Бесплатный фрагмент - Негламурные герои

Они все разные — герои этой книги. Автор — тот человек, кто связывает и объединяет всех их под одной «обложкой». Встречи с ними остались в памяти и на снимках, коих будет немало в этой книге.

Думаю, что если бы вам судьба выдала случай познакомиться с этими людьми лично, то и вы тоже помнили бы и вспоминали их. К сожалению, многих людей, с кем читатель познакомиться на страницах книги, уже нет в живых.

А начну ее с рассказа о герое снимка, который смотрит на нас с обложки книги — Георгия Злобина.

Георгий-Самоделкин с Ильмень-озера

Георгия Тимофеевича давно нет с нами, больше десяти лет, но каждое лето вспоминаю о нем. Нынче поводом для этого стало 90-летие писателя Василия Шукшина. Уверен, что такие люди, как Георгий Злобин из Миасса и были героями его рассказов.

Не случайно ведь чудаки и чудеса — одного корня слова. И те, и другие заставляют удивляться и восхищаться. О Злобине писал десятки раз и всегда новый рассказ о нем был интересен и полезен новым читателям. Судите сами: кому из вас приходилось встречаться с человеком, который построил

Дом на крыше

Ворота у Злобиных были «прозрачными», состояли из незатейлевых металлических кружев. Сквозь них хорошо было видно содержимое двора, а также деревянный дом, стоящий на крыше гаража.

«Это только кажется, что дом стоит на гараже, — говорил мне как-то Злобин, — на самом деле он опирается на подпорки из бревен». Чтобы это увидеть, нужно зайти в гараж.

Когда у Злобиных появился появился этот участок, нужно было его организовать. Построить гараж, завести хозяйство. Но куда тогда «пристроить» дом, оставшийся от прежних хозяев. И тогда Злобин решил переставить дом, обычный, деревянный, коих много в каждой деревне.

Взять и переставить — с одного места на другое. На гараж. Посчитал, как это лучше сделать. Перетянул, где надо, тросами. Один кран пыжился — не идет старый дом, не хочет расставаться с привычным местом. Вырос здесь и врос здесь в землю.

Только третий, самый мощный кран, поднатужился и поднял дом. Вокруг собралось много народу. Виданное ли дело — чудак дом поднимает.

Собрались посмотреть, как разбегаться будет дом по бревнам. В кино такого не увидишь. А «чудак» подыгрывает — даже занавески с окон не стал снимать. Так и поставил дом на новое место. С одного места на другое.

Здесь он и «живет» уже больше двадцати лет. А вокруг старый дом обстроил новыми стенами и еще достроил новый этаж. Со стороны кажется, что все сразу так и было.

Только когда сидишь в кресле на террасе. На тебя «из стены» смотрят окна старого дома.

«ЗИМняя» встреча

Мы познакомились летом. На берегу озера Кисегач. Мы с братом — мальчишки-дошколята не смогли пройти мимо того, что увидели тогда на берегу.

Стояла большая черная машина, каких раньше не встречали, а за ней на прицепе — катер. Потом подошел наш папа. Познакомиться с хозяевами и сфотографировать новых знакомых. А поснимать было что — катер не просто рассекал гладь озера, но и катал на водных лыжах.

Черной машиной был «ЗИМ». Купил его Злобин в 1956 году. Приехал в Челябинск с мешком денег — мелкими купюрами. Несколько часов из в магазине пересчитывали. Так у водителя грузовика из Миасса появилась своя «правительственная» машина.

Этот «ЗИМ» и сейчас, спустя столько лет, на ходу. Можно залить бензином бак и поехать. Правда, съедает он горючего значительно больше, чем современные автомобили.

Пользуясь случаем, всегда стараюсь посидеть в его салоне. Словно в детство возвращаешься — машина времени.

Амфибия

Автовладельы со стажем помнят, как появилось запрещение близко подъезжать к озерам. И плавать на катерах.

«Плавать запрещено, но переезжать-то озеро никто не запрещал», — так Георгий Злобин решил построить амфибию.

Автомобиль, умеющий плавать. Или — катер на колесах. Амфибия и зарегистрирована была как катер. Только особый катер, которому было разрешено доехать до озера и вернуться обратно в город.

Несколько раз Злобин ездил на своей амфибии в Челябинск на выставки антикварных автомобилей.

Плавала она и на озере Еланчик, и на озере Тургояк.

Как-то по дороге в лесу за необычным автомобилем увязалась погоня. Вот-вот должны были настигнуть. Прижали к берегу озера. Думали — все. Но необычная машина на всем ходу въехала в воду. И — поплыла.

Баня на колесах

То — дом «с ногами». То катер с колесами. А тут еще — баня на колесах.

Раз был катер, был и прицеп. А семья Злобиных — Георгий Тимофеевич, его жена Надежда Игнатьевна, сын Сергей и дочь Яна — все любили париться в бане.

Вот и придумалось Георгию-Самоделкину, как из из прицепа сделать баню, чтобы париться в ней на берегу проруби, зимой.

Представьте: металлический ящик с двумя трубами, в которые «входит» пламя паяльных ламп. Внутри ящика камни, кварц. Греется все это приспособление на улице. После чего помещается в середину прицепа, обнесенного «стенами из войлока.

Вот и баня на колесах. До ста градусов можно было «нагнать» температуру внутри такой бани. Хочешь — сухой пар. Хочешь — влажный. Для этого из ковшика на камни нужно плеснуть воды.

А потом из жары — босиком прямо в прорубь.

Так и мы как-то с коллегой из «Комсомолки» Сергеем Смирновым стали «моржами». Благодаря бане Злобиных. Сколько лет прошло, а помню это «событие большой влажности».

Был такой случай: из Челябинска знакомый местный начальник привез замминистра. Вскоре тот попросил разрешения изготовить копию бани Злобиных для своей московской дачи.

«Только ничего не рационализировать, — наставлял он челябинских подчиненных, — просто правильно все скопируйте».

Подумывал Георгий Тимофеевич запатентовать свою баню. Да не нашлось тогда рядом человека, кто бы подсказал ему, как правильно нужно было это сделать.

После инсульта Злобин парился последние годы своей жизни мало. Но любил повторять: «В день, когда паришься, в тот день не старишься».

Осока в огороде

Выходишь на балкон — вид замечательный. Вдали — гора. Справа — Ильменское озеро. Вдоль него по дальнему берегу тянется железная дорога, по которой то и дело пробегают составы. Состав виден сразу. Словно это вагончики от детской железной дороги на полу комнаты. А слева белеют вдали своими многоэтажками дома Миасса.

А внизу — под балконом — зеленеет огород.

Каждый год соседи удивлялись злобинскому урожаю. Еще бы — удобрен огород был конским пометом.

А вообще-то на месте огорода была осока. Дом многие годы переходилот хозяев к хозяевам. Продать его спешили всегда зимой. Пока заболоченное пространство вокруг дома было спрятано подо льдом и снегом.

А весной оказывалось, что огород залит водой. Хоть рис выращивай.

Чтобы отвоевать землю уводы, понадобилось Злобиным множество «камазов» грунта.

Лошади

Когда-то двор ночью у Злобиных охранял Красавец.

Огромный жеребец, что называется, с норовом. К себе он подпускал не каждого.

Как-то ночью Красавца попытались украсть. Георгий Тимофеевич проснулся от шума и криков во дворе. Оказалось, чтоо в ночной мгле конь кусал и отбрасывал налетчиков. Хорошо, что не затоптал копытами.

У Злобиных было две взрослых лошади и два жеребенка. Оказывается, лошадь требует круглосуточной заботы. При всей своей силе и мощи она может оказаться беспомощной без человека. Поэтому Злобин за день не раз подходил к окну — как там пасутся его лошади.

Да ии прокормить их было дело хлопотным и недешевым.

За день лошадь может съестьнесколько килограммов травы. А где ее взять столько.

А сколько сена надо заготовить на зиму. За год нужно сменить двенадцать «пар» подков.

Подковывать лошадей Злобин научился сам, будучи уже пенсионером.

Карета

Раз были лошади, почему бы не появиться карете. И она появилась — деревянная, на рессорах, идет мягко, кочек не боится. Сделал ее Злобин сам.

«Есть лучше, конечно, но второй такой нет», — с гордостью говорил Злобин.

Несколько лет ни один заметный праздник в городе не обходился без катания ребятишек в его карете. Много лет жители Миасса были единственными в стране. у кого в городе был бесплатный проезд в общественном транспорте. Можно добавить, что в городе. Наверное. выросло поколение детей, у кого среди детских воспоминаний осталось катание в деревянной карете.

Постскриптум

Злобин не был «новым русским». Был обычным водителем. А затем обычным пенсионером. Впрочем, не совсем обычным.

Говорят, человек за свою жизнь должен посадить дерево, построить дом, воспитать сына или дочь. Все это у Злобина было. И нужно добавить — он построил катер, амфибию, кареты, баню. Все придумал сам и построил своими руками.

Он создал свой мир. Для себя и своей семьи.

Жил человек, как хотел, не приспосабливась к жизни, а жизнь приспосабливая под себя.

Послевоенное мужество сапера Исакаева

«На войне как на войне» — был такой фильм, где показаны были будни войны, бытовые и боевые.

Мы привыкли повторять: на войне совершаются подвиги. Часто для совершения такого подвига требуется, конечно же, мужество и …всего одно мгновение.

Мы реже говорили и говорим о том, что может быть, большего мужества требовалось потом тем, кто вернулся с войны, но пришел инвалидом — без глаза, руки или ноги. И когда им, тогда еще молодым людям, нужно было не просто привыкать, а приспосабливаться к новым условиям мирной жизни, в которой они уже были людьми с ограниченными возможностями.

И когда о доступной среде даже никто не думал, не до того было. Хорошо, если живы были у них родители, если была жена и она дождалась, если мог как-то сам себе зарабатывать на жизнь…

Об этом мы говорим меньше и, согласитесь, неохотно. Но сколько после войны было таких судеб — не перечесть. В советские времена сделали символ «настоящего человека» из летчика Алексея Маресьева. Он целые десятилетия был живым примером: человек без конечностей может больше, чем мы себе представляем. А про скольких таких «маресьевых» мы не знали и не знаем?

Портрет одного из таких людей на этой фотографии. Вокруг него и рядом с ним — его семья, жена, дочери, правнук. За плечами и «за кадром» длинная и трудная жизнь, преодоления и победы.

В семнадцать лет Хужат Исакаев ушел на фронт, был сапером. Трижды был ранен, третье оказалось самым страшным — парню оторвало ногу. Сапер ошибается один раз…

«Я желаю всей душой: если смерти, то мгновенной, если раны — небольшой», — не зря пелось в песне тех лет. Небольшой раны не получилось, песня ошиблась.

В 1944-м году после множества операций в госпитале Хужата комиссовали. Вернулся в Челябинск с ампутированной ногой. Так началась гражданка.

Ушел на войну еще без профессии, которую нужно было приобретать. Стал учиться в энерготехникуме, в 1948 году его закончил и стал работать на ТЭЦ Челябинского металлургического завода. Позже на вечернем отделении закончил Хужат Исакаев и политехнический институт, стал конструктором в производственно-техническом отделе ЧМЗ, автором более двадцати рацпредложений.

В 1952 году Хужат встретил девушку Рушанию. С того времени они были вместе. Родились у них две дочери — Эльвира и Роза. О том, что это дружная семья, видно по нашей фотографии, сделанной к одному из последних Дней Победы.

Хочу отметить, что во время нашего разговора рядом был правнук Хужата Идиятовича, Илье тогда было десять лет и ему было интересно, о чем вспоминал и рассказывал его прадед.

Создать семью, воспитать детей, быть опорой мужу, ставшему инвалидом на войне, — это подвиг его жены, Рушании. Что такое подвиг — подвигнуть значит, сделать больше, чем кажется возможным.

Когда-то Хужат Исакаев ходил на лыжах и катался на коньках. На протезе. И это тоже было подвигом, хотя сам считал, что пропагандирует здоровый образ жизни.

Вот такая «фотография на память», об одном из ветеранов той страшной войны, в которой они победили.

Семейная фотография. На которой одна из тысяч и тысяч семей, образовавшихся в первые послевоенные годы.

Гламур как идеология, или зачем культура мигрирует в сторону обезьяны?

Реальная, а не киношная «Кин-дза-дза» светит нам уже через пару десятков лет.

Давно не встречал размышлений на тему идеологии страны, может быть, потому, что годы коммунистической идеологии, и затем последовавшее развенчание ее, как бы наложили табу на само понятие «идеология».

Но если присмотреться, новая идеология не только появилась, но и оказалась живучей.

Например, гламур — чем не идеология. Кстати, так и называлось интервью с челябинским предпринимателем Сергеем Давыдовым. Было оно написано в соавторстве с ним уже лет десять назад, и к сожалению, его актуальность нисколько не исчезла, скорее — наоборот.

Потом начался кризис и, казалось бы, стало не до гламура. Ожидалось, что количество глянцевых журналов с «улыбающимися» обложками в газетных киосках заметно уменьшится. Но не тут-то было. Гламур продемонстрировал свою живучесть даже в кризис.

Мне многие мысли и наблюдения Сергея Давыдова кажутся точными и своевременными. Конечно, это не значит, что со всеми из них будете согласны и вы. Но повод задуматься над тем, в какой идеологии мы живем, и для чего она, идеология, нам нужна — будет, пищу для этого его мысли дают. Предлагаю вашему вниманию заметки челябинского предпринимателя Сергея Давыдова, некоторые его мысли и наблюдения на «идеологическую тему».

Получится попытка разговора на некогда скучную и неприятную тему — об идеологии и на более приятную для многих — о гламуре.

Сергей Белковский

«Мы должны смотреть на свое прошлое трезво. Видеть в нем и грандиозные победы, и трагические ошибки, и примеры для подражания, и проявление лучших черт национального характера» (из послания к общественности руководителя страны).

Замечательные слова. Я бы добавил к ним, еще и формирование образцов для подражания в современной культуре: в книгах, фильмах, спектаклях, песнях.

Это должны быть зримые, простые и понятные современному человеку образы, но в тоже время несущие те самые лучшие черты национального характера, о которых говорится. Эти черты необходимо сформулировать и показать всеми доступными художественными средствами, пользуясь примерами из современной России.

Благо пока еще есть кого показывать. Показать облик людей, патриотически и государственно мыслящих, как основу обновленной России, тех, кого смело можно было бы назвать героями нашего времени. В разные периоды истории России были такие герои, служившие образцами для подражания, нужны они и сейчас.

Чтобы ими не стали «братки» из боевиков или гламурные «нечто» из популярных молодежных передач. В тоже время необходимо отдельно показать то, что чуждо нашей культурной и национальной традиции, что искусственно внедрялось в сознание молодежи средствами современной масс-культуры и методами повальной голливудизации и диснейлендизации сознания молодежи и детей на протяжении последних 20 лет.

Наши национальные слабости, пороки и нравственные искривления должны быть также озвучены и стать мишенью для бичевания, иначе их не изжить.

Нужно сформулировать принципы и приоритеты воспитательной и идеологической работы в обществе. Как некие ориентиры для тех, кто формирует и заполняет сегодня в России культурно-информационное пространство.

Считаю, что сейчас сложился явный перекос в сторону профессионального спорта. В регионах стало модным иметь свой хоккейный или футбольный клуб, для них строятся суперсовременные ледовые дворцы и стадионы, строительные бюджеты которых, подчас, составляют миллиарды. При этом на проведение регионального конкурса в области культуры и искусств денег не находится, хотя, это — копейки, по сравнению с вышеупомянутыми дворцами. Спору нет, — физкультура и спорт — это необходимо для здоровья нации. Но не надо забывать, что сущность человека состоит из двух субстанций: физической и духовной, причем последняя с точки зрения развития нации более приоритетна. Поэтому перекос в сторону физического развития в сочетании с забвением или игнорированием духовно-нравственного и культурного воспитания чреват непредсказуемыми последствиями.

В результате может возникнуть масса циничных и невежественных «качков», культурный кругозор которых ограничивается спортивными зрелищами, комеди-клабом, дешевыми боевиками и веркой-сердючкой. Вряд ли с таким культурным багажом можно строить, а в дальнейшем составить основу Новой России.

Из самой читающей страны в мире мы, за какие-то 20 лет превратились в страну, где треть россиян не читают книг вообще.

«Кому выгодно, чтобы Россия превращалась в страну дураков», спрашивал когда-то профессор Капица на страницах «Аргументов и фактов»? И называл два основных различия между человеком и обезьяной: культуру и разум. Но сейчас, при такой ускоренной миграции культуры в сторону обезьяны, этот разрыв катастрофически сокращается.

Я отнюдь не призываю к возврату к сильно формализованной ура-патриотической идеологии позднего советского периода, эпохи застоя с ее фальшивым бодрячеством. Но говорить о том, что в идеологии советского периода всё было плохо, — тоже неправильно, иначе советское государство не только не смогло бы достигнуть исторических рубежей, но и не смогло бы долго существовать.

Мы все помним, какие нравственные образы создавали народные любимцы в фильмах и песнях. Простые и трогательные человеческие взаимоотношения начисто лишенные корысти до сих пор вызывают уважение и восхищение. Жизнеутверждающие, рождающие добрые и светлые чувства произведения: фильмы, песни, пьесы, — это тоже идеология, хотя там нет прямого идеологического призыва. Говоря коротко, идеология, — это всё, что составляет социально-культурную и нравственную жизнь общества и каждого из его членов, если это позитивно и ведет к цели строительства сильной России.

Творчество Высоцкого, Визбора, Окуджавы, песни Мартынова, Мигули, Антонова, — это тоже идеология, хотя они не спущены сверху, а рождены сердечным порывом людей близких и понятных народу. Фильмы «Ирония судьбы или с легким паром», «Москва слезам не верит», — это тоже идеология, потому что рассказывают о чистоте и благородстве отношений, показывают поэзию жизни, рождают ответные чувства и находят отклик в душе.

Но, ключевой момент в том, что они, возможно, никогда бы не появились, если бы не были востребованы обществом и государством. Практически все мультфильмы советской эпохи сплошь идеологические, так как несли в себе воспитательные элементы, содержали добрые и благородные мотивы, а значит, помогали становлению маленьких людей.

Но, тем не менее, оторванная от народа и закостеневшая в своих формах идеология последних застойных лет, сопровождавшая и обслуживавшая в основном, партийно-комсомольский официоз, вызвала стойкую аллергию.

Поэтому я ратую за живую идеологию, корни которой уходят вглубь истории России, идеологию, идущую от сердечных чаяний миллионов русских людей, большинства граждан страны. Потому что подавляющее большинство не желает зла своей стране, где живут и будут жить их дети, и могут четко очертить границу разделяющую добро от зла. Именно поэтому идеология должна опираться на мощные народные пласты, на их ожидания, иначе она никому не нужна.

К формированию новой идеологии, не как документа, но как образа мышления и жизни общества надо привлечь лучшие силы творческой интеллигенции: режиссеров, композиторов, исполнителей, писателей, историков. Государству только необходимо задать вектор и поставить «планку», то есть морально-нравственный уровень всего идеологического пространства в обществе.

В советские годы она была достаточно высокой, обеспечивая адекватный уровень нравственности и неприятия пошлости. В 90-е годы эта планка катастрофически снизилась (до уровня, как говорится, ниже плинтуса) намеренно или от либеральной эйфории вседозволенности. Как будто лопнула запруда, сдерживавшая нечистоты.

Разве можно было в советское время представить себе появление на экране и самолюбование представителей нетрадиционной сексуальной ориентации? Уровень неприятия в обществе не позволял этого сделать. Или мат, несущийся с экрана или со сцены. Сейчас это уже в порядке вещей. Мы безмолвно глотаем эти нечистоты и что-то не слышно протестов.

Почему? С одной стороны — наша «притерпелость», как назвал эту беду в 80-е годы Евтушенко, с другой стороны, — сниженная нравственная «планка» в обществе позволяет это делать. А ведь это всё оказывает непосредственное влияние на формирование личности молодого поколения.

Сейчас закладываются основы того, что будет представлять собой наше общество в недалеком будущем. Ядовитые семена дадут и ядовитый урожай. И не надо надеяться, что само собой рассосётся. Не рассосётся!

Реальная, а не киношная «Кин-дза-дза» светит нам уже через пару десятков лет. Посмотрите, как общаются между собой подростки в интернете, да и не только. До «Кин-дза-дзы» совсем рукой подать. А мне совсем не хочется жить в «Кин-дза-дзе», а хочется, как Талькову «жить в стране не дураков, а гениев», но только не через сто веков, а поближе. Я думаю и всем нормальным людям, населяющим нашу страну, тоже.

Такие вот мысли по поводу. Им уже больше десяти лет, как они были написаны автором.

Но разве они не актуальны? Эти «несвоевременные мысли».

«Последний из Могикан» с хутора «Благодатного»

В одной из публикаций об этом уральском фермере говорилось: «Крестьянское угодье семьи Яценко в 1992 году началось с таблички. Простая картинка на ней символична: неровная пахота и крестьянское солнышко, которое десятилетиями не может взойти из-за бюрократических проволочек. С такими преградами столкнулся и Виктор Прокопьевич. Этой земли его пытались лишить десять лет. Но настойчивый фермер выдержал более тридцати судебных заседаний против чиновников. И с новыми силами продолжил возрождение хутора, в котором есть русская душа и сила характера».

Наверное, за этим — увидеть еще раз русскую душу и силу характера — приезжаю каждый год, как выпадает такая возможность, на хутор «Благодатный» к Виктору Яценко.

Хутор, собственно, один небольшой домик, среди уральской тайги. И жизнь здесь началась, когда его обитатели могли бы отдыхать, как говорится, достигли пенсионного возраста.

Но — случилась беда. У них погиб сын. Состояние жены у Виктора Прокопьевича было такое, что врачи посоветовали — уезжайте из города куда-нибудь подальше и окунитесь в новые и каждодневные заботы.

Так выбор пал на это место и на фермерский труд. А до этого Яценко с женой жили в городе и там же работали, он был оценщиком автомобилей, а Валентина Степановна — работала в столовой.

Каждая встреча с фермером Виктором Яценко выливается в публикацию — всегда бывает, что рассказать и что показать, приезжая к нему в крестьянское хозяйство «Благодатное». В начале августа у фермера день рождения, которые из года в год он проводит в поле. Как известно, летний день год кормит.

…Индюки — птица редкая. Индюк гордый и величественный, красавец или урод — кому как. Но взгляд завораживает и статностью своей, и оперением.

Виктор Яценко и его супруга Валентина Степановна не успевают за день переделать все свои хуторские дела — несколько коров и лошадей, десятки овец, не считая птичьего царства — вот их хозяйство, именуемое крестьянским хозяйством «Благодатное» — среди гор и лесов. И становиться еще экскурсоводом в своем «мире домашних животных» у них времени просто нет.

Тем не менее, приезжая к ним за мясом или парным молоком с домашней сметаной, то и дело взрослые берут с собой в неблизкий путь детей и внуков. Чтобы малыши увидели, а самое главное побывали среди тех зверей, которых каждый день видят на рисунках в книжках и как героев мультфильмов.

Важные индюки ходили перед нами, издавая какие-то незнакомые для нас звуки, под старым сараем прятались тихие кролики и их крольчата. Петух кукарекал, гуси «га-га-кали», на водопой подошли лошадь с жеребенком. Жизнь, которую городской ребенок не знает, была вокруг, радуя и наполняя новыми впечатлениями.

Я ходил среди мычания, ржания и птичьего гомона и с удовольствием фотографировал. Так получился фоторассказ о необычном хуторке на карте нашей области. Виктор Яценко поделился тогда приятной новостью: его хуторок должен появиться на настоящей карте. Но маленькая точка на бумаге мало что скажет непосвященному. Это тот случай, когда лучше увидеть самому.

Фермер и его часовенка

В крестьянском хозяйстве «Благодатное» может появиться своя часовенка. Хозяин «Благодатного» эту идею вынашивал давно. Всякий раз говорил, что хочется поставить часовенку в память о раскулаченных крестьянах.

Когда сели за стол, хозяин поставил свой фирменный напиток. Как без него?

— Ну как? — поинтересовался.

— Легко идет, градусов 20 будет, — говорю.

— Все 40, просто очистка настоящая, молочная, — загадочно говорит фермер. Всех секретов не называет, но снова наливает из большой бутыли коричневатую от орешков смесь.

Валентина Степановна приготовила еду: помидоры, хлеб собственного приготовления, в центре стола на большой тарелке горка картошки. Разговоры за столом — о хозяйстве, возрасте и о картошке:

— Мой дом в центре хозяйства: вышел утром из дома — и уже на работе. А возраст — это все относительно. Моей маме, например, было за 90, когда она просила помочь ей влезть на стог сена, чтобы правильно его завершить: сложить макушку так, чтобы дождь не мочил.

Подняли стопку — за здоровье…

Продает это фермерское хозяйство молоко, мясо, яйца. Благодаря молоку и мясу провели к дому электричество, построили собственную подстанцию, дорогу к ферме привели в порядок.

— Единственное, что не продаем, — это навоз, продукт этот стратегического значения. А покупатели есть: рядом садоводческие товарищества. На хорошо унавоженной земле можно получить сотню килограммов картошки с одной сотки, — считает Яценко.

Купол будущей часовенки светился от лучей заходящего солнца. По траве возле дома бегали крольчата, важно ходил петух, суматошно бегали возле него курицы, неподалеку блеяли овечки.

Мы подошли к месту, где должна будет вырасти часовенка. Яценко положил руку на купол, играющий золотым цветом — изготовили ему его мастера из Трехгорного.

— Часовенка эта появится в память о раскулаченных крестьянах, — говорит он и смотрит в небо

…

Художник в гостях у фермера

Повод редкий по нынешним временам — запечатлена встреча светского портретиста из Москвы с уральским крестьянином.

Художник Игорь Белковский познакомился с ним как-то во время очередного приезда на Южный Урал.

Поехали вместе в гости в Миасс, был повод побывать в гостях и у фермера Яценко.

Сам уральский фермер про художника узнал еще до знакомства с ним. Была предыстория. Как-то позвонил мне Виктор Прокопьевич: «Вчера знакомый привез несколько интересных книг, чтобы читал в своей таежной берлоге, в одной из них нашел красивый буклет с картинами цветов и портретами знаменитостей наших российских. Художника Игоря Белковского, знаешь такого?»

Сказал, что знаю: мой брат. И в ответ рассказал, что как раз в эти дни у художника открылась большая выставка, и не где-нибудь, а в Кремле в администрации Президента.

— И в Кремле, и в тайге, значит, — многозначительно сказал фермер. А я пообещал ему: когда брат приедет в Челябинск, побываем в гостях. Так и встретились.

У художника поездка эта стала творческой командировкой — хотелось провести фотосессию с индюками, большими, напыщенными, и совсем маленькими цыплятами. Различного зверья домашнего и птицы у Яценко полный двор. Фотоохота состоялась, так что возможно, уже в московской мастерской, художник напишет новую картину — семейку индюков. Семейка куриная у него уже есть, картина в виде постеров разошлась по миру, а сам оригинал картины перебрался в Поднебесную.

…Помня про то, что летний день год кормит, мы попрощались. Яценко пошел через гору на свои поля, где его ждала скошенная трава, скоро превратившаяся в копну сена. За плечом у фермера висела винтовка: несколько дней уже беспокоила стая диких собак, нападавшая на его овец. Эта стая пострашнее волка-одиночки, которые тоже водятся в здешних лесах. Лиса напала на его курочек и утащила одну в лес. Это — не в сказке, в жизни.

А от парного молока мы отказались. Какое-то стойкое предубеждение, что наш городской организм требует к его потреблению специальной подготовки. «Парное, оно же самое полезное!», — даже этот довод хозяйки нас не подтолкнул сделать глоток парного молока. Зато оно осталось на одной из сделанных фотографий — хозяева стоят в своем саду на фоне домика и в руке банка с парным молоком. Теплым, про которое в городе мы уже и забыли.

Письмо Виктора Астафьева я не успел передать Виталию Воловичу

Обнаружил эти письма несколько лет назад в своем архиве, думал, что они уже утеряны.

При случае, когда буду в Екатеринбурге, надеялся передать их Виталию Михайловичу Воловичу, про него шла в них речь. Не получилось.

История этих писем такова. Когда-то, еще студентом, готовил статью для газеты «Советская культура» про книжного графика из Свердловска Виталия Воловича. Написал письма с просьбой рассказать о нем писателю Виктору Астафьеву, когда-то Виталий Волович иллюстрировал его произведения — в Красноярск. И классику книжной графики Дмитрию Бисти — в Москву.

Статья в «Советской культуре» так и не вышла, а письма от двух замечательных людей искусства сохранились. И еще — рукописные ответы на мои вопросы самого Виталия Воловича.

Вот эти редкие уже рукописные страницы.

Дорогой Сергей.

О Воловиче коротко мне и не написать, наверное.

Художник он очень сложный, но это та сложность, которой не было до Воловича и, наверное, не вдруг как она повторится. Волович — это самобытность, а самобытности удается добиться немногим, особенно в графике. Волович в рисунках к англичанам и фламанцам мне кажется больше англичанином и фламандцем, чем сами англичане и фламандцы.

Может это всего лишь «фокус», художественный обман, ну и пусть тогда будет «фокус» и «обман», если он меня убеждает в искренности и величии искусства, а главное в своем видении, своем проникновении в первоисточник, то есть в ту Великую литературу, которой он дерзнул коснуться, осмыслить ее, как художник, как мыслитель. Причем осмыслить и проникнуть заново, не повторяя никого из тех великанов, что уже соприкасались с шедеврами мировой литературы до него. Для этого нужен не только талант, особенный, дерзкий талант, но еще и характер, еще и упорство, еще и настойчивость. Много надо помучиться, передумать, пережить. Переосмыслить, чтобы пополнить внутренние культурные ресурсы в таком количестве и масштабе, что они обрекают человека на духовное подвижничество и художественное открытие, на муку и радость преодоления не только искусства в искусстве, но и на сотворение своего художественного мира.

И это все Волович преодолел и сделал, незаметно, без саморекламы и это для нашего времени тоже немало, но вполне естественно для большого художника и труженика.

Виктор Астафьев

Из ответов Виталия Воловича, сохранились в рукописи у автора этих заметок:

— Художник-иллюстратор работает как бы в двух временных измерениях. Время, в которое происходят события книги и время в котором он сам живет. Видимо его задача заключается, помимо других, еще и в том, чтобы приблизить сюжет и идеи к своему времени, выявить и подчеркнуть то, что может волновать читателя сегодня. Найти для этого адекватную пластическую форму и таким образом включить эти идеи в контекст современной культурной и нравственной жизни.

— Я рассматривал цикл иллюстраций к сагам, как антифашистский цикл. В мире, где насилие, жестокость и бесчеловечность не являются уделом далекой истории, состояние сопротивления злу и есть состояние борьбы с фашизмом — основой и нравственно-этической позиции современного художника.

Дмитрий Бисти: «О художнике Виталие Воловиче писалось и напишется еще очень много, так как он является в нашем искусстве фигурой не только заметной, но и во многом определяющей его поступательное движение.

Волович бесспорно талантливый и волевой художник, самозабвенно работающий в сложном и трудном мире графики, которая, как ни странно, зачастую предвосхищает многие идеи и пластические поиски современного искусства.

Он обладает достаточно высоким профессиональным мастерством и знанием различных уникальных графических техник, чтобы свободно и артистично воплощать в материале свои пластические замыслы.

Волович — художник скорее не натурного плана, а художник, для которого идея, мысль являются главным в его творчестве. Отсюда и его тяготение к определенным литературным сюжетам, отвечающим его интересам и нравственно-этической позиции. Надо сказать, что экспрессивный подход к любому явлению, сюжету над которым работает Волович, как мне кажется, является самым главным в его творчестве. И те некоторые шероховатости в его работах, связанные с его тягой к стилизации снимаются вот именно этим качеством его темперамента художника. И он становится абсолютным творцом, когда его творчество не сковывается стилизаторскими рамками. В этом отношении его сюита посвященная цирку, мне кажется, наиболее достойным примером.

Вообще Виталий Волович представляется мне умным, добрым, высокообразованным художником /тип, который у нас, к сожалению, не так часто встречающийся/, могущим быть для многих примером. А его нравственный подвиг художника еще будет оценен по достоинству».

Стоит добавить еще несколько слов о мастере, которого уже нет с нами. Виталий Волович — один из самых известных современников Екатеринбурга, к чьему творчеству потомки будут обращаться еще не раз, как обращаются они к книгам великой мировой литературы, которую иллюстрировал уральский художник.

Солнечная Калифорния и «солнечный» Магадан в судьбе челябинца Леонида Пикуса

Он давно живет в Сан Диего, в Калифорнии. Но на Южном Урале многие знают и вспоминают этого человека — фотографа и инженера, выпускника челябинского политехнического и одного из первых зачинателей городского фотоклуба.

Его имя — Леонид Пикус. Ему — уже давно больше 80.

Первая история — трагичная, похожая во многом на тысячи советских судеб, когда годы сталинских репрессий поломали много душ — взрослых и детских. Вторая — скорее, исключение. В пенсионные годы переехать жить в один из самых красивых и теплых штатов Америки и обрести там вторую творческую молодость — такое получается далеко не у каждого из его сверстников.

Он написал книгу-альбом о себе и своей семье. Во время подготовки этого материала были использованы не только мои челябинские беседы с Леонидом Пикусом и его близкими, с которыми семья моих родителей была дружна, но и фрагменты из книги.

«И родился, и жил я, и выжил»

«В тот вечер отец, завотделом редакции газеты „Витебский рабочий“, пришел домой расстроенный и сообщил жене, что арестовали его близкого друга. Сон не шел. Такое уже было с отцом несколько месяцев назад, когда он узнал, что жена беременна. Но тогда сна не было от радости. Через неделю ночью за отцом пришли. Мама осталась одна: в ожидании ребенка и страшной жизни впереди», вспоминал много лет спустя Леонид Пикус.

Вскоре его маму вызвали в райком комсомола: за 10 минут единогласно исключили из комсомола. А потом, беременную, выгнали с работы, а затем — из квартиры. О том, как Леонид Григорьевич появился на свет, спустя годы ему рассказала мама. Розочка, как называет он ее в своей книге.

Апрель зловещего 1937 года. Будущий Леня все настойчивее просился на свет, мечтая стать гражданином страны, «где так вольно дышит человек». Розочка легла в роддом. Но воды отошли, а ребенок не рождался.

Врач потерял всякую надежду. Медсестра, шепотом переговариваясь с врачом, предположила, что ребенок родится мертвым. Услышав такой прогноз, будущая мама закричала, да так громко, что ребенок дал о себе знать.

Через несколько дней, запеленав первенца в простыню, молодая мама с передачей устремилась к стенам тюрьмы: может, отец увидит их. Она еще не знала, что ее мужа за этими стенами уже давно нет. Его отправили по этапу на Колыму.

Лишь летом 1946 года, после окончания войны, Роза получила разрешение органов НКВД на постоянный въезд в «спецзону». Отца Лени к этому времени выпустили на свободу. Видя его незаурядные способности, назначили техническим руководителем строящегося комбината в далеком таежном поселке Сенокосный. И даже предоставили небольшое жилье. С двумя фанерными чемоданами, набитыми сухарями, чаем, луком и чесноком, папиросами и сумками со старыми вещами семья села в поезд.

Паровоз двигался медленно, то и дело останавливался. Когда заканчивался уголь, взрослые выходили, чтобы рубить и пилить деревья для ненасытной топки дремучего паровоза. Сообщение с Магаданом было только по морю и всего пару месяцев в году.

Мать и сын спешили попасть на большой пароход, про который им сообщили с Колымы. Это был пароход «Дальстрой», в трюмах которого, кроме продовольствия и заключенных, было много взрывчатки для нужд горняков.

Как стало известно много лет спустя, на борту произошел пожар. Затем — страшный взрыв, погубивший все строения порта и сотни людей. На этом корабле должны были оказаться и они, спешившие к мужу и отцу. Беда прошла мимо их судьбы, они опоздали.

Здесь, в магаданском порту, воспетом в знаменитой песне, впервые девятилетний мальчик увидел своего отца. Белый, как лунь, 36-летний Григорий показался ему глубоким стариком. Через девять месяцев после приезда на Колыму в семье родился Алик, младший брат Лени.

В школу Леня ездил в соседний поселок со вкусным названием Ягодный. Туда отвозили его за пять километров в санях, по морозу. На день рождения родители подарили старшему сыну велосипед. Он стал единственным во всей округе. Но радость оказалась недолгой. Оставив как-то на несколько минут своего «конька-горбунка» перед конторой отца, Леня его больше не увидел.

Все заключенные, работающие на комбинате, очень уважали отца Лени, тогда уже главного инженера. Кто-то посоветовал ему обратиться за помощью к сапожнику одного из цехов, местному авторитету — вору в законе «дяде Леве».

«Дайте мне машину с водителем и отпустите на два дня», — сказал дядя Лева. Отец страшно рисковал: не вернись заключенный вовремя обратно, он бы пострадал сильно. Но дядя Лева вернулся в срок, с велосипедом, густо смазанным солидолом. Недельное пребывание «конька-горбунка» спрятанным на дне реки не повлияло на его внешний вид.

А еще через какое-то время родители подарили Лене фотоаппарат. Первый в его жизни. Потом через руки Леонида Григорьевича пройдет не одна сотня фотокамер разных марок. В Челябинске у него будет слава мастера по их ремонту.

Он и сам станет фотомастером, одним из тех людей, кто создал Челябинский городской фотоклуб, которому в этом году исполнится 60 лет.

Солнце Калифорнии

В 2000 году, после смерти 86-летней мамы, Леонид Пикус вместе с женой Идой уедет в Америку, где до этого уже несколько лет жила их дочь Светлана.

В Челябинске останется его брат Александр. Он закончит тот же институт, что и старший брат, ЧПИ, останется в нем работать до пенсии. Автором десятка научных работ и патентов станет и его сын Григорий, доцент строительного факультета.

Светлана Пикус увезет пятилетнего сына Яна в Америку, где жили родственники семьи. Это был сложный и весьма рискованный шаг.

Света в Сан-Диего устроится в один из центральных ресторанов, где будет петь и играть на фортепиано. Ян начнет учить новый для себя язык и пойдет в школу. Закончит 12-й класс со многими грамотами, две из которых будут за подписью президента США. Его имя и портрет будут напечатаны в книге «Лучшие студенты Америки».

Потом станет студентом университете в Санта-Барбаре, где будут преподавать пять лауреатов Нобелевской премии.

В Калифорнии Света встретит Костю — выпускника инженерно-строительного института из Ростова-на Дону, спортсмена, серебряного призера России по каратэ, кавээнщика и известного в Калифорнии барда. Они поженятся, у них родится дочка — Даниэлл.

Света станет в Америке Ланой и создаст свою известную в городе школу джазовых пианистов. Дважды в год свыше 30 ее студентов будут радовать слушателей своим исполнением. Станет членом Всекалифорнийской ассоциации преподавателей фортепиано. И всегда будет с теплотой вспоминать Челябинское музыкальное училище и педагогов, портреты которых стоят на столе в ее кабинете.

О Челябинске будет напоминать и русская речь, которая постоянно звучит в ее доме.

Леонид Пикус обретет в новой стране новые творческие силы, будет много фотографировать и проведет несколько персональных выставок: из американских снимков, сделанных в последние годы, и фотографий черно-белых, сделанных в Челябинске, многие из которых вошли в «золотую коллекцию» челябинских фотомастеров.

«… Из всего самого ценного, что привёз я с собой из России, для меня была простая картонная папка 50 на 60 сантиметров, перевязанная чёрной изоляционной лентой.

Это был июль 2000 года. Международный аэропорт Шереметьево. Сравнительно молодой таможенник, увидев мою коробку, спросил: «Что внутри?» «Мои выставочные фотоработы» — ответил я. Он встрепенулся. Проснулся. «Откройте!» — произнес он. Перед его взором появился «Укротитель» с мотоциклом в руках. Затем — «Опять двойка», «Трое в воротах», «Руки маэстро», «Фурия», «Победитель»… Таможенник смотрел снимки, перевернул одно фото: там было клеймо «INTER PRESS PHOTO». Я перед отъездом даже наклейки выставок не додумался снять…

«Эти работы не подлежат перевозки через границу: необходимо разрешение Министерства культуры…», — прозвучало как приговор моему прошлому.

И вдруг я услышал: «Так это сам Махмуд Эсамбаев, мой любимый артист!».

Он поднял на меня свой взгляд. «Сложите всё аккуратно в коробку на соседнем столе и — счастливого Вам полёта».

И позже, уже после жизни в Америке, Пикус скажет: наблюдая, с каким вниманием и интересом бывшие россияне и американские зрители осматривали мою экспозицию персональной фотовыставки, я с большим волнением, теплотой и любовью вспоминаю свой родной «Челябинский городской фотоклуб». К одному только имени которого, с уважением и почтением относились все фотолюбители Советского Союза.

Как-то публикацию о Пикусе сопроводил двумя снимками: на одном малыш на руках у своей мамы. Он еще не знает, что впереди много трагических событий и испытаний. На другом, сделанном специально для той публикации, — прошедший долгую жизнь седовласый мужчина со своими внуком и внучкой, которые еще многого не знают о жизни своего дедушки. Но это — одна семья на двух континентах одной Земли.

Судьба резидентов Ахмеровых — отца и сына

Памятник Исхаку Ахмерову, уроженцу города Троицка Челябинской области, установлен в Челябинске.

Две мемориальных доски ему — в Троицке и в Казани. О нем снят документальный фильм «Мистер резидент», изданы две книги в Челябинске.

В Казани появилась улица Разведчика Ахмерова. А благодаря памятнику в Челябинске — Площадь разведчиков, единственная в своем роде.

Имя это сегодня не только не забыто, но и увековечено. А имя Ахмерова вышло из «зоны» секретности, когда Службу внешней разведки России возглавил Евгений Примаков.

— Уже сложилась почти хрестоматийная биография этого разведчика, — говорит уральский краевед, автор ряда книг по истории спецслужб Анатолий Шалагин, — Поэтому в новую книгу «Отец и сын Ахмеровы: выбор резидента» включил новые, ранее не известные страницы биографии этой незаурядной личности.

— Начнем наш разговор с хрестоматийной биографии Исхака Ахмерова?

— Звучит она примерно так: вырос в бедняцкой семье, стал нелегалом экстра-класса, возглавлял одну из самых успешных резидентур советской разведки за всю ее историю. Принимал участие в добывании ядерных секретов в США. Все это действительно, как говорится, имело место быть. Но было не только это.

— Что вы добавили в своей книге в эту хрестоматийность?

— Революцию 17–го года Ахмеров встретил с восторгом и воодушевлением. Затем он стал свидетелем в Казани жуткой расправы капелевцев и белочехов над сотнями сторонников Советской власти в городе. Это все, конечно, повлияло на его мировоззрение. Он вступает в партию большевиков и работает в продотряде в Поволжье, где свирепствовал в то время голод. Работал он и в Наркомате просвещения Татарской республики. Потом, понимая, что нужны знания, просится на учебу. И его направляют в Петроград в Коммунистический университет имени товарища Зиновьева. Это было очень серьезное учебное заведение, где первым ректором был Максим Горький. Там он проводит несколько месяцев, а затем перебирается в Москву, где учится в коммунистическом университете трудящихся Востока. А в 1922-м году поступает в нынешний МГУ. Там на факультете общественных наук было отделение внешних сношений, или как сейчас говорят, факультет международных отношений. Учеба длилась три года, причем два последних студенты обязаны были вести преподавательскую деятельность. Чтобы перевестись с одного курса на другой, нужно было сдать порядка пятнадцати экзаменов, причем, некоторые сдавались на иностранном языке. Ахмеров там изучал английский, французский и факультативно — турецкий язык.

В 1923-м году он оказывается в Можайске, где встречает девушку Валентину Неугодову. В следующем году они зарегистрировали брак, у них рождается сын Роберт. Вскоре Ахмеров заканчивает МГУ. Не смотря на семью с маленьким ребенком, его направляют работать в Константинополь в генконсульство.

— А как он стал сотрудником внешней разведки?

— Именно там, в Константинополе, он, вольно или невольно, впервые сталкивается с работой разведки, потому что в Турции в те годы активно работала английская разведка. В 1927-м году у Исхака Ахмерова происходит, как можно сказать, судьбоносная встреча. Он знакомится и начинает взаимодействовать с корреспондентом ТАСС, а точнее советским резидентом Яковом Наумовичем Минским. Собственно этот человек и дал «путевку» Ахмерову для работы в советскую разведку.

Пришлось Исхаку Ахмерову начинать работать оперуполномоченным в контрразведке, принимать участие в ликвидации большой банды басмачей в Средней Азии.

А затем его переводят в отделение нелегальной разведки Иностранного отдела ОГПУ, где готовят для работы за рубежом. После недолгой командировки в Китай в 1934-м году он впервые отправляется в США. Ситуация была нестандартной для практики советской разведки тех лет.

Тогда, в конце тридцатых, закладывался фундамент для будущих успехов Ахмерова-резидента в Америке, которые проявятся в годы Второй мировой войны. Тогда нарабатывались необходимые связи и знакомства, выстраивалась агентурная сеть.

— Почему Ахмерова считают одним из самых успешных советских резидентов?

— Как уже сказали, он дважды побывал за океаном. Первая командировка в США у Исхака Ахмерова была в довоенный период. Вторая — во время второй мировой войны. Через разведывательную сеть Ахмерова, а она была весьма широкой и достигала Овального кабинета в Белом доме, прошло более 2500 фотопленок с секретными документами из разных государственных учреждений США — госдепа, министерства обороны, из разведки…

В 1940—41 годах Ахмеров принимает непосредственное участие в разработке и реализации операции «Снег». Целью ее было вовлечение США в войну на стороне нашей страны. Америка тогда отгородилась от всего мира не только двумя океанами, но и так называемым законом о нейтралитете. Не скрывалось — пусть немцы с русскими бьются, а мы потом придем в Европу как хозяева. Поэтому было важно, чтобы коалиция против Гитлера, к которой стремился Сталин, сложилась.

Для этого и была разработана операция «Снег». То, что написал Ахмеров потом почти слово в слово легло в основу, так называемой, ноты Хала — госсекретаря США. Когда японцы прочитали эту ноту, ими было принято окончательное решение на нашу страну не нападать. Потом случился Перл Харбор. И США уже ничего не оставалось, как вступить во вторую мировую войну на стороне Советского Союза. А наша страна получила возможность перебросить значительные воинские силы с Дальнего Востока на запад.

В 1943—45 годах через сеть Ахмерова проходили материалы по урановому проекту, который потом назовут манхэттенским. Его агенты получили образцы материалов, с которыми работали американские и канадские ученые-ядерщики. Через группу Ахмерова были получены чертежи атомного оружия, которые, несомненно, ускорили процесс создания атомного оружия под руководством Курчатова.

Кроме этого, им и его соратниками было выявлено много фашистских агентов на территории США. Когда в конце войны Гитлер мечтал об оружии возмездия, его убедили, что с помощью новых ракет можно бомбить любой город мира. Пытались запускать эти ракеты через Атлантику, но они падали в океан. Для точного наведения ракет требовалась установка радиомаяков.

И для того, чтобы ракеты попали в знаменитые ньюйоркские небоскребы, два немецких агента на подводной лодке были заброшены в США. Одного ФБР схватило быстро, а другой «растворился». Ждали страшного… Благодаря агентам Ахмерова, его тоже удалось нейтрализовать.

Сюжет для настоящего фильма. Который, возможно, когда-нибудь будет снят.

А еще Ахмеров и его сеть были причастны к ставшим известными по фильму «Семнадцать мгновений весны» сепаратным переговорам между фашистами и американцами в Берне. Ближе к концу войны Ахмеров и его соратники выявили так же операцию «Кроссворд», в ходе которой американцы тайно перевозили на территорию США ученых из Германии, связанных с разработкой нового оружия.

За работу во внешней разведке Исхак Абдулович был награжден двумя орденами Красного Знамени, орденом Красной Звезды.

— В своей книге вы рассказываете и о сыне Ахмерова, ставшем тоже разведчиком. Понятно, что разведчиками не рождаются, ими становятся. Причем, при определенном стечении обстоятельств. Как это было у Ахмерова-младшего.

— Да, Роберт Исхакович Ахмеров связал свою жизнь с госбезопасностью и пошел по стопам своих родителей (Валентина Михайловна Ахмерова тоже служила в управлении госбезопасности/. Наверное, в чем-то судьба его была предрешена.

Он знал иностранные языки, был хорошо физически развит, поэтому после окончания средней школы в 1942-м году был направлен на учебу на спецфак Школы особого назначения НКВД.

Потом была служба в дивизии НКВД, участие в боевых операциях, борьба с националистами в Литве и на Западной Украине. После войны он — штатный сотрудник второго главного управления МГБ СССР (контрразведка). По этой линии он четыре года работал в Швейцарии и вел борьбу с агентами генерала Гелена.

Была в жизни Роберта Исхаковича и, скажем так, необычная страница. В начале 60-ых он входил в специальную группу КГБ, созданную для охраны первых советских космонавтов. Надо понимать, что речь в данном случае идет не столько об обеспечении физической безопасности, а о контрразведывательном сопровождении космонавтов в ходе их зарубежных поездок.

И в этом отношении у контрразведчиков было много работы. Потом была и другая работа. Например, в 1966-м году он работал в Гане, где тогда произошел государственный переворот… Словом, Роберт Исхакович прожил жизнь, полную ярких событий на стезе обеспечения государственной безопасности СССР.

Госбезопасность — неотъемлемая часть любых, даже считающих себя столпами демократии, стран. И это должны понимать все, независимо от своих воззрений. Этому и посвящена книга уральского автора о разведчиках Ахмеровых.

Сибириада Игоря Гончарова и его семьи

«Мы едим все, но никого не едим — такая таежная шутка»

Как-то получил письмо. Из Сибири. Из деревни. От Натальи, жены известного челябинского художника и владельца галереи-мастерской своего имени Игоря Гончарова.

Наталья сообщала:

«Игорь полдня сидит за компьютером — полным ходом идет подготовка фотоальбома к «Празднику добрых плодов», который начнется 18 августа в деревне. Вторую часть дня фотографирует — для альбома же разные события, происходящие в нашей и соседних деревнях.

Например, снимал службу, которая проходит каждое воскресенье в Петропавловском храме. Снимал футбол — наши ребята играют по воскресеньям. Сыну Гордею вчера первый раз дали настоящие краски — папа Игорь все объяснял, а потом процесс увлек всех. Гордей был по уши разноцветный и очень сосредоточенный и

довольный, конечно. Естественно, без фотосессии не обошлось. Потом ягоды собирали на огороде и делали молочно-мороженно-клубничный коктейль, который вкушали вместе с гостями.

За пару дней до этого приезжало канадское телевидение. Они снимали Игоря за работой в мастерской с красками, у него пока временная мастерская на веранде дома, а настоящая большая мастерская еще строится, но видимо, скоро ее доделаем, остались немного.

Строительство и проектирование тоже часть того, чем

занимается Игорь. Строится парковая зона в деревне — с галереей, с верандами, чайной. Так вот Игорь и еще два архитектора нашей деревни совместно проектируют это место отдыха.

На праздник в августе соберутся гости из разных городов России и других стран. Наша деревня превращается на это время в туристический город. Только в нашем доме будет гостить около15 человек из Украины, Молдавии, Латвии, Литвы. Это будет много концертов, встреч и проведение местного ВДНХ, ведь в окрестных деревнях, как и в нашей,

очень много мастеров-ремесленников.

Здесь возрождаются и развиваются такие ремесла — кузня, лозоплетение, бондарка, ткачество, даже есть тутовый шелкопряд, корнепластика, изделия из бересты, гончарка. Игорь об этом обо всем сейчас готовит каталог-альманах».

Давно, все, о чем писала жена художника сделано и построено. И снова — август, и у Игоря сегодня день рождения. Поэтому и вспомнилось, наверное, сегодня о нем.

Например, таежная история Игоря Гончарова.

Игорь два раза облетал свою и соседнюю деревни на параплане — не только для того, чтобы почувствовать себя птицей. Летал с двумя фотокамерами и сделал не одну сотню снимков. Вот — показывает у реки мой дом, рядом баня и мастерская. Дом двухэтажный из бревен сосны и кедра.

Строился он года три. Зимовали с женой Натальей в Челябинске, летом стройка продолжалась. В доме есть все для нормальной жизни — холодная и горячая вода, тепло, электричество, канализация. Основной источник таежной энергии — дрова. Ими топится печь в доме, с печью соединен специальный котел — так получается горячая вода, которая поступает и в батареи, отапливающие комнаты дома.

Пока шла стройка, будущие хозяева жили в бане — ее построили в первую очередь, чтобы было тепло и чисто. Баня просторная, есть второй этаж для отдыха, там и было временное жилье будущих сибиряков.

Деревня называется Петропавловка, стоит на реке Казыр, входит в Кураганский район, до ближайших крупных городов Минусинска и Абакана километров двести.

А еще — она часть известного в Красноярском крае и далеко за его пределами культурно-экологического поселения.

— Как и в других соседних деревнях исконно-местных жителей здесь осталось немного, — рассказывает Игорь Гончаров, — наверное, дворов десять, хотя в деревне несколько сот домов. Спрос на жилье в таежной деревне в последнее время резко вырос и у местных жителей появилась возможность получить за свои дома деньги, о которых они просто никогда не мечтали, а сменить деревню на город хотелось.

Новые же петропавловцы — люди не пьющие и вегитарианцы, так что местным пьяницам соображать «на троих» стало сложно, да и много скота разводить тоже надобности не стало, практически в деревне нет свиней.

Как-то Игорь показал фотографии «из местной жизни»: на них праздник, народу толпы, а мусора нет. «И дворников в деревне нет, а чисто. Потому что к тому, что нас окружает, жители относятся, как к своему дому и берегут его», — прокомментировал Игорь.

Сын Гордей родился в тайге.

Наталья вспоминала об этом так:

— Накануне подруги пригласили нас в гости, потом с Игорем затопили баню. В меру, конечно, но попарилась и я. Вечером почувствовала, что буду рожать, сказала об этом мужу. Рано утром сели в машину и поехали в райцентр — это километров восемьдесят. Там в роддоме уже заказали отдельную палату, и муж хотел сам присутствовать при родах. Через несколько часов, днем родился Гордей.

Узи я сделала еще в Челябинске, но кто будет — мальчик или девочка — мы принципиально не узнавали. Рождение должно было быть сюрпризом.

— Вообще беременность я перенесла очень легко, только животик мешал, а так была до последнего в бодром и работоспособном состоянии. Осень — ведь время сбора урожая, а огород у нас большой.

За первый год вместе с сыном в нашей деревне родилось еще одиннадцать мальчиков и девочек. Модные имена в нашей деревне — Дорофей, Азарий, Тихон-друг Гордея, Августин, Филарет… А для девочек — Шимайя, Шанти, Злата, Весняна.

— Нас часто спрашивают — что едите? — говорит Игорь Гончаров, — когда узнают, что не едим мясо. Да, мяса в нашем рационе нет, и от этого никто не страдает и, конечно же, не голодает. В деревне несколько магазинов для нас, вегитарианцев, и есть один — для старожилов, где продается и спиртное.

В огороде у нас — картошка, морковь, капуста, перцы, разная зелень — все, как и везде, но есть еще арбузы и дыньки — небольшие родятся, но все же приятно снять с земли свои.

Еще посадил фруктовые деревья и кусты ягод, — рассказывал как-то художник, — А грибы сохранились еще те, что собрали два года назад — так их было много. Открыли для себя множество блюд после того, как перестали быть мясоедами — из тыквы, цветной капусты, а каш сколько. Хлеб Наталья печет сама, до этого, понятно, никогда этого не делала. В магазине хлеб есть, но наш вкуснее. Мы едим все, но никого не едим — такая таежная шутка.

Пройдет время и у Игоря с Натальей в тайге родится дочка.

Все вместе они приезжали не так давно в Челябинск: в филармонии у Игоря открывалась выставка, где собралось на вернисаже много его поклонников.

Крылья Комарова

Самый легкий в мире самолет был построен в Златоусте.

На крыльях «Малыша» — в большую авиацию. Об этом эта история, достойная стать отдельной страницей в истории российской авиации.

Самый легкий в мире самолет был родом из Златоуста на Урале. Свой первый полет в небо «Малыш» совершил в знаковый день — 12 апреля, в далекие уже 60-е.

«Малыш» был построен в 1964 году златоустовским самоучкой Львом Александровичем Комаровым и его помощниками — мальчишками из авиамодельного кружка, которым он тогда руководил во Дворце пионеров.

Одноместный «Малыш» оказался по тем временам самым легким в мире самолетом. Известие о нем облетело страницы многих центральных изданий, а сам самолет совершил несколько сот полетов.

«Взметнулся от пропеллера снежный вихрь, они, двенадцать юных конструкторов, ждали этой последней минуты, — писала в те годы газета „Комсомольская правда“. — И раньше далеко улетали их модели, им приходилось даже парить на планерах. Но эта машина, любовно окрещенная „Малышом“, не была ни моделью, ни планером. Это был их первый „взрослый самолет“. Как-то, когда самолет уже был готов во Дворец пионеров приехал знаменитый летчик Водопьянинов. А потом слух о самолете-малютке долетел до конструкторского бюро Антонова».

В конструкторском бюро Антонова заинтересовались уральской новинкой: один из самых легких в мире самолетов, легче мотоцикла, а мотор целых 32 лошадиные силы.

Для взлета самолету требуется всего 50 метров. Управление простое. Конструкторы написали в Златоуст письмо, пригласили Комарова для консультации…

Комарову приходило много писем — спрашивали, как мотоцикл переделать в вертолет. А из Америки пришло письмо от астронавта — хотел приобрести «Малыша» для личного пользования.