Бесплатный фрагмент - Небылицы старого дома, или Бояться совсем не страшно

От автора

⠀

⠀

Меня зовут Галина. Я родилась и выросла в деревне, в старом домике на берегу реки, поросшей камышом. Мое детство наполнено горячим солнцем, шорохом наступающей воды и сладким запахом переспевших вишен. Мне посчастливилось взрослеть в любящей читать семье в обнимку с толстыми энциклопедиями, журналами и кипами старых газет, перевязанных суровой нитью.

С сестрой и братом мы живем в придуманном нами мире — в стране Анатолия, где скуке и вероломству нет места. Мы подолгу любуемся на плывущие в вышине облака, тихо переговариваемся и мечтаем. Детские мечты солнечные, наивные — попрыгать по облаку, попасть в страну эльфов, превратиться в красивых бабочек, освободить из грязного плена тарелку и обязательно попасть на необитаемый остров.

В солнечные дни мы приглашаем соседей на очередную премьеру сказки в сад, полный комаров, кузнечиков, светлячков и состарившихся вишен. В непогоду ставим цирковые номера, поем, сочиняем стихи и рисуем.

Мне отчаянно хочется оживить кукол, нарисованных старшей сестрой, подружиться с ними, подглядеть, чем они занимаются, когда меня нет. Я верю, что обитатели нашего дома шепчутся, когда мы спим, и у каждого есть своя тайна. Ночью я люблю слушать шепот стареньких часов, придумывать истории, в которых добро побеждает зло, и вслушиваться в живую тишину спящего дома. И во сне и наяву со мной происходят неслучайные случайности, живущие в памяти долгие годы.

И сегодня мне захотелось поделиться историями солнечного детства, где выдумка дружит с реальностью, а мечты живут за знакомым изгибом реки. Что из этого получилось, судить вам. Буду счастлива, если герои моих небылиц не наскучат — и у вас возникнет желание смеяться и грустить с ними.

Глава 1.
Ура! Каникулы!

⠀

1

Меня зовут Таня. Я люблю рисовать, хорошо учусь, обожаю читать книги и помогаю маме по дому. Я ответственная и добросовестная. И еще я честная. Мой девиз: «Не откладывай на завтра то, что можно сделать сегодня».

У меня есть братишка Лешка. Он с удовольствием откладывает дела на потом, а при необходимости соврет и не покраснеет. По его мнению, привирать — это фантазировать, чтобы не стошнило от скучных дел и нравоучений. Брат считает, что уроки подождут. А вот друзья могут уйти домой или, что хуже, обидеться. Общаться с друзьями братишка готов днем и ночью.

Лешка хороший друг — надежный, добрый, отзывчивый. Если ему не читать нотации и, как говорит мама, не задевать за живое, покладистее мальчика не сыскать.

Но я старшая сестра и закрывать глаза на проделки брата не имею права. Из-за этого мы с ним иногда ссоримся.

Живет наша семья в небольшом южном городке, где нет ни моря, ни судоходной реки, ни приличного пруда. На горизонте вместо снежных горных вершин дыбятся темные терриконы выработанных шахт. Поэтому мы с нетерпением ждем лета. Тогда мы отдыхаем на море, и это счастливое время!

После Нового года мы начали канючить: «Когда поедем к морю? Ну когда-а?» Мама неопределенно пожала плечами, и у нас возникло подозрение: уж не отправят ли нас в лагерь?

Брат заявил, что мечтает пожить дикарем на берегу моря, а в лагерь не поедет ни за какие коврижки. Потому что в лагере режим и тихий час. Купаться по минутам ему не нравится, а терять лучшее время на ненужный сон — преступление. Я покивала, соглашаясь с мнением брата. Мама заверила, что не будем ломать устоявшуюся традицию и искупаемся в морских волнах непременно.

Я завела блокнот и каждый день добавляла в список необходимые для отдыха мелочи. Продумывать и готовиться заранее — мое хобби. Лешка тоже участвовал в этом, но урывками, не загружая себя обдумыванием мелочей и не тратя драгоценные минутки свободы на скучное бумагомарание.

— В лагере ты не был ни разу. Почему не хочешь жить по режиму? — спросила я у брата, засовывая резиновый мяч в «пакет нужностей».

— Там командиров много — иди туда, делай это, спи, на зарядку становись…

— Откуда ты знаешь?

— С друзьями больше общайся! — Хлопнула дверь, и Лешка умчался на волю.

Летние каникулы начались забавно, не по правилам. Изменил «морские» планы мой неугомонный братишка совершенно случайно.

Лешке понадобилась энциклопедия, спавшая без дела в кладовке. Брат не заядлый книгочей, и пока я удивлялась кипучей деятельности «ранней пташки», он ухватился за тяжелый том, придавленный стопкой книг, и дернул что есть сил. На полу оказались книжки, пухлый альбом с фотографиями, рисунки, открытки и смеющийся Лешка.

От грохота проснулась мама. Она вышла из спальни, держась рукой за сердце.

— Мы сейчас все соберем. Леша нечаянно рассыпал. Извини, — забормотала я. Эх, не дали мы маме выспаться в выходной.

Я увидела, как Лешка покосился на входную дверь. Видно, собрался улизнуть. Я сердито сдвинула брови. Брат горестно склонился к упавшим предметам, поминутно вздыхая.

— Мамочка, а у тебя перышко в волосах застряло.

Я вытащила перо, торчащее в маминых волосах.

Это была вторая странность за утро.

— Перо? Чье перо? Откуда перо? — мама удивленно повертела черное перышко.

— Ма, ты ночью ныряла в перья?! — не выдержал Алешка, заливаясь радостным смехом.

— Наверное, я побывала в сказке, — усмехнулась мама.

— Ух ты, повезло! — Алешка завистливо причмокнул губами. — А почему мне не снятся сказки? Сплю, как убитый, закрыл глаза — и уже утро.

— Ну и хорошо, что крепко спишь. Почему сегодня вскочил ни свет, ни заря?

— Ничего хорошего, ничего интересного, — пробурчал Лешка. — Вскочил, потому что каникулы начались. А когда не надо идти в школу, спать не хочется.

Мама подняла с пола выпавший из альбома черно-белый снимок. На лавочке перед домом сидела худенькая девочка с косой.

— Это дом, в котором ты выросла? — догадалась я.

— Да, а это я сижу на скамейке.

Я недоверчиво перевела взгляд с мамы на худенькую девочку со снимка и покачала головой. Мама засмеялась.

— Я не сразу стала вашей мамой. Но это точно я, видишь, нос курносый? А дом меня очень любил. И я его любила.

— Любил?! — охнул брат. — Как это любил? Он же неживой.

Мама улыбнулась.

— Мама, расскажи нам про домик в деревне. Мы там не были ни разу.

— Давно это было, — с грустью начала мама рассказ. — В реке купалась, по деревьям лазила, в школу ходила, родителям по хозяйству помогала. Бывало, шалила. — Лешка радостно вскрикнул. — Но! Свою вину на других не перекладывала и дела на потом не откладывала. — Брат разочарованно хмыкнул. — Не любила, когда ко мне незаслуженно придираются. — Лешка цокнул языком, стараясь обратить на мамины слова мое внимание.

— А чудеса происходили в доме? — я понизила голос до шепота, пугливо озираясь в маленькой квартирке.

Утреннее солнце сияло в стеклянных окнах раскрытого балкона, заполняя комнату ярким светом. Ветерок чуть колыхал занавеску.

— Конечно, случались. Разве бывают дома без историй?

— Расскажи, — требовательно произнес брат.

— Кто же будет пересказывать небылицы при дневном свете? Страшные тайны говорят тихим голосом и обязательно в темной комнате. Вот сумерки наступят, и расскажу.

— Ночью будет сильно страшно, — заволновалась я.

— И ничуточки не страшно! Наоборот, интересненько! — Алешка храбро выпятил грудь, но на всякий случай зыркнул по сторонам, вслушиваясь в шорохи проснувшейся квартиры.

— Ах вы трусишки, мокрые штанишки! Сначала мы поставим чайник, а то, как говорил ваш дед: «Чайку-то не попьешь, не поработаешь!»

Мама весь день поглядывала на порыжевший от времени снимок дома, в котором прожила детство. Потом позвонила на работу, отмахнувшись от нашего вопроса о долгожданной поездке на море. И это была третья странность.

О решении провести лето в деревне мы узнали перед сном. Объявление вызвало у нас бурный восторг, и мы не могли уснуть полночи. Мы так и представили себе предстоящую поездку, беготню по пыльным улицам босиком, купание в реке, знакомство с деревенскими ребятами. Долго шептались, пока сон не сморил нас.

— Ма, ты не передумаешь? — Брат приподнял взлохмаченную голову и, не дождавшись ответа, уснул.

В тот день мы даже не могли предположить, какие чудесные приключения ждут нас в покосившемся домике возле заросшей камышом реки. Но все по порядку.

2

Последние волнения позади. Маленьким отрядом, усталые и запыленные, стоим у зеленых ворот. Краска местами выгорела, кое-где вспучилась. Забор обветшал. Деревянные ребра штакетника скрючились, словно жалуясь на старость. Старчески заскрипев, калитка отворилась. Мне немного тревожно: нежилой дом смотрит на нас закрытыми ставнями. Вдруг он нас не полюбит?

Правый угол скособочен. Двор зарос ползучей травой.

— Ма, окна открывать? — донесся неунывающий голос брата.

— Обязательно, пусть по комнатам гуляет солнышко! А мы с Танюшкой поищем ключ.

Возле крыльца спит железная тренога для чистки обуви. На ней ржавое ведро. Под навесом хранится камышовая удочка.

— Таня, доченька, пошарь над дверью. — Голос мамы немного дрожит от волнения.

— Этот? — Я протянула потемневший ключ с круглой головкой.

— Я хочу сам! — по двору вприпрыжку несется Алешка. Он уже скинул кроссовки. — Ура, каникулы! Свобода! Как приятно босиком, по траве скакать легко!

— Леша, не ори! Перепугал местных птиц!

С акации вспорхнули вороны, перелетели повыше, возмущенно загалдели.

— Хто там орудует? — По едва приметной тропинке со стороны сада ковыляет бабка. Я перепугано вздрогнула. — Хозяев нету, шо шукаете? Геть отсюды!

Бабка подняла палку, как орудие, устрашающе потряхивая ею над головой.

— Тетя Маруся, здравствуйте, это я! — закричала мама радостно.

Баба Маруся заулыбалась.

— Все присмотрено, ничего не пропало!

Некоторое время взрослые разговаривали у крыльца. А мы рассматривали дом, в котором собирались прожить лето.

— Ладно, обживайтесь, не буду мешать. Потом на чай пригласите.

Баба Маруся ушла. Солнце в зените. Припекает так, что самое время посидеть у воды. И мы отправляемся к реке, вняв мольбам Алешки, сгорающего от нетерпения увидеть пляж. Если быть искренней, я тоже очень хочу на речку.

Река сплошь заросла камышом. Остался маленький кусочек серого песка, на который наползают тихие волны. Это совершенно не похоже на морской пляж с голышами, прозрачной водой и грохотом крутой волны. Зеленоватая вода, загадочно скрывая подводный мир, неслышно воркует у наших ног. На воде серебрится мелкая рябь.

— Давайте купаться, чего мы стоим! — Брат с разбега бросается в воду.

— Вот моя деревня, вот мой дом родной! — пропела мама, подставляя горячему солнцу руки.

3

День пролетел незаметно. Старый дом словно помолодел. Отмытые до блеска стекла искрятся в вечерних лучах. Отыскалась настольная лампа, косолапая и кособокая, собранная из частей негодных светильников.

— Вот это да! — кряхтит Алешка, ставя на край стола тяжелую лампу. — Рари-хет? — с запинкой говорит он, скосив на меня озорные глаза.

— Раритет, — авторитетно поправляю я. — Книги читать надо и в словари за разъяснениями не лениться заглядывать.

— Подумаешь! — цедит брат, оттопырив губы. — Я хотел сказать, антиквариат.

— Угу! — насмешливо хмыкаю я. — Я так и подумала!

— Лампу ваш дед сам смастерил. Она не раз спасала меня от ночных кошмаров, — вмешалась мама, чтобы предотвратить ссору.

— Кошмаров! — от страха я ойкнула.

— Ма, раз начала говорить, то продолжай! Ночь на дворе. Самое время для ужастиков, — напомнил брат. — Помнишь, ты обещала?

— Не надо. Я буду ночью бояться. В незнакомом месте мне непривычно.

— Трусиха! — бурчит брат.

— Я не трусиха, я впервые в незнакомом месте. Вдруг случится что-то неожиданное, чего нет в городе?

— Мы вместе будем спать в моей бывшей спаленке. — Мама погладила меня по голове.

Спальня узенькая, выбелена мелом. В ней широкая кровать с железными шариками на спинке и пышной периной. Возле кровати круглый тряпичный половичок, сплетенный из разноцветных лоскутков. Небольшой шифоньер у кровати.

— В доме так темно! — говорю я. — И фонарей с улицы не видно совсем.

— В деревне на ночь закрывают ставни, — отзывается мама и откидывает покрывало.

— Зачем закрывают?

— Чтобы хорошо отдохнуть. Летом солнышко рано встает. Да и улицы неширокие, в открытые настежь окна могут заглянуть любопытные глаза.

— Чьи глаза? — Я в ужасе от картины, мелькнувшей в голове.

— Не понимаешь? Их… — Алешка, как большой знаток волшебства и магии, поднимает вверх палец. — Глаза бывают у людей, у зверей и у нечисти тоже.

Брат хохочет, страшно довольный своей шуткой.

— Фу, Лешка, замолчи, разве можно такое говорить на ночь глядя!

Я сержусь, потому что брат выпучил глаза, чтоб стало страшнее.

— Ну, хватит, Леша, не болтай ерунды, не пугай Танечку. У каждого дома есть своя душа, характер, тайны. Дом как живое существо. Любит своих хозяев — оберегает, а если в немилость попадешь, то и…

Мама замолкает, подыскивая слова.

— Вот так история! Мам, ты хотела сказать, что дом пугать будет? — Брат в восторге от дома, от страшилок и от наступившей ночи.

Мама с сожалением мотнула головой и взглянула на меня.

— Нас дом полюбит? — Мне не до смеха.

— Мой дом замечательный, гостеприимный и своих жильцов охраняет. Он любит меня, а вы мои детки. Конечно, он вас полюбит.

Мама частит, и я понимаю, что мама заглаживает вину за случайную шутку.

— Где я спать буду? — Лешка сладко зевнул.

— Выбирай, сынок. Хочешь — в другой спальне, хочешь — в зале на диване. Только вначале поужинаем. Пошли к тетке Марусе, она нам молочка даст. А то уже темнота непроглядная на деревню опустилась.

Мы зажгли свет во всех комнатах и вместе вышли на улицу. Темень жуткая. Корявые деревья загадочно шепчутся в вышине. Одинокий фонарь в конце улицы мигает неровным светом. Тихо переговариваясь, мы выскользнули из скрипучей калитки.

4

Целую неделю мы предаемся праздному безделью — если, конечно, можно назвать бездельем уборку дома и прополку сорняков в цветнике. Мы купаемся в реке и загораем на солнце. Я уже начала собирать травы для гербария. Лешка исследует чердак, старый сарай и огромный выгон, где пасутся телята.

И к безжалостным комарам мы привыкли. Поначалу было израсходовано огромное количество бутылок с жидкостью от укусов, а потом мы научились вечерами отмахиваться от кровососов мохнатыми ветками. В конце концов мы привыкли к деревенской жизни.

На завтрак мама готовит молочную кашу. Молоко пахнет степными травами.

— Надо же, никогда не думала, что вы большие поклонники молочного! — удивляется мама, обнаружив к вечеру очередную пустую банку.

— Да, оно же вкусное! В городе совсем другое, ничем не пахнет.

Я валяюсь на одеяле, расстеленном на полу из-за полуденной жары.

— Да! — поддакнул Лешка. — Молоко из пакета не пахнет.

— Парное молочко от всяких болезней лекарь!

— Ма, а силы прибавляет молоко? — Лешка выпятил наметившийся камушек мускула на руке.

— Все русские богатыри на молочной каше мужали.

Лешка тут же налил новую кружку.

— Леша, ты от жадности не лопнешь? — съехидничала я, оторвавшись от книги. — Ты уже выпил целый литр.

— А тебе завидно? — возмущается Лешка. — Пей хоть по два литра! Марусина корова по ведру молока с выпаса несет каждый день, да, мам?!

Мама кивнула.

На чердаке дома отыскался медный самовар. Мы договорились, что чай из него будем пить с леденцами и непременно во дворе под раскидистой шелковицей. Но самовар надо хорошенько отчистить песочком. Все как в мамином детстве.

Было так замечательно! Дни летели незаметно. Но утром в воскресенье почтальон принес телеграмму. В ней сообщалось, что маме необходимо вернуться в город.

— Ну вот. Так я и думал. Отпуск сорвется, — приуныл Алешка. — Мама обязательно отвезет нас в город. Как жаль, ведь только началась интересная жизнь!

— Может, на пару дней вы останетесь одни, без меня?! А я освобожусь и сразу назад. Боюсь оставлять одних, ведь вы к жизни в деревне неприспособленные, но жаль лишать вас реки и солнца, — вдруг заявила мама после молчания.

Мы никогда не оставались без мамы так надолго.

— Ого, целых два дня мы будем самостоятельно жить! — завопил брат радостно.

— Страшно? — рассмеялась мама.

— Непривычно, — задумчиво произнесла я.

— Я тоже не хочу вас оставлять без присмотра. Но тащить в город, когда стоят такие чудные деньки, неправильно. Давайте решать, как выйти из затруднительного положения. — Мама старалась говорить бодрым голосом, но я видела, что она волнуется.

— Да что там думать! Мы проживем без тебя, не сомневайся. Что мы, маленькие? — Лешка подскочил на одеяле и чуть не грохнулся на пол, поскользнувшись. — Да, Таня?

— Не беспокойся, ничего с нами не случится. Мы уже большие. Да и, в конце концов, молоко возьмем у бабы Маруси, хлеб знаем, где продается. А на реке я за Лешкой смотреть буду.

— Зачем за мной глядеть? Я лучше тебя плаваю, — обиделся он. — А коров кто боится, разве я?

— При чем тут коровы? Я почти привыкла к деревенской жизни. А вчера погладила Борьку.

— Решено! Пойду договорюсь с бабой Марусей, в случае чего, поживете у нее.

— Не надо жить у соседки. Мы привыкли в нашем доме. А на ночь будем запирать засов на двери и закрывать окна ставнями. — Я обняла брата.

— Ну вот и славненько. В случае тревоги баба Маруся мне позвонит. Я ей оставлю рабочий номер телефона.

Мама вышла за калитку.

Мы остались в доме посовещаться. Я сразу предупредила, что буду строго придерживаться распорядка дня, как при маме. Лешка мотнул головой, то ли соглашаясь, то ли не желая спорить. Пробурчав, что все знает и понимает, он залез под кровать мастерить логово волка.

Через три часа проводили маму на остановку. Запыленный автобус подкатил, подняв клубы пыли. Взявшись за руки, мы помахали маме на прощанье. Из ее глаз хлынули слезы.

— Главное, без меня не вздумайте ставить самовар! — закричала она, как только автобус тронулся. — Не балуйтесь со спичками! Алешенька, во всем слушайся Танечку!

Ее прощальный вскрик потонул в рокоте старенького автобуса и клубах серой пыли.

— Не будем! — закричала я, а брат покивал и расплылся в довольной улыбке.

Мы пошли по обочине назад.

— Все будет хорошо. Это ведь деревня, здесь нет идиотской суматохи города. Справимся, тем более что хорошая соседка рядом, да, Леша?

— А то! — хрипловато ответил он, обернувшись назад. — Делов-то!

Автобуса видно не было. Впереди шел мужчина с мешком, мимо проехал велосипедист. Мы так и дошли до дома, держась за руки.

Глава 2. 
Грозовая ночь

⠀

1

Мама уехала. Теперь главной в доме становилась я, потому что старшая. Алешка немного побузил, попытался немедленно сбросить с себя гнет подневольного, но я пригрозила, что в случае бунта пойду к бабе Мане и все расскажу.

Он затих и будто забыл о споре. Но мне был хорошо знаком этот отрешенный вид послушного мальчика. В его голове под маской ангелочка зрели коварные планы освобождения.

Дел было много. Самостоятельность требовала огромной выдержки и четкого соблюдения распорядка дня. Через пару минут я почувствовала, как непросто быть «мамой».

— Леша, на ужин попьем молока с хлебом? — дружелюбно спросила я у брата, стараясь разгадать причину его загадочного молчания.

— Давай, только с пирожками, а не с хлебом.

Я не возражала по поводу пирожков.

— Скоро стемнеет. Может, уже пора закрыть окна?

— Таня, отстань. Шесть часов вечера, а ты уже готова сидеть в доме, ни шагу во двор. Я малыш, по-твоему?!

— Чем займемся? Порисуем?

— Сама рисуй своих кукол. А я буду делать рогатку.

— Мама тебе разрешила пользоваться ножом?

— Ты кто, тюремный надзиратель? — закипел Лешка, мигом превратившись в боевого петушка. — Мне нужно перед тобой за каждое движение отчитываться?

Я сменила гнев на хитрость.

— Нет, мы должны отвечать друг за друга, пока мама в отъезде.

Потом добавила, подсластив пилюлю:

— А если ты удерешь из дому, я буду бояться.

— Так бы сразу и сказала, что боишься. Я в сарай. Кричи в случае надобности, — великодушно пробурчал брат и выскользнул за дверь.

2

Сумрак не заставил себя ждать. Мне показалось, что небо вплотную прижалось к крыше. Комнаты заполнились тягучим безмолвием и сгустками серых сумерек, крадущихся в дом. Тело налилось усталостью, как после тяжелых огородных работ. Ни дуновения в застывшем воздухе. Духота давила на веки, заставляла непрерывно зевать. Руки не слушались, и я отложила рисунок в сторону. Положив голову на стол, я уставилась в окно. Деревня наполнилась особой тишиной — тревожной. Комариный писк, квакающий хор лягушек, непонятные шорохи и звуки взяли наш дом в плен. Стало беспокойно, как если б в деревню нагрянули космические пришельцы.

— Городские булочки, вы где, отзовитесь!

Железная щеколда ворот начала подпрыгивать и издавать громкий скрежет.

— Лешка, пошли посмотрим, кто это орет у калитки? — предложила я брату, испуганно вскакивая со стула.

— Разве не слышишь, стучит соседка баба Маруся, твоя подружка, — отмахнулся он.

— Пошли вместе, удостоверимся.

— Отстань, я строгаю. Сама сходи.

Брат с увлечением чиркал по дереву перочинным ножом.

— Нет, мы везде будем вместе, — твердым голосом сказала я. — Разве забыл, что наказывала мама?

— Да с тобой хуже, чем с мамой, — бурчал брат до самой калитки, отстаивая право не подчиняться кому попало.

Наступала ночь, поэтому я промолчала.

Баба Маня принесла банку молока.

— Ось, парное. Мамка наказывала, пейте на здоровье. А то от городских разносолов одни глазюки у вас торчат. Наши местные ребята сбитые, с румянцем во всю щеку. А вы кожа та кости! — простонала баба Маня, жалостливо окинув наши худенькие фигуры. Стало немного обидно — я ведь считала свою фигуру спортивной.

Потом мы посидели на лавочке, отмахиваясь от комаров ветками. С каждым мгновением становилось все темнее. На желтое пятно луны наползала сизая туча. Я зевала, невпопад отвечая на вопросы соседки. Очередной зевок чуть не оглушил меня. Из глаз выступили слезы.

— Идите спать, поздно уж. А то, не приведи господи, челюсть вывернешь, — баба Маня сочувственно погладила меня по голове. — Не боитесь одни? А то пошли ко мне. У меня в хате прохладно, полы земляные.

— Нет, мы не боимся, — быстро вставил Алешка, опасаясь, что я соглашусь.

— Дыхать тяжело, видать к грозе. Поясницу ломит и коленки крутит. Ну, бегите, окна закрывайте да на дверь крючок накиньте. Скоро Илья на колеснице выкатится. Вон и пылюка уже побежала по улочке.

— Какой Илья? — встрепенулась я. Дремота улетела прочь, как ее не было.

— Небесный царь. Он всегда в грозу по небу гуляет, громы и молнии кидает на землю, на колеснице катается.

— Зачем?

— Совсем ничего в городе не знают… — прошамкала бабка. — Видите, какой всполох яркий? Это Илья чудить начинает.

Она ткнула палкой вверх.

В небе действительно замигали зарницы, подсвечивая низкие облака. Баба Маня встала. Оперлась на палку. Встрепенулся спящий кот Васька, верным стражем бродивший с ней повсюду. Выгнул худую спину дугой, блеснул желтыми глазами и тоже зевнул.

— Пошли, Васька, до хаты. Спокойной ночи, горожане, не струхните в случае чего!

Рыжий Васька мяукнул хриплым голоском.

Туча сползла с луны, и мы, задрав головы, гадали, долго ли ночная лампа пробудет на небе. Лешка предсказал, что луна выглянула на минуту, и я согласилась. От пятнышка луны в считаные секунды остался лишь выщербленный кусок, да и тот грозился полностью исчезнуть.

По ногам прогулялся ветерок и, осмелев, взлетел ввысь. Сначала он тронул деревья. Листья испуганно вздрогнули. Затем промчался по дороге, подняв фонтанчики пыли. Невидимые в темноте комары с ноющим писком прятались в траве. Лешка довольным голосом заявил: «Туда им и дорога!»

Яркая зарница прочертила небо и упала за реку. На краткий миг стало светло, как днем. По дороге шаркала согнутая бабка, за ней, подняв хвост, трусил кот. В призрачном свете рыжела его худая спина с тощим облезлым хвостом.

— Как Баба Яга, и рыжая нечисть рядом, ты смотри! — ахнул братишка.

Мы юркнули во двор, с трудом задвинули засов на воротах. Ночная улица превратилась в сказочное царство тьмы.

3

Мне было не по себе. Я взяла брата за руку. На этот раз он не отстранился. Видимо, ему тоже было неспокойно. Без препирательств нырнули в синеву палисадника, стараясь как можно быстрее захлопнуть ставни. Крючок на окне спальни никак не хотел цепляться за колечко. Створки со скрипом разъезжались в стороны, кривились.

— Леша, не получается, помоги! Ой, и темнота сгустилась, как назло.

Перекошенная от старости створка заскрипела.

— Ага, темнотища, как в могиле, — шепотком поддакнул брат.

— Да ты что, нарочно пугаешь? — тоже шепотом зашипела я и айкнула, оцарапав руку.

— Ты тоже хороша. То ойкаешь, то айкаешь, как будто нарочно. Ну ладно, просто прикроем окошко ставней и переночуем. Вредная бабка напугала Ильей. — Лешка кое-как сдвинул вместе створки ставни и оставил крючок в покое. — Сейчас телик включим, свет врубим во всех комнатах, и нам не страшен Илья. Что мы, грозы не видели ни разу? Еще как видели, и дрыхли сладко до утра в кроватках, ха!

Я со страхом осмотрелась. Все было знакомым — и неузнаваемо изменилось. Темная и величественная громадина дома молчала, как таинственное ожившее существо. Деревья превратились в великанов, которые тянули лапы к крыше. Высокая труба белела на фоне темного неба, удлиняясь в свете зарниц до чудовищных размеров. Я не могла заставить себя отвести от нее глаза. Затаив дыхание, изучала черноту возле правого угла печной трубы. Темное пятно медленно поползло в сторону. Неужели за трубой кто-то прячется?

Тонкий зигзаг прочертил небо как раз над трубой. Я прекратила дышать. Противно задрожали ноги.

С грохотом захлопывая дверь, я ненароком протянула: «Ой-ой-ой».

— Тань, ты сама с собой разговариваешь? — рассмеялся брат, щелкая выключателем. — В доме совсем не страшно.

Но без мамы было пусто, одиноко. Лешка включил телевизор. С экрана полилась музыка. Стало веселее. Под белым платком высилась горка румяных пирожков с творогом. Густо залитые сметаной, они аппетитно пахли.

— Леша, ты ничего необычного не заметил во дворе?

Я постаралась задать вопрос спокойным голосом.

— Нет! А ты, как сумасшедшая, влетела в дом. И как старая бабка причитала — ой-ой-ой. — Алешка с интересом посмотрел на меня. — Что-то страшное увидела?

— Так, почудилось.

— Ха, после россказней древней старушки все, что хочешь, привидится. Ты не гляди в темное окно, — сжалился братик. — Ух ты, сказка начинается.

Спать мы легли далеко за полночь. От страха не осталась и следа. Алешка улегся в спальне, смежной с моей и такой же маленькой и узкой. Комнаты в доме соединялись вкруг, отгороженные занавесками. Мама нам объяснила, что при строительстве дома у реки все комнаты сообщались, чтобы при большой воде можно было выбраться из любой. Такая планировка нам очень понравилась. Из спальни можно было пройти в зал, пробраться в столовую и вернуться в свою спальню через соседнюю. Прикольно!

На столе остались лежать рисунки, которые я старательно рисовала весь вечер. Две девочки в красивых платьицах. А свое художество брат прикрыл чистым листом.

— Завтра покажу! — загадочно пообещал он, зевая во весь рот. — Тебе понравится!

— Что ты нарисовал?

Он отмахнулся и с озорным смешком что-то сунул под подушку, вытащив добычу из кармана штанов.

— Леша, что ты прячешь под подушку? В компании не должно быть секретов.

— Завтра покажу. Спокойной ночи!

Сонный братишка плюхнулся на подушку и натянул одеяло на голову.

Я слышала теплое Лешкино дыхание за стенкой. Мне стало спокойней. Знакомые шорохи и запахи родного дома усыпили меня.

---

4

Сквозь сон я слышала скрежет золотой колесницы, про которую говорила баба Маня. Мне снился огромный мужик с окладистой бородой, который громко кричал на серых в яблоках коней и метал на землю огонь. Косматые гривы летели в стороны, золотые подковы сверкали искрами. От крика мужика звенели окна. Мне чудилось, что колесница катается по крыше нашего дома, но это порывы шквального ветра сотрясли дом.

Гроза разбушевалась не на шутку. В деревянные ставни испуганно скреблись ветки. Мне снилось, будто тонкие ветки жалуются на холодный ветер, пытаются снять железные крючья со ставен и спрятаться в доме. Бухнуло так, точно с крыши упал самовар. От резкого стука я проснулась, пытаясь сообразить, зачем Алешка сбросил самовар на пол.

Под окном выл ветер. Незапертая ставня металась под порывами ветра, грозя оторваться или разбить тонкое стекло. «Ах, трах, скрип!» — взвизгивала ставня, постукивая то в окно, то в стену. При вспышке молнии я разглядела корявый ствол акации, росшей у самого окна спальни, и огромную тучу, нависшую над деревом.

По краю тучи… мчалась девочка в ярко-желтом платьице. От копны рыжих кудрей летели искры. Она постоянно оборачивалась назад, как если б за ней бежали вдогонку. «Ха-ха-ха!» — слышался звонкий смех. Я в изумлении протерла глаза, не успев испугаться.

Странная девочка нырнула в тучу. Задорный хохот стих, и стало темно. А я поковырялась в ухе и для надежности пощипала себя за щеки. Мне стало больно — значит, я не спала.

— Догоню, Зарница, не уйдешь! — пророкотал басом паренек с бубном в одной руке и палицей в другой.

Паренек осторожно брел по туче и все время оглядывался по сторонам. «Бух! Трух! Бух!» — гремел бубен. «У-у-х-х!» — понеслось к земле.

Я протерла глаза еще раз. Передо мной в вышине фантастические персонажи играли в прятки — как такое возможно? Загадочная девочка вынырнула из тучи, тряхнула желтыми волосами. По небу рассыпались яркие зигзаги, сверкнула молния. Я зажмурилась, твердя про себя, что такого не бывает.

— Ты меня специально ослепила, признавайся! Раз, два, три, четыре, пять, выходи сверкать опять! — пророкотал паренек. Он сильнее застучал в бубен, отчего случился невероятной силы раскат грома.

Я догадалась, что по туче бродит Гром. Огненная девочка стремительно перепрыгнула на другую тучку, роняя по пути желтые искры. «Бух-ух!» — громыхнул палицей в бубен паренек.

«Правильно! — прошептала я едва слышно. — Сначала на небе появляется росчерк молнии, потом гремит гром».

— Эгей, ребята! Я тоже хочу играть с вами! — незнакомый голос взвыл так близко, что звякнули стекла.

От неожиданности я отпрянула вглубь комнаты, не отводя глаз от окна.

В кроне нашей акации сидел прозрачный великан. Он с восторгом следил за расшалившейся парочкой и кидал на землю сухие ветки.

Небесные озорники не откликнулись. Великан раздул щеки: «У-у-у-у»! Придорожная пыль, поднятая в воздух, застучала в стекла. Я подумала, что неплохо бы разбудить брата. Но… осталась стоять на месте, чтоб не упустить ни одного мгновения увлекательного спектакля.

Скатав из листьев ком, Ветер подбросил его вверх, довольно ухнув.

— Ты запачкал мое платье! — взвизгнула Молния, стряхивая с подола листья, и швырнула в верхушку дерева огненный шар. — Лови!

Верхушка старой акации задымила.

— Быстра на расправу, огненная красавица, — проверещал Ветер. — Пожар учинила!

— Ты первый начал, кавалер ветреный! — капризно протянула рыжеволосая девочка и занырнула в тучу. — Посвистеть, окликнуть меня не догадался?

— Я вас звал, а твой дружок Гром все мои посвисты заглушил грохотом, — примиряющее выдохнул Ветер. — Примите меня в игру-у-у, прошу-у-у!

— Не нужен нам третий, — глухо буркнул Гром.

— Не будь букой, дикарь! — ослепила дружка лучезарной улыбкой Молния. — Втроем играть веселей! — Гром досадливо отвернулся. — Эй, обиделся, что ли?! — окликнула его Молния. — Не хочешь помериться силою с Ветром лихим?

Гром не ответил. Тогда Молния закружилась вокруг парня, отчего на небе вспыхнули яркие всполохи.

— Ну, мальчики, не стойте истуканами, ловите меня! — вскрикнула она и мгновенно растворилась в туче. Оторопевшие парни старательно захлопали руками, просовывая их в тучу.

— Я нашел! — взвизгнул Ветер. — Я первым поймал!

— Пусти! — яростно прошипел кто-то, извиваясь в руках прозрачного великана.

Молния вспыхнула вдали. Гром бахнул в бубен и замер, всматриваясь в фигурку в руках Ветра.

— Да пусти меня, вцепился, как паук в муху! — Девочка в темном платье и платочке наконец-то вырвалась из рук растерявшегося Ветра. — Руки убери, ветрогон!

— Я думал, ты Молния-Зарница! — добродушно рявкнул Ветер.

— Чуть платок не сорвал раньше времени.

Девочка потуже стянула углы косынки.

— Прости, капризная девица, поклон тебе до самой земли! — Ветер раздул тучи, столпившиеся возле компании. — Выстроились любопытные, кыш-кыш-кыш!

— Следом тетушка ползет, вот шуму было бы, если б ее облапил! — Строгая девочка погрозила пальцем.

— Тетушка? — Ветер испуганно присвистнул. — Капелька Мокрая Свежесть, как хорошо, что твоя тетушка припоздала. Не хочу с Грозой объясняться.

— Я тоже не хочу со старой ворчуньей встречаться. Вечно она ко всем придирается, на всех жалуется, — приглушенно рявкнул Гром.

— Моя тетушка Гроза любит старое время вспоминать и нотации читать. Как растечется слезой, как начнет сморкаться, так ливня и града не избежать, — улыбнулась Капелька. Озорные ямочки на пухлых щечках сделали ее еще привлекательней.

— Давайте убежим поскорей!

Вчетвером они перепрыгнули на соседнюю тучу.

— Ты зажгла? — полюбопытствовала Капелька, кивая на горящее дерево.

— Я.

Молния гордо тряхнула кудрями и кокетливо надула губки.

— Капелька, сними платочек. — Ветер игриво дунул в лицо Капельке. — Или без тетушкиного приказа ни-ни?

— Перестань выть да мусор гонять, тогда и сниму. Волосы берегу.

— Красивая ты, Капелька, — сделал комплимент Ветер и игриво поклонился Капельке. — Дух захватило, так бы и засвистал, заревел что есть мочи. Я сильный, непредсказуемый. Век бы на тебя любовался, глаз не сводил.

— Посоревнуемся? — ревниво вскрикнула рыжеволосая Молния и вскочила на ноги. — По очереди станем красоваться. Вот и узнаем, у кого проворства да красоты больше!

Она даже ножкой притопнула. Над тучей взметнулся сноп искр.

— Мы разные, у всех своя удаль, — бухнул в бубен Гром. — Как выберем победителя?

— Смотри! — Зарница вытянулась в струнку и взвилась вверх. Золотой зигзаг с россыпью ярких звездочек рассыпался по небу. — Ну, как фейерверк?! — горделиво вспыхнула девочка.

В комнате стало светло, будто включилась праздничная иллюминация. Я решила, что переплюнуть Молнию никому не удастся.

— Теперь моя очередь, — пробасил Гром. — Уши затыкайте.

Он начал стучать в бубен. От грохота тенькнули стекла в окне. Гром заплясал вприсядку, затряс бубном, подпевая хриплым баском. Протяжный грохот слился в грозный рев. Я воткнула пальцы в уши. Вот это силища!

— Мой выход, — раздул Ветер щеки.

Яростный порыв опрокинул куст сирени, прижал его к земле. Хрустнула ветка. Верхушка акация вспыхнула факелом и затрещала. От страха я ахнула.

— Ну как, силен батюшка ветер?! — Ветер повернулся к Капельке, победоносно выпятив грудь и ожидая похвалы.

— Ну-ка, Ветер, пора и мне посоревноваться! — закричала Капелька, подставляя под порывы ветра озорное личико. — Смотри, какой огонь занялся на дереве!

Макушка старой акации трещала, охваченная пламенем. Молния расхохоталась, напевая: «Гори, мой огонек, гори ясно! Никому не справиться с пламенем Молнии озорной»!

Капелька улыбнулась лукаво.

— Ого-го-о-о! — загудел ветер, разбросав руки в стороны. — Косу черную расплету, дождик пригоню!

По плечам Капельки рассыпались черные волосы. Ветер подул сильнее. И с волос Капельки на землю слетели первые капли дождя. Стукнули о подоконник.

— Ну и что! — хлопнула в ладоши Молния, освещая всю компанию. — Велика ли сила в первых каплях дождя? Тоже мне, удивила!

— Кап-кап-дзинь! — кружилась Капелька. — Дождик, дождик, веселей, заливай пожар скорей!

Волосы мокрыми змейками ускоряли бег, зачастил дождь, застучали капли по подоконнику часто.

5

Алешка давно проснулся. Он примостился позади, и его теплое дыхание щекотало мне шею. Расплющив носы о стекло, мы завороженно наблюдали за разгулом стихии.

— Вот это настоящее светопреставление!

— Ты давно стоишь здесь?

— Давненько, смотрю на сказку. Я раньше думал, что дождь течет из туч сам по себе: хрясь, тресь — и полилась вода. А тут столько работничков. Интересненькое кино!

— Нам повезло это увидеть, — только и сказала я.

Дождь усилился. Сначала тяжелые капли изредка грохали по железному козырьку, и мы отчетливо слышали их шмяканье. Затем с воем ветра потоки рассерженной воды хлынули на дом водопадом.

— Видно, тетушка Гроза доползла, — хохотнул брат, с восторгом приплясывая на полу.

— Поливает, как из ведра.

Молнии прочерчивали небо. Ревел гром. Выл ветер. Потоки дождя ползли по стеклу, размывая нереальное представление.

— Ого! Это наводнение началось? — восхитился брат.

— Не пугай, Лешка, река совсем близко.

— Вода, вода, вокруг вода, — радовался брат. — Мы на плавучем корабле, ура!

— Мы в деревенском доме, — поправила я. — И мы без мамы, не пугай.

— Смотри! — пискнул брат. — Илья выкатился. Вот так история! Значит, баба Маня правду нам сказала.

По небу неслась колесница с огненными конями, летящими во весь опор. И кони, и колесница сияли. Стало светло, как днем. И тогда мы разглядели толстую старушку на краю тучи, которая лила воду из ведра на горящее дерево в нашем палисаднике. Выплеснув остатки, старушка ухватила за край маленькую тучку и, наклонившись над ведром, отжала, точно мокрую губку.

— Что, небесная труженица, уже на работе?

Возница осадил коней возле сердитой старушки.

— Разве на сегодня планировали грозу? — удивился он. — И град будет?

— Не до града мне. Мне пришлась пешком мчаться на аварию. Колесницу Грозе не выдают. Не полагается, говорят в дождевой канцелярии, — забрюзжала тетушка. Рассерженно оттолкнула рукой любопытную тучку. — Плыви, куда приказано, не прислушивайся к разговору старших.

— Не видела здесь внучки моей, молодой Зарницы? — спросил Илья.

— Видать не видела, а голоса слышала.

Гроза подбоченилась.

— Негодница, убежала, без разрешения раньше времени выскочила. — Илья грозно сдвинул брови. — Не послушалась.

— Озорная девчонка, ее учить надо, воспитывать в строгости, — съехидничала Гроза.

— Зарница нраву беспокойного, вся в мать.

Илья натянул поводья. Кони взбрыкнули, от золотых копыт полетели искры. Гроза окатила коней водой из ведра.

— Стойте, быстроногие, разыгрались!

Потом повернулась к Илье:

— Чуть беды не наделала бессовестная твоя внученька. Уже битый час дерево заливаю в палисаднике. А если бы не увидела? Если б отгул на сегодня попросила? — Старушка выжала воду из тучи прямехонько в наш палисадник. — Гроза не намечалась, нынче по расписанию дождик тихий предписывался. Наказать внучку надо, в тереме подержать, пыл остудить.

— Ух, я ей задам!

— Задай, милок, покажи, кто в дому главный! — угодливо вставила тетушка. — Вот молодежь, наладились из дому бегать без спросу старших! Я, когда была молодой Грозушкой, не смела к решету прикоснуться. На ведерко погляжу, повздыхаю, жду разрешения, без позволения маменьки ни-ни!

Вдалеке ухнул гром. Блеснул зигзаг. Донесся вой ветра.

— Вон она, проказница! На обратном пути подберу, тетушка!

Илья гикнул на коней, умчался.

— Подберешь, как же. Так я и буду тут стоять истуканом, тебя дожидаться. Пройдусь, проверю деревню, вдруг еще где загорелось.

Привлекая к своей особе внимание пролетающих туч, Гроза забрюзжала, повышая голос:

— Я немощная старушка, которой пора на покой, залила пожар, который учинила ненаглядная внученька нашего царька, все видели? А где почет? Где уважение? Работаю не покладая рук, мочу рученьки в холодной воде, вдруг ревматизм случится?

Тетушка театрально заплакала, утираясь проплывающей тучкой, как носовым платком. Вниз хлынули потоки дождевой воды. Гроза протопала на край тучи, поглядела вниз, удовлетворенно крякнула.

— Отлично, мокрая работа, но сколько от нее пользы! Пожар ликвидирован, дерево поправится, деревня цела. А утром люди будут обвинять Грозу. Скажут, налетела, пробушевала, молний накидала, чуть не сгорели. И никто не догадается, что тетушка Гроза спасла дом от пожара. Уйти на пенсию? — спросила она у туч, притворно вытирая невольную слезу.

От удивления у тех случился шок, и они взгромоздились друг на дружку. Над домом повисла распухшая туча чудовищных размеров. Довольная произведенным эффектом, тетушка быстро раскидала тучи по небу и переставила свое ведро на другую тучку.

— Ну, куда двинулась без приказа? — прикрикнула тетушка на тучу с ведром. — Я еще не перешагнула. Разве должна старая тетушка гоняться за шустрыми тучками? Мне отпуск давно положен. Илье хорошо. Он царек, но что проку от грохота его колесницы, раз родная внучка не желает его слушаться? На совете так и скажу: нечего молодым Зарницам раньше времени диплом Молнии выдавать. Молнией непросто быть. Блестеть много ума не надо, а сверкнуть с умом, где необходимо и когда нужно — научиться надо. Подниму вопрос об ужесточении экзаменов. А то что ж это получается, а? — подбоченилась она. — Давайте один разочек повеселимся, всю деревню спалим, а потом как людям в глаза смотреть? — Она потерла глаза фартуком. — Нет порядка на небе.

Тетушка, ухватившись пухлой рукой за черное кружево тучи, проворно перешагнула на нее.

— Капелька, внученька, отзовись! — прокричала она. — Капелька, не водись с озорниками, слушайся тетушку Грозу. Сейчас я ледка накрошу да сверху деревцо присыплю. Чтоб не вспыхнул огонек снова. А то домишко старенький, заборчик деревянный, не оглянешься, запылает. Попрошу дополнительных деньков отдыха в дождевой канцелярии. А не потребовать ли мне лошадку?

И тетушка Гроза раскатисто захохотала.

Глава 3.
Интересное знакомство

⠀

1

Я крепко сжала ладошку братишки. Он осторожно переступил с ноги на ногу. Развел руками.

— Реальная сказка, кому расскажи, не поверят. Или это сон, Таня?

— Может, и сон. Только разве двоим снятся одинаковые сны?

— Не знаю.

— Ой! Ай! — тихонько сказали за спиной.

Я вцепилась в железную дужку кровати.

— Ты слышал?

Братишка округлил серые глаза, в темноте казавшиеся черными.

— Ай! — шлепок на пол послышался со стороны обеденного стола. Я затаила дыхание, до звона в ушах вслушиваясь в звуки дома.

— Кто-то сказал «ай», или мне послышалось?

— Это дождь хлопает по крыше, — предположил брат. Но в голосе уверенности не было.

— Послышалось, другого объяснения нет. Давай зажжем свет, — испуганно предложила я.

— Свет отключили. Гроза.

— А где лежат свечи? — Я шептала, словно заговорщица. — Мама нам что-то говорила про свечи перед отъездом.

— В коридоре на подоконнике остались.

— Надо было принести в комнату заранее, — простонала я, представив, что за свечами надо плестись в темный коридор.

— Пошли. Свечи сами не прибегут.

Алешка говорил громко, чтобы вспугнуть тишину дома. Но шутка, произнесенная хрипловатым голосом, прозвучала невесело.

Шумел дождь за окном. Из желоба с грохотом лилась вода. В окно скреблись ветки. Но непонятных звуков мы больше не слышали.

— В голову лезут страшилки. Пошли в коридор. Причудилось.

— Ой! Ай! — пропищали в комнате.

Едва слышными шажками кто-то пробежал по скрипучим половицам в сторону входной двери. Шажки были легкие, я бы сказала, воздушные.

— Слышал?! — у меня от страха громко застучало сердце. — Кто-то нас пугает!

— Страшилки старого дома, — зловещим шепотом прошипел брат мне в ухо. — Началось!

— Может, это сон, и мы спим? — простонала я.

— Что-то не похожи эти ойки и айки на сон. Разве бывают сны наяву? Найду того, кто ойкает и айкает, уши надеру, — раздухарился брат, бросая слова в тьму комнаты.

Рядом с кроватью хихикнули. Тихие голоса перебивали друг дружку, перемежались смехом. Мы застыли, как вкопанные. Одеревенели, словно пни в саду.

— Ой, какие трусливые ребята, такие огромные и боятся! — отчетливо прозвучало в тишине. — Сейчас лопну от смеха, ой-ой-ой, а мальчик грозится — уши надеру, хи-хи-хи, враки!

— Ты бы тоже боялась. В темноте невидимки бегают, разговаривают, ай-ай-ай, испугаешься.

— Заплачу от жалости, вот уже плачу, ой-ой-ой! — насмешничала невидимая незнакомка.

— Они недавно здесь, — произнес более радушный голосок. — Одни в доме, такая трогательная история, а тут еще гроза налетела.

— Ой, ты добренькая, а я подозрительная. Надоело мне тут стоять на одном месте, наскучило любоваться, как они трясутся, — и насмешливый голосок презрительно хмыкнул.

— Ты же мне сама говорила, что хочешь с девочкой подружиться.

Мы приглушенно ахнули, у меня даже ладошки вспотели от ужаса.

— Ай-ай-ай, ребятишки, хватит дрожать, открывайте глаза, мы не кусаемся, — ласково произнес тоненький голосок. — Давайте знакомиться.

— Не открывайте глаза, ребятишки, бойтесь, раз вы не любите приключения, бойтесь! А мы пойдем в гости без вас, — звенел насмешливый голосок совсем рядом.

— Таня, мы хотим с тобой дружить! — назвала невидимка мое имя.

— Сейчас заплачу от умиления, ой-ой-ой, — фыркнула несговорчивая незнакомка.

— Это ты придумала подкрасться на цыпочках. И вот что из этого получилось — чепуха, ай, такое нерадостное знакомство!

— Тебе было смешно, ты хихикала, так что мы сглупили вместе, вот, — не сдалась вторая.

Мы с Алешкой нырнули под одеяло. Тяжелое, ватное, оно не пропускало ни звука. Скоро стало трудно дышать. Пришлось проделать отверстие, чтобы не задохнуться.

— Хватит прятаться под одеялом. Мы хотим с вами дружить, — хором пропищали оба голоса.

2

Я выглянула в дыру. На полу возле кровати стояли две крошечные девочки. Они держались за руки и дружелюбно улыбались. Девочки были похожи, как две капельки воды.

— Вы откуда взялись? — хрипнул брат.

— Не надо так громко орать, как будто к горлу приставили нож. — Крохотуля в голубом сарафанчике и розовых туфельках зажала уши. — Ревет, как паровоз, оглушил!

— Меня зовут Ай, — примиряюще произнесла вторая и сделала реверанс. На ней был точно такой же сарафан, как и на первой девочке, только розового цвета. Маленькие голубые туфельки с золотой пряжкой блеснули на половичке. — А это моя сестричка.

— Ее зовут Ой? — догадалась я и от радости захлопала в ладоши.

— Да. Сестричка любит приговаривать «ой-ой-ой»

Девочка в розовом сарафанчике поправила голубой бантик.

Ой смешно надула губки.

— Много будут знать, плохо будут спать! Это была наша тайна.

— Мы не собираемся спать. Вы нам помешали выспаться, бегали, ойкали, айкали в темной комнате, — весело отозвался брат.

— Какие вы хорошенькие! — хлопнула в ладоши я. — Маленькие красавицы, просто чудо!

— Хм! — ухмыльнулась девочка в голубом платьице. — Целый час уговариваем вас открыть глаза и познакомиться, а вы боитесь.

— Мы не боимся таких чудных девочек. Просто свет погас. — Я откинула одеяло. — Ну, может, самую чуточку испугались. Вы неожиданно появились.

Девчонки прыснули в кулачки. Им было очень весело.

— Ой, давно так не смеялась. — Девочка в голубом платье поправила розовый бант в волосах. — Вы все врете. Если б не испугались, под одеяло не полезли бы. — Крохотуля погрозила нам пальчиком. — Признавайтесь, сильно напугались?

Я кивнула.

— Откуда вы пришли? — вступил в разговор брат.

— Спрыгнули со стола. Таня, посмотри внимательно, разве не узнаешь нас? — я протерла глаза. Передо мной стояли девочки, которых я старательно рисовала вечером.

— Меня зовут Таня. Мой брат Алешка.

— А мы это знаем, знаем! — пропищали сестрички.

— В этом доме выросла наша мама.

От восторга я растерялась и совсем не знала, о чем интересном рассказать этим чудным девочкам.

— И это знаем.

Ай не задиралась. Ой дернула сестричку Ай за косичку.

— Не говори больше ни словечка, Ай! Вдруг эти дети злые, как тот, который живет на улице? Петрушино… Пискун…

Ой перешла на шепот, и теперь до нас долетали лишь отдельные слова. Мы ничегошеньки не понимали.

Наш приезд в этот дом, невероятная гроза, небесные озорники и спорящие малышки не укладывались в привычный образ жизни. Все происходящее было похоже на сон, сказку, небылицу. Но рядом сидел брат, который был реальностью и тоже ровным счетом ничего не понимал.

Мы любили читать сказки. Верили в чудеса. И наконец-то в нашей жизни случилось настоящее ЧУДО! Мы обнялись, придушив друг дружку от переполнявших чувств. От страха не осталось и следа. Мы были готовы к невероятным знакомствам. Скажу более — мы были счастливы и готовы к приключениям.

3

Девчонки загадочно помолчали. Они смотрели снизу вверх, словно решали, стоит ли посвящать нас в свои тайны.

— Хотите, я вас угощу шоколадной конфеткой?

Брат с готовностью спрыгнул с кровати и побежал к буфету.

— А я поставлю чайник, — вскочила я, но остановилась на полпути. — Совсем позабыла, электричество отключили из-за грозы, вот досада!

— Самовар, — подсказал брат. — У нас есть самовар.

— Мама запретила, — шепнула я. — Пожар устроить хочешь?

Девчонки заразительно рассмеялись. Им пришлось по вкусу наше гостеприимство.

— Мы вас будем называть Таткой и Леликом, — пропищала Ой, а ее сестра согласно кивнула.

— Я не хочу быть Леликом, — вспыхнул Алешка. — Мальчиков так не называют. Мне мое имя нравится. Я же вас не дразню?!

Он обиженно засопел. Сестрички переглянулись, и я заметила недовольство на рожице Ой.

— А мне нравится имя Татка! — с восторгом сказала я. Боялась, вдруг девчонки исчезнут, а мне они так понравились. — Леша, и твое новое имечко такое милое.

— Конечно, милое, как у голого пупсика в корыте. «Лелик», тьфу!

Ой что-то зашептала на ухо сестре. Они рассмеялись и закружились, держась за руки.

— Не хочешь быть Леликом, назовем Ежиком. Татка и Ежик! — обрадовались сестрички.

— Какая тебе разница? — разозлилась я на несговорчивого братца, видя, что он опять открыл рот в возмущении. Я ущипнула Лешку за руку, призывая не возражать. Вдруг милашки обидятся и исчезнут?

Девчонки остановились. Одинаковыми жестами поправили сарафанчики, пригладили светлые волосики, расправили бантики.

— Ну, раз вы согласны быть Таткой и Ежиком, пошли в гости!

Ай протянула пальчик в сторону старого буфета.

— Куда? — брат ошарашено потряс головой. — В наш буфет? Вы шутите?

— Ой-ой-ой, на Дудыкину гору воровать помидоры! — Ой задрала носик. — Почему Ежик постоянно недоволен? Он не любит играть? Не верит в чудеса?

— Ой, не задирайся! — одернула сестричку Ай. — Татка, Ежик, хотите познакомиться с хозяйкой этого дворца Фенечкой?

— Фенечка. Слово мне очень знакомо.

Я напрягла память. Фенечка — браслетик из бисера. Девочка из буфета любит браслетики?

Девчонки горестно покачали головами, совсем как две мудрые старушки.

— Ой-ой-ой, зря я так порадовалась, понадеялась, — фыркнула Ой в отчаянии. — Всю сказку порушат. Все тайны разболтают. Все чудеса прогонят.

— Ай-ай-ай! — всплеснула руками Ай. — Ну разве мы так договаривались? Нельзя про все выспрашивать! Если не доверять, ничего интересного не произойдет.

— Мы не болтуны. Нам непонятно, о чем вы говорите. Вы свалились нам на голову неожиданно, — буркнул брат. И совсем тихо добавил. — Вот ежики не верят в чудеса.

Ему очень не нравилось новое прозвище. Я умоляюще посмотрела на братца. Лешка демонстративно отвернулся, но больше не бурчал.

— Разве можно обижаться на горожан? — примиряюще произнесла Ай. — Они же совсем недавно познакомились с этим домом.

— Мы других друзей можем найти, — отозвалась вторая малышка.

— Но ведь это Татка нас нарисовала. Она наша большая подруга, — заступилась Ай.

Сестрички отошли в сторонку, чтоб посовещаться.

— Ты разве забыла про черное перо? — долетело до моего слуха. — И ничего он не вредный. Ежик мальчик, а мальчики несговорчивые.

Мне хотелось вмешаться в спор, сказать, что без брата я ни за что не пойду в гости. Но благоразумно промолчала, потому что загадочный спор продолжался.

— А кто будет с Пискуном воевать? А черное перо?

— Мы тоже умеем воевать, — не так уверенно пискнула Ой. Она сердилась, а может, хотела казаться сердитой.

Мы с Алешкой замерли. Решалась наша судьба. Нам отчаянно хотелось подружиться с сестричками, узнать про черное перо, Пискуна.

— Ой, Ай мы с Ежиком постараемся больше не задавать ненужных вопросов. И очень хотим в гости к Фенечке, потому что верим в чудеса и хотим приключений!

5

Девчонки снова рассмеялись. Предполагаю, они вовсе не собирались от нас уходить. И хором пропели: «Друг за дружку мы горой! Не разлить нас водой!»

— Ну! — требовательно сказала Ай, приставив пальчик к маленькому рту. — Повторяйте нашу клятву!

— Смешная клятва, девчоночья! — недовольно проворчал Лешка, но я наступила ему на ногу. Он пожал плечами.

Чуть запинаясь, я торжественно повторила и вправду смешные слова клятвы. Лешка нехотя буркнул вслед за мной клятву скороговоркой.

— Давай перышко, Ежик. — Ой повернулась в сторону брата совершенно счастливая.

— Какое перышко? — в недоумении брат развел руками.

— Черное.

— Откуда вы про перо знаете? — прищурился брат.

— Мы много чего знаем. Мы знаем такое… — Ой понизила голос, словно опасаясь, что нас подслушают. — Что у вас задрожат коленочки.

— Перестань пугать, — сказала Ай и пошла к буфету.

— Как мы туда попадем? То есть поместимся? — Брат рукой показал на маленьких сестер и поднял руки над нашими головами. — Мы по сравнению с вами великаны.

— Ежик не испугался Петрушино. — Ай прижала палец к губкам, показывая важность известия. — Вывод: перышко волшебное.

— Непонятненько, — потряс Алешка головой. — Ничего не стыкуется. Я не знаком с Петрушино. Не видел Пискуна. И вообще перо я выдрал в бою у…

— Уф-ф, дорогие дети, сказки начинаются с невероятных превращений. — Ой строго погрозила брату пальчиком. — Теперь ясно? Неси волшебное перо!

У Лешки отвисла челюсть, но возражать он не стал и понесся в спальню.

В первый же день нашего приезда в деревню брат поссорился с черным петухом, который бродил по дворику и неприветливо косился в нашу сторону. Петух рылся в мусорной куче, всем видом выказывая хозяевам дома игнор.

— Один петух задавался, пока в супе не оказался! — дразнился брат, насмешливо вывалив язык и прыгая на одной ножке.

Петух гордо вскинул голову и вызывающе прокукарекал: «Кука-ре-кии-и!» Последний звук получился хриплым и смазанным — сиплое «кии-и» вместо боевого «ку».

— Кии-и, а надо ку! — покатился со смеху братишка. — Ты курица, а не хозяин курятника! Ну-ка, вали с нашего двора, нечего мусор разгребать! Я не хочу за тобой подбирать сучки, дрючки. А то как кину палкой-выгонялкой!

Брат подобрал с земли сучковатую ветку.

Петух нахохлился. Его глаза налились кровью. Нагнув ярко-алый гребень, он кинулся на обидчика, словно понял насмешку. На лету петух клювом разодрал кожу на щиколотке опешившего от неожиданности брата. Мы с мамой кинулись наутек с криком: «Беги, Леша!» Но брат не отступил. Он запустил в петуха палку. Палка не причинила тому вреда, лишь чиркнула по хвосту.

— Уходи, пока я добрый! — вскрикнул брат. — В другой раз не промахнусь!

Петух от злости подпрыгнул, захлопал крыльями, залопотал что-то злое. Он отбежал на безопасное расстояние и готовился к атаке, разгребая лапами песок.

— Ах, ты так, черная курица? Я тебе покажу, кто тут хозяин! — заорал брат.

— Алешка, угомонись! Пусть гуляет где хочет. — Баба Маруся, наблюдая драку, смеялась. — Энтово петуха никто не трогает. Забияка, каких свет не видывал. Он моего Ваську вчерась до смерти напугал. Чуть глаз не выбил.

Но брат носился за петухом по двору и помойкам весь день. Под вечер он показал трофеи — два черных пера. Одно, длинное и изогнутое, переливалось синеватым огнем, второе, поменьше, отливало червонным золотом.

— Выдрал из хвоста! — Алешка был расцарапан, но горд. — Теперь надолго запомнит куриный командир, кто в доме хозяин.

Из густого бурьяна послышался злобный клекот. Мне померещилось, что оттуда прилетело шипение: «Рано радуеш-ш-шь-ся!» Но тогда я не придала этому происшествию значения, подумав, что в деревне много всяких звуков и шорохов.

Алешка порылся под подушкой, в нетерпении швырнул ее на пол, скомкал одеяло.

— Волшебное перо, скажут тоже. Чуяло мое сердце, что неспроста петух околачивается во дворе, — услышала я ворчание братца.

Маленькое перо он отдал малышкам, большое осталось чернеть на подушке.

— Рассказать?

Ой не терпелось поделиться с нами секретом. Ай согласно кивнула.

— Надо произнести волшебные слова, и получится превращение.

— Татка, Ежик, хотите узнать страшную тайну? — взвыла Ой, зажмурив глаза. Мы одновременно закивали. — Вы хотите попасть в мир нарисованных малышек?

— Да! — быстрее, чем было необходимо, вскрикнули мы.

Даже если б мы знали, какие приключения ожидают нас впереди, все равно ни за какие самые вкусные пряники не отказались бы узнать страшную тайну. Мы хотели хоть одним глазком заглянуть в мир, где живут нарисованные персонажи, и узнать, что они делают.

— Трик, трак, ай-ай-ай-я-я, превращаюсь в воробья! — Ай пропела заклинание, прыгая на одной ножке и держа перышко в руке.

Она провела им сверху вниз и подала мне. Я растерялась. Лешка выхватил у меня перо и, кривляясь, брякнул:

— Трик, трак, ай-ай-ай-я-я, превращаюсь в воробья!

На моих глазах он тотчас уменьшился в размерах. Перышко упало. На полу стоял крохотный братец и призывно махал мне снизу ручками. Он стал ростом с девочек.

— Ой, молодец какой! — хлопнула в ладошки Ой. — Храбрец! Настоящий герой! Я всегда знала, что Ежик герой.

Вскоре любопытство одержало верх, да и выбора у меня не было. Брат стоял такой беззащитный. А отпустить в неизвестность братишку одного мне не позволило привитое с детства чувство ответственности. Я подняла с пола перо и повторила волшебные слова. Пол качнулся, немного закружилась голова, и через секунду я стояла рядом с Алешкой и сестричками.

— Как превратиться обратно в больших? Мама очень расстроится, если не найдет нас дома… мм-м… в привычном виде.

— Превращаться очень просто. Надо произнести слова вслед за Ой… — начала Ай, но что-то грохнуло за дверью.

Ай обернулась, не успев объяснить мне порядок превращения в больших. Ой с Алешкой уже стояли возле буфета и, отталкивая друг дружку, дергали за цветную веревочку.

— Татка, быстрей!

Буфет с раздутыми боками и кривыми ножками теперь не казался мне старой развалиной. Передо мной высился старинный замок с деревянными башнями, витыми куполами и мощными деревянными колоннами.

— Класс! — дрожал веселый голос брата от ликования. — Таня, ой, нечаянно вырвалось, по старой привычке позвал сестру по настоящему имени, исправлюсь, обещаю, — извинился он перед малышками. — Татка, смотри сюда!

— Молодец, Ежик, с лету все понимает, вот это по-нашему! — опять похвалила его Ой. Они уже сдружились.

— Что значит «по-вашему»? — поинтересовалась я.

— По-сказочному, — хихикнула Ой. — В нашем рисованном мире выдумки, смех, приключения и новые знакомства не переводятся.

Ой метнулась к Лешке, не дождавшись моего кивка.

— Здесь лесенка.

Алешка тянул цветную веревку из глубины приоткрытой дверцы буфета.

— Айда в гости к Фенечке, — обрадовалась Ой. — Обрадуем хозяйку, вот смеху будет!

— Смеху? — пролепетала я, расслышав в словах новой подружки небольшое сомнение.

— Фенечка не любит незваных гостей, — Ой схватилась за бока, вполне довольная предстоящим вторжением на чужую территорию.

— Тогда, быть может, мы не пойдем без приглашения?

— От Фенечки не дождешься приглашения. Если сомневаешься, сиди тут в темноте одна, а мы с Ежиком обязательно побываем в лучшем из дворцов, где хранятся несметные сокровища.

Лешка растянул в улыбке рот до ушей.

— Татка, идем с нами!

Глава 4.
Хозяйка старинного замка

⠀

1

Мы стояли возле приоткрытой дверцы и совсем не узнавали наш старый буфет. В день приезда, когда мы избавляли комнаты от пыли, мама сердилась, что под него нельзя затолкать мокрую тряпку. Буфет просел. Ножки продавили деревянные половицы, так что одна дверца вообще не открывалась. Сдвинуть гигант с места нам было не под силу. Мы рисковали переломать себе конечности, опрокинув деревянного монстра на ноги, и оставили его в покое.

— Эх, это от древности он стал таким! Придется оставить вековую пыль, скопившуюся под ним, в покое! — Мама с горечью развела руками. — На нижних полках разберемся в свободное время, если получится открыть дверцу.

Алешка повалился на пол, пытаясь заглянуть под днище.

— Ничего под буфетом нет! — Он чихнул. — Чисто там.

— Поэтому ты чихаешь! — иронично вставила я.

— Поэтому и чихаю, — не сдался брат. — Чихаю, значит, правду говорю. Ура, побежали на речку! Слышала, внутри убирать не надо, мама сказала, — с довольной улыбкой прибавил он, пулей выскакивая на улицу.

Теперь, когда мы уменьшились, старый буфет для нас превратился в гигантский небоскреб. И я подумала, что девчонки правы, говоря, что это старинный дворец. Задрав голову, я рассмотрела витой карниз с резными завитушками, удивительно схожий с башенками на крышах замков.

— Карабкайтесь, — скомандовала Ой. — Быстренько, пока Фенечка не убрала лестницу. Татка, пошевеливайся!

Она хихикнула и первой ухватилась за веревочные поручни. Лешка без раздумий поставил ногу на качающуюся лестницу. Надо отдать ему должное — он оглянулся и протянул мне руку.

— Татка, не бойся, она крепкая, — ухмыльнулся брат. — Подозреваю, сплели из ниток, которые хранятся в маминой шкатулке.

— Вдруг веревка не выдержит? — поделилась я сомнениями с братом.

— Ой-ой-ой, какие мы пугливые!

Ой уже стояла в проеме дверцы буфета и призывно махала рукой братцу.

— Боится, пусть сидит в темной комнате одна, — пригрозила девчонка.

Ай подтолкнула меня:

— Татка, ты весишь, как маленький воробей. Не бойся!

В старом дворце было душно, пыльно и захламлено. Я и не заметила, как стала буфет величать дворцом. Над головой висел колокольчик. Горел тусклый фонарик, слабо освещая маленькую дверцу. Я пригляделась — дверцей служил спичечный коробок с открытой передней панелью. Больше ничего разглядеть не удалось.

— Звони! — Ой весело подтолкнула Ежика.

Брат дернул за желтую нитку, привязанную к колокольчику. «Дзинь! Дзинь!» — звякнуло в глубине.

— Татка, помнишь, мама искала колокольчик. Это он? — шепнул на ухо брат.

— Вероятно. Вот и вмятина, про которую она говорила.

— Еще звони, Ежик. Сделай один длинный звонок, другой короткий.

Ой подозрительно оглянулась:

— Шушукаетесь? Тайны от подружек?!

— Разглядываем колокольчик, — сказал брат.

— Кто там? Что за спешка? Горим? — голос летел от двери. Подозреваю, что его обладательница давно подглядывала за нами в глазок.

---

2

— Фенечка, это мы, сестрички Ой и Ай, пришли к в гости с друзьями, — прокричали девочки.

— Не кричите, я не глухая. Разве я вас приглашала? — негостеприимно скрипнули из-за запертой дверцы.

— Мы без приглашения. Хотим поиграть во дворце, — пропищали сестрички.

— Бойкие сестрички! — сердито прогудел недружелюбный голосок за дверью.

Наступило долгое молчание.

— Как зовут ваших друзей? — наконец-то произнесла Фенечка, когда у нас совсем иссякла надежда услышать голос хозяйки.

— Татка, — меня вытолкнули вперед. — И Ежик. Они живут в этом доме.

— Этих знаю, не удивили.

— Наверное, мы пришли не вовремя. — Я сложила руки раковинкой, извиняясь перед невидимой хозяйкой за непрошеный визит. На моем запястье блеснула сплетенная фенечка. — Мы зайдем потом.

— Стойте! — визгливо крикнули из-за двери. — Не двигайтесь, я передумала, уже открываю, входите.

На пороге появилась босая замарашка в бумажном платье. Я присмотрелась и ахнула: платье из газеты, скомканные волосы в художественном беспорядке торчат в разные стороны, в волосах застрял то ли пыльный бант, то ли кусок тряпки. Ножки очень грязные. Я даже хотела переспросить девочек: неужели это чудо зовется хозяйкой дворца?! Но в этот момент брат дернул меня за рукав.

— Татка, это я, — пристыженно вздохнул он.

— Что — ты? — не поняла я.

— Ну, вчерашние кули-мули, помнишь?! Ты красавиц выводила, а я чудиков, чтоб смешнее было, — сконфузился он. — Я же не знал, что так случится. Бант вовсе не получился.

— Можно подумать, платье удалось! — ужаснулась я. — Как такое придумать можно?

— Я не думал. Оторвал кусок вчерашней газеты и приклеил. Платья рисовать не умею.

— Газету слюной клеил, да?

— Угу. Плюнул на газетку, помял чуточку. Неряшливо получилось, каюсь, а вчера смешно было.

Он нагнул голову, пряча виноватые глаза.

Замарашка посторонилась. Мы вошли.

3

Длинный коридор терялся в полутьме. Вверх уходила крутая лесенка из спичек, ровные брусочки которых были связаны нитками. Спички попадались и новые, и горелые. Вероятно, терпеливый строитель не один день трудился над прочной конструкцией.

— Входите, гости незваные, проходите в мои покои, — проскрипела замарашка, не сводя блестящих глаз с браслета на моей руке.

— Кто такую лесенку построил? — не удержался брат. — Неужели сама плела?

— Пауки, — получили мы краткий ответ. — Я работать не люблю.

Замарашка нисколько не устыдилась. Мы переглянулись, и я заметила озорную улыбку на лице братишки.

По лесенке поднялись на первый этаж. Старые кастрюли и ненужная утварь, хранившаяся на нижней полке буфета, превратили первый этаж дворца в таинственную пещеру с множеством разномастных комнат и переходов. Здесь были круглые залы, продолговатые веранды, темные спаленки, длинные коридоры, которые пугали гулкой тишиной, и запутанные ходы, похожие на тупиковые лабиринты.

— Здесь я ем, — скрипнула Фенечка, проползая в небольшое отверстие, задернутое кусочком фланели.

В дальнем уголке, отгороженном разделочной доской, стоял столик с бумажной салфеткой сверху. Кусочки вчерашнего пирога, крошки конфет, обертки — чего только не было на нем!

— Я очень люблю сладкое. Когда вы спите, я ворую с вашего стола всякие вкусности, — без тени смущения промурлыкала она. — А еще я собираю камушки и драгоценности, — покосилась она на мой браслет. — Копейки люблю. Другие денежки мне не докатить, тяжелые. Обожаю веселые картинки!

Под столом валялись спичечные коробки с яркими этикетками. А еще — конфетный фантик.

— Насмотрюсь смешинок, нахохочусь — вчера весь вечер живот болел от смеха. Пришлось на ночь съесть таблетку, называется ириска кис-кис. Знаете такие таблетки? Зря спросила. Конечно, не знаете.

Ежик усмехнулся, но комментировать не стал.

Фенечка продолжила хвастаться своим дворцом. Увидев у стены сломанный гребешок, мы остолбенели. Этот гребешок мама выкинула на помойку, объяснив, что им вычесывали шерсть собаке.

— Моя арфа! Когда за стеной плачет дождь, я пою веселые песни, чтобы не скучать, — хвастливо сообщила Фенечка. — Знаю, у вас такой арфы нет. Завидуете? — она звонко расхохоталась, теребя «струны».

— Зачем к струнам арфы привязаны лески? — Ежик пригляделся. — Фу, это… это… волосы торчат! — брата чуть не стошнило. — Татка, посмотри…

Рассматривать собачьи волосы желания у меня не было.

— Ленточки для красоты привязала, — строго сказала Фенечка. Она пристально посмотрела на брата и презрительно хмыкнула. — Не нравится, не смотри, нежный какой! Не вздумай своровать, я ленточки пересчитала.

На газетном обрывке возле арфы лежали нитки, булавка, иголки и еще какая-то мелочь.

— Фенечка, зачем ты таскаешь в свой дом мусор? — не утерпела я.

— Где ты увидела мусор? — обиделась замарашка. — Приходят в дом незваные гости, болтают глупости. А ты слушаешь, не перебиваешь, потому что добрая и гостеприимная хозяйка старинного дворца.

Свою речь Фенечка предназначила самой себе, и ее голосок при этом звучал жалостливо.

Фенечка кинулась складывать свои богатства в кучу, при этом она без перерыва бурчала. Я поняла, что сильно обидела замарашку, и попыталась загладить свой промах.

— Что у тебя в коробках? — ласково поинтересовалась я у хозяюшки. — Покажи, пожалуйста!

— Сокровища! — Фенечка залезла под стол, поманив нас грязной ручонкой. — Так и быть, любуйтесь, пока я не передумала, — ворчливо сказала она.

В спичечных коробках хранились бисеринки, бусинки, пуговицы.

Вдруг она закрыла коробок и заорала: «Это мое, не отдам, не подходи»!

— Больно надо! — Ежик отошел. — Ну и скверный характер.

— Твое творение, разве она виновата?! — укорила я братишку шепотком. — Полюбуйся на себя со стороны!

Он оторопело уставился на замарашку, положив палец в рот, что-то обдумывал, вздыхал.

— Хочешь, я подарю тебе мой браслетик? — предложила я Фенечке. Мне было ее жаль до слез. Такая фантастическая жадность! Такой отвратительный характер!

Фенечка сделала вид, что плохо расслышала. Приставив к уху грязную ручонку, она подошла вплотную.

— Навсегда отдашь и назад не заберешь? — не поверила замарашка.

— Конечно, навсегда. Это подарок.

— Гости должны приносить подарки.

Фенечка долго любовалась браслетиком. Потом зашуршала коробками. Настроение ее улучшилось.

— Только не воображай, Татка, что стала моей подружкой.

— Друзьями так скоро не становятся.

— Странные слова, мудреные, — Фенечка подбоченилась и рассмеялась мне прямо в лицо. — Я бы ночью все одно браслет украла.

Мы переглянулись. У брата пламенели уши. Еще бы! Его «прекрасное творение» городило чушь и явно этим гордилось. В мою сторону он не смотрел.

4

Мы долго бродили по лабиринтам дворца. Карабкались по лесенкам, коих было великое множество, прыгали на бумажных салфетках, аукали в тупиках, играли в прятки и салочки в темных закоулках.

Насмеявшись от души, мы пришли в «железный замок». Так Фенечка именовала огромный супник с торчащим из него серебряным набором столовых приборов. По сверкающим длинным ручкам ложек паровозиком, поодиночке, на ногах, на пятой точке, а то и просто на животе мы катались до изнеможения, со смехом скатываясь в глубину гладкого «озера». Вверх поднимались по рукояти половника. Фенечка хвастливо заявила, что перевернула его без чужой помощи. Мы, ошалев от наглого вранья, дружно возмутились, но хозяйка даже не покраснела.

— Что, не поверили? Правильно, я маленькая, сил бы не хватило. Хотела вас развеселить — удалось? А теперь побежали на американские горки! — предложила расшалившаяся хозяйка дворца.

Американские горки Фенечка устроила в опрокинутом кофейнике, который валялся за супником.

— Этот фарфоровый носатик спрятался за «железным замком». Он любит играть в прятки.

Переубедить ее не представлялось возможным.

Чтобы влезть на изогнутый носик кофейника, а оттуда скатиться внутрь, надо было повиснуть на шнуре от утюга, раскачаться и прыгнуть на «кусачий батут» — им служила облезлая мочалка, лежащая у кофейника. Я была против опасного аттракциона, но Фенечка и слушать меня не стала. Она подтолкнула брата к шнуру и что-то горячо зашептала ему на ухо.

— Не смей! — запретила я участие в смертельной игре.

— Не слушай Татку, все будут над тобой смеяться! — пригрозила Фенечка. — На этих горках я катаюсь каждый день и невредима, как видишь. Кто она тебе, командир? Ты сам себе начальник.

Не успела я привести убедительные аргументы, как Ежик уже сражался с кусачим батутом.

— Молодец, герой! — хлопала в ладоши Фенечка.