Бесплатный фрагмент - На строках вечности

Владимир

Посвящается:

ВЛАДИМИРУ ТИМОФЕЕВИЧУ РОЖЕНКО

(13.01.1938г. — 20.06.2007г.)

Гнедой попутно ветру скачет,

Покорно воина везёт;

Вот скоро небеса заплачут,

На всадник рвётся вдаль, вперёд.

Он много дней уже в пути,

Поля, луга — всё позади,

Всё позади, ну а сейчас

Он скачет по глухой степи,

И вот уже не ровен час —

Он чащу встретит впереди…

Давно уж солнце опустилось,

А месяц ясный поднялся,

И тучи чёрные сгустились,

Сквозь них мелькает жёлтый серп,

На тропку всаднику светя,

А тропка, воина ведя

В непроходимые леса,

Должна сомкнуться с той дорогой,

Что в мирный городок ведёт,

А в мирном городке уж ждёт

Его красавица жена,

Которая, со слов волхва,

Должна в ближайшие три дня

Родить сыночка-недотрогу.

На свет сын должен появиться

Всего скорее в эту ночь,

Всаднику надо торопиться,

Если он хочет в дом внедриться,

Своим присутствием помочь.

И нет сомнений в том, что он

Зайти скорее хочет в дом,

Ведь если б было всё иначе,

Не погонял бы он коня,

Как погоняет волк собачку,

Как ветер мачты корабля!

…Мелькают липы и осины,

Мимо проносятся дубы

Огромнейшей величины,

Великолепная картина,

Как будто он правитель мира,

Несётся всадник мимо них;

И ни один из всех гнедых

Не смог бы с ним и поравняться;

Как будто в сказке для глухих —

Не нужно слов здесь никаких!

Но ни один, увы, слепой

Понять не сможет никогда

Насколько эта красота

Безумно превосходней той,

Что он когда-то счёл бы красотой!

Но что за звук в глуши ночной?

«Переломись я сотни раз!

Это же волчий вой!»

— Воскликнул воин, а гнедой

С пол слова понял седока,

Воспринял это как приказ,

И мчался он из лаза в лаз

С тем чувством, что беда близка.

Спасти он всадника хотел

Ценой хоть самого себя…

Судьба коварна — не успел…

И гадкий острый волчий клык

Коню вошёл по саму кость,

И, будто винограда гроздь,

Ноги коня беспомощно сплелись;

И еле слышный звук копыт

Уж в чаще больше не звучал,

И всадника не утешал,

Что вскоре, чуть поторопись,

Увидит он родную близь…

…пожалуй вам не нужно знать

Что было дальше с седоком

И с его спутником конём;

Не трудно будет тут понять,

Что волки более чем сыты

И смирно будут ночевать

Под деревом дуба иль липы…

Давайте лучше-ка узнаем

Как воина того жена

В домишке поживает.

Могло случиться, что она,

Не подождав и до утра,

Ребёночка рожает.

События опережают…

Уснула в спальне Зинаида,

А мать её, нынче бабуля,

Следит, чтобы уснул сынуля,

И очень сильно взволновалась,

Хотя не подаёт и вида;

За воина она боялась…

Сразила ли его чья сила?

Всю ночь к крыльцу она от люли

Как сумасшедшая металась;

Ждала отца она с надеждой,

В ночную вглядываясь мглу,

И каждый раз, всё безуспешней,

Она взирала на луну…

И вот восток порозовел,

Петух давно уже пропел…

Сынуля принялся кричать —

Свою мамашу подзывать.

Бабуля, перестав ворчать,

Пришла тихонько к Зинаиде:

«Дочуля, утро на дворе,

Вставать сынок велит тебе!»

Но Зинаида в бледном виде

Не торопилась отвечать…

«Дочуля, будя тебе спать!»

Молчанье долго продолжалось,

Но лишь потом, полдня спустя,

Бабуля всё же догадалась,

После чего с ума сорвалась —

Её дочуля умерла!

Но как же быть ей? Что же делать?

Осталась бабушка одна!

А на дворе уже весна!..

Устав рыдать, по дому бегать,

Бабуля села на скамью —

Оплакивать свою судьбу…

В соседней комнате сынуля

Надрывно плачет и кричит,

Уставшей старенькой бабуле

За ним ухаживать велит.

И бабка, позабыв о муке,

Пошла ухаживать за внуком…

Но долго думала старушка —

Какое имя внуку дать?

Ведь имя, словно выстрел пушки,

Должно безудержно звучать

И каждый раз напоминать

О человеке, что впервые

Достоился себя так звать!

Дано было бабуле знать

Безумно множество имён.

И в её мыслях, как гнедые,

Прозвища начали скакать:

Илья, Арсентий, Вячеслав,

Добрыня, Павел, и Семён…

Но что-то свыше подсказав,

Дало бабуле вдруг понять,

Что будет внук её умён,

И добр, справедлив, силён;

И твёрдо бабка тут решила

Владимиром внучка назвать.

…Ребёнок рос не по-годам;

Учился числам букварям,

И старенькой своей бабуле

Всегда в хозяйстве помогал.

Сначала корм он курам сыпал,

И тесто под пирог месил,

Со временем и коромысло

Ему таскать хватило сил;

Дрова колол и печь топил;

И каждый день он выводил

Корову на поля-луга;

А коль пришла во двор зима,

Запасено было всегда

Корове сено — не беда!

Бабуля с внуком со своим

Пропасть уж точно не могла!

Владимир был неумолим!

И с каждым днём всё больше сил

В любимом внуке просыпалось,

Бабуля сильно удивлялась:

«Неуж-то вправду, что Владимир

Стал словно богатырь всесилен?»

Но, в силу юности своей,

Он сам ещё не внял вещей,

Что вскоре после юных дней

Он даже и богатырей,

Лишь Именем своим простым,

Станет во много раз сильней…

И много лет прошло и зим,

Бабка состарилась совсем

И вскоре Вова у могилы,

Бог мой, печальная картина,

Прощался с нею навсегда —

Что делать — такова судьба! —

Но было и других проблем,

Конечно, не сравнимых с этой,

У Вовы много. И с рассветом

Он, меньше думая об этом,

Принялся дома хлопотать —

Ведь надо ж как-то выживать!

…Со временем, в житье — бытье,

Владимир начал понимать —

Его неласковой судьбе

Пришло на ум ему придать

Таких сил, что ему не сложно

По двадцать пять пудов таскать

И древо с корнем вырывать!

Казалось, просто невозможно

Такие трюки вытворять!

Володя думал: " Это что же,

Мне силу даровал мой Боже?!

Теперь я будто стал похожим

На славного богатыря?»

Однако, брали своей ложью

Владимира сомненья тоже;

Но лишь, всё небо осветя,

Проснётся алая заря,

Владимир, в быт весь уйдя,

Свои все думы забывает

И голову не забивает

Раздумьями о всякой силе;

Не верил в сказки он и в были.

…И мирно в городке жилось;

Но, как обычно то бывает,

Беда внезапно настигает…

Крестьянам нелогко пришлось.

Одною тихой тёмной ночью

Увидеть довелось воочи

Дворовым бестолковым псам,

Сноравшим ночью по дворам,

Поганых татей целый полк!

Ворвавшись с боем в городок,

Татары стали жечь избушки;

Громили всё кругом, ломали,

Терзали девок, убивали…

Кричали, плакали старушки,

А хлопцы топоры хватали…

Стрелы безудержно летали,

Свистели сабли, факела

Жгли избы, чтобы сжечь до тла.

Владимир поздно спохватился,

Помедлил в руки взять топор,

И тать со злобою вломился

В крестьянский беззащитный двор.

Стрела в огне в избу воткнулась

И пламя во дворе проснулось;

Лишь вспышка — и весь двор в огне!

Татарина коварный глаз

Поймал Володю в стороне;

Стрела, стрела — Володя в лаз,

И, что есть духу, прямо в лес,

Рванул наперекор судьбе,

Будто за ним несётся бес.

…Мелькают липы и осины,

Мимо проносятся дубы

Огромнейшей величины,

С виду — ужасная картина;

Всё сзади пламя охватило,

И та неведомая сила

Владимира тянула в тьму;

И всё мерещилось ему

На обезумевшем уме:

Татарин с саблею в руке

Несётся злобный, весь в огне;

И замела всё в голове

Одна лишь мысль, словно стужа:

«За мной погоня! Я им нужен!

Бежать! Спасаться надо мне!»

То на яву или во сне?

Он знать не мог наверняка.

Он знал одно: его изба,

И двор, и скот сгорят до тла!

Там оставаться ни к чему,

И биться не за что уж было,

Тем более, что татей силы

Во много раз превосходили!

А он один. И быть ему

Всегда по-жизни одному…

Так думал он, свой чуя крах–

Так властвует душою страх!

Он нёсся, голову сломя,

Чрез каждый шаг смотря назад,

Под ноги даже не глядя;

Бежал вслепую, наугад.

Так длилось б долго, если б вдруг

Володю не настиг недуг:

О что-то твёрдое споткнувшись

И звон доспехов услыхав,

Он полетел вперёд, уткнувшись

Лбом в землю; тут же ужаснувшись,

Вскочил с земли напопыхах,

Назад с тревогой обернувшись,

Он с удивленьем обнаружил,

Что тихо всё здесь, и в лесах

Кроме него нет ни души.

И пыл угас, исчез и страх…

А он-то думал — подлый тать,

Пращой вдруг сбивший с ног его,

С гнедого спрыгнул, и мечом

Безжалостно взмахнув своим,

Вечный покой хотел придать

Его душе, плоть раздвоив…

Настолько был обманчив звук,

Который услыхал беглец,

Что участился сердца стук

И он почуял свой конец;

Но нет, всего лишь он споткнулся

О груду ржавых железяк.

И тут Владимир содрогнулся

(Другой подумал бы — пустяк),

Скелет в доспехах увидав:

На нём был шлем и меч в руке,

А вот, совсем невдалеке,

Лошади кости на земле…

Меч у покойника забрав

(Вдруг пригодиться он в житье),

Решил он их похоронить —

Их души в небо отпустить…

Ах, если бы он только знал,

Что много лет тому назад

Здесь всадник на гнедом скакал,

К своей любимой торопясь;

Но волчьей стаи злобный взгляд

Его поймал и наповал

Его сразил, с землёй сравнял;

Ну а жена, Богам молясь,

Его так и не дождалась…

Последнюю земельки горсть

На ту могилу положив,

Владимир, камень прикатив,

Нашёл в кармане старый гвоздь

И нацарапал им слова:

«Здесь с миром воин хорониться,

Он много жизней оберëг,

Но от судьбы оборониться

Он вопреки всему не смог…

И смерть такая пусть всегда

Не будет воинам чужда!»

Владимир низко поклонился

И вдаль по-лесу удалился…

С рассветом выбрался беглец

В огромные поля-луга,

Глухой здесь чаще был конец.

Виднелась впереди дуга

Сияющего горизонта.

Эти великие поля

Не обхватить было и взором.

Задумался Владимир тут:

Как быть? Куда идти? Что делать?

Сможет ли кто ему поведать

Где отыскать ему приют?

Но от судьбы устал он бегать,

И слово дал себе о том,

Что прямо здесь построит дом.

…В тот день впервые сила духа

В нём мощь свою всю проявила,

И меч его рука схватила,

Деревья принялась рубить;

Без зренья, памяти, и слуха

Владимиру — вот так стремленье! —

За два часа далось свалить,

Все корни, ветки обрубить,

И заготовить так полений,

Что тут не то, что на избу,

И на усадьбу бы хватило!

Вот это мощь! Вот это сила!

Другому бы не в моготу

И самым острым колуном

Срубить хотя бы пять дубов,

А он орудовал — мечом!

…И был к утру уже готов

Володе крепкий новый дом.

И начал жить да поживать

Владимир на лесном отшибе.

В поле безудержно гулять,

Зарю встречать и провожать,

Дивясь прекраснейшей картине;

Поля без устали пахать —

Хозяйство с нова начинать;

Скоро холодная пора —

Старушка Марена-Зима —

Припасы надо запасать

И в погреб с миром убирать…

…За всей работой повседневной

Владимир как-то повстречал

Вооружённого солдата

В один из вечеров осенних,

Когда пшеницу пожинал.

На нём была стальная лата,

Мешок заплечный, шлем в руках,

С ремня его свисали ножны…

Увидел Вова боль в глазах…

Куда он шёл? Ответить сложно…

Володе стало интересно:

Всё тихо — одинокий воин

В огромнейшем пустынном поле —

Это всё просто неуместно!

Он подошёл и, поклонившись,

Спросил у воина:" Любезный,

Куда же путь ты держишь свой?

Неуж-то города, взбесившись,

Вдруг потеряли свой покой?

И если так, то почему же

Совсем один ты здесь идёшь?

Где все войска, что князям служат?

Понять мне это невтерпёж!»

Ответил воин:" Эх, крестьянин!

По сторону другую леса

(И как тебе то неизвестно!)

Буянит подлый враг — татарин!

Ты не горюй — войска огромны,

Но аккуратны мы и скромны —

На много вёрст мы растянулись,

Чтобы врага врасплох застать!

Да только вот беда одна:

Дорога долга, тяжела,

Силёнки все мои подздулись,

Глаза мои почти сомкнулись —

Пустил бы переночевать…

Не буду лихом поминать!»

«В чём же беда? Входи, любезный!

Почётным гостем будешь здесь ты!»

— Сказал Владимир сквозь поклон

И пригласил его в свой дом.

Наутро воин торопился

И сквозь глушь леса удалился,

Пообещав от всей души

Владимира вознаградить…

Но случай этот повторился:

Вновь воин на своём пути

Встретил крестьянскую избу

И попросил он приютить

Его, крестьянин согласился…

И длилось так седмицы две —

В соседний город на войну

Шли воины по-одному,

Искавши вечером приют

Пред тем как окунуться мглу

Лесной глуши непроходимой,

Вдруг натыкались на избу,

И ночь в уюте и тепле,

В крестьянской щедрой доброте

Они спокойно проводили;

А по-утру в бой уходили,

Держа свой путь через леса,

Рубить и колотить врага…

Всю осень Вова хлопотал:

Избу свою он утеплял;

И для печи из валунов

Запас добротный крепких дров,

Нельзя иначе, был готов;

И урожай довольно скромный

Он кропотливо собирал;

Грибы солил, мариновал;

Работы — список многотомный —

Ему было — не занимать!

Но всё, что нужно в жизни знать,

Чтоб в мире нашем выживать,

Владимир превосходно знал;

Он безупречно жизнь внимал!

Он к цели шёл! Он не мечтал!

Лишь только холода настали,

С деревьев листья все опали;

Владимир, вдруг, в глуши лесной

Услышал как-то голоса,

И три здоровых мужика,

Три воина — весельчака,

Три ратника — богатыря

Из леса вышли на поля,

Остановясь перед избой.

Всё время на избу глядя,

Один другому говорил:

«Если бы хлопец этот дивный

Тогда меня бы не пустил

К себе в избу набраться сил,

То тать поганый тот, противный

Меня б первее всех свалил!»

Второй, смеясь сквозь слёзы, молвил:

«Если б не добрый тот крестьянин,

Что в дом впустил, и накормил,

И силу духа во мне поднял,

То столько крови бы я пролил

От страха и от малых сил…

Отнюдь! Лишь гадкий враг-татарин

Моего острого клинка

Со всею щедростью вкусил!

А я и даже синяка

Ни одного не получил!»

А третий с горькою улыбкой,

Вздохнув, сказал друзьям:” А я

Не смог и глушь преодолеть бы —

Таков был сил моих убыток.

Загнулся б я в этих лесах,

И не участвуя в боях,

Если б не этот благодетель,

Чья сила в доброте таится!

Он дал мне дух перевести

В уюте скромном у печи,

Наесться досыта, напиться,

Глаза сомкнуть, в сон углубиться.

Я по-утру словно воскрес!

Не страшен стал мне даже бес!

В припрыжку шёл я через лес!»

Владимир, слушая их речи,

Вышел из-за угла избы;

И тут же хором мужики

Воскликнули: «А вот и он!

Здав будь, любезный! Добрый вечер!

Мы очень рады этой встречи!»

Отвесив им в ответ поклон,

Владимир пригласил их в дом.

На лавки за накрытый стол

Уселись хлопцы вчетвером

И началась у них беседа:

«Судя по вашему веселью,

Татям досталось погребенье,

А нашим молодцам — победа?»

— Спросил Владимир у гостей.

Один из ратников ответил:

«То верно, друг мой, ты приметил!

Но всё ж без доброты твоей,

Отзывчивости, пониманья,

Любезности и состраданья,

Никто б и меч поднять не смог —

Наш путь был труден и жесток,

Как горизонт он был далёк!

Дойдя до сюда, каждый воин

Иссохся, сдулся, изнемог —

Ты рати русской всей помог!»

«То ладно, но похвал не стоит…

Лучше поведайте: вы троя

Куда путь держите теперь?»

— Владимир воинов спросил.

Один уныло пробубнил:

«Нет городов у нас родных,

Нет жён у нас, и нет детей,

Нет братьев, нет и матерей,

Да мужики мы из простых!

Ничто нас не зовёт обратно.

Эти места нам любы стали;

Пожалуй, тут бы мы остались!»

«Вот так дела! Ну что же! Ладно!

Построим рядом три избы

И вместе будем ждать зимы!»

— Сказал Владимир, как отрезал;

И за седмицу мужики

Ещё три дома сколотили…

Но кто же знал и кто же ведал,

Что ратники другие тоже

Мимо Владимира избы

Обратным ходом проходили;

И каждый думал, что не гоже

Владимира не навестить,

Его не поблагодарить.

С поклоном в гости заходили —

Владимира благодарили;

Ну а кого края родные

К себе не звали, не манили —

Те оставались на отшибе

И с мужиками остальными

Себе избушки колотили…

И не успел ещё снежок

Покрыть все степи и поля

Хотя бы на один вершок,

И не успели холода

Набраться полных лютых сил,

А возле леса, на отшибе,

Деревня целая была!

И добрый честный люд там жил!

…И много лет прошло и зим;

Деревню эту полюбили,

И из соседнего селенья

Всё время в гости приходили.

Но хлопцы тоже это время

С умом в деревне проводили:

Харчевню там соорудили,

Большую баню сколотили,

Рынок поставили, часовню,

И постоялый двор огромный…

И тихой поступью времена

В дальнюю вечность уходили.

Состарился совсем Владимир

И братьям перед самой смертью

Сказал:" Друзья мои, поверьте:

Силён не тот, чей меч острее,

А тот, чья душенька светлее!»

Со всеми почестями он

Был рядом с камнем погребён —

Село расширилось, и лес

Был вырублен до этих мест,

Где много лет назад беглец

Всадника кости хоронил.

Владимир сам о том забыл…

Тот камень отыскал жилец,

Чей дом неподалёку был;

Он бережно валун отмыл

И всем соседям показал.

И с удивленьем посельчане

На камне надпись прочитали,

Что сам Владимир начертал,

Даже не ведая о том,

Что всадник был его отцом:

«Здесь с миром воин хорониться,

Он много жизней оберëг,

Но от судьбы оборониться

Он вопреки всему не смог…

И смерть такая пусть всегда

Не будет воинам чужда!»

Владимира похоронить

Под тем заветным валуном

Собралось целое село —

Вокруге каждый знал его.

И хоть он был богатырём,

Не силою он был силён —

За это каждый был влюблён

В него, как в своего отца,

С душою доброй мудреца…

Село росло, и очень вскоре

Там город светлый был построен.

И жили там в ладу и с миром,

И звали город тот ВЛАДИМИР.

Конец.

ВРЕМЕНА ГОДА

Зима

В спокойствии своём вальяжном,

В уверенном стремленьи важном,

Алые блики отражая

Мерцаньем радужных цветов,

С небес спускаются брильянты.

И усыпают пеленою,

Слепящей очи белизною,

Пленящей душу красотою,

Все тверди в снежный свой покров

Манящий, сказочно нарядный!

Лесной чертог на горизонте,

Придавшись новой, снежной моде,

Стал зеркалом, как по-природе,

И отражает весь отшиб

До самых малых крох прелестных:

Былую резвую беглянку,

Что вдаль стремилась без оглядки,

Нынче покрытую укладкой,

И будто бы под нею спит…

В узорах расписаны, чудесных,

Её покров, как в хохломе,

Что даже рыбки в синеве

Дивятся снежной красоте!

Будто ковровая дорожка

Вдаль стелется речушка та!

И нежно пашню усыпает

Снежок, как будто бы желая

Совсем другого урожая —

Своих семян плеснёт немножко,

И в поле вырастут Снега!

Но пугало с ведром на тыкве

К такой погоде не привыкло.

В зеркальный лес оно уныло

Глядит с тоскою на себя,

На хмурый свой и мрачный вид;

Не по-душе ему зима —

Метели, вьюги, холода,

И красок нет — лишь белизна!..

Оно ждёт летнего тепла,

И в ожидании грустит…

И на лугу снежок буянит:

Кружится, на ветру взлетая,

И пляшет, весело играя!

И отражает лес зеркальный

Великий и могучий Клён;

Задумчивый, в молчаньи полном,

Стоит богатырю подобно,

Душой и Разумом, свободно

Средь мудрых мыслей он витает,

И грезит: будто среди волн

Объят он снежной белизной.

А волны этой пеленой

Клён, словно шапкой меховой,

Покрыли, дабы мудрость мыслей

Не утеряла свой покой…

…Дорогу чаще отражает,

По ней лошадка ковыляет

И за собою сани тянет,

На них — старик ворчит и злится,

Бранясь со снежною пургой.

Лошадку вьюга ослепила,

Заворожила, заманила;

И нет желанья у кобылы

Уйти из сказочного сна,

Оставив снежные лучи!..

Избушка вся в снегу стоит,

В конце тускло свет горит —

Снежинки резво веселит.

Из дымохода теплота

Дымком уходит от печи…

И древо вишня сладко спит;

И сны весенней красоты

Она со вдохновеньем бдит —

Ей снятся алые цветы

И сочно сладкие плоды…

Кудесница Зима царит —

Сердца морозом пламенит!

Весна

Бегут весёлые ребятки!

Бегут, несутся без оглядки!

И снежный сон вальяжный сладкий

В игре лучей неумолимых

Вдруг пробудился синевой!

Смеются радостным журчаньем,

Друг друга резво нагоняя!

И речка — матушка родная —

Зовёт ребят своих родимых,

Чтоб вдаль умчаться всей семьёй!

И пробегают ребятишки

Под молодой девицей вишней;

Лазурной свежести напившись,

Проснулась дева ото сна

И стала заплетать косички.

От грёз блаженных пробудившись,

И в новой юности родившись,

Набравшись сил и распрямившись,

Зардела молодо она!

…Запели вдохновенно птички!

Порхая рядышком с избушкой,

Зовут хозяина наружу,

Щебеча род оконцем дружно!

И словно молвят озорницы,

Что вьюга злая вдаль умчала!..

Через дорогу рьяно скочат

Ребята, прыгая по-кочкам;

По-ней — телегой правит возчик

И злобно на ребят бранится —

Лошадка в жижи утопала!

Но лошадь — нежно упоилась

И, наслаждаясь, провалилась,

Самозабвенно углубилась

В веселье милое ручья,

И радовалась вместе с ним!..

Под Клёном, мудростью питая,

Ребята смело пробегают;

От грёз великих пробуждая

Могучего богатыря,

Восторгом делятся своим!

Клён, вещие расправив ветви,

Гостей пустил к себе любезно;

Обжившись скворушки запели,

И с новой силой вдохновили

На думы дней грядущих Клён!

…И на лугу в траве ребятки,

Как будто бы играя в прятки,

Бегут безудержно с украдкой!..

И пашню всю избороздили —

Поток их, словно плуг, силён!..

Там пугало с ведром на тыкве

На шалунов глядит с улыбкой.

В томленьи ожиданья пылком

Оно почуяло, что скоро

Настанет летняя пора —

И долгожданное тепло

Палитры радужных цветов

Воспламенит его нутро,

Раскрасив красочным узором!..

Со всей округе детвора

В неумолимом торжестве,

Сверкая в солнечном луче,

К любимой матушке-реке

Сбегается, и воедино

Сливаются одной волной!

Рыбёшки, прыгая под нею,

Плывут дорогою своею —

Сквозь лес густой в весенней трели,

Что зеленеет горделиво!..

Благоухает здесь Весной —

Зелёной девой молодой,

Что всех чарует красотой

И вдохновляет синевой!

Лето

Луч ясный ярит с небосвода

Неудержимо, властно, гордо!

Воспламеняется природа

И тонет в знойном торжестве,

Пылая плотью и душою!

И воссиял отшиб подвластно

Лучу, разящему всестрастно

Своим горением прекрасным,

И жизнь там, тлея в забытье,

Искрится прежней красотою!..

Луч вторгся сквозь лесной покров,

И, будто древний храм Богов,

Лес озарён до самых крох —

Злато-зелёная светлится

В свяченьи сказочном блестит!..

И со своим стремленьем прежним,

В своём манящем духе свежем,

Лучом объята в ласке нежной,

Река, девица-озарница —

Сверкая, гордо вдаль бежит!

Теченья воли поддаваясь,

Плывут рыбёшки там, плескаясь!

На дно всё чаще углубляясь,

Они скрываются в пучине

От зноя ярого луча!..

А луч и луг объял просторный.

На нём цветы стоят безмолвно,

И каждый, в образе притворном,

Друг другу палятся гордыней

И красотою лепестка!..

Корова с беззаботным видом

Там жнëт траву неторопливо,

Хвостом отмахиваясь смирно

От ненасытной мошкары,

Что всё стрекочет и жужжит…

И на лугу стоящий Клён,

Могучим, как он сам лучом,

Будто бы златом обрамлён —

Пронзает луч до глубины

И Клёну душу пламенит!

И осенило Мудреца!

Душевной силою луча

В нём мудрость мыслей родила

Ту долгожданную идею,

Что он искал в плеяде дум!

Зазеленела поле-пашня!

И так безудержно, бесстрашно

К лучу восходят травы важно —

Вороньей стаи ассамблеи

Их не пугает грозный шум!

Ведь охраняет их бессменный

С ведром на тыкве стражник верный!

И долгожданно вдохновенный

Луч солнца радует его

И раззадоривает резво!..

И на дорогу луч ложится,

По-ней повозка вдаль стремится

Со стариком, что люто злится:

Лучом он наглым ослеплён,