Бесплатный фрагмент - Мульхэн

Сергей Казанцев

МУЛЬХЭН

Аннотация

Иногда судьба дарит тебе удачу, от которой трудно отказаться. Кажется, что белая полоса в твоей жизни стала ещё белее. Будущее видится беззаботным и ясным, где чёрные полосы — всего лишь светлый оттенок серого. Но как говориться, неисповедимы пути Господни. Никто не знает, кроме того, кто дал тебе эту удачу, для чего она тебе дана. Вполне возможно, что путь твой гораздо сложней, чем ты думаешь. А свалившееся богатство — это всего лишь инструмент, чтобы повлиять на историю человечества.

Наследство

В современном мире люди отвыкли от писем в бумажных конвертах. Как же мы быстро привыкли к электронной почте: переписке в WhatsApp, Viber, Telegram, в крайнем случае — в Одноклассниках или ВКонтакте. Когда эта перемена произошла, даже не помню. Как будто вчера жили без гаджетов, а на следующий день уже у всех смартфоны. Всё произошло так быстро, что никто не заметил перемен. Но вот так держать зимним вечером, возле тёплой печки, вырванный из тетрадки в клеточку листок, в котором корявым почерком написана важная для тебя информация — совсем другие впечатления и эмоции.

Пришло письмо издалека, а именно из города Владивосток. Это где же? На Дальнем Востоке получается. Не близко, целых десять тысяч километров до Ростова-на-Дону, это если по трассе считать. Практически на другом конце нашей необъятной родины. Но я живу не в Ростове, до него с нашей глухомани Маньково-Калитвенского ещё добраться надо. Расстояние примерно триста километров, что тоже по нашим меркам путь не близкий. Конечно, он ни в какое сравнение не идет, если считать до Владивостока.

Отправил мне письмо совершенно незнакомый родственник. Так бывает. Раскидало мою родню по стране, такое творится сплошь и рядом, многие даже не знают о существовании энной. Говорилось в письме, что родная сестра моей покойной матушки, вдова капитана дальнего плаванья, отдала богу душу, как пять месяцев назад. Детей у пожилой пары не было и единственным наследником второй очереди являюсь я, племянник покойной вдовы. Родственник, что мне написал, вернее, написала письмо, является двоюродной внучкой и стоит аж пятой по очереди. Поэтому она срочно просит меня приехать в славный город Владивосток, чтобы вступить в наследство, чем является недвижимость в виде трёхкомнатной квартиры в самом центре города на холмах.

Проблема была в том, что бабушка ещё при жизни помогая двоюродной внучке, залезла в долги, а именно кредиты, под залог своей недвижимости. А может это внучка так развела бабульку, что теперь, чтобы получить квартиру в наследство, необходимо заплатить кредит и проценты по нему в размере двух миллионов рублей. По-простому, тот, кто вступает в наследство тот и платит долги.

В письме было сказано, что если я как родственник второй очереди погашу кредит, и вступлю в наследство, то смогу продать квартиру за шесть семь миллионов, это если я захочу продать её по-быстрому, а так такая квартира вполне может уйти за восемь или девять миллионов. Получается, что я реально смогу получить после вычета непонятного кредита от четырёх до пяти миллионов. Согласитесь, предложение очень заманчивое, хоть и попахивает тут каким-то разводом, но это на первый взгляд. Вот если бы мне пришло подобное письмо из Соединённых Штатов о якобы миллионном наследстве, так я, не дочитав, сжёг бы это письмо. А так я знал, что у меня есть тётушка, правда, я её ни разу не видел. Мама рассказывала, что их в семье было трое детей, две девочки и мальчик, но судьба разбросала всех по стране, вскоре после совершеннолетия. Дядя погиб ещё молодым, а с сестрой моя мама как-то не общалась, у них была большая разница в возрасте.

Двоюродная внучка, скорей всего по линии мужа скончавшейся тётушки, обещалась во всём мне помочь, так как чувствует свою ответственность. Ведь этот долг на квартире покойной появился не просто так, и она имеет к нему непосредственное отношение. Правда отдать долг сама не может, так как деньги истрачены, а отдавать ей нечем, и вообще она несколько лет ухаживала за бабушкой, так что имеет права на эти деньги. В конце письма двоюродная внучка просит меня, что если я не могу вступить в наследство ввиду отсутствия у меня двух миллионов рублей, то требует, да- да именно требует, от меня написать отказ от наследства, чтобы очередь наследования перешла дальше, в третью очередь наследования.

М-да, вот так задачка, и что прикажете делать, учитывая, что у меня есть два миллиона рублей, чтобы полноправно вступить в наследство. Не спрашивайте, откуда у меня столько денег, эти деньги, заработанные совместно с супругой тяжким трудом, за многие годы, и лежащие не в деревянных, а в американских долларах, поэтому и не обесценились до сегодняшнего дня.

Обсудив с супругой полученное письмо и возможные подводные камни, мы приняли решение всё-таки поучаствовать в борьбе за наследство сестры моей матушки. Те обещанные миллионы, соблазнили нас, и, собравшись, я вылетел в далёкий город Владивосток.

Борьба за наследство длилась аж целых полтора месяца. Это сильно меня ослабило эмоционально и физически, приходилось понервничать так, что умудрился за месяц два раза переболеть гриппом — наверняка на нервной почве иммунитет стал никакой от слова совсем. Думал, что разобравшись с наследством, проблемы исчезнут, даже не представляя, что продажа квартиры не менее хлопотное дело. На продажу квартиры с помощью риэлтора я потратил чуть больше месяца. Ежедневные смотрины, недовольные лица, попытки скинуть цену, причём значительно, беготня по разным инстанциям, сбор справок, в общем, натерпелся я изрядно. Двоюродная племянница, как только поняла, что долг погашен, а наследство я оформил на себя и ей больше ничего не светит, мгновенно исчезла и помогать мне в чужом городе не стала. Но пока я оформлял наследство, продавая жильё, я полностью освоился в незнакомом городе. Практически проживая в нём около трёх месяцев, появились знакомые, друзья. Так прошла зима, наступила весна, но по ночам ещё были заморозки.

Владик, как называют его местные, мне понравился, несмотря на то, что он сильно отличается от Ростова-на-Дону, есть в нём какая-то своя привлекательность, магия. Я привык, что по городу передвигаются в основном японские автомобили с правым рулём. У меня на родине это экзотика. Прокатавшись за рулём японки одного из знакомых, понял, что влюбился в эти надёжные и неприхотливые автомобили. Несмотря на то, что все они нашпигованы электроникой, как самолёт, самолёт, в управлении мог разобраться ребёнок, настолько интуитивно всё было установлено и подогнано. А то, что рулевое управление с правой стороны, так об этом забываешь уже на следующий день, как будто, так и должно быть. Есть, конечно, свои проблемы с обзором, это связано с тем, что у нас движение левостороннее, но к этому тоже быстро привыкаешь. Не зря же пол-России, начиная от Владика и заканчивая Новосибирском, передвигаются на праворуких японках.

Ещё меня до глубины души тронуло, что во Владике шикарный выбор двухколёсных монстров. Не знаю почему, но меня с детства привлекали хорошие, красивые, мощные мотоциклы, а в этом городе их было столько, что от выбора глаза разбегались, особенно у человека, который такого разнообразия у себя на родине даже близко не видел

Естественно, за эти почти три месяца, пока я разбирался со своими проблемами во Владике, у меня созревал план. Сперва это были просто мысли, но по прошествии времени, эти мысли становились мечтой, неотвратимым желанием, а затем утверждённым и обдуманным планом. А мысли были следующие: почему бы не устроить себе путешествие всей моей жизни. Когда ещё представится шанс прокатиться через всю страну, преодолев аж целых десять тысяч километров, практически через все области и регионы нашей необъятной страны. Посмотреть на природу, людей, города, насладиться свободой, ведь приеду домой — опять дела, хозяйство, ювелирка. В последнее время заказы на серебряные изделия пошли валом, не успеваю удовлетворять спрос. Так моё хобби превратилось в настоящую работу, только успевай плести цепочки, вытачивай перстни, крестики, иконки, ну сама работа (будь она не ладна) со своим вахтовым методом. Но куда денешься, деньги как-то надо зарабатывать. Хорошо, что работа совсем не далеко от дома.

Конечно, всё это огромное расстояние я не собирался преодолевать на мотоцикле, понимал, что такое путешествие будет не только впечатляющим, но очень запоминающимся из-за своих трудностей. Задницу так отсидишь, что о приятных впечатлениях не останется и следа. Деньги после продажи квартиры позволяли наконец-то взять хорошего японца, достаточно вместительного, чтобы поместить в его нутро шикарный, почти новый мотоцикл из страны восходящего солнца, который я давно уже присмотрел, теперь ходил мимо и облизывался.

Новый японский автомобиль и мотоцикл, должны по месту прибытия стать центром зависти и восхищения соседей, родственников, друзей. Да и вместительный автомобиль очень пригодится в хозяйстве. К тому времени, как сделка по продаже квартиры тётки состоялась, я уже утвердил план, присмотрел автомобиль и мотоцикл от компании хонда. Не скажу сколько я истратил на приобретение техники, одно точно — покупкой я остался очень довольный.

Теперь предстояло осуществить вторую часть плана, которая тоже была не менее приятная как покупка техники, а именно путешествие через всю страну, домой, на родину. Сложив задние сидения HondaStepwsn, я с помощью своих новых знакомых закатил двухколёсного монстра на тысяча восемьсот кубиков внутрь салона. Мотоцикл HondaVTXRetro был закреплён стоя внутри салона автомобиля, больше напоминающего автобус, чем по сути он и был, с помощью широких транспортировочных ремней настолько надёжно, насколько это было возможно. Поменяв все масла и фильтры перед дорогой, проверил ходовую, двигатель, и ранним утром, покинул гостиницу, в которой был вынужден проживать после продажи квартиры.

Первые два часа меня трясло. Непонятно, то ли от счастья, то ли от адреналина, который хлынул в кровь, как только тело осознало, что предстоит долгая и трудная дорога. Но к обеду я совершенно успокоился и спокойно обозревал пролетающие за окном пейзажи, слушая любимую музыку.

На второй день, преодолев Хабаровск, совершенно приспособился к машине, дороге. Асфальт был хорошего качества, и ничто меня не отвлекало, от поглощения километров за километрами.

Байкальские серпантины

В дороге я решил ни в чём себе не отказывать — мог себе позволить. Времени на преодоление всего пути я не устанавливал, доберусь до дому за десять дней — хорошо, за четырнадцать — отлично. Останавливался практически в любом месте, где имелись красивые пейзажи или местные достопримечательности, подолгу любуясь видами, фотографируя на память. Захотел есть — только кафе, с первым, вторым, кофе или компот в зависимости от настроения. Никаких тебе быстрых перекусов, во время движения.

На ночь останавливался в гостиницах, хотя мог переночевать в своей «Хонде», места в ней на четырёх человек хватит, чтобы расположиться в горизонтальном положении. Но нет, брал номер на одного — душ или горячая ванна, шикарный ужин, даже алкоголь себе позволял. Затем здоровый сон, никаких будильников, спал, пока не высплюсь, далее здоровый сытный завтрак — и в путь.

Скорость держал не больше сотки, иногда, пристраиваясь за какой-нибудь не тихоходной фурой, держался долгое время за ней, позволяя особенно нетерпеливых обгонять себя. Мне торопиться было некуда. Я отдыхал — когда ещё придётся вот так шикарно прокатиться через всю страну.

На четвёртые сутки, преодолев Забайкалье, я приблизился к серпантину Байкальской дороги. Вся дорога проходила вдоль Байкала — величайшего озера на земле. Так как мой автомобиль обладает немаленькими габаритами (это не шустрая маленькая машинка), пришлось напрячься. Серпантин, где дорога может на узком участке поворачивать на все сто восемьдесят градусов, а в некоторых местах и на триста шестьдесят градусов не давала расслабиться ни на минуту. Скорость при таких раскладах максимум пятьдесят километров в час, а на большей части дороги — все двадцать. Всё время кажется, что вот-вот не удержишься на дороге и улетишь вниз в пропасть, ведь не везде имелось барьерное ограждение и это на таком опасном участке дороги. Поверьте, жутко страшно идти в поворот, когда обрыв в пропасть буквально в метре от твоего колеса. Усугубляет все это вода, что делает дорогу скользкой. Весна давно пришла на Байкал, снег вокруг таял с невероятной скоростью и стекал с гор многочисленными ручейками.

Я, покидая Владивосток, сразу обулся в летнюю резину, уложив зимнюю вдоль мотоцикла. Как-никак на дворе был апрель месяц и предполагалось, что в дороге я больше не повстречаю зимы. Как я ошибался. Но это позже.

Байкал всё ещё находился в ледяном плену, так что рассмотреть как следует величайшее озеро мне так и не удалось. Сделал пару остановок, пофотографировал, перекусил в одной из кафешек и продолжил трудный путь.

Впереди выстроилась колонна из небольших японских автомобилей с транзитными номерами под названием «КУБ». Это такая разновидность японских автомобилей квадратной формы, отсюда такое название. Они могут быть от разных производителей, но впереди меня выстроилась колонна из пяти NissanCube различных ярких цветов. Я пристроился к этой колонне, потому что так было безопаснее передвигаться, и продолжил движение.

Дорога всё время шла на подъем. Впереди снежными вершинами маячили горы, а значит, скоро начнётся опять серпантин, что безумно расстраивало. Погода с каждым километром портилась: если внизу моросил мелкий дождик, то, поднимаясь выше, замечаешь, что дорогу заметает метель, а с неба падают снежинки. Чем выше мы поднимались, тем крупней снежинки падали на лобовое стекло. Теперь дворники работали постоянно, ветер с наружи усиливался. Начался горный серпантин, но не сказать, чтобы уж очень крутой, просто дорога в таких местах как назло становится уже. С левой стороны были горы, почти вертикально уходящие в небо, с правой — обрыв, сквозь метель виднелись вершины сосен.

Буквально через полчаса видимость упала, вьюга усиливалась. Но мы продолжали идти на скорости вверх, хотя уже чувствовалось, что мои летние покрышки меня подводят, так как автомобиль стало немного заносить. Всё труднее было удерживать равновесие. Но пока мы могли себе позволить скорость хотя бы восемьдесят километров в час, мы легко взбирались на ещё не слишком крутые горы. Надежда была на то, что мы быстро преодолеем перевал и опять спустимся на уровень Байкала, где погода не такая агрессивная как в горах.

Сквозь метель, которая значительно уменьшила видимость (максимальный обзор был метров двадцать), мы всё чаще видели вставшие на обочину автомобили с включёнными аварийками, мигающими жёлтыми огнями. Это чтобы водители могли разглядеть машину сквозь снежную пелену. Так как дорога в горах узкая, всего лишь две полосы, пришлось всё чаще объезжать вставшие автомобили, что не смогли взобраться на очередную гору, заросшую высокими деревьями. Пока у нас получалось карабкаться всё выше и выше в горы. При этом вставших машин с мигающими аварийными сигнализациями становилось всё больше и больше.

Сколько ниточке не виться, но буквально на самом крутом подъёме наша колонна встала. Впереди сквозь непроглядную снежную пелену, витающую в воздухе, подгоняемую сильным ветром, виднелась грузовая фура с крытым крупнотоннажным прицепом, вставшая поперёк дороги. Более того, судя по длине грузового автомобиля, часть прицепа, а именно его почти половина, не помещаясь на узкой дороге, буквально висела над пропастью, упираясь своим торцом в верхушки сосен. Как грузовик не утянуло вниз оставалось загадкой, скорей всего прицеп был пуст.

Глядя на всё это безобразие вывод напрашивался сам собой. Грузовик без посторонней помощи не сможет выбраться из этой неприятности, а значит, дальнейшее движение невозможно. Вокруг стояли, моргая аварийными сигналами, лишь легковые автомобили, а они вряд ли чем могли помочь своему многотонному собрату.

Я, понимая, что потеряв скорость, вряд ли смогу подняться выше на своих лысых летних покрышках. Да и смысла в этом не было, там и так столпилось немало автомобилей. Принялся сдавать назад, чувствуя, что моя HondaStepwgn совершенно меня не слушается. Меня буквально понесло вниз на автомобили позади, хорошо, что нижестоящие машины, а вернее их водители, поняли, что происходит и принялись прижиматься к обочине, пропуская мой непослушный автомобиль. Остановился я не сразу, но слава богу никого не задел. Дальнейшая попытка выправить автомобиль привела к тому, что я ещё немного соскользнул вниз, но всё-таки ухитрился встать к обочине, с правой её стороны, практически на краю пропасти вниз. Мои коллеги по колонне на кубах проделали такой же манёвр, что и я. Дав ясно понять, что у них, как и у всех вокруг летняя резина.

Расположив автомобили в безопасном месте, чтобы дать другим автомобилям попытаться подняться на гору, я включил обогрев салона — не думал, что станет так холодно. Зимняя одежда у меня была упакована в сумках. Зачем она, когда кругом поют весенние птички, кто же знал, что опять попаду в самую настоящую зиму. Поэтому как есть, накинул капюшон ветровки на голову, вышел из салона автомобиля на улицу. Сразу же провалился по щиколотку в снег, морозный колючий ветер, легко пробив ткань олимпийки прошиб меня буквально насквозь.

Наклонив голову, сжавшись от пронизывающего ветра, я пошел вверх, к вставшей поперёк дороги фуре, куда шли все, кто рискнул выйти из своего тёплого салона автомобиля. Из разноцветных ярких Ниссанов появились водители, это оказались девушки, не старше двадцати-двадцати пяти лет. Я поздоровался с ними, перекинулся парой фраз, выяснил, что девушки родом из Дагестана и Чечни, занимаются перегонкой на заказ автомобилей японского производства. Вот так дела, молодые девушки занимаются сугубо мужским делом. Куда страна катится? Уже все вместе мы поднялись наверх к самой грузовой машине, чуть не улетевшей в пропасть Байкальских гор.

Наверху стало понятно, что пробка надолго. С другой стороны фуры выстроилась пробка не меньше, что и с нашей стороны. Разглядеть более точно не представлялось возможным, так как ветер усилился, и снежная пелена буквально заволокла всё вокруг, сильно ограничивая обзор. Сосны на крутом склоне стонали, норовя со следующим порывом ветра сломаться. Я, осознав, что всё это надолго, а помочь я ничем не могу, отправился назад в свой автомобиль, тёплый и защищённый от ветра салон «Хонды».

Включив отопление салона посильнее, я огляделся. Неизвестно, сколько придётся торчать здесь, когда прибудет транспорт на выручку фуры. Смогу ли я после взобраться на своей лысой резине на эту гору, да и многие вокруг, кто уже переобулся, готовясь к летнему сезону.

И так, бензина у меня в баке почти шестьдесят литров, а это много, надолго хватит. Ещё у меня имеется, железная канистра с двадцатью литрами горючки, которая может пригодиться, значит, примерно за сутки, если продолжится такая погода, я не замёрзну. За двадцать четыре часа такое количество застрявших в снежном плену, судя по автомобилям с обоих сторон горы, в любом случае привлекут внимание. А значит спасатели скоро прибудут. Вытащат фуру, расчистят дорогу, раскидают песочек, может даже горячим чаем напоят, но это не точно.

Вот с едой и водой у меня немного похуже. Имеется минералка полутора литровая бутылка и пакет семечек — лучшее средство, чтобы не заснуть за рулём. Семечки, конечно, можно считать едой, но сугубо вынужденно, когда другой еды нет, в принципе именно в такой ситуации я и оказался. Надеюсь, спасатели или кто там ещё прибудут раньше, чтобы вытащить нас из снежного плена.

Просто так сидеть и смотреть в окно не хотелось. Взяв телефон в руки, зашёл в меню и нажал иконку ютуб, чтобы повтыкать видосики, так время летит быстрее и незаметнее. Интернет, как и связь на телефоне полностью отсутствовали, от слова совсем. Попытался поймать радио, на всех известных каналах тишина, а на неизвестных один сплошной скрип, шипение — невозможно слушать, да и не разобрать ничего, что говорят. Включил скачанную ещё во Владике музыку, отодвинул сидение, чтобы ноги выпрямить, откинул спинку, удобно расположившись в полулежачем положении, закрыл глаза.

Откровенная Шиза

Сколько я нежился в маковых цветах Морфея, я не знаю. Но проснулся выспавшимся, отдохнувшим. За окном был сумрак, наступал вечер. Снегопад, сопровождаемый сильным ветром, продолжался, отчего крупные снежинки летели чуть ли не параллельно земле. Стекла снаружи покрылись многочисленными каплями воды от растаявшего снега. Двигатель продолжал равномерно работать, в салоне было тепло и уютно. Смахнув дворниками влагу с лобового стекла, поднял спинку кресла, придав себе сидячее положение. Я посмотрел наружу. Грузовика видно не было, его заволокло метелью. Впереди стояли старые знакомые Ниссаны, мигая жёлтыми огнями аварийных сигналов. На другой стороне дороги, вдоль обочины, находились другие автомобили, так же мигая желтыми огнями. Вот только снега выпало столько, что их колёса занесло небольшими сугробами.

Выпив пару глотков минералки, смочив пересохшее горло, я продолжил всматриваться в снежную пургу. Схватил опять телефон — проспал примерно два часа, как убитый, без сновидений, связи. Интернета по-прежнему не было. Хотелось в туалет по-маленькому, и я принял решение выскочить на холодный воздух, чтобы облегчиться. Далеко решил не ходить, спрятаться за открытой дверью, закрывшись от Ниссанов, где находились девушки и прямо возле машины сделать свои дела. Так и поступил. Открыл дверь с трудом, её немного привалило сугробом, и выскочил наружу, щурясь от пронзительно холодного ветра.

Позади меня пристроился УАЗ «Патриот», у него, как и у всех мигали все поворотники, только фары были выключены. Находился он ко мне ближе всех, поэтому, сделав свои дела, я решил заглянуть к соседу, узнать, что слышно про спасателей или вообще разузнать какую-либо информацию.

Кричать в такую пургу было бесполезно, и я просто постучал в пассажирскую дверь спереди. Дверь не открыли, стекло не опустили, я постучал настойчивее, посмотрел в салон через стекло. Внутри были потёмки, но света хватало, чтобы разглядеть, что впереди на водительском и пассажирском сидении никого нет. Заглянул на заднее сиденье, убедившись, что машина пустая, хотя двигатель исправно работал, так как на лобовом стекле снег не скапливался, а таял.

Удивившись этому факту, обошёл джип российского автопрома. Следов, чтобы из автомобиля в ближайшее время кто-то выходил не было, сугробы лежали ровные, не тронутые. Жмурясь от летящего в глаза снега, огляделся вокруг. Людей я не заметил, их следы или траншеи от транспорта отсутствовали, кругом была ровная снежная гладь.

Нещадно замёрзнув, плюнув на возможность получить хоть какую-либо информацию, я почти бегом вернулся в свой автомобиль, где, закрывшись, долго отогревался. Попытался ещё раз выйти в интернет, но связи не было, бросил телефон на пассажирское сиденье. Холод снаружи заставил включить мозги, и я достал свой баул с зимними вещами.

Тёплые штаны вместо трико, толстая зимняя обувь с мехом внутри, вместо дышащих кроссовок, промокших насквозь, болоньевая, на гусином пухе куртка, меховая шапка-ушанка, сразу сделали меня намного увереннее. В такой экипировке мне не страшен холод и метель снаружи, а значит, стоит пойти и узнать, когда нас, застрявших в снежном плену, соизволят спасать.

Сразу же направился к нисанам, стоящим впереди. Снега намело столько, что, казалось, малолитражные автомобили занесло почти наполовину. Первый по пути КУБ, стоял с выключенным двигателем, так как на капоте и лобовом стекле скопился снег. В принципе разумно, зачем тратить бензин сразу во всех автомобилях, когда можно разместиться в одном и греться до прибытия спасения. Моя версия подтверждалась: второй и третий ниссан также были без признаков работы двигателя, а вот у четвёртого из выхлопной трубы клубился дым.

Постучав в боковое окно со стороны водителя, я заглянул внутрь салона, он был пуст, это хорошо бросалось в глаза — внутри горел свет. Хмыкнув про себя, наверное, я перехвалил девчонок, проследовал к следующему, пятому автомобилю, который тоже был с работающим двигателем.

Ниссаны оказались пусты. Это не на шутку озадачило меня, я непонимающе ещё раз осмотрел маленькие автомобили, стоящие в ряд, убедившись в том, что они пустые. Направился на другую сторону дороги, где расположились в ряд другие автомобили.

Через полчаса, я понял, что все автомобили, что были около меня по обеим сторонам дороги, пусты — людей в них не было. Хотя многие машины стояли с рабочими двигателями, моргая жёлтыми поворотниками, что ясно давало понять — их водители и пассажиры где-то неподалёку. Иначе, если людей эвакуировали, пока я спал, зачем оставлять свой автомобиль в рабочем состоянии, с открытыми дверьми, в этом я убедился, открыв несколько пустых машин, внутри которых беспечно лежали дорогие игрушки в виде смартфонов. К сожалению, у всех телефонов связь отсутствовала напрочь.

В поисках людей я не заметил, как оказался возле перекрывшей проезд фуры. Позади остались автомобили, которые я проверил. Впереди, с другой стороны горы, находились машины, где я ещё не был, да и никто не был, о чём говорил ровный, нетронутый снег.

На улице стремительно темнело. Странное чувство одиночества охватило меня, на сердце защемило. Куда подевался весь народ? Неужели я проспал эвакуацию? Если так, то где следы людей на снегу, техники — не пешком же они все отсюда ушли? Да даже если и пешком, где следы не одного десятка человек? Почему автомобили оставили заведёнными и открытыми? Много других вполне закономерных вопросов крутилось в моей голове.

Обойдя грузовик со стороны кабины (места вполне хватало, чтобы в эту щель между скалой и бампером грузовика, свободно мог пройти человек), я вышел на другую сторону. Представшая картина насколько хватало обзора, ограниченного снежной метелью, сгущающейся темнотой, была идентична той, что была и с моей стороны подъёма — два ряда легковых автомобилей с мигающими жёлтыми огнями, стоящие по обочинам.

Ходить далеко не стал. Проверив первый ближайший десяток машин, убедившись, что они все пустые и открытые, направился назад к себе, в хонду погреться и подумать. Подумать было над чем, я совершенно не представлял, что делать.

Ближайший населённый пункт, который я помню, что проезжал, был примерно в двадцати минутах езды. Это если повернуть назад. Впереди — небольшой посёлок, насколько я мог вспомнить, был примерно на таком же расстоянии, если судить по данным навигатора, когда он ещё работал. Теперь в отсутствие интернета он показывал, что я нахожусь в пустоте. Что случилось со связью? Неужели её так блокируют горы?

Но я не мог двигаться вперёд, во-первых, фура перегородила путь, во-вторых, с моими летними покрышками я не взберусь в гору. Предпочтительнее было бы развернуться и попытаться добраться до того посёлка, что позади. Но и тут были свои проблемы, снега выпало столько, что моя хонда вряд ли одолеет те пару возвышенностей, что я преодолел с группой девчонок, передвигаясь на скорости и по чистому асфальту. Теперь высота снега была такова, что бампер моего автомобиля неминуемо цепляет снежные вершины, выполняя функцию скребка. При движении снег будет скапливаться и препятствовать движению и без того тяжёлого автомобиля. В общем, при таком высоком снеге, который был мне практически по колено, да ещё на ночь глядя, трогаться в путь было верхом дебилизма. Поэтому я решил дождаться утра: бензина полно, должно хватить, а при свете солнышка будет гораздо проще принять правильное решение.

Ночь оказалась на редкость длинной. Может от того, что я хорошо поспал вечером и полночи не мог уснуть, а может, бессонницу нечем было занять, так как всегда вездесущий и привычный интернет отсутствовал. Радио не работало, одни лишь писки, шипения, и скрежет, который ещё больше угнетал в сочетании с завыванием ветра снаружи.

С одной стороны, я чувствовал защищённость, так как внутри салона, было тепло и безопасно. С другой стороны, стоило мне задуматься о том, что в автомобилях вокруг ни одной живой души, на меня сразу накатывала депрессия. Жутко осознавать, что тебя забыли во время эвакуации, оставили одного на милость судьбе. Исчезновение людей, кроме как результат их эвакуации, был самым простым способом объяснить самому себе происходящее вокруг.

Наверное, под утро я всё-таки вырубился, так как проснулся в восемь часов утра, когда уже давно на улице было светло. Размяв кости от неправильного расположения тела — во время сна одна сторона тела онемела и затекла. Я, убедившись, что двигатель всё ещё урчит, работает, оглядел пейзаж за окном. Снаружи была благодать. Ветер стих, снег прекратился, через тонкие и редкие тучи пробивалось солнце, освещая своими тёплыми лучиками сказочный пейзаж вокруг. Автомобили по-прежнему стояли вдоль дороги, по обеим сторонам, их наполовину занесло снегом. Снега за ночь выпало очень много, он лежал на дороге ровным, не тронутым ковром.

С одной стороны, красивая картина завораживала, успокаивала, с другой — отсутствие следов жизнедеятельности многочисленных людей, попавших в снежный плен, вызывала острую озабоченность. Хотелось бы, что бы мой вечерний обход автомобилей мне приснился, но я знал, что это был не сон. Ровная гладь снега на дороге только подтверждала, что всё было по-настоящему.

Выйти из своего автомобиля оказалось затруднительно — снег никак не хотел выпускать меня наружу, придавив водительскую дверь. С нескольких попыток мне это удалось, и я тут же провалился в снег выше колен. Рисковать, чтобы пробиться сквозь такой глубокий снег, на машине было бесполезно, даже пытаться не стоит.

Я кое-как доковылял до впереди стоящих ниссанов, потратив на это уйму сил, пробиваясь сквозь плотный снег. Зачем я это делаю, старался не думать, безумно хотелось убедиться, что девчонок, занимающихся очень сложной и трудной работой в машинах нет. Это бы подтвердило то, что я не сумасшедший, а вчерашний вечерний обход и отсутствие людей мне не приснилось. Так и оказалось: автомобили были пусты, из пяти продолжала работать только первая, сделав проталину в снегу от выхлопной трубы наверх.

Оглядевшись вокруг, я, не зная, что делать дальше, как быть, закричал:

— Эй! Есть кто-нибудь!? Люди! Вы где!? — ответом мне было лишь горное эхо, которое длилось недолго, наверное, из-за того, что горы вокруг были не голыми камнями, а сплошным лесом, и опять наступила почти нереальная тишина.

Ещё раз открыв водительскую дверь первого работающего ниссана, я осмотрел салон небольшой машины. Телефон в двери, заряжен, только связи нет. На переднем пассажирском сиденье лежит открытый пакет с круассанами, дотянулся до него, взял в руки — не пустой, как минимум половина слоёных булочек на месте. Испытал что-то вроде угрызения совести, ведь без разрешения взял еду из чужой машины, но тут же откинул эту мысль. Ещё внутри салона нашлась литровая недопитая кола, полторашка минералки, целые чипсы. Взяв только съестные припасы, при случае решив извиниться и купить всё, что взял, я направился к следующему автомобилю.

Во втором ниссане нашлись шоколадки, холодный лимонный чай в бутылке. Пришлось взять пакет, лежащий в дверях, чтобы все эти съестные припасы могли уместится в руках. К счастью девчонки из далёкого Дагестана и Чечни оказались куда осмотрительнее меня — у них имелся кое-какой запас съестного. Три последних ниссана, как я и предполагал, были закрыты. Поэтому, следуя по немного натоптанной мною тропе, я вернулся к себе в автомобиль, где незамедлительно приступил к завтраку. Проголодался я за это время значительно, а сладкие продукты и напитки быстро вернули мне чувство насыщения.

После того как мысли о еде покинули мою голову, я смог более конструктивно оценить ситуацию, в которую попал, а главное, продумать пути, выхода из столь затруднительного положения. То, что мне необходимо найти людей, или выйти к людям даже не обсуждается. Исчезновение людей вокруг можно было как угодно объяснить, но самое логичное было то, что я проспал и меня забыли, после того как всех эвакуировали. Почему люди оставили работающими двигатели своих автомобилей, не закрыли их, а в салонах остались их телефоны, сумки, дорогие вещи, это можно было объяснить лишь тем, что все торопились и времени, чтобы хорошенько подготовиться ни у кого не было. Всю нелогичность этого, в том числе и отсутствие следов, я отбросил в мусорку своей памяти, иначе пришлось бы признать, что люди исчезли из своих автомобилей внезапно, а это совершенно нарушало, и еще более усугубляло логичность происходящего вокруг.

Так, уехать я не могу, снега слишком много, мой японский друг вряд ли осилит столько снега на дороге, тем более на летней резине, это всё-таки не джип. Имеется почти новая зимняя резина, домкрат, ключи — в случае необходимости, могу переобуться. Жаль, что нет лопаты — кто же знал, что попаду в снегопад. Но лопату можно найти в других автомобилях или в грузовой фуре, что встала поперёк дороги. Что это даст мне, если я переобуюсь в зимнюю резину? Да ничего, пока снег мне почти по пояс. Можно, конечно, подождать день, два, снег наверняка подтает, осядет, вот тогда и предпринять попытку прорваться.

Но ждать день-два сложно, тем более бензина на такой срок не хватит. Бак ещё, конечно, не пустой, но уже через час, точно лампочка замигает и останется двадцатилитровая канистра. Вдруг до меня дошло, что вокруг полно работающих автомобилей, в которых бензин вообще жжётся просто так, ведь в них никого нет. Решение задействовать себя в ближайшие сутки пришло само собой. Поправив зимнюю шапку, я опять вышел наружу из машины.

Погода становилась с каждым часом всё лучше, в том понимании, что ветра почти не было, солнышко всё чаще пробивалось через редкие тучи. Но вот с температурой творилось что-то неладное, на улице давно был апрель месяц, а температура по ощущениям была никак не меньше минус двадцати-двадцати пяти градусов по Цельсию. Я это списывал на то, что находимся мы в горах, а как известно, чем выше, тем холоднее, не зря же на верхушках гор круглогодично лежит снег.

Первым делом посетил УАЗ Патриот, что стоял у меня позади. Забравшись внутрь, убедился, что этот джип российского автопрома продолжает работать, а главное, он выше чем моя хонда. Появилась надежда, что может быть на УАЗе попробовать прорваться назад к посёлку. Вылез, разгрёб снег ногами — к сожалению, хозяин этой машины уже успел переобуться, все четыре колеса имели летние дорожные покрышки с еле заметным протектором. Такое колесо будет елозить по снегу, а не подминать его под себя. Внутри автомобиля зимней резины не нашлось, а моя вряд ли подойдёт, да и как без специального оборудования перекинуть покрышки, с помощью лома и молотка. Знаю, что намучаешься — это точно, к бабке не ходи.

Несмотря на это попробовал сдать немного назад. Патриот смог преодолеть не больше метра и застрял. Вперёд он проехал не больше полутора метров и заскользил по снегу и льду под ним, несмотря на то, что все четыре колеса работали исправно. Хоть эта попытка не увенчалась успехом, но внесла в мою душу надежду. Ведь если колёса УАЗа сделать более цепкими, то вполне может получиться, не быстро конечно, но потихонечку тронуться в путь.

Далее началась работа, на которую я потратил весь день. Что стоил труд, дабы добраться по глубокому снегу до других автомобилей. Но моя мародёрка в конце концов-то увенчалась успехом, на всех четырёх колёсах УАЗ Патриот были установлены различные тросики, широкие синтетические ремни. Салон моего автомобиля пополнился едой и водой, что я обнаружил в соседних машинах. Её было немного, в основном сладости да снеки, но вполне хватит, чтобы продержаться пару дней.

Когда колёса УАЗа Патриот были готовы, чтобы передвигаться по бездорожью, наступил вечер. Датчики бензина в моём автомобиле и в УАЗе давно мигали. А бензина в других автомобилях, которые я успел обыскать, не нашлось. По сути, у меня осталась двадцатилитровая канистра с бензином, и я принял решение залить её в Патриот, заглушив свою хонду. Мороз под вечер стал крепчать, и были вполне оправданные опасения, что если УАЗ простоит ночью при минус тридцати до утра, то я его банально не смогу завести.

Какой расход бензина у Патриота я не знал, но предполагал, что не меньше одиннадцати-двенадцати литров на сотню, а скорей всего больше -интернета, чтобы узнать это, к сожалению, не было. Получается за ночь джип сожрёт половину из канистры, и это на холостом ходу, а мне потом ещё необходимо добраться до ближайшего населённого пункта, что примерно около сотни километров. Преодолеть две высокие сопки, занесённые снегом — при такой нагрузке расход бензина увеличится в разы. Поэтому я принял решение отправляться в путь немедленно, несмотря на надвигающуюся ночь.

Вода с едой полетели в салон Патриота. Как только я был готов, я закрыл свою машину и пересел окончательно в УАЗ. Тросики, буксировочные ремни, натянутые на шины колёс, конечно, улучшили проходимость. Но приходилось передвигаться потихоньку, в натяг, чтобы колёса меньше проскальзывали, а это не больше двадцати-тридцати километров в час.

Отъехав от своей хонды на сто метров, я опять встал. Впереди, на бампере и даже капоте скопился снег, мешающий дальнейшему движению. Лопаты я так и не нашёл, да и не искал, если честно, задачи были совсем другие, пришлось вручную, с помощью рук и ног откидывать накопившийся снег.

Изрядно замёрзнув, продолжил свой путь, уже подсознательно понимая, что если так каждые сто метров буду чистить снег, то о движении на машине можно забыть. Вокруг на обочинах виднелись вставшие в снегу автомобили. Некоторые до сих пор мигали аварийными огнями, другие просто стояли тёмным пятном в ровной снежной глади.

Ночь наступила быстро, света фар хватало, чтобы разглядеть дорогу впереди. Я передвигался не спеша, преодолевая метр за метром. Позади мой след терялся за поворотом; впереди я приближался к небольшому мосту, который должен был вскоре появиться, преодолев который мне придётся взбираться в гору. Пускай она не такая большая, с которой я спускался в данное время, но лежащий на ней снег создавал очень серьёзное препятствие. У меня были серьёзные сомнения: сможет ли УАЗ взобраться на подъём примерно шесть градусов по почти метровому снегу. Ведь спускаться вниз по почти такому же склону пришлось очень долго, спуск постоянно был сопряжён с риском застрять, а вот движение вверх куда гораздо сложнее. Иногда я слышал, как один из ремней или цепочек от напряжения рвётся на одном из колёс. Ремонтом было некогда заниматься, приходилось двигаться дальше.

Появление из темноты моста, верней в свет фар попал участок, где должен был находиться мост, после которого начинался подъём на следующую гору, привёл меня в ступор. Сразу стало понятно, почему до сих пор нет спасателей. Вместо моста впереди виднелась ледяная стена высотой не меньше пяти метров. Посмотрев вверх и вниз ущелья, стало понятно, что ледник, находящийся на вершинах гор, сполз по ложбинке горного ручейка, напрочь снеся мост и наверняка находящиеся на нём автомобили, перегородив на многие сотни метров проход сверху и снизу горы. Сам ледник во время движения разрушился, превратившись в скопище огромных по размеру льдин, которые острыми своими краями, словно зубы пираньи, скалились на всё окружающее вокруг.

Преодолеть пятиметровый в высоту ледник было не под силу любой технике. Даже если постараться и подняться на ледник на своих двоих, словно скалолаз, попытаться перейти на другую его сторону, то пришлось бы очень серьёзно рисковать. Наверняка эта ледяная река до сих пор не стабильна и в любую секунду может продолжить движение вниз, перемалывая льдинами всё, что попадётся на пути.

И ещё, я не видел с другой стороны ледяной реки огни транспорта. Любого, застрявшего как все автомобили по эту сторону и мигающие жёлтыми огнями аварийных сигналов. Свет многочисленных фар тяжёлого и грузового транспорта спасателей, что столпились по другую сторону ледяной реки и думающих как перебраться на эту сторону, чтобы спасти меня. Сумерки сгустились, и по ту сторону я видел лишь тёмное пятно леса — ни огней, ни белеющей от выпавшего снега дороги, среди деревьев.

Подобравшись поближе к ледяной стене, я нажал на тормоз, остановившись окончательно. Темнота вокруг стала абсолютной, свет звёзд и луны загородили появившиеся тучи. Поэтому я мог видеть перед собой лишь ледяные глыбы, что освещали фары УАЗ Патриот.

Проверив ещё раз связь на нескольких телефонах, которые я взял в других машинах на всякий случай (вдруг на моём не будет связи, а на другом телефоне пробьётся), я понял, что связи, как и интернета как не было, так и нет. Ну, что же, пришлось принять решение — остаться дожидаться утра, чтобы под светом солнца разглядеть в какой жопе я оказался на этот раз.

Вершина пищевой цепочки

Вторая ночь прошла куда быстрее, чем первая. Теперь я, вымотавшись за день физически и эмоционально, уснул практически мгновенно, как только откинулся на водительском кресле. Сон, продолжающийся, как мне показалось, всю ночь, не потерял своей актуальности с действительностью. Только во сне я бегал по подъезду девятиэтажного дома в поисках людей. Заходил в открытые квартиры, где работали телевизоры, стиральные машины, микроволновые печи, в которых находилось мясо, котлеты, пицца, дымился паром горячий кофе, чай, яичница с беконом, борщ на столе, только людей нигде не было. Я стучался в закрытые двери, кричал на весь подъезд, но ответом мне была тишина. Звонил в разные службы, знакомым, случайным людям, только никто не отвечал мне по телефону. В конце концов я выбежал на улицу, почувствовав прохладу воздуха. Вокруг стояли с работающими двигателями автомобили, горели рекламные плакаты, но людей среди всего этого не было. Я бежал посреди дороги, заглядывая в салоны работающих машин, кричал, надрывая голосовые связки, но мне не отвечали. Затем я услышал позади себя рычание и резко обернулся.

На автобусной остановке увидел стаю разношерстных собак, её трудно было не заметить, тут были маленькие шавки, крупные овчарки, непонятной породы двор-терьеры. Собак было очень много, никак не меньше пятидесяти особей и все они смотрели на меня оскалив свои морды. Я понимал, что нельзя показывать свой страх, но это было невозможно, он просто сковал меня не позволяя двигаться, по позвоночнику побежал предательский холодный пот, а волосы на всём теле встали дыбом. В поисках выхода я огляделся, на миг потеряв зрительный контакт со стаей. В этот же миг услышал, как в ближайшем автомобиле заплакал грудной ребёнок. Собаки с лаем бросилась в мою сторону.

Проснулся я в холодном поту; мышцы натянуты, словно струна, того и гляди сведёт от напряжения. Вокруг холодно, идёт пар изо рта. Равномерно работающего двигателя не слышно. На улице только начинается рассвет, на горизонте появилось серое зарево, ещё плохо освещая окружающее вокруг. Я понял, что проснулся не от того, что выспался, а от того, что что-то разбудило меня. Вспоминая страшный сон, радуясь, что это было не наяву, я тревожно уставился в потолок салона УАЗа, и прислушался к звукам снаружи.

Буквально через несколько секунд услышал вполне различимое рычание, а затем плачь ребёнка. Мгновенно выйдя из полусонного состояния, приподнялся, чтобы выглянуть наружу через стёкла салона автомобиля. Но так как двигатель УАЗа давно заглох, а внутри салона температура быстро упала, надышать я успел столько, что влага, оседая на стекла, наморозила миллиметровый слой льда с общеизвестным рисунком, через который видимость была нулевая. Плач ребёнка, сопровождаемый рычанием, не прекращался. Теперь его направление мне было известно, и я, голой рукой прикоснувшись к стеклу лобового стекла, оттаял небольшой, размером с ладонь, кусочек изморози.

Расположившись под правильным углом, заглянул в проталину на лобовом стекле. Впереди, метрах в десяти от автомобиля УАЗ Патриот, в белоснежном снегу, копошились несколько тёмных пятен. Не сразу, но я разглядел, что четверо волков, а это, без сомнений, были они, не раз видел их по телевизору, схватили прямо на занесённой снегом дороге косулю. Её копыта торчали вверх, тело, как и голова, находились в толще снега, а четверо волков, окружив её и свалив на спину, теперь пытались удерживая зубами с разных сторон разорвать её, впиваясь своими зубами в живот и шею. Косуля при этом, яростно дергая ногами, жалобно кричала, и именно её крик напоминал плачь ребёнка.

Животное было обречено, в этом не было сомнений, справиться в таком беззащитном положении с четырьмя крупными волками у неё вряд ли получится. Выйти из машины и помочь ей я тоже не мог, чем я разгоню волков, голыми руками? Да и боюсь я собак с волками, особенно последних, аж мурашки по коже, как представлю, что они на меня всей стаей бросятся. А эти твари точно чувствуют мой страх, так как один из них, самый крупный, частенько поглядывает в сторону машины, в салоне которой я находился.

Наверное, прошло не больше двух минут, как плачь косули оборвался, а снег вокруг покрылся её кровью. Хищники быстро разделали бедное животное. Вытащили все внутренние органы, а небольшое тело разорвали на две части. Теперь возле требухи стоял один единственный самый крупный волк. Отогнав всех остальных, поглядывая в мою сторону, он спокойно поедал самое мягкое — почки, печень. Все остальные восемь волков, трое, что помогали вожаку и остальные, помельче, подтянувшиеся попозже, теперь пытались поделить по сути небольшой, размером с молодую козу кусок мяса. Сразу было понятно, что такой стае эта косуля всего лишь на один зубок и вряд ли насытит всех.

Пока я наблюдал за всей этой драмой, не в силах оторваться от этого зрелища, я не особо чувствовал, что замёрз. Но как только понял, что смотреть больше не на что, так как от косули остались рожки да ножки. Хотя с рожками я погорячился, откуда у самочки косули рога. Остальное молодняк растащил по кустам, чтобы спокойно там обглодать, обратил внимание, что пальцы на ногах и руках онемели.

Попытался завести двигатель, но, как и ожидалось, ничего у меня не получилось, бензин давно закончился, скорей всего ещё ночью. Немного пошевелив конечностями, чтобы разогнать кровь, принялся обдумывать своё положение и как из него выйти. Нужен был обзор, чтобы оглядеться вокруг, принять наиболее правильное решение, а наледь на окнах не давала сделать это в полную меру. Пришлось ждать, когда волки потеряют интерес к останкам косули и уйдут по своим делам.

К тому времени солнышко поднялось полностью и освещало окрестности сквозь хмурые тучи, которые грозились разверзнуться новым снегопадом. Для меня такое событие было совершенно некстати, того снега, что уже выпал, вполне хватало, чтобы сделать мою жизнь невыносимой. Если снег продолжит падать с неба, тогда я полностью потеряю возможность передвигаться. Попробуйте пройтись по рыхлому снегу глубиной метр и более без специальных устройств: лыж, снегоступов — правильно, это практически не возможно. На это уходит столько сил и энергии, что пара метров такой прогулки — сущий ад. Только поэтому косуля не смогла убежать на своих острых копытах от волков с их широкими и мягкими лапами, хотя неизвестно, был ли у неё вообще шанс убежать от стаи волков.

«Снегоступы!» — вдруг пробежалась мысль в моей голове. Чёрт, как это я сразу до этого не додумался. Ведь снегоступы в моём положении — самый лучший выход. Изготовить их не составит труда. Тут главный принцип, чтобы твоя подошва стала как можно шире, а дальше физика рулит. Теперь уже с большим интересом огляделся в салоне Патриота в поисках подходящих материалов — всё-таки это не моя машина.

В багажном отделении находились две увесистые сумки. Вытащил их в салон на заднее пассажирское сиденье, осмотрел содержимое. Ничего ценного для меня — тряпки, как мужские, так и женские. Из всего, что я обнаружил в этих сумках, могла пригодиться лишь бутылка коньяка в коробке, такие обычно несут на взятку или чтобы порадовать руководство, сделать его более лояльным по отношению к вам. Но вот прямо сейчас заниматься пьянством было бы верхом дебилизма, поэтому я убрал коньяк в бардачок, где нашёл небольшой перочинный нож, кучу разных бумаг и блок сигарет с фильтром. Ещё раз внимательнее огляделся в салоне и багажнике.

В багажном отделении имелись две лавки, расположенные с двух сторон по корпусу. Они были сложенные, закреплённые к боковым стенам корпуса автомобиля специальными ремнями, чтобы не мешались. Вот они как раз и задержали моё внимание на себе чуть больше положенного. Ножка, а верней металлическая дуга, выполняющая роль опоры при раскладывании этих лавочек для дополнительных сидячих мест, привлекла моё внимание не зря, у меня сразу родился по отношению к ним план, тем более их было две — на каждой лавочке по одной. Перебравшись в багажник, я осмотрел их и понял, что это то, что мне нужно. Далее пришлось немного повозиться, чтобы их высвободить из специальных петель на дне обшитых тканью боковых лавочек.

Внутри салона, хоть и большого автомобиля, такого как УАЗ Патриот, не так много места, чтобы развернуться в полную меру, пришлось приспосабливаться, так как необходимо было эти две ножки-дуги выпрямить. Конечно, пустыми руками я бы вряд ли это дело осилил, я не качок, который может металлические трубки гнуть руками. Но используя пространство между сиденьем и полом машины, рычаг, я вполне быстро справился с этой задачей. Получились две трубки полтора или более метра, не идеально прямые, конечно, но этого и не требовалось.

Далее всё так же используя рычаг, я согнул две трубки пополам, так что получилось что-то вроде двух треугольников с тридцатью градусами в месте изгиба, длиной более полуметра. Это был каркас снегоступов, а его оболочку, обшивку я решил сделать из резинового коврика, что лежал в том же багажном отделении, его размера как раз хватало на два снегоступа. Вырезал с помощью перочинного ножа два лоскута и положил их продолговатыми пупырышками против скольжения вниз, чтобы со снегом была лучшая сцепляемость, а ровной, гладкой стороной к подошве. Используя ремни безопасности вместо верёвок и нитки, пришил резиновую основу к металлической трубке, каркасу, продевая сквозь проделанные ножом в резине дырки, широкий ремень безопасности. Чтобы снегоступы держались на ноге, изготовил из тех же ремней завязки, похожие на крепление охотничьих лыж. Ничего сложного: два ремешка, закреплённые на носке и пятке. Снегоступы получились тяжёленькими из-за толстого резинового коврика, но зато широкие и длинные, почти как маленькие охотничьи лыжи, да и весом почти такие же.

Открыв водительскую дверь, я первым делом прислушался. На улице по-прежнему властвовал мороз, минус двадцать не меньше. Поднялся небольшой ветер, всё вокруг прямо кричало, что проклятая снежная пурга впереди. Кроме как скрипа качающихся деревьев и завывания проклятого ветра я не услышал, поэтому открыл дверь шире и выглянул наружу, вдохнув морозный воздух полной грудью.

Убедившись, что волки ушли, я положил на снег сделанные только что снегоступы и принялся их завязывать прямо на ботинки, не забывая при этом постоянно сканировать окружающее пространство на предмет опасности в виде стаи волков. Сделав круг вокруг УАЗа, я убедился, что снегоступы работают и, несмотря на их вес, передвигаться в них гораздо комфортнее, чем бороться со снегом, постоянно проваливаясь чуть ли не по пояс. Теперь я уверенно держался на ногах и мог спокойно разглядеть ледник, находящийся от меня метрах в пятидесяти.

Разбившаяся о неровности рельефа, будучи когда-то цельной ледяная глыба, внушала уважение. Ледник, сползший с вершин гор, имел колоссальные размеры. Наверное, такая глыба могла заполнить чистой прозрачной водой не один пруд средних размеров. Лёд был настолько чистым, что переливался синевой, а при свете солнца становился ясным. Взобраться на такую глыбу, а тем более преодолеть её — задача не из лёгких. Хотя, наверное, опытному скалолазу эта задача не показалась бы сложной, но безопасной он её бы точно не назвал. Даже с того места, что наблюдал я, было понятно, что там, наверху ледника, особенно в его средней части продолжается движение льда, а то что я вижу огромные глыбы по краям — это всего лишь выдавленные куски льда. Прислушавшись, мог однозначно сказать, что сквозь ветер и скрип деревьев я слышу шелест медленно двигающегося льда. Наверное, если бы на улице была бы хорошая, тихая погода, этот монотонный, величественный треск был бы слышен на всю округу.

Взглянув на гору, до которой я так и не добрался из-за ледяной ловушки, я удивлённо приподнял глаза. Насколько я помнил, сразу после моста дорога поднималась прямо вверх и только потом поворачивала налево, теряясь в деревьях, поросших на Байкальских горах. Но сразу после ледника, под которым остался мост, узкой полосы, поднимающейся в гору, засыпанной снегом, а, следовательно, белого цвета не наблюдалось — гору покрывал сплошной лес. Я посмотрел направо, затем налево, как будто дорога могла под воздействием каких-то неведомых сил переместиться в сторону. Естественно, знакомой полосы-дороги я не увидел, она исчезла; передо мной стояла гора, поросшая величественными деревьями.

Как такое возможно, я затруднялся ответить, так как в моей жизни не было примеров, с чем это событие можно было сравнить. Если бы деревья на соседней горе повалило, например, от землетрясения, созданного двигающейся тяжёлой льдины. При этом они упали бы сплошным ковром, закрывая собой дорогу. Или спустившийся ледник был бы настолько большим, что закрывал бы её своей массой, то ещё можно было бы понять. Но гора через ущелье не выглядела пострадавшей, просто дорога исчезла, и это выбило меня из привычной среды понятного и известного мира.

Такая новость не просто шокировала меня, я оцепенел от представшего зрелища. Время как будто отключилось — ветер, звуки всё исчезло. В голове билась лишь одна мысль: «А где дорога?». Не знаю, сколько я так простоял. Наверное, долго, так как успел изрядно замёрзнуть, именно холод и вытащил меня из состояния ступора.

— Стоп. Вчера я спускался на УАЗе, когда уже темнело. Мог, ли, я перепутать дорогу? Ну, свернуть, например, не туда.

От этих мыслей появилась надежда, я оглянулся назад, посмотрел в гору позади себя, откуда я приехал. Мозг при этом пытался перекричать мои мысленные надежды:

— Здесь одна дорога, и ты об этом прекрасно знаешь — свернуть просто некуда. Тем более вон, посмотри, по обочинам стоят другие автомобили, занесённые снегом, некоторые из которых ещё вчера мигали аварийными огнями. Сегодня, при свете дня ни одного огонька не видно, по всей видимости, заряд аккумуляторов и бензин за двое суток закончился, тем более на морозе. Эти автомобили как-то сюда попали, откуда то приехали, а оказаться они тут могли только проехав по той самой дороге, которая исчезла.

Как бы мой мозг меня не убеждал, что других дорог нет, я, всё же стараясь передвигаться по утрамбованному следу УАЗа, направился вверх. Мне необходимо было убедиться, что моя рациональная часть права и дорога действительно одна, а значит перепутать, свернуть не туда я не мог. Только после этого я мог со стопроцентной уверенностью сказать, что в темноте передвигался по той самой дороге, по которой приехал сюда. Не убедившись в этом я был на грани нервного срыва. Что будет, если я удостоверюсь в том, что свернул на другую дорогу, которую совершенно не заметил, когда вместе с девушками на скорости, колонной поднимались в эту гору.

Поднявшийся ветер немного помогал идти в гору, так как задувал из ледяного ущелья прямо в спину. Поднявшись до поворота, я оглянулся назад, чтобы с высоты посмотреть на ледник. Полоска дороги, к сожалению, так и не появилась на соседней горе. Но меня привлекло тёмное пятно возле брошенного мною УАЗа Патриот. Как только мой взгляд сфокусировался на небольшом предмете, я понял, что это животное, а вернее, одинокий волк — собак в этой местности я не надеялся увидеть. Волк стоял неподвижно, пристально наблюдая за мной. Инстинкт самосохранения заставил меня крутить головой, в надежде вовремя заметить среди деревьев других членов стаи, что, кажется, сейчас бегут, чтобы обрезать мне дорогу, окружить и лишить меня возможности уйти от них. Наверняка у страха глаза велики, но мне показалось, что я видел, как среди деревьев мелькнуло несколько серых теней.

Убежать от серой своры у меня не было шансов. Я кое-как шёл на своих снегоступах, если это неуклюжее движение можно было назвать ходьбой, ведь каждый шаг мне давался с невероятным трудом. Сделанные на скорую руку снегоступы не были идеальными, сбалансированными и лёгкими. Наоборот, это были тяжёлые, неказистые, постоянно зарывающиеся в снег изделия. Единственным их неоспоримым плюсом было то, что в них хоть как-то можно было передвигаться по снегу, не проваливаясь в него постоянно. Но то, чтобы в них эффективно убежать от волков, об этом не было и речи.

Мой взгляд пробежался по стоявшим на обочине автомобилям, которые были частично занесены снегом. Салон машины — единственное, что могло меня спасти от нападения серых разбойников. Вряд ли у хищников хватит силы разбить стёкла автомобиля, а открыть дверь у них не хватит ума, или я чего-то не знаю об умственных способностях волков.

С правой стороны дороги автомобили стояли сплошняком, практически друг за другом. Люди останавливались по ходу движения, увидев, как впереди идущие машины, включив аварийные сигналы, прижимались к обочине, что говорило о проблемах впереди, которых из-за сильной снежной бури не было видно. С левой стороны вставали те автомобили, что пытались, несмотря ни на что прорваться вперёд, но поднявшись выше, понимали, что дальнейшее передвижение невозможно и прижимались к левой стороне, так как правая была полностью занята более опытными водителями, коих всегда намного больше.

Вот на правую часть дороги я и обратил внимание, в поисках подходящего автомобиля, который мог бы меня схоронить от волков. Я постоянно озирался налево, так как именно оттуда ожидал нападение. Во-первых, это была возвышенность, заросшая лесом, непосредственно с той стороны слышалось рычание и треск ломающихся веток, а волки совсем не скрывали своего присутствия. Во-вторых, справа был крутой обрыв, настолько крутой, что были видны верхушки елей, а насколько я помнил, волки не умеют летать и лазать по деревьям, как и по отвесным скалам.

Метрах в десяти от меня стоял минивэн неизвестной породы. Задняя часть, как и передняя у него была занесена снегом, поэтому логотип производителя я не видел, да и не нужен он мне. Главное, что двери у этой машины свободны от снега и не было необходимости очищать их перед открытием, тратя на это драгоценное время. Я буквально кожей чувствовал взгляд стаи и ожидал нападения с секунды на секунду.

Как бы мне не хотелось вести себя спокойно, дабы не провоцировать волков раньше времени, ноги сами понесли меня к минивэну. Я явно торопился, и со стороны это бросалось в глаза. Совсем близко, где-то позади, послышалось рычание, захрустел снег, несколько волков покинули скрывающий их лес, выбежали на дорогу, открытое пространство, направляясь в мою сторону. Оборачиваться не было сил и возможности, теперь время побежало не в мою сторону. Я ускорился, стараясь удерживать равновесие, не хватало ещё в такой момент упасть в рыхлый и глубокий снег. Мой взгляд постоянно был направлен на ручку пассажирской двери автомобиля, как будто если я вдруг упущу её из вида, она исчезнет, а вместе с ней и надежда на спасение.

Мелькнула мысль, а вдруг дверь закрыта, и я просто теряю время, двигаясь в её направлении. Но эта мысль ещё не успела как следует сформироваться в моей голове, испугать меня своей буквально смертельной реальностью, как я дёрнул дверь на себя. Дверь пошла тяжело, раздался треск намёрзшего льда, который, безусловно, появился в резиновой прокладке между дверью и салоном из-за разницы температуры внутри салона и снаружи. Но как только дверь открылась наполовину, я буквально прыгнул в спасительный салон автомобиля.

Ступни из-за привязанных к ним снегоступах, оказались гораздо шире, чем дверной проём, их можно было протиснуть лишь по одному, а я слишком торопился, чтобы сделать это аккуратно, дёргал ногами, пытаясь с силой пропихнуть их внутрь. В итоге ноги застряли, не желая свободно погрузиться в салон автомобиля, цепляясь то за пассажирское сидение, то за верхнюю часть дверного проёма.

Послышалось утробное рычание, злобное, сильное, совсем рядом, да оно и понятно — для волка преодолеть двадцать-тридцать метров секундное дело. Незамедлительно в правый снегоступ, вцепилась голодная пасть и потянула меня наружу, с характерным только для волка рыканьем, совершенно не похожим на собачий.

Порвать завязки, что держали мои ступни на снегоступах, просто так не получится. Сделаны они из прочнейшего ремня безопасности. Поэтому я задёргал ногами, пытаясь освободится от вцепившейся в правый снегоступ клыкастой пасти. Волк на этот раз повёл себя как обычная собака, когда у неё пытаются отобрать палку или кусок материи: он упёрся четырьмя конечностями в снег, зарычал, принялся рвать попавшийся в его пасть снегоступ, дёргая из стороны в сторону головой. При этом потянул меня наружу из спасительного салона автомобиля. Сила была такова, что мне с трудом удавалось удерживаться за водительское сидение.

Когда ещё один волк вцепился теперь уже во второй снегоступ, я, откровенно говоря, запаниковал. Вдвоём, два взрослых волка, каждый размером с крупную овчарку, легко вытащат меня из салона, несмотря на все мои старания, а там стая вмиг меня разорвёт. Приходилось как-то смотреть по телевизору как подобная стая волков загнала лося и прикончила его в течение получаса, постоянно кусая его с разных сторон, в конец измотав сильное, большое животное, весом полтонны, если не больше. А я далеко не сохатый, сил у меня намного меньше, поэтому и шансы стоит лишь мне попасть наружу из-под защиты металлического корпуса автомобиля, нулевые.

Несколько серых теней кружилось вокруг, волки залезли на автомобиль, гремя своими когтями по стеклу и жестянке корпуса. Бегали вокруг, пытаясь найти лазейки, чтобы попасть внутрь машины, и атаковать меня с разных сторон. Лишь узкое пространство в дверях, не давало всей стае присоединиться к своим собратьям.

Пока не стало поздно, я достал из кармана перочинный нож, выпрямился, придав себе сидячее положение, быстро раскрыл его, хотел было перерезать чёрные ремни, что удерживали мои ступни на самодельных снегоступах, но неожиданно передумал. В сидячем положении, волки потащили меня наружу гораздо быстрее, не успеешь обрезать прочный синтетический материал, как окажешься попой в снегу снаружи, а это смерть. Но зато я чётко увидел две клыкастые морды, что удерживали мёртвой хваткой мои снегоступы. Решение пришло мгновенно. Я левой рукой, согнув её в локте, вцепился за подголовник пассажирского заднего сидения, а правой, в которой держал нож, принялся наносить сильные, насколько позволяло моё положение, колющие удары, прямо в морды животным. За несколько секунд я успел хорошенько порезать обоих волков в кровь. Самым результативным достижением стало то, что я наконец-то нашёл слабое место у волчар. Это оказались их мягкие, влажные, чёрные носы, по которым я принялся наносить ножом удары с особым усердием.

Раздался визг животных, и я почувствовал, что сначала одна, а затем обе мои ступни стали свободны. Мгновенно, несмотря на всю неудобность этого процесса, закинул снегоступы внутрь салона, неудобно поджав ноги, схватил дверь и потянул её на себя. В последний миг одна из зубастых тварей всё же умудрилась ухватить меня за рукав куртки. Животное было не крупным, не таким упитанным, как волки, что пытались вытянуть меня наружу. Поэтому я, с лёгкостью преодолев упорство подростка-щенка, прикрыл дверь машины, отгораживаясь от стаи, которая, не теряя времени даром, стремилась занять место двух раненных мною волков. Я как раз вовремя успел — дверь была почти закрыта, но единственное, что ей мешало полностью прикрыть дверной проём — это голова волчонка. Снаружи раздались сильные удары о жестянку двери.

Волчонок, как только дверь легла на его шею тут же отпустил рукав куртки, которую разорвал напрочь, аж пух полетел во все стороны, но было поздно. Я не собирался отпускать его голову, застрявшую между дверью и корпусом автомобиля. Меня охватило бешенство, невероятная злость на эту стаю волков, против которой я не мог ничего сделать. Плюс порванный рукав почти новенькой дорогущей зимней куртки помножил мой гнев во много крат, который я обрушил на волка-подростка. Животное пыталось освободиться, вытащить голову из захвата, но я прижал дверь ещё сильнее. Когти застрявшего волка заскребли по скользкому металлу снаружи, щенок задышал сильнее, оскалил свои клыки, завизжал, словно собачонка. Я, хладнокровно взглянув на свою жертву, принялся бить перочинным ножом в голову волчонка, стараясь попасть в наиболее мягкие части. Было слышно, как металл ножа глухо стучит и скребёт кости черепа. Закончил я лишь тогда, когда на меня смотрел единственный уцелевший стеклянный глаз абсолютно мёртвого волка, голова которого превратилась в сплошное кровавое месиво. Только после этого я позволил телу хищника выскользнуть наружу, а сам окончательно захлопнул дверь минивэна.

Усталость после пережитого, ведь едва удалось спастись, накатила с такой силой, что я лениво выглянул наружу через боковое стекло. Стая волков никуда не делась, она находилась снаружи, рассредоточившись вокруг автомобиля, где я закрылся. Несколько крупных волков обнюхивали своего мелкого собрата, тыкали в него носом, облизывали раны на голове. Затем, как будто до них наконец-то дошло, что щенок-подросток мёртв, они завыли. Завыли с такой силой и грустью, что мне стало не по себе. Холодный ком внизу живота сковал мои мышцы. Я понял, что стая, которая напала на меня, гораздо больше, чем тот десяток волков, что были непосредственно возле автомобиля. Вой раздавался отовсюду: сверху горы, снизу, со стороны ледника.

Выли волки долго, затем несколько крупных представителей стаи попытались достать меня. Они бегали по крыше автомобиля, отгрызли, сломав оба зеркала заднего вида. Скребли двери, лобовое стекло, кусали резину колёс, делали подкоп под машину — всё тщетно, меня было не достать. Продолжалось это пару часов, пока им это не надоело. Волки ушли в лес, оставив меня в одиночестве поразмышлять и подумать, как мне теперь быть. А пораскинуть мозгами было над чем.

Наконец-то снял так мешающие внутри салона снегоступы, осмотрел их. Челюсти у волка действительно крепкие, металлические трубки, каркас снегоступов были пожеваны словно бумага, правая трубка даже треснула в нескольких местах. Резиновая основа, естественно, порвана — для волка резиновый коврик, что для тебя целлофановый пакет. На первый взгляд отремонтировать вроде получится, не прилагая больших усилий, так что отделался лёгким испугом. Главное, несмотря на частично сломанные снегоступы и порванный рукав куртки, я остался совершенно целым, без единой царапины, а вот про волков такого не скажешь. Двое точно останутся на всю жизнь с серьёзными шрамами на мордах, плюс сократил стаю на одну особь, пускай это был волчонок, но для меня это тоже результат. Так что не плохой расклад для первой в своей жизни схватки со стаей волков.

Вспомнил анекдот, где товарищи увидели своего друга с шишкой на лбу. Естественно, возник вполне закономерный вопрос, где это ты так приложился, или кто ударил? На что пострадавший отвечает, что это его оса ужалила. Друзья, рассматривая шишку, запричитали, типа неплохо она тебя уделала. Пострадавший, потирая шишку на лбу и морщась от боли, выдал следующее. Да я-то что, легко отделался, видели бы вы её после этого.

Огляделся вокруг, осматривая салон спасшего меня автомобиля. Минивэн обычный, стандартный, ну, может, корпус немного длинноват, но не критично. На рулевом колесе увидел эмблему тойота. В большом вместительном багажнике имелось несколько сумок, пластиковый чемодан с хорошим и дорогим инструментом (отвёртки, ключи, разные насадки).

Две запаски, электрический насос в коробке, несколько пятилитровых баклажек с машинным маслом, обычной синей незамерзайкой, красным антифризом. На самом дне лежали пластиковые канализационные трубы, разной длины и толщины, уходящие под пассажирское заднее сиденье. Между ними расположились обрезки труб, фитинги, тройники, крестовины, для соединения труб между собой.

Открыв сумки, окончательно понял, что эта машина принадлежит мастеру-сантехнику. Внутри сумок находилась соответствующая рабочая одежда, специальный трос для избавления от засоров в канализации. Самая большая сумка была забита различными баллончиками и бутылками. Это оказались краски, растворители, монтажная пена, газовые баллончики для горелок, клеи на все случаи жизни. В общем машина мне досталась от профессионального сантехника или ассенизатора, но, по всей видимости, и того и другого, судя по инструментам и расходникам.

Перебравшись на передние сиденья, я тут же натолкнулся на пакет, лежащий в ногах у пассажира. В чёрном пакете находились пищевые контейнеры с едой. Макароны с котлетой, салаты, непонятный суп с рисом и рыбой замёрзли в своих ёмкостях. Разогреть было не на чем, поэтому я отложил еду в сторону, хотя слюна буквально потекла из уголков губ, а внутри живота громко забурчало. Но грызть замороженную еду означало в последствие замёрзнуть, так как организм охладится, пытаясь растопить лёд попавший внутрь. Вот на литровый термос я посмотрел с любопытством. Внутри термоса был еле тёплый сладкий чай с добавлением каких-то трав. Я так и не понял каких, но они придавали чаю еле заметную кислинку. Насладившись чаем, выпив его без остатка, я продолжил осмотр салона автомобиля.

Ключи висели в замке зажигания, наверное, кончился бензин, а после на холоде сел аккумулятор. Покрутив ключи, понял, что прав — ноль реакции, даже огни на приборной панели не загорелись, аккумулятор мёртв. Полез в многочисленные бардачки. Документы, бумага, салфетки, ещё один перочинный нож, но на этот раз куда массивнее — кончик лезвия невероятно острый, а длина точно больше пятнадцати сантиметров. Нож выглядел гораздо опаснее моего, поэтому я решил оставить его в качестве боевого, от волков отмахиваться. Среди бумаг нашёл пачку презервативов (любвеобильный наш сантехник), затем ещё три штуки, разбросанные среди различного хлама. Далее лежал хороший такой рулон скотча, липкой ленты. Появились кое-какие мысли, они ещё не созрели до конца, но скотч точно пригодится, это практически универсальное средство.

Несмотря на то, что моё нынешнее прибежище защищало меня от волков надёжно, от холода заглушенный автомобиль не спасал совершенно. Надышать или нагреть его собственным теплом не представлялось возможным, железяка быстро отдавала тепло наружу. Единственный плюс в таком жилище, помимо защиты от хищников, был один — салон машины хорошо спасал от ветра и осадков снаружи, а это многое значит при морозе минус двадцать и больше. Однако долгое время находиться внутри автомобиля, который невозможно завести и прогреть, означало замёрзнуть насмерть, стоит лишь заснуть. Необходимо было искать транспорт, в котором оставалась горючка, бензин, чтобы отогреться в нём. Но как искать, если выйти наружу без риска быть разорванным стаей волков, что господствовали в этом лесу и наверняка были поблизости, невозможно. Чтобы выжить, необходимо поменяться местами с волками или хотя бы сделать так, чтобы серые разбойники боялись меня и не нападали, как только я высуну нос наружу.

Поменяться со стаей волков местами возможно лишь одним способом — начать охотиться на них. Охотиться настолько удачно, чтобы у серых даже шанса не было, а каждое моё появление на улице означало бы смерть для очередного представителя стаи. Но как это сделать, ведь у меня нет автомата Калашникова. С таким аргументом я бы точно поставил стаю волков раком. Более того у меня вообще не было никакого оружия, если не считать пару перочинных ножей, а их сложно считать эффективным оружием.

Решил более тщательно осмотреться в багажнике, может среди пластиковых труб попадётся топор или другой какой инструмент, что можно использовать вместо оружия. Тем более хоть какое-то движение согревало меня, выбрасывая печальные мысли из головы. Сложив заднее сиденье, для удобства перемещения, я ещё раз осмотрелся в багажном отделении минивэна Тойота.

Топора я, к сожалению, не нашёл, имелось несколько разводных ключей, которые можно, конечно, использовать в качестве ударного оружия, но я подозревал, что это будет не очень эффективно против стаи волков. Электроинструмент не брал в расчёт — не представлял, как с помощью перфоратора, болгарки или сварочного аппарата защитить себя, да и где взять для них электричество.

Огонь. Вроде как волки да и все животные боятся открытого огня. Что поджечь у меня в этой машине было с избытком. Главное, чтобы пламя было большим, жарким, тогда вполне возможно, что мне улыбнётся удача, и я смогу найти автомобиль, в котором не замёрзну в ближайшее время.

Эта идея, мысль подбодрила меня, я принялся искать материалы для осуществления вдруг нагрянувшего на меня плана. По сути, нужен был факел, желательно на длинной ручке, чтобы не подпускать к себе слишком близко злобных хищников.

Внутри Тойоты деревянных жердей не было, металлических прутов, к сожалению, тоже. Самым длинным инструментом был ключ трубный рычажной, да и он не годился в качестве древка для факела, так как длиной был не более полуметра. Единственное, что хоть как-то подходило под то, что я задумал, это пластиковые канализационные трубы. Некоторые из них имели слишком большой диаметр, не обхватишь ладонью, другие обрезки труб длиной более метра вполне годились для того, чтобы сделать из них большой факел на длинной ручке. Единственное, что смущало, это то, что трубы были пластмассовыми, а значит, сами по себе неплохо горели, плавились под воздействием высокой температуры. Что могло бы привести в негодность средство защиты от волков в самый неподходящий момент.