Бесплатный фрагмент - Наступление в обороне: Новая военно–политическая доктрина СССР

Перед атакой

10 Марта 1988 г.

Либавский полигон, Моравия

Полигон. Рассвет. Небо затянуто тучами. Батальоны заняли исход­ные позиции. БТРы сгрудились на поляне. Офицеры дорабатывают кар­ты. Дымятся полевые кухни. Прыгают на ухабах машины обеспечения, суетятся старшины. Грязные неуклюжие солдаты вытаскивают котелки. Другие с сержантами под руководством офицеров набивают магазины, пулемётные ленты, обладатели РПГ прикручивают зелёные цилиндры пороховых зарядов к противотанковым гранатам. Офицеры решают, кому из солдат доверить ручные осколочные гранаты.

— Загирову — одну, — произнёс командир 9-й роты старший лейтенант Сидоренко.

Загиров молча принял в ладонь холодный гладкий зелёный корпус.

— Остальные — сержантам и офицерам.

— Давай мне четыре, — подсумок Тимофеева отвис.

Приготовления к наступлению дивизии заканчивались. К наступле­нию, которое, по новейшим высшим стратегическо-политическим за­мыслам, должно было иметь исключительно оборонительную доктри­ну. Оборонительная доктрина была основной стратегической военной доктриной СССР и ранее, в отличие от доктрин противостоящих ей империалистических армий в холодной войне. Но зачем иметь армию, не способную к наступлению? Разве мы бы выиграли прошедшую вой­ну без способности наступать? Оттого наступательные операции часто разыгрывались во время тактических учений, наряду с «обороной». К внешнеполитической стратегии это не имело отношения. Но теперь, в новых политических условиях, отрабатывать наступательные такти­ческие военные действия считалось политически недальновидно. По­этому, ранее назначенные наступательные учения в спешном порядке переименовали как «дивизионные учения в обороне». Однако какая же оборона возможна без предварительного наступления? Ведь нужно же войскам выйти на «обороняемый рубеж»! А разве это возможно осу­ществить без боя? Эти гражданские политики ни черта не смыслят в военном деле!

Итак, солдаты, перетянутые снаряжением, блестя зелёными каска­ми, уже грузятся внутрь машин. У гранатомётчиков из-за плеч зелёны­ми рогами торчат противотанковые гранаты. Чёрные стволы пулеметов КПВТ на БТРах рас­чёхлены. Офицеры прикрепляют к себе радиостанции, раскачивая ан­теннами, наматывают их на плечи, дабы они не мешали залезать внутрь «броне — коробок», настраивают нужные частоты, входят в связь. (Хре­новое средство связи, по правде сказать!) Внешне кажущаяся хаотичная суета имела свою чётко отработанную логику и порядок!

Закрылись люки. Всё ненадолго замерло. Шлемофон сжимает череп, лингафоны прижаты к горлу.

— Сорок пятый, я — Сокол, доложите о готовности, я — Сокол, приём.

— Сокол, я — сорок пятый, к движению готов, я сорок пятый, приём!

— Сокол, я — сорок четвёртый… Сокол! Я — сорок второй! … — про­звучали доклады старших машин.

— Вперёд! Марш!

Тишину природы разорвал рокот двигателей. Батальонные колонны пересекли исходный рубеж….

Сражение с весенней распутицей

Дороги захлёбывались в грязи, и БТРы скользили колёсами, с крях­теньем карабкаясь на подъём. Справа был обрыв.

«Только бы не заглохнуть», — подумал про себя Тимофеев, сжимая в ладони тангенту радиостанции. БТР взревел, затрещала коробка пере­дач, рванулся вперёд, но словно что-то его удерживало: колёса прокру­чивались на месте. Щёлкнула снова коробка передач, БТР дёрнулся и заглох. Лейтенанта прошиб холодный пот.

«Чёрт возьми!» — зад впереди идущей машины вскарабкался на подъём, выпустил клубы выхлопного газа и скрылся за бугром.

— Шишим! — рядовой Гулямов тщетно давил мёртвую педаль «газа», сузя глаза.

Жужжал стартер, но ни один из двух двигателей БТРа не заводился. Пехота любопытствующе притихла. Гулямов что-то выкрикнул на сво­ём языке. Сзади стояла колонна техники батальона.

«Скинули бы в войну с обрыва и пошли бы дальше, — пришло на ум Тимофееву. — Если голова колонны уйдёт, это значит на моей ответ­ственности весь её хвост! А я с трудом представляю, куда идти, хоть и чертил там что-то на карте кривым карандашом! Только бы завестись! Только бы догнать колонну!» — холодный пот прошибал лейтенанта.

Он высунулся из люка, огляделся вокруг: машину объехать было нельзя и она разделила колонну батальона перед рубежом развёрты­вания в ротные колонны на две части: которая ушла вперёд и которая стояла сзади…

Нос идущего сзади БТРа приблизился вплотную к бронированному заду машины, толкнул.

— Заводи!..

Наконец выхлопные трубы задрожали от выходящих газов, обе ма­шины усиленно закрутили, надрываясь, колёсами. Застрявший БТР медленно, на пониженной передаче, пополз, кряхтя и чихая, вверх.

— Слава богу! — вздохнул лейтенант.

Наконец, машина перевалила за бугор, ведя за собой всю оставшую­ся колонну и вскоре, неожиданно выскочила на дорогу, покрытую галь­кой, по которой проносились лёгкие машины управления. Велико было удивление сидящих в них начальников, увидеть невесть откуда взяв­шуюся тяжёлую колонну техники! Что ж, тридцатая Гвардейская Ир­кутско-Пинская дивизия шла в наступление на Запад, как и в далёком сорок пятом! Лесные дороги разветвлялись, подобно ветвям деревьев. Куда вести колонну? Стрелка часов неустанно приближалась ко време­ни «Ч». Это время словно плетью подстёгивало всех. К этому времени все должны были выйти на назначенный рубеж, развернуться, спешить­ся и атаковать!

«Чёрт! В войну бы наверняка расстреляли за невыход на рубеж во­время», — продолжал нервно размышлять лейтенант, достал из полевой сумки карту и стал судорожно искать маршрут.