Бесплатный фрагмент - Мутанты. Дети-волки

Глава 1 Немного о каждом или пятнадцать лет спустя

Он родился. Но как это произошло и, что было до того, как случилось событие, подарившее ему жизнь, Он не знал. Первое время его всё пугало: темнота, что окружала его, внезапные пронзительные крики, проносившиеся где-то за твёрдой преградой, к которой он прижимался, а также копошащиеся рядом существа, похожие на него — всё это заставляло замирать от страха его сердце.

Но этот страх продолжался недолго. Вверх взяло любопытство. Он слабо пискнул, словно спрашивая: «Кто я?». В ответ услышал такое же пищание. Затем ткнулся головой в ближайшего соседа. Существо вяло зашевелилось, но не уходило. Оно было таким же тёплым как Он и таким же слабым. Прижавшись к нему, Он понял, что так гораздо теплее, и его потянуло в сон.

Он проснулся оттого, что внутри все болело. Что случилось? Он не мог понять. Сосед всё время попискивал, кажется, ему тоже было плохо. Жалобно запищал и другой. Он жалел себя, ему казалось, что пришло время умирать.

Внезапно где-то рядом раздались пугающие свистящие звуки. Он прижался к соседу и замолчал. Замолчали и все остальные. Кто-то большой и чернее, чем темнота, окружающая их, приближался к ним…

Он замер от ужаса, даже забыв про боль, которую никогда ранее не испытывал. Но стоило страшному существу тихонько пискнуть, как Он инстинктивно, стараясь опередить соседей, пискнул в ответ. Он вдруг вспомнил это — то существо, что грело его и разговаривало с ним, пока он был отгорожен от него преградой. Оно помогло ему разрушить её. И как он мог забыть об этом? Ведь это существо — его мать!

Он вытянулся навстречу существу и пожаловался на боль. Мать пожалела и сунула что-то мокрое в рот. Он проглотил, но боль не утихала. Тогда он запищал настойчивее, но уже ничего не получил. А рядом просяще пищали соседи. Потом мать ушла, опять стало тихо…

Когда вновь раздались знакомые звуки, все были готовы встретить её оглушительным пищанием. Но это была не мать. Они испугались и умолкли. Существо было похожим на неё, но оно было незнакомым. Несмотря на это, существо тоже пискнуло, а затем сунуло им что-то в раскрытые рты и ушло.

Существа появлялись и исчезали. Вскоре Он понял: то, что они дают, убивает боль. Эта боль не конец его жизни — она всего лишь голод.

***

Глора спала. Ей снилось, что соседка уговаривает её побывать в детском саду, но не вместо няньки или сторожа, а вроде как… ребёнком. Она без особой охоты почему-то соглашается провести там целый день.

В детском саду было тихо и скучно и почему-то детей вовсе нет. Спящая ходит по комнате, иногда перебирает игрушки, находящиеся в ней. Она знает, что ближе к обеду придёт повариха и позовёт обедать. Она с нетерпением ждёт этого момента, так как он хоть немного скрасит бесконечный долгий день. Но к обеду её не зовут, кажется поваров в здании тоже нет. Здание пусто. Глора знает об этом, но одинокой себя в нём не чувствует.

Ей ужасно надоело находиться в комнате, которую она — хоть никто и не запрещал — побаивалась покинуть. После некоторых сомнений она, наконец, решается осмотреть соседние комнаты.

«Если, что, я успею вернуться» — подумала она, осторожно открывая дверь в коридор. Все соседние комнаты были похожи на кабинеты приёмных, обставленные большими столами с множеством стульев вокруг них. Они все были пусты. Спящая ходила из комнаты в комнату и всюду одно и тоже…

Вдруг она заглянула в одну маленькую, как кладовка, комнатку. В ней также стоял стол, стулья. Возле стен громоздились шкафы — ничего интересного. Глора уже выходила, как чей- то голос заставил её остановиться.

— Ну, как ты живёшь, Глора? — спрашивающий голос был женским.

Глора внимательно осмотрела комнатку и, не увидев никого, ответила:

— Хорошо.

На этом сон прервался. Глора открыла глаза.

«Странный сон, — подумала она, чувствуя, как от предчувствия чего-то нехорошего мороз пробегает по коже. — Такое чувство, будто я его уже видела… А кто мне задавал вопрос? Голос такой нежный и незнакомый. Кажется, он что-то предвещает… Неприятности мне не нужны!»

Глора поднялась с дивана и подошла к журнальному столику, на котором на стопке красочных журналов монотонно тикал будильник. Было десять тридцать.

Прошло полчаса, как она пролегла отдохнуть после того, как проводила своих детей: четырнадцатилетнего сына — Уланда и восьмилетнюю дочь — Винессию вместе с мужем в клуб на представление, которое специально для детей по утрам каждого воскресенья устраивал кудесник Реги.

В доме, когда- то подаренным Карен, было непривычно тихо. Глора подошла к зеркалу и посмотрела на себя. Сколько же лет прошло с тех пор, как они вернулись? Много… Почти пятнадцать лет. И в тоже время мало… Как же быстро они промелькнули.

Глора выглядела просто изумительно. За эти годы она только похорошела, на удивление и зависть соседей, знакомых и близких сердцу друзей. Она всегда выглядела здоровой и счастливой. И если бы неудивительная история, произошедшая много лет назад, то была ли бы её жизнь столь удачной?

***

Первый Мир встретил Спасителей Миров шквалом новостей и событий. Главной новостью оказалось, что они отсутствовали по местному исчислению почти четыре месяца.

За время их отсутствия был неоднократно подвергнут тщательному обыску злополучный институт. А поводом к таким действиям послужил листок бумаги, спрятанный на дне сумочки Глоры и обнаруженный её матерью, находившейся на грани помешательства из-за внезапного исчезновения дочери. Текст, написанный от руки и заверенный печатями, недвусмысленно намекал на возможность применения к пострадавшим от психотронного оружия мер противоречащих закону и врачебной этики. Текст был опубликован и вызвал среди населения бурю негодования. Жители требовали правды и, несмотря на то, что исчезновение десяти человек представляло для города не такую уж серьёзную опасность, все хотели быть уверенными, что вышедшая в свет статья является всего лишь газетной уткой.

Звонки и письма заставили городскую власть обратиться за разъяснениями к, тогда ещё находившемуся в Первом Мире, доктору Фогеру. И он их дал. Даже позволил осмотреть институт и, естественно, подвал, в котором в это время содержались подопытные, не был обнаружен. Фогер в ответ на публикацию письменно заявил: «Я со всей ответственностью утверждаю, что в исчезновении некоторых жителей нашего города институт никоим образом не участвовал и не заинтересован. Документ, опубликованный в данной газете, является нашей гарантией защиты прав и свобод граждан. На вопрос об исчезнувших людях, которые не были избавлены от уродств, отвечу: «Да, действительно мы впервые в своей практике столкнулись с подобной проблемой. Мы предложили им бесплатную косметическую помощь, но они не пожелали ей воспользоваться. Лучшие врачи и консультанты сделали всё возможное со своей стороны. Теперь от нас ничего не зависит, так как мы не знаем, где находятся пропавшие люди — розыск их является компетенцией органов общественной безопасности».

Что ж заявление доктора Фогера не вполне и не совсем ясно ответило на поставленные людьми вопросы, но приведённые данные из протокола обыска, а также мнение высокопоставленных чинов городской власти, убедили жителей в необоснованности их подозрений и страхов. Люди успокоились, хотя разговоры на тему проведения опытов над людьми в секретных лабораториях продолжали будоражить их умы и внушали справедливые подозрения в правдивости газетного сообщения. Но дальше разговоров дело не пошло. Власти могли вздохнуть спокойно.

Едва прошла эта волна беспокойства, как хлынула другая.

«Сенсация дня! — кричали все средства массовой информации. — Доктор Фогер организует уникальную экспедицию по просторам вселенной!»

Как в дальнейшем выяснилось, целью экспедиции являлось изучение сверхъестественных способностей, возникающих у космонавтов, вышедших на орбиту Венеры. Якобы сотрудники института располагают данными многих космонавтов, побывавших на её орбите, которые на собственной шкуре испытали пугающее воздействие этой планеты. Они становились ясновидящими и утверждали, что видели странные видения своих жизней и безошибочно могли сказать про своё будущее, указать дату и причину смерти. Но не только это пугало: «Познавшие будущее» оказывались в странном состоянии. Они не спали, не ели, только молча всматривались в звёздную бездну космоса. Выйти из прострации они могли, лишь покинув орбиту и направив корабль подальше от этой коварной планеты. Благодаря автоматическому управлению, космонавтам удавалось избежать катастрофы, но никто не мог гарантировать, что так будет всегда. Исследование планеты по этой причине откладывалось на неопределённое время и не только потому, что исследователей Венеры преследовали события будущих жизней, но большей частью потому, что эти события сбывались на яву, и космонавты, придя к выводу, что будущее их не устраивает, пытались его изменить. Многим кое-что удавалось, и тут- то возникло множество вопросов и проблем. Появилось много желающих последовать их примеру, что могло привести к невообразимым последствиям: появился шанс избавиться заранее от врагов, избежать несчастья, узнать, куда лучше вложить капиталы и многое другое. Власти страны вынуждены были запретить полёты на Венеру в целях сохранения целостности, конституционного строя и ряда других причин.

Доктору Фогеру удалось получить разрешение на полёт. Кроме основной своей задачи исследователи хотели опробовать в действии изобретённый сотрудниками института телепортатор. Прибор якобы давал возможность оказаться на поверхности любой планеты, минуя космическое пространство. В доказательство организатор экспедиции обещал привезти на Землю что-нибудь с этой планеты. Он был убеждён в успехе задуманного им предприятия.

Жители с нетерпением ждали начала экспедиции, и в особенности их интересовал странный прибор. Фогеру только это и надо было: слухи об исчезновении людей исчезли как миф, и теперь ничто не мешало ему довести начатое дело до эффектного конца.

Всё было бы хорошо, если бы не следующее чрезвычайное происшествие, как гром среди ясного неба, обрушившееся на головы жителей города К… Оказывается, доктор Фогер исчез со всей своей компанией.

«На стоянке перед институтом обнаружен пустой микроавтобус, принадлежавший лично доктору Фогеру, — говорил диктор МВН (местного выпуска новостей). — Свидетели утверждают, что он и ещё пятеро сотрудников вошли в здание и больше их никто не видел. Службой Безопасности начато расследование этого случая. Ждите сообщений!»

И люди ждали. Сюрприз за сюрпризом! При допросе с применением гипноза и детектора лжи, выяснились весьма серьёзные факты, тщательно скрываемые сотрудниками института. Обнаружен был подвал, где содержались мутанты, и подробности о проводимых здесь опытах и много интересного из жизни самого доктора Фогера.

Все были в шоке, узнав, как ради достижения своей цели Фогер подставил сына. Оказывается, бедный юноша Росс-Энри ни в чем не виноват! Возмущённые граждане, особенно те, кто рьяно протестовал против захоронения несчастного на городском кладбище, теперь требовали перезахоронить его и провести все необходимые церемонии, иначе, как они утверждали, такая несправедливость, произошедшая по их недомыслию, ложится несмываемым позором на честь жителей города К…

Вскоре вышло постановление о перезахоронении Росса-Энри Кирвинта (Кирвинт — фамилия матери) и посмертной его реабилитации. Событие важное и большая часть жителей в назначенный день и час присутствовала у ограды кладбища. Могила несчастного представляла собой пренеприятнейшее зрелище. Её сровняли с землей ретивые «танцовщики», деревянный обгорелый крест лежал в стороне, а само захоронение было завалено помоями, звериным и не только помётом и всякого рода мусором. Таким образом, выразилась к покойному людская ненависть.

Рабочие, которым предстояло проводить эту церемонию, в первую минуту растерялись от увиденного и не знали с чего начать. Но понукаемые заинтересованными людьми, принялись расчищать могилу, едва сдерживая себя от жуткого зловония.

Граждане, сотрудники ГОБ (городской общественной безопасности), телерепортёры и корреспонденты терпеливо ждали. Кое-кто предлагал вскрыть гроб и удостовериться в наличии покойного и действительно ли это тот, кого собираются перезахоронить, так как за оградой кладбища лежал не только он, а по старой городской традиции здесь хоронили самоубийц и преступников: убийц, насильников и не раскаявшихся воров.

Когда потемневший от сырости и земли гроб подняли и вскрыли, все ахнули. Гроб был пуст… Люди заволновались, защёлкали объективами фотоаппаратов и поспешили разнести новость по городу. Рабочие не стали закапывать, засыпанный речным песком гроб и тоже удалились. Гроб с открытой крышкой так и остался высыхать под яркими лучами утреннего солнца, а приготовленная на кладбище могила в этот день так и не была никем занята.

Что ж могила пуста, и многие решили, что человек жив, и пятый неизвестный сотрудник, исчезнувший вместе с доктором Фогером, никто иной, как Росс-Энри Кирвинт — его несчастный сын. Сотрудники ГОБ тоже склонялись к подобной версии за неимением иных. Факт расстрела Росса на суде был подвергнут сомнению, но расследовать из-за отсутствия улик было практически нечего, а свидетельские показания были даже в тот злополучный день на удивление противоречивы.

Постепенно дело об исчезновении доктора Фогера и его сообщников замяли, но оставили открытым, обещая при появлении новых сведений немедленно через средства массовой информации ознакомить с ними местное население.

Обо всем, об этом Росс и Глора узнали из газет, которые собирала мать Глоры, стараясь самостоятельно разобраться во всех происшествиях и, пытаясь найти через эти сведения хоть малейший намёк на местонахождение дочери. Все эти сведения были сообщены остальным Спасителям Миров, и ими была выдвинута вполне правдоподобная причина своего исчезновения. Никто не должен был знать, где они находились всё это время, а иначе им грозило длительное пребывание в «Белом Доме» — ведь никто не поверит в их нормальное психическое состояние, если они расскажут правду.

И Спасители в один голос твердили: ушли на поиски Источника Чистоты, расположенного в африканских джунглях, надеясь с его помощью избавиться от уродств. Якобы информация о целебном источнике была обнаружена ими через интернет. До этого будто бы люди мутанты побывали во многих Святых Местах, но лишь Источник Чистоты подарил им желаемое исцеление. Местные жители тщательно скрывают этот источник. Даже спутники не в состоянии его обнаружить.

Им, конечно, мало верили, но проверить путь движения людей-мутантов не представлялось возможным, а с детектором лжи, который почему-то предпочитал быть на стороне Спасителей, не поспоришь. Их буквально замучили сотрудники ГОБ вопросами и проверками. Слава богу, что не применяли гипноз — такое воздействие распространялось лишь на преступников, да и то не на всех: ведь с Россом-Энри после происшествия с психотронным оружием долго не церемонились.

Как тогда, так и сейчас Росс оказался в центре внимания ГОБ. Он был сыном Фогера, и все хотели знать побольше о его отце и планах, но, увы, Росс настаивал на своем: «С отцом давно не виделся и знать не знаю, что с ним». Своими ответами он ставил следователей в тупик — выходит пятый исчезнувший сотрудник Фогера по-прежнему неизвестен. На вопрос: «Что он делал и где находился?». Росс уверенно врал: «В бегах, где же еще? Я ведь ни в чем невиноват, и что вместо него в суде находилось подставное лицо. И будто бы недавно случайно встретился с людьми, возвращающимися „зайцами“ на попутных транспортных средствах домой».

Увы, ни подтвердить, ни опровергнуть его слова никто не мог. Попутчики Росса упрямо твердили, что до сегодняшнего дня не знали, кто он, а то бы показали ему, где раки зимуют за совершённое им злодеяние. Видите ли, он был до неузнаваемости обросшим. Никто даже не догадывался, что растительность на его лице была искусственная, и к тому же от его лохмотьев так воняло, как и от самого тоже, что он был принят ими за бомжа, который колесил по свету в поисках неизвестно чего.

Короче говоря, первая неделя пребывания в городе К… для Спасителей Миров была на редкость утомительной. Они радовались тому, что им по прибытии удалось оказаться недалеко от дома Карен и Хорта, в который они и вошли, желая избежать любопытных глаз прохожих — ведь их яркая одежда и украшения могли сослужить плохую службу. В усадьбе они переоделись, кто во что, спрятали украшения и осторожно разошлись по своим домам.

Глора помнила, как она вместе с Россом осторожно поднимались по ступеням лестницы к ней домой. Росс не стал возвращаться к себе, опасаясь, что дом охраняют нанятые для этого дела его отцом охранники.

Они шли медленно, опасаясь, что кто-нибудь из жильцов дома неосторожно выйдет, и Глору узнают, а может быть и не только её.

Им повезло благополучно дойти до нужной квартиры. Дверь была заперта, оказалось родители Глоры были на работе, но она знала, где спрятан ключ, и без труда его нашла.

Уже в квартире ими и были обнаружены газеты с весьма интересной информацией, о которой влюблённые решили, как можно скорее сообщить друзьям, своевременно вспомнив о том, что необходимо придумать правдоподобное объяснение своему отсутствию. Вскоре он договорились о встрече в доме Карен.

До самого вечера друзья делились впечатлениями, даже не включали свет, не желая привлекать внимание. Здесь же до мелочей были отработаны ответы на любые каверзные вопросы, которые вполне могли поджидать Спасителей Миров. Цыреку — четвероногому верному другу Моншера — строго настрого велели держать язык за зубами и всем остальным не пользоваться своими способностями. Всем, кроме Реги. Его ждала особая миссия — нейтрализовать детектор — лжи, и, как сказано выше, у него это неплохо получалось.

Росса решено было нарядить нищим, и в таком виде он должен был присутствовать у следователя, если тот решит уделить ему внимание. Кроме того, ему нацепили парик и искусственную бороду с усами и вручили флаконы с разными жидкостями: нашатырным спиртом, водкой и даже духами. Их он должен был использовать непосредственно перед тем, как привлечёт к себе внимание людей.

Как потом рассказывал Росс, он всю ночь провёл на улице, стараясь придать себе самый, что ни есть нищенский вид. От него исходила жуткая вонь, от которой он всё время чихал. Кроме того, он побывал на стройке и испачкал свою рваную одежду в грязи и краске, а бороду и волосы в белилах. Его веселил весь этот маскарад, и он смеялся, представляя, как будут зажимать носы все, кто его встретит, и как будут люди отворачиваться, не в силах смотреть на такое убожество. Росс не забыл о лице и руках — в них он аккуратно втёр жидкую глину, создавая впечатление, что он долгое время не мыл руки.

Спать он решил в парке на скамье. Холодный воздух сентябрьской ночи должен был придать юноше необходимую синюшность беспробудного пьяницы. А потом, по замыслу Моншера, в этом пьянице узнают друзья своего попутчика.

В таком виде его и обнаружил сторож, охраняющий недалеко стоящую школу. Он-то и сообщил куда нужно. После чего приехала полиция и увезла пьяницу в вытрезвитель, но там «местные обитатели» не желали мириться с его присутствием, и задыхаться в его обществе они были не намерены, хотя от них смердело не лучше. Росс усердно изображал алкаша-бомжа, который не мог устоять на ногах, но всё время норовил с кем-нибудь подраться. Буйного алкаша вынуждены были поместить в отдельную камеру. Пока начальство пыталось всеми доступными способами установить его личность, Росс горланил гнусавым голосом песни и угрожал всех посадить, так как он ни в чем невиноват.

Глора вернулась домой вечером. В предвкушении встречи с родителями она пребывала в радостном волнении. Встреча была такой трогательной, что без слёз не обошлось. Естественно правду она им не рассказала — мало ли что. Рассказала лишь о том, о чём в ближайшее время ей придётся рассказать в органах ГОБ.

За четыре месяца отсутствия Глора заметила, как изменилась её мать. Она постарела от переживаний, в чёрных волосах появилась седина, потускнели глаза, и походка стала какой-то неуверенной, вялой. Отец почти не изменился, стал только больше курить и меньше разговаривать.

Утром в органы ГОБ позвонила её мать и сообщила, что вернулась дочь, и искать её больше нет необходимости. Буквально через полчаса приехал следователь, так что выспаться девушке не дали. А дальше расспросы за расспросами. Что? Где? Когда? То придут к ней домой, то вызовут повесткой, словно преступницу. Вскоре добрались и до её друзей. Всё шло по задуманному сценарию.

В пьянице узнали Росса, и следователь велел отвезти его домой, а медсестрам проследить, чтобы он привёл себя в порядок. Охранники дома Фогера нехотя впустили оборванца, и лишь когда тот стал походить на себя, узнали в нём сына хозяина дома. Росс избавился от лохмотьев, лишних волос, принял душ и поел. Сразу после этого его увезли к следователям. Опять вопросы, вопросы… То забывали спросить одно, то вспоминали другое, то им показалось, что детектор неисправен и так далее.

Попутчики Росса делали вид, что крайне удивлены, узнав, что он теперь ни в чем невиноват, и к тому же, если в течение нескольких лет не будет найден его отец, то ему в наследство достанется огромный особняк и многое другое. Короче говоря, их нищий превратился в богатого принца.

Задавались вопросы о Карен и Хорте. Но на них заранее были готовы ответы: остались жить в джунглях Африки, в качестве доказательства была предъявлена дарственная собственноручно и при свидетелях написанная Карен и заверенная местным нотариусом. Подпись оказалась настоящей, а печать перепроверять не стали, но видимо решили, что она подлинная. По дарственной получалось, что собственность Нордонов переходит в руки Анны-Глории. Реги предусмотрительно не стал упоминать в документе имя её возлюбленного.

В конце концов, когда все дела, связанные с возвращением заблудших жителей города К… были улажены, ими заинтересовались корреспонденты и телерепортёры. Но вскоре и они упокоились, получив ответы на интересующие их вопросы.

Жизнь потихоньку возвращалась в прежнее русло. Через месяц после возвращения состоялась свадьба Реги и Шоры. И уже через год у них родились мальчики — близнецы: Найдэн и Дорито. А затем погодки девочки — Разен, Ланна и Анария.

Реги сделал для себя важное открытие: оказывается, ему теперь приходилось очень осторожно использовать свою способность к материализации предметов. Он обнаружил, что стоит ему что-то воспроизвести, как эта вещь, появившись у него, исчезает у кого-то другого. Проще говоря, однажды ему понадобилась сумма на ремонт дома… На следующее утро по городу разнеслась новость о неслыханном ограблении банка. Способ, которым орудовали воры до сих пор остаётся неизвестным.

Реги растерялся от такой новости и вернул на место похищенные деньги, тем самым введя служащих банка в полнейшее недоумение. Из шока они выходили долго. Специалисты удивлённо качали головами, убеждая всех, что в банк проникнуть, минуя сигнализацию и видеокамеры, невозможно даже призраку.

Вскоре Реги нашёл применение своему таланту — он устроился в ночной клуб фокусником. Прошло немного времени, и он стал знаменит даже за пределами города К… Даже Цырека он умело использовал, конечно, с разрешения Моншера в своих представлениях. Говорящая собака — это что-то!

Деньги текли рекой, так что вскоре он с женой и детьми переселились в лучшее жилище. Со временем появилась дополнительная недвижимость.

Где-то на десятом году их совместной счастливой жизни слава и известность Реги сыграли с ним злую шутку. Однажды компания завистливых конкурентов похитила у них близнецов. Они скрывали детей за городом в брошенной каменоломне и требовали баснословный выкуп.

На помощь Реги пришли его друзья. Усилиями Рантра, Моншера, Цырека и Дерки детей удалось освободить, но похитители открыли стрельбу и смертельно ранили Цырека.

Пес погиб. Моншер был в отчаянии. Он сильно запил, пытаясь утопить горе в вине и, если бы не Иоланда, с которой он познакомился незадолго до трагедии, он вряд ли бы пережил своё горе. Иоланда уговорила его отправиться с ней в путешествие по миру. Что они и сделали, возвращаясь ежегодно двенадцатого сентября в город К… для встречи с друзьями. Этот день был днём прибытия Спасителей Миров в Первый Мир. Каждый год в этот день они собирались вместе и устраивали пикник где-нибудь у реки, если позволяла погода. Если нет, то в усадьбе Росса — бывшей крепости доктора Фогера.

Усадьба эта больше частью пустовала и лишь на несколько дней в году приобретала жилой вид. На встрече друзей все делились новостями, планами и вспоминали прошлое.

Рантр, после того как побывал на свадьбе Росса и Глоры — это случилось через полгода после возвращения в Первый Мир, отправился в качестве исследователя с экспедицией на поиски живых доисторических животных. Его рассказы о полной приключениями жизни и о странных встречах с НЛО и динозаврами были фантастическими, поражающими воображение. Благодаря своей способности, он не раз оставался жив, удачно избегнув смертельных зубов, когтей и иных опасностей. Многие годы, чаще всего в одиночку, он исследовал «белые» пятна планеты, найдя в бесконечном странствии смысл своей жизни.

Дерки был не менее знаменит, чем его друг Реги. Жители города К… были обязаны ему своим спокойствием и уверенностью, что любое преступление будет раскрыто, а виновный в злодеяниях непременно найден. И всё, потому что Дерки был частным детективом. Для него важную роль в раскрытии преступления играл не дедуктивный метод Шерлока Холмса, а всего-навсего способность читать мысли. Впервые годы его деятельности преступный мир города был растревожен и гудел преступными замыслами против детектива, словно осиный рой, в гнездо которого сунули палку. Друзья так никогда и не узнали, что его жизнь не раз подвергалась смертельной опасности. Он решил никому не рассказывать, как на него устраивались западни, как затаивались на крышах и чердаках снайперы, и, как киллеры пытались застигнуть его врасплох в толпе. Его враги не ведали, что их намерения уже известны тому, на кого устраивается смертельная охота.

Неподкупный детектив был неуловим. Едва почуяв опасность, Дерки сам устраивал охоту на своих врагов, и вскоре они оказывались в цепких руках сотрудников ГОБ. Через них, а точнее через их мысли детектив выходил на заказчиков. Иногда его ждало сильное разочарование — это случалось, когда исполнитель заказа кончал жизнь самоубийством, или его успевали отправить на тот свет «приятели», прежде чем Дерки успевал ему задать парочку вопросов.

Но детектив не отчаивался. В конечном итоге авторитеты преступного мира вынуждены были признать, что с этим детективом шутки плохи. Теперь они предпочитали обходить город К… стороной, и, по возможности, не сталкиваться с ним даже на улице. Про себя они его называли «Графом Калиостро», испытывая при воспоминании о нём, как мистический страх острыми ледяными когтями касается их сердец.

Юлис превратился в прекрасного семьянина. Его жена Маретта безмерно гордилась своим мужем и всюду расхваливала его достоинства. Она представляла собой весёлую сероглазую блондинку с вздёрнутым носиком, подчеркивающим её своенравный характер.

Если бы Юлис в один прекрасный день не пошёл в киоск, чтобы купить любимую газету, то никогда бы не узнал, что в городе К… проживает милая блондинка, которой тоже непременно понадобилась такая же газета. Всё было бы хорошо, если бы не оказалось, что такая газета осталась в единственном экземпляре, а у продавца они её попросили одновременно. Почти тут же каждый из них отказался от покупки в пользу другого. Случилась небольшая словесная перепалка. И в итоге газету так никто и не купил.

Когда они отошли от киоска, то вдруг поняли комичность этого недоразумения. Сдерживая улыбку, они посмотрели друг на друга и рассмеялись, смущённо пытаясь принять прежний серьёзный вид. В этот момент Юлис решил, что ему очень хочется познакомиться с этой женщиной. Что он и сделал. После знакомства было решено купить всё-таки эту газету и прочитать её вместе.

Купив газету, они сели в парке на скамеечку, развернули первую страницу и обомлели… Ярко красными крупными буквами на полстраницы была расположена следующая надпись: «Совет, да любовь!». Юлис и Маретта удивлённо переглянулись, и, взглянув на титульный лист, прочли название газеты: «Свадебный Вестник». Получилось, что продавец по ошибке им продал совершенно другую газету. Странно, но идти и менять газету никому из них не захотелось, они даже как-то не подумали об этом. Эта газета вот уж восемь лет находится в целости и сохранности в качестве семейной реликвии. Их первенцу сыну — Славену недавно исполнилось пять лет.

Их семья проживает за городом, занимаясь фермерским хозяйством. Им удаётся без особых трудов справляться с небольшим стадом телят, откармливаемых на мясо, парой лошадей, тремя коровами и с бесчисленным количеством домашней птицы. Реги помог им автоматизировать большинство сельскохозяйственных процессов, так что их деятельность дарила им обеспеченную жизнь без особых физических и нервных затрат.

Много чего произошло за эти годы. Всего сразу и не вспомнишь. До сих пор их дети, жена Моншера и Юлиса не знают, что же на самом деле пережили их близкие. Маретта не раз пыталась проникнуть в тайну прошлого Юлиса, но её усилия были тщетны. Даже обыск в усадьбе Фогера, устроенный ею в первый год их совместной супружеской жизни, не помог ей найти ответы на вопросы: «Что скрывает её муж и его друзья. Что их так сплотило?».

Иоланда смотрела на ежегодную встречу мужа с друзьями сквозь пальцы, считая, что каждый имеет право на собственные тайны.

***

Глора поправила у зеркала причёску и вышла на балкон, где росли её любимые карликовые розы, самых разных расцветок и ароматов. Прямо к балкону тянулись ветви с ещё зелёными плодами яблони, растущей в их саду. Ярко светило солнце, дул тёплый июльский ветерок, и весело пели птицы.

Глора находилась в отличном настроении. Жизнь для неё по-прежнему была полна любви. Любимый муж и дети стали для неё смыслом жизнь. Иного она не хотела, а думать о том, что её семейная жизнь стала идеалом для многих жителей города, она боялась — как бы не сглазить! Всё идет просто прекрасно. Только вот после сна осталось смутное тревожное чувство…

Глора потрогала рукой землю под розами и решила, что она излишне высохла.

— Сейчас я вас полью, — ласково проговорила она, заполняя лейку водой.

Ей нравилось разговаривать с ними также, как с их любимцем котом — Тошкой. Она касалась рукой каждого растения, и ей казалось, что от этого цветы начинают сильнее пахнуть, привлекая к себе бабочек и пчёл.

Где-то спрятавшись в листве деревьев, призывно урчал дикий голубь.

Неожиданно голубь умолк, и послышалось лихорадочное хлопанье крыльев. Глора подняла голову и увидела, как две птицы взмыли над деревьями. Одна из них — голубь, отчаянно пытался увернуться от когтей сокола-сапсана. Пролетая над балконом, голубь резко бросился вниз и, пикируя, забился между цветочными кадками. Сокол не стал преследовать жертву, опасаясь близости человека. Расстроенный, он сделал над балконом круг и улетел. Глора не шевелилась, боясь напугать чудом оставшуюся в живых, птицу. Голубь был смертельно напуган, и переливающийся зоб трепетал от его частого дыхания. Наконец, он выбрался из убежища, увидел Глору, встревожился и приготовился улететь, но что-то остановило его. Голубь, помедлив, взлетел на ажурную оградку балкона, повертелся на месте, взглянул чёрными бусинками глаз на женщину и вдруг… закаркал.

— Харр, харр, харр, — вышло почти по-вороньему.

Глора вздрогнула, а птица, заметив это движение, умчалась вглубь яблоневого сада.

Глава 2 Тайны семьи

Он спал, спрятавшись в чём-то мягком и тёплом, что имела его мать. Она тоже спала. Спали и те, что родился вместе с ним. В последнее время Он заметил, что чем больше ест, тем сильнее становится. Теперь его ноги не дрожали, когда Он вставал на них, что-то острое стало на нём расти. Он изменялся. Изменялись также его брат и сестра. По-прежнему Он не знал, кто Он и для чего появился в этом мире.

Единственное что его заботило — это всё возрастающий аппетит и жара, от которой было трудно дышать. Во время жары его родители почему-то появлялись очень редко, а в такое время Он так нуждался в их присутствии и утешении.

Он спал. Даже во сне ему снилось, как Он выпрашивает у матери что-нибудь, чем сможет утолить голод. Голод во сне становился таким сильным, что Он вздрагивал и просыпался. Скоро его мать уйдёт. Надолго. Другое существо не появлялось у них уже давно. С ним Он чувствовал себя гораздо сытнее. В последнее время их мать приносила мало еды.

Он не мог знать, что другого существа уже нет в живых. Это знала только его мать. Она старалась прокормить детей, но не могла, сильно уставала, потому что была стара.

***

— Па-па, па-ап… — будила отца Винессия.

— Уу… — пробурчал Росс, не желая просыпаться.

— Ну, пап, проснись! — упрашивала дочка.

— Что случилось? — сквозь сон произнёс отец.

— Поехали к дяде Юлису, у него жеребёночек родился.

— Винессия… Я же просил не будить меня. И чего тебе не спится, крошка моя?

Росс вынужден был прогнать остатки сна и открыть глаза.

— Ну, поехали… — не унималась белокурая голубоглазая красавица восьми лет. Её глаза так умоляюще смотрели на него, что сердиться за прерванный сон уже расхотелось.

— С чего ты взяла, что у дяди Юлиса родился жеребёнок?

— Они звонили. В гости приглашали. Поехали-а…

— А где твой брат?

— В саду.

— А мама?

— В мастерской.

— Ааа… — Росс задумчиво посмотрел на дочурку. — Мы вот что сделаем: беги к маме и узнай, поедет ли она. Если она не захочет ехать, мы сегодня остаёмся дома. В следующий раз, хорошо?

Винессия подозрительно посмотрела на отца и, кивнув, выбежала из спальни. Как только за ней захлопнулась дверь, едва не зажав её жёлтенькое платьице, Росс облегчённо вздохнул и, откинувшись на подушку, закрыл глаза. Он знал, поездка не состоится — Глора ни за что на свете не бросит заниматься любимым делом. Особенно, когда она только начинает воплощать в жизнь очередную идею — на этот раз вылепить из глины миниатюрную копию фонтана, увиденного на Великом Празднике. Несколько дней она вынашивала эту идею, и вот, наконец, уединилась в мастерской, где на полках расставлены глиняные игрушки, представляющие собой удивительных зверей. И только Росс и её друзья знали, откуда у Глоры такой неиссякаемый источник фантазии.

Несколько раз в их доме проводились выставки и даже распродажи глиняных изделий, которые пользовались необычайным спросом. Газеты и телевидение восхваляли её талант, и любая проезжающая через их город знаменитость обязательно посещала их семью и оставляла автограф в книге отзывов.

Росс представлял, как Глора сосредоточившись, забыв обо всём, измазав руки по локоть в сырой глине, тщательно выводит каждую деталь задуманного изделия. В такие минуты она не отвлекалась ни на что. Все понимали, что на неё снизошло вдохновение, и ей не стоит мешать. В такие моменты, которые длились максимум полдня (всю остальную половину Глора казалась выжатой, как лимон) в доме стояла таинственная тишина. Все ждали, когда откроются двери мастерской и тогда… начиналась настоящая семейная жизнь.

«Что ж я могу ещё поспать» — подумал, засыпая, Росс. В последнее время он возвращался из института, в котором работал руководителем отдела генетических исследований, ближе к полуночи и был очень уставшим.

Но не успел Росс погрузиться в объятия сладостных сновидений, как дверь спальни с шумом отворилась, и к нему подбежала Винессия.

— Папа! — выкрикнула она радостно. — Мама согласилась! Поехали!

Девочка взобралась на постель и стала стягивать с него одеяло.

— Ну, ты чего? — спрашивала она. — Опять спишь?

Росс приподнялся и недовольно посмотрел на дочь.

— Ну-ка, повтори дословно, что тебе сказал мама?

— Она сказала, что поедет, если я тебя разбужу.

— А ты не обманываешь?

— Пап, ты разве забыл, что дети-Стрельцы самые правдивые дети на свете? — Винессия хитро улыбнулась.

— Помню, помню… А теперь дай мне одеться и, тогда уж если мама согласна, значит, едем, — сдался отец.

— Ура! — громко воскликнула Винессия и, соскочив с кровати, выбежала из спальни, отправившись, как догадался Росс, рассказать новость брату.

Росс быстро оделся и направился в мастерскую. Глора сидела за столом и вертела в руках синего дракончика. Услышав, скрип двери, оглянулась и, улыбнувшись, произнесла:

— Всё-таки она тебя разбудила.

— Я не рассчитывал, что ты всё бросишь и решишь поехать в гости, — ответил муж, застёгивая на ходу пуговицы белой рубашки.

— Нет вдохновения…

— Тебя что-то тревожит?

— Почему ты так думаешь?

— Ну, — Росс помедлил с ответом, — странная ты какая-то. Вот уже несколько дней ходишь, как привидение, молчишь и почти не улыбаешься.

Росс наклонился к ней и внимательно посмотрел в глаза. Её глаза его не могли обмануть: что-то тревожное было в её взгляде. В них затаилось беспокойство. Даже потускнели они как-то…

— Что с тобой? Ты несчастлива? — в голосе Росса послушалась тревога. — Расскажи мне, что произошло?

— Я самая счастливая женщина на свете… — проговорила Глора. — Я, правда, очень счастлива. Тебе нравится? — она указала взглядом на дракончика. — Правда, похож?

— Очень похож. У тебя золотые руки, любовь моя, но ты уходишь от ответа. Итак, какую тайну скрывает от меня моя обожаемая женушка? — Росс продолжал настойчиво ловить её взгляд.

— Никакой тайны… У меня, кажется депрессия.

— Ты разве забыла одно чудодейственное средство от всяких там депрессий и плохого настроения? — Росс намекал на смехотерапию.

— К сожалению, оно оказывает кратковременное действие.

— Тогда тебе действительно надо развеяться. Поехали в гости. Скорее приводи себя в сногсшибательный вид. Я жду тебя внизу…

Росс произнёс последние слова шёпотом, прижимая её руки к своим щекам.

— У меня самый заботливый муж на свете, — восхищённо проговорила Глора, улыбаясь. — И самый красивый! Ты не раскаиваешься, что женился на мне?

— О чём ты? — на лице Росса отразилось недоумение. — У тебя действительно депрессия. Это я должен задавать тебе такой вопрос. Разве плохо, когда у сказки о принцессе с серебряными туфельками не только счастливый конец, но и счастливое продолжение?

— Лишь бы продолжение было бесконечным… — многозначительно ответила Глора. — Но раз уж мы решили ехать, давай не будем испытывать терпение Винессии. Она ужасно хочет увидеть жеребёнка.

— Поторопись, я очень тебя жду.

Росс вышел из мастерской и поднялся по лестнице в комнату детей, желая знать, готовы ли они к поездке. Проводив его взглядом, Глора вздохнула и направилась к двери со словами: «Лишь бы принцесса не стала толстой, эгоистичной, занудливой королевой, а иначе принц найдёт прекрасную замену».

Не прошло часа после разговора в мастерской, как счастливое семейство по фамилии Кирвинт — фамилию Фогер Глора и Росс категорически отказались присвоить себе после свадьбы — ехала за город с полным багажником всяких подарков и гостинцев в голубом «Шевроле». На заднем сиденье нетерпеливо ёрзала дочурка, а Уланд относился к ней снисходительно, даже не сердился, если сестрёнка приставала с глупыми вопросами.

— Уланд, а это правда, что лошади живут меньше человека?

Уланд, соглашаясь, кивнул.

— Это же несправедливо! — сестрёнка была возмущена. — Они такие большие и жить должны долго-долго. Знаешь, а сегодня я видела сон, будто бы была волком. Таким огромным, чёрным… — Винессия размахивала руками, изображая страшное животное. — Я была такая голодная… Уланд, а волк может съесть лошадь?

— Один вряд ли справится, — нехотя ответил Уланд, разглядывая через стекло мелькающий за ним городской пейзаж.

Уланд походил немного на отца: такой же черноволосый, кареглазый, широкоплечий красавец. Его узкие губы были крепко сжаты, словно он хотел что-то скрыть, и не позволял лишними словами вылететь тайне наружу. По характеру он был скрытный, но общения с родителями и с друзьями не сторонился. Но даже в самом откровенном разговоре он вдруг, будто дойдя до определённой преграды, запирался на ключ и не допускал никого к более скрытой стороне своей души. Уланд в такие минуты казался загадочным и таинственным, словно что-то неведомое ему знакомо, но информации этой не пришло время быть доведённой до сведения окружающих.

— А два волка? — спросила сестренка.

— Могут, — уверенно ответил Уланд.

— Тогда нам нельзя подходить близко к лошадям, — шёпотом предостерегла она.

— Почему? — заинтересовался Уланд, заглядывая в её голубые глаза.

— Потому что я и тебя видела волком, а вдруг мы превратимся в них и набросимся на Уголька или Чудачку и убьём их? Или на их маленького жеребёночка?

— Не говори чепухи, Винесс! — вмешался в их разговор отец. — Уверяю тебя, ты волком никогда не станешь.

— Но я была им!

— Во сне, — Росс вырулил с трассы на грунтовую дорогу.

— И Уланд был волком, — не унималась дочь. — И мы оба были такие голодные и злые…

— Это же всего лишь сон, Винесс, — ласково проговорил её брат, — там всё понарошку.

— Это особенный сон. Он означает, что мы скоро станем волками.

— Ну, выдумала! — рассмеялся отец. — Мне в детстве снилось, что я экскаватор, но я же не стал им.

— Обманываешь! — обиделась Винессия. — Пап, ты забыл, что дети-Стрельцы чувствуют любую ложь? Ты вовсе не видел сны про экскаватор.

— Какая у нас дочь растёт, — переглядываясь с мужем, с улыбкой прошептала Глора. И глядя в зеркало заднего вида, обратилась к дочери: — Может, ты скажешь нам, что на самом деле снится твоему папе?

— Уланд, не разрешает… — огорчилась Винессия, заметив, как брат украдкой прижимает пальцы к своим губам.

— Ничего, Уланд, пусть говорит — это интересно.

Уланд недовольно отвернулся к окну.

— Моему папе часто снится, что он лошадь с одним рогом и длинными ушами, — отчеканила, осмелев, девочка.

Глора, услышав её слова, вздрогнула и побледнела. Росс постарался не выдать своего замешательства. Но тоже побледнел, нервно крутанув руль. Его руки мелко затряслись.

— Но это не значит, что он скоро будет таким зверем… — сдерживая волнение, проговорила Глора.

Тут Винессия громко вскрикнула:

— Уланд! Ты наступил мне на ногу! Мне больно!

Но хныкать она не стала. В гороскопе, который она однажды прочитала и вызубрила наизусть, про Стрельцов не говорилось, что они ноют по каждому поводу. Она была в восторге от своего знака зодиака и потому при каждой возможности, говорила: «Дети-Стрельцы самые…».

— Дети, успокойтесь, — попросил Росс, останавливая машину, — Винессия, ты так напугала маму, что ей стало плохо.

— Со мной всё в порядке, дорогой, просто меня укачало.

— Но я не дорассказала…

— Винессия, расскажешь потом, хорошо? — попросил отец. — Сейчас мне нужно помочь вашей маме выйти из машины на воздух. Она очень чувствительная.

— Но мама, ведь ты сама попросила рассказать…

Винессии не хотелось чувствовать себя хоть сколько-нибудь виноватой в плохом самочувствии мамы. Она всегда хотела быть гордостью своих родителей — ведь в гороскопе так и написано: «Ими все гордятся», а ведь быть иначе не может.

— Винесс, ты ни в чем невиновата, — сказала мама, покидая машину. — Я, наверно, что-то не то съела за завтраком.

Услышав слова матери, Винессия вздохнула с облегчением. Родители отошли от машины и о чём-то стали тихо разговаривать.

Уланд перестал рассматривать бескрайние просторы зелёных полей и грозно посмотрел на сестру. Она беспокойно завертелась, словно зайчонок под гипнотизирующим взглядом змеи.

— Я тебя всегда предупреждал: держи язык за зубами!

— Ну я… — Винесс хотела оправдаться, но нужные слова как назло не шли на ум.

— Как ты не поймёшь, бестолковая! Ты и я знаем о наших родителях то, что они не хотят, чтобы мы знали. Ты напугала их. Это их тайна, понимаешь? — он взял сестру за руку. — Ведь ты же не хочешь, чтобы они от нас избавились?

— Как это избавились? — удивилась Винессия.

Уланд привлёк сестру к себе и обнял ее.

— Ты ещё такая глупенькая… Не бойся, они не станут нас убивать. Они слишком добрые для этого. Они нас любят. Но… если они станут нас бояться, то могут поселить в интернат. Отправят подальше, понимаешь? Мы можем быть далеко друг от друга.

Сестрёнка, понимая его, кивнула.

— Но волки… — прошептала она, понуро опустив голову. — Они мне снятся каждую ночь.

— Давно начались у тебя такие сны?

— Несколько ночей назад. Я боюсь…

— Не бойся. Это всего лишь сны.

— Уланд, я так тебя люблю, — она крепче прижалась к брату, — но не наступай мне больше на ногу!

— Хорошо, а ты не забывай, что Стрельцы не болтуны, они умеют держать язык за зубами.

— Стрельцы отличаются умом и сообразительностью.

Уланд улыбнулся.

— Помнишь, как в мультфильме про приключения Алисы в космосе. Птица Говорун так и повторяла: «отличается умом и сообразительностью!..» — он произнёс слова Говоруна точно так, как это делал озвучивающий его актёр — слегка дребезжащим голосом.

Винессия хихикнула.

— Интересно, а в каком месяце он родился? — но ответа она не получила, зато задала ещё не менее важный для нее вопрос: — А как быть, если дети-Стрельцы самые правдивые дети на свете?

— Нужно учиться врать.

— Это тяжело?

— Не очень. Труднее запомнить, кому и что соврал, чтобы не ошибиться.

— Ты меня научишь?

— Сама научишься со временем. В первую очередь тебе надо научиться молчать.

— Как, если мне очень хочется говорить? С гороскопом не поспоришь.

— Может и так, — Уланд стал играть маленькими пальчиками сестрёнки, — но ты возьми за правило, когда хочется что-нибудь ляпнуть, закуси язык.

— Но это же больно!

— Да, но, делая себе больно, ты отучишься болтать.

Винессия немного подумала и выдала следующее:

— Стрельцы самые целеустремленные, значит, если я поставлю перед собой цель — разучиться болтать, то я разучусь болтать! Даже если у меня опухнет язык!

Уланд улыбнулся и предупредил:

— Возвращаются…

Сестра и брат отстранились друг от друга.

— Ну, что, едем дальше? — спросил Росс у детей, когда, сев в машину, начал открывать дверь жене.

Глора помедлила, осматриваясь по сторонам. Слова мужа, что всё сказанное дочерью является всего лишь фантазией, немного её утешили, но, несмотря на это, в душе зародилось сомнение, и в предчувствиях своих она уверилась ещё больше.

— Дорогая, о чём задумалась?

— О, так… ни о чём, — Глора села в машину и захлопнула дверь. — Ну, Винессия, рассказывай дальше. Мне стало легче, и я готова тебя выслушать.

Мать, улыбаясь, посмотрела на дочку.

— Она всё выдумала, — сказал Уланд и взглянул на сестру. — Не так ли?

Винессия закивала головой и поморщилась от боли, кусая язык.

— Что с тобой? — забеспокоился отец. — Ты словно лимон проглотила.

— Я лимон не глотала, — ответила Винессия. — Просто не хочу больше пугать маму.

Воцарилось понимающее молчание. Остаток пути все ехали молча. Даже Винессия вела себя на удивление сдержанно.

Вскоре они подъехали к одиноко стоящему большому двухэтажному дому Юлиса, окружённому великолепным садом, вдаль от которого уходили многокилометровые посадки хвойных деревьев.

Пока Росс нажимал на гудок, дети и их мать уже выбрались из машины. В одном из окон первого этажа отодвинулась занавеска и показалась Маретта. Увидев гостей, она улыбнулась и, помахав им рукой, скрылась.

Где-то издалека донёсся весёлый собачий лай, и пока хозяева выходили к гостям, из леса выскочил рыжий щенок и понёсся к ним, а вслед за ним выбежал Славен и пустился вдогонку, выкрикивая его кличку: «Рыжий! Рыжий! Подожди меня!». Славен и его родители пришли к финишу одновременно, тогда как Рыжий уже с минуту вертелся в руках Винессии, предварительно успев тщательно обнюхать «Шевроле».

— Мы вас давно ждём! — радостно произнесла Маретта.

— Совсем зазнались! — с деланной обидой проговорил Юлис, обнимая гостей, не обходя вниманием их детей. — Скорее, проходите в дом.

— Мы хотим посмотреть на жеребёнка, — высказала желание Винессия, когда Юлис поднял её над землей.

— Дети, в вашем распоряжении всё, что угодно. Славен, будь хозяином и не позволяй гостям скучать.

Несмотря на малый возраст, Славен преисполнился гордости и решил не ударить в грязь лицом.

— Идите за мной! — твёрдо сказал он. — Я покажу вам своего жеребёнка.

Вскоре дети весело бегали среди построек двора, наполненных всякой живностью, а взрослые сидели за столом на веранде и вели задушевные беседы.

Хозяева были рады приезду гостей и их подаркам, а гости радовались встрече со старыми друзьями и прекрасному угощению.

После застолья Маретта повела Глору в сад, чтобы показать великолепную беседку, сделанную руками Юлиса. По дороге в сад они встретили Уланда, прохаживающегося по нему с задумчивым видом.

— Уланд, — окликнула Глора, — иди к столу.

Уланд кивнул, но не спешил уходить из сада.

— Над чем ты так задумался? — поинтересовалась Маретта.

— Вы не слышите?

— Чего? — женщины переглянулись.

— Каркают… Но я точно знаю — не вороны! — Уланд посмотрел в глаза матери и заметил в них напряжение, она боролась с охватившим ее волнением.

— Кто же это, по-твоему? — спросила Глора.

— Не знаю.

— Да, это горлицы! У нас их тут много, — вдруг вспомнила Маретта. — Они иногда так воркуют.

— Я их должен обязательно увидеть! — и Уланд побежал на их карканье.

— У них ещё черное кольцо из перьев на шее, — крикнула вдогонку Маретта и улыбнулась, посмотрев на гостью. — Ты выглядишь побледневшей… Тебе плохо?

— Нет… Это воздух так на меня действует.

— Здесь особенный воздух, целительный. А вот мы и пришли.

— У твоего мужа золотые руки! — восхищённо воскликнула Глора, касаясь рукой резных деталей белого круглого строения. Посреди беседки был поставлен стол с всякими фруктами и мини-фонтанчиком, предназначенным для их мытья. Женщины удобно устроились на скамейках, расположенных по сторонам.

Глора посмотрела вверх, где под крышей, защищающей от дождя и палящего солнца, крутились от ветра, расправив резные крылья и хвосты, деревянные птицы.

— Это Птицы Счастья, — объяснила Маретта. — Они вполне оправдывают своё название. Я вижу, счастье и вас не обделяет своим вниманием. Недавно прочитала, что тебя и твоего мужа опять хотят признать идеальной парой года.

Глора смутилась, и на её щеках вспыхнул румянец.

— Надеюсь, вы не собираетесь развестись? — серьёзно спросила Маретта.

— Нет, нет, что ты! Как я смогу жить без моего Росса? Это нечестно несколько лет подряд давать нам титул «Идеальной пары». Считаю, что в этом году ваша очередь.

Маретта засмеялась:

— Я не против! Мы здесь так счастливы! Не знаю, как бы я жила в городе…

Пока женщины обсуждали свои дела, мужчины решали свои. Юлис хвалился достижениями науки и техники, находящейся под его непосредственным контролем, прогуливаясь с приятелем среди построек двора.

Винессия и Славен весело болтали, сидя за столом и поедая сладости. Уланд в это время погружался в лесные чащи, пытаясь выследить среди хвойных веток и редко растущих берёз таинственных каркающих птиц.

Внезапно эту идиллию прервал громкий петушиный крик. Юлис остановился и удивлённо посмотрел на приятеля.

— Что случилось? — спросил Росс.

— У нас есть куры, но нет петухов… — загадочным голосом произнёс Юлис. — Пойдём, посмотрим.

Они подошли к загону, где содержались белые куры. Птицы настороженно замерли, глядя, как их товарка, сидя на пне заливисто кукарекает.

— Этого не может быть! — Юлис оторопел.

— Юлис, скорее спрячь её, заткни ей рот! Прошу, — заволновался Росс. — Скорее, не хочу, чтобы жена услышала.

Юлис без долгих раздумий перемахнул через деревянную изгородь и бросился ловить белую курицу. Начался куриный переполох: куры загалдели, забегали, захлопали крыльями, полетели перья… Но виновницу этого происшествия он так и не поймал.

— Только Маретта их в лицо знает, для меня они все одинаковые. Как теперь её найти? — ломал голову их хозяин. — Ну, заори у меня только! — он погрозил кулаком. — Враз голову отрублю!

Едва Юлис прекратил гоняться за курами и вернулся к другу, как вновь раздалось громкое: «Кукареку!».

— Вот она орёт! — указал Росс на одну из куриц.

Юлис дождался, когда курица прокричала ещё раз, и стал тихонько к ней подходить. Курица, продолжая кукарекать, беспокойно забегала, чувствуя опасность. Юлис оттеснял её в угол загона. Когда птица оказалась покинутой своими товарками, он приготовился к броску и вскоре уже держал её в руках. Птица яростно сопротивлялась, теряя перья, и вертела головой, протестующе крича.

— Ну всё, попалась! Получишь ты на орехи! Жить надоело? — Юлис был сердит не на шутку.

Наконец, взяв её поудобнее за крылья, он направился к калитке, ведущей из загона. И тут-то его поджидал очередной сюрприз… Позади него раздалось петушиное кукареканье. Юлис замер, потом оглянулся…

Вот закукарекала одна курица, затем другая, ей ответила третья и пошло-поехало — настоящий петушиный концерт!

Юлис опешил и выпустил из рук пойманную птицу.

— Что же это творится? — он испуганно посмотрел на Росса.

— Юлис, что происходит? — услышал он голос супруги, которая вместе с Глорой, возвращались из сада. — Дорогой, у нас же нет петухов…

Маретта, не дожидаясь ответа, подбежала к загону и остолбенела.

— Это к несчастью! — вдруг воскликнула она. — Их надо всех убить! Немедленно!

— Не надо, — подошла Глора и положила руку на её плечо. — Не надо, — повторила она. — Мы уедем, и они успокоятся, — Глора говорила так уверенно, что все удивлённо посмотрели на неё.

— Что ты такое говоришь? — испуганно воскликнула Маретта. — Это плохой знак!

— Это всего лишь предупреждение. Не убивайте их — они не в чем невиноваты.

— Какое предупреждение?

— Не могу сказать — это тайна нашей семьи.

Росс и Юлис, понимая всё ею сказанное, опустили глаза, избегая встречаться с вопрошающим взглядом Маретты — прекрасной блондинки в синем платье.

Наступила тревожная пауза, которую прерывали только поющие куры.

— Это горлицы, — произнёс Уланд, появившись неожиданно за спинами взрослых. — У них действительно есть чёрные кольца на шеях.

— Уланд, о чём ты? — не понял Росс.

— Я о птицах, которые каркают, — ответил сын и, пожав плечом, отправился к дому.

Глора и Росс переглянулись — они были чрезвычайно взволнованны и бледны.

Прошло несколько дней после этого странного события. За это время ничего особого не произошло, если не считать, что Глора, наконец, поведала мужу о сомнениях, мучавших её душу. Росс сам уже несколько дней после посещения Юлиса не находил себе места. Сбылись два предупреждения предсказанных Хранителем. Осталось третье. И они его ждали…

***

Он рос. Вскоре по росту догнал свою мать. Такими же большими стали его брат и сестра. Мать теперь не прятала их под собой — они просто не помещались, да и, в общем-то, не нуждались уже в её тепле. Они сами обросли чем-то мягким и тёплым. Это что-то щекотало их носы, когда они чистились.

Он заметил, что выглядит по-иному, чем его мать, сестра и брат. Но это не удивляло, ни пугало его. Ему было всё равно. Казалось, так и должно было быть. Даже мать относилась к нему так же, как и к остальным, ничем не выделяя. Он не знал, что в последнее время у матери постепенно снижалось зрение — она слепла.

Однажды Он проснулся от предчувствия какого-то события, которое должно раз и навсегда изменить его жизнь. Он вертел головой и настороженно прислушивался к звукам, доносившимся издалека. Радость и тревога витали в воздухе и заставляла его сердце беспокойно метаться в груди. Но беспокоился не только Он один. Странное чувство охватило всех. Всех троих.

Матери долго не было, но даже голод не мог успокоить её детей. Они чего-то ждали…

Звуки между тем становились всё ближе. Создавалось впечатление, что скоро те, кто издавал этот режущий слух крик, ворвутся к ним и тогда… Что будет тогда? Становилось страшнее с каждой минутой.

Неожиданно вернулась их мать. Испуганные и голодные они поспешили к ней навстречу, каждый надеялся первым получить долгожданный кусочек пищи. Но всех их ждало разочарование. Мать не стала их кормить.

Её дети просяще запищали, продолжая идти за ней, касаясь ртами её головы и шеи. Но мать потопталась на месте, потом издала странный свист, словно позвала их за собой. И они пошли за ней.

Неожиданно впереди показалось яркое пятно, к которому продолжала идти их мать. Дети шли за ней и пищали, не умолкая, каждый раз, когда она останавливалась и оглядывалась. Они открывали рты и, толкая друг друга, тянулись к ней, требуя пищи. В такие моменты они забывали даже пищать. Но мать, дождавшись их, продолжала путь.

Вдруг она совершила рывок и исчезла с их глаз, оставив ошеломлённых детей в неизвестном для них мире, залитым ярким светом и заполненным пугающими звуками.

Он инстинктивно попятился и решил скрыться в привычной темноте. За ним последовали остальные.

Тут появилась их мать и призывно свистнула. Его сестрёнка побежала к ней, неуклюже переваливаясь из стороны в сторону. Он и его брат продолжали прятаться, изредка тревожно попискивая.

Сестра подходила всё ближе и ближе к матери, и вдруг что-то произошло — они обе исчезли… Только пронзительный крик, полный страха — смертельного ужаса — долетел до прячущихся детей. Они съёжились, и попятились назад, прочь от слепящего глаза мира. Но вдруг крик их сестры, подхваченный резкими торжествующими криками неизвестных существ, умолк, растворившись в нём. Прошла секунда, другая… И вот уж они уловили знакомый голос сестры, но она не была напугана… она свистела по- другому — это походило на то, как если бы их сестра родилась заново. Она кричала от счастья, от восторга… Её крик то стремительно приближался, то также быстро удалялся прочь. Первое время её крик выделялся на общем фоне кричащих, но потом затерялся в нём и лишь изредка удавалось расслышать её.

Он не знал такого чувства, как счастье, и что вообще происходит.

Мать опять появилась перед детьми, закрыв собой половину пугающего мира. И Он решился… Пошёл за ней. Что может быть лучше, если там его ждёт много еды? Ведь чему-то же радовалась его сестра. Он не мог допустить, чтобы она съела всё, а Он остался голодным.

Его братец испугался остаться один и тоже заковылял к матери. Он даже рассердился, увидев братца, плетущегося за ним следом. Ну, уж нет! Мать обязательно даст ему больше еды — ведь Он первый! Он ничего не оставит братцу…

Вдруг мать исчезла. Он замер, вытянув шею и завертел головой в разные стороны. Где она? Он стоял на самом краю, цепко держась когтями за что-то, что кончалось, а за этим далеко внизу было всё цветное и непонятное. Странные существа с криком промчались рядом, и он успел лишь взглянуть в их блестящие глаза. Они походили на него.

Вот существа сделали круг, словно желая его рассмотреть получше, и стали приближаться. Где-то среди них раздался свистящий зов матери.

Вдруг братец, услышав этот зов, рванулся вперёд и толкнул ЕГО… Он не удержался и, взмахнув всеми конечностями, пронзительно закричал. Одной ногой ему чудом удалось ухватиться за что-то, повиснув вниз головой, но существа с криком окружили его, задевая и толкая, заставили отцепиться. Он стал падать. Всё вертелось у него перед глазами, и вопль ужаса зазвенел в ушах.

Невероятным усилием Он заставил себя взмахнуть… крыльями. На миг показалось, что падение прекратилось. Успех придал ему сил. Он перестал кричать и стал отчаянно махать этими странными со свистом рассекающими воздух конечностями. Он смотрел, как это делают существа, и старался подражать им. Он учился летать!

Внезапно Он остался один. Все улетели, в том числе и его мать. Они летали так быстро, что Он просто отстал от них. Он всё махал и махал крыльями, пытаясь догнать их, пока, наконец, не выдохся. Обессилев, он распластал свои крылья, словно положив их на невидимую преграду, и закрыл глаза, ожидая пронзительного свиста в ушах, возникший, когда Он падал. Он был уверен, что должен упасть.

Но Он не падал. Что-то тёплое и нежное несло его вперёд, не давая упасть. Оно то опускало его, то поднимало. Он парил, ощущая, как вместе с теплотой невидимого потока его тело наполняется силой и ни с чем несравнимой радостью. Такой радостью, что хотелось что-нибудь крикнуть. Рассказать об этом всем. И Он закричал. Пусть для кого-то его крик покажется слишком пронзительным и режущим слух, но для него это был крик радости и победы над своими страхами. Тут же ему откликнулись сородичи. В один миг они догнали его и вместе с ним помчались вперёд, не чувствуя ни страха, ни усталости, ни голода.

Кое-где порой раздавались крики тех, кто, падая, приобретал удивительную способность летать. Но крики эти уже не пугали его. Он вместе с остальными начинал подбадривать очередного счастливца и гнать его к небу.

Он понял, зачем ему надо летать с открытым ртом, оказывается, таким образом, Он всегда будет сыт, а если окажется в облаке, туче или коснётся реки, то сможет утолить жажду. Его этому никто не учил — Он просто знал, что так надо.

Когда в ярком мире стало темнеть, Он забеспокоился, не зная, что делать. Но увидев, что его сородичи поднимаются всё выше и выше к небу, последовал за ними. Здесь они распластали крылья и перестали играть, свистеть и вообще что-либо делать. Они просто заснули, убаюканные тёплым потоком ветра.

Внизу проплывали облака, а над головой постепенно исчезал огненный шар. Багровое зарево заката растворялось в небесной лазури. Небо становилось всё темнее и темнее. Сквозь него стали проглядывать странные яркие блестящие точки. Они так напоминали ему глаза его новых друзей.

Среди этих друзей находилась его мать, брат и сестра. Он знал, что они рядом. За этот долгий день Он научился узнавать их не только по голосам, но и по внешности.

Тёплый поток ветра уносил всех далеко-далеко от родного дома, в который они вряд ли когда-нибудь вернутся. А если и вернутся, то не для того чтобы продолжить в нем жить. Отныне небо стало их домом.

Утром, проснувшись, Он обнаружил, что нет его матери. На его вопрошающие сигналы, отвечали только брат, сестра и кое-кто из сородичей, но матери нигде не было. Он беспокойно летал, разыскивая её, но не находил. Они остались без матери. Вскоре забыв об этом, они уже весело гонялись друг за другом, совершая невообразимые головокружительные виражи и мёртвые петли. Они были безмерно счастливы. И им незачем было знать, что их мать, погрузившись в счастливые сновидения, не проснулась, даже достигнув земли. Она умерла, и небо не стало держать более её бездыханное тело. Небо не желало, чтобы его счастливые жители боялись смерти или болезни. Несчастья забывались быстро — неудачники и слабые рано или поздно находили покой на земле, которую всем запрещалось даже касаться крыльями.

Время шло очень быстро.

Каждое утро, просыпаясь, Он обнаруживал, что под ними другая местность. И день начинался с того, что Он принимался летать над ней, изучая её. Всё вокруг было захватывающе интересным, и, главное, никто не мог причинить ему вред или поймать, если только Он не нарушит небесное табу. И Он соблюдал этот закон.

С каждым днём сородичей становилось всё больше и больше. И больше становилось тех, кто был очень похож на него. Это радовало его — Он знал, что рождён непохожим на остальных, и это обстоятельство немного беспокоило его, пока не появились такие же, как Он существа. Большей частью Он летал среди них — что-то заставляло всех непохожих на остальных держаться вместе. Они были другие — особенные.

Однажды произошло странное событие. В этот день Он обнаружил рано утром под своими крыльями человеческими руками построенный город. Он долго летал над домами, едва по ошибке, не врезаясь в окна, где видел своё отражение, не понимая, что это. И что за двуногие существа ходят между ними, даже не поднимая к небу своих глаз? Было только понятно, что эти существа не могут летать. Может, оттого они ни разу не посмотрели на него?

Кроме них, встречались и четвероногие существа, которых Он видел и раньше. Видя их, Он вновь испытывал чувство восторга, потому что стал именно тем, кем стал, и что его крылья не стали когтистыми лапами, грозящими гибелью.

Устав от впечатлений Он нашёл тёплый поток ветра и решил немного подремать. Но едва Он закрыл глаза, как увидел, что сородичи непохожие на него гоняться за тем, кто похож на него. Но преследователи не играли с ним, они были чем-то очень рассержены. И гнали его к земле! Закон запрещал этого делать!

Он испугался за судьбу собрата, но приставать к преследователям не решился. Уж слишком грозны они были, и их крики таили в себе ненависть.

Они гнали его, не давая возможности подняться к небу, не взирая на его крики о помощи. Гнали до тех пор, пока обессиливший беглец не коснулся земли. Лишь когда он скрылся в густой траве, преследователи, торжествующе засвистев, разлетелись в разные стороны.

Его собрату больше не подняться к небу — это знали все, и потому никто не смог бы ему помочь, даже если бы откликнулся на зов о помощи, который ещё долго доносился с земли.

Он умчался прочь с этого места и стороной облетал скопления непохожих на него сородичей. Он стал их бояться.

К вечеру его собратьев стало меньше. Собратьев, так как представителей другого пола, среди непохожих на остальных просто не было.

За ночь тревоги дня были забыты и с утра, как обычно, началась счастливая, безмятежная жизнь. Но продолжалась она недолго…

Неожиданно какая-то сила собрала над его головой небольшую группу непохожих на него сородичей. Он попытался скрыться от них, но они неотступно следовали за ним. И их с каждой минутой становилось всё больше.

Он спрашивал их, издавая тревожные свистки, старался понять, чем Он разгневал их, но они лишь угрожающе стрекотали, вселяя в его сердце безумный страх.

И вдруг они разом погнались за ним. Всё происходило так, как это случалось с его собратьями. Они гнали его к земле. Они хотели его гибели! Но за что?

Страх придал ему сил. Он даже не кричал, не звал на помощь, понимая бесполезность этого зова. Никто не придёт ему на помощь, так же, как и Он не приходил на помощь несчастным. Он был один и был обречён.

Он совершал рискованные виражи и обманные трюки, отчаянно стараясь избежать преследования или прорваться через тучу сородичей к солнцу, с каждой неудачей всё больше ощущая свою обречённость. Он не хотел опуститься на землю — всё его сознание сопротивлялось этому, но силы иссякали. Он уставал, а его сородичи, казалось, совсем не чувствовали усталости.

Земля уже была близко. Даже слышался шорох желтеющей травы и шелест зелёных листьев деревьев.

Преследователи подавляли его волю злобным стрекотаньем и даже стали пикировать на него, толкая лапами. Он был не такой как они — может, в этом крылась причина их ненависти?

И вот уж его грудь коснулась ветвей кустарника — не хватило сил увернуться. Очередной сильный толчок в спину, и Он почти падает…

Собрав остатки сил, отчаянно в последний раз Он рванулся к небу, задыхаясь от недостатка воздуха, и даже крикнул, заставляя себя побороть усталость. Он не хотел умирать!

Кто-то стукнул его в голову, затем толкнул в спину, и Он, перестав бороться, камнем упал в траву.

Минуту спустя преследователи улетели.

От удара о землю на некоторое время Он потерял сознание. Очнувшись, ощутил беспомощность и всю безнадежность своего положения. Сердце разрывалось от тоски, когда Он взглянул на небо и увидел в нём своих сородичей: тех, кто непохож на него, и тех, кого ждала такая же страшная участь. Его тело болело от ушибов и молило об отдыхе. Он осторожно огляделся, ожидая чего-то страшного, что прервет его жизнь. Затем зашевелился, но ничего не происходило. Его сердце постепенно перестало быстро стучать, оно успокоилось. Сделав несколько шагов, Он понял, что ходить гораздо труднее, чем летать. Цепкие когти зацеплялись за травинки, и Он падал, а крылья и вовсе казались такими длинными и тяжёлыми, что с трудом помещались на спине.

Послышался приближающийся шум. Он замер…

— Уланд! Уланд! Иди скорее сюда! Смотри! Я нашла его!

Уланд подбежал к сестре с опаской глянул в сторону родителей, которые, кажется, ничего не заметили.

— Тсс… — он приложил палец к губам. — Не кричи.

Уланд осторожно раздвинул траву и увидел того, кого гнали к земле чёрные стрижи. Это был стриж, но… белый. Стриж увидел подошедших к нему существ и решил, что сейчас произойдёт что-то страшное. Страшнее чем-то, то как с ним обошлись его сородичи… Он попытался бежать, но разве сбежишь от ловких рук Уланда.

— Кто это? — тихо спросила сестра, удивлённо рассматривая белую птицу.

— Стриж, — ответил брат.

— Покажем маме и папе?

— Ни в коем случае! — запротестовал Уланд. — Нельзя, мы можем их напугать.

— Это плохая примета? Стрижи ведь чёрные, а этот белый, так?

— Да, плохая примета. О том, что чёрный став белым, упал с неба, наши родители не должны узнать, понимаешь?

Винессия кивнула и дотронулась пальчиком до головки стрижа. Он испугался ещё больше и стал вырываться из рук.

— Смотри, у него такие коготки… Он такой славный! А что мы с ним сделаем?

— Отпустим.

— Но он не умеет летать.

— Это он с земли взлететь не мог, крылья у него длинные — мешают. Я его подброшу, и он взлетит.

Уланд позволил сестре ещё раз погладить птицу и подкинул её к небу.

Освобожденный стриж тут же замахал крыльями и умчался прочь от земли.

— А почему этот стриж белый? — спросила Винессия, когда эту птицу невозможно стало разглядеть на синем небе.

— Не знаю. Но одно ясно, чёрные стрижи его ненавидят.

— Уланд! — услышали они голос отца. — Помоги мне набрать хворост для костра.

— Иду! — откликнулся Уланд и обратился к сестре: — Чур, про стрижа молчок!

— Я уже не болтушка, — заверила Винессия.

— Смотри, дети -Стрельцы исполняют свои обещания.

— Я помню.

***

Он взлетал всё выше и выше. Безмерное счастье вновь охватило его. Он жив, свободен, и небо вновь стало его домом!

Чёрные стрижи, увидев его, удивлённо пересвистывались, им не понять, каким образом ему удалось спастись. Кажется, они были не только удивлены, но и ещё больше разозлились.

Белый стриж чувствовал настроение своих сородичей, но твёрдо решил, что они не заставят его больше коснуться земли. Он хочет жить!

Когда на землю опустилась ночь, и небесные жители уснули, белый стриж не спал. Он был взволнован и раз за разом переживал своё приключение на земле. Он вспоминал тёплые руки существа, державшего его, и понимал, что ему необычайно повезло, ведь многие его собратья по цвету по-прежнему оставались где-то на земле.

Далеко внизу горела яркая звезда, почти такая же, как вверху. Она была маленькая и всё время изменяла цвет, тогда как верхние оставались неизменны — это горел костёр. Он то затухал, то разгорался, когда в него подкидывали хворост.

Дети спали в спальных мешках, а Росс и Глора ещё долго сидели обнявшись. Они смотрели на огонь, на яркие звёзды и тихо разговаривали.

— Любимый, так здорово, что мы выбрались на природу, — сказала Глора.

— Да, свежий воздух, ночь, звёзды… — согласился муж. — Но у меня такое чувство, будто ты хочешь мне что-то сказать, но с чего начать не знаешь. Угадал?

— Угу, — Глора немного растерялась.

— Говори, я слушаю. Я пойму: мы ведь всегда понимали друг друга.

— Я думаю, уйти ли нам одним или собрать всех на внеочередное собрание.

— О чём ты? — Росс делал вид, что не понимает супругу.

— Не притворяйся, ты всё прекрасно понимаешь.

— Но третьей-то приметы нет. Зачем же всех беспокоить?

Говоря это, Росс знал, что скрывает от неё правду. Когда он осматривал место, выбранное для пикника, то наткнулся на двух мёртвых белых стрижей, и словно иголка кольнула сердце — вот она третья примета! Через птиц Боги посылают им свою весть, так как они всегда считались существами, имеющими незримую связь с Богами. Третья примета тоже связана с птицами. Чёрное, став белым, упало с неба.

Росс сбросил трупики птиц в реку, протекающую недалеко, и тщательнейшим образом осмотрел местность. Жена в это время готовила место для костра и выкладывала вещи и продукты из машины. Дети играли.

Росс надеялся скрыть правду от жены.

— Есть третья примета! Я нашла белого мёртвого стрижа! Он белый, тогда как стрижи обычно бывают чёрными, и он оказался на земле. Всё сходится!

— Это всего лишь совпадение. Стриж — альбинос, даже среди них такое бывает.

— Нет, не совпадение!

— Давай, сделаем так: если завтра мы найдём ещё одного белого стрижа — это уже не будет совпадением. И мы назначим внеочередное собрание, хорошо?

— Хорошо, — успокоилась супруга.

«Они не должны найти ни одного белого стрижа! Я встану раньше всех и осмотрю всё вокруг, — решил Уланд, слышавший их разговор. Хоть они и говорили почти шёпотом, но общий смысл беседы был ему ясен. — Они не должны их найти… не должны! Я проснусь раньше всех и…».

Теперь Уланд заснул по-настоящему.

Глава 3 Внеочередное собрание

Уланд сдержал слово данное себе. Он проснулся за час до рассвета и лежал, открыв глаза. Спать не хотелось.

Небо постепенно начало тускнеть, а звёзды стали терять свою яркость. Начинался новый день.

Уланд всё лежал. Он не спешил покидать тепло спального мешка. Было недостаточно светло, чтобы начать поиски стрижей, если они есть. Во всяком случае, лучше удостовериться, что их нет.

Родители и сестрёнка продолжали спать. И по расчётам Уланда ближайшие часа четыре, они не проснутся, так что часа за два он сможет спокойно осмотреть всё вокруг от реки и до дороги, ведущей к городу.

Уланд, не торопясь, мысленно досчитал до ста и начал выбираться из мешка. Холодный утренний воздух пробирал до костей. За ночь выпала обильная роса. Она блестела на траве и намочила спальные мешки спящих. Уланд усмехнулся, вспомнив, как огорчился отец, обнаружив, что вспешке они забыли взять палатку. Но возвращаться не стали: понадеялись на водонепроницаемость и теплоизоляцию спальных мешков. Что ж они вполне оправдывали свои характеристики.

Он осторожно вытащил обувь, спрятанную под плёнкой, и одел. Через открытое окно машины достал свитер. Вскоре он был готов отправиться выполнить задуманное.

Уланд подошёл к этому делу со всей ответственностью. Никакая кочка, ни какое дерево или куст не остались без внимания. Каждый метр земли был осмотрен. Он реагировал на каждый шорох, доносившийся с земли, но в основном это были мыши и лягушки. Ни одного белого стрижа: ни живого, ни мёртвого.

Наконец, он вернулся. Озябший и промокший Уланд забрался в мешок и съёжился, стараясь согреться.

Он радовался, предчувствуя, что родителям не удастся найти ни одного белого стрижа. А это значит, что не обнаружат они третью примету и не случится ничего страшного. Чего именно не случится Уланд не понимал, но решительно был против любых перемен, которые могут произойти в их семье.

Неплохо было бы поспать часок другой, но спать не хотелось. Он лежал без движения с закрытыми глазами и вспоминал многочисленные ночные сновидения, виденные им в последнее время почти каждую ночь.

Главным героем в них был он сам — Уланд — в образе матёрого чёрного волка. Но волком он был не один. Рядом с ним была волчица — его сестра? — задавался он вопросом. Но ответа не находил. Почему ему и Винессии снятся такие странные сны? Что за женщину, одетую в длинную белую шубу и того же цвета шапку и муфту, они охраняют? Её лица он не видел, но таилось в ней что-то до боли в сердце знакомое, родное.

Почему он часто видит во сне отца? А недавно, охваченный безумной яростью, он вдруг напал на него и повалил в белый снег. Затем наступил огромной лапищей ему на горло и, рыча, оскалил клыки… Что же было дальше? Он убил его? Кажется, нет — глаза отца остановили его. В них не было страха. В них было что-то другое…

Размышления Уланда прервал отец. Он зашевелился и стал вылезать из своего мешка. Он явно осторожничал, и это показалось Уланду очень странным. Украдкой Уланд стал следить за отцом и пришёл к выводу, что тот собирается куда-то идти. Едва отец скрылся за деревьями, как его сын вылез из мешка и направился за ним, соблюдая расстояние и максимум осторожности.

Странно, но его отец стал делать то же самое, что и он проделывал час- полтора назад. Росс тщательно осматривал метр за метром. Без сомнения, он искал стрижей.

«Зачем? Показать их матери или наоборот?»

Озадаченный этим вопросом, Уланд прекратил слежку и пошёл назад. Вдруг он замер, услышав всплеск воды, и оглянулся. Отец стоял на берегу реки и смотрел в воду.

«Что он бросил в реку: птицу или камень? Похоже, камень. Здесь стрижей нет, я всё проверил. А если упустил, не заметил? Уже поздно…».

Отец долго не возвращался. Стало уже совсем светло. Запели песни птицы и неуверенно запиликали на скрипках озябшие кузнечики.

Уланд начал беспокоиться. И лишь услышав, приглушённые травой шаги, облегчённо вздохнул.

Росс возвращался, неся в руках охапку чуть влажного хвороста. Стрижей он не нашёл, а насобирал хворост, чтобы не вызвать подозрений у жены, если она уже проснулась.

После ночной беседы с Глорой, он решил, во чтобы то ни стало проснуться раньше неё и отправиться на поиски птиц. Он возвращался уверенный, что их нет. Она должно быть скоро забудет о них, и их семейная жизнь войдёт в прежнюю колею. У неё не будет повода для беспокойства и страхов. Он обо всём позаботился.

Уланд наблюдал за отцом сквозь ресницы и вдруг решил, что ему всё-таки удалось найти птиц или хотя бы одну, и теперь он прячет свою находку в кармане куртки, собираясь показать матери. А он — Уланд — не хотел этого допустить. И если ему придётся залезть к отцу в карман, чтобы скрыть правду, он так и поступит!

Уланд заворочался в мешке, изображая просыпающегося. Затем начал медленно из него вылезать, сонно потягиваясь, и направился к отцу.

— Ранняя птаха, что не спится? — спросил отец.

— Уже выспался, — ответил Уланд и подумал: «Птаха — первое, что пришло ему на ум. Так и есть, наверно, нашёл их, и они ему не дают покоя. В каком же они могут быть кармане?..».

— Замёрз?

— Есть немного…

— Сейчас костёр разожжём.

Росс стал рыться в карманах в поисках спичек.

— Я кажется, спички в машине оставил, сбегай, принеси.

— Сейчас, — Уланд быстро нашёл их и вернулся.

Вскоре костёр запылал.

Уланду не сиделось на месте. Он беспокойно вскакивал и начинал ходить вокруг костра. Ему казалось, что мать вот-вот проснётся, а он не успел стащить птиц у отца. И тот как нарочно, не хочет снять куртку.

«Да, мало шансов сделать это, и притом так, чтобы не застукали. Что делать? Что делать?»

— Что случилось, Уланд? Ты будто не в своей тарелке.

Уланд посмотрел в его глаза и понял, единственное, что ему остаётся — это уговорить отца не показывать птиц матери. Ему претила сама мысль о воровстве, а уж тем более о разбойном нападении, а он был на грани того, чтобы броситься на отца и попытаться отнять их силой. Трудно было представить, чем мог бы для него закончиться этот инцидент.

— На мне что-то не так? — забеспокоился отец и принялся себя осматривать. — Я опять что-то надел наизнанку?

— Не показывай их матери, — с трудом произнёс Уланд.

— Кого не показывай? — не понял Росс.

— Птиц…

— Так… А теперь успокойся, сядь поближе и объясни толком, что ты имеешь в виду.

Уланд подсел ближе к костру, вздохнул и, не отрывая глаз от яркого пламени, сказал:

— Ведь ты же нашёл белых стрижей, не так ли? Иначе зачем тебе пришлось так рано встать?

— А… — Росс на мгновение растерялся, но вскоре догадался в чём дело. — А подслушивать нехорошо.

— Я не нарочно, — признался сын.

— Ладно, не будем вдаваться в подробности… Из всего тобой сказанного я заключаю, что тебе тоже сегодня утром не спалось. Я их не нашёл, а ты?

Уланд посмотрел пристально на отца. Он сомневался в правдивости его слов.

— Это правда?

— Ты не веришь собственному отцу? Поверь, если бы я нашёл хоть одну белую птицу, я бы спрятал её, как можно дальше от глаз твоей матери.

— В карман, — предположил Уланд.

— У меня там, кроме пучка зверобоя, ничего нет!

Отец вытащил траву и вывернул каждый карман, которых в куртке было не менее десятка.

— Убедился?

— Прости, я не хотел…

— Забудем. Так ты нашёл птиц или нет?

— Нет.

— Значит, можно расслабиться. Если мы вдвоём их не нашли, значит и твоя мать их не найдёт. Тсс… кажется, она просыпается, — и прошептал на ухо Уланду: — Я горжусь своим сыном!

Уланд смущённо улыбнулся.

***

Всё произошло неожиданно. Чёрные сородичи, только проснувшись, все разом погнались за белым. Но Он был не промах. Едва уловив опасность, рванулся ввысь. Всё выше и выше. Лишь бы не позволить им оказаться над головой.

А их становилось всё больше. Они слетались со всех сторон, и их зловещий стрекот слышался повсюду.

Дышать становилось всё труднее. Так высоко Он ещё не залетал. Инстинкт подсказывал, что эта часть неба может быть не менее опасной, чем земля. А он не хотел умирать!

Преследователи знали, Он долго не сможет продержаться на такой высоте: ведь пищи там нет и воздуха мало. Чёрной тучей кружились они под белым сородичем и злобно сверкали на него чёрными глазами.

Стоило ему спуститься ниже, как они тут же надвигались на него, пытаясь догнать и заклевать.

Он паниковал и терял силы, упорствуя в напрасном желании уйти от погони. Всё чаще ему мерещились тёплые руки двуногого существа, подарившие ему свободу.

И наконец, решился… Он сложил крылья и полетел камнем к земле. Со свистом прорвался он сквозь тучу сородичей и успел заметить, как они растерялись, заметались, даже перестали злобно стрекотать, наверное, решив, что их жертва задохнулась, и теперь больше никогда не жить ей в небесном доме рядом с ними.

Земля приближалась, а белый стриж всё падал, падал, падал… Но чёрные сородичи не спешили разлетаться, они хотели удостовериться, коснётся ли он земли.

Стриж, заметив, что оторвался от преследователей на достаточное расстояние, расправил крылья и, издав торжествующий крик, исчез в белоснежном облаке. Ошеломлённые сородичи застрекотали и бросились в погоню.

Какое-то время белому стрижу удавалось поддерживать расстояние. Он ловко прятался в облаках, словно растворяясь в них. Белый окрас перьев маскировал его от глаз преследователей, чем ещё больше злил их. Сородичи и не думали оставлять его в покое. Среди преследователей к своему великому ужасу, Он обнаружил родных: сестру и брата. Они тоже хотели его гибели. Но что Он им сделал?

Погоня не могла продолжаться вечно. Кто-то должен был прекратить её или сдаться на свою погибель.

Чёрным стрижам всё же удалось изгнать белого из облаков и при малейшей попытке приблизиться к ним, они набрасывались на несчастного, стараясь толкнуть или клюнуть.

Вскоре белый стриж достиг верхушек деревьев, затем вынужден был опуститься ещё ниже. Тут к стае чёрных сородичей присоединилось, несколько таких же, обуреваемых жаждой убийства. Они тоже гнали перед собой белого сородича. Только силы оставили собрата, и тот упал на землю. Было мало шансов остаться в живых после такого падения.

Потрясённый гибелью собрата, пока ещё свободный белый стриж искал в себе остатки сил, чтобы избежать страшной участи, но всё меньше их оставалось. Земля была так близко, что Он с трудом мог уворачиваться от веток деревьев и стеблей камыша. Свистящее хлопанье крыльев и злобное стрекотание смешивались с шорохом листьев и журчанием реки.

Как не сопротивлялся белый стриж, Он вновь оказался на земле. Сородичи, издав радостный клич, умчались прочь.

Едва Он пришёл в себя, как услышал приближающийся шум. Высокая трава мешала определить источник звука, но интуиция подсказывала, что ему лучше взять «крылья в ноги» и попытаться спасти свою жизнь. Но сделать это было очень сложно: ноги путались в траве, и крылья, когда Он попытался ими взмахнуть, застревали между жёсткими стеблями. Он спотыкался, упирался клювом в землю и вновь взмахивал крыльями, чувствуя, как от панического страха замирает сердце. А когда он увидел странных существ, окруживших его, и вовсе растерялся, не зная в какую сторону бежать.

Да, он видел этих существ, когда спасался от погони. С высоты они были почти незаметны на фоне жёлто-зелёного цветущего луга, а сейчас они казались такими высокими и страшными.

Стриж сделал отчаянную попытку уйти от них, и ему повезло: Он выбрался на песчаную поверхность, и с ещё большим усилием заработал ногами. Странные существа не спешили его ловить. Они не сводили с него своего взгляда.

Неуклюже переваливаясь с боку на бок, Он вдруг увидел под собой зеленовато-чёрную воду реки и понял, что потерял опору под ногами. Теперь ему ничто не мешало расправить крылья, что Он и сделал, едва ощутив чувство падения. Он вновь обрёл свободу!

Сделав круг над рекой и существами, наблюдавшими за ним, Он поднялся высоко в небо и исчез в белоснежном облаке.

— Назначим внеочередное собрание, — тихо сказала Глора, когда она и муж отошли от берега реки. Росс молча согласился с ней, признав всю бесполезность его и Уланда попыток отгородить её от мучивших подозрений. Даже у него исчезли всякие сомнения насчёт третьей приметы. Приходится мириться с неизбежностью.

На берегу остались Уланд и Винессия. Уланд хмуро смотрел на проплывающие по воде листья, а его сестра пыталась сдержать слёзы.

— За что они хотели его убить? — спросила она брата, смахивая с ресницы слезу.

— Уже не имеет значения… Больше они не будут его обижать.

— Почему?

— Я так думаю… Теперь перестань хныкать и давай похороним стрижа, которого дала тебе мама.

Винессия вытащила мёртвую птицу из кармана.

Уланд был расстроен, что ему не удалось предвидеть такой поворот событий. Никто не ожидал, что к ним чуть ли не на головы упадёт мёртвая белая птица, которую заставили упасть на землю чёрные сородичи, с криком пронесшиеся над ними.

Мать первой тогда вскочила и подбежала к стрижу. Она была очень взволнована и бледна. Руки её мелко дрожали, когда она осторожно поднимала птицу с земли, а её взгляд уже был устремлен туда, куда мчалась стая. Белая точка, мелькавшая между ними, всё ниже спускалась к земле, пока не упала.

Когда стая разлетелась, она передала птицу подбежавшей к ней дочери и подбежала к реке. Остальные последовали за ней.

Вторая птица оказалась жива, и ей даже удалось взлететь.

Уланд и отец тогда переглянулись, прочитав в глазах друг друга удивление, смешанное с сожалением: ничего не поделаешь…

Винессия переживала больше за гибель птицы, чем задумывалась над тем, к каким последствиями может привести это утреннее происшествие.

***

Дерки допоздна засиделся в своём кабинете. Было за полночь, когда, наконец-то, он оторвался от компьютера и облегчённо вздохнул.

— Ай, да плут! — глядя на столбики цифр, произнёс детектив. Больше он ничего не стал говорить, не без оснований полагая о возможности нахождения в его кабинете подслушивающего устройства. Дерки мог изобличить лжеца или застать врасплох преступника, заранее зная его мысли, но бороться с бездушными механизмами было очень сложно. Информация о новых достижениях в шпионской технике была скудной, засекреченной и стоило немало потратить сил, чтобы обезопасить себя от всяких случайностей.

Детектив поднялся с кресла и начал ходить по комнате, разминая затёкшие мышцы.

Завтра состоится благотворительная конференция и «бомба», подготовленная частным детективом должна взорваться и открыть глаза акционеров корпорации «Золотое Дно» на деятельность совета директоров. Что ж его доказательства кое- кому очень не понравятся.

«Что будет… — усмехнулся Дерки, предвкушая предстоящее разоблачение. — И как они могут спокойно спать, когда за их спинами стоит сам Граф Калиостро?»

Затем детектив выключил ноутбук, вынул флешку и положил её в тайник. После этого подошёл к зеркалу, взглянул на своё уставшее лицо и заметил приклеенный к зеркалу на скотч листок бумаги.

«Послание от Реги!» — сообразил он, сорвав его.

Послание гласило: «Дерки, дружище, закругляйся со своими делами. Завтра в полдень состоится внеочередное собрание Спасителей Миров. Мы все тебя ждём. Твой друг, Реги».

«Реги, Реги… Не мог бы ты по подробнее написать, что произошло? — Дерки забеспокоился, поняв, что случилось нечто важное. — Надеюсь, это не очередное похищение…»

Детектив решительно направился к выходу, по пути коснулся выключателя. Но прежде чем выключить свет, критически осмотрел кабинет. Он выработал привычку запоминать расположение вещей, находящихся в комнате, чтобы утром по малейшему изменению в их расположении, понять, был ли здесь кто-нибудь во время его отсутствия. Несмотря на пуленепробиваемые стекла решётчатых окон и бронированные двери, запирающиеся на три замка, один из которых был с шифром, иной раз Дерки обнаруживал, что кабинет был кем-то посещаем. Даже возникали подозрения насчёт потайных дверей, но он мог с уверенностью утверждать, что таковых не может быть, так как сам лично занимался обустройством кабинета. Каждая досочка, каждый кирпичик стены — всё абсолютно были им много раз обследованы — особенно, когда он рьяно принимался отыскивать подслушивающие устройства.

Леди Кармен, так он ласково называл женщину, живущую рядом, была тайным охранником его офиса. Она всегда сообщала детективу, кто, когда и зачем приходил в его отсутствие. Все подозрительные люди запечатлевались в её памяти как на пленке фотоаппарата. Она всегда приносила кофе с печеньем, если заставала Дерки на работе, и наводила порядок из самых бескорыстных побуждений. Она восхищалась им и доказывала это всеми доступными для её немолодого возраста средствами. Но если случалось, что вспешке он забывал закрыть дверь офиса, то она делала это сама. Отличить была в кабинете леди Кармен или кто-то ещё детектив мог без труда. Даже сейчас в такое время она вряд ли спала и уж точно знала, что, если детектив задерживается так долго за работой, значит, скоро грядёт сенсация. Эти моменты радовали её больше всего на свете, и помогать Дерки она считала смыслом своей жизни.

Выключив свет, Дерки на мгновение задержался у двери, замечая, как глаза привыкают к темноте, в которую погрузилась комната. Лунный свет проник в окна и желтоватой широкой дорожкой добежал до ног частного детектива.

Дерки вышел, приглушённо звякнув ключами, и принялся закрывать дверь. Далее он направился в свою квартиру, находящуюся двумя этажами выше. Как обычно его мозг был напряжён. Он вслушивался в тишину, нарушаемую эхом собственных шагов, стараясь узнать, не сторожит ли его очередной наёмный убийца, подосланный кем-либо, у кого на пути возник частный детектив по кличке Граф Калиостро — неуловимый и беспощадный борец с преступностью.

Всё вокруг было спокойно. Соседи мирно спали, и если бы Дерки постарался, то смог бы прочесть их сонные разговоры, то есть мысленные беседы с тем, кого видишь во сне. Но он давно перестал этим заниматься — занятие довольно интересное, но слишком утомительное.

Прежде чем войти, Дерки тщательно осмотрел дверь своей квартиры. Придя к выводу, что на ней нет следов, говорящих о чьём-то желании проникнуть в его жилище — даже волос, который он прилепил к проёму двери, оказался не тронутым — Дерки набрал номер кода и, дождавшись знакомого щелчка, открыл дверь. Сразу у входа он включил свет и осмотрелся.

Сложна и смертельно опасна жизнь человека, если за его смерть назначена кругленькая сумма. И при этом сумма эта растёт с каждым новым разоблачением или очередным промахом наёмника.

Дерки нравилась его работа на грани жизни и смерти. Ему казалось, что он неуязвим и потому с ним не было телохранителей. Если бы он их завёл, то скорее беспокоился бы не за себя, а за них. А так он рисковал лишь своей жизнью.

В квартире как будто всё в порядке, но это только казалось… Рядом с телевизором лежала видеокассета — раритет для современности, которой здесь не должно было быть.

Дерки почувствовал лёгкий холодок по спине. Он рассердился на то, что его жилище время от времени посещается неизвестно кем и неизвестно как. Даже камеры слежения не могли засечь того, кто приходил в его квартиру. Это обстоятельство беспокоило детектива вот уже несколько последних месяцев.

Он кое-что знал о возможности использования нетрадиционных методов для проникновения на запретные территории, например: волевое перемещение человеческого фантома на запланированный объект при помощи гипноза или собственных усилий. Этот метод и так кажется фантастическим, но, чтобы этот фантом или как его там называют, пронёс кассету сквозь стены — это вообще абсурд, полнейшая несусветность. Хотя если вспомнить Реги…

В мире, в котором вращался Дерки волей — неволей приходишь к выводу, что в жизни человеческого общества нет ничего невозможного.

Как всегда, камеры слежения не заметили ничего необычного. Сам он давно перешёл на самые современные технологии. Наличие кассеты выглядело очень странно. Он достал давно покрытый пылью видеомагнитофон и включил его, вставив кассету. На экране со «скоростью света» промчалась серия мультфильмов «Том и Джерри». После минутного мультпоказа установилась продолжительная пауза. Дерки понял, что кассета — это не очередная шуточка кудесника — Реги. По взаимному соглашению Реги старался не докучать другу фокусами и розыгрышами без особого повода. А если происходило чрезвычайное происшествие, то тут даже Реги было не до шуток.

Дерки догадывался, кто мог подложить ему кассету, и, если он не ошибся, то рано или поздно на ней появится интересная информация.

«Что на этот раз? Шантаж? — Дерки прошёлся по комнате и остановился. — У них нет повода меня шантажировать»

После этого детектив подошёл к видеомагнитофону и нажал кнопку перематывания. Когда на экране возникло чьё-то без удержу болтающее визгливым голосом лицо, он нажал кнопку «стоп» и дал ленте задний ход.

«Так и есть! Президент корпорации „Золотое Дно“ собственной персоной! — Дерки усмехнулся и добавил звук. — Вот так встреча. У вас ко мне какое-то предложение? Говорите не стесняйтесь»

— Удивлён? — донёсся с экрана голос пожилого упитанного человека лет пятидесяти.

Мужчина в полном расцвете сил — как говорил о себе Карлсон, который живёт на крыше — сейчас сидел в синем костюме в уютном чёрном кожаном кресле и в упор смотрел на мнимого собеседника, словно он не сомневался, что кассету с его болтовней получит тот, кому она предназначена.

— Сожалею, что я последний, кого ты видишь, будучи живым.

«Что он несёт?» — встревожился Дерки.

— Наша жизнь опасна и трудна… — пропел человек и, захохотав, вдруг резко умолк, ударив руками по столу. — Твоя деятельность, сыщик, подошла к концу, и в завтрашней газете уже есть твой некролог. Не веришь? Взгляни!

Президент, вытянул из стопки бумаг газету, развернул её и буквально прилепил статью о гибели великого детектива на экран.

«Не понял… Ну и шутки…» — Дерки пригляделся к дате выхода газеты и воскликнул:

— Ерунда! У вас там ничего посущественней не найдётся?

— Вижу, я тебя не убедил, — раздался голос, и газета медленно сползла на стол.

— Ещё бы! Куда тебе…

— Не спеши бежать на кухню и заваривать кофе. У тебя осталось две минуты, чтобы принять на выбор одно из тех решений, которых я тебе предлагаю. Первое: ты работаешь на меня, а второе — отправляешься в рай за высокоморальное поведение и жажду справедливости. Если ты выбираешь первый вариант, завесь окно шторой. А если моё предложение тебя не устраивает, то, сожалею — людей, таких как ты, мало, а станет ещё меньше.

— Это мы еще посмотрим! — Дерки рванулся к двери. Она заперта… Но как? Дерки быстро понял всю безвыходность ситуации. Дверь заклинило, но уж точно неспроста… Он несколько раз толкнул её и оставил в покое.

«Собираются взорвать!» — вдруг осенило его.

Дерки выглянул в окно и решил, что и этот вариант спасения отпадает. За окном без сомнения следят и уйти живым не дадут.

— У тебя две минуты. Я жду твоего решения.

Президент корпорации исчез, и на экране в качестве рекламной паузы опять появилась очередная серия «Том и Джерри».

Дерки вбежал в ванную и стал откручивать краны. У него был шанс спастись, если погрузиться в воду. Но хоть бы капля упала на дно ванны!

— Да, положеньице… Ничего не скажешь. Влип со всеми потрохами, — мрачно съязвил Дерки, усаживаясь на край ванны.

«Что делать? Что же я могу сделать?»

Даже если бы вода в кранах была — вне всяких сомнений, что водоснабжающая система выведена из строя незадолго до возвращения детектива домой, то за две минуты, а теперь уже гораздо меньше, даже при самом сильном напоре ванну не наполнишь до краев.

«И кто сказал, что безвыходных ситуаций не бывает? Бывают. В этом я никогда не сомневался, — Дерки быстрыми шагами прошёлся по ванной комнате от стены к стене, бегло взглянул в зеркало и остановился. — К нему в услужение я не пойду! Это не выход. Что же делать?..»

Он отодвинул в сторону зеркало и достал из шкафчика маленькую баночку с кремом для бритья. Затем вышел, откручивая по пути крышку.

Мультфильм уже закончился, и на чёрном экране ярко вспыхивали цифры: двадцать… девятнадцать… восемнадцать…

Дерки сел напротив телевизора. Где-то на десятой секунде отсчёта вновь появилось ухмыляющееся лицо президента.

— Похоже, ты сделал свой выбор. До встречи на небесах!

Дерки отрешенно посмотрел ему в глаза. Да, он сделал свой выбор!

Экран погас. Секундой позже раздался чудовищной силы взрыв.

***

— …Сегодня в три часа утра в квартире частного детектива Деркена Поли прогремел взрыв. Серьёзно пострадало несколько этажей здания. Три человека получили смертельные травмы и скончались по пути в больницу. Десять человек — из них двое детей — получили многочисленные телесные повреждения. Им срочно оказана медицинская помощь.

Среди погибших и пострадавших детектив не был найден. По утверждению экспертов, если он оказался в центре взрыва, то найти его останки будет очень затруднительно, если не сказать невозможно. Во взрывном устройстве использовалась система кислотного распыления, которая уничтожила абсолютно все в радиусе десяти метров.

Многочисленные свидетели утверждают, что видели детектива возвращающимся к себе в квартиру. Президент корпорации «Золотое Дно» заявляет, что около трёх часов ночи звонил ему и вёл непродолжительную беседу. Он шокирован случившемся и требует тщательнейшего расследования.

Мы надеемся, что знаменитый борец с преступностью, прозванный Графом Калиостро всё-таки жив. Всех, кто располагает какой-либо информацией о его местонахождении, просим сообщить отделу по борьбе с организованной преступностью.

Моншер прочёл газетную статью до того места, где указывались телефоны отдела и фонда помощи пострадавшим от террористических актов, и посмотрел на собравшихся вокруг него друзей.

— Не может быть! — воскликнул Рантр. Он не мог поверить, что потерял друга. — Надо ехать и всё узнать на месте!

— Постой! — остановил Юлис. — Я там уже был.

— Там, и вправду, произошёл взрыв? — Рантр медленно опустился на стул.

— Мощный… От его квартиры ничего не осталось. Потолок рухнул, стены ушли в соседние квартиры. Окна и двери выбиты взрывной волной. Всё, что могло сгореть, сгорело…

Тут к пустовавшей до этого дня — дня внеочередного собрания — даче подъехал голубой «Шевроле». Из него вышли Росс и Глора. Они ничего о трагедии не знали.

Ещё с порога, заметив мрачные лица встречающих их друзей, Росс поинтересовался, чем они расстроены. Вместо ответа Юлис протянул ему газету.

— Не верю! — усомнилась Глора. — С ним не могло такого произойти! Не могло!

— Мы надеемся, что его не было в той квартире. Если и погиб, то кто-то другой, — с грустью сказал Моншер.

— Он всегда работал один. И даже нас не допускал к своим делам. Я бывал у него всего… — Рантр задумался. — По пальцам можно сосчитать.

— Успокойтесь, — попросил Росс. — У нас мало сведений. Свидетели не в счёт — их можно подкупить или запугать.

— Надо подождать телевизионных новостей, — предложила Глора. — Что там скажут.

— Может, мы зря переживаем, Дерки вот-вот явится на собрание, — неуверенно предположил Юлис.

Но шло время, а Дерки не появлялся. Ближе к полудню приехали на кабриолете Реги и Шора. После церемоний приветствия, они показали друзьям, купленную по пути газету «Горячий полдень» со статьей о гибели знаменитого и высоко морального борца с несправедливостью…

Эксперты пришли к выводу — по остаткам одежды — в основном шляпы и обуви — о том, что детектив во время взрыва находился в злополучной квартире. Иных сообщений о нём не поступало, и никто не верит, что он сам даст о себе знать. Город погружён в траурное состояние. Множество соболезнований присылается в адрес редакции и на телевидение. У Деркена Поли не было ни родных, ни друзей, — утверждала газета. — Он вёл одинокую жизнь, наполненную скандалами, разоблачениями. На его жизнь часто покушались, но неизменно он выходил целым и невредимым из любой передряги…

И так далее… И так далее…

— Теперь нас осталось семеро, — хмуро заметил Юлис, откладывая газету в сторону.

— Я вчера послал ему сообщение о нашем собрании и почему-то уверен, что он его прочёл, — сказал Реги.

— Не верю, не верю… — прошептал Рантр. — Как такое могло с ним случиться?

— У него была опасная работа, — Моншер положил на плечо другу руку. — Она ему нравилась…

Рантр, соглашаясь, покачал головой. Остальные молча расселись вокруг круглого дубового стола. За столом было ровно восемь стульев. Теперь один из них оставался свободным.

В комнату через приоткрытое окно вместе с весёлым пением зяблика влетал тёплый летний ветерок. На окнах не было штор, и потому солнечный свет беспрепятственно проникал в комнату, разгоняя полумрак. Пыль тонким серым слоем покрывала давно неиспользуемую никем мебель.

Друзья молчали. Слова, которые могли бы утешить не шли на ум, и чувства скорби и болезненной утраты переполняли их сердца.

— Росс, Глора, расскажите, что произошло? Зачем вы собрали нас здесь? — попросил Моншер.

— Да, Глора, что случилось? — взволнованно спросила Шора.

— Даже не знаю с чего начать, — неуверенно проговорила Глора, — после того, что мы узнали про Дерки, моё сообщение совсем не обрадует вас.

— Говори, нам не привыкать к неприятностям, — настаивал Рантр.

— Сбылись слова Хранителя. Всё в точности: голубь каркал, непоющая домашняя птица запела — Юлис подтвердит, — Глора взглянула на него. — И чёрное, став белым, упало с неба…

Все переглянулись. Удивление и сомнение читалось в их лицах. Они знали, что это могло означать: опять другие миры, опять Хранители, опять их жизни должны будут часто висеть на волоске от смерти, бесконечные беспокойные ночи, пугающая неизвестность, а главное — враг. Враг — неизвестный, беспощадный, готовый на всё ради своих целей. Враг, на уничтожение которого вновь должны отправиться они — смертные.

— Ну, ладно, — многозначительно буркнул Реги, — я ещё могу поверить, что голуби каркают, хотя если честно, с большим трудом. И Юлис что-то про кукарекающих кур говорил — это оказывается не такая уж редкость. В старину, например… Но что такое чёрное, став белым, падает на землю — ума не приложу… Если это снег — первое, что приходит мне на ум — то он обычно белый, а белее ему становиться совсем необязательно. И чёрным снег не бывает. Ну, если предположить, что это сажа, вылетающая хлопьями из труб котельных… И если она станет белой, то это уж действительно будет чудо.

Глора не перебивала Реги, она внимательно выслушала его логические разглагольствования и, улыбнувшись, сказала:

— Жаль разочаровывать тебя, Реги, но то, что падало с неба, белее твоей белой сажи.

— И оно до того, как стать белым, было чернее чёрного снега? — Реги был озадачен. — Что же это?

— Реги, я помогу тебе угадать, — решил помочь другу Росс. — Обрати внимание: первые две приметы, которые поведал мне и Глоре Хранитель, указывают на птиц, так нелогичнее ли предположить, что и третья тоже будет птица? Вы все следите за ходом моих мыслей?

Друзья покачали головами.

— Продолжай, — попросил Моншер, — хотя я уже начинаю перебирать в уме всех чёрных птиц.

— И правильно делаешь! Но всех не надо — это займёт много времени. Хранитель дал подсказку — упадет с неба. То есть, не с дерева, не с крыши, а с неба. Получается, что чёрное в большом количестве должно постоянно быть над нами — ведь, если этих птиц будет мало, то если они и станут белыми, мы можем попросту их не заметить.

Тут встал Рантр и недовольный долгими рассуждениями, произнёс:

— Росс, зачем ты хочешь заставить шевелиться наши мозги? У меня до сих пор «стоп-кран» в голове после утренних новостей. Лучше я пойду, подышу свежим воздухом. Да, и к тому же из всех совершенно чёрных птиц я знаю лишь мужа вороны.

— Уж не во́рона ли? — поинтересовался Юлис.

— А что они уже в разводе? — Рантр решил повременить с уходом и вернулся на место.

— Не совсем. Просто никогда ворон не был мужем вороны. Это разные виды, понимаешь?

— Ну… Значит, во́роны тут не причём. Хотя я ещё одну совершенно чёрную птицу, — вспомнил Рантр, — ласточку.

— Но у них, кроме черных перьев есть, еще красные и даже белые, — поправила Шора, — она несовершенно чёрная птица.

— Я же не о деревенской ласточке говорю, у которой хвост вилкой, а о той, что в городах на крышах селится.

— Рантр, ты в птицах точно ничего не понимаешь, — сказал Реги. — Нет совершенно чёрных ласточек. По крайней мере, в нашей местности.

— Да? А, по-вашему, что за птицы летают за окном. Слушайте, это же они и кричат! — Рантр подошёл к окну и распахнул его настежь. В комнату ворвался пронзительный крик, пронёсшейся над крышей дачи стаи стрижей.

— Вот об этой птице я и толкую! — воскликнул Росс. — Только это не ласточки — это стрижи. И вчера нам на голову падали стрижи-альбиносы. Их видимо не принимали за сородичей чёрные стрижи и гнали на землю. Стриж не ласточка — с земли ему трудно взлететь у них крылья длинные. Альбинизм редкое явление в природе, а нам этих белых стрижей на одной небольшой полянке удалось штук пять найти. Вот вам и третья примета!

— Если у вас ещё есть сомнения, — начала Глора, — тогда вспомните, ведь каждому из нас хоть раз в жизни приходилось слышать от старых людей, что птицы ближе к Богу находятся, и через них он часто подаёт людям свои знамения. А примет птичьих сколько? В окно ударилась — весть, ворона каркает на крыше — жди беды… Ну хотя бы голубя Локки вспомните.

— Получается, что нам пришло время навестить Карен, — сделала вывод Шора. И помедлив, спросила: — А куры, что, и вправду, кукарекали?

— Ещё как! — подтвердил Юлис. — Ладно бы одна, а то все. Хоть уши затыкай.

— Как последнее время говорил мой пёс… — Моншер на этом месте сделал короткую паузу, — неприятности у нас на хвосте.

— Да ладно вам! — возмутился Юлис. — Все неприятностей ждёте. А может для нас там праздник готовится. Считаю, Хранитель зря говорить не будет.

— Вообще-то, отправляться туда должны: я и Росс, иначе слова Хранителя вы тогда бы слышали от него самого, а не от нас. Я просто решила, что вам необходимо знать об этом. Так, на всякий случай.

— Вы твёрдо решили идти туда? — поинтересовался Моншер.

— Вдруг Карен нужна помощь, — ответила Глора.

— А без жены я здесь не останусь, — заверил Росс.

— А как же дети? — спросила Шора.

— Оставим у моих родителей, — ответила подруга.

— Реги, — Шора обратилась к нему, — ты как хочешь, но я собираюсь повстречаться с Карен.

— О, Шора, свет очей моих, — ласково проворковал Реги, — ты как хочешь, но я тебя одну не отпущу.

Шора улыбнулась, пролепетав:

— На это я и надеялась…

— Итак, на семейном совете в составе двух его основателей было решено, отправиться к «чёрту на кулички», — без особой радости провозгласил Реги. — А детей тоже отправим к родителям.

— Я тоже с вами, — уведомил Юлис, — нужно только что-то выдумать правдоподобное для Маретты.

Неожиданно в стенном шкафу послышался лёгкий шорох, а вслед за этим протяжно заскрипела дверца. Все посмотрели в сторону шкафа и обомлели… Юлис удивлённо охнул. Из шкафа вышла… Маретта.

— Не надо ничего выдумывать, дорогой мой муженёк! — тут же, не давая никому опомниться, произнесла незваная гостья. — Я всё слышала!

Маретта поправила причёску, сбросила с одежды паутину. Всё это она проделала, не сводя глаз с группы людей, сидящих вокруг стола.

— Ма-ре-тта… — заикаясь, произнёс её супруг. — Что ты тут делаешь?

— Подслушиваю, неужели неясно?

Юлис был расстроен её внезапным появлением и не знал, что делать.

— Но ты же уехала к матери…

— Да, а ты за покупками в город! — сурово парировала жена.

Тут вдруг она покосилась на шкаф, из которого вышла, потом на дверь комнаты и опрометью бросилась бежать.

Все повскакивали с мест.

— Она не должна уйти! — громко скомандовал Моншер.

Юлис и Рантр побежали за ней.

Перепрыгивая ступени, Маретта быстро спустилась в холл и направилась к входной двери. Схватилась за ручку и оглянулась. По ступеням спускался её муж.

— Ты негодяй, Юлис! Я этого так не оставлю! — она рванула дверь на себя и застыла на месте… в проёме двери стоял Рантр.

Секундное замешательство… Маретта делает шаг назад и резко захлопывает дверь, потом бросается к окну. Дверь открывается и, потирая едва не разбитый нос, входит Рантр.

— Маретта, успокойся, — говорит, приближаясь, Юлис, — не бойся, никто тебе ничего плохого не сделает.

— Уже решили, как от меня избавитесь? — она отчаянно дёргала оконные рамы, перебегая от окна к окну, пытаясь найти путь к свободе.

— Маретта, послушай, ты же ничего не знаешь и потому уже напридумывала себе всякое.

Оставалось последнее окошко и всё — тупик!

— Не подходите! — прокричала женщина, бросая то на Юлиса, то на его друга взгляды полные ужаса.

Бессильно повисли её руки, когда она поняла, что исчезла последняя надежда на спасение — последнее окно оказалось зарешёченным из-за отсутствия стекол.

— Не убивайте меня, — попросила она, прижимаясь к стене, — не убивайте! Я никому не скажу, что услышала. Буду молчать, не убивайте…

— Да, с чего ты взяла, что тебя собираются убить? — удивлённо спросил Юлис.

— Вы не убьёте меня? Правда?

— Никто тебя не обидит, — подтвердил Рантр, — пойдём с нами наверх.

— А, что я там забыла? Меня Славен ждёт. Юлис не оставляй его без матери! — она готова была заплакать.

— Ну и дурочка, ты, Маретта! — Юлис подхватил её, когда она попыталась встать перед ним на колени, чтобы разжалобить. — Если уж сунула голову в пекло, то не бойся залезть целиком. Успокойся, ничего с тобой не случится, — он убрал с её лица непослушные пряди волос и заглянул в серые глаза: — Я не позволю тебя обидеть.

Взяв за руку, он потянул за собой. Маретте ничего не оставалось, как последовать за ним.

— Маретта, ты чего это вдруг так быстро решила нас покинуть? — спросила Шора, когда они вошли в комнату. Жена Реги стояла у окна и ждала ответа.

Маретта молчала, её взгляд рассеянно блуждал по комнате. Юлис подвёл её к столу и усадил. За столом сидели только Росс и Глора, а остальные разбрелись по комнате о чём-то вполголоса совещаясь.

Когда вошёл Рантр и закрыл за собой дверь, все вернулись к столу.

— Маретта, — начал Моншер, — мы знаем, что ты не раз пыталась узнать прошлое мужа, а заодно и нашу тайну. Ответь, как ты попала сюда?

Маретта достала из кармана джинс ключ и дрожащей рукой положила его на стол.

— Ты подделала ключ? — изумился муж.

Женщина смущенно кивнула.

— У меня жена — сокровище! Это Джеймс Бонд загримированный под мою жену! — Юлис рассмеялся.

— Смейся, смейся, если бы не паук, упавший мне на голову, вы бы никогда не узнали, что я здесь была!

— Спасибо этому пауку, — произнёс хвалу Реги. Маретта сердито покосилась на мужа Шоры. — Теперь Юлису не придётся оправдываться в своих поступках.

— Маретта, мы вынуждены рассказать тебе нашу тайну, но ты должна дать нам клятву, что ничто тобой услышанное не уйдёт за пределы этой комнаты, — требовательно произнёс Моншер.

Маретта подняла на него глаза и в них блеснул живой интерес.

— Ничего не рассказывайте. Я не хочу ничего знать. Я обещаю, что никому ничего не расскажу. Буду нема как рыба, но… отпустите меня к сыну, — взмолилась она.

— Иди, тебя никто не держит, — холодно сказал Моншер.

Маретта тут же встала и, не оглядываясь, направилась к двери. В комнате возникла напряжённая тишина.

Когда дверь за ней закрылась, Юлис огорчённо произнёс:

— Она очень напугана и считает, что мы её можем убить, как свидетеля. Даже я не смог убедить её в обратном.

— Не расстраивайся, Юлис. Я уверен, она вернётся, — сказал в утешение Моншер. — Ведь твоя жена не только красивая, но и умная. К тому же только любящая женщина способна рисковать жизнью ради любимого человека. А она уверена, что рискует жизнью.

Юлис пожал плечами.

Прошла минута, другая…

Вдруг дверь отворилась, и на пороге комнаты появилась Маретта.

— Клянусь! — громко сказала она и уверенно направилась к столу.

Глава 4 Коварное любопытство

Уланд и Винессия, проводив родителей, вернулись в дом. Винессия первым делом убежала в спальню родителей. Там в шкафчике под зеркалом её мама хранила много интересных вещей, которые для восьмилетней девочки были не хуже сокровищ Али Бабы. Чего там только не было: духи, крема, тени, лаки, помады… Росс обожал свою супругу и одаривал её подарками по поводу и без такового. Она пользовалась ими на радость своему мужу.

Но Винессию косметика мамы не интересовала, ей нужна была шкатулка, в которой хранились самые драгоценные мамины вещи. Обычно шкатулка запиралась на ключ, а ключ прятался от глаз любопытных детей. Но Винессия не зря отличалась умом и сообразительностью: она знала рано или поздно мама забудет закрыть шкатулку и потому каждый раз, когда родители уезжали, оставив детей одних хозяйничать в доме, она бежала в спальню. Каждый раз по её быстрому возвращению Уланд понимал, что ей опять не повезло.

Осторожно вытащив шкатулку из дальнего угла шкафчика, девочка обнаружила, что её ожидания сбылись. Мама забыла вытащить ключ! Винессия обратила внимание, что в последнее время её мама стала рассеянной.

Глаза Винессии заблестели от радости. Она осторожно поставила малахитовую шкатулку на пол, аккуратно открыла и стала выкладывать из неё содержимое. Кольца, серёжки, бусы, какие-то бумаги. После того, как шкатулка опустела, девочка принялась тщательнейшим образом осматривать хранимые в ней ценности. Бумаги были неинтересны — она их сразу положила на дно шкатулки. Взяла в руки колечко с рубином и стала надевать на палец. Но её пальчики были еще слишком малы для такого украшения.

Уланд находился в большой комнате и, жуя бутерброд, смотрел телевизор. Шёл захватывающий боевик.

Сестрёнка всё ещё не возвращалась. Обычно ей не надо было много времени, чтобы удостовериться в своём бессилии открыть шкатулку.

«Наверно, всё-таки ей это удалось», — решил Уланд, и в нём взыграло любопытство. Действительно, что такого ценного может быть в этой шкатулке, если она запирается на ключ? Уланд встал и, выключив телевизор нажатием на кнопку пульта, пошёл проверять, чем занята его сестрёнка.

Едва он дошёл до первых ступеней каменной лестницы, ведущей в спальню, как зазвонил мобильный телефон.

— Алло, — вяло произнёс Уланд. — Дор, чего тебе?

На связи был один из близнецов — детей Реги и Шоры.

— Уланд, слушай, у меня проблема, — голос Дорито был взволнованным.

— В чём дело?

— Найдэн исчез!

— Как? Опять похитители поработали?

— Нет, — Дорито шмыгнул носом.

— Что произошло? Дор, не реви, расскажи всё по порядку. Он ушёл куда-то?

— Не-ет.

— Родители с тобой?

— Нет… Найдэн вошёл в кабинет отца. Я говорил ему не ходи, а он пошёл. Говорит, никто не узнает, если я не проболтаюсь, — Дор немного успокоился.

— Что было дальше?

— Он нашёл кольцо и… — Дор опять всхлипнул.

— Надел его? — пытался угадать Уланд.

— Да-а…

— И что же тут особенного?

— Он исчез!

— Ну прямо-таки, — усомнился Уланд, хотя хныканье Дорито давало понять, что он верит в то, что видел.

— Я не вру…

— Сёстры знают?

— Нет. Уланд, я не знаю, что делать, помоги…

— Ладно, жди меня, через полчаса буду. Не раскисай и ничего сёстрам не говори.

— Хорошо, жду.

Связь отключилась.

«Сначала проверю Винесс, а потом уговорю её поехать со мной»

Уланд открыл дверь спальни. Сестрёнка испуганно вздрогнула, но, увидев брата, принялась за прерванное занятие.

— Всё-таки добилась своего, — усмехнулся брат и сел на корточки рядом с ней.

— Смотри, как интересно, — Винессия протянула брату матовый комочек не то пуха, не то какой-то пряжи, — если потянуть его в разные стороны, он больше становятся, а если помять — уменьшается. Что это, Уланд?

— Не знаю, — удивился он и немного поэкспериментировал с этой ценностью. — Может лучше оставить всё как есть?

— Смотри, какое ожерелье! — восхищённо выдохнула Винессия и, приложив к шейке, взглянула в зеркало. — Как всё блестит! Я хочу его надеть!

— Винесс, мама узнает, что ты без спроса рылась в её вещах и очень рассердится.

— Ты ведь не скажешь? — девочка вопросительно посмотрела на брата.

— Если ты тут всё быстренько уберешь на место и поедешь со мной к близнецам.

Винессия задумчиво посмотрела на украшение и произнесла:

— Хорошо, но я только примерю его на себя и всё уберу.

— Идёт, не задерживайся. Я жду внизу, — Уланд встал и направился к выходу.

— А ты не хочешь посмотреть, как я буду выглядеть, когда надену ожерелье?

— Ты будешь в нём неотразима…

Винессия нахмурилась.

— Ну ладно, ладно, надевай, — примирительным тоном сказал Уланд. — Я знаю, как тебе хочется похвалиться.

Девочка обрадовалась, надела ожерелье и ловко зацепила его края. При каждом движении юной кокетки камни разбрасывали в стороны множество ярких искр и, казалось, ещё мгновение и голубоватые хрустальные камешки, похожие на капли воды, вот-вот скатятся с зелёных глянцевых листочков и со звоном разобьются об пол.

— Ну, как? — спросила Винессия.

Ожерелье искрилось всё сильнее, и вот уж девочка оказалась вся окружена ослепительным блеском удивительных камней.

Уланд был поражён сказочным украшением, но внезапно что-то встревожило его.

— Сними, сними сейчас же! — строго потребовал он.

Винессия тоже забеспокоилась, так как заметила, что всё вокруг: комната, мебель и её любимый брат как-то поблекли, затуманились, исчезли чёткие контуры предметов, всё стало рассеиваться. Девочка потянулась к ожерелью, намереваясь его снять и… исчезла.

— Винесс! — выкрикнул Уланд. — Винесс! Где ты?!!

Он был ошеломлён её внезапным исчезновением и напуган. Тут же в нём родилась мысль непременно найти сестру. Иначе, как он объяснит её отсутствие родителям?

Уланд выскочил из спальни и, нигде не останавливаясь, выбежал из дома. Из гаража он выкатил велосипед и помчался быстрее ветра к Дорито. Он должен знать, что в действительности произошло с его братом. И если оба исчезновения как-то связаны между собой, он непременно выяснит правду!

Дорито был тринадцатилетним подростком — худощавым черноволосым пареньком. Он, в отличие от брата-близнеца, по характеру был более меланхоличным, более молчаливым и рассудительным. Заводилой во всех делах был Найдэн, а Дорито лишь соучастником. Большей частью Дорито скрывал от родителей проделки брата, за что не раз был невинно наказуем. В общем, близнецов различить могли только родители. Сёстры и те часто время путались, даже тогда, когда они одевались по-разному.

После того как Дорито позвонил Уланду и рассказал о происшествии, он решил взять себя в руки и дожидаться его на улице.

Сестрёнки в это время играли с куклами в своей комнате и ничего не подозревали.

Мальчик нервничал. Он быстрыми шагами ходил вдоль забора, ежеминутно прислушиваясь к звукам, ожидая услышать приближение Уланда. Иногда он залезал на забор и напряжённо всматривался в дальний конец улицы, откуда обычно появлялся его друг. Время шло медленно, Дорито казалось, что он уже целый час ожидает друга. Постепенно терпение заканчивалось, и чаще появлялась мысль, не отправиться ли самому к другу.

Дор со вздохом опустился на корточки, коснувшись спиной забора, и обхватил голову руками. Он не знал на что решиться.

Вдруг послышался знакомый звук, приближающегося с большой скоростью велосипеда. Паренёк быстро вскочил и открыл ворота.

Уланд вихрем въехал во двор и резко затормозил. Дор сразу почувствовал, что с другом что-то произошло. Никогда ему не приходилось видеть его таким взвинченным, казалось нервы его на пределе.

— Что произошло? — ещё больше забеспокоился Дорито.

— Нет, сначала ты расскажи всё по порядку, а лучше покажи, где это произошло.

Кабинет Реги находился на первом этаже двухэтажного коттеджа. Вдоль стен стояли книжные шкафы с множеством разнообразной литературы, расположенной без всякой системы. Комната была маленькой, но уютной. На единственном окне росли цветы, а в углу между большим столом и шкафом в деревянной кадке апельсиновое дерево, на ветвях которого красовались зелёные плоды.

Стол заинтересовал Уланда. Он был бы абсолютно пуст, если бы не маленькая деревянная шкатулка. Она была открыта, и Уланд без труда смог рассмотреть её содержимое.

— Как выглядело кольцо? — задал вопрос Уланд, выслушав сбивчивый рассказ друга об исчезновении брата.

— Оно было большое и очень красивое. Оно так засверкало, когда брат надел его, что мне показалось, будто его палец загорелся.

— Из каких камней оно состояло, помнишь?

— Посередине зелёный камень в виде листа, в центре него маленький голубенький, а по краям такие маленькие яркие разноцветные.

Дор изобразил на своём пальце примерное их расположение. Уланд нахмурился. Он осторожно дотронулся до шкатулки и стал выкладывать на стол её содержимое. Ничто не представляло для него интерес за исключением кусочков чёрной и голубой материи неизвестного происхождения, точно такой же по свойствам, как у его матери, и диадемы. Камни диадемы походили на камни загадочного ожерелья, похитившего Винессию.

— А теперь сядь, — требовательно произнёс Уланд, взяв в руки диадему, — и выслушай меня.

В карих глазах Дорито читалось непонимание в сочетании с ожиданием совета от друга — единственного человека в этом мире, на помощь которого он очень рассчитывал, оказавшись в необычной ситуации. Дор выдвинул стул и сел напротив Уланда, не сводя с него ожидающего взгляда.

— Мы оба влипли… — трагическим тоном произнёс Уланд.

У Дора отвисла нижняя челюсть, и он, заикаясь, проговорил:

— И ты… то-о-же?

— Да, приятель, моя сестра пропала.

— Как?

— Одела ожерелье, состоящее из таких же камней.

— И… что теперь делать? Что будет! Родители меня убьют! — Дор вскочил, нервно заломив руки.

— Убивать они нас не станут и, думаю, ругать нас тоже нет смысла. Во-первых, эти вещи должны были храниться, по крайней мере, в банке, а не дома, где их могут нечаянно или при очень большом желании найти, — Уланд говорил спокойно, словно уже знал, что их ожидает, и знал, что им делать.

— Ты знаешь, что нам делать? — Дор ощутил эту уверенность и надеялся, что не ошибся в своей догадке.

— Мы пойдём их искать!

— Но куда?

— Туда, куда они ушли.

— То есть…

— Держи, — вместо ответа Уланд протянул ему диадему. — Это нам пригодиться.

Дрожащей рукой Дор взял её.

— И спрячь, — посоветовал друг, — а ещё напиши родителям как есть. Пусть думают, что хотят. Добавь, что ушёл искать Найдэна. Они сами всё поймут. Хотя, если ты боишься, то можешь не ходить со мной.

— Я не боюсь! Я пойду с тобой! Сейчас всё сделаю, я быстро! — заверил он и выбежал из кабинета отца. Его отсутствие было недолгим. Он вернулся с ручкой и листком бумаги. В считанные минуты записка была готова.

— Что теперь?

— Сёстры дома?

Дор кивнул.

— Предупреди их, что уходишь надолго, а записку положи на видное место. Я жду тебя на улице.

Дор опять кивнул, и они вдвоём покинули кабинет.

Дор быстро выполнил всё, что велел Уланд, и, выкатив из гаража велосипед, присоединился к другу.

— Я записку у отца в кабинете решил оставить, — сообщил Дор, — а то сёстры прочтут. Что дальше?

— А дальше мы поедем ко мне домой. Надеюсь, родители ещё не вернулись.

До дома Уланда они мчались так быстро, словно за ними гнались, они выжимали из велосипедов всё, что только можно. Дор едва поспевал за Уландом. Его чёрные слегка кудрявые волосы прилипли к вспотевшему лбу, он дышал с трудом, будто, и вправду, стремился оказаться чемпионом в велосипедной гонке. А Уланд казалось, совсем не чувствует усталости. Он был занят мыслями о сестре.

Они оставили велосипеды под окном и, передохнув, вошли в дом. Первым делом Уланд направился в свою комнату и открыл шкаф. Дор ничего не понимая, наблюдал за ним, но ничего не говорил.

— Держи, — Уланд протянул ему рюкзак, — сложи в него тёплые вещи, какие найдешь для брата, и на себя надень что-нибудь потеплее. Вот, хотя бы этот свитер…

— Зачем? — удивлённо спросил Дор. Он не решался приступить к выполнению поручения. — Сейчас же лето.

— Но там, где Винессия и Найдэн может быть зима.

— Ты знаешь, где они?

— Поменьше болтай, делай, что я говорю! Мы должны спешить!

— Если там зима, то они замёрзнут, — был уверен Дорито, начиная запихивать в рюкзак тёплые вещи: свитера, носки, шапки… Уланд в это время тоже заполнял вещами рюкзак для себя. По ходу дела он переоделся во всё более или менее способное защитить от холода.

Он вспомнил о зимних куртках и шубе, но огорчился, сообразив, что их недавно сдали в химчистку.

— Теперь бежим на кухню, — по пути Уланд подхватил махровый шарф и протянул Дору со словами: — Возьми этот шарф, может пригодиться.

— Угу, — согласился Дор и обмотал им шею.

Уланд в последний раз окинул взглядом свою комнату, но не с мыслями о прощании, а для того, чтобы убедиться, что в ней не осталось ничего, что может им пригодиться. В комнате царил беспорядок, словно в ней поработали грабители.

Друзья вышли из комнаты и быстрым шагом направились в сторону кухни. Кухня находилась недалеко от гостевой залы. В зале Уланд резко остановился. На стене висел серебряный меч — он никогда не верил, что меч из настоящего серебра. И охотничье ружьё, которое даже если и будет заряжено, то никогда не выстрелит, так как неисправно. Уланду меч приглянулся. Он снял его со стены и коснулся пальцем острия. Меч был остр и удивительно лёгок, словно картонный. Усомнившись в его способности рубить, он размахнулся и ударил по шторе, заранее приподняв её за край. Меч рассёк её, как нож масло.

— Ничего себе! — весело воскликнул Дор. — Оружие что надо! А второго такого нет?

— К сожалению… Но на кухне найдётся пара хороших ножей.

— Ты думаешь, там на нас… могут напасть?

— Сказку, которая называется: «Пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что» читал?

— Читал.

— Так вот, мы с тобой как раз и готовимся отправиться туда — не знаю куда, и, естественно, мы можем там встретить то — не знаю что. И, следовательно, нам будет лучше, если будем хотя бы немного готовы к неожиданностям. У тебя место в рюкзаке найдётся?

— А что?

— Еды надо взять, — Уланд открыл холодильник. — Бери всё, что приглянется.

Сам он открыл дверцу шкафа и вытащил набор кухонных ножей. Отобрал два длинных и один маленький, который имел в комплекте массу дополнительных инструментов: открывалка, вилка, отвертка и другие. Этот нож он засунул в карман рюкзака, туда же положил несколько коробков спичек и газовую зажигалку. Один длинный нож аккуратно спрятал под брюками в сапоге и потопал ногой, проверяя, не мешает ли. Другой нож протянул другу.

— Возьми его и спрячь, — Дор в это время пытался закрыть рюкзак. — И запомни, если вдруг останешься один, то лучше нож держать в рукаве, а не в сапоге, так его быстрее достать. И вот тебе ещё спички — на всякий случай.

— Что же мне делать, если я останусь один? — Дор заволновался.

— Не переживай раньше времени. Там сам решишь.

Уланд наткнулся на целлофановые пакеты и один протянул другу.

— А это ещё зачем?

— Вдруг я ошибся, и там жуткая жара… Жажда мучает, а воды нет. Срываешь любые листья, траву и складываешь в пакет. От жары влага испаряется и конденсируется в пакете. Только пакет береги.

Дор кивнул и спрятал пакет.

Уланд тоже начал копаться в холодильнике. Взял консервы, сыр, кусок колбасы.

— Жаль хлеба нет, — вздохнул он, вешая рюкзак на спину. — Теперь наверх.

Оказавшись в спальне родителей, Уланд бросился к шкатулке и высыпал её содержимое на пол. Некоторое время в растерянности перебирал украшения матери.

— Я уверен, что здесь есть то, что мне нужно, но как понять, что? Вот что, Дор, — Уланд нашёл решение, — я буду по очереди надевать эти вещицы, а ты будь внимателен: как только украшение на мне начнёт необычно сверкать, надевай диадему.

— Хорошо, — Дорито вытащил диадему и приготовился.

Уланд надел перстень — не подействовало. Надел бусы — никакого эффекта, затем другие… Он перепробовал всё, остался венок из ярких рубиновых ягод и белых с голубоватыми стеблями лавровых веточек, изготовленный из камней, которые были ему незнакомы.

Уланд исчез. Так неожиданно и быстро, что Дор не успел надеть вовремя диадему. Он ужасно испугался, оказавшись один.

— А я как же? — он глянул на украшение в своих руках и, закрыв глаза, надел его на голову. Он не хотел видеть, как будет совершаться процесс его исчезновения. Он лишь хотел быстрее оказаться рядом с другом. Мгновение спустя Дорито исчез из Первого Мира.

А через пять минут к дому подъехал голубой «Шевроле»…

***

— Алло, Реги? — Росс звонил по телефону. — Беда у нас.

— Что дети пропали? — Реги, кажется, не был встревожен.

— Как догадался?

— Не у вас одних…

— Что будем делать?

— Как жена?

— В шоке… Мы, как увидели, какой беспорядок в доме, решили было, что воры поработали. Но когда увидели, что исчезли подарки Хранителя, всё поняли…

— У меня тоже нет сомнений в том, где они. Единственный выход — собраться всем вместе и уйти с помощью камня. Если бы не дети, я думаю, нам всё равно пришлось бы его использовать, хотя бы из-за Маретты.

— Когда собираемся?

— Моя жена уехала к матери дочек увезти, вернётся через час, — размышлял вслух Реги. — Да и у вас есть дела, которые нужно сделать… До семи вечера управитесь?

— В семь мы будем у особняка. Кстати, у нас ваш велосипед.

— Знаю. Поторопитесь, а я пока остальным разошлю приглашение. Передай жене, пусть не переживает. С детьми всё будет хорошо.

— Ладно, пока!

— До встречи!

Вечер. Все собрались без опозданий. Атмосфера царила напряжённая. Друзья сдерживали нетерпение, ожидая, когда, наконец, появиться долгожданный сияющий голубой камень, над материализацией которого трудился Реги. Больше всех, пожалуй, нервничала Маретта. Но по её лицу не было заметно, что она раскаивается в решении принять участие в путешествии. Даже наоборот, казалось, будто она сомневается в достоверности услышанных на тайном утреннем собрании сведений и не верит в возможность перемещения в пространстве.

Глора была до странности спокойна. Мысленно она проверяла себя, все ли важные дела сделаны, всё ли необходимое взято с собой и сложено в рюкзаки. Она радовалась, что не забыла положить в карман Бесконечную Материю и предупредила родителей о долгом отсутствии. Да, внешне она была спокойна, но душу её терзала тревога за детей и вина за то, что она оказалась невнимательна, и в спешке не вынула ключ из шкатулки. Она без труда могла представить состояние Шоры — её лучшей подруги, которая прячет от всех заплаканное лицо. Реги не находил слов, чтобы её утешить.

Судьба словно издевалась над ними, найдя ещё один способ, заставить Спасителей Миров вновь покинуть родной город, знакомых, тёплые уютные дома.

Какая-то странная сила сплотила этих людей. Это была непросто дружба, это было нечто большее… Ни у кого из них не возникло желания остаться. Никто не хотел быть в стороне. Их вновь манил дух приключений, тайны, неизвестность, кровь волновалась от ожидания чего-то необычного… Возможно, их опять ждут потери и разочарования, но всё может быть не так уж плохо. Ведь не так страшен чёрт, как его рисуют…

Реги начал сомневаться в том, сможет ли он материализовать камень. Ведь как-никак Камень Силы находился в руках Богини Возмездия. На крайний случай имелись подарки Хранителя, но тогда не все смогут оставить этот мир с их помощью. А остаться здесь вряд ли кто согласится.

Наконец, Реги вздохнул с облегчением. Воздух знакомо затрепетал — верный признак успешной материализации. Вскоре в комнате, центр её предварительно освободили от мебели и ковров, завис голубой камень. Нужно было видеть выражение лица Маретты, когда она лицезрела такое чудо. Лицо было столь ошеломлённым, немного комичным, что Моншер постарался скрыть усмешку, представив, как она забавно хлопает ресницами и просит Юлиса ущипнуть её. Но ничего подобного не произошло.

Реги попросил всех встать рядом с ним и взял в руки камень. Минутой позже комната была пуста. Спасители Миров начали свой путь.

***

Перемещение в пространстве произошло быстро и успешно.

— Как самочувствие? — поинтересовался Юлис у жены, как только растаяли в воздухе последние голубые блики уже исчезнувшего камня.

— Не верю, что это происходит со мной, — призналась Маретта.

— Это ещё не самое интересное, — весёлым голосом добавил Моншер.

Друзья внимательно осмотрелись и по уложенной из камней дороге направились к виднеющемуся далеко впереди посёлку.

— Молодцы, дорогу построили! — заметил Рантр, осторожно ступая по каменной дороге. — Только зачем она им?

— На велосипедах ездить, наверно, — предположил Реги.

— Кто там живёт? — тихо спросила мужа Маретта.

— Люди, — ответил он ей.

Посёлок процветал. Дома, построенные мыслями Реги много лет назад, выглядели прекрасно. Только крайний дом был полуразрушен. Растительность буйно произрастала внутри и тянулась из разбитых окон. Было ясно, что в нём давно никто не живёт. Этот дом был построен для Торва.

В центре посёлка возвышался добротный сад из многочисленных плодоносящих деревьев. Тут же рядом располагался огород с ухоженными грядками. Чуть поодаль глазам приближающихся к дому людей предстал увитый плющом большой мраморный крест.

— Они что все вымерли? — шутя, спросил Росс.

Ему никто не ответил. Предчувствуя, что произошло что-то серьёзное, все молча вошли во двор усадьбы Карен. Всюду ощущалось долгое отсутствие хозяйки: цветники заросли сорняками, цветы цвели и плодились без всякого контроля.

Крыльцо дома было покрыто тонким слоем пыли. Когда Моншер прошёлся по нему до двери, то на ступенях чётко отпечатался рисунок его сапог.

Даже на ручке двери была пыль. Прежде чем открыть её Моншер провёл по ней пальцем, многозначительно переглянувшись с остальными.

— Не нравится мне это, — прошептала Шора.

— Здесь, по-видимому, минимум год никто не живёт, — решил Юлис.

Дверь протестующе заскрипела, но, поддавшись усилиям Моншера, медленно отворилась.

В доме царил порядок, если не замечать пыль, покрывающую ровным слоем всё, на что натыкался взгляд людей. Вещи, мебель, одежда — всё казалось брошенным и страдающим из-за отсутствия хозяйского внимания.

Люди разошлись по комнатам, всюду заставая мрак запустения. Шторы на окнах были опущены, и солнечный свет лишь частично освещал комнаты.

— Нам здесь делать нечего, — решительно произнёс Рантр. — Надо искать их. Ведь что-то же заставило Карен бросить свой дом.

— Может, стоит осмотреть другие дома? — подал мысль Юлис.

Моншер пожал плечами.

— Думаю, там мы тоже никого не найдём.

— А вдруг они на Празднике и загуляли так, что обо всём забыли? — предположил Рантр.

— Возможно… — Моншер подошёл к столу и заметил на нём лист бумаги, если бы не его загнутый вверх край, то вряд ли бы он обратил на него внимание.

— Смотрите… — он поднял лист, подцепив его краешек пальцами, и аккуратно сдул пыль, которая дымчатым облачком опустилась на пол. — Здесь что-то написано… — И он начал читать:

«Всем, кто прочтёт, — гласила первая строка записки, обведённая несколько раз синим карандашом. — К вам обращается Карен — хозяйка этого дома. Хотелось бы верить, что обращаюсь я к вам — мои друзья, ушедшие в Первый Мир. Несколько лет назад повредился сознанием Торв. Проще говоря, сошёл с ума. Вы, наверно, заметили, в какое жалкое состояние превратилось его жилище. Но, что именно произошло, расскажу при встрече, которая надеюсь когда-нибудь произойдёт.