Бесплатный фрагмент - Небо над Берлином

Всё, что существует на свете, когда-то было мечтой!

Карл Сэнберг, американский поэт

Глава 1: Москва — Берлин

Жанна сидела в кресле эконом-класса, смотрела в иллюминатор на проплывающие мимо облака. Соседа рядом не было, а салон самолёта наполовину пуст, но очень быстро наполнялся запахами спиртных напитков. Стюардессы-немки что-то журчали на своём языке, то и дело жонглировали в воздухе лотками с едой, чипсами, стаканчиками и сдачей. Жанна старалась прислушиваться к незнакомой речи, но с ужасом осознавала, что не понимает ни слова. «Боже, куда ж я попёрлась?» — сжималось всё внутри. Нарочно заставляла себя всматриваться в белые облака и вспоминать ощущения от первого полёта — она тогда впервые поднялась в небо на высоту одиннадцати тысяч метров, поближе к Богу, когда летела в Калининград. Но сейчас всё было иначе: ощущения от полётов уже не те, двигатель шумит, голова начинает гудеть, да и через пятнадцать минут пути пространство за бортом покрывается серым макияжем туч. Смотреть уже здесь нечего. «Так, а ну соберись, засранка! Совсем расклеилась, не для этого весь путь планировала, чтобы спасовать на старте! Это только начало, приключения начинаются!» — старается саму себя взбодрить Жанна, попутно прислушиваясь к незнакомой иностранной речи. Это совершенно не тот язык, который «штудировали» в школе, затем колледже и ВУЗе. Ничего не оставалось, как полностью отдаться в руки текущему моменту, забыть все полученные ранее знания, засунуть поглубже и подальше собственное самомнение (чтобы не выглядывало) и наблюдать. Распахнуть глаза, уши и душу. Странно сравнить, каким сейчас воспринимался немецкий язык, произносимый устами так называемого «носителя языка» — у одной стюардессы речь скорее походила на английскую — певучая, мелодичная, мягкая, а у другой — с более агрессивными нотками, что соответствовало и макияжу, словно на смену девушка заступила после съёмок студийного порно. Никто из пассажиров не отвечал на немецком, даже если и держался уверенно как завсегдатай рейса «Москва-Берлин». Если кто желал выпивку, то протягивал деньги и тыкал пальцем в нужную бутылку, не желая напрягаться. А, действительно, зачем, если и на русском слово «виски», «кола» и «текила» звучит почти одинаково.

В салоне начали раздавать бесплатные напитки. Пока по проходу катился столик, несколько раз про себя негромко Жанна успела порепетировать: «Минеральвассэр, биттэ!». Она знала, что минералку-то точно раздают бесплатно. И содрогнулась от понимания, что совершенно не помнит «артикли» немецкого, которыми так упорно долбили её почти восемнадцать лет на уроках немецкого. И как-то на земле, в России, всё вспоминалось быстрее и легче. Сейчас же, когда перед тобой немка, ты в небе, в горле пересохло от бессонной ночи, кондиционеров аэропорта, нервов и волнений, как-то не до артиклей. Туристу простят. За несколько секунд в голове Жанны пронеслись школьные годы: уроки немецкого, невнятное бормотание одноклассников при заучивании каких-то тем перед зачётами, широкое кольцо на безымянном пальце учительницы немецкого, которая очень любила прихлопывать ладонью по столу в такт своим словам: «…образуется от глагола плюс партицип цвай основного глагола». И стук кольца о стол, словно глаголы и партицип цваи так лучше вбиваются в головы школьников. Больше ничего Жанна не помнила — ни то, что от какого глагола образуется, ни названия времён — перфекты, претеритумы, партиципы цвай и драй — а отчётливо только помнила стук кольца. И немного смутно ещё помнила расплывшуюся бесформенную фигуру учительницы в бессменном вечно бардовом цвете, плавно перетекающем в коричневый. «Вас анцубитэн?», — прервал поток мыслей голос стюардессы. «Минеральвассэр», — растеряно и невнятно пробормотала Жанна, принимая стаканчик с минералкой. «Данкэ!» — опомнилась чуть погодя и взглянула в глаза стюардессе. Та в ответ мило улыбнулась, а Жанна успела разглядеть каждую чёрточку, веснушку, морщинку на смуглом лице. Что-то было непривычное в этом человеке, что притягивало внимание, но пока не ясно, что именно. «Они же не красятся, а предпочитают естественность, значит, не сильно уродуют себя косметикой», — сделала вывод Жанна. Она и сама предпочитала естественную красоту, чтобы не уродовать себя за свои же деньги. Следом в голове замелькали эпизоды учёбы в колледже, и забавный случай, когда Жанна проспала и не накрашенная, со сбившимися волосами, в старой кофте влетела в аудиторию. «Аааа, Жанка проспала, не накрасилась, ха-ха!» — сразу же констатировали факт сокурсницы. Здесь замечали и озвучивали любые изменения: кто ноги не побрил, кто волосы покрасил, кто обновку надел, кто сегодня страшненький пришёл или не замаскировал запах перегара. После пары, в большом зеркале женского туалета, Жанна увидела и себя, и не себя одновременно: серое бледное худое лицо, осунувшееся от нервов, недосыпов и экзаменов, бесцветные губы, зелёные круги под глазами, секущиеся от заколки волосы, которые ещё на втором курсе начали предательски виться на зависть подругам. В довершении образа — серая растянувшаяся кофта, некогда сшитая на заказ из кусочков мягкой ткани, вынесенной с проходной швейной фабрики, где тогда мать дежурила по ночам наёмным сторожем. «Серая бесцветная бесформенная мышь, если не накрашусь», — произнесла Жанна и твёрдо решила, что больше не станет себя уродовать за свои же деньги. Она-то помнила себя ещё полгода назад, раскованной, счастливой, с сияющими глазами, в потёртых джинсах и кедах. «А на джинсах ещё и пятно от реактива с урока химии», — улыбнулась сама себе той беззаботной сейчас Жанна. И её словно вернуло обратно в самолёт: несколько раз она «выпадала» из реальности и возвращалась обратно так же спонтанно. В руках держала пластиковый стаканчик с минеральной водой, которая уже согрелась. Но воды в стаканчике этом было предательски мало — меньше глотка, только стаканы портить. Налито на треть. Медленно потягивая спасительную влагу через зубы, Жанна «растянула» удовольствие на три приёма. Пить захотелось ещё сильнее. Захотелось всего и сразу: есть, пить кофе, выпить целую бутылку воды, принять горячую ванную, вытянуть ноги, снять кроссовки и обматерить на чём свет стоит тех, кто придумал холод от кондиционеров направлять в ноги. Экономя место в рюкзаке в попытках ездить налегке, Жанна старалась дома максимально отказываться от тех вещей, которые могут понадобиться разово, а всю дорогу будут мешать и занимать место. Если можно без этой вещи обойтись, значит она в пути не нужна. А плед сейчас бы не помешал, но как его попросить на немецком, Жанна не знала.

В салоне возня утихла, стюардессы устроили себе перерыв, за ширмой позвякивали стаканчиками, предательски вкусно потянулся аромат кофе. «Пойду размять ноги, посмотрю, как выглядит туалет на международных рейсах эконом-класса», — решила Жанна и направилась было за ширму, куда обычно шныряли туда-сюда весь минувший час другие пассажиры, но размалёванная немка что-то протарахтела на своём наречии, тыкая пальцем в другую сторону. «Ладно, попытка не удалась, хорошо, что не надо мне по нужде в ту заветную комнатку», — промелькнуло в голове Жанны, пока она возвращалась на место. Стоять в проходе тоже не разрешалось: как только светилась лампочка «пристегнуть ремни» бдительные немки усаживали всех на место. Жанна пристегнулась до конца полёта, чтобы не отвлекаться на такие мелочи. Всё делается для её же безопасности. Над головами пассажиров висели маленькие мониторчики, показывая координаты полёта, время в пути, компас и направление ветра. Первые минут пятнадцать было интересно следить, как экраны сменяют друг друга, но потом под монотонный шум двигателя приелось и это. Жанне снова в голову полезли разные мысли. То, что она летит в Берлин и летит одна — ещё не укладывалось в голове, поэтому казалось сном. Сильнее всего сейчас Жанна боялась проснуться. Другого страха не было. Наверное, без опыта и воспоминаний просто берёшь и движешься вперёд. И ей сейчас как никогда это движение было нужно.

Замелькали за окном зелёные «латки» земельных участков, походившие на большое лоскутное одеяло, которое из красных кусков плащёвки в детстве Жанна помогала шить матери. Каждый кусочек немецкой земли был аккуратно расчерчен, чем-то, видимо, огорожен, выбиваясь из общего тона соседей. Затем занавес из облаков, декорации небесной сцены сменились, и теперь выплывают пригородные новостройки, залитые лучами вечернего солнца. Разница с московским временем в Берлине — минус один час, но переводить стрелки Жанна и не собиралась. Знала, что лучше приехать куда-то на час раньше, чем опоздать. Особенно если это самолёт в Россию и последний день действия визы. Пассажиры в салоне оживились, начали вскакивать с мест, шуршать пакетами и открывать багажные полки, на что немедленно получали замечание, однако реагировать не торопились. Странно так, к чему вскочить и встать в очередь как стадо баранов, если ещё посадки не было, из самолёта не выпустят, а раньше головы соседа ты не выскочишь? Этого Жанна как раз никогда и не понимала. Смотрела в окно, жадно впитывая всю игру красок и света, сердце колотилось как пойманная канарейка, после долгой многолетней паузы почувствовался прилив счастья. Да, она сейчас чувствовала себя счастливой. Но быстро собралась, не позволив эмоциям полностью завладеть собою: «Прилететь-то прилетела, а вот тебе следующая цель — выбраться в город и заселиться в хостел». Привычка систематизировать и расписывать по пунктам появилась на работе, но о своей «дотошности» к мелочам Жанна не сожалела — слишком много было в прошлом неприятного опыта, способного из-за любой непродуманной мелочи сильно омрачить отпуск.

Глава 2: Терминал

Паспортный контроль в Берлине прошли быстро. Молодой офицер при проверке документов Жанны полистал страницы паспорта: не замужем, детей нет. «У-у-у, — протянул он и добавил, — Шпрэхэн зи доич?» Жанна сообразила: «Нихт бэзондэрс гут». Диалог продолжился. Немец теперь вопрошал: «Ю спик инглиш?» Жанна отрицательно замотала головой, мыча в ответ, что нет, не говорит она по-английски. Совсем. Тогда глазки офицера блеснули, да и сам он как-то приободрился и ехидно так, с лёгким немецким акцентом: «Надеюсь, вы по-русски говорите?» И лыбится, зараза. «Ваш обратный билет домой, пожалуйста, предъявите, если имеется», — уже серьезно добавил, листая страницы паспорта. «Я, айн момент биттэ!» — закопошилась в фотосумке Жанна. Теперь понятно, немцу всего лишь надо удостовериться, что она в назначенный день улетит домой, не выйдет замуж за немца, не останется нелегалкой и невесть сколько соображений пронеслось ещё в голове. Документы не были далеко запрятаны, поэтому Жанна наконец-то выудила распечатку электронного билета с датой обратного вылета и протянула офицеру. Тот повертел бумажку, по буквам сверил фамилию в паспорте и визе, затем отдал билет и паспорт, лицо его сделалось мягче, снова расплылся в улыбке и продолжал по-русски: «Очень хорошо, добро пожаловать в Германию!» Жанна схватила всё, засуетилась проскочить дальше и чуть не забыла напоследок: «Данкэ щон!», но немец уже что-то спрашивал у следующего пассажира, подошедшего вслед за Жанной на контроль.

Увы, маленький свой рюкзачок Жанна ждала долго, то и дело озираясь на охрану с каменными лицами. Ей почему-то с каждой секундой становилось жутко. Видимо, картинки в школьных учебниках и СССР-овские раритетные журналы деда с оскаленными фашистскими рожами именно сейчас, в самый неподходящий момент, будоражили память и заставляли внутренние инстинкты паниковать. Аэропорт «Тигель» в самом Берлине показался очень маленьким, потолки низкими, проходы без указателей нелогичными. Вдобавок Жанна потеряла из виду всех пассажиров, кого приметила раньше в очереди. С толку её сбила толпа визжащий встречающих студентов с жёлтыми флажками и табличками. Сначала Жанна подумала, что не туда пошла, от крика даже отшатнулась, пошла в другую сторону. Осмотрелась, никого знакомых не увидела, в зале выдачи багажа почти никого. Увидела туалетную комнату, зашла туда — уж очень хотелось умыться, отдышаться, отгородиться дверью кабинки от этого немецкого неприветливого мира. Хотя бы на пару минут, чтобы дать мозгу время прийти в себя и сгенерировать новый план действий.

Когда Жанна вышла, в зале было пусто. Осмотрелась: на стенах никаких указателей. И если слева зона прилёта, то двигаться только вправо, именно туда, где была толпа визжащей молодежи. Но сейчас здесь уже пусто, никаких перегородок из лент, какой-то куда-то выход. Затем раздвижные двери на улицу и стоянка машин и такси. Она помнила по картам Google и фотографиям, что замысловатая башня — это диспетчерская аэропорта, а значит нужно как-то выйти к подножию этой башни и найти стоянку автобусов, следующих в город. Но прежде нужно купить билет на этот автобус. Снова осмотрелась — вокруг ни души, недалеко какой-то автомат, похожий на автомат по продаже прохладительных напитков. Только в меню всё на немецком, даже выбора английского нет. И ни единого знакомого слова. Куда-то нажимала методом «тыка», автомат попросил 80 Евро. «Очень странно, — подумала Жанна, — проездной билет на всю неделю мне должен обойтись не более 12 Евро, если верить чужим блогам из интернета». Попыталась воспользоваться переводчиком в своём мобильном телефоне, но если дома тот в оффлайн-режиме прекрасно работал, то здесь, без доступа к мобильному интернету или Wi-Fi категорически отказывался запускаться. А ведь Жанна не брала ничего бумажного с собой, ни словарь, ни разговорник, потому что надеялась на своего электронного помощника. Попыталась прикинуть, как поставить вопрос, но даже в уме ничего не получалось. Тут она видит девушку с мамой, ринулась к ним, пытаясь объяснить, что хочет купить билет на автобус в город. Но немки Жанну не понимают, да и сама Жанна так разволновалась, что совершенно не могла связать воедино свою речь — вырывались обрывки слов. Девушка очень хотела помочь заблудившемуся туристу, спросила, говорит ли Жанна по-английски, но Жанна чуть не плача уже, со слезами в голосе: «Ищь бин турист, ищь шпрэхэ руссиш». Девушка разочарованно покачала головой, с сожалением смотрела на беспомощную Жанну. Видно, что уж очень хочет помочь, да и сама Жанна понимала, что кроме этих двоих обращаться здесь не к кому. Быстро собрала волю в кулак, подняла указательный палец, что сообразила, как поступить. Обрывками объяснила: «Ищь виль кауфен ди фаркартэ», «нах бус», «аутобус», «цэнтер Берлин». Девушка закивала, что понимает, вместе с мамой начали пальцем тыкать, мол, вам туда, там автобус. Жанна смотрит на всё это: «Блин, да я понимаю, что мне туда, но как туда попасть!» В итоге поблагодарила и пошла через проезжую часть, где то и дело шныряли таксисты. Мама с девочкой вслед ещё что-то кричали, что, мол, дура, ты не туда идёшь, но язык жестов Жанна никогда не понимала, поэтому решила, что дальше аэропорта она не уйдёт, а к диспетчерской просто надо подобраться и сделать это придётся как-то не по-людски, неудобно, нарушая правила и высматривая, нет ли где полицаев, чтобы не оштрафовали. Ведь начиталась на свою голову в интернете всякого про Германию и немцев, что тут чуть ли не на каждом шагу блюстители порядка, что ни шаг, то штраф. А когда бюджет ограничен и курс обмена по отношению к рублю очень уж «кусается», приходится вести себя крайне осмотрительно.

Какими-то окольными путями Жанна выбралась к автобусной стоянке. Можно было купить разовую поездку прямо в автобусе у водителя, но стоимость таких поездок значительно отличается от покупки проездных. Тем более Жанна очень опасалась, что проедет не туда и что придётся ей возвращаться и петлять в поисках хостела. Автоматы по продаже билетов тоже пришлось поискать, как-то странно все они располагались у выхода (или входа) терминала Б. Инструкцию по использованию автоматов на всякий случай себе Жанна не одну распечатала, но и тут упрямо не находился нужный пункт, чтобы купить проездной билет именно на неделю. Автомат предлагал только на 5 дней. Увидела Жанна девушку в форме, то ли стюардесса, то ли работник железной дороги, обратилась за помощью, тоже на ломаных обрывках своего немецкого объяснила, что желает купить проездной на неделю в зонах AB и что «Ищь вайс нихт» как это сделать. Девушка помочь охотно согласилась, но тоже спросила, может ли продолжать разговор на английском. Жанна помотала головой, что тоже «Ищь вайс нихт инглиш, ищь шрэхе руссиш». На что помощница радостно воскликнула: «О, руссиш! Гут! Геен зи хинтер мир!» После чего чуть ли не за руку взяла Жанну и подвела к какому-то немолодому лысеющему мужчине в жёлто-зелёной жилетке у автомата по продаже билетов, объяснила, глазами указывая на Жанну, что сия особа желает купить проездной билет на неделю и говорит только по-русски. Затем обратилась к Жанне, мол, «айн момент», вам помогут, не волнуйтесь. Жанна засияла от счастья и расшаркалась перед своей спасительницей. А мужичок тем временем разрывался на части, объясняя на разных языках всем пристающим туристам, что в Берлине вся территория делится на несколько транспортных зон, A, B и С, и что ваш билет зависит от той зоны, куда вы желаете прибыть и где после пожелаете путешествовать, осматривая достопримечательности. Жанна терпеливо ждала, благо, она это всё знала. Запинаясь, но на сносном русском, мужчина ей тоже начал объяснять это же, но Жанна его прервала словами, что ей только нужно купить проездной, а карта, путь, как ехать и на каком автобусе — это она знает. Мужчина помог, быстро нажонглировал кнопки в автомате, плати автомату 7.50 евроцентов и получи билет. Обязательно не забудь при входе в автобус поставить штампик на свой новый билет, с какого момента пошёл отсчёт твоего времени. Повторно на этот же билет штамп ставить уже не надо, если срок действия не прошёл. Об этом Жанна тоже успела прочитать дома в интернете, как и о сумме штрафов в 40 Евро, если попадёшься контролёрам линии, которые залетают в вагон и быстро всех зайцев «стригут» с немецкой щепетильностью и принципиальностью. Поблагодарила Жанна третьего своего спасителя, сделала глубокий вздох облегчения и шагнула в автобус.

Ехала, оглядывалась на каждый звук немецких слов и улыбалась как ненормальная. Она была счастлива, хотя пока и не осознавала, что приехала в Берлин, что ещё четыре часа назад сидела в кресле душного Домодедова. И ей было хорошо от всего происходящего, даже от того, что если сейчас непросто, то и дальше легко не будет — придётся выплывать как выброшенному за борт, без навыков языкового общения, без переводчиков и словарей, без заранее подготовленных вопросов. Просто так, как есть. Однако, она очень надеялась на то, что в хостеле будет сеть Wi-Fi, а значит что-то можно будет предварительно записать или «загуглить». Опыт ночёвок в хостелах Москвы и Петербурга не давал ей повод для беспокойства. Однако, Жанна ещё не знала, как же сильно она ошибалась.

Глава 3: Хостел

На удивление, навигатор в мобильном телефоне работал даже в режиме «самолёт», без беспроводных и мобильных сетей. Дорогу до хостела Жанна нашла быстро, узнала мост, который видела на картах Google. Правда, как всегда, навигатор показывал какие-то пути-завихрени, но на деле — через дорогу по наземному пешеходному переходу, под мост и вот он, налево, хостел. Огромное здание, правда, не столь милое, как выглядело на фото. Чем ближе к парадному входу. Чем сильнее становилась вонь: воняло зассаными деревьями и кирпичами, кучи каловых масс размыло дождём прямо под фундаментом хостела. «Боже мой, и это Европа!» — задерживая дыхание, шла Жанна, внимательно глядя под ноги, чтобы не споткнуться о камень брусчатки и не вляпаться во что-то неприятное.

Девушка на ресепшене смахивала на кубинку. При попытках Жанна растерзать свой телефон на предмет ловли сети, тот упрямо требовал какую-то свою немецкую авторизацию, но она не проходила без наличия роуминга и мобильного траффика. Жанна уже начинала уставать, физически и морально от всего того, к чему заранее не была подготовлена. На ресепшене при регистрации она заметила, что не говорит по-немецки, девушка-администратор ответила: «Кайн проблем!» Долго что-то пыталась объяснить па пальцах Жанне, потом открыла переводчик и продекламировала «городской налог», Жанна закивала: «Вифиль?» Стоило это «удовольствие» тоже 7.55 евро, наконец-то Жанне вручили пластиковую карточку от двери в номер и объяснили, как его найти.

«Ну наконец-то, я помоюсь хотя бы и отправлюсь на поиски пожрать», — мелькнуло в голове Жанны, но когда она открыла двери и глазами отыскала свою койку с номером «3» — на ней в обнимку с перегаром на полкомнаты спал какой-то пацан и негритянка. Жанна посмотрела на них, выругалась громко вслух, дескать, этого мне ещё не хватало, и отправилась обратно к администратору пытаться объяснить, что её койку заняли, номер вообще-то женский, а там хмырь какой-то лежит. Разумеется, толкового объяснения не вышло, администратор только разводит руками, дескать, не знаю ничего, койка твоя, за тобой закреплена на всё время пребывания. Жанна плюнула на это дело, отправилась занимать койку выше с номером «4». «Может и к лучшему, — вертелось в голове, — никто надо мной храпеть не будет, всё ж свободнее».

Когда вернулась в номер, уже никого в комнате не было, окна открыты, проветрено, а в душевой вода шумит. Через десять минут оттуда выползает нечто «чернильное», иссиня-фиолетового цвета с оранжевыми волосами и дефектом ног. Негритянка, то есть если политкорректно, то афро-американка. Жанна попуталась на неё «наехать», что, это, дескать моя кровать номер «3», но чёрно инопланетное существо мигало глазами, явно не понимая, чего от неё хотят. Да и сама Жанна, видя всё это, перевела взгляд на постельное бельё асфальтового цвета на якобы своей кровати и поняла, что уж лучше полезет она на койку повыше, как и решила. Там хотя бы не спал никто, а две «козырных» нижних койки ещё были не заняты никем — кому не нравится, выбирайте другую. А эта, верхняя, не сразу видна от входа, можно какие-то вещи в пакет сложить, не тронут или хотя бы свои распечатки бросить. Конечно, могут бельё менять, лучше всё носить с собой, но даже просто если в магазин отлучиться — место очень удобное.

«Ю спик инглиш?», — подала голос негритянка. Жанна замотала головой, но в ответ спросила: «Шпрэхэн зи доич?» Теперь настала очередь негритянки отрицательно мотать головой, но явно было видно, что девушка желает общаться. Видимо, несколько дней ночевала в хостеле одна. Представилась именем Джастин, с ударением на последний слог. Жанна попыталась жестами разузнать, можно ли здесь готовить самим и где можно поесть? На что Джастин отвела её закисшее от пивного смрада помещение на нулевом этаже хостела, где можно было купить только пиво или кофе. Еды там не было, не говоря уже о том, чтобы самим приготовить что-то. Джастин себе взяла две бутылки пива и уселась на песок во внутреннем дворике, удивляясь тому, что Жанна не пьёт. Джастин уж очень хотела общаться, а Жанна — есть. После громких звуков урчания желудка обе пошли покупать что-то съестное. На часах по московскому времени было уже одиннадцать вечера, значит в Берлине десять. Стемнело рано. Ближайший киоск с булками, плюшками, пончиками и только выпечкой находился от хостела метрах в восьмиста. Снова в нос ударил тот же запах мочи, смешавшийся с дымом сигарет. Недалеко громыхала музыка ночного клуба, кучки молодых людей толпились и шумели. Нужно было пройти под мостом по до такой степени грязной плитке, что ребристые кроссовки Жанны прилипали, словно к скотчу. Жанна старалась как кошка в поисках чистого островка перепрыгивать лужи из мочи и пива, а Джастин топала прямо по лужам в своих сандалиях на босу ногу. Жанне стало противно от самого зрелища, есть перехотелось. Булки она тем более не любила никогда, но за сегодняшние сутки и, вероятно, до рассвета то, что сейчас будет куплено, станет единственной пищей. Ночью в пятницу искать что-то нет смысла, потому что все заведения работают строго до пяти или шести вечера, а все немцы строго по часам топают есть свои сосиски с хлебом. По изобилию закрытых киосков с выпечкой Жанне показалось, что питаются немцы только пивом и булками — больше в районе ничего не было. Наконец-то один киоск оказался открытым, все булочки выглядели очень свежими, как минимум дневной выпечки, Жанна ткнула пальцем в первую приглянувшуюся: «Was is das?» Ей мило продавец что-то протараторил, объясняя, но Жанне на самом деле было всё равно — она просто не знала, как попросить дать ей это, поэтому изобрела вот такой способ. Затем спросила: «Гибт эс минеральвассэр?» Продавец, видимо, по усталому и явно не немецкому лицу, а может и по акценту, понял, что перед ним голодный турист, и упростил речь: «Гас одер ноу гас?» Жанна глазами выражала ему свою признательность: «Ноу гас, биттэ!» и протянула десятиевровую купюру. Никак на слух не могла она уловить стоимость всего купленного, но решила, что будет разменивать крупные бумажные деньги в любых непонятных случаях, а то, что останется на сдачу, потом потратить там. Где цена явно будет написана на ценнике.

Булочка и минералка никогда не были такими вкусными! Жанна уплетала булочку с сыром за обе щеки, запивая минералкой, немного успокаиваясь. После попросила Джастин снова вернуться туда, где продают кофе, купила себе самую большую кружку капучино за 4 евро и подумала, что за эти же деньги можно дома купить огромную пачку в сто пятьдесят граммов и пить кофе два месяца. Отпивая кофе маленькими глотками, который за такую цену так и норовил поперёк горла встать, Жанна старалась абстрагироваться, благодарила мысленно небо за то, что добралась до хостела. После второй бутылки Джастин оживилась, ей явно хотелось пообщаться — уникальный случай встречи с русской девушкой. На английском Джастин набирала короткие фразы в онлайн-переводчик Google Translate, включала звук и ждала реакцию Жанны. На некоторые корявости робота Жанна начинала хохотать — кофе окончательно расслабил её, головная боль прошла, пообщаться Жанна не возражала, но скоро намеревалась отправляться спать. У нее на неделю насыщенная программа, не сидеть же в хостеле, обнимая телефон! Стемнело совсем, фонари резали глаза, девушки вернулись в номер и улеглись по кроватям. Но Джастин не унималась, ей очень хотелось общаться, переводчик орал на весь номер. Тогда Жанна сообразила: «А что если попросить телефон Джастин, чтобы зарегистрироваться в системе хостела, а затем подключить свой?! Эврика!» Путём нехитрых двухчасовых манипуляций у Жанны заработал местный Wi-Fi. Радости не было предела. Разумеется, первым делом через переводчик Жанна ответила на все вопросы Джастин. Выяснилось, что Джастин из Нью-Йорка, модельер одежды (правда, подтверждали это только кривые наброски карандашом на бумаге, сфотографированные на телефон), что в хостеле уже четвёртый день, что завтра вечером уезжает путешествовать по Европе дальше. Весь маршрут Жанна не запомнила, ей было не интересно, куда летит сие чернильное чудо и сколько уже пролетело. В голове роились мысли: что найти в интернете, что записать, где поблизости магазины, как уведомить близких, что жива и здорова. Экономия на связи в роуминге сыграла злую шутку: сообщить о себе тем, кто не в социальных сетях, было невозможно. Но Жанна сама себя успокоила: «Ты если волноваться не будешь, перед сном спокойно мысленно поговоришь со всеми. Почувствуют тебя на расстоянии и тоже будут спокойны. Меньше паникуй, береги энергию». Так и уснула с телефоном, головой на своих блокнотах и бумагах.