Бесплатный фрагмент - Налоги, которые не мы выбираем

В. А. Кашин, Н. В. Пономарева
НАЛОГИ, КОТОРЫЕ НЕ МЫ ВЫБИРАЕМ

Почему в России не получается построить правильную налоговую систему?

Москва-2020

ОГЛАВЛЕНИЕ

Вступительное слово ко 2-му изданию

Предисловие

Введение

Подоходные налоги: их генезис, упадок и возрождение — или — за что мы их выбираем

Налогоплательщики: зарегистрируйся — иначе проиграешь, или не регистрируйся — проиграешь все равно

Кто и как выявляет доходы налогоплательщиков: труды и заботы налоговых органов

Где спрятаны настоящие доходы и почему их там не ищут налоговые органы — или необходимость реализации системного подхода в подоходном налогообложении

Исчезнут ли налоги в электронном государстве — или плюсы и минусы тотальной информатизации

Заключение

вступительное слово ко 2-му изданию

Налогами мы занимаемся давно. Вот уже и Налоговому кодексу исполнилось двадцать лет. А отдельным налогам — и еще больше.

И много людей у нас занимаются этим делом — и в парламенте, и в финансово-налоговых органах, и в судейской системе.

Но вот, складывается впечатление, что во всей этой сфере установлен какой-то специальный фильтр, который до степени стерильной чистоты защищает эту сферу от проникновения в нею любых грамотных специалистов.

Вот, например, налог на добавленную стоимость, НДС. Важнейший в нашей системе налог! Но, похоже, что закон об НДС готовили люли, ничего о нем не знавшие и ничего в нем не понимающие.

Не так? Но вот давайте посмотрим. НДС относится к категории косвенных налогов, но у него есть одна особенность, которая отличает его от всех остальных налогов этой категории. Это — зачетный механизм, при котором сумма налога «к уплате» определяется как разница между налогом «на выходе» (включаемым в цену товара) и налогом «на входе» — налогом, уплаченным в цене приобретенных материалов и сырья.

Иногда такая разница может быть «отрицательной» — для бюджета. И, отсюда — «положительной» — для налогоплательщика. Такая ситуация предусмотрена, например, для экспортеров: в режиме, когда ставка НДС для экспорта («на выходе») установлена в 0 процентов, вычет из нуля суммы входящего налога дает отрицательный результат — для бюджета, и положительный результат — для налогоплательщика. Короче — ему этот входящий налог возвращается!

В общем, все вроде — просто. Но в первоначальном тексте закона об НДС нулевой ставки налога вообще не было предусмотрено, в нем говорилось, что экспорт — «освобождается от НДС». А при режиме освобождения от НДС не надо регистрироваться как плательщик НДС и не надо представлять отчетность по НДС.

И, конечно, никаких возвратов налога! Вот мы, лица, освобожденные от НДС, покупаем в магазинах товары по ценам с включением в них сумм НДС и никто нам эти суммы, разумеется, не возвращает.

А у нас до 1998 года, то есть — в течение 5 или 6 лет, суммы НДС, составлявшие многие миллиарды долларов, возвращались экспортерам абсолютно без всякого законного основания!

Я сам узнал об этом совершенно случайно. В это время я работал в Министерстве налогов и сборов, но занимался вопросами (учета и отчетности), никак не связанными с налоговым законодательством. Но вот мне — видимо, по ошибке — направили письмо одного депутата, жалующего на задержку возврата НДС некоторой определенной компании.

Указывать министру на ошибку у нас не принято, поэтому я принял документ к исполнению. Но для начала я решил свериться с текстом закона — и обнаружил, что в нем вообще нет упоминания о «нулевой ставке» налога! Но если нет «нулевой ставки» — то нет и возмещения!

Я так и написал в своей докладной записке министру: жалоба депутата не имеет основания, поскольку действующим законодательством возмещения НДС экспортерам не предусмотрено!

Вы думаете, поднялся большой шум, с экспортеров (в основном, нефтяников и газовиков) взыскали все ранее незаконно выплаченные им сумму возмещения налога? Ничуть нет. Закон тихо и оперативно «поправили», а о незаконных возмещениях — просто «забыли».

А те, кто этот закон о налоге писали? С них сняли премии, произвели начет на зарплату, лишили орденов? Нет, они продолжили свое восхождение по карьерной лестнице.

Но вот у меня такой вопрос: в налоговом деле творится явное беззаконие и нужно ждать много лет, пока появится случайный человек — чтобы это беззаконие прекратить? Во всем государстве, во всей налоговой системе не нашлось ни одного человека, который смог бы просто грамотно прочитать уже действующий закон? Такое, вообще, возможно? То есть — если бы я не сунул нос не в свое дело — то все бы так и продолжалось до настоящего времени?

Другой пример. Вот есть такие учетные понятия — кредитование (начисление) налога и дебетование (списание) налога. Из этих понятий выросла интересная налоговая льгота — «налоговый кредит», которая означает уменьшение суммы начисленного налога на суммы некоторых, определенных расходов налогоплательщика, которые признаются государством заслуживающими поощрения.

К примеру — «налоговый кредит» на создание новых рабочих мест на предприятии. По этой льготе любое предприятие, затратившее, например, миллион долларов на создание новых рабочих мест, уменьшает ровно на этот же миллион сумму начисленного ему налога на прибыль.

Итак, у льготы в форме «налогового кредита» есть две особенности: первая — что если предприятие «правильно» потратит свою прибыль, то оно на сумму этих затрат уменьшит свои налоговые платежи, вторая — что эта льгота действует только для предприятий, имеющих облагаемую налогом прибыль.

И эту особую форму налоговых льгот я описал в Финансово-кредитном словаре еще в начале 1980-х годов. Эти льготы, на самом деле, очень популярны и они давно используются странами Запада для стимулирования инвестиционной активности предприятий.

В России строители налоговых законов во все эти «детали» вникать не стали, увидели, что на Западе есть «налоговый кредит» и смело записали в Налоговый кодекс право финорганов выдавать «налоговые кредиты», т.е. — выдавать ссуды предприятиям в форме отсрочки на уплату их налогов. При этом люди даже поленились полистать этот Налоговый кодекс — в котором отсрочки и рассрочки по налогам уже были предусмотрены его другими статьями!

В итоге у нас появилось «налоговое кредитование» — не известное больше ни в одной стране мира, но одновременно и укоренилось и отрицание одной из самых эффективных мер налогового стимулирования экономики — широко известной и популярной во многих стран мира налоговой льготы в форме «налогового кредита».

Вот — явная ошибка законодателя, крайне вредная для система налогообложения, но для исправления ее за все прошедшие десятилетия так и не нашлось «постороннего человека» с правом прямого доклада правительству или министру.

И опять вопрос: что это за система, в которой нет грамотных людей, — хотя бы только для того, чтобы только читать те законы, которые у нас принимаются и по которым нам всем предлагают жить и работать?

В общем, налоги у нас стали, похоже, особым полем для экспериментов — смелых, но и бессмысленных.

Вот возьмем, к примеру, замену налога с оборота на НДС. Оба налога приносят в казну примерно одинаковую сумму денежных средств. Но налог с оборота действовал только в сфере торговли, а НДС распространили и на производство.

Зачем? Ведь производственники и так облагаются налогом на прибыль. Есть прибыль — плати налог, нет прибыли — нет и налога. Разве это не разумно? Если у предприятия нет прибыли, то из чего ему платить налоги?

Похоже, что это была намеренная диверсия против российского производителя. Ведь на Западе для уплаты НДС предприятия могут взять кредит — по ставке в 1—2% годовых. У российских предприятий такой возможности нет, им приходится либо не платить зарплаты работникам, либо не покупать сырье для производство, т.е. — в любом случае прекращать производственную деятельность.

И при этом НДС еще резко ухудшил их конкурентные позиции по сравнению с иностранными поставщиками. К примеру, российские самолеты должны продаваться с надбавкой НДС, а иностранные поставщики могут предоставлять свою технику в лизинг, «в обход» НДС.

Говорили, что НДС нужен, поскольку все страны его применяют. Неправда! В США этого налога нет. Великобритания была вынуждена ввести этот налог, поскольку таково было условие ее вступления в Общий рынок. Сейчас она из этой организации выходит и уже идут разговоры о возможной отмене этого налога.

Да, этот налог есть в Японии, но там не считают возможным применять его ставку выше 6% (у нас сейчас ставка этого налога — 20%, а была — и 28%). В Китае НДС тоже есть, но они не применяют возмещение этого налога для экспорта сырья и некоторых товаров стратегического значения.

И в налоговой сфере много еще и другого, столь же странного. Вот, ввели налог с продаж — сверх НДС. Зачем? Потом его отменили. Почему?

Ввели социальный налог — очень необходимо. Потом его отменили — уже не стал необходим.

Была у нас и прогрессивная шкала подоходного налога. Отменили — поскольку мы якобы не умеем его применять. Ну, пригласили бы тех, кто умеет применять этот налог с прогрессивной шкалой налогообложения. Ведь в других странах как-то все получается!

Сейчас заговорили о возвращении прогрессии. Вернут, потом отменят — скажут, опять не получается?

И этот перечень подобных судорожных движений можно продолжать и продолжать.

Но вот — идея! А не пригласить ли нам в налоговую отрасль специалистов из авиации?

Вот ведь как работают в авиастроении. Вначале рисуют новую модель самолета на бумаге. Затем делают по ней много расчетов. Потом строят, в натуральную величину, планер самолета и обдувают его, на самых разных режимах, в аэродинамической трубе. Одновременно для этого самолета разрабатываются двигатели и они также ставятся на длительные стендовые испытания.

А затем собирают уже весь самолет и начинают летные испытания, в ходе которых всё доводят и всё дорабатывают. И наконец, сдача самолета госкомиссии, сертификация и допуск к эксплуатации.

В результате получается самолет вроде ТУ-95М, который успешно летает с 1952 года! Без особых изменений и переделок! Но на все это нужно время, обычно на весь этот процесс уходит до 5—7 лет.

А наши налогостроители дорогое время, разумеется, терять не хотят.

Как бы они строили, к примеру, такой же большой самолет? Да очень просто! Набросали бы чертежик, сбросили бы его в цеха. Получили бы от производственников собранную машину, стали бы гонять ее по взлетно-посадочной полосе (ВПП).

Не летит! С левым крылом не летит. Не беда! Снимаем левое крыло, ставим правое. Отправляем машину на ВПП. Опять не летит!

Ладно, ставим оба крыла, правое и левое. И как? Летит, но как-то неустойчиво.

Тогда вот еще одно предложение: давайте приделаем ему хвост. Полетел! Летит наш самолет! Но летит пока почему-то очень недалеко.

И тут возникает прорывная идея: а не поставить ли двигатель и на второе крыло?

Попробовали — получилось!

И так всего за двадцать-тридцать лет получается все же работающая модель нового самолета. Правда, летчики-эксплуатационщики все же почему-то недовольны. Ну, их мнение можно и не учитывать!

Вот так работают наши налогостроители. И хорошо, что в авиацию их пока не допускают. Правда, там сейчас хватает и своих отчетостроителей, наладчиков финансовых потоков и пиар-менеджеров.

Но там остаются еще пока и отдельные авиаконструкторы и авиатехнологи. Без них все еще не научились обходиться.

Но процесс смелых экспериментов и дерзких бросков «в сторону» — пошел и там.

И уже можно ожидать, что наши налогостроители вполне могут начать делиться опытом с нынешними продвинутыми авиационными начальниками. Но нам это теперь не страшно — летаем-то мы давно на иностранных самолетах!

В. А. Кашин

Предисловие

Прогрессивный подоходный налог — бесспорно, высшее достижение в эволюции налогообложения. В нем отражены практически все значимые сдвиги в развитии человеческой цивилизации: по линии политической истории — в нем максимально сопряжены интересы государства и его граждан; по линии экономического развития — как движение к концентрации тягот налогообложения на «касте» богатой части общества; по линии социальных отношений — как максимальное выражение принципа социальной справедливости; по линии развития науки — формирование стройной концепции «дохода», объединяющей в себе как общетеоретические достижения экономической и финансовой науки, так и прикладные интересы налоговой практики; и даже, осмелимся утверждать, по линии искусства — если таковым можно назвать навыки и умения, оттачиваемые в противостоянии налогоплательщиков, желающих, к своей выгоде, обойти налоговые законы, и представляющих государство его налоговых органов, неустанно совершенствующих методы и практику своей работы по контролю за исполнением этих законов.

Вместе с тем, у прогрессивного подоходного налога есть немало и противников. На западе его критикуют за «излишнее вмешательство» в частные дела граждан, за усложненность правил учета и декларирования доходов, за завышенные или, наоборот, недостаточно высокие ставки налога, и т. д. В РФ официальная экономическая наука его вообще не признает, и государственные экономисты славят «плоскую шкалу» как идеал налогообложения своего рода маяк, который мы держим зажженным для всех, затерявшихся в бюджетных дефицитах и погибающих в волнах очередного финансового кризиса.

Кто же прав, сторонники и противники прогрессивного налогообложения доходов. В настоящей работа мы рассмотрим аргументы и той, и другой стороны. Пока же мы сделаем только одно замечание: должны ли мы радоваться тому факту, что по показателям неравенства распределения доходов в обществе мы занимаем одно из первых мест в мире?

И если мы этому факту все же не радуемся — и в этом мы согласны с нашим президентом — то должны ли мы что-нибудь делать, чтобы как-то смягчить это кричащее и просто уже ставшее неприличным неравновесие?

И если мы решаем: с этим надо что-то делать, то почему не попробовать и не ввести прогрессивное налогообложение доходов? Да, один этот только налог наверное не решит все наши фискальные и социальные проблемы. Есть немало и других направлений и методов из мирового опыта, которые нам надо еще изучать, осваивать, адаптировать к нашим морозам и нашим дорогам.

Но давайте решать и пробовать. Точнее — думать, решать и пробовать. А пока — поразительно, как бездумно и стремительно мы ввели НДС, в одночасье поставивший всю нашу промышленность на колени (отобрав у предприятий тот мизерный норматив оборотных средств, которым их прежде снабдило экономное советское государство) и как долго и трудно проходят у нас все попытки хотя бы чуть-чуть повысить налоги для богатых!

Да, перед нами — стена, «прогрессивно» — это всегда туманно и плохо, «плоско» — это хорошо, просто и надежно. Но ведь нет никаких аргументов против введения необлагаемого минимума дохода! Ведь брать подоходный налог с человека, зарабатывающего жалкие 5—7 тыс. рублей в месяц — просто стыдно и такого действительно нет нигде в мире! Давайте хотя бы вернем людям то, что им гарантировала советская власть — необлагаемые налогом 70 руб. в месяц — примерно 7—8 тыс. рублей в современных деньгах.

Но это же шаг к налоговому неравенству, нарушение священного принципа «налоговой нейтральности», попытка тайно завести в Россию подрывной элемент налоговой прогрессии!

Поэтому давайте немножко отступим. Давайте разберемся, что такое прогрессивный подоходный налог, откуда он взялся, кто и как должен его платить, как можно эффективно контролировать доходы, получаемые в самых разных секторах экономики и от самых разных видов деятельности. И подумаем, что все-таки ждет этот самый прогрессивный и в тоже время подоходный налог в ближайшем и более отдаленном будущем.

Некоторые, например, уверены, что этого налога больше не будет. По крайней мере, для них — или пока они все еще задерживаются «в этой стране». Тогда попробуйте, господа, Францию. Счастливого пути!

Введение

Действительно ли прогрессивный подоходный налог — вершина развития налогового дела. Может быть, он — одновременно и «конец истории» налогообложения? Можно привести аргументы в пользу как одного, так и другого из этих утверждений.

Действительно, при современном демократическом государстве, основанном на товарном (рыночном) производстве товаров и услуг трудно представить что-либо более разумное и более справедливое, кроме как обложение граждан по получаемым им доходам: если нет дохода, то нет и налога, и если больше доходы, то больше с них и взимается налога. Добавим к этому и учет воспроизводственного аспекта человека — как индивида и как фактора производства, что для целей подоходного налогообложения выражается в признании «общественно („фискально-государственно“) необходимыми», т.е.. не включаемыми в состав «дохода», затрат на содержание и воспитание детей (при применении концепции обложения «по семейному доходу» — «доходу домохозяйства»).

Но, во-первых, при более внимательном изучении этого вопроса мы увидим, что есть противники (с наборами своих аргументов) и у этого уже, казалось бы, устоявшегося представления (и даже с двух сторон — и противники-«ретрограды, и противники-«модернисты»), и, во-вторых, происходят столь заметные изменения в экономических и политических отношениях в современном мире, что можно говорить об определенном кризисе как сложившейся экономической инфраструктуры, так и системы государственного управления — по крайней мере, в части так называемых «развитых стран». Заметны также тектонические сдвиги и в социальных отношениях, и даже в столь, казалось бы, консервативной их части, как брак и семья.

Далее в работе будут подробно рассмотрены взгляды и позиции разных групп налоговых «протестантов» — не приемлющих вообще идею налогообложения «по доходу» или только отдельные формы ее применения современным государством.

Что же касается дальнейшей эволюции подоходного налогообложения — и вообще судьбы этой идеи (если с «эволюцией», как считают некоторые, дело, похоже, вообще подходит к концу), то пока просто отметим те современные нам явления — или феномены современной нам действительности, которые действительно радикально отличают нынешнюю ситуацию от той, в которой вообще появилась и развилась концепция налогообложения «по доходу». А это — период так называемого «промышленного капитализма», когда люди зарабатывали себе на жизнь производством товаров, т.е. — 17—19 и большая часть 20-го века.

Сейчас же мы видим:

а) что значительная часть населения живет на доходы, получаемые от государства;

б) что наиболее значительные и крупные доходы люди получают из воздуха (от финансовых спекуляций или вообще от операций с фиктивными продуктами) или счет применения искусственных правовых конструкций, существующих исключительно за счет «освящения» их государством (так называемая «интеллектуальная собственность», частные юридические «лица», современные «деньги»);

в) что люди (и даже целые государства) получили возможность годами жить «в долг», даже и не предполагая конечной уплаты этого долга и не прилагая усилий для зарабатывания достаточных для этой уплаты доходов;

г) что отдельное государство, оставаясь в рамках своих национальных границ, прогрессивно все больше лишается своих прежних возможностей всеобщего налогового контроля за доходами своих граждан;

д) что семья как базовая воспроизводственная социально-экономическая ячейка человеческого общества «размывается» структурно и качественно и уже перестает быть надежной основой для подоходного налогообложения (налогообложения «по семейному доходу»).

Все это заставляет, как минимум, заново пересмотреть как концептуальные (теоретические) установки, так и базовые (практические) цели и обоснования применения налогообложения доходов.

А предваряя вопрос — что же дальше будет с прогрессивным подоходным налогом — отметим три основных обстоятельства, от развития которых зависит будущее этого налога.

Первое — это развитие процессов глобализации, в результате которых каждому отдельному государству оказывается уже не по силам самостоятельно отслеживать состав доходов своих граждан. Разумеется, в первую очередь, это касается наиболее богатых граждан — в отношении которых только и имеет смысл применение прогрессивного подоходного налога.

Соответственно, должны быть либо найдены новые формы налогового контроля в отношении граждан, имеющих «международные» источники доходов, либо государства должны найти новые формы своего взаимодействия в сфере налогообложения доходов таких граждан, либо — то и другое вместе. Без решения этих вопросов само концепция прогрессивного налогообложения доходов теряет смысл.

Второе — это развитие современных информационных технологий. На первый взгляд, мощная динамика их распространения обещает «решение всех проблем». И даже больше. Критически важно для применения подоходного налогообложения выявление всех источников доходов, контроля над затратами, соотнесения тех и других с конкретными их получателями и «субъектами затрат». И сейчас технически возможно все эти движения денежных средств сделать абсолютно прозрачными — для государства и его фискальных органов. Не составляет проблемы а анонимность операций с наличными деньгами, на которых держится, например, рынок «серого» и «черного» бизнеса — их можно просто ограничить, даже до полного запрета. Есть и более элегантное решение — например, в США, где специальным законом просто запрещено доходы «от черных операций» вкладывать вообще в любые проекты и структуры легального бизнеса.

И к такой фискальной прозрачности жизнедеятельности граждан уже совсем близко подошли, например, в Дании и Швеции — в этих странах налоговые органы уже самостоятельно составляют отчеты о доходах для всех своих граждан.

Однако тут же обнаруживаются и объективные — по крайней мере, на сегодня — ограничения для такого контроля. В Дании и Швеции эта система держится уже более десятилетия — без особых протестов, поскольку те, кому такая «фискальная прозрачность» не нравится, просто перебрались на жительство в другие страны. В Италии, где среди главных «уклонистов от налогов» — бывший премьер-министр Сильвио Берлускони, с введением такой системы очевидны серьезные затруднения.

А в США, где проживает наибольшее число миллиардеров, за такую «фискальную прозрачность» не рискнет высказаться ни один из серьезных кандидатов на посты президента или даже губернатора штата. А в этих условиях применение отдельными странами принципа «полной фискальной прозрачности» лишь приведет к миграции наиболее состоятельных граждан из этих стран в другие районы мира. И с соответствующей потерей для них известной доли налоговых доходов. И очевидно, что это последнее обстоятельство вовсе не стимулирует распространения такой практики — по крайней мере, до тех пор, пока сохраняются серьезные межстрановые различия в ставках налогообложения. Франция уже столкнулась с последствиями применения выделяющейся из ряда других стран «высокотехнологичной» комбинации жесткого контроля и высоких налоговых ставок — и отступила.

Итак, то, что технологически уже возможно — политически пока неприемлемо. Неприемлемо сегодня — а как об этом будут говорить завтра?

И третье — это возможное изменение вообще этой самой конфигурации современного государства.

Так, непреложный факт — что в целом ряде стран государственная власть фактически выходит из-под контроля своих граждан — налогоплательщиков. Свои бюджеты правительства в этих странах в значительной степени формируют за счет заимствований и доходов от эмиссии денежных знаков (тех же заимствований, но в некоторой извращенной форме). А на выборах они «покупают» избирателей пакетом из обещаний «низких налогов» и «достойных социальных пособий», рассчитывая и далее закрывать финансовые разрывы такого пакета все новыми и новыми заимствованиями. Но дальнейшее скольжение по этой плоскости приводит к тому, что среди избирателей все большую долю составляют не плательщики налогов — государству, а получатели разного рода доходов (зарплат, пенсий, пособий, и т.д.) — от государства. И в итоге мы имеем синдром Греции, в которой граждане самым демократическим путем протестуют против того, чтобы их собственное государство жило исключительно на собираемые с них налоги.

Таким образом, схема «избиратели — налоги — власть» — той партии, которая обещает и доказывает свое умение управлять государством с наибольшей политической и фискальной эффективностью — в этих странах больше не работает.

А работает схема «к власти — на обещаниях», «во власти — на долгах» и «после нас — хоть потоп». Но Греция пока не тонет, ее спасает Евросоюз. А кто будет спасать, например, такую страну, как Франция, или Великобритания — тоже Евросоюз? А что будет с США, которые вообще ни в какой Евросоюз не входят?

Итак, начнем с прошлого, рассмотрим настоящее и подумаем, какое будущее ждет этот налог, для кого-то, может и прогрессивный, а для кого-то, и не очень.

Подоходные налоги: их генезис, упадок и возрождение

Как налоги стали налогами

Налоги старше государства и древнее денег. Раздел на «личное» и «общее» появился раньше обмена «своего» на «чужое». Из налогов выросли учет, статистика и экономическая наука в широком смысле слова. Налоги уничтожили абсолютизм и заменили свободы граждан на права налогоплательщиков.

Подоходный налог вывел государственную власть за территориальные пределы государства.

Прогрессивный подоходный налог превратил брак в торговый контракт и сделал из семьи частное коммерческое предприятие.

Прогрессивный подоходный налог, дополненный системой налоговых льгот, превращает одностороннее налоговое обязательство частного субъекта перед государством в «дорогу с двусторонним движением», на которой каждый из участников этого движения на условиях установленных законом, может занимать как полосу «дебета» (должника), так и полосу «кредита» (кредитора).

Прогрессивный подоходный налог с льготами, переведенный на современные информационные технологии, превращает односторонний налоговый контроль (со стороны государства) в двусторонний финансовый контроль (с подотчетностью каждой стороны перед своим оппонентом) и создает основу для перехода к индивидуализированному налогообложению (для каждого налогоплательщика — своя налоговая «система»).

Что такое налог и надо ли с ним бороться

Начнем с определения «налога». Юристы обычно определяют налог как «платеж», историки — как «дань», «побор», «оброк», экономисты и социологи — как «взнос», «ставка», «пошлина», «пожертвование», и т. д. Известно и множество названий «налога»; только на руссом языке их не менее десятка: дань, мыт, пошлина, сбор, акциз, подать, налог, и т. д. И в современном обиходе в разных языках названия налогов отражают традиционные взгляды на их происхождение: contribution, impot, rate, tax, и т. д.

В нашей практике принято пользоваться определением «налога», содержащимся в Налоговом кодексе РФ (статья 8 НК РФ), которое далеко от сути этого понятия и неграмотно с точки зрения правил словоупотребления. «Платежи», если говорить по-русски, не «взимаются», а «вносятся» или «производятся»; «в целях обеспечения деятельности государства» — неверно по существу, поскольку все налоги, упомянутые в НК РФ — нецелевые, к тому же и сборы от них могут использоваться, например, на погашение государственного долга, на взносы в международные организации или даже на помощь другим государствам; а что касается утверждения, что налоги взимаются «в форме отчуждения… денежных средств», то далее в НК РФ про «отчуждение» уже ничего не говорится, а в статье 23 НК РФ просто сообщается, что «налогоплательщики обязаны… уплачивать законно установленные налоги».

Разумеется, для правильного понимания налогов вся эта казуистика, основанная на смешении нормативно-административного и формально-юридического подходов, ничего не дает. На самом деле, «налог» — это отношение, которое определяется следующими тремя необходимыми и достаточными условиями, или свойствами налога: односторонностью, обязательностью и регулярностью.

Действительно, «налог» — этот отношение, в основе которого лежит налоговое обязательство. И это «налоговое обязательство» применительно к каждому конкретному виду налога может существенно различаться — например, дополнительно к уплате налога могут вводиться требования к прохождению определенной регистрации (налогоплательщика, объекта обложения), к ведению учета, составлению отчетности, предоставлению определенной информации налоговым органам, и т. д.

При этом «налоговое обязательство» может «закрываться» также разным способами: уплатой денежных средств, взаимозачетом, передачей имущества, и т. д.

Теперь о «свойствах» налога.

«Односторонность» — поскольку «налоговое обязательство», как постоянный ток, действует только в одну сторону: налогоплательщик должен платить налог государству и ничего не может требовать или просить взамен этого налога.

«Обязательность» — поскольку в налоговых отношениях нет никакого элемента «договорного» или «условного» характера. Есть закон, определяющий конкретные условия применения данного налога, и налогоплательщик должен просто исполнять требования закона. Точка.

«Регулярность» — поскольку всякий налог предполагает регулярность, повторяемость его применения — в той мере, в какой регулярность определяет характер общественных нужд, сложившийся в данной общности людей.

Отсюда формулируем общее, простое и достаточно полное, для любых целей, определение налога — обязательный взнос на общие нужды.

И теперь мы увидим очевидное.

Что уже в самых первобытных племенах и родах имелись общие потребности: бытовые (общий костер, обеспечение питанием и уходом больных, раненых, стариков), религиозные (общие жертвы богам и содержание шаманов, жрецов, и т.д.), военные (поддержание общего запаса стрел, копий, и т.д.), и другие.

И что каждый «производительный» член такой общности был обязан часть своего «продукта» вносить в общую «казну», на общественные нужды. И что «обязательность» таких взносов определялась нормами и обычаями, которые имели уж никак не меньшую силу, чем законы, действующие в современных государствах.

И что действовавшему тогда порядку обеспечения указанных общественных нужд ничуть не мешало то, что эти взносы производились не в деньгах, а в натуральном виде: углем, мясом, рыбой, зерном, металлами, и т. д.

Что же касается учета, то уже у древних египтян (т.е., порядка 4,5 тыс. лет назад) был бог Тот, «отвечающий» за письмо, счет и мудрость. И этот бог выполнял функции статистика («измеривший землю» и «сосчитавший все, что на ней») и плановика-экономиста (отвечает «за доходы на земле и на небесах»). И все это — для выполнения главной целевой установки своей деятельности — исчисления и сбора налогов («справедливый в счете, понимающий вещи, считающий дань»).

И мы видим, что еще задолго до Адама Смита древнеегипетский бог Тот (или тот, кто записал за ним его указания) определил основные принципы налогообложения: полнота учета (налогоплательщиков и объектов обложения), справедливость, экономическая обоснованность налогообложения («понимающий вещи»). И к этому «пониманию вещей» дается и конкретизация — что для целей налогообложения надо знать, что такое «доход», как в теории («на небесах»), так и на практике («на земле»). Добавим, что супругой Тота считалась богиня Маат, отвечающая «за истину и порядок» — вот и еще один, четвертый, принцип налогообложения, определяющий его эффективность.

Адам Смит, напомним, среди своих «принципов налогообложения» выделял определенность основных параметров налога, удобство его уплаты, «экономичность», для налогоплательщика, условий применения каждого налога и пропорциональность размера налога в отношении доходов налогоплательщика. И если взять только эти принципы, то мы можем предположить, что древним законодателям они были известны лучше, чем современным.

Так, налоговые инспектора древности не гнушались сбором налога в том натуральном продукте, которым располагал налогоплательщик и не ленились дойти до его дома, чтобы забрать свою долю налога. Сейчас налогоплательщика заставляют крепко посидеть над отчетностью и еще поискать надежного способа доставить свои деньги до государственной казны.

А первый принцип А. Смита вообще достаточно спорен: сейчас вообще-то среди ученых и политиков распространено убеждение, что справедливости распределения налогового бремени среди налогоплательщиков более соответствует как раз не пропорциональность, а прогрессивность налогообложения.

И мы безусловно деградировали, по сравнению с древними, по второму принципу А. Смита — известности и доступности для каждого налогоплательщика правил исчисления и уплаты каждого налога. Конечно, сейчас для налогоплательщиков не составляет труда найти любые законы и правила налогообложения в письменном виде, есть еще и Интернет, но вот разобраться и даже просто прочитать эти документы, чтобы понять, какие из них касаются данного налогоплательщика, а какие — нет, достаточно трудная задача. Не случайно, в западных странах многие налогоплательщики не могут заполнить свои налоговые декларации без помощи профессиональных консультантов по налогам.

И это касается не только людей, вообще далеких от финансовых знаний. Не так давно в Великобритании разгорелся серьезный скандал — когда публике стало известно, что министр финансов этой страны — вообще первый начальник во всей британской налоговой системе — оказывается, нанимает профессионального консультанта для составления своей налоговой декларации. При этом он, конечно, выбирал из лучших и оттого — не самого дешевого. И что больше всего всех возмутило — что он эти немалые затраты представил к компенсации за счет казны (т.е., всех остальных налогоплательщиков) в качестве части «своих необходимых профессиональных расходов»!

И в России мы тоже давно уже идем по этой «дорожке». Крупные предприятия вынуждены содержать десятки и сотни счетных работников и бухгалтеров, чтобы только соблюдать все правила ведения налогового учета и составления налоговой отчетности. И особенно это бремя ощутимо для средних предприятий и малых фирм производственного профиля. Если в Германии, например, один налоговый консультант легко справляется с подготовкой налоговой отчетности для 30—40 предприятий малого бизнеса, то у нас часто только для копирования документов для налоговой инспекции приходится держать особого работника.

Отметим и еще один важный принцип, который А. Смит почему-то не потрудился особо выделить — хотя уже для законодателей Древнего мира он был хорошо известен. Это — запрет на применение двойного налогообложения. Сейчас этот запрет-принцип широко и грубо игнорируется. К примеру, в странах Западной Европы прибыль предприятий подвергается двойному налоговому гнету: налогом на прибыль и налогом на добавленную стоимость (в состав налоговой базы НДС входит и прибыль), не двойному, а даже тройному налогообложению подвергаются заработки работников предприятий (подоходный налог, социальные сборы, НДС). В РФ дело обстоит еще хуже: для предприятий действует тройное налогообложение (к известным двум налогам плюс еще налог на имущество), а для заработков работников нет даже того смягчающего общую налоговую нагрузку на труд, каким является в развитых странах необлагаемый налогом минимум дохода.

Но в чем мы, конечно, выигрываем перед Древним миром — так это в квалификации и профессионализме работников налоговых органов. Правда, у этого добра есть и худая сторона: наши налогоплательщики за таким подъемом профессионализма явно не поспевают. И тут наше время с Древним миром даже трудно сравнивать: если в те «седые» времена рядовой налогоплательщик мог запросто пойти в суд с жалобой на «несправедливое обложение» его налогом, то сейчас без адвоката он и близко к суду не подойдет, а жалобу на «несправедливость» у него даже и не поймут.

Но египетские боги и по этому важному направлению, каким является в целом вся сфера «налогового администрирования», смогли набрать несколько выигрышных очков перед нынешним временем: выводя на высший уровень знания и мудрость писцов, способных досконально понимать и исполнять все вышеизложенные предписания божественной супружеской пары, закон устанавливал, что их деятельность «не должна быть обложена налогами; на (их работу) нет обложения».

И вот, Греция, 4-й век до нашей эры — Солон вводит взимаемый на ежегодной основе денежный налог на капитал. В основе его лежал старый налог на земельную собственность, который в период Пелопонесской войны был модифицирован в чрезвычайный, временный налог на общую сумму имущества налогоплательщика, включая товарный и денежный капитал, получивший название эйсфора (военный налог). Солон сделал этот временный налог постоянным. При этом десятина как вид налога осталась — но только как чрезвычайный вид налога, вводимый во времена войн.

Налоговая база нового налога определялась в зависимости от размера имущества налогоплательщика, ставка налога устанавливалась в процентах. Налогоплательщики объединялись в группы («симмории») — обычно из ста лиц, примерно равных по своему имущественному состоянию, для которых устанавливалась общая сумма налогового платежа, которая затем распределялась между ними по принципу пропорциональности. При этом наиболее состоятельные из этой группы лиц нередко брали на себя уплаты больших сумм налога, чем причиталось с них на основе принципа пропорциональности; соответственно, для других налогоплательщиков, входивших в эту же группу, размеры налоговых платежей уменьшались. Кроме того, примерно с 362 года до нашей эры в Афинах были выделены триста наиболее состоятельных граждан, которые обязались ежегодно вносить в казну авансом полную сумму этого налога, за всех его плательщиков — с тем, чтобы последние затем компенсировали им уплаченные за них суммы налога. Но есть основания полагать, что не все должники достаточно аккуратно выполняли эту свою обязанность, и «расклад» налога по факту еще более склонялся в счет этой группы состоятельных налогоплательщиков.

Таким образом, в новом налоге уже вполне ощутимо проявлялась идея прогрессивности налогообложения (к этому следует добавить, что граждане, имеющие имущества на сумму менее 2 тысяч драхм (эквивалент примерно 11 кг серебра), от уплаты этого налога освобождались — как видим, полный аналог современного необлагаемого минимума).

Еще более подчеркнутым характер прогрессивности в налогообложении в Древней Греции показывает существование так называемых литургий. Под «литургиями» понимались личные материальные повинности, которые возлагались на наиболее состоятельных граждан, располагающих имуществом на сумму более трех талантов. Среди наиболее известных литургий можно назвать «хорегию» (организация хора и оплата его выступлений), «гимнасиархию» (оплата тренировок и соревнований борцов), «архитеорию» (обязанность за свой счет выступать представителем государства на официальных мероприятиях в других странах), и т. д. Наиболее обременительной считалась «триерархия» — обязанность полностью снарядить для военных действий мроское судно. Но при этом было установлено, что никто не может исполнять две литургии в один год или одну и ту же литургию два года подряд. Вместе с тем, обещание провести литургию — и затем не выполнить свое обещание считалось большим бесчестьем, как и вообще любые попытки обойти положения налоговых законов. В этих случаях власти, при полной поддержке общества, широко приняли весьма жесткие карающие санкции — вплоть до конфискации имущества.

Демократический характер древнегреческих государств-полисов отражался также в широком распространении в них добровольных пожертвований в пользу государства и в практике проведения подписок на государственные займы. Например, некая Никарета из Феспии ссудила городу Архомену на проведение праздника Памбойтии сумму в 18 833 драхмы — без процентов, на срок проведения празднеств, под личные гарантии поручителей –«отцов города». И, как сообщает Аристотель, в Греции появились и первые «негативные (отрицательные) налоги»: за участие в народных собраниях граждане получали из государственной казны по 1 драхме — в обычном собрании, и по 1,5 драхмы — в главном собрании.

В эллинистическом Египте уже появились и налоги на отдельные виды доходов: так, в 3-м веке до нашей эры в Египте взимался налог на доход от сдачи в аренду помещений — по ставке в 5% от суммы этого дохода. Уже был необлагаемый минимум — поскольку налогом облагались только собственники недвижимого имущества и предпринимательских (пускаемых в финансовый и торговый оборот) денежных капиталов и уже имела место дифференциация налоговых ставок в зависимости от вида дохода (пока без применения шкалы прогрессии роста налоговых ставок).

Эллинистический Египет отличался также и замечательными инновациями в сфере налогового администрирования. Так, в отношении натуральных податей в Египте была введена практика откупов — при которой государством назначались, из состоятельных граждан, откупщики, в обязанности которых входил сбор продуктов в счет натуральных податей, их переработка и продажа розничным торговцам, и затем передача выручки в государственную казну при этом государственные чиновники строго контролировали как статьи издержек таких откупщиков, так и цены, по которым они реализовали переработанную продукцию.

В эллинистическом Египте был создан и первый в истории налоговый кодекс — «Податный устав Птолемея Филадеьфа». Хотя до нас он дошел в неполном виде, поражает его вполне современная структура и четкость изложения установленных норм и правил.

Первая часть — то, что сейчас называется «налоговое администрирование» — Раздел 1. «Сдача налогов на откуп». В этом разделе четко прописан порядок заключения договоров на откуп налогов, перечислены права и обязанности всех сторон по договорам, определена ответственность за своевременную передачу собранных налогов в государственную казну (в случае «утайки» налогов — штраф в пятидесятикратном размере). Установлены даже твердые размеры оплаты труда работникам, нанимаемым откупщиками (инспекторов (контролеров), сборщиков налогов, их помощников, учетных работников, и т.д.).

Отметим, что царским чиновникам особой статьей предписано принимать от откупщиков суммы собранных налогов строго в соответствии с договором и с выдачей письменных расписок (никаких «откатов» и никаких «левых» платежей). При этом государственным чиновникам и судьям категорически запрещено заниматься откупом налогов.

Вторая часть — Раздел 2. «Апомойра» — объединяет в себе вопросы оценки налоговой базы, ведения налогового учета и начисления налогов. В этом разделе указаны налоговые ставки (одна шестая — от произведенного вина и продукции садоводства и десятина с урожая других культур), расписан порядок реализации откупщиками продукции, собранной в счет налогов, и методы контроля за этими операциями. Установлено, что если продукты проданы по ценам, выше указанных договором откупа, то прибыль делится между откупщиком и казной в пропорции, определенной договором. В случае же продажи с убытком, вся его сумма относится на счет откупщика.

Четко произведено функциональное распределение обязанностей всех участников налогового процесса: налогоплательщики должны регистрировать свои участки и свои производительные мощности по производству вина одновременно в государственном реестре («у царских писцов») и у откупщиков; царские писцы проверяют отчетность откупщиков на соответствие числу налогоплательщиков (по зарегистрированным участкам и производственным мощностям); царские казначеи принимают налоговые платежи и контролируют результаты реализации собранных в счет налога натуральных продуктов откупщиками. Характерно, что храмы, имеющие право на сбор налогов на своих «подведомственных» землях, также обязывались представлять государственной казны точные сведения о объемах полученных натуральных податей (вина) и денежных платежей (серебряной монетой).

Третья часть, Раздел 3. «Монополия на масло», определяет механизм действия государственной монополии в отношении растительных масел. Установлено, что производители различного рода растительных масел (сесамного, шафранового, кротонового, тыквенного, льняного и лампадного) обязаны продавать его государству по твердым ценам. Скупать масло в счет таких обязательных поставок должны налоговые откупщики. Государство затем передает собранное масло для продажи через частных торговцев — но не выше нормативных максимальных цен, устанавливаемых ежегодно государством. Государство также берет на себя обязанность снабжения производителей необходимым семенным материалом.

При этом за государством закреплена и монополия на импорт масла. В случае контрабанды масла из-за рубежа или тайной переработки семени на масло, или приобретения масла у других лиц, кроме зарегистрированных частных торговцев, устанавливалось наказание в виде конфискации всей партии масла, а также наложение штрафа в 3 таланта и при неплатежеспособности виновного — тюремное заключение. использования

Интересно также привести нормы, противодействующие проведению злоупотреблениям правом проведения «выездных» проверок налоговыми откупщиками: если в результате обыска никаких нарушений или контрабандных товаров не обнаружено, то проверяемый налогоплательщик имеет право потребовать от откупщика принесения «клятвы» (присяги) — в храме или царском суде — что обыск производился на законных основаниях и «без примеси» каких-либо «посторонних соображений». Если же такой клятвы откупщиком не будет совершено либо непосредственно в день обыска, либо на следующий день, то откупщик должен будет уплатить налогоплательщику компенсацию в размере двойного стоимости товара (продукта), который предполагалось найти в результате проведенной поверки.

В Египте была также реализована идея единого государственного (царского) банка. Этот банк — под перенятым у греков названием «трапезы» — подчинялся непосредственно министру финансов, его отделения были во всех городах и даже в крупных деревнях страны. Через отделения этого банка собирались все налоги, проводились все операции в связи с арендой имущества, выплата окладов чиновников. Царский банк также проводил и операции по приему частных вкладов и выдаче кредитов. Операции по обмену иностранной валюты на местные деньги производились по единому твердому курсу, установленному государством, при этом операции с иностранной валютой были закреплены монопольно за центральной конторой этого банка, расположенной в Александрии.

Древний Рим открыл эпоху строго кодификации законодальества: уже во 2—1 веке до н.э. в нем сложилась стройная система правовых норм, составившая сохранившее значение до сих пор «римское право». В 6-м веке н.э. в Византии эти нормы были сведены в едином документе, получившим название «Кодекс Юстиниана». До нас дошли также сочинения ряда авторов, писавших на темы управления и финансов. Наиболее известны сочинения Катона Старшего (234—149 гг. до н.э.).

Катон Старший еще задолго до физиократов выступил с тезисом, что единственный «правильный источник» богатства — это ведение сельского хозяйства, он также составил список 10 правил («заповедей») «достойной жизни человека», и первая из них — обязанность зарабатывать деньги. При этом профессиональное занятие торговлей (чревата излишними рисками) или денежными операциями (ссуды под проценты — неблагопристойное дело) Катон совсем не жаловал и в своей законодательной практике выступал за повышение цен на предметы роскоши и применение прогрессивного налогообложения.

Отметим также, что и современная статистика выросла из учета земель (земельные кадастры) и проведения описей населения (цензов). И характерно, что и те, и другие имели своей первоначальной причиной именно налоговые цели.

В Древнем Риме первая перепись населения была проведена Сервием Туллием в 550 году до нашей эры — и дальше такие переписи проводились регулярно до 72 года уже нашей эры. При этом римские переписи населения имели строго имущественный характер: все свободные граждане Рима (рабы учитывались только как их «движимое имущество») делилось на 5 групп (сословий) в зависимости от своего имущественного положения и в учетные книги вносились сведения об имеющемся недвижимом имуществе, товарных запасах, домашнем инвентаре, драгоценностях и даже об одежде. Фактически каждый подлежащий переписи римский гражданин одновременно представлял и свою «налоговую декларацию» — причем вся эта процедура проходила гласно, на Марсовом поле, в установленный день, перед собравшейся публикой и после принесения письменной присяги на заявлении цензору об истинности и полноте всех сообщаемых сведений.

Государственный бюджет в Древнем Риме в части доходов большей частью состоял из натуральных податей (tributum), поэтому широко была распространена система откупов. С появлением монет (монета — в честь богини Юноны — Монеты, или «Советницы») стали взиматься и налоги в денежной форме (vectigalia). В 3-ем веке нашей эры в Риме был введен подушевый имущественный налог, который был впервые распространен и на женщин (по половинной ставке). Император Август ввел также налог на наследства — по ставке в 5% от суммы чистой стоимости передаваемого имущества. В 403 г. до н.э. был введен также налог на бездетных граждан.

В императорском Риме стали широко практиковаться раздачи денег гражданам (по праздникам, по завершении победоносных военных кампаний, и т.д.), малоимущим гражданам выдавались продовольственные купоны. Был сформирован специальный Фонд для выплаты пособий на содержание детей, который частично пополнялся и за счет частных взносов и пожертвований. Для солдат-ветеранов была создана специальная Пенсионная касса.

При этом отчеты о финансовой деятельности государственных органов как по расходам, так и по доходам, были открытыми и выставлялись на Форуме

В части налогового администрирования, кроме откупов и декларирования имущества гласно и под присягой, в Риме широко использовалась информация, полученная из других источников. В частности, рабам предлагалось «доносить на своего господина, если тот обманывает налоговое ведомство».

В Древнем Риме пытались также и упорядочить взаиморасчеты по налогам: излишне взысканные или переплаченные налоги возвращались налогоплательщикам или могли быть оставлены в казне для зачета в счет последующих налоговых платежей.

Интересно, что именно в Риме периода республики произошел первый в истории ипотечный финансовый кризис, и его причиной как раз были алчность и безразборчивость банкиров. Последние взялись активно ссужать деньги на приобретение имений, убеждая клиентов в неизбежности роста их стоимости. При этом процентные ставки по займам достигали 24, 48 и даже 60 процентов годовых. Одновременно те же банкиры способствовали и инфляции, придерживая от возврата в денежный оборот золота и замещая его медной монетой. В итоге, как пишет Петроний, «рост баснословный процентов и переполнение (денежного оборота) медной монетой — эти два омута бедный народ завертели и съели».

Отметим, что республиканские власти реагировали на кризис также вполне в современном духе: трибуны (выбираемые плебеями) предписали банкирам резко снизить процентные ставки по выданным кредитам, «заслуживающие доверия» должники получили беспроцентную помощь из государственной казны, под строгий контроль был взят выпуск неполноценных денег (медной монеты).

Со времен Августа в императорском Риме государственные доходы первоначально формировались из двух основных источников: подушевый налог, tributum capitis, который платили все граждане в возрасте от 12 до 65 лет, и поимущественный налог, tributum soli, составлявший 1% от общей стоимости имущества налогоплательщика (движимого и недвижимого). В период завоевательных войн поступлений от этих налогов было вполне достаточно, поскольку войны сами по себе приносили доходы, в виде сбора дани и конфискаций на завоеванных территориях. Но эти последние доходы носили разовый характер, между тем в империи резко стали расти расходы на управление, а затраты на содержание легионов в завоеванных странах уже не компенсировались первоначальными поборами и конфискациями, а введение новых налогов в пользу метрополии вызывало очередные бунты и восстания.

Императоры в этих условиях начали увеличивать налоги на землю — что подрывало сельскохозяйственное производство и вынуждало крестьян бросать свои угодья и перебираться в города, в городах был введен налог на ремесленников и розничных торговцев — chhrysargyron, который вызывал рост цен и сокращение производственных возможностей населения. Кроме того, практиковались «временные сборы» (на нужды армии) с населения мяса, кож, пшеницы, вина, масла. Из-за непосильных налогов распространилась практика продажи в рабство детей (позднее Диоклектиан свои указом запретил крестьянам продавать землю, несмотря на нехватку средств для уплаты налогов — что можно считать первым шагом к последующему феодальному закрепощению крестьянства).

Известный римский историк конца 4-го века н. э. Аммиан Марцеллин писал, что империя слабеет, и причинами этого являются рост налогов и засилье бюрократии.

Конфискации уже начались и среди римских граждан: императоры выбирали для этого из среды не близких ко двору особо богатых граждан, обвиняли их «в предательстве» и затем конфисковывали их имущество.

Новый источник дохода императоры нашли также в порче монеты (первый пример применения инфляционного налогообложения). Император Нерон в 64 г. н.э. сократил содержание серебра при перечеканке монет примерно на 10%. Во времена Марка Аврелия в денарии серебра было уже только 75%, Луций Септим Север довел долю примесей в монете до 50%. Затем император Каракалла провел денежную реформу, выпустив новую монету, под названием «антониан», с еще меньшим содержанием серебра, но удвоенного номинала. В результате к правлению Галлиена (260—268 г.) в «антониане» было уже менее 5% серебра. Соответственно, росли и цены: если во 2-м веке мера пшеницы стоила полденария, то в 3-м веке — уже 200 денариев.

В конце концов дело дошло до того, что обесцененные деньги не стало признавать и само государство: в последние века империи правительство все чаще отказывалось принимать деньги в уплату налогов и требовало платежей натуральными продуктами (или неоплачиваемым выполнением трудовых повинностей).

Но доходы населения далеко не успевали за ростом цен. Наоборот, производство сокращалось, вместо мелких крестьянских хозяйств, работающих на рынок, стали возникать гигантские латифундии, использующие наемную рабочую силу (или принимая на жительство разорившихся крестьян) и обеспечивающие продуктами в основном потребление своих хозяев.

При этом, чтобы сгладить рост социального напряжения, власти в добавок к проведению празднований и организации роскошных зрелищ, начали субсидировать цены на зерно, масло, соль, вино (первый образец «отрицательных» косвенных налогов) и затем перешли к прямой раздаче продуктов и денег населению. Все это привело к масштабным переходам населения из торгово-производительного сектора в сферу социального иждивенчества. Соответственно, разрушался институт семьи, свободные граждане заводили все меньше детей, и армия становилась не только наемной, но еще и формируемой из населения ранее завоеванных территорий.

Рыночное производство падало и уже не давало достаточно продукции даже для обеспечения нужд государства и армии. Диоклетиан уже был вынужден создавать государственные предприятия для производства вооружений и амуниции, затем упадок частной коммерции заставил учредить государственную транспортную компанию. В 3-м веке н.э. государство в Риме уже стало крупнейшим производителем и гражданской продукции, ему принадлежали шахты и каменоломни, крупные сельскохозяйственные угодья, оно контролировало цены в частном торговом обороте, а через систему обязательных госзакупок фактически государство выводило из рыночных товарных отношений также значительную часть формально независимых производителей.

Дальше все хорошо известно: государственный социализм римского образца становился все менее эффективным, денег на армию не хватало, легионы, набранные из иностранных наемников, начали грабительские походы на Рим, местное римское население, лишенное собственности и отлученное от своих прежних занятий, никакого сопротивления им не оказывало, а, наоборот, с охотой присоединялось к разбою и грабежам своих более состоятельных сограждан, не забывая очищать и государственные склады.

Последней попыткой решения проблем распадающейся империи стали действия императора Константина по переносу столицы на Восток, в Константинополь (подальше от «варваров»), примирению с христианами и конфискация богатств языческих храмов. Но этот последний удар по традиционным этико-моральным ценностям старого Рима принес лишь кратко-временную отсрочку, христианство только формально успело стать официальной религией Римской империи и в 476 году, дате второго разграбления Рима, рухнула не только империя, и вся поддерживающая ее социально-экономическая система, включая как остатки традиционного денежно-рыночного хозяйства, так и вытеснивший его анти-кризисный образец государственно-бюрократического капитализма «с человеческим лицом».

Таким образом, в Греции уже с 5-го века до нашей эры налогоспособность граждан определялась по их богатству и на деле реализовывалась концепция современного налога на крупные состояния, применялось понятие необлагаемого минимума, выделялась категория «крупнейших налогоплательщиков», сформировалось положение о недопустимости двойного налогообложения, действовала и имела широкую общественную поддержку развития налоговая этика, зародилось понятие «отрицательного налогообложения.

Далее, в эллинистическом Египте, во многом воспринявшем фискальную культуру Греции, уже в 3-и веке до нашей эры была реализована идея единой государственной расчетной системы, государственной монополии на валютные операции, казначейского исполнения государственного бюджета и государственного прямого, без использования услуг частных банков-посредников, сбора налоговых платежей.

В Древнем Риме формировались основы учета и регистрации граждан и их имущества, был введен налог на наследства, прогрессия при налогообложении стала уже привычной практикой, закладывались основы налогового контроля, стали широко применяться «отрицательные налоги». Рим также попробовал и образец государства «всеобщего благоденствия», перешел к наемной армии, даже сменил свои традиционные верования на религию завоеванного и, в конце концов, призвал на царствие «варягов», но это лишь несколько продлило его агонию. История потеряла великую империю, Рим потерял свою цивилизацию и свой народ, осталась только его «интеллектуальная собственность» в виде римского права и опыта государственного управления и налогообложения,

Мы выделим из всего этого наследия Древнего Рима два основных урока: как порчей денег можно разрушить рыночную экономику, и как налоги могут разрушить само устанавливающее их государство.

Имея перед глазами весь этот опыт, с удивлением читаем в работе Н. И. Тургенева «Опыт теории налогов», опубликованной в 1818 году, утверждение о том, что «Все системы налогов, существующие теперь в различных европейских государствах, имеют свое начало в средних веках». Можно, конечно, сделать скидку на то, что состояние налогообложения в начале 19-го века сильно отличалась от современной нам практики; многих важных видов налогов в те времена еще просто не существовало — НДС, социальные налоги, экологические налоги. Но проблема в том, что эта точка зрения как-то закрепилась и продолжает превалировать в трудах многих зарубежных и отечественных авторов. Так, Э. Селигман в 1908 году провел специальное этимологическое исследования понятия «налога», в котором сразу начинает со средних веков: вначале — идея «дара» (лат. donum), затем — как просьба помочь, поддержать (нем. Bede, фран. Aide), далее — идея «жертвы» (нем. Abgabe), позже — выражение чувства долга (англ. Duty), еще позже — идея принуждения со стороны государства (фран. Impot), и наконец — просто требование «платить, сколько скажем (в англ. scot).

Между тем, как мы уже видели, уже в Древнем мире вполне привычны были и «налог — пожертвование на общественные нужды», и «налог — добровольный взнос», и «налог — замена личной повинности гражданина», и «налог — поправка несправедливости в распределении богатств».

То же и в терминологическом ряду: к началу 20 века вполне уже вошли в оборот английские tax и rate, фран. contribution и нем. Steuer. Однако традиционный подход сохраняется и, например, в одном из наших последних учебников, «Налоги и налогообложение», под редакцией М. В. Романовского и О. В. Врублевской («Питер», 2006, с. 17), опять утверждается, что в Древнем мире «понятия „налога“ еще не существовало».

Вместе с тем, необходимо признать, что в развитии налогообложения существует своего рода «провал», продолжительностью примерно в тысячу лет, когда в средневековой феодальной Европе высшие властительные феодалы (короли, князья, герцоги) предпочитали форму «кормлений» за счет феодалов нижестоящего звена, а последние жили за счет оброка, собираемого со своих крепостных крестьян. При этом постоянных государственных армий не существовали, а на случай войн каждый феодал должен был явиться на службу к своему сюзерену с полностью вооруженным отрядом и с необходимым запасом провианта и амуниции. При этом короли за измену или за неповиновение могли просто забрать поместье (бросив его владельца в тюрьму или даже казнив) и передать его другому своему вассалу.

Такие же «трюки» короли и вообще всякие «верхние» феодалы любили проделывать и в случае смерти своих вассалов — особенно, если у них не было наследников мужского пола. Поэтому «правильные», организованные формы налогообложения земельных угодий и имущества, передаваемого по наследству, уже вполне отработанные в странах Древнего мира, в Европе так долго и не находили применения — практически, вплоть до периода буржуазных революций.

Характерно, что в Англии — стране, так гордящейся своей приверженностью к традициям — «наследие» Средневековья, связанное с не восприятием норм римского права, относящимся к недвижимости, живо до сих пор. Так, в этой стране гражданский и коммерческих оборот земельных участков осуществляется либо в режима «лиз-хоулда» (арендного владения), либо «фри-хоулда» (свободного владения), а собственником всех британских земель формально все еще считается королева (точнее — «Британская Корона», вместе с присоединенными титулами — Королевы Шотландии, сюзерена Ирландии, и т.д.). При этом «свободное владение», если покопаться в документах, может показать ограничение сроком в 99 или даже в 999 лет, но на деле на эти моменты мало кто обращает внимание, поскольку Корона за участки «фри-хоулд», разумеется, никакой арендной платы не взимает. Прежде роль этой платы выполняла личная повинность владельца это поместья — служба при дворе (для первых сыновей, наследовавших титул и все поместье) и в армии или во флоте — для последующих отпрысков славного рода; сейчас ее заменяет ежегодная уплата налога на недвижимость и налоги на дары и наследства.

Но зато на всем протяжении этого периода становление новых организованных налоговых форм получила довольно бурное развитие в городах. Первоначально, это были дорожные и мостовые пошлины (многие современные города в Западной Европе как раз и выросли на базе прежних предмостовых таможен). Затем, по мере необходимости в городском благоустройстве (нужда в котором «вызрела» на самом горьком опыте — после того, как некоторые города не раз, и не два полностью вымирали в результате эпидемий, вызванных отсутствием канализации и употреблением плохой воды), появились первые формы самообложения, своего рода «продразверстки», когда основные городские сословия, гильдии, цеха, районы обязывались внесением некоторой суммы «паушального взноса» на финансирование городских нужд.

Далее этот «паушальный взнос» должен быть распределен между отдельными членами данного цеха или сословия, и здесь уже возникал вопрос — как делить эту сумму налога, по какому критерию. И вот уже их этой практики «городской налоговой разверстки» возникали разные конкретные налоговые формы, или — виды налогов. Между всеми поровну — подушевой налог, по количеству дверей — «по-дверный» налог, по числу окон — «по-оконный» налог, и т. д.

Но для бедных при такой «разверстке» бремя налогов часто оказывалось непосильным, а для богатых, которые в наибольшей степени пользовались всеми преимуществами проживания в городах, наоборот, практически неощутимым. Поэтому постепенно происходил переход к налоговым формам, учитывающим благосостояние налогоплательщиков. Для членов ремесленных цехов таким показателем обычно считалось число подмастерьев, учеников, наемных работников, для купцов — размер торговых помещений, складов, и вообще все суммы торгового капитала.

Во всей этой массе налогов мы сейчас не будем разбираться, выделим только появление налога на купеческий капитал, который и стал родоначальником сразу двух современных налогов — подоходного налога и налога на прибыль корпораций.

И, действительно, уже в самых первых образцах этого налога вполне зримо проявились все основные черты современных подоходных налогов: объект обложения имеет денежное выражение (денежную оценку); налог исчисляется в доле от денежной оценки объекта обложения и уплачивается также в деньгах (при том, что большинство налогов в те времена взимались «в натуре» и исчислялись с веса натурального продукта); объект обложения и его оценка объявлялись его собственником в порядке самодекларирования; за намеренное занижение этой оценки устанавливались определенные санкции и штрафы.

Дальше, когда проверки самодекларированного купеческого капитала дошли до инвентаризации товарных запасов на складах всем стало ясно, что этот показатель должен быть скорректирован на сумму обязательств хозяина этих товаров: часть их могла быть вообще приобретена в кредит, еще часть могла быть под арестом в обеспечение вынесенного решения суда, другая часть могла быть чужой собственностью и помещенной на данном складе в режиме «ответственного хранения», и т. д.

Чтобы учесть все эти нюансы, потребовался переход к «чистому капиталу», к концепции «чистого богатства», что уже потребовало развитой системы учета, с выделением активов, «наличного имущества», пассивов» — долгов и прочих всяких обременений, связанных с данным имуществом и вообще с его владельцем, и сальдо между этими двумя показателями, удостоверяющего реальный размер его состояния.

При изначально низких ставках обложения капитала этот налог оказывался вполне удовлетворительным, но с появлением в европейских странах постоянных армий (как следствие «постоянных» войн, вначале финансируемых за счет привлечения займов и кредитов, и уже затем — на этапе необходимости погашения этих займов и кредитов — выявилось, что всех имеющихся налоговых источников оказывается явно недостаточно) налоговые ставки пришлось повышать. Но при обложении капитала возникли обнаружились естественные пределы такого налогообложения — капиталы, вложенные в разные сферы деятельности, сильно различались по срокам своей окупаемости если, например, в торговле прибыль дают уже самые первые операции, при оборотах, занимающих недели или месяцы, то в промышленности первых прибылей приходится ждать иногда годами. А это означает, что у капиталов, вложенных в промышленную деятельность, на первых порах нет источника для уплаты налог на капитал.

Таким образом, следующим шагом — вынужденным — стал переход к обложению по доходам. Вначале — взамен налога на капитал, а затем, уступая требованиям справедливости при налогообложении, с распространением этого налога и на другие виды доходов. При этом долгое время сохранялись «островки» необлагаемых доходов (например, проценты, выплачиваемые по государственным облигациям — на чем так сильно нажились Ротшильды) и категории «неприкасаемых» налогоплательщиков.

К последним относились, например, представителя «грязных» профессий — ростовщики, банкиры, устроители азартных игр, частных «домов свиданий», лица, извлекающие доходы от различного рода незаконных операций. Сейчас с этим пережитком практически во всех странах практически покончено.

В США, правда, возник серьезный конфликт — когда правительство вначале запретило производство и продажу крепких спиртных напитков, а затем решило обложить налогами доходы от контрабандных операций с этими продуктами. Чикаго в эти годы превратился в один из центров организованной преступности, боссы преступных группировок практически подмяли под себя городские власти, назначали свои людей на посты в местной полиции, покупали судей, и т. д.

Подключение к борьбе против разгула преступности федеральных правоохранительных органов (ФБР) тоже не дало заметных результатов, поскольку все обвинения против преступников поступало в местные суды и там успешно разваливались. И закон о федеральном подоходном налоге стал последним средством, которое дало, наконец, результат. Но для этого пришлось принять специальное решение Верховного суда США, которым было дано статутное опровержение аргумента, который пользовался один из обвиняемых в организации торговли контрабандных спиртным на территории США, известный гангстер Альфонс Капоне — «поскольку я не имею законных доходов, то я и не обязан платить законные налоги». Свои решением Верховный суд США четко разъяснил, что самого факта получения дохода достаточно, чтобы для его получателя возникало обязательство: а) заявить об этом доходе налоговым органам; б) уплатить с этого дохода установленный законом налог. С этих пор в США законодательство о подоходном налоге стало одним из важнейших инструментов борьбы с экономической преступностью (и не только экономической: например, известные случаи его использования при выявлении и преследовании иностранных шпионов).

Что же касается «неприкасаемых» налогоплательщиков, то последним из них в развитых странах стала, кажется королева Великобритании Елизавета Вторая — которая в конце 1990-х годов решила добровольно снять с себя эту привилегию.

Налог на капитал «вырос» из налога на землю и вначале применялся как налог на общую сумму имущества, как недвижимого, так и движимого. Но затем богатые земельные собственники, как правило, знатного происхождения, стали добиваться для себя исключения из налогообложения, мотивируя это возложением на них личных повинностей перед верховной властью (личная служба при дворе и в армии, снаряжение во время войн своих вооруженных отрядов, регулярное предоставление «постоя» королю и его свите, и т.д.). Поэтому в Средние века налогообложение земельных поместий потеряло свое прежнее фискальное значение (в какой-то мере его заместил на передачу поместий по наследству) и налог на капитал превратился в отдельный вид налога.

Как особый налог, налог на капитал особенно выгоден торговле, купечеству: уплатив раз налог с заявленного капитала, затем можно было как угодно быстро наращивать обороты и получать сколь угодно высокие прибыли, уже не облагаемые налогом. В промышленности оборот капитала значительно медленнее и кроме оборотного капитала нужны еще дорогостоящие средства производства, которые не окупаются в рамках одного производственного цикла и отдача от которых может затягиваться на годы, в течении которых предприниматель может встретиться с серьезными рисками как естественного, так и рыночного характера. Поэтому с развитием промышленности все большую поддержку получает идея замены налога на капитал подоходным налогом. Торговцы позже также стали выступать в пользу такой меры, поскольку в этом случае серьезно расширялась база налогообложения — налогом на капитал облагались только лица, оперирующие торгово-промышленным капиталом, а подоходный налог изначально объявлялся как «налог на богатых», независимо от происхождения и формы их богатства. Кроме того, уплата подоходного налога стала иметь и «цензовый» характер: в ходе буржуазно-демократических революций право избирать и быть избранным в органы власти предоставлялась только плательщикам подоходного налога.

Поэтому Е. Селигмен, профессор Колумбийского университета и автор фундаментального труда о подоходном налоге, опубликованном в начале 20-го века, обнаруживает первую трансформацию налога на капитал в подоходный налог только в 1451 году, во Флоренции. Налог catasto вначале был строго пропорциональным, но затем в нем было предусмотрено прогрессивное повышение размеров налогообложения и новый налог стал называться scala. Однако долго еще подоходный налог считался временным, «вспомогательным» налогом и только на рубеже 19—20 веков он распространился практически на все развитые страны и только после второй мировой войны подоходное налогообложение в целом стало играть ключевую роль в обеспечении доходной части бюджетной системы.

Внедрение нового порядка налогообложения — по доходу — потребовало уточнения ряда теоретических моментов в экономической и финансовой науке и разработки практических механизмов учета налогоплательщиков, выявления и оценки налоговой базы, взыскания налога. В дальнейшем потребовалось и создание системы контроля и проверки отчетности налогоплательщиков, разработка специальных методов борьбы против уклонения от уплаты налогов.

Изначально разрешение всех этих вопросов пошло по двум направлениям, из которых выросли две модели подоходного налогообложения — английская и прусская. Первая послужила образцом при введении подоходного налогообложения в США, во Франции и Италии, вторая укоренилась в немецкоговорящих государствах. Закон о подоходном налоге в России, принятый 6 апреля 1916 годы, был подготовлен в точном следовании германской модели.

Основными мотивами, подвигшими законодателей в строну принятия подоходного налога, были стремление обеспечить большую экономическую обоснованность, справедливость и эффективность налогообложения.

Что такое доход и почему он стал объектом обложения

Рассмотрев, таким образом, генезис и историческую эволюцию подоходного налога, пора обратиться к ключевому звену этого налога — к понятию самого «дохода». Начнем с того, что люди в разные времена понимали под «доходам», когда и почему «доход» стали считать в деньгах, и как этот счет и учет сделал из «дохода» современный и полноценный объект налогообложения. И тогда мы увидим, что не все и не всегда шло гладко, и что даже и сейчас дело с этим обстоит совсем не благополучно.

В Древнем Египте все было проще — там «доходами на небе и на земле» ведал сам бог Тор. Он и заложил в этой стране нормотворческую основу для регулирования налогообложения. Поскольку в Египте основным видом богатства была земля и основным продуктом производства — зерно, то именно зерно и стало основной мерой при торговых обменах, и, таким образом, стало выполнять и функции денег.

Поэтому объектом учета были обрабатываемые участки земли, которые заносились в специальные кадастры, которые приходилось регулярно обновлять — практически после каждого разлива Нила. Норма налогообложения определялась в весовом количестве зерна на единицу площади земельного участка — например, 5 мер зерна с одной аруры земли среднего качества.

Налоговое администрирование в Древнем Египте также осуществлялось жестко и эффективно. Сбор урожая осуществлялся под неусыпным надзором государственных контролеров и при этом весь урожай сразу отправлялся на государственные склады, где из него откладывалась доля налога (доля государства), а остаток возвращался земледельцу — собственнику участка.

Другим важнейшим продуктом материального производства был скот, которые в целях определения приплода переписывался (учитывался) раз в два года, с обязательным клеймением и занесением результатов в учетные (налоговые) книги.

При такой системе «доход» — как урожай зерна и как приплод скота — определялся зримо и материально и государство видело («ведало») сразу и всю «экономику» производственного процесса: каков урожай и приплод, сколько уходит на общественные (государственные) нужды и сколько остается населению. В целом же в древних царствах, экономика которых основывалась на земледелии, обычной нормой налогообложения считалась десятина — десятая часть урожая каждого года.

При этом в случае неурожая и других стихийных бедствиях власти могли оперативно производить перерасчеты в размерах собираемого налога или даже оказывать прямую помощь зерном из государственного резерва населению в районах, охваченных такими бедствиями. Отметим, что в последующие периоды далеко не во всех странах государственные власти проявляли такое здравомыслие: вспомним хлебные и соляные бунты в Европе, продразверстку в Советской России, и т. д.

С появлением первых металлических денег (первые серебряные монеты появились в Лидии, на восточном берегу Средиземного моря, в конце 7-го века до нашей эры) и банков (примерно с 5-го века до нашей эры профессия банкиров — трапезитов известна в греческих городах-государствах, а до них функции хранения денег выполняли храмы) учет и сбор налогов встали на новую основу.

Во-первых, появилась возможность унифицировать в деньгах сметы государственных расходов, исчисление и сбор налогов, учет и контроль за объектами обложения. Основной денежной единицей в Греции стал «талант» (в переводе — «чаша весов», составляющая примерно 32 кг серебра), подразделявшийся на 60 «мин» («камней») или 6 тыс. драхм. Примерно в этот же период, в 514 году до нашей эры в Вавилоне стала чеканиться золотая монета, дарик, вполне современного стандарта, с содержанием золота в 8,4 г. После этого, примерно на протяжении двух тысячелетий, Восток так и придерживался золотого стандарта, а Запад — серебряного, пока Испания не стала завозить золото в больших количествах из своих американских колоний и не были открыты и начали разрабатываться крупные новые месторождения золота в Калифорнии, Южной Америке, Австралии и России (и тогда мир перешел к золото-серебряному стандарту, просуществовавшему вплоть до первой мировой войны).

Во-вторых, стало возможным в единой денежной мере оценивать богатство — как сумму имущества состоятельных граждан (сообщалось, что одним из богатейших людей в Афинах 4-го века до нашей эры был банкир Пасион, накопивший капитал в размере 39 талантов), производить оценку чистой стоимости частных богатств (при банкротствах и для передачи имущества по наследству — когда наряду с имеющимися в наличии активами необходимо считать и суммы накопленной задолженности) и рассчитывать изменения в сумме богатства частного лица — как база для исчисления налогов, взимаемых на регулярной, ежегодной основе.

В-третьих, банки впервые ввели в практику взаимные безналичные денежные расчеты (хотя, как свидетельствует Свод законов царя Хаммурапи, найденный в виде записей на базальтовом столбе только в 1901 году, в древнем Вавилоне безналичные расчеты могли осуществляться и в зерне) — что позволило не только экономить на объеме необходимой для торгового оборота металлической монеты, но и рационализировать составление и исполнение государственных смет, а также и проведение расчетов по налогам.

Как показывает профессор Г. И. Болдырев в своей работе «Подоходный налог на Западе и в России» (1924 г.), перед законодателем встал вопрос определения вообще понятия «доход» (которое в данной работе рассматривается особо) и выбор между такими его разновидностями, как «валовой доход», «чистый доход» и «свободный доход».

«Валовой доход» И. Г. Болдырев определяет как «совокупность ценностей», оказывающихся в собственности человека в результате его труда или занятия предпринимательской и иной хозяйственной деятельностью. «Чистый доход» можно получить, если вычесть из валового дохода все затраты, которые произведены с целью получения этого валового дохода.

При этом важно иметь в виду, что оба эти показателя дохода должны иметь четкую привязку к конкретному отчетному периоду. Идеально — это полный цикл хозяйственной деятельности. Поскольку изначально налогообложение основывалось на изъятии продукции сельскохозяйственного производства, то таким базовым отчетным периодом стал год — с началом и концом, определяемым гео-климатическими условиями каждой страны. Торговые обороты, составляющие месяцы или даже недели, вполне укладываются в этот отчетный период, а вот с промышленностью дело сложнее.

Действительно, производительность (рентабельность) промышленного капитала в значительной степени зависит от выбора отчетного период и если в рамках этого периода производственный цикл не завершен и капитал не вернулся полностью к его собственнику, то определить доход на капитал применительно к годовому периоду просто невозможно. А производственный цикл в промышленных отраслях практически всегда — больше года и может достигать даже 5, 10, 15 лет.

Если законодатель пожелает полной точности, то он должен ждать весь этот период и только по его истечении подводить итоги — какой доход получил предприниматель — собственник за этот период и сколько он должен заплатить налога. А казна все эти годы должна обходиться без налоговых платежей этого предпринимателя. Естественно, государству такой вариант не может понравиться и тогда был выработан достаточно искусственный механизм ежегодного и постоянного списания части стоимости использованного средства производства, с «разнесением» этих платежей на весь период его «жизнедеятельности».

Сразу оговоримся, что этот механизм — чисто учетно-фискального свойства, к реальной жизни он может иметь весьма отдаленное отношение. К примеру, установлено, что конкретный станок переносит свою стоимость на затраты производства равными долями в течение пяти лети в учете все это точно так и отражается — независимо от того, что в реальности этот станок может использоваться не пять, а 7, 10 лет, или что изнашивается он, в связи с характером его эксплуатации, вовсе не равномерно, а какие-то годы очень интенсивно, а потом — слабее, или наоборот.

Сейчас для целей налогообложения используются еще более «продвинутые» схемы или методы учетного списания амортизационных отчислений — например, метод ускоренной амортизации, когда в первый же год эксплуатации производственного средства на издержки списывается до 50% его стоимости. Ясно, что в жизни такого не бывает, однако такой метод дает возможность предприятиям создавать и накапливать значительные финансовые ресурсы для ускоренного технического перевооружения или для внедрения инноваций.

Разумеется, такие условные учетные приемы не позволяют в промышленности выявлять точные размеры дохода для каждого отчетного периода — по крайней мере, с той экономической точностью, как это имеет место в торговле и в любых других видах деятельности с укороченным «циклом производства». Поэтому конкретные правила начисления амортизационных отчислений для промышленных отраслей (иногда говорят: «амортизационная политика государства») всегда определяются на базе некоторого консенсуса, в основе которого лежит учет интересов казны (наполнения бюджета доходами) и соблюдение интересов предпринимателей (в части определения темпов и зарактера модернизации его производства).

Следует, что эта в общем-то не очень сложная «механика», к сожалению, остается все еще темным местом для российского законодателя. У нас до сих пор закон позволяет предпринимателям «рисовать» какие-то суммы амортизационных отчислений, списывать их как вычеты из облагаемого дохода — и затем распоряжаться этими средствами, как ему заблагорассудится.

Но такое возможно только в России. Во всем же остальном мире есть крайне жесткое правило: к вычету из дохода, определяемого для целей налогообложения, допускаются только те суммы из начисляемой учетным путем амортизации, которые реально резервируются предприятием и затем также реально используются на цели возмещения износа или замены амортизируемого средства производства.

Если же эти оба ограничения не соблюдаются, то предприятие может показывать любые учетные списания, представлять любые обоснования для расходования средств из состава начисленной амортизации, но налогового вычета оно на эти суммы не получит и расчет налога для этого предприятия ведется, как если бы оно никакой «амортизации» вовсе не начисляло.

Вернемся опять к «чистому доходу». И этот «чистый доход», как подчеркивает И. Г. Болдырев, все еще не есть доход облагаемый. Из этого «чистого дохода» необходимо вычесть еще «сумму, потребную для удовлетворения всех потребностей этого лица (понимая под таковыми и содержание семьи, нуждающихся в помощи родственников, расходы на дела общественные и благотворительные)» — и только тогда мы «получим в результате ту часть дохода, на которую увеличивается первоначальный капитал в конце всего описанного процесса. Сумма, на которую увеличивается первоначальный капитал лица, и есть его «свободный доход». И далее И. Г. Болдырев со всей определенностью заявляет, что объектом обложения может быть только этот «свободный доход» (он также уточняет, что в состав облагаемого «чистого дохода» лица должны включаться и любые другие «случайного характера»: дары, наследства, выигрыши в лотереях и в азартные игры, и т.д.).

В обоснование своей правоты И. Г. Болдырев ссылается на позицию экономической науки и приводит мнение такого авторитетного исследователя, как А. Свирщевский, который писал: «Объектом подоходного налога, тем видимым предметом, на который должен падать и с величиной которого должен соизмеряться подоходный налог, служит всякий действительный личный свободный доход податного субъекта с включением несамостоятельных доходов лиц, принадлежащих к его семейству».

Далее И. Г. Болдырев признает, что законодатель и в России, и в других странах в полной мере идеей «свободного дохода» как объекта обложения подоходным налогом, в общем-то, «не проникся», и предпочел остановиться на стадии «чистого дохода». Вместе с тем, принцип необложения налогом прожиточного минимума лица является определенным сдвигом законодателя в сторону концепции «свободного дохода».

Со своей стороны отметим, что в принципе исключения из обложения прожиточного минимума налогоплательщика одновременно — и в одну сторону — сошлись аргументы теории, социальной справедливости и налоговой эффективности (что случается, по правде говоря, очень редко).

Взгляд экономической науки здесь ясен: если человеку не дать возможности удовлетворять свои жизненные возможности и просто, наконец, восстанавливать затраты своей физической и умственной силы, то он не сможет далее работать, получать доходы и вообще перестанет быть и живым, и налогоплательщиком.

Социальная справедливость говорит о том, что потребление и так во всех странах облагается косвенными налогами, и больше всего платит этих налогов тот, кто весь свой доход расходует на потребление. А это как раз люди, получающие самые невысокие доходы. И брать с этих невысоких доходов дополнительно еще подоходный налог — значит, неоправданно и непомерно увеличивать и так уже существующую фискальную несправедливость.

И, наконец, налоговая эффективность. Почти единодушно исследователи и практики во всех странах пришли к выводу, что привлекать к налогообложению малые доходы трудно, затратно и чревато конфликтными ситуациями при осуществлении необходимых контрольных мероприятий.

Укажем, что при введении подоходного налога этого концептуального подхода придерживались законодатели практически во всех странах. Так, в начале 20-го века в Англии необлагаемый минимум дохода составлял 160 ф. ст. в год, во Франции — 5 тыс. франков, в Германии — 900 марок, в США — 3 тыс. дол., в России — 850 руб. по закону 1916 г. и 120 тыс. руб. по закону 1922 г. Кроме того, в Англии дополнительно увеличивали этот необлагаемый минимум скидки на детей, в Германии для лиц, имеющих на своем иждивении детей несовершеннолетнего возраста, предусматривался перевод на пониженную шкалу налогообложения.

В СССР, как известно, необлагаемый минимум составлял 840 руб. в год (70 руб. в месяц), а функцию понижения налогового бремени для лиц, имеющих детей, играла надбавка в 6% для бездетных граждан (последние облагались налогом по совокупной ставке в 19%).

Подчеркнем, что вся эта аргументация сохраняет свою силу и для наших дней. Правда, сам термин «свободный доход» у нас как-то не закрепился. В западных экономических учебниках можно встретить термин «располагаемый доход», но он означает нечто иное — всю сумму дохода, полученного лицом за отчетный период, которую он может использовать на потребление и на накопление.

При этом остаются вопросы и сомнения, которые до сих пор не находят адекватного ответа. Так, остается сомнение в отношении необходимости применения необлагаемого минимума к лицам, получающим только пассивные, незаработанные доходы — в виде дивидендов, процентов по банковским вкладам, и т. д.

Есть вопросы также и относительности обоснованности применения единого необлагаемого минимума дохода для человека на всех этапах его жизненного пути. Очевидно, что когда человек только начинает работать, заводит семью, у него рождаются дети — у него одни жизненные потребности. Дети вырастают и начинают жить своей жизнью — жизненные потребности у их родителей меняются. Люди стареют, начинают болеть — необходимые жизненные потребности опять меняются.

Так и режим обложения по «чистому доходу». Когда в каком-то отчетном периоде такой доход есть, есть «прибыток» капитала, человек должен платить подоходный налог. А если в другом отчетном периоде у него обнаруживается негативный «чистый доход», убыток капитала, то по логике вещей уже государство должно платить ему «налог» — и в сумме, соразмерной его убытку. И на самом деле такой порядок в законодательстве существует — например, в отношении зачета прибылей и убытков при операциях с ценными бумагами и как возможность переносить текущие убытки предприятия на его прибыли в будущие периоды. Почему тогда и не распространить такой порядок и на обычные доходы граждан?

Остаются и вопросы в отношении налогообложения «доходов» юридических лиц. На самом же, в прямом экономическом смысле юридические лица, конечно, никаких «доходов» не имеют — поскольку, с точки гражданского права предприятиями представляют не субъектов, а объекта права, они в самом прямом смысле слова не могут быть собственниками (и налогоплательщиками!), поскольку сами являются объектами собственности, и в самом лучшем случае, по факту, могут служить только в качестве «складов» доходов для физических лиц.

Тем не менее, юридические лица во вех странах облагаются налогами. И в объяснение этой практики обычно приводят следующие два фискально-технических аргумента.

Первый — что весьма трудно и затратно выделять доли всех собственников в общей сумме доходов предприятия. Но этот аргумент очень слаб, поскольку налоговые органы сейчас уже расчеты делают — например, для партнерств и для еще более «темных» в правовом смысле частных фондов и трастов. Необходимость в этом уже есть и с чисто фискальной стороны дела — поскольку сейчас налоговые органы всех стран теряют значительные суммы потенциальных налоговых доходов из-за практики перевода титула собственности компаний в зарубежные оффшорные центры и «налоговые гавани».

Второй аргумент — что сохранение налогообложение на уровне предприятий — юридических лиц стимулирует частные инвестиции и содействует повышению доли накопления в национальном доходе — поскольку для лиц, подпадающих под повышенные ставки обложения прогрессивным подоходных налогом, режим обложения корпорационным налогом представляет своего рода «налоговое убежище» от применения к ним подоходного налога.

Но пока реального позитивного эффекта такого рода никто из исследователей этого вопроса еще не выявил; напротив, мы видим, что в реальности огромные суммы накопленных капиталов и доходов «инвестируются» в международные валютные операции, в финансовые спекуляции, и т.д., а не в предприятия, занимающиеся производственных полезных товаров и услуг.

И кстати мы можем привести пример Эстонии, которая решила эту проблему разом — фактически отменив корпорационный налог и установив, что капиталы, вложенные в фирмы и компании, не облагаются никакими налогами, пока они остаются в обороте этих фирм и компаний. А налог уплачивается только тогда, когда собственники этих капиталов в какой-либо форме начинают изымать свои капиталы из оборота своей компании. Есть и другие, не менее важные проблемы, о которых дальше будет еще сказано.

И все же, насколько все эти показатели пригодны для целей формирования системы налогообложения и какие из них наиболее близки к понятию «экономической выгоды» и могут быть использованы для учета «налогоспособности» плательщиков налогов?

Как очевидно, «впрямую» понятию «дохода» для фискальных целей наиболее близко соответствует прибыль. Действительно, по правилам учета прибыль любого предприятия (не обязательно имеющего корпоративную форму, но «предприятия» — как отдельного «бизнеса», «дела») рассчитывается как все поступления от продаж минус расходы, связанные с этими продажами (производственные затраты плюс издержки торговли), плюс прирост вложенного капитала (с ограничениями, определяющимися особенностями конкретных систем учета: амортизация рассчитывается по усредненным нормам, нереализованный прирост капитала не учитывается до момента реальной продажи активов или ликвидации предприятия).

Этот вывод усвоен и принят законодателем, и в результате им введен налог на прибыль компаний, который, как показывает практика, удовлетворительно решает задачу учета «налогоспособности» плательщика налога. Действительно, и правила расчета облагаемого этим налогом дохода (как чистое сальдо отчетного баланса предприятия, с возможностью формирования необлагаемых налогом фондов и резервов), и размеры налоговой ставки (как правило, не более 25% — 30%) позволяют предприятиям не просто продолжать свою деятельность, но и развиваться, а их собственникам, как минимум, не терять вложенный в них капитал.

Теперь спустимся до уровня домохозяйств и отдельных граждан. Те и другие облагаются единым налогом — налогом на личные доходы граждан, объектом обложения которым является всех сумма доходов, полученных налогоплательщиком. Как же здесь обстоит дело с соответствием понятию «экономической выгоды»? В экономической науке все доходы граждан принято подразделять на три основные группы (или категории) доходов: а) «заработанные доходы»; б) «пассивные доходы»; в) «даровые доходы».

Начнем с группы «даровые доходы». В нее включены все случаи получения налогоплательщиком денежных средств, имущества, иных активов, и т. д. на безвозмездной основе, без приложения им каких-либо усилий и без осуществления каких-либо затрат: в порядке наследования, дара, выигрыша в лотерее, и т. д. Как очевидно, все эти доходы отражают реальный факт получения налогоплательщиком «экономической выгоды» и полностью могут быть обложены налогом без нанесения ущерба его жизнедеятельности. Законодателем все это учтено и все эти дары и поступления обычно облагаются налогом по самым высоким ставкам (максимальные — для наследств, получаемых от дальних родственников — иногда достигали 90%). При этом, если активы передаются с обременениями (например, в залоге), то налогообложению подлежит только чистая их стоимость.

В группу «пассивных доходов» включены доходы от использования личных капиталов и другого имущества налогоплательщика в тех случаях, когда эта деятельность не представляет собой его профессионального занятия. Это — проценты по вкладам в банке, дивиденды, доходы от сдачи в аренду строений, земельных участков, выплаты по авторским правам и патентам, и т. д. Все эти доходы извлекаются без каких-либо трудовых усилий со стороны налогоплательщика и, как правило, не причиняют ему особых затрат. Если же такие затраты имеют место — например, на содержание сдаваемых в аренду объектов жилья, то эти затраты разрешает относить на уменьшение соответствующего получаемого дохода.

«Пассивные доходы», как очевидно, также соответствуют понятию «экономической выгоды» и подлежат налогообложению в полном размере.

«Заработанные доходы» включают в себя доходы, получаемые от активной деятельности налогоплательщика. Эту деятельность каждый налогоплательщик может осуществлять двумя способами: либо работая по найму у других лиц, либо осуществляя самостоятельную деятельность, с использования своего труда, или своего труда и капитала (случай извлечения доходов от использования только капитала рассмотрен в составе «пассивных доходов»).

Деятельность с использованием собственного капитала представляет собой индивидуальную предпринимательскую деятельность, ее продуктом и результатом является прибыль, которая, естественно, дает «экономическую выгоду» для предпринимателя, подлежащую налогообложению в уже рассмотренном порядке.

Самостоятельная (профессиональная) деятельность граждан осуществляется на основе их знаний и умений, ее примерами являются услуги, оказываемые адвокатами, врачами, архитекторами, дизайнерами, консультантами различного рода, специалистами по ремонту техники и строений, и т. д. При осуществлении этой своей деятельности они не только используют свои трудовые усилия, но еще и несут затраты: на приобретение инструментов, материалов, запасных частей, и т. п. Все эти затраты должны быть компенсированы, и налоговое законодательство, соответственно, предусматривает их вычет из цены оказываемых услуг, чтобы получить налогооблагаемый доход, который, для данного случая как раз и будет соответствовать понятию «экономической выгоды».

При этом, в случае использования своего труда человек должен компенсировать и свои затраты — как «рабочего инструмента», нуждающегося в уходе (питание, жилье, одежда, отдых, и т.д.), и только сверх компенсации этих затрат он может иметь доходы, представляющие для него «экономическую выгоду».

Подчеркнем, что в современной системе подоходного налогообложения сочетаются разные виды налогов и особых налоговых режимов и каждый из имеет свое, особое определение для своего конкретного объекта обложения.

Можно сказать, что в самом общем виде объектами обложения для всех этих видов налогов является те материальные выгоды, которые имеют предприятия и их работники от своей деятельности за определенный, отчетный период времени. И эти «выгоды» должны быть соответствующим способом выявлены, учтены и рассчитаны применительно к каждой, выделенной законодательством, категории налогоплательщиков.

И все это, как очевидно, является совсем не простой задачей. Рассмотрим, как эти вопросы регулируются в российском законодательстве.

Во-первых, само определение дохода как «экономической выгоды в денежной и натуральной форме» (как, например, установлено ст. 41 НК РФ) предполагает выявление «выгод», получаемых налогоплательщиком в натуре, не деньгами, и соответствующей их оценки, а требует также выделения в общей сумме денежных поступлений («приходов») той их части, которая соответствует «выгоде в денежной форме». Во-вторых, практика показала, что для налоговых целей необходима разработка особого концептуального подхода к определению «дохода», отражающего фискальный интерес государства — в отличие, например, от «прибыли» — для предпринимателя, «прироста имущества, капитала» — для инвестора, «распределяемого чистого дохода» — для членов партнерств, «дивиденда» — для акционеров, «позитивного денежного потока» — для кредитора, и т. д. Отсюда возникает и необходимость в применении специальных правил расчета этого «дохода» — а, соответственно, и контроле за их применением — включая как порядок его суммирования (поступления денежных средств, получение иных форм «экономической выгоды» за определенный налоговый период), так и порядок очищения полученного результата от транзитных переводов и иных поступлений, не приносящих «экономической выгоды» его получателю, а также от расходов, отчислений, комиссий и иных вычетов, связанных с получением конечного дохода.

Для выполнения всех этих контрольных функций, как очевидно, необходимо создание специализированных государственных — налоговых -органов, которые могли бы на постоянной основе следить за выполнением налогоплательщиками своих обязанностей по учету и декларированию своих доходов и уплате причитающихся с них налогов. Долгое время развитие этих налоговых органов осуществлялось на экстенсивной основе: расширением организационных структур, увеличением числа работников, ужесточением контрольных процедур (для преодоления противодействия налогоплательщиков, растущего по мере роста ставок налогов и повышения общего налогового бремени), и т. д. Соответственно, непрерывно росли и расходы государства на обеспечение работы налоговых органов. Одновременно также увеличивались и затраты налогоплательщиков на исполнение обязанностей, связанных с соблюдением норм налогового законодательства. В ряде случаев такого рода затраты достигали размеров, сопоставимых с суммой уплачиваемого налога.

Понятие «дохода» как «экономической выгоды» имеет еще и следующие ограничения. Во-первых, не всякое приобретение — чего-либо, в денежной, материальной или иной форме — является «выгодой». Так, можно получить по наследству или в виде дара дорогое имущество — крупную фирму, яхту или целый замок, но если активы обременены серьезными долгами, то «выгодой», для налоговых целей, будет считаться только чистый остаток стоимости этого имущества после вычета «лежащих» на нем долгов (и конечно возможно, что этого остатка, т.е., «выгоды», и вовсе не будет). И во-вторых, не всякая «выгода» обязательно будет считаться «экономической». Например, многие ученые, если бы поставили перед выбором — получить только звание лауреата Нобелевской премии или ее денежный эквивалент, выбрали звание, но не деньги (и. может, были бы правы и с экономической точки зрения), но для налоговых целей объектом обложения признается только полученная лауреатом денежная сумма премии, но не само лауреатское звание. Стоит также отметить, что и сам акт наделения человека активом, имеющим значение серьезной «экономической выгоды», не обязательно может считаться получением «дохода». Так, человека при рождении могут назвать Федор Шаляпин или Майкл Джексон, но не будет считаться получателем «дохода», пока не начнет извлекать для себя выгоды путем продажи или иного использования своего имени как торговой марки (товарного бренда).

Отметим, что в Оксфордском словаре «Экономикс» понятие «доход» (income) рассматривается в следующих семи вариантах.

Первый — это «сумма денег, которую индивид может потратить за определенный период, оставляя неизменной сумму своего капитала». Если же у лица нет — и не появилось — за данный период ни капитала (имущества), ни долгов, то «доход» — это сумма его денежных «приходов», в виде заработков и поступлений из других источников. Здесь же дается определение «реального дохода» — номинальная сумма денежного дохода с поправкой на инфляцию (обесценение денежной единицы, в которой ведется расчет денежного дохода).

И «налогооблагаемый доход» — это доход, скорректированный на сумму допущенных законом скидок и вычетов.

Второе определение «дохода» — «сумма денег, которую лицо может тратить постоянно, не затрагивая возможность поддержания этого же уровня своих расходов на неопределенно долгое время в будущем». Такой доход — своего рода прогнозный показатель, индивидуально определяемый для каждого лица в зависимости от его нынешней и будущей способности зарабатывать деньги, иметь другие новые источники дохода в будущем, и от политики государства в отношении тех выплат и пособий, на которые это лицо может рассчитывать в будущем.

Третий вариант — «денежные поступления предприятий и компаний». Но это скорее не «доходы», а «приходы», поскольку далее уточняется, что аналогией «дохода индивида» являются не эти «поступления», а «чистая прибыль», определяемая как разность между «доходами» и «затратами» предприятия за некоторый отчетный период.

Четвертый вариант — определение «дохода», как «макроэкономического агрегата, включающего в себя сумму индивидуальных доходов граждан, нераспределенные прибыли компаний и доходы от имущества, принадлежащего государству». Этот агрегат обычно называют «национальным доходом», или «чистым доходом общества».

Обычный метод его расчета — берется статистический показатель ВВП и к нему делаются две корректировки: вычитаются затраты «на потребление капитала» (амортизация) и добавляются сумма чистых доходов, полученных из-за рубежа.

Далее даются два, скорее, «производных» определения дохода: «приростный доход от изменения конъюнктуры спроса и предложения на рынке определенного товара» и «распределение дохода между различными социальными группами».

Особо выделим шестое определение, касающееся политики государства по воздействию на распределение доходов общества. Оксфордский словарь определяет такую деятельность как «поддержка доходов» и выделяет два основных направления в этой деятельности: социальные пособия, выплачиваемые за счет государственного бюджета, и механизм «негативного (отрицательного) подоходного налога», в котором «комбинируются элементы налогообложения и социальной поддержки населения». Конкретно этот механизм «негативного налогообложения действует, применительно к отдельному налогоплательщику, таким образом, что, когда он имеет доходы сверх определенного уровня, с них удерживается налог, а когда он получает доход ниже этого уровня, то налоговая служба возмещает ему потерю дохода встречным платежом («негативным налогом») точно до этого нормативного уровня дохода.

Таким образом, с экономической точки зрения «доход» как «экономическая выгода» понимается либо как возможность производить расходы, либо как возможность приобретать имущество, либо как возможность распоряжаться денежными средствами в иных целях (например, дарить их). Можно, конечно, предположить и вариант, когда некоторое лицо, получая нелегально крупные денежные доходы, никак их не «засвечивает» — просто их складывает их в тайники. В этом случае налоговые органы, разумеется, будут бессильны выявить доходы «по результату их использования». Но если учесть, что практически все экономические преступления совершаются с целью обеспечить их инициаторам (или их родственникам) существенно более повышенный уровень жизни, то немногие случаи особо скрытных преступников-одиночек (в группах преступников кто-то один из, как правило, быстро нарушает общую договоренность) на общую картину никак не влияют.

А теперь, наоборот, поднимаемся — на уровень общества. Возьмем наиболее общий показатель, с которым обычно и принято сравнивать общий размер налоговых изъятий в обществе — ВВП. С некоторыми оговорками, его можно представить как сумму доходов всех субъектов общества — граждан и предприятий. Сравнивая ВВП с суммой налоговых сборов, получают показатель, который представляют как отражающий размер налогового бремени общества в данной стране.

Насколько это правильно? Во-первых, если мы вернемся к понятию «экономической выгоды» (как единственно экономически законного объекта для налогообложения), то увидим, что в составе ВВП есть прибыли от предпринимательской и иной самостоятельной деятельности граждан — которые в понятие «экономической выгоды» вполне укладываются, доходы от капитала — которые нуждаются лишь в незначительных поправках, и заработки граждан, в которых к категории «экономической выгоды» может быть отнесена только некоторая их часть. Какая? По некоторым оценкам, от 30% до 50% — в развитых странах, и менее 25% — 30% — в большинстве развивающихся стран. Таким образом, когда говорится что доля налогов в какой-то стране составляет 40% и что налоговые ставки в этой стране установлены таким образом, что они примерно одинаковы для всех групп населения, на самом деле, если применить понятие «экономической выгоды», то оказывается, что в этой стране наемные работники платят, в виде налогов, относительно более высокую долю реальных доходов, чем группы предпринимателей и получатели доходов от капитала.

Во-вторых, и сама концепция, в соответствии с которой формируется и рассчитывается ВВП, существенно отходит от экономических принципов, заложенных в основу определения «экономической выгоды». Действительно, предприятие не получает «экономической выгоды», если распродает свои станки и увольняет своих лучших работников. Не получает «экономической выгоды» и домохозяин, продающий из дома мебель на вынос и деревья на сруб. Да, они получают приток денежных средств, но в ущерб своему состоянию (капиталу), и вместе с этим еще и подрывают основу своего развития на будущее (как если бы рыбак вместо продажи рыбы решился бы продать свои удочки).

А при расчете ВПП «в плюс» идет и вывоз невосполнимых природных богатств (растут доходы от экспорта), и строительство ненужных или просто неэффективных объектов и производств (зато в данном году выросли прибыли и заработки занятых в строительстве предприятий и граждан), и бегство трудоспособного населения в другие страны (вырастут переводы из-за рубежа — на содержание оставшихся в стране их семей, вырастет показатель ВВП на душу населения — если этот ВВП большей частью создается за счет продажи продуктов природы, а не труда населения).

Если же применить к этой ситуации понятие «экономической выгоды», то плюсы для страны и ее экономики надо считать только после того, как будут произведены вычеты на компенсации ущерба, нанесенного национальному богатству этой страны (фактически — ее общему капиталу) — в виде сокращения запасов ее природных богатств, уменьшения ее человеческого «капитала», формирования резервов на возмещение ущерба нанесенного природной среде, безвозвратного и некомпенсируемого вывоза за границу знаний, объектов культуры, накопленных прежними поколения народа, перевода за рубеж финансовых активов и пакетов акций предприятий, и т. д.

Если учесть все эти «движения» природного и народного богатства, что окажется, что сравнения ВВП разных стран между собой или соотнесения ВВП с суммами собранных налогов приводят к абсолютно ложным выводам.

Представим себе, что две страны получили в каком-то году ВВП по 500 млрд. дол., но одна из них при этом потеряла природного богатства на 200 млрд. дол. и ее еще безвозвратно покинули собственники половины ее акционерного капитала. А со второй из стран ничего из этого не произошло — но по показателю ВВП обе страны выглядят абсолютно одинаково благополучно!

И если в этих странах и налоги занимают одинаковую долю в ВВП, то экономическое и фискальное значение этого факта для каждой из этих стран будет разным, фактически — противоположным. В одной стране налоги взимаются «с роста», и даже если средства, собранные в виде налогов, используются в этой стране недостаточно эффективно, то они просто сокращают рост. А в другой стране те же налоги взимаются с процесса расхищения ее природного богатства, и как бы эффективно затем эти средства не использовались (во что, по правде, в данной ситуации трудно поверить), они этот процесс не только не тормозят, но, наоборот, даже ускоряют, подстегивают, исходя из простого соображения — то, что вывезено, еще раз не обложишь.

Какие же из всего этого можно сделать выводы?

Вывод первый — правильное определение понятия «доход» имеет не только чисто прикладное, фискальное значение, но и способно помочь более адекватно оценивать глобальные экономические показатели и вообще результаты проводимой экономической политики.

Вывод второй — понятие «дохода» как «экономической выгоды» следует сделать «сквозным» для всего налогового законодательства в целом — и все противоречащие этому моменты и нормы из всех остальных глав НК РФ исключить.

И вывод третий — восстановить, по примеру других развитых стран, в экономической теории и фискальной практике понятие «общественно необходимых издержек» труда и на конституционном уровне установить запрет на обложение ОНИЗ любыми видами налогов и сборов.

Пока же мы должны мириться с тем, что в современном подоходном налогообложении все эти вопросы остаются, а налоговая справедливость, эффективность налогообложения и простая логика от этого продолжают страдать.

Налогоплательщики: зарегистрируйся — иначе проиграешь, или не регистрируйся — проиграешь все равно

Считается, что в налоговых отношениях государству противостоят люди и они являются стороной, обязанной платить налоги.

Но с другой стороны государство тоже создают люди, а когда оно создано — законы в нем устанавливают его же граждане, действующие через своих представителей, заседающих в парламентах, конгрессах, сенатах, и т. д. Любые законы, включая и налоговые.

Что же касается законов, то они бывают разумные и не разумные — так же, как и люди, которые их принимают. Рекордно неразумными являются законы, которые уничтожают предмет своего регулирования (предполагая, что этот «предмет» полезен для общества и для государства).

В налогах такими являются законы, которые уничтожают свою налоговую базу: капитал, предприятие, город, страну. Наихудшими среди них являются те, которые уничтожают налогоплательщика. Обложение налогом минимальных средств существовавния человека — один из таких законов.

Конечно, такое возможно и без налогов. Англо-саксонские гости-мигранты уничтожили американских индейцев, испанцы их просто ограбили.

Англия захотела просто обложить свои американские колонии высокими налогами, но даже такой цивилизованный подход колонистов возмутил и они решили: если налогов никак избежать нельзя, то следует создать свое государство.

Налоги являются финансовой основой государства. Налоговые отношения означают для государства право взимать налоги, а для людей — обязанность платить налоги.

При этом для людей обязанность платить налоги может возникать на основании некоторого их гражданского, семейного или имущественного статуса или в результате определенных их действий.

В первом случае объектом обложения выступает либо сам человек (подушные налоги), либо его имущество (поимущественные и подоходные налоги), во втором — его действия (налоги на сделки).

Кроме того, в ходе своей деятельности люди могут объединять свои усилия, интересы или имущество в форме предприятий, которые при соблюдении некоторых условий начинают выступать в качестве самостоятельных субъектов гражданского права (частных юридических лиц). Налоговое право обычно признает такие предприятия отдельными налогоплательщиками, но при этом установливает обычно некоторые ограничения, которые призваны затруднить использование юридических лиц в целях уклонения их собственниками от исполнения своих налоговых обязательств.

В частности, законом прямо определены конкретные ситуации, при которых такое юридическое лицо признается транспарентным (т.е. не существующим для целей применения соответствующего налогового закона). В этом случае все налоговые обязательства, возникающие в результате действий этого предприятия (или просто по факту его существования), переносятся непосредственно на его собственников.

Среди таких ситуаций можно выделить, например, действия собственника (собственников) предприятия с целью злонамеренного банкротства, укрытие единоличного предпринимателя под формой юридического лица в целях использования преимуществ ограничения его финансовой ответственности т. п. При этом некоторые формы юридического лица (например, полное, или неограниченное, партнерство) в одних странах признаются самостоятельными налогоплательщиками, а в других — нет. Некоторые страны дают предпринимателям право выбора: представлять ли свое предприятие в качестве отдельного налогоплательщика перед налоговыми органами или нет (правда, этот выбор должен быть обоснован и, как правило, не может быть потом изменен в обратную сторону без согласия налогового органа).

Как люди становятся налогоплательщиками в какой-то стране? Зависит ли это от их желания или от их инициативы?

В большинстве стран наличия гражданство этой страны сейчас уже не является существенным условием, влияющим на определение его налогового статуса. Поскольку налоговое право всякого государства имеет строго территориальное применение, любой человек (независимо от его гражданства), находящийся на его территории, может быть признан налогообязанным по законам этого государства.

Поэтому человек, имеющий гражданство какой-либо страны, но находящийся на территории другой страны, оказывается в зоне действия ее налогового права и освобождается, как правило, от обязательств по налоговому праву перед страной его гражданства. Такая норма непреложно действует в отношении любых форм налогов на потребление, на сделки, на имущество и т.д.).

Однако в отношении подоходных налогов, объектом обложения которыми являются доходы, получаемые за достаточно длительные периоды времени, государствам приходится договариваться между собой о признании некоторых «критичных» периодов времени, после истечения которых конкретный человек переходит в налоговую юрисдикцию страны местонахождения. Поскольку налоговое право в большинстве стран имеет дело не с гражданами этой страны, а с людьми независимо от их гражданства, то вместо термина «гражданин» используется понятие «лицо» (физическое или юридическое).

При этом для тех налогов, которые имеют в качестве объекта обложения имущество или конкретную сделку, не устанавливая каких-то особых «личных» норм или скидок для их участников, принято употреблять общий термин «налогоплательщик», без выделения конкретно физических или юридических лиц (которыми часто не исчерпывается перечень лиц, способных вступать в соответствующие сделки или владеть соответствующим имуществом).

Необходимо также отметить, что наличие у лица паспорта другой страны не дает никаких особых прав и не освобождает ни от каких налоговых обязанностей, которые установлены законом в стране местонахождения (временного или постоянного) данного лица. Единственным исключением является положение дипломатов, законно аккредитованных на представление интересов своего государства перед властями страны пребывания. Но и для последних налоговые иммунитеты предоставляются на основании соответствующих законных оснований (международного соглашения, признанных обеими сторонами положений международного права или на оформленных документально отношениях взаимности).

Таким образом, под налоговыми отношениями обычно понимаются особого рода общественные отношения отдельного лица (лиц) и государства, по условиям которых это лицо (лица) обязуется на основе принятого в установленном порядке закона передавать государству часть своего имущества.

Сторонами налоговых отношений являются налогоплательщики — отдельные лица и создаваемые ими субъекты права (предприятия со статусом юридических лиц или иные приравненные к ним в целях налогообложения имущественные объекты) и государства в лице их налоговых органов. Первую сторону могут также представлять в соответствии с нормами налогового законодательства их налоговые представители, а функции второй могут исполнять их налоговые агенты.

В результате осуществления налоговых отношений для налогоплательщиков возникают налоговые обязательства (налоговые повинности), а для государств — право взимать налоги и осуществлять связанные с этим правом административные, учетные, контрольные и иные действия.

Налоговые отношения должны быть четко определены законом в части формы, размеров и сроков исполнения налоговых обязательств налогоплательщиков. При недостаточной определенности в законе конкретных моментов налоговых отношений все противоречия в них должны трактоваться в пользу налогоплательщика, вплоть до освобождения последнего от обязательств по установленному данным законом налогу.

Налоговые отношения создают для налогоплательщика непосредственные налоговые обязательства — когда плательщиком налога по закону признается сам этот налогоплательщик (налоги с физических лиц, их имущества и доходов), и косвенные налоговые обязательства, когда плательщиком налога является имущественный объект, принадлежащий налогоплательщику (полностью или частично) или контролируемый им (налоги с наследств, с предприятий, имеющих статус юридических лиц, и трастов).

При этом различают юридические и экономические налоговые отношения. Юридические налоговые отношения касаются исключительно уплаты налогов (т.е. возникновения и исполнения налоговых обязательств), а экономические налоговые отношения охватывают также и вопросы использования собираемых государством налоговых доходов (возврат части налогов в виде прямых трансфертов, субсидий, социальных пособий и т.д.). В рамках экономических налоговых отношений важную роль играет обязанность государства использовать полученные в виде налогов средства исключительно на цели, утвержденные бюджетными законами.

Правовую основу юридических налоговых отношений составляют конституционные нормы, определяющие права и обязанности граждан, роль и функции государства и его органов, собственно законодательство о налогах и сборах, а также другие законодательные и нормативные акты, регулирующие имущественные, семейные и иные отношения граждан. Правовой основой экономических налоговых отношений являются, дополнительно к уже перечисленным законодательным актам, законы о бюджете и бюджетной системе, а также законы о государственном (обязательном) социальном страховании и социальном обеспечении.

Права государства в налоговых отношениях строго ограничены его национальной территорией (налоговая юрисдикция государства), однако в субъектном смысле налоговые отношения имеют вненациональный характер: любой гражданин может быть стороной налоговых отношений как со своим, так и с другими государствами; государство на своей территории может иметь в числе своих налогоплательщиков как своих граждан, так и граждан других государств.

Хотя государство как субъект публичного международного права пользуется иммунитетом от налогообложения других государств, однако в сфере хозяйственной деятельности одно государство (в лице его органов) может быть обязанным плательщиком по налогам другого государства.

Налоговые отношения в современных государствах, как правило, имеют денежную форму. В денежной форме осуществляется оценка объекта обложения, исчисление налоговых обязательств и применение санкций по налоговым нарушениям. Учетной единицей является национальная, международная (евро — в Западной Европе) или иностранная денежная единица (например, при налогообложении экспортно-импортных операций). Расчеты по налогам также производятся обычно в форме денежных платежей в национальной денежной единице. Вместе с тем при определенных условиях допускается уплата налога в иностранной валюте или путем непосредственного изъятия имущества налогоплательщика.

В РФ налоговое законодательство формулирует только юридические налоговые отношения и притом в их урезанной форме — как «отношения, регулируемые законодательством о налогах и сборах» (ст. 2 НК РФ). Последнее, как разъясняется в ст. 1 НК РФ, состоит из Налогового кодекса РФ и принятых в соответствии с ним федеральных законов о налогах и сборах, законодательства субъектов РФ о налогах и сборах субъектов РФ и нормативных правовых актов органов местного самоуправления о местных налогах и сборах.

Отсюда получается, что прямые конституционные нормы налоговых отношений, гражданско-правовое законодательство, регулирующее отношения собственности, нормы семейного права и другие, без которых невозможно применение положений налогового обязательства, формально остаются вне системы налоговых отношений.

Кроме того, вне налоговых отношений, регулируемых НК РФ, оказывается и такая форма налогообложения, как таможенные пошлины (однако в сферу НК включены такие платежи неналогового характера, как лицензионные сборы). Более того, получается, что и сама уплата налогов (и все взаиморасчеты по налогам) не входит в состав налоговых отношений — поскольку в НК РФ сборшики налогов вообще ине упомянуты, налоговые органы выполняют исключительно «контрольные функции», а казначейство, куда реально поступают налоговые платежи, не обозначены как сторона налоговых отношений.

Налогоплательщики, как очевидно, являются объектом всей налоговой работы. Все прочие элементы и средства налогообложения обращаются вокруг этого центра. Главная задача всей налоговой работы — дать возможность или вынудить налогоплательщиков передать установленные суммы денежных средств в распоряжение государства. При этом действия налоговых органов строго ограничены законом, и они могут предпринимать только перечисленные в законе меры; налогоплательщики же вправе действовать любым, наиболее выгодным для себя образом — как в плане преследования своих частных интересов, так и в целях экономии на налогах. Реакция налоговых органов на эти последние действия налогоплательщиков варьируется между двумя полярными позициями.

При одной позиции налоговые органы отрицают право налогоплательщиков осуществлять сознательные и целенаправленные («агрессивные») действия исключительно с целью снижения своих налоговых платежей — даже если сами эти действия ни в коей мере не нарушают действующие законы. Налоговые органы исходят из концепции «умысла» — на обход налоговых законов. Иначе говоря, одни и те же действия налогоплательщика могут быть признаны налоговым правонарушением, если они совершаются «с умыслом снизить свои налоговые обязательства», или не признаны таковым, если совершены случайно, без намерения и цели сэкономить на налогах.

Нетрудно заметить, что при такой трактовке даже переезд налогоплательщика в страну с более низкими налогами может быть признан противоправным действием (и власти, например, США и Канады действительно пытаются преследовать такие действия). На деле же суды даже в этих странах редко поддерживают столь жесткую позицию налоговых органов и при доказательстве «умысла» требуют от обвинения представления реальных, документальных свидетельств наличия такого «умысла» (к примеру, найма дорогостоящего консультанта по международному налоговому планированию, совершения налогоплательщиком заведомо невыгодным для него действий (например, продажи принадлежащих ему активов по заниженным ценам), побуждения других лиц к участию в заведомо бессмысленных для них сделках и т. д.

При другой позиции налоговые органы признают право налогоплательщика совершать любые действия, лишь бы они не противоречили закону, независимо от их налоговых последствий. Возможные потери казны от недополученных налогов налоговые органы относят к недостаткам законов или налогового администрирования, и средствами борьбы с такими потерями выдвигаются совершенствование налогового законодательства, укрепление налогового контроля и проведение разъяснительной и информационной работы с налогоплательщиками. Правда, при формальном декларировании такой позиции на деле налоговые органы все же стремятся противодействовать умышленным действиях налогоплательщиков по обходу налоговых законов — но не путем оспаривания таких действий в судах, а средствами создания тех или иных препятствий (и даже иногда выходя за точные рамки закона) для граждан и предприятий, злоупотребляющих такой практикой. Примером могут служить действия российских налоговых органов, препятствующих возврату экспортного НДС для предприятий, формально представивших все установленные законом документы.

Отметим далее, что понятие «налогоплательщик» в законодательстве и на практике не всегда имеет однозначную трактовку.

С точки зрения экономической науки лицо, платящее налог, далеко не всегда реально несет бремя этого платежа. Поэтому в научном анализе приходится различать такие понятия, как плательщик налога, сборщик налога (налоговый агент) и носитель налога. К примеру, гражданин, уплачивающий налог с принадлежащего ему дома, реально является и плательщиком, и носителем налога.

Однако предприятие, которое перечисляет в казну налоги с заработной платы своих работников, может (в экономическом смысле) выступать и сборщиком налога, если просто вычитает суммы налога из заработков своих работников, и плательщиком налога, если компенсирует суммы удержанного налога соответствующим повышением заработной платы (а в случаях премиальных выплат высшим управляющим компании часто открыто принимают на себя обязанность заплатить все положенные в этих случаях налоги), и носителем налога, когда закладывает все свои налоговые платежи в себестоимость своей продукции (что возможно при монопольном положении компании на рынке того или иного товара). В последнем случае возникает проблема так называемого переложения налога, которая уже целиком относится к сфере анализа конъюнктуры рыночных отношений.

Кроме того, даже и в качестве правового института понятие «налогоплательщик» может пониматься в разном составе своих действий и функций. Например, налогоплательщиком может выступать само лицо, обязанное платить налог в отношении полученного им дохода. Но обязанность платить налог может быть возложена и на лицо, выплачивающее такой доход, причем с возложением всей ответственности за уплату налога на это лицо и с полным освобождением от этой ответственности реального получателя дохода. Кроме того, некое лицо может назначить своего представителя по выполнению своих налоговых обязательств (снабдив или не снабдив его необходимыми средствами), и законодательство разных стран по-разному трактует пределы и состав ответственности налогоплательщика за ошибки или нарушения, допущенные его представителем при выполнении этого поручения.

Наконец, при некоторых видах сделок законодатель либо вообще не устанавливает налогоплательщика (как лицо, обязанное при всех условиях заплатить установленную сумму налога), либо оставляет это определение на усмотрение сторон конкретного коммерческого предприятия или сделки.

К примеру, при наследовании наследник может уклониться от уплаты полагающегося налога, просто отказавшись от вступления в права наследования, и не несет никакой ответственности, даже если потом окажется, что по каким-то причинам налог не может быть уплачен из суммы наследственного имущества. В качестве других примеров можно рассмотреть продажу недвижимого имущества, при которой сторонам обычно предоставляется полное право самим определить плательщика налога или экспорт или импорт товаров, при котором таможенные пошлины может платить как отправитель, так и получатель товара (независимо от других его обязанностей по совершению сделки).

Таким образом, понятие «налогоплательщик» является ключевым институтом, определяющим самую сущность налоговых отношений.

Объектом налогообложения является имущество, которым владеет налогоплательщик на основе права собственности, и именно на возможности принудительного изъятия этого имущества (или части этого имущества) основывается налоговое право государства, которое оно реализует через свои уполномоченные органы. Соответственно налогоплательщик должен обладать таким правом собственности (на имущество), а государство должно иметь «право вторжения» (в порядке реализации института «налога» — как установленного законом права на изъятие части или даже всего имущества налогоплательщика) в это право собственности.

Современная система налогообложения основывается на контроле за информационными потоками, касающимися налогоплательщиков, их имущества и их деятельности. Налоговый процесс представляет собой с этой точки зрения последовательное и непрерывное сопоставление информации, получаемой налоговыми органами как непосредственно от налогоплательщиков, так и из источников учета и регистрации различных объектов и видов деятельности, находящихся в ведении государственных и частных организаций и учреждений.

Все эти информационные потоки можно подразделить на три группы. В первую входит информация о налогоплательщиках, источниками этой информации являются система налоговой регистрации налогоплательщиков; система социального учета и система регистрации межстрановой миграции (для налогоплательщиков — физических лиц); система регистрации юридических лиц; система регистрации коммерческой деятельности (коммерсантов) и торговых марок.

Во вторую группу входят следующие источники информации: земельный кадастр и система регистрации сделок с объектами недвижимости; система регистрации транспортных средств; реестры прав собственности и система регистрации операций с ценными бумагами; система регистрации банковских счетов и инвестиционных счетов (в брокерских фирмах); регистрация промышленных прав (прав на патенты, изобретения и т.д.). В некоторых странах ведется также регистрация авторских прав, страховых полисов и трастовой собственности.

Третью группу составляет информация о наличных и безналичных денежных потоках, проходящих через банковские и иные финансовые учреждения.

Под налогоплательщиками (англ. taxpayer, фр. contribuable, нем. Steuerpflichtiger) в узком смысле этого понячтия обычно понимаются лица, признаваемые по закону плательщиками того или иного налога. В широком смысле в это понятие могут также включаться налоговые агенты и представители налогоплательщиков.

Понятие налогоплательщика для разных видов налогов может не совпадать. По налогам на доходы и на имущество налогоплательщиком однозначно определяется получатель доходов или собственник имущества, по налогам на сделки налогоплательщиком может признаваться одна из сторон (например, при уплате экспортных пошлин — экспортер товара, а при импорте — импортер, т.е. покупатель товара) или альтернативно и солидарно — обе стороны (например, налоги при продаже недвижимого имущества).

Поскольку обязательство по налогу имеет форму изъятия (без компенсации) части имущества лица и может быть в соответствии с законом реализовано в принудительном порядке, в качестве налогоплательщика могут выступать только лица, имеющие права собственности и распоряжения на объекты обложения, т.е. имеющие не ограниченную изъятиями правосубъектность и признаваемые дееспособными физические лица и лица, имеющие признаваемые законом права на распоряжение чужим имуществом (иным объектом обложения).

В отношении юридических лиц обязанности налогоплательщика в полном объеме возлагаются на лиц, которые в соответствии с законом или уставом соответствующего юридического лица имеют полномочия представлять его интересы и распоряжаться его имуществом. По законодательству ряда развитых стран при определенных обстоятельствах и (или) по выбору налогоплательщика некоторые виды юридических лиц могут признаваться прозрачными для целей налогообложения, и закрепленное за ними имущество или получаемые ими доходы в этом случае подлежат налогообложению непосредственно в составе имущества (доходов учредителей) участников этих юридических лиц.

Таким образом, налогоплательщик — это лицо, обладающее самостоятельной правосубъектностью и имеющее возможность обладать имуществом, которое может быть признано объектом обложения. В современной практике налоговым правом признается невозможным взыскание налога с любых образований, не являющихся субъектами права (например, свободных объединений лиц — туристических групп, кружков и собраний по интересам и т.д.), или с лиц, по суду или в силу обстоятельств лишенных права владеть или распоряжаться какой-либо собственностью (малолетних детей, психически больных лиц и т.д.). В отношении последних должны быть назначены представители (опекуны), к которым и должны обращаться отвечающие за взыскание налогов органы.

Согласно налоговому законодательству налогоплательщики имеют права, установленные законом, и несут обязанности, связанные с возлагаемой на них налоговой повинностью.

Обязанности налогоплательщика, кроме непосредственно уплаты налога, могут включать:

•выполнение правил и норм налоговой регистрации;

•ведение учета своих действий и операций по правилам, установленным по соответствующим объектам обложения;

•составление и представление в налоговые органы отчетности, предусмотренной законом по отдельным объектам обложения;

•сбор и хранение в пределах установленного законом срока документов и подтверждающих материалов в отношении отчетности, представляемой ими налоговым органам по отдельным видам налогов.

В рамках этих обязанностей законодательством могут быть установлены перечни конкретных действий и фактов, о которых налогоплательщики должны своевременно извещать налоговые органы (причем это может касаться не только действий самого налогоплательщика, но и других лиц, связанных с ними договорными обязательствами, состоящих с ними в имущественных отношениях, получающих от них доходы, и т.д.): сообщения об открытии счетов в банках и иных финансовых учреждениях, о приобретении ценных бумаг и об участии в капитале коммерческих предприятий, о наличии и использовании коммерческих помещений и иных производственных активов и т. д.

Среди основных прав налогоплательщика выделяется право на информацию (полное и своевременное информирование их со стороны государственных органов о всех обязанностях, возлагаемых на них в связи с уплатой налогов — на бесплатной основе и в доступной форме); право на соблюдение налоговой тайны в отношении всей предоставляемой ими в налоговые органы отчетности и информации частного характера; и право на возмещение убытков, причиненных им в результате незаконных или неправомерных действий налоговых органов и их должностных лиц.

Налогоплательщики — физические лица включают граждан любых стран и лиц без гражданства. Налоговое право обычно подразделяет их на резидентов (налоговых) данной страны и нерезидентов, при применении некоторых налоговых режимов и норм учитываются также гражданство или подданство данного лица. Приобретение статуса резидента является автоматической процедурой для граждан данной страны, в отношении же иностранных граждан получение режима резидента, как правило, связывается с правом на жительство и (или) на право работы в данной стране. Последнее непосредственно связано с правами данного лица на получение соответствующего социального страхования и социального обеспечения в этой стране. По этим причинам в большинстве развитых стран установлена непосредственная связь между социальным и налоговым статусом для иностранных граждан (лиц без гражданства), проживающих на территории соответствующей страны: получение права на жительство и право на работу влечет за собой и признание этого лица налоговым резидентом этой страны (но не наоборот — некоторое лицо может быть признано налоговыми властями налоговым резидентом данной страны, но это обстоятельство еще не дает само по себе никаких оснований для признания его права на жительство или на работу в этой стране).

Приведем для примера практику США. В этой стране правила пребывания иностранцев регулируются «Законом об эмиграции и натурализации» от 1959 г. (с поправками на основании «Закона об иммиграции» 1990 г. и «Закона об ответственности иммигрантов» 1996 г.). Иммиграционное законодательство США разделяет иностранных граждан, временно въезжающих на территорию США (не иммиграционный въезд), и приезжающих в США на постоянное жительство (иммигрантов). Иностранный гражданин, имеющий разрешение на временный въезд в США, получает свидетельство о въезде (Форма I—94), которое указывает категорию его визы и крайний срок, до которого ему разрешено находиться в этой стране. Иностранные граждане, въезжающие в страну в качестве иммигрантов, предъявляют Карточки приема на регистрацию иностранцев (Формы I—551), и после соответствующей проверки иммиграционным чиновником допускаются в страну без ограничения продолжительности пребывания.

Визы, дающие разрешение на постоянное проживание, известны под названием «зеленые карты» (green-card). Обладатели «зеленой карты» могут после истечения трех или пяти лет пребывания в стране обратиться за получением американского гражданства. Для иностранных граждан существует девять категорий иммигрантских виз, из которых четыре выдаются на основании родственных отношений и пять — при наличии предложения о найме на работу.

Последние виды виз могут быть предоставлены:

а) иностранным гражданам, обладающим выдающимися способностями в науке, искусстве, образовании, бизнесе или спорте;

б) профессорам и ученым, получившим международное признание как выдающиеся деятели в определенной области;

в) руководителям и менеджерам транснациональных компаний, которые занимали руководящие или менеджерские должности в течение срока не менее одного года за последние три года перед подачей заявления.

Кроме того, право на иммиграцию в США имеют религиозные деятели, врачи (некоторых категорий) и лица, много лет проработавшие на правительство США за рубежом, а также иностранные граждане, инвестировавшие в США не менее 1 млн долл. США в какое-либо предприятие, которое имеет в числе своих работников не менее десяти граждан США.

В США в отличие от большинства других стран обложение «по всемирному доходу» предусмотрено не только для резидентов, но и для всех граждан США независимо от места их постоянного проживания. При рассмотрении этого вопроса в Верховном суде США в обоснование такой нормы было выдвинуто положение о том, что преимущества гражданства США действуют и за пределами территории США. В отношении иностранцев в Налоговом кодексе США имеется специальный раздел 7701 (b), который содержит определение постоянно проживающего иностранца. По этому определению налоговые последствия, существующие для граждан США, распространяются и на обладателей «зеленой карты».