Бесплатный фрагмент - Мышление стройных

МЫШЛЕНИЕ СТРОЙНЫХ

ТЕРАПЕВТИЧЕСКИЙ ПОДХОД

АНАСТАСИИ КАРДИАКОС К РАБОТЕ С ПИЩЕВЫМИ НАРУШЕНИЯМИ

Рабочие модели и техники для терапии РПП

Предисловие автора

Меня зовут Анастасия Кардиакос. Кандидат психологических наук. Семейный психолог-психотерапевт, клинический психолог, писатель, ведущая. Автор печатных изданий: «Книга рецептов для жизни», «Я не могу уйти», «Психология в рифму», «Сбудется», «Заботливая памятка для тех, кто проживает развод».

С 2014 года тема нарушения пищевого поведения стала изучаться мною особенно пристально. А в юности я и сама переживала эпизоды пищевых фиксаций и дисморфофобию. Поэтому о многом, что будет написано здесь, я буду рассуждать не только как психолог, но и как человек коснувшийся данной тематики.

На тему пищевых нарушений у меня издан ряд статей, проведены семинары и вебинары, проведено десятки консультаций и глобальное научное исследование (о нем ниже), но год из года я вижу, как тема веса и пищевых фиксаций продолжает брать в плен наши мысли и ожидания:

Я хочу похудеть, но при этом не хочу меньше есть!

Что бы такого съесть, чтобы похудеть?

Моя главная мечта, чтобы можно было есть всё и не толстеть!

Эти слова, возможно, вы слышали и сами хотели именно этого. Они указывают на то, как вес и еда важны в нашей жизни. И как порой подружить их бывает очень сложно.

На то, как накапливается наш вес, на то, как меняется рацион, очень тонко реагирует наша психика. И реагируем мы сами различным типом мышления.

Один человек пойдет и будет до изнеможения заниматься спортом, потому что накануне сходил на день рождения и съел чуть больше, чем обычно. Он чувствует тяжесть, отеки. Он с тревогой едет в спортивный зал. Он выбирает самый диетический завтрак, не обращая внимания на то, что хочет на самом деле. Он тревожно занимается спортом и перепроверяет, стало ли лучше.

Похудел ли он до того состояния, в котором был на дне рождения до ужина? А еще хуже, если он начинает ожидать, что похудеет еще больше! Забывая, что цель была выровняться после вчерашнего застолья. И запутавшись, ставит новую цель: похудеть еще сильнее. С запасом!

Продолжая тем самым бесконечную борьбу с самим собой, в своей голове.

Другой человек сходит на застолье и на утро заметит тяжесть в желудке. Да, он может задуматься о том, что было бы неплохо съесть что-то полегче, и не из тревоги, а из состояния заботы о себе, сделает не такой обильный завтрак. Да и потому что сил столько съесть уже нет. Не лезет.

Он может даже поехать на спорт, но совсем в другом состоянии. Он может поехать на спорт в стремлении размяться, из желания почувствовать чуть больше активности т.к. вчера за столом знатно засиделись.

И отсутствие тревоги, спешки, сбитых целей и самобичевания — будет отличать этих людей не только в настроении, но и в выборе действий, которые они совершают.

И вы удивитесь, но они будут различаться и весом. Потому что тревожные выборы ориентированы на совсем другую еду, они создают совсем другой эмоциональный, а следственно гормональный фон, который создает совсем другой метаболизм. Совершаются совсем другие не только пищевые выборы, но и поведенческие в целом.

И мы получаем две разные жизни, начинающиеся на одном застолье.

Вот главное: не меню формирует судьбу, а мысли.

Истинно счастливые люди, будь они грациозными ланями или милыми пышками, редко держат жизнь на кухонных и напольных весах. У них достаточно других способов получать удовольствие, поэтому еда остаётся едой.

А там, где у веса и еды есть второстепенная роль и начинается стройность.

Сама наша биология настроена на нормальный вес, хаос возникает, когда мы заменяем радость — пирожным, халвой, куриными стрипсами, добавкой, ночным набегом на холодильник или трёхдневным голодом с последующим срывом. Каждый откат, каждое «ну вот, сорвалась» зарождается в голове. И там же начинается свобода.

Мы часто путаем две совершенно разные полосы жизни — работу с телом и работу с едой. Злясь на отражение в зеркале, мы бесконечно взвешиваем порции, считая, что минус пять килограммов автоматически сотрут тревожные мысли, а они, как назло, только крепнут.

Так рождается тяжёлая путаница: похудение идёт по плану, но дисморфофобия*, чувство вины за «неправильный» ужин и самолично выданные приговоры никуда не исчезают. Именно они притягивают новые срывы, экстремальные диеты и самобичевание, превращая фигуру в вечный проект. Отсюда и появляются пищевые расстройства, официально вписанные в МКБ.

Пока человек не ответит себе, готов ли он жить с новой пищевой философией каждый день, любая диета останется временной передышкой. Без работы с мыслями результат будет иметь ускользающий и нестабильный характер.

При прочтении этой книги я рекомендую делать пометочки, Вы можете купить симпатичные стикеры на маркетплейсе и размещать их на тех страницах, где встретили важное для себя, дополнительно можно выделять текст маркером, либо выписывать важные мысли в заметки.

Дисклеймер: Информация в данной книге не призвана заменить услуги врачей и персональные рекомендации квалифицированных медицинских специалистов. Все утверждения носят информационный характер. Имеются противопоказания. Требуется консультация специалиста

И прежде, чем продолжить чтение, посмотрите, а что сейчас есть внутри вас касательно тенденции к перееданию? Отвечайте на вопросы из позиции «чаще да» и «чаще нет».

Самодиагностика активных признаков переедания:

1. Я продолжаю есть, даже если уже наелся (лась).

2. Мне хорошо знакомо ощущение переполненности и тяжести после еды.

3. Я иногда ем не потому, что голоден (а), а просто «чтобы занять себя».

4. Бывает, что я не могу остановиться, пока не доем всё, что есть под рукой.

5. Я чувствую вину или стыд после еды.

Если вы обнаружили больше половины ответов, как «чаще ДА», тенденция к перееданию имеется. А переедание — наш основной предиктор избыточного веса. Причем не только переедание в один прием пищи, а как общие пищевые выборы, которых за день больше, нежели физиологически вам необходимо.

И вот второй опросник, который поможет разглядеть «звоночки» пищевой и телесной тревоги:

— Если я худею — я начинаю тревожится, что все потеряю?

— Я ориентируюсь на размер порции по фигуре. Если худая — можно, если нет — нельзя.

— Я боюсь взвешиваться.

— Мне стыдно есть в компании, в обществе выбираю совсем другие продукты.

— Если бы я была худее — я была бы счастливее.

Больше ДА?

Значит вы на верном пути, вы в том месте, где будет меняться ваше отношение к еде и телу. И сейчас, мы делаем первый шаг к балансу между ними.

Глава 1. Введение

Больше 10 лет я занимаюсь расстройствами пищевого поведения, а в своё время защитила работу «Особенности нарушений пищевого поведения у женщин, родившихся в 70-80-х годах XX века в СССР с различной системой питания в детстве». Там же, с помощью выборки, участвовавшей в опросах, была доказана сильная корреляция между чувством одиночества и голодом. Люди, которые испытывают одиночество, намного чаще хотят есть. И за счёт того, что эти чувства, голод и одиночество, в чём-то похожи, мы, к сожалению, начинаем тянуться рукой к холодильнику.

Наверное, с этого мне и хочется начать.

Мы можем быть недовольны своим телом. Оно может нам не нравиться. Мы можем испытывать к нему негативные эмоции или, наоборот, позитивные пожелания. За желанием похудеть может скрываться желание понравится больше маме, мужу или социуму. И за невозможностью встретится с основным желанием, мы пилим отражение в зеркале.

А с другой стороны, мы можем претерпевать стресс и неприятные эмоции, связанные с нашими мыслями о еде, с нашим пищевым поведением. Это два огромных Титана, которые порой не учитываются в работе. Отсюда и возникает путаница.

Приходит человек, который хочет похудеть, и ему помогают худеть. Но его мысли относительно еды, относительно своей фигуры (дисморфофобия) никуда не деваются. Именно эти мысли провоцируют тревогу, сбивчивость рациона, а в последствии — повторный набор веса. Именно они становятся невероятно тягостными, невыносимыми, тяжелейшими провокаторами переедания, экстремальных диет, самобичевания, недовольства собой — всего того, что формирует устойчивый фундамент либо расстройства, либо жизни в оковах пищевой зависимости.

Когда мы начинаем работу с человеком, у которого есть запрос что-то изменить в этой сфере, мы смотрим, чем наполнены его мысли. Если он большую часть дня думает о еде, постоянно оценивает себя по правильности или неправильности подбора блюд, чувствует удушающую вину после того, как что-то съел или освободился от еды, измеряет себя цифрами весов или сантиметрами, приравнивая это к самооценке, хотя это очень грубая связка с самооценкой. Тогда мы говорим, что невозможно «проработать фигуру», невозможно дать психологические напутствия «на вес».

При упорядоченном питании, вес, безусловно, выровняется, но, если у человека уже есть разъедающие настройки, то это значит, что нужна работа с мышлением. Поэтому, если сравнить двух разных людей, один из которых имеет гиперфиксацию на теме еды, а второй не думает о еде, а похудеть решил исключительно ситуативно и вопрос лишь в возвращении дисциплины и некого пищевого порядка. То стратегии лечения у них будут совершенно различны.

Такова центральная мысль книги.

Эти два человека действительно могут есть одинаково, но первый сорвется, у него будет приступ переедания, он может быть несчастлив, даже если, казалось бы, ничего «такого» не съел. Его мысли, которые постоянно держат его в напряжении, по-другому влияют на ЖКТ и на пищевой выбор в целом.

Даже если всю неделю они питались одинаково, результаты будут колоссально разные. Первый может переесть на выходных и плакать или, наоборот, выдержать диету и гордиться собой. И все это будет сильно зависеть от того, что он съел и как он выглядит. А второй будет просто жить, перемещая детали в рационе и лишь краем глаза наблюдать, что происходит с его весом.

А вес у них будет примерно одинаковый.

И тогда резонный вопрос: как отрегулировать мышление, чтобы оно не держало нас узниками в своих оковах. Все откаты назад, все проблемы идут как раз оттуда. И второе, что важно понять — это как разобраться в себе.

Биологически мы все заточены на то, чтобы быть плюс-минус в нормальной форме. Нет у нас такой природной задачи, награждающей кого-то полнотой, кого-то — наоборот, худобой. Безусловно, существует генетическая предрасположенность. Но в среднем, если все едят в норме, то мы немного разного, но нормального, не завышенного веса.

И тогда на первый план выходят наши пищевые пристрастия, наш пищевой выбор — это то, что меняет эту базу.

Что мы выбираем есть на завтрак, как часто мы выбираем открывать холодильник, что чувствуем, когда рядом с нами едят десерт и сказывается ли это на нашем заказе.

Недавно, вы возможно думали, чем побаловать себя на выходных, ведь всю неделю вы терпели и думали про еду, — это всё формирует последствия, влияет на наш вес и не только на вес, а на то, чем будут заняты наши мысли, как мы будем жить и насколько это все может делать нас несчастными.

Поистине счастливые люди редко бывают сильно крупными (да и редко можно встретить поистине счастливых людей, кстати).

Их способность получать эмоции не только через еду, освобождают их от зависимости, по крайней мере, от еды и позволяют наслаждаться другими радостями жизни. И это имеет огромное значение.

_____________________________________

История пациентки

Я больше семи лет страдала расстройством пищевого поведения. Это была и нервная анорексия, и булимия. Всё моё внимание было сосредоточено на еде — не на вкусе, не на удовольствии, а на контроле и стыде. Я буквально жила носом в чужих тарелках. Приходя куда-то поесть, я смотрела, что едят другие, правильно ли это, почему я не могу есть так же. И главное — что выбрать мне, чтобы похудеть ещё сильнее.

Или, наоборот, что съесть и как потом избавиться от еды.

Мысли крутились только вокруг еды и тела. Я ненавидела своё тело. Я считала себя толстой, некрасивой. И любые попытки «избавиться» от еды не помогали проблеме масштабно — было лишь короткое облегчение, за которым приходило ещё большее чувство вины, отвращения и усталости. Всё это делало меня зависимой от туалетов — в ресторанах, в гостях, где угодно, — чтобы в случае чего можно было вызвать рвоту.

Это стало нормой.

На уровне тела — я просто его ненавидела. Настолько, что отказывалась ходить туда, куда шли мои стройные и красивые подруги. Я избегала поездок, пляжа, любых ситуаций, где нужно было «показываться». Я отказывалась от многого. И в какой-то момент — очень чёткий, конкретный — я поняла, что меня нет на фотографиях из путешествий последних лет. Я была там, видела и снимала достопримечательности, но не хотела фотографироваться. Мне казалось, что выгляжу ужасно и не заслуживаю быть на фото.

Это стало поворотным моментом. Тогда я уже была в терапии у Анастасии. Я поняла: моё постоянное избегание — это не защита. Оно крадёт у меня воспоминания. Оно лишает меня полноты жизни. Я оглянулась на эти семь лет и увидела: я всё время была недовольна собой. Не было момента, когда я «выглядела хорошо» и этим наслаждалась. Все семь лет я себя ограничивала, стыдилась, отказывалась. А сколько я могла бы получить эмоций, впечатлений, жизни?

Позже, уже на пляже, я вдруг поймала себя на простой мысли: а что бы я сделала, если бы не стеснялась своего тела? Я бы встала и пошла прогуляться до красивой локации. Я бы легла на лежак поближе к бассейну, а не в дальний угол, чтобы меня никто не видел. Я бы выбрала более комфортное место, которое могла себе позволить — финансово я не была ограничена. Но я этого не делала!!!

Потому что мне было стыдно. Стыд был моим ограничителем.

Я вспомнила множество ситуаций, где делала то же самое: отказывалась, избегала, пряталась. Потому что считала себя «недостаточно хорошей внешне».

_____________________________

Эта книга о том, что полезно знать в теме фиксации на питании и лишнем весе.

Как переходить от мыслей и поведения «бесконечно иду к стройности» к поведению «к стабильности». Вы, возможно, знаете, как худеть, а знаете ли такое спокойствие в стабильности и как к нему прийти?

Как найти свою верную мотивацию? А, оказывается, она — в ваших ценностях, и это мы тоже подробно обсудим. Люди сами пытаются идентифицировать «пробел», который заполняют. И из-за защитных механизмов подсознания, останавливаются на том, что не сильно-то и влияет, но кажется логичным. Например: я ем, чтобы заесть стресс.

А бывает и не «пробеле» дело. Иногда — это просто привычка. Хаотичное питание, чай с печеньками несколько раз в день и тарелка чипсов перед ноутбуком.

Но как отделить привычку от замещающего действия? На самом деле, в процессе похудения очень много поведенческих штампов — привычных и удобных, а не только психологических хитросплетений.

Как допустим, тяга к сладкому, в ней не всегда тяга к «положительным эмоциям» и подсознательная «конфетка одобрения», там еще и низкий уровень потребления белка. Ведь если в рационе белковый дефицит, то углеводная тяга будет логичным следствием.

Здесь мы видим работу биопсихосоциальной модели. БПСМ — подход, который рассматривает здоровье и болезнь как результат взаимодействия трёх ключевых факторов: биологических (генетика, физиология), психологических (мышление, эмоции, поведение) и социальных (окружающая среда, семья, культура)

И биология играет немаловажную роль в пищевом выборе, в том числе. Именно поэтому перед экзаменом шоколадка пойдет на пользу и повысив уровень глюкозы: так как глюкоза является основным источником энергии для мозга и помогает улучшить когнитивные функции, память и концентрацию.

Но такая же шоколадка перед сном будет вредна. Так как сладкое мешает нормальному метаболизму во сне, может привести к пробуждениям, вызвать бессонницу, нарушая цикл сна и негативно сказаться на состоянии сосудов при длительной гипергликемии.

На фоне дефицита сна, утром, снова будет желание сладенького — ведь повышается уровень гормона голода грелина и снижается уровень гормона насыщения лептина, а также увеличивается выработка гормона стресса кортизола. Кроме того, недосып снижает самоконтроль, от чего становиться сложно устоять перед тягой к быстрой энергии из сладкого.

А заданный уровень глюкозы еще и захочется поддерживать — и в обед снова рука потянется к шоколадке.

Так, мы получим гормонального сладкоежку.

А страх того, что шоколад сразу же фиксируется тремя килограммами жира на боках — уже психологическая тревога.

Появляется важный вопрос, на который ответить самостоятельно бывает слишком сложно. Как найти баланс между «идеально» и «комфортно» в этих реалиях.

Чтобы действовать не только из «надо» и «плохо», а еще и оставлять место для «хочу» и «хорошо»

Как полюбить тот образ жизни, который мы для себя выбираем намеренно? И возможно ли в нем жить?

Мой ответ — ВОЗМОЖНО.

И основан этот ответ на результатах применения разработанных мной на протяжении многих лет работы над этой темой, методик. Эти разработки с их обоснованиями и привязанными к ним терапевтическими техниками и изложены в этой книге.

Когда мы начинаем терапию, очень важно сразу проговорить, как устроены мои техники и как все это будет проводиться.

Самое первое и важное здесь — признание.

Когда мы признаём: «Да, у меня есть нарушение», — мы начинаем искать, где оно у нас, где оно в нашей опоре? И мы должны найти именно эти его корни.

Я понимаю, что у меня с едой трудности — это не просто какая-то моя фишка. Я действительно понимаю, что это мешает мне жить. Я понимаю, что, раз меня так сильно напрягает мой вес, раз он мне мешает, — то это как раз та задача, которую мне нужно решать. То есть я не могу смотреть на это как на противника: «ой, ужас», потому что этот вес мой и находится он во мне, а не где-то в стороне от меня. Я должна видеть эту ситуацию, как свою зону ответственности.

Очень важно за собой отслеживать такие моменты, как избыточные жалобы, например, которые позволяют лишь выпустить пар. Мы же взрослые люди, и должны отдавать себе отчет в том, что жалоба: «Вот я толстая, вот я толстая» дает нам некую легитимность своего существования в той форме, в которой мы есть. Правда? И как мы уже договаривались, не будем обманывать сами себя.

Любой самообман сильно мешает терапии.

Получается, что мы всё время боремся внутри такой дуальности: «я нормальный или нет?». Мы сами для себя ещё не приняли этот факт.

В практике есть довольно частый случай, когда пациентки жалуются на ситуацию:

«Вот они сидят за столом по многу часов и едят все подряд. Но мне же этого нельзя. Я же толстая. Как они не понимают?!»

То есть эти слова сохраняют человека во внутренней борьбе, как навязанная сверху идея, которую на самом деле не хочется реализовать: «Да, я толстая, мне нельзя», — мы жалуемся мужу, который должен сказать: «Да, ну что ты? Ты у меня самая красивая!».

Не если это так, идите тогда напрямую и говорите ему:

«Поддержи меня сейчас, пожалуйста, мне так хочется услышать, что я для тебя красивая».

Вот это будет точно в цель, это попадёт в ваше понимание того, что вам нужно. Это становится вашим ресурсом.

Пока же мы находимся в этой дуальности:

«Я толстая — скажите мне, что это не так…»

или: «Дайте мне легитимность, внесите меня в категорию нормальных…» —

мы как будто ещё не решили сами, что с этим делать: либо принять, либо изменить.

«Мне всё-таки можно или нельзя?»

«А кто мне разрешил — муж, мама, ребёнок?»

«Мне стало стыдно есть рядом с кем-то или я сама понимаю, что это сейчас мне будет вредить?»

Тишина и спокойствие внутри себя при принятии решения — это и есть отправная точка:

я принимаю решение поменять.

Так вот, как в 12-шаговой программе лечения алкоголиков, всё у нас начинается с принятия:

«Я в точке, где признаю, что у меня есть нарушение».

Это минимизирует токсичность нашего веса, токсичность нашей проблемы. В этот же момент мы помещаем её под собственную ответственность, под крыло собственного внутреннего родителя. Мы помещаем её в периметр работы с психологом — и все эти «я толстая» несём туда.

Потому что, когда мы дома высказываем это мужу, мы, во-первых, резонируем, перекладывая на него некоторую ответственность. А во-вторых, мы раз за разом подкрепляем ту самую, в кавычках, «толстую» идентичность.

А если вы приняли решение меняться, ваша идентичность уже другая. Ваша решимость — это уже ваша другая идентичность. Она ещё не стройная, но уже не «толстая» и работать надо именно над ней, а не над сохранением прежней. И в начале этой работы мы как раз и проводим упражнение «Встреча с собственной идентичностью».

Но если вы постоянно отходите от неё, выскакиваете из неё, вы раз за разом вынуждены будете начинать всё сначала. Поэтому есть такое правило, которого хорошо придерживаться: мы отворачиваемся от идеи, что «со мной что-то не так, и другие должны меня успокоить».

Я сама уже приняла тот факт, что я хочу по-другому.

И всё, что я могу сейчас распространять от себя, — это обращения за поддержкой: «Слушай, можешь, пожалуйста, сейчас сладкое в тёмный мешок положить, чтобы я его не так сильно видела?»

То есть мы не говорим:

«Я же худею, почему вы мне всё это несёте?»

Мы говорим:

«Я работаю сейчас над собой, и это стало моей ответственностью».

Чувствуете разницу?

Я уже не пытаюсь навесить эту ответственность на своих домашних. Я могу их просить что-то поменять. Но это не то же самое, что, условно, ездить в спортзал и заставлять всех дома заниматься спортом, чтобы мне было не так одиноко. Безусловно, вам может быть одиноко, но тогда мы будем работать с этой точкой одиночества, с вашей переносимостью того, что вы отличаетесь в чём-то от других — о чём мы говорим в правиле «3С», которое подробно будет описано в главе 8.

Тогда это наше «я толстая», которое мы везде носим как знамя, становится интегрированным в вас (как факт для дальнейших действий), а не попыткой «заразить» им окружающих и лишний раз себе напомнить, что со мной что-то не так.

Процесс расстройства пищевого поведения, как и процесс восстановления, зарождается в голове. Сначала всегда есть некий внутренний выбор — осознанный или подсознательный. Это может быть уровень решения, когда я ясно говорю себе: «Я хочу поменять что-то в своей жизни и начинаю на это влиять». С этого момента я по-другому смотрю на еду, на своё тело, на свои привычки, и даже маленькие шаги начинают менять реальность.

Но бывает и другой, более скрытый путь. Это процесс внутреннего, подсознательного решения: «Мне нужно защитить себя». Тогда в ход идут пищевые паттерны, переедание, дополнительный вес. Тело становится как броня, способом защититься от боли, стыда, тревоги, одиночества. В этом смысле лишние килограммы иногда оказываются не просто проблемой, а попыткой сохранить себя в мире, который кажется небезопасным.

Для работы с этим психологическим знаком «СТОП» я переосмыслила и внедрила парадигму Виктора Франкла о свободе. Человек волен выбирать своё отношение к происходящему и поиск смысла даже там, где он не может сразу изменить внешние обстоятельства. Если перевести это на язык пищевого поведения, то важно не только что я ем или как выгляжу, а зачем мне это нужно? Какую роль играют эти пищевые паттерны в моей жизни? Какой смысл они временно закрывают или подменяют? В какой момент еда и вес стали способом выжить, а не жить?

И подтверждением верности убеждения, я бы даже сказала, мировоззрения, вложенного в эту книгу, являются результаты данной терапии.

Остаюсь ли я в сценарии защиты любой ценой или начинаю искать другой смысл и другой способ заботы о себе. Когда меняется эта внутренняя оптика, появляется пространство и для реальных телесных изменений.

Стройность — это не только про тело, это про мышление.

Глава 2. Вес как фактор жизни

Есть очень важная, даже базовая для терапии мысль. Все РПП возникают на фоне уязвимостей.

Ключевую роль в каждом виде РПП играет семейная динамика. Для орторексии типична среда, где ребенок воспринимается как «проект». Для анорексии — семейные тайны, измены, эмоциональная холодность, травма отвержения. Для булимии — непоследовательность и спутанность ролей. Для переедания — игнорирование потребностей. При нервном голоде — привычка называть тревогу голодом и тогда «не грусти, вот тебе супчик».

В данном случае, мы подразумеваем «пусковой механизм», который не обязательно закрепится в форму РПП или иную зависимость. Скажем так, это форма предрасположенностей. А вот триггеры и поддерживающие факторы, возникающие в жизни, могут попасть в наши уязвимые места.

Пусковые события нередко связаны с пубертатом, стрессом, катастрофическим опытом или кризисами отношений.

Поддерживающие факторы закрепляют цикл: страх «грязной» еды (орторексия), социальное одобрение худобы (анорексия), «успех» компенсаторных стратегий (булимия), привычка жить «для других» (переедание), отсутствие иных способов самоподдержки (нервный голод).

Вариантов пусковых событий довольно много. Это и генетика, и психосоматика, и условия раннего, и не очень раннего детства. И для начала я хочу остановиться как раз на воспитании. Что именно происходит с нами потом после того, как в нас-детей закладываются некие паттерны, традиции и, одновременно, комплексы?

Как системный терапевт, я хочу поделиться тем, насколько влияет вся семейная система на работу с весом. Семейные и системные подходы показывают, что вес, еда и тело становятся способом регулировать напряжение в семье и удерживать её равновесие. Важно не только то, что и как человек ест, а:

— какие роли он несёт в семье (герой, «проблемный» ребёнок, спасатель и т.д.);

— как через симптомы (в том числе РПП и ожирение) выражаются неразрешённые

конфликты, лояльность и незавершённые истории по линии одного из родителей.

Семейные исследования при РПП и ожирении показывают: у таких семей чаще нарушена коммуникация, границы, дифференциация, присутствуют коалиции (вместо супруга в коалицию выбирается ребенок или бабушка «любит» зятя больше дочки) и треугольники, а изменения одного члена всегда затрагивают всю систему.

Чтобы понять, как это работает, нужно помнить, что баланс опирается на три базовых принципа семейной системы: принадлежность, порядок и баланс брать/давать.

Нарушение принадлежности: исключённые члены семьи (умершие дети, бывшие партнёры, зависимые, «стыдные» родственники). Тогда кто-то из потомков может «замещать» исключённого, неосознанно повторяя его судьбу или симптомы, включая нарушения с телом, весом, зависимое поведение. Вес может символизировать «потерянного ребенка мамы».

Нарушение порядка: ребёнок встает «над» родителем, становится партнёром, спасателем или носителем чужого груза. Тогда симптом (РПП, ожирение, самоповреждение через тело) может стабилизировать систему или удерживать ребёнка «рядом» с родителем.

Нарушение баланса: сильная неравновесность в паре или поколениях (когда кто-то много отдаёт, а другой только берёт, или когда есть тяжелая вина/секреты) часто «уходит в тело» у детей через болезни, зависимости и РПП.

То есть, в этой логике симптом РПП — не «случайный» и не только индивидуальный, а связанный с местом человека в семейной системе, его скрытыми лояльностями и попыткой восстановить равновесие там, где нет слов и прямого контакта.

Ребёнок с ожирением удерживает родителей от развода: пока «с ним проблема», взрослые остаются в роли заботящихся, а не в открытом конфликте. Вес и еда становятся способом сохранить целостность семьи.

Девочка с анорексией «останавливается» в росте и развитии, чтобы остаться маленькой дочерью для матери, которая не выдерживает сепарацию. Симптом поддерживает симбиоз и страх взрослости/женственности.

Человек с компульсивным перееданием идентифицируется с кем-то в роду, кто «всё брал на себя» или кого «пожирали» обязанности и забота. Через своё тело он символически «несёт» чужой груз.

РПП как форма замещающей лояльности к исключённым: например, внезапно умершей сестре или абортированному ребёнку, «вместо» которого человек либо пытается исчезнуть (анорексия), либо занять больше места, быть заметным (ожирение).

Такие интерпретации не являются биомедицинской моделью, но отражают системную логику: симптом служит чему-то в системе (удерживает связи, скрывает конфликт, выражает непрожитое).

Часто это происходит так:

Запрос формулируется не только про еду («Я хочу понять мои отношения с едой и телом»), но и про место в системе («Где моё место в семье?»). В поле включаются представители: «я», «моё тело», «еда», «болезнь/РПП», «мама», «папа», иногда «кто исключён», «то, к чему я лоялен (на)».

Через расстановочные упражнения видно, к кому тянется симптом, для кого он «работает» (например, стоит между родителями, удерживает связь, или стоит рядом с кем-то исключённым). Работа идёт не с тем, чтобы «убрать симптом любой ценой», а с тем, чтобы восстановить порядок, признать исключённых, вернуть ответственность взрослым, вернуть ребёнку его собственную судьбу и место, где ему не нужно больше нести чужое.

Когда системный уровень начинает меняться (произносятся фразы признания, возвращается ответственность, признаются исключённые, ребёнок «возвращается» в детскую позицию), часто меняется и отношение к телу, к еде, уменьшается внутреннее напряжение, вокруг которого держался симптом.

Важно, что с научной точки зрения семейные и системные подходы к РПП (включая семейную терапию и семейно-фокусированные программы при анорексии, детском ожирении) имеют доказанную эффективность.

Сейчас я коснусь исследования, которое защитила в РХГА им Ф. А. Достоевского, напомню, оно называлось «Советское воспитание и расстройства пищевого поведения у женщин 37—43 лет»

Некоторым читателям наверняка знакомо: «Ничего не оставляй после себя на тарелке». Или так: «Доедай, кому мать готовила».

«Длинная тень советской кухни» — можно было бы назвать мою работу, если бы была дозволена художественность.

В ней я прослеживала, как позднесоветское воспитание ― с его «доедай до конца», страхом дефицита и нерегулярными обедами ― что четко откликается в нынешних пищевых привычках женщин, родившихся в конце 1970-х — начале 1980-х. Я предположила, что советские семейные сценарии могли оставить заметный след: мешанину эмоциогенного переедания, тревоги за «нехватку» и смазанные сигналы голода, которые сегодня психологи заносят в большую категорию нарушений пищевого поведения (НПП).

Чтобы проверить это, было собрано 73 добровольницы. Это были бухгалтеры, дизайнеры, мамы в декрете, руководители. Всех их объединял возраст 37–43 года и детство в СССР. Женщин ждала не кулинарная дуэль, а длинная онлайн-анкета — авторский опросник о том, как кормили в семье, стандартные шкалы:

— DEBQ (методика DEBQ оценивает пищевое поведение по трём типам: ограничительному, эмоциогенному и экстернальному),

— EAT-26 (тест отношения к приему пищи — диагностика анорексии и булимии), TAS-20 (торонтская алекситимическая шкала,

— TAS-20, помогает оценить ваш уровень алекситимии и понять, насколько хорошо вы осознаете свои эмоциональные состояния),

— и семь шкал ШОПП (Шкала оценки пищевого поведения, ШОПП (Eating Disorder Inventory, EDI) может быть использована для психопатологической оценки поведения).

Статистику считали неторопливо, непараметрично. Делали корреляцию Спирмена, U-критерий Манна-Уитни — сухие буквы, за которыми прятались живые истории и детские воспоминания.

Кроме чистого академического интереса, замысел имел и прикладную задачу — сформулировать рекомендации психотерапевтам, работающим с этим возрастным пластом.

Результатом стало то, что семейные сценарии, в которых еда использовалась как средство контроля («доедай — иначе наказание») или компенсации дефицита, оставляют наиболее яркий след в виде эмоциогенного переедания и смазанного чувства телесных сигналов.

Вот некоторые результаты:

Приведу интересные и показательные примеры живых историй участников:

— Татьяна, 41 год (подгруппа «дефицит пищи»): описывает детское правило «если сегодня купили сгущёнку, съедай банку сразу — завтра не будет». Сейчас именно сгущёнка — её «аварийная кнопка» при тревоге; балл по эмоциогенному питанию — 3,7 (норма 1,8).

— Елена, 38 лет (никогда не заставляли есть нелюбимое): вспоминает, что могла оставить суп и согрев, доесть его позже. Сегодня она легко откладывает тарелку, как только чувствует лёгкое насыщение; индекс интероцептивной некомпетентности — 6 (при среднем 9,6 в «принуждённой» группе).

— Марина, 42 года (нерегулярное детское питание): рассказала, что в школьные годы пропускала завтраки из-за очередей, похватав пирожки к вечеру. Сейчас она описывает себя как человека, «не замечающего, как проходит день без еды, а потом срывающегося». По шкале «Неэффективность» получила 11 при среднем 8,6 у регулярно питавшихся.

Статистика и человеческие истории сложились в чёткую картину. Гипотеза подтвердилась частично — не всякая советская пищевая практика «транслируется» в НПП, но принуждение и страх дефицита действительно связаны с эмоциогенным перееданием и нарушением «внутреннего счётчика» голода.

Там, где детскую тарелку превращали в инструмент контроля — «пока не доешь, из-за стола не выйдешь» — выросли женщины, склонные «есть вместо чувств» и с трудом различать сигналы тела. Жить по правилам и ми же мерить свою «хорошесть».

Статистически значимые различия были выявлены и в связке исследуемых шкал с частотой питания. И анализ этих данных явственно показал связь между редкими приемами пищи и чувством одиночества. В основе этой корреляции лежит потеря контроля над своей жизнью, формируемого чувством беспомощности, как раз на базе одиночества. И вот оно — круг замкнулся.

Если же ребёнку разрешали прислушиваться и к себе тоже, а не только к строгому режиму, во взрослом возрасте он оказывался защищён от многих симптомов НПП. Сам факт продуктового голода, измеренный вопросом «нечего было есть», статистически не вывелся в надёжный предиктор — p = 0,11. Не дефицит решал всё, а то, как семья обходилась с дефицитом.

Эти выводы придали исследованию особый практический вес, именно, начинать терапию с «пищевой биографии». Вспоминать, кто заставлял дочерей доедать кашу, кому вручали банку варенья «на теперь, потому что завтра нельзя», именно они сейчас рискуют жить среди читмилов, где вкусное МОЖНО только по субботам.

А кому-то, наоборот, разрешали оставить тарелку с остатками еды и пойти играть. Зная эти маленькие семейные сцены, легче настроить работу с тревогой «еды не хватит» и с тем самым эмоциогенным «ещё кусочек — и станет спокойнее».

Ключевым «мишеням» терапии для этого поколения выступают:

— обучение распознаванию телесных сигналов;

— проработка тревоги «еды не хватит» ешь все;

— работа с родительскими посланиями («доедай», «нельзя выбрасывать»).

Эти мишени легли в основу трёх блоков рекомендаций (психогенное переедание, аномальное ПП, нервная булимия).

По сути оказалось, что проблему создавал не «серый» хлеб и отсутствие банана в декабре, а сценарий, по которому этот хлеб территориально охраняли взрослые. Исправить можно и нужно не тарелку, а историю отношений с ней.

Следующая история тоже родом из детства.

«Я ем из-за тебя!» — такую фразу я услышала от девочки страдающей булимией, в адрес матери.

В процессе работы, делали упражнение и ее злость вырвалась таким посылом. Тут не случайная игра слов, при булимии человек намеренно вызывает рвоту.

Сверх обеспокоенность мамы о том, что дочка слишком мало ест, порождала огромную, тяжелую вину внутри подростка и она насильно впихивала в себя «лишнее» при маме. Чтобы отстали. Потом убегала в туалет. Довольно быстро эта цепочка действий вошла в привычку. Дальше она окончательно закрепилась от страха поправиться, если ее бросит.

Еще дальше… было лечение.

Социум сильно влияет на стройность. Казалось бы, быть стройным классно? Но какая для этого требуется выносливость! Умение выдерживать комментарии о стройности, зависть, вечные оценки, советы или расспросы. Выработать некую толерантность и устойчивость.

У стройного человека будут стараться выдернуть секрет или осудить за везение, избыточную стройность или «болезненную худобу», конечно из «добрых помыслов».

И на моей практике это встречается регулярно. Приходит пациент и рассказывает свою историю РПП:

— Я ела, потому что они достали называть меня дистрофиком и анорексичкой!

— Родные вечно осуждали, что не ем по три добавки на праздниках! Тогда я запихивала в себя эти пирожки с каждым укусом ненавидя себя и их все больше.

— Подруга вечно завидовала и причитала, когда я рядом была в купальнике. Однажды, мне показалось, что быть толстой безопаснее.

— Как только я скинула лишний вес, услышала «Фу, как некрасиво».

— Мама чуть ли не насильно впихивала еду, со словами «кожа да кости», а я не хотела есть! Не хотела быть такой, какой ОНА видит мою красоту.

— Собираясь с подругами я слышала «ведьма», выходя в платье слышала «хватит худеть», каждый раз носом в моей тарелке был кто-то желающий прокомментировать ее скудность. Троллили. Я устала от этого!

Вот такие добрые люди…

Они же с заботой… но на деле, это переходит в буллинг и слабая психика не выдерживает. А отпор дать может не каждый и сбегает в компульсивное переедание.

Задача лечения — вернуть внутреннюю опору!

Умение отвечать, не потому что выучил фразу, а потому что внутри есть четкое понимание себя, разницы мнений и ценности собственного выбора.

Быть стройной — это обладать эмоциональной выносливостью. Нужно научиться сталкиваться с темами еды, веса и держать отпор. Особенно если пережито РПП. Столько сил и эмоций, столько трудов на восстановление здорового поведения, которые стали частью целой философии. Философии человека, свободного от пищевого расстройства.

Мышление стройных предполагает такую картину мира, где каждый может быть любым. Стройным, полным, критикующим, добрым или злым. Любым. А личную физическую форму — мы выбираем сами. И уважаем свой выбор. Даже если его не уважают окружающие.

Мышление стройных подразумевает разделение понятий дистрофия, худоба, стройность. Подразумевает знание здоровой нормы и нездорового истощения.

Ведь при РПП есть тенденция «худобы про запас» на случай, если воля ослабнет, если объектив камеры выхватит не в нужный момент или начнутся критические дни, где ПМС сделает свое дело и отёкший живот прибавит визуального объема.

Мышление стройных свободно от этой тревоги.

Там не нужно худеть с запасом, там можно отклоняться от веса в дни цикла, там можно плохо получиться на фотографии. Потому что это не разрушает. Это сохраняет самооценку в норме и показывает лишь то, что мир не идеален и мы не можем контролировать все. Случайное фото в том числе. И от ракурса не падает самооценка.

Не меняется аппетит, который крепко к ней привязан в РПП. А появляется улыбка — «ну и ладно». И ситуация не становится разрушающей всю жизнь.

Вы остаетесь хорошей, и это лишь минутный эпизод среди 24 часов сегодня, 168 часов в неделю, 744 часов в месяц и 8760 часов в году. Которые хочется как-то приятно использовать.

Вдохновляет? Запомните.

И тогда кажется, что тут сложного? Ешь в меру! Наелся? Перестань есть!

Вкусняшки оставь едой, а не утешением. Перестань хомячить за компанию и доедать слишком вкусное или запретное через силу.

Но почему это так СЛОЖНО?

В психокоррекции веса, мы работаем над стабилизацией психологического состояния — регуляции психологического аппетита, отношению к еде и снятию барьеров с похудения.

Потому что «срывы» и «переедание» идут из головы. Стройность — это МЫШЛЕНИЕ, которое можно обрести, а не выжатый через силу «ненавистный» рацион.

Причины переедания можно выделить такие:

— не чувствуете свое «достаточно».

Возможно, в жизни вы мало получаете эмоций и потребность изобилия, компенсируя это едой «с горочкой». И получая хоть какое-то НАСЫЩЕНИЕ жизнью.

— насыщение физиологическое.

Возможно, вы кушаете урывками, делаете большие промежутки или слишком разные объемы порций (то три тарелки, то один йогурт) соответственно режим насыщения у вас попросту СБИТ. Это тоже восстанавливаем на занятиях. Есть свои фишки.

— недосып.

Возможно, вы недосыпаете. А недосыпание — это невозможность необходимого восстановления организма. Что, в свою очередь, притупляет, а порой и останавливает восприятие большинства физиологических процессов.

Тут очень просто переесть и спутать голод с моральным истощением.

— вы себя много ограничиваете.

И переедание лишь компенсация «недополученного». Набрать, ПОКА ДАЮТ, С ЗАПАСОМ! Элементарно наесться вдоволь, да и просто поесть без запретов все вкусы и текстуры. Возможно, вы в чем-то себя обделяете. Вспомните, кому достается «самое вкусное» и «самое лучшее»?

— вы трудно определяете свои чувства, потребности и желания.

Если это так, то голод будет путаться с тревогой, радость с сытостью. Либо сытость будет притупляться, как физиологический отклик, так как вы едите «из головы», отвлекаясь от того, как вашему телу от каждой ложечки.

Почему я переедаю?

Когда у человека возникает желание съесть что-то определенное — это нормально. Особенно, если вы живете в современном мире, знаете свои вкусы, окружены пищевым разнообразием и вкусно поесть — для вас часть яркой жизни.

На данном этапе, в норме, моментально срабатывает следующая ЦЕПОЧКА:

Выявленная потребность (нужда) {⮕} проверка на безопасность и актуальность {⮕} действие.

Например, вам захотелось миндальный тортик!

НО (!) Если вы находитесь в режиме резкого ОГРАНИЧЕНИЯ, в диетном поведении, то у в эту цепочку встраивается ТЯГА. Которая вытесняет проверку на актуальность.

Тяга, как желание, которое СИЛЬНЕЕ ВАС. И вот уже этот тортик боем в сердце, стучится в вашу жизнь!

И этот стук громче других мыслей.

По мере приближения вожделенного кусочка, могут пульсировать ОПРАВДЫВАЮЩИЕ мысли:

— Я всего малюсенький кусочек.

— Я потом побегаю.

— С утра не буду есть.

— Обещаю неделю не есть сладкого.

— Да я и так месяц уже не ела вредности!

Когда пульсирующие мысли не заглушены чем-либо, они, как молоточком выстукивают ОБЕЩАНИЯ, которые вы себе даете. Если они слишком масштабны, допустим: идти бегать ради маленького кусочка слишком сложно, а не есть сладкое всю неделю — многовато.

Происходит… что? Правильно!

ЕЩЕ КУСОЧЕК! Чтобы обещания были уже запущены! Чтобы раз уж делать пробежку — то, чего мелочиться ради одной ложечки? Сгорел сарай, гори и хата — а там, отработаю!

И снова бег по кругу!

Подсознание не обманешь. Именно на этом этапе случается деструкция, которая рушит складненькую картину, где, казалось бы, все договорено «облопаюсь — отработаю». Где по итогу — ни удовольствия, ни чувства спокойствия. А ведь все так хорошо начиналось.

С мыслей о миндальном наслаждении.

Сейчас объясню почему рушится эта цепочка.

Если ваш импульс ТОРТИК! Помните? в первоначальной цепочке он был некоторой потребностью, четко описанной фантазией.

А вы выполняете по итогу другие желания или задачи, на которые абсолютно не рассчитывали: «идти на пробежку» или «не есть неделю» означает, что ТОРТИК с удовольствием и хорошим настроением уже не получился!

Идея и реализация = НЕ СОВПАДАЮТ!

Значит желание не удовлетворено. Плюс ко всему, еще и насобиралась масса обещаний перед самим собой. Уже можно устать, не так ли?

Пока вы не даете потребности СБЫТЬСЯ — она проигрывается в мыслях еще и еще раз! Ведь удовлетворения не наступило! Это, как глухой телефон, в котором вы себя НЕ УСЛЫШАЛИ и придется повторить.

Снова и снова, ТЯГА приглашает вас к иным поступкам. Вклиниваясь в цепочку выбора.

Выявленная потребность (нужда) {⮕} ТЯГА {⮕} искаженное действие + обещание = реализация иной потребности.

И вместо потребности «тот самый тортик», вы удовлетворяете потребность «похудеть»

Хотя на самом деле, логика приятного веса была встроена в изначальную цепочку. Повторим ее:

Выявленная потребность (желание/нужда) {⮕} проверка на безопасность и актуальность {⮕} действие. Без запрета и обещания, но с важной составляющей — актуальность. Где я актуально замечаю, куда поместить этот тортик. Завтра в обед, чуть меньше набрав основных блюд, чтобы оставить место сладости. Где перепроверяю его безопасность — чтобы не пытаться потом «извиниться» пробежкой.

Этот промежуток сверки помогает услышать и исполнить то, что действительно хочется. Чтобы подарок не был сделать в октябре, но это тебе на Новый Год, а был той самой дорогой ложкой к обеду.

Отрегулировать желание, разглядев его детали с большой любовью к своему счастью. Которое не в импульсах — как «напиться и забыться», а в удовольствии за приобретение, за благодарность.

Ведь украденная у самого себя конфетка, которую вы съели так быстро, чтобы не заметить, вернется снова идеей и желанием. Которые нам просто необходимо замечать и уважать.

Ценить и быть к ним бережными. Ведь они часть наших стремлений в жизни.

А значит их невероятно важно примерять к общей картине мировосприятия.

И если сейчас я захотела чипсов, про чипсы ли это?

Небольшой вдох и выдох, с вопросом самому себе, помогает замедлиться и интегрировать импульсивную идею в картину мира. Где есть контакт с самим собой. Где за желания не наказывают, а аккуратно встраивают их в жизнь, ориентир которой счастье.

А что же с психосоматикой?

Расстройство пищевого поведения — это огромное место, занятое в психике. Мысли о похудении, переживания по поводу еды — это «жизнь в жизни». Когда мы говорим, что есть психологическая предрасположенность к сохранению веса. Где нас либо раз за разом что-то откатывает к определенному весу, или что-то отгоняет тревогой от цифры мечты, чаще это и есть психосоматика. Системный процесс. Где будут примерно такие убеждения.

Прислушайтесь к каждому и позвольте себе услышать, что отзовется внутренним маячком:

— Я подсознательно исключаю стройность, потому что считаю, что это болезнь: «все худые — больные».

— Худые девушки — это стервы, надменные, глупые или «ведьмы».

— Когда я раньше была худая, случилось травмирующее событие и я не хочу даже визуально быть снова похожа на ту травмированную себя. Ведь худоба = опасность.

Эти убеждения объединяет негативная коннотация к худобе.

— Я дистанцируюсь от партнёра, защищаю себя от секса с ним, стремясь к непривлекательности. С помощью веса сохраняю дистанцию. У меня нет аргументов разговаривать с ним — и этот способ становится центральным.

— Я защищаюсь от ревности мужа, становясь непривлекательной.

С очень ревнивыми мужьями женщины тоже могут набирать вес. Набирать — не потому, что он «запускает идею, и она как шарик надувается». Вопрос не в муже как таковом, а в том, что я соглашаюсь с таким защитным от ревности вариантом, ведь на уровне разговоров у меня больше бессилия.

— Я увеличиваю свою значимость с помощью веса. Меня больше.

— Я сохраняю лояльность к семейной системе. Я такая же крупная, как моя мама, бабушка и так далее. Если я как вы — я с вами. Так безопаснее.

— Я выражаю протест с помощью веса, потому что мой муж хочет, чтобы я была стройной. Но своим весом я продолжаю показывать, что мое тело, моя территория свободная от его желаний.

— Я подчёркиваю свою отдачу детям. Я «отдающая мать», и подсознательно сохраняю себя в запущенном визуальном состоянии, потому что «мамы-красотки = мамы-кукушки».

— Я боюсь, что мне будут завидовать.

— Я «наполнена». Во мне есть какая-то наполненность, смысл жизни.

— Я держусь за какую-то травму или обвинение. Как груз или якорь, который притягивает внимание к чему-то важному.

— Я, на самом деле думаю, что это всё из-за мамы, потому я не должна выглядеть хорошо, чтобы она, видя меня всегда помнила, что из-за нее я несчастна.

И вес позволяет мне продолжать демонстрировать негативное отношение к матери, точнее к её поступкам. Это продолжает вызывать её вину косвенным образом: «Смотри, какая я — это из-за тебя». Эта обида в форме веса лучше видна: зеркало — очень быстрый индикатор. Не нужно сидеть и говорить с мамой по душам, маме достаточно видеть вас каждый день в стенах своего дома.

Вес становится ярким стикером, который приклеили на понятный для просмотра объект.

Вес, как нежелание, чтобы родитель гордился своим ребёнком.

Здесь я хочу отметить, что чаще страдают РПП те, у кого вес не явно превышает норму, при ожирении динамика иная. Это важно. Мы чаще будем встречаться с историями «около нормы».

Разберем один случай.

Женщина более 15 лет пытается наладить отношения с едой и весом: постоянные срывы, диеты, замеры, переживания, «калькулятор» в голове, заглядывание в чужие тарелки, мысли «почему у меня не так», страх «никогда не похудею», разочарование в себе.

И тут — похудеть получилось! Был триггер в виде корпоративного Нового Года, платье в которое лучше влезть и давление мужа, который мечтает о стройной жене.

Но буквально за пару недель до долгожданного корпоратива, женщина быстро набрала в весе, потому что «показалось, что всё нормально». Что все получилось. И организация внимания уступила место импульсивным идеям, страх похудеть не так явно (где никто не восхититься), еще и невыносимые вечера без вкусняшек — будто хором привели героиню к откату.

Человек не в балансе.

Идея не его, радость ничем кроме еды не заменена, самооценка продолжает строиться на одобрении.

На консультации ей открывается инсайт:

В юности мама не защитила ее. Мама не защитила, когда кто-то из родственников прокомментировал фигуру дочки. И произошло это как раз в том возрасте, в котором защита матери была необходима: ребёнок не умеет себя защищать, когда он маленький. Он ещё не понимает, что такое нападение и контраргумент, у него нет таких инструментов, он может плакать и делать кардинальные выводы об этом мире. Подростковый возраст, когда формируется собственное «я», но оно ещё граничит с детским, опирающимся на материнское мнение.

Эта травма оказалась решающей, она не давала женщине отпустить идею о том, что «что-то держит» в полноте (речь о 7 кг), ей сложно с ней расставаться.

«Я не могу, мне кажется, это оттуда. Это какая-то психосоматика. Как только начинаю худеть — всё возвращается, как будто я боюсь этого веса».

Это и есть психологическая работа: мы заглядываем вглубь и смотрим на страхи. Но как только мы «распечатываем» страх, для человека пересматриваются все эти 15 лет, и приходится встать на ступеньки, ведущие к центральной идее:

«Это не мама виновата — это я до сих пор отказываюсь от собственной ответственности: быть в той форме, в которой хочу и это не просто «худеть», это и делать идею выбранного веса СВОЕЙ.

Держать за нее ответственность и отпустить одобрение от родственников и мамы.

«Все мои попытки не работали. За 15 лет мне так стыдно признать, что я вытесняю, не осознаю и всё время это сбрасываю на маму, которая тогда не защитила, и на ребят, которые меня обзывали. А по факту мне себя научиться бы защищать самой. И свой выбор».

Как только мы смотрим в травму, соглашаемся с ней, забираем оттуда свою «изъятую» часть, нам придётся увидеть, что всё время не было твёрдых шагов к своему рациональному состоянию. И простить себя за это.

К принятию и прощению своих упущений готов не каждый. Вот он, главный саботаж.

Сейчас я могу предложить упражнение.

Посмотрите, какой максимальный и минимальный вес для вас является критически страшным.

Например: «Мне страшно весить 50 кг, потому что при 50 я пережила развод». Ассоциация настолько сильна на уровне тела, что я от этого веса «бегу». Вот отметка, с которой начинается мой подсознательный саботаж.

Или: для меня 70 уже страшный максимум, которого я до дрожи боюсь, там я ужасная и одинокая. Вероятно, такой границы вы достигали лишь однажды.

И страх мурашками уводит от холодильника уже при весе 65.

Это и есть «эстетическая норма», которая помогает. Тот максимум, в котором начинается запущенность. Он на уровне тела отталкивает. И там же начинается точка невозврата. Если переступить ту грань, вернуться становиться сложнее.

Но зная примерно свой эстетический предел, мы понимаем почему скорей берем дело в свои руки или почему запускаем себя «ведь еще не так страшно».

Для кого-то дискомфортно набрать — плюс 3 килограмма от текущего веса. Такой человек вероятнее будет держаться в одном теле на протяжении жизни. Но не потому, что ему повезло. А потому что его мышление организовано вокруг определенного визуального предела.

Наша эстетическая норма может меняться. Как в декрете. Когда казалось, как я без макияжа выйду на улицу или без маникюра, а вот вы уже и с пучком на голове забыли, что такое хайлайтер.

Все зависит от установок, того, что мы себе напридумывали или взяли от родителей.

Помимо психологических, социальных, физиологических (наследственность, переедание и так далее) ПРИЧИН избыточного веса, есть теория ЛОКАЛИЗАЦИИ отложений. Жировая ткань является эндокринным органом, вырабатывающая ряд адипокинов и воспалительных белков. А они, в свою очередь, связаны с рядом негативных системных эффектов, влияющих на мозг и нервную систему.

— Физиология отложений:

— Жировые залежи в районе ЖИВОТА связаны с уровнем стресса (из надпочечников выделяется гормон кортизол, который способствует образованию жировой подушки вокруг живота).

— Плечи, РУКИ, грудь — связаны с наличием ТОКСИНОВ в организме. (Например, токсин бисфенола А, который содержится в пластиковых упаковках продуктов питания.

— Жир в районе ТАЛИИ, признак того, что организм недостаточно хорошо вырабатывает инсулин или не справляется большим количеством поступающего с пищей сахара.

— Локализация отложений через психосоматику. Системный подход, интерпретация психосоматики и терапии Лиз Бурбо, Луизы Хей, Фелес, Фрейдистских и юнгианских взглядов:

— «Держим обиды, а тела не хватает», значит добавляем + ТЕЛО! Чаще всего именно накопленные залежи обид, складирутся отложениями на ЛИЦЕ и шее — образ буки.

— ЖИВОТ — нижняя часть, символ ребенка в утробе, хотите детей? Верхняя часть — ВОЛЯ И ДОСТИЖЕНИЯ. Чего не хватает — добавляется через тело.

— Граница от близости — ТАЛИЯ. «Не надо меня обнимать!»

— ПЛЕЧИ и вдовий горб — тяжесть, груз ответственности. Возможно, вы много на себя берете? Так много, что уже становится ощутимо?

— Груз из прошлого — слишком пышные БЕДРА и жировые валики на них, свидетельствуют о детских страхах и обидах. Бедро — уровень детского роста.

— РУКИ — нереализованная любовь (обнять сильными руками) накопленные чувства, сохраняются.

И мы наблюдаем сочетаемость этих факторов. Да, надпочечники работают определенным образом, но, когда это началось? От чего тело отреагировало болезнью?

Все это мы сейчас собираем и наблюдаем для того, чтобы лучше услышать себя. А точнее, свою детскую часть. Которая протестует от взрослой жизни пищевыми капризами или которая была ранена и нарастила броню.

Услышать и расслышать то, куда можно повлиять, чтобы выбирать обед через удовольствие, а не через запрет и страх.

Пищевая потребность в конкретных блюдах может иметь под собой гедонизм, чувство удовольствия, но не обязательно голод. Любить вкусно поесть очень отличается от любить ПЕРЕЕСТЬ.

А если вы переедаете, вероятно, там подмешаны дополнительные нереализованные потребности, или тот самый, неверно выбранный мотив. И все это, по сути, есть потребность быть счастливой! Но вместо этого я выбираю не найти способ, как стать действительно счастливой. Разрешить обиды или отделиться от мамы и ее ожиданий.

А выбираю просто поесть.

Узнаете себя? Тогда история.

История пациентки

Я вспоминаю, как когда-то будучи в третьем классе, рассказала маме о своей, можно сказать, заветной мечте — съесть ложкой целый торт. В то время, период дефицита совпадал с модой на торты-мороженое… и желание казалось особенно несбыточным.

Прошло время, и на мой десятый день рождения, мама торжественно открыла холодильник сказав: «Доченька, это тебе!»

В морозилке стоял торт-мороженое! Белое лакомство сливочного цвета с шоколадными рюшами.

— Сколько можно взять? — скромно спросила я

— Весь! Можешь есть его ложкой!

Я не верила своим глазам, терялась от карусели чувств: радости, трепета и непонятного страха.

Как я смогу съесть? Неаккуратно? Вдруг, кто-то захочет? А я там всё развалила.

Мне сложно было присвоить себе это замороженное счастье. И делать с ним всё-всё что хочу!

Вечером, я решилась. Уместившись на кровати, поставив на коленки заранее подтаявший торт, я медленно погрузила ложку в самую середину!

Свобода стучала звонкими ладошками. Огооо! Вот это да!!!

Мой внутренний ребенок перестал быть отличницей и старшей сестрой. Ему не нужно было готовить ужин и мыть пол. Не нужно было экономить и делить… Он наслаждался моментом — поедая ложкой торт-мороженое!

Много ли я съела?

Нет.

Вкус приятной свободы и всемогущества уместился ложек в десять. Но на эти десять ложек я вышла из рамок и правил.

Подобный опыт необходим детям — рамки безопасности, со свободой внутри. С возрастом ты сам начинаешь обрамлять свою безопасность, а ощущение свободы внутри тебя только разрастается.

…

И вот, дочке 4 года, у нее целая стена в комнате напротив кровати, а фломастер в руке, так и просится творить… В какой-то момент, увидев ее робкие художества в углу стены, я поняла — вот она НЕОБХОДИМАЯ «ложка свободы». И стена превратилась в зону творчества. Без рамок и правил. Новые обои нужны были там — в будущем, а детский размах фантазии — здесь и сейчас.

_________________________

Эта история не только о том, как влияет на нас возможность отпустить рамки, но и о том, как через питание мы закрываем совсем другие свои потребности. И часто «есть ВСЁ и не толстеть» это не заветная женская мечта, а неудовлетворенная потребность в свободе действий.

Вспомните, что для вас в детстве было той самой «ложечкой свободы». Запишите.

Глава 3. Стройность — это мышление

Вес или еда беспокоит чаще?

Пора посмотреть не только на тарелку, но и на отношение к ней. Рано или поздно мы приходим к собственному пониманию приема пищи, и именно там могут прятаться будущие расстройства.

«Есть всё и не толстеть» — красивая, но коварная иллюзия. У большинства из нас одновременно живут два сильных желания: быть стройнее и перестать бесконечно думать о еде.

Отсюда рождается идеалистическая идея фикс: «Я хочу есть все, что угодно, и не толстеть». На первый взгляд звучит просто, но формулировка хитрая. Мы же не мечтаем о хаосе — о беспорядочном, бесконечном поглощении любой еды. Мы на самом деле хотим есть то, что действительно вкусно именно нам. И вдобавок, чтобы за это «ничего не было» — ни изменений в характере, здоровье, ни лишних килограммов.

В этом смысл — я хочу есть то, что люблю и не толстеть. Я хочу любить не только запрещенное…

Проблема в том, что строгие диеты и качели запретов и срывов искажают вкусы. Запретное кажется вкуснее всего. Мы удаляемся от подлинных предпочтений и теряем контакт со своим телом.

Чтобы выйти из этой ловушки, полезно вспомнить экзистенциальную «триаду счастья» Виктора Франкла: смысл/свобода/ответственность.

Смысл. Спросите себя: зачем я хочу наладить пищевое поведение?

За все годы практики я ни разу не слышала искреннего: «Мне всё равно, пусть я страдаю, лишь бы быть худой». Обычно люди хотят гармонии с телом, едой и собой. Попробуйте мысленно проголосовать:

— «Я похудею любой ценой, даже если всю жизнь буду в тисках диет».

— «Я останусь в нынешнем весе, но полностью успокоюсь в отношениях с едой, полюбив себя».

Голосование часто показывает, что внутренний мир важнее цифры на весах. А в идеале хочется баланса между двумя крайностями. В этом центральный смысл.

Свобода выбора. Чем жестче диета, тем меньше свободы.

Мы ощущаем себя в заточении. Полное самоуничижение ради идеала не приносит счастья, в каком бы весе мы ни были.

Но тут еще теснее оковы, ведь, кажется, и вес мы тоже не выбираем, его выбрал социум, мода, мужчины? Кто?

Задумайтесь на секунду: при каких условиях вы отпустили бы натянутую струну требований к своему телу?

Ответственность. Осознавая последствия, мы сами выбираем.

При диабете или инсулинорезистентности выбирается менее сладкий десерт, потому что знаем цену скачка сахара.

При аллергии на пыльцу — прогулка не в цветущем парке, а в другом месте, иначе чихаем и все равно ничего не видим.

Тело диктует условия, но свобода не исчезает — она просто обретает коррективы. Это и есть взрослая позиция, ведущая к счастью.

Формула простая: когда я понимаю глубокий смысл, я готова (и умею) иногда сказать себе «нет» — не от желания мучить тело, а из-за заботы о себе. Осмысленное «нет» уменьшает тревогу сильнее, чем бессмысленное «надо».

Вот, например, спланируем прогулку по парку в период цветения, для аллергика:

Вариант А. Знаю, что исчихаюсь, но всё равно иду — беру с собой салфетки, визин и эриус.

Вариант Б. Понимаю риск и в данный момент просто выбираю другой парк, где меньше цветущих деревьев.

Обе стратегии — мой свободный выбор, а знание актуальных последствий делает меня спокойнее и счастливее.

На пограничном уровне, без учета своих особенностей и реактивностью, будет выглядеть так:

Вариант С. Иду гулять в парк с пыльцой, а вдруг пронесет! Но если начну чихать, буду ругаться на маму, что родила с такой наследственностью. И сердиться на тех, кто гуляет без соплей, красных глаз и чихов.

То же и с едой.

Я могу съесть ягоды и чесаться или взять десерт и рисковать резким подъемом сахара. Могу наброситься на то, что отдаляет меня от желаемой формы, и честно принять, что это шаг в сторону. Любой из этих путей становится зрелым, если выбран осознанно.

Всё это происходит на уровне сознательных и неосознанных решений: стройность — это прежде всего образ мышления.

Даже человек, далёкий от «идеальных» стандартов, может быть счастлив, если знает, что ранняя пробежка в 8 утра ему не нужна и честно выбирает высыпаться. При этом он прекрасно отдаёт себе отчёт в том, какие будут последствия. Это и есть зрелость в отношениях с пищей.

История.

«Не могу приходить в гости, потому что боюсь еды. Глаза жадно ищут, чтобы съесть, и рука тревожно хватает добычу. Я устала. Делаю все украдкой и теряю рассудок и контроль. Теряю смысл вечеринки, если там есть еда. Я больше не могу…»

Так звучало обращение пациентки, которая заявляла, что хочет похудеть. Но боль, как вы видите, не в весе. Самая большая боль именно в потере спокойствия и контроля. Тревога от изобилия еды и ее запрета. Страх того, что она не сможет остановиться, что не она руководит собой и своим выбором.

Нам потребовалось 2 месяца, чтобы вернуть смысл жизни, который терялся, упираясь в одну тему.

САМООБМАН, где:

«все будет хорошо, когда похудею!»

«похудею и смогу нормально ходить на вечеринки».

Но нет. Потеря веса вызывала ещё больше тревожности, что он ВЕРНЁТСЯ.

Мысли. Эмоции. Поведение. Повторение.

В каждый элемент мы бережно поместили работу.

Сначала заметили потребность в общении, где не обязательно есть, чтобы быть в диалоге.

Потом пригладили юношеский запрет на «попробовать и не доесть», «есть, когда дают». Затем сместили авторитет РОДИТЕЛЯ, который находился в процессе трапезы и будто управлял всем этим процессом.

И, наконец, усилили значимость СОБСТВЕННОГО ВЫБОРА. Определили, где он происходит, а где смещается на «надо» и «нельзя».

Смс, которую я получила спустя 2 месяца, звучала так:

«Неужели я раньше не видела то, что было вокруг стола? Я впервые не доела торт. Впервые смеялась в компании, переставая озираться на еду, и на то, что едят другие. Я впервые не положила еды с запасом. Впервые заменила блюдо. Это так ценно, быть в разных процессах, а не в одном.

Вес ушел не потому, что я о нем тревожилась, а потому что я перестала «таскать» еду, как запретные драгоценности, которых нужно набрать побольше, пока дают. Я стала к ней относиться, как к еде!»

Вот так, мы смогли расставить все по местам.

А когда все на своём месте — нам всегда спокойнее.

На самом деле, есть ряд когнитивных искажений: мыслей и убеждений, которые мешают ясно смотреть на ситуацию.

Пример:

Желанный фактор — стройность.

Автоматически обращая внимание на стройных людей, мы выделяем понятные НАМ секреты этой стройности. Можем отмахнуться от регулярного здорового сна, как залога хорошей формы и стабильного психического состояния.

Впрочем, как и обладатель стройной фигуры может не учитывать ее истинные «волшебные секреты».

Он с недоумением будет смотреть и говорить: «Да ничего особенного я не делаю! Ем и все…»

Что тоже правда.

ЕСТЕСТВЕННЫЙ процесс не дробится у него в мыслях на намеренные причины и шаги. Но они есть. Это неосознанный выбор тех или иных элементов пищевого поведения.

А худеющий человек с РПП будет все время в поисках пилюли, ключика. Будет мучиться и искать! Как и любой человек находящийся в дискомфорте… жаждущий избавиться от боли.

Так вот. Худеющий человек будет видеть что-то, что кажется ему оправданием данной ситуации или содержательным влияющим аспектом.

Увидел стройную маму — «Ага! Генетика!»

Или заметил, что кто-то не ест бананы… и думает: «Похоже, дело в бананах! Тоже не буду их есть!». «На йогу ходит? — Точно, это оно!»

Как бы не была юмористична эта ситуация, она серьезна и происходит регулярно. И беда в том, что ищущий и, главное, находящий эти простые причины, человек исключает целую СИСТЕМУ факторов и взаимосвязей.

Это происходит потому, что у мозга есть склонность дорисовывать образ по знакомому образцу или штампу. Именно так, мы можем дочитать слово, не сильно разбирая буквы или в темноте узнать предмет по очертанию. Также мы оцениваем человека по паре критериев.

Упрощение и обобщение экономит силы, время и становится выходом, облегчающим процесс мышления. Так, по крупинкам собираются наблюдения от РАЗНЫХ людей. Причем не реально влияющих факторов, а того, что выделено. Что КАЖЕТСЯ субъективно логичным. В остальное мы можем не поверить или попросту от него отмахнуться.

Как в том анекдоте:

— Как тебе удалось так похудеть?

— Я перешла на правильное питание, зарядка каждое утро, массаж с антицеллюлитным кремом, прогулки на свежем воздухе…

— Что за крем?

И смешно, и грустно. Но чем ОСТРЕЕ проблема — тем БОЛЬШЕ вычленяется чужих причин и собственных преград. Что в психологии называется фундаментальная ошибка атрибуции.

Чем острее страдание — тем более ХАОТИЧНЫМИ будут причины и тем сложнее будет их соединить в систему. Это похоже на то, как человек в спешке перебирает ключи в большой связке, может этот? Нет, не то.

Так как скорость становится важнее подходящего выбора.

Часть из причин, вообще будет конфликтовать друг с другом. То масло полезно, то вредно! То углеводы нельзя с белками, то можно! Что создаст ощущение — да я ВСЕ ДЕЛАЮ! Но НИЧЕГО не получается!

И это тоже искажение, все дальше уводящее от собственного ощущения себя.

Один из ключевых критериев нарушения пищевого поведения — это регуляция себя страхом или запретом, а не истинной сытостью. Но истинную сытость можно почувствовать лишь разрешив себе доступ к этим чувствам.

Разобравшись в их палитре и сняв с себя оковы ограничивающих убеждений.

Стройность — это мышление.

Да, безусловно, все это реализуется действиями, но они рождены идеей. И действия с разными идеями, посылом, состоянием имеют абсолютно разный исход.

Попытка из интереса «О! А что, если так?» или такая же попытка из чувства страдания «Не могу уже, когда все закончится», … дадут разный накопительный эффект.

Чужие секретики нам подойдут если МЫ:

Во-первых. Поместили их в свою СИСТЕМУ ценностей и это приобрело не вырванный из контекста фрагмент, а стало частью НАШЕГО режима, мировоззрения, картины мира.

И, во-вторых. Если наше состояние готово не биться, а… сочетаться.

Это как ремонт.

Представьте ремонт и уборку: если вы убрались, это не навсегда. Точно так же с осознанным питанием и «стройным мышлением». Мы вычищаем разрушительные паттерны и питаемся не потому, что «надо» и «ужасно полезно, хоть и ненавижу», а из зрелой позиции.

В детстве мы капризничали и могли лечь спать без чистки зубов, а потом выросли, и теперь просто умываемся и чистим зубы, потому что это осознанное действие во имя поддержания собственной стабильности — эстетической и физиологической. Тут наступает зрелый выбор. Который не отменяет денечка, когда вы не почистили зубы)) При этом ваше ощущение себя осталось в норме. Просто такой день.

Когда говорят: «Что же, всю жизнь на диетах?» — нет, речь не о диетном мышлении, а о тандеме с культурой собственного питания, где нет жесткого «можно-нельзя», а есть вопросы: «Как мне от этого физически — хорошо или плохо? Вкусно или невкусно? Комфортно или некомфортно морально?»

Мы не рубим всё на чёрное и белое, а используем более тонкие категории. Отсюда и сравнение с ремонтом.

______________________

История пациентки.

Я уже лет 10 не слежу за питанием. Точнее так, я мягко слежу за ним. У меня не уходят силы на внутренние уговоры, чтобы сесть и поесть в определенное время. Комфортный режим интегрирован в мою жизнь уже давно. Четырёхразовое питание, отсутствие перекусов и тяжёлой еды на ночь. Мне уже невкусно и физически плохо от переизбытка жирного. Знаю, что будет ком в горле и тяжесть в желудке. Зачем мне это?

Кто-то выпьет десятый бокал, потому что не может остановиться и расторможен, а другой скажет: «Too much, ребят, давайте чаёк или водичку, я домой». Выбор у каждого свой, не осуждаю, но как важно следить за своим личным решением.

Если свое решение рушить регулярно и питаться чипсами, пельменями, закрыть глаза на реакцию ЖКТ на тяжелую пищу, добавить «химозные» вафли с мармеладками и сверху жареную картошку — моя стройность помашет рукой и скажет: до свидания, нам не по пути. Но это не означает, что мне иногда не хочется того же химозного рулета. Только не абы какого, у меня теперь любименький есть!

И чипсики я у мужа могу похрустеть взять, не боясь, что это мой последний шанс. Так что хватает несколько штучек.

И утреннее лицо без отеков, как и хороший вкусный обед, мне сейчас намного вкуснее хаоса, который был раньше. Я понимаю, что за всем мусором скрывалась идея жить без ограничений, только вот я ее путала с пищевой распущенностью и теперь хочу совсем других продуктов.

Не таких правильных, как в соцсетях, но сытных и без чувства вины. С ним все как-то сложнее. А я уже ценю легкость.

Мне некомфортно в агрессивном пищевом поведении, и ТЕЛО всё быстро покажет. Но слава богу, я стала замечать пищевые разгулы, раньше, чем тело покажет мне это в зеркале)) И даю себе все размеренно. Как теплая одежда в холод, а открытая в жару.

Анастасия, спасибо.

_________________________________

Вот она — та самая осознанность.

Очевидно, что выбор не про количество бокалов, а про то, как я себя чувствую, когда ухожу с вечеринки? Когда не ем со всеми вместе просто потому, что НЕ ХОЧУ? Какой я? И каким я выбираю быть.

Фокус в том, что это не про «нельзя». Просто выбор со временем становится естественным и автоматическим. А то, что было под запретом, без его магии может оказаться невкусным.

Узнавая лучше себя, заранее знаешь, когда захочется есть, планируешь перерыв на обед, вносишь его в график, не терпишь по восемь часов без еды, берёшь с собой то, что нужно.

Это и есть забота о себе.

Избыточная еда может отразиться на настроении, самочувствии, но она не делает вас «ужасным человеком». Только со временем, появляется привычка к легкости и представление о том, каково это, когда: «Чем больше набросал в себя вечером — тем хуже утром».

Ремонт можно закончить, но поддерживать порядок всё равно придётся. Иногда менять детали интерьера, если они морально устарели. Так и здесь. Мы выходим из диетного режима к «мышлению стройных» — глобальная перестройка завершена, но поддержка продолжается.

Ремонт. С последующем поддержанием чистоты и эстетики.

И еще одна показательная аналогия.

Отношения между родственниками и партнерами схожи со спортом, пусть вас не смущает это сравнение. Если не заниматься поддержанием отношений, они, как мышцы, опадают, ослабевают и сходят на нет. Любое желаемое явление требует внимания. Если мы перестаем читать и ограничиваемся только короткими рилсами, язык становится беднее. Если сокращаем общение с людьми и ведем замкнутый образ жизни, начинают ослабевать коммуникативные навыки.

Активные мышцы требуют регулярной тренировки. Допустим, мне нужна крепкая спина из-за проблем со позвоночником. Но позанимавшись один раз, я не получу крепкую спину навсегда. Регулярность — это ключ к любым достижениям и их сохранениям. Да, бывают перерывы, бывают более интенсивные или менее интенсивные тренировки, но в целом нагрузка распределяется равномерно, и только так тело СТАБИЛЬНО укрепляется.

То же самое с отношениями. Если мы перестаем общаться с партнером уважительно или постоянно придираемся к нему, отношения тоже дают трещину. Придирки действуют ежедневно, как избыточная еда или регулярное негативное воздействие на организм.

Даже простые бытовые моменты показывают принцип системности. Например, вода в старых районах Петербурга может быть жесткой, и кожа привыкает к ней. Если у вас чувствительная кожа, то игнорирование фильтрации и регулярное мытье жесткой водой постепенно ухудшает состояние. Нельзя ожидать, что если неделю вы умылись хорошей водой, то все, проблема решена. Нет. У нас два критерия поддержания любой стабильности — системность и регулярность.

Два пласта, на которых стоит все.

Люди регулярно бегают по диетам и страдают. Именно это и сохраняется. Системность, это когда мы работаем по всем фронтам. Системно — это объединено. То есть, я с уважением отношусь к себе не только в еде, но и в работе, и в отношениях, и в своих увлечениях, и в своем здоровье. Я чищу мысли по всем фронтам. Это, как убрать под кровать вещи, не видно вроде, но они там есть, лежат комом и пылятся.

Поэтому системность и регулярность — залог успеха.

И первым шагом к новой системе будет следующее упражнение по интеграции идентичности.

Садитесь поудобнее.

Отложите телефон и убавьте посторонние звуки.

Перенесите всё внимание внутрь и признайте качества, которые есть у вас сейчас:

— как вы думали и считали по поводу себя и еды до этой минуты,

— как выбирали еду,

— как действовали на уровне пищевых выборов до этой минуты.

Спокойно вдыхая и выдыхая сформируйте тот образ себя, который был до этого мгновения. Какие были трудности в теме еды, что вы в себе не любили.

Вы наделили себя разными характеристиками, это ваш путь. Вы прошли многое, чтобы оказаться здесь и теперь вы стремитесь открыть в себе новую — дополнительную, интересную — ту самую, в которой уже есть всё необходимое, чтобы выбирать еду, от которой вам хорошо, комфортно, красиво и вкусно, — ту, при которой тело сохраняет приятные формы. Внутри вас есть стройная «вы» с мышлением стройного человека: даже если она съест что-то на ночь или хаотично, для неё «вкусняшки» — не повод терять опору.

Посмотрите на неё этим внутренним взором — вы можете с ней соединиться. Начните узнавать эту стройную себя лучше. Необязательно, что она питается по какому-то идеальному плану, но она точно не вредит вам и не пытается вас исправить. Она приветлива к вам, по-другому смотрит не только на еду, но и на жизнь: умеет решать свои нужды иначе, научилась просить и договариваться, умеет извиняться. Ей не нужно «заедать», чтобы закрыться — она говорит. У неё другие мысли: она ценит и любит себя.

Через это упражнение — соединитесь с новой идентичностью, с образом, который мы сейчас создаём и укрепляем, — начинается ваше знакомство с той самой собой, со «стройным» мышлением. И это мышление не только про еду. Это про образ жизни и целая философия — что носить, с кем дружить, куда ходить, как выбирать еду.

Сейчас, когда вы с ней знакомитесь, посмотрите на нее внимательно, с улыбкой, с добротой. С открытым сердцем. И скажите ей: «Добро пожаловать».

Сделайте долгий выдох и представьте, что приглашение услышано. Теперь вы можете подружиться с ней ближе.

С новой. Стройной собой.

Глава 4. Мы все всё об этом знаем…, казалось бы

Мифы, реальность, эксперименты и исследования

Когда-то среди своих читателей я провела простой опрос.

«Что выберешь из двух вариантов:

1. Похудеть на нужное количество кг и, спустя время, снова заниматься своим похудением.

2. Остаться в текущем (!) весе и не набирать вообще. Все можно! Но вес фиксируется и остается стабильным, не увеличиваясь и не уменьшаясь.»

Наверное, вы уже догадались:

Вариант «остаться в весе и делать, что хочу» — оказался базовый — 66%. Его хотят априори.

Варианты опроса позволяют открыть глаза на большее.

— Мгновенно похудеть и дальше без гарантий.

Выбор ваш, вроде, как и ответственности больше. Это как получить большой выигрыш, и суметь верно им распорядиться. Везуха разовая.

Лучше ли эта «синица в руках»?

Задайте себе тогда вопрос:

— Что бы я сделал, похудев до нужной цифры?

Тут открываются ценности.

Кто-то ответит: «побегу скорей в магазин за новыми вещами», у кого-то возникнет идея: «выдохнуть и наконец отведать вкусняшек», кто-то вообще растеряется и испытает тревогу, ведь центральная ценность «похудеть» утеряна.

Достигнута.

Побудьте в этом месте.

С этим вопросом.

Что вы будете делать в том самый первый день?

— Во втором случае, предлагается идея «зафиксироваться» и расслабиться НАВСЕГДА. Журавль в небе.

Некоторые думают, что до идеи похудеть они жили в безотказном варианте. В юности, до родов или еще в каком-либо прошлом. Но на деле-то они все равно себя ограничивали.

Только эти ограничения несли органичный жизни характер. Они были не надуманные, а естественные и логичные, выходящие из собственного комфорта и рациональности.

Как в той самой цепочке, помните?

Раскрывая подтекст варианта «сохраниться в весе и можно все» мы говорим о СВОБОДЕ!

Которую можно захотеть сильнее стройного тела.

И зачастую, именно потребность в свободе реализуют люди, страдающие нарушением пищевого поведения, как вы поняли. Позволяя себе расширить рамки физиологии и свободно закинуться беспорядочным объемом пищи.

И ценой тому становится избыточный вес.

Перед тем как говорить о правильном питании, давайте попробуем понять, что делает с психикой и телом сам дефицит. В описанном ниже исследовании видно, что переедание — не порок характера, а предсказуемый ответ организма на длительный дефицит.

Это один из самых показательных экспериментов в теме РПП — которым я делюсь с вами.

Миннесотский «голодный» эксперимент (1944 — 1945)

Представьте: Миннесота, 1944-й, под университетским стадионом длинные коридоры, лаборатории, и группа идеалистов-добровольцев, в основном квакеры и меннониты. Это были два популярных христианских течения, возникших примерно в одно время (XVII век).

Они не пошли на фронт по убеждениям, и пришли сюда спасать своими организмами Европу от послевоенного голода. Работает с ними доктор Ансел Кис, человек с двумя дерзкими гипотезами: во-первых, настоящий «полуголод» у здоровых парней вызовет предсказуемые, измеримые сдвиги и в теле, и в голове; во-вторых, возвращать людей к жизни нужно не «витаминками», а большим количеством еды — примерно по 4 000 ккал в день, иначе органы и психика не оттают.

Звучит как сюжет экспедиции в труднодоступные места. Но вместо этих мест тут калькуляторы, весы и тарелки с картошкой. Из четырёх сотен желающих отобрали тридцать шесть самых стойких. Им предстоял год испытаний. Сначала — 12 недель разгона, где было около 3 200 ккал в сутки, 35 километров ходьбы каждую неделю, горы тестов, чтобы выровнять вес и собрать стартовую карту организма. Тогда еще ребята шутили, спорили о политике, подмигивали студенткам — экспедиция только началась.

А потом — щёлк — 12 февраля 1945-го рацион урезается почти вдвое. 1 570 ккал, два приёма пищи, меню беженца — хлеб, картошка, капуста, макароны. Через пару недель самые бодрые парни кутаются в одеяла на лекциях, у них мёрзнут пальцы. Они до скрипа вылизывают тарелки. Один, сорвавшись, устраивает себе городской пир. Чтобы этого не повторилось, доктор Кис ввел в эксперимент напарников-надзирателей. На прогулки теперь выходят только парами.

Дальше начинается настоящее путешествие внутрь голода. К шестому месяцу средний вес падает примерно с 70 до 52 килограммов, базовый обмен веществ снижается на 40%, сердце уменьшается в объеме на 17%, а давление становится в половину ниже. В поведении подопытных появляется странная смесь апатии и злости. Каждый охраняет свой поднос как клад.

Самый драматичный эпизод был с 24-летним Франклином Уоткинсом. Ему снятся сцены каннибализма, он украдкой пьёт молочные коктейли, рыдает, а однажды грозит убить и доктора, и себя. Его увозят в больницу, нормально кормят — и психоз, как туман, рассеивается за несколько дней. Позже ещё одного участника тоже исключают из-за срыва.

Научная часть при этом не останавливается: каждую неделю — ЭКГ, камера для измерения метаболизма (метаболограф), кровь, моча, сперма, даже костный мозг. Психологи дотошно фиксируют любые возникающие эмоции. И любопытная деталь: интеллект-тесты не падают, но думать ни о чём, кроме меню, людям не хочется.

Финальный акт — это реабилитация.

29 июля пайки начинают поднимать, но по хитрой схеме. Четыре группы получают прибавку +400, +800, +1 200 или +1 600 ккал к своему полуголодному рациону, параллельно проверяют витамины и доп-белок.

И тут состоялся главный поворот всей этой истории. Маленькие прибавки почти никак не работают — ни силы, ни вес, ни пульс не возвращаются как надо. Организм упрямо стоит на месте. Зато, когда суточная калорийность в сумме подбирается к 4 000 ккал, жизнь внезапно возвращается в тело: растёт выносливость, нормализуются давление и пульс, отступает депрессия.

После официального окончания часть ребят оставляют на «шведском столе» — чтобы понять, как выглядит развязка. И это уже настоящая финишная прямая. Некоторые без тормозов доходят до 10 000 ккал в сутки, не чувствуя сытости. Мозгу нужно время, чтобы поверить, что опасность закончилась. Почти все уходят тяжелее, чем пришли. Срабатывает биологический отскок, и жир возвращается с запасом. Вся магия волшебных добавок рассыпается в хлам. Ни витамины, ни доп-белок без больших калорий почти ничего не дают.

Вывод прост: чтобы вытащить организм человека из полуголода, нужно много энергии, а психика восстанавливается вместе с телом, как только мозг перестаёт чувствовать дефицит.

Что же получили исследователи в итоге этого эксперимента?

Сухие цифры голода: минус четверть массы тела в среднем, минус 40% базового обмена веществ, одышка, отёки, анемия, вечная зябкость даже летом. И внезапный бонус — парадоксально улучшившийся слух.

В психике: навязчивые мысли о еде, раздражительность, уход либидо, сны о жареной курице и, увы, о каннибализме. Но главное стало ясно, что полуголод ломает тело и поведение быстрее, чем мы думаем — через 8–10 недель. А спасает не символическая «добавка», а щедро увеличенный рацион.

Кроме того, эксперимент подтвердил биологический «эффект отскока»: резкое похудение почти неизбежно ведёт к сверх компенсации жира после отмены ограничений.

Благодаря работе Анселя Киса, его сотрудникам и тридцати шести парням, союзники получили практический протокол послевоенного кормления Европы, а сегодняшние клиники — основу лечения анорексии: реабилитацию без страха перекормить, достаточно калорийную и постепенную.

Но чем отличается эксперимент от расстройства, так это тем, что добровольцы знали, что он закончится и им не дадут погибнуть, а люди страдающие РПП обычно не планируют заканчивать…

Более того, именно страдания 36 парней помогли миру узнать цену голода и научиться спасать от него миллионы людей.

Познавательный эксперимент, не так ли.

Статистика и социология

Что же нам говорят на этот счет цифры социологической статистики?