Бесплатный фрагмент - Не судимы, но осуждены

«История имеет определенную близость к поэзии и может рассматриваться как род поэмы в прозе».

Квинтилиан

Клички, прозвища и фамилии

Предлагаю каждому вспомнить свое босоногое детство, одетое во что-то, формой напоминающее шорты, выкроенные из какого-то давно отслужившего свое время материала, если оно протекало в сельской местности, да еще во времена относительно далекие, и детство, нынешнее, закованное в синтетические ткани и обутое в башмаки. При внешней разнице и разнице во времени, все представители его объединялись тем, что носили клички.

У каждого — достоинство свое,

Его определяет часто — кличка,

Вошли черты характера в нее

Объемом в одно слово, не в страничку.

Определена так метко суть,

И не отнять, и не добавить,

И даже после смерти их несут.

Забвение возможно и избавит?..

Не защитят ни чин, ни сан,

Слова прилипчивы и едки,

Угодно ль это небесам, —

О том не говорят потомкам предки?

Кличка и звучит коротко, нет путаницы среди однофамильцев, а главное — определяет что-то свойственное только носителю его. Дети взрослели, у некоторых клички исчезали, некоторых сопровождали до конца дней их. Клички — понятия, не определяемые местом жительства.

Естественно, и то, что более всех имели возможность закрепить свое имя те, кто занимал высокое положение, при наличии возможности передачи его устным или письменным путем. Вначале власть была только выборной, и тот, на ком останавливался выбор, должен был отличаться от остальных ярко выраженными положительными качествами, чаще, конечно, физического характера. Если вожди эти качества утрачивали, то их заменяли другими. Для выбора устраивалось что-то, похожее на наши соревнования. Проигравшего такое соревнование вождя предавали смерти. Этим устранялась возможность возникновения явления, в наше время называемого коррумпированностью. Когда право на власть стало определяться наследованием, появились властители разной значимости, приносившие то бедствия, то победы. И увековечивались они соответствующей окраской клички.

На свете множество имен,

И в них попробуй разобраться?

Судьба ли в имени заложена твоем?

Тогда, где ключ, чтоб тайне открываться?

А сколько лиц, все с именем твоим —

Их судьбы схожи или нет?

А имя ангела, которым ты храним?

Святого, подающего совет?

Прекрасная пора, ее названье — детство!

Что для него значение имен?

От клички, данной, никуда не деться,

И с нею иногда до старости живем!

И имя, и фамилия забыты,

Заменят их иные имена,

Естественно, не лаврами увиты.

Такое в древние случалось времена…

И не играли при этом ни личные заслуги, ни общественное положение человека, ни иные качества. Первое попавшее название могло стать кличкой. Значительно позднее замечали, как ни странно, что кличка носила в себе реальные видимые черты данного человека. «Не в бровь, а в глаз!» — как говаривали наши предки. Потом эти клички при перемене места жительства исчезали, заменялись другими. Значительно чаще других кличками пользовались в сообществах, имевших постоянный конфликт с лицами, осуществляющими надзор за соблюдением «законности». Делалось это, скорее всего, не для того чтобы подчеркнуть «добродетели» собрата, а для конспирации, такой необходимой в профессии преступника. В выборе использовались в первую очередь внешние признаки: «Меченный», «Костлявый», «Циклоп»… Использовались для избрания кличек черты характера: «Вьюн», «Бешеный», «Отпетый»…

На всех континентах, у всех народов клички были обязательными для идентификации личности.

Сколько русских князей носили имя Юрий, но только один получил прозвище — «Долгорукий»!. И его уже не спутать даже с теми, для кого это прозвище стало фамилией родовой. Умер Мстислав Великий и по законам престолонаследия великим князем Киевским должен был стать второй сын Мономаха Юрий Владимирович. Но борьба за престол между братьями князя Мстислава и его сыновьями разгорелась, втягивая все новые и новые роды, своевольничать стали и киевские бояре. Русь раскололась на два лагеря. Один возглавлял князь Волынский Изяслав, сын Мстислава. Его поддерживали бояре киевские и новгородские, а также князь Смоленский — Ростислав. Другой возглавил Юрий Долгорукий, поддерживаемый князем Галицким — Владимиром и князем Черниговским Святославом Ольговичем.

Да, в Киеве тревожны времена,

На князя покушенья стали часты.

Князь Юрий ставит ноги в стремена…

Возможно, в Суздале — покой и счастье?..

Бежит, кружит река живой воды,

И над Днепром туман седой клубится.

А за спиной теряются следы.

Вокруг надежные, проверенные лица

В природе буйство улеглось

И облака тяжелые уплыли;

И ветер стих, пусть сеет мелкий дождь-,

Мир зелени наполнен свежей силой

А мог ли быть уверен князь Киевский, что поступает правильно, оставляя за спиной столицу своей вотчины? Это потом его назовут Долгоруким за то, что, находясь далече от врагов своих, он будет доставать их своей карающей дланью. А пока…

Не спокойно на душе у князя,

Что за спиной его творится?

Забыты родственные связи,

Убийства каждый день в столице

Да, зов из прошлого идет,

Под натиском трещит держава.

Какое горе Киев ждет. —

Так буйны детушки Мстислава…

Обустройство Суздаля несколько затянулось, но о Киеве великий князь не забывал. Хоть и долгая дорога оттуда к опальной столице, но и бояре, и князья чувствовали на себе постоянно руку князя, из Суздаля тянущуюся. Как избавиться от нее?..

Дорога скверна, далека

(И добрый конь устанет)

У князя долгая рука —

И в Киеве достанет!

Так трудно избежать беды,

От князя терпят муки,

Клянут его на все лады —

Прозвали «Долгоруким»

Да, подозрителен, жесток,

И скорый на расправу…

Вздох облегченья — вышел срок:

Князь в Киеве отравлен!

А по правде говоря, был ли Юрий Долгорукий отравлен при очередном посещении Киева, или это только слухи, родившиеся подозрением? Разве в наши дни подобное не происходит? Чего стоит одно «отравление» президента Виктора Ющенко. Перероешь историю всю, а подобного не встретишь. Если травили, то отравленные в мир иной отправлялись, а не демонстрировали в течение нескольких лет лицо свое…

Да, что поделать, в наши дни,

Используют не «право»,

А чаще домыслы одни —

Слух пущен про отраву!

И покатилось, понеслось,

Расследуются — годы!..

«Отравлен Ющенко?» — вопрос.

«Да!» — говорят народу.

А кто, когда, случилось где?

О том молчок, ни слова.

Как след оставлен на воде,

Ведь такова основа!

Ушел с исторической арены Юрий Долгорукий, появлением своим обязанный дочери последнего англосаксонского короля Гарольда (об этом будет сказано ниже), лучше ли стало от этого Киеву?

Андрей Боголюбский, получивший прозвище по резиденции «Боголюбово», им построенной, имел после смерти своей еще одну приставку — «Благоверный». Он был сыном Великого князя Георгия (Юрия) Владимировича Долгорукого и внуком Владимира Мономаха. Современники князя по уму его и действиям прозвали князя Андрея «Русским Соломоном». Действительно, он все свободное время от ратных и государственных дел уделял книжному учению и церковной премудрости. В предании старины глубокой говорится о том, что Юрий Долгорукий, бывший в то время князем Суздальским, посетил урочище Кучково, названное по имени хозяина его боярина Кучки. Пленило место то красотами своими взор князя, в водах реки Москвы искупался князь усталый. Но, говорили калики перехожие, что недобро встретил князя Юрия боярин. И казнил боярина Кучку князь, На месте деревушки, стоящей на берегу реки Москва, город основал. Детей же казненного боярина, невинных, с собою забрал, воспитывая их при дворе своем. А дочку боярина красавицу Улиту выдал замуж за сына своего Андрея. Не ведал Долгорукий, что своим решением он беду на сына своего накликал…

Как и было принято в те времена, рано стал Андрей участвовать в походах и битвах, отцом творимых. А борьба за киевский престол между братьями великого князя киевского Мстислава и сыновьями его велась с попеременным успехом. Краткое время восседал Юрий Долгорукий на престоле отцовском в Киеве, пользуясь силой и славой своею, стал раздавать уделы южные детям своим. Да не усидел, пришлось бежать из Киева при возвращении князя Изяслава, любимого киевлянами, с ним бежал и сын Андрей.

Случай почти невероятный произошел с князем Андреем, когда он вместе с отцом осадил город Луцк. Ночью покинули князя Суздальского союзные ему половцы, оставшиеся воины стали колебаться. Еще мгновение — и они последуют вслед за половцами. Краска стыда залила лицо юного князя Андрея, кинулся он против воинов Луцка, сделавших отчаянную вылазку из ворот города, И так яростно рвался за убегающим неприятелем, что не заметил того момента, когда дружинники его отстали. Только двое оказались с ним рядом. Всех троих окружили венгры, служившие Луцку. Вот один и3 дружинников пал, заслоняя грудью своею князя Андрея. Копье князя сломалось, конь под ним был тяжело ранен. И понял, князь Андрей, вынимая меч, что заглянула смерть ему в глаза. Призвал князь Андрей на помощь святого Федора Стратилата, небесного витязя и, сразив огромного венгра мечом своим, вырвался из окружения. Конь нес юного витязя, истекая кровью и пал, когда к своим добрался. Во многих еще битвах участвовал князь Андрей, не роняя чести воина.

Став самостоятельно княжить, Андрей оставил южные пределы Руси, обратив внимание свое на северные земли. Покидая Вышгород, уделом его бывший по милости отца, захватил он с собою икону, писанную по преданию самим евангелистом Лукой. Икону ту принес один богатый купец из земли Византийской в дар князю Юрию Долгорукому. Она находилась в храме женского монастыря и считалась чудотворной. Увозил икону князь тайно, выходя ночью с княгинею и всеми людьми своими, чтобы горожане Вышгорода препятствий ему не чинили, Путь шел в землю Ростовскую…

Долог путь и опасен, но благодаря, заступничеству иконы «Девы Марии» миновали многие препятствия мирно, не извлекая из ножен мечей. Вот уже и Владимир на Клязьме показался. Священники и люд городской с крестами встречали князя своего, опускаясь на колена перед иконой Божьей матери, которую несли впереди слуги князя. Самая удобная дорога отсюда в Суздаль вниз вдоль берега реки Клязьмы пролегала. Путь легкий, беспрепятственный, кони, за ночь отдохнувшие, поглощали версту за верстой. И вдруг, на том месте, где теперь обитель Боголюбская стоит, кони, запряженные в колесницу с иконой, стали, словно из сил выбившись. Ничто не заставило их сдвинуться с места. И понял князь тогда, что по воле Богородицы место здешнее определено ему. Велел совершить на месте этом молебное пение под иконою чудотворную. Сам же князь, простершись на земле, обет дал — построить церковь тут и богато ее украсить. Разбили шатры на месте этом. Ночь пришла, все в сон глубокий погрузились. Во сне князю явилась сама пречистая Дева и сказала: «Не хочу, чтобы ты нес образ Мой в Ростов, поставь его во Владимире, а на сём месте воздвигни церковь каменную во имя рождества Моего и составь обитель иноков».

Дал обет князь, проснувшись, все в точности исполнить, как Дева Мария ему велела. Повелел князь и икону новую написать в том виде, в каком на этом месте боголюбезном она ему явилась. Место то «Боголюбовым» назвали. Князь прозвище Боголюбского получил. А ежегодно 18 июня люди отмечать праздник стали иконы Боголюбской Матери Божией.

Князь Андрей Боголюбский не стал княжить в Суздале, столице отца своего, а перенес ее во Владимир на Клязьме. Множество храмов Божьих соорудил князь по земле русской.

Похоже, и в те времена далекие от нас люди русские от поспешности в делах своих далеко не уходили. Решил князь построить при двух въездах главных в город Владимир врата, подобные киевским, названные Серебряными и Золотыми. Поспешали строители, что-то не так сделали. Собрался народ любоваться воротами чудными. Внезапно свод золотых ворот рухнул, камнями побив двенадцать человек. Взмолился Богородице князь Андрей, опечаленный гибелью множества людей. И чудо свершилось: все, кого считали погибшими, обрели невредимость.

Мирные труды его были нарушены народом булгарским, в низовьях Волги обитавшим. Выступил Боголюбский против Булгарии Великой. Несли перед собой воины знамение животворящего креста и чудотворную икону Матери Божией. Победил врага князь Андрей, отнял у него пять городов на Волге и Каме. В честь победы той воздвиг князь церковь Покрова Богоматери при слиянии рек Нерли и Клязьмы.

Являясь великим князем Владимирским, Андрей Боголюбский власть свою распространял и на все земли южной Руси. Руку сильную его почувствовали и в Смоленске, и в Новгороде, в Чернигове и Галиче. Все князья и большие, и малые признали его своим «Старшим князем». Смуты иногда рождаются, казалось бы, из ничего. Иногда для смут обстановка готовится. За короткий срок на великокняжеском престоле успело 48 князей посидеть. Большинство, называясь Великим князем Киевским, в самом Киеве не пребывали. Слишком опасно было там находиться. Чтобы овладеть киевским княжеским престолом и к подкупу прибегали, и заручались поддержкой чужеземцев, и к яду с кинжалом прибегали. Устав от смены князей и от поборов великих, горожане Киева стали строптивость проявлять, не подчиняться приказам, идущим от самого Андрея Боголюбского. Решено было проучить строптивых. В осаде Киева и взятии его участвовало 11 князей со своими дружинами, ибо крепки были стены города, а население возмущенным. Город был взят, разграбление было великим. Казалось, что на город басурмане навалились. Так русские с русскими еще не поступали.

Зима заявилась. Поземка мела,

Воронов каркала стая,

Дорога вчера еще гладкой была,

Теперь ее снег заметает.

Мороз матерел и льдистые блестки

Сыплются с неба со звоном.

Дерева треск резкий и хлесткий

Сопровождается стоном.

Такою была погода 10 декабря 1169 года, когда русские ворвались в город, грабя и убивая все живое. До того времени такого явления на Руси не было. Никогда не было такой жестокости по отношению к соотечественникам! Грабежи и убийство длились два дня. Киев утерял свой статус великокняжеского города.

Любил ли Киев князь Андрей,

О том никто не знает?

Но после лютых тяжких дней

Люд князя поминает.

Да много Киев повидал…

Но, чтоб было такое?

И грабежей не ожидал,

И смертного покоя…

Грабеж, насилие ведет

Людь русская над русским.

Сегодня Суздаль Киев бьет,

И память станет грустью.

Великое княжение Киевское было предложено князю Андрею, он согласился, но жить в Киеве не стал. В Киеве поселился брат его Глеб.

Сегодня украинские националисты формируют негативное отношение ко всему, что связано с Москвой, и факт разграбления Киева, разрушение стен его представляют, как злое деяние «москалей» над украинцами. При этом умалчивают, что Андрей Боголюбский был внуком Киевского великого князя Мономаха, что под началом князя Андрея находились тогда и князья черниговские Ольговичи, и князья волынские Ростиславовичи, которых, ну, никак к москалям отнести нельзя. Да и не было самой Москвы. Была Русь со множеством удельных князей, враждовавших между собой постоянно, до самого злополучного сражения на Калке — предвестницы покорения всей Руси монголами.

Дары крестоносцев потрясли Византию, торговый путь «из варягов в греки» сменился другими путями торговыми — захирел Киев, и голову свою поднял только с приходом советской власти. Даже волынско-галицкие князья, захватывавшие Киев, объявлявшие себя Великими Киевскими князьями, править в Киеве отказывались, управляя им издалека.

Последние годы правления князь Андрей провел в мире и молитвах, и пал от руки детей боярина Кучки, которых когда-то воспитывал у себя Юрий Долгорукий. Зло рожденное когда-то князем Долгоруким, излилось на сыне его, павшем от рук убийц. Православной церковью Андрей Боголюбский канонизирован, став после смерти «святым».

Я, вспоминая о том лихом времени, сравниваю его с настоящим и нахожу немало общих черт у них.

Чему дивиться в наше время?

Ведем себя, как в старину,

Семян вражды повсюду сея,

Ведем негласную войну.

Недружные Москва и Киев,

Как прежде Киев и Ростов,

Беду рождают меж своими,

(Я это доказать готов).

Всеволод Третий — «Большое Гнездо».

Сын Юрия Долгорукого, брат Андрея Боголюбского — Всеволод не только навел порядок в своей вотчине, Великом княжестве Владимирском, заставив всех уважать власть великокняжескую, но подчинил себе Киев, Чернигов, Рязань и Новгород, всегда отличавшиеся своеволием. Было у Великого князя Владимирского двенадцать сыновей, из-за своего многочисленного потомства он получил прозвище — «Большое Гнездо».

Детей не принято считать,

(Что Бог дает, тому и рады),

Коль много их — знать благодать —

Для рода «важная» награда!

А князь печалиться не мог,

Лишь сыновей одних — двенадцать!

И силой не оставил Бог —

Заставив всех с «Гнездом» считаться!

Князь был удачлив и суров,

(О справедливости нет речи),

Он не считал голов врагов —

Без головы и спорить нечем!

За многочисленность семьи

(Иных заслуг не увидали…)

Судьба пусть не оставит их, —

«Большим Гнездом» его прозвали.

Теперь у нас не строят гнезд,

Повсюду создаются кланы,

Не собирают с неба звезд —

У кланов есть иные планы:

Народ «до липки» ободрать

(Признаться действуют успешно),

Их — многочисленная рать,

Корыстолюбием все грешны.

И кто бы ни был президент,

Премьер-министр и генералы,

Удобный подберут момент

Глядишь — и все украли!

Случалось и в истории зарубежных стран, где к истории своей, вроде бы, относятся порядочнее, менее нашего в нее заглядывая и поправляя, странные явления, ставящие под сомнение «непререкаемую» истину. И случалось так, что одно и то же историческое лицо могло носить две клички, противоположного звучания.

Роберт Дьявол, или легенды на голом месте не вырастают…

В тот век воистину суровый

Вожди не славились добром.

В поход идти всегда готовы

За золотом и серебром.

Хоть хартий действуют законы,

Но те законы — для «невежд».

Оседланы бароном кони…

То тут, то там возник мятеж.

Буйна у герцога натура,

В Европе стало тесно ей.

И как-то ранним утром хмурым,

Велел Роберт седлать коней.

Находится на силу сила —

Мятеж подавлен! Зреет вновь.

Европа, как квашня, бродила,

Лилась рекой людская кровь.

Сердца людей потверже стали,

И все же видимо не зря

Роберта «Дьяволом» прозвали —

Стонала от него земля!

Пусть содрогнется Палестина

Под блеском северных мечей.

И как в корзины апельсины

Главы посыпались с плечей.

В Нормандии легко вздохнули,

Узнав о том, что герцог пал.

И песню битвы затянули,

От быта мирного устав.

Средневековье золотым веком для искусства не назовешь. Высятся повсюду мрачные замки, места для них выбирались малодоступные, подобраться к замку, оставаясь невидимым было трудно, с высоких башен все пространство хорошо просматривалось. На стенах день и ночь воины на страже. Каждый из них знает, какому наказанию подвергнется, если застанут случайно заснувшим на посту. Перекликаются, время от времени часовые, чтобы быть уверенным, не уснул сосед по службе, да и чувство одиночества растворяется в положительном отклике. Все подчинено системе защиты. Вокруг замков рвы глубокие, заполненные водой, перекидной мост, ведущий к входу в замок опускается только для пропуска тех, кто нужен господину. Суровый век, жестокий! Добродетель только в песнях да сказаниях. Пытки, казни, жестокие расправы — дело обыденное. Так как нужно было поступать, чтобы к имени было прибавлено прозвище — «Дьявол»? А ведь такую приставку получил герцог нормандский Роберт II. Да, в доброте герцога не упрекнуть. Вся округа, чувствовала на себе его тяжелую руку и ощущала злобный нрав. «Не дай бог, попасть к нему в руки, когда он находился в нерасположении духа!» — думалось торговым людям, когда им приходилось проезжать мимо «логова» владетеля. Служившие герцогу люди вполне соответствовали прозвищу своего сюзерена. О душе своей владетель Нормандии не слишком беспокоился, отправляя души других на суд Господень!

Но как-то вся округа с облегчением и удивлением узнала, что Роберт Дьявол направляется в Палестину. Случилось это в 1033 году от Рождества Христова. Сопровождало его свирепое воинство. Не били колокола в храмах по поводу такого «путешествия». Объявил государь всем баронам подвластным о том, что назначен наследником побочный сын Вильгельм. Что послужило причиной такого выбора, никто не знал, но открыто выразить недовольство этим, было слишком опасно. Два года пребывал Роберт Дьявол на Святой земле, припадая губами грешными своими к святыням Христовым, а руками проливая кровь сарацинскую и творя иные дела, соответствующие его прозвищу; только вылетела как-то из тела его душа и помчалась в высь небесную, назад вернуться не захотела. Долетела ли она до престола небесного, и как поступил с ней Господь, о том на землю сообщено не было? Медленно шли по суше вести о смерти герцога, потом плыли по волнам морским, пока дошли все-таки и до Нормандии. Радость охватила многих: и баронов, и шевалье, и простолюдинов, радовались и мужчины, и женщины, особенно юные, до которых очень охоч герцог-греховодник. Да и то, как сказать, что должна была чувствовать женщина, отправляющаяся ублажать господина своего, душой и телом трепетали… вдруг не угодишь?.. Сколько тел девичьих изуродованных находили вблизи стен замка?.. Радость от вести, пришедшей из далекой Палестины, можно было заметить повсюду. У простолюдинов лица посветлели, словно их румяна солнца коснулись. Иных знаков радости им было не позволено иметь. Иное дело — подвластные герцогу Роберту II бароны, те ликовали открыто, всем видом своим показывая: «Воля пришла!» Страх сурового наказания ушел уже тогда, когда сюзерен на Святую землю отправлялся. Легче стало дышать, хотя состав воздуха, сила и направление ветров не изменились. Думалось: «А что будет, когда Роберт Дьявол вернется? Чтобы там, в Палестине, с ним не происходило, святым не станет!» Теперь времена изменились! Можно и нрав, и прыть свою показать! Зашевелились бароны, засвоевольничали, хотя и прежде правом казнить и миловать на своей земле пользовались во всю, как и правом первой брачной ночи… В знак всесилия на площади перед замком виселица ставилась, как напоминание о власти барона. По смерти Роберта Дьявола так хотелось барону каждому власть свою перенести и на земли, ему не принадлежащие. Все забыто. Забыли и указ герцога покойного, передававшего власть свою сыну Уильяму. «Что мальчишка стоит? Слаб он еще!» Не от того ли ощущения руки многих к власти герцогской потянулись? Какие права у бастарда? Претендентов на престол появилось множество. А за каждым претендентом группа баронов стоит. И восстали они против Вильгельма незаконнорожденного. И отказались они повиноваться «мальчишке», ибо на ту пору восемь весен миновало с той поры, как он на свет появился. Забыли феодалы своевольные, что и восьмилетний государь, не от горшка два вершка, а силой законною, за спиной его находящеюся, пользуется. И сила та несовершеннолетнего герцога не только политесу придворному учит, но и умению оружием пользоваться. Может, и изменился бы ход событий исторических, если бы не последовало вмешательство короля французского Генриха I, выполнявшего обязанности опекуна малолетнего Вильгельма! Ослушаться короля Франции бароны не посмели. Кто из претендентов на герцогский престол не унялся, тому голову на плахе отсекли, как деталь к телу ненужную. Для острастки других конечно! Чтоб ведали, какова она власть королевская, от Бога данная!

А теперь предлагается еще одна версия жизни человека, которого одни называли Робертом Дьяволом, а другие Робертом Великолепным. Рождена она французским народом, уставшим от бесчинств норманнских рыцарей-завоевателей.

Правил Нормандией славный четвертый по счету герцог. Красив герцог, красива его жена! Счастливы молодые но…

Время шло и на чело Ричарда II герцога Нормандского все чаще тучи темные садились, а душа ко злу тянулась, глубокие складки морщин на лбу вырезая. Всего было в достатке, и государство землями прирастало, а вот наследник не спешил появиться, хотя годы шли. Печалилась и герцогиня Эдит Бретонская, истово молясь Господу, Отцу Небесному, о ниспослании милости. Но живот герцогини не желал округляться, оставаясь плоским, Красива красотой совершенной, ласковой и нежной в объятиях мужа была женщина, упрекнуть ее нечем. Как ни любил жену герцог, но решил развестись с ней. Отчаявшаяся женщина вынуждена была с мольбой обратиться к силам зла, обещая посвятить сына дьяволу.

Вскоре герцогиня забеременела. Подошло время родов. Октябрь месяц 1008 года…. День с утра был ласковым, солнце мягко согревало все живое. Полное безветрие царило в воздухе… И вдруг явились грозные знамения: солнце померкло на небе и день стал темнее самой темной ночи, ураганные вихри налетели со всех четырех сторон света, сплетаясь в вихри тяжкие, поднимающие в воздух все, что попадалось на пути. Сотрясались стены герцогского замка. Под оглушительные раскаты грома, в блеске ослепительных молний герцогиня разрешилась от бремени сыном. Младенца окрестили Робертом. Мальчик рос необыкновенно быстро, значительно опережая сверстников и в росте, и в силе. И это было бы только хорошо, если бы не стал слишком рано проявляться его жестокий и необузданный нрав. Роберт был еще ребенком, но его уже называли не иначе, как Дьяволом. Роберт Дьявол постоянно затевал ссоры и драки со своими сверстниками, заканчивавшиеся для них тяжелыми увечьями, не почитал родителей и не повиновался наставникам. Местный священник не раз пытался увещевать его, и однажды Роберт, впав в ярость, убил старика. Ричард, отец Роберта, ужаснулся и был готов проклясть сына, но герцогиня умолила его не делать этого. Понимала мать, что только она виновата в том, что у сына ее такой дьявольский нрав. Когда Роберту минуло восемнадцать лет, его посвятили в рыцари, и в честь этого события в герцогском замке был устроен рыцарский турнир. Со всех концов к месту ристалища спешили рыцари. Не каждый день посвящают в рыцари отпрысков герцогского рода. Однако благородное состязание по вине Роберта Дьявола превратилось в кровавое побоище. Пренебрегая турнирными правилами и законами чести, Роберт Дьявол диким зверем обрушился на своих противников, яростно нанося им смертельные удары. Многие достойные рыцари обрели на том турнире бесславный конец. Редко кто остался, чтобы отведать на пиру, устроенному герцогом в честь праздника, вин дорогих и яств изысканных. Уезжали, увозя с собой бренные останки поверженных Робертом. Вскоре Роберт, тяготясь правилами рыцарского поведения, бежал из отцовского дома. Он набрал шайку головорезов, поселился с ними в лесу, выстроив там разбойничий замок, и стал наводить ужас на всю округу. Никто не ускользал от его дьявольского взора!..

Во главе своей шайки Роберт Дьявол грабил на большой дороге и купцов, и пилигримов, разорял селения и монастыри, убивал мирных земледельцев и благочестивых монахов. Старый герцог, отец Роберта, послал отряд вооруженных людей, чтобы вернуть сына домой силой, но Роберт захватил посланных отцом в плен и предал их мучительной смерти. Наверное, от бессилия, герцог, невзирая на мольбы и слезы своей жены, проклял сына и пожаловался на него папе Римскому. Папа Римский отлучил Роберта от церкви. Отлучение от церкви считалось самым тяжким наказанием, более тяжким, чем сама смерть. Роберт Дьявол был взбешен, так как его покинули товарищи по разбою. Не зная на ком выместить злобу свою, он направил коня в чащу леса, где в глубоком уединении в жалкой хижине жил благочестивый отшельник. Увидев грозного всадника, отшельник, спокойно встретив его, предложил ему спешиться и войти под кров его бедного жилища, где он может утолить голод скудной трапезой, состоящей из сухих фруктов и прозрачной, как хрусталь воды.

— Входи же, входи! — осеняя крестом спешившего рыцаря, сказал отшельник, поворачиваясь спиной к незваному гостю. Лицо Роберта Дьявола исказили судороги, двигались все мышцы лица. Такого, вероятно, никто из живущих никогда и нигде не видел. В одно мгновение, рыцарь выхватил меч и поразил им спину старца. Тот, падая на землю, повернувшись лицом к убийце, успел тихо, но так, что его услышал Роберт, сказать:

— Да простит тебя Бог за грехи твои… И тут на Роберта снизошло озарение: ему стало ясно, что с самого рождения он живет не по своей воле, а подчиняется какой-то неведомой силе. Вырыв мечом могилу, он предал погребению тело отшельника, и медленно, в раздумье, направился в свой замок. По дороге он встретил знатную даму, ехавшую в карете в сопровождении небольшого числа слуг. Это была герцогиня, мать Роберта. Слуги, завидев Роберта, разбежались, оставив свою госпожу одну. Роберт сошел с коня, опустился перед матерью на колени и со слезами стал молить, чтобы она сказала, почему он не такой, как все, что за злая сила толкает его на жестокости и святотатства? Герцогиня подняла сына и сама, упав перед ним на колени, поведала страшную правду. И тогда Роберт торжественно поклялся, что освободится от власти дьявола, которому мать его посвятила. В тот же день он отправился в Рим, чтобы исповедаться перед папой Римским и испросить у него отпущение грехов. По пути он заехал в монастырь, незадолго перед тем им разграбленный. Настоятель монастыря при виде Роберта в страхе перекрестился, но Роберт смиренно облобызал его руки и передал ключи от своего замка, попросив забрать оттуда все неправедно добытое добро и вернуть тем, у кого оно было похищено, а если владельцев отыскать не удастся — раздать бедным. Роберт оставил в монастыре своего коня и меч — свидетеля и орудие его былых преступлений, и дальше пошел пешком. Достигнув Рима, он припал к стопам папы и без утайки поведал ему обо всех своих грехах. Папа римский был поражен чудовищностью и неисчислимым количествам преступлений Роберта. Он не осмелился сразу дать отпущение грехов, решив подождать какого-нибудь знамения. Ждать пришлось совсем недолго. Той же ночью одному святому старцу, жившему неподалеку от Рима, явился во сне ангел и объявил, что Бог простит Роберту его грехи, если он выдержит тяжкое для рыцаря испытание: семь лет будет ходить в рубище, подобно нищему, питаться объедками вместе с псами и притворяться немым и слабоумным. Роберт с готовностью согласился на испытание. Вскоре жители Рима привыкли к немому слабоумному нищему, в любую погоду бродившему по городским улицам. Простые люди жалели его, богатые и знатные над ним потешались. И то и другое Роберт принимал с неизменной кротостью. Через некоторое время о нем прослышал король и взял его к себе во дворец в качестве шута.

Срок испытания Роберта близился к концу… В это время в земли христиан вторглись сицилийские сарацины-мусульмане. Они приближались к самому Риму, угрожая разорением христианской столице. Король со своим войском выступил навстречу врагу. Накануне решающей битвы Роберту, остававшемуся в королевском дворце, явился ангел. Он привел коня белой масти, принес белоснежные доспехи, меч, щит и копье, повелел Роберту вооружиться и поспешить на помощь королевскому войску. И вот, когда враги начали теснить королевское войско, неведомо откуда появился Белый рыцарь. Его натиск был так мощен и стремителен, что сарацины обратились в бегство. Одержав победу, Белый рыцарь развернул своего коня и ускакал с поля боя также внезапно, как и появился. И лишь королевская дочь видела из окна дворца, как прискакавший во весь опор Белый рыцарь спешился, отдал коня и доспехи ангелу — и превратился в нищего. Но королевна была немая от рождения и никому не могла рассказать об увиденном. Между тем король, с победой вернувшийся во дворец, приказал отыскать Белого рыцаря, пообещав щедро его наградить и отдать ему свою дочь в жены. Однако найти Белого рыцаря не удалось, а сам он не откликнулся на королевский призыв. Тогда один из вельмож короля, человек трусливый и лживый, решил воспользоваться случаем. Он купил коня белой масти, заказал доспехи точь-в-точь как у Белого рыцаря, и, явившись во дворец, заявил, что он и есть победитель сарацин. Король поверил обманщику, пожаловал ему много золота и отдал руку своей дочери. Но когда обманщик-вельможа и королевская дочь шли к венцу, случилось чудо: королевна, немая от рождения, внезапно обрела дар речи и поведала, что Белым рыцарем является не тот, кто присвоил себе эту честь, а нищий, много лет проживающий во дворце. Свершившееся чудо свидетельствовало о том, что королевна говорит правду. Все почтительно склонились перед Робертом. Но он делал вид, что ничего не понимает, и в смущении отказывался от почестей. Тут неожиданно появился святой старец, через которого ангел семь лет назад сообщил о назначенном Роберту испытании. Святой старец торжественно возвестил, что испытание Роберта окончено, небо простило его, и он может открыть свое настоящее имя и звание. В это самое время к королевскому двору прибыли послы из Нормандии. Уже давно они искали Роберта, поскольку его отец, старый герцог, скончался, и теперь Роберт должен был занять герцогский престол. Король был доволен, что тот, кому он пообещал в жены свою дочь, оказался знатного рода. Однако Роберт отказался и от герцогского престола, и от руки прекрасной королевны. Он удалился в пустыню и окончил свои дни благочестивым отшельником.

А теперь предоставим слово истории.

Роберт II (герцог Нормандии), по прозвищу «Роберт Дьявол», или Роберт «Великолепный» выполненный скульптором в камне, стоит в городском парке в Фалейсе, среди памятников шести другим герцогам Нормандии.

Родился Роберт, шестой по счету герцог, в октябре 1008 года, в день о котором можно только и сказать:

Лес листвою стал редеть,

Нарядился, смотрится красивым,

Всюду бронза, золото и медь,

Почернели, побурели нивы

Место рождения Нормандия, Франция. Умер 22 июня 1035года в Никее, причина смерти неизвестна. Отец: 4-й герцог Нормандии Ричард II. Мать: Юдит Бретонская.

Эстрид Датская — предназначена судьбою ему в жены, и Эрлева (Арлетта) — назначена ему любовью в наложницы. В объятиях с первой — он тот, кого история назвала Робертом Дьяволом. Слившись в поцелуе со второй, подарившей ему сына и дочь, Роберт превращается в того, которого назвали «Великолепным». Так и пройдет жизнь этого незаурядного человека в сочетании этих двух определений.

Роберт II Дьявол, он же Роберт II Великолепный, младший сын герцога Ричарда II; вступил на престол в 1028 года, после смерти своего старшего брата Ричарда III, которого он, как тогда говорили, отравил. Роберту пришлось вести борьбу с восставшими вассалами против него; затем он восстановил на престоле графа фландрского Балдуина IV, изгнанного собственным сыном, оказал помощь французскому королю Генриху I в борьбе с его матерью Констанцией, усмирил графа Одо Шампанского, принудил герцога Алена Бретонского признать его верховную власть.

Женился Роберт в 23 года на принцессе Эстрид Датской. Брак оказался бездетным. Между супругами пролегла полоса отчуждения. Рим не разрешил разрыв брака. Что было бы, если бы не случайная встреча на улице Фалейса (Фалеса) девушки по имени Эрлева (Арлетта)?

Прежде улочки средневековых городов были так узки, что соседи, живущие друг против друга на противоположных сторонах улицы, могли здороваться друг с другом рукопожатием. Как-то припустив лошадь, Роберт сбил с ног девушку, продвигающуюся по улице с бельем в корзине. Что-то заставило герцога остановить коня и оглянуться. Взгляд его встретил открытое негодование сбитой им девушки. Он соскочил с коня и подошел к ней с намерением наказать ее. Девушка оказалась настолько красивой, что поднятая герцогом рука, сама собою опустилась. Только сейчас до сознания герцога дошло, что вина в столкновении полностью лежит на нем самом. Чтобы загладить вину, он протянул потерпевшей золотой. Но та молча покачала головой, гневно сверкнув глазами. Он пожал плечами, сел на коня и направился к себе. Встреча оказалась роковой — лицо девушки часто представало, выносимое наружу памятью. Он стал разыскивать ее. Поиски оказались нетрудными, Она оказалась дочерью кожевника, дубильщика кож. Разница в сословном положении для герцога никакой роли не играла. Герцог взял ее, и она стала его наложницей. От нее у него были дети, пусть и незаконнорожденные, но оставившие след в истории: Вильгельм I Завоеватель и Аделаида Нормандская

Желая принести покаяние в совершенных жестокостях, Роберт совершил паломничество к Святым местам: прошел всю Францию, Италию, долгое время пробыл в Риме и через Константинополь дошел до Иерусалима; на обратном пути умер в Никее в 1035 году. Ему наследовал единственный (незаконнорожденный) сын его, знаменитый Вильгельм Завоеватель. В век распутства Вильгельм отличался верностью в браке, воздержанностью и искренней набожностью. Проводя политику завоеваний, герцог совершенно сознательно шел на применение самых жестоких мер, но в то же время был чужд бессмысленному кровопролитию и жестокости. Единственный случай опустошения города без действительной на то причины сильно преувеличен. Вильгельм был не лишен алчности, но его отношение к церкви говорит о бескорыстии и благородстве. Это был высокий полный человек со статной осанкой и неимоверной физической силой. Несмотря на лобные залысины, он всегда коротко стригся, а также носил короткие усы.

Завоеванию Англии Вильгельмом предшествовали события, ведущие к этому, кажется абсолютно не имеющего под собой оснований… На самом деле, все было подготовлено действиями Эдуарда Исповедника, а, скорее всего тем, что он большую часть времени отводил религиозным обрядам, мало уделяя внимания делам государственным.

Не только волею судьбы к власти пришедший!

Мохнатые брови, плотно сжатые губы герцога, торопившего лошадь. Черный длинный плащ укрывал не только тело всадника, но и круп коня. Вроде бы еще и тепло силу свою не набрало, а повсюду комарье! Откуда-то тучей навалились комарики, мелкие и злые, облепили лицо и шею, пищат и гнусаво жужжат, словно жалуясь на то, что для посадки на кожу, места не хватает.

Природа знала свое дело. Жиденький низкорослый подлесок первым стал подкрашивать себя зеленым, а местами, даже желтым цветом, словно из зависти к солнечному диску. За подлеском и леса потянулись, но уже неумеренно добавляя краски зари вечерней. Жизнь пробудилась — и вовсю давала о себе знать! Но и зима не спешила сдавать свои позиции…

Ветер налетел яростно, неудержимо, словно вырвался из плена и, убегая от несущейся вслед погони, на бегу подхватывая крупные падающие хлопья снега, закручивая его в крутые спирали. Мигом потемнело. Вихри ударили по накатанной до блеска дороги — вверх взметнулась белая пелена. Но длилось это недолго, не более получаса. Ветер улетел и опять ожившие под теплом комары затянули свою голодную песню. Всадник не обращал внимания на них, он — спешил. Отряд тяжело вооруженных рыцарей едва поспевал за герцогом.

Я не стал бы писать о том человеке, о котором и без меня слишком много написано. Я уделяю ему внимание только потому, что он, не зная сам того, станет частью звена, соединившего род последнего англосаксонского короля Гарольда с одним из потомков рода киевского великого князя Владимира Мономаха. Имя всадника — Вильгельм, пока кличкой не украшенное. Незаконнорожденный сын герцога нормандского Роберта Дьявола.

Роберт Дьявол, оставляя своего сына на попечение французского короля Анри I, не думал, что свидеться с сыном ему не удастся.

Смышленым оказался «Вилли» — будущий герцог Нормандский. И придворный этикет королевства Французского успешно постигал и шесть из семи рыцарских добродетелей усвоил: верховую езду, фехтование мечом, владение копьем, плавание, охоту и игру в шашки. Сложно и трудно с седьмым видом добродетели вышло. Не давалось ему сочинение и пение стихов в честь дамы сердца. Наверное, время еще не пришло? Не волновала ни одна дама сердце мальчика. Вильгельм с явным удовольствием отказался от дальнейших попыток этого вида обучения. «Без седьмого вида добродетели — служению даме — обойдусь как-нибудь!» — решил юный герцог. Зато Вильгельм с превеликим удовольствием занялся изучением Закона Божьего. Таким внимательным и послушным был, словно духовный сан принять собирался. «Брат Августин», суровый старый монах, приобщавший юного герцога к делам и правилам церковным, ликовал — послушным церкви станет государь. И о том время от времени в известие аббата ставил, а уж тот донесения папе римскому посылал. Подрастая, герцог все более уделял внимание религиозному воспитанию своих подданных. Разумным становился правитель Нормандии, понимал, видимо, что придет время, и без поддержки церкви ему не обойтись! Знал герцог, знакомясь с историей, что немало было примеров смещения правителей, отлученных от церкви, занявших престол на законном основании. А он — незаконнорожденный!.. Годы правления отца Роберта II были посвящены служению телу сильному и духу неукротимому; в дела церковные он не вмешивался, и священники, не чуя на себе руки государевой, находясь вдали от престола папского, многое, свойственное пастырям душ, утратили. Невежество в душах их глубокие корни пустило. А невежество — поле отличное для безнравственности, хорошо подготовленное и удобренное. Нормандия слишком удалена от Рима, да и от Парижа не слишком близко расположена. Пришлось Вильгельму самому руководить духовными соборами. Вот где ему пригодилось отличное знание догматов церковных! С помощью приора бекской школы Ланфранка старался поднять образовательный и нравственный уровень духовенства. Эти действия нашли понимание у папы римского. Вильгельм мог надеяться на моральную поддержку главы католической церкви, а это в те времена было более чем важно!

Чтобы у читателя не возникла мысль о том, что период возмужания молодого герцога происходил только под пение церковного хорала, напомню: Роберт Дьявол, не имея законных сыновей, наказал нормандской знати признать законным наследником Вильгельма. Узнав о смерти Роберта, опекуны выполнили его поручение, хотя молодой граф и был еще мальчиком. Последующие двенадцать лет стали периодом разгула и анархии своевольных баронов. Почувствовав слабость центральной власти, бароны захватывали участки земли, повсюду воздвигая замки. Трое опекунов Вильгельма были убиты, и долгое время родственники опасались за него, полагая, что его жизнь может постичь та же участь. Пройдя суровую школу жизни, Вильгельм обнаружил недюжинные способности в ведении войн и управления страной. Ему было лишь двадцать лет, когда он с помощью своего сюзерена Генриха I, короля Франции, подавил вспыхнувшее восстание в провинциях Бессин и Котанген. Восставшие хотели свергнуть герцога и поставить на место правителя его родственника — Гая Брионского. Усилив свою армию войсками короля Генриха, Вильгельм встретился с восставшими и разбил их при Вал-ес-Дюне, около Кана. Заговорщиков это не остановило, но победа молодого герцога весьма укрепила его положение.

Через год он присоединился к армии Генриха, чтобы сразиться с их общим врагом Джеффри Мартеллом, графом Анжуйским. С согласия местных жителей Джеффри захватил приграничный укрепленный город в провинции Алансон. Герцог осадил крепость, взял ее штурмом и отомстил горожанам, надсмехавшимся над Вильгельмом в связи с его неблагородным происхождением. Горожане вывесили на стенах шкуры, подчеркивая этим происхождение по матери от кожевника. Вильгельм, взяв штурмом город, приказал пленным отрубить кисти рук и стопы ног. В 1049 году он захватил замок Домфрон. принадлежавший Анжу. Военные успехи, решительность и жесткость молодого герцога призвали баронов к покорности.

Показал себя герцог нормандский и в добром налаживании родственных связей. В 1051 году он посетил своего родственника английского короля Эдуарда Исповедника. Какими тайными планами он руководствовался при этом? Не исключаю, что могло играть роль отсутствие у английского короля прямых наследников?.. Как бы то ни было, приезд в Англию Вильгельма был во всех отношениях положительным. Несложным, оказалось, расположить к себе короля-монаха, ведя с ним долгие беседы на религиозные темы или посещая мессы в Вестминстерском аббатстве. Пригодилось опять знание Священного Писания. Темы богословия особенно сблизили Эдуарда Исповедника и молодого герцога Вильгельма.

То ли монарх, то ли монах?

Эдуард Исповедник (около 1003 — 1066 гг.) — предпоследний англосаксонский король Англии и последний представитель Уэссекской династии на английском престоле. Его правление сопровождалось резким ослаблением королевской власти в стране и всесилием магнатов. Король более всего уделял внимание пропаганде христианских добродетелей и аскетизму. Не удивительно, что обороноспособность государства слабела. Исповедник был старшим сыном английского короля Этельреда II и Эммы Нормандской, сестры Ричарда II, герцога нормандского.

Англия переживала не лучшие годы свои, еще знакомы были опустошительные набеги датских викингов. Угроза нового их вторжения под руководством конунга Свена Вилобородого и завоевания страны была настолько реальна, что мать, беспокоясь за жизнь своих малолетних детей — Эдуарда и его младшего брата Альфреда, — увезла их в Нормандию. Предвидение Эммы Нормандской исполнилось. Скончался король Англии Этельред и власть перешла к датским королям. Вспомните, хотя бы, эпизод отправки Гамлета, принца Датского, его дядей в Англию, как в свою вотчину, обязанную выполнять его приказы.

Будущему королю Англии пришлось четверть века провести при дворе герцога Нормандии. Здесь будущий король обзавелся многочисленными связями. Отсюда и неудивительна ориентация короля Англии Эдуарда Исповедника на Нормандию, что облегчило позднее Вильгельму Завоевателю подчинение Англии после смерти Эдуарда в 1066 году. Смолоду Эдуард проявил особое религиозное рвение, за что получил позднее прозвище Исповедник, был канонизирован и почитается как святой римско-католической церковью и Сурожской епархией Русской православной церкви.

Пока Англией правил датчанин Кнуд Великий, Эдуард и помышлять о возвращении в Англию не мог, поскольку нормандский герцог был союзником короля Англии и Дании, а мать Эмма Нормандская после смерти Этельреда вышла замуж за Кнуда.

Впрочем, своим положением, в отличие от младшего брата Альфреда, Эдуард не тяготился. Кнуд Великий скончался, но Исповедник не делал и попытки вернуться в Англию. Туда отправился Альфред. Принца схватили сторонники незаконнорожденного сына Кнуда Гарольда, ослепили. От нанесенных ему повреждений Альфред вскоре скончался.

Лишь в 1041 году, когда королём Англии стал Хардекнуд, единоутробный брат Эдуарда, он получил приглашение вернуться на родину. Хардекнуд, не имевший детей, провозгласил Эдуарда своим наследником. 8 июня 1042 года Хардекнуд скончался. С его смертью прекратилась датская династия. К этому времени в Англии сформировалось сильное общественное мнение в пользу реставрации старой англосаксонской династии. Спустя всего несколько дней после смерти Хардекнуда жители Лондона провозгласили Эдуарда королём Англии. Это тут же признала вся страна, включая англо-датскую военную знать и эрлов.

3 апреля 1043 года, в Винчестере, столице англосаксонского королевства, Эдуард Исповедник был коронован королём Англии. Молодой монарх, 25 лет проведший в изгнании, совершенно не знал страну своих предков. Более того, за время правления датской династии в Англии сформировалась сильная военно-служилая знать англо-датского происхождения, во главе которой стояли крупные магнаты, контролировавшие провинции королевства. У Эдуарда совершенно не было соратников или прочной опоры среди англосаксонской знати. В результате на протяжении почти всего своего правления Эдуарду приходилось согласовывать свои действия с магнатами, и, прежде всего, с эрлом Годвином, а позднее — с его сыном Гарольдом. Тем не менее, король не стал марионеткой в руках крупной англосаксонской знати. Он постоянно сопротивлялся давлению магнатов, пытался проводить собственную политику и создавать себе социальную опору в стране. Для этого он активно привлекал на королевскую службу выходцев из Нормандии и других регионов Северной Франции, которым Эдуард жаловал земли и добивался их назначения на церковные должности (включая архиепископа Кентерберийского). Нормандские советники короля, однако, вызывали недовольство англосаксонской знати. Кроме того, Эдуард Исповедник завоевал значительный политический авторитет в Европе благодаря своей истинной религиозности, вере в добродетели и аскетизму.

В 1045 году король женился на дочери Годвина Эдите, однако особой теплоты Эдуард к ней не испытывал, и, согласно популярной легенде, оставался девственником до конца жизни.

Долгое время существовала угроза норвежского завоевания. Король Норвегии Магнус I Благородный, опираясь на договор с Хардекнутом, не оставлял притязаний на английский престол. Это заставляло Эдуарда Исповедника постоянно поддерживать самые дружеские отношения не только с Нормандией, но и Данией, основной противницей Норвегии. Английскому королю приходилось содержать большой флот, понимая, что без него сложно бороться с Норвегией.

Ликвидация норвежской угрозы после 1047 г. позволила Эдуарду в 1050 году распустить английский флот, находящийся в состоянии постоянной боеготовности с X века, а также отменить налог на оборону — «датские деньги», тяжёлым бременем ложившийся на свободное население Англии. Это имело благоприятные последствия для финансового благополучия подданных. Но внутри страны постоянно следовало следить за кознями могущественных эрлов, и особенно самого опасного из них Годвина. Первую стычку с ним Исповедник проиграл, и если бы не поддержка большей части англосаксонских и нормандских феодалов, не удержаться бы ему на троне. Вторая попытка Годвина и его сына Гарольда не удалась, они вынуждены были бежать из Англии.

Падение Годвина позволило королю начать проводить самостоятельную политику. Это означало усиление нормандского дворянства и в администрации, и при дворе. Обширные владения Годвина и его семьи были разделены между нормандскими соратниками короля. Это вызвало недовольство англосаксонской знати. Недовольство англосаксов усилением нормандцев дало Годвину надежду на свою реставрацию. Но не дремал и герцог Нормандии Вильгельм. Он поддерживал очень тесные отношения с Англией. Его двоюродная бабка Эмма была женой двух английских королей: сакса Этельреда и его победителя — датчанина Кнуда. Сестра Кнуда Эстрид была женой его отца, что, вполне возможно, способствовало привлечению сына ее соперницы на сторону саксов. Эдуард, сын Эммы от Этельреда, в 1042 году стал королем Англии путем выборов, а не по праву наследования, ибо был еще жив сын его старшего брата, находившийся при венгерском дворе, женившийся и уже имевший трех детей, в том числе мальчика. А Эдуард не просто воспитывался в Нормандии — он был наполовину норманном по крови и пристрастиям. Он был ученым и покровителем искусств и намного лучше чувствовал себя в великих аббатствах Нормандии, пробудившихся к новой жизни, чем в Англии, культура которой пребывала в состоянии разрухи. При этом он был человеком хрупкого телосложения и ревностной набожности и, хотя номинально и вступил в брак, возложил на себя обет целомудрия.

Множество неприятностей могло родиться после его смерти. Его законным наследником был племянник, живущий на другом конце Европы и ни разу не побывавший в Англии с детских лет. Гораздо более естественным кандидатом на престол представлялся молодой норманнский кузен, воспитанный в той же культуре, что и Эдуард, и славившийся своей добротой. Еще ближе к английской короне был могущественнейший ярл Уэссекса Годвин, дочь которого стала женой Эдуарда. Годвин возглавлял при английском дворе группировку, подозрительно относившуюся к норманнскому влиянию и норманнским обычаям. В 1051 году он поднял вооруженное восстание, закончившееся провалом, и в результате был вынужден признать наследником Вильгельма. В 1053 году Годвин умер, и руководство его партией перешло к его сыновьям — Гарольду и Тостигу. Влияние сыновей Годвина все возрастало. Это заставило Эдуарда вызвать на родину из Венгрии племянника. Принц прибыл, но практически сразу же скончался, оставив при дворе Эдуарда трех маленьких детей. Не повезло и Гарольду, его позиции резко ослабли. Причиной этого была крайне неудачная поездка в Нормандию. Отправившись к герцогу Вильгельму выкупать из заложников своего брата Вульфнота, Гарольд потерпел кораблекрушение и оказался в плену у графа Понтье. Освободил его из плена Вильгельм Нормандский. Гарольду пришлось побывать в почетном плену при дворе герцога и принести клятву верности Вильгельму, признать его наследником английской короны и обещать поддержку во вступлении на престол после смерти короля Эдуарда. Нарушение Гарольдом этой клятвы после кончины Эдуарда Исповедника в 1066 году стало главным предлогом для организации вторжения в Англию Вильгельма Нормандского и в значительной мере обеспечило последнему поддержку папы римского и европейского рыцарства. Но не станем опережать ход событий.

Визит герцога в Англию

Получить благословение короля Эдуарда, при жизни признанного образцом монарха-пастыря, было подобным посещению Рима. Но, наверное, не с этой целью пересекал Ла-Манш Вильгельм? Прием королем Эдуардом гостя был приятным во всех отношениях. Душе короля Эдуарда было покойно и радостно, встретив в молодом человеке столь отличное знание основ религии.

Слушая гостя, «Исповедник» ликовал. Впервые за много лет ему удалось встретить собеседника, в знании теологии не уступающего ему самому. Король Эдуард проникался, с каждым проведенным вместе часом, благожелательством к молодому герцогу. Совершая длительные поездки по Южной Англии, герцог Вильгельм знакомился со страной, которую ему еще предстояло завоевать. Он видел огромные, но убогие жилища англосаксонских танов, их неприспособленность к длительной обороне с использованием осадных приспособлений. Не только в жилищах, но и у самих их обитателей царила какая-то незавершенность, неорганизованность благодушие, сочетающееся с надменностью. Внимательный взгляд гостя не упускал ничего. Не мог он не заметить и того, что правлением короля Эдуарда Исповедника подданные его крайне недовольны, и король может надеяться только на поддержку норманнских феодалов, осевших в Англии. Англосаксонская знать спала и во сне видела отстранение короля от власти. Все это было только делом времени….

Как-то, сидя за кубком мальвазии, в присутствии своего шурина Гарольда, король, глядя прямо в глаза Вильгельму и глубоко вздыхая, сказал:

«Ты, родственник и гость мой, еще не знаешь, как трудно править страной, в которой христианство, дав ростки и укрепившись, очень часто возвращается к традициям язычества, несовместимых с духом христианской религии. И это хорошо видно не только в быту простых поселян, но и саксонской знати. Пока идет смешение двух культур, пришедшей от викингов и местных. И, если скандинавы, прежние бродяги, научились какой-то гибкости в своем желании приобщиться к той земле, что их приняла, то с местными такого не происходит… А, впрочем, что я тебе рассказываю, ведь ты правишь такой же страной, даже приобретшей имя, связанное с родиной осевших на ней викингов».

«Вы, Ваше Величество, вероятно, забыли, что часть севера Франции сохранила свое древнее название, как, впрочем, обычаи свои и язык свой, и называется Бретань. Что касается Нормандии, то она стала полностью христианской страной, правда, порой с невежественными священниками. Но это вполне поправимо. В вопросе познания ими культуры и знания догм христианской веры, мне пришлось немало потрудиться… По-счастью, и плоды воспитания стали хорошо видеться».

«Рад слышать, что тебе удалось так много сделать, хотя ты еще так молод… У нас в Англии под оболочкой христианства бунтуют силы темные, вихрями сокрушительными пытаются из тьмы веков вырваться. И, что поделать, — король еще глубже вздохнул. — Им удается сводить на нет все достигнутое. Кельтские поверья в глубинах сознания людского оказываются сильнее догматов нашей святой церкви. В лесах можно встретить капища друидов, к которым в годы потрясений люди тянутся…».

Отхлебнув глоток мальвазии из кубка, Исповедник продолжал:

«Мне бы очень хотелось, перед тем, как переступить порог вечности, передать власть в Англии тому, кто поведет народ мой по пути веры истинной. Я слишком много отдал Богу, не позаботившись о том, чтобы иметь наследников. Детей, которым бы я мог передать престол, у меня нет. Лиц, которым бы я доверил бы государство, двое — это вы, сидящие сейчас со мной за столом. С Гарольдом я давно знаком, отлично изучил его характер. Он отличный воин, но в знании христианской религии не достиг тех высот, которыми владеешь ты, Уильям. Полагаю, что ты и станешь преемником моим. Я объявляю волю свою в присутствии шурина моего…».

Сердце Вильгельма запело от радости, хотя лицо оставалось холодным и спокойным. Он ответил: «Я повинуюсь твоему решению, Государь! И клянусь рыцарской честью, продолжать дело твое, укрепляя устои веры и заботясь о крепости и нерушимости границ Англии, сохраняя мир и покой на землях ее».

Исповедник, заметив потемневшее лицо Гарольда, заметил: «А тебе, Гарольд, следует слово дать Уильяму, что будешь ему добрым братом и преданным подданным».

Гарольду ничего не оставалось делать, как дать слово в присутствии своего государя.

Дело сделано. Лучшего результата герцог Нормандии и ожидать не мог.

…Пологий спуск к морю. Берег, покрытый галькой, отполированной прибоем. Скалы вблизи берега уходили в глубины морские. Ощущался запах водорослей, солнца и соли. Герцог шумно втягивал в себя эти, казавшиеся ему чудными, запахи.

Переправа через Ла-Манш. Позади осталась неприветливая к герцогу, но такая желанная английская земля. Впереди дорога домой. Кажется, впервые герцог любовался окружающим миром. Естественно, это не юг Франции. Природа здесь суровее, но участки крестьянских наделов, занятые под хлеб, чередуются с небольшими рощицами яблонь и груш. Есть и небольшие виноградники. Только скалы да каменистые холмы остаются невозделанными. Урожай с полей был уже снят, по черной земле желтели островки жнивья да кустики чертополоха. Изредка виднелись языки пламени от подожженной стерни, после них еще долго оставался виденным змеящийся черный след и клубы дыма.

Пространства, занятые виноградниками, еще зеленели свежей, яркой листвой. Шел сбор винограда. Тянулись арбы по бесчисленным дорогам, тропами двигались люди с огромными корзинами за спиной. Виноград поступал на винодельни феодалов.

Берега ручья, вдоль которого сейчас шла дорога, поросли ракитой, серебристым тополем, камышом и дикой мятой. Садов здесь совсем немного и все они крохотные. Зато земли хорошо возделываются. На ней выросли огромные ореховые деревья.

Из ручья брали питьевую воду, здесь же женщины стирали белье. Было видно, как они шли домой, неся корзины на голове, Движения свободны и изящны, грубое полотно или перкаль, плотно облегали сильные, красивые бедра.

Герцог пришпорил коня, поскольку следовало подумать и о ночлеге. Солнце уже скрылось за грядой прибрежных холмов и окрасило небо в золотые и пурпурные цвета. На долину легла тень и скалы, высящиеся позади селения, чудесно светились, отражая от своей полированной поверхности косые солнечные лучи. Только легкие розовые облачка нарушали безмятежную голубизну неба и тихо плыли куда-то на север, гонимые ласковым ветром. В более темной части небосвода высоко над горизонтом уже вставала бледная луна, и мерцали первые одинокие звезды. В дальней стороне долины виднелась лента дороги. Повсюду царил мир и покой.

Полчаса, и впереди, чуть правее от дороги показался замок, принадлежащий местному влиятельному рыцарю Оноре де Саду. Почерневшие от времени толстые стены, сложенные из грубого камня, прямоугольные стенные зубцы, круглые башни. Навес черепичной крыши высок и широк, свисает неровными участками над стенами. Ласточки лепят здесь свои гнезда. Сводчатая галерея соединяет замок с церковью. Замок окружает глубокий ров, заполненный водой из протекающего ручья. Звук рога. Стража замка, увидев знамя красного цвета и двумя возлежащими на этом фоне золотистыми львами, один над другим, поняли, что перед ними сам герцог, владыка Нормандии, и поспешно подняли и опустили ворота, превратившиеся в короткий, но крепкий мост. Цокот копыт по мосту и булыжной мостовой внутреннего двора, — и перед путниками оказался вход в главное помещение. Массивные двери с затейливой резьбой и бронзовыми украшениями, фасад кое-где выщерблен, желтые цветы торчат из щербин. Местами образовались широкие и глубокие трещины, в которых нашли себе приют не только верткие серые и зеленые ящерицы, но и пугливые летучие мыши, Сам хозяин замка с обнаженной головой, стоя на пороге, встречает своего сюзерена…

Было чудесное весеннее утро. Слышалось пение щеглов, соловьев, посвистывание ласточек. Воздух был прозрачен и чист, свежий ветерок и розовый свет неба радовали душу и тело. Вильгельм Нормандский покидал радушно принявший его замок.

От короля Гарольда к Владимиру Мономаху

Прошло немного времени, когда, вернувшись к себе, в аббатство Оз’Омм, где он пребывал вне походов, Вильгельм узнал о том, что в Англии произошло восстание против Эдуарда — Исповедника. Английская знать была поддержана свободными крестьянами. С трудом восстание было подавлено. Эдуарду пришлось пойти на значительные уступки, формально он оставался королем, но фактически был устранен от правления. Случилось это в том же 1051 году.

Сказать по правде, во Франции тоже не слишком было спокойно. По землям ее бродило немало храбрых, но бедных людей, из которых нетрудно было богатому человеку формировать шайки разбойников. Посвящение в рыцари было делом несложным, были бы деньги. Величиной кошелька определялось и качество вооружения. Тяжеловооруженные всадники превратились в касту рыцарей. Потом уже, значительно позднее, доступ в привилегированное сословие станет более трудным, основанным уже на родовитости, которая подтверждалась грамотами и гербами. Еще бы: кому хочется тесниться и допускать к жирному куску посторонних! А кусок был и велик, и жирен… За клятву верности сеньору рыцарь получал лен — землю с работающими на него мужиками, право суда над ними, право взимать налоги, право охоты, право первой брачной ночи и… множество иных, прочих прав! Рыцарь мог ездить по городам, пить, гулять, развлекаться на денежки, собранные с крестьян.

Были и обязанности, как же без них: во время военных действий служить сюзерену со своим харчем около месяца в году. За сверхурочную службу сеньору шло еще большое жалованье. Во «внеслужебное время, можно было и «подработать», поступив временно на службу к другому сеньору или городскому магистрату.

Обидно, у денег имеются неприятные особенности: их всегда не достает и они быстро исчезают. Что делать? Ограбить ли кого? Может на соседа напасть?

Пришлось Вильгельму мечом и копьем поработать! Результат работы был совсем неплох — он присоединил к своим владениям графство Мэн и часть земель графа Анжуйского. Пришлось прижать хвосты тем баронам, которые в действиях своих пытались походить на своего сеньора — герцога нормандского.

Порядок наведен, торговля процветает, деньги текут… Место своего пребывания — аббатство Оз’Омм Вильгельм и обустроил и укрепил.

Но долго заниматься мирными делами не пришлось. В 1066 году умер Эдуард — король английский, и ему унаследовал шурин, названный Гарольдом II. Вот тут Вильгельм напомнил всем о том, что недаром он когда-то посетил короля Эдуарда. Герцог нормандский заявил о своих притязаниях на английский престол, ссылаясь на родство с умершим королем, его устное назначение, а также на клятву Гарольда в случае смерти Эдуарда способствовать избранию Вильгельма королем. Эти притязания поддержал папа Александр II, он отлучил Гарольда от церкви, а это означало освобождению вассалов короля от данных ими когда-то клятв верности служению. Мало того он поручил Вильгельму привести Англию к покорности папской власти.

Итак, 5 января 1066 года скончался король Эдуард Исповедник. Англосаксонская знать и духовенство практически единогласно избрали новым королём Гарольда. Этот выбор был неизбежным в условиях необходимости организации обороны страны от резко возросших угроз со стороны короля Норвегии и герцога Нормандии, претендующих на английский престол, а также недавно изгнанного на север Тостига, брата Гарольда. По всей видимости, король Эдуард перед своей смертью также высказался за передачу короны Гарольду — единственному человеку, способному защитить Англию от внешней опасности. А опасностей было множество. Первым, испробовавшим силу Гарольда II, были Харальд Норвежский, заключивший с Тостигом союз, и Паль, ярл Оркнейский, Они высадились в Англии, нанесли поражение Моркеру, ярлу Нортумберленда, но были побеждены Гарольдом у Стемфорд-Бриджа. В этой битве погибли Тостиг и Харальд Суровый. Но прежде чем Гарольд Годвинсон успел вернуться с севера, на южное побережье Англии напал Вильгельм Нормандский.

29 сентября 1066 года на английский берег высаживаются войска герцога нормандского, отплывшего на кораблях из гавани Сен-Валери, что находилась в устье Соммы, — 60 тысяч воинов: рыцарей и простых воинов, собранных из Нормандии, Франции и Италии.

Несмотря на быстрое продвижение войск Гарольда, эффект неожиданности не сработал. Именно Вильгельму принадлежала инициатива в решающей военной кампании. Обнаружив армию Гарольда в относительной близости от нормандского лагеря в Гастингсе, утром 14 октября войска герцога Вильгельма неожиданно атаковали англосаксов. Несмотря на небольшое численное превосходство и более высокое расположение позиций армии Гарольда, в целом преимущество изначально было на стороне нормандцев. Применив тактику «ложного отступления» рыцарская конница Вильгельма смогла расколоть армию англосаксов на несколько частей и по отдельности разгромить их. Битва при Гастингсе закончилась полным поражением английских войск. Король Гарольд был убит случайной стрелой. Англосаксонское государство потерпело крах. Страна была завоёвана нормандцами. Сопротивление новому королю оказали немногие города. Лондон, правда, провозгласил королем последнего представителя англосаксонской династии Эдгара Этелинга и готовился к обороне. Но на сторону Вильяма (Вильгельма) стали один за другим переходить феодальные магнаты. Что оставалось делать лондонцам? Они отправили к королю Вильяму делегацию во главе с самим Эдгаром, прося принять корону.

Чтобы придать законность своим притязаниям на английский престол, Вильям I короновался в Вестминстере, как законный наследник Эдуарда, с соблюдением всех обычных обрядов. Гарольд и его сторонники были объявлены изменниками, их земли были конфискованы и розданы сподвижникам нового короля.

Образ короля Эдуарда Исповедника по приказу Вильяма Первого был идеализирован.

Проведя зимние месяцы в Англии, весной 1067 года Вильгельм «Завоеватель» уехал в Нормандию. И тут же в Англии вспыхнуло восстание, вызванное притеснениями завоевателей. На сторону восставших стали валлийцы и некоторые нормандские бароны, оставшиеся недовольными Вильгельмом, «обделивших их».

Пришлось «Завоевателю» возвращаться и наводить порядок. Восстания наблюдались и позднее, и размах их был довольно велик. Но Вильгельму всякий раз удавалось жестоко подавлять их. Последняя попытка была сделана в 1071 году, когда восставших англосаксов поддержал шотландский король Малколм III. На этот раз подавление восстания было особенно жестоким. Конфисковав земли местных феодалов, Вильгельм Завоеватель раздал их своим приближенным, создав целый слой нормандской знати. В городах он ввел управление шерифов. Теперь все поступающие на службу английскому королю должны были кроме обычной присяги вассалов своему сюзерену давать клятву верности непосредственно королю, так называемую «Солсберийскую присягу».

Утихомирив английских подданных, можно было и об отдыхе подумать. Англия к отдыху со своей скверной погодой не приглашала. Весна пришла какая-то тяжелая, не до конца проснувшаяся: дни тусклые, но относительно теплые, прерывались снегопадами северным напористым ветром, ночными заморозками. В замке гуляли сырые промозглые сквозняки. Камины совсем не давали тепла — дрова и те не хотели гореть ярким огнем. Стоя у узкой бойницы, замещающей окно, и видя насупившееся, промерзшее небо, подумал: «А не пора ли мне в Нормандию возвращаться? Там на лужайках перед аббатством Оз’Омм в солнечных лучах вся природа отогрелась!»

Вильгельму аббатство и по расположению, и по удобству проживания нравилось больше всего из того, чем он владел. Недаром он избрал его под свою резиденцию. Поторапливаться на юг требовали и некоторые сообщения о том, что некоторые бароны голову свою поднимали.

Вильгельм почти бегом сбежал по серым каменным ступеням лестницы во двор замка, осмотрел воинов, охраняющих замок, разлепил тяжелые, словно каменные, губы и коротко приказал Жюлю де Рамбле, исполняющего обязанности начальника стражи: «Седлать коней! Мы направляемся во Францию!»

Франция встретила его дымом пожарищ и разрушениями. Вильгельму пришлось вести войну против баронов Нормандии и соседней с ней Франции. Объезжая пылающие развалины взятого им города Менга, Вильгельм был сброшен лошадью с седла, и сильно ушибся. Его привезли в Руан, где он в сентябре 1087 года умер.

Разгром англосаксов войсками нормандского герцога Вильгельма — это событие, отделенное от нас многими столетиями. Между Англией и Русью пролегали тысячи километров суши и обширные водные пространства… И все-таки события коснулись и древнерусской истории.

Времена средневековья были совсем не такими, как принято их описывать в художественной литературе. Найти меч, копье или кольчугу на поле брани, как это сделал Руслан перед встречей с Головой, было невозможно. Не только металл имел большую цену, но и любой кусок ткани, из которой шилась одежда. Трупы вражеских воинов раздевали догола. Поэтому найти среди убитых лицо определенное было делом затруднительным. Англо-саксонские монахи по этой причине не могли долгое время разыскать тело павшего короля Гарольда. Пришлось обращаться к той, которой хорошо было знакомо обнаженное тело. Ею оказалась Эдит по прозвищу «Лебединая шея». Она была первой женой Гарольда, когда он еще сыном ярла Годвина был. Как не знать ей было Гарольда, когда она родила ему шестерых детей? Несмотря на то, что тело Гарольда было иссечено мечами, Эдит узнала его. Двое монахов, завернув тело в монашескую сутану, вынесли его с поля боя. Брак между Эдит и Гарольдом не был оформлен в соответствии с церковными канонами и не считался законным. Одна из дочерей Гарольда по имени Гита некоторое время жила у бабушки, а после смерти ее уехала к своему дяде Свену Эстридсону (Ульфсону), королю Дании, и тот, как пишет Саксон Грамматик, «отечески оценив по заслугам благочестие и нежность девушки, своей родственницы, договорился о свадьбе с князем Владимиром Мономахом, внуком Ярослава Мудрого. Немалую роль в этом сватовстве сыграла Елизавета Ярославна — тётка князя Владимира. Её первым мужем был норвежский король Харальд. После гибели Харальда осенью 1066 года в битве при Йорке Елизавета Ярославна вторично вышла замуж — за короля Свена. Елизавета Ярославна познакомилась с Гитой во время её пребывания в Дании. Она и порекомендовала её в жены своему племяннику Владимиру Всеволодовичу.

Гиту привезли на Русь только в конце 1075 или в начале 1076 года, причём после того, как король Свен предпринял безуспешную попытку вернуть дочери короля Гарольда английский престол. Гита стала супругой Владимира Мономаха, матерью Юрия Долгорукого, и через него генеалогическая цепочка ведёт от короля Гарольда к Александру Невскому и славным московским князьям, в том числе и к Дмитрию Донскому. Можно проследить также дополнительную генеалогическую линию к князьям московским: матерью Александра Невского была Феодосия Мстиславовна, дочь Мстислава Удатного,

Пусть читатель задумается, прежде чем говорить об обособленности своего рода, считая генетически близких людей, врагами своими!

Судьбы венценосцев тесно переплетаются

Судьбы венценосцев так тесно переплелись, что современному человеку, чтобы разобраться, нужно было заглянуть хотя бы на короткий отрезок времени в нутро английского двора. Мы оставили его в тот период времени, когда английским престолом завладел Вильгельм «Завоеватель». Мысли о том, что будет с его владениями после смерти, беспокоили короля. Он опасался, что после смерти между сыновьями его начнутся битвы за немалые земельные владения. По законам наследования того времени старые земли переходили к старшему сыну. Вопрос с Нормандией решался сам собой. Она переходила во владение Роберту Коротконогому. Со вновь приобретенными землями, а ими являлась Англия, дело усложнялось. На нее, кроме Роберта, имел права и средний сын — Вильгельм Рыжий, прозванный так за счет цвета лица. Младшему Генриху полагались небольшие земельные владения и денежная выплата. Оставалось сыновьям, чтобы вступить в свои права наследования, подождать кончины родителя. Старший сын оказался слишком нетерпеливым. Он захотел получить наследственные земли при жизни отца, забывая, наверное, о том, что отец, король Англии, предпочитал жить в Нормандии, управляя отсюда Англией через своих шерифов, людей преданных ему. Роберт заключил союз с королем Франции и разными другими соседями Нормандии, — и началась открытая война. Удивительно, но он победил. В битве при Жерберуа, силы короля Вильгельма были разбиты, а он сам лишился лошади и был ранен. Роберт получил клятвенные гарантии от своего отца, что он унаследует Нормандию.

На смертном одре Вильгельм все еще гневался на своего сына, и решил, что Роберт получит свою Нормандию, но не получит никакой части королевства Англии. Вильгельм Руфус (Рыжий), который, всегда был рядом с королем, получал в наследство Англию. Третий сын, Генрих, должен был удовлетвориться небольшими земельными владениями, которыми он уже обладал, и денежным даром — 15000 фунтов, что тогда было огромной суммой. Так что, когда Вильгельм Завоеватель умер в 1087 году, его великая империя была разделена на ее основные составляющие.

Ни один из сыновей не был удовлетворен возникшей ситуацией, поскольку все значительные нормандские семейства владели собственностью и положением по обе стороны Ла-Манша. Если Англия и Нормандия окажутся разделенными, то конфликтов интересов и подданства никак не избежать.

Роберт обнаружил, что контролировать подданных ему баронов в Нормандии сложно, (отец использовал для этого английское ополчение), чего у него не было. Брат отказывался помочь. Роберт отказал Вильгельму, королю Англии в правах его на земли в Нормандии. Вильгельм силой захватил территорию и влияние на континенте, и вынудил Роберта признать его позицию. Конфликт нарастал. Чем бы он закончился, если бы не господин случай?.. В 1096 году папа Урбан II провозгласил Первый крестовый поход, и Роберт, как и многие другие, загорелся желанием освободить Иерусалим. Но средств на это у него не хватало, пришлось заложить герцогство Нормандское Вильгельму, который, таким образом, мирно распространил свою власть на все отцовское наследство. Решительность и способности Вильгельма были таковыми, что он удержал эти владения до конца своего царствования. Не знал новый король Англии, что Провидение ему приготовило… В ночь накануне смерти королю привиделся необычный сон: снилось Вильгельму, что ему делали кровопускание, но стоило врачам проколоть вену, как оттуда фонтаном до самого неба ударила кровь. В ту же ночь одному монаху приснилось, что Вильгельм в своей обычной бесцеремонной манере входит в церковь, хватает с алтаря распятие и впивается зубами в руку Спасителя. Однако он тут же получает от маленькой фигурки сильный удар и падает навзничь. На следующее утро королю принесли письмо от аббата Серло из графства Глостер. Святой отец сообщал, что одному из его прихожан приснился сон: Христос восседает на престоле, а у его ног стоит на коленях прекрасная девушка (церковь) и молит спасти ее от угнетателя (Вильгельма Руфуса). Спаситель заверил девушку, что вскоре пошлет ей избавление. Столь многочисленные предзнаменования встревожили Вильгельма, и в течение некоторого времени он не решался выходить из своих покоев. Но никакой слабости в теле он не чувствовал. По-прежнему коренастое тело было плотным, упитанным; лицо румяным с большим количеством веснушек, обрамленное длинными светлыми волосами, Волосы король расчесывал на пробор, так чтобы лоб оставался открытым. Глаза у короля были разного цвета с какими-то блестящими крапинками. Он и сегодня, как всегда, был щегольски одет, но так, чтобы не слишком выпирал вперед появившийся в последние годы животик.

День 2 августа 1100 года был великолепен. На небе ни облачка. Легкий ветерок делал тепло летнего дня удивительно приятным для тела. Свора гончих собак на псарне завывала, требуя свободы. И король решил, что все эти предзнаменования пусты, охота успокоит его расшалившиеся нервы. Чуть заикаясь, он приказал Тирелу собираться на охоту. Ближе к вечеру, покинув дворец в сопровождении придворных, он направился в свои охотничьи угодья. Король с одним из приближенных, Вальтером Тирелом, отделились от других охотников, преследуя дичь. Солнце уже закатывалось, в лесу быстро сгущались тени. Вскоре наступила темнота. Король к месту сбора не явился. Тирела тоже никто не видел.

На следующее утро местные крестьяне нашли тело короля со стрелой в груди. Придерживались одной версии: смерть короля явилась результатом несчастного случая. Эту версию подхватил и тот, кто поспешил объявить себя наследником английской короны. Им был младший брат короля Генрих. Кто мог подтвердить версию о несчастном случае, если единственный человек, который мог бы рассказать о случившемся, Тирел бежал из Англии? Действительно ли смерть короля была результатом несчастного случая или имел место заговор против Вильгельма, не известно? Во всяком случае, в смерти государя слишком многие были заинтересованы. Заинтересован был и сам Тирел, женатый на сестре Гилберта де Клера, неоднократного участника восстаний против короля, который присутствовал на этой охоте. Среди охотников находился и младший брат Вильгельма Генрих.

Увидев мертвое тело брата, Генрих, оставив его лежать, сел на коня, добрался до Винчестера, чтобы захватить государственную казну.

В смерти короля были заинтересованы и вольные охотники. Им указом короля, находясь в лесах, запрещалось иметь лук и стрелы, держать собак, (собакам нужно было отрезать когти). За порубку леса был назначен разорительный штраф, за браконьерство — ослепление или увечье.

В замке графа Анжуйского

Замок графа Анжуйского вблизи столичного города Ле-Мана утопает в зелени деревьев. А чуть подальше видны сады, виноградники и хлебные нивы.

…Сверкает на солнце излучина Мэна. Рябь на реке кажется серебряной чешуей огромной змеи. Широка река и глубока. Под дыханием ветра в зарослях тальника и рогоза пробегают зеленые волны. Плоты и ладьи бороздят речную поверхность. Воды реки заполняют и глубокий ров, окружающий темно-серые каменные стены замка. Башни с узкими окнами-бойницами созданы для того, чтобы острые стрелы неслись из них. И так удивительно для глаз, и так приятно для ушей, когда светятся они мирным неярким светам, а несутся из них звуки музыкальных инструментов…

Сочинения на историческую тему напоминают мне примерочную, где одежду толстяка пытаются приспособить под тощего субъекта, и наоборот! Этим в настоящее время вовсю занимаются на Украине, не замечая того, что создаваемое и нелепо по виду и безобразно по форме. Правда, и в прошлом не утруждали себя поисками деталей доказательств. Стоило ли осуждать менестреля под звуки лютни воспевающего подвиги рыцаря Зигфрида, если само существование этого персонаж можно поставить под сомнение? Тем более, менестрель и не скрывал, что исполняет отрывок из «Песни о нибелунгах».

Приятен и мелодичен голос трубадура Мишеля, живущего при дворе нормандского герцога Роберта и воспевающего подвиги графа Роланда, участника похода Карла Великого и погибшего в 778 году в Ронсевальском ущелье, когда франки по глупости своей забрались туда и попали в засаду. Только, описывая мужество франков, трубадур почему-то называет противников слуг Карла Великого маврами. На самом деле сражались с франками баски. Да-да, те самые баски, которые и сегодня не дают испанцам спокойно и мирно жить! Но едва ли язык повернется, чтобы обвинять трубадура в исторических неточностях, если исполняемое им произведение так и называлось — «Песнь о Роланде».

Хотелось бы каждому верить в торжество правды! Только вера и поддерживает человека в час испытаний.

Слушает герцог Нормандский менестреля, осушает кубок за кубком вино, а в душе злоба растет. Как получилось, что не он, старший сын Вильгельма Завоевателя, правит Англией, а тот, кто прав ни на нее, ни на Нормандию не имел? Пока Роберт Нормандский сражался с турками, его опередил самый младший из братьев. Долгая дорога из Палестины задержала в пути Роберта. Да, он обладал правом занять освободившийся престол. Мало того, его поддержали и значительное количество баронов… Но не дремал младший Генрих. В поисках сторонников, которые могли бы поддержать его претензии на престол, Генрих выпустил коронационную Хартию Привилегий, в которой обещал не посягать на права церкви, соблюдать права наследования, взимать четко фиксированные налоги. Позднее этот документ получит название — «Хартия вольностей Генриха Первого». Он использовал то, что нынче называют «политическим подкупом избирателей». И английские бароны клюнули на приманку, тем более что за период правления Вильгельма II они устали от несправедливостей, творимых королем. Генрих, чтобы укрепить свои позиции среди танов (феодалов) англосаксонского происхождения, женился на Матильде, шотландской принцессе англосаксонского королевского рода.

Когда Роберт Нормандский вернулся в Англию, его младший брат уже правил государством под именем английского короля Генриха I. Поняв, что он проиграл, Роберт отказался от своих прав на английский престол, удовольствовавшись частью земель Генриха в Нормандии и ежегодной выплачиваемой компенсацией.

Но если как военачальник Роберт славился, то в вопросах правления он оказался неважным правителем. За несколько лет правления ему удалось ввергнуть Нормандию в такой хаос, что многие из его подданных бежали в Англию и уговаривали Генриха навести порядок в пределах отцовского удела. Нужен был предлог, который мог бы снять папскую защиту крестоносца. И предлог сам собой пришел. Против Роберта восстал барон Роберт Беллем. Пламя войны заполыхало!

Долго сомневался Генрих, но, заручившись поддержкой баронов и соседей, в 1106 году он встретил армию Роберта на юго-западе Нормандии, разбил ее и захватил брата в плен. До самой смерти Роберт проведет в заключении, сначала в подвалах Ле-Мана, а потом в Англии.

…Пустота. Безлюдье. Одиночество. Мир каменной ячейки за тяжелой дубовой, железом окованной дверью. Он ловит дуновение свежего ветра, запрокинувшись, видит далекий отблеск синевы. Вот в ней исчезнет край белого облака, в каземате потемнело. Голова устала, он опускает ее и упирается подбородком в серый шершавый камень.

Кажется, что если время сковано стенами камня, то оно замедляет свое движение, медленнее и томительно течет. И ведь как быстро оно неслось там, на просторе полей и каменистой пустыни!

Вера не может помочь, попавшему в объятия непостижимой подлости и изощренной пытки одиночеством! Тишина ночная, тишина солнечного летнего дня, как и вой зимней бури, только подчеркивающей сводящую с ума тишину.

Трудно тишине стереть с памяти красок бушующей за стенами темницы жизни. Вот поросшие тростником и осокой берега реки, там резвятся веселые рыбешки. А над ними парят зимородки, желающие полакомиться рыбкой. А радостный хоровод насекомых!

Тюремная жизнь — нищая бесцветная, беспощадная. Одинокому узнику не ободрить себя, не выстроить систему защиты от одиночества. Мал и пустынен мир каменного мешка. Одиночество, тоска и одиночество! Пустота и безлюдье. А где-то, снаружи, вне стен, неистово и жадно бушует радость жизни. Носятся стрижи и ласточки. Мелькнет на какое-то мгновение черно-белая ласточка в просвете узкого окна каменного мешка и тут же, как краткий миг, исчезает. Только мысленно представляет себе узник, как ликуя и пьянея от высоты, переворачивается в синеве ласточка. Белая грудка птицы вспыхнет в невидимом еще луче солнца. Видит взор узника бесконечные изгибы переходов, спуск и подьем многочисленных ступеней замшелых переходов. Сырые, пропахшие кровью подвалы. Здесь часто лежали тела убитых и брошенных на земляной пол еще живых людей. Подвалы за такое количество лет впитали в себя крики умирающих и страдающих, пропахли запахом крови. И глубокие подвалы замка Ле Ман не являются исключением. Томятся в них многие, о которых там, наверху, где жизнь бушует, и не вспоминают, которые, сойдя с ума, не помнят своего прошлого.

Да, есть селенья, города,

А связи слабые меж ними.

Владели ими господа,

Известны сварами своими.

Набеги часты, е разбой,

Хотя клянутся своей честью,

Кичатся гордостью своей,

Хотя в поход идут все вместе.

Ну, что поделать, коль любовь

Сердцами воинов владеет,

Кипит, клокочет в жилах кровь

И взор мужчины пламенеет.

Ну, как избранницу найти?

Бродить приходится по миру,

Хотя неведомы пути,

И назначаются турниры

Чтоб свою удаль показать,

Всю рыцарскую прыть.

Чтоб сердце дам завоевать?

Что делать, как тут быть?..

Любили рыцари сражаться,

Но не хотели умирать.

Бронею стали укрываться,

Не силой, подлостью все взять!

Счастье не бывает долгим

Генрих Первый, король английский, считал себя счастливым: у него дочь Матильда и сын Вильгельм; соперничество с французским королем Людовиком VI закончилось решительным поражением Людовика, вынужденного просить Генриха о мире; стабильный мир во всех уголках государства. А как трудно было добиться этой самой стабильности! В Нормандии права Генриха стал оспаривать сын старшего брата, плененного Роберта Коротконогого — Вильгельм Клито. Пришлось вновь браться за оружие и доказывать силою свое право.

Дочь свою Матильду Генрих выдал замуж за германского императора Генриха V. Сын Генриха объявлен герцогом Нормандии. Кажется, можно и отдохнуть от политических распрей, но…

Смерть сына во время кораблекрушения. Смерть жены Матильды заставляют короля срочно менять планы. Он женится на Аделаиде Луван, но брак — оказывается бездетным. Генрих заставляет баронов присягнуть дочери Матильде, как наследнице английского престола. В 1128 году после смерти германского короля Генриха Пятого Матильда выходит замуж за Джеффри (Жоффруа) Плантагенета. Первым сыном его был будущий король Англии Генрих Второй. Правда, получить престол после смерти деда он сразу не мог. Трон английский захватил любимый племянник Генриха Первого — Стефан Блуаский. Опять межусобная война… Закончилась она компромиссом. — Стефан оставался королем, но после него престол должен был занять сын Матильды — Генрих II.

В сказаниях, посвященных тому времени, почти все рыцари действуют, как юнцы, готовые клясться в любви каждой красивой молодой женщине, встретившейся им на пути. Они еще, только увидев ее, уже пылают страстью, уже тоскуют. Печаль и меланхолия разлиты на его лице. И он носится по всему свету, прославляя эту женщину и вызывает на бой всякого, кто усомнится в том, что его избранница не самая красивая и добродетельная женщина в мире.

Сражаться рыцари любили,

Но не хотели умирать.

Врагов своих мечом рубили,

И не щадили свою рать

Двор Генриха блистал

Все славят мощь Плантагенета.

И каждый много раз читал

Роман норманнского поэта.

Описан милостями Вас

И королем и королевой,

Хотя прескучным был рассказ —

Артура славил он без меры:

Правитель мудрый, справедлив,

Венчают голову седины.

Он благодать на всех излил,

Вассалы славят его имя.

Да крепок короля престол,

Но все ж чего-то не хватало?..

Велел поставить круглый стол,

А с ним пришла иная слава.

Расселись рыцари за ним,

На бархат сменены доспехи,

И фимиама вился дым,

И славят короля успехи.

В сочинениях поэта Васа впервые появился «круглый стол» короля Артура, сказания о рыцарях круглого стола. Возможно, мир бы не узнал о деяниях короля Артура, если бы не заинтересованность Генриха II Плантагенета в «продлении жизни» легендарного короля древних бриттов.

Генрих получил прекрасное образование, обучаясь в Англии и Франции, что считалось достойным даром на ту пору. Еще более весомые дары в виде крупных земельных владений пришли к нему: от деда он получил герцогство Нормандию, от отца — графство Анжу. Неплохое приобретение пришло к нему в связи с женитьбой на герцогине Аквитанской Элеоноре, недолго страдавшей от развода с королем Франции Людовиком VII. Графство Пуатье и герцогство Аквитанское тоже оказались нелишними «кусочками» приданого богатой герцогини.

Что главное в любви? Терпенье, жалость!

А радость, счастье за бортом?..

Иль то, что от любви осталось,

Чтоб вспоминать о ней потом?

Не дотерпел, не дожалел —

И радости любви не стало…

Иль робок был, иль слишком смел?

Чего-то слишком было мало?

И как все это рассчитать?

Где золотая середина?

Хотелось счастья испытать…

Любовь не может долго ждать —

Скорей всего, проскочит мимо!

Автор предлагает несколько отступить от простого в хронологическом порядке исторического повествования. К Генриху II мы еще вернемся, также, как и к его энергичной жене Элеоноре Аквитанской.

Осознание — в сравнении

Все познается в сравнении, познается и стремление человека выделиться, не быть «сереньким», средненьким. И пользуется он для этого эталоном, который по каким-то параметрам для него предпочтительнее других кажется. И подражание кому-то заложено в генетический код. Дети подражают своим родителям, считая их самыми красивыми, самыми умными. Потом, значительно позднее, придет разочарование, и начнется поиск нового эталона. При этом человек руководствуется только внешними признаками, не занимаясь полным анализом черт эталона. Будь иначе, вряд ли бы эталон удовлетворил бы его запросы.

Смотрю на древо, что за диво,

На ветке яблочко висит.

Ну, до чего ж оно красиво

И зрелым кажется на вид.

Обласкано оно без меры,

В сиянье солнечных лучей,

Сестрицы все зелены, серы,

Их вид не радует очей.

Да, вид красивый, не пустяк,

Но, если глянуть в середину.

Давно его сожрал червяк,

Едва ль оставив половину.

Обманчив вид и у люде:,

Красива только оболочка,

Не вспыхнет факелом идей,

И кажется, живет в рассрочку.

Есть люди, числом не малые, которые, возможно и сами не замечая того, с самого рождения, не склонны ни к умственному труду, да и к физическому тоже. В мире обывателей таких людей называют бродягами, а социологи — асоциальными типами. И ничего с ними общество сделать не может, к какой бы общественной формации оно не относилось. Каких только мер не предпринимала консервативная Англия в борьбе с ними? Привязывали к позорному столбу, бичевали, помещали в «работные дома», где трудиться заставляли кнутом. Даже закон специальный был принят, он так и назывался «О бродяжничестве». Бродяги приносили только вред. Прожить на подаяние они не могли, поэтому основную массу бродяг составляли преступники разных наклонностей. Во времена советской власти с бродяжничеством в СССР было покончено. Даже вечные бродяги — цыган, стали объединяться в рабочие артели и колхозы. После войны резко возросла роль высшего образования. Но умер Сталин, — и вновь появились цыганские таборы. Правда, бродяг не стало, но появились люди, которых стали называть красивым словом — «тунеядцы». Никому из власть предержащих не пришла в голову мысль такая, а на какие средства живет тунеядец? А ведь он во многом напоминал партийную элиту.

Как и те, он не сеял, не жал,

За станком не горбил свою спину.

Правда, славы себе не стяжал,

И не слыл сам себе господином.

Не достоин высоких наград,

Да и «грамоты» он не достоин.

Не тянули к судье — уже рад,

Нет «мента» — абсолютно спокоен.

С бродяжничеством боролись всегда, ибо бродяга не придерживается никаких законов. Им руководят только физиологические потребности.

Бродяга чем-то схожий с волком,

Следи за ним, — не уследишь.

И все старания без толка,

Подальше от него держись!

Бродяги легко объединялись в шайки, наводящие ужас на округу. В Париже шайки орудовали даже в чреве королевского дворца. Борясь с бродягами, любая власть забывает о том, что она и является тем, что порождающим бродяжничество.

Украине Сталина Следует в Святцах поминать

Мы коснулись фигуры Макбета, при жизни уважаемого и ценимого своим народом, осужденного после смерти пером замечательного драматурга. Но разве в нашей истории подобных переоценок не происходило? Разве не осуждался после смерти тот, кто восхвалялся безмерно при жизни? Далеко ходить не следует. Сейчас осуждению после смерти подвергается личность, повлиявшая на ход исторических событий не только в нашей стране. Речь идет об Иосифе Виссарионовиче Джугашвили, известном по одной из партийных кличек, заменивших ему фамилию — Сталин. Осуждают его сегодня, кому только не лень. Причем осуждают не те, кто жил во времена руководства Сталина страной, а кто совершенно не знает истинной роли этого государственного деятеля, совершенно не анализируя его действий, судя с подачи лиц, вынашивающих определенные политические цели. Клянут его на все лады и в Украине, хотя, если быть абсолютно объективным, ему в этой части бывшего Советского Союза надо бы отлить скульптуру из чистого золота. И я обосную это обычными, видимыми выкладками. Вошла Украина в состав России при Богдане Хмельницком без Киева, с землями современных Черкасской, Полтавской, Киевской и части Днепропетровской областей. Все, что находилось по правую сторону Днепра и Киев принадлежали Польше. Что же наделали, вмешавшись в этот процесс, проклятые москали? Взяли, да все земли, принадлежавшие Речи Посполитой, присоединили, в том числе и Киев, и назвали образовавшуюся большую территорию одним словом — «Малороссия», правда, в границах неопределенных, без малейшего представления о государственности. Слово, только подумайте, какое придумали, чтобы унизить нынешних украинцев, потомков древних «укров», равных могуществом атлантам? «Малороссы!». Это, что же такое получается? Это мы то, славно бившиеся с ляхами, с турками и татарами, ростом малыми стали?..

Советская власть предоставила возможность национального самоопределения народам царской России, в том числе и возможность образования государственности. Образована была Украинская ССР в объеме земель, никогда в нее не входивших: Черниговская, Сумская, Харьковская области, большая часть Днепропетровской, Новороссия (Одесская, Николаевская, Херсонская области), Донбасс.

И этого оказалось мало! В состав Украины вошли позднее Буковина, Галиция, Волынь, Закарпатье. Иными словами, территория Украинской республики при Сталине в пять раз стала больше тех размеров, которые она имела в 1654 году. Назовите эти факты геноцидом украинского народа!!!

Чего не хватало Украине, имевшей все атрибуты государственности, входящей в ООН? Полной самостоятельности… Естественно, в рамках Союза, этой возможности не было. Ну, не может, скажем, какая либо из немецких земель, вести свою самостоятельную политику, находясь в государстве, имеющем федеративное устройство!

Два десятка лет прошло с той поры, как случилось непредсказуемое, но реальное: исчез лагерь социалистических стран, поскольку исчезла страна его объединяющая. Мы недооценивали роль отдельной личности в происходящих исторических событиях, говоря об общественных отношениях, как о надстройке на экономическом фундаменте. А напрасно…

Роль общества, естественно, скромна,

Коль в нем подобны стаду люди

Не знают, как и чем живет страна,

Не ведомо, что с нею дальше будет?

Но, продолжим небольшой экскурс в нашу историю, определяемого отрезком времени правления Сталина…

Советский Союз вышел из страшнейшей войны, которую когда-либо переживало человечество, победителем. Молодым людям показывают события прошлого, задерживая внимание на внешней стороне, без анализа их, ну хотя бы самых поверхностных, доступных для осознания, без использования припрятанной в архивах информации. А ведь надо знать, с чем мы вступали в ту войну.

Сейчас находятся борзописцы, которые ищут в истории нашей только «черное» и успешно его используют для оболванивания молодого, не знающего истины, поколения. Роль Сталина высвечивается только отрицательно, представлен он злодеем из злодеев.

Я не ставлю перед собой цели показать себя в роли его защитника. Одно скажу, он в отличие от Гитлера международным трибуналом не судим, при жизни уважаемый и друзьями, и, что очень важно, врагами. И сегодня обвинения в его адрес идут не со стороны зарубежных средств информации, а наших, выращенных за время «перестройки» и развала страны. Не являясь свидетелями минувшего, они с пеной у рта осуждают то, что дало возможность им самим появиться на свет. Нигде в мире не судят мертвецов. Они не подвластны миру живых, им предстоит, если еще не совершился, суд Господень. Но без осуждения вернемся к личности Сталина. Повезло стране или нет, что ею руководил в период войны Сталин, говорят результаты. Они на протяжении военных действий различны. Были жесточайшие поражения и величайшие победы. Были ошибки и были великие просчеты. За них отдано столько жизней, что цифры вызывают потрясение. Они равны числу населения семи таких стран, как Финляндия довоенного времени. Да, оплачена победа была великой ценой, неведомой до того миру, но следует учесть и то, что на Восточном фронте против Советов было брошено три четверти сил Германии, ее союзников, не считая того, что на Германию работал экономический потенциал почти всей Западной Европы, не испытавшей ужасов революции и гражданской войны, не разрушенный и немецкой оккупацией. Следует учитывать и мощь немецких вооруженных сил. Чтобы сломить сопротивление развитых, отлично вооруженных стран Западной Европы, Германии требовалось совсем немного времени, считанные недели. Французы не были трусами, а по промышленному производству Франция занимала четвертое место в мире. И все же, Франция легла под фашистский сапог. Разве Гитлер, начиная войну с Советским союзом, действовал без расчета, интуитивно? Немцы ментально расчетливый народ. Учитывали все: и обескровленный репрессиями командный состав Красной Армии, и то, что не была произведена модернизация вооруженных сил, и наличие немалого числа внутренних врагов, и растянутость коммуникаций. Все учитывалось! А главный расчет был на внезапность нападения. Чего греха таить, как не торопились мы, проводя индустриализацию страны, но времени было мало. Вдумайтесь только, от разрухи, вызванной гражданской войной, до войны, начавшейся летом 1941года, прошло всего семнадцать лет!.. Сравните со временем, в два десятка лет, которые прошла украинская демократия, получившая в наследство высоко развитую, входящую в первую десятку экономически развитых стран мира державу, ими опущенную до середины второй сотни! «Прогресс» налицо!»

Обошлась победа нам великим числом жизней и все они были результатом тех слабостей, на которые фашистская Германия делала ставку в войне. А выиграл Советский Союз войну потому, что не учитывал Гитлер, в первую очередь, духа славянского, непокорного, который он испытал при штурме Севастополя и Одессы, при попытке порабощения Белоруссии А поразившая мир стойкость жителей Ленинграда, Тулы, Сталинграда, Москвы и множества других городов! Кто мог представить за пределами нашей страны, что в условиях жесточайших бомбежек так слаженно будет работать транспорт в СССР, разворачиваться промышленное производство на Востоке, на голом мало приспособленном месте? И расчет на негативные тенденции национализма не сработал. Что такое характер советских людей, хорошо узнали фашисты. Узнают о нем и в послевоенное время, когда экономисты США и Англии, подсчитав величину потерь и разрушений, причиненных СССР, заявили: для восстановления экономики потребуются десятки лет. Как они ошибались в расчетах своих! Уже через пять лет Советский Союз превзошел по всем показателям, в том числе и по уровню жизни своих граждан, довоенный период. В магазинах было все и по доступным ценам. Витрины сияли ярким светом, на окнах не было решеток, двери были деревянные, а не стальные. Человек мог ходить по городу в любое время суток, не опасаясь вооруженного нападения. Все оружие было собрано. Банды, типа «черной кошки», орудовавшие до 1947 года исчезли, как и исчезла так называемая «спекуляция», сегодня величаемая «торговым бизнесом». Безработных не было, беспризорных тоже. Двери учебных заведений были открыты, поступление в высшие учебные заведения регламентировалось только уровнем учебной подготовки. Послабление было сделано только тем, кто пришел в вуз после демобилизации, при условии, что абитуриент сдаст вступительные экзамены на твердые тройки при пятибалльной оценке знаний. Успевающим выдавалась стипендия. Размер ее был невелик, но он соответствовал полностью прожиточному минимуму.

Вся страна была в стройках. Строили добротно и красиво. Хрущев назовет позднее все это архитектурным излишеством. Голодных не было, нищих тоже. Посещение театров, в том числе оперных было доступно всем. В день премьеры спектакля достать билеты в театр было делом трудным. Перекупщиков не было… Но, по-видимому, Сталин не был абсолютно довольным, если из-под его пера вышел фундаментальный труд — «Экономические проблемы социализма в СССР». Жизнь с каждым годом становилась лучше, снабжение товарами тоже. Мы в пищу употребляли только натуральные, экологически чистые продукты. Наши промышленные товары по своему качеству стали не уступать зарубежным, поэтому погоня за «заграничным» отсутствовала. Сталиным были задуманы и стали претворяться в жизнь те стройки, которые потом будут названы «Великие стройки коммунизма». Не удивительно, что смерть Сталина воспринималась большинством, как личное горе. Люди плакали, узнав о его смерти. Но это не означало, что все Сталиным были довольны. Автор этих строк был рад смерти диктатора, хотя и вынужден был скрывать свою радость от других. Он надеялся на то, что со смертью Сталина появится свобода высказывания мыслей, и не только речью своей, но и на бумаге, перестанут глушить зарубежные информационные программы; исчезнет славословие в адрес вождей; исчезнет зависимость от штампа прописки в паспорте, крестьяне получат свободу выбора места жительства и работы. Ностальгия возникнет и надолго осядет в душе, когда появилась сама возможность сравнения. Жалеть не о Сталине, а о сталинском периоде жизни, автор станет позднее, когда возникнет возможность сравнивать поэтапно происходящее.

Придет время, когда Сталина сменят другие руководители, своими действиями показавшие, что не следует сбрасывать со счетов роль каждой отдельной личности в историческом процессе. Вздох освобождения будет длиться недолго, не более 2-х лет после смерти «вождя народов». Никто из рядовых граждан и предполагать не мог тогда, что у руля страны станет Никита Сергеевич Хрущев, ибо никто всерьез его, как политика не воспринимал. Он находился в тени, заслоняемый крупными политическими фигурами Молотова, Кагановича, Микояна… Знали, что крупная, лысая, как полированная, голова Хрущева грамотой великой не отличалась. Но никто не предполагал величины того, что задумает и совершит эта голова. Возможно, оплакивание смерти Сталина, было определено провидением?