Бесплатный фрагмент - Настоящая жизнь

Благодарности

Одна из глав этой книги называется «Сотрудничество». Сотрудничество — важнейшая составляющая процесса взросления подростка, своеобразный результат перехода на свойственную этому возрасту ведущую деятельность. Иными словами, сотрудничество — эта та грань, при достижении которой ребенок становится взрослым. Однако есть один любопытный нюанс. С одной стороны, любой проект невозможен без команды, без глубочайшего взаимодействия настоящих профессионалов. Но с другой, при таком взаимодействии в каждом из членов команды словно оживает внутренний ребенок — подвижный, озорной, пытливый, жаждущий игры и творчества и не лишенный известной дерзости в поисках истины и собственного «я».

Большая редкость, когда мудрость профессионала, мастера своего дела, в человеке сочетается с фонтанирующей творческой энергией юности. Проект «Большая игра в настоящую жизнь» никогда не состоялся бы без таких людей. Огромная удача, что в нем приняли участие многие талантливые тренеры и психологи. Среди них моя правая рука и главный советник Валерий Гладких, Наталья Кручина, Наталья Сергиенко, Светлана Жданова, Влад Суханов, Галина Чекушкина, Юлия Балеева, Надежда Смирнова, Анна Непялина, Евгений Вдовин, Юлия Калашникова, Алёна Коровина, Ольга Якушева. Примите благодарность за то, что вы поверили в идею и вложились своими талантами, умениями, прекрасными личностными качествами, временем и силами. Благодарна также моим учителям Елене Шувариковой, Нифонту Долгополову, Андрею Валамину. Отдельная благодарность создателю обложки нашей книги художнику Алексею Зуеву.

Благодарю своих родителей, двух своих дочек, которые никогда не ездили в такие лагеря, но щедро делились собственными увлекательными историями. Особую признательность хочу выразить моему мужу Василию Александровичу Цветкову, который терпит меня столько лет со всеми этими идеями и поддерживает ВСЁ ЭТО.

Если мы окажемся полезными для вас, будем рады вашим откликам. Присылайте их по адресу: zdes_i_teper@rambler.ru.

Ваша Марина Цветкова

Предисловие

Кто из нас не мечтал в детстве, что, когда вырастет, не будет делать так, как его родители? Я клялась себе, что не забуду о том, что в юности самое главное — это любовь, а не учеба! Повторяла себе каждые пять лет и была уверена, что не забуду, когда у моей дочери начнется этот период. Но я «забыла», как забывает обычный взрослый, переплывая реку времени и смотря с противоположного берега на своего ребенка. К счастью, такими становимся не все мы. Марина Цветкова, которую я знаю уже 20 лет (с ума сойти!), из той тонкой прослойки взрослых, которая не потеряла удивительную способность остаться на берегу детства. Она каким-то только ей доступным способом по-прежнему понимает детский язык и может переводить его на взрослый. Носители языка чувствуют хороший качественный перевод и доверяют ее работе. Вот почему уже так много лет детские и подростковые лагеря, организованные Мариной в Мурманском филиале нашего Психологического центра «Здесь и Теперь», легко собирают сначала настороженных, а потом восторженных детей и поддерживаются их благодарными родителями. Переводчик и посол двух берегов и времен, отлично и честно, будучи детским психологом и гештальт-терапевтом, вдохновляет и команду единомышленников — таких же по-хорошему фанатичных и любящих свое дело профессионалов. Завидую им — ведь они по-настоящему понимают и не забыли, что является главным в жизни ребенка: свобода, доверие, близость, поиск себя и ощущение понимания тех, кто рядом. «Пушистая Лапа» — так называют Марину дети в ее лагерях. Она и вправду мягкая и пушистая, потому что гибкая и с очень большим запасом терпения и любви. Настоящий специалист по детской психологии, которому не все равно, что происходит в душе Больших маленьких и Больших взрослых людей, которые попали в трудный момент своей жизни или своих отношений.

Так бывает с настоящими профессионалами — когда-то я учила Марину гештальт-терапии, а сейчас много лет она, моя коллега, учит вспоминать ГЛАВНОЕ в воспитании моего ребенка. Поэтому с большим удовольствием, признательностью и гордостью я написала предисловие к ее книге, которая может быть прямо-таки учебником для родителей и детских психологов.

Елена Шуварикова,

кандидат психологических наук,

директор московского Психологического центра

«Здесь и Теперь»

Вступление

Детство мое прошло в Мурманске, самом теплом благодаря Гольфстриму городе за Северным полярным кругом. Поезда сюда приходят, но дальше уже не идут, а возвращаются назад, словно достигли крайней точки Земли. Зато уходят отсюда атомные ледоколы, прокладывающие путь для арктических экспедиций, и здесь же на причале скромно вкушает заслуженную славу легендарный «Ленин». Наряженный густыми гроздьями рябины вдоль дорог, открытый всем ветрам с Баренцева моря, город на несколько зимних месяцев погружается во тьму полярной ночи, а летом можно творить хоть круглые сутки — солнце почти не покидает небосклон.

В Мурманске нет ни одной семьи, не связанной с морем. Рыбный порт, торговый флот, военно-морской, арктический ледокольный флот… эти слова для кого-то означают суровые будни, а кому-то сулят встречу с неизведанным, — но равнодушными уж точно не оставляют. И это особым образом сказывается на детях. У подростков из портового города гораздо больше свободы, чем у столичных, больше возможности создать пусть маленькую, но собственную реальность, прожить самостоятельную детскую жизнь…

Вот и моя детская жизнь состояла из двух частей: домашней, тревожной, полной правил и запретов: не шуметь, не петь, не разбрасывать хлам — такой была реакция взрослых на игру в куклы; и уличной, вольно-гуляльной, где я была заводилой в играх и «подвигах», за что мне частенько доставалось. То мы идем в поход к заливу или в сопки, никого не предупредив. То потихоньку таскаем из дому таблетки — и всего-то, чтобы украсить пирожинки из глины для нашего всамделишного магазина. То устраиваем в подвале приют для бездомных кошек — и опустошаем домашние холодильники, чтобы накормить животных. Или вот однажды мальчишки смастерили плот, а опробовать его решили на мне… Сооружение оказалось хлипким, страшно было до жути, — а спасла меня с него команда пожарных. Наказание дома — и слова, которые надолго застряли в голове: «У всех дети как дети, а ты хуже мальчишки». На нарекание взрослых: «Девочки на заборе не висят!» ответив вопросом: «А где они висят?» — и получив крепкий подзатыльник, я решила больше не задавать им серьезных вопросов. Думаю, родителям было со мной непросто, ведь еще и соседки жаловались, что я подбиваю всех на «подвиги». А для меня это была настоящая жизнь!..

Рабочий район «Жилстрой», с его двухэтажными деревянными домами, некоторые даже с печным отоплением, с его сарайками, в которых хранились дрова и ненужный скарб, стал для нас землей обетованной. Это было излюбленное место, где мы играли в «казаки-разбойники», строили шалаши, лазали по крышам, устраивали «магазины».

Сарайки притягивали нас как магнит. Особенно интересовали хранившиеся в них «сокровища». Как-то раз нам повезло — мы набрели на открытую кладовку. Несколько дней прошло в терзаниях, что нельзя трогать чужое. Наконец наше терпение лопнуло, и мы решили, что, если не закрывают, значит, она никому не нужна. И устроили там свой штаб.

О, сколько же там было потрясающих вещей, словно специально для нас оставленных!.. Из двух древних чемоданов соорудили стол, а из ветхого матраса — кресло, изъеденные молью валенки использовали как тайники. Но самой прекрасной вещью была резная, в человеческий рост, деревянная рама для зеркала. Эта рама вдохновляла нас раз за разом. Из нее мы дурачились, рассказывали истории, пели песни, читали стихи, и не из школьной программы, а находили в библиотеке интересные для себя. Девчонки наряжались как могли, напяливали на голову шляпы, натягивали перчатки, красили губы — кто-то стащил у мамы помаду. Да и мальчишки не отставали, но у них большой популярностью пользовались старая военная фуражка и ремень…

Рассказывали страшные истории, тряслись от ужаса, потом хохотали до слез, и это было волшебно. Приносили из дома еду и съедали ее все вместе, а самым излюбленным лакомством была горбушка черного хлеба, посыпанная сахарным песком.

Но недолго длилось наше счастье, всего-то пару недель, а потом в «штабе» нас ждал участковый с разбирательством: кто, что да как.

И невозможно было пробиться сквозь обвинения взрослых и доказать, что не «залезли», а «зашли» в открытую дверь, не «украли», а «взяли поиграть»… Взрослому бывает трудно понять, что когда ребенок видит интересный предмет, то у него поднимается творческая энергия, каким это будет в игре, и она вытесняет представление, что это просто нельзя брать без спросу…

Был и такой случай. Однажды в очередном «рейде» по району мы наткнулись на витрину для выкладки товара, которая одиноко стояла на улице. Настоящая, полукруглая, стеклянная, такая замечательная витрина — просто мечта для игры в магазин. Конечно же, мы решили, что раз она стоит на улице, значит, никому не нужна (на самом деле в магазине просто шел ремонт и ее вынесли на время). Мы вцепились в нее, как муравьи, и потащили к себе во двор. Магазин у нас получился что надо! Каждый хотел быть продавцом, мы даже составили список, в каком порядке будем стоять за прилавком… Правда, поиграть удалось только один день. Вечером опять пришел участковый — с последним предупреждением, что нам «светит» детская комната милиции. А дома вновь наказание, в результате которого сложилось убеждение: бесполезно пытаться объяснить взрослым, что «украсть» и «найти» — совершенно разные вещи, лучше действовать скрытно, незаметно. Вот так у детей и появляется отдельная от старших «настоящая жизнь», в которую взрослым путь заказан.

Но мне посчастливилось — такую настоящую жизнь я прожила в детском лагере. В первый раз я попала туда в восьмилетнем возрасте, в самый младший отряд, где о нас заботились, рассказывали чудесные сказки, которые я потом разыскивала долгие годы. Первое мое открытие: не так и плохо быть маленькой! До этого быть у своей бабушки младшей внучкой, которую старшие братья и сестры не берут на танцульки, мне совсем не нравилось! В лагере же я была с ровесниками, которые меня не просто принимали, — я была лидером. И лагерь стал для меня воплощением свободы. Той самой, которой дома не было и которая позволила моей творческой энергии буквально расцвести. Я участвовала во всех мероприятиях: в концертах, спортивных соревнованиях, трудовых десантах — и привозила домой ворох грамот и благодарностей. Родители очень удивлялись, и мама недоверчиво спрашивала:

— Они там ничего не перепутали?

А мне хотелось кричать во весь голос:

— Да, я именно такая! Почему вы так плохо знаете собственного ребенка?!

Но я молчала — это был внутренний крик…

Позже, став взрослой и переосмысливая свой детский опыт, я искала возможность исправить такую ситуацию, от которой страдают не только дети, но и взрослые. Детям — хотелось помочь стать свободными, а их родителям — научиться видеть, слышать, понимать собственных детей. С этой целью и родилась мысль организовать психологический лагерь «Большая игра в настоящую жизнь», который мы постарались сделать веселым, шумным, чтобы оставлял у ребенка самые лучшие впечатления, как в моем детстве.

Однако после лагеря ребенок — уже изменившийся, освобожденный — неизбежно возвращается домой, в те же обстоятельства, ту же атмосферу, те же неразрешенные конфликты… Поэтому другая, не менее важная наша миссия — работа с родителями, для которых и был написан этот своеобразный путеводитель, как понять своих детей; книга-переводчик с «детского» на «взрослый».

Детские психологические лагеря

Из года в год мне звонят из одной школы и приглашают на родительское собрание.

— Но я же у вас уже была — и в прошлом году, и в позапрошлом.

— Как вы нам сказали, чего ждать, так все и случилось. А чего дальше ждать?..

А ждать — всего того, что написано в учебнике по подростковой психологии. До десяти лет наши подопечные еще совсем дети, а вот после начинается пубертат. И это не только про взросление, созревание: в десять лет ребенок становится более осознанным и ответственным, чем в восемь. А в двенадцать лет дети уже «уходят» — не в прямом, физическом понимании; имеется в виду начало интимно-личностного общения между сверстниками, когда родители отодвигаются на задний план. Поэтому период с десяти до двенадцати — как раз тот возраст, когда можно и нужно дать поддержку. Если представить личность как ведрышко, то в это время в него вставляется донышко. Если нет донышка, все ресурсы проваливаются. Это возраст нарциссических нарушений, которые появляются в отсутствии поддержки, что потом очень трудно исправить. Если ребенок не ощущает собственной ценности, сможет ли взрослый впоследствии каким-то образом ее нарастить?..

Мы работаем скорее на предупреждение таких нарушений — и с этой целью вот уже 12-й год организуем лагеря «Большая игра в настоящую жизнь», куда приглашаем детей в возрасте от 8 до 13 лет. В зависимости от возраста решаются разные психологические задачи, но самая главная — разгрузить школьников, чтобы они отдохнули, скинули стресс, нагулялись. Вторая по важности задача — помочь им научиться общаться в своем кругу, ведь подростку просто жизненно необходимо быть успешным, принятым сверстниками и одобренным взрослыми. И третья задача — научить ребят работать в команде: взять на себя роль лидера или выбрать лидера, суметь ему подчиниться. Дети собираются из разных школ города и области, и это очень хорошо, потому что в новом окружении можно это время прожить по-другому, не так, как привыкли тебя видеть одноклассники и учителя, а так, как тебе хочется проявиться. Время лагеря позволяет тренерской команде обнаружить ресурс ребенка, помочь ему создать ситуацию успеха.

Как же устроен наш лагерь? Мы собираем детей и выезжаем на пять дней на турбазу. Но это не просто турбаза. Мы долго выбирали, рассматривали разные варианты и нашли старую, еще «советскую» турбазу «Фрегат». Дело в том, что дети в этом возрасте — разрушители, и если бы мы выбрали новую базу, то просто не смогли бы рассчитаться за ущерб. А на этой турбазе сложно что-то сломать: там мебель, обстановка, удобства — все очень простое, но добротное. Детям там вольготно, есть большая территория, спортивная площадка. Ребята могут везде носиться, играть, переставлять в комнатах мебель по своему вкусу, если захотят. И тренерам проще, потому что не нужно поминутно одергивать детей и говорить: это можно, а это нельзя. На этой базе можно все!

Утро в лагере начинается с весёлой зарядки, затем завтрак, а после общий сбор. Все, и тренеры, и дети, собираются в одном кругу и решают текущие вопросы. В первый день лагеря мы обязательно устраиваем вход в игру. Ведь мы приезжаем, чтобы побыть в некой теме, в некой реальности: мы уже были пиратами, ковбоями, аватарами, индейцами, жили во времена короля Артура, устраивали Хэллоуин в сказочном лесу…

Для входа в игру мы делаем антуражный коридор в соответствии с темой. Например, «Звездное путешествие» — красивое световое оформление, полумрак. Тренеры одеты соответственно. Например, если мы «играем» в индейцев, то у меня как у шамана накидка на плечах, на шее — ожерелье из куриных костей, а у Валеры как у «главного гостя» на голове украшение из перьев. Дети по одному попадают в коридор, проходят его, а на выходе их встречают тренеры и задают вопросы: «Чего ты ждешь от лагеря?», «Что бы ты хотел приобрести нового?» (Эти вопросы помогают нам ориентироваться, в каком направлении сопровождать ребенка. Например, если он хочет приобрести новых друзей, мы ему в этом способствуем.) Затем тренер одевает участнику на шею амулет, и все: ребенок в игре. Дальше дети разделяются по возрастам на команды, опять же соответственно теме: если это индейцы — у нас племена, если ковбои — то кланы и т. д. Свою принадлежность к команде дети обозначают атрибутами определенного цвета: зеленого, желтого, красного и синего. На «индейский» лагерь мы заказывали кожаные амулеты на веревочках, на «ковбойский» — шейные косынки. Эти атрибуты остаются детям на память после лагеря.

Затем ребята выбирают себе игровые имена. Надо сказать, что детям тема будущей игры известна заранее, и они могут заблаговременно придумать себе имя. Имена бывают самые разные, иногда очень смешные, невпопад. Но что делать, если ребенок приехал в лагерь про индейцев и говорит: «хочу быть Терминатором»? Да пусть он будет Терминатором! Имена написаны на бейджиках, и с этими именами участники живут пять дней. Мой позывной на протяжении уже многих лагерей — Пушистая Лапа.

На общем кругу мы рассказываем наши правила и объявляем вакантные должности, например глашатай. От каждого отряда нужно по одному человеку, иногда по два. Когда ребенок претендует на должность, мы спрашиваем: «Объясни, почему ты хочешь ее занять?» Очень важно, чтобы ребенок при всех отстаивал свою точку зрения, что-то доказывал, это большой прорыв для него. Если ребенок застенчивый, такое выступление хорошо работает на самоопределение. А еще очень здорово бывает, когда ребята, которые уже были у нас в лагере, начинают новеньким рассказывать про правила, порядки. И для нас получается еще проще.

Общий сбор проходит дважды в день, утром и вечером, поскольку важно, чтобы дети высказывались на широкой аудитории. А в своих рабочих группах ребята знакомятся друг с другом, придумывают название команды, девиз, рисуют свой герб, флаг.

Два-три раза в день гувернеры забирают детей на улицу. «Погулялки» бывают разные. Например, можно осмотреть территорию: база находится на берегу реки, на крутом обрыве, с которого открывается замечательный вид на реку. Мы приезжаем в ноябре, когда река еще не встала, а только покрывается ледком. Дети любят собирать там ледышки.

Вокруг живописный лес. В ноябре темнеет очень рано, казалось бы, ну как тут гулять? Но однажды мы вышли на вечернюю прогулку: светит фонарь, загадочный лес манит… Накричались, насвистелись, наулюлюкались в темном лесу, пугали волков! А когда возвращались, один мальчишка упал в сугроб, поднял голову: «Ах, звезды!» (Особенность нашего края заключается в том, что небо очень редко бывает звездным, — оно низкое, серое, мрачное.) Я тоже легла с ним рядом: и правда! И остальные все повалились на снег, созерцают. Вот где в городе ляжешь посмотреть на небо? И какой родитель соберется в десять часов вечера выйти погулять и полюбоваться на звездную россыпь?..

В свободное время дети бегут на спортивную площадку поиграть в футбол, волейбол. Когда выпал снег — можно поиграть в снежки. А еще у нас есть волокуши — пластмассовые корыта для перевозки вещей. Дети на них катаются с визгом, криком, возят друг друга, иногда по нескольку человек…

Первая и вторая прогулки ознакомительные, а на следующий день мы устраиваем спортивное ориентирование. Ребенку завязывают глаза, дают ему рацию. Он вслепую должен найти что-то на дереве (в последний раз это были деревянные палицы). Команда стоит поодаль и по рации ориентирует участника, куда ему идти: вправо, влево, вперед. Или как вариант участник выходит на футбольное поле, закрывает глаза, крутит мяч, а дети ему говорят, куда бить, чтобы попасть в ворота. Стоит невообразимый шум, но всем очень весело!

А еще все дети очень любят искать клад. Мы его прячем в лесу. Но для начала команды получают задание составить карту территории, на которой мы находимся. Для этого нужно обойти территорию, понять, с какой стороны река, с какой стороны дорога, как стоит база. Они рисуют карту, которую получает другая команда. И на этой «чужой» карте мы отмечаем, где запрятан клад!

Пока команды рисуют карту, им кажется, что все понятно, но когда ее получает другой отряд, начинается настоящее веселье, потому что они совсем не могут в ней разобраться. Иногда уходит часа два, чтобы найти клад. А сколько чувств: надежда, интерес, разочарование, азарт, тревога, радость, ликование, когда клад наконец найден! И тот, кто его отыскал, становится настоящим героем в команде!

Еще из игр на свежем воздухе популярны метание в мишень «копья», сделанного из старой лыжной палки с перышками, а также веревочный курс. Мы берем веревки, идем в лесок и где-то в метре от земли между деревьями делаем паутину. И всему отряду нужно перебраться по этой паутине. А это далеко не так просто, потому что все дети разные: есть легонькие, как эльфы, они быстро перебираются, есть пухлячки, которым значительно сложнее, но им отряд помогает.

Наша фирменная забава — прыжки через большой канат. Два тренера берут его за концы и крутят, а дети прыгают, как через скакалку. Сначала по двое, потом к ним присоединяются еще, и самое большое количество — шесть детей, которые прыгают все одновременно. Как-то родители поинтересовались: «А сколько вы его крутите?» Сколько прыгают, столько и крутим; и это всегда очень весело, потому что надо научиться и ритм выдерживать, и стараться всем одновременно подпрыгивать. А со стороны просто очень забавно смотреть, когда все вместе прыгают.

После прогулки — обед. Санитары проверяют руки, как в обычном лагере, а затем наступает час тишины и мира, когда дети расходятся по комнатам, не спят, но занимаются своими делами: общаются, читают, делают поделки. Но еще в час тишины каждый ребенок может прийти в комнату мудрости пообщаться с кем-то из взрослых. Те дети, которые приезжают не в первый раз, знают, что могут подойти поговорить к любому взрослому, — у нас все психологи. Дети обычно просятся сами, если хотят поговорить с тренером, а бывает так, что и кто-то из ведущих решает: «Я возьму этого ребенка на час», когда нужно понять, что с ним происходит.

Во второй половине дня опять прогулка, потом еще одна тренинговая группа, а кроме того, работает магазин, где за игровые деньги продаются сухарики, конфетки, чипсы, сок, чупа-чупсы и самые любимые детьми желейные червяки. В этом магазине работают сами ребята, обычно двое из старшей группы, уж очень это ответственное дело: получить товар, продать, отчитаться, и чтобы еще выручка сошлась.

После ужина обычно бывает дискотека, которая зачастую превращается в ручеек. Бесконечный ручеек! Дети очень его любят, потому что для них очень важно, что они могут тренера выбрать в пару или кого-то из ребят, этакая социометрия получается.

А заканчивается день «свечкой»: собирается маленькая группа минут на 40, гасится свет, зажигается свеча, дети могу поделиться впечатлениями, чувствами, чтобы они и от беготни успокоились, и отреагировали эмоционально. Ведь если ребенок не высказался, когда его переполняют впечатления, то он ночью будет беспокойно спать, а может, даже и бродить.

В десять в лагере отбой, ну и, конечно, вечерняя сказка. Читаю сказки девчонкам — они такие тоненькие, хрупкие, — и вдруг мальчишки баском: «А нам?» — «Да вы же уже лбы такие…» Но все равно упрашивают, и мальчишкам сказки читаю.

Когда все в лагере стихает, у нас начинается тренерский совет. В течение дня у нас множество самых разных процессов, мы наблюдаем детей 24 часа в сутки — и на тренинговой группе, и на прогулке. На совете мы обсуждаем каждого ребенка, как он проявился, что случилось или не случилось, чем нужно помочь, что вообще происходит. Иногда тренерский совет идет и до двух ночи, потому что работы очень много.

Принятие

Принять подростка таким, какой он есть, — значит признать его право на индивидуальность, непохожесть на других, в том числе и на родителей;

утверждать неповторимость существования именно этого человека со всеми свойственными ему качествами. Для ребенка очень важны поддержка его устремлений, доверие, искренность, открытость, желание его понять. Он нуждается в чутком собеседнике, а не в нотациях, в творческой совместной деятельности, а не в приказах.

Не хочу, чтобы мой ребенок мучился так же, как я

…Отправляя одиннадцатилетнюю Катю в лагерь, мама высказывает свои пожелания:

— Мне нужно, чтобы она была успешная, чтобы хорошо училась. Я проверяю у нее уроки, купила домой доску, чтобы она мне у доски отвечала, тренирую ораторское искусство, а она вместо благодарности все время убегает из дому! Чем только не занимается: ходит на кружки, шьет, вяжет, плетет, за какими-то мышами ухаживает… Лучше бы дома сидела да уроки учила.

— Она же хорошо учится.

— А могла бы еще лучше — на «отлично». Может, хоть вы ей внушите, что от этого зависит ее будущее…

Катя — пухленькая девочка, спокойная, рассудительная не по годам. Взяла себе должность «санпин» — проверять руки, раздавать витамины. Помогает всем подряд — дежурным в столовой, малышам на прогулку собраться; после группы карандаши и фломастеры по коробочкам разложит, мусор соберет; все время ей нужно быть при деле.

— Катюша, а отдыхать не пробовала? — спрашиваю.

— Я так привыкла. Пушистая Лапа, а что там в комнате мудрости?

На каждом лагере у нас есть комната мудрости — обычный номер, где ребенок может уединиться или побеседовать с кем-то из тренеров — так происходит индивидуальная работа с детьми, когда их что-то беспокоит. Ребята, которые в лагере не в первый раз, наперебой занимают время консультации.

— Можно мне туда с тобой?

Поднимаемся в номер.

— О! Я думала, в комнате мудрости что-то особенное, а здесь такой же номер, как у нас. А что мы будем мудрить?

— А чего бы тебе хотелось?

Немного постояв в нерешительности, Катя взбивает две подушки и пристраивает к стене, сама устраивается на кровати.

— Посиди со мной рядышком. Просто так.

Сажусь рядом.

— Поближе, — Катя кладет голову мне на плечо. — А обнять меня можешь?

Приобнимаю ее за плечи, и вот так сидим молча минут десять.

— Мне бы очень хотелось так с мамой посидеть, а она меня все время строит и строит. Очень похоже на то, как собак дрессируют. Доску зачем-то купила, я ведь и так хорошо учусь — на четверки.

— Твоей маме хочется, чтобы ты училась еще лучше. У тебя так много занятий кроме школы — как ты все успеваешь?

— Но ведь в кружки я хожу потому, что дома одной страшно.

— А ты маме говорила?

— Говорила, но она сердится, говорит: ты уже большая, не придуривайся. Я просила завести котенка или щенка, — мне не разрешили. Мама и папа очень много работают, меня же от слова «карьера» просто тошнит. Я хочу стать ветеринаром: в кружок юннатский пошла, животных люблю, собак бездомных кормлю, дома им строю, а мама ругается, что от меня псиной пахнет. Они с папой хотят, чтобы я стала юристом. Сама же я решила, что получу диплом юриста, а потом пойду учиться на ветеринара…

— Катюша, отчего тебе дома страшно?

— Когда я дома одна, в голову лезут плохие мысли. Вдруг что с мамой случится — она за рулем, или с папой — он военный. А еще ужаснее, что нельзя такие мысли допускать, ведь если допустишь, то именно это и произойдет. Когда я на занятиях в кружке, то не думаю о плохом. Я их очень люблю, но иногда на них злюсь, а ведь так нельзя — они же мои родители…

Мы еще долго говорили с Катей про чувства, про страхи, про смерть, про собак. Катюша повеселела, стала больше похожа на озорную девчонку. Оказалось, что она очень хорошо рисует, рисунками заработала деньги и на аукционе купила подарки маме и папе, а вот себе уже не хватило. Очень по-взрослому прозвучали ее слова:

— Лагерь для меня подарок.

Встречаемся после лагеря с мамой Кати.

— Ну как она там?

— Катя — замечательная девочка, серьезная, трудолюбивая. Почему вы решили, что ей надо быть юристом?

— Я не хочу, чтобы мой ребенок мучился так же, как мы с мужем. В нас никто в детстве не заложил, что обязательно должно быть высшее образование. Учимся сейчас на заочном — сначала он, теперь я, так трудно совмещать работу, учебу и дом! Нужно, чтобы у нее все было сразу, а не так, как у нас.

— Ей всего одиннадцать лет, и до окончания школы она может еще несколько раз поменять желание овладеть той или иной профессией. И если к тому времени она не откажется от профессии ветеринара, это будет ее собственный выбор. Она сейчас страдает от того, что вынуждена отказаться от своей мечты, потому что любит вас и без вас ей одиноко.

Совсем скоро Катя вступит в подростковый возраст — сложный не только для нее, но и для родителей, которым придется шаг за шагом терять безграничную власть над ним и свой непререкаемый авторитет. В один прекрасный день ваш такой «домашний» ребенок, который всегда спешил пересказать все свои новости, вдруг демонстрирует отчужденность и закрывается у себя в комнате. На ваши встревоженные расспросы отвечает односложно, если не междометиями, а когда вам хочется устроиться рядышком и поговорить по душам, у него это не вызывает ответного желания. Если отношения в семье подростка замешаны на фальши, если родители не уважают в нем личность, значимое для него сообщество сверстников может приобрести неограниченное влияние на него и в одночасье подорвать его отношения с родными. Подросток очень чувствителен к ущемлению его прав, и то, что он не получил дома, — принятие его таким, какой он есть, — он найдет в компании, далеко не всегда хорошей.

Непослушный ребенок

…Передо мной стоит мальчик девяти лет, просто ангел с голубыми глазами и светлыми волосами, тоненький, как веточка, — и весь в синяках.

— Что с тобой? Кто тебя?..

— Это ничего, уже проходит, я такой всегда.

Родители переживают, уже сменили две школы. Санька не принимают сверстники и не выдерживают учителя.

— Конечно, мы возьмем его в лагерь, а за пять дней обязательно увидим, что происходит с ребенком.

На второй день все становится понятно, и очень хочется вернуть Санька домой не только мне, но и всему тренерскому составу. Как только он появляется среди детей, сразу начинается потасовка, вопли с обеих сторон. «Ангел» общается с детьми своеобразно: обзывает, причем самым обидным образом, задирает и девчонок, и мальчишек, щиплется, плюется. И получает в ответ по полной программе, поэтому и весь в синяках. Успокаивается Санек, только когда кто-то из взрослых берет за руку, а если садится рядом, то прилипает всем телом. Нас в тренерской команде семь человек, — конечно, мы справляемся, по очереди контролируя процесс, но я представляю, как сложно учителю, когда у него в классе 25 детей. Невозможно постоянно водить его за руку, поэтому от Санька избавляются, и могу предположить, что в конечном счете его «выдавят» на домашнее обучение, а ведь он смышленый мальчик, хорошо учится. Как же получается, что он очень хочет общаться и не может? Не умеет?..

Я работала индивидуально с мальчиком. Он рассказал, что хочет общаться с ребятами, и совершенно искренне удивлялся, почему так происходит. В результате наших занятий мы вышли на то, что оборотная сторона его действий — это страхи, их много, но самый главный — страх смерти.

— Ты знаешь, оказывается, дети тоже умирают, и я боюсь умереть. Особенно страшно ночью. Я маму бужу, а она сердится.

— Почему ты решил, что с тобой это случится?

— Мы с бабушкой ездили на кладбище, и я видел на памятнике фотографию мальчика, значит, и я могу умереть. Потом бабушка умерла. Мне так сказали. А как это, я не знаю, не понимаю. Я теперь ее все время жду и боюсь. Боюсь, что придет, и боюсь, что не придет.

Умерла бабушка, которая очень его любила, больше всех принимала участие в его жизни. Она даже не отдала его в детский сад, заменив ему весь мир, она всегда была с ним и для него. А теперь все изменилось. Что же родители? …Они встретились, когда им было по 30 лет, когда уже «пора». Так сказала мама мальчика, по словам которой отец Санька очень подходил под это «пора». Наскучавшаяся бабушка живо откликнулась на это «пора» и забрала ребенка: делайте карьеру, дети, «пока я жива».

Проблемы у Санька начались со школой, где нужно было подчиняться правилам, где, как оказалось, внимание предназначалось не только ему и похвала не только ему, а ведь он так к этому привык. Занятые своими делами родители были совсем недоступны. Они жили каждый своей жизнью, вдруг обнаружив, что это не та женщина, которую хочется видеть рядом, а это не тот мужчина, с кем хочется быть, да и ребенок какой-то совсем непослушный. Они привыкли видеть его редко, по выходным, а жить с ним каждый день оказались не готовы. Саньку тоже пришлось несладко: бабушка всегда была добра и отзвычива, говорлива, а родители молчат, и эта тишина вызывает такую тревогу, что мальчик устраивает нечто… Он ломает дорогие игрушки, ноет бесконечно: «Мам, мам, мам», гоняет по квартире кота, который потом кидается на него, включает телевизор на полную громкость, высыпает сахарный песок в борщ… И тогда начинают кричать родители.

И в этот момент парню легчает — так он понимает, что родители «живые», и когда его наказывают, он тоже чувствует себя «живым».

— Пусть отлупят, зато потом пожалеют, — с заговорщицким видом сообщает мальчик.

Если наказывает мама, он идет плакать к папе, и наоборот. Вот таким способом мальчик получает внимание к себе. В беседе с родителями объясняю, что происходит с ребенком.

— Не дождавшись от вас тепла и участия, он «взрывает» вас, чтобы получить хоть какие-то эмоции в подтверждение того, что вы «живые».