с. 251–259; Топоров, 1969, с. 243–283; Этногенез народов Севера, 1980, с. 249–274; Алексеенко, 1982, с. 116–117].

* * *

Кеты — одна из малочисленных народностей Сибирского (Енисейского) Севера, их всего 1219 человек (на 2010 г.). Расселены они в северной части Красноярского края, главным образом на территории Туруханского района — по притокам Енисея: Подкаменной Тунгуске, Бакланихе, Бахте, Елогую, Сургутихе, Пакулихе, Имбату, Турухану и Курейке [Дульзон, 1968, с. 7; Алексеенко, 1967, с. 3]. Небольшая часть их живёт в Ворогове и Ярцеве: Ворогово — самый южный посёлок Туруханского района, Ярцево входит в Енисейский район Красноярского края. Первый из них расположен на левом берегу Енисея (недалеко от устья Дубчеса — левого притока Енисея), второй — в 40–50 км выше первого по Енисею (недалеко от устья Сыма — левого притока Енисея), тоже на левом берегу. Предки кетов территориально и исторически были близки к предкам пумпоколов [Алексеенко, 1980, с. 119].

* * *

Тунгусы (эвенки и эвены) называли кетов общим для всех остяков (в том числе хантов, селькупов) именем дяндри. Те из них, которые жили в бассейне Сыма, выделяли несколько групп ближайших к ним дяндри: гагишал, кеткар (кеткандяндри), нюмнякар (нюмнякан) и дюкул (дюкур, дюкундра). Все они, кроме

гагишал, известны на Сыму и в настоящее время [Алексеенко, 1975, с. 215–216]. Кеткарами тунгусы называли кетов с русской фамилией Кетских и самоназванием тымдэгең (ед. число тымдэгет), в котором Тым — название реки Кети (Кеть — правый приток Оби). Согласно преданию кеткаров и значению этнонима тымдэ-гең «кети люди», кеты пришли на Сым и Дубчес с Кети [Там же. С. 216]. Они, возможно, представляют собой часть расселившихся там енисейцев-пумпоколов [Долгих, 1950, с. 95; Алексеенко, 1975, с. 218].

Соплеменников, ушедших на Сым и Дубчес, кеты называют юги — јогэн, југын (jogən, jugən). Полагают, что этноним юги — не кетский и не остяцкий (хантыйский), его этимология неизвестна, неизвестна и этническая принадлежность югов. Пришедшие на их земли кеты, согласно фольклорному материалу, вначале враждовали с ними [Алексеенко, 1975, с. 214–215, 222]. Несмотря на это, имя юги со временем распространилось и на них. Подлинное имя кетов-югов — кънъс кет, что означает «светлый человек» (мн. число къндең, дең «люди») [Алексеенко, 1975, с. 219; 1967, с. 3–4]. Кстати, древнейшими этнонимами были слова, означающие «человек», «люди», «народ» [Чеснов, 1971, с. 12]. По месту расселения в низовьях Сыма и на побережье Енисея вблизи устья Сыма югов называют ещё сымскими кетами [Алексеенко, 1975, с. 211].

По предположению Е. А. Алексеенко, юги «не принадлежали к енисейскоязычным народам» [Там же. С. 222]. «Может быть, — пишет она, — к лексике югов относится гидроним Сым, который не находит своего объяснения из языков народов, исторически известных для данной территории, — тунгусского, енисейского, самодийского. В бассейне Сыма, — продолжает Е. А. Алексеенко, — наряду с тунгускими, встречаются кетские названия рек, где компонент сым является субстратом: Колосим, Алчим, Оксым и др.» [Там же].

* * *

Напомним, енисейцы в начале нашей эры обитали в горно-таёжных районах Южной Сибири; предположительно в первой половине первого тысячелетия они переместились в район Среднего Иртыша — Васюгана (гл. 1 §1.1). Ко времени прихода русских кеты обитали «по Енисею вплоть до истоков, по правым притокам Оби (Тыму, Кети) и отчасти к востоку от Енисея» [Ивáнов, Топоров, Успенский, 1968, с. 5]. Согласно И. И. Гохману, «переселение кетов на территорию современного их обитания из южных районов Обь-Енисейского бассейна можно считать твёрдо установленным фактом, базирующимся как на исторических сведениях о сравнительно недавнем расселении кетоязычных групп, так и на данных топонимики» [Гохман, 1982, с. 7]. Естественно, возникает вопрос, откуда пришли предки кетов в южные районы Обь-Енисейского бассейна. Некоторые исследователи полагают, что появление их там связано с карасукцами и их культурой, культурами карасукского типа (1200–700 гг. до н. э.), которые занимали огромную территорию, в том числе Южную и Юго-Западную Сибирь. По их мнению, карасукцы на берега Енисея и Абакана пришли с востока, ибо их культура, согласно им, связана с восточными цивилизациями Внутренней Монголии и бассейном Хуанхэ [Киселёв, 1951]. Другие исследователи склонны думать, что основную массу карасукского населения составляли европеоиды, которые могли прийти в Южную Сибирь с запада; правда, они, по их мнению, могли прийти и с востока: ведь европейцы в эпоху бронзы, по предположению В. П. Алексеева, жили «и в Туве, и в Монголии, но происхождение их всё равно связано с территориями, которые, как оказывается, лежат далеко на запад от Алтае-Саян» [Алексеев В. П., 1972, с. 250]. При этом происхождение карасукцев не сводится целиком к переселению с запада, ибо круглоголовые европеоиды могли прийти на Абакан и Енисей с юго-запада, юга или юго-востока, поскольку их ареал в эпоху бронзы доходил до Внутренней Монголии [Там же. С. 251–252]. Оттуда они могли переселиться в Минусинскую котловину.

* * *

Сравнивая ареалы культур карасукского типа с ареалами кетских топонимов, а они «распространены в Туве, Забайкалье, Канской, Минусинской и Кузнецкой котловинах, в районе Красноярска, в южной части лесной полосы Западной Сибири, примыкающей к лесостепи, а также и в более северной её части — по Тыму и Енисею от Енисейска до Курейки…», Н. Л. Членова приходит к выводу, что «во многих районах ареалы культур карасукского типа совпадают с ареалами кетских топонимов…» [Членова, 1975, с. 226–227]. Более того, она утверждает: «Можно найти и ряд детальных соответствий в результатах изучения культур карасукского типа и кетских топонимов. Так, — продолжает Н. Л. Членова, — Минусинская котловина и Тува по археологическим данным — древнейшие районы карасукских культур, а по топонимическим данным — древнейшие районы расселения кетоязычных народов, что совпадает, кроме того, и с преданием кетов о приходе их на север «от истоков Енисея»» [Там же. С. 228].

Н. Л. Членова отмечает, что прямых связей между карасукской культурой и материальной культурой современных кетов мало, а имеющиеся параллели (она их перечисляет) позволяют ей предположить, что «носители самой карасукской культуры или одной из культур карасукского типа — одни из предков кетов» [Там же. С. 225].

Е. А. Алексеенко в свою очередь считает, что прямых соответствий в культуре кетов и древних карасукцев ожидать не приходится, ибо между ними стоит огромный временнóй разрыв. Тем не менее к выявленным прямым связям между карасукской культурой и материальной культурой кетов она добавляет ещё другие [Алексеенко, 1980, с. 128]. Признавая этническое определение археологических культур топонимическим материалом перспективным, Е. А. Алексеенко обращает внимание на отсутствие хронологической синхронности между енисейскими топонимами и карасукскими памятниками. «Если связывать появление енисейского пласта топонимов с карасукскими памятниками, — пишет она, — то неясно, почему не оставили следов в топонимике носители более поздних культур: Тагарской, Таштыкской, Большереченской, ведь именно они, а не енисейские топонимы должны были бы предшествовать тюркскому слою» [Там же. С. 129]. Между тем «енисейские топонимы в Южной Сибири были повсеместно перекрыты тюркскими» [Там же]. Вопрос остаётся открытым.

Соображения о связях кетов с населением тагарской или карасукской культур, по мнению И. И. Гохмана, «остаются пока в рамках интересных научных гипотез» [Гохман, 1982, с. 7].

Существуют и другие гипотезы происхождения предков енисейцев [Алексеенко, 1980, с. 118–140]. В плане данной работы нас интересует участие-неучастие в этногенезе предков енисейцев так называемой «белокурой расы». В древние времена она была распространена не только в Центральной и Средней Азии, но и в Южной и Юго-Западной Сибири. К ней принадлежали динлины в Прибайкалье, кыргызы на верхнем Енисее, бома в Саяно-Алтае и усуни; все они имели голубые (зелёные) глаза и белокурые (рыжие) волосы [Грумм-Гржимайло, 1909, с. 165–166; Он же, 1926, т. 2, с. 5, 51, 59; Гумилёв, 1959, с. 17]. Усуни обитали не в Сибирском регионе, а в Восточном Тянь-Шане [Гумилёв, 1959, с. 21], поэтому оставим их в стороне и обратим внимание на те сообщения письменных источников о кыргызах, бома и динлинах, которые дают если не прямое, то косвенное основание предположить, что они имели отношение к этногенезу предков енисейцев — кетов и родственных им племён. Они следующие.

Енисейские кыргызы, по данным китайских источников,

перемешались с динлинами [Грумм-Гржимайло, 1909, с. 166] и надолго сохранили особенности динлинского типа. (Динлины в Южной и Юго-Западной Сибири появились ещё в конце V в. до н. э.) Ещё в начале IX в. енисейские кыргызы, согласно Г. Е. Грумм-Гржимайло, имели: высокий рост, белый цвет кожи, румяное лицо, рыжий цвет волос и зелёные (голубые) глаза преобладали у них настолько, что чёрные волосы считались нехорошим признаком, а (люди) с карими глазами почитались потомками Ли-лин; к XVII же веку, когда с ними впервые столкнулись русские, киргизы оказались уже совершенно иным народом — черноволосым и смуглым [Там же. С. 175].

О северных бома (были ещё и южные бома — ганьсуйские) читаем: «Они ведут кочевой образ жизни; предпочитают селиться среди гор, поросших хвойным лесом, пашут лошадьми; все их лошади пегие, откуда и название страны — Бома (пегая лошадь). К северу их земли простираются до моря» [цит. по: Гумилёв, 1959, с. 20]. По предположению Л. Н. Гумилёва, бома были распространены «очень широко: от Алтая до Байкала» [Гумилёв, 1959, с. 21].

Одними из соседей енисейских кыргызов, бома и динлинов в Южной и Юго-Западной Сибири были предки енисейцев. Естественно, в пограничных зонах они вступали в контакты друг с другом, с течением времени они расширялись, углублялись, укреплялись, в результате возникли смешанные браки. Этому процессу, думается, способствовало и то обстоятельство, что бома, динлины (быть может, и енисейские кыргызы) жили небольшими общинами, не имея общей власти над собой [Грумм-Гржимайло, 1909, с. 171; Он же, 1926, т. 2, с. 34–35; Гумилёв, 1959, с. 20]. Учитывая их умение воевать и нежелание подчиняться кому бы то ни было, можно допустить, что кыргызы, бома и динлины заняли достойное им положение среди племён Южной и Юго-Западной Сибири.

* * *

С динлинами кетов связывали, например, М. Деникер [Деникер, 1902], В. Г. Богораз [Богораз, 1927] и некоторые другие исследователи. Г. Е. Грумм-Гржимайло также утверждал, что енисейские остяки-кеты относятся к динлинам [Грумм-Гржимайло, 1926, т. 2, с. 38] и что среди них «светловолосый элемент удержался доныне» [Грумм-Гржимайло, 1909, с. 177]. Быть может,

неслучайно кеты-юги сами себя, повторимся, называли кънъс кет «светлый человек» [Алексеенко, 1975, с. 219; 1967, с. 3–4].

Л. Н. Гумилёв отрицает участие динлинов в этногенезе кетов. Основываясь на личных физиогномических наблюдениях на Нижней Тунгуске, он пишет: «Большинство кетов оказалось монголоидами, только один старик имел орлиный нос и высокий рост, но и он ничем не напоминал европейца» [Гумилёв, 1959, с. 21]. «По культуре кеты примыкают к западносибирской (угорской) группе, и если и была у них европеоидная примесь, то рассматривать их как осколок динлинов нет достаточных оснований», — заключает Л. Н. Гумилёв [Там же. С. 21].

* * *

Между тем сказанное выше с большой долей вероятности позволяет утверждать, что кыргызы, бома и динлины (люди среднего роста с голубыми (зелёными) глазами и белокурыми (рыжими) волосами) в Южной и Юго-Западной Сибири действительно перемешались с предками енисейцев (людьми малого роста с карими глазами и тёмными волосами). В результате среди предков енисейцев появились люди среднего роста со светлыми (голубыми, зелёными) глазами и светлыми (рыжими) волосами — признаками, унаследованными от кыргызов, бома и динлинов. Для сравнения заметим: кеты, согласно И. И. Гохману, «имеют предельно малую для Сибири длину тела — 155–156 см у мужчин и 144–146 см у женщин…» [Гохман, 1982, с. 43]. Не исключена возможность, что блондинов с голубыми глазами среди предков енисейцев когда-то было немало, особенно в Минусинской котловине и Туве — древнейших районах расселения кетоязычных народов (по топонимическим данным) [Членова, 1975, с. 228]. В противном случае отмеченные выше физические признаки белокурой расы у кетов едва ли сохранились бы, а они сохранились. «К северу и западу от Алтая светловолосый элемент, — пишет Г. Е. Грумм-Гржимайло, — удержался доныне среди так называемых енисейских остяков…» [Грумм-Гржимайло, 1909, с. 177], т. е. кетов. Это не только результат русской примеси, как считают, например, Г. Финдейзен [Финдейзен, 1929, №2], И. И. Гохман [Гохман, 1982, с. 10] и некоторые другие исследователи, ибо часть потомков предков енисейцев с голубыми глазами и светлыми волосами в Х в. н. э. объявилась в Нижнем Приобье, затем на полуострове Ямал под именем сиртя (сирчи, сихиртя, сихирчи, сиирти, сииртя) [см.: Лашук, 1968, с. 178–193; Васильев, 1970, с. 151–158] — там, где русских в ту эпоху и в помине не было. (О сиртя см. Приложение 1. Северные хунны на полуострове Ямал.)

* * *

В научной литературе издавна обращалось внимание на своеобразие внешнего облика енисейцев-кетов (рис. 16). Ещё этнограф В. И. Анучин (1875–1943; Россия, СССР) выделил среди них два типа: монголоидный, тёмно-пигментированный (тюркоподобный — по его терминологии), и европеоидный — светлокожий, светловолосый с серыми или голубыми глазами (арийцеподобный) [цит. по: Синельников, 1911, т. 28, вып. 1]. Засвидетельствовано и определённое внешнее сходство кетов с представителями кавказских народов и американскими индейцами (М. А. Кастрен, А. Мордвинов, Г. Н. Прокофьев, Б. О. Долгих и др.).

Рис. 16. Кеты-мужчины носили платок

(фото из открытых интернет-источников)

Кетов с европеоидами связывают такие антропологические черты, как светлый цвет кожи, светлые (голубые, зелёные) глаза, светлые (рыжие) волосы. А люди с такой внешностью среди них, согласно Вяч. Вс. Ивáнову, В. Н. Топорову и Б. А. Успенскому, встречаются часто; «…любопытно, — пишут они, — что сами кеты иногда считают таких людей представителями сохранившегося древнего типа енисейцев» [Ивáнов, Топоров, Успенский, 1968, с. 6].

И. И. Гохман, напротив, утверждает: «Никакого светлого европеоидного типа среди кетов нет» [Гохман, 1982, с. 9]. При этом он уточняет: речь, конечно, идёт не о типе, а об отдельных особях [Там же. С. 10]. Разделяя мнение Г. Финдейзена (а он, напомним, появление светло-пигментированных кетов считал результатом русской примеси [Финдейзен, 1929, №2]), И. И. Гохман пишет: «Контрастные антропологические признаки (например, светлая пигментация в массе тёмнопигментированного населения) сильно бросаются в глаза, лучше запоминаются. Со временем наблюдатель обычно начинает преувеличивать как степень выраженности признака, так и его распространённость» [Гохман, 1982, с. 10].

Как бы то ни было, неправильное, с точки зрения И. И. Гохмана, мнение о существовании у кетов двух контрастных антропологических типов (монголоидного и европеоидного), по словам самого же И. И. Гохмана, «продолжает распространяться в наше время» [Там же. С. 9].

Суммарно, т. е. по антропометрическим, соматическим, краниологическим признакам, группе крови и дермотоглифике, кеты «могут быть охарактеризованы как монголоиды с несколько ослабленным комплексом степени выраженности монголоидных признаков и рядом специфических особенностей» [Там же. С. 78].

Г. Ф. Дебец енисейский антропологический тип включает в уральскую расу [Дебец, 1958, с. 14]. Её народы, по И. И. Гохману, «выделяются среди своих соседей небольшим ростом — до 160 см» [Гохман, 1982, с. 43], кеты же среди них, согласно И. И. Гохману, занимают специфическое положение, что и вызвало проблему их связи с гуннами (хуннами) [Там же. С. 38].

* * *

У пумпокольских кетов река, согласно А. П. Дульзону, называлась то: м [Дульзон, 1962а, с. 5]. (Знак: в то: м означает долготу предыдущего гласного звука.) Рассмотрев слово то: м с точки зрения функционирования, А. П. Дульзон пришёл к выводу, что оно тюркскими языками могло быть передано только в форме том, т. е. с кратким [о]. Такой гидроним действительно известен в тюркском районе с кетским субстратом — это Томь, правый приток Оби (протекает по территории Республики Хакассия, Кемеровской и Томской обл.). Река эта во всех местных тюркских языках называется Том или Томсу (гъ). Русские её название получили от тюрок и употребляли как в форме мужского рода (Том), так и женского (Тома, Томь). Эти варианты конкурировали до начала XIX в.; победила форма Томь [Там же. С. 5–6].

Гидроним Том/Томь употребляется как самостоятельное название реки, так и в составе некоторых других гидронимов, например: Томь — левый приток Зеи (Зея — левый приток Амура), Томь — повторимся, правый приток Оби, Кузьма-томь — правый приток Б. Пиковки, Томь-Ажи — правый приток Абашева, Тома (Томка) — правый приток Чижапки, Катома — приток Яи, Том — Чумыш [Дульзон, 1962а, с. 6; Он же, 1962б, с. 59].

Сымские кеты реку Кеть, в верховьях которой жили пумпоколы, называли Тым. Это — не единственный случай, отмечает А. П. Дульзон, когда пумпольское [о] соответствует [ы] у енисейских кетов [Дульзон, 1962а, с. 6; 1962б, с. 59]. Стало быть, тым сымских кетов является фонетическим вариантом пумпокольского то: м. Один из правых притоков Оби также называется Тым (протекает по территории Красноярского края и Томской области, в месте впадения в Обь расположен город (Усть) -Тым). «Каким образом эта река получила у русских название Тым?» — задаётся вопросом А. П. Дульзон и отвечает на него так: «Русские познакомились с Тымом со стороны Оби, т. е. с устья. Этот район Оби к русскому государству присоединён был в 90-х гг. XVI в.,

и с этого же времени в русских исторических документах встречается название Тым (или Тымь). Так как это название могло быть получено только от сымских кетов, то следует заключить, что они в конце XVI века проживали ещё на Тыме» [Дульзон, 1962а, с. 7; 1962б, с. 60]. Сымско-кетское тым имеется в составе ещё двух гидронимов: к востоку от Енисея — Кайтым (левый приток Тасеевой, левого притока Ангары) и к западу от Оби — Тайтым,

Большой и Малый — левые притоки реки Туй (правого притока Иртыша) [Дульзон, 1962а, с. 7; 1962б, с. 60].

«Итак, — заключает А. П. Дульзон, — том (тым) общим названием реки не является; это имя собственное, название нескольких отдельных рек» [Дульзон, 1962а, с. 7; 1962б, с. 60]. Оно, согласно ему, указывает на реку с тёмной водой [цит. по: Воробьёва, 1973, с. 18]. Но Сым — река тоже с тёмной водой [Там же], а называется не Тым, а Сым. Быть может, правы те исследователи, которые склонны думать, что том (тым) означает «река». Напомним, в древности название реки представляло собой нарицательное имя, означающее «вода; ручей; течение».

Фонетическим вариантом слова тым является тим.

* * *

Тим как гидроним в чистом виде или в составе других образований функционирует на огромной территории Евразии — от Южной Сибири до Южной Европы. Например (перечисление идёт с востока на запад): Искитимка (от Искитим «старый Тим») — река (протекает в городе Кемерово и Кемеровском р-не Кемеровской обл.), Тим — чувашское название реки Дёма (Дёма — правый приток Белой; Республика Башкортостан), Тимшер — речка (Пермский край), Тим — река, правый приток Сосны (Сосна — правый приток Дона, верхнее течение), за пределами Российской Федерации: Тимовка — правый приток Царевича (Царевич — правый приток Днепра; Республика Украина) [Маштаков, 1913, с. 21–22],

Тимок — правый приток Дуная (Сербия).

От слова тим с помощью суффикса -еш образовался гидроним Тимеш (фонетические варианты Тимиш, Тамиш). Так, одна из речек Чувашской Республики называется Темеш (=Тимеш; разная огласовка корневой морфемы). Чуваши, проживающие в деревне Тимеш (официальное название Кожай-Семёновка) Миякинского района Республики Башкортостан, речки и речушки, протекающие неподалёку от деревни, как правило, называли Тимеш. Они уже давно пересохли, но названия их сохранились в памяти многих старожилов деревни, к которым отношусь и я. В моей памяти сохранились и отдельные микротопонимы, в составе которых присутствует слово тимеш, например: Тимеш пуç «начало реки Тимеш», Кăртимеш (из Кăрă тимеш) «Сухой Тимеш», Икě Тимеш хушши «Междуречье двух Тимешей». Есть реки с аналогичным названием и за пределами Российской Федерации, например:

Тимиш — левый приток Дуная (Румыния), Тамиш — название среднего и нижнего течения румынского Тимиша (Сербия). (Тимиш и Тамиш — не разные названия одной и той же реки, а разное произношение одного и того же гидронима: часть этой реки, протекающая по территории Румынии, называется Тимиш, а часть, протекающая по территории Сербии, — Тамиш. Иначе говоря, Тимиш и Тамиш — разные огласовки одной и той же корневой морфемы.)

* * *

Как уже говорилось (гл. 1 §1.2), люди обычно переносили название реки на поселение, основанное при ней. Случаи, когда реки называются именем этноса, а населённый пункт, возникший при ней, — названием реки, встречаются довольно часто и на разных территориях, в том числе географически отдалённых друг от друга. Примеров много; приведём лишь топонимы, по своему происхождению восходящие к гидронимам Тим и Тимеш (перечисление идёт с востока на запад): (Иски) тим «старый Тим» (Новосибирская обл.), Дим (чув. Тим) — посёлок (Республика Башкортостан, Чишминский р-н), Тим (ашевск) — город (Краснодарский край); Тим (ашево) — посёлок городского типа (Самарская обл.); (Верхний) Тым (бай), (Нижний) Тым (бай) — деревни (Пермский край, Куединский р-н); Тим (баево) — село (Республика Татарстан, Буинский р-н); (Кошки-Ново) тим (баево) — село (Республика Татарстан, Тетюшский р-н), Тимяш (ево) (тат. Тимǝш) — село (Республика Татарстан, Лениногорский р-н); Тим — посёлок городского типа (Курская обл., Тимский р-н), за пределами Российской Федерации: Тимиш (оара) — город (на западе Румынии).

Следует особо подчеркнуть, что слово тимеш (фонетические варианты темяш, тимяш, а также темяши, тимяши) является составной частью многих чувашских названий деревень Чувашской Республики: (Элекçей) Тимеш (официальное название Апанасово-Тимяши) — Яльчикский р-н; (Тип) Тимеш (официальное название Малая Ерыкла) — Яльчикский р-н; старые названия Малой Ерыклы: (Çÿлти) Тимеш, (Тури) Тимеш, Тимеш; (Вырăс) Тимешĕ

(официальное название Русские Тимяши) — Ибресинский р-н;

(Тутар) Тимешĕ (официальное название Татарские Тимяши) — Батыревский р-н; (Анатри) Тимеш (официальное название

Тораево) — Яльчикский р-н; (Чăваш) Тимеш (официальное название Чувашские Тимяши) — Ибресинский р-н; (Аслă Пăла) Тимеш (официальное название Янтиково) — Яльчикский р-н [Дубанов, 2010, с. 30, 206, 310, 361, 375, 434, 483; Ашмарин, 1937, вып. 14, с. 42], (Подгорные) Темяши, (Подлесные) Тимяши [Нестеров В. А., 1980, с. 134]. Слово тимеш входит также в состав названий некоторых других географических объектов, например: Тимеш (вăрманĕ) — название леса около мордовской деревни Тимяшево, Тимеш (чикки) — название границы земель деревни Тимяшево [Ашмарин, 1937, вып. 14, с. 42]. В XVII–XVIII вв. из десяти входящих в состав Свияжского уезда чувашских волостей одна называлась

Темеш (евская). (Гидроним Тим на территорию современной Чувашской Республики принесли курские гунны (Введение), а на курскую землю — потомки поросских гуннов, не потомки северокавказских сабир/савир/сувар: на Северном Кавказе нет ни реки, ни населённого пункта или другого географического объекта с названием Тим. По крайней мере, его нет в нашем распоряжении.)

Широкое географическое распространение гидро-, топонимов Тим, Тимеш, думается, связано с кетами, вместе с хуннами, гуннами прошедшими путь от верховьев Енисея до Сулака (река на Северном Кавказе), Дуная (Центральная Европа) и Средней Волги (Восточная Европа). Поскольку они встречаются на территории от Северо-Восточной Азии до Южной Европы, их можно назвать трансконтинентальными. Тим, Тимеш — визитная карточка кетов.

1.2.4. Пумпоколы и топоним Тетюши

На Средней Волге обосновалась и часть пумпоколов. Напомним, их предки территориально и исторически были близки к предкам кетов [Алексеенко, 1980, с. 119]. Неслучайно пумпокльский и кетский языки являются «наиболее близкими в енисейской семье языков» и их «можно считать наречиями одного языка (кетско-пумпокольского)» [Дульзон, 1970, №5, с. 49]. Пумпоколы, как и арины, в научной литературе не упоминаются. В местах их прежнего обитания (верховье Кети, бассейн Чулыма — выше города Асина) широко распространены географические названия,

которые оканчиваются на -тат, -дат, -тет или -дет (по данным А. П. Дульзона, их 112), например: Амтат, Алдат, Пальтет,

Альбидет [Дульзон, 1962а, с. 60, 70–71].

Слово тет, как установил А. П. Дульзон, является общим названием реки у пумпоколов, а тат, дат, дет — его фонетические варианты [Там же. С. 60]. Есть в Сибири и река с названием Тет (левый приток Кети — Еловая) [Там же]. С пумпокольским тет «река» этимологически связано название города Тетюши (тат. Тəтеш, чув. Тетĕш) (рис. 17). (Он основан возле реки Волги на правом берегу Куйбышевского водохранилища; до Казани 146 км; сам город небольшой — с населением чуть больше 11 тыс. человек.) Топоним тетюши состоит из трёх морфем: тет-, -юш- и -и. Тет- — пумпокольское тет «река», -и — русское окончание (показатель множественного числа), -юш- — топоформант. Он присутствует и в названии речки Утюж: ут + юж (в произношении [-юш]). (Утюж — левый приток Суры, протекает по территории Алатырского района Чувашской Республики.)

Рис. 17. Город Тетюши

(АиФ. Фото с сайта: tetushi.tatarstan.ru)

Название Тетюши этимологически рассматривается в одном ряду с другими топонимами южносибирского происхождения

(ассанскими, аринскими), ибо «названия никогда не существуют в одиночку, они всегда соотнесены друг с другом. Чтобы выяснить происхождение названия, надо прежде всего понять, что оно возникло не изолированно, а лишь в определённом ряду других названий» [Никонов, 1965, с. 34].

* * *

Тетюшская земля — родина многих замечательных деятелей чувашского народа, сыгравших неоценимую роль в развитии его образования, культуры, обычаев и традиций. Так, например, в селе Кошки-Новотимбаево родились: И. Я. Яковлев — педагог с мировым именем, просветитель чувашского народа; А. В. Рекеев — первый ученик Симбирской чувашской школы и соратник И. Я. Яковлева; И. И. Иванов — этнограф, педагог первый чувашский писатель, переводчик; Н. А. Резюков — языковед, педагог, соратник Н. И. Ашмарина; И. С. Максимов-Кошкинский — родоначальник чувашского национального театра, драматург, кинорежиссер и актер; А. В. Тимбай (Тимофеев) — народный поэт Чувашии; А. Казакова-Алексеева — народная артистка Чувашской Республики; Т. Педэрки (П. Т. Петров) — писатель, член Союза писателей СССР — все они родились в селе Кошки-Новотимбаево; С. М. Ислюков — видный партийный и государственный деятель, первый секретарь обкома, Председатель Президиума Верховного Совета Чувашской АССР (родился в деревне Тайба-Таушево); М. Г. Рыжов — один из восьми Героев Советского Союза из Тетюшского района (родился в деревне Максимовка). В Тетюшской учительской семинарии учился будущий чувашский поэт, переводчик, классик чувашской литературы Михаил Сеспель (1899–1922) (поступил учиться осенью 1917 г., оставил учёбу в семинарии в 1919 г.).

Тетюши — центр Тетюшского района Республики Татарстан. Тетюшский район (тат. Тəтеш районы) расположен в юго-западной части Республики Татарстан; национальный состав: русские (34%), татары (32,9%), чуваши (22,1%), мордва (10%), представители других национальностей (1%); на западе граничит с Буинским районом (тат. Буа районы), где живут в основном татары, чуваши (20%), русские (13%); на западе Буинский район граничит с Чувашской Республикой.

1.2.5. Хусаны и гидро-, топонимы,

образованные от их имени

Кто такие хусаны, неизвестно; письменные сведения о них отсутствуют. Судя по географическим названиям, образованным от их имени, они представляли собой енисейское племя. Охуннизированная, огуннизированная часть их, как и охуннизированная, огуннизированная часть аринов, ассанов/эскелов, кетов, пумпоколов, видно, была увлечена северными хуннами и их потомками на Северный Кавказ и в Европу. Если это так, не сохранился ли на Енисее какой-нибудь географический объект с названием Хусан? Сохранился. Это река Хусана — по левому берегу реки Котуй (кан) (Енисейский бассейновый округ). (Там в глубокой древности жили енисейские племена, в том числе, возможно, и хусаны.) Конечное -а в Хусана — русская добавка. Таковой является и -а в Тома. (Повторимся, Тома — вариант названия западносибирской реки Томь, восходящий к тюркскому Том/Томсуг [Дульзон, 1962б, с. 51; Он же, 1962а, с. 5–6].) (Повторимся также, в некоторых случаях тюркские, «алтайские слова с конечным согласным могли приобретать в древнерусском окончание -а и таким образом становиться существительными ж. р. с основами на -а, как, например, яруга, бумага, лачуга, епанча, ватага, коврига, кърчага и др.» [Менгес, 1979, с. 79].) Не исключено, что хусаны — родственники енисейских племён: аринов/аров, ассанов/эскелов, кетов, пумпоколов. Хусанские географические названия рассматриваются в одном ряду с ассанскими, аринскими, пумпокольскими.

* * *

Охуннизированные, огуннизированные хусаны осели на реке, которой дали название Хусан, ныне известной под именем Казан (рус. Казанка). (Город Казань чуваши до сих пор называют Хусан.) Память о хусанах живёт в географических названиях с корневой морфемой казан-. Казан — фонетический вариант этнонима хусан, что подтверждается фонетическими и историческими данными. Они — следующие. Согласно К. Ширатори (Сиратори) (1865–1942; Япония), в древнетюркском языке (в частности, в языке Орхонских письменных памятников) при наличии звуков [k] и [г] не было звука [х] [цит. по: Иностранцев, 1926, с. 141]. (Датируемые «царские» надписи с Орхона относятся к 30-м гг. VIII в., остальные — к VIII в. или — к концу VIII в. [Лингвистический энциклопедический словарь, 1990, с. 352].) Значит, потомки носителей древнетюркского языка Левобережья Средней Волги (напомним, ими в большинстве своём были западные кипчаки/кыпчаки) в своей речи звук [х] в хусан произносили как [k] (ср., например: хан — кан, хакан — каган, хазар — казар/козар). Что касается звука [у] в хусан, то он перешёл в [а] (произошла дистактная регрессивная ассимиляция типа: русское литературное теперь — просторечное топерь), а звук [с] — в [з] (произошла ассимиляция по глухости/звонкости). Так в речи потомков носителей тюркского языка Левобережья Средней Волги этноним хусан сменил свой фонетический облик на [к˄зáн]. Со временем слово хусан вышло из употребления и забылось, а слово казан как географическое название получило, как увидим ниже, широкое территориальное распространение. Оно функционирует в качестве названия рек, населённых пунктов и иных географических объектов. Приведём примеры, зафиксированные на территории Российской Федерации: а) названия рек — Казанка (Республика Татарстан, Саратовская, Тульская, Брянская обл.), Казанар [Дубанов, 2010, с. 143] (Чувашская Республика); б) названия населённых пунктов —

Казанла (село, расположено в верховье речки Казанла — Саратовская обл., Базарно-Карабулакский р-н), Казанлы (деревня — Республика Башкортостан, Альшеевский р-н), Казанлы-Тамак (деревня — Республика Башкортостан, Белебеевский р-н), Казанка (такое название носят сёла, деревни, посёлки в Республике Татарстан (Арский, Черемшанский р-ны), в Республике Башкортостан (Альшеевский, Баймакский, Благовещенский р-ны), в Пермском крае (Оханский р-н), в Кировской обл. (Вятскополянский р-н), в Тамбовской обл. (Староюрьевский р-н), в Курской обл. (Золотухинский р-н), в Белгородская обл. (Корочанский р-н), в Липецкой обл. (Воловский р-н), в Смоленской обл. (Глинковский р-н)

и в ряде других областей (Орловской, Костромской, Брянской, Омской, Тюменской). Не единичны географические названия, в состав которых входит слово казан, и в Республике Крым, например: село Казанки (Бахчисарайский р-н), Казантип/Казан-Тип (восточная часть Крыма, Керченский полуостров), Казан-Кая (плосковершинная возвышенность со скалами на южном склоне, в 3 км от Бахчисарая), Казанлы (столовая гора с крутыми скалами, в 2,5 км от Судака), Казанчик (длинная гора с тремя вершинами, в 1 км к северо-западу от перевала Синор). Есть они также на Кубани, на северо-западном берегу Каспийского моря, в Алтайском крае (посёлок Казанка — в 80 км к западу от Горно-Алтайска, посёлок Казанка — Алтайский р-н, река Казанка, река Малый Казаныгир), в Кемеровской области (река Казаны, река Казанка)

и в других регионах Российской Федерации. К хусан по своему происхождению восходят названия чувашских деревень

Хозандайкино, Хозанкино, Хозанчино (Чувашская Республика:

Чебоксарский, Красночетайский, Моргаушский районы [Дубанов, 2010, с. 402–403]).

Географические названия с корневой морфемой казан- за пределами Российской Федерации встречаются в Туркменистане (Казанджик — город), в Республике Украина (Казан — река, левый приток Днепра; посёлок городского типа Казанка — Николаевская обл., Казанковский р-н), в северо-восточной Турции, в Болгарии (Казанлык — город, расположен у южных склонов хребта Стара-Плáнина, известен как центр производства розового масла).

Всего топонимов Казань, Казанка и производных от них, по данным А. А. Тюняева, — 113 [Тюняев, 2011]. С учётом наших примеров их ещё больше.

* * *

Происхождение и значение географического названия Казан до конца не выяснены, хотя недостатка в его этимологиях не было. Сопоставляли название города Казан (рус. Казань), например, с этнонимами каз, казансалор, кашаны, словом казан «котёл; котловина; чугунок», именем якобы основателя города Хусан/Хасан, названем реки Казан (рус. Казанка); есть и другие предположения [Саттаров, 2005; и др.]. Думается, ближе к истине та версия, согласно которой город Казан (рус. Казань) основан населением Волжской Булгарии (А. Х. Халиков). Уточним, той его частью, которая была известна под именем хусан (ы). Напомним, хусаны жили по реке, которой дали название Хусан (современная река Казан (рус. Казанка), построили на ней свой племенной центр и дали ему имя Хусан. Вполне возможно, что они заложили его примерно в то время, когда строили свои племенные центры волжские сувары и булгары/болгары — соответственно Сувар и Булгар/Болгар, а строили они их в середине Х в. Спустя годы, столетие или несколько веков в устье реки Хусан (современная река Казан (рус. Казанка) было основано новое поселение, которое со временем переросло в город, ныне известный под названием Казан (рус.