Бесплатный фрагмент - Над потолком

Платок

Из-за моря ветерок

На лихую долюшку

С девоньки сорвал платок,

Не догнать по полюшку…

Как на грех в дому раздор,

Вон рукав от платья,

Пальцы в чуб, в руке топор —

Брат на брата ратью…

Так и плачет девонька

От утра до вечера,

Меж враждующих теперь

Деве бросить нечего…

****

Журавли

На курс ложатся журавли

Неведомым для нас маршрутом.

И лесом, в тень тоски обутым,

Вдох колоколенный вдали

Прошепчет «Отче наш…» им в спины.

И скорбный взгляд сухой осины

Молчанье долгое сулит.

И эхо замедляет пульс.

Христа бородкой раздвоённой

Ложатся журавли на курс.

К устам пророка птичий клин…

Спаси и сохрани.

Аминь.

****

При люде я

…И мудры курсов бусурманской бурсы,

И мантры христианских семинарий

Ты завалил и в пух и в прах и в пудры

Экзаменом в нелёгкий комментарий.

И, недостойный света техучилищ,

И изгнанный с позором, розгой бит,

Ты проклят деканатом тех училищ,

И конфискован меч, и брошен щит.

Не вышел я в стандарт физиономий

Приближенных к мощам в калашный ряд.

Поставил на кон выше всё что кроме

Мне наречёт не раб, а сын и брат.

Священность чёрно-белых фотографий

Мне ближе к сердцу, чем святой поклон

Нелепой мути бледных эпитафий

Веками заслюнявленных икон.

Божественного дара обладатель,

Счастливец, наделённый мощью зрить,

Я сеятель, и плотник и ваятель.

Я создан ненавидеть и любить.

****

Прадед

Сосны побег со сна готовил ввысь неба крон побег.

И пал рекрут на брег рек крут,

И жизнь угасла в тлен.

И неба синь вобрала слово «сын», и светоч дня

Родил меня в душе твоей, бессмертием огня.

Во имя имени имения родства отца отцов

Я повторю тебя лицом, и голосом, и линией ногтя,

Я повторю тебя.

Я памятью тебе на глади вод реки.

Рекою нареки меня.

И этот берег, и река, и эта гладь,

И тлен твой мне отец теперь, и мать.

И в памяти моих детей теперь, твоих детей,

Оставлю сохраню я зелень глаз

И имя сотни сотен раз.

****

Черешня

Брошу всё, разметаю, и ладушки!

Пусть поплачут семья и родные.

На куличики к чёртовой бабушке

Я уеду на все выходные.

Там оладушки масла топлёного,

Тюря в крынке, брусника и квас.

Там в тени палисада зелёного

В баньке шаечка спеет про нас.

А с дорожки наливка сливовая.

Не скривлюсь даже, не заартачусь.

Будь бабуля живая-здоровая,

Ой, безбожно вумат накутачусь.

Пригорюнится мышка под веником.

У окошка лучинка горит.

Мы под вечер затеем вареники,

О любви пропоём до зари.

Утром тихо. Наколки в мурашках.

По лодыжке с крапивы роса.

Хлеб, яичко, цыбуля и бражка.

В небе радуги цветь полоса.

У колодца в кадушке черешня

Переспела, дай жизни калеке.

Человек я свободный, конечно,

Но ей-Богу, останусь на веки.

****

Русь

Бежали девушки по кругу,

Снопами хлеб с полей платка,

По свежескошенному лугу

Струился смех, в руке рука.

Пшеничных кос лучи златые

На солнце отражали свет,

В них неба ленты голубые

Закат вращали и рассвет.

И в мудрой красоте природы

Движение Земли по кругу.

Водили девы хороводы,

Пока рука держала руку.

****

Напишите стихи

Если совесть в застенки души к вам навек арестована,

Не скупись освятить хлеб в протянутой чашей руке.

Напишите стихи об артисте Андрее Миронове.

И когда все уснут, прогуляйтесь с женой налегке.

Не иначе вам слава поэта в веках уготована.

Видит Бог, я готов присягнуть-поручиться о том.

Напишите стихи об артисте Андрее Миронове.

Или просто замолвите доброе слово о нём.

Пусть река облаков как молва измеряется тоннами

И манят заливные луга берегов этих рек.

Что вам стоит сказать об артисте Андрее Миронове?

Что, мол, добрый когда-то ходил среди нас человек.

Он на слове поймал меня, зная, что ясность подкована,

Не кресту поклоняться, а Слову благому Христа.

Напишите стихи об артисте Андрее Миронове.

И зажгите свечу, и стихом ублажите уста.

****

Метель

Псина тощая ночью по снегу у дома ходила,

Тратя силы скупые на дрожь, день который не ев.

А под утро метель животину обняв, пощадила.

И укрыла сугробом, покоем её обогрев.

Час придёт, всяк из нас той метели объятья узнает.

Заметает собачьи следы снежный пепел луны.

Мне за что-то Господь подсмотреть

Каждый раз предлагает

Старой псины в сугробе

Тайком долгожданные сны…

****

Птицы

Над золой ресниц ковыль,

Горюшку раздольно.

Что-то плачет птица Быль,

И легко и вольно.

Хлебосольно раной в соль,

Исподволь, подвольно,

Прилетает птица Боль.

Больно — это боль, но…

Не жалею под Покров

Взгляда по бездонью.

Накрошу им облаков,

Разомну ладонью.

Там, где тишиной кричит

Птица Скорбь страданьем,

Птица Истина молчит

Искренним молчаньем.

Не надёжна тверди клеть.

Вольным полем доля.

Отпустите птицу Смерть,

Пусть летит на волю.

С горя брызнет моря бриз,

Дрогнет парусами…

Свои гнёзда птица Жизнь

Вьёт над небесами.

А бывает в оборот

Заклюёт, да схватит.

Птица Вечность запоёт,

Птица Жизнь подхватит…

****

Поэт

Барабана дробь. Мортале сальто!

Зал притих и приглушили свет.

Закатает рифмою асфальта

Души в сердце раненный поэт.

Каждый раз, без судорог страховки,

В самый верх, под купол, как на рею.

Чтоб услышать этот вскрик неловкий

Ежедневно он ломает шею.

****

Малиновый звон

Отмечены защитники безжалостно,

Надёжно вкус Малинового звона

Хранит язык российского народа

В величьи правды святости амвона.

_________________________________________

Отмечены* — (меч) несут на себе следы от мечей.

Защитники* — (щит) стоящие впереди с щитами.

Безжалостно* — (жалеть) жалейка — пастушья дудочка из коровьего рога, имеющая очень тонкий, печальный звук. Во время гонений церковью на скоморохов предана анафеме, как чертовщина.

Надёжен* — (надёжа, надея) — вселяющий надежду.

Вкус* — ощущение от пробы «на укус», на язык.

Малиновый звон* — от имени языческого князя Мала, зверски убитого вместе со многими. Во время крещения Руси, возвещая приближение отрядов «крестителей», по всем селениям били в колокола, а спустя время колокола звонили опять, отпевая тысячи убитых и замученных. Малиновый звон — зловещая память о приближающейся или уже свершившейся большой беде. Отсюда же и выражение «во все тяжкие». Возвещая о чём-то страшном — били «во все тяжкие колокола» (самые большие, используемые только при пожарах или войне).

Хранит* — (хорон), сохраняет, держит в памяти.

Язык* — (буквально от езыче) — речь, присущая некоему езыче (славянскому роду, племени).

Российского* — народы, населявшие земли близ реки Рось.

Народ* — (Род — одно из главных божеств славян, хранитель семьи. Отсюда — родня, родина, народ, родители, родственники, рождение, и даже урод (!) — неполноценный в семье.)

Величье* — (величе, личина, лицо), истинный образ без прикрас.

Правда* — (править, выправлять, делать правильным) — истина, норма.

Святость* — (светы) — свет, настоящее, чистое.

Амвон* — возвышение перед иконостасом для чтения проповеди.

****

Цепные командиры

Мы точим крючья и куём мортиры.

Доспехами гремя на все лады.

Карательных отрядов командиры,

Цепями требуем держать ряды.

Заведено так было век от века;

Чтобы сдержать свободы дерзкий пыл,

Мы на цепи держали человека,

И на цепи он ел, и спал, и жил.

Увечь! Ослабнет и сгниёт калека.

Наперекор, в зубовный скрежет жил,

Заковывали в цепи человека.

Он пел

В цепях.

Мечтал

В цепях.

Любил…

****

Женщина

…Над озером стальным

Летают злые чайки…»

В. Долина

Над озером стальным

Взметнулись злые чайки

Бровей твоих укор

Зеркальному окну.

И смотрит на тебя

Чудачка в старой майке

Жалеет и винит

Во всём себя одну.

А торопливый дождь

Поёт, что где-то лето

И ты бредёшь сквозь рожь,

Как камышовый кот.

Всё это было где-то.

Всё это будет где-то.

Лишь пальцы сигарета

Дотлеет, обожжёт.

****

Алакшми мантра

Уличённый на краже мечты,

Злой любимец

Разлуки,

Шариатом отмеченный вор

Человек,

Отрубил сам себе я тобою любимые руки,

И простил уж давно,

А обнять не сумею во век.

Так, лишённый ветвей карагач,

Смотрит в небо на птичье беспечье,

Цепкость пальцев на коже ветвей

Освященно храня,

Я хочу сохранить что-нибудь о себе человечье.

Я мечтаю оставить хоть что-нибудь,

Но про меня.

****

Письмо

Памяти моего армейского друга Назара Идеркенова

С сентября ты не слышал о маме…

Я, мусоля заветный конверт,

Торопливо гремел сапогами,

Предвкушая экспромтом «концерт».

Сладок юмор армейского шарма.

Ты под хохот плясал, как умел,

А потом онемела казарма.

Друг мой плакал и жить не хотел.

…Друг мой старый, ты жив ли, курдас?

Сколько зим, сколько осеней, лет?

До сих пор не забыть твоих глаз.

И раскрытый у сердца конверт.

курдас* (каз.) — обращение к ровеснику-другу.

****

Украина

Крадучись в ночь близ спящего села,

Речного льда заиндевелой кромкой

Хрустят наследники ворованных икон,

Грабителей достойные потомки.

Не в силах скрыть истомы золотой,

Взирая жадно, дышат сквозь забрала.

Неслышным эхом шаркают пятой,

Колонны пятой псы колонных залов.

Нетерпеливо губы утирая,

Заморский кат привычно меч занёс,

Расчётливо меж спящих выбирая,

Кто меньше защищён из братьев рос.

…О сердце Киевской Руси,

Как об одежде жребий брошен.

И, голоси, не голоси,

Стервятник ждёт… Не зван, не прошен.

Позорна чуждая заплата:

Мы в сучьей западной войне.

Брат на колени ставит брата

В угоду алчной сатане.

****

Бандит

Метит в урки пэтэушник Шурка.

Чернобурка, дырка от окурка.

Но не красит рыжий болт придурка.

За версту заметно: чурка чуркой.

Бреет голову «жиллетом» Александр.

Плеер, и зимой и летом Стиви Уандер.

У него два пистолета и экспандер.

Зубочистка, в дырке кориандр.

Нет у Сани ни одной минутки.

Куча дел и это вам ни шутки.

Знают все в районе проститутки:

Он крутой и деловой, аж жутко.

Толщиною в палец цепь у Саши.

Саша чётко знает где «не наши».

Формируется из Шуры шкура.

А пока наш Шурка просто шкурка.

****

Орехи

В памяти так и мелькают огрехи,

Тяжко вздыхает комсорг,

Горе-товарищи, лже-пустобрехи

Помнят шестнадцатый год.

Как сыпал орехи карманов прорехами

В пыль и следы босых ног:

«Барин приехали! Барин приехали!

Барин! Храни его Бог!»…

****

Волшебник

Собрал бутылки,

Смёл в траву

С дорожек листья

Волшебный дворник

По утру.

И стало чисто…

Под вечер вышли

Колдуны и злые феи.

Пустые пачки

Разбросали

По аллее…

Под утро вновь

Сюда придёт

Ашот с метлою.

Окурки в парке соберёт

За нас с тобою…

****

Колышек

Колышек осиновый строгаю.

Гладко и прилежно завострю.

И пройду бумагою по краю,

Каждую занозку ошкурю.

И отполируется до блеска,

И окрепнет, тонок, чист и строг.

И дождётся своего бурлеска,

И войдёт под самый черенок.

И врастёт мой колышек под сердцем.

Пустит корни, к сроку даст побег.

И цвести ты станешь иноверцем.

И полюбишь колышек навек.

Я прошёл бумагою по краю…

Колышек блестел со всех сторон…

Только мы с тобой наверно знаем,

Как он идеально завострён.

****

Иисус

Рыбак попрал порядок грядок

Арен в кровавой ирригации.

Меч деревянный тих и гладок,

Поднёс скиссор, поборник грации.

Охот спортивных тех трофеем

Со стен Регилл смотрю анфас.

В тон светло-чёрных корифеев

Мерцаньем тёмно-белых глаз.

****

Лжепророк

Силён и знаменит плетением плетей «имам».

Хитросплетением родства детей и мам.

Как врач или электрик он.

Внимательно внимает,

Винт вынимая.

Хладнокровно

Цепь разума

Разумно и умело

Размыкая.

****

Арабы

Арбу арабы по Арбату катят

И право славят, и, право, верят.

И ногти в чёрный траур красят.

Ни чё!.. Свои сочтутся люди-звери.

«Мы строим рай!, — поют, — мы строим рай.»

Иль в лоб тебе, иль по лбу — выбирай.

Прораб суров. Майнуй, тяни, толкай.

Не покладая рук, не разжимая губ.

Презреет труп напевы медных труб.

И силой калорийных круп

Трещит ремнями лошадиный круп.

Гордятся номерами рюкзаков

Бойницы зарешеченных окон.

Таков закон оков, закон таков.

И это наш закон во век веков.

Страшись, правитель не судимый!

Там, твёрдой гордостью горбаты

Арбу чужую по Арбату

Арабы катят, право славя.

****

Московское танго

С подворотни ночь дырой глазеет.

Тает умоляющий пломбир.

Кто меня сегодня обогреет?

Ты вернул бы паспорт, командир?

Танго из прощального буфета…

Стих бродяга,

Носом в лапы пёс.

Вдоволь накуражившись по свету,

Я тоску свою в Москву привёз.

Дождь спустился, темнота застала

Шпили, где двуглавые орлы.

На баулах Минского вокзала

Спят тревожно чуткие хохлы.

Вечер взял последнюю октаву,

И луна прозрачна и легка,

Будто на вокзальную шалаву

В спину мне посмотрит свысока.

Красота стен мраморных напрасна.

Станет ясно даже на луне,

Как же это всё таки прекрасно,

Что ты где-то плачешь обо мне.

****

Свет

Отломился льдом по течению,

Уплывает мир быстротечно.

Не узнал себя в отражении.

Есть примета — буду жить вечно.

Бесконечность квадратуры круга

Подтвердит покрытый пылью стол.

Своего единственного друга

В детстве на дуэли заколол.

Меня бреет, зол, безутешен.

И бранится и хмурится он.

Тот блажен, кто не знает, что грешен.

А кто знает, тот Богом прощён.

Так надёжен обман постоянства.

Жизнь мгновенна и тем хороша.

Где в космических дебрях пространства

Мотыльками мелькает душа.

Того света манит покаяньем награда,

Уготован вопрос на никчемный ответ.

Оторвать нету сил близорукого взгляда.

Я лечу мотыльком на тот свет,

Я хочу на тот свет.

****

Поэтам Клуба «Сюртук»

Жечь архивы — занятие пошлое,

Неуёмность дрожания рук.

Сохраните надежду на прошлое,

Эхо имени вашего звук.

Смерти нет, есть немое забвение.

Дар бесценный отдаст за гроши

Кто в прицелах своих отражений

Предал пред алтарём свет души.

Обречён, вдохновлённый безумец

Раз за разом сверять с картотекой,

Воспевать свои сеть и трезубец.

Неподкупен и строг Высший Лекарь.

****

Над потолком

Брошу курить, перестану плеваться и кашлять.

Сяду за книги, всерьёз прочитаю Коран.

Где ты моя в изумрудных камениях башня?

Богом хранимый, забытый в песках Пакистан.

Сон потревожив мой вечный, стирая пыль с полок,

Жечь отраженье в прицеле заразы за раз.

Тем же ножом пуповину, чем резали горло.

Тем же, чем резали хлеб, соскоблив с плахи грязь.

Как посмотреть без усмешки в овальное фото?

В стёртую память на камне родного лица.

Кто-то когда-то всё так же оплачет кого-то.

Кто-то всё так же до смерти не снимет кольца.

И разлепляя с трудом детскость пальцев на шее,

Кровью запекшись в неловкость, в укус пирожка,

В хлам я расплачусь,

Ступить в храм разумно не смея.

…Над потолком божество… От горшка два вершка.

****

Ручьи

Сползать, рыдая, по стене спиною,

След оставляя на спине стеною.

И имя взглядом лишь искрить, чадя тобою.

И будто дождь вдали, и будто молния.

И тщетно умолять мольбою, мол, ни я.

И снится сигарета с фильтром

Рта поперёк, вдоль шрама ямы.

И ты течёшь из глаз вином.

Течёшь ручьями.

****

Перегной

После эпох круглых пуль —

С места в карьер молодецки!

В нэцкэ рядов советских.

Изволь.

По хорошему?

По хорошему.

Нет мгновения. И не проверяй.

В перегной скрепят солдаты даты.

Тщетна восполнимая утрата.

Рубай його, хлопци, рубай!

Колоколен, пламенем объятых,

Вечности предсмертные набаты.

Рубай его, Хайям, рубай…

Стерпят худосочные заплаты

К женщине, с которой жалко спать.

Несомненно запросто могли вы

Разметать пустой цитаты плен.

Ты цитируешь себе свои архивы.

Нищ, неутешаем и блажен.

****

Бывает

…Помню, утро у окна.

Еду далеко…

Процедила мне она:

«В кружке молоко.»…

****

Ромашка

Отдал Богу душу дуб столетний,

Вот листва редеет день за днём.

И сквозь крону, золотой и летний,

Лучик пал на хмурый бурелом.

И из мрака недр, на щебет пташки,

Зеленью былинка показалась.

Выросла невестою ромашка

И на божий свет залюбовалась.

Благодати жизни в назиданье,

В буйном разноцветье спелых трав,

Дождь оплакал ветра отпеванье,

Мохом старый дуб соборовав.

****

Служба

Матрёшка в кружевах златых

С до пояса бродой седою

Кадит кадилкой золочёной,

Душистым ладаном чадит.

И в песнопении святом

Псалом засаленный пригубит,

И кистью шелковым венцом

Святой водою воздух рубит.

И в сотне огоньков свечей

Увижу якобы любовь

В великой мудрости очей

Ко мне, как к самое себе.

Но сквозь приближенных к амвону

Тьмы страждых стражников толпу

Не протолкнуться пустозвону.

Попробуй, продерись к нему!

****

Изменник

Тлен паутины разрывая плен,

Вдох вдохновения позиций,

Сокрытой гавани желанный плен

В твою расщелину мой челн

Стремительно вонзится.

И, посвящая перлам утро,

Томим безвестностью герой

Никчемной искры перламутра

И обладания тобой.

Увы! В меня мой бог не верит.

О тело вытерев язык,

На вкус попробует Отелло

Ярлык — «обманутый старик».

Ах, чем пионы чемпионов

Младых прекрасней пахнут лет?

В труппе Гасанова аншлаг.

В трупе Гасанова ответ.

****

Зверь

Раньше знал я, верь не верь,

Прячась в тень большой Луны,

Где-то бродит тёмный зверь.

Без лица. Без имени.

Ночь и темень. Злой мороз.

Стынет мха охапка.

Дышит в лапы, греет нос.

Сыро. Страшно. Зябко.

Он сквозь дрёму что есть сил

Вход в нору заваливает.

И за всё, что натворил,

Мне грехи замаливает.

И желанны только сны

На роду на племени.

И в берлоге тишины

Времени — как темени…

****

Сука

Хотела сука отдохнуть,

Не лаять,

Не рычать из-за угла.

Но не смогла.

****

Ценники

Мясник разделывает тело.

Отдельно ливер, плоть и шкура,

Сустав и хрящ, и рёбра в дело.

Всему своя цена, свой спрос.

Кромсая мастерски и смело,

Он взгляд суровый кинет хмуро,

Трахею отсечёт умело.

На фарш пойдёт. Какой вопрос?..

А баба Маша этим вечером

Оладьи жарит внуку с печенью,

И в щёчку чмокнет, лоб крестя:

Благословенно будь, дитя!

Так стих мой — лязгая зубами

Из лютой злобы желчью слёз

Перебродив в благоуханье

Оцепененья среза роз,

Настойчивое настоящее

Из ряда вон не выходящее,

И вместе с тем преступно нужное

Сквозь мокрый кляп мычит натужно.

И, ненавидя фальшь безбожную,

То внутривенно, то подкожно

Мне откровение даёт.

Вздыхая — как же он живёт?

Ждёт терпеливо мой мясник

В дебри подвальные.

На табурете колени усталые врозь растопыривая,

Он расставляет в строгий порядок

Ценники сальные.

Тем же ножом

Под ногтями кровь выковыривает…

****

Театр

Медведь, градоначальник местный,

Любитель мельпомен известный,

Чтоб будней скрасить полосу,

Задумал драмтеатр в лесу.

И уж кипит бобров работа;

Валежник тянут из болота,

Под занавес вбивают сваю,

К подмосткам тешут ясень стаей.

И вот готов театр ко сроку!

Вахтёром выбрали Сороку.

И от Крота и до Синицы

Все звери рвут на репетиции.

Медведь довольный наш и гордый:

Поют козлы в четыре морды,

Кабан на флейте взял контральто,

Овца с разбега крутит сальто!

Репертуар богат на диво —

Кобыла в вальсе машет гривой,

Танцуют брейк Коза с Бараном,

И рэп читает Обезьяна.

Спектакль ставят бенефисом

Народная актриса Крыса,

Хорёк — заслуженный артист,

И Дятел — местный пародист.

За пьесу принялись с задором.

Свинья там главным режиссёром.

Не мудрено: Свинья со стажем

И, говорят, с дипломом даже!

И вот Свинья любому зверю

Чуть что теперь кричит: «Не верю!»

Всем недоволен режиссёр.

И стиль ни тот, и свет, и хор.

Свинья — знаток от режиссуры,

Матёрый корифей культуры,

Дерёт со всех четыре шкуры,

И Рак дурак и куры дуры!

Полгода труппа занималась,

Но так и не смогла понять

Как правильно валяться в луже,

Как хрюкать нужно и визжать!

На том и кончилася пьеса.

Остыли звери, разбежались.

«Медведь запИл!..» писали в прессе.

Не сбылось то, о чём мечталось.

****

Учти

Когда останешься наедине с собой

И, вёсла по течению пустив,

Услышишь за спиной степной прибой,

Печали неземной забыв мотив,

Отчайся!

Избранный себе принадлежать

Восторг пьянящий в равнодушной ночи

В удел и слышать и познать

К твоим объятиям за шиворот волочит!

Замрёт мгновение

Над строчкой, не дыша,

Не веря в очевидности поверья.

Так изумлённо задрожит душа,

Дышать не смея на росток бессмертья.

И ты, спеша раскрыть народу очи,

Секретны истины храня,

Учти — я не уполномочил

Вас говорить от имени меня.

Хранитель правды. Под покровом ночи

Упорный рыцарь, придержи коня.

Учти — я не уполномочил

Вас отвечать от имени меня.

Порочной порчею пророча

Скрипи, ненужная броня.

Учти…

****

Призвание

Вампир воинственный,

В мою вцепившись глотку,

Насытит изумленьем злобу,

Дрогнет веко,

И станет просто человеком.

Проклятий хлёстких,

Ненавистных вдохновений

Опустит крючья.

Я словно трубку терпеливо набиваю

Очередную морду

В «ворде».

Орда могучая.

На прутике дрожащем

Аккуратно

Я поднесу стишок:

«На!.. На!..»

****

45

Вдохновенье черпаю из сока кутикулы смачно.

А мне паспорт последний вручили на днях не торжественно.

И нет дела до сроков назначенных мне однозначно.

И сегодня я жив и здоров, и всё это божественно.

И ору же я глоткой своею лужёной и крепкой,

И оружием в паспорт подшита квитанция скрепкой.

Сослан я печь блины, воспевать неродные края.

Королева моя, и мой принц, и принцесса моя!

****

В кузне

Молот прав.

Кован сплав.

Срезан болт.

Весел, жёлт.

Жжёт мозоль.

Ноготь сбит.

Кровь черна.

Чёрен бинт.

Жарок звон.

Тёрт зажим.

Горек пот.

Сладок дым.

****

Азиат

Намотанной косы кулак не знает.

Беззубы окна города Иваново.

За что моя душа опять страдает?

Зачем мне душу рвёт Юлдуз Усманова?

И как не пыжься — вход в бутылку узкий.

Нам не подвластен снов покров основ.

Мне говорят, кричу во сне по-русски,

Пугаю болью непонятных слов.

Оставьте для детей сопливых сказки.

Из-за плеча правдив неловкий взгляд.

Я россиянин из степей казахских,

Кровей кавказских дикий азиат.

И каждой зарубить пора скотине:

С акцентом говорю, дышу и пью.

Получит по мусалам муссолини.

Я Родину люблю. Хоть и не всю.

Навозом слов силён стихов картофель.

Я ловко настругал из мух слонов.

Как ни крути — всё те же яйца в профиль.

И принцип вечный мой совсем не нов.

Мне мама била морду за «Родопи» —

Курить не начинайте в третьем классе.

В те времена не знали, что в Европе

Все будут пидорас на пидорасе.

И вот, хоть забивай, хоть положи,

Как ни склоняй «люблю-коплю-куплю»,

Ни хватит мне ума на падежи.

На выдох, словно снегом — завалю.

****

Легенда

Смотри.

Из сумрака тумана белого

Израненный конь боевой

Несёт бездЫханное тело,

Храпя на близкий волчий вой.

Бока горят, камчою стёртые,

Терзает шпора рану зря.

Поводья держат пальцы мёртвые.

На гриве кровь.

В глазах заря.

Всё ближе, скрытые кустами,

То ветки треск, то скорый бег.

Очнись, мы окружены врагами!

Проснись, хозяин-человек!..

Уж рядом трепеты погони,

И силы нет, как не моли.

…Конь боевой! О чём ты стонешь,

В чужом лесу

Чужой земли?..

****

Беда

Я на полу сплю.

Встал ни с той руки.

Мне не с руки.

Тревожные звонки.

Я высоты боюсь

И сплю тревожно.

И аллергия у меня на всё.

Доктор!

Мне верить можно.

Я землю ел.

Пропащий я.

Я нищий.

Свистел я дома.

Поверьте, доктор.

Они придут с оружьем.

Им дуло в спины.

И в спины целилась беда.

Летали африканские пингвины

Над кромкою коричневого льда.

Доктор! Меня изгнали наши.

Немой священник он.

Не мой, поверьте.

Я сыворотку из-под простокваши

Найти не мог.

Нет сыворотки из-под простокваши,

Доктор!..

****

Пятачок

Сухоньких ладошек

Подышав в кулак,

Бабушка к окошку

Ставила пятак.

И в окошке стылом,

В искрах пелены,

Кругляком слезился

Божий свет луны.

Рот крестя, зевала

Баба надо мной.

Вьюгу называла

Скорой и не злой.

Пятачок волшебный

Талою водой

Всё лечил целебно

Лоб горячий мой.

****

Почитайте

Как на спине «бубновый туз»

Иконный образ. Аль кого лик?

В Тольятти умер алкоголик.

В Москву пришёл Байрам Новруз.

Достойной лептою. Монетой

Подброшенною? Обронённою?

Внизу вращается планета,

Всегда живая и зелёная.

Струною пойте и звените.

За дерзость бездаря ругайте.

И мудрым словом извините,

Меня — живого, почитайте.

****

Колокол

В середине войны,

После страшной весны

Из ночной тишины

Раскачал ветер колокол.

И собрался народ

Под разрушенный свод.

И с заоблачных вод

Било мертвенным холодом.

И лучины зажгли.

И мерцали огни,

Покрывая гранит

Словно савана пологом.

И народ всё молчал.

Только ветер крепчал

И набатом кричал

Колокол.

В середине весны,

После страшной войны

Всё мерцали огни,

Всё качал ветер колокол…

****

Платье

На верёвке бельевой

Чуть колышется

Чьё-то платье

В танце с ветерком.

В карусели городской

Будто слышится

Та мелодия

В две тысячи втором.

И осталась лишь мелодия

Напрасная.

И в окне твой профиль

В полуоборот.

Как забыть мне

Те свидания прекрасные,

Что начальник назначал

Два раза в год.

Тень отбросит

Кто-то невезучий,

В дождь

И с непокрытой головой.

Ты зачем мне растрепало душу,

Платье белое с оранжевой каймой?..

****

Никотин

Карандаш наслюнявлю и сделаю рожу попроще.

Доверять не разумно лишь хрупкости кости кистИ.

Засыпая щекой на плече в апельсиновой роще,

Уступлю свою долю за так, лишь за слово «прости».

Скомороха убило смешно наповал электричеством,

Говорят, не могли не помочь лишь уколами в голову.

Понятым предстоит несомненно большое количество

Штамповать, выдавая гирлянды за смех и художество.

Зачем же так лукавить, что ручей — ничей?

Мы, в табакерке, действуя на нервы,

Под пристальным вниманием врачей,

Играем в похороны, вам водить, я первый.

****

Ночь

Ты молчишь, и я молчу.

Оба мы молчим.

Ты не спишь, и я не сплю.

Оба мы не спим.

В темноте вздыхаю я,

И вздыхаешь ты.

И не видно края нам

Этой темноты.

Порубили жалюзи

Лунный свет в окне.

Тень стеною отразит

Нас, спина к спине.

****

Лирическое

Вспенилась сирень в саду,

Что варенье с вишни.

Я к тебе узнать иду,

Что теперь я лишний.

Отмахну печаль с лица

Веточкой сирени,

И пойду с твого крыльца

Прочь, к ебени-фени.

Брошу я любовь и грусть

Камушком в болоте.

Пойду в речке утоплюсь,

Хрен меня найдёте.

Пусть цветёт твоя сирень.

К свадьбе, не иначе!..

Чтобы вы там упились

Все к чертям собачьим!

****

Думы

Тошнило.

Бледный диск луны

Парил в мерцаньи безнедЕжном,

И дождь несмелый

Одиноко о чём-то грустном в тьму шептал.

И в воздухе немом и нежном,

Гонитель томной тишины,

Врывался ветер — зол и нов

Сквозь молнию моих штанов.

Я брёл, согбенный злой кручиной,

Невольный путник тщетных грёз.

И одинокие машины,

Свидетели невольных слёз,

Светили в очи.

Лишь луна

Взирала ниц

Скупа и хладна,

Коварно, мстительно и жадно.

И ветер выл и плакал жутко,

Лишив покоя и рассудка

Урчаньем моего желудка,

Расплатой чёрного окна.

И в этом погребальном хладе,

Презрев разумность бытия,

По лужам, от алкашки Нади,

Понуро брёл, избитый, я.

…Сморкалось.

В стареньком халатике,

Прилежно сделав математику,

Ты штопала носок мой драный

У детской люльки, не ропща.

Благославляя жар борща,

Я млел и думал:

Кто шалава?

Алкашка Надя или я?..

****

Ватикан

Меж околпаченных трус прошмыгнёт налегке.

Шпарь холуям «Лакримозу» бесплатно на скрипке.

Если тебя звезданули по правой щеке,

Левую щёку подставь и зажмурься в улыбке.

И сколько этим воодушевлённых

В коптильне поросят новорождённых…

****

Большая восьмёрка

Король XII Луи

Издал указ по всем провансам,

Чтобы диаметр струи

Был утверждён фон Шнитке Гансом.

К тому ж, подчёркивал Луи,

Впредь от Манилы до Севильи

Теперь напор любой струи

Одобрить должен сэр Уильям.

И вот выравнивает Шнитке

Струй траектории по нитке.

А благородный Уильям сэр

Чуть что — хватает всех за хер.

Но невдомёк мусье Лую,

И Ганса тоже водят за нос,

Что Уильям направлял струю,

Поправ уставы, через анус!

Лишь легитимностью закона

Беспрецедентный прецедент

Введён в аНалы Еврозоны,

Что подтверждает документ.

Гаранты правильной струи,

Хранители великой расы,

И Ганс, и Уильям, и Луи

В седьмом колене либералы.

****

Весна

Ни ради тлена бренной славы,

Не ведая печаль и страх,

Бежит мой пёс через дубравы

С вороной дохлою в зубах.

И нет в том суетной потехи!

Среди задумчивых берёз

Мой голос растворится эхом,

И повторит: «Скотина, брось!»

Мне предан пёс! Мой страж коварный

Умчит за слабым ветерком

Шлепок, и куцый, и бездарный,

По морде новым поводком…

О Русь!.. Вдыхая синь сквозь кроны,

Бредём мы чрез немые мхи,

Надёжно спрятав полвороны

В чащобе дремлющей ольхи…

Пусть век собачий быстротечен!

Мы гости в божьем мире с ним.

Тут каждый кустик им отмечен.

И каждый камушек любим.

Вечор… Не зная краше доли,

Блажен, спокоен, сыт. Уснув

Сном праведника, дремлет псина,

Вороньи перья отрыгнув.

И снится дождь и гром набатом…

И трепет сосен вдалеке…

И я, орущий сзади матом,

С петлёю поводка в руке…

****

Пожилой

Гадалка, задавай вопросы,

Поверю я в надёжность карт.

Когда наступит моя осень,

Когда закончится мой март.

Тому, кого уж нет в помине,

Быть может суждено сгореть,

Поленом чёрным тлеть в камине,

И чьи-то руки обогреть.

Кого-то кашель доконает,

Раскинется июльской пашней.

Кого-то за кошель удавят,

Он рухнет одинокой башней.

Пусть скажут; из последних сил