«Не/Случайный проводник» не является прямым продолжением «Хвоста уробороса» хотя события романов объединены общим сюжетом, и некоторые герои предыдущей книги появятся в эпизодах. История Ио Акротова и Кана Ёну не закончилась, а получила неожиданное продолжение на страницах романа. На мой взгляд, в результате создания двух произведений получилась своя Вселенная, которую при наличии времени и сил я обещаю наполнить новыми историями.

По просьбе читателей я постарался сделать сюжет романа более динамичным, впрочем, сохранив мрачноватую атмосферу «Хвоста». И, конечно, добавил романтики для прекрасных читательниц. Надеюсь, моя книга не оставит вас равнодушными. Приятного прочтения!

Глава 1

Один из тысячи миров

Белоснежный трёхпалубный лайнер бесшумно разрезал свинцовые волны. Прямо по курсу, в вязком тумане скрывались очертания прибрежных скал, низкие облака окутывали верхушки величественных вулканов. С момента последней остановки в порту Грин-сити минула пара дней, за которые Карл ни разу не покидал судно. В этот раз он твёрдо решил пройти маршрут до конца, тем более ему попался интересный собеседник, который знал этот мир в совершенно невероятных подробностях. Из его уст, как из рога изобилия, сыпались интересные факты, о которых среднестатистические личности, к каковым безусловно относил себя Карл, никогда бы не задумались самостоятельно. Иногда он рассказывал о звёздах так, словно однажды побывал у одной из них. Захватывающая информация преподносилась как бы между прочим, в ходе непринуждённой беседы на отвлечённые темы, в виде короткого рассказа или, по-восточному замысловатой сказки.

Как выяснилось, Рерих, так называл себя его попутчик, не покидал этот лайнер очень давно, предпочитая получать сведения о том или ином событии, месте или явлении дистанционно, не прибегая к мыслепортации. Одет он был, по обыкновению, в потёртый халат и мягкие домашние тапочки. Карл неизменно находил его в этом облачении, возможно этот образ имел для Рериха некий сакральный смысл, либо он просто не видел необходимости в смене гардероба. Бесстрастное азиатское лицо при виде Карла неизменно расплывалось в улыбке, но глаза при этом всегда оставались холодными, отчего невозможно было определить наверняка действительно ли рад хозяин встрече или просто ухмыляется. Его чёрные как смоль волосы едва коснулась седина, но солидные усы намекали на почтенный возраст их обладателя.

В отличие от практичного обиталища Карла, каюта Рериха могла похвастаться солидной отделкой из дорогих пород дерева. Её стены украшали картины известных мастеров с морскими и космическими пейзажами. Массивный письменный стол, занимавший едва ли не треть жилого пространства, словно рос прямо из пола. В антикварном книжном шкафу, помимо произведений классиков, было много технической литературы. На полках перед книгами пылились различные мелочи, среди которых выделялась фоторамка с изображением космического корабля в форме серебряной пули. На фоне корабля располагались в ряд снимки четырёх космонавтов, один из которых был похож на Рериха, как сын на отца.

В тот день у Карла слегка гудела голова после традиционного банкета по случаю пересечения северного полярного круга. Судно едва заметно сбавило ход, чтобы дать пассажирам немного времени привести себя в порядок накануне прибытия в пункт назначения, являвшийся одновременно и отправной точкой круиза, где, как говорили, снова будет вечеринка с посвящением каждого пассажира в полярники, вне зависимости от того, сделал ли он полный круг вдоль семидесятой параллели или провёл на борту всего пару минут. Рерих не принимал участия в банкетах. Минибар в его каюте всегда был заполнен изысканными напитками. Каждый раз, когда Карл бывал здесь, хозяин доставал из своей сокровищницы что-нибудь новенькое, никогда не повторяясь.

— Знаешь почему я пускаю тебя сюда? — неожиданно спросил он гостя, разглядывая на свет содержимое своего бокала.

— Почему же? — насторожился Карл.

— Я чувствую, что мы с тобой ровесники. Люди из одной эпохи. Понимаешь?

— Ты мне кажешься немного старше.

— Думаю, разница не так велика. Может быть лет пятьдесят, но здесь — это ерунда. Главное — ты помнишь старый мир таким, каким он был в период расцвета.

— Только лишь обрывками… Я помню много стекла и бетона. Помню я работал… или только собирался…? Одни обрывки, ничего конкретного.

— Видишь ли, ресурсы оборудования не безграничны. Ты еще не чувствуешь симптомы? Скоро ты вернёшься назад, в реальность.

— Что-то ты сегодня не в духе, приятель. Наверное, вино ударило тебе в голову! О каком возвращении ты говоришь? Моя реальность здесь, в твоей каюте, и она меня вполне устраивает, — попробовал отшутиться Карл, но Рерих не отступал.

— Бокал вместе с его содержимым — лишь иллюзия, как и держащая его рука. Этот лайнер утюжит океан добрую сотню лет, а выглядит так, словно вчера сошел со стапелей. Мы едим деликатесы, пьём вино, запасы которых неиссякаемы.

— Но мы же заходим в порты! Современные сервисные технологии творят чудеса.

— Это просто дань традициям. Вот тебе другой пример. Любой из нас может мгновенно переместиться отсюда в любое место, хоть на Марс, стоит лишь пожелать.

— Здесь ты не совсем прав. Перечень разрешённых мест для посещения на Марсе не слишком обширен.

— Все дело в наблюдателях, которых не хватает для качественного покрытия. Реальность не полна, нечёткие текстуры могут шокировать и, так сказать, досрочно лишить сна.

Рерих слегка улыбнулся себе в усы и замолчал. Возникла пауза, и Карл уже едва сдерживал желание махнуть в свою комнату или бассейн на верхней палубе, как вдруг его собеседник очнулся.

— Ты ведь помнишь, что вечный двигатель так и не был изобретен. В старом мире все когда-нибудь заканчивалось рано или поздно. Мы с тобой покинули его довольно давно, но только лишь мысленно.

Теперь настал черёд гостя задуматься. Он не мог сообразить, к чему хозяин каюты ведёт этот странный разговор, но смутная догадка разгоралась где-то в глубине его сознания, что-то очень древнее, покрытое толстым лоскутным одеялом столетий субъективного времени. Наблюдая в иллюминатор за белоснежными чайками, кружащими над бурными водами Датского пролива, он пытался отыскать в самых дальних уголках своей памяти нечто очень важное, но давно забытое. Потеряв терпение, Рерих довольно бесцеремонно вернул собеседника к разговору.

— Карл… Карл!

— Прости… Что?

— Ты помнишь место, где ты уснул?

— Постой… Дай подумать… Это был номер-пузырь над заливом Шелихова.

Покопавшись в памяти, Карл вспомнил, как парил над холодными волнами на неопределённой высоте. Угол обзора менялся легко и непринуждённо, стоило лишь подумать об изменении перспективы, и огромный залив был, как на ладони. Лёгкий мысленный кивок и прозрачный пузырь оказался в самом центре стаи серебристой кеты, стремящейся в реки, чтобы продолжить свой род. Ещё кивок — и он уже на стометровой глубине, среди ежей и крабов, наблюдает за бесчисленными темными силуэтами рыб, проносящимися высоко над головой в тусклых лучах холодного северного солнца. Затем его мысли наполнил калейдоскоп из десятка картин прекрасных и мрачных, от пёстрых и удушливо-жарких джунглей Амазонки до ледяного, монохромного кратера Шеклтона.

— Да, — выдержав короткую паузу, повторил Карл. — Я помню это совершенно точно.

— Я не об этом, — ответил собеседник с едва заметным раздражением. — Ты помнишь себя настоящего? До того, как…

Карл посмотрел на своего собеседника.

— Продолжай… Ну что же ты?

Но фигура Рериха замерла с полуоткрытым ртом и будто бы потеряла чёткость контуров. Подобное с хозяином каюты случилось впервые, от неожиданности Карла бросило в холодный пот. Ему захотелось побыстрее убраться подальше от этого места, но мыслепортация не работала. В панике он генерировал в сознании сотни картин, но раз за разом оказывался в проклятой каюте. Тем временем образ её хозяина продолжал расплываться и дробиться на отдельные фрагменты, за ним последовала мебель, картины и ковры, роскошное помещение неумолимо превращалось в белый пустой куб. В ужасе Карл вывалился на палубу. Схватившись за поручни, он посмотрел на горизонт, но вместо полузатопленных небоскрёбов старого Рейкьявика увидел белое поле, которое стремительно надвигалось на лайнер. Карл отчётливо помнил, что корабль заходил достаточно далеко на север, чтобы пассажиры смогли полюбоваться на настоящие льдины, но сплошной ледяной панцирь давно остался в истории. Мужчина огляделся, белое поле простиралось повсюду, насколько хватало глаз. Лайнер оказался посреди полыньи и уже никуда не шёл, хотя хлопья морской пены продолжали вырываться из-под его форштевня, становясь всё крупнее и крупнее. Полынья продолжала сужаться со всех сторон, поглощая не только воду, но и небо. Линия горизонта перестала существовать вовсе, уступив место сплошной бездонной пустоте. Повеяло холодом, который через мгновение уже пронизывал до костей. Восприятие Карла обострилось до предела, он чувствовал себя обнаженным на морозном ветру, и при этом был не в силах даже сдвинуться с места. Вскоре небо, море, корабль и он сам полностью растворились в белоснежном пространстве, последовал короткий щелчок, словно сработали замки на металлическом ящике, машинный голос неразборчиво отрапортовал какие-то предупреждения, и в глаза Карлу ударил яркий свет.

Веретено

— Ты опять пропустил службу, Тим, я больше не буду прикрывать тебя, иначе превращусь в соучастницу.

— Слишком поздно. Ты уже соучастница, раз помогаешь мне.

— Типун тебе на язык! Если об этом узнает кто-то кроме нас с тобой, неприятностей не избежать. Ты помнишь, что случилось с Эльзой и Юккой прошлой зимой?

Тим поёжился, он хорошо помнил, как две рябые девчушки стояли на коленях перед алтарём целый день, вымаливая прощение, пока не погасли оба солнца.

— Отец Павел может послать кого-нибудь из прислужников справиться о твоём здоровье. Как будешь объясняться, если тебя не застанут дома? — продолжила причитать девушка.

Юноша уютно устроился в густой траве, положив под голову свёрнутую в рулон плащ-накидку. От дождя она защищала плохо, зато прекрасно подходила в качестве подушки. Густая листва банановых пальм прекрасно скрывала поляну от посторонних глаз, и Тим преспокойно наслаждался лучами восточного солнца, которое в это время дня светило в полную силу, грозя оставить на лице парня предательский загар, который не так легко будет скрыть от вездесущего священника.

Инга стояла напротив него, переминаясь с ноги на ногу и умоляюще кривила губки. Понимая, что своим упрямством он может навредить не только себе, Тим вздохнул и одним рывком вскочил на ноги. Они долго пробирались сквозь плотные заросли по едва заметной тропинке, осторожно отодвигая в сторону широкие влажные листья, стараясь не уронить на землю слишком много сочных плодов. Тропинка шла под уклон, и Тиму не раз приходилось прикладывать усилие, чтобы удержаться на ногах и не скатиться кубарем до самого дома. Инга, как и подобает девушке, была более аккуратна и осмотрительна, семеня следом небольшими шажками. Она была единственной в деревне, кому Тим поведал о своём укрытии. Молодёжи в деревне было немного, с детства Тим водился с Арно и Йонасом, но поляна в банановой роще не была подходящим местом для игр, к тому же с возрастом его друзья стали уж больно правильными. Они не пропускали ни одной службы в церкви и больше говорили на взрослые темы: о божественном предназначении, о долге перед общиной, смертных грехах и прочем. Тим же предпочитал оставаться ребёнком настолько, насколько это вообще было возможно в его годы, поэтому старался улучить время для занятий, которые никак не подходили шестнадцатилетнему юноше, почти мужчине. Тим редко отлынивал от учёбы или работы, особенно когда в ней был очевидный смысл. Чаще всего жертвой прогулов становились проповеди, и этим он резко отличался от остальной «сознательной» молодёжи деревни. Только Инге он мог доверить свои самые сокровенные тайны. Это хрупкое белокурое создание проявляло о нём настоящую материнскую заботу. Парень был уверен, что даже оказавшись на жерновах Искупителя грехов, он скорее умрёт от боли, нежели предаст её.

У Инги не было подруг, что делало её ещё более надёжным товарищем. Тим иногда подумывал, что с радостью женился бы на ней, но, к сожалению, это было невозможно. Через сорок четыре дня Инге исполнялось семнадцать лет — это означало, что скоро явится поводырь и уведёт её в соседнюю деревню, а может быть, ещё дальше на восток, доставив взамен невест для семнадцатилетних юношей. При мысли о Церемонии смотра невест лицо Тима перекосила кислая ухмылка. Право выбора спутницы жизни традиционно предоставлялось по старшинству, а он родился позже всех своих одногодок, за десять дней до Рождества. Тим попытался себе представить будущую суженую: «Может, у неё не будет хватать пары зубов, а может, всё лицо будет покрыто угрями или ноги колесом, а может быть всё вместе сразу». Йонас как-то рассказывал, что он слышал от своего деда, будто бы где-то очень далеко на востоке есть деревня горбуний и прабабка нашего настоятеля как раз оттуда. Воображение Тима нарисовало скрюченное высохшее тело священника с лицом прыщавой, беззубой девушки и ему стало не по себе.

До дома отца Тима оставалось совсем немного, он располагался на окраине. Ниже, как на ладони, раскинулась деревня — тридцать три дома образовывали правильный ромб, вытянутый с запада на восток. Дом находился в южной вершине, такое расположение предоставляло Тиму уникальную возможность незаметно юркнуть в близлежащие заросли прямо с порога. После «выбора» невесты ему предстояло поселиться недалеко от центра, как раз по соседству с настоятелем. Отец Павел заслуженно недолюбливал Тима и наверняка помолился о том, чтобы слепой жребий с номером этого давно пустовавшего дома достался именно ему. Под пристальным надзором отца Павла Тим быстро превратится в самого дисциплинированного прихожанина.

— Знаешь, Инга? — спросил Тим подругу, как бы между прочим. — Пока вы распевали песни, я прокопал еще пятьдесят.

Лицо девушки стало белым как мел.

— Ты же не нарушил границу? — многозначительно спросила она.

— Я только немного приблизился к ней, — поспешил успокоить подругу Тим, — там нет ничего особенного, просто вода и грязь. Никаких стонов грешников я не слышал — не знаю из-за чего парится святоша. Правда, я нашёл там пару вещиц, они очень древние и, как мне кажется, хранят какие-то тайны о нашем прошлом.

— Надеюсь, ты закопал яму?

— Обижаешь! Поляна выглядит так же, как в День сотворения мира. Да и кто кроме нас с тобой полезет так глубоко в чащу? Разве что Янис и Норма — жена Петера, но я уверен, что они промолчат.

Румянец вернулся на щёки девушки, как только ей напомнили о столь пикантной истории. Они остановились на пороге дома отца Тима. Двери, узнав жильца, приветливо распахнулись.

— Твоё любопытство доведёт тебя до беды! — отчитала Тима девушка, подражая голосу отца Павла.

— Увидимся завтра! — задорно ухмыльнулся юноша, беззаботно помахал подруге рукой и, успев прочитать в глазах девушки лёгкую горечь от скорого расставания, юркнул в проём.

В надежде, что его отец, возвращаясь после проповеди к работе на плантациях, не заскочил по дороге домой, Тим поспешил в свою комнату, сопровождаемый предательскими огоньками внутренней иллюминации. Убедившись, что остался незамеченным, Тим достал из-за пазухи странный предмет, который он обнаружил на дне ямы, выкопанной посреди поляны из праздного любопытства. Учитывая на какой глубине он её обнаружил, вещица была необычайно древней, быть может она лежала там с момента сотворения мира. Это была настоящая загадка, а по части разгадывания загадок Тим считал себя лучшим в деревне. Расположившись поудобнее на жёсткой кровати, юноша принялся внимательно разглядывать небольшой пластиковый прямоугольник, на котором аккуратными прямыми буквами было выдавлено всего несколько слов и цифр, разделённых точками. Если слова из первой строки не вызвали у него никаких вопросов, поскольку обозначали название растений, в роще которых был найден прямоугольник, то слово «Ecuador» и цифры из второй были ему абсолютно не знакомы.

***

Накануне Рождества вся деревня находилась в приподнятом настроении. Пока мужчины работали в поле, женщины и дети украшали фасады домов разноцветными гирляндами, которые по случаю ежегодного торжества были собраны накануне из съёмных светодиодов домашнего освещения. Повсюду стоял запах горячего кукурузного хлеба в сочетании с десятками непередаваемых ароматов свежеприготовленных блюд, рецепты которых местные хозяйки передавали из поколения в поколение и берегли как зеницу ока.

Тим вместе с другими мужчинами брёл по бескрайнему морю кукурузных стеблей, толкая перед собой объёмную трёхколёсную тачку, уже почти до краёв заполненную спелыми початками. Здесь, прямо под Западным солнцем, урожай был особенно хорош. В разных частях огромного поля возвышались древние ржавые громадины. Отец Павел называл их исполинами из прошлого и строго запрещал приближаться к ним ближе чем на двадцать шагов. Некоторые исполины уже потеряли части своих тел, беспощадное время знало своё дело, и теперь отвалившиеся конечности в беспорядке окружали разлагающиеся корпуса. Тим вспомнил одну из проповедей о том, что когда-то исполины были живы и помогали людям возделывать поля, питаясь энергией солнц, но ничто не вечно в этом мире. Гиганты давно умерли, может быть, сто или двести лет назад, превратившись в груды металлолома. Давным-давно деревенское поле простиралось гораздо дальше на запад, теперь там рос дремучий лес, в глубине которого скрывались огромные амбары, гораздо вместительней того, что стоял на южной окраине деревни. Исполины заполняли их под самую крышу, люди могли брать из амбаров столько зерна, сколько им было нужно, а взамен клялись отдать после смерти свою душу одному из спящих гигантов, чтобы тот пробудился и продолжал работать до скончания времён. Однажды бог разгневался и разом убил всех исполинов, а людям наказал жить честным трудом и не использовать дарованные им божественные силы не по назначению или там, где их можно заменить простыми человеческими. «Солнечный свет, вода и электричество — это три божественные стихии, которые необходимо беречь, не тратя попусту, и не пытаться нарушить установленного порядка вещей», — учил отец Павел ещё несмышлёную молодёжь.

К счастью «установленный порядок вещей» разрешалось нарушить один раз в году, во время празднования Рождества. И хотя демонтаж домашнего освещения ради использования на улице всякий раз не обходился без потерь, зрелище которое открывалось в сочельник, никого не оставляло равнодушным. Это был единственный день в году, когда по всему небу загорались настоящие звёзды, упоминавшиеся в церковных книгах, но видимые только в рождественскую ночь, и это зрелище было поистине ошеломляющим.

Западное солнце заметно потускнело, когда бригада Тима добралась до самой дальней части поля, где между рядами кукурузы всё чаще и чаще пробивались молодые дубы и липы. Чуть дальше подлесок переходил в густой лес, где кроны могучих деревьев скрывали из виду последние признаки некогда возделываемых земель, смыкаясь в густую чащу. Кое-где среди ветвей ещё можно было разглядеть ржавые головы и конечности исполинов, но дальше они бесследно тонули в зелёном шелестящем море. Посреди деревьев обычно высокие и толстые стебли кукурузы превращались в чахлые низкорослые и уже неплодоносящие соломинки. Тим повернул обратно, это был пятый урожай в этом году, поэтому следом за сборщиками початков шли косари, срезавшие сочные стебли на корм овцам. Через неделю после Рождества поле будет засеяно вновь. Внезапно налетевший порыв ветра заставил Тима поторопиться, потоки воздуха принесли с собой крупные дождевые капли, когда юноша уже подбегал к створкам амбара. Бригадир отчитал парня за медлительность, скорее для порядка, сегодня все, включая этого сурового седобородого мужика, были в приподнятом настроении. Бригада уложилась в срок, и теперь им ничего не мешало в полной мере насладиться предстоящим праздником.

Оба солнца, освещавшие окрестности деревни, понемногу тускнели. Тени от домов, амбара, загонов для скота и других хозяйственных построек стали тусклыми и уже едва были видны невооружённым глазом. Близилась полночь. Вся деревня собралась на небольшой площади перед храмом, образовав довольно плотную толпу. Тим быстро отыскал Ингу и, подхватив под руку, отвёл в сторону, надеясь, что родственники девушки настолько увлечены проповедью, что не сразу обратят внимание на её внезапное исчезновение. Выйдя за пределы площади, они нашли неподалёку от дома Йонаса уединённое местечко и присели на траву.

Из-за угла дома раздавались приглушённые звуки проповеди отца Павла о сотворении мира, ангелах и демонах, священном долге каждого перед общиной, страшных карах обеспеченных нарушителям заповедей — её содержание каждый житель деревни знал почти наизусть. Голос проповедника, усиленный специальным устройством, появлявшимся в его руках только по особым случаям, становился всё громче — до полуночи оставались считанные минуты. Напряжение нарастало, к громогласному, едва не срывавшемуся на крик голосу проповедника добавилось лёгкое потрескивание — это одна за другой зажигались гирлянды, подключённые к специальным разъёмам на фасадах домов. Речь отца Павла достигла кульминации: «Воздадим хвалу Господу нашему…!». Мгновение, и оба светила, освещавшие мир вокруг, погасли. В любой другой день года деревня мгновенно погрузилась бы в кромешную тьму, но только не в Рождество. Благодаря гирляндам, каждый жилой дом превратился в маленькое солнце, а в небесах зажглись сотни звёзд. Точно как в древних книгах, они образовывали созвездия, но конечно не такие сложные — мир с тех пор сильно изменился. На небе нельзя было найти Льва или Медведицы, теперь это были простые геометрические фигуры: ромб, трапеция или крест. Где-то далеко на востоке мерцали созвездия в виде овала или полумесяца. Звёзды светили, как и прежде, пусть только лишь раз в году, но с одной существенной разницей — теперь было точно известно, что у каждой из них живут люди. Взоры восторженной толпы были обращены на восточную часть неба, куда созвездия тянулись непрерывной вереницей, сливаясь вдали в сплошное кольцо света. Это кольцо символизировало бесконечную череду жизни, тогда как на западе простиралась бесконечная тьма, там, со слов отца Павла, находились врата в царство мёртвых. Тим думал об устройстве мира много раз, он любил задавать вопросы, но неизменно получал в ответ лишь сухие цитаты из Писания. Парень не считал себя трусом, но никогда не осмеливался в Рождество повернуть голову на запад. Раньше от одной только мысли о том, что находится за дремучим лесом, у него кровь отливала от лица, а по телу пробегала мелкая дрожь, но только не в эту ночь.

В какой-то момент, то ли за несколько мгновений до полуночи, то ли уже после того, как погасли светила, Инга прижалась к нему всем телом, собрав все его разрозненные мысли в одной точке. По телу разлилось приятное тепло, в животе запорхали бабочки, и кольцо света на востоке превратилось для него в символ бесконечной дороги к счастью. Улучив момент, юноша заключил девушку в объятия и стал покрывать её лицо неумелыми поцелуями, руки скользнули под платье, нащупав такие манящие, но всегда укрытые части женского тела, о форме и мягкости которых он до этого момента имел лишь теоретическое представление. Ему показалось, что Инга подалась ему навстречу, но как только его губы коснулись её губ, он почувствовал, что они крепко сжаты, а ещё минуту назад такое расслабленное и податливое тело напряглось и словно одеревенело.

— Что ты делаешь, Тим? — резко спросила она.

— Я… не специально, — попробовал оправдаться юноша.

Его душа ушла в пятки, он испугался потерять друга. Юношу охватило ощущение чего-то неправильного, хотя ещё за мгновение до этого всё происходящее казалось таким естественным и прекрасным.

— Я всегда считала тебя умным парнем, — продолжила холодным голосом Инга, — умнее прочих.

В воздухе повисла неловкая пауза, весь восторг от созерцания звёздного неба бесследно растаял, осталось лишь гнетущее чувство стыда и странное желание убраться подальше отсюда. Девушка сухим назидательным тоном продолжала отчитывать его как провинившегося ребёнка:

— Если ты сделаешь это со мной сейчас, я никогда не смогу уйти в другую деревню, выйти замуж и родить детей. Я буду как старуха Грета, вечно злобной и одинокой. Когда ей было семнадцать, поводырь увёл её на восток, но она вернулась назад с позором. Говорят, что она была с кем-то из нашей деревни и её молодой муж, узнав об этом, потребовал отвести её обратно. С тех пор Грета живёт совсем одна и все её сторонятся. Такой участи ты желаешь мне, Тим?

— Не понимаю, почему нам не разрешают жениться здесь и устраивают этот дурацкий обмен? — проворчал юноша.

— Ты всё больше меня разочаровываешь…

— Да… да, я помню про горбуна Роя. Мы здесь все как братья и сёстры, но община большая! Говорят, что сейчас риск врождённого уродства уже не так велик, как в прошлом, — сказал Тим уже гораздо увереннее, но осёкся, услышав всхлипы.

— Я не хочу… Не хочу, чтобы мой ребёнок родился уродом, даже если ты вдруг решил, что «риск не слишком велик», — прошептала Инга сквозь слёзы и окончательно разрыдалась.

Этого Тим вынести уже не мог, желание убраться подальше стало непреодолимым. Он рывком вскочил на ноги и бегом устремился к своему дому, мечтая поскорее забиться под одеяло и постараться забыть обо всём, что с ним приключилось этой проклятой ночью. Когда до порога оставалось всего несколько шагов, он остановился, чтобы перевести дух. Взгляд невольно скользнул в направлении уютной поляны в банановой роще, где они с Ингой так часто проводили время, теперь он всей душой ненавидел это место. Под светом иллюминации заросли выглядели сюрреалистично. С наступлением темноты водяной пар, днём постоянно клубящийся в небесах, превращался в мелкую, почти неощутимую морось, увлажнявшую всё вокруг. По этой причине заросли, окаймлявшие дом отца Тима, казались волшебной стеной, в которой каждый лист отливал серебром. Раздираемый страстями, Тим не смог отдать должное знакомой картине, представшей под неожиданным ракурсом, но его внимание привлекла аномалия, мгновенно заставившая юношу забыть про свои интимные переживания. Парень стремглав бросился в едва успевшие распахнуться двери дома, который, лишившись по случаю праздника внутреннего освещения, превратился в тёмный лабиринт. Набив по дороге пару шишек, Тим, как и планировал, забился под одеяло, но только теперь его мысли занимали отнюдь не любовные страдания. На окраине рощи он отчётливо увидел чёрный человеческий силуэт с непропорционально широкой головой и руками. Тело незнакомца блестело в свете фонарей так, как будто состояло не из плоти, а из металла. Юноша трясся мелкой дрожью и раз за разом повторял молитвы, хотя до этой минуты только посмеивался над верующими односельчанами. Теперь он не сомневался в правоте отца Павла — своими раскопками на поляне он приоткрыл врата ада и потревожил его обитателей.

***

Наутро деревню охватил переполох — пропал Янис. Со слов жены он сослался на боль в животе в самый разгар торжества и направился домой. Вернувшись под утро, она не обнаружила мужа дома, более того, была почти уверена, что его нога вообще не ступала на порог. Отец Павел организовал поиски по всей деревне и даже в поле, но за целый день они не принесли никаких результатов — Янис словно сквозь землю провалился. Позже, когда погасли светила, в дом отца Павла явилась заплаканная Норма и сообщила, что прошлой ночью они с Янисом были на поляне в банановой роще, после чего расстались. Женщина очень боялась, что муж вернётся домой раньше обещанного и раскроет её обман. Священник, для порядка, отчитал Норму за неверность, а наутро отдал распоряжение осмотреть заросли. Роща за домом отца Тима пользовалась дурной славой, через неё проходила Последняя тропа — дорога к южным скалам, у подножия которых издревле хоронили покойников.

Пока вся деревня искала пропавшего мужчину, Тиму не здоровилось. Он наотрез отказывался выходить из своей комнаты, а когда поздно вечером его отец принёс весть об организации поисков в банановой роще, к страху добавилось чувство вины. Юноша был убеждён, что беднягу Яниса забрал демон, которого он случайно увидел накануне. Проведя ночь без сна, Тим вышел из дома, как только первые лучи восточного солнца осветили его комнату. Юноша направился к настоятелю и с порога заявил, что знает, где искать пропавшего. Отец Павел насторожился и приказал ждать его в церкви, наглухо заперев входную дверь. Группа мужчин, тотчас посланная проверить указанное парнем место, вернулась с плохими вестями. На краю поляны Тима, которую парочка облюбовала для своих свиданий, было обнаружено тело Яниса, его горло было наискось рассечено каким-то очень острым лезвием.

Вернувшись, отец Павел застал Тима стоящим на коленях у алтаря, по его щекам текли слёзы. Никогда в жизни юноша не молился настолько искренне. Вместе с настоятелем в храм вошли трое неразговорчивых парней с северной окраины села. Тим в точности не помнил их имён, в поле они работали редко и не особенно усердно, всё больше посматривали по сторонам, зато большую часть времени проводили в храме, выполняя различные поручения священника. Они, не говоря ни слова, схватили заплаканного юношу и потащили к неприметной пристройке с тыльной стороны святилища. Тесное, затхлое помещение, при известном дефиците хозяйственных построек, оказалось абсолютно пустым, лишь остатки соломы и кукурузных листьев догнивали на голом земляном полу. Тима буквально зашвырнули внутрь, да так грубо, что юноша не удержался на ногах и уткнулся лицом в холодную землю, успев почувствовать исходящий от неё запах человеческих экскрементов. Следом за своими подручными в темницу вошёл отец Павел и аккуратно присел на заботливо поставленную одним из них маленькую табуретку. Другой молчун из троицы вышел наружу и закрыл входные ворота. Вонь, исходившая от пола и стен пристройки, стала вдвое сильнее, но отец Павел, казалось, не обращал на неё никакого внимания.

— Итак, — многозначительно произнёс священник. — Расскажи-ка мне, Тим, как и за что ты убил беднягу Яниса.

***

Тим рассказал ему всё, что происходило с ним в ту роковую ночь, практически поминутно, скрыв лишь некоторые подробности общения с Ингой. Поведал он и о том, чем занимался, когда прогуливал проповеди, как копал яму в земле, совершив один из самых страшных грехов, лишь из праздного любопытства. В доказательство парень достал из кармана своё сокровище — пластиковый прямоугольник. Отец Павел взял вещицу в руку, немного повертел её в руках, затем рассмеялся и зашвырнул её в угол, назвав обычным мусором. Дрожащим голосом Тим описал встречу с демоном, но отец Павел лишь молча кивнул, тяжело поднялся с табурета и направился к выходу. В дверях настоятель замешкался, словно вспомнил о чём-то важном, повернувшись вполоборота, он посмотрел Тиму прямо в глаза и многозначительно произнёс: «Советую тебе, юноша, сознаться в содеянном и раскаяться. На этой неделе людям предстоит возвратиться к работе, я не хочу, чтобы твои глупые сказки привели к срыву посевной». С этими словами священник вышел за порог, оставив парня наедине с помощниками, которые подались в его сторону с ехидными улыбками на лицах. Тим едва успел закрыть голову руками от первого удара, лишь не на долго отсрочив неизбежное.

Следующие минуты, а может часы, он провёл во власти демонов в человеческом обличии. Сквозь кровь и слёзы ему мерещились чёрные блестящие фигуры, которые раз за разом вонзали в него свои острые клыки, чтобы отведать ещё немного тёплой плоти. Как наяву он увидел себя пробирающимся на ощупь сквозь тёмные, плотные заросли. Мокрые листья пальм противно хлещут по щекам, тёплая влага проникает под одежду и уже пропитала её до нитки. Вдруг туман рассеялся, и он очутился на поляне, освещённой холодным голубым светом, льющимся прямо с небес. Посреди поляны стоял Янис, он запрокинул голову вверх, подставив лицо навстречу удивительному свету, глаза мужчины были широко открыты, но яркий свет совсем не ослеплял его. Тим подошёл к нему поближе, как вдруг за его спиной выросли тёмные бесформенные фигуры, лишь отдалённо напоминавшие человеческие. Всё тело болело, он не понимал каким образом, но демоны истязали его даже не касаясь. Один из них протянул к нему свою уродливую руку со множеством пальцев, в ней был зажат клинок, напоминавший мачете для уборки кукурузных стеблей. Существа молчали, но Тим откуда-то знал, чего они хотят от него. Если он не исполнит их немой наказ, кошмар, в котором он очутился, никогда не закончится. Юноша взял мачете из руки демона и рассёк Янису горло.

Глава 2

НОП «Лотос-1»

Наступающие льдины растворились словно дымка, как и роскошный лайнер со всеми его пассажирами, остался только холод, пронизывающий до костей. «Я жутко замёрз!» –единственный факт, в котором Карл был полностью уверен. Вскоре к нему добавилась острая боль в животе, а ещё у него саднили предплечья, но это ощущение только зарождалось где-то на окраине сознания и терпеливо ожидало в очереди внезапно возникших проблем. Глазам Карл пока не доверял — их заволокла желтоватая пелена, через которую едва проступали очертания просторного зала, напоминающего больничную палату, с прозрачной стеной, через которую помещение заливал яркий дневной свет. Карл почти не чувствовал своего тела, но порыв холодного воздуха, нахлынувшего откуда-то слева, вызвал у мужчины приступ неудержимой дрожи, со стороны скорее походившей на конвульсии.

Карл собрал волю в кулак и попытался приподняться на своём ложе, установленном под углом к полу комнаты, а ещё нащупать нейронные пути к своим закостеневшим ногам. Его тело подчинилось, но неохотно, поэтому мужчина двигался как будто рывками, и наконец смог оторваться от койки настолько, чтобы полностью осмотреться. Проблемы со зрением не позволили ему получить полное представление о том месте, где он находился. Передача запросов через псевдонейронную сеть не принесла никаких результатов, вместо услужливых ответов от различных сервисных систем, эфир наполняла звенящая тишина. Его ложе или скорее саркофаг, было одним из многих, располагавшихся в ряд вдоль одной из стен, прямо напротив широкого панорамного окна. Подобным окном был оборудован капитанский мостик лайнера, на борту котором он бороздил Северный ледовитый океан всего несколько минут назад. Одни саркофаги были открыты и пусты, другие наглухо запечатаны и больше напоминали гробы, нежели больничные койки. Сосед слева оказался закрыт, поэтому отчасти прикрывал Карла от источника ледяного сквозняка, находившегося где-то на уровне пола. Когда мужчина заглянул в правый, ему показалось, что внутри кто-то лежит. Карл потёр глаза, стараясь разглядеть товарища по несчастью и даже попробовал позвать его. Получилось что-то булькающее и нечленораздельное, но сосед по палате даже не пошевелился. Карл протянул руку и попытался достать до него, но из глаз неожиданно потекли слёзы. Когда мужчина проморгался, зрение стало немного чётче, и он тут же брезгливо отдёрнул руку от увиденного. Из соседнего саркофага на него смотрели пустые глазницы давно разложившегося трупа. Отвращение и ужас придали Карлу новых сил, и он свалился вниз на шершавое покрытие, которое показалось ему смутно знакомым. Страх погнал мужчину вперёд, подальше от этого ужасного места, Карл выполз в проход и наконец-то увидел источник ледяного ветра. Всего в нескольких метрах от его ложа пол комнаты обвалился, обнажив зияющую пропасть, которая поглотила добрую треть помещения вместе с саркофагами. Панорамное окно оказалось достаточно прочным, чтобы пережить обрушение, и теперь его край вместо пола упирался в пустоту. «Наши гермоокна останавливают пули», — прошептал Карл древний рекламный слоган обсохшими губами и потерял сознание.

Веретено

Тим очнулся в полной темноте. Влажный ночной воздух, проникнув в сарай через узкое оконце, разбавил вязкую духоту помещения настолько, что юношу начало трясти от холода, вместе с дрожью вернулось и сознание. Тим лежал лицом вниз на земляном полу в луже чего-то липкого. Одежда, пропитанная потом и кровью, облепила тело и нисколько не согревала. Юноша попытался вспомнить, как он здесь оказался, его разум был словно в тумане. Он совершенно точно помнил, что его били, подтверждением тому служило истерзанное тело, ещё ему задавали вопросы, одни и те же, раз за разом. Сначала он отвечал на них честно, но это не устраивало его мучителей, они хотели получить другие ответы и снова истязали его до тех пор, пока он сам перестал осознавать, где правда, а где лишь его бредовые фантазии. Они хотели, чтобы он сознался в убийстве Яниса. Тим был абсолютно уверен, что не совершал подобного, твердил об этом своим мучителям, заливаясь слезами, но они оставались неумолимы, и в какой-то момент он принял видения, приходящие к нему во время отключки, за реальность и вымолвил признание. Как только это произошло, его страдания прекратились, мучители вышли из пристройки, надёжно заперев ворота, а замученный ими юноша тут же забылся крепким сном. Пытаясь согреться, Тим свернулся калачиком и забился в дурно пахнущий угол пристройки. Он знал, как поступают с убийцами из рассказов своего отца. Подобные преступления случались в деревне не часто, наверное, раз в пятьдесят лет или даже реже. Наказание за подобное деяние поражало своей жестокостью. Убийцу отводили к подножию южных скал и хоронили живьём в том же месте, где накануне предали земле тело убитого им человека. Сколько удавалось прожить убийце в могиле — неизвестно, ведь она была неглубока, но отец говорил, что глухие вопли погребённого заживо были слышны на окраине деревни ровно до полуночи, а потом резко обрывались.

Бегство из деревни тоже представлялось бессмысленным, отец Павел каким-то непостижимым образом узнавал, где находится каждый житель деревни. Тима даже слегка удивило, что покойного Яниса искали целый день. К тому же он был надёжно заперт в этой душегубке, где единственным выходом наружу служило узкое оконце, куда едва можно было просунуть руку. «Ничего, скоро тебя положат в землю и не оставят даже такого окошка», — шепнули ему демоны из сна. Образ тесного саркофага, на полметра закопанного в землю, теперь не выходил у него из головы. Юноше не хватало воздуха, он судорожно вдыхал затхлый смрад пристройки и не мог надышаться, в голове трепетала лишь одна мысль: «Что угодно, только не это… Что угодно, только не это!»

Он снова погрузился в полубредовое состояние, но вдруг где-то на окраине сознания услышал знакомый женский голос: «Тим! Ты меня слышишь? Тим, ответь мне». Это была Инга, она стояла у ворот пристройки и звала его. Собравшись с силами, он пробурчал что-то нечленораздельное, едва узнав свой голос. «Я всё слышала, Тим», — продолжила девушка, — «Они избивали тебя, заставив признаться. Я уверена, что ты ни в чём не виноват и хочу помочь тебе!»

— Это всё из-за меня. Если бы я была добрее к тебе в ту ночь, у них бы не было причин подозревать тебя, — продолжила девушка, сквозь слёзы, — А теперь тебя ожидает страшная казнь, отец Павел объявил об этом ещё вчера, перед заходом солнца. Я не хочу жить с этим всю оставшуюся жизнь!

— Но, что ты можешь сделать? — спросил Тим уже увереннее, слегка шепелявя опухшими губами.

— Я проследила за прислужниками и знаю, как открыть ворота. Здесь есть потайной рычаг, думаю справлюсь. А ты сможешь идти?

— Думаю, да, — ответил юноша. В его груди лихорадочно разгорался огонёк надежды.

Сделав над собой усилие, Тим поднялся на ноги, которые к счастью не пострадали в ходе допроса, а значит, он может на них рассчитывать. Бегал он довольно неплохо, а значит, сможет добраться до леса, пока его не хватятся. Снаружи раздался щелчок — это Инга нажала на рычаг, и ворота его тюрьмы нехотя распахнулись. Стоило ему выглянуть наружу, кромешную тьму ночи прорезал яркий свет из окна дома отца Павла. Тим едва успел взглянуть на растерянную девушку, как началась погоня.

Тяжёлые ботинки прислужников застучали по покрытию улицы, но Тим был уже довольно далеко, широкими шагами он приближался к окраине деревни. Восточное солнце уже начало понемногу разгораться, западное едва теплилось, но света было достаточно, чтобы оглядеть окрестности. Справа раскинулось деревенское поле, над ним висела пелена плотного утреннего тумана, который рассеется, как только оба солнца зажгутся в полную силу. На открытом пространстве негде скрыться, а до редколесья в его дальнем конце он может и не дотянуть. Слева блестела влажными листьями банановая роща, в которой нашли тело Яниса, но там, наверняка, разгуливает таинственное чудовище, в реальности которого Тим не сомневался ни на секунду. Выбор был не велик, тем более дистанция между беглецом и его преследователями неуклонно сокращалась. «Уж лучше я встречусь с демоном, который убьёт меня быстро и безболезненно, чем опять попаду в руки к этим людям, чтобы, немного погодя, медленно задохнуться в могиле», — подумал юноша и решительно устремился в чащу.

В роще он получил небольшое преимущество, поскольку привык ходить в этих зарослях, тогда как его преследователи едва ли бывали здесь. Погоня подотстала, но юноша всё равно слышал, как они с шумом продирались сквозь банановые листья, непрерывно сквернословя и угрожая ему мучительной расправой. Тим почти выбился из сил, но и его загонщики замедлились, иногда он слышал их тяжёлое дыхание прямо у себя за спиной, но фора, которую он получил в самом начале побега, позволяла ему оставаться непойманным. Юноша знал, что рано или поздно прислужники настигнут измученного допросом пленника, силы были слишком неравны.

Беглец уверенно направился к поляне, восточное солнце уже светило в полную силу и определить направление было нетрудно. Несмотря на все его попытки запутать следы, прислужники следовали за ним по пятам, как будто точно знали, куда он направляется. Жадно хватая ртом влажный воздух, Тим выкатился на середину поляны, он уже даже не бежал, а неуклюже ковылял, спотыкаясь на каждом шагу. Утренний туман здесь почти рассеялся, лишь отдельные островки цеплялись за влажные листья пальм, никак не желая таять в солнечных лучах. Оставаться на открытом месте было глупо, но продолжать двигаться дальше он уже не мог. Как загнанный зверь, повинующийся инстинкту выживания, он решил спрятаться, умом понимая, что это бесполезно. Сделав рывок из последних сил, Тим влетел в заросли на другой стороне поляны и плюхнулся в кучу полусгнившей прошлогодней листвы, его дёсны неприятно саднили, воздуха не хватало, ноздри заполнил запах прелого. В этот момент юноша искренне желал смерти, он зажмурил глаза, а когда, секунду спустя, открыл их, перед ним стоял демон.

В свете дня он выглядел несколько иначе, так что Тим смог разглядеть все детали его необычного тела. Тогда, ночью, он выглядел огромным, но в реальности оказался не выше Тима. Вообще он напоминал человека, закованного в чёрные матовые доспехи с непропорционально широкими предплечьями. Никаких клыков или чего-то подобного у него не было, только тонкая мерцающая прорезь зияла на его плоском и гладком лице вместо глаз. Желание Тима сбылось — он встретился со своим избавителем. Сил на борьбу у него не осталось, и юноша приготовился расстаться с жизнью, однако демон не обращал на него никакого внимания, а сосредоточенно наблюдал за поляной. Вскоре на неё выскочили двое загонщиков, они тяжело дышали, погоня сквозь заросли далась им нелегко. У обоих в руках блестели мачете с прилипшими остатками пальмовых листьев на лезвиях. Прислужники громко переговаривались между собой, не опасаясь, что беглец их услышит, при этом Тиму показалось, что один из них, кажется Тойво, в разговоре обращается к третьему, невидимому собеседнику. До юноши донёсся обрывок фразы: «Прямо передо мной? Шагов пятнадцать, не больше? Принял. Конец связи». Говорящий ускорил шаг, и, обогнав напарника, рыжебородого Ивана, уверенно направился в сторону Тима, которому ещё мгновение назад казалось, что он скрыт листвой. Демон, не издавая ни звука, переступил через Тима и встал прямо на пути движения прислужника. Ничего не подозревающий преследователь принялся рубить заросли и звать Тима, неумолимо продвигаясь вперёд, пока нос к носу не столкнулся с чёрной фигурой. Глаза прислужника округлились от ужаса, Тойво издал какой-то булькающий звук и замахнулся мачете. В ту же секунду его рука отделилась от туловища, чуть повыше локтя. Страшный вопль разнёсся по роще и, наверное, был слышен даже в самых дальних домах деревни. Алая кровь фонтаном забила из обрубка. Тим заметил длинное чёрное лезвие, теперь выступавшее из утолщения на левом предплечье демона. Оттолкнув обезоруженного противника в сторону, демон ринулся за рыжебородым, который уже успел преодолеть половину поляны и находился буквально в двух шагах от спасительной чащи. Демон вскинул правую руку, и на спине Ивана в районе поясницы образовалась дыра, а внутренности забрызгали банановые листья. Прислужник успел сделать, по инерции, несколько шагов и рухнул лицом вниз, издав лишь короткий стон. Шокированный произошедшим, Тим смотрел как кровь толчками вытекает из Тойво, бессознательное тело которого при этом слегка вздрагивало. Как только демон снова приблизился к Тиму, чёрное лезвие исчезло в левом предплечье. Теперь он просто стоял в паре метров от юноши и не шевелился. Вдруг, повинуясь какому-то необъяснимому порыву, Тим бросился к лежащему Тойво, вытянул из его штанов ремень и, что есть силы, перетянул кровоточащий обрубок. Наложив жгут, Тим встал перед демоном в полный рост и посмотрел ему прямо в прорезь на шлеме, стараясь разглядеть за ней глаза, какими бы ужасными они ни были. Вместо того, чтобы нанести Тиму смертельный удар, демон повернулся и прошёл мимо него вглубь зарослей, произнеся как бы невзначай: «Он не выживет. Если не умрёт от ран, его прикончат, чтобы не болтал лишнего. Гораздо безопаснее обвинить в убийстве тебя, чем рассказать селянам про ужасного монстра, убивающего каждого, кто выйдет ночью из дома».

Говорил он совсем как человек, лишь чудно растягивая звуки и глотая согласные. Не зная, что ему делать дальше, Тим поплёлся за ним следом. Как подобает существу из преисподней, демон держал путь в сторону неприступных Южных скал, у подножия которых жители деревни хоронили мёртвых, где, по словам отца Павла, обитали злые духи.

Глава 3

НОП «Лотос-1»

Карл очнулся во мраке, наверное, он пробыл в отключке несколько часов. Под ним был всё тот же шершавый полимерный пол, конечности онемели и отказывались слушаться своего хозяина. В голове немного прояснилось, и он осознал, где находилось его тело, пока сознание блуждало по просторам искусственной вселенной. Здесь, в реальности, добрая сотня лет роскошной беззаботной жизни в виртуале свернулась до состояния мимолётного туманного сна, который уже начал рассеиваться. Мужчина отчётливо помнил, как вошёл сюда много лет назад, чтобы подзаработать и немного отвлечься от накопившихся проблем. Домашняя вирт-капсула Карла была неисправна, а он задолжал кругленькую сумму сервисной службе. Для работы в реале требовалась профессия, которой у Карла никогда не было, поэтому ему пришлось воспользоваться общественным виртуальным сервисом. Карл запомнил этот зал, хотя время его изрядно потрепало. По всей видимости, он провёл здесь чуть дольше запланированных «пары часиков».

Самообман давно стал нормой жизни для такого законченного вирт-наркомана как Карл, который редко проводил вне стен капсулы хотя бы несколько часов в неделю. Мозг мужчины размяк от разнообразных удовольствий, кишащих в виртуальной среде, его заработок катастрофически сокращался, а траты росли не по дням, а по часам. Он даже подумывал о том, чтобы совершить преступление и намеренно угодить в виртуальную тюрьму, чтобы раз и навсегда избавиться от соблазнов, но произошёл сбой, сон прервался, а проклятая капсула наотрез отказывалась запускаться вновь. Всё сложилось крайне неудачно, он как раз проиграл остатки своего баланса в одном из популярных казино и планировал немного подзаработать на обкатке контекстной рекламы. Дороги к общественному центру доступа в виртуальную среду, услугами которого пришлось воспользовался Карлу, он не помнил. Хотя в памяти сохранилось содержание инструктажа, который настойчиво и терпеливо провёл с ним электронный голосовой помощник. Карл нащупал в темноте основание вирт-капсулы, добрался до изголовья и, откинув эргономическую обшивку, нащупал гладкий прохладный корпус аптечки первой помощи. Почувствовав тепло человеческих рук, аптечка распахнулась, небольшие светодиоды внутри заботливо подсветили её содержимое. Карл поочерёдно поднёс к своему онемевшему бедру все три инъектора. Своё состояние он мог однозначно охарактеризовать только одной фразой: «Между жизнью и смертью», поэтому посчитал нерезонным разбираться, при каких симптомах следует применять тот или иной стимулятор. Через минуту по телу разлилось приятное тепло, судороги в мышцах прекратились, но вместе с этим появилось нестерпимое чувство жажды. Со слов голосового помощника, кулер с водой находился как раз в том месте, где в настоящий момент зиял провал шириной с автобус, значит воду следовало искать где-то там, за пределами известной вселенной.

Карл в отчаянии присел на край капсулы, больше всего на свете ему хотелось вернуться обратно в виртуальное пространство, а не отправляться навстречу мрачной неизвестности во плоти. У изголовья вирт-капсулы располагалась серая коробочка модуля поддержания жизнедеятельности, Карл стёр толстый слой пыли и копоти, покрывающей индикаторы. Индикатор работоспособности вирт-капсулы, ожидаемо, тускло мерцал красным цветом, точь-в-точь, как на его домашнем агрегате, а вот индикаторы питания и доступа в сеть, напротив, светились матово-зелёным. Это означало только одно, что виртуальный рай ещё существует, стоит только открыть ворота, но сначала нужно найти воду, иначе он преставится раньше, чем доберётся до исправного аппарата. В предвкушении скорого погружения в привычный мир грёз, настроение Карла улучшилось. Помимо стимуляторов, в аптечке находилось устройство, помогающее клиентам центра с нарушенной функцией зрения вследствие длительного вирт-сна ориентироваться в помещении. Оно представляло собой очки на полимерном ремешке снабжённое модулем связи с ПНС владельца. Карл поспешно надел их себе на голову и снова увидел помещение центра доступа в мягком зелёном свете. Дыра в полу и трупы в открытых вирт-капсулах были на своих местах. Внимательно осмотрев вскрытые капсулы, Карл убедился, что устройства постигла участь их клиентов. Оставаться здесь дольше не имело никакого смысла. В конце зала маячила неприметная дверь, которую очки предусмотрительно пометили ярлыком «ВЫХОД». Не теряя ни секунды, Карл направился навстречу неизведанному.

***

Коридоры центра доступа напоминали декорации для съёмок низкопробного хоррора. От центральной галереи, где очутился Карл, ответвлялось множество второстепенных проходов, которые заканчивались однотипными помещениями, пребывавшими в крайней степени запустения. Светодиоды по-прежнему подсвечивали их названия, но, вне зависимости от предназначения, вместе они напоминали огромную древнюю помойку. В зале-близнеце напротив он не нашёл открытых исправных вирт-камер, зато заветный кулер был на своём месте, правда вместо прозрачной жидкости ёмкость была заполнена мутной зелёной жижей, но выбор всё равно был не велик. Тихо радуясь, что к нему ещё не вернулось обоняние, Карл опрокинул содержимое пластикового стакана себе в глотку. Страдающему от жажды организму жидкость показалась ничем не хуже воды из горного ручья. В следующем зале он обнаружил неисправные капсулы и трупы, время пощадило это помещение чуть меньше — фасад здания обвалился вместе с гермоокнами, открывая для обозрения потрясающую панораму звёздного неба над его родной агломерацией, но город изменился до неузнаваемости. На его улицах по-прежнему горели огни, но их стало в сотни раз меньше. Для того чтобы разглядеть окутанные мраком улицы внизу, разрешения очков не хватало. Из тысяч фонарей, не так давно освещавших прогулочные дорожки, фасады зданий и станции монорельсов, уцелели единицы и теперь они, подобно маякам, одиноко мерцали в призрачном океане.

Тем временем действие стимуляторов подходило к концу, Карл снова задрожал как осиновый лист. Кроме того, утолив жажду, он начал испытывать волчий голод. Конечно, мужчина мог снова воспользоваться препаратами из аптечек, которых в его распоряжении было множество, но злоупотребление этим способом питания грозило остановкой пищеварительной системы и, как следствие, мучительной смертью, чего Карлу не слишком хотелось. ПНС Карла сканировала окрестности в поисках подключений, но эфир по-прежнему был пуст, как и его желудок. Очки служили лишь вспомогательным устройством и не годились в качестве навигатора. В прошлой жизни Карла еда доставлялась в жилую ячейку по специальным пневмотрубам со склада-накопителя. Без особых оснований мужчина решил, что это место находится где-то внизу.

Общественный центр доступа в виртуальную среду находился невысоко, по грубой оценке «на глаз», не выше тридцатого этажа, значит Карл мог без труда спуститься вниз до цокольных этажей, где наверняка обнаружит искомые запасы провианта. В исправность лифтовых кабин верилось с трудом, поэтому мужчина сразу принялся за поиски пожарной лестницы, но вскоре обнаружил, что ходит по кругу. Теряя остатки сил и терпения, Карл свернул в неприметную нишу, которая оказалась довольно просторным тамбуром. Подняв голову, он облегченно застонал, обнаружив перед собой ярко мерцающий ярлык выхода. Справа от массивных гермодверей, на стене, красовалась схема части здания, где он, по-видимому, проспал не один десяток лет.

Память о прошлой жизни понемногу возвращалась к вирт-наркоману. Увидев схему, Карл вспомнил, что в НОП «Лотос-1» состоял помимо километровой башни с жилыми ячейками из трёх боковых стоэтажных пристроек, называемых «лепестками». Вершины лепестков венчали огромные оранжереи, где выращивались различные сельскохозяйственные культуры, а ниже располагались различные общественные помещения: рестораны, спортивные залы и сервис-центры для доступа в виртуал. Вход в секции из центральной башни осуществлялся через мощные автоматические двери, которые в случае пожара или иной нештатной ситуации в лепестках наглухо закрывались, чтобы обеспечить безопасность жильцов. Двери управлялись ИИ НОПа, но при этом существовал и простейший механизм аварийного вскрытия, Карл быстро отыскал его на схеме. Это был огромный рычаг, скрытый за пыльным полимерным стеклом, которое полагалось разбить одноразовой битой, висевшей неподалёку. Помахав рукой в смотревшую прямо на него мёртвую камеру, Карл замахнулся битой и нанёс удар. Стекло осыпалось мелкой крошкой, не оставив ни одной острой грани, подобная участь постигла и биту. Несмотря на внешнюю громоздкость, рычаг поддался довольно легко, где-то в недрах окружающих стен послышался лязг отпираемых запоров, а затем свист воздуха — сквозь расширяющийся дверной проём.

В центральном холле башни НОПа было немного светлее, чем в коридорах центра виртуальных услуг. Некоторые светильники еще источали холодный тусклый свет, явно работая в режиме энергосбережения. В обе стороны из него тянулись бесконечные коридоры с жилыми ячейками. Пытаться проникнуть в них было бессмысленной затеей, даже если их обитатели мертвы, вскрыть жилое помещение могли только полицейские или медработники по вызову мониторинговой программы. В коротком, но широком коридоре, ведущем к центру здания, располагались немногочисленные служебные помещения, где обитали сервисные роботы. Коридор вёл в тороидальный зал с множеством лифтовых дверей и парой выходов на пожарные лестницы. Без особой надежды Карл проверил несколько лифтов — они оказались обесточены или просто неисправны, во всяком случае никак не реагировали на попытки вызвать кабину. Действие стимуляторов почти закончилось и липкий страх понемногу забирался Карлу под кожу, мужчине стало казаться, что он — последний выживший в этом проклятом городе и очень скоро превратится в дряхлую сгнившую мумию, подобно тем, что он видел в открытых вирт-капсулах с той лишь разницей, что ему хватило силы воли выбраться наружу. Был ли смысл в его скитаниях, если конец очевиден. Карл плюхнулся на выступ стены, проходящий по периметру холла и служивший здесь заменителем скамьи для ожидания, его охватила жалость к себе, идея спуститься вниз и поискать склад с едой, теперь казалась ему смехотворной. Сколько времени он провёл в виртуальном сне, что даже пропустил момент, когда всё вокруг полетело в тартарары? Вирт-наркоман даже не представлял, сколько ему сейчас лет, возможно он очень стар. Его суставы не изношены, а кожа будто бы всё такая же гладкая, виртуальный сон оберегал тело от преждевременного разрушения, но энтропия хоть и медленнее, чем у неспящих, неумолимо брала своё. Карл мысленно хотел найти зеркало, но одновременно боялся увидеть своё отражение. Себя он представлял всё тем же двадцатитрехлетним оболтусом, пытающимся найти своё место в этом стерильном мире, который вдруг превратился в декорации к фильму про апокалипсис. Карл медленно погружался в гипногогию — состояние обычное для вирт-наркоманов, его мозг просто не мог длительное время концентрироваться на реальности, мысли стали вязкими и тягучими, как патока. Его ПНС судорожно искала порт для входа в виртуал, но раз за разом блуждала в радиоэлектронной пустыне.

Какое-то время он провёл в ступоре, ссутулившись на своём насесте и молча смотря в одну точку на пыльном полу вестибюля, пока какое-то движение в глубине коридора не пробудило его. Он даже не был уверен, что кто-то или что-то действительно сдвинулось с места, но очнулся, значит его мозг заподозрил неладное. Карлу захотелось покинуть это место во чтоб это ни стало, поэтому он, тяжело поднявшись, направился вдоль лифтовых шахт, всё ещё надеясь найти исправную. Ощущение присутствия кого-то постороннего теперь не оставляло Карла ни на секунду. Мужчина почувствовал себя жертвой хищника, который уже выследил свою добычу по запаху, но пока не бросился в погоню, а лишь сокращал дистанцию для последнего стремительного броска. Ускоряя шаг, Карл постоянно оглядывался, но вооружённый очками взгляд ни разу не выловил из темноты ничего подозрительного, тем не менее тревога только нарастала. Мужчина еле сдерживал себя, чтобы не перейти на бег, понимая, что тот быстро лишит его остатков сил. Впереди, посреди безликого, однообразного интерьера он вдруг заметил нечто необычное — тёмная полоса тянулась от одной из шахт и терялась в служебном коридоре.

Интерфейс очков искажал цветопередачу и Карл не мог разобрать, что это было за вещество, может быть сервисный робот повредил гидравлику и тащился в подсобку, чтобы залатать пробоину, или это была порция полироли, которую заглючивший робот-уборщик забыл втереть в поверхность после нанесения. Недолго думая, Карл направился вдоль полосы, которая вывела его в коридор с жилыми ячейками. Служебные каморки остались позади, значит робот мог находиться в одном из жилых помещений. Сердце мужчины радостно забилось, открытая жилая ячейка означала только одно — в ней нет хозяина, а значит домашняя вирт-капсула свободна и Карл сможет с лёгкостью ей воспользоваться. Пренебрегая риском обессилеть, мужчина перешёл на бег, важно было выиграть у своего невидимого преследователя немного времени, чтобы включить капсулу, проверить системы… Мысленно Карл был уже в прекрасном мире цифровых грёз, он даже забыл про голод. Оценив состояние подопечного, устройство само впрыснет в кровь необходимые питательные вещества, а по другую сторону реальности он закажет себе сразу половину блюд из меню, в первом попавшемся ресторанчике, и будет смаковать их целую вечность. Карл не поверил своей удаче, когда, протянувшись ещё несколько метров по коридору, полоса вильнула влево, прямо в открытую дверь жилой ячейки. На входе мужчина немного замешкался, в прошлой жизни проникновение в чужое жильё без приглашения грозило виртуальной тюрьмой, но в сложившейся ситуации он счёл бы такое наказание манной небесной. Карл быстро отыскал взглядом вирт-капсулу, прямо под ней тёмная полоса заканчивалась огромной лужей. Никаких неисправных роботов здесь не было и в помине. Зеленоватый интерфейс очков сильно мешал и Карл решил осмотреть обстановку своими глазами, тем более, что у изголовья устройства довольно ярко мерцала панель управления. Карл приподнял очки и сразу погрузился в жуткий полумрак, света катастрофически не хватало, но даже толики, исходящей от светодиодов панели, хватило, чтобы разглядеть реальность во всех её тошнотворных подробностях. Лужа под капсулой, как и тёмная дорожка, приведшая его сюда, была ни чем иным, как запекшейся кровью, сама вирт-капсула была заполнена комковатой окровавленной массой, по некоторым признакам напоминавшей человеческие внутренности. Судя по всему, кто-то выпотрошил хозяина ячейки прямо во время вирт-сна и утащил его тело в направлении лифта. Карла наверняка стошнило бы от увиденного, если бы в его желудке в данный момент находилось хоть что-то, поэтому вместо рвоты он испытал лишь жгучий спазм, похожий на удар под дых. Нужно было срочно убираться отсюда. В панике Карл забыл про очки и, споткнувшись о какой-то бесформенный обломок на полу, растянулся прямо посреди комнаты. Чертыхаясь он надел устройство и попробовал подняться, но ноги не вовремя затряслись и отказались слушаться. Причиной тому послужила фигура, заполнившая собой дверной проём. Карл оказался в западне и приготовился разделить участь хозяина жилища. «Пожалуйста, сделай это быстро», — мысленно обратился вирт-наркоман к чёрному силуэту незнакомца.

Веретено

Они шли молча, может быть час или дольше. Солнечные лучи едва пробивались сквозь густые кроны. В этом месте роща превратилась в настоящие непролазные джунгли, банановые пальмы уступили место огромным незнакомым деревьям с мощными корнями, через которые приходилось иной раз не просто перешагивать, а перелезать, как через ограду. Стволы обвивали ярко цветущие лианы, усеянные шипами. Всё чаще и чаще между корней попадались островки бледных округлых тел, которые поначалу пугали Тима, но демон не обращал на них никакого внимания, иногда безжалостно наступая, и тогда тела взрывались облаками мелкой пыли, от которой щекотало в носу. Тим считал эти создания обитателями потустороннего мира, куда они несомненно направлялись, ведь ничего подобного он никогда в жизни не видел. Наконец в просвете между стволами замаячила какая-то массивная преграда. Сплошная отвесная скала тянулась с запада на восток, обозначая край известного Тиму мира. Каждый в деревне знал, что ни одна живая душа никогда не преодолевала этот барьер. У подножия преграды, называемой Южными скалами, жители деревни хоронили мёртвых — только их бессмертные души могли пройти сквозь камень и продолжить путь в рай или ад, кому куда полагается. Вблизи каменная стена выглядела неестественно гладко, даже вездесущие лианы не могли зацепится за её поверхность, только редкие пятна зелёного мха да серые лохмотья лишайников в едва заметных канавках, по которым регулярно стекала дождевая вода, нарушали монотонность серой глыбы. Подойдя вплотную к скале, демон остановился и принялся задумчиво всматриваться в камень, словно пытался пронзить его взглядом. Случившееся в следующий момент повергло Тима в первобытный ужас. Юноша разом вспомнил все кошмары из проповедей отца Павла, впервые приняв их за чистую правду. Демон сделал несколько шагов в сторону, приложил к стене ладонь и в тот же миг в скале, как по волшебству, образовалась нора. Чёрная, как ночь, она будто смотрела ошарашенному парню в самую душу.

Демон шагнул в темноту и в норе зажглись огни, подсветив проход внутрь скалы белым холодным светом. В свете огней нора уже не выглядела порталом в преисподнюю, но Тим всё равно не решался подойти ближе, пока демон не окликнул его:

— Хочешь остаться здесь и подождать своих односельчан? В этом лесу ты для них, как на ладони.

— Я ещё не готов, — выдавил из себя юноша, с трудом разлепив губы.

— Не готов к чему? — искренне удивился монстр.

— Не готов отправиться в царство мёртвых, — выпалил Тим, почти без запинки.

В ответ демон рассмеялся, настолько искренне, что на секунду юноше показалось, что перед ним простой крестьянин из соседней деревни, а не потустороннее чудище.

— Прости, я совсем забыл насколько вы здесь одичали. Если кто и отправит тебя в царство мёртвых, так это твой дорогой настоятель, причём самой короткой дорогой. Заходи в тоннель, да поскорее, погоня наверняка где-то рядом. Я покажу тебе, как устроен ваш дивный маленький мирок.

Воспоминания о боли от ударов прислужников в вонючем чулане внезапно нахлынули на него. Парень, как загнанный зверь, со всех ног бросился в спасительную нору, чтобы не стать добычей кровожадных охотников.

Когда Тим вошёл внутрь скалы, стены за его спиной с шипением сомкнулись, не оставив и следа от прохода. Вопреки ожиданиям, в пещере стало гораздо светлее, чем прежде. Яркие лампы зажглись повсюду, осветив прямой просторный коридор. Впереди виднелись как минимум два перекрёстка и несколько боковых ответвлений, словно они вдруг оказались внутри гигантского термитника. Юноша ощупал стены, но вместо гранита его пальцы коснулись гладкого прохладного металлопластика. Изнутри скала оказалась рукотворной. Странно, но он совсем не испытывал страха, и даже наоборот, впервые за несколько дней почувствовал покой и умиротворение. Тим достаточно быстро определил причину такого спокойствия — своей отделкой этот коридор напоминал внутренние стены жилых домов в деревне. Казалось, что за следующим поворотом находится дверь в его комнату, а всё произошедшее с ним за последние несколько дней — лишь кошмарный сон, который вот-вот закончится.

Иллюзорный уют нарушала лишь закованная в чёрный металл фигура, уверенно идущая вглубь горы. Демон почти дошёл до первого перекрёстка и Тиму пришлось перейти на бег, чтобы догнать его. Как только они снова поравнялись, он обратился к юноше, не сбавляя хода.

— Внутри коллектора ты не видим, но стоит тебе высунуть нос наружу, биосенсор тут же почувствует твой запах. Думаю, загонная команда будет дежурить круглосуточно. Вашему старосте нужен козёл отпущения, иначе беспокойные овцы перестанут слушаться своего пастыря. Такого он никогда не допустит, даже ценой жизни нескольких крестьян, а может и целой деревни. Ты никогда не задумывался над тем, кто такие поводыри?

— Я…, где мы находимся?

Демон не ответил, несколько минут они шли в полной тишине, всё глубже проникая в Южные скалы. Тоннели непрерывно ветвились и пересекались, так что Тим ни за чтобы не нашёл дорогу обратно. Демон же, напротив, двигался уверенно, холодный свет, исходящий от световых панелей, отражался от его гладкого стального тела, предавая облику создания зловещую красоту. Наконец они свернули в неприметную нишу, в которой находилась дверь, как две капли воды похожая на входную дверь любого дома в деревне. Чтобы попасть внутрь дома не требовался ключ, дверь сама узнавала жильцов, игнорируя чужаков, за исключением отца Павла. Настоятель распределял жильё между жителями деревни, учил новый дом узнавать своих хозяев, проводя специальный обряд, сопровождавшийся чтением молитв и сожжением благовоний.

Как только демон приблизился к двери — она тот час распахнулась. Тим решил, что монстр привёл его в своё логово, но за дверью находилось тесное прямоугольное помещение без окон. Тогда юноша решил, что это западня, поэтому замер на пороге, не решаясь войти внутрь. Демону не понравилось его замешательство и он резко дёрнул юношу за рубаху, едва не разорвав её. Тим плюхнулся в угол комнаты, закрыв голову руками, он слишком устал, чтобы сопротивляться. Дверь бесшумно закрылась и Тима охватило странное чувство, будто комната пришла в движение. Он не мог сказать наверняка, но по ощущениям, они поднимались. Прошло ещё несколько минут и дверь отворилась, в лицо пахнуло свежестью, видимо недавно прошёл дождь. После спёртого духа тоннелей воздух снаружи казался особенно вкусным, юноша вдыхал его с особым наслаждением, словно ныряльщик после долгого погружения. Демон вышел из комнаты и поманил Тима за собой. Они находились на возвышении, дымка облаков была настолько близко, что казалось, до неё можно дотронуться, стоит только протянуть руку. Оба солнца ярко светили в небе. Под ногами был слой ровного металла, покрытого застарелым слоем ржавчины. Кое-где, в углублениях, занесённые ветром семена дали всходы, раскрасив грязно-рыжую поверхность островками зелени. Металлическое поле было похоже на дорогу, бегущую лентой с запада на восток, покуда хватало глаз. На севере и юге металл упирался в каменные россыпи, переходящие в скальные выступы, напоминавшие зубы дракона, а за ними пустота — бескрайнее небо в дымке облаков.

Спутник Тима нарушил затянувшееся молчание:

— Я хочу предложить тебе временный союз. Там, откуда я прибыл, иногда их заключают для достижения определённых целей. Правда, на моей родине последний временный союз распался довольно давно, ещё до моего рождения, когда воюющих сторон было больше чем две.

— Отец Павел говорит, что все войны остались в далёком прошлом…

— Чёрта с два! Война — истинное предназначение людей. Только на поле боя, перед глазами смерти, ты чувствуешь себя живым, и нет ничего в этом мире слаще вкуса победы над врагом! Именно ради этого я здесь. Ради победы!

Тим опешил от напора и страсти, наполнивших голос чудовища, речь которого прежде была холодна и монотонна.

— Ты поможешь мне приблизить день победы, а я помогу тебе выжить и вернуться к своим родным, если пожелаешь. Может быть ты станешь новым пастором деревни, своей или любой другой. Что скажешь? — предложил демон.

— Звучит заманчиво, но, думаю, отец Павел уже выбрал себе приемника, к тому же меня не слишком привлекает чтение проповедей, — осторожно, чтобы ненароком не разозлить своего спутника ответил Тим.

— Неужели ты не хочешь власти, глупый мальчишка? — демон сделал несколько шагов в сторону обрыва, под его стальными подошвами заскрипели камни. — Власть опьяняет, её никогда не бывает слишком много. Подойди ко мне поближе, — он поманил юношу рукой, стоя на краю пропасти между двух уступов.

Парень нехотя приблизился и мельком посмотрел вниз. От одного взгляда в бездну у него похолодело внутри. Тим никогда не был на высоте, если не считать крыши собственного дома, откуда он однажды, по неосторожности, скатился вниз, набив пару синяков. С края обрыва перед ним открывалась невероятная, бескрайняя панорама. Недалеко от подножия скалы за зелёной полоской леса он разглядел очертания деревни, за ней — поле с россыпью исполинов, с высоты похожих на игрушечных солдатиков в беспорядке разбросанных на чёрном покрывале. Далеко на севере виднелась непрерывная полоса Северных скал, подобно Южным, стремящаяся с запада на восток. Дороги к ним жители деревни не знали и никогда туда не ходили, во многом потому, что такое расстояние невозможно было преодолеть засветло. Скалы не были краем мира, за ними проступали очертания лесов и полей, но предательская дымка облаков затрудняла обзор, не позволяя заглянуть дальше. Весь мир Тима был у него как на ладони, и от этого захватывало дух. Сердце юноши наполнилось непреодолимым желанием заглянуть за горизонт, узнать, что скрывает рассветная дымка, живут ли там обычные люди или монстры, закованные в стальные панцири.

— Посмотри, — продолжил демон, — все эти земли, уже совсем скоро, станут твоими. Ты молод, но уже завтра любое твоё желание будет исполнено.

Тим прикрыл глаза и на минуту представил себя в роли отца Павла, но не читающего скучные проповеди или произносящего мрачные нравоучения для молодёжи, а благосклонного и справедливого правителя. Юноша представил, как отменяет бессмысленные запреты и правила, как сокращает время работы в поле и вводит новые праздники, как изгоняет прочь ненавистных прислужников и разрешает молодым девушкам выходить замуж по любви, не покидая родную деревню. В конце концов, он отменил бы глупый обет безбрачия для настоятеля и, не теряя времени, женился на Инге! Ради такой возможности Тим готов был пойти на всё.

— Я согласен, — выпалил юноша, пожалуй слишком горячо и искренне, — но чем простой деревенский парень может помочь порождению зла?

— Всему своё время, — ответил демон и, резко развернувшись, направился к двери, через которую несколько минут назад они попали на вершину стены, — скоро начнётся дождь, здесь станет небезопасно.

Тим засеменил следом, в его душе боролись два сильных чувства: ликование от мыслей о щедром вознаграждении и предчувствие неотвратимой беды. «Наверное, — подумалось юноше, — так должен чувствовать себя каждый, после того, как заключил сделку с дьяволом».

Глава 4

НОП «Лотос-1»

Секунды ожидания растянулись в вечность, Карл стоял и смотрел на чёрный силуэт, не смея пошевелиться. Незнакомец замер в проходе и, казалось, не спешил приближаться, как опытный хищник смакует страх загнанной жертвы и, наконец, нарушил молчание. Через пелену ужаса Карл, с трудом, уловил смысл его слов: «Тебе нельзя здесь оставаться, скоро рассвет».

Голос прозвучал спокойно и умиротворяюще, Карл вспомнил, что подобные интонации присущи определённому типу созданий, обитающих в недрах НОПов уже не одну сотню лет. На всё ещё ватных ногах он подошёл поближе и только тогда распознал в незнакомце сервисного робота неизвестной конструкции. Этот экземпляр походил на человека несколько больше своих собратьев, обычно мельтешащих под ногами, наводя чистоту в коридорах или спеша устранить какую-либо неисправность в системах жизнеобеспечения. В функции сервисёров также входили помощь и предупреждение жильцов о последствиях тех или иных действий внутри здания, например, на случай, если кто-то из вирт-наркоманов захочет самостоятельно открыть створки вакуумного лифта. Устройства были довольно примитивны и всегда предупреждали о каком-то конкретном виде угрозы, в соответствии с зашитым в их «мозги» перечнем, поэтому Карл решил поинтересоваться у машины, о какого рода опасности идёт речь. Неожиданно незнакомый робот заговорил с ним совсем как человек, только бархатная интонация сервисёра осталась неизменной.

— Для них такие, как ты — лёгкая добыча. Сейчас охота внизу не бывает столь же удачной, как в прошлом. Теперь они просыпаются раньше на час, а то и на два и отсутствуют дольше, но всё равно возвращаются каждую ночь.

— Они — это кто? — отрывисто и с нажимом задал вопрос Карл. Так он привык разговаривать с техникой, которая пыталась выдать больше информации, чем от неё требовалось в данный момент.

— Люди, — коротко ответил робот, а через секунду добавил, — Я покажу тебе безопасное место. Не отставай.

Резко развернувшись, новый знакомый Карла плавно зашагал по коридору. Карл не смог припомнить сервисного робота с почти человеческими ногами, видимо он действительно проспал слишком долго. Судя по указателям, всплывающим в поле зрения, они шли к пожарной лестнице — этому архаичному атрибуту современных зданий. Лестница действительно пронизывала всё титаническое здание от подземных этажей до самого шпиля, венчавшего центральную башню на заоблачной высоте. Гермодверь, ведущая на лестницу, была заперта, но новый знакомый Карла приложил ладонь к панели и она с жутким скрипом отъехала в сторону, открыв абсолютно чёрный портал. Темнота здесь была настолько густой, что очки Карла, работающие по принципу аккумуляции фотонов, стали бесполезны. Карл замер в нерешительности на пороге, но робот мягко взял его за руку и настойчиво увлёк за собой.

— В мою память загружены трёхмерные карты этого места, — как бы отвечая на немой вопрос человека проворковал робот. — Жильцы боятся этого места и обходят стороной. К тому же эти двери не так просто открыть.

Они поднялись на два пролёта вверх, и робот аккуратно усадил Карла у стенки. В воздух поднялись клубы пыли, так, что защекотало ноздри. Карл принялся безудержно чихать, но сервисёр резко предупредил его:

— Советую вести себя потише, мой друг, если не хочешь стать главным блюдом на сегодняшнем ужине. Слышишь? Лифт пришёл в движение. Они возвращаются с охоты.

Карл ничего не слышал, но всё равно крепко зажал рот и нос руками, стараясь подавить предательские приступы. Он испытывал смешанные чувства: с одной стороны, ставший уже привычным, и от того не слишком острый страх перед неизвестными охотниками, а с другой, яркое и острое чувство голода при слове ужин, ведь ел он последний раз на борту воображаемого корабля посреди воображаемого моря.

«Интересно, сколько лет я не пробовал настоящей пищи?» — подумал Карл и от этой мысли его пробрала мелкая дрожь, а затем вдруг почувствовал, как тело расслабляется, переходя в состояние сна наяву, характерное для пробудившихся вирт-наркоманов. Робот не стал ему мешать и присел рядом, совсем как живой.

Когда Карл очнулся, сервисёр сунул ему под нос сосуд с чуть тёплой жидкостью, на вкус показавшейся обычной водой. Мужчина начал с жадностью хлебать её, пока не выпил всё без остатка.

— Пока ты спал, — деловито заметил робот, — я взял у тебя кое-какие анализы. Твой организм истощён и вероятность голодной смерти в ближайшие несколько часов составляет 80%, конечно, если мы не найдём для тебя еду. Пищеварительная система атрофирована, но не безвозвратно, когда-то в прошлом я был неплохим врачом и знаю, как тебе помочь.

Не видя собеседника в темноте, Карл готов был поклясться, что с ним говорит человек, а не тупая обслуживающая железяка, но в своём нынешнем состоянии Карл готов был довериться хоть тостеру. Неожиданно для себя он решил поинтересоваться у своего потенциального спасителя, как его зовут. На что получил несколько странный ответ:

— Марсель. Можно просто Марс. Мне запрещено было использовать это имя протоколами безопасности второго порядка, впрочем теперь они не имеют никакой силы. Наступили времена, когда я могу называть своё настоящее имя, данное мне при рождении.

— А меня зовут Карл, — представился вирт-наркоман, — но я не уверен, что это имя настоящее. Я стал называть себя так много лет назад, в честь одного известного человека, кажется, писателя. К сожалению, я мало что помню о своей жизни до пристрастия к вирт-развлечениям.

— В этом я тоже смогу тебе помочь, конечно если ты выживешь, Карл. Это здание хранит все секреты о своих жильцах. За долгие годы я научился управлять им, разгадал некоторые загадки. НОП — это не просто сооружение из стали и бетона, а целый организм со своими органами и системами. Я каждый день изучаю его, но не постиг и трети всех тайн.

— Через несколько часов они снова уйдут на охоту, — продолжил робот чуть тише, — за это время мы должны подняться на тридцать семь этажей вверх. Знаю, у тебя нет сил, но на этажах сохранились аптечки со стимуляторами. Думаю твоё тело выдержит ещё пару уколов — этого должно хватить.

Что-то больно ужалило Карла в плечо, окончательно прогнав остатки дрёмы.

— Это первый укол, — как ни в чём не бывало сообщил Марс.

— Мог бы и предупредить, — проворчал Карл, — и осторожно, опираясь о стену, принял вертикальное положение.

— У нас очень мало времени, — ответил робот и увлёк его за собой, не забыв предупредить, где начинаются ступени.

На площадке следующего этажа Карл всё-таки споткнулся о какой-то мусор и растянулся в пыли. Ощупав причину своего падения, он без труда распознал голые человеческие кости, в остатках ветхой одежды.

— Ты не первый проснувшийся, которого я пытаюсь спасти — ответил на немой вопрос Карла сервисный робот. — Многие не выжили, но у тебя хорошие шансы, и они ещё подрастут, если ты не будешь здесь разлёживаться и поторопишься, — добавил он уже не столь дружелюбно.

Мужчина вскочил на ноги и поспешил подальше от этой открытой могилы, безропотно следуя за своим странным попутчиком.

Бесконечные ступени сменялись короткими ровными площадками, Карл быстро потерял счёт этажей, и теперь ему казалось, что они поднимаются бесконечно. Вскоре ноги перестали слушаться вирт-наркомана и Марс сделал ему ещё один укол, после которого мышцы вновь наполнились энергией, а сознание прояснилось. По пути им попадались кости, но Карл уже не обращал на них никакого внимания, он был сосредоточен на движении вверх, шаг за шагом, ступень за ступенью. Наконец робот остановился и замер, как вкопанный. Карл, идущий на ощупь, по инерции налетел на него.

— Лифт, — не обращая внимание на причитания вирт-наркомана, отчеканил робот. — Мы подождём здесь, пока он не придёт в движение. Последнее время они не оставляют часовых, в этом нет необходимости, ведь здесь только я, а мне не нужна их пища. Как только кабина спустится вниз, мы войдём на этаж, а пока отдыхай, береги свои силы — они нам ещё пригодятся.

Карл со вздохом облегчения сполз по стене, колени гудели, пульс нещадно молотил в висках. Он не заметил, как Марс снова поднёс ему стакан тёплой воды, ещё немного и он отведает настоящей пищи, а пока…

Веретено

Тесная комната напоминала темницу, из которой его вызволила Инга, только без запаха мочи и навоза. Воздух наполнял удушливый запах старого пластика и жжённой изоляции. Юноша лежал на узкой полке, выпадавшей прямо из стены, стоило ему лишь провести ладонью по небольшой квадратной панели в углу. Противоположная стена была утыкана мониторами, различными кнопками и вентилями, покрытыми вековым слоем пыли. В одном из углов располагалась уборная с раковиной, из крана над ней текла прохладная и невероятно вкусная вода. Вдоль стены пролегала стальная направляющая, по которой ходило довольно удобное кресло. Когда Тим попал сюда впервые, на небольшом столе, который по примеру койки тоже был выдвижным, лежало немного жареного мяса с овощами и краюха хлеба. Парень с жадностью набросился на еду, а когда закончил, провалился в сон.

Наверняка он проспал много часов подряд, возможно, целые сутки, а когда проснулся, долго не мог сообразить, где находится. Всё произошедшее с ним за последние несколько дней являлось ему во снах и от того казалось просто наваждением. Когда он рывком сел на койке, заботливая автоматика включила приглушённое освещение и понемногу повышала его интенсивность, позволяя глазам проснувшегося привыкнуть. Мало-помалу рванные лоскуты реальности выстроились в голове Тима в чёткую последовательность событий. Он осознал, что находится внутри Южных скал, представлявших собой не что иное, как гигантское рукотворное сооружение, внутри которого могли уместиться жители сотен деревень. Внутренние помещения и коридоры сильно напоминали жилые дома, из чего юноша сделал вывод, что их строили одни и те же неизвестные строители. Накануне он согласился помочь демону, безжалостному убийце, не удосужившись спросить, в чём будет заключаться помощь. От этой мысли по коже Тима пробежал холодок. Его охватил страх перед неизведанным и щемящее чувство тоски по родному дому, но путь назад ему был заказан, оставалось лишь надеяться, что на слова чудища можно положиться.

Небольшая дверца, ведущая в комнату, с шипением отворилась и в неё вошёл его спаситель. Пока Тим восстанавливал силы, он находился в другом месте, но видимо следил за ним. Войдя внутрь, демон устало, совсем по-человечески, плюхнулся в кресло и повернулся на нём вокруг своей оси. Тим напряжённо ждал, но монстр не спешил начать разговор, как будто тщательно обдумывал содержание предстоящего разговора. Наконец он шумно выдохнул и начал свой рассказ: «Мир, в котором ты живёшь, огромен, но не бесконечен. Всё, что ты видишь вокруг: леса, горы, даже звёзды — заключено в замкнутый сосуд в форме веретена. Веретено вечно вращается вокруг своей оси, поэтому день сменяет ночь, а камень, подброшенный вверх, непременно упадёт обратно, но если веретено остановится — небеса обрушатся на землю и наступит вечная ночь. Не будет ни земли, ни неба, повсюду воцарится хаос, примерно так выглядит апокалипсис, описанный в ваших религиозных книгах. Солнечный свет, дождь, облака — все силы природы — это часть единого механизма, который питается энергией от вселенского источника. Так же как мукомольная машина в деревенском амбаре или освещение в ваших домах. Знаю, звучит немыслимо, но поверь мне — это чистая правда, потому что сам я прибыл из соседнего мира и побывал на его краю.

Далеко на западе, где веретено вашего мира сужается, расположены врата. Мне удалось открыть их и проникнуть на другую сторону, в это райское местечко. Мой мир — это тоже закрытый сосуд, схожий с вашим по размеру, составу воздуха и спектру дневного света, но на этом совпадения кончаются.

В нашем мире идёт война, мой народ гибнет от рук проклятых захватчиков с другого края мира. Война идёт очень давно, так давно, что я не помню ни единого мирного дня за всю свою жизнь. Мужчины моего народа берут в руки оружие с тринадцати лет, женщины на три года позже и перестают сражаться лишь тогда, когда вынашивают и рожают новых воинов. Наши враги давно потеряли человеческое лицо и не знают пощады, но вовремя осознали, что мир — хрупкая конструкция. В прошлом они пытались обрушить светила, травили воздух и воду, уничтожая себя вместе с нами. Ужасные потери с обеих сторон вынудили нас договориться о правилах войны, но несмотря на все правила и договорённости, жестокость врага не знает предела. Его солдаты не щадят ни детей, ни стариков, а внезапные удары преисполнены подлости и коварства. Если нашему Верховному командиру удаётся заключить перемирие, оно используется врагом лишь для передышки, а затем непременно нарушается. Наибольшую опасность таят в себе вот такие катакомбы», — демон обвёл рукой пространство вокруг. — «В нашем мире тоже есть рукотворные горы, точно такие же, как и ваши. Они заполнены древней аппаратурой, по большей части неисправной, но мы научились использовать её в своих целях».

Демон подкатился на кресле к одному из мониторов и быстро пробежал пальцами по панели справа от него. На экране появились знакомые очертания деревни Тима, только точка обзора находилась на большой высоте, гораздо выше, чем крыша самого высокого здания. Смотреть на крыши домов под таким углом можно было только с небес. Юноша удивлённо приоткрыл рот: «Это только общая панорама, на самом деле, возможностей для наблюдения гораздо больше. Весь этот массив предназначен для управления миром, одни устройства использовались при его создании, другие помогают поддерживать существующий ход вещей, — третьи выявить неисправности и устранить их, но по большей части — наблюдать за происходящим. В моём мире тоннели внутри скал давно превратились в поле битвы. Война в катакомбах имеет свой особый вкус, в вечной темноте бродят охотники за головами, оснащённые самым совершенным и смертоносным оружием…»

***

Тим слушал рассказ демона, не перебивая, всё что он говорил, казалось парню жутким вымыслом, но события последних дней заставляли по-новому взглянуть на, казалось, простые и давно понятные вещи. Большинство соплеменников Тима проживают жизнь, не смея даже приблизиться к Южным скалам, строго соблюдая запреты настоятеля. Для них мир всегда будет простым и понятным, точно таким, как гласит священное писание. Они никогда не узнают о том, что находится за соседним холмом, не то что за пределами мира, который несомненно создан богами…

— Подожди, пожалуйста, — вскрикнул юноша! — А кто создал наши миры? Кто они — Создатели?

— Они люди, как мы с тобой, из плоти и крови.

— Но ты…

— Моё облачение — боевые доспехи. Под ними обычный человек, лишь ненамного старше тебя. Чтобы заслужить такие доспехи, нужно провести много боёв в тоннелях и, разумеется, выйти из них победителем. Если ты встретишь такого парня в моём мире знай — перед тобою охотник высокого ранга.

— Ты носишь их всё время, не снимая? — поинтересовался Тим.

— Я вынужден носить их, пока не вернусь с поля боя. Технически, полем боя считается всё, что находится за пределами Храма Ареса — базы моего подразделения. Если я попытаюсь снять доспехи раньше — умру мучительной смертью, таковы законы нашего мира.

— А эти создатели, — вмешался в монолог демона Тим, — они умерли?

— Создатели не умерли, иначе я не отправился бы в путь, а продолжил сражаться. Есть веские основания полагать, что далеко на востоке есть ещё один мир. Этот мир последний в триаде миров, за ним только вселенская пустота. Мой народ устал от войны. Если порученная мне миссия завершиться успешно, бесконечной войне конец. Люди по ту сторону перехода будут жить ничем не хуже крестьян из твоей деревушки. Мужчины будут выращивать хлеб, а женщины воспитывать детей, ухаживать за домом. По-твоему, это достойная цель? Если создатели выжили и сохранили свои знания — они находятся в третьем мире. С твоей помощью мы доберёмся туда, Тим, и попросим создателей остановить войну в моём мире, а затем, в своём, ты получишь от меня обещанное.

— Целых три мира, связанные как звенья одной цепи, выглядят ещё более фантастично чем два, но с чего ты взял, что третий мир вообще существует? — недоверчиво спросил юноша.

Демон звонко постучал перчаткой по стальному шлему.

— Есть древняя карта, я случайно наткнулся на неё в тоннелях. Третий мир существует, осталось лишь добраться до него и отыскать создателей, кем бы они ни были.

Пришелец из другого мира выпрямился во весь рост, заставив Тима отпрянуть от неожиданности.

— Я оставлю тебя одного на несколько часов, а когда вернусь, расскажу план наших дальнейших действий. Если станет скучно, можешь понаблюдать за своими односельчанами, с управлением справится даже ребёнок. Да, вот ещё что, — демон молниеносно схватил Тима повыше локтя, из его запястья выдвинулась тонкая игла и больно вонзилась юноше в руку. Не успел он оказать хоть какое-то сопротивление, как экзекуция прекратилась.

— Я ввёл тебе специальный фермент, — отвечая на немой вопрос парня, деловито пояснил пришелец из другого мира, — он на время нейтрализует маркеры в твоём организме. Каждый житель этого мира по уши напичкан ими с самого детства, так вашим пасторам удобнее пасти своих несмышлёных овечек. Надеюсь, когда действие фермента закончится, мы будем вне зоны действия биосканера.

Демон подошёл к выходу из комнаты и напоследок добавил:

— Не беспокойся по поводу лихорадки, к моему приходу она пройдёт, и с этого момента можешь называть меня Тюр, а ангелы и демоны пусть останутся в мифах.

Двери плотно сомкнулись за спиной пришельца из другого мира, оставив Тима наедине со своими мыслями. Юноша попробовал поспать, но мелкая дрожь сковала тело. Будоражил ли его рассказ солдата или начинал действовать введённый препарат, но сон никак не приходил.

Несколько минут спустя, внимание скучающего парня привлёк монитор, на котором застыло изображение деревни. Тим опустился в кресло. Снаружи стоял полдень, оба солнца светили в полную силу, так, что каждое здание отбрасывало по две чёткие тени. Парень прикоснулся к экрану и картинка ожила, он явственно увидел, как колышутся деревья на ветру. Тим сделал лёгкое движение пальцами и крыши домов стали чуть ближе. Юноша заметил своего соседа Рэма, суетящегося около крыльца. Приблизив вид, Тим увидел, что сосед, слегка запоздало, снимает рождественскую иллюминацию. Освещение полагалось вернуть в дом наутро после праздника. На макушке Рэма сияла приличных размеров проплешина, Тим поместил ничего не подозревающего соседа в центр экрана и увеличил картинку до предела. Монитор неожиданно побелел, на миг юноше показалось, что его игрушка сломалась, но пятно дрогнуло и он увидел поры на коже, так близко, будто он разглядывал лысину, уткнувшись в неё носом.

Тим ещё немного поиграл с панелью, выяснив, что можно изменять не только масштаб, но и угол обзора. Площадь доступная для наблюдения включала в себя деревню, кукурузное поле и окраину банановой рощи. Парень немного «побродил» по знакомым улицам, вглядываясь в лица односельчан, некоторые были встревожены, но большинство выглядело так, словно ничего не произошло и жизнь идёт своим чередом. Урожай был убран, а время посевной ещё не наступило, поэтому повсюду было многолюдно. Люди разговаривали о житейских делах, чинили инвентарь, приводили в порядок свои дома. Тим искал Ингу. Он кружил вокруг её дома, заметил отца, братьев. Мать Инги просушивала во дворе бельё, её лицо осунулось, глаза смотрели в пустоту. Женщина выполняла работу автоматически, словно безжизненная кукла. Сердце юноши сжалось, почувствовав недоброе. Тим молниеносно направил камеру на пристройку к дому настоятеля, её ворота были плотно закрыты, он попытался заглянуть в узкое окошко, но тщетно. Тогда парень решил подождать, рано или поздно прислужники придут проведать узника и незримый наблюдатель сможет проверить свои подозрения.

Прошёл не один час, но Тим сидел неподвижно, уставившись в монитор, на котором не было ничего, кроме закрытых ворот ненавистной темницы. Солнца заметно потускнели, когда юноша заметил тень от фигуры человека, подходящего к воротам. Парень развернул камеру, на экране возник здоровый увалень — один из молодых прислужников отца Павла. В руке он держал алюминиевый бидон, а на поясе болтался вместительный холщёвый мешок, который съезжал вперёд и явно мешал толстяку нести свою ношу. На минуту он остановился, чтобы поправить его, при этом грязно выругался и смачно высморкался себе в руку. Оценив результат, он вытер руку о штаны и продолжил движение. Добравшись до ворот, прислужник долго возился с замком, а когда тот наконец поддался, на его лице заиграла омерзительная похотливая улыбка. Увалень сделал шаг в темницу, скаля жёлтые зубы. Тим судорожно пытался развернуть камеру, но руки его не слушались. Наконец, у него получилось и он заглянул в открытые ворота, но лишь на миг. Этого мига было вполне достаточно, чтобы разглядеть за широкой задницей надзирателя измождённое лицо своей возлюбленной, её бездонные голубые глаза были наполнены ненавистью и отвращением. Когда светила погасли, вернулся Тюр, который застал юношу в состоянии крайнего возбуждения.

— Где ты ходишь?! — набросился Тим на солдата, как только дверь помещения мягко скользнула в сторону. — Мы должны пойти туда прямо сейчас!

— Тебе надо немного поесть, — невозмутимо ответил воин из соседнего мира.

— Я не хочу есть! — резко ответил юноша, едва не сорвавшись на крик.

— Лихорадка от действия препарата отнимает много сил, еда необходима.

Решив не сопротивляться, Тим плюхнулся за стол. Странно, но парень совсем не чувствовал озноба. Он просто не мог думать ни о чём другом, кроме спасения своей подруги из плена. Тюр поставил на стол кувшин с водой и бросил рядом пару кукурузных лепёшек. Тим нехотя отломил кусок хлеба и положил в рот, обильно запив водой. Есть ему и правда не хотелось, но он покорно съел лепёшки, не желая перечить своему опасному знакомому. Сделав последний глоток из кувшина, Тим аккуратно поставил кувшин на стол и сказал твёрдо и спокойно:

— Можешь сделать со мной всё что угодно, даже убить, если тебе хочется, но без Инги я никуда не пойду.

— А…, — протянул Тюр, — твоя подружка. Исключено. Я должен выполнить задачу без лишних свидетелей. Вернёмся за ней позже.

— Мы освободим её этой ночью, — резко ответил Тим, — или сделке конец. Страх перед убийцей куда-то исчез, уступив место непреклонной решимости спасти девушку во чтоб это ни стало.

— Остуди свой пыл. Я всегда не прочь подраться, но у нас с тобой важная миссия…

— Это твоя миссия. Помоги мне спасти Ингу и увести подальше отсюда, и будем считать твою часть сделки выполненной. Я сделаю всё, что ты пожелаешь и больше ничего не попрошу взамен.

— Дело твоё, — равнодушно ответил Тюр, но больше никаких условий, иначе я выпущу тебе кишки и найду напарника посговорчивее.

Тим сглотнул слюну:

— Больше никаких условий. Спасём Ингу — и я твой.

— Следуй за мной. Ночь будет долгой, — Тюр резко развернулся и направился к выходу.

Глава 5

НОП «Лотос-1»

18+

Книга предназначена
для читателей старше 18 лет

Бесплатный фрагмент закончился.

Купите книгу, чтобы продолжить чтение.