Бесплатный фрагмент - Наследие богов. Копье и кровь

Загородная резиденция Императора была битком набита разнообразными средствами внешнего наблюдения и поражения, что делало ее одним из самых безопасных для проживания мест во всей Галактике. Однако эти средства никак не отреагировали на появление над садом макушки утреннего солнца. Его лучи беспрепятственно проникли сквозь прозрачную стену крытой галереи, освещая беломраморные бюсты знаменитых личностей Древнего Рима. Галерея была длинной и бюстов в ней хватало. И вряд ли хоть кто-то из этих мужей мог представить себе, что их скульптурные изображения будут стоять не на римских холмах, а на далекой планете, получившей название Вери Рома — Истинный Рим. Невысокий крепко сбитый мужчина в сине-белом свитере и джинсах цвета индиго неторопливо шагал к выходу, и его тень падала то на один, то на другой мраморный лик. В этом можно было при желании усмотреть некую символичность: глава Сената Ромы Юниона* Цезар Юлий, «в миру» Аллен Сюрре, безусловно, затмевал мощью своей власти любого из этих древних правителей, будь то Нерон, Калигула или Траян. Точнее, всех сразу. Но Императору такие мысли в голову не приходили. Он вообще на эти бюсты обращал внимания не больше, чем на какие-нибудь столы или стулья в комнатах резиденции. Элементы интерьера, только и всего.

«Древнеримская тема» была начата еще до него, и Цезар Юлий не собирался менять эту традицию. Никакого фанатизма он не проявлял и не призывал население на каждом углу петь хвалу Империи. Аллен Сюрре просто подчеркивал в своих выступлениях неизменный характер власти, чьи усилия направлены на приумножение блага каждого ромса, и тем самым продолжал линию своего предшественника Цезара Бертрана. Тот усеял чуть ли не все планеты Империи плитами с изречениями Овидия, Горация, Сенеки и прочих и многое переименовал на древнеримский лад. Цезар Юлий пополнил число таких плит и тоже кое-что переименовал. Он был убежден в том, что последовательность в подобных делах идет только на пользу обществу. Гражданам Ромы Юниона надлежало чуть ли не с младенчества проникнуться идеей о том, что лишь имперская форма правления гарантирует им благополучие и процветание. Образ великой Империи — отражения и преемницы Древнего Рима, но отражения гораздо более яркого, чем то старинное земное государство — должен был постоянно присутствовать в сердцах ромсов. Или всестороннее развитие и пользование всеми благами цивилизации — или прозябание, а то и погружение во тьму хаоса. Иного не дано.

Аллен Сюрре не считал себя ни демагогом, ни лицемером. Он искренне верил в то, что именно такое государственное устройство является оптимальным для галактического сообщества, включающего в себя полторы сотни миров тридцати трех планетных систем. И ради сохранения целостности этого сообщества готов был пойти на действия, которые выходят за рамки «высокой морали». И не только готов был, но и совершал их. «Ложь во благо» — Аллен Сюрре принимал это понятие без какого-либо внутреннего сопротивления. И был полностью согласен со словами Овидия: «Результат оправдывает действие». Императору на самом деле было больно от того, что до сих пор в Роме Юнионе существовали силы, стремившиеся разорвать единый имперский организм, обособиться от него. Нельзя было дать этим силам разгуляться, требовалось обуздать их, подавить, растоптать. Не ради собственной безопасности, нет! Ради процветания всего сообщества, существующего в звездной системе Виа Лактеа — Млечный Путь. А ведь кроме внутренних сил возникла и сила внешняя. И возникла не сегодня и не вчера — просто раньше из проявления этой силы в разных местах Империи делались неправильные выводы…

На лужайках за стеной галереи били фонтанчики, и водяные струи серебром проливались в подстриженную траву. Пушистые короткохвостые рыжки гонялись друг за другом, ныряли в кусты, карабкались на деревья, качались на ветках, прятались в листве и вновь выскакивали на лужайки. Ноябрьское утро было прозрачным, оно обещало обернуться прекрасным днем, но Аллен Сюрре не замечал его прелести. С каждым шагом он был все ближе к двери, а за дверью, на площадке, ждал императорский уникар и машины сопровождения. Через полчаса в Октагоне* состоится совещание малого круга, и он, Цезар Юлий, будет строгим и даже жестким. Потому что нет ничего хуже, чем оказаться перед лицом внешней угрозы, имея серьезные внутренние проблемы. И в этом никак нельзя было брать пример с Древнего Рима.

Настроения Императору не прибавлял и приснившийся, кажется, перед самым пробуждением плохой сон. Ни одного образа из этого сна не запомнилось, они безвозвратно рассеялись, как только Аллен Сюрре открыл глаза. Но ощущение того, что приснилось именно плохое, въелось в сознание, как клеймо, и избавиться от него не получалось.

Нова-Марс… У Императора не было ни капли сомнения в том, что жрецы Беллизона не простят ему обмана. Он обещал им убрать с их планеты всех тех, кого они считали чужаками, в обмен на помощь в изъятии у Братства Хранителей Копья Судьбы. Братства больше не существовало, оно испепелилось в пламени атомного взрыва вместе с десантной группировкой легиона «Аполлон». Копье Судьбы перекочевало в глубины Октагона. А что получили беллизонские жрецы? Ничего они не получили. И не получат. И нужно будет в самое ближайшее время покончить с ними, не допуская нового мятежа. А новый мятеж — Цезар Юлий был уверен в этом — не пошел бы ни в какое сравнение с недавним, потихоньку сошедшим на нет. Складывалось такое впечатление, что беллизонцы кинули пробный шар и успокоились, когда имперские войска прекратили боевые действия. Они не знали, что Император отдал этот приказ, касавшийся всех горячих точек, только из-за утраты Копья. Аллен Сюрре просто не представлял себе, какой урон могут понести вооруженные силы, и не хотел рисковать. Да и что там скрывать: лишившись залога успеха, он просто растерялся…

А ведь была еще «Верона»… Даже не кость в горле, а дуло у виска! Безусловно, удалось добиться определенных результатов в борьбе с этой троицей планет — Великолепной, Роуз и Натали, — которые вознамерились отколоться от Империи, однако рано было говорить о том, что дело подходит к последней точке в противостоянии. До точки было еще далеко, на ее месте пока расположилось многоточие.

Правда, все это были язвы внутренние; они беспокоили, они мешали нормальной жизни, но поддавались лечению. Тем более что Копье Судьбы — залог непобедимости, вновь находилось в Октагоне. А вот что предпринять для отражения внешней угрозы, Аллен Сюрре пока видел довольно смутно. Если, конечно, это была именно угроза.

Некие существа из иной, чем-то больной Вселенной, просились под бок, заверяя, что речь идет о мирном сосуществовании и взаимодействии, направленном на общее благо. Но так ли это? От вторжения их сдерживало Копье Судьбы. Этот удивительный объект — точнее, объекты, — оставленные в древние времена на Земле какой-то могущественной цивилизацией, будто бы гарантировали победу тому, кто ими обладает. Но, во-первых, как следовало из земной истории, не всегда. А во-вторых, какой может быть цена победы? Что если после противостояния, которое завершится уничтожением Иных, от всей Империи останутся лишь две-три почти обезлюдевшие планеты? Велика ли будет радость от такой победы? Чужаки постоянно наблюдали за Копьем, они уже сделали попытку похитить его — руками своих агентов. И такие попытки не прекратятся. Каковы возможности Иных? Какое у них оружие? Да какое бы ни было — в любом случае на повестке дня стоял вопрос дальнейшего повышения военной мощи Империи.

Проще всего было бы считать Иных выдумкой, а их «агентов» — людьми, подвергшимися психотропному воздействию веронцев. Но ведь этот парень, Кристиан Габлер, имел контакт с чужаком на планете Аполлон, где нет никаких веронцев!

Иные обещали мир и дружбу… Если верить Габлеру.

А вот как насчет самого Габлера?

Император нахмурился и замедлил шаг. Прозрачные двери разъехались перед ним, и он вышел на крыльцо.

Через несколько минут красно-белый императорский уникар взмыл над площадкой и в сопровождении двух пар боевых машин помчался к столице.

Глава 1. Еще не вечер

Когда сознание вернулось, одним рывком вынырнув из каких-то неведомых глубин, он увидел перед собой Низу. Не ту девушку, что с перерезанным горлом лежала на траве в аполлонском лесу, а ту, что одиноко сидела за столиком в кабаке приморской Александрии и едва заметно улыбалась ему. Как прекрасная земная царица, имя которой он опять забыл. Он сразу подумал, что видит сон, но через мгновение усомнился в этом: тот, кому что-то снится, вряд ли будет во сне говорить себе, что это именно сон. Однако и явью глядящая на него девушка быть никак не могла.

«Тогда что же? — спросил он себя. — Видение? А что такое видение?..»

А еще он подумал о том, что просто вновь чувствует Низу. Но почти сразу понял, что это не так. Ведь на ней было зеленое платье с полукруглым вырезом и длинными узкими рукавами, в котором он впервые увидел ее в Александрии. А откуда могло взяться это платье в госпитале легиона «Аполлон»? В госпиталь Низу доставили в комбинезоне, хоть и тоже зеленом. И как только он это сообразил, лицо жрицы Триединого словно потускнело и улыбка исчезла с ее губ.

«Низа, ты жива?» — хотел спросить он, но не успел.

Не было уже перед ним беллизонки, ее место занимала другая женщина. И эту женщину он тоже знал. И странно — теперь ее лицо вовсе не представлялось ему некрасивым. И тонкие губы не вызывали прежнего содрогания, и подбородок был не таким уж и острым, а изумрудные глаза казались еще привлекательнее, чем раньше. Лили Акимжанов сменила костюм цвета вечереющего неба, в котором он видел ее совсем недавно — или давно? — на блузку цвета кофе и серые брюки. А гладкие черные волосы по-прежнему были собраны в хвостик и лежали на плече.

Он смотрел на нее и пытался сообразить, что же тут не клеится. И наконец понял: он не должен сейчас никого видеть. И даже не так: он вообще не должен видеть. Потому что его убили. Или за порогом жизни все-таки есть своя жизнь?

— Ли… ли… — Эти два слога дались ему с трудом.

Он попытался привстать, но смог лишь чуть-чуть пошевелиться. Казалось, тело существует независимо от личности, которую именуют — или именовали? — Кристиан Конрад Габлер, и находится где-то далеко. Он чувствовал, что лицо его исказилось от напряжения, словно он старается поднять непосильную тяжесть, и кровь толчками бьет в виски. И это не то чтобы радовало, но как-то успокаивало: вероятно, он действительно был жив, и труп его не лежал в столичном парке. Воспоминание об этом парке было его последним воспоминанием. Болезненный укол в шею — и расплывающийся в вечернем небе герб Империи…

— Не дергайся… Кристиан, — сказала Лили, чуть подавшись к нему. Как оказалось, она сидела, а он лежал. — У тебя пока ничего не получится.

Ее «пока» обнадеживало.

— Что… со мной?

Вопрос был такой прогнозируемый, что Лили ответила, не дожидаясь, пока Крис договорит до конца.

— Это «веретено».

— Ве…

— Ты же, как я поняла, служил в Стафле*. Должен знать, что это такое.

Разумеется, Габлер знал, что такое «веретено». Инструктор Лукьянов по прозвищу Сверло на своих занятиях отвлекаться и дремать никому не давал. Даже те файтеры**, кто всю ночь провел в обеих нью-бобринецких «Русалках» — кабаке и коллхаусе***, волей-неволей впитывали знания, потому что другого выхода у них просто не было. «Веретеном» именовали смесь, вызывавшую при попадании в организм потерю сознания и почти мгновенный длительный паралич. Ее наносили на острие иголок, а иголки доставлялись к цели с помощью пневматического иглогана. Против облаченных в боевые комбинезоны файтеров такое оружие было бессильно, но ведь не все же население Империи ходило в таких комбинезонах.

«Значит, грэнды**** не убить меня решили, а только нейтрализовать, — подумал Крис. — Но тогда почему я не у них? Почему тут не Шацкий с полковником Айоном, а порвавшая с веронцами Лили? И что за партизанские методы? Не проще ли было успокоить меня из парализатора?»

— Лили… — Это у него получилось уже в один прием. — Ты что… следила за мной? А как тебе… удалось отбить меня… у грэндов?

Уроженка планеты Роуз, принадлежавшая к риголам — народу, практически уничтоженному колонистами, слегка усмехнулась:

— Отвечу сразу на оба вопроса: это я угостила тебя «веретеном». Не грэнды. Их там не было.

Голова у Криса была ясной — ведь не перегружал же себя сегодня (или «сегодня» уже превратилось во «вчера»? ) спиртными напитками, — но все равно он никак не мог усвоить смысл услышанного. Лили молча смотрела на него, теперь уже без тени улыбки. Внимательно смотрела, буквально прожигала изумрудными своими глазами, которые оказывается, могли не только мягко блестеть. Прежде чем он открыл рот, собираясь спросить, на кой хрен она это сделала, риголка встала и бесстрастно произнесла:

— Напоминаю: дергаться не надо. Самое большее, что у тебя может получиться, это свалиться на пол. Хотя… — она прищурилась, — я хотела бы посмотреть, как ты валяешься на полу… Беспомощный…

Габлер не был настолько туп, чтобы не понять, к чему она это сказала. В не таком уж и давнем прошлом Лили Акимжанов вместе с другим агентом веронцев — Здено Шатаном, связанные, лежали перед ним на полу номера в земном отеле «Селигер». И связал их именно он, Крис Габлер.

Риголка повернулась к нему спиной, пересекла комнату и исчезла за дверью. И теперь он мог сам попробовать ответить на свой невысказанный вопрос и осмотреться. Габлер решил начать именно с осмотра — это было полегче, чем ломать мозги. Голова, кажется, поворачивалась без труда, и он даже сумел ее приподнять. Впрочем, каких-то особо ценных данных этот осмотр не принес.

Он, в свитере и джинсах, лежал на ложе у стены какого-то помещения. И туфли с него тоже не сняли. Под головой явно была подушка. Во всяком случае, что-то довольно мягкое. Стены были непрозрачными, и оставалось только гадать, где именно находится это помещение. Оно вполне могло быть комнатой в номере какого-нибудь отеля или в квартире комьюнити*. К такому выводу подталкивала вполне безликая мебель: кресла, стол, стулья, тумбочка в углу, стенные шкафы… Собственно, где-то так выглядело убранство его комнаты на базе Твинса** и квартиры в столичной многоэтажке. Разве что тивишника и компа тут не было. Скрытые светильники создавали иллюзию дневного света.

Покончив с осмотром, Габлер на всякий случай проверил свои физические возможности. И ему пришлось согласиться с Лили Акимжанов: все, что он сейчас мог — это брякнуться на пол. Настала пора делать умственные усилия и рисовать картину случившегося. И задумываться о перспективах.

Картина сотворилась достаточно легко, и была она явно не из тех, что радуют глаз и греют душу. Лили Акимжанов сполна отомстила ему за то, как он дважды обошелся с ней и Шатаном на Земле. Наврала ему в ответ на все его откровения.

Габлеру стало так обидно, что он стиснул зубы.

Провели его, словно последнего дурачка. Никуда она из «Вероны» не ушла, как рассказывала, и находилась тут, в столице Империи, на задании. Проследила за ним и вырубила в укромном уголке прибрежного парка. Сама ли погрузила в такси или вызвала подмогу — не суть важно. Так же, как и то, куда именно она его доставила. Главное — с какой целью доставила. Намерена вытрясти из него какую-то инфу, полезную веронцам? Так он же не грэнд! А вот она недавно работала в Администрации Императора и знает побольше, чем он, Габлер. Тогда какой веронцам от него прок? Хотят поквитаться за то, что он сорвал их планы с Копьем? Медленно вытащить кишки?

«Я жив, — постарался подбодрить себя Габлер. — А значит, еще не вечер…»

Однако он тут же подумал о том, что есть места, где дневной свет почти сразу сменяется ночью, и настроение у него упало, как перепивший файтер на койку.

Но долго предаваться грустным размышлениям ему не пришлось. Дверь открылась и в комнату вошли двое. Одного Габлер знал — это был напарник Лили Здено Шатан. Вот уж кого-кого, а его Крис хотел бы видеть здесь в самую последнюю очередь. Ведь, кроме всего прочего, и по ногам от него получал Шатан, и лбом об пол Габлер его чувствительно прикладывал. Чем не причина для злости? А злость в глазах этого круглолицего коротконогого крепыша с большими залысинами читалась очень хорошо. Оставалось надеяться лишь на то, что риголка успела сообщить напарнику, кто именно вызволил их из «норы» грэндов в Елисавете и на себе перенес к воротам лечебницы «Сейнт Анна». Вкусам своим веронец не изменял — он вновь был в синем свитере и чуть более светлых по тону джинсах, и от него, в отличие от Лили, опять разило каким-то кремом. Разумеется, с «точки зрения» носа Габлера — Крис был макросматиком. Хоть Шатан и смотрел недобро, но молчал. Войдя в комнату, он шагнул в сторону, к стене у двери, и застыл там, сложив руки перед собой наподобие футболиста, готового принять на себя штрафной удар.

Второй мужчина был на голову выше Здено, и Габлер не мог с уверенностью сказать, видел ли он раньше этого плечистого широкогрудого человека. Потому что значительную часть лица вошедшего скрывали квадратные арт-очки. Почти такие же, что в свое время Крис приобрел в космопорте «Дикое поле». Они позволяли смотреть объемки и тиви и одновременно видеть окружающее. Но Габлер сразу подумал, что, в данном случае, главная функция этих очков — именно скрывать лицо. И одет был мужчина неброско — такой серовато-желтоватый комбинезон, пусть и приталенный, не вызывал желания задерживать на нем взгляд. Он походил на рабочую одежду и, возможно, на спине имелась надпись типа: «Космопорт „Манаус“». Или: «Скупка мобиков». Штанины комбинезона были заправлены в высокие ботинки, тоже вполне заурядные. Если говорить об особых приметах, то к ним с большой натяжкой можно было отнести разве что волосы — светлые, гладкие, до половины закрывающие уши. В отличие от Шатана, этот мужчина направился к креслу, подкатил его к ложу Габлера и сел. Закинул ногу на ногу и сцепил пальцы в замок на животе. И хотя находился он в двух шагах от Криса, от него ничем не пахло. Хотя нет, Габлер все же уловил слабый аромат цветов — такие росли возле его здешнего дома на улице Тиберия Гракха, да и не только там. Очки он не снял, но Крис был уверен, что мужчина смотрит на него. И понял, что от этого человека зависит его, Габлера, судьба.

Несколько секунд прошло в тишине, и Крис почувствовал, как все сильнее бьет в виски кровь. А потом мужчина заговорил:

— В общем, так, Габлер. — Голос у него был глуховатый, но слова звучали отчетливо. — Сейчас ты все о себе расскажешь, вот. Все, как в личном деле: родился, учился, работал…

«Знает мою фамилию, — подумал Крис, — значит, уже изучил инку*».

Футлярчик с ней, а также банкой** и пейкой,*** он привычно положил в карман джинсов, собираясь в Октагон на встречу с Императором. Как и унидеск.

— А когда с личным делом управишься, — между тем продолжал мужчина, — то со всеми подробностями поведаешь, кто и почему поручил тебе разбираться с ним, — он мотнул головой в сторону неподвижного Шатана, — и с нашей Лили. Чем все закончилось, и почему только сейчас Босс решил тебе руку пожать. И почему тебе это не понравилось, только конкретно, вот. В общем, максимум подробностей, язык свой не жалей. Тем более что он у тебя уже должен работать нормально.

«Все рассчитали», — подумал Габлер.

— А я все это послушаю и буду делать выводы, — добавил мужчина. — Только давай без вранья, это не в твоих интересах, вот. Договорились?

— Договорились, — коротко ответил Крис, чувствуя, что язык действительно уже не тормозит, как флаинг с аварийным щитом, и никаких неудобств с речью больше нет.

Было странно, что этот веронец — а перед ним, несомненно, сидел веронец, — судя по всему, собирается верить ему, Габлеру, на слово. Они что, не пользуются отверткой, которая без труда снимает любую блокировку в мозгах? Не слышали о такой?

Веронец словно прочитал его мысли.

— Я не зря посоветовал без вранья, — сказал он. — У нас детектор имеется, сейчас Лили принесет. Если отвертку применять, есть вероятность мозги твои повредить, вот. А мне бы этого не хотелось… пока.

Это «пока» прозвучало как-то зловеще, и висках у Габлера опять застучали молоточки.

«Не паникуй, — сказал он себе. — Я все-таки Лили и Шатану жизнь спас. И я же им теперь не враг… И этому парню тоже…»

Дверь вновь открылась и веронец повернул очкастую голову к вошедшей в комнату риголке. Черную коробочку в ее руке Габлер поначалу принял за унидеск, но когда Лили вертикально поставила ее на стол, понял, что ошибся. Коробочка была цилиндрической и под руками риголки превратилась в нечто вроде вогнутой ширмы. Лили села на стул, пошевелила пальцами правой руки — и детектор издал короткий писклявый звук.

Видимо, веронец перехватил недоуменный взгляд Габлера, потому что пояснил, опять повернувшись к нему:

— Тебе нашлепку на лоб прилепили, пока ты в отключке был.

Крис пошевелил кожей на лбу — ее действительно что-то стягивало. Несомненно, «нашлепка» была частью детектора. Она передавала сигналы на цилиндр-«ширму», и там возникала какая-то информационная фигура, позволявшая определить: лжет проверяемый или говорит правду. Интересными штуковинами обзавелись веронцы — то «зеркальце», то детектор… Не с голыми руками и не с палками да рогатками поднялись на борьбу с Боссом.

Габлер прикрыл глаза. Врать он не намеревался — зачем ему врать? Дело было в другом: нужно ли рассказывать о том, что он отдал забранное у Лили и Шатана Копье беллизонцам, и что оно исчезло, и ему, Крису, пришлось совершить полет на «закрытую» планету Аполлон и добыть другое Копье? И был еще одно неудобное обстоятельство. Он, Кристиан Габлер, в качестве служащего особого отряда Твинса, принимал участие в операции по захвату на Натали одного из главарей веронцев. То есть боролся с «Вероной». А теперь что — вот так вот запросто общаться с врагами?

«Но разве они твои враги? — возразил кто-то, притаившийся в его голове и время от времени дававший о себе знать. — Ты выполнял служебный долг, но теперь-то твои воззрения изменились, не правда ли? Помнишь слова того бритоголового веронца? Ведь помнишь, только стараешься об этом не думать».

Да, Габлер помнил, что с презрением сказали ему, Портосу и Арамису в номере отеля «Поющая Майя»: «Вот вы кто: птички звездные, бесхвостые. И сами в клетке, и клеточку охраняете».

«Ну вот, — продолжали зудеть в голове. — А кто-то не хочет жить в клетке, и это его право. Ты ведь уже другой, Крис. Не так давно ты и беллизонцев считал врагами и стрелял в них. А теперь? Что ты заявил грэндам, пусть даже в запале? „Не может быть справедливым государство, глава которого — лжец. Поэтому я желаю и веронцам, и беллизонцам как можно скорее отделиться от Империи и жить своей жизнью“. Вот и все, Крис. Ты никого не предаешь. Это не измена, а изменение. Ты не изменил, а изменился. И служебный долг ты не нарушаешь — ты ведь уже не на службе…»

— Ты не спи, Габлер, — услышал он голос веронца. — Ты и так часов шесть отдыхал. Ты рассказывай.

Крис открыл глаза и увидел, что арт-очки обращены к нему, Шатан стоит, выпятив нижнюю челюсть и сжав кулаки, а риголка сидит за столом и смотрит на вогнутый экран детектора.

— Сейчас, — сказал он и повозил затылком по подушке, устраивая голову поудобней. — А потом можно будет задать несколько вопросов?

— Там видно будет, — ответил веронец. — Ну, давай, не стесняйся. Представь, что я медиар, и ты мне интервью даешь. Итак, я, Кристиан Конрад Габлер, родился в пятьдесят третьем году в городе Супергольме на планете Форпост…

— …в системе Вулкана, — продолжил Крис.

Нельзя было сказать, что слова полились из него, как льется в стаканы спиртное в День Стафла — поначалу Габлер говорил с заминками, то и дело невольно посматривая на Лили. Но та сидела спокойно, не отводя глаз от экрана, и Крис понемногу как-то отстранился от того обстоятельства, что рассказ этот ведет не по собственной воле. Так много и долго говорить о себе ему, пожалуй, еще не приходилось. Подобное желание временами возникало только в кабаках, однако на гулянках не приветствовались длинные монологи. Хоть каждый и старался выплеснуть свое, считая, что это свое будет очень интересно всем, но один заглушал другого и получался всеобщий бардак. А тут слушатели были просто идеальные — не перебивали, не задавали вопросов, не ходили с места на место и не падали физиономией в салат. Постепенно Крис даже увлекся собственным повествованием, он погрузился в прошлое, заново переживая тот или иной эпизод. Он вновь разговаривал с Эриком Янкером в космопорте Единорога. Оставлял Копье Судьбы в камере хранения земного вокзала «Волга». На спасательной шлюпке удирал на Марс с галеры «Луций Корнелий Сулла Фэликс». Беспомощно сидел перед вот-вот готовым убить его Янкером. Глядел на окровавленные куски, в которые превратился бывший друг, дважды предавший его. Нес к воротам лечебницы «Сейнт Анна» сначала Лили Акимжанов, а потом Здено Шатана — этот эпизод Габлер расписал во всех подробностях и с удовольствием отметил, что коротконогий силач слегка разжал кулаки. Отдавал Копье-раналлакс Энгилейнону (историю взаимоотношений с беллизонскими жрецами Крис изложил отдельным блоком). Вместе с полковником Калиной наблюдал за тем, как струей света безвозвратно уходит в небеса главное сокровище Империи. Вместе с Анизателлой летел на Аполлон. Пробирался по горам к базе Братства Хранителей. Вновь видел, как полковник Айон прячет под комбинезон футляр с Копьем, забранным у патриарха Феодора. Летел на уникаре, направляясь в Октагон, и далеко впереди взрывалась в воздухе машина Арамиса. Пожимал протянутую ему Императором руку. И вновь слышал голос грэнда Солтио Шацкого: «Бывают такие ситуации, когда приходится давать заведомо невыполнимые обещания». От этих слов у Криса тогда все перевернулось в голове.

Хоть и подробным был рассказ, но все-таки Габлер кое о чем умолчал. Не стал говорить о стычках с агентами веронцев, и чем эти стычки для них кончились. Чужаков из другой Вселенной тоже не упоминал — просто чувствовал, что этого делать не стоит. И уж тем более ни словом не обмолвился о своем отношении к жрице Триединого — Анизателле. Низе… Это было его личное, и только его.

— А теперь я хочу кое-что добавить, — сказал Крис, закончив излагать свою историю, и посмотрел на риголку. — Понятное дело, в драке все средства хороши, но зачем тебе, мистрис Акимжанов, нужно было меня глушить? Ведь ты же, когда шла за мной в парк, уже поняла, что никому о тебе я не доложил, верно? Если хотела еще пообщаться… ну, там, поблагодарить, что не оставил тебя и напарника твоего помирать в норе грэндов — так просто подошла бы, посидели бы вместе. Поговорили.

Лили поставила локти на стол, уткнулась подбородком в сплетенные пальцы и продолжала молча глядеть на экран.

— Подожди с вопросами, Габлер, — недовольно произнес очкастый. — Ну что там, Лили?

— В пределах, — бросила веронка.

Здено Шатан переступил с ноги на ногу и засопел. Ему явно хотелось, чтобы детектор уличил Габлера во вранье.

— В пределах… — задумчиво повторил очкастый и хмыкнул. — Мистер Габлер не стал затрагивать тему контактов… а точнее, противоборств с нашими соратниками. Но ладно, мы и так в курсе.

Крис отметил это «мистер» и приободрился. Да и тело, кажется, уже начинало подчиняться ему, а значит, шансы на успех в случае каких-либо осложнений возрастали. Хотя он надеялся, что до осложнений дело не дойдет — ему теперь нечего делить с веронцами.

— Могу и о противоборствах, — сказал он. — И так же правдиво. Мне врать незачем, я не на задании.

Очкастый, судя по движениям губ, скорее, слегка поморщился, чем улыбнулся.

— Не надо. — Он потер кончиками пальцев подлокотники кресла. — О Копье ты интересные вещи рассказал. Выходит, оно уже не то… Впрочем, ничего от этого, к сожалению, не меняется. Было у Босса одно Копье, стало другое. Задача та же, вот. — Веронец подался вперед и протянул Крису руку: — Давай знакомиться, мистер Габлер. Я Каррин.

Крис сделал вид, что движения даются ему с трудом, и получилось так, что вместо рукопожатия очкастый просто сдавил нарочито вялые пальцы Габлера. Бывший файтер легиона «Минерва» и, вероятно, теперь уже и бывший твинсер особого отряда на всякий случай осторожничал.

— Каррины — это такие звери у нас на Роузе, — пояснил веронец, вновь закинув ногу на ногу. — Ягуаров видел?

— Живьем нет, но представление имею, — ответил Крис.

— Вот. Только каррины крупнее, а пятна помельче. Сам понимаешь, имя мое тебе знать ни к чему и лицо видеть тоже.

Естественно, Габлер это очень даже понимал. Если что — даже с применением отвертки он не сможет сообщить интересующимся что-то внятное об этом веронце. А Лили и Шатану скрывать лица было бесполезно, потому что он, Крис, видел их не раз. И, между прочим, риголку — и совершенно обнаженной.

— Ничего, я не в претензии. — Крис позволил себе усмехнуться. — Знакомство у нас случайное, как началось, так и кончится. Обо мне ты все узнал, о себе, как я понимаю, не расскажешь… Да и не нужно. У меня свои заботы, у вас свои. — Он обвел взглядом всех троих.

Шатан, судя по его настороженной физиономии, бдительность терять не собирался, и был, несомненно, прав: поручили следить за поведением предполагаемого противника — следи. Лили не спешила складывать приборчик, способный отличать правду от лжи. Точнее, ложь от того, что сам проверяемый считает правдой.

Каррин поправил очки.

— Заботы могут стать и общими.

Поскольку голос у него был глуховатый, это прозвучало почти таинственно, однако Габлер сразу сообразил, на что намекает веронец. Можно было незамедлительно ответить отказом, но Крис уже не был таким олухом (именно так он себя и охарактеризовал), как раньше. Во всяком случае, он чувствовал, что жизненного опыта у него теперь гораздо больше, чем три с половиной месяца назад, до встречи с Эриком Янкером.

Как растолковал Каррин молчание Габлера, было непонятно. Веронец некоторое время покачивал ногой, а потом полез в нагрудный карман комбинезона и извлек тонкий футляр с кардами и черную плитку унидеска.

— Вот, возвращаю, — сказал он и положил вещи Габлера на ложе. — В контактах мы порылись, извиняться не буду.

— Ну и как? — вновь усмехнулся Крис. — В связях, порочащих его, замечен не был?

— Кого — «его»? — не понял Каррин. — Мы в твоем деске порылись.

Вероятно, он не смотрел любимую файтерами тиви-арту «Семнадцать весенних мгновений» о секретном сотруднике имперских спецслужб, который действовал в государственных структурах врагов на придуманной планете Алеманния.

— Ну и на здоровье, — не стал ничего объяснять Габлер.

Каррин запустил руку в другой карман — набедренный — и вытащил белую фигурку единорога.

— И это тоже возвращаю. Красивый зверь, вот. Босс вручил?

— Нет. Купил в подарок.

Крис не стал говорить, что мраморным рогом этого зверя, приобретенного в Кришне, в сувенирке «Диковинки Единорога», он выколол глаз бывшему своему сослуживцу Годзилле — агенту Иных. И что после встречи с Императором эту вещицу наконец-то отдал ему полковник Калина. И что для подарка отцу фигурка уже не годилась.

— А теперь вопросы можно? — спросил он, забрав однорогого красавца с ладони Каррина.

— Теперь можно, — кивнул веронец и повернулся к Шатану. — Здено, бери стул и садись, мистер Габлер уже перешел в другую категорию.

— Это какую же? — хмуро осведомился крепыш, не сдвинувшись со своей позиции.

— В категорию нейтралов, — пояснил Каррин. — Как минимум. Давай, садись. Считай, что это приказ.

— Выходит, его теперь и пальцем нельзя тронуть? — пробурчал Здено, направляясь к ближайшему стулу.

— Если хочешь, мистер Шатан, можем устроить махалово, — миролюбивым тоном предложил Габлер. — Только не сейчас. Попозже.

— Не цепляйся к файтеру-твинсеру. — В голосе Каррина прорезались строгие и даже властные нотки. — Как-нибудь в другой раз.

Шатан поставил стул так, чтобы тот преграждал Габлеру путь к двери. Уселся на него и заявил:

— А лучше бы не детектором пощупать, а отверткой. Слишком ловко у него все получилось для обычного файтера.

— Я польщен, — скромно сказал Крис. — Но что такое «обычный файтер», мистер Шатан? Это же, блип, не ученик младших классов, и не отельмен какой-нибудь, и не серв из кабака. Нас же учат чему-то, мы же не стадо пасем, а Империю защи… — Он осекся.

— Здено, уймись, — совсем уж ледяным тоном процедил Каррин. — Если бы Кристиан работал на палатинцев, он бы от Лили не отцепился, и ты это знаешь. К чему эти разговоры?

— Отцепился, не отцепился… — проворчал Шатан и махнул рукой. — Ладно, умолкаю.

— Замечательно, — сказал Каррин. — Так что у тебя за вопросы, Кристиан?

— Сначала насчет Арамиса. Это вы его?

— Нет, — мотнул головой веронец. — Мы ничего не знали ни о вашем полете на Аполлон, ни о возвращении. Сейчас впервые от тебя услышали, вот. Если не веришь, давай, проверяй меня на детекторе. — Он повел головой в сторону стола. — Или пошлю Здено за отверткой.

— Мне сказали, что есть такие… «летающие невидимки», — произнес Габлер. — Их трудно обнаружить.

Каррин пожал плечами:

— Много есть всякого. Но повторяю: мы о вашем возвращении с Аполлона ничего не знали.

— Значит, действительно грэнды… — тихо сказал Крис. — И Низу тоже они…

— Ты был бы следующим, — заметил Каррин. — Так что считай, Лили тебя спасла. Теперь вы в расчете, вот.

— Не совсем, — возразил Габлер и посмотрел на риголку. — Конечно, Лили, ты можешь этим не заморачиваться… И я понимаю, что ты считала меня врагом… Но все-таки мне как-то неприятно. То грэнды обманули, то ты. Блип, так я вообще скоро никому не буду верить! Ведь кто-то совсем недавно говорил, что будет летать в другой стае. Это же была совсем необязательная ложь, согласись, Лили!

Риголка положила руки на стол и повернула к нему голову. И Крис увидел, что она улыбается. Не мстительно, не злорадно, а очень даже добродушно. И от этой улыбки ее лицо еще больше похорошело.

— Я просто не совсем точно выразилась… Кристиан, — сказала она, и вид у нее при этом был вполне невинный. Ну разве что во взгляде сквозили озорство и хитринка. — Или ты не так меня понял. Я сказала, что не собираюсь сдаваться и тоже буду летать. Только в другой стае. Это нужно было понимать не как что-то из области грядущего, а как констатацию факта. Я действительно не собираюсь сдаваться и летаю в другой стае. Уже летаю! — В ее и без того блестящих глазах вспыхнул свет победы.

— Вот так наша Лили умеет выкручиваться, — сказал Габлеру Каррин, и теперь уже было понятно, что он именно улыбается. — А на детекторе ее проверить не получится, она его успеет из строя вывести. Об отвертке же не может быть и речи, мы нашу Лили ценим.

— Кажется, я чего-то не понимаю… — пробормотал Крис.

Он даже забыл притворяться беспомощным и, рывком подняв голову, сел и спустил ноги с ложа.

— Ага, — удовлетворенно кивнул Каррин. — Давно пора, «веретено» -то уже не должно действовать. Я так и думал, что ты прикидываешься. Кстати, это тебе минус, мистер Габлер, — твинсер таких проколов допускать не должен.

— Я, собственно, до настоящего твинсера так и не дорос, — сконфуженно произнес Габлер. — Регулар, четвертая категория.

О том, что таких, как он, в отряде называли «сосок», он говорить не стал.

Шатан напрягся, явно собираясь вскочить со стула и броситься на Криса, если тот попробует совершить хоть какое-то движение, которое можно растолковать как угрожающее. Лили не шевелилась, а Каррин поставил на пол и вторую ногу, сложил руки на груди и сказал:

— Вижу, ты не знаешь, что у нас в последнее время творится. Я имею в виду, в «Вероне». Лили передала мне ее с тобой разговор, но сказала она тебе не все. Так что я ее дополню, если не возражаешь. Для ясности.

— Дополни. — Габлер принялся рассовывать по карманам свои вещи. — Только, если не возражаешь, я хотел бы сначала… м-м… кое-куда пройтись.

— Давай. За дверью, в коридоре, справа.

Крис поднялся с ложа и понял, что с телом все в полном порядке — хоть прямо сейчас на тропу разведчика*. Шатан тут же встрепенулся и тоже начал вставать со стула, но Каррин блеснул на него очками и приказал:

— Здено, сиди на месте.

Круглолицый здоровяк, состроив свирепую гримасу, плюхнулся обратно.

— Расслабься, мистер, — мягко посоветовал Габлер, проходя мимо него. — Мы же договорились, что пободаемся в другой раз.

Шатан скрипнул зубами, но промолчал.

Судя по количеству дверей в коридоре, это была трехкомнатная квартира. А может, и отдельный дом. И необязательно в столице.

— Кристиан, дверью не ошибись, — донесся из комнаты голос Каррина.

Габлер промолчал и вошел в туалет. А выйдя оттуда, обнаружил, что Шатан все-таки переместился со стула к дверному проему. Кривоногий крепыш был напряжен, как файтер перед первым прыжком с парашютом, но на этот раз Габлер удержался от советов. Просто шагнул в комнату, прошел мимо него и, увидев приглашающий жест Каррина, опустился в кресло возле стола. Лили уже превратила детектор в цилиндрик и сидела на прежнем месте, как и ее командир. А в том, что главным тут был Каррин, сомневаться не приходилось. Шатан развернулся лицом к комнате, но возвращаться на свой стул явно не собирался.

— Значит, дела у нас такие, Кристиан, — начал Каррин, тоже вместе с креслом развернувшись к Габлеру. — Лили тебе правду сказала: у нас уже начали делить власть, вот. Цели еще не достигли, а власть уже делят. Правда, сейчас главное другое: Твинсу, и с твоим, к слову, участием, кое-кого удалось заграбастать, теперь идут по цепочке… Но у нас цепочки короткие и обособленные, так что… — Каррин неопределенно повел рукой и, помолчав, продолжил: — У меня своя цепочка, но я к власти не рвусь, хочешь — верь, хочешь — нет. Да, цель моя та же — независимость, но я не согласен с тем, что у власти должны быть именно те деятели, кто возглавлял борьбу за эту независимость. Я довольно глубоко интересовался историей и заметил такую вещь: те личности, которые были лидерами в борьбе, не отличились ничем выдающимся в деле созидания после победы. Не все, конечно, но в большинстве своем. И еще: частенько эта борьба была для них средством достижения собственных, персональных целей. Средством забраться на вершину. Меня такие побуждения не устраивают. Борец должен сделать свое дело и уступить место созидателю, вот.

— А где его возьмут, этого созидателя? — поинтересовался Габлер. — И кто приведет его к власти после победы? Если, конечно, она будет…

Каррин вскинул голову и сказал, словно гвоздь забил:

— Народ!

— А как народ определит, кто именно годится на роль созидателя? — не унимался Крис.

Теперь по не скрытой очками части лица веронца можно было уверенно предположить, что он не улыбается, а морщится.

— Тут можно рассуждать долго, — сказал он. — Есть разные варианты. Не буду их перечислять, мы сейчас не об этом, а вот о чем: те, кто уже начал делить власть, мне доверяют, и я действую в их интересах. Но когда речь зайдет о «Вероне», как отдельном от Империи образовании, я буду не на их стороне. Я и те, кто со мной, не допустят их к вершине.

— Потому что на вершине ты видишь себя? — невинным тоном спросил Габлер.

И вновь Каррин поморщился:

— Ты что, плохо слушал? Я же сказал: тот, кто борется, не годится в созидатели. А я борюсь, и значит, вершина не для меня. Кстати, на вершине необязательно должен стоять кто-то один, там есть место для целой группы единомышленников. А я найду себе занятие по способностям, Уж если боролся, то и буду бороться. Против попыток Босса — а они, конечно, будут — вернуть нас в состав Империи. На мой век дел хватит.

Габлер не знал, насколько искренне говорит веронец, и решил в эту тему больше не лезть. В конце концов, у него, несостоявшегося грэнда, были свои проблемы.

— Мы и есть та другая стая, о которой говорила тебе Лили, — продолжал Каррин. — Внешне «Верона» едина, но лишь до поры. Пока мы выполняем общую задачу, а дальше пути разойдутся. И наша стая не только сплоченна, потому что мы единомышленники, но и достаточно велика. Вот и Лили, и Здено к нам примкнули. И они не последние. Прежние бунтовщики-студенты наконец повзрослели и стали лучше кое-что понимать, вот. И так далее.

«Это он о тех наталийских студиозусах — любителях побузить, которых мы успокаивали», — подумал Габлер и все-таки не удержался от вопроса:

— А почему вы решили, что вне Империи вам будет лучше?

— Потому что кормить нам придется только себя, а не других, — ответил Каррин.

Собственно, примерно такие слова Крис и ожидал услышать.

— Та же Империя у вас и получится, — заметил он. — Только планет в ней будет поменьше…

— Именно, — кивнул веронец. — В пятьдесят раз. В пятьдесят! Ты думаешь, мы ничего не просчитывали? Давно все просчитано, Кристиан! И плюсов на порядок больше, чем минусов, да и минусы можно превратить в те же плюсы. Поверь, сил и возможностей у нас хватает.

Габлер вспомнил слова Эрика Янкера о том, что веронцы, возможно, создают свой собственный Стафл, но не стал спрашивать об этом.

— А насчет империи трех планет ты ошибаешься, — продолжал веронец. — Есть гораздо более демократичные формы правления. Триединое государство — да. Но не империя.

«Триединый Беллизон…» — тут же мелькнуло в голове у Криса.

— Замыслы у вас, конечно, масштабные, — медленно произнес он. — А вот насчет конспирации… Ну, пусть я прокололся — так я в Твинсе-то всего ничего. Но почему опытная мистрис Акимжанов позволяет себе сидеть в кабаке под носом у грэндов? Не изменив хотя бы прическу. Рядом с Октагоном, где она совсем недавно числилась и откуда кое-что похитила. Конечно, не мое это дело, но…

— В столице тридцать миллионов жителей, — прервал его Каррин.

— Ну и что? — подался к нему Габлер. — Я же ее встретил, и так же мог встретить кто-то из ее бывших сослуживцев.

Веронец хмыкнул, потер ладонью широкий подбородок и чуть повернул голову к тихо сидящей за столом справа от Криса риголке:

— Лили, если хочешь…

— Да, — сказала она. — Ты прав, Кристиан, я действительно рисковала. Но пришлось на это пойти. Разумеется, получив разрешение командира. Нам очень хотелось узнать, кто же он такой, этот тип, забравший Копье. Как он влез во всю эту историю и что сделал с Копьем. Нет, мы, конечно, почти не сомневались в том, что ты передал его твоему нанимателю, но нужно было снять это «почти». И вообще, и я, и Здено просто горели желанием пообщаться с автором, так сказать, нашего провала. Вот потому я и постаралась, чтобы ты меня заметил. Только место поудобнее выбирала, и «Аннушка» для этого вполне подошла. Согласен, Кристиан?

С каждой ее фразой Габлеру все больше казалось, что его размеренно и безжалостно бьют по голове. Прямо по темечку. И каждый удар заставлял его пригибаться все ниже и в конце концов согнул в дугу.

Значит, их встреча была совсем не случайной… А ее поведение… А ее слова… Игра? Игра…

— Ты, часом, не из театральных актеров? — просипел он, когда прошла уже бездна времени и стало просто невыносимо сидеть в этой немыслимой скрюченной позе.

— Поневоле научилась, — тихо ответила Лили.

— Опережая твой вопрос, поясню, как мы тебя обнаружили среди тридцати миллионов, — подал голос Каррин. — В общих чертах, а ты уж сам дорисуй остальное. Всех, входящих в Октагон, фиксируют на постах, в каждом подъезде. То, что зафиксировано, можно, при умении, заполучить. Даже без ведома охраны. Другое дело, что не всегда и не сразу это удается — защиту меняют, хотя особых сложностей там не нагромождают, нет смысла. Так что в какой-то степени нам и повезло. Мнема* твоя у нас была, да и сейчас есть — Лили и Здено постарались, каждую черточку вспомнили, — и оставалось только ждать, когда ты выйдешь из Октагона. А потом следить за тобой и выбирать удобное место для встречи. Вот.

В комнате наступила тишина.

— Да-а… — наконец протянул Габлер, усвоив все это. — А Босс меня на службу приглашал… Наслужил бы я ему! Я файтер, и не более того, хоть и второго ранга. Выше головы не прыгнешь…

Больше всего ему почему-то было обидно за то, что Лили так ловко, так мастерски притворялась с ним.

— И опять обман, блип! — с досадой добавил он и чуть не плюнул на пол.

— А сам-то? — хмуро бросил Шатан от двери. — Кто нас детской игрушкой в отеле провел?

— А кто недавно парализованного тут изображал? — присоединился к нему Каррин. — Мы ведь не на симуляторе забавляемся, Кристиан, это серьезно. Да, рискуем, но нам есть ради чего.

— Вы что, из-за меня на Верке торчите? — поднял брови Габлер.

Каррин отрицательно покачал головой:

— На Вери Роме у нас есть и другие дела. И гораздо более важные. Ты мог бы тоже в них поучаствовать.

— Копье в Октагоне добывать, что ли? — осведомился Крис. — Только теперь уже для вас?

— С Копьем еще раз вряд ли получится… — Каррин вновь потер подбородок. — К нему не подступишься. Но есть и другие цели. Мы же здесь не втроем, Кристиан. Нас тут гораздо больше. Взять Босса в заложники, потребовать независимости. Или и вовсе ликвидировать, устроить крупный дебош, оседлать его, использовать в своих целях…

Крис изумленно откинулся на спинку кресла:

— Ты это серьезно? Или меня проверяешь?

— А ты как думаешь? — вопросом на вопрос ответил веронец.

Габлер некоторое время смотрел в непроницаемые прямоугольники арт-очков, потом обвел взглядом соратников Каррина. Лица у Лили и Здено были такими же непроницаемыми.

— Не знаю, — честно сказал он. — Если бы услышал такое дня два назад, сообщил бы грэндам. А теперь… — Он замолчал.

Скорее всего, Каррин не шутил. И в своих планах подготовил местечко и для него, Кристиана Габлера, — хоть и простоватого, но все-таки неплохо обученного файтера-твинсера…

— Ты мог бы нам здорово помочь, — сказал Каррин, словно услышав мысли Криса. — Возвращайся к грэндам, поступай на службу к Боссу. Как ты на это смотришь?

Это был уже прямой вопрос, и просто проигнорировать его Габлер никак не мог. Согласие сразу перевело бы его из категории нейтралов в ряды соратников веронцев. А несогласие? Оставляло бы в категории нейтралов — или?..

— А если я не соглашусь? — глухо спросил он. — И притом, доверия мне там уже не будет, там народ не так прост… — Он хотел добавить: «Как я», — но не стал. — Раскусят. И еще: я ведь родом с Форпоста, а не с Великолепной или Натали. Или Роуза. И вообще, планы у меня другие.

Крис отдавал себе отчет в том, что таким ответом ставит себя в очень рискованное положение. Но что сказано — то сказано.

— Жаль, — проронил веронец после короткого молчания. — Очень жаль, мистер Габлер. Но понять тебя можно. И какие у тебя планы, если не секрет?

— Планы… — пробормотал Крис.

«Хотел бы я знать, какие у меня планы, — подумал он. — Лететь домой и искать работу? Хотя могу и собственный бизнес завести, деньги есть… Или в Эксите* потрудиться — было ведь такое намерение не так давно… Ага. И в один далеко не прекрасный день исчезнуть. А потом где-то за городом обнаружат в Синей реке мой не подлежащий оживлению труп…»

Каррин вновь словно подслушал его мысли.

— Если бы грэнды намеревались поступить с тобой так, как с этой беллизонкой и твоим товарищем, тебя просто не выпустили бы из Октагона, — сказал он. — Значит, ты для них представляешь какой-то интерес.

— Талисман, — усмехнулся Крис. — Оказался в нужном месте, когда у Янкера были проблемы… Потом одно Копье вернул, с другим помог…

А еще у него состоялся контакт с наблюдателем Иных. И останется ли этот контакт единственным?

«Нет, Солтио, делать меня мертвым вам невыгодно. — Габлеру представились эльфийские уши Шацкого, уши хитреца, готового на все для достижения цели. — Ты все правильно рассчитал: побродит, мол, посидит в кабаках, пар выпустит, подумает, как жить дальше — и вернется. Потому-то ты и оставил открытым для меня путь назад, под руку Босса…»

— Так как насчет планов? — еще раз спросил Каррин.

— Полечу к беллизонцам, на Нова-Марс, — твердо сказал Крис. — Обрисую им картину.

— Ты уверен, что это именно то, что тебе надо?

— Уверен. Так будет честно.

С повисшей в комнате тишиной могло поспорить разве что безмолвие космических бездн.

— Что ж… — наконец произнес Каррин. — Как у нас говорят: «Только дойдя до конца, можно понять, был ли правильным путь». Мешать не буду. Если захочешь, просигнализируй грэндам о наших планах. Может, мозгами пораскинут и сами от нас отделятся, вот.

— Да вы уж как-нибудь сами… сигнализируйте, — отказался Крис.

— Ладно, считай, что я тебе это не предлагал, — сказал Каррин и повернул голову к Шатану. — Здено, подгони машину к двери. Отвезешь мистера Габлера.

Коротконогий здоровяк, угрюмо взглянув на Криса, молча вышел в коридор. Каррин еще немного посидел, постукивая пальцами по подлокотникам кресла, а потом поднялся на ноги и подошел к Габлеру. Тот тоже встал и пожал протянутую руку, на этот раз крепко, не притворяясь.

— Удачи, Кристиан.

Габлер кивнул, но от ответного пожелания воздержался.

— Понятно, — усмехнулся Каррин. — Лили, проводи.

Риголка, оставив детектор на столе, направилась к двери, и Крис впервые заметил, какая у нее легкая походка. Он догнал Лили уже на хорошо освещенной лестничной площадке — судя по дверям лифта, это была многоэтажка, а не коттедж, — и сказал ей в спину:

— У тебя хорошо получилось, поздравляю.

— А что делать? — на ходу бросила через плечо риголка. — Жизнь заставляет.

К лифту она не пошла, а начала спускаться по ступенькам. Габлер следовал за ней, думая, что бы такое еще сказать, но ничего в голову не приходило. Когда они спустились этажом ниже, Лили остановилась и повернулась к нему. И Крис вновь получил возможность полюбоваться мягким светом ее глаз.

— Выходишь — и сразу в кар, по сторонам смотреть не надо, — произнесла риголка, и это прозвучало как приказ.

— Мне это ни к чему, — повел плечом Габлер. — В гости не набиваюсь.

— А может, надумаешь? — Ее лицо было серьезным. — Ты бы нам не помешал, Кристиан.

— В смысле — пригодился бы?

— В любом смысле. Подумай об этом, ладно?

— Подумаю, Лили.

Больше она ничего не сказала. Пересчитала легкими ногами ступени еще двух лестничных маршей, остановилась и открыла дверь подъезда. Крис прошел мимо риголки, чуть задержавшись, чтобы в последний раз посмотреть ей в глаза. Словно что-то дрогнуло в их изумрудной глубине — или ему просто показалось? Габлер вышел на крыльцо и, помня о приказе, не стал вертеть головой. Понял только, что сейчас темное время суток и шагнул к открытой задней дверце серовато-голубоватого кара — тот был виден в льющемся из подъезда свете. Вокруг стояла тишина. Судя по запахам, где-то неподалеку росли те самые цветы, которыми веяло от Каррина. Крис едва успел опуститься на пружинящее сиденье, как дверца захлопнулась. Тусклый свет в салоне погас и машина тронулась.

— И куда прикажешь тебя доставить? — раздался спереди недружелюбный голос Здено Шатана.

— Вообще-то, мне надо в космопорт, — сказал Крис. — Но ты двигай куда посчитаешь нужным, а там я такси вызову.

— Правильно, домой соваться не надо. Мало ли…

Габлер закрыл глаза, чтобы не видеть ничего вокруг. Тогда уж ни под какой отверткой он не сможет сказать, где находится тайный пункт веронцев.

— Только не думай, что вот сейчас улетишь, и все, — вновь подал голос Шатан. — Я тебя все равно достану.

— Доставай, — миролюбиво сказал Крис, не открывая глаз.

— И достану!

Габлер вспомнил рыжего твинсера, которому разбил нос в уникаре после гибели Арамиса, и добавил:

— Только придется в очередь записаться, потому что есть и другие желающие поквитаться со мной.

— Я вне очереди пойду, — зловеще заявил веронец.

— Не возражаю.

Шатан засопел и больше ничего не говорил. Точнее, что-то буркнул минут через пять, высаживая Криса у стоянки такси, — и уехал.

Глава 2. Против течения

Космопорт «Столичный» находился в двух сотнях километров от Грэнд Ромы, неподалеку от побережья Тирренского океана. Еще по пути туда, в аэротакси, Крис принялся заказывать билет на галеру «Марк Фурий Камилл». Поскольку до ее отлета на Нова-Марс оставалось всего четыре с лишним часа, Габлеру смогли предложить только каюту «повышенной комфортности». Вся эта комфортность заключалась в наличии, дополнительно к ложу, дивана, а также мини-бара и чего-то там еще не менее важного для пассажира, типа ароматизатора и чесателя пяток. Ну, или какого-то другого прибамбаса в том же духе. И за такой «суперкомфорт» требовалось заплатить чуть ли не в два раза дороже, чем за обычный билет. Был и другой вариант — транзит через Единорог, но Габлер не стал мелочиться. И не только потому, что не желал тратить время, делая крюк. Перед тем как заказывать билет, он достал из футляра банк-кард и был приятно удивлен состоянием своего счета. Сумма, которая еще вчера числилась там, возросла на порядок! Конечно, это были не те горы денариев, что сулил Янкер, но и третьей части этих денег вполне хватало для длительного безбедного существования. Так что каюту «повышенной комфортности» он мог себе позволить. Это был обещанный Императором бонус за удачную экспедицию на Аполлон, и деньги поступили вчера вечером. Номер его счета грэнды, разумеется, узнали без труда — из личного дела регулара Твинса Кристиана Конрада Габлера. Такое вливание свидетельствовало о том, что грэнды на тот момент еще не доложили Боссу о его, Габлера, выходке. Или же Цезар Юлий не ставил выплату вознаграждения за выполненную работу в зависимость от дальнейшего поведения поощряемого лица. Были и другие варианты, но Крис не стал их перебирать. Только с горечью подумал, что ни Арамис, ни Кирилл Устинюк таких денег не увидели. Хотя Кирилла, если бы он не погиб на Аполлоне, скорее всего, ждала бы участь Арамиса. А Низа, конечно же, вообще ничего не взяла бы от Босса…

В порту Габлер успел дважды выпить кофе — как всегда, он предпочел остывший — и пройтись по шопам, чтобы прикупить необходимые в быту вещи: зубную пасту, шейв-пенку, маникюрный набор, нижнее белье на смену и прочее. Покупки он уложил в приобретенную тут же небольшую заплечную сумку типа файтерского нэпа, а вот новой верхней одеждой решил не обзаводиться. На Нова-Марсе он был не очень давно, и в Стронгхолде, судя по инфе унидеска, погода оставалась почти такой же теплой. Хотя там, как и в Грэнд Роме, стояла глубокая осень. В тех широтах вполне уместными были его черные джинсы и такого же цвета свитер с красной и серебристой линиями — одежда, которую он подобрал для встречи с Императором. Правда, уже покончив с покупками, Крис все-таки подумал о том, что погода — штука переменчивая, и дело-то в тех краях, куда лежал его путь, идет не к лету, а к зиме. Результатом этого вполне очевидного умозаключения явился новый поход по тем же шопам, и вышел оттуда Габлер уже в легкой куртке цвета «океанской сини» — так ему сказал продавец. В один из ее карманов и переместился мраморный единорог — присутствие в кармане джинсов этой фигурки размером в две трети ладони, да еще и с острым рогом, не позволяло ощущать «повышенную комфортность».

Покончив с шопингом, Крис достал унидеск и обнаружил сообщение прадеда Хенрика:

«Крис, я рад, что до тебя наконец-то дошло!»

Габлер недоумевающе поднял брови, и только открыв свой мейл бравому прадеду, понял, что тот имел в виду. Это был ответ на послание, которое он, Габлер, отправил родственнику из парка перед тем, как получил укол «веретеном» от Лили. Тогда он писал, что Хенрик был прав: Император действительно — козел!

«Хенрик, я тоже рад, что до меня дошло!» — написал он и тут же сочинил короткий мейл родителям. Мол, у него все хорошо, отправляется на очередное задание и шлет всем привет. Когда вернется — не знает. С деньгами у родителей проблем не было, и делиться с ними императорским бонусом Габлер не стал. Он сделал другое: открыл новый счет и перекинул туда почти все деньги со старого. Для собственного спокойствия. Вот теперь можно было идти на регистрацию. В то, что грэнды могут воспрепятствовать его отлету со столичной планеты, Крис не верил. Правильно Каррин говорил: если бы они захотели задержать его, то не выпустили бы из своего гнезда — Октагона. И в свою квартиру, скорее всего, он мог бы вернуться без проблем. Но кто его знает… Если его там и поджидают, то что, в первую очередь, должны подумать? Загулял регулар, по кабакам пошел, а теперь где-то с хошкой* забавляется. Или с хошками. Понятное дело — бывший файтер, у них манеры такие…

Добиться встречи со жрецами Триединого на Нова-Марсе можно было двумя путями. Первый — явиться к Локу, который уже устраивал ему свидание с Энгилейноном, и убедить его в том, что такая встреча для него, Габлера, очень важна. Но получится ли этот вариант? Одна-единственная беседа за ужином, пусть и довольно задушевная, отнюдь не гарантировала согласия Лока на подобную самодеятельность. Вероятнее всего, номианский твинсер сообщит начальству об этой просьбе, и финал будет предсказуемым. Так что такую идею следовало отбросить. Значит, оставался единственный выход: взять напрокат уникар и самому лететь в Пятнистые горы. Опуститься на «плато Триединого», войти в храм Беллизона… И бродить по подземным переходам невесть сколько времени, в надежде, что жрецы снизойдут до общения с ним. Но других вариантов Габлер не видел. Не мотаться же наугад по селениям беллизонцев в поисках проводников… Правда, он давал Энгилейнону свой номер, и Низа выходила с ним, Крисом, на связь. В Кришне. В его унидеске сохранился ее коннект, но это мог быть разовый номер. Да и где теперь она, Анизателла?..

У Габлера защемило сердце.

…Путь до здешнего саба* был неблизким. Крис подремал в своей сверхкомфортной каюте, а потом плотно позавтракал в кабаке «Веселый симпозиум**». Никакого веселья в почти пустом зале не наблюдалось, для этого еще не настало время. Музыка не играла, два серва сидели за столом, о чем-то беседуя, а вышибала дремал на стуле, свесив мощные руки с коленей. В разных концах зала что-то жевали одинокие пассажиры, да возле стены капризничал на руках у матери кудрявый мальчонка. Никакого спиртного Габлер не заказывал, а вот кофе выпил. Две чашки.

В каюту возвращаться не хотелось, и Крис устроился на диване в холле, под клеткой с серыми круглохвостками — безошибочными определителями отравляющих веществ. Здесь было еще меньше народу, чем в «Симпозиуме», а точнее — вообще никого не было. Разве что целеустремленно прошел мимо коренастый гард в зеленой униформе.

В кармане джинсов тренькнул унидеск. Габлер достал его — это пришел мейл от Гранаты.

«Салвэ*, Гладик! — писал бывший сослуживец по Стафлу. — Готовь поляну, на днях буду. У нас репетиция в „Форуме“. Как дела? У нас все замечательно, ну, ты знаешь. Хоть много времени проводим в кабаке, Конфайн** всегда на прочном, блип, замке!»

Габлер усмехнулся — без рифмочек своих Гамлет Мхитарян, как всегда, не мог. В феврале будущего года, в честь юбилея Стафла, в столице Империи должен был состояться грандиозный концерт. С участием дарований Стафла, в число которых попал и носатый файтер легиона «Минерва» — автор и исполнитель песен под гитару. И вот он прилетит на репетицию в столицу. Хороший повод для встречи с сослуживцем, но…

Габлер зашевелил пальцами над панелькой, набирая сообщение:

«Салвэ, Гамлет. Очень рад был бы тебя видеть, но меня не будет на Верке. Не спеши вешать носяру, еще встретимся».

Он отправил мейл, еще немного посидел в холле и побрел в свою каюту. Принял душ, достал из сумки новое белье, но надевать не стал. Голым растянулся на ложе, закинул руки за голову и уставился в потолок. И, наверное, опять задремал, потому что ему привиделась Низа. Она сидела рядом с ним, и он знал, что сейчас не ноябрь, а только начало августа — того самого, столь богатого событиями, — и он, Крис, находится в ее каюте на улетающей от Нова-Марса галере «Гней Помпей Магн». Горел плоский светильник под потолком и витал в воздухе едва уловимый знакомый аромат.

— Дилильтэо уничтожили Атлантис и забрали часть атлантов к себе, на Дилиль, — услышал он ее голос. — Так потом получились мы, беллизонтэо. И многие из беллизонтэо переселились на Милиль, Нова-Марс… Посмотри на меня!

Он увидел раскосые черные глаза, наполненные мраком. И тут же они изменили форму и стали изумрудными. Низа вновь, как сегодняшней ночью, превратилась в Лили Акимжанов, и откуда-то донеслась трель унидеска.

Габлер вздрогнул и открыл глаза. Сразу все сообразил, потянулся к креслу и вытащил унидеск из кармана брошенных на подлокотник джинсов. Посмотрев на высветившееся имя, невольно поежился: это был Солтио Шацкий. Крис отложил аппарат, надел трусы, уселся в кресло и только тогда вышел на связь. В озе* появилась безволосая голова с острыми эльфийскими ушами. Никаких эмоций ни во взгляде, ни на лице палатинца Габлер не заметил.

— Добрый день, Кристиан, — вполне дружелюбно сказал Шацкий.

— Добрый, — сдержанно кивнул Габлер.

— Хорошо выглядишь, — начал переливать из пустого в порожнее октагонский небожитель.

— А должен плохо? — Крис чуть заметно усмехнулся, и вопросом своим, и усмешкой давая понять, что грэнду не стоит ходить вокруг да около и надо бы переходить к сути.

— Да я, честно говоря, думал, что ты сорвешься по кабакам, — доверительным тоном произнес Шацкий. — Но по тебе не видно. Судя по задержке с репликами, ты или не совсем проснулся, или… — Он замолчал.

— Или, — сказал Габлер.

Врать не имело смысла. Шацкий без особого труда мог бы установить, что абонент находится вне пределов Вери Ромы. Да и задержку никуда не денешь — галера «Марк Фурий Камилл» уже успела проделать немалый путь по системе Юпитера, и сигналам приходилось преодолевать все большее расстояние. И вообще, в случае необходимости грэнд мог устроить проверку всех галер, ушедших сегодня ночью и утром со столичной планеты. Он, Габлер, напрасно тешил себя иллюзиями о том, что запросто ускользнет от палатинцев. Может быть, именно это и намерен сказать ему Шацкий?

— Понятно, — вновь вполне миролюбиво произнес грэнд. — Значит, решил, так сказать, не откладывать в долгий ящик.

— Что не откладывать? — спросил Крис, хотя уже сообразил, что имеет в виду Шацкий.

— Визит к беллизонским жрецам, что же еще? — подтвердил его мысль палатинец. — Чтобы поделиться новостями. Ты же, как я понимаю, летишь на Нова-Марс. На «Камилле». Или я не прав?

Габлер промолчал. Шацкий подождал и слегка сдвинул брови:

— Я думал, ты быстрее остынешь, Кристиан.

— А с чего ты взял, что я вообще собираюсь остывать? — Габлер чувствовал, как в нем нарастает раздражение. — Ведь речь не о каком-то там карточном долге идет. Его-то можно и простить…

Грэнд поморщился:

— Кристиан, мы об этом уже говорили вчера. Прощают виноватого. Причем сначала нужно определить, есть ли вообще вина. Не стоит брать на себя роль судьи, каждый должен заниматься своим делом.

Габлер чуть не влез лицом в озу и спросил:

— Солтио, скажи честно: это вы убили Арамиса? — Он понимал, что задавать такой вопрос глупо, но все-таки не удержался.

Шацкий молчал, и в глазах его Крис ничего не мог разглядеть.

— Вот тебе и плоды, так сказать, долгих размышлений, — наконец произнес грэнд, и в голосе его прозвучало что-то похожее на сочувствие. — Думал, думал и надумал… Скажу «да» — значит, солгу. Скажу «нет» — судя по твоему настрою, не поверишь. Поэтому отвечать на твой вопрос не буду. А насчет беллизонцев… Я тебе уже говорил и еще раз повторю: ты просто не знаешь правил. Поработаешь, наберешься опыта, перестроишься — вот тогда и поймешь, что мы все делаем так, как надо.

— Кому надо? Вам?

Крис почти не сомневался в том, что гибель Арамиса подстроили именно грэнды, руководствуясь своими правилами. Почти не сомневался. Почти…

— «Нам» — это кому? Кого ты имеешь в виду, Кристиан?

— Вас, грэндов. Палатинцев. Верхушку.

— Мы делаем так, как надо Империи. И ты тоже один из нас. Я сегодня говорил с Императором, и он не будет торопить тебя с ответом. Я уверен, что здравого смысла у тебя достаточно, и потому уже считаю тебя одним из нас.

— Но после посадки в «Стронгхолде» не дашь мне и двух шагов сделать, — пробормотал Габлер.

— Я?! — округлил глаза Шацкий.

— Ну, не ты лично, а твои… единомышленники.

Грэнд некоторое время с силой тер лицо ладонями, а потом вновь взглянул на Криса:

— Дам тебе добрый совет. До Нова-Марса времени у тебя достаточно, ты бы сходил на релакс. Термы там, массаж, ароматерапия и прочее. Средства ведь тебе позволяют, насколько я знаю. Отстранишься от всего, воспаришь, так сказать, за пределы Вселенной — и мозги на место встанут. Вновь все будешь видеть в нормальном свете, а не искаженно. Очень тебе советую, Кристиан. Это лучше всяких кабаков.

Первым порывом Габлера было заявить, что не нужны ему деньги Императора, на которые намекал Шацкий. Однако он сдержал свой порыв. С чего бы это отказываться от вознаграждения за хорошо выполненную работу? Значит, двери в Октагон для него пока держали открытыми… Если Шацкий не лжет. И из этого можно было извлечь пользу — Крис вдруг ощутил себя опытным комбинатором.

— Спасибо за совет, — сказал он. — В кабаки я и не собираюсь. Похоже, я этот этап уже пережил. Если ты считаешь, что я один из вас, помоги связаться со жрецами.

— Без проблем. На Нова-Марсе тебя встретят.

— Кто? Лок?

— Да, скорее всего, он. Сейчас сброшу тебе его номер, на всякий случай.

— У меня есть, он мне в прошлый раз дал.

— Понятно. — Грэнд немного помолчал. — В общем-то, это даже хорошо, что ты туда собрался. Ну, не то чтобы хорошо, но если уж ты принял такое решение… Объяснишь им положение дел, чтобы никаких надежд не питали. Тут единственное опасение… — Шацкий принялся теребить свое острое ухо.

— Какое? — спросил Габлер. — Что они резню устроят, когда узнают, как Босс их облапошил?

— Ты бы все-таки подбирал слова, — уже без прежней мягкости сказал палатинец. Но тут же вернулся к прежнему тону: — Да нет, в полиции сейчас там кое-что меняют… Укрепляют… Ты вот что, Кристиан, — он строго посмотрел на Габлера. — В гнездо к ним не лезь. Общайся в порту или в Стронгхолде. Даже если будут в гости звать.

— Думаешь, после таких известий меня все-таки принесут в жертву Триединому?

— А ты так не думаешь?

— Послушай, Солтио… Я не испытываю никакого желания быть зарезанным, потому что это не я обманул беллизонцев… Я скажу, кто их обманул, я все им расскажу, и они мне поверят. Если бы я был посвящен в ваши действительные планы, как убежден Энги, стал бы я к ним лезть?

— А лучше бы и не лез, — жестко сказал Шацкий.

— Не лучше! — упрямо мотнул головой Габлер. — У меня свои понятия о… — Он не договорил. Бесполезно было сыпать словами — грэнды жили в ином слое бытия.

Шацкий вздохнул:

— Ну никак ты не хочешь понять… — Он тоже оборвал себя. — В общем, хочешь все им рассказать — рассказывай. А в храм не суйся. Понял?

— Я сам буду решать, — твердо ответил Габлер.

Грэнд издал какой-то тоскливый звук и вновь с силой потер лицо.

— Ладно, — опустил руки Шацкий. — Займись релаксом, потом все еще раз обдумай, и, я уверен, здравый смысл победит. Представляешь, как они воспримут известие о гибели Анизателлы? Это плюс к сообщению о том, что об отделении от Империи им не стоит и мечтать. Да еще Энгилейнон у нас за решеткой… Побушевал он изрядно и срок себе вполне заработал.

— Вы ему все рассказали?

— Да. Но судебное разбирательство нам ни к чему, сам понимаешь. Посадим — жрецы будут народ мутить, акции устраивать, шуметь… Да и надо же хоть какой-то позитив им дать, после всего… Поэтому скажешь там, что мы его выпустим, но попозже. Когда перестанет на всех бросаться. Ну, и прямым текстом предупредим, чтобы он тебя не трогал. И предупредим очень серьезно. Такие последствия нарисуем, что у него и в мыслях не будет дергаться, ты уж не сомневайся. Мы знаем, чем его зацепить. Так что на этот счет будь спокоен.

Габлер молча кивнул. Он не знал, можно ли верить грэнду или смириться с тем, что после приземления его, Криса, схватят. Смириться? Но ведь есть спасательные шлюпки! Он уже пользовался такой возможностью, стараясь скрыться от Низы, и Годзилла пользовался, когда летел на Амазонию. Проделать это у финиша и совершить посадку возле Пятнистых гор… Но Шацкий, разумеется, должен предусмотреть такой вариант, если действительно грэнды намерены убрать последнего охотника за Копьем. А убрать-то, собственно, можно и прямо здесь, на борту галеры — и способы найдутся, и исполнители…

Габлер только сейчас обнаружил, что Шацкий уже ничего не говорит и смотрит на него. Вполне благодушно смотрит.

— И все-таки, где гарантия, что вы не сцапаете меня у трапа?

— Сейчас поклянусь тебе самой страшной клятвой, — усмехнулся палатинец. — А в подтверждение отрежу и сжую собственное ухо. Кончай этот детский сад и иди на массаж. Если уж на то пошло — зачем тебя хватать у трапа? Сигнал капитану — и ты будешь заблокирован в собственной каюте… Только не дергайся, — добавил он, заметив непроизвольное движение Криса. — Ты же устройство галер изучал в Стафле, знаешь, что при необходимости можно в любом месте создать изолированные отсеки. Я за время нашего с тобой разговора уже успел бы такой возможностью воспользоваться. И доступ к шлюпке был бы уже заблокирован. Когда закончим разговор, можешь и дверь проверить, и сезам*. Кстати, о шлюпке. Не стоит лезть в нее, это тебе лишние хлопоты. И, между прочим, все издержки, связанные с ее поиском и доставкой в космопорт, тебе придется оплачивать из собственного кармана. Плюс штраф. Солидный штраф… Если эти деньги тебе не нужны, отдай их лучше в какой-нибудь благотворительный фонд.

— Ладно, — сказал Габлер. — Может быть, я действительно нуждаюсь в релаксе.

— Приятно слышать разумные речи, — улыбнулся Шацкий, и в этой улыбке, кажется, участвовали и глаза. — И учти: Лок не будет сообщать беллизонцам, что прилетишь именно ты. Просто скажет: Император посылает своего представителя, чтобы кое-что обсудить. И все. Ни слова о том, что эта встреча связана с вашим полетом на Аполлон. Да Лок и понятия не имеет об этом полете. Если жрецы узнают, что прибываешь именно ты, Кристиан Габлер, у них же сразу возникнет вопрос: а почему без Анизателлы, если миссия на Аполлоне закончена? И что еще можно по этой теме обсуждать, когда все уже оговорено? Значит, Копье раздобыть не удалось? В общем, заранее нагнетать не стоит, иначе они такое могут учудить, что тебе уже ничто не поможет. А так расскажешь все как есть и удалишься. Лок прикроет. Да там и не только Лок будет, об этом я позабочусь. Нам кадры терять ни к чему.

— Ну, не знаю… — пробормотал Габлер.

Дело оборачивалось так, словно он действует не самостоятельно, а послан выполнять задание грэндов, и это было ему неприятно. Но чему именно тут возражать?

— Зато я знаю, — бодро сказал Шацкий. — Все, разговор окончен. Беспокоить больше не буду. Как только почувствуешь желание приступить к работе — дай знать. Работы хватает и помимо Нова-Марса.

— Что, на Гемере автохтонов никак не удается усмирить? — спросил Габлер, вспомнив свой разговор с долговязым Знатоком, который заменял в их двадцать третьей вигии отпускника Рыжего Мариса.

Шацкий поднял бровь:

— Откуда инфа?

— Говорил кто-то… — не стал указывать источник инфы Крис.

— Там все под контролем, — жестко сказал палатинец. — А те, кто много говорит, рискуют нарваться на большие неприятности.

«Все с вами понятно, небожители», — подумал Габлер.

Что ж, с иллюзиями было жить легко, но время иллюзий прошло.

— Вот еще что, Солтио, — медленно начал он. — Насчет Низы… Даллиа Анизателлы…

Крису почудилось, что взгляд Шацкого чуть изменился. Мелькнула в нем какая-то настороженность. Или дело тут было в воображении? Обвинять грэнда в смерти Низы было бы глупо, и Габлер делать это не собирался.

— Ну, говори, — поторопил его Шацкий.

— Они же должны ее похоронить по своему обряду. Надо как-то передать им тело… Меня обязательно спросят.

— Ее кремировали на Аполлоне, — сообщил палатинец. — Сам знаешь, с инфекциями шутки плохи, тем более с неизвестными. Решение принимала медслужба легиона, нас уведомили постфактум. Так и объяснишь.

Это прозвучало убедительно.

«Может, все дело во мне? — думал Габлер, глядя в опустевшее серое пространство озы унидеска. — Может, я стал слишком мнительным? Это Эрик виноват, это из-за него я во всем теперь подозреваю обман…»

Тем не менее, выключив унидеск, он первым делом проверил дверь каюты. Дверь отъехала в сторону без проблем, но Крис на этом не успокоился. Он достал из сумки пилочку для ногтей и проделал ту же процедуру, что уже проделывал на борту «Суллы» — подковырнул незаметную крышку, встроенную в переборку у самого пола. Привел в действие сезам и несколько секунд смотрел в открывшийся люк. Спасательная шлюпка была на месте, и можно было хоть сейчас покинуть галеру. Такое решение претендовало бы на звание самого глупого — «Марк Фурий Камилл» не дошел еще не то что до окрестностей Нова-Марса, но и до саба.

Закрыв люк, Габлер вновь взял унидеск. Немного покопался в нем и извлек гладкий кубик блока определения местонахождения. Конечно, эта операция не превращала его в невидимку, но поиски, в случае чего, могла затруднить. Едва он поставил панельку на место, как унидеск залился трелью. Вероятно, Солтио Шацкий собирался дать ему еще какое-нибудь наставление.

Но это был не Шацкий. В озе возникло узкое лицо риголки Лили Акимжанов.

— Как твои дела? — спросила она.

Крис вспомнил, что вчера, в «Аннушке», дал ей свой номер. Впрочем, она и без этого могла бы найти номер — ведь веронцы просматривали его унидеск и карды.

— Лечу куда хочу, — усмехнулся он, повторив свои вчерашние слова.

— И в стаю лезть не стану, — закончила риголка. — Не передумал?

Габлер посмотрел ей в глаза и сказал:

— Мы летим в разные стороны, Лили.

И понял, что не желает, чтобы она уходила со связи. Говорить, говорить… Но о чем? С хошками все было просто — им разговоры ни к чему, они получали деньги за другое. Единственной женщиной, с которой получилась долгая беседа, была Низа. Там, на бриге, летевшем к Аполлону. А теперь он просто не находил не то что слов — не находил темы. Правда, случается ведь и такое, что хорошо и помолчать вдвоем.

Ему казалось, что Лили тоже не стремится прекращать разговор.

— Мы же не камни, брошенные чьей-то рукой, — сказала она. — И не пули. В любой момент мы можем повернуть в другую сторону.

— Или даже полететь навстречу друг другу, — добавил Габлер.

Зеленые глаза вспыхнули.

— Было бы желание, Кристиан. Удачного полета! — Последняя фраза прозвучала двусмысленно.

Лицо риголки исчезло, но в пространстве озы он словно продолжал видеть два изумрудных пятнышка.

И все-таки ему с ней было не по пути…

Как и с грэндами. Он не собирался возвращаться к ним. Но Шацкий не должен знать об этом. До тех пор, пока он, Габлер, не решит, что же делать дальше. А у него на этот счет было соображений пока не больше, чем коньяка в пустом стакане…

* * *

Вероятно, термы, массаж и приятная спокойная музыка все-таки помогли — когда галера, пройдя через саб, оказалась в системе Сильвана, Габлер уже не проверял, открывается или нет дверь каюты, и не помышлял о том, чтобы воспользоваться спасательной шлюпкой. Прежние страхи оставили его, и он теперь больше думал о предстоящем разговоре с кем-то из служителей Триединого.

Ни у трапа, ни в басе, ни в зале космопорта не поджидала Криса группа захвата. Твинс обозначил свое присутствие в космопорте «Стронгхолд» единственной личностью. Это был все тот же Лок, который не так давно встречал Габлера тут же. И погода была примерно такая же, как и тогда… хотя нет — теперь по небу плыли облака и дул ветер. Невысокий широкоскулый Лок бурной радости при виде Криса проявлять не стал. Шевельнул сросшимися черными бровями, пожал руку и лаконично сказал:

— Идем, тебя ждут.

Габлер тоже решил не блистать красноречием и бок о бок с номианским твинсером направился к стоянке. Там было довольно людно — прибывшие на «Камилле» пассажиры рассаживались по такси и собственным уникарам, и машины одна за другой взмывали в воздух. Возможно, где-то тут раполагались и твинсеры из прикрытия, которое собирался обеспечить Шацкий, но их, понятное дело, было не опознать. Когда Габлеру стало ясно, что Лок ведет его к уникару цвета красноватых беллизонских песков, он подумал, что именно на таком забирал его в храм Энгилейнон. Передняя дверца открылась, и Крис от изумления даже замедлил шаг — ему показалось, что это и есть Энгилейнон! Однако, подойдя ближе, он понял, что ошибся. Да, вышедший из машины бородатый беллизонец тоже был одет в зеленый плащ, и из-под его длинных темных волос, под ухом, свисал на цепочке круглый знак Триединого. На знаке золотистыми линиями был выгравирован равносторонний треугольник с вписанной в него золотистой же окружностью. Но был он ниже Энгилейнона, и формой носа отличался от коллеги, и глаза его сидели не так глубоко. И взгляд этих глаз, не в пример буркалам Энгилейнона, не вызывал ассоциаций с омутами, сулящими беду.

— Силлон даллио Индилайнон, — сказал Лок, остановившись перед беллизонцем. И повел рукой на Габлера: — Представитель Императора.

Крис уже знал, что «силлон» это что-то типа ранга или категории, «даллио» заменяет жрецам обращение «мистер» на терлине, ну, а Индилайнон — это имя. Причем весьма созвучное с именем того неприятного типа, что схлопотал-таки от него, Габлера. А вот голос у Индилайнона совсем не походил на трубный бас Энгилейнона.

— Я послан сюда нашим высшим, чтобы выслушать тебя, — произнес жрец. — Я передам ему твои слова и сообщу тебе его ответ.

Он определенно был приятнее Энгилейнона: не источал высокомерие, не хамил и не метал гневные взгляды. Впрочем, этот беллизонец пока не знал, что собирается поведать ему Габлер, да и о том, что перед ним стоит именно Кристиан Габлер, убийца жрецов — сородичей силлона, он тоже не знал. И хорошо, что разговор будет происходить не в храме Триединого. Теперь, уже основательно остыв, Крис понимал, что после такого разговора у него было бы мало шансов вернуться живым из Пятнистых гор.

— Прямо здесь все выкладывать будет не очень удобно, — сказал Габлер. — Говорить мне придется довольно много, и разговор этот не из тех, что поднимают настроение.

Беллизонец сдвинул брови и стал почти двойником Энгилейнона.

— Вот как? — Он немного подумал и перевел взгляд на молча стоящего в сторонке Лока: — Есть ли возможность получить разрешение на полет вне коридора? На десяток километров, вон туда. — Жрец показал рукой в сторону от космодрома.

— Да, — коротко ответил номианский твинсер и достал унидеск.

Индилайнон сделал Крису приглашающий жест, забрался на переднее сиденье уникара и движением пальца над панелью открыл заднюю дверцу.

— Мы будем поблизости, — сказал Лок достаточно громко для того, чтобы его услышал не только Габлер, но и беллизонец.

И начал разговор с кем-то из руководства космопорта.

Крис молча кивнул и шагнул к машине. Снял с плеч сумку, поставил ее на сиденье и сел рядом. Уникар выставил в стороны короткие крылья, и беллизонец поднял его над стоянкой. И полетел не на юг, к Стронгхолду, как другие машины, а на восток. Солнце висело высоко, по все еще зеленой холмистой равнине бежали тени облаков. Качались на ветру кусты, и нигде не было видно и следа присутствия людей — да и откуда взяться таким следам в зоне отчуждения космопорта?

Этот неторопливый полет, проходивший в молчании, закончился минуты через три-четыре на пологом берегу извилистой речушки. Индилайнон посадил уникар на траву у кромки песка и повернулся к Габлеру:

— Выйдем или будем здесь разговаривать?

— Я бы вышел, — сказал Крис. — Погода-то позволяет.

Жрец сумрачно посмотрел на него и, открыв дверцу, шагнул на траву. Вытащил из уникара сиденье кресла и устроился на нем, подняв колени. Крис тоже забрал сиденье и расположился напротив Индилайнона, расстегнув куртку и вытянув ноги перед собой.

— Ну и чем же намерен огорчить нас ваш Император? — спросил жрец, сверля Габлера тяжелым взглядом.

Крис набрал в грудь побольше воздуха, выдохнул и сказал:

— Меня зовут Кристиан Габлер. Думаю, ты слышал это имя и теперь тебе ясно, о чем пойдет речь.

Индилайнон дернулся и сверкнул глазами так, что Крис приготовился превратиться в пепел. Даже если бы твинсеры были рядом, они ничем не смогли бы помочь.

— Выслушай меня, — торопливо добавил Габлер. — Я прилетел сюда специально для того, чтобы все рассказать. И послал меня не Император, это мое личное решение. Я не хочу быть на стороне лжеца, а Император оказался лжецом. Выслушай меня!

Некоторое время жрец яростно скрипел зубами, но этим все и ограничилось. Не сводя с Габлера мечущих молнии глаз, он коротко сказал, словно плюнул:

— Говори.

И Крис отдал должное его выдержке. Конечно же, Индилайнон понял, что если Габлер здесь, а Низы с ним нет, то с ней что-то случилось. И если Крис назвал Императора лжецом, это может означать только одно: Цезар Юлий не собирается выполнять данное служителям Триединого обещание.

— Ты можешь не верить мне, — глухо начал Габлер, — но то, что я скажу, правда. Одна только правда. Я мог бы не прилетать сюда, но тогда я стал бы себя презирать. Не хочу уподобляться этим… небожителям из Октагона.

— Говори! — повторил жрец.

И Крис рассказал все без утайки. От полета на Аполлон до разговора с Солтио Шацким на борту галеры «Марк Фурий Камилл».

— Вот такая история, — закончил он и вздохнул. И тут же добавил: — Что мне делать дальше, я не знаю, но служить подлецам не намерен.

Жрец смотрел куда-то мимо него, и лицо его заставило Габлера вспомнить об исполинской статуе триединого беллизонского бога, которую он видел в подземельях горного храма. Точнее, об одной из трех сросшихся друг с другом фигур — черной, изваянной из агата, — с грозно сдвинутыми бровями. Эта ипостась Беллиза-Беллизона-Беллизонов была воплощением грозной силы, перед которой ничто не могло устоять. Именно таким представлялся сейчас Индилайнон. Если бы не шевелящиеся от ветра волосы и полы плаща, его точно можно было бы принять за статую. Только, в отличие от статуи, жрец вполне мог предпринять какие-то действия, очень нежелательные для Габлера.

«Мы храним и приумножаем знания наших предков», — вспомнились ему слова Низы.

Судя по тому, о чем он слышал и что успел испытать на себе, подгорные жители преуспели в этом деле.

Молчание Индилайнона становилось просто невыносимым. Крис сглотнул, подтянул ноги к сиденью, согнув их в коленях, и положил руки на бедра. Из такого положения отражать возможную атаку было удобнее. И уходить с ее линии тоже. Эти его движения, кажется, заставили жреца вернуться к реальности. Индилайнон вцепился пальцами в курчавую бороду и медленно произнес, буквально выдавливая из себя каждое слово:

— Мы не исключали такой вариант… Но все-таки надеялись на лучшее… — Он перевел взгляд на Габлера. Глаза его уже не полыхали, а превратились в темные озера, на дне которых затаилась чудовищная сила. — Что ж, подобное вероломство не оставляет нам выбора. Мы заставим вас убраться отсюда… И кровь ваша польется потоком.

Габлеру стало очень неуютно, и он невольно поежился. Хотя… что такое горстка пусть даже умеющих очень многое жрецов против всей мощи галактической Империи? Даже за вычетом «Вероны».

— Вас уничтожат, — тихо, но твердо сказал он. — Что вы можете противопоставить Стафлу? Я там служил, я знаю, что это такое. Это сила… Силища!

— Мы тоже знаем, что такое ваш Стафл. — В голосе Индилайнона слышался скрежет. — У нас есть средства для того, чтобы отбиться. Если ты агент вашего Императора, передай ему, что мы готовы к схватке.

— Я не агент, — мотнул головой Крис. — Я теперь сам по себе. Вы знаете о такой штуке, как геофизическое оружие? А о характеристиках ракет «Гром», которыми оснащены штурмеры Стафла?

— У нас есть средства, — повторил жрец. — Боевые машины могут выйти из строя, оружие тоже может отказать. Никакие ракеты нельзя сравнить со знаниями и умениями, с тем, что вот тут. — Индилайнон прикоснулся пальцем к виску.

У Габлера не было оснований не верить жрецу. Служители Триединого действительно умели многое: и подчинять своей воле, и чувствовать других на любом расстоянии, и считывать информацию из отдаленных источников, и глушить связь… И это только то, что было известно ему, Крису. А сколько еще он не знал… Ему вспомнилась история, рассказанная файтером легиона «Сильван» на борту спейсматки «Гулливер». О трагических событиях в семье какого-то полицейского, крепко насолившего жрецам горного храма. Возможно, эта история была вовсе не выдумкой.

— Что касается геофизического оружия, — продолжал Индилайнон, — то против нас его применять не будут. Ваши грэнды знают о наших возможных ответных мерах, мы им намекнули через местную администрацию.

«Вот как? — подумал Крис. — А Шацкий мне об этом не говорил…»

— А что вы можете предпринять? — спросил он.

Да, Индилайнон был явно помягче своего собрата Энгилейнона. Он не стал заявлять ничего типа «не твое дело» или «что надо, то и предпримем», а ответил довольно развернуто:

— Средств хватает, они придуманы уже давно. Диверсии на разных структурах… Уничтожение пассажирских судов и сабов… И прочее. Если мы поставим такую цель, то обязательно доберемся и до раналлакса, хотя путь этот долгий и сложный. Но пройти его можно. Есть и другие способы борьбы.

— Если у вас столько средств, почему же с мятежом ничего не вышло? — не унимался Габлер. Ему хотелось получить убедительное подтверждение того, что беллизонцы сумеют одержать победу в этой борьбе.

— Это была стихийная акция, — пояснил Индилайнон. — Мы, служители единомножественного Беллиза-Беллизона-Беллизонов, ее не готовили. Мы не имеем никакого отношения к событиям в Стронгхолде. Ваши медиары преподносили все это как «мятеж беллизонцев», рассказывали о каких-то вооруженных отрядах, чуть ли не целых повстанческих армиях, военных базах на нашей территории… Однако наших сородичей в этом стихийном бунте участвовало не больше, чем других жителей Милиля. Ты что, не знаешь, какие требования выдвигали мятежники, прежде чем идти на штурм правительственного квартала и устраивать погромы в столице?

— Нам ничего конкретного не говорили, — ответил Габлер. — Мол, беллизонцы взбунтовались, это серьезная угроза власти, в местном легионе проблемы, поэтому привлекают нас — «минерв» из другой планетной системы. Да нам и ни к чему было причины знать. Есть факт: мятеж. И есть задача: подавить его. Вот и все.

— И не только вам не говорили, — произнес Индилайнон. — Гнали ложь по всем каналам, сплошную ложь, и никто в Империи не знал, что тут на самом деле происходит. Да и здесь, на самом Милиле, правды о событиях в столице не сообщали. Впрочем, так делалось всегда. Собственно, тем, кого это непосредственно не затрагивает, безразлично, что происходит в реальности. И им вполне хватает того, что преподносят медиары. А причины там были экономические, хотя поводом стало убийство одного беллизонтэо.

— Да, — кивнул Габлер. — Нам местный полицейский рассказывал. Мол, к беллизонцам другие относятся настороженно, чуть ли не с презрением, а те только повода и ждали, чтобы поквитаться за такое отношение.

— Повторяю, причины не в каких-то этнических противоречиях, а в экономике, — сказал Индилайнон. — Нашлись и решительно настроенные индивидуумы, из числа любителей устроить погром, награбить побольше… Городское дно неуничтожимо, что бы там ни вещали медиары. Захватили несколько полицейских участков, обзавелись оружием… В общем, наделали дел. И все это происходило в густонаселенном городе, что, конечно же, создавало силовикам много трудностей. А чиновники из Дома правительства, чтобы оправдать свои просчеты, начали придумывать истории о повстанческих армиях беллизонтэо и гуддеров. И искали вы на наших землях то, чего нет и не было. Как только удалось договориться по экономическим вопросам, мятеж рассосался. Нет, отдельные группы еще действовали, из числа тех, у кого руки были в крови, кому вообще доставляет удовольствие создавать и множить хаос, но никаких перспектив у них не было. Так что все это происходило без нашего участия. — Жрец помолчал. — А вот теперь, когда нас обманули, мы будем готовить удар. Целенаправленный, осознанный удар. Тут уже дело не в экономике. И ваш Император помешать этому удару не сможет.

— У него есть Копье, — заметил Крис. — То есть раналлакс.

— Раналлакс дает возможность, но не гарантирует успех. Он помогает с реализацией одного из вариантов будущего, варианта, выгодного его обладателю, но не всегда такой вариант реализуется.

Из этих слов жреца было понятно, что служители Триединого знают о древних земных диковинах наверняка не меньше, чем сотрудники Преториата Унус Управления делами Администрации Императора. Какими не так давно были Эрик Янкер, Здено Шатан и Лили Акимжанов.

— Какой-то парадокс получается, — раздумчиво начал Габлер. — Ведь раньше вы не знали, что у Императора есть Копье, но в борьбу не вступали. А сейчас…

— Во-первых, теперь нам точно известно, что на отделение Милиля от Империи он не пойдет, — прервал его Индилайнон. — А во-вторых, и это главное, у нас не было надежного средства борьбы. Но очень скоро оно будет. Очень скоро. Вернее, оно уже есть, но пока не до конца подготовлено к использованию. Нужно еще немного времени.

— И что это за средство? — поинтересовался Крис, хотя и не рассчитывал на ответ.

Так и оказалось.

— Надежное, — бросил жрец вполне в духе Энгилейнона. — Я не уверен в твоей искренности, но несомненно одно: раналлакс можно забрать. И у вашего правителя его забрали, и у этого Братства. Повторяю, если мы зададимся целью завладеть раналлаксом, то мы ее добьемся. Но к отделению Милиля можно прийти и без этих сложностей. Мы начнем войну, и когда ваш правитель подсчитает потери, он сам поймет, что ему не стоит цепляться за нашу планету.

— Непонятно… — пробормотал Габлер. — Как вы вообще, при всех ваших возможностях, допустили, что мы вторглись в ваш храм? Почему всю нашу вигию там не положили?

— Отсутствие опыта, — угрюмо проронил жрец. — Мы никогда ни с кем не воевали. Вы застали нас врасплох, мы не думали, что вы сунетесь в горы… Хотя кое-какие меры приняли.

— Связь подавили, — вставил Габлер. — И орудия у вас откуда-то появились.

Индилайнон холодно взглянул на него:

— Мы никого к себе в гости не звали. — Он помолчал и хмыкнул. — Но, как это ни парадоксально звучит, ваше вторжение пошло нам на пользу. Мы приняли меры и теперь можем полностью подавлять работу технических приспособлений противника. Так что атакующим нас придется не то что не сладко, а очень даже горько. Повторяю: нам никакие гости не нужны. И мы надеемся, что скоро гостей тут, на Милиле, не будет.

— Но вы же и сами тут гости, — осторожно сказал Габлер. — Вы же прилетели сюда с Нова-Марса-три.

— Да, наши предки пришли с Дилиля и с Земли, — кивнул Индилайнон. — Но мы живем здесь так долго, что считаем Милиль нашим. Согласись, что колонисты появились тут позже.

— Если вашему храму двенадцать с лишним тысяч лет, то конечно… — подтвердил Габлер. — Но послушай, даллио Индилайнон: здесь живете не только вы, но и другие народы — местные, между прочим. И потомки первых колонистов тоже считают эту планету своей, и кроссы*. Хотят ли они отделения от Империи? И хотят ли этого все беллизонтэо? Или к этому стремитесь только вы, служители… э-э… единомножественного Беллиза-Беллизона-Беллизонов?

— Главное, что этого хотим мы, служители Триединого, — отчеканил жрец, и Крису вновь почудилось, что перед ним Энгилейнон. — Те, кто согласен жить на Милиле в полной изоляции от Империи, могут оставаться. Мы никого отсюда не гоним.

— А ваш ондаллио Ориобеллиз говорил другое, — возразил Габлер. — Мол, все, кроме вас, должны убраться с планеты.

— Любые переговоры нужно начинать с максимальных требований, — заявил Индилайнон. — Чтобы потом прийти к взаимоприемлемому решению. Повторяю, те, кто согласится жить здесь вне Империи, будут здесь жить. Но ничего, связанного с Империей, на Милиле остаться не должно. Мы готовы вернуть все, что ввезено сюда и построено тут Империей. Мы — служители единомножественного Беллиза-Беллизона-Беллизонов будем тут хозяевами. Хозяевами на планете, а не над теми, кто здесь останется.

— Разве это не шаг назад? — Габлер был неуемен с вопросами, потому что ему хотелось понять все до конца. — Ведь с точки зрения развития…

— Да, это шаг назад! — не дал ему договорить Индилайнон. — Это шаг к прежнему существованию, существованию в единении с природой. Мы понимаем под развитием не умножение разных технических побрякушек, а постижение глубин души, тайн бытия, движение к единомножественному Беллизу-Беллизону-Беллизонам. Именно это и есть развитие, а не все ваши космические суда и промышленные предприятия. Мы построим здесь свою цивилизацию, и, поверь, она будет не только не хуже вашей, но гораздо более гармоничной. Мы будем единым целым с Милилем, и в душах наших воцарится покой, и мы добьемся благоденствия. Настоящего благоденствия, а не того, что понимаете под этим вы! На нас снизойдет айюно. — Жрец вдохновенно поднял лицо к небу. — Это значит — единение мира и души, слияние с миром и единомножественным Беллизом-Беллизоном-Беллизонами. — Он перевел взгляд на Габлера. — Тем, кто согласится с нашими воззрениями, нет нужды покидать Милиль. А остальные… Думаю, в вашей Империи найдется для них место.

У Криса не было никаких сомнений в том, что жрец говорит искренне. Служители Триединого намеревались жить в полной изоляции от прочих планет, в своем собственном мире, где, как они надеялись, им будет очень уютно. При их возможностях и умениях это не представлялось чем-то несбыточным. Только смогут ли они заставить Императора отказаться от Нова-Марса? И что все-таки делать дальше ему, Кристиану Габлеру?..

Индилайнон продолжал говорить, но Крис вдруг перестал его слышать. У него перед глазами возник образ Анизателлы — так мгновенно появляется изображение в озе унидеска. Глаза беллизонки были закрыты, но бледное лицо не казалось неживым. И бледность губ тоже не говорила ни о чем плохом — именно такими они и были всегда. Создавалось впечатление, что девушка лежит, и под головой у нее белеет подушка, а тело накрыто чем-то тоже белым. И самое главное — хотя это белое не доходило до горла, но горла видно не было. Его скрывала какая-то розоватая пелена… Нет, не какая-то! Бывшему файтеру Кристиану Габлеру доводилось видеть подобное — именно так выглядела желеобразная масса регенерационного состава, неофициально именуемого «заживлялкой».

Видение исчезло, и Габлер некоторое время беззвучно открывал рот, а жрец все говорил и говорил что-то.

— Даллио Индилайнон, — наконец сумел просипеть Крис. — Низа… Даллиа Анизателла жива…

Жрец осекся на полуслове и впился в Габлера неистовым взглядом.

— Она жива, — повторил Габлер и встал. — Ее не кремировали. Я только что ее почувствовал…

Все в нем пело, он вновь, как когда-то в Кришне, представлялся себя персонажем древних земных легенд, которому удалось избавиться от обязанности поддерживать небесный свод. Казалось, стоит оттолкнуться подошвами от земли — и ветер понесет его вслед за облаками.

Индилайнон тоже поднялся на ноги и снизу вверх посмотрел на Криса.

— Ты можешь ее чувствовать? — В голосе его звучало недоверие.

— Да. Низа… даллиа Анизателла говорила мне, когда мы летели на Аполлон, что эта способность исчезнет. Но пока не исчезла. Она или там, на базе, или в какой-то лечебнице грэндов. У нее на горле регенерационный состав. А поскольку мне сказали, что она умерла, значит…

— Значит, не собираются выпускать из своих рук, — закончил жрец. — Глупцы! Наши омминниа могут без труда установить, жива она или нет.

— Установить-то могут, — согласился Крис. — Но как до нее добраться?

Индилайнон задумался, пригладил растрепанные ветром волосы и испытующе посмотрел на него:

— Если ты действительно только что почувствовал даллиа Анизателлу… Ты говорил, что не знаешь, как жить дальше… — Он выжидающе замолчал.

— Я готов помочь всем, что в моих силах, — твердо сказал Габлер. — Кое-что я все-таки умею.

— Тогда полетишь со мной, — решил жрец. — Надо поставить в известность ондаллио Ориобеллиза и проверить…

— Я готов, — повторил Крис и достал унидеск. — Только сообщу Локу, что со мной все в порядке.

— Сообщи. Он тут, неподалеку. — Индилайнон повел головой куда-то вбок. — Считает, что хорошо спрятался со своими невидимками… — Последнее слово прозвучало насмешливо.

Когда в объемной зоне появилось невозмутимое лицо твинсера, Габлер сказал:

— Лок, спасибо за сопровождение, у меня проблем нет. Сейчас меня приглашают в гости, а дальше я сам, по своей программе. Так что можешь забирать парней — и по пивку.

— Понял, — кивнул Лок. — Будет время, загляни ко мне. Мой дом ты знаешь.

— Спасибо за приглашение. Если и загляну, то не сегодня и не завтра. И сообщу заранее. До связи, Лок.

Они занесли сиденья в уникар, и жрец повернулся к Габлеру:

— Процедура тебе известна.

— Уже проходил такое.

Индилайнон приблизил ладонь к лицу Габлера, и тот, не дожидаясь команды, уставился в глаза жрецу. И очень скоро окунулся в тепло, а потом растворился во мраке вместе со всеми своими мыслями и чувствами.

Глава 3. На другой стороне

Возвращение в реальность оказалось не таким впечатляющим, как в прошлый раз, когда такую же штуку проделал с Габлером Энгилейнон. И с головой вроде все было почти в порядке, и руки-ноги ощущались на своих местах, а не на другом конце Виа Лактеа.

«Привыкаю, что ли?» — подумал Крис и попытался открыть глаза.

И это получилось у него без особых усилий.

Угловатые пятна, чуть подергавшись, слились друг с другом, и Габлер узнал помещение. Это была та самая комната с фиолетово-зеленой портьерой, в которой он созерцал инниоли — видения Анизателлы о далеком прошлом земных атлантов. Он сидел в том же самом кресле и перед ним застыла та же самая женщина в сером плаще. Такая же безмолвная. Крис по-прежнему был в куртке, а сумка стояла на каменном полу возле его ног. Беллизонка жестом велела ему встать и повела головой на стену. Это значило, что Индилайнон уже все доложил руководству, и Габлера ждут для беседы.

— Здороваться так и не будем? — спросил он.

И сразу пожалел о своих словах. Потому что служительница Триединого взглянула на него с ненавистью. Удивительно, как она не прикончила его, когда он был в отключке.

Габлер больше не пытался ни о чем говорить. Взял сумку, вскинул на плечо и вслед за беллизонкой нырнул в стену, мимоходом отметив, что это действие уже не требует от него значительных волевых усилий. Оказавшись в коридоре, он зашагал по знакомому коридору к «залу для приемов», как он назвал для себя помещение со сравнительно небольшим изваянием Триединого. Служительница Беллизона, не оглядываясь, шла впереди. Открыв одну створку испещренных узорами высоких дверей, она отошла к стене коридора и сложила руки на животе. Крис, замедлив шаг, прошел мимо нее и вступил в круглый зал.

И опять, как и в комнате с фиолетово-зеленым занавесом, он не увидел ничего нового. Те же розоватые скамейки вдоль стен, та же трехликая статуя божества посередине, на постаменте, который заливал светом все вокруг. И цветовая гамма плащей беллизонцев, застывших у постамента, была такой же, как и раньше. Зеленая одежда Индилайнона чуть ли не перетекала в синеву плаща черноволосой девушки, лицо которой было Габлеру знакомо. Гелисинарья — одна из тех жриц горного храма, что без особого труда справились с очень крутыми файтерами Габлером, Портосом и Арамисом и доставили их в подземелья Пятнистых гор. Или все-таки ее звали Гелисинийра? Взгляд узкогубого Динирийнона в фиолетовом плаще был по-прежнему тяжелым. И все таким же надменным выглядел пожилой бородач в белом плаще с красным орнаментом — ондаллио Ориобеллиз, глава общины подгорных служителей единомножественного Беллиза-Беллизона-Беллизонов.

Именно из-за этой неприкрытой надменности Габлер решил не начинать разговор первым. Конечно, это отдавало мальчишеством, однако он не мог переломить себя. Поэтому остановился шагах в пяти от беллизонцев и молча обвел их взглядом.

Ориобеллиз не стал разводить церемонии.

— Мне трудно сдерживать эмоции, Габлер, — сухим, даже каким-то шуршащим голосом произнес он. — Очень трудно. Но я постараюсь их сдержать.

«Это твои проблемы», — подумал Крис.

И поймал себя на том, что с неприязнью смотрит на этого… вожака. Высокомерие ондаллио било через край, и Габлер подумал, что ему совершенно не хочется иметь никакого дела с этими поклонниками выдуманного божества. Если бы не Низа…

— Повторяться мне не надо? — спросил он. — Даллио Индилайнон все тебе рассказал?

— Рассказал, — подтвердил Ориобеллиз. — Печальный рассказ, свидетельствующий об обоснованности самых худших наших ожиданий. Ваш Император — лжец, и лжива вся ваша Империя.

— Насчет всей Империи не знаю, а насчет Босса согласен, — заметил Габлер. — Именно поэтому я больше не намерен ему служить.

— Слова… — пробормотал глава служителей Триединого.

— Могу и помолчать, — процедил Крис сквозь зубы. — И о Ни… даллиа Анизателле мог бы не говорить.

Жрец вдруг совсем по-другому взглянул на него. Без прежней надменности.

— Габлер, не питай никаких иллюзий насчет нашей инминниа, — сказал он уже не сухо, а довольно мягко. — Даже если ее удастся спасти.

Крис не сразу понял, о чем говорит Ориобеллиз. А когда понял, то почувствовал, как к щекам приливает кровь. Он в замешательстве снял с плеча сумку и поставил на пол. И разгибаться не спешил.

— Даллиа Гелисинийра уже определила, что даллиа Анизателла жива, — продолжал глава служителей Триединого. — Ты сказал правду, Габлер.

Крис наконец выпрямился, по прежнему ощущая, как горят щеки. Посмотрел на беллизонку, и та молча кивнула. В отличие от мрачного Динирийнона, она выглядела вполне доброжелательной. Точь-в-точь как на борту галеры «Гней Помпей Магн», где она вместе с Низой и еще одной жрицей горного храма изображала студентку. И если и не было в ее глазах веселья, то огоньки там все-таки горели. Безусловно, Гелисинийра надеялась на то, что Низу можно будет вырвать из рук грэндов.

У Габлера же были на этот счет большие сомнения.

— Я для того и прилетел к вам, чтобы говорить правду, а не врать, — сказал он, глядя на главу подгорных жителей. — Рад, что ты это понял, ондаллио Ориобеллиз. А есть у вас реальные возможности забрать даллиа Анизателлу у грэндов?

— Возможности есть, — не сразу ответил жрец. — Но вот насколько они реальны… — Он хмуро посмотрел на Криса и едва заметно вздохнул. — Насколько я понимаю, даллиа Анизателла пока не пришла в себя… Даллиа Гелисинийра будет это отслеживать. Но когда она придет в себя и поймет, что попала в неволю, то может подумать, что положение ее безнадежно…

— Да, грэнды будут изучать ее необычные способности, — убежденно сказал Габлер. — Она для них объект исследований. У меня как-то был разговор с одним… типом, из Администрации Императора. — Он отчетливо вспомнил захудалый номер в марсианском отеле «Олимп» и слова Эрика Янкера насчет необычных «девочек». — Грэнды уже работали с кем-то наподобие Ни… даллиа Анизателлы. Не знаю, то ли из ваших, то ли еще где-то есть личности с таким же даром…

— Возможно, речь шла о двух наших олломинниа, — скорбно произнес Ориобеллиз. — Они проявили непозволительную неосторожность… И исчезли в Стронгхолде. Разумеется, не по собственной воле.

— Их похитили? — спросил Габлер.

— Несомненно, — вновь вздохнул Ориобеллиз.

— И они до сих пор находятся у… — начал Крис, но жрец не дал ему договорить.

— Нет. Наши олломинниа чувствовали их, — Ориобеллиз взглянул на Гелисинийру, — а потом перестали. И одну, и другую, почти одновременно. А это значит, что пленницы решили… — Он замолчал и опустил голову.

— Покончить с собой… — пробормотал Габлер. — Чтобы грэнды не разгадали их секреты.

— Да, — наконец-то подал голос хмурый Динирийнон. — Они не верили, что мы можем их спасти. Мы не успели ничего предпринять, да и трудно было что-либо предпринять.

У Криса заныло сердце. То же самое может сделать Низа. Когда очнется и станет объектом экспериментов.

— Даллиа Гелисинийра, — сказал Ориобеллиз, — обрисуй нашему… гостю положение дел.

Беллизонка приподняла округлый подбородок. Огоньки в ее глазах не гасли.

— Тогда мы не имели возможности установить, где именно они находятся, — негромким грудным голосом произнесла она. — Точнее, мы имели знание, что это в вашей столице, и даже примерное место представляли… Но как туда проникнуть? Какое-то помещение с отсутствием окон… — Ее не совсем правильные фразы на терлине напоминали Габлеру речь Низы. — Подземелья Октагона… Сейчас положение иное. Я вижу не только даллиа Анизателлу и комнату, в которой она имеет находиться. За прозрачной стеной, на фоне неба, возвышается здание Октагона! Она где-то неподалеку от него и не есть под землей!

Габлер от волнения чуть не пнул ногой сумку, но тут же сосредоточился. Гигантский восьмиугольник на триста метров возвышался над равниной Кампанья Романа. Если он виден из помещения, в котором держат Низу, то это помещение находится в столице или в ее окрестностях. И главное — не где-то в глубинах, а на поверхности! Ее уже доставили с Аполлона. Возможно, тем же бригом, на котором возвращался на Вери Рому и он, Габлер…

Да, шанс на ее спасение явно отличался от нуля. Другое дело, насколько отличался… Главное, чтобы Низа очнулась, почувствовала Гелисинийру, увидела ее, увидела его, Криса, рядом с Гели и поняла, что ее могут вытащить оттуда — и не нужно убивать себя! Главное, чтобы она поверила в то, что ее вызволят из лап грэндов. И не впадала в отчаяние. В голове у Габлера что-то словно защелкало, сдвинулось с места, завертелось, набирая обороты. Он почувствовал себя древним полководцем, этаким Алессандро Мадеконским — или как его там? — разрабатывающим план очередной операции.

— Нужно немедленно создать спецгруппу, — сказал он, обводя взглядом четверку беллизонцев. — Но лететь не прямо на Верку, а окольными путями и поодиночке. А собраться уже в столице. Все разведать, воздействовать на охрану, как вы умеете… — Он осекся.

В его голове вновь прозвучал голос Эрика Янкера:

«Не беспокойся, с нашими людьми такие фокусы не пройдут, кое-чему обучены».

— Но если там охранники такие, что не поддаются влиянию… — растерянно сказал Крис. — Мне говорили, что есть такие, овладевшие вашими секретами…

— Нет таких! — вскинул голову Ориобеллиз. — Мы своими секретами ни с кем не делились, и никто их из нас не вытаскивал. И случаев противодействия не было. То, что тебе говорили, — ложь!

Набравшийся опыта Габлер смог без труда согласиться с таким утверждением. Янкер и в этом ему соврал. Потому что тогда уже считал, что вскоре он, Габлер, будет трупом, и можно плести ему все что угодно.

— Отлично, — деловито сказал он. — Тогда вырубить охрану и выкрасть Низу! А до этого подогнать на Верку яхту — пусть кто-то не из ваших получит разрешение на проход саба. Низу на яхту — и назад!

— И ты всерьез считаешь, что этой яхте с даллиа Анизателлой на борту дадут возможность выйти за пределы столичной системы? — вступил в разговор Индилайнон.

— Да, с бригами палатинцев она потягаться не сможет, — согласился Габлер. — Догонят. Да и через саб, понятное дело, не пропустят, будут проверять все корабли подряд.

Ориобеллиз поднял брови:

— Тогда зачем ты предлагаешь неосуществимое?

— Неосуществимое я бы не предлагал, — ответил Крис. — Не ручаюсь за все планетные системы Империи, но насчет системы Юпитера знаю точно: там есть еще один саб, секретный, для государственных нужд. Я летал через него. Он расположен гораздо ближе к Верке, чем общедоступный. Возможно, и здесь, в системе Сильвана, тоже есть такой саб, где-нибудь в окрестностях Нова-Марса. Правда, я сюда на бриге Твинса обычным путем прибыл в прошлый раз, но тогда не было какой-то чрезвычайной ситуации. — Он оглядел внимательно слушавших его беллизонцев и мимолетно подумал, что уже начал приносить им какую-то пользу. — Координаты этих сабов, конечно, хранятся в тайне, но такая инфа есть в компах бригов…

— Вопрос только в том, как попасть на такой бриг и как взломать комп, — ворчливо изрек Динирийнон. — Это ведь не шоп ограбить. Вряд ли удастся справиться с такой задачей.

— Да, бриги на городских стоянках не держат, — кивнул Габлер. — Хотя в комп можно войти и дистанционно. Только защита на их компах не детская — не имя и дата рождения в качестве пароля. На машины вы, со всеми вашими уникальными способностями, воздействовать не можете. Омминтоо здесь не пройдет.

Кажется, он правильно произнес это слово. Умение завораживать голосом продемонстрировала Низа — на Аполлоне, когда они попали в плен к форестам.

— На машины — нет, а на разумных существ можем, — сказал Ориобеллиз и переступил с ноги на ногу. — Ты знаешь хоть одного пилота такого брига?

Судя по этому вопросу, он уже понял, куда клонит Габлер.

— Знаю, — без заминки ответил Крис. — Он бывает на базе Твинса, неподалеку от Грэнд Ромы. Караулить его нужно или там, или у космодрома. Но у космодрома вряд ли получится, посторонние там не ходят. А вот возле базы… Мнему его я хоть сейчас могу сделать. Фамилию не знаю, а зовут его Дамдин.

— Это уже похоже на проблеск, — сосредоточенно сказал Ориобеллиз. — Мнема обязательно нужна.

— Если что, я обучен космические суда водить, — воодушевленно заявил Габлер. — Выскочить на яхте из этого секретного саба и на экстренную посадку вне космодрома, где-нибудь поблизости от храма.

— А яхту хорошо бы не одну задействовать, а две, а то и три, — заметил чуть просветлевший Динирийнон. — И пустить со столичной планеты разными курсами, для отвода глаз.

— И это верно, — кивнул Ориобеллиз. Потом уставился в пол и, перебирая пальцами бороду, медленно добавил: — Мы уже говорим о том, что будем делать, когда освободим даллиа Анизателлу. Но мы не говорим о том, каким образом мы ее освободим. Возможно, там тоже придется иметь дело с машинами. В общем смысле слова. Я имею в виду, что возле даллиа Анизателлы может быть не живая охрана, а какие-то специальные охранные системы. Кто из нас сумеет разобраться в этих системах?

Крис почти весело взглянул на него :

— Как говорил наш инструктор Сверло, граната — лучший ключ для любой двери. А у вас они есть.

Именно миниатюрное взрывное устройство жрецов горного храма позволило ему остаться в живых и отправить в «круги пустот» Эрика Янкера.

— Помогут ли они? — с сомнением произнес главный служитель триединого божества.

— У нас не так много олломинниа, — угрюмо проронил Динирийнон. — Мы должны ее спасти.

Как говорил Шацкий, слово «олломинниа» означало: «знающая все пути».

— У нас не так много олломинниа, — эхом откликнулся Ориобеллиз. — И терять каждую из них… — Он помолчал. — Но ведь может случиться так, что, пытаясь освободить одну, мы лишимся и ее, и других олломинниа. Я обязан следовать не велению сердца, а доводам разума. У нас нет опыта проведения таких операций. И потерять мы можем многое. — Ориобеллиз ссутулился и застыл наподобие статуи Триединого.

«А ведь он прав, — сказал себе Габлер. — Полезем мы туда, и все там и поляжем… Тут нужна квалифицированная штурмовая группа. Ну, я-то более-менее обучен, а другие? Если бы нашу вигию туда… Или твинсеров Роймера… Или…»

— Веронцы! — воскликнул он, глядя на Ориобеллиза. — Надо привлечь к этому делу веронцев! Заинтересовать их!

Глава общины выпрямился и снова принялся ворошить бороду. Но смотрел уже не в пол, а куда-то мимо Габлера. И по глазам его было видно, что возгласы Криса на него подействовали, и он что-то усиленно прикидывает.

— И чем же их можно заинтересовать? — наконец спросил Ориобеллиз, переведя взгляд на Габлера.

— Ты — мне, я — тебе, — усмехнулся тот. — И у вас, и у веронцев, в принципе, одна и та же цель: отделение от Империи. Они намерены взять Босса в заложники, а то и вовсе ликвидировать. Пообещайте им свою помощь в обмен на их помощь в освобождении Низы… даллиа Анизателлы. У них на Верке, по их словам, значительные силы, и штурмовая группа может получиться очень даже приличная.

— Пообещать помощь… — задумчиво произнес Ориобеллиз.

— И не только пообещать, но и оказать, — заметил Крис.

Главный жрец едва заметно скривил уголок рта:

— У нас свои методы, Габлер. Мы знаем, как заставить Императора отказаться от Милиля. И тут нам ничья помощь не нужна. Но что касается даллиа Анизателлы… Да, в этом деле участие веронцев было бы очень желательно.

— В обмен на помощь, — с нажимом сказал Крис.

— В обмен на помощь, — подтвердил Ориобеллиз. — Мы можем дать им ниби… То, что ты называешь гранатами. Еще как-то посодействовать… Ты можешь связаться с ними?

— Один номер у меня есть, — ответил Габлер.

«Если бы Лили не взяла мой номер и не связалась со мной, — подумал он, — то ни о какой помощи речь бы не шла. Я бы их не нашел».

Конечно, еще неизвестно было, согласятся ли веронцы лезть в это дело. Но, во всяком случае, такая возможность существовала.

— Если связь тут проходит, я могу послать им сообщение, — сказал он.

— Связь проходит.

Габлер тут же полез в карман куртки за унидеском, но Ориобеллиз остановил его:

— Подожди.

Главный жрец, заложив руки за спину, шагнул прочь от статуи. Вновь чуть ссутулившись, он побрел по залу, и плащ его едва слышно шуршал в тишине. Остальные беллизонцы молчали, сопровождая взглядами своего руководителя. Тот дошел до ближайшей каменной скамьи и тяжело опустился на нее. Чуть откинулся назад, упираясь руками в розоватую гранитную плоскость, и поднял голову к потолку. Лицо его было сосредоточенным и жестким и вполне могло претендовать на четвертый лик Триединого. Габлер, развернувшись на месте, ждал, когда Ориобеллиз все обдумает и примет решение.

— Да поможет нам единомножественный Беллиз-Беллизон-Беллизоны, — наконец сказал глава общины служителей Триединого. — Будем поступать так…

Голос его раскатывался по залу, и казалось, что сам бог беллизонцев четкими фразами говорит о том, кому, когда и что нужно делать. Это была продуманная до деталей речь, она вполне подходила под то определение, которым пользовались в Стафле: «постановка задачи».

Вот что решил Ориобеллиз. Габлер делает мнему, и на Вери Рому отправляется группа беллизонцев. Ее задача — отыскать пилота Дамдина, перевозившего осотов* Роймера и Криса вместе с ними на Амазонию, чтобы схватить Юрия Гальса — Годзиллу. Причем, как понял Габлер, речь шла не о членах подгорной общины служителей Триединого, а о беллизонцах-«мирянах», которые жили в поселках в окрестностях Пятнистых гор. Никаких других задач этой группе не ставилось — только установить место жительства летуна. Разумеется, без привлечения его внимания. Набрать такую группу и обеспечить разновременную отправку ее участников на столичную планету было поручено Индилайнону. Динирийнон получил задание подобрать три, а то и четыре космических яхты, решить все вопросы с допуском и проконтролировать их перемещение на Вери Рому. Гелисинийре вменялось в обязанность отслеживать состояние Анизателлы и находиться рядом с Габлером. Когда Низа придет в себя и тоже почувствует сородичку, она сразу должна увидеть, что Крис участвует в этом деле, и ее обязательно попытаются вызволить. И только когда это произойдет, Габлер пошлет сообщение веронцам и договорится о встрече. А в сообщении ничего не расписывать — предосторожность не помешает! — и только в беседе лицом к лицу, на Вери Роме, рассказать обо всем, что должна знать команда Каррина. И уже тогда, если стороны придут к согласию, разрабатывать план освобождения Низы и думать о том, как снабдить веронцев маленькими, но очень эффективными боеприпасами — ниби. Кроме Габлера, главный жрец планировал задействовать в операции на столичной планете Индилайнона, двух олломинниа — Гелисинийру и Джандинарью и еще кого-то из силлонов. И надеялся на то, что палатинцы отпустят Энгилейнона, и тот тоже присоединится к этой группе. Если же достигнуть согласия с веронцами не удастся, то проводить операцию самостоятельно. Правда, об этом варианте жрец говорил словно через силу, и видно было, что он еще не принял окончательного решения.

— Если у кого-то возникнут какие-то новые соображения, сразу докладывать мне, — закончил постановку задачи Ориобеллиз и взглянул на Криса. — Габлер, ты принес нам много зла, и лучше бы тебе было не появляться на нашей земле… вместе с такими же, как ты. Но что случилось, то случилось, и нужно принимать действительность, а не довольствоваться иллюзиями. У тебя появилась возможность если не убрать, то хотя бы как-то возместить причиненное зло… Теперь ты наш гость и даже более того: ты, пусть временно, но с нами. Поэтому ты не услышишь ни слова упрека, и я надеюсь, что зло все-таки прорастет добром… Очень надеюсь…

Габлер не стал ничего говорить. Только вздохнул и опустил голову. За него должны были говорить дела.

* * *

Помещения, выделенные Крису для проживания в горном храме, вполне могли сойти за двухместный номер в каком-нибудь отеле. Если такие же условия были у всех служителей Триединого, то жилось им в недрах совсем неплохо. Мебель там оказалась самая обычная, без всякого налета старины и признаков особой беллизонской культуры — диваны, столы, кресла, стенные шкафы. Ничто не говорило о том, что этот «номер» находится глубоко под землей. Большие экраны, заменяющие окна, показывали разные пейзажи — там присутствовали не только горы, но и леса, и морское побережье, и зеленые равнины. Причем картины не были застывшими. Они казались подлинными кусочками природы и сразу напомнили Габлеру оформление кабинета патриарха Феодора на базе Братства Хранителей. В том, что «номер» расположен где-то в глубинах Пятнистых гор, сомневаться не приходилось — Крис вместе Гелисинийрой спустился сюда на лифте. Судя по всему, служители Беллизона не благоговели перед архаикой и в быту придерживались современных традиций. А в чем-то и опережали их — взять хотя бы светящиеся каменные стены и оригинальные «двери». Тут было в меру тепло, слабо пахло все теми же неизвестными цветами, чей аромат чуткий нос Габлера уловил еще при первом посещении храма, и воздух не казался застоявшимся. О приверженности современным традициям говорили и два больших настенных тивишника. Посетив санузел, Крис убедился в том, что и вода тут тоже есть — как холодная, так и горячая. И почти не удивился возникшему вдруг прямо из воздуха большому зеркалу. Потомки древних земных атлантов и жителей планеты Дилиль, которая теперь носила имя Нова-Марс-III, не ограничивали себя в комфорте.

И с продуктами питания все тут было в полном порядке. Во всяком случае, то, что принесли сюда на подносах три безмолвные женщины в серых плащах, и видом своим, и вкусом вполне соответствовало «рубону», который Габлеру доводилось поглощать в кабаках. В общем, уровень как минимум нью-бобринецкой «Русалки» выдерживался, а к этому заведению у файтеров никогда не было нареканий. Разве что кое-кому плохело от выпивки, так ведь дело там было не в самой выпивке, а в ее количестве… Оставалось загадкой, где жрецы все это брали и чем расплачивались, и вообще, как удавалось обеспечивать существование подгорной общины. Крис попытался расспросить об этом Гелисинийру, которая сидела за столом вместе с ним, но не ела. Однако все вопросы о житье-бытье служителей Триединого разбивались о ее отрешенную улыбку. Можно было подумать, что беллизонка витает в каких-то иных краях и ничего не слышит.

Мнему Габлер уже сделал, тщательно, до деталей вспомнив облик пилота Дамдина, и ее унесла одна из женщин в сером. Если ее вызвала Гелисинийра, то непонятно каким образом. Гели — так про себя именовал ее Крис — не стучала в стену, не звонила в какой-нибудь колокольчик и не пользовалась мобиком. Тут явно была связь иного рода.

«Да, ребята они непростые, — подумал он, глядя на сидящую напротив беллизонку. Плащ она сняла и осталась в чем-то вроде серебристого, без рукавов, платья до колен. — Очень непростые».

И в очередной раз напомнил себе, что ему просто повезло остаться в живых после того нападения на горный храм. Чего не скажешь об Атосе. И теперь вот — об Арамисе…

Возникшая мысль заставила Габлера отставить бокал с каким-то незнакомым кисловатым напитком.

А что если и Арамиса убили не веронцы и не грэнды, а те же беллизонцы? Заверения заверениями, а месть местью…

Крис даже открыл рот, собираясь задать прямой вопрос Гелисинийре, но все-таки сообразил, что если даже и так, она ему об этом не скажет. И потому спросил о другом:

— Ты и ночевать здесь будешь?

— Да, — ответила Гели, не меняя отрешенного выражения лица. — Мы с тобой будем находиться вместе.

— Что, и спать вместе, в одной постели? — не удержавшись, ляпнул Габлер. Файтерские привычки давали о себе знать.

Глаза беллизонки блеснули.

— Почему вместе? Тут же имеются две комнаты.

— Ну… может, ты захочешь, — не унимался в Габлере файтер.

— Я сплю одна, — серьезным тоном заявила жрица. — Я олломинниа. Мне нельзя…

— Знаю, — кивнул Крис. — Низа мне рассказывала. Мы с ней… сдружились… Немного…

— Она говорила мне о тебе. Она не считает тебя врагом.

— А ты?

— Тебя лично я тоже врагом не считаю. — Беллизонка пристально смотрела на Габлера. — Ты же не по собственной воле сюда пришел. Твои руководители дали тебе и таким, как ты, задание, и тебе нужно было его исполнить. Не исполнишь — понесешь наказание. Я тебя понимаю. Ты не есть мне враг, но ваша Империя есть наш враг.

— Понятно, — сказал Габлер. — Но теперь мне никто задания не давал, и руководителей у меня нет. Честно.

— Я тоже думаю этим образом, — кивнула Гели. — Но если бы мне сейчас дали задание уничтожить тебя, я бы тебя уничтожила.

Крис выдавил из себя полуулыбку:

— И это тоже понятно. Собственно, у вас только случайно не получилось со мной, Арамисом и Портосом. А вот Атоса вы убили. А потом и Арамис погиб. — Последнюю фразу он произнес многозначительным тоном.

— Погиб? — переспросила беллизонка. — Я не знала.

Ее лицо не давало ответа на вопрос, кривит ли она душой или нет.

— Погиб, — подтвердил Крис. — Его взорвали вместе с уникаром.

— Я не буду показывать, что являюсь огорченной, — помолчав, сказала девушка. — Давай о другом. — Она подалась к Габлеру: — Ты привык спать с кем-то? Если тебе так будет удобней, можем спать вместе.

— Да?.. — Крис в замешательстве принялся крутить пальцами бокал. По виду девушки нельзя было определить, шутка это или она говорит серьезно. — Но я не смогу просто спать рядом с красивой девушкой. Понимаешь?

Беллизонка наконец улыбнулась:

— Я олломинниа, Кристиан. Рядом со мной ты будешь иметь крепкий сон, все твое тело будет иметь крепкий сон, все его части.

— Вот как… — пробормотал Габлер. — Тогда я буду спать один.

— Именно, — вновь улыбнулась Гелисинийра, но улыбка тут же исчезла с ее губ. — Кристиан, мы — служители единомножественного Беллиза-Беллизона-Беллизонов, и ты нам чужой. Мы творения верхнего огня, а творения верхнего огня не живут с созданиями нижней земли.

— Ну да, куда уж нам, земляным… — Крис одним глотком допил то, что оставалось в бокале, и сложил руки на столе. — Послушай, Гели… Ты же бывала в других местах, на галере летала… В общем, не только свои подземелья видела, да? Ньюзы всякие смотришь. — Он кивнул на тивишник. — Имеешь представление о внешней жизни.

— Имею, — подтвердила беллизонка. — И о прошлой жизни мира тоже очень имею.

— И тебе по нраву идея всю жизнь торчать тут в изоляции?

— Почему в изоляции? — удивилась Гели. — У меня множество связей с миром. И чем больше я расту, тем их становится больше.

— Я имею в виду, что, если у вас все получится, вы будете навсегда привязаны к Нова… к своему Милилю. Будете сидеть в своем уголке.

— А что в этом плохого? Нам вполне хватает Милиля. Зачем иметь что-то еще? Кристиан, ты много внимания уделяешь внешнему. А главное есть внутреннее. Если бы ты был создан верхним огнем, то такие вопросы у тебя не заимелись бы.

— А поскольку я рожден нижней землей, то мелю ерунду, — криво усмехнулся Габлер. — Ладно, не буду тебя донимать. Посмотрю-ка лучше тиви. Включи какой-нибудь местный канал, с ньюзами.

Гелисинийра выполнила его просьбу и неслышно скрылась в соседней комнате — ее серебристые, в тон платью, туфли без каблуков не стучали по розовому с черными прожилками мраморному полу. Крис уселся в кресло напротив тивишника и принялся усваивать сообщения о текущей жизни Нова-Марса. Собственно, не очень-то она его интересовала, эта номианская жизнь, но ведь надо же было чем-то занять себя до того времени, когда очнется Низа. А она обязательно должна была очнуться. Обязательно!

Местные ньюзы мало чем отличались от ньюзов любой другой планеты Империи. Ну, разве что географическими названиями. Где-то под Стронгхолдом второй день проводились гонки роботов… Некто на территории гуддеров выловил рыбищу с тремя головами… На западе произошло наводнение, а на юге вулкан выбросил столб пепла на высоту три километра… На полуострове Джиллиса обнаружена гигантская воронка неизвестного происхождения… Отменили концерт какого-то Бромбельда Рыжего в Александрии… Тут Габлер слегка оживился, потому что увидел знакомые места: пляжное побережье и гору, нависшую над заливом. «Карадаг, — всплыло в памяти. — Обломок древнего вулкана…» Так и не довелось файтерам-отпускникам забраться на его вершину, а ведь Портос предлагал…

На экране уже прыгали вокруг дымящих костров какие-то подростки с разрисованными лицами, упоенно размахивая черно-синими флажками. Среди них бродила пожилая женщина с корзиной и что-то им раздавала с улыбкой, похожей на оскал.

«Очередной праздник приобщения к эуре в колонии Анетхо, — сообщил голос медиара. — Его девиз остается прежним: „Прыгать чаще и дольше!“ Надеемся, что в этот раз все пройдет без эксцессов».

Что-то подобное Габлер уже где-то видел. Он почти почувствовал едкий запах, дым полез в глаза, и из этого дыма вынырнул череп с пустыми глазницами. «Ла-ла-ла! — прохрипел он, беспорядочно дергая нижней челюстью. — Хес-сал-ла!» Крис вдруг обнаружил, что прыгает на одной ноге, поворачиваясь то вправо, то влево, и с каждым прыжком все глубже проваливается в землю. И тут откуда-то издалека донесся голос Гелисинийры:

— Кристиан, сюда! Даллиа Анизателла очнулась!

Габлер открыл глаза и ошалело скользнул взглядом по экрану тивишника. Там болтались на волнах какие-то лодки.

— …но окончательно все должно проясниться только с наступлением темноты, — произнес медиар загадочную фразу.

А Крис уже вскочил с кресла и бросился в смежную комнату.

Гелисинийра стояла возле стола, вполоборота к проему, и напряженно смотрела в пространство перед собой. Впрочем, Криса она заметила и коротко повела рукой, подзывая его к себе. Габлер быстро подошел и встал рядом с девушкой.

— Она открыла глаза, — сообщила беллизонка. — Она видит меня… И тебя увидела! Увидела!

— А Октагон ты видишь? — тут же спросил Крис.

— Да…

— Что еще видно за стеной? Нужны какие-то ориентиры! Что поблизости находится?

— Деревья растут… — Глаза Гели словно превратились в кусочки льда. — Дорожка во дворе широкая, серая… — Беллизонка еще больше сосредоточилась. —

Уникары там стоят… А сейчас к ней подходит кто-то… Мужчина… В чем-то светло-зеленом…

— Запоминай лицо! — бросил Габлер.

Девушка еще немного постояла и расслабленно опустилась на стул.

— Все, погасло… — выдохнула она. — Я не могу так долго держать…

Габлер навис над ней:

— Ты мужчину запомнила? Мнему сможешь сделать?

— Да, — кивнула Гели, поставила локоть на стол и уткнулась лицом в ладонь.

Крис выскочил в свою комнату — там продолжал бормотать что-то тивишник, — отодвинул тонкую дверцу стенного шкафа и достал из куртки унидеск. Вернулся к Гелисинийре и протянул ей аппарат:

— Давай, делай по свежим следам. Это же кто-то из грэндов-экспериментаторов. И картинку за стеной нарисуй, найдем, где находится это заведение.

Беллизонка взялась за работу, а Габлер принялся расхаживать по комнате.

«Кое-что уже есть, — твердил он себе. — Кое-что уже есть…»

Потом он задал себе вопрос: почему при этой связи обе стороны видят не только друг друга, но и окружающую обстановку? И тут же отмахнулся от него — сейчас это не имело значения.

— Готово, — сказала девушка, положив унидеск на стол.

Крис подошел, перекинул изображения в озу и увеличил их. Октагон на первой мнеме узнать было можно, однако здания перед ним выглядели совершенно бесформенно и безлико — Гели почему-то не могла сфокусировать на них внимание. А вот деревья походили на деревья, и прямую дорожку под ними нельзя было ни с чем спутать. Она вела от стены того здания, в котором находилась Низа, и упиралась в высокую серую ограду. В ограде угадывались закрытые ворота. Этого было, пожалуй, маловато для определения местонахождения Низы, но Габлер надеялся на то, что Гели удастся еще не раз почувствовать сородичку, и картина прояснится. И была еще мнема грэнда, которого, при желании, можно будет найти. Крис никогда не встречал этого темноволосого мужчину с резкими чертами лица, в зеленоватой куртке и таких же брюках — судя по одежде, это был медик. Медик из грэндов, задача которого, наверное, не только лечить беллизонку, но и изучать ее удивительные способности. Какие методы он будет применять, Крис не знал и не хотел даже думать об этом. Если Низа увидела его, Габлера, и поняла, что он на стороне служителей Триединого и обязательно выручит ее, то понимание это должно придать ей сил. А задача жрецов и его, Габлера, — как можно быстрее все выяснить и начать действовать.

— Почему медика ты увидела хорошо, а здания, кроме Октагона, разобрать невозможно? — спросил он.

— Так есть всегда, — развела руками беллизонка. — То, что находится далеко от того, кого чувствуешь, не просматривается. Тут я ничего поделать не могу.

— Но Октагон же неплохо виден!

— Наверное, потому что он такой… заметный.

— Понятно, — сказал Габлер, выключая озу унидеска. — Докладывай шефу, Гели. Копируйте мнемы, раздавайте вашим. Нужно будет определить, с какого расстояния Октагон так выглядит, и искать в тех местах. А солнца в небе не было? Оно ведь тоже заметное.

— Нет, — встав со стула, ответила девушка. — По-моему, сплошные облака.

— Жаль, — сказал Крис. — Узнали бы направление. Давай, тормоши командира, и я буду сочинять сообщение веронцам. Пока ее не… — Он осекся. — Низа точно меня разглядела?

— Я уверена, это было видно по глазам.

Гелисинийра подошла к черной мраморной полке и, подняв руку, шевельнула пальцами возле стоящей там трехгранной прозрачной призмы высотой с бутылку. В глубине призмы вспыхнул розовый огонек, и почти тут же раздался из нее голос Ориобеллиза:

— Тоури.

— Ондаллио, вик Гелисинийра. Даллиа Анизателла лакли тоо оунгана селинга…

Так они разговаривали на беллизонском секунд тридцать, и Габлер уловил в этой певучей речи свое имя и еще парочку знакомых слов: «мнема» и «веронтэо». То бишь «веронцы». Потом розовый огонек погас, и девушка повернулась к нему:

— Ондаллио Ориобеллиз сейчас пришлет маони, она скопирует мнемы. А потом ты пошлешь сообщение веронцам.

— Отлично, — потер ладони Крис. — Пойду-ка еще вашего тоника хлебну… Хотя я бы сейчас лучше коньячка накатил грамм пятьдесят.

Он направился в соседнюю комнату, где на столе стоял вычурный кувшин с прозрачным красноватым напитком.

— Это не есть тоник, — сказала девушка, идя следом за ним. — Это есть сок виксинны, очищенный, конечно. А коньяка у нас нет. Виксинна гораздо полезней коньяка и придает ясность уму.

— А я-то думаю: отчего у меня в голове просветлело? — усмехнулся Габлер, остановившись у стола. — Коньяк такой ясности, понятное дело, не даст. Даже напротив.

Он, не садясь, наполнил свой бокал и сделал длинный глоток. На экране тивишника всеми красками каруселила реклама с музыкой и разными развеселыми голосами.

— А я могу не пить хоть и пять дней, — заявила Гелисинийра. — А не есть и того больше. Если нужно.

— Я это понял по Низе, — сказал Габлер. — На Аполлоне. Не проявляла она рвения в этих делах, слабовато рубала… Слушай, выключи тивишник — в голове звенит.

Беллизонка взяла пульт и заявила:

— Вот без такого мы на Милиле точно обойдемся.

Музыка и разухабистые голоса умолкли.

— В этом я вам, пожалуй, позавидую, — заметил Крис.

По стене пробежала легкая рябь, и в комнате появилась женщина в сером плаще, с унидеском в руке — та самая маони. Прислуга. Габлер скинул ей обе мнемы со своего аппарата, и маони молча исчезла в стене.

— Так, сочиняю сообщение Лили, — деловито сказал Крис и сел в кресло.

Гелисинийра, устроившись рядом, на подлокотнике, принялась наблюдать за экраном. Там, рожденные движениями пальца Габлера, начали появляться буквы, складываясь в слова.

«Привет! Хотел бы с тобой встретиться в ближайшие дни. Как ты на это смотришь? Ты жаловалась, что тебе не хватает развлечений. Могу предложить тебе и твоим приятелям кое-что интересное, такого я в гейм-зонах еще не встречал. Игрушка совсем новая, и о ней пока мало кто знает. Я о ней сегодня случайно услышал. Ты же знаешь, что мне сейчас кисло, и развеяться очень хотелось бы. Там участвуют не одиночки, а группы, потому и предлагаю. Расписывать долго, а при встрече все расскажу. А встретиться можно там же, где и в первый раз. Жду ответа».

— Подожди, не отправляй, — сказала беллизонка. — Дай я до конца дочитаю и подумаю.

— Жду.

Судя по тому, что на текст у Гелисинийры ушло минуты три, она перечитала его несколько раз.

— Ну, не знаю, — наконец сказала она. — Может, не надо о развлечениях? Просто назначить встречу, и все.

— Она может подумать, что я ей свидание назначаю, — возразил Габлер. — А вдруг не захочет прийти? Тогда придется писать еще раз и как-то пояснять. И опять ответа ждать несколько часов. А так она сразу поймет, что я ей не в любви объясняться собираюсь, а предлагаю ее группе какое-то дело… Кстати, надо бы еще кое-что добавить.

Габлер вновь зашевелил пальцами над панелью унидеска:

«Прихвати с собой пятнистого зверька, он мне очень понравился».

— Какой еще зверек? — сдвинула брови девушка.

— Это их руководитель, — пояснил Крис. — В смысле, прозвище у него, как у одного пятнистого зверя. Лили поймет, о ком я.

Гелисинийра еще раз перечитала сообщение, и на лице у нее было написано сомнение.

— Все нормально, — заверил ее Габлер. — Если даже предположить, что каким-то образом мое сообщение перехватят, то в нем нет ничего подозрительного. Да и откуда грэндам знать, что у меня есть какие-то связи с веронцами? В общем, я отправляю. Или как?

Беллизонка немного помолчала и кивнула:

— Отправляй.

Сообщение понеслось в далекий путь к Вери Роме, и Габлер, включив режим звукового оповещения о входящих, убрал унидеск в карман джинсов.

— Не думаю, что грэнды будут отслеживать все мои перемещения, — сказал он. — И вообще, в столице, при желании, затеряться можно. А насчет маячков я уже ученый.

— Ты о следящих устройствах? — спросила Гелисинийра.

— Да.

— На тебе их нет. И я сумею их обнаружить.

— Значит, нужно держаться к тебе поближе, — улыбнулся Крис. — И чем ты предлагаешь заняться в ожидании ответа? Только тивишник больше не включай, не хочу. Может, экскурсию мне устроишь по вашим подземельям?

— Не могу, — с серьезным видом ответила беллизонка. — Тут экскурсии не устраивают.

— Я пошутил, — сказал Габлер.

— Могу дать книгу почитать или послушать, — предложила беллизонка.

— Не надо, — поморщился Крис. — Я бы лучше на массу придавил.

— Это как? — не поняла девушка.

— Ну, поспал бы, раз делать нечего, — объяснил Габлер. — Ответ-то нескоро будет. В Стафле это было лучшее занятие. Только не знаю, смогу ли заснуть. Как-то все на нервах в последнее время, а я к такому не привык. Хотя тут, у тивишника, кажется, задремал.

Гелисинийра внимательно посмотрела на него:

— Ты не любишь книги?

— Ну почему же? — смутился Габлер. — И в школе читал, и в колледже… И вообще… Просто сейчас как-то не до этого.

Он боялся, что беллизонка спросит, какую последнюю книгу он читал или слушал. Потому что не помнил. Но Гели не стала задавать такого вопроса.

— Я могу обеспечить тебя сном до прихода сообщения, — сказала она. — Я это умею.

— Да уж не сомневаюсь. Испытал на себе.

— Так обеспечить?

— Не надо. Полежу на диване, может, и засну. Не возражаешь?

Гелисинийра соскользнула с подлокотника и встала перед ним:

— Ложись, Кристиан. Можешь даже раздеться. Белье в шкафу.

— Да я и так полежу.

Габлер встал с кресла и направился к дивану, оставив беллизонку у себя за спиной. Снял туфли и растянулся на упругом ложе. Валик приятно пружинил под затылком, и Крис вдруг почувствовал, что его неудержимо клонит в сон. Он успел заметить, что свет в комнате потускнел, и глаза его закрылись.

«Навела-таки сон…» — успел подумать Габлер и в следующее мгновение словно растворился.

…Он покачивался на теплых волнах… Над ним медленно кружили большие разноцветные птицы… Солнечный свет ласкал кожу лица, пушистые облака сходились и расходились, создавая непонятные, но очень добрые картины… Ему было уютно, и все вокруг дышало безмятежностью…

Но раскатились под небесами какие-то звуки — и треснула умиротворенность бытия.

Габлер открыл глаза и увидел вместо неба каменный потолок. Неяркий свет вокруг совсем не походил на солнечный. В кармане джинсов продолжал потренькивать унидеск. Крис вытащил аппарат и прочитал сообщение:

«Привет! Очень благодарна за твою заботу о том, чтобы я не скучала. Мне действительно не хватает развлечений. Всегда рада тебя видеть и живу воспоминаниями о твоих крепких руках. Буду ждать сообщения о времени нашей встречи. Зверька с собой обязательно возьму. Он очень обрадовался, когда я сказала ему, что получила весточку от тебя — он же все понимает! Целую. Жду!»

Крис хмыкнул. Без сомнения, Лили Акимжанов поняла его игру, доложила Каррину, и тот расценил послание как готовность его, Габлера, с ними сотрудничать. Что ж, в какой-то степени это было верно. Хотя речь шла об их сотрудничестве с ним. И со служителями Триединого.

— Это пришел ответ? — Гелисинийра уже стояла перед диваном.

— Да.

Габлер сел, спустив ноги на пол, и показал беллизонке сообщение.

— Очень хорошо, — кивнула она, прочитав его. — Сейчас скажу ондаллио Ориобеллизу.

Девушка направилась к полке с такой же призмой, что и в соседней комнате. Оглянулась на ходу:

— Даже представить себе не могу, что ты такое ей делал своими крепкими руками…

Габлер промолчал. Не хотелось ему говорить, что своими крепкими руками он в отеле «Селигер» бил Лили Акимжанов под ребра и прикладывал головой об пол. Вряд ли это позволило бы ему вырасти в глазах жрицы единомножественного Беллиза-Беллизона-Беллизонов…

Глава 4. Охота на пилота

Из беседки на вершине холма открывался замечательный вид на Тибр и заречную часть столицы. И хотя день был пасмурным, он не казался серым. В нем хватало зелени и других красок — Грэнд Рома вполне оправдывала звание первого города Империи. Даже в конце ноября. Правда, снега тут не бывало, и осень каждый год просто плавно перетекала в весну. Они сидели на скамейках друг напротив друга: Габлер рядом с Индилайноном, а Каррин рядом с Лили Акимжанов. Погода была теплой, как обычно, и Крис оставил куртку в съемной квартире. Свитер и джинсы он не поменял — не видел в этом необходимости. Одежду Габлер привык рассматривать, в первую очередь, с точки зрения удобства, а не броскости. А вот Индилайнон преобразился — зеленый плащ остался в горном храме, и в полет на Вери Рому жрец отправился в матово-серой пиджачной паре, придавшей ему еще больше сходства с Энгилейноном. Знак Триединого он снял. Лили тоже предстала в новом одеянии — теперь на ней было узкое коричневатое платье ниже колен, с высоким, под подбородок, воротником, и она в этом платье смотрелась очень неплохо. Каррин же по-прежнему носил неприметный серовато-желтоватый комбинезон и скрывал пол-лица за квадратными арт-очками.

Найти в столице съемные квартиры не составило особого труда. Эту задачу Индилайнон с помощью унидеска решил минут за двадцать, когда галера, пройдя через саб, оказалась в системе Юпитера. По прибытии в космопорт «Столичный» взяли напрокат два уникара и отправились на встречу с риелтором. И уже вскоре Индилайнон, две «знающие все пути» — Гелисинийра и Джандинарья — и Габлер разместились в трехкомнатной квартире на седьмом этаже здания-куба в нескольких кварталах от набережной Тибра. В свое жилище Крис возвращаться не рискнул. Еще в уникаре он связался с Лили Акимжанов и договорился о встрече «там же, где и в первый раз». То есть в кабаке «Аннушка». Вместе с Крисом, Индилайноном и двумя девушками прилетели на Вери Рому еще трое служителей горного храма. Они поселились отдельно и занялись поисками пилота и местопребывания Низы. Тем, кто составит им компанию в этом деле, было дано указание лететь на Вери Рому другими путями, и их прибытие ожидалось в течение ближайших трех-четырех дней. Обеих олломинниа Индилайнон тоже отправил искать Низу, а сам вместе с Габлером поехал в «Аннушку».

Крис увидел Лили издалека — она в одиночестве сидела на скамейке в сквере неподалеку от нависшей над деревьями разноцветной полусферы кабака. Риголка тоже увидела их и встала, и Габлер вдруг невольно вспомнил, как держал на руках обнаженное тело напарницы Здено Шатана. И это воспоминание было приятным. Поздоровавшись с Лили, он представил ей Индилайнона и сказал, что выступает в роли посредника. А предложение о совместном «развлечении» сделает жрец храма служителей единомножественного Беллиза-Беллизона-Беллизонов. Риголка некоторое время молчала, явно обдумывая это сообщение, а потом отошла в сторону и достала из сумочки мобик. Габлер не сомневался в том, что она будет звонить Каррину. Разговаривала она недолго. Вернулась и предложила прогуляться в парк. Тот самый, который был уже знаком Крису. По дороге ни о чем не говорили, да и в самом парке тоже. Лили молча показывала, куда идти, и все трое прогулочным шагом передвигались по дорожкам, приближаясь к набережной Тибра. В парке было немноголюдно, никто, кажется, не обращал на них внимания, и Габлеру хотелось верить, что грэнды не следят за ними. Когда они уже почти добрались до беседки на холме, их догнал Каррин. И не только догнал, но и, шагая по широкой лестнице через две ступени, первым вошел в беседку. Сел, показал Лили на место рядом с собой и так же, движением руки, пригласил Габлера и Индилайнона сесть напротив. Склоны холма отсюда просматривались до самого низа, и никто не смог бы подобраться к беседке незамеченным.

«Впрочем, если бы грэнды хотели подслушать наш разговор, у них нашлись бы средства», — подумал Крис.

Другое дело, что грэнды не знали об этой встрече и ее цели. У Шацкого вряд ли были основания отслеживать перемещения Габлера. Что мог он, Габлер, противопоставить Палатину?

— Давайте сразу к делу, — произнес веронец, глядя на жреца. — Думаю, мистер Габлер сказал, как меня называть, а твое имя я знаю, вот. Я предполагал, что Крис решил принять мое предложение… Но, как я понял, речь о другом. И о чем-то очень серьезном. Слушаю.

Индилайнон положил ладони на колени и подался к нему:

— Я говорю от имени ондаллио Ориобеллиза. Ондаллио — это титул главы нашей общины служителей единомножественного Беллиза-Беллизона-Беллизонов. Ондаллио Ориобеллиз уполномочил меня, силлона Индилайнона, сделать вам предложение и обговорить условия, при которых оно может быть принято. Ондаллио Ориобеллиз обрисовал мне те рамки, в пределах которых я могу от его имени делать заверения о том, что условия с нашей стороны будут выполнены.

— Понятно, — кивнул Каррин. — Мы вам помогаем, а вы обязуетесь выдать мне и моим соратникам по десять килограммов драгоценностей из ваших подземных запасов. К примеру. Но если мы потребуем, чтобы вы в обмен на нашу помощь собрали пару сотен воинов и пошли на штурм Октагона, то вы на такое не согласитесь, вот. Так?

— Именно так, — подтвердил Индилайнон. — Мы имеем в виду реальные условия. Например, мы можем обеспечить вас множеством небольших, но мощных взрывных устройств — ниби. Их преимущество в том, что детекторы не могут распознать в них вооружения…

«Вот почему я беспрепятственно пронес это „драже“ на галеру», — понял Габлер.

— Они не требуют средств доставки, — продолжал Индилайнон, — их можно просто бросать рукой. А если нужно доставить ниби на значительное расстояние, то пневматика ни к чему — достаточно рогатки. К тому же рогатка — вещь бесшумная, а это большой плюс…

— Рогатка? — переспросил Каррин.

— Да, рогатка. — Индилайнон поднял левую руку, выставил разведенные указательный и средний пальцы, а правую, тоже подняв, сжал в кулак и отвел к плечу. — Простейшее метательное устройство. Легкое и маленькое.

Веронец хмыкнул и поправил очки:

— Интересно… Детекторы, значит, распознать не могут?

— Не могут, — подтвердил жрец, сунул руку в карман пиджака и достал знакомый Габлеру коричневый шарик, так похожий на питательное драже-стимулятор из боевого рациона файтеров. — С такими ниби я беспрепятственно прошел контроль при посадке на галеру.

Каррин забрал у него горошину и повертел в руке. Осторожно сдавил пальцами.

— Сильно сжимать не надо, — предупредил Индилайнон. — Взорвется.

— Интересно, — повторил веронец и его очки уставились на Габлера. — Это такой штукой ты расквитался со своим бывшим другом?

Крис молча кивнул.

— Я могу оставить ее себе? — Каррин вновь повернул голову к беллизонцу.

— Можешь, — ответил Индилайнон. — Только проверять ее лучше где-нибудь подальше — грохота будет много.

Каррин осторожно положил ниби в нагрудный карман и сказал:

— Что ж, весомо. И каких же подвигов вы от нас ждете в обмен на эти крохотульки-грохотульки?

— Нам нужно освободить из рук имперцев нашу сообщинницу, — ответил жрец.

— Речь идет о той девушке, с которой я летал на Аполлон, — пояснил Габлер. — Оказывается, она жива, и грэнды намерены изучить ее необычные способности. Как говорили древние, использовать в качестве подопытного кролика.

— Вот так, значит, — сказал Каррин, а Лили пристально посмотрела на Криса. — А поподробнее?

Служитель Триединого начал выкладывать все детали. Габлер обшаривал взглядом окрестности и то и дело невольно переводил глаза на риголку. Лили, не замечая этого, внимательно слушала Индилайнона.

«Да что же это такое?.. — немного растерянно думал Крис. — Вроде уже и не салабон какой-нибудь… Что же это со мной творится? То от беллизонской колдуньи растаял, с которой не может быть ничего общего… То к веронской сепаратистке прибиваюсь… Других мало, что ли? И не в чужих краях, а на родном Форпосте… Ну, ладно, пусть та девчонка из школьных лет давно замужем, но ведь есть и другие!»

«Лия, — тут же мелькнула другая мысль. — Ту одноклассницу звали Лия. А эту — Лили… Лия — Лили…»

Парк по-прежнему не отличался многолюдьем, и никто не поднимался по лестнице, ведущей к беседке на вершине холма. Хотя в этом, наверное, не было ничего удивительного — послеобеденное время, вторник, разгар рабочего дня. Индилайнон продолжал негромко говорить, четко обрисовывая ситуацию, и зеленые глаза Лили, кажется, все больше темнели. А вот о прячущихся за очками глазах Каррина сказать было ничего нельзя.

— Это даже не задача, — не сразу произнес он, когда служитель Триединого замолчал. — Это задачища, вот. Ты согласна, Лили?

И вновь Габлер ощутил на себе внимательный взгляд риголки.

— Конечно, очень многое зависит от того, задачка перед тобой или задачища, — сосредоточенно сказала она. — Это важно. Но еще важнее, чтобы задача имела решение.

— И это все? — спросил веронец.

— Нет, не все. Нужно еще определить цену этого решения.

— Вот, — удовлетворенно сказал Каррин. — Решение, скорее всего, есть, дело за ценой.

Индилайнон слегка нахмурился:

— А что, ниби — не та цена?

— Ниби — это часть цены, — заявил веронец, аккуратно погладив нагрудный карман комбинезона. — Только часть.

Лицо жреца потемнело еще больше:

— Твои условия?

Каррин запустил пятерню в свои светлые волосы и довольно быстро растрепал их. Потом неторопливо пригладил и вновь поправил очки:

— Я слышал, что вы намерены отделиться от Империи. Мы тоже намерены. Не знаю, каким образом вы собираетесь это проделать, а насчет моих методов мистер Габлер вам, наверное, уже говорил. Я планирую либо сцапать мистера Сюрре, либо вообще убрать его из этой жизни. Поддержите нас, а мы поддержим вас. Я не говорю о присоединении к Вероне — живите отдельно, как вам хочется. Но дайте нам этих ваших олломинниа для усиления, и это и будет второй частью цены за нашу помощь в освобождении одной из них. Хотя тут, как я понимаю, вообще не о нашей помощи вам речь идет. Наоборот, это вы нам помогать будете, а мы будем основной силой в вызволении вашей даллиа Анизателлы. Как тебе такой расклад, мистер Инди… э-э… Индилайнон?

Жрец медленно откинулся на спинку скамьи, и лицо его стало почти неотличимо от пасмурного неба. С минуту он сидел молча, и молчание это казалось затишьем перед бурей.

— И сколько наших олломинниа тебя устроило бы? — наконец спросил он, кажется, справившись с собой.

— Чем больше, тем лучше, — незамедлительно ответил Каррин. — Как минимум парочку.

«Два потенциальных трупа в обмен на одну Низу, — подумал Габлер. — Получается минус одна…»

— Две олломинниа… — задумчиво сказал Индилайнон и вновь подался к веронцу. — Хорошо. После освобождения даллиа Анизателлы вам помогут две олломинниа.

— Какие гарантии? — быстро спросил веронец.

— Слово ондаллио Ориобеллиза, — торжественно отчеканил жрец. — В данном случае, мое слово это его слово.

Судя по тому, как шевельнулись уголки губ Каррина, можно было подумать, что он едва заметно удовлетворенно улыбнулся. Но Габлер был уверен, что веронец не улыбнулся, а скептически поморщился.

— Ничуть не сомневаюсь в слове вашего начальника, — сказал Каррин, — но хотелось бы чего-нибудь более… — Он не договорил.

— Слово ондаллио Ориобеллиза — самая весомая гарантия, — еще возвышенней продекламировал жрец.

— Ладно, — махнул рукой веронец. — Жизнь покажет. Личных контактов пока больше не будет. Давайте, ищите вашу даллиа Анизателлу, а уж потом начнем строить планы. И грохотульки ваши завозите, да побольше, они нам не помешают. Обменяемся номерами, будем поддерживать связь.

Каррин первым покинул беседку и легко поскакал вниз. Лили встала и, прежде чем направиться вслед за ним, окинула взглядом Габлера и Индилайнона и сказала:

— А вы не торопитесь, посидите тут немного.

Крис провожал ее взглядом, но она так и не обернулась. Жрец поднялся со скамейки и отошел к ограждению. Повернулся спиной к Габлеру, достал мобик и начал с кем-то тихо разговаривать. Каррин уже вышел на одну из дорожек, протянувшихся от реки, и скрылся за деревьями, а Лили продолжала спускаться по лестнице. Габлер вдруг представил ее лицо… Ее глаза… Губы… И почему это они когда-то показались ему двумя рыбными палочками? Какие там палочки?! Очень даже милые губы, такие целовать и целовать… И тут же вспомнились ему другие губы, теплые губы, которые он целовал совсем недавно. В каюте летевшего к Аполлону брига.

«Регулар особого отряда службы безопасности Империи сжимает в объятиях беллизонскую жрицу — врага Империи… Замечательно… Хорошее вышло бы стерео…»

Габлер почти услышал, как у него в мозгах что-то клацнуло. План возник тут же, словно давно лежал где-то в уголке и ждал своего часа. Он был настолько очевидным, что Крис в очередной раз с грустью констатировал: скорость и ясность мышления — отнюдь не его козырь.

«Но если я понимаю, что туповат, то все-таки не такой уж тупой», — попытался утешить он себя.

Получилось не очень.

Дождавшись, когда Индилайнон закончит разговор и повернется к нему, Крис встал и выпалил:

— Я знаю, как найти пилота и встретиться с ним!

Служитель Триединого шагнул к нему:

— И как же?

— Спрошу у кого-нибудь из наших парней его номер и свяжусь с ним. И договорюсь о встрече. Вряд ли в отряде знают, что я теперь на другой стороне. И вот что можно будет сделать…

Габлер излагал свой план, и жрец становился все более сосредоточенным. Когда Крис замолчал, Индилайнон потеребил бороду и несколько раз прошелся по беседке.

— Что ж, — наконец произнес он, остановившись перед Габлером. — Может быть, и получится. Действуй.

Беллизонец отошел в сторону, а Крис достал унидеск и вновь опустился на скамью. Немного подумав, выбрал из списка Арпада Медьеши — соседа по этажу на базе Твинса. У Арпада эта неделя вроде была неслужебной. Габлер создал условный антураж и сделал вызов. Секунд через пять в озе появилось лицо «осота-стихоплета». В озе его унидеска Габлер предстал на фоне какой-то абстрактной стены в мелкую полоску, расположенной непонятно в каких краях.

— Салвэ, Арпад, — начал Крис по файтерской привычке, старательно изобразив улыбку. — Отдыхаешь или как?

— Привет, — кивнул курносый осот. — Ну, если это можно назвать словом «отдых»…

— Слушай, — деловито продолжил Габлер, не давая Арпаду возможности что-то там рассказывать и задавать вопросы. — Мне нужно найти Дамдина, летуна нашего, а я не то что номера, но и фамилии-то его не знаю. Не подскажешь?

— Фамилия его Игарта, — ответил твинсер. — А номер сейчас посмотрю… Должен у меня быть его номер… Ага, вот! Набивай.

Крис ввел в унидеск продиктованные Арпадом цифры и вновь улыбнулся, теперь уже без всяких усилий:

— Спасибо за инфу! А то у меня всего пяток номеров: твой, Роймера да еще… Что там у тебя грохнуло?

Медьеши на миг отвернулся и вновь посмотрел на Криса:

— Племянничек развлекается. А Дамдин, между прочим, твой сосед. Почти напротив тебя живет, на Гракха. Зеленый такой дом, архитравы в стиле греческого орнамента… Ну, антемион с пальметтой, видел?

— Антемион… — пробормотал Габлер и покосился на Индилайнона. Тот внимательно слушал разговор.

Зеленый семи- или восьмиэтажный дом на другой стороне улицы он помнил, но что такое архитравы и где они там находятся, понятия не имел.

— Растительный орнамент, неужели не обращал внимания? — удивился Арпад. — Красиво же. Короче, лепестки и листья на архитраве.

— Ага, — сказал Крис. — Лепестки и листья. Теперь понял. Я как-то… А ты что, специалист?

— Ну, во всяком случае, растительный стиль от звериного отличить могу, — сказал Медьеши. — Это же, можно сказать, застывшая поэзия.

— Ага, — повторил Габлер и с уважением взглянул на веснушчатого «осота-стихоплета». — Понял. Значит, он рядом живет… Не знал. Ладно, Арпад, благодарю. Сейчас наберу летуна.

Он разъединился и повернул голову к беллизонцу.

— Так, — сказал Индилайнон, накрутил бороду на палец и несильно дернул. — Пока срабатывает. Знаешь этот дом?

— Знаю, — кивнул Габлер. — И архитравы эти, наверное, видел. Там на стенах точно какие-то узоры…

— Если известно, где он живет, то, может быть, подождать, пока он выйдет, и уже тогда…